Тело горит. Кости ломит до треска в ушах. Мысли вскипают, словно голова сейчас лопнет. Руки, ноги... Все тело немеет, а боль только усиливается. Да сколько можно!? Мне надо. Последний раз, обещаю. Ну почему нельзя!?
Она их спрятала. Спрятала в сейф, я знаю. Она не могла их выбросить, такое невозможно выбросить. Я ей не верю. Точно. Она их хранит. Хранит для себя. В сейфе. Ценное прячут только в сейф. А ключ на шее. Тонкой, хрупкой маминой шее.
Наркотики неплохие, нет. Лишь радость и безмятежность в чистом виде. Это без них плохо. Точно. Все хотят мне только зла. Завидуют моему счастью.
Я еще помню эти чувства. Слабый укол и приятное тепло устремляется по венам. Пожар эмоций заглушает ненависть и безразличие окружающего мира. От одних воспоминаний на душе становится так тепло. Но блин, почему, почему от этого не легче?
Кровь? Почему на мне столько крови? Я расцарапал себе руки. Нет, только не это. А куда мне теперь колоть? Ноги. Точно ноги. Главное и дальше чесать руки, а ноги оставить для приятного...
Связали! Пока я был в отключке, планируя как вернуть свое, меня связали. Вероломные гады! Ограбили, похитили, а сами там кайфуют. Ментов на вас нет!
Меня не обмануть. Я даже отсюда слышу как за стеной, в ложке, начинает кипеть и булькать мой маленький рай. Как шприц наполняется чистым счастьем и нерушимым спокойствием. Только бы добраться, смешать наслаждение с кровью. Тогда больше никто и ничто не сможет удержать меня в этой отвратительной комнате.
Уууух, меня несет... Эпическая сила. Голова распухает. Голову отрежьте, гады. Она взорвется и забросает всё вокруг дерьмом. Вот-вот, дерьма вам не хватало. Щас это вам обеспечу, обломаю всем кайф. Будете знать, как меня в игнор пускать. Чё молчите? Молчат, игнорят. Ща буду мстить. Достали, довели. Буду орать, пока горло не порвётся. Соседи ментов пригонят. Сами виноваты, жадюги.
Музон включили. Клёвый такой забой. Металлуха. Легче как-то стало. Лады, послушаю. Офигеть, как руки сводит, ноги тоже. Кровь стынет. Надо же, как связали. Не пошевелиться. Гестаповцы хреновы.
Музыка своими ритмами растормошила чего-то в черепе. Эти стены мне не знакомы. Я точно не дома и хрен знает куда вляпался. А те кто? Да, точно... Мама спрятала дозу. Я метнулся... Куда же? Башка работай - кепарь куплю.
Забой сменился. Я вспомнил про Сержика, такого же пацана, как и я, соседа по двору. Моего частого спасителя, когда срочняк достает. У него не было, и мы пошли к его дружку. Парни там сидели, совсем взрослые. Уф, голова устала. И тело устало от боли. Забыться бы.
На стекле окна сидит муха и нагло пялится на меня своими фасетками. Мне становится жутко неприятно. Я пытаюсь доплюнуть до неё. Муха всё сидит себе, потирая ручонками и мерзко хихикает. Чего-то она мне там жужжит. А, понял. Спрашивает про мою группу крови. Зачем это ей? Что, переливание хочет себе организовать? Перебьёшься, не скажу вот. Хрена тебе. Да и не помню ни разу. Обиделась, надулась. Ого! Реально надувается, растёт. Как только на стекле удерживается? Не удержалась, свалилась на пол, встала на задние лапы. Отряхнулась недовольно и вышла за дверь. Трансформер недоделанный.
Нехорошие предчувствия холодят душу и гонят ее в пятки. Дверь резко распахивается и входит кодла зомбей с синюшными мордами, возглавляемая обиженной мухой. Они все расслабленной походкой направляются ко мне с намерением что-то нехорошее сделать. Я им провякал, что гепаком маюсь. Притормозили, задумались, потом начали совещаться. Муха им чего-то такого нажужжала, они снова полезли ко мне и принялись насиловать. Я заорал, что это не по закону, поскольку возрастом не вышел. Зомбаки перепугались и исчезли. Муха пнула меня по бочине задней ногой и тоже исчезла.
Рисунки на обоях в виде арабесок навевают гнетущее ощущение. Они напоминают запущенный сад, полный змей. Змеи ползут, извиваются, шипят. Кривые ветви деревьев тоже движутся. Вместе они будто исполняют жуткий танец. Танец смерти. Боль переплавилась в огонь, и тело будто накалено. Змеи подползают. Скоро всё кончится.
- Мама, зачем ты пришла в этот сад? Это опасно. Тут змеи.
Мама подходит ко мне и протягивает руки. В одной руке лежит шприц с золотой дозой, в другой - флакон с каким-то лекарством, которое поможет излечению, если выдержать долгие страдания и боль. Понимает ли, мама, что делает для меня? Золотая доза - последний миг наркотического счастья перед вечным небытием. Многие не в силах отказаться от кусочка быстротечного рая. И я не могу. Между шприцем и мной - мамины большие глаза. Рука тянется к шприцу, но мама вдруг хватает его и вкалывает в себя. Туда, где сердце. Она улыбается, кладет мне в руку флакон, снимает с шеи ключ и вешает на меня. Ее удаляющаяся фигура постепенно растворяется среди ветвей. Я смотрю на ключ и вижу, что ошибался. Это был крест.
- Постой! Не уходи, мама!
***
- Температура снизилась с сорока да тридцати восьми. У мальчика теперь спокойный сон. Бреда почти нет. И куда родители смотрят. Сопляк совсем, а уже наркоман. Петр Павлович, оставить предписания?
- Оставьте. Кризис преодолён. Выживет. А вот его мать с инфарктом привезли поздно.