Радов Анатолий. Ящер

Ящер

Хош

- Эй, Хош, вставай! Хош, ты живой?

Кто-то принялся осторожно, но настойчиво теребить меня, крепко ухватившись за левое плечо. Голова в такт рывкам безвольно замоталась из стороны в сторону, затылок стал елозить по чему-то тёплому и рыхлому, и я не на шутку напрягся. Не понял!

Я прислушался к лёгкому шуршанию снизу, нахмурил лоб. Такое ощущение, что елозит затылок по песку.

От этого предположения мозг на мгновение заклинило, после чего он судорожно сформулировал всего один вопрос, - Какой на хрен песок?!

Но не успел я даже подумать над ним, как в нос резко ударила смесь неприятных запахов, пробежавших по лицу душным ветерком. Мозг тут же словно сорвался с цепи и заметался взбудораженными мыслями. Одновременно с этим за веками вспыхнули два ярких пятна, я ощутил руки, потом грудь, потом живот и через секунду волна включающихся нервных окончаний добежала до пяток. Почувствовав тело полностью, я вдруг ясно осознал, что и здесь не всё нормально. Что именно не так, было пока непонятно, но то, что не так - тут к гадалке не ходи. Неожиданно меня оставили в покое, послышался тяжёлый вздох, удаляющиеся шаги, но не успел я этому обрадоваться, как шаги вернулись и меня снова принялись трепать, на этот раз уже с явным нетерпением.

- Хош, давай очухивайся! Надо валить!

Да что такое?! Если там кому-то нужен Хош, то пусть Хоша и теребят, я-то при чём? Интересно, кстати, а кто такой этот Хош? Странное имечко.

- Отвали, - еле ворочающимся языком пролепетал я с досадой и дёрнул плечом, но от него в затылок стрельнула такая острая боль, что я тут же пожалел о том, что вообще пошевелился.

Твою мать, да что же за хрень такая?!

Метнувшись по памяти туда-сюда, ответа не нашёл. Последняя запись, как выруливаю на перекрёстке со второстепенной на главную и глазею на красивую девушку, спешащую преодолеть проезжую часть. Юбка коротенькая, ножки аппетитно и очень торопливо мельтешат. Да чего спешить-то, сладкая моя? Какой же нормальный мужик такую красоту давить станет? И остановятся, и подождут, и посигналят нежно вслед твоим ножкам. Стоп, а это что? Вроде звук резкий. На сигнал похоже, или на сирену даже. А ну, помедленнее в этой части. Так. Я, значит, зачем-то резко оборачиваюсь, а передо мною красная стена. И пять буковок - "КАМАЗ". Пожарка, что ли? Хрен поймёшь, не разглядеть дальше. Скрежет, звон, треск и полная тьма, как будто ткнули мордой в ведро с нефтью.

- Хош, твою яйцекладку, да ответь ты! Живой же!

Ну всё, обладатель этого мерзкого голоса достал окончательно. Сейчас объясню ему, что я не Хош, а он получит по морде. Причём, хошь не хошь, а получит.

Открываю глаза, с языка уже готово сорваться грязное словечко, и оно-таки срывается. И не одно даже, а целый поток. При этом я спиной к земле, пузом к небу, на руках и ногах пытаюсь отдалиться от того, что открывается моему взору. Надо же, и не знал раньше о таком способе перемещения. А очень даже удобный, и быстрый к тому же. За пару секунд метров пять-шесть намотал. И ещё б сто раз по столько же намотал, только бы убраться подальше отсюда.

- Ё.. твою... б... чё это на х... такое... .бать ты кто такой су... - я даже не напрягаюсь, само идёт.

- Ты чего, Хош? - удивляется тот, от кого я так стремительно отползаю. - Куда ты, твою яйцекладку?!

Но боль в плече всё же даёт о себе знать, я падаю на спину, и передо мною снова застывшая чёрная тьма.

Теперь вроде сижу на чём-то мягком. Очень похоже на сиденье автомобиля, правда, точно не моего. Своё сиденье я с закрытыми глазами в любом состоянии угадаю, даже в полуобморочном. Память тела и... задницы. Задница - она водительское "седло" моей "семёры" уже лет восемь помнит, с того самого момента, как предки подогнали мне её "в целлофане" на совершеннолетие и до сией секунды. Почему я ещё не поменял её на что-то более солидное? Это вопрос долгий и неоднозначный.

Значит, всё остальное мне привиделось? Ну, и слава богу. Наверное, я всё же попал под несущуюся на вызов пожарку, но остался жив и теперь сижу в другой машине. Хотя, странно. По идее меня должны были положить на носилки и запихнуть в карету "скорой" помощи. А-а, это меня сами пожарники в свою кабину перетащили, чтобы в больничку поскорее домчать. Ну не изверги ж они, я б лично тоже так поступил, а-то эту скорую пока дождё... Стоп, а почему мы тогда никуда не едем? На месте ж стоим! Эй, вы чего, изверги, ану заводите...

- Хош? Чё ты там, пришёл в себя?

Нервно сглотнув слюну, я моментально сжался в пружину. Господи, что ж за напасть такая? Эта тварь снова здесь и снова зовёт какого-то Хоша. Хотя, почему какого-то? За Хоша она с чего-то принимает именно меня.

- Эй, Хош, валяться некогда. Эти ублюдки теплокровы могут снова напасть. Нужно проваливать, Хош...

Тварь ещё долго ругается, а мой мозг нервно пульсирует в одном диапазоне - глюк, глюк, глюк...

Это всё глюк. Я понял. Меня оперируют, я лежу на белой простыне, перчатки хирурга в крови, а в моём теле наркоз. Вот от него у меня и глюки. Хотя, по идее, наркоз должен проваливать в медленную фазу сна, то есть, чтобы поглубже, в самую задницу небытия, иначе есть вариант проснуться прямо посреди своего собственного ремонта. Открываешь глаза, хирург и ассистенты в шоке, а ты типа: "Вы мне смотрите, чтобы швы ровненькие были, как у Гуччи, стежок к стежку".

Нашёл время шутить. Хотя это, скорее всего, от нервов. Так, нужно взять себя в руки... кстати, руки. Если это не реальность, достаточно просто ущипнуть себя, ничего не почувствовать, и после смело и с улыбкой продолжать смотреть этот кошмар дальше.

Я открыл глаза, потянулся правой рукой к левой, чтобы ущипнуть посильнее, но остановился на полпути. Буквально пару секунду я сумасшедшим маятником поколебался между нормальным состоянием и обмороком, и наконец, с облегчением выбрал второе. Да и было с чего.

Мою руку покрывала зелёная, с красивым таким отливом, чешуя.

Дара

Материализовавшись из сгустка плазмы, Дара почувствовала под ногами песчаную поверхность Арконида и торопливо зашагала к огромному зданию, одиноко стоящему в самом сердце пустыни. Пустыня на этой планете властвовала давно, оттеснив леса и степи к берегам океанов. Может, именно поэтому Главный Конструктор сектора Z-13 и выбрал Арконид для своей резиденции. Любил он уединение и бесконечные просторы, в которых взгляд не просто тонул, а растворялся, рождая внутри философскую безмятежность.

Даре же открытые просторы не очень нравились. Хотя бы за то, что они невольно напоминали любому мыслящему существу о его ничтожности в этих бескрайних Вселенских... да-да, пустынях. Потому что островки жизни в них были так же редки, как леса и степи на Аркониде.

Вызов к Главному Конструктору не сулил ничего хорошего. Обычно, когда нареканий со стороны Высших не было, никто энжей не трогал. Работаешь себе тихонько на своём участке и никого из начальства не лицезреешь. А тут вдруг - срочно...

Поэтому внутри Дары и шевелился колючий ёжик страха, заставляя иногда вздрагивать от прикосновения своих холодных игл.

Конструктор находился в главном комплексе здания, в каменном саду, и как только Дара вошла, он смерил её взглядом, не предвещавшим ничего доброго.

- Да-ра, - растягивая гласные, проговорил он с задумчивостью. - Участок Z-13-345.

- Да, повелитель, - энжа склонила голову. - Вы приказали мне яви...

- Да, приказал, - сухо перебил Конструктор. - Ты знаешь, что тобою допущена серьёзная ошибка?

- Ошибка?

Дара почувствовала, как ёж страха принялся садистки колоть изнутри её желудок, и склонила голову ещё ниже. Ошибка, ошибка, ошибка... она принялась лихорадочно перебирать в голове последние дела. Но ни о какой ошибке воспоминаний не было. Merde. Неужели пропустила и даже не заметила?

- Она самая. И такого уровня, что выходит за рамки нормального понимания. Как?! - голос Конструктора всё явственнее наполнялся злобой. - Как можно было такое допустить? Не напрягай свой скудный умишко, - к злобе подмешался сарказм. - Я тебе сейчас всё покажу.

Конструктор взмахнул рукою, и между ним и энжей, пару раз колыхнувшись синим языком пламени из стороны в сторону, застыла голограмма.

- Это Земля, смерть типа U8-2, несчастный случай, авария. Смотри-смотри. Вспомнила? А теперь скажи - куда в таких случаях должна попадать душа?

- В перераспределитель номер четыре зэд двести шесть, - глухо ответила Дара. Неужели она напутала с душою погибшего?

- Так почему она у тебя попала в один из дубль-миров?! - взревел Конструктор. - Как такое вышло?!

- Я... я не знаю, - Дара совсем упала духом, чувствуя, как холод страха уже не только внутри, но кажется, окутывает её с головы до пят, пытается сдавить, уничтожить...

- Душа этого землянина, - голос Конструктора стал спокойным, но от этого в нём только явственнее почувствовалась сдерживаемая злоба, - Попала на планету Алхош, в тело одного из хладнокровных. В этом дубль-мире проводится эксперимент самими... - он ткнул пальцем вверх. - Самими, ты понимаешь? Хладнокровные на Алхоше находятся на одной эволюционной ступени с теплокровными... Высшие, разумеется, помогли им, но... это не наших умов дело. Кстати, душа того хладнокровного растворилась в Бездне и её уже не восстановить. Никак! Это ты хоть понимаешь? А ты знаешь, что бывает за утерю души с участка не входящего в зону твоих полномочий? Зачем ты вообще её трогала?

- Я... я... я не трогала никакую душу, - пролепетала Дара. - Как бы я вообще могла что-то сделать с душой не моего участка?

Ей действительно это было непонятно. Так невозможно по определению. Алхош находится на участке энжа Тора, и она, даже если очень захочет, ничего с душами его "подопечных" сделать не сумеет. Здесь какая-то ошибка...

- И самое ужасное, что при переходе душа землянина "обнулилась". Идентификационный код полностью стёрся и мы теперь не в состоянии определить её местоположения. Ты понимаешь, чем это грозит?

- Да, - только и смогла выдохнуть Дара, хотя её ум бешено рисовал все возможные объяснения произошедшего. Может, это Тор всё подстроил? Он же хотел составить с ней пару, но она ответила отказом...

- Зачем ты трогала вторую душу? Мы бы могли отыскать новое пристанище земной души по её коду.

- Я... это... То...

- Молчать! - неожиданно рявкнул Конструктор и тело Дары непроизвольно содрогнулось, словно её ударило током. - У тебя есть два года, до следующей инспекции Высших. Ты поняла?!

- Д-д-да, - нервно закивала Дара. - Но, п-повелитель, это всё Т-то...

- Молчи, пока я не передумал, - Конструктор уничтожил голограмму и приблизился вплотную. - По закону я должен сразу отправить тебя по месту распределения твоей жалкой душонки. Но я даю тебе шанс.

- Спасибо, повелитель, - едва слышно выдохнула Дара.

- Сама понимаешь, способностей энжей я обязан тебя лишить. И даже если бы это не было прописано в уставе, я бы тебя их всё равно лишил. Не хватало ещё, чтобы ты полностью загубила эксперимент на Алхоше. А теперь слушай внимательно. Твоя задача отыскать того, в ком находится землянин, убить его, считать код души и сразу же сообщить нам.

- Но без силы энжей я всего лишь слабый человек...

- Я пересмотрел твоё досье. Земля, пятнадцатый век, сожжена на костре по обвинению в колдовстве, разбойница, владение холодным оружием на хорошем уровне, пятьдесят загубленных душ...

- Они были плохими людьми...

- Молчать! И слушать. У тебя будет маячок. Как только уничтожишь объект, введи код души и отправь сообщение. И помни, два года, Дара, не больше. Ну, а если ты не успеешь... - Конструктор с издёвкой усмехнулся.

Дальше продолжать было не нужно. Дара отлично знала, что её ждёт. За пять десятков загубленных душ - сначала перераспределитель 66, общий, а потом Чёрное Пекло. Полтысячи лет назад ей здорово повезло, что в момент, когда она сгорала на костре, Высшим был нужен энж взамен очередного не справившегося со своей работой. Наверное, такой же или такого же бедолаги, какой сейчас являлась она.

Хош

В рассудок я вернулся оттого, что хлопают по щекам, и тело тут же содрогнулось тремя очагами - голова, желудок и ноги. Ну и кадык ещё, словно затвор, дёрнулся вверх-вниз от нервно проглоченной слюны. Это же та самая тварь меня в чувство приводит! Мама, роди меня обратно!

Мысли снова заметались, как согнанные с дерьма мухи, и засвербили мозг своим мельтешением. Да что со мной такое, бля? Где я? Какого хрена я здесь? Что это за тварь до меня доколупалась? И снова по кругу - Где я, бля?!

Фух...

Может это розыгрыш? Я заострился на этой мысли, вцепившись в неё, как утопающий в пресловутую соломинку, но она, разумеется, не удержала на плаву.

Да ну, легко опроверг её голос разума, не тянет по всем параметрам. Если меня, конечно, не сам товарищ Спилберг вздумал разыграть. Вот только на хрен я ему сдался? Глюк? Так вроде уже понятно, что нет. Хотя, я остановился как раз в момент выяснения этого обстоятельства. Рука там ещё была в чешуйках.

- Ладно, Хош, давай приходи в себя, а я пока на горку аккуратненько сбегаю, теплокровных прошманаю. Может у гадов что ценное есть?

Удаляющиеся шаги придали мне уверенности, и я осторожно открыл глаза. Действительно, сижу в салоне авто, исчерченное змейками трещин лобовое, лежит на капоте, воняет горелой резиной, порохом, и ещё чем-то жжённым и мерзким. Взгляд первым делом останавливается на зеркале заднего вида. Так, руку я свою уже видел, пора взглянуть правде в глаза. То есть - на своё лицо.

Несколько секунд колебания, и вот я медленно отрываю задницу от сиденья и тянусь немного вбок...

Акуеть!

С лицом я слегка поторопился. Из зеркала на меня пялится точь-в-точь такая же образина, что достала меня со своим Хошем. Всё, это писец.

Не, я конечно книжки читаю, и хорошие, и фентези. Про попаданцев в курсе. Но вот именно это - уже явный перебор. Ну почему не прекрасный эльф? Или демон какой, на самый крайний случай.

Тварь возвращается минут через десять, бегом спускаясь по пологому склону. На его плече висит голимая М16, а в руках что-то вроде пендосского же М4 с подствольником.

- Ну, слава Алху, - радостно говорит тварь, видя, что я, не отрываясь, глазею на неё. - Ничего нормального у этих теплокровов. Тьфу! Четверо их там дохлых. Ладно, давай, вскакивай на лапы, а-то скоро темнеть начнёт. Ты ж знаешь, Хош, здесь ночи прохладные.

Тварь подходит совсем близко и я, само собой, нервно напрягаюсь.

- Я собрал с наших ребят жетоны, - в глазах твари появляется что-то похожее на печаль. - Шхола жалко, коричневый ещё совсем был, сорокет только-только отгулял.

И что мне отвечать? Ясное дело - молчу. Хотя...

- Знаешь, у меня чего-то с памятью... вообще ни хрена не помню. Ты кто?

Тварь несколько секунд изучает меня своими мерзкими глазками, а потом, о боже, тянется лапой к моей голове и начинает её ощупывать. Только бы снова не вырубиться. Надоело уже.

- Здорово тебя приложило. Я думал насмерть.

- Приложило?

- Да тут такое было! От взрыва у головной "Шхуры" дверь оторвало и тебе по башке... Твари! Засаду вон там устроили, - он тычет стволом в направлении возвышенности. - В девять стволов работали. Примерно...

- Да? Хм, - я поднимаю лапу и щупаю свой затылок сам. А это неплохо выходит. Теперь можно уверенно косить на полную амнезию.

- Держи свой винтарь, - он протягивает мне ношу. - Так ты что, в самом деле, не помнишь кто я?

Молча верчу головой. Извини, конечно, дружище, но хоть убей не вспоминается.

- Мы же с тобою с детства вместе. В одном хроде росли, - на лице твари вновь печаль. - И в военхол вместе поступали. Я Хлох. Вспомнил?

Второй раз верчу головой.

- Жаль. Может, потом вспомнишь, а? Я про такие случаи много слышал. Отшибает память напрочь, а потом ничего, возвращается помаленьку.

- Дай-то Алх, - перефразирую на ходу земное выражение, надеясь, что звучит хоть немного правильно. Тварь вроде понимает, о чём я.

Ну, вот и познакомились. Я медленно вылез из салона наружу и, не понятно зачем, попрыгал на месте. Хотя, почему непонятно? Тело-то новое, а значит, нужно проверить его функциональность и хоть немного обкатать. Может это тело ещё в каких местах приложило. Судя по открывающейся глазам картине, здесь не только двери летали.

Головная машина, напоминающая нашу земную "таблетку" лежит на боку. Подвеска раскурочена, в бочине дыра почти в половину этой самой бочины, а заднее крыло отогнуто вверх, словно его кто-то консервным ножом открывал. У замыкающей видок ненамного лучше. Тоже на боку, и выглядит так, как будто её грызли огромные голодные чудовища. Вдобавок полностью сгоревшая. А задний мост валяется метрах в десяти правее и в него, подталкиваемый ветерком, упирается клубок перекати-поля. Такое ощущение, что он пытается сдвинуть его с места.

Почувствовав лёгкое копошение страха внутри, я обернулся. Средней телеге, в которой я и просидел некоторое время, можно сказать крупно повезло. Помимо выскочившего лобового, у неё лишь слегка раздолблен и согнут под прямым углом "чулок", отчего заднее левое стоит перпендикулярно остальным трём колёсам.

- Наших похоронить не успеем, - на лице Хлоха задумчивость. - Значит, сожжём, - вдруг выдаёт он и быстрым шагом идёт к ближайшему телу такого же, как он... как мы, существа. Я спешу следом, перекидывая ремень выданного мне оружия через голову.

- Ну не щерам же их оставлять, - бурчит Хлох, видимо пытаясь оправдать своё решение.

А я пялюсь по сторонам.

Степь, разнотравье, редкие островки кустов и ясное небо над всем этим. Ни единого облачка. По левую сторону под этим безмятежным небом стоит себе мирно невысокая гора, с которой нас обстреляли, по правую за колышущимся маревом далёкий горизонт. И едва ощущаемый ветерок, ласково дотрагивающийся до кожи... В смысле, до чешуи.

- Бери под руки, - Хлох склонился над таким же, как он зеленолицым, только мёртвым. Погибший в серо-зелёном "комке", как и мы. Поверх что-то навроде "броника", на голове каска, съехавшая на глаза, правый бок - месиво из крови с внутренностями и ошмётков материи. Преодолев брезгливость, просовываю свои руки под мышки трупа.

Чёрт, а тяжёлая туша, кило под сто. Кое-как дотягиваем тело до головной машины, снимаем и вытаскиваем из карманов всё ценное, и запихиваем его внутрь. Возвращаемся к следующему мертвяку.

Винтарь всё время норовит съехать вперёд и очень мешает. Не привык... Да если честно, я вообще не понимаю, на хрен мне это подобие пендосского автомата? Стрелок из меня всё равно нулевой. В стройбате я своё отслужил... нет, не из-за того, что тупой... хотя...

Ещё в первый раз в военкомате, когда приписные получали и дурацкие тесты проходили, я набрал самый большой балл. И не просто самый большой, а самый большой в нашем городке за последние сорок лет! А потом, когда все в коридоре тусовались в ожидании, гляжу сквозь приоткрытую дверь, а там в кабинете штанга, и на ней восемьдесят кг. Во мне самом шестьдесят пять тогда было, но я шмыгнул быстро в проём и отжал ту штангочку лёжа от груди двенадцать раз. Когда обратно на стойки её положил, гляжу - в дверях "летюха", старший. Он даже ругаться не стал на мою борзоту, а отрядил четверых "бойцов" вытряхивать половики, назначив меня им в командиры. А потом был майор, который выдавал приписные в актовом зале.

- Ну-у, - говорил он, глядя на меня, как на редкое ископаемое. - Ну ты выдал. Ты это, если хочешь в училище какое... мы тебя в любое... на права бесплатно выучим тоже...

Я обрадовался, помню. Потом кивнул, а потом... забил.

Ну, а уж совсем потом - определённый возраст, особого рода причёска, автобус и вперёд, на самый лучший урок жизни. И полное попадалово - стройбат. Хотя, это ещё с какой стороны поглядеть.

И само собой, одноразовое стрельбище за все два года. Зима, мороз минус пятнадцать, два десятка километров пешком. Иногда правда "сержики" переводили нас на бег для сугрева. В общем: ноги гудят, стираются до задницы, уши, как варёные раки, соплями собственными давишься - курорт одним словом. Три патрона, пальцами, которых нихрена не ощущаешь, кое-как в рожок, три одиночных куда-то туда. Всё, бойцы. На этом праздник заканчивается, и да здравствует возвращение к трудовым будням.

Короче, не "махра" я даже, и винтарь этот мне, как мёртвому припарка. Вот только Хлох ничего об этом, конечно, не знает. Хотя, если это тело в какой-то их военхол поступало, возможно и стрелять оно умеет лучше моего.

Перетащив всех мертвяков, мы минут пять отдыхали. Я присел прямо на землю и по привычке потянулся к карману за сигаретами. Рука ещё не преодолела и половину пути, а мозг уже успел невесело констатировать - о табаке придётся забыть. Или перейти на то, что курят эти чешуйчатые. Если они вообще что-то курят.

Хлох молча ушёл к средней машине, но быстро вернулся с канистрой в руках. То, что это канистра, понятно с первого взгляда: из металла, форма прямоугольная, наверху горлышко с крышкой. Я задумчиво смотрел, как он резкими толчками выплёскивает из неё на "головную" местное топливо. По запаху - голимый бензин.

Хотя, чему удивляться? Если есть флора и фауна, значит, есть нефть, если есть нефть, почему бы не быть бензину.

Наконец, канистра почти пуста. Хлох из оставшегося на донышке сделал тонкую дорожку метра в три, достал из кармана куртки зажигалку, щелчок и огонь побежал к машине.

- Простите, ребята, - громко проговорил он, и несколько секунд простоял каменным истуканом, а потом подошёл ко мне и присел рядом.

- Всех этих тварей теплокровных уничтожу, - в его шипящем голосе была такая злоба и ненависть, что у меня по коже мурашки... чешуя дыбом встала. - Всех. За Шхола, за Шиху, за Хехта... за всех наших ребят. Ты слышишь, Хош? Всех порешу. Я тебе клянусь, Хош. Веришь?

И что мне ему отвечать? Молчу...

Дара

Очнулась энжа от дрожи, которая сотрясала всё тело. Мелкими, но частыми, и очень неприятными рывочками. Она открыла глаза, первым делом осмотрелась вокруг, а потом стала разглядывать себя. Понятно, почему дрожь.

Она голая. Абсолютно.

Конструктор переместил её сюда в нейтрал-коконе, который сразу же самоуничтожился. В кокон он поместил её в "разобранном" на элементарные частицы виде, которые по прибытии на место структурировались в тело.

- В тело, - прошептала дрожащими губами Дара и стала себя ощупывать.

Да, это её тело. То самое! Даже за пятьсот лет она не забыла его, стройное, гибкое, сильное. Когда её двадцатилетнюю сжигали на костре, она жалела только об одном, что это тело так и не познало любви. В восемнадцать она дала зарок - оставаться девственницей до того дня пока не отомстит проклятому барону фон Арьяку за смерть своих близких. Мать изнасилована и задушена, отец с младшим братом зверски изрублены на куски.

Она сама хоронила их, в одиночку, вытирая рукавом бессильные слёзы. А после, сколотила ватагу из таких же пострадавших от жестокого, потерявшего человеческую сущность феодала, и два года убивала его воинов, его мерзких людишек, занимающихся разбоем и насилием. Пять десятков смертей... сладких смертей.

В двадцать она почти добралась до этой твари. Покои баронского замка, она отчаянно прокладывает себе путь к ненавистному фон Арьяку, путь через трупы, кровь, отрубленные конечности. Но...

Их много, и они сильные мужи, знающие толк в воинском деле.

У неё выбивают меч, скручивают...

В восточной башне бароновского замка, где она ожидала сначала суда, потом в башне аббатства, где держали пять дней перед казнью, её, конечно же, пытались изнасиловать, но...

Молва о том, что эта "чёртова еретичка" - ведьма и даже дочь самого Люцифера, уберегла.

Проклятие, обещанное любому, кто прикоснется к ней, проклятие на весь род до тринадцатого колена, остановило желающих надругаться над её невинностью.

- Где-то здесь должен быть маячок, - прошептала Дара, отвлекаясь от воспоминаний. - Он был отдельно, в "кармашке" кокона.

Она принялась шарить вокруг себя руками. Сначала докуда могла дотянуться, потом, поднявшись на корточки, она увеличила радиус поиска.

- Да где же этот чёртов маяк? - ругнулась она, и вдруг за спиною раздался резкий хруст переломившейся сухой ветки, полоснув холодным лезвием по сердцу. А следом хрипловатый голос проговорил с удивленным вожделением.

- Вик, ты смотри какая красотка. По ходу у нас сегодня удачный день.

Дара оцепенела. В мозгу снова картинками замелькало прошлое, больно обжигая. Только странно обжигая. Холодом. А внутри этого холода страх и ненависть одним клубком. Почти вот так же сказал тот бородатый, когда увидел её мать...

Тогда ублюдков было пятеро. Отец, бывший пикинёр, получивший в бою при Грансоне тяжёлые увечья и отправленный по распоряжению самого Карла Смелого домой, успел убить одного и ранить двоих, прежде чем... А Жеро - ему тогда было девять...

- Да-а, - перебил размышления второй голос. - Красивая девушка. А зачем она в лесу разделась?

- А шут её знает. Может эти твари перебежчицы так хладов зазывают.

Послышался грубый смех, потом быстрые приближающиеся шаги. Дара пересилила оцепенение и обернулась. К ней шли двое, в камуфляже. Армейском или нет, Дара не знала. Она бывала на Алхоше всего два раза, Тор приглашал...

Один из приближавшихся был старше, здоровый муж, и как и тот, из прошлой жизни, тоже с бородой, второй ещё сопляк... её сердце вздрогнуло. Второй был очень похож на Жеро.

- Ну чё, сучка, - старший подмигнул и направил на неё дуло автомата, - Готова к большой и чистой любви?

Вик нервно хихикнул, а бородатый оглушительно заржал.

- Поднимайся, - буркнул он, резко прекратив грубый смех и дёрнув дуло чуть вверх. - Давай, возбуди меня.

Дара медленно поднялась. Её взгляд казался неподвижным, но это не мешало ей рассматривать детали амуниции этих ублюдков.

Этого ублюдка, - поправила себя Дара. - Вик он... он не может быть плохим. Он ведь так похож...

- Повернись, - на лице бородатого появилась довольная ухмылка, - Чё замерла? Свинца в организм добавить?

Дара медленно развернулась. Бородатый оценивающе присвистнул.

- Вик, держи её на мушке. Если что, в ногу одиночным.

- А вы? - осторожно спросил сопляк.

- А я её любить буду, Вик. Понял?

- Может не...

- Ты чё-то сказать хочешь, Вик? - перебил его бородатый и окатил презрительным взглядом.

- Нет, - послышались два лёгких щелчка и парень направил автомат на Дару.

- Вот так вот, - довольно выдохнул старший. - Смотри и учись, сынок, как надо любить женщину.

Он закинул автомат за спину и подошёл к Даре. Схватил рукой за правую ягодицу и сильно сжал.

- Ух, упругая, - бородатый причмокнул губами. - Обожаю свежачок. Давай, разворачивайся обратно и на колени. Ручками и ротиком сначала поработаешь.

Дара выполнила всё с томной медлительностью, через силу улыбнувшись ублюдку. Тот уже успел расстегнуть ширинку и вытащить свой "инструмент". Одной рукой Дара с брезгливостью взяла его, сделала пару движений туда-сюда, отвлекая. А вторая уже вытаскивала нож из сапога этого ублюдка. В порыве своей похоти, он даже не подумал о нём.

Первый удар энжа нанесла в пах. Бородатый удивлённо крякнул и схватился руками за причинное место. А Дара уже была на ногах и всаживала лезвие в его толстую шею. Рана тут же забулькала, вспенилась пузырьками воздуха, следом хлынула кровь, а Дара, вытащив клинок, метнула его в Вика.

Отец с детства дивился её страсти к военному делу. Надо же, девчурка, а к оружию тянется, как пацан. Когда гарнизон пикинёров стоял в городе, и вояк по очереди отпускали домой, он обучал её тому, что умел сам. А ножи он умел метать хорошо.

Лезвие вошло в правую руку сопляка, и тот взвыл от боли. Дара рванулась к нему, завалила и уселась на спину.

- Я бы не стрелял! - завопил Вик. - Я б не стал! Не убивайте меня... пожалуйста.

- Никто тебя не собирается убивать, - Дара сама удивилась нежным ноткам в своём голосе.

Сняв с паренька автомат, она пока отбросила его в сторону и вцепилась зубами в рукав куртки. Потом дёрнула его, оторвала, и уверенным движением вытащив нож из кисти, принялась её перевязывать.

Вик притих. Только вздрагивания говорили о том, что ему больно.

- Ну, вот и всё, - нежно проговорила Дара, завязав тугой узел.

Она слезла с паренька, взяла его автомат и направилась к бородатому. Тот ещё подергивался в агонии, руками сжимая окровавленный пах. К шее он уже потянуться не смог.

Невзирая на его конвульсии, Дара принялась раздевать убитого, с трудом ворочая тяжёлое тело. Наконец, она управилась, и не без отвращения принялась натягивать на себя сначала штаны, а потом куртку.

Вик уже поднялся, и теперь сидел, прижимая перевязанную кисть к груди.

- А вы кто? - спросил он с осторожностью в голосе.

Твоя сестра, чуть было не ляпнула Дара, но вовремя спохватилась. Что за чушь? Это только её прошлые ощущения. Она очень любила своего маленького Жеро, смешного и вихрастого. Больше всего на свете любила. И теперь те нежные чувства снова вернулись с её настоящим телом.

- Сначала ты будешь рассказывать, - вместо этого ответила она пареньку. - И рассказывать всё, что знаешь.

Хош

Хлох долгое время копался в уцелевшей машине. Наконец, вытащил большой баул и положил его на землю. Через минуту рядом с баулом появилась переносная рация. Хлох присел возле неё на корточки и с умным видом принялся разглядывать, а я молча стоял рядом.

- Станция не работает, а вот аккумулятор живой. Странно, - задумчиво проговорил он, по второму разу оглядывая рацию со всех сторон.

- Внизу пропустил. Вон она - дырка, - я присел рядом, и указал туда, где имелось отверстие диаметром миллиметров в восемь.

- Ага, увидел, - кивнул Хлох. - Щер! Лучше б в аккумулятор попало. У нас и запасной как раз имеется. Вот же ж, твою яйцекладку, вечно не везёт.

- А здесь что? - теперь я указал на баул.

- Термоброн новой модификации. "Саламанд".

Спасибо, дружище, разложил по полочкам.

Хлох обернулся, и увидев мою недоумевающую морду, улыбнулся. По крайней мере, больше всего его мимика была похожа на улыбку.

- Извини, я и забыл, что ты ничего не помнишь Термоброн - это... Странно, ты что, даже самого простого не помнишь? Это ж ещё с детства в твой мозг закладываться должно было. Сколько разговоров по поводу всех этих термобронов было. Особенно когда первые модели стали появляться. Да мы же с тобой мелкими не раз обсуждали. Мечтали, помнишь, что однажды наденем их и пойдём врага бить?

- Хлох, - я развёл руками, - Даже детских воспоминаний нет. Я ж не виноват, что дверь мне точно в голову прилетела.

- Ночью, когда температура падает, мы теряем реакцию, вплоть до полной... Щер! Как-то странно тебе такое рассказывать.

Я пожал плечами и глупо улыбнулся.

- Да-а, - Хлох со злостью стукнул по рации кулаком. - Ну твари теплокровные! Бледнокожие уроды! Знаешь, Хош, и не представляю, как бы я на это отреагировал... ну, если б не помнил ничего? Страшно, Хош?

- Да нет. Не по себе только немного.

Страшно-то мне, дружище, от другого совсем. А то, что не помню... да я б ещё тыщу лет не помнил, не слышал, и не видел всего этого.

- Так и что дальше?

- С помощью термоброна мы можем сохранять уровень температуры в пределах нормы даже при минусовых показателях среды. Вспоминаешь?

- Нет. Но знаешь, мне непонятно, а что раньше вы... в смысле мы, такие штуки не могли изобрести?

- Почему? Есть четыре вида термобронов, которые стоят на вооружении уже двадцать пять лет. Но у них один большой минус. Они все подпитываются от отдельных генераторов, которые устанавливают на бронмашины. Радиус действия, сам понимаешь, очень маленький. Теплокровы знают об этом и стараются первым делом уничтожить бронмашину. А этот, - Хлох кивнул на баул, - Он со встроенными микрогенераторами. Какая-то новая технология, щер её трепи. Ну, давай же, Хош, напрягай мозги.

Мозги я напрягаю, но в другую сторону.

- Хлох, но если мы везём такую штуку, значит, нас должны искать?

- До сегодняшнего вечера не хватятся.

- Чего так?

- Приказ поступил следующий - забрать образец с маркировкой шестнадцать-олх-два нуля с подбазы и доставить в точку с заданными координатами. На связь до прибытия не выходить. В случае нападения, первым делом уничтожить образец, после чего самоликвидироваться. Так что до вечера нас ни для кого нету, Хош. Возможно, ночью поднимут шестые "Птеры", но и то, вряд ли.

- Погоди, - я нахмурил лоб. - Если это такая секретная штука, почему её на этих самых "Птерах" не доставили в заданную точку? Я так понимаю, "Птер" это что-то летающее?

- Вспомнил? - радостно оживляется Хлох.

- Да нет, догадался просто.

- А-а, - Хлох разочарованно сплюнул под ноги. - Да, "Птер" - ударная крылатая бронмашина, а именно "шестёрка" - это модификация "пятёрки" с бесшумными лопастями и новой навигацией. Хош, а помнишь, как мы в первый раз на "тройке" на Рубежку летели?

- Извини, ни хрена.

- Да что за "ни хрена" такое, Хош? - Хлох удивлённо округлил глаза. - Ты уже второй раз это слово говоришь.

Опа! Я на пару секунд растерян, но быстро нахожу выход. Окрестности оглашает громкий смех.

- Чего ты, Хош? - на лице Хлоха теперь испуг.

Я резко замолкаю, несколько раз нервно провожу лапой по морде, потом виновато улыбаюсь.

- Наверное здорово меня по голове стукнуло. Иногда совсем непонятно что в ней. Слова какие-то. Наверное, просто сочетания букв...

- Твари! - безадресно ругается Хлох. Хотя, на кого, и так понятно. На теплокровных.

- Так ты не дообъяснял, - осторожно продолжаю расспрос, - Почему на "Птере" этот "Саламанд" к месту назначения не доставили?

- Так ходят слухи, что стукачок у "летяг" завёлся. О каждом вылете теплокровным заранее известно. Только за последние четверо суток три "пятёрки" сбито и две "шестёрки".

- Многовато.

- Да дело не в этом даже. Когда теплокровы своими "Сколами" "Птеров" сбивают, то экипаж сразу гибнет. Мощная вещь. А термоброн может в целостности остаться, и тогда... сам понимаешь, Хош. Если эта штука им в руки попадёт, то двадцать лет разработок щеру под хвост.

- Можно подумать по земле его безопасней везти.

- Конечно безопасней. На термоброне есть переключатель в режим самоуничтожения. В наземном бою всегда есть возможность его задействовать, а когда тебя в небе подрывают, не до этого. Выпрыгнуть бы побыстрей из кабины... если вообще ещё живой. Да и разведы в этой местности всё прочесали. Двенадцать групп работало.

- И как же тогда эти тут оказались? - я кивнул в сторону горы.

- А щер их знает.

- Может и у ва... у нас стукачок завёлся?

- Да ну, вряд ли. Это явно не по наш термоброн засада была. Неполным десятком на такую операцию идти? Смешно. Да если б они знали, что мы этой дорогой термоброн повезём, то, как минимум, сотню пригнали. Так что... - Хлох махнул рукой, - Думаю, это разведы просто неважнецки отработали. Дело видимо к вечеру было, по холоду никто шастать не хотел, вот и проскакивали целые участки, не вылезая из бронмашин.

- Хорошо если так. Ну, я в смысле, что это не спецоперация была. А-то я думаю, они бы с нас не слезли.

- Само собой.

- Так они все дохлые? - я снова киваю на вершину.

- Четверых точно завалили, остальные ушли. Думаю, у них боеприпасы закончились. Они в конце на одиночные все перешли, хотя поначалу поливали неплохо. О, щер!

Хлох вдруг поднял свою лапу, посмотрел на неё, потом вновь опустил и стал щупать штанину.

- Ранен, что ли? - спросил я с тревогой. Ну надо же, здоровье этого Хлоха мне уже не безразлично, хотя он и ящерица голимая, а я...

А что я? Я такой же, как он. По крайней мере, в физиологическом плане.

- Да не, зацепило просто. Даже не чувствую, хм. Если б не дотронулся случайно...

Он полез внутрь куртки, достал металлический цилиндр и приставил к ране. Раздался сухой щелчок, Хлох на секунду скривился и вернул цилиндр на место. Я пощупал куртку в районе сердца. Такой же цилиндр имелся во внутреннем кармане и у меня.

- Всё, Хош, надо идти, а-то вдруг у этих тварей схрон с боеприпасами где рядом. Могут пополнить запасы и вернуться, - Хлох осторожно поднялся, легонько постукал ногой по земле и улыбнулся. - Нормально всё.

Ну, нормально не нормально, а тащить ему всё равно тяжелей будет, чем мне. Я вцепился в широкий ремень баула и забросил его на левое плечо. Кило десять-двенадцать точно.

- Да давай я, - потянулся к ремешку Хлох, но я вежливо отвёл его руку.

- Ничё, сам справлюсь. Нам бы тоже запасы пополнить, - я кивнул в сторону горки автоматов, рожков, фляг, и прочего, снятого с убитых.

Там баул пришлось скинуть на землю, чтобы было удобней рассовывать рожки по карманам камуфляжа и "броника", да цеплять фляги ко всему чему можно. Помимо магазинов укомплектовываюсь тремя гранатами. Две похожи на ВОГ-25, третья на "лимонку". Хлох тоже "не жадничает" и берёт всё, что можно взять, кроме самих "стволов".

А спустя минут пять, нагруженные под завязку, мы в последний раз оглядели место боя и выдвинулись в путь.

Дара

Одежда бородатого висела мешком, сапоги на три размера больше, да вдобавок большое пятно крови на правом плече. Дару передёрнуло от отвращения и едва не вырвало. Глубоко задышав ртом и закрыв глаза, она спешно попыталась отвлечься, начав вспоминать хорошее...

Вся семья за столом, отец, мать, Жеро и она. Тарелки с кашей, обильно приправленной маслом, деревянный поднос с сыром и хлебом... От смешения запаха дерева и сыра текут слюнки, но есть пока нельзя. Отец читает молитву, а она, сложив руки лодочкой, шевелит губами, повторяя шёпотом давно уже заученные слова...

- Что с вами?

Дара вздрогнула и с удивлением посмотрела на Вика. Воспоминания на какое-то время полностью отделили её от реальности. Или реальность от неё.

- Всё хорошо, - она тряхнула головой, и взяв второй автомат, подошла к пареньку.

- Ну, так что? Кто ты такой? Откуда?

- Я Вик, из Шахт. Это посёлок небольшой. Вон там, - парень указал рукою в ту сторону, откуда они с бородатым пришли.

- А "камуфляж" на тебе почему? Служишь?

- Нет, - парень замотал головой. - А "камуфляж"... да такие у всех, кто на Рубежке живёт есть. Рядом с нами гарнизон расположен, вот солдаты и меняют иногда "комки" на бормотуху.

- И автоматы меняют?

- Нет. Автоматы дядька купил. Дорого заплатил, но без них никак. На Рубежку хлады же постоянно наведываются. А когда временные перемирия кончаются, то и бои бывают.

- А тебе дядька зачем его дал? Чтобы ты шлялся непонятно с кем и непонятно зачем по лесам?

- Это мой дядька и был.

Дара удивлённо вскинула брови и обернулась. Повисла неловкая пауза.

- Ну, извини, - наконец проговорила она, снова посмотрев на парня.

- Ничего. Он злой был. Избивал меня часто и за собою вечно таскал. Трофеи мы ищем всякие, фляжки, оружие. Бывает, кого щер убьёт, так недоеденные трупы остаются, а рядом добро всякое.

- А родители что? Почему...

- А родителей хлады убили, - обиженно перебил Вик.

Снова неловкая пауза. Дара мысленно выругала себя за поспешность вопросов. Нужно аккуратней.

- Ладно, прости, Вик. Я не хотела. А ты бы служить пошёл. И отомстил бы, и дядька над тобою не властвовал.

- Не берут меня. Сердце больное.

Да что ж такое. Куда этого мальчонку не ткни, везде рана.

- А что ты там про гарнизон говорил? - Дара решила перейти на нейтральные вопросы.

- Недалеко от деревеньки. Рубежный гарнизон, человек триста. Пять транспортников бронированных, гранатник в шесть стволов. Один. А вы-то кто? - вдруг запнулся Вик. - Не перебежчица?

- Нет, - Дара повертела головой. - Не надо на "вы", давай на "ты" лучше.

- Ну, вы же такая...

- Какая?

- Опытная... в боевых навыках, в смысле. Извините...

- Ну и что? А возрастом мы почти погодки. Тебе сколько?

- Восемнадцать.

- А мне двадцать.

Дара вдруг задумалась. А правда ли это? Двадцать ей было в тысяча четыреста семьдесят втором, а сейчас? Что, прибавлять полтысячи лет к своему возрасту?

Её аж передёрнуло от этой мысли. Старухой быть не хочу, тут же решила она и повторила с уверенностью.

- Да, двадцать. Так что, давай на "ты".

- Да я ко всем в посёлке на "вы" привык, - Вик потупился. - Меня вообще никто всерьёз не воспринимает.

- И девушки?

Парень махнул здоровой рукой.

- Девушки все с гарнизонными. Куда мне до них.

- Так, значит, ты ещё...

Дара не успела договорить, а парень уже запунцевел, как поспевшая вишня.

- А хочешь, я тебе секрет открою? Я тоже девственница.

- Вы? - Вик удивлённо поднял голову.

- Я, - Дара улыбнулась и кивнула. - Так что не стесняйся и переходи на "ты".

- А почему? - парень посмотрел на Дару с интересом, проигнорировав её последнюю фразу.

- Поклялась, пока не уничтожу того, по чьему приказу убили моих родных, останусь девушкой.

- А кто ваших родных убил? - Вик явно не собирался переходить на более простое и близкое обращение.

- Баро... Ох, - Дара улыбнулась. - Как кто? Хлад разумеется. Вот теперь ищу эту тварь.

- А вы что, запомнили его? Они же все на одну морду.

- Разве можно забыть того, кто убивает близких? Вик, а ты знаешь, как быстрее дойти до хладов? Хотя бы, до ближайшего их расположения.

- Вы что? - парень не на шутку удивился. - Вы одна собираетесь идти?

- Почему одна? Тебя могу в проводники взять, если ты не против, конечно.

Вик снова потупился, но теперь задумавшись. Дара не стала торопить его с ответом. Она отошла метра на три, присела на землю, и принялась разглядывать автомат.

Хош

За первый час пути Хлох набросал мне контуры той задницы в которую я попал.

Итак, я холоднокровный, разумный ясное дело, представитель вида хорхов. Хорхи наиболее развитые среди своих "собратьев", остальные уровнем ниже. Названия других видов сразу из моего мозга стёрлись, одно помню - очень много там буквы "ха". Впрочем, её вообще много в речи... нашей?

Ну, пока рановато определяться. Может, это боги какие-нибудь напутали и вместо нормального человеческого рая, или ада на крайняк, переместили мою душу хрен знает куда. Хотя, название у этого "хрен знает куда" имеется - Алхош, четвёртая планета в Роховой системе, да вот только от этого не легче.

Рох - звезда, местное светило, судя по цвету, как и наше Солнышко из группы G. Номер, ясное дело, по цвету определить не могу. Но хоть не Голубой гигант, и на том спасибо, а-то, наверное, пришлось бы привыкать к слегка другому спектру, не глазами, конечно, а разумом. Хотя и не уверен насчёт этого.

Триста тысяч лет назад эволюция на этой планете пошла немного не по стандартному сюжету. Заведомо менее приспособленные к среде холоднокровные вдруг полностью вытеснили теплокровных из районов местных субтропиков и стали интенсивно размножаться в пределах узурпированного биома. Потом началась жёсткая межвидовая борьба, в ходе которой вид хорхов оказался наиболее удачным. Изначально, как и наши приматы, хорхи были слабее других видов, и им пришлось компенсировать это. Как? Ну, здесь они не были оригинальны.

Сначала "удрали" от хищников на деревья, в ходе лазанья по которым у них образовалась характерная кисть с "отошедшим" вбок большим пальцем, потом вернулись вниз уже с палками и камнями в "модернизированных" лапах. Хищники, само собой, такого возращения не ожидали, и наверное, очень удивились, когда небольшие стада хорхов стали с лёгкостью отбивать их атаки. Ещё больше они удивились, когда хорхи стали сами нападать, чтобы хищниками полакомиться. Бывшими хищниками. По отношению к хорхам.

Разум и количество новоявленных венцов природы росли, и вскоре началась первая большая миграция. Мигрировали во все стороны, туда, где было чего поесть, но самое большое ошеломление постигло тех, кто шёл к местному северу.

Оказалось, что хорхи не единственный венец природы на этой планете.

Ну, и с тех пор война. Можно сказать - вечная.

Но в этом месте как раз-таки и понятно. Список ресурсов, которые требовались и тем и другим "венцам", оказался идентичным. Возникла естественная и жёсткая конкуренция, которая мирными методами никогда не решается.

Что касается лично меня... или вернее, того тела, в котором я теперь нахожусь, то тут обычная, я бы даже сказал, человеческая история.

Родился в небольшом хроде, что-то типа нашей деревеньки, из кладки, оплодотворённой альфа-самцом. Благодаря последнему факту, мне обеспечивалось определённое место в социальной системе хорхов. Либо "управленец", либо "силовик". Ни о каких врачах, учителях или простых работягах речи и быть не могло.

Я выбрал второе. Мы с Хлохом поступили в военхол, откуда вышли старшими халами и были переведены в дехчасть, дислоцирующуюся на Рубежке.

Рубежка - это прифронтовая полоса, протяжённостью... в параллель. Примерно, как я понял, аналогичную нашей северной шестидесятиградусной.

- Хош, температура начинает падать, чувствуешь? - Хлох остановился. - Нужно искать укрытие.

Я приблизился к нему и сбросил баул.

- Фух. Тяжёлый, гад.

- Осторожней, - Хлох с беспокойством глянул на упакованный термоброн, но тут же поднял голову и стал разглядывать окрестности.

Впереди слева, метрах в трёхстах, виднелась гора, чуть повыше той, с которой нас обстреливали. Внизу склона рос редкий кустарник и одиночные деревья, а ближе к вершине начинался полноценный лес. Ну а с правой стороны всё та же степь.

- Давай к ней, - Хлох указал на возвышенность и схватил баул.

- Ты же ранен, - попытался я остановить его, но он только отмахнулся.

- Да там уже зажило всё. А ты устал. Я же вижу, Хош.

Подойдя к возвышенности, Хлох намётанным глазом отыскал на склоне, почти у кромки леса, что-то наподобие входа в пещеру, к которой мы и поплелись, тяжело дыша и изредка ругаясь. Ругался в основном Хлох, когда неудачно наступал на правую. Видимо всё же, рана не так безболезненна, как он силится показать, и поэтому через каждые полминуты слышалось либо - щер, либо - твою яйцекладку.

На середине подъёма, я всё же отобрал у него баул, хотя мне тоже было несладко. Я вдруг стал ощущать внутри что-то странное. Хотя почему странное? Это падающая температура давала о себе знать, и я ощущал её падение, чуть ли не поградусно. Не так, как нормальное теплокровное, нет. Холода я не чувствовал, а чувствовал, как растёт апатия, что ли. Трудно объяснить. Хлох по пути растолковал, что сейчас на Рубежке начало осени, и после захода роха холодать будет очень быстро. Так и выходило. Этот их рох только скрылся за вершиной, и в следующие минут десять температура опустилась градусов на пять-шесть.

- Надо побольше сушняка для костра насобирать, - тяжело проговорил Хлох, когда мы почти вскарабкались к пещере. - Спать будем по очереди. Один поддерживает костёр, другой дрыхнет. Так к утру оба в пределах нормальной реакции останемся. Мало ли что.

- А может "Саламанд" попробовать?

- Лучше не надо. Нам за него всю чешую повыдёргивают.

- Понятно, - с горечью выдохнул я.

Пещера оказалась неглубокой, метров семь всего. Скинув с себя лишний груз, мы быстренько обследовали окраины леса. Возвращались к пещере с полными охапками шесть раз, пока, наконец, слабость не дала о себе знать конкретно. Конечности стали понемногу неметь, голова соображать как-то похуже. Такое ощущение, что не спал пару суток и вот-вот вырубит прямо на ходу.

Огонь разожгли ближе к входу, как могли прикрыли его наломанными ветками ближайших кустарников, чтобы в ночи отблески не маяковали на всю округу, и Хлох завалился на расстеленный "Саламанд". Использовать его в качестве матраса мы всё-таки решились. Ну не на холодной же земле валяться?

За входом быстро нарисовалась темнота, принялась сверчать и пиликать какая-то местная ночная живность. Пару раз мне слышался далёкий рёв, но его я списал на глюки от "переохлаждения". Хотя, сидя возле костра, я чувствовал, как исходящие от него волны приводят мой, успевший поостыть организм, в норму.

Дара

Автомат по конструкции почти не отличался от тех, которыми пользовались люди. Страсть к оружию осталась у неё и после смерти. Дара частенько материализовывалась на своём участке, неспеша изучая всё то, что изобретали её "подопечные". С оружием был наиболее тесный контакт. Она научилась стрелять из аркебуз, мушкетов, винтовок, потом автоматов и пулемётов. Во время второй большой войны, случившейся на её участке, она жадно следила за разработками всех сторон, принимавших участие в конфликте. Конечно, была б её воля, она бы не допустила этой войны. Как и всех остальных. Но энжи не имеют права вмешиваться в естественное историческое развитие, в их полномочия входит только сортировка душ погибших или умерших естественной смертью, и предупреждение о глобальных катастрофах. В этом случае в "игру" вступают Конструкторы. Никто так и не узнал о ещё двух десятках Б-29 с "Малышами" и "Толстяками" на борту, которые поднялись в воздух в начале осени сорок пятого. Потеряв такое количество самолётов, которые исчезли, не долетев до границ одной из крупных держав, их хозяева решили ограничиться двумя успешными бомбардировками маленькой островной страны...

Ещё одной страстью Дары были языки. Все Земные за пятьсот лет она изучила и пользовалась ими, как родным французским. Когда её приглашали в гости другие энжи, в основном, чтобы похвастаться каким-нибудь изобретением или событием на их участке, она с жадностью изучала языки посещаемой планеты. Так было и с участком Тора. Вот только приглашал он её не для хвастовства чем-то там произошедшим, а чтобы предложить составить пару...

- Вы в таких ботинках далеко не уйдёте, - вернул её в реальность голос Вика. - Мозоли натрёте.

Дара вскинула голову и посмотрела на паренька.

- И что ты предлагаешь?

- У меня ещё тётка есть в посёлке, она хорошая. Она одежду даст.

Дара задумалась, потом поднялась и несколько раз прошлась туда-сюда. В таких ботинках и правду далеко не уйдёшь.

- Хорошо, - согласилась она, подойдя к пареньку. - Рука как?

- Болит, - честно ответил Вик. - Очень.

- А что ты тётке скажешь про рану?

- Скажу... порезался.

Дара присела, осторожно взяла его за руку, и подняв, осмотрела. Слишком уж не походит на обычный порез, даже перевязанная. Но где ещё взять одежду, она не представляла. Да и не только одежда понадобится.

- Ладно, давай попробуем, - Дара поднялась, а следом и Вик.

- Тут недалеко. Быстро дойдём.

Он бросил взгляд на ноги Дары, и его лицо просветлело.

- А давайте поменяемся пока обувкой. У меня ж поменьше дядьковой.

- Хм, а ты умный, Вик, - Дара улыбнулась. - Помоги только одну вещицу отыскать. Красный кристалл, небольшой. Он вон там где-то.

Дара указала на место, где валялся труп.

Переобувшись, они минут пять ползали на карачках, пока не нашли маячок, а потом двинулись по узенькой тропке, едва виднеющейся среди подсохшей, спутанной травы. Вик шагал впереди, налегке, согнув раненую руку и прижав её к груди, Дара шла следом, с висевшими на плечах автоматами. С нижними ветвями деревьев, которые пестрели яркой осенней листвой, и нависая над тропинкой, загораживали путь, она поступала так же, как парень. Если Вик отодвигал их рукой, отодвигала и она, если уклонялся, то и она уклонялась. На каждой планете у флоры свои нюансы - это Дара уяснила давно. Погостила за пятьсот лет на семи. А быть проткнутой непонятной колючкой, когда у тебя человеческое, из плоти и крови, а значит, уязвимое тело, ей не хотелось.

- Дальше поле, - Вик вдруг остановился и указал рукой на чернеющую среди деревьев распаханную землю. - Посёлок за ним.

- Я тебя буду здесь ждать. Постой.

Дара придержала уходящего парня за плечо.

- Ты с дядькой жил?

- Да, - Вик кивнул.

- А у вас дома патроны есть?

- Ой, да полно. Дядька у гарнизонных покупал по три кона за десяток. Иногда и по сотне приносили за раз.

- Тогда сначала зайди домой, возьми сумку или рюкзак, и собери в него патроны, лекарства, бинты, если есть. Ну и еды какой-нибудь.

Чувства голода Дара не испытывала уже давно, и теперь с непривычки ощущала его, как что-то даже приятное. Но рано или поздно принять пищу придётся.

- Вы голодны? - участливо спросил Вик.

- Нет. Но в дорогу не помешает.

- Я у тётки попрошу, а-то у нас дома только консервы и хлеб.

- У тётки просить не вздумай, - Дара повертела головой. - Заподозрит ещё. Возьми то, что дома есть и хватит. Потом притащи всё это сюда, а уже после пойдёшь к тётке.

- Не верите мне?

- Если бы я тебе не верила, то не пошла к посёлку. А ты что - обмануть меня задумал?

- Нет-нет, что вы, - Вик испуганно захлопал глазами. - Я наоборот уже решил. Ещё там, на поляне решил. Я с вами.

Дара попыталась заглянуть в его душу через эти испуганные, серые глаза, но вспомнила, что Конструктор лишил её такой способности. Как, впрочем, и всех остальных. Хорошо, что память полностью оставил, пожалел... она вдруг почувствовала благодарность к своему "боссу", но тут же это чувство померкло. Да и за что благодарить? Он отправил её на изначально бессмысленное дело. Найти одного хлада из миллиардов? Как?

- Ладно, иди, - Дара отпустила плечо парня и махнула рукой. - У меня всё равно нет других вариантов.

Хош

Хлоха я разбудил, когда обе стрелки местных часов, которые он же мне и вручил, сошлись внизу. Вяло поднявшись, он несколько секунд безразлично смотрел на костёр, а потом вдруг начал...

Не знаю, больше это походило на танец сумасшедшего. Или даже на припадок.

Он дёргал руками и ногами, приседал, вертел головой, потом принялся бежать на месте, высоко задирая колени и размахивая руками. Всё это можно было бы назвать обычной зарядкой, если бы не скорость. Сначала ничего, вполне человеческая, а потом он заметно ускорился. Я бы даже сказал - очень заметно. Видели, как бегает ящерица? Вот о ней я и подумал, глядя на это зрелище.

А если честно, первым желанием было заржать, но я немыслимым усилием сдержал смех.

- Ох, вроде завёлся, - проговорил Хлох, резко прекратив свои сумасшедшие пляски и улыбнувшись. - Ложись давай, чё смотришь?

Я вздохнул и в скверном настроении улёгся на термоброн. Не, всё-таки это писец. Полный. Мне ведь тоже придётся делать всё, что свойственно этим существам: согреваться вечно, исполнять припадочные пляски, да мало ли чего ещё. О, бог мой! - мелькнула вдруг мысль. - У меня ж, наверное, и жена есть! Или самка, как тут у них? Да уж. На Земле мы с друзьями называли крокодилами некрасивых девок, а здесь... здесь, боюсь, это нихрена не метафора.

Разбудил меня грубый толчок в плечо.

- Заводись давай по-быстрому. У нас гости.

- Какие гости? - пролепетал я еле ворочающимся языком, но Хлох не ответил.

Я медленно перевернулся лицом к выходу, и сначала увидел только светло-серое пятно. Словно кто-то прямо к моим глазам поднёс акварельное творение находящегося в глубокой депрессии художника. Гнетущее пятно, напрочь убивающее более-менее сносное расположение духа. Хотя, какое там к чёрту сносное.

В пещере было холодно. Намного холодней, чем ночью, но этому было два объяснения. Во-первых, костёр не горел. Видимо Хлох затушил на всякий случай. А во-вторых, перед рассветом температура всегда самая низкая в сутках. Естественно, если в течение этих суток не происходили смены всяких там циклонов и антициклонов. Кое-как поднявшись, подвигал руками, потом присел пару раз, ну и...

Хорошо, что Хлох не смотрит.

Я дёргался, прыгал, приседал... на автомате, видимо, подчиняясь памяти мышц, потому что разумного желания устраивать такую свистопляску у меня не было. Но смех смехом... а уже через минуту почувствовал, как возвращаются бодрость, сила, реакция, и даже "дух" начинает "располагаться". А бонусом ко всему этому появился голод. Да. Чем больше я разгонял свой организм, тем больше хотелось жрать.

Наконец, покончив с "заводкой", я схватил автомат и подполз к Хлоху. Вышагивать в рост было глупо, потому что сам Хлох лежал у выхода. Приклад винтаря упирался ему в плечо, дуло смотрело чуть вниз, иногда он вёл его вправо, потом возвращал обратно.

Когда я приблизился к самому выходу, ясно разглядел, кого Хлох так напряжённо выцеливает. Их было семеро, маленькие фигурки в "комках" отличавшихся от наших расцветкой, с автоматами наперевес. Они двигались по дороге, придирчиво оглядывая округу. Понять это было легко, поворачивались они, наводя стволы на то место, куда смотрели.

- Кто это?

Глупый, конечно, вопрос. И так понятно. Теплокровные.

- Те, наверное, что нас обстреляли. Ищут твари.

Я передёрнул затвор и взял винтарь наизготовку. Вот только стрелять я не собирался... не знаю даже, но ведь те семеро, они... люди? Чёрт, не могу я стрелять в людей. Может, не заметят, мимо пройдут?

Но чуда не случилось. Идущий впереди группы указал на пещеру и теплокровные тут же рассыпались в разные стороны, прячась за деревьями у подножия склона.

Я нервно провёл ладонью по лбу и усмехнулся.

- Чего ты? - повернув голову, спросил Хлох.

Сделав глупую мину, я только пожал плечами. Ну не говорить же ему, что мой разум хотел по привычке стереть пот со лба. Как минимум, не поймёт.

Но Хлох дальнейшего допроса устраивать не стал. Вернувшись к винтарю, он повёл ствол левее и нажал на спусковой крючок. Винтарь дёрнулся, изрыгнув из себя короткую очередь. Один из перебегавших меж деревьев повалился навзничь, Хлох быстро перевёл ствол вправо и выпустил две очереди патронов в пять-шесть по второму теплокрову, который пытался высунуться из-за дерева.

Звуковая волна заметалась по пещере, как разъяренный зверь, не нашла выхода, вернулась и больно ударила по перепонкам. Я запоздало открыл рот, хотя и понимал, что уже бесполезно. Оглушило, назад не сотрёшь. В ноздри едко ударило гарью вперемежку с запахом нагревшейся смазки.

Хлох уверенным движением отщёлкнул "магазин", и тот, не придерживаемый пальцами, сразу упал вниз, наверное, звякнув о камни. Но этого я не слышал. В голове шумело так, словно к моим ушам кто-то плотно прижал большие морские раковины. А Хлох уже тянулся к одному из четырёх рожков, которые он предварительно разложил перед собою.

Упавший навзничь теплокров, видимо сообразил, что стрелявший меняет "магазины", вскочил и рванул к ближайшему дереву.

- Стреляй! - рявкнул Хлох, и я пальнул короткой очередью, взяв немного выше.

Сука! А как мне быть? Не могу, бляаа...

Хлох, занятый перезарядкой, не заметил моего явного косяка. Он уже выцеливал широкий, раскидистый куст справа, за который секунду назад шмыгнул один из нападавших. Дабы не глохнуть ещё сильнее, я открыл рот, и вовремя. Хлох, не жалея боеприпасов, секунды три лупил по кусту веером, высадив весь рожок. Хотя, хрен его знает, сколько в нём патронов, но на вид очень похожи на стандартные для АК-47.

Зрелище было впечатляющим. Трассеры через каждые четыре обычных, разлетающиеся во все стороны ярко-жёлтые с багряными пятнами листья, похожие на фейерверк, ошмётки веток. Если б не грохот и лязг в пещере - то прямо праздник какой-то.

Наконец, нам ответили в пять стволов. Пули зачиркали по каменным стенам входа и штуки три даже просвистели где-то совсем рядом. Хотя, уверен я не был, свистело у меня в ушах и без пуль. Но всё же в целях безопасности я прижался к каменному полу пещеры, как к любимой девушке. Спустя секунды две шмальнул в ответ короткой очередью.

Хлох же снова поменял рожок и перешёл на одиночные. Я последовал его примеру, установив переключатель режима огня, по аналогии с АК, вниз. Попробовал. Кто его знает, может на этом автомате такое положение наоборот фиксирует гашетку. Но вроде нет, крючок не застопорен.

Теплокровы тем временем стали отходить, наверное поняв, что таким мизерным количеством им высоту не взять. Короткими перебежками от дерева к дереву. Укрыться они хотели, как я понял, за холмом на той стороне дороги, невысоким, но для полной безопасности сойдёт. Забросить туда гранату из подствольника не выйдет, далековато. С другой стороны, хрен его знает, может из этого и долетит.

Подумав о подствольнике, я даже слегка испугался. Вдруг Хлох сейчас вспомнит и крикнет что-то вроде - навесь тварям подарочек. А убивать мне всё ещё не хотелось. Очень не хотелось.

Шестеро теплокровов почти разом ломанулись через дорогу к холму, и Хлох подбил бежавшего последним. Значит, ещё один точно мёртв. Наверное, тот, за кустом который.

Я опять сознательно направил пару пуль в молоко, надеясь, что Хлох в запале этого не заметит.

Один из пятерых вдруг остановился, вернулся к раненому, и ухватив его под руки, тяжело попятился. Остальные, уже скрывшись за холмом, начали короткими очередями прикрывать его, но не особо прицельно. Никаких "фонтанчиков" земли или каменных крошек поблизости я не увидел.

Да и следил я сейчас больше за Хлохом, который целился в тянувшего раненого товарища. Пару раз его палец отдалялся от крючка, потом снова медленно ложился на него. У меня дыхание замерло. Выстрелит, нет?

Теплокров затащил раненого, а может и убитого, за холм, а Хлох не выстрелил.

- Щер! - он зло сплюнул. - Всё, засели гады. Теперь по дороге идти не получится.

Поднявшись, он опёрся спиной на каменную стену, и закрыв глаза, медленно выдохнул. - Надо думать.

Это и ежу понятно. Я отжался руками от пола и на корточках перебрался ближе к костру. Ветки ещё оставались, нас всё равно спалили - почему бы не разжечь его и не погреться?

- Братишка, кинь зажигалку.

- Знаешь, ты не обижайся только, - Хлох поднял на меня задумчивый взгляд, в котором было что-то ещё. Трудно определить. Не подозрение, нет. Недоверчивость какая-то, - Но мне показалось, что ты специально мимо стрелял.

Я на какое-то время замер, но быстро пришёл в себя. Да, так просто не объяснить. Да и вообще не объяснить, по любому. Значит, придётся врать.

- Винтарь чё-то вправо и вверх ведёт. Вроде не было такого раньше, - я пожал плечами. - Хотя, честно говоря, и не помню даже, Хлох, было или не было. Ничё, я уже чуть пристрелялся.

Он ещё несколько секунд смотрел на меня, потом полез в карман, достал зажигалку, и кинул её "навесом".

Дара

Вик вернулся через полчаса. Улыбнулся виновато, положил большой рюкзак на землю и снова исчез. Дара тут же рюкзак развязала, намереваясь в нём хорошенько порыться. Виною был голод, который вдруг взрос, как на дрожжах и принялся выделывать с желудком неприятные вещи. Сдавливать его, тянуть в разные стороны, бурчать им...

Но рыться не пришлось. Еда оказалась сверху. Мысленно поблагодарив Вика за сообразительность, Дара оживленно извлекла из рюкзака пышный кругляш хлеба, одну банку консервов и пару небольших и очень твёрдых на ощупь плодов. Достала из-за пояса нож бородатого и приставив остриё к консерве, замахнулась, чтобы ударить по рукоятке. Но вдруг, словно что-то вспомнив, бить не стала, а поднесла нож к лицу. Разглядела его с обеих сторон, скривилась.

Полминуты она тщательно отирала лезвие о траву, вспоминая, как пузырился воздух на шее бородатого, как текла кровь. Потом снова придирчиво рассматривала. Вроде чисто.

Помучившись, она кое-как вскрыла банку. Вдохнув запах мяса, отломила краюху и тут же откусила почти треть. От обильного слюнотечения больно свело скулы, но она не перестала жевать, а даже напротив, поддев ножом кусок мяса, отправила его вслед за хлебом. С набитым до отказа ртом, попыталась откусить ещё и от плода, но у неё не получилось. Задвигала челюстями энергичней, давясь и пищей и смехом. Со стороны она, наверное, походила на обезумевшего с голодухи хомяка.

Наконец, во рту освободилось место для плода и она с жадностью вгрызлась в него зубами, но тут же скривилась. Он был очень горьким, напомнив противную редьку из детства. Тогда она от неё отказывалась, лучше уж кашу с маслом жевать, чем такую гадость, но теперь голод заставил её снова и снова вгрызаться в неприятный плод, кривясь, но продолжая есть.

Когда Вик вернулся во второй раз, Дара уже успела насытиться и даже два раза совсем неприлично отрыгнуться. На плече парня висела большая сумка, которую он довольно легко снял и бросил на землю. В левой руке Вик держал лопату с коротким черенком.

- Одежда, - коротко объяснил он, и кивнув на лопату, добавил. - Дядьку похоронить надо, а-то не по-тириански как-то.

Дара только согласно кивнула. Тириан Лидос - главный бог в пантеоне местных теплокровных. Тор об этом рассказывал.

- Отвернись, - попросила она, подтянув сумку поближе к себе.

- Ой, извините, - Вик смущённо улыбнулся и повернулся к Даре спиной. - Я там обувку брата двоюродного взял. Ему пятнадцать, так что вам в самый раз должно быть. И штаны его взял. Но вы не переживайте, они стираны. А кофты две - это тёткины. Из комода, снизу самого. Она и не заметит, я вам обещаю. А женские... эти, ну, всякие там, я брать не стал. Я и не знаю, где они у неё лежат.

Пока Вик рассказывал, Дара торопливо стаскивала с себя огромную одёжу бородатого, и натягивала украденные у тётки, почти её размера вещи. Хотя, украденные они большей частью были у пятнадцатилетнего мальчишки. Эти как раз пришлись впору. А вот кофточки... Дородная, судя по ним, у Вика тётушка.

- Всё, - наконец выдохнула Дара, застегнув на кофте пуговицы и взяв в руку куртку бородатого. Расцветка камуфляжная, пригодится. - Можешь повернуться.

Вик несколько секунд зачаровано смотрел на неё.

- Вам... очень идёт, - наконец выдавил он смущённо.

- Ладно тебе, - отмахнулась Дара, хотя ей было приятно. - Ты бинты взял?

- Забыл, - лоб Вика наморщился, и он звонко ударил по нему здоровой ладошкой. - Вот же я дурак. Может вернуться?

- Ладно, из вещей твоего дядьки тряпок наделаем. А патроны?

- Полрюкзака. Не смотрели? Там и подпатронника три штуки. Может, всё-таки вернуться за бинтами?

Дара улыбнулась. Дальше еды она посмотреть совсем забыла.

- Нет. Надо идти. Вдруг поселковые кинутся вас с дядькой искать. Тётка ничего не заподозрила?

- Да нет вроде. Только расстроилась немного из-за раны. Она меня любит. И жалеет всегда. Хорошая она.

Дара быстренько засунула снятую одёжу в сумку. Оставлять её здесь было опасно. Наткнутся, догадаются.

Вик сначала надел рюкзак, потом накинул сумку на плечо, и торопливо зашагал по той же тропинке, по которой они шли сюда. Натянув куртку, Дара поспешила следом, с радостью ощущая, как удобно в новых ботинках. Стопа не елозит, не нужно поджимать пальцы, боясь, что обувка вот-вот слетит, нигде не натирает. Сплошное удовольствие, когда на ногах обувь твоего размера.

Теперь можно было не отвлекаться на то, что у тебя там в районе ступней, а спокойно разглядывать здешнюю флору. Пейзаж осенний, это Дара поняла ещё утром, как только открыла в первый раз глаза. Значит, по ночам будет прохладно. Сама флора забавная, но от Земной мало отличается. Лицезрела она и более странные деревья и траву. Пару раз ей казалось, что она видит в траве мелких зверьков, торопливо убегающих при их приближении.

- Вик, а крупные животные в этих местах водятся? - спросила она, заметив мелькнувший за деревьями довольно большой силуэт, и рефлекторно направив туда ствол.

- Да. Несколько видов щеров. А что? - Вик остановился и удивлённо обернулся. - А вы разве не знаете сами?

- Вик, а ты думаешь, почему я была в лесу раздетой? - Дара подтолкнула парня в плечо. - Не останавливайся, стемнеет скоро.

Вик снова зашагал, и уже не глядя назад, ответил.

- Не знаю. А почему вы были го... неодетой?

- А потому, Вик, что на меня напали. Сняли всё, забрали оружие, а потом по голове чем-то шарахнули. Большую часть я, конечно же, помню, а вот мелочи всякие...

- А-а, понятно, - выдохнул Вик с сочувствием. - Плохих людей на Рубежке хватает. В нашем посёлке их называют Находниками. Они и убить горазды, если что ценное у тебя приметят.

Вик вдруг снова остановился, и Дара приблизившись, выглянула из-за его плеча.

Впереди была поляна, на которой она появилась. Тело бородатого всё так же валялось примерно в центре поляны, а рядом с ним крутились какие-то животные, размером с большую собаку, но похожие больше на динозавров. Таких она видела на своём участке в книгах, а в последнее время и в фильмах. Человеческое ей было не чуждо, даже в ипостаси энжи. Да и интересная эта вещь - кино.

- Ало-щеры, - тихо проговорил Вик. - Шуганите из автомата, а то на нас кинутся.

Одно из животных заметило их, наклонило голову вбок, повело напряжённо хвостом и огласило округу злым клёкотом. Двое его "собратьев" тут же отвлеклись от пожирания трупа и с интересом уставились на живых. Интерес этот явно был хищническим, поэтому Дара, не долго думая, отправила в их сторону короткую очередь. Особо она не целилась и ни в одного из ало-щеров не попала. Но звук выстрелов испугал хищников и они бросились наутёк, скрывшись через пару секунд в густой чащобе. Ещё какое-то время был слышен треск ломающихся кустов, а потом всё стихло.

- Фух, - выдохнул Вик. - Надоели уже эти твари.

Он неторопливо зашагал к телу дядьки, поглядывая в сторону кустов на том краю поляны. Дара шла за ним, не опуская дула и внимательно глядя по сторонам. Ало-щеры, по всей видимости, стайные, а такие знают толк в охоте.

- Обе ноги съели, - услышала она голос Вика. - И руку правую до локтя.

Дара бросила взгляд на труп и быстро отвернулась, тяжело задышав. После плотной трапезы смотреть на такое не стоит. Вывернет наизнанку.

Несколько раз глубоко вздохнув, она взяла себя в руки и снова посмотрела на полусъеденное тело. Вик стоял над ним, глядя на мёртвого дядьку с сочувствием.

- Жалко, - сказал он, заметив взгляд Дары. - Всё равно жалко.

- Как копать? - Дара подошла к парню и вырвала из его руки лопату. Ей вдруг захотелось побыстрее убрать с глаз долой объедок человечины. А-то ещё и жалеть начнёт эту сволочь. А жалеть сволочей она разучилась в пятнадцать. Даже если у них были отрублены конечности, даже если они стояли на коленях и умоляли о пощаде, даже если...

- Как копать? - сухо повторила она, глядя на слегка удивлённое лицо Вика.

- А, да, - он тряхнул головой. - Нужно, чтобы лицом на восход роха был.

- Понятно.

Дара сняла с плеча один автомат и протянула парню.

- На, следи, чтоб эти щеры ваши не вернулись.

- Хорошо, - Вик закивал и неуверенно взял оружие.

Второй ствол Дара закинула за спину, и вцепившись в черенок, принялась усердно срезать дёрн. Что-что, а крестьянский труд был ей знаком. Жалованья пикинёра на обеспеченную жизнь не хватало, а когда отца тяжело ранило и служить дальше он не мог, так и совсем тяжело стало. Тощая коровёнка, коза и огород - всё это легло на её и мамины плечи. Отец подрабатывал иногда в городе, но...

Сухой щелчок передёрнутого затвора заставил Дару обернуться. Брови удивлённо поползли вверх.

- Вик, ты чего?

- Извините, но перебежчиц по закону нужно доставлять в комендант-пункт.

- Да с чего ты взял, что я перебежчица? Вик, не дури. Ты же всё равно не выстрелишь.

- Зато я выстрелю, - раздался голос слева.

Дара, вздрогнув, повернула голову. У края поляны стояли трое взрослых мужей, наведя на неё дула автоматов.

- Подними руки, - продолжил самый старший из них, зло сплюнув под ноги. - И лучше без резких движений, детка. А-то можно ведь до комендант-пункта и не дойти.

Хош

Спустя минут пять мы уже карабкались вверх по склону, торопясь укрыться в лесу. Я даже не успел, как следует согреться у разожжённого вновь костра, Хлох высказал мысль, что к тем, внизу, могут подойти другие. И притащить с собой гранатомёты, или как он выразился "гранатобои", что для нас представит смертельную опасность. Одно попадание в пещеру и всё - не осталось ни х.. только хвост да чешуя. Про хвост это метафора, само собой. Слава Алху - хотя бы этого "счастья" не привалило.

Там в пещере, открыв глаза, Хлох полез в карман куртки и достал что-то навроде компаса. Секунд десять он тупо смотрел на эту штуку, потом несколько раз встряхнул, словно градусник, и наконец, протянул с разочарованием.

- Руды в горе много, видимо. Стрелка кругаля вырисовывает.

Я подошёл и глянул. Полного кругаля она, конечно, не вырисовывала, но металась из стороны в сторону с диапазоном градусов в двести.

- А он сильно нужен? - спросил я.

- Уходить теперь только через лес можно, а в лесу заблудиться раз плюнуть. Да и местности этой я не знаю.

В общем, взбираясь наверх мы отчётливо понимали, что положение наше не из лучших. Внизу шестеро занявших удобную позицию теплокровов, а вверху лес, в котором, по словам Хлоха, можно не только заблудиться, но и быть съеденным щерами.

На своих территориях и хлады и теплокровы с ними успешно борются и на данный момент сократили их популяцию в районах проживания почти до нуля, а вот на Рубежке... Ширина этой нейтральной полосы, опоясывающей всю планету, примерно сто километров, где-то, конечно, меньше, где-то больше, но суть не в этом. Суть в том, что природа на этих территориях до сих пор почти не подверглась изменению разумными существами и полностью принадлежит дикой флоре и фауне Алхоша. Значительную часть этой природы составляют мелкие хладнокровные и теплокровные животные, ведущие между собой каждодневную борьбу за выживание на том уровне, на котором сегодняшние разумные вели её ещё триста тысяч лет назад. То есть - охотятся друг на друга, перегрызают глотки, разоряют кладки, гнёзда, норы, уничтожают детёнышей, отбивают ареалы.

Но с ними проблем никаких. Самые крупные представители из этой братии размером не сильно отличаются от нас. Другое дело щеры...

- Хлох, - спросил я, прервав его рассказ, - А разве эти щеры не хладнокровные? В смысле, они что - не на нашей стороне?

- Нет, - Хлох помотал головой. - Хош, иногда у меня такое ощущение, что ты придуриваешься. Неужели, правда, таких простых вещей не помнишь?

- Да говорю же, память напрочь отрубило. Под самый корешок, - недовольно пробурчал я.

- Ладно-ладно, - Хлох состроил извиняющуюся мину. - Всё никак не свыкнусь с тобой таким. Щеры, Хош, они какой-то переходный вид. И вроде хлады, а в тоже время и теплокровы. Щер поймёшь, в общем, - Хлох захохотал, но быстро смех подавил, - Пусть с этим учёные разбираются, это их дело.

- И чего они, очень большие?

- Кто?

- Да щеры.

- А-а. Ну на Рубежке разные есть. Самые опасные тира-щеры. В высоту как три нас, Хош. Если друг другу на плечи станем. Хищные твари. Их ещё называют машинами смерти.

- И много их тут?

- Да нет, средненько, - ответил Хлох и усмехнулся. - Не больше чем остальных.

Я внимательно огляделся по сторонам. Шли мы, держа оружие наготове, на предохранители не ставили, но всё равно - от рассказов Хлоха страх и неуверенность росли, как грибы после дождя.

Тропинок в лесу не было, мы пробирались напролом через кустарники. Жёлтая, оранжевая и красная осенняя листва мельтешила перед глазами, до минимума уменьшая обзор местности. При таких раскладах хотя бы успеть отреагировать на атаку этого самого тира-щера.

- А мы сейчас вообще куда идём? - спросил я. - На юг?

- Ну да, - кивнул Хлох. - Примерно. Потом нам нужно будет чуть правее взять, чтобы к заданной точке выбраться.

- А что за точка? Секретное что-то?

- Да нет. Обычная рубеж-застава. Мы с тобой, Хош, на ней полгода оттарабанили. Жаль, что ты не помнишь. Много весёлых случаев там было. Как-то раз один из тира-щеров, кстати, на территорию ворвался, а мы пьяные были, помнишь? Так ты в бронмашину прыгнул и стал с ним "бодаться", - Хлох снова рассмеялся.

- Ну и что, забодал? - спросил я с улыбкой.

- Забодал. Тира-щер хоть и махина, но против бронмашины тягаться и ему глупо. Так он сам на неё кидаться начал, не помнишь? Решил, видимо, что это какое-то крупное животное. Иногда думаю, хорошо, что хоть щеры эти неразумные, а то... Вот бы и теплокровы неразумными были, а? Мы бы их разом с лица Алхоша стёрли.

- А ещё какие щеры есть?

- Ну, ало-щеры, трито-щеры. Да много всяких. Подвидов тридцать. Но они не очень опасны. Хотя... те, которые стаями живут, те тоже не подарок. У них же способ охоты стайный, если в одиночку, то можно и не отбиться даже с оружием.

Мы взяли чуть правее, где между густого кустарника виднелся узкий, в пару локтей проход. Хлох время от времени доставал компас, пялился на него, встряхивал пару раз, но судя по дальнейшей реакции - изменений пока не было. Видимо, тут все горы полны руды.

Первое время мы шли по вершине той, на которой и ночевали в пещере. Потом пришлось спуститься вниз, потому что лес наверху закончился, а идти по открытой местности было опасно. Чем ниже мы спускались по склону, тем гуще и непроходимей становился кустарник, и нам пришлось карабкаться на следующую гору. Наверху лес был всё-таки не таким густым, как в низине. Так мы и тащились по горам вверх-вниз, изрядно выматываясь. Часа через четыре от усталости стали подкашиваться ноги, но этот неприятный нюанс сняло как рукой, когда мы вышли на небольшую поляну.

С одной стороны хорошо, что мы сами на него наткнулись, а не он кинулся на нас из засады. У меня было несколько секунд, чтобы сбросить нахрен баул с термоброном, выпустить короткую очередь и стартануть к самому высокому дереву, которое, слава Алху, было довольно-таки раскидистым. Хлох проделал то же самое, за исключением сбрасывания баула, который мы несли по очереди, и который в этот момент был у меня.

На дерево я взобрался с проворностью леопарда, несмотря на дрожащие руки и ноги. Тира-щер, размера действительно внушительного, бросился за Хлохом, и тот едва успел взобраться на безопасную высоту. Челюсть твари клацнула в нескольких сантиметрах от его пятки.

Я же за это время кое-как приспособился на одной из толстых веток и выстрелил ящеру по задним лапам. Отдача хорошенько шатнула, и мне пришлось срочно хвататься за ствол дерева. Ящер повернулся в мою сторону и оглушительно проревел, но пока решил мною не заниматься, а сделав пару шагов назад, с короткого разбега ударился бочиной об дерево. Послышался треск, ящер снова взревел, и Хлох обнял ствол, как ребёнок любимую плюшевую игрушку.

Я выпустил очередь по лапам чудовища, нервно перебирая в мозгу варианты действий, которых было не очень-то и много.

- Хош! - заорал Хлох, кое-как извернувшись бочком и не отрывая рук от ствола. - Мочи его из подствольника.

- Да как, нахрен?! - прокричал я в ответ. - Тебя ж осколками нашпигует!

Ящер тем временем, не отвлекаясь на наши разговоры, приложился к дереву ещё разок, и то заскрипело и затрещало уже угрожающе.

Нужно было что-то делать. И как можно быстрее.

Я дрожащими пальцами вставил гранату в подствольник, и торопливо перебирая конечностями, спустился вниз.

- Эй, щер хренов! - прокричал и глупо запрыгал на месте, привлекая внимание. - Иди к папочке!

Щер медленно развернулся, поразмыслил секунды две и бросился вперёд, издав очередной злобный рык. Ну и правильно. Я б тоже такой выбор сделал. А что? Пища вот она на земле, накрыто так сказать, садитесь жрать, пожалуйста.

Но оставаться внизу я не собирался, а выждав, когда расстояние между мною и хищником сократится вдвое, снова полез на дерево, правда намного медленнее, чем в прошлый раз. Для этого мне приходилось себя что есть силы сдерживать. Если б не сдерживал, то уже б давно на самой макушке куковал.

Щер, видя мою неторопливость, наоборот ускорился и издал рёв такой силы, что мне с великим трудом удалось остановиться на высоте, до которой, по моим расчётам, эта тварь дотянуться не могла. Всего сантиметров на двадцать - тридцать не могла. И если я в расчётах ошибся, то...

Я тяжело сглотнул, схватился одною рукой за ветку и развернулся, чувствуя, как холодеет кровь. Может и показалось, конечно, но ощущение было такое, что меня окатили ледяной водой. Ну ничего, такое и у теплокровов случается.

Тварь бросилась на меня, открыв пасть и приподнявшись на задних лапах. Колотящейся рукой я навёл винтарь, уперев в плечо рожок, и нажал на спусковой крючок подствольника. Целился я щеру между зубов, искренне надеясь, что тот словив гранату, пасть по инерции закроет и тем самым убережёт меня от осколков. Отдача толкнула, едва не свалив на землю, но я успел вцепиться обеими руками в ветку, и не ожидая, что произойдёт дальше, тут же ужаленным в задницу медведем закарабкался вверх.

Раздался взрыв, мне в спину что-то ударилось, потом появилась обжигающая боль в ноге, и через пару секунд из глубины к горлу подкатила тошнота. Я застыл на месте, обернулся, и от боли и увиденного выругался земным матерком сквозь стиснутые зубы.

Голову щеру разнесло хорошенько, но это не помешало ему снова зарычать. Зрелище не для детей и беременных женщин. Из дыры, которая, по всей видимости, была гортанью, вырывался рык вперемешку с фонтаном крови. Кусок нижней челюсти с изорванной на ошмётки губой болтался на куске кожи, а в верхней не хватало приличного фрагмента. Глаз, на более-менее сохранившейся правой стороне, вылез из глазницы и смотрел на меня с ненавистью и в то же время с безграничной тоской. Предсмертной, видимо. Я не выдержал, надавил на гашетку, и не целясь, высадил весь рожок, надеясь разнести этот глаз в брызги, но к моему ужасу, так в него и не попал.

Щер стал пятиться назад, продолжая реветь. Но рёв быстро перешёл в хрип, а вскоре и вовсе захлебнулся в потоке хлынувшей из горла крови.

Почти обезглавленное тело тут же в агонии метнулось в сторону, пробежало немного полубоком, налетело на дерево и от удара завалилось. Но слазить я не спешил, впрочем, как и Хлох. Мы, как два загнанных на деревья кота, ждали, когда опасность минует окончательно. Туша продолжала тяжело хрипеть, с бульканьем и свистами, и даже пару раз пыталась подняться. И только когда хрип прекратился полностью, я обведя окрестность взглядом и не обнаружив ничего подозрительного, осторожно спустился вниз.

Но едва моя левая нога коснулась земли, как я взвыл от боли. Видимо, всё-таки несколько осколков прошили ногу. Я плюхнулся на задницу и прижал ладони к ране, отчего стало только хуже. А Хлох уже спешил ко мне, что-то выкрикивая, но из-за своего громкого стона я не мог разобрать слов.

- Задело? - участливо спросил он, подбежав. - Ты "крапа" уколи. Помнишь где он?

- В кармане который? - сквозь зубы процедил я.

- Он самый. И кровь остановит и обезболит. Давай я вколю. А-то ты, наверное, и не помнишь, как вкалывать.

После того, как этот "крап" был введён в место проникновения осколка, слава Алху, единственного и прошедшего навылет, сразу полегчало. Боль быстро отпустила, и я прислонившись к шероховатому стволу дерева спиною, стал смотреть, как Хлох срезает ножом толстую шкуру на окороке щера. А и правильно, яйцекладку его дери, давно уже не мешало бы плотненько пожрать.

Дара

Грубые тычки в спину и шутки, в которых основной составляющей была ненависть, не предвещали ничего хорошего. Ей крепко связали запястья за спиною и зачем-то приложились прикладом промеж лопаток. От неожиданного удара она повалилась носом в пожухлую траву. Едва успев подогнуть колени, сумела смягчить удар, но всё равно он был такой силы, что в глазах резко вспыхнуло, нос скальпелем резанула боль, потом всё вокруг потемнело, и во рту почувствовался солёный вкус крови на пару с нахлынувшей тошнотой. Казалось, стоит пошевелиться и начнёт неостановимо рвать. Она и не пыталась подниматься...

Но её тут же, грубо схватив за руки, поставили на ноги, и через каждые пять секунд, подталкивая то в плечо, то в спину, а то и в затылок, погнали в сторону высокого кустарника. Ветки захлестали по лицу, она пыталась уворачиваться, но тот муж, что обещал выстрелить, больно заехал по затылку, приказав не дёргаться.

Боясь, что её и вправду могут никуда не довести, а убить прямо здесь, Дара решила больше не обращать внимания на ветки, и только наклонила сильнее голову, чтобы удары приходились по лбу, а не по глазам. Почувствовав на верхней губе тёплую жидкость, она высунула язык и облизнула её. Солёная и тёплая. Значит, из носа кровь течёт, хотя, и не сильно. А может, и порезалась обо что-нибудь в траве.

Через пару минут они вышли на тропу, и проблема с ветками отпала, но от этого легче не стало. И даже наоборот. Эти ветки отвлекали Дару от основной мысли, более страшной и тяжёлой - что теперь с нею будет? Убьют? Боже, но за что?

- Ты убила одного из них, - подсказал мозг.

- Он был плохим человеком... - возразила Дара.

А больше и не оставалось ничего теперь. Только и говорить со своим мозгом, чтобы не сойти с ума от страха. В ситуациях, когда возникает опасность для жизни, так поступают почти все. Большинство считают, что это голос Бога, или какого-то другого высшего существа, многие и обращаются сразу к Богу, но Дара никаких иллюзий по этому поводу не питала. Демиурги никогда не станут говорить с простыми смертными, и тем более, отвечать на их вопросы. Да и вообще, даже энжи не поступают так, о чём речь? Этот голос - только другая часть тебя, и неизвестно лишь одно - какая? Может та, что больше других хочет жить? Какая-то животная сущность? По-моему - я схожу с ума.

Дара, погрузившись в размышления, не заметила, как усмехнулась своей последней мысли. Тяжеленный удар в ухо отбросил её, и она полетела вбок, машинально выставив перед собою руки, отчего только добавила к общим страданиям резкую боль в запястьях и области ключиц. Хорошо ещё, что какой-то пышный кустарник смягчил падение. Благодаря ему Дара не коснулась земли, а так и повисла среди густых веток, словно попавшая в силки птица. Её снова резко поставили на ноги.

- Ещё раз усмехнёшься, сучка, я тебе лично всё между ног вырежу. Я вас перебежчиц с детства ненавижу.

- Я не перебежчица.

Удар тыльной стороной ладони по губам, разбивающий их в кровь.

- И язык вырежу.

Лес закончился, и они пошли по вспаханному полю, почти по диагонали. Облизывая разбитые, сочащиеся сукровицей губы, Дара увидела впереди дома. Невысокие, каменные, покрытые чем-то вроде соломы, с резными ставнями на окнах...

Ставни она разглядела чуть позже, когда поле осталось позади, и под ногами почувствовалась твёрдая поверхность, а не рыхлая пахота, которая проваливалась под ногами, ускользала куда-то, отчего ступни становились как попало. Пару раз они стали так неудачно, что где-то в щиколотках даже легонько хрустнуло, и Даре пришлось закусить без того израненную губу, чтобы не вскрикнуть. Какое-то животное, похожее на пса, бросилось в их сторону, и глухо зарычало. Метров десять оно, прижимаясь к земле и продолжая злобно скалиться, просто следовало рядом, но улучив момент, нырнуло между ног хозяев и попыталось укусить пленницу. Но Вик в последнюю секунду успел отогнать "пса". Что ж, хоть на этом спасибо. Зачем ты только сделал это Же... Вик? Шли бы с тобой сейчас, разговаривали, шутили, смеялись... всё хорошо было бы. Как раньше...

- Ты ему руку продырявила. И родственничка завалила, - снова подсказал мозг.

- Заткнись! - ругнулась на него Дара. Нет, это явно не та её часть, которая больше других хочет жить.

Они вошли в посёлок и направились по широкой улице, потом свернули в узкий проулок. Встречные смотрели на пленницу с ненавистью и презрением.

- Перебежчица, - объясняли по очереди мужи в ответ на эти взгляды.

В конце переулка Дара увидела покосившийся деревянный сарай, и внутри неё слабо шевельнулась надежда. Может, если её оставят в этой развалюхе, то удастся сбежать?

Но надежду тут же вновь парализовало, когда в сарае на шею накинули стальной хомут. Сжали его так, что между шеей и сталью осталось не больше трёх миллиметров свободного пространства. Дыши, но не дёргайся.

Дара и не дёргалась. Она, замерев, сидела и смотрела, как один из мужей укорачивал цепь, одним краем приваренную к хомуту, а вторым к толстому листу железа весом килограмм в сто, или даже все двести. По виду точный вес не определить, но и так понятно - убежать с таким якорем можно не мечтать, и Дара вдруг почувствовала, как из глаз потекли слёзы.

За что? - снова спросила она, и сразу же бросила... Заткнись! - попытавшемуся вновь ответить на этот вопрос мозгу.

Стиснув зубы, Дара усилием воли заставила себя не разрыдаться. Этого ещё не хватало! Ничего-ничего, стала она успокаивать себя, вспомни, и похуже было. Правда, в восточной башне замка Арьяка ей не надевали хомут на шею, но за лодыжки приковывали. Зато на допросах... Дара вздрогнула.

Плётки с металлическими шипами, вплетёнными в перекрученные конские волосы, толстые иглы под ногти, "вилка еретика"... она всё это вытерпела, и только, увидев "ведьмин стул", не выдержала, и разревевшись от боли и отчаяния, призналась в связях с Дьяволом, что и послужило основанием для вынесения приговора. Арьяку не нужно было, чтобы ей отрубили голову, как обычному убийце, он хотел, чтобы её сожгли.

- Можно воды? - тихо попросила она, осторожно повернув голову в сторону старшего, который стоял в проёме, наблюдая за действиями укорачивающего цепь. Для этого тот просто свёл два отдалённых друг от друга звена и продел в них дужку большого амбарного замка. Раздался щелчок, но Дара даже не повернулась. Она продолжала смотреть на того, что стоял в проёме, но он попросту игнорировал её.

Дара хотела было повторить просьбу, но внутри неё вдруг что-то тоже щёлкнуло, не так как замок секунду назад, а совсем бесшумно, но закрыв намного прочнее. Что закрыв? Дара не ответила бы на этот вопрос, если бы у неё даже кто-нибудь спросил. Но то, что теперь из её уст не прозвучит больше ни одной просьбы, даже пусть внутри всё сгорит от жажды или вывернет наизнанку от боли - в этом она была уверена.

- В гарнизоне тебе всё дадут, - неожиданно всё же ответил стоявший в проёме, оскалившись ухмылкой. - Если б не приказ доставлять всех перебежчиц в комендант-пункт, тебе бы уже давно вода не в надобность была. Так что заткнись. Ещё слово от тебя услышу, изобью до полусмерти. Поняла?

А как тут не понять? Но Дара не кивнула в ответ, а только уткнула в пол напитанный слезами и злостью взгляд.

Хош

Но вкусить плоти поверженного монстра на месте, к сожалению, нам не пришлось. Едва Хлох отрезал пару хороших кусков и завернул их в сорванные поблизости огромные листы, похожие на листья лопуха, как в кустах раздался отчётливый клёкот.

- Ало-щеры, - буркнул Хлох, и взяв завёрнутое мясо, подошёл к баулу. - Кровь почувствовали. Ты идти сможешь?

Я пошевелил стопой и кивнул. "Крап" своё дело сделал. Надолго ли - это вопрос третий.

Поднявшись и держа ствол в направлении раздавшегося звука, я дождался, пока Хлох накинет лямку баула на плечо и подойдёт.

- Они теперь не успокоятся, пока до туши не доберутся, - проговорил он, поглядев на кусты. - А патронов жалко на этих тварей.

- Угу, - кивнул я.

Хлох побрёл в противоположном от клёкота направлении, а я какое-то время следовал за ним спиною вперёд, по звуку шагов умудряясь идти довольно ровно. Лишь один раз меня "повело" и я затылком уткнулся в ветку. Зато увидел "приятную" картинку. Как только мы дошли до края поляны, из кустов к туше поверженного монстра бросились сразу трое небольших ящеров. Могу поклясться, что таких я видел в фильмах Спилберга. Может, всё же это он меня разыгрывает, старый чертяка?

Я усмехнулся, и развернувшись, нагнал Хлоха. Нападения ало-щеров можно было, судя по всему, не опасаться. На нас они тут же перестали обращать внимание, едва их зубы коснулись мяса. Но всё равно я ещё раза три оборачивался, готовый в любой момент нажать на гашетку. Да и прислушивались мы теперь не по-детски, предпочитая молчать, нежели болтать о всякой ерунде, бредя среди пестролистных пейзажей осени.

Плюс светило, добравшееся до зенита и уже начавшее своё нисхождение, заставило мои мысли сильно помрачнеть. Полдня за спиною, а где эта чёртова рубеж-застава, по всей видимости, Хлоху неизвестно. Ну, а мне так и подавно. Дойдём, не дойдём сегодня? Что-что, а ночевать среди местных зверюшек почему-то не хотелось до колик в животе. Тело хоть и мерзковатое, но всё же на данный момент моё, и отдавать его на растерзание я не собираюсь.

Поэтому, когда Хлох в очередной раз достал компас, я посмотрел на него с тревогой и надеждой одновременно.

- Ну, что там?

- Да вроде успокоилась, - Хлох остановился и повернул голову вправо. - Вон туда нам, - он указал в самую густую часть леса. - А сейчас мы отходим от заставы.

- Может глю... в смысле, может неправильно показывает? Гора, к примеру, поблизости особо рудная, ну и стрелка на неё...

- Хош, всё равно других ориентиров нету.

- Может это... обойдём? Чё-то слишком какая-то густая чащобка, - я нервно кашлянул, чувствуя, как желудок слегка крутануло и сжало. Идти в такие непролазные, и что хуже всего - непроглядные дебри, после произошедшего мой организм явно отказывался.

- Ладно, - согласился Хлох и указал рукой на вершину впереди. - Давай поднимемся вон туда, а поверху уже пойдём в нужном направлении. Хош, ты бы хвороста подсобрал, там, на горе как раз и пожарим мясо. А-то от этого бесконечного движения жрать охота очень.

Ну, это да. Желудок еду требовал основательно уже часа два. Может, поэтому его и крутануло, а вовсе не от страха? Хм, а так считать намного круче.

С этой мыслью я и карабкался на очередной склон, собирая валяющиеся то тут, то там сухие ветки. В конце концов, для стрельбы я стал абсолютно непригоден, по крайней мере, пока охапка находилась в моих объятиях. Держать автомат ушами и нажимать на спусковой крючок языком я не умел. А если учесть, что ушей, в смысле ушных раковин, у меня вообще не было...

В общем, когда мы, наконец, взобрались наверх, и Хлох указал на небольшую полянку радиусом метра в четыре, мелькнувшую своей освещённой "проплешиной" среди деревьев, я заметно обрадовался.

С розжигом костра Хлох справился быстро. Наверное его... нас обучали этому в военхоле. Но я решил в процесс не влезать, а стал "палить фишку", время от времени проглатывая обильно текущую от предвкушения и усиливающегося запаха слюну.

К моему удивлению, мясо по вкусу оказалось больше похоже на куриное, хотя от такой громадной туши я ожидал, как минимум, говяжьего "размаха". Но видимо и в самом деле, птицы произошли от динозавров, а ящериц я как-то попробовать в своей прежней жизни не удосужился.

- Хлох, - решился я спросить после насыщения. Вопрос этот интересовал меня ещё с утра, но побаивался я ответных расспросов насчёт моей явной стрельбы в "молоко". Хотя, похрен. Отмазался же вроде. - А почему ты не выстрелил? Ну, в того, который раненого тащил.

- Да когда тебя дверью отрубило... В общем, ты прямо между машин распластался. Ну, я и выскочил из-за "Шхуры", чтобы тебя оттащить за укрытие. Короче, не стрельнули они в нас ни разу.

Хлох вдруг зло махнул рукой и уставился на маленький красный лист, слетевший с ветки и легший прямо на его левое колено.

- Но это ничего не меняет, Хош. Я свой должок им отдал.

Он осторожно взял листок, посмотрел на него задумчиво, и подбросив, дунул. Листок дёрнулся, пролетел немного, но через секунд пять уже упал на землю, затерявшись среди других таких же.

- Спасибо, что спас меня.

- Да брось, Хош. Не говори глупостей.

Я принялся обтирать жирные пальцы об траву. Развивать тему смысла не было. Да и к чему приведёт это развитие? Да, честь может быть и у врага, просто нелегко это бывает представить, а тем более принять, как должное. Да и выходят такие штуки, я думаю, за пределы представлений Хлоха, вот и злость... Впрочем, он прав - это ничего не меняет.

- Что, двинулись дальше? - Хлох поднялся, и вдруг расстегнув ширинку, принялся мочиться на костёр, предложив мне поступить так же. Мол, лес, сухие листья, открытый огонь и всё такое. Обычная вроде для мужиков ситуация... но я тут же от этого занятия категорически отказался, сославшись на то, что не хочу. Вот не хочу и всё. Понятно, что дело хорошее, природу нужно беречь и пожаров не допускать, но... Узреть то, что болтается у меня в штанах, я был не готов. Хватало пока чешуи и ящериной физиономии.

Дара

Муж, что укорачивал цепь, развязал руки и размашисто хлестнув по щеке ладонью, отчего Дара повалилась на холодную землю, подошёл к стоящему в проёме старшему.

- Зря ты по лицу, - буркнул тот. - Лучше бы ногой в живот, а-то завтра ещё докопаются в пункте, чего у этой сучки вся морда побитая.

- До завтра заживёт, дан Иржи. А если чего, у баб возьмём мазюкалки их, да замажем.

- Ладно, щер с нею. Пошли, жрать охота, мочи нету терпеть.

Они вышли, дверь сарая закрылась, погрузив помещение в полумрак, потом послышался скрип задвигаемого засова. Дара на всё это не отреагировала. Она лежала не шевелясь, чувствуя только боль от впившегося в шею хомута и жжение щеки, а глаза бессмысленно взирали в темноту.

- Только бы сюда не могли пробраться их эти псы, - вдруг кольнула в мозгу мысль и Дара аккуратно, чтобы ненароком не переломать шейные позвонки, поднялась и принялась разминать затекшие руки. Чтобы в случае чего, вцепиться мёртвой хваткой в глотку животного, которое в тайне от хозяев могло проделать подкоп под одну из стенок.

- Представь, залезет такой вот пёсик размером по пояс за спрятанными костями, а тут кусок свежего мяса. Как думаешь, что он выберет? - выдал мозг с усмешкой.

- Заткнись, - буркнула Дара и на всякий случай нащупала в темноте цепь. Потом пересела ближе к железному листу, так, чтобы освободился кусок цепи примерно с полтуаза. Теперь, если что, можно накинуть его на шею и попытаться задушить непрошенного гостя.

Но это было не единственной проблемой. Вторая проблема - кристалл.

Когда колющая боль в кистях немного поутихла и пальцы зашевелились более-менее нормально, она стала прощупывать низ куртки. Слава Богу, на поляне обшманали её не слишком дотошно. Впрочем, в районе груди и между ног всё-таки "проверили" со всей тщательностью. Ну, и сапоги ещё хорошо осмотрели, высоко задрав штанины. Увидев нож бородатого, старший выхватил его из голенища и с усмешкой приставил ей к горлу. А глаза сверкнули такой злобой, что Дара подумала - это всё...

Интересно, почему Вик не сказал про кристалл? Может, забыл просто? Но если забыл, то есть вероятность, что вспомнит.

Дара отыскала под подкладкой передатчик-маяк, зажала его одной рукой, а второй полезла во внутренний карман, в котором имелась маленькая дырочка. В неё она и просунула передатчик, сразу после того, как насытилась завтраком. Первым за пятьсот лет.

Дара кисло улыбнулась, и разорвав дыру, извлекла кристалл.

И куда? - спросила она себя.

Вариантов было немного. Два из них она отбросила сразу, там могут и осмотреть, если им того потребуется. Ненависть, которую они к ней питали, и которую она не могла объяснить, позволит им залезть без жалости в любую дырку её тела. Это она понимала.

Поэтому, задумчиво покатав кристалл в пальцах, она глубоко вздохнула и положила его в рот. Размер с небольшую сливу и граненая форма обещали не самое приятное проглатывание. Если бы была вода...

Страх подавиться сковал её на некоторое время, но она преодолела его. Потом почти минуту пыталась собрать во рту как можно больше слюны, но железы как назло практически ничего не выделяли. Сказывались съеденные хлеб и жирное мясо. Наконец, она решилась. Кристалл, благодаря хоть какой-то слюне, прополз несколько миллиметров по гортани и застрял. По сердцу тут же полоснуло лезвие ужаса.

Следующие четыре напряженных глотания ни к чему не привели. Дара судорожно потянула в себя воздух, и от звука вдоха, похожего больше на хрип астматика её бросило в жар. На лбу выступил пот, а по телу пробежала первая волна дрожи.

Нет. За что?

Ты убила...

Пожалуйста...

Она принялась глотать и глотать, раз за разом, чувствуя, как кристалл больно давит на стенки гортани, но не сдвигается ни на точку.

Снова потуга вдохнуть, и теперь хрип ещё страшнее. Как у её бабушки перед смертью. Она умирала от старости, долгих два дня, шевеля почерневшими губами, словно разжёвывая ими воздух, который уже не хотел проходить в её старое иссохшее горло, и хрипела, хрипела... вот так же.

Дара почувствовала, как в голове резко мутнеет, перед глазами вдруг десятками вспышек замелькали белые мушки, а в теле сотнями закололи ядовитые иголочки... Смерти? Нет. Не хочу.

Она кое-как поднялась на колени, суетясь, расстегнула две пуговицы ширинки и сунула ладошку в брюки. Мочевой пузырь и мышцы таза можно было уже не расслаблять, они сами делали своё дело.

Дара торопясь, подносила ладошку ко рту несколько раз, хотя уже не верила в спасение. Она уже даже смирилась и почувствовала некий покой внутри, как вдруг кристалл сдвинулся с места.

Она потянула воздух носом, и он, отыскав лазейки, хоть и немного, но наполнил лёгкие. Смирение тут же отступило на задний план, вернулась надежда, и она снова принялась усердно глотать. Кристалл медленно продвигался по пищеводу.

Через минуту Дара изнеможенно повалилась на землю лицом вниз и разрыдалась. За что ей всё это? Тогда... теперь. И что может быть в том чёртовом Пекле, чего она не перенесла при жизни?

Сделав над собой усилие, Дара поднялась, и вытирая рукавом слёзы, на карачках двинулась к куче соломы, которую заметила, когда дверь сарая была ещё открыта. Помня о хомуте, она осторожно улеглась на бочок, нагребя под голову большую, пахнущую её детством охапку.

Но едва мысли попытались сбежать в такое далёкое прошлое, чтобы затеряться в нём до утра, или хотя бы до того момента, как усталое и избитое тело провалится в сон, мозг выдал довольно неожиданный, но в то же время очень простой вопрос - А кто сейчас выполняет твои обязанности?

От этого вопроса Дара невольно сжалась, почувствовав себя бесконечно одинокой. Неужели, Конструктор обманул её?

Нет, не может быть. Он мог просто определить её душу в Пекло, значит, это не обман. Конечно, сейчас на её месте другая энжа, или энж, но это ни о чём не говорит. Если у неё всё получится и ошибку удастся исправить, то она вернётся на Землю.

- Ты сама веришь в это? - спросил всё тот же голос непонятно какой её части, и Дара в ответ тихо прошептала:

- Заткнись.

Хош

К вечеру, взобравшись на очередную горку, мы, наконец, увидели заставу. Примерно в радиусе двух километров вокруг неё территория была полностью расчищена от кустов, деревьев и прочих естественных помех для обзора, а взамен протянуты два ряда высокой сетки.

- Между сетками мины и самострелы, - проговорил задумчиво Хлох, остановившись, и указав рукой на небольшое каменное здание, стоящее на возвышенности с той стороны дороги, в восточном направлении от заставы. - Надо двигаться к наблюдательному бункеру, а то нас свои же положат.

- Так по нам чего, не видно, что ли, что мы не теплокровы? - удивился я.

- Хош, а вдруг нас теплокровы нашпиговали взрывчаткой?

- А-а, всё, понял. И типа нам в затылок снайперы целятся, да? Чтоб не дёргались и своих не предупреждали.

- Ну, вроде того. Ладно, пошли потихоньку. Подойдём ближе, я ракетой шмальну, пусть наряд к нам высылают.

Мы стали спускаться по склону, снова погрузившись в местные дебри и вскоре потеряв из виду и заставу, и бункер. Но теперь заблудиться опасений не было, да и щеры, думаю, сюда особо не заглядывают. Можно ведь и под самострелы попасть, или сами хлады обстреляют из чего-нибудь станкового. Так что, несмотря на то, что приближался я к месту, где таких "тварей", как я и мой боевой товарищ, было не меньше роты, а то и целый батальон, ощущения были всё же положительные. Просто надоело уже шарахаться по лесу, ожидая каждую секунду нападения какой-нибудь хищной туши. Да и сама неопределённость давила. Может там, среди них я найду ответ, почему попал в такую передрягу? Хотя, с трудом в это верится.

А что если они все такие, как я? Только попали на эту планету раньше. Этакий ад для людей. Да нет, ерунда полная.

Но переться к бункеру не пришлось. Едва мы спустились до половины склона, как нас остановил громкий окрик.

- Стой! Ношу на землю, лапы в гору!

Сказано было на том языке, на котором я говорил и думал последние пару суток, поэтому дёргаться не стал. Свои же, как бы это глупо не звучало.

Поэтому я, едва ли не зевнув при этом, сбросил автомат на пожухлую траву, поднял руки, как и Хлох, и безо всякого напряжения стал ожидать дальнейшего развития событий. Единственно, что удивило меня - это огромная змея коричневого окраса, размером с земную анаконду, которая появилась из-за кустов прежде окрикнувшего. Змея эта подползла к баулу, который Хлох аккуратно положил у своих ног и принялась тыкаться в него мордой.

Делала она это довольно долго, минуты две, после чего принялась тыкаться мордой в Хлоха, а я, сообразив, что потом она примется за меня, не на шутку напрягся. Бррр, ненавижу змей. Хотя, чего там - боюсь до чёртиков.

Поэтому процедуру то ли обыска, то ли обнюхивания, я провёл с закрытыми глазами, и вздохнул с облегчением, когда послышался шум отодвигаемых ветвей. Значит, досмотр анакондой закончен.

Я открыл глаза. Змея, свернувшись клубком, лежала метрах в пяти, а к нам шёл местный пограничный наряд.

- Хиех, твою яйцекладку! - вдруг вскрикнул Хлох, и подняв с земли винтарь, поспешил навстречу одному из приближавшихся.

- Хлох? Чтоб у тебя чешуя отпала! Старик, ты?

Дальше последовало крепкое рукопожатие и похлопывания по плечу.

- Ты чего по лесам шатаешься, а? А в бауле что? Он? Эй, Хош! Сколько холодных и тёплых месяцев, а?

Тварь улыбнулась, и они вдвоём с Хлохом направились ко мне. Остальные, судя по всему, молодые бойцы, остановились и с дурацкими улыбочками взирали на нас. Я соорудил превентивную глупую мину и пожал в ответ на вопрос плечами. А что? Я и в самом деле не знал, сколько лет и зим я не видел эту двуногую бесхвостую разумную и так далее ящерицу.

- Хиех, у него это, память отшибло, - спешно объяснил Хлох старшему наряда. - Его в голову дверью от "Шхуры" ударило.

При слове "шхура" змея подняла голову, поползла было к Хлоху, но боец стоявший поблизости с ней что-то шикнул, и та испугано дёрнулась назад и спрятала голову в своих кольцах.

- И чего, совсем ничего не помнит? - Хиех посмотрел на Хлоха, тот кивнул, и погранец вновь перевёл взгляд на меня. - И меня не помнишь?

Не, ну вот же... Я внутренне усмехнулся. Кивнули же тебе, твою яйцекладку, ни-че-го. Сов-сем-ни-че-го. Походу, это болезнь всех разумных, считать себя немного большим, чем всё.

Я повертел головой, а Хиех почесал затылок.

- А где твой связной? - спросил Хлох, легонько толкнув погранца в плечо, видя, что тот маленько подзавис в размышлениях.

- Да-а, дела, - протянул Хиех и повернулся в ту сторону, откуда они появились несколько минут назад. - Халхай! Ко мне, твою яйцекладку!

Через секунд пятнадцать из-за кустов показался довольно щуплый тип с рацией за плечами.

- Шевели чешуйками! - тут же прикрикнул на него Хиех и связной сразу перешёл на лёгкую рысцу.

Приблизившись, он вытянулся в струнку и козырнул, приложив два пальца к виску.

- Свяжись с дежурным, пусть "Ящера" нам подгоняют. Давай, по-быстрому.

Связной кивнул, и отойдя на метров пять, принялся выполнять приказ. Хиех тут же отвлёкся от него и снова перевёл взгляд на баул.

- Так что, это тот самый? - повторил он вопрос, который в прошлый раз остался незамеченным среди восторженных приветственных вскриков.

- Угу, - закивал Хлох с довольной улыбкой. - Тот самый.

- Так значит, вы из той колонны, что вчера ждали?

- Да какая там колонна, Хиех. Три "Шхуры" всего.

- Ничего я не понимаю, - Хиех посмотрел на Хлоха, потом на меня. - Такую штуку вот так везти... Так остальные что? Погибли?

- Погибли, - кивнул Хлох и снова помрачнел так же, как тогда, когда поджигал перевёрнутую машину с мёртвыми телами.

Дара

Сон смилостивился и укутал её в свои объятия быстро. От непомерной усталости вверенного ему тела, он почти до полуночи держал Дару в медленной фазе и лишь потом стал швыряться в мозг короткими сумбурными кошмарами. В них было всё, и дом, и изрубленный отец, и умирающая бабушка, и кровь из шеи бородатого, который был похож на ненавистного Арьяка. Кровь текла по её рукам, текла и оттуда, напитывая ткань штанов... Она в ужасе бросала взгляд вниз, но кошмар выходил на новый круг и вновь - дом, изрубленный хрипящий отец...

Удар в грудь вырвал Дару из, хоть и кошмарного, но всё же блаженного мира сновидений. Она дёрнулась, подскочила и стала недоумённо озираться по сторонам, спросонья щурясь на яркий свет.

- Просыпайся! - раздался крик возле уха, и Дара от неожиданности шарахнулась в сторону, но её удержали за плечи, процедив сквозь зубы: - Сидеть, шлюха.

Она послушно замерла, резко вернувшись в реальность, и в один миг вспомнила всё произошедшее вчерашним днём. Да и сломать шею, с которой грубо и торопливо пытались снять хомут, ей не хотелось.

- Ты сначала руки свяжи, идиот, - послышался из проёма двери голос старшего.

- Тьфу ты. Не подумал, дан Иржи.

- А ты и не умеешь думать. Связывай, давай. Нам к десяти нужно в комендатуру поспеть, пока господин литейнамус ещё на месте.

Дара почувствовала на запястьях грубые шершавые ладони, потом её руки были отведены далеко назад, отчего перехватило дыхание, и уже через секунд двадцать их крепко связали. После этого, возящийся с нею, снова принялся за хомут.

- Кристалл где? - спросил старший, прислонившись плечом к дверному косяку.

- Потеряла, - выдохнула Дара.

- Брешешь. Лайшик, погляди у неё там.

Дара сжалась в комочек. Боже, только не это. Пожалуйста, господи, не дай им...

Половинки хомута упали на солому, и через секунду Дара увидела перед собою ухмыляющееся лицо парня лет двадцати пяти.

- Чё, может, сама вытащишь? - спросил он и ухмылка стала шире.

- Я его потеряла в лесу. Правда, - пролепетала Дара. - Поверьте мне.

- Давай, лезь. Нехрен лясы с нею точить, - гаркнул старший и парень скользнул рукою в так и не застёгнутую со вчерашнего вечера ширинку, но тут же брезгливо её одёрнул.

- Она обоссалась вся, дан Иржи. Всё мокро. И воняет. Может это... и вправду потеряла она кристалл, а? Да и Вик приврать горазд, вы ж его знаете.

- Ладно, - махнул рукой старший. - Нам за неё в пункте и так хорошие деньги дадут. Давай, выводи.

Господи, спасибо тебе. Спасибо, господи. Дара повторяла и повторяла мысленно эту фразу, пока выходила из сарая, пока ковыляла до грузовика, пока карабкалась в кузов. Спасибо, господи. Если бы этот ублюдок полез в неё своей огромной ладонью, он бы разорвал ей всё. Вот так вот, грязной, шершавой рукой лишил бы её невинности.

А может, он бы остановился, если бы почувствовал? Может, я зря думаю так плохо? Полез бы, почувствовал и остановился...

Ты сама веришь в это? - повторил мозг вчерашний вопрос, но Дара даже не прикрикнула на него. В этот момент она была счастлива, что самого плохого не случилось.

Взобравшись наверх, она хотела было устроиться на широком сиденье от легковушки, которое находилось у переднего борта, но её грубо схватили за плечи и усадили на дощатое дно кузова. На сиденье уселся тот самый парень, что, слава богу, побрезговал обыскивать её. Усевшись, он расслабленно откинулся на спинку, положил на колени автомат и с улыбкой посмотрел на неё.

- Что, штаны снимаешь только перед этими? - кивнув головой в сторону, парень громко рассмеялся.

Дара не поняла о чём он, но расспрашивать не стала. Глупо.

Громко, погружая всё в звук своего тарахтения, заработал двигатель, грузовик мелко затрясло, и спустя секунд пять он дёрнулся с места. Дара едва сумела сохранить равновесие, резко выставив вбок правую ногу. Грузовик закачало из стороны в сторону, и она так и осталась сидеть враскорячку, чтобы не завалиться.

От тряски кровь в занемевшую шею стала возвращаться интенсивней, и в затылке закололи сотни иголок. Дара скривилась и прикусила губу.

- Не нравится?! - тут же криком, чтобы перекрыть звук двигателя, прокомментировал парень. - А ты думала тебя на "Илрусе" повезут? На переднем сиденье?

И правда, дурак этот парень, подумала Дара. Неужели, он думает, что я сейчас мечтаю о комфорте? Она, принялась медленно вертеть головой из стороны в сторону, главным образом для того, чтобы избавиться от боли в шее, но и рассмотреть, что там происходит за задним бортом, который был ниже остальных, тоже было интересно. За бортом виднелись домики, дёргающиеся из стороны в сторону в такт рывкам кузова.

Нет, она не пыталась запомнить этот населённый пункт, чтобы потом вернуться сюда. Как ни странно, но особой ненависти к местным у неё не было. Не то что там, у себя. Там было другое, а здесь... здесь она даже в чём-то понимала их злость. Они её считают перебежчицей, то есть предательницей, перешедшей на сторону врага. Злость в таких случаях естественна.

- Глаза в пол! - недовольно прокричал парень, и потянулся рукой к автомату. - Неча глядеть!

Дара послушно уставилась в дно кузова. Зачем лишний раз провоцировать того, кому ударить тебя равно совершению естественного, и может даже, благородного поступка.

Через полчаса пути ноги полностью затекли оттого, что приходилось напрягать их на каждой кочке, чтобы не упасть. А кочек на дороге было множество. Никакого асфальта сейчас под колёсами нет, это было понятно. Да и судя по автомобилю... такие на её подшефной планете были лет пятьдесят-шестьдесят назад. Угловатые, тарахтящие, медленные...

Грузовик вдруг резко остановился, послышались голоса, потом кузов дёрнулся и из-за левого борта внутрь заглянул солдат. Это Дара поняла по серой форме и такого же цвета каске. Он бросил на неё беглый взгляд, обернулся, и махнув рукой, спрыгнул с колеса.

Грузовик дёрнулся, покатил дальше, но спустя всего пару минут снова остановился. На этот раз окончательно. Поняла это Дара по заглушённому двигателю. Шум в ушах, от не смолкавшего всю дорогу тарахтения, неприятно надавил с обеих сторон. Парень тут же подскочил, и схватив её за плечо, поднял и бесцеремонно потянул к заднему борту.

Хош

- И сколько их было?

- Да где-то с десяток. Так они потом за нами следом пошли, - Хлох хмыкнул. - А наутро пещеру где мы ночевали обнаружили. Хорошо мы костёр всю ночь жгли и почти в норме были.

- Так они и сюда за вами пёрлись?

- Да по-моему нет, - Хлох пожал плечами. - По крайней мере за весь день ничего подозрительного слышно не было. Тира-щер только напал. Так Хош ему гранатой башку разнёс на куски.

- Мощно, - Хиех, выпятив губы, закивал. - А насчёт теплокровов, что за вами шли, всё же надо будет доложить, - вынес он вердикт после трёх кивков и бросил недовольный взгляд на связного. - Ну что там?

- Выезжают. Через минут пять будут, - торопливо отрапортовал молодой погранец и принялся упаковывать станцию в чехол.

- Ладно, пошли навстречу, - Хиех похлопал меня по плечу, сделав при этом сочувствующую морду, и мы двинулись вниз по склону.

Хлох с Хиехом шли впереди, громко перетирая насчёт какого-то Хаулха, рядом с ними ползла змеюка, следом плёлся я, а молодняк чуть поотстал, на всякий случай прикрывая наше раздолбайское шествие. Когда склон почти закончился, послышался рёв приближающейся бронмашины, а вскоре появилась и она сама. Почти что наш "бэтэр" восьмидесятка, только чуть пониже. Он летел на приличной скорости по дороге, поднимая большое облако пыли, потом резко свернул вправо, отчего сидевшие на броне трое бойцов одновременно дёрнулись.

- Прут, - довольно проговорил Хиех и остановился. Я тоже. Но на приличном расстоянии от их сторожевого питона, не рискнув приблизиться. Как ни крути, а даже сам являясь чешуйчатой тварью, любви к змеям я как-то всё равно не испытывал. Пока мы стояли и ждали, когда "ящер" подъедет, я глупо размышлял над вопросом - а должен был? В смысле, воспылать любовью к змеям.

Бронмашина тормознула буквально в пяти метрах, обдав нас пылью и запахом отработанного топлива. Тут же открылся люк, который на наших "бэтэрах" именуется командирским, и оттуда принялась весьма проворно вылезать очередная рептилия. Через несколько секунд она уже спрыгнула с брони и принялась обниматься с Хлохом. Снова улыбки, возгласы, похлопывания по плечу - в общем, по ходу мы действительно неплохо оттарабанили здесь какое-то время.

Судя по красной нашивке на плече, новый наш сослуживец и друг был кем-то из офицеров. Какого ранга - это я уж не в курсе, но по аналогии что-то вроде капитана, а может и майор даже.

Гадать не стал. Потом как-нибудь на досуге проштудирую местный устав, а пока только одно желание - выспаться хорошенько под тёплым одеялом и переварить в долгом сне всё произошедшее со мной. С того момента, как я увидел пять буковок на морде пожарки и до закрытия глаз, лёжа в мягкой, удобной постели. Надеюсь, нас не потащат сразу же к какому-нибудь коменданту или особисту по поводу того, почему мы не приехали в заданное время, и где изволили шляться с секретной разработкой на руках.

- Хош, тво-ою яйцекла-адку. Дружище, - вслед за Хлохом, ящерка из "бэтэра" принялась выдавливать грязь и выбивать пыль с меня, умело маскируя всё это под дружеские объятия и похлопывания. У меня же сил на ответку не было, да и желания, если честно, поэтому я просто ждал, когда он нарадуется нашей встрече.

Хлох так же торопливо объяснил и этому бывшему сослуживцу насчёт моей полной амнезии, и на меня уставился ещё один сочувствующий взгляд. Хорошо, на этот раз не такой долгий и задумчивый.

- Ладно, загружайтесь. Хаулх там рвёт и мечет. Со вчерашнего вечера.

- Да Хиех уже предупредил, - невесело улыбнулся Хлох и принялся загружаться в открывшуюся боковую аппарель. Сначала они вдвоём с Хиехом просунули внутрь баул с термоброном, потом полез Хлох, потом туда скользнула змеюка и Хиех махнул мне, но я быстро замотал руками.

- На броне, - сказал сухо и полез на "Ящера". Ехать в непосредственной близости со змеюкой я пока ещё был морально не готов. - Воздухом подышу.

Хиех молча пожал плечами и исчез внутри бронмашины. За мной на броню поднялись двое из наряда, связной тоже шмыгнул внутрь, а командир вернулся на своё место. С лёгким скрежетом закрылась нижняя створка аппарели, потом захлопнулась верхняя, "бэтэр" резко дал задний ход и принялся разворачиваться почти на месте, словно танк. Я едва успел вцепиться в прожектор прикреплённый к башне, и здорово струхнул, когда тот как-то неправильно свернулся вбок и немного вниз. Тут же перекинув ладонь на ручку одного из люков, я стрельнул глазами по сторонам - не заметил ли кто, и когда понял, что на меня никто и не пялился, стал на всякий случай с невинным взглядом разглядывать гору, с которой мы совсем недавно спускались.

Дара

Спрыгнув с кузова, Дара неудачно приземлилась на правую ногу, отчего в лодыжке лезвием резанула боль. Но она даже не поморщилась, а только стала осторожней ставить её на землю, стараясь не усугубить вывих. Слишком тяжёлыми выдались испытания за последние сутки, отчего болевой порог видимо стал выше, адаптировавшись под суровую действительность.

Парень снова подхватил её и потянул в сторону одноэтажного серого здания, нелепо прилепленного к бетонному забору с протянутой поверху колючей проволокой.

Старшой вылез из кабины, накинул на плечо автомат и поспешил следом. У самого здания он уже нагнал их и к двери подоспел первым. Но дёрнув на себя ручку, едва не получил дверью в лицо. С той стороны её как раз резко распахивали.

- Господин литейнамус! - подобострастно вскрикнул он, резко сменив выражение лица, когда увидел на пороге высокого молодого парня в форме. - Вот мы вам, - он кивнул на пленницу, - Перебежчицу доставили.

Парень осмотрел свысока сначала обратившегося к нему, потом перевёл взгляд на Дару, и сделав шаг в сторону, молча указал внутрь здания. Старшой тут же ответил кивком, засуетился, помогая Лайшику побыстрей затащить хромающую пленницу на ступени, и через несколько секунд они втроём были уже в длинном сыроватом коридоре, пахнущем бумагой и кожей.

- Кройсе! - гаркнул за спинами литейнамус, захлопывая дверь, отчего на коридор тут же навалился полумрак, и запахи стали более резкими. - Бросай писанину!

Он прошёл вперёд, не пытаясь даже повести плечом, чтоб не задеть пришедших к нему. Впрочем, этого делать необходимости не было. Все трое так плотно вжались в стену, пропуская коменданта, что коридор не становился уже от их присутствия.

- Да, ваше верховство! - донёсся из глубины полумрака тонкий голос.

- Сделай первичный осмотр и дознание, - громко бросил литейнамус, и почесав висок, добавил. - Нет. Дознание я сам проведу. Кройсе, только осмотри! Кабинет прямо по коридору, - безразлично проговорил он, обернувшись и с прищуром посмотрев на всю троицу.

Старшой снова засуетился, потянув Дару вперёд, одновременно успевая кланяться молодому офицеру, а Лайшик лишь подталкивал её в спину и ещё прижал к стене, когда они проходили мимо коменданта.

Плотный низенький человечек, который оказался в кабинете, грузно вылез из-за стола, провёл беглый осмотр перебежчицы, ограничившись стандартным похлопыванием по одежде, и снова уселся на своё место. Покопавшись в толстой кожаной папке, он извлёк из неё чистый лист и что-то быстро написал на нём.

- Вот с этим вам к господину литейнамусу, - кисло проговорил он, подавая бумагу старшому.

- Прошу прощения, - застыл тот в полупоклоне, приняв лист. - А вознаграждение где нам можно получить?

- Это вам господин литейнамус объяснит.

- Благодарю, - старшой поправил на плече автомат, и выпрямившись, толкнул Дару в плечо. - Чего стоишь, сучка? Слышала, что господин фрийнамус сказал?

- А что он сказал? - искренне не понимая, выдавила из себя Дара.

- Поговори мне ещё, - тут же зло оскалился старшой. - Что застыл, Лайшик? Веди её. Много лет вам, - он снова обратился к хозяину кабинета. - И детишкам вашим здоровья.

- У меня их нету, - так же кисло проговорил фрийнамус и напряжённо постучал ручкой по столу.

- Прошу прощения, - смутился старшой и спиной к двери покинул кабинет вслед за остальными.

Они преодолели половину коридора и вошли в более просторный кабинет. Молодой офицер сидел на столешнице, глядя в окно. Он даже не обернулся в сторону вошедших. Странно, мелькнуло в голове Дары, ведёт себя как заносчивый мальчишка. Выхватить бы сейчас автомат у этого Лайшика и уложить всех их в лужи собственной крови.

- Дура, тут же целый гарнизон рядом, - вяло протянул внутренний голос.

- Да знаю я, - мысленно согласилась Дара, не в силах перечить.

А сил и действительно почти не оставалось. С последнего приёма пищи прошло уже больше суток и её начинало понемногу "вести". Плюс ко всему постоянная тошнота, и не только от голода, а ещё и от боли, которую приходилось каждую секунду проглатывать, стискивая зубы.

- Болью сыт не будешь, - глупо пошутил внутренний голос и добавил через секунду с издёвкой. - И маяками-передатчиками тоже.

- Не смешно, - отмахнулась от него Дара. Думать о том, что говорить с самой собой это нехороший признак, она не решилась. Кто его знает, до чего весь этот ужас способен довести её мозг. Господи, помоги мне всё перенести.

- Значит, перебежчица? - спросил комендант, не отрывая взгляда от окна.

На какое-то время в кабинете повисла тишина, так как нельзя было понять, к кому он обратился. Но старшой, наконец-то, собрался с духом и ответил, нервно проведя ладонью по лбу.

- Она самая, господин офицер. В лесу была. Голая.

- Голая? - удивился комендант и на этот раз обернулся. - А почему голая?

Он уставился на пленницу, и старшой предусмотрительно промолчал.

- На меня напали и ограбили, - тяжело проговорила Дара и облизнула сухие губы. В едва заживших ранках при каждом слове нещадно кололо. Но дело было не в боли. Она просто не хотела, чтобы из ранок начала сочиться кровь.

- Кто напал?

- Находники.

- А с чего вы решили, что она перебежчица? - литейнамус перевёл взгляд на старшого. - Может, её действительно просто ограбили?

- Прошу прощения, господин офицер, - старшой снова провёл дрожащей ладонью по лбу, - Но что ей было делать в лесу? Да и не знают её у нас. Чужая она, - он осторожно сделал три шажка и протянул лист бумаги, - Это вот господин фрийнамус вам сказал отдать.

- Ты откуда? - комендант взял лист, не взглянув на него, положил на стол и оценивающе осмотрел Дару. Та невольно вздрогнула, угадав в его глазах слишком знакомый ей огонёк. Господи, почему ты не сделал меня уродливой? Я уже устала опасаться каждого мужского взгляда.

- Из Майтена, - тяжело выдавила Дара, припомнив название одного из городков теплокровных, который ей показывал Тор.

- Хм. И какой же попутный ветер занёс тебя на этот участок Рубежки?

Дара попыталась что-то сочинить, но то ли от усталости, то ли от моральной подавленности, мозг совсем не хотел соображать. Поэтому, выругав себя за то, что не продумала всё заранее, она промолчала и уставилась в пол.

- Я же вам говорил, господин офицер, - тут же радостно отреагировал старшой, успевший отойти назад и застыть в подобострастной позе. - Перебежчица она. Вон и зеньки в пол прячет. У-у, сучка, - он распрямился и делано замахнулся, но бить не стал, побоявшись при офицере.

- Ладно. У меня через десять минут совещание... - комендант поднял руку и бросил взгляд на наручные часы. - Через семь уже. Кройсе! - неожиданно проорал он так, что и старшой, и Лайшик, и Дара вздрогнули. Следом повисла тишина, и висела в течение секунд тридцати, пока грузный фрийнамус не доковылял из своего кабинета к кабинету начальника.

- Вызови патруль, пусть сопроводят пленную в камеру, - отдал комендант приказ. - Всё. Все свободны.

На лице старшого тут же появилось недоумение.

- Прошу прощения, господин литейнамус, а как же вознаграждение.

Комендант медленно повернул к нему лицо.

- Какое вознаграждение? - непонимающе спросил он. - Пока не ясно, является ли пленённая вами перебежчицей или нет. Вы вот что. Приезжайте через два дня, когда мы определим её статус, тогда и поговорим о вознаграждении.

Старшой покорно склонил голову, пытаясь скрыть мелькнувшее в глазах недовольство, а Дара напротив испытала странную радость. Ну хоть в одном у этих уродов не срослось. Хотя, дело было не только в этом. У неё вдруг появилась надежда, что мучения скоро закончатся. Нужно только доказать, что она не перебежчица.

- И как ты это собираешься сделать? - снова проявился внутренний голос. - Ты собираешься им рассказать, что прилетела на Алхош с Арконида в нейтрал-коконе? Или может поведаешь этим невеждам о том, что всё что происходит на этой планете только эксперимент Высших?

- Я не знаю, - безмолвно вздохнула Дара.

Хош

В метрах десяти от КПП "Ящер" резко затормозил и пару раз "клюнул носом". Да блин, водила ещё тот лихач. Створка ворот, представляющая собой толстый стальной лист, начала медленно отъезжать в сторону, и пока открылся проход, достаточный для того, чтобы прошла бронмашина, водила успел вдоволь набаловаться перегазовкой.

Появившийся из-за створки погранец в полной экипировке, сделал отмашку рукой, и "бэтэр" вновь бешено сорвался с места, словно собираясь идти на взлёт. А внутри меня неожиданно всё напряглось. Но не из-за очередного рывка, а потому что я вдруг подумал о том, как мне придётся дальше. Судя по всему - намного тяжелее, чем до этого. Валять дурака перед одним аборигеном дело несложное, а вот придуриваться перед несколькими сразу... В конце концов, я театральных училищ не заканчивал и Станиславский от меня далёк так же, как Альфа Центавра. Впрочем, насчёт последнего я не уверен. Хрен его знает, может этот их Рох и есть та самая пресловутая Альфа? Хотя нет, там вроде двойная звезда...

"Ящер" проскочил ворота и метров через десять остановился. Я спрыгнул с брони, неторопливо осмотрелся. Обычная военчасть. Двухэтажная серого цвета казарма, боксы транспортного парка, плац, несколько домиков, по всей видимости, где живут офицеры, и куча прочих служебных помещений. Через пару минут "бэтэр" покатил в сторону боксов, оставив на асфальтовой дорожке семерых погранцов. Хиех отдал приказ рядовым дожидаться нас на плацу, и мы втроём потащились к серому зданию.

- Хош, не помнишь? - спросил Хиех, на ходу обернувшись ко мне, и указав рукой на приличную выбоину в стене казармы между этажами. Лямка баула с термоброном от его движения поползла с плеча, и он, подпрыгнув, вернул её на место.

- Теплокровы? - предположил я.

- А кто ж? - удивился Хиех, а Хлох грустно хмыкнул. Видать, он серьёзно сожалеет о моей потерянной памяти.

- И из чего? - я стал рассматривать выбоину.

- "Гранатобой ПГ-14". Есть у них такая штучка.

- И часто бывают нападения на заставу? - спросил я. Так, на всякий случай. Мне ж теперь походу придётся здесь пробыть какое-то время, если меня, конечно, не отправят в какой-нибудь их госпиталь. Хотя, это вряд ли. Ранений у меня нет. Шишка на голове только, да маленькая дырочка в ноге. А потеря памяти... ну так на это мне, скорее всего, просто скажут - учи матчасть, дорогой. Ну и что, что по второму кругу? Таблица умножения тоже не с одного раза запоминается.

Мы оставили за спинами плац, прошли по узенькой дорожке по краям которой росли красиво подстриженные кусты, свернули влево и, наконец, подошвы наших ботинок застучали по бетонным ступеням у входа в казарму. Стоявший возле двери часовой вытянулся по струнке и отдал честь, поправив при этом висевший на плече винтарь.

Я хотел было козырнуть в ответ, и даже поднял руку, но решил этого не делать. Ну, во-первых, Хлох и Хиех даже не обратили на часового внимания, а во-вторых, всё равно моя голова была непокрыта. Внутрь мы ввалились с ужасным грохотом. Хиех, входивший последним, зацепился баулом за дверной косяк, со всей злости хлопнул дверью и громко выругался. Тут же эхом ему прозвучал крик в глубине помещения, следом второй. По аналогии я понял, что это дневальные кричат что-то вроде нашего - "смирно" или "дежурный по роте".

Но дожидаться появления дежурного по роте, или кто у них тут, судя по всему, Хиех не собирался, и мы напрямую ломанули по лестнице на второй этаж.

- Так, - начал объяснять Хиех. - Хаулх вроде с утра сегодня поспокойней был. Ну, по сравнению со вчерашним, - он улыбнулся. - А вчера орал раненым тира-щером. Ему из штаба комендатуры звонили несколько раз.

- Ладно, разберёмся, - прервал его Хлох. - Только перестань накручивать. Мы и так морально перенапряглись пока сюда дошли через этот щеров лес. Ты тира-щера в двух метрах от себя давно видел?

- Что так близко был? - удивился Хиех, выпятив нижнюю губу.

- Да чуть ботинок с ноги не стянул.

- Да ладно, - Хиех на секунду удивлённо замолк, а потом тихо рассмеялся.

Мы поднялись на второй этаж и зашагали по коридору к кабинету в самом дальнем углу, проигнорировав очередного часового.

- Ну, всё, поехали, - шёпотом проговорил Хиех, когда мы приблизились к двери. - Так, я первый.

Хаулх оказался довольно крупным представителем хорхов. Едва мы вошли, он поднялся из-за стола и уставился на нас немигающим холодным взглядом. Мы выстроились в шеренгу и вытянулись во фрунт, почти одновременно отдав честь. В этот раз я донёс пальцы до виска, несмотря на то, что был без головного убора. Тем более, Хлоха такая ситуация по всей видимости не смущала. Он тоже довольно уверенно козырнул, хотя на его голове не было даже самой завалящейся бейсболки. А я в чужую армию со своим уставом лезть не собирался. Если у них нет подобной фишки, то и нечего насчёт неё париться.

- Ну и где вы гуляли, мальчики? - спокойным тоном поинтересовался начальник заставы, остановив взгляд на Хлохе.

- В лесу, верхнер старший майхал, - отчеканил Хлох фразу, которую я, если говорить честно, понял едва ли наполовину.

- И что этому послужило? - верхнер старший майхал слегка наклонил голову вбок.

- Колонна попала в засаду и была обстреляна предположительно гранатобоями серии Р-22, - начал рапортовать Хлох, - Боевая техника в количестве трёх "Шхур", а так же радиостанция были выведены из строя в первую минуту боя. Потери личного состава восемь бойцов спецкоманды сопровождения "Т-6". Потери со стороны противника приблизительно пятеро убитыми, один раненый. Ну, а мы с Хошем, - он кивнул в мою сторону, - Выжили и доставили вверенный нам груз.

- Щер! - ругнулся старший майхал, потом ударил кулаком по столешнице и покрутил головой. - Говорил же им, штабным шкурам, что здесь в последнее время не так чисто, как раньше. А они мне - разведы всё хорошо проверили, каждый кустик обсмотрели... Тьфу.

Он нервно дёрнул плечом, и выйдя из-за стола, приблизился к Хлоху, который приосанился ещё сильней, хотя казалось дальше было уже некуда.

- Вольно, сынки, - по-отечески проговорил начальник погранзаставы, бросив взгляд на меня и похлопав Хлоха по плечу. - Спасибо, что справились с поставленной перед вами боевой задачей.

Дара

Минут через десять появился патруль. Ей развязали руки и взамен защёлкнули на запястьях кольца стальных наручников. Поселковые давно покинули кабинет, пряча за безразличными масками разочарование и злобу. Этот Лайшик, наверное, уже пожалел, что не залез в меня, подумала Дара. Хотя, кристалл больше интересовал старшого, а не его. Но это теперь не имеет значения. Нужно думать, что говорить на дознании, которое, слава богу, благодаря какому-то совещанию переносилось на неопределённое время.

- Отконвоируйте пока в камеру, - бросил комендант двум рослым патрульным. - А после совещания я сам к вам зайду. Заберу её на дознание.

Он снова оценивающе оглядел пленницу, и на его губах мелькнула лукавая улыбочка.

- Опять та же проблемка, - тут же с неуместной весёлостью брякнул внутренний голос.

- Заткнись, - мысленно бросила ему Дара, обрадованная выпавшими ей минутами спокойствия. Пусть это совещание длится целый день, с надеждой пожелала она и поплелась вслед за одним из конвоиров.

На улице она бросила победный взгляд на уезжающий грузовик, который, громко тарахтя, пытался развернуться на неширокой бетонной дорожке. Что же, хотя бы эти теперь не причинят ей боли и унижения.

- Не останавливаться! - раздался за спиной злой окрик, и она, вздрогнув, ускорила темп, который совсем незаметно для себя сбавила, глядя на неловкие маневры расхристанного "тарантаса", доставившего её сюда. - Останавливаться нельзя, - уже спокойней добавил идущий сзади конвоир.

Они миновали пост, где первый конвоир показал часовому пропуск - клочок бумаги с печатью, выданный комендантом, и направились к длинному одноэтажному бараку. Постройка выглядела довольно плачевно и удручающе: выщербленные и покосившиеся стены непонятного размытого дождями цвета, проржавевшие решётки на окнах с разбитыми стёклами, нелепая зелёная дверь. Настроение у Дары, при виде такого пренебрежения к условиям для арестантов, пропало, и она несколько раз тяжело сглотнула слюну. Восточная башня замка Арьяка, где она провела два месяца в ожидании суда, и та выглядела не так страшно.

Внутренний вид барака не отличался от наружного. Только вдобавок здесь ещё стоял спёртый, тяжёлый дух, от которого Дару вновь начало тошнить. Она стиснула зубы и, как обычно в таких ситуациях, стала вспоминать родной дом и дворик. Во дворе всегда пахло сеном, парным молоком, суховатым запахом дерева от двух сложенных у амбара поленниц. А в душные июльские ночи было просто не продохнуть от аромата фиалок, так обожаемых её мамой. Именно поэтому эти щедро благоухающие цветы и были рассажены маленькими островками по всему дворику.

Они подошли к двум охранникам, которые сидели за массивным деревянным столом и с азартом играли в какую-то игру. На столешнице лежал прямоугольник из картона замысловато расчерченный синими и красными линиями, а на нём с десяток чёрных шайбочек. Один из охранников передвинул ближайшую от себя шайбочку чуть вправо, и подавшись вперёд, взял у конвоира протянутый пропуск. Несколько секунд без всякого интереса рассматривал его, потом кивнул и с неохотой поднялся.

- Сайк, как там твоя жена? Родила уже? - спросил второй охранник, поглядев на одного из конвоиров. Тот заулыбался и кивнул.

- Мальчик. Четыре кило.

- Поздравляю, - бросил охранник и тут же отвлёкся на только что передвинутую шайбочку, при этом задумчиво нахмурившись.

Поднявшийся охранник двинулся впереди их тройки, отчего темп передвижения тут же ускорился. Было понятно, что ему не терпится вернуться к игре, тем более, судя по крепко задумавшемуся напарнику, последний его ход был удачным.

Они быстро дошли до двери-решётки, и охранник вставил большой ключ в замок, который предварительно выбрал из внушительной связки. Раздался громкий щелчок, он потянул задвижку, и уже через пару секунд решётка со скрипом открылась.

- Во вторую, - сухо бросил он конвоирам, и процессия снова двинулась вперёд.

Судя по железным дверям, камер в бараке было всего три, несмотря на то, что снаружи он выглядел очень длинным. Видимо остальная часть - это какие-то служебные помещения, подумала Дара, стоя, упёршись лицом в стену и широко расставив ноги.

- Ты что, думаешь как отсюда сбежать? - с издёвкой поинтересовался внутренний голос.

- Я думаю, когда ты уже заткнёшься, - с той же интонацией ответила Дара.

Охранник открыл маленькое окошечко на двери камеры, заглянул внутрь, и снова закрыл его. Потом не преминул тщательно облапать арестантку. Его жёсткие ладони хорошенько прошлись по её телу несколько раз вверх-вниз, отчего Дара невольно сжалась в пружину. Наконец, очередной осмотр был закончен, и довольно выдохнув, охранник открыл массивную железную дверь. С Дары сняли наручники и не очень элегантно втолкнули внутрь камеры.

Хош

Здание казармы мы покинули с явным облегчением. Никакого наказания нам не полагалось, никакого допроса учинять не стали и потому лично я был просто рад тому, что буквально через несколько минут смогу отдохнуть. Да и просто остаться в одиночестве не помешало бы. В голове от всего произошедшего за последние два дня был полный бардак, и требовалось всё это рассортировать и разложить по полочкам, пока мозг не вышел из строя от перегруза. Не хватало ещё к мнимой амнезии добавить самую настоящую шизофрению.

Насчёт отдыха и возможности остаться в одиночестве я был уверен, потому как майхал отдал приказ Хиеху сопроводить нас к офицерским домикам и выделить две отдельные комнаты. К этим домикам мы и направились довольно-таки бодрым шагом. И непонятно откуда эта бодрость взялась. Впрочем, почему непонятно? У меня и на работе вот так было - бродишь вялый все восемь часов, а как только дело к концу рабочего дня, так сразу крылья за спиной вырастают. Хм, если у меня сейчас настоящие крылья вырастут, то я стану птеродактилем, мелькнула в голове шутка, и я улыбнулся. Делиться ею с Хлохом и Хиехом я естественно не стал. Мало ли, может им даже очень не смешно покажется.

Мы снова пересекли пустой плац и дальше зашагали по прямой дорожке, ведущей к офицерскому городку, расположенному в самом дальнем конце заставы, если за её начало считать КПП. Хотя, городок звучит немного преувеличено - всего четыре однотипных домика в один этаж высотой, но судя по дверям, в каждом из них не менее восьми квартир.

И уже возле первого же домика я, наконец-то, увидел... Нет, не то, чтобы я мечтал об этом всю свою сознательную жизнь, но рано или поздно это ведь должно было случиться. То, что это особь женского пола понятно было по форменной юбке, по всему же остальному особых различий я не углядел. Она вышла из крайней правой двери и стала спускаться по ступенькам.

- Ух ты, - услышал я вожделенный шёпот Хлоха. - Кто это? - он заговорщически посмотрел на Хиеха.

- Наш новый зубник, - ответил тот, подмигнув и улыбнувшись, - Два месяца назад прибыла. Хесхиша-то убило. Хайя, привет! - громко крикнул Хиех и его морда расцвела. - Как дела?

Эта самая Хайя, наверное, по их представлениям очень мило улыбнулась, и поздоровавшись в ответ, лукаво потупила глазки, однако не остановилась, а лёгкой походкой проскользнула мимо. Не знаю, может со временем мой старый менталитет подстроится под новое тело, но пока отсутствие волос на голове и ножки с чешуйками меня совсем не восхищали, не говоря уже о возбуждении.

- Хайя, у меня зуб что-то болит. Вот здесь, - проговорил игриво Хиех и потыкал пальцем в щёку. - Можно я зайду сегодня?

Хайя остановилась и обернулась.

- Приходите старший хал. Я с радостью его вам вырву. Без обезболивающего.

Она хмыкнула, и вдруг бросив на меня короткий, но очень заинтересованный взгляд, смущённо развернулась и заторопилась прочь, а лицо Хиеха погрузилось в пучину довольства.

- Видал? - он посмотрел на Хлоха. - Какая самочка. И с гонором.

- Ты пытаешься подкатить к ней? - спросил Хлох, не отрываясь от заднего вида уходящей "красавицы".

- Да так. Начинаю только.

- Ну, тогда считай, что уже закончил. Видал, как она на Хоша глянула? - Хлох рассмеялся и похлопал Хиеха по плечу. - Ладно, не горюй. Ты ж знаешь, что Хош у нас известный самщик. Ему даже делать ничего не приходится, они сами на него вешаются.

Я еле проглотил ставшую бетонной слюну. Охренеть, твою налево! Этого мне ещё не хватало.

- Да ладно, - Хиех развернулся и зашагал ко второму домику, а мы потянулись следом. Та-ак, к тому бардаку, что был в моей голове добавился ещё один довольно крупный непорядок. Теперь разгребать и разгребать.

Возле домика, Хиех указал нам с Хлохом на две двери, и молча развернувшись, зашагал обратно к своим бойцам из наряда, которые дожидались его у КПП.

- Обиделся, - усмехнулся Хлох.

- Слушай, а я у него случайно никого не уводил? Ну, когда мы тут служили.

- У него нет, - Хлох снова усмехнулся.

- А у кого? - спросил я с нехорошим предчувствием.

- У старшего вейхала Хуна.

- А-а, - протянул я, хотя ничего не понял. Но, судя по приставке у начальника заставы, если мы с Хлохом халы, то вейхал звание выше нашего. И возможно, у меня были неприятности с этим Хуном, или из-за этого Хуна. Чёрт, это уже не бардак, это полный хаос.

- Ладно, нам с тобой не мешало бы вздремнуть часок-другой, - проговорил Хлох, и я тут же радостно кивнул. Это ты правильно подметил, дружище.

Мы направились каждый к своей двери, и через минуту я, слава ихнему Алху, наконец-то остался один в довольно просторной комнатке метра четыре на три, плюс кухонька.

Но пожрать меня сейчас не интересовало. Первым делом я стал искать что-нибудь навроде туалета. В общем-то, хотелось не сильно, но то, что мочевой пузырь наполнен, ощущалось уже полдня. К моему счастью, офицерские комнаты были оборудованы санузлом. Возможно, многие живут здесь семьями, а куда ж семье без воды, ванны и туалета. Я осторожно расстегнул пуговицу на штанах, потом рассоединил липучки, которые были вместо молнии, и напряжённо заглянул внутрь.

Сначала ничего не обнаружил, и от этого даже немного струхнул. Хрен его знает, вдруг мне его раньше оторвало каким-нибудь шальным осколком. Да нет, Хлох бы сказал. Он же понимает, что для мужика это самое основное. Да и раз с местными бабами, по его словам, у меня полные ништяки, то инструмент должен быть. Вот только где он?

Я присмотрелся получше, и осторожно полез в штаны рукой. Нащупал какую-то складку кожи, не без отвращения приподнял её и под ним оказался он. Ну, или видимо, часть его. Ну не мог я с таким коротким быть любимцем баб. Походу, во время возбуждения он как-то изнутри высовывается и увеличивается в размерах. Ладно. Я уже не маленький мальчик и этот невзрачный кусочек не угробит моё мужское самомнение.

Осторожно взяв его двумя пальцами, я навёл этот "огрызок" на унитаз и попробовал расслабить мочевой пузырь. Простоял так какое-то время в ожидании, и уже начал нервничать, как наконец, в раковину ударила тонкая, но уверенная струя. А уже через пару минут я довольный вышел из туалета. Так, ну хотя бы одно дело сделано.

Приблизившись к окну, я выглянул на улицу. Какой-то боец, по всей видимости, рядовой, бежал к боксам с военной техникой, ещё один уныло подметал дорожку возле третьего домика.

Я развернулся, подошёл к кровати и устало рухнул на зеленоватое одеяло и белую подушку, стоявшую Наполеоновской треуголкой. Ни расстилать кровать, ни стаскивать с ног ботинки желания не было. Полежав, уткнувшись в подушку лицом, я наконец, через не могу напрягся, и перевернулся на спину, уставившись задумчивым взглядом в потолок. Итак, что мы имеем...

Огонёк надежды на то, что со мной просто перепутали, уже начинал угасать. Даже если имеет место именно этот случай, то вариантов всё равно никаких. Если такое происходит, то либо замечают сразу, либо потом не замечают уже никогда, потому как ошибка утопает под спудом новой непрерывно поступающей информации. А сколько человек умирает каждый день? Да даже если мною занимается какой-нибудь там небесный отдел специализирующийся чисто на погибших в авариях, то вопрос остаётся прежним. Сколько людей на Земле каждый день в этих чёртовых авариях гибнет? Правильно - до хрена... если не больше, конечно.

Дара

За спиною тяжело проскрипев, закрылась дверь, грубо лязгнул засов и послышались удаляющиеся шаги конвоиров и охранника. Дара принялась разминать затёкшие кисти рук, стараясь не обращать внимания на уставившиеся на неё заинтересованные колкие взгляды. В маленькой камере оказались три заключённые.

Две - девушки её возраста лет двадцати-двадцати двух, третья - пожилая, по виду уже разменявшая четвёртый десяток. Они сидели на деревянных скамьях, подвешенных к стенкам на манер вагонных полок и с интересом пялились на вошедшую. Две скамьи крепились к боковым стенкам, одна к задней.

- Чё замерла, куколка? - спросила молодая, та, что сидела на скамье у задней стены, и похлопала ладошкой рядом со своей правой ногой. - Подходи, присаживайся, мы не укусим. Разве что приласкаем малёха.

Девушка рассмеялась, показывая широкую щербинку между двумя передними зубами, и Дара вдруг вспомнила, как мать говорила о таких людях, что они обычно вруны.

- Слова лжи через эту щербинку у них проскакивают, не встречая преграды. Оттого и вруны.

Всего лишь глупый женский предрассудок, но тогда Дара и сама была маленькой глупой девочкой, а потому все эти женские штучки прописывались в её мозг, как безупречные и неколебимые истины.

- Уймись, Ширинка, - цыкнула на неё старшая, и девушка тут же осеклась, однако взгляд её стал злым. - За что задержана? - спросила женщина, и склонила голову чуть набок.

- Говорят, что я перебежчица, - спокойно ответила Дара, грустно размышляя о том, что прилечь и отдохнуть так просто не получится. Полок всего три, а она в этой камере четвёртая.

- А, так ты наша? - снова влезла щербатая. - Чего ж сразу не разжевала. А-ну, сдрисни с места, бродяжка, - бросила она молодой хрупкой девушке, сидевшей справа. Та послушно поднялась, и отойдя от скамьи на пару шажков, присела на корточки возле стены. Обхватив коленки тонкими руками и прислонивший спиной к посеревшей от времени и влаги штукатурке, девушка уткнулась взглядом в пол.

Дара посмотрела на неё. Невзирая на то, что случившееся за последние два дня сделало её холоднее и бесчувственнее, умение жалеть у неё даже стало острее, что её немного удивило. Странно. Но с другой стороны, может как раз потому оно и обострилось, что ей самой пришлось испытать унижения и презрение со стороны других. Медленно переведя взгляд на щербатую, Дара вдруг удивлённо поняла, что ёжик в животе, бывший когда-то сгустком страха, превратился в маленькую точку ненависти. Пока ещё совсем маленькую, почти сингулярную, но это была именно ненависть. Та, с которой она ворвалась в замок Арьяка пятьсот лет назад.

- Я не ваша, - проговорила она глядя щербатой в переносицу. - Я скорее как она - просто бродяжка, а не предательница. Лучше уж бродяжничать, чем предать своих.

Лицо щербатой вытянулось от изумления, но через миг на нём уже читалась неприкрытая злоба.

- Ты чё, попутала подруга? - щербатая резко повернулась к пожилой. - Верховая, ну тут же без вариантов. Дай я проучу эту сучку.

Пожилая молча кивнула, и щербатая обрадовано вскочила со скамьи.

- Ну что, сучка, дотрынделась? За словами следить надо, а то раскрыла свою вонючую пасть, и нормальных людей оскорбила. Ты поняла, в чём твой прогон?

Дара увидела, как в руке щербатой буквально ниоткуда появилось тонкое заточенное лезвие длиной всего в указательный палец.

- Лови, тварь! - крикнула щербатая и кинулась вперёд. Рука с лезвием взмыла вверх, но Дара увернулась, проворно схватилась за запястье, сделала шаг в сторону и вывернула нападавшей руку. Лезвие тут же выпало, звякнуло об бетонный пол, а щербатая завизжала от боли.

Бродяжка испугано вскинула голову, по-детски ойкнула, и попятилась вбок, а пожилая резко поднявшись, бросилась к заточке.

Дара тут же, чтобы полностью обезвредить свою соперницу, с разворота ударила её головой о стену, отпустила оседающее тело, и дёрнувшись вперёд, со всей силы заехала пожилой, наклонившейся за заточкой, ботинком по лицу. Та вскрикнула и закрыла лицо руками, но Дара не собиралась останавливаться. Она ещё четыре раза ударила её по рёбрам, и когда пожилая завалилась с хрипом на бок, быстро подняла заточку. И тут вдруг закричала третья девушка. Её глупый крик - Спасите! - резанул слух. И пронзительностью, и смыслом.

- Не ори! - закричала Дара. - Я тебя не трону!

Но по округленным глазам девушки было видно, что та её не понимает.

- Дура! - бросила Дара, а за спиной раздался скрежет отодвигаемого затвора. Жгучая мысль отчаянно метнулась в голове - что делать с лезвием? Дара заколебалась, тяжело и резко вздохнула, но когда железная дверь стала открываться, всё же решила избавиться от заточки и не оказывать сопротивления. Одно дело эти зэчки, другое охрана, которая может и огнестрел применить, почувствовав угрозу для своей жизни.

Она бросила заточку на пол и даже сама отвела руки назад. Потом послушно нагнулась, когда ей заломили руки. Её вывели в коридор и предали в цепкие руки второму охраннику, подоспевшему к камере. Дверь была быстро захлопнута, ей нацепили наручники и потащили к выходу из барака.

- Куда? - тяжело выдохнул тащивший.

- В карцер, - так же с одышкой ответил первый охранник. - Пусть там до прихода коменданта корячится.

Её дотащили до ещё одной железной двери и через несколько секунд Дара оказалась в маленьком, два на два метра помещении, где не было ничего - ни скамьи, ни окна, только бетонный пол и грязные замусоленные стены. Дверь за спиною закрылась, глаза погрузились в темноту.

- Пересадите от них девчонку! - крикнула в никуда Дара и вдруг почувствовала неимоверную усталость. Хотелось только одного, устроиться хоть как-нибудь, закрыть глаза и погрузиться в сон.

Но сделать этого ей не удалось. Едва она кое-как сжалась на корточках в уголку, дверь карцера открыли и в слепящем проёме появились два силуэта. Дара заморгала, потом прищурилась. В коридоре было далеко не ярко, но после абсолютной темноты даже его рассеянный свет больно резанул зрачки.

- Вставай, - раздался голос литейнамуса. - Витке, ты со мной. Отведёшь её в мой кабинет.

- Да, господин комендант, - кивнул первый охранник, и шагнув в карцер, принялся нащупывать цепь наручников. Нашёл довольно быстро, хотя и не видел, судя по неуверенным тыкающимся движениям рук. Но найдя, вцепился с довольным кряхтением и бесцеремонно потянул Дару наружу.

Продолжая щуриться, она покорно следовала малейшим движениям охранника, иначе, стоило ей чуть-чуть не угадать их, как запястьям и плечам приходилось несладко.

Почти полубегом проведя по коридору, Дару вытащили на улицу. Литейнамус шёл позади, и ей очень хотелось обернуться, чтобы увидеть его лицо и глаза. Что там в них? Может жалость и понимание? Ведь должен же он почувствовать своим профессиональным чутьём, что она не предательница. Не перебежчица. Сколько он их повидал, пока служит на этом месте? Да, он ещё молод, но наверняка уже успел понять, что к чему.

Но она не оборачивалась, боясь ударов, и лелея в душе надежду, что всё именно так, как ей и хочется, и в глазах молодого офицера именно сочувствие, а не холодное равнодушие.

Они снова покинули огороженный высоким бетонным забором гарнизон и вскоре вернулись в небольшой домик комендатуры. Здесь охранник, по приказу коменданта, приковал её к отопительной трубе, проходящей сантиметрах в тридцати от пола, и поспешно удалился.

Литейнамус выглянул в коридор, окрикнул фрийнамуса, и когда тот появился, отправил его в казарму гарнизона, приказав не возвращаться в течение часа. У Дары ёкнуло сердце.

Закрыв дверь, комендант прошёлся по комнате туда-сюда, потом приблизился к прикованной пленнице и присел перед ней на корточки. Какое-то время он просто сидел, заглядывая ей в глаза, а потом вдруг вцепился в горло.

- Послушай меня, - зашипел он. - Если из твоей глотки вырвется хоть один крик, я сверну тебе шею. Ты поняла?

- Пожалуйста, не надо. Я девственница, - сдавленно выдохнула Дара, действительно поняв всё.

Комендант на секунду опешил, по его лицу пробежала волна задумчивости, но тут же оно снова стало прежним. Похотливым и немного волнующимся.

- Значит, точно не заразная, - процедил он сквозь зубы, и резко поднявшись, принялся расстегивать ремень.

Дара почувствовала, как её сердце проваливается в пропасть, а ёжик, совсем недолго побыв ненавистью, снова стал страхом, и заколол дрожащими иглами низ живота.

- А ты чего ожидала? - съехидничал внутренний голос. - Что тебя будут допрашивать? Бедная наивная девочка.

Дара почувствовала, как на глазах наворачиваются слёзы, она дёрнула руку, но ничего кроме боли в запястье это не принесло.

- Не дёргайся, - процедил комендант, обойдя её, и нагнувшись, крепко схватил Дару за талию. После недолгой борьбы, он больно ударил её в спину, так, что звук от удара хлестнул по ушам, а под левой лопаткой вспыхнуло пламя, и его руки перекинулись с талии на голову.

- Я не шучу, - холодно проговорил он. - Сверну шею и трахну тебя мёртвую. У тебя есть выбор.

Он цинично хмыкнул, а Дара поняла, что у неё, несмотря на слова этой твари, выбора нет. Даже если наплевать на поиски утерянной души, даже если наплевать на Пекло - ничего не изменится. Он поимеет её в любом случае. Об этом красноречиво говорили его глаза и торопящиеся, нервные движения рук.

Глотая слёзы, она покорилась эти грубым и бессердечным движениям. Он довольно хмыкнул, и поставив её так, как ему было нужно, спустил сначала свои штаны, потом рывком сдёрнул с неё, и встал на колени.

Сначала Дара почувствовала даже лёгкое возбуждение, от которого ей стало противно. Комендант поплевал на ладонь и смазал ей между ног. Потом повторил. От щекотливого ощущения Дара вздрогнула, по коже пробежали мурашки, она скривилась от презрения к себе, к тому что у неё там, но уже через секунду острая раздирающая боль заставила её до крови прикусить губу и не сдерживая себя, она разрыдалась.

Хош

Устав созерцать потолок, я вновь перевернулся на живот, и уткнувшись в подушку, закрыл глаза. Уснуть бы, может оно само во сне по полочкам разложится? Но сон, несмотря на усталость, не шёл. А всё из-за полезших в мозг мыслей о том, что будет дальше. Здесь, в отличие от размышлений о туманных гипотетических "небесных канцеляриях", которые со мной напутали, картинка рисовалась яркая и не очень приятная. Ведь если мне придётся служить на Рубежке, то рано или поздно я должен буду убить подобного себе. В смысле, подобного моему разуму. Тьфу ты, совсем глупо получается.

Я нервно перевернулся на спину. Блин, что вот так и буду ворочаться, как медведь в берлоге, мучающийся бессонницей? Нет, это не дело. Нужно определяться.

В том плане, что нужно точно для себя решить, кто я теперь. Хладнокровный или всё ещё человек, то бишь обычный теплокровный, и даже больше того - примат, а не какая-то ящерица, облепленная зелёно-фиолетовыми чешуйками. Да, и ещё член дурацкий...

Но, как только я собрался погрузиться в пучину фрейдизма, раздался стук в дверь. Я вздрогнул и приподнялся на локте. Кто бы это мог быть? Господи, только б не зубница. Да не, чего б так быстро? Хотя, хрен их знает, что у них тут за нравы.

- Кто там? - спросил, слегка взволнованным голосом.

- Хош, это я, - ответил из-за двери Хлох и я облегчённо выдохнул.

- Входи, не закрыто! - крикнул в ответ, и поднявшись, присел на краешке кровати.

Хлох ввалился в комнату, неуклюже толкая дверь плечом и от этого беззлобно ругаясь. В одной его руке была большая тарелка с натянутой сверху крышкой и лежащими поверх кусками похожими на ломти хлеба, а во второй что-то вроде двух алюминиевых банок. Занятые руки мешали ему нормально войти. Он растерянно закрутился возле двери, потом нервно захлопнул её ногой, и наконец, повернулся и с улыбкой посмотрел на меня.

- Вот, пожрать принёс. Там ребята разведы в третьем домике обмывают вчерашнюю вылазку. У хала Хсоха в комнате. Он холостяк, у него можно оторваться.

Хлох быстро отыскал глазами небольшой столик в самом углу, и подойдя к нему, разгрузил руки.

- Ну вот. Здесь каша с мясом виг-щера, а в банках "Хорс". Лёгкий, четыре градуса всего, - кивнул он на сгруженную на столик ношу. - Я хотел просто тебя позвать, но там Хун. Ребята, конечно, ему не рады, но он же вейхал, понимаешь? А насчёт тебя я подумал, пока ты ничего не помнишь, лучше с Хуном тебе не встречаться. Мерзкая личность, обязательно донесёт, если ты чё не то ляпнешь.

- Спасибо, - просто ответил я на длинную речь Хлоха, и поднявшись, подошёл к столику. Переложив куски местного хлеба на столешницу и стянув крышку, которая оказалась не пластмассовой, как я ожидал, а всего лишь картонной, втянул в себя аромат еды. Каша похожая на нашу гречку, обильно сдобренная чем-то вроде маслица, и приличных размеров кусок мяса с аппетитной поджаристой корочкой. Я тут же представил, как корочка хрустит на зубах, и рот мгновенно наполнился готовой к своей непосредственной обязанности слюной. Если б не одна проблема, то набросился на еду не раздумывая. Чуть наклонившись, я заглянул под край чашки.

- Ах, да, - тут же спохватился Хлох и достал из кармана куртки нечто похожее на вилку. - Вот, держи.

Я взял прибор, подтянул стоявший рядом стул и уселся перед полной, умопомрачительно пахнущей тарелкой. Взял в левую хлеб, откусил и нагрёб вилкой горочку каши, хотя желудок яростно требовал начать с мясного.

- А чё там произошло хоть, расскажи, - попросил я Хлоха и кинул горку в рот.

- Ну, так ты ж у него жену увёл, - Хлох подтянул второй стул и уселся чуть поодаль у стены. - Точнее не увёл, а закрутил с нею. Но, в общем-то, она сама виновата, что все об этом узнали. Совсем у бедной Хурхисы голову снесло от любви. А ты ещё вдобавок собирался её бросить. Ну, ты мне так говорил, за пару дней до того, как вся эта ерунда закрутилась.

- У-у, - протянул я, продолжая поглощать еду. А ящер слушает, да ест.

- Короче, она всё Хуну рассказала, тот пришёл разбираться, а ты ему в морду.

- Серьёзно, что ли? - рука с наколотым на вилку мясом застыла в паре сантиметров ото рта. Ну надо же, как я тут навертел. В своей земной жизни я был чувачком попроще. Хотя, с какого это - я навертел? Это Хош, щер ему в руки.

- Ага, - кивнул Хлох и хмыкнул. - А Хун на тебя в тот же день два доноса накатал. Один о служебном несоответствии, второй о нарушении субординации. Короче, тебе выговор сделали и перевели отсюда, чтобы не накалять обстановку. Ну, а я за тобой следом. Мы ж всегда вместе, Хош. И ты знаешь, я думаю, майхал был прав, решив по-быстрому перевести тебя в другую часть. Представь, если бы твоя жена сюда приехала и всё разузнала.

Кусок мяса тут же встал поперёк горла, и мне потребовалось немало усилий, чтобы пропихнуть его дальше. Я тяжело сглотнул, потом закашлялся, а подорвавшийся со стула Хлох пару раз приложился ладонью промеж моих лопаток.

- Ты чё, и про жену не помнишь? - удивлённо вопросил он при этом, а я попытался отпихнуть его руку.

- Блин, ты чего? Больно же, твою яйцекладку, - просипел сдавленно, и Хлох смущённо присел на стул.

- Извини, не рассчитал от неожиданности.

- Ты, ну у тебя и тяжёлая лапища, - улыбнулся я, пошевелив лопатками. - Так, значит, у меня есть жена... Да? - переспросил я, хотя ответ был очевиден. Ну, не прикололся же он от нечего делать?

- Да. И очень красивая. И это... если ты не помнишь, то у тебя ещё трое детей. Два парня и девчонка.

- Щер, - только и смог выдать я от удивления, и тут же заржал, глянув на удивлённую морду Хлоха. Тот пару секунд продолжал смотреть с недоумением, а потом, махнув рукой, загоготал вслед за мной.

Высмеявшись от души, мы снова посерьёзнели. Я вернулся к трапезе, а Хлох принялся рассматривать бляшку на ремне.

- А она как, частенько ко мне приезжает? - спросил я, на всякий случай сначала проглотив всё, что было во рту.

- Ну, пару раз в месяц приезжает.

- А чего мы не вместе живём? Ну, типа в гарнизонном городке каком-нибудь.

- Место работы у неё хорошее. Компания "Хейх-модуль". Они, кстати, термобронами занимаются. Делают для них генераторы.

- Понятно. Значит, работа ей дороже мужа, - выдал я. Ну а что ещё говорить, если не знаешь подробностей. Может, социально, или ещё как, весь этот расклад выглядит довольно приемлемо и обоснованно. Чёрт, я же вообще ничего не знаю об устройстве этого мира.

- Ну так, трое детишек, а у старших халов служебное довольствие не ахти. Так ты ещё сам говорил, что в прошлый её приезд оплодотворил новую кладку и решил оставить из неё двоих. И куда тебе столько?

Я промолчал и с особой старательностью вгрызся в кусок мяса. Нет уж, дудки. Услышать в подробностях, как происходит процесс оплодотворения кладок, во время еды ну никак не хотелось. Да и вообще не хотелось. Всё, решено. Раз такие дела, сошлюсь на полную потерю памяти, уволюсь в запас и уйду в местный монастырь. А что? Самый лучший способ для решения всех навалившихся в связи с новым воплощением проблем. Не нужно стрелять в своих бывших собратьев по температуре крови, не нужно трахаться с ящерицами, оплодотворяя какие-то там яйцекладки, и зубничек всяких тоже трахать не надо. Так, попозже ненавязчиво расспрошу у Хлоха насчёт служителей местного бога Алха.

- Слушай, Хош, - прервал Хлох возникшую благодаря моим размышлениям паузу. - Ребята завтра с утра на дело собрались. Вне служебного времени так сказать. Но ты не боись, майхал на всё это смотрит сквозь чешуйки, и даже негласно поощряет. Я лично решил тоже прокатиться. Ты как? С нами?

- Ну-у, наверное, - я пожал плечами. - Раз мы с тобой всегда вместе.

- Я так и думал, - Хлох радостно заулыбался. - Память это ерунда, Хош, восстановится со временем. Главное, что ты сам собой остался.

- А что за дело-то? - спросил я.

- Да они вчера теплокровку взяли во время вылазки. А она из перебежчиц оказалась, это они так называют своих баб, которые к нам перемётываются.

- А что и такие бывают? - я удивлённо оторвал взгляд от полуопустошённой тарелки и уставился на Хлоха. - Как это? В смысле, вообще как это они?

- Вот так, - Хлох скривился в дурацкой ухмылке. - В общем, она сказала, что сестра её в тюряжке гарнизонной, недалеко отсюда, сидит, и завтра их перевозить будут в "Сарт-горо". Это тюрьма у теплокровов такая. В двухстах перебросах вглубь отсюда.

- Ну и? - спросил я, всё ещё удивляясь тому, что даже в межвидовой, если не выше, войне, имеются те, кто переходит на сторону врага. Интересно, а со стороны хладов тоже туда перебегают, или нет?

- Ну и ребята решили внеплановую вылазку предпринять. Колонна небольшая будет. Одна их бронмашина и перевозочная для заключённых, а мы на двух "Ящерах" выдвинемся. Положим теплокровов, баб их заберём, - Хлох поднялся. - Ладно, ешь, отдыхай. Я парням скажу, что ты тоже с нами.

Он легонько хлопнул меня по плечу, и развернувшись, зашагал к двери.

- Да, забыл совсем, - обернулся он, уже взявшись за ручку. - Майхал представления к награждению на нас выписал. Так что готовься хорошенько обмыть золотую чешую третьей степени, - он подмигнул, отдал мне честь, и через пару секунд вышел, захлопнув за собою дверь. А я остался наедине с кучей новых мыслей и недоеденным куском виг-щера.

Дара

- Не хнычь, - бросил литейнамус, поднимаясь на ноги. - Можно подумать что-то прямо нереальное случилось. Ты что собиралась до старости девственницей проходить?

Он рассмеялся, и застёгивая ремень, подошёл к столу. Его лицо светилось удовлетворением, он поправил рукой чёлку и уселся на столешницу.

- Да и вообще, для чего ещё вы женщины нужны? Разве что постирать, да хавку сготовить.

Дара избегая смотреть на него, словно это она была виновата в произошедшем, натянула штаны, чувствуя его сперму на ягодицах, чувствуя на внутренней части бёдер остывающую кровь, чувствуя пульсирующую боль там, сморщилась от отвращения и уселась на холодный пол. Подогнув колени, она опустила на них голову и принялась безмолвно раскачиваться из стороны в сторону.

- Ты ещё песню грустную затяни, - зло бросил комендант, и схватив со стола лист бумаги, потряс им перед собой. - Я бы мог разорвать этот документ и отпустить тебя, но зачем мне это нужно? Ты, небось, теперь хочешь меня убить?

Он снова хмыкнул, бросил лист на стол и потянулся к пачке сигарет.

Убить - это слишком просто для тебя, - подумала Дара, продолжая плавно раскачиваться и боясь что-то ответить, чтобы вновь не сорваться в рыдания. Слишком жирно для него будет. Она прислушалась к себе, ожидая, что её внутренний голос вот-вот начнёт издевательски комментировать произошедшее, но как ни странно, он молчал.

- А вообще ты, конечно, очень красивая. Такую мимо пропустить, потом всю жизнь жалеть, - проговорил комендант, чиркнув спичкой и вставив сигарету между губ. Жадно затянувшись, он смакуя выпустил дым и слез со стола.

- Не такой уж я и монстр, - проговорил он вдруг мягким голосом, словно дым сигареты резко успокоил его. - Просто, у меня все эти перебежчицы уже вот где, - он стукнул ребром ладони по кадыку. - А ты не такая. Что-то в тебе есть... - он на секунду задумался, но тут же ухмыльнулся и слез со стола. - Ладно, пошли, я тебя в душ отведу. Вымоешься хоть.

Он подошёл, обхватил её за шею и отстегнул наручники от трубы.

- Руку, - бросил сквозь сжатые губы, в которых дымилась сигарета, и Дара послушно подала. На запястье щёлкнуло кольцо, и комендант, поднявшись, аккуратно потянул её за плечо.

- Давай, давай, вставай. И не хнычь. А ты как хотела? Ты же красивая девушка, небось, многие по тебе сохнут, а? - он игриво подмигнул, поймав взгляд пленницы. - Ну, чё молчишь? - схватив Дару за подбородок, комендант задрал ей лицо. - Чё, смотреть на меня не хочешь? Да? Ну-ну.

В его глазах снова появился холодный огонёк, и он уже без всяких церемоний потащил её к двери. Быстро, почти бегом провёл по коридору в самый конец, открыл местами поросшую плесенью деревянную дверь и впихнул пленницу внутрь. В нос тут же ударил запах гнили, дешёвого мыла и отсыревшей штукатурки. Дара бросила взгляд на поржавевшую трубу, на бетонный пол, на помятую душевую лейку и вздрогнула. Неужели ей ещё придётся обмывать себя голой перед ним?

Комендант отстегнул одно кольцо, вытащил свободную руку из рукава, схватился за неё стальной хваткой, и рывком полностью стащил куртку. Потом пристегнул Дару к ржавому стояку душа, и крепко вцепившись в не пристёгнутую руку, взялся за брюки.

- Где ты эти шмотки взяла? Грабители подарили? Или сама кого прибила и раздела? Чё молчишь? - спрашивал он, торопливо расстёгивая пуговицы, но не получил ответа ни на один вопрос.

Раздев её догола, он включил воду, оказавшуюся очень холодной, и схватив с полочки губку, принялся быстро тереть ею сжавшуюся в комок дрожащую девушку.

- Ни чё, ни чё, потерпи. Горячей воды для вас тут не предусмотрено. На гарнизон еле хватает. Зато чистая будешь. Приятно же чистенькой быть, да? Чё молчишь?

Потом он обтирал её каким-то куском материи, больше похожей на половую тряпку, чем на полотенце. Потом одел, всё так же манипулируя с наручниками, чтобы у пленницы ни на секунду не оставались свободными руки.

Боится, тварь, - поняла Дара. - И правильно. Бойся меня, ублюдок, долго тебе не жить.

Закончив с одеждой, комендант вывел её в коридор, где они тут же наткнулись на вернувшегося фрийнамуса.

- А я вот не пойму, что за шум, господин литейнамус, - смущённо проговорил он и принялся неловко засовывать пистолет обратно в кобуру. - Проверить вот решил...

- Да вымыл её, - грубо буркнул комендант. - Воняет же, невозможно. Как дознание проводить? Блевать аж тянуло.

- Да-да, - закивал фрийнамус. - Так вы ещё не провели дознание?

- Провёл, провёл, - комендант подтолкнул пленницу к толстому маленькому подчинённому. - Посади её в нашу хладовку, а то её в бараке перебежчицы порешат ночью.

- Почему порешат? - удивился фрийнамус. - Она ж ихняя.

- Она их чуть сама не порешила, - сказав это, комендант смерил взглядом Дару, потом своего подчинённого. - Не, я лучше сам. Давай ключи.

Хладовка была просторной, раза в полтора больше той камеры, куда её хотели посадить. Правда и скамья здесь была всего одна, деревянная, и никаких намёков на подушку или простынь. В углу стояло ведро, видимо для оправления нужд, маленькое окошко заварено стальным листом с дюжиной просверленных в нём дырочек, в которую и женский мизинец пролез бы с трудом.

- И смотри, надумаешь кому рассказать, я тебя в любом месте достану, поняла? У меня в "Сарт-горо" брат старший в охране. Вякнешь, он тебе перо под рёбра ночью воткнёт. Поняла?

Дара даже не кивнула в ответ. Комендант легонько толкнул её в спину и повторил с раздражением:

- Поняла, я спрашиваю?

- Да, - сухо ответила Дара, и он довольно хмыкнув, оставил её в покое.

Уже в который раз за последние несколько часов она услышала скрежет задвигаемого засова и прилегла на скамью. Поворочавшись пару минут, она, наконец, более-менее удобно расположила руки так, чтобы не было хотя бы тянущей боли в плечах. Про неё хотелось хоть на секунду забыть, и про натёртые за день запястья забыть, и про боль между ног забыть. Последняя хоть и утихала понемногу, но всё же была невыносимой. Пульсировала там, растекалась по бёдрам и пояснице, дёргалась в животе и била в мозг. Хоть и морально только била, но этого было достаточно. Дара попыталась "зарыться" в сон, или хотя бы в спасительные воспоминания, чтобы отвлечься, но вдруг появился голос.

- Так-так, - проговорил он, словно вернувшийся после долгого отсутствия хозяин жилища, и заметивший с самого порога нешуточные изменения. - Хм, а чего мы такие разочарованные? Помнится, кто-то на костре жалел, что это тело так и не познало любви. Между прочим, я сейчас слово в слово процитировал.

- Здравствуй, голос, - ответила Дара шёпотом. Несмотря на его бессердечный сарказм, она была рада ему, потому что теперь можно было забыться в беседе с этой непонятной частью себя, которая умела говорить.

Она и беседовала, отвечая голосу шёпотом, и не заметила, как погрузилась в бездонный, как сама Вселенная сон.

Утро разбудило далёким раскатом грома, а может и выстрелами из чего-то крупнокалиберного. Она поднялась и прислушалась, усевшись на краю скамьи. Но звук больше не повторялся, а за дверью послышались гулкие шаги. Потом всё тот же засов, двое охранников быстрым шагом повели её по коридору, на улице она жадно втянула свежий сыроватый воздух и запрокинула голову. Это был гром. То, что разбудило её, было громом. Небо полностью затянуто одной большой свинцовой тучей, висящей очень низко. И ещё белесые лохматые облачка, которые были ещё ближе к земле и быстро двигались, отчего казалось, что это и не туча, а какая-то огромная шевелящаяся амёба.

Её потащили дальше, не дав насладиться пугающим и завораживающим зрелищем. У гарнизонных ворот остановились и прождали несколько минут. Наконец, за бетонным забором послышался шум двигателей, и из ворот выскочила бронированная машина. Следом за ней появился грузовик со стальной будкой, который замер прямо напротив них. В будке открылась дверь, и Дару, схватив за цепочку наручников, стали суетливо запихивать внутрь, нисколько не заботясь о том, больно ей или нет. Охранник внутри будки открыл решётчатую дверь одной из камер, её завели, сняли наручники, и пристегнули к наручникам той забитой хрупкой девушки, которую она уже знала по вчерашнему визиту в камеру. Слава богу, её не додумались посадить вместе с щербатой.

Дара подняла голову и посмотрела сквозь решётку, находившуюся в полуметре от лица. Щербатая и пожилая были во второй камере. Заметив её взгляд, щербатая подняла не пристёгнутую к соседке руку и провела пальцем по горлу, оскалившись при этом, словно гиена. Но на Дару ни её жест, ни её животный оскал не произвели ни малейшего впечатления. Она только устало усмехнулась, и как и её забитая соседка, уставилась в стальной пол.

Хош

Стук в дверь был похож на близкий раскат грома, там мне показалось спросонья, и я, дёрнувшись, резко подорвался с кровати. За окном было серо и размыто. Раннее холодное утро, просочившееся сквозь стекло и сквозь щели в дверной коробке, несмотря на трубы отопления, наполнили комнату какой-то густой прохладой. Вернее, чувствовалось всё не как прохлада, а как нечто дискомфортное, словно тебя окутали ватой, и эта вата каким-то немыслимым образом сковывала движения. Ну что ж, придётся подзавестись.

Я вскочил и принялся размахивать конечностями, а в комнату, не дожидаясь приглашения, вошёл Хлох. На каждом плече у него висело по винтарю, один из которых был моим.

- Сбегал в оружейку, чтоб время зря не тратить, - сказал он, заметив мой взгляд и, без особого интереса посмотрев на мои сумасшедшие дрыганья, плюхнулся на стул и зевнул.

- Время ещё терпит? - спросил я, закончив с заводкой.

- Ребята уже возле боксов. Сейчас "Ящеров" выгонят, прогреют маленько и рванём. На, держи.

Хлох протянул мне маленькую баночку, которую я сначала и не заметил в его огромной ручище.

- Не, - я покрутил головой. - Я вон и вчерашние не тронул.

Кивнув в сторону столика, где стояли непочатые банки "Хорса", я схватил со спинки стула куртку и принялся торопливо надевать её.

- Это энергетик, - хохотнул Хлох. - Кровь разгоняет, но голову не дурманит. Не алкоголь, в общем.

- А-а, - протянул я, застегнув липучки на куртке, и едва успел поймать подброшенную навесом банку. Покрутив её, ограничился прочтением названия, отогнул за колечко крышку и выпил всё залпом, что было несложно. Баночка вмещала в себя всего около сотни грамм воняющей лекарствами жидкости.

Перекривившись от мерзкого горького вкуса, я поставил пустую банку на стол и взял протянутый винтарь.

- Ну что? Посидим?

Я кивнул, сообразив, что за традиция, даже не удивившись её схожести с нашей. Ведь объяснение этому весьма простое. Перед серьёзным делом нужно сосредоточиться, взять себя полностью в руки, а что может быть для этого лучше, чем сесть и помолчать несколько секунд?

- Рванули, - бросил Хлох, когда дань традиции была отдана, и резко поднялся со стула. Мы вышли из комнаты, я захлопнул дверь и оглядел небо. Белого молочного цвета, какое-то безжизненное. Хлох шумно потянул воздух и недовольно цокнул языком.

- Дождь будет, - выдал он и зашагал в сторону техпарка. Я молча поспешил следом, снова погружаясь в неприятные размышления, от которых вчера еле избавился, ускользнув от них в царство Морфея. - Ну ничего. Ребята укомплектовали технику старенькими термобронами, так что всё нормально.

Пока мы дошли, из боксов уже выехали две бронмашины, и в них стали загружаться бойцы, стоявшие группкой тут же возле стальной стенки небольшого ангара. Быстро обменявшись приветственными кивками с теми, кто бросал на меня взгляд, я согнувшись нырнул внутрь, протиснулся влево, и развернувшись, устроился в стальном креслице. Судя по всему, пластик у них ещё не изобрели, подумал я, заёрзав на неудобном и жёстком седалище. Ехать на броне в этот раз я не решился, опасаясь просто-напросто вырубиться от утреннего холода. Да и судя по всему, никто на ней ехать и не собирался. Хлох уселся рядом, а в проёме аппарели послышался громкий знакомый голос.

- Скажи Хлехагу, чтоб КСП паханул следом за нами. Мы через неё напрямик рванём и дальше пойдём лесом.

- Слушаюсь, старший хал, - прозвучал ответ и в "Ящера" забрался Хиех.

- Доброе утро, ребята, - проговорил он с улыбкой, увидев нас. - Ну что, готовы повеселиться?

- Всегда, - бодро ответил Хлох, а Хиех извернувшись, потянул за собой нижнюю створку. Потом со стуком захлопнулась верхняя, и Хиех постучал по стальной перегородке. - Давай, жми! - крикнул он при этом, и его голос в замкнутом пространстве гулко ударил по перепонкам. Движок тут же взревел, машина дёрнулась, отчего мы дружно качнулись в сторону "кормы", а потом обратно, и рванула с места.

Погружаясь в монотонный рык двигателя, я вновь стал размышлять о том, что мне придётся убивать. Вчера я так и не смог определиться - кто я теперь? Что главнее сейчас для моей сути - разум или тело? Этот вопрос терзал меня весь час, пока мы двигались к месту, где, судя по словам Хиеха, нас ожидало всего лишь веселье. Для них - может быть, а вот для меня всё не так просто и однозначно. Увлёкшись самокопанием, я успел несколько раз пожалеть о том, что согласился принимать участие в этой вылазке, но с другой стороны - разве был выбор? Разве я мог ответить отказом Хлоху?

Наконец "Ящер" замер и Хиех принялся открывать створки. Минут через пять мы были снаружи и пялились на закрывшую всё небо свинцовую мрачную тучу. Сверху уже накрапывал дождик, и Хиех полез обратно в десантное отделение, откуда принялся подавать нам скатанные и упакованные в баулы термоброны.

Едва мы успели надеть их, как хлынул ливень, зашумев бьющимися о листья каплями. Мы накинули поверх термобронов брезентовые плащи, натянули капюшоны и принялись ждать.

Рядовые наломали веток и прикрыли нос нашего "Ящера", стоявшего чуть глубже в лесу. Второй "Ящер" с частью отряда стал метрах в ста правее, чтобы использовать преимущество перекрёстного огня.

Мы уселись за кустарником, метрах в десяти от дороги и молча слушали громовые раскаты, которые раздавались всё чаще и ближе. Мелькавшие молнии сливались с бледным молочным цветом облаков, отчего были видны только размытые, во всё небо вспышки. Хиех каждые две минуты нервно вскидывал руку и глядел на часы. Время от времени он отправлял по паре бойцов на подзарядку термобронов. Модели были старенькие и автономно работали только в течение пятнадцати минут. За время ожидания мы с Хлохом сбегали к нашему "Ящеру" дважды, когда индикаторы на правых рукавах из зелёных становились красными.

- Щер, - ругнулся Хиех, когда мы вернулись во второй раз. - Неужели деза?

Хлох только пожал плечами, а я поднял руку и указал на луч света, пробивший сплошной поток ливня. Рука тут же стала мокрой, я поспешил опустить её, и нервно нащупал магазин винтаря.

- Есть! - радостно вскрикнул Хиех и подал знак одному из бойцов. Тот вскочил на ноги, примостил на плече гранатомёт, выставил вперёд левую ногу. Второй боец, находившийся рядом, развернул лежавший на земле брезент, и схватив гранату, без лишней суеты вставил её в ствол. Затем снова присел и зажал перепонки руками. Гранатомётчик поднял прицел, и стряхнув с лица капли дождя, уставился через него на головную машину приближающейся колонны. Свет её подфарника медленно поплыл вправо, сквозь шум дождя послышалось едва различимое гудение мотора, борт машины явственно проступил из-за серых струй, и боец нажал на спусковой крючок.

Раздался выстрел, рассыпался близким раскатом грома, шипя и потрескивая. Окутавшее бойца подвижное сизое облако дыма в долю секунды распалось на несколько рваных клочков, и тут же прогремел взрыв, сотрясая внутренности. Граната, изрыгнувшись по пути ещё двумя сизыми облачками, попала в кормовую часть "бэтера" теплокровов, прошила броню и разорвалась.

- Вторую, по башне, бего-о-ом! - заорал Хиех, глядя, как "бэтэр" берёт резко вправо и съезжает с насыпи дороги. При этом его башня стала поворачиваться, и вскоре ощетинилась в нашу сторону двумя стволами спаренных пулемётов. Идущий следом грузовик с будкой вильнул вслед за "бронёй", пытаясь хоть как-то укрыться за насыпью, но его повело на размокшей земле, он посунулся юзом и забуксовал, пытаясь вернуться назад на дорогу.

Второй боец тут же схватил одну из двух оставшихся гранат, а мы разом сняли винтари с предохранителей и напряжённо замерли, пригнувшись к мокрой траве. Из открывшейся аппарели подбитой головной машины десантировались теплокровы, а из-за наших спин по ним заработал крупнокалиберный пулемёт "Ящера". Вторая граната попала в башню, словно крыло птицы откинулся люк и высунувшийся из него теплокров тут же задёргался в страшной пляске. Через пару секунд, изрешеченный, с месивом из черепных костей и мозгов вместо головы, он повис с протянутыми к земле залитыми кровью руками. Пулемёт "Ящера" замолк, раздался рёв мотора, и вскоре он пронёсся мимо. Хиех махнул рукой, мы поднялись, и прикрываемые бронёй, двинулись вперёд.

И вдруг по нам заработали пулемёты. Мощные хлопки коротких очередей отдались внутри, испугано сжалось сердце, провалилось в пятки, сжалось там ещё сильней. Сверху посыпались сухие ветки деревьев, со всех сторон стали колотить ошмётки коры, умудряясь залетать даже под капюшон.

- Щер! Ложись! - услышал я за спиною крик Хлоха и бухнулся вниз, не особо заботясь о том, как приземлюсь. Лицо воткнулось в мокрую траву, на голову упала ветка толщиной с моё запястье, и я от неожиданности вскрикнул.

- Твою яйцекладку! - ко мне подполз Хиех. - Цел?

- Нормально всё.

- Там ещё замыкающей "бэха" идёт, понял? Твою чешую! У них же гранатобоев нет, хлять! И чё "Ящер", хлять, молчит?!

Словно ответом на его слова, короткими очередями громко "заговорил" пулемёт второго "Ящера", его поддержали хлопки автоматов, и справа завязался ожесточённый бой. Я на пару сантиметров приподнял голову, неуклюже оглянулся, едва не свернув себе шею, тяжело сглотнул. Хлох возился на карачках возле убитого гранатомётчика, пытаясь вытащить из-под него гранатомёт, ещё двое короткими перебежками меняли позицию, выходя из сектора обстрела "бэхи".

- Я к грузовику, - бросил Хиех, и я схватил его за руку.

- Ты чё? Опасно же.

- Да они могут перебежчиц положить, - дёрнулся Хиех.

- Да нахрен они нужны?! - прокричал я, и Хиех на секунду удивлённо замер.

- В смысле - нахрен?

- В смысле - щер на них! - зло бросил я.

- Ладно, - Хиех отмахнулся. - Не ссы. Я осторожно.

Он бросился к дороге, согнувшись в три погибели, а я зло плюнув, приподнялся и рывком дёрнулся к Хлоху. Мелькнула молочная вспышка, следом раскатился гром, и я краем глаза увидел, как наша бронмашина вспыхивает. Значит, не гром.

Я оказался прав. Гром от увиденной молнии раздался только пару секунд спустя, на короткий миг заглушив звуки выстрелов, и ливень тут же припустил ещё сильнее, сбивая пламя с подожжённого "Ящера". Тот дёрнулся и стал сдавать задом. Ну, слава Алху. Значит, по крайней мере водила живой.

Схватив за плечо мёртвого бойца, я помог Хлоху перевернуть его, и он рывком схватил гранатомёт.

- Давай гранату. Там третья есть.

Я бросился к брезенту, на ходу соображая, как я сейчас облажаюсь. Ведь я ни разу не имел с этим дела! Чёрт, и надо же вот сейчас волноваться о такой херне?

Но руки сработали на автомате. Хлох поднялся на колено, боясь, что его снимут теплокровы десантировавшиеся из головной машины и вяло постреливающие в нашу сторону одиночными. Их замыкающая "бэха" увязла в перестрелке со второй частью нашего отряда и не спешила на выручку, а они, видимо, берегли боекомплект.

Секунд двадцать Хлох придирчиво выцеливал "бэху". Наконец, нажал на гашетку. Я успел закрыть перепонки, в ноздри ударила горечь пороховых газов, казалось проникнув до самого желудка, и я проглотил кислую слюну.

- Щер, - процедил сквозь зубы Хлох и бросил гранатомёт под ноги. - Под лобовой лист ушла вроде.

Он сплюнул, оглянулся, и махнув рукой остальным, рванул к нашему "Ящеру".

Дара

Звук двигателя в стальной будке был невыносим. Объёмный и густой, погружающий в безразличие ко всему происходящему. Может, это нарочно продумано, чтобы этапируемые находились в состоянии одуряющего транса и даже не помышляли о возможности побега? Да и какая тут возможность? Охранник, тот самый вчерашний конвоир у которого родился мальчик, давно привычный к этому гулу, посматривал на арестанток собранным взглядом, время от времени поигрывая пальцами лежащими на рукоятке автомата. Но и без охранника ничего бы не вышло. Решётчатая дверь, дверь самой будки, идущая следом за ними вторая сопровождающая бронированная машина, с задранными вверх люками отделения управления, похожими на огромные веки. Даже если бы удалось выбраться из будки, то незаметно проскользнуть мимо глаз водителя и командира бронмашины, вряд ли, вышло. Хотя, в такой ливень...

То, что за стальными стенками хлещет дождь, было слышно. Доносящийся сверху шум хоть и был не менее монотонен, чем гул движка, но всё же не сливался с ним полностью. Ну и близкие раскаты грома явно говорили, что "на улице" разыгралась буря.

- Ты совсем с ума сошла, - проговорил голос. - Какой побег? Как только ты метнёшься в сторону решётки, этот новоявленный папаша всадит тебе в живот пулю. А ты не подумала, что девчонка, которая к тебе прицеплена, может постра...

- Тихо! - бросила мысленно Дара, и голос неожиданно послушно замолк.

Дара зажмурила глаза и напряжённо прислушалась. Последний раскат - это не гром. Это...

Будка вдруг резко дёрнулась, закачалась, монотонный гул мотора стал резче и пошёл рывками. Девушка вскрикнула, а щербатая с пожилой закрутили головами.

- Сидеть! - грубо прокричал охранник, хотя никто и не пытался подняться. И по этой фразе, да ещё по забегавшим глазкам, Дара поняла, что он испуган.

- Хлады! - вдруг радостно прокричала щербатая и повернулась к пожилой. - Ты слышишь? Хлады! Тюрьма отменяется!

Она вскочила, охранник нервно навёл ствол, и вдруг будку наполнил такой скрежет, что Дара невольно бросилась на пол. Как будто стальные листы стенок пытались вскрыть, как минимум, сотней консервных ножей. На середине пути её рука стала отходить назад, и она с силой дёрнула ею, увлекая за собой свою "напарницу".

Пули, - запульсировало в мозгу, - это же пули. Чёрт, по будке стреляют! Здесь не выжить!

Она оторвала от пола голову, надеясь вымолить у охранника, чтобы тот открыл решётку и дверь будки. Там, снаружи, можно повалиться на землю и выжить, в этой же консервной банке, если начнут хорошо обстреливать, не протянуть и нескольких секунд. На мгновенье её брови взлетели от удивления, а ещё через миг она сама взлетела, а не вскочила, на ноги. Охранник медленно оседал, из уголка рта у него текла струя крови, а закатившиеся глаза истошно дёргались.

Она одним рывком оказалась у решётки, схватилась за рукав его куртки и что есть силы потянула на себя. Если он упадёт не так, как нужно, ключей не достать.

Когда мертвяк покренился к ней, Дара отпустила рукав, и на всякий случай присела на корточки. Но в будку больше не стреляли, а вот там...

Там, за стенками стреляли здорово. Бой, судя по смешивающимся в кашу хлопкам разнокалиберного оружия, завязался нешуточный. Хлады!

Мозг тут же попытался сообразить, хорошо это или плохо, но Дара поняла, что сейчас не время, и заработала руками, дав мозгу команду - отбой.

- Теперь тебе конец! - услышала она совсем близко голос щербатой и вдруг ей в плечо вонзились острые коготки. Она резко обернулась и машинально скинула руку ударом снизу. Это была щербатая. Она снова потянулась к ней, но неожиданно на выручку пришла "напарница".

Бродяжка принялась отбиваться от щербатой своими худыми ручонками, повторяя при этом совсем по-детски - отстань, отстань, отстань...

Молодечик, подумала Дара, и потянулась к связке ключей на поясе охранника. К её счастью стальные колечки которыми ключи крепились к основному толстому кольцу, одетому на ремень, оказались довольно хлипкими. Они разогнулись, Дара дёрнула второй раз, потом третий, и оба ключа оказались в её руке. Вскочив на ноги, и не обращая внимания на оттянутую назад вторую руку, она попыталась вставить в скважину сначала один ключ. Он не подошёл. Бросила его на пол и попробовала второй. Ключ нырнул внутрь, Дара провернула, раздался щелчок, и она в первый раз за последние дни почувствовала внутри радость.

Навалившись на дверь, прижатую телом охранника, она обернулась и окрикнула девушку. Та прекратила борьбу с щербатой, сразу сообразив, поспешила за Дарой, которая уже протискивалась в узкий проём.

Оказавшись за решёткой, она первым делом сняла с шеи мертвяка ремень автомата, схватила его за ствол, и уперев прикладом в пол, проверила заряжен или нет. Потом подхватила с пола второй ключ, и одним рывком откинув девушку за спину, принялась отпирать замок двери. Когда раздались два щелчка, она направила ствол вперёд и замерла.

- Да-да, пристрели эту суку, - зло согласился с её мыслями голос.

- Нет, - Дара дёрнула головой, и положив палец на гашетку, пнула дверь.

Та ещё не успела открыться, а палец уже сам надавил на крючок. Один раз, второй, третий.

Стоявшую за дверью зелёнорожую тварь в плаще с капюшоном отбросило назад. Она попыталась удержаться на ногах, но не смогла и рухнула на спину.

- Дура! - прокричала щербатая, и схватившись за прутья решётки, принялась яростно трясти их.

- Да заткнись ты, сука! - в каком-то исступлении заорала стоявшая рядом пожилая и залепила ей по уху ладонью. - Она же пристрелит нас!!!

Но Дара даже не обернулась. Это всё уже было позади, в прошлой жизни. Теперь она свободна.

Соскочив с высокой ступеньки, она едва успела подхватить повалившуюся следом девушку, которая от рывка не удержала равновесия. Они так и упали вдвоём на превратившуюся в грязное месиво землю. Дара больно ударилась спиной, но тут же скинула с себя девчонку, и поднявшись сама, помогла ей.

Холодный ливень в одно мгновение пробрался под одежду, мокрая от грязи куртка прилипла к спине, а в лицо вместе с порывом ветра ударили сотни капель, обжигающих словно лёд. Но всё это было мелочью, по сравнению с ливнем пуль. Да, она их не видела, и слава богу, не ощущала, как тугие струи дождя, которые, казалось, бьют не только сверху, но и с боков, но их тут было полно. Автоматные очереди, не прекращающиеся ни на секунду, слышались со всех сторон. Дара быстро огляделась, и заметив за серой пеленой ливня стену деревьев, бросилась к ней, сильно пригибаясь к земле. Через минуту грузовик с будкой растворился в дождевом мареве, а очертания леса, напротив, стали отчётливее, и Дара ускорилась. Но девчонка не поспевала за ней, и пришлось снова сбавить темп. Вдобавок, её спутница вдруг поскользнулась и растянулась в полный рост. Дару развернуло от неожиданности, она сама с трудом удержалась и присела рядом. Ругнувшись, подхватила девчонку за плечи, грубо подняла на ноги. И вдруг откуда-то изнутри, словно лёгкий пар, поднялась беззлобная улыбка и уголки губ сами взмыли вверх. Лицо девчонки было сильно измазано грязью, а по скривленному рту с лёгкостью угадывалась, что та сейчас в голос разревётся.

- Ну что ты, - Дара принялась заботливо обтирать рукавом её сморщенное личико. - Не смей реветь. Нам нужно бежать дальше.

Девчонка быстро закивала, а Дара вдруг бросила взгляд на свою правую руку. Потом подняла её и посмотрела сперва на железное кольцо, сжимающее запястье, а потом вдаль, туда, где стоял грузовик. Ключи от наручников! Она совсем забыла про ключи от наручников! Они были в верхнем кармашке куртки охранника. Он положил их туда, она видела. Один из конвоиров передал ему, и он положил. Чёрт!

- Давай обратно, - бросила Дара, и лицо девушки мгновенно вытянулось.

- Зачем? - испугано пробормотала она и стала медленно пятиться. - Я не пойду.

- Ключи от наручников, - Дара подняла сцепленную руку и потрясла ею. - Нам нужно снять их.

- Там нас убьют, - застыв на месте, тихо проговорила девушка. - Они нас там убьют. Ведь ты же убила ихнего. Я не пойду!

Она всё же зарыдала. Хотя это и не было особой неожиданностью, но Дара почему-то смутилась. Ещё несколько секунд она боролась с желанием дать пощёчину этой дурёхе и насильно потянуть её обратно, но в дело вмешался голос.

- Вернись и разнеси их всех. Ты же умеешь хорошо стрелять. Вспомни, сколько ты этим занималась, а? А вдруг среди них и тот, кто нужен есть, а? Ты же знаешь, кристалл легко определит, кому принадлежит отделившаяся от тела душа. Ах да, кристалл у тебя в...

- Заткнись! - рявкнула она вслух, и всё-таки легонько залепив девчонке по щеке, чтобы та пришла в норму, потянула её в сторону леса.

Комментарии: 59, последний от 31/07/2014. © Copyright Радов Анатолий (radov.fan@yandex.ru) Размещен: 20/06/2013, изменен: 24/11/2013. 206k. Статистика. Роман: Фантастика Скачать FB2		Оценка: *3.058** Ваша оценка:
Аннотация: Непредсказуемы пути наши. Живёшь себе, живёшь, и вдруг... попадаешь под несущуюся на вызов пожарную машину. Но это ещё полбеды. Гораздо хуже то - в каком теле ты очухиваешься после этого. Отвратительная морда ящерицы, зелёная чешуя, а поверх комуфляж с бронежилетом. Ну а как иначе? Во-первых, ты из кладки оплодотворённой альфа-самцом и значит война твоё предназначение, а во-вторых, война тут идёт вековая, непрекращающаяся ни на минуту. Потому что помимо холоднокровных, в одного из которых угодила твоя потерянная душа, есть ещё и теплокровные "братья по разуму". Вот только теперь они твои враги.

Радов Анатолий : другие произведения.

Ящер