Рапницкий Станислав : другие произведения.

Книга 3. Астролябия или игры взрослых людей. Часть 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


Глава 10.

  
   Холодно босым ступням. Неприятное ощущение шероховатого металла под ногами. Вокруг - широкое круглое поле, а за ним - чернеющая пустота.
  
   "Чего только в жизни не бывает! И как меня занесло в это нелепое место? Где вообще я нахожусь?" - это Евгений Кузьмич думает, и ему на самом деле все равно, наплевать на странную декорацию и на то, как так получилось, что и сам он представляет часть этой декорации или сцены, как хотите. Неприглядную такую часть, босую и вообще несколько разоблаченную. Без пиджака, в потертых и мятых брюках. И в рубашке навыпуск, застегнутой не на те пуговицы. Сам бы он не сообразил так одеться. И уж тем более выйти из дому. Клоун, право слово! Фигляр!
  
   Идти некуда, обратиться не к кому. И делать-то, собственно, нечего. А Евгений Кузьмич замечает, что нынешнее положение ничуть не пугает и не тревожит его. Всё так же, как и раньше, последние полтора года. Кроме костюма, конечно. И места пребывания. Но, как говорится, от перемены мест слагаемых сумма ни капельки не пострадает, так что и нашему герою страдать не из-за чего. Как всегда: идти некуда, обратиться не к кому, делать нечего.
  
   "Вот сяду тут и буду сидеть до судного дня!" - опять думает он, - "Лишь бы Петр Иваныч не спохватился и меня не нашел!"
  
   И действительно, мужчина сел на медный диск астролябии, ставший отчего-то огромным. Как на обыкновенный пол или, скажем, на газон. И стал думать о чем попало. А чем еще заняться человеку, когда заняться нечем?
  
   И случайно упомянутый судный день пришелся как раз кстати.
  
   - Что за глупое выражение! - обращается к себе Евгений Кузьмич, - "Судный день"! Нелепая фантазия темного, необразованного человека! Кто собирается судить? И кого? За что, позвольте спросить? Меня вот судить не за что. Жил как все. Хотя там, по-моему, всех как раз судить и собирались. И, насколько я помню, пострадать должны довольно многие. Уйма народу! А почему? Что плохого, ну, по-настоящему плохого сделал какой-нибудь средний гражданин случайно взятого населенного пункта? На ногу кому-нибудь наступил? - Не страшно, бывает! Это терпимо, в конце концов! Украл, обобрал, обманул? - Да кто ж не обманывает? В доходной области и при благоприятных обстоятельствах всякий найдет, что присвоить, пока другие из рук не выхватили! Иначе как прожить-то?! По-другому и не получится! Были бы все честными да справедливыми, знали бы закон и исполняли - и я бы тоже, и любой на моем месте не отстал бы от общественности! А когда сами же служители закона этакое вытворяют, что же прочим делать? Смотреть широко распахнутыми глазами? Да и какой это закон? - Одного на мелочи ловят, другой крупными делами ворочает, обложившись адвокатами и серьезными знакомыми! Да и по какому вообще закону нас судить собрались? Есть российский, есть европейский какой-нибудь, есть и африканские, я думаю. Римское право, наконец! И все друг дружке противоречат! Как судить? В разных странах закон исторически складывался, под воздействием культуры, религиозных воззрений, местных обычаев и традиций... Где-то в тюрьму сажают, где-то руку отрубают, где-то за тот же поступок - голову. Где-то есть персональная неприкосновенность, где-то - депутатская, где-то - ничего такого. Если рассудить, то иной нехорошим каким-то путем добрался до кресла, в котором никакой закон ему не указ, так значит, его и судить не будут? Прямиком - в рай? Нет, вряд ли. Едва ли какого-нибудь Кулебякина или того же Петра Иваныча в такое раздолье допустят! Совсем это было бы несправедливо! Неприятные личности! Тьфу!
  
   Евгений Кузьмич сплевывает.
  
   - Значит, тут не законы, человеком придуманные, будут иметь значение, а что-нибудь другое. Тогда что? Может, совесть? Так у всех совесть разная! Одному совестно в долг попросить, другому - из соседней деревни всех коз не угнать, когда можно! Один ударить совестится, а другому совестно не забить человека до смерти: свои же засмеют! Откуда вообще пошла эта байка про судный день? Из всяких религий, вроде. А что там про закон написано? - Что-то про "не убий", "не укради", "не ври" или как-то так, чего-то там "не пожелай"... Так, это уже четыре пункта. По-моему, должно быть больше. А, еще изменять, кажется, нельзя жене. Или вообще спать с кем попало, не знаю, не помню. И, естественно, что-то про Бога... Почему я не поинтересовался всем этим? Столько книжек перечитал! - Целую библиотеку! И фантастику, и романы разные, и детективы... И классику какую-то читал! Кое-что даже помню. А вот по данному вопросу - пробел, пустота! Надо было бы хотя бы из любопытства ознакомиться. Читал же всякие исторические книги! Мог бы и эту тему охватить!
  
   От безделья чего только человеку в голову не придет! Каких только мыслей в его голове не обнаружишь! На все способен обыкновенный гражданин, если только дать ему несколько притормозить будничный бег, освободить от надоедливых забот!
  
   Вот, например, когда-то, лет пять назад, Евгений Кузьмич попал в больницу по причине обострившегося аппендицита. И тоже с любопытством наблюдал, как соседи по палате задумывались и разговаривали о вещах, до которых раньше им и дела не было!
  
   Бывало, махнет Евгений Кузьмич на всё рукой: ну никак затея какая-нибудь не ладится, неприятности на работе или что-нибудь в этом роде. Раздосадованный сядет на лавочку где-нибудь на улице, а решение как-то само собой и созреет! Нормальное такое решение. И отчего он его раньше не заметил?
  
  
   Что-то неудобно вот так вот сидеть. Надо бы повернуться: ноги затекли. Евгений Кузьмич поворачивается, попутно пытаясь сообщить стопам подходящее положение, и - просыпается. На кресле, в старой своей квартире.
  
   - Да ёлы-палы! Когда я научусь сон от натуральной жизни отличать?! Бред какой-то привидится, а ты думаешь, что это по-настоящему! Но, с другой стороны, если задуматься, не на сон ли похоже мое существование? И не реальность ли скрывается за ночными видениями? И зачем так устроено, что сны делят меня пополам, как нож разрезает яблоко? И везде своя правда - и в снах, и в простой жизни! Есть же люди, которые снов не помнят или не видят? Им и оглядываться не на что, и задумываться особо не о чем. Смотрят вперед и идут, прут как танки! А я мучаюсь!
  
   Смешно, конечно! Забавно порой рассуждает иной господин! Сновидения его, видите ли, мучают! Раз в год! Вокруг множество незнакомого народа по другим, более весомым причинам страдают, а этот - по такой ерунде! Но, согласитесь, всякий найдет, на что пожаловаться и чем быть недовольным. Все время что-нибудь не так! И, конечно, дело не в обстоятельствах, а в самой природе человеческой, не имевшей никогда или утратившей твердую какую-то опору. И не имея на что опереться, определяющей для себя всякую, с позволения сказать, суету и подручную бессмыслицу в качестве основания и жизненной позиции. Подумаешь, так многие из нас похожи на вышеозначенного Евгения Кузьмича, просиживающего драгоценное время быстротечной жизни в пустоте на кусочке мироздания, ограниченном недалеким радиусом. А некоторые даже и не сидят, а бегают как сумасшедшие по строго отведенной им территории! Нет, в самом деле, забавно! Пока это не касается тебя лично. Да-с!
  
   Однако экскурсию в прошлое надо бы как-то завершать. Что проку в пребывании Евгения Кузьмича в старых своих и тесных апартаментах? Чему он научился, приехав сюда из блестящего настоящего, перспективного и по-своему приятного? - Только разочарование ощутил, и ничего больше!
  
   А возвращаться не хочется! Вот, так бы сел на самолет и улетел бы в далекую какую-нибудь страну! В Аргентину, например! И почему в Аргентину? А, впрочем, какая разница?! Улетел бы, покончил бы с давно приевшимся существованием, перечеркнул бы всё и начал заново, с нуля!
  
   Но ведь это всего-то-навсего фантазии, эмпиреи, так сказать! Пустой звук! Никуда никто из нас от себя не убежит, и где бы ни оказался, всё устроит по-прежнему, как привык. С поправками, естественно, на окружение и географические особенности, но точно - по-прежнему!
  
   - Да почему же не последовать иногда за своими фантазиями, и действительно не улететь куда-то в манящие дали на первом самолете? - послышался голос Петра Иваныча.
  
   От неожиданности Евгений Кузьмич вздрогнул. Поднялся из кресла, протянул руку для приветствия и рукопожатия:
   - Добрый день!
   - Да-да, здравствуйте! А я-то Вас обыскался! Ни дома, ни в министерстве Вас нет! Прямо, думаю, куда делись? С ног сбился!
   - Срочное что-нибудь?
   - Нет, пустяки! По личному делу, если позволите!
   - Вот как... Слушаю!
   - Да и слушать нечего, уважаемый Евгений Кузьмич! Просто по-свойски хочу Вас в ресторан, что ли, пригласить! Посидеть тихонько по-дружески, беседу какую-никакую завести про то про сё! А? Как Вам мое предложение?
   - Гм... Помню, как-то мы с подопечными Вашими, Петр Иваныч, тоже в ресторане одном засиделись. Мне это дорогого стоило!
   - Что Вы! Мое предложение другого свойства, совсем-с! И, поймите меня правильно, за мой счет! Ни-ни! Ни копеечки с Вас! Поедемте?
   - Можем. Только, пожалуйста, счет - поровну. Ладно?
   - Не желаете быть обязанным? Похвально! Но ведь, Вы знаете, я сам-то в деньгах не нуждаюсь, и от Вас никогда не требовал, не так ли? А в принципе - как хотите! Будь по-Вашему!
  
   Ну и что? Едут два джентльмена в ресторан. Ничего особенного! Стоит ли упоминать об этом? Но это, как принято говорить, одна сторона вопроса. А другая его сторона состоит в том, что, знаете ли, любят у нас именно посидеть где-нибудь да поесть. Желательно вкусно. Нет, не только мы предпочитаем формальному общению застолье. Понятное дело, и в других странах прочие народы тоже трескают - мама не горюй! Однако, думаю, только здесь, в нашей с Вами стране сложилась как бы особенная традиция, этакий неформальный ритуал. Возможно, по-настоящему этот культ созрел в доперестроечную эпоху, совсем недавно, на старых и тесных кухнях, где появлялись чудесным образом продукты, каких невозможно было найти на прилавках магазинов, и где можно было тайком и украдкой, заговорщицким шепотом рассказать пару запрещенных анекдотов, обсудить несколько запретных же тем и вообще снять какое-никакое напряжение. Впрочем, что касается упомянутых дефицитных продуктов, то я немного ошибся. Не всегда, конечно, они появлялись на подобных кухнях. Порой основным и единственным блюдом здесь считался обыкновенный и жидкий чай. Потому, наверное, и стремятся наши соотечественники в кафе и ресторанчики. Кстати, вообще-то недешевые, если мы говорим о Москве.
  
   Хороший город Москва! Вот, говорят, у питерцев существует целый ряд местных традиционных болезней, связанных с сырым климатом. Так ведь и москвичам есть чем похвастаться, если дойдет разговор до того, кто больше страдает от проживания в городе. Здесь, в замечательном и вожделенном для многих мегаполисе никакая статистика заболеваний не справится с долгим перечнем приобретенных и приобретаемых постепенно недугов. И нервные срывы, и аллергия на загазованный воздух с реагентами, и сердечная недостаточность, и повальная гипертония, и астма, и депрессивные состояния, и маниакальные, и всякие поступки в состоянии перманентного аффекта. Не хочется упоминать о прочих, чисто физиологических проблемах со здоровьем у дам и господ, избравших это место для постоянного или даже для временного проживания! Замечательный город Москва! Особенно для медицинских исследований и экспериментов!
  
   Будучи сам москвичом, я не желал обидеть или расстроить земляков, вовсе нет! Просто хотелось бы быть объективным и отдавать себе отчет в том, что выбираешь, где живешь, к чему стремишься и чем все это завершается. Но - будем мыслить позитивно! Скажем: отличный город Москва! И ни слова больше!
  
  

Глава 11.

  
   - А что, Евгений Кузьмич, нравится Вам Ваша работа? Все ли устраивает? Есть ли просьбы, жалобы, предложения? Не стесняйтесь! Давайте этак по-дружески, по-человечески поговорим! А то, знаете ли, всё в суете, на бегу!
   - Давайте. Вашими стараниями всем доволен. И быт устроен, и вообще. Не предел мечтаний, естественно, но... Извините, это не в упрек Вам...
  
   Ясное дело, Евгений Кузьмич и не имел намерения жаловаться, и права-то, собственно, не имел. Несмотря на любезное предложение компаньона. Впрочем, Петр Иваныч налегал на экзотические блюда и, казалось, вовсе не огорчился и на подчиненного не обиделся.
  
   - Вы продолжайте, продолжайте! Очень интересно! - только и сказал удивительный Петр Иваныч. Хотя, судя по всему, не так ему было и интересно. Он в это время не без наслаждения уже поливал соусом свою тарелку. И, наверное, если бы не забота о приличиях, то и кончик языка выставил бы изо рта, примерно так, как это делают дети, когда сильно чем-нибудь увлечены.
  
   - Ну, хотелось бы чего-то творческого, романтического, если так можно выразиться. Не в космос летать, конечно... Да какой там космос! Земное что-нибудь делать... А если быть до конца откровенным, раз у нас междусобойный разговор, - расхрабрился отчего-то Евгений Кузьмич, - То вообще-то не хотелось бы делать ничего!
  
   Сказал и сам поразился сказанному. Глаза вытаращил, губы сильно сжал, будто боится еще другую-третью глупость ляпнуть. Вот так бывает! Не желаешь - а скажешь ерунду, да такую, что потом самому совестно становится! Но, с другой стороны, пробовали Вы когда-нибудь говорить то, что думаете? Нет, не спешите с ответом! Хорошенечко подумайте, нас никто не торопит! Понятно, что приходя в магазин, Вы просите подать себе того, чего Вам действительно сейчас хочется. Но это только кажется. Ведь не всегда Вы склонны кушать только такую колбасу, нет-нет, да появятся мысли и о прочих сортах, в других, простите, ценовых категориях, не так ли? Опять же спрашивают Вашего мнения, например, и, согласитесь, чаще всего ответ получается с мгновенной и привычной оглядкой на публику и собеседника. И вместо твердого "нет" звучит мягкое "возможно", а вместо "я согласен" или "мне нравится" - "не уверен", "ужасно" или "а как Вы думаете?". А то еще того хуже: правда звучит грубо и несдержанно, несколько даже враждебно по отношению к вопрошающему. Чтобы собеседник понял: если что, мы будем отстаивать свою позицию, как ДЗОТ на войне! И снова выходит, мы сообщаем не то, что имели в виду. И это всего-то-навсего простейшие ситуации! А умеем ли мы вообще обращаться со своими словами? Так, чтобы они соответствовали и самым мыслям? Нет, я не о манере, имеющей в своей основе слова похабные и гнусные, за которыми скрываются примитивные эмоции, лишенные и маломальской мысли. Этого добра можно набрать тонны, стоит из дому выйти! Я об общении человеческом и ровном, откровенном и спокойном.
  
   - Не беспокойтесь, я Вас понимаю! И в чем-то одобряю! Замечательное желание! Честно! - Петр Иваныч и не считал нужным отвлекаться от трапезы, - Похвальное желание! Настоящий начальник в Вас просыпается! Глупый сам все делает, а умный - делегирует подчиненным. А сам и в ус не дует! Крайне за Вас рад!
  
   "Вот уж совсем сбил меня с толку!" - подумалось Евгению Кузьмичу, - "Непредсказуемый персонаж!", а вслух заметил:
   - И я рад, что мы придерживаемся одной точки зрения!
  
   - Да я, разлюбезный Евгений Кузьмич, всегда на Вашей стороне! Я за Вас горой, можно сказать! А Вы недоверием меня смущаете! Нехорошее увлечение! Ой, нехорошее! - и Петр Иваныч лукаво прищурился и покачал головой.
  
   - Нет, я не то... Ну, в смысле...
   - Ну, будет, будет! Бросьте эти реверансы! Я подружиться с Вами хочу, а Вы тут мелодраму разыгрываете! Полноте, будет!
  
   Как это здорово, когда между людьми устанавливается прочная товарищеская связь и полное взаимопонимание! Как это редко и ценно! Удивления достойно! Однако что-то словно кольнуло сердце Евгения Кузьмича, и показалось ему на секунду, что неожиданная радость вполне может обернуться для него не праздником души, а чем-нибудь похуже. Прямо предчувствие что ли он ощутил какое-то или намек увидел в этой безоблачной обстановке на то, что не так она безоблачна, как представляется. Но мы-то знаем: мужчины редко доверяют всяким предчувствиям, полагаясь более на здравый смысл или привычку, или, в конце концов, и на то, и на другое.
  
   Петр Иваныч дожевал салат и принялся за десерт. Надо отметить, что кушал он не в установленном порядке, а как попало, от всего понемножку, вот и получалось, что иное блюдо задерживается возле него, когда очередь последующего уже прошла. Он мог бы и пирожное съесть с супом, и кулебяку с вишенкой. Нет, не стоит упоминать о кулебяках! Что-то мне слово не нравится! Блюдо заманчивое, а вот название... Что-то напоминает... Или кого-то...
  
   - Прекрасно, что Вы тему эту подняли! Я ведь как раз сильно нуждаюсь, как выражаются, в правой руке! Будете моей правой рукой? Представляете: я поручаю что-нибудь Вам, а Вы - еще кому-то? А? И оба отдыхаем, жизнью, с позволения сказать, наслаждаемся! Ну, как?
  
   - Спасибо за доверие! Только я думал, что и так я рука... Ну, если не правая, то - левая. Пост Вы мне назначили высокий! А выше - суета одна!.. Я не прав?
   - Правы, правы, как всегда! Ох, до чего же Вы догадливы! - Петр Иваныч снова хитро прищурился и несколько даже зажмурился, впрочем, довольно приятно, - Только Вы не про то "выше" упомянуть изволили!
   - А Вы о каком... изволили?
   - Разное бывает... Можно жилплощадью распоряжаться, цену за нее учреждая сверх всякого разумения, можно дороги строить и ремонтировать так, чтобы всё по-прежнему оставалось, а Вы от того только выгадывали. Можно и из обыкновенных спичек золото сделать! Чего только нельзя придумать, из чего только невозможно выгоду извлечь! И всё это - высоты! Большая власть и великие возможности! Но, между нами, перечисленное и неупомянутое подобное - мелочь, пустота! Как муха в сравнении со слоном! А мы с Вами - птицы другого полета! Нам поднебесье самое требуется, не так ли?
   - Гм... Мои потребности мне казались менее значительными и куда более скромными. Однако Вам виднее... У Вас опыт и всё такое...
   - Вот именно - опыт! Сын ошибок трудных, как сказал поэт! Да-с! Дров не наломавши, ничему не научишься! Ну как? Наломаем еще дровишек?
   - Зачем сразу - дровишек? Может, как-нибудь без этого?.. Ну, без прецедентов...
   - А так даже и лучше! Действительно, это в детском возрасте ошибаться позволительно, а мы ведь с Вами люди взрослые, правда? Тогда и будем решать вопросы по-взрослому: решительно и без оглядки! Идет?
   - Я и не возражал... Просто пока не понимаю, о чем речь.
   - Ладно, по существу: речь о работе, необременительной донельзя и по-своему приятной. И работой-то назвать такое мероприятие язык не поворачивается! За работу деньги платят, а Вы, мой дорогой, в деньгах нуждаться не будете! И сейчас Вы не сильно стеснены, а скоро и вовсе сможете распоясаться! Гуляй - не хочу!
   - Не обижайтесь, Петр Иваныч, но с некоторых пор я пересмотрел свое отношение к деньгам. Конечно, отвыкать от них трудно и никогда не хочется, и мало кто на это сознательно отважится. Однако мне представляется, что этот аспект жизни, в смысле денежные знаки, - не самый что ли важный... Ну, и само собой, те блага, которые можно приобретать. Вы меня понимаете?
   - А как же! И я о том же! К чему Вам бумажный разменный материал, когда Вы сами можете взять, что хотите и когда хотите! Для кого-то деньги - это власть, пропорциональная суммам, естественно. Для кого-то власть - это деньги. Вот круг и замкнулся! Узкий он, понимаете? И в наших с Вами силах выйти из этих душных рамок, из беготни по окружности - кто быстрее. Вот, в цирке видели? - Лошадки по арене несутся, а в центре находится дрессировщик и лениво так их кнутиком, кнутиком! Есть и другой вариант, лучше предыдущего: на арене не топтаться, а сидеть в удобном зрительском кресле и наслаждаться зрелищем. Надоело - покинул заведение! Захотелось - опять пришел! Вот ведь как! А, Евгений Кузьмич?
   - Совсем я запутался! Вы о чем сейчас?
   - Вы покушали? Не пора ли развеяться? Проедемте-ка по окрестностям!
  
  

Глава 12.

  
   И господа развеялись, с ветерком прокатились. И с большой пользой! Кроме скучных городских перспектив и вовсе уж тоскливых некоторых заброшенных дворов и промзон повидали и много прочего, небезынтересного. В частности и для примера могу предложить рассказ Евгения Кузьмича только об одном месте. Просто чтобы не утомлять Вас длительным повествованием.
  
   А место, скажу я Вам, было со всех точек зрения примечательным и занятным. Впрочем, существуют и другие точки зрения, иные, если позволите, стандарты. Но что до всяких стандартов, то любое мнение можно оспорить. Кроме, конечно, такого, какое впоследствии оправдает себя и докажет свою несомненную состоятельность. Да-с, и такие существуют!
  
   Итак, последняя часть увеселительной прогулки или, если позволите, в известной смысле - экскурсии, состояла в посещении известной патогенной зоны, о которой мы регулярно слышим, читаем и так далее. Для большей группы граждан, населяющих нашу планету, это географическое пространство представляется просто частью океана, через которую проходят маршруты кораблей и самолетов. Ясное дело, порой указанные транспортные средства пропадают бесследно именно здесь, и объяснить это явление брались многие ученые мужи, но только напрасно морщили лбы. А вот для Петра Иваныча и Евгения Кузьмича загадка диковинного и пугающего места разрешилась сразу. И, позвольте заметить, без особых усилий в области постижения трудных и запутанных наук. Стоило только прилететь сюда, и - пожалуйста - гляди себе, да удивляйся!
  
   И добрались наши герои по означенному адресу быстро. Быстрее, чем многие добираются до центра Москвы на автомобиле. Но оно и понятно: одно дело - наслаждаться жизнью в пробке, другое - беспрепятственно продвигаться к цели в воздушном пространстве, имея все приоритеты такого продвижения и заманчивое средство передвижения - надоевшую скептически настроенным зрителям телеэфира летающую тарелку.
  
   А тарелка, скажу я Вам, была - закачаешься! В современном вкусе и соответствующем дизайне! Черная, с сиреневом отливом, в молдингах и раритетных фарах по окружности! Замечательная тарелка! Мечта, а не плавсредство!
  
   Пролетая над океаном, приятели прошли на транспорте сквозь белое туманное облачко, не поймешь откуда взявшееся, и выяснилось, что там, где на географических картах изображают одну только воду, находится самая что ни наесть суша, представленная банальным островом, впрочем, довольно внушительных размеров.
  
   И чего там только не было! И дворец какой-то, огромный, белый, с колоннами и всякими изысками, и здоровенная, широкая, тоже белая, будто мраморная, лестница, уходящая прямо в небо, так что верхний ее конец никак нельзя было увидеть по причине такого свойства зрения, какое не дает возможности наблюдать объекты на большом расстоянии. Ну, и прочие сооружения и затеи имелись здесь, стоит ли перечислять всё?
  
   А вот дворец... Диво что за здание! Красота невыразимая! Нет, я не смогу описать как должно всей заманчивости подобных архитектур! Тем более, со слов другого человека! Скажу только, что замечательным показался дворец Евгению Кузьмичу! И то, что оказалось внутри, также вызывает восхищение: и интерьеры, и оформление, и богатое убранство, и сложная система бюрократического аппарата - всё! И зачем я упомянул о бюрократии? Каждый из нас хорошо знает и всю сложность, и всю запутанность этого важного изобретения! Ах, какой уникальный, какой гибкий ум разработал это чудо всех времен и народов! Раболепие и безграничная власть сочетаются в нем с неуемной алчностью и атавистическим страхом! Что было бы с нами, не будь бюрократа, как, простите, классового элемента?! Просто не представляю, как бы мы жили!
  
   Обыкновенный гражданин вечно стремится если не в небеса, то хотя бы в поднебесье, и придумывает для этого и самолеты, и ракеты, и даже какие-нибудь крылья-махалки. Подобным образом и типичный управленец обязательно навыдумает тысячи всяческих интересных уловок, справок, кабинетов, отделов и вообще - чего только не изобретет! Как же смекалист и самоуверен бывает человек, когда нужно! Удивления достойно! Не перестаешь восхищаться всей многофункциональностью и гиперактивностью данного нам разума! Кажется, направь всякий из нас свой бурлящий потенциал на что-нибудь созидательное, на полезную затею какую-нибудь, и прямо такой бы жизнью мы зажили! Такой замечательной! Но, ясное дело, для любого господина, да и мадемуазели, важнее не то, что, возможно, будет, а то, что здесь, сейчас, буквально под рукой. Не заманчивые перспективы и светлые времена привлекают нас, а нынешнее состояние вещей, каким бы оно ни представлялось ужасным! Как говорится, нечего терять тому, у кого всё сгорело. Терять нечего, а накапливать есть что! Особенно если есть где! И, извините за откровенность, не в космический век мы живем и не во времена высоких технологий! Эту эру, думаю, назовут бюрократической! И золотым, по-своему, веком!
  
   Итак, мы несколько застряли у дверей. Пройдемте за нашими приятелями! Не стесняйтесь! Мимо галерей, балконов, по многочисленным лестницам и сквозь широкие арки! По коврам, по паркетным и плиточным полам, едва успевая обратить внимание на гобелены, картины, изящные светильники, многотонные люстры, на шкафы и комоды, на лакеев, на посетителей и просителей и шут его знает еще на что! Всё и все в подобных заведениях называются одним ёмким словом - интерьер. И мы с Вами, извиняюсь, не исключение. Раз уж попали сюда, то находясь внутри, также назовемся интерьером и впишемся скромно в далеко не скромные составляющие этого распрекрасного места! До чего же хорошо!
  
   - Будьте внимательны, Евгений Кузьмич, сделайте милость! - на ходу обратился к спутнику Петр Иваныч, - Внимательны и... тактичны что ли. Это очень важно! Для Вас. Ну, и для меня немного, конечно.
   - Постараюсь. Ох, одышка! Надо спортом заняться бы... Вы в куда лучшей форме! Нельзя ли помедленнее? Тяжело...
   - Потерпите, потерпите, дорогуша! После отдохнем! Я обещаю! Мобилизуйтесь, мы уже у цели!
  
   И действительно, господа спешным шагом приближались к высокой и какой-то очень уж парадной двери, белой и с золотыми не то завитушками, не то орнаментом невиданного образца.
  
   В кабинете ощущалась духота. Нет, он не был совмещен с какой-нибудь кухней, где постоянно что-то парили, варили и жарили. И уж конечно не примыкал к бойлерной. Подобная духота, полагаю, характерна для помещений, где круглосуточно эксплуатируют множество компьютеров, и вентиляция не успевает справиться с пережженным воздухом, прошедшим сквозь недра капризных машин.
  
   Окна в помещении имелись, но были плотно затворены и словно затянуты плотным же и белым туманом, так что никакого вида не предлагали случайному зрителю, пожелавшему отвлечься от рутинной работы и насладиться каким-никаким пейзажем. И свет из этих, с позволения сказать, окошек проникал в помещение вяло и липко что ли. Скучно так и лениво.
  
   - Кронос Уранович, доброго Вам дня! - Петр Иваныч склонился в полупоклоне перед сидящим за массивным столом бюрократом, - Позвольте представить нашего коллегу: Евгений Кузьмич! Прошу любить и жаловать, если позволите так выразиться!
  
   И Евгений тоже отчего-то поклонился новому знакомому, ловко копируя манеру своего спутника.
  
   - Весьма рад знакомству! - отвечал господин, обремененный должностью, - Присаживайтесь! Без рангов и званий, по-простому, будемте демократами!
  
   Уже после, когда наши знакомцы покинут и этот кабинет, и дворец, и остров, Петр Иваныч удовлетворит любопытство Евгения Кузьмича и расскажет о неоспоримых заслугах этой замечательной во всех отношениях личности. Когда-то Кронос Уранович занимал верховный пост в поднебесной сфере, доставшийся ему не то по наследству, не то просто безвозмездно переданный предшественником. И то далекое время в полной мере можно назвать золотым веком для многих, очень многих! И подчиненные любили и уважали вышеупомянутого господина, и прочие живые, населявшие поднебесье и, извиняюсь, земную твердь, также дышали посвободнее, чем теперь. Все тогда было понятно и определенно, всему был установлен порядок. Без особого распоряжения ничего не происходило, но если уж указание было дано, то - умри, но сделай! Однако, как водится, всегда найдутся разгильдяи, стремящиеся переиначить и перекроить мудрую политику руководства, так что со временем Кронос Уранович оказался сначала в опале, а потом и в ссылке, довольно длительной. После реабилитации по причине нехватки талантливых управленцев в ведомстве достойный бюрократ получил должность, в которой и состоял на данный момент. Впрочем, об этих подробностях Петр Иваныч сообщил шепотом и просил товарища не распространяться об услышанном. Понятное дело: и у стен имеются уши! А хвалить прошлую администрацию, состоя в подчинении администрации нынешней и во всем от нее завися - все равно, что даме, за которой ухаживаешь, расписывать достоинства другой женщины. Согласитесь, нет большей ревности, чем ревность, происходящая от власти.
  
   - Ну-с, Петрушка, приступим! Излагай! - обратился несколько неделикатно хозяин кабинета к Петру Иванычу. Кто их поймет, этих бюрократов?! Всё у них на особый манер, и отношения выстраиваются между собой странные и зачастую грубые для непосвященных, и круговая порука имеет порой вовсе не округлые формы.
  
   - Вот-с, извольте видеть: подопечный мой, - Петрушка указал на Евгения Кузьмича, - порядочный человек и исполнительный. Просто в Вашем вкусе! Не слишком инициативный, вопросов лишних не задает, всем и всегда доволен.
   - Молодец, Иваныч, зачтется! - резюмировал господин с нелепым именем-отчеством и обратился непосредственно к виновнику, так сказать, торжества, - Вы, любезный, как нашу деятельность находите?
   - Я не слишком информирован, простите... Но в той части, какую имел возможность наблюдать... нахожу эту деятельность... созидательной.
  
   Глаза Кроноса Урановича округлились. Повисла неловкая тишина, возникла этакая театральная пауза, которую приходится выдерживать актеру, начисто забывшему положенные ему по роли слова.
  
   - Гм... Ну и хорошо! Созидательной, так созидательной! Какая разница?
  
   Евгений Кузьмич попытался спасти положение, каковое, как мы видим, оценивать объективно не мог по причине полной некомпетентности в вопросе:
   - Я, возможно, не так выразился? Вы меня извините! Не знаю, что нашло... Хотел сказать...
   Кронос перебил:
   - Да будет Вам! Здесь все свои! Вижу, что человек Вы лояльный и дельный, а что до слов, так это - пустяки! Мы тут не экзамен в ВУЗ сдаем, не так ли, Петрушка?
   - Конечно, Ваша судьбоносность! Экзамены - впереди! По окончании, как говорится! До них еще - ого-го! Есть еще время! - Петр Иваныч махнул куда-то в сторону рукой, демонстрируя, как далеки упомянутые будущие события и одновременно свое пренебрежение этой отдаленностью.
  
   - Вот именно! - снова подвел итог большой начальник, - Время есть, и оно, как мы знаем, в наших руках! Вот в этих! - и продемонстрировал свои непропорционально огромные ладони.
  
   - Вы, как Вас... Евгений Кузьмич? Да-да, Евгений Кузьмич! Вы знакомы с программированием? Скажем, с планировщиками задач в операционных системах?
   - Н-нет, простите... Никогда не интересовался...
   - Угу... Ну хотя бы примерно представляете себе, что это такое?
   - Планировщик задач?
   - Ну да.
   - Э-ээ... Он планирует задачи... По-моему.
   - Исчерпывающий ответ! Лучше не придумаешь! - рассмеялся Кронос Уранович. Правда, каким-то смехом, невеселым что ли. Будто за смехом этим звучит не то грусть, не то неотвратимая угроза. В общем, что-то явно фатальное, с чем не соглашаться бесполезно и спорить бессмысленно, - Пять баллов за находчивость!
  
   Он опять обратился к Петрушке:
   - И где ты таких откапываешь? Прямо чутье у тебя на подобные экземпляры!
   - Не обижайтесь, Евгений Кузьмич! - продолжил Кронос, - Дело в том, что всякому понравится, когда подчиненный, даже ничего не зная и не имея самомалейшего представления о предмете, все же умеет в обсуждении сказать слово-другое и всегда поддержит и беседу, и руководителя!
  
   Петр Иваныч радостно заерзал в кресле:
   - Рад стараться! Вы знаете: я Вас не подводил! И не подведу!
   - Ну-с, кандидатуру одобряю! Приступайте! Я сделаю что от меня зависит, а вы постарайтесь делать что Вам положено! Удачи!
  
  

Глава 13.

  
   Нравится ли Вам, уважаемый читатель, предложенное повествование? Речь ведь идет не о событиях, какие мы наблюдаем постоянно, каждый свой день. Хотя, если быть точным, то, конечно, явления, здесь описанные и имеющие перспективу быть изложенными, происходят как раз практически круглосуточно и без остановки. Только мы не склонны подмечать их, не желаем их принимать. В конце концов, многие из нас ежедневно путешествуют на метро, но обращает ли кто-нибудь внимание на машиниста, ведущего состав к платформе, где Вы томитесь в ожидании? Интересует ли он Вас как личность? Известно ли Вам что-нибудь о его мыслях и чувствах? О событиях его жизни? Знает ли кто о работе механизмов и электроагрегатов состава, на котором Вы перемещаетесь из пункта А в далекий пункт Б? Задумывались ли Вы, отчего схема метрополитена в конкретном вагоне, где Вы присутствуете, слегка разорвана у края? И почему жвачка, заботливо прилепленная к поручню, прилипла и к Вашей руке?
  
   Увы, на такие исследования нет у нас времени! На что другое - пожалуйста! Телевизор посмотреть или там по телефону поболтать - это можно, так жизнь устроена! Это не предосудительно, не так ли? Окружающие меня господа по большей части задаются вопросами, в решении которых могут принять непосредственное участие, такими, где наличествует какой-никакой выбор. Есть ли прок размышлять о том, что прекрасно обойдется без всякого с их стороны внимания? И как бы ни было налажено всё вокруг, для означенных господ задачей становится налаживание собственной своей судьбы в рамках, для них специально отведенных. Ведь если мы занимаем какое-то пространство, какую-то жилплощадь, должность, то к перечисленному прилагаются и различные атрибуты, позволяющие до известной степени даже и насладиться установленным порядком вещей. И тут уж хочешь - не хочешь, а соблюдай правила! Веди себя в соответствии с ожиданиями и положенным тебе функционалом! Так жизнь проходит более или менее гладко и главное - быстро. Невольно напрашивается аналогия с существовавшей некогда и вымершей цивилизацией викингов, живших стремлением попасть в вожделенную Вальгаллу, город бесстрашных и беспощадных воинов, по-своему героических по причине отсутствия серьезного выбора, кроме выбора сражаться или бежать. Да-с, господа! И вы герои! Без всякого преувеличения! И вы пьете волшебные снадобья, чтобы забыться в бою за чуждые вам интересы, и вы пируете по окончании сражений, и вы тоже безжалостны, и вы делите доставшуюся вам добычу с братьями по оружию! И вам приходится стремиться к власти, иметь склонность к переворотам, пусть и локального характера. И отправляться далеко от дома, чтобы подтвердить свое право на место в сложившейся иерархии, а то и завоевать пару-другую регалий!
  
   А к Вальгалле мы приближаемся искромсанными в куски, и никто их склеивать не собирался, как оказывается. И хоть ты золотом обвешайся, а печень уже подводит и сердечко пошаливает. Да-с!
  
   Только не спешите подозревать меня в депрессивных состояниях хронической природы! Не надо! Приглядитесь: часто простое созерцание обыкновенных явлений приводит не только к задумчивости, но и к этакой высокой грусти. Благородной такой и с налетом фатализма. Прямо в духе Кроноса Урановича! Но, как говорится, с волками жить - соответствующим образом держаться! И потому попрошу без претензий, пожалуйста! Каждому приходится испытывать на себе влияние непосредственного окружения и устраиваться в нем по возможности комфортно. Так уж повелось! Так тому и быть! А кто с этим не согласен, пусть докажет обратное своими поступками, а после поделится результатами и опытом. А я погляжу, что получилось!
  
   Хотя о чем мы? Кто с кем спорить собирался? О чем тут вести дискуссию? Любому отмерено, что отмерено, у всякого - свой путь, и с него попробуй сверни! Некоторым, правда, удается... Даже не знаю, каким образом... Но мы-то с Вами люди обыкновенные, верно? И жить обязаны обыкновенно. Кочегар пусть печи топит, официант - блюда подносит, министр - распоряжения отдает, вор - ворует, а бездельник - в носу ковыряет, извините! Пусть уж у каждого будет своя цель, тогда и порядок сложившийся не пострадает. А что до качества этого порядка, а равно и до качества выполнения нами... предуготовленной, не побоюсь этого слова, миссии, то - кого оно волнует? Вот, например, все хотят ездить на надежных автомобилях, но они так дороги... А дешевые ненадежны... И какой у нас выбор? - Правильно: золотая середина, не нашим, не вашим! И постепенно оказывается, что лучше продавать машины не слишком хорошие, чем обанкротиться. А еще лучше плохое авто слегка переделать и выдать за достойное! И все довольны! Нет денег - берите что дают! И за это еще будьте благодарны! Великое дело - выбор! Просто замечательное! И вот, действительно хороший продукт уходит с рынка, и теперь хорошим называют то, что недавно было средним. Но далее следует еще одно усреднение, и так постепенно, шаг за шагом мы привыкаем к все худшему и худшему.
  
   Не утомил ли я Вас, читатель, пустыми рассуждениями? Извините, не хотел... Оправдаю! Но, с другой стороны, представьте себе, сколько мне пришлось услышать от нашего героя, от Евгения Кузьмича? И - ничего! Перетерпел! И с интересом некоторым подробностям внимал! И Вам за терпение признателен! Искренне! Мало того, еще и избавил Вас от массы подробностей его рассказа! Так что - мир? Не станем ссориться из-за ерунды? А что до времени, напрасно потраченного Вами на чтение отдельных абзацев, то, в конце концов, какая разница, на что оно было бы потрачено? А тут - беседа, общение, если позволите! Приятное проведение досуга. Не сильно обременительное, кстати.
  
   Гм... Кажется, я снова уклонился от основной сюжетной линии... Вернемся, пожалуй, к теме! Надо же разобраться, что за ерунда с этой астролябией? И к чему она здесь? А потому обратимся снова к нашим героям.
  
   Друзья в настоящий момент расположились в кабинете, просторном и чистом. Вокруг - зеркала, светильники витиеватые, мебель ценных пород, кожа, да мало ли еще что! Одно слово - роскошь! Но - умеренная. Со вкусом, если позволите.
  
   - Так вот, - начал Петр Иваныч, - Ваша задача и даже не побоюсь этого слова - миссия - будет заключаться в определении подробностей некоторых человеческих судеб. Что Вы, Евгений Кузьмич, думаете о малоизученном предмете, называемом судьбой?
   - Как Вам сказать... Всегда в основном придерживался распространенного мнения, что не существует ее, этой самой судьбы, что она - творение наших рук и результат поступков. Впрочем, порой приходится положиться на везение какое-никакое, понадеяться на удачу... А это уже практически граничит с понятием судьбы... Опять же, одному гражданину повезет в жизни, и он ни за что возьмет да получит ниоткуда и богатство, и положение в обществе, и прочие блага. А другой, сколько не вертись, ничего такого во век на заработает. Хорошо еще, если хотя бы полпути от задуманного осилит!
   - Совершенно с Вами согласен! Приятно иметь дело с разумным и последовательным человеком! Скажите мне однако, если существует эта судьба, или фатум, или рок, или как там еще называют, то в какой мере он затрагивает, так сказать, отдельно взятого индивидуума?
   - Мне кажется, это от многого зависит. Для кого-то всё существование - сплошная трагедия, как ни дергайся, как ни старайся. А иному господину жизнь что хочешь как на блюдечке подносит. Тут сразу не угадаешь!
   - Тоже верно! Эх, до чего же Вы сообразительны! Прямо завидно! И вот учитывая Ваши умозаключения, как полагаете, кто или что, собственно, управляет уделом, достающимся всякому живущему?
   - Гм... Затрудняюсь предположить. Астрологии я не особенно доверяю, следовательно, вряд ли стану считать важнейшим жизнеобразующим фактором положение светил на небосклоне. Тем более, что не только различать их не умею, но еще и порой иное небесное тело без телескопа не увидишь. А бывает, что и в телескоп. Прочие подобные науки, вроде чтения линий на руке и угадывания характеров по лицу мне кажутся скорее описательными, чем диктующими будущие события. Исходя из своего опыта, возможно, не самого значительного и полного, а также из сведений, почерпнутых на ответственном посту, думаю, власть определяет стиль жизни граждан, а этот стиль, в свою очередь, - судьбу отдельных людей.
   - И снова почти не ошиблись! Замечательно, блестяще! К вопросу о положении светил, наверное, мы еще вернемся. Это тема отдельная. И о другом Вами упомянутом тоже при случае побеседовать сможем. Но особенно мне понравилось произнесенное Вами слово "власть". Да-с! Удивительное слово! Притягательное! Заманчивое! - Петр Иваныч еле заметно облизал губы, - И как кстати Вы о нем вспомнили! Другое дело, Ваши представления о предмете, естественно, едва ли могут выйти за рамки опыта, слухов и знаний, почерпнутых из литературы. И оттого они, не обижайтесь, скудны и бледны. Сама же власть куда шире, чем обыкновенное суждение о статусе человека, ею обличенного! Иной господин взглянет - и коленки подкашиваются, а другого хоть на трон сажай - никакого почтения к нему не проявят. Не задумывались, почему?
   - Что Вы! Куда мне! Да в жизни так много всяких явлений и обстоятельств, что легче к ним привыкнуть, чем составить даже поверхностное объяснение!
   - Да-да, люди ко всему привыкают!.. Вы и не предполагаете, к чему может привыкнуть человек! И еще как привыкнуть! Однако обратимся к сути вопроса. Не хотелось ли Вам, лично Вам, хотя бы однажды как бы обуздать судьбу? Не свою, а судьбу вообще?
   - В детстве хотелось, простите... Всё думал, где бы раздобыть волшебную палочку, чтобы игрушек себе наколдовать целый ворох, и конфет всяких... А Вы зачем спрашиваете?
   - Не из любопытства, поверьте! Вот если бы я поделился с Вами некоторой властью, дал возможность творить судьбу, как Вы бы отнеслись к этому?
   - Очевидно, речь идет не о судьбе в философском каком-нибудь смысле? Должно быть, Вы так выразились фигурально? Подразумевая что-то другое?
   - Нет-нет, дорогой мой Евгений Кузьмич! Я имел в виду обстоятельство именно таким, каким его и назвал. Речь как раз о судьбе, в прямом, как говорится, значении!
   - Как это однако всё странно... Решительно Вас не понимаю...
   - И понимание придет, и решительность. И определенности я добавлю. Прямо сейчас!
  
   Как сказал, так и сделал. Испарились стены, пропал потолок, исчез пол под ногами. Товарищи словно висели в черной бесконечности, усыпанной звездами и ближайшими к старушке-Земле планетами. И сама Земля помещалась неподалеку, если так можно сказать о расстояниях, непривычных человеку, о космических мерках и вселенских масштабах.
  
   Евгений Кузьмич резонно отметил, что происходящее слишком похоже на сон, чтобы пугаться или восхищаться, а потому молча и несколько флегматично наблюдал развернувшуюся картину. Проснувшись, он наверняка убедится в нереальности бывшего с ним, так что можно просто спокойно дождаться пробуждения. И, как у нас принято выражаться, не "париться" по незначительному поводу.
  
   - Звезды, фазы луны, парады планет - это всё, конечно, некоторая обстановка, условность, - Петр Иваныч растягивал фразы, проговаривал слова медленно, будто был обыкновенным экскурсоводом и изо всех сил старался, чтобы лекция произвела впечатление, - А порядок требует, как Вы понимаете, строгого расписания и регламента. К чему же привязать этот регламент, как не к тому, что фактически олицетворяет время и не испытывает на себе таких скоротечных изменений, которым подвергаются все земные объекты? А именно - к небесным телам. Они станут как бы метрономом, как бы обозначением для начала одних событий и завершения других. А упомянутые события - в нашей власти. Для сравнения приведу простой пример: обычный вокзал. Поезда придерживаются заранее разработанного расписания, и тогда составы не сталкиваются, не страдают напрасно локомотивы и вагоны, а также пассажиры, ремонтные рабочие вовремя проводят ремонт и профилактику, ну и так далее. Существует порядок. И процесс идет в поступательном направлении. А представьте, что будет, если нарушить расписание? Кто кому уступит смешной километр железнодорожного пути? Как смогут разойтись поезда? Кто вообще куда доедет? А ведь у нас с Вами вовсе не поезда под контролем! Ну, и они, конечно... Только есть объекты и поважнее, и куда стремительнее! Такие силы существуют, скажу я Вам! И не нафантазируете, какие! Словом сказать - стихия! Вот Вам и астрология в ее, извините, неразбавленном соку!
   - Занятно. И планетарий впечатляет. Но пока всё - одна теория, - Евгений Кузьмич разочарованно развел руками и вообще чувствовал и вёл себя свободно. Раз это сон, то со спящего человека и взятки гладки.
   - Пока - теория, - согласился Петр Иваныч, - А что до практики, то Вам и карты в руки! Собственно, я к тому и веду!
   И экскурсовод щелкнул пальцами.
  
   И Евгений Кузьмич увидел совсем другую картину. Нет, вроде бы всё то же: и планеты медленно переваливаются с боку на бок, и солнышко набухает протуберанцами, и звезды на своих местах, но это, позвольте заметить, только часть перспективы, фон, так сказать. А вот сюжет... Сюжет изменился. Пространство, казавшееся недавно пустым, бесконечным и скучным, теперь напоминало прямо муравейник какой-то! Повсюду сновали огромные машинищи, конструкции поменьше и совсем небольшие летающие тарелки. Но весь этот транспорт не напоминал железных уродцев, какие выходят с заводских конвейеров. Машины были живыми! За это Евгений Кузьмич и теперь готов поручиться! Точно, эти агрегаты не были бездушными и имели какие-то удивительные, по-своему совершенные формы. Некоторые прямо на ходу то ли обслуживались механиками, которые ловко сновали по фюзеляжам, то ли чистились. Поодаль многочисленная группа не то стропами, не то цепями сдерживала упрямое движение подобного механизма, а тот в свою очередь раздраженно извивался, сучил отростками на брюхе, как крокодил сучил бы лапами, и даже в удобный момент подхватил несколько фигур и жадно отправил в рот. Да-да, Евгений Кузьмич совершенно отчетливо видел, как машина разинула рот! И ему показалось, что слышно было и чавканье!
  
   Околесица, конечно! Я так прямо и заявил нашему герою: околесица! Ну, когда он рассказывал обо всем. Глупость явная! Банально, никакой фантазии! А Евгений Кузьмич на это возразил, что вот именно - нет в его рассказе ни малейшей фантазии, что говорит он о том, что знает, и если я не хочу его слушать, то и просить не надо было! А то всё "расскажи" да "расскажи"!
  
   Много есть такого на свете, чему трудно поверить... Не то, что с чьих-то слов, а и когда собственными глазами увидишь. Так уж человек устроен! И это замечательно! Сами посудите: легко ли представить себе, например, цунами? Огромную волну, которая движется с такой скоростью, что не только убежать от нее, повернуться не успеешь! Иному жителю экваториальной Африки трудно и снег представить! Но ведь он существует! И не только в холодильнике! На многие километры раскидывается и лежит себе, и веры в свое существование ни от кого не требует! Да-с!
  
   - Так вот, милый друг Евгений Кузьмич, - продолжал Петр Иваныч, - Мы несколько заигрались с понятием бюрократии и круговой поруки, внедряя их в земные человеческие нормы. Гм... В общем, и сами слегка подобными явлениями заразились. А ведь это, как бы выразиться, на процессе отражается негативно. Свои своих же покрывают. Пока выгодно, естественно. Потому нам понадобились сторонние наблюдатели, незаинтересованные лица, если позволите. А то установленный порядок страдать стал, запланировали одно, а получаем другое. Вон, поглядите: этому еще полвека ждать своего выхода на сцену, а он уже того и гляди с цепи сорвется!
  
   Экскурсовод указал лениво в сторону Солнца, и Евгению Кузьмичу стало видно, как под яркой поверхностью, на которую и смотреть было больно (буквально больно: прямо глаза не выдерживают!) бьется длинное существо, очень похожее на змею, только огромную, способную опоясать земной экватор раз десять. И от неспокойных и отчаянных конвульсий змея с поверхности светила отрываются клоками здоровенные сгустки какой-то плазмы и разлетаются в окружающие дали.
  
   - Короче, всем необходимым я Вам обеспечу. А Вы сидите себе спокойно в кабинетике или где хотите, хоть на Луне, и мониторьте процессы, обеспечивайте независимый контроль. Докладывайте своевременно. И так далее. А чтобы Вы не пугались обширности порученного, скажу: во-первых, заниматься Вам придется только надземной частью. Земное и подземное мы поручим кому-нибудь еще. Во-вторых, Вы будете не один, так что ответственности не бойтесь. Но на всякий случай сообщу: воздушная и вообще верхняя, так сказать, сфера - для нас сейчас важнейшая. Так что доверие Вам оказано высокое. По рукам?
  
  

Глава 14.

  
   Пора, думаю, обратить наше внимание и на прочие события, которые, как известно, своей очереди не ждут: пока мы рассуждаем об одном, другое уже успевает не только сформироваться, вырасти и принять какие-никакие масштабы, но и стать настолько значимым, что игнорировать его становиться вовсе уж невозможно.
  
   Дело в том, что в Москве родился, поступил в школу, а затем и в ВУЗ еще один ничем непримечательный человек. Настолько обыкновенный, что и упоминать о нем не следовало бы, как и о нас с Вами мало кто упоминает. Даже Ваш непосредственный начальник, ну, или, скажем, руководитель рангом повыше, согласитесь, почти ничего о Вас не знает, порой и самое имя Ваше позабудет и обращаясь к Вам, может протянуть что-нибудь вроде "Э-ээ... Как Вас... Да, Вы! Пойдите сюда!"
  
   Итак. Как же нам назвать этого гражданина, ведь о нем все-таки пойдет речь? В принципе, нам должно быть все равно, как его зовут, мы, так же как и многие его окружающие, тоже не склонны интересоваться ни его биографией, ни его личностью. И вообще не желали бы замечать его существования. Однако давайте сделаем исключение и не будем подобными некоторым гражданам, не станем тянуть вот это "Э-ээ... Как Вас?..", а назовем указанного господина Дмитрием Терентичем. А что? Нормальное имя, учитывая то обстоятельство, что настоящее использовать в повествовании не хочется. В силу отдельных причин.
  
   Ну, значит, как нам уже известно, Дмитрий Терентич Дергунов - житель Москвы. И человек не без образования. Как и многие, до недавнего времени работавший не по специальности, освоенной в институте, а имевший отношение к другому профилю, случайному. Так бывает. Никогда заранее не угадаешь, куда тебя занесет жизнь, а то бы, конечно, подготовился загодя.
  
   Но вот в последнее время что-то будто надломилось в сильном и упорном характере Дмитрия Терентича. Как-то вдруг стало все равно, наплевать, в общем, что его ждет. Расхотелось отчего-то заниматься всякой общественно полезной деятельностью. И причин, главное, для этого не нашлось особенных! Так всё, само по себе покатилось под откос, и взамен интересов финансового порядка в первых рядах его предпочтений оказались странные интересы вроде прогулок под дождем с зонтиком в руках и чтения классических произведений. Настроение напало на Дмитрия Терентича созерцательное, а что до прочего, то руки буквально опускались, и сколько господин Дергунов ни пытался, никак себя в руки взять не мог! Никакого сосредоточения на рабочих и офисных процессах с задачами! Хоть ты что делай! Наказание просто!
  
   Да ладно бы только это! Еще можно было бы пережить! Или перетерпеть. А ведь еще незадача: вскоре указанный гражданин совершенно перестал спать ночами! Такая бессонница в нем обнаружилась, что днем где ни попадя он клевал носом! И на совещаниях оказывалось, что господин Дергунов как бы поддакивает всем выступающим в любой момент и при всяком мнении. А то еще и храпом окружающих удивит! А если его собственным мнением интересовались, Дмитрий Терентич ничего из себя выдавить не мог, кроме общих фраз и округлых формулировок.
  
   И совестно ему за недостойное поведение, и поделать с ним ничего не может! Даже если кофе пьет каждые десять минут, от этого становится еще хуже: к вечеру не то что глаза сомкнуть, но и прилечь не удается! Так и тянет книгу-другую перечитать или на улице весь накопившийся энергетический потенциал в ходьбе, а то и в беге, исчерпать!
  
   В итоге, помучавшись предварительно, Дмитрий Терентич с работы уволился и принялся банально пьянствовать. Но и для этого нехитрого занятия оказался непригодным: быстро расхотелось разбираться с пустой стеклотарой и пополнять запасы дешевого алкоголя. Представьте себе, случается и такое!
  
   И теперь Дмитрия Терентича почти в любое теплое время можно было обнаружить сидящим на лавочке в скверике неподалеку от дома и читающим толстую книжку. А позже, резонно рассудив, что финансовое благополучие сильно подорвано отсутствием поступлений, гражданин Дергунов устроился на работу, занимавшую всего половину рабочего дня, хотя и оплачиваемую довольно скудно.
  
   Место проданного автомобиля занял велосипед, благо посещение работы не предполагало ежедневного путешествия с одного края непрерывно растущей Москвы на другой ее край.
  
   Возможно, дорогой читатель, Вы снова возразите и опять произнесете это обидное слово: "околесица". И даже, может быть, добавите: "Так не бывает!"... Не стану долго спорить. Отвечу коротко и по делу: "Нечасто, но бывает! Извините, но бывает! Да-с!"
  
   Лучше давайте задумаемся, ПОЧЕМУ бывает? Вот можете Вы назвать какую-нибудь вескую причину? Только, пожалуйста, вескую! И если Вам удастся справиться с этой задачей, то не оправдывает ли она вполне поведение и существование Дмитрия Терентича в новой категории? Вот! Стоит ли тогда осуждать его, а равно и автора за беззаботное отношение к предложенному повествованию и нереальность событий, в нем описанных?
  
   К этому моменту мы знаем достаточно о господине Дергунове, которого, к сожалению, уже и господином назвать трудно: вид он имеет неказистый, поскольку гардероб его давно не обновлялся, а наоборот - утрачивал былые преимущества. И редко теперь можно услышать от вышеуказанного гражданина какое-нибудь компетентное мнение по важному вопросу. Одно слово: люмпен! Балласт общества! Единица, нежелательная во всех отношениях!
  
   Впрочем, согласитесь, таких единиц немало! И все они, если сложить, составляют цифру внушительную, и со счетов не сбрасываемую. И образуют даже целое сообщество, целый пласт социального существования, тихий такой, но объемный пласт.
  
   Но учитывая возраст героя, а он уже перешагнул границу средней продолжительности жизни москвича, итак, учитывая его возраст, можно было бы распрощаться с ним в уверенности, что так и покатится Дмитрий Терентич по наклонной и завершит свой век, как завершает его великое множество престарелых людей в нашей стране. А именно: в нищете и забвении.
  
   Однако мы не станем спешить и сразу прощаться с персонажем. Он играет в нашей истории далеко не последнюю роль!
  
  
   Утром, когда настойчивое солнце пробилось сквозь щелку между шторами, а птицы начали громко выяснять обстоятельства прошедшей ночи, Дмитрий Терентич с трудом разлепил глаза и включил телевизор, чтобы придать себе немного энергичности под натиском однообразных новостей и привычных сюжетов. Подниматься из постели не хотелось, хоть палками бей! Мысль о кофе оптимизма не добавила.
  
   "Бессонница... - думалось проснувшемуся гражданину, - ничего не помогает! Пытка какая-то... А утром попробуй встань!"
  
   И он действительно попробовал. Присел в кровати, да так и остался сидеть.
  
   "Не получилось!" - констатировал Дмитрий Терентич и снова упал на подушку. Теперь он проснется часа через четыре.
  
   Дело в том, что мужчина принял вчера решение: со следующего утра во что бы то ни стало пробуждаться рано утром, тем самым приучая неподатливый организм к неизбежному. И гражданин Дергунов наивно полагал, что упрямая природа в конце концов капитулирует, и он сможет вести заурядный дневной образ жизни.
  
   А что? Обычная история. Всегда какая-нибудь по-видимому мелочь испортит наши безоблачные дни. И, как всегда, человек предполагает только выбор: терпеть или победить. И чаще останавливается на последнем: терпение сейчас - такая редкость! А то обстоятельство, что борьба с надоедливым явлением дается крайне тяжело и не всегда, далеко не всегда, оканчивается победой, - никого, похоже, не смущает.
  
   Когда господин Дергунов проснулся снова, выяснилось, что будильник давно звонил, что выйти на работу нужно было еще час назад, а работник даже не побрит, да что там - и не одет, естественно. Также стало понятно, что действовать нужно оперативно, и через десять минут Дмитрий Терентич уже продвигался к месту работу на велосипеде со всей возможной скоростью.
  
   А поскольку ездил он преимущественно по тротуару из соображений собственной безопасности (а все мы знаем, каковы бывают водители, и какие они питают чувства к господам, перемещающимся на двухколесном транспорте), то становится вполне объяснимым, что Дмитрий Терентич сбил одного зазевавшегося пешехода, тоже, кажется, находившегося в состоянии полудремы.
  
   Пешеход появился из-за угла и поглядел прямо на приближающегося велосипедиста. Но вместо того, чтобы сделать один-единственный шаг в сторону, безвольно проследовал по направлению к стремительно катящемуся транспортному средству, и через секунду уже лежал на жестком асфальте. На нем разместился велосипед, а рядом - виновник, так сказать, торжества - Дмитрий Терентич.
  
  

Глава 15.

  
   - Простите меня! Я не сильно Вас повредил? - Дергунов присел, потирая разбитый лоб и попутно размазывая кровь по лицу.
   - Ничего, бывает... - Евгений Кузьмич коснулся пальцами затылка и поднеся руку к лицу, убедился, что тоже разбит в кровь.
   - Как Вы себя чувствуете?
   - Так себе. Впрочем, ничего нового. Ощущения не хуже, чем обычно.
   - Шутите? Я вижу, Вы человек интеллигентный. Не кричите, не ругаетесь. Спасибо Вам!
   - За что?! Бросьте: всякое бывает... Намного хуже вещи приключаются...
   - В этом Вы правы...
  
   Господа помогли подняться друг другу. А после вместе проинспектировали состояние велосипеда. На железном коне столкновение не оставило серьезных повреждений. Так, пару царапин. И руль немного свернулся на сторону. Но это легко поправимо.
  
   - Вам надо бы рану ну хоть зеленкой прижечь... - посоветовал Евгений Кузьмич.
   - Да и Вам... Знаете, я сейчас на работу позвоню, объясню всё. И мы можем зайти в аптеку за всякой хирургией вроде пластыря и йода.
  
   Мне знакома эта ситуация. Вот, случится что-нибудь неприятное, как с Дмитрием Терентичем, опаздываю, скажем, на работу. А потом, почти сразу, произойдет что-нибудь еще более неприятное. И сразу можешь сообщить непосредственному начальству, что опоздал ты не по своей вине, а в силу непреодолимых каких-нибудь обстоятельств. И становится легче.
  
   Но вышло с Дмитрием Терентичем всё несколько по-другому. Он вообще на работу не пошел. Ни сегодня, ни завтра.
  
   А ведь это мечта для многих! Ну, согласитесь! Мечтали же Вы хоть разок в жизни вот так же взять да и проигнорировать это занимательное мероприятие с профессией и ежедневным посещением должности? А? Есть ведь в этом что-то, не так ли? Приятно себе представить такую картинку? А с другой стороны, что Вы стали бы делать, если бы навсегда отказались от наемного труда? Понятно, что на день, на два, на неделю или на месяц - нормально. Отлично даже! Можно там, например, к морям съездить, в путешествие отправиться, а то и просто в поход. Можно и дома или на банальной даче пузом кверху пролежать всё обозначенное время! И очень даже легко! Но что делать, если решиться и прекратить работать вообще? Ну, хотя бы на сколько-нибудь продолжительный срок? Скажем, лет на пять или десять? Я уж не говорю о том, что денег и прочих средств к существованию у нас, как правило хватает вовсе ненадолго. Так жизнь устроена. Итак, чем бы Вы стали заниматься? Всё! Тупик! Неразрешимая задача! И не надо с полной ответственностью заявлять, что Вы читали бы в этом случае запоем. Или как раз валялись бы на диване все свободные от суеты и потрясений годы. Не надо! У меня много знакомых, которые ведут, казалось бы, подобный образ жизни. Однако ничего на этом свете не дается даром. Или почти ничего. Так что следует еще учесть, чем подобные господа и дамы расплачиваются за беззаботное, на первый взгляд, существование! Кто-то, как у нас говорят, висит на шее у престарелых родственников, кто-то - на шее мужа. И зависят от них больше, чем иной гражданин от работодателя. Так себе вариант, неприятный. Есть еще свободные художники, которые как бы работают сами на себя. Продают свои картины, литературные произведения, кустарные изделия. Но такая жизнь, между нами, непроста. В силу определенных причин. И свобода в этом случае получается весьма относительной. И отчего всё так? Зачем? Кому это нужно?
  
   Так сложилось, что в итоге Евгений Кузьмич и господин Дергунов оказались в кафе. Руки перепачканы зеленкой, ссадины залеплены пластырем. В остальном - в полном порядке. Иногда, знаете, случается: встретишь человека в обстоятельствах вовсе непригодных для продолжения знакомства, но как-то так всё ловко поворачивается, что короткое знакомство не только не прекращается, а длится довольно долго. И порой люди, трудно сходящиеся с другими подобными себе людьми, приобретают друзей. Временами, конечно, и подруг, но здесь речь не об этом. А о нормальной дружбе без всяких там... затей.
  
   Вот и в нашем случае так вышло. Из ничего, из неприятного, в сущности, инцидента возникла какая-никакая дружба. Встретились два одиночества, короче. Беды, пусть и смешные, могут и разобщать, и объединять граждан. Всё зависит от... Да какая разница, от чего?
  
   - Понимаешь, это не просто каприз, я очень недоволен жизнью. И сам собой. Мне не кажется, что я заслуживаю лучшего, я не о том... Но чувствую, что мне тесно. Что это, то, что у меня есть, работа, быт, всякие модные дела, - всё не мое. Я ничего не хочу, мне некуда расти и развиваться, не на что надеяться. Чем выше я поднимаюсь, тем больше ощущаю, что свободы не становится больше, радости - тоже не становится. И вообще.
   - Хорошо понимаю. Сам так живу. Только, видишь, ты - в дорогом костюме, я - в дешевых джинсах, вот и вся разница. Работу нормальную бросил: тошнит от нее. Ничего не делаю стОящего...
   - У тебя хоть смелости хватило поменять пусть и стерильную, но более-менее доходную жизнь на бедность. С большей свободой. А у меня духу не хватило, когда можно было. И теперь уже поздно.
  
   - Ну почему поздно? Никогда не поздно менять жизнь, если перемены - к лучшему!
   - Да видишь ли, я прошел как бы точку невозврата, события и обстоятельства стали необратимыми. Теперь я - как тележка, несущаяся под гору. И вопрос только в том, что окончится раньше: гора или предел моей прочности. И, судя по всему, горка попалась высокая!
   - Да что с тобой стряслось-то? На наркотики сел что ли?
   - Какие наркотики! С ними всё понятно, там жаловаться не на что: сам виноват, сам всё и решаешь. И слезть еще можно, некоторым удается. А тут совсем другая история. Я вообще не знал, на что иду. Позволь дать тебе совет на крайний случай. От человека, поставившего крест на всяком своем будущем. От первого лица, как говорится. Если придется заниматься чем-нибудь гнусным, влезть во что-то, что ставит тебя выше прочих, постарайся не заглядывать внутрь процесса, в его, так сказать, механизм. Лучше стань глупым как пенёк, как пробка, не думай о последствиях, делай что прикажут, не задавай вопросов. Тогда не будешь мучаться как я. И чем бы оно ни завершилось, когда-нибудь всё равно завершится. И там уже будь что будет!
   - Да ведь подобным образом и живет порядочная часть граждан, облеченных полномочиями! Открыл Америку!
   - Вот именно: так и надо жить! Не надо изобретать велосипед, не надо ничего выдумывать: всё давно за нас выдумали! Совесть, порядочность, сострадание... Если допустишь их - пропал! В мелочах, на людях можно проявить что-нибудь в этом духе, но чувствовать - не допускай! А еще лучше вообще не соваться в подобные "высшие" сферы, не иметь ни власти, ни больших денег, ни ярких талантов. Я тебе завидую, я завидую даже пьянице какому-нибудь, не просыхающему алкашу. Ему ничего не светит. Он ничего не знает. Видит мир вокруг наивными непонимающими глазами. И весь его мир - четыре стены и дорога от подъезда до магазина.
   - Похоже на паранойю и маниакально-депрессивный психоз. Тебе к специалисту надо. Только не обижайся!
   - Ага, ты не первый, кто дает мне такой совет. Но если бы сам повидал этих "специалистов", этих советчиков, не стал бы сейчас повторять всякие их глупости.
   - Да чем ты так напуган? Что случилось-то с тобой?
   - Поедем! Сам всё увидишь!
  
   И почему так устроено, что по всякому мельчайшему делу, не говоря уже о делах серьезных, приходится куда-то ехать? С чего началась эта неудобная традиция? Иногда кажется, что мы даже не заложники своих желаний и страстей, а по большей части - заложники банальных дорог и расстояний. Какой-нибудь среднестатистический гражданин пересекает мегаполис, продвигаясь от одного его края до другого, чтобы выполнить свой общественный долг за заранее оговоренную заработную плату, расходуя ее часть и на самое перемещение. В летние месяцы все выезды из Москвы наполняются автомобилями настолько, что пробки держатся до полуночи, всякий господин, имеющий какие-никакие апартаменты за городом стремится отдохнуть на природе, и потому изводит себя противостоянием прочим желающим по пути туда и обратно. Я уж молчу о командировках, отпусках за границей, и просто обыкновенных поездках в мегамоллы за продуктами и товарами хозяйственного назначения. И с целью увидеть родственников, знакомых, друзей тоже приходится ехать и ехать. При этом на земле практически не осталось кочевых народов, и мы принадлежим именно к народам оседлым! Я вот себя оседлым не чувствую, как ни стараюсь! Треть жизни провожу в дорогах и полагаю такое положение вещей естественным. Треть - работа, треть - сон (если повезет), и треть - дороги. Жить вообще некогда. Нет возможности опомниться, остановиться, одуматься. Однажды меня запустили вниз с высокой горки как гремящую железную тележку, и я качусь, качусь, набирая скорость, случайно сталкиваюсь с такими же бедолагами. Кто-то из нас рассыпается по дороге, кто-то не справляется с управлением и падает набок. И по ним проезжают прочие. Это ничего, это нормально, обычное дело! Все знают, что тоже когда-нибудь окажется на боку или рассыплется на ходу, но никакого выбора не предполагает, и потому продолжает это движение вниз по наклонной, порой находя забвение в самом этом движении.
  
   И напрасно говорят, что в дороге хорошо думается. О чем думать? Разве только мечтать о том, что ты вовсе не металлическая конструкция с плохо прилаженными роликами, а этакий капитан дальнего плавания? Но сколько ёлку не зови ананасом, а экзотического фрукта от нее не дождешься! Такая вот история. Мировая, можно сказать.
  
   И когда это горизонтально расположенная земля поддалась и накренилась? Когда превратилась в наклонную плоскость?
  
  

Глава 16.

  
   Евгений Кузьмич прошел в высокие белые двери, за ним - господин Дергунов. В кабинете было довольно светло, но не весело, как бывает, когда солнечный свет проникает сквозь деревянные рамы простого жилища и играет на стене бликами, оживляя мертвое пространство и бездушные предметы. Здесь освещение представляло собой равномерное и какое-то тугое заполнение предоставленного объема плотным, но совершенно прозрачным туманом, отчего присутствующим с непривычки делалось немного душно и тесно.
  
   Посреди кабинета располагался широкий деревянный стол, резной, ручной работы. На столе - единственный предмет: клавиатура, черная, с претензией на особый вкус. А по стенам - огромные мониторы. Все стены - в мониторах! Мечта! Впечатляюще!
  
   Перед столом - глубокое кожаное кресло. Должно быть, очень удобное. Хотел бы я иметь такое кресло! Но в малогабаритке его и расположить-то негде! Полкомнаты займет! Да и стоит такая мебель безумных денег, как мне кажется. Нет, никогда у меня не будет подобного замечательного кресла!
  
   Господа расположились. Евгений Кузьмич - за столом, Дмитрий Терентич - в означенном прекрасном кресле. Удобно ему, даже завидно!
  
   Мониторы на стенах вспыхнули, и на них обозначились разные сюжеты чужих чьих-то жизней. В цвете и объеме. И не в стиле скучного какого-то реалити-шоу, заполненного лишними неинтересными эпизодами и пустыми подробностями. Здесь были собраны захватывающие сцены, и надо отдать должное операторам, съемка превосходила всякие ожидания! Ракурс всякий раз был выбран безупречный, качество изображения - уникальное! Ну, и настройки звука не подвели: что видишь, то и слышишь. Глядишь в один монитор - звук только из него, прочие не мешают, повернешься к другому - целиком можешь погрузиться в происходящее там. Замечательная техника! Выше только звезды!
  
   - Это что? Служба какая-то? Слежка за каждым? - Дмитрий Терентич, как и любой бы на его месте, начал с глупых вопросов.
   - Не совсем. Это даже наоборот: ты не просто сидишь и наблюдаешь за человеком, что он там задумал, и как у него это получилось, а сам создаешь ситуации, с которыми тот и сталкивается. Короче, ты и режиссер, и зритель, и, если захочешь, участник событий.
   - Ну дела! Как это работает? - Дергунов проявил настоящую любознательность, даже какой-то азарт впервые за долгие годы своей взрослой жизни. Позвольте, когда он последний раз проявлял подобный неподдельный интерес? Пожалуй, на лабораторной работе, в школе, на уроке химии, когда удалось смешать все доступные реагенты в одной колбе и получить замечательный результат, а именно - неприятную беседу с директором, вызов родителей, компенсацию школе в виде новой парты и набора для работ по химии. Все-таки любознательность часто приводит к негативным последствиям, не так ли?
  
   - Как работает - не знаю, но точно работает. Есть, конечно, свои правила и ограничения... В общем, до всемогущества тут далеко, однако система дает колоссальную власть, несравнимую с властью любого отдельного человека, какой бы пост он ни занимал, каким бы авторитетом ни пользовался.
   - Слушай, а меня не можешь здесь найти? Получится посмотреть, что произошло со мной, скажем, год назад? И почему.
  
   И Евгений Кузьмич постучал пальцами по клавиатуре, отмотал запись назад, нашел несколько незатейливых эпизодов. Вот, Дмитрий Терентич сидит за компьютером в офисе. Лицо напряженное и заспанное, спина изогнута вопросительным знаком, правая нога под столом нервно отбивает какую-то чечетку. Периодически к нему подходят коллеги, тактично улыбаются, Дергунов тоже улыбается в ответ, неестественно и натянуто. Вот, он в сердцах с размаху бьет ладонью по столу и уходит покурить. На шум оборачиваются другие сотрудники, но через секунду забывают о Дергунове и возвращаются к своим делам.
  
   На улице зима, в офисе предусмотрены места для курения, и все-таки Дмитрий Терентич стоит на улице в одной рубашке. Он не ощущает холода. Или почти не ощущает. Ему давно на все наплевать. Даже если прямо сейчас к нему помчится неуправляемая маршрутка, неизвестно почему вылетевшая на тротуар, Дмитрий Терентич не удивится, не испугается, не сделает попытку отскочить в сторону. Ему все равно.
  
   Дергунов бросает окурок на асфальт, сплевывает и, ежась, охаживая себя руками по плечам, следует к рабочему месту. Теперь ему холодно. Одноразовый стаканчик кофе Дмитрий Терентич сжимает слишком крепко, жидкость превышает допустимый уровень и проливается на рубашку, брюки, на ботинки. Снова стало жарко. "Так закалялась сталь" - вспоминает мужчина известное произведение, повествующее о героических временах и удивительных людях.
  
   Да, в жизни всегда есть место подвигу. Казалось бы, одно дело - сражаться и погибать за то, во что ты веришь, другое - за то, во что не веришь, изо дня в день, всю жизнь. Да еще по собственному своему желанию! Ну, не достойно ли это ордена?! Смысла, конечно, в таком подвиге мало, польза - весьма сомнительная... Но какая стойкость, сколько упорства, согласитесь!
  
   Отмотали еще назад. Другой эпизод. Дмитрий Терентич бредет вечером домой. Лето, солнце еще не растратило всю намеченную на день силу, листва шелестит успокаивающе, а мужчина идет, смотрит под ноги и все равно спотыкается и спотыкается. Тело как деревянное, не слушается, тяжелое такое. Вот, подходит к Дергунову незнакомый гражданин и, не говоря ни слова, легонько подталкивает к лавочке. И Дмитрий Терентич послушно садится. А рядом присаживаются другие господа. И все что-то говорят потерянному мужчине, советуют, подсказывают. Кто-то тяжести какие-то привешивает к его рукам и ногам, кто-то глаза ему чем-то замазывает, кто-то сигаретку учтиво подает. Фу, противно! Прямо дешевый триллер! А незнакомые граждане всё вертятся вокруг Дмитрия Терентича, и в конце концов он совершенно сдается, слабеет, теряет всякую волю жить дальше. А вот один из незнакомцев распахнул портфель Дергунова и извлек оттуда важный договор. Потом проследовал к ближайшей урне и бросил бесценную бумагу туда. В общем, безобразие творится! По всем статьям! А Дмитрий Терентич сидит пеньком и ничего словно не видит и не чувствует.
  
   Еще чуть-чуть в прошлое. Другая сцена. Решается вопрос о повышении в должности одного из сотрудников по причине внезапно открывшейся вакансии. И, вроде бы, именно Дмитрия Терентича должны все выбрать. Не за какие-то заслуги, а просто. Ну, работает он в компании давно, "косяков" и ошибок за ним числится немного, да и засиделся Дергунов на прежнем месте. Надо дать ему развернуться. Опять же отношения со всеми поддерживает ровные и спокойные, дружеские. А это многого стоит! И главное - прочие претенденты явно ему уступают. Вот прямо все козыри у него на руках! Но на совещании присутствует какой-то важный тип, видимо, из совсем уже высшего руководства. Никто его как следует не знает и раньше не видел. Но тот упрямо и уверенно предлагает другую кандидатуру, и присутствующие вяло соглашаются.
  
   Ну и так далее. Евгений Кузьмич продемонстрировал таких записей с десяток своему приятелю, и все примерно одного свойства - унылого, если позволите. Дурного содержания. Нехорошего.
  
   И Дмитрию Терентичу от просмотра сделалось действительно нехорошо, в глазах даже потемнело. И жалко ему себя стало ну просто до слёз! Ну, почему с ним так поступили? По какому праву? Отчего именно с ним? С какой целью? Нет, правда обидно! Не судьба, а наказание!
  
   - А можно это всё как-то исправить? - вдруг задает вопрос Дергунов Евгению Кузьмичу.
   - Можно, но, поверь мне, прошлое исправлять не стоит: только хуже будет. Лучше подумай, что можно поправить сейчас.
   - Да что "сейчас"! Вздор это "сейчас"! Время упущено, возможности! Эх, мне бы твой кабинет лет с десяток назад!
   - Брось, пустое!..
   - Да ты что? Тут такой потенциал, такая силища! Такие горы своротить можно! А ты - "пустое"! Ну что ты, бревно бездушное что ли? Помоги мне! По-дружески!
  
   Дверь в кабинет отворилась и Евгения Кузьмича попросили зайти к Петру Иванычу.
  
   Оставшись в одиночестве, Дмитрий Терентич походил по комнате, а после... Конечно, вполне логично предположить, что он присел за стол потыкал пальцем в клавиатуру и как-то незаметно для себя сгенерировал план, который вполне помог бы справиться с существующими трудностями. В общем, минут через двадцать так получилось, что теперь именно Дмитрий Терентич занимает этот замечательный кабинет и соответствующую должность. И не было в его жизни всяких неудачных эпизодов. И чувствует себя господин Дергунов превосходно! Даже одет по-другому: в белый дорогой костюм. Таким красавцем стал! Таким умницей! Хоть один денек побыть бы таким замечательным человеком! Ох, я бы развернулся! Дай дороги!
  
   Однако позвольте! А как же Евгений Кузьмич? Что же с ним? Как же невинная шутка и легкая шалость его товарища отразились на судьбе нашего героя? Для ответа на эти вопросы нам следует отправиться вслед за ним, а конкретно - в кабинет Петра Иваныча.
  
  
   - Присаживайтесь, дорогой коллега! - обратился Петр Иваныч к подчиненному, - Вы знаете, я редко вызываю Вас и по пустякам тревожить не стал бы. Да Вы располагайтесь удобнее, право! Расслабьтесь, в самом деле! Здесь не распекай намечается! И не глупые указюлины Вам будут предложены! Просто посидим, поговорим... Как друзья, как старые приятели! Ну, любезный, как Ваши дела? Всё ли идет как надо? Есть трудности, замечания?
   - Спасибо, все хорошо!
   - Ну, Вам хорошо - так и мне хорошо! Мы же с Вами либералы, не так ли? Произвола и всякой самодеятельности не допустим? Вот и замечательно! Вот и славно!.. Тут такое дело... Не знаю прямо, как подступиться... В общем, это касается Вашего недавнего друга, Дмитрия Терентича. Нет-нет, не спешите оправдываться! Понятно, что несколько нарушена кое-какая конспирация, посторонние в офисе и прочее. Однако это ничего в данном случае! Все в порядке! Речь о другом. Я так понимаю, что ему наша деятельность в некотором роде нравится, вызывает интерес что ли. Ну, так почему бы не помочь человеку? Конечно, не в наших правилах помогать всем подряд! Тут не благотворительная организация, а серьезное заведение! Однако можно порой и исключение сделать. В отдельно взятом случае. Вы что об этом думаете?
   - Гм... Я не возражаю...
   - И правильно, драгоценный мой! Как все-таки Вы дальновидны! Замечательный работник! Итак, я предлагаю уступить ему Вашу должность. Как Вам?
  
   Евгений Кузьмич совершенно растерялся. И не потому, что дорожил должностью, работой или чем-то вроде, а так просто. Ну, не совладал с собой! Да вот, хотя бы сами представьте себя на его месте! Патрон требует Вас к себе и заявляет этакое! Что Вы скажете, а? Не захочется ли Вам в сердцах послать начальника туда, куда у нас принято направлять в таких случаях? В какой-нибудь Гондурас, извините за мой плохой французский!
  
   - Я вижу, Вас немного потрясло мое мнение по этому поводу? Прошу, не думайте обо мне как о наглом и вероломном человеке! Поверьте, я не заслуживаю подобных упреков! Постараюсь развить тему...
  
   И далее Петр Иваныч долго крутился вокруг одного и того же, повторял какие-то общие фразы, пустословил, в общем. А сам всё глядел не без удовольствия на раздосадованного гостя, наблюдая с любопытством перемены в его лице. А что? Всякому изредка интересно оценить степень своего влияния, своей власти над другими, пусть и безответными людьми. Не так ли? Хоть и нет в этом занятии никакого смысла и реальной пользы.
  
   В конце концов оратор изложил суть своего плана. Нехитрого, если позволите. Он состоял в том, что теперь Евгений Кузьмич станет заместителем Дергунова, его правой рукой и доверенным лицом. Но только формально. Для отвода глаз. А на самом деле останется главной фигурой, решающим голосом. После Петра Иваныча, естественно.
  
   - А зачем это? - искренне поинтересовался Евгений Кузьмич.
   - Да так просто. Давайте попробуем? Проведем эксперимент локального масштаба! Мы ничего не теряем, а человек - при деле! Видите ли, со временем люди настолько обвыклись существовать в условиях... Как бы выразиться?.. Конкурентной борьбы, нехватки всяких благ... А если быть точным - жадности, подлости и наглости, - тут Петр Иваныч закатил глаза и сделал паузу, - что нашему ведомству достаточно набрать с десяток ушлых и недалеких представителей человеческого сословия и просто дать им какую-никакую свободу и некоторую власть. Остальное они сделают сами. И в лучшем виде! Сами и посеют, и вырастят, нам останется только урожай собрать! Их же руками, в сущности! А, неплохо?
   - И меня Вы считаете ушлым и недалеким?
   - Вас - нет! Вы - золото! Самородок! За Вас я - горой! Вы у меня на особом счету! С Вами я - хоть на Луну, хоть на Северный полюс! Всецело на Вас полагаюсь!
  
   И снова Евгений Кузьмич ощутил не то чтобы недоверие к словам начальника, говорил тот довольно убедительно, а какую-то фальшь самой ситуации, какое-то щемящее чувство неестественности и неудобства. Будто он такая маленькая гаечка, и его прикручивают к огромному механизму. И резьба, вроде, не очень подходит. А его упрямо завинчивают, и он поддается, уступает и в итоге занимает не свое место. Не для этого его отливали на заводе, не для этого инженер рассчитал его параметры и определил точную область его применения. Всё не так! А поделать уже ничего нельзя!
  
   - Согласен. Вам виднее. Если так будет лучше - я не возражаю.
   - Вот и договорились! Я в Вас не ошибся! Обещаю, Вам это зачтется! Поверьте, в долгу не останусь!
   - Что Вы, Петр Иваныч! Я и так вам всем обязан! Какие между нами счеты!
   - Будут, будут счеты, милейший Евгений Кузьмич! Обязательно будут! И я Вас не подведу! Умру, а не подведу! На части разорвусь! Уж так не подведу, так!.. - прощаясь, хозяин кабинета все тряс и тряс руку подчиненного, немного прогибаясь в пояснице, впрочем, довольно приятно.
  
  

Глава 17.

  
   Войдя в кабинет, Евгений Кузьмич обнаружил приятеля стоящим у окна, за которым чудесным образом размещался теперь удивительный зеленый сад взамен привычной белой пустоты. Странным было то, что вообще-то там, на улице, никакого сада отродясь не было! По крайней мере, Евгений Кузьмич ничего такого не замечал и ни о чем таком не слышал. Ну, да ладно! Это еще не главное! Более интересным представляется тот факт, что господин Дергунов сам сильно изменился. Нет, речь идет не только о его замечательном белом костюме. Это ерунда! Костюм, конечно, может до известной степени изменить человека, но радикальных перемен все равно не обещает. А Дмитрий Терентич, позвольте заметить, трансформировался, если не до неузнаваемости, то, поверьте, просто довольно сильно.
  
   Он стал обладателем безупречной осанки, от былой сутулости не осталось и следа! Наметившийся было сколиоз пропал бесследно. Бледность лица, унылые морщины, несколько перекошенный на сторону рот (впрочем, не безобразно перекошенный, а только немного) истерлись, и их место заняли новые привлекательные черты благородного и возвышенного порядка. И рост! Да-да, обыкновенная черта, присущая всякому человеку и имеющая какое-то таинственное влияние и даже в некотором роде сакральное значение, этот рост также претерпел изменения! И, конечно, в пользу Дмитрия Терентича! Рост его стал значительным! А потому и сам он выглядел значительным, и самый взгляд его стал как-то значительнее! Словом, тот человек, да уже не тот! Обновленный и вызывающий всяческое одобрение! Приятный персонаж! И не без манер!
  
   В самом деле, и способ обращения с окружающими, по всей видимости, принял иное направление, более эффектное, что ли! Как порой одна секунда, ну, или, скажем, какие-нибудь полчаса могут изменить человека! Восхитительное свойство! Любопытнейшее явление!
  
   - А-аа, Евгений Кузьмич! Рад видеть! Очень рад! - Дергунов вышел на середину кабинета и, дождавшись приближения товарища, протянул ему обе руки и пожал протянутую в ответ руку, для чего ему пришлось несколько склониться вперед, хотя и без риска утратить даже малую часть присущего ему достоинства. Такой рост все-таки, согласитесь, не располагает к рукопожатиям. А Дмитрий Терентич оказался выше Евгения Кузьмича на целых две головы.
  
   - Ну-с, мой дорогой, приступим к делу, к нашей работе, так сказать! - продолжил Дергунов, - Для большего комфорта и лучшего взаимодействия я переместил Ваше место в приемную. Так и Вам удобнее будет, и мне. Не возражаете?
   - Гм... Не возражаю... Удобнее...
   - Отлично! Вот список заданий на сегодняшний день. Потрудитесь ознакомиться. И отчитайтесь о проделанном завтра, - Евгению Кузьмичу был вручен листок бумаги, исписанный сверху донизу, - Не смею дольше задерживать! До скорой встречи! Приятно с Вами сотрудничать! Всего доброго!
  
   Закрыв дверь, Евгений Кузьмич с удивлением действительно обнаружил себя в просторной приемной, уставленной стульями и креслами по стенам и имеющей стол в углу возле входа в кабинет Дергунова.
  
   - Ёктиль-нактиль Рио-де-Жанейро! Вот тебе и предел мечтаний! - пробубнил под нос сбитый с толку мужчина. Как-то машинально ущипнул себя за руку, чтобы проверить, не снится ли ему это всё. И убедившись в реальности событий, смял список дел и, присев, как это делают баскетболисты перед точным броском, отправил скомканный лист в мусорную корзину.
  
   Что ж, судьба нет-нет да проявит порой какую-никакую изобретательность и легко может сконфузить любого случайно взятого гражданина, полагающего, что это он, этот самый гражданин является творцом собственной своей судьбы. И если меня спросят, кто заправляет всякими важными событиями моей жизни, то я с полной ответственностью могу заявить: на сегодняшний день это Дмитрий Терентич. Собственной его безупречной персоной.
  
   - Да пошел ты! - сказал зачем-то Евгений Кузьмич, прокладывая маршрут в Москву, в любимое кафе на севере города.
  
   Впрочем, какая разница, куда направился затерянный в пространстве господин? Один из великого множества прочих потерянных господ. Кому до этого есть дело? С расстояниями меняются только декорации, да и то не очень сильно. А время, согласно всяким изысканиям в области физических наук, течет в зависимости от скорости перемещения граждан из одного пункта в другой. Но ведь и время, и скорость, и прочие разные довольно объективные явления - все они мало влияют на ситуацию, которая, в свою очередь, определяется вовсе не физическими величинами, а критериями другого порядка. Да-с!
  
  
   На другой день Евгений Кузьмич не явился с докладом к Дергунову. И вообще не прибыл в офис. И никто об этом не пожалел. Какая разница? Что решает фиктивная единица штатного расписания? Одно достоинство - есть из кого при случае сделать козла отпущения. Вот и вся польза. Вот и всё значение нашего героя в бурлящем водовороте непредсказуемых, на первый взгляд, событий.
  
   Отчего-то Евгения Кузьмича потянуло к общению. С кем угодно: с прохожим на улице, с пассажиром в метро, с бабушкой в скверике, да хоть с ребенком в песочнице! Лишь бы поговорить! Люди недоверчиво и односложно отвечали на простые вопросы о жизни и делах, но после, разговорившись и имея время для беседы, могли доверить нашему герою свои потаенные соображения и неосмотрительно поделиться планами на будущее. Почти все жаловались на судьбу, осуждали близких и себя, делали замечания по поводу отсутствия перспектив, при этом нередко произносили что-нибудь вроде "вот если бы..." или "хорошо бы, если..." Совсем молодые респонденты проявляли больше мечтательности и питали кое-какие надежды, хотя потом и сознавались, что вряд ли это достижимо, и снова говорили "вот если бы..."
  
   Самыми интересными собеседниками Евгений Кузьмич стал считать дворников. Не всех, а тех, которые убирают территории, прилегающие к ВУЗам. А также вовсе уж спившихся одиноких граждан. Точнее, таких, кто все-таки не терял маломальского контроля за происходящим, пытался "завязать", жил тихо и незаметно все же осуществлял какую-никакую общественную деятельность вроде обивки старой мебели новой материей или состоял в подчинении завхоза какого-нибудь забытого учреждения.
  
   Подобные, с позволения сказать, господа являлись счастливыми обладателями философского направления ума и упражняли себя не столько рассуждениями об эфемерном счастье, успехе и всяких подобных глупостях, сколько с высокой точностью и удивительной легкостью определяли нынешнее состояние общества, свою роль в жизни, цель существования всякого рода граждан и могли прекрасно объяснить, как поступить в том или ином случае. Эти люди без оглядки могли отказаться от предложения, даже самого заманчивого, ничего не желали менять, полагая, что перемены ничего в действительности не изменят, а только обманут доверчивых неоправданными ожиданиями. Они никого не осуждали, ничего ни от кого не требовали. И за обедом или ужином не рассчитывали на лобстеров и бутылочку виски, довольствуясь пачкой пельменей или упаковкой макарон и неизменным дешевым чаем.
  
   Как-то раз Евгений Кузьмич серьезно напился. Вот никогда не напивался, а тут - на тебе! Стояло лето. Для тех, кто не знает, замечу, что путь от ВВЦ к станции метро "Ботанический сад" может пролегать через пустырь. Ну, не совсем пустырь, а со всякими там деревьями и кустами. И мужчина, утомленный алкоголем и солнцем, присел отдохнуть в их тени. Сначала присел, потом - прилег. А следующий кадр - небо над головой синее, вокруг высокое разнотравье, и неподалеку по тропинке проходят люди. Прошло часа два, организм оповещал о том, что здорово замерз, несмотря на жаркий день. И Евгений Кузьмич перебрался из тени под прямые солнечные лучи, а после вновь зашагал к метро, помятый и непричесанный.
  
   Примерно такими событиями заполнены были его дни в течение месяца или двух. Но все когда-нибудь заканчивается, и плохое, и хорошее. И даже никакое. Череду увлекательных дней прервал вызов в офис, и Евгений Кузьмич как человек дельный и порядочный, естественно, откликнулся на призыв и прибыл в назначенное время к Дмитрию Терентичу на прием.
  
   - Хорошая работа, дорогой коллега! - прямо с порога услышал Евгений Кузьмич приятные, хотя и незаслуженные слова в свой адрес, - Прав был Петр Иваныч, рекомендуя Вас как замечательного сотрудника! Столько полезных прецедентов создать за короткий срок! Такое не всякому по силам! Талант, одно слово - талант!
  
   И Дмитрий Терентич по-дружески потрепал подчиненного по плечу.
  
   - Спасибо за лестное мнение... Старался... Вот только хочу поинтересоваться, что именно настолько пришлось Вам по душе?
   - Всё, всё! Абсолютно всё! Ах, как Вы умеете найти подход к людям! Втереться в доверие! Пальчики оближешь! Высокий класс! Учебники писать можно!
   - Ну да, ну да... Конечно... Благодарю Вас...
   - Нет, это я Вас благодарю! И Петр Иваныч! Лично! - Дергунов поднял палец, обозначая тем самым важность такой благодарности, хотя, понятное дело, Евгений Кузьмич к подобным вещам относился с меньшим энтузиазмом, - Думаю, Вам нужно максимально сосредоточиться на работе в поле, так сказать, в массах, если позволите. Работайте с населением! В свободном графике! Ощущаете, какое доверие Вам оказано? Так-то!
  
   Ничего такого, никакого доверия и вообще чего-то нового Евгений, естественно, не ощущал. И в "полевых исследованиях" уже участвовал раньше. На пару с Кулебякиным и Бульдозером. И потому подумал: "Что за пустозвон этот Дергунов! Свалился на мою голову, занял мое место, выкрал должность, теперь несет вздор без повода и без смысла! Не человек, а радиола! Бумбокс, право слово!"
  
   А вслух сказал:
   - Понял. Оправдаю. Поддерживаю.
  
   С тем и покинул кабинет.
  
   На выходе из офиса он столкнулся с Петром Иванычем, который наоборот, намеревался в офис войти.
  
   - Кого я вижу! Евгений Кузьмич! Как приятно Вас снова видеть! - вот это "снова" отчего-то показалось раздосадованному менеджеру неприятным и грустным. Будто его списали, вычеркнули из важных каких-то реестров, словом, забыли, но вдруг и неожиданно - вспомнили, да и то при случайной встрече.
  
   - Ничего случайного не бывает! - будто читая мысли продолжал Петр Иваныч, - вот я думаю сегодня утром: "Давно я не беседовал с Евгением Кузьмичом"! И точно, пожалуйста: встречаю Вас! Ах, как хорошо! Как я рад!
   - И я... рад! - отвечал мужчина и не нашел больше, что добавить. Повисла неловкая пауза.
   - Ну, довольно реверансов! - в конце концов Петр Иваныч перехватил инициативу, - ну ее, эту работу, в самом деле! Поедемте-ка куда-нибудь на природу! Или лучше - по старой привычке - в ресторанчик! А?
   - Что ж, пожалуй!.. Поедем!
   - И не томите меня, дорогуша, долгим произнесением моего имени-отчества! Тут с легкой руки одного субъекта за мной закрепилось простенькое такое имя - Петрушка. Вот и Вы, по-братски так, по-свойски можете называть меня этим... прозвищем. Мне не обидно! Бывало и хуже! Гораздо хуже!
   - Нет, решительно невозможно! Я не смогу, мне неудобно будет...
   - Не стесняйтесь, милый Евгений Кузьмич! Настоящее мое имя Вам все равно не выговорить и не запомнить, так что будем считать, что всё вышеперечисленное - как бы агентурные клички, позывные. Я так к этому отношусь. Вот и Ваше имя - мелочь, пустое, временное явление. В вечности Вы не станете называться ни Евгением, ни тем более Кузьмичом, поверьте мне!
   - Как же я стану называться?
   - А каким-нибудь Аспарагусом, в лучшем, конечно, случае. Так что не забивайте голову всякой ерундой, смотрите на вещи смелее и проще! Раз от судьбы не уйти, то сделаем-ка ее хотя бы забавнее!
  
   "Нет, просто издевается!" - клокотало в безутешном сознании Евгения Кузьмича - "Забавнее ему хочется! Мало потешных манипуляций над людьми, мало моего уморительного смещения с должности! Что за фраза: "От судьбы не уйти"? Вон, Дергунов - живой пример того, как можно уйти, еще как можно, а заодно - прочим судьбу поломать!"
  
   Между тем господа уже входили в приятный кабачок с приглушенным светом и тихой музыкой.
  
   Пока рассаживались, знакомились с меню, делали заказ и так далее, старые знакомые вели беседу о всяком отвлеченном, о ерунде, вроде погоды и бытовых мелочей. И это сильно раздражало Евгения Кузьмича. И вообще все его раздражало. Знаете, есть люди, которых в жизни многое не устраивает, но они это терпят. Есть еще разряд граждан, которые при этом начинают ненавидеть обидчиков и вообще окружающих. И, наконец, есть такие, кто в подобных обстоятельствах не испытывает суровой неприязни к человеку как таковому, а недолюбливает систему в целом, разумно полагая, что за людьми стоит эта самая система, определяющая взаимоотношения всякого порядка, от бытового до делового. Из таких граждан получаются диссиденты. А наш герой, как оказалось, не может примкнуть ни к одной из перечисленных категорий. Он одинаково неприязненно стал относиться как к окружающим, так и к системе, в которой пришлось работать. Как к сидящему напротив Петру Иванычу, так и к себе. И неприязнь делилась между всеми настолько поровну, что не могла сосредоточиться на чем-то или ком-то конкретном, так что в итоге временами превращалась в какую-то будто бы жалость. Какую-то тихую досаду на то, что всё не так, как должно было быть. Не так, как могло быть задумано. И то ли на лице Евгения Кузьмича отражались его мысли и чувства, то ли настолько проницательным был Петр Иваныч, только в какой-то момент разговор принял несколько иной характер и оборот.
  
   - Не обижайтесь, дорогой мой, однако считаю своим долгом поставить вас в известность о том, что приходят жалобы. И в них упоминаетесь Вы. Как основное действующее лицо. А если быть до конца точным, как лицо бездействующее.
   - А кто жалобщик, собственно?
   - С точки зрения делового этикета и профессиональной этики, я должен бы сохранить инкогнито своевременно сигнализирующего господина. Ну, да уж ладно! Мы же друзья! Братья по оружию! Извольте, скажу: кляузы исходят от Вашего протеже, от Дмитрия Терентича.
   - Какое еще протеже?! Вор и предатель! Подлая личность, и ничего больше! Он меня еще час назад хвалил за прекрасную работу и замечательные деловые качества!
   - Господин Дергунов просто очень корректен и тактичен в обращении, в этом ему не откажешь.
   - Как и в прочих достоинствах. Например, отчего бы так же тактично не сообщить мне о своем недовольстве? Почему нужно стучать вышестоящему начальству, когда в его силах меня наказать, уволить, разжаловать?
   - Уволить он никого не может без согласования с профсоюзом, как говорится, то есть со мной. А наказать и разжаловать - пожалуйста: Вы уже переведены на должность пониже. Будете нести службу в городе, общаться с людьми, что, собственно, Вы так любите делать. Но если Вам интересно мое мнение, то Дмитрий Терентич просто от Вас избавляется. Неприятно ему Ваше присутствие. И штука не в том, что его совесть гложет. Ничуть не бывало! Он Вас опасается. Думает, раз до сих пор не предприняли никаких мер против него, то готовите что-нибудь вовсе уж ужасающее. Боится, короче.
   - Вот дурак! Ничего я не готовлю. Он мне противен - да. Видеть его не желаю - тоже да. Но чтобы до такой же подлости опускаться, какую он при удобном случае проявляет - это не в моих правилах.
  
   Петр Иваныч внимательно смотрел на собеседника, даже немного прищурился, отчего его черные глаза почти целиком скрылись за веками и казались лишенными белков. И походили скорее на двух черных и скользких рыб, затаившихся в глубине.
   - Я ожидал от Вас другого. Дергунов - человек глупый, поэтому для нас чрезвычайно полезный. Имеет широкий кругозор, большой жизненный опыт и прочее, но все равно - глупый, неглубокий. И потому у нас он надолго. Я тоже не питаю к нему симпатий, но дело он делает, и управлять им легко. Я надеялся, что Вы, как разумный и в некотором смысле принципиальный сотрудник, станете отстаивать свои права, бороться, проявите себя в новом ключе. Уже подгадывал, куда смогу перевести Вас с повышением. Однако Вы выбрали другой путь. Неожиданный. Такой, как бы сказать, очень человеческий. Удивили меня! Озадачили!..
   - Спасибо за лестное мнение! Думаю, не так-то легко Вас удивить!
   - Это конечно. Но как с Вами поступить?
   - А что? Оставьте все как есть, о чем тут думать?
   - Вы понимаете вообще, чем мы занимаемся?
   - Да не особенно. Мистика какая-то. Но подробностей отчего-то не хочется.
   - Значит, понимаете, что наша деятельность - вещь серьезная и сбоев не терпит. А Вы как раз сбоите.
   - Неужели? Я-то полагал, что выполняю Ваше распоряжение. Давеча Вы обратились ко мне с предложением вести себя примерно так, как я себя и веду. Или я что-то путаю?
   - Нет, не путаете. Это меня и останавливает. Иначе мы бы не беседовали здесь. Разделяли бы нас не километры, а преграды иного свойства, гораздо более труднопреодолимого!
   - Меня это не пугает. Надоело всё! Не понимаю, почему кто-то имеет право на меня, на мое существование, на судьбу? Что это за право? И кто эти люди? Дмитрий Терентич? Вы? Еще кто-нибудь? Не сердитесь, но с какой стати и когда я оказался живым товаром у случайных спутников моей жизни?
   - С самого рождения. Неважно, я, Дергунов или Иванов-Петров-Сидоров... но обязательно кто-то станет Вам приказывать, принуждать Вас, управлять Вами... От этого никуда не деться. Так заведено. И чем дальше, тем меньше выбора у Вас остается. Это не школа: не понравилось - перешел в другую. И не пионерский лагерь. Здесь от неугодных избавляются просто, незатейливо, если позволите. Желаете ознакомиться с подобными возможностями?
   - Хорошо, как скажете. Считаете - нужно? Ознакомимся!
   - Да что Вы за человек! И интеллигентный, и умный, а никак не можете устроить не то что жизнь, а обыкновенный разговор! Впрочем, поедемте!
  
  

Глава 18.

  
   Знаете ли Вы из чего делают фарш? Ну, мясной фарш. Не тот, который можно сделать своими руками, а такой, какой обыкновенно приобретается в магазине средней руки. Или какой попадает в фабричные пельмени и блинчики. Вопрос не о технологии производства фарша и не о продуктах, необходимых и достаточных для его изготовления. А о случайных и неслучайных ингредиентах, не обозначаемых на упаковке. Если не знаете, то лучше не интересуйтесь. Так спокойнее.
  
   Существует великое множество таких, с позволения сказать, знаний, от которых разумнее уклониться, не так ли? Есть много такого, о чем приятнее иметь весьма поверхностное и размытое представление. Иногда, согласитесь, полезнее спрятать голову в песок, чем смело подставить грудь под удар. В противном случае жизнь может оказаться куда короче, чем мы рассчитывали, хотя качество жизни от этого не пострадает. И все-таки лишний год, как и дополнительный день, оставляет какую-то надежду. И что это за надежда? Чего мы ждем? Что вот однажды, вдруг нам станет понятно такое, о чем раньше имели как раз поверхностное и размытое представление? Зачем тогда, с какой целью мы берегли свою нежную душевную организацию в ожидании внезапного озарения? И затронет ли нас это сомнительное чудо открытия, если мы всеми силами стремимся избавить себя от подобных потрясений?
  
   Нелепые вопросы! Невероятная глупость - озадачиваться такими вопросами! Всегда завидовал людям, которым этакое и в голову не придет! А мне приходит! Ну что ты будешь делать! И Евгений Кузьмич нет-нет да задумается над чем-нибудь, что не имеет решения в принятой трехмерной системе общечеловеческих координат. Однако ему, можно сказать, повезло больше. Сама судьба в лице небезызвестного нам Петра Иваныча открывает перед удивленным гражданином все новые и новые перспективы своей затейливой топографии. Хотя, еще раз замечу: насколько ему повезло - тоже еще вопрос. Предполагающий, по всей видимости, ответ однозначный и не особенно позитивный. Вот какое дело!
  
   Итак, целью очередного не особенно длительного путешествия наших знакомцев являлась неприятная местность необъятной протяженности. Темное такое местечко. И, простите, грязненькое. Чернота какая-то. Всё видно, до известной степени, но и всё черно. Бывает и такое.
  
   И шумно там. Не люблю шум! А уж Евгений Кузьмич как его не любит! И никак он не мог привыкнуть за долгие годы ни к городскому нескончаемому гулу, ни к неугомонным соседям, живущим за тонкой внутренней перегородкой бывшей его квартиры.
  
   А здесь вообще стоял такой гул, какой возможен, наверное, на шумном фабричном производстве. Только станки всякие и машины работают обычно, придерживаясь какого-никакого ритма, так что при желании начинаешь в этом хаосе звуков слышать и некоторую музыку. Но тут не было и намека на подобное. Треск стоял такой, что собственных мыслей не услышишь, сколько не затыкай уши! Невозможно было ни сосредоточиться, ни как-то мобилизоваться, грохот настолько подавлял волю, так сжимал душу в бесхарактерный комок, что, казалось, простым щелчком пальцами по напряженному лбу можно было убить всякого некстати оказавшегося в этом малопривлекательном месте.
  
   Нет, отчего-то не хочется пересказывать того, чем поделился со мной Евгений Кузьмич! Вот прямо никак не хочется! Хоть ты тресни! Однако раз начал - придется хоть что-нибудь сказать. Так заведено. В конце концов, сколько всякого нежелательного приходится нам переделать и пережить! И зачем каждый из нас обязательно ввяжется в такую авантюру, о которой после обязательно пожалеет?
  
   Ладно, кое-что сообщу. Немного. Например, Вы можете представить себе огонь, который обжигает, но не жаром, а невообразимым холодом? А ведь бывает и такой! Бывает, что человек сгорает весь, а одежда на нем остается нетронутой! Или вот еще. Вообразите себе, что все Ваши потаенные, да что уж там, и явные страхи собрались вместе. Прямо перед Вами. В непосредственной близости. А? Занятно? И не надо говорить, что Вы ничего не боитесь! Может быть, сейчас это действительно так. В нынешних обстоятельствах. Но, поверьте, нет на свете ни одного человека, независимо от степени психического и физического здоровья, которого невозможно было бы довести до элементарной паники! Вот это уж точно несложно! Запросто!
  
   Мало того, рассудите хорошенько, не страхи ли частенько заправляют нашими действиями? И толкают нас, без сомнения, на разные глупости, а иногда и на вовсе безумные поступки? И что такое подлость, как ни проявление всё того же замечательного свойства - боязни и опасений? А о героизме, происходящем от ужаса, слышали? И агрессия, злоба - разве не обратная сторона ужаса? Да и сомнительная мораль замкнутых человеческих сообществ, таких как секты и криминальные группировки, не на страхе ли основывается? В смысле осуждения и расправы со стороны недавних товарищей?
  
   Бр-ррр, противно! Нет, лучше воздержусь от описания увиденного и пережитого Евгением Кузьмичом! К чему Вам описание боли, зачем всякие несуразности, не имеющие отношения к сегодняшнему дню, надеюсь, солнечному и теплому? Надо ли человеку вообще знать об этом? И помнить это? Наверное, ни к чему. Позитивного бы побольше! А всякой мерзости и так в жизни достаточно!
  
   Добавлю только, что если бы не Петр Иваныч, то наш Евгений Кузьмич сошел бы с ума. Совершенно. А так, как говорится, отделался легким испугом. Ну, легким, не легким, а терпимым. Вполне.
  
   После чего был отпущен на все четыре стороны.
  
   Мужчина вернулся домой. В старую свою квартиру. Малогабаритную. Однако и хлипкие стены и двери подобных жилищ все-таки отделяют утомленную человеческую единицу от суеты и давящей безысходности окружающих пространств и событий. И прекрасно! Надо же отдыхать когда-никогда! Нужна каждому из нас тишина, пусть и не совершенная, и покой, пусть и временный!
  
  

Глава 19.

  
   Случаются в жизни такие события, которые отчего-то лишают человека почти всякой надежды и желания жить дальше. Если Вы не пережили ничего подобного, то и хорошо. Очень рад за Вас! Искренне! Но для проживающих в нашей стране долгие десятилетия и, пожалуй даже, столетия актуальным остается призыв "от тюрьмы да от сумы не зарекайся". Что там тюрьма! Это неприятно и бесчеловечно по отношению ко многим, но терпимо кое-как. А вот богатство, власть... Существуют категории, владение которыми автоматически превращается в подчинение им и тонкую, а иногда и не очень тонкую, от них зависимость. И чем более гражданин желает и, не побоюсь этого слова, вожделеет владения, тем, по-видимому, крепче его рабская зависимость. К слову, был у меня знакомый, хороший, в сущности, человек. Только богатый. Нет, капиталы заработал сам, своим трудом и умом. Не присвоил и не украл. В общем, он вовсе не злодей из слабого киношедевра, а неплохой человек. Примерно такой, как мы с Вами. И как-то у нас произошел разговор в офисе его крупной компании. И указанный господин с уверенностью сообщил мне, что если он в один день по каким-то труднопрогнозируемым причинам утратит всё свое состояние, то с таким же легким сердцем отправиться служить куда угодно, да хоть дворником. Ну, как бы его не поколеблет и не покоробит никакая нехорошая ситуация. Только я, извините, ему не поверил. Головой утвердительно покачал, но все равно не поверил. Не похоже это на него. И на правду не особенно похоже. Да-с!
  
   И все же случаются судьбы, присутствуют характеры, не подпадающие под власть самых, казалось бы, привлекательных социальных явлений. Это типажи граждан, лишенных чего-то очень важного в привычном поведенческом строе элементарных инстинктов. Такое впечатление, что основные, на первый взгляд, побудительные причины у них отсутствуют или отмирают со временем. Получается такая мини-эволюция локального свойства. И, похоже, Евгений Кузьмич стал принадлежать к указанной тонкой прослойке окружающих нас граждан.
  
   Посудите сами. После пережитого оказавшись в своей квартире, он занялся обыкновенной уборкой. У мужчины это получается всегда не очень хорошо. Обязательно забудет пыль протереть или сантехнику вымыть. И чаще всего ограничивается применением пылесоса. А также перемещением разбросанных вещей на другие места.
  
   После проделанной работы Евгений Кузьмич заказал шубу для Сони. Ту самую, которую она просила. Отчего бы, в самом деле, не побаловать даму, полагающую, что шуба - это маленькая частичка ее бесконечного счастья? Многим кажется, что жизнь - это пустырь с закопанными и запрятанными артефактами, владение которыми открывает такие перспективы... Такие... Ну, просто замечательные! Самые заманчивые, если позволите!
  
   В общем, шуба была заказана на адрес Сони.
   - Одно дело сделано, - зачем-то отчитался сам себе наш герой. И действительно ощутил в себе нечто героическое. Да и как еще назвать человека, осуществляющего какую-нибудь деятельность без всякого желания, как не героем?
  
   Прохаживаясь по тесным апартаментам, Евгений Кузьмич задумался, пытаясь вспомнить, как и чем он жил здесь всего пару лет назад. Кажется, прошла целая вечность. Квартира та же, а ее обладатель - не то, чтобы совсем другой, но и не скажешь, что тот же. И комната кажется меньше, и люстра висит несколько ниже. И вид за окошком не такой, обзор стал уже. Только деревья, похоже, выросли и раскинулись беспечно во все стороны более, чем раньше. Некачественная краска на подоконнике растрескалась и отошла местами.
   "Надо бы стекла протереть!" - думается Евгению Кузьмичу.
  
   Когда-то в молодости Жене посчастливилось провести лето в детском лагере. В качестве вожатого отряда. Приезжает он, значит, куда сказано, занимает указанную комнату и с неудовольствием обнаруживает ее жутко запущенной и неубранной. От предшественников остались в наследство новому сотруднику пивные бутылки, обертки от конфет, помятые какие-то коробки и прочий мусор. И, конечно, грязные окна. Руки буквально опустились. Захотелось вернуться назад, в квартиру, где всегда наблюдается не сказать, чтобы порядок, но все-таки и не жуткий разор. Евгению Кузьмичу помогла тогда одна вожатая. И окна помыла и подмела, и вообще. А после скромно удалилась. Такая чисто человеческая помощь и поддержка. Со всяким случается, хотя и нечасто.
  
   Повзрослев, Евгений, судя по всему, лишился отчего-то шансов на подобное содействие, и в полном одиночестве созерцал запущенность отведенного ему жизненного пространства. Интересно, где сейчас эта отзывчивая вожатая?
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"