Радин Сергей : другие произведения.

1. Лёхин с Шишиком на плече

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.04*25  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В результате впадения в лёгкий транс, ГГ обретает способность видеть представителей "тонкого" мира и знакомится с призраками, которые просят о помощи. Он видит домовых, неожиданно для себя оказывается владельцем Шишика - потолочного существа. Его до сих пор спокойный мир наполняется головокружительными приключениями, драками и всё новыми знакомствами с духами, болотными огоньками, зомбированными убийцами, "неземными" зверюгами - пожирателями привидений.

ЛЁХИН С ШИШИКОМ НА ПЛЕЧЕ

  

1

   Ровно в полночь лохматый седой домовой разложил карты - и горестно вздохнул.
   Неуверенно подошел домовой помоложе, глянул - и копна волос, вместе с тощей, но ухоженной бороденкой, встала дыбом.
   А громадный кот с чёрной маской на глазах, ласкаясь, ходил между ними и взволнованно спрашивал: "Ну что? Что там получилось?"
  

---

  
   Под утро приснилось Лехину: лежит он на полу, на недавно купленном паласе, сжимает в руке меч, а кругом, на паласе же, - яблок навалено! И все румяные-румяные...
  

---

  
   Если бы Лехин знал, что будет, в жизни бы не просил соседа выделить в гаражном подвале уголок для зимних заготовок. Но Лехин прорицать не умел, а дома соленья-варенья хранить негде. В холодильнике - не умещалось. На балконе - страшновато, хоть и северная сторона...
   Заготовками Лехин увлекся незадолго до развода, и Бывшая Жена неустанно повторяла, что более плебейского дела он, конечно, найти не мог. Лехин мысленно возражал, мол, хоть чем-то руки занял и полезен стал в семье. Ведь с его специальностью (дирижерско-хоровое отделение музучилища) можно навсегда остаться безработным, разве что в церковный хор устроиться, куда уже приглашали бывшие однокурсники. Голос-то неплохой. Но на эти деньги больно не разживешься, особенно при запросах Бывшей Жены. Та секретарствовала в фирме отца, и, как подозревал Лехин, ей нравилось, что муж безработный: глаза сияли, когда она отсчитывала ему деньги на хозяйство и ласково напоминала вписать траты в расходную книгу. Книгу Лехин завел сам - для удобства, а Бывшая Жена немедленно превратила удобство в еженедельное унижение. Простым напоминанием.
   В саму книгу она ни разу не заглянула. А потом Лехин вляпался в историю. Год назад. В августе же. Приценивался на рынке к помидорам и угодил в эпицентр крутых разборок рыночных заправил. Драка была многолюдная, с наездом машин, со стрельбой, с дубинками и цепями. Как выражаются газетчики, боссы сферы не поделили. Лехин - сумки стиснул, какого-то бедолагу, старичонку перепуганного, прихватил - и бежать. Рынок-то хорошо знал: пока продукты подешевле искал, ходы-выходы выучил. Прихватил, как выяснилось, шефа районной мафии, контролирующей все торговые точки - от универмагов до газетных лотков. Дома Лехин объявил, что устроился грузчиком на рынке. Жена тут же на развод: безработный музыкант - еще куда ни шло, но грузчик!.. Так, благодаря бандитским разборкам, Лехин получил свободу, работу и даже новую квартиру.
   Лехин выключил свет в гараже. Из дверной щели уютно потянулись пыльные солнечные лучики. Надо же. Как в детстве. Детство почему-то вспомнилось так ясно, что показалось: он, Лехин, совсем маленький, а низковатый потолок гаража вдруг вознесся...Вознесся?!
   - Ушел?
   Из мгновенно оцепеневших пальцев связка ключей едва не грохнула на пол. А спину запоздало продрало морозом от густого, хрипловатого баска.
   - Замка не слышно было, - откликнулся ласковый тенорок.
   - Можа, прослушали. Ишь, тихо как...
   - Ушел-ушел! Не тяните же! Совсем невмоготу! - нетерпеливо сказал приятный баритон.
   Секунда тишины - и азартный мальчишеский вопль "Кий-я!" взорвал тишину и пространство. Гараж внезапно раздуло в стороны. Одновременно посветлело. Лехин всполошенно обернулся к двери. Ее не было. Точнее, нечто неопределенное таяло на глазах, еще и уплывая вдаль. Машина пока стояла без изменений, и Лехин прыгнул схватиться за "дворники". Почему именно за них, сам не понял. За секунду до прикосновения испугался: а если и "дворники" начнут испаряться? Прямо в руках? Испуг вытеснило зрелище впереди, настолько потрясающее, что "дворники" забылись в мгновение ока.
   Ближе всех к Лехину располагались двое - крепкий пузатый мужик, одетый солидно, но слишком плотно для жаркого августа, и доходяга коротышка, в драной хламиде на голое тело и с тяжеленной цепью вокруг пояса и шеи. Несмотря на разницу в весовых категориях, двое лупили друг друга вдохновенно - другого слова не подберешь. Пузатый мужик вцепился в волосы и шею коротышки и барабанил его плешивой головенкой по капоту машины (странно, что машина даже не вздрагивала!), а доходяга, задрав хламиду до костлявых коленок, старательно лягался, чудом попадая куда надо.
   Чуть дальше дралась еще одна необычная парочка. Представительный господин, в смокинге, то и дело подтягивал брюки, ибо дрался он подобно заядлому каратисту. Его противник - жизнерадостный китайчонок, в огромном жестком фартуке, - визжал беспрерывно и выделывал ногами черт те что. Насколько успел увидеть Лехин, пацан пока не получил от представительного господина ни одного тумака, в то время как последний постоянно дергался и охал.
   Сразу за ними дрались на шпагах. Приглядевшись, Лехин заморгал - не поверил вытаращенным от напряжения глазам. Потрясение вызвали уже не декоративно одетые драчуны, а пространство за ними, в бесконечности которого терялись бесконечные же пары дуэлянтов.
   Всего рассмотреть не удалось.
   Какая-то раздрюченная фигура налетела на Лехина с распростертыми объятиями, проскочила сквозь него, обдав странным холодком, и размазалась по невидимой двери. Лехин ужаснулся: по твердому фигура съехала, точно яйцо, со всего маху шмякнутое о стенку. Но, отлежавшись, из неопределённой яичницы на полу фигура восстала бодро. Руки-ноги на месте, внутри контура лица повыскакивали рот, нос, глаза. Глаза поворочались немного, словно отжимая нужную площадь (место обитания - плывя в длительном ступоре, объяснил себе Лехин), - и вдруг замерли, вперившись в Лехина. Тот самый доходяга оказался, в драной хламиде. Его рот собрался в вопросительно сморщенный бублик, глаза тоже округлились. Лехин не успел ни подумать, ни сказать чего... Доходяга подхватил полы хламиды и ринулся от него с воплем:
   - Батюшки-светы! Человек!
   И - снова темный, тихий гараж с низким потолком.
   Чуть отдышавшись, Лехин почувствовал: с головой что-то не то. Нет, мозги, вроде, пока в порядке. Макушка как-то странно ощущается. Дотронулся - и сразу понять не мог. Дошло с трудом: короткие волосы жестко стали дыбом. Ежик... Лехин сдержал истерический смешок. Ежик в тумане.
   - И чего всполошились? - высказался тихий басок. - Человек о нас ни сном ни духом. А все Касьянушка. Вечно охи да ахи. Ну и что, что человек? Это ж только нам неудобственно, что человека ви-дим. Ему-то что...
   - А всё ж боязно-о, - запел высокий голосишко. - Как он смотрел! Ведь словно бы видит! Уставился своими глазищами - аж горят, яко у чудища озорного. Вон, вон, так и стоит ведь! Так и пялится!
   - А вот счас я ему по носу-то, - пригрозил басок, - сразу и увидишь...
   От багажника к Лехину поплыла тень, очень похожая на солнечный луч с пылинками, только цвета холодного, серо-голубого.
   - Ну-ну, - сказал Лехин, - по носу, да? А сдачи получить не желаете?
   Он всё ещё был растерян, и только увесистая угроза баса, хоть чем-то и смущала, заставила таки ответить машинально. Вроде как в струю попал.
   Но ответа его не услышали или не пожелали услышать.
   Серо-голубое нечто подплыло так близко, что Лехин увидел глаза. Да, только глаза и колыхались в легком тумане. Колыхались лениво, однако зрачки твердо уставились на Лехина.
   "Неприятно", - оценил Лехин отсутствие век у плавающих шариков. А потом туманная неопределенность начала резко твердеть. И, как в мультике, пластилиновыми шлепками вылепилась нормальная человеческая фигура уже знакомого пузатого мужичка. Ну, положим, нормальной только фигура и явилась, а вот одеяние... Жилетка поверх шикарнейшей шелковой рубахи; широкие штаны, по колено упрятанные в солидные сапоги, - пузатый мужик словно шагнул из пьес Островского. А уж внешность...
   - Ну и бородища! - вырвалось у Лехина. - Охота возиться с нею летом?!
   До реплики Лехина мужик стоял спокойно, поглядывал снисходительно, даже чуть сверху вниз, а тут - оцепенел чебурашкой: бровки кверху, глаза круглые. За его спиной темнота, сумеречная, по-летнему теплая, будто задырявилась десятками любопытных глаз.
   А Лехин уже начал понимать, кого увидел и кому так бездумно бросал задиристые фразочки. Да так понял (хотя рассудок орал: "Не может быть!"), что гараж закачался, а ноги от слабости дрогнули... Мужик еще куда-то исчез... Ах да, он, наверное, тоже из этих...
   - Видит! И слышит! Человек, помоги!!
   Помочь?! Им?! Когда самому впору о помощи взвыть!
   - Ты в обморок-то не падай! Не дай Бог расшибешься!
   - Да и время зря протянешь!
   Из глазастой толпы выплыли две тени. Одна посветлее, другая потемнее. "Дипломаты, - тупо решил Лехин. - Переговоры вести будут". И так же тупо спросил, не успев хорошенько осмыслить вопроса:
   - А что вас так много? Говорят, призраков обычно бывает - раз-два и обчелся! Да еще в гараже...
   Темный шевельнулся - Лехин вздрогнул: размытый силуэт, кажется, махнул рукой.
   - Говорят... Говорят, в Москве кур доят. Мало ль что говорят. Мы народ по нынешним временам бездомный, а этот дом бесхозный, привидений своих не завел ещё. Тут даже домового нет. Вот и заняли на первый случай.
   А светлый печально прошелестел:
   - Негоже, конечно, всем вместе нам собираться, да что поделаешь? Напасти навалилися...
   Слово за слово - и Лехин уселся на деревянный ящик, совершенно очарованный.
   Ну, история! Призраков в городе, оказывается, пруд пруди! И не о тем печалился светлый (в котором Лехин неожиданно узнал типа в хламиде), что собрались все в одном месте, а о том, что сосуществовать в гараже пришлось призракам, изначально враждебным друг другу. Выяснилось, что есть привидения светлые и есть привидения темные. Светлые - души невинных, подло убиенных; темные - убитые грешники. А собрал их страшный слух: появился некто из людей, пожиратель призрачных субстанций и гонитель беспощадный, ибо в тех домах, где он привидений пожрал, другой призрак уж поселиться не может. И пожрал гонитель ни много, ни мало, а полгорода.
   - Полгорода?! - не поверил Лехин, вцепившись в ящик под собой: призраки друг с другом общались активно, и от волнообразного движения едва видимых простынь он плыл сам.
   - Ну, не половину, а район-то точно будет.
   - Район - за месяц! А зачем ему это?
   - Для черного дела, - ответствовал светлый призрак. - Ведь поглощение эфирных тел лишает потерянные души надежды.
   - А пожрать нас может невообразимо страшное существо - страшное для человечества, - мрачно предупредил темный.
   - Почему для человечества?
   - Суди сам: сначала бесхозные души сожрет, потом и за людей примется.
   - Свят-свят-свят! - зашептались привидения.
   - Да я в таких делах - ни бэ ни мэ ни кукареку! Вам нужен какой-нибудь спец по вашей части. Ну, там, экстрасенс, медиум, что ли... Колдун, наверное, тоже.
   - Спец-то нам как раз не нужен. А нужен нам заступник в одеждах белых, чистотой сияющих. (Лехин с сомнением покосился на застиранные до белизны любимые джинсы и вздохнул: ну да, тенниска тоже белая.) Есть легенда среди нас, душ неприкаянных, - таинственно сообщил светлый, а темный закивал, - что некий человек узрит нас вдруг и сразу и поможет в час суровый. Вот и подумай: сбылось ведь уже. Узрел же ты нас вдруг и сразу.
   - Узрел, - согласился Лехин. - Так узрел, что по спине до сих пор стада мурашек запуганных бегают.
   - Так помоги!
   - Да чем же?!
   - Гонитель-то - человек! С ним и надо бы подраться по-человечески! А нам как? Сожрет ведь!
   - Да я же и драться-то не умею! Так, кулаками помахать.
   - Научим!
   Лехин остановился. Все, аргументов больше нет. Он никогда не умел отказывать, если видели в нем последнюю надежду. Если честно, вообще не умел отказывать в помощи. А уж в такой ситуации... Когда такие просители... Когда судьбы мира... Хм... И время, вроде, есть. Да и любопытство...Чертово...
   А драться он и правда не умел. Пара приемов с пацанских времен, пара - с армейских. Шеф, Егор Васильич, предложил идти в телохранители, но Лехин уломал старикана пристроить грузчиком на том же рынке - и счастлив.
   Призраки стояли плотной толпой - нет, стеной, влипшие друг в друга. Мутное, взволнованное стекло, усеянное вытаращенными глазами.
   - Ладно, - вздохнул Лехин. - Попробую. Но вы обещали научить.
   - Обещали - выполним, - твердо сказал темный. - Давайте знакомиться. Дормидонт Силыч к вашим услугам.
   - У привидений есть имена?
   - Остаются. От последних воплощений. А у меня в последних купец был. Ох, и самодур! Всю семью замордовал, затиранил. Ну и убили. Должник один. Издевательства от купца многие и страшные терпел. Должника-то потом купцовы сторожа убили, да его-то душа сразу на небеса: семья Дормидонта Силыча на убийцу, как на святого, молилась. А мне вот суждено по земле скитаться, страсти всякие претерпевать.
   - Надо же, - пробормотал Лехин, поскольку привидение явно напрашивалось на сочувствие, а как его выразить - Лехин не знал, вот и отбормотался, лишь бы что-нибудь сказать. Кажется, Дормидонт Силыч и этим остался доволен.
   - А нас величать Касьянушкой! - весело сказал светлый призрак. - Нищие мы были да убогие! Каретой за недоглядом кучерским да собственным рассеянием перееханные. Быть бы в раю, однако грешок за мной: обещался помолиться за душу милостыни подателя, да не сумел обета вовремя выполнить. Истинно говорится: не обещай, клятв не давай!
   Выждав и убедившись, что остальные знакомиться не собираются (субординацию, что ли, соблюдают какую?), Лехин представился:
   - Друзья зовут меня Лехин. Я привык. Можете и вы так меня называть.
   - Неудобно по фамилии-то, - заметил Дормидонт Силыч. - Мы тут народ с уважением да с пониманием, современными свычаями-обычаями не испорчены. Нам бы по старинке - по имени по батюшке, а то и запросто - по имени.
   - Лехин не фамилия, - объяснил Лехин. - Это имя. Так-то меня Алексеем зовут, Алексеем Григорьевичем. Вот ребята и переделали: Алексей - Леха - Лехин.
   Призраки окаменели. До сих пор двигались непрестанно, будто боясь остаться на месте хоть на секундочку, - и вдруг замерли, до странности похожие на подсыхающую мыльную пену. И - внезапной метелью взвились над человеком.
   - Защитник! - упоенно орал Дормидонт Силыч.
   - Заступник! - певуче вторил Касьянушка.
   А смешанный хор остальных нервно выпевал к их воплям молитвенный, благоговейный фон.
   - Эй, вы чего? - неуверенно позвал Лехин. От дымно-метельных завихрений его снова слегка замутило.
   Почти угомонившийся Касьянушка пританцовывая перед ним почти в вальсе, а Дормидонт Силыч выделывал какие-то странные па, напоминая тени танцоров брейка или рок-н-ролла.
   - Именно ты! Только ты! - запыхавшись, вскричал Касьянушка. - Имя! Алексей - это защитник! Мы нашли тебя - защитника! Это не совпадение, это настоящее! Знак! Указание свыше!
   Он еще что-то говорил, исходя восторгом и умилением, но Лехин уже не слышал. Его глаза здорово болели от напряжения, но не смотреть он не мог, выяснив: чем больше вглядываешься в призраков, тем отчетливее они начинают обретать твердые формы обычных людей.
  

2.

  
   Лифт не работал. Следовало ожидать. Ведь он уже с утра подозрительно покряхтывал, а бабка Петровна давно приметила, что кряхтенье лифта есть признак опасный. Странно, что Петровна не доковыляла до Федьки Кривого и не выволокла его на ремонт. Ибо незыблем закон на земле, что бабка Петровна заставит работать кого угодно, а дрожащие с перепою руки Федьки остаются золотыми, независимо от состояния хозяина.
   Лехин вздохнул. Призраки взяли адрес и обещались ждать дома. В какой же помощи они нуждаются? Чем Лехин может помочь им? Неужто только откровенным мордобоем? Он взглянул вслед двоим подросткам, легко взбежавшим по лестнице. Буркнули что-то, пробегая мимо. Неужто поздоровались? Надо ж, какие воспитанные...
   Ладно, седьмой этаж не девятый, а единственная соседка по этажу, небось, укатила нянчить правнуков. Из деревни ее не дети - внуки догадались вывезти, когда невмоготу стало старой работать на огороде да во дворе. Правда и то, что дети Петровны - замотанные бюджетники. Зато внуки - "новые русские" первой волны, которые еще "челноками" начинали. Родных не забывают. Родителям деньжонкой помогли, бабулю в свою старую двушку вселили. Бабка Петровна в городе ожила и с гордостью говорила, что внуки пошли в ее породу - породу рачительных и крепких хозяев, не то что эти - пренебрежительно махала она рукой, вспоминая сына да сноху, - тюти-матюти!..
   "Что-то ты задумался! - спохватился Лехин. - Не так уж и устал, чтобы бояться седьмого этажа. А ну, вперед! Тебя ждет приятный вечер отдыха. Не оттягивай!"
   Он поправил на плечах лямки двух тяжеленных сумок, набитых литровыми банками с лечо; шеф не зря отпуск дал - два горячих для рыночных грузчиков месяца: нагрянул как-то, распробовал Лехиных заготовок и уговорил и на его долю наготовить.
   На своей площадке он обошел лифтовую коробку - и замер.
   На нижних ступеньках лестницы, рядом с дверью в его квартиру, сидели трое: два бородатых дедка весьма малого росточка, а между ними его, Лехина, кот - Джучи. Царское имя кот получил за ярко выраженную восточную внешность, которую придавали ему косые зеленые глазища, за снисходительность ко всем, кто умело или неловко гладил его по черно-белой шубе - шерстью не назовешь! - а также за длинное, неожиданно тяжелое тело - сплошные мышцы.
   - Добрый вечер! - поздоровался Лехин. Близко подходить не стал. Неудобно сверху вниз говорить с незнакомцами, а сесть на корточки не позволяли гудящие от усталости ноги.
   - Добрый!.. Вечер добрый! - отозвались старички, а кот зажмурился и зевнул.
   Троица явно поджидала его: и сидела ближе к двери, и дверь-то была единственная на этой стороне площадки. Но Лехин все же уточнил:
   - Вы ко мне?
   - Нет, хозяин, в доме твоем нынче не до нас. Уж больно ты лихих гостей зазвал. Ни покою, ни порядку, - ответствовал дедок с пышной белоснежной бородой. - И откуль ты их только выискал?
   - Все, как есть, охальники, - подтвердил второй, в темно-русой бородке которого проседь вытянулась пока еще франтоватой полоской. - В дом-то и зайти боязно. А ведь как хорошо-то было! Тихохонько, спокойненько. И вот на тебе! Наприглашал!
   - Секундочку! А вы кто? - возмутился Лехин, подозревая, что "лихие гости" - это призраки. Только почему "лихие"? И почему старички говорят так, словно столкнулись с гостями лоб в лоб? Эти двое - что, в его, Лехина, квартире побывали?
   - Мы-то? Домовые мы. За хозяйством твоим следим, за скотиной ухаживаем. - Дед постарше степенно погладил Джучи по голове. - Порядок в доме поддерживаем.
   Так... Лехин почувствовал, что ремни сумок врезались в плечи, и спустил груз на плиты лестничной площадки.
   Так... Может, "Скорую" вызвать? С утра привидения мерещатся, к вечеру домовые чудятся... Нормальный мир, в котором он только-только начал с комфортом обустраиваться, в один день пошатнулся, да еще как!
   Лишь одна мысль утихомирила встрепанные чувства. Слышал где-то утверждение: если человек сомневается в своем рассудке, значит, он нормален.
   Достоверность происходящего подтвердил, как ни странно, и кот. Джучи немигающе глядел на хозяина ленивыми зелеными глазами, и на Лёхина вдруг нахлынули воспоминания. Джучи он с улицы взял, котенком. Сидел малыш под навесом остановки. С появлением Лёхина из троллейбуса он немедленно спрыгнул со скамейки и бежал за Лёхиным до подъезда, хрипло вопя даже не жалобы, а что-то угрожающее. Бабка Петровна всплеснула руками и сказала: "Животная тебя выбрала, надо взять домой". Лёхин тогда досадливо ответил, что дома бывает утром да вечером, а если "животной" приспичит? Но бабка настаивала, котенок упорно сидел рядом с ботинком, время от времени взглядывая на Лёхина и напоминая о себе коротким хриплым мявом. А день выдался холодный, промозглый. Обдумывая очередной аргумент против, Лёхин увидел, что мокрую "животную" буквально трясет от холода. "Ладно, пошли", - сказал Лёхин и открыл дверь подъезда. Котенок немедленно заткнулся, протопал в подъезд, потом - в лифт. К квартире поспешил впереди хозяина. И как он догадался, которая из трех дверей ведет в нужный дом? Кот оказался гулящим, как назвала это дело бабка Петровна. В смысле все свои природные надобности стремился справлять на улице. Лехин месяц мучился, недосыпал, когда котенок орал среди ночи, требуя открыть двери - сначала в подъезд, затем на улицу. Днем было проще: если Лехин уходил на весь день, Джучи выставлялся на улицу. Кот не возражал. Дом стоял на тихой улочке и располагал шикарным подвалом, в котором жильцы для хозяйственных нужд построили сарайчики. Так что Джучи было где погулять и с кем пообщаться. К вечеру кот на приподъездной скамейке караулил хозяина. Лехин сам порой не знал, когда вернется, но, поздно приходил или рано, - кот всегда успевал на свой пост. Нет, Джучи так и не научился ходить в давно предложенный лоток. Лехин решил, что кошачий организм приноровился к человеческому расписанию. По привычке вставая ночью на движение в квартире (" Только бы не орал!"), хозяин видел кота спящим в кресле, а в прихожей - странные следы: отчетливые отпечатки грязных кошачьих лап в дождь или прозрачные лужицы в снег. К утру грязь исчезала бесследно. Итак, Джучи выходил по ночам. Но кто его выпускал? А потом еще заметил: выходят они с утра - миска на кухне отнюдь не пустая, заходят вечером - ни крошечки! Это что же, кот и днем зайти домой умудряется? Лехин рассеянно поразмышлял о том, да и бросил. Легче убедить себя, что миска уже пребывает пустой, когда они покидают квартиру.
   А оказывается, вот в чем дело! Есть кому "за скотиной ухаживать".
   Если, конечно, правильно сложились звенья одной логической цепочки.
   За дверью в квартире внезапно что-то грохнуло.
   Лехин забыл о сумках - домовые посторожат! - отпер сначала железную дверь, затем внутреннюю. Прихожую одолел в один гигантский прыжок. Шторки, заботливо расправленные над дверью в зал, перепуганно разлетелись в стороны.
   Перешагнув порог, Лехин окунулся в энергичный шум нешуточного сражения. Окунулся, потому что просто выпал из тесной прихожей в бесконечное, по первому впечатлению, пространство. Ну, не совсем бесконечное - скорее, похоже на спортивный зал приличных размеров. Размеры-то вкупе со звуковым фоном: долгими воплями, резкими выкриками, скрежетом и лязгом ручного оружия - и заставили Лехина отпрянуть в прихожую.
   Тишина. Будто дверь за собой захлопнул. Пытаясь собраться с мыслями, Лехин ухватил за хвост одну, за той еще парочка вылезла: дрались слишком азартно, чтобы защищаться от пожирателя привидений, которого они, по их же словам, панически боялись. Значит - дерутся между собой?!
   Не помня себя, Лехин выскочил в "спортзал" и в бешенстве завопил:
   - Вон отсюда! Вон из моей квартиры! Немедленно!
   Бегом вернулся в прихожую, на лестничную площадку, бабахнув металлической дверью.
   Однажды он уронил двухкилограммовую пачку муки. Бумажный пакет взорвался, взметнув белый вихрь и щедро рассыпав на полу настоящие пустынные барханы... Вот и мозги сейчас в том же состоянии: взрыв за взрывом - уцелеют ли?
   Он не сразу заметил, что Джучи поднялся со своего нагретого местечка, утопал на несколько ступенек вверх. Просто, когда начал соображать и более-менее нормально оценивать видимое, машинально отозвался на жест седобородого домового: тот легонько похлопал по ступеньке, где только что сидел кот. Втиснувшись между домовыми, Лехин вздохнул, почему-то отчетливо ощущая себя несчастным сиротой. Неужели у кого-то еще бывает такой сумбур в мыслях, когда хочется на все мысли наплевать и только сидеть, изо всех сил жалея себя, и жаловаться кому-то на кого-то?
   Справа деликатно постучали в плечо. Лехин поднял голову от ладоней. На уровне тяжелых от головной боли глаз маячил зеленоватый стаканчик, граммов на пятьдесят. Лехин осторожно вынул сосуд из мохнатых пальцев и принюхался.
   - Настоечка на зверобое! - гордо оказал седой. - Лесовик погостить приезжал, два мешка зверобоя привез. Мы уж у тебя бутылочку "Особой" уволокли, да вишь - на дело полезное. Пей, голове-то и полегчает. По старинному рецепту делано. Месяц возились.
   Аромат свежескошенного сена обволакивал и завораживал. Лехин еще раз вздохнул, почуяв, как от одного запаха глаза будто яснеют, и неторопливо выпил.
   Маслянистая жидкость терпко и мягко скользнула по языку и вскоре ласково затеплилась в желудке. Выждав, опьянения Лехин не ощутил (впрочем, рано еще), а вот что лицо расслабляется, а в животе тяжелый камень тает - прочувствовал мгновенно. Опрокинул стаканчик, слизнул последнюю капельку и, сколько мог, держал на языке.
   - Только на зверобое?
   - Только. Мы, Алексей Григорьич, три настоечки из водки твоей сотворили. Одна - чисто на зверобое, остальные - с добавками. Уж за водочку ворованную прости ты нас.
   - Ладно уж, - сказал Лехин и вспомнил наконец, про какую "Особую" говорят домовые. В домашнем баре всегда спиртное стояло на случай неожиданных гостей. "Особую" - шесть бутылок Лехин купил по дешевке на складе, куда его послали машину грузить. Пересчитал однажды - пять штук. Сначала удивился, потом решил, что на складе, пока машину загружал, проворонил бутылочку. Горевать не стал. Как оказалось, правильно.
   - Э-э...
   Теперь уже деликатно постучали по плечу слева.
   Он еще голову поворачивал, а нос уже по-охотничьи раздулся на душистый хлебный аромат да крепкий, острый запах малосольного огурца. Лехин дюже голоден вообще-то не был, но прозрачно-зеленоватый пласт огурца на хлебном ломте!.. А хлеб-то еще теплый, только-только, видимо, из печки! Какая печка... Город же... Лехин замурлыкал не хуже Джучи, забыл обо всем, прислушиваясь к вкусовым ощущениям.
   - ... Вечно голодный! Говорил я тебе - подкармливать надо!
   - Да ведь повар, кулинар! Куда нам против его мастерства-то!
   - Мало ли что кулинар! Вон какой худущий, сапожник без сапог.
   Прогнувшись вперед и выглядывая из-за Лехиных коленей, домовые негромко переругивались. Уловив суть беседы, Лехин осторожно вклинился:
   - Какой я повар-кулинар? Все по книгам. А худой, потому что порода такая, как Петровна говорит. Сколько ни съем - все не в коня корм. Так что не надо ссориться.
   - А много ли ты ешь? - ехидно осведомился седой. - Мы ведь тебя видим утром да вечером. Поклевал - и бежать, поклевал - и спать. А что там между?
   - По-моему, мы дошли до момента в разговоре, когда пора бы познакомиться.
   Седой встал, прошел перед Лехиным и поклонился, бородой и правой ладошкой коснувшись плит. Лехин почувствовал определенное неудобство, но встать было сложно, и он только кивнул.
   - Елисеем прозываемся, - степенно сказал седой и сел на место.
   Те же реверансы выполнил второй, помоложе.
   - Никодим.
   - Очень приятно, - пробормотал Лехин. Почти официальная обстановка церемонии начинала угнетать, он сунул в рот последний кусочек хлеба с огурцом и, жмурясь от наслаждения, спросил: - С водкой я понял. А хлебушек откуда?
   - Петровна печет, - ответил Елисей и предупредил следующий вопрос; - У нее над газовой плитой крыша такая, запаху не дает идти дальше кухни. Потому в подъезде и пахнет не больно-то...
   Он еще что-то хотел добавить, но заскрипела железная дверь.
   Ее открывали медленно, кажется, с опаской. Оттого-то и скрип был противнее прежнего - обычного, и Лехин помрачнел, вспомнил, что не раз собирался смазать петли, да все руки не доходили.
   В щелочку, достаточную для человеческой головы, выглянул Касьянушка. Мгновенно исчез, а из темноты за дверью выплыл Дормидонт Силыч. Поскольку прозрачность его почти не ощущалась, выглядел он смущенным и виноватым.
   - Прости, хозяин, - внезапно окая, заговорил он. - Природа у нас, привидений, такая. Как соберемся вместе, так надо поделить владения.
   - Владения - мои, - насупился Лехин. - Нечего делить чужое.
   - Владения-то твои, да не все твои уровни пространства! - пропел Касьянушка. - Мы ж делим то местечко, что для глаза человеческого недоступно.
   - Ага, недоступно! - сказал Лехин, - Раздвинули комнату фиг знает до каких размеров, мебель перевернули, грохоту - хоть святых выноси! И это вы называете - "не все уровни твои"?
   Привидения молчали, вылупившись на Лехина. Под их взглядами, почему-то откровенно ошеломленными, Лехин опять ощутил неловкость. Да что он такого сказал?
   Под правой рукой мягко выговорил Елисей:
   - Алексей Григорьич, ты не переживай. Хорошо ли видишь призраков этих?
   - У Дормидонта Силыча в нагрудном кармашке цепочку вижу - от часов, наверное, - отозвался Лехин, - а у Касьянушки шрам на скуле. А что?
   Бывший купец еще больше потемнел, схватившись за карман, а у Касьянушки рука дернулась - шрам потрогать, но не потрогал, а побледнел до безжизненного побелочного цвета.
   - Так-то, - с некотором высокомерием и где-то даже с удовольствием сказал Елисей, - придется, вам, господа привидения, искать себе другое место для пристанища, ибо орлиное око нашего хозяина проницает и все пресловутые ваши уровни!
   "Чему он радуется?" - удивился Лехин. Ах, вот в чем дело. Все остается по-прежнему, в квартире хозяевами в отсутствие домовладельца живут домовые. Но при чем тут "орлиное око" самого Лехина? Он немного поразмышлял и сообразил: ничего себе, привидения думали, что для него, Лехина, они почти невидимы и неслышимы! А поскольку все наоборот, то им необходимо искать другой дом, где человек не будет подозревать об их присутствии. Интересно, а что это значит - то, что Лехин "проницает все уровни"? Видит любую степень прозрачности? И слышит неслышное для других?.. Господи, откуда все взялось...
   Заговорил помалкивавший до сих пор Никодим.
   - Алексей Григорьич, ежели нужно очень, есть квартирка свободная. Помните, та, что у лифта? Второй год пустует, как хозяева переехали. Там даже домового нет - с собой забрали. Пусть и вселяются туда, и воюют в свое удовольствие.
   Как не помнить... Петровна частенько жаловалась, что жить стенка в стенку с пустошью ой как неуютно. Быстрей бы купил кто жилье. Да мало кто зарился на тесную "хрущовку", пусть и в центре города, но по неимоверной цене. "Раскатали губищи-то! - ахала Петровна на хозяйскую цену и поджимала свои, дивясь: - Денег хотят много, а хоть бы квартирантов пустили! От недогады-то, а?"
   - Мне все равно, лишь бы в моей квартире их не было. Вот только что скажет Петровна и жильцы из соседнего подъезда, если Дормидонт Силыч и Касьянушка опять войну начнут между собой?
   - Так не все проницают, Алексей Григорьич, - объяснил Елисей. - Это редкость страшенная, что человек видит, как мебель падает, или грохот слышит. Ведь всего этого и в помине нет. Призраки-то дерутся да создают обманку, что бы сотворили, будь настоящими.
   - Это иллюзия, что ли, получается? - сообразил Лехин. - То есть, если я сейчас войду в свою квартиру, там все будет как обычно?
   - Будет-будет! - подтвердил Дормидонт Силыч. - Ну, что, хозяин, нам в пустую квартирку перебираться или как?
   Лехин ответил не сразу: загляделся на пригорюнившегося Касьянушку, уж очень он выразительно горевал - по-бабьи подпер щечку кулачком. Качался, словно зуб ныл у него.
   - Что еще? - сердито спросил Лехин. Домой хотелось, а тут с призраками возись.
   - Вот ведь мы какие бедные-разнесчастные! - запел-заплакал Касьянушка. - Никакого-то нам приюта нет: ни плоти человеческой, ни дома срубленного-построенного! Гонят нас, горемычных, из дома в дом. В кои-то веки кров нам нашли, да и тот пустенький, стены одни голые, головушку-то приклонить негде!
   Лехин слушал, ничего не понимал, но видел Дормидонта Силыча, горестно и покорно опустившего голову, и, вместо сочувствия, в нем росло сильнейшее раздражение.
   - У-у, нуда-зануда! - внезапно оборвал тихое причитание Касьянушки Елисей. - Не посмотрел еще местечко приютное, а уж заранее оплакал! Идите, идите в квартирку-то! Хозяева уезжали - всю мебель старую оставили, будет вам где не только головушку приклонить: там и буфеты, и сервант, и шкафы остались, не говоря уж о встроенных антресолях. Идите же, кому говорено! Дайте хозяину отдохнуть, наконец!
   Касьянушка вспорхнул легчайшей бабочкой и исчез за лифтом. Следом солидно поплыл Дормидонт Силыч, а за ним потянулась вереница привидений, до сих пор робко выглядывавших из-за двери Лехиной квартиры. Подпитываемый коридорным эхом, сопровождал вереницу негромкий гул...
   Последняя призрачная фигура растаяла за поворотом. Джучи мурлыкнул, прошел под рукой хозяина, приласкавшись, и скрылся в темноте квартиры.
   - Пойдем, Алексей Григорьич, - сказал Елисей, - накормим мы тебя, обиходим. Пока ты под душ, ужин тебе приготовим. Отдохни сегодня от потрясений душевных, а мы поможем.
   - Одну минуту, - попросил Лехин, не двигаясь со ступеньки. - Мне хотелось бы кое-что выяснить. Во-первых, о домовых я слышал разное, но чтобы их двое в одном доме...
   - Смотря, что ты имеешь в виду, - ответствовал Елисей. - Взять хотя бы наш дом. Девять этажей! По деревенским меркам крупное село будет - квартир эвон сколь.
   Лехин сообразил, что вопрос задал не совсем четкий. Но хотелось выразиться поделикатнее, чтобы не обидеть бородатиков, а вот как? К счастью, Елисей догадался сам.
   - Ох, хозяин, прости-извини! В квартире твоей я живу, а Никодим - сосед наш. Пока хозяев-то нет, и ходим друг к дружке в гости.
   - Понял. А чего эти привидения дерутся между собой? Чего не поделили?
   - А видишь ли, Алексей Григорьич, даже на вид они темные да светлые. Вот темные и здесь хотят власть над ними взять, а светлые не даются. Да война у них, чать, понарошная, видимость одна. Никогда им верх не взять - ни той, ни другой стороне. Они же то и знают, да от скуки маясь, глупостями занимаются.
   Пока Лехин сидел, все бы ничего, а встал - почуял: задница замерзла. Не будь привидений с их проблемами, давно бы дрых и видел сладкие сны.
  

3.

  
   Проводник открыл глаза в Темный сон.
   Сегодня снилось, что он, как на подушке, спит на загривке чудовищного пса. Щека вмялась в костяшки пальцев, поэтому скула чуть ноет. Но загривок жесткий, а ничего мягче собственных ладоней не найти... Второе чудовище лежит рядом, спиной к его ногам. Похоже, оба пса греют его.
   Темный сон нравился Проводнику предсказуемостью. Всего лишь прогулка по ночному городу. Одна и та же дорога, которая с каждой ночью становится длиннее на один дом. Дом обязательно надо обойти, выгуливая псов. Противиться их любопытству он не мог, да и зачем?.. Выгуливая... Порой ему казалось, что это они выгуливают его...
   Пес, на котором он лежал, неловко скосил башку с тусклыми угрюмыми глазами. Броня вместо шкуры. Как у носорога. Нормально сгибаться не дает. Впрочем, этому зверю быть гибким необязательно. Даже когда он не двигается, сила, незримая, но ощутимая, буквально омывает каменный звериный торс.
   Сдвинув руку с загривка зверя, Проводник оперся на холодный бетон. Медленно, в несколько приемов, встал на колени. Чудища грели его, но там, где тело соприкасалось с полом, мышцы все равно деревенели от холода.
   Второй пес тоже встал неуверенно, будто отлежал лапы, неуверенно же поплелся в черную тень угла и исчез.
   Подниматься с коленей не хотелось, хотя правая стопа недвусмысленно намекала на накатывающую судорогу. Он вспомнил, что спит, что сон - это фантазии его собственного тела и мозга, и вяло велел прекратить. Стопа послушно расслабилась.
   Проводник огляделся. Традиционное место начала и конца Тёмного сна. Кажется, все-таки подвал. Углы бездонно черные, так что и не разберешь, что за форма у помещения. Потом-то можно обнаружить, что углы образуются странными стенами - их расставили, словно ширмы, беспорядочно, сбивая с толку.
   В Тёмном сне Проводника немного забавляло, что он не помнит своего имени. В то же время он смутно ощущал, что забывчивость ему на руку. Почему-то была твёрдая уверенность, что чудовищные псы не должны знать его имени, что имя в Темном сне - ловушка. Но у этих бронированных страшилищ иногда возникала необходимость звать его, и тогда они придумали ему имя - Хозяин. Ему нравилось. Из непонятного ему же злорадства. Когда псов что-то вынуждало обращаться к нему, они так явно не хотели называть его Хозяином, что он специально медлил отзываться. А еще ему нравилось смотреть в неподвижные морды и слушать шепот не шепот, шелест не шелест: "Хозяи-ин..."
   Из ниоткуда явился второй пёс, сел радом с первым. Оба угрюмо наблюдали, как человек нашарил в тени от бетонной опоры старую кожаную сумку. Они не понимали, как можно есть то, чем он питается, но исправно следили, чтобы сумка была набита свежими продуктами. Человека и все связанное с ним приходилось терпеть. Сосуществование с человеком было выгодно. Не со всяким, конечно. Именно с этим. Только он видел их...
   Тусклая лампочка в черных лохмотьях паутины потухла. Подвал пропал в черной бесконечности.
   Для человека в подвале все осталось по-прежнему. Где-то тени гуще, где-то бледнее. Но лампочку он взглядом отыскал. Напомнил себе, что это Сон. Дорожа покоем, приказал лампочке зажечься. И уже в том же бледном подобии освещения вновь принялся за еду.
   Псы медленно переглянулись. Мотивов его поступка они не поняли, да и не хотели понимать. Их беспокоила способность человека решать проблемы, не прилагая физических усилий. Очень беспокоила.
  

4.

   Воскресным утром выспаться Лехину не дали. Толпа привидений разбудила его и моталась по пятам, пока дело не дошло до туалета. Он-то думал, хоть здесь оставят в покое. Только джинсы расстегнул - глядь: из стены выплывает Касьянушка со смиренно-постным выражением кислого лица и с ходу начинает причитать о каких-то знамениях.
   - Касьян, имей совесть! - рявкнул Лехин.
   Из той же стены вылетела рука - ладонь лопатой, сгребла Касьянушку за шкирку и в стену же уволокла. Перед глазами Лехина только розоватые ступни мелькнули.
   От стола с завтраком привидений отгоняли домовые: "Дайте человеку поесть, окаянные!" Джучи помогал: шипел, фыркал, лапой замахивался и недовольно морщился, нечаянно попадая внутрь призрака.
   Но, как понял Лехин, привидения лезли не со зла - счастью своему поверить не могли. Чудо же - нашелся человек, который видит и слышит, да еще помочь обещался.
   Вот и лезли, смотрели преданно в глаза... И каждый второй кусок застревал в глотке при виде этих преданно вытаращенных глаз.
   После завтрака Лехина всей гурьбой сопроводили во вновь созданный спортивный зал.
   Здесь Лехину вручили полую металлическую палку и велели думать, что это шпага. В палке Лехин узнал часть старого карниза, который все забывал выбросить. Еще удивился, как призраки смогли ее с балкона, где пылилась, вытащить. Наверное, домовые помогли.
   - А это обязательно - учиться фехтовать?
   - Да что ж мы - нехристи, что ли, безоружного человека против невиданной силищи выпускать?! - обиделся Дормидонт Силыч. - Ты вот погоди-ка чуток, поучись у мусью, а я тя потом-то кулачному бою учить стану.
   "Мусью" Вернон, маленький плотный человечек, мигом запихнул призраков за спину своего ученика и толково разъяснил Лехину, что такое позиции и с чем их едят. Затем показал, как начинают атаку. Показал не просто так, "на пальцах", а действуя невесть откуда появившейся в руках шпагой. "Иллюзия!" - сообразил Лехин и, почуяв движение за спиной, оглянулся. Толпа призраков, исключая скромно отошедшего к стене Касьянушку, поголовно вооружилась фантомными шпагами.
   - Не опускаем клинок! Держим строго параллельно полу! - прикрикнул Вернон на отвлекшегося ученика. - Итак, из данной позиции мы и переходим в атаку! И - начали!
   "Как на танцах!" - успел подумать Лехин.
   Новоявленный тренер взмахнул шпагой - и ринулся вперед. За ним с азартным воплем бросилась вся толпа. Оглушенный криком, Лёхин растерянно стоял на месте, во все глаза глядя на энергичную потасовку привидений, мгновенно забывших, чего ради они здесь собрались. В полной неразберихе они умудрились разбиться на пары, и теперь в спортзале кипели десятки дуэлей. Воспользовавшись оказией, Лехин попытался сосчитать своих непрошеных гостей, но со вздохам отказался от затеи: легкие, как пух, привидения то и дело вспархивали вверх или в сторону - глазом моргнуть не успеешь, а на месте одной пары - другая, да и та постепенно втискивается в общую толпу.
   "Как они только друг друга не поранят!" - подивился Лехин - и опомнился. Это ж призраки. Руби они друг друга сколько угодно - ничего страшного: фантомная шпага пройдет сквозь фантомное тело...
   - Почему вы стоите на месте? - строго спросил Вернон, кажется, забыв, что нужно перебирать ногами, хорошо видимыми, а не колыхаться в воздухе трепетной простыней.
   - А что мне делать? Тоже заорать и почесать вперед?
   И он это сделал! Заорал от души и, взмахнув шпагой, как дубинкой, помчался на толпу остолбеневших привидений. Когда еще выдастся такая возможность хорошенько подрать глотку да побегать?! По вчерашним приключениям отлично помнил, что звукоизоляция у фантомного спортзала превосходная.
   Привидения шарахнулись в стороны, прыснули перепуганной воробьиной стайкой, и Лехин сразу почувствовал себя победителем. Триумфально вскинул гардинку (не называть же палку тривиальным карнизом, а в "гардинке" есть что-то от шпаги - гарда!) и, от души рыча что-то невразумительное вперемешку с торжествующими воплями, пробежал по залу пару кругов почета.
   В конце концов, хохот победил. Хохочущий Лехин сел на пол и буквально рыдал от смеха, представляя, как бы весело его поступок выглядел на улице. Но сейчас ему было весело и легко, а ведь раньше воскресенье тянулось особенно томительно.
   Выпустил пар - вот как это называется.
   Гардинка валялась рядом. Лехин оперся на руки за спиной и сильно прогнулся, чтобы все мышцы сладостно повытягивались. "Хар-рошая растяжка!" - довольно прорычал он про себя.
   - ... Вот и не выдержал, бедолага!
   - У людей нервная организация тонкая и хрупкая. Сдвинь чуток картину мира - и все мозги набекрень. А мы навалились вон каким скопищем-сборищем.
   - Да-да, не всякое сознание выдержит такое нашествие. Конечно, как тут не свихнуться. Спасибо надо сказать, если хоть какое понятие о нормальной жизни останется.
   Лехин открыл глаза и понял: привидения обсуждают его плачевное, на их взгляд, состояние психики. Он тут же ощутил, как мускулы живота мягко сжались, и сообразил, что сейчас опять будет откровенно ржать. Ситуация - как в хорошей компании, когда собираются лучшие рассказчики анекдотов: еще не знаешь, в чем соль истории, но смех рвется с первых же слов, потому что импровизированный конкурс анекдотистов в разгаре и хохочешь уже по инерции.
   Скоро Лехин почти успокоился.
   - Все, похихикали - и хватит. - Он потрогал свой живот, чувствуя странное умиротворение, и деловито спросил: - А как можно съесть привидение?
   В гробовой тишине он услышал собственное дыхание.
   - Объяснитесь, Алексей Григорьевич, - холодно сказал элегантный господин в смокинге.
   Лехин с трудом подавил смех, когда понял, как жутко прозвучал его вопрос. И объяснился:
   - Вы говорите - вас едят. Я могу представить, как одно физическое тело пожирает другое, а значит, могу придумать, как защитить пожираемое от пожирающего. Но, сколько ни думал, не могу вообразить, что происходит в вашем случае. Меня изводит элементарный, с человеческой точки зрения, вопрос: а просто-напросто удрать нельзя? Для вас же даже стены не преграда! Что это за существо, которое на вас охотится? Почему вы решили, что, обученный фехтованию, я могу ему противостоять?
   - Знать бы, где упасть, соломки бы постелил, - проворчал Дормидонт Силыч и растолковал: - Кто его знает, что там такое? Только неплохо бы выучить тебя, Алексей Григорьич, всему, что мы знаем.
   - В современном мире шпага не котируется. Как оружие.
   - Шпага - да, - согласился Дормидонт Силыч, - но умение превращать в оружие любую палку приветствовалось в любые времена. А Вернон в этом деле - знатный мастер. Ну, увлекся - бывает. Но и поучиться у него есть чему.
   - Вы ушли от ответа на вопрос. Почему вы не убегаете?
   - Свидетелей тому, что происходит, нет, - сухо сказал элегантный господин. - Но есть несколько домов на одной улице, и в каждом из них обитал свой нематериальный жилец. Они встречались каждую ночь. Однажды не явился один. Затем другой. Когда остался последний, он понял, что очередь за ним. Логика. Дома расположены в одну линию. Раз. Невероятно, чтобы призраки, один за другим, получили возможность перейти в другое состояние, или воплощение. Два. Вывод: нас уничтожают. Последний сбежал. Доказательством стал факт: призраки с соседней улицы, не поверившие беглецу, пропали бесследно.
   Шея затекла смотреть на них снизу вверх.
   А вообще - здорово. Солнечный свет по огромному залу, в котором заблудиться недолго. Толпа азартных привидений, которые выглядят почти как люди. Лёхин усмехнулся: родные и друзья давненько обзывают его трудоголиком, давненько увещевают заняться собой, а он всё отговаривается нехваткой времени. А тут - возможность побегать, потренироваться всласть - и всё на дому! Воплощённая мечта лодыря, которому идти никуда не хочется!
   Лехин стянул футболку со взмокшими подмышками и вожделенно взглянул на огромное помещение, некогда бывшее комнатушкой жалких размеров. Эх, побегать бы еще с дурашливым воплем от души!.. Но - гардинку в руки и кротко Вернону:
   - Начнем, пожалуй?
   - Нет.
   Вмешался молчавший до сих пор Елисей. Он притулился у порога в комнату, за ним неясно маячил Никодим - изумление светилось на его лице, в младенчески округленном рте и высоко вздернутых бровях, сморщивших лоб. Елисей же являл собой стариковскую строгость и даже суровость.
   - Нет, - повторил он. - Так не пойдет. Мой хозяин - человек, конечно, сообразительный и быстро научится всему. Но почему вы учите его так, словно сами люди? Это же сколько времени пройдет, пока он усвоит азы вашей науки? А ведь ему нужны не азы, а навыки. И сколько вы его натаскивать собираетесь? Месяц? Полгода?
   - Объяснитесь, - деревянным голосом сказал элегантный господин в смокинге. - Что вы предлагаете взамен нашей методики?
   - Вы же существа эфирные, - сказал Елисей и ласково улыбнулся Лехину. - И метода ваша в том и должна заключаться, то есть в эфирности вашей. Так что - спи, хозяин!
   Лехин внезапно попятился - на подгибающихся ногах, прислонился к услужливо материализовавшейся за спиной стене. Двое домовых проворно подхватили человека, не давая стукнуться головой, уложили на палас и заботливо укрыли покрывалом с дивана. Август августом, но не след лежать на полу в одних штанах, да еще после хорошей пробежки - пусть и по собственной квартире.
   Привидения недоуменно следили за хлопотами домовых.
   - И что дальше? - с тем же недоумением спросил Дормидонт Силыч.
   - Что-что! Снитесь, - пожал плечами Елисей. - Начинайте прямо сейчас. Сон у него крепкий, да короткий. Он много чего запомнить может. Ну, чего стоите?
   Вернон с сомнением склонился над спящим Лехиным и - вдруг исчез. За ним, уже не колеблясь, последовали элегантный господин в смокинге и узкоглазый парнишка в огромном фартуке - копия киношного помощника при каком-то приказчике.
   Мягко прошагал Джучи, привалился к боку хозяина, зевнул на привидения. Если он вознамерился покемарить, то быстро сообразил, что не получится. Что-то он такое увидел над человеком, на что вылупил глаза, едва не свернув шею. С видом несколько ошарашенным, забыв, что никто не мешает ему сесть удобнее, кот наблюдал за чем-то, явно перемещающимся в пространстве, в пределах человеческого тела, точнее - над ним.
   Дормидонт Силыч тем временем подплыл к Елисею.
   - А скажи-ка, дедушка домовой, ты ведь нас сразу невзлюбил. Отчего же вздумал помогать?
   - Логика! - ехидно ответил домовой. - Я вас невзлюбил, вот и стараюсь от вас побыстрее избавиться. Аль не то делаю?
  

6.

   Очнувшись, Лехин здорово пожалел, что пришел в себя. Тело мучительно выло от боли, будто по нему в странном танго прошлась парочка влюбленных слонов. Он так зациклился на этих слонах, что явственно ощутил, как все происходило. Что-то вроде танго Ван Дамма с его роковой красоткой, когда пара в порыве страсти сметает все на своем пути... Ощущения подтверждались и тем, что он уже не сидит, прислонившись к стене, как было, помнится, перед сном. Сейчас он распластался на полу. Раздавленной лягушкой. Под ножищами той же трепетной парочки слоновьих пофигистов.
   - Не переборщили, Дормидонт Силыч?
   Теплый воздух мягко обвеял ухо. Лехин узнал голос Касьянушки. С чем это они переборщили? Раздавленные мозги поворочались, кое-как привели себя в относительный порядок и неуверенно доложили: Касьянушка, кажется, имел в виду именно его, Лехина, плачевное состояние... С чем же они переборщили?!
   - Ничо, оклемается, - тихо прогудели у другого уха - точно прохладный сквознячок опахнул.
   - Вот помру сейчас, - мечтательно сказал Лехин и заохал, подползая к стене, чтобы сесть. - Вот помру, тоже стану призраком и буду за вами, убийцами своими, с воплями-стонами гоняться. Во картинка, а... Обалдеть, как болит все... С чего бы это? Что вы со мной содеяли, пока я дрых?
   Дормидонт Силыч и Касьянушка виновато переглянулись.
   - Да мы ж хотели как лучше.
   - Ты, хозяин, призраков не вини, - неожиданно вступился за них Елисей, - моя то была задумка: разом, в одночасье, обучить тебя всем премудростям военным.
   - И? - не понял Лехин.
   - Сон твой длился полчаса. Сам же, небось, знаешь, что в быстром сне человек за секунду несколько историй переживает. Вот и... В общем, за полчаса призраки-мастера обучили тебя всему, что сами знают. Да обучили не просто так, а на тренировках. Тело-то и болит.
   Лехин попытался представить, что это такое: одна секунда - на одну-три истории, минута - минимум шестьдесят историй. Шестьдесят тренировок?! За минуту!? А за полчаса?! Перед глазами поплыло. Привычно уже.
   - Ой, чтой-то мне поплохело.
   Ответом был дружный вздох привидений. Лишь Елисей остался безжалостен и деловит.
   - Это ты, хозяин, расслабился сразу. Тело-то и возопило. Иди в ванную, горячей водички налей и полежи.
   - Ты же домовой, - осторожно сказал Лехин. - Наверное, травы знаешь. Сварганил бы мне отвар, чтоб все прошло в момент. Что я буду зря время терять?
   - Это только в сказках бывает: выпил отвару - и добрым молодцем заделался. В жизни все не так.
   - Ага! - протестующе завопил Лехин, но вопль быстро скис в стон умирающего - мышечный пресс, которого Лехин до сих пор не замечал, на крик отозвался жесткой болью. И Лехин уже шепотом выдохнул: - Ага... И привидения в сказках, и домовые в суевериях. А как насчет того, чтобы человека измордовать в его собственном сне? Тоже в жизни не бывает?! Оу-у... Мучители... До ванной еще доползти надо...
   Дополз. Включил воду. Разделся, слыша за дверью грозный окрик Дормидонта Силыча: "Касьян! Не лезь к человеку!" и жалостливый говорок Касьянушки: "Да кто ж, кроме меня, поплачет над ним, горемычным?" Въехал в горячую воду - растворился в блаженстве: тело притихло, боль начала отступать...
   Вылез из остывающей воды и мельком подумал, что вода-то лучше отваров, она всегда есть. А отвар? Привыкнешь к легкости бытия, а вдруг случится что? Уповать на всякие отвары, может, времени-то не будет, не говоря уж о возможности их получить.
   Лехин натянул шорты, ухмыльнулся плечистому мужику в зеркале довольно и легкомысленно: ну да, приятно чувствовать себя здоровым!.. Ну, почти здоровым! И распахнул дверь.
   За дверью ждал жуткий кошмар.
   Три амбала напряженно разглядывали его прихожую, словно не понимая, как они здесь очутились. При виде Лехина вся троица нечленораздельно взревела. Интонацию рева Лехин перевел безошибочно: "Тебя-то нам и надо!" Крик еще сотрясал стены, а уже затрясся и пол: амбалы кинулись на Лехина.
   Гардинка валялась на пороге из прихожей в комнату, прямо напротив ванной комнаты. Лехин нырнул за нею под ноги амбалу в цветастой рубахе. Еще не полностью приземлившись, но уже получив опору для рук, Лехин перевернулся на спину и ногами по бедру послал Цветастую рубаху в объя-тия вешалки, по-летнему почти пустой. Хорошо послал, как опытный бильярдист. Потому как Цветастая рубаха, пролетев ядром метра два, ударил головой в живот амбала в черной майке - тот зарычал, шмякнувшись плечом в полуоткрытую входную дверь. Третий едва успел отпрыгнуть - от Черной Майки, но не от Лехиной гардинки. Лехин, всё ещё лёжа на полу, гардинку подхватил, ногами уперся в стену и сумел "хар-рашо!" врезать своим некогда мирным предметом по животу третьего. Пока третий мычал, согнувшись, Лехин двинул лопатками - крутанулся спиной по полу и вскочил. И очутился лицом к лицу с рассвирепевшим Черной Майкой.
   Могучий кулак, нацеленный прямо между глаз Лехина, медленно и торжественно проплыл мимо уха. Лехин отчетливо почувствовал воздушную струю от кулачища и где-то там, стороной, удивился: кулак идет медленно, а ветру от него, как от поезда, который летит с сумасшедшей скоростью! Мелькнуло даже глупое желание потрогать этот кулак, убедиться, что Черная Майка считает такой темп боя нормальным. Но тело - боевая машина, бывшая когда-то собственностью Лехина, - его тело решило иначе. Оно не желало цацкаться с "вторженцами", или как их там еще. Гардинка в руках Лехина взмыла правым концом резко влево и захлопнула Черной Майке рот, изрыгавший нечто совершенно непереводимое, но вполне понятное. Вслед за ударом по подбородку Черной Майки гардинка ринулась пихнуть его под дых. И так ринулась, словно являлась не тонюсенькой полой палкой, а стенобитным тараном. Во всяком случае Черная Майка задом рухнул на порог между прихожей и кухней.
   А Лехин испугаться не успел, как танцевальным шагом втиснулся между Цветастой Рубахой и Третьим, которые с рыком и согласованно набросились на него с разных сторон. Лехин легко провальсировал между ними, а потом не утерпела гардинка. Господа "вторженцы" так соблазнительно оказались по обе ее стороны! Своевольное оружие дважды дернулось в руках Лехина. Ба-бах! Нет, все-таки "вторженцы" оказались слишком неповоротливыми и грузными. Они свалились с грохотом, приличным скорее для разъевшихся бегемотов, чем для спортивных, на первый взгляд, парней.
   О... Ага! Лехин сам чуток не вляпался лбом в стену, отпрыгивая от Черной Майки. Тот поднялся по стеночке и бодро кинулся на хозяина квартиры, будто и не падал на копчик, отчего секунды назад подвывал: косточкой, наверное, все-таки припечатался. Расшалившаяся гардинка азартно полетела ему навстречу, а Лехин только во все глаза глядел, что выделывает до странности активное оружие. Было впечатление, что гардинка все руки хозяину пообрывает, резко дергая туда-сюда, а тут еще ноги обрели соображалку: им, видите ли, захотелось тоже поучаствовать в драчке.
   В общем, Лехин понял, что тело полностью вышло из-под контроля. Он еще только думал, куда бы ударить да как повернуться - да и сможет ли! - а весь мышечный аппарат уже реагировал. Да еще как реагировал! Противник, казалось, не знал, как будет двигаться, а тело Лехина заранее предупреждало даже намек на движение.
   Но и противничек Лехину тоже достался! Сначала Лехин ужасался, слыша смачный звук от соприкосновения со стенами голов и других частей противника. Но амбалы так резво и бодро вставали вновь, что он несколько попривык к кошмарному шмяку, больше похожему на мирный "чпок" разбиваемых яиц.
   Потом он еще немножко попривык и начал мрачно думать, что после драки в прихожей придется долго отдраивать пол и стены от крови... Ага, стены! Обои-то новые. Еще и переклеивать, может, придется.
   Потом он еще попривык, и, наконец, до него дошло, что драка выходит бесконечной. Избитые, в синяках и кровоподтеках трое амбалов, словно не замечая боли, так и лезли в драку. Никаких следов усталости! Да что это такое с ними!
   Лехин, вообще-то, тоже не устал. Но происходящее начало надоедать. Да и воскресного времени жалко. Хоть и отпуск, но все же... Нет, не так. По-другому - тем более отпускное воскресенье! Эта драчка, конечно, развлечение из разряда очень редких, но уж слишком она однообразна: встали - упали, встали - упали.
   Что же делать?
   Лехин каким-то новым для себя, оценивающим взглядом окинул видимое пространство: двухметровая прихожая непринуждённо переходила в коридорчик вдвое больше - с дверями входной, кухонной, в две комнаты, в ванную и в туалет. Последние две двери всегда приоткрыты: удобство для Джучи. Так, два ремня на вешалке в прихожей. Длинное полотенце для рук на крючке, вбитом под зеркальцем на двери ванной изнутри. Там же, на ручке - пояс от халата. Хватит, не хватит? Ладушки, лиха беда начало. Главное - руки назад повязать, а рыпаться будут - одной связкой ноги всем троим стреножить.
   Изрядно побитые агрессоры, несмотря ни на что, яростно сопротивлялись. Поуспокоившись, что отпор он им всегда организует, Лехин наконец додумался: "Ну, повяжу я их. И что дальше? Куда мне их девать? Да, кстати, а где эти параненормальные типы?" Он изловчился связать двоих амбалов вместе, спина к спине, и теперь, стоя на коленях, довязывал брыкающегося Черную Майку (время от времени стукая его, чтоб не мешал работе), когда явился ответ сразу на все вопросы.
   Черная Майка вдруг обмяк тяжеленной мягкой куклой, а голова его задымилась!.. От неожиданности Лехин сел на пол и обалдело вытаращился на эдакое чудо, пока не сообразил, что видит перед собой прозрачную тень элегантного господина в смокинге. Рядом с призраком в смокинге пристраивался сесть на Черной Майке, как на деревенском бревнышке, хихикающий китайчонок в огромном фартуке. Взглянув на связанную парочку, Лехин обнаружил над неподвижными телами амбалов Дормидонта Силыча и мсье Вернона. Из-за двери в ванную (что-то заставило Лехина и туда обернуться) выглядывали Елисей и Никодим.
   - Это... вы их? Дормидонт Силыч?
   - Не-а! - радостно загомонили призраки. - Не их - тебя!
   Из восторженных воплей, которые сводились к одному: "Получилось!", Лехин выяснил: призраки влезли в тела амбалов, задумав устроить ему, Лехину, взбучку и посмотреть, что вышло из обучения человека в сонном состоянии. Результат им нравился до экстаза.
   - Стоп! Значит, вы заставили меня избить ни в чем не повинных людей?
   - ... которые, в свою очередь, шли побить другого, ни в чем неповинного человека! - подхватил Касьянушка. Он только не приплясывал на месте, наслаждаясь нестандартной ситуацией. - Ах, Алексей Григорьевич, и мы вас проверили, и вы доброе дело сделали. Шли-то детинушки к соседу вашему, к Тольке!
   Имя соседа объяснило многое. Двадцатилетний дурак мнил себя крутым пацаном, отчего почти ежедневно нарывался на крупные неприятности, самым благополучным исходом из которых оказывался синяк под глазом, а самым неблагоприятным - когда бедняга попадал в местный травмпункт, где его уже хорошо знали. Да и весь дом знал его как облупленного, по каковой причине народ устал и сочувствовать, а комитет пенсионерок, заседающий на скамейке в скверике, во главе с бабкой Петровной давно вынес вердикт " по энтому делу": дурака учить что с решетом за водой ходить.
   - А мне что теперь с ними делать?
   - Развязать! Не они ж с тобой дрались, а мы, Алексей Григорьич.
   - Ловко это у вас получается.
   - Да ну! Привыкли, костоломы, попросту кулаками махать да на силушку надеяться. Никакой ловкости, а уж о технике и говорить нечего, - отмахнулся Дормидонт Силыч, - Я так даже и не соображу теперь: в полную ли ты с ними силу дрался, аль совсем легко было?
   - К сожалению, ничем помочь не могу, -- вздохнул Лехин. - Я тоже не разобрал.
   - Никаких сомнений! - заявил призрак в смокинге. - Высший пилотаж -- прекрасные реакции в сочетании со способностью импровизировать. В гармоничном сочетании, прошу заметить.
   Выговорив пышную фразу, призрак в смокинге величаво развернулся и - удалился. Вслед за ним вприпрыжку побежал веселый китайчонок в фартуке.
   - Дормидонт Силыч, а, Дормидонт Силыч, - шепотом позвал Лехин. - А этот, в смокинге, кто такой?
   - Кто такой был? - уточнил Дормидонт Силыч. - Это, батюшка Алексей Григорьич, был агент КГБ по особым делам. Занимался он, как сегодня говорят, паранормальными явлениями. Ну, эти паранормальные явления однажды явились к нему. Да так пообщались с ним, что имя стерли. И он сам не помнит, как звать его, и знакомцев найти не может. Оттого и привязался к светлому призраку - к китайскому мальчонке. Линь Тай, хоть и малолетка, сбежал когда-то из монастыря, в послушниках там ходил. Ему-то нравится внимание агента, вот и взялся обучить его премудростям восточным, единоборствам всяким. Но что за сладость драться призракам? Сегодня и... как это вы говорите сейчас? Ах, да - оторвались, помахали кулаками вволюшку.
   - Ладно, разобрался. Значит - я их развязываю. А дальше?
   - А дальше мы вселяемся в тела, выводим их вниз и... Ну-с, скажем, укладываем их на газонную травку. Поспать. Очнутся - сами разберутся: идти ли все-таки бить Тольку-Толяна или убраться от греха подальше.
   - Дормидонт Силыч, мм... - Лехин замялся: неизвестно, этичный ли он хочет задать вопрос, нет ли. - Дормидонт Силыч, если вы так просто вселяетесь в человеческое тело, тогда почему вы... вы...
   - ... не вселяемся навсегда? Чужое тело как чужая квартира: пожить можно, договорившись с душой-хозяйкой, но надолго оставаться не больно и хочется, среди чужого-то.
  

7.

  
   Мда, зрелище не для слабонервных.
   На столе расстелили изнанкой кусок обоев, оставшихся от давнего ремонта. По бумаге ползал Никодим и под комментарии Дормидонта Силыча выписывал от руки план старинного купеческого дома, этаж за этажом, вплоть до подвальных помещений.
   - Да зачем мне этажи! - не выдержал Лехин. - Когда мне только подвал нужен.
   - Ты, Алексей Григорьич, не торопись. Щас дорисует дедушка домовой чертеж, все обстоятельно обскажу. А ты, хозяин, готовься, готовься спокойно.
   Лехин и готовился. Из кладовки ему Елисей вытащил спортивную сумку старую, но крепкую. Порадовало обилие карманов и кармашков. На дно сумки Лехин уложил легкую куртку - под наставительное описание Дормидонтом Силычем предстоящей "холодрыги" - там не просто подвал, а "ледник"! Некоторые предметы пришлось продублировать: взял фонарик - призраки потребовали положить три свечи; к свечам разыскал зажигалку - хором запели про спички. Потом Дормидонт Силыч велел призракам поискать в квартире какие ни есть ключи. Искали, находили призраки - вытаскивал Лехин: шел на зов очередного искателя и бросал найденный ключ в пакетик. Только высыпав, удивился: ого, штук тридцать! Откуда столько в квартире? Поколебавшись, Дормидонт Силыч отобрал девять ключей, которые Лехин тоже сунул в сумку.
   Вообще, собираясь в неблизкий поход, в центр города, Лехин чувствовал себя не то взломщиком, не то шпионом. Попадись навстречу милиционер да поинтересуйся содержимым Лехиной сумки... Нда, будет весело!
   К вышеперечисленному призраки добавили ножи: один кухонный - крепкая деревянная рукоять и тонкое лезвие с заостренным кончиком; второй - складной, лезвия, штопор и даже ножницы которого неожиданно умилили Касьянушку, так что призрак то ли замурлыкал над ножом, то ли запел. Лехину пришлось несколько раз вытащить лезвия и спрятать в рукоять, чтобы Касьянушка насладился удивительным зрелищем.
   Еще добавили моток бельевой веревки, к нему - крепкий штырь и молоток. Лехин задумчиво повертел штырь в руках и вдруг понял, что примеривается к предмету с точки зрения... ну... военной. Взгляд сбоку (кажется, он становится чувствительным к таким вещам) заставил поднять глаза; призрак агента, забывшего имя, смотрел откровенно одобрительно.
   Между тем отошедший от приятного волнения Касьянушка потребовал положить в сумку "Молитвослов": книгу он обнаружил на полках стеллажа. Лехин положил. Безропотно.
   Из кухни прибежал Елисей, впихнул в сумку пакет с сушеным хлебом и мытыми яблоками, а также две пластиковые бутылочки из-под минералки.
   - Холодный чай и компот, - строго сказал домовой.
   Лехин хотел съязвить насчет соски к этим бутылочкам, но только вздохнул. Вздыхая, он оглянулся на стол, по которому ползал Никодим и вокруг которого плавали призрачные облачка. Оглянулся - глазам не поверил, подошел поближе.
   - Вы что - совсем сбрендили? Это - вы называете картой?!
   По сути, тонкими четкими линиями Никодим изобразил трехмерную модель трехэтажного дома с подвалом. Взгляд утопал и терялся в пространствах, которые накладывались друг на друга. Лехин глядел-глядел, почувствовал, что перед глазами все поехало, и мрачно заявил:
   - Мне в этом ввек не разобраться.
   - А тебе, хозяин, и разбираться не надо.
   - Что? Разве эта карта не для меня?
   - Для тебя, но не тебе.
   - Что вы ходите вокруг да около? Скажите прямо, в чем дело?
   - Экий ты, хозяин, нетерпеливый, - укоризненно сказал Дормидонт Силыч, - да разве человеку скажешь сразу и прямо? Мир-то человеческий другой. Здесь не только сказать, еще и объяснить надобно, а самое главное - показать.
   - Ну так покажите!
   - На кота своего глянь.
   Лехин и глянул. Кот как кот. Развалился сибаритом на диване, время от времени играет сам с собой: лапу вытянет, когти распялит - и резко назад лапищу. Игра, конечно, странная, но мало ли что кошачье племя придумает, чтобы поразвлечься. У Джучи всякое бывало. Не далее как позавчера он вдруг начал вихрем носится по стенам и чуть не по потолку - глаза горят, хвост дыбом. Побегал-побегал - и свалился довольный. И - тишина.
   - Не видит ведь, - нарушил молчание Елисей и обратился к призракам: - Как же он вас разглядел?
   - Темно было, - задумчиво сказал Касьянушка. - Может, занавесочки-то задернуть - он и разглядит? А, дедушка домовой?
   - Причем здесь темно? Я же вас и при солнечном свете вижу!
   - Привык-то по-новому глядеть, вот и видишь. Да еще знаешь, что мы есть и какие мы есть. У человека от знания ой как много зависит! Тебе скажут - в пустой комнате сидишь, ты и не подумаешь даже, что кто-то за креслом прячется или еще где.
   Пока Касьянушка объяснял, домовые закрыли окна плотными шторами. В темноте призраки стали более объемными и поплотнели. Разглядывая их и снова удивляясь, Лехин едва не забыл, зачем нужна темнота.
   - Вон, вон, перед котом, вишь? - чуть не плясал Касьянушка. - Вишь, кот-то к нему лапу потянул - играется!
   И Лехин увидел. Это было похоже на пушистую помпошку от детской меховой шапки. Точнее - лохматую. Оно сидело и впрямь в опасной близости от Джучи. В опасной - потому что Джучи лениво вытягивал лапу дотронуться до "помпошки", а "помпошка" вдруг, точно перерезанная пополам, раскрывалась - и нет "помпошки"! Одна огромная пасть! С мелкими гвоздиками-зубами по обеим окружностям!
   - Господи, что это?!
   - Это Шишик. Ему план и чертим.
   - Зачем?!
   Бац! Джучи мгновенным ударом лапы достал Шишика, когда тот медленно закрывал пасть. Шишик слетел на пол. Джучи подскочил к краю дивана полюбоваться на подловленную "помпошку". Шишик на ковре полежал, потом совсем немного сдвинулся набок. Открылась зубастая пасть. И Лехин понял: Шишик ругается. Как уж он это понял - объяснить бы не мог, из раскрытой пасти существа не вылетало ни звука. Кот, кажется, тоже слышал ругань, поскольку на диванном краешке устроился основательно и удобно, слегка нагнув голову и наставив уши-локаторы на "помпошку". Судя по внимательному кошачьему взгляду, происходящее Джучи очень нравилось.
   - Затем, что лучшего проводника тебе все равно не найти, - сказал Елисей, подошел к Шишику и, бесцеремонно ухватив его за лохматую шерсть, понес к столу.
   С замиранием сердца Лехин следил за лохматой "помпошкой": а вдруг откроет пасть да как цапнет Елисея! Но Шишик висел смирно, не дергался, и Лехин со вздохом подумал: "Кого у меня в квартире только нет, оказывается!" и с тем же вздохом поднял глаза к потолку, да так и замер. То ли прозрачно, то ли призрачно-желтые глаза перемещались по всем углам, и только более плотная тьма вокруг каждой пары мягких светильников подсказывала, что не бродячие парочки глаз путешествуют по Лехиному потолку, а конкретные существа. Лехину даже показалось, что они хихикают.
   Елисей тем временем плюхнул Шишика на "карту", и Лехин невольно попытался предугадать действия "помпошки": сейчас "помпошка" полежит-полежит и начнет ползать по схеме дома, запоминать входы-выходы.
   Случилось несколько иное: Шишик затаился на месте, куда его плюхнули. "Затаился" - это впечатление Лехина. А так - лежит себе и лежит "помпошка". Игрушка. Может, ребенок какой бросил на стол, да и забыл.
   "Помпошка" лежала, пока Елисей не заговорил сердито. Что уж он ворчал - неизвестно, но Шишик внезапно открыл глаза. Темно-желтые светлячки. Светлячки зыркнули на всех, задержались на Лехине - и Шишик начал... таять. Кучкой мороженого в ускоренной съемке. Лехин остолбенело вытаращился на странное месиво, пока до него не дошло: "помпошка" растекается строго по границам чертежа! Когда частичка Шишика дотекла до последней линии справа, она даже чуть вздыбилась, словно блинчик: плеснули жидкого теста на сковороду, будущая лепешка тут же поднялась-запеклась по краям.
   - Что с ним? - прошептал Лехин.
   - А карту изучает! - охотно откликнулся Касьянушка. - Ох, и страсть, как любят Шишики схемочки разные! Для них это как игрушки. Вишь, вишь! Гуляет по дому.
   Насчет "гуляет" Лехин ничего не мог сказать, но что Шишик исчез - стал прозрачным - видно было невооруженным глазом. Зато план дома ожил, будто его засунули в аквариум, и все линии затрепетали, то увеличиваясь, то уменьшаясь.
   Наконец Шишик, целый и невредимый, вновь появился на карте. Елисей немедленно запихал его в сумку Лехина и стал проводить инструктаж.
   - Прежде чем в дом войти, попросись в гости к домовому: хозяин, а, хозяин, пусти погостевать. Он, домовой-то тамошний, не будет тебе препятствий чинить. Гуляй себе по дому, сколько хочешь. Дормидонт Силыч говорит, выставочный зал там. На первом этаже коридор налево - касса, купишь билет на выставку. Когда в зал тот пойдешь, на лестницу не поднимайся, куда все идут. Встань под лестницей да вынь Шишика. А он уж тебя по дому проведет.
   - А он не кусается? - опасливо опросил Лехин.
   "Молния" на сумке чуть разъехалась, блеснули ехидные жёлтые глаза, и снова Лехину почудилось хихиканье.
   - Да нет! Ты ж хозяин ему - в твоем доме живет. Куда ему кусаться.
   Лехин вспомнил зубастую пасть "помпошки", но смолчал.
   - Слушайся Шишика, - строго наказал Елисей. - Если покажется, куда идти не надо, но Шишик ведет, не сомневайся, иди.
   - Хорошо. Пойду. Елисей, объясни одну вещь. Кто это по потолку бегает? Вон, по углам.
   Хихиканье на потолке на мгновенье прекратилось, а затем желтоглазые тени сиганули в стороны и пропали. Дормидонт Силыч медленно всплыл в воздух и сверху сказал:
   - Шишики, Алексей Григорьич. Узнали, что здесь чертят, вот и сбежались со всего дома. Да ты не беспокойся. Тебе Шишик твой же достался. Домовые-то их различают. Да и кот твой с чужим бы не играл. Поэтому они, чужие-то, вниз и не спускаются.
   "Ах, как хорошо, что мой кот с чужими Шишиками играть не станет! - стараясь про себя о пафосом выговорить фразу, отметил Лехин. - Как хорошо, что чужие Шишики боятся моего Джучи! И вообще - замечательно складывается мой отпуск!"
   Он прихватил приготовленную сумку и двинулся в прихожую.
   Призраки сиротливой толпой повисли в воздухе. Домовые пристроились на полке для обуви.
   - До закрытия выставочного зала час с лишним, - заметил Елисей. - Присядем на дорожку.
   Лехин сел на принесенный кем-то из кухни табурет.
   - Слушайте, может, все-таки скажете, зачем я туда иду?
   - Нельзя, Алексей Григорьич, говорить, - вздохнул Дормидонт Силыч. - Знать будешь -- дела не сделаешь, нужного не получишь.
   Лехин было насупился: да что они, в самом деле, в сказки играют! Пойди туда (ну ладно, известно куда), принеси то, неведомо что. Насупился, но в это время сумка начала сползать с коленей. Лехин хотел взгромоздить ее повыше, но быстро поставил на пол, справа от себя: из сумки доносился шелест, побрякивание, к тому же сумка раскачивалась. Не слишком заметно, но ручки в ладонях ощутимо подрагивали.
   - Поудобнее устраивается, - объяснил Никодим, перехватив взгляд Лехина.
   - Ну, с Богом, - поднялся Елисей, и толпа привидений согласно заколыхалась.
  

8.

   Чуть хозяин вышел за порог квартиры и щелкнул замок, Елисей, рассеянно глядя сквозь дверь, проговорил:
   - Нет, негоже посылать человека на серьезное дело с такой сумкой.
   - Да ты что, дедушка домовой! - удивился Касьянушка. - Чудо - а не сумка! Кармашков-то! Кармашков! Загляденье - а не сумка!
   - Эх, Касьянушка, то-то и оно, что кармашков всяких много. Пока что достанешь...
   - Кажется, я вас понимаю, - задумчиво сказал безымянный агент. - Что вы предлагаете?
   - А почему ты решил, что я что-то предлагаю?
   - Вы фигура солидная. Зря говорить не будете.
   - Спасибо на добром слове.
   Елисей развернулся и мягко потопал (валеночки старые, ухоженные!) в зал. Там он остановился перед плоской металлической коробкой, провода от которой тянулись к телевизору и тройнику. Ухватив в каждую ладошку по пульту, домовой попросил призраков:
   - Шуганите-ка мне с потолка Шишиков, а ты, Никодим, парочку споймай.
   Призраки посовещались и разбрелись по всем углам. Усыпив бдительность потолочных существ, вся призрачная компания в секунду сгруппировалась, взлетела вверх и хором заорала - по сигналу Дормидонта Силыча. Перепуганные Шишики мягкими комочками попадали на палас. Пока они приходили в себя, Никодим деловито отобрал двух самых лохматых.
   За остальными погнался обрадованный Джучи. Коту не повезло: по стойке торшера Шишики стремительно добрались до абажура, с него - попрыгали на пианино, крышка которого была открыта. Устроившись на клавиатуре, "помпошки" захихикали над страшным зверем.
   Почтительная толпа призраков сгрудилась за спиной старшего домового.
   - Дедушка домовой, а что делать-то будешь? - не выдержал Касьянушка.
   - Кино смотреть. Никодим, садись на стул. Шишиков держи так, чтоб экран видели.
   "Усевшись" на плоскую коробку, Дормидонт Силыч сказал:
   - Что эта штука кино через телевизор показывает, я знаю. А вот откуда ты, дедушка домовой, умеешь ею пользоваться?
   - А что не уметь? - отозвался Елисей. - Попервости, как хозяин "дивидишник" этот купил, он, чать, каждый день кино себе устраивал. Ну, а я, как в доме новое что появится, завсегда стараюсь ему выучиться. Вот и смотрел ему все на руки. Потом-то он поостыл, однако я уж разузнал, как да что.
   - И что ж ты смотреть собираешься?
   - Есть тут одна киношка, где герой, военный, между прочим, охраняет пятерых ребятишек. Вспомнил я: сей грозный страж, собираясь с ребятенком на улицу, надевает на себя ремни с клапанами для всякой всячины, к ним что-то еще вроде подтяжек, на которых висит корзина для младенчика. Корзина-то нам, конечно, не нужна, вот ремни... Никодим нарисует, какие они, а Шишки подскажут, где какие детальки и крепежи.
   Рисунок был готов к концу фильма. Привидения умолили Елисея не выключать телевизор после нужного эпизода и досмотрели историю. Елисей выторговал условие: после "киношки" призраки опускаются этажом ниже и зовут "на помочь" домовых трех квартир.
   В общем, к приходу хозяина призраки снова мотались по заброшенной квартире. Правда, бездельничали не все: безымянный агент и китайчонок вдохновенно отрабатывали приемы, продемонстрированные главным героем. Отрабатывали до совершенства - в надежде передать знание потенциальному спасителю.
   На Лехиной кухне степенно пили чай с капустными пирогами пятеро домовых, а в зале, на кресле, дрых Джучи, сторожа новенькую амуницию хозяина.
   Чужие Шишики, по очереди съехав со стойки торшера и перекатившись к стене, давно засели на потолке, над люстрой, и хихикали, припоминая, как поздно спохватился кот, как все же погнался за ними и как смело удирали они по настенному ковру.
  

-

  
   Выставочный зал и в самом деле закрывался в шесть. Сегодня посетителям предлагалось полюбоваться живописью городских авангардистов. У входа Лехин воровато оглянулся, чтобы никто не увидел, а главное - не услышал, и скороговоркой выдал:
   - Хозяин, а, хозяин, пусти погостевать!
   И только взялся за дверную ручку, как услышал ворчливое:
   - Хоть один попросился! Входи, гостюй.
   Дверь выставочного зала с обеих сторон украшали столбы, стилизованные под резной мрамор. В бетон лестницы столбы упирались львиными лапами. На лапе слева сидел старичок с куцей бородкой, покачивал ножками в толстых шерстяных носках и разглядывал дырявый валенок. Рядом лежала вторая обувка.
   - Август месяц на дворе, дедушка, - осторожно сказал Лехин, - а ты с валенком возишься. Неужто холодно?
   - Тише едешь - дальше будешь, а сани готовь летом, - наставительно ответствовал домовой и вдруг спохватился: - Али ты видишь меня, что со мною беседуешь?
   - Вижу, дедушка.
   Домовой надел валенки - из черной пятки зимней обувки выпер светло-желтый носок, - встал и с достоинством поклонился.
   - Астафием прозываемся.
   - Алексей Григорьевич. Можно просто - Лехин.
   - И какая нужда привела тебя, батюшка Алексей Григорьич, в сие заведение?
   Лехин замялся.
   - Уж не знаю, как и сказать...
   - А говори прямо, как на духу. Я ведь и так вижу: сказать сомневаешься - значит не малеванные картинки пришел посмотреть. Говори, я ж домовой, все равно узнаю.
   Присев на корточки и прислонившись к чугунным перилам крыльца, Лехин выждал, пока мимо пройдет целая компания молодых людей - наверное студентов - и только потом попытался объяснить:
   - Меня послали за тем, что лежит в подвале этого дома. Бывший хозяин послал.
   - Какой такой бывший хозяин?!
   - Дормидонт Силыч.
   - Хм... Слышал о таком от предыдущего домового. Как же он послал тебя, коли он в прошлом еще веке помер? Непонятное что-то говоришь, батюшка Алексей Григорьич.
   - И не просто помер, а смерть... - Лехин поискал слово, входя во вкус старинной речи. - Смерть лютую принял - вот! А послал меня, конечно, не сам Дормидонт Силыч, а дух его. Привидение. Призрак.
   - Привидение, говоришь? Ну, ладно. Как же ты собираешься идти в подвал, если ход туда неизвестен? Я не про обычный подвал говорю - про тайный.
   - Мне Шишика дали, обещали - доведет.
   - Я не спрашиваю, батюшка Алексей Григорьич, зачем тебе то, что лежит в тайном подвале. За таким зря не посылают. С подвальным бы побалакать, чтоб помог, да подвальный сам туда не ходит. Место очень нехорошее, Алексей Григорьич. Ну - иди. Скатертью тебе ровною дороженька.
   И Лехин пошел. Купил билет, на замечание кассирши, что времени на осмотр осталось всего ничего, кивнул и отправился прямиком под лестницу. Смутно он припоминал, что клады и всякие заветные вещички обычно сторожат жуткие сторожа. Но сейчас больше беспокоила проблема с Шишиком: ну, полезет его доставать, а если, несмотря на уверения домовых, "помпошка" все-таки тяпнет за палец? Пока дошел до лестницы, проблема куда-то испарилась. На полном автоматизме сунул руку в сумку и на ощупь нашел мягкого косматика. За шерсть его Лехин тащить не стал: вдруг тот вцепится во что-нибудь, сопротивляясь? Больно будет "помпошке". Оказывается, Шишика еще и жалко. Раздумывать, почему жалко (потом сообразит: хоть существо и вооружено зубищами, маленькое же!), было некогда.
   Шишик легко поддался выволакиванию на свет Божий. Только поворчал немного, лежа на ладони Лехина. Выяснилось, Лехин неправильно его положил - глазами вниз. А что ж делать, если Шишик такой: не разбери поймешь, где у него низ, где - верх. Пока глаза или пасть не раскроет.
   Присев на корточки, Лехин осторожно скатил "помпошку" на пол.
   - Веди.
   Шишик хихикнул и покатился.
   Следуя за ним, Лехин силком заставлял себя думать о русских народных сказках, где герои идут, ведомые волшебным клубком. Силком - потому как быстрый шаг по полутемным, тесным переходам, лестницам и закуткам постепенно вызвал такой прилив адреналина, что Лехин нервно вздрагивал от малейшего "что не так".
   Обнаружилось, что Никодим не зря полностью расписал план дома. Хоть здание и относилось к восемнадцатому веку, оно оказалось буквально нашпигованным тайниками. Выставочный зал занимал два этажа: первый - служебные помещения, второй - собственно зал; на третьем ютились какие-то конторы.
   Все крутилось вокруг лестниц. Под первой Шишик показал дверь в узкую глухую каморку. Отсюда можно было подняться на третий этаж по винтовой лестнице и выйти в коридор. Тут никто и не подумал спросить у Лехина, чего он здесь шляется к концу рабочего дня. Кажется, служащие привыкли: если вахтер на входе пропустил, человек здесь по праву.
   Невидимый человеческому глазу Шишик прокатился между ногами коридорных гулён и довёл Лехина до служебного туалета. В стене напротив ряда умывальников, между шкафчиками с разным барахлом, пряталась наглухо замазанная масляной краской дверь. Лехин даже пожалел, что пришлось ее выдрать из стены: по прямоугольному контуру дверь сразу обнаружат, а за нею и тайник. Может, ничего и не найдут, но раскроют секрет старинного дома. А так хочется иметь тайну, о которой знаешь только ты!
   Следующая лестница вела сначала просто вниз, затем свернула налево, затем еще налево. Лехин не скоро сообразил: все повороты вьются вокруг основной лестницы, по которой экскурсанты поднимаются в выставочный зал.
   Еще один поворот. Судя по холодноватым земляным запахам, лестница в подвал. Наконец-то.
   Здрасьте - опять поворот. И снова лестница. Ага, первый подвал - тот, что всем известен. А этот, значит...
   Поднимался - фонарь не был нужен. Тяжеловато, но ступеньки разглядеть можно. А вот спуск с самого начала пошел в кромешной тьме. Фонарь пришлось вынуть. Фонарный свет, почему-то очень тусклый (хотя Лехин дома проверил - все было нормально), резал глаза, а переключаться на другое зрение Лехин решительно не хотел: мало ли какое гадство во тьме таится! Пусть таится себе и дальше. Может, оно не любит, когда его тревожат. Взглядом в упор, например.
   Тихий мяукающий звук донесся с последней ступеньки лестницы. Лехин качнул луч фонарика. Затеплились два желтых огонька. Шишик. Недоумевает, почему хозяин остановился. Бедный Шишик!.. На всех лестницах он оставлял приметную тропинку - пыли собралось как раз с его рост, и "помпошка" увеличилась вдвое в лохматости.
   На этой лестнице пыли почти нет. Зато сырость чувствовалась отчетливо. Обобрать бы с Шишика подцепленные пыльные космы, пока не намокли...
   Шишик распахнул пасть, и в ноги Лехина (он это ощутил) врезалась шипящая струйка воздуха.
   - Иду-иду, не ругайся.
   Он поспешил вниз. Странно, на этот раз Шишик не лез вперед. Скакнул со ступеньки на землю и тут же назад. И замер. Лехин тоже замер, потом с тяжелым вздохом ("Ну, не хочу! Ну, страшно же!") чуть откинул голову назад и чуточку же расслабил веки.
   Шишика он видел, потому что знал о его существовании, как объяснил Касьянушка. Но чтобы увидеть нечто другое - если оно здесь присутствовало - следовало поднапрячься.
   Поднапрягся - и ахнул от восхищения.
   Последняя лестница привела в небольшое помещение с низким потолком. По-домашнему благоустроенная комнатка на случай, чтобы отсидеться от чего-либо враждебного. Здорово.
   Лехин быстро пошел вниз, прихватив Шишика. Вскользь он понадеялся, что "помпошку" прихватил правильно, под лохматое пузечко, а не давит бедняге на глаза или - что хуже - на пасташку.
  
   Прежде чем шагнуть с последней ступеньки, Лехин взглянул на Шишика. Ого, он уже глазеет! Желтые глазища беспорядочно мотались по всей морде, являя огромнейший интерес к представшему интерьеру.
   Лехин понял так, что дальше Шишик и без него справится. Но едва он подумал положить "помпошку" на пол, как оба желтых глаза изумленно и обиженно вылупились на него. Секунду спустя зубастая пасть решительно прокомпостировала Лехину рубаху. Намертво повисшая на ткани "помпошка" убедила Лехина, что Шишику на пол не хочется. Интересно, почему? Понравилось ездить на хозяине? Желтые глазища покосились на Лехина. Кажется, Шишик что-то пробурчал сквозь зубы. Так. И этот читает мысли? Или ловит образы?
   Потянув "помпошку", Лехин попытался оторвать ее от рубахи. Тщетно. Только рубаху чуть не разорвал.
   - Тебе не хочется на пол? Чего-то боишься?
   Вытаращенные желтые глазища немо взирали на Лехина. Лехин подставил ладонь под "помпошку" и предложил:
   - Слушай, на рубахе ты мне мешаешь, да и порвать ее можешь. Давай я тебя на плечо посажу? Там петлички есть. В них вцепишься - и сам будешь высоко, и мне удобно.
   Наверное, прошла минута, прежде чем Шишик закрыл глаза, расцепил гвоздики-зубы и мягко упал в ладонь Лехина. Лехин немедленно выполнил обещанное.
   Невольно приподнимая плечо с пушистым погоном, человек сошел с лестницы и огляделся. Да, уютная келья для отшельника со средствами: широченная кровать, словно взятая из спектакля о боярской жизни; скамьи (или лавки), по спинкам которых "бежали" сказочные резные звери; посреди комнаты стол внушительных размеров, один взгляд на который - и опускаются руки при мысли, что его надо куда-то переносить или даже просто сдвинуть с места; и еще какие-то невразумительные предметы мебели - не совсем вразумительные, поскольку внимание Лехина сразу привлекло свернутое полотно на столе.
   Неужто искомое? Лехин почти побежал к столу.
   Под полотном таилась пропасть вещей. Лехин узнал только два предмета, так как их форма не оставляла сомнений. Ножи. Явно боевые или охотничьи. Значит - это точно то, за чем его слали. А раз так... Лехин огляделся. Вроде, ничего. Спокойно. Больше он ничего искать не будет. Навряд ли груда осыпавшейся земли под стеной у скамьи или куча окаменевшей ветоши под высокими ножками кровати содержат что-то интересное.
   Лехин водрузил на стол сумку и принялся поплотнее сворачивать полотно с вещами.
   Шишик орал от ужаса. К сожалению, как все существа, живущие одновременно в нескольких пространственных плоскостях, он орал совершенно беззвучно для человеческого уха. Ну, а что он дергался и подпрыгивал на плече - хозяин уже успел привыкнуть к беспокойному пассажиру и не обращал внимания, каких бы выкрутасов "помпошка" ни устраивала.
   Заходясь в крике, от которого заныли "помпошковые" ушные отверстия, Шишик выкатил больные от напряжения глаза на ветошь у кровати. Ветошь медленно поднималась... Шишики не должны находиться в одном помещении с тварью из подпространства! Что ж ты, хозяин, делаешь?! Точнее - ничего не делаешь?!
   С перепугу Шишек додумался-таки: растекся по плечу человека, отрастил хваткие лапки - и дернул изо всех силенок за хозяйское ухо!
   От боли, острой и горячей, вместо того чтобы просто взглянуть на обнаглевшую "помпошку", Лехин развернулся всем корпусом. И тоже изо всех сил - рванул в сторону!
   Иссохший скелет в полуистлевшей одежде с размаху опустил руки - и странного вида топорик на длинной рукояти врезался в столешницу. Стол крякнул. Скелет легко и непринужденно выдрал лезвие топора и двинулся вслед за Лехиным. На столешнице осталась неровная трещина. И фонарь, забытый Лехиным. От удара фонарь вздрогнул и принялся кататься туда-сюда замирающим маятником часов.
   Вот еще только апокалиптического света не хватало! А что - и впрямь как в энергичном фильме ужасов свет мотается, освещая что надо и чего не надо, а в нем то и дело появляется - неотвратимо! - фигура неплохо сохранившегося трупа, посеребренного паутинным коконом (откуда в этом суперподвале пауки?!), - трупа, который лихо машет старинным топориком!
   Ладно, стратегически отступим к той земляной насыпи и обдумаем весьма полезную мысль о том, что труп здесь, как минимум, века два, а потому-то, несмотря на двигающую им силу, сух и хрупок. Крайне интересная и полезная мысль, если забыть о топорике!..
   Вот черт! Не вляпаться бы в эту кучку... мм... земли. Уж больно она подозрительно выглядит, хоть запах и отсутствует... На секундочку Лехин даже удивился своей брезгливости... В такой-то ситуации...
   Куча оказалась не только подозрительной, но и опасной. И даже не в смысле дерьма.
   Словно гигантский сумасшедший крот рванул из-под земли - так яростно взметнулась и рассыпалась в комья дотоле ровная поверхность подвала. И полезло из земли что-то округлое и жирное...
   Шварк! Только свист топорика подтолкнул Лехина в сторону. Мебели опять не повезло. Плохо видимый в темноте шкаф (не шкаф, может, но Лехин плохо разбирался в антикварной мебели, не знал, как назвать) со стоном принял на себя удар холодного оружия.
   Лехин прыгнул за стол. Если бы скелет был один... Можно было бы сыграть с ним в догонялки вокруг стола, а потом исхитриться и переломать ему кости. Но жирный невидимка уже вылез из земли, и, судя по всему, то есть по топорику же в его руках - или лапах? черт те что, в общем! - он от всей души приветствует сезон охоты на Лехина. Вдвоем они быстро припрут к стене. И если скелет в определенной степени уязвим, то второго врага Лехин даже разглядеть не мог. Так, впечатление чего-то толстого, щедро смазанного жиром и... грязного. Лехин поморщился. Значит, куча все-таки воняла.
   Внезапно снова заплясал на плече Шишик. Теперь-то Лехин все же попытался прислушаться к "помпошке", хоть с обеих сторон стола вышагивал скелет и, сопя от натуги, полз жирный невидимка. Но, если Шишик и передавал какую-то информацию, Лехин понять ее не мог. Разинутая пасташка, для него, изображала лишь беззвучный вопль.
   Лехин побежал навстречу скелету и нырнул под его топорик, смутно надеясь, что невидимый слизняк успевает за ним и попадет-таки под оружие противника. Нет. Слизняк он на то и слизняк, чтобы медлить. Однако Лехин неожиданно получил пару свободных минут - свободных от погони: скелет, разворачиваясь за беглецом, не удержал равновесия и рухнул.
   "Здорово! - отметил Лехин. - Пока слизняк его оползёт... Давай, Шишик, что ты мне хотел сказать?"
   Он цапнул с плеча "помпошку" и поднес к глазам. Моргнуть не успел - Шишик резко качнулся к нему и залепил собой верхнюю часть лица. Буквально на секунду. А когда отвалился, вцепившись в большой палец человека, чтобы не упасть, яркая вспышка едва не ослепила. Нож. На столе два ножа. Один узкий, в узких изящных ножнах - игрушка! Второй - тот, про который Лехин сразу решил - охотничий, потому что широкий и ножны попроще. Шишик требовал взять охотничий!
   Господи, да разве разглядишь его в темноте?! Луч-то фонарика со стола в стену смотрит! И хранители оружейного клада вновь целеустремленно движутся с обеих сторон. Ну, поймают. И что дальше? Разделочный удар и людоедское пиршество? А под конец еще один сторож подвала?
   Лехин кинулся к столу, одним рывком дернул тряпку и вывалил ее содержимое. Жаль, до фонаря не дотянуться. Предметы пришлось охлопать ладонью. Свистящий воздух чуть не застал Лехина врасплох. Он мигом забыл о прихваченном со стола ноже. Больно хороша оказалась позиция скелета: руки с топориком высоко, живот открыт - грех не воспользоваться! Скелет еще поднимал оружие до нужной точки замаха, а Лехин уже бил ногой под ребра. Точнее, врезал - и отскочил, заслышав за спиной простуженное сопение слизняка и скрежет по каменному полу топорика в его... - в чём?! Рук-то у слизняка точно нет! Откуда у него топорик?! Как он его держит?!
   А секунду спустя Лехин сильно пожалел, что ударил мертвяка именно под ребра: скелет только согнулся, даже оружия из рук не выпустил. И строго-настрого Лехин наказал себе - в следующий раз метить в основание черепа, поскольку и кости там тоньше, и удар будет по направлению изгиба шейных позвонков. А там, глядишь, башка отлетит, черепок-то, - и скелет не сможет гоняться за Лехиным, без головы-то. "Ой, глупость несусветная, - суматошно подумал Лехин. - Он ведь и безголовый за мной потащится. На какой фиг ему вообще голова?! И глазницы-то пустые, а все равно идет за мной как по ниточке!"
   Он сбежал от слизняка и, с трудом видя, как поднимается скелет, лихорадочно раздумывал, что же дальше.
   Сначала Лехин не понял, потом повернул голову, встретился глазами с горящими глазищами разъяренного Шишика. Оказывается, "помпошка" отрастила ножки. Наверное, все-таки ножки, поскольку находились конечности под пастью, а ручонки (ухо при воспоминании обиженно заныло) выскочили тогда по бокам. И отрастил Шишик ножки для весьма конкретной цели: он пинал Лехина в плечо и ругался, притом, видимо, очень изощренно; если раньше пасть его состояла из двух идеальных половинок, то теперь кошмарно и выразительно кривилась - почти по-человечески, когда говорят очень эмоционально, но с отключенным звуком.
   - Я помню про нож! - прошипел Лехин. - Только на кой он сдался?
   Шишик "завопил" так, что Лехин испугался, как бы косматик не вывернулся наизнанку.
   - Ладно-ладно, я попробую!
   Лехин перепрыгнул через кровать, уходя от двух слаженно взметнувшихся топориков, снова забежал за стол, выигрывая такие нужные секунды. Мелькнула было мысль, что можно вообще удрать из подземелья (Шишик немедленно стукнул по шее), вот только в какой стороне лестница? Забыл. Глупо. Но забыл.
   Он с сомнением взглянул на почти невидимый в темноте нож. Ну и ну. Короткий нож против рубящего холодного оружия на длинной рукояти? Мало ли что там думают Шишики... А, ладно, была не была. И Лехин решительно ухватился за ножны и потащил нож из его уютного вместилища. И - обалдел. Приготовился к короткому рывку - а лезвие все лезло и лезло. Узкое, сияющее холодным отсветом и... длинное! Руку с ножнами пришлось завести чуть не за спину - такое длинное! Вот это да! Меч?!
   Обомлевшего сначала от неожиданности, затем от восторга, Лехина сейчас можно было брать голыми руками. Опомнившись, Лехин все это сообразил и тут же пришел в недоумение, почему до сих пор жив или хотя бы почему уже не дерется.
   В плохо видимом вокруг пространстве ощущалось какое-то движение, но что-то уж очень далеко. Во всяком случае, далеко даже от стола, где лежал фонарь.
   Осторожно ведя лезвие меча полукругом перед собой, Лехин добрался до стола. Кажется, никого. Упасть животом на стол, дотянуться до фонаря и торопливо осветить подозрительные утолки комнаты - дело нескольких мгновений. Глазам не поверил.
   Прежней кучкой ветоши укладывался у кровати скелет, укладывался очень компактно: глядя на небрежно брошенное, давно истлевшее тряпье, трудно было предположить, что под ним прячется довольно ширококостный скелет. Впрочем, именно сейчас не только предположить, но и полюбоваться можно, как череп мотается поверх тряпья, стараясь закопаться в него бесследно. Лехин невольно вздрогнул от желания подойти и помочь скелету спрятаться в ветошь. А что, может, и правда попробовать?.. Ну, прикрыть черепок тряпицей?
   Стоп. А слизняк где?
   Пока Лехин следил, как барахтается скелет, слизняк исчез в разворошенной земле. Так Лехин и не успел разглядеть, что же это было за существо.
   Он зябко передернул плечами. А ну его, слизняка этого. Наверное, и к лучшему, что не видел. И так от грузной жирной туши осталось жутковатое впечатление. Приснится еще.
   Интересно, почему стражи - а в последнем не стоило и сомневаться - отстали от него? Меч причиной? С какого боку? Боятся меча? Или вынутое из ножен оружие символизирует появление хозяина?
   На всякий случай Лехин решил не прятать меча, пока не уберется из тайной подвальной комнаты.
   Шишик с плеча прыгнул на стол и стал смотреть, как Лехин запихивает полотняный сверток с вещами в сумку.
   - Слушай, может, и тебе сюда? - предложил человек. - Обратную дорогу я знаю. Чего в кармане сидеть? Давай, а?
   Шишик раскрал пасть, будто собираясь разразиться ругательствами, но, кажется, передумал - и просто спрыгнул на пол. Лехин посветил ему вслед: докатился до лестницы и остановился. Ждет - это хорошо. Лехин осторожно закрыл "молнию" на вздувшейся сумке и тоже поспешил к лестнице.
   Выяснилась поразительная вещь. Шишик настаивал, что с первой подвальной лестницы надо идти на лестницу в стенах первого этажа. Лехин не поверил, сбегал-таки наверх, и некоторое время тупо пялился на кирпичную стену вместо двери в туалетную комнату.
   Вернувшись, он обнаружил "помпошку" на площадке подвальной лестницы, старательно глазеющую на чудовищный гвоздь в стене. Гвоздь был гнутый и недвусмысленно походил на рычаг.
   - Нажать? - спросил Лехин.
   Шишик подпрыгнул. Лехин нажал. Как в лучших фильмах о потайных комнатах, стена щербато разъехалась в разные стороны. Лехин посветил в проем.
   - Грязь и пыль по колено, - прокомментировал он и, наконец, медленно и с наслаждением вложил меч сказочной конструкции в ножны. После недолгих размышлений ножны он засунул за ремень и почувствовал себя - кру-утым!
   К проему подкатил Шишик. Лехин еле успел перехватить его в прыжке.
   - Ну, куда ты лезешь? Я ж сказал - грязно. Посиди на плече. Где чище будет, спущу - и сам побежишь.
   Теплый воздух в ухо - и Лехин вдруг понял, что Шишик благодарит его и еще немного удивлен: до сих пор о нем никто не заботился, и внимание человека ему нравилось. И Лехин даже замер, чтобы не спугнуть нового для себя впечатления. Эмоции Шишика были для него слабым, затихающим эхом. Нет, какое эхо - намек на него. Как будто вошел в пустую комнату и понял, что здесь только что были люди. След какой-то неуловимый остался.
   "Неплохо было бы научиться понимать его, - подумал Лехин, двигаясь по такому узкому коридору, что иной раз приходилось протискиваться боком. - А то случись что, он ведь толком не объяснит. Или снова рубаху продырявит, или, в крайнем случае, на глаза налипнет. Брр... Кое-что понятно становится, но ведь ощущения-то гадостные!"
   Они вышли под той же парадной лестницей, что вела в выставочный зал.
   Проходя мимо кассы, Лехин увидел кассиршу, которая оживленно общалась с кем-то, очевидно, сотрудницей. Обе изумленно уставились на его джинсы. Он машинально глянул вниз. Пыль, побелка, грязь, космы паутины - неплохая смесь.
   Чувствуя, что надо сказать хоть самую плохонькую банальность - неловко же! - Лехин задумчиво выговорил:
   - Вот так и ходи смотреть на ваших авангардистов! Посмотришь-посмотришь, а потом хоть самого вместо картин вешай.
  

9.

   Нет, сначала все было хорошо, прямо-таки здорово. Лехина в его квартире встретила целая орава. Джучи, ласкаясь, так бодался, что хозяин чудом держался на ногах. Домовые тащили на кухню - кормить "с дороги", а привидения - в зал, посмотреть, с какой добычей вернулся. Лехин же с порога учуял ядреный запах жареного мяса и заторопился умываться в ванную. Судя по стопке белья и полотенец, домовые предусмотрели и этот поворот событий.
   Под душем Лехин стоял недолго, невольно улыбаясь при мысли, что за дверью ждет нетерпеливая толпа.
   Натянув футболку, он не нашел в стопке белья домашних штанов; домовые почему-то положили джинсы. Снова усмехнулся: "Небось, хотят, чтоб на ужине сидел при полном параде!"
   Потом-то выяснилось, что домовые, как и призраки, хотели несколько иного.
   Едва Лехин сел за стол, тарелку подал Никодим. При одном взгляде на сочный кусок мяса, в чей крепкий аромат мягко вплетались острые запахи гарнира - тушенных с перцем помидоров, Лехин ощутил энтузиазм дегустатора, дорвавшегося до совершенной экзотики. Его сладострастное мычание заставило домовых самодовольно переглянуться.
   Только Лехин отправил в рот первый кусочек, нежный, растекшийся по языку, Джучи прыгнул на стул напротив, и кошачья голова с мрачными глазами медленно всплыла над краем стола. Мрачные глаза оглядели стол и уставились на тарелку хозяина. Мелькнула белая голова Елисея. Лехин увидеть ничего не увидел, только услышал короткий протестующий "мяв", после чего кошачья голова пропала. Ужинать больше никто не мешал. Привидения - видно было - мотались по комнате, но в кухню впархивать не решались. Елисеева выучка.
   С мясом Лехин управился за раз. Пришлось удивиться с намеком:
   - И это все?
   - Съешь больше - расслабишься, сомлеешь, спать захочешь, - строго сказал Елисей. - А тебе надо съездить на ту улицу, где свидетель жил.
   - Какой свидетель - на ночь глядя?!
   - А тот призрак, что из компании один остался. Он тебе сейчас все обскажет - где, что и как; ты и поедешь.
   - А почему ночью?
   - Ночью ты видишь лучше. Да и вдруг заприметишь злодея, что призраков обижает.
   - А почему...
   - Мы тебе пояс сшили, - перебил Елисей. - Пойдем, примеришь.
   - Какой пояс?! Не хочу никуда идти!
   - Пойдем-пойдем, тебе понравится!
   Не заходя на кухню, привидения подтвердили: понравится!
   Пояс неожиданно и впрямь понравился. Он предназначался для ношения под рубашкой, и Лехин сразу почувствовал себя агентом ЦРУ-ФБР и "зеленым беретом" в одном винегрете. Он развеселился и начал комментировать действия домовых (те затягивали на нем ремни) в духе песни "запрягайте, хлопцы, кони". В песне было "распрягайте", но Лехина это не смущало. Смущать его начал следующий этап экипировки: домовые как-то легко и быстро запихнули во все кармашки и петли "упряжи" всю ту кучу предметов, которую он принес из страшного подвала. Причем запихнули их под короткие дельные указания Дормидонта Силыча.
   - Секундочку! - потребовал Лехин. - Кто эти подтяжки делал?
   - Мы, домовые, конечно.
   - А откуда форму взяли?
   - Из кино.
   - Не может быть! Там прям все эти финтифлюшки были? Точка в точку?
   - Какое там! Без Дормидонта Силыча и не сообразили бы, что к чему.
   Лехин сунул в поясной ремень ножны с мечом-складенцом - идеально подошли! - и надел рубаху. Взгляд в зеркало. Никто и не подумает, что потяжелел на килограмма три... Неплохо. Но...
   Сияющий Дормидонт Силыч вальяжно проплыл перед ним. Стараясь не замечать восхищенного взгляда Касьянушки и явный "одобрям-с!" агента без имени, Лехин зловеще оказал:
   - Жаль, Дормидонт Силыч, что бестелесный ты... - И не выдержал - заорал: - Своими руками придушил бы! Ты же знал, что там, в подвале! Все знал! И ни словечка! Что?! Трудно предупредить было? Меня ж там чуть не кокнули! Чуть не сожрали!
   - Так ведь не кокнули? - хладнокровно возразил Дормидонт Силыч и попробовал узреть себя в зеркале. Не узрел и подтвердил: - Не кокнули. Вся-то изюминка-то и была, что нельзя человеку знать, зачем он в подвал идет. Ты вон рассказал, что двое за тобой гонялись. А если б я про вещички рассказал да ты про то в голове держал, стены бы отворились и вышла бы тьма воинов-стражей. Там их как сельдей в бочке! А так... Двое остолопов проснулись, а остальные -- шиш!
   Шишик, про которого Лехин забыл, затоптался на месте - на плече. Поскольку все сразу увидели, что объяснение Дормидонта Силыча хозяина успокоило, Елисей непринужденно сменил тему разговора:
   - Гляди-ка, привык к тебе Шишик-то. Вниз и не спускается.
   - Может, кота боится?
   - И-и, какое там! Он же свой. Джучи-то как соскучится все спать да спать, часами с ним в салочки играет.
   - Ну уж часами! Лодырь этот?
   Джучи, на которого все оглянулись, открыл один глаз, мыркнул вопросительно и снова задремал, Шишик быстро-быстро задышал в ухо Лехина, и опять человек на тончайшем уровне восприятия - как паутинка сна пролетела! - понял, что существо хихикает.
   - Э-э, Алексей Григорьич, собираться пора, - напомнил Елисей.
   - Может, завтра?
   - Мы ведь народ невыдержанный, - вздохнул Дормидонт Силыч, - столько напастей на нас... Мы ведь и взвыть можем, в полный голос. Ночью-то. Соседей пожалей, Алексей Григорьич.
   - Ну, ладно-ладно, шантажисты. Хорошо, - сдался Лехин и принялся расстегивать рубаху.
   И очень удивился, когда на него завопили со всех сторон.
   Елисей взобрался на стул, с него на стол и самолично застегнул на Лехине все пуговицы.
   - Ты, хозяин, нас совсем не слышишь, что ли? Говорят тебе, дело опасное. Без оружия тебе сейчас никуда! Прямо как маленький!
   Лехин одернул джинсовую рубаху и подумал: "Это я с оружием - точно как маленький! Чуть вспомню о нем, чуть задену - сразу улыбаюсь, как дурак!" И улыбнулся. И ощутил, как крохотная лапка ухватила его за ухо. Повернул голову. Шишик не хихикал, не улыбался (если он это умел) - ухмылялся. Они поухмылялись друг другу пару секунд, пока идиллию не прервал дверной звонок.
   - Кого там еще несет?
   - Соседа! - отозвался Елисей и раскланялся с прошедшим сквозь дверь изможденным старикашкой, чья борода нечесаными космами торчала во все стороны.
   Старикашка выглядел глубоко измученным, и только Лехин поразился его вежливости и предупредительности - надо же, позвонил! - как звонок залихорадило. Кто-то жал на кнопку не то что нетерпеливо - нахально.
   - Опять вдребадан? - сурово спросил Елисей.
  
   - Вдребадан, Елисеюшка, вдребадан, - жалко улыбаясь, просипел старикашка и представился Лехину: - Домовые мы, соседа вашего. Проклом прозываемся.
   Отпирая дверь, Лехин уже знал, кого и в каком состоянии он сейчас увидит. Сосед сверху, Федька Кривой. Золотые руки - дурья башка.
   В квартиру Федька едва не рухнул. Лехин сморщился: плюгавенький плешивый мужичок с невероятном апломбом - в нетрезвом виде - был невыносим.
   - Алексей, Алешенька, сынок! - завопил он, поглядывая снизу вверх с некоторой боязливостью. - Стопку дай на посошок! Жа-ажду!
   С минуту Лехин глядел на него, размышляя, просто ли оттащить его домой, или же стукнуть разок. Возобладало мнение, что Федька Кривой - человек нужный, а прокладка в кухонном кране уже намекает на смену поколений...
   Потом вдруг поразила ситуация: вот человек, еле держится на ногах, вцепившись в дверной косяк. Перед его глазами все расплывается, а напротив пьянущего в дым - таращат глаза десятка два привидений, трое домовых и... и (Лехин скосился на потолок) табунчик шустрых Шишиков. И так стыдно стало Лехину за Федьку, что, ни слова не говоря, взялся он одной рукой за воротник Федькиной рубахи, другой - за пояс штанов, да и понес так на этаж выше.
   Федька с пережатым горлом что-то булькал, почти давился, а на второй лестнице перестал изображать сопротивление и обмяк.
   Повернув на вторую лестницу, Лехин увидел Прокла. Тот, кряхтя, подымался со ступеньки на ступеньку, и Лехин невольно сопоставил: Елисей-то белый-белый от седины, а вон какой бодрый; русые же волосенки Прокла никак не соответствовали сгорбленной, поникшей фигурке. "Есть, наверное, какая-то зависимость между внешним видом хозяев и их домовых, - думал Лехин, таща вялое тело соседа, - или из частного пытаюсь вывести общее?"
   Дверь в Федькину квартиру была открыта, но Лехин позвонил и дождался появления жены соседа. Тетя Лиана - тетей ее звал весь дом - громко запричитала над мужем. Она и всегда-то говорила громко, поскольку страдала глуховатостью, а уж если с мужем что... В причитаниях тетя Лиана возблагодарила чутких соседей в лице Лехина, Лехину было некогда. Он внес бубнящее тело Федьки в квартиру и наскоро распрощался с тетей Лианой. Уже выходя из квартиры, он заметил Прокла, кивнул ему. Домовой помахал ладошкой и понуро побрел в комнаты.
   А Лехину так захотелось свежего воздуха - после похода в Федькину квартиру; так захотелось, что он заторопился побыстрее на улицу, благо, что существовала и цель, ради которой стоило прогуляться в августовский вечер.
   - Ну, где тут ваш свидетель? Темнеет уже.
   - А мы уже все! Уже все! - радостно закричал Касьянушка и подлетел к столу, на краю которого, болтая ножками, сидел Шишик.
   - Что значит "все"?
   - Очевидец передал информацию вашему помощнику, - тускло сказал безымянный агент. - Это был мой совет. Насчет передать. Вам не надо тратить время на поиски. Ваш помощник сразу приведет вас на место.
   - Тоже неплохо, - пробормотал Лехин - и оживился. - Уважаемый агент, ваша компетентность вне всяких сомнений. Может, подскажете, с чего начать расследование уже на месте преступления?
   - Дело настолько темное, что я даже не в силах предположить...
   - А представьте, следствие по данному делу послали проводить именно вас. - Нет, сухой официальный стиль Лехину давался тяжело.
   Агент заколыхался прозрачной садовой пленкой. Все присутствующие с надеждой вглядывались в его насупленное лицо. Даже Шишик перестал постукивать ножками (или все-таки лапками? И откуда, черт их подери, они взялись?!) по столу.
   - Мой человеческий опыт не поможет, - наконец сказал безымянный призрак. - Единственно могу предложить присмотреться к людям, неадекватно себя ведущим. Я почему-то думаю, что пожиратель бестелесных субстанций будет сопровождаем... э-э... духами такого тонкого уровня, что даже при всей вашей восприимчивости вы их не увидите. Но поскольку они будут с человеком, он может выдать себя разговором с ними или необычным жестом.
   - Вы считаете, что пожиратель - человек, подружившийся с духами... Слава Богу, он появляется в позднее время, - подытожил Лехин. - А иначе - это ж за каким количеством народа пришлось бы следить!
   - А вот и нет, неправда ваша, - возразил Дормидонт Силыч. - Духов в пустоте как раз легко можно заметить. А ежели они с человеком, значит, они при нем питаются. А может быть и другое. Человек для них может быть ведущим, а не пожирателем. Может, он, сам того не подозревая, обладает способностью ходить там, где духам нужно, но нельзя.
   - Хорошая версия! - оценил безымянный призрак.
   - И уж извините меня, но начать все-таки нужно с пустоты.
   - Не понял. Второй раз про какую-то пустоту.
   - Нас, бестелесных субстанций, огромное множество. Воздух, невидимка для человека, буквально кишит всякой тварью. А наш свидетель говорит, что наведывался в дом пропавшего соседа, так там даже домовых не осталось!
   Зловещая фраза прозвучала и медленно растаяла в горестной тишине. Растаяла - и в комнате вдруг взвился воздушный вихрь, будто невидимая машина промчалась с сумасшедшей скоростью. Лехин почувствовал, как толкнулась в ухо упругая волна. Увидел, как качнуло призраков. Оказывается, завопил насмерть перепуганный Шишик. Сообразительная "помпошка" сразу просекла, что жуткая опасность на вечерней прогулке грозит именно ей.
   Потребовалось еще полчаса на уговоры и заверения, что с Лехиным Шишику обеспечена надежная защита.
   За эти полчаса Лехин вынул из "упряжи" все предметы, о назначении которых не знал. Кроме оберегов. На них настояли домовые.
   За эти полчаса на улице совсем стемнело.
  

10.

   В принципе Лехин любил ездить на троллейбусе. Ему нравилось - не в час пик, конечно, - находиться среди незнакомых людей; приглядываться к ним, изредка становиться свидетелем веселых разговоров, где обсуждалось и осуждалось все на свете - от цен на рынке до современной политики.
   Первая сегодняшняя поездка была скучновата. Лехин слишком нервничал, слишком сомневался и в себе, и в Шишике, и вообще - в целесообразности путешествия.
   Вторая оказалась веселее. Намного. Чуть Лехин сел на свободное сиденье - в конце троллейбуса, чтобы видеть весь салон, - под горлом расстегнулась пуговица. Шишик, засунутый под рубаху, решил полюбоваться на белый свет. Лехин расстегнул вторую пуговицу. Шишик ему не мешал, но голову невольно приходилось задирать при одной мысли, что из краев рубахи выглядывает нечто.
   В первой поездке Шишик ютился в кармане или в сумке, а теперь, кажется, пообвык и ведет себя подобно любопытному детенышу. Пусть. Главное - его никто не видит. Лехин скосил глаза вниз и влево. Шишик вылупил желтые глазенки на пассажиров, пару раз стрельнул взглядом на потолок, но, видимо, люди его интересовали больше. Он так долго и пристально сверлил глазищами всех, начиная с парнишки, соседа Лехина, что и Лехин заинтересовался: "Не забыть бы спросить у Елисея, что это за любопытство у "помпошки"?"
   Впрочем, сосед мирно дрых - десятый час все-таки, и излишне внимательный взгляд не тревожил его.
   Тревожился Лехин. Рассуждения домовых и призраков о пустоте заморочили ему голову, и сейчас он боялся, что новое, недавно приобретенное зрение может подвести в решающий момент. "Чем психовать, потренируйся лучше! - приказал он себе. - А то разнылся, понимаешь..."
   И Лехин приступил к тренировкам.
   Маленькое напряжение - и в троллейбусе, сумеречно-желтом от тлеющих на последнем издыхании лампочек, посветлело. Сначала Лехин рассмотрел Шишика. Ага, "помпошка" все-таки имеет намек на лапки - ручонки-ножонки. Наверное, когда конечности не нужны, они превращаются в толстые округлые пуговички.
   Шишик выкатил на Лехина глаза: чего, мол, во мне интересного нашел? Затем мельком зыркнул на потолок и снова уставился в спину бабульки в ряду напротив - та дремала, вцепившись в сумку на коленях, сумку громаднейшую и, видно, тяжеленную.
   Почему "помпошка" частенько поглядывает на потолок? Задавшись вопросом, Лехин поднял глаза. И вздрогнул так, что чуть не разбудил соседа.
   Под потолком троллейбуса ползло нечто. Оно было бесконечно длинное и толстое - не равномерно, а как объевшаяся змея. Надо бы его хорошенько рассмотреть, однако пока Лехин с трудом улавливал даже общие очертания существа.
   Опомнившись, Лехин сделал два вывода: Шишик спокойно отнесся к неизвестному субъекту, не вдарился в истерику, а раз так - все в порядке, возможно, "змеища" из той же оперы, что и "помпошка", разве что форма другая; второй вывод касался самого Лехина: начал тренироваться - не останавливайся на самом легком, работай дальше.
   Лехин вздохнул и "копнул" дальше, глубже. Взгляд втянуло внутрь "змеищи" столь легко, что напомнило давно забытое ощущение: снежная горка, плотная от следов зимней обуви и лыж, и он, Лехин, совсем пацан, съезжает на салазках - мягкий ход, ветер в лицо!
   Съехал. Выяснил, что для такого крутого парня, как нынешний Лехин, ничего опасного здесь нет. И вовсе не змеища. Колбаса. И не ползет, а колышется. Ведь внутри, в пространстве светлее троллейбусного, плавает мелкая, но в огромном количестве рыбешка. Надо бы, конечно, как-нибудь ее по-другому назвать, но мышление Лехина смущенно отступило перед неведомой ему областью, предпочитая оперировать стандартными понятиями. А смутилось мышление - или в данном случае сознание? Разум? - перед следующим фактом: обнаруженная рыбешка мирно плавала внутри колбасы, но временами вылетала за ее пределы и там устраивала лихие гонки и погони с такими лихими виражами и выкрутасами, что у Лехина в глазах зарябило... Уставившись на кудряшки сидящей перед ним девчушки, он с минуту раздумывал, стоит ли заглядывать еще глубже. "Воздух, невидимый для человека, буквально кишит всякой тварью" - вспомнились слова Дормидонта Силыча. Проблема разрешилась сама собой. "Тебе это нужно? - послал себе запрос Лехин. - Нет. Мало ли на что наткнешься. Может, в следующий раз оно будет не такое мирное, как эта колбаса".
   Но не удержался. Взглянул на девичьи кудряшки уже привычно глубоким взглядом - и усмехнулся: рыбешки водили вокруг волос сидящей сумасшедший хоровод. Нырки, виражи, повороты-развороты - в общем, Лехин поспешно закрыл мигом отяжелевшие глаза, хотя и успел приметить, что головка девушки выглядит симпатично.
   Закрыл и не увидел, что после его мысленного признания количество рыбешек над головой пассажирки увеличилось вдвое.
  
   --
  
   Псы почти потеряли прозрачность, и гулять теперь с ними можно было лишь темной ночью. С весны возникли трудности - в августе стало легче.
   Сейчас звери неторопливо шагали рядом. Точнее сказать - плыли, ибо шли они ровно, чуть раскачиваясь. Проводник, посматривая на них, размыто (так он ощущал) размышлял, что очертаниями звери похожи на волков. Но не тех, поджарых и собранных в мышечный узел, каких он видел на фото или на телеэкране. Эти - окарикатуренные, пародия. Нечто, равнодушно вытянутое кривым зеркалом, мимо которого они прошли.
   "Не хочу думать", - решил человек и шагнул во тьму - в тень высотного жилого дома. Он подозревал, что псам нравится луна. Время от времени они задирали к ней морды или оглядывались на нее. Его же привлекала темнота. Он застывал в ней - и через минуту тело исчезало, а он превращался в... сгусток чувственного восприятия: чужие эмоции, почти растворенные в воздухе или подобные облакам, тянущим с горизонта, давали ему пьянящее наслаждение. Сначала он учился их различать - теперь понимал тончайшие оттенки. Из недавнего прошлого новая способность напоминала о талантах ценителей вин...
   Взгляд равнодушно скользнул по вывеске. "Бар". Торец дома. Три ступени, по бокам перила, сверху железо под наивное деревенское крылечко. Для Проводника просто еще один дом. С пристроем. Все... Он бы так и прошел мимо, если бы (псы остановились раньше) не споткнулся о тело. Споткнулся, замахал руками, чтоб не упасть. Удержался. Перешагнул было через лежащего и пошел дальше, но невольно заинтересовался. Хотя лежащий явно жив, эмоций у него не было. Спит? Но даже во сне человек что-то чувствует. Проводник вернулся и присел на корточки. Бывший он, из прошлого, сказал издалека: "Морда в крови, карманы пустые, валяется у бара. Наверное, свои же стукнули, на выпивон не хватило... То есть - без сознания". Найдя объяснение, Проводник пожал плечами, поднялся и зашагал вперед. Всего лишь без сознания. Поэтому эмоций нет.
   Две морды осторожно потянулись к лицу лежащего. Нос пса повыше вдохнул тяжелый сладковатый запах крови. Второй зверь фыркнул и потрусил догонять Проводника.
   Первый проследил, как за углом скрылась сначала человеческая фигура, затем промелькнула низкая, вытянутая. Выждав мгновения - затих суховатый в летней ночи шаг человека, - зверь прикусил руку лежащего и медленно, стараясь не дергать, потащил его за крылечко бара, в самый темный угол дворика при магазине с баром.
   Спустя минуты пес уже спешил за остальными, В белом свете луны острая морда влажно блестела, а тусклые прежде глаза сияли.
  

-

  
   В пустоту Лехин шагнул словно в хорошо изолированную комнату.
   По спине аж мороз продрал, настолько отчетливо он прочувствовал, как вокруг пусто... Потом уху стало тепло. Так. Шишик до пустоты сидел на плече и раскачивался туда-сюда, и у Лехина почему-то сложилось впечатление, что "помпошка" поет и мотается в такт песне. А тут примолк и привалился к уху человека.
   - Ишь, какие мы с тобой чувствительные, - прошептал Лехин.
   Шишик неохотно зашевелился, и Лехин не впервые за сегодня поклялся спросить у домовых, как научиться понимать "помпошку". Сильно раздражало ощущение, а вдруг вот-вот поймет, что отвечает Шишик. "Игра на намеках, - подумал про "помпошку" Лехин. - Интересно, конечно, но уж очень сложно соображать, что значит тот иной или намек. И долго. А если понадобится понять его немедленно, а я не успею? Чур, не надо такого!"
   Внешне пустота тоже достаточно заметно заявляла о себе: прохожих на улице почти не видно, в домах света маловато. Между тем за невидимой границей "пустота - обычный город" дома переливались теплыми огнями.
   - Не хочу, - тихо сказал Лехин, - не хочу идти туда...
   Шишик завозился, словно удобнее пристраиваясь. Лехин вздохнул и пообещал себе: "Досчитаю до тридцати шести - и пойду. Раз..."
   - Шишик, куда ж ты с ним, окаянный, лезешь?! Отчаянная твоя головушка! Спускайся с человека да иди к нам! У нас здесь Шишиков полно, оставайся, коли хочешь, а туда-то соваться нечего. Там и человеку опасно, а уж Шишику!..
   Пока внезапный болтун уговаривал Шишика, Лехин с трудом, но разглядел его. Пришлось поднапрячь глаза, изощряясь в еще непривычной практике видеть недоступное обычному зрению.
   Грязное. Лохматое. Одетое капустой во множество одежек и все без застежек, потому как все одежки драные, а застежки, то бишь пуговицы, либо вовсе отсутствовали, либо печально обвисли на остатках ниток. Вместо глаз посверкивает что-то мелкое-мелкое - крысиное, определил Лехин. Рта не видать - шамкает бородища, будто жует сама себя. Зато голос! Вдрызг и напрочь прокуренный! Вдрызг и напрочь пьянущий! Классическое "меццо-пропито", по выражению Федьки Кривого.
   Цепкая лапка ухватилась за ухо Лехина. Итак, Шишик не желал поддаваться уговорам обладателя "меццо-пропито". A тот долго и не выдержал тональности уговоров, перейдя к ругательствам, - весь исплевался. Даже не обратил внимания, что человек застыл столбом. А Лехину уже было интересно: надо же, ругается грубо и грязно, но без словечка мата! Наконец, стоять надоело, и он бесцеремонно прервал ругателя:
   - Ты кто?
   Ругатель поперхнулся и вылупился на Лехина, и Лехин впервые в жизни понял, что слово "вылупился" имеет под собой ого-го какую основу! Во всяком случае, любитель ругаться внезапно выкатил белые шары глаз поверх косм, стоящих дыбом от грязи. И - икнул. Причем так неожиданно, что в следующую секунду закашлялся. Видимо, недоговоренным словом подавился. "Или собственным ругательством!" - злорадно решил Лехин. Он опустился на корточки (типчик-то по колено) и ласково спросил:
   - Постучать по спинке, а? Может, пройдет?
   Коротышка мгновенно прекратил перхать. Лехин еле успел перехватить его за грязные жесткие космы. То ли с перепугу, то ли с кашля, но оказался ругатель весьма неуклюж, а намерение скрыться словно витало над ним гигантским плакатом.
   Разглядывая скрюченного, поджавшего по-кошачьи лапки коротышку и внутренне содрогаясь от брезгливости (космы были не только грязны, но и влажноваты), Лехин спросил:
   - Говоришь, человеку на той стороне тоже опасно?
   - За волосья - то меня неча держать! Уй-ю-юй, как больно!
   - Одежка у тебя... Прикасаться даже не хочется...
   - Побегал бы с мое по канализации, посмотрел бы я на тебя!
   Лехин застонал и разжал пальцы. Все. Никакой информации не надо, если приходится ее извлекать из косматой вонючки: пока коротышка стоял на асфальте, все ничего; едва очутился перед носом человека, резкий смрад заставил желудок Лехина мучительно сжаться. Коротышка шлепнулся на асфальт, но не удрал, а пригладил космы морщинистыми пальцами и заявил:
   - Чистоплюи поганые! Почему ты меня видишь?!
   - Потому что!
   Лехин расстроенно потряс ладонью с растопыренными пальцами. Носового платка не взял, и смыть грязь негде. Вот еще проблема. Не хватает еще инфекцию подхватить.
   - Эй, ты, каланча! Пошли, водичку покажу!
   Предложение было сделано мирным тоном, но Лехин на всякий случай взглянул на "помпошку". Кажется, Шишик ничего против не имел.
   Водичка нашлась между дверями маленького кафе "Пицца" и парикмахерской. Плохо закрытый кран торчал из стены, и вялой струйки оказалось достаточно, чтобы получить хотя бы впечатление чистоты.
   Кожа больше не пахнет - и ладно.
   Напротив дома с "Пиццей" бетонная ограда придерживала насыпь, за кустами которой пряталась не очень оживленная дорога. В ожидании, пока рука высохнет, Лехин примостился на бетоне, коротышка пристроился рядом.
   - Значитца, видишь. А на ту сторону чего собрался? Тока не говори, что живешь там. Шишики уже давно наслышаны про темное место и не пойдут туда даже с человеком.
   - Меня Лехин зовут, - представился Лехин, вспомнил и добавил: - Алексей Григорьич. А как вас звать-величать?
   - Дух болотный я. Ежели давненько в городе живешь, помнишь, наверное, что там вон, где темная сторона сейчас, раньше болото было. И какое богатое! Ягод-то на нем немерено-несчитано было! А мох-то какой богатый был! Хоть вместо ковров стели. Лет двадцать назад от меня вонью не несло, все травами больше... Эх, жизнь сиротская!.. Осушили болото, а мне куда деваться? Вот и слоняюсь по канализации. Думаешь, небось, самому не противно? Еще как... Ерошкой меня звать.
   - Очень приятно. Темная сторона - это то, что за дорогой?
   - Ага, оно самое.
   Болотный дух как-то быстро заткнулся. Лехин выждал, но Ерошка, кажется, не собирался распространяться на интересующую тему. Почему бы это? Сам же первый упомянул.
   - Домовые говорили, что там духам, вроде привидений да Шишиков, жить нельзя. Вот и вы подтверждаете. А почему нельзя?
   - А ты вообще кто такой, что якшаешься с нами? Хитер, братец, не ответил ведь, почему меня видишь. Это, значитца, тебе все расскажи да выложи, как на духу, а я, значитца, без своего останусь?
   Лехин обернулся на невидимую за кустами дорогу. Идти куда-то на ночь глядя, в пустоту, не имея ни малейшего представления, что там такое и с чем его едят... А здесь - красота: сидишь себе на ограде, слушаешь шепоток струйки из крана и время от времени перебрасываешься репликами с не очень симпатичным, но все же доброжелательно (в сравнении с пустотой) настроенным существом. Он взглянул на Ерошку и наткнулся на ехиднейшее выражение, которое только можно было рассмотреть под густущей растительностью - "Ага, мол, не хочешь секретами-то делиться!"
   - Ладно, - сказал Лехин. - Вам как - с подробностями или?..
   - Ночь длинная, а сказки я люблю послушать! - заявил Ерошка и ухмыльнулся: - Особенно, такие, со страшилками.
   Для полного впечатления дружеской беседы недоставало одной детали. И эту деталь Лехин выудил из кармана. "Сникерс" он купил в одном из круглосуточных киосков на остановке, где маялся в ожидании позднего троллейбуса. Переломив конфету пополам, он предложил Ерошке угощение и начал рассказывать. Лехин справедливо рассудил, что болотного духа интересуют лишь взаимоотношения человека и представителей паранормального мира. Потому он со спокойней совестью опустил в рассказе путешествие в выставочный зал. Подробностей и без того хватало. История получилась такой красочной, что Лехин невольно примерился к ней со стороны и признался себе, что таких откровенных врак сроду не слыхивал. Странно: пересказываешь событие из собственной жизни - и сам себе не веришь.
   Ерошка - поверил. Он внимал Лехину с таким яростным сопереживанием, так отзывчиво, что забывал о конфете, в которую попервости вцепился. Конфета таяла,и тогда он вспоминал и торопливо чавкал, быстро-быстро облизывая пальцы.
   История закончилась, закончилась конфета, а Ерошка обрел законченный облик существа не только грязного, но грязного в идеале: извазюканные в сладком борода и космы были даже на вид потрясающе липкими. И Лехину захотелось - изо всех сил захотелось! - найти подходящую лужу и хоть немножко прополоскать болотника... Оказалось, что Ерошка тоже имел свои понятия о чистоплотности: закончив слизывать шоколад с пальцев, он спрыгнул с ограды и устремился к крану. Там он привел себя в относительный порядок и объявил Лехину:
   - Сам я знать не знаю, что делается на темной стороне, но проведу тебя в местечко, где тебе обскажут, что и как. Пойдешь ли?
   - А куда деваться, - пробормотал Лехин, вставая с ограды.
  

11.

  
   Местечко оказалось огромным подвалом жилого дома. Лехина Ерошка провел через подвальное окошко. Пока Лехин ногами вперед втискивался в узкий лаз, он горячо молил, чтобы рядышком не объявился милицейский патруль. А то ведь беда! Человек лезет в подвал! Или бомж, или беглец из психушки. И улица-то длинная - со всех сторон как на ладони. И фонарный столб нагло торчит неподалеку.
   Влез. В подвале тихо и гулко. Кто ни пройдет на первом этаже или слово окажет, воду ли включат - все отчетливо слышно.
   Где по утоптанной земле, где по расхлябанным доскам настила Лехин спешил за Ерошкой, помогая себе в пути фонариком. Странное сооружение - стена из разнокалиберных досок - словно сама приблизилась к ним, шатаясь в неуверенном свете. Совершенно невероятная стена. Впечатление, что кто-то однажды придумал соединить две доски, другому понравилось - он добавил еще, и с тех пор каждый заходящий в подвал считал своим долгом прибивать доску к доске - бесконечно. Игра такая. Слой за слоем, с огромными дырищами. Лехин даже посветил вокруг фонариком в надежде обнаружить молоток и коробку с гвоздями. Она-то обязательно должна быть где-то рядом.
   Не нашел, зато вовремя увидел, как Ерошка поворачивает вниз небрежно и косо прибитую доску. Потом - ту, что за ней. Лехин не понял - зачем, но спросил главное:
   - А как вы узнаете нужную?
   - Да на них на всех метки понаставлены.
   Лехин пригляделся и с трудом различил на досках меловые отметины-стрелки. Куда стрелка указывала, туда ее и тянул болотный дух. Сообразив, Лехин сам принялся крутить доски, и вскоре появился лаз приличных размеров. Правда, человеку все равно пришлось съежиться и скорчиться даже, пробираясь вперед. Но Лехина не теснота пугала, а страх перед занозами. Маленькие, но ведь такие вредные! Поэтому он быстро прополз под нависающими досками. И, только очутившись на другой стороне, спросил у сопящего Ерошки:
   - А кто такую стенку придумал?
   - Привидения, кто же еще?
   Лехин с сомнением оглянулся на доски. Ладно, не так важно в чем врет, а в чем не врет Ерошка. Суть в другом... Сочетание странное - нематериальные призраки и реальные доски... Шишик дернул за ухо и, когда человек встретился с ним глазами, запрыгал на плече. Одно-два мгновения - и Лехин уловил, что хочет сказать ему "помпошка": Ерошка не врет. Тогда как?..
   Но размышлять над загадкой уже некогда. За дощатой стеной с потайным лазом появилось свободное пространство - квадрат метра два на два. Дальше - обыкновенная кирпичная стена. Под нее уходят неуклюже выкопанные в земле ступени.
   - Нам сюда?
   - Куда ж еще? Сюда, конечно. Слышь, Лехин, Лексей Григорьич который. А ты и вправду привидениям помощник? Али все ж таки сказки это?
   - Сам ты сказка, - пробормотал Лехин.
   Внизу лестницы его поразила железная дверь с "глазками" сверху донизу. И напомнила гангстерские боевики. Нет, ну все правильно. Сейчас Ерошка постучит условным стуком. Откроется заслонка одного из "глазков", с той стороны оглядят незваных посетителей на предмет благонадежности. Затем хриплый бас невидимого качка вопросит, что им здесь нужно, и болотный дух ответит, что пришли они к самому большему боссу с выгодным предложением. Потом дверь страшно пролязгает открываемыми замками и засовами. Их впустят и обыщут (Лехин невольно прижал ладонь к ремням под рубахой).
   Ерошка и правда простучал что-то ритмичное. "Глазок" на его уровне засветился - там, за дверью, было светло! Но, вместо ожидаемого прокуренного баса, оттуда раздался радостный тонюсенький визг многих и многих... кого?!
   - Ерошка! Ерошка! Это Ерошка пришел! Открывай дверь - Ерошка пришел! Слышите? Это Ерошка!
   - Тебе здесь рады, - заметил Лехин.
   Смачный плевок в сторону и насупленные брови болотного духа заставили Лехина усомниться, что он правильно понимает происходящее.
   Железная дверь, в лучших традициях фильмов ужасов, угрожающе заскрежетала и с раздраженным подвывом отъехала. Стайка голубоватых огоньков заплясала вокруг головы болотника и завопила писклявым хором:
   - У нашего Ерошки сырая бородешка! Ерошка - Ерошка, сырая бородешка! У нашего Ерошки мозгов-то на пол-ложки! Ерошка - Ерошка, мозгов-то на пол-ложки! У нашего Ерошки весь ум отъели кошки! Ерошка - Ерошка, весь ум отъели кошки! У нашего Ерошки дырявые калошки!...
   Лехин изумленно воззрился на вопящие огоньки. Перебивая хор пронзительных нахальных голосишек, Ерошка отчаянно закричал:
   - Лексей Григорьич, включай фонарище свой!
   Выключенный при намеке на свет, фонарик все еще был в руке. Лехин послушно нажал на кнопку.
   Огоньковая стайка с визгом рассыпалась по темным углам нового "предбанника" (опять дверь впереди!). Яркое голубое свечение вспыхнуло внизу, будто светлячки столпились, толкая друг друга, в щелях стены; вспыхнуло - и пропало.
   - Благодарствую, - проворчал Ерошка и тихо добавил: - У, оглоеды беспардонные...
   Лехин уж не стал говорить ему, что Шишик, снова прижавшись к уху, неудержимо хихикает. Уху было тепло, и человеку это нравилось.
  

12.

   И никаких лестниц! В укромном уголке нарисовалась скромная дверца. Не такая могучая, как предыдущая, не железная, а дохленькая - из наскоро сбитой фанеры. Зато с железным кольцом - стучаться. Ерошка и отстучал. А пока ждали, Лехин все-таки поинтересовался:
   - А что это было? Ну, те, кого мы светом прогнали?
   - Огни болотные. Жили при болоте - спокойные да степенные были. А как в городе оказались, город-то их попортил. Непочтительны стали.
   Дверцу не открывали и не открывали. Лехин изучающе водил лучом фонарика по ее поверхности и размышлял, в какое место, если придется, ударить, чтобы дверца махом слетела с петель. И лучше - ногой. Кулаком и замахиваться боязно: фанера вся драная, занозистая.
   Воинственные мысли прервал Ерошка, буркнув:
   - Чтой-то долгонько они.
   - Может, никого нет?
   - Скорей, не слышат, поди. Ну-тка...
   Он просунул руку между листами фанеры, повозился. С металлическим щелчком дверца уехала в помещение - Ерошка чуть успел отскочить.
   - И правда, никого... - мрачно сказал болотный дух и вдруг забеспокоился: - А огни-то, слышь, больно веселые были. Никак случилось что?
   Лехин повеселел: "На подходе к явочной квартире мы увидели тревожный сигнал - хоровод поющих огоньков. Они орали так радостно, что стало очевидным: явка провалена".
   За дверцей висела... мм... Лехин назвал ее дерюгой. В общем, грубое полотно, мягко говоря. За нею слышались довольно странные звуки (почему-то здорово зачесались кулаки): плотные, тяжелые звуки падающих мешков, например, с мукой; а также гулкий звук множества выбиваемых в предпраздничный день ковров и половичков - и, время от времени, сухой треск сталкиваемых друг с другом крупных деревянных предметов.
   - Ну вот, - расстроенно сказал Ерошка. Кажется, он сообразил, что происходит за дерюгой. - Придется погодить чуток.
   Если он собирался на пару с Лехиным отсидеться в "предбаннике", то, к его сожалению, им даже повернуть назад не дали.
   Дерюга мотнулась, и к их ногам свалился человек. Он яростно махал руками и ногами, лежа на спине. Наверное, хотел встать, но все время заваливался именно на спину. Мгновением позже из-под дерюги, тоже снизу, въехал еще один. Он с лету врезался в первого. Тот оставил попытки подняться и сразу вцепился в очевидного противника.
   Сначала обалдевший, Лехин решил, что первый хочет драться. Выяснилось - нет. Взгромоздившись на второго, он ухватился за дерюгу и рванул вверх. Несчастная дерюга затрещала по всем гвоздям, которыми была прибита к деревянным косякам и балкам, - и рухнула, уже победно закутав-запутав неожиданных пленников.
   Едва дерюга свалилась, Лехин машинально шагнул помочь бедолагам и замер, буквально загипнотизированный.
   Огромный зал заводской столовой (работал он как-то на заводе, мог сравнивать) впечатлял до шока. И не своими размерами. Он, зал этот, безостановочно шевелился. Ворочался, приглушенно шкворча, словно почти доваренная каша. То есть народу было много, и народ дрался. Не слишком крупно. Лехин успел заприметить лишь одну кучу-малу - человек на восемь.
   Наверное, оттого что драк было много, а настоящих драчунов - не очень, и дрался народ не жестко, без злобы, а как-то вяло и даже деловито: надо, мол, вот и машем ручками. Болотный дух меж тем приладил ладошку ко лбу - козырьком над глазами, будто всматриваясь в даль необъятную. Увиденное ему не очень понравилось. Впрочем, философски вздохнув, Ерошка ухватил Лехину штанину выше колена и потянул за собой.
   - Чего рот разинул? Пошли!
   "А если в физиономию двинут?! - ужаснулся Лехин и поспешно окинул взглядом зал, подсчитывая потенциальных желающих. - Человек шестьдесят! Если все сразу навалятся, ни один прием не поможет... Все, хана... Куда влез?.. Зачем?.."
   Но посетители странного заведения, похожего на заводскую столовую и низким потолком, и обшарпанными стенами, были слишком заняты, чтобы уделить активное внимание вновь вошедшему.
   Первый же столик, мимо которого шли Ерошка и Лехин, занимали трое. Обычно воюют две стороны, а уж сколько на каждой - по обстоятельствам. Здесь же каждый лупил кого достанет. Невольно глядя во все глаза, Лехин отметил хорошо одетого мужчину с жутким, обмякшим с перепою, словно тесто лицом, и двух бомжеватого вида мужичков. Когда бомжи сцепились меж собой, жутколицый ненадолго откинулся от стола и рассеянно взглянул на Лехина. Лехин, уже уходя, кивнул ему - и застыл: глаза сидящего разъехались в стороны и остановились - один зрачок наверх, другой - вниз. Лехин медленно поднял руку к сердцу: нет, он, конечно, видел, как некоторые ловко сводят глаза к носу, но - наоборот?..
   Один из бомжей перегнулся через стол и с маху опустил кулачище на макушку жутколицего. Глаза того будто подпрыгнули и быстренько съехались в кучку, а их обладатель тоненько заржал стыдливой лошадью, которую щекочут в неположенном месте. Впечатление усиливалось тем, что время от времени он еще и взвизгивал очень похоже на несомненное "иго-го!".
   Отворачиваясь за тянущим его Ерошкой, Лехин уносил в памяти яркий кадр из "Сцены за столиком": второй бомж обхватил первого и, похоже, старался придавить хорошенько, в то время как первый не выпускал из левой руки шевелюру жутколицего, который, очутившись на полу, со скорбным выражением лица пинал все ноги в пределах досягаемости.
   Обходя шевелящиеся тела или перепрыгивая через них, Лехин вскоре уловил общую для всех присутствующих закономерность. Посетители странного заведения дрались, но что-то не то было во всех их движениях. Один субъект, например, не воевал, но очень хотел взять со стола граненый стакан с жидкостью на дне. "Почему не рюмка?" - только подумал Лехин и мгновенно получил ответ: в очередной раз нацелясь на стакан, субъект резко подал растопыренную ладонь вперед, врезал по посуде, стакан крутнулся, собираясь взлететь с ближайшего края. Не успел. Субъект упал на него грудью, умудрился не раздавить, снова сел, пожирая предмет вожделения алчущими глазами на поразительно унылой мордели...
   Кстати, обнаружил Лехин, это еще одна закономерность. Посетители не только не координировали свои движения, но и не умели управлять мимикой. У Лехина аж сердце в очередной раз захолонуло - уже при виде кошмарной рожи, верхняя часть которой грозно хмурилась, а нижняя - счастливо улыбалась. Машинально попробовав воспроизвести увиденное, Лехин понял, что сейчас у него будет истерика, потому что его эксперимент отразился в зеркале на очередном столбе... В общем, попробуйте сами, ибо корчить такую рожу лучше в одиночестве, а еще когда настроение на нуле. Ей - Богу, истерический смех обеспечен. Честно-честно.
   Острая боль от уха взорвала всю голову и отозвалась жгучей болью в подошвах. Очумевший Лехин встал так резко, что тащивший его Ерошка шлепнулся, Лехин же схватился за ухо, созерцая перед глазами ослепительно-белые звездочки, и мир плыл вокруг, пошатываясь, и появилась робкая надежда: а вдруг он все-таки спит? А сейчас вот-вот проснется - и никаких привидений, никаких домовых, никаких подвалов... Вот только ухо болит - да ладно, отлежал, небось. Да перед глазами шишмарик какой-то лохматый висит, и глазенки у него любопытные-любопытные... Стоп. Это не шишмарик. Точно-точно. Вот это лохматое, с вылупленными на него, Лехина, глазищами, называется Шишиком. Именно Шишик дернул его за ухо. Кстати (Лехин полностью пришел в себя), почему Шишик висит и на чем? Ага, на стойке - на трехрогой вешалке. Еще шаг к ней - и Лехин, засмотревшийся на субъекта с разъехавшейся физиономией, вломился бы в нее.
   Человек глянул вниз. Болотный дух сидел на его ноге и ругался. Словеса были цветистые. В другое время Лехину, может, и понравилось бы, прислушайся он.
   - Ерошка, - мягко позвал он. - Ты в следующий раз веди так, чтобы и я мог пройти спокойно. А то ведь с твоим ростом...
   - А не глазей по сторонам! - отрезал Болотный дух. - Целее будешь!
   Он все никак не мог подняться с ноги человека и возмущенно кряхтел. Лехин машинально взял его за шиворот и поставил на ноги. Вместо благодарности услышал рычание.
   - Слушай, Ерошка, - уже серьезно обратился к нему человек, - я потратил на тебя полночи, а ты злишься из-за какой-то мелочи, продолжаешь время тянуть. Лучше бы я дошел туда, куда меня Шишик вел...
   - И Шишик у тебя неправильный! - завопил Ерошка. - Все правильные Шишики в том углу собрались, а этот на плече человеческом!
   Ерошка вопил ненужно громко. Легко было догадаться: он взывает к чьему-то вниманию. Лехин заинтересованно глянул в угол, куда то и дело скашивал глазенки болотный дух. Там, за столиком, сидел единственный посетитель. Единственный - просто на взгляд человека. Натренированный глаз Лехина разглядел: на столике и на посетителе копошились целые стада Шишиков.
   На вопли Ерошки посетитель поднял голову и подмигнул. Кому - неизвестно, но настроен он был, вроде, доброжелательно.
   - Это Савва, - как ни в чем не бывало объяснил Ерошка. - Он тебе про Темную сторону все-все обскажет. Чего встал? Иди!
   - А ты разве не пойдешь?
   - Привидения-то нас, духов, не больно жалуют.
   - Привидения?.. Ерошка!
   Лехин взбеленился. Не помня себя, он снова ухватил болотного духа за шкирку и в несколько шагов очутился у стены. Прижатый к сырой штукатурке, полузадохшийся Ерошка только хрипел, царапая когтешками кулаки человека!
   - Так. Быстро и без лишних слов, - мрачно предупредил Лехин. - Где мы находимся, кто все эти люди, и при чем здесь привидения? Ну?
   - Не нукай, не запряг ишо!
   - Говори!
   - Если вас так интересует все вышеперечисленное, могу предложить свои объяснения, - сказал за спиной Лехина интеллигентнейший голос. - Оставьте несчастного духа в покое - и вы получите исчерпывающие комментарии к происходящему в данном заведении.
   За спиной стоял Савва. Теперь Лехин мог в упор рассмотреть его; рожа откровенного пьяницы: вонючая (Лехин машинально стал поднимать руку заткнуть нос) одежда в подозрительных пятнах, лысина клином ото лба - и умнейшие глаза. Контраст между глазами философа и внешностью стопроцентного алкоголика просто орал о каком-то подвохе!
   - Вы кто?
   - Привидение в теле человека. Как и все здесь, в ресторане для привидений.
   Пришлось Ерошку поставить на ноги и отпустить. Лехин извинился - болотный дух буркнул что-то невразумительно-примирительное и потопал назад. А приглашенный к столику Лехин осторожно присел на табурет, предварительно сняв с него трех вытаращившихся на него Шишиков. Его личный Шишик по рукаву рубахи скатился в пушистую ораву и вместе со всеми влез в кучу бумаги на столе. Лехин узнал школьные географические карты.
   - Для привидений Шишики все равно что кошки для людей - улыбаясь, сказал Савва. - А я так вообще их обожаю. Вот и таскаю им всякие атласы.
   - Вы отличаетесь от остальных присутствующих, - заметил Лехин. - Движения очень уверенные. Да и ... лицо... Как бы выразиться?
   - Я понял. Разница и правда есть. Многие привидения брезгуют пьяными, хотя полубессознательное состояние - удобный момент для призрака, желающего побыть человеком. А кто редко вселяется в плоть, быстро разучивается управлять мышечным хозяйством. Я вот, как был бродягой, так и остался им. Раньше бродил по земле ножками, а сейчас передвигаюсь, пользуясь услугами гостеприимных душ в пьяных телах. Зачем вас привел Ерошка? Вы человек, вам здесь не место.
   - Мне нужно узнать о Темной стороне. Ерошка обещал привести к тому, кто все о ней расскажет. К вам.
   - Хотелось бы полюбопытствовать, зачем это вам, но знакомство с Ерошкой, Шишик на вашем плече, ваше знание о Темной стороне... В общем, спрашивать не буду. Итак. Темная сторона.
  

13.

  
   - ... Несколько слов о себе, иначе кое-что в моем рассказе будет не вполне внятно. Как уже сказано, в человеческой жизни я был бродягой. Современное понятие "бомж" не отражает всей той романтики и суровой реальности, кои заключены в слове "бродяга". После ста пятидесяти прожитых лет я уже не обращал внимания на такую мелочь, как день рождения. Хотя... Наверное, это было бы забавно - вспоминать каждый год... Сейчас мне что-то около двухсот, но для моего рассказа все же главное, что я бродяга. Ибо будучи не привязанным к определенному пространству, я могу позволить себе такую роскошь, как бесконечная неторопливая прогулка по нашему городу.
   - Небольшое уточнение, Савва. Извините. Вы говорите, бродяга. Стало быть, здесь, в ресторане для привидений, собрались только бродяги?
   - В бестелесном состоянии привидение привязано к определенному месту, а в теле человека может гулять где угодно. А что до того, что нас здесь много... Многие наслышаны, что Темная сторона убивает. Привидения ищут тела, чтобы уйти от опасности. Представьте, сколько семей сейчас сбилось с ног, отыскивая своих родичей-алкоголиков и уговаривая их вернуться домой. А привидения всеми правдами и неправдами отбиваются от родственников захваченных ими тел. Кстати, в человеческую оболочку залезли даже те, кого раньше и калачом туда не заманишь. Что ж делать? Угроза уничтожения!
   - Вы так уверенно говорите... А что, если никакой Темной стороны нет? - Вспомнив Пустоту, Лехин незаметно поежился, но упрямо сказал: - Что, если все это лишь слухи?
   Савва улыбнулся и спросил:
   - Вы же не зря пошли искать Темную сторону? Какие слухи заставили идти туда вас? Расскажите мне, что знаете. А я, чтобы не повторяться, дополню.
   - Я знаю очень мало. Темная сторона - это место, где появился пожиратель призраков. Это вся моя информация.
   - Информация устарела! - заявил Савва. - Пожиратель охотится уже не только за бесприютными эфирными телами. Сегодня вечером на Темной стороне появился свеженький труп, из которого выпиты все субстанции эфирного тела. До последней капельки. Я лично видел этот труп. Он разлагается со скоростью... Ну, я даже не знаю, с чем сравнить. За час вся плоть превратилась в жидкую гниль.
   - Вы что, весь час простояли у трупа? - подозрительно поинтересовался Лехин.
   Опухшая и побитая физиономия пьяницы побагровела. Лехин сообразил, что Савва смущен. Чем? Неужто всю историю с трупом придумал?
   - Видите ли, некоторое время я следил за этим человеком. Он околачивался рядом с баром. И я предположил, что он вот-вот напьется до состояния, когда мне легко будет проникнуть в его тело. Но... Возможно, у него было мало денег, и он дожидался собутыльников. Возможно, вообще сомневался, пить ли. В общем, я не выдержал и отправился искать тело уже в надлежащем состоянии. А когда по пути к нашему ресторану я возвращался той же дорогой... Ох - х... Я узнал его только по характерным темно-рыжим волосам и красной "олимпийке"...
   -В каком месте это произошло? Не проводите меня?
   - Увольте! При одной мысли, что нужно там снова появиться, меня буквально трясет.
   И Савва весьма выразительно продемонстрировал крупнейшую дрожь,
   Лехину тоже стало не по себе, и он снова задался вопросом: он-то зачем влез в это дело?
   Однако Савва, оказывается, не закончил. Он деловито вынул из кармана мятый лист бумаги и шикарнейшую ручку, похожую на "Паркер", отчего Лехин невольно опять осмотрел тело, в котором прятался призрак. На вид пьянчуга до мозга костей, а в кармане ручка, напоминающая о подписании договоров на высшем международном уровне. Впрочем, наверное, где-то стащил.
   - Вы имеете представление о районе за дорогой? О нынешней Темной стороне?
   - Ну, где-то внизу есть очень хороший хозяйственный магазин. Был я там однажды, искал кое-какой инструмент.
   - Это совсем внизу, через дорогу. Значит, не знаете. Итак, смотрите сюда. Вот дорога, в которую упирается наш дом. За дорогой, чуть выше, - небольшой рынок. Ниже - универсам "Пассаж". Вы идете между ними по дороге, которая пересекает весь район по прямой, доходите... Кыш, кыш отсюда!
   Линии плана, начерченного от руки, но достаточно четко, внезапно расплылись, а некоторые так и вовсе исчезли. Будто кто-то от души выплеснул на стол ведро воды.
   Пока Лехин изумленно пялился на эдакое чудо, одна из линий вдруг заколыхалась, а посреди нее горошком округлился глаз. Глаз стрельнул по сторонам цепким взглядом и размазался по той же линии быстро сохнущей лужицей. До Лехина дошло: Шишики увидели, чем занимается Савва, и мгновенно облепили расчерченную бумажку. Савва не рассердился, хотя на его грозные призывы удалиться нахальные "помпошки" не отреагировали. И не обиделся, а смеясь, выудил из кармана еще один лист, сложенный вчетверо. Лехин заметил, что желтоватая бумажка пестрит мелкими-мелкими схемами.
   Савва расправил бумажку и отодвинул от себя подальше. Снова плеснула волна. План улицы обрел резкость, зато желтая бумажка превратилась в экран телевизора, помещенный в аквариум, вода в котором энергично раскачивалась.
   - Что это?
   - Схема какого-то магнитофона. В мусорке нашел. Шишикам на сладкое принес, а пригодилось совсем по другому случаю... Ну-с, на чем мы остановились? Ага, пока идете, все время оглядывайтесь и приглядывайтесь книзу - вы ведь помните, что местность здесь чуть поката? Бар, возле которого лежит труп, находится на торце дома, третьего или четвертого по счету от "Пассажа".
   - Вы думаете, труп до сих пор там? - усомнился Лехин. - Неужели ни патруль милиции его не обнаружил, ни кто другой, кто бы ту же милицию вызвал?
   - Я сказал, он лежит возле бара. Но это не значит, что на видном месте. Если от торца дома пойти налево, то попадешь во дворик магазина, где принимают товар. Труп лежит у стены. Там такой угол, что, с какой бы стороны ни светила луна, он все время в тени.
   Прикинув, Лехин понял, что магазин и бар, вполне возможно, помещаются в пристройке к жилому дому. Савва подтвердил его догадки.
   - Хорошо, найду я этот труп. И что дальше?
   - Вы же сами требовали доказательств, что Темная сторона существует. Я вам дал одно. Рассказал про этого беднягу. Теперь вы знаете, почему эта часть города - Темная сторона: именно здесь появился враг. Он пока слабый, поскольку поглощает незащищенные привидения и отбирает жизнь у слабых духом. Поэтому жители Темной стороны встревожены по-разному: призраки в панике, люди пока лишь испытывают - подсознательно - тоску и тревогу. Но, когда враг окрепнет...
   - Хотя бы предположительно: кто это или что это может быть?
   - Не представляю.
   - Конкретно не можете. А ваши личные соображения? Что это за тварь такая?
   - Личные... - Савва задумчиво помассировал припухшие веки, Лехин вдруг уловил, ненадежно и на мгновенья, как сквозь толстую, рыхлую маску запойного пьяницы проступили острые, жесткие черты другого человека. Словно тени чуть сместились и показали настоящее лицо собеседника.
   - Личные... Меня всегда больше интересовал мир живых... Но теперь, когда вы спросили... Я думаю, что эта тварь пришла к нам из потустороннего мира и у нее сейчас период адаптации. И мне страшно даже подумать, что будет, когда закончится этот период и тварь обретет силу.
   - И что вы мне посоветуете? - спросил Лехин. Спросил и испугался: а вдруг Савва скажет, что все это дело - жуткая безнадега?
   - Но это же очевидно! - удивился Савва. - Нужно пойти и уничтожить тварь, пока она не вошла в силу. - И засмеялся. - Звучит как издевка.. Да? Ведь её еще надо найти. Знаете, Алексей Григорьич,у меня есть еще одно предположение. Проникновение на Землю извне всегда совершалось не без помощи человека. Мне кажется, на Темной стороне надо искать подозрительную личность, которая по ночам везде разгуливает безбоязненно.
   - Мне о том же говорили и другие призраки, - признался Лехин. - Да! Откуда вы знаете, как меня зовут? В суматохе я, вроде, не представился вам.
   - Шишик сказал. Которого вы принесли.
   - Вы понимаете, что он говорит?
   - Конечно, мы же одного поля ягоды. Впрочем, вы тоже скоро начнете понимать его речь. Постепенно. Может, даже не замечая своего привыкания.
   - Что ж, спасибо за информацию.
   Лехин встал и всмотрелся в прозрачные волны, обливающие схему магнитофона. Савва тоже встал и запустил ладонь в еле видимое живое желе. Его пальцы сомкнулись на чем-то вещественном и потащили его с бумаги. Лехин охнул: прозрачное колыхание скривилось и потянулось вслед за пальцами Саввы, точно он и в самом деле ухватился за край не до конца загустевшего желе.
   - Не хочет, - огорченно сказан Савва. - Схема ему больно интересной кажется.
   - Шишик! - позвал сообразивший ситуацию Лехин. - Пошли-пошли! Завтра атлас автомобильных дорог куплю. Специально для тебя.
   Сначала из-под ладони Саввы вылупились на Лехина изумленнейшие глаза. Затем глаза стремительно обросли шерстью. Снова по рукаву, теперь уже наверх, вкатился Шишик, а на бумажке со схемой воцарился прозрачный штиль. Разок только хлопнули то ли на Лехина, то ли на Шишика желтые глазища - и снова растворились среди жидко-зыбких линий.
   - Провожу вас, - сказал Савва. - А то Ерошки не видать, а с секретными досками придется повозиться.
   Он проводил их даже до подвального окошка, откуда Лехин вывалился на улицу со знакомым тошнотворным ощущением, что вот-вот раздастся крик: "Держи вора!" Но крика не было. Зато в подвальном окошке нарисовалось одутловатее лицо Саввы - нет, не Саввы, разумеется, а его временного тела.
   - Я тут подумал... Нужно тварь разыскать, пока она не окрепла, но уничтожить ее лучше днем. Как все пришельцы, она наверняка боится солнца и вообще дневного света. Пока боится.
   - Спасибо! - сказал Лехин и пробормотал под нос: - Лучше бы ткнули пальчиком, господин хороший, - вот, мол, она, тварюшка, а я б уж сам сообразил, как действовать. А так - мотайся теперь по всему микрорайону, ищи опять невесть кого...
   Минут через пять он опомнился и покачал головой: не замечал в себе склонности к ворчливому бубнежу, ан вот на тебе!
   Еще через минутку он остановился, потому что Шишик съездил ему по уху. Удар, конечно, настоящим ударом не назовешь. Весовые категории разные. Но, видимо, "помпошка" угодила в чувствительную точку, и Лехин повернул голову узнать, в чем дело. Шишика не было. Лехин тупо взирал на свое плечо, пока не дошло: невесомая "помпошка" ,вцепившись в его ухо, уехала в сторону с поворотом его головы. Пришлось некоторое время постоять со склоненной налево головой. Наконец Лехин встретился взглядом с мрачноватыми глазами Шишика.
   - Чего приуныл?
   Шишик перевел глаза на пространство впереди, и Лехин мог бы поклясться, что "помпошка" вздохнула. Он тоже посмотрел на дорогу и тоже не удержал тяжкого вздоха: перед ними тянулась бесконечная дорога, поделившая город на два сектора: на еще сравнительно маленький - Темную сторону, и на остальную часть города.
  

14.

   На дорогу он ступил, варьируя в уме поговорку: "Глаза боятся - руки делают. Мозги боятся, а ноги идут. - И закончил, вспомнив где-то слышанное: - С кем поведешься, так тебе и надо!"
   От бордюра до бордюра через дорогу - двенадцать шагов. Дошел. Чуть помедлил и перешагнул. Теперь, когда он знал и ожидал, Пустота оказалась еще более впечатляющей. А может, его чувства обострились, поэтому он и ощутил прозрачность и текучесть пространства, как течёт горячий воздух над огнем. "Сам себе вру, - решил Лехин. - Ночью человек всегда так себя чувствует - немножко нервно. К тому же спать хочется". Но так или иначе, а восприятие мира, прозрачного до болезненности, осталось.
   Дорогой мимо рынка Лехин шел недолго. Успел дойти до середины забора, огораживавшего территорию с ларьками, павильонами и основным зданием, и остановился. Постоял, прислушиваясь, потом снова сделал пару шагов. Замер, стараясь опередить того, кто, чудилось, шел одновременно с ним и одновременно же останавливался.
   - Галлюцинации? Слуховые? - прошептал Лехин и дернулся от неожиданности, когда косматый комочек перепуганно скатился с плеча под рубаху.
   - Что? Серьезно дело? - одними губами выдохнул Лехин.
   Он пытался держать в поле зрения дорогу перед собой, решетку забора слева и кусты вдоль пешеходной дорожки справа. Кусты Лехину категорически не нравились: они были слишком высокими и слишком густыми. Для прогулки в одинокой ночи. Фонарный столб имел скошенную лампу, и весь свет уходил в сторону, отчего кусты отбрасывали странно живую, мрачно, на взгляд Лехина, насупленную тень.
   Кого испугался Шишик?
   И чей шаг эхом отдавался за шагом Лехина? Может, ну его, этот труп? Хватит приключений на сегодняшнюю ночь. Вернуться бы домой, залезть под одеяло, прохлада пододеяльника ласково снимет с горящей кожи излишний жар... Представив столь соблазнительное перемещение в постель, Лехин в следующую же секунду прочувствовал себя - мокрым от пота, грязным от подвальной пыли... И вот это вонючее и жирное - на чистые сухие простыни?!
   Топ-топ-топ... От киоска, который почти носом упирался в железный забор, пригибаясь на каждом шагу к асфальту, появилась невообразимо лохматая, в грубых кудряшках псина. В предках она наверняка числила за собой болонку. Псина униженно и неуклюже виляла длинным телом, словно извинялась, извинялась, извинялась...
   Остальные не извинялись.
   Подозрительные кусты задвигались, зашевелились. Пустота наполнилась поскуливанием, сопением, коротким раздраженным рявканьем - и опять тишина. Прежде бесконечная, дорога внезапно стала короткой.
   Собачья свора голов в двадцать, от собачушек-дохлюшек до крепких псов, загримированных темнотой под овчарку или даже ротвейлера, преградила путь жестко и решительно. Теперь при всем желании Лехин не смог бы заставить себя пройти между плотно стоящими-сидящими псами.
   "Явились ответом на мое желание пойти домой?"
   Что-то закопошилось внутри рубахи. Скосившись, Лехин обнаружил лапку, вцепившуюся в пуговицу. Затем на свет показались глаза, быстро зыркнувшие туда-сюда. При виде своры глаза Шишика увеличились вдвое и едва не выпали, когда он по-стрекозиному выдвинул их вперед и вниз.
   - Мы уходим, - тихонько предупредил Шишика Лехин и осторожно шагнул назад.
   До этого мгновения половина своры сидела. Теперь встали все.
   Лехин лихорадочно прикинул: если он бросится удирать, псы сразу догонят его. Значит... Значит, надо бежать до угла, где рядом с забором тянется высокая труба, отделяющая проезжую часть от пешеходной дорожки, - труба, похожая на грубые перила. Добежать до трубы, одним прыжком на нее, потом на забор, с него на овощной павильон в углу рынка. На крыше его точно не достанут. Ну а последующее спасение - это, конечно, утро, когда появятся на улицах люди.
   И какого черта этим лохматинам нужно?
   Он собирался пятиться до тех пор, пока свора не захочет напасть. Таким образом, пятясь, он выиграет расстояние до железных перил. И прыгнет наверх без опаски, что кто-то из бродячих псов тяпнет за ногу, как произойдёт в случае, побеги он немедленно.
   Шишик вылез на свет полностью и ловко вкатился наверх, на плечо, Лехин пришел в недоумение. Что это с ним? Но "помпошка" так откровенно пялилась назад, что и человек оглянулся.
   От холодного воздуха, втянутого сквозь зубы, зубы же и замерзли.
   Псов за спиной оказалось только трое. Но какие это были трое... Даже под легкомысленно-тусклым светом фонарей и луны псы демонстрировали рост и мощь беспощадных уличных бойцов. Так показалось Лехину. В собачьих породах он не разбирался, но почему-то зациклился сразу: "Это доберманы и все!"
   Своего движения он не проследил и даже не вспомнил. Просто вдруг увидел в руках металлический предмет, выщелкивающий длинное лезвие. Меч. Он вытащил его настолько машинально, что сейчас обалдело наблюдал, как оружие приходит в состояние боевой готовности. "Это и есть боевые навыки, когда тело организует защиту, не обращая внимания на растерянного хозяина?" - с последним щелчком появилась первая здравая мысль. И, как открытие, откровение: "Вот что называется: глаза боятся - руки делают! А то придумал тоже - ноги, мозги!"
   На собак оружие в руках человека особого впечатления не произвело. Некоторые снова сели, а некоторые, к легкой оторопи Лехина, вообще "заулыбались". Он и правда разглядел, что оскал пары-тройки псин не угрожающий, а ласковый и приветливый.
   "Господи, что это с ними!"
   Встать пришлось спиной к решеткам забора, чтобы уследить и за теми тремя у дороги, и за всей сворой. Минуты через две томительного выжидания Лехин постепенно проникся странной мыслью: бродячие псы не хотят драться, а скорее - ждут от него некоего действия, причем связанного с оружием. Еще через минуты беспомощного разглядывания он заметил, что собачьи "улыбки" увяли, а от своры потянуло мрачнейшей безнадегой.
   Обозвав себя дураком и радуясь, что никто не увидит, в чем его дурость выражается, он обратился к собакам:
   - Ребята, никак не врублюсь, в чем дело. Ну, объясните хоть как-нибудь, покажите, что ли, что я для вас могу сделать?
   И свора резво рванула мимо, почтительно огибая место, где стоял Лехин. Рванула она к дороге - к границе.
   Лехин все-таки был выше любой из собак. Когда он увидел, у него сердце оборвалось и заплакало: первые три, "доберманы", были ближе к дороге, и мчались они с умопомрачительней скоростью; там, где рыночная дорога вливалась в граничную, все и произошло; трое на скорости врезались в нечто невидимое, что со страшной силой отшвырнуло их на подбегавшую стаю; стая бросаться не стала: собаки бродили вдоль ровно обозначенной невидимым запретом линии, некоторые скребли это нечто лапой, кое-кто уже выл, одна псина даже встала на задние лапы, опираясь на стену-невидимку, - в общем, собаки показали Лехину наглядно, что перейти дорогу-границу они не могут.
   В полнейшем недоумении, уже ничего не боясь (только сердце дрогнуло: троица валялась, не в силах подняться; ладно, хоть живы), Лехин прошел сквозь стаю и... перешагнул барьер. Оглянулся.. Лохматая дворняжка юркнула было за ним, но завизжала от боли, врезавшись носом в стену-невидимку. Визг перешел в жалобное поскуливание, и Лехин сам едва не взвыл от злобы и жалости. Что делать?
   И кто виноват? Он подозревал, что знает ответ на второй вопрос, но сейчас его волновало собственное неумение справиться с первым.
   "Думай, башка, думай. Что у нас есть? У нас есть невидимая стена, которой я не замечаю и легко прохожу, а собачины -- нет, она для них непроходимая. Зато они оживились при виде меча. Будто решили, что я мечом сейчас что-то сделаю. Что я должен сделать мечом? Понятия не имею. Начертать какай-то колдовской знак? Колдовству меня точно не учили. Помнил бы... Не то. В чем главная проблема? В том, что меня больше всего раздражает. И что это? Я не вижу. Я не вижу стены. Что там говорил Елисей? Я вижу призраков, поскольку приспособился к определенному видению. И не вижу остального, потому что мой взгляд и остальное -- разные уровни...зрения".
   Один из "доберманов" поднялся и, пошатываясь, приблизился к Лехину. Он еще выглядел ничего. Второй тяжело поматывал башкой, лапы всякий раз от движения разъезжались, и он еле успевал их снова выпрямить, чтобы не ткнуться мордой в асфальт. Над третьим тряслась давешняя шавка из болонок и слизывала (Лехин нагнулся рассмотреть) кровь с широкого влажного носа.
   "Итак, разные уровни зрения... Интересно, что присоветует Шишик?"
   "Помпошка" присоветовала всем своим видом: она тихонько сидела на плече и, время от времени взглядывая на Лехина, смотрит ли, изо всех сил старательно пялила выпученные глазенки на невидимую стену.
   - Так. Я правильно тебя понял? Мне нужно ее увидеть?
   Глазенки мгновенно исчезли под кожистыми веками, которые, в свою очередь, утянулись в косматую шерсть.
   - А ты уверен, что у меня получится?
   Желтые дуги блеснули из косм и пропали.
   - Что, Шишик, натаращился, да? Глазки болят?
   Лехин все еще медлил, сам не понимая чего, но боясь. Наконец он вздохнул и хмуро уставился в нечто, сфокусировав глаза на точке, чуть выше той, куда втиснул нос один из уличных бойцов - "доберманов". Лехин расслабил лицевые мышцы, отчего веки полуприкрыли глаза. Шея почему-то дернулась назад - и в следующий миг Лехин непроизвольно попятился (собаки брызнули из-под ног), уже сам задирая голову все больше и больше. Геометрические линии рябили и множились - и росла вширь и ввысь бесконечная стена из громадных кирпичей.
   После минут потрясения пришел ужас. Лехин обнаружил, что тоже не может пройти сквозь стену. Он бросался на холодные и шершавые кирпичи и натыкался на жесткий отпор.
   Бродячие псы, сначала с недоумением следившие за ним, тоскливо взвыли. Начала шавка с кудряшками. Она прижалась к ноге Лехина и повела кверху беспросветно унылую ноту. Ее плач подхватили остальные.
   Под аккомпанемент "черного отпевания" Лехин дергано думал: "Здешний микрорайон похож на прямоугольник и зажат сверху и снизу основными трассами. Наша сторона - периферийная дорога, она соединяет эти трассы. Если труп, о котором говорил Савва, находится где-то в середине микрорайона, значит то существо здесь уже было? Собаки врать не могут. Раз они собрались тут, они инстинктивно чуют, что здесь самая слабая часть прямоугольника. И что? Почему теперь я-то пройти не могу? Ведь сначала получалось. Вспомнил. Говорили же мне: ты их, призраков, видишь и слышишь, потому что знаешь, что они есть. И чем более я с ними общаюсь, тем больше они для меня становятся материальными. Опять-таки - и что? Я, конечно, могу представить, что стены нет, - и она пропадет. Но ведь только для меня. Не для псин. А просто так бросить их я уже не могу. На меня, черт побери, опять надеются! Хотя... А если?.."
   Он собрался с духом, отошел от шавки с кудряшками и с маху ударил по стене мечом. Одновременно он представил, что стена картонная, так, обои; что меч кончиком уходит внутрь, после чего лезвие едет внизу, с треском разрывая картон; потом надо сунуть меч в верхнюю дыру и провести еще одну линию - вроде как дверь получается.
   Ну, вот, теперь подойти к неровным порезам... Лехин резко ударил ногой в середину "двери". Впечатление мягкой податливости под ногой... Глазам предстала дорога, кусты за нею, часть дома...
   Собачья орава деловито, без суеты вливалась в "дверь" и пропадала в темноте. Последним проковылял "доберман", которого вылизывала шавка с кудряшками. Он не оборачивался. Лехин почему-то знал, что псу больно, но эта боль терялась в волне облегчения, которая и помогала стоять на лапах.
   В проем сунулась лохматая башка шавки с кудряшками. Башка вопросительно тявкнула. Лехин отсалютовал псине мечом и развернулся идти дальше по дороге, вглубь темной улицы среди высотных домов.
  

I5.

   "Попробуйте представить, какие бы чувства вами овладели, если б некто на полном серьезе предложил: сходи-ка, дружище, по этому адресу и полюбуйся на свеженький труп!"
   Почему-то именно эта длиннющая фраза засела в мозгах Лехина и изо всех сил не желала оттуда вылезать. Он повторил начало: "Попробуйте представить..." и присел на корточки перед трупом. "А правда, что я сейчас чувствую? Любимый вопрос американских журналистов, в последнее время взятый на вооружение и некоторыми нашими беспардонными журналистами-борзописцами, - отстраненно размышлял Лехин, ведя луч фонарика по обмякшему телу. - В отечественных фильмах скоро прозвучит и коронный вопрос американцев; хочешь об этом поговорить? И обязательным атрибутом реплик наших героев кино станет всячески склоняемая крутыми американскими суперменами "задница".
   - Шишик, хочешь со мной поговорить об этом?
   "Помпошка" отвалила нижнюю челюсть в подобии чудовищного зевка. Лехин в воображении повторил впечатляющее движение Шишика и сопроводил его металлическим лязгом. Воображаемым.
   - По-моему, ты ругаешься. Не возражаю. Только, пожалуйста, не употребляй в ругательствах слово "задница".
   Шишик снова зевнул - что, мол, пристал? Откуда-то снизу у него вылезла худенькая, в тощей шерсти лапка и поскребла под нижней челюстью. Лехин вспомнил Савву: "Для нас Шишики все равно, что для людей кошки". Вспомнив же про Савву, Лехин недовольно скривился и со вздохом принялся рассматривать то, что показывал фонарик. Отвлекаться от созерцания трупа на поведение Шишика он был бы рад сколько угодно, но - увы! - времени катастрофически не хватало. Еще пара часов - и утро.
   Труп и правда выглядел лежалым. Сколько - Лехин, естественно, определить не мог и мельком решил, зловеще хохотнув про себя: "Если дело так дальше пойдет, придется обзавестись учебником патологоанатомии - тьфу, не выговоришь!"
   Дотрагиваться до мягкой на вид, в темных пятнах гнили на костях Лехин отказался наотрез. Так что выяснить, подобно опытному сыщику, отчего человек умер, тоже не смог. Одежда мертвеца находилась в порядке, если не считать, что Лехин заметил все-таки: судя по чуть сползшим спортивным штанам, человека, кажется, тащили волоком по асфальту.
   Лехин чуть сдвинул голову мертвеца набок. На затылке - рваная рана. Страдальчески кривясь от жалости и отвращения, Лехин попробовал сыграть в Шерлока Холмса: "Так, содранная кожа; мелкие камешки, вообще мусор... Его, наверное, тащили сюда, держа за плечо. О, какой я умный... Жаль, по лицу понять уже ничего нельзя... И жаль беднягу. Такая смерть..."
   От жирного смрада гниющей плоти Лехин сморщился и чихнул. И после этого сразу произошли две вещи. Он машинально взглянул на Шишика - Шишик вытаращился на него. "Помпошка" однажды уже таращилась, подсказывая, что пора менять уровень зрения. Поэтому Лехин два бешено выпученных желтка воспринял как приказ смотреть хорошенько. И посмотрел. И увидел - Пустоту. Махом провалился в нее, точно выпрыгнул из окна в ночь, С перепугу дернулся назад - и оцепенел: в спину будто два рога уперлись, мягкие, но ощутимые.
   Подсохшие глаза болезненно заныли, и Лехин очень трудно понял, что продолжает смотреть в Пустоту. В то время как не мешало бы оглянуться.
   Боясь сморгнуть нужный уровень зрения, Лехин медленно развернулся. Он не боялся спугнуть того, кто дырявил спину тяжелым и явно враждебным взглядом. Он боялся, что тяжесть чужого взгляда почувствовал лишь потому, что настроился на другое видение, а оно непривычно и требует сосредоточенности. Боялся уязвимости... В общем, фиг его знает, как надо смотреть, чтобы не бояться потенциального врага!
   Шла к нему странная, почти прозрачная зверюга. И не шла, а плыла, как плывет громадная акула - величественно рассекая воздух, который вдруг сгустился до плотности воды. Эдакая тяжелая махина - зверюга-то: длинное тело с будто налакированным гребнем на хребте; хвост - плоской пилой; морда острая - верхняя губа то и дело вздергивается, угрожая клычищами, напоминающими частокол из фильмов о Древней Руси.
   Лехин поймал себя на мысли, что старается уподобить зверюгу чему-то знакомому. Частично, то бишь по частям, - получалось, а целиком зверюга наверняка была чужаком на Земле. Одна ее прозрачность чего стоила! И это еще при другом зрении, А если взглянуть на нее как обычно? Ничегошеньки бы Лехин не увидел!
   Так он рассуждал, приходя потихоньку в себя, а зверюга, не сбавляя скорости, плыла к нему. И Лехин велел себе соображать: чем больше на нее пялишься, тем вероятнее собственное превращение, ну, предположим... в ее ужин!
   За два метра до зверюги Лехин нащупал на поясе ножны с мечом. Еще шаг - и зверюга остановилась. Оригинально остановилась; сделала шаг - и подшагала к опорной лапе остальными тремя... Водянисто-прозрачные глаза сузились.
   И тут Лехин сделал открытие: зверюга не подозревала, что ее видят! Она идет с бандитскими намерениями на обыкновенного, беспомощного человека!
   - Ах, ты, гада поганая! - вырвалось у Лехина соседкино присловье.
   Словами этими он будто выстрелил: ранее величаво-тяжелая, зверюга внезапно пулей ринулась вперед. В тот миг, когда громадное тело начало взвиваться в воздух, Лехин упал с корточек в сторону на колени. Левая рука на секунду уперлась в стену. Толчок. Человек вскочил на ноги. Стена подсобки охнула от впечатанного в нее чудовищного тела... Унизительное, уязвимое положение на корточках стремительно сменилось уверенной стойкой на ногах, меч острием вперед. Правда, определенное смущение Лехин все равно чувствовал: уж больно эта стойка напоминала позу фехтовальщика, а ведь в руках не шпага, не рапира! Как-то по-другому бы встать, но...
   Он подпрыгнул, когда громадная туша вновь грохнулась почти на ноги. Челюсти лязгнули у левой руки, когда он отталкивался ею от стены. Сам зарычал от неожиданности: его что - на полном серьезе сожрать хотят?! Неуклюже и бестолково развернулся и со злости ткнул агрессоршу мечом в бок. Зверюга зашипела с оглушительным свистом проткнутого колеса "Камаза". Но пришла в себя быстро. Передние лапы подобрались под длинное тело, задние полуприсели для толчка.
   Руки Лехина вдруг стиснуло вокруг рукояти меча. Пока он испуганно старался разлепить закаменевшие пальцы, тело повело в сторону так, что пришлось потоптаться на месте, выискивая для ног удобное положение. Едва встал вполоборота, как в хаосе беспорядочно бегающих мыслей выловил одну за другой две штуки, бросившие сначала в пот ужаса, а затем в холод спокойствия и даже бесстрастия: "Я не владею телом!.. Глаза боятся - руки делают! Вот в чем дело. Мною командует меч?.."
   Зверюга дернулась прыгнуть - и застыла. Фокус ее взгляда сместился. Сначала она видела добычу в целом - теперь она всматривалась в глаза несостоявшейся жертвы и... Голова зверюги склонилась к земле, не спуская глаз с Лехина.
   - Думала - невидимая, да? - сипло сказал Лехин. - Дура зубастая... Иди отсюда, пока хорошенько не вздули...
   Шажок назад. Еще.
   Лехин только начал опускать меч - из-за угла, от крыльца бара, торпедой вылетела еще одна зверюга - не полупрозрачная, а настолько материальная, что смела со своего пути первую и, не мешкая, рванула к Лехину. Ругаясь на чем свет стоит, Лехин даже не замахиваясь, ударил зверя вкосую по хребту.
   Отлакированный гребень брызнул тусклыми стеклышками. Ошеломленная неожиданным отпором, зверюга впустую пробежала полукруг и остановилась.
   Черно-алые глаза вдумчиво вперились в глаза человека, и Лехин затаил дыхание: черт возьми, это глаза разумного существа! Они взвесили человека, измерили его, рассчитали рост, вес - и подернулись мутной дымкой: зверюга думала.
   Результатов ее процесса мышления Лехин не дождался. Оттуда же, из-за угла, обыкновенный человеческий голос негромко позвал:
   - Ну, где вы застряли? Идем!
   Глаза зверюги вновь обрели странный, черно-алый цвет, и Лехин совсем ненужно подумал, что он до сих пор держит в левой руке фонарик, да еще включенный.
   Уйдет не уйдет зверюга? Зверюги. Обе.
   Сначала развернулась видимая. Лехин много бы дал, чтобы знать точно: она такая видимая, что ее можно разглядеть и обычным глазом? Или все-таки ее видит лишь он?.. Переваливаясь с боку на бок, зверюга уплыла за угол дома.
   Прозрачная оказалась хитрее. Пока человек следил в основном за красноглазой тварью, эта упряталась в самую гущу теней и кралась сейчас справа от Лехина.
   Лехин немедленно взбеленился. Вынужденное ночное бодрствование уже сделало из него, по собственному определению, настоящего психа, а тут!.. Не успел порадоваться, что крайне аховая ситуация завершилась, на тебе! И, обозленный донельзя, Лехин помчался на прозрачную зверюгу. При виде внезапной атаки врагиня оторопела, а потом попятилась - сначала быстро-быстро, затем спокойнее, а когда Лехин выгнал ее на лунный свет, уже лениво огрызнулась и побрела к бару. Человек угрюмо опустил меч. Почти одновременно зверюга обернулась, и Лехин досадливо сморщился: она что - играет с ним? Специально выводит из себя?
   Зверюга играла. Но не в ту игру, о которой он подумал. Точнее, игра оказалась двойной.
   Она снова сдвинулась о места и снова остановилась, оглянувшись.
   Во дворик луна уже проникла, Лехин видел все, потому что смотрел и знал.
   Последнее движение прозрачной агрессорши переместило ее в стойку над мертвым человеком.
   Тварь нагнулась, искоса наблюдая, смотрит ли Лехин,
   Треск костей застал человека врасплох. Голова мертвеца в клыкастой пасти хрустнула, словно спелое яблоко.
   И тогда мир взорвался перед глазами Лехина. Долготерпению пришел конец.
   Казалось, фонарик и меч еще падают на землю, а перепуганная зверюга уже летела за угол дома. В боку и в короткой шее она уносила металлические предметы, названия которых Лехин не знал, но они сами прыгнули в руки, едва он распахнул рубаху и невнятно пожелал бросить в тварь хоть что-то причиняющее боль.
   Огненные линии раскаленного ненавистью мира стихали, когда реальное положение дел дошло до Лехина простенькой мыслишкой: а что за человек отозвал зверюг? Не он ли вообще направлял их на охоту за призрачным населением города? Уйдет ведь!
   Лехин обежал дом, выскочил к дороге.
   От него, расплываясь, точно в туман уходила странная группа: в середине человек, по бокам - две видимые зверюги, а чуть поотстав, еще две - полупрозрачные.
   Добежать?
   Знакомый, но необычный в глубокой ночи звук отвлек Лехина. Он оглянулся. По дороге не спеша ехал троллейбус. Дежурный, похоже. Лехин загляделся на него, гадая, успеет ли к этому троллейбусу, когда тот сделает круг по улице. И всполошенно развернулся. Поздно. Человек, судя по всему выгуливавший зверюг, пропал. И зверюги тоже.
   Прохладный ветерок обвеял горячее лицо. Что-то пушистое ворохнулось под рубахой. Шишик. Он упорно притворялся помпошкой, подвешенной на нагрудных ремнях.
   - Ну что, игрушка-зверюшка, домой потопаем? - тихонько предложил Лехин, вытирая заслезившиеся от напряжения глаза. - Труп мы видели. Демонстрацию его поедания видели. Чужаков потусторонних - тоже. Вот только человек тут при чем? Я-то думал, он их вызвал и все. А он их... выгуливает.
   Он зябко передернул плечами и хотел застегнуть рубаху, что было достаточно проблематичным, поскольку, хватая метательные железки, умудрился порвать половину пуговиц.
   Шишик пискнул.
   - Я тебя слышу, - сказал Лехин. Сил на удивление (вслух! Шишик!) уже не хватило. - Все хихикаешь надо мной, да? Сам-то. От зверюг ко мне же под рубаху залез... Ладно. Пошли на остановку. Может, все-таки сядем на троллейбус?
   Но к трупу на минутку он все же вернулся. Чувствовал: нужно взглянуть еще разок. Потом как-то внутренне обостренным чутьем сообразил, что желание это внушено любопытным Шишиком.
   "Преотвратное зрелище, - размышлял Лехин, глядя на фарш с белеющими крошками костей. - Зачем ей понадобилось дробить голову бедняги? Меня попугать? Или в отместку, что я ее напугал? Все, пора сматываться. Не дай Бог, поблизости милиция патрулирует улицы. Хлопот не оберешься, а мне своих хватает".
   Шишик согласно хихикнул, и они поспешили на остановку.
  

16.

  
   Водитель троллейбуса попался сердобольный, обещался разбудить вовремя. И всю дорогу - четыре остановки - Лехин проспал очень крепко, чувствуя себя наконец-то в безопасности.
   А с родной остановки домой "тащил" его Шишик, поскольку был Лехин в состоянии невменяемом. Он шел по инерции и только потому, что "помпошка" занудно орала в ухо. И по инерции же в тревоге то и дело менял уровень зрения. Честно говоря, сейчас определить, спал он или бодрствовал, не было никакой возможности. Но что он видел, или что ему снилось...
   Все правильно, в общем-то. В конце концов, он ведь вышел за пределы Пустоты. Мир вокруг Лехина бурлил и кипел. То, что в нормальном, человеческом состоянии Лехин счел бы игрой света и теней (а ветерок разыгрался нешуточный, и пляшущих теней вокруг хватало), сейчас принимало форму не только неожиданную, но и внезапную. Спроси Лехина, какая разница между этими определениями, он бы замялся с ответом, однако, пока шел к подъезду, отмечал легко: вот это неожиданно, а вот это - внезапно.
   Итак, усталый и осознаваемо пьяный от обилия впечатлений, Лехин невнятно поблагодарил водителя троллейбуса. Троллейбус уехал, увозя привычные огни и будничное гудение, и оставил пассажира в ночи. Ночь переживала длинное предрассветное состояние, когда вокруг все еще темень несусветная, но уже чувствуется некоторая неуверенность, и нет той чистоты черного цвета, которая присуща глубокой ночи.
   При виде скамейки на остановке Лехин, не раздумывая, двинулся к ней. Спать. Плевать, что до квартиры ходу - пять минут. Тело отяжелело так, что он уже предвкушал, как не сядет - рухнет на скамейку на деревянную доску и навалится на крепкую спинку.
   Правое ухо будто взорвалось - такая пронзительно-огненная боль взрезала голову и отдалась в ноги. Лехин вскинул ладонь к ушам, но Шишка поймать не успел, только пушистым по пальцам скользнуло.
   Впрочем, "помпошка" совсем удрать не думала. Кажется, она сочла, что на нее возложена великая миссия - Возвращение Хозяина Домой, и вознамерилась выполнить эту миссию во что бы то ни стало. Дернув Лехина за ухо и обеспечив ему несколько бодрых (для Лехина - разъяренных) минут, "помпошка" принялась скакать по плечам хозяина вокруг головы, время от времени зависая на левом ухе и посылая в него жуткие воинственные вопли, напоминающие жалобы тоскующего без подружки кота. Жалобы звучали издалека, словно Лехин слушал их по телефону. Судя по всему, "помпошка" наконец сообразила, в каком пространстве находится человек (напомним, Шишики живут одновременно в нескольких), и теперь могла устраивать концерты любой мощности. Вскоре Лехин понял, чего добивался Шишик, и побрел домой. "Помпошка" притихла и выжидательно устроилась на привычном месте - на плече.
   Лехин машинально прошел десяток шагов до перехода ,прежде чем вспомнил, что транспорт сейчас крайне редок и можно перейти дорогу в любом месте. Дальше он стал думать только о том, как лифт вознесет его на седьмой этаж, как он откроет дверь и как свалится прямо на диване и прямо в одежде - и пусть эти типы, которые узурпировали его квартиру, попробуют возразить!..
   Движение справа заставило его напрячься. Но Шишик никакого беспокойства не проявлял, и Лехин со слабым интересом обнаружил между собой и остановкой шикарного бело-серого кота. Кот здорово напоминал Джучи - такой же пушистый и большой. Животина явно тоже собиралась переходить дорогу.
   Вздрогнув, Лехин попятился. Пустынная дорога вдруг оживилась. В обе стороны заспешили машины: общественный транспорт, легковушки, маршрутки, грузовики всех мастей; воздух наполнился деловым гулом рабочего вечера и бегучим светом.
   Пока Лехин таращился на это чудо, кот, видимо, высмотрел просвет-лазейку, через которую предполагал проскочить. И помчался через дорогу. Обмирая от ужаса, Лехин наблюдал, как безрассудный смельчак кинулся под первую из вереницы легковушек. Водитель резко затормозил. Кот выскочил за машиной - прямо перед его носом пролетел бесконечный караван автомобилей, и хвостатый псих-самоубийца вновь нырнул под ту же машину, которая только-только начала набирать скорость. Водитель тормознул - позади уже начинали сигналить из других машин. Кот снова сиганул по ту стороны машины, пролетел под пронесшимся джипом - и дальше Лехин потерял его из виду за двойным потоком автомобилей встречной полосы. Дом Лехина стоял сразу за дорогой, на небольшом возвышении, "домашним" людом именуемом простенько и со вкусом - "высокий газон"" Лехин еще дрожащую руку с сердца не снял, а кот уже взбирался по тропке "высокого газона". Остановился, оглянулся на дорогу, высокомерно хлеща хвостом, и исчез в кустах.
   И движение исчезло. Мимо Лехина промчалась одинокая "таксюша" - и тишина. И неподвижный мрак. Лишь дальше, к мосту над оврагом, - смутная, режущая глаз полоска, еще трудно отличимая от глухой, темной сини ночного неба.
   Лехин покосился на "помпошку". Та зевнула прямо в лицо.
   Ничего не понял. Двинулся через дорогу, с опаской поглядывая по сторонам. На середине не удержался - обернулся. Бело-серый кот сидел около остановки. Вот он встал, внимательно оглядел дорогу.
   Воздух ощутимо поплотнел, задвигался, зазвучал - пока еще невнятно. Лехин бросился с дороги. Уже на пешеходной полоске, так и не отдышавшись, развернулся.
   На пустой дороге пушистый псих проделал - точка в точку! - весь путь самоубийцы. Он снова кидался туда-сюда, спасаясь от невидимых теперь Лехиному глазу машин, и человек невольно подумал: останься он, человек, на той стороне дороги, увидел бы все те же машины, мимо которых проскочил кот в первый раз.
   Котяра галопом промчался мимо Лехина и... пропал в прыжке. Ну да, нацелился прыгнуть в кусты, оттолкнулся от асфальтовой дорожки, взвился вверх. Исчез.
   Утомленные мозги отказывались объяснить двойное явление кота на проезжей части. Так же, как отказывались порассуждать на интересную - возможно, днем - тему, куда он пропал, но... Но Лехин оглянулся на дорогу в ожидании третьего явления кота. Дорога была притихшая, пустынная... Но Лехин оглянулся, чтобы получить после двух неожиданностей одно внезапное: он вдруг ни с того ни с сего уверился, что дорога ему улыбается. Как примирительно улыбается друг, рассказав не в тему парочку дурацких анекдотов.
   "Делаем вывод, - мрачно, потому что устал, подумал Лехин, - дорога однажды пережила страшное потрясение с этим котом, и ей захотелось поделиться своим переживанием со мной. Но тогда она знает, что я это увижу. Интересно, я сошел с ума или я сошел с утоптанной дорожки будничного человеческого бытия?.. Звучит страшно философски и страшно красиво, ключевое слово - "страшно". Выдержит ли моя бедная головушка вторжение паранормального мира в мою недавно нормальную жизнь?"
   Шишик сонно пискнул в ухо что-то погоняющее - что-то наподобие: "Давай-давай! Шевелись активней!"
   Асфальтовая полоска вела вокруг "высокого газона", на котором стоял дом, к лестнице, которая к дому поднимала. Идти в обход не хотелось, и Лехин привычно, как и многие жильцы, взобрался по утоптанной тропке.
   Взобрался и услышал музыку. Легкую такую, веселенькую, танцевального ритма, какую любят использовать для фона в детских передачах. Не музыка даже - музычка.
   Звук шел из кустов, окольцевавших дом.
   "Тебе это надо? - сердито вопросил себя Лехин, но секундочку подумал и нашел оправдание: - А что если способность видеть невидимое-неведомое ненадолго? А я и так только краешка коснулся. Так что - надо!"
   Он склонился над роскошным кустом черноплодной рябины, уже машинально меняя уровень зрения.
   На земле лежало что-то длинное, грузное, тяжелое. По этому трудноопределимому предмету бегала толпа светлячков. Светлячками Лехин назвал всех скопом, но на деле, приглядевшись, различил два вида существ. Верхняя часть лежащего предмета упиралась в ветки, нижняя пропадала за пределами куста. Над округлой верхушкой предмета отплясывали толстячки с мизинец Лехина. Чем-то они напоминали воздушные шарики-фигурки, только уж очень маленькие, да и очертания их были не то размытыми сами по себе, то ли пушистыми от испускаемого ими света. А по всей длине черного предмета играли в догонялки существа, похожие на бесхвостых мышей. Все светлячки словно купались в свете, Лехин поморгал немного - глаза от старания все разглядеть подсохли - и хотел было тихонько утопать по тропке дальше, но с плеча к толстячкам-летунам соскользнул Шишик. Он удобно уселся на самую макушку предмета, вынудив хозяина внимательнее рассмотреть темное нечто.
   Под кустом мирно дрых Федька Кривой. Кажется, его стремлению на свободу не смогла воспрепятствовать даже тетя Лиана. "Отнести его, что ли, домой?" - вздохнул Лехин, но, приглядевшись к Федькиному умильному и даже счастливому липу, отказался от первого порыва - сомнительного в случае с Федькой - благородства. Кстати, ни "толстики", ни "мышики" (Лехин назвал тех по аналогии с Шишиком) заглянувшего к ним человека не испугались. Может, Шишик их предупредил, что не следует бояться; может, сами поняли. Парочка "толстиков" даже взлетела к лицу Лехина и сплясала перед ним что-то вроде бойкой полечки. Не улыбнуться было невозможно, "Толстики" захихикали и улепетнули к Федьке Кривому. На прощание в стремительном вираже дотронувшись до Лехиного лба. Испугаться не успел: мелькнули два светлячка и смылись вниз. Зато сразу стало понятно, почему так счастлив спящий Федька. После прикосновения ко лбу "толстяков", обнаружил Лехин, тяжелое кольцо, сжимающее голову, исчезло.
   - Спасибо, - прошептал он вслед "толстикам" и шепотом же позвал: - Шишик, пойдем домой.
   И пошли. Обогнули торец дома, и у первого подъезда их встретил Джучи. Он спрыгнул со скамейки, где сидел бок о бок с симпатичной белой кошкой, и поспешил впереди хозяина, приветственно задрав пушистый хвост, - черная тень на серой дороге.
   К подъездной двери с асфальта вела большая бетонная плита, как одна бетонная ступень. Джучи, не подходя ближе, сиганул на приличное расстояние к двери. Поневоле ставший подозрительным, Лехин внимательно исследовал местечко, которое проскочил кот. Прямо под ступенькой лежала какая-то живая труба - очевидно, из очень сильных невидимок, так как Лехин даже на самом напряженном, с трудом освоенном уровне зрения никак не мог ее полностью разглядеть.
   Он приподнял ногу, собираясь носком ботинка потыкать в "трубу": а вдруг она проявит себя более отчетливо? Но в ухо предостерегающе зашипел Шишик.
   - Нельзя, да?
   Ответа не последовало, но и так все было ясно. Но "труба" чем-то не понравилась Лехину, чтобы он просто так оставил ее в покое.
   - Не хочу, чтобы она здесь валялась.
   Шишик закатил глаза: мало ли чего не хочешь.
   - Джучи ведь тоже ее перескочил. Значит, это патология, и ее не должно быть. Может, мечом попробовать?
   - Кхе-кхе, - откашлялись слева.
   Лехин увидел плывущую на него туманную лохматость и с трудом узнал в ней Дормидонта Силыча. Далее произошло одно из маленьких чудес, к которым Лехин, вроде, уже и относился с пониманием, но привыкнуть пока не мог. Узнал в клочьях тумана еле уловимое знакомое - и в мозгу будто что-то щелкнуло, образ наложился на видимый туман - и вот он, человек!
   - Ночная прогулка, Дормидонт Силыч?
   - Да какое там! Вас ожидаючи, Алексей Григорьич, все глазоньки проглядели. Вот, дежурство решили соблюдать, а то ведь в квартирку свою пройдете мимо нас, неприкаянных, так и жди новостей, пока дедушка домовой допустить до вас не изволят.
   - Дормидонт Силыч, это подождет, вы мне лучше скажите, что это за штуковина здесь лежит и отчего мне так сильно хочется мечом ее порезать?
   Привидение по шею въехало в землю, разглядывая "трубу". Лехину стало неудобно выситься над собеседником - присел на корточки.
   - А, это Зеркальщик. Сам по себе безобидный и даже порой нужный. К ночи соседа вашего с верхнего этажа местные пьянчужки бить собрались. Уж очень он любит дразнить народ. Ну и стукнули его пару раз. А крику нехорошего много было. Не будь Зеркальщика, страшно б побили его. А Зеркальщик ругань подобрал. Федьке-то вашему и не так досталось, как могло статься.
   - Значит, безобидный, говорите...
   - Э, Алексей Григорьич, Зеркальщик - палка о двух концах. Он безобидный до поры до времени. Нажрется всякой погани до невмоготу, да потом и лопнет - да еще там, где не надо бы. Вот тут-то и начнется. Свара, ругань, драка - то ладно еще. А ежели у Зеркальщика много чего было, и до смертоубийства дойти могут.
   - И что вы мне присоветуете? Оставить его здесь?
   - Мечом здесь не поможешь. Вон, среди травки газонной, люк видать от канализации. Вот если б открыть его да Зеркальщика до него дотащить... В канализации-то ему самое место.
   - А не порвется по дороге?
   Призрак завис над Зеркальщиком.
   - Не должен. Рано еще ему. Возьметесь, Алексей Григорьевич?
   Лехин ухватился словно за целлофановые края - мягкие, теплые, тяжелые, будто свеженаложенное... гм... Сказал сквозь зубы:
   - Возьмусь.
  

17.

   Остаток ночи Лехин воевал во сне: с кем-то дрался, от кого-то удирал по городским улицам, узнаваемым и нет, за кем-то подглядывал. Везде его сопровождали агрессивные твари, встреченные у бара. Он старался их не замечать, что было тяжеловато: они множились раз от разу - и видимые, и невидимые. Они преследовали, не нападая, а только исподтишка следили из-за всех углов.
   Во сне Лехин знал, что зверюги бросятся на него только со спины, поскольку в бою, лицом к лицу, его души им не заполучить.
   Во сне царствовала ночь, и он совсем не удивился, когда венцом беспокойной войны взвыла сирена из военных фильмов.
   - Але, - хрипло сказал он в телефонную трубку, из-под глыбы сна сообразив-таки, что звонит мобильник.
   - Спишь, - констатировал холодный голос Бывшей Жены. - Посмотри на часы. Одиннадцатый час. Во что ты превращаешься, Алексей? Я предупреждала, чем может закончиться твоя новая работа. Люди с врожденной интеллигентностью не позволяют себе опускаться...
   Лехин отложил трубку и кряхтя сел. Теперь речь Бывшей Жены (даже мысленно не мог заставить себя назвать ее по имени) зажурчала плохо различимым словесным потоком. Во время излагаемой ею лекции, в которой абсолютно не требовалось его участия, он сходил в туалет и в ванную, заглянул на кухню и поздоровался с Елисеем (тот водрузил турку с кофе на самый маленький огонь - наверное, запомнил, как варит Лехин с утра), после чего вернулся в комнату. На кровати, склонив пушистую башку с задумчиво уставленными на трубку ушами, сидел Джучи. Трубка подозрительно молчала, и Лехин с надеждой схватил ее: а вдруг Бывшая Жена отключилась? Увы...
   - Алло, - позвал он обреченно: лекция закончилась раньше обычного.
   - Почему ты сразу не заговорил?
   - Был в туалете.
   - Воспитанные люди...
   - Я невоспитанный и неинтеллигентный, что мы выяснили достаточно давно. Не будем сейчас на этом зацикливаться. Зачем ты звонишь?
   - Мне нужны деньги.
   - Мне тоже. Боюсь, те, что я могу предложить, не удовлетворят твоих аппетитов.
   - Ты купил квартиру.
   - Два года назад. - Лехин не стал уточнять, что квартиру получил почти в подарок. Все равно не поверит.
   - Двухкомнатную. Откуда у тебя деньги? Такие?
   - Воспитанные люди таких вопросов не задают! - съязвил Лехин. Бывшая Жена подковырки не заметила: она считала себя идеально воспитанной и крепко верила, что искренне заботится о благополучии бывшего мужа.
   Следующий ее вопрос он предугадал и остался доволен, услышав:
   - Зачем тебе двухкомнатная? Пустота всегда будет напоминать тебе о твоем одиночестве, а значит ты всегда будешь ощущать свою неполноценность и недостаточность.
   - По себе судишь? Бедняжка, как же тебе одиноко с мужем в двухуровневой квартире!
   - Ты мог бы поменять свою квартиру на однокомнатную, - железно продолжала гнуть свою линию Бывшая Жена, - а доплату отдать мне.
   - Кажется, раньше это называлось "святая простота"? - спросил себя Лехин и ласково объяснил: - Видишь ли, милая, я и правда подумываю об обмене. Приглядел тут трехкомнатную. Прелесть - квартирка! Мечта!
   Бывшая Жена замолчала надолго. Так надолго, что Лехин успел натянуть джинсы и присесть за столик с кофе и "канапешками", приготовленными Елисеем. Сам домовой сел напротив с кружкой - Лехин сунул в нее нос - липового чая. Кофе оказался неплох. Примерно так варил его и Лехин. Ставя чашечку на стол, он нечаянно задел тарелку с сыром. Звон посуды возбудил в жене подозрения.
   - Ты завтракаешь? Но ведь ты только встал и говорил со мной! Ты не мог приготовить!..
   - О, ты заметила, что не давала мне поесть!
   - Ты не один.
   - Не один, - подтвердил Лехин, подмигнул Елисею, погладил Джучи и уже целенаправленно оглядел угол, где шмыгали Шишики.
   - Следовательно, денег ты мне не дашь.
   - А почему ты вообще решила, что я тебе что-то дам? Мы в разводе, давно не виделись. А денег требуешь явно не в долг.
   - Ты меня любишь, поэтому должен помогать мне.
   - Любишь - поэтому плати? А нынешний муж, который миллионер, тебя уже разлюбил?
   - Не извращай, Алексей.
   - Секундочку, из чего ты делаешь вывод, что я тебя люблю? Идиотский разговор.
   Все телефонные беседа с Бившей Женой заканчивались одинаково: первые реплики Лехин парировал легко, потому что она любила изображать из себя опытного психолога, начитавшись брошюрок из серии "Сам себе психолог"; середина беседы обычно ставила его в тупик, ибо Бывшая Жена умудрялась обращаться к нему с самыми невероятными просьбами, железобетонно уверенная, что он обязан их выполнить. Ее уверенность, как подозревал Лехин, зиждилась на том, что целых полгода их семейной жизни он, простой смертный, был близок Ей, аристократке чистых кровей, небесному существу, не отягощенному мирскими проблемами - деловые проблемы фирм не в счет. Под конец общения Лехин срывался и начинал хамить. Как и сегодня. Он устал, не выспался, мозги забиты совершенно ненужным вздором. И кофе остыл. И вообще времени мало!
   - Насколько я поняла, денег ты мне не дашь, - вернулась к актуальной теме Бывшая Жена.
   - У меня их нет, - машинально подтвердил Лехин и, опасаясь следующей затягивающей реплики, попрощался: - Извини, ко мне пришли. Счастливо оставаться. Пока.
   Он отключил телефон и привычно поклялся сходить на днях куда надо и сменить номер. И почему он все время забывает посмотреть, кто ему звонит? Что за привычка откликаться сразу?
   - Не расстраивайтесь вы так, Алексей Григорьич, - мирно сказал Елисей. - Сейчас Никодим свежий кофе принесет. Этот не трогайте. Ну его, остывший-то.
   - Свежий?
   - Я Шишика попросил: мол, разговор по трубке кончится, катись прямо на кухню. А уж у Никодима там все в боевой готовности. Только на плиту поставить... А вот и Никодим.
   Соседский домовой и впрямь явился не с пустыми руками. В одной он держал турку с горячим кофе, в другой - кулечек, как выяснилось позже, с горячим же яблочным пирогом.
   - Хозяйка печет. Прихватил вам немножко на пробу.
   - Благодарствую, - вырвалось у Лехина, и оба домовых засияли.
   Чувствуя, что они буквально взяли над ним шефство и в определенном смысле почти нянчатся с ним, Лехин невольно задался вопросом: почему домовые так себя ведут? Единственный ответ: взвалили на себя присмотр за хозяином в невиданной для него ситуации. Подбадривали, как ребенка, который только учится ходить.
   - Что-то привидений не видно.
   - Велели им подождать, пока выспишься, - объяснил Елисей.
   - Неужто послушались?
   - А мы к ним Шишика послали, чтоб он им все обсказал да показал, где вы ночью были да что видели. У них теперь разговору-у меж собой!
   - Шишики и говорить умеют?!
   - По-своему - да. Да только говорить ему по-своему не пришлось. Он ведь как телевизор: что увидел - показал.
   - Ни фига себе, Шишик - все-таки записывающее устройство? А как показал?
   - Под утро Федька Кривой до подъезда дополз и снова заснул. Шишик и давай ему сон про ночь показывать. Ну, привидения-то наши и посмотрели.
   Мир в очередной раз поплыл перед глазами.
   - Ка-аким образом?.. Вы же говорили, Шишики снами питаются, а теперь...
   - Да очень просто, Алексей Григорьич. Если Шишика человеку на глаза положить, он что видел, то и покажет.
   - Значит, привидения теперь знают все, что знаю я?
   - И даже больше. Шишик ведь тоже смотрел.
   - Я что-то пропустил?
   - Немного. Помнишь псин-то у невидимой стены? Не зря они бежать с того места вздумали. Это ведь в темноте показалось, что их много. На деле только штук двадцать и было. Живых. Шишик мертвых видел. За прошлую только ночь девять псин убили. А свора наверняка знатная была. К бездомным ведь и домашние прибились. Сбежали от хозяев, как беду почуяли.
   - А что за зверюги там были? Узнали?
   - Какое там узнать. - Елисей махнул рукой, а Никодим торопливо закивал бороденкой. - Нас ведь, народу нечеловеческого, многообразно, каждого ль упомнишь? Только того, кто рядышком живет. Ты вот, Алексей Григорьич, отличишь африканца от австралийца, как они встанут перед тобой в одежках своего народа? Вот то-то и оно.
   - Согласен. Но по той же одежке я скажу, что оба товарища не европейцы. Неужели этих зверюг даже в общих чертах вы не можете охарактеризовать? Ну хоть какие-то предположения есть?
   - Предположения есть, Шишик же смотрел. Только все наши предположения коту под хвост пойдут, ежели мы главного о них не разузнаем.
   - Давайте, что есть.
   - Зверюги, как ты их обозвал, точно пришлые. Если б я только ту видел, которая телесная, решил бы, что из наших, земных. Но другая, воздушная, уж темнеть от будущей телесности начинает, а потому и видно, что пришли они из другого мира. Тут я с Саввой, привидением из подвального ресторана, согласен. Вы видели человека и четырех зверюг. Пока зверюги были воздушные, они питались привидениями. Чуть начали материализоваться, дошло дело до убийства. Помнишь, как та хрустела костями? А ведь еще почти прозрачная...
   Лехин содрогнулся. Еще бы такое забыть.
   - А что человек? Конечно, он был далеко. Наверное, даже Шишик ничего не разглядел.
   - Разглядел-разглядел. С человеком дело плохо. Душа у него застряла между двумя мирами.
   - Да?.. Этого я все равно не понимаю. Объясните популярно, как младенцу, что это значит и почему это плохо, может, пойму ваше беспокойство.
   Домовые насупились друг на друга, и Лехину показалось, что они ведут тайный разговор без слов. Может, уговариваются, что сказать человеку, что - нет; а может, попытаются придумать объяснение попроще, чтобы младенец Лехин понял. Только самому Лехину внезапно стало холодно, да что там холодно - зябко до дрожи. Он встал, прошелся по комнате, даже подумал мельком, не надеть ли вместо тенниски рубаху, но джинсовая, любимая, со вчерашней ночи валялась среди грязных вещей, дожидаясь стирки, там еще пуговицы пришить надо, что-то другое лень было искать. Он снова сел на кровать, накинул на плечи одеяло и съежился под ним, обиженно глядя в окно: там царствовал, на удивление в этом году, роскошный август - жаркий и решительно солнечный.
   - Так вот, Алексей Григорьевич, насчет того человека, - торжественно заговорил Елисей, - ежели по-простому, он и не мертвый, и не живой...
   Джучи, бессовестно дрыхнувший за спиной хозяина, резко вскочил, зарычал и вздыбился на дверь. Стена справа от двери вдруг застрочила пулеметной очередью, плюясь бешено влетающими в комнату привидениями. Встрепанное нечто, в котором Лехин с трудом узнал Дормидонта Силыча, срывающимся голосом вскричало:
   - Алексей Григорьич! Спасай соседа своего! Ибо смерть ему грозит! Страшная!
   - Где он?
   - На лестнице у твоего порога!
   В первую секунду Лехин решил, что Федька Кривой с утра пораньше, вместо опохмелки, снова нашел, где надраться; внутреннему взгляду представилось, как сосед ползет по лестнице, с которой вот - вот сверзится. Но не успел Лехин схватиться за ручку входной двери, как сердце набатно и холодно забухало в груди от дружного вопля призраков:
   - Куда без меча?!
  

18.

   Только на бегу, затягивая ремни, Лехин понял, какой страх прозвучал в крике привидений. Этот страх взвинтил его до жуткого напряжения внутри и почему-то расслабил в движении, в ремни поэтому он почти нырнул, а не стал суматошно выдирать меч из ножен. Именно страх выбросил его из квартиры и с крутого виража вокруг лифта вынес на лестницу.
   - О-о, сосе-эд!..
   Федьку разнесло основательно: он стоял внизу, на предпоследней ступеньке, одной рукой упершись в стену, другой вцепившись в перила; стоял, набычившись вперед, словно лыжник, летящий с трамплина, но летящий странно - раскорякой, по-лягушачьи.
   Лехина его явление просто оглушило, он успел представить сотню картин, в половине которых ночные зверюги Федькой уже вовсю закусывают. А тут на тебе: мутные глазенки счастливо закатываются, опухшее лицо озарено пьянейшей ухмылкой.
   - Сы-сед!
   Из-за лифта вылетело туманное облако (перистое) и, срываясь, вновь завопило:
   - Тащи его в квартиру! Бога ради, скорее, Алексей Григорьич! Скорее!!
   "Что происходит?! Что за черт?!"
   Неуверенно сбежав по лестнице и отодрав левую руку Федьки от перил, Лехин машинально глянул на нижнюю лестницу. Через секунду пьяный сосед недоуменно бурчал что-то в живот Лехина, потому как Лехин свалил его кулем на собственное плечо и заторопился наверх.
   Те двое на лестнице. Они подняли глаза на Лехина, и участь Федьки была решена. Неизвестно с чего, но Лехин твердо уверился, что эти двое убьют любого на своем пути.
   Почудилось или шаги внизу и в самом деле зачастили?
   Федька хоть и небольшого росточка мужичонка, оказался, как всегда, на удивление, тяжелым ("Второй раз за сутки тащу!" - мрачно вспомнил Лехин), как мешок с песком. Придерживая его, чтоб не сползал на сторону, Лехин свернул за лифт и отметил: неизвестные изо всех сил скачут по лестнице. Еще пара прыжков - и они будут у дверей лифта.
   Подстегивающие вопли привидений так разогнали Лехина, что он влетел в квартиру, забыв закрыть двери. Домовые не забыли, ждали наготове: Елисей хлопнул металлической дверью, а шустрый Никодим подпрыгнул вверх - прикрутить замок и грохнуть маленьким засовом. Спрыгнул, чудом увернувшись от второй, деревянной двери, которую толкал Елисей на пару с Шишиком. Остальные Шишики сидели на полке над вешалкой и переживали, что не могут помочь: Джучи бдительно следил за порядком в доме ("Чужих не пущать!").
   Между тем Лехин свалил недовольно хрюкнувшего Федьку на коврик и осведомился в воздух:
   - И что дальше?
   - Привел к себе - похмеляй! - обрадовался Федька, выделив для себя главное на сейчас, и сделал решительную попытку встать. К его счастью, ноги почти не держали, а то у Лехина немедленно зачесались кулаки одним ударом вырубить на время соседа. Где уж тому знать, что он невольно ограничил свободу своего "гостеприимного" хозяина.
   В железную дверь громыхнули так, что зазвенело по всему подъезду. Сосед откликнулся на грохот витиеватей фразой, в которой если и были здоровые, нормальные слова, то заплетающийся язык превратил их в нечто неудобоваримое.
   - В комнату его, - предложил Елисей, - здесь мешать будет. Позовем Прокла. Пусть возится со своим хозяином.
   В дверь опять загрохотали - теперь уже чаще, отчего Федька жалобно и болезненно скривился и обнял голову ладонями со вздувшимися жилами. Лехин со вздохом подхватил его под мышки и втащил в зал: времени поднять Федьку не было, и виски у самого начинали ныть от безостановочного грохота. Домовые приплясывали на диване - "давай, мол, сюда, хозяин!" На диван Лехин уложил соседа скрепя сердце. Вещь-то куплена недавно, не дай Бог, Федька попортит. Уловив его сомнения, Елисей кивнул на потолок.
   - Ничего, сейчас Шишики Прокла приведут да усыпят соседа. Они на это мастера. Ты только Джучи сюда не пускай. У кота ведь свои соображения, кому тут можно сидеть...
   В прихожей Лехин сморщился и обратился к привидениям:
   - Сделайте же что-нибудь! Вы же умеете на время входить в человека! Образумьте их, уведите куда подальше! И вообще... Кто это? Почему они так на Федьку взъелись?
   - Федька-то им только по дороге попался бы... Как говорится, заодно уж. Шли-то они к тебе, Алексей Григорьич.
   - Зачем?!
   - За кем нынче ночью охотился, те и послали, - хмуро объяснил Дормидонт Силыч. - И войти мы в них не можем, а если б и могли - не захотели бы. Отравлены они, Алексей Григорьич, ядом страшным. Не простым, что на тело действует. Душа у них отравлена. Думаешь, не попробовали войти? Еле ноги унесли. Эти, отравленные, они ведь до нетронутых душ страшно охочие. Войти-то легко, да только слопают...
   Он запнулся, и Лехин договорил про себя: "За милую душу".
   - Хорошо. Ладно. Суммируем. Этих двоих отравили специально, чтобы послать ко мне. Вопроса "зачем" я уже не задаю. Поскольку они отравленные, внедриться в них вы не можете. Что делать мне?
   - Убить, конечно, - удивленно сказал Касьянушка, а домовые закивали.
   - Вы что - с ума сошли?! Среди бела дня убивать людей?!
   - Не нравится среди бела дня - дождись ночи! - рассердился Елисей. - Двери у нас крепкие, переждать времечко нетрудно. Только ведь у нас соседи есть, они ждать не станут. Выйдут хулиганов отругать, что будет?
   Никодим вдруг медленно осел на месте.
   - О-ой... Хозяйка моя обещалась к обеду из магазинов вернуться... О-ой...
   Оглушенный Лехин смотрел на призраков, на домовых, на Джучи, который нервными кругами ходил по комнате.
   - Может, соседи решат, кто-то где-то молотком орудует?
   - До ночи-то? В коридоре-то? Неужто бы сам не вышел полюбопытствовать?
   - Да не могу я убить человека!
   - А чего его не убить! - завопил в ответ Касьянушка.
   - Касьян, ты же светлый! Как ты можешь так легко решать?! Человеческая жизнь, Касьян! Убить человека, Касьян! Понимаешь?!
   Привидение вдруг хлопнуло себя по лбу. Одновременно с этим невесомо-неслышным, а лишь видимым хлопком вновь грохнули в дверь, и Касьянушка нервно вздрогнул и обернулся к "собратьям".
   - Ребятушки, а ведь ему еще ничегошеньки и не сказали! Алексей Григорьич, ничего тут сложного нет! Мертвеца-то тебе, чать, нетрудно поубивать?
   "Вать! Вать! Вать!" - забухали в дверь.
   - Еще раз! Коротко и ясно! - процедил сквозь зубы Лехин.
   - Алексей Григорьич! - отрапортовал безымянный агент. - Предположительно, молодые люди залезли в логово пожирателей душ, где их убили и отравили мистическим ядом, запирающим душу в мертвом теле. После чего дали приказ уничтожить вас и пустили по вашему следу.
   - След? Но я же в транспорте ездил, в троллейбусе!
   - Мы не говорим о следах-запахах. Есть качественно иной след, который каждый человек оставляет в пространстве. Если его найти и разобрать до мельчайших составляющих, об этом человеке можно узнать столько, сколько ни одна папка документов не расскажет.
   - Хватит, понял! Они зомби. Что делать-то с ними? Точнее, что можно сделать с ними, кроме как еще раз убить?
   - Можно, конечно, связать, раз вам так не хочется им головы рубить.
   - О Господи! А дальше?
   - Святую воду им в рты лить.
   - Да где ж я ее возьму?!
   - У бабки Петровны есть, - вмешался бледный Никодим. - Она на Илью Пророка службу выстояла да водички в бутылки из-под минералки набрала. Алексей Григорьич! Побыстрее, пожалуйста!
   Лехин зарычал по-настоящему - вроде, выругаться захотел, да слов для ситуации не нашел. Итак, связать. Значит - драка. Значит - против двоих. Ведь привидения будут вынуждены уйти, и домовые тоже, не говоря уж о Шишиках. Так, с чего начать? Джучи - на кухню, закрыть, чтобы не высовывался. Душа спокойнее. Дальше...
   - Елисей, тащи веревки. Потом поможешь Никодиму святую воду дотащить. Кстати, какое действие у святой воды, если ею поить этих?
   - Душу из мертвого тела высвобождает, - мигом ответил Касьянушка и хотел было еще что-то добавить, но его с двух сторон подхватили Дормидонт Силыч и безымянный агент и упорхнули с добычей сквозь стену.
   "Душу освобождает - это хорошо!" - облегченно решил Лехин, не обратив внимания на "мертвое тело". Знал бы он, о чем желал договорить Касьянушка...
   Вскоре мотки бельевой веревки и крепкого бумажного шнура лежали в двух углах и висели почти на всех дверных ручках. От меча Лехин избавился заблаговременно, спрятав его на антресолях в спальне. От греха подальше. Мало ли что случится - Лехин ни в коем случае рубить головы не собирался.
   Второе преображение маленькой прихожей в поле военных действий напомнило ему о гардинке. Он даже усмехнулся, вспомнив, что собирался выбросить ее. Такое оружие - и выбрасывать?!
   Ну, кажется, все.
   - Идите, - сказал он домовым. - Открываю дверь.
   Бородатики мелким шажком добежали до стены и сгинули в ней.
   Едва Лехин открыл первую дверь, как стало понятно, что "эти двое" пытаются высадить железную дверь с разбегу. Его даже удивило, почему они не соображают: железная-то открывается не вовнутрь - и это видно сразу, по тому, что она прикрывает часть стены. Каким же надо быть идиотом, чтоб ломиться в такую дверь!..
   Железо гулко громыхнуло. Лехин представил, как "эти двое" отлипают от нее, разворачиваются, идут назад для нового разбега. Шагов семь-восемь им точно необходимо, а лестничная площадка такое расстояние, и даже чуть больше, дает.
   Лехин осторожно отодвинул засов и прислушался. Вот в неровном ритме зачастили шаги по плиткам, ближе и громче, и - глухой стук вместе с громом железа. Пауза. Шаги неторопливо зазвучали от двери.
   Нежно открывая засов, а затем замок - нежно, чтоб не звякнул, не брякнул, Лехин заспорил с собой: может, не просто распахнуть дверь, заманивая в квартиру, а напасть сзади, прямо в подъезде, пока они отходят для нового разбега? В конце концов, честный бой возможен лишь в честном поединке. А здесь столько условий не для боя, а для бойни. Двое против одного - раз. Не живые, если верить параненормальным гостям, а мертвецы - два. Может, и правда напасть со спины? Пока одного ломаешь и в петли приготовленной веревки всовываешь, второй очухается не сразу... А если сразу? Ну и ладно. Первый будет запеленут в секунд десять, так что...
   Бу-бум! Лехин их даже пожалел. Совсем уж мозги не работают, что ли, в железный лист биться зазря? "Может, и не работают, - подумалось мрачно, - если мертвые..."
   Медленным, ласковым толчком он послал дверь вперед. Спиной к нему, двое и впрямь уходили к противоположной стороне лестничной площадки.
   - Эй, вы ко мне?
   Не дергаясь, "эти двое" просто развернулись и пошли к Лехину непринужденно-деловым шагом, словно на оклик запоздавшего к дверному звонку дружка. И легкая походка могла бы обмануть любого, не загляни тот, любой, им в глаза.
   Еще на лестнице, с Федькой на плече, обернувшись, Лехин увидел что-то странное в парнях. До настоящего времени он и под пытками не мог бы объяснить, что же увидел. А теперь "что-то странное" наплывало на него вместе с глазами парней. Мертвые глаза и оказались "чем-то странным". И страшным. Ибо они еще не умерли - умирали зрачки, мутнели сквозь гниловато-белесую пленку, которая неровно, рыхло обвисла на глазах, морщась на низших веках. "Мертвые убийцы, абсурд..."- поразился Лехин, пятясь в квартиру. И все же на их лица так и тянуло посмотреть. Еще и еще раз. Как любая аномалия в человеческом лице: шрам, больной лицевой нерв, мгновенно уродующий обыкновеннейшие черты; слишком выдающаяся бородавка, огромное родимое пятно, - умирающие глаза парней обладали изощренно-жестокой притягательностью и завораживали чуть не до транса.
   Гардинка выехала из горячих, взмокших рук и звонко загремела на линолеуме. Лехин вздрогнул. Оружие поймал быстро: пока гардинка скакала по полу, ударил ногой по ней снизу вверх и подхватил на лету. Гардинка - что. Не самая главная проблема из всех, что начали сыпаться, как из драного мешка.
  

19.

   Первая проблема имела отношение к входной двери. Ну - заманил. А как дверь закрыть, чтобы не ушли или, чего доброго, соседи не заглянули? Вторая проблема - заставить убийц (в чем Лехин теперь совсем не сомневался) следовать той схеме боя, которую Лехин наспех придумал и которая должна повязать их, как миленьких.
   Главная же проблема распахнула дверь из зала и конфиденциально просипела:
   - Друганы, выпить есть?
   Не успел Лехин обозлиться: где же обещанный Прокл? - как узрел несчастного домового. Тот висел на левой ноге хозяина, обняв колено, отчего Федька не шел, а ковылял.
   Выглянули из зала и Шишики. Увидели непрошеных гостей ("помпошки" облепили косяк двери над Федькой) и с перепуганным писком усвистели куда-то наверх, возможно, на потолок.
   А непрошеные гости хищно ссутулились и пошли на Федьку.
   "Нашим легче!" - обрадовался Лехин и скользнул к двери за их спинами, решая первую проблему. Оттуда же, закрывая вторую дверь, счел нужным предупредить:
   - Федор, они ведь тебя бить идут!
   - Хто? Меня?! А вот только попробуй!.. Ой...
   Малый в спортивных штанах и футболке сгреб Федьку за клетчатую рубаху на груди и тихонько, но весомо стукнул его о стену. Метнулись ноги соседа -- врезались в стену. Вместе с ними шмякнулся Прокл и, видимо, основательно, потому что секундой позже свалился с ноги хозяина.
   Из-за дверной шторки высунулись Елисей и Никодим, втащили сородича в зал и толкнули было дверь закрыться. Но Прокл очухался, замычал и поймал штанину хозяина, который выбивал пыль из стены собственной спиной.
   Происходящее Лехин наблюдал вполглаза, поскольку после его предостерегающей реплики зашагал к нему второй - коренастый тип, плотностью сложения замечательно похожий на боксера. Лехин и обозначил его Боксером. К величайшей радости хозяина квартиры, сущность Боксера облику не соответствовала. Он шел напролом и лишь махал кулачищами.
   Лехин сначала осторожничал, уходя от его ударов или вынужденно выставляя блоки - всего пару раз. Затем, все так же осторожничая, парировал один удар - убедиться, что от Боксера подвоха ждать не придется. И, наконец, попробовал подножку. Причем в тот самый момент, когда противник решил (или не решал он ничего, а просто пер на предполагаемую жертву), что может взять хозяина голыми руками. Будучи плотного сложения, он свирепым бегемотом налетел на подножку (Лехин взвыл) и - повалился, повалился... Так, падающим, Лехин и подхватил его на гардинку, под живот, развернул по инерции падения и, уложив носом в пол, зафиксировал руки противника гардинкой в зажиме на его же спине. В поясницу Боксера уперся коленом, чтоб не встал раньше времени. Пока Боксер не сообразил, что у него свободны ноги, которыми можно если не отбиваться, то помешать пленению, Лехин быстро повязал его. Повязал крепко и надежно, для чего пару раз перекатил Боксера с живота на спину и наоборот, выдернув из-под рук пленника гардинку.
   Второй вторженец оказался опаснее. Обернувшись узнать, чем занимается Боксер, он обнаружил его в спеленутом виде, а хозяина квартиры - вооруженным и готовым к новой схватке. Несмотря на то что рука Вторженца с обмякшим Федькой медленно опускалась, пока он оценивал обстановку, пьяненький сосед вполне мог врезаться беспутной башкой в стекло кухонной двери - пожелай Вторженец избавиться от лишнего груза и одновременно лишить данный груз жизни.
   Пожелал - гад! Швырнул беднягу напрямик в дверь. И помереть бы никчемному по жизни, обладающему единственным неоспоримым сокровищем - золотыми руками - Федьке Кривому на оскале разбитого дверного стекла, если б не вмешалась судьба. Судьбу представляли домовые и Шишики - Прокл не в счет: он летел на ноге хозяина в дверь и, наверное, думал...
   Впрочем, додумать ему все равно не дали. В ту же секунду, едва Федька отделился от руки Вторженца, на него с потолка обрушилось тяжелое зимнее пальто Лехина. Уж как уговорили домовые Шишиков помочь им - неизвестно, только именно домовые выволокли пальто из шифоньера, именно Шишики распялили его на потолке во всю ширь. Тяжелый снаряд сбил траекторию Федькиного полета. Измученный невиданными переживаниями, сосед брякнулся на пол, притихнув под импровизированным одеялом.
   "Хорошо бы отключился!" - бессовестно помечтал Лехин.
   Кажется, сбылось: Федька больше не пошевельнулся. Мелькнула было тревожная мысль - уж очень неподвижно сосед лежал. Однако Вторженец не дал зациклиться на ней. И Лехин в душе махнул рукой: говорят, пьяненьких Господь бережет.
   Все происшествие с Федькой не заняло и минуты.
   На примере Боксера Вторженец, видимо, сообразил, что Лехин - противник не из самых легких. Поэтому не поперся, как бык на красную тряпку, а быстрыми выпадами попытался выяснить, что такое Лехин в качестве бойца. Лехин тоже осторожничал и отвечал либо блоком, либо полным уходом от противника. Таким манером в тесной прихожей они друг друга испытывали круга три, нервно подпрыгивая, когда под ноги попадали Боксер или Федька. Домовые куда-то исчезли, а Шишики сбились в тесную кучу над кухонной дверью, точно заговорщики. Лехин, мельком глянув на них, забеспокоился: а если домовые, не дай Бог, опять что-нибудь удумали? Ой, не надо! Особенно под руку!..
   Мертвеющие глаза Вторженца все еще видели. Во всяком случае, он уловил момент, когда Лехин покосился на потолок, и стремительно кинулся на него.
   От мелькнувшей перед животом ладони Лехин шарахнулся со странным впечатлением, что он только что избежал чего-то смертоносного. И только когда восстановилось первоначальное шаткое равновесие - противники снова затанцевали друг против друга - Лехин будто прокрутил событие назад и похолодел: Вторженец в полураскрытой ладони прятал зажатые между пальцами бритвенные лезвия. Но похолодел Лехин не от страха. Все смятые мысли, обрывочные предположения, как действовать дальше, скрутились в жесткую воронку ярости, на дне которой вспыхнуло единственное желание: ударить по руке Вторженца так, чтобы он не мог больше владеть ею.
   Лехин глухо зарычал. Хоть и вооруженный причудливой смесью бойцовских техник, он не совсем верил в свое умение драться - вспомнить хоть подвал выставочного зала или ночную встречу со зверюгами. Но сейчас он не рассуждал, умеет или не умеет... Он просто представил, как полоснули бы по животу спрятанные в руке Вторженца лезвия... Мышцы живота конвульсивно сжались, а разжавшись, точно вбросили Лехина в атаку.
   Вторженец для Лехина пропал, испарился. Имела значение только его рука. И Лехин метил в эту страшную руку, бил в нее гардинкой и ногами. Вторженец, надо было признать, оказался парень не промах. Он, видимо, поучаствовал не в одной драке. Когда Лехин впервые прижал его к стене, Вторженец мгновенно обезопасил себя от единственного оружия в руке хозяина квартиры: пока Лехин, почти втиснув его в стену, собирался сделать отбивную из его руки, парень ударил коленом по локтю. Гардинка выпала из ладони, оцепеневшей от болевого шока.
   Лехин сообразил, что Вторженец не случайно ударил именно сюда, Удобней-то было бить чуть ниже локтя, а он метил в конец локтевого сустава. Итак, противник знает уязвимые места на теле человека... "Ну что ж, тем лучше, - решил Лехин, - теперь мы на равных. Почти. С небольшим перевесом в сторону противника, который все-таки вооружен. А гардинка... Ну и фиг с ней! Смогу - возьму, нет - так нет!" Гардинка валялась под дверью - половинкой в зал.
   Ногами Вторженец лучше управлял, чем руками. Возможно, занимался кикбоксингом. К себе не подпускал мастерски. Теперь, когда ярость чуть притупилась, Лехин мог позволить себе некоторое время прощупывать противника на предмет слабого места. И выяснил, что самоуверенность Вторженца держится только на работе ног, а вот руки у него слабоваты. Как только понимание обрело законченность, не меняя темпа "прощупывания", Лехин поймал в захват стопу противника и резко вывернул ее. Падать Вторженец тоже умел: он мигом съежился, защищая голову от удара о пол, и мягко упал набок сжатой пружиной, чтобы в следующий миг (он уже подтянул вторую ногу) пнуть вынужденно стоящего рядом человека.
   Не вышло: Лехин крутанул свой захват в другую сторону, и Вторженцу пришлось искать новую позу для защиты головы и - новой атаки. Он еще ничего не успел понять, как хозяин дома необычайно легко - в третьем повороте тела - приподнял незваного гостя и шагнул вперед. Голова Вторженца жестко влепилась в стену и секундой спустя стукнула в плинтус. Вторженец замер, обмяк.
   Лехин сглотнул и - поморщился. Оказывается, он запаленно дышал ртом, а когда сглатываешь слюну подсохшим ртом - невероятное гадство внутри весьма чувствительно.
   Он оглянулся поискать разложенные по прихожей веревки...
   Сверху, с потолка, вдруг зашуршало что-то решительно, и на тело Вторженца рухнул сухой зеленовато-желтый поток. Одновременно раздался испуганный вопль: "Не надо!" Странные осадки стукнулись о спину лежащего и весело заскакали-побежали по всей прихожей. Приглядевшись, изумленный Лехин узнал горох. На потолке же вверх ногами стояли двое домовых в окружении пушистой толпы Шишиков и негромко переругивались.
   - Эй! - позвал Лехин. - А зачем?
   - В кино видели. - Домовые спустились. Елисей виновато мял в руках бумажный пакет. - Чтобы враг упал, надо бросить под ноги кругляши. Мы думали-думали, ничего, кроме гороха, не надумали. Да, вишь, не посмотрели-то, что уж закончилось. Поздненько спохватились. В следующий раз разве что попробовать?
   - Ни за что! Враг-то, может, упадет, да ведь и я рядом валяться буду. Гороху-то все равно, куда катиться.
   - Охти, и не подумали!
   Домовые переглянулись и принялись собирать горошины, вокруг катались Шишики, помогая, благо Джучи за кухонной дверью заунывно пел печальную песню о беспросветном одиночестве.
   Убрав от греха подальше лезвия и связав Вторженца, Лехин приподнял его, чтобы оттащить к Боксеру. Голова Вторженца безвольно мотнулась в сторону.
   - Это еще что такое?
   Вторженца пришлось приспустить, чтобы и домовые увидели на затылке три черные, довольно глубокие царапины - почти рубцы. Елисей пожал плечами, а Никодим сбегал к Боксеру обследовать и его на всякий случай. Каковое обследование и показало те же три царапины...
   - И что все это значит?
   Ответа домовые не знали. Зато через минуту воздух загустел от присутствия призраков, и безымянный агент, оглядев странные царапины, предположил:
   - Возможно, кровавые метки и сделали из людей зомби с одним-единственным заданием - убить вас, Алексей Григорьич. Вывод очевиден: вы увидели тех, кого видеть нельзя. Вот они и стараются от вас избавиться.
   - Это единственный вывод?
   - Нет. Главное в другом. Теперь, Алексей Григорьич, вы легко найдете логово пожирателей бестелесных субстанций.
   - Каким же образом?
   - Как все физические тела, эти двое оставили след в пространстве. Вы будете искать пожирателей точно так же, как посланные ими нашли вас.
   - Если, конечно, пожиратели превратили парней в зомби именно в логове. А если нет?
   Привидение задумчиво покачалось в воздухе. Лехин невольно подумал: не знай он, что перед ним лишь подобие человека, немедленно почувствовал бы тошноту - больно жутко выглядит болтающийся в воздухе человек.
   - Я думаю все же, зомбирование произошло в месте обитания пожирателей, и произошло оно не далее, как сегодня утром. Взгляните. Кровь на затылке явно подсохла недавно. Значит - утро. Мы знаем, что пожиратели действуют в основном ночью. Однозначно: парни случайно попали в логово, где их подвергли зомбированию, не отходя, так сказать, от кассы. Поэтому след зомбированных должен привести к нужному месту. А там - стоит лишь внимательно осмотреться.
   - Алексей Григорьич! - позвали Дормидонт Силыч и Касьянушка. - Второй ворог очнулся.
   - Ладно, насчет логова и следов мы еще поговорим. Елисей, где ваша святая вода?
   Оба незваных гостя, прислоненных к стене, внимательно смотрели на Лехина. А тот присел на корточки, откручивая крышку с пластиковой бутылки, спросил:
   - Пить хотите?
   Тот же внимательный взгляд - и никакой ответной реакции. Лехин даже бутылкой покачал перед их глазами - неподвижно смотрят сквозь нее, и ведь не впустую смотрят: он чувствовал их взгляд, изучающий, давящий. Трепыхаться они не пробовали - что-что, а вязать веревки Лехин умел. Осторожно, чтобы вовремя отдернуть руку (а кто их знает? Возьмут, да укусят!), Лехин ткнул горлышко бутылки в рот Боксера. Наверное, сработал рефлекс. Губы открылись, и Боксер, причмокнув, глотнул дважды. То же получилось и с Вторженцем.
   "Душу из мертвого тела освобождает святая вода", - сказал Касьянушка. И Лехин воочию увидел, как это происходит: Боксер едва слышно вздохнул и закрыл глаза, Вторженец молча последовал его примеру - и оба точно крепко заснули.
   Когда до Лехина дошел факт, что в его прихожей лежат два мертвых тела, его обдало ужасом ("Как от них избавиться, елки зеленые?!") и гневом на тех, кто так легко и просто распорядился жизнью молодых ребят. Второе перевешивало, и никто не посмел с ним заговорить, пока он сидел на корточках и с горечью смотрел в мертвые лица.
  

20.

   - Вы неправильно расставляете акценты, Алексей Григорьич, - спокойно сказал безымянный агент. - Суть не в том, что умерли двое. Суть в вопросе: сколько их, мертвых, будет, пока не найдется наш враг?
   Он устроился в кресле напротив дивана, на котором ссутулился Лехин. Федьку в очередной раз сплавили тете Лиане, хотя он орал и упирался изо всех сил, цепляясь за все доступное рукам. Однако с разъяренным Лехиным трудно справиться. Сосед был закинут на свой этаж в рекордный срок. Лехин же теперь сидел на диване и тупо смотрел в пол.
   Агент устроился в кресле элегантно - как всегда выглядел, как говорил, как двигался. Но, увлекаясь, забывал о своей бестелесности и начинал медленно и торжественно погружаться в кресельное чрево. Лехина это погружение чуточку отвлекало от насущного, но воспоминание о том, что на балконе два трупа, затмевало все на свете. Балкон, конечно, выходил на северную сторону, но в глазах темнело при взгляде на августовскую жару.
   Лехин изо всех сил старался привыкнуть к мысли, что ночью тела надо вытащить из дома и куда-то подбросить. Как, куда - он и представить себе не мог. Наверное, поэтому наставительно-философские речи безымянного агента заставляли его вскипать.
   - Меня не волнует, сколько будет трупов! - наконец взорвался он. - Меня волнует присутствие трупов здесь и сейчас!
   - Я вас очень понимаю, - проникновенно сказал агент и, взлетев в очередной раз в нормальное(для человека) положение над креслом, сообщил: - Я уже договорился с некоторыми товарищами устроить систему оповещения, когда вы начнете очистку квартиры от нежелательного присутствия в ней нежелательных физических лиц... Простите - тел.
   - Что это значит - система оповещения?
   - Примитивная цепочка из бестелесных сущностей с целью скорейшей передачи вам лично информации о присутствии-отсутствии поблизости нежелательных свидетелей.
   Вникнув в сказанное, Лехин понял, что привидения хоть в чем-то помогут. Кажется, трупы он вытащит из дома незаметно. Остается вопрос - куда. Хотел поинтересоваться, что посоветует безымянный агент, - не успел.
   Раздался сигнал дверного звонка. Обычно мелодичный, сейчас он прогремел погребальным колоколом. Одновременно в комнату влетели домовые, за ними призрачная орава, которая, не снижая скорости устремилась к стене в пустую квартиру. Чпок, чпок, чпок - исчезли все. Нет, китайчонок отстал. Точнее, не отстал, а, пролетая над креслом с безымянным агентом, ухватил его за плечо и поволок за собой. Большой чпок в стену - и оба пропали. Домовые же метались по комнате, явно ища, куда бы спрятаться, и явно забыв о том, что они тоже умеют легко проходить сквозь стены.
   Вставший на звонок Лехин не придумал ничего лучшего, как вцепиться в рукоять складного меча. Увидев его жест, домовые кинулись на диван, прижались к спинке. Не сводя глаз с двери в комнату, заикаясь, они повторяли одно и то же - любимое Касьянушкино присловье:
   - Батюшки-светы!.. Батюшки-светы!...
   Звонок в две ноты равномерно и настойчиво требовал хозяина.
   Лехин потоптался на месте, взвыл от отчаяния и решительно зашагал было открыть настырному гостю (" Если это Федька - убью!").
   Но в этот миг между дверными шторками показался пушистый кошачий зад. Над задом напряженно дергался вздыбленный от ужаса хвост. Джучи пятился и вперемежку шипел и рычал.
   А потом Лехин услышал шаги за шторами. Странные. Кто-то в ритм звонку медленно тащил ноги по полу и неловко грохал, дотащив, наверное, на ширину шага.
   Лехин очумел: звонят в квартиру, но по квартире уже кто-то ходит?! Собственные ноги облились холодом и намертво приклеились к паласу. Два шага - и порог.
   Джучи допятился до дивана. Лепечущие словно заклинание свое "батюшки-светы", домовые бросились к краю дивана и втащили кота к себе. Джучи, кажется, ничего не заметил: он все так же медленно отступал, не сводя безумных глаз с занавесок, пока прочно не уперся задом в спинку дивана. Попытался протолкнуть ее задом - не получилось. И тогда он перестал шипеть и рычать, но жалобно и горестно возопил.
   И, будто с этим жутким воплем получив разрешение, в комнату шагнул Боксер. Носом чуть не в затылок ему шествовал Вторженец.
   Оцепенение Лехина достигло крайней степени: он перестал дышать, перестал чувствовать собственное тело, перестал думать... Впрочем, нет. Единственная мыслишка металась по пустой черепушке и орала одно и то же: "Дурак! Своими руками снять с них веревки! Дурак! Своими руками!.."
   "Сама дура! - ответил ей кто-то, очень далекий от Лехина. - Я боялся - следы от веревок останутся. Это ж улика!"
   Мыслишка сорвалась на визг: "Какого черта улика! Кто бы их вообще связал с тобой?!"
   В полной прострации Лехин внезапно прозрел, каким-то образом перепрыгнув на другой уровень зрения.
   Боксер сделал еще два шага в комнату, неуклюже повернулся к креслу, на котором совсем недавно сидел безымянный агент. Над Боксером висело что-то наподобие воздушного шарика. Как ни напрягал Лехин глаза, он с трудом различал нечто - вроде, с конечностями. Это нечто плыло позади Боксера, чуть выше его головы, и довольно энергично...пинало труп по той же голове. Видимо, повинуясь пинкам, Боксер встал спиной к креслу. Нечто взлетело над головой трупа и принялось яростно утаптывать макушку. Боксер медленно-медленно осел в кресле. Под нудный аккомпанемент дверного звонка и утробную жалобу впавшего в истерику Джучи: "Уоу-оу-оу!"
   Со Вторженцем произошло все то же, за исключением маленькой детали: его нечто (Боксеровский остался при Боксере же) заставило труп сесть на стул напротив телевизора.
   Лехин пришел в себя. Трупы немедленного разрешения проблем вроде как не требовали, а вот звонок продолжал наглеть.
   Прикинув ситуацию вновь пришедшими в норму мозгами, Лехин хладнокровно сказал только чуточку дрожащим голосом:
   - Если я могу вас на время оставить здесь безо всякого ущерба для квартиры, кивните.
   Трудноразличимые нечто активно принялись пинать трупы в затылок. Но Лехин уже по ним сообразил, что ответ будет дан положительный.
   - Ладно-ладно, я понял.
   Но на пороге он все-таки не удержался - обернулся. Трупы смирно сидели на местах, сложив ладони на коленях, как это делают идеально послушные дети. Лехин почему-то, глядя на них, затосковал и сразу решил: "Вот закончится все - благополучно! - упьюсь до свинячьего визгу!"
   На пороге пришлось еще задержаться. С дивана спрыгнули двое домовых и Джучи. Держась за кошачий загривок, домовые тащили кота из комнаты, а тот пялился на трупы , упирался и орал благим матом. Лехин посторонился в дверном проеме и позвал:
   - Джучи! Иди сюда!
   Матерый котище рванул вперед так сильно, что домовые упали. Дополнительной тяжести Джучи словно и не заметил (шерсть на нем густая, держались оба крепко), махом уволок домовых на кухню.
   И, больше не оглядываясь, Лехин поспешил к настырному посетителю. Гардинку не забыл. И правильно сделал, ибо не посмотрел в "глазок", раздраженный звоночным занудством, и распахнул двери сразу.
   В прихожую с бешеной скоростью влетела гигантская, почти квадратная подошва. Она метила в лицо Лехина, и Лехин здорово удивился, отбившись от нее снизу гардинкой. Подошва оказалась частью крепкого ботинка на ноге невысокого крепкого паренька. Он чудом удержался на ногах и тут же, прыгнув боком, снова попытался достать Лёхина ногой. Но хозяин квартиры уже разглядел подернутые туманной, белесоватой дымкой глаза и сделал единственное, что мог сделать в этой ситуации: отскочил подальше от двери и крикнул:
   - Эй, ногастый! Долго еще на пороге околачиваться будешь? Зайти слабо?
   Крепыш так ретиво помчался на задиристый зов, что Лехин мгновенно просчитал: очередной незваный гость берет разбег для прыжка, в котором ногой припечатает его, хозяина, к стене. И мгновенно же просчитал, как удобнее Крепышу бить. В результате это гость врезался в стену и свалился, потому что Лехин нырнул под его прыжок и ушел в сторону. Но ушел не просто топтаться и дожидаться новой атаки Крепыша.
   Едва тот свалился, Лехин прыгнул сам и оседлал глубоко изумленного этим гостя. "Этот еще и удивляться может!" - отметил Лехин. Он схватил активно дергающиеся руки Крепыша и завопил в сторону кухни:
   - Елисей! Воду!
   Хорошо, что прихожая маленькая. Пущенная по полу бутылка со святой водой, хоть и поехала криво, но оказалась в пределах досягаемости.
   Лехин чуть не брякнулся с Крепыша - тот изогнулся, стараясь сбросить наездника. Нужно было стукнуть хорошенько, чтобы утихомирить все эти лягающиеся ноги, молотящие по полу и воздуху руки, подпрыгивающее тело - утихомирить и открыть бутылку. Кстати, бутылку надо было еще и в руки взять. Лехин обозлился, кое-как завел руки Крепыша за спину, на которой сидел, и уселся еще и на руки. Ощущения не из самых приятных, да фиг с ними, ощущениями. Главное, что тяжесть на вывороченных руках достала и Крепыша: на секунду-другую он замычал и - перестал дергаться. Ну, Лехин и воспользовался. Секунда - и он схватил бутылку и крутанул крышку. Другая - резко поднял голову Крепыша за подбородок и сунул горлышко бутылки в зубы, благо, тот от боли ощерился.
   - Уж водичкой гостя всегда угощу! - прорычал Лехин и изо всех сил толкнул Крепыша на спину, чтоб вода зря не вытекла.
   И побыстрее отвалился от парнишки. Напоследок увидел только, как отчетливо дрогнул кадык. Ага, проглотил. Теперь дело за водой. Лехин попятился закрыть входную дверь, продолжая следить за Крепышом. Тот было привстал, помогая себе руками, успел перевернуться набок, чтобы сразу, вскочив, броситься на Лехина. Руки в локтях словно надломились, ладони безвольно поехали по полу - и вот Крепыш вытянулся, будто в глубоком сне.
   Вторую входную дверь Лехин подергал - уже забыл, закрыл ли, - и пошел в зал.
   Два тела (язык не поворачивался назвать их мертвецами) замшелыми истуканами высились на своих местах. Вокруг их голов лениво плавали шарики-невидимки.
   Удостоверившись, что все в порядке, Лехин подошел к стене, за которой была пустая квартира, и решительно постучал.
   - Эй, где вы там? Ну-ка, быстро все сюда!
   Тишина. Затем в стене вспухла почка - голова безымянного агента.
   Так же беззвучно стали появляться головы других призраков. Глаза всех сразу каменели на двух неподвижных фигурах.
   - Вот-вот, как просить о помощи, так всей оравой, - сказал Лехин. - А как мне что-нибудь нужно...
   Первым решился вплыть в комнату, как ни странно, Касьянушка. Понаблюдав за ним и убедившись, что никто не собирается его сожрать, помаленьку отпочковались от стены и остальные.
   Колыхнулись дверные шторки - чинно вошли в комнату и домовые.
   Когда подтянулись все, кроме Джучи, Лехин предложил:
   - А теперь объясните мне, пожалуйста, что это.
   Призраки боязливо скучились и степенным хороводом поплыли вокруг Боксера и Вторженца, неспешно сужая круги. Поодаль домовые тоже озадаченно запрокинули головы, рассматривая невидимок на привязи.
   Шишики убедились, что Джучи не желает появляться, и принялись играть в догонялки. В глазах зарябило от их скаканья и скольжения по всем плоскостям комнаты. Проморгавшись, Лехин с неожиданной грустью подумал: "Все такие одинаковые. Как только Джучи различает, который наш? Мне вовек не отличить". Еле слышное хихиканье под ухом - и он скосился на правое плечо. Кажется, именно Его Шишик сидел там. Ведь, когда остальные "помпошки" пытались сбить его с плеча хозяина, он сразу прижимался к шее Лехина и злорадно хихикал.
   Шишики не только отвлекли Лехина, но и развлекли его. Он и не заметил, как дыхание успокоилось, а руки прекратили дрожать. Зато он заметил, что призраки будто потеряли интерес к состоянию загадочных тел. Они разбрелись по комнате, а кое-кто уже вплывал в стену, возвращаясь в "свою" квартиру. Домовые что-то оживленно обсуждали. Над ними висели Дормидонт Силыч и Касьянушка, а безымянный агент, за спиной которого китайчонок, азартно покрикивая, оттачивал какой-то прием, делал вид, что беседа домовых ему безразлична, хотя крайне внимательно прислушивался к ней. Лехин ждал-ждал, когда ему хоть что-нибудь объяснят. Не дождался и вмешался в разговор:
   - Ну-с, и каков вердикт по этому делу, господа?
  

21.

   Домовые и Дормидонт Силыч с Касьянушкой почему-то уставились на безымянного агента. Призрак пожал плечами - "А я что? Я ничего!" - и сообщил куда-то в воздух:
   - Вердикт по данному делу несколько оригинален. Как стакан, который наполовину пуст, все-таки наполовину полон, так и присутствующие здесь... мм... тела скорее живы, чем мертвы. Но выразиться можно и иначе: скорее мертвы, чем живы. Ключевое слово, как часто выражаются в современном мире, - слово "скорее".
   Китайчонок вскрикнул что-то боевое, что-то боевое изобразил и спрятался за спину безымянного агента
   - А яснее? Вы ведь пообещали, что святая вода отделит душу от тела.
   - Не сердитесь, Алексей Григорьич! - воззвал Дормидонт Силыч. - Чего ждали от святой воды, то она и сделала. Отделила, но не разделила. Вон, сам вишь, при каждом теле своя болтается.
   - А если прямо на нее плеснуть?
   Облачка рядом с головами трупов-нетрупов возмущенно и тревожно зашевелились.
   - Ничего не будет. Так и останутся.
   - Да елки зеленые! Мне так из вас по словечку и вытягивать? Говорите все, как есть!
   - Если коротко, то получается следующая картина, - задумчиво сказал безымянный агент. - На затылочной кости у них у всех ранка, как от укуса. Но мы себе не представляем, какой зверь мог укусить одним зубом в такое место. Предположительно, у этого зверя зуб вооружен ядом, который и дает эффект зомби.
   - Значит, святая вода здесь бессильна?
   - Ну что вы говорите, Алексей Григорьич! - возмутился Дормидонт Силыч. - Святая вода всесильна! Но мы-то рассчитывали, что тела абсолютно мертвые, а они... Ну... В общем, вы поняли.
   Лехин сел на диван. В комнату сунулась усато-мохнатая морда, настороженно зыркнула по сторонам. Джучи, пригибаясь, пробежал комнату и пластом плюхнулся на колени хозяина. Пласт был хоть и тяжелый, но приятный. Лехин стал машинально гладить кота и обдумывать новую информацию. Обдумывать не получалось, потому что все мысли крутились вокруг единственного вопроса, озвучивать который, казалось, глупо. Потом Лехин сморщился и все-таки спросил:
   - Выходит, пока они у меня, я их еще и кормить должен?
   - Алексей Григорьич, уважаемый наш хозяин! - обратился к нему безымянный агент. - Возможно, это случайность, что за последний час в квартире появилось три... скажем, тела. Возможно, больше их не будет. А возможно, они пойдут вереницей. Вы собираетесь действовать или сидеть сиднем дома? Да еще раздумывая, кормить их - не кормить?
   - Ну, положим, мой вопрос - это вопрос из целой кучи вопросов. Я, например, хотел бы знать, почему вы, привидения, до сих пор не поговорили с душами этих бедняг. Насколько я понимаю, вон те висюльки рядом с головами - это тоже будущие привидения? Я желаю знать, почему вы у них не спросите, что с ними произошло и кто с ними все это сотворил. Я желаю знать, почему они идут именно ко мне. И вообще я есть хочу!
   Домовые съехали с дивана и побежали на кухню.
   - Хорошие вопросы, - заметил безымянный агент. - Найти бы к ним хорошие ответы. Хотя... На последний вопрос ответить легко. Пожиратель теней и его сопровождающие впервые встретились с отпором, противостоять которому не смогли. Для них вы, Алексей Григорьич, угроза, а значит, вас надо убрать. А насчет душ, отделенных от тела... Вы сами сказали, что они есть привидения будущие. В тела мы влезть боимся, а души в настоящем состоянии пока недоступны для общения. Они все понимают, что ни сказано. Ответить не могут.
   Джучи спрыгнул с коленей Лехина и, нервно подергивая хвостом, отправился к двери. Не успел выйти, как кончик хвоста резко опустился - и кот с шипением подпрыгнул. Потом недовольно, но с облегчением рыкнул на хвост и ушел. Прежде чем он совсем исчез, Лехин все же увидел, как в дверные шторки уезжает на кончике кошачьего хвоста Шишик. Видимо, свой. Домашний. Чужому нахалу Джучи бы не спустил.
   - Они явно настроены на вас, - все так же задумчиво сказал безымянный агент. Маленькой сценки он не видел; кажется, его здорово занимало осадное положение в квартире Лехина.
   - Значит, пока я не найду человека, которого они сопровождают, зомби так и будут сюда переться?
   - Сюда? Вот еще! - проворчал Дормидонт Силыч. - Сказано же, они на вас настроены. Стоит вам только выйти, Алексей Григорьич, они по вашему следу попрутся.
   Лехин не поверил своим ушам.
   - То есть они будут шататься за мной по всему городу и стараться убить?! На глазах у всех?! И так будет, пока я их логово не найду?!
   - Или пока дедушки домовые заклинание яда не распутают, - беспечно сказал Касьянушка.
   Последнего Лехин просто не понял. А тут еще борода Елисея меж шторок сунулась.
   - Алексей Григорьич, пожалуйте обедать.
   - А эти?
   - А этих супостатов опосля водичкой сладкой напоим. Жевать-то они не смогут, а глотать - запросто.
   При солнечном свете трудно было разглядеть, но Лехин сообразил уже смотреть на Боксера со Вторженцем боковым зрением, так что благодарное кивание-колыхание "висюлек" рассмотрел и со спокойной совестью отправился на кухню.
   Уминая роскошнейшие, хоть и вчерашние щи с подогретыми пирожками от бабки Петровны, Лехин продолжал размышлять. Ни до чего не додумался, зато пришел к выводу, что неясности валятся настоящей лавиной.
   - Елисей, про какое заклинание яда сказал Касьян?
   - Про заговоры слыхал, Алексей Григорьич?
   - Слыхал.
   - Ежели у человека зуб разболелся, боль унять можно таблеточкой. А можно зуб зашептать. Это знаешь?
   - Скорее, слыхал опять-таки.
   - Так вот, у любого лекарства есть... как бы это выразиться, - замялся домовой.
   - Эквивалент? - подсказал Лехин.
   - Вот-вот. Только словесный. Дашь человеку лекарство или произнесешь над ним нужные слова, от них складывается вокруг человека узор. Если с ним осторожно, то узор можно расплести - и действие лекарства аль слов пропадет.
   - И что? Вокруг наших гостей есть узор? Ядовитый?
   - Есть, Алексей Григорьич. Кто его сделал - ох, какой мастер! Нам с Никодимом до вечера не справиться. Придется кой-кого на помочь звать.
   Кого именно - Лехин предпочел не знать. Эта головная боль, слава Богу, уже не его.
   - Ладно, вы мне лучше скажите то, что не успели сказать - про хозяина этих зверей. Вроде, вы говорили, что с ним что-то такое плохое. А потом сказали, что его душа застряла между двух миров. Миров каких? Человеческого и вашего?
   - Чо эт - человеческого и вашего! - раздраженно сказал Дормидонт Силыч. - А мы-то что же? Хоть и невидимы, все равно от человечества! А тот их мир в телевизорах ваших параллельным называют. Больно похоже, как объяснять зачнут.
   - Не-а, - протянул Касьянушка, - в тевелизерах их параллельный мир - это когда еще один Алексей Григорьич живет, да еще один Касьянушка мается. Только и разницы, что параллельный Алексей Григорьич там с женой живет да детей ростит, а Касьянушка тот мается не каретой перееханный, а под телегой давленный. По моему скромному разумению, мир тот, из которого твари взошли к нам, легче назвать потусторонним. Вот меж какими мирами душа человеческая застряла - то - о... исссь...
   В тон торжественной речи Касьянушки торжественно и зловеще грянул дверной звонок. Все оцепенели... Через секунду Лехин проглотил камнем застрявший было в горле кусочек пирожка и встал. Решительно выходя из кухни, он, почти не глядя, цапнул гардинку и велел домовым держать наготове бутылку со святой водой.
   В прихожей Крепыш уже сидел, прислонившись к стене, а прозрачная сущность пинала его вбок, понуждая перевалиться на колени.
   - Не надо, - сказал Лехин. - Я сам его... Вас... Перенесу в комнату.
   Ухватившись за руки парнишки, он каким-то одним, не совсем понятным для себя движением поставил его на ноги и потащил, придерживая за пояс. Диван недовольно крякнул, принимая сидельца, но возражений не последовало. Хотя Лехин пару секунд постоял рядом, сердито мысля: "Если еще и этот заговорит!.."
   Ну вот. Кажется, все. Он сжал гардинку и быстро открыл, совершенно, абсолютно готовый к новой драке. И даже продумал первый ход. Как же: лучшая защита - нападение!
   - Мой ирод не у вас, Алексей Григорьич? - тревожно загундосила зареванная тетя Лиана. - Протрезветь не протрезвел - уже ускакал винище искать! Ведь оглянуться не успела, а его уж и нет! На ногах ведь не стоит, пьянчуга проклятый, а вот туда же... Пока не налакается вусмерть, так и будет везде шататься!..
   Способность тети Лианы говорить без остановки, думал иногда Лехин, вполне возможно, и довела Федьку до подобного состояния, когда непрерывный монолог жены мог восприниматься им со снисходительной благожелательностью. В конце концов, живя этажом ниже, Лехин успел привыкнуть к потоку словес, приглушенных стенами (тетя Лиана, напомним, глуховата), и отвлекался на него не более, чем на шум водопровода.
   Сейчас ситуацию обрушенного на него водопада приглушало чувство вины - на грани истеричного хохота: первое, что Лехин намеревался сделать, распахивая дверь, - это хорошенько отметелить звонившего.
   Гардинка все-таки и на этот раз спасла хозяина. Как ни прятал ее Лехин - не дай Бог соседка что-нибудь заподозрит! - востроглазая тетя Лиана углядела непонятную железку в его руках. Будучи хозяйкой до мозга костей - ее квартира (несмотря на Федьку!) сияла чистотой - она истинно по-женски перескочила на другое:
   - Ой, вы, наверное, уборкой занялись, а я вам тут мешаю, да?
   В секунду, отведенную ему для ответа, Лехин понял, что лучше промолчать, и сделал неопределенное движение плечами. Тетя Лиана извинилась и, рассказывая ему, себе и всему внимающему миру, каков мерзавец ее муж, пошла к лестнице. Из последних внятных ее слов следовало, что она ожидает найти Федьку где-нибудь на пути вниз.
   Задумчиво глядя на стену, в которой прятался лифт, Лехин вдруг вспомнил еще одну неясность. Движение воздуха - и он, не оборачиваясь, спросил:
   - А с чего вы решили, что первые двое могут Федьку Кривого обидеть?
   - Ну, как же! - удивленно отвечал ему голос Дормидонта Силыча слева. - Он к тебе ходит, за ручку с тобой здоровкается. На тебе его след, на нем - твой. А в этих двоих, с ядом, вколотили твой образ. Они ж теперь тоже видят не как обычные люди. Увидели несущего твой образ - и бить.
   - Ничего не понимаю! - с силой оказал Лехин. - Хотите сказать: весь подъезд теперь в опасности?
   - Не весь, а те только, которые с тобой со вчерашнего дня встречались.
   - Тетя Лиана, значит, тоже?
   Касьянушка выплыл вперед и закивал - мелко-мелко. Аппетит пропал начисто и сразу.
   - А если след запутать? Ну, тот, что на Федьке остался. Возьму, да выйду, да пойду петлять по городу. Что будет?
   - Будут ходить за вами, пока все петли не распутают, - отвечал безымянный агент.
   - Будут? Точно? А если я побегу, они тоже побегут? Если меня не увидят, догадаются, что я бегу, или пойдут так же спокойно? Можно понять по тому следу, который я оставляю в воздухе, что я бегу?
   - Нет, наверное, - удивленно ответил Дормидонт Силыч, а безымянный агент задумчиво колыхнулся, рассеянным жестом останавливая тень прыгающего вокруг него китайчонка:
   - Информация останется в воздухе чуть смазанной, но это нормально: где-то толпа народу прошла, где-то кто-то испытал яркие эмоции, в излучении которых тускнеет любой след.
   - Отлично. Если я уйду из дома, следующий посланный сразу узнает об этом. Так?
   - Так.
   - Елисей! В темпе готовь харчи для прогулки по городу. Что-нибудь наподобие маленьких бутербродов, чтобы на ходу можно было проглотить. И не забудь взять из аптечки шприц для святой воды. Думаю, пригодится.
  

22.

   Кажется, домовые и паранормальные гости решили, что Лехин собирается путать следы весь день. Один Шишик - Лехин давно подозревал, что шустрая "помпошка" умеет читать мысли, - знал, что у хозяина на уме несколько иное. Именно поэтому Шишик прыгнул на плечо Лехина из ниоткуда, а может, с потолка, где до сих пор ошивался в компании себе подобных. С плеча он перебрался в нагрудный карман, из которого теперь (естественно, видел только Лехин) торчал клок шерсти с вытаращенными на мир желтыми глазами.
   Возможно, чувства Лехина Шишик тоже воспринимал, поскольку настроен был воинственно: на удивленную реплику Елисея "Куда ты, милок?" "помпошка" вылезла из кармана и грозно распахнула зубастую пасть. После чего утянулась назад, а довольный Лехин сказал:
   - А что? Очень даже здорово! Теперь появилась цель. Гуляем не просто так, а ищем обещанный Шишику атлас автомобильных дорог. В книжных магазинах их полно. Пусть сам выберет, какой ему по нраву. Прогулка с целью - то, что надо!
   Смирившийся Елисей не преминул съехидничать:
   - Уверен ли ты, Алексей Григорьич, в своей финансовой состоятельности? Шишик ведь, на радостях, выберет самую тяжеленную томину, а то еще и не одну!
   - За один подвал выставочного зала я готов купить ему хоть полное собрание атласов, - заверил Лехин, а Шишик из кармана то ли фыркнул смешливо, то ли хмыкнул многозначительно.
   Зеркало отразило чуть отяжелевшую фигуру: ременной амуниции не видно, но общее впечатление грузности появилось. Лехин взял приготовленную домовыми сумку - на этот раз небольшого размера - прикинул ее вес и вздохнул: вероятно, сегодня придется здорово попотеть. А ведь была малюсенькая надежда вздремнуть часок, хоть немножко компенсировать ночное бдение.
   Он еще раз глянул в зеркало. Да уж, морда как у непроспавшегося грузчика, внезапно вызванного ночью на срочную погрузку-разгрузку. "Ха, причем, вызванного в разгар пирушки, устроенной в честь завершения авральной работы на товарняке, - жалостливо подумал о себе Лехин. - Есть хочу, спать хочу - иди вперед, труба зовет!" Он слегка похлопал под карманом.
   - Ну, Шишик, пошли!
   - Скатертью дорога, - попрощались домовые, - Ровной и мягкой!
   Из-за разыгравшегося воображения лифтом пришлось пренебречь.
   Лехин каменно уверился, что, едва дверцы лифта распахнутся на первом этаже, он нос к носу столкнется со следующим претендентом на спальное место в его квартире. Лучше уж спуститься по лестнице и засечь врага издалека.
   Под определение "враг" даже на улице никто не нарисовался. Прохожих полно, но все, беспечные и озабоченные, веселые и насупленные, радовались августовскому солнцу, и ни у кого не блеснуло мутно-пепельных, полумертвых глаз.
   На ступеньках от дома к остановке Лехин посторонился, давая дорогу медленно, но целеустремленно шагавшему мужчине лет пяти-десяти, одетому спортивно - белый костюм и бейсболка. Уже спускаясь, Лехин подумал, что этот тип мог бы быть тренером его нежданных- негаданных гостей: идет собранно, экономно, всем телом - ни один мускул без работы не остался. Жаль, не успел в глаза ему заглянуть.
   В спину, между лопатками, точно хлопнули ладонью, да так ладонь и оставили, плотно-плотно прижимая к рубахе. Еще шаг - и Лехин исчез бы за кустом из поля зрения всех, кто был на дороге перед домом. Но - обернулся. Мужчина ушел вперед шагов на десять. Он тоже остановился. Глаз его Лехин не рассмотрел, но выражение лица ему было до боли знакомо. Потому как выражение отсутствовало напрочь. Лицо манекена - нечто неопределенное.
   Большего Лехин рассмотреть не успел: его собственное тело инстинктивно развернулось, и дрожащие ноги без ведома и приказа хозяина увели его по бетонно-асфальтовой лестнице к остановке.
   Итак, следующий. Итак, назовем его Тренер. Пока он дойдет до подъезда (образы, оказывается, очень хорошая штука, если оригинала не ищут в первую очередь), пока увидит след Лехина, уткнется в него и пойдет, носом в след, в дорожку, оставленную в пространстве, у Лехина будет минут пять-семь форы. Можно, конечно, попытаться еще в самом начале сбить его с толку, затесавшись в компанию, ожидавшую троллейбуса, но вспомнился страх привидений за Федьку Кривого. А вдруг кто-нибудь с остановки заговорит с Лехиным? Тесный контакт - и образ Лехина уже на собеседнике.
   Лехин мгновенно притормозил и обошел остановку. Рисковать чужими жизнями не будем. Когда обходил, сообразилась новая идея. Не сбавляя, а даже ускорив шаг, он поспешил вокруг дома на остановке. Задуманное петляние казалось реально выполнимым, а главное - шанс подвернулся прямо сейчас.
   Длинный, изогнутый буквой "Г" дом под конец он почти обежал. Искоса проследил, как Тренер медленно спускается по той же бетонно-асфальтовой лестнице к остановке. Лехин встал за чьей-то "Ауди" и затаил дыхание. Тренер перешел дорогу и свернул за остановку.
   - Шишик, приготовься, - шепнул Лехин, - Сейчас тоже пойдем по следу, только по обратному.
   Карман джинсовой рубахи чуть оттопырился и опал.
   С Тренером он разминулся у последнего подъезда своего дома. Искать примерный след чуть дальше Лехин побоялся. А вдруг бы Тренер явился не с остановки снизу, а о пешеходной дорожки сверху? А так - вот он здесь прошел, примяв желтую обертку от чипсов. Лёхин встал на обертку и тихо попросил, воровато оглядевшись, не услышит ли кто:
   - Шишик! Ты ведь тоже читать следы умеешь. Нам бы только добраться до места, откуда этот тип вышел. Внутрь заходить не будем, честное слово. Проводи меня туда. Пожалуйста. И побыстрее.
   Он не стал уточнять, почему необходимо побыстрее решать, идти по обратному следу или нет. Чего уточнять, если Шишик и сам прекрасно знает, что Тренер будет до победного топать за ними.
   Верх кармана отъехал. Выпуклые желтые глазища шаркнули туда-сюда, напомнив старенький мультик. В мультике весело оттикивали свое сказочное время настенные часы - глазастая кошачья мордашка.
   Шишик выкарабкался из кармана и пристроился на плече человека. Лехин уловил его направленный взгляд и заторопился вниз и за дом.
   Перед тем как дому на остановке исчезнуть за деревьями, Лехин еще раз обернулся. Тренер еще не появлялся, так что времени хватало. Но Лехин тем не менее заспешил еще активнее. После того как он увидит место, где расположились зверюги, надо будет успеть вернуться домой и гостеприимно принять последнего гостя - Тренера. Почему Лехин уверился, что Тренер - последний, объяснить бы не мог. И только пройдя две остановки, он вдруг подумал, что мог бы нейтрализовать Тренера в квартире и потом путешествовать по его следу безо всяких проблем. Э - эх, ну и голова - головешка!.. Где ж ты раньше был с этой умнейшей мыслью? Ладно, после драки кулаками не ищут. И потом - дома не было странного предчувствия, что Тренер последний. И - елки-палки! - не было уверенности, будет ли вообще такой тип, как Тренер.
   Две остановки от дома. Лехин перешел граничную дорогу и шагнул через бордюр в Пустоту. Дошел до первого дома после перекрестка и обнаружил, что Шишик исчез. Нет, не полностью пропал. Присутствие "помпошки" в кармане было ощутимым, но почему-то на самом дне.
   - Шишик, что случилось!? Куда идти дальше?
   Карман шевельнулся, над краем всплыла мохнатая макушка с двумя желтыми шариками. Шарики зыркнули на Лехина, а затем уставились на дом. "Книжный магазин "Бестселлер", - прочитал Лехин вывеску и растерялся.
   - Да я не против. Только успеем ли?
   "Помпошка" упрямо сверлила глазами окна "Бестселлера".
   - Ладушки. Чем стоять и прикидывать, успеем - не успеем, лучше действовать, - пробормотал Лехин, прыгая через две ступеньки по лестнице.- Но, Шишик, будь добр побыстрее найти то, что нравится.
   По-видимому, Шишик очень серьезно отнесся к просьбе хозяина. С порога, едва Лехин открыл дверь, "помпошка" пулей выкатила из кармана. Стендовый стол, стоящий посредине книжного зала, будто вспахали супергорячей волной. Если бы Лехин на сто процентов не был уверен, что это результат Шишиковых поисков, он бы решил, что перед глазами у него здорово плывет.
   Две продавщицы расставляли стопки книг по стеллажам. За прилавком с канцтоварами кассирша выбивала чек девушке, которая словно в сомнении оглядывала полки - все ли назвала? Еще одна кассирша болтала со знакомой. На подоконнике рядом с кассой спал серый кот. Странно, но Лехин почувствовал тревогу, приметив его.
   А потом в почти пустой магазин забежала компашка десяти-двенадцатилетних ребятишек, достаточно громкоголосых, чтобы разбудить кота. Зверь приоткрыл сонные глаза и хищно прищурился, обводя помещение магазина хозяйским взором.
   Когда ребятишки столпились у стеллажей со школьными учебниками, хвостатый хищник сузил глаза на полки слева от них. Лехин глянул туда же. Нижняя широкая полка была, уставлена огромными книгами, верхние из которых прозрачно переливались, потеряв былую твердость. Шишик копается - понял Лехин. Кот - тоже. Отчего и сиганул с подоконника на пол, в несколько прыжков покрывая расстояние от кассы до нужного стеллажа.
   Лехин понятия не имел, что может сделать кот с "помпошкой", но шепот с губ сорвался машинально:
   - Шишик!
   Фолианты резко отвердели, а "помпошка", бывшая прозрачной волной, стала Шишиком и прыгнула на полку выше. Две девчоночки из компании завизжали: кот уверенно взлетел с широкой на узкую полку и только чудом удержался на ней и чудом не сбросил тонкие брошюрки из медицинской серии. Ахнула кассирша на такое безобразие. Одна из продавщиц,раскладывавших книг, маленького росточка черноволосая девушка в джинсовом сарафане, поспешила на место происшествия. Орава детишек опомнилась от неожиданности и радостно глазела: кот стоял на задних лапах на стопке книг, упирался левой в верхнюю полку, отчаянно махал правой и орал от негодования, что невидимый всем Шишик совершенно недоступен.
   - Там, наверно, мышь, - солидно предположил белобрысый пацаненок подбежавшей продавщице.
   Остальные загалдели, подтверждая такую возможность. Девушка кинула недоверчивый взгляд на полки и с внезапным писком унеслась из зала куда-то в подсобку.
   Ребятишки прыснули со смеху.
   Чувствуя себя единственным мужчиной на острове женщин и детей, Суровым Охотником и Бесстрашным Рейнджером, Лехин понял, что нужно немедленно действовать, и поспешил к стеллажам. Ситуация оставалась патовой: счастливые детишки галдели и хихикали; женщины стояли за их спинами, удивляясь и не решаясь вмешиваться; кот вопил, а "помпошка" шипела на него сверху. Шипела? Ах, вот в чем дело. Хвостатый хищник задними лапами упирался в роскошнейший "Географический атлас мира". Так-так, значит автомобильные дороги уже побоку?.. Но ведь ж Лехин обещал...
   Лехин взялся за воротник рубашонки одного пацана, вынудил отойти в сторону. Второго похлопал по плечу - тот отпрыгнул сам. Примерившись, Лехин подхватил кота под пушистый зад и передние лапы. Кот мявкнул и уставился на захватчика.
   - Куда его? - коротко и бесстрастно спросил Суровый Охотник. Теперь уже запричитали только женщины. Ребятишки смолкли и со смешливым любопытством наблюдали за развитием событий.
   Бесстрашный Рейнджер установил следующие факты: кот вообще-то спокойный, приходит с улицы с открытием магазина и сам уходит вечером; никогда такого не было, чтобы... И т.д. Лехин предложил кота кассирше канцтоваров.
   - Подержите. Мне кажется, на руках он успокоится.
   Кот с опаской был принят, но поскольку вел себя в высшей степени достойно (Шишик на глазах серого хищника перебрался в карман хозяина), то в скором времени был водружен на свое обычное место - на подоконник.
   Пока Лехин расплачивался за атлас, он то и дело взглядывал в ответ на пристальный кошачий взгляд. Но ушел из "Бестселлера" без всяких эксцессов.
  

23.

   К большому удивлению Лехина, Шишик в пакет с атласом не рвался, сидел в кармане и сурово пялился на дорогу. Лехин невольно улыбнулся "сурьезности" "помпошки" и подумал, что именно Шишик помогает ему смириться с явлением мира "других". Шишик частенько смягчал острые и кошмарные ситуации одним только нелепым видом. "Каждому человеку - видимого Шишика! - выдвинул про себя лозунг Лехин. И поправился: - Каждому Шишику - зрячего хозяина!"
   Кстати, именно Шишик спас хозяина от непростительной ошибки. Выйдя из книжного магазина, Лехин по инерции двинулся вперед, дальше по улице. Направление-то было задано и уже усвоено. Вот тут-то Шишик и обшлепал собой лоб и глаза хозяина. От неожиданности Лехин чуть не завопил. Ведь каково это, а? Двигаешься себе спокойно по спокойной августовской улице и бац! Пол-лица в холодной жиже, а перед закрытыми глазами мелькают кадры кино в ускоренной съемке!.. Но Шишик прав. Показать преследователю, что они заходили в магазин, общались там... Брр...
   Лехин вернулся к дорожке, с которой зашел в магазин, и на ней старательно потоптался от старого следа: шесть шагов вперед - шесть назад, и так несколько раз. Слава Богу, народа здесь в этот час немного. То-то бы поглазели на чудного типа, который шляется туда-сюда, словно не может решить, куда ему идти. Проезжающие по дороге машины не в счет. Их Лехин не стеснялся. Зато Тренер теперь вряд ли пойдет по тонкой нити следа налево, когда есть могучая тропа неуклонно вперед.
   Когда Лехин последний раз возвращался, ему показалось, что фигура Тренера мелькнула за три дома от книжного. И Лехин заторопился по старому следу зомби, не желая, чтобы спину сверлили чьи-то почти мертвые глаза.
   Эта улица славилась магазинами и магазинчиками. Некоторые из них время от времени исчезали, а на их месте неожиданно и незаметно появлялись новые. Дом у перекрестка единственный имел незыблемый "Книжный" с одного конца и вечную библиотеку - с другого. И дом этот состоял из двух частей, соединенных аркой, через которую довольно часто выезжали машины.
   Прежде чем перейти дорогу, Лехин привычно пригляделся к арке. Машин не было. Но не было и привычной струйки людей, спешащих по своим делам, что было необычно. Двор-то у дома проходной. Удобная дорога на рынок пролегала именно здесь. Да и на остановку отсюда легче пройти. Весь микрорайон пользовался сквозным двором. А тут - пустыня.
   Лехин даже сразу не понял, что его вдруг озадачило, отчего он столбом застыл. Отсутствие людей в самый деятельный обеденный час? Ну нет, вон идет полная тетка с двумя полными сумками, явно с рынка. "Пошагали дальше!" - приказал себе Лехин.
   Но недоумение осталось и скоро переросло в нудное беспокойство: что-то изменилось здесь, но что? Стараясь заглушить странную тревогу, Лехин заставил себя думать о Тренере. Что с ним делать? Хотел к себе домой заманить, а сейчас вдруг подумалось, что ближе к вечеру, ласковому теплому вечеру, улица запестреет гуляющими, и это будет большой риск: вести по людной улице живую машину для убийства. А если Тренер наткнётся на какую-нибудь группу агрессивно настроенных подростков? Он ведь дороги не уступит. И это будет достаточный повод для драки. А кто его знает, станет ли драться Тренер с чужаками, которые не несут на себе чужого следа? Вот закавыка-то... Может, завалить зомби куда-нибудь в кусты, где никто не увидит, и сунуть ему в рот шприц без иглы. Но. Святая вода безукоризненно выполнит свою миссию, да ведь душа-то Тренера останется при теле, и куда она его заставит идти?.. Лучше не думать...
   Уволокут беднягу в "Скорую" и - что? Не худший вариант, между прочим...
   Лехин наконец сообразил, что его смущает и тревожит. Когда небо сплошь в темных грозовых тучах, любой ощутит беспокойство. Странно. Из дома он вышел в солнечный свет и в чистейшее синее небо. Опять синоптики лапшу на уши навешали со своим "преимущественно без осадков"? Или вот эта темень и бесконечные, размазанные облачные волны, вот этот вкрадчивый ветерок, пока невинно вздымающий пыль и мелкий сор, как раз и относятся к "преимущественно"?
   Со слухом тоже что-то не то. Куда делись воробьи? Пешеходная дорога, по которой шагал Лехин, вела по нескольким микрорайонам. Когда-то давно ее обсадили шиповником, боярышником и еще чем-то, чему Лехин названия не знал. Сначала, до района Южного Бульвара, он шел между кустами, кое-где буквально звенящими от воробьиного крика. Здесь - тишина. Там - по асфальту бегали деловитые голуби. Здесь - только шелест рваной бумаги по земле.
   "Распсиховался! - сердито решил Лехин. - Правильно все. Перед грозой вся птица прячется. А ты уж готов напридумывать черт те знает что! В обычных ситуациях увидеть - как это называется? - пророческие знаки? Знамения? Не отвлекайся. Еще о постороннем начнешь задумываться, когда с насущным не кончил". Он велел себе сосредоточиться на глазах "помпошки", хотя уже было ясно, что никуда сворачивать не придется.
   А отвлекаться все-таки хотелось. Например, на поздние цветы шиповника. На холодный сладкий аромат, видимо, усиленный предгрозовой погодой. Ветер опахнул разгоряченное до пота лицо. Лехин вдохнул глубже, наслаждаясь запахом, напоминающим о весне. И - брезгливо сморщился; порывом донесло еще один "сладкий" аромат - вонь от гниющей плоти. Слева. Где кусты гуще. Притворяться, что срочно понадобилось что-то сделать возле этих кустов, не пришлось. Ни сзади никого, ни впереди. Поэтому Лехин просто раздвинул ветви. В тот миг, когда он стал наклоняться над кустом, он сообразил, что увидит. "Шишик мертвых видел", - сказали домовые.
   Чуть дальше корней шиповника лежала черная псина. В общем-то, слово "лежала" ей не подходило. Собаки лежат, если спят или отдыхают. Лежат и дышат. Эта - всем телом обвалилась, откинув голову, и ровным гудом гудели над ней мухи.
   Лехин резко отпустил шиповниковые ветки. Смотреть на собаку, погибшую не от старости, всегда тяжело. Ему захотелось побыстрее пройти дорогу с кустами и выйти на оживленное место перед следующим домом. Место, сплошь заасфальтированное. Без кустарника, скрывающего смерть.
   Но тут заартачился Шишик. До конца дома с "Книжным" оставалось шагов двадцать, когда "помпошка" вылезла из кармана и так напряженно распахнула пасть, что даже хозяин понял: Шишик изо всех сил вопит. А чтобы Лехин точно знал, что его пассажир вопит, Шишик для верности крепко пинал карман.
   - Чего тебе надо? Я что - не так тебя понял? Здесь и свернуть некуда. Разве только опять в кусты? Зачем?!
   Но Шишик захлопнул пасть и мрачно таращился на кустарник, откуда нагло и победно торчала потемневшая от старости крапива.
   - Мне обязательно туда смотреть? Шишик, я на первую псину хотел посмотреть, потому что запах был непонятный. Второго раза мне не надо. Времени в обрез!
   "Помпошка" уставила на Лехина желтые глазища и демонстративно пнула в пуговицу. Лехин вздохнул, огляделся и снова нагнулся над кустом.
   Рыжая собачонка-лисичка моргнула на него слезящимися глазами и проскулила что-то жалобное. Вокруг нее сидели три кошки - серая, белая и черная. Будто сторожили.
   - Эй, Рыжик! Ты-то как уцелел? Пойдешь со мной? Я тебя выведу.
   На подбадривающий голос собачонка с готовностью выскочила из-под куста и прижалась к ноге Лехина. На худущей шее болтался новехонький ошейник с металлическими клепками.
   - Чья-то, да? Сбежала погулять, да не в то месте. Эх, бедняга... Ладно, пошли.
   Кошки не дрогнули, остались в кустах. Лехин еще недоуменно подумал, что вид у них очень уж спокойный и не забыть бы у домовых спросить, что это значит. Собачонку он взял на "поводок" - отыскал в сумке веревку (он теперь запасливый!) и привязал к ошейнику. Подопечная не возражала, смирно семенила у самых ног, а "помпошка" то и дело свешивалась с Лехина снисходительно поглазеть на нечаянного спутника.
   Следующий длинный домина начинался "Почтой", а заканчивался универсамом. Между ними ютилась куча магазинов и ателье. Здесь народ был. Правда, не прогуливался перед домом, а предпочитал сбегать куда надо и за чем надо и - домой. И никто не улыбался. Вытянутые лица. Пустота действовала.
   В одном из отделов универсама Лехин купил Рыжику две сосиски, чем заслужил его вечную благодарность. Дальше появился дом, чуть отжатый от дороги шикарной лужайкой - газоном. Незадолго до Лехина с Рыжиком лужайку о-очень хорошо поливали, и Лехин терпеливо выждал, пока псинка напьется из лужицы. А напившись, Рыжик повеселел, поднял хвост шелковой длинной кистью и побежал даже чуть впереди.
   Высотный дом. Потом дом-игрушка - в четыре этажа затейливой архитектуры. Девятиэтажка с грузными пристроями - настоящий городок-муравейник. Скучный длинный жилой дом, который рос, рос, а потом надоело вытягиваться в бесконечность, и поставили точку - газетный киоск.
   А за киоском - широкая дорога. Троллейбусной линии здесь еще нет. Только автобусы соединяют две главные улицы - нижнюю, где живет Лехин, и верхнюю.
   А за дорогой - пустырь, обнесенный забором из добротных железных прутьев. Внутри этой клетки - три этажа припавшего к земле огромного недостроенного здания. И при виде этой много лет назад застывшей стройки у Лехина сердце ухнуло куда-то вниз. "Здесь? - спросил он себя. - Я такой чувствительный стал или только придумываю? Потому как ежу ясно, что место с дурной репутацией всегда служит логовом для всяких монстров. А вот с чего бы у меня в ушах звенит? Предгрозовое напряжение в воздухе?"
   От Шишиковых глазищ остались лишь желтые скобки, и эти скобки не отрывались от стройки. Псинка потянула налево: "Пошли, временный хозяин, дальше гулять!"
   - Вдохнули полной грудью - и вперед, - вполголоса сказал Лехин. Он безо всяких причин вдруг начал бояться, что стройка услышит. И - что сделает? Неизвестно. Но боязно.
   Шаг на дорогу. Привычно слабая веревка в руке внезапно поехала по коже, и Лехин цапнул ее, чтобы совсем не выронить.
   Рыжая псинка стояла насмерть. Она, видимо, приготовилась, что ее поволокут или вообще придушат. Однако собственными лапами идти к страшному месту не желала. Псинка стояла боком - дрожащий зад приподнят, хвост исчез под животом, и весь пришибленный вид ее словно говорил: "Ах, хозяин, я такая виноватая, что не слушаюсь! Мне так неудобно! Но поделать с этим ничего не могу!"
   Лехин вернулся на тротуар. До перекрестка - пара шагов. Надо бы перевести подопечную из Пустоты на ту сторону. Проблема нарисовалась в том, что рыжая псинка-лисичка видела вдоль проезжей части каменную стену и пройти ее не могла. А для Лехина устраивать представление, вынимая меч и сражаясь с невидимой стеной - то есть дурака валять в глазах прохожих и пассажиров проезжающего транспорта, - это наверняка наткнуться на сердобольного, который немедленно решит Лехина спасать и наберет на телефоне заветный номер "Скорой".
   Пораскинув мозгами, Лехин отвязал веревку от ошейника (подивившись, что вообще привязывал. Вон, какая послушная!) и взял собачонку на руки. К перекрестку и от дома он двинулся не спеша - так, чтобы Рыжик видел, что они уходят именно отсюда. Псинка увидела, успокоилась, перестала дрожать и сама сделала то, что хотел от нее Лехин: уткнулась ему носом в подмышку. Теперь оставалось только погладить ее и как бы в рассеянности оставить ладонь на гладкой теплой голове, чтобы в нужный момент прижать ее насильно. Больше псинка стены не видела, и Лехин мог надеяться, что стена не пускала только видящих ее. Сам он старательно разглядывал противоположную сторону улицы, жутко страшась своего желания снова полюбоваться на камень, перейдя на необычное зрение.
   Вот так, с вытаращенными не хуже, чем у Шишика, глазами, он почти перебегал перекресток, лихорадочно благодаря светофор, что вовремя дал зеленый, и выпевая про себя песню на манер чукчи: "Вижу торговый центр внизу! Справа жилой дом буквой "П"! Я знаю, что за ним детская площадка! Выше дома - угодья хлебозавода: прекрасный сад по забору вокруг завода, фирменный магазин, где всегда можно купить теплую пахучую буханку! А потом высится..." Он остановился чуть дальше светофора и неуверенно огляделся. Вроде, прошел. Псинка оказалась чувствительнее. Она задергалась на руках, нетерпеливо пытаясь заставить опустить ее.
   Шишик ехидно - как показалось Лехину - закатил глаза.
   Псинка-лисичка здорово растерялась. Она стояла на асфальте - столб светофора уже был должным образом обнюхан и отмечен - и не хотела быть неблагодарной: и не умела уйти от человека, и, кажется, так и мечтала рвануть домой.
   - Иди-иди, - оказал Лехин. - А то мне ведь к этому дому возвращаться надо.
   Он присел на корточки и погладил Рыжика. Псинка робко поставила лапы ему на колено и лизнула в нос. После чего, часто оглядываясь, потрусила к дому в форме буквы "П"... Лехин умилился бы трогательному прощанию, если б не "помпошка". Она так явно ржала над сентиментальной сценкой, тряся раззявленной пастью, что Лехину ну очень захотелось хлопнуть ладонью по карману изо всех сил. Шишик, разумеется, уловил мелькнувшие в сознании хозяина образы экзекуции и ржать прекратил.
  

24.

   Металлическая вывеска содержала все данные о недостроенном доме. Кое-что еще разглядеть на ней можно было. Там, где краска не сошла и ржавчина не проела. Например, общий силуэт будущего здания. Например, название - "Торговые палаты". В общем-то Лехин знал, как и все в микрорайоне, историю этой стройки. Началось все аж в середине 90-х, когда несколько богатых людей города решили, что в быстро растущем районе весьма необходим гигантский торговый дом, этажей эдак в двенадцать, а общей площадью... Лехин, как ни старался, облупленные цифры не разобрал, но прикинул, что одна сторона стройки не меньше длины трехподъездного дома. А если учесть, что здание квадратное... Но 90-е они и есть 90-е. Кто-то из пайщиков разорился, кто-то исчез в неизвестном направлении. Осталась гигантская трехэтажная коробка. А вскоре замороженная стройка обрела репутацию нехорошего места.
   Говорили о стройке мутно и всякое. Во-первых, традиционно, что место для нее выбрано неправильно. Будто раньше, в стародавние времена, здесь располагались или церковь, или часовня, или вовсе сатанисты устраивали сборы и оргии. Во-вторых, что за "нехорошее место" без жертвоприношения? Якобы во время строительства погибла уйма народу: кто-то упал в котлован, так и засыпали; кто-то из совладельцев стройки был с чем-то не согласен - его в бетон закатали, чтоб остальным не мешал; а в подвалах-то строителей потерялось! - ведь не подвалы, а настоящие лабиринты!.. И не искал их никто. Якобы.
   - Здесь? - прошептал Лехин.
   Шишик пискнул и торжественно утоп в кармане. Лехин напомнил себе, что не только его параненормальные гости боятся пришельцев из ниоткуда. "Что уж говорить, - вздохнул он. - Я бы тоже себя чувствован увереннее о гардинкой в руках". И хмыкнул, снова вспомнив, что нежно любимую сейчас гардинку еще дня три назад он собирался выбросить.
   "Где же они могут прятаться?" Ходили слухи, что гипермаркет должен был начинаться двумя подземными этажами - под склады и подсобные помещения. Если слухи правда - в искусственных пещерах может прятаться кто угодно.
   Вагончик за забором не сразу привлек внимание. Вагончик и вагончик. Может, строители оставили. Деньги-то хозяйские, мало ли их на ветер выбросили. Так бы Лехин впустую гадал, если б не приметил: внизу двух окошек болтается веревка, на которой висят ("Сушатся?!" - поразился Лехин) грязно-белая рубаха и, кажется, три носка. "Может сторож есть?"
   Трудно было решить, с чего начать. Лехин бездумно побрел вдоль забора, пока не дошел до ворот - неподалеку от вагончика. В воротах маскировалась дверь. Лехин нерешительно взялся за теплый металлический прут. Просто подержаться.
   Вспышка врезала по глазам колючим белым салютом, и Лехин зажмурился. Вместо холодно-белых искр (всякий увидит, если крепко зажмурится), он увидел быстро налагаемые друг на друга живые картинки, немного размытые, но достаточно четкие, чтобы различить предметы, фигуры - и все это в косых линиях. Почему и размыто. Будто старый телевизор капризничает. Только у телевизора мелкая волна бежит горизонтально. А здесь - косые, плохо прорисованной акварелью линии.
   - Чо лапаешь? Чо лапаешь! Хто проходит, все лапают! Всем... есть дело чужое лапать! Всякий... тянет свои лапы! Пошел-пошел на...! Нечего тут... лапать!
   От вагончика шагал человек в комбинезоне и в тапках, высокий и упитанный, отчего, возможно, он и шагал, как утка, отставив задницу и чуть прогнувшись в пояснице. Сначала Лехин оценил его как невысокого, потом сообразил, что во всем виновата неравномерная упитанность: плечи узковаты, живот буквально выпирал из комбинезона. Разглядев же хорошенько, Лехин механически определил: "Беременный сторож!"
   - Какого... те здесь надо? А? Вот куда все прутся, а? Как забор, так всем... надо! Чо надо? Чо вцепился в дверь? Собственность, что ль, твоя? А ну, убирай свою... руку и... домой или еще куда! Чо, не понял, чо говорят, а?
   Пьяный вдрызг - присмотрелся Лехин. И лицо не упитанное, а одутловатое, щеки на нем обвисли под тяжестью нежного жира в тонких красных жилках. И боится. Так явно боится, что нецензурная брань, усыпавшая его натужную речь, выглядела старательной, точно у подростка, решившего во всем подражать дружкам из новой компании.
   Может, Лехин и оставил бы в покое пьяного хранителя "нехорошей" стройки. Он, в принципе, не любил разговаривать с пьянью. Но в калейдоскопе живых кадров, увиденных со вспышкой, мелькнуло лицо Тренера. Физиономия-то и останавливала. Вот только как спросить о нем? Или не спрашивать? Просто уйти? Главного Лехин уже добился: твердо установил, что здесь, на территории стройки, находятся непрошеные "вудуисты" из иного мира.
   - Ладно, не ори, - миролюбиво сказал Лехин. - Я мимо проходил. Ну, загляделся. Ну, постоял немного. Ничего же не случилось. Ворота на месте. Стройка - тоже. Сейчас дальше пойду.
   - Иди-иди! - взвизгнул по-бабьи сторож, а его живот согласно вздрогнул.
   Сторож даже ругаться нормально не умел, повторяя в спину уходящего одно и то же: "Ходят тут всякие, лапают!"
   Лехин отошел шагов десять, когда сторож заткнулся и что-то лязгнуло. Он оглянулся и помчался к воротам.
   - Не открывай!
   Перед решеткой двери стоял Тренер. На крик Лехина он даже и не обернулся. Зато сторож возмущенно завопил, что ему "тут всякие указывать будут, что ему делать, а что нет!"
   Лехин притормозил у ворот, опоздав на секунды три: дверь со скрипучим подвывом отъехала, пьяный толстяк шагнул навстречу Тренеру - и тому даже не пришлось перешагивать железный порог. Он просто ударил в освободившееся пространство, в доверчиво подставленную физиономию. Физиономия тявкнула, телеса на короткий миг замерли в воздухе и грохнулись, но не сразу, а по частям, будто плохо привинченным друг к дружке: сначала, содрогнувшись, рухнуло брюхо, затем с размаху ударили по земле ноги, и только потом упали руки.
   Все еще притормаживая у двери - Тренер уже очутился во дворе стройки - Лехин мельком подумал, что сторож начнет ныть и жаловаться на грубое обращение. Ошибся. В рыхлом пьянчуге пеной вскипела смертельная обида, заглушившая физическую боль.
   - Я! Тебе и твоим бандюкам! Пожалел их, гадов! - завопил сторож и тяжело встал на колени, упираясь ладонями в землю и продолжая вопить вниз головой - в пыль. - И тебя - тоже! Разрешил вам!.. Задарма!.. А вы вон чо, да?! А вот на... я вам больше!..
   Как уж Лехин успевал воспринимать одновременно слуховую и зрительную информацию, да еще обрабатывать ее логически и принимать решения, он об этом и не думал. Но слышал вопль сторожа: "Разрешил вам задарма!" и понимал пропущенное: "Разрешил вам тренироваться на пустых этажах за чисто символическую плату!" Значит, зомбированный и правда тренер - угадал Лехин. Но Тренер подходил к сторожу, который не знал, как подняться с коленей, подходил не спеша и точно приноравливаясь к чему-то - и опять Лехин угадал, что несчастного толстяка, ежели не помешает кто, совсем забьют ногами.
   Ладно, есть такой, кто помешает; кому, к сожалению, приходится лезть в такие дела, в которых предпочел бы оставаться невидимкой или вовсе исчезнуть. Если б каша заварилась не вокруг него.
   - Эй, как тебя!.. Я здесь!
   Уже примерившийся ударить сторожа, Тренер нехотя оглянулся.
   - К ним со всей душой, а они вон как! - продолжал хныкать толстяк, и Лехину внезапно захотелось пнуть его в широченную задницу.
   Вот черт... Тренер резко развернулся, нога его жестко впечаталась в зад незадачливого сторожа.
   Толстяк ахнул, взмахнул растопыренными руками, будто собираясь обнять кого, и распластался по земле носом в асфальт...
   Ошалевший Лехин заспешил к Тренеру. Что это было? Совпадение мыслей и желаний? Или Тренер принимает мысли и воплощает их в дело? "Или я сбрендил, что додумался до телепатии. Толстяк стоял в такой позе, что любому захотелось бы дать ему пинка. Кончай думать! Пора действовать".
   - Ну, бандюга! Хватит мелких обижать! Я тебе нужен - со мной и дерись!
   Тренер замер, набычившись. За полсекунды до события Лехин сообразил, что за спиной зомбированного он стоит в зоне досягаемости - и инстинктивно отпрянул назад и в сторону. Вовремя. Черный ботинок с устрашающе ребристой подошвой свистнул мимо левого виска. Впечатлиться Лехин не успел. Голова вдруг опустела, а в мышцах рук обнаружились веревки, за которые кто-то стал ловко дергать.
   Дернул раз - Лехин мгновенно поймал ботинок. Дернул два - Лехин вывернул ногу за ботинок, каким-то чудом регулируя движение вперед. Тренер тяжело, но послушно кувыркнулся в воздухе и шмякнулся рядом со сторожем. Впрочем, в отличие от сторожа, его тренированность была вне всяких сомнений. Едва приземлившись - и здорово приложившись! Отчетливо видно! - он сразу сгруппировался, перевернулся на спину, готовый к защите или к атаке.
   Лехин попятился, зорко приглядываясь, чтобы разобраться: пойдет ли Тренер за ним или предпочтет остаться мутузить охающего толстяка. Слава Богу, ненависть Тренера, поверженного в первом же раунде, сосредоточилась на человеке-победителе. Интерес к Лехину, тем более уже двойной, заставил Тренера мягко встать и медленно, в раскорячку двинуться на обидчика. Кажется, он по своей человеческой сути вообще был нетерпеливым.
   Прекрасно - решил Лехин. Вероятно, погоню можно продолжить в том же, спокойном ключе. Только бы милиция Тренера не остановила. Видочек у него больно соблазнительный для строгих стражей порядка: разорванная рубаха еле держится на двух пуговицах, руки по локоть в ссадинах, которые постепенно и обильно наливаются кровью. В глазах безумие однозначной мысли; "Ща как дам!" Хороший экземпляр для КПЗ или вытрезвителя. Лехин представил себе жуткую бойню при задержании. В глазах потемнело, и он чуть не упал, споткнувшись о порог-железку, поскольку продолжал пятиться, желая удостовериться, что Тренер, как привязанный, идет куда надо. Лехину надо.
   Зашевелился сторож, вновь с трудом встал на колени и вдруг быстро сел. Вспомнил, видно, что поза опасная. Затем встал на ноги и - Лехин совсем обалдел! - стал тихохонько красться за Тренером... Чем черт не шутит, может, сторож раньше был чемпионом по борьбе и теперь, собрав остатки мужества и самоуважения, хочет отомстить предателю?
   Все оказалось гораздо проще. Тренер переступил порог, отошел от забора шага на два. Толстяк хищно бросился к двери. Дверь лязгнула о ворота и металлически зазвенела лихорадочно закрываемыми запорами и замком.
   - А вот на-кося! Выкуси теперь! - заорал счастливый толстяк. - Попробуй меня здесь достать! А придешь еще, попросишься - фигу тебе! Понял,...!
   - Дядя, ты полегче на поворотах! - перебивая, громко посоветовал Лехин. - Забор-то у тебя не слишком высокий. Этот тип и перепрыгнуть может! Не зли его!
   Сторож икнул, с ужасом оглядел верх забора - и его словно ветром сдуло. Лехин услышал лишь бормотание: "Вот и помогай после этого людям!" и сухой стук двери в строительный вагончик.
   Итак, одну проблему Лехин решил. Спас человека. Человека, о котором почему-то упорно думалось, что пить он начал недавно. Ну нет такого впечатления, что толстяк привычен к алкоголю! И пить он начал, потому что на стройке появились незваные гости. Ладно, подумаем об этом на досуге. Как и о том, что живет сторож, несмотря на хорохористость, в постоянном страхе.
   И вторую проблему решил. Которая, в общем-то, главная. Узнал, где прячутся те зверюги. Но зверюги - часть глобальной проблемы. А третья проблема - насущная. Что делать с Тренером? Вести к себе и там сотворить то же, что и с его подопечными? Снова почти час терпеть в спине глазастое сверло? А если его отвести к нему же домой? Интересно, это хорошая идея?
   - Шишик...
   Желтые глаза всплыли над карманом и уставились на хозяина.
   - Этот, по чьему следу мы шли... Покажи, где он живет.
   Почти невидимая линия Шишиковой пасти раздвоилась, и нижняя челюсть исчезла в кармане. Это что - "помпошка" изображает расхожую фразочку "от удивления у него челюсть на пол упала"? Если и изображала, то недолго. Челюсть была подобрана, глазища целеустремленно передвинулись - по шерстяной физиономии Шишика не было понятно, как это произошло, и Лехин скривился: хорошо бы все-таки, чтобы Шишик повернул голову, а не глаза ездили по всей его голове.
   Тренер сейчас следовал за ними метрах в пяти. Он шагал тяжело, основательно, будто уверенный, что Лехин никуда от него не денется. А Лехин размышлял, прибавить ли шагу. Теперь, когда Тренер знает, за кем он идет (носитель собственного образа. Хм... Звучит торжественно!), не сочтет ли он поспешность Лехиного шага за попытку побега? И Лехин старался обуздать свое стремление оторваться от преследователя. Даже на несколько шагов. Ладно, потерпим. Главное - новый план ликвидации опасного врага постепенно складывался и обрастал деталями. Полной сосредоточенности на этом плане мешала мысль-воспоминание о стороже. Почему Лехин решил, что он начал пить недавно?

25.

   Шишик вел вниз, к перекрестку, с которого перенесли рыжую собачонку, только с другой стороны - со стороны стройки.
   Поторапливал светофор, призывно мигая зеленым глазам. Уже на ходу оглядевшись, Лехин про себя чертыхнулся. Ряды машин застыли в нетерпении с обеих сторон. А Тренер - на расстоянии. Не дай Бог задавят. Беспокойся еще за него.
   Лехин шагнул с дороги на тротуар. Из тени - в яркий солнечный день. Ни облачка! Он аж обомлел и загляделся на абсолютно пустое, синее-синее небо. За спиной-то даже не туча - тучара!
   Машины бодро задвигались, и живот резко сжался от напряжения, а по коже прошелестела морозная волна. Правда, ехидный голосок невесть откуда пакостно хихикнул: "А что? Ну и задавят! И - никаких проблем!"
   Страшно было даже оборачиваться. Но машины по-прежнему деловито неслись по дороге. Ни визга шин, ни перепуганного сигнального гудежа. И Лехин обернулся.
   Тренер законопослушно торчал рядом со светофором.
   А над ним, словно тоже приторможенная красным светом, тяжело нависала темная грозовая туча.
   "Ага... Соображалка все-таки работает. А то ведь здесь движение - для психа настоящая смерть. Стой, стой, голубчик. А у меня - фора!"
   Лехин припустил дальше. План спасения от Тренера не содержал ни одной прорехи, кроме: а вдруг у него дома никого нет? Время-то еще рабочее. Эх, жаль, напарником некого пригласить в многотрудное дело.
   О напарнике Лехин задумался, машинально приметив: вровень с ним - он на пешеходной дорожке, она на проезжей части - медленно едет "Лада". Сначала приметил машинально, потом - заинтересованно. Машина-то знакомая. На знакомство претендовала передняя дверца, по которой весело расскакались герои мультсериала "Чип и Дейл спешат на помощь". Помнится, Лехин сам парочку наклеек присобачил в уголке под дружеский гогот. Вот только чей? И чья это машина? Хорошо, плетется вниз, в спальный район. На оживленной трассе гаишники быстро бы остановили машину узнать причину столь черепашьей скорости.
   Передняя дверца приоткрылась.
   - Лехин, подвезти?
   - Олег! Привет! - Лехин перебрался поближе к дороге и пошел по газонной траве. Сам удивился, что обрадовался при виде коллеги - грузчика, с которым частенько работал в паре. Надо же - машину его забыл, - Что здесь делаешь?
   - Я, вообще-то, здесь живу. А ты? Проблемы?
   - С чего так решил?
   - Идешь осторожно. Будто ящик с водярой тащишь, оглядываешься все время.
   Тридцатилетний Олег обожал детективы, мнил себя сыщиком-аристократом и любил ошарашивать коллег, объясняя их поведение и поступки в манере Шерлока Холмса. Иногда попадая в точку.
   - Все время? - засомневался Лехин. - Так заметно?
   - Заметно. Во что мы вляпались? Да ты садись. Поговорим.
   Желтоглазая башка Шишика в ужасе помоталась туда-сюда. Категорически. Лехин вздохнул с сожалением.
   - Тут такая проблема, что в машину мне никак нельзя.
   - Не, ты точно во что-то вляпался. Помочь чем-нибудь?
   Лехин покосился на Чипов и Дейлов, которые "спешат на помощь", прикинул размеры надвигающейся на город катастрофы и с горечью признался:
   - Я бы очень хотел, чтобы мне помогли. Но это тайна государственного значения.
   - Иди ты! - восхитился Олег и вкрадчиво предложил: - А ты мне всего не рассказывай. Объясни только, чем я сейчас могу помочь.
   - Тебе машина будет мешать.
   - Да я ее в любой двор!.. Так, ты ведь идешь прямо по улице? Я щас обгоню тебя и тачку оставлю в конце дома. И там же тебя дождусь. Хотя нет, лучше тебе навстречу пойду. И ты мне все скажешь, что нужно делать.
   Он уехал, не дожидаясь ответа. "Надо же, на меня свалился бог из машины! Или лучше сказать - с машиной? Нет, из машины, потому что он сейчас припаркует ее и пойдет со мной пешим ходом. Я влип, или мне повезло, что Олег пристал? Дернуло меня сказать про государственную тайну. Теперь надо быстро придумать частный случай этой тайны. Какую же байку сочинить ему?" И сам усмехнулся. А все-таки легче стало: проблема, поделенная пополам с кем-то, - это уже полпроблемы.
   - Ну, рассказывай! - нетерпеливо сказал Олег. Теперь, когда Лехин ни словечком не возразил против его участия в государственных делах, он мог себе позволить жадное любопытство.
   - За мной идет тип в бейсболке.
   - Я заметил. Морду набьем?
   - Без шуток, пожалуйста... Как тебе объяснить в общих чертах? В общем, слушай. Этому типу дали сильнодействующие наркотики и велели меня убить.
   - За что?
   - Это не личное. Государственное.
   - Понял. Работаешь на секретные отделы ФСБ?
   "ФСБ сидит у меня в квартире и анализирует происходящее, а я всего лишь исполнитель". Боже, какая фраза! Сказать вслух - Олег был бы в диком восторге.
   - Что-то типа того.
   - А что за наркотики? Психотропные вещества, небось?
   - Угадал.
   - И ты хочешь завести его куда-нибудь и там грохнуть.
   - А ты кровожадный. Нет. Дело сложнее. Это рядовой гражданин. И он знать не знает, что с ним сделали. Меня он тоже никогда в жизни не видел. Моя задача - довести его до его же дома и дать противоядие.
   - А ты не врешь? - возбужденно сказал Олег. Судя по частому дыханию и покрасневшему лицу, он в воображении уже разукрасил скупую информацию в яркую приключенческую историк.
   Лехин высунул из кармана пузырек со святой водой и показал кончик шприца.
   - Из-под витаминов! - подозрительно сказал Олег.
   - А ты бы хотел ампулу с надписью "антипсихотропное средство"? Шевели мозгами!
   - Маскировка, да?
   - Ага. Она самая.
   - А зачем его домой?
   - Когда противоядие действует, человек отключается... Минимум на сутки. Его состояние похоже на кому. И нужно, чтобы рядом был кто-то, кто будет приглядывать за ним. Надеюсь, у Тренера есть жена.
   - Он тренер?
   - Кодовая кличка по роду основной деятельности.
   - О...
   Больше Олег ни о чем не расспрашивал, Лехин просил о помощи, значит, потом объяснит, что делать. А пока - приключение, авантюра! Да еще на государственном уровне!
   Лехин очень жалел, что Олег не видит Шишика. Увидел бы - наверняка решил бы, что коллега работает в отделе по изучению паранормальных явлений. Сколько счастья для человека, живущего в скудной происшествиями повседневности! Потом Лехин жалеть перестал, переключившись на насущные задачи. Первая из них вот-вот должна явиться в виде подъездной двери. Приглядываясь к домам здешнего микрорайона, Лехин уяснил, что почти все они имеют двери железные, с замком. Кое-где замок в системе домофона, кое-где с цифровым кодом. Если Лехину дверь достанется обыкновенная, безо всяких замков, - это стопроцентное счастье. А если первые два варианта?
   Выпал второй. Цифровой код. От Тренера оторвались минут на шесть. Что можно сделать за это время? Дождаться какого-нибудь жильца? Нет гарантии, что каждые пять минут жильцы курсируют из дома и домой. Даже надеяться нельзя на такую удачу.
   - Ты забыл код? - спросил Олег, нетерпеливо оглядываясь.
   - Забыл.
   Кажется, Олег решил, что у Лехина на Тренера собрано досье, если не со всеми, то с основными данными. И, кажется, Олег думает, что Лехин - плохой агент. А уж он, Олег, был бы суперагентом, появись такая возможность.
   Оттого и интонации у него пренебрежительно-разочарованные.
   Нагрудный карман оттопырился, выглянула "помпошка": "Что за остановка? А, хозяин?"
   - Я не знаю, какие цифры набрать. Чтобы дверь нас пустила, нужен определенный набор цифр, - пояснил Лехин "помпошке", надеясь, что для Олега реплика звучит так, будто он рассуждает вслух, вспоминает.
   Шишик прыгнул на панельку с квадратными кнопками, растекся по ней уже привычным прозрачным желе. Через мгновение прыгнул снова. На лицо Лехина. Тот успел закрыть глаза, предугадав действие "помпошки".
   - Олег, нажимай: сорок девять, тридцать шесть...
   "Помпошка" злорадно сползла по щеке и "капнула" в карман. Дверь открылась. Олег с довольной улыбкой сказал:
   - Вас там и мнемотехнике обучают!
   Уважительно сказал. И счастливо. Еще бы - код замка набрал! Внес маленькую, но важную лепту в дело государственного значения.
   - Лифт не работает, - сообщил Лехин, стоя перед лифтовой дверью. И добавил, глядя, как Олег зря тыкает кнопку в стене: - Предчувствия его не обманули!
   Считать ступеньки неинтересно. Интересно добывать информацию. К чему Олег и приступил.
   - Знакомые слова: "Предчувствия его не обманули". Откуда?
   - Из мультика.
   - Лехин, а каков твой дальнейший модус операнди?
   - В смысле?
   - Ну, дойдем до квартиры, а как дальше-то действовать?
   - Наш модус операнда зависит от присутствия-отсутствия в квартире определенных лиц, - значительно сказал Лехин и тихонько вздохнул, скептически лицезрея просиявшее лицо Олега.
   Вот, елки-палки, удобно быть не во главе такого смутного дела, а только на подхвате. Так, сбоку припека. Ни за что не отвечаешь, выполняешь какую-то мелочь и наслаждаешься причастностью к огромной тайне. Может быть даже, к преступлению века. Или к раскрытию его. Но Олег и впрямь нужен Лехину. И впрямь на маленькое, но нужное дело.
   - Олег, давай договоримся. Если в квартире кто-нибудь есть, версия такая: ваш муж, отец, брат - имеется в виду Тренер - на стройке, где тренировал ребят, попал в аварию. Придумай, что может быть аварией, в которой человек чем-то надышится.
   - На стройке? Лопнули трубы - газ пошел. Неисправный баллон с газом для строительных нужд. О! Они тренировались в помещении, под которыми хранили бочки с токсичными отходами. А бочки тридцатилетней давности. Ну и...
   - Слишком смахивает на сюжет фильма с ожившими мертвецами или насекомыми-мутантами. Хотя ладно. Но учти, эту версию рассказываешь ты.
   - Почему я?
   - Убедителен.
   - Спасибо. И что дальше?
   - Дальше входит Тренер. Я его обездвиживаю, а ты вливаешь ему в рот противоядие.
   - Что-то очень просто.
   - На словах - да.
   - Лехин, а ты кто - каратист, ушуист или кто еще?
   - Всего помаленьку, - небрежно сказал Лехин, и Олег снова засиял. Ему так хотелось приключений, что тщательно взлелеянная маска сыщика-аристократа пропала, как не бывала.
   - А дальше?
   - А дальше ты так же убедительно объяснишь, почему к Тренеру нельзя вызывать "Скорую помощь".
   - Могут сделать хуже, да?
   - Точно. Скажешь насчет суток отключки и что завтра, возможно, я приду еще раз - проверить его состояние. Стоп! Это не наш подопечный там дверью грохнул?
   Они взлетели на последний, двенадцатый этаж - где ж еще может жить тренер!? - и позвонили в указанную Шишиком квартиру.
   То ли Олег оказался счастливым талисманом, то ли богиня удачи сегодня благоволила Лехину, но все прошло как по маслу. Дверь открыла жена Тренера, которой настолько удалось заморочить голову, что она беспрекословно впустила незнакомцев в квартиру. Правда, в самом начале представления Лехин чуть не ляпнул: "ФБР!" вместо "ФСБ", но заминки никто не заметил. Пузырек со святой водой очутился в дрожащих руках Олега. Лехин спрятался за дверью.
   Все прошло без сучка, без задоринки. Женщина открыла мужу дверь и, даже предупрежденная, остолбенела при виде страшного, неподвижного лица, так что Олегу пришлось оттащить ее в комнату. Он вновь вбежал в прихожую, когда Лехин уже сидел на поверженном, рычащем Тренере. Поскольку последний лежал, святая вода полностью оказалась в его глотке, остатки Лехин проглотил сам, заверяя женщину, что в пузырьке не яд, а противоядие.
  

26.

   Домой приехали с комфортом, на машине Олега. У подъезда засиделись на скамейке, Олег все никак не хотел уходить, вспоминал отдельные эпизоды совместного приключения и пытался их строго проанализировать, но вместо анализа старательно описывал свои чувства и впечатления и все дивился: "Вон оно, оказывается, в жизни как бывает! Ты думал - всех одной левой, а оказывается - переживаешь. И за себя, и за всех, и за дело. Оказывается, в книгах-то и в кино сути и не скажут. А тут - вон оно как!"
   Олег уехал, а Лехин мельком подумал: может, не стоило парня отпускать в дорогу в таком состоянии. Слишком возбужден. Руки дрожат... Но об авариях и подобных ЧП думать дальше не хотелось.
   Лехин остановился на последнем: пригласи он Олега в квартиру, бессонная ночь сплошной болтовни точно была бы обеспечена. А и без того тяжело. Спать хотелось так, что в лифте прислонился к стене на первом - очнулся только на своем, седьмом этаже. Да и очнулся только потому, что Шишик, по своему обыкновению, дернул за ухо. Вовремя. Лехин сам чуял, что уходит в сон все глубже и глубже. Здорово набегался за день. Впечатление такое, что двое суток не дрых вообще.
   Из лифта вывалился, по личным ощущениям, будто пыльным мешком из-за угла стукнутый. В квартиру ввалился, ведомый всепожирающим желанием рухнуть прямо в прихожей. А в прихожей тупо понял, что есть силы добраться до дивана, так как при одной мысли, что нужно снимать одежду, а с кровати - хотя бы покрывало, потянуло на слезливое нытье: "Не хочу-у!"
   Диван был занят. И занят так, что Лехин разом проснулся. Ненадолго, но проснулся. Глянул на "помпошку " - что это? А "помпошка" тишком да молчком съехала в карман. Кажется, с перепугу.
   Три трупа, которые не настоящие трупы, сидели на диване. Вокруг них суетились бородатые старички и мужички размером с крупную кошку. Время от времени кто-нибудь из этой бородатой компании хватал Шишика - их тьма по нетрупам ползала - и, насупившись, рассматривал отловленную "помпошку".
   - Алексей Григорьич!
   С дивана скатилось белое облачко на ножках и оказалось Елисеем. Лехин уставился на него. Елисей что-то взволнованно говорил - человек не слышал и только с притупленным интересом глядел, как комната вокруг домового исчезает, как появляется фон, будто на старых фотопортретах с размазанной ретушью.
   - Да ты спишь, никак?
   Это Лехин услышал. Кивнул и пошел в спальню. "И даже покрывало снимать не буду!"
   Джучи лежал на краешке кровати, рядом с подушкой. Кот подпрыгнул вместе с постелью и в панике сиганул на пол, под кресло, едва хозяин рухнул на кровать. Как не запаниковать, если Лехин от двери еле плелся, а тут вдруг грохнулся - аж кровать охнула!
   Елисей подождал немножко. Лехин не двигался, лежал себе на животе.
   Из-под кресла осторожно выглянул Джучи.
   Хихикая, выкарабкался из-под хозяина Шишик. Смешно ему показалось. До Лехина на "помпошку" еще никто не падал и в лепешку не давил. Новое ощущение понравилось.
   Шишик залез на подушку и обнаружил, что хозяин спит. Крепко. О чем и сообщил Елисею. Домовой шустро поднялся на кровать, расшнуровал кроссовки на ногах Лехина и скинул их на пол. С минуту размышлял, не позвать ли остальных домовых на "помочь": самому, одному, снять с хозяина рубаху и джинсы невозможно, тяжеловато будет. Решился оставить человека так. Заснул - значит, одежда не мешает.
   Прежде чем тихохонько уйти, Елисей укрыл Лехина тонким байковым одеялом из шкафа.
   Шишик сидел на голове хозяина, выжидая, когда домовой закроет дверь в спальню. Закрыл. "Помпошка" снова съехала к макушке человека. Здесь она потопталась чуток на подушке и погрузилась в сон хозяина, привалившись к его лбу.
   Джучи встал на задние лапы - передние уперлись в покрывало кровати - и оценивающе оглядел спящего. Увидел Шишика, прыгнул понюхать - свой? Чужой?.. Свой. "Сиди, "помпошка". Ты здешний, тебе можно". Теперь и кот, покружившись, потоптался, выбирая местечко поуютнее, и разлегся, вытянулся вдоль руки Лехина.
   И стало так тихо, что от этой тишины хотелось спать, спать...
   И в этой тишине Лехин подошел к железной двери на стройку.
   Его ладонь сама, безо всякого желания со стороны Лехина, опустилась на металлический прут. Лехин не хотел дотрагиваться до железки. Даже во сне слишком хорошо помнил, как ударила по глазам странная вспышка, едва он наяву коснулся двери.
   Но ладонь он все-таки опустил и одновременно прищурился. Но никакой вспышки. Только вдруг влажно похолодало, а за спиной загрохотала вода. Лехин съежился и оглянулся.
   Он стоял под хлипким навесом коммерческого киоска, ассортимент которого плавно, хотя и не совсем логично переходил от мороженого к куреву. Через дорогу, мутно плывущую в дожде, виднелся, кажется, дачный поселок. Взгляд налево - та же дорога, по которой редко и тяжело бегут промокшие машины. Направо - сырой бетон остановки, сквозь отверстие в стене (окном никак не назовешь!) видно шестерых парней. Они здорово вписались в День бесконечного дождя. Странное впечатление общей непричесанности. Даром, что все бритоголовые. И - еще нелюдимость. В компании-то. Другие, в ожидании рейсового автобуса или "маршрутки", сидели бы, травили бы анекдоты, ублажаясь "спиртомицином". Эти - словно окаменели. Нет, один встал со скамьи и медленно, под хлещущим дождем направился к киоску.
   - Мужчина, сдачу возьмите!
   Лехин вздрогнул и повернулся к высокому окошечку. В окошечко тянулась рука в дешевых блестящих перстеньках, а справа кто-то, наверное, для хохмы повесил круглое зеркало, и Лехин невольно заглянул в него. И заставил себя не орать, не чертыхаться, не свистеть удивленно. Заглянул в зеркало Лехин - смотрел оттуда худощавый тип с мокрыми черными волосами. Где-то около сорока лет. Мужчина усмехнулся, а Лехин все понять не мог: как же так, почему в зеркало смотрит Лехин, а Лехина там нет?
   - Дождь, - сказала невидимая продавщица. - Вторые сутки льет, как пошел с Ильи Пророка. Ну и август выдался. Не простынете?
   - Нет, что вы, - улыбнулся ей Лехин и забрал пачку сигарет и монетки ("Я никогда не курил", - испуганно подумал Лехин). - Сейчас добегу до машины, в тепле быстро обсохну. Спасибо.
   "Машина? У меня есть машина?"
   Он повернулся к машине и чуть не столкнулся с бритоголовым, прыгнувшим под спасительный навес. В ухе прыгуна качалась серьга в виде паука.
   - Извините... - начал Лехин - и задохнулся от жесткого удара под дых.
   Женщина взвизгнула и захлопнула окошечко.
   Следующий удар незнакомца оказался по-киношному даже красив: ногой назад - спиной к противнику. Какой уж противник из Лехина!.. Падая, он краем глаза увидел остальных - пятерых. Они по одному вставали и шагали сквозь дождь к киоску.
   Он пытался драться, еле вспоминал какие-то приемы, но через минуты три отчаянно закричал, с кровью выхаркивая предложение - деньги и машину в обмен на жизнь. Хоть все еще не верилось, что зашло так далеко. До вопроса о жизни и смерти.
   Но бритоголовые вознамерились убить его, и они его убивали. Они втаптывали его в асфальт, размазывали по лужам.
   Вскоре Лехин уже ничего не соображал, тупо сосредоточившись на необходимости дышать. Чем угодно. Воздухом, водой, грязью, кровью. Но - дышать.
   Как смешон предложенный обмен, он понял, когда они остановились посмотреть, жива ли жертва. Он увидел, сквозь кровь и воду, глухие, темные глаза. Краем сознания определил их странную бездну как глаза убийц. И плевать, что в реальности зрачки наркоманов просто расширились. Он видел - бездну.
   И они стали его добивать. Безразлично и даже несколько деловито.
   Отошли в небытие вопросы: "Кто они? Почему именно меня? За что?" Пропала надежда, что появится хоть кто-то помочь. Он не чувствовал умирающего тела, а сознание показывало бредовый фильм из рваных эпизодов...
   А когда он поверил, что теперь надо молить изо всех оставшихся сил о потере сознания как о величайшей милости... Когда поверил, что еще чуть-чуть - и умрет... Сумасшедший всплеск ненависти горячей иглой прошил сердце. Он почувствовал боль и обрадовался ей, с трудом продираясь сквозь ту же черную, беспросветную ненависть. Наконец-то. Все кончено... Черная воронка наплывала на него и, чавкнув, всосала изломанное тело. Он благодарно закрыл слепые от крови глаза. И лишь маленькая струйка горечи - что все на земле закончилось для него слишком неожиданно.
   Странный черноволосый Лехин умер. А Лехин, спящий, напрягшийся так, что почти перестал дышать, смотрел дальше.
   Но развития действия не последовало сразу же. Как это часто бывает, после яркого, активного сна наступил период черного беспамятства. Серый, хлещущий по серому асфальту дождь почернел, и всё съела тьма.
   ... Шишик, знавший об особенностях человеческого сна, встрепенулся. До сих пор он, разинув от ужаса пасташку, обомлело следил за перипетиями хозяина во сне. Теперь он пришел в себя, хлопнул челюстями и проворно покатился за Елисеем, справедливо решив, что домовой обязательно должен увидеть возможное продолжение.
   По дороге Шишик нечаянно промчался сквозь призрак безымянного агента. В общем, через пару минут домовые, собравшиеся со всего дома, бросили зомби без присмотра и маленькой, но плотной толпой обсели Лехина. Кровать выдержала вес, поскольку хоть и старенькая, однако недавно добротно чиненная.
   Шишик распластался на веках человека, чтобы домовым удобно было смотреть, а безымянный агент влез в сновидения и встал рядом с хозяином.
   Лехин все еще находился в кромешной тьме, но смутные блики следующей фазы сна уже начинали мелькать...
   ... Лехин снова очутился на холодной, промозглой остановке. Неподалеку от его черного мертвого тела стояли те же шестеро. Все то же самое. И даже мысль, прошедшая стороной, была связующим звеном с предыдущим сновидением. Мысль о том, что для него, чужого Лехина, все закончилось слишком неожиданно.
   ... Молчание тоже кончилось.
   Сначала закричал один и захлебнулся кровью, хлынувшей изо рта. Что-то одним ударом прорвало его рубаху и кожу и теперь выдирало позвоночник из живого. Тело шлепнулось на мокрый асфальт уже мертвым - смачно, трясущимся шматом гнилого мяса. Оно продолжало вздрагивать: убийца-невидимка упорно тащил части сломанного позвоночника.
   Пятеро глухо смотрели, как дергается их недавний спутник - будто ребенок шлепает тряпичной куклой по земле. Кажется, в отравленных мозгах созревало понимание: происходит нечто опаснее для их собственных жизней.
   Трое задвигались было. Лицо одного вдруг исказилось в душераздирающем крике. Но только исказилось. Опоры для крика не оказалось. Быстро чернеющий разрез от груди до паха быстро же раздвинулся. В рану словно что-то вошло и рывком вышло, таща следом скользкую массу внутренностей - в холодном воздухе от них пошел пар, сразу сбиваемый дождем. Наркоман рефлекторно прижал руки к животу, стараясь удержать лезущие наружу кишки, и сам - падал, валился боком...
   Рядом, в том же состоянии, упал другой.
   На бегу, в спину, ударили третьего. Упав, он врезался головой в бордюр. Череп сочно хлюпнул. Мертвеца в покое не оставили: ботинки приподнялись, и тело заскользило по длинной луже вдоль края дороги, пока не оказалось с трупами остальных, уложенных в ряд.
   Еще один успел заскочить за киоск и лихорадочно оглядывался. Внезапно его припечатало к стене, а когда отпустило, он рухнул, как отутюженный асфальтовым катком. Больше он не встал, и его присоединили к другим.
   Последний все еще стоял над убитым Лехиным. Его бесцеремонно схватили за шею и надавили вниз так жестко, что он грохнулся на колени, взвыв от боли. И очутился лицом к лицу с лежащим.
   Наркоман почти пришел в себя. А зря. Жертва, которую он полагал мертвецом, разлепила мокрые - в дожде и крови - ресницы.
   Полураскрыв рот и монотонно постанывая от боли в разбитых коленях, бритоголовый невольно наблюдал, как мутные глаза мертвеца яснеют, как постепенно появляются в них сознание, понимание, страх, ненависть...
   Что-то острое рассекло лицо стоящего на коленях. Он забился в жестком невидимом захвате, замычал: невидимое лезвие ударило глубоко, пробив лицевые кости и хрящи, разрезало язык, повредило гортань. Наркоман упал бы, не придержи его невидимый убийца.
   Кровь хлынула на лежащего.
   Двое смотрели друг на друга, пока глаза наркомана не потускнели. Его отшвырнули на трупы, а черноволосый Лехин впал в оцепенение, сродни обмороку.
   Дождь пошел гуще. Потом чернее. Потом надвинулась тьма, и Лехин провалился в глубокий сон.
   ... Домовые сидели, затаив дыхание. Их не смутило даже появление на пороге спальни двух зомби, понукаемых неоформленными душами.
   Домовые были уверены, что продолжение будет. История, нечаянно прихваченная Лехиным с металлической двери на стройке, не могла кончиться вот так, на полуслове.
   А пока Лехин временно спал без сновидений, Шишик показал домовым начало истории.
  

27.

  
   Неизвестно, что страшнее: проснуться с опухшей от синяков и кровоподтеков мордой или лицезреть в зеркале, как исчезают с вышеупомянутой морды вышеупомянутые травмы?
   Лехин предпочел бы отказаться от того и другого. И от сравнения отказался бы тоже.
   Но вышло так, что проснулся на рассвете от великой боли и, ничего не понимая, поплелся на кухню попить воды. А в прихожей машинально глянул в зеркало пригладить торчащие со сна волосы. И остановился. Бывшая Жена называла его неизменную стрижку "белым уголовным ежиком". Белым - понятно почему: волос у Лехина светло-русый. "Ежик" - тоже понятно: короткая стрижка. А с "уголовным" Лехин не хотел соглашаться. Он не понимал, почему только у бандитов может быть короткая стрижка, а у приличных людей - приличная прическа прядями.
   "Белый ёжик" больше не был белым. Лехин глазам не поверил, включил свет. Хорошо еще, до головы не успел дотронуться. Судя по всему, кровь свежая.
   - Я сплю, - прошептал Лехин, и прихожая послушно поплыла перед глазами.- Я - что, где-то надрался, подрался - и сам ничего не помню?
   На тумбочку трюмо влез Елисей и погрозил отражению Лехина мохнатым кулачишком.
   - Не спишь, Алексей Григорьич, а просыпаешься. Просыпайся давай быстрее, и весь морок с лица сойдет.
   И, точно подтверждая его слова, из кармана Лехиной рубахи вылез Шишик и сладко зевнул в зеркало.
   А потом, живой и здоровый, с нормальной кожей лица, без единой царапинки, Лехин сидел на кухне за чашкой кофе, слушал Елисея, Никодима и безымянного агента, которые взахлеб, перебивая друг друга, рассказывали ему его сон.
   - Ничего не помню. Мне казалось, я, как лег, сразу вырубился. Никаких снов. Честно. Вы говорите, остановка? Шел дождь? А потом?
   Он попытался представить себе вздыбленную пещеру загородной остановки, лужи, по которым лупят серые струи воды... Шишик подпрыгнул на столе, спасаясь от плеснувшего кофе, - рука Лехина дернулась, едва он закрыл глаза - и увидел.
   ... Дождь пошел гуще.
   Перепуганная киоскерша, как могла, забаррикадировалась в хлипкой клетушке, проклиная хозяина, давно обещавшего мобильник для рабочего пользования. Лехин слышал бормотание вперемежку со слезами - слышал, хотя стоял на расстоянии от киоска.
   По шоссе сновали машины. Не останавливаясь. Не потому, что водители видели мертвые тела. День промозглый. Выходить не хочется даже в киоск за мелочью... Место, и так не ахти оживленное, будто обвеяло одиночеством, и дождь превращал его в подобие серой пустыни.
   - ... Они шевелились, - задумчиво сказал Лехин, когда картинка из сна растаяла, и уточнил: - Трупы шевелились. Но не сами, а как будто между ними кто-то ходил и пихал, будто что-то искал. И эти тела как будто меньше становились. Какие-то плоские. Да... Почему?
   - У них отбирали остаточную энергию, - сказал Никодим. Он тоже отсутствующе смотрел на кофейную лужу и, кажется, тоже вспоминал.
   Лехину внезапно стало обидно, что домовые и призрак знают его сон.
   - Подождите, я попробую сам.
   И закрыл глава, теперь уже целенаправленно представляя мокрый пейзаж с киоском и остановкой. И вздрогнул, когда сон надвинулся на него - и стал Лехин тем черноволосым, что лежал в воде на асфальте, возле киоска.
   Он лежал на боку, иначе захлебнуться - дело нескольких секунд. Уже очнулся - от холода. Холод обволакивал зябким влажным плащом, тяжело впитывался в мышцы и кости. Надо бы встать с дороги, жадно льнущей к остаткам тепла. Но тело, пусть и как-то издалека, помнило, что движение - это боль, и отказывалось подчиняться рассудку. Лехин с трудом заставил себя согнуть в локте руку, на которой лежал. Боли не ощутил. От неожиданности он чуть повернул голову взглянуть, а правда ли рука шевельнулась. Шея тоже не болела. Очень привычное движение - почти незаметное. Тогда он приподнялся на локтях, и мышцы живота горячо сжались в ожидании оглушительной боли. Ничего.
   Первое впечатление - Лехин спит в собственном сне. Абсурд. Но во сне абсурд логичен. Его принимаешь как данное. Теперь как данное надо принять свое здоровое тело. Лехин поднес к глазам левую руку. На запястье, он помнил, должна быть рваная рана: когда упал, один из бритоголовых наступил на кисть. Твердый ботинок соскользнул, разодрав, кажется, не только кожу, но и мышцы.
   Чистая кожа. Мокрая, холодная, ни царапины.
   Точно, он спит.
   Поэтому все кругом серое, почти бесцветное. Не потому что дождь. Потому, что сон.
   И что дальше?
   Странная пустота подплыла к Лехину - пустота, форму которой придавал исступленно колотящий по земле дождь. Ливень отливал из прозрачного нечто зверя, огромного, горбатого; торопливые ручьи обегали по хребту твердые, густо торчащие острые шипы, образующие хищный гребень... Лехин уже стоял, и ему захотелось потрогать шипы и убедиться, что они такие жесткие, как кажется. Лехин потянулся к зверю - зверь отпрянул и с лязгом распахнул массивную клыкастую пасть. Лехин не испугался. Во сне он знал где-то давно читанное: если себя во сне осознаешь, твори свой сон сам! Не пускай события на самотек!
   - Это мой сон, - сказал он зверю. - Залез в чужой сон без разрешения - терпи, не своевольничай. Ну!..
   Зверь, помедлив, нагнул громадную башку. Человек осторожно опустил пальцы на шипы. Острые и твердые. Как рыбья кость.
   Интересно, если это осознанный сон, можно ли одним желанием превратить всю эту шипастость в нормальную собачью шерсть? Зверюга-то больше на псину смахивает, хоть ее хребтина чуть выше пояса Лехина... Попробовать, что ли?..
   Зверь заворчал и отступил.
   Ничего себе. Услышал? Или во сне такое нормально - слышать мысли всех и вся?
   Праздное любопытство рассеялось, когда Лехин заметил, что, кроме уже отчетливо видимого зверя (констатация факта извне: как с призраками, да? Чем дольше глядишь, тем виднее?), рядом стоят еще пять пустышек, обливаемых водой.
   Лехин запрокинул голову и с минуту жадно пил небесную влагу.
   Пустышки с едва угадываемой формой его раздражали. Он хотел видеть конкретных псов, прощая даже необычную шкуру. Вообще-то внешний вид зверюг начинал приводить его в восторг. Особенно восхищали лапы - широкие и мощные, как у васнецовского волка. Лапы были в полной боевой готовности - жуткие когти наружу.
   Лехин вдруг насторожился. В шипах, из которых выглядывали когти, ему почудилось что-то красное, яркий сгусток в сплошном сером... Расхожие собачьи команды он знал. И требовательно сказал зверю:
   - Лапу! Дай лапу!
   Чудовищный пес немигающе смотрел тускло-черными глазами. Не понимал. Человек повторил, одновременно представил картинку с ответным действием зверя. Читает мысли - пусть считает и образ.
   Когти пропахали асфальт - лапа неуверенно поднялась. Зверь сомневался, правильно ли он понял человека. А Лехин осторожно ухватился за два когтя. Рассмотреть не успел. Хлесткие струи дождя выбили из шипов подозрительные сгустки. Не вставать же на колени искать их на асфальте, в бегучей воде?.. К тому же интерес к пустяковому эпизоду сна быстро пропал. Лехин отпустил звериную лапу и рассеянно огляделся. О городе он не помнил. Так же быстро забыл и о трупах за спиной. Сон. Как же иначе. А город?.. Его просто тянуло в ту сторону.
   Да и псы всей компанией двинулись по обочине. Они шагали плавно - прозрачное в прозрачном, словно вместо них в дожде плыло слегка искаженное пространство. Только раз чуть поотставший зверь обернулся, и от призрачного движения у Лехина зарябило в глазах.. "Пошли. Хватит стоять", - так он понял медлительный поворот тяжелой звериной головы.
   Лехин шел среди псов и будто впадал в спячку. Его перестало интересовать, что он такое, и кто он такой, и зачем этот мир вокруг. Осталось лишь одно желание: найти место, где можно улечься, вытянуться во весь рост или свернуться калачиком - и спать. Без снов. Но во Сне. Он чувствовал, что это необходимо. И он даже представлял себе место лежки. Где-то внизу. Там глубокая тишина, непроницаемая тьма и сухое тепло...
   К вечеру они дошли до города. Ночью нашли пристанище. Недоступное, за металлической оградой. Лехин чуял, что здесь, над этажами с черными провалами окон, должен быть хороший подвал. Они постояли у ворот... Лехин снова забылся, поплыл с ленивыми волнами сна, стал падать - и ухватился за кованый прут калитки в воротах. Куда-то делись звери. Потом Лехин увидел: из-за угла забора выглянул один. Оказывается, псы нашли лазейку. Местность неровная. Дожди и тающие снега размыли под металлической сеткой глинистую дыру.
   Теперь звери вели Лехина. Через полуподвальное окошко - в бесконечное помещение на сваях. Лестницей с удобными перилами - в глухой мрак, где не видишь и не чувствуешь собственного тела.
   Псы спускались дальше, а Лехин остановился. Прямо перед глазами возник странный пушистый свет. Со слабым интересом Лехин ждал, что будет дальше. Дальше свет оказался не пушистым, а лохматым и глазастым. Эдакий кругляш с бешено выпученными желтыми глазищами. И рот обнаружился, решительно и сразу распахнувшись в беззвучном вопле.
   Вокруг лестницы посветлело. И выяснилось, что Лехин на лестнице не один. Элегантный господин в смокинге коснулся его рукава и тревожно оказал:
   - Шишик прав, Алексей Григорьич. Вам вниз нельзя.
   И Лехин послушно начал подниматься, а впереди плыл косматый шарик и что-то быстро говорил. Лехин не разбирал - что, но понимал: ругается...
   ... Руки здорово затекли. Сам виноват: нашел где уснуть - за столом.
   Лехин недовольно замычал и разогнулся.
   Безымянный агент почти твердо держался над табуретом, изображая сидящего.
   - Вы там были, да? - сонно осведомился Лехин. - Во сне?
   - Пришлось, - вздохнул призрак. - Вы стали уходить слишком глубоко вниз.
   - Но это же сон?
   - Поймали тебя, Алексей Григорьич, на этом сне! - заявил Елисей. - Твари те, видно, на охоту вышли, да и почуяли, что ты след их Проводника нашел. Сон-то ты смотрел по следу, а концовочка там другая. Тебя же от настоящего сна повели с той минуточки, как из-за угла твари позвали.
   - И куда они меня повели?
   - В беспамятство, Алексей Григорьич. Помнишь, как вниз шел? Помнишь, как тела своего не чувствовал? Дошел бы донизу во сне, остались бы мы тут с этим, как ты называешь, зомби. Тело-то живое б было, а душа-то заплуталась...
   - Да как они могли узнать, что я сон вижу?!
   - А уж сие нам неведомо. Кабы не привидение да Шишик, что влезли в сон твой, не видать бы тебе больше свету белого.
   Призрак безымянного агента многозначительно и тонко улыбнулся. Он явно гордился, что, будучи бестелесным, продолжает тайную агентскую работу.
   Мокрый Шишик (выпрыгнув из Лехиного кармана, он все-таки проехался по кофейной луже) сидел в вазочке со сластями и упоенно жрал зефир. Поскольку оба были одной величины, нетрудно было представить, как один зефир поедает другой.
  

28.

   Где-то, кажется, в спальне, запел мобильник. Лехин поморщился, но из-за стола не встал. Пусть звонят себе до опупения, но в комнату с нетрупами он не пойдет. Сообразительный Никодим спрыгнул с табурета и мигом принес телефон. На сей раз Лехин был предусмотрителен, сначала посмотрел, кто звонит. Увы, номер нарисовался незнакомый, но явно городской.
   Ладно, попробуем. Бывшая Жена со стационарного телефона обычно не звонит.
   - Алло?
   - Алексей Григорьевич? Это Ирина Ефимовна. Вы обещали приехать сегодня, - испуганно сказал опять-таки незнакомый голос. - Во сколько вас ждать?
   - Приехать? - растерялся Лехин и сообразил - жена Тренера. - Извините, Ирина Ефимовна, не сразу узнал... Так, сейчас у нас...
   Он поискал глазами часы, не нашел и запаниковал. Ирина Ефимовна терпеливо ждала. Лехин уже хотел бежать в прихожую, как Елисей покрутил пальцем у виска и тем же пальцем ткнул в мобильник.
   - Трубка, хозяин. Там часы.
   - Так, сейчас у нас почти половина десятого. Ирина Ефимовна, вы не возражаете, я тут с коллегами переговорю насчет доставки лекарства, а потом перезвоню вам?
   - Конечно-конечно, - заторопилась трубка. - Как вам удобнее. Я подожду.
   - Ну-с, коллеги, - сказал Лехин, - чем я могу утешить женщину, которая поневоле наблюдает за живым трупом, бывшим некогда ее мужем? Чем я могу утешить три семьи, которые обзванивают больницы, милицию и морги в поисках своих детей? Есть ли что-нибудь отрадное? Или как?
   - Да мы уже закончили, Алексей Григорьич. До последней ниточки добрались.
   - Что - самая трудная?
   - Да нет. Трудность у нас в другом. Ниточка заклинания на двух узелках держится. Как только мы их развяжем, бедолаги-то в себя и придут. Что ж ты им скажешь, когда поймут, что в чужом доме находятся?
   - Думаете, будут задавать лишние вопросы? - спросил Лехин и даже смутился, до того фраза оказалась киношной. Прямо из какого-то боевика. После такой фразы следует вынуть из-за ремня пистолет и пару раз подбросить на ладони опасную игрушку.
   Елисей смущения не заметил, а только вздохнул, объясняя очевидное:
   - Точно, Алексей Григорьич, угадал. Лишние. Тебе на них не ответить, а и ответишь - не поверят. А времечко летит.
   - И что вы предлагаете?
   - Да не предлагаем мы, а уговариваем! В ту секундочку, как последний узелочек развяжется, привидениям бы в тела вселиться да вывести ребяток хоть на улицу. Да хоть в подъезд! Своими-то глазами они тебя не видели - то их состояние не в счет, квартиры твоей не знают. Вот и хорошо бы. Да эти-то, бесплотные, заартачились. Чего бояться? Выведи вон за порог, спустись по лестнице, да айда опять домой. А ребята в себя придут - оглядеться им нетрудно, сообразить, в какой стороне дом родной... А, да что говорить... Все привидения на одно лицо. Как спасать их - так канючат, не отстанут. А как у них самих помощи просить...
   - Дедушка домовой преувеличивает, - хмуро сказал призрак безымянного агента. - Если б он видел в ребятках, как он выражается, то, что видим мы, не говорил бы так. Дайте нам гарантии, что из "ребяток" убрали пугающий нас ужас, и мы сделаем все, что можем.
   - На! - ехидно сказал Елисей, а Никодим миролюбиво добавил:
   - Вы ведь гостей наших только вчера видели. Уж сделайте милость такую, взгляните на них и сегодня. Может, найдете перемену какую, а?
   Безымянный агент помедлил и, видимо, решив не обижаться, втянулся в стену, за которой домовые колдовали над тремя подопечными Тренера.
   Елисей с Никодимом тоже перешли от слов к делу. Они прокатились по кухне, хлопая дверцами шкафов и холодильника и гремя посудой. Они прокатились так резво, что у Шишика, сидевшего на краю стола, глаза разбежались в полном смысле этого выражения: один вытаращенный глаз поспевал смотреть на Елисея, все еще державшего себя солидно; другой так и подпрыгивал, поспевая за суетливым Никодимом. Домовые, кажется, давно и хорошо сыгрались в четыре руки, потому как результат их хлопот вскоре был водружен перед Лехиным: упоительно благоухающий летом и только летом огуречный салат, щедро облитый сметаной, и сочный, отлично прожаренный кусок мяса на ребрышках. Лехин вдохнул два влюбленно обнявшихся аромата и поспешно зашарил по столу. Ложку искал или вилку.
   Пока хозяин ел ("Обжирался!" - с некоторой виной оценивал свои действия Лехин), домовые вышли из кухни, а Шишик сгинул в неизвестном направлении. Позже выяснилось: "помпошка" спряталась в уже привычном для нее кармане, где и наслаждалась вкусовыми восторгами хозяина.
   Во время трапезы на кухню вошел Джучи. На секунду он прислонился к ноге Лехина ("Привет тебе, хозяин! Рад, что ты дома!") и деловито прыгнул на стул. Наверное, домовые и его здорово накормили; кот не попрошайничал, а спокойно ждал, не предложат ли ему кусочек сверх уже слопанного.
   - Ну, все, Алексей Григорьич, согласились привидения помочь! - радостно объявил Елисей. - Окромя агента, Касьянушка и Дормидонт Силыч правому делу послужат. Но наперед ты, Алексей Григорьич, из дому выйдешь, чтобы ребятки с тобой не встретились. Звони Ирине Ефимовне, заждалась, небось, сердешная.
   - Подожди, Елисей. Что-то я не понял. Вас-то здесь, домовых, целая армия с заклинанием разбиралась, а я как же? Или со мной кто-нибудь из вас пойдет?
   - Незачем, хозяин. Нагнись-ка.
   Домовой сидел на табуретке. Лехин послушно нагнулся. Елисей запустил руку ему в карман и выудил хихикающий косматый шарик.
   - Ты, Алексей Григорьич, как войдешь в квартиру Ирины Ефимовны, первым делом приглядись хорошенько. Вчера вы с другом-товарищем незваными да недолгими гостями были, у тамошнего домового на постой не спрашивались. Так сегодня смотри, придумай что-нибудь, чтоб с хозяином - Тренером то есть - наедине остаться. А как останешься, шепотком-то дедушку домового и позови. Помнишь ли, как звать-то?
   - Помню. "Хозяин, хозяин, пусти погостевать".
   - Вот и ладушки. Отдашь ему Шишика, Шишик узор заклинания покажет. Домовой узор разглядит, а дальше и сам справится.
   Лехин внезапно обиделся.
   - Все всё видят, один я безглазый! - сварливо сказал он. - Неужели мне этот узор никак поглядеть нельзя? Бегаю как шмакодявка: принеси то, сходи за этим, а в основном всему на слово верю. Может, нет никакого узора. Может, вы меня просто усылаете, чтобы в квартире без меня похозяйничать!
   Он говорил сущие глупости и сам сознавал это. Но обида продолжала выплескивать нелепыми словами: он прикоснулся к поверхности удивительного мира, чьи аборигены могли видеть то, что видит и он. А что видят они, чего не видит он?
   - Охти, любопытство человеческое, - миролюбиво сказал Елисей и улыбчиво переглянулся с Никодимом. - Потерпишь ли Шишика на глазах, Алексей Григорьич?
   - Потерплю! - буркнул Лехин и закрыл глаза, на которые тут же легла, по ощущениям, мокрая тряпочка.
   И сразу стало светло, но светло не тем солнечным днем, когда в комнате застаивается теплое уверенное сияние. Свет перед закрытыми глазами плыл, как будто глухая, без окон комнатка желтовато-зеленоватого цвета обходится маломощной лампочкой. Давно не чищенный аквариум с подсветкой. А в его середине медленно переворачивалась - в тяжелой воде преодолевая сопротивление - масса из чего-то волосатого. Даже не волосатого. Лехину вспомнилось, как бабка Петровна просила однажды помочь передвинуть что-то из мебели. В ухоженной комнате в глаза сразу бросился журнальный столик, на котором громоздился таз с кучей спутанных ниток. По краям кучу обложили аккуратные клубочки.
   - Что это, Галина Петровна?
   - А соседка принесла. Им на заводе дали полы мыть да руки вытирать. Я и выпросила немножко. Распутаю вот и правнучкам перчаточек навяжу. Чего добру пропадать?
   - Распутаете?!
   - Да это поначалу только кажется, что невтерпеж, а потом уж - глаза боятся, да руки делают.
   Похожая ниточная куча, только гигантских размеров и колыхалась сейчас перед Лехиным.
   - И это называется узором? - усомнился он, не открывая глаз; шевелившаяся куча здорово гипнотизировала: казалось, с нею вот-вот что-то произойдет, и не хотелось пропустить событие.
   - Это бывший узор, - сказал Елисей. - Вон шторы на окне висят. А брось их в стирку - разве это шторы будут? Так, тряпка непонятная. Вот и заклинание. Пока работает - узор, а сняли - невесть что.
   - То есть мне узор увидеть не дано?
   - Дано-дано, Алексей Григорьич. Надо подослать к этому заклинанию куклу - и увидишь.
   - Не понял, какую куклу?
   - Воображаемую фигурку, - высокомерно сказал призрак безымянного агента. Он уже каким-то манером проник в видение Лехина и со скучающим видом разглядывал ниточные космы. Только трости в руках не хватало, чтобы проиллюстрировать понятие "праздношатающийся".
   Лехин неуверенно сотворил силуэт - нечто долговязое и руки в брюки.
   - Так сойдет?
   - Сойдет! - одобрительно отозвался Елисей. - Не переживай, Алексей Григорьич. Похож, не похож - не главное. Та-ак. Теперь гони его к узору.
   Двойник идти не хотел, потому что Лехин не хотел его и близко подпускать к космам. Чем-то они активно вдруг ему не понравились. Чем-то встревожили. Поэтому, прежде чем заставить двойника двигать ногами, он еще раз глянул на предмет беспокойства.
   - Не тяни, Алексей Григорьич. Бедная женщина в неведении томится, а ты...
   Елисей был прав, и Лехин нехотя подтолкнул двойника к космам. Пихнул так, что тот очутился под ниточной кучей. Секунды напряженного ожидания - и почти одновременно произошли два события. Сначала Лехин понял, откуда появилась тревога: космы замерли после слов домового: "Пошли двойника к узору". Затем космы обвалились: нити резко распрямились вниз и, словно длинные тонкие иглы, проткнули воображаемую фигурку. А дальше в дело вступил невидимка. То ли взбесившийся паук, то ли оживший ткацкий станок с мозгами набекрень. Но фигурку воткали в потрясающе причудливую и при этом почти геометрически правильно построенную структуру. Когда последняя ниточка стала последним отрезком в структуре, Лехину почудилось, что невиданное построение напряженно гудит. Может, нить слишком натянута?.. Во внутреннем пространстве Лехина Призрак безымянного агента подошел поближе к затканному в кокон двойнику и, поразмыслив, сказал:
   - Нет. Нить натянута нормально. Эта штука и правда гудит. Она пытается из вашего двойника энергию высосать. И, между прочим, получается.
   - Разве у двойника есть энергия?
   - Вы вложили в него определенное старание, чтобы материализовать в воображении. Стало быть, ваш двойник хоть и слабый, но энергетический сгусток.
   - А что произойдет, когда эта... штука из него высосет?
   - А уже! Двойника вашего уже нет. Он же не материален. Штука его сожрала и теперь собирается отдыхать.
   Структура лениво и нехотя стянулась в волосатую трубку, а затем в первоначальную швабру. Лехина передернуло. Он дождался, пока Шишик исчезнет с его век, и позвонил Ирине Ефимовне. Медлить больше не хотелось.
   - Ирина Ефимовна, через полчаса-час я у вас буду.
   - Хорошо. Жду. Спасибо.
   Отводя трубку, Лехин услышал прерывистый вздох и подумал: "Как хорошо, что люди не видят так, как вижу я сейчас! Как хорошо жить в неведении!"
  

29.

   И как хорошо, что осторожность заставила Лехина предупредить Ирину Ефимовну: "Через полчаса - час я у вас буду!" Он вообще не любил говорить о точном промежутке времени. Конечно, до квартиры Тренера - десять минут на троллейбусе и пять минут пешим ходом. Но Лехин всегда опасался непредвиденных обстоятельств, а таковыми в последнее время его жизнь весьма изобиловала.
   Вроде, он и привык к дворовой компании пьяниц, что вечно сидят на скамейке у его подъезда. Разве что морщился брезгливо и старался пробежать скорее, чтобы не здороваться, а то ведь поймают на "здоровканье", остановят, заболтают... Мягко говоря, культурных тормозов у этих испитых рож давно не осталось, а потому они искренне зазывали всех проходящих влиться в их гостеприимные ряды, заплатив за сомнительную радость вожделенной бутылочкой. Пару раз Лехина уже останавливали и предлагали выпить за компанию. Мозги у Лехина были, и он хорошо знал, чем чревато такое приглашение. Один раз выпьешь с ними, а потом - вечный должник... И сейчас он намеревался проскочить мимо дворовых пьянчуг спортивно-торопливым шагом и с деловым видом. Не тут-то было.
   Лифт он проигнорировал, взбудораженный кошмарным сном, событием в воображаемом мирке и предстоящими делами. Всего полно. Как только представил, что придется неподвижно стоять в добродушно поскрипывающей клетушке, когда кровь бурлит... И побежал по лестницам вниз. Успел заметить Шишикову пасть, хулигански распахнутую на мелькающие ступени, и легкую тень чуть впереди - ага, кажется, Линь Тай провожает.
   Подъездная дверь солидно грохнула. Теплый августовский воздух будто обнял после застоявшейся прохлады подъезда. И Лехин всем телом потянулся было к ласке солнечных лучей. И мгновенно озверел, одним взглядом оценив происходящее у подъезда.
   Справа, у края газона, стояла бабка Петровна - плакала навзрыд. На клумбе, взлелеянной ее привыкшими к земле руками, валялся какой-то тип в модной нынче одежонке маскировочной расцветки. Только у этого "отдыхающего", кроме пятен, продуманно рассыпанных по ткани, имелось несколько подозрительных, более темных. Ниже пояса.
   Скамейка. Сегодня здесь сидели постоянные протиратели штанов - человек восемь. Точнее, сидели семеро - один стоял. Федька Кривой. Что-то убедительно-выразительно доказывал, косясь на бутылку из-под минералки, явно минералкой не наполненной. Мутновата была жидкость в бутылке, и продолжающий звереть Лехин сразу вспомнил: обмолвилась однажды бабка Петровна, что в соседнем подъезде пенсионерка гонит "молочко от бешеной коровки". Бутылку за горло цепко держал бугай, пренебрежительно внимавший страстной речи Федьки. Сегодня, кажется, угощал именно бугай, потому что на него и на драгоценный сосуд в его руках устремились умильные глаза остальных. Две женщины из трех, впрочем, сейчас на бутылку и на спонсора не глядели. Они пытались выразить сочувствие и утешить бабку Петровну - вот так канцелярски воспринял их поведение Лехин.
   - Линь Тай...
   На Лехина не обратили внимания, попросту не заметили. Ну и шепота, конечно, тоже.
   В солнечном свете призрак совершенно растворился. Но холодок присутствия позволил Лехину просить о помощи в нужную сторону. Попросил и, не дожидаясь, выполнит - нет ли китайчонок его задумку, решительно зашагал по газону.
   - О, сосед! - стандартно обрадовался Федька Кривой, начал говорить дальше - икнул и заткнулся. Наверное, свежо еще в памяти, пусть и сквозь пьяную одурь, воскресное путешествие с этажа на этаж в качестве безвольного мешка. Тем более что сейчас Лехин повторял сей подвиг.
   "Замаскированный" тип лягушкой распластался на клумбе. Хорошо дрых на рыхлой земле, которую не один раз перебрали заботливые старушечьи пальцы.
   Уже привычно Лехин ухватил спящего за ворот куртки - и брезгливо за пояс штанов и поднял его из блевотины и сломанных гладиолусов, ноготков, китайской ромашки и другой экзотики их бедного на цветы двора.
   - Да что с ним возиться! - горько вздыхая, заговорила бабка Петровна. - Все уж, злодей, поломал. Пусть и лежит тут... Милицию, что ль, вызвать. Мож, в вытрезвитель свезут.
   - Ты, бабка, из-за своих цветочков дурацких человека хочешь в милицию?!
   Жалостливые, утешающие голоса двух женщин резко съехали на агрессивный, бранчливый тон. Обе начали вставать, но Лехин уже чуть покачивался от тяжести, стоя на краю бордюра, и поневоле им пришлось обернуться к нему.
   - Так, дамочки, или я бросаю сей организм на дорогу (обратите внимание: не кладу - бросаю!), или вы мне немедленно указываете, в каком подъезде он обитает.
   - Я! Я покажу! Друг он мне или нет?! - восхищенно завопил Федька, - И ты мне друг! А если друг, чего не помочь! Алексей, ты ж мне друг, да? А Вован этот со второго подъезда! А пошли - провожу! Ну, силен ты, сосед!
   Вован жил через два подъезда. На волне озверелости и решимости привести свою приподъездную площадку к виду, радующему глаз, Лехин легко снес тело, благо, что было оно в отключке.
   На скамейке - все те же семеро. И Линь Тай куда-то пропал.
   Вернувшегося Лехина встретила крикливая ругань. Но он уже придумал, как обойтись без помощи привидений. Поэтому, не останавливаясь, подошел к бугаю с бутылкой и взял его за грудки. Эффект неожиданности сработал на все сто. Одно быстрое движение - и бугай послушно крутнулся в руках Лехина. И оказался в настоящем капкане. Огромная туша и опомниться не успела, как Лехин опять-таки легко вывернул бутылку из судорожно зажатых пальцев. В следующий миг бугай пронзительно завизжал, а скамейка горестно ахнула и оцепенела от ужаса: бутылка каким-то образом рассталась с крышкой, поехала горлом вниз - и мутная жидкость, весело побулькивая, устремилась орошать асфальт.
   Федька, что-то втолковывавший бабке Петровне, которая раздраженно отмахивалась от него (она уже принялась приводить клумбу в порядок), точно лунатик, с глазами, враз остекленевшими, побрел к Лехину.
   Бугай замолк и начал вырываться из Лехиного захвата. И в уже привычной тишине августовского утра, в тишине светлой и теплой, Лехин почувствовал струйку холода, мазнувшую его по щеке, и странный призрачный смешок.
   Когда бутылка рассталась с последними каплями "молочка от бешеной коровки", встала одна из женщин, с крашеными волосами - рыжая ржавчина на отросшем черном, с килограммом черной косметики на маленьких глазках, поблескивающих из впадин мучнисто-белого отекшего лица. Лехин с тревогой вскинул глаза. Приемы приемами, но если эта дамочка вцепится в него, бить женщину... Нет, только не это... Но женщина встала так, как будто внезапно проснулась с мыслью об очень серьезном. Искаженное пьяным отчаянием, опухшее лицо ее расслабилось, руки обвисли по бокам. Постояла, словно поразмыслила, что дальше, и деревянно шагнула на дорогу, побрела, шаркая ногами, к соседнему подъезду. За ней поднялась другая, молодая, со следами поразительной некогда красоты на страшно морщинистом лице. Она тоже шагала пластмассовой куклой, которой ребенок помогает переставлять ноги, - так, будто разом забыла, как это делается, и только глядя на других старалась подражать чужой походке.
   Под руками Лехина бугры когда-то неплохих мускулов бугая обмякли. Казалось, "спонсора" происходящее загипнотизировало, и он не заметил, что его осторожно выпустили из захвата и вообще оставили в покое. Ненадолго.
   Крашеная рыжуха на скамейку у своего подъезда не села, а садилась - медленно и так ровно, словно кто-то подкручивал гайки внутри нее. Так же механически опустила свой зад и вторая.
   - Куда эт они? - недоуменно озвучил Федька вопрос бугая и оставшихся на скамейке.
   - К себе! - назидательно ответил Лехин. - Нечего у чужих подъездов околачиваться.
   Снова странный смешок холодным ветерком обвеял разгоряченных людей. Бугай вдруг заметно уменьшился - больше не пыжился, расслабившись, и потопал прочь.
   - Ну а вы чего остались? - обратился Лехин к ошеломленной компании на скамейке. - Не поняли, что ваше присутствие здесь нежелательно?
   И компания послушно и поспешно ретировалась.
   - Давно так с ними надо было! - проворчала бабка Петровна, поправляя сбившийся на сторону платок. Она не поняла и не хотела понимать, как Лехин удалил выпивох со "двора", каковым она считала площадку под окном. Главное, что удалил. - Сколько просила мужиков своих (она имела в ввиду подъездных жильцов), чтоб прогнали алкоголиков этих, - ни один не почесался. Неудобно им, видите ли. Интеллигенты, видите ли, все. Ладно бы, свои пьяницы были, как Федька, так ведь все чужие. У нас ведь, Лешенька, пенсионерок в подъезде полно, сам знаешь. Выйдешь, ан и присесть-то негде. А ноженьки уже не те, что в молодости были. Пройдешься раз, другой перед домом - а и все, домой пора. На скамью-то ведь и не присядешь, столько их здесь собирается. А иной раз и местечко есть, да страшно. Как думаешь, Лешенька, не вернутся они сюда, а?
   - Будем надеяться, что нет.
   - А то ведь дворничиха каждое утро ворчит, мол, само грязно место у нашего подъезда. И ведь что скажешь? Устали уж объяснять, что пришлые сорют... А уж как сегодня женщины наши рады будут! Ох, и насидимся!.. Ты уж, Лешенька, пригляди на первых порах, чтоб не возвращались ироды эти, а?
   - Я-то пригляжу, да ведь дома не всегда бываю...
   В ухо толкнулся прохладный воздух, и тихонько зазвенел чуть писклявый голосок:
   - Иди, хозяина, иди. Мы присмотрим, чтоб не вернулась пьяный.
   - Линь Тай, ты? - спросил Лехин, отвернувшись от соседки. - Это вы увели женщин? Сколько вас?
   - Достаточно, чтобы держать на расстоянии группу данных товарищей, - отозвался голос безымянного агента. - Так что и правда, Алексей Григорьич, идите. Порядок будет.
   - Ладно, Галина Петровна, пошел я. Думаю, сегодня скамейку нашу точно не займет.
   - Дай Бог, дай бог, Лешенька,
   "Интересно, почему привидения так быстро согласились помочь с дворовыми пьяницами? Савва, призрак-бродяга из подпольного ресторана, помнится, говорил, что привидения неохотно вселяются в алкоголиков, хотя это очень легко, так почему же... Ах, вот в чем дело! У моих привидений страх перед тремя гостями в квартире, хоть их и уговорили, и показали, что вселение в бывших зомби безопасно. Поэтому они так охотно прибежали ко мне по первому же зову. Легче преодолеть брезгливость, чем страх".
   Размышляя таким образом, Лехин прошел двор и стал спускаться, чтобы пройти мимо торца соседнего дома, мимо мусорных контейнеров, а затем через дорогу - к остановке. Мягкие пальчики ухватились за ухо Лехина и легонько подергали. Шишик требовал внимания.
   В челюсть слева стукнули пару раз кулачишком, и Лехин послушно повернул голову. Он уже усвоил, что с упрямой "помпошкой" лучше не спорить - времени жалко.
   Глазам предстал урбанистический пейзаж: стена без окон, внизу переполненные мусором контейнеры. Как-то сразу Лехин сообразил, чего хочет "помпошка", и возмутился.
   - Ни за что! Я тебе целый талмуд с картами купил, к которому ты даже не прикоснулся! Еще из мусора таскать буду!
   Снова дернули - за мочку - слабо-слабо. Зато последовавший горестный вздох здорово впечатлил Лехина. Привык, что Шишик обычно пользуется достаточно хулиганскими методами воздействия, добиваясь своего.
   - Ладно, - сказал Лехин и подошел к контейнерам. - Здрасьте, - поздоровался он с кошкой, настороженно высунувшейся из примятой коробки. - Не хотели вас беспокоить. Уж простите... Ну, Шишик, давай. Что углядел?
   Спрашивать, в общем-то, было необязательно. Кипа листов вызывающе торчала из недр небрежно брошенного пакета. Верхний чернел мелко прочерченной схемищей; остальные, кажется, содержали какие-то технические описания. Лехин быстро огляделся - никого! - и цапнул верхний лист. К пешеходной "зебре" он шагал уже энергично, деловито скатывая лист в трубку - вместе с блаженствующим, размазанным по нему Шишиком.
   Разок Лехин все-таки обернулся, внутренне сжавшись: не видел ли кто, как он в мусоре копается? Но между двумя домами все так и было пустынно. Только круглая кошачья голова неподвижно торчала из коробки, и блестели изумленные кошачьи глаза. "Ну да, конечно, - хмыкнул Лехин. - Шишики - зверье домашнее, судя по всему. А тут - путешественник. Да еще верхом на человеке! Зрелище не для слабонервных, что ни говори!"
  

30.

   Приключений по дороге к дому Тренера - никаких. Хотя Лехин ждал. Особенно выходя из троллейбуса. Это "особенно", скорее всего, началось в тот момент, когда троллейбус подъехал к месту, откуда отчетливо была видна туча над недостроенными "Торговыми палатами". Туча, синевато - серая, грузная, лениво и угрожающе ворочалась над вечной стройкой.
   Лехин шел по улице, чувствуя тяжелое давление на спину, и думал, правда ли туча смотрит ему вслед. А может, это вовсе не туча, если принять во внимание, что в последние дни приходится сосуществовать с довольно неожиданным миром? Или же это давление всего лишь внушение? А может... Лехин похолодел. Может, он ошибается. Может, дело не в туче. Может, дело в глазницах черных окон того дома. В глазницах, в которые нельзя долго смотреть, потому что взгляд проваливается... в бездну? И бездна эта живая. Ведь там, за окнами, бродит человек, потерянный во времени и пространстве.
   Внезапно перед глазами возникла неуместная картинка - воспоминание: насупленный Джучи уходит из комнаты, а на хвосте у него сидит торжествующая "помпошка" и хихикает по своему обыкновению. Лехин на миг точно окаменел, настолько яркая картинка упорно светилась перед глазами. Он видел ее уже в мельчайших подробностях, когда наконец сообразил, в чем дело.
   Снятый с плеча Шишик немедленно съежился, как нашкодивший котенок. Разве что не фыркал и не шипел.
   - Шишик, я понимаю, что ты на свой лад отвлекаешь меня от плохих мыслей, - проникновенно сказал Лехин. - Только пойми, что это неэтично... - Он сбился, сообразив, что "помпошка" может не понять последнего слова. Пока он искал синоним, Шишик послушно сидел на ладони и преданно таращился на него. - Это нехорошо - без ведома человека залезать в его мозги, в его сознание, в воображение - в общем, туда, куда ты залез, чтобы отвлечь меня. Давай договоримся, что такого больше не повторится.
   "Помпошка" слегка разинула пасть, и Лехин решил считать согласием явленную карикатуру на счастливую улыбку.
   Жена Тренера, Ирина Ефимовна, встретила Лехина сильно обеспокоенной, но сдержанной. Впрочем, полностью беспокойство спрятать не сумела. Невысокая седоволосая дама (именно дама!) за пятьдесят, с мягкими манерами, так нервно терзала пальцы, пока Лехин переобувался в предложенные шлепанцы, что он напрямую спросил:
   - Вы боитесь, противоядие не поможет?
   - Что вы, что вы! - Ирина Ефимовна стиснула кулачки. - Это телефонные звонки. Со вчерашнего дня звонят, спрашивают, где муж. Я отвечаю, как вы мне рекомендовали. Но люди надеются, что он вот-вот придет, и продолжают звонить. А утром... Утром начали звонить родители мальчиков, которых он готовит к соревнованиям. Говорят, дети не ночевали дома.
   Она вздрогнула. В маленьком коридоре между комнатами резко зазвенел телефон.
   - Вот, опять...
   - Не подходите! - велел Лехин, - Через час звонки прекратятся, потому что мальчики будут дома. А вскоре очнется ваш муж. Будут некоторые неясности, наподобие провалов в памяти. Но это нестрашно. Запомните и передайте мужу следующее: ему больше нельзя появляться там, где он тренировал ребят. Он поймет, что это за место. Я понимаю, что даже летом в спортивной школе очень жесткое расписание для всех секций, но пока все-таки можно заниматься и на улице, где-нибудь на стадионе. Не забудете?
   - Нет. А где это место? - простодушно спросила Ирина Ефимовна и покраснела, сообразив, что спросила не то.
   - В которой комнате ваш муж? Спасибо. Вам лучше не заходить. Реакция у каждого человека на противоядие индивидуальна и непредсказуема. Я позову, когда будет можно.
   Дверь за собой Лехин закрыл плотно и, оборачиваясь, только начал набирать воздух для "контактной" фразы, как разом увидел и осекся. Аж дыхание перехватило.
   Тренер сидел в кресле. Лехин его видел в профиль. Видимо, хозяин расположился в привычном для себя месте, так как впереди стоял телевизор. Нетрудно представить, как удобно ему здесь во время просмотра спортивных программ.
   На спинке кресла сидел домовой и сосредоточенно дирижировал руками над головой хозяина, время от времени выхватывая что-то из воздуха.
   Лехин осторожно приблизился (домовой на спинке кресла покосился, но смолчал) и обнаружил еще двоих: один производил таинственные манипуляции на сгибе локтя Тренера, другой - на колене.
   "Без нас начали!" - догадался Лехин, обошел кресло и поклонился:
   - Здравствуйте, дедушки домовые! У кого из вас я проситься погостевать должен?
   - У меня, коль не шутишь, - буркнул домовой с локтя Тренера. - Тока зачем тебе? С добром али как явился?
   Двое остальных приостановили было работу, с любопытством наставя на Лехина благообразные пушистые бороды, однако, покивав приветственно, снова взялись за свое.
   Конечно, Лехин и сам бы мог определить, кто здесь хозяйский домовой: тот, что на локте, придавил свою густую шевелюру вязаной шапочкой спортивного типа, отчего походил на полуоблетевший одуванчик: шапочка виднелась лысиной, из-под которой рвались в стороны ухоженные власа. А бурчал сей тип, поскольку был откровенно не в духе.
   - Явился я к вам с Шишиком, - сказал Лехин, сразу беря быка за рога. - А у Шишика тот узор, который вы расплетаете. Так что не теряйте времени даром, смотрите узор и расколдовывайте вашего хозяина.
   По спинке кресла что-то с шелестом свалилось. Лехин посмотрел недоуменно, пока до него не дошло: рухнул верхний домовой. Интересно, с чего бы это? Слишком неожиданный сюрприз?
   Шишик стал мягким и пушистым, оказавшись в лапах-ладошках домового в спортивной шапочке. Домовой поглядел в желтые глаза "помпошки", хмыкнул и объявил Лехину:
   - 3ови меня Арсюшкой. Шишика-то нам отдашь на время аль дождешься, пока узор снимем?
   - А нельзя ли как-нибудь вашему Шишику... как сказать... переснять? Передать узор, чтоб мне здесь долго не валандаться?
   - И то дело. Сообразителен ты, Алексей Григорьич.
   - Я не представился...
   - А с Шишика твоего считал... Эй, Корнил, где тут наш сорванец?
   Вроде уже ко всему привычный, Лехин все же очень удивился, когда домовые устроили сумасшедшую беготню по стенам, потолку и угла комнаты. Его Шишик от греха подальше юркнул к нему в карман.
   Когда здешнего Шишика поймали и приволокли к креслу, выяснилось, что это существо здорово отличается от того, к которому Лехин успел привязаться. Этого - будто на пару секунд приложили к оголенным электрическим проводам - настолько безумно он выглядел. Шерсть торчала во все стороны, словно Шишика окунули в лужу, а затем небрежно встряхнули. Выпученные желтки глаз с трудом удерживались на вывернутой верхней челюсти, а зубы выглядели, как лес после хулиганского вихря - настоящий бурелом.
   - Молодой еще, необтесанный, - спокойно сказал Арсюшка. - Не бойсь, не укусит.
   Обоих Шишиков бесцеремонно ухватили за космы, и они обвисли друг против друга пойманными за шкирку котятами. Шишик Лехина висел спокойно - Шишик здешний беззвучно, но дуром орал и лягался так, что Лехин всерьез обеспокоился: не выпрыгнула бы чужая "помпошка" из собственной шкурки. Наконец она успокоилась и обнаружила напротив сородича. И медленно - видно было даже перетекание форм - расслабилась в косматый мешочек. Глазища обоих Шишиков застыли.
   - Они передают узор, да?
   - Угу.
   - А как?
   - Въедлив ты, Алексей Григорьич, и любопытен. Как... А просто. Один глядит - другой читает.
   "За сегодняшний день я уже дважды становлюсь свидетелем, что Шишик - это живой компьютер. А если точнее - меня дважды носом ткнули в это обстоятельство. Я мало что понимаю в компьютерном деле, но слышал про ключевые слова, по которым можно устроить поиск информации".
   Лехина даже в пот бросило, когда он додумался до последнего, но ругать себя за поздние догадки не стал. Смысла нет. Надо прийти домой и позвонить Олегу. У него дома компьютер есть. Только вот в какую смену он сегодня работает?
   - Ну, вот и все, - сказал Арсюшка, передавая хихикающего Шишика Лехину. "Хихикает - значит мой", - машинально отметил Лехин.
   Здешний Шишик пребывал почти в обморочном состоянии, и его бесцеремонно шмякнули на глаза бесчувственного хозяина.
   - Ты уж, Алексей Григорьич, прости, что не приветили тебя по-хорошему, - сказал Арсюшка на прощание, - да только сам понимаешь, не до приветов нам всем. Прощевай уж.
   - Счастливо оставаться.
   Лехин торопливо попрощался и с Ириной Ефимовной, предупредив, чтобы не заходила к мужу часа два. Мол, спит после принятия противоядия. Столько времени просили домовые
   Существовала одна причина, по которой он и сам стремился поскорее покинуть дом. Что там ни говори, а не будь Лехина, Тренера не тронули бы. Лехин чувствовал себя сильно виноватым. Испуганные, ищущие глаза Ирины Ефимовны и утомленные глазища домовых в комнате Тренера - казалось, все они исполнены укоризны.
   Он еще размышлял об этом, когда подходил к перекрестку. К глазастому недостроенному дому. К тяжелой туче над ним... К толпе перед заборам вокруг него... К толпе?! Откуда здесь... Ничего себе две милицейские машины, "Скорая"... Что там?
   Дорогу пересек так, что едва не угодил под "маршрутку".
   - Что случилось?
   Интеллигентный юноша в очках нервно дернулся от прикосновения к рукаву, но ответил охотно:
   - Да сторожа со стройки прикончили. Причем как-то особенно зверски. Только не говорят - как. Мальчишки здесь бегали - они "Скорую" вызвали, а уж врачи - милицию. Да, еще говорят, зря "Скорую" вызывали. От сторожа чуть ли не котлета осталась. Отбивная.
   - Били, значит, - медленно выговорил Лехин.
   - Били, - подтвердил очкарик. - Говорят еще, по разговорам милиции люди поняли, что били его чем-то железным. Чем уж он им помешал?
   - Мафия! - убежденно высказалась дородная тетка с неожиданно изящной сумочкой под мышкой. - Мафия здесь, в подвалах, наркотики прятала, а сторожу платила, чтоб охранял. А ему мало показалось. Платили мало. Его и убрали. - Последние слова она произнесла даже как-то вкусно и хотела продолжить, но ее перебили.
   - Мафия - сказанули тоже! - презрительно сказал широкоплечий парень в спортивном костюме "для повседневного носа". - Домина вон какая! Машины угнанные прятали. Говорят, их еще не нашли, но следы точно есть...
   Лехин не дослушал и поспешил на остановку. Кажется, только он знал, кто убил сторожа. Но почему? Почему они его убили?
  

31.

   Выходить на своей остановке Лехин не стал. Троллейбус прямым ходом мчал к рынку, где следовало прикупить картошки и помидоров. Мысленно Лехин уже принялся составлять список, что бы еще взять, но спокойный расчет перебивало мысленное же видение дома, притаившегося под грузной темной тучей. В конце концов, Лехин рассердился и начал нервно созерцать бегучий пейзаж за окном, благо сидел на одиночном месте напротив двери. Сосредоточиться на бездумном занятии не удалось - и к лучшему. А то бы еще неизвестно как среагировал, когда его похлопали по плечу и позвали:
   - Алексей Григорьич!
   Позвали внезапно, но Лехин не вздрогнул, и обернуться удалось почти безучастно.
   - Да?
   - Вы Алексей Григорьич?
   С заднего сиденья наклонился парень в широченной майке с номером "а ля футболист". На лице - легкая оторопь. В вытянутой ладони - небольшой серый предмет.
   - Тогда это вас!
   Лехин осторожно взял мобильник.
   - Слушаю.
   - Алексей Григорьич! Елисей туточки, - деловито объяснил домовой. - Гостей мы наших спровадили. За них не тревожьтесь. Привидения присмотрели, чтобы детки очнулись возле остановки, а как гостечки незваные уехали, так Дормидонт Силыч и прилетел к нам доложиться. Так что в квартире-то намного привольней стало.
   - Странно ты выразился про Дормидонта Силыча, - заговорил Лехин, но спохватился и вновь повернулся к парню в футбольной майке. - Можно, я поговорю еще немного? Я заплачу, честное слово.
   - У меня входящие бесплатные. Говорите, сколько хотите. Я у рынка выхожу, - в некотором остолбенении ответил парень.
   - Спасибо... Елисей, так что там у вас с Дормидонтом Силычем?
   - Да ничего особенного. Привидениям по нраву забава пришлась, которую ты придумал. Хулиганят - вовсю! Мало, вишь, показалось им дворовых выпивох от нашего подъезда отогнать. Заставили их убираться во дворе и вокруг дома... Ага, вот Касьянушка подсказывает: субботник устроили. Агент, который без имени, придумал.
   - Помнится, кто-то сказал, что у них... ну, понятно, у кого... координация внутри человека плохая.
   - Да какая здесь координация - наклоняйся да мусор подбирай. Хуже с кустами пришлось, но и здесь наловчились: сухих веток обломали - видимо-невидимо!.. А ты-то как, Алексей Григорьич, съездил?
   - Хорошо. Там уже без нас начали это дело распутывать. Приеду - расскажу подробнее. Нетелефонный разговор.
   - Шишик что-то сказал насчет сторожа на стройке. Правда ли убит?
   - Правда. Как вы до меня дозвонились? Впрочем, догадываюсь.
   - И правильно догадываешься, Алексей Григорьич. Мы позвали Шишика да узнали, что на рынок едете. Вот и появилась нужда поговорить с тобой. Ты, Алексей Григорьич, купи-ка на рынке, окромя всего прочего, меду липового. Да сам не покупай, жди, пока Шишик не подскажет.
   - Медовый Спас, вроде, прошел, - с сомнением сказал Лехин. - Он, вроде, четырнадцатого августа был? Зачем нам сейчас мед?
   - Не время сейчас разговоры говорить, а надобно нам меду пол-литровую баночку. Хватит ли денег у тебя, Алексей Григорьич, на все про все?
   - Хватит. Еще что желаете?
   - Яблок. И тоже Шишик укажет. Абы какие не бери. Слушайся в этом деле Шишика.
   - Есть слушаться младшего товарища по группе!
   Мобильник перекочевал к хозяину, а Лехин повеселел. И смешно ему было, как связались с ним, и интриговало, зачем домовым мед и яблоки. Яблочный Спас-то послезавтра. Обычно он вечером перед девятнадцатым покупал яблоки нового урожая, как и новую картошку перед Ильей Пророком. Это Бывшая Жена находила нелепым соблюдать, хотя бы поверхностно, языческие - говорила она - ритуалы. Лехину - нравилось.
   Еще одна остановка - и рынок.
   Рассеянно глядя на поручень соседнего кресла, на котором кувыркался Шишик, Лехин почему-то вспомнил, как раньше в деревнях учили плавать. Бросят на глубоком месте - и барахтайся, спасай свою малолетнюю жизнь. И барахтались, и спасали. А потом еще и удовольствие находили в нехитром процессе перемещения по воде.
   Не потому ли вспомнилось старинное обучение, что его самого беспощадно швырнули в несусветную глубину несусветного мира? И ничего - выплыл. Да еще так здорово освоился, что стал активным участником несусветных событий!
   "Похоже, я даже слишком освоился - как бы это значительнее выразиться? - в мире, где "на неведомых дорожках следы невиданных зверей". Я уже спокойно воспринимаю тот факт, что в подвалах недостроенного дома прячутся чудовища. Я сжился с мыслью о них. Я действую в том направлении, куда меня могут послать новообретенные знакомые, и все меньше задаю вопросов. В общем, я живу в новой реальности, которая с каждым часом становится понятнее, несмотря на все ее подводные течения. Меня теперь некоторые новости не столько удивляют, сколько заставляют мыслить с точки зрения пара-нормальных аборигенов. Интересно, можно ли всех людей скопом считать здешними же, аборигенами? Ведь два мира сосуществуют..."
   "Помпошка" прекратила кувыркаться и повисла на поручне, кажется, вниз головой, потому что желтые глаза блеснули снизу косматого шарика, Лехин вздохнул: "Или глаза съехали... Насколько я понял, Шишиковы глаза не прикреплены к одному месту".
   Остановка у рынка явно переборщила с желающими уехать. Протискиваясь вперед, Лехин удивлялся: ну что за народ! Ну, встань сбоку от дверей, дождись, пока выйдут. Нет, встанут каменной стеной строго напротив входа да еще возмущаются, что приехавшие не спешат выходить. А как тут выйти? По ногам как по асфальту?
   Возбужденная толпа осталась позади, а Лехин лицом к лицу очутился с давешним парнем в футбольной майке.
   - Эй, чувак, погоди, а? - Парень зыркнул по сторонам и выпалил шепотом: - Слышь, а как тебе дозвонились через мою мобилу?
   Что он сам об этом знать ничего не знает - Лехин говорить не стал. Он состроил физиономию бывалого ветерана, вздернул левую бровь и веско сказал:
   - Лучшие в околоземном пространстве спутниковые системы - русские. Сначала меня вычислили по коду ДНК. Затем определили номер ближайшего ко мне средства связи. Дальше дело техники, молодой человек.
   Четкий по-военному поворот "кругом" удался. Оглядываться Лехин не стал. Достаточно было увиденной краем глаза восторженно-ошалелой физиономии "футболиста".
   "Надеюсь чувство гордости за Родину он всегда будет иллюстрировать этим случаем. Да, кстати, надо бы еще один мобильник купить. Попроще. Для домовых. А старый придется с собой брать. Судя по всему, связаться с домом я всегда смогу через Шишика. Но уж слишком привлекает внимание".
   Светофор у перехода к рынку мигнул и злорадно выдал красный свет. "Ну и что? Подождем. Найдется что обдумать".
   ... Бывшая Жена замерла на полуслове.
   - Что? - спросил человек в черном костюме, вызывающе солидном для жаркого августа.
   - Это он. Видите? Слева, ближе к перекрестку.
   Человек в черном костюме вынул из нагрудного кармана небольшой снимок, кинул взгляд на фото, затем на толпу у светофора.
   - Короткие светлые волосы, белая джинсовая рубаха?
   - Да. Вы начнете сейчас?
   - Первый отчет завтра утром. В девять вас устроит?
   - Лучше в одиннадцать.
   - Хорошо. Я пошел.
   - Секундочку. Он не любит деловой и официальной одежды. Сразу вас заметит.
   - Это уже мои проблемы. До свидания.
   Толпа растворила в себе человека в черном костюме, да и на рынке ему удалось незаметно следовать за Лехиным. Безразлично-благожелательное выражение лица скрадывало профессиональную цепкость взгляда. На него обращали внимание не более чем на любого другого посетителя рынка. Мало ли здесь праздношатающихся без продуктовых сумок... Мало ли какой интерес привел его сюда...
   Человек в черном костюме тенью мелькал среди людей, то удаляясь в сторону и держа подопечного под наблюдением, глядя в витрины павильонов, то почти дыша ему в затылок. По опыту своей необычной работы он знал, что долго смотреть в спину преследуемого нельзя. Бывают личности, чувствительные к упорному взгляду между лопатками. А Николин Алексей Григорьевич, как уяснил в беседе с клиенткой человек в костюме, относится именно к таким личностям.
   ... Шишик преследователя засек. Только сказать не мог Лехину. Поэтому решил подождать до дому и посмотреть, пойдет ли за хозяином и дальше человек с липкими глазами.
   А Лехин ничего не замечал. Он едва успевал здороваться со знакомыми продавцами и коллегами по работе - грузчиками. В одном месте его озадачили целой кучей новостей, в другом он обхохотался над новыми анекдотами. Подвальная овощная база встретила его сыроватой прохладой и радостными воплями женщин: "Ой, смотрите, кто пришел! Лехин, ты ли, кавалер наш незабвенный?!" Оглушенный деловитой рыночной суетой, он чуть не забыл про мед и яблоки. Спасибо Шишику: тот привычно дернул хозяина за ухо, останавливая у прилавка с медом. Мед Лехин купил у странной старушки - все в ней было прозрачно: распущенные седые волосы, которые она тщетно пыталась упрятать под цветастый платок; серые глаза неопределенного оттенка, словно тающий лед; длинные худые кисти рук, которые просто светились насквозь, а может, то был эффект истончившейся кожи.
   Яблоки - белый налив - Шишик нашел на улице, у Хамида, астраханского татарина. С ним у Лехина было хоть и шапочное, но на короткой ноге знакомство. Хамид позволил собственноручно выбрать яблоки, и Лехин взял те четырнадцать, по которым скакал Шишик.
   Груженный тяжелыми пакетами Лехин двинулся было к остановке, но вспомнил и повернул к крытому рынку.
   Павильон "Школьные учебники" исторг из Шишика теплый вздох в ухо хозяина. Хозяин же поставил пакеты в сторонку на пол и, разгибаясь, прошептал:
   - Выбирай быстрее.
   Последнее слово Шишик воспринял очень серьезно. Он шмякнулся на "Географический атлас для 8 класса" и просочился внутрь. Лехин немного выждал и открыл "Атлас".
   - Берем?
   Шишик отстраненно кивнул, полностью погрузившись в наслаждение изучать первую страницу. Продавщица мельком глянула и только спросила:
   - Контурные карты к "Атласу" брать будете?
   - Нет, спасибо.
   "Атлас" вместе с "помпошкой" въехал в пакет.
   На остановке повезло. Подкатил почти полупустой троллейбус. Лехин вздохнул с облегчением, сев и поставив груз у ног. Сесть пришлось впереди, лицом ко всем пассажирам. Но Лехин был рад и тому, что вообще местечко нашлось. Он, конечно, привык по работе с грузом носиться, но одно дело - идти с тяжестью, а другое - стоять. Да и отпуск... Хоть и дали его в разгар фруктово-овощного наплыва, просто сменив один вид деятельности на другой (Лехин продолжал закатывать банки для хозяина), но имел же он право хоть чуток потрафить себе?..
   В отличие от многих, Лехин не страдал, когда весь троллейбус поневоле глазел на него. Он спокойно встречал нечаянные взгляды и не собирался тупо смотреть в окно, лишь бы не видеть попутчиков. Он и сам любил поглядеть на людей - конечно, так, чтобы не смущать. Попадались среди них интересные типы. Вот, например, как сейчас. Видать, из тех, кто не любит встречаться взглядами. Уставился мрачно на улицу. Ишь, "сурьезный" какой. Да еще в черном костюме. Возможно, с похорон или с какого-нибудь официального мероприятия, где и в самую жару "надлежит присутствовать" при полном параде, при застегнутых пуговицах. Лехин даже пожалел его и одновременно слегка улыбнулся. Хорошо, что у него, Лехина, прошло то время, когда приходилось сопровождать жену на деловые встречи...
   Он вышел из троллейбуса и - засмеялся от неожиданности.
   На скамейке под навесом остановки важно сидел Джучи. Слева от него висел безымянный агент, справа прыгал Линь Тай. Привидения объяснили удивленному Лехину, что дома им скучновато, вот и решили прогуляться на остановку вместе с Джучи - встретить хозяина. Уже во дворе Лехин сообразил, что прогулка - инициатива агента: таким образом он скромно напрашивался на комплимент за идеально чистый двор.
  

32.

   Елисей велел поставить сумки на кухне ("Сами разберем, что куда поставить!") и прогнал Лехина в ванную мыть руки перед поздним обедом. Лехин с усмешкой подумал, что привык, как командует им в квартире старичонка чуть выше колена. А привык потому, что и жена в первый год совместной жизни так за ним не ухаживала. А тут - и посуда всегда чистая, и трапеза готова. Совершай только подвиги, а бытовые мелочи домовые на себя взяли.
   Зашел на кухню в предвкушении роскошной жратвы - и остолбенел. Раскатал губищи-то на чужую заботу? Получи, фашист, гранату!
   На столе, перед отодвинутым стулом, стояла тарелка с сиротливым куском мяса. Подчеркивал скудный натюрморт граненый стакан, наполовину полный подозрительной мутноватой жидкостью.
   Первая реакция - возмущение пополам с обидой. Вторая - желание сказать что-то жутко злое и саркастическое. Убить словом.
   Потом негатив пошел на убыль. Увидел озабоченные, усталые лица Елисея и Никодима, надутую от сосредоточенности мордаху Джучи, одиноко притулившуюся на краю стола "помпошку"... Увидел и сел за стол. Так, что-то случилось. Ладно, все равно расскажут. А обед... Скорее всего, приготовить не успели.
   И все-таки обида прорвалась: мясо он демонстративно раскромсал на малюсенькие кусочки и каждый жевал тщательно, да что там тщательно - старательно. Прежде чем отпить из стакана, осторожно понюхал жидкость. Слабого, едва уловимого, но все же знакомого запаха не узнал. Слава Богу, не самогонка.
   - Что это?
   - Святая вода с медом, - ответил кто-то из домовых. Оба сидели на табурете с другой стороны стола. Со своего места Лехин их не видел.
   "Десерт" он выпил в два глотка, передвинул стул для разговора.
   - Спасибо, все было о-очень вкусно. Теперь рассказывайте, что тут у вас.
   - Не таи обиды за такой обед, Алексей Григорьич. Мясцо тебе голод притупит, а расслабиться не даст. Вода же с медом - какую-никакую, а защиту вокруг тебя сотворит. Мед-то Шишик выбирал тоже освященный, - начал Никодим.
   - Не чуешь ли, Алексей Григорьич, тяжести, в доме твоем витающей? - подхватил Елисей. - Враг наш с помощью гостей вчерашних метку в квартире оставил, да по метке той и в дом пробрался незримо.
   "Чушь собачья!" - хотел сказать Лехин, но домовые примолкли, и он прислушался к тишине. Переход на необычное зрение ничего не показал, но...
   Звуки многоквартирного дома, обычно неразличимые в будничной музыке, оказались прозрачно-четкими и странно далекими. Впечатление было такое, такое...Затишье перед грозой! Когда звук неуместно громкий, оттого что на улице все и вся затихло...
   Туча над стройкой все-таки сдвинулась с места и перенеслась прямо в квартиру Лехина. И правда тяжело... "Меньше знаешь - лучше спишь!" - мрачно напомнил себе Лехин и сказал:
   - Спрашивать - как и что, не буду. Но ведь вы ожидали этого?
   - Ожидали, да не так быстро.
   - Мед и яблоки, да?
   - Да, мед и яблоки. Готов ли, Алексей Григорьич, драться за свой дом?
   - Хотите сказать, эти зверюги уже здесь?
   Домовые неуверенно переглянулись.
   Но Лехин уже и сам не то что понял - почуял. Он бы не смог объяснить природы своего чутья. Наверное, это пресловутое шестое чувство. Оно объясняло все: фактически и физически зверюги пребывали в лабиринтах подвала, а каким-то другим способом существования находились здесь. Их не видно. Только тяжело от странного ощущения чужого присутствия. Оставлять их здесь Лехин, естественно, не хотел. "Это мой дом!"
   - Ладно. Что надо делать?
   - Да мы уж все приготовили, - заторопился Елисей, спрыгнул с табурета вслед за Никодимом - и оба быстренько утопали из кухни, сопровождаемые Джучи.
   - Вот ни фига себе...
   Посреди комнаты, гордо именуемой залом, яблоки изображали прямоугольник. Внутри яблочной фигуры, по длинным сторонам, покоились гардинка и меч-складенец. Пустая середина недвусмысленно требовала еще одного предмета, и Лехин понял - какого именно. Без лишних слов он улегся в прямоугольнике. Поза - спиной на пол - сильно раздражала. Слишком открыт. Слишком беззащитен... Чуть приподнялся и взял гардинку с мечом. Сразу стало легче. Увесистость железа успокоила.
   - Что дальше?
   - Попробуй уснуть, - сказал Елисей. - Или просто вздремнуть.
   - Это будет как в утреннем сне? С остановкой?
   - Да. Только привидения не смогут помочь, если что. Им теперь путь сюда заказан.
   - А Шишик?
   Что-то прошелестело по комнате. Лехин даже на балкон оглянулся, Может, дверь от сквозняка распахнулась, таща за собой штору?
   Выяснилось, Шишик издал звук наподобие вздоха. Висел он на люстре, одинокий и несчастный, прямо над Лехиным.
   - Ишь, бедолага, - сказал Елисей. - И хочется, и колется. Нельзя бы ему, конечно. Вон как напугался. Ежели согласится - возьми. Однако держи при себе. С себя не спускай. Может, и пригодится.
   - Шишик, неужели ты меня оставишь? Я ведь совсем один! - Лехину вдруг вспомнилось: "Белеет мой парус, такой одинокий..."
   Джучи проследил взгляд хозяина и тоже вопросительно мыркнул на люстру.
   Еще один шелестящий звук - и "помпошка" очутилась на груди человека. Подползла к подбородку и заглянула в глаза.
   - Ничего гарантировать не могу, - предупредил Лехин. - Даже не знаю, понадобишься или нет. Но мне очень хочется, чтоб ты был рядом. Я знаю, что это шантаж. Но ничего не могу поделать. Так что решай сам.
   Желтые глазища хлопнули почти невидимой пленкой век и исчезли с подбородка Лехина. Секунду спустя хозяин почувствовал, как Шишик влез в левый нагрудный карман.
   Итак, закрыли глаза. Ищем самое темное место и вглядываемся в него. Испытанный способ побыстрее заснуть. Правда, непривычно лежать на твердом. Неудобно. Палас на полу - это вам не матрас на пружинной кровати...
   Сразу полезли беспорядочные мысли обо всем на свете - важные вперемешку с пустыми, впечатления от сегодняшнего утра - с обрывками воспоминаний. Впечатлялась голова - впечатлялась и спина посте-пенным холодком с пола. И - ничего больше...
   Лехин уже устал от ожидания, от напряженного лежания, от вороха мыслей. Захотелось размять задеревеневшую спину, и он решил извиниться перед домовыми и подняться на секундочку, чтобы подвигать плечами.
   И поднялся. Извиняться не пришлось. Комната пустовала. Пропали домовые, кот, мебель. Пропали яблоки. Гардинка и меч были на месте. Может, потому, что их он держал в руках. Сначала расслабленно, а теперь вцепившись в оружие...
   ... так, что костяшки побелели. Домовые, выглядывавшие из прихожей, замерли. Комната, где лежал хозяин, внезапно оплыла и перекосилась...
   ...и это было настолько тошнотворно, что Лехин поспешил опустить глаза. Он-то думал - мебели нет. Мебель стояла на месте. Как бы иначе догадаться, что он дома.
   А вот комната вытворяла черт те что. Три дня назад Лехин видел, как призраки играючи соорудили из нее огромный зал. Сейчас незваные пришельцы превратили помещение в призрачный макет странного здания, которое могло бы явиться в сны Мебиусу или Сальвадору Дали. Чем пристальней вглядывался Лехин, тем отчетливее происходило деловитое безумие архитектуры...
   Появилась дверь. Около дивана. В стороны от нее нарисовались стены. Стены еще не обрели законченность, а дверь вдруг вспухла прямым углом - углом другой стены, понял Лехин. Эта другая въезжала со своей дверью. Въезжала - и остановилась в изодранной первой стене, а по краям печально обвис косяк первой двери, будто края небрежно разорванной упаковки.
   Сквозь обе стены виднелась лестница, наполовину утонувшая в полу, с площадкой к трем дверям.
   Над площадкой медленно кружил балкон, некогда любовно остекленный. Ныне из разбитых рам тоскливо свешивались полотнища не то занавесок, не то стиранного белья. Балкон кружил, и края полотнищ тяжело подметали площадку, то и дело цепляясь за трубы, которые лезли из пола вместе с лестницей.
   Трубы лезли не просто так. Они наращивали сложную геометрическую систему, тяжеловесную даже на поверхностный взгляд. Маленькие трубы-перемычки энергично почковались отовсюду, иначе система рухнула бы под собственным весом.
   В снах Мебиуса или Сальвадора...
   "Сон" - ключевое слово. Ибо отчетливо Лехин видел лишь то, во что всматривался. Все остальное уплывало в темноту или смутную мглу. Как и бывало в снах.
   Он попробовал шагнуть - гардинка вертикально полу, меч - горизонтально. Пол под ногой твердый. Архитектура продолжала безумствовать: ползла, кривлялась, качалась... Но, когда Лехин нерешительно взялся за ручку двери, вломившейся сквозь стену, дверь резко отвердела. И потеряла прозрачность.
   Лехин замер и затаился, прислушиваясь, - и дверь затаилась. И за дверью затаились. Только что никого не было - и появился некто. Лехин даже слышал дыхание неизвестного - прерывистое, с трудом сдерживаемое. Будто бежал и внезапно остановился,
   Медленно, примериваясь, чтобы не распахнуть сразу и не спугнуть неизвестного, Лехин принялся отодвигать дверь левой рукой, стиснув гардинку подмышкой и помогая себе плечом. В жестком косяке дверь двигалась неохотно. И неожиданно легко поддалась.
   Так же неожиданно исчезло чужое дыхание, и Лехин еще досадливо - про себя - посетовал на слуховые галлюцинации. И перешагнул порог.
   Шаг получился мучительно долгим, и кто-то успел закричать: "Не ходи туда!", а сам Лехин успел подхватить гардинку и меч и скрестить их защитным блоком от потенциального противника. Но мыслил он все еще не сонными категориями. Он помнил зверюг и ждал нападения снизу вверх. А за дверью прятался человек. Он ударил Лехина в висок чем-то каменным.
   Кто-то - не сам Лехин, а человек в нем под влиянием напиханной призраками боевой премудрости, - среагировал на начало агрессивного жеста и попытался уклониться от удара. Но готовность к придуманной атаке снизу была еще слишком свежа, и Лехин получил-таки по макушке.
   Но и незнакомец завизжал, потому что Лехино оружие ответно действовало стремительнее хозяина: крутнулась гардинка, вылетая из защитного блока, - ее конец врезал по подбородку незнакомца, заставляя открыться; и тот задрал от боли голову, а меч свистнул - и быть бы противнику безголовым. Но вся вбитая в Лехина премудрость оказалась не на высоте перед скоростью противника. Меч скрежетнул по странной ржавой штуковине, которую тот буквально вбросил в пространство перед собой.
   Отскочил Лехин - отскочил незнакомец. Ржавая дубинка в его руках из оборонного положения переместилась в угрожающее. А если бы Лехин этого не понял, угрозу ему продемонстрировали наглядно: из кончика дубинки, нацеленной на Лехина, высунулась остро заточенная металлическая полоска - почти нож.
   Но Лехину сейчас было не до противника. Сейчас он проиграл бы не по скорости, не по силе и не по умению драться. Рана на голове. Мелочь, но - елки-палки! - как она кровоточила! Заливала левый глаз - и в шатком мире своенравной архитектуры Лехин чувствовал себя совсем уж неуверенно.
   Человека с железной дубинкой он узнал. По серьге в ухе - паук врастопырку. Бритый убийца из сна про остановку. Тот, который ударил первым. Внешность его. А в остальном...
   ... Алые струйки ползли по левому виску хозяина, под головой постепенно расплывалось темное пятно, в котором исчезал геометрический узор паласа.
   Никодим обвязал пояс Елисея веревкой, и тот, с влажным полотенцем в руках, мелкими шажочками поспешил к хозяину. Он бежал, стараясь быть незаметным, а в душе охал и плакал: для магического существа воздух в комнате был отравлен. В яблочном контуре, куда прыгнул домовой, дышалось легче. Елисей торопливо отер кровь с лица хозяина и вдруг зашатался, обернулся к Никодиму, увидел его беззвучно кричащий рот - и понял, что попался.
   Вытащить упавшего Елисея Никодим не мог. Старый домовой неосторожно зашел с другой стороны человека. Сколько ни тяни за веревку, тело Елисея будет упираться в тело хозяина. Что же делать?!
   Джучи ходил-ходил вокруг Никодима, нетерпеливо помыркивая, и внезапно встал перед ним пушистым котиком-игрушкой. А домовой все смотрел в круглые кошачьи глаза - и котик-игрушка постепенно уступал появлению кота-охотника, сильного жесткого зверя. Пушистая шерсть улеглась, обнаружив впалые бока мускулистого хищника.
   - Иди! - тревожно сказал Никодим, подтолкнув кота в комнату.
  

33.

   К лицу прикоснулось что-то влажное и прохладное. Кровь больше не заливала левый глаз, а вскоре бесследно исчезла тупая боль на макушке.
   Бритый убийца не то зарычал что-то недовольное, не то заворчал - в любом случае нечленораздельно. Дразняще высунутый язык лезвия вновь шмыгнул в невидимую норку железной дубинки.
   Лехин был на сто процентов уверен: Паук хотел броситься на него, пока кровоточила рана. Исчезновение крови остановило его. Более того. Заставило, кажется, даже подумывать о бегстве. Именно так Лехин понял поведение противника, когда тот начал чуть отступать, бросая по сторонам короткие оценивающие взгляда. А потом и вовсе резво развернулся и побежал - по ступенькам, растущим из пола, на лестничную площадку; здесь подпрыгнул, ухватился за перила балкона и почти вплыл в пустую раму. Балкон качнулся под грузом, но кружить продолжал. Занавеска, которую Паук увлек за собой в прыжке, раздулась от сквозняка и вновь вывалилась наружу.
   Сквозняк? Это на отдельно-то взятом балконе? Значит, эта воздушная сараюшка - часть другого помещения, как и предполагалось ранее?
   И тут Лехин повел себя как последний дурак. Или как азартный пацан, которого поймали на бумажке для игривого котенка: бумажка пошуршала и поползла маняще. Как не кинуться за нею вдогонку? Ведь бумажка хоть и на нитке, но ведь глупая: так и пляшет перед носом - в надежде, когда надо, ускользнуть.
   И Лехин бросился за "бумажкой". Он повторил путь Паука и уже собирался подпрыгнуть, схватиться за балконные перила, когда его безжалостно дернули за ухо. От неожиданности Лехин замешкался. А в следующий миг пришлось присесть: балкон не собирался благодушно ожидать опоздавшего пассажира и в безучастном кружении мог снести любое препятствие. Балконная плита приходилась Лехину по грудь, и он поспешно и здраво рассудил, что голова ему еще понадобится. И присел, и забыл поругаться с Шишиком, что остановил на полпути к цели.
   Забыл, потому что взглянул боязливо наверх - точно ли достаточно низко присел, не заденет ли его? - и застыл: такой плита могла быть только после хорошей бомбежки - вся в дырах, из бетона во все стороны торчат куцые металлические прутья - и кто-то стоит, прижавшись боком к одной из стенок. Классическая поза человека, подглядывающего в щель окна.
   Как ни таил Лехин дыхание, все же оно казалось очень громким. Но балконный угол проехал, и можно было на пару секунд выпрямиться. Задняя сторона. Странно. Двери на балкон или просто входа какого-нибудь здесь тоже нет. Есть открытое - тьфу! Разбитое! - окно с занавесками. Ну-ну. Балкон все-таки самостоятельная единица?.. Лехин снова присел.
   Ладно, а сквозняки тогда откуда? Из дырявого пола? Хорошо. К какому выводу пришли? Что противник недосягаем? Но ведь и оставлять его просто так не хочется. В тылу же.
   Совершенно бездумно Лехин встал в очередной раз и нажал на подплывающий угол. Почему-то он ожидал, что балкон поддастся... Балкон не просто поддался - качнулся. Он заплясал припадочно и непредсказуемо. Лехин испуганно отскочил к лестнице. Такого впечатляющего результата он не мог предугадать. Балкон трясся и шарахался, будто неустойчиво вис на дохленькой резинке.
   Паук вывалился из балконного окна уже не так плавно и даже изящно, как в первый раз. Он шмякнулся на пол распластанной лягушкой, чудом увернувшись от взбесившегося балкона. И тут, пока он стоял на четвереньках, его жестоко стошнило. Белесая слизь обляпала не только лестничную площадку, но и ладони бритого, дубинку... Здорово его раскачало!
   "Во сне их убили, - думал Лехин, настороженно следя за Пауком (рука как-то не поднималась на человека в таком состоянии). - Убили страшно и бесповоротно. Откуда же он здесь взялся? И где зверюги? Здесь же должны быть они!"
   Странное поведение противника заставило Лехина еще более насторожиться. Все еще стоя на коленях, ладонями упираясь в пол, Паук нагнулся к блевотине... обнюхать? Но как нагнулся!.. Не сгибая рук в локтях, он сунул нос чуть ли не в самую слизь! Плечи сошлись над головой, будто у Паука напрочь отсутствовал позвоночник.
   "У бара были и зверюги, и тень - почти прозрачная зверюга! - ахнул Лехин. - Это что же - они перетекают из формы в форму, постепенно переходя к человеческой?! Как же я их смогу отличить от человека не во сне?!"
   Их жуткой позы Паук вывернул голову на Лехина, словно услышал; ощерил рот, то ли предупреждая, то ли пугая частоколом крупных клыков.
   И одновременно между лопатками Лехина морозно засвербило. Да так жестко, что он передернулся и, схватившись за лестничные перила, обернулся.
   Меч, всунутый в ременную петлю на бедре перед прыжком на балкон, вновь влетел в правую руку. Левая почти машинально крутанула гардинку, проверяя собственную готовность к бою.
   У двери, за которой недавно прятался Паук, находилось четверо. Трое бритоголовых и зверюга. Они там не просто находились, но медленно и явно таясь приближались к Лехину. Предметов в руках бритоголовых Лехин не узнавал, хотя не оставляло впечатление, что ребятки не металлолом собирают, а пришли с самодельным и опасным оружием.
   "В мой дом", - холодно напомнил себе Лехин.
   Расклад оказался оригинальным - пятеро против одного. Причем пятый, можно считать, в личном тылу, если в качестве фронта рассматривать промежуток между основным количеством врагов и Лехиным.
   Обнаруженные трое нерешительно остановились, а зверюга, наоборот, махнула к лестнице. Блевавший Паук, как бегун на старте, с четверенек бросился на Лехина. Наверное, позиция атакующего сверху показалась соблазнительной. Он был ближе зверюги и получил по полной. Все скопившееся напряжение Лехин выплеснул именно на него. Левая рука в сторону - отвлекающий маневр свистнувшей кругом гардинки. Поворот тела вокруг оси в прыжке навстречу Пауку. И - выпад левой ноги по оскалу бритоголового. Пока тот, плюясь кровью и сломанными клыками, раскрывшись любому, самому примитивному удару, пятился к балкону, Лехин завершил прыжок, упал на одно колено и буквально кинул меч в пасть зверюги.
   Зверюга по инерции своего прыжка рухнула животом наверху лестницы. Лехин удобно вытянул меч из сдохшего зверя и еще разок наподдал ногой Пауку. Балкон, успокоенный после свистопляски, как раз вновь разворачивался кругом. Два движения встретились - молотком по яйцу! Череп Паука хлюпнул. Бритоголовый, совершенно очевидно мертвый, свалился косо: мгновение его голова, будто прилипшая к балконной платформе, ехала вместе с летающей конструкцией. А затем та "отпустила" его.
   В полуобороте, стоя между двумя трупами, Лехин повернулся к остальным. Краткий бой получился впечатляющим и наполнил уверенностью. А тут еще эта поза - статуя торжествующего победителя. Вскинуть бы оружие кверху и проорать на дикарский манер что-то гордое, типа "йо-хо -хо!" Ага, типа: "Ну что, уделал я вас?"
   Только на бритоголовых поза победителя должного впечатления не произвела, И не то что должного - вообще не произвела. Они перебуркнулись между собой и крадучись разошлись по агрессивной комнате, окружая утонувшую в полу лестницу. И от деловитого их перемещения Лехин как-то подувял, зато сосредоточился на насущном. Прямо к нему на лестницу шел Бугай - почти прямоугольный детина, лицо безразличное, неподвижное. Как и все бритоголовые, был Бугай в спецовке, только рабочая одежда на нем казалась спортивной формой тяжелоатлета.
   Под лестницу шмыгнул второй. Этот явно напрашивался на кличку Шкет и не оттого, что походил на пацана, а оттого что худой до болезненности. Так что кличка стала логичным сокращением ласкового "шкелетик".
   Третий разглядывал лестничную площадку и, кажется, примеривался прыгнуть под вращающийся балкон. В детстве мама его, наверное, звала "солнышком", а друзья-приятели не забывали напомнить: "Рыжий-рыжий! Конопатый! Убил дедушку лопатой!" Ибо рыж он был в спектре от мягко-желтого на голове (волосы подрастали) до темно-коричневой веснушчатой россыпи по коже.
   Пока что оружие и "занятая высотка" придавали Лехину уверенности. И то, что противник не хотел драться толпой, а шастал вокруг трудноуследимой единицей, лишь настораживало. Несмотря на двойной успех, Лехин понимал, что его личный шанс на победу расценивается... ну, скажем, пятьдесят на пятьдесят? Или он все-таки занесся?
   Больше всего беспокоил Бугай. Он подходил к лестнице неспешно, и Лехин осторожно присматривался, как противник двигается и почему в руках его пусто, хотя, вроде, вот только что были какие-то железяки. Глядя на массивную фигуру ("Ну и шкаф, елки-палки!"), Лехин утешался, что грозный противник на вид уж очень медлителен и неповоротлив.
   Доутешался... Лехин еще только подумал взглянуть, что там делают остальные двое; кажется, мгновения не мелькнуло, когда он лишь шевельнул главами в их сторону...
   Бугай словно взорвался. В два шага он прыгнул к лестнице. Сдернул за хвост мертвую зверюгу со ступеней и - без замаха, без раскачивания тела, будто мяч от стены отскочил, - швырнул грузное тело в Лехина. Лехин нырнул вниз - почти успел, но теперь выпрямиться было трудновато; основной удар каменной туши пришелся в балкон - тот подпрыгнул... И что-то там о смирительной рубашке подумалось, когда пришлось уворачиваться от бьющейся в истерике конструкции.
   А потом началось что-то странное. Пальцы левой руки вдруг резко ослабели. Гардинка выпала к сухой жестянкой поскакала по ступенькам. Изумленный Лехин обнаружил, что левая кисть онемела, и вообще смотреть на нее страшно - кровищи - то!.. Прямо как перчатку надел!.. Подумать, что произошло, не дали. Дошло чуть позже: шипы пролетевшей мимо зверюги пропороли кожу от запястья до пальцев, когда нагнулся и инстинктивно прикрыл голову руками.
   Упала зверюга, конечно, снова на ступени - балкон отпасовал. И снова к ней с атакующим рыком кинулся Бугай. A у Лехина нога вдруг прилипла к полу, точно бетоном ее залили. Не бетоном. Из-под лестницы скользнула тощая ручонка с корявыми когтями, цапнула Лехина за щиколотку. Шкет! Умудрился повиснуть на ноге Лехина, ногами упершись в углы под лестницей.
   Сначала - тяжесть, ощущение бетона. Лехин попытался стрясти Шкета - вскрикнул от боли: то ли специально, то ли стремясь удержаться, Шкет вонзил когти в добычу.
   А тут еще Рыжий наконец подпрыгнул и шлепнулся животом на край лестничной площадки, извивается, ползет. Хорошо, с противоположной стороны. Секунд десять можно его игнорировать.
   А вот Бугая не проигнорируешь: и рычит, и уже вновь грузно склонился к шипастому снаряду. И едва он ухватил зверюгу за лапу и загривок, Лехина осенило: агрессоры привыкли брать силой и хитростью. Драться они не умеют. Умеет Лехин.
   Осенило и вдохновило. Да так, что в мышцах адреналин грохнул связкой гранат. Человек даже не обратил внимания, что левая кисть больше не кровоточит, что горячая, разрывающая боль в ноге куда-то пропала.
   В момент, когда Бугай взвалил звериную тушу на плечо, готовя новый бросок - на этот раз с близкого расстояния, Лехин подтянулся и вцепился в подъезжающую сторону балкона. Шкет почти уже вылез из-под лестницы. Его длинный тощий череп что-то шипел под ногами человека, а вторая рука когтисто упиралась в площадку, готовая принять вес тела, когда понадобится перекинуть его.
   Балкон величественно ехал. Лехин чуть расслабил пойманную в "капкан" ногу. Потом такую же слабину дал Шкет, решивший, что человек покорился своей участи. И Лехин ударил его ботинком в лицо. Шкет чавкнул окровавленным ртом, обвис, вновь держась только на когтях в ноге человека...
   Балкон ехал... Лехин разворачиваясь лицом к Бугаю, жестко поднял ноги, неимоверно тяжелые от живого груза... Бугай одновременно послал зверюгу в Лехина. Шкет коротко взвизгнул, впечатанный в кинжальный хребет зверюги, и вместе с нею рухнул на Рыжего, который на коленях стоял на краю площадки.
   Когти Шкета выскользнули из ноги Лехина. Человек отпрыгнул от возмущенного балкона, прихватил с пола меч и пошел навстречу Бугаю - тот пер на него, как танк. И морда-то у него была именно такая - бронетанковая. И плевать-то ему было на оружие в руках Лехина. А может, с высоты своей мышечной массы посчитал Бугай меч чем-то вроде соломинки. Так что Лехин пропустил только один удар от противника. Удар, от которого сам чуть не слетел на кучу малу, копошившуюся под лестницей. Удержался, сунув меч между прутьями, торчащими из бетона.
   Он еще удивился, что сумел воспользоваться мечом. Удивился чуть позже. А пока, оглушенный (Бугай достал кулачищем голову - Лехин не ожидал, что он попрет прямо на меч), очень медленно вытянул меч из железного, согнутого кольцом прута и стал дожидаться Бугая, который шел к нему, шарахаясь от подпрыгивающего балкона.
   Со стороны Лехина балкон как раз развернулся, и человек смог выпрямиться и быстро прослушать собственное тело. Поразительно: нигде ничего не болит. Разве саднит немного. И серебристые звездочки, мельтешившие перед глазами после пропущенного удара, как-то уж очень скоро пропали. Лехин даже мельком подумал; призраки его, вроде бы, только драться учили; неужели он не заметил, что они дали урок, как мгновенно восстанавливаться после тумаков и шишек? Здорово: голова, рука и нога - все ощущается почти здоровым. И просто спортивный интерес: бок-то почему в крови? Или кровь чужая?
   С Бугаем он разобрался безжалостно. В конце концов не Лехин начал войну, которая оказалась не игрой, как раньше он надеялся. Ни капли жалости, когда шагнул навстречу бритоголовому под вращающийся балкон и меч сам трижды дернул руку - надрезы под колени, а едва противник грохнулся на задрожавшую площадку - укол в сердце
   И - оказалось, в мире есть только два звука: его, Лехина, дыхание и скрип все еще неспокойного балкона. Вялое шевеление Рыжего, который никак не мог выбраться из-под тел, не в счет.
   Оглядев место "великой битвы", Лехин уже не впервые спросил себя: "И что дальше?"
   Лучше бы не спрашивал.
   Далее в странней комнате - а еще точнее, в странном мире - начался настоящий абсурд. Так решил Лехин, хотя впоследствии подумалось, что более нелепого сочетания слов, чем "настоящий абсурд", он не слышал.
   В приоткрытую дверь прозвучал спокойный мужской голос:
   - Эй, вы, зверинец! Где вы там? Я же просил далеко не ходить. Возвращайтесь. Ну!
   Гора мертвого мяса - Бугай тяжело перевернулся со спины набок, затем на четвереньки... По пяти ступенькам лестницы он пробабахал словно окаменевшими ножищами. Лестница дрожала так, что Лехин всерьез обеспокоился, не развалилась бы. Устояла.
   Вслед Бугаю потянулась изрядно помятая зверюга, за ней - шатающийся, как на ветру, Шкет; Рыжий, странно дергающий плечом; и Паук, чья голова всмятку вроде как медленно оплывала, принимая нормальную форму.
   "Уйдут!" - понял Лехин и бросился к двери, чудом увернувшись от края балкона, именно сейчас вознамерившегося покачаться... От сквозняка?..
   Зачем бросился-то? Почему-то вбил себе в голову, что надо обязательно увидеть человека, пустившего потусторонних зверюг в наш мир. И еще. Каленым железом жгла мысль, что человек тот не просто проводник - хозяин. И что-то еще, не совсем вразумительное, что стопроцентно оправдывало желание увидеть его.
   Лехин выскочил за дверь. В комнате, где он очнулся в странный мир, появился еще один проем. Может, он и был, только Лехин не замечал. Прямо из стены вырвали кусок кирпичной кладки. Даже рваные обои висят...
   Из кармана высунулся Шишик, проворно влез на плечо хозяина и перепуганно пискнул: Лехин уже перешагнул "порог" и принялся почти бегом спускаться по лестнице. Почти - потому что здесь, за стеной, дымилась тьма со смутным светом где-то внизу... Привычное дерганье человека за ухо ни к чему не привело. Лехин боком, чтобы не упасть на невидимых ступенях, погружался в черную пропасть. Сбежать от хозяина Шишик опоздал. Поэтому он юркнул в привычный карман и крепко-накрепко зажмурился.
  

34.

   Осталось последнее яблоко. Тринадцать штук дряблых, гниловато-черного цвета валялись вокруг человека, уже ни на что не годные. Чуть что с хозяином происходило, в комнату посылали Джучи, и кот лапой подкатывал к человеку яблоко. Объяснить коту, почему яблоко сразу чернеет, а хозяин легче дышит, не смогли. Главное, что Джучи уловил эту зависимость и не отказывался ходить в опасную для домовых зону.
   Но осталось последнее яблоко - светло-желтое, с оранжево-розовыми штрихами на прозрачно-сочном боку, а хозяин шагнул из пространства, видимого домовым - не без помощи Шишика, конечно, - и пропал. Шагнул во тьму, где "помпошке" жить можно, лишь прижимаясь к человеческому телу, излучающему защиту - пока еще излучающему. Шагнул туда, где одному не справиться с потусторонними зверюгами, поскольку там их царство, там сила их бесконечна и страшна. И вытащить азартного хозяина в силах лишь другой человек. Всего-то-навсего другому надо взять Лехина за руку и поднять почти бездыханное тело с пола.
   - Лексея Григорьича заманивают, наверное, - шепотом - от ужаса - предположил Никодим. - И зачем мы придумали послать хозяина к ним...
   - Не придумали мы, - сурово уточнил Елисей. - Вторглись, ведь, вражины к нам домой. Кто ж мог подумать, что Алексей Григорьич врагов-то выгонит да сам за ними пойдет? Впрочем, прикидывать так и эдак - только время тянуть. Кого на помочь звать будем?
   - Бабку Петровну! Она соседка и хозяйка моя. Языком зря трепать не будет.
   - Старая! - отрезал Елисей. - Сил не хватит. Сам подумай: возьмется она поднимать хозяина, да и ослабеет. И его не вернет, и сама, не ровен час, за ним отправится. Здесь человек нужен сильный да сочный - вон как то яблоко. Чтобы силушку свою передал хозяину, вытаскивая, да сам пропажи не заметил.
   Сидеть бы долго домовым рядом с телом Лехина, листая его телефонную книжку и обсуждая знакомых хозяина, не прозвени на последнее пожелание Елисея певучий головок Касьянушки:
   - Дедушки домовые, а дедушки? За дверью-то в подъезде мается человечек чудный. Вроде, и постучаться желает, вроде, и робеет. Можа, нам такой подойдет? А уж силен добрый молодец: на лицо - кровь с молоком, а в плечах - сажень косая!..
   Не дослушав ласкового речитатива, домовые резво проскочили привидение, парящее в дверном проеме, протолкнулись сквозь стену и очутились на лестничной площадка,
   - О! - восхищенно высказался Елисей.
   - Ага! - радостно поддакнул Никодим, и оба снова нырнули в стену - побыстрее открыть входную дверь незнакомцу в черном костюме...
   ... Павел Иванович работал в частном сыскном агентстве. Лучше всего ему удавалась слежка. Второе место в арсенале его сыщицких приемов занимало умение случайно завязать знакомство и вызвать подозреваемо-преследуемый объект на разговор о том о сем. В такой беседе Павел Иванович непринужденно расставлял определенные акценты, и объект обычно сам выкладывал интересующие сведения, думая, что ведет пустую болтовню. Выкладывали по-разному: или напрямую говорили о деле, подтверждая полученную от клиента информацию; или же рассуждали завуалированно-обобщенно - и тогда Павлу Ивановичу оставалось сбегать в пару мест уточнить крохи информации, выуженные после длительных процеживаний такой беседы.
   Неудивительно, что дело Алексея Григорьича Николина поручили Павлу Ивановичу. Клиентка - дорого и модно одетая аристократка в стиле Мэрилин Монро - заявила следующее: бывший муж во время совместного проживания казался абсолютно никчемным на стезе добывания денег. В последний год он нашел работу грузчика на продуктовом рынке. Однако через два месяца через развода он купил двухкомнатную квартиру - в хорошем районе!.. Дальше клиентка могла не щебетать. Павел Иванович прекрасно понял, что имеет дело с тяжбой о совместно нажитом имуществе. Ушлый муж, небось, зарабатывал деньги, не потея с утра до вечера на рынке. Поднакопил, а когда женушка вильнула хвостом, принялся обустраивать холостяцкий быт в новой квартире. Бывшая хотела компенсации - половину стоимости квартиры плюс проценты, набежавшие за два года развода, - за моральный ущерб. От Павла Ивановича требовалось доказать, что деньги бывший муженек скопил, будучи еще "бракованным".
   Агентство располагалось в доме напротив рынка. Павел Иванович провожал даму до вызванного такси, когда она и углядела бывшего. На любительской фотографии Николин выглядел невзрачно, даже улыбался неуверенно. Ничего удивительного - рядом с такой ослепительной женщиной. Ничего удивительного, что Павел Иванович, гордившийся умением мгновенно вычислять нужное лицо в толпе, не сразу сопоставил человека со снимка - с молодым мужчиной, отличительной особенностью была легко различимая внешняя и внутренняя сила. Впервые в своей практике сыщика Павел Иванович был вынужден уточнить: "Короткие светлые волосы, белая джинсовая рубашка?"
   Последовав за объектом, Павел Иванович выяснил, что Николин и в самом деле работает на рынке грузчиком, но в данный момент находится в деловом отпуске - что это такое, уточнить не удалось; что знакомые и коллеги относятся к нему с большой симпатией; что Николин живет напряженной внутренней жизнью: время от времени он мягко улыбался словно бы своим мыслям.
   У дома объекта, чей двор порадовал глаз просто невероятной чистотой, Павел Иванович постоял немного, обдумывая дальнейший "модус операнди". Решиться заглянуть в квартиру заставила невесть откуда взявшаяся туча. Она будто плюхнулась на дом грузной темной громадой, решительно отключив солнечный свет и обрушив на перепуганные деревья и мирно лежавшую до сих пор пыль шторм местного значения. Последний состоял из недвусмысленно влажного ветра, который бесчинствовал со страстью выпущенного на волю джинна. Пригибаясь и заслоняясь полой пиджака от колючих порывов, Павел Иванович забежал в нужный подъезд, бездумно поднялся до почтовых ящиков и получил предлог позвонить в квартиру Николина; какой-то разносчик рекламы, откровенный лодырь, не рассовал глянцевые цветные буклетики по ящикам, а просто вывалил кучу на подоконник.
   Павел Иванович провел ладонью, расправляя отопку и бегло прочитывая информацию. Вот оно! Акция! Не вчитываясь в дальнейший текст, он быстро выбрал нужные буклеты, рассчитывая познакомиться с сутью акции уже в лифте. А выходя из лифта, уже повторял в уме славословие тридцатипроцентной скидке на мягкую мебель.
   Правда, перед дверью в квартиру Николина сыщик вдруг засомневался. И сомнение-то странного порядка. Не впервые ему звонить в чужую квартиру и заводить легкий, полушутливый разговор, отталкиваясь от темы рекламки. Не боялся он и физической расправы (мало ли что бывает в детективной работе) - боевая подготовка за плечами, скромно говоря, неплохая. Но шагнул к двери, поднял руку к звонку - и занервничал. Да так, что сам удивился, руку отдернул и замер, пытаясь определиться, что его встревожило. Не определился. А в ушах беспокойно била барабанная дробь, выстукивая ритм настойчиво-чеканной фразы: "Что-то не так! Что-то не так!"
   Фразу оборвало на полуслове еле слышным щелчком замка. Павел Иванович шагнул назад в полной уверенности, что сейчас увидит хозяина квартиры. Но металлическая дверь чуть приоткрылась - и все. Изумленный Павел Иванович сделал то, что сделал бы, наверное, каждый - ну, почти каждый - человек в его ситуации. Он все-таки позвонил. Выждал. Затем похлопал ладонью по двери и позвал в ши-рокую темную щель:
   - Хозяева! Есть кто дома? У вас дверь открыта!
   Никто не отозвался. Неужто замок щелкнул сам по себе, не до конца закрытый? Бывает, конечно, и такое. А дверь, небось, от сквозняка открылась... В таком случае, где же сам хозяин? Может, утомился от дел домашних да спит? Отпуск все-таки.
   Тишина какая-то нехорошая. Аж мороз по коже. Да и сквозняка не чувствуется. Павел Иванович к сквознякам весьма чувствителен. Нет, совершенно точно - воздух стоял неподвижно... И его неподвижность буквально орала: "Стоп! Дальше опасно!"
   Под осторожным давлением ладони дверь бесшумно открылась, явив глазам широко распахнутую деревянную. Исследовав первую дверь, сыщик тихо прикрыл ее на нижний засов. Мелькнувшее соображение - а вдруг хозяин вышел на пару минут к соседям? - Павел Иванович подавил в самом начале, поскольку доверял своей интуиции, а та категорично утверждала: в квартире кто-то есть.
   Кухня пустовала, чего, в общем-то, Павел Иванович и ожидал, но подстраховался и заглянул.
   Зато первая же комната преподнесла потрясающий сюрприз.
   На полу, среди каких-то черных круглых камней, в которых Павел Иванович с трудом признал гнилые яблоки (и одно хорошее валялось рядом), лежал хозяин квартиры, сжимая в правой руке предмет, сильно смахивающий на сложенный зонт в чехле. Неподалеку вытянулся еще один предмет - сначала Павел Иванович решил, что это короткий лом, но приметил, что предмет полый. Долго размышлять некогда. Состояние хозяина требовало внимания и, кажется, немедленной помощи. Ибо смертельно бледный Николин постепенно, но верно истекал кровью.
   Павел Иванович на секундочку заскочил во вторую комнату, установил, что чужих в помещении нет, и вплотную занялся хозяином.
   Что уж тут произошло - объяснить он не смог бы, но раны Николина явно не были ни пулевыми, ни ножевыми. И что хуже - была в них одна странность: кровищи много, а все будто бы заживает...
   Тогда почему хозяин без сознания и почему впечатление, что он уже не только бледен, но и сереть начинает? Кровь-то уже остановлена! Что за чертовщина!
   Спелое яблоко на полу почему-то тоже притягивало взгляд. Чтобы не думать о нем, раздраженный и обеспокоенный Павел Иванович прихватил приятный на ощупь кругляш и приподнял кисть Николина послушать пульс. Перед глазами внезапно все потемнело; комната, до странности похожая на сумеречный подвал с низким потолком, болезненно закачалась. Павел Иванович рывком поднял Николина на ноги и лихорадочно закрутил головой в поисках двери: почудилось, что потолок, и без того низкий, принялся пригибаться к полу.
   Занятый происходящим вокруг, он не заметил момента, когда безвольно висящее на его руке тело отвердело. Зато заметил исчезновение тяжести, но почти мимоходом. Как-то стороной, завороженный изменениями в комнате, он отметил, что Николин приходит в себя. Мелочь, не заслуживающая внимания. Павла Ивановича продолжало гипнотизировать яблоко: оно навязчиво напоминало о себе липкой влагой и... Поднял с пола Павел Иванович прекрасное спелое яблоко - а сейчас с трудом удерживал в пальцах склизкую дрянь коричневато-черного цвета.
   Он еще пялился на этот ужас, когда рядом кто-то зашевелился. В плывущем мире Павел Иванович увидел летящий ему в лицо кулак - потрясающе красивое движение! Потому что четкость в зыбком - это чудо!.. Челюсть горячо вспыхнула. Перед глазами взвились искры. Павел Иванович рухнул.
  

35.

   Толпа привидений занималась дознанием. Не без помощи Шишика, который покорно улегся на веках незнакомца.
   Лехин сидел в кресле и рассеянно поглаживал ноющие костяшки кулака. "Ни фига себе - реакция! - думал он несколько смущенно. - Только выбрался из подвала зверюг - и в драку... А главное безо всякой причины. Ну и ну. Бедняга..."
   Призраки уже проинформировали, что лежащий - частный детектив, нанятый Бывшей Женой выяснить, откуда у Лехина квартира, а точнее - на какие шиши она куплена. Лехин же вспомнил, что видел детектива в троллейбусе, когда ехал с рынка домой.
   В комнату заглянул Елисей - он готовил ужин - и поманил Лехина.
   - А Никодим где? - садясь за стол, спросил Лехин.
   - Домой побежал. Негоже жилье-то свое без присмотра оставлять. И так-то день и ночь - у нас и у нас. Свое хозяйство совсем без глазу... Ты, Лексей Григорьич, ешь, ешь. А то вишь, как отощал... А и все ж таки, Лексей Григорьич, пошто ты стукнул сыщика того? Али сердце подсказало, что не за добрым делом он к нам пришел?
   - Не может быть у него дела доброго-недоброго, Елисей. Работа у него такая. А что ему клиентка попалась глупая да жадная... В общем, не виноват он. А насчет "стукнул"...
   Вкуснейшее картофельное пюре, на молоке и сливочном масле, с приправой из тушеных грибов, показалось вдруг пресным. Лехин хмуро отложил ложку. Мелькало что-то в памяти, мелькало призрачно и неуловимо. Попробовать закрыть глаза, как в попытке вспомнить ускользающий сон?.. Лестница. Он спускался по лестнице и видел внизу только часть площадки, и от неизвестности, что впереди, сердце стучало взволнованно и азартно. Тишина - и в ней его дыхание и легкие шаги, хоть и старался идти бесшумно. Запахи сырого кирпича и штукатурки. И еще почему-то - грибной сырости... В два уже машинальных шага Лехин пробежал очередную площадку и чуть не свалился. Его окружил сумрак, от которого хотелось проморгаться - и тогда все будет видно. Настроенный на бесконечный бег, в этом сумраке Лехин вытянул ногу на ступеньку ниже, а нога ударилась о тот же пол, с которого он хотел спуститься. Лехин от боли охнул. И в этот миг перед ним контуром нарисовалась человеческая фигура. С перепугу, что застали врасплох, Лехин двинул фигуру на высоте предполагаемой челюсти противника. А достав, мгновенно бросился назад, на площадку, - здесь пусто, со спины никто не нападет! Свет, яркий после подвального сумрака, ударил по глазам - и Лехин снова охнул, когда диван сзади двинул его под колени, но милосердно свалил на себя, мягкого.
   А посреди комнаты лежал стукнутый Лехиным человек - не зверюга в новом обличье, не Проводник. Совершенно незнакомый человек.
   - Перепутал я, - признался Лехин. - Думал, я еще там, в подвале. А там как раз кто-то на расстоянии вытянутого кулака появился. С моей нынешней драчливостью грех было не стукнуть. Ну и стукнул. Ан, оказывается, я уже дома и луплю кого не надо.
   Елисей закончил натирать чесноком корочку черного хлеба, предложил хозяину. Лехин надкусил со сладострастным стоном и вновь накинулся на пюре.
   - Что ж теперь с гостем нашим делать будем, Алексей Григорьич?
   - Понятия не имею. В обычной ситуации сообразил бы, а здесь? Одни эти яблоки как ему объяснить? А то, что лежал на полу? Привычка, что ли, у меня такая - дрыхнуть на полу, да еще среди бела дня.
   - У людей привычки бывают ой какие странные! Можа, ты это, как ее, йогой занимаешься? Ритуал какой-никакой соблюдаешь?
   - Ага, алхимик или в колдовство вдарился... О! Колдун! Неплохо звучит. И убедительно. А жене расскажет - и польза огромная: она всяких таких штучек не любит. А вообще... Елисей, стоит ли ему вообще что-то объяснять? Пусть привидения выведут его - и дело с концом. Еще придумывать что-то - зачем?
   - Затем, Алексей Григорьич, что прилипнет к тебе сей сыскарь как банный лист и не отлипнет, пока не дознается правды-матки, - солидно высказался Дормидонт Силыч, солидно "усаживая" свой зад на табурет и скосясь, не проехал ли мимо. - А колдун, по нынешним временам, фигура значительная, хоть и вредная. Да и дом твой объяснит сыскарю.
   - Последнего не понял.
   - Колдуны ж страшенные деньжища берут за насылание порчи или приворота. Так всегда было. Аль сейчас не так? Вот и накопил на дом-то, на хоромы.
   - Это мысль. Елисей, что скажешь?
   - Правду говорит Дормидонт Силыч. Колдовством сейчас много чего объяснить можно.
   - Сыскарь поверит, Алексей Григорьич. Своими ж глазами тебя на полу среди яблок лицезрел. А что видел тебя бледного? Заверни чуть о странствиях души по миру. А кровь? Чем же ее еще можно объяснить? Только колдовством. Мол, дрался с какой другой душой... Ну и присочини - почто. Поверит, Алексей Григорьич, ей-богу поверит!
   - Да зачем сочинять что-то, придумывая доказательства своей причастности к черной магии! - с досадой сказал призрак безымянного агента. Он не старался, как Дормидонт Силыч, вести себя по-человечески, и висел в дверном проеме. Счастливый Линь Тай, хихикая, носился вокруг него, изображая пловца. - Глядя этому новоявленному сыщику в глаза, вы, Алексей Григорьич, перечислите все его анкетные данные, расскажете о семейном положении и обо всех увлечениях, вплоть до увлечений на стороне, каковые у нашего сегодняшнего гостя имеются в количестве двух штук. Разоблачение гарантированно заткнет ему рот и отвадит от вашей персоны раз и навсегда.
   - Тоже дело! - согласился Дормидонт Силыч. - Так как, Алексей Григорьич, займешься разоблачением?
   - Расскажем, расскажем вам все, что узнали, - мрачно пообещал призрак безымянного агента. - А что забудете - подскажем. Он-то нас не услышит.
   - Посмотрим по ситуации, - пообещал Лехин, думая, что призраки не учли одной малюсенькой подробности обсуждаемого: он, Лехин, и правда может считать себя колдуном, хотя бы потому, что активно общаться с призраками и духами может лишь настоящий специалист по паранормальным контактам. Кем колдун и является... Хотя ладно. Мелочь - она и есть мелочь.
   Картошку запил Лехин топленым молоком. Теперь, когда хозяин знал о присутствии домового да когда самому заниматься готовкой было некогда, Елисей вовсю кухарничал на деревенский манер. Печки, конечно, в его владениях не было, но домовой, ничтоже сумняшеся, освоил духовку. Молоко выезжало с решетки коричневато-румяное - не с пленкой, а почти с корочкой, влажной и ароматной. Как выяснилось, Елисею только дай волю - он на верхних конфорках только кипяток к чаю будет ставить.
   - Очухался! - прокомментировал домовой негромкий голос детектива: "Есть кто дома?"
   - Павел Иванович, идите сюда! - позвал Лехин и спросил Елисея: - У нас чаю для него найдется?
   - Неужто супостата чаем поить будем?
   - А давай попробуем! - задорно предложил Лехин. - Хорошим чаем! Какой только у колдуна и бывает!
   Домовой насупился, будто стараясь угадать задумку хозяина. Судя по тому, как он вдруг ухмыльнулся в пушистую бородищу, - все-таки сообразил.
   Сыщик появился в сопровождении свиты привидений, и Лехин невольно улыбнулся, в очередной раз посетовав про себя, что постороннему нельзя увидеть и призрачную толпу.
   - Садитесь. Чаю будете? Или кофе?
   - Чаю, пожалуй, - осторожно ответил Павел Иванович, присаживаясь за стол. Кажется, то, что хозяин назвал его по имени, его очень смутило, и он старался вспомнить, представлялся ли.
   Стол стоял у окна, широким подоконником соединенный с другим столом - для готовки. Именно так, через подоконник, привык бегать Елисей от газовой плиты. Вот и сейчас он зажег под чайником огонь и бегом потащил на обеденный стол с подоконника корзинку с печеньем и пряниками. Печенье любил Лехин, а пряники купил сегодня, узнав, что Елисей с Никодимом время от времени устраивают ночные посиделки с "поболтушками" и что нет для них ничего вкуснее пряников. На рынке не впервые подумалось и о самоваре.
   Корзинка суховато стукнула. Павел Иванович вздрогнул. Для него-то корзинка спрыгнула с подоконника и проехалась по столу. Но хозяин квартиры молчал и даже не собирался наливать чай гостю.
   Зазвенела чайная ложка, брошенная в чашку. Павел Иванович содрогнулся всем телом и медленно, стараясь не показать замешательства и страха, развернулся от обеденного стола к кухонному.
   Чайник наклонился с плиты, и струйка кипятка зажурчала в чашку. Потом к чашке подлетел заварочный чайник, белый, в красный горох. Потом чашка вознеслась, чтобы аккуратно воссесть на блюдце, и, наконец, поплыла в воздухе, пока не приземлилась перед частным детективом.
   Елисей насмешливо раскланялся под неслышные аплодисменты восхищенных привидений и уселся на подоконник, уперев локти в колени, а щеки - в ладоши.
   Теперь представление продолжил Лехин.
   - Сахару? - предложил он, пододвигая гостю сахарницу и корзинку.
   - Нет, спасибо.
   Павел Иванович взял было чашку, но едва не ошпарился и был вынужден поставить ее назад - пальцы крупно дрожали.
   - В таком случае, не будем затягивать разговор. Сколько вам заплатила моя Бывшая Жена?
   - Почему вы решили, что... Я просто шел мимо, на верхний этаж, и увидел открытую дверь. Не подумайте ничего плохого! Мне показалось, что-то случилось. Я вошел...
   - И увидел хозяина лежащим среди яблок, с мечом в руках.
   - Это был меч?!
   - Складной, Послушайте, Павел Иванович, беседа у нас получается довольно странная. Вы уж передайте Жене моей Бывшей, что денег с этой квартиры она урвать не сможет, как ни старается. Квартира куплена через некоторое время после расторжения брака и на деньги, которые появились гораздо позже.
   - Но откуда вы взяли?!
   - Я скажу вам чистейшую правду. Но поверите ли вы ей, Павел Иванович? Я специалист по разрешению конфликтов паранормального плана. - "Специалиста" Лехин придумал только что и очень гордился удачной формулировкой. - Если бы вы поверили, это бы объяснило вам все: и то, что я знаю, кто вы такой - оригинальное название, кстати, у вашего агентства - "Бюро находок"; и то, откуда я сколотил состояние за короткий срок, чтобы купить эту квартиру. Ведь, как вы знаете, хотя бы понаслышке, все колдуны берут за свои консультации достаточно крупные гонорары.
   Павел Иванович вдруг презрительно хмыкнул. Лехин сразу сообразил, что это реакция на слово "колдун".
   - Павел Иванович, как мы договариваемся? Вы прекращаете слежку?
   - Какая слежка! Упаси Господи!
   Разумеется, сыщик цеплялся за соломинку, все еще надеясь на невинное "проходил мимо". Он вновь открыл рот, но Лехин вовремя сориентировался и сухо высказал:
   - Никогда не считал себя шантажистом, но сейчас очень хочется набрать номер вашего домашнего телефона - интересно он у вас заканчивается, на три семерки, любимое число экстрасенсов, - и поговорить с вашей женой. Как ласково, однако, вы ее зовете - Светик-Светлячок. И, будучи таким ласковым, успеваете устраивать набеги на сторону? И зачем вам эта черноглазая кикимора? Ваша Света гораздо интереснее. Ну, так что - звонить, или вы прекращаете слежку?
   - Не надо! - взмолился сыщик.
   Добивать подробностями Лехин не стал, напротив - полчаса потратил, впихивая в гостя сладкий чай с лимоном. Елисей потребовал компенсировать сыщику потерю его энергии. Все ж таки Павел Иванович, сам того не подозревая, вытащил Лехина из тьмы, куда его опять едва не увели. Распрощались почти приятелями, уговорившись в случае чего обращаться друг к другу в делах, требующих совета специалиста.
  

36.

  
   Итак, несколько ошарашенный, но уже продумывающий способы использования Лехиных "колдовских" способностей, Павел Иванович тихо-мирно растаял на горизонте.
   А проводивший его до лифта Лехин поспешил на зов мобильника. Успел глянуть на экран - Олег! И заговорил первым.
   - Олег, мне нужна твоя помощь.
   - Всегда готов.
   - У тебя есть компьютер. Ты сможешь пробежаться по сводкам милиции и посмотреть пропавших без вести за последние два года?
   - А кого искать?
   - Записывай или запоминай. Мужчина лет сорока, темноволосый. Особых примет нет. Возможно, убит на пригородной остановке у коммерческого киоска. Возможно, была свидетельница, которая подтвердит, что его убили, и окажет, что убийц было шестеро. Да! Еще в тот день, наверное, все-таки летний, шел проливной дождь, а мужчина был на машине.
   - Интересно, такие подробности. А почему искать пропавшего, а не труп, например, неизвестный?
   - Потому что труп пропал.
   - Ничего себе. Ладно, посмотрю. Это по тому делу, да?
   - Точно.
   - А что за машина? Или уже неизвестно?
   - Честно говоря... - Лехин запнулся на "не разглядел", но понадеялся, что Олег запинку расценит как "просмотр данных". А потом мелькнула перед глазами тень - одинокая машина, заштрихованная косым ливнем. - Свидетель говорил, вроде, о стекле на крыше.
   - Я посмотрю, в общем.
   - Да, Олег, извини, что перебил в начале разговора. Сам-то зачем звонил? По делу?
   - Скорее, от безделья. Наверное, как раз и хотел нарваться на работу... Ну, все. Пока.
   Чувствовалось, что Олег улыбается и доволен.
   С дивана, не вставая, Лехин дотянулся до стула, положил мобильник. А потом внимательно оглядел щиколотку левой ноги. Свербит, хотя раны затянулись. Хорошо повисел на ноге Шкет-Шкелетик. С опозданием Лехину плохо стало, когда вспомнил кривые когти, абордажными крючьями впившиеся в ногу.
   - Болит? - посочувствовал Елисей, заглянувший в зал из прихожей.
   - Ноет.
   Мимо Елисея прошел Джучи, неся за шкирку "помпошку". Прыгнул на диван, положил "помпошку" у руки Лехина, сам свернулся в уголке. Шишик лежал тихо и смирно.
   - Чего он какой вялый?
   - Замаялся, бедняга, а подкрепиться нечем. Сны-то у тебя в последнее время нехорошие. Да и не настоящие. А чужими снами он питаться не может. Только хозяина.
   Лехин обозлился, но тоже вяло.
   - Ну-ну, конечно! А хозяин не замаялся и спать ни чуточки не хочет!.. Все! Хватит! Пока Олег ищет - ложусь спать и дрыхну до его звонка! Все ясно? Вопросы есть?
   - Вопросов нет, но возражения найдутся, - обеспокоенно сказал Елисей. - Спать-то тебе, Лексей Григорьич, никак нельзя.
   - А я хочу спать. Всего лишь часок-другой отдохнуть! Что здесь такого?
   - Эх, Лексей Григорьич, ты, пока спал, за этими страхолюдами вниз дважды выходил. Дорожку в свой сон им проторил. Теперь у тебя что ни сон - все открытая дверь, да еще со спины...
   - И что мне теперь - совсем не спать?
   Хотел выкрикнуть со злостью, а получилось жалобно, почти со слезой. Спать хотелось. Очень. Так, что брякнуться бы здесь прямо на диване, тиснуться головой в утолок и медленно уплыть в уютную темень.
   Рядом кто-то засопел еле слышно, а потом Лехиной ладони стало тепло. Шишик - товарищ по несчастью - улегся на пальцах. Сочувствует, что ли?
   Домовой посмотрел-посмотрел, подошел к стене и постучал.
   Привидения откликнулись сразу.
   - Случилось что? - затревожился Касьянушка. Разговаривала половина его головы, торчавшая из стены, - лицо. Остальное он вытащить якобы не мог - якобы уши не пускали. Призрак развлекался, воображая себя человеком из плоти и крови.
   - Алексей Григорьич спать хочет, - коротко объяснил Елисей.- Посторожите?
   - Все вместе? - усомнился призрак безымянного агента. - Давайте дежурство устроим.
   - Эй, объясните, о чем вы говорите?
   - Ты, Лексей Григорьич, устал, а значит уснешь глубоко и крепко. Если страхолюдные зверюги следят за тобой, тут же примчатся. Но можно отдохнуть и в легком сне. А для этого надо их видеть, сны-то. Помнишь, как тебя драться учили? Призраки вошли в твой сон. Вот и сейчас войдут, начнут сниться, и будешь видеть только верхние сны, куда тем зверюгам не добраться. Очень уж они тяжелые, страхолюды-то.
   -Делайте, что хотите, - сонно сказал Лехин.
   Он уже снял со спинки дивана маленькую подушку, думку, и лег наконец, разлегся, вытянувшись. Он еще почувствовал, как одна нога уперлась во что-то мягкое, еще услышал, как это мягкое Джучиным голосом недовольно мявкнуло и некоторое время энергично отпихивало его ногу...
   И уснул. И увидел неопределенно-светлую пустоту. Потом в ней появилось такое же "неопределенное" темное пятно. Лехин стал вглядываться в пятно и догляделся до Шишика. "Помпошка", все еще вялая и тихая, таращилась куда-то в сторону. Проследив направление взгляда и намучившись с определением какой-то мути, Лехин получил тщедушную фигурку Касьянушки. Привидение что-то с воодушевлением рассказывало, чего Лехин не мог расслышать. Звука не было. Потом стало ясно, что Касьянушка не рассказывает, а поет: время от времени старательно разинутый рот надолго оставался разинутым - из чего Лехин сделал вывод, что привидение поет колыбельную. Возможно. Поет выразительно, почти как "помпошка" - тараща глаза и взметнув брови так немыслимо, что высокий лоб сморщился в гармошку.
   Шишик моргнул. Лехин тоже. Касьянушка исчез. Теперь, вместо него, притоптывал сапожищами Дормидонт Силыч. Он явно рассказывал весьма неприличные анекдоты, потому как сам откровенно ржал, пока рассказывал, и, раскачиваясь, то и дело лупил по своим коленкам.
   Лехин так увлекся зрелищем беззвучно орущего купца, что даже не пытался понять, а только следил за бурной жестикуляцией. И не один он. Шишик, казалось, аж привстал - если это движение возможно для "помпошки". Во всяком случае лохматый шарик вытянулся довольно заметно, и Лехин невольно подумал: слышит ли Шишик, что говорит Дормидонт Силыч, а если слышит - понимает ли, в чем соль анекдота.
   А потом стало все равно, почему привстал Шишик и о чем рассказывает купеческое привидение. Дормидонт Силыч благополучно растаял, а на вахту заступили призраки безымянного агента и китайчонка. Эти двое оригинально поняли свою миссию. Они не развлекали Лехина шевелением ртов, а устроили жуткую потасовку. Правда, присмотревшись, Лехин сообразил, что это не просто драка, а учебный бой. Двое лупили друг друга до тех пор, пока безымянный агент не валился с ног от какого-нибудь хитроумного приема Линь Тая. После чего мальчишка показывал этот прием медленно и заставлял старшего друга повторять до полного усвоения, а в следующей части тренировочного боя вновь включал прием... и агент вновь падал.
   В общем, они застряли на трудном, сногсшибательном приеме, а Лехину наскучило смотреть на одно и то же. И стал разглядывать странное пространство сна (он знал, что спит), и обнаружил, что, кроме Шишика и двух сторожей, в его сне мелькает еще что-то, пока трудно различимое. Что-то бледно-желтое. И оно никак не хотело быть узнанным.
   Лехин заинтересовался. И как только заинтересовался, агент с Линь Таем будто уехали в сторону, а Лехин очутился на улице, все еще по-летнему теплой, но темной. Где-то недалеко, видимо, недавно скосили газонную траву. Остро пахло холодной горечью свежесрезанной зелени.
   Освоившись в темноте, Лехин обнаружил, что стоит у дерева, во дворе двух домов. Несколько фонарей и прожектор от одного из подъездов хорошо освещали место. Однако дерево прятало Лехина в черной тени, в то время как происходящее развертывалось почти как на сцене.
   Желтое снова мелькнуло. Круглое и высоко.
   Лехин схватился за дерево и начал дышать ртом, хотя Рыжий прятался за подъездной дверью через газон и дорогу - от Лехина достаточно далеко. Но тишина, зыбкой тьмой растекшаяся по земле, казалась гулкой: шепни слово - прогремит громом. Поэтому Лехин и затаился. За дерево он схватился левой рукой -- стоял так, а правой, едва узнал Рыжего, медленно провел по бедру - и похолодел: меча нет. Буквально щелкнуло в памяти тем щелчком, когда снял с себя грязную одежду после драки с преображенными зверюгами и отстегнул с ремней меч-складенец.
   Рыжий шевельнулся, А Лехину подумалось: случись драка - плевать на отсутствие меча. Другое оружие имеется - спасибо призракам, хоть чему-то научили.
   Интересно, кого сторожит Рыжий?
   Лехин чуть выдвинулся из тени.
   На скамейке у подъезда, где прятался бритоголовый, сидели двое - пацан и девчонка. Пацан был из крутых, в футболке и широченных штанах. Девчонка - под стать: в полумраке длинные белые ноги, длинные белые руки из черного в обтяжку. Крутая, в общем. Не хухры-мухры. И беседа вели круто: пацан небрежно и чуть гнусаво (так и чудились пальцы веером), девчонка - кокетливо, жеманно растягивая слова.
   Приглядевшись, Лехин попытался продумать замыслы Рыжего. Пацана наверняка не тронет. Девчонка - добыча из слабых, а значит - предпочтительнее.
   Движения на дороге перед домом почти нет. Машина одна проехала, да где-то через дом раскатывались мальчишечьи голоса, спорившие под аккомпанемент фальшиво звучащей гитары и шикарно подвывающего голоса.
   Плохо дело. Было бы больше движения и звука, Лехин боялся бы меньше, что Рыжий его заметит. А так - ведь почти напротив подъезда. А надо бы подготовиться к неминуемой встрече... Что его обнаружат здесь прячущимся, Лехин не боялся. Прикид у него самый домашний - человек, может, только что из дома вышел свежим воздухом подышать. Или покурить. Одеяние, если что, пойдет как спортивное кимоно - короткий халат с поясом, свободные трикотажные брюки. Лехин осторожно примерился: поднял согнутую в колене ногу - нет, брюки точно в драке стеснять не будут... А в целом - за дворового аборигена любой примет. А что в носках, даже без тапочек, так мало ли у кого причуды какие! Хотя сам Лехин предпочел бы, конечно, обувку, и лучше - любимые сандалии, чиненые- перечиненные, на ноге как влитые, а главное - жесткие, в драке самое то.
   Плохо рассчитал Лехин. И совсем не то.
   Девчонка встала и пошла прямо в подъезд, за дверью которого прятался Рыжий. Лехин остолбенел. Он-то думал - пацан с девчонкой вообще из другого дома. Среди молодежи такое водится - любезничать подальше от своих.
   Пока Лехин столбенел, девчонка высунулась из разбитого подъездного окна на втором этаже и помахала ручкой кавалеру. Живая и невредимая. И пропала в квадратной темноте.
   Желтое и круглое снова нарисовалось за дверью.
   Так добыча - пацан?..
   Пацан тем временем выждал, не появится ли в следующем окне пассия, понял, что ушла совсем, и повернулся спиной к дому. В первом большом прыжке Лехин прихватил с земли заранее облюбованную палку (может, сук с дерева?), во втором - переломил ее. Палка сухо хрустнула, и Лехин получил оружие - два острых, твердых от сухости кола, величиной с хороший столовый нож. С оружием-то повезло, а вот ногам несладко пришлось: весь мусор ехидно отметился на коже стоп, все камешки и даже, кажется, битое стекло.
   Рыжий так горел убить пацана, что ослеп на все вокруг. Он прыгнул на мальчишку сзади и сразу повалил его. Пацан оказался из отчаянных и что-то в драках соображал. И дрался бы, да мешали слишком широкие штаны, в которых, притиснутый к асфальту, он не мог поднять ноги. Но руки в ход пустил и лежа.
   Когда Лехин добежал, Рыжий сидел на пацане. Пацан лежал неподвижно, и так свободно лежала его голова набок, что первая мысль - свернул шею, гад! - обожгла Лехина огнем и самого его превратила в ревущее пламя. Реветь он во весь голос не ревел, но зарычал точно. И легонькой пушинкой порхнул, языком пламени метнулся на Рыжего. Аж асфальт содрогнулся.
   Бритоголовый увидел его в последний момент. Поднял морду - полморды в крови - то ли пацан успел ему рот разбить, то ли он пацаньей крови уже напился. Рыжий рявкнул по-звериному и с пацана, не вставая, будто толкнул себя вперед.
   Секунды спустя Лехин с изумлением осознал, что Рыжий на полном серьезе бросился на него, как на жертву, а не как на противника. Он что - не узнал? Или решил, что Лехин - один на один - тоже легкая добыча?
   На колья, намертво зажатые в руках Лехина, Рыжий напоролся в первом же броске. Острия пробили брезент спецовки и достали плоть. Лехин это ощутил. В другое время он содрогнулся бы от содеянного собственными руками, но не сейчас. Тварь, под личиной человека, рвется убивать? Получи, фашист, гранату!..
   Бритоголовый, кажется, в одной весовой категории с Лехиным. Инерция броска опрокинула обоих на землю. В падении Лехин дернул колья из Рыжего и попытался увернуться от валившегося тела. Но противник достался Лехину живучий и малочувствительный к боли. Сипя, он вцепился в халат Лехина и не дал уйти из-под себя полностью. Приземлился он, во всяком случае, на ноги Лехина и сразу пополз вперед, подминая упавшего.
   Лехин дожидался терпеливо, одновременно изображая мелкую оборонительную возню. Наконец Рыжий уселся почти на грудь человека. И тут Лехин, выгнувшись, резко ударил коленом по позвоночнику противника. Бритоголовый все-таки хрюкнул от боли, Лехин метнулся из-под него, обхватив жесткое тело ногами и переворачивая спиной на асфальт.
   Что-то жарко полоснуло по челюсти, мгновением позже - по груди. Усевшись сверху уже сам, человек перехватил кисти бритоголового с распяленными когтями. Резко вывернув одну руку, заставил рычащего Рыжего перелечь набок, а затем на живот. Уткнувшись мордой в асфальт, бритоголовый умолк. На время. А Лехин услышал - поочередно - тишину, в которой молчали гитара и молчала компания (прислушиваются или уже идут?), услышал торопливый стук каблучков из подъезда, и - три крике наложились друг на друга:
   - Витька!
   - Лексей Григорьич!
   - Лехин?!
   Августовский поздний вечер помутнел. Лехин еще видел бегущую к пацану девчонку, но она тоже расплывалась, как будто пространство между ними сжирал невидимый огонь. И с перепугу, боясь оставить Рыжего с беззащитной парочкой (пацан, слава Богу, постанывал рядом), ударил бритоголового обоими кольями под левую лопатку и...
  

37.

   ... и зажмурился от яркого электрического света, и оглох от вопля толпы в несколько десятков ужаснувшихся существ.
   Открыл глаза почти сразу. Успел заметить влетающих в стену призраков и сообразил, что удирали они при виде Рыжего, на котором он все еще сидел.
   Ну да, комната с диваном. Он и Рыжий на паласе. Елисей с Никодимом на диване. В дверях - Олег. Он-то откуда взялся?
   Перевел глаза на Рыжего. Не шелохнется. Притворяется или готов?
   Лехин тяжело оперся одной ладонью в пол, другой - осторожно потрогал горло противника. Пульса, вроде, нет. Готов, значит.
   Так, теперь проблема. Вынимать колья или не стоит? Нет, наверное. Фиг их знает, какая у них анатомия или этот, как его, - метаболизм. Может, только колышки вытащишь - и Рыжий тут же вскочит.
   - Ты его... убил?
   - Убил, надеюсь... Оживет - будем вместе убивать, - мрачно пошутил Лехин.
   Предупреждение насчет "вместе" должно было бы привести Олега в шок, но он и так был потрясен, поэтому эмоций фраза не добавила, А потом уже и не до Олега стало.
   Сначала показалось, что Рыжий зашевелился: тело под Лехиным странно вздрогнуло. И Лехин мгновенно впал в панику. А вдруг этот гад из категории бессмертных?
   В следующий миг, не помогай Лехин себе усидеть на трупе, съехал бы. А еще мигом позже он ласточкой слетел с внезапно скользкого тела.
   - Он же тает... - прошептал Олег, который было шарахнулся от Лехина, но усилием воли остался на месте.
   - Страшно, да? - дрожащим голосом подколол его Лехин.
   - А ты в зеркало глядел, на себя?
   Глядеть не глядел, но ощущал отчетливо, как саднило. И в очередной раз взмолился: "Господи, только бы его когти не ядовитые были! Только не это!"
   Рыжий уже не был рыжим. Видимые части тела почернели и блестели, словно свежая смола. И - Олег был прав - тело оседало. Нет! Спецовка стремительно упала, и изо всех отверстий хлынула черная жидкость.
   - Держи ковер! - завопил Лехин и кинулся к паласу поднять за края, чтобы не растеклось по всей комнате, а то и по всей квартире.
   Подстегнутый криком Олег перехватил уже поднятый край, а Лехин поспешил к другой половине паласа. Та, правда, и сама поднялась - домовые упредили, но росточком-то оба не вышли. Как ни тянули углы кверху, между краями могло протечь. Поэтому Лехин принял у домовых края, а те, взволнованные, снова полезли на диван.
   Жидкость пришлось регулировать. Едва середина паласа впитала очередную метаморфозу Рыжего, Олег и Лехин стали наклонять приподнятые края, чтобы пропитка шла дальше. Неизвестно, о чем думал Олег, но Лехин беспокоился о соседях снизу.
   - Лехин, а... что все это? Это связано с тем твоим делом?
   Спрашивая, Олег на хозяина квартиры не глядел, якобы старательно контролируя жидкость на паласе... Его и так худое, подчеркнутое вечерней щетиной лицо еще больше осунулось. И Лехину подумалось, что перед фактом растаявшего Рыжего Олег послушно проглотит любую чушь, наподобие той лапши, которая уже была навешена ранее.
   - Связано. Косвенно. Я скажу, Олег, тебе, но ведь понимаешь, что только в общих чертах?
   - Понимаю.
   - В организации, где я работаю, есть лаборатория. Этот "снеговик" - ее творение. Сначала казалось, что получился неплохой образец, почти приближенный к нормальной человеческой особи, а потом он свихнулся и сбежал. Я его совершенно случайно встретил и, как видишь, ликвидировал.
   Олег что-то пробормотал, а когда до Лехина дошло - что, он изумленно уставился на коллегу. Олег и мат - две вещи категорически несовместные!.. Довели человека...
   - Не верю.
   - Чему - глазам или словам?
   - И тому, и другому.
   - Дело твое. Да, а как ты здесь очутился? Договорились же, что созвонимся.
   - Не понял. Я же и позвонил, а ты сказал - приезжай.
   Теперь не понял Лехин, но сообразил посмотреть на домовых. Елисей помахал мобильником и потыкал пальцем в себя. Ясно. Неужели Олег не различил голосов?
   Глядя на черное влажное пятно в середине паласа, Лехин спросил
   - Ты выяснил что-нибудь насчет пропавшего мужчины?
   Олег виновато вздохнул.
   - Так торопился, что распечатку забыл дома.
   - Ага! Все-таки нашел?
   - Странно, что с этим ты обратился ко мне, а не к коллегам по организации. - Олег попытался быть саркастичным, но срывающийся голос портил впечатление. - И странно, что ты сам без компьютера и, скорее всего, не умеешь им пользоваться.
   - Я его боюсь! - серьезно объявил Лехин. - Это во-первых. Во-вторых, я не люблю вмешивать в дело, которое веду, сотрудников. Суеверен, к сожалению. Ладно, выкладывай, что ты там накопал.
   Треск снизу прервал беседу. Оказывается, пока шел разговор, черная жидкость на удивление быстро застыла, а затем и вовсе остекленела. Когда Лехин машинально приподнял край паласа - его середина с тем самым треском и раскололась. А секунду спустя эта середина рухнула - обвалилась черной крупой.
   - И что будет дальше? - спросил Олег, нервно улыбаясь громадной дыре в паласе. - Что? Может, оно еще и загореться должно?
   - Кладем, - скомандовал Лехин. Палас опустился. - Ничего не будет. Пошли на кухню. Мне надо выпить, а то я сейчас точно... Извини... В общем - нервы надо успокоить.
   - Кухню я найду, - отозвался Олег. - Ты бы лучше умылся для начала... А твою пропажу звали - или все еще зовут? - Дмитрием Витальевичем Соболевым.
   Почти вышедший из комнаты, Лехин обернулся на стук, одновременно мягкий и тяжелый. У дивана, кряхтя и держась за поясницу, поднимался Елисей. Никодим все еще сидел наверху. Но оба одинаково ошеломленно смотрели на Лехина квадратными глазами. Имя, пока еще прозвучавшее пустым звуком для их хозяина, кажется, произвело на домовых жуткое впечатление. Неужели они что-то знают об этом человеке? Интересно...
   От резкого поворота Лехина у двери перепугался Олег. Сначала он решил, что хозяин среагировал на имя. Но, проследив направление взгляда - в пустоту у дивана, понял, по-своему, что нелогичные появления-исчезновения-превращения продолжаются.
   - Лехин! Снова, да?!
   - Показалось. Все чисто. Пошли.
   Вдогонку Елисей сказал - Лехин постарался не вздрагивать и не останавливаться:
   - Ты, Лексей Григорьич, умойся, а мы тебе чуточек позже все обскажем про того Соболева.
   На часах в прихожей стрелки потихоньку двигались к полуночи, Лехин душераздирающе зевнул, едва удержавшись от сладостного подвыва. Господи, как спать-то хочется!..
   Олег притулился в уголке за столом. Ему, достаточно высокому, здесь было явно неудобно. Над головой нависал посудный шкаф, и позабывшему о нем при вставании обычно доставалось по темечку. Зато, как машинально отметил Лехин, уголок был стратегически удобен: можно не бояться внезапного нападения. Знать бы только, Олег сознательно сел сюда или инстинктивно...
   А о себе Лехин понял одну вещь. Правда, не понял ее значимости, важная эта понятая вещь или нет. Он понял, что с какого-то момента начал болезненно-остро воспринимать и расшифровывать любое движение тела и души всех, кто попадется на глаза. Себя - в том числе. Например, почему не пошел умываться в ванную комнату? Почему, прихватив полотенце и чистую майку, скрючился над раковиной в кухне? Почему? Объясняем просто: напряженный Олег расслабился и принялся резать сыр и колбасу, как только увидел на пороге кухни Лехина с полотенцем. Да и Лехину компании захотелось, не только паранормальной, а обычной, человеческой.
   - Лехин, а у тебя выпить-то найдется? Ты ж, вроде, трезвенник?
   - Трезвенник - понятие растяжимое. Если я выпиваю по рюмашке время от времени, но не напиваюсь до поросячьего визга каждый божий день - считать ли меня трезвенником? Ладно, позже пофилософствуем. Выпивон над тобой, за дверцей справа.
   На подоконнике появился Елисей, придирчиво оглядев накрытый стол, напомнил хозяину:
   - В холодильнике сковорода с жареными котлетами. Только разогреть. А то что это - все холодное. А через минутку под стол загляни, Лексей Григорьич. Мы с Никодимом помидорчики да огурчики режем.
   - Угу, - буркнул Лехин и спросил Олега: - Котлеты согрею - будешь?
   - Не знаю, закуски и так много.
   Вспомнив, что Олег в некоторых вопросах человек застенчивый и нерешительный, Лехин уже не спрашивал, а поставил сковородку на огонь, после чего дымящиеся котлеты вывалил на тарелку, которую поставил поближе к коллеге.
   - Давай рассказывай, - велел хозяин раскрасневшемуся после первой же рюмки Олегу.
   - Много не расскажешь. В основном история совпадает с тем, что ты говорил. Случилась история год назад, в августе. Соболев Дмитрий Витальевич, 45 лет, доктор философских наук(Лехин присвистнул) с кафедры истории педуниверситета, возвращался с дачи в город. Остановился на пригородной остановке купить сигарет. На него напали шестеро бритоголовых. Свидетель, продавщица киоска, испугалась происходящего и закрылась. Когда осмелилась выглянуть, на остановке никого не было: ни Соболева, ни тех шестерых. Да, там же осталась машина Соболева - старенькая "Ауди" в хорошем состоянии... Если те шестеро увели с собой Соболева, странно, что машину оставили. Ключи были на месте. Лехин, если это не секрет: как вписывается Соболев в это... ну... это дело с лабораторным человекам?
   - С лабораторным? - удивился Лехин. С трудом вспомнил. - А, лабораторный. Это один из шестерых убийц.
   Олег онемел. Привел его в себя кусочек котлеты, с вилки съехавший по пальцам. Олег словил его на лету, машинально сунул в рот и, только поймав себя на этом и на том, что так же машинально слизывает масло с пальцев, смутился.
   - Возьми салфетку. Извини, сразу не предложил.
   - Так Соболева убили?
   - Здесь, Олежка, такая катавасия, что Соболева убили, но он жив. Мура сплошная, но никуда от фактов не деться.
   - Ничего не понимаю.
   - Эх, Олег, ты человек со стороны, и тебе позволительно ничего не понимать. А ведь, если честно, я уже несколько дней веду расследование и тоже ничего не понимаю. Вот уже где полный абсурд и позор на мою седую голову.
   "Седая голова" особенно была хороша, если вспомнить, что с Олегом они почти ровесники.
  

38

.

   Выяснив, что Олег приехал на машине, Лехин устроил его, совсем сомлевшего, в спальне. Первые две рюмки прошли незаметно, а после третьей Олег расслабился и даже ослаб, так что в спальню хозяин сопроводил тяжелое, тюфякообразное существо на вялых, подгибающихся конечностях. Сопроводил, пылая к нему острой завистью: свалился, дрыхнуть будет!..
   Сам Лехин водки не почувствовал. Как вода прошла. Ни вкуса, ни последствий.
   Постоял над Олегом, тяжело раздумывая о ненужном: расскажи начистоту о домовых и привидениях этому любителю погулять по Интернету - покрутит пальцем у виска. Или не покрутит, но подумает о том же. А "лабораторного человека" проглотил и не поморщился. Да ладно, это и есть настоящая фантастика: скажешь человеку совершеннейшую чушь, но добавишь парочку нужных слов: ведомство, лаборатория, генетические исследования - и получишь абсолютную веру в изначально дикую информацию.
   Угрюмый Лехин вернулся на кухню.
   - Спать нельзя. Палас пропал. Напиться не удалось. Какой еще сюрприз мне предложите? Давайте-давайте, выкладывайте. Я же видел, как вы ворохнулись, когда Олег назвал фамилию этого доктора философских наук.
   Дознание пришлось ненадолго отложить.
   Речь он произнес с порога, приглядываясь, куда бы примоститься. Один табурет был занят Джучи, кот открыл на хозяина сонный глаз и снова зажмурился. Сгонять Джучи с нагретого местечка не стоило: между пушистыми лапищами лежала "помпошка". Может, хоть кошачьих снов наберется, легче ей будет... На втором табурете сидели трое домовых. При виде Лехина Прокл попытался спрыгнуть на пол - Елисей и Никодим крепко схватили за ворот, и Прокл, жалко и испуганно помаргивая, принялся отвешивать поклоны Лехину сидя.
   Чтобы успокоить домового, Лехин сердечно поздоровался:
   - Добрый вечер, уважаемый Прокл!
   Лучше б не здоровался. Прокл немедленно сгорбился, маленький и несчастный. Ну, не привык он к такому вниманию! И Лехин с сочувствием подумал: "Удивительно, Федька Кривой - буян первостатейный, а домовой у него забитый. Из-за того что Федька пьет?"
   Третий табурет заняли привидения. Им, видимо, важно было ощущать себя людьми, и Лехин, ни слова не говоря, сходил в прихожую, освободил еще один табурет от кипы газет и журналов и принес на кухню. И получилось, что хозяин снова сел к столу и не просто так: домовые посуду прибрали и вымыли, и стояла на столе одинокая чашка с темной жидкостью, в которой тонул ломтик лимона.
   - Что это?
   - Кофе.
   - И вы предлагаете мне это выпить?
   - Настоятельно рекомендуем.
   - Остыл уже.
   - Правильно. Еле теплый, без сахара, с лимоном. Противный - как раз то, что надо, Алексей Григорьич.
   Лехин думал только поморщиться. Ан нет. Горькая кислятина со страшной силой передернула все тело. Зато подействовала как хороший вдох нашатырки. Дремоту будто смыло водой, мозги прояснели. Кажется, присутствующие уловили состояние Лехина, так как сразу приступили к делу.
   - Знаешь ли ты, Алексей Григорьич, что такое медиум? - важно спросил Дормидонт Силыч.
   - Это который духов вызывает и с ними общается... О, я медиум!
   - Точно так и есть, - согласился Дормидонт Силыч. - Только ты, Алексей Григорьич, можно сказать, медиум стопроцентный и активный. Тебе нет нужды вызывание обставлять диковинным ритуалом, пользуясь определенными предметами. Ты сразу посмотрел да поговорил. А вот Дмитрий Витальич Соболев - медиум частичный.
   - И что это значит?
   - Он тоже может поговорить с нами, но не так, как ты. Настроился, ощутил наше присутствие, заговорил только - и нет, опять глаз да ухо не так слышат да видят. Уж сколько мы с ним бились-бились, а пробиться так и не сумели. А потенциал у него огромный!
   - Как вы заговорили, Дормидонт Силыч, - невольно заметил Лехин - раньше таких слов не употребляли.
   - Так ведь радио слушаем, телевизоры смотрим, небось, - вздохнуло купцово привидение, - как не говорить-то на современном языке. А что на стародавний сбиваемся - так прошлое тоже охота повспоминать.
   - Ладно. Возвращаясь к нашим баранам... Итак, теперь мы знаем, что Проводник - это медиум Соболев, насколько я понимаю, хорошо известный городским призракам. Что нам дает это знание?
   Привидения заколыхались, и странно было видеть их колебание именно сейчас, когда, по мнению Лехина, выглядели они совершенно людьми. Трое сидели по краям табурета, как подобает взрослым, солидным людям (слегка исчезая друг в друге), а четвертой, Линь Тай, медленно кружил над ними распластанной лягушкой. Итак, привидения заколыхались, но промолчали. Зато ехидно высказался Елисей:
   - Чтой-то ты, Лексей Григорьич, не то сказал, вернувшись к нашим баранам. Озадачиваться мы должны не тем, что получили новое знание. И не тем, как его применить. Озадачиваться нужно другой стороной вопроса.
   Елисей замолчал, почему-то с торжеством глядя на призрак безымянного агента. Лехин выждал, будет ли продолжение; увидел, что не он один дурак, который ничего не понял, и недовольно спросил - явно за всех:
   - Ну и чему ты, Елисей, радуешься? Тому, что слов твоих никто не понял? Я, например, сразу признаюсь: твои слова для меня - сущая бессмыслица. Представь, что перед тобой полнейший дебил, наберись терпения и объясни, как объяснил бы трехлетнему ребенку. На пальцах. И с подробностями, пожалуйста.
   - Да какие подробности! - возопил Елисей. Прокл опасливо отодвинулся, а Никодим, видимо, будучи не только соседом, но и приятелем, по-приятельски же стукнул Елисея вбок. Домовой охнул и, продолжая уже укоризненно поглядывать на безымянного агента, смущенного и недоумевающего, с жаром сказал: - Вопрос-то ты не тот задал, Алексей Григорьич. Надо думать вот о чем: человек вернулся в город, где жил. Но почему он домой-то не возвернулся? Целый год в холодном подвале обретается! Из уважаемого человека в бродягу превратился! Вот ведь где собака зарыта! А вы о знании!..
   - Интересный поворот. Может, его те твари домой не пускают?
   - Ну, Лексей Григорьич! Он же командует ими!
   - Слушай, Елисей, мы не на уроке и не на допросе, чтоб меня постепенно подводить к правильному ответу. Если знаешь - говори!
   - Забыл ваш Соболев, где живет, - грустно сказал Елисей. - И не только адрес забыл. Имя свое забыл( безымянный агент встрепенулся). Я уж думал, некоторые сами сообразят. Только у Соболева забывчивость дальше пошла, нежели у господина агента. Судя по тому, как Проводник управляется с тварями, он думает, что он одно с ними...
   - ... потому что застрял на границе миров, - вспомнил Лехин. - Хотя этого я тоже не понимаю.
   - Застрял - это значит: куда Проводник ни идет, за его плечами всегда выход в другой мир, - объяснил Никодим. - Больше всего об этом знают Шишики, но они только показывать умеют, а рассказать не могут.
   Стараясь хоть приблизительно представить, что это такое - человек, за спиной которого выход в другой мир, Лехин непроизвольно вздрогнул: Проводник видит привычный земной мир, но за его плечами жадно раззявленная пасть пещеры, откуда выглядывают агрессивные твари.
   - Но почему он забыл?
   - Его убили, - напомнил Никодим. - В момент смерти его способности медиума полностью раскрылись. Но изменили своё качество, окрасившись черной ненавистью к убийцам. Проводник воззвал к отмщению. А когда воззвал, то открыл дверь другому миру. Но не миру духов. Другой мир вошел в него и встал за его плечами. Так Проводник стал жить. Он еще помнит, что этот город ему знаком, но смотрит на него глазами чужого пространства, чужого мира.
   - То есть получилось, что он обменял жизнь на имя?
   - Имя - это основа и суть любого живого существа, - сухо сказал Елисей. - Недаром в древности люди, получив при рождении имя, предпочитали пользоваться прозвищем.
   - У меня такое впечатление, что вы подталкиваете меня пойти к нему в подвал и просто поговорить, вставляя в каждую фразу "уважаемый Дмитрий Витальевич".
   - Если он вспомнит, как его зовут, дыра в чужое пространство затянется.
   - Ага, и я, наконец, посплю спокойно. Почему вы так уверены?
   - Старое знание, - пожал плечами Елисей. - Раньше не только люди пытались общаться с другими мирами, но и мы, пока не осели здесь, на Земле.
   Лёхин помотал головой.
   - Пока оставим в покое вопрос, кто вы, осевшие здесь, на Земле. Но как вы передаете это знание? Есть специальные учебники? Или раз в год устраиваете семинары, где старейшины рассказывают о былом?
   - Мы рождаемся с этим, - просто ответил Никодим. - Люди тоже с этим рождаются, только почти не помнят.
   Сказать, что Лехина испугала последняя информация, было бы неправильно. Он сам себя проверил и уточнил, что не испугался. Чувство, которое им овладело ("Люди тоже с этим рождаются!" - торжественно сказали в гулком пространстве), больше смахивало на то, как перехватывает горло, когда стоишь на краю крыши и созерцаешь землю с высоты... скромно предположим, девятиэтажного дома. И хотя крепко расставил ноги, но нежный толчок ветра в спину...
   Табурет под Лехиным мягко поплыл. Ухватиться за край стола (чуть не промахнулся) оказалось делом сложным. Прочный мир, который не сумело пошатнуть явление паранормальных существ, зашатался от маленького допущения, что ВСЕ не так, как кажется. Уютная когда-то квартирка съежилась до размеров хлипкой коробки, а под ногами (ноги Лехин поспешно поджал), под тонким, почти картонным полом, разверзлась чудовищная бездна, мрачная, черная, и поднималась из бездны всепожирающая тьма...
   - ... А это один из любимых!.. Мужик рассказывает: "Представляешь, прихожу домой, а дома жена с посторонним мужчиной, и глаза у обоих хитрые-хитрые! Я сразу все понял и, не раздеваясь, - к холодильнику! Открываю - точно! Все пиво выдули!"
   И Дормидонт Силыч заржал, подпрыгивая на табурете, в то время как Касьянушка мелко-мелко крестился, пытаясь сдержать хихиканье, как безымянный агент снисходительно улыбался, а Линь Тай застыл недоуменным столбом. Вероятно, сути анекдота он не уловил.
   Совершенно обалдевший от резкого переключения с бездны на фривольную историю, Лехин только и сказал:
   - Тише, Дормидонт Силыч! Разбудите мне Олега - что я ему скажу!
   - Да он нас не слышит! - удивился Касьянушка.
   - Лексей Григорьич забылся, - объяснил Елисей.
   Из-под Джучиного пушистого подбородка вылез Шишик. Вылез неловко - чуть не свалился с табурета. Лехин еле успел ладонь подставить.
   - Вы опять в каких-то дебрях заблудились, - сказал Лехин. - Все от конкретного разговора уходите. Я теперь о деле почти все знаю, кроме одного: как его решить. Вы что - и правда мне предлагаете спуститься в подвал к зверюгам, драться с ними и орать: "Дмитрий Витальевич! Дмитрий Витальевич!"?
   - Да не уходим мы! - досадливо откликнулся Елисей. - Видишь - и Прокла привели.
   Всё-то они, эти параненормальные, смотрели на него так, будто он легко обо всем сам догадается или вообще уже все знает... Лехин держал в руках лохматый шарик, который снова достаточно бодро таращился на присутствующих повеселевшими желтыми глазищами, - держал и потихоньку злился: надо же, специально для него Прокла привели, а он, неблагодарный, как был тупым дундуком, так им и остался. Но и замолчал Лехин намертво. Надоело все время спрашивать, дурака из себя строить. Нравится им, что ли, не договаривать?..
   Видимо, наученным горьким опытом общения с Федькой Кривым, Прокл очень чутко ощущал настроение чужого хозяина. Плюс к этому всеобщее внимание. Заговорил конфузливо и чуть заикаясь:
   - Имя-то... Не то... Не человеческое называть надо. Настоящее бы надо. Не людьми даденное, а с которым родился. Такое имя только Шишик хозяйский знает. Надо Шишика того Соболева взять и с ним к хозяину идти.
   - Взять?! - не выдержал-таки Лехин, - Они ж этих тварей боятся!
   - Ни один Шишик имени своего хозяина не выдаст, - тихо сказал Прокл. - И ради хозяина Шишик пойдет куда угодно.
   - А если их Шишик нашему?..
   - Нет.
   Лехин собрался с силами и, как можно небрежнее, спросил:
   - А как узнать свое имя?
   Ответом было покачивание головой и виноватая улыбка. Лехин машинально глянул на Шишика - тот увидел, обрадовался и засиял, изогнув бесконечную челюсть и выставив наружу шеренгу зубов. У него Лехин и спрашивать не стал. Как же, спросишь - а в ответ какое-нибудь глупое хихиканье!
   Лехин встал, посмотрел в окно(полнолуние, а темнотища? Ну да, туча все еще висит над домом) и сказал, глядя в окно же:
   - Подытожим, да? Значит, я хватаю Шишика, еду... елки-палки, адреса не знаю... Ладно, сейчас разбужу Олега - выясню... Еду туда, где жил Соболев. Мой Шишик уговаривает Шишика Проводника идти с нами, и мы идем в подвал нехорошего дома. Я все правильно понял?
   - Вроде, все, - неуверенно согласился Елисей.
  

39.

   Получив примерное представление, что конкретно нужно делать, Лехин ринулся в спальню, к Олегу. Домовые за ним - к шкафу с одеждой, готовить хозяина к новому ночному путешествию.
   Олег просыпаться не хотел. Он мычал, рычал, тонким голосом невнятно жаловался, угрожающе бурчал, но даже глаз не мог открыть. Рассвирепевший Лехин схватил было его за грудки, когда его самого подергали снизу за штанину.
   - Лексей Григорьич, ты иди, одевайся. Адресок же, ежели его дружок твой закадычный знает, мы сами раздобудем, - сказал Никодим, а призраки, нависшие над кроватью, согласно закивали. - Ты нам только Шишика своего оставь.
   С некоторым мрачным удовольствием Лехин разжал кулаки, выпуская рубашку Олега, - Олег упал на подушку, секунда две сохранял обиженно-удивленное выражение, которое быстро сменилось намеком на блаженную сонную улыбку. Лехин опять обзавидовался. Спит. Хоть бы хны. Счастливый. Как там Никодим сказал - "дружок твой закадычный"? Закадычный не закадычный, а человек хороший. И чего Лехин на него взъярился? Из той же зависти?
   - Пояс военный не бери, - посоветовал Елисей, помогающий застегивать-одергивать. - Меч-складенец по такой ночи - помощник хороший, вот и хватит его.
   Уже натянувший амуницию, Лехин послушно снял ремни. Елисей прав. Еще, не дай Бог, на милицейский патруль наткнешься - вопросов не оберешься. А в правдивый ответ в данной ситуации кто поверит? Если в КПЗ не заметут, "скорую" из психушки точно вызовут.
   Тем временем Шишик, кажется, обнаружил в памяти Олега нужную информацию. Призраки загалдели, но быстро поутихли, только Дормидонт Силыч от кровати крикнул:
   - Нашли, Алексей Григорьич! Сейчас перепроверим, то ли, что нужно?..
   Через минуту, когда Лехин рассматривал полку с обувью, адрес Проводника был уточнен - Привокзальная, 9, 42. Лехин оторвался от созерцания обувки и мысленно прикинул: "Так, посчитаем от нас. Одна, две... Ага, до рынка четыре остановки, от него еще две. На такси сейчас, ночью, минут двадцать, не больше..."
   Последнее он проговорил в задумчивости вслух. Домовые тут же переполошились. Один Прокл не размахивал ручонками и не вопил - вопили приглушенно, конечно.
   - И думать не смей, Лексей Григорьич! На скольких ты уже сегодня след свой оставил! Это ж сколько ж невинных душ погибнуть еще может! А ежели твари на охоту снова вышли?! А твой таксист опосля в их район поедет?! Охохонюшки, ужасы какие подумал!
   - Да вы что?! - в свою очередь рассердился Лехин. - Хотите, чтобы я ночью тащился на Привокзальную пешком?! Я полночи потеряю! Вы хоть соображаете, какой я измочаленный, уставший вернусь?! А после этого еще нужно будет смотаться к стройке и драку устроить с этими!..
   Неприятная - да что там неприятная! - пугающая мысль остановила поток словесного возмущения. Лехин поднялся с корточек и помчался в зал. Разлетелся на всех парах и брезгливо взвыл, забывшись и протопав по хрустящему паласу. Но до стола добрался, схватил визитную карточку, настоятельно врученную ему Павлом Ивановичем, и снова, в обход обугленного, в черных стекляшках - блестяшках паласа, вернулся в прихожую. Взгляд на часы. Без пяти час. Ну и фиг с ним. Вопрос жизни и смерти.
   На том конце взяли трубку, и сиплый, какой-то конфиденциальный со сна голос спросил;
   - Алло... Кто это?
   - Павел Иванович?
   - Угу.
   - Николин беспокоит. Слава Богу, вы живы.
   - Чего?..
   - Павел Иванович, я прошу, требую, чтобы завтра вы никуда не выходили. Вы меня поняли?
   - Не понял. Это кто?
   - Николин. Вы у меня сегодня были. Яблоки, помните?
   - А, Алексей Григорьич! Повторите еще раз - чего я не должен делать?
   - В идеале - сутки не выходить на улицу. - Лехин помялся и выпалил: - Поверьте мне как специалисту! Нельзя вам выходить. И с гостями поосторожнее. Не открывайте незнакомым людям.
   Павел Иванович окончательно проснулся и тут же обиделся.
   - Вы со мной как с дитем несмышленым! Опыта у меня хватает...
   - Вы говорите об опыте общения с людьми! - сухо сказал Лехин.- А я говорю о существах нечеловеческих, которые только принимают облик человека. Давайте не будем дискутировать. Благодаря моей бывшей, вы вляпались в нехорошую, мягко говоря, историю. Однобоко, но вляпались. Давайте так: вы сидите дома, а я звоню вам, окажем, завтра вечером и кое-что объясняю. Пока объяснить ничего не могу.
   - Из-за этого предупреждения вы и звоните ночью?
   - Главная цель моего звонка - узнать, что вы живы.
   Гробовое молчание на том конце телефонией связи воцарилось надолго. Даже дыхания не было слышно. Лехин не выдержал первым.
   - Извините, Павел Иванович, времени у меня маловато. Спокойней ночи.
   - Спокойной? Сомневаюсь, - проворчал детектив и сам положил трубку.
   Сначала Лехин хотел надеть кроссовки. Смирился с дальней дорогой. Но острая чувствительность, которую он ощутил на кухне с Олегом, все еще заставляла оценивать и вещи с иной точки зрения. Взгляд упорно притягивали полуботинки на твердой подошве. Сообразив, Лехин задался вопросом: "Почему?" Ответ виделся однозначный: "В драке хороши". Он надел полуботинки и - странно - сразу успокоился. Странно - потому что меч на поясе не давал такой уверенности, как обувь. Рассматривая полуботинки, удобно облегающие ноги, Лехин решил, что разница вообще-то ощутима: ногу можно сразу пустить в ход - ботинок-то теперь часть его самого, а меч - пока вынешь...
   - Псих-параноик, - объяснил Лехин себе себя. - Щас пойду по городу, попинаю всех подряд, под мою горячую руку попавшихся. Буду реветь грозно, как медведь, а в душе визжать, как бешеный поросенок.
   Возле зеркала плавно проплыла тень. Лехин на ней чуть сконцентрировался.
   - Анекдот! - объявил Дормидонт Силыч. - Сидит на столбе птаха. Ма-ахонькая. "Ты кто?" Отвечает: "Орёль!" - "А чего такой маленький?" - "Болель!"
   - Вы это к чему, Дормидонт Силыч? Вариации на тему "медведь - поросенок"?
   - А не знаю! Само вспомнилось.
   На всякий случай поверх рубахи Лехин натянул джинсовую куртку. Туча над домом смущала и сбивала с толку.
   - Зонт брать, нет?.. Не возьму. Хватит меча. В конце концов дождя не обещали.
   - То ли вы, Алексей Григоръич, с дождем драться собрались, то ли мечом от дождя заслоняться решили, - улыбнулся на его последнюю фразу призрак безымянного агента. Он пристроился в углу, где Лехин бросил стопку газет и журналов.
   - Думаю обо всем сразу, - вздохнул Лехин и чуть повысил голос, повернувшись к кухне: - Эй, я готов идти! Шишик где?
   Запыхавшийся Елисей с полотенцем в одной руке, с Шишиком - в другой вперевалочку притопал в прихожую. Лехин невольно задержал взгляд на двери в кухню.
   - Нет там больше никого, хозяин, - угадал Елисей и передал Лехину "помпошку". - Никодим с другими домовыми вокруг дома магическую паутину плетет, чтобы враг в дом войти не смог. А Прокл пошел с подвальными договариваться, чтобы землю, на коей дом наш стоит, заговорили.
   - Зачем все это?
   - Прав ведь ты, Лексей Григорьич. С врагом отдохнувши надо биться. Вот вернешься, выспишься хорошенько, без помех, а там потихоньку и на стройку двинешься.
   - Вы же говорили, что сами этих тварей боитесь! Что они вас тоже пожирают. Разве ваша эта... паутина поможет?
   - Страшен враг неизвестный, А ежели знаемый, так и силушкой можно с ним помериться. Так что, Лексей Григорьич, не беспокойся насчет сна-то.
   - Да! А Олег-то! - вспомнил Лехин.
   - До утра не проснется. Ему Касьянушка во сне песенки колыбельные поет, А утром, как на работу ему, разбудим, завтрак приготовим. Иди спокойно, Лексей Григорьич, к семье Проводника. А мы уж тут посуетимся, чтоб все-то хорошо да ладно было.
   Шишику джинсовая куртка понравилась. Он облазил всего Лехина и потребовал открыть молнию верхнего кармана, предварительно попрыгав на нем, чтобы Лехин увидел.
   Провожать Лехина вышли Елисей, Джучи и привидения. Последние помахали хозяину вслед, скучившись на лестничной площадке - лифт опять не работал. Ниже спуститься ночью не решились. Елисея Лехин оставил у подъездной двери. Впрочем, обернувшись шагов через пять-шесть, домового уже не разглядел. Припомнив его слова, Лехин понял, что Елисей присоединился к остальным домовым.
   В темноте, разреженной слабым светом редких окон, прохладный ветерок шелестел листьями кленов и рябин. Почти невидимый, асфальт еле отсвечивал серым там, где в маленьком подъездном окне тускло тлела маломощная лампочка.
   Туча давила на дом. Невольно остановившись, Лехин тревожно размышлял, смогут ли невидимые людям сторожа обезопасить их жизнь от внезапного вторжения тварей-убийц. Верилось с трудом. Слишком сильно было впечатление от разрушительной мощи зверюг. Уж чего-чего а жалости они точно не знают.
   - Доброй ноченьки, Лексей Григорьич, - поздоровались с темной скамейки.
   - Доброй! - откликнулся Лехин, изо всех сил напрягая зрение. Но лампочка в этом подъезде, видимо, перегорела, и даже контуры скамейки только угадывались. - Не сочтите за обиду, уважаемый... С кем я говорю?
   Со скамейки что-то щелкнуло. Светящийся рой взвился из ниоткуда с невнятным шепотком. В призрачно-голубоватом свете увидел Лехин косматую бородищу поверх лохмотьев, мелкие, крысиные глазенки. Опознать не успел. Нежные голубоватые огоньки запорхали, подобно снежинкам, и внезапно пискляво завопили:
   - У нашего Ерошки блошки в бородешке! Ерошка-Ерошка! Блошки в бородешке! У нашего Ерошки драные сапожки! Ерошка-Ерошка! Драные сапожки!
   - Цыц, окаянные! Марш назад, пока не озлился!
   - У нашего Ерошки белое лукошко! Ерошка-Ерошка! Белое лукошко!
   Болотные огоньки захихикали и все той же стайкой стремительных метеоров ринулись во что-то и впрямь белое и круглое. Пока болотный дух кряхтел и сопел, закрывая круглую крышку предмета, Лехин присел перед скамейкой, уже привычно перенастроил зрение на темноту и узнал в белом лукошке майонезную банку.
   - Давай помогу.
   - Э нет. Потом не открою.
   - Какими судьбами здесь, Ерошка? Далековато забрел.
   - Несмышленышей спасать надо. А здесь, в доме твоем, сказывают, крепость зачали строить. Нам-то деваться некуда. Темная сторона на нас надвинулась. Ой и много народу нашего сожрала! Вот и тронулись, кто вовремя почуять успел, все посбегали.
   - Крепость? - удивился Лехин и машинально поднял глаза на тихий спящий дом, чей последний этаж мягко терялся не то в туче, не то просто в ночи.
   Зрение-то не сменил. И оторопь взяла нешуточная: бесконечная в темноте сторона дома бесконечно шевелилась, будто не из кирпичей сложенная, а из вяло натянутых лоскутков, трепещущих от ветра.
   - Ишь, как бойко плетут! - одобрительно сказал Ерошка. - Пойду помогу. А то хоть не скажут - на готовенькое явился, да ведь я сам подумаю. У меня ж здесь такая орава охальников - не всякий их задаром стерпит. А ведь жалко сорванцов-то. Они ж не со зла. Да и последние во всем городе остались. Ну, прощевай, Лексей Григорьич.
   - Приятно снова было встретится, - от души сказал Лехин и поспешил дальше, чувствуя странную сопричастность к паранормальному народцу: надо же, обо всем подумали - и ему, защитнику своему, сон безопасный обеспечить, и собратьям приют построить. Молодцы.
   Джучи проводил хозяина до остановки, где и остался, удобно и основательно устроившись на скамейке. Лехин помахал ему и, пройдя порядочное расстояние, вдруг подумал: а ведь Джучи твердо вознамерился дождаться его возвращения... Что ж, придется поторопиться. Вон сколько народу надеется на него.
  

40.

   Один-то угол от остановки до остановки можно было пройти быстро, срезав его: от своего дома сразу наверх, миновать две девятиэтажки и через длинный переулок вновь появиться на дороге. Лехин предпочел кружной путь. Длинней, зато светлее. Темнота для него уподоблялась теперь той жуткой туче, которая обвисла над домом. Она осталась за спиной, вместе с домом, который готовил против нее войну. И той же спиной Лехин чувствовал ее как живое существо: туча кряхтя ворочалась над крышей, бурчала себе под нос, шмыгала им же... Почему-то это живое существо страдало насморком - в живом воображении Лехина.
   Итак, ему надо было обойти дом на повороте дороги. Асфальтовая дорожка, метра два в ширину, поднималась бодро, будто сама спешила к следующей остановке. Кусты шиповника, вровень с Лехиным, наоборот, чинно, в строгой тишине плыли назад. Фонари пытались вернуть листьям зеленый цвет, украденный ночью, но получалось у них плохо. И - шелест. Хотя Лехину казалось, что ветра почти нет. Но подозрительные кусты все шелестели, а разглядеть, не шелестит ли в них кто живой, не представлялось возможным. Листья лепили из шиповника монолитную, хоть и неровную стену.
   Шелест, шелест - и топоток, легкий, быстрый. Пару раз Лехин резко оборачивался, но поймать врасплох никого не удалось.
   Разок не выдержал, встал, обернувшись к началу пути. Стоял с минуту. Тишина. Это что же, слуховые галлюцинации начинаются?
   Вспомнил про Шишика. Тот нахохлился на плече - никаких признаков тревоги. Глазища открыл, почуяв остановку, - сонные-сонные!
   - Хочешь сказать - можно идти дальше? Опасности для нас нет?
   Шишик медленно зажмурился и нахохлился еще больше, стал из круглого почти сплюснутым... "Помпошка" в качестве индикатора безопасности еще ни разу не подводила. Лехин успокоился и зашагал дальше, стараясь не вникать в возобновившийся шелест и призрачный топоток за спиной.
   Вот так, то и дело прислушиваясь к бесконечному шороху листьев и к беспорядочно шуршащей траве, Лехин и дошел до первой остановки. Причем даже успел убедить себя, что следят за ним - а что следят, сомнений нет! - не враждебно настроенные особи из мира зверюг, а какие-нибудь земные - любопытные параненормальные типчики, вреде домовых, болотных или Шишиков.
   Тем не менее Лехин не сдержал вздоха облегчения, подходя к остановке: маленькая пещерка расположилась на асфальтовом пятачке, где спрятаться никто не мог. Остановился Лехин у светофора, одиноко мигающего желтым светом, Шишик немедленно вытаращился на него и тоже принялся хлопать желтыми глазищами в ритм дорожному круглому оку. Развлекался, проснувшись. Но недолго. Пока Лехин вновь мучительно приглядывался к притихшим темным кустам, Шишик вдруг подпрыгнул на плече хозяина и уставился на пещерку-навес.
   Повинуясь неявно поднятой тревоге, Лехин настороженно подошел к остановке.
   Глухой стук по мягкому, неразборчивое ворчание сквозь зубы, приглушенный стон вперемешку с оханьем, шарканье ног в тесном пространстве - сомневаться в происходящем не стоило: кто-то кого-то лупит.
   Опять остановка, опять драка... Недавний сон, недавний насланный Проводников морок... Неужели снова убийство?!
   Внезапно Лехин рассвирепел, но рассвирепел не вообще, а от личной обиды: ну почему ему так не везет?! Торопиться надо, но ведь совесть не позволит пройти мимо! Как же, пройдешь, а потом всю дорогу думай: а может, мог бы предотвратить страшное преступление!.. А еще... Лехин облился холодным потом... Не дай Бог убьют опять-таки потенциального Проводника, и поведет он за собой на Землю полчища зверюг!..
   Новый придушенный вскрик (на слух - хлюпающий, наверное, всю морду лица вдребезги расколошматили) - и Лехин, невесомо летя на полыхнувших жаром ногах, помчался к навесу.
   Какие-то шесть шагов. Маленькая сцена-коробка. Тени мельтешат. Руки вздымаются или ходят равномерно, как механический рычаг.
   Спины! Лехин сразу, окончательно и бесповоротно решил, что спина - это мордоворот, если уже не убийца, но никак не жертва, А значит - можно бить любую спину, не ошибешься. Решил - и пламя от жарких стоп взревело во всем теле. Впрыгивая под навес( от плотного напряжения чувствовал себя часовой бомбой на последних секундах) Лехин только и сумел прохрипеть:
   - Стоять, гады!
   Первую спину он пнул так, что даже сквозь кровавую пелену боевого бешенства пожалел о силе удара. Впрочем, в момент удара спина нагнулась, и раскаленная, по ощущениям, подошва полуботинка смачно впечаталась в рельефный зад. От поцелуя с железной скамейкой первую спину спасло непрерывное движение остальных в тесном пространстве: башкой спина саданула в спасительный бок, вовремя нарисовавшийся на ее пути. Бок взвыл дурным голосом и вместе со спиной рухнул под скамейку. Секунду спустя оттуда понеслись ругательства со всхлипами, а затем подозрительно утробные звуки, словно открыли кран с недавно выключенной водой.
   Но Лехин уже стоял лицом к лицу с тремя и лишь машинально отмечал последствия своего первого выступления.
   - Что за вафлер? - отчетливо и высокомерно выговорил один. Он стоял с краю, и тень от верхней перекладины навеса косо перечеркивала его лицо подобно пиратской повязке.
   Второй, почти невидимый в темноте, но смутно квадратный, басисто принялся объяснять матом и в подробностях, что "за вафлер" перед ними и с чем его едят. Или съедят... Гурманы чертовы... Пацанва совсем...
   Стопы у Лехина продолжали гореть и чесаться, и он воспользовался случаем притушить пожар или (сам не разобрался) использовать его - заткнув фонтан матерщинного красноречия квадратного невидимки. А хорошо, что квадратный: куда ни плюнь - все равно попадешь. И Лехин на паре изрыгаемых квадратным невидимкой слов придумал комбинацию и поспешил ее воплотить: легкий, неопасный в глазах противника поворот; пылающая подошва ботинка сама, безо всякого усилия со стороны хозяина, взметнулась к отверстию, самодовольно изрыгающему гадские слова; стопа еще во всей полноте ощущала резонанс от мягкого контакта с плотью (та, икнув, сложилась пополам и села на третьего, малорослого, по трагической случайности прятавшегося за его спиной), а Лехин, с ленцой и вроде как нечаянно, двинул локтем в наглый рот, погано вопросивший насчет "вафлера". Кто такой "вафлер" - Лехин представления мало-мальского не имел, но в бандитских устах слово звучало, мягко говоря, хамовато.
   Вырубив всех - так грубо, по-мужски суровый победитель определил результаты операции по спасению кого-то, Лехин на достигнутом не остановился. Не мешкая, он вытащил на свет оглушенные жертвы крутых парней.
   Судя по сивушному запаху, потенциальных Проводников среди них не было. Но Лехин не пожалел, что поспешил на выручку: бить таких несчастных пьянчужек - последнее дело!.. И, обернувшись к навесу, где на уровне скамейки возились и вполголоса ругались, поднимая друг дружку и снова падая, он высказал все, что думал на тему "сильный слабого не бьет! Стыдно, господа!"
   "Господа" не откликнулись, занятые личными проблемами, а Лехин дотащил одного пострадавшего до асфальтовой дорожки - второй, как ни странно, довольно бодро встал и потопал следом. Лехин так удивился, что оглянулся. Пьянчужка шел на фонарь, и белый свет ничего не скрыл: ни страшно опухшего от синяков лица с заплывшим глазом, ни болтающейся чуть вперед руки ("Выбили! - сообразил Лехин и запаниковал: - Не умею вправлять!"). Но - елки-палки! - как легко и уверенно он шел!
   - Что-то не так, Алексей Григорьич? - совершенно трезво спросил одноглазый пьянчужка, хоть и невнятно выговаривая слова.
   Лехин чуть своего из рук не выпустил.
   - Мы знакомы?!
   - Ах да! - спохватился пьянчужка. - Савва я. Не признали, Алексей Григорьич?
   - Подвальная забегаловка для привидений?
   - Конечно! Вас ко мне Ерошка привел.
   С сомнением покосившись на второго, безвольным мешком оттягивавшим руки, Лехин пораскинул мозгами и пришел к очевидному: этот - человек. Савва-то - призрак, чужим телом распорядился, оттого-то и в сознании, оттого-то хоть и выглядит стопроцентно пострадавшим, но смотрит и ведет себя бодрячком.
   Савва вдруг отошел в сторону и резко, всем телом, ударился о столб. Его поступок был так самоубийственно нелеп, что пьяненький из дрогнувших рук Лехина все-таки выпал. Правда, уже на рыхлую газонную землицу. А Савва замер на секундочку, потом неуверенно покачал рукой, посгибал ее в локте - и вернулся.
   - Плохо, что я боли не чувствую, - пожаловался он. - Руку-то, вроде, вправил, двигать ею могу, а что на самом деле - неизвестно.
   - За что они вас так-то?
   - Дискриминация по эстетическому признаку, - попытался улыбнуться Савва. - Мы с приятелем внешне не вписываемся в тот облик города, который они любят и уважают.
   - Фашисты! - с силой сказал Лехин и присел на бордюр. Память мгновенно отозвалась чужой болью: здесь парнишки с непомерным высокомерием - там равнодушные бритоголовые убийцы. - А как вы здесь оказались? Помнится, ваше последнее пристанище далековато отсюда?
   - Ресторанчик-то? Дом попал под запретную печать пришлых. Тех самых. Все, кто успел, убрались оттуда, а кто остался... Неизвестно, что там с ними. А так - дом как дом, только войти в него нельзя, нечто не пускает - вот это и есть печать. Ушли мы оттуда с одним знакомцам, да он не выдержал долгого пребывания в теле человека, сбежал, А человек - Семен его звать - оказался компанейским. Он сюда приходил к родне, а сам живет в конце города. И пригласил меня к себе. Ну и шли. Пока вот на этих не наткнулись. Я уж, грешным делом, тоже подумывал сбежать из человека - ах, как страшно били! - да тут вы, Алексей Григорьич, подоспели.
   Пока Савва рассказывал печальную повесть о гонениях, начал приходить в себя и Семен, второй пьянчужка. Ему досталось не так сильно, поскольку отключился он после первых же ударов.
   Семену помогли сесть, познакомили с Лехиным. Сориентировавшись, пьяненький стал плакаться на судьбу, а Лехин лихорадочно раздумывал, что же делать: оставить обоих на остановке дожидаться дежурного транспорта? Нет уж. А вдруг в вытрезвитель заметут? Им бы побыстрей до дому добраться, так как ближайший вытрезвитель находится в районе обитания зверюг, а ведь Лехин на этих двоих свой след оставил.
   Лехин оглянулся на движение у остановки - и ледяной мороз продрал по коже: эти пятеро тоже носят на себе невидимый отпечаток его личности! Они тоже меченые! Тоже жертвы!..
   Оттолкнувшись от бордюра, Лехин стремительно зашагал к остановке. Все пятеро уже на ногах, но скорое возвращение победителя их несколько ошарашило. Лет двадцать - двадцать пять каждому, не старше. Если белый свет фонаря не состарил,
   - Далеко живете?
   - А какого... - агрессивно заговорил квадратный, но Лехин не стал дожидаться, пока тот бесславно вновь напросится на драку.
   - Молодой человек, - ласково предложил Лехин, - я вам сейчас врежу и три зуба выбью. Одним ударом. Верите?
   Один зашипел, втягивая сквозь зубы воздух; остальные онемели, квадратный невольно поднял ладонь ко рту, Лехин посчитал это хорошим признаком. Молчание - знак согласия. Верят.
   - Ребята, предупреждаю по-хорошему: или вы немедленно идете по домам - немедленно! - или утром находят ваши хладные трупики. Нет, я вас убивать не буду. На фига вы мне сдались... Но в этом микрорайоне действует маньяк. А поскольку он псих, его не волнует, сколько человек стоит на его пути. И если уж я оприходовал вас с первого разу по полной, представьте, что будет, если на вас наскочит он. Представили?
   - Ты, что ли, из милиции? - хрипло спросил интересовавшийся "вафлерами".
   - Не! Я из психбольницы. Медбрат, - весело сказал Лехин. - Мы тут на пару с милицией район прочесываем.
   Поверили. Точнее, поверило их смутное представление о персонале психбольниц: ну да, именно такие бойцы и должны работать в заведении, где больные впадают в буйство; а значит поражение в попытке подраться с таким не стыдно. Он же профессионал.
   А Лехин еще этак задумчиво добавил:
   - Лучше было бы, конечно, где-то сутки вовсе поодиночке не ходить. Этот народ ведь хитрый очень. Спрячутся - сразу вряд ли отыщешь.
   Все пятеро рванули через дорогу, уловили такси и скрылись с горизонта.
  

41.

  
   Савву и Семена Лехин посадил в дежурный троллейбус. Успел предупредить, чтоб дома сидели хотя бы до завтрашнего вечера. Савва, кажется, понял, в чем дело, покивал.
   Двери троллейбуса начали съезжаться, когда вдруг страшная маска пьяницы кошмарно скривилась. Двери хлопнули и поехали мимо, а изумленный Лехин все-таки догадался, что Савва улыбнулся. С чего бы это? Ах, вот с чего! Шишик вылез из кармана и, сидя на плече Лехина, жизнерадостно ухмылялся во всю свою разинутую пасть. Мда, это, наверное, про Шишиков сказано - улыбка до ушей. Ибо две еле видные кнопки, не позволяющие пасти раздвинуться до затылка "помпошки", были точно не чем иным, как ушами.
   - Ладно, топаем дальше...
   Но Шишик, вместо того чтобы уставиться вперед, развернулся на плече, вперил глазища - фонарики в кусты (подозрительно примолкшие - с опозданием вспомнил о них Лехин) и снова зубасто засиял от неведомого счастья.
   Лехин опять не обнаружил ни души, хотя и просканировал кусты проникающим взглядом. Кусты в ответ... затаились. Он так ничего и не понял, но положился на Шишика: раз "улыбается" - то безопасно.
   И потопали дальше - впереди на диво оживленная ночью дорога, позади - шорох многолапого невидимки.
   В сонном воздухе шагалось легко и невесомо. Черев пару минут Лехин забыл, что хотел спать. Неуловимый ветерок обвевал лицо запахами травы и листвы; перекресток проходили - с огромной клумбы пахнуло изысканно-холодной горечью августовских цветов, и Лехин остро пожалел, что вот уже скоро и лето промелькнет, как будто и не бывало...
   Ноги двигались машинально, и он отдался такому же машинальному потоку мыслей, не пытаясь сосредоточиться на каком-то определенном. Впрочем, нет. Одна зацепила. Скорее, не мысль, а вопрос. Что будет, когда все кончится? То есть, когда все хорошо кончится? Останется ли любопытная способность видеть призраков? А если останется, как он будет жить, общаясь с представителями обоих миров - привычного, человеческого, и паранормального? Сейчас-то ему задумываться глубоко о том некогда - живет по инерции событий, а потом?..
   Ночь благополучно выветрила из головы и эту мысль.
   Дорога стала спускаться к мосту, когда Лехин услышал еле различимое гудение. Сначала решил - очередная машина догоняет: гудение постепенно звучало все громче и громче. Но вскоре понял, что звук идет не слева, от дороги, а справа. Он осторожно скосился на правое плечо. Судя по старательно вытаращенным глазам, Шишик вдохновенно орал. Или пел? Глаза и пасть таращились в небесную пропасть с мелким белым сором, в котором "помпошка", видимо, и черпала свое вдохновение.
   Наверное, все-таки пел. Гудение гипнотизировало, обладая странным, не всегда уловимым ритмом. И, наверное, звезды в этом странном пении и правда играли не последнюю роль, потому как нетрудно было представить, что именно они испускают чуть вибрирующий атональный гуд...
   Едва прошли середину моста, пришлось остановиться. Милиция. Машина сначала проехала, затем вернулась.
   - В чем дело? Почему ночью гуляем? - строго вопросил высоченный страж порядка.
   "Моих лет, - подумалось Лехину. - Чего это они ко мне прицепились? Подозрительно выгляжу? Эй, ты не забыл, что тебе ни с кем общаться долго нельзя? Придется соврать... А что? Придумать-то что? Чтоб поверили?"
   "...три зуба выбью. Одним ударом. Верите?"
   Слово "верите" все решило.
   - Не поверите, - мрачно оказал Лехин. - С любимой поссорился. Иду мириться.
   Водитель, так и не вышедший, тихонько рассмеялся.
   - И долго еще идти?
   - До Привокзальной.
   - Ого! Неблизкий путь. А что ж на своих двоих? Такси бы вызвал или дежурного транспорта дождался. Хочешь, до рынка довезем? А там уж сам две остановки.
   - Нет, спасибо. Большое спасибо. Я ведь специально пешком - подумать, слова подобрать. Чтоб на спокойную голову говорить. А то опять разругаемся.
   - Психолог... Ладно, счастливого пути! Желаем остатки ночи провести в теплой постельке да под теплым бочком!
   - Спасибо на добром слове.
   Невольно улыбаясь, Лехин проследил, как фары проехались по всему мосту - машина вновь развернулась, - и даже помахал на прощанье. Вот весело-то будет, когда на обратном пути встретится та же патрульная машина! В общем-то наврать в том же духе: примирение не состоялось, ходьбой хочется развеять плохое настроение - будет нетрудно... А стороной мельком скользнул мысленный вздох: "Когда ж я в самом деле встречу женщину, ради которой вот так, пешком, не жаль пройти почти через полгорода?"
   Теплым воздухом дунуло в правое ухо. Шишик. Не улыбается - косматый шарик с глазами. Серьезный-серьезный. А чтобы Лехин понял, чуть приоткрыл пасть и выразительно вздохнул в ухо. Лехин все равно не понял, хотя смутно заподозрил, что "помпошка" среагировала на его последнюю мысль. Вслед подозрению Лехин легкомысленно задался вопросом: "А как Шишики относятся к хозяйкам и знают ли их настоящие имена?" и тут же забыл о нем.
   Мост остался позади, и тут только Лехин вспомнил о таинственных преследователях. Куда они делись? Кустов не было - поэтому не шелестели? Или не такие уж они невидимки и без прикрытия все-таки не могут?
   Накаркал. Едва начались рябиново-боярышниковые заросли справа, топоток возобновился. Топоток целой армии. Остановился Лехин - замерли кусты.
   - Нет, я так не могу, - прошептал Лехин и, старательно припоминая все детали перехода на другое зрение, позволяющее видеть призраков и домовых, "просверлил" глазами ближайшие кусты. Пусто. Может, поднапрячься? Лехин вытаращился на кусты не хуже Шишика. А потом неожиданно, вместо того чтобы выискивать преследователей, представил себя со стороны: пялится как баран на новые ворота и таким же бараном себя чувствует... Никогда не думал, что так трудно будет остановить смех, нервно рвущийся из груди и больше похожий на рвоту, чем на жизнерадостные звуки, смехом и называемые.
   И, забыв перенастроить зрение на обычный лад, зрение, ко всему прочему обостренно-проникающее, он развернулся идти дальше - и врос в землю.
   Впереди, над дорогой, возвышался мост. Идти под ним Лехину минуты через три. Движение на мосту достаточно оживленное. Уютно-желтые автомобильные огни шмыгали туда-сюда, и белый свет дорожных фонарей не казался таким уж холодным. Аквариум с шустрыми рыбками. А выше фонарей - легкая светлая дамка, а выше нее черное небо с острыми звездами.
   Звезды постепенно тушевались и исчезали в дымчатой линии над фонарями. За мостом, совсем близко к нему, вздымалась бесформенная черная масса. Она вздымалась округло: полукруг за мостом вырастал полукружьями над насыпями, на которых держался мост.
   Восход черного солнца.
   От боков "солнца" плеснуло тьмой, как взрывом. Черное нечто легчайшим пухом вспорхнуло с земли, уже не солнце - размазанная клякса. И внезапно клякса жестко и резко обрела до боли знакомый по разным киношкам силуэт - силуэт парящего дракона: узкая голова на расширяющейся к телу шее, грузное тело - и строгая графика распахнутых крыльев, почти списанная с крыльев летучей мыши.
   Дракон медленными кругами поднимался в темное небо, и закоченевший от напряжения Лехин неожиданно забыл о страхе, обуянный огромным желанием тоже взлететь. Он смотрел в небо, на величественные махи громадных крыльев, слушал сильную звенящую музыку необыкновенного ритма - ритма взлетающего необыкновенного зверя.
   И не замечал, как собственное тело неторопливо и решительно прогнулось в позвоночнике, как руки неспешно взмывают, подражая распахнутым крыльям дракона.
   Очнулся и даже немного испугался, когда черное, уже смазанное пятно растворилось среди звезд, когда не почувствовал своего тела, растаявшего в воздухе. Испугался - и все ощущения вернулись. Вот он, Лехин, разгоряченный ходьбой. Уставший, невыспавшийся. А ведь только что - летал. Пусть по впечатлению, но это было так здорово! Не чувствовать опоры под ногами, превратиться в чистое стремление вверх... Хорошо... Кстати, почему уставший и невыспавшийся? Как бы не так! Тело и правда разгоряченное, а ноги-то уже не тяжеленные, так, чтобы с трудом от земли отдирать... Ничего себе!..
   - Ничего себе, - пробормотал Лехин. - Это я, значит, минутку "полетал" - и все? Как будто сутки продрых и кофейком запил пробуждение... Ну и ну... Надо бы при случае повторить.
   "А если не получится?" - спросило зловредное сомнение.
   - Получится, Ведь что нужно? Увидеть дракона и услышать музыку. Органную. Ее бы еще записать. А почему и нет? И запишем. Дома где-то завалялась нотная тетрадь, надо посмотреть, может, чистые листы еще есть. Одно только... Шишик, а мы вправду это чудище видели, или это только так, галлюцинация ?
   Но Шишик, с отвалившейся от восторга челюстью, так же мечтательно пялился в небо и, кажется, так же сильно жалел об отсутствии крыльев.
   Продолжая путь, Лехин прошел под мостом и до перекрестка буквально тащился нога за ногу, стараясь обнаружить хоть какой-то след пребывания дракона на земле. С пешеходной дорожки ему показалось, что асфальт у остановки напротив прогнулся, Лехин помчался на дорогу и вновь впал в экстаз. Сам себя уговаривал, смеялся над собой: "Да ладно, подумаешь, место нашел, откуда чудище взлетело! Да что тут такого - взлетел и взлетел дракон! Эка невидаль! Чему ты-то радуешься? Вернется - раздавит, как дождевого червя, и не заметит!" Но, бродя по горячему (стопы жгло через подошву) асфальту, не мог удержаться от - ну идиотской же! - улыбки.
   Как на заказ - ни одной машины на дороге. Однако Лехин уговорил себя снова перейти на пешеходную дорожку. И дальше не пошел, а полетел, легко вспомнив мелодию драконьего полета. Шелест за спиной больше не пугал, хотя шуршал энергичнее прежнего. А куда деваться преследователям? Лехин взял хороший темп и не собирался его сбавлять, так что бедняги, наверное, совсем запыхались.
   Еще одной остановкой позже Лехин вспомнил озаботившую его недавно проблему. Что же будет, когда все закончится? А что будет? Все отлично будет! Способность видеть не пропадет с решением призраковых печалей. А значит он однажды опять увидит дракона. И не перестанет любоваться хихикающей "помпошкой". И продолжит здороваться с домовыми...
   - Эй, дорожный!
   К вычурно-декоративному крыльцу продуктового магазина прилепили подобие маленькой прямоугольной клумбы. Лехин не любил таких вещей. Слишком зависимы здесь цветы от человеческой добросовестности. Почему их и жалко.
   С клумбы спрыгнуло что-то лохматое и понеслось к Лехину. Лехин успел разглядеть: нечто неслось на четырех раскоряченных конечностях, больше похожих на древесные корни, чем на ноги. Добежал, вмиг собрал ноги в одну гибкую ножку, лохматое тело сплющилось в лепешку - и впрямь гриб! Лепешка накренилась и превратилась в шляпу - глаза из-под нее уставились на Лехина, выразительно зыркнули на Шишика, который пискнул что-то вроде "ой", но не пугливо, а пренебрежительно: "Ой, да ладно, боимся мы тебя! И что дальше?"
   - Дорожный - это вы мне? - осведомился Лехин.
   - Шишики на людях не ездиют! - назидательно заявил гриб (Шишик подождал, пока глаза "грибные" переедут на Лехина и высунул язык).- А раз слышишь - стало быть, видишь. Помоги, мил человек, дорогу перейти, а я тебя яблочком угощу.
   - Да, вроде, и движения на дороге нет, - удивился Лехин и быстро глянул на плечо: Шишик возбужденно подпрыгивал и умудрялся при этом мотать всем телом, будто кивая: "Соглашайся! Соглашайся!" И Лехину стало смешно. - Вас как - за ручку или на ручки?
   - На ручки! На ручки! - обрадовался гриб. Поджал конечности и уселся на дорожку. - Я ведь Леший-палисадничий. Умучаешься за ночь-то по клумбам бегать, по балконам шастать, а тут еще всякие из дороги...
   Лехин не понял - не расслышал последних слов, примерился и ухватил Лешего-палисадничего за косматые бока. Ничего, словно охапку листьев опавших поднял - легких и сухих. Таких легких, что машинально прижал к животу - не ровен час, рассыплется кучка.
   Леший-палисадничий сидел на руках смирно, и Лехин с усмешкой решил: "И окликнул он меня, потому что родича угадал? Лехин - Ле-ший. Потому и спокоен. Доверяет родичу".
   Шаг на дорогу - Леший прильнул к Лехину так, что теперь можно было его лишь слегка придерживать одной рукой. Справа зашевелился Шишик. Удивленный Лехин увидел: "помпошка" крепко ухватилась за ворот рубахи и осторожно свесилась вперед, что-то опасливо рассматривая под ногами человека, Лехин и глянул через съежившегося Лешего.
   Асфальт плыл прозрачными слоями - какой-то слой отчетливо выше, какой-то контурно рисовался под верхним. И между ними резво мелькали гибкие чёрные стрелки... У Лехина от текучести дороги и внезапно видимой глубины закружилась голова. Пытаясь сосредоточиться, он невольно остановился, чтобы хорошенько разглядеть хоть одну черную стрелку. Будто уловив внимание сверху, ближайшие чернушки мгновенно скучились вокруг его ног, и каждая разинула пасть!
   - Иди-иди, мил человек, - послышался шепот Лешего-палисадничего. - Тебя-то, не бойсь, не тронут.
   Лехиным овладела уверенность, что шагни он с места - передавит половину стрелок. Одна стрелка воспользовалась его растерянностью, выскочила на поверхность асфальта, как на тонкий прозрачный ледок. Пасть она распахнула до половины своей длины и вцепилась в носок ботинка. Не то чтоб прокусить - даже не примяла. Отодвинула челюсти в сторону и шмыгнула назад. Видимо, она сообщила товаркам, что добыча попалась - только зубы переломать. Стайка мигом разлетелась.
   Лехин очнулся и благополучно добрался до противоположного "берега".
   - И такая дорога тянется на три остановки! - пожаловался Леший-палисадничий. - Все в обход приходится бегать, а у меня хозяйство-то вон какое агромадное! Набегаешься за день зазря - ноги гудят, да и делать ничего не успеваю.
   Яблочко он вынул откуда-то из середины шляпы своей - малюсенькое, с крупную сливу. Зато, насколько Лехин смог рассмотреть при свете фонаря, сияло оно крепким красным цветом в мелкую коричневую веснушку. Есть-то жалко. Лехин и положил плод в карман под одобрительное хихиканье Шишика.
  

42.

   Дома на пятачке Привокзальной, который объезжают троллейбусы, торопясь вперед или возвращаясь на маршрут, старые, еще довоенной постройки, в основном пятиэтажки. Они густо заросли, отчего пятачок похож на круглый, чуть неровный торт в три слоя: нижний - кусты, средний - деревья, а уж из них выглядывают дома. Фонари здесь терялись в могучей листве и светили скромно, тем более что каждый второй до сих пор был желтой лампочкой под широкополой шляпой колокольчиком.
   Номера домов Лехин с трудом различал в живой сети света и теней. Ветер то помогал - отклонял ветви, то мешал - легкомысленно качал деревья, и тогда по освещенным стенам качалась уродливая паутина, бегали и прыгали громадные пауки и сороконожки.
   Нашел. Почти в самой середине пятачка... Стоя у двери в подъезд, Лехин почему-то вспомнил две недавние встречи и невольно вздохнул: "И по небесам полетал, и на грешную землю вернули... Был бы суеверный, над многим пришлось бы пораскинуть мозгами".
   Дом Лехин на всякий случай обошел. Темный, как и соседние. Только одно окно светится, на третьем этаже, - странное, тяжелое желтое пятно, спрятанное за плотной шторой. Странное - потому что при виде него Лехин внезапно решил: в квартире Проводника у кого-то бессонница. Решил - и точка. И даже не захотел задуматься, почему именно это окно - квартира Проводника.
   В подъезде с узкими лестницами горели стоваттовые лампочки. Лехин даже удивился. Подъездная-то дверь не железная, а лампочки все целые и на каждом этаже.
   Квартира Проводника оказалась и в самом деле на третьем этаже.
   Неужели та самая квартира со светом? Совпадение?
   Лехин прислонился к перилам и стал прикидывать: позвать ли шепотом здешнего домового, послать ли за ним "помпошку", или "помпошку" сразу отправить за Шишиком Проводника?
   Только повернулся спросить мнение аборигена из паранормального мира, как неожиданно за нужной дверью раздался торопливый шаг. В застывшей тишине он прозвучал отчетливо. Мгновения спустя щелкнул замок. Дверь распахнулась - Лехин даже от перил не оттолкнулся - и на пороге появилась женщина в легком халате. Спеша к двери, она, видимо, забыла или не успела оставить в комнате недочитанную книгу. Один взгляд на нее: гладко зачесанные назад волосы, смугловатое лицо с широкими скулами, с совсем не сонными, вопрошающими глазами - и Лехин не сомневался, кто перед ним. Сестра Проводника.
   - Извините, я думала...
   Голос будто растаял в шепот, и потухли оживленные, блестящие глаза. Но женщина продолжала стоять - то ли растерялась от неловкой ситуации, то ли ждала чего-то, и Лехин - тоже от растерянности - промямлил:
   - Я, кажется, перепутал подъезды.
   Женщина шагнула назад, в комнату, и закрыла двери.
   Расстроенный Лехин хотел было пожаловаться Шишику, что все идет не так, как надо. Но "помпошка" с плеча исчезла. Хорошо еще, Лехин осмотреться сообразил, прежде чем в панику вдариться.
   На последней, нижней ступени лестницы на четвертый этаж стоял незнакомый домовой и за шкирки держал в вытянутых руках двух Шишиков. Оба вели себя как буйные хулиганы: истошно "орали" (беззвучно - только пасти распялили до предела), брыкались и - тянулись друг к дружке, лупя воздух кривоватыми лапками и яростно сверкая желтыми глазищами. Разобрать, где свой, а где - чужой, невозможно. Лехин решил начать с традиционней формулы знакомства, однако вовремя спохватился: формула формулой, да ведь они не в квартире, а в подъезде. Надо немного по-иному. И Лехин осторожно спросил:
   - Дедушка домовой, за что вы их так?
   - А неча поперед батьки в пекло лезть! - ответствовал тот, нисколько не удивившись. - С чем явились чужие, сначала я должен прознать, а не этот постреленыш. Ишь, прыткий какой!..
   - У нас дело спешное, оттого они и торопятся, - объяснил Лехин. - Вы ведь из 42 квартиры? Я к вам с весточкой о хозяине вашем.
   Домовой икнул и всплеснул ручками. Шишики шмякнулись на пол и некоторое время поразительно напоминали косматые лепешки. Затем лепешки надулись и буквально врезались друг в друга.
   - Нам бы надо вниз спуститься, - озабоченно предложил домовой - У хозяйки ухо вострое, да и ночь. А в сенях подъездных, у батареи, звук хорошо глохнет. Пошли, что ли?
   Там, у батареи, и познакомились. Домовой Вавила оказался пытливым слушателем. Лехин собирался обойтись кратким пересказом случившегося - не тут-то было! Домовой вытянул даже историю похода в выставочный зал.
   - Так что? Отпустите со мной Шишика?
   Вавила сидел на батарее, куда подсадил его Лехин. После вопроса человека домовой глубоко задумался, уперев руки и бороду в колени. Вида он был чрезвычайно интеллигентного и явно ухаживал за своей внешностью и одеждой. Все вместе: стриженая борода, волосы, чем-то смазанные, чтобы не торчали; не привычные Лехину рубаха и штаны, а что-то длинное, при взгляде на которое вспоминалось слово "сюртук", и зауженные книзу брючки, прячущие носки ботинок, - в общем, весь облик Вавилы укладывался в чопорное понятие "профессорский домовой".
   - Я-то что? Не в моей власти отпускать - не отпускать Шишика, - наконец заговорил Вавила, тихонько постукивая ботинками по железному листу поверх батареи. - Я ведь догадывался - хозяин жив, потому как Шишик из дома не уходил. Только не знал, как его найти, а следа-то нигде не было. Мы, домовые, коли хозяин пропал, друг дружке весточку передаем - бывает, и отыщем. А здесь... Весь город о пропаже знает - и ничего. Теперь-то понятно. Коли он застрял между мирами - какой уж тут след... Так вот. Шишик-то с вами не то что пойдет - побежит. Однако закавыка туточки, Алексей Григорьич. Можешь ли ты от души поклясться, что Шишик живой останется, если что?
   Теперь задумался Лехин. Но долго думать не стал.
   - Какой смысл в моей клятве, если Шишик все равно со мной пойдет? Какие клятвы, если я сам не знаю, вернусь ли из того подвала?
   - По крайней мере - честно, - вздохнул Вавила. - Жалко Шишика.
   - А города не жалко?! - ощетинился Лехин, но домовой замахал на него суховатыми ручонками.
   - Уймись, Алексей Григорьич! Я ведь по-своему, по-стариковски, пожалел. Так - мысли вслух (Лехин хмыкнул). Понимаю, о чем подумал ты. Мол, отпеваю заранее. Да ведь мало ли что в сердцах вырвется. А пожалеть-то? Кто его еще пожалеет? Сколько лет душа в душу вместе...
   Шишики мячиками проскакали вниз по лестнице, и Лехин присел, чтобы им было легче прыгнуть на плечи. И особую примету соболевского Шишика успел разглядеть: над выпученными глазищами - не то ресницы густущие, не то брови насупленные. Лехина "помпошка" прыгнула на привычное правое плечо, профессорская - напротив.
   Прежде чем пуститься в путь, Лехин объявил им, что различать их будет по именам: Профи - от профессора, Ник - от собственной фамилии. Шишики в ответ вежливо похихикали.
   Вавила проводил их до подъездного крылечка.
   Оглянувшись на дом, Лехин увидел: что-то белое трепещет.
   В памяти копался недолго. Небось, домовой из кармана сюртучка платочек вынул помахать на прощанье.
   ... Тихую темную дорогу пересекли быстро и - остановились.
   Привокзальный сквер славился широкой дорогой, разделявшей его пополам, а саму дорогу делил пополам длинный бассейн с узкими клумбами по краям. А от дороги тянулись аллейки, короткие, но особенно приятные летом, в жару. Конечно, вдоль широкой дороги много было скамеек, но в аллейках сидеть на скамейках было интереснее.
   А Лехин как раз вышел к скверу и стоял у начала "скверной" дороги. И такая тяжесть вдруг навалилась, что он, почти не раздумывая, зашагал в боковую аллею. Тут нашел он ожидаемую скамью и, понадеявшись, что милицейский патруль не полезет во тьму липовых и сиреневых дебрей, лег и уснул.
   Оба Шишика недоуменно столпились на правом плече Лехина, попробовали подсмотреть его сны. Не получилось. Человек провалился в такой глубокий сон, что не стоило даже пытаться разобрать что-либо из смутных теней, мелькающих в этой пропасти.
   Некоторое время Шишики таращились друг на друга, а потом принялись играть на Лехине. В "кошки-помпошки". Играли в догонялки долго, пока в очередной раз Ник не вкатился на плечо хозяина и не заметил клад. Пискнув, он понесся вперед по вытянутой руке Лехина, Профи - за ним. Почти одновременно оба свалились в урну "Чистый город", где с восторгом принялись за обыск.
   Один раз Ник обеспокоенно выскочил на край урны, но, приглядевшись, приветливо присвистнул - этого свиста человеческое ухо не расслышало бы - и вновь юркнул к Профи.
   Сейчас шелест звучал гораздо отчетливее, чем раньше его слышал Лехин. Шелест приближался к скамье кругами, невидимки крались неумело...
   Постепенно шорох затих, а из куста сирени высунулась собачья башка. Затем пес вылез полностью, за ним - еще один. Оба - те самые "доберманы", которых Лехин видел на рынке и которые показывали ему невидимую стену.
   Первый подошел к человеку, осторожно обнюхал лицо и лег под скамейкой. Второй последовал его примеру.
   Если б кто бродил вокруг скамьи по стриженым кустам, обнаружил бы здесь целую свору.
   Псы молча укладывались спать, сторожа своего недавнего спасителя. Они бы это сделали и раньше, просто не знали, что и как делать. Но сейчас человек в личном пространстве нес определенную информацию, которую псы легко считывали и следовали своеобразной инструкции. Елисей мог быть доволен: маленькое вмешательство в личное пространство хозяина дало великолепный результат - сильных и благодарных телохранителей.
   А Шишики наткнулись на скомканные чертежи какого-то агрегата и с упоением плавали в них. Ничего, что бумага мятая, главное - можно растечься по всем линиям и испытать настоящее блаженство, подобное тому, что испытывает кошка, поедая сметану. Блаженство "помпошки" испытали еще и оттого, что Ник сообщил Профи о наличии в доме хозяина большого атласа автомобильных дорог. А еще - школьного географического. А Шишики всегда радуются факту, который есть, и не думают об ожидающей возможности. Возможность - она неинтересна, ведь никто точно не скажет, сбудется она или нет.
  

43.

   Проснулся Лехин оттого, что его собственное бедро начало коротко подвывать, нудно и даже с определенной претензией.
   Все кусты и деревья облепила сероватая дымка, зелень стояла неподвижная и странно замковая: так бы выглядел тронный зал в предутреннем замке - тишина, изысканный покой, предугадывающий суету и движение дня. И небо - косо взлетевшее, накренившееся на запад темной густой синью и исчезавшее на высоте востока в нежно-голубой лазури... Лехин даже сквозь листву еще посозерцал бы мяг-кие переходы оттенков синего, если бы не настырное бедро, которое, ко всему прочему, еще и мелко дребезжало. Еще ничего не соображая, вырванный из крепкого сна, Лехин сел. И мгновенно проснулся.
   Вся земля вокруг скамьи пропала под собачьими телами. Собаки спали почти друг на друге - во всяком случае, многие воспользовались оказией и блаженствовали, уткнув носы в теплую шерсть соседа. Некоторые, разбуженные непривычным занудливым звуком, подняли головы и зевали.
   Не глядя похлопав по бедру, Лехин вытащил из кармана тоскующий на вибрации мобильник. Глянул на экран. Олег? В четыре утра?
   - Алло, Олег!
   - Лексей Григорьич, Елисей это, - бодро сказала трубка. На заднем плане послышался возбужденный голос: "И мне! И мне поговорить? Хоть разочек алекнуть!" Елисей, кажется, повернулся к просящему и важно сказал: "Не до того сейчас, Касьянушка. Опосля, ладушки?" И уже Лехину: - Лексей Григорьич, поспал маненько - пора и в путь-дороженьку. Можешь и приехать на чем-либо. Время к утру. Зверюги-го, чать, в свою нору забились. Так езжай, времени не трать!
   - Не вредничай, Елисей, подержи трубку Касьянушке, - улыбаясь, предложил Лехин, все еще слыша, как канючит привидение. - Я все равно сейчас встану и пойду, на ходу и поболтаем. Кстати, как ты узнал, что я сплю?
   - А Шишики на что?
   Ага, Елисей и остальные уже в курсе ночных бдений и приключений. Ну и хорошо - рассказывать не надо...
   Лехин осторожно встал. Зачем здесь все эти псы? Кажется, не злые, бросаться на человека не собираются. Что за причина заставила их переночевать в сквере, именно вокруг спящего на скамейке? Может, просто наткнулись и?.. Лехин сам наткнулся. Взглядом. Два "добермана" и псинка в кудряшках, слишком приметная, чтобы забыть ее, уже сидели - не лежали - рядом с урной и внимательно следили, как Шишики носятся по краю урны, играя в азартнейшие догонялки.
   - Старые знакомцы, - пробормотал Лехин.
   - Ой, кто эт там? - заволновалась машинально прижатая к уху трубка тенорком Касьянушки. - Ой, что эт там у тебя, Алексей Григорьич?
   - Да ничего особенного. Собаки. Они всю ночь за мной крались, а я все никак понять не мог, почему их не разгляжу.
   - Ой, собаки, говорит, там! - завопил Касьянушка в сторону. - Всю-то ноченьку за ним гонялися!
   Обстоятельный голос Елисея пояснил паникеру, что собаки безопасны и даже наоборот - всю ночь охраняли хозяина; что пора бы разговор закончить, а то у телефона могут денежки кончиться; и захотят они снова до Лексей Григорьича дозвониться, да не смогут, а где ж другой телефон найти?
   - Ишь, какой рачительный домовой у тебя, Лексей Григорьич! - уважительно пропел Касьянушка. - Все-то он знает, обо всем-то он позаботится. Что ж, Лексей Григорьич, доброго здоровьичка тебе да скатерочкой мягкой-гладкой дорога!
   - Спасибо на добром слове, Касьянушка, - посмеиваясь, ответил Лехин.
   Он почти проснулся , поэтому, разговаривая, настороженно наблюдал за собачьей сворой.
   Охранная команда полностью проснулась и постепенно исчезала. Сначала ушли в кусты "доберманы", за ними поплелась белая псинка. Примерно так же расходились и остальные: поднимались, зевали, иногда потягивались и, встряхнувшись, уходили в кусты. Лехин невольно подумал, что уходят они не в одну сторону, а на все четыре. Соберутся ли еще в стаю? Если он сейчас двинется к остановке, последуют ли за ним? Почему Елисей так уверен, что они безопасны? Может, именно он с ними что-то сотворил, отчего они шли за человеком, охраняя?
   Последний пес, хромая, удалился.
   Лехин присел около урны, приложил к краю ладонь.
   - Господа, карета подана. Не изволите ли занять места?
   Господа изволили: первым на ладонь скатился Профи и сразу удрал на левое плечо; Ник чуть-чуть не догнал его. Оба без конца хихикали, а на Лехине затеяли вокруг шеи увлекательную игру: надо было выглянуть, заметить противника и спрятаться, пока противник не засек.
   - А грязные-то! Слушайте! Вы же в приличных домах живете, хоть бы почистились немного!
   Шишики вняли призыву к интеллигентности, степенно уселись каждый на своем месте и принялись за чистку лохмушек, измазанных какой-то слизью и забитых сухими травинками и мелким сором.
   Пока Лехин шел из сквера к дороге, "помпошки" пару раз откидывались назад переглянуться за его затылком и вновь хихикали. Так задорно, что и Лехин все время улыбался и старался не думать, что через несколько часов, возможно, придется пожертвовать одним из забавных пушистиков.
   ... Призраки и домовые с умилением созерцали, как завтракает Лехин. А он не давился под взглядами лишь потому, что ел медленно - в полусне. И есть-то не хотел - уговорили. Глаза закрывались, и Лехин еще про себя удивлялся: так крепко спал в сквере - и снова спать хочется!.. Найти смог только одну причину - "расслабон". Расслабился дома среди сладкоголосых вроде Касьянушки, среди нянек вроде домовых.
   - Я... щас... мордой в эту... тарелку...
   - Ну что ты, что ты, Лексей Григорьич! - засуетился Елисей, на всякий случай оттаскивая от хозяина тарелку с недоеденной картошкой. - Вставай! Ляжешь в зале на диване, пока дружок твой не проснулся...
   - Он еще дрыхнет?!
   - Помилуйте, Лексей Григорьич, время-то - шестой час! Пусть спит. Надо б было на работу - давно бы разбудили. А сегодня смена не его. Вот Касьянушка песенок и напел ему колыбельных. Вот и ты сейчас поспишь, силенок наберешься... Давай-давай, вставай. Письмецо дружку напишешь, чтоб не уходил, пробудившись, - и баиньки.
   Лехин долго шел по коридору - шесть шагов до двери, - помнил он. Коридор шатался, пол плыл под ногами. Вошел в комнату - и проснулся. Крашеные доски. Надо же. Выглядит сиротливо.
   - А палас где?
   - Где ж ему быть? На помойке, конечно, - отозвался Елисей. - Все до крошечки собрали, пол всяким средством вымыли-натерли, чтоб духу его здесь не было.
   Уточнять - чьего, испорченного паласа или зверюги в образе человеческом, - Лехин не стал. Начал снимать рубашку - вялые пальцы не могли выковырять пуговицы из прорезей. Пришлось снимать через голову. На полпути вспомнил одну думушку. Нет, две. Запутался в мыслях: то ли спрашивать, то ли делиться открытием. Пока путался, застрял в полуснятой рубахе. Плечи дыбом, зато определился.
   - А ведь зверюг на одну меньше стало. Уже легче, да, Елисей?
   - Какое там, Лексей Григорьич! - вздохнул домовой, залезший на спину хозяина стянуть рубаху с плечей. - Пока Проводник держит дверь открытой, из всегда будет шестеро.
   - То есть, если я убью всех шестерых, придет еще шестеро? - медленно спросил Лехин. - Значит, и правда дело только в Проводнике? А почему шестеро? Не больше?
   - Как ее... Ах, да, компенсация. Дверь чуть приоткрыта и может пропустить в наш мир строго дозированное количество чужой силы. И когда здесь ее убывает... В общем, Лексей Григорьич, сам понимаешь.
   - Угу, понимаю... Елисей, вы у Профи узнавали, Соболев женат?
   Елисей не стал спрашивать, кто такой Профи. Шишки, небось, уже рассказали, как Лехин их обозвал.
   - Был женат. Жена умерла. Детишки воспитываются в семье жениных родителей. А женщина в квартире - сестра Проводника, за хозяйством его приглядывает. Хорошая женщина. Шишик профессорский так говорит. В дому уютно.
   В голосе домового ехидных ноток не слышалось. Может, не понял, что Лехин заинтересовался сестрой профессора, так сказать, в личном плане. А может, понял, да насмешничать не стал, поскольку уважает хозяина. И вообще. С чего Лехин взял, что Елисей начнет насмехаться?
   К опасности, которая подстерегает из-за каждого угла, Лехин как-то попривык. Смирился с мыслью, что в любой момент может свалиться неприятная неожиданность. Расслабился среди постоянных тревог. И даже уютно себя чувствовал: в удобных тапках и в любимом халате расхаживал среди снарядных взрывов - елки-палки!
   Но звонок в дверь его пронял.
   Обычно мелодичная, звоночная трель резанула по телу ледяной пилой и отдалась в ступнях множеством морозных уколов.
   Никодим, стоявший у двери в прихожую, осторожно сунулся в темноту - как назло, Лехин выключил свет в прихожей, а утреннего света из кухни хватало лишь на сумрачное отражение в старом трюмо.
   Осторожное движение Никодима заставило Лехина пошевелиться. Но сосредоточенность на темной прихожей и на неизвестном на лестничной площадке была такой полной, что Лехин не мог понять, почему пальцы шарят по поверхности дивана.
   Дошло. В миг опасности он потянулся к испытанному домашнему оружию - гардинке. Гардинка же стояла в углу, сразу за диванным валиком. Видимо, Лехин мельком видел ее, садясь на диван, вот и зашарил машинально.
   - Кто там? - шепотом спросил он у застывшего Елисея.
   Елисей мгновение прислушивался, затем съехал с дивана и на цыпочках добежал до Никодима.
   Больше не звонили, но даже сквозь расстояние двух комнат Лехин обострившимся, почти звериным чутьем учуял присутствие за входной дверью. Один или даже двое. Сканировать, переходя на другой уровень зрения, не пытался. Слишком устал. Прихватив гардинку, он тоже на цыпочках вышел в прихожую.
   Только начал приникать к "глазку" - и шарахнулся от вспоровшей позвоночник новой трели.
   Волна холода по телу быстро преобразилась в жар бешенства. Не глядя в "глазок", Лехин быстро открыл замок и распахнул дверь...
   Мокрая от пота ладонь уже начала движение гардинкой - Лехин растерянно охнул и попытался спрятать оружие.
   В двух шагах от двери стояли двое пьяниц в обнимку. Один - бугай, спонсор, угощавший дворовую компанию самогонкой ("Веча! - вспомнил Лехин. - Славка, Вячеслав!"); второй - длинный тощий Вован из второго подъезда, тот самый "замаскированный", отдыхавший на клумбе бабки Петровны. Последний все пытался спеть басом "Ой, мороз, мороз", а потом визгливо хихикал и вообще был вертляв несообразно росту. Первый смотрел степенно, песню не подхватывал и старался придержать прыткого приятеля.
   Елисей вдруг символически плюнул и удалился с заулыбавшимся Никодимом, пробормотав лишь: "Черти полосатые!"
   - Что вам угодно? - холодно спросил Лехин.
   Вован тоненько заржал и чуть не свалился. Веча поддержал его и мягким интеллигентным голосом пояснил:
   - Алексей Григорьевич, извините за неловкость. Перед вами не алкоголики. Это мы - агент без имени и Линь Тай. Мы посоветовались и решили идти с вами в тот дом. К сожалению, ничего лучше этих тел мы не нашли.
   Некоторое время Лехин оторопело смотрел на них, затем мрачно ответил:
   - Надеюсь, вы меня поймете правильно. Пускать в квартиру два тела с непередаваемо вонючим ароматом я категорически не желаю. Оставьте их где-нибудь, а вечером посмотрим, что да как.
   - Алексей Григорьевич, вы должны понять, что эти алкоголики не личная автомашина, которую, где поставил - там и нашел, - возразил "Веча". Кажется, пьяница безымянного агента на ночь здорово нализался, потому как разило от него невыносимо. Лехин с трудом держался, чтобы не отвернуться. - Нам и самим неприятно, но что поделать?
   - Что хотите, а в квартиру не пущу! - отрезал Лехин и хотел закрыть дверь, да вдруг сообразил; - А попробуете их привести в порядок и...
   Линь Тай в Воване все-таки рухнул от смеха.
   - Не вижу ничего смешного, - сухо сказал безымянный агент.
   - Я тоже, - сухо согласился Лехин и закрыл дверь.
   "С меня хватит. Пусть на все звонки отвечает кто угодно, только не я... - Лехин потянул на себя тонкое шерстяное одеяло. Верткие мысли и буйные образы распсиховавшимся стадом накинулись, едва он закрыл глаза. Но заснул он, подцепив за хвост лишь удивление: - Они же боятся зверюг. Как же они собираются идти за мной в подвал?"
  

44.

   Лехин спал.
   Домовые в ванной перетряхивали одежду хозяина, сброшенную им после ночной прогулки, и нашли в кармане джинсов румяное яблочко. Прыгать от радости не стали, сообразили, что подарок Лешего-палисадничего. Подарок от чистого сердца, а значит - и яблоко чистое. К делу использования чистого предмета и подошли по-деловому: разыскали бутылку с остатками святой воды и превратили яблоко в предмет силы. И спрятали до поры.
   Стирка заняла немного времени. Успели до пробуждения Олега. Аккурат развесили все на веревках в ванной и услышали, как ворочается дружок хозяина. А потом к ним влетел Касьянушка и объявил, что его колыбельные песенки больше не действуют. Выспался человек... И помчались домовые на кухню завтрак готовить. Хоть и не спрашивался у них человек погостевать, но ведь не чужой, хозяин привел. Потому уважить и обиходить просто необходимо.
   Лехин спал.
   ... Олег и правда проснулся, только сначала сообразить не мог, где находится. Сориентировался, разглядев на стене репродукцию с картины Шишкина "Рожь". Вспомнил, как впервые увидел ее, и Лехин объяснил, что шишкинский пейзаж помогает ему, когда чувства раздрюченные или голова побаливает. Вспомнил, и успокоился, и сел на кровати. Нога коснулась чего-то сухого, хрусткого. Олег поднял послание: "Олег, я, наверное, буду спать долго. Не уходи до вечера. Помнится, ты заинтересовался делом. Возможно продолжение. Надеюсь, поможешь. Если некогда - запасные ключи от квартиры на столике радом в кроватью. Лехин". Олег нерешительно заглянул на другую сторону записки. Пусто. "Ага, как же, уйду. Заинтриговал - и тут же "до свидания"? Ни за что!" Он тихонько приоткрыл дверь в зал. Лехин в самом деле неподвижно лежал на диване, укрытый легким одеялом.
   Вторую записку (домовые предусмотрительно заставили Лехина и ее написать) Олег обнаружил на кухне. Она была водружена поверх полотенца, прикрывающего тарелки, и гласила: "Приятного аппетита, Олег!" Подивившись заботе хозяина, Олег было загрустил, что, вроде, с по-хмелья и есть не больно хочется. Но полотенце снял. Из любопытства. При виде и запахе содержимого тарелок любопытство преобразилось в желание слопать все и попросить добавки. Еда оказалась не только вкусной, но и сытной.
   С благодарностью откинувшись от стола, Олег задумался, чем бы заняться до вечера.
   Лехин спал.
   ... Два Шишика, объевшихся изучением карт, лениво колыхались на страницах автомобильного атласа. А Джучи сидел рядом, на столе, строго следя, чтобы чужие Шишики не спустились со стен и потолка и не помешали своим, домашним. Кот, правда, удивился раздвоению своей "помпошки", но от второй пахло неотличимо, и Джучи смирился с фактом раздвоения.
   Общий характерный запах "помпошки" приобрели, исследуя мусор в урне, но коту-пастуху знать об этом необязательно.
   Джучи на столе устроился удобно: и книжица с Шишиками перед носом, и через книжицу - хозяин на диване. Так что кот хозяйским глазом приглядывал не только за легкомысленными Шишиками, но и за любимым хозяином.
   Лехин спал.
   ... Отпущенный минут на пять безымянным агентом, Веча нехотя поплелся домой, сопровождаемый хихикающим Вованом. Вован здорово раздражал, и у дверей своей квартиры Веча разинул мясистую пасть рявкнуть на спутника, прилипшего банным листом. На один-единственный миг его поразил слабый писк, порожденный собственной могучей глоткой. А затем его решительно оттеснили в сторону - в темный уголок собственного тела! - и в квартиру Вечи вошел уже безымянный агент.
   Квартира вызвала у него брезгливость, а ванная комната привела в ужас. На жалобный стон старшего друга прибежал Линь Тай, обследовавший кухню. Общими усилиями они справились с уборкой и чисткой часа за полтора. Белая эмаль ванны наконец робко проглянула из-за окаменелых подтеков ржавого цвета.
   Захваченные тела призраки отдраили хозяйственным мылом, потом то же мыло измылили на стирку, ибо чистой одежды в квартире не нашлось.
   Есть призракам не хотелось. Остаток времени - остаток весьма значительный - они решили посвятить учебе: драться между собой, будучи бесплотными, - одно, а вооруженными телом - другое. Да и тела незнакомые. Кто их знает, какая у них координация движений или, может быть, боевые навыки? Надо проверить. И вот Веча, в очередной раз возвращенный сознанием на место, узрел Вована, который несся на него, скорчив жутко воинственную рожу.
   В общем, слава Богу, день был будничный, и соседям снизу не пришлось слышать регулярный грохот о пол и стены. Только тихонько качалась люстра, и с потолка медленно спархивали побелочные снежинки...
   Лехин спал.
   ... Домовым досталось больше всех.
   Елисей и Никодим едва успевали и личными делами заниматься: за Лехиным гостем ухаживать и за пирогами бабки Петровны присмотреть (хозяйка на "минутку" отлучилась к соседке - тете Лиане) - и общественными. Конечно, в последних помогали и другие домовые - дом-то девятиэтажный да восьмиподьездный. Но к вечеру Елисей с Никодимом почти выдохлись. Дел - невпроворот. Ладно - сам дом оплести магической паутиной-защитой. Так ведь еще и гостей принять нужно, а их - видимо-невидимо: со всех окрестных домов набежали спасаться от врагов окаянных. Слезами горючими плакали, что хозяев пришлось оставить. Утешались, что на одну только ночку, ежели все кончится благополучно...
   Гости - это одно. Всех приняли, всех расселили, всех в дело впрягли. Труднее было с мелочью всякой.
   Болотные огоньки, например, все норовили из-под защиты дома сбежать на территорию детского сада напротив. Там, на газоне, лежал забытый детсадовским сторожем дырявый шланг и заманчиво хлюпал водичкой в незаметное среди роскошной травы болотце.
   Огоньки мотивировали свой легкомысленный поступок тем, что днем их все равно не видно, а порезвиться хочется. Измученный Ерошка давно бы махнул на них рукой, но совесть не позволяла: ведь последние во всем городе! Уникальные!... На помощь пришел один из подвальных. Общей хмурью и нечесаной бородой он здорово походил на Ерошку, отличался от болотного духа лишь сухой одежкой. Он помог Ерошке запихнуть болотные огоньки в майонезную банку и повел духа в подвал. Там хитрыми тропками, держась сначала водопроводных, а затем канализационных труб, спустились они к подземной реке, на которой дом стоял. Здесь-то, в кромешной тьме, и сняли крышку с белого "лукошка". Огоньки выстрелили из ведерка маленьким разноцветным салютом и замерли, приглядываясь к сырому берегу и увязшему в нем дереву, невесть когда и откуда принесенному подземной рекой. Дерево было огромное и восхитительно гнилое. Много ли надо болотным огонькам? Облепили чудесную деревяшку и - бальзам на сердце Ерошки - принялись творить из гнили себе подобных... Ерошка и подвальный сели и принялись за долгую беседу о былых временах...
   "Раз-два - взяли!" Двое домовых стащили крышку с канализационного колодца. "Кати!" - скомандовал Никодим. И целая толпа домовых покатила к люку почти созревшего - того гляди и лопнет! -Зеркальщика, битком набитого не лучшими человеческими эмоциями. Когда именно этот успел ими набраться - неизвестно, ведь только недавно проверили всех. Наверное, жильцы, лишенные присмотра домовых, успели поругаться, а Зеркальщик, ненасытный, нажрался. Катить мягкое, как вода в тонкой резиновой оболочке, тело было неудобно, но общими усилиями справились. Труднее было столкнуть Зеркальщика в колодец: как ни пихали, он ежился в огромный шар, в конце концов застрявший в люке. Рассерженные домовые залезли на Зеркальщика и, несмотря на опасность разрыва зловредной сущности, принялись прыгать на нем. Зеркальщик, по отменной глупости считавший до сих пор, что с ним играют, обиделся и сам вернулся к форме дрожащей колбасы. Домовые мгновенно сиганули в разные стороны и пару секунд прислушивались к смачному "хрясь!" и журчанию с невидимого дна. Потом они вернули на место крышку и побежали дальше - инспектировать защиту дома.
   Елисею тем временем сообщили, что за "крепостной стеной" дома осталось несколько "толстиков" и "мышиков" (как окрестил эти сущности Лехин), и домовой поспешил к ним рассказать про одинокую бабулю из пятого подъезда, которая страдала от тяжких головных болей и не менее тяжких дум. Елисей надеялся, что свободолюбивые, но сострадательные упрямцы проникнутся жалостью и их удастся заманить под защиту. Прониклись. Удалось. А Елисей быстренько залепил слабое местечко в магической паутине, через которое сбегали светлячки, и побежал проверять дальше.
   Лехин спал.
   ... Дормидонт Силыч и Касьянушка наконец сосчитали призраков, приведенных к Лехину. Вместе с ними и героическими безумцами, безымянным агентом и Линь Таем, - тридцать шесть. Сосчитали - и приготовились разрабатывать план эвакуации, в чем здорово помог приунывший было мсье Вернон. Мсье был солдатом, повидавшим многие военные кампании, ему не было равных в разработке планов отступления. Эвакуация жильцов предполагалась на случай - тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! -неудачного похода Лехина.
   Первый этап плана призраки разлетелись выполнять сразу, поскольку он предусматривал вселение страха и неуверенности в самых впечатлительных людей. Результат оказался неплохим: около сорока жильцов поспешно собрались и уехали навестить родственников. С ночевой.
   Второй этап предполагал полевые учения. Призраки тренировались входить в любого человека, а не только в доступного им пьяницу. Это нужно было, чтобы в случае опасности вывести людей из дома, подальше от кровожадных зверюг... Второй этап растянулся до самого вечера.
   А Вернон метался по этажам дома вместе с Дормидонтом Силычем и Касьянушкой и пытался определить, сколько на каждого призрака приходится человек. В конце концов плюнули и решили: по четыре призрака на подъезд. Кто первый людей выведет - мчится помогать остальным... О том, что зверюги в первую очередь примутся не за людей, а за привидения, все как-то забыли.
   Лехин спал.
   ... А Олег нашел занятие по душе, которым мог заниматься бесконечно - драил до зеркального блеска машину, оставленную вчера на асфальтовом пятачке. Дома, конечно, тоже были дела, запланированные на законный выходной, но и без записки Лехина Олегу не хотелось уезжать. Чувствовал он здесь какую-то странную защищенность: атака призраков на впечатлительных не распространялась на Олега, а защиту он ощущал интуитивно.
   Лехин спал.
   ... В темной подвале, под тусклым, болезненно-желтым светом лампочки сидел Проводник. Он не спал, уставившись в стену напротив, невидимую в темноте. Ему и не нужно было видеть. Впервые вместо скучных, однообразных сновидений он разглядывал бешено мелькающий калейдоскоп событий и образов. Пару раз Проводник углядел себя. Точнее, он не мог оказать, что этот бритый, чистый человек в отглаженном костюме, слегка промокший от дождя, - он сам. Но в быстро сменяющихся кадрах ничего не было знакомого, а этот тип...
   Проводник опять-таки впервые что-то почувствовал. Он не мог определить - что. Но оно мучило его и томило. И, растерянно подёргивая волосы, так и не отросшие за год, он вновь и вновь вызывал в памяти смуглое лицо темноволосого человека и старался понять, почему оно тревожит...
   Пять человек и призрачная зверюга, которая появилась недавно и которую еще следовало накормить, вповалку лежали у ног Проводника. Тощий и гибкий Шкет вздрогнул и сел, лихорадочно принюхиваясь к сырому подвальному воздуху. Успокоился и снова лег, прижимаясь к горячему боку чудовищного пса, не заметив, что Проводник бодрствует. А Проводник перестал вызывать в памяти странно знакомое лицо и вновь бездумно принялся смотреть сны Лехина...
  

45.

  
   Олег осторожно откусил от бутерброда, прожевал, глубокомысленно сдвинув брови, и удивленно сказал:
   - Слушай, Лехин, вкусно!
   Напряженно ожидавший Елисей просиял, а Лехин машинально пропел:
   - Словно лист жуешь капустный.
   - Да ну тебя! А правда, что в состав входит? И как эта штука называется?
   - Елисей, как эта штука называется?
   "Эта штука" находилась в небольшой стеклянной чашке - салатнице и представляла собой неопределенно-розоватую массу с заметными вкра-плениями зелени. Домовой с гордостью оглядел "эту штуку".
   - Наверное, паштет. Можно и в качестве закуски, и для хлебушка - сверху помазать.
   - Олег, это паштет, - проинформировал коллегу Лехин. - Он состоит из остатков запеченной под майонезом горбуши с добавлением вареных яиц и зелени. Если придумаешь добавить еще что-нибудь подходящее, тоже будет вкусно, но уже не будет паштетом.
   - А чем будет?
   - Рагу по-шотландски.
   С минуту Олег вдохновенно уплетал бутерброд, в котором было мало хлеба и гора начинки, и, лишь дожевав, спросил:
   - Последнее из Джерома Клапки Джерома, да? "Трое в лодке..."?
   - Ага, а у нас сейчас будет картина маслом - "Двое в лодке, не считая двух хихикающих Шишиков".
   Проспавшись и придя в себя, Лехин посоветовался с Елисеем и решил рискнуть - рассказать Олегу все, как есть. Рассказал за ранним ужином и не удивился, когда парень неуверенно усмехнулся.
   - Докажи.
   - Как тебе доказать?
   - Ну-у... Не знаю.
   - Лексей Григорьич, - тихонько позвал Елисей с подоконника, где отдыхал с Никодимом. - А вот мы сейчас, как с сыскарем тем, чаю подадим. Чем не доказательство?
   - Давайте.
   - Это ты с кем? - подозрительно спросил Олег.
   - С Елисеем. С домовым. Нам сейчас чаю дадут. Так что - смотри и верь изо всех сил.
   Никодим поставил две чашки, Елисей пододвинул к гостю сахарницу и заварной чайник. Для Олега все происходило следующим образом: чашки прилетели, сахарница и чайничек подъехали, с заварного делови-то сплыла крышка, а из огромного чайника с кипятком рванула струя. Затем настал черед большой фарфоровой тарелки с жареным хлебом и крекерами; сбоку приземлилась чашка с паштетом... Олег взирал на действо с улыбкой обалдевшего от счастья ребенка.
   - И что скажешь? - поинтересовался Лехин.
   После недолгого молчания парень вздохнул.
   - А что скажу? Что человечество в целом - народ глупый. Техника на грани фантастики, освоение космоса, высокие технологии - а на Земле как слепые котята... Сколько у тебя домовых?
   - Не у меня. В квартире один. Здесь двое. Никодим - сосед. Они друг дружке помогают.
   Олег не заметил, как выдул две чашки чаю. Опомнился, когда распробовал паштет Елисея.
   - А Шишики у каждого человека есть?
   - У каждого мужчины. У женщин... как бы это выразиться... более тонкие формы Шишика. Чтобы их увидеть, нужно иметь особый уровень зрения.
   - У меня есть Шишик. Здорово. А как узнать, есть домовой в квартире или нет?
   - Елисей! - обратился за помощью Лехин.
   - А пусть домовому своему 28 сентября жертву оставит, - посоветовал Елисей, а Никодим закивал. - Коли жертвы наутро не будет, а в доме чисто да уютно, - хозяин в доме есть.
   Лехин пересказал, предварительно уточнив, что за жертва.
   - А хоть молочка в блюдце иль в чашке в укромный утолок поставить. И лучше в кухне где-нибудь.
   - А раньше узнать никак нельзя?
   - Скотину заведи! - от себя посоветовал Лехин и захохотал при виде округлившихся глаз Олега.
   Домовые тоже рассмеялись от души, но не над гостем: слово-то больно нелепо прозвучало в городской квартире. Между собой-то ладно, привыкли каждую животину скотинкой звать, а из уст человека смешно получилось.
   - Вот моя скотина, - показал Лехин.
   Олег обернулся.
   Джучи развалился на табурете, в уголочке между стеной и холодильником.
   - Если приглядеться, то увидишь, что шерсть котяры сверху вниз все время шевелится. Это Шишики катаются с него, как с горки.
   - Обалдеть... - прошептал Олег.
   Несколько легкомысленный, но познавательный разговор чуть замер, и Лехин про себя улыбнулся: Олег таращился на кота в надежде разглядеть Шишиков, а те, в свою очередь, таращились на него, уловив направленное внимание... Улыбка померкла. Дружеская болтовня. Все так. А что будет через час-другой? Лехин попытался представить подвальные коридоры мрачной стройки - и будто ухнул в пропасть.
   - Лексей Григорьич...
   Глаза Елисея сочувственно помаргивали, а в руках домовой держал маленький графинчик - почти лабораторную колбу.
   - На посошок выпейте. Все дорожка легче покажется.
   - Что - по мне все сразу видно?
   Олег обернулся на голос Лехина, но спрашивать ничего не стал. Сообразил, что хозяин говорит с домовым. Лехин достал рюмки.
   - Олег, тебе нельзя. Налью чисто символически.
   Они чокнулись, и Лехин пошел в спальню одеваться.
   Домовые поставили его между двух стульев, на которые взобрались и принялись надевать на него ременную амуницию. Любопытные Шишики прикатили следом, уселись на подоконнике.
   - Что за наливка была?
   - А клюквенная. Леший-палисадничий прошлой зимой клюквы много принес... Куда ее? Где в компоты пошла, а где и в водочку. Кровь-то взвинтила наливка, а?
   - Есть немного. А Леший-палисадничий - это тот, что у "Книжного", выше рынка живет? Ну, тот, которого я через дорогу перевел?
   - Нет, того не знаем. Наш знакомец здесь, через дорогу, в лесопарке живет... Да ты, Лексей Григорьич, не нервничай. Тебе ведь что главное? Шишика бросить Проводнику.
   - А если он не поймает?
   - А и не надо ловить ему, Лексей Григорьич. Ты Шишика добросишь, Шишик сам в хозяина своего вцепится. И все. Дело сделано.
   - Если все так просто, чего ж вы с Никодимом в мои ремни абсолютно все железки запихали?
   Елисей вздохнул и запечалился.
   - Как на духу говорю, Лексей Григорьич. Дверь-то в мир чужой закроется, а что с тварью нездешней сделается - знать не знаю, ведать не ведаю. Потому оружием и нагружаем. На всякий случай. Для земли-то нашей все закончится, коли дверь закрыта будет. Ты только Шишика профессорского добрось.
   - Больно легкий, - с сомнением сказал Лехин. - Вдруг не долетит?
   - Долетит, - твердо заверил Елисей. - Он, как хозяина увидит, сам к нему рваться начнет. Вот и бросай, не промахнись только.
   - А если промахнусь?
   - Сожрут.
   Лехин с беспокойством взглянул на подоконник. Так легко в присутствии предполагаемой жертвы сказать о том, что ждет ее незавидный конец?
   Лицом к окну, против света, не сразу разобрал, который из двух - Профи. Сидят два мохнатых кругляшка - то ли спят, то ли отдыхают после игры с Джучи. Кстати, насущный вопрос: а сколько Шишиков брать в дорогу? Одного, соболевского, или обоих?
   Вопроса озвучить не успел. Шишики, как по команде, резко распахнули глаза, а затем на редкость выразительно разыграли пантомиму на тему "от удивления у него челюсть отвалилась".
   Шишики пялились мимо Лехина, домовые глянули туда же. Повернулся и Лехин.
   - Вот, елки-палки, ничего себе!..
   Восхищенный Олег едва дышал от волнения. Вспомнив Шишиков, Лехин чуть не заржал неприлично. Вот кого изображали неугомонные "помпошки"!
   А Олег медленно совершал первый круг почета вокруг Лехина, обстоятельно разглядывая наличный арсенал.
   - А огнестрельное оружие у тебя есть?
   - Служебное - не ношу, - сохраняя серьезную мину лица, сказал Лехин.
   - Почему?!
   Бедняга Олег, видимо, подзабыл признание Лехина, что ни в какой организации он не состоит. А может, в голове все перемешалось... А что ответить? Ха, мало ли американских полицейских боевиков смотрели? Да и наш сериалы о том же твердят!
   - На одну выпущенную пулю, знаешь, сколько надо всяких бумаг объяснительных оформлять?
   Олег не знал - сколько, но знал о мытарствах полицейских или милиционеров по поводу стрельбы. Воображение включилось сразу.
   - У вас строго с этим, да? - почтительно спросил он.
   - Да-а...
   Озадаченный Лехин только и смог "дакнуть": так во что же поверил Олег - в тайную лабораторию с генетическими мутантами или в черный подвал с мифическими пришельцами из другого мира? Может, шутка про служебное оружие зашла слишком далеко? Кажется, имеет смысл уточнить, что за дело их ждет.
   В тон сомнениям хозяина высказался и Елисей:
   - Ты бы, Лексей Григорьич, еще раз напомнил Олегу Максимычу про нас. Не ровен час, свихнется парень-то - с непривычки...
   Не успел Лехин обдумать, как поделикатнее объяснит Олегу все необходимое, - коллега сам решил проблему. Он попытался вытащить из тонких ножен на предплечье Лехина еще более тонкий нож. Лехин не знал, как оружие называется, и назвал бы стилетом, правда, имея о стилетах самое туманное представление. Олег вцепился в лезвие стилета, вытащить не вытащил, но пальцы поранил и по-детски сунул в рот.
   - Не так, - сказал Лехин, увидевший последствия Олегова любопытства. - Снизу нажать на кончик рукояти - и он сам выскочит,
   Олег тут же воспользовался подсказкой и получил опасную игрушку для детального обследования.
   - Дикий восторг! - пожирая глазами тонкую рукоять, сплошь в сияющем металлическом узоре (очертания птицы плавно переходили в очертания дерева), оценил Олег и тут же почти деловито добавил: - Елисей про меня сказал что-то, да?
   - О! - поднял указательный палец домовой и, довольный, так стянул на спине Лехина ремни, что тот охнул.
   - Откуда ты знаешь про Елисея?
   - Запомнил, как ты оборачиваешься к нему. Он ведь сейчас от меня на правом стуле? Да? Ну вот. А потом ты на меня посмотрел. Значит - домовой про меня сказал.
   - Детектив! Хочешь правду-матку? Он боится - и я тоже - что ты немножко запутался в наших делах.
   - Я? - удивился Олег. - А, понял. Ему не понравился разговор про пистолет. Елисей (напряженно всматриваясь в стул)! Мы пошутили!
   Лехин и домовой переглянулись и, не сговариваясь, пожали плечами. Шутник...
  

46.

   На дорожку присели. Лехин и Олег на табуретах из кухни, домовые - на жесткой коробке из-под "Дивиди". Шишик Профи - на плече Лехина, Ник - на плече Олега. Своя "помпошка" ни за что не отпускала хозяина. Пришлось пойти на компромисс: объяснили, что друг хозяина едет туда же, что за ним надо присмотреть, пока хозяин отлучится на пару минут. Ник, по своему обыкновению, промолчал, но на плечо Олега перекатился.
   Помолчали. Только Олег напрягся встать - злорадно пропел дверной звонок. В последнее время со звонком на пороге квартире не возникало ничего хорошего. Поэтому Лехин снова плюхнулся на стул и стал лихорадочно прикидывать: тетя Лиана? Федька Кривой? Бабка Петровна? Твари из подвала? Бывшая Жена, наконец?
   Олег сначала покосился, потом встревожился. Шепотом поинтересовался:
   - Открывать не будем? А как выйдем?
   - Елисей, кто там? - шепотом же спросил Лехин после неудачной попытки посмотреть сквозь двери.
   Оба домовых уже стояли у порога.
   Слава Богу, Олег этого не видел! Елисей склонил голову, словно собираясь подслушивать. Голова вошла в дверь плавно, как в воду. Вслед за головой в дверь погрузился и весь домовой. По эту сторону двери торчала лишь ручонка Елисея, которую крепко держал Никодим. За ручонку и выдернул Елисея Никодим, едва та беспокойно задвигалась. Домовой вылетел здоровый и невредимый. Если не считать вздыбленной шевелюры и жутко встрепанной бороды.
   У Лехина еще мелькнуло: уже можно пугаться - или подождать, пока Елисей не расскажет об опасности? А домовой проворчал:
   - Ох, и не люблю я сквозь нынешние двери проходить! Из какой только дряни их не делают!.. А за второй-то, за железной дверью стоит, Лексей Григорьич, деваха из соседнего подъезда, такая, из пьяненьких. Откроем, что ли?
   - Откроем... Девица какая-то из соседнего подъезда, - сообщил Лехин Олегу.
   - Какая-то? - многозначительно подмигнул Олег. И притих: шагнув к двери, Лехин вынул один из ножей.
   Медленно открылась одна дверь. Стараясь не греметь, Лехин мягко нажал на вторую.
   - Охохонюшки! - певуче заговорила размалеванная девица из той самой компании, что коротала дни на приподъездной скамейке. Впрочем, какая там девица! Дочка у нее в выпускном классе. А что у девицы слой "штукатурки" на лице - так надо ж прикрыть следа пьянства. Но говорила "девица" странные вещи.
   - С трудом дошел до вас, Лексей Григорьич! Лифт не работает. Ходить - с непривычки ноги переставлять не могу. Дормидонт Силыч послал за вами, Лексей Григорьич. Что там эти двое вытворяют?! Как с цепи сорвалися! И подойти-то разнять - нельзя! Под горячую руку-то!
   - Касьянушка, ты, что ли? - изумился Лехин.
   - Ох, богатым буду - не признали меня! - засияла "девица".
   Лехин застегнул верхнюю пуговицу рубахи и, не закрывая дверей (есть кому за квартирой присмотреть!), рванул на лестницу. За ним - Олег, за Олегом - Джучи. А домовые деловито позакрывали двери, переглянулись и подпрыгнули. Когда приземляться начали, ноги вошли в бетонный пол лестничной площадки, точно в воду, и очутились "дедушки" у подъездной двери раньше всех. Наверху остался лишь Касьянушка, жалобно вопящий и уже начинающий подумывать, не сбежать ли из обременительного тела.
   Последнюю лестницу Лехин одолел в два прыжка и вылетел на крылечко, чуть не сбив с ног бабку Петровну. Та, ошеломленная, даже не заметила его скоростного появления. Увидев, что ее загипнотизировало, Лехин сначала обозлился, потом удивился и заинтересовался, а затем решительно зашагал к месту происшествия.
   Роскошный мордобой!
   Тощий Вован стремительно и безостановочно атаковал набычившегося Вечу. А тот, внешне грузный и оплывший, неожиданно легко блокировал почти все удары противника. Зная, кто из призраков где, Лехин на мгновение усомнился: "Поменялись телами?" Но, приглядевшись и отметив задорный смешок Вована, утвердился в мысли, что оба на тех же местах... Толика сомнения оставалась. Лехин как-то привык, что безымянный агент теоретически многое знает о единоборствах, однако Линь Тай всегда был непревзойденным практиком. Что же случилось? Почему за две минуты, как Лехин за ними наблюдает, Веча ни разу не упал?.. Опа! Вован свалился! Свалился - и ржет.
   Прокрутив назад кадры с мелькающими руками-ногами, Лехин "увидел": Линь Тай не закрылся снизу, и безымянный агент достал его двумя резкими ударами - ногой в почку, пальцами под ухо.
   Линь Тай вскочил с земли отбитым теннисным мячиком и, не утруждая себя разбегом, еще в прыжке с земли попробовал достать Вечу тоже снизу. У всех зрителей, не успевших даже разглядеть замах Вована-китайчонка, создалось впечатление, что Веча просто отодвинулся - как вежливо отодвигаются в толпе, стараясь не задеть окружающих.
   Пока два единоборца снова прыгали друг против друга, пытаясь нащупать слабые места противника, Лехин огляделся.
   Толпа зрителей не была единой. Люди стояли группами - на дороге по краю газона; некоторые, не решаясь приблизиться, следили от соседних подъездов. Лехин осторожно проверил: привидения в основном обретались в дворовых пьяненьких, не трогая жильцов. Зато сочувствовали все и болели не за того, кто в силу каких-то причин симпатичен, а за того, кому больше доставалось. Теснили Вована - в толпе жалостливо обсуждали шансы тощего "бедняги" и подбадривали: "Давай, Вован, врежь ему по полной!" Веча с трудом успевал отбиваться - зрители понимающе говорили: "Да-а, Вован тощий, ему легче вертеться-то! Ишь, ишь, распрыгался!.. Веча, не спускай! Ве-ча! Ве-ча!"
   Только Лехин начал понимать, как держит оборону "Веча", только мелькнуло соображение о нижнем бое, как сам же и отвлекся, перестав воспринимать драку в целом. Ничего удивительного - увидел лица поединщиков. Синяк на синяке! Кровоподтек на кровоподтеке! А уж поре-зов! Будто два психа дурачились с бритвами, играя в парикмахерскую...
   "Веча" вдруг разбежался, словно собираясь проехаться по асфальту, как по льду, ногами подсек Вована, не успевшего подпрыгнуть, упал сам - и снова выверт ногами. Результат маневра: изумленный Линь Тай распластался на асфальте животом, с вывернутой за спину правой рукой, а верхом на нем восседал торжествующий агент без имени.
   Перекрывая восторженные ("Так ему! Распрыгался тут!") и возмущенные ("Нашел кого мутузить! Вон дохленький какой! Раздавит ведь его бегемот этот!") вопли, Лехин крикнул:
   - Ребята, хватит!
   Из толпы спросили:
   - А этот чего раскомандовался?
   И пообещали:
   - А вот сейчас они ему!..
   Веча встал, помог встать Вовану - и оба обернулись к Лехину. С какой-то неясной угрозой. Но у угрозой настолько ощутимой, что зрительская толпа притихла. Ждет, что будет дальше? Или ждет продолжения?
   - Толстяка беру на себя, - деловито сказал Олег, оказывается, ни на шаг не отстававший от Лехина. - Толстяк - самбист, а я самбо знаю (Опухшее от побоев лицо Вечи, вынужденно бесчувственное, все-таки дрогнуло в высокомерной усмешке.) Думаю - справлюсь. Только как быть с прыгуном? Что-то знакомое... Дзюдо? Карате-до?
   - Ушу, - вздохнул Лехин и попросил: - Ты, Олег, пока не вмешивайся. Пойду, потолкую, чего они там хотят. Если почуешь, что худо мне приходится... В общем, ситуацию оставляю на твое усмотрение.
   - Будь спок.
   Дворовые "пьяненькие вдруг разом замолчали, едва Лехин отдал сумку Олегу и шагнул к поединщикам. За их молчанием Лехин вдруг уловил Чувство. Сильное. Сочное. Настолько всепроникающее, что Лехин сразу определил его. Надежда. Призраки надеялись, что их гостеприимный хозяин сможет не только противостоять двум профессионалам (насчет одного Лехин, правда, сомневался), но и разбить их наголову. Лехин так прочувствовал их надежду, что живот горячо сжался от внутреннего отклика: "Я постараюсь!"
   Молчание "своих" пьянчуг дошло и до жильцов. Они приглядывались к напряженным лицам, пожимали плечами и, снизив говор до шепота, обменивались недоуменными репликами. Впрочем, Лехин вскоре перетащил на себя одеяло общего внимания, бросившись под громкий "ах!" на драчунов.
   Смесь впихнутых в него борцовских знаний не давала определить, которым приемом он пользуется в тот или иной момент. Однажды, в самом начале странного боя, вспорхнуло мгновение, когда он понял себя как паутину нервов, девизом которой был голый вопль: "Реагируй!" И он реагировал.
   Бой прошел в три этапа. Сначала Лехин прыгнул к поединщикам. Потом они как-то уж очень медленно двинулись на него, неохотно и тяжело поднимая кулаки и по-воробьиному подпрыгивая, будто в очередной раз пародируя "Танец маленьких лебедей". Лехину было очень неудобно и даже стыдно - какое-никакое, а воспитание получил! - но призраки так откровенно подставлялись, что он постарался ударить лишь в полсилы. И на этом закончился третий этап и собственно сам бой, ибо человеческие тела рухнули на дорогу столь смачно, что Лехин перепугался: не дай Бог, лица всмятку! И кинулся к ним поднимать.
   - Научили на свою шею, - проворчал "Веча", отплевываясь от мелкого сора и пытаясь смахнуть то же самое с лица.
   - Не трогайте! Не трогайте! - застонал Лехин; не чувствительные к человеческой боли, призраки слишком небрежно обращались с занятыми телами. А Лехин сразу представил, каково это - хлопать грубой ручищей по лицу, на котором и так места живого не осталось; буквально ощутил чужую боль на собственном лице.
   А еще Лехин услышал многоголосый вздох, огляделся и обнаружил еще одну толпу - сплошь домовые с редкими вкраплениями неизвестно кого. Домовых узнал по общей ухоженности и хозяйственно-домовитому виду, отличавших каждого, а вкрапления отличил по общему признаку нелюдимости и наплевательского отношения к замызганной личной растительности и к личному одеянию. Один из вкрапления, Ерошка, по-прежнему чумазый с ног до бороды, горделиво оглядывался на соседей, будто сам научил Лехина драться.
   Итак, невидимая жильцам дома толпа едино и облегченно вздохнула и тут же разбежалась по срочным делам.
   Толпа пьяненьких привычно оккупировала приподъездную скамейку - на что бабка Петровна плюнула и зашла в подъезд от греха подальше.
   Толпа жильцов очень сильно поредела, хотя кое-кто остался и с удовольствием перебирал детали вечернего происшествия в оживленной беседе.
   Призраки на скамейке потеснились, когда сердитый Лехин подвел к ним Вована и Вечу.
   - Садитесь! Только медленно и осторожно.
   - Медленно и печально! - гоготнул ближайший пьяница.
   Лехин присмотрелся.
   - Дормидонт Силыч? Анекдот припомнили?
   - Точно! У одной дамочки муж помер. Едет она с любовником с похорон, а он возьми да скажи: "А давай-ка мы этим самим займемся!" А она: "Ты что - в такой день?!" А он: "А мы - медленно и печально!"
   Стоявший рядом Олег поперхнулся от смеха. Размалеванная бабенка, смиренно опустив глаза, деликатно постучала его по спине и сообщила Лехину:
   - Лексей Григорьич, в соседнем подъезде женщина с первого этажа милицию вызвала. Вот-вот будут. Что делать-то, а?
   - Спасибо, Касьянушка. Олег, подгони машину. Забираем этих двоих и едем. Остальные, пожалуйста, не сидите здесь. Милиция драчунов не найдет - за выпивох примется.
   - Машина у меня рядом. Вон, у садика, - кивнул Олег. - Утром еще перегнал.
   - Тогда встали и помчались. Счастливо оставаться, господа!
   Дуэтом баса и дисканта заголосили вслед Дормидонт Силыч и Касьянушка, но уже некогда было их слушать.
   Пискнула Олегова "Ладушка", приветствуя хозяина. Олег сел за руль, рядом устроился Лехин, на заднее сиденье с достоинством опустил свой зад Веча, а Вован хотел юркнуть - Линь Тай не учел его долговязости - и лбом саданул машину так, что все сидящие подпрыгнули. Олег охнул от сострадания и мгновением позже испытал шок: Вован все-таки ухарски свалился на сиденье и залился самым тоненьким смешочком, какое только могло изобразить мужское горло.
   - Линь Тай, рот закрыл, дверцу тоже, - скомандовал Лехин.
   - Как болсая нацальника ругаца, - хрипло прокомментировал Линь Тай и сам испугался прозвучавшего бандитского хрипа. Потом успокоился, оценил непривычный голос, высказал по-китайски что-то кошмарное - на слух присутствующих - и сделал вывод: - Моя голоса тозе как больсая нацальника. - И, счастливый, захихикал.
  

47.

   Зеркальце отразило смятенное лицо Олега, и Лехин принялся за пояснения.
   - Олег, позволь представить тебе наших спутников. Вячеслов - для друзей Веча (тот элегантно склонил голову) - находится под контролем призрака безымянного агента КГБ. Вован тоже прячет в себе призрака - мальчика Линь Тая. Линь Тай, сколько тебе лет?
   - Четырнадцать! - четко произнес Вован и тише добавил: - Ого... Тетынацать...
   Далее разговор в основном вели Лехин и безымянный агент, Олег слушал, входя в курс дела, а Вован бубнил бесконечную песню: "Тетынацать, четыр-рнадцать!"
   - Нашли квартиру Вечи?
   - Нашли.
   - Помылись, постирались - это я понял. Не понял, что произошло с вами, уважаемый агент.
   - Вы, Алексей Григорьевич, насчет моей маленькой победы в драке с нашим непобедимым Линь Таем? - небрежно спросил Безымянный агент. Но торжество в голосе прорвалось-таки! - Ничего удивительного. Мой подопечный - Вячеслава имею в виду - в прошлом мастер спорта по самбо, призер многих спартакиад и даже побывал на соревнованиях в ныне бывших соцстранах. Я предложил Линь Таю поменяться телами, чтобы мальчик мог поучиться неизвестным приемам. Но Линь оказался излишне самоуверен. Он предпочел выучить своего Вована хотя бы самому элементарному, что сам знает и умеет. Я же попробовал освоиться в теле Вячеслава, добавил к его владению самбо парочку приемов из восточных единоборств. Результат вы видели.
   - Эту парочку приемов вы добавили во время тренировки?
   - Что вы! Я же плохой практик. Легче было внедрить приемы в память Вячеслава. В бою он использовал их на бессознательном уровне, едва складывалась подходящая ситуация. По моему скромному мнению, получилось неплохо.
   И агент скромно же улыбнулся, сдержанно упиваясь восторженно-обалделым видом водителя.
   Машина остановилась на перекрестке, пережидая красный свет - алый в подступающих сумерках августовского вечера. Солнце еще не село, но пряталось за высотными домами, и здания то и дело ловили его последние блики, будто бережно передавая друг другу остатки теплого желтого.
   В тон удлинявшимся теням тихо запел-загудел Вован. Он чуть раскачивался и не сводил взгляда со спинки Олегова кресла. Там, наверху, сидели Шишики с закрытыми глазами и тоже еле заметно покачивались. Машинально стараясь определить мотив - ну не любил он неопределенности в музыке! - Лехин вдруг оглох на все остальное и услышал не гундосое гудение, а странное, проникающее в душу звучание струнного трио. Точно не виолончель, не альт, не гитара. Но очень похоже на все три инструмента. Вот прозрачный аккорд гитары, вот басовитая дорожка виолончели, вот томительно атональный рисунок альта. Боже, какая музыка... Все ближе, все глубже... Что-то черное резко метнулось перед глазами. музыка оборвалась.
   - Лехин, что с тобой? Мы приехали. Что дальше?
   Оказывается, Олег махнул перед носом Лехина какой-то черной тряпкой, поскольку Лехин молчал на все призывы к вниманию. Молчал, отвернувшись к двум пассажирам.
   - Все в порядке. Я... задумался.
   И он снова сел лицом к ветровому стеклу.
   Шишики открыли глаза, переглянулись и деловито протопали по спинкам кресел на плечи Лехина. Устроились они поближе к затылку, чтобы, ненароком повернувшись, Лехин их не увидел.
   Призраки разглядели перемещение "помпошек", но промолчали, решив, что так и надо, что Шишики действуют по договоренности с Лехиным.
   Между тем Лехин показал Олегу, куда дальше ехать, и тот притормозил у лазейки под забором - памятного местечка, виденного Лехиным во сне.
   - Ну что ж, обговорим детали. Сначала то, что я не успел узнать дома. Господа призраки, вы уверены, что не совершаете двойного самоубийства?
   - Господа... До сих нор ухо режет, - проворчал безымянный агент, а Линь Тай надул щеки Вована, изображая важную особу - по собственным представлениям. - Зовите меня Глеб Семенович. В последнее время это имя настырно лезет на язык. Вполне возможно, мое и есть. Итак, возвращаясь к вопросу о самоубийстве. Почтенные домовые заверили нас, что существуют гарантированные пятьдесят на пятьдесят жизни и смерти данных тел и нас в данных телах. Видите ли, прежде чем отправиться к вам, Алексей Григорьевич, с предложением помощи, мы проконсультировались у Прокла, который, как выяснилось, достаточно компетентен в делах данного профиля. И он, и Елисей с Никодимом уверены, что в этих телах мы в такой же безопасности (или опасности - с какой точки зрения смотреть), как любой обычный человек в ситуации с представителями иного мира. Так что, Алексей Григорьевич, воля ваша - брать нас о собой или нет. В любом случае, мы идем на операцию с открытыми глазами. Решайте.
   Пространный монолог Глеба Семеновича загрузил Лехина окончательно. Пятьдесят на пятьдесят. И ответственность за две человеческие жизни и четыре души - две, пока живущие по земным законам, и две неприкаянные. И последние хотят, чтобы решал он?!
   - Ни за что! - отрезал он, следуя внутренней логике мысли.
   Призраки оторопели.
   - Объяснитесь, Алексей Григорьевич! - холодно предложил безымянный агент.
   - Вопрос этики. Я не могу взять на себя ответственность за двоих, которые даже не знают, в какое дерьмо, простите за грубость они вляпались. За Вечу и Вована. В общем, я один спускаюсь в подвал. Вы ждете здесь. Близко к забору не подходите. Драться можете только в одном случае: если я не вернусь, а из подвала полезут эти твари в облике человеческом. Держитесь сколько сможете, потому что два человека, чьи тела вы заняли, уж точно когда-нибудь могут нос к носу столкнуться со зверюгами. На них обоих мой след. Вы меня поняли, Глеб Семенович?
   - Понял, Алексей Григорьевич.
   - Честно говоря, я бы предпочел, чтобы вас здесь вообще не было.
   - Удачи тебе, - в спину Лехина сказал Олег.
   - Угу, - ответил Лехин, пролез под забором и пропал в зарослях бурьяна.
   Бурьян рос плотно, и Лехин здорово намучился, пока не сообразил вытащить меч-складенец. Выставив перед собой оружие чуть вкосую, Лехин быстро пошел по мягкому настилу полёгшей травы.
   Еще существовала опасность споткнуться на заросших сорняками земляных кучах, плохо видных во тьме, - строечный фонарь-прожектор освещал лишь площадку с вагончиком сторожа. Рассеянный же свет от неблизких домов был хорош, создавая иллюзию бесконечных зарослей, чем Лехин с удовольствием полюбовался бы, увлечённо глядя какой-нибудь сериал, наподобие "Остаться в живых". Тропики, заросли - красота!.. Сейчас же, с каждым шагом в сумеречную непрочную тьму, он все более утверждался в мысли, что является полным идиотом, идущим на верную гибель с песней на устах.
   Но бурьян кончился, глаза привыкли к темноте. По видимой земле идти стало легче.
   Лехин вынул приготовленный фонарик, мазнул светом по низу стены, возникшей из темноты. Где-то здесь должно быть подвальное окошко. Так, кажется, вот оно. Точно, именно его Лехин видел во Сне, когда звери почти заманили его в свое логово, - именно этот зияющий тьмой прямоугольник, будто врытый в землю.
   Лехин присел и выключил фонарь. Глаза быстро привыкли к темноте: оглянулся по сторонам и легко различил и несокрушимые бурьяновые заросли, и какие-то плиты, лежащие поодаль, и кучи строительного мусора и земли. Глянул в окно - все то же самое: мрак из подвала сочился густым и влажным дымом.
   Сумку, с которой Лехин ходил в выставочный зал, домовые сунули перед самым выходом из квартиры. Он взял ее из "Ладушки" машинально, но только сейчас осознал, что держит ее в руках. Вновь включенный фонарь в подвале ничего не высветил, и Лехин вспомнил: если сумку ни он, ни домовые не трогали, в ней должна быть веревка. Расстегнул, проверил. Все на месте. Вот только зачем к связке свечей Елисей добавил еще две? Не надеется на долговечность фонарика? И два спичечных коробка. Не слишком ли увлеклись домовые, снабжая хозяина огромным количеством огня? Или это намек? Но до сих пор Елисей с Никодимом, стремясь оградить Лехина от опасности, говорили о ней напрямую. Значит, на всякий случай.
   Стоять коленями на бетоне - то еще удовольствие... Но Лехин встал. Интересно, где здесь лестница, по которой его вели зверюги? У нее такие удобные перила. Лехин снова тщетно подвигал лучом фонарика - подвальный мрак отвечал-аукался издевательски смутным пятном, как отражением на стене тумана. Лехин - пока еще про себя - зарычал, сел на окне, свесив ноги в чернильную мглу. И нисколько не удивился, когда фонарик оказался бессилен показать даже ноги. С темнотой в подвале было что-то не то. Она имела явно чужеродное, неземное происхождение. "Притащили с собой, - решил Лехин. - Навязали нам себя и свои условия обитания".
   Здравого смысла хватило, чтобы попробовать не электрический - живой свет. Еще чиркнул спичкой зажечь свечу - темнота не сразу, но все-таки расступилась. "Медленно и печально", - вспомнил Лехин и ухмыльнулся. Он поставил свечу на бетонный подоконник, прикапав горячего воску, чтоб не падала. Огонек панически рванулся. "Бежать из подвала! Я тебя хорошо понимаю. Но терпи уж. На тебя одного надежда". Будто расслышав мысленное упование, огонек отважно вернулся в более-менее прямое положение. Почему-то Лехину он живо напомнил перепуганного солдатика на часах: то и дело приседает со страху, дробно постукивает зубами, но время от времени испускает отчаянный вопль: "Стой, кто идет! Стрелять буду!"
   Дрожащий с перепугу солдатик высветил все.
   Подвал оказался не подвалом, а цокольным этажом.
   Спрыгнув на пол, Лехин взял свечу, и солдатик показал лестницу.
   Лестница шикарная для незаконченного подвала в недостроенном доме. Слишком шикарная - широкая, с удобными перилами.
   Лехин нерешительно встал на верхней ступени. Клочья тьмы быстро попрятались по углам и за любой преградой - будь то свая или камешек. Стараясь не дышать, Лехин прислушался.
   В легкой, готовой вот-вот дрогнуть тишине его уши вдруг обвеяло теплим воздухом. Кто-то справа фыркнул, а кто-то слева выдохнул почти неслышное "хи-хи", больше похожее на опасливое "привет", чем на подавленный смешок. Изумленный Лехин ушам не поверил и нервно задергал головой, пытаясь разглядеть, что творится на плечах.
   А эти два чертенка и не думали скрываться! Сидя на нем, как лилипуты на Гулливере, они с острым любопытством заядлых и всеядных туристов озирали представшее глазам пространство. И - Лехин мог бы поклясться! - живо обсуждали виды.
   - Вы!.. - возмущенно начал Лехин - и осекся. Помещение обладало прекрасными акустическими данными: короткое "вы!" немного попрыгало поблизости и ринулось куда-то вдаль, по невидимым пока коридорам, постепенно затихая.
   Лехин еще раз грозно глянул на одного, другого Шишика. Оба хлопали глазищами невинно и даже снисходительно. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить: "помпошки" не побоялись обнаружить себя именно сейчас, оттого что Лехину возвращаться теперь уже не с руки. "Все продумали, черти полосатые! - невольно восхитился Лехин, припомнив, как однажды в сердцах высказался Елисей. Хотя, конечно, Шишики не подходили под категорию полосатых. Восхитился, а через секунду озаботился: - И что мне с Ником делать? На перила положить или на подоконник? Кто его знает, как Шишики ведут себя, если их оставить в чужом, да еще пустом помещении..."
   Шишики меж тем обнаглели невероятно. Именно так это воспринял Лехин, когда оба начали лупить его по плечам, разевая умопомрачительные пасташки. Пантомиму Лехин перевел для себя как что-то близкое к "Н-но, поехали!".
   Обозлился - и на волне злости стал спускаться по лестнице: а, что хотите - то творите! Сами напросились! Не говорите потом, что вас не предупреждали!.. И всякое такое прочее, на чем прыгают сверхмощные эмоциональные волны.
   Так, шепотом переругиваясь с Шишиками (у них еще и голос прорезался - огрызались писклявой хрипотцой!) и напряженно всматриваясь в отступающую тьму, он обошел огромное помещение цокольного этажа - второго, так как здесь тоже были окна, но лишь с одной стороны. Нашел еще одну лестницу наверх, обошел ее и в отдельном коридоре-тупике наткнулся на узкую винтовую лестницу. Только здесь и спохватился и, прежде чем сделать шаг вниз, "вооружился" взглядом-сканером. "Вот теперь все, - подумалось мимолетно, и Шишики разом захлопнули пасташки, затаились. - Назвался груздем - полезай в кузов. Ну что? Полезли?"
  

48.

   Если на цокольных этажах тьма все-таки отступала, то в подвале она раздавалась в стороны от свечи и вновь смыкалась за спиной Лехина. Наверху он видел ее плотность, здесь - ее чувствовал.
   Лехин еще видимую часть подвала посмотреть не успел, а с правого плеча закряхтел Ник, с левого - откликнулся, проскрипел Профи. И человек послушно повернулся туда, куда ему подсказали, ибо здесь, внизу, мгновенно потерял представление, в какой стороне выход и где он вообще сейчас - в середине нехорошего дома или ближе к стене.
   Послушно?! До Лехина только дошло. Он резко и безо всякой причины встал на месте, пытаясь сообразить, что происходит.
   Шишики, секунды назад беспрестанно шелестевшие, смолкли.
   Лехин поднял свечу на уровень глаз. Огненно-желтые, может, из-за близкого пламени, глазища уставились на него с обеих сторон. Пустая тишина подземелья мягко и тяжело навалилась на уши. Лехин отчетливо услышал белый шум, близкий тишине радио, когда идешь от станции к станции.
   Ник не выдержал первым. Хрюкнул что-то писклявым хрипотком.
   - Сейчас-сейчас, - шепотом откликнулся Лехин.
   И осекся. Вот, опять. Но теперь он мог сформулировать вопрос, и стало легче. Каким образом он понял, что "помпошка" торопит его идти дальше?.. А еще раньше?.. Как он понял, что "помпошки" скомандовали свернуть налево? И какого черта они вообще раскомандовались?! Им бы сейчас, в опасной близости с пожирателями всякой паранормальной субстанции, молчать в тряпочку! А они... Они тут... Они расселись тут!.. И... и хрюкают!
   Поскольку Лехин смотрел в основном на правое плечо, то и удостоился увидеть, как Ник не спеша и даже пренебрежительно поворачивается к нему задом. Лехин дернул головой посмотреть на Профи и узрел широкий косматый зад.
   Тому, что они считали с него нелестные для них мысли, Лехин уже не удивился. Он утвердился, что гневается справедливо и...
   - ... и нечего всяким малявкам лезть не в свое дело!
   Ник незамедлительно высказал в пространство за Лехиной спиной нечто весьма пренебрежительное - то ли слово, то ли фразу. А может, просто скрипуче передразнил. Во всяком случае Профи согласно прокряхтел.
   И опять на интуитивном уровне Лехин понял - и взбеленился. Да что ж это такое?! Он идет на деяние, сравнимое с рыцарским подвигом! На деяние, от последствий которого, возможно, зависят судьбы мира! А они!.. Эти шмакодявки! Договариваются за его спиной дождаться, когда он успокоится?!
   Резкий щелчок, как от сломанной палки, прервал его негодование.
   Через миг отозвалось эхо. Или это слуховая галлюцинация?.. Память повторила краткий треск... Трудно разобрать. Но следом за фантомным звуком по груди Лехина стремительно протопали два перепуганных мышиных стада. И свалились в карман рубахи. Человек затаил дыхание, глядя не в сторону подозрительного звука, а на карман. Над клапаном медленно всплыла пара округленных глазищ. Помешкав, всплыла вторая.
   Опасность пока виделась потенциальной, поэтому Лехин сосредоточился на проблеме, что во всех смыслах была ближе к телу.
   О-очень выразительно, чтобы без двусмысленностей, чтобы шмакодявкам сразу стало ясно, что это послание именно к ним, он мысленно и безапелляционно рявкнул: "Сидеть - не высовываться!"
   Вообще-то Лехин надеялся, что Шишики сразу нырнут в карман. Но шмакодявки поглазели на него, словно на чудо-юдо; потом Ник проскрипел Профи что-то явно нецензурное, Профи ехидно посмотрел на Лехина, кивнул, и оба медленно погрузились на дно кармана.
   Пока Лехин занимался маленькой войной с "помпошками", в подвале что-то произошло. Может, свет где-то включили, может, глаза к темноте привыкли, но стало светлее, а значит, не так страшно. С минуту, насупясь, Лехин наблюдал, как по лицевой стороне нагрудного кармана бродят волны. Кажется, Шишики принялись за какую-то игру. Одновременно он рассеянно размышлял, почему он так беспечен. Ни до чего не доразмышлялся, разве что смутная мысль промелькнула, что, благодаря своевольным шмакодявкам, он уже почти не боится ожидающей его неизвестности.
   Но все-таки - что делать с Ником? Домовые предупредили, что брать с собой надо только соболевского Шишика. Неужели "помпошки" не поняли, что им грозит гибель?.. Так, не придя ни к какому решению, Лёхин взял пример с параненормальных пушистых пофигистов и махнул рукой на возможные последствия: будь что будет!
   ... Шишики в кармане не играли. Профи предложил Нику прогуляться по параллельным Вселенным, пока их хозяева заняты какими-то малоинтересными делами. Жаждущая деятельности парочка не учла тесноты кармана, и уже первый выход в первую Вселенную на сознательном уровне заставил их полуфизические тела бултыхаться в ограниченном пространстве. Невиданные ощущения понравились. А тут еще Ник вспомнил и рассказал, как недавно хозяин упал на него и превратил в лепешку. Ник рассказывал взахлеб и с восторгом, Профи позавидовал, и они вместе стали думать, как бы уговорить человека упасть на них обоих...
   Оказывается, это глаза привыкли к свету свечи и как-то так приспособились, что Лёхин видел окружающее, как будто везде горели тусклые лампочки. Он даже поэкспериментировал: сначала потушил свечу - и темнота мгновенно обняла его; включил фонарик - поток электрического света сузился в короткую дубинку, которая беспомощно тыкалась в плотный туман мрака. В общем, или стройка по праву имела оценку "нехорошая", или агрессоры успели завести в подвале свои порядки, чтобы чувствовать себя как дома.
   Пришлось снова зажечь свечу. Живого света здешняя тьма боялась.
   Стараясь не шуметь, Лёхин пошел по огромному залу с высоким потолком. Зал был пуст и заканчивался глухой стеной и одной-единственной, самой обыкновенной деревянной дверью. Лёхин нерешительно потянул за ручку, опасаясь, не закрыто ли. Дверь, шурша (Лёхин чуть опустил свечу) по пыльным стружкам и опилкам, нехотя отворилась. С той стороны оказалась лестничная площадка с бетонной лестницей. Лёхин поежился: подвал и правда в несколько этажей.
   Из кармана скрипуче осведомились, долго ли он будет торчать на месте.
   - Сколько надо, столько и буду! - шепотом огрызнулся Лёхин.
   В кармане явственно фыркнули, но тут Лёхин слегка повернулся. Огромная тень шмыгнула в сторону, а на стене забелел маленький прямоугольник. Тетрадный листок, еле висящий на одном уголке, выглядел так сиротливо, что Лёхин сердобольно попытался приклеить его поровнее. Но скотч на уголках бумажки, подсохший за года, и пористый кирпич наотрез отказывались соединяться. В конце концов лист очутился в руках Лёхина, и тут-то обнаружилось кое-что интересное.
   - Эй, глазастые, по-моему, это план.
   Лёхин сомневался не на пустом месте. Ни одной буквы, ни одной цифры - спешно набросанные карандашом линии, как будто один другому наспех объяснял, где что находится.
   Два спеца по картам поспешно выглянули из кармана, с секунду напряжённо пялились на предъявленный документ, а затем разразились скрипучим галдежем.
   "Все-таки надо было переводчика взять", - мрачно подумал Лёхин.
   "Помпошки" резко оборвали болтовню и сгинули в кармане. А Лёхин вдруг подумал, что сюда, в подвал, наверное, спускались рабочие - например, доделывать что-нибудь, или электрики, и все они страшно боялись заблудиться; и кто-то, кто не раз здесь бывал, начертил для них от руки - где что находится. Точно. Вот вход, вот лестница... Лёхин облегченно вздохнул. В душе он, оказывается, очень боялся, что наткнулся на своеобразный призыв Проводника о помощи. Переживай еще за него, мол, мучается человек со зверюгами... Вздохнул - и не задумался, откуда такая уверенность, что план предназначен именно для рабочих... Прежде чем сознание Шишиков снова улетело в другое пространство, "помпошки" обменялись интересным наблюдением: вдвоем-то в человека легче запихнуть информацию.
   По лестнице Лёхин не спеша добрел вниз. Здесь с пламенем-солдатиком стало легче; он уже не рвался суматошно в разные стороны, а лишь изредка подрагивал.
   Помещение, кажется, рассчитывали использовать на всю катушку. Теперь Лёхин шел по настоящей анфиладе. Подвал успели разбить на отдельные залы-отсеки, коридора как такового не существовало, переходи себе из одного помещения в другое и так далее.
   И постепенно Лёхину причудилось, что он попал в ловушку - в замкнутый круг беличьего колеса. Перешагиваешь порог прямоугольной дыры в стене, а навстречу, издалека, растет следующая, такая же стена с черным провалом... Который порог он сейчас перешагивает? Седьмой? Восьмой?
   И чего это так безмятежно он расшатался? Даже о зрении-сканере забыл. А вот, неровен час, станет он перешагивать следующий порог - и бросится на него кто-нибудь, терпеливо выжидающий за стеной...
   Шишиков будто выдернуло из прогулки по другому миру. Прижавшись друг к дружке в Лёхином кармане, они крепко зажмурились. Предупредить хозяина не успели - вернуло их за два шага до неизбежного
   За два шага до черного прямоугольника Лёхин остановился. Чем-то этот провал, притворяющийся дверью, активно не нравился. Мрак, выгнувшийся назад от света, казался отчетливо агрессивным, а еще через секунду буквально рычал - и Лёхин "слышал" рычание темноты, В абсолютной-то тишине... Сканирующее зрение не помогло. Возможно, стена была из непропускающего материала. Помог меч, обнаруженный в руке - в полной боевой готовности. Сумка в левой руке Лёхина съехала к локтю, когда он потянулся вытереть пот. Облегчение. Как хорошо, что есть меч! Впрочем, в такой ситуации и хороший камень сошел бы. Было бы только чью морду им треснуть.
   "Ну что ж... Если Шишики попрятались, а все мои инстинкты вопят об опасности, значит, я попал куда надо... Эх, бумажку бы сейчас какую-нибудь самую завалящую..." Он представил, как комкает эту завалящую бумажку, поджигает ее и бросает в черный проем. Жаль, рукописный план остался на дверях... Что бы такое придумать вместо бумаги? Лёхин скрупулезно "обыскал" себя, мысленно прошарил сумку. На упряжь вокруг тела махнул рукой - кроме железа вряд ли что найдешь в ней. Карманы рубашки... Может, Шишиков бросить в темень? Заставить затаившегося врага выдать себя неосторожным от неожиданности движением! Нельзя. Сожрут. А они хоть и вредные (из кармана "послышалось" ворчание - подслушивают, черти!), а все равно жалко... Джинсы... Так, по мелочи, всего полно... Стоп! Не в правый ли карман, чтоб под рукой был, заботливый Елисей засунул носовой платок? Сухой, свежевыглаженный. Не бумага, конечно, но ведь горит...
   Лёхин закинул ремень сумки на плечи, поджег тряпицу и швырнул ее в слепую пропасть, метя чуть влево - почему, сказать бы не сумел, руку так повело. И сам - бегом вперед: то ли драться, то ли посмотреть, не сглупил ли. Меч, во всяком случае, явно жаждал испробовать на вкус чью-либо плоть, ощутимо таща за собой хозяина.
   Перепрыгивая порог, Лёхин чуть не умер от инфаркта: внезапный оглушительный вопль под самым ухом взрезал мозги и, показалось, снес половину черепа. Один только меч не растерялся в общей суматохе из криков и бешеного калейдоскопа с полубредовыми картинками: шарахающаяся тьма, безумно прыгающий свет, безумно желтые, в кровавую жилку глаза и раззявленная пасть, полная кошмарных клыков и пены, падающей ошметьями.
   Именно меч дернул руку Лёхина чуть назад и сразу жестко вперед - куда-то под каменную, но живую морду. Вот эта уж точно кирпича просит! - с замиранием успел определить Лёхин. Задержавшись при входе в плоть (и не задержавшись, а примерившись! - ревниво возразил меч), оружие скользнуло в мягкое, податливое. Лёхин, не поспевая за мечом, едва не запнулся - едва не рухнул по инерции на зверя. От сомнительных объятий спас новый звериный вопль - уже не вопль, а визг боли и возмущения. Кажется, вновь пришедшая зверюшка была излишне самоуверенна и не ожидала личных проблем в первой же стычке.
   А меч не унимался. Очевидно, на него действовала короткая дистанция между хозяином и врагом.
   "Интересно, а как он определил, что зверюга - это враг?" -мельком подумал Лёхин, чудом - точнее, пробежкой за оружием - спасаясь от вывиха кисти и от щелкнувших возле свечи челюстей.
   Левая рука, видимо, сочла, что ей нанесли оскорбление. Как же - разинули пасть в сантиметре от нее!.. Лёхин только подумал! Но не хотел этого делать! Свеча сделала резкий выпад в сторону рычащей пасти. Плеснуло белым: весь накопившийся горячий воск - совсем мало, кот наплакал, но ведь горячий! - полетел в ощеренные клычища.
   Надрывному вою сбежавшей с поля боя зверюги Лёхин даже посочувствовал. Больно-то, наверное, как... Ладно, нечего было лезть к нам. Завоеватели чертовы... Небось, жаловаться побежал...
   Итак. Лёхин привычно подвел итоги, исходя из вопроса: что имеем на данный момент? Маленькую победу сомнительного свойства. Хотя и полная являлась бы сомнительней: убей он зверюгу, вылезла бы еще одна. Впрочем, и здесь сомнительно: сразу бы вылезла или как? Ладно, эти размышления чисто умозрительны. Главное - впереди предупрежденный, а потому вооруженный враг в лице пяти человекообразных и одной раненой зверюги, которая наверняка считает теперь делом чести откусить Лёхину голову. И один настоящий человек, придерживающий некую дверь, откуда и лезет эта дрянь.
   В кармане тихонько вздохнули.
  

49.

   Платок догорел. Когда - Лёхин не упомнил. Скорее всего, во время короткой, но впечатляющей схватки... Он присел над дымком с бетонного пола, "помпошки" тоже высунулись поглазеть на черные лохмотья.
   - Говорят, надо слушаться своих инстинктов, - поделился с ними мыслью Лехин, - но не знаю, инстинкты у меня сейчас или навязчивая идея... Только не хихикайте, ладно? А в общем, можете хихикать. Я все равно это сделаю.
   Помогая себе светом уже огарка, он покопался в сумке и выудил связку свечей. Внезапно показалось, что он запутался в пространстве и стоит теперь спиной к врагу. Разогнулся всполошенно и поспешно осветил голые стены помещения, насквозь продырявленного дверными проемами. Нет, все правильно: за спиной стена на расстоянии двух метров - отсюда он пришел; стена, за которой уже, возможно, прятался противник, маячила неясной простыней далеко впереди.
   Помещение Лехин условно разделил на свою и чужую половины, свою он облагородил, расставив горящие свечи у стен. Теми же свечами хотел к границу обозначить "мое - чужое", но побоялся: и свечей маловато, и противника за огнем не разглядишь.
   Ну, вроде, все. Лехин проинспектировал, все ли свечи горят, и прикинул, надолго ли хватит их. Наверное, на полтора-два часа.
   В вязкой, непроницаемой тишине, в которой тонуло потрескивание свечей, он не слышал ни шороха. Просто, машинально считая желтые огоньки, в очередной раз покосился на "чужую" половину - и замер.
   Пятеро полукругом стояли у проема. В прямоугольнике, как в черной раме, за ними стоял еще один, вероятно привычно опустив руку на загривок зверя или придерживая его за тот же загривок.
   А потом вдруг и потрескивание свечей уплыло и заглохло, точно кто-то постепенно отключил звук. И - белая тишина. И в этой тишине противник стал далеким-далеким, а сам Лехин маленьким-маленьким. И пластом навалилась на него ощутимо живая тяжесть. И отчетливо услышал Лехин, как съежившийся в кармане Шишик Профи сказал съежившемуся Шишику Нику: "Дом хочет, чтобы твой хозяин выгнал пришлых. Они ему не нравятся". А вот ответ Шишика Ника прозвучал абсурдно, словно сказали во сне, но Лехин с ним согласился: "Не надо было им убивать его человека. Дом к нему привык, с тем человеком ему было интересно. А они его сначала напугали, а потом убили. Поэтому он злится на них". Логика Сна подразумевала под "тем человеком" убитого сторожа, и Лехин, в странном Сне, одобрил идею Ника.
   Что незаконченный дом - живой, никаких сомнений. И не краткий диалог "помпошек" убедил Лехина. Дом дышал. Дыхание Лехин услышал не сразу: сначала какой-то ритмичный шорох; затем стало возможным различить короткий резкий вдох - и прерывисто сдержанный выдох, словно остановленный после долгого бега человек пытается восстановить спокойное дыхание. И Лёхин затаил собственное дыхание, погружаясь в гипнотизирующий ритм живого метронома.
   Шишики в кармане улеглись в самом низу, уперлись лапами в грудь Лехина и дружно забарабанили. Выходить из кармана на поверхность, чтобы привычно стукнуть хозяина по уху или по шее, Нику совсем не улыбалось.
   Щекотка на коже в патетический момент благоговения перед лицом явленной мистики - это покруче пресловутого ушата воды.
   Лехин сильно вздрогнул. Пока он пребывал в блаженной прострации, умиленно слушая своё дыхание, двое из пяти встали уже достаточно близко. Несомненно, оцепенение Лехина они сочли реакцией перепуганного человека на их появление.
   Обозленный на себя - нашел время играть в мистику! - Лехин неожиданно для себя сделал резкий выпад мечом вперед, потенциально проткнув обоих противников, с маловразумительным воплем:
   - Бац-бац - и ваших нету! Каша всмятку! Следующий?
   Вернувшись в исходное положение, он неудержимо улыбался.
   "Каша всмятку" и чисто мальчишеское поддразнивание понравились. Как понравились и недоуменно вытянутые лица двоих, теперь тоже впавших в ступор.
   А счастливое настроение хулигана, которому море но колено, продолжало бурлить в Лехине. Ха, каша всмятку! Прикольно! Что б еще такое выкинуть? Ага...
   - Дмитрий Витальевич! Здрасьте вам! Как живете-можете?
   И помахал Проводнику мечом. Получилось что-то вроде рыцарского приветствия. Новая волна удовольствия ("наше вам с кисточкой!" от грузчика профессору) заставила ноги переминаться-пританцовывать, а мозги - весело раздумывать, что бы еще такого крикнуть хулиганского... Лехин как-то не подумал, что Проводник может ответить, но он ответил - тихо и вяло, как больной, который долго не разговаривал:
   - Кто вы?
   - Алексеем меня зовут, Дмитрий Витальевич!
   - Вы странно ко мне обращаетесь, Алексей.
   Лехин даже остановился. Не смысл фразы заставил - черепашья скорость, с которой Проводник произносил слова. Уже после первого Лехину хотелось прикрикнуть: "Говорите быстрее!" Ну а смысл... Благодаря домовым, вообще-то предполагалось, что Соболев забыл свое имя, потому-то замечание, прозвучавшее холодно и бесстрастно, не удивило.
   - Обращаюсь я к вам, Дмитрий Витальевич, по имени-отчеству! А как вы предпочитаете - по фамилии? Типа - господин Соболев? Или по званию - господин профессор?
   На перечисление имен Проводник не обратил внимания или просто не понял, о чем толкует Лехин. Похоже, незваный гость здорово мешал ему. Следующий вопрос имел оттенок раздражения:
   - Зачем вы здесь?
   - Вернуть вас домой, Дмитрий Витальевич!
   Когда говорил Проводник, зверюга возле него с трудом - мешал горбатый загривок - задирала морду поглядеть на него; говорил Лехин - его буравила глазами-фарами ядовито-розового цвета с алыми бликами. Остальные пятеро чужаков мотали головами туда-сюда, словно надеялись увидеть в лицах собеседников нечто более важное, чем их слова. Это мотание башками убедило Лехина, засомневавшегося было: "А может, они обыкновенные... бомжи?", в их нечеловеческом происхождении.
   - Что значит - домой?
   Проводник явно не имел в виду адрес.
   Выдвинув чуть вперед нижнюю губу, Лехин дунул вверх, охлаждая взмокшее от пота лицо. Говорить с Проводником становилось труднее от реплики к реплике. А и правда, что значит домой? Для Лехина, который сейчас охотно все бросил бы и умчался в то самое "домой", - это два места: дом родителей в пригороде, куда нагрянешь без предупреждения и все равно будешь накормлен мамиными роскошными пирогами с пылу с жару - мама, вот уж настоящий предсказатель, всегда угадывает, когда сын явится; и собственная квартирка - уютная холостяцкая берлога, как нынче это модно называть, где каждая вещь обласкана твоей рукой, знает свое место и своего хозяина. "Домой" для Лехина - это в расслабляющий отдых и покой, туда, где ждут и радуются твоему приходу...
   - Домой, Дмитрий Витальевич, - это значит к людям, которые надеются, что вы живы, которые любят вас и ждут...
   - Люди - это тюрьма, - сказал Проводник. - Привязанности сковывают, ответственность за них не дает идти вперед. Нет, дом - это свобода. Зачем мне возвращаться? Мне хорошо здесь и сейчас.
   Лехин вздрогнул не от слов Проводника. Он вздрогнул, вспомнив, с кем говорит. С человеком, которого убили и который, возможно, жив только потому, что стоит на пороге двух миров. А если Проводника вытащить... гм... с того света, фигурально выражаясь, что с ним станется? А вдруг Лехин получит проблему в виде трупа? С другой стороны, прошел год. Физически Проводник уж точно должен был за этот год прийти в норму... А вдруг у него мозги набекрень из-за пребывания в двух мирах? Отчего-то вспомнилась статья в "Литературке". Было время - Бывшая Жена покупала газету, теша себя мыслью, что, приобретая в высшей степени интеллигентное издание, и принадлежит к слоям в высшей степени интеллигенции. Бывшая Жена приобретала - Лехин читал. Какого-то деятеля культуры однажды там спросили, нужно ли в обязательном порядке, насильно приобщать детей к видению прекрасного. Тот ответил: удерживаем же мы ребенка, если он собирается перебегать дорогу на красный свет, то же и с приобщением... Ситуации совпадают? Но Проводник не ребенок, чтобы взять его за руку и увести домой, не слушая возражений. Но и не... человек. Пока, во всяком случае.
   Бугай решил, что Лехин слишком крепко задумался и не заметит его перемещений. Лехин машинально приподнял кончик меча, предупреждая - "все вижу".
   - Хорошо, Дмитрий Витальевич, я предлагаю вам компромисс: вы едете со мной и на месте, то есть у себя дома, решаете: остаться или вернуться сюда.
   Проводник покачал головой. Человекоподобные зверюги почему-то попятились, а в помещении стемнело, словно некоторые свечи догорели.
   - Это невозможно.
   - Да чо с ним рассусоливать! - крикнули за спиной Лехина. - Шваркнуть по башке, сунуть в машину и айда поехали!
   Лехин стремительно развернулся и остолбенел: у стены со свечами разместилось воинство - именно не войско, а воинство. Три человека и собачья свора настроены были решительно и воинственно. И в драку - простите, в бой! - рвались немедленно.
   - Вы!.. - начал Лехин.
   - Лехин! Сзади!
   Сзади, оскалившись, Бугай с разбегу занес дубинку над головой Лехина. "Что я делаю?!" - ужаснулся Лехин, кидаясь под дубинку - словно в объятия Бугая. Меч пропорол живот вражины, дубинка из ослабевших рук вывалилась с самого пика замаха, врезала по голове оборотня - Лехин отскочил в сторону, выдернув свое оружие. Из раны поверженного противника хлынула черная в тусклом свете жидкость. В воздухе резко запахло острой аммиачной вонью. Бугай вздрогнул и затих. А Лехин, с некоторой оторопью глядя на неподвижное тело, буквально услышал внутренний взрыв. И он еще сомневался?! Этот псих вещает о свободе?! Для себя! А для остальных что - смерть?!
   Он заревел не хуже Бугая и бросился на помощь псам. Те сбили с ног, кажется, Шкета, но добраться до него не могли; чужак ловко крутил вокруг себя массивную цепь. Паре собак уже досталось; одна валялась, дергаясь в предсмертных корчах; другая визжала от боли, мотая окровавленной башкой. На бегу Лехин уловил, как пойдёт следующий разворот цепи, поймал конец и яростно дернул к себе. Не ожидавший решительного рывка, Шкет упал на меч Лехина, и с ним тоже было покончено. Оборачиваясь к другим тварям, Лехин увидел уже мертвую собаку; вторая, вроде, собиралась выжить, уже не визжала, а подвывала в сторонке. И терла, терла лапой морду. Сердце Лехина царапну-ла когтистая лапа горечи, смятая в мгновение яростью: я этого гада все равно прикончил!
   Теперь в подвале дрались три пары. Собаки сообразили вмешиваться в поединки вреднейшим способом: тяпали тварей за ноги, если конечности оказывались в пределах безопасной для них досягаемости, лишая оборотней полной сосредоточенности на противнике.
   Около пары Олег - тварь псы кружили особенно плотно и активно. Они будто поняли, что человек впервые участвует в настоящей драке и еще не совсем уверен в себе. Подбегая к ним, Лехин профессионально - чему сам и удивился - определил, что Олег никогда ни с кем не дрался вне занятий в секции. А тварь ему досталась умелая: тот, бритоголовый, кем внешне стал чужак, очевидно, был опытным мордо... бойцом? Мордо... битком?
   Если бы не собаки, Олег в третий раз уже не встал бы...
   Псы сиганули в стороны, словно их разметало вихрем, мчащимся впереди Лехина.
   У Лехина было абсолютно точное представление, что надо делать. Никаких боев. Бойня. Другого твари не заслуживали. Единственное, в чем он не мог отказать им, - встретить смерть лицом к лицу. В спину бить он не собирался.
   Тварь шарахнула Олега по виску, проигнорировав вялый блок, и лягнула надоедливых собак - видимо, уже по привычке, поскольку сзади собак уже не было. Тварь удивилась, заподозрила что-то неладное. Олег ворочался в метрах двух от чужака, и толку от него ждать не приходилось. И тварь обернулась посмотреть, что не так. Лехин дождался, когда в бешеных багровых глазах вспыхнет понимание, и перерезал ей глотку.
   Огляделся.
   Только одна пара была еще на ногах. Вован-Линь Тай что-то затягивал с противником. Зато Веча сидел на коленях рядом со своим и кулаком-кувалдой молотил по голове неподвижной твари, превращая ее в кашу из костей и крови. Изумленный Лехин заметил, что Веча, безымянный агент, плачет, монотонно опуская и поднимая кулачище.
   Лехин не стал спрашивать о причине слез. Некогда. Последняя тварь в облике человека еще на ногах. Плюс зверюга рядом с Проводником. Подняв Олега и похлопав его по плечу, Лехин направился было к Вовану, но тут его довольно крепко рванули за уши. Дикая боль сопровождалась негодующим шипением в оба же уха.
   Лехин коротко ругнулся, но повернулся - непроизвольно! -именно туда, куда хотели Шишики, увидел - и замер.
   Черный дверной проем в противоположной стороне пропал. Вместо него возник затушеванный бьющим изнутри светом, зеленовато-голубой прямоугольник.
   Двое шли к прямоугольнику. Зверюга чуть впереди - явно вела Проводника. Тот не сопротивлялся, шел спокойно.
   До Лехина медленно, но дошло: шестая тварь уводит Проводника в свой мир. Откуда он мог вернуться в любой момент, в сопровождении шести чужаков.
   И что - все старания насмарку?
  

50.

   Режущий глаза, зеленовато-голубой свет съедал две фигуры, идущие к нему. Скоро от них остались только размытые тени.
   Остановить!.. Но как?
   И опять оружие решило за Лехина. Меч будто подпрыгнул в ладони. Теперь хозяин держал его как боевой нож для удара сверху вниз. Но положение оружие сменило не для удара. Лехин еще ничего не понял, но размахнулся изо всех сил и метнул оружие вслед смутным фигурам.
   Зверь будто специально обернулся - наверное, посмотреть, нет ли погони. А так как был каким-то... закаменелым (горбатый позвоночник, туго спеленутый железными мышцами и шипастой броней, не позволял быть гибким), обернулся почти всем телом. И тут-то бок его оказался идеальной мишенью.
   Зверь грохнулся так тяжело, что Лехин издалека прочувствовал, как содрогнулся бетонный пол подвала.
   Проводник сначала застыл, потом склонился над зверем и что-то над ним потрогал в воздухе. Слепящий холодный свет мешал разглядеть - что, но Лехин смекнул. Меч.
   И что? Праздновать победу? Идти к Проводнику передавать Шишика?
   Раздумывая над неясными, но во множестве возникающими вопросами, Лехин медленно двинулся к бьющему из проема свету. Свет ему не нравился. Такой зеленовато-голубой, кажется, называют мертвенным. Правильно называют. И хотя вливался свет в подвал бесшумно, чудилась Лехину в нем грубая, диссонирующая мелодия...
   Оформиться впечатлению не дали. За спиной завопили в несколько голосов, а мимо Лехина промчалась черная фигура со сверкнувшей в ухе проволочной искоркой. Паук! С ним дрался Линь Тай. Какого чер...
   Лехин бросился вслед. Но эффект неожиданности... Паук на огромной скорости домчался до проема. Вот уж кто действовал не раздумывая! Лехин вскрикнул, когда кулак Паука обрушился на голову Проводника. Тот начал падать - Паук подхватил его, взвалили на спину и, уже поневоле тяжко переставляя ноги, поплелся в холодный свет "Уйдет, гад!" - одна сумасшедшая мысль стучала в виски Лехина и жгла ему подошвы, когда он прямиком летел к такой далекой стене...
   Но эта тварь... Зверюга, с мечом в боку, встала, качаясь на пороге и неторопливо ощерилась. А чего ей не щериться? Видимого оружия на Лехине не наблюдалось, а меч... Зверюга встряхнулась, точно вылезла из воды, - меч грохнулся с той стороны, откуда шел свет... Паук оглянулся на звук, ссутуленный под тяжестью безвольного тела, и помахал ручкой.
   Жуткий визг - мокрым пальцем по стеклу! - чуть не убил Лехина. А потом он чуть не убил "чертей полосатых"! Вот что мешало ему нормально бежать! А он-то мельком думал, что плохо закрепил оружие на бедре.
   На джинсах, вцепившись в край кармана, висели "помпошки". Даже в этой ненормальной ситуации Лехин не мог не обратить внимания, что Шишики странно отяжелели. Когда же он увидел, что они тащат... Про сумку-то он вообще забыл, и где бросил - не помнил. Когда же Шишики умудрились из нее яблоко вытащить?!
   Сначала он решил, что "помпошки" предлагают бросить яблоко в Проводника. По себе он уже знал, что яблоки обладают таинственной силой. Так что поверил. Но когда попытался забрать яблоко, то поднял плод вместе с прилипшими к нему "помпошками".
   - Вы что - свихнулись?!
   В ответ на него вновь обрушился раздирающий уши визг. Шишики безоговорочно требовали швырнуть их, в компании с яблоком, туда, куда им нельзя, - домовые предупреждали!.. А может, домовые не знают чего-то, о чем известно "помпошкам"?.. Нетерпеливый визг подтвердил: не знают! И Лехин размахнулся и бросил яблоко с обнявшимися вокруг него "помпошками".
   Хватило ума бросить яблоко не целясь, а примерившись, чтоб попало в движущуюся цель. Впрочем, не об уме речь. Времени не хватало - это да.
   Запаленно сопя, подбежал Олег. Сказать ничего не успел: ссутуленная под грузом, обрюзгшая фигура рухнула за порогом дверного проема.
   Холодный, мертвенный свет поколебался, но, разделившись на несколько туманных клочьев, быстро рассеялся.
   Боясь ловушки, Лехин тоже чуть помедлил, потом взял у подошедшего Вована свечу и зашагал вперед.
   Зверюга сдохла у порога. Чудовищные шипы на хребте слиплись, оплывая в нечто мягкое, бесформенное. Припоминая, что вся эта оплывшая масса должна незамедлительно отвердеть - превратиться в хрупкий черный сплав, Лехин перешагнул через зверюгу, прихватив меч, и еще машинально подумал: хорошо, хоть ароматов никаких...
   Далее по курсу в позе обнимающего землю лежал Паук. Лехин, наверное, с минуту опасался приближаться к чужаку. Как-то излишне напряжённо лежал тот - вот-вот вскочит. Но через него тоже надо было перешагнуть: падая, он ослабил хватку, и вялое тело Проводника скользнуло с его спины, как со ступеньки лестницы. И Лехин решился, перешагнул. Больше он, может, и не взглянул бы на Паука, если бы опять-таки машинально не отметил два обстоятельства.
   Первое - познавательно-необязательное: серьга Паука плавилась одновременно с телом, впрочем, как и одежда. Значит, одеяние чужаков является частью их плоти. Поэтому проволочный паучок растворяется на ухе оборотня, постепенно вдавливаясь в черненую вязкую массу.
   Второе обстоятельство заставило Лехина остановиться и нагнуться над рукой Паука. Лехина заинтересовал стиснутый даже в смерти кулак. Дотрагиваться до истекающей слизью плоти Лехин не захотел и воспользовался мечом. Кончиком лезвия расправил зажатые пальцы Паука и недоуменно уставился на морщинистый черный кругляш... Что это?! Яблоко?.. Он, Лехин, бросил яблоко с "помпошками", а Паук, видимо, решил, что в него бросили боеприпасом, и поймал его, чтобы обезопаситься и разглядеть... Поймал, называется... Ну и яблочко...
   Проводник все еще пребывал без сознания. Он лежал на спине, на его лбу задумчивым монашком сидел Профи. Время от времени он взглядывал на Ника, который медленными кругами прогуливался по груди Проводника.
   - Интересно, почему вас этот не сожрал? - ворчливо осведомился Лехин, присаживаясь на корточки. - Невкусные, да?
   На всякий случай он проверил пульс Проводника. На руке не нашел, на шее - сразу. Только успел заметить, что Проводник жив, как новая мысль поразила его: "А если все эти зверюги не умерли? Ведь сначала они вообще бесплотные были... А если умерла только эта... как ее... оболочка, а настоящие твари ушли в свой мир?"
   Ладонь к Нику он протянул бездумно, но тот быстро перебрался на средство передвижения - с неожиданно суровым выражением "морды лица". Профи тоже оставил хозяина и поспешил на ладонь Лехина - глазами вперившись назад, в Проводника. Лехин даже приготовился подхватить "помпошку", если ненароком свалится.
   - Что - не удалось вернуть профессора?
   Две пары желтых глазищ мрачно хлопнули невидимыми веками на Лехина, а затем стали гипнотизировать друг дружку.
   - Да вы не отчаивайтесь. Скорее всего, он без сознания - поэтому. А вот как придет в себя, вытащить нетрудно - раз плюнуть.
   "Помпошки" насупились и по рукаву просеменили к карману, где и сгинули.
   А Лехин вернулся к беспокойной мысли "а если зверюги не умерли?". Мысль получила продолжение: "Сколько времени понадобится на появление первой из тварей, если Проводник без сознания и, возможно, продолжает держать дверь открытой?"
   - Линь Тай, позови агента.
   - Агента нету, хозяина.
   - Но Веча же в той комнате? - удивился Лехин. - Нужно, чтобы он донес Проводника до машины, а я постерегу. Ему, с его габаритами, сподручнее человека тащить.
   - Веча есть - агента нету, - упрямо повторил Линь Тай и пошел в ту часть подвала, где горели свечи.
   Порог он перепрыгнул - почти перепорхнул, и Лехин вздрогнул; потрясающее зрелище, когда долговязый мосластый мужик подпрыгивает упругим теннисным мячиком.
   Не дожидаясь прихода Вечи, Лехин с Олегом подняли Проводника и понесли к порогу. Вече и так достанется. Путь длинный, и лестниц полно. Тяжеловато с грузом.
   Приближение Вечи они расслышали по обиженному бубнежу. Широкоплечий здоровяк норовил держаться ближе к длинному Вовану, опасливо крутя головой по сторонам и бубня какие-то претензии... Лехин несколько обалдел от таких странностей, но Вован - Линь Тай - снова веско произнес:
   - Веча есть - агента нету.
   И Лехин наконец уразумел. Перед ним стоял нормальный человек без паранормального довеска в виде призрака. Человек, который лишился наглого квартиранта в собственном теле в самый неподходящий момент. Лехин отчетливо увидел: плачущий Веча бьет и бьет упавшую тварь. Отчего плакал Веча? От ужаса, что убил "человека"? От ужаса, что хотели убить его? От ужаса внезапно очутиться в страшном месте со страшными людьми?
   - А где безымянный агент? Сожрали все-таки?..
   Ладно, это подождет. Для начала нужно успокоить Вечу. Шапочное знакомство соседей по дому у них есть. Только узнает ли здоровяк Лехина в темноте, в слабом, дрожащем освещении?
   Проводника опустили по сигналу. Лехин поднял свечу.
   - Веча, узнаешь меня?
   Здоровяк замолчал, со страхом вглядываясь в человека напротив.
   - На Алексея похож, соседа.
   - Не похож, а Алексей и есть.
   - А фиг вас разберет! - жалобно взвыл Веча и затыкал пальцем в Вована. - Этот тоже похож на дружка моего, а заговоришь с ним - морда каменная, будто век меня не видел и видеть не желает!
   "Ну, почему каменная - понятно, - подумал Лехин. - Хихикать хочется - с трудом и держится. Или еще: дружка потерял - закаменеешь тут".
   В последнем Лехин оказался не прав. Только открыл рот скомандовать, чтобы Веча взвалил на себя Проводника, как вдруг учуял рядом присутствие. Именно так: учуял присутствие. Круто развернулся со свечой - Олег нервно дернулся в мгновенной боевой стойке - слева никого. Зато справа виновато сказали:
   - Простите, Алексей Григорьевич, за причиненное неудобство.
   Огонь со свечи чуть не сдуло от нового рывка. Бедняга Олег рванул следом, но вновь ничего не увидел и придушенно просипел:
   - Что происходит?
   - Все хорошо! Все очень хорошо! - громко сказал Лехин и обозленно, хотя и в тон собеседнику, потребовал у явленного ему безымянного агента: - Извольте объясниться!
   "Сударь!" - застряло на зубах.
   К счастью, безымянный агент, то есть Глеб Семенович - вспомнил Лехин, когда-то был человеком военной выправки, отчитался в считанные секунды:
   - Веча сильнее меня духом. Пока пары алкоголя дурманили его, я еще держался. Но когда началась драка, он меня вытеснил. Зато теперь вы, Алексей Григорьевич, легко справитесь с ним: он думает, что все это сон.
   - С кем ты разговариваешь, Лехин? - шепотом спросил Олег.
   - Потом объясню, ладно? Веча, помоги. Этого человека надо вытащить отсюда. Ты единственный, кому это по силам.
   - А если не потащу? Ишь, раскомандовался!
   - Дело твое, конечно, - кивнул Лехин. - Только если не поможешь, навсегда останешься здесь, в подвале. А все потому, что этот человек - твой пропуск отсюда.
  

51.

  
   Кажется, Веча и правда верил, что спит. Убедила его странная логика Лехиных слов. Легко подхватив Проводника на плечо, он послушно потопал за плывущими среди теней свечами, и в его тяжелом топоте шаги остальных звучали фоновым шелестом.
   Собаки, видимо, сочли свою миссию выполненной. Поднялись с людьми наверх и сгинули в темь.
   Шишики наотрез отказались ехать в машине. Лехин шепотом орал на них - они беззвучно орали на него с крыши машины. Туда они демонстративно перепрыгнули, пока Лехин руководил погрузкой: за рулем Олег, позади - Вован, Проводник и Веча - именно в такой последовательности.
   - Ну и фиг с вами! - расплевался Лехин и сел с Олегом.
   Едва "Ладушка" тронулась с места, с потолка на плечи Лехина шмякнулись два невероятно мрачных меховых комочка. Зеркальце водителя показало, как они, потоптавшись, нахохлились и принялись укоризненно сверлить глазищами уши Лехина, поскольку с хозяйских плеч глаз хозяина же не видно. Лехин поспешно отвел от зеркальца взгляд.
   Еще увидят - будут пялиться глаза в глаза... И чего им надо?
   - Олег, как прошло боевое крещение?
   Остановив машину на перекрестке - стройка за спиной - и выгадывая момент войти в сплошной поток на дороге, Олег немного помолчал, потом во вздохом сказал:
   - Драка - это не бой по правилам. Очень тяжело. Практики не хватает.
   - А хотелось бы?
   - Чего?
   - Практики побольше?
   - Наверное, хотелось бы... Ну конечно, хотелось бы! Зря, что ли, на тренировки бегал?
   Машина вдруг содрогнулась и почти подпрыгнула, будто на капот уронили бетонный столб. Да так и оставили.
   "Лада" еще дрожала от потрясения, когда на капоте кто-то тяжеленный переступил, точно стараясь встать прочнее. Конечности у неизвестного, на слух, были каменные: с каждым его движением машина охала и прогибалась.
   Заледеневший от бешенства Лехин все же заставил себя оглянуться. Машинально отметил кинувшихся в карман "помпошек". За стеклом никого не было - только дорога, потерявшаяся в темноте с редким светом от дома справа.
   И, прежде чем выйти - выскочить, вылететь! - он бросил взгляд на Олега. Хозяин машины, стиснув побелевший рот и глядя остановившимися глазами вперед, слепо шарил по дверце.
   - Сиди! - велел Лехин, и вздрогнувшая машина будто подтвердила. - Это не твоя драка.
   Мгновение он помедлил, проверяя, полностью ли меч в боевой готовности, и под резанувший визг перепуганных "помпошек" скользнул в темноту на дороге.
   Одна нога уже на асфальте - второй он прочувствовал новое, сильное содрогание машины. Левой рукой он еще захлопывал дверцу, а правая уже вскинула меч навстречу призрачной твари, а тело само прянуло с траектории прыжка твари.
   Зверь был великолепен. Если бы Лехин встретил его в клетке зоопарка, в кадрах фильма или на снимке, он бы долго восхищался чудовищным силуэтом - силуэтом хищника и боевой машины, любовался бы причудливой хрустальной игрой цветных бликов на шипастой хребтине; этими нездешними глазами - сгустками тьмы из-под сияющих нависших лобных дуг...
   - ... Лехин!
   Три вопля из машины вывели Лехина из транса!
   Зверь гипнотизировал?!
   И зверь успел очутиться в двух шагах от человека. После хорового предупреждения он остановился и нерешительно поднял переднюю лапу, так что свободно опущенные каменные когти слегка елозили по асфальту. Вся поза чужака выражала почти интеллигентное недоумение: что за шум, ведь только что все было мирно и спокойно? Зверь даже полуобернулся к машине, чуть приподняв выступ над правым глазом, как человек бы вздернул бровь, приглашая присоединиться к разглядыванию нарушителей спокойствия...
   И так же, чуть боком, зверь бросился на Лехина.
   Лехин все-таки зазевался, меч - нет.
   Пока хозяин лихорадочно соображал, как увернуться от зверя, оружие острием взмыло в небо и неожиданно резко надавило вниз, на руку. Не ожидавший ничего подобного, человек упал на колени.
   Серебристая туша, опоздав буквально на секунду, с тяжелым шелестом свистнула над ним.
   Время остановилось. Лехин вдруг понял, что рассматривает летящую над ним тушу профессиональным взглядом шеф-повара, который карьеру начинал рубщиком мяса. И не сам меч ринулся в уязвимое место зверя, а наконец сам Лехин ударил оружием в то мгновение, когда зверю надо было коснуться асфальта широкими лапами. Меч скользнул идеально и почти хирургически ровно взрезал мощную звериную шею.
   Перекатившись с коленей на бедро, Лехин замахнулся добить хрипящего чужака. Но время вновь помчалось опрометью, а события, видимо, решили, что Лехин скучает, и принялись размножаться, одно другого веселее.
   Пораспахивались дверцы машины. С ругательством и невнятным возгласом выскочили трое и рванули прочь от "Лады". Один внезапно остановился и - Лехин глазам не поверил - спиной врезался в машину.
   Восстановить, что произошло, труда не составило. Лехин прыгнул с земли и словно воочию увидел: из окна машины выстрелила когтистая лапа, подцепила человека и рванула к себе... Елки-палки! Олега!
   Новый пришелец материализовался прямо в машине и в машину же старался затащить свою жертву. Глуша жалость и почти физическую боль (когти в спине!), Лехин сконцентрировал все мысли на том, как отвоевать Олега, а не на том, каково ему сейчас: ведь стекло в окне было опущено не до конца.
   В машине маячил неопределенный силуэт. И в этот силуэт Лехин швырнул меч, чуть не закрыв от ужаса глаза. Лезвие пробило стекло в правом нижнем углу, чудом не задев Олегова плеча...
   Рев, от которого вновь содрогнулась машина, подтвердил впечатление Лехина, что меч пробил не только стекло - в мельчайшие дребезги. Голова Олега - слава Богу, парень без сознания! - свесилась подбородком в грудь, но сам он не падал - когти мертвого зверя не давали... Лехин снял Олега с чудовищной вешалки. Рядом возник Вован, подхватил парня.
   Теперь - самое главное: вытащить Проводника из машины, иначе со зверьем, атакующим из машины, справляться трудновато. Пусть уж на ровном месте появляются. Как первый...
   Лехин сунулся в заднюю дверцу. Проводник все еще пребывал в обмороке. Его не привела в себя даже тварь, повисшая на спинках передних кресел и в предсмертных конвульсиях раскачивающая машину.
   Выглядел Проводник достаточно мирно - спит и спит человек. Только вот над его плечами быстро светлело. Определенно обозначались контуры прямоугольника, как будто из темноты смотришь на плохо закрытую дверь, к которой кто-то подходит с фонариком или свечой...
   Лехин за грудки выволок Проводника. Так удобнее, да и выволакиваемый не возражал. Уложив его за бордюром дороги, на плохо прополотой от лопухов траве, Лехин, дыша ртом от напряжения, приготовился во всеоружии встретить следующего чужака...
   Придушенный крик за спиной - и неизвестно, кто быстрее развернулся - Лехин или меч.
   Ожидаемый следующий явился не из светового прямоугольника. Возможно, он начал появляться в машине, да Лехин, занятый вытаскиванием Проводника, не заметил.
   Сейчас тварь стояла над упавшим Вованом - к ним медленно шел Веча, подтягивая когда-то спортивные штаны. Он худел на глазах, и Лехин сначала решил - со страху. Шел с голыми руками - на броненосного зверя, вооруженного чудовищными клыками и когтями!...
   Лехин зарычал от ярости и бессилия: троица - Вован, Веча и зверь - находились на дороге, чуть впереди машины, а он - на газоне! Позади!.. И чуть не подавился своим рыком, когда за спиной невнятно заворчали. Уже оборачиваясь, Лехин похоронно - это только меч играючи принял оборонительную позицию - констатировал: "Четвертый".
   Четвертый протискивался сквозь узкую светящуюся щель над Проводником. Лехин с внезапно вспыхнувшей надеждой вспомнил, что Проводник дверь в другой мир открыл не до конца. И кинулся к твари. Тварь от занесенного над ней оружия попыталась отпрянуть. Мешали мощные телеса, складками набрякшие по невидимом двери и стене, едва зверюга попятилась в свой мир. Ибо чужак в мире земном начал немедленно увеличиваться в объеме.
   Изумленный Лехин обнаружил, что "там" зверюги росточком не выше болонки! Но здесь тварь росла и уже приближалась к привычному для Лехина размеру. А значит, могла застрять в щели намертво! Чем это грозило, Лехин и представить себе не мог. Но, слушая вой и ругательства на дороге, отчаянно искал выход из положения.
   Вместо выхода воображение рисовало страшные картины: зверь в щели вырос до обычного своего земного объема, и оставшиеся твари, две из лимитированных шести, легко проникают на землю, пробежавшись под его лапами... А если выросшая зверюга вообще сломает дверь - и полчища тварей хлынут из иного мира?..
   Последняя картинка взорвала остатки здравого смысла, и Лехин без раздумий ударил ногой по звериной морде. Как ни странно, пинок подействовал. Тварь вылетела назад, за дверь. Сияние померкло, и трясущийся от гнева Лехин не сразу понял, что ему дана отсрочка. Может быть, на секунды - мчась к обалдевшему от боли Вече, думал он; может быть, даже на пару минут! - умолял он, насаживая зверюгу на меч, как на вертел, - оружие скользнуло с грудной кости твари, но сумело удержаться и ниже кости нашло уязвимое место.
   Веча посмотрел-посмотрел на громадное тело под ногами - и повалился на землю, закатывая измученные глаза. Лехин подхватил его, почти не глядя - глядел только в сторону Проводника! Но дотащил беднягу до машины, пристроил у колеса - оклемается! С Вованом потом разберемся...
   Он бежал вокруг машины, к Проводнику, когда увидел: над плечом того вновь засветилась вертикальная полоска, в которую немедленно сунулась длинная тощая морда. Уже не раздумывая, Лехин пнул по морде. Тварь на этот раз попалась зловредная - за что и поплатилась: хотела цапнуть за ногу - получила по зубам и кувыркнулась назад с жутким, до мурашек по всему телу, шипением.
   Лехин ухватил меч двумя руками и, запаленно дыша, ждал. Но светящаяся полоска предпочла погаснуть. Кажется, на "той" стороне сообразили, что сейчас переходить небезопасно, и тоже решили выждать.
   Минута. Другая... Тихо и темно.
   Меч дернулся в руках - Лехину почудилось движение рядом. Всмотрелся: Шишики съехали с его ног и быстро залезли на грудь Проводника. Совершенно неожиданно они повели себя точно буйнопомешанные в припадке: забегали, запрыгали; разевая пасти, орали - и все это, обращаясь к Лехину.
   - Да чего вы хотите? - отчаялся понять Лехин.
   - Чтобы Соболева в сознание привели, - сказали слева.
   - Глеб Семенович, вы? - засомневался Лехин, выискивая в темноте очертания безымянного агента. - Вы уверены, что Шишики хотят именно этого? Зачем?
   - Когда человек в сознании, легче вернуть его.
   - Откуда вы знаете?
   - Это не я знаю. Это Шишики так говорят.
   - Понятия не имею, как привести человека в сознание. Здесь. Дома бы нашатырку под нос...
   - Нашатырка у меня в аптечке, - сказал лежавший неподалеку Олег. - Если дашь слово, что в машине ни одна гадина больше не появится, я попробую встать и принести.
   - Лежи уж! - облегченно засмеялся Лехин. - Сам схожу. Или... Линь Тай!
   - Слушаю, хозяина!
   - Принеси аптечку из машины. Глеб Семенович покажет, где она.
   Лехин помог Олегу подняться и, повернув его к свету, бегло осмотрел спину. Рассматривать было удобно, поскольку зверь располосовал рубаху здорово.
   - Очень больно? - спросил Лехин, невольно охнув при виде сплошной кровищи.
   - Только когда двигаюсь. Голова вот... Затылок ноет.
   Лехин вспомнил, как тварь тащила парня в машину, дергала изо всех сил в узкое окно. До прихода Линь Тая с аптечкой выяснилось обнадеживающее обстоятельство: несмотря на кровищу, залившую всю спину, Олег получил всего три пореза. Серьезных. Просто когда он двигался, подсыхающая кровь задевала края царапин.
   - Тогда до дома дотерплю.
   Пока Вован-Линь Тай под командованием безымянного агента приводил Проводника в чувство, Лехин и Олег занялись Вечей. Вот на ком живого места не осталось. Раны неопасные, но как доставить верзилу домой? Ведь наверняка вот-вот придет в себя. А вдруг с перепугу сопротивляться начнет? И еще, не дай Бог, сбежит...
   - Глеб Семеныч! Вы в состоянии снова внедриться в тело Вечи?
   - В данном случае - очень просто.
   Итак, одна проблема отпала. Зато засветилась другая. В прямом смысле засветилась.
   Едва Лехин помог Олегу сесть в машину и еще раз переспросил, сможет ли он вести ее, как от Проводника закричали Вован и Веча (уже с начинкой). Не дождавшись ответа, Лехин побежал к ним.
  

52.

   Проблема, в виде вертикальной линии над левым плечом Проводника, светилась бледно и почему-то на редкость шкодливо. А еще линия выглядела неуверенно, будто дверь приоткрыли самую чуточку - сориентироваться в обстановке.
   - Оба в машину, - шепотом сказал Лехин Вовану и Вече. - Позову, если что...
   - Но... - шепотом же начал Веча, во все глаза глядя, как из тусклой полоски осторожно вылезает лапа, опускается на асфальт - у бордюра, рядом с которым лежит Проводник.
   Лехин быстро приложил палец к губам.
   Дотронувшись до асфальта, лапа боязливо отдернулась, а затем из невидимой щели медленно поплыл подрагивающий нос. Лехин встряхнул рукоятью меча - оружие, пролязгав очередью металлических щелчков, в мгновения приготовилось к бою. Нос замер, а Лехин ласково сказал:
   - А вот как дам мечом по чьему-то любопытному сопливому носу! По рыльцу-то получить не желаете, а?
   Нос мигом улетел в полоску, полоска поспешно растворилась в темноте.
   Шишики - Профи на лбу хозяина, Ник на груди - не шелохнулись. Хотя, когда Лехин примостился рядом на корточках, он разглядел, что "помпошки" не такие круглые, как обычно. Со страху присели. Удивительно еще, что не сбежали. Нос-то им хорошо был виден.
   Косматая лепешка на лбу Проводника открыла желтые глазенки-бусины. Бусины, как прожекторы, уставились на пространство над плечом человека. Лехину почудилось: Шишик облегченно вздохнул, после чего желтые глазища съехали набок, а лепешка вновь превратилась в шарик-помпошку. Ник оба глаза не закрывал. Только один. Но вздох, раздувший "помпошку", Лехин теперь расслышал отчетливо.
   - Начинайте, - прошептал Лехин, - а то попрут все вместе.
   - Кто? - еле слышно спросил Проводник, скосившись на него.
   - Да зверье ваше. Тоже... Нашли кого звать на помощь! - вырвалось у Лехина, хотя он прекрасно знал, что Проводник не выбирал спасателей осознанно. А вспомнил о спасателях Соболева - и сердце снова тревожно екнуло: какими бы ни были чудовищные псы, Проводник с ними выжил. Что же будет, если он останется совсем без них? Хотя... Их сейчас нет, а он живой.
   - Не понимаю, о чем вы говорите, - сказал Проводник, глядя в небо. - И не понимаю, почему я должен лежать здесь. Впрочем...
   - Вам хочется встать?
   - Не знаю. Здесь трава. Хорошо пахнет. Только лежать неудобно.
   "Психованный какой-то разговор, - несколько растерянно подумал Лехин, - говорим черт те о чем... Вообще-то, о чем же говорить?" Он машинально поднял меч, чуть снова затеплилась прямая полоска над плечом Проводника. Тем, кто выглянет, можно будет сразу полюбоваться на оружие. "Пугалом, елки-палки, устроился - веселенькое дельце, без работы точно не останусь. Так. А эти чего хотят?"
   На Проводнике, завороженном звездным небом, азартно прыгали "помпошки", явно стараясь обратить на себя внимание Лехина. Обратил. Тогда они старательно уставились в лицо Проводника, время от времени взглядывая на Лехина, смотрит ли. Лехин пожалел, что отправил призраков в машину. Может, растолковали бы, чего хотят Шишики.
   И вдруг понял. Озарение помогло или интуиция, что в некотором смысле одно и то же, а может, угадал пантомиму "помпошек", но переспросил одними губами: "Отвлечь?" Шишики быстро поклонились - кивнули.
   Лихорадочно перебрав темы, Лехин с отчаяния спросил:
   - Дмитрий Витальевич, а вы Шишиков видите?
   У Шишиков челюсти отвалились.
   - Шишики - это что? Вроде зеленых чертиков у пьяниц? - безразлично спросил Проводник. - Почему я должен их видеть? Или это у вас проблемы со спиртным?
   - Да нет. Нет у меня проблем со спиртным. Я к тому, что вы одно время занимались вызыванием духов, а Шишики - это духи домашние ("Куда лезешь, морда?! Марш назад!.. Простите, Дмитрий Витальич, это не вам"). Вот я и подумал: если вы медиум, значит, тех двоих, что сейчас на вас сидят, вам разглядеть нетрудно.
   Проводник напрягся поднять голову и оглядеть себя.
   Слабый след светящейся полосы полностью исчез. Лехин сообразил: отвлекать Проводника необходимо, чтобы он - возможно, машинально - не открывал вход в другой мир.
   Проводник расслабился и вновь вытянулся на траве.
   Шишики негодующе хрюкнули на Лехина. Лехин продолжил светскую беседу.
   - Один из них у вас сидит на лбу (Проводник поднял руку потрогать лоб, а Профи захихикал: ладонь, погладившая лоб, погладила его), второй на груди.
   - Вы... их видите? Какие они?
   - Косматые шарики.
   - А зачем... они?
   - Они знают наши тайные имена! - торжественно оказал Лехин, надеясь, что смог добавить в голос ну очень загадочную интонацию.
   - А зачем нужны тайные имена?
   - Чтобы возвращаться домой, - предположил Лехин, который сам не знал, зачем нужны такие имена.
   - Но я не хочу возвращаться.
   И вот тут у Лехина вырвалось глубокомысленное замечание, в суть которого он верил сам, потому и высказал весьма убежденно.
   - Домой не хочет Проводник, который ведет за собой зверюг. Домой хочет человек.
   - Не понимаю, о каком Проводнике... - пробормотал Проводник и закрыл глаза с первым же странным звоном над ним.
   - Вам, Алексей Григорьич, лучше отойти от него теперь.
   Лехин оглянулся. Веча стоял, в полумраке страшный от рваных ран и, в противовес внешнему ужасу, задумчивый и даже печальный, Лехин встал и отошел к нему. Звон продолжал успокаивающе гудеть, словно Шишики протянули над Проводником несколько струн и трогали их, не давая умолкать ритмичной, но неуловимой мелодии.
   - Почему? Почему нужно отойти?
   - Шишики назвали имя, и Соболев возвращается. А возвращение связано со временем. Вас не удивляет, Алексей Григорьич, что прошел год, а Проводник выглядит так, будто он недавно побрился?
   - Глупо. Он, наверное, брился в подвале.
   - Он не прикасался к бритве с тех пор, как стал Проводником, Ему просто не нужно было бриться. Чужаки вырвали его из земного времени и закутали в свое. Это одна из причин, почему он говорил о свободе.
   - Откуда вы-то это все знаете, Глеб Семенович?
   - Вы, Алексей Григорьич, видите нас. Для человеческого глава это предел. Мы же, призраки, видим дальше. То, что я вижу сейчас...
   Шишики неожиданно скатились с Проводника и прямо-таки свистнули мимо собеседников, Веча-агент за ними, вскрикнув только:
   - Бежим!
   Когда дверь (а дверь ли?) на газоне, за головой Проводника, распахнулась - обернувшийся Лехин уже не видел. Зато углядел, как зверюгу, стоявшую за дверью, со страшной скоростью унесло в даль неизвестную. Та лишь взвизгнуть успела. А затем дверь торопливо размножилась вовнутрь себя, чем далее, тем торопливее уменьшаясь в размерах и превращаясь в бесконечно уходящий в бесконечность коридор.
   С Проводника, апатично лежавшего на газоне, мягко поднялась тень, из-за которой ночь вокруг стала еще темнее. Тень размыто светилась сама по себе, ничего не освещая. Легко шагнув со ступней Проводника, тень переступила невидимый порог в иной мир, и ее, как и зверюгу, подхватило и швырнуло дальше по коридору. А с Проводника поднялась следующая тень, побольше и какая-то еще более размытая. Правда, уловить отличие первой тени от второй Лехин сумел, когда над Проводником вздыбилась третья, чьи границы лишь чуть-чуть не касались ног оторопевшего человека.
   Третья тень уже полностью встала и готовилась шагнуть в "мир иной", когда Лехина ударило по ушам. Он резко дернул головой не столько от боли, сколько от неожиданности и невольно отступил от Проводника. А через секунду боль вновь обрушилась на его уши, и он догадался посмотреть на плечи. Не увидел ни одного из Шишиков, но по странной природе боли сообразил: Ник бьет его в правое ухо, а Профи тянет за левое, в сторону от Проводника. Кажется, "помпошки" на практике осуществляли поспешное предложение Вечи-агента: "Бежим!"
   Но как оставить Проводника, вокруг которого происходит что-то непонятное и пугающее? Не будет ли предательством уйти, бросив человека на произвол судьбы?
   Шишики продолжали воевать с ушами Лехина. Было и больно, и смешно, и стыдно, пока Лехин не додумался: Шишик Соболева тоже участвует в попытке оттащить его от своего хозяина, а уж "помпошки" должны знать, что делают. И Лехин перестал сомневаться и шарахнулся от громадной тени, едва не дотянувшейся до его ботинка.
   Боль, разрывавшая с двух сторон голову, немедленно прекратилась.
   Машина сотряслась, когда Лехин с размаху оперся ладонями о багажник. Он мельком подумал, что Олег и его пассажиры, наверное, здорово испугались, но ничего поделать с собой не мог: истерический смех пер наружу изо всех пор ошеломленного тела. Там, недалеко, происходило загадочное действо вселенского масштаба, а он мог думать только о том, что довольные Шишики, добившись своего, восседают на его плечах, как... как лилипуты на Гулливере! Только лилипуты дикие, заросшие шерстью, - два косматых шарика с вытаращенными глазищами, горящими от восторга!
   Спине досталось больше всего - она затекла. Впрочем, попало и рукам: онемение началось с ладоней, на которые Лехин навалился всем телом. Отодрав ладони от потеплевшей поверхности - смех смехом, а вспотел здорово,- Лехин неохотно оглянулся. По бокам обнаружил Вована и Вечу, затем сосредоточил внимание на газоне.
   На газоне было темно и спокойно. Никто не источал света, никто не изображал караван идущих в дыру, которая притворялась коридором.
   Сердце Лехина екнуло. Безумная мыслишка мигом стерла желание тела сбросить напряжение при помощи бесконтрольного смеха - мыслишка о том, что последним поднялся и пошел в сияющий коридор Проводник.
   Но глаза привыкли к темноте и все-таки разглядели неясные очертания предмета, явно постороннего на ровной черной полосе газона.
   - Подойдем? - предложил Веча, а Вован неуверенно хихикнул.
   - Можно, что ли? - спросил Лехин у "помпошек".
   Хлопнул глазами Ник - подтвердил Профи.
   Они подошли к Проводнику. Профи скакнул на плечо своего хозяина, едва Лехин присел. Проводник лежал, смотрел в небо. На подошедших только покосился. Но лицо его жестко замкнулось в напряжении, и Лехин гадал, помнит ли он, что произошло.
   - Вы помните, кто вы? Как вас зовут?
   - Моя фамилия... Соболев. Дмитрий Витальевич. Почему... вы спрашиваете?
   - Что с вами случилось?
   - Не помню. - Он чуть повернул голову и щурился, пытаясь разглядеть лицо Лехина, и Лехин почему-то сразу понял, что Соболев осторожничает и уже старается, не выдавая своего незнания, разобраться в ситуации. - А где я?
   - У нас здесь машина. Если вы помните свой адрес, мы довезем вас до дому.
   - Привокзальная.
   Уцепившись за руку Лехина, Соболев сел, медленно потер лоб, виновато сказал:
   - Голова кружится...
   В темноте его лицо, и так смуглое, наливалось тенями, и Лехин воспрял духом: одно лицо наложилось на другое, он узнал в лице Проводника мягкие черты женщины в ночном подъезде. Узнал и заторопился... Под правым ухом кашлянул Ник. Лехин хотел было погрозить ему кулаком - никак мысли считал! Но с плеча вставшего на ноги Соболева многозначительно кашлянул Профи, и Лехину стало легче: никто и не думал смеяться над ним и его желанием вновь увидеть сестру Проводника.
  

53.

   А Соболева снова посадили в машине между Вованом и Вечей. Последние ему, видимо, показались подозрительными, что Лехин сообразил по невольно сдвинутым бровям. И только полностью названный Олегом адрес успокоил его.
   - Ну, что? Поехали? - спросил Лехин.
   - Поехали, - сосредоточенно сказал Олег. - Только давай заранее условимся. Если гаишники прицепятся, где я вляпался в ДТП, разговаривать с ними будешь ты.
   - Э-э... Ладно, придумаем что-нибудь, - вздохнул Лехин, припоминая, как мимоходом ощутил под ладонями волнообразно примятую поверхность багажника, а кое-где и острые, выпуклые углы с легко сыплющимся лаком.
   - Постарайся придумать что-нибудь поубедительнее.
   - Ага! Хозяина! Два забулдыга пьяные плясали на машинь, да? - Хихикающий Линь Тай потянулся взять со спинки кресла хихикающего Шишика.
   - Отдай, - сказал Лехин, глядя в зеркальце и созерцая вытянутое лицо Соболева.
   Со зверюгами из другого мира Соболев точно "порвал все отношения", выражаясь высоким слогом. Интересно, помнит ли он что-нибудь из общения с ними?
   - Дмитрий Витальевич, вы знаете, что с вами было в течение этого года?
   - В течение года?!
   Соболев так посерел, что Лехин пожалел о вопросе. Хотя пол-ответа получил: что прошел год - профессор не знал.
   - Я не был дома год? - потрясенно выговорил Соболев. - Год...
   - Не нажимайте на него, Алексей Григорьич, - мягко сказал Веча-агент. - Вы слишком быстро хотите все прояснить. Лучше, вместо вопросов, попробуйте подтолкнуть его память и сами напомните какую-нибудь мелочь.
   - Год... - прошептал Соболев, уже теряя интерес к сообщению, поскольку внимание его резко переключилось: по спинке кресла перед ним маршировали два Шишика, а потом устроили догонялки, весело перепрыгивая через препятствие в виде громадного костлявого кулака Вована. - Что это?
   - А о чем вы спрашиваете?
   - Что-то пушистое, две штуки. Оно... Они бегают.
   Шишики окаменели и уставились на Соболева.
   - Он тоже видит, - прокомментировал Веча-агент. - Причём не вовремя. Слишком много впечатлений. Шишиков лучше убрать.
   Шишики моргнули и исчезли. Своего Лехин успел заметить, когда тот лез в нагрудный карман; Профи, вроде, уселся на плече Соболева.
   - Ну, хорошо, Дмитрий Витальевич. Давайте начнем издалека. Вы живете на Привокзальной. Сколько комнат в квартире?
   - Три.
   - Хорошо. А то и правда как-то сумбурно начали, - проворчал Лехин. - Живете один?
   - С сестрой.
   - Как ее зовут, помните?
   - Анна.
   - Где работаете?
   - К чему весь этот допрос?
   - Мы решаем, везти вас домой или все-таки в больницу.
   - Я чувствую себя достаточно хорошо... А вы... знаете, что со мной было?
   - Если коротко, - откликнулся Веча-агент вместо замявшегося Лехина, - вы по каким-то причинам напрочь потеряли память и поэтому не могли вернуться домой. Вас разыскивает милиция, и, так как вы личность довольно известная, мы вас узнали. И надо же такому случиться, что именно сегодня к вам вернулась память.
   На некоторое время в машине повисло молчание. Лехин, следивший по зеркальцу, увидел, что Соболев опустил глаза и сморщился от усилия что-то разглядеть в темноте и мелькающих огнях за окном. Что же он там обнаружил? Шишик показался?
   Машина остановилась на очередном перекрестке. Здесь фонари светили ярче. Соболев приподнял плечи, и Лехин понял, что он рассматривает руки. Отсутствие рукавов позволяло. Судя по неровным краям плеч, рукава, ничтоже сумняшеся, просто отодрали. И опять любопытство заело: кто отодрал? Сам Проводник? Или зверюги? И почему? Неужто потасовку затеяли? Почему-то Лехин был уверен, что твари Проводника не трогали. Может, играли. Может, была какая-то причина освободить ему руки. Причина без агрессии. Кстати, что там с руками?
   - Олег, включи свет, - прошептал Лехин. - На секундочку.
   Хоть и тусклый, свет в машине застал Соболева врасплох: он сильно вздрогнул, зажмурился... Чтобы успокоить его, Лехин уже в темноте отвлеченно заметил:
   - Надо же, пол-одиннадцатого. Я думал - время детское.
   Соболеву теперь всегда придется носить рубашки с длинными рукавами. На руках места живого не осталось - шрам на шраме. Неужели он ничего не помнит и никогда не вспомнит? И рассказывать ли ему то, что знает о его смерти Лехин?
   - У меня была машина, - внезапно сказал Соболев.
   - У попа была собака, - пробормотал в сторону Веча-агент.
   - Был дождь, - осторожно начал Лехин. - Вы ехали в город, и у вас кончились сигареты. Помните?
   - Не помню. Но курить очень хочется.
   - Ваша машина в гараже, - сообщил Олег. - Лехин, курево посмотри в бардачке.
   - Не посмотрю. Доедем - покурит. Соболев, что у вас за городом? Дача? Загородный дом?
   - Дача. Откуда вы знаете, что был дождь и про сигареты?
   - Вы пропали в тот день, когда шел дождь, и последней вас видела киоскерша, которая продала вам сигареты.
   - А вы вообще кто? И как вас зовут?
   - Алексей. За рулем - Олег.
   Олег, не оглядываясь, кивнул. Соболев вопросительно посмотрел вправо-влево.
   - Это соседи мои. Они здесь случайно.
   - Так кто же вы?
   Лехин вдруг вспомнил знаменитый роман Булгакова и эпиграф к нему. А шикарно было бы ответить цитатой из Гете, которую так и провоцировал вопрос Соболева: "Я часть той силы, что вечно хочет зла, и вечно совершает благо". Впрочем, есть и современный аналог, правда, противоположный гетевскому, этакий жалобно-официальный: "Хотели как лучше, а получилось как всегда".
   Ну, хватит, расфилософствовался не в тему. А отвечать нужно. Соболев и так совсем уж потерянный сидит.
   - Ваше исчезновение вызвало беспокойство в определенных кругах, тех, что интересуются паранормальными явлениями. Мы с Олегом тоже принадлежим к поклонникам... э-э... скажем так, сверхъестественного. Точнее, изучения сверхъестественного. Правда, глубоко им пока не занимались. Так что, когда вы пропали, мы, конечно же, заинтересовались обстоятельствами... Ну и... бдили. - "Во как сказал! Во как загнул-то! Прямо-таки "ТАСС уполномочен заявить!"! Чо эт я?" Лехин вообще-то догадывался - "чо". Перед ним - а он развернулся к задним креслам - сидел очень усталый человек, изможденный страшными событиями и напрочь забывший о них. Но этот человек был профессор, о чем Лехин ни на минуту не мог забыть, несмотря на крайне потрепанный вид Соболева. Ну и спотыкался в своей жутко серьезной речи, давился словами...
   - И вы нашли меня на той странной улице?
   - Почему же странной?
   - Хотя бы потому, что именно там ко мне вернулась память.
   О проблемах памяти Лехин предпочел бы промолчать. Сам он подозревал, что призраки и все остальные "параненормальцы" правы: жизнь на границе двух миров и в самом деле не столько заблокировала человеческую память, сколько отодвинула ее в сторону. Зверюги спасли профессора, открывшего им дверь в земной мир, но взяли за спасение цену: обычный человек им не нужен, им нужен Проводник.
   С трудом отрываясь от выстроенной логической цепочки, Лехин проникновенно сказал:
   - Вы же знаете, Дмитрий Витальевич, что память - штука заковыристая. Вот с чем всегда могут происходить странности, так это с памятью...
   - Алексей Григорьич! - тревожно воззвал Веча-агент. - Этот тип сейчас опять вытолкнет меня. Надо остановиться! Он ведь себя в машине не помнит!
   Вот, пожалуйста, иллюстрация к последним словам Лехина! И, как всегда, не вовремя!
   - Олег, сверни где-нибудь! Кажется, у нас проблемы...
   Затормозили сразу после остановки "Улица Николаева". Веча-агент выскочил из машины и понесся сквозь кусты в тот самый сквер, где Лехин дрых до утра. Лехин - за ним. Ответственность - черт бы ее... Кусты с явным интересом раскрывали дружелюбные объятия нежданным-негаданным гостям. Перескакивая одно препятствие за другим, Лехин хмуро думал, что после этих-то кустов он точно вернется домой как с великой битвы. Сзади топали еще минимум двое.
   Уже только Веча стоял на узкой полоске травы, бегущей параллельно пешеходной тропке. Медленно, дыша ртом, он озирал нависшие над ним деревья и невысокие плотные стены кустов. Веча стоял, а рядом отряхивалась туманная фигура и сопровождала отряхивание самым забористым матом. То, что Лехин уловил из бормотания вполголоса, сильно восхитило его, ибо дополняло образ рафинированного аристократа, ранее похожего более на английского разведчика, киношного конечно, чем на русского представителя засекреченных органов.
   - Что это?! - взволнованно прошептали сзади.
   Соболев, с безмятежно сидящим на плече Шишиком, смотрел то на Вечу, то на агента.
   - Вы видите? - рассеянно осведомился Лехин, раздумывая, как справиться с ситуацией: здоровяк-сосед качался от ужаса и нечленораздельно выл, а некогда безымянный агент сплюнул и поплыл к зрителям. Так же рассеянно Лехин предложил: - Знакомьтесь. В отдалении, у кустов, мой сосед Веча, а прямо перед вами Глеб Семенович, агент КГБ из отдела паранормальных явлений.
   Призрак, услышав представление, воспрял духом. Изящно поклонился на расстоянии и порхнул мимо, скорее всего, к машине, поделиться впечатлениями с Вованом, то бишь с Линь Таем. Разбираться с Вечей он благоразумно предоставил людям.
   Придумать Лехин ничего не придумал. Да и думать не хотелось. Хотелось побыстрее закончить все дела и спать, спать, спать... Поэтому любая задержка раздражала. В этом-то раздражении он прошагал к Вече и решительно ухватил того за грудки.
   - Марш в машину! Через пять минут будешь дома. Понял? Или домой не хочешь?
   И хорошенько встряхнул здоровяка. Веча выкатил на него полубезумные шары, будто пригвоздил к месту ("Ой, кажется, сейчас драчка будет!") и с чувством прорыдал:
   - Хочу! Хочу домой!
   И, всухую всхлипывая, побрел к машине. Лехин успел отпустить его рубаху и теперь прислушивался к тяжелым, бухающим, словно сваю на стройке забивают, шажищам. Мда, пока агент был в нем, Веча летал птичкой невесомой.
   - Вы используете призраков и тем не менее говорите, что не изучали паранормальных явлений глубоко, - задумчиво сказал Соболев.
   - Ну, вы же понимаете, что слова "изучать" и "использовать" имеют разное значение. Давайте-ка тоже в машину. Мне хочется развязаться, наконец, с этим делом, доставив вас домой, и вернуться к себе. Время на разговоры у нас еще будет.
   - Извините, - пробормотал Соболев и направился к машине. В отличие от Вечи, шел походкой просто усталого человека.
   Лехин прищурился. На плече Соболева подпрыгивал Профи и, кажется, размахивал лапками. Кажется - потому что у Шишиков лапки короткие и в темноте больно-то не разглядишь. Лехин нисколько не сомневался, что весь этот мимический спектакль предназначен для Ника. Тот сейчас, небось, тоже подпрыгивает на его плече. И смотреть необязательно. Вот только о чем они семафорят друг другу? Что-то знакомое было в потешных ужимках "помпошки". Лехин медленно двинулся к машине, не отрывая глаз от подпрыгивающего шарика.
   Дошло. Профи изображал извинительные реверансы: "Ах, простите нас, будьте так великодушны! Мы вам так благодарны за ваше подвижническое участие в наших горестных делах и проблемах! Ах, мы больше не будем задерживать благородного героя на его блистательном пути побед и свершений!" Интересно, что отвечал Ник? Что-то вроде: "Ах, ну что вы! Не стоит благодарности! Мы рады принять участие во всех ваших проблемах, лишь бы на пользу!" Лехину захотелось показать Профи кулак, но ведь Соболев может в любой момент обернуться и не так понять. Поэтому Лехин молча сел, и Олег поехал на Привокзальную.
  

54.

   Ситуация повторялась. И Лехин испытал легкое дежа вю. Поздний вечер. Уютный подъезд. Сонные лестницы под сонными лампами. Все, как вчера. Вот только по ступенькам он поднялся не один.
   Соболев на свой этаж взбегал нервно: то через ступеньку, то остановится и тревожно взглядывает наверх. Шишик Профи сидел на его плече пушистой застежкой аксельбантов, в сумерках подъезда Лехин видел только его силуэт, но чувствовал, что "помпошка" довольна. Еще бы - вернулись с победой.
   Соболев потянулся к кнопке звонка и медленно опустил руку. Оглянулся на Лехина.
   - Все это так странно, что... глупости, конечно... но мне кажется, что квартира пустая.
   Шепот отзвучал в гулком подъезде почти неслышным шелестом. Но неслышным он был, наверное, только для человеческого уха. Откуда-то из угла под лестницей выскочил домовой в сюртучке. Соболев не заметил, сосредоточенный на пугающей его кнопке звонка. А домовой ахнул, всплеснул руками и вновь сгинул - проскочил дверь.
   Через плечо Соболева Лехин нажал на кнопку. Кто их знает, этих домовых, что они придумают, чтобы разбудить человека? Вдруг нашлет в сон кошмар?
   Дверь открылась одновременно со звонком. От появления черноволосой женщины Лехина будто толкнули тихонько в грудь. Такая же смуглая, как брат, только его смуглота подчеркивалась общей худобой - ее же казалась мягким загаром полноватой женщины... Почудилось, дверь еще не открылась до конца, а женщина уже переступила порог. Она будто ни секунды не сомневалась, кто звонит в дверь среди глубокой ночи. Переступила порог и сильно обняла брата. Уткнувшись в его плечо, она что-то монотонно и коротко повторяла. Прислушавшись, Лехин вздохнул. Женщина на все лады повторяла имя брата. Потом она чуть подняла голову. Над плечом Соболева блеснули мокрые от слез ресницы. Потом глаза расширились: женщина узнала Лехина. Лехин неловко кивнул и заторопился вниз.
   Справа, от подъездной двери, на памятной батарее, Лехина поджидал Вавила. Домовой сидел на железной гармошке и постукивал пяткой по гулкому железному листу. Лехин вспомнил, что прошлой ночью помог домовому залезть на эту батарею. Та-ак, значит сегодня помощь уже не нужна?..
   - Номерочек бы телефонный, - сказал Вавила и достал из кармана сюртучка малюсенький блокнот-растрепку и шикарную ручку из универсальных - полую деревянную трубочку, закрытую с одного конца. Помнится, раньше такие продавались, только под длинную пасту, не как у Вавилы. Лакированные были, с росписью, а удобные!.. Сунь пасту и пиши.
   - У меня сотовый, - предупредил Лехин, пока домовой дописывал цифры.
   - И у нас сотовый найдется, - отозвался Вавила, спрыгнул молодецки на пол и низко поклонился: - Благодарствуем за хозяина, Алексей Григорьич.
   - Рад был помочь.
   Домовой помчался на свой этаж, издали напоминая шуструю кошку.
   Спрашивать, зачем нужен Вавиле номер мобильника, Лехин не спросил. У "параненормальцев" свои резоны. Может, так, на всякий случай. Если честно, спрашивать было лень. А если откровенней - устал как собака, чтобы добровольно задерживаться в получасе от отдыха.
   Олег клевал носом над баранкой. Вован тоненько и с гнусавинкой что-то пел. Веча съежился в своем углу и затравленно внимал его пению. Между ними пристроился призрак Глеб Семенович, кажется сильно задумчивый, поскольку то и дело погружался сквозь сиденье, а опомнившись, вылетал из него - и на какое-то время в машине появлялся безголовый труп: агент не рассчитав, пробивал головой крышу.
   - Олег, давай домой, - тихо сказал Лехин. - Ты как - у меня переночуешь или сразу к себе?
   - Но ведь все закончилось? - с надеждой спросил коллега. - Я уж лучше домой.
   - Тогда во двор не заезжай. Высади на остановке - и мотай себе. Нам что, через дорогу перейти - и дома.
   Он потянулся закрыть хлопавшую крышку бардачка, и по руке, как по горке, с плеча съехала "помпошка". По краю стекла она взобралась на неведомую пушистую зверюшку, подпрыгивающую на пружинке, И - Лехин зажмурился - принялась с удовольствием раскачиваться.
   - Олег, у тебя есть здесь какая-нибудь схема, план ли какой?
   - Зачем тебе?
   - Шишик развлекается на игрушке. Тебе не мешает?
   Мельком глянув на зверюшку, которая припадочно шаталась в разные стороны, Олег помотал головой. Лицо у него все еще было сонное и, похоже, недовольное. Только Лехин решил, что зря пристает с отвлекающими глупостями, как Олег заговорил сам.
   - Лехин, ты так и не ответил. Все закончилось?
   - Я и сам не знаю. Глеб Семенович, что вы скажете? Вы здесь единственный специалист по таким делам.
   Призрак нырнул вперед, и Лехин невольно отодвинулся в кресле, уступая часть сиденья. Агент, как будто так и надо, спокойно "уселся" на край.
   - Ничего определенного сказать не могу. Соболев вернулся. Дверь в иной мир закрыта. Вроде все. Дело завершено.
   Лехин повторил для Олега слова агента, а затем спросил:
   - Глеб Семенович, в вашем голосе слишком явно прозвучала нотка сомнения. И?.. Уж будьте добры продолжить.
   - Ах, эти музыканты! Все-то они расслышат. Да ладно. Да, прозвучала. Я не понимаю, почему соболевский домовой попросил у нас номер телефона.
   Сказал - и намертво замолчал. Лехин пересказал Олегу последнюю реплику и упрямо переспросил:
   - Эти слова больше подходят герою детектива с элементами боевика. Ну и что тут такого, что Вавила записал этот номер? Что здесь сомнительного? Кстати, откуда вы вообще знаете про это? Вас же в подъезде не было?
   - Шишик сказал. Меня смущает, что Вавила попросил сам. Домовые не очень-то любят якшаться с людьми. Одно дело - к ним обратиться. Другое - они в основном сами справляются со своими проблемами. Не верю, Алексей Григорьич, чтобы вы сами хоть на секунду не задумались, зачем домовому нужна связь с нами.
   - Может, он хочет узнать подробности вызволения своего хозяина'
   - Может... Будто у него своего Шишика нет... А может, он ищет своего проводника в мире людей? Единственного человека, который и видит, и слышит?
   - А эта способность останется? - спросил проинформированный Олег. - Ведь, по логике вещей, теперь, когда все закончено, Лехин должен потерять свой дар?
   - Какая наивность! - поморщился агент и велел Лехину: - Не говорите ему этого. Вырвалось. Скажите следующее: дар видеть и слышать - это определенный талант. Его можно сравнить с ездой на велосипеде. Получилось один раз, удержался на двух колесах - дальше будет все легче и легче. И это не по логике вещей дар может исчезнуть, а по логике современных книг и фильмов. Якобы случилось что-нибудь среди паранормального народца - без человека не выпутаться, вот и выбирается герой и на время геройства наделяется даром. Нет. В данной конкретной ситуации это оказалось стопроцентным совпадением: мы нуждались в помощи - вы увидели нас.
   Хотя призрак специально говорил, делая паузы, Лехин не успевал и озвучивать для Олега, и переваривать содержимое монолога. Но главного он все-таки держался.
   - Вернемся к Вавиле, - предложил он. - Посоветуйте, как разгадать загадочную просьбу соболевского домового.
   - Очень просто. Спросите у Елисея. Он-то наверняка знает.
   Шишик изловчился и прыгнул с трясущейся зверюшки на край переднего кресла, прямо в середину призрачной тени агента. Глеб Семенович не возмутился, а - у Лехина ком подкатил к горлу - сунул руку в себя и ласково погладил "помпошку". Довольная "помпошка" прокатилась по Лехину и привычно юркнула в его нагрудный карман. А Лехин некоторое время размышлял, почему ему вдруг вспомнился Савва из подпольного ресторанчика для привидений. Что-то такое говорил он там о том, что Шишики для привидений как кошки для людей.
   - Я тебе точно не нужен? - с тревогой спросил Олег, когда пассажиры освободили машину и Веча, не прощаясь, улепетнул через дорогу.
   - Почему же! - усмехнулся Лехин. - Как человек проверенный, ты мне даже очень нужен. Согласись, не каждого пригласишь прикрывать спину в таких драках, как сегодняшняя... Да понял я, что ты имеешь в виду. Отдыхай, а утром созвонимся. Сам же видишь: у нас тут сплошная сказка, а значит и жить будем по сказочным законам. Как там? Утро вечера мудренее?
   - Тебе бы все шуточки.
   - Это не шутка. Дай событию отстояться. А там посмотрим. Если что - звякну.
   - Тогда ладно, - с сомнением сказал Олег. - Счастливо оставаться, Лехин.
   - Ага, счастливо.
   Дом стоял тихо и торжественно, растворяясь верхними этажами в звездном небе. Прикусив нижнюю губу, Лехин всматривался в махину и размышлял, что в ней не так. Ну да, света нет. Это понятно: время позднее, и жильцов мало - домовые с призраками постарались. И все-таки... Вот оно! Тучи нет! Вот что надо было показать Олегу, чтобы не беспокоился.
   - А защита осталась, - заметил Глеб Семенович.
   - Насколько я понимаю, это была очень кропотливая работа - создавать ее. Наверное, позже разберут, - предположил Лехин, - или что там они сделают. Ломать не строить.
   - Боюсь, дела обстоят несколько иначе.
   - Глеб Семенович, не вы ли предложили сначала обратиться к домовым за разъяснениями, если мы сами чего не знаем. Давайте не будем заранее паниковать.
   - Я не паникую. Мысли вслух.
   - Хозяина, пока вы тут язик чесите, я это тело домой отведу. Хоросо? Хор-рошо? Идем, а?
   - Дожили, Глеб Семенович. Линь Тай нам замечание делает, да еще как деликатно.
   Один человек пошел, один Шишик поехал, одно тело послушно принялось перебирать конечностями, один призрак поплыл - через дорогу по "зебре", к бордюру, на котором громоздилась какая-то темная куча. Куча оказалась Джучи, поджидающим хозяина. Лехин присел перед котом - Джучи потянулся понюхать его: "Хозяин! Ты хозяин? Или только похож на него?"
   - Доброй ночи! Доброй ночи котяре, который гуляет сам по себе, - погладил его Лехин.
   Джучи обрадованно сорвался с места и заспешил впереди странной компании. Распушив толстущий хвост, кот мягко подпрыгивал и часто оборачивался, будто боялся, что без пригляда оригинальная компания собьется с лучшего на свете пути - домой, и придется разыскивать неразумных и силком доставлять оттуда, куда им захотелось, - туда, куда надо.
   Не под всеми крышами подъездных дверей светили лампы, протягивая желтые дорожки к ступенькам. Около такого темного подъезда и остановились агент и Вован.
   - Заскочим на минутку, - вздохнул агент. - А то останется один, напьется от ужаса и опять будет канализационные люки обнимать...
   Вован то ли заблеял, то ли подавился чем - и придушенно закашлялся. Похоже, у Линь Тая были трудности с управлением голосовых связок человека, и обычное мягкое хихиканье мальчика-призрака превращалось в нечто жутковатое на слух.
   - Заскакивайте, - согласился Лехин и чуть усмехнулся. - Надеюсь, не заблудитесь потом, квартиру найдете?
   Попытка мимоходом пошутить привела к тому, что Лехину пришлось подхватить падающего от смеха Вована: смешливый Линь Тай на любое проявление юмора реагировал очень остро. Сейчас, судя по всему, у него, а значит и у Вована, просто ослабли ноги - и контроль над телом. Так что даже неизвестно, кто падал - призрак, у которого подгибались человеческие колени, или возвращенный к свободе сознания пьяница.
   Успокоилось все минуты через три. Переругиваясь - агент бесшумно, Вован вполголоса, оба утопали в темный подъезд, наверное единственный во всем доме с настежь раскрытой дверью и зияющей дырой в стене на месте домофона.
   А Джучи повел Лехина домой. Их подъезд тоже был открыт. Но здесь тьма отступила перед безмятежным переплетением теплых полос света из двери и окошка над дверью. Поэтому Лехин сразу разглядел на скамейке чинную компанию - двух домовых, а между ними болотного духа Ерошку, который заботливо прижимал к себе две майонезные банки с болотными огоньками.
  

55.

   Квартира показалась темной пещерой, притихшей в ожидании рассвета. С лестничной клетки, освещенной удивительно одинокой, по впечатлению Лехина, лампой, шагнуть в съежившееся уютное нутро жилища было даже приятно. Настолько приятно, что даже не захотелось включать свет. Лехин снял обувь и босиком вошел в зал.
   Диван. Почему-то при взгляде на него о сне и не подумалось. А вот ноги гудели. И Лехин сел, прислонился к спинке. Впрочем, какое сел и прислонился. Обвалился. В теле ни косточки не осталось. Одна хорошенько отбитая мышца.
   Но физические ощущения недолго властвовали над Лехиным. В мозги и, как ни странно, в желудок, медленно и бесповоротно влезла пустота. Вольготно расположилась на обоих этажах, так вольготно, что Лехина начало тошнить. И вот тогда-то, когда он осознал, что его тошнит от пустоты, он понял, что все и в самом деле закончилось.
   ...Елисей быстро дергал из воздуха нечто невидимое, а Никодим подхватывал на спицы надерганное и вязал из тонких нитей какое-то вязанье. Спицы мелко стукотали, иногда стихая, когда Елисей не успевал вытянуть нужное количество нитей.
   Закончив, Елисей погрозил кулачишком коту, который сидел внимательным наблюдателем рядом. Джучи на выдохе длинно сопнул носом и отвернулся. Только после этого из кучи Шишиков на потолке осмелились спуститься двое. Они приняли невидимое полотно и, опасливо поглядывая на высокомерную Джучину морду, покатились к дивану. Там, подпрыгивая от нетерпения на коленях Лехина, ждал Шишик Ник.
   ... Пустота не впервые входила в душу, тошнотой отзываясь в теле. Чаще всего так происходило, когда Лехин оставался один на один с результатами долгого труда, въевшегося во все печенки. Обычно Лехин даже не подозревал, что принимает близко к сердцу происходящее. Как сейчас, например... Но теперь он по-своему понял тревогу Олега, останется ли дар видеть и слышать - дар, недоступный многим. Это тяжело: прожить несколько дней в бешеном напряге - и резко свернуть в наезженную, без ухабов и колдобин, колею обыденности.
   ... "Помпошка" съехала с брючины навстречу двум Шишикам, приняла у них вязаньку-невидимку и снова вскарабкалась на диван. А счастливый Джучи едва не въехал в тот же диван крутолобой башкой, помчавшись за "помпошками", чуть только посланцы домовых превратились в обыкновенных - чужих! - Шишиков. Башкой не треснулся, потому что вовремя сообразил, что при отказавших тормозах легче уж свалиться, - и уехал под диван спиной. А тормоза отказали, поскольку Джучи элементарно забыл, что в зале теперь нет паласа. А на крашеном полу когтям-тормозам зацепиться не за что... А Шишики дунули в стороны - ищи-свищи их на потолке!
   ... Самое - лучшее унять сосущую пустоту другим долгим делом. Лехин вздохнул. И искать не надо. Натащил с рынка овощей - кто ж, кроме него, банки закатывать будет?.. Но думать о заготовках сейчас, когда в ладони теплая рукоять меча-складенца...
   ... Цепляясь за короткие светлые волосы хозяина, Шишик влез с затылка на макушку человека, и взмахнул лапками, будто расстилая скатерть на столе.
   Лехин закрыл глаза и съехал набок. Шишик прыгнул на его висок, удерживая скатерть-невидимку на голове хозяина, и беззвучно завопил на домовых. Те, не обращая внимания на орущую "помпошку", первым делом подняли на диван ноги хозяина. Лехин сразу стал легче дышать.
   Краем дивана домовые засеменили к Шишику. По дороге попытались вынуть меч-складенец из рук Лехина - не получилось. Человек за оружие не цеплялся - просто держал крепко. Елисей только головой покачал, а Никодим уважительно поджал рот.
   Шишик в очередной раз поскользнулся и чуть не полетел с головы Лехина. Повезло, что нижняя лапа угодила в ухо. Повезло в первые секунды. Видимо, потревоженный, хозяин сонно завозился - собрался перевернуться на другой бок. Все еще одна лапа в ухе человека, две другие поддерживают на его макушке скатерть-невидимку - Шишик завизжал так, что даже флегматичных домовых проняло. Подбежали. Никодим ухватил "помпошку", Елисей двумя взмахами укрепил вязаньку в волосах Лехина.
   На кухню домовые удалились на цыпочках. Торжественность удаления чуток испортил Шишик, которого за шкирку нес Джучи. "Помпошка" орала, требуя отпустить ее к хозяину. Хозяин видел сны!
   Игральные карты лежали на шкафу. Пока Никодим бегал за ними, Елисей строго-настрого запретил Шишику подходить к хозяину - неровен час, разбудит нечаянно. Надутый от обиды Шишик превратился в абсолютно круглый лохматый шар и дулся до тех пор, пока, его не сманила на потолок толпа безумно любопытствующих соседских Шишиков. Елисей задрал бороду, следя, как Шишик Ник мчится по стене, и неприметно, в бороду же, хмыкнул. Ника не отпустят, пока всю информацию из него не вытрясут. И домовой, уже не торопясь, приготовил все необходимое для чаепития и неспешной беседы...
   - ... Дорога? - только и успел удивиться Никодим новому карточному раскладу.
   И грянула музыка!
   Уронив чашку с чаем, Елисей кинулся в зал, Никодим - за ним, толпа Шишиков плеснула волной по потолку и прибоем вспенилась над диваном со спящим хозяином квартиры. Домовые были уже здесь, и перепуганный Елисей изо всех сил тряс мобильник, который вдохновенно играл "К радости" - любимую Лехиным бетховенскую вещь. Тряска не помогала, и Елисей с телефоном помчался на кухню. Никодим, прихватив думку, топал следом и плотно закрывал за собой двери. Хихикающая волна Шишиков понеслась за домовыми и стихла на кухне, обнаружив, что оба стоят, тяжело дыша, над диванной подушкой, из-под которой доносится не побежденная подушкой жизнеутверждающая мелодия.
   - Позвонят-позвонят, да и бросят! - с надеждой сказал Елисей.
   - Кому это приспичило среди ночи-то? - подивился Никодим.
   - Что у вас здесь творится, дедушки?
   Из стены над газовой плитой и над раковиной выпочковались четыре тени.
   - Громко чтой-то у вас музыка гремит! - осудил Дормидонт Силыч.
   - Зато сердце так и веселит, так и греет! - умилился Касьянушка.
   - Телефон! - догадался агент. - Выключить не можете?
   - Не можем! Играет и играет, окаянный! И как не надоест?
   И две фигурки снова наклонились над подушкой, а четыре тени замерли над нею в воздухе.
   Что-то свистнуло, и думка внезапно подпрыгнула. Это Шишик с потолка свалился и немедля уполз под подушку.
   - Уж и как не догадались? - облегченно вздохнул Елисей. - Шишик же выключить может! Ну-у, не додумалися!.. Ну что, смирен, а? Наконец-то!..
   Домовые откинули подушку. Шишик сидел у мобильника и слушал, округлив желтые глаза.
   - Алло! Алло! - надрывалась трубка. - Алексей Григорьич! Кто-нибудь слышит меня?!
   Голос был особенный, по которому домовые сразу определили собрата. Ай да Шишик! Интересно, он сразу сообразил, кто звонит Лехину, или решил подшутить над Елисеем, вынудив разговаривать с неизвестным?
   - Отвечайте! Отвечайте! - жарко зашептал умирающий от любопытства Касьянушка.
   - Алло? - осторожно вопросил Елисей и погрозил кулаком Шишику. "Помпошка" расплылась в зубастенькой ухмылке. - Хтой то?
   - А Вавила это! Соболева домовой! Нам бы Алексея Григорьича к трубочке позвать!
   - Спит он, устамши. А зачем он вам?
   - А вы сами-то кто будете?
   - Хозяин здешний. Елисей. Так зачем он вам?
   В трубке помялись, вздохнули разок и выпалили:
   - Неладно-то у нас в доме, Елисей! Хозяин наш тоже спит, да вот горюшко - уходит он во сне страшной дорогой. Шишик наш пока держит его, вот только силенок маловато. Одному не справиться! Охти, страсти какие испытываем!
   - А хозяйка где?
   - Да здесь она! Да что толку, коли не знает она, как помочь-то? А меня-то не видит и не слышит! Елисеюшка, помогите! Одна надежа на вас!
   Дважды повторять не пришлось. Елисей сразу понял и с мобильником понесся к хозяину. С Лехина сдернули сонную вязаньку, растолкали и по-деловому коротко ввели в курс дела. Лехин осоловелыми глазами уставился на домовых, на призраков; уловив движение на потолке, наткнулся на сотни напряженно вытаращенных глаз - и хотел спросить: "А что я могу сделать?", но, мотнув одурелой, все еще со сна башкой, спросил по-другому:
   - Вы знаете, что надо делать?
   - Звони хозяйке Соболеве. Вот номер их домашнего телефона. Пусть сидит с хозяином и держит его за руку. Тогда Шишик Профи продержится до твоего приезда.
   - Ну, приеду. А что дальше?
   - Сядешь рядом, будешь держать за другую руку. А там посмотришь, по обстоятельствам. А может, Вавила подскажет что...
   - Шишика брать?
   - А то он спрашиваться будет, возьмешь ты его иль нет. Звони!
   Перезвонив, Лехин облился холодным потом: как же говорить с несведущим человеком? Не воспримет ли сестра Соболева за издевательство совет держать брата за руку?
   - Да? - сказал слабый далекий голос.
   - Анна Витальевна? Это Алексей. Я приезжал к вам сегодня... э... вечером... с вашим братом. С ним все в порядке?
   - Алексей?! - Голос мгновенно окреп. - Приезжайте немедленно! Он зовет вас! Он все время говорит, что ему нужен Алексей. Я...я боюсь...
   - Слушайте внимательно и поверьте мне на слово. Я сейчас приеду, но вы должны сесть рядом с братом и... держать его за руку. Это очень серьезно.
   - За руку... Хорошо.
   - Это очень важно! Дайте слово, что выполните мою просьбу!
   - Честное слово, я это сделаю. Только приезжайте скорее!
   С мобильного такси не вызовешь. Придется снова идти по дороге, ловить машину. Но сначала умыться. Лицо тяжелое, глаза тяжелые - только водой и снять тяжесть эту. Открывая дверь в ванную, бросил взгляд на часы. Второй час. Ночи. Мычать захотелось так, чтобы закончить рычанием.
   Вода! Водичка! Спасительница! Зеркало над раковиной предложило мокрую физиономию с идиотски счастливой улыбкой... Уф, вроде, полегчало. Жаль, под душ некогда.
   Шишик с плеча моргнул в зеркало и зевнул в лицо отраженного Хозяина.
   - Морда твоя бессовестная! - Лехин подумал, вспомнил Касьянушку и добавил: - И глазища твои бесстыжие! Хозяин и так дрыхнуть хочет, а ты над ним еще изгаляешься.
   Полотенце милостиво впитало влагу, особенно жестко Лехин вытер ладони, припомнив, что на них много точек, активизируешь - и взбодришься.
   Еще мгновения - взгляд в зеркало и продумывание, что брать - чего не брать.
   Итогом размышлений стала суматошная беготня по комнатам. Радостный Шишик изображал, что его от беготни сносит с плеча, и вис на хозяйском ухе, якобы с трудом удерживаясь.
   Беготня закончилась в прихожей, где Лехин все-таки раздраженно взвыл, когда лопнул шнурок, давно державшийся на честном слове; а ботинок светло-коричневый, и шнурки нужны были хотя бы коричневого оттенка или черные, а в коробке для обувной мелочи почему-то все серые - от старости. И зачем он их собирал - Плюшкин несчастный нашелся!.. Лехин, уже раздраженно рыча, с ненужной силой встряхнул коробку. И, когда куча вещей разлетелась-разъехалась по полу, набежали домовые, шлепнули перед Лехиным сандалии. Лехин только ногу сунул в обувку, а Никодим уже застегивал.
   - Ну что вы! Неловко же!
   - Надевай-обувайся! - строго сказал Елисей и стукнул его по пятке другой ноги. - Не думай ни о чем, доколь главного не сделаешь. Совсем ли собрался?
   - Деньги забыл!
   - В правом кармане. Ключи - в левом. Телефонку возьми! Как на дорогу выйдешь - к себе позвони.
   - Зачем?!
   - Шишики звонок примут - машину тебе поймают. Не думай, не думай, Лексей Григорьич! Мир тебе помогает. Сделай только! Сделай!
   Внезапно успокоившийся Лехин решил, что и в самом деле лучше ни о чем не спрашивать, иначе ум за разум зайдет, и тогда его многострадальная крыша точно поедет. Но загадочная фраза невольно запала в память: "Позвони к себе. Шишики звонок примут - машину тебе поймают".
   И он позвонил. И первая же машина - встречная! - развернулась, а выглянувший водитель нетерпеливо приказал садиться.
  

56.

   Дверь открылась готовно - Лехин даже до кнопки звонка не успел дотронуться.
   Ник свалился с плеча - и вовремя, иначе бы Лехин вниз не посмотрел и Вавилу если не задавил, то стукнул бы... А так, вот они, две "помпошки", скачут вокруг домового, будто век не видались. Недолго скакали. Невидимым порывом ветра обоих смело с пола в полураскрытую дверь комнаты.
   - Входи, Лексей Григоръич, входи, - заторопился Вавила. - Некогда стоять впустую.
   - Хозяйка не испугается, если я без предупреждения, без звонка войду?
   - Так ведь это она дверь открытой оставила. Я ж только раскрыл, как увидел, что ты, Лексей Григорьич, прибымши, чтоб она, значит, на звонок не вставала, с места не уходила.
   - Все по-прежнему? - спросил Лехин и покраснел: вопрос-то словно от опытного врача.
   - Хуже. Хозяин пытается открыть свою дверь. Пока не получается, поскольку дверь плохо различима. Если она станет осязаемой, придется будить его, а потом сторожить каждую ночь.
   - Каждую ночь?! - не выдержал Лехин.
   - Потому и позвал я тебя, Лексей Григорьич, что без тебя не справиться. Шишику нашему силенок недостает, дашь ему немножко - тебя не убудет, а с твоим уж тогда они горы свернут!
   - Каким образом?
   - Лабиринт построят во сне хозяина, да и позовут по нему.
   - И это сработает?
   - Сработает, Лексей Григорьич. Иди ж ты, пожалуйста, не мешкай.
   Входную дверь Лехин закрыл тихонько, а прежде чем войти в комнату, пальцем постучал по косяку. Он немного все-таки боялся напугать женщину внезапным появлением. Но она только обернулась и кивнула. Лехин подошел и сел.
   Впечатление, что в комнате тяжелый больной, подчеркивал торшер, скромно притулившийся в углу. Его приглушенный, будто постепенно угасающий, темно-желтый свет заставил мебель пригнуться, а потолок - вознестись. Кровать с Соболевым перечеркивала комнату, и его сестра, державшая "больного" за руку, казалась ночной сиделкой.
   Она мельком взглянула на Лехина, севшего на заранее приготовленный стул, и снова опустила глаза. Лехин сразу взял и сжал другую ладонь Соболева. С некоторой неприязнью подумал: "Он опять не Соболев - Проводник. Долго еще это будет тянуться?"
   Проводник лежал неподвижно, до пояса под простыней. Майка на нем темнела пятнами пота, а на тумбочке, у изголовья кровати, валялось скомканное полотенце, которое хозяйка брала, осторожно промакивала лоб брата и снова бросала назад.
   - Зовите меня Анной, - прошептала женщина. - Когда вы привезли его, все было хорошо. Он выглядел просто очень усталым. Сказал, что у него была амнезия. Была и прошла, когда вы со своим другом узнали его и назвали по имени... Он помылся, переоделся, хорошо поел - и все время был веселый, говорил, что завтра надо пройти по всем инстанциям, восстановиться по документам и объявиться на работе. А потом, когда лег спать, я заглянула к нему в комнату пожелать спокойной ночи, а с ним уже...
   Вавила сидел на стопке книг, рядом с мятым полотенцем, и, вздыхая, кивал.
   Шишиков почему-то нигде не было видно.
   - Почему он звал вас? - вдруг спросила Анна и сама же ответила: - Наверное, он видит в вас спасителя. Ведь вы были первым, кого он увидел, когда пришел в себя. Но почему держать за руки? Вы его ученик по кружку спиритизма? Думаете, его амнезия связана с тем, что он медиум?.. Я не помню вас. Хотя, мне кажется, я вас где-то раньше видела.
   Она зябко передернула плечами под кофтой, накинутой на длинный халат, и прошептала:
   - Слишком много болтаю. Это с перепугу. Я хотела вызвать "Скорую", но Дима начал звать вас, а у меня не было вашего адреса. Это чудо, что вы позвонили сами.
   - Я не спирит и не медиум. У меня смежный профиль, - туманно сказал Лехин. - И у меня есть некоторое представление о том, что с вашим братом. Все, что нужно, чтобы помочь ему, - это продолжать держать его за руку. И закрыть глаза.
   Больше всего Лехин боялся, что Анна тут же задаст ему еще целую кучу вопросов, но женщина послушно опустила ресницы. На ее мягкие черты лица, смуглого и округлого, как у рафаэлевских мадонн, хотелось смотреть долго, не отрываясь. Но спящий Соболев судорожно вздохнул и прошептал:
   - Алексей!..
   - Я здесь, - ответил Соболеву Лехин и, тоже закрыв глаза, пошел навстречу Проводнику.
   И сразу подумал: "Ну пожалуйста, не надо!"
   Поскольку увидел то, что видел вокруг себя Проводник. Сон не сон. Пространство, где разгулялось подсознание Проводника, а может, и не оно.
   Проводник стоял в белом коридоре, окаменело, как те манекены, от которых вздрагиваешь в иных магазинах: вынесенные за пределы павильона, они так похожи на живых, что испытываешь остолбенение, натыкаясь на такой же остолбенелый рисованный взгляд.
   В стене коридора, перед Проводником, еле были обозначены контуры двери. С той стороны кто-то вовсю ломился, и едва намеченная дверь содрогалась и пустынно грохотала. Время от времени наступала тишина, но иллюзорный грохот продолжал дробить воздух в коридоре. И еще. Несмотря на плотную преграду, с той стороны слышалось отнюдь не иллюзорное тяжелое дыхание. Отчетливо, как из-за бумажной ширмы.
   Обойти Проводника Лехин не мог. Слишком узкий коридор.
   Проводник стоял неподвижно, но точно не бездействовал. Часть дверного контура, видимая Лехину, вдруг мягко подалась вперед, будто огромная лапа вмялась в висящую простыню.
   Привело в себя Лехина деловитое постукивание, отдающее щелчками в руку. Меч-складенец. И когда успел его вытащить? Или он сам прыгнул в руку?
   А еще шорох. Лехин осмелился отвлечься и быстро глянул. Опаньки... Бокового коридора слева от Проводника раньше не было. Раньше коридор с намеченной дверью был единственным - прямая бесконечная колбаса, ежившаяся на горизонте в неопределенную точку.
   Что-то мелькнуло сверху вниз. Шмяк! Свалившийся с потолка Шишик - издали не разобрать чей - хлопнул на Лехина желтыми глазищами и засеменил по стене наверх. Почти забывший о Проводнике, Лехин проследил "помпошкин" путь до потолка. Там сидел второй Шишик и яростно сопел на первого. Первый чуть не долез до потолка, как второй ринулся от него. И вниз. "Помпошки" играли в догонялки! В экстремальные догонялки - вкруговую с потолка на пол по стенам и - обратно. Изумленный Лехин сначала решил, что Шишики окончательно слетели с катушек: играть во сне человека, который вот-вот запустит чудовищ в сон, а потом - в реальность! Или такие легкомысленные?.. Глухой стук в контурную - пардон, уже в настоящую - дверь заставил Лехина повернуться навстречу ближайшей опасности. Назад он все-таки еще раз обернулся, и возмущение погасло. Шишики, оказывается, бегали не просто так, они создавали боковой коридор, наполняя его живым цветом и звуком. Центральный, белый коридор заметно поблек, когда из боковушки плеснуло летним разноцветьем и деловитым карканьем вороны на фоне общего городского шума.
   Зачем "помпошкам" этот коридор?
   Догадайтесь сами, называется.
   Лехин коснулся плеча Проводника. Зададим-ка тот же вопрос.
   - Дмитрий Витальевич, зачем вам эта дверь?
   Проводник ответил не сразу. Медленно повернул голову. Пустой взгляд человека, решающего неотложные проблемы. И решающего так напряженно, что пот струйками заливает осунувшееся лицо.
   - Там... за дверью, те, кто хочет сюда. Только я могу открыть им дверь.
   - А здесь, Дмитрий Витальевич, те, кто не хочет, чтобы эти твари сюда прорвались.
   - Вы... не понимаете. Я и они - единое целое. Я слышу их - они меня.
   Возня за дверью прекратилась, а лицо Проводника, вновь уставившегося на дверь, скривилось от напряжения, как от невыносимой боли. "Он их слушает! - поразился Лехин. - Это он имел в виду, говоря о едином целом?"
   В боковом коридоре, совсем близко к центральному, проехала машина, засигналила нетерпеливо - наверное, шла на обгон. Звук сигнала еще не затих, а уже где-то рядом зачирикали-зазвенели воробьи, да так жизнерадостно и азартно, что Лехин опять оглянулся. Даже дверь перед Проводником, сминаемая в узнаваемые фигуры чудовищ, не смогла удержать его внимания.
   Коридор Шишиков выходил к дороге, которую почти закрывали кусты, вросшие в стену (или росшие из стены?). Один из этих кустов и облюбовали воробьи. Они не чирикали, а орали - вдохновенно, видимо счастливые, что нашелся такой великолепный куст с густой листвой. Птиц в ветвях не было видно, и мало-помалу складывалось, несколько недоуменно, впечатление, что на множество радостных голосишек кричит-звенит сам куст.
   И таким уютом веяло от этого кусочка дороги с кустами на обочине, что Лехин с трудом заставил себя отвернуться. И затаил дыхание. Проводник тоже смотрел в боковой коридор. А в двери торчали четыре каменных когтя и не просто торчали, а медленно и натужно ехали вниз, раздирая дверь, словно лист гипсокартона. Сыпалась крошка, драные клочья махрились со всех сторон дорожки, оставляемой звериными когтями.
   Из боковушки донесся детский смех и мальчишеский зов: "Никита, подожди!" Набирая скорость, прошумел троллейбус, где-то в стороне пролаяла собака.
   Проводник шагнул в коридор Шишиков.
   Рваная полоса на белой двери доехала до пола и затрещала, расходясь под напором мощного тела.
   Держа наготове меч, Лехин чуть ссутулился в боевой стойке. Больше он не оглядывался, в последний раз отметив, как завороженно Проводник переступает порог. И шагает из безликого белого мира в теплый августовский день.
   Дверь Проводника начала быстро срастаться со стеной. Вторую тварь едва не впечатало в монолит. Зверюга завизжала, выдирая морду в свой мир, но помочь ей было некому: первая тварь вплотную сцепилась с Лехиным. А Лехин легкомысленно обрадовался, что может заняться сначала одной зверюгой. А то лезут на тебя два хоть и прозрачных, но рослых теленка, не знаешь, с ко торого и начать. А начнешь - не знаешь, как отбиваться от обоих.
   Первая тварь предпочитала ближний бой. Ничего удивительного. Ведь Лехин и хотел бы, не смог бы орудовать мечом даже в качестве ножа - слишком длинный здесь. Лехину везло только в одном: зверюги по-прежнему желали действовать по принципу: "Сила есть - ума не надо". Поэтому первая и налетела, раскрыв дружеские объятия и пренебрежительно отпихнув направленный в нее меч. Лехина сбило с ног тараном неимоверной тяжести, и он был очень удивлен, притиснутый к полу, что удержал оружие. Тварь играючи ударила человека лапой по груди. Она, кажется, не сомневалась, что легко справится с одиноким противником. Удар начался от уха по подбородку Лехина, и он, сжавшийся в ожидании худшего, мгновенно просчитал, что зверюга, перед тем как убить, намерена садистски поиграть с жертвой. Она высилась над ним стеклянной громадой, с наслаждением рыча, а он пластом лежал между ее лапами и, стараясь напрягаться незаметно, выжидал удобного момента. Левая щека как-то странно ощущалась: будто он притронулся ею к железному пруту на морозе.
   Дрогнул пол. Вторая тварь грохнулась у стены и сразу потопала мимо крутой разборки в боковой коридор, за Проводником. "Деловая колбаса!" - возмутился Лехин и ткнул мечом в прозрачное, но по линиям - мясистое бедро проходящей мимо твари.
   Тварь взвыла, что оказалось неожиданностью для первой зверюги. С коротким удивленным взмыком она уставилась на вторую.
   Продлись, продлись, очарованье!.. Лехин оттолкнулся плечами от пола и, помогая ногами, выехал из-под зверюги по чему-то скользкому. От боли, резанувшей все тело, он чуть не выпустил меч. Но сумасшедшая вспышка адреналина схватила его за шиворот: "Смотри! Ты у них в тылу! Пока они развернутся!.." Боль в груди скукожилась и отступила. Первая тварь начала оборачиваться - безумно медленно, по расчетам Лехина, пылающего в упоительном огне боевого азарта.
   Он прыгнул ей навстречу. Ей навстречу дернулся и клинок меча, безошибочно угадав уязвимое место. Ахиллесова пята пряталась под левой лапой.
   Падая вместе с убитой тварью и в сторону от прыжка второй, Лехин поскользнулся. До сих пор он не воспринимал влажно-красное пятно на полу как собственную кровь. Но так упал, что в глазах потемнело; бездумно оперся на липкий пол и отдернул ладонь. И сам озверел, да так, что заглянувшая в его глаза уже близкая тварь отпрянула. "Цацкаться с ними?!" Тварь помчалась к невидимой двери. Держась одной рукой за мокрую грудь, другой - мечом упираясь в пол, толкнул себя на ноги и метнул оружие. Меч вошел в холку твари - та, по инерции движения, кувыркнулась, вляпалась всеми лапами в стену. Стена чмокнула - то ли сожрала стеклянное тело, то ли пропустила, пока в нем живое тепло, в свой, зверюжий мир.
  

57.

   Отторгнутый стеной меч завис на одну-две секунды в метре над полом - и загрохотал по твёрдому, точно его отшвырнули от стены, и очень удачно - прямо к ногам Лехина. Лехин сполз по стене (боль не давала нормально двигаться), подобрал оружие и пошел было к боковому коридору. И остановился. Бокового не было. Исчез. А центральный медленно поглощала тьма.
   Растерялся Лехин до отчаяния. Истекающий кровью, в чужом сне, с которым неизвестно что происходит...
   - А не пошли бы вы все...
   Левая щека болезненно горела и не давала нормально говорить. Лехин вспомнил удар каменной лапы, и его затрясло от ненависти. Две балбесины стоеросовые... Поиграть с ним захотелось... Он снова съехал по стене на корточки, потому что идти было некуда и потому что ноги не держали. Спиной чувствовал твердое, но сверху угол (стена - потолок) уже пропал в темноте. И остался совсем маленький пятачок света, как от деревенского фонаря под металлической шляпой, а в центре пятачка сидел он, Лехин, и старался не думать, что будет, когда остатки света померкнут. Хотя мысли лезли всякие. Вон зверюга, словно лед, расплавилась, и осталась от нее только лужа. Что? И с ним, Лехиным, так будет? "Не хочу... Хочу домой, к маме, чтоб отец усадил в кресло и повел со мной умные, взрослые разговоры часа на два-три... Да брось, какой разговор, сплошной монолог с непременной критикой правительства и ностальгией но прежним временам... А потом мама позовет пить чай..."
   Показалось, стало темно, едва он моргнул. Теперь руки и меч чуть виднелись. Тварей из иного мира бояться уже не стоило. Лехин был уверен, что в деле с кошмарными спасителями Соболева поставлена безапелляционная точка.
   Но что делать с подступающей тьмой?
   По мечу поплыли неясные тени. Они явно имели вес, так как оружие в расслабленных руках Лехина отяжелевшим лезвием ткнулось в пол. Лехин безразлично поднял меч. С лезвия на него вытаращились две пары желтых глазищ.
   - Привет, - еле шевеля губами, выговорил Лехин. - Вы чего здесь?
   Глазища не ответили, но начали расти, перерастая форму четко очерченных бусин и превращаясь в туманные пятна. "На мутном небе мгла носилась, луна, как бледное пятно, сквозь тучи мрачные желтела, и ты печальная сидела..." И я печальный здесь сижу. Сижу-сижу, чего-то жду... Во Пушкин-то действует: в экстремальный час стихи сочиняются..." Глазам стало больно, Лехин со стоном оторвался от стены - наклониться к мечу, неподъемному, придавившему колени, - чтоб разглядеть Шишиков... Наклонился...
   ... и привалился лбом к теплому, мягкому.
   - Дима! Полотенце у тебя на столике! Быстрее!
   - Надо уложить его! Держи за плечи... Так. Разворачивай.
   В мире, в котором Лехин очутился, существовали только говорящие руки. Они помогли ему лечь, мимоходом потрогали горячий мокрый лоб, промокнули полотенцем щеку и распахнули на нем рубаху.
   - Ничего страшного. Глубокий порез. А шок, скорее всего, от потери крови.
   Подушка справа зашуршала, будто кто-то провел по ней ладонью. Лехин скосился. Лохматая "помпошка" встретилась с ним глазами и нерешительно хихикнула...Где-то далеко, а может, близко заиграли "К радости".
   - Нет, это не Алексей Григорьич. Он пока подойти не может, но с ним все в порядке... Что вы сказали? Кто?.. Елисеев? Хорошо, я передам, что звонил Елисеев. До свидания.
   Мужской голос умолк.
   - Ты прав, - сказал женский голое. - Ничего страшного. Рану на груди я забинтую, но что делать со щекой? Шрам останется. Дима, ты меня не слушаешь.
   - Ты сидела рядом с ним, - задумчиво сказал мужчина. - Он не вставал с места. А посмотри на него, Аня. Он будто только что из драки. Что происходит?
   "Думай-думай! - с некоторым злорадством мысленно предложил Соболеву Лехин. - Ты у нас доктор наук, и думать тебе положено по должности. А я уж пока в постельке твоей понежусь, высплюсь чуток - хоть какая-то компенсация за все!"
   И он крепко зажмурился, все еще чувствуя, как ухаживают за ним теплые руки и снимают боль. А рядом зажмурился Шишик и вплыл в сны хозяина, где на летней улице пел хор музыкального училища, а девушки-зрительницы обрывали цветы с клумбы и бросали сладкоголосым певцам, которые слаженно выводили: "Как ярко светит после бури солнце!.."
  

58.

  
   Сбылась мечта идиота.
   Ранним темным утром Лехин спустился во двор, прихватив карниз-гардинку, дошел до дворовой детской площадки и принялся за тренировку. Немного смущало, что могут увидеть ("Ты же хотел, чтобы видели! И ахали от восторга!"), но бегает же народ по пешеходным дорожкам - и ничего... Ни романтики, ни героики, как в боевиках, тоже не получилось. По дороге во двор увязались за Лехиным Касьянушка с Дормидонтом Силычем. Ну какая может быть с ними романтика! Лехин удары отрабатывает, а напротив стоит Касьянушка, благообразно сложив ручки на животе, и чинно рассказывает про какую-то добродетельную купчиху, которая "кажну пятницу копеечку подавала". А справа изгаляется Дормидонт Силыч: Лехин наносит тренировочный удар - призрак радостно сопровождает тычок зверским "Хе!". Спасибо еще, не заезженным "Кий-я!".
   В общем, через десять минут тренировки Лехин откровенно обхохотался. Он уже изнемогал от смеха и старания приглушить его (что люди подумают?! Псих-одиночка?!), когда из кустов вынесло еще двух призраков: Линь Тай задержался у Касьянушки, который обрадовался новому слушателю и принялся пересказывать историю про купчиху; а бывший агент, Глеб Семенович, прямиком порхнул к Лехину.
   - Считаем своим долгом предупредить. - Призрак конфиденциально откашлялся. - К вам, Алексей Григорьич, направляется Веча. К сожалению, сказать, какие у него намерения, мы не можем.
   - А на вид он как? Грозен? - легкомысленно ляпнул Лехин.
   - Вам бы все шуточки шутить! - обиделся Глеб Семенович. - А тут ведь дело серьезное. Можно сказать - опасное. А вдруг он идет рассчитаться за то, что без его ведома втянули в операцию с потенциально смертельным исходом? Он же алкоголик. Мало ли что придет в голову больному человеку.
   "Больной человек" прошел сквозь призрачную тень Глеба Семеновича и остановился перед Лехиным. Лехин не спеша закончил последнее упражнение разминочного комплекса, спокойно кивнул:
   - Здорово, сосед.
   - Здорово, коль не шутишь, - буркнул Веча.
   Насупленный и набычившийся, верзила выглядел таким угрюмым, что Лехин невольно стиснул гардинку. Но Веча шумно вздохнул и спросил словно бы с претензией:
   - Это ведь не самбо, да?
   - Не самбо, - подтвердил Лехин и по собственному почину продолжил подкинутую соседом тему в медлительной манере Вечи: - Из всех стилей нахватал приемов по душе - и отрабатываю.
   - Слышь, Алексей, возражать не будешь, если я рядышком пристроюсь заниматься-то? Ты свое, я свое. Одному как-то несподручно, а иной раз и лень. Как? А, Алексей? А то ведь я подраспустил мышцы, аж самому порой тошно бывает, как вспомню, какой крепкий да легкий ходил.
   - Пристраивайся, Вячеслав. Сам видишь, места на многих хватит.
   Неугомонный Линь Тай тут же метнулся к Вече и стал повторять за ним движения, бешено выпуча косенькие глаза и запыхтев от усилий. Комик нашелся. Пародист.
   Глеб Семенович колыхался у турника, философски поглядывая на своего младшего друга и новоявленных спортсменов. Дормидонт Силыч загнал Касьянушку в кусты, где смачно и в лицах рассказывал очередной похабный анекдот. Касьянушка плевался, тоненько вскрикивая: "Ох, батюшки, страсти-то какие!" Но бежать не решался. Смысла нет: Дормидонт Силыч догонит и в наказанье заставит выслушать еще один анекдот.
   В общем, красота. Спокойные, мирные будни. Призраки радуются благополучному, без оглядки существованию. Рядом сопит Веча - еще одно неожиданное следствие недавней жуткой истории. А ближе к полудню позвонит Анна и смущенно спросит о чем-нибудь ненужном. А если не позвонит, за телефонную трубку возьмется Лехин, у которого есть законный повод поинтересоваться здоровьем Соболева.
   Только солнышка не хватает. Но это дело считанных минут. Небо-то вон какое - чистое, синью до краев налитое. Да и домовые обещали еще один жаркий день летнего месяца августа.
   1
   2
   3
   4
   5
  
  
  
   -
   --Section Ends-->
Оценка: 7.04*25  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"