Вот, однажды, если позволите, в такой приятный теплый день, летом, поехал Гоголь лебедей кормить. Да-с, простите, литераторы - тоже люди, и тоже желают иногда природой насладиться и просто так, знаете ли, посидеть на лавочке, ногами подрыгать, и чтобы вокруг непременно этакая гармония чередовалась, красота какая-нибудь, с птичками, цветочками и дамами...
Ну, ясное дело, в те годы не требовалось далеко ехать, чтобы лебедей повидать: во всяком уважающем себя городе имелась центральная площадь с прудом и плавающей в нем птицей различных расцветок. Гоголь, значит, заехал по дороге за свежими булками в одно престижное заведение, нарочно для водоплавающих, и себя не забыл: бутылочку сидра прихватил. И, сами знаете, ожидание предстоящего отдыха часто бывает гораздо приятнее самого этого отдыха. Размечтаешься - дух захватывает! И, глядишь, даже как-то уже и отдохнул, приободрился! Эх, хорошо!
А вот на деле, в натуре, так сказать, не всякий отдых можно и назвать этим словом! Такое порой случится, что лучше бы и не ехать никуда: дома-то оно иногда и лучше, да-с!
Итак, приехавши к природному специально выделенному сектору городской нескучной жизни, Гоголь обнаружил, что все лавочки заняты! Буквально все! Кое-где по двое, по трое господа сидят, а кое-где обтрепанные студенты друг на дружке целыми артефактами навалены! Кто на коленках у другого, а кто и на самых плечах! Один господин даже на голове приятеля пристроился, отчего цилиндр последнего более походит на деревенскую гармонику, чем на головной убор!.. И все, главное, милые такие беседы ведут, никто уходить не собирается... Ну что ты будешь делать!
А Гоголь, как мы знаем, очень любил присесть на что-нибудь и так весело, извините, ногами поболтать, а то и подрыгать, если настроение есть: дрыг-дрыг, дрыг, знаете ли, дрыг... Хорошее дело!
Иногда Николай Василич для этой цели даже на фонарный столб забирался. Залезет этак спокойно, с достоинством, усядется сверху, и ну давай: дрыг-дрыг, дрыг, знаете ли, дрыг!.. Пока не перекувыркнется... Но и это не беда: поднимется с мостовой, перед дамами извинится, цилиндр на светлой своей голове поправит и пойдет себе. И по дороге нет-нет, а левой ногой этак дрыг, дрыг... Умел произвести фурор!
А в парке, как мы видим, яблоку упасть негде, не то что присесть и ногами поболтать вдоволь... Хоть со своим стулом приезжай! Или уж с целым диваном и буфетом!..
Полез было Гоголь на дерево, но как-то неловко все получилось: ободрался, запачкался и с городовым неприятный разговор имел... А дамы, главное, по парку расхаживают, плавно так, глазками призывно сверкают, эх!.. Пристроиться бы хоть на краешке каком-нибудь, и галантно этак, развязно предложить: "А вот, дамочка, место! Присядьте, отдохните от променада, а заодно интересный разговор поддержите с незнакомцем. И, кстати, я Гоголь... Да-да, тот самый! Будем, как говорится, знакомы и всё такое"...
Нет! Не тут-то было! Да, судьба! Кому - пирог, кому черствую краюху...
Тут, кстати, Николай Василич о булках и вспомнил. И от жалости к себе, а заодно и по поводу разыгравшегося от потрясения аппетита, принялся не в лебедей мякиш растрачивать, а в свой организм, непосредственно.
Ходит и жует, ходит и жует. И сидром запивает. И грустный такой по дорожкам гравийным плетется, печальный такой... А всюду - солнце, деревья разные, птицы щебечут. В пруду карась играет, лебеди угощение выманивают...
И вот, вообразите, одна жалостливая дама, увидев импозантного кавалера, пусть и неприлично тощей наружности, как-то близко к сердцу приняла его отчетливое одиночество и голод. И, подошедши ближе, заговорила.
А у Гоголя рот битком набит, так что и ответить толком не может, только мычит... И руки заняты сидром и булкой, так что жестикуляция нелепой получается... А крошки в стороны летят, а сидр разбрызгивается! А дама такая привлекательная!.. Эх!
Разнервничался Николай Василич, булкой в проплывающего лебедя запустил, сидр тут же на пиджак разлил случайно, и всё мычит что-то убедительное, мычит, прямо как олень, как лось, как топинамбур какой-нибудь! Нет, не топинамбур, а тапир, простите, хотя, в принципе, к делу это отношения не имеет. Важно, что дамочка этот каламбур и пантомиму на свой счет приняла, да-с! Мнительные бывают дамы! И белой холеной ручкой по лицу литератору, знаете ли, попала. Не то чтобы больно, но, извините, довольно отчетливо!.. И если бы только это... Откуда ни возьмись, гусар какой-то выскочил, удовлетворения требует, мол, дам обижать не позволю и всё в том же роде... Стреляться, обязательно стреляться, прямо тут, немедленно! А сам даме этой подмигивает, знаки различные призывные делает... Фу! Нехороший гусар, не джентльмен, а так... Фитюк, право слово!
Хорошо еще, что Пушкин здесь же поблизости гулял. И любитель был всяких случаев. И тоже на шум прибежал поглядеть. И - здрасьте пожалуйста: друга, Гоголя, обижают! И дуэль прямо в воздухе висит, как грозовая туча!..
Естественно, Пушкин трость покрепче в руке сжал и давай гусара охаживать по чему попало: "Дуэли хочешь? Вот тебе дуэль, вот тебе дуэль! Я тебе еще до дуэли бакенбарды повыщипаю, я тебе твой пистоль знаешь куда..." Ну и далее в том же духе.
В общем, по окончании скандала, в настроении и несколько на подъеме, литераторы проследовали в клуб, и там уже и присели, и событие отметили как положено, и даже ногами подрыгали, как любил Николай Василич.
Вот так. Такой, значит, был случай. Со всяким может произойти... Главное - чтобы без последствий. И, господа, ногами дрыгать - это ребячество, право слово! Прекращайте, ни к чему это... Глупо... А то всё дрыг-дрыг, дрыг, знаете ли, дрыг...
И лебеди... Ничего, конечно, птица, не хуже других, синицы или, положим, чижика какого-нибудь... Но и хорошего в лебедях тоже мало. Так... видимость одна, осанка, а в остальном - перья да неутолимый голод... Да-с!