Михаил пожевывал во рту побег молодой осинки. В холеном боку покачивалась, словно на волнах, вонзенная кем-то стрела. Ноющая, как младенец, боль стегала словно плетка с свиновыми, круглыми как черный перец горошком, шариками на концах.
Из под ног Михаила, будто соль из пакета, развевалася мелкая, как пыльца, пыль. Взгляд был подобен огненному мечу, медвежьей хваткой Михаил держал прямое, как шея лани, древко. Посмотрев на мох Михаил сориентировался. На севере, в стране серебрянных альбионов его ждала прекрасная, как Сады Семирамиды, ОНА. Михаил поднял могучую, словно крепкая ветвь старого, проженного сильным как медведь солнцем и выстоявшего свирепые как гончие мистера Кронфильда северные ветры дуба длань и бросил сумрачный, полный ненависти взгляд в сторону страны заходящего солнца. Оттуда, с восточной стороны, за Михаилам гнались свирепые моджахеды.
В боку ныло. Михаил терял драгоценные силы. Каждый шаг отдавался тупой болью под ложечкой. В глазах померкло, Михаил повалился навзничь. Сознание уходило. "Я себя теряю", - пробормотал Михаил. Воспаленное мозг затухал как свеча на ветру.
"...приговариватся к смертной казни", - толстенький инквизитор свернул в трубочку пергамент и кивнул палачу, давая понять, что можно приступать. Огромный как пятилетний тополь факел мгновенно вспыхнув начал медленно перемещаться в ЕЁ направлении. Из-за дыма не было видно ЕЁ лица, но ни у кого не вызывало сомнения, ОНА молилась.
Но что это? О ужас! Гром! Гром среди ясного неба!
Но нет, это не гром! Кто? Кто же это? О боги! Михаил разбрасывая могучие удары направо и налево пробивался к ней! К НЕЙ! ОНА! Прекрасная! Стража, словно шепки из под топора лесоруба разлеталась в разные стороны. С хрустом, как разбитая скорлупа грецкого ореха, разлетелась голова палача, а за ней и голова инквизитора. Пергамент выпал из его пальцев, скатился с поставмента к ногам Михаила. Михаил нагнулся. На пергаменте горело огненными буквами одно единственное слово. В глазах Михаила появилась запруда. "Ведьма. Она ведьма!". "Ты ведьма!", - Михаилу было не по себе. "ТЫ! ТЫ ведьма!", - Ноги стали ватными. "Нет Миша, нет! Я не ведьма, Миша, ведьма не Я! Она! Она ведьма", - ЕЁ рука показывала на стоящую у балюстрады мать. С хрустом, как разбитая скорлупа грецкого ореха, разлетелась голова матери. "Вскачи на меня, о Крижина, я отвезу тебя в страну теплых морей!".
Встав одной ногой на постамент, другую ОНА сноровисто забросила на Михаила. Пришпорила и неспешной рысью ОНИ поскакали на юг. Из под копыт Михаила, будто соль из пакета, развевалася мелкая, как пыльца, пыль. В такт ОНА тихонечко приговаривала - "От топыта копыт пыль по полю летит, от топыта копыт пыль по полю летит, от топыта копыт..."