Седенький доктор уселся в кресло, тщательно вытирая только что вымытые руки махровым полотенцем. Молодой следователь, сидевший напротив, что-то сосредоточенно записывал.
-Значится, Вы недавно работаете? -приподнявшись, врач повесил полотенце на крючок и дружелюбно улыбнулся.
-Это к делу не относится, -не отрываясь от писанины, ответил сотрудник в штатском.
-А Михал Тимофеича, значится, на заслуженный отдых отправили? Теперь Вы вместо него будете?
-Да. Вместо него буду я. К чему все эти вопросы?
-Мы с Михал Тимофеичем долго сотрудничали. Ещё со времён 'глубокого бурения', хе-хе. Хороший мужик. Матёрый.
-Ну а теперь Вы сотрудничаете со мной, -закончив писать, следователь щёлкнул авторучкой, пряча выдвижной стерженёк. -Ну так что, Егор Ильич, мы можем продолжить?
-Да-да, я в Вашем распоряжении, э-э...
-Алик Павлович.
-Простите, ещё не привык к новому имени. Значится, уважаемый Алик Палыч, Вы всё-таки желаете допросить мою пациентку?
-Да.
-Но я же Вам говорил, что она...
-Помню. И всё равно хочу с ней побеседовать, -вынув из папки несколько листков формата А4, на которых были нарисованы цветы, следователь показал их доктору. -Это её рисунки?
-Её, -кивнул тот. -Жёлтые орхидеи. У девочки талант.
-То есть, она рисует? Не ходит, не разговаривает, не ест самостоятельно, но рисует?
-Сейчас уже не рисует. Это было раньше. В самом начале. Когда её только привезли... Мы пытались чем-то её занять. Ставили в палату телевизор, приносили шитьё, игры. Но она выбрала только карандаши. Причём, только два. Чёрный и жёлтый. Видите? Все орхидеи жёлтые.
-И одинаковые, -следователь сопоставил два рисунка, повернув их к окну так, чтобы просвечивали. -Сходство идентичное. Будто бы их на принтере напечатали.
-Удивляться тут нечему. Люди, страдающие психическими заболеваниями, способны создавать подобные вещи. За свою практику я и не такие парадоксы наблюдал.
-Красиво нарисовано. Вот только цветок не узнаю. Он явно из семейства орхидных. Но какой именно? Не фаленопсис, не цимбидиум, не ванда...
-О, да Вы отлично разбираетесь в ботанике.
-Есть немного, -следователь убрал рисунки обратно в папку. -Так что насчёт встречи с вашей художницей?
-Разумеется, Вы можете её посетить. Но на многое не рассчитывайте, -доктор поднялся с кресла, и жестом пригласил следователя идти за ним. -Пойдёмте, Алик... Э-э-э. Палыч.
Оба вышли из кабинета, и направились по коридору, пропахшему лекарствами и мочой.
-Случай очень тяжёлый, -гулко разбрасывая эхо, продолжал гудеть Егор Ильич. -Эта пациентка страдает целым букетом психических расстройств. Как мы с ней только не бились - всё бестолку. Состояние лишь ухудшается. Кстати, товарищи из вашего ведомства уже пытались её разговорить, и неоднократно... Здравствуйте (он поздоровался с огромным санитаром, прошедшим навстречу). Ничего из неё не выудили. Мы пробовали кое-какие препараты. Тщетно. Применяли гипноз, чем едва всё окончательно не испортили. Она просто заснула. Да так, что потом едва её разбудили. После того случая мы больше не рискуем с подобными экспериментами. На прошлом консилиуме было принято решение радикально изменить курс лечения пациентки. Наши специалисты делают всё возможное, но пока что регресс продолжается... Нам сюда - в женское отделение.
Впереди зазвенели ключи - это дежурный, завидев приближающегося начальника, принялся спешно отпирать решётчатую дверь, ведущую в западное крыло психиатрического комплекса.
-Буйных тут мало, -продолжал доктор, минуя металлическую перегородку. -Инциденты, конечно, случались, но мы оперативно принимаем меры, чтобы впредь их не допускать. Вон, глядите - видеокамеры. Датчики установлены, сигнализация. Учреждение у нас, сами понимаете, специфическое. Чай не обычная больничка, хе-хе. Контингент тут различный содержится. Немало преступников...
На пути встретилась крупнотелая санитарка, сопровождавшая щуплую, покачивающуюся пациентку с немытыми волосами и серыми веками. Больная неустанно повторяла: 'Скоро... Скоро...' А когда поравнялась с Аликом, вдруг дёрнулась в его сторону, крикнув: 'Вы видели моего мальчика?!' Санитарка спокойно удержала её, подтянув к себе: 'Иди-иди, чё ты дёргаешься? Ну?'
-Он видел моего мальчика? -повернулась к ней сумасшедшая.
-Не видел, иди.
-Скоро... Скоро... Скоро...
Пара удалилась. А доктор тем временем вещал, как ни в чём не бывало: 'Здесь содержатся больные с разными симптомами. В основном, с расстройствами пси...'
-Простите, -перебил его Алик. -Меня интересует только одна пациентка.
-Да-да, конечно. Значится, как я уже говорил, её болезнь прогрессирует. Сначала был диагностирован синдром Кандинского-Клерамбо. Мы полагали, что её можно вывести из этого состояния. Но ошиблись. Лечение не шло ей на пользу. Проявлялись всё новые симптомы. К настоящему времени у неё зафиксирован целый ворох патологий. Деменция, акинетический психоз... В отчёте я всё подробно расписал, можете ознакомиться.
-Я читал Ваш отчёт.
-Тогда мне нечего добавить.
-Всё это очень странно, Вам не кажется? Она же была нормальной.
-Нормальной? -доктор усмехнулся. -Если она ни разу не обращалась в клинику и не наблюдалась у психиатра, то это вовсе не значит, что с ней всё было в порядке. Психические отклонения могли быть в ней заложены с самого рождения. Просто они себя не проявляли. Болезнь дремала внутри неё, как мина замедленного действия. И вот, наконец, проявилась.
-И что же могло вызвать такой неожиданный рецидив?
-Да всё что угодно. Стресс, психическая травма, истощение нервной системы...
Они остановились возле очередной решётки, дожидаясь, когда им откроют дверь в самую дальнюю часть больничного крыла.
-Здесь содержат особо опасных? -спросил Алик.
-Как бы Вам объяснить? -наморщил лоб Егор Ильич. -Опасность исходит не от этих пациентов. Скорее напротив, она угрожает им. Поэтому мы содержим их под особым контролем. В отдельных, одноместных боксах.
-А что тут произошло? Пожар? -следователь указал, на железную дверь бокса N5, покрытую копотью и небольшими вмятинами, нанесёнными каким-то тяжёлым предметом.
-Один неприятный инцидент с предыдущим дежурным санитаром. К счастью, всё обошлось... Это не её дверь, не волнуйтесь, -остановившись около стола дежурной санитарки, доктор попросил. -Вера Владимировна, четвёртую, будьте любезны.
-Сейчас, -та выудила ключ, и, потеснив пришедших, проследовала к двери бокса N4.
-Её уже покормили? -осведомился Егор Ильич.
-Как раз перед Вашим приходом, -ответила санитарка, дребезжа ключом в замочной скважине. -Проходите пожалуйста.
-Спасибо.
Доктор и следователь вошли в бокс. Дверь за ними тут же заперли. Алик осмотрелся. Одноместная палата была небольшой, но не тесной. Минимум мебели: Койка, тумбочка, стул, маленький столик. На крашенных стенах в изобилии развешены рисунки - одинаковые жёлтые орхидеи. Окно закрыто решёткой, как в тюремной камере. Сама больная неподвижно лежала на койке, глядя в потолок немигающим взглядом.
-Вершинина Ольга Анатольевна, -представил её доктор. -Возраст: Двадцать пять лет. Не замужем...
-Я всё это знаю. Изучал её дело, -остановил его Алик. -Вот Вы упоминали об инцидентах. Не было ли подобных случаев с Ольгой?
-К ней никого не пускают, кроме наших... Хм... Ну и ваших сотрудников. Более, никаких сторонних визитов. Даже родителям видеться с ней запрещено. Правда, вначале к ней пытался прорваться один чиновник. Геранин, кажется, его фамилия.
-Отец одного из пропавших?
-Да. Он предпринимал неоднократные попытки встретиться с пациенткой, несмотря на все наши заверения в её полнейшей амнезии и недееспособности. Но он настаивал, требовал, грозил своим высоким положением. Даже предлагал договориться.
-В самом деле? Надеюсь, Вы сообщили об этом куда следует?
-Ну что Вы, Алик Палыч, -доктор перешёл на шёпот. -В любой другой ситуации, я бы, разумеется, не преминул об этом доложить. Но здесь обстоятельство несколько иное. Я вошёл в положение убитого горем отца, и не стал предавать дело огласке. Я ведь и сам отец. Понимаю, каково ему. Цепляется за каждую ниточку. Как бы там ни было, к пациентке его не допустили. Сейчас всякие нападки со стороны семьи Гераниных прекратились.
-Жёлтые орхидеи, -осматривая рисунки на стенах, кивал Алик. -Опять жёлтые орхидеи. Почему она рисует именно их? Почему все они жёлтого цвета?
-Все, кроме одной, -ответил Егор Ильич.
-Не понял.
-Одна единственная орхидея у неё была не жёлтой, а фиолетовой. Форма цветка абсолютно такая же, только цвет другой. Это был её последний рисунок.
-Почему Вы не рассказали об этом ранее?
-Посчитал, что этот факт не имеет особого значения.
-И много у Вас таких 'незначительных фактов' скрыто от следствия?
-А-алик Па-алыч, да я же...
-Ладно. Где этот рисунок? Я бы хотел на него взглянуть.
-Что Вам это даст?
-Где этот рисунок, Егор Ильич?
-Он в соседнем боксе.
-Что он там делает?
-Понимаете... Этот рисунок Ольга подарила своей соседке из пятого бокса.
-Подарила? Вы же сказали, что всякие контакты...
-Внешние связи - да, запрещены. Но контакты внутри комплекса не возбраняются. Пациенты могут встречаться, например, во время прогулки. Здесь же не карцер. Полное одиночество не идёт им на пользу. Люди должны общаться. Разумеется, всё проходит под бдительным контролем санитаров.
-И о чём же они общались? -заинтересовался Алик.
-О чём могут общаться два аутиста? Они просто сидели рядышком, ну-у, когда Вершинина ещё ходила, и мы выводили её на прогулку во внутренний дворик. Девочки не разговаривали друг с другом, но их явно что-то сближало. Аня была первой, к кому Оля начала тянуться. Мы не препятствовали этому, надеясь, что их дружба поможет Оле справиться с недугом.
-Значит Вершинина подарила своей соседке рисунок в знак дружбы?
-Да. Она взяла рисунок с собой на прогулку и молча передала его Ане. И та приняла. Мы заказали специальную рамочку, вставили картинку туда, и теперь она стоит у Ани на тумбочке, возле кровати.
-Я бы всё равно хотел посмотреть на этот рисунок. Чуть позже. Это возможно?
-Конечно.
Алик подошёл к кровати пациентки, тихо вздохнул и присел на стул.
-Здравствуйте, Ольга.
Ни один мускул не дёрнулся на восковом лице Вершининой. Она лежала словно кукла. О том, что девушка до сих пор жива, можно было догадаться лишь по изредка моргающим векам.
-Я - следователь Федеральной Службы Безопасности. Лейтенант Дементьев. Алик Павлович. Я уполномочен заниматься Вашим делом. Вы меня слышите? Ольга?
-Она Вас прекрасно слышит, -ответил за неё доктор. -Но ответить не может. Я же говорил. Вы не первый, кто пытался её допрашивать.
-Н-да. Дела... -Алик опять вздохнул. -Что насчёт её родителей?
-Знаю, что они в разводе. Мать - учительница, отец - пенсионер, алкоголик. Я с ними не общался. Им даже не известно, где находится их дочь.
-Это понятно.
У доктора зазвонил телефон.
-Извините, -он небрежно вынул его из кармана халата и поднёс к уху. -Да-да... Вот как? Сейчас я немного занят... А-а... Я-а всё понял. Хорошо. Сейчас буду.
-Какие-то проблемы? -поднял глаза следователь.
-Нужно отлучиться минут на пятнадцать. Вы уж простите. Работа. Давайте так поступим. Если желаете ещё немного пообщаться с пациенткой, хотя лично я смысла в этом не вижу, оставайтесь. Я вернусь через пятнадцать минут. Если управитесь раньше, постучите в дверь и дежурная вас выпустит.
-Хорошо. Спасибо. Я Вас дождусь, -ответил Алик.
-Если что - стучите в дверь, -повторил доктор и удалился, оставив Дементьева наедине с Вершининой.
Уперев локти в колени, следователь опустил подбородок на сомкнутые в замок кисти и задумался. Он впервые встретился с Ольгой. До этого, он видел её только на фотографиях. Двадцатипятилетняя девушка, лежавшая на койке, выглядела старше своего возраста лет на двадцать. Некогда пухленькие щёчки ввалились, живые глаза опустели, костяшки пальцев сильно выпирали, как у старухи. Непонятно, на что надеялся Алик, но его главным принципом всегда была потребность в личном убеждении. Он мог прочесть десяток рапортов и отчётов, но окончательно утверждался в их достоверности лишь после того, как самолично всё перепроверял. Так и здесь. Алику было понятно, что добиваться от Ольги каких-либо показаний было бессмысленно. Просто он сам хотел на неё взглянуть. Изучить её внешний вид и обстановку, в которой она пребывала. Глядишь, что-то да и обнаружится. Ещё в детстве отец учил его, что по берегу реки могут пройти сто невнимательных людей, и ничего не заметить, и лишь один, но внимательный человек, пройдя по их следам, может отыскать драгоценный камень. Этой метафорой Алик руководствовался всегда и везде. Иногда она ему очень помогала.
-К Вам здесь хорошо относятся? -как можно доброжелательнее обратился он к девушке.
-Может быть, есть какие-то жалобы? Пожелания?
Ольга молчала.
-Я понимаю, Вы бы хотели увидеться с мамой. Увы, пока что, это невозможно. Но я могу принести Вам что-нибудь. Что бы Вы хотели? Возможно, что-то из личных вещей. Фотоальбом, например, ну-у, я не знаю... Или игрушку. У Вас есть любимая игрушка: Мишка, котёнок?
Вершинина продолжала молчать, таращась в потолок.
-Ладно, -Алик вздохнул. -Подумайте. Может быть захотите что-то, из личных вещей... Тогда я постараюсь выполнить вашу просьбу.
Поднявшись со скрипнувшего стула, он широкими шагами подошёл к окну, и прильнул лбом к решётке.
-Вас что-то пугает. Верно?
Ответом ему была всё та же тишина.
-Не бойтесь, -вновь повернувшись к Ольге, продолжил монолог следователь. -Вы под надёжной защитой. Не знаю, как тут с Вами обращались врачи и мои коллеги. Может быть, они проявляли грубость? Если так, то мне очень жаль, и я бы хотел за них извиниться. Иногда, выполняя свою работу, люди забывают о деликатности. В общем, просто хочу сказать, что я - Ваш друг. И я очень хочу Вам помочь. Постарайтесь мне поверить. Я не знаю, что с Вами произошло. Судя по всему, Вы пережили нечто очень страшное. Мне лишь известно, что Вы несколько дней провели в открытом море, одна. Это испытание не из лёгких. Но теперь всё позади. Если Вы меня слышите и понимаете. Если у Вас ещё сохранились остатки разума, а я верю, что они у Вас сохранились - доверьтесь мне. Поговорите со мной. Забудьте, что я - следователь ФСБ. Для Вас я просто парень, искренне желающий Вам помочь. Это правда.
После очередной молчаливой паузы, Дементьев решил использовать последний аргумент. Склонившись над Ольгой, он заговорил с ней более строгим тоном, надеясь поймать в её глазах хотя бы искорку ответной реакции.
-Послушайте, уважаемая, так уж сложилось, что Вы - моя единственная зацепка. Без Вас мне этот клубок не размотать. Помогите мне. Подайте хоть какой-нибудь знак. Меня не интересует, что случилось с 'Гортензией', и куда исчезли Ваши друзья. Меня интересует только Хо.
На мгновение, взгляд девушки просветлел, и она сфокусировалась на лице Алика.
-Расскажите мне про Хо! Всё, что знаете! -обрадовался такой удаче следователь.
Но глаза Вершининой тут же наполнились безразличием и пустотой. Будто бы в них и не вспыхивала эта неожиданная живинка.
-Бесполезная трата времени, -разочарованно почесав лоб, Дементьев отошёл от кровати, хрустнул шейными позвонками, и, сунув папку под мышку, отправился к выходу.
Больше здесь нечего было ловить.
Это было первое самостоятельное расследование лейтенанта Дементьева. Заведомо проигрышное дело, о чём знали все, включая тех, кто поручил ему это задание. Можно было не напрягаться с расследованием. Просто спокойно собрать появившиеся улики, проанализировать факты, добавить их к документам древнего 'глухаря', отчитаться о том, что следствие в очередной раз зашло в тупик, и, убрав дело в долгий ящик, взяться за что-то более насущное и бытовое. Алик понимал, что его выбрали для этой неблагодарной работы вовсе не для того, чтобы просто избавиться от 'головной боли', навесив её на желторотого новичка. Ему предоставили возможность проявить себя в 'свободном плаванье' и доказать, что он способен браться за более ответственные и серьёзные задачи. Всё это было понятно ему изначально. Но Алик не хотел просто навтыкать дополнительных перьев в хвост 'глухарю'. Он надеялся сдвинуть дело с мёртвой точки. Хотя бы немного, но продвинуться дальше в его бесконечном расследовании. Зачем ему это было нужно? Наверное потому, что он такой человек.
Свою работу Алик выполнял не за чины и звания, не за деньги и власть, а просто, за идею. Он, один из немногих, искренне верил в то, что своими стараниями может сделать мир лучше и чище. Ведь его обязанность - стоять на страже национальной безопасности. Разве можно класть на одну чашу весов безопасность страны и какую-то личную выгоду? Конечно же нет! Так думал Дементьев, и этим он жил. Его можно было назвать настоящим русским патриотом. Не показушным рупором 'ура-патриотизма', коих в последнее время появляется всё больше и больше, а самым настоящим, истинным патриотом своей страны: скромным, ответственным и добросовестным. Пронёсшим свою гражданскую преданность через те годы, когда к патриотизму относились почти как к ругательству, и любовь к Родине считалась моветоном. Но даже сейчас, когда на смену публичному охаиванию собственной страны пришло такое же нездоровое увлечение демонстративным псевдопатриотизмом, Алик не влился в армию этих крикунов. Ему претило ставить себя в один ряд с людьми, у которых за яркими, картонными транспарантами, скрывалась лишь потребительская пустота, звенящая эхом стадных, фальшивых лозунгов, призванных отвечать современным, общепринятым линиям руководящих партий. Алик ненавидел этих кукол, обклеивающих машины пафосными наклейками 'Спасибо деду за Победу!' и тут же кроющих трёхэтажным матом этих самых дедов, не пропустивших драгоценный автомобиль 'патриота' на пешеходном переходе. Эта наглая бутафория вызывала у Дементьева негативную реакцию, и желание собственным примером показать, как нужно жить и работать, чтобы не было стыдно перед собственными предками. Будучи таким убеждённым патриотом, Алик твёрдо решил посвятить свою жизнь борьбе со всяческой скверной, угрожающей его стране, а значит, его родным, близким и друзьям. Самой страшной чумой он считал терроризм и шпионаж. Желание беспощадно истреблять эту заразу, обусловило выбор его профессии.
И вот, наконец, он получил своё первое задание, которое заключалось в расследовании деятельности некой тоталитарной секты. Эта секта имела много названий: 'Суларитизм', 'Культ Даркена Хо', 'Церковь закрытых глаз', и так далее. Но все эти имена подразумевали одну и только одну религиозную организацию, 'всплывавшую' в различные периоды времени. От множества других запрещённых культов, данную секту отличала невероятная, тотальная засекреченность, коей могло позавидовать даже знаменитое подполье времён Второй Мировой войны. Любые проявления сектантской деятельности, как правило, обнаруживались уже пост фактум, когда все следы уже были подчищены, и организация в очередной раз 'ложилась на дно' до поры, до времени. Всяческие цепочки, ведущие к ней, обрывались, добром не успев начаться. Поэтому, вся хронология суларитской деятельности заключалась в крайне скупых обрывках разрозненных сведений, не приближавших разоблачение культа ни на йоту.
Первые упоминания таинственной организации были известны ещё в позапрошлом столетии, а тревожные свидетельства её преступной деятельности фиксировались во множестве стран, как на Восточном, так и на Западном полушариях, что свидетельствует не только о древности культа, но и о его глобальном характере. Почему же ни одной спецслужбе за сотни лет так не удалось накопать ничего полезного? Ответ на этот вопрос до сих пор никому не известен. Возможно, культ Хо кто-то надёжно прикрывает, используя рычаги действующей власти, и вовремя подчищая все его 'хвосты'. Или-же неуловимая, тайная секта являлась всего лишь крупнейшей мистификацией, созданной мировым правительственным закулисьем, чтобы маскировать за этой ширмой какие-то неведомые манипуляции. В любом случае, чем бы этот культ не являлся, он всегда оставался в тени, выдавая себя лишь украдкой. Как правило, эти проявления заключались в неожиданных ритуальных убийствах, самоубийствах, или же бесследных исчезновениях людей. Причём, почерк суларитов всегда отличался особым цинизмом, жестокостью и изобретательностью. Как будто культисты нарочно издевались над законом, упиваясь собственной безнаказанностью. За культом тянулась длинная кровавая дорога, а те немногие, что выживали после суларитских экзекуций, ничем не могли помочь следствию, так как полностью теряли рассудок. О секте доподлинно известно лишь то, что объектом поклонения в ней служит некое мифическое существо из тёмного мира, которое называют 'Хо'. Это имя без устали повторяли лишившиеся разума жертвы. Это имя было написано кровью на местах чудовищных преступлений.
В архиве ФСБ для Хо отводилась целая галерея. Но состояла она, в основном, из свидетельств и вещдоков, касавшихся непосредственно результатов суларитской деятельности. Сам же феномен Даркена Хо оставался чем-то вроде страшного мифа. Не более.
Одной из самых неприятных загадок суларитского культа была подозрительная череда смертей, которая не могла быть простым совпадением. Разумеется, Алик Дементьев был не первым 'сыщиком', всерьёз занявшимся поисками истины. До него таких специалистов было очень много. И большинство из них были настоящими профессионалами, имевшими за плечами богатый опыт сыскной работы. Следователи, оперативники, детективы. Люди разных чинов и званий. Но объединённые одной целью - докопаться до правды. Большинство из них добровольно сдавались, или же, оглядываясь на нехорошую тенденцию, предпочитали вовремя остановиться и не лезть глубже в это смертельное болото. Тех же, кто решал идти до конца, всегда настигал одинаковый результат - внезапная, как правило нелепая смерть. Как будто какие-то непостижимые, сверхъестественные силы заблаговременно устраняли чрезмерно дотошных смельчаков, начинающих совать свой нос туда, куда не следует, и обнаруживающих вещи, которые им не положено видеть.
Длинный список своих предшественников Алик внимательно изучил. Проанализировав его, молодой следователь осознал, что может занять место в этом документальном мемориале. Он словно получил немое предупреждение. Вот только не верил он в потусторонние силы. И тем более не верил в могущество какого-то там Хо. За каждой подобной сектой, по его убеждению, стояли обычные люди. Возможно, несметно богатые и чрезвычайно влиятельные, но всё-таки люди. Из плоти и крови. А не мистические духи из дурацких легенд.
Ну а пока что суларитский культ был неуловим. У него не было никакой рекламы и даже мало-мальской пропаганды. Он не имел точек сбора: ни храмов, ни общин, ни святилищ. Ни даже конспиративных квартир. Невозможно было определить, каким образом секта завлекает и одурманивает своих новых служителей. Это была организация-призрак, которая проявляла себя редко, сумбурно и нелогично.
Предпоследняя зафиксированная выходка культа была сколь ужасной, столь и бессмысленной. Трагедия произошла в Сочи, на борту теплохода 'Эвридика', когда его экипаж погиб в полном составе. Виновным тогда признали капитана. Войдя в преступный сговор с корабельным доктором, он раздобыл ядовитое вещество, которым отравил всех своих подчинённых на званом ужине и отравился сам. Яд был добавлен в еду и напитки, поэтому его приняли все без исключения. Допросить виновников преступления, было невозможно ввиду смерти оных, поэтому установить реальные мотивы следствие так не смогло. Лишь по косвенным фактам было выдвинуто предположение, что капитан 'Эвридики' являлся тайным адептом культа Даркена Хо, и массовое убиство людей носило характер ритуального жертвоприношения.
За столь резонансным преступлением потянулся шлейф загадочных происшествий, связанных с пассажирами последнего рейса злополучного теплохода. Проведя долгую и кропотливую работу, предшественник Дементьева составил подробный отчёт о своих наблюдениях за судьбами этих людей. Как ни странно, по совершенно различным обстоятельствам, все эти граждане, включая совсем маленьких детей, отправились на тот свет. Подкопаться к причастности культа было невозможно, так как умирали пассажиры, преимущественно, от тривиальных несчастных случаев и недугов. Было зафиксировано несколько странных самоубийств (например, один из туристов выбросился из окна гостиницы в тот же день, когда вернулся из круиза) и даже убийств (сотрудник милиции застрелил собственное семейство и застрелился сам). Но никаких зацепок, указывающих на деятельность культа Хо, найти так и не удалось.
Что же касается непосредственно рокового корабля, то он был списан в утиль из-за критической степени износа. Незадолго до этого, на 'Эвридике' был проведён капитальный ремонт, однако, судя по заключению экспертной комиссии, средства, выделенные на это, были банально украдены подрядчиком, который, по факту, никаких работ не произвёл. Начались судебные разбирательства, которые в итоге растянулись до бесконечности. В общем, традиционная юридическая волокита. По распространённым слухам, фирма-судовладелец после того печального случая разорилась. Но на самом деле, основные издержи понёс арендатор. Расследованием факта финансовой махинаций занимались местные органы власти, под непосредственным контролем областной прокуратуры. Всё это уже не так интересно. Казалось, что инцидент с 'Эвридикой' полностью исчерпан.
Но вдруг, спустя год, его эхо прогремело вновь, когда неподалёку от Адлера пропала яхта 'Гортензия', принадлежавшая сыну местного чиновника. На борту находилось семь человек, включая хозяина яхты. Во время допроса, его отец поведал, что у сына был день рождения, который он решил отметить с друзьями посреди моря. 'Гортензия' должна была вернуться в порт утром следующего дня, но так и не вернулась. Радиостанция яхты не работала, но поводов для беспокойства было мало, потому что в те дни стоял абсолютный штиль, а наёмный яхтсмен-профессионал, которому хозяин доверял абсолютно, никогда бы не стал заводить судно с пьяной компанией далеко в море. Причиной их задержки посчитали туман, который опустился ночью, и провисел целых два дня. Тогда все были уверены, что 'Гортензия' просто заплутала в тумане и лежит в дрейфе, дожидаясь, когда погода прояснится. Единственной опасностью, ускорившей начало процесса поисков, оставалась вероятность нечаянного пересечения яхтой государственной границы с Абхазией, о чём Геранин - отец пропавшего парня, своевременно поставил в известность пограничников. Масла в огонь подлил неожиданный звонок Геранина младшего своему отцу. Связь была очень плохая и тут же прервалась. Дальнейшие попытки дозвониться до сына оказались безуспешными. Видимо, телефон у него разрядился. Телефоны остальных ребят либо не работали, либо не отвечали (как потом выяснилось, некоторые вообще не брали их с собой в плаванье, чтобы никто не отвлекал их от отдыха).
На третьи сутки непрерывных поисков, когда туман начал рассеиваться, пограничное судно обнаружило одну единственную пассажирку 'Гортензии' - Ольгу Вершинину. И самым обескураживающим оказалось то, что её обнаружили не где-нибудь, а в шлюпке давно уже списанной 'Эвридики'. Эта спасательная моторная лодка считалась украденной. В своё время, её пропажу пытались повесить на подрядчика, выполнявшего на судне капитальный ремонт. Но нашлись доказательства того, что шлюпка, после проведения ремонтных работ, оставалась на своём месте, а исчезла незадолго до последнего рейса теплохода. Если не во время него. Обнаружение девушки, пропавшей два дня назад, в мотоботе, пропавшем год назад, вызвало у всех полнейшее недоумение. Сама же Вершинина выглядела так, словно пробыла в море не меньше недели. Она была истощена и сильно измотана. В добавок ко всему, несчастная сошла с ума.
Классический почерк суларитского культа. Выживают лишь потерявшие рассудок. Но ФСБ не заинтересовалась бы этим вопросом, если бы не явные, вызывающие признаки, демонстрирующие неопровержимый факт того, что к пропаже 'Гортензии' так же причастны неуловимые культисты. Сразу после своего спасения, Ольга начала вести себя очень странно. Она издавала ухающие звуки, которые звучали как 'Хо'. Иногда, бормотала на непонятном языке и рычала, как зверь. Свидетели уверяли, что в темноте её глаза светились зелёным светом. Несколько членов экипажа 'Статного' - корабля, принявшего спасённую на борт, впоследствие были госпитализированы с серьёзными психическими расстройствами. Моряки не могли объяснить, чем вызвано ухудшение их состояния, но как один сходились во мнении, что причиной тому была именно Вершинина. По их словам, она была словно одержима какой-то потусторонней силой. Но после определения Ольги в закрытое медицинское учреждение, все эти странности прекратились. Полностью оторвавшись от внешнего мира, она перестала реагировать на любое внешнее воздействие.
Алик внимательно изучил все вещдоки, включая мотобот, в котором обнаружили девушку. Пообщался с родственниками пропавших ребят. Но ничего нового выяснить не сумел. Казалось, что следствие в очередной раз забуксовало. Тем не менее, упрямый следователь каким-то необъяснимым чутьём ощущал, что новые факты кроются где-то совсем рядом. И продолжал 'копать', продолжал перебирать одни и те же документы, просматривать одни и те же материалы. Что-то они не учли. Где-то что-то проглядели.
Упорство Дементьева вскоре было вознаграждено. Когда он, уже далеко заполночь, яростно борясь со сном, в третий, или четвёртый раз читал толстенный отчёт о фатальных инцидентах, произошедших с пассажирами последнего рейса 'Эвридики'.
Погиб в автокатастрофе;
Погиб в автокатастрофе;
Погибла в автокатастрофе;
Умер от рака;
Убит по неосторожности;
Умерла от инфарка;
Попал под поезд. Несчастный случай;
Повесилась. Суицид;
Умер от инсульта;
Вскрыла вены. Суицид;
Погибла в автокатастрофе;
Пропал без вести...
"Стоп. Стоп-стоп-стоп..." -сонливость Алика как рукой сняло. Почему он раньше не заметил этого пассажира? Прав был отец насчёт внимания. Вот он - драгоценный камень, который никто не заметил!
Заварив себе кофе покрепче, Дементьев, на всякий случай, пробежался до конца списка, убедившись, что пропавшие без вести в нём больше не попадаются. Такой пассажир был только один. Двадцатичетырёхлетний Калабрин Евгений Александрович, продавец-консультант в магазине компьютерной техники. Заявление о его пропаже было подано очень запоздало. Через три месяца после злосчастного круиза. В последний раз знакомые общались с Калабриным, когда тот собирался пойти в отпуск. Он сообщил им, что собирается в круиз по Чёрному морю, и что уже заказал билет. Правда, название корабля не сообщил. После проверки, выяснилось, что Евгений добрался до Адлера на поезде, а затем, поднялся на борт 'Эвридики'. На этом его следы обрываются. О том, куда он подевался, вернувшись из круиза, ничего не известно. Домой он не возвращался и никаких происшествий с его участием (за исключением заявления о пропаже) в милицейских сводках не зафиксировано. Конечно, можно было предположить, что Калабрин мог стать жертвой преступников, которые надёжно спрятали его тело. Но эта абстрактная версия Алика не устраивала, и он всерьёз ухватился за эту, казалось бы, малозначительную нить.
У Ольги Вершининой было изъято несколько предметов, ни один из которых ей не принадлежал. Среди этих вещей обнаружили несколько скомканных, отсыревших листочков бумаги, исписанных карандашом. Абсолютно бессмысленные записи не проливали свет на произошедшее. Это были всего лишь обрывки чьих-то пространных мыслей. Какая-то не вполне здоровая философия и помпезные размышления о сути бытия. Записи делались от лица мужчины, поэтому Алик сразу исключил из списка потенциальных авторов Ольгу и остальных двух пропавших девушек - Анастасию и Лидию. Далее он начал сверять почерки, отправив их на экспертизу. Эксперты ответили, что ни один из ребят, находившихся с Ольгой на 'Гортензии', не мог сделать эти записи. Почерки не совпадали даже близко. Вот тут-то Дементьев и решил проверить почерк Калабрина. Совпадение составило сто процентов. Записи действительно сделал единственный пропавший пассажир 'Эвридики'.
Алик не верил своему счастью. Он действительно сумел сдвинуть дело с мёртвой точки. Отправившись по месту жительства Евгения Калабрина, следователь обнаружил, что в его квартире уже почти год проживают совершенно посторонние люди. Выяснилось, что Евгений жил в этой квартире со своей матерью (отец у него погиб). Гражданка Калабрина, после долгой и продолжительной болезни умерла, и Евгений остался один. В юности он был очень общительным молодым человеком, но со временем, его друзья, заведя семьи, стали общаться с ним реже, а большинство из них - вообще переехало в другие города. Свою собственную личную жизнь Евгений обустраивать не торопился. Вместо этого, он всё больше замыкался в себе. Смерть матери окончательно превратила его в нелюдимого затворника-социопата. Знакомые в один голос подтверждали тот факт, что Женя фактически пропал из их поля зрения. Он перестал встречаться с ними, ушёл в себя, стал молчаливым и необщительным. Было заметно, что он пребывает в сильнейшей депрессии, но помощи он не просил, и с раздражением отностился к попыткам эту помощь ему предложить. Казалось, что он поставил крест на своей жизни. Поэтому, когда Евгений вдруг воспрянул духом и решил отправиться на отдых, к морю, друзья очень этому обрадовались, надеясь, что он наконец-то сможет выйти из затянувшегося кризиса и начать всё сначала. Но, вместо этого, их приятель бесследно исчез...
Квартира была завещана Евгению его матерью, но наследство он оформлять почему-то не стал. А после его пропажи, вдруг объявился ближайший родственник - дядя, который вступил наследование после того, как суд признал Евгения умершим. Вскоре после этого, квартира Калабриных была продана. К этому скорому решению, безусловно, могли возникнуть вопросы, но подозрительно-предприимчивого дядюшку обелял тот факт, что солидную сумму, полученную от продажи квартиры, он потратил на оплату услуг частного детектива, который занимался поиском пропавшего племянника. Впрочем, ничего существенного этот сыщик не нашёл, и возможно являлся самым обычным шарлатаном.
Все эти перипетии мало волновали Дементьева. Он искал следы культа. Неординарное поведение Евгения и его мрачные записки вполне намекали на его причастность к тайной организации. Более подробной информацией могли владеть те, кто знали его лично - друзья и сослуживцы. Сотрудники, работавшие с Евгением, не сказали о нём ничего плохого: Прилежный и аккуратный работник, всегда был вежлив с клиентами и доброжелателен с коллегами. Нареканий по работе не имел, но и к карьерному росту не стремился. Не пытался ни с кем завести более тесную дружбу, не делился своими внутренними переживаниями и старался избегать корпоративные вечеринки. После смерти матери, стал менее разговорчив, неулыбчив и необщителен. Но должностные обязанности продолжал исполнять в полной мере. Вот, собственно, и всё.
Гораздо более продуктивными получились беседы с друзьями Калабрина. Алик опросил всего двоих (остальные жили в других городах), но полученной информации оказалось вполне достаточно. Проще всего было отыскать калабринского товарища по имени Олег, семья которого жила в том же районе. Узнав, что Дементьев интересуется пропажей Евгения, тот с радостью вызвался ему помочь и радушно пригласил к себе в гости.
-У нас раньше дружная компания была, -рассказывал Олег, протягивая Алику чашку горячего чая. -А Женька и Сашка - были в ней заводилами.
-Сашка - это...
-Женькин брат. Двоюродный. Он потом переехал в Москву. С той поры мы с ним не общались. Да и Женька тоже.
-Поссорились?
Олег пожал плечами, -нет. Просто как-то разошлись наши пути. Сашке было непросто устроиться на новом месте. Тут уже не до общения. Со временем, дела у него там пошли в гору. Появилась семья, дети... Ну и совсем он от нас оторвался. Первые годы, Женька обижался на него за это. Ну а потом смирился.
-А с какими-нибудь подозрительными людьми Евгений общался? -спросил Алик.
-Ну, если только нас считать подозрительными, -Олег рассмеялся. -Нет, не было таких. Женя был очень щепетилен в плане общения. С кем попало не дружил. Связываться с какими-то мутными типами он бы точно не стал.
-Я слышал, что Ваш друг в последнее время вёл себя странно.
-Да ну, как странно? Обычно. Мы с ним нечасто виделись. Раз в пару месяцев примерно. Вроде всё нормально было. Хотя, я замечал, что он стал каким-то грустным. Но это и понятно. У него же мама умерла. Это его и выбило из колеи. Он очень долго в себя не мог прийти. Ходил потерянный. Ничто его не радовало. Только и мотался: от дома - до работы. Ни отдыху, ни продыху. Лично я считаю, что он просто устал.
-А почему он не обзавёлся собственной семьёй? Может быть, у него были какие-то проблемы, ну-у, в личном плане?
-Да не было никаких проблем. По крайней мере, он не жаловался. С девчонками у него отношения не ладились, как мне кажется, из-за неудачного опыта.
-Несчастная любовь?
-Типа того. Влюбился поуши в одну вертихвостку. Был парень как парень, пока эту Ольгу не встретил. Она его охмурила, весь мозг ему набекрень свернула, и бросила. А он, как дурак, продолжал хранить ей верность. Надеялся, что она перебесится и вернётся.
-Но она, конечно же, не вернулась.
-Да какой там! У неё ещё до Жеки был какой-то хахаль. Из мажоров. Правда, тот сам на неё клал с прибором. Вы уж извините за такие эпитеты. В итоге, Петя этот, ну-у, мажорик, после школы свинтил в Германию. А Оля обломилась. Ну и начала искать 'запасные аэродромы'. Тут как раз удачно подвернулся наш Женёк, ну и понеслась любовь-морковь.
-А почему она его бросила?
-Подробностей я не знаю. Вроде как немчик наш опять появился на горизонте. Она к нему и рванула. На женькины чувства этой стерве было наплевать.
-А фамилию этой Ольги Вы случайно не помните?
-Конечно помню. 'Вершинина' её фамилия.
-Вершинина? -Алик не поверил своей удаче, и с трудом сдержал накативший на него восторг. -Точно, Вершинина? Вы не ошиблись?
-Точнее некуда, -Олег отхлебнул чай. -Мне эта дамочка всегда не нравилась. Ну а когда она Женьку кинула - так вообще её возненавидел. Как можно быть такой бесчувственной и бессердечной тварью?
-Вам известно, что с ней стало после расставания с Евгением?
-Без понятия. По слухам, вроде бы, упорола в Германию - к своему Петюне. Я, в общем-то, её судьбой не интересовался. Мне на неё наплевать. Свалила - и слава Богу.
-Значит, с Евгением, после расставания, Ольга больше не встречалась?
-Насколько я знаю - нет. Он, конечно, грезил о встрече с ней. Это было заметно. Сильно она его загарпунила. Но больше в нашем городе я её не видел.
-Может быть кто-то знает о ней больше?
-Я что-то не понимаю, лейтенант, так Вы кого ищете: Женю, или Ольгу?
-О цели своего расследования я уже сообщил, и повторяться не буду. Так Вы знаете кого-нибудь, кто может рассказать поподробнее об Ольге Вершининой?
-А-а, -кивнул Олег. -Я понял. Вы предполагаете, что Ольга может быть замешана в пропаже Женьки? Может быть он поехал её разыскивать? Да, такая фигня вполне возможна. Крышу она ему здорово снесла... В общем, если кто-то и знает об Ольге больше меня, так это наш друг - Славка Семёнов. Его сестра училась с Вершининой в одном классе. Поговорите с ним...
Ликуя от такого неожиданного поворота событий, Алик поспешил встретиться со вторым другом Калабрина. Тот занимался частным предпринимательством, и сперва сильно труханул, когда к нему заявился следователь. Но выяснив, что Дементьеву интересен не он, а его товарищ, быстро успокоился, и с явным облегчением стал вести диалог.
-Не могу говорить о нём в прошедшем времени. Для меня Жека всё ещё живой. Пока его не нашли, для меня он останется живым. А что касается этой подлюки-Ольги, то ей вся эта игра ещё зачтётся... Где нибудь... -Святослав ткнул пальцем в небо. -Там.
-Вы считаете, что Евгений мог пропасть из-за неё? -спросил Алик.
-Нет, ну-у, сама-то она, непосредственно, в его пропаже конечно не замешана. Но всё это началось именно с неё. И Жека начал проваливаться в эту меланхолию именно из-за неё. Ведь он её любил. По-настоящему любил. А она подложила ему такую свинью. Поматросила и бросила. Никогда ей этого не прощу.
-Ваш приятель, Олег, сказал, что Вы знаете о дальнейшей судьбе Ольги Вершининой. Это так?
-Ну, как знаю? У меня сестра с ней вместе училась. Они не дружили особо. Так, постольку-поскольку. Вроде, обычная девчонка была. Среднестатистическая. Вроде бы, подбивала клинья к одному "богатенькому Буратине". А тот взял, да и свалил за бугор. Потом Женька на неё запал. Уж не помню, кто их познакомил. Какое-то время они встречались. Но так, знаете, всё культурно. Жека у нас джентльмен. Типа, до свадьбы ни-ни. А этой, наверное, хотелось сразу быка за рога взять. Короче, не срослось у них, и Ольга его отдинамила. Ей бы по-доброму всё объяснить, так нет же, рубанула с плеча и была такова.
-Куда она потом делась? -повторил вопрос Дементьев. -Вы знаете?
-Переехала с матерью в другой город. Отец у неё бухал, но жить им приходилось вместе даже после развода. Потом, наконец, уломали его хату разменять. Батя тут остался, в однокомнатной хрущобе, а Ольга с матерью - свалили к материной сестре. Там квартиру купили. По последним сведениям, Ольга там кого-то себе нашла. Вроде как даже замуж вышла. Но Жеке я, естественно, об этом не рассказал, чтобы не травмировать лишний раз.
-А Евгений не говорил ничего о своём путешествии к морю? Ну, может, планы у него какие-то были?
-Мне он ничего не говорил. В последний раз, перед отъездом, он разговаривал с Олегом. Сказал ему, что 'хочет проветриться'. Едет на Чёрное море, где его ждет белый пароход. Как-то так.
-Давайте-ка, я Вам кое-что прочитаю, -Алик вынул ксерокопию записок. -'Я не знаю, когда всё закончится. Когда мой мир сожмётся до размеров булавочной головки. Темнота вокруг меня становится всё плотнее. Она просачивается внутрь... Люди упорно не хотят понимать сути происходящего. Они настолько увлеклись поглощением иллюзорных благ, что перестали задумываться над простыми вещами. Над тем, зачем они живут. И над тем, что они оставят после себя'. Знакомый стиль?
Святослав пожал плечами.
-Это мог написать Евгений? -спросил Дементьев.
-Да, в принципе, мог.
-И как часто он такое писал?
-Ну, время от времени. Я этим не интересовался. Знаю только, что Женька - творческая натура. Он любил сочинять. А всякие там размышления о смысле жизни и фаталистические умозаключения начались у него после разрыва с Ольгой, -Семёнов задумчиво поднял глаза. -На почве творчества он с ней и сошёлся. Ольга тоже была лирической натурой. Рисовала, писала стихи. Это их с Женькой и сблизило. А мне лично она никогда не нравилась. Что-то в ней было не то...
-Понятно. Благодарю за искренность.
Вот так, неожиданно, две линии человеческих судеб сошлись воедино. И хоть пролить свет на причину исчезновений Калабрина и шести ольгиных попутчиков так и не удалось, Алик был вполне доволен результатом своей командировки. Можно было вложить ещё один камушек в абстрактную мозаику затянувшегося расследования. Возможно, в будущем, кому-то повезёт больше, и опираясь на новые факты, этот счастливец доведёт дело до конца. Ну а Дементьев сделал всё, что мог.
Напоследок, ему захотелось пообщаться с самой Вершининой. Просто, для галочки. Он прекрасно знал, что девушка не разговаривает и ни на что не реагирует. Но, перекопав столько материала и опросив столько людей, не взглянуть лично на единственную живую свидетельницу, Дементьев, естественно, не мог. Это было бы настоящей безалаберностью. И хоть их встреча, как и ожидалось, ни к чему не привела, Алик, по крайней мере, успокоил свою совесть, лишний раз убедившись, что здесь ему больше искать нечего. Следствие окончательно зашло в тупик...
-Обстановка в мире нестабильна.
Кулак, уже готовый постучаться в дверь, замер. Пальцы разжались. Следователь обернулся к неожиданно заговорившей пациентке. Та уже не лежала, а сидела на своей койке, равнодушно глядя в стену.
-В самом деле? -обескураженный Алик, маскируя волнение, вернулся обратно и сел рядом с Ольгой. -Можно поинтересоваться, с чем именно связана эта нестабильность?
Вершинина, словно робот, повернула голову и стала смотреть расфокусированным взглядом куда-то сквозь него, -Вы правда сможете исполнить обещанное?
-Всё, что в моей власти, я уже говорил.
-Верните мне мою вещь.
-О какой вещи идёт речь?
-О той, которую у меня забрали.
-Хм, -Алик кивнул, выпятив нижнюю губу. -Из этого ответа можно сделать вывод, что вещица была при Вас, и теперь находится на складе вещдоков. Ну и что же это за вещь? Можно поточнее?
-Верните мне её, -повторила Ольга.
-У Вас обнаружили не так много предметов, -Дементьев раскрыл папку. -И, что характерно, ни один из них Вам не принадлежал. А Вы говорите о Вашей вещи. Ничего не путаете?
-Верните мне её, -без интонации продолжала твердить Вершинина.
-Хорошо. Поиграем в 'Угадайку', -Алик выудил из папки несколько фотографий. -Сейчас я буду показывать предметы, а Вы говорите, какой из них Вам нужен, договорились? Итак. Предмет N1. Часы наручные, 'Командирские', фирмы 'Восток', с эмблемой Военно-Морского Флота. Мужские. Неисправны. По неизвестной причине, ходят задом-наперёд. Были у вас на руке. Необычный выбор для девушки. Кстати, может быть расскажете, откуда они у Вас появились? А? Они ведь не Ваши?
Ольга молча уставилась в фотографию, не произнося ни слова.
-Конечно не Ваши, -продолжил следователь. -Эти часы принадлежали пропавшему без вести гражданину Осипову Геннадию Алексеевичу. Наёмному яхтсмену, управлявшему 'Гортензией'. Часы были опознаны родственниками Осипова и его непосредственным работодателем - Гераниным. Так как они у Вас оказались? Он Вам их подарил?
Девушка продолжала упрямо молчать.
-Ладно, пропустим это пока, -вздохнул Алик. -Хотя бы ответьте: Эту вещь Вы просите принести?
Ольга медленно покачала головой.
-Ясно. Едем дальше, -Дементьев убрал фотографию, и вынул новую. -Предмет N2. Табличка из меди, с отчеканенной надписью 'Гортензия'. Снята со штурвального колеса. Неопровержимая улика, подтверждающая Ваше присутствие на яхте. У? Её хотите вернуть?
Последовало очередное качание головой.
-Ольга, Вы, наверное, издеваетесь надо мной, да? Зачем? Я уже знаю, что Вы - симулируете, и можете трезво отвечать на вопросы. К чему этот цирк? Просто скажите, что Вам нужно! Не тратьте моё время! (Повисла звенящая пауза). О-о-ох... Ну, что ж, будь по Вашему, давайте 'играть' дальше. Предмет N3. Точнее, набор из пяти предметов. Клочки бумаги с записями. Графологи установили, что почерк не Ваш, значит и записи сделаны не Вами. А кем? Молчите? А я знаю, кто автор этих записок. Ваш друг. Евгений Калабрин.
Ольга вздрогнула, -Женя...
-Да-да, он самый, -улыбнулся Алик. -Ну что, память возвращается? Может теперь Вы сможете рассказать, как его записки попали к Вам? Конечно, можно предположить, что Вы хранили их уже давно, как память о прошлой любви. Однако, мне не даёт покоя тот факт, что Калабрин был на теплоходе, в шлюпке которого Вас обнаружили. Был и исчез. Точно так же, как Ваши спутники. Слишком уж странное совпадение. Не находите?
Сделав очередную паузу, и не дождавшись никакой реакции, Дементьев достал последнюю фотографию.
-Предмет N4. Ну-у, если и это не он, тогда я не знаю, что Вам ещё нужно. Кхм. Брошь из серебра, 'Ящерица'. Повреждённая. Сломана заколка, отсутствует пара страз. Место производства не установлено.
-Верните мне её, -мгновенно 'ожила' Ольга. -Верните.
-Ну, слава Богу, мы нашли то, что искали, -развёл руками Алик. -Я так и думал, что речь идёт об этой штучке. Это было бы логично. Только вот она тоже не Ваша. Раньше у Вас её не было. Никто эту брошку никогда не видел. В том числе и Ваша матушка. Она мне рассказала, что на поездку к морю Вас сподвиг жених - Сергей Пантелеев. Вы встречались с ним долгое время, и он, наконец-то, решил сделать Вам предложение руки и сердца, в торжественной обстановке - на фоне морского заката. Данную информацию подтвердила семья Пантелеевых. Вполне резонно думать, что эта ящерка является предсвадебным подарком, хотя обычно в таких ситуациях дарятся обручальные кольца, но все люди разные, верно? Брошка-ящерка - это, безусловно, неординарный и оригинальный презент. Только вот есть сомнение, что она была подарена именно Пантелеевым. Допустим, с родителями о выборе предсвадебного подарка он не советовался, но вот с младшей сестрой... С ней-то уж точно он должен был это обсудить. Они всегда друг с другом советовались. Ведь Сергей обожал сестру, и у них не было тайн друг от друга. Но Ирина Пантелеева ничего не знает об этой брошке. Сергей действительно интересовался её мнением о подарке, и, по её словам, они, после долгого совместного обсуждения, определились с выбором этого самого подарка. Но это была вовсе не брошка-ящерица. Ирина никогда бы не посоветовала брату подарить его будущей невесте ящерицу, ведь она их боится и ненавидит. Конечно, можно предположить, что это Вы, Ольга, любите ящериц, чем и обусловлен выбор Сергеем данного ювелирного изделия, наперекор авторитетному мнению любимой сестры. Но ведь это не так. Да и матушка Ваша подтвердила, что к ящерицам Вы равнодушны. А если не Сергей, тогда кто Вам её подарил? Как-то это всё подозрительно.
Ольга отвернулась и закрыла глаза.
-Теперь это не просто украшение, -убрав фотографии, продолжил Алик. -Теперь это вещдок. Выносить его со склада до завершения следствия - запрещено. Разве что, ради следственного эксперимента. Понимаете, к чему я клоню? Принести сюда брошку я, конечно, смогу. Но для этого я должен что-то получить взамен. Это не вредность и не шантаж, поймите меня правильно. Но с меня ведь тоже спросят, и я должен буду отчитаться, зачем и с какой целью брал этот предмет со склада. Давайте как-нибудь решим этот вопрос, со взаимной выгодой. Вы получите брошь, а я хочу получить информацию. 'Дашь на дашь'.
-Какую информацию? -равнодушно спросила Ольга.
-Всё, что Вам известно о культе Даркена Хо. Каким образом Вы с ним связаны?
-Я ничего не знаю.
-А мне кажется, знаете. Это ведь из-за него пропали Ваши друзья. Вы повторяли это имя, когда Вас спасли. Хо, Хо, Хо!
-Хватит!!! -Вершинина съёжилась и сморщилась, сжав виски кулаками, мловно под ударами палки. -Не произносите больше!!!
-Так объясните мне, что это такое? Почему Вы так его боитесь?
-Лучше Вам этого не знать. Вы не ведаете, что творите.
-Избавьте меня от этого пустословия. Я всё равно докопаюсь до истины. Когда-нибудь, твоё Хо проявится вновь, и тогда я успею его разоблачить. Не существует людей, которые не совершают ошибки. Все где-нибудь, да прокалываются. Так же будет и с ним.
-Хо - не человек.
-Кто же оно? Дух? Идол? Я согласен, что Хо - это выдумка. Но те, кто его придумали, и возвели в ранг божества - никакие не духи, а самые обычные, корыстные, жестокие и жадные людишки, паразитирующие на обществе!
-Хо существует. И оно близко. Ближе, чем Вы думаете, -сдавленным хрипом заговорила Ольга. -Вы ошибаетесь, ожидая его нового проявления. Следующее проявление Даркена Хо станет последним для Вас. И для всех. Теперь, когда оно вкусило человеческий разум, его сила стала безграничной.
-Ну да, разумеется, - мрачно кивнул Алик. -Все адепты религиозных культов утверждают, что скоро их грозное божество уничтожит весь мир, и шанс на спасение есть только у тех, кто беззаветно этому божеству поклоняется. Заезженная пластинка. Ничего нового. Кто же Вас втянул в эту трясину, Ольга Анатольевна? Не Калабрин ли? Это он познакомил Вас с Хо?
-Да.
-Во-от. Обстоятельства проясняются.
-Женя не поклонялся Хо. Он с ним сражался. Один из немногих. И пал его жертвой.