Алик не спал почти всю ночь. Его переполняло воодушевление, вызванное неожиданной удачей. Хотелось работать. Двигать дело дальше. Однако отдых был ему просто необходим. Иначе, через пару-тройку такой активности он попросту свалится с ног. Всё равно спешить некуда. Свидетельница уже у него на крючке. Скоро она всё ему расскажет. Расставит все точки над i.
Ворочаясь в своей постели, Алик постоянно вспоминал сопутствующие странности, выходящие за пределы традиционных пониманий. Например, часы Осипова. Когда Ольгу обнаружили, их календарь "спешил" на десять дней. В то время, как сами часы отсчитывали время назад. В тот день, когда дата и время совпали с реальностью, часы остановились. Такое впечатление, словно их механизм произвёл некую синхронизацию. Как будто бы они действительно вернулись оттуда, где время течёт иначе. "Нет, это нонсенс", -терзаемый избытком мыслей, сонно пробормотал Дементьев, переворачиваясь на кровати. "Они не могли быть там десять дней. Это бред".
Алик страстно желал навсегда развеять все эти аномалии, и с нетерпением ждал утра.
Наверное, подобный душевный подъём ощущают учёные, которые стоят на пороге великих открытий. Оборачиваясь на длинную вереницу своих предшественников, тянущуюся из прошлых веков, они понимают, что все эти великие люди, несмотря на свою одарённость и гениальность, так и не смогли подняться туда, где сейчас стоит он. И это осознание кружило голову.
Что дальше? Получение нового звания, почёт и уважение сослуживцев, награждение... Всё это не важно. Не ради этого он старается. Его вдохновляет лишь сам процесс. Задание было провальным, неподъёмным. Но он его одолел. Переломил его толстый хребет. "Рано... Ещё рано", -отчаянно борясь с бессонницей думал Алик. "Нужно погасить эту преждевременную эйфорию. Всё ещё только начинается".
Утром, забрав брошку со склада, следователь отправился в закрытый медицинский центр. Новый день выдалось ясным. Ничто не предвещало беды. При въезде на закрытую территорию, Алик показал охраннику удостоверение, и припарковался среди автомобилей медперсонала. Покинув салон, он спокойно направился к парадному подъезду, на ходу вынимая телефон. Машина доктора стояла у входа. Значит он уже здесь.
-Егор Ильич? Здравствуйте, -заговорил Дементьев, держа трубку возле уха. -Да, приехал. Вы спуститесь, или мне... Что? Не понял... К-как умерла? Когда?! Почему?!!
Известие ударило его словно обухом по голове. Через две минуты он уже был в кабинете главного врача.
-Это был острый сердечный приступ, -лепетал тот.
-Почему мне не позвонили? -кипел Алик.
-Её обнаружили всего час назад, во время обхода. Это было так неожиданно. Я сам до сих пор в шоке от произошедшего. Ведь ещё вчера не было никаких признаков...
-Она должна была дать показания! А Вы её не уберегли, -Дементьев ткнул указательным пальцем в столешницу. -Из-за Вас я потерял единственного свидетеля. Из-за Вашей ошибки, Егор Ильич! А может это была не ошибка? Вчера с Вершининой всё было в порядке. Я лично изучал её историю болезни, и там ни слова не было сказано о серьёзных проблемах с сердцем.
-У неё был врождённый порок.
-Внезапно превратившийся в инфаркт? Без каких-либо предварительных признаков? Хотите сказать, что у неё просто так, внезапно, остановилось сердце?
-Хочу сказать, что последним человеком, который с ней общался, были Вы, Алик Павлович. Я при этом с Вами не присутствовал. И не знаю, какой Вы применили метод, чтобы заставить её говорить. Так кого нужно подозревать: меня, или Вас?
-Не забывайтесь, Егор Ильич, -дерзость доктора больно уязвила следователя, но он сдержался от дальнейшей эскалации конфликта, и тут же изменил свой тон.
Тем более, что в словах Егора Ильича таилась реальная угроза. Если он доложит о своих подозрениях вышестоящему руководству Алика, (а такие связи у него имелись), то создаст ему лишние и совершенно ненужные проблемы.
-Мне нужны результаты патологоанатомической экспертизы.
-Они будут готовы через час.
-И просмотреть запись с камеры наблюдения.
-Непременно. Но чуть попозже. Сегодня с утра очень много дел навалилось. В бокс ?4 заселяем новую пациентку. Вы подождёте, или со мной пройдёте?
-Я с Вами... Погодите-ка, в четвёртом же Вершинина лежала?
-Да, но теперь её нет. Место освободилось.
-Это место вполне может оказаться местом преступления. Если учесть, что у персонала в Вашей клинике иногда сносит крышу, после чего они пожары устраивают и двери топорами рубят.
-Я Вас умоляю, Алик Палыч. Сколько можно Вам объяснять, что тот случай был единичным? Вершинину никто не убивал. По крайней мере, в физическом смысле. Я не могу держать бокс пустым, когда все места в изоляторе заняты. Тем более, что пациентку, поступившую утром, помещать в обычную палату ни в коем случае нельзя. Ну что? Вы идёте?
-Иду.
Только лишь они вышли из кабинета, как путь им преградила пара молодцеватых ребят в однотонных рубашках.
-Оперуполномоченный по особо важным делам, капитан Лихолетов, -привычным движением продемонстрировал удостоверение один из них. -Егор Ильич, можно Вас на пару слов?
-Разрешите поинтересоваться, в чём дело? -выступил вперёд Алик.
-А Вы, собственно кто?
-Лейтенант Дементьев, ФСБ.
-А-а, -удивлённо кивнули опера. -Мы не задержим доктора. Он должен подписать пару документов, и всё. Это просто формальность.
-Давайте, -кивнул Егор Ильич. -Что там нужно подписать?
-Да вот, -вынул бумаги второй оперативник. -Давайте, что ли, к столику пройдём?
Пока они отошли, Алик перебросился парой слов с Лихолетовым.
-Вы здесь по поводу Вершининой? -спросил он. -Приехали задокументировать смерть? Дело этой пациентки находится в ведении ФСБ, так что...
-Нет-нет, -ответил капитан. -Мы тут по другому делу. Сегодня завезли девочку, у которой семью зверски убили. С девчонкой тоже не всё в порядке. Полнейший неадекват. По предварительным данным, папаша зарезал мамашу, после чего, дочура покромсала папашу. Родители наркоманами были...
-Понятно... 'Мама, папа, я - дружная семья?' -мрачно пошутил Алик.
-Вроде того, -кивнул Лихолетов.
-Так это её в изолятор направили?
-Её.
Тут подошёл доктор со вторым оперуполномоченным.
-Спасибо, Егор Ильич, -пожал ему руку капитан. -Если что, вот мой телефон. Я всегда на связи - звоните.
-Хорошо, -кивнул тот. -Сейчас я попрошу, чтобы вас проводили.
-Не беспокойтесь. Мы знаем, где выход. Всего доброго.
Отделавшись от сотрудников милиции, доктор и Алик проследовали дальше, по знакомым коридорам, через знакомые двери с решётками. Шли молча. Весь путь, Дементьев раздумывал о возможных причинах ольгиной смерти. Он перебирал в голове все варианты потенциальных убийц, или их соучастников. То, что это было убийство - Алик не сомневался. Он слишком близко подобрался к культу, и сумел серьёзно наступить ему на хвост. Поэтому, свидетельницу убрали так поспешно и так цинично. Скорее всего, отравили цианидом. В то, что с ней случился неожиданный сердечный приступ, мог поверить только полный идиот. Нет, эта смерть не была случайностью. Подстроившие это мерзавцы до последнего были уверены, что Вершинина будет молчать до конца. Возможно, что ранее, они её запугивали, держали в страхе. Но она оказалась на редкость смелой девушкой. И, что самое важное, она доверилась ему. А он не смог её защитить.
Эти негодяи всё время за ней наблюдали. И когда ситуация начала выходить из-под контроля, они зашевелились. Нужно было устранить разговорившуюся Ольгу в кратчайший срок. За одну ночь. В такой спешке, даже суперпрофессионалы совершают ошибки. Такое откровенное и скороспелое преступление нельзя совершить, не оставив следов. Нужно искать эти следы, пока они свежие и не остывшие. Они есть. Они однозначно есть.
Алик почувствовал, как в области груди у него что-то завозилось. 'Нервы', -подумал он. -'Так нельзя. Нужно взять себя в руки. Всё пошло не так, как я ожидал, но это не должно выводить меня из равновесия. Эта работа не терпит нервозности, нужно сосредоточиться'. Он пару раз вдохнул поглубже. Голова слегка закружилась, но спустя секунду состояние нормализовалось. Течение мыслей вновь вернулось в конструктивное русло.
'Нужно внимательно осмотреть палату. Нужно изучить записи. Убийца, или причастный к убийству, должен быть где-то здесь, где-то рядом. Заказчиков в клинике я не найду, но вот исполнителей. Даже если они сами не убивали, то должны были впустить убийцу, провести его через весь корпус, затем, когда дело было сделано, выпустить, и тщательно прибраться за ним. Не удивлюсь, если окажется, что камеры, по какой-то неведомой причине, отключались на время. Тогда станет понятно, что в деле замешаны не только представители медперсонала, но и охранники комплекса'.
У доктора зазвонил телефон, когда они проходили через дверь изолятора.
-Да? -гулко каркнул он. -Да, уже пришёл... Чего? А... Значится, давайте её сюда. Что? Сколько вкололи? Да вы с дуба рухнули? И она всё ещё... Вы там совсем, что ли?! Так, я спускаюсь.
Пикнув кнопкой отключения, Егор Ильич убрал телефон в карман: 'Они там одурели... Десять миллиграмм ей вхерачили, остолопы! Извините, Алик Палыч, мне надо срочно отлучиться. Вы хотели бокс осмотреть? Можете пока что этим заняться'.
Он выглянул из-за плеча следователя, и подозвал дежурную: 'Вера Владимировна! Четвёрку откройте. Спасибо'.
После этого, доктор покинул изолятор, а Дементьев прошёл в открытую дверь бокса N4.
-Тут ничего не трогали? -спросил он.
-Только постель заменили, -ответила дежурная, оставшаяся стоять на пороге. -Ну и полы помыли.
-Замечательно, -проворчал следователь.
-Вам что-нибудь нужно? Если нет, то я на место пойду. Дверь не буду закрывать.
-Ладно, -кивнул Алик, осматривая помещение.
Рисунки с жёлтыми орхидеями ещё не сняли со стен. Они остались, как последнее напоминание об Ольге Вершининой. Дементьев был очень наблюдательным человеком, но даже его цепкий взор не мог уловить никаких изменений, кроме перестеленной койки и подсохших разводов от половой тряпки. Все следы и улики благополучно убрали и подтёрли.
'Зачем же ей была нужна брошка? Ради неё, она была готова всё рассказать'. Запустив руку во внутренний карман, Алик вынул полиэтиленовый пакетик с брошью, и осторожно вытряхнул ящерку на ладонь. 'Ничего необычного. Брошь, как брошь. Видимо, просто, милая сердцу вещица. Память о ком-то из погибших: О Пантелееве, или Калабрине'. В обоих глазах что-то кольнуло, словно в них ткнули тонюсенькими иголочками. Алик потёр их пальцами, поморгал немного, разгоняя пелену. Руку, державшую брошь, что-то защекотало. Серебристая побрякушка выскользнула из ладони. Он успел её ухватить, но она задёргалась и запищала: "Ой-ой! Только не за хвостик!"
Обескураженный Дементьев разжал пальцы. Ящерка шлёпнулась на пол и замерла, растопырив лапки. Она сменила цвет на ярко-зелёный, и теперь выглядела совершенно живой.
-Это что ещё за... -пробормотал следователь, продолжая тереть глаза.
Рептилия сидела возле его ног, и, задрав мордочку, смотрела на него снизу-вверх.
-Что ещё за дела? -Алик медленно присел на корточки. -Как это возможно?
На всякий случай, он принюхался - не пахнет ли в помещении какими-нибудь подозрительными препаратами, способными вызвать галлюцинации. Ящерка наклонила головку и моргнула глазками-бусинками. Дементьев раскрыл пакетик одной рукой, а другой - попытался поднять живую брошку с пола. Не тут-то было. Юрко увернувшись от его пальцев, ящерица быстро-быстро побежала к выходу. Алик неуклюже метнулся за ней, но лишь прополз пару метров на четвереньках. На него вдруг напала жуткая тошнота. Мутнеющим взглядом он успел увидеть, как беглянка запрыгнула на порог и тут же скрылась в коридоре. Попытался подняться, но голова закружилась. Всё что он смог, так это сесть на полу, привалившись спиной к ножке кровати.
'Чем они меня отравили? Надо вызвать подмогу... Надо сообщить...' -скользкими кляксами расплывались мысли в его потяжелевшей голове. -'Не могу достать телефон. Руки не слушаются. Воздух? Что-то в воздухе? Что-то распылили? Не понимаю... Слабость. Головокружение. Галлюцинации. Тошнота. Резь в глазах. Что это за препарат? Возможно, Циклодол. Надо выбираться отсюда'.
Перевернувшись, Алик встал на колени, упершись локтями в кровать. Его сильно замутило, но он сдержался. Лишь закашлялся немного. Неожиданно, кашель помог ему немного избавиться от тошноты. Вращающееся пространство остановилось. Состояние улучшалось с каждой секундой, пока не восстановилось полностью.
-Что за напасть?
Он ещё немного отдышался, вытер пот со лба и присел на койку. В руке всё ещё был зажат пустой пакетик.
-Куда она делась? Может, под кровать упала?
Когда он наклонился, чтобы заглянуть под койку, в голову ударил прилив и она опять закружилась.
-Зараза...
В коридоре послышались приближающиеся шаги. Собравшись с силами, Алик вдохнул в грудь побольше воздуха, поправил ворот и поднялся, стараясь не демонстрировать своё неважнецкое состояние. На пороге появился доктор.
-Ну что, Алик Палыч, осмотрелись? -спросил он.
-Да, -ответил Алик.
-С Вами всё хорошо?
'Чёрт. Всё-таки заметил...'
-Всё в порядке, -кивнул Дементьев. -Здесь душновато. Проветрить бы.
-Да вроде не душно. Вы сегодня хорошо спали? По-моему, нет. Так нельзя, Алик Палыч. С вашей работой нужно лучше высыпаться.
-Возможно, -не стал отпираться следователь.
-Хотите я Вам порекомендую хорошие лекарства для нормализации сна?
-Не нужно. Благодарю.
Он всё время шарил глазами по полу, надеясь выискать оброненную брошку. Но её здесь не было. Если бы выпала - лежала бы на виду. Здесь просто некуда закатиться. Значит в палате её нет. Тогда где он её уронил? Точно же помнил, что вытаскивал...
-Извините, Алик Палыч, но я вынужден Вас попросить покинуть палату. Сюда вот-вот приведут новую пациентку, -поторопил его доктор.
В коридоре уже слышался звон ключей и скрип отпираемой двери.
-Конечно, -Алик, словно робот, пошагал к выходу.
'Где же он её потерял? Как с ним такое могло случиться? Где искать? Как оправдываться?'
-К стеночке, пожалуйста, поближе держитесь, -попросил Егор Ильич, подводя его за локоть к стене, противоположной от входа в бокс. -Пропустим их.
По мрачному изолятору звонко разносился приятный детский голосок:
'Ждут нас моря и горы,
Реки и водопады,
Сказочные просторы.
Нам не страшны преграды!'
В их сторону неспеша двигалась процессия из двух санитаров и весело распевавшей больной, запутанной в смирительную рубашку. Пациентка была такой маленькой, что по сравнению со своими конвоирами казалась Дюймовочкой. На вид малышке было не больше двенадцати лет. У неё было приятное личико и ясные, голубые глаза. А волосы, постриженные каре, были выкрашены в ядовито-зелёный цвет.
'В весёлое путешествие,
В отличное путешествие,
В далёкое путешествие,
За радостью и мечтой...'
Поравнявшись с Аликом, девочка прекратила петь и, одарив его приветливой улыбкой, поздоровалась: 'Привет, настоящий разведчик!'
-Иди, -подтолкнул её санитар. -Вот сюда, поворачивай.
-Она же ещё совсем ребёнок, -шепнул Алик доктору. -Разве вы принимаете детей?
-Это особый случай, -ответил тот. -Её нельзя в детское отделение. Решили пока поместить в изолятор. Дальше посмотрим, куда её. Вон, как горлапанит. Десять кубиков феназепама этой певице всадили, а ей хоть бы что. Мы такой дозой врослых бугаёв на раз утихомириваем, а тут ребёнок.
-Зачем же её так накачали?
-Ох, Алик Палыч, видели бы Вы, что она тут вытворяла, когда её привезли. Её наши санитары втроём еле удерживали. Силища, как у медведя.
-А что у неё с волосами? -спросил Дементьев. -Девочка-панкушка?
-Да сейчас дети такие... Насмотрятся этого своего аниме, и разукрашиваются кто во что горазд, как попугаи, -доктор повернулся к санитарам и дал им последнее указание. -Давайте там с ней поосторожнее ребят. Зафиксируйте её. Пусть полежит, остепенится. Может успокоится, наконец.
-Теперь мы можем пойти, поглядеть записи с видеокамеры? -напомнил следователь.
-Да. Идёмте.
-Эх, ты! -вдруг воскликнула девочка, обернувшись к Алику. -Такой большой вырос, а до сих пор не знаешь, что ящерок нельзя хватать за хвостики!
-Что? -Дементьев замер на месте.
-Идёмте, Алик Палыч, -доктор позвал его за собой.
-Подождите. Что ты сказала, девочка?
Но зеленовласая, уже заведённая в бокс, лишь захихикала и вновь запела:
'В весёлое путешествие,
В отличное путешествие,
В далёкое путешествие,
Отправимся мы с тобой!'
-Не обращайте внимания, -махнул рукой доктор.
-Добро пожаловать в Церковь Закрытых Глаз! -донёсся до следователя голос девчонки.
Дверь четвёртого бокса закрылась. Дежурная, перебирая ключи, направилась в их сторону - опирать дверь изолятора.
-Нет, это уже не может быть совпадением, -не верил своим ушам Алик. -Откуда она знает?
-В чём дело? -с удивлением смотрел на него Егор Ильич.
-Я хочу всё знать об этой девчонке. Кто такая? Откуда? Как здесь оказалась?
-Зачем она Вам?
-Давайте обойдёмся без лишних 'зачем' и 'почему'.
-Идёмте, -с раздражением вздохнул доктор. -Расскажу по пути.
Миновав решётку изолятора, они отправились на пункт охраны.
-Рассказывать тут особо нечего, -хмуро забубнил Егор Ильич. -Пациентку зовут Ангелина Вострикова. Точный возраст неизвестен, так как не удалось обнаружить свидетельство о рождении. Девочка из неблагополучной семьи. Родители употребляли наркотики. Вчера ночью, между ними разгорелся скандал, который перерос в поножовщину. Отец нанёс матери несколько ударов ножом, а затем погиб сам. Дочь не оставила на нём живого места. Она была так перепачкана кровью, что её с трудом отмыли. Сама же девочка не пострадала. Повреждений на её теле не обнаружено. Действиям насильственного характера она не подвергалась. В крови не содержится никаких препаратов. Самое удивительное, что милиции не удалось выяснить, в какую она ходила школу и ходила ли вообще. Никто из соседей ничего внятного про неё рассказать не может. Вроде видели эту девочку, а вроде и нет. Хотя, там соседи ничуть не лучше погибших. Сплошная алкашня, да наркуши.
-Даже участковый не знает, что на его территории проживает беспризорный ребёнок?
Доктор развёл руками.
-И органы опеки не в курсе? Почему родителей не лишили родительских прав и не изъяли ребёнка из семьи? -продолжил вопрошать Алик.
-Ну, Вы же знаете, Алик Палыч, как теперь работают наши 'несгибаемые поборники ювенальной юстиции'. Им проще кошмарить нормальные семьи и отнимать детей у малоимущих родителей, у которых жилплощадь чуть меньше нормы, а в холодильниках отсутствуют бананы. А вот в логова наркоманов они соваться не торопятся. Там же и на нож посадить могут. Страшно же. Вот и прохлопали ушами. Теперь, конечно, начнутся разборки, поиски виноватых... Убийство-то резонансное.
-А родители этой Ангелины не являлись ли, случаем, членами какой-либо секты?
-Очень даже может быть. На месте убийства обнаружили непонятные знаки и надписи, сделанные кровью. Но ни оккультной атрибутики, ни литературы в доме не нашли.
-Я не знаю. Но если желаете её допросить, то лучше дождитесь завтрашнего дня. Сегодня её лучше не трогать, -ответил доктор.
-Я уже одну беседу на завтра откладывал...
-Егор Ильич, -врач, идущий им навстречу, протянул доктору какие-то документы. -Вот, результаты...
-Ага, спасибо, -тот, не останавливаясь, принял бумаги. -Ну вот и заключение патологанатома по Вершининой. Тэк, что тут у нас? Угу... Угу... Ну вот, видите? Вскрытие подтвердило предварительный диагноз. Инфаркт миокарда.
-Ну-ка, -Алик забрал у него результаты и бегло их прочитал. -И что, это всё?
-Да, всё.
-Ерунда какая-то.
-Это не ерунда, Алик Палыч, это официальное заключение эксперта. Вы хотите его оспорить?
-Просто покажите мне запись с камеры...
Начальник охраны очень спокойно отнёсся к просьбе прокрутить последнюю запись с камеры из четвёртого изоляторного бокса.
-Трансляции со всех наших камер круглосуточно пишутся на один жёсткий диск. Каждые сутки производится бэкап. Резервные копии хранятся на дополнительном трёхтерабайтном винчестере, -рассказал он Алику. -Какой период времени Вам нужен?
-Со вчерашнего вечера. Ориентировочно, с половины шестого - по сегодняшнее утро, -ответил Дементьев.
-Эх, ты. Долго смотреть придётся.
-Мне не нужно смотреть в реальном времени. Можно прокрутить на ускоренном?
-А, ну, конечно можно. Без проблем. Дайте мне пару минут. Сейчас я скопирую нужный Вам фрагмент записи... Так-так-так. Ага. Вот. Восемнадцатая камера. Сейчас включу запись. Вот, на этот монитор смотрите.
-Ну и что это такое? -подсел к экрану Алик. -Что тут вообще демонстрируется? Окно?
Камера показывала только кусок палаты. При этом койка, на которой лежала пациентка, в кадр вообще не попадала.
-Денис Романыч, как это понимать? -обратился к начальнику охраны главврач.
-Н-да, хрень какая-то, -виновато пробормотал он. -Это техники, раздолбаи, позавчера в восточном крыле проводку проверяли. Просил же их, козлов, камеру поправить...
-Я даже не знаю, что и сказать, -Егор Ильич с укоризной посмотрел на охранника.
-Я им дам просраться. Они у меня попрыгают, -рыкнул тот.
-Так, разберётесь со своими техниками потом, -перебил их Алик. -Давайте хотя бы это посмотрим. Хорошо, что у вас камера вообще работала. Так, кто это там?
-Это Маришка. Пришла Ольгу покормить, -указал пальцем в монитор доктор. -Она была как раз перед нашим приходом.
-Включайте ускоренную перемотку.
Изображение задёргалось, циферки в углу экрана быстро сменяли друг друга. На экране, словно в старой кинокомедии, начали быстро бегать новые фигуры.
-А это мы пришли, -определил доктор. -Я ушёл, а Вы остались.
-Тормозните! -попросил Алик. -Запустите обычную скорость. Вот! Сейчас она поднимется на кровати. Ё-моё, ну почему камера так повёрнута?! Не видно ни черта. Хотя бы звук писала...
Его фигура перемещалась на экране туда-сюда, он что-то говорил, жестикулировал, затем присел, вынул папку и начал доставать фотографии. Ольга же в кадр не попала.
-А вот и я вернулся, -дождался своего появления доктор.
Ускоренная перемотка продолжилась. Время на записи понеслось как угорелое. Было заметно, как за окном быстро потемнело. Включился свет. Затем, выключился. Осталась гореть только маленькая дежурная лампочка в уголке. Наступила ночь. Часы последовательно отсчитывались друг за другом, но ничего не происходило. Затем, окно начало светлеть. Наступило утро. В бокс вошла нянечка, немного побегала по нему (из-за высокой скорости перемотки казалось, что она бегает с сумасшедшей скоростью, а не ходит), затем остановилась у постели Вершининой, н немного там задержалась и пулей выскочила из бокса. А спустя пару-тройку секунд вернулась уже в сопровождении врачей. Вокруг койки началась беготня. Кто-то притащил капельницу.
-Всё, достаточно, -произнёс Алик.
-Вы избавились от своих подозрений? -спросил у него доктор.
-Я изымаю эту запись. Нужно изучить её поподробнее.
-Да пожалуйста. Но что Вы надеетесь там увидеть? Вы же видели, что до утра никто в бокс не заходил. Тем более, что пациентки там всё равно не видно.
-Егор Ильич, на Вашем месте я бы лучше распорядился поправить камеру в четвёртом боксе, -ответил Дементьев.
-Да, кстати, Денис, ну-ка, покажи нам четвёртый бокс, -переключился на охранника доктор. -Глянем, как там наша новая постоялица.
На большом экране, где высвечивалось много маленьких окошек с отдельными изображениями, развернулось одно большое окно.
-И камеру сегодня же поправ... -не договорив, Егор Ильич прикусил язык. -Какого лешего она там делает?!
Ангелина в одной сорочке стояла прямо под камерой и с улыбкой пялилась в объектив.
-Сказал же им, чтобы её зафиксировали! -доктор трясущейся рукой уже набирал телефон. -Идиоты... Ало! Леонид? Лёня, ну ты совсем, что ли, нюх потерял, или как? Я вам что велел, по поводу Востриковой? Что-что... Зафиксировать её! Вот, что! Что, 'ну'? Гну! Что вы зафиксировали?! Да?! А какого хрена она у вас по боксу разгуливает? Не может? Так идите и посмотрите!!! Дуболомы чёртовы... Совсем расслабились.
Начальник охраны переключился на камеру, установленную в коридоре изолятора. Мутноватое, слегка зернистое изображение демонстрировало дежурную, открывающую дверь, и спешно проходящих мимо неё санитаров. Все трое столпились у двери четвёртого бокса. Видимо услышав открывающуюся дверь, пациентка повернула голову. А уже спустя секунду на неё навалилась пара здоровых амбалов. Казалось, что эту малявку сейчас просто расплющат. Но внезапно, один из санитаров отлетел в сторону, ударившись об стену. Второй тем временем пытался скрутить девочку, но та, извиваясь в его руках, никак не давала себя одолеть. Причём выглядело это так, словно она вообще не прилагала усилий, а просто отмахивалась от надоедливого санитара.
-Вот это - девчонка, -поразился охранник. -Она что, терминатор? Или секцию какую-то посещала?
-Сдаётся мне, Егор Ильич, что ей вместо успокоительного вкатили какой-то стимулятор, -добавил Алик.
-Очередная напасть на мою голову, -ответил доктор. -'Не было печали - купила бабка порося'.
На экране, второй санитар, прихрамывая, присоединился к своему коллеге, и уже вдвоём они с большим трудом завалили брыкающуюся пациентку на кровать, после чего, судя по всему, начали её привязывать.
-Ладненько, -Алик хлопнул себя по коленям, и забрал папку со стола. -Давайте запись и я поеду. Надолго не прощаюсь. Надо будет поболтать с этой 'дикаркой'. Может прояснит, чем занимались её родители.
После смерти Ольги Вершининой и потери одного из вещдоков, череда несчастий не прекратилась. Очередной удар Дементьев получил, прослушав свою запись. Вместо голосов на ней, по неизвестной причине, оказался лишь ракушечный шум, да противное потрескивание. Так долго и яростно Алик себя ещё никогда не ругал. Почему он заранее не проверил, как пишется звук? Почему понадеялся на аппаратуру? Почему сразу не прослушал записанное? Его так увлекло обещание Вершининой всё ему рассказать, что он отложил столь важное дело напотом, и по собственной беспечности оказался в дураках.
Все его достижения рассыпались как карточный домик. Надежды на успех в продвижении следствия, уже казавшиеся такими реальными и неизбежными, моментально испарились. Теперь его ждала неприятная реальность. Если смерть Ольги ещё можно было списать на трагическое стечение обстоятельств, то потерю предмета, принятого со склада вещдоков, он замять уже никак не мог. Придётся как-то объяснять её утрату. Но как это объяснить, если он сам не понимал, почему она потерялась. Тут мог бы помочь записанный разговор с Вершининой. Но увы, здесь тоже полный полный провал. Вот тебе и первое самостоятельное дело. Вот тебе и 'первый блин'.
Признавать поражение Алик не торопился. У него ещё оставалась пара зацепок: видерзапись с камеры наблюдения и новая, неожиданно объявившаяся свидетельница культа Даркена Хо, свалившаяся на него, как снег на голову. Насчёт последней, он ещё не совсем понимал, кто она: очередная жертва, или послание, которое культ сделал ему в качестве насмешки. Как бы там ни было, поговорить с этой Ангелиной было необходимо. Но прежде надо было как следует изучить запись.
Усталость брала своё. Сидя за компьютером, следователь клевал носом, поглощая очередную чашку растворимого кофе. Переутомлённые глаза дико болели. Ему уже начало казаться, что на экране начинает происходить что-то странное, но всё это были лишь фантомы, вызванные расфокусировкой измученных глаз и накатывающими волнами сонливости. Что он надеялся увидеть в этой записи? Зачем изматывает себя впустую, вместо того,ч тобы пойти домой и выспаться как следует? Доктор был прав. Все эти перегрузки ни к чему. Ничего хорошего он этим не добьётся. 'Всё. Достаточно на сегодня'. Встав из-за стола, Алик снял свой пиджак с вешалки, и начал в него облачаться, когда вдруг что-то на экране привлекло его.
-Ну-ка, ну-ка, -он тут же вернулся обратно за стол, и отмотал бегунок видеопроигрывателя на несколько секунд назад.
На записи демонстрировалась полутёмная ночная палата, скупо освещённая малюсенькой лампочкой. Изображение казалось статичным, и лишь сменяющиеся секундные цифры в уголке выдавли движение времени. Одна секунда, вторая, третья.
-Показалось, -Дементьев навёл курсор 'мышки' на значок, сворачивающий окно плеера.
Но кнопка так и не щёлкнула. В крайнем левом углу, где находилась койка пациентки, что-то замельтешело. Мерцание было таким незначительным, что на первый взгляд могло показаться обычным дефектом записи. Однако, что-то подсказывало Алику, что здесь не всё так просто. Подняв трубку, он связался с техническим отделом.
-Виталий? Ты ещё здесь? Сильно занят? Можно украсть у тебя пять минут? Да, нужно глянуть запись одну. Ага, сейчас я спущусь.
-Что, тоже вечеришь?
-Вечеришь? Да уж полночь близится! 'Ночуешь', а не 'вечеришь'.
Коллеги устало посмеялись.
-Ты всё с тем делом не развязался? -спросил Алик.
-Да. Зашиваюсь. Там наши опера ещё одну запись подогнали. Так что мне ещё долго сидеть, -ответил Виталий. -А у тебя что?
-Вот, надо бы увеличить изображение. У меня таких возможностей нет, а у вас тут аппаратура навороченная.
-Давай, глянем.
-На это время сразу отмотай... Уф. В глазах всё расплывается.
Виталий включил запись, и промотал до указанного момента.
-Ага. Стоп. Вот тут, сбоку что-то мерцает. Видишь? -указал Дементьев. -Может ерунда какая-то, конечно.
-Сейчас увеличу, посмотрим. Только чудес не жди. Качество записи так себе, и от увеличения станет только хуже... Так, погоди секундочку, сейчас всё будет... Готово, -Виталий отсел чуть в сторонку, пропуская Алика к дисплею.
-Во-от, уже лучше, -произнёс тот. -Край кровати. А это, на нём - рука.
-Рука, -согласился коллега. -Ты её хотел разглядеть?
-Смотри! -не слушал его Алик. -Она шевелится. Дёргается. Это конвульсия. Значит, именно в это время её и прихватило... Неужели правда, обычный сердечный приступ?
-Пойду я, кофейку налью, -поднялся со стула Виталий. -Ты будешь?
-Нет, спасибо.
Дементьев видел Ольгину руку, трясущуюся, как в лихорадке. Девушка умирала, но никто не приходил ей на помощь. Внезапно, острая боль резанула его глаза, и, на долю секунды, он увидел нечто, словно в так называемом 'скримере' - видеоролике, внезапно демонстрирующем жуткую картинку, с целью напугать зрителя. Во весь экран появилось перекошенное от боли и ужаса лицо Ольги Вершининой, и тут же исчезло. А рука на койке перестала конвульсировать.
-Ёж твою меть! -вырвалось у Алика.
-Чё там? -подбежал с чашкой Виталий.
-Мотни-ка чуть назад! Дурь какая-то...
-Сейчас. Ну-ка, подвинься. Мотаем наза-ад... Столько хватит?
-Много. Чуть ближе. Ага. Вот. Запускай. Щас будет.
-Что будет-то?
-Увидишь.
Секунды потянулись одна за другой. Рука на экране подрагивала. Потом изображение едва заметно дёрнулось, и рука застыла. Время потекло дальше, и запись вновь счтала напоминать статичную картинку.
-Что я должен увидеть? -не выдержал Виталий.
-Где же это? -прищурился Алик. -Была же такая... Вот, чёрт. Глаза болят. Показалось, что ли.
-С непривычки всегда так. Я когда ещё только начинал, тоже с этим сталкивался. Когда долго сидишь перед экраном, на котором ничего особенного не происходит, поневоле начинаешь залипать. А потом всякие странности начинают казаться. Со временем это прошло.
-Да ну, совсем, что ли, я не в себе? Давай ещё разок мотни назад. Хочу убедиться...
-Ну давай, -тяжело вздохнул Виталий. -Убедись.
Запись пошла по новой. Алик затаил дыхание.
-Вот! -ткнул он пальцем в экран. -Что это мелькнуло?
-Да мало ли.
-Давай ещё раз, и застопори на этом месте.
-Я сейчас раскадровку сделаю, -Виталий начал щёлкать мышкой, выбирая необходимые параметры.
Появилась горизонтальная лента из кадров. Прокрутив её, специалист выделил кадр с искажением.
-Попался, голубчик.
-Что это за помеха? -внимательно присмотрелся Алик. -Может склейка? Как думаешь?
-Всё возможно. Но время не скакнуло. С ним, конечно, могли поколдовать. Это вполне реализуемо. Но для непрофессионалов слишком муторно, и сразу бы выдало постобработку. У меня на это дело глаз намётан. Здесь же ничего подозрительного не видно. Больше напоминает обычный аппаратный сбой. Может, из-за скачка напряжения. Не знаю. Вряд ли кому-то надо было с этим делом заморачиваться.
-Хм-м-м, -Дементьев продолжал разглядывать 'испорченный' кадр. -А вот, посмотри, Виталь, тень на полу. Как будто фигура.
-Да это от искажения. На следующем кадре её уже нет. И на предыдущем не было. Да и на этом она выглядит... Если это тень человека, то уж больно странная. Нет, Алик, это просто помеха.
-Всё, надо заканчивать на сегодня. Поеду я до дому, до хаты. Ты тоже шибко не засиживайся.
-Это не от меня зависит. Ещё часа два, как минимум, тут проторчу. Хочешь - не хочешь, а завтра отчитываться.
-Ну, бывай.
Они попрощались, после чего Дементьев отправился домой.
Дома его встретила записка на столе:
'Привет, Алик. Заходила сегодня в 19.00, но дома тебя, как обычно, не застала. Звонить не хочу. Ты ведь такой занятой. Отвлеку ещё от какого-то важного дела. В общем, я приняла окончательное решение. Мы с тобой должны развестись. Мне надо было послушать папу, когда он говорил о бесперспективности нашей дальнейшей жизни. Ты должен меня понять, Алик. Дело не в тебе. Ты - замечательный, добрый и отзывчивый мужчина. Лично к тебе у меня претензий нет. Дело в твоей работе. Так уж вышло, что твоя служба полностью тобой овладела, и в твоей жизни больше не осталось места для меня. Я, по наивности, надеялась, что работа в ФСБ - это престижно и денежно, но, как оказалось, весь этот престиж и деньги не окупают одиночества, которое приходится терпеть жене следователя. Последней каплей оказался запрет на твой выезд заграницу. Меня лишили даже единственной радости - поездки, раз в год, с любимым супругом за пределы нашей холодной родины. И что теперь нам с тобой остаётся? Курорты Краснодарсого края? Нет уж. Извини, конечно, но это уже слишком. Я вижу, насколько тебе дорога твоя работа, и не собираюсь озадачивать тебя выбором: я, или она. Выбор я уже сделала за тебя. Я ухожу. Постарайся понять и простить. Когда будет время - позвони мне, обсудим сроки и детали развода, как два цивилизованных человека. Надеюсь, что наш развод не сильно отразится на твоей карьере. Если отразится, то мне очень жаль, но поступить иначе я всё равно не смогу. Жду звонка, Алик. Не затягивай с этим. Давай не будем портить друг другу жизнь? Желаю успехов на твоей любимой работе. Наташа.'
-У-у-у-у! -провыл Алик, скомкав бумажку и бросив её в дальний угол комнаты. -Да и пошла ты...
Это был просто удар в спину. Он уже догадывался, что супруга ушла пожить к родителям неспроста, но всё же таил надежду, что всё обойдётся. Ничего не обошлось. Сбылись самые худшие ожидания.
В глубине души, Дементьеву было понятно, почему жена его оставляет. Не всякая женщина способна терпеть такую жизнь, когда муж возвращается заполночь, и уходит ни свет, ни заря. Постоянно в каких-то командировках, непонятно где и непонятно зачем. Для такой непростой жизни требуется либо гипертрофированное уважение, или беззаветная любовь. Но ни того, ни другого, в их недолгом браке, как оказалось, не было.
-Не сильно отразится на моей карьере, -с язвой пробормотал Алик, шествуя на кухню и нервно расстёгивая рубашку. -'Жду звонка'... Ну жди. Чёрта с два я тебе позвоню.
Он вынул сковородку, зажёг конфорку. Есть уже не хотелось. Хотелось спать. Но он, закрутившись на работе, не ел с самого обеда, и понимал, что надо было хоть что-нибудь побыстрому перекусить.
-Зараза, -ворча себе под нос, он открыл холодильник, вынул три яйца, разбил их в чашку и начал взбивать. -Как "вовремя" ты это затеяла...
Затем, он достал масло, и принялся готовить яичницу. Это было самое простое блюдо, требующее минимум затрат времени. Пока яичница шипела на сковороде, Алик быстренько полил цветы. Закончив с поливом и с приготовлением запоздалого ужина, он подумал немного, и вынул из кухонного шкафчика распечатанную бутылку коньяка и рюмочку. Поставил на стол, рядом со шкварчащей яичницей, сел, задумчиво глядя на этот скромный натюрморт.
Алик был принципиальным трезвенником. Он конечно мог выпить рюмашку-другую, но только на праздники. Закладывать за воротник без причины, а тем более, в одиночку, он считал чем-то зазорным. Но сейчас, оставшись наедине с навалившимися на него проблемами, он понял, что не сможет без этого обойтись. Махнув рюмку коньяка, Дементьев закусил горячей яичницей и зажмурился. Коньяк ушёл, как в сухую землю, не дав никакого эффекта. Алик вновь потянулся за бутылкой, но остановился. 'Нет, хватит. Если не помогло, то и не поможет'. Бутылка вернулась обратно в шкаф, а Дементьев продолжил доедать яичницу, стараясь ни о чём не думать. То ли усталость взяла своё, то ли коньяк помог, но как только голова Алика коснулась подушки, он моментально отключился.