Райвич Николай Юрьевич : другие произведения.

Между небом и землёй

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   Былина
  
  Как во темном-то краю на потаённой стороне стоит терем высок
  Ко тому ко терему ни тропинки нету ни дороги столбовой
  А и стоит тот терем на лунном берегу у серебряной реки
  У серебряной реки на высоком берегу где всё время ночь
  Где всё время ночь, и во тереме том и вокруг него
  Во ночной-то тишине ни птицы не поют ни зверь не кричит
  Только слышится будто из того ли из окошечка
  То ли шёпот слышится то ли пенье сладкое
  Пенье сладкое, да нездешнее, пенье тихое, непонятное
  А и свет горит в том окошечке
  Свет изменчивый, убегающий
  То ли есть ещё, то ли нет его
  То ли нет его да и не было, да и пения того, али шёпота
  Померещилось тебе, показалося
  Ты иди да поспешай своей дорогою, а коли конный едешь погоняй коня
  Горяча коня да тонкой плёточкой, и на терем тот не заглядывайся
  Не стреноживай горяча коня, не ступай на крыльцо скрыпучее, не толкай десницей дверь дубовую
  Не входи во сени кромешные,
  Сени тёмные, непроглядные
  Как ошую там кости мёртвые, а одесную остры топоры.
  Не броди хоромами пыльными, по стенам бо там пятна чёрные,
  Пятна чёрные, вельми страшные, и горе и долу, и на лавках они,
  И на лавках они, и на дубовых столах
  Не броди хоромами пыльными, не всходи на высоку лестницу,
  Не слушай тихого шёпота, не покорствуй пению сладкому
  А того пуще не ходи во горенку, во светлицу не входи тесную
  Как одесную в ней красное окно, а ошую в ней -
  Не гляди туда, паче выколи себе очи ясные.
  Как войдёшь во ту светлицу добрым молодцем, а и выйдешь ты седым стариком
  Поспешай к окошечку красному, бросайся с утёсу высокого,
  С утёсу высокого да во серебряну реку
  А как станешь тонуть, слушай птицу вещую,
  Птицу вещую, птицу сирина.
  А и молвит птица сирин таковы слова:
  Можешь доплыть, а можешь утонуть
  можешь успокоиться, а можешь сойти с ума
  можешь найти, а можешь потерять
  можешь смеяться, а можешь плакать
  можешь выть, а можешь стонать
  можешь уйти, а можешь остаться
  мне вещей птице до тебя дела нет
  ни до тебя ни до других людей.
  Ты плыви себе лунной ночью
  Лунной ночью по серебряной реке
  Мимо берега высокого,
  Мимо терема печального.
  Убаюкают тебя волны ласковы,
  То ли есть ты, то ли нет тебя.
  
   Праздничный ужин с Богом
  
   Лисицы имеют норы и птицы гнёзда, а Сын человеческий не имеет
   где преклонить голову.
   И. Христос
  
   Итак я налил две рюмки. И сказал:
  
   - Господи! Раздели со мною скромную мою трапезу! Ибо нет для тебя секретов во всей вселенной, и в безграничном знании твоём известно тебе, что больше её разделить мне не с кем.
  
   Известно тебе и то, что испытания ниспосланные мне тобою зело превосходят скудные мои силы. Моя ли вина что с юных лет очарованный чудесами твоего творения преисполнился я жадной страсти и всегда просил у тебя более нежели был в состоянии вынести? Не ты ли создал меня таким? Не ты ли создал и всё что питало мою страсть, этот огонь, сжигающий меня изнутри? Зачем не отняв разума повергаешь меня в безумие, зачем губишь, не затушив прежде пожирающую меня жажду жизни? Не дав довольно сил дабы утолить её?
  
   И вот, не успел я произнести эти слова, как свет неожиданно соединился с тенью, сгустился, и передо мною, напротив меня за столом Он возник. Один глаз его был белый и как бы смотрел в себя, другой смотрел прямо, и вся боль мира была в этом взгляде. Он поднял рюмку, но рука его дрожала так сильно, что ему пришлось придержать её другою, на которой не хватало трёх пальцев. Вообще и руки его, и запястья, и лицо, и, особенно шея были покрыты множеством шрамов. Он опрокинул рюмку, будто это был самогон.
  
   - Вообще-то это хороший коньяк, - заметил я. Он кивнул и жадно принялся за еду. Худоба его была чрезмерной, редкие седые волосы и седая щетина обрамляли его бледное уродливое лицо.
  
   - Ещё? - спросил я, когда он расправился со всем, что было на столе. - У меня есть немного курицы и картошка. Он кивнул и откинулся на стуле, но тут же вскрикнул и схватился за спину. Лицо его потемнело от боли.
  
   Он стонал и тёр спину, пока я возился у плиты и разливал коньяк. Когда я поставил перед ним тарелку, он поднял глаза, и сказал устало:
  
   - Ты что-то имел спросить?
  
   - Нет, ерунда, ты ешь, ешь...
  
  
   За солью. Сюита
  
   1
  
   У меня закончилась соль. В этом нет ничего удивительного. И всё же... Вот так берёшь по щепотке каждый день, казалось бы она и не убывает, но вдруг, в один прекрасный день её больше нет, она нужна тебе, а её нет, и это странно, и думаешь, что уж если она закончилась, то значит закончиться может всё что угодно, нет ничего постоянного, разница лишь в продолжительности циклов, она разная у кошек, людей, попугаев, соли, слонов, деревьев... В этом нет никакой трагедии, достаточно пойти и купить соли, и всё возродится, воскреснет, всё вернётся на круги своя.
  
   2
  
   Когда идёшь за солью ни на кого не рассчитывай и не оглядывайся назад. Как бы ни было трудно надо дойти, купить соль и вернуться. Вам будут мешать, толкаться, задавать дурацкие вопросы, свистеть и бубнить под ухом. Бейте их и они заткнутся, посылайте и они уйдут. Помните: вы соль земли, и если соль потеряет силу, получится какая-то наверное уже полная х**ня.
  
   3
  
   Я осторожно открываю дверь. На лестнице полумрак. Шорох, приглушённый вскрик, шаги. Огонёк лифта горит красным. Лестница уходящая вниз. Неподвижная пыль в прямых лучах солнца, на лестничных клетках, из окон в грязных разводах. Звенящая тишина. На последней площадке неожиданно распахивается дверь. Консьерж. В руках его чёрный мешок, в глазах пустота. На улице солнце ослепляет меня. Старухи на лавочке вдруг замолкают. Шёпот. Беспокойные взгляды. Птиц не слышно.
  
   4
  
   От моего дома до магазина минут десять неспешным шагом. Полдень. Всё замерло. Солнце зависло в зените. Тишина, умиротворение. Природа отдыхает. Время неги, сиесты, ленивых медленно текущих мыслей, неторопливых шагов. Как прекрасны, как мимолётны эти летние погожие спокойные дни! Как прозрачен воздух, как ласково солнце!
  
   5
  
   Это просто п***ец! Эти б**ди со своими газонокосилками! Откуда такая ненависть ко всему живому? Чем им мешают жёлтые, белые, синие цветы? У них в голове тоже моторы, и они уже не могут остановиться. Убивать цветы, деревья, уродовать кусты, уродовать котов. Школы, больницы, тюрьмы. Войны, асфальт, бетон. Всё залить бетоном, всё уничтожить.
   На скамейке в сквере Ахмед. Толкает крэк. И клиентов всё больше. А что ещё остаётся? Что ещё нам осталось?..
  
   6
  
   За сквером Странный Дом. Старинный особняк с заколоченными окнами, стенами увитыми плющом, буйно разросшимся садом. Уже много лет в нём никто не живёт. Его тёмные стены хранят страшные тайны. Однажды ночью они озарились оранжевым и синим светом, по саду засновали лучи фонарей, и до самого утра люди в белых комбинезонах и масках таскали на носилках и погружали в кареты скорой помощи длинные пластиковые мешки. Прошли годы. На мрачных стенах заброшенного дома так и не появилось ни одного граффити...
  
   7
  
   Жара. Смог накрывает город. Грязное небо над горизонтом. Всё плывёт. Пот заливает лицо. Каждый шаг даётся с трудом. У редких прохожих воспалённые безумные лица, медленная нетвёрдая походка. Мы зомби. Мы погибшие души. Мы тени в раскалённом аду. Наш удел одиночество. Мы проиграли. Наш удел отчаянье и смерть. Жизнь, где ты?!
  
   8
  
   Подхожу к магазину. Да, десять минут, не больше. Хотя что мне в том? Что нам во времени? Почему так случилось, что единственный из всех живых существ человек отделился от времени? Так неразумный пловец гребёт против течения, борется со стихией. Над головою его пролетает величественная цапля, стремительно скользя по течению круглым глазом удивлённо смотрит на него мудрый корморан. А он, поглощённый бессмысленными своими усилиями, ничего не видит вокруг, и наконец, выбравшись на пологий берег, падает в изнеможении на песок и умирает, так ничего и не поняв... Зачем я здесь? Чего ищу? Ах да, соль...
  
   9
  
   Вдалеке вдоль полок идёт девушка. Она появляется и исчезает, появляется и исчезает, появляется и исчезает.
  - Где она? -спрашиваю я кассиршу.
  - Кто? - она отрывается от книги.
  - Там была девушка, куда она пропала?
  Она стучит по клавишам.
  - С вас три доллара.
  - Тебе здесь не скучно?
  - Спасибо. Хорошего дня.
   Чудес не бывает.
  
   10
  
   Я выхожу из магазина. Как красива, как сказочно красива пустынная улица! Солнце играет в листьях деревьев. Ветер усилился. Парусами надувает бельё на верёвках. Как в замедленной съёмке колышатся волнами ветви плакучей ивы. Пронзительная тишина человека, отправляющегося в последнее путешествие. Волшебная тишина проснувшегося ребёнка. Таинственная тишина воскресшего из мёртвых. Шум ветра в ветвях деревьев. Дорога домой.
  
  
   Охота на лиса
  
   - Этой маске не менее трёхсот лет, - говорил Распорядитель, затягивая мне проволоку на затылке. Маска, красного цвета, была тяжёлая и неудобная. Не менее древним очевидно было оружие и снаряжение охотников. Латы, рогатые шлемы, мечи. Мой лёгкий оранжевый комбинезон давал мне несомненное преимущество в скорости. Впрочем, как объяснил Распорядитель, единственным оружием, которым воспользуются самураи, будут луки. Остальное - дань традиции.
  
   Когда-то в незапамятные времена Лис повадился воровать священных птиц принадлежащих богине солнца. Шестеро её сыновей решили убить его дабы восстановить гармонию мироздания. Они преследовали его шестьдесят земных лет. Они выпустили шестьдесят стрел. Шестьдесят лет метался Лис по священному лесу, и оставляемый им кровавый след становился всё ярче и яснее. И неотступно шли за ним охотники, читая на белом снегу красные знаки, учась каллиграфии, обретая мудрость и спокойствие. В лисьих следах они смогли прочитать все тайны вселенной ибо они были написаны кровью, спонтанно бьющей из её сердца. (Позже, в тёмные века, гадание по следам раненого зверя использовалось жрецами для предсказания будущего).
   Когда же они подошли к мёртвому Лису, то поняли, что совершили ошибку, что гармония навсегда покинула землю, что мир накренился и готов сорваться в пропасть. И тогда произошло чудо. Лис вознёсся на небо и стал созвездием, а перед ними на снегу лежал их брат, седьмой, самый младший, оставшийся дома.
  
   - Для охотников до самой смерти ты останешься Лисом, - говорил Распорядитель. - У вас одна задача. Постарайся выжить как можно дольше: бежать, идти, ползти, главное пребывать в движении. То что ты напишешь на снегу должно быть красиво.
   Посмотри на эту рощу, на деревья покрытые ранним снегом. На оранжевые гроздья рябины, на красные, оставшиеся с осени плоды. Ты видишь? Всё готово. Всё ждёт только тебя. Ты творец, ты картина, ты подпись.
   Беги!
  
  
   Так не бывает, так не должно быть.
  Я раненое больное умирающее животное хочу исчезнуть хочу чтобы меня добили.
   Последний шанс последняя отчаянная попытка всё или ничего. Я поднимаю глаза я улыбаюсь:
  Это всё не на самом деле.
   Какое-то мгновение я смотрю на себя сверху. Деревья покрытые снегом. Красные знаки на белом. Умирающий Лис.
   Я вижу: Всё это на самом деле.
  Жемчужный воздух. Восторг падения.
  Капли ручьи реки красной настоящей крови.
  
  
   всё что я сделал
  
   Всё что я делаю всё что я сделал всё что вы сделали всё что вы можете сделать.
  всё это лишь бесполезная попытка ускользнуть.
  спрятаться от беспощадного огня которым горит моё сердце.
  
   Я по-прежнему распят.
  
   И по-прежнему орёл клюёт мою печень.
  
  
   Японская девушка
  
  Я слушала крики чаек
  Крики чаек над морем
  Беспокойные
  Тоскливые крики
  
  Я гладила камни
  Остывающие камни
  На закате
  Гладкие камни
  
  Мне хотелось плакать об их любви
  Об их любви
  О моей любви
  
  Мне хотелось плакать от их любви
  О моей любви
  О любви
  
  * * *
  Удивительная невыразимая немыслимая красота.
  Она появляется она приходит из неоткуда она настигает меня я падаю в неё я растворяюсь в ней я исчезаю а она остаётся она остаётся она остаётся.
  
  * * *
  Почти полнолуние. Мои глаза спокойно вмещают луну, холмы, облака, придорожные домики. В окне свет. Мягкий золотистый уютный свет. Почти ночь.
  
  * * *
  На этой границе, между вечером и ночью возможно всё. Бог наклонился к моему уху и что-то шепчет, шепчет. А я киваю сонно, как будто слушаю, как будто что-то понимаю. Как будто хочу понять.
  
  
   Путешествие Лиса
  
   Однажды Лис услышал стук. Он раздавался сверху, и Лис стал взбираться на гору. Он лез всё выше, и стук становился всё громче и отчётливей. Выбиваясь из сил, гонимый извечным ненасытным своим любопытством, он приближался к вершине, от напряжения темнело в глазах, а стук участился и уже оглушал его.
  
   На вершине ничего не было. Внизу остались долины, холмы, неподвижные облака. А тут только камни поросшие мхом, кристально прозрачный воздух, тишина и стук его сердца.
  
  
   Путешествие муравья
  
   Он не помнил как оказался в реке. Всё произошло слишком быстро. Что-то подхватило ветку, по которой он шёл и бросило в воду. Человек или, может, птица. Что-то огромное. Был полёт и было падение. Когда он пришёл в себя кругом сверкала вода, ветку несло по течению, и он понял, что всё ещё жив.
  
   Ещё он понял, что всё пропало, что ничего не вернуть, что ему никогда не вернуться. Со временем отчаянье сменилось спокойной грустью и, наконец, странной радостью, захватывающим дыхание восторгом обречённости.
  
   Он плыл по реке бесконечно долго, почти три дня. Была осень. По ночам дул ветер и на далёком берегу шумели деревья, ветку качало, плескались волны, и порою чёрной тенью мелькали под водою чудовища, живущие в глубине. Ближе к утру опускался туман. В тишине было слышно как листья падали в воду. Иногда где-то далеко хрустела ветка, и звук разносился над водой оглушительным эхом.
  
   Река просыпалась. Ныряли, сверкнув на солнце рыбы, утки, взлетая, били по воде крыльями, неслышно проносились над самой водой тяжёлые цапли.
  
   Днём царило великое спокойствие. Деревья облачились в удивительные, сказочные одежды, изменчивые и неуловимые, как мечта. Высоко в лазурном небе плакали дикие гуси, мягкое осеннее солнце смотрелось в реку, отвечавшую тысячью ослепительных отражений.
  
   Тогда муравью казалось, что он уже умер, так непохоже всё это было на то, что он знал раньше, в своей прежней, продолжительной, не менее десяти долгих дней жизни. Он думал, что вот он плывёт на своей ветке по бесконечной реке, и ничего не может сделать, и не хочет, потому что всё так красиво, и наверное он скоро умрёт, и ему всё равно.
  
   И ещё он думал, что река, она тоже течёт не по своей воле, и дикие гуси, летящие на юг, их тоже что-то гонит, и ветер, срывающий листья деревьев, и даже грустное вечернее солнце, все они подчиняются какому-то одному неведомому, удивительному закону, красивому, мудрому и навсегда непонятному.
  
   Однажды ночью он проснулся от странной тишины и неподвижности. Его ветку выбросило на берег.
  
   За время своего путешествия муравей успел забыть о прежней своей жизни и потому без труда приспособился к новому социуму. Какая разница? Их везде так много, муравьёв. Он стал почти своим. Один за другим проходили долгие дни, всё ускоряясь. Иногда ему снился волшебный лес, бескрайнее небо, сверкающая вода.
  
   Он прожил долго. Он видел зиму, весну и лето. И вот снова, как когда-то давным давно, наступила осень. По ночам ветер шумел в ветвях деревьев, срывая красные и жёлтые листья, бросая их в реку.
  
   Ветка склонялась к самой воде. Муравей выбрал самый крайний, самый сухой лист, раскачивающийся так, что замирало сердце. Он схватился покрепче за черенок и стал ждать.
  
  
   Ночная поездка
  
  Тёмная полоса дороги,
  светлая полоса снега,
  чёрная полоса леса.
  Бледная полоса неба.
  
  Холод, лёд, пустота.
  
  По радио женщина поёт о любви.
  
  Она поёт по-испански о страсти, о ревности, о разлуке, об отчаянии, о нежности, о грусти, об измене, о страдании, о смерти.
  
  Холод, лёд, пустота.
  
  В свете фар мёртвые деревья кричат о любви.
  
  
   Грусть в большом городе
  
   Бросаю рюкзак в угол съёмной подвальной комнаты спального пригорода оазиса благополучия маленького Китая Большого Торонто.
  
  Улицы пусты. Все работают все умерли все уехали все спят. В парке пустая площадка неподвижные качели тишина. Вдруг замечаю ветку с пожелтевшими листьями. Скоро осень. Поэтому осеннее солнце осеннее одиночество осенняя тишина. Скоро осень, а спокойствия всё нет. Нет спокойствия нет дома нет денег нет еды нет мелочи на автобус. Нет еды на деревьях нет яблок нет груш нет черешни.
  
  Вечером парочки сидят на скамейках семьи идут из церкви семьи сидят на терасах ужинают на терасах гуляют в парке едят что-то едят всё время что-то едят.
  
  Жизнь заблудилась во мне я поселился в большом городе заблудился в большом городе потерялся в большом городе грусть поселилась во мне.
  
  
   Когда деревья умирают
  
   Когда деревья умирают, они превращаются в горы. Горы, умирая, становятся солнцем. Солнце становится ветром. Ветер становится небом и океаном. От их любви рождаются совы, цветы и черепахи. Совы становятся звёздами. Звёзды становятся рыбами. Рыбы становятся летучими мышами. Черепахи прячутся на островах. Цветы засыпают укрытые туманом и росой. От их любви рождаются деревья. Когда деревья умирают они превращаются в горы. Потому что им выпало такое счастье потому что нам выпало такое счастье потому что мне выпало такое счастье
  
  
   Сезон манго
  
   Ночью на крыше соседского дома видели сову, и к утру соседка наконец умерла.
  
  На дороге идущей вдоль моря тихо и пусто. Машин нет, людей нет, нет ветра. Мы идём молча, держась за руки. Наши руки мокрые от пота. На этой дороге нет ни прошлого ни будущего. Мы будем идти по ней до самой смерти. И после. Я так хочу.
  
  Моя любовь моё сердце моя жизнь моя мечта.
  
  Возле высокой изгороди из кактусов пожилой крестьянин с мачете распрямляется и какое-то время смотрит на нас, как смотрят на облака.
  
  Мы спускаемся к морю. Под ногами мёртвые кораллы камни водоросли песок.
  
  Мангле образуют естественный бассейн с тёплой прозрачной водой. Мы стоим на коленях на белом песчаном дне и пьём ром из плоских ракушек. Стайки рыб. По корням бегают крабы.
  
  Карибская сказка, карибская древность, карибская вечность. Время остановилось, солнце остановилось, тени замерли.
  
  Я говорю, наверное это рай. Милагрос говорит, что в раю должна быть река. И расти яблоки, груши и клубника, эти фантастические плоды, которые она никогда не пробовала. Но пальмы должны быть тоже. И вино из настоящего винограда. И снег.
  
  Над горами собираются тучи.
  
  Сезон манго подходит к концу. Приближается сезон ураганов.
  
  
   Часы
  1
  Шум вентилятора. Старые часы на стене. Минутная стрелка ползёт вверх и срывается, падает на шесть. Снова ползёт вверх. Падает. Иногда ей почти удаётся коснуться девяти.
  
  Старушка дремлет в кресле качалке.
  
  Всё, что могло случиться уже случилось, и всё, что не могло случитья случилось тоже. Когда-то, где-то, с нею или с кем-то ещё. Уже не важно, уже не различишь.
  
  Срывающаяся стрелка часов. Неравномерный разорванный ритм времени. Шум вентилятора. Старые фотографии в пыльных рамках.
  
  2
  Однажды в далёкой юности мне подарили настольные электронные часы. Какое-то время они шли, как любые другие часы в парке, в метро, на башне, в гостях, на вокзале, в больнице. Потом что-то случилось, и цифры стали появляться в произвольном порядке. Минуту назад было 12:63, и вот уже 38:90 и тут же 00:69.
  
  Тщетно пытался я найти последовательность, расшифровать таинственные сообщения. Важные даты предстоящей жизни? выигрышные билеты лотереи? телефонные номера? аккорды неведомой симфонии? Цифры были непредсказуемы. Часы смеялись над временем.
  
  Эти странные взбунтававшиеся часы задали сбивчивый, хаотичный ритм всей моей жизни.
  
  Потом они устали и умерли.
  
  Это были красивые часы в деревянном корпусе, и цифры были зелёного цвета.
  
  
   Изэнэми
  
   Незадолго до очередной своей смерти Сато Наоки, четвёртое перевоплощение великого самурая Такахаси Ичиро, терзаемый многими недугами пожилой разорившийся крестьянин, поднялся в храм Изэнэми, Богини Счастья, и, с горечью и раздражением, инстинктивно приняв характерную позу своего воинственного кармического предка, вскинув голову и скрестив на груди руки, вопрошал:
  
   - За что? За что ты так обошлась со мной, Изэнэми? Со мной, чьи мысли с самого детства были полны одной тобою? Где была ты все эти долгие годы? Почему ни разу не одарила меня ни улыбкой ни взглядом ни прикосновением?!
  
   И тогда богиня спустилась с вечернего неба и, приняв образ прекрасной женщины, воскликнула в гневе:
  
   - Да как ты смеешь, Сато Наоки! Не я ли подарила тебе бедность, чтобы ярче горели твои мечты и желания? Не я ли наделила тебя болезнями, чтобы с юности ты узрел хрупкую красоту вселенной? Не я ли сделала тебя ранимым и слабым дабы ты породнился с жизнью и слился с её безмолвным течением? Не я ли подарила тебе несчастья и неудачи, чтобы твои пальцы оставались всегда на моём запястье? Я сделала всё, чтобы ты стал мудрым и счастливым! А ты - ты продолжаешь жить в страхе и суете, будто какой-нибудь император! Как смеешь ты, Сато Наоки?!
  
   И Сато Наоки преклонил колени и молился в древнем полуразрушенном храме, где как колонны стволы деревьев, и ветви как крыша, и пол усыпали опавшие листья.
  
  
   Остров погибших надежд
  
  
  Сильвия - Нико
  
   Привет Нико! Как дела?
  Это Сильвия, помнишь, испанка, подруга Карлоса.
  Я пыталась связаться с Милагрос, но почему-то она не отвечает. Надеюсь у вас всё в порядке?
   Представляешь, мы с Карлосом тоже решили пожениться. Но эта бюрократия! И так всё дорого... Нельзя ли как-то ускорить, упростить? Расскажи если что знаешь.
  И фотки, пришлите свадебные фотки!
   Привет Милагрос. Чао.
  
  
  Ким
  
   Мне и самой уже смешно. Корея и сальса!
  Но всё-таки я же занималась почти два года и мне казалось, что я могу немного танцевать... А кубинцы смеялись. Они не понимают, как нам трудно, потому что мы разные... И я решила - буду только смотреть.
   А Ребекка сказала - я отведу тебя в клуб где самая лучшая сальса. Но она меня забыла в парке. Она сказала - подожди здесь и пошла говорить с кубинскими друзьями. Она была рассеянная и грустная. Я ждала, ждала целый вечер, но она не вернулась.
  
  
  Ребекка
  
  - Я его знаю,- сказала Милагрос,- Он танцует в Тропикане. Пинга! Даже не поздоровался! И что он делает с этой немкой? Он же гей на двести процентов!
  
   Так уж совпало, что на следующее утро за завтраком Ребекка, средних лет бухгалтер из Мюнхена, была одна. Я хотел было спросить где её танцор, но посмотрел ей в глаза и не стал. Через день она улетает, поменяла билет.
  - Если хочешь я отведу тебя вечером в одно место, там лучшая сальса в Сантьяго, - сказала она Ким.
  
  
  Омара
  
   Я знаю, что он приедет. Рано или поздно. Я увижу его. Я знаю. Я жду. Я буду ждать столько, сколько надо. Я ничего не хочу от него. Я только спрошу, посмотрю на него и спрошу "Почему?" "Почему ты так поступил?" Я знаю, у него никого нет, и не будет, теперь он уже старый и никому не нужен в своей Италии, и я тоже почти старая, и я хочу спросить, увидеть его, его лицо, смотреть не него и спросить почему, почему, все эти годы, почему, чего ты испугался, да, мой бывший отказался дать Милагрос разрешение на выезд, ну и что, надо было только подождать, да я бы убила его, да я бы... Или была другая причина?.. Почему?..
  
  
  Серж
  
   Вот, познакомься. Мирелис, моя супруга. Ей девятнадцать, мне... Но я вижу, ты не ханжа. Я купил ей дом, мебель... Мало у кого в Сантьяго есть такой дом... Кондиционер... Серьги, цепочки, кольца... Она любит золото...
  
   Прошлым летом у меня был второй инфаркт. Она думала, что я умру и украла деньги...
   Но что такое деньги?..
  
  
  Нико
  
   Вскоре после взлёта, когда низкие облака остались внизу, и сверкнуло солнце, и я на мгновение снова почувствовал себя живым и подумал - а хорошо бы он упал, падают же они иногда, а старик сидящий рядом сказал - о, у нас одинаковые штаны - да, похожие, - да нет, совсем одинаковые, только немного разного цвета, ха-ха, у нас хороший вкус, где вы их покупали?
  
  
  Ярис
  
   Ты правда говорил с ним? Он мне так и не написал...
  
   Помнишь, он ждал меня у столовой каждый вечер, и даже когда было много работы, и я задерживалась, и потом всё говорил, говорил по-французски, так красиво, и держал меня за руки, а я говорила - Стефан, я ничего не понимаю, позови Нико, а ты сказал - что тут понимать, просто слушай. И я стала мечтать, как маленькая девочка и улыбалась когда ехала в автобусе на работу, и на работе, пока мыла посуду.
  
   Когда вернёшься в свою страну... нет, больше не надо ему звонить.
  
  
  Луиза
  
   Если честно, Милагрос, мне не понравился Рейнерис. Пусть он сто раз твой сантеро, крёстный и второй отец.
  Знаешь, Нико, как я рассталась со своим мужчиной? Однажды он попросил у меня денег, чтобы заплатить сантеро за какую-то инициацию. Я ответила - нет, я присылаю тебе достаточно, но платить сантеро не собираюсь, со своей религией разбирайся сам.
   Когда я прилетела, мы по дороге зашли к сантеро, и тот назначил ему инициацию на следующий день. Дома я, естественно, хотела заняться с ним любовью, и тут он говорит - нельзя, табу. Нельзя видите ли перед этим обрядом, назначенным на завтра! Нет, вы понимаете?! Я прилетаю из грёбаной Италии, мы не виделись три месяца, а этот урод назначает назавтра грёбаную инициацию, специально, чтобы мне отомстить, за то что я не дала денег! Он попытался меня обнять, я сказала - убери свои руки!..
  
   Мы потом сходились ещё два раза. Но у него всегда были другие женщины, он такой бабник...
   Он звонил мне на прошлой неделе...
  
  
  Мария
  
   Эта страна как зияющая рана. А вы как мухи, слетающиеся на кровь. Вам не хватает тепла, жизни, страсти, любви, в вашей холодной стране. Только море, белый песок, танцы, доступные женщины, это фасад, а чуть дальше - нищета, ложь, жестокость, меркантильность, отчаянье, предательство, смерть.
  
   Но что бы я ни говорила, ты меня не услышишь. Ты очарован своей танцовщицей. А я - я такая же как ты, Нико, я тоже живу своей мечтой. И мы оба погибнем.
  
  
  Бабушка
  
   Она его потеряла. Как её мать, потерявшая своего итальянца. Боже милосердный, Милагрос, ну нельзя быть такой безрассудной!
   Она по-прежнему ругается и смеётся громче всех, помыкает друзьями, прима балерина, цыганская королева, но боже, сколько же она курит, и какая тоска в её глазах! Скоро карнавал. Боже милосердный, что с нею будет, если она не сможет танцевать...
  
  
  Арлетис
  
   Нет, ты всё перепутал! Три мальчика это у Лили, а у меня дочка и два поросёнка. И её муж всё ещё в тюрьме, а мой уже вышел, но я ушла от него ещё раньше. И она спит с полицейскими, а я нет и поэтому не могу приходить к отелю. Они заставили меня подписать какую-то бумагу, и сказали, что теперь если что посадят. Я тогда так испугалась, подумала - зачем мне это, у меня же есть дочка и домик в горах и мама и два поросёнка...
   Нико, не думай о ней, найди для меня местечко в твоём сердце...
  
  
  Милагрос
  
   Рейнерис обещал мне самую красивую карросу на карнавал. Но он много чего обещает. Он обещал вернуть Нико. Пинга! Они все думают, что это моя вина. Когда мать заговорила со мной о нём я так ударила рукой по стене, что из кольца выпал камушек. Пинга! Оставьте уже меня в покое!
  На карросе площадка совсем небольшая, метра два, нужно быть осторожной, но я буду так высоко, я буду танцевать, а все будут смотреть на меня снизу, такие маленькие, а я опять буду королевой, и у меня будут крылья и перья и блёстки на лице и маска и никто не увидит что я плачу.
  
  
  Нико - Сильвии
  
   Привет. Очень рад за вас с Карлосом!
  
   К сожалению ни упростить ни ускорить тут ничего нельзя. Но всё не так уж и сложно, за месяц вполне можно управиться. Дорого, да.
   Зато свадьба, даже самая роскошная обойдётся недорого. И огромный зал на берегу залива на сотни гостей, и цветы, и машины и ленты и воздушные шары и прекрасное платье и фотограф и ром и шампанское и торт и музыка и вальс.
  
   Привет Карлосу. Желаю вам счастья.
  
  
   Утром в парке
  
   Утром в парке я видел играющих белок. Они носились друг за другом по веткам, как тени, и на землю медленно падали жёлтые листья.
  
  Ещё я видел, на лужайке под оранжевым клёном старый китаец учил молодого, как правильно бить ладонью снизу, чтобы ломались шейные позвонки.
  
  И ещё двух женщин на скамейке, одна плакала, другая курила.
  
  И диких гусей, и толстого мужчину с собакой, и красивую девушку, и кричащих чаек.
  
  А ещё у ручья я видел стрекозу, танцующую на осенних цветах.
  
   И я растерян, я в сметении, я не знаю что думать, что делать, я не знаю, как называется этот танец.
  
  
   Как хорошо
  
  Как хорошо смотреть на звёзды под шум прибоя
  
  Как хорошо пить мохито и танцевать
  
  Как хорошо держать твою руку, целовать твои тонкие пальцы
  
  придёт время и мы умрём.
  
  
   Муха
  1
   В окно влетела муха и лениво кружила по кухне. Я сбил её ладонью, она приземлилась возле раковины, пытаясь прийти в себя, и я щелчком отправил её за холодильник. Вот и всё.
   Я ещё тогда подумал, что муха не должна быть такой инертной, должна быть живее, энергичнее, что ли, но потом вспомнил, что на дворе глубокая осень, и наверное это последняя осенняя муха. Я и сам из-за этой погоды всё время какой-то усталый и сонный.
  
  2
   Оказывается она не умерла. Я увидел её на следующий день, она сидела на углу шкафчика. Я хотел было убить её, но не стал. Разумеется я не люблю мух. И никто их не любит, потому что они назойливые и некрасивые, и это грустно, и вообще мне почему-то грустно думать о любви и красоте. Мухе, казалось, было всё равно, убью я её или нет, то ли она смирилась, то ли забыла вчерашнее. Мне приятней думать, что забыла.
  
  3
   К вечеру муха уже не казалась такой обречённой. Она неспеша кружила по кухне, осваиваясь, ища чем поживиться. Потом я видел её в ванной, кажется она спала.
  
  4
   Я отсутствовал несколько дней, а когда вернулся, муха всё ещё была жива, да и выглядела куда бодрее. Она летала вокруг меня и даже жужжала. Она совсем меня не боялась, и, казалось, была рада меня видеть. Ничего удивительного, так тоскливо оставаться в одиночестве в пустой квартире, в тишине, когда за окном дождь.
  
  5
   Шли дни. Муха совершенно не боялась меня, садилась на руки, когда я готовил еду, будила меня с утра, с жужжанием накручивая круги по квартире. Я ворчал и ругался, но скорее в шутку, я привык к ней и даже как бы немного привязался.
   Я думал о том, что с моим образом жизни невозможно завести не только собаку, кошку или, скажем, рыбок, но даже цветок, даже кактус, он умрёт, не дождавшись меня. А тут настоящая живая муха, летает, жужжит, радуется...
  
  6
   Каждый раз, возвращаясь домой, я слегка волновался, там ли она ещё, и да, она была там, она меня ждала, и это было удивительно, я и не знал, что мухи живут так долго. Я с грустью думал, что рано или поздно она умрёт, хотя и понимал, что из всех живых существ умираем только мы, люди, потому нам так и нужны кошки, собаки, попугаи, хомяки, кактусы... Это маленькие плоты, уносящие нас с собой в бессмертие.
   Мы плывём, постепенно исчезая в тумане, каждый на своём плоту, кто с собакой, кто с хомяком, кто с мухой, кто с кактусом, кто с попугаем...
  
  
   Уйти, остаться...
  
   Давным-давно на берегу большой реки сидели два человека, старый и молодой. Молодой смотрел на плывущие льдины и видел движение и пространство и тайну, у него замирало сердце, и вопрос, который он задал шаману, уже казался бессмысленным:
  
  - Что лучше, уйти или остаться?
  
   Старик, впрочем, не удивился и отвечал спокойно и размеренно, как будто продолжая разговор:
  
  - Есть люди зимы, есть люди осени, есть люди лета. Кто-то уходит, кто-то остаётся. Так было всегда. Кто-то уходил, кто-то оставался. Кто-то всегда уходил.
  
   Того, кто оставался уносило время, ушедший же, наоборот, оставался, так как время для него замирало. Оставшийся видел изменения природы и вещей, а для того, кто ушёл всё по-прежнему было впервые. Только перед самой смертью тот, кто остался понимал, что ничего не изменилось, а ушедший, что он никуда не уходил.
  
   Крикнула птица, её крик отразился от бесконечно высокого неба, прокатился эхом по весеннему замершему в изумлении лесу. Наступившую тишину нарушал только шум ледохода. Старик смотрел на реку и видел шатры, караваны, повозки, костры в ночи, осаждённые города.
  
  - Уходили смелые, лёгкие, проигравшие. Оставались мудрые, осторожные, сильные... Кто-то уходил, чтобы остаться, кто-то всегда уходил.
  
   Уходить надо весной. Это знают перелётные птицы и знает лёд на реке, потому что лёд - часть реки, а перелётные птицы часть неба.
  
   Есть люди зимы, есть люди осени, есть люди лета. Есть такие, что уходят, как тени, как облака, как лёд, не оборачиваясь, не оставляя следов, они уходят, как завороженные, как будто их тянет магнитом, они уходят, как будто бросаются в пропасть. Это люди весны. Это те, кто уходят всегда.
  
   Его собеседник слушал слова шамана, всплески воды и шорох льдин, как неспешную странную повесть на почти забытом языке.
  
   Старик замолчал.
  
   Два человека сидели на берегу большой реки, и казалось, что они неподвижны.
  
  
   Между небом и землёй
  
   Все реки впадают в море, и даже ручьи в конечном счёте, все, рано или поздно. Конечно, им страшно, они думают, что потерялись, они паникуют, петляют, мечутся, отчаиваются, бросаются вниз, шумят, пенятся, останавливаются, задумчиво блестят на солнце. Пробираются через песок, через холмы, через корни деревьев, через дремучий лес, по тёмным оврагам, через ночь, через осоку, наугад, наощупь, нервно, отчаянно, вслепую. То солнце, то луна, то снег, то весна, то утро и пенье птиц, небо, земля, и они одни между небом и землёй. И вот в тишине, в таинственной тишине, в зачарованной тишине между деревьями осторожно появляется просвет, всё больше, всё ближе, и там переливается серебро, спокойное, бескрайнее, бесконечное серебро, это море, и так хочется поскорее с ним слится, и так хочется ещё немного поблуждать.
  
  
   Чужое прошлое
  
   По дороге из больницы супруга болтала без умолку, нервно смеялась и прятала глаза, дети молчали. Сам я тоже молчал, улыбался устало и умиротворённо. Я возвращался домой чтобы умереть.
  
   В саду отцветала сирень, мы ужинали на веранде. Позже супруга достала несколько старых кассет и предложила посмотреть фильм, название которого ни о чём мне не говорило, но в котором я сам, по её словам, когда-то играл.
  
   Обычно, появляясь в любительских видео семейных торжеств и застолий, я испытывал неловкость, даже фотографироваться не любил, всегда старался стушеваться.
  
   К моему изумлению в фильме, жанр которого я отнёс поначалу к лирической комедии, я держался легко и уверенно, голос звучал проникновенно, движения были легки и грациозны. Чем дальше, тем больше я убеждался, что не просто играю свою роль вполне профессионально и даже блестяще, но что роль моя является главной.
  
   Как мог я забыть о таком факте своей биографии? По мере развития сюжета я понял, что фильм, пожалуй мелодрама, был многосерийным. То есть работа над ним должна была занять многие месяцы, а то и годы моей жизни. Она должна была бы кардинально изменить мою судьбу.
  
   Я актёр, настоящий, самобытный актёр, из тех, кого узнают на улице!
  
   Но как я ни старался, мне не удавалось вписать это удивительное открытие в свою в целом обычную, небогатую событиями жизнь. Два образа были слишком разные, они никак не сочитались.
  
   То есть наверное при определённом стечении обстоятельств моя жизнь могла бы сложиться и так. Почему нет? Почему я не мог стать артистом? Ну, или таким, как герой фильма (теперь, несомненно, драма), который, будучи предан всеми кого любил, теряет состояние, остаётся один на свете и узнаёт о неумолимом диагнозе. Но сложить вместе столь разные судьбы невозможно, они могут существовать только параллельно, в отдельных реальностях.
  
   Более того, мне стало казаться, что я, сидящий перед экраном в кругу семьи, и завидующий и себе самому, тому, которого забыл, его таланту и успеху, и величию трагедии героя фильма - это тоже кто-то другой, и я искал себя, такого, каким знал когда-то, или думал что знаю, и не мог найти, как в потёмках я шарил и натыкался на сотни, тысячи, миллионы возможных судеб, кричащих, дышащих, куда более ярких, реальных, чем моя, единственная, та, которую я потерял.
  
  
   В церкви
  
   В церкви тоже было жарко. Но зато пусто и тихо. Я шёл между рядами к алтарю, всё больше воспаряя душою. (Думаю феномен этот связан с особенностями архитектуры. Душа стремится вверх чтобы заполнить купол). Но впереди кто-то молился, и, чтобы не нарваться на грубость (в церкви люди ищут уединения) и соблюсти положенную 2-х метровую дистанцию я свернул и присел на лавку возле статуи францисканского монаха.
  
   В руке францисканец держал книгу, на книге стоял младенец с серьёзным лицом и тянулся ручками к лицу монаха, который смотрел на него с нежностью.
  
   - Кто это? - спросил я проходящего служку.
  
   - Это же Святой Антоний Падуанский! - возмущённо воскликнул служка.
  
   "Е..ть!" - подумал я, вслух же сказал:
  
   - Ах да, ну конечно! Благодарю Вас! - и достал телефон, намереваясь прогуглить Святого Антония, но увидел, что за короткое время с выключенным звуком Мисделис прислала три эсэмэски и поспешил на улицу.
  
   Моя душа мгновенно заполнила голубой купол неба, а солнце жарило нещадно, хотя и меньше, чем там, на Кубе, где Мисделис приходится подниматься на гору, чтобы мне позвонить, потому что до деревни "Две Пальмы" мобильная связь не доходит.
  
   Она сказала - где тебя носит средь бела дня - она сказала - мне плохо, я скучаю, когда кончится эта зелёная хрень, мы здесь как в тюрьме, и все в масках, как зомби, и кругом полиция, и я не могу без тебя.
  
   А у нас тоже зомби, только потолще, и то же самое солнце и купол неба, и та же часть света, и жара и зелёная хрень, и всё отменено и закрыто и что я могу поделать, и я тебя люблю.
  
  
   Светает
  
  Светает.
  Мотылёк на стекле
  затих
  
  
   Встреча
  
  Перед тем, как заснуть я думал о Милагрос, и во сне мы встретились. Взявшись за руки, мы шли по вечернему Сантьяго. Было непривычно тихо и красиво. Мы всё ещё любили друг друга. Стемнело, и в небе появились удивительные звёзды. Мы спустились к морю и молча смотрели на звёзды.
  
  
   ***
  Жизнь это концентрация любви,
  её смысл появляться и исчезать
  
  
   Я спросил режиссёра
  
  Я спросил режиссёра:
  
  - Почему в нашей пьесе так много грусти и слез и крови и всякого негатива и всё на грани безумия и абсолютно непонятно в чем смысл?
  
  Он махнул рукой:
  
  - Да просто чтобы публика не заснула, всё равно потом, когда смываешь грим, не остаётся ничего.
  
  
   Дьявол на Кубе
  
   Четыре бутылки светлого рома...
  Если только она благополучно доберётся до Гаваны, устроится с жильём и с работой, если мама выздоровеет, и отец вернётся, и брата выпустят из тюрьмы, и она встретит хорошего парня, и второй брат бросит пить и найдёт работу, и... четыре бутылки это очень много... и пусть сдохнет тот гад, который украл её деньги, и соседка - ведьма, если только это она подкинула к её дверям ту дрянь...
  
   Она дала этот обет, когда закрыла за собой калитку, впервые покидая деревню. У неё был небольшой старый рюкзак и ещё маленькая красивая сумочка.
   Светало, чернели контуры гор, просыпались птицы, начинали розоветь облака. Мисделис помедлила, глядя на горы. Четыре бутылки это так много...
  
   - Но почему дьяволу?! Почему не твоей Африканской Королеве? Почему не Очун, не Обатала, не Бабалу Айе? Почему не Элегуа, если уж на то пошло, с его злой ипостасью Ешу? В сантерии вообще нет дьявола!
  
   - У Маруфины есть ром и сигары и монетки, Очун я налила чашку мёда, а других богов у меня дома нет, ты же знаешь. Но перед отъездом я была у сантеро и мыла голову кровью, и на мне всегда крестик с Исусом Христом, и потом я убила чёрную курицу для Элегуа... А дьявол... Ну так, на всякий случай. Чтобы иметь поддержку с обеих сторон. И к тому же это было первое, что я увидела, закрыв калитку, на столбе у соседки. Она вообще-то хорошая женщина, хотя мне не очень нравится, что она ведьма.
  
   Старый, растрескавшийся от солнца и дождей коровий череп, прибитый к дереву. Один рог чёрный, другой белый, между ними огарок свечи. Краски давно потускнели.
  
   - Но ведь он же ничего тебе не дал...
   - Что-то всё-таки дал, - она отворачивается, пряча улыбку.
  
   Мы стоим перед ним, держась за руки. Дьявол смотрит на нас чёрными пустыми глазницами.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"