Было холодно. Резкий колючий ветер обжигал лицо. Александр Петрович быстро нырнул в темный зев туннеля. Мельком взглянул на большие часы, висящие над входом. Около семи. До отхода электрички оставалось минут пятнадцать.
"Сегодня приехал на вокзал рано", сожалея, подумал он, и замедлил шаг. Идя по подземному переходу, вовсе не хотелось выходить наружу на жгучий мороз. Делать, однако, было нечего, ибо нужно было купить парочку свежих газет. Это была многолетняя устоявшаяся, привычка, своего рода традиция, изменить которой Александр Петрович никак не мог.
Он тяжело вздохнул, поправил воротник и шарф и, нехотя, тяжело ступая, стал поднимать к
по ступенькам вверх к выходу. Тут его настиг поток людей, вышедших из только что прибывшего поезда. И чтобы не оказаться в гуще толпы, Александр Петрович ускорил шаг. Он ступил на привокзальную площадь вовремя, минутой позже все пространство туннеля заполнил поток пассажиров. Мимо Александра Петровича прошмыгнула парочка бойких цыганок, вовсе незнакомых ему (он многих знал в лицо), стремясь догнать высокую блондинку в шикарной шубе. Причем, одна из них не сильно, наверно случайно, толкнула его. Александр Петрович немного рассердился. Он терпеть не мог эту публику. Нет, нет, конечно же, он против цыган ничего не имел. Но вероломность, алчность и наглость "гадалок" потрясала его всегда. Александр Петрович искренне возмущался, хотя поражался: с каким артистичностью те работали. Вон там, около бордюра, ограничивающего площадь, толпа цыганок окружила женщину. " Она ведь отдаст им все деньги". - Александру Петровичу стало жаль ее.
"Ну что ты тут поделаешь", - сокрушаясь, подумал он и стал в конце длинной очереди, выстроившееся у газетного киоска. Очередь двигалась медленно. Да и мороз крепчал; ледяные иголки стали покалывать ноги, руки онемели. Но все-таки он выдержал, а когда, взяв газеты, отходил от киоска, у него в запасе оставалось пять минут. И надо было спешить и сесть в пятый вагон. Такова давняя традиция: ехать на работу в пятом вагоне. Через несколько минут он сядет на мягкую скамью, обитую дерматином, и раскроит газеты...
- Молодой человек, можно вас на минуту?- низкий женский голос был адресован явно ему.
Александр Петрович оглянулся. Какая-то невысокая женщина в болоньей куртке спешила к нему.
-Молодой человек,- повторила она, немного смущаясь,- не могли бы вы сказать, как пройти к ближайшей гостинице?
Александр Петрович мельком глянул на часы.
-Гм... к гостинице? Пройдите по этой улице, -он показал рукой,- затем сверните направо, в конце квартала вы увидите гостиницу.- Александр Петрович умолк и внимательно поглядел на женщину.
На вид ей было около сорока и лицо ее, может, когда-то было приятным, но теперь от этого остались, едва уловимые наметки. Слегка удлиненное лицо, с неплохо вылепленным подбородком маленьким носиком и, видимо, чувственными когда-то полными губами, с кожей, изъеденной от неумелого или излишнего пользования пудрой, с большими воспаленными карими глазами, вокруг которых разбегались паутинки морщин,- оно выглядело усталым или быть может, изможденным. Кроме того, легкое покраснение кожи говорило еще о том, что девица явно выбрала себе в приятели алкоголь.
-У вас не будет закурить?- оборот речи был слегка необычен.
- Нет, я не курю- резко произнес Александр Петрович и повернулся, собираясь уйти.
-Простите.- Женщина была немного растеряна и огорчена.
Александр Петрович сделал несколько шагов вниз по лестнице, что вела в туннель. Вдруг он повернулся и побежал назад, на площадь.
Женщина стояла на том же месте. В руках она сжимала небольшую коричневую сумочку, а у ног ее стояла небольшая, видавшая виды дорожная сумка.
- Вы...Вы, видимо, откуда-то приехали?- Александр Петрович кивнул на сумку.
-Да!- искорка радости мелькнула в ее карих глазах.
-Но у нас нелегко найти место в гостинице. Особенно в это время.
-Но, что мне делать?- в голосе женщины слышалось отчаяние.
Александр Петрович пожал плечами.
-Право, не знаю! Но, если ничего не найдете, ждите меня. Я буду здесь,- он взглянул на часы,- около четверти седьмого вечера.
_-Да?!- из бледных губ вырвался возглас удивления.
Она произнесла еще что-то, но Александр Петрович не слышал. Он уже сбегал по лестнице вниз и еле-еле успел вскочить в последний вагон. Мгновеньем позже двери вагона захлопнулись, и электричка тронулась.
Александр Петрович хотел перейти в свой вагон, но передумал, сел на сидение и открыл потрепанный "дипломат".
-Сначала, как всегда, прочту"Известия",- подумал он и развернул газету, быстро пробежал глазами заголовки.
"Кажется, ничего интересного",- он перевернул страницу.
" А, вот, наконец",- он углубился в чтение.
Прошло совсем немного времени, и он с удивлением заметил, что с трудом вникает в смысл прочитанного. То есть, он улавливал отдельные слова, предложения. Но они не складывались воедино. Что автор хотел сказать в обширной статье, ускользало от Александра Петровича. Он попробовал сосредоточиться, но смысл статьи не укладывался в голове.
Мысли его где-то витали.
Александр Петрович неожиданно для себя вспомнил ту женщину, ее растерянное лицо и молящие глаза, и у него защемило сердце.
"Проститутка!"- он разозлился на себя и вновь занялся газетой. Но сосредоточиться на чтении он по-прежнему не мог:
"А все-таки она найдет место в гостинице?"- подумал он и с раздражением бросил газету в "дипломат".
Александр Петрович злился потому, что ситуация там, на вокзале, была столь банальна, что не стоило обращать на нее внимание, но мысль почему-то, вновь и вновь обращалась к тому эпизоду. Он попытался сосредоточиться на сыне:
"Завтра надо купить подарок Толику к дню рождения,- подумал он.
Дело в том, что Александр Петрович, развелся с Валентиной около четырех лет назад, оставив ей двух детей и трехкомнатную квартиру. Сам же жил в однокомнатной, служебной, предоставленной институтом, где Александр Петрович трудился.
"Но что купить?"- Александр Петрович вспомнил, что малыш мечтал о велосипеде. Подумал, что собранной суммы вряд ли хватит на покупку.
"Придется вновь занять", - вздохнул он и подумал, что дети, как будто стали отдаляться от него. Раньше малыш и Светлана были на седьмом небе, увидев его, теперь они равнодушны, хотя, может быть, только внешне.
"Вероятно Валентина настраивает их против меня".- мысль это все чаща и чаще будоражила его. Он подумал, что надо обязательно поговорить с бывшей женой. Объясниться. И сделать это надо завтра, в воскресенье, на дне рождения малыша.
-Но, все-таки она устроится в гостиницу?- вдруг подумал он и удивился: почему он все время мысленно возвращается к той женщине, в старенькой измятой куртке.
"На что она мне?"- в сердцах выругался он.
Тут голос машиниста объявил станцию. Александр Петрович подумал, что машинист ошибся, так быстро промелькнуло время. Он глянул в окно. Да, электричка приближалась к Борисову.
Александр Петрович встал и направился к выходу. "Дипломат" его неожиданно раскрылся, и содержимое его выпало на пол.
Торопливо собрал газеты, парочку ручек, схемы, он быстренько захлопнул "дипломат", бегом бросился к выходу.
Когда он вышел из вагона, ледяной волной обожгло лицо и руки. И все-таки было не так холодно, как там на вокзале, на открытом месте. Здесь была небольшая рощица и красивое многоэтажное здание из красного кирпича, где трудился Александр Петрович. Оно возвышалось над деревьями в метрах от железнодорожной платформы пятистах. К ней вела не широкая, расчищенная от снега аллея. Александр Петрович бодрым шагом двинулся по ней.
Пройдя несколько метров, он остановился, раскрыл " дипломат", чтобы достать перчатки, но их там не оказалось, хотя Александр Петрович, точно помнил, что сунул их в "дипломат".
"Остались в электричке", - он быстро обернулся, но поезда и след простыл. Александр Петрович плюнул от досады, но делать было нечего. Сожалея и злясь на себя, он захлопнул "дипломат" и зашагал по истоптанной дорожке к институту. Лаборатория, где работал Александр Петрович, размещалась на пятом этаже восьмиэтажного здания, и состояло из трех комнат. В одной из них, в самой меньшей, но роскошной, размещался кабинет шефа. В двух других был персонал рангом ниже.
Рабочее место Александра Петровича, размещалась рядом с кабинетом шефа,
докторам технических наук Лавреневичем. Это был небольшой столик, на котором размещался компьютер и осциллограф. Рядом размещались столики других сотрудников. Когда Александр Петрович вошел, все они были на своих местах.
-Здравствуйте ,- произнес Александр Петрович, снимая пальто.
-Инженер Нагорный кивнул головой, приветствуя вошедшего, а Леночка, которую Александр Петрович, мысленно прозвал "Кисочка", иронически улыбнулась.
-Александр Петрович, Вам не нужны женские сапожки?- спросила она, глядя ему в глаза.
-Мне? Нет. Не нужны!- он с недоумением посмотрел на Кисочку. И вдруг ему ясно представились истоптанные сапожки незнакомки.
-Нет... некому,- повторил он про себя, скорее, чтобы успокоится.
-Я купила, а они мне оказались велики,- Леночка виновато улыбнулась. Александр Петрович рассеяно кивнул головой, затем повесил пальто в шкаф. Туда же сунул и шарф.
-Константин Николаевич, Вы, верно, сняли входные характеристики повторителя?- Александр Петрович подошел к Лебедеву.
-Конечно, Саша. А что?
-Я весь вечер старался смоделировать их, но ничего не вышло. Сейчас снова займусь,- Александр Петрович подошел к испытательному стенду и щелкнул выключателем- на панели вспыхнула красная лампочка. Теперь нужно было подготовить схему.
"Интересно: откуда она приехала? И к кому? Хотя... хотя у таких женщин, как она дом- понятие весьма относительное. Скорее- это "перекати - поле", обыкновенная алкоголичка с испитым лицом. Даже, может быть, местная. Промышляет на вокзале", - думал Александр Петрович. Ему даже показалось, что он где-то ее видел. Но мысль эта была настолько малозначительна, что он сразу же забыл о ней. Ему никогда не правились проститутки. Более того, Александр Петрович терпеть их не мог. Ремесло их, такое чудовищное и совершенно безнравственное, вызывало у него отвращение. Он не понимал, не мог понять, ибо был глубоко чувствительным, романтично настроенным человеком. Александр Петрович и с Валентиной расстался из-за того, что понял : не любит. А лицемерить он не мог. Он вдруг подумал, что Валя скоро выйдет замуж и вздохнул.
Затем, скорее механически нажал кнопку, подключающую нагрузку. Тотчас раздался сильный треск и красная лампочка на панели прибора погасла.
"Сгорел предохранитель",- Александр Петрович выключил аппарат. Заменил предохранитель и снова включил блок.
"Теперь, как будто все в порядке",- подождав несколько секунд, он начал снимать показания приборов.
" Может быть, она несчастна?"- вдруг подумал он,- может поэтому я не сел в свой вагон и просто напросто уехал. Может эта жалкая фигура и беспомощно- рассеянное "простите", заставила меня повернуть назад, успокоить, обнадежить ее. Нормальное чувство: помочь человеку, попавшему в беду..."-
Он взглянул на шкалу вольтметра и записал данные. Снял второй, третий параметр и вдруг почувствовал, что не может сегодня работать. Он не может попросту сосредоточиться. А руки, скорее автоматически, по выработанному за много лет алгоритму, включают и выключают нужные клавиши.
Мысли его витали где-то, какая-то неведомая сила навалилась на него, угнетала и терзала душу. Глубокое беспокойство охватила его. Что- то изменилось. Что-то важное, очень важное, изменилось в его жизни; он чувствовал это физически. До сих пор жизнь его была размеренна и будничная. Опостылевшая работа. Вечером телевизор. Обычная серая жизнь инженера, медленно текущая и опротивевшая Александру Петровичу, которую он не желал, а может попросту не мог изменить. Теперь же, что-то ворвалось в его личную жизнь, грозя разрушить давно устоявшейся режим, а может быть, и благополучие.
Александр Петрович вновь взглянул на шкалу прибора, но записывать показания не стал. Вместо этого он поднялся из-за стола, выключил прибор и вышел в коридор. Здесь было огромное окно, выходящее во двор. Александр Петрович подошел к нему и глянул вниз.
Снег толстым ковром накрыл небольшое кольцеобразное сооружение. Это был фонтан. Гордость сотрудников института. Даже, можно сказать, почти произведение искусства. Летом из него били струи воды; В центре стояла скульптура: обнаженный мальчик, высоко поднявший кувшин с водой.
Теперь же вместо мальчика была бесформенная груда снега.
" Может, та женщина нужна мне как женщина, вот в чем дело", - обрадовался он.
Здесь нужно сказать, что сексуальная жизнь не слишком волновала его. После того, как он расстался с Валентиной, были интимные встречи. Но вскоре они наскучили ему, и он забыл даже думать о них. Может оттого, что они, эти встречи, были продиктованы не зовом души, а просто желанием удовлетворить плоть, казались ему неинтересными.
Часто, очень часто, особенно в последний год, Александр Петрович думал о Оле... милое, юное лицо с большими карими глазами, смоляные волосы, сплетенные в две толстенные косы, придавали девушке особенную прелесть. Он часто глядел на единственное фото, подаренное ему когда-то девушкой, и в этот миг все беды отступали на второй план, а сердце его начинало биться сильнее. Он вспоминал свой городок, юность и, конечно, ее. Как любили они друг друга! Но дня прожить, чтобы не видеться.
Алик только что кончил школу. Она же училась в десятом классе. Это были лучшие дни в его жизни. Дни, проведенные вместе он будет помнить до конца. Счастье их кончилось, когда Алик переступил порог казармы, хотя письма следовали в обоих направлениях каждый день. Надо сказать, что служба протекала нелегко... с первых дней придирки "стариков". Особенную ненависть к нему питал сержант Лысенко, тупой и наглый. К тому же имеющий здоровенные кулаки. Однажды ночью, когда Алик после марш- броска лежал пластом, и не мог заснуть: так болело все тело, мерзавцы во главе с Лысенко, заставили его делать зарядку. Затем отколотили его так, что Алик несколько месяцев пролежал в госпитале. Единственной отрадой тогда были письма Ольги. Он читал их, и плакал от счастья, а может, от обиды, что не может написать ей, так как после той памятной ночи он перестал владеть правой рукой. Алика после госпиталя комиссовали, а врач, осмотревший его, не глядя в глаза, сказал: "Рука, скорее всего не восстановится". В ту последнюю ночь на больничной койке, лежал самый несчастный человек на всем белом свете, а подушка была мокра от слез. В ту же ночь он решил домой не возвращаться. Не хотел предстать перед Олей инвалидом.
"Нет. Показаться калекой перед ней я не могу",- сказал он себе тогда. Больше всего Алик боялся прочесть в глазах любимой жалость.
"Если я останусь таким..., то... мне не видеть ее",- окончательно решил он тогда. Александр Петрович служил в южном городе, там же устроился на работу сторожем в детском саду. Мизерной зарплаты еле хватало, чтобы свести концы с концами. Жил он там же, в крохотной комнатушке, темной и сырой, в которой чуть помещалась кровать. Домой отцу слал короткие письма, при этом не указывал обратного адреса.
Так прошел один долгий серый год, за ним- другой. Алик разрабатывал все это время руку, и она понемногу начала слушаться его. Сначала он почувствовал боль в пальцах. Он увеличил интенсивность занятий, а через полгода, правая рука была в норме. В скором времени Алик взял билет на поезд. Он жил все это время только поездкой домой.
Несколько суток бессонных ночей и Алик на платформе вокзала родного города.
Оля жила недалеко. Как на крыльях он летел к ней. Вот и заветная калитка. Он открыл скрытую защелку, подбежал к двери и нажал кнопку звонка.
Дверь открыла пожилая женщина. Алик сразу ничего не понял.
-Где Оля?- задыхаясь прошептал он.
- Оля!? Какая Оля? Нет здесь никакой Оли!- женщина попыталась захлопнуть
- дверь.
-Но ведь она жила здесь! Это же ее дом!- не владея собой, воскликнул Алик.
-А... , та женщина с дочкой. Так она умерла,- тихо произнесла старушка.
-А дочь? Где дочь?
-Не знаю. Она продала дом нам и уехала.
-Куда?- воскликнул Алик.
-Этого я не знаю,- женщина пожала плечами.
Как во сне Алик шел домой. Он постучал в дверь. Открыл отец. За эти годы он заметно постарел, осунулся. Он обнял сына и расплакался.
Как оказалось, он представления не имел где Оля. Говорил, что она давно не заходила. Он даже не подозревал, что она уехала.
С тех пор прошло много лет, и все эти года Александр Петрович мечтал о встрече.
Теперь же, стоя у окна и глядя на падающий снег, он думал о том, как глупо все получилось.
Жизнь, можно сказать, прошла мимо. Как мало. Как мало было радостных минут. На сердце у Александра Петровича защемило.
Домой он возвращался, когда начало темнеть. Вот за окнами электрички заскользили освещенные окна домов.
Александр Петрович почувствовал, что волнуется. Когда электричка остановилась, он не торопился выходить из вагона. А когда ступил на площадь, то и вовсе разволновался.
Вот и то место у киоска, где он утром встретил незнакомку.
"Ее нет!- с облегчением выдохнул Александр Петрович и усмехнулся. Он направился к автобусной остановке.
-Эй! Постойте!- услышал он вдруг сзади и обернулся.
Та самая женщина, которую он повстречал утром, стояла и смотрела на него.
-Вы!? Вы не нашли места в гостинице? -Александр Петрович совсем растерялся.
-Да. Все гостиницы забиты... к сожалению...- он почему-то виновато посмотрела на него.
-Я же говорил... Ну, тогда, идемте со мной,- он повернулся и зашагал к остановке.
Женщина шла рядом, и Александр Петрович видел, что она совсем озябла. Лицо ее посинело, а зубы стучали от холода.
-Куда мы идем?- спросила она.
-Вы переночуете у меня, а завтра, надеюсь, найдете жилье,- жестко произнес Александр Петрович.
Он хотел еще что-то добавить, но тут подошел автобус битком набитый людьми. Александр Петрович и его спутница, кое-как втиснулись в салон, а спустя минут сорок, они входили в подъезд дома, где жил Александр Петрович. Поднялись на одиннадцатый этаж. Александр Петрович отомкнул дверь и пропустил женщину вперед.
-Входите. Не стесняйтесь!
Он был, пожалуй, немного раздражен. Женщина поняла это сразу.
-Извините... Но завтра я обязательно уйду, - глухо произнесла она.
Александр Петрович ничего не ответил, только подал ей тапочки, а сам вошел в комнату в носках. Затем он сел на диван и включил телевизор. Женщина же села в кресло и скинула, наконец, свою жалкую куртку. Передача, которая по телевизору, конечно же, не интересовала Александра Петровича, но надо было чем-то заполнить полосу отчуждения между ним и гостью. Та тоже молчала, уткнувшись в экран.
-Вы сказали, что тут проездом,- неожиданно для самого себя, произнес Александр Петрович.
-Да. В этом городе я ищу одного человека. Мне необходимо увидеть его.
Александр Петрович кивнул головой.
- Откуда вы?
-Из Москвы. Но я не вернусь туда.
-Почему?
Она пожала плечами.
Александр Петрович поднялся и пошел на кухню. Налил в чайник воды, поставил на плиту и зажег газ. Затем снова вернулся к незнакомке.
-Как Вас зовут?- неожиданно спросила женщина.
-Александр Петрович.
-А меня Виктория. Или просто Вика.
-Очень приятно. А как там, в Москве?
Спросил Александр Петрович, скорее так, чтобы не сидеть молча.
-Плохо. Ходят все озлобленные. Готовы друг друга сожрать,- она досадливо взмахнула рукой,- но я туда не вернусь. Александр Петрович видел, что мысли ее витают где-то. Он понял, что последняя фраза сказана была для нее самой. Женщина пыталась убедить себя, что она, дескать, сделала правильный выбор.
-У Вас там семья? Квартира?- неожиданно вырвалось у Александра Петровича.
Вика взглянула на него, как бы видя в первый раз.
-У вас есть что выпить?
-Она достала пачку "явы" и вытащила сигарету.
"Вопрос резонный и своевременный. Но ты, голубушка, на сей раз просчиталась. Ничего у тебя не получится. Если я и привел тебя к себе домой, то лишь для того, чтобы ты не осталась на улице. И только"- подумал он. Встал с дивана, подошел к окну и открыл форточку.
-Ой! Простите! Я не попросила разрешения закурить,- растерялась Вика.
-Курите!- Александр Петрович вышел на кухню.
Там вовсю свистел чайник. Александр Петрович выключил его и достал из серванта рюмки. Протер их и поставил на стол. Чуть позже на столе появилась
бутылка вина. С закуской было труднее. Хорошо, что в холодильнике оставался кусок колбасы. Получились вполне сносные бутерброды.
"Навязалась на мою голову", -со злостью подумал Александр Петрович.
Он прошел в комнату, где девица явно клевала носом. Увидев Александра Петровича, она встрепенулась.
-Пройдемте на кухню,- без обиняков произнес Александр Петрович и вышел.
Вика, не говоря ни слова, пошла за ним. Они сели за стол. Сразу же, без вступления, молча Александр Петрович наполнил рюмки.
- Когда поднимают рюмки, положено произнести тост,- Вика пристально взглянула на Александра Петровича.
Тот нехотя кивнул головой.
-Тогда. Тогда выпьем за нашу первую встречу. Пусть она принесет нам удачу...
И еще: чтобы исполнились все наши желания. Я пью за это.
Она быстренько осушила рюмку.
Александр Петрович последовал ее примеру. И надо сказать: вино несколько взбодрило. Настроение его улучшилось, но он еще злился на гостью, нарушившую его обычный вечерний расклад.
-Отчего вы такой грустный? Может я нарушила планы на сегодняшний вечер?- вздохнула Вика.
-Нет. Вовсе нет- он еще раз наполнил рюмки.
Вика залпом выпила; Александр Петрович только пригубил вино.
-Ты не пьешь, инженер, почему?
Она перешла на ты. По ней было видно, что алкоголь начал действовать. Александр Петрович лишь пожал плечами.
-Почему Вы назвали меня инженером?
-Живешь ты шибко убого. Так живут только инженеры. Притом одинокие. Ты был женат?
Она вновь наполнила рюмку.
-Да.- нехотя произнес Александр Петрович.
-А дети есть?
-Да. Двое,- он опять почувствовал злость.
Она же влила в себя очередную порцию. Потом налила еще.
-Пей! Пей, Александр... как тебя по батюшке?
Она протянула, наполненную рюмку Александру Петровичу.
-Не хочу... , и тебе, наверное хватит...
-Ха-ха! Да у меня ни в одном глазу.
Она залпом выпила вино и закусила бутербродом.
Вика хотела налить себе еще, но Александр Петрович взял бутылку и поставил ее на дальний от Виктории угол стола.
-Ты... видала я таких...- она грязно выругалась.
Александр Петрович встал и поставил вино в холодильник. Он проклинал себя за то, что связался с ней.
-Грязная б...- процедил он сквозь зубы и ушел в комнату. Виктория пошла за ним и рухнула на диван.
"Придется спать на кухне",- подумал Александр Петрович и вытащил раскладушку.
Поставив ее на кухню, он заглянул в комнату опять.
Женщина уже крепко спала. Преодолев неприятное чувство, Александр Петрович достал из шкафа маленькую розовую подушку. Приподнял голову женщины, сунул ее, задыхаясь от отвращения, ибо от женщины шел густой запах спиртного. Казалось, вся комната пропиталась им.
"Зря, зря я вляпался в эту историю"- подумал Александр Петрович. Он уже намеривался пойти на кухню, чтобы провести там ночь, как женщина повернулась. При этом юбка сползла вверх, обнажив бедра.
Глаза Александра Петровича выхватили полупрозрачные крошечные трусики.
Несколько секунд Александр Петрович стоял неподвижно, вцепившись глазами в обнаженное тело. Затем из его уст вырвался сдавленный крик:
-Не может быть?! - он бросился к дивану, скорее инстинктивно, чем осмысленно. Отдернул юбку спящей повыше и тут же без сил опустился на пол, точно оглушенный близким раскатом грома.
Да !Да !Это была она. Это были ее родинки. Четыре родинки выстроившиеся в ряд. Последние сомнения отпали. И только теперь, в увядшем и сильно постаревшем лице пьяной женщины, как бы из густого тумана, стали проявляться знакомые черты.
-Оля! Оля! Оленька!- он начал лихорадочно целовать бесчувственное лицо, с трудом веря в случившееся.
Виктория- Оля не реагировала. Она видела свои пьяные сны.
Александр Петрович стоял на коленях и целовал ее, а из глаз обильно капали слезы.
Наконец он встал и, шатаясь, побрел на кухню.
-Все. Все кончено,- шептал он.
Легкий, солнечный зайчик разбудил Викторию. Она открыла глаза и увидела, что находится в незнакомой комнате.
"Где я?",- подумала она, и тотчас вспомнила свое вчерашнее приключение. Она повернула голову, надеясь увидеть рядом с собой того смешного бородатого инженера. Но рядом никого не было. В комнате было тихо. Только мерно тикали ходики на стене. Виктория глянула на циферблат.
"Около восьми. Он, наверно, ушел на работу. Не хотел меня будить",- волна нежности нахлынула на нее.
Вообще, проснулась она в хорошем настроении, хотя немного болела голова.
Снилось ей, что у кровати стоит Алик, ее Алик. Он целует ее и почему-то рыдает. Зовет Оля, Олечка... Все как наяву.
"Значит, я найду его,- подумала она,- не уеду, пока не найду".
Ей вдруг вспомнилась последняя ночь перед уходом его в армию.
"Было ли это?- подумала она,- почему он не писал? Видимо, нашел другую",-
Вздохнула она и соскользнула с дивана.
Когда она вошла на кухню, то увидела, что бородач спал за столом. Перед ним лежали какие-то лекарства, очки и розовый фломастер. Виктория подняла пустую упаковку.
Реланиум- прочла она вслух и вспомнила, что это сильное снотворное. Бывало она сама принимала его. Возле кресла валялась какая-то фотография. Виктория подняла ее. Это было фото молоденькой девушки, изображенной в полупрофиль. Толстая , темная коса придавала лицу особое очарование.
Как вспышка молнии озарила темную ночь, так невероятная мысль пронзила мозг.
"Конечно же- это она! Она! Ее фотография! Та, что она когда-то подарила Алику".
Ничего не соображая, она перевернула ее.
-Любимому Алику от Ольги,- прочла она. Каждая буква набатом отзывалась в голове.
Поверх надписи розовым фломастером было крупными буквами начертано:
ПРОЩАЙ ЛЮБИМАЯ! Чернила почему-то расплылись.
-Алик! Алик- закричала она, впиваясь взглядом в бледное лицо.
Да! Да! Это был он. Он! Ее Алик. О ком она мечтала всю жизнь. Кого так долго искала. Она схватила спящего за руку. Та была холодна, как лед.
Вмиг перед глазами пробежали картины ее жизни: Алик, Москва, нескончаемые партнеры...
-Алик. Алик,- рыдая, она целовала холодное лицо, мокрое от слез. Затем с трудом подняла мертвое тело и положила на диван. С трудом добрела до плиты и повернув ручку открыла газ. Укрыв Алика одеялом, прильнула к нему. Виктория почувствовала необыкновенное блаженство постепенно обволакивающее мозг.