Стать Богом
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: Посвящаю своим читателям, тем самым терпеливым, которые ждали новинок и верили, что они неприменно будут. И они, действительно, будут - вы не ошиблись, друзья! Этот роман - первый.
|
Райдо Витич
Стать Богом
Пролог
Изо дня в день она зажигала свечу возле портрета молодой женщины и долго стояла над ним, вглядываясь в родные черты. Но однажды не выдержала и, вопреки убеждениям, достала "молитвослов". Маленькая потрепанная книжица, еще принадлежавшая когда-то маме, навевала тоску. Первое желание было - вернуть ее в дебри ящика стола. Но женщина пересилила себя и открыла на первой же попавшейся странице.
-- Во имя Отца и Сына и Святого Духа, -- прочла, с трудом выговаривая с непривычки...
Глава 1
Жизнь уходила из нее медленно и давно. Так давно, что казалось, она бессмертна и никак не может отмучиться. А как хотелось! Слабость, боль, туман в голове - достали настолько, что Вита была готова поторопить свою кончину. Но вот беда, ей и на это не хватало сил.
Она лежала в каменном мешке, в темноте на холодном сыром полу и смотрела в его черноту. Все что могла. Руки и ноги давно онемели, тело перестало слушать хозяйку, а разум отказывался помогать. Ни одной дельной мысли, ни одного проблеска воспоминаний не выдавал. Она только и помнила, что зовут ее Вита, только и знала - этот каменный каземат с вечным холодом, неистребимой сыростью и запахом разлагающейся плоти. А еще лязг замков иногда ввергался в мозг и заставлял вспомнить, что ты еще живое существо, имеешь какие-то чувства кроме боли, голода, холода. И хочешь не только кушать и согреться, умереть или выжить, но самостоятельно встать, гордо посмотреть в глаза надсмотрщика, а не затравлено. И стоять, а не падать, и давить взглядом и давать понять, что перед ним не крыса для экспериментов, а человек.
Но она крыса, и место, в котором она находится - лаборатория. И здесь всем плевать на подопытную. Даже ей самой. В отсутствии памяти о былом есть свои прелести - не зная, кто ты, не о чем сожалеть и нечего желать, не за что цепляться. Однако и факт что ты еще жива - горше. Смерть становится заоблачной мечтой, грезой более привлекательной, чем кусок хлеба или болеутоляющие. Одно в радость и одно успокаивает - уже скоро. Не может человек так долго терпеть, организм рано или поздно сдатся на милость смерти, впустит ее, перестав бороться. И главное не сомневаться, не допускать мысль, что если так, то все могло б случиться и раньше: вчера, месяц назад, год.
Вита не могла с точностью сказать, сколько она здесь находится. В ее уме жила лишь одна категория времени - давно. Но это "давно" могло быть, как бесконечным, так и конечным. Могло скрывать под собой две недели, а могло двадцать лет. Время в этих казематах теряло всякий смысл и становилось столь же призрачным, как мечта о смерти. О жизни же вовсе никто не мечтал. Да и кому в уме захочется жить калекой, полутрупом, ни на что не годной ветошью? Не то человеком, не то призраком.
Где-то в стороне лязгнул замок - кто-то идет. Надо встать, не дело чтобы ее видели в таком состоянии: распластанной, полумертвой. Не стоит надеяться, что так быстрее прикончат - проходила, знает. А вот презрения к себе самой, ненависти за бессилие и унизительность положения - огрести можно сполна. И жить с этим не стоит, а умирать - тем более.
Кто-то шел явно в ее сторону.
Вита нашарила рукой стену и попыталась встать, опираясь на ее шероховатые камни. Не сразу и с трудом поднялась на колени. Уперлась лбом в стену, собираясь для второго "раунда" и зацепилась пальцами за крепление кольца цепи. Подтянулась и все же смогла встать. Ноги еле держали. Девушка тяжело дышала и все старалась успокоить расшалившееся от усилий сердце, устоять, а не сползти вниз вновь на грязный пол.
Замок решетки ее камеры щелкнул, впуская гостя, но Вита его не видела. Пелена перед глазами пропускала лишь тени и силуэты, но они ни о чем ей не говорили. "Сейчас добьют" - подумала с надеждой, но вместо долгожданного финиша почувствовала, как с рук и ног спадает тяжесть - сняли кандалы. Значит опять на экзекуцию, и опять ломки и забытье, боль и туман в голове.
"Может, хватит?" - но вслух сказать не смогла. Ее потащили прочь из камеры, почти вынесли, не смотря на то, что девушка пыталась переставлять ноги сама. Проволокли узким темным коридором мимо пустых клеток, подтянули на ступенях вверх и вытолкали в дверь.
Вита не устояла на ногах - полетела в проем и на свет, ослепляющий, оглушающий, растворяющий чувства и звуки, мысли и желания. Но не упала - повисла на чем-то, а может и ком-то.
-- Двигай, -- то ли прошелестело, то ли проскрипело над ухом.
А дальше невесомость и тишина.
Вита поперхнулась. Кто-то решил напоить ее и тем вернуть в сознание. "Гениально, идиоты!" - подумала, сворачиваясь от кашля и, еле отдышалась. Приоткрыла глаза и поняла что ошиблась - идиот был один. Мужчина с крупным носом и холодным взглядом серых глаз, сидел рядом и прикладывался к фляжке. Оттер губы тыльной стороной ладони, серой от грязи, и покосился на девушку. Вита приготовилась к удару, но мужчина неожиданно подмигнул ей и, вздохнув, отвернулся.
Девушка прищурила глаза. С непривычки было больно смотреть на свет и все казалось ирреальным. Она точно знала, что вокруг трава и то, во что незнакомец упирается спиной - дерево. Но откуда ему взяться в лаборатории? Откуда вырасти траве в подземелье, откуда быть яркому свету в глубоких катакомбах? А воздух?... Вита глубоко вздохнула и глаза распахнулись сами от неожиданного ощущения свежести, от ласки ветерка. Чистый воздух, пропитанный не сыростью, кровью, грязью и плесенью, а чем-то кружащим голову, убаюкивающим, свободным. Именно этой свободы она ждала, надеясь скорее умереть и в смерти обрести ее, свободы пусть не для тела - для души. Чтобы вот так глубоко вздохнуть и смотреть широко открытыми глазами. И видеть красоту мира, а не ограниченность черноты стен, чувствовать запах травы и свежесть ветра, а не стылость гнили в холодном замкнутом пространстве.
Вита еще не понимала, что заточение кончилось. Ей мерещилось, что она наконец-то умерла и потому получила свободу дышать, смотреть, слышать. И потому видит свет и зелень листвы, человеческое лицо, слышит шелест листвы и вдыхает ее аромат. И не нужно объяснять себе, откуда это все и почему она здесь. Все ясно, все понятно... Только смерть должна глушить телесные проявления, а этого не было. Вита хотела пить, чувствовала боль внутри, онемение в конечностях, головокружение, и свежий воздух, непривычный для ее легких, словно рвал их на лоскутья, а дневной свет резал глаза.
Значит это мужчина не облик чье-то души, встретившей ее в загробном мире. Значит, она все еще не свободна от тела и всего, что связано с ним. Значит, ее пытки продолжаются.
-- Зачем? -- просипела.
Мужчина не услышал, но увидел, что она пошевелила губами. Поднял девушку легко и прислонил к себе, обхватил рукой, не давая сползти опять на землю и, приложил к губам горлышко фляжки. Вита сцепила зубы, пытаясь уйти от его заботы. Она казалась ей верхом издевательства. Девушка не знала, чем ее поит незнакомец, не чувствовала вкуса, но зато слишком четко ощущала как жидкость словно наждак проходит в горло и сдирает его, обжигает губы и язык, лавой обрушивается в желудок мигом переполняя его. Виту вновь скрутило от боли так, что еле отдышалась. Ей очень хотелось крикнуть "оставь меня в покое, идиот!", но девушка смогла лишь прокаркать нечто нечленораздельное и обессилено уткнулась лбом в колени мужчины.
-- Так не пойдет, -- процедил он, переворачивая Виту лицом к себе. -- Ты будешь жить, поняла? Будешь жить! -- приказал, глядя ей в глаза. И она как-то сразу поверила, и очень огорчилась. На мгновение по ее лицу пробежала тень печали и сожаления. Появившиеся эмоции видимо и добили - девушка провалилась в забытье.
Вечерело. Где-то недалеко в траве звенело какое-то насекомое, вторя своему собрату, гудящему с натугой.
Вита почти не слышала их. Она лежала на спине в траве и смотрела в небо. Надвигающаяся темнота была несравнима с чернотой потолка привычного ей каземата. Небо становилось синим, глубоким и затягивающим. Светящиеся точки далеких звезд подмигивали и дарили странное чувство. Вита с трудом нашла в своей памяти определение ему - благоговение и счастье. Да, именно счастье чувствовала девушка глядя в бездонное ночное небо. Покой помноженный на видимую красоту, свобода пусть и на миг - разве не нирвана?
Рядом что-то хрустнуло. Вита повернула голову и увидела все того же мужчину. Он кинул ветви с хвоей на землю, деловито распределил и, подхватив девушку на руки, уложил на приготовленный лапник. Накрыл ее плащом.
Девушка с прищуром смотрела на него, гадая, чем вызвана такая забота, что ему от нее нужно. Абсурдная мысль - что может быть нужно нормальному, сильному, здоровому человеку от полудохлого калеки, грязного как черт, худого, как осинка, не понимающего где находится, не знающего о себе ровным счетом ничего. Кроме имени. Да, его она помнила, но не могла поручиться, что оно дано ей при рождении, а не выдано в лаборатории как номер или гриф.
-- Как тебя зовут? -- с трудом выдохнула она.
Мужчине пришлось склониться к ее губам, а ей повторить вопрос, прежде чем он дал ответ.
-- Изель, -- бросил сухо. И добавил видимо, чтобы пресечь другие вопросы, но лишь умножил их. -- А тебя Вита. Я знаю. Карвел сказал. Тот, кто за тобой присматривал. Смертница. Они тебя списали на удачу.
-- Ты... как забрал?...
-- "Забрал", -- хмыкнул. -- Выкупил.
-- Невозможно...
-- В этом мире все возможно. Цена вопроса и вопрос цены. И кончай болтать - береги силы. И так, непонятно, в чем душа держится.
"Вот именно. Тогда зачем я тебе? Что нужно? Зачем тратился?" -- мысленно вопрошала его Вита, но Изель, понятно, не слышал, поэтому не отвечал. Мужчина начал что-то колдовать над двумя маленькими стаканчиками и с тремя плоскими фляжками. Затем заставил больную выпить то, что получилось и лег почти под бок.
Девушка морщилась от противности, что осталась во рту после напитка, но Изелю было плевать. Он поправил плащ, сильнее укутывая Виту и, почти приказал:
-- Спать. Скоро потопаем. Задерживаться нельзя.
Почему, куда потопаем, зачем, что нужно? - масса вопросов родилось в голове девушки, но очень быстро утонули в тумане дремы.
Сон или явь?
Перед глазами пляшут, словно играют в чехарду, травы и цветы, кусты, деревья, ветки, стволы. Жарко до одури. Ноги словно деревянные, совсем непослушные. И так хочется рявкнуть Изелю - оставь меня в покое! И лечь на землю в траву и больше не вставать.
Но она может лишь хрипеть и ему не понять - что, поэтому мужчина неумолим - тащит ее вперед вверх по склону, не давая передышке. Впрочем, больше себе, ведь Вита не столько шла, сколько плетью висела на его руках.
-- Сумасшествие...
Зачем ему такая обуза? Что ему нужно? Зачем было тратиться на развалину? Чтобы потом тратить еще и свои силы и время, упорно вести куда-то. Зачем? Что с нее взять?
-- Ты ненормальный... -- выдохнула. -- Что тебе... нужно?
Изель осторожно опустил Виту у дерева, прислонил к стволу и, переведя дыхание, тихо, но твердо сказал:
-- Чтобы ты жила.
Ответ был неожиданным и девушка в конец растерялась.
Она не ждала от себя активной и плодотворной работы мысли. Сколько помнила себя, мысли ползали как самые медленные черепашки и ни одна не превращалась в полноценную "черепаху". А вся эта умственная деятельность, если ее вообще можно было так назвать, крутилась вокруг одного - когда все закончится? Подумать о чем-то новом было трудно и непривычно, как принимать адекватно заботу и помощь, считать эти проявления нормальными.
-- Не веришь? -- понял по взгляду. -- Можешь не верить - твое право. Ты спросила, я -ответил. Что есть.
-- Блеф.
Изель нахмурился, словно не понял, что она сказала. Присел рядом на корточки, склоняясь почти нос к носу к девушке, и ответил невпопад:
? Ты плоха, я знаю. Но я взялся и доведу. И ты не умрешь пока я рядом. Так что, будь скромнее в мечтах.
Вита долго молчала, изучая его и, поняла одно - они точно незнакомы и он, наверняка, чокнутый. Поэтому разговор с ним бесполезен. Но на что-то Изель годен?
-- Пить... дашь?
-- Да. Сейчас.
Отвинтил крышку с фляжки и приложил горлышко к губам девушки.
Впервые с того момента, как Виту вытолкали из темноты на свет, она чувствовала что пьет. Воду, самую обычную чистую воду. И ее вкус был упоительным, неповторимым.
Вита пила взахлеб, млея от сладости влаги, от ее живительного действия. Пожар внутри проходил, ум прояснялся, и даже зрение, казалось, обострилось.
-- Ну, все, -- отобрал воду мужчина. Девушка вздохнула и невольно улыбнулась - вздох! Нормальный вздох полной грудью! Какое блаженство. Она уже и забыла, что такое бывает, что можно пить чистую воду и не давиться от кислой гнилой жижи, что обычно удавалось достать или получить. И не кататься после по полу от болей в желудке, не исходить потом и не чувствовать горечь и мерзость во рту. Можно вздыхать полной грудью и не отравлять при этом легкие гнилью застойного воздуха, не морозить стылостью, и после не харкать кровью от надсадного кашля, не страдать от удушья, синея то ли от него, то ли от холода.
Может Изель и ненормальный, но она очень благодарна ему за эти пару минут блаженства, за новые, казалось бы, немыслимые впечатления.
-- Спасибо, -- прохрипела.
Мужчина лишь с сомнением посмотрел на нее и поджал губы.
Вита поняла, что он не понял сказанное и что не так уверен, что дотащит ее. Видимо дела девушки были хуже, чем она предполагала.
Изель фактически нес ее на себе, с упрямством ишака двигался вперед по склону не прячась, не замедляя шаг. Почти пер напролом, почти бежал.
У Виты от спешки звенело в ушах и пеленой туман перед глазами стелился. Она пыталась проанализировать ситуацию и понять хоть что-то, однако мысли буксовали, обрывались. Вскоре она думала об одном и желала лишь одного - быстрого окончания марафона. Ей хотелось вновь оказаться в траве, испить воды и лежать, глядя в небо до самой кончины. А что еще нужно чтобы умереть счастливой? Еще вчера ей и это блаженство не улыбалось и максимум чего она хотела - умереть быстро, в принципе, наконец, умереть. А сегодня ее тащат неизвестно куда, волокут, словно незаконно сворованный труп и зачем, спрашивается, ради чего продолжать ее мучения и мучиться самому?
Девушка пыталась попросить Изеля остановиться, оставить ее в покое, но смогла лишь прохрипеть нечто непонятное и ей самой.
Если б он мог остановиться, дал ей насладиться покоем и красотой окружающего пейзажа, наверное, более благодарного человека, чем она, он бы больше не встретил. Но если бы, да кабы. Изеля ничего не останавливало: ни ее хрипы, ни дорога вверх, ни тяжесть ноши, ни заросли кустарников и вздыбленные корни деревьев.
Упорный, упрямый и явно спешит. Только куда?
Что в ней, в этом полудохлом мешке с костями, такого важного?
Внезапный приступ кашля свернул девушку, и она вовсе повисла на Изеле. А тот нет, чтобы остановиться - поднял ее на руки и пошел дальше.
Бред! -- подумала, чуть отдышавшись.
-- Брось, а? -- почти взмолилась, нашла в себе силы сказать внятно.
-- Нет, -- отрезал мужчина. -- Осталось чуть-чуть. Там приведут тебя в порядок. Не дадут умереть. Будешь жить.
Какое это имеет значение - будет она жить или нет? И что это за жизнь, кому б она сдалась такая?
-- Не издевайся... отпусти... пожалуйста...
-- Нет! И хватит. Мы почти у цели.
У какой, чьей?
Лично Вите ничего уже не было нужно. Она чувствовала, что уходит, и ушла бы, если б не упрямство Изеля, который, будто держал ее душу в своих руках и не давал улететь.
Глава 2
Приятные ощущения. До странности много их в последнее время, -- подумала Вита, чувствуя, что лежит на чем-то мягком, пушистом и теплом. Девушка открыла глаза и настороженно огляделась: небольшая пещерка серо-белого камня, очаг с зажженным огнем, стол, кресла из камня, по стенам шкуры и полог из вышитой материи. Уютно, спокойно, тихо и светло, и никого вокруг.
Горячка, вот и блазнится, чего быть не может, -- мелькнуло у девушки. Какие очаги и пологи после холмов покрытых лесом? Какой уют и свет в пещерах после века проведенного в темноте и аскетизме подземных камер лаборатории?
И все же Вита смотрела на белый камень, лежала на меховом одеяле и им же была укрыта. И оно не мерещилось - рука, поглаживая шелковистую прохладу ворса, вполне явно ощущала реальность меха, а не пустоту миража. Нос так же щекотал приятный пряный запах, не имеющий совершенно ничего общего ни с ароматом лесных просторов и вотчины ветров, ни с амбре стылых камер с примерзшей к полу соломой. Глаз радовал человеческий интерьер обжитой комнаты, а не силуэты решетчатых дверей в темноте - единственного привычного Вите "предмета мебели".
Девушка вытянула перед собой руки и оглядела бледные, худые, но чистые пальцы. И чуть удивилась, увидев их такими - она и не знала, что серые и черные разводы на ладонях не являются естественным цветом кожи.
Странно, -- девушка натянула меховое одеяло до подбородка, давая себе возможность понежиться и лучше запомнить приятное ощущение, когда мягко и тепло, к тому же нет боли. Тело ноет и только, а это ерунда.
Девушка нахмурилась: что происходит?
Может она уже отмучилась?
Полог с шуршанием отодвинули и в комнатке появился статный мужчина с кубком в руке. Сел на край постели Виты:
-- Пришла в себя? Хорошо. Признаться, мы уже думали о худшем.
Вита молчала, рассматривая мужчину: смазлив, не поспоришь. По сравнению с Изель - просто эталон красоты. Но мог бы и представиться для начала. Ей на его смазливую мордочку ровно, ей бы информацией разжиться.
-- Ты кто? -- каркнула и удивилась собственному голосу, хоть и паршивому, но слышному.
Мужчину видно тоже сразило ее "контральто", потому что он отвел взгляд и покрутил кубок в руке, то ли переводя услышанное, то ли переваривая.
-- Сантана Люферт, -- выдал спокойно, как ни в чем не бывало. И помог ей приподняться, чтобы выпить из кубка отвар. И странное дело, она не подумала воспротивиться. -- А теперь спи, -- уложил обратно. Слишком заботливо, а Вита не знала такого трепетного внимания, поэтому растерялась и готова была послушно закрыть глаза. Но мужчина пошел к выходу и она испугалась, что не получит ответа на свои вопросы:
-- Я где? Вы кто вообще? Как я здесь оказалась?
-- Тс, -- развернувшись к ней, приложил палец к губам мужчина. ? Не стоит тратить силы на вопросы. Придет время, окрепнешь, получишь ответы.
-- Что вам нужно? -- спросила тише, совершенно растерявшись от его ласкового голоса и взгляда.
-- Что б ты жила.
Ответ был прост как стены этой пещеры, но тем и ввергал в шок.
Сантана вышел, а Вита хмуро уставилась в потолок, сжимая в кулаки мех одеяла. Ей стало страшно.
Чтобы жила - именно так сказал и Изель. Неужели, кому-то мало тех истязаний, которые она прошла и ей придумали новые, еще более изощренные? Но в чем смысл?
Сколько она искала его, когда была там, в подземной лаборатории на должности подопытной крысы? Сколько теперь будет искать здесь?
Девушка закрыла глаза и натянула одело на голову: что за судьба? Чем она ее заслужила?
Может сбежать пока не поздно? Там было бы бесполезно даже думать о побеге, а здесь можно попытаться и уйти. Но для этого нужно найти силы встать.
Из-за полога появился чей-то любопытный носик, потом испачканная чем-то розовым мордашка. У Виты глаза расширились от удивления - ребенок?
В комнату бочком протиснулась девочка. Прижимая к груди тряпичную куклу, она на цыпочках начала красться к постели.
-- Пливет, -- прошептала, подойдя ближе к Вите, но, все же держась на достаточном расстоянии, чтобы в любой момент сорваться и убежать.
-- Привет, -- протянул в ответ девушка, разглядывая чудо. Ребенок на экспериментах? Невозможно. Сколько она себя помнит, ни разу не видела детей. Впрочем, и людей-то видела мало, экзекуторов можно назвать людьми.
А здесь есть ребенок. Настоящий маленький человечек. Курносая девочка, маленькая рыжеволоска с доверчивым взглядом темных глаз.
Что это, как понимать?
В лаборатории посходили с ума окончательно, взяв дитя для своих изуверских экспериментов или Вита поспешила с выводами, и никто не собирается ее мучить, она вообще не в стане врагов, а в кругу нормальных людей?
Меж тем девочка подошла ближе и, вытянувшись на цыпочках, начала рассматривать больную с деловитой непосредственностью. Маленькая ладошка легла на лоб Виты и та вздрогнула.
-- Ты моклая, у тебя голячка, -- сообщила, показывая Вите влагу на своей руке. -- А сатана сказал сто ты узе плишла в себя.
Вита моргнула. Она никак не могла взять в толк происходящее.
-- Я тебе Малу плинесла, с ней быстлее высдоловеешь, ? все тем же шепотом поведала кроха и осторожно положила свою куклу на одеяло у лица недужной. Вита покосилась на тряпичное чучело - ужас. Но все же игрушка.
-- Не жалко?
-- Я зе не насовсем. Встанес - отдашь, холосо?
-- Хорошо... Меня Вита зовут.
-- Олькелта, -- улыбнулась девочка и опять провела по лбу девушки, стирая испарину. И будто что-то услышала - обернулась и юркнула за полог в миг, и словно не было ее в комнате. Только кукла так и осталась лежать рядом с Витой.
Девушка, хмурясь, взяла ее в руки, оглядела и уставилась в потолок: что-то не так. Не может быть детей у палачей, не может быть игрушек у подопытных.
Впрочем, что она может знать, в чем быть уверенной? В том, что попала в другой мир? Но что за это говорит - ребенок, уют жилища, забота о больной? Это все внешняя оболочка, а не окажется ли внутри вся так же мерзость жестоких правил, как в том, известном Вите мире, из которого ее вытащил Изель.
Нет, не распутать ей этот "клубок" лежа в постели. Значит нужно как можно быстрее встать на ноги, а там уже делать выводы и что-то решать.
Вита закрыла глаза, приказывая себе спать. Сон лучшее лекарство от всех недугов.
День, два, -- где-то она слышала этот термин, но он ничего ей не говорил. Да и где слышала - вспомнить не могла. Время текло словно мимо нее. Появлялся Сантана, какая-то смуглая женщина с острым взглядом темных глаз. Пару раз Вита видела Олькелту и пару - незнакомых мужчин. Но все это было будто плод больного воображения, точно бы в бреду, а не наяву. Как и вкусная пища, чистая вода, настои Сантаны, голоса, гортанным речитативом выдающие какие-то слова на абракадабре, от которых хотелось сбежать прочь.
Но в один из дней Вита резко вынырнула из этого бреда, как из воды. Села на постели и уставилась на Сантану. Мужчина сидел у стола, читая какой-то свиток. В отсвете свечи его пышные черные кудри казались рыжеватыми, а лицо не таким смуглым, каким видела при первой встрече. И Вита не узнала мужчину, насторожилась.
Мужчина почувствовал что-то - оторвал взгляд от рукописи и уставился на девушку.
-- Как дела? -- спросил тихо.
-- Ты кто? -- нахмурилась. Если б он пошевелился, если б повел себя более суетливо или заговорил громче, Вита, наверное, приготовилась к нападению и защите, но мужчина вел себя очень спокойно, доброжелательно, и тем обезоруживал, лишал тревоги.
-- Сантана. Забыла?
-- Да... Нет. Ты другой.
-- Может, показалось?
Мужчина медленно встал и подошел к постели и чем ближе был к Вите, тем дальше от пламени свечи, и тем больше становился похож на уже знакомого Сантану Люферта.
-- Ты, -- наконец признала девушка и успокоено прислонилась спиной к стене.
-- Я, -- развел руками. Сел рядом, заботливо укутывая девушку в одеяло. -- Стены холодные.
Вита не понимала его, как не могла взять в толк его обхождение.
-- Ты знаешь Изель?
-- Конечно.
Это меняло дело.
-- Значит, это он привел меня сюда?
-- Да.
Логично, но все равно непонятно.
-- Зачем?
-- Что? -- выгнул бровь.
-- Зачем привел, зачем вытащил? Ты знаешь откуда?
-- Знаю.
-- Зачем?
-- Странный вопрос, -- пожал плечами. -- Разве ты, будь на его месте, поступила бы иначе?
-- Я была на своем месте.
-- Разве твое место - могила?
Вита запуталась. Ее сбивал с толка невозмутимый тон Сантаны, спокойный честный взгляд. С его точки зрения все было предельно просто, но как раз в это девушке не верилось.
-- Что вам нужно от меня?
-- Чтобы жила, я уже говорил.
-- И все?
-- Все.
-- Ради этого меня, совершенно незнакомую вам, выкупили, затем тащили. Теперь выхаживаете.
-- Считаешь это странным?
Он издевается?
-- Почему я?!
-- А, ты вот о чем, -- мужчина улыбнулся глазами и чуть склонил голову, поглядывая на Виту как на глупышку. -- Кто сказал, что дело в тебе? Ты оказалась в нужном месте в нужный час - повезло. Был бы на твоем месте кто-то другой - повезло б ему.
Вита тряхнула волосами:
-- Не путай меня, не понимаю, о чем ты.
Сантана со снисходительной улыбкой в глазах оглядел ее и сказал:
-- Ты умирала, поэтому цена за тебя была мизерной. К тому же списывать проще. Для них. Нам выкупить, им списать. Все сошлось. Тебя вытащили. Не первую. Но признаюсь, есть сомнения, что не последнюю. Скорее наоборот, скорее всего больше никого выкупить из лаборатории не получится.
-- Почему?
-- Потому что она находится в другом мире, и портал в него, вероятно, уже закрыт.
Вита хмурила брови, подгоняя работу мысли, но толку не было - соображалось плохо.
-- Портал? Один мир, второй... Их сколько?
-- Думаю, много.
-- И в одном из них находится лаборатория. А вы случайно гуляли рядом и решили заглянуть.
Сантана усмехнулся и склонил голову:
-- Нет. Просто портал находится близко. Находился. Достаточно близко.
-- В другой мир, куда вы шастаете, как крысы в другую комнату за куском хлеба, запросто?
Мужчина посерьезнел, услышав в ее голосе сарказм и недоверие. Взгляд стал внимательным и острым:
-- Нет. Все не так просто.
-- А как?
-- Есть подозрение... Да почти уверенность, что портал не в другой мир, а в другое место, которое иначе, чем воспользовавшись проходом, не найти. Нам давно известно о лаборатории, о том, что там происходит. Известен хозяин. По мере возможностей мы старались помочь и вытаскивали заключенных. К сожалению, удавалось это не часто и еще никто не выжил из освобожденных.
-- Я первая?
Мужчина с сомнением посмотрел на нее и, Вита поняла, что о жизни речи еще нет. Жива сегодня - уже достижение, а что завтра будет - большой знак вопроса.
"Таак", -- оттерла выступившую испарину с лица и скрипнула зубами: "теперь я просто обязана выжить".
-- Значит, вам известно кто устраивает эксперименты над людьми?
-- Да.
-- Зачем - тоже знаете?
Сантана неопределенно повел плечами:
-- Скорей всего в надежде вывести универсального воина. Или что-то около того. Может быть, чтобы поиздеваться. Но скорей всего подземелья - тюрьма, место заточения бунтовщиков, неблагонадежных и так далее. А эксперименты над ними всего лишь дополнительная возможность. Хоть что-то взять, какую-то пользу поиметь.
-- И кто умник?
-- Амин.
-- Амин...
Вита закрыла глаза, запоминая имя. Теперь она знала, кому предъявить счет. Но будет ли предъявлять - еще не решила. Слишком уж сказочно все. Сомнения оставались - не лжет ли Сантана, не выдумывает ли? Хотя, зачем?
-- Значит, вытаскивали не именно меня?
-- А почему ты решила, что Изель пришел именно за тобой?
Действительно. Что-то она слишком большого мнения о себе.
Ну, и хорошо, что все иначе, чем она думала. Меньше подозрений и личных вопросов. Все равно ей бы сейчас не разгадать все эти ребусы. С головой явно что-то не в порядке - Вита туго соображает, не может сложить элементарное и проанализировать. Процесс буксует, мысли уводят в сторону и она никак не может определить что значимо, что нет, что первостепенно, что вовсе бессмысленно.
-- Извини за глупые вопросы, -- попросила глухо. -- Я совсем не знаю тебя, вас. Не знаю что вы и кто, что вам надо, чем живете. Я привыкла к другому миру, и в нем было не так просто, как у вас.
-- Понимаю. Ничего страшного.
Вита с прищуром уставилась на Сантану.
Какой тактичный, заботливый, понимающий. Такие бывают? И им ничего не нужно в ответ?
-- У вас все такие?
-- Какие?
-- Обходительные. Как ты.
Мужчина странно посмотрел на нее:
-- Если ты думаешь, что все твои злоключения закончились, то ошибаешься. У нас здесь тоже не сладко. Идет война. Этим все сказано.
-- Амин?
-- Он.
Сантана встал:
-- Принесу тебе покушать, -- и вышел. Но у Виты сложилось ощущение, что он сбежал от ее вопросов и своих ответов.
Что ж, понять можно. Война - тема неприятная, особенно когда касается тебя и твоих близких.
"А у меня были близкие, есть?" -- задумалась девушка. Ничего на ум не приходило. В голове крутилось лишь одно - " у нас тоже несладко - война".
-- И так: из огня да в полымя? -- спросила саму себя и вздохнула: если Сантана и Изель с их братством воюют против Амина, она встанет в их строй. Но для начала было бы неплохо врубиться в ситуацию и самой сложить мнение. По фактам, а не словам.
Нет, ей не хотелось обижать добрых людей недоверием, но перебороть себя она не могла. Веры действительно не было не им, ни себе. Потому что она ничего не знала ни о них, ни о себе. И слова ровным счетом ничего не значили, ведь даже у медали две стороны, а сколько значений у слов?
Девушка спустила ноги на пол и поежилась - зябко. И только тут заметила, что на ней чистая, вышитая рубашка. "Не пожалели же столь доброй вещи для больной", -- оглядела наряд. И пожалела, что думала с недоверием о спасших и приютивших ее людях. Что она, правда, возомнила о себе и надумала о них?
Вита встала и чуть не рухнула обратно на постель. Ноги еле держали, ее штормило, голова пошла кругом, и понадобилось немало времени, чтобы устоять. Слабость, будь она неладна, прошибала потом, обносила голову, слепя глаза. Один шаг, одно усилие, и девушка упала на пол, зашлась в кашле.
Кто-то поднял ее, заставил что-то выпить, оттер губы.
Немного и перед глазами прояснилось - Вита увидела Сантану.
-- Рано встала, -- заметил он.
"В курсе", -- буркнула про себя. И закрыла глаза.
Ей было жаль осознавать, что улучшения нет, и она как была ходячим мертвецом, так, скорее всего, им и останется. А от мертвых толка нет, ни на что они не годны. Значит и она. Значит, все усилия ее спасителей бесплодны.
Как у них просто - "чтобы жила". Но ведь жизнь должна иметь смысл, живой должен приносить пользу, тратить свои дни на благо. У нее же пока все наоборот.
-- Я... поправлюсь, -- то ли извинилась перед Сантаной, то ли уверила себя.
-- Уверен. Должна.
"А вот в этом он прав", -- подумала и вздохнула.
-- Сколько я здесь? -- спросила, приоткрыв глаза. Кашля не было, но слабость все еще давила и никак не сдавалась.
-- Давно, -- поджал губы мужчина.
"Мог бы и солгать", -- подумала с горечью.
-- Как давно?
-- Больше двух месяцев.
Вита растерялась - два месяца?! И все два месяца с ней возятся, а она как была балластом так и остается?!
Зря они все затеяли. Похоже, и ей не выкарабкаться, как и тем, кого они спасли до нее. Конечно, большое счастье умереть в кругу добрых людей, в постели, а не на полу в сыром грязном каменном мешке в полном одиночестве. Но это ее удача, а сколько забот тому же Сантане, и никакой отдачи. Жалко.
-- Прости... если не пригожусь.
-- Пригодишься, -- склонился над ней, впился взглядом в глаза девушки. -- Ты встанешь на ноги, выздоровеешь. Запомни это. Других вариантов нет и не может быть. Верь.
Вера - загадочное слово. Для одних оно означает весь мир, для других значит меньше комка грязи на дороге. К кому относится она?
-- Я верю только в то, что знаю.
-- Как и мы. Это правильно.
-- Сейчас я знаю, что вы зря тратите на меня время.
-- А я знаю, что ты себя недооцениваешь. Что слишком быстро сдаешься. Что тебе все равно на того, кто хотел твоей смерти, как смерти массы других несчастных. Знаю, что ты на его стороне, потому что потворствуешь ему - сдаешься.
Красивые слова, и в общем, правильные. Только она не в том состоянии, чтобы принять их.
-- Отдай куклу Олькелте. Девочка ко мне заходила. Жаль если потеряется ее игрушка.
Сантана нахмурился и отвернулся. Вите очень не понравилось его выражение лица. Всегда невозмутимое, непроницаемое, как маска, сейчас она стало страшным.