Огромная, прожорливая толпа клубилась в небольшом парке на окраине города. Люди, составляющие эту толпу, как молекулы газа в дыме, пришли ради хлеба и зрелищ. Извечные требования толпы: пожрать, набить брюхо, хорошо выпить, а можно и напиться, и наслаждаться увиденным. И чем жестче, опаснее будет это зрелище, тем лучше.
Эти люди этой толпы пришли на средневековый фестиваль. Каждый год, традиционно проводившийся в парке. Воины в доспехах. Дамы в платьях. Шатры. Древняя музыка.
И бои.
Одиночные поединки.
И групповые схватки.
Стальные стены, стучащие друг в друга оглушительным звоном под дикую, будоражащую музыку, под плотоядные крики людей толпы. Людей, живущих в современном бетонном мире с пластмассово-кремниевой окантовкой. У большинства из них под тонкой коркой цивилизации бурлило варварство.
Удар, удар.
Лезвие бьет по щиту.
Противники сходятся, обмениваются ударами, и кружат, кружат, вновь и вновь бросаясь в ближний бой.
Толпа смотрит и аплодирует.
Люди с более слабыми нервами, а может уже просто насытившиеся зрелищем боев, бродят по аллеям парка, группами и в парах. Многие стоят у помоста, возле старой усадьбы, и слушают живую музыку фольк-групп. Не меньшая толпа в это время стремиться вкусить хлеба - очереди у пивных ларьков достигают неимоверных размеров.
Янтарная жидкость в пластмассе стаканов.
Такая приятная на вкус, особенно в жару.
Так незаметно бьющая в голову, забирая разум.
И, конечно, в парке были дети. У помоста с музыкой по меньше, у пивных ларьков совсем мало, но огромное их количество было у ристалища и среди шатров. Костюмы, доспехи, оружие, бои манили их еще сильнее взрослых, и как-то более искренне. Им было интересно, ведь они еще верили в сказки о принцессах, о принцах, рыцарях и злодеях. Дети верили, что все это настоящее, из их самой любимой сказки.
- Мама, папа! А можно подержать меч? А можно сфотографироваться?
- Спроси у дяди рыцаря.
- Можно.
И дружное жужжание цифровых фотоаппаратов. Редкие вспышки у тех, кто не догадался, что днем солнца предостаточно для фото.
Выходные.
Конец мая.
Весна.
- Ну что еще по одному?
- А как же!
- Тогда разливай.
Трое друзей развалились прямо на траве под деревом, не так далеко от пивных ларьков. Очень выгодная позиция, особенно если учесть, что всем, кто был в средневековых костюмах, пиво наливали без очереди. А все трое были одеты, как положено, в шерсть, лен, кожу. Жаль только за пиво все же приходилось платить.
Пиво они получили тоже в пластмассовых стаканах. Сразу девять штук. А чего мелочиться и лишний раз бегать? Но что бы не терять антураж эпохи, друзья прятали их за вещами и аккуратно, сберегая каждую каплю, переливали в глиняные кубки.
По три пива на брата.
А теперь решили повторить.
Ведь так хорошо развалиться на мягкой траве, в прохладной тени дерева и говорить, говорить. Обо всем сразу, о прошлом, о настоящем, будущем. Друзьям было о чем поговорить, они не виделись очень давно. Жизнь, суета, обыденность закрутила их после ВУЗа, где они учились вместе, и увидеться им удавалось редко, пообщаться и просто выпить еще реже.
Полдень.
Один из многих, когда солнце входит в зенит.
Еще один полдень, еще одного дня в двадцать первом веке.
Шут.
Человек в шутовском наряде с самого утра развлекал людей возле помоста с музыкантами. Люди, как бы видели его, забавлялись его шутками, но не замечали. Шут есть шут. Это ниже достоинства парней и девчонок с окраин.
А шут забавлялся. То утихал, то вновь бесился. Шутил, клянчил деньги, пиво, стрелял сигареты. Несколько раз даже рисковал получить по лицу.
И лишь в глазах его была печаль.
Тоска.
Но иногда в них простреливал огонь.
Яркое, жаркое пламя. Такой взгляд бывает у человека, который долго ищет, идет к своей цели, упорно преодолевая все препятствия, пробуя все пути, и вот ему кажется, он почти достиг ее. Один, последний рывок! Вот тогда в глазах горит такое пламя, готовое сжечь все, что мешает последнему шагу.
В музыке наступил перерыв.
Шут взобрался на помост.
Он уже не улыбался. Огонь пылал. Он был у цели...
Кубки столкнулись в очередной раз, завершая очередной тост. Пиво хлестнуло через край, заливая кубки, руки, землю пеной.
Два рта припали к глиняным краям, смягчая горло алкоголем. А третий остался без своей порции. Хозяин словно забыл, что у него в руке пиво и его следует пить, он, молча, держал его в руке. Желудок зря примерялся к переработке нового содержимого.
_ Саша, ты чего? Остолбенел, что ли?
Но он молчал. Молчал и заворожено смотрел на помост музыкантов. Музыка стихла, одна группа сменяла другую. У микрофона стоял шут, которому, где-то час назад, от компании перепал стакан пива.
Шут стоял прямо, его унизительная пригнутость с которой он клянчил деньги куда-то исчезла. Гордая осанка, пылающий взгляд.
- Я обращаюсь к вам, и тем, кто носит меч у пояса, и к тем, кто всего лишь пришел посмотреть. Вы все были детьми, только одни выросли и забыли, а другие выросли и помнят. Я обращаюсь к тем, кто помнит и не помнит, что когда-то вы любили сказки.
Его голос, усиленный техникой, гремел над лугом, улетая в аллеи, заполняя их эхом.
- Я говорю вам, идемте со мной! Идемте в сказку. Туда, где вы сейчас очень нужны. Туда, где требуется ваша помощь. Идемте!
По толпе прошла волна хохота.
Люди хлынули к помосту, каждый хотел посмотреть на чудо, граничащее с бредом. Это раньше блаженных считали отмеченными богом. Теперь, это всего лишь бесплатный аттракцион, цирк.
Саша встал, поставив кубок с пивом на землю.
- Санек, ты че? Пусть болтает. Хочешь послушать, так его из микрофона на весь парк слышно. Будут бить, тогда и пойдет спасать.
- Я сейчас, пойду посмотрю.
И он вошел в толпу, раздвигая зевак.
- Ну же, люди! Неужели никто не отзовется? Вам страшно, вам стыдно? Помогите, поднимайтесь сюда, ко мне. Я доведу вас! Время, время не ждет!
Саша легко запрыгнул на сцену, одним прыжком, немного помогая себе рукой, оперевшись о доски помоста. Он был первым, но за ним возле микрофонов появилось еще несколько человек. Всех вместе их было не более десяти человек.
Толпа захлебывалась хохотом, уже тыкая в чудаков пальцами и гадая, что сейчас отчебучит шут, что смешного он успел заготовить, или как его сейчас начнут стаскивать со сцены.
Но шут молчал. А пришедшие стояли и просто ждали. Толпа лишалась своего зрелища.
Шут молчал.
Лишь глаза его светились некой печальной радостью.
А потом для тех, кто стоял на помосте, солнце померкло и наступила тьма...
2.
Красное небо.
Черное солнце над горизонтом.
Пепельно-серая каменистая пустыня вокруг, и ничего за, что мог бы зацепиться взгляд. Абсолютно ничего. Только серая потрескавшаяся земля и камни, самые большие из которых не превышали размерами кулак человека.
Группа людей со злыми нервными взглядами сидела на земле. Они просто сидели. Молча. Все, что можно было сказать, прокричать до хрипа в легких, они уже сказали, прокричали, выливая горечь, обиду, гнев друг на друга. А сейчас выдохлись и просто сидели, не зная, что делать дальше.
Саша стоял чуть в стороне от остальных. Он не принимал участия в словесной перепалке. Он смотрел вдаль, ожидая, что будет дальше. Когда Шут явит свой истинный облик и, быть может, пояснит. Зачем? Для чего? Почему?
Почему небо кроваво-красное, солнце черное.
И сейчас Саша стоял и смотрел, ждал.
Они так и не двинулись с места, пока солнце не скрылось за горизонтом, а небо не потускнело до непонятного грязного цвета.
Утро принесло облегчение.
После страшного ночного холода, когда были забыты споры и трения, и люди спасительно жались друг к другу, сберегая остатки тепла, черное солнце принесло обратно жар пустыни.
Но с ним вернулись и споры.
Кто-то кричал, что здесь нет воды и им грозит смерть от жажды. Кто-то, что им нельзя двигаться с места, что их будут искать. Другие предлагали идти, искать спасения самим.
И лишь Саша молчал.
Но и он уже не ждал Шута. Он понял, что тот не придет. И что никто не будет их искать, по крайне мере здесь. Шут сдержал слово. Они действительно попали в сказку. Вот только не детскую, а какую-то слишком взрослую. Скорее во взрослую суровую жизнь, реальность. Но она была другой, чужой, иной.
Они были в другом мире. И, если повезет, спасти себя могли только они сами.
Спор еще продолжался, когда Саша не быстрым размеренным шагом пошел вперед. Пепельная пустыня вокруг была одинаковой и, наверно, было не важно куда идти. И Саша пошел, пошел так, что бы солнце не слепило глаза и оставалось чуть слева, но оставалось видным взору.
В его мире сказали бы, что он пошел на юго-восток.
- Подожди! Ты куда? Мы же еще не решили, что делать! Нам нельзя разъединяться! Вместе шансов выжить больше!
Вместе? Да, вместе выжить легче, проще. Шансов больше, если они будут вместе. Но спором они не спасут себя. Спор - это смерть.
И он просто шел. Молча. Не оглядываясь.
Сделав свой выбор.
И очень скоро, сразу один, потом второй, а затем и остальные встали и пошли вслед за ним.
На юго-восток.
Когда солнце стояло в зените, над их головами, они наконец увидели.
Далеко, у самого горизонта появилось что-то. Какая-то большая темная точка, выраставшая из пепельной пустыни на фоне красного неба.
И эта точка стала их целью.
Целью их пути.
Они шли очень долго.
Бесконечно долго.
Стрелки на часах остановились еще вчера, в тот миг, когда Шут стоял рядом с ними на помосте. Все они умерли на без пятнадцати час дня.
Сейчас было уже далеко за полдень. Точнее время уже подходило к вечеру. Черное солнце за их спинами упорно и настойчиво стремилось к линии горизонта, ища за ней отдых и покой.
Точка уже давно стала небольшой скалой, что хищно торчала каменным пиком из земляного холма, покрытого травой, мелким кустарником и небольшими уродливо кривыми деревцами.
А когда оставалось пройти совсем немного, стало видно, что в подножии холма из старых замшелых камней выложена арка. Вход внутрь холма. Свод был низким и явно ни один из странников не смог бы войти в него не пригнув головы.
Но странным казалось не это.
Из пасти входа бил столб света.
Путь вниз по каменным ступеням был не долог.
Мешал дым чадящих светильников, но страх перед тем, что ждет впереди был хуже. Но они все равно шли по ступеням вниз, вниз, под холм.
Саша шел первым.
Он не раздумывая шагнул в проем входа, пресекая все возможные споры об опасности. И никто не решился указать ему, что он может ошибаться и рискует жизнью перед неизвестностью. Они молча последовали за ним.
Внизу их ждал огромный зал.
Высотой метров в шесть, другие стены, кроме той, где был вход, через который они пришли, освещены не были и лишь смутно угадывались на пределе мощи светильников.
А посреди зала лежали груды доспехов и оружия. Словно сотни людей копили их здесь сотни лет. Но ни одна деталь не покрылась даже легким налетом пыли. Доспехи и оружие сверкало опасным блеском и выглядело так, словно его только что принесли заказчику и разложили в ожидании оплаты.
Вошедшие переглянулись.
Саша стоял и смотрел, как остальные бродят и рассматривают груды оружия. Они брали его в руки, долго изучали, обменивались мнениями, что-то доказывали друг другу. Но Саша видел и понимал, что это оружие не знакомо его спутникам, оно для них было экзотикой, которую они видели лишь в фильмах. Даже те кто занимался историей Средневековья ощущали себя неуверенно. Здесь не было знакомых для них вещей.
Только он, Саша узнавал, ощущал нечто знакомое в этих смертоносных вещах. Он был историком и его образование позволяло ему узнавать эти вещи и вспоминать их историю.
Оружие Древнего мира. Лорики римских легионеров, шлемы греческих гоплитов, сариссы македонских фалангитов, составные луки скифов. Здесь можно было найти, наверно, любой доспех той древней, поросшей мифами и легендами эпохи. Саша видел даже доспехи Индостана, а те которые не узнавал, скорее всего были из земель по ту сторону Гималай.
Смертоносные вещи, накопленные в этом зале, в этом хранилище смерти, словно умоляли взять их, одеть, облачиться в них и быть готовыми к бою.
Они манили.
Саша сделал шаг вперед и, споткнувшись, упал на одно колено
Прямо перед ним лежал меч.
Кривой изогнутый, заточенный по внутренней стороне изгиба, с рукоятью, похожей на голову коршуна.
Саша узнал этот меч.
Узнал это страшное оружие.
Выбор.
Он всегда выбор.
Не больше и не меньше. Он всегда не прост. Только одни делают его быстро, другие тратят на него больше времени. Но это не значит, что быстро выбирать легче.
Их принуждали сделать выбор.
И не только в том, облачаться в доспех или нет, но и в том, какой доспех выбрать.
Словно они шли по некому Пути, который был изрезан перекрестками и ответвлениями, как планета реками и ручьями.
Выбор.
Саша понимал, что это вновь выбор, как в пустыне. Раз есть оружие и есть люди, значит надо дать его им. Но что выбрать он не знал.
Не знал.
Быстрого выбора не будет.
А значит нужно подумать о том, что впереди вторая ночь.
Костер сложили у входа, под открытым небом. В подземелье можно было бы задохнуться дымом, хоть и согрелись бы они быстрее.
В огонь пошли ветви кустов и маленьких деревьев, благо топорами хранилище тоже оказалось богато. Саша отыскал критские лабрисы с двумя лезвиями, которые отлично подошли вместо плотницких топоров.
Пламя играло на сучьях, весело потрескивая. Клубы дыма летели вверх.
Жажду они утолили в маленьком водоеме по ту сторону холма, и теперь их мучил голод. Бороться с ним было проще всего во сне, благо за день все сильно устали и отключались как только ложились возле костра.
Саша засыпал одним из последних, лежа на спине и глядя вверх, в ночное небо.
И когда в его бледной грязи зажглась первая, потом вторая и остальные звезды, горящие каким-то синим светом, он понял, что выбор сделан был правильно. В пустыне они не ошиблись, выбрав путь, а не ожидание.
Но теперь им предстоял второй выбор. Выбор войны.
Подумав об этом, он провалился в сон.
А звезды продолжали гореть.
И уже никто не увидел, как одна из них сорвалась вниз, устремившись к земле...
3.
Саша лежал у скалы, почти на вершине холма.
Черное солнце клонилось к горизонту, уходя на покой. Как странно, оно было совсем черным, но слепило, как и то, родное, привычное. Только в глазах после этого оставалось не желтое, а черное пятно.
В этом была своеобразная красота.
Пепельная пустыня, как безбрежное море, над ней красный фон неба, где падало вниз черное солнце. Черное на красно.
Да, это было красиво.
Саша лежал, закусив в зубах длинную травинку.
Он думал и вспоминал прошедший день.
С самого утра к одинокому холму стали приходить люди. По одному и группами. Они шли и шли. Но после первых нескольких пришедших, спрашивать стало не интересно и бесполезно. Их истории были копиями остальных. Большой праздник. Шут. И переход сюда. Все, как со всеми. А отвечать на одни и те же вопросы надоедало, и Саша уже тогда сбежал подальше от людей, сюда, наверх холма. И уже отсюда наблюдал за спорами и предложениями, что делать дальше.
Все изменилось, когда к холму пришла группа мужчин. Человек двадцать. Все, как на подбор, высокие, крепкие. В них читалось их военное прошлое. Саша знал их. Не всех, но некоторых. Они действительно когда-то были военными, в памяти всплывала информация о ВДВ. Потом они увлеклись средневековой реконструкцией и стали очень хорошими бойцами, хоть и до историчности доспехов им было так же далеко как до луны.
Их приход завершил все споры. Они быстро дали понять, кто здесь реальная сила и кто будет командовать, и принимать решения. Саша не вмешивался. Дележ власти всегда отдает душком, а он никогда не выносил этого запаха и избегал его.
Пусть командуют. Ведь кому-то надо это делать. Он-то всегда сможет уйти, если что-то будет не так.
Высокий, плечистый, с короткой стрижкой, суровым лицом, высеченным из камня, без тени улыбки, он поднялся на холм, быстрым, уверенным шагом.
- Сергей, - представился он. - Я знаю тебя. Видел на фэстах.
- Александр. Я тоже тебя помню.
- Вот и познакомились. Ты нашел это место первым, но у меня команда, мы слаженная группа, нам проще командовать всеми, согласен?
Саша пожал плечами.
- Мне нужно твое мнение. Мы осмотрели доспехи внизу и отобрали всем одинаковый комплект. Мне сказали, ты знаешь, что это за доспехи, пойдем, может, что посоветуешь, пока мы не выступили.
- Пойдем.
Они отобрали европейские доспехи. То, что было понятно их разумению. И для всех одно и тоже. Саша стал осматривать ближайший набор, одновременно комментируя то, что попадало ему в руки. Память сама, как-то ненавязчиво, подбрасывала ему знания давно забытые за ненадобностью.
Кольчужная рубаха с рукавами до локтя и коротким подолом, сплетенная вариантом "4 в 1", одно кольцо соединяло четыре других. Тонкая и не особо надежная. Римская. Лорика хамата.
Нательный панцирь из льна. Легкий, тонкий, но огромное количество льняных слоев, склеенных неизвестным составом, делало его достаточно прочным. Одевался он, оборачиваясь вокруг торса, а сверху крепились наплечники. Вместе с кольчугой будет очень хорошая защита. Греческий льняной панцирь. Линоторакс.
Бронзовый, желтый, словно золото, шлем. Глухой, закрытый. Листовидные прорези для глаз и узкая вертикальная щель, идущая сверху вниз, в которую спускался наносник. Венчал шлем огромный черный гребень из конского волоса. История не сохранила его названия. И его назвали коринфским.
Меч листовидной формы, достаточно длинный и по своему красивый. Меч греческих воинов, гоплитов. Ксифос.
Длинное трехметровое копье с наконечником в форме листа. Копье для боя на средней и близкой дистанции. Основное оружие греков. Ксистон.
Наручи и поножи-книмиды, без застежек, они просто вручную зажимались на голенях и предплечьях.
Прямоугольные изогнутые щиты с металлическим сферическим умбоном в центре, который защищал руку воина, державшую щит. Римский щит. Скутум.
Саша покачал головой. Он не мог бы точно сказать почему, но он все же сказал эту фразу.
- Сергей, я думаю, нам нужны другие щиты.
Сергей глянул в сторону, куда указал Саша.
- Мы их пробовали, очень тяжелы. С ними будет не просто.
- Да они слишком много весят, но если вы думаете сражаться строем, то они лучше. Они будут закрывать не только хозяина, но соседа слева. Римскую черепаху из скутумов мы все равно не построим, а вот стену из этих греческих щитов вполне. Тяжесть можно будет снять тем, что его удобно ложить выемкой на плечо.
Сергей задумчиво посмотрел на щиты.
- Как они обзываются?
- Это щит-гоплон. От них и воины называются гоплиты.
Все стали разбирать свои доспехи и облачаться в них.
Саша уже был готов выйти из подземелья, когда его взгляд снова был притянут кривым, похожим на ятаган, мечом. Древнегреческий копис.
Не особо задумываясь, он протянул руку и взял его.
По глазам больно ударил яркий свет. И картинка подземелья сменилась другой.
Римские легионы гордо идут вперед. Вокруг лесные склоны гор. Сквозь лиственные шапки торчат пики скал. Легионеры идут вперед, чеканя шаг. Но вдруг впереди на тропу падает дерево. А со всех сторон под дикий визг со склонов бегут голые воины, раскрашенные синим, тела и лица рябят в глазах от их количества. Воины сходятся в бою.
Удар света.
Две армии гоплитов сходятся на равнине. Воины одной из них в красных плащах. Гордые, смелые, непоколебимые. Воины обеих армий бегут навстречу друг другу. Громовой удар, сошедшихся строев, тяжелый, страшный. Крики. Жуткие, надрывные. Воины топчутся на земле, толкаясь щитами.
Снова свет.
Ливень стрел. Они падают сверху, спереди, сзади, с боков. Их так много, что нет никакого шанса спастись от них, увернуться, закрыться щитом. Смерть кругом. Красная кровь повсюду, но она плохо видна скрываемая уже знакомыми красными плащами. Воины в них гибнут молча, сохраняя строй. Смыкая его над каждым павшим. Умирают гордо и, презрительно пожирая взглядом врага.
Свет. Как больно глазам.
Всадники в галопе настигают врага и рубят его в спины. Руки поднимаются и опускаются, сея смерть. Бегущие кричат, возможно о пощаде, но не находят ее в ярости преследователей. Не битва. Уже не битва, бойня.
Саша дернулся, как от удара, и очнулся. Он стоял в подземелье. Люди вокруг одевали доспехи. Никто не заметил, что что-то не так. И Саша решил умолчать о том, что видел давно забытые сражения Древности. Гибель римских легионов в Британии, битву при Левктрах, при Фермопилах и Иссе. Почему-то он знал, что не ошибается и видел именно их. Словно его доспехи побывали там и теперь дали часть своей памяти новому хозяину.
Рука держала копис мертвой хваткой и, выходя из под земли, Саша взял его с собой. Так и не понимая, зачем ему второй меч.
Теперь он сидел на вершине холма, смотрел на небо, покусывая травинку, и думал, что впереди, что несет завтрашний день.
Выбор всегда не легок, но когда не знаешь, что выбираешь...
4.
Лишь рассвет окрасил небо в непривычные цвета, люди вышли в путь. Куда? Не знал никто. Вперед. Куда угодно, но вперед. Промедление было смертью.
Они шли под лучами палящего солнца. Обливаясь потом в доспехах. Но большинство были привычны, хотя северное солнце их мира не могло сравниться с солнцем пустыни этого.
Шли колонной по пять человек. Еще вчера десантники разбили их на десятки, поставив в каждой десятке командира. Саша уже привычно стал обзывать все терминами, которые всплывали в его памяти. Его десятка - эномотия шла ближе к голове колонны и он как и положено шел крайним справа, занимая свое место вождя - эномотарха.
На поясе слева висел ксифос, но загадочный копис он тоже взял с собой и тот занимал теперь свое место на поясе справа.
Они шли, покрывая расстояние, стремясь в неизведанное.