Путник : другие произведения.

Эволюционеры

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  "Ты пробудила вновь во мне желанье
  Тянуться вдаль мечтою неустанной
  В стремленье к высшему существованью."
  
  "Мир духов рядом, дверь не на запоре,
  Но сам ты слеп..."
  "Фауст" Гете
  
   1
  
   "Блин, кто так строит, ну кто так строит! - неотвязно вертелась в голове цитата на мотив очередной киркоровской пародии. - О-па, о-па! О-па, о-па! Не район, а просто... черт знает что! Не я командовал этими частниками, а то построил бы...как надо". Вроде бы и улицы похожие были, и что-то очень знакомое угадывалось, но все не то. Даже такой тихий, почти пригородный райончик основательно покромсали перестроечные переименования, перестройки и переоборудования. На месте вросших в землю полуэтажных будок, по иронии названных жилыми домами в те годы, когда и отдельный домик Тыквы считался благом, нынче под облака уходили мускулистые красавцы с внешними лифтами и спутниковыми тарелками, круговым видеонаблюдением и трехметровыми заборами, профессиональной охраной и двух, трехместными гаражами - всем тем, что и отражает современные представления о "приличном" доме. Не Беверли-Хиллз, конечно, но уже и не дачный поселок Петушки. Тут и местный запутается, а если имел счастье посетить сей мир один раз в жизни двадцать лет назад...
  "Хорошо было в советское время! Уж если построили магазин или, скажем, аптеку, так и через пятьдесят лет на том же месте - то же самое. А теперь! Когда строили, получился дом культуры, потом переделали в ресторан, через месяц - в автосалон, а за полгода все забудут, что здесь же еще и баня была. Как ориентиры задавать? Дурдом, а не капитализм!" Еще и часа не длилось тщательное прочесывание частного сектора в поисках нужного дома, а нашлось пока только безмерное раздражение: как его достали бесконечные, похожие друг на друга как однояйцевые близнецы улочки; свойственные любому уважающему себя лабиринту тупики; вызывающее беспричинную тревогу безлюдье; сразу же укрывшая старательно вычищенные туфли всепроникающая "хуже карасину" пыль; стремящийся при каждом удобном случае тюкнуть его по ноге полиэтиленовый кулек с высокой бутылкой хоть и хорошего, но очень тяжелого коньяка; собственная дырявая память, в конце концов! Единственное утешение - светило светило где-то за облаками, не изнуряя своим непрошеным, излишним ныне благодеянием.
   Стас, наконец, набрел на вожделенный очаг казалось навсегда покинувшей здешние места цивилизации: торговая точка типа "сельпо" с незамысловатой вывеской "Магазин" давно и крепко вросла в ставшую родной землю и не собиралась без решительного боя сдаваться беспардонному наступлению легкосборных и легковесных сооружений. Основательные стены, способные запросто выдержать не только осколочные, но и очень прямые попадания среднекалиберных снарядов; крепкий, как разросшийся корень клена, фундамент; изрядно выцветший желтовато-бежевый фасад, изобильно украшенный послевоенными архитектурными излишествами - всё недвусмысленно говорило если не о вечности, то про "всерьез и надолго". Добавьте когда-то оштукатуренный и покрашенный в цвет с фасадом кирпичный забор, надежно оберегающий от посторонних глаз святая святых: "заднее кирильцо" и хоздвор - средневековая крепость, не меньше.
   "Если где и осталась правда, так это в магазине! Или около того," - обрадовался Стас, заметив "группу товарищей", томно покуривающих чуть в стороне от парадного марша. По их немного напряженным позам легко читалось затянувшееся ожидание опаздывающего "партнера", который наверняка задержался в районной библиотеке. Живописные эклектичные одеяния еще не очень потертых мужчин подчеркивали широту их жизненных интересов. Один из них, в синем хэбэшном халате, с лицом, гармонично сочетающимся по цвету с халатом, несмотря на достаточно молодой возраст, соответствующую возрасту худощавость и пушкинскую кучерявость, вполне тянул на заслуженного подсобника этого же магазина. Немного придурковатая улыбка ему даже шла, выказывая незлобивый и веселый нрав. Другой, чуть постарше, в застиранной, когда-то веселенького канареечно-желтого цвета футболке, поразил диковинно выдающимися надбровными дугами, почти полностью прятавшими глубоко посаженные глаза от дождя, солнца и чужого досмотра. Этакий суровый неандерталец без страха и сомнений. Третий, по виду - самый старший, с давно округлившимися формами крепко сбитого тела, едва обтянутого пожилой спецовкой, мог быть и рядовым сантехником, и прорабом.
   - Здорово, мужики! - отчеканил как на плацу Стас, приблизившись к ним на расстояние, приличное для задушевного разговора. Он попытался сказать как можно приветливее, но...то ли стоявшее уже в горле недовольство предательски вылезло... а может "ломка" достигла апогея, - но джентльмены хмуро смерили его взглядами, и только старшой без ожидаемой ответной приветливости отреагировал:
   - Чё надо?
   - Фи, что за манеры? - Стас не успел сдержать врожденное неприятие невежливого поведения.
   - Не нравится - ступай себе, мы ж тебя не трогаем, - пророкотал Желтый, недобро блеснув откуда-то из глубины бездонных глазниц.
   - Да не хватало еще, - буркнул Стас. - Или у вас тут принято хамить незнакомым людям?
   - Делать нам больше не хер, как отэто... - старшой недовольно отвернулся, всем видом показывая, что нежелательная аудиенция закончена.
   - А кого ты тут хамом назвал? - дошло, наконец, до Синего, и он угрожающе повернулся к Стасу. "Как обманчив бывает внешний вид," - отметил про себя Стас. - Ты что, сильно культурный?
   - Увы, господа! Такое же быдло, как и вы, - очевидно, что взаимовыгодный контакт не состоялся, надо искать альтернативный источник информации.
   Подымаясь по неожиданно хорошо сохранившимся ступеням, Стас боковым зрением отметил брожение в "группе товарищей" - наверняка следствие неверной интерпретации его последней фразы. "Да и фиг с ними! Пусть мозги потренируют".
  Металлическая, облагороженная деревом дверь поддалась не сразу: по возрастающему в геометрической прогрессии сопротивлению Стас прикинул, что эту пружину средненько развитому - в мускульном отношении - смертному растянуть не так-то просто, не легче, видимо, чем натянуть тетиву на знаменитый лук Одиссея. "Ну ладно я, здоровый мужчина хоть и не культуристического сложения, но основательно закаленный армией. А как же давно проскочившие пик физической формы бабушки? Или уже все перевелись? А! У них тут естественный отбор: тот, кто справился - выжил, остальные - не обессудьте!" Он мышкой прошмыгнул внутрь, удачно увернувшись от классического пинка ахнувшей по коробке двери. Не остыв от первого препятствия, Стас вынужденно принялся преодолевать следующее: концентрированный полумрак рассеивался постепенно, открывая припрятанные от яркого света особенности внутреннего убранства частями, как чеширский кот. Первым быстро выплыл почти современный холодильный прилавок справа, в углу, около окна, затем, как на фотографии в проявителе, вылез перпендикулярный первому второй прилавок - уже постарше, советский - расположенный вдоль стены напротив двери. В нем через несколько секунд "образовалась" бойница с безусловно современной кассой и модными электронными весами. По содержимому полок легко определялся наиболее ходовой ассортимент: сразу за "бойницей" лежали одетые в отдельные кулечки булки хлеба и под правую руку отблескивали кристальной чистотой бутылки с "беленькой".
  На сороковой секунде в левом, самом темном углу, рядом с выходом в подсобку, зашевелилось и обрело очертания человека белое пятно, с первого взгляда показавшееся холодильником. Симпатичная в полумраке продавщица, немного отягощенная физическим телом, вид имела вполне опрятный: и выглаженный, хрустящий от крахмала халат, и положенный, в смысле - одетый на голову, снежно белый колпак были безупречны. Лет ей, похоже, около тридцати, а легкая припухлость главных элементов лица, в чем-то даже соблазнительная для записного ценителя Рембрандта, ниже еще разумноразмерной шеи внезапно приобретала карикатурно необъятную величину - у старого голландца на столь буйный разгул женских форм не хватило бы фантазии. "Мой размер," - удовлетворенно хмыкнул про себя, нет - про нее, конечно, Стас: засмотрись она вдаль, ему, чтобы заглянуть ей в глаза, пришлось бы, пожалуй, изрядно подпрыгнуть.
   - Здравствуйте, - скромно подал голос воспитанный посетитель, поскольку хлопок двери не заставил девушку вот так вот взять и бросить школьную тетрадку и калькулятор.
   - Минутку, - раздалось из-за прилавка. Еще несколько операций... наконец, у нее что-то получилось, она несколько мгновений, старательно шевеля колбасками-губами, оценивала неожиданный, видимо, результат, потом в сердцах захлопнула тетрадку и подняла глаза. Миловидное лицо не испортила и не успевшая смениться гримаса неудовольствия.
  - Что, баланс не пошел? - участливо спросил Стас. - Да плюньте вы на него! В другой раз получится!
   Все еще погруженная в сложные математические выкладки девушка не сразу сообразила, что перед ней не местный завсегдатай. Когда до нее дошел глубинный смысл сказанного (не сразу, надо заметить), она удивленно уставилась на посетителя. Стас понял, что естественная в таком случае реплика "не твого ума дело!" в последнюю секунду застряла в горле милой девушки.
   - Куда он денется, - продавщица с трудом переломила "кость" на более вежливое высказывание. Еще не успокоившись, но уже перенастроившись на другую роль, она почти приветливо спросила: - Вам чего надо?
   - Шоколада! - хохотнул Стас.
   - Какого шоколада? - уточняющий вопрос прозвучал дежурно, совсем не в духе детского стишка.
   - А какой у вас есть? - разочарованный недооценкой его остроумия посетитель немного упавшим голосом перешел к банальному обсуждению имеющихся вариантов. "Да, она воспитывалась на других примерах, - отметил Стас. - Мы уже из другого времени".
   - Весь на витрине, - изучающе всматриваясь в нестандартного и размерами, и поведением незнакомца, любопытная продавщица неопределенно кивнула вбок. - Выбирайте!
   - Это мы с вами сейчас решим, но для начала я хотел бы попросить вас о помощи... - начал было Стас, но посуровевшая за секунду девушка, не дожидаясь продолжения, без церемоний перебила его:
   - В долг не даю, стаканов нет.
   - Ага, понятно, - буркнул Стас, припоминая мятущиеся снаружи "тени". - Но я не об этом.
   - А что тогда? - как-то устало поинтересовалась хозяйка.
   - Вы, я вижу, человек внимательный, наверняка всех местных знаете, - зашел издалека Стас, неизвестно зачем льстиво улыбаясь, - и кто же мне еще может подсказать, где в этом обезображенном Переделкине живет мой школьный друг.
   - Как фамилия? - немного оттаявшая девушка даже улыбнулась.
   - Соломин, Толик, не знаете?
   - Фамилию такую не припоминаю. Паспорт у покупателей не спросишь же, - заметила в свое оправдание удрученная собственной бесполезностью продавщица и натурально наморщила открытый для обозрения лобик. - Какой он из себя?
   - Да здоровый такой, длинный то есть, когда-то белобрысый был, ну, морда такая вытянутая, не сказать - лошадиная, - Стас добросовестно припоминал неизменяемые со временем приметы, - глаза чуть раскосые, но не до китайских размеров. Ну, что еще?
   - А! Знаю! - радостно воскликнула девушка. - Это Ленки Тонкой муж. То есть, фамилия ее была Тонкова, это мы зовем ее Тонкой, она и правда как хворостина. Я же сразу не въехала - она ж для меня по девичьей фамилии привычная, а как там после замужества стала зваться - всех их не упомнишь.
   - Ленкин муж? - изумленно протянул Стас, - но...
   - Да он с первой женой разошелся, лет с пять, наверное. А с Ленкой они недавно расписались, года с полтора, потому и не помню его фамилии. Он-то не из нашего возраста, как вы, стало быть - постарше. А мы-то, девчонки, на них и не смотрели. Вдруг на тебе, Ленка за этого... - разговорившаяся продавщица замялась, подыскивая более литературный эквивалент "старику".
   - Да, я понял, гораздо более старшего товарища, - галантно выручил Стас.
   - Ну да, простите, - хозяйка магазина сконфуженно зарделась - заметно даже в полумраке. - Ну, короче, живут они пойдете со ступенек направо, до конца переулка, еще раз направо, там прямо, до трансформатора, потом левее, третий дом. Ворота у них особенные.
   - В лебедях?
   - Нет! Деревца, цветочки, ну, других таких ворот не увидите, - девушка искренне обрадовалась, что смогла-таки помочь интересному мужчине.
   - Не узнаю брата Колю, - бормотнул Стас.
   - Так он вам брат? - подозрительно спросила девушка.
   - Только по духу, - торопливо развеял ее внезапные сомнения загадочный покупатель, еще раз нерадостно отметив неосведомленность молодого поколения в классике. "И как его угораздило с такой вот?" - удивился он. - А дети есть?
   - Да нет пока, - девушка озабоченно вздохнула, будто это у нее недостача. - Вроде и нормальные оба, но что-то не получается. Хотя, не такие они и нормальные... Эта их вера...
   - Что такое? - насторожился Стас. - "Белое братство"? Аум Сенрикё? Свидетели Иеговы?
   - Та не, какие там свидетели? - хозяйка магазина болезненно поморщилась. - Ну, не вера, может быть. Я не так выразилась. Вечно я народ пугаю! Ой, лучше бы я не говорила ничего, а то подумаете всякое. Нет, я не буду говорить, - она капризно надула и без того выдающиеся губки.
  Взвизгнув потревоженной пружиной, с оттяжкой громыхнула безжалостная дверь. Стас, увлеченный заинтриговавшим его поворотом, инстинктивно дернулся, но не обернулся.
   - Нет, миленькая, давайте договорим. Успокойте меня, наконец, дорогуша! - как можно ласковее проворковал Стас, явно надеясь выудить из внезапно замолчавшей и как-то испуганно посмотревшей мимо него продавщицы еще хоть что-нибудь. - Так не честно! Вы меня раззадорили, а теперь отказываете в любезности? Я надеюсь на продолжение!
   - Продолжения не будет, - громыхнуло чуть тише, чем дверью, у него за спиной. - Я те покажу любезности...
   И прежде, чем Стас что-то сообразил, его мгновенно окутал густой аромат свежевыпитого первача самой низкой степени очистки, до неприличия разбавленный элегантным одеколоном, неупотребимым даже для протирки магнитофонных головок. Изумленный газовой атакой Стас медленно обернулся. Его взгляд, параллельный полу, беспомощно уткнулся в солнечное сплетение беспредельного тела, полностью перекрывшего и белый свет, и все достойные пути к отступлению. Впрочем, беспорядочно отступать он и не собирался. Пару секунд поизучав приставленный почти вплотную к его лицу накачанный торсик с длиной экватора метра в полтора, он привычно - всегда обращал пристальное внимание на внешний вид нового знакомого - отметил заметно полинялую рубашку ковбойской расцветки, с трудом натянутую на выпирающий "мозоль". Застежечный комплекс чуть выше солнечного сплетения каким-то чудом сохранял неповрежденный вид, нижние же напряженно работали на разрыв на грани разрушения и пока еще держались лишь благодаря мировому качеству изделия отечественной текстильной промышленности. Остальные пуговицы, удачно расположившиеся выше средней, никогда, видимо, не испытывали чрезмерных перегрузок, поскольку и сейчас они были непринужденно расстегнуты. Половинки рубашки свободно разошлись, беспрепятственно являя взору окружающих сквозь своеобразное декольте ту самую грудную клетку, извергшую только что угрожающий рык. Справедливости ради надо сказать, что собственно туловище практически не просматривалось под густой растительностью. Из колосившегося поля вырастала загорелая шея, по объему не уступающая средней голове. И, наконец, все это монументальное произведение расшалившейся природы, над которым она трудилась долго, тщательно и с удовольствием, венчалось львиноподобной головой: такой же огромной и такой же заросшей. "Вот это экземплярчик! - мысленно присвистнул Стас. - Где ж таких выращивают?" Он попытался заглянуть монументальному монстру в глаза, но взгляд того, не удостаивая его и каплей царственного внимания, безжалостно испепелял несчастную девушку, поэтому Стас так и не понял, кому на самом деле предназначалась последняя угроза. Тем не менее, как настоящий джентльмен, он даже мысленно не мог позволить кому-то столь нагло влезать в его культурный разговор с дамой.
   - Послушайте, любезнейший, - начал было он блестящую речь, по немалому опыту зная, что переразвитые в физическом отношении экземпляры хуже всего владеют изящной словесностью, - не кажется ли вам...
   - Тебя, значица, нельзя и не минуту оставить, - продолжал грохотать уязвленный в лучших чувствах монстр, не обратив на утонченную изысканность Стаса ни малейшего внимания и со всей неприятной очевидностью "наехав" на чем-то провинившуюся перед ним девушку. - Уже и раззадорить его успела, и успокоиться он с ней собрался. Ну ты и...
   - Позвольте полюбопытствовать, - возмущенный "кавалер" повысил голос, защищая напрасно оскорбленную даму, - с кем имею честь? - он при этом сделал едва заметное движение навстречу невеже и тем, видимо, таки привлек августейшее внимание к своей неприметной персоне. Потревоженный здоровяк медленно опустил замутненные самогоном глаза, их противоположно заряженные взгляды коротко замкнули, едва не осветив электрической дугой сумрачное пространство магазина.
   - Отвали! - грозно рыкнул человек-гора.
   - Так вот, уважаемый Отвали, - как ни в чем не бывало, в свою очередь не обращая ожидаемого внимания на явную угрозу, продолжил вещать Стас. - Должен вам заметить, что ваши грязные инсинуации инспирированы алогичными постулатами, следовательно, ваш демарш неадекватен.
   Словесное оружие подействовало безотказно: ошарашенный монстр, похоже, из всего сказанного точно понял только "грязные" и "следовательно". Этого вполне хватило, чтобы открытую агрессию немедленно распространить и на вот этого заносчивого прыща.
   - Ты-то что вякаешь? С тобой отдельный разговор будет, когда выйдешь! - против лома, как известно...
   - Извольте, всегда к вашим услугам! - Стас залихватски щелкнул каблуками. Предстоящая разборка немного взбодрила его. Даже потаенный страх не шевельнулся: с такими самоуверенными бугаями он еще в средней школе научился справляться, так что наиболее вероятный исход молодецкой схватки - буде она приключится - для него не составлял заковыристой загадки. - Сударыня! Я вынужден откланяться, - спокойно обратился он к побелевшей белее халата девушке. - Не откажите в любезности, примите кулечек с ценным грузом. Я скоро за ним вернусь, и мы без помех обсудим ваш чудный шоколад, - Стас намеренно ковырялся в и без того болезненно воспаленном воображении детины.
   - Всё, хватит, - возмущенно прохрипел с некоторой одышкой основательно заведенный монстр, - пошли!
   - Куда вас послать? - участливо спросил Стас. Да, большего эффекта не произвело бы и упоминание всуе ближайшей родни. Пришпоренная кровь тут же надраила и без того не бледную физиономию звероподобного противника до ослепительного медного блеска, он, выходя, дланью двинул дверь с такой нездоровым энтузиазмом, что та, легко распахнувшись настежь, сильно стукнулась о наружную стену, до которой не доставала никогда в жизни. Обратный удар, по идее, мог запросто вывалить всю дверную коробку, и только благодаря доперестроечному качеству советского строительства она смогла спокойно выдержать запредельную нагрузку. Стас энергично боднул головой в сторону хозяйки и вознамерился столь же лихо пройти местный тест на богатырские способности, но от его слабенького толчка перепуганная дверь скромно распахнулась едва дальше половины. Когда измученное полотно еще раз обессиленно хлопнуло, Стасу показалось, что пришедшая в себя девушка в последнюю секунду сдавленно крикнула что-то похожее на "бегите!". "Еще чего! - подбодрил себя Стас, немного удрученный неутешительным результатом силового эксперимента. - Вьетнамци николы нэ здаються!"
   Неторопливо спускаясь по ступенькам, Стас быстренько прикидывал, где тут у них ристалище. Пустынная площадь перед магазином изредка оживлялась лениво перебегающими по своим неотложным делам собаками. Для торжественного праздничного мордобоя в духе "стенка на стенку" она подошла бы, а вот для камерного процесса явно не годилась. Оставался магазинный хоздвор, наверняка уютный, надежно изолированный от бесплатных зрителей и достаточно широкий для масштабов противника. Так оно и оказалось - Голиаф уверенно направился именно туда. Стас без колебаний проследовал за ним, по ходу изучая немудреные декорации. Часть прямоугольного двора занимали традиционные пустые ящики, картонные коробки, какой-то живописный хлам, пара высоких металлических баков для мусора и - в дальнем углу - давно снятая с шасси будка хлебовозки, видимо, сейф для инвентаря. Пока Стас вдумчиво исследовал театр боевых действий, громила чуть задержался и по-хозяйски прикрыл массивные металлические ворота. Показалось, что призывно прозвенел третий звонок.
   Стас профессионально оценил поле предстоящего боя: все его устраивало, за исключением позиции противника на пути к единственному выходу. Внутри противно пискнул врожденный датчик наружной опасности, но бежать он сегодня не планировал, поэтому подальше отбросил мимолетные сомнения. Еще раз внимательно осмотревшись, Стас привычно принял боевую стойку вполоборота к монстру. Тот тоже на мгновенье замер. Стас попытался определить его настоящий возраст, но испитое лицо - маскировка лучше всякого грима. Тем не менее, больше тридцати пяти он дать ему не мог, как бы тот не просил. "В самом соку, паразит," - усмехнулся про себя Стас.
   - Итак, сударь, у вас есть ко мне какие-то вопросы? - безусловно, первым делом надо перехватить инициативу.
   - Так ты, на, дюже вумный, на? - угрожающе прорычал зверь, медленно закатывая рукава. Обе толстенные руки оказались густо покрыты жанровыми татуировками, издалека сильно напоминавшими топографическую карту. - Ща я тебе, на, всё объясню.
   - А что это у вас на руках, уважаемый? Шпаргалки по боевым искусствам или иллюстрированный конспект Камасутры? - усмехнувшись, с издевкой продолжил Стас, отметив, что противник - правша. - Или вы хотите по этим записям зачитать мои права и предъявить свои весомые аргументы? Давайте, не тяните! А то у меня постепенно складывается неприятное впечатление, что вы взрослому разговору предпочитаете банальную детскую драку.
   - Ага, трепло, сейчас ты все наши аргументы, на, получишь по самые мама не горюй, - отупевший от головокружительного словоблудия здоровяк, похоже, полностью закончил ритуальный комплекс упражнений по подготовке к схватке и уже тщательно выбирал направление первого и последнего удара. - А драки не будет, на, два удара - и ты навсегда забудешь, как приставать к чужим девкам.
   "Наши?" - неприятно зацепило Стаса. Насторожившись, он спиной почувствовал чей-то пристальный взгляд. Он осторожно сделал шаг назад, дабы обезопасить себя от внезапного удара, и быстро оглянулся. Совсем не зря: он четко уловил движение исчезнувшего за будкой тела. "Ага! Так у нас тут засадный полк сидит! - сделал он мало его порадовавшее стратегическое открытие. - А этот, стало быть, будет меня отвлекать. Ну-ну. Так, сразу они не ввяжутся, - Стас практически не сомневался, что припрятанное резервное соединение состоит как минимум из трех бойцов, с которыми ему удалось полюбезничать перед магазином. - У меня есть максимум две минуты, чтобы уложить этого и уйти. Нет, как это не прискорбно, но придется и пробежаться: вряд ли при таком серьезном подходе они откажутся от желания а) отомстить; б) скоро отомстить; в) ну, как получится. Ну что же, проверим их вынос..."
   Боковым зрением Стас уловил гримасу крайней сосредоточенности на одухотворенном лице уже и помолившегося монстра. Надеяться на то, что он старательно подбирал подходящие к такому нерядовому случаю возвышенные слова, не приходилось, поэтому единственным разумным следствием чрезмерного сосредоточения следовало считать начало боевых действий. Стас безошибочно угадал, что тот не зря усердно закатывал рукава и первым делом ударит правой ногой. Так и вышло: противник замахнулся примитивно, как по мячу, "от бедра", поэтому Стас легко избежал предсказуемого удара. Тут же вполне ожидаемо просвистела левая коса, Стас ушел от нее вправо, стремительно шагнул навстречу и сразу же засадил со всей силы под "нерабочую" левую руку в ухо. Для несколько ошеломленного монстра первый контакт должен был отлиться малиновым звоном. Таки, видимо, зазвенело, поскольку на секунду он потерял Стаса и бездарно махнул правой далеко от цели. Неожиданно резво развернувшись, он снова оказался лицом к лицу с мерзким прыщом, дерзко посмевшим к нему прикоснуться. В округлившихся глазах не мельтешили плодотворные тактические мысли: только безмерная злоба и искреннее недоумение.
   Стас в результате грамотного маневра оказался вполоборота к хлебной будке и четко увидел, что из-за нее за ними пристально наблюдают. Он вполне разумно предположил, что у них там иссякающего терпения хватит максимум на одну его успешную атаку, не больше. Теперь все зависело от немного поплывшего бугая: гордо попытается победить сам или унизительно кликнет подмогу. Второй вариант Стасу не нравился, поскольку он сию секунду не представлял, как наверняка сокрушить неподвижного Голиафа своими собственными силами, без изрядной помощи его немалой инерции, да еще в жестких условиях цейтнота и развертывания сил быстрого реагирования.
   - Ну что, герой, в ухе зачесалось? - предпринял он последнюю попытку подтолкнуть противника на действие. - Могу и глазик пощекотать. Или ты уже и так доволен? - Стас резко качнул корпус вперед и коротким движением правой сымитировал прямой удар в голову.
   К счастью, сработало. Взвинченный монстр, вдруг вынужденный защищаться, бездумно махнул правой ногой. Стас этого и ждал. Он уверенно поймал ее на излете, жестко схватил двумя руками чуть выше щиколотки и резко дернул вверх. Лишенный опоры противник грузно завалился, подняв огромное облако порохообразной серой пыли. Его тяжелая голова с глухим стуком ударилась о землю и безвольно мотнулась. Стас быстро глянул на будку: бьющие копытами засадники уже не скрывались, но еще не перешли к решительным действиям, тупо ожидая условленного сигнала от своего поверженного лидера. Тот на удивление быстро пришел в себя - сообразил, видимо, что с ним произошло - и попытался встать. Стас не собирался милостиво предоставлять ему третью попытку, поэтому решительно собрал в кулак все сегодняшнее раздражение, все неописуемое разочарование от сорванного благородного поединка, и резким коротким ударом в солнечное сплетение свернул Голиафа в клубок. Тот прощально захрипел, задыхаясь. Неутешительный исход скоротечной схватки со всей удручающей очевидностью поняли и в засаде. Ее участники переглянулись и со всех ног кинулись к настороженному победителю с очевидными намерениями - явно не на руках покачать. Возвышенные, одухотворенные выражения перекошенных лиц не оставляли даже призрачных надежд и на спокойные мирные переговоры. Более того, в руке Синего холодно блеснуло нечто короткое, но стальное. Не ожидая, пока неповоротливые помощники - а их там оказалось уже четверо - наберут приличную скорость, Стас без лишних раздумий рванул к выходу со двора, на бегу вспоминая подробности дороги к другу. Выскочив за ворота, он побежал направо. Лихо домчавшись до конца переулка, остановился в замешательстве, лихорадочно вспоминая, куда же дальше. Оглянулся - по переулку от магазина, вздымая клубы пепельной пыли, истошно матерясь и непрестанно требуя остановиться, низко летела тяжелая кавалерия, заметно отставшая, но не менее грозная. Стас беспокойно покрутил головой: на глаза ему попалось какое-то явно не жилое сооружение. "Будка! - обрадовался он. - А там левее, это точно, специфические ворота. Только бы он был дома, Шелленберг чертов!"
   Добежав до мерно урчащей трансформаторной будки, он коротко оглянулся: удалая конница в полном составе стройно вывалилась из-за угла. Стало быть, дешево избавиться от неугомонного "хвоста" не удалось: они увидели, куда он свернул. Стас включил полный форсаж и полетел с максимальной скоростью, понимая, что калитка может быть закрыта, а хозяева - если еще дома - могут неспешно копаться в огороде, и пока откроют, от него только белы косточки останутся, потому что на второй круг ему горючего не хватит. Тактическая смекалка тихо нашептывала, что в самом неприятном варианте лучше потрудиться и перелезть через любой забор, чем изматывать неуемных преследователей стайерским бегом.
   Он аккуратно отсчитал третий дом. Металлические ворота и правда оказались умело разрисованы всевозможными представителями флоры, но не эстетическая характеристика последнего редута представляла сейчас животрепещущий интерес. Главное, что парадный вход в крепость достаточно прочный, чтобы без существенных повреждений выдержать лобовой удар кавалергардов. Стас трепетно нажал на ручку калитки - та легко подалась. "Спасибо тебе..." - впопыхах поблагодарил он сам не зная кого, опрометью влетел во двор, плотно закрыл калитку и лихорадочно осмотрел ее в поисках амбарного замка. Не оказалось даже почтового замочка, но на растрепанной веревке неприкаянно болтался деревянный клин. В такие вдохновенные мгновенья соображаешь на удивление быстро - он торопливо вставил спасительную деревяшку между щеколдой и скобой, надежно заблокировав рукоятку, и, наконец, облегченно вздохнул. Вдруг испуганно оглянулся: нет ли поблизости доброй собаки? Только сейчас заметил, что она привязана, привязана у крыльца, и давно, видимо, разрывается от непреодолимого желания любезно потрепать непрошеного гостя. С глубочайшим удовлетворением заметил открытую дверь в дом, задерганная знакопеременными эмоциями душа обрела устойчивое равновесие. Стас хорошенько уперся ногами в землю и подпер для верности калитку. И не зря: приближавшийся издалека топот недобро затих у ворот, первый наскок ожидаемо закончился ощутимым, но не опасным ударом в калитку и бесплодной попыткой нажать на ручку. Разгоряченные гонкой, хрипевшие во все нелегкие легкие нападавшие постепенно "въехали", что крепость надежно заперта и стоит поразмыслить о действенных способах проникновения за надежную ограду.
   - Эй, ты, козел, выходи сам, лучше будет! - для начала наивно предложили добровольно сдать свое любимое тело на милость усердно потрудившихся догонявших.
   "Нашли дурака," - прошептал Стас, не собираясь пока себя выдавать ни в прямом, ни в переносном смысле.
   - А он точно сюда забежал? - спросил, все еще задыхаясь, старшой.
   "Что, ребятки, бегать-то вы слабаки! Надо спортом заниматься, а не алкоголь целыми днями глушить!" - подумал Стас, довольный своей спортивной формой.
   - Бля буду, я видел - сюда!
  "О! Это, кажется, Синий. А этот еще ничего, только снаружи хреново выглядит".
   - Да что ты видел?
  "Ага! И Желтый добежал. Так они еще вполне! Я думал, они и до поворота не дотянут... Вот что значит регулярно принимать самогон из натуральных продуктов! "Битнер" отдыхает! А на кого же они главаря бросили? Наверное, тот, четвертый хмырь остался".
   - Не гони!
   - Это чей дом-то? - старшому не откажешь в здравом уме и уместной осторожности.
   - А, кажись этого, здорового, как его, Толика этого, придурастого, - Желтый. - Может, ну его?
   "Сам ты придурастый!"
  - Что, так оставить? - чуть не заверещал Синий. - Да мне по фиг! Надо зайти и проверить.
  "Ты глянь, какие мы ненасытные!"
   - Да, точно, Сом нам головы поотбивает, если не найдем этого недомерка, - старшой.
   - Да пока ты зайдешь, он огородами уже на той стороне будет, лови его потом! - опять Желтый.
   "О! Хорошая идея!"
   - Перелазь, - безапелляционно скомандовал старшой.
   - Подсадите, - потребовал Синий. "Ну, по одному я с ними справлюсь!" - успокоился Стас и стал ждать первого. Послышалась интенсивная возня, напряженное сопенье, шаркающие звуки от подошв, скользящих по калитке. Мгновенье, и над калиткой, немного перегнувшись во двор, появилась кудлатая голова Синего. Он принялся воровато осматривать пустой двор, начав от дома и постепенно опуская голову. Он тщательно изучил густо засаженное вечнозелеными кустами и буйно цветущими цветами пространство, и в тот момент, когда неминуемо дошел до калитки и увидел Стаса, но еще до того, как успел что-то сообразить или сказать, Стас подпрыгнул и как в волейболе со всего размаху засадил по торчащей голове, только не раскрытой ладонью, а кулаком. Перепуганное лицо Синий отвернуть успел, то всю голову убрать - нет. Кости Синего чувствительно и громко грянулись оземь по ту сторону - неразрешенный конфликт перешел к новой стадии.
  Несколько секунд за воротами происходила бессистемная возня, как из пулемета, очередями, летели злобные матюки и клятвы всеми святыми не уйти без полного - кровавого притом - удовлетворения подло поруганной чести. "Так, сейчас начнется штурм, - логично предположил Стас. - Если полезут одновременно, я их не удержу. Где же Лом? Или пора уходить огородами, к Котовскому?" Он с еще бодрой надеждой глянул на крыльцо, и она оправдалась, но не совсем так, как он ждал: с высоты порога за сложными перипетиями подворотного сражения с первозданным любопытством наблюдал не его долгожданный друг, а щуплое создание женского пола, явно не атлетического сложения, росточком чуть больше полутора метров, какое-то все миниатюрненькое, как японка или балерина. Стас в запале даже приблизительно не рассмотрел ее лица, но оно издалека показалось настолько юным, что он крикнул:
   - Девочка, быстрее зови отца, на вас бандиты напали! - а сам обернулся к последнему рубежу, по отрывочным звукам определяя, не начался ли еще решительный штурм. Пока там успешно шла спешная и скрытая перегруппировка сил, он лихорадочно искал, что бы взять в руки потяжелее да поудобнее. На глаза ему попался забитый в землю обрезок дюймовой трубы с полметра длиной. Не раздумывая, он выдернул его - в нем оказалось еще сантиметров сорок - и приготовился героически отразить неизбежную атаку, помахивая грозной трубой как битой.
   - Положи трубу на место, - услышал он тихий мужской голос за спиной и мгновенно обернулся. На него с заоблачной высоты своих верных двух метров ласково смотрел... да, сомнений не было, это был он, его искомый друг. - Она тебе ни к чему.
   - Ломик! - обрадовался Стас и радостно отбросил ненужную теперь трубу - та обиженно звякнула о каменную дорожку. - Здравствуй, дорогой! Конечно! Нам с тобой... - он вдруг запнулся и, подумав, снова схватил спасительную трубу. - У них перо, так что...
   - Привет, Сена, - равнодушно буркнул хозяин. - Положи, не заводись. Я щас, - и он, легко отодвинув заряженного на борьбу "гостя", намерился вынуть клин.
   - Постой! - Стас опять спиной уперся в калитку и с жаром зашептал. - Я там их пахана вырубил, да одному из них...
   - Я видел, - спокойно заметил хозяин, продолжая держаться за скобу.
   - У них намерения серьезные. Ты хоть собаку возьми! - настойчиво убеждал опрометчиво беспечного друга Стас. Он внимательно посмотрел ему в глаза и похолодел: в них не полоскалась северным сиянием привычная безжалостная сталь, грозно переливавшаяся в огромных зеркалах души Лома всякий раз, когда они в детстве вдвоем запросто гоняли дворовые табуны таких же малолетних забияк.
   - Успокойся, малыш, я дома, - Лом опять твердо отодвинул Стаса и легко вынул крепко забитый клин. - Чего мне бояться?
   - Надеюсь, ты понимаешь... - предостерегающе пробормотал Стас, но полюбившуюся трубу не бросил как попало, а аккуратно прислонил к воротам на расстоянии вытянутой руки. - Я тут, рядом.
   - Это - лишнее, - послышался сзади женский голос. Стас обернулся. Это была та де..., ну да, уже не девочка, явно не школьного возраста, но еще очень и очень. Не самое удачное время рассматривать ее подробно, поэтому он сразу отвернулся.
   Невозмутимый Лом распахнул калитку в критический момент: осаждавшие уже грамотно рассредоточились вдоль забора и приготовились по команде синхронно перелезть его. Хозяин тихонько отошел на два шага от калитки, картинно сложил руки на груди, и совершенно безучастно спросил:
   - Вы чё, мужики, на соревнования готовитесь? Так вон, через дорогу, забор повыше будет.
   Старшой, стоявший ближе всех, снял руки с забора и вразвалочку подошел к хозяину.
   - Слышь, Толян, ты этого знаешь, что у тебя там спрятался?
   - Это мой школьный друг.
   - А!
   - Что - а? Это не имеет значения - он попросил моей защиты.
   - Да ладно тебе, насмотрелся фильмов про грузинов. Но этому своему скажи: пусть выходит, а то ему отсюда целым не выбраться. Попадется - получит сполна.
   - А что же он такого сделал, что вы толпой за ним носитесь? Что-то я ни разу не видел тебя бегущим. Это как же надо было зацепить, чтобы удостоиться такой чести?
   - Он Сома вырубил, прыщ недоделанный.
   - Правда? Малыш, а ну, иди сюда! - Стас нехотя отошел от успокаивающей трубы и гордо стал в проеме калитки. - И этот мальчик уделал самого Сома? Как же ты умудрился?
   - Ну, так получилось, - нехотя промямлил Стас, не зная, надо ли примитивно отшутиться или цветисто расписать как всё произошло на самом деле. - Он, конечно, парень здоровый, богатырь - таких мало, - остальные штурмовики, подтянувшиеся к переговорщикам, немного разрядились. - Но техники - ни на грош! Он же не знал, бедняга, что мы с тобой вместе учились, да плюс двадцать лет в морской авиации. Да я ж по-доброму, даже без крови.
   - Что, так и было? - как бы перепроверяя, спросил хозяин у пришельцев.
   - Ну да, - серьезно подтвердил старшой, не склонный в этот момент шутить. - Он его за ногу, потом под дых, Сома и скрючило. Только если он такой крутой, чего побежал, а?
   - Да он же вас пожалел, мужики! - широко, по-фернанделевски улыбнулся Лом. - Вы ж на него с железом, а от железа он звереет, это я вам говорю. Кому он тут по башке зарядил?
   - Сука, - зло ругнулся Синий и с ненавистью посмотрел на Стаса. - Я тебе этого никогда не прощу!
   - Зря, - флегматично заметил хозяин. - Ни на кого это твое непрощение не действует, кроме как на тебя самого.
   - Ладно, Толян, кончай свою гегемонию разводить, - испуганно остановил его старшой. - Но перед Сомом неудобно. Пусть извинится, и дело с концом.
   - Кто - я должен извиниться? - взвился Стас. - Ни хрена себе! Я стою, целомудренно разговариваю с девушкой, а он влетает, начинает бочку катить, нарывается, потом зовет за угол - ударил, кстати, он первый - и я должен прощения просить? За что?
   - Сом - ее хахаль, а ты с ней, видать, чего-то не так сказал - надо извиниться, - понимающе и сочувственно покачал головой старшой.
   - И перед нами не мешало бы, - ехидно добавил Желтый. - Он еще раньше перед нами нарывался.
   - Та... - открыл было рот Стас, готовый тут же, без приговора, собственноручно вычеркнуть их из списка живущих. Он безоговорочно поверил в убедительно расписанную Толиком свою крутизну.
   - Тихо! - перебил его Лом. - Что за шум?
   - Да нечего с ними разговаривать, - опять завелся не отмщенный до сих пор Синий, хотя и не так уверенно, как в первый раз. - Не хочет - заставим!
   - Толян, посуди сам: Сом нас не поймет, если мы ничего не решим, - упорно гнул свое старшой. - Как мы тут дальше будем порядок поддерживать, если каждый залетный будет фишку чистить и дерзить? Надо же уважение иметь!
   - Да вы сначала научитесь языком не только задницу вашему Сому лизать... - присутствие Лома и холодная тяжесть трубы неподалеку сыграли злую шутку: Стаса безудержно понесло, как в детстве, когда его главная задача - а со временем и удовольствие - состояла в скорейшем выведении намеченного объекта из душевного равновесия. "Раскрученный" подколками Стаса субъект, обманутый к тому же чрезвычайной малостью задиры, самодовольно рассчитывал примерно настучать тому по чайнику, но за углом, куда его незаметно заманивал Стас, того ждал неприятный двухметровый "сюрприз" - Лом, единственный действенный прием против которого, как известно, обычно с собой не носят. И притихшая жертва безропотно отдавала мелочь, припасенную на мороженное, а нет - просто получала "мзды" и больше никогда не отвечала на самые вызывающие дерзости Стаса.
   - А вот это ты зря сказал, - посуровел уже немного расслабившийся старшой. У Желтого забегали шарики на скулах, на нетерпеливого Синего было больно смотреть...
   Стас на всякий случай отступил вглубь двора и чуть в сторону, туда, где его ждал метровый веский аргумент. Пока он малодушно метнулся за вожделенной трубой, его место в боевом поря... проходе заняла... да кто она там такая?
   - Мальчики, что тут у вас? - она убедительно сыграла, будто ни грома не слышала, ни молний не видела. - Почему на улице стоите, не заходите?
   - Лен, иди в дом, - сурово отчеканил Толик. - Мы тут по-своему потолкуем.
   - А чего гости такие недовольные? - не обращая на него внимания, продолжала щебетать Лена. "Так это его жена, что ли? - опешил Стас. - Ничего себе девочку отхватил! Ай да Ломик! То-то она... из другого поколения..." - Нельзя за двором людей держать, они же с добром пришли! - при этом она неторопливо осмотрела мужа и "гостей", на несколько секунд задержавшись на каждом. Стас, оказавшись за ее совсем не широкой спиной, не видел глаза Лены, но зато ясно увидел зеркальное отражение женского взгляда на лицах суровых мужиков, за мгновенье до этого наполненных решимостью рвать и метать. Он поразился дивной перемене, в один миг произошедшей с каждым из них. Будто поллитру увидели, ей-богу!
   - Ты это, хозяйка, иди себе по делам, не влазь, - первым очнулся старшой. - Неинтересное мы тут гутарим, да и закончили уже почти, - он светлым взором прокатился по своим отмороженным спутникам.
   - Да, пару слов - и уже идем, - улыбнувшись, добавил неслыханно ласково Желтый. - Спасибо за приглашение, другой раз - непременно, а вот сегодня - ну ни как не получится!
   Стас тупо уставился на разомлевшего Синего. Тот преобразился сильнее всех, хотя все та же придурковатая улыбка бездумно блуждала по его тонким губам, не находя себе удобного пристанища. Он стеснительно полез в карман халата, вынул оттуда видавший виды платок - Стас от эстетического шока чуть не выронил трубу - и легкими прикосновениями аккуратно промокнул то место на лбу, где еще виднелся красноватый отпечаток Стасова кулака.
   - Простите, что побеспокоили, - так же мило улыбаясь, вставил он свой пятак. - Жарко сегодня! - ни к чему добавил он, для верности глянув на серое небо.
   - Так я вам сейчас компотику принесу, постойте, я мигом, - хозяйка бегом помчалась в дом, едва не сбив зазевавшегося Стаса.
   Старшой недоуменно смотрел то на Лома, то на Стаса, натужно соображая, что приличествует сказать. Лом, нахмурившись, будто бы ушел в себя, не замечая присутствия посторонних. Желтый вообще отвернулся от всех и внимательно рассматривал забор на противоположной стороне улицы, будто и правда собирался в следующий раз именно на нем отрабатывать преодоление полосы препятствий. Обезвоженный Синий чуть не каждую секунду глотал давно испарившуюся слюну, доказывая всем - и себе, наверное, тоже - что без спасительного глотка компота он с места не двинется: рассыплется в пыль. Наконец, затянувшуюся паузу красиво разрядила Лена, принесшая высокий хрустальный кувшин и три изящных высоких стакана. Не терпящим бестолковых возражений жестом она всунула штурмовикам принесенную тару и быстренько налила каждому до краев. Не посмевшие отказаться мужики безропотно выпили.
   - Еще раз спасибо, хозяюшка, - прохрипел старшой. - Извини за беспокойство.
   - Прелесть, а не компот! - радостно добавил Синий. - Можно еще?
   - Конечно! - Лена, весело поглядывая то на одного, то на другого из "гостей", тут же налила полный стакан. Томимый жаждой выпил залпом, нерешительно отдал стакан и церемонно поклонился. - Вот уважила, так уважила!
   - Ну что вы, на здоровье!
   Только Желтый молча вернул тару, кивнув достаточно учтиво, но недостаточно заметно.
   Оставшийся без компота Лом тихо очнулся от внутреннего созерцания и буднично спросил:
   - Так что, инцидент исчерпан?
   - Да ладно, Толик, какой ициндент? Передадим Сому на словах, - старшой неспешно повернулся и степенно пошел, так и не сказав, что, собственно, он собрался передавать. Приторможенные Желтый и Синий на мгновенье задержались, но тоже покорно пошли за старшим. Стас бестолково смотрел им вслед. Ему даже показалось, что грозные пару минут назад мужики как-то незаметно скукожились.
   - Пойдем в дом, - скомандовал хозяин. - На сегодня шоу закончено! - он пропустил вперед жену, и, когда она с ним поравнялась, сказал так тихо, что Стас подумал, будто он хочет скрыть фразу от него: - Опять ты влезла. Я же просил. Сам бы справился.
   Лена, не останавливаясь и не поворачиваясь, ответила также тихо и немного обиженно:
   - Я ж как лучше, к чему оно...
   Стас беспечно прошел пару шагов к дому, делая вид, что ничего не услышал, круто развернулся и, раскрыв объятья и рот в улыбке, воскликнул весело, без малейшего следа улетучившегося раздражения:
   - Ну здравствуй, дорогой мой друг! Дай хоть подержаться за тебя за столько лет!
   Толик тоже улыбнулся вполне искренне, и Стас заметил, что теперь безразмерная улыбка давнего друга напрочь утратила присущую ей когда-то звериность и определенно располагала к себе, а не пугала агрессивной загадочностью и опасной непредсказуемостью, как в прежние времена.
   - Ну здравствуй, мой большой маленький друг! - он ухватил Стаса за давно исчезнувшую талию, легко оторвал от земли, пару раз встряхнул, как бы утрамбовывая сыпучее содержимое, и аккуратно поставил на место. - А ты затяжелел, братец! - он легонько ткнул своим по-прежнему внушительным кулачищем разомлевшему Стасу в пресс - тот успел напрячь мышцы. - О! Молодец! Теперь я не удивляюсь, что ты смог одолеть Сома.
   - Да я ж тебе говорю - нету у него техники. Я как на него глянул - сразу понял: щас начнет костылями махать, а мы ж с тобой такое проходили еще...
   - Ну ладно, ладно, хватит хвастаться! - улыбнулся Лом. - Узнаю брата Васю: дел - на пук, а трепу - на ураган! Пойдем уже, Рэмбо.
   - Да я тебе точно говорю: мы бы с тобой их уделали лёгко...
  
   2
  
   - ...короче, отлетал свое, квартиру и пенсию заработал - что еще от армии надо? - закончил свой недолгий рассказ словообильный гость. Молчаливый хозяин, казалось, не слушал его, но сразу зашевелился, как только тот выключил звук. Стасу, честно говоря, совсем не понравилась невесть откуда взявшаяся у Толика отвратительная манера слушать, не поедая его, любимого, выпученными от обожания глазами. Стас за сознательные школьные годы привык, что Ломик, вполне в соответствии со своей кличкой никогда не имевший больше трех своих мыслей - да и то, когда-то им, Стасом, в него с трудом вбитых, всегда слушал его взахлеб. А теперь флегматично уткнулся куда-то внутрь себя, хотя взгляд и направлен для порядку в сад-огород. Форменный беспредел - даже не замечает его! Ладно бы только в детстве, но в армии к Стасу прислушивались не только вынужденнообязанные младшие по званию, но и командиры. А этот, блин... Стас едва не высказался сразу и резко по поводу столь малоприятного открытия, но заставил себя все-таки взвешенно посмотреть, как глубоко зашла "болезнь".
   Риторический вопрос немножко повисел в теплом вечернем воздухе и бесследно исчез, смешавшись незаметно с наполнившим окружающее пространство цветочным ароматом. Со стороны сада устойчиво потягивало то мятой, то фиалками, то еще каким-то невообразимым коктейлем из неизвестных, но приятных запахов, настолько многокомпонентным, что в нем уверенно разобраться смог бы разве что знаменитый герой "Парфюмера".
   Толик вдруг очнулся от своих таинственных дум и тихо спросил:
   - Ты, стало быть, не жалеешь?
   - О чем?
   - Ну, что так долго служил? Двадцать лет - не шутка. Жизнью, опять же, рисковал... Неужели пенсия и квартира - достаточная компенсация за треть жизни?
   - А что такого? - удивился Стас замысловатому повороту мысли. - Нормально, как все. Да если бы Союз не развалился, я бы сейчас был уважаемым человеком, полным сил и при пенсии - и это еще не все! В то время мог бы остаться послужить, у меня была прекрасная перспектива...
   - Да какая разница - что бы было в то время? - Стасу снова показалось, что Лом не слушает его, хотя и реагирует адекватно. - А что тебе сегодня дает эта пенсия?
   - Ты так говоришь, будто у тебя она будет гораздо больше, - немного обиделся Стас.
   - Да я не про деньги, - вздохнул Толик. - Но треть жизни...
   - Что ты заладил: треть жизни, треть жизни! Тебе, между прочим, на пенсию еще пахать и пахать, а я уже старость себе обеспечил!
   - Мы обеспечиваем себе старость не службой, дружище, - спокойно парировал Толик.
   - Только не надо мне опять про карму втирать, ладно? - недовольно поморщился Стас, опасаясь повторной лекции о причинно-следственных связях этого мира в продвинутом понимании нахватавшегося откуда-то нетрадиционных знаний друга. - Тебе твои праведность и независимость много дохода приносят? А кончатся завтра бабушки-старушки с их советскими телерадиогробами, что ты тогда будешь делать? Никто тебе фирменную технику на ремонт не понесет.
   - Будет день - будет пища, - выдохнул Толик, вновь уставившись куда-то вдаль.
   - Дождешься, что день будет, а пищи - нет, - съязвил Стас. - Что тогда, огородом жить? На базаре будешь торговать клубнику, выращенную своымы рукамы?
   Толик философски молчал. Стас второй час присматривался к нему и не мог понять: это он так собирается с мыслями, чтобы ответить, или наоборот, распускает их по Вселенной. "Да, запущено дело, - тревожно подумал он. - Кто бы мог предположить... Я бы не удивился, если бы он срок отмотал, но чтобы в такие дебри залезть! Неисповедимы пути, это точно". Чтобы не сидеть тупо в зачарованно-выжидательной позе, Стас нехотя налил себе чаю - кулек с бутылкой остался в магазине, а в этом доме не наливали по умолчанию - и, намеренно тяжело вздохнув, принялся громко колотить серебряной ложкой по искусно сделанной фарфоровой чашке. Как ни странно, простое действие вызвало неожиданное следствие: Толик, очнувшись, налил себе заварки, пощупал пузатый электрический чайник и бодренько крикнул:
   - Ленок, принеси еще кипяточку!
   Через минуту на веранду легко влетела Лена. В одно мгновенье критически оценив содержимое не очень пышного - в смысле изобилия яств, а не сервировки - стола, забрала пустые тарелки, схватила чайник и осведомившись: не угодно ли чего? - нет, спасибо, у нас всё есть! - умчалась в дом. Стас за время, что они сидели под навесом в саду и неспешно перебрасывались ни к чему не обязывающими фразами, наконец-то, в несколько приемов - не пялиться же на жену друга в упор! - поподробнее рассмотрел его нетрадиционную же избранницу. Только самое пристальное изучение позволило обнаружить, что она вовсе не вчерашняя школьница, как показалось на первый взгляд. Коротко стриженные аж иссиня-черные волосы, детская какая-то челка, большие, еще темнее волос глаза, остренький носик, маленький ротик, узенькое в целом личико, хрупкая точеная фигурка - за что ни возьми...ну, неизвестно, как оно там на ощупь... на что ни глянь сзади или спереди издалека, - ну малолетка, и всё! Только характерные морщинки в уголках глаз, хорошо заметные и без улыбки, давно повзрослевшие глаза да несколько замаскированных волосами продольных трещинок на лбу выдавали скорое окончание третьего десятка. "Маленькая собачка - всю жизнь щенок," - вспомнил Стас поговорку и удивился, насколько она точна. "Да, эта до старости в девочках будет ходить," - подводя итог, вынес он свой приговор, снисходительно назвав жену Толика "карликовым терьером". Скорее всего, Лом здорово тормознул по жизни, когда взял себе в жены столь незавидную девицу. "Интересно, он с тормозов на ней женился, или женился, а потом начал тормозить? - спрашивал Стас у себя и тут же отвечал: - Нет, точно, сначала тормознул - в нормальном состоянии он до такого не додумался бы!"
   Лена принесла еще булькающий чайник, осторожно долила кипятка в чашку Толику, еще раз осмотрела стол и упорхнула. Толик чуть погодя насыпал себе пару ложек сахару, долго и с удовольствием его размешивал, аккуратно положил рядом с чашкой ложку и невозмутимо поднял глаза на Стаса. "Сейчас скажет: "Спасибо, Лена!"" - подумал тот. Но нет, Толика, видимо, неотступно одолевали совсем другие мысли.
   - Так ты к нам навсегда? - он смотрел на Стаса вполне осознанным, немного участливым взглядом.
   - Ну, если мы что-нибудь замутим и все нормально пойдет, - уклончиво ответил Стас, уже не такой уверенный, каким он был до встречи с другом, в успехе их возможной совместной "мути". - По крайней мере, ни к родителям, ни в Севастополь я возвращаться не собираюсь.
   - Что же мне для тебя сделать? - искренне спросил Толик. - В большие люди я не выбился, бизнесом давно не занимаюсь, связей крутых нет. Разве что на рынке...
   - А что, там у тебя есть концы? - удивился Стас.
   - Свояк по бывшей жене - замдиректора. Мы с ним постоянных отношений не поддерживаем, но обратиться, наверное, можно, - все так же задумчиво вещал Толик.
  - Ты ж только что говорил, что тебя оттуда выперли?
   - Не совсем так... А тебе показалось? Нет, я ушел сам, скандала не было. Я, в конце концов, никому не остался должен. А для них это главное - чтобы не должен. Критерий такой: кинет - не кинет. Точнее - может кинуть или нет. А я...
   - Понятное дело! Кто бы сомневался!
   - Ты зря смеешься, - на удивление серьезно сказал Толик, осуждающе покачав головой. - Никто тебе не скажет с уверенностью - если это не понты или бездумные закидоны - как он поведет себя в критической ситуации. Сколько бы я не говорил, что я порядочный, это не значит, что я такой и есть. Всё это проверяется единственным способом...
   - Я понимаю. Ты, стало быть, проверку "на вшивость" прошел? - Стас постарался ответить так же серьезно, спрятав предательски вылезшую улыбку за глотком чая.
   - Да пришлось, - Толик жестко глянул в глаза Стасу - у того пробежались мурашки по спине.
   - Вот и хорошо, я рад за тебя, - Стас опять укрылся за чаем от прямого очного контакта. - А мой опыт контактов с базаром дальше перепродажи не пошел. Мы там то рыбку привозили, то как-то была командировка на север - зелень туда, шмотки оттуда. Но это так, ерунда. Максимум - сдал перекупщикам и отвалил. Я не очень представляю, что там еще делать, на этом рынке, но если есть возможность пристроиться - почему бы не попробовать. Это лучше, чем стоять в переходе. Надеюсь, ты со мной сходишь?
   - Да, - выдержав небольшую паузу, ответил Толик. - Можем завтра и пойти.
   - Договорились.
   Стас посчитал уместным - в знак благодарности, к тому же воспитание требовало - незаметно вернуться к жизненным интересам друга. Выслушивать еще раз его мировоззренческие рассуждения не улыбалось, в самый раз пришло время поговорить о вечном - о семье.
   - Слышь, Ломик, а как это ты умудрился такую девочку отхватить? - он постарался спросить аккуратно, без пошлости. - Продавщица в магазине сказала, что вы из разных - как бы это помягче - временных отрезков, что ли.
   - Ты бы больше ее слушал, - буркнул Толик. - Можно подумать, они со своим Сомом одногодки.
   - То ее дело. Не, колись, неужто так вот: встретил на улице - и всё, стрелой пробитый к ногам ее упал? Только не убеждай меня, что ты ходил на дискотеку!
   - Всё не так просто, - загадочно улыбнулся Лом. - Я ее отбил.
   - Отбил? У кого? - маленькие, чтобы не сказать поросячьи, глазки Стаса заметно приблизились по размеру к нормальным.
   - А что такое? Ты думал, что я на такое не способен? Я ж говорю, пока не окажешься в ситуации...
   - В твоих способностях я ни капельки не сомневаюсь - просто не представляю, чтобы кто-то устоял перед весомостью твоих аргументов. Но...
   - А что же тебя смущает?
   - Так она, значит, уже успела замужем побывать?
   - Нет, я ее у хулиганов отбил.
   - А! Это же другое дело! Что, опять Сом?
   - Нет, чужие. Их было пятеро...
   - Да ты что!
   - Троих я вырубил сразу...
   - Ну!
   - Тогда четвертый кинулся на меня с пером. От удара я ушел и говорю: "Нехорошо, господа! Вас больше, а вы себе возмутительно низкие вещи позволяете!"
   - И тут пятый вынимает револьвер 45-го калибра, но ты, не дожидаясь пули, пробиваешь ему пузо и душишь его собственными кишками! Окружающие - в шоке! А едва не пострадавшая тут же вручает своему освободителю руку, сердце и все остальные органы под обещание никогда их не вынимать. Так, что ли, было?
   - Как ты догадался? - теперь уже притворно всплеснул руками Лом. Потом серьезней добавил: - На чем я прокололся?
   - На возмутительно низких вещах, - усмехнулся Стас. - Откуда ты вообще слова такие знаешь?
   - В кино видел! Откуда еще люди слова берут?
   - Действительно! А помнишь, в наше время в школе заставляли читать не только вывески и этикетки, а еще и много-много листочков бумаги с длинной такой...ну, не реклама, что-то типа инструкции. Книгой называлось. Помнишь?
   - Что-то припоминаю. Да, точно! Очень много задавали читать... Потом еще писать про них приходилось. Жуть!
   - И не говори! - Стас выжидательно посмотрел на Лома. - Теперь я скажу, как было на самом деле, ладно?
   - Валяй!
   - Она шла с каким-то прыщом, ты положил на нее глаз, глаз твой оказался тяжел для ее спутника, он успел смыться до того, как ты рявкнул в его сторону. Так?
   - Почти, - протянул Толик, будто припоминая детали именно этого события. - Ладно, не буду дальше тебя дурить.
   - Ты? Меня? Такое возможно? - Стас столь же искренне, сколь и неприятно удивился бы даже теоретической возможности быть разыгранным не каким-нибудь прожженным аферистом, а его бесхитростным, досконально изученным и потому совершенно предсказуемым другом. А тут на тебе! "Это что же получается? Век живи, век учись, и что-то там про дурака - это всё не про Лома? Ничего себе его поломало!"
   - Раз купился...
   - Отчасти!
   - Даже отчасти - значит я выиграл!
   - Ты меня удивляешь с каждой минутой всё больше и... - "неприятней" застряло в горле, - неожиданней. Так что было на самом деле? - с опаской переспросил Стас, весь насторожившись, не желая еще раз так жидко...
   Толик хладнокровно, будто не замечая ерзанья гостя, выдержал гроссмейстерскую паузу, во время которой неторопливо допил остаток чая в чашке и, насладившись вдоволь нетерпением Стаса, буднично выдал:
   - Она жила через дорогу, - и ткнул длиннющим пальцем в сторону невидимого отсюда забора, на котором предлагал отрабатывать штурмовые операции.
   Лицо Стаса вытянулось: из "полной луны" получилось что-то наподобие Толикова в обычном состоянии.
   - И какого ты мне голову морочил? - уснувшее было раздражение снова глухо заворочалось. - Устроил тут, - Стаса не сдерживало и то, что он в гостях - ну не воспринимал он условности и приличия по отношению именно к этому человеку! - Так это эта тебя развела?
   - Развелся я сам, - холодно ответил Толик, то ли заметив колкость, то ли от неприятных воспоминаний. - А эту, - таки да, заметил, - я сам себе воспитал.
   - То есть? - на всякий случай переспросил Стас, интенсивно дуя на слегка подогретую воду. - Она что, сирота?
   - Нет, ее родители так и живут напротив, - продолжал Толик в своей немного отрешенной манере. - Я ее лет с пятнадцати к себе приучал. Не специально, так получилось: жил с одной, а воспитывал другую. А когда остался один, глядь - девочка давно стала девушкой и ждет, когда ее кумир обратит на нее внимание.
   - Ну ты-то понятно: разошелся, а тут молодуха. А она, получается, так по тебе сохла, что ни с кем? - Стас уже не обращал внимания на двусмысленность и некорректность своих вопросов - так хотелось узнать, что он и свечку бы подержал.
   - Получается. Я же тебе говорю: приучал, кое в чем - приручал даже. Она во мне видела свой идеал с тех пор, как стала думать об этом.
   - Экий ты скромный, оказывается! - воскликнул Стас, уже сомневаясь, туда ли он попал? - Ты так уверен?
   - Абсолютно!
   - Ах, ну да, тебе ли не знать...
   - И не потому, о чем ты подумал.
   - Да мне-то что? Только знаешь, дорогой мой друг, отсутствие опыта до замужества - и в этом смысле тоже, не будем ханжами! - неминуемо приводит к желанию испытать его потом, а это гораздо хуже! - в голосе Стаса зазвучали назидательные нотки.
   - Тебя послушать - так надо предварительные ходовые испытания устраивать. Каждой паре!
   - А почему бы и нет? Я, вот, женился на втором курсе. Девчонка едва школу закончила, ничего в жизни не видела, а потом, когда ребенок подрос, оказалось, что есть и другие мужики, очень даже ничего!
   - И что из этого?
   - А то, что она с моим ребенком в моей квартире, с моей пенсией и каким-то очередным прохиндеем - там, а я со своими амбициями, но без всего этого - здесь!
   - Все равно это не метод, - покачал головой Толик. Он снова пощупал чайник, легко поднялся и понес его в дом. Стас, оставшись один, подскочил, как подброшенный, и нервно двинулся между двумя рядами аккуратно подвязанных помидоров в едва освещенный отблесками лампы темный сад. Из развороченного муравейника воспоминания перла такая энергия, что чайник можно было не уносить.
   Толик вернулся в сопровождении Лены и с парящим чайником в руке. Не обнаружив гостя на месте, всмотрелся в разбавленную темноту.
   - Где же твой друг? - недоуменно и немного взволнованно спросила Лена.
   - Сена, ты где? - вместо ответа негромко позвал Толик.
   Стас, наблюдавший за переполохом из глубины сада, несколько раз бесшумно вздохнул, успокаивая себя. Раздражение немного улеглось, но слабые очаги еще гаденько булькали.
   - Я здесь, - отозвался он, - иду.
   Постояв еще с пару контрольных минут, он вполне успокоился и вышел на яркий свет со свежей улыбкой на лице. Толик внимательно посмотрел на друга, но не заметил ничего необычного.
   - Пахнет у вас - обалдеть! - непринужденно объяснил, усаживаясь на свое место, уважительную причину своего отсутствия Стас. - Что вы там такое посадили - не оторвешься?
   - Да ничего особенного, - ответил почему-то хозяин, а не хозяйка. - Мята, цветы разные. Маттиола. Табак душистый.
   - Ломик, неужто ты занимаешься? - удивился Стас. - Хорошо, что я сидел.
   - А что тут такого? - невозмутимо, будто речь идет про в магазин сходить, ответил Толик. - Мы вместе. Нам это интересно. Ты, кстати, посмотри: лучшие кулинары, кутюрье и даже гинекологи - мужики.
   - Да, я вижу...особенно гинекологов, - усмехнулся Стас. - Только я что-то не замечал у тебя склонности к агрономии.
   - Где ж ей взяться-то, склонности этой? - запросто парировал Толик. - Мы ж с тобой росли в каменных джунглях и считали, что булки на деревьях растут.
   - Ты так говоришь, будто все мужчины поголовно, попадая в частный сектор, тут же кидаются выращивать цветочки. Я что-то не припоминаю, чтобы в прошлое мое посещение ты мог отличить розу от георгина.
   - Толик, ты что, правда, не всегда любил цветы? - по неподдельному изумлению Лены Стас понял, что Лом его не разыгрывал, говоря о долгом воспитании жены.
   - Ну, не то чтобы не любил - разведением не занимался, - Стас, кроме того, понял, что нечаянно развеял один из педагогических мифов. - Я же не родился с цветочными семенами в руках!
   Стас отчетливо заметил, как жестко зыркнул на него Толик и решил поаккуратней обращаться со своими многогранными воспоминаниями. А Толик невозмутимо продолжил:
   - Ты у меня когда был? - он как будто призывал Стаса в свидетели. - Я ж тогда только получил все это счастье, -- он обвел рукой участок, - в наследство. Какие тогда могли быть цветы? Ни воды, ни газа, ни туалета - о чем ты говоришь! Пока я всё привел в порядок... Дома-то, за батиной спиной, я не знал ничего, а тут всему пришлось учиться. Не до цветов было, - сосредоточенный взгляд хозяина полыхнул внутренним огнем и тут же потух.
   - Да, я помню, как ты тогда упирался, - Стас горячо поддержал друга не только из мужской солидарности, но и справедливости ради. - Я заехал к нему в отпуск, между институтом и армией, - он рассказывал внимавшей ему Лене, хотя и самому было приятно окунуться в молодые годы. - Пока я учился и только собирался идти сапогами топать, он успел отдать должок Родине, переехать сюда и жениться, - Стас быстро метнул взгляд на Толика, как бы спрашивая: лишнего не сболтнул? Но тот самозабвенно смотрел куда-то в сторону и не выказывал ни малейшего интереса к разговору. Стас продолжил "грузить" Лену. - Мы тут пару дней покуролесили... Молодые были, кровь играла, жизнь только начиналась.
   - Она и сейчас у вас в полном разгаре, - уверенно, без тени лести, сказала Лена, привыкшая, видимо, к регулярной отрешенности мужа. - Вы ж вот не боитесь начать все с нуля - чем же ситуация отличается от времени, о котором вы рассказывали?
   - Да, пожалуй, - согласился Стас. "А эта девочка не глупа," - отметил он. - Разве что килограммы не те, да седины полно, - он провел рукой по коротко стриженным, когда-то русым, а теперь с преобладающей пепельной прожилкой волосам, - да опыт малость давит - а так да, практически повторяется. Мы и тот раз кому-то фишку чистили. Не помнишь - кому? А, Ломик? Не Сому ли этому? - попытался он вовлечь в разговор хозяина. Тот отрицательно покачал головой, но ничего не ответил.
   - Простите, а почему вы его Ломиком называете? - зато опять поддержала разговор Лена.
   Стасу до чертиков надоело вещать одному. Кроме того, чтобы обезопасить себя от очередной глупости, он грубовато ткнул пальцем в Толика и возмущенно спросил:
   - А что, он еще не говорил? Так пусть он сам и расскажет.
   Лом нехотя зашевелился, медленно взял чашку, хлебнул чаю, отвернулся в сад и выдал:
   - Сначала нас в школе звали Сено-Солома: он Косенок, я - ты знаешь...
   - А потом по телику показали мультик про капитана Врунгеля, видела? - Лена неопределенно пожала плечами. "Не из нашего времени!" - заметил Стас. - Так там матроса у капитана зовут Ломом - один в один Толян! Прилипло сразу - не оторвешь до смерти!
   - Ну что вы, тут его так никто не называет, самое простое - Толик, - жена с уважением посмотрела на героический профиль мужа. Тот никак не отреагировал на очевидную лесть.
   - Еще бы! - ухмыльнулся Стас. - Я представляю, что будет с тем, кто посмеет его так назвать. Это, Леночка, и во дни нашей беззаботного отрочества дозволялось в глаза только мне, а уж теперь!
   - Ты же не собираешься на ночь глядя ехать через весь город к малознакомой родне на постой? - ни с того, ни с сего спросил Толик, всё так же глядя в темноту. - Место есть, тем более, что у нас дела с утра.
   Стас давно уже колебался: удобно ли проситься на ночлег или избавить хозяев от своего общества? А раз хозяин первый пригласил, отказываться ни к чему.
   - У тебя всегда был редкий дар убеждать людей. И чужие легко соглашались на твои предложения, а уж я и вовсе игрушка в твоих ласковых руках - куда я денусь! - Стас изобразил "руки вверх!".
   - Леночка...
   - Да, конечно, я сейчас постелю, как только захотите - милости прошу! - и она улетела в дом.
   Стасу показалось, что Лом завуалированно дал сигнал к окончанию затянувшейся беседы. Честно говоря, вялый безэмоциональный диалог на околожизненные темы с изрядной примесью философии его уже утомил. Поэтому, как только Лена четко доложила о полной готовности койко-места, он учтиво расшаркался - Лом кивнул, не поворачивая головы - и организованно отбыл ко сну. Но, несмотря на пожизненную жаворонковость, заснул не сразу. Толик настолько разительно изменился не в лучшую в его понятиях сторону, что его изначальные планы "замутить что-нибудь эдакое" в паре с проверенным в самых невообразимых переделках другом после плодотворного общения показались утопией. "Ну что же, буду рубиться сам," - решил он - и, поворочавшись еще несколько минут, безмятежно заснул.
  
   3
  
   Проснулся он даже раньше обычных шести часов. Хозяева, видимо, еще спали, поэтому Стас тоже милостиво позволил себе полежать подольше. Для начала он повнимательнее, чем вечером, осмотрел предоставленные ему апартаменты. Скорее всего, это была гостиная, если можно употребить столь громкое название для тесного помещения до 20 квадратов с двумя современными металлопластиковыми, но небольшими окнами. Из характерных салонных признаков присутствовали: относительно приличный телевизор (Стас прикинул: интересно, успел Толик поковыряться в его капиталистической начинке?) в простенке между видами немного запущенного соседского участка; под ним - светящийся зелеными часами видеомагнитофон (тут уж точно не ковырялся!); модная совсем недавно бежево-матовая (наверняка импортная!) "стенка", наглухо забитая разноперыми книгами, собранными явно не из декоративных соображений, поскольку заняли они не только отведенное им по конструкторской идее место, но и открытые полости, предназначенные для демонстрации сервизно-хрустальных достижений семьи; полушерстяной пестренький ковер на противоположной от окон стене над вызывающе мускулистыми креслами, и пара высоких вазонов, чинно застывших в почетном карауле возле телевизора. Да, еще раскладной диван - Стас на нем и лежал. Гость с удовлетворением отметил приятное вкусовое решение интерьера: неброские кофемолочные обои, светло-коричневые шторы с темным ламбрекеном, узорчатый паркет - не к чему прицепиться! Места маловато для грандиозного размаха, но зато уютненько. Единственным выпадающим из всего стройного построения и в общем-то необязательным элементом в подчеркнуто проработанном оформлении комнаты казалась писаная маслом картина без приличной рамки с каким-то до боли знакомым пейзажем: излучина неширокой реки, высокий песчаный берег, корабельные сосны, столпившиеся почти у самого обрыва. Все это - до мельчайших деталей высвечено лучами восходящего солнца. Стас, не найдя более ничего примечательного, зацепился вниманием за полотно, не к месту повешенное на стене у него в ногах. Он долго не мог оторваться от него, не понимая, что же в нем такого притягательного и что оно ему напоминает. Скрупулезный поиск в отдаленных закоулках такой замечательной зрительной памяти выдал неожиданный результат: изображенные на картине природные элементы имеют множественную тождественность с аналогичными элементами того чудного уголка в пригороде, где их класс пару раз жарил шашлыки, только неизвестный художник сместил точку наблюдения на другой берег и увидел всё при ином освещении. "Интересное совпадение, - отметил Стас. - Странно. Так много говорят о бесконечном изобилии видов, а на самом деле природа не очень сильно утруждает себя многообразием. Если среди людей такая масса похожих вплоть до неотличимых родными мамами двойников, то что уж говорить о ландшафте". Чем дольше он рассматривал до боли знакомый пейзаж, тем сильнее таял под его не ощутимым привычными органами чувств обаянием. Чтобы хоть что-то сохранить потомкам и окончательно избавиться от захлестнувшего его наваждения, он резко вскочил и, отвернувшись от картины, пошел к мебельной стенке поискать спасения традиционным для думающих людей способом - у книг. "Ого! Вот чего он такой грамотный!" - опешил Стас. Из хоть когда-то слышанных фамилий он обнаружил Ницше, Пелевина и Акунина. Все остальные - темный лес! Какая-то Блаватская, какие-то Андреев, Рогожкин, явно не композитор Бах, масса книг со словом "эзотерика". "Так вот о чем говорила продавщица! - дошло до него. - Ну, это не так страшно, это лечится".
   Стас взял наугад книжечку потоньше, равнодушно полистал, из уважения почитал аннотацию и оглавление и окончательно успокоился: с такого рода заумными завихрениями ему как-то приходилось иметь дело: попался один солдат-срочник, до одури начитавшийся чего-то душеспасительного и прямо от читательного станка приглашенный послужить. Ушлый солдатик этот - умник, блин - вечно отлынивал от службы со своим стыдливо прикрытым пофигизмом, который он громко именовал пацифизмом. Но ничего, в полку много грязной и малоприятной работы - быстро вылечили! Стаса этот и несколько схожих примеров убедили: суровая правда жизни в неприглядном виде нешуточной борьбы за выживание успешно лечит от многих умозрительных извращений. А его командир полка - человек очень взвешенный и мудрый - справедливо считал, что вообще все эти интеллигентские закидоны - от элементарного зажрательства. Пока человеку разумному чего-то не хватает для достойной жизни, он вряд ли станет долго философствовать, тем более - вместо плодотворной работы на материальное благо себя и Родины. А гнусное самокопание - это от толстого-толстого слоя жиру в мозгах и слабовольного безделья. Стас не во всем с ним соглашался, но тоже неоднократно наблюдал, как люди состоятельные, особенно те, кому несметное богатство свалилось по наследству, быстро теряли настоящие ориентиры в жизни, стройными рядами уходили в какие-то мудреные секты и там окончательно умирали для живущего совсем по другим принципам общества.
   Но Лом, по Стаса понятиям и наблюдениям, не накопил еще веских оснований, чтобы бездумно выпасть из плотного строя радостных топателей по жизни. Материальные следы былого достатка виднелись повсюду, однако и более существенное благополучие - не повод для мягкотелого отлынивания. "Ладно, и не таких реанимировали".
   Кухня за стеной ожила: весело затарабанила вода по мойке, энергично звякнула крышка, тихонько зашуршал газ. Стас тут же поставил книжку назад и с обычным утренним воодушевлением отправился на водные процедуры. В достаточно просторной ванной, образованной волевым слиянием микроскопического туалета с куда большей кладовкой, он заметил, что облицовочная плитка и сантехприборы - не самые дорогие, но и не удручающий совдеп. Горячая вода, приличная угловая ванна - все это убедительно говорило: Ломик в свое время умел и немало зарабатывать, и с умом тратить деньги.
   Освежившийся и оттого еще более заряженный на непримиримую борьбу с неминуемыми трудностями Стас ворвался на кухню как был, с голым торсом (без грамма жира, сплошные мускулы и комки нервов, между прочим!). Лена, одетая в пестрый ситцевый халатик (нет-нет, всё очень пристойно!), с завидной скорострельностью строгала свежевырваные, похоже, овощи и приятно мурлыкала себе под нос что-то бодренькое. Подробнее осмотрев кухню при свете дня, гость отметил, что она непропорционально мала по сравнению с ванной и оборудована в духе классического совка: белый гроб холодильника, эмалированная - белая, конечно! - мойка, ДСП-шные столы с прогнутыми крышками и жесткие табуреты типа "чего расселся!". Очевидно, Лом бросил бизнес где-то между ванной и кухней.
   - Доброе утро! - обратил на себя внимание Стас. - Ты тоже ранняя пташка, как я погляжу.
   - Доброе, - немного смущенно ответила хозяйка. - Не совсем ранняя.
   - Как это - не совсем? Человек не бывает чуть-чуть "совой" или капельку "жаворонком". Это как беременность: или залетела, или пронесло.
   - А я ребенышем любила поспать, - Лена пропустила мимо ушей психо-гинекологическую аналогию. - Бывало, мама с утра в огороде копошится, да за мной раз за разом приходит, а я ну не могу себя поднять, хоть что со мной делай! А сейчас вот подымаюсь в такую рань - и ничего!
   - Муж, поди, перевоспитал? - осторожно, издалека, начал дипломатическую разведку Стас. Он обрадовался выпавшей возможности не оглядываясь поговорить с Леной без Лома, чтобы кое-что прояснить для себя.
   - Нет, от него не дождешься, - улыбнулась Лена. Она заправила приготовленную стружку маслом, поставила полную эмалированную миску (ровесницу мебели, кстати) готового салата на стол и взялась резать хлеб. Стас, бестолково наблюдавший за порханием озабоченной хозяйки по кухне, не нашел себе другого достойного применения, кроме как решительно отобрать у нее и буханку, и нож:
   - Сударыня, позвольте и мне поучаствовать в процессе, а то я смотрю, дружок мой не очень чтобы рвался в помощники? - он принялся интенсивно нарезать хлеб, но через пару отрубленных кусков остановился: - М-да, классика жанра - ножичек-то тупой! Ай да хозяин!
   - Зря вы на него, - мягко укорила его Лена. - Он всё делает, когда скажешь.
   - Ну да, самому догадаться трудно, если нож в руки не брать. Обычно те, кто ничего не делают, очень хорошо знают, что надо делать другим. Как там у...? не важно: "Хоть черт учил варить отвар, Но сам сварить его бессилен", - Стас героически дорубал несчастный хлеб. - Точило есть в этом доме?
   - Да что вы, в самом деле! - она выхватила у него из руки злополучный нож, бросила его в ящик стола и принялась выставлять тарелки, резко выделявшиеся дороговизной на безрадостном фоне остального кухонного убранства. "Свадебный подарок," умозаключил Стас. - Садитесь, отдыхайте! А то придет муж - заругает.
   - Кто? Этот бездельник и лежебока? Не посмеет! - но тем не менее, присел. - Так что, деспот, что ли? А говорила - не муж спать не дает!
   - Нет, уверяю вас, Толик не при чем! - Лена, похоже, "наезд" приняла всерьез. - Он вообще никого никогда не воспитывает - такие уж принципы. Да просто я, когда работаю в первую смену, к восьми бегу - скорее от этого. Сначала трудно было подыматься, а потом втянулась, ничего.
   - А! Ну ладно, а то я бы ему показал, как женщин обижать!
   - Мы теперь знаем, что вы настоящий полковник, - Лена мягко улыбнулась, продолжая непрерывно выполнять заученные до автоматизма ("Когда успела?" - обратил внимание Стас) движения. - И вся округа - тоже. К вам скоро начнут приходить обманутые за покровительством и заступничеством!
   Последними на стол попали благоухающие котлеты, свежеиспеченные оладьи и банка с густючей - ложка стояла - сметаной. Стас от разыгравшегося аппетита на время потерял нить разговора, потребовалось несколько секунд, чтобы припомнить, о чем они говорили.
   - А где ты работаешь?
   - Я стоматолог, у меня тут неподалеку кабинет.
   - Свой или?
   - Почти свой - на двоих с подружкой, институт вместе заканчивали. Выкупили квартирку в многоэтажке - недалеко, минут десять идти - ремонт сделали, рекламу дали. Потом люди сами пошли. Мы всё делаем: я лечу, а она протезист, работаем посменно. Так что...
   - Так что теперь ты в доме кормилец, - по-своему закончил мысль Стас.
   - Нет, почему же, Толик тоже зарабатывает, - спохватилась Лена, сообразив, что получилось неловко по отношению к мужу. При этом она прервала на несколько секунд свое безостановочное движение и как-то по-иному посмотрела в глаза Стасу, будто размышляя, как это у него могла родиться такая несуразная мысль?
   - Так а чего же... - Стас не закончил просившуюся с языка фразу: в дверях стоял еще заспанный Толик. - О! Доброе утро! Ну ты и спишь! Узнаю брата Колю! - он повернулся к Лене и плавно продолжил, будто об этом и говорил: - Если бы я его не вытаскивал из постели, он бы в школу на первые уроки вообще не ходил. До смешного доходило! Мне его родители специально ключ от их квартиры сделали, чтобы я его по утрам пинал. Покайся, соня!
   Толик, не сразу въехавший, в чем это он прямо с утра, не умывшись и не позавтракав, должен каяться, лениво отмахнулся:
   - Да ладно тебе! Не подрывай мой авторитет, - и на автопилоте проследовал в санузел.
   - И нечего ему каяться! - заступилась за мужа Лена. Стас отметил, что сказала она это тихо и после того, как тот окончательно скрылся за дверью ванной. - Нельзя себя насиловать, организм сам знает, сколько ему надо.
   - Да конечно! - полушутя возмутился Стас. - Я знавал пацанов, которые могли спать сутками. А работать когда?
   Лена схватила с подставки отключившийся чайник и налила клокочущий кипяток в заварник. Потом небрежно сполоснула руки и, прежде чем упорхнуть, ответила:
   - Это каждый для себя решает: он сам и его ангел знают, что ему надо. Но и вы тоже правы - каждый на своем месте абсолютно прав. Вы не обидитесь, если я вас покину?
   - Ну что ты, беги, конечно! - замахал на нее руками Стас. - Я вообще человек военный - не по сути, по жизни - привыкший к суровым будням, накормлю твого милого.
   Лена убежала, откуда-то из-за стенки послышалось ее мурлыканье. Стас без удовольствия поймал себя на том, что тупо смотрит через открытое окно на утренний сад и бездумно жует уже разжеванную до консистенции желе котлету. "Тут стены, что ли, тормозят? Неудивительно, что Лом такой. Или это от него уже растеклось? - подумал с ужасом. - Тогда я его никогда не вылечу!" Он быстренько проглотил давно растаявший кусок и энергично сунул в рот следующий.
   Через пару минут существенную часть свободного объема кухни занял освежившийся и повеселевший Толик. Он присел к столу, как порядочный свекор оценил выставленные яства, благосклонно счел их количество достаточным, спросил:
   - Как спалось? - и стал неторопливо накладывать себе в тарелку еще не успевший истечь помидорно-огуречным соком салат. Стас, уже хлебавший ароматный чай, бодренько ответил:
   - Замечательно! Я после армии сплю с новым удовольствием, не знаю даже почему.
   Лом степенно поедал завтрак. Он всё делал так сосредоточенно, что Стас не рискнул его отвлечь. На минутку забежала подкрашенная и приукрашенная Лена, велела кушать, вести себя хорошо и купить вечером хлеба, звонко чмокнула в гладко выбритую щеку мужа (Стаса покоробило, что тот не повернулся), пожелала им успеха и убежала.
   Чай в чашке давно закончился, но Стас не спешил ставить ее на стол. Он всматривался в немного непропорциональное, узкое и длинное лицо друга, отмечая пропущенные вчера существенные детали: "Так, бакенбарды-то поседели, вместе с головой поседели - никуда не денешься, стареем. Впрочем, бакенбарды - громко сказано. Если точнее - удлиненные виски, как у английского дворецкого. Какой-то шрамик над бровью... А это уже после школы! В мое время редкая рука могла дотянуться... И носик немного набок - тоже не со мной. Эка тебя, братец, без меня помотало! Что значит оставить малыша без чуткой дружеской опеки - сразу капитально по мордам схлопотал. Нет, надо за него взяться. Я его выпустил из школы жизнерадостным громилой, а нашел каким-то жалким забитым щенком. Ну, погоди!"
   Стас, исполненный решимости, поставил чашку, чересчур громко стукнув ею об стол. Толик вздрогнул и недоуменно посмотрел на друга:
   - Ты чего?
   - А? Извини, задумался, - "Что, не нравится? А сам-то каков?" - Стасу понравилась живая реакция Лома на его неумышленное движение. - Слушай, увидел картинку возле дивана...
   - Ну и как? - неожиданно быстро спросил Толик.
   - Замечательно, - Стас подивился мгновенной реакции Лома. - Но я не об этом. Мне показалось, что я знаю это место.
   - Правда? - Толик перестал мерно жевать и заметно напрягся. - И что это за место?
   - Никакое это не "заместо", - спародировал его Стас. - Оно мне напомнило тот бережок, где мы когда-то - когда же это было? классе в девятом, что ли? - мы туда на пикничок с классом ездили. Ну ты еще с разбегу плюхнулся и чуть башку себе об дно на мелководье не свернул. Помнишь?
   На Толика больно было смотреть: он весь излучал какое-то ультрафиолетовое свечение. Гуинпленовская улыбка безжалостно растянула не только рот, но и всё лицо. Он медленно провел широченной ладонью по лицу сверх вниз, как будто стирая с лица излишнюю кривизну губ, очень уж красноречиво выдающую распирающую его беззастенчивую радость.
   - Узнал, значит? - уточнил Толик, немного успокоившись и сунув для занятости в рот здоровенный кусок оладья.
   - Не понял! - и в самом деле не понял Стас. - Так это...ты, что ли, нарисовал?
   Толик утвердительно кивнул и скромно отвел взгляд в окно. Но на этот раз в нем не было медитативной отрешенности и углубленного самосозерцания - разбитная жизнь и несдержанное удовлетворение чуть не били фонтаном из глаз. Теперь настала очередь Стаса тормозить. Он внутренне протестовал против необоснованной успокоенности друга, не понимал и не принимал его отстраненной жизненной позиции - эти его цветочки... Так то, оказывается, действительно были цветочки! Он, оказывается, еще и картинки рисует! Ни фига себе нашел занятие здоровый - не в смысле "не больной", тут вопрос довольно спорный, а в смысле размеров - бугай! Поседевшее и побитое дитятко, е-мое!
   - Ну ты даешь, - с трудом вымолвил Стас. - Просто убил!
   - Да ладно, ничего особенного, у меня есть и получше, - скромно потупив очи в чай, чуть не прошептал Толик.
   Стас вообще оторопел. "О-па! У него есть и получше. Ну ты посмотри! То есть сам факт - ничего особенного. Ага! Боже, как все запущено! Что же произошло-то? Хотя, какое оно имеет значение? Нет, пожалуй, имеет".
   - И давно это у тебя?
   - Что? Дар открылся?
   - Ага, дар, - едва не прорычал последнюю букву Стас.
   - Лет шесть уже, - с глубоко припрятанной гордостью заявил Толик. - Да, уже шесть, чуть больше. Я в больничке валялся по причине вавки в голове, - "Оно и понятно, на лице написано," - оценил собственную проницательность Стас. - Была там у нас одна сестричка - закачаешься! И вот как-то, уже перед выпиской, так мне захотелось сохранить ее образ, что схватил первый попавшийся мне карандаш, лист какой-то оберточной бумаги и набросал портрет. Показалось - похож. Пацаны в палате посмотрели - один в один, говорят. Даже характерец шкодный просматривается. Ну, потом дома изображал цветочки, деревья - получалось. Купил краски, кисточки, попробовал - нормально, аж самому понравилось. Ворота... Вот с тех пор и пишу потихоньку.
   - Слышь, Лом, ну как ты можешь...ты же рисование в школе аккуратно сачковал! А люди этому годами учатся, - у Стаса не укладывалось в голове, как серо-черный троечник, не отличавший Перова от Врубеля, вдруг, без экспозиции и работы со светом, выдал то, что он видел. Нет, он тоже не глубокий знаток, но ширпотребовскую мазню от стоящего мог отличить.
   - А что нам на рисовании давали? "Нарисуем школу!", "Лето в саду", дребедень всякую. То учителя сколько не было, вспомни. А вот машинки я и в то время любил рисовать, так что не надо.
   - Да, машинки ты мог, не спорю, - Стас нервно забарабанил пальцами по столу. Вдруг его осенило: - Не хочешь ли ты сказать, что ты и с фирмы ушел из-за этого?
   - Ну что ты! Там все было сложнее...но, честно говоря, не без того.
   - То есть ты хочешь сказать, что рисование так тебя зацепило, что ты бросил хорошо оплачиваемую работу и сидишь на шее у молодой жены - не перебивай меня! - ради того, чтобы выращивать эти клятые цветочки и потом их зарисовывать? Я правильно тебя понял? - с усилением, даже с наездом закончил Стас.
   Толик недовольно нахмурился, посмотрел в пустую чашку, долил себе еще чаю и невозмутимо отхлебнул. Глянул на Стаса - тот ждал напряженно, нетерпеливо постукивая пальцами по столу. Наконец гость лопнул и спросил:
   - Может, я дождусь ответа?
   Толик протянул еще несколько секунд и обдуманно выдал:
   - Я же тебе сказал: не всё так просто. Я не могу описать сейчас все чувства... всё, что решилось с моим уходом. И не потому, что хочу что-то скрыть от лучшего друга, а просто описать толково не смогу, - он улыбнулся и мягко накрыл безразмерной ладонью барабанящие пальцы Стаса. - Поехали уже, со временем я расскажу тебе подробности. Если захочешь.
   - Ладно, поехали. Но смотри, чтобы всё рассказал, - пригрозил он пальцем Лому. "Историю болезни не зря придумали. Особенно в таком деле... Не зная причин, а тем более - обстановки, не найдешь и противоядия. Нет, миленький мой, ты у меня еще поживешь и поработаешь на славу!" - думал Стас, наблюдая, как хозяин, тихонько напевая, приводил кухню в порядок.
  
  4
  
   По дороге на остановку друзья зашли в магазин. Дверь привычно грохнула, заставив немногочисленных покупателей обратить внимание на вошедших. С первого взгляда обернувшейся очереди и расплывшейся в обворожительной улыбке благополучно пережившей вчерашнее потрясение продавщицы стало ясно, что все интересующиеся уже в курсе и всем безумно интересно хоть разик взглянуть на легендарного карапуза, не убоявшегося по-взрослому схлестнуться с грозным Сомом, да не по пьяной лавочке, а за честь дамы, пусть и по недоразумению. Пока продавщица бегала в подсобку за ставшим почти сувениром кульком, Стас насквозь пропитался сладким нектаром заслуженной славы. И ему льстило то, что его незапланированное вмешательство произвело благоприятное впечатление на несколько запуганное до этого местное население.
   Девушка, нескромно улыбаясь, с кровью оторвала от себя единственную связующую ниточку и без энтузиазма вернула пакет хозяину. Стас невозмутимо, будто и не замечая вовсе трепещущего огня в ее притуманенных глазах, поинтересовался, не причинил ли он нечаянным мордобоем малоприятных неудобств ей или ее уважаемому другу. Получив отрицательный ответ, а так же убедительные заверения в совершеннейшем благополучии межличностных отношений и в целом добром здравии немного поврежденного вчера излишне погорячившегося бой-френда, Стас шикарно шаркнул ножкой, витиевато поблагодарил за добросовестное хранение, потом, секунду поразмыслив, вынул из пакета и вручил изумленной продавщице бережно сохраненную высокую бутылку с замысловатой, явно не нашенской этикеткой. Та по инерции запротестовала, но больше из протокольных соображений. Стас галантно настоял, объясняя свою невиданную щедрость скромным желанием оставить ей что-нибудь на добрую память о необычном знакомстве, хотя на самом деле беспрецедентная жертва избавляла его от малоприятной необходимости целый день тягать увесистый груз. Девушка еще поломалась немного - для приличия, конечно - люди же кругом! - и с удовольствием сдалась на милость героя. Уходя, тот бросил фирменное неотразимое:
   - Честь имею! Всегда к вашим услугам! - и гордо вышел, со всей силы толкнув проклятую дверь. Толик, с пониманием наблюдавший за неприкрытым и таким знакомым кобелированием, едва сдержался, чтобы не заржать прямо в магазине. Отойдя подальше, он заметил:
   - А ты и правда герой местного масштаба! Ой, берегись! Танька, - он кивнул в сторону магазина, - девка не промах. Уж если что решит - непременно свое отхватит. Может быть ты думаешь, что Сом на нее глаз положил? Наивный! Это она скрутила главного бойца в округе. Теперь ты у нее в фаворе, так что жди атаки!
   - Спасибо, что предупредил, - обеспокоенно сказал Стас. - Так ты думаешь, она "всегда к вашим услугам" поняла буквально?
   - Наверняка, - "успокоил" его Толик. - Да не боись! К моему дому можно с другой стороны зайти, не мимо магазина.
   Всю остальную недолгую дорогу до рынка Толик неустанно разрисовывал Стасу в черных красках его будущую незавидную долю. И то, как на него по очереди расставят силки сначала нетерпеливая Танька, а потом и шибко ревнивый, как он уже сам убедился, Сом. И то, как она будет неутомимо ловить его у него в гостях, беззастенчиво сидеть до полночи, а потом грубо намекать, что надо бы честную девушку проводить домой. И даже то, как он, измученный несдержанными ласками, крадучись будет уходить от нее до рассвета, чтобы по темну удалиться на безопасное расстояние. Но всё это его не спасет: сначала они - а куда ж он денется, не бросит же друга в беде! - в кровопролитном генеральном сражении отобьются от обезумевшего Сома со сводным хором отчаянных головорезов, а вот от неминуемой свадьбы - никак!
   Стас ради возврата привычного состояния главенствующей силы у друга, ради его выздоровления, покорно выслушивал откровенное издевательство Лома. При этом он театрально изображал крайний испуг, слабо отбрехивался и пенсией клялся никогда больше не появляться у него на районе, ну разве что под покровом ночи, на ходулях, в черном плаще до пят и без головы. "Ничего, пусть треплется, - рассуждал Стас, - я потерплю. Надо его раскачать".
   Они уже двигались в людском потоке от остановки к рынку, когда Стас не удержался и спросил:
   - Тебе удобно с ним говорить? А то я тебя напрягаю... - он внимательно следил за реакцией друга, пытаясь уловить мельчайшее неудовольствие, если оно хоть как-то проявит себя. Этот подготовленный психологический ход помог бы понять, насколько Толик готов к нормальной работе. А проводить неприятные переговоры - это "обязательная программа" нормальной работы.
   - Не переживай, - спокойно ответил Толик, не глядя на Стаса. - Разве я стану считаться с какими-то ощущениями, если это надо для друга?
   "Нет, он еще не потерян, - обрадовался Стас. - Мы еще повоюем! Ах, каков молодец! "Если надо для друга!" Моя школа!"
   В микроскопическом скверике сразу за крепостной стеной рынка, вдоль столбовой дороги, уютно расположились культурно продвинутые продавцы сувенирно-художественной продукции местного разлива, этакий аналог Андреевского спуска в Киеве или Старого Арбата в Москве. Между армейскими причиндалами, традиционными кисками и политизированными на злобу дня матрешками коралловыми островками топорщились живописные полотна с тонущими кораблями, незатейливыми пейзажами, обильными натюрмортами, на которые голодному человеку смотреть опасно, и прочей живностью. Эстетически развитому глазу зацепиться было не за что, но Стаса внезапно осенила одна плодотворная идейка. Он выбрал произведение поубогее - что-то там с намеком на "Девятый вал", обрамленное вызывающе изящной рамкой - и как завороженный двинулся на него. Лом не сразу заметил "пропажу", прошел несколько шагов, обернулся и недоуменно уставился на Стаса. Подождав несколько секунд, он крикнул:
   - Ты не забыл, куда идем?
   - Погодь, - недовольно отмахнулся Стас.
   Хозяин маринистической картинки - тучный немолодой мужчина склада Лучано Паваротти, с коротко стриженным и коротко замкнутым вокруг рта усобородным комплексом - тут же неожиданно легко подскочил с натужно хрустнувшего раскладного стульчика и, степенно ожидая приличествующих вопросов, переминался с ноги на ногу. Стас постоял некоторое время, как бы оценивая затронувшее его произведение, дождался критического момента, когда заинтригованный хозяин - а по заинтересованности в глазах и крайнему нетерпению в движениях, как и по всему живописному виду - можно было с великой долей уверенности предположить, что продавец и есть автор - дошел до точки эмоционального кипения, небрежно спросил:
   - Почем багет?
   Размечтавшийся художник, жестоко пронзенный холодной сталью неприкрытой издевки, не нашел сразу, чем достойно ответить. Не ожидая, пока тот придет в себя, Стас нанес второй, контрольный укол:
   - Или он отдельно от этих, - он пощелкал пальцами, как бы подыскивая формулировку, - останков кораблекрушения не продается?
   Разочарованный и оскорбленный маринист, наконец, пришел в себя. Его круглая, как будто надутая изнутри физиономия надулась еще больше, раскрасневшись от негодования.
   - Тебя никто не заставляет - иди себе по добру, - он угрожающе не договорил.
   - А то что? - принял плохо скрытый вызов Стас. - Ты зачем приволок сюда эту мазню? Продавать? Так ты что думал, все от восторга попадают? Нет? Так что не обижайся, дорогуша...
   - Я тебе не дорогуша, - заведенный художник быстро терял контроль над собой, вот уже и увесистые кулаки сжались вполне самостоятельно. - Не нравится - не бери, но язык спрячь...
   - А то что? - с напором переспросил Стас. - Ты чё, мужик, обиделся? Зря! "Юпитер, ты сердишься? Значит, ты не прав!" Если ты сам не понимаешь, что рисовать не умеешь, так хоть кто-то тебе об этом должен сказать! - по решительному настрою рассвирепевшего псевдоитальянца Стас догадался, что пора вводить свежие силы. - Ломик, иди сюда! - ласково позвал он друга, хмуро наблюдавшего за словесной пока перепалкой. - Посмотри на своего коллегу! Коллега, кажется, умеет смотреть правде в глаза не лучше, чем владеть кистью.
   Художник, соразмерив свои силы с объединенными противника, понял, что невербальная разборка для него закончится плачевно. Ему осталось либо потихоньку спровадить не в меру языкатого критика, либо малодушно звать подмогу. Второй вариант однозначно грозил неминуемым погромом драгоценного товара, поэтому он счел благоразумным ограничиться нелицеприятной полемикой.
   - Если ты такой умный, шел бы ежиков учить, - зло процедил он. - Выискался тут... Вали давай, пацан, подрастешь - приходи один, без папы, я тебя научу уму-разуму - и он для убедительности добавил еще пару устойчивых метафор относительно малозаметных размеров самого Стаса и некоторых его причинных органов.
   - Ты слышишь, Ломик? - нагловато усмехаясь и будто бы не замечая ругани в свой адрес, картинно поинтересовался хладнокровный зачинщик. - У него таки проснулось самосознание! О чем это говорит? Перед нами не потерянный для общества член!
   - Пойдем, чего ты завелся? - не выдержал Толик. - Оставь его в покое, человеку тоже хочется есть.
   - Так и я ж о чем! - театрально всплеснул руками Стас. - Он, может быть, замечательный повар или прекрасный маляр, а туда же, в богему лезет. И думает, что если у него кто-то по недоразвитости или из желания напакостить начальнику купит вот это - стало быть, его мнимый талант востребован!
   - Не твого ума дело! - в бессильной злобе прорычал художник. - Мужик, забери ребенка, а то я за себя не ручаюсь!
   - Сена, хорош, а? - Лом, как и надеялся Стас, воспринял его гневную тираду отчасти на свой счет. - Ты же не знаешь, что им движет - всякое бывает.
   - Ладно, пойдем, - снисходительно согласился Стас, удовлетворенный результатом воспитательного воздействия. - Нет, я не понимаю таких людей! Они же идут по легкому пути, плывут по течению. Даже не плывут, а бултыхаются в тихой заводи...
   - Это их право, и вполне возможно, что в такой жизни смысл их существования. Не нам его менять, - жестко отрезал Толик.
   - Придумали отмазку, эзотерики чертовы, - бурчал Стас, едва поспевая за людоколом. - "Не нам его менять". А кому? "Если не я, то кто же?" - слышал такое? - но внутри радовался тому, что Лом говорил не так уверенно, как вчера. "Еще не вечер, братишка!" - Ты вдумайся: смысл - это значит с мыслью, а не бездумно исполнять то, чего там якобы кто-то тебе запланировал.
   За приятным разговором они незаметно догребли до невзрачного домика администрации рынка. Лом велел Стасу ждать, а сам исчез в глубинах "дворца". Через пару минут вернулся и с грустью объявил, что бывший родственник только что уехал в мэрию, потом еще куда-то и раньше пяти его наверняка не будет.
   - Если бы ты не цеплялся за всё что ни попадя, мы бы его застали, - не зло, но с издевкой подвел неутешительный итог Лом.
   - Да уж, - вынужденно согласился Стас, успокаивая себя тем, что в этот раз хоть не зря потратил время. Тем не менее, приступ воспитания обошелся несколько дороже, чем он предполагал. - Слушай, а позвонить от них можно? Надо предупредить родню, раз уж я задержусь.
   - Что, увольнительная кончается? - улыбнулся Лом. - Неохота мне их просить... Давай-ка лучше пойдем да стрельнем из автомата, я тебе карточку дам.
   Лом снова исправно прорубил ему узкий проход в людском ледовитом океане. Болтающийся сзади как шарик на ветру Стас недовольно спросил:
   - Ломик, что здесь делают все эти люди? Сегодня же рабочий день! Эх, Андропова на них нет...
   - Так они тут работают, - крикнул через плечо Толик. - Основная масса - продавцы. Ты бы посмотрел, что творится на выходные - даже я тебе бы не помог!
   - Продавцы? - переспросил Стас. - А я думал, что на рынке еще иногда покупатели встречаются. Ну хотя бы как раритет, как символ.
   - А тут продавцы друг у друга большей частью и покупают. Это же в основном оптовый рынок, праздно шатаются здесь только по выходным.
   Возле автоматов Стас основательно перетряхнул карманы в поисках огрызка бумажки с номером телефона и обнаружил его в кошельке, среди денег.
   - Проклятый склероз! Какого я его сюда сунул! Нет бы вообще запомнить, - бормотал он, распихивая содержимое карманов назад, по местам: ключи - в брюки, платок и кошелек - в наружный карман ветровки. - Надо с первых заработанных денег обязательно купить мобилку и все телефоны туда записывать. А ты чего без мобилы? - спросил он Лома, набирая номер.
   - А зачем она мне? - философски ответил Толик. - Дома есть, а по городу я не мотаюсь.
   - Ничего, это мы подправим. Я так ду... Алло! Надежда Николаевна! - заорал Стас, привлекая внимание окружающих. - Да, Стас. Я вечерком приеду, после семи. Да, встретились, мы тут с ним как раз по делам. Хорошо, позвоню, если что. Вы же видите, я человек дисциплинированный. Не волнуйтесь, я ж не маленький! -
  "Именно поэтому и надо волноваться," - подумал Толик. Стас от души впечатал трубку в аппарат. - Слышимость - почти ноль. Каменный век, ей-богу! Точно, куплю мобилу!
   - Ты сначала на работу устройся, - хмыкнул Толик.
   - Нет сомнений! Кстати, солнышко поднялось высоко-высоко и людям стало жарко-жарко! Нет ли тут местечка, где два благородных дона могли бы пропустить по паре пива?
   - Потом по бабам, па-бабам, па-бабам?
   - То уже - как карта ляжет!
   - Отчего же нет? Есть такое место! Пойдем! - Лом уверенно лег на требуемый курс, а Стас привычно поплелся в кильватере.
   Где-то в самой глухой гуще рынка даже Лом забуксовал и не смог сходу пробить непроходимые торосы из людских тел. Стас нетерпеливо, в предвкушении холодненького, попытался выглянуть из-за плеча своего застрявшего флагмана.
   - Ломик, в чем дело? Да надави ты на... Ах ты, гнида! - Лом, удивленный мгновенной сменой тона и текста, тут же обернулся. Сразу за ним, к нему спиной, Стас держал одной рукой за кисть мелкое тело, уже скрюченное пополам от вывернутой вверх и назад руки. Рука эта, подвергнутая немилосердному истязанию, выпустила, наконец, кошелек Стаса. Тот аккуратно изъял неудачно украденную собственность, не спеша положил ее в свой внутренний карман и коротким ударом коленом заставил пойманного на горячем малоразмерного вора безвольно рухнуть на колени. Вокруг них сразу образовалось свободное пространство: нечаянные свидетели и неминуемые зеваки осторожно наблюдали за бесплатным зрелищем с безопасного расстояния, так чтобы при необходимости мгновенно раствориться. Стас ногой крепко пнул поверженного вора под хилый зад и тот безропотно завалился на пыльный асфальт, судорожно изгибаясь как дождевой червяк, вынутый из родной стихии. Теперь они не торопясь рассмотрели, что на кошелек бессовестно посягало существо мелкое по причине молодости. Искаженное болью лицо не скрыло истинный возраст - где-то лет не больше четырнадцати. Крайняя худоба и земляная серость открытых участков кожи подчеркнуто указывали на люмпен-пролетарское происхождение неудачника.
   Лом легко поднял согбенного еще пацана и попробовал аккуратно поставить его на ноги, но тот сразу же присел: то ли испугался повторного удара, то ли первый действительно попал куда надо. Стас взял запуганного мальчишку за грудки, хорошенько встряхнул и слегка шлепнул по щеке.
   - Ну всё, хватит придуряться! - крикнул он. - По карманам лазить надо уметь, придурок! И получать за это - тоже. Пойдем!
   Стас не без брезгливости ухватил мальца одной рукой за спутанные, давненько не мытые волосы, второй завернул руку пленника за спину и уверенно погнал злоумышленника в ту сторону, где, должно быть, находился "дворец". Лом еще раз осторожно осмотрел место задержания, не увидел обычной в таких случаях "группы поддержки", пожал плечами и двинулся вслед за другом.
   Когда они вышли на оперативный простор, пацан, достаточно натерпевшись боли, начал жалобно хныкать:
   - Дядь, отпусти, больно же!
   - Молчи, гаденыш! Скажи спасибо, что я тебя там, на месте, не вырубил навсегда, - в голосе Стаса победно звенела сталь.
   - Да я же не убегу! Отпусти голову! - довольно нахально, как для своего нынешнего положения, потребовал пацан. Взамен получил хорошего пинка.
   - Давай-ка я его за вторую руку подержу, а ты отпусти волосы, - предложил Толик и, не дожидаясь ответа, взял пацана за свободную руку. Стас радостно отпустил волосы, мальчишка повернул голову в сторону своего нежданного спасителя, но, уткнувшись взглядом ему в грудь, даже не стал с перепугу подымать глаза.
   Возле домика администрации Толик остановил Стаса:
   - А ну, покажи-ка мне этого героя! - он бесцеремонно приподнял острый подбородок пацана и с интересом заглянул в испуганные глаза - мальчишка предусмотрительно увел взгляд в сторону. Лом пристально осмотрел все остальное. Грязные волосы; пыль, прочно залегшая во все складки тела и одежды; наглухо застегнутая потасканная курточка - явно с чужого секонд-хендовского плеча, одетая, к тому же, прямо на голое тело; отродясь не знавшие стирки брюки; стоптанные сандалии - всё один к одному, стиль "от бомжа" выдержан безупречно. Лом еще раз резко глянул мальчишке в глаза - тот пропустил момент и не успел увернуться. Нескольких секунд тет-а-тет хватило, чтобы не поверить костюмированному спектаклю в исполнении юного актера. Толик отвел его в глухой угол между двумя контейнерами, бесцеремонно расстегнул верхнюю пуговицу курточки и провел рукой по шее: в ладони оказалась непростая и немаленькая серебряная цепочка с еще более серебряным крестиком.
   - Ты чей? - холодно спросил Толик.
   Проколовшийся малец скорбно потупился и молчал, пошмыгивая носом. Стас непонимающе смотрел на участников загадочных переговоров, пытаясь постичь глубинную суть происходящего. Лом хорошенько встряхнул парня, но тот вел себя в лучших традициях партизанского движения.
   - Дурак, - по-доброму сказал Толик. - Говори, а то я сдам тебя... Ты знаешь, кому тебе лучше не попадаться. Ну?
   - Дяденьки, я ничего не знаю, честное слово! Мамка пьет, папки не видел никогда, жрать хочется! Простите, я не буду больше! Отпустите меня! - затараторил заученную роль малец.
   - Да в ментовку его надо, что ты тянешь? - не поняв до конца диалога, нетерпеливо встрял Стас.
   Пацан слишком быстро вскинул старательно заплаканное лицо, на котором предательски засияла смелая надежда.
   - Не, Сена, милиция для него - рай. Свидетели уже давно разбежались, кошелек у тебя. По закону он отвечать не будет - мал еще. А вот напишет объяснение, что ты на него напал - чем обратное докажешь?
   Стаса одним ударом крови в голову оглушил беспощадный комизм положения.
   - Что же ты раньше молчал? - возмутился он. - Ну, стервец, получай! - он коротко и безжалостно двинул кулаком в живот пленнику - пацан опять согнулся и простуженно захрипел. Стас немедленно замахнулся над удобно подставленной шеей, но Лом успел перехватить его руку.
   - Хватит - это его не остановит.
   - Да мне по фиг! - взбеленился Стас от удушающего бессилия. - Вор должен сидеть в тюрьме! А если государство не хочет или не может его туда упрятать - то кто-то должен мозги вправлять таким ублюдкам!
   - Не боись, есть кому, - загадочно усмехнулся Лом. - Можно его отпускать - он свое получит.
   - Ты опять со своим всепрощенчеством! А я не верю в божий суд! Если я не накажу - то кто?
   - Это ты опять со своей исключительностью, я-то как раз не говорю, что он останется без наказания. Я говорю: не бери на себя чужую работу. Ты только что рассказывал этому - Айвазовскому, что каждый должен делать свое дело. Это дело - не твое. Вот и не лезь в него, - почувствовав, что Стас ослабил руку, Лом отпустил ее. Стас по-наполеоновски скрестил руки на груди, обиженно насупился и с неудовольствием посмотрел на друга. Задышавший нормально пацан, почуявший к тому же щекочущий запах близкой свободы, приготовился рвануть с низкого старта при первом же выстреле. Он и не задержался:
   - Еще раз появишься здесь - пеняй на себя. И вообще, займись чем-то достойным: это дело - не твое. Будешь упорствовать - отобьют башку. Понял? - согласный на всё неудачник торопливо мотнул головой, не подымая глаз. Лом удовлетворенно кивнул и отошел, освобождая пленнику дорогу в сторону выхода с рынка. Мальчишка без промедления рванул с буксом, но проявленная резвость не спасла его от прощального подзатыльника.
   - Где же я его видел? - задумчиво произнес Лом, провожая взглядом растворившегося в толпе мальца.
   - Надо было отвести его в ментовку, - процедил Стас, искренне сожалея по поводу несостоявшегося воспитательного процесса.
   - Успокойся! Ты же хотел пива попить, а так бы часа полтора потерял бы практически с тем же результатом, - Лом похлопал Стаса по плечу. - Пойдем, уже и я пить захотел.
   "О! Ради этого стоило отпустить пацана! Хотя и зря, может быть," - подумал Стас. Предвкушение принятия на грудь холодненького тонизирующего напитка быстро избавило его от угрызений совести.
   Сравнительно свежую пивнуху до горлышка заполнили кочующие вслед за основным блюдом ароматы пота, перегара и дыма, поэтому вкушать благородный напиток среди столь низкого букета благородные доны сочли умышленным кощунством в особо извращенной форме. Едва не задохнувшиеся друзья пулей выскочили из газовой камеры: под палаточным навесом, у "стоячих" столиков, воздух пусть и не кондиционированный, но куда свежее. Тут, правда, свои сопутствующие прелести - все горизонтальные поверхности плотненько облеплены, без боя не всунешься. Лом вовремя заметил на лице Стаса нездоровую решимость и поторопился отвести его к широким перилам, отделявшим пивную территорию от дороги. Перила оказались широкими настолько, что хватило места сесть самим и поставить одноразовые полулитровые стаканы.
   Друзья неторопливо влили в себя по полпорции и, честно сказать, отдыхали: вроде бы и не грузили вагоны, а простая мышечная усталость откуда-то накатила.
   - Слышь, Лом, а что ты пацану говорил: сдам кому-то? Это кому же?
   - Да тут всё поделено, - нехотя проговорил Толик через несколько секунд. - Хлопчик не такой уж несчастный, как пытается выдать себя. Хочется своих денег, а делиться не хочется. Поэтому он здорово рискует.
   - А! Вольный стрелок! Понятно, - Стас отхлебнул пива. - Отбился от стаи...
   Сзади припарковался дизельный микроавтобус и не заглушил двигатель, а продолжал густо источать добротный тяжелофракционный выхлоп, который мгновенно перебил все остальные и без того низкопробные запахи. Стас еще раз по инерции хлебнул пива, но его тонкого вкуса не почувствовал.
   - Не знаю, как у тебя, а у меня такое ощущение, будто выпил хреновой солярки, - сказал он, еще раз неодобрительно глянув на безмятежно урчащий автобус. Тот исправно тарахтел, и не собираясь, видимо, глохнуть. - Пойду-ка я поговорю с водилой, - тяжело вздохнул Стас и спрыгнул с перил к дороге. На его раздосадованном лице невооруженным взглядом читалось малоприятное для будущего собеседника содержание разговора. Лом успел поймать его за руку:
   - Давай-ка лучше я.
   - Это почему это ты - лучше? - удивился Стас. - Не хочешь ли ты сказать, что я приличным манерам не обучен и не владею искусством аргументированного убеждения?
   - Не хочу. Ты, конечно, всё это можешь, кто спорит.
   - Так в чем дело, любезный мой друг? - холодная вежливость Стаса ярко и однозначно рисовала результаты этого убеждения. - Смею тебя уверить...
   - Смею тебя уверить, - перебил его Лом, перебираясь по ту сторону перил, - что за минувшие сутки - даже меньше - что мы провели вместе, возможностей помахать кулаками представилось больше, чем за пяток предыдущих лет. Так что позволь мне, малообразованному чурбану, пойти вперед, а ваше величество пусть посидит...в засаде.
   Стас красноречиво показал, что он кровно обиделся, но уступил. Он оперся на перила и скрестил на груди руки, забыв о пиве.
   Толик пристально осмотрел машину сзади, глянув на номера, и костяшками пальцев постучал в тонированное водительское окно - оно сразу же опустилось. Стас, ревниво наблюдавший за начавшимися без его деятельного участия переговорами, несказанно удивился, когда водила после первых же слов Лома не только безропотно заглушил двигатель, но и торопливо открыл дверь, вылез... и даже пожал Толику руку. Только теперь Стас услышал их разговор.
   - Так ты, значит, сменил аппарат? - улыбался Лом. - Ничего тачка! Лучший показатель успешности!
   - Да, первую десятку мотаю, - с удовольствием ответил шофер. - Шеф души в ней не чает!
   - Ты с ним?
   - Да, пошел цветы купить, сейчас прибежит. А ты как? Всё тут крутишься?
   - Не, мы вон с другом детства пришли, - он кивнул головой в сторону насупленного Стаса, - работу ему поискать.
   - А! - он глянул на Стаса, они обменялись формальными поклонами. - Ну, ты-то сам что? Тут же?
   - Нет, уже не тут. Я... - Лом неприлично замялся, подыскивая обтекаемую характеристику своего нынешнего состояния. Выручил его такой же высокий, но гораздо более плотный мужчина чуть старше возрастом, одетый, несмотря на теплый день, в солидный костюм. Шеф - во всех его благородных чертах безусловно угадывалось врожденное начальствование - незаметно подошел сзади с огромным букетом из желтых с красноватой каймой роз, украшенный всеми возможными средствами.
   - Соломин, ты, что ли? - он заглянул Толику в лицо, убедился, что не ошибся и радостно затряс его руку. - Надо же! А я тебя сегодня вспоминал!
   - Здравствуйте, Пал Анатолич! Надеюсь, незлым тихим словом, - Лом, похоже, по-настоящему обрадовался встрече. Стас отметил это с чувством глубокого удовлетворения и тут же забыл о недостойной ревности.
   - Конечно! Почему-то именно сегодня хотел попросить по старой дружбе помочь, да поздно кинулся, тебя уже дома не было. Вот, пришлось идти самому выбирать цветы, - он в качестве доказательства гордо продемонстрировал вызывающий, но немного безвкусный букет.
   - Ничего страшного, - встрял водила. - Он все равно тут уже не работает.
   - Что, правда? - внимательно посмотрел на Лома бывший шеф. - Так а чем ты...
   - А для кого же такие шикарные цветы? - упредил болезненный вопрос Лом. "Ага! - заметил очевидную нервозность друга Стас. - Таки неприятно с бывшими разговаривать? А ты как думал: упал на дно и наслаждаешься?"
   - У Маргариты сегодня день рождения, забыл?
   - Да, точно! Вот голова садовая! Лучше бы вы позвонили пораньше - я бы ей своих нарезал, - с искренним сожалением воскликнул Толик. - Как она?
   - О! Она теперь у меня главный финансист компании, мой денежный мешок, - хохотнул баском Павел Анатольевич. - Растет человек!
   - Ну, передавайте мои поздравления!
   - Кстати, если у тебя есть время - поехали с нами. Сам и поздравишь.
   Лом задумался. Стас, потихоньку прихлебывая пиво, почти с профессиональным интересом завороженно наблюдал за скоротечными перепадами его настроений. Он и в самом деле чувствовал себя лечащим врачом, искреннее радующимся благополучному выздоровлению тяжелого пациента. По-своему истолковав глубинную причину затянувшейся задумчивости друга, он даже готов был благородно пожертвовать непосредственным наблюдением ради положительного результата. Чтобы не упустить такой внезапный и удачный случай, Стас оторвался от перил и твердо заявил:
   - В самом деле, поезжай. Я к пяти подъеду, встретимся здесь.
   Павел Анатольевич вопросительно посмотрел на Толика. Тот очнулся от размышлений и пояснил:
   - Это Станислав Косенок, мой школьный друг. Мы тут, собственно, работу ему ищем, он у меня военный пенсионер, приехал сюда жить, - неожиданно затараторил Толик извиняющимся тоном. - К пяти должен подъехать мой бывший свояк - вы ж знаете, я у него работал - чтобы об этом поговорить.
   - Да какие проблемы? Пусть едет с нами, если есть время, - Павел Анатольевич подошел к двери автобуса и откатил ее в сторону. - Ну что, поехали?
   Друзья переглянулись. Мгновенья хватило, чтобы понять: такой вариант устроит обоих.
   - Только заедем ко мне на пять минут - переоденусь и все-таки своих цветов нарежу, - попросил Толик. "Э, братец! - отметил для себя Стас. - Что-то тут не все просто. Это удачно, что я с ним поеду, пропустил бы нечто вкусненькое".
  
  5
  
   - Так ты, значит, и на рынке недолго продержался? Что так? - спросил Павел Анатольевич по дороге к Толику домой.
   - Да не мое это, - коротко, не желая особо распространяться, "объяснил" тот. - Я это за месяц понял.
   - Так чем ты теперь занимаешься? - Павел Анатольевич за те почти три года, что они не виделись, до бриллиантового блеска отшлифовал тогда еще только формировавшуюся учительскую манеру спрашивать: все время казалось, что ты на педсовете. Говорил он с небольшой растяжкой, немного вальяжно, однако на душевный разговор не похоже.
   Толик опять напрягся. С того момента, как он увидел у себя во дворе готового к бою Стаса, он понял, что его добровольному закольцованному уединению все-таки пришел ожидаемый конец. Наезженное плоское кольцо лопнуло под неумолимым натиском окружающей беспокойной жизни и превратилось в спираль. По мере разжимания этой замысловатой пружины-спирали он старался балансировать между привычной тихой жизнью и набиравшим обороты маховиком внешнего воздействия, ворвавшимся к нему все равно внезапно и неожиданно бурно. Он пару-тройку лет до этого не спрашивал себя: чем ты, Толик, занимаешься? Сегодня этот неприятный вопрос требовательно застучал к нему в душу, и посильнее, чем пепел Клааса - в сердце Уленшпигеля.
   - Живу в свое удовольствие, - выпалил он первый пришедший в голову вариант.
   - О! Так ты счастливый человек! - как показалось, вовсе без иронии воскликнул Павел Анатольевич, вскинув удивленно почти брежневской мохнатости брови. К счастью, ему хватило ума и такта не уточнять, из чего, собственно, складывается счастье Толика. - Так тебя все устраивает?
   - Ну, совершенное удовлетворение от жизни получают только на кладбище, - неуклюже пошутил Толик. - Но в целом - пожалуй, да.
   - Так зачем ты работу ищешь?
   - Да я ж не себе, а ему, - Толик недоуменно кивнул на сидящего рядом Стаса.
   - А! Прости, выключился, - немного разочарованно сказал Павел Анатольевич. - Да, ты говорил: отставник, давно не виделись... А я уж думал тебя зазывать назад, тряхнуть, так сказать, стариной. Мне сейчас ой как нужны креативщики.
   - Кто-кто? - не понял Толик.
   - Я же ему говорю: совсем от пргресса отстал, - вставил, наконец, реплику Стас. - Деревня, фени современной не рубишь!
   - А ты там в армии, можно подумать, кроме взлет/посадка еще что-то слышал, - огрызнулся Лом. - Тоже мне, филолог...
   - Попрошу нашу армию не обижать! - взвизгнув на конце фразы, с подчеркнутым достоинством, отмеченным похвальным взглядом Павла Анатольевича, ответил Стас. Он выкатил, насколько удалось, не самую широкую грудь и наступательно взбоднул. - Если ты думаешь, что вооруженные силы - это утюг для выравнивания извилин у отличного состава, то глубоко заблуждаешься! Ежели у кого голова не только ест, но и думает, так у него соображения никогда не убудет. Так что соблаговолите фильтровать базар!
   - Вот видишь! - по-доброму рассмеялся Павел Анатольевич. - Твой друг - Станислав, кажется? - в курсе, а ты? Пора к жизни возвращаться!
   - Да ну вас! Застыдили, ей-богу! Я вам тоже сейчас выдам десяток слов - не объясните, - Толик подумал и добавил: - Спасибо, конечно, за предложение, но я пока ничего менять не собираюсь.
   Машина остановилась у двора. Толик просочился в несоизмеримо маленькую дверь со словами: "Я мигом!" и умчался в дом.
   - Станислав...
   - Можно Стас.
   - Хорошо, Стас. Вы в авиации служили? - тем же тоном спросил Павел Анатольевич.
   - Морская. Бортинженером на вертолете. А по специальности - инженер-механик. А что?
   - Да так, интересно. Я и сам срочную служил в дальней авиации, под Житомиром. Эх, где то время? - мечтательно проворковал Павел Анатольевич. Потом опять перешел на деловой тон: - А что за работу ищите?
   - Да мне все равно, лишь бы хорошие деньги, стабильность, дело живое. На стоянку не пойду: целыми днями сидеть - не мое. Мне бы движение, бурление! - глаза Стаса алчно блеснули.
   - Понятно. Семья?
   - Была. С женой разошелся, оставил ей квартиру, пенсию перевел на ребенка - девочка уже совершеннолетняя, учится. Так что я как ветерок сегодня вольный, - постарался повеселей закончить не самую приятную тему.
   - М-да, время такое, - нейтрально отреагировал Павел Анатольевич. - О! А вот и наш Диоген! Гляньте-ка, расфуфырился-то как!
   Да, кто бы мог подумать, что в темном, немного, правда, отставшем от моды костюме, при строгом галстуке, с темно-бордовой розой на умопомрачительно длинной ножке, Толик может выглядеть столь эффектно. "О-па! - оценил выход Стас. - А это средство - сильнодействующее! Надо аккуратно, не переборщить бы!" Однако, и он, и Павел Анатольевич дипломатично промолчали по поводу шокирующей метаморфозы. Только простой водитель, громко фыркнув, беспардонно бормотнул под нос: "Пижон!".
   - А как у вас дела, Павел Анатольевич? - непринужденно спросил Толик, чувствуя, что его дефиле возбудило приступ чрезмерного внимания, и желая поскорее перевести неудобные стрелки куда-нибудь подальше от своего внешнего вида.
   Из дальнейшего начальственного монолога друзья узнали о стабильном росте товарооборота, об увеличении продаж, о налаживании собственного производства, о создании и расширении дилерской сети, о накоплении движимой и недвижимой собственности, о...Павел Анатольевич долго говорил. Во время чтения чрезвычайно увлекательной лекции гости старательно изображали сосредоточенное внимание, хотя каждый думал о своем.
   Толик неустанно раскладывал в ряд внутреннее состояние, немного переживая по поводу внезапно проснувшегося неподдельного интереса к делам фирмы, нет, уже не фирмы, а компании, которой отдал около десяти лет довольно плодотворной жизни. Он препарировал свои интегральные ощущения тогда и теперь, точнее, не теперь, когда Стас легким движением незаметно для себя прорвал призрачную ширму, отделявшую его, Анатолия Соломина, от назойливого, в сущности, мира, а за сутки до этого, когда все в его благополучной жизни было светло и тихо. И не мог однозначно сказать: где лучше? "Что уже сравнивать? - успокоил он себя. - Было то, было это, но есть "здесь и сейчас", и всё предыдущее - только фон, аккорд, на который накладывается сиюминутная мелодия. Ее и надо слушать".
   Стаса же чрезвычайно вдохновила свежая мысль поспособствовать дальнейшему процветанию и без того не бедствующей организации. Он лихорадочно искал удобный, стопроцентный предлог, ту единственную щелочку, в которую можно как бы невзначай всунуть палец, чтобы затем благополучно расковырять широкое отверстие для всего остального. Он ясно понимал, что нужно дождаться самой благоприятной минуты, и боялся ее прозевать.
   Наконец, автобус вкатился в серьезные автоматические ворота с видеонаблюдением. Зверского вида охранник в элегантной форме, украшенной эмблемой компании, почтительно замер-с. После непродолжительной, но впечатляющей экскурсии по заводской территории, они остановились у свежеотремонтированного снаружи двухэтажного особняка явно административного толка.
   - Ну-с, прошу, - барским жестом, с легкой небрежностью, Павел Анатольевич пригласил гостей ко входу. Стас боковым зрением заметил, что весь этот фундаментальный производственный антураж капитально впечатлил не только его, но и Толика. Тот и в самом деле непроизвольно содрогнулся внутри: одно дело - вполуха послушать сухую лекцию, другое - увидеть своими глазами.
   - Павел Анатольевич, вы что, всё это уже выкупили? - как можно спокойнее спросил Толик.
   - Не все, конечно, - с театральным кокетством ответил хозяин, - но практически всё - в нашем управлении.
   - Класс! - с искренним восхищением выдохнул Стас. Для него-то это хозяйство и вовсе показалось беспредельным.
   Павел Анатольевич сразу повел их к виновнице торжества. Ее полукруглый с одной стороны кабинет, декорированный по последней отделочной моде, по размерам запросто мог дать фору той гостиной комнате, в которой Стас почивал этой ночью. В дальнем углу, возле огромного, от пола до потока, тонированного окна, с комфортом расположился современный станок для переработки деловых бумаг, попросту - рабочий стол, из-за которого им навстречу, небрежно оборвав на полуслове телефонный разговор, выбежала невысокая (чтобы не сказать маленькая) женщина настоящего бальзаковского возраста (а не того, что мы обычно ему приписываем), одетая в эффектный, даже немного вызывающий (простительно вызывающий для дня рождения) костюм.
  Пока гренадерский дуэт поздравляющих, с цветами наперевес, торжественным шагом сближался с именинницей, Стас, оставшийся в дверях, дотошно рассмотрел ее наиболее броские элементы: лицо кругленькое, немножко скуластенькое, с живыми светлыми глазками и тщательно оформленными бровями, и все это обрамлено короткостриженными, вьющимися от спецсредств разноцветными (от в основном светлого фона до темных перьев) волосами. Эстетически чуткий Стас, наблюдавший ее отрешенно, по-докторски, безмолвно протестовал против излишне яркого макияжа и чрезмерно пухлых губ. Впрочем, при более близком знакомстве, ежели бы такое приключилось, с этими спорными недостатками он, пожалуй, смог бы смириться.
   Толик... Ему эта нежданная встреча далась трудней. Последняя печать и прощальная запись в трудовой книжке, казалось, надежно избавили его от всех - какие бы они ни были - переживаний, связанных с прежним, одним из многих, местом работы, оставшимся в личной истории только этими формальными атрибутами. Но всего лишь час простого человеческого общения с бывшим шефом, а теперь и эта встреча - будь она неладна! - недвусмысленно намекали: нормальному человеку не дано - разве что механическим путем или через болезнь - безвозвратно забыть хоть одно мгновенье, хоть одно ощущение в жизни. Достаточно какой-то малости, мельчайшей детали - звука, запаха, жеста - как вся фотографически точная картина события, казавшаяся навсегда утраченной, вдруг оживает, брызжет не потускневшими от времени красками, в одно мгновенье заливает встрепенувшееся сознание горячим потоком сопутствующих эмоций, заполняет собой и холодный разум, и трепещущую душу, напрочь вытесняя оттуда такое упертое и неподатливое "здесь и сейчас".
   Улыбающаяся Маргарита уверенной, немного разбитной походкой подошла к мужчинам, ежесекундно переводя радостно-удивленный взгляд с руководителя на Толика и назад. Толик же и не отводил задумчивых глаз от хозяйки кабинета. Наконец, состоялось ритуальное вручение подарка и цветов, громогласное провозглашение здравиц и неминуемое губо-к-щеко-приложение. Троекратно облобызавшись с раскрасневшимся от чрезмерного усердия шефом, хозяйка повернулась и к Толику.
   - А это тебе еще один подарочек! - с улыбкой сказал Павел Анатольевич.
   - Да, сюрприз что надо! - голос у Маргариты оказался низкий, не иначе как слегка прокуренный. - Где же вы его нашли? - немного игриво спросила она шефа.
   - Ну, не велика премудрость - не на полюсе, конечно!
   - Да кто же его знает, куда он тогда исчез, - Маргарита все еще изучающе рассматривала неожиданного гостя. - Пропал ведь с концами: не звонил, не приходил.
   - Мы случайно... - Лом запнулся, - так получилось... незапланированно. Вот, приехал тебя поздравить, - он трепетно вручил ей свою длинноногую розу, подсвечивая ее сиянием своих глаз. - Это с моего цветника, сам растил. Извини, другого подарка не принес.
   - Да ты и сам как подарок, - грациозно приняла эстафетный цветок Маргарита. - Прошу, проходите, - она, отступив чуть в сторону, пригласила их к небольшому столику в углу, сервированному для такого случая фуршетным набором. Стас без лишней подсказки почувствовал свою никчемность на этом интимном празднике, и как ему не хотелось посмаковать подробности, он тихонько вытолкал себя в приемную.
   Оставшиеся не заметили его исчезновения. Шеф собственноручно налил вина даме, коньяка себе и Толику, взял в одну руку рюмку, в другую - наколотый на пластмассовую шпажку подсахаренный лимончик, и все так же торжественно провозгласил коротенький, минут на пять всего, тост за здравие и дальнейшее благополучие уважаемой именинницы. Потом одним энергичным кивком опрокинул в себя содержимое рюмки, довольно крякнул, смешно сморщился и целиком заглотнул цитрусовый, выпятив несколько глаза. Толик слегка пригубил и стыдливо поставил рюмку. Заметив это, Павел Анатольевич, дожевывая, возмущенно запротестовал:
   - До дна, до дна, за здоровье же, нельзя оставлять! - он схватил рюмку и твердо всучил ее Толику. - Не сачкуй!
   На лице Толика тенью промелькнула нешуточная борьба, он коротко взглянул на Маргариту, в тайне надеясь на ее защиту, но та, прилично отпив из бокала вина, испытующе и немного насмешливо смотрела на колеблющегося гостя. Не придумав оригинального способа избавиться от настойчивого предложения, тот еще раз смерил взглядом емкость и не менее уверенно, чем шеф, влил в себя коньяк.
   - О! Другое дело! - похлопал его по плечу Павел Анатольевич. - Форму-то, поди, потерял? - он громогласно засмеялся. - Не, надо тебя назад затащить, а то на рюмку коньяка настраиваешься как на эшафот. Не годится! Правильно я говорю, Рита?
   - А что, есть надежда? - загадочно проворковала хозяйка. - Отдохнул, поди, от работы? Пора, может, опять закачивать рукава?
   Поплывший с полоборота Толик пристально посмотрел в ее смеющиеся глаза, взвешивая долю шутки в ее реплике. Посчитал эту долю мизерной - на душе стало муторно: то ли от неизвестности, то ли все-таки от выпитого без подготовки, закуски и тренировки.
   - Вообще-то, я школьному другу работу искал, у меня всё более-менее, - старательно выговорил он, неотступно глядя в глаза Маргарите.
   - А где он, кстати? - только сейчас Павел Анатольевич заметил отсутствие Стаса. Не обнаружив того в кабинете, он для себя положительно оценил его деликатность и спросил: - А как ты думаешь, стоит попробовать твоего друга в качестве... - он замялся, подыскивая точное слово. - Мне нужен доверенный человек, чтобы следил за хозяйством - зданий у нас теперь много - но не воровал.
   - Что-то типа завхоза?
   - Ну зачем так грубо? Назовем это менеджером по офисным зданиям, или еще что-нибудь придумаем. Я давно подыскивал бойкого человечка, желательно из бывших военных - тут нужна не только личная дисциплина - всех этих дворников, сантехников и прочую публику придется держать в кулаке. Как он, справится? - Павел Анатольевич профессионально впился взглядом в лицо Толика, ловя мельчайшие оттенки настроения.
   - Что-что, а кулак у него твердый, кого хочешь удержит, - совершенно серьезно ответил Толик.
   - Так ты можешь за него поручиться? - опять захотелось стать во фрунт.
   - Поручиться? - недоуменно переспросил Толик. - Господь с вами... Да тут за себя не поручишься, а уж за другого, пусть даже и старого друга... Мы так давно не виделись...
   - Сомневаешься, значит? - немного надавил Павел Анатольевич. - Не стоит пробовать?
   - Стоит, - на удивление твердо даже для самого себя сказал Толик. - И вот почему, - упредил он встречный вопрос. - Сейчас я точно могу сказать: его к вам привели не зря.
   - Ты не про себя ли во множественном числе? - саркастически заметил Павел Анатольевич.
   - Не буду вдаваться в подробности, но то, что я знаю... Берите, короче, - уверенно выдал свое решение Толик.
   - Ну хорошо, - не менее жестко отчеканил руководитель. - Сделаем так: я его возьму, но при одном условии, - он быстро переглянулся с Маргаритой и, видимо, получил одобрение - та многое понимала раньше других. - Ты тоже будешь у нас работать. Зарплатой, как ты понимаешь, не обижу. Идет? - и он снова вцепился взглядом в Толика. Тот видимо заколебался.
   - Да, настоящих джентльменов не переделать, - иронично произнесла женщина, наливая в рюмки напитки. - С женщинами - о работе... И не стыдно? Вы не забыли, зачем пришли, а? - и повелительно указала своей миниатюрной ручкой на заполненные емкости. - Берите, я уже даже налила сама. Или вам уже нечего сказать?
   Павел Анатольевич бросился извиняться, под шумок нежно поцеловав ее "божественные пальчики, чудесно наполнившие их рюмки, после чего они обязаны выпить, даже если она наполнила кубки ядом". Толик, спасенный от прямого и немедленного ответа, мысленно поблагодарил ее за благородство. Делать нечего - он вызвался сказать слово в честь хозяйки кабинета. Немного пофыркав для приличия, Маргарита царственно приняла нижайшие извинения и всемилостиво повелела ему молвить это слово.
   - Итак, это слово - "бесценная", - и без приглашения, одним глотком выпил до дна.
   - Хорошо сказал! - одобрительно буркнул Павел Анатольевич и сделал то же самое.
   - Принимается, - кокетливо улыбнулась Маргарита и тоже осушила бокал.
   Толика окончательно пробрало, в разомлевшем с непривычки теле подстегнутая кровь с перепугу помчалась раза в три быстрее, но он еще помнил, что надо отвечать на предложение.
   - Закусывайте, закусывайте, а то еще полдня работать, - старательно заполняла паузу Маргарита. - Павел Анатольевич, вы хоть на сегодня никаких совещаний не назначили? Я своим обещала отпустить пораньше по такому поводу, да и сама хотела смыться в четыре. Отпустите? Надо и дома приготовиться, вечером родня приглашена.
   - Конечно, нет вопросов! - замахал на нее руками шеф. - Хотя это и неправильно.
   - Что именно?
   - Что это ты в свой день рождения сама дома готовишь? Некому, что ли? Пусть муж постарается!
   - Ага! От него дождешься, - процедила Маргарита грустно. Толику почудилось - может спьяну? - что немного даже со злобой. - И на восьмое марта не заставишь, а уж тут...только на себя надежда. Да доченька подрастет, будет помогать, - уже потеплее закончила она и требовательно посмотрела на Толика: давай, мол, говори, сколько я должна за тебя играть?
   Толик еще бы чуток потянул резину, но Павел Анатольевич не дал:
   - Прости, Ритуля, но я хотел бы, чтобы он при тебе дал ответ, - начальник искоса посматривал на него, наливая по третьей. - Ну, давайте, еще по одной - и пойдем. Совещаний у меня нет, но кое-чего сделать надо.
   - Если вы позволите, - "во, блин, уже как Сена заговорил," - заметил Толик. Он поднял рюмку и посмотрел сначала на Маргариту, потом на Павел Анатольевича, - я завтра скажу - слишком быстро всё происходит. Я торможу, наверное, но мне надо переварить...
   - Раз по последней, то позвольте и мне сказать, - мило улыбнувшись, перебила его Маргарита.
   - Разумеется! - хором согласились мужчины.
   - Давайте выпьем за правильные решения. Чтобы все наши решения были только правильными! - и она красноречиво посмотрела на Толика.
   - Согласен, - ответил тот. - А неправильных решений вообще не бывает: если ты его принял и осуществил - значит, оно и есть правильное, - и вновь опрокинул рюмку до дна.
   - Ты так думаешь? - спросил Павел Анатольевич, жуя лимон. - Ладно, я надеюсь, у нас еще будет возможность обсудить этот постулат.
   Мужчины еще раз поздравили Маргариту и, провожаемые до дверей, повторяя по третьему кругу банальные пожелания, вышли, наконец, из кабинета. В приемной Павел Анатольевич непринужденно распорядился отвезти гостей домой, но Толик наотрез отказался, мол, пройдемся, подумаем. Павел Анатольевич не настаивал, крепко пожал руки обоим друзьям и твердым шагом скрылся в своем кабинете. Пошли и они.
  
   6
  
   Стас несказанно удивился метаморфозе, происшедшей с другом за пару десятков минут без его чуткого наблюдения. Он сразу заметил сияющие глаза, отполированные алкоголем до блеска, предательский румянец на щеках, стойкий аромат дорогого коньяка и, в первую очередь - прости, Господи! - придурковатую улыбку на устах. Типа той, что прилипла к губам Юрия Деточкина после премьеры "Гамлета". "Ого! - оценил перемены Стас. - Выздоровление идет гораздо быстрее, чем я надеялся!"
   Стас из деликатности стоически дотерпел до выхода из офиса, но как только они окунулись в условно свежий воздух, предпринял позиционную атаку.
   - Ну, как приняли? - зашел он издалека. Толик в задумчивости промолчал - его очевидно что-то мучило. Поизнывав еще несколько минут, за которые они успели выйти за проходную, Стас робко спросил:
   - Куда мы теперь? Нам к пяти...
   - Давай пройдемся, - перебил его Лом, немного заплетаясь языком. - Времени у нас полно...а может, никуда и не пойдем сегодня. Я еще не готов ответить, - загадочно добавил таким тоном, будто говорил с кем-то другим.
   - Как скажешь, - пожал плечами Стас, искоса наблюдая за другом, опять мгновенно погрузившимся в себя. Стас нахмурился: нет, до полного выздоровления еще далеко. Но ничего, обнадеживающие сдвиги есть, и это радует. К тому же - в любом смысле - еще не вечер... хотя иссушающее нетерпение жгло его беспощадно.
   Так, не спеша, одолели они километра два. Дерзкие порывы ветра, безнаказанно вздымавшие смерчи противно серой мусорной пыли, и нахмурившееся на манер Лома небо недвусмысленно намекали на близкие природные излияния. Пролетающие машины равнодушно обдавали их неаппетитными продуктами своей наружной секреции. Стас постоянно морщился, красноречиво демонстрируя свое крайнее неудовольствие, а Лом не замечал изменения настроения ни в природе, ни у друга. Все его свободные мыслительные ресурсы единолично заняла простенькая такая на первый взгляд задачка: что значат с точки зрения его представлений о жизни повыпадавшие из всех рядов события последних суток. Он, во-первых, знал: такие вещи не случайны. Точнее сказать - любые события закономерны. Во-вторых, цепочка этих событий определённо и жестко увязана - кто бы сомневался, только не он. В-третьих, у этой, как и у каждой цепи, есть цель, точнее - функция, задача, ради которой она и запущена. В-четвертых, увернуться от реализации ее, когда процесс перешел из накопительно-организационной в проявленную стадию, практически невозможно - тут уже поволочет в заданном направлении, как бы не трепыхался. Нет, можно спрыгнуть с базара, если вовремя увидеть/угадать цель. Но, и это в-пятых, пока конечная цель этой цепочки еще не видна. "Отсюда вывод? Как всегда, когда не хватает информации или мозгов: надо подождать. Но со Стасом-то что делать? Итак, во-первых..."
   - Ломик, вернись на землю, - проиграл молчанку этот самый Стас. - Что тебя гложет, деточка? Не морщи лобик, не выпрямляй свои извилинки - поделись. Я же тебе не враг, и вторая голова может на что сгодится?
   "Чтобы ты не мучился долго, - подумал Толик. - В самом деле, это и его касается! То-то и оно, ему трудно рассуждать отвлеченно. Но что делать? В конце концов, каждое решение так или иначе нас касается".
   - Ты мне скажи: я правильно сделал, что остался в приемной? - начал раскачивать Лома конкретикой. - Может, надо было...
   - Дорогой мой друг! - как можно беззаботней ответил Толик. - Никогда - слышишь? никогда! - не сомневайся в принятых решениях! Они все - верные. Мы, кстати, об этом и говорили...там.
   - Судя по виртуозной игре твоего необъятного ума на необъятном же лице, тебе как раз и требуется принять очередное правильное решение, не так ли?
   - Так, дружище, так!
   - Постой-постой, дай мне попрактиковаться в ясновидении, - Стас резко остановился, картинно закрыл глаза одной рукой, а вторую приставил к голове сзади, изобразив нечто среднее между комнатной антенной и рогами. Пошевелив пальцами "затылочной" руки, заговорил медиумоподобно:
   - Задача, о которой замыслился ты, о отрок, касается не токмо тебя, но и гарного хлопця, что с визитом посетил тебя в обители твоей! Вижу! Бывший твой работодатель, о великий и могучий Павел Анатольевич, в ответ на нижайшую просьбу твою о снисхождении к рабу Божьему Станиславу изрек, что знать такого не знает и ведать такого не ведает, потому и лицезреть его в своей вотчине не желает, а ты, любезнейший свет души моей, будешь для его сердобольного сердца величайшей усладой. И тогда наполнилась милосердная душа твоя неизбывной печалью, и растерзана благородная грудь твоя великою скорбью от невозможности вымолвить столь горькие слова другу твоему. Аминь!
   Толик снисходительно выслушал оракульное "пророчество" Стаса, привычно отметив его поразительную проницательность и всегдашний эгоизм: всё в подлунном мире, безусловно, крутилось для него и вокруг него. "Как он в армии с такими замашками выдержал - ума не приложу!"
   - Чего ты молчишь, истукан этакий? - прервал его благостные размышления неисправимый эгоист. - Говори, так или не так?
   - Почти так, - улыбнулся примирительно Лом. Потерявшее терпение небо немного опередило его и, обиженно громыхнув, разродилось первыми крупными каплями, которые холодно потребовали заметной доли его сосредоточенного на своем внимания. - Я вижу на горизонте кафе - пойдем, посидим. Пока дождь переждем, я всё тебе расскажу.
   - Удивляюсь брату Васе, - Стас обрадовался очередному положительному сдвигу. - А мамка не заругает? Или рискнем?
   - Рискнем. Еще выветрится, а нет - жувачкой зажуем!
   Полуденная жара вместе с началом канонады мгновенно сменилась порывистой прохладой, приятная освежелость как нельзя кстати способствовала взвешенному логическому рассуждению, поэтому они устроились, точнее - усдвоились, снаружи, под прозрачным навесом, где увесистые столики, аккуратно вписанные в удаленный от дороги сквер, еще не успели густо обсесть вездесущие любители расслабиться после напряженного рабочего дня, не говоря уже о еще спящих "ночниках".
   - Что будем кушать? - проявил инициативу Стас. - Я-то еще могу и пивка, а ты, глубокоуважаемый мой братец, опрометчиво пошел по серьезным напиткам. Придется, наверное, мне тебя догонять.
   Он барским жестом подозвал юного официанта, и скоро всё у них стало хорошо. Нескольких минут, пока не испорченный чаевыми парень добросовестно суетился вокруг них, Толику вполне хватило, чтобы развернутые тезисы своего возможного выступления беспощадно отредактировать до размеров афоризма. Наконец, они тихо чокнулись, легонько закусили, и Стас вопросительно уставился на друга.
   - Ты почти угадал, - выдал Толик отшлифованную фразу, глядя при этом куда-то мимо собеседника. - В одном ошибся: он готов принять на работу тебя, но вместе со мной. И только так.
   - Вона что, - сказал Стас, чтобы что-то сказать. Этот вариант значительно лучше, чем он с перепугу предположил, осталась ерунда - дожать колеблющегося пациента. Но сделать это надо тонко, незаметно для него. Поэтому начал аккуратно, не в лоб: - Так что тебя мучает, милый?
   - Что мучает? Да, честно говоря, ничего особенно и не мучает. Так, сомнения кое-какие, - Толик всё еще смотрел в ту же даль.
   - Например, позвольте полюбопытствовать.
   - Да не собирался я ничего менять в своей жизни - понимаешь? Я же прекрасно знаю, во что это выльется, я же уже раз проходил - ничего же не изменилось. Вот я и думаю: надо ли еще раз пробовать? В одной воде не выкупаться дважды.
   - Ты узко смотришь на проблему, мой дорогой друг, - Стас внимательно следил за своей речью, чтобы нечаянно не свалиться в тошнотворное назидание и не выглядеть глуповато-смешным. - А если ты упустишь этот шикарный шанс, не будет ли тебе на смертном одре мучительно больно, а? Насколько я знаю такого рода людей, как Павел Анатольевич, они по два раза не приглашают. Полюбовный развод они еще худо-бедно выдерживают, даже неприкрытый торг понимают и приветствуют, но безусловный отказ для них - крест на человеке навсегда.
   - Это я знаю, - тяжело вздохнул Толик. - Я бы мог тебе рассказать и о других его деловых качествах, но дело-то не в нем.
   - Ну, смотри сам. Я, как человек заинтересованный, не могу на тебя давить, но ты сам вчера убедительно доказывал, что всё происходит неспроста. Уж больно всё гладко строится, не находишь? - Стас ненавязчиво предпринял еще одну попытку заглянуть в глаза другу, но для этого надо было встать из-за стола. Он осознанно рисковал, не уговаривая настойчиво и не изыскивая убедительные аргументы в пользу принятия предложения, но отточенное годами военной службы чутье безошибочно подсказывало ему, что в данном случае - хуже перебдеть. Он тоже сосредоточил задумчивый взгляд на бесконечно удаленной точке, но так, чтобы боковым зрением видеть лицо Лома.
   А тот думал о своем. Точнее - о дальнейшем - общем ли со Стасом, отдельном ли - житии. Он давно не ругал судьбу и никогда не сетовал на ее кажущуюся неблагосклонность. Всё, что он имел в жизни: устойчивое положение, пусть не выдающийся, но достаток, приятное окружение - всё постепенно, иногда изнурительно долго складывалось не без деятельного участия его сокровенных, выращенных на дне души желаний, помноженных на внешние материальные возможности. Неспешно размышляя над сегодняшним выбором, он честно признавался себе: да, бывали моменты, когда он вспоминал о былой работе с удовольствием, впрочем, совершенно идеалистически, без сопутствующих неприятностей. Да, ему иногда страстно хотелось - что уж себе-то лгать - вернуться в...нет, пожалуй, не в ту человеческую среду, а скорее - в ту благотворную атмосферу ежеминутной востребованности, собственной значимости.
  Так что же его остановило, почему он сразу не согласился? Ведь отлично знает, что отложенное решение наверняка будет отрицательным, что главные повороты чаще всего происходят мгновенно, без долгих мучительных раздумий, что инерционная масса неубиенных аргументов "за" догоняет гораздо позже, когда отступать уже некуда, да и не надо - ты уже вовсю хвалишь собственную проницательность и гениальную интуицию. А нынче иногда неподвластный ему (как и всем, конечно) язык (и никогда он врагом не бывает! Разве враг иголка, которая тебя уколола?) не повернулся вымолвить однозначный ответ, стало быть, внутренний контролер не благословил этот шаг. И всё, кажется, ясно...
  Но вот сидит рядом друг, которому очень хочется немедленно примкнуть к стройным рядам участников новокапиталистического движения, а ему по-человечески хочется помочь другу. Если бы он, Толик, явился к Стасу и открыто попросил посильной помощи, разве тот отказал бы? Да кто ж это знает... Говорят, что самое трудное в жизни - сказать "нет". Что-то в этом есть. Пожалуй, заоблачных высот непременно достигают именно те, кто мог всегда или научился говорить это пресловутое "нет". Не обязательно другим, даже в первую очередь не другим, а себе: всякому "нет", сказанному другому человеку, обязательно предшествует "нет", сказанное себе, любимому. "Ладно, хватит рассусоливать, - заставил себя собраться Толик. - Никто тебя там не покусает. В конце концов, ну не пойдет дело - уйду опять. Сена через неделю будет незаменимым, а там никто и не вспомнит, кто его привел и на каких условиях".
   - Нахожу, - только сейчас ответил Толик.
   - Ломик, мы с тобой как те два разговорчивых ковбоя, что неделями гоняют по прериям, разговаривая по три слова в день, каждый раз продолжая последнюю фразу, - усмехнулся Стас.
   - Наливай, Сенчик, выпьем за наши успехи на новом поприще! - скомандовал Толик, плавно опустившись из космоса прямо за стол. Осторожно заглянув ему в глаза, Стас заметил веселые искорки, и его душа пьяно загорланила что-то маршевое.
   - Как скажешь! - он быстренько наполнил бокалы. - Ты, я так понял, принял решение?
   - Принял, - подтвердил Толик. - Пойдем завтра трудоустраиваться. Давай! - и он высоко поднял бокал.
   - А ты не будешь дома советоваться, - выпив, на всякий случай осведомился Стас, трезво предполагая, что там возможен последний оплот сомнений. - Что Лена скажет?
   - Постой, а кто мне говорил про сидение на шее у жены? - с ехидцей спросил Толик. - Почему ты думаешь, что она будет против?
   - Говорил, конечно, - с вызовом ответил Стас. - Но сдается мне, мил человек, что у нее могут быть некоторые - м-м-м - опасения, небезосновательные, я думаю, относительно твоего возврата именно на прежнюю работу. И кажется мне, что твои колебания в какой-то мере инициированы необходимостью найти разумное объяснение для супруги. Вряд ли ее убедит благородное желание потрафить невесть откуда взявшемуся другу детства. Дай Бог, чтобы я ошибался!
   - Не дергайся! Это мое решение и мне разбираться с моими проблемами.
   - Ага! Ты сейчас нарешаешь чего, а я потом всю жизнь виноватый буду? Не, мне такое не надь!
   - Да что ты раскудахтался? - Толик посмотрел на друга как требует Устав от караульного: "внимательно, строго, чуть-чуть с укоризной". - Что, страшно стало? Как блатовать человека - тут мы мастаки, а как отвечать - так ну его на? Хорош воспитатель, туды его...
   - Да ладно! - обиделся Стас. - Ничего я не боюсь, - не очень уверенно продолжил он. - Просто кто-то же должен заботиться о твоем душевном...и материальном, заметь, благополучии. Если не я...
   - ...то кто? Слышал я уже. Так вот, дорогой мой Сена, как бы не складывались обстоятельства, кто бы чего мне в уши не жужжал, но за свои поступки отвечаю только я, потому как я принимаю решение. Успокойся, я тебя умоляю!
   - Такое несешь... Будто в армии не служил. Там-то кто отвечает за выполнение приказа, ась?
   - Все равно - у каждого есть выбор. Вот не подчинись, если чего надумал - и всё!
   - Ага! И правда - всё! Алес капут! "Губа", трибунал, штрафбат - полный набор исправительных удовольствий!
   - Ну, дорогуша, тебе выбирать: исполнять идиотский приказ или "алес капут". Тебе что, мало примеров, когда люди отказывались подчиняться и в результате оказывались правы?
   - Это еще как посмотреть, правы они или нет. Вот если тех же царских офицеров...
   - Слышь, Сена, ты уже наклюкался, что ли? Я ж больше тебя выпил, - довольно грубо оборвал Стаса Лом. - Что ты ко мне пристал? Или решение мое тебе не нравится? Может, отговорить меня собрался?
   - Ладно, проехали. Как хочешь...
   - Вот спасибо, вот какой добрый - век не забуду! - Толик резко и глубоко поклонился, чуть не ударившись лбом об стол. - Ты бы лучше спросил, чем заниматься будешь.
   - Хорошо, - с подавленной обидой проскрипел Стас. - Чем я буду заниматься, о благодетельнейший из живущих под луной?
   - То-то, и не надо паясничать, я серьезно с тобой говорю, - строго. - А поручить он тебе хочет - как-то они это назвали, - изобразил припоминание и задумчивость. - О! Что-то типа менеджирования по адмистративно-материальными объектам. Кажись - так! - улыбнулся, довольный собственной сообразительностью.
   - Угу, - Стас недоверчиво посмотрел на Лома, определяя степень шуткости его перла. - Стало быть, если по-русски, завхозом берут? Зачем же мы тут друг на друга бочку-то катаем? Хоть не дворником... - упавшим голосом закончил он.
   Толик не ожидал такой реакции. Он даже на мгновенье подумал: действительно, чего он зря беспокоился? Стас-то может и хвостом вильнуть, а он тут уже о неисповедимости формирования судьбы задумался. А всё так просто! Впрочем, чем сложнее ситуация, тем проще она, как правило, разрешается.
   - Так ты не хочешь? - постарался как можно нейтральнее спросить Лом. - Не зря я взял паузу до утра.
   - Ты взял паузу? До утра? - еще больше удивился Стас. - А для кого, если не секрет: для себя или для меня?
   - Оказалось - для обоих. Какая теперь разница, что я думал или не думал в тот момент? Главное, что меня правильно остановили, не дав ответить сразу, - Толик уставился в стол и покачал головой. - В который раз убеждаюсь: если делаешь что-то, что не можешь себе объяснить - это самое правильное из всего, что можешь в этот момент сделать, - он еще раз тряхнул головой и поднял глаза на Стаса. - Так что, будешь думать или будем считать поход на эту работу законченным? Слушай, мы еще на рынок успеем, свояка застать! Едем?
   - Да подожди ты! - теперь засуетился Стас. - Ты же меня убеждал, что всё неспроста. А я сейчас плюну на это и буду искать что-то другое. И будет ли оно лучше?
   - Да ты меня... - Толик запнулся. - Ну да, правильно понял. Короче, время до утра у нас есть, давай подумаем. Хотя, если сразу не согласился...
   - Да постой ты! А что, у них никто не следит за хозяйством?
   - Нет, чего же. Есть там один мужичок, Иван Степаныч, еще с моих времен работает. Точнее сказать, работает-то он с незапамятных времен, а в конторе - со дня основания, наверное. Но, во-первых, он уже давно на такой же как у тебя пенсии, а во-вторых, для него и три кабинета - огромная нагрузка, а уж несколько зданий... Я не понимаю, как он еще до сих пор живой.
   Стас, задумавшись, громко забарабанил пальцами по столу, настукивая вместе с дождем какой-то водевильный вальсок. Предложение Лома не совсем вписывалось в его предварительные планы. Когда он ехал сюда, он щедро нафантазировал себе будущее крупное предприятие, большой солидный кабинет, уважаемую должность, приличную машину, пару десятков подчиненных снизу и серьезный уровень общения сверху. Он из вялой переписки с Ломом знал, что тот в хорошем бизнесе, поэтому рассчитывал оторвать его от бездарной работы "на дядю" и "замутить" вдвоем свое дело. Конечно, он сознательно готовился к напряженной работе, героическому преодолению трудностей, постоянному риску "по-крупному" и даже безоглядному авантюризму, но всё это в конечном итоге - при любых раскладах - приводило его в большой солидный кабинет, к уважаемой должности с приличной машиной и т.д. Но даже в самых сумасшедших фантазиях светлый путь к благополучной жизни со всеми выстраданными качественными атрибутами не лежал через должность завхоза!
   - ...зависит от личных качеств... - он включился на секунду, услышав сквозь дробь дождя монотонный голос Лома, и снова выключился.
   Но, с другой стороны, если не пробовать, а заниматься бесконечными поисками, можно напрочь забыть, как работать, уподобится тому инженеру - как там его фамилия была? Ну, в "Золотом теленке"? "При таком окладе жалования!", забыл - и мчаться с хорошего места на лучшее в бесплодной надежде ухватиться зубами за дразнящий горизонт. Тут, конечно, протекция, поддержка, не с нуля... Но - завхоз! Это же кому сказать такое?! Ни родители не поймут, ни в полку никому не скажи. Впрочем, а на что еще мог рассчитывать человек - пусть и с высшим образованием - после двадцати лет узкой специфической деятельности? Скажи спасибо и за это! Ну да, конечно... Но завхоз!
   - ...зам по АХЧ, в наше время была такая должность, если помнишь. Помнишь? - Стас вовремя включился и не пропустил контрольный вопрос Лома, который заметил замечталость друга.
   - Чего ж не помню? Довольно сладкая и уважаемая должность была. Так что?
   - Спишь? Я ж говорю - Степаныч, если у тебя всё нормально пойдет - долго не продержится - вот и перспектива, - Лом еще раз внимательно посмотрел на Стаса. - Идиотская ситуация, не находишь? Не ты меня уговариваешь, а я тебя.
   - Да не надо меня уговаривать! - окончательно включился Стас. - А зарплату какую дадут? - Лом пожал плечами. - Баксов 500 будет? - Лом развел руки. - Ладно, раз уж ты согласился, то мне сам Бог велел. Давай, запьем это дело, - он разлил остатки по бокалам. - В конце концов, я же не на судно и не на зимовку соглашаюсь - всегда можно... - он запнулся на слове "уволиться", подумав, что нехорошо втягивать друга в непредсказуемое дело в задней мыслью об уходе.
   - Правильно - смыться! - улыбнулся Лом. - Я и сам об этом подумал. Давай! - они рывком выпили. - Завтра в девять - у проходной. Дорогу найдешь? Или ко мне поедем?
   - Не, поеду на базу - надо отметиться, перышки почистить, одеться посолиднее. Завтра встретимся!
   Они подозвали официанта и попросили счет. Ждали довольно долго, даже дождь успел закончиться, а в результате парень принес не документ на пяти листах с визами главбуха, главпова, завснаба и, как минимум, замдиректора - все эти абсолютно необходимые подписи вполне можно было пособирать за минувшее время, а какой-то неровно оборванный листочек в клеточку, исписанный корявым почерком закоренелого троечника, но с приличной суммой в конце. Стас, увидев это выдающееся произведение счетного искусства, угрожающе задвигал желваками, недобро откинулся на спинку стула и приготовился доходчиво разъяснить нерадивому работнику всю неизмеримую глубину его презрения к подобного рода наглым насмешкам над самыми глубокими и добропорядочными чувствами честных налогоплательщиков. Лом легко прочитал серьезность намерений Стаса, быстро выложил требуемую сумму и чуть ли на силой утащил его из обреченного на разнос заведения. Жаль, его христианский поступок никто не заметил: если бы он заикнулся о том, что голова начала потихоньку потрескивать, как полено в огне - не иначе, и коньяк был не такой выдержанный, как его выдавали - от бедного кафе точно не осталось бы даже землеотвода.
   Стас лениво потрепыхался, убедительно изобразив, будто смиренно поддался грубой силе. Пока они как в юности наперегонки прыгали через лужи и горные потоки в направлении транспорта, боевой запал и вовсе иссяк. Расставаясь на остановке, Лом, немного извиняющимся тоном, попросил:
   - Ты только доедь до дома и завтра назад без приключений, ладно? Обидно будет, если ты...
   - Да я всё понял, не маленький, - снисходительно пообещал Стас. - Ты на меня благотворно влияешь: видишь, я и в кафе промолчал, и сейчас стою спокойно, хотя вот эти козлы, - он взглядом показал на двух относительно молодых людей бомжеватой наружности, время от времени обменивающимися между собой идиомами явно не придворной утонченности, - давно просятся на очистительные от скверны процедуры. Ладно, клянусь: если меня никто физически не тронет - ни в какие перепалки не встревать, фишки никому не чистить!
   - Вот и спасибо, вот добрый! - закивал шутливо Лом. - До утра город может спать спокойно!
  
  7
  
   Из-за обильного дождя Толику пришлось идти к дому мимо магазина - здесь хорошо сохранились изрядные куски дорожки, заасфальтированной еще при социализме - не развитом, а просто социализме. После разнузданного небесного водоизлияния пробраться к дому с другой стороны, откуда от маршрутки идти ближе, можно только на добром гусеничном тракторе... или принять надо гораздо больше. Он вспомнил, что Лена просила купить домой хлеба и пожалел, что не сделал этого в городе. Пока он в прогулочном режиме приближался к магазину, всё раздумывал: зайти, попав под пристальное внимание любвеобильной продавщицы, или обойтись один вечер без ситного? Добрел до крыльца, еще раз внимательно послушал себя и решил таки зайти - вдруг захотелось купить жене шоколадку. Кого-то от столь необязательного повода отвадила бы необходимость потренировать мышцы на пружинном тренажере, но для него сциллохарибдовая дверь - не препятствие.
   - Здравствуйте все, - обратился он к небольшой тусовке из Танькиных подружек ее же возраста, традиционно слетевшихся к окончанию рабочего дня. Хозяйка магазина и три ее "покупательницы" что-то очень оживленно обсуждали, вероятно, близкое к теме вчерашнего происшествия, потому как все разом замолчали и некоторое время не могли придумать, чем бы нейтральным заполнить паузу. Первой сообразила хозяйка - ей, наверное, больше всех надо.
   - Добрый вечер! - обворожительно улыбнулась она. - Анатолий, а мы тут с девочками собираемся на следующей неделе на выходных посидеть, коньяк подарочный выпить.
   - Что, есть повод?
   - Было бы желание, а повод найдется, - как маленькому объяснила одна из подружек, имени которой Толик не знал. По ее некоторому замешательству Толик определил, что дальше пошла сплошная импровизация - ни о чем подобном до его прихода они не говорили. - Скоро, кажется, день шахтера - вот и отметим!
   - Да уж, день далекого отсюда шахтера, - усмехнулся Лом. - Очень актуально, ничего не скажешь. Вы бы еще двести лет граненному стакану вспомнили!
   - Ну что вы придираетесь, - опять расцвела и заблагоухала Танька. - Мы так редко видимся, почему бы не посидеть?
   - Да кто же против? Только я-то тут при чем? - ему стало интересно, что они еще выдумают без подготовки.
   - Так Лене передайте, чтобы приходила, - первой сообразила еще одна "покупательница", имя ее, кажется, Ксюха, да, точно, Ксения. Лена как-то рассказывала, что в раннем детстве они вместе ходили в балетную студию: Ксюхина худость довольно долго питала непоколебимую уверенность родителей в ее неминуемом звездном будущем, но классе в шестом та резко пошла в рост и вынужденно переквалифицировалась на баскетбол. - А то мы все в домашних делах пропадаем, нет времени посекретничать.
   - Да кто ж вам не дает? - искренне удивился Толик. "И есть ли на свете сила, которая не даст вам посплетничать?" - подумал он. Потом сообразил, что при настоящей импровизации проскакивают и неудачные ноты. - Нет, я передам, конечно. Если это не в субботу, а то она работает по субботам.
   - Нет-нет, мы как раз про воскресенье говорили. Правда, девочки? - потребовала поддержки Танька. Подружки синхронно закачали головами - по команде дирижера они играть умеют. - Так передадите?
   - Разумеется! - улыбнулся Лом. "Нет, что-то тут не так просто, - думал он. - Что-то я не замечал у них особой к Ленке привязанности. Здороваются, конечно, когда ни когда забегут со своими болячками, но чтобы посидеть потрепаться - такого не помню. Стало быть, еще не всё".
   - И сами приходите, - невзначай добавила Ксения, получив благодарный взгляд Таньки.
   - А я-то вам зачем? - изобразил крайнее удивление Толик, хотя уже понял, к чему весь этот душещипательный разговор. - Старый черт, буду всю малину портить. Вы разве не девичник организуете?
   - Ну что вы, какой же вы старый, - вступила, наконец, и третья "покупательница", бывшая Ленкина одноклассница Юля, успевшая к этому времени по причине своей излишней симпатичности дважды побывать замужем и дважды же развестись. - И потом, кто же дамам нальет? Сами, что ли? А шашлычок пожарить? Обязательно мужские руки нужны.
   - Так я один, что ли, буду вам и наливать, и шашлык жарить? - запустил беспроигрышный вопрос Толик, не сомневаясь в ответе.
   -А вы друга своего приводите, - "Ага! Получите! Странно, что сказала это не Танька, а всё та же Юля. Хотя, что тут странного? Отводит внимание на себя, чтобы подругу вывести из-под подозрения". - Среди нас есть девушки свободные, интересные, нам с героями пообщаться ох как не помешает!
   - Так что, это официальное приглашение? - не удержался от скрытого издевательства Лом, пристально вглядываясь в лицо Таньке.
   - Ну что же, конечно, почему же нет - пусть приходит, - смутилась, даже слегка покраснев, продавщица. - А вы что-то хотели или так зашли? - быстренько перевела она тему разговора, как бы случайно вспомнив, что она при исполнении.
   - Хлеба черного и шоколадку, - без всякой романтики огласил самую что ни есть бытовую цель своего визита Толик.
   - Ваш друг вчера так и не купил шоколад, теперь вы... - она не успела закончить фразу, как звякнувшая пружиной дверь испуганно распахнулась и смиренно пропустила внутрь Сома. Толик сначала глянул через плечо, потом повернулся вполоборота, едва заметно кивнул и равнодушно отвернулся, не ожидая ответа. Он взял хлеб и плитку, неторопливо рассчитался, шоколад сунул в карман, хлеб - подмышку, и направился к двери. Сом уважительно посторонился, пропуская его. Толик взялся за ручку двери и, обернувшись, спросил:
   - Так а во сколько и куда нам приходить? - и по дикому испугу на женских лицах понял, что сморозил непростительную глупость. Понял это и Сом, вопросительно глянувший сначала на побелевшую Таньку, потом на изменившихся в лице подруг, в замешательстве кинувшихся сосредоточенно рассматривать кафельный пол и полупустые к вечеру витрины, и, наконец, на немного смущенного Толика. Тот выругал себя за бездумность, объяснив ее, впрочем, некоторой подвыпитостью, и кинулся спасать аховое положение: - Я Лене скажу... она зайдет... договоритесь, - навалился на дверь и вышел излишне торопливо.
   Толик не успел отойти от крыльца и на пяток шагов, как сзади угрожающе громыхнул мощный удар: так безжалостно истязать дверь мог только Сом.
   - Эй, Толян, постой-ка, - без угрозы в голосе, но твердо и требовательно.
   Толик остановился, выдержал приличную паузу и обернулся.
   - Чего тебе?
   Сом солидно снизошел с крыльца и вразвалочку приблизился на расстояние устойчивого обонятельного контакта - Толик, хоть и выпивший, отчетливо почуял разницу в стоимости принятых напитков. Скоротечная дуэль на взглядах ожидаемо закончилась вничью: что-что, а держать любого соперника под гипнотическим прессом умели оба.
   - Мне сказали, что это твой дружбан такой борзый, на, тут вчера гастролировал, - то ли спросил, то ли выдал как аксиому. Толик воспринял как обязательный пролог и ждал развития сюжета. Сом тоже понял, что тот так понял, поэтому потек дальше, не ожидая немедленной реакции: - Я на него зла не держу, на, но предупреди, на: еще раз мне попадется - так просто не отделается, на.
   - А что же ты его вчера отпустил? - не зло, но вызывающе. - Твои-то герои - хороши... да и ты вчера... не в форме был, что ли? Кто другой сказал бы - ни в жись бы не поверил! Прости уж за откровенность, - на всякий случай добавил Толик, заметив, что Сом изменился в лице.
   - Не умничай, на, - тихо прорычал тот. - Ты-то что, заговоренный, что ли?
   - А, так ты и ко мне что-то имеешь? - как можно спокойнее, будто про вчерашний футбол, спросил Толик и самоуверенно сложил руки на груди. - То-то я в твоих добрых глазах напряг какой-то замечаю. Ты не стесняйся, скажи. Мы же взрослые люди - разберемся.
   Сом немного проигрывал Толику в росте и размахе "крыльев"... и вообще точно знал, что в кровопролитном бою один на один ему ничего не светит... кроме бесславного поражения и как минимум пары фингалов, естественно... разве что коварно применить технические средства... но слишком повод мелочен. Да и не улыбалось ему второй день подряд получать. А уж в языковых выкрутасах ему вообще не на что рассчитывать. Короче, еще не время для генеральной разборки.
   - К тебе у меня вопросов нет... пока, - выдавил Сом. - Но если узнаю, на, что этот прыщ к Таньке клинья подбивает, а ты ему помогаешь - пеняйте на себя оба, на. Найдется и на вас управа, не одни вы тут такие крутые, - он криво усмехнулся и засунул руки в карманы, будто там у него эта управа и лежала.
   - А не надо на меня искры из глаз метать, тем более - угрожать, - Толик опустил руки и глянул сверху вниз на Сома давно забытым, но в одну секунду вернувшимся из дальних уголков памяти свинцовым парализующим взглядом, от которого в свое время даже у "дедов" перепуганные мурашки носились по спинам в поисках надежного убежища. - И послушай мое слово: если с кем из моих родных или близких хоть что-нибудь приключится, отвечать будешь ты, лично, даже если ты к этому отношения иметь не будешь. Мне, как ты понимаешь, потом будет всё равно. Так что успокойся и не брызжи слюной, рыба Сом, - закончил он миролюбиво - Сом, похоже, брататься не собирался. - Заходи как-нибудь, пивка попьем, - Толик ощутимо хлопнул его по плечу, хотя рисковал получить ответный, далеко не такой легкий удар от не ожидавшего панибратства собеседника. Тот слегка покачнулся, недобро зыркнул в глаза Лома, медленно повернулся, как бы уходя, и зло бросил через плечо:
   - Не лезь в это дело, не твое оно, - и так же степенно, вразвалочку, двинулся в магазин.
   Толик снисходительно усмехнулся и отправился в другую сторону - домой. Он почему-то не испытывал ни малейшего беспокойства после довольно напряженного, если посмотреть со стороны, разговора. То ли потому, что был слегка на поддатии, то ли потому, что совершенно не боялся местной братвы. А чего ему ее бояться? Когда он только переехал сюда после армии, получив от двоюродной тетки шестисоточный участок и условно называемый дом, вся эта беспокойная шушера, что нынче верховодит - тот же Сом, например - была такой же молодой и горячей. В то время он достаточно быстро втолковал всем любопытным и желающим, что может запросто поправить физиономии за раз не одному, и не двоим, а сразу троим-четверым. Однажды его хорошенько напоили и рискнули вшестером взять реванш. В какой-то мере им это удалось: Толику хорошо настучали и по ребрам, и по ушам - потом неделю валялся, пока приобрел человеческий вид, а еще через неделю и вовсе забыл о досадных косметических повреждениях. Но отчаянным "экспериментаторам", если брать по отдельности, сеанс одновременной драки запомнился куда лучше: пьяный Толик, разошедшись, методично крушил попадавшихся под руку без разбору и без меры. Двое попали в неотложку с легкими сотрясениями содержимого черепной коробки (мозгами назвать это содержимое никак нельзя, ибо с мозгами на такую дурость ни один человек бы не пошел), у кого на долгую память остались шрамы, у кого - почечные колики. С тех пор к нему относились уважительно и ломобоязненно, никому на фиг не нужна была безрассудная ответственность за разжигание нездорового энтузиазма по поводу "разобраться с этим". Никто не помышлял привлечь для этого "сторонние организации", поскольку, поработав некоторое время на рынке, он и там нашел глубокое взаимопонимание с нелегальными Робин Гудами.
   Немного успокоившись - да, собственно, не очень-то и волновался - после внезапной агрессии со стороны обычно смирного в его присутствии Сома, Толик задумался: а с чего это он вообще взбеленился? Ну, не понравился вчерашний инцидент - кому бы понравился? Ну, сегодня чего-то себе придумал - так иди разбирайся со своей, он-то тут при чем? Нет, что-то было в поступке Сома неестественное, вынужденное. Плюс еще эта дурацкая импровизация с шашлыками - полный бред! Он уже на автопилоте искал спрятавшиеся ключи от своей калитки, как вдруг до него дошло: последняя фраза! Вот к чему всё это шоу! "Не лезь в это дело, не твое оно," - стучало в голове. Или стучал некачественный коньяк? Или с непривычки? Неважно! Главное: это - очевидная подсказка!
   Он давно - ну, не так уж давно, если сравнивать со всей жизнью, но сейчас казалось, что давно - внимательно относился к всякого рода неестественным, на первый взгляд, отклонениям от привычного, расчетного хода событий. Одним из первых толчков к столь пристальному вниманию к жизненным аномалиям послужил яркий случай во время бизнесовой деятельности. Был он в обычной командировке, суетливо мотался целый день, неустанно собирая визы на договоре, набегался - едва добрел до койки в гостинице. На следующий же день ему предстояла завершающая встреча с генеральным директором, на которую нельзя было опаздывать. Он лег пораньше, выставив на новеньких электронных часах будильник. Но шедшие до этого весьма исправно часы выкинули сюрприз: за ночь по неведомым причинам они заметно ушли вперед. Но сразу Толик не заметил ошибки и отправился на встречу четко "по расписанию". Уже выходя из гостиницы, он услышал сигналы точного времени, машинально взглянул на циферблат и с неприятным удивлением обнаружил, что идет на полчаса раньше графика. Отметив неприкрытый идиотизм ситуации, он, тем не менее, поехал на завод, хотя его посетила вполне разумная мысль посидеть в номере вместо ожидания в приемной. Но все вышло просто замечательно. Генеральный уже был на месте, а через двадцать минут сел в машину и по каким-то срочным делам укатил в другой город. Если бы часы шли точно и Толик явился в назначенное время, то уже не застал бы его. А это грозило фирме и ему лично крутыми неприятностями. А так все обошлось. И что самое интересное: дальше часы шли безукоризненно!
   Он стал обращать внимание на любые случаи подобных "ошибок" и "неувязок". И заметил, что всякий раз, когда у него возникало примерно такое же, как сейчас, почти физическое ощущение чрезвычайности происходящего, это был настораживающий сигнал, ясное предупреждение: будь внимателен, неприятности рядом. Однажды, доверившись "ерунде", он даже избежал смерти. Ну, если не смерти, то уж "тяжких телесных повреждений" - точно. Было это зимой, три с лишним года назад. Погодка выдалась, как для января, теплая, плюс-минус ноль, тихонько шел ненавязчивый снег. Рано утром, еще в потемках, он стоял на остановке и ждал троллейбуса. Первое, что вызвало удивление - почти полное отсутствие жаждущих ехать на работу. Нет, люди были, но необычно мало, как в праздничный день. На всякий случай Толик насторожился. Второй "звонок" прозвучал, когда подошел почти пустой троллейбус, чего не было отродясь. Толик даже подумал: может сегодня правда выходной, а я не знаю? Войдя через заднюю дверь (один вошел, между прочим!), Толик собрался усесться тут же, в конце салона, на совершенно свободное сиденье - не любил подсаживаться к сидящим, особенно зимой, когда "шкуры" раза в полтора увеличивают объем человека и крайний оказывается в слегка висящем положении. Он подошел к одному сиденью - оно оказалось почему-то покрытым коркой льда, ко второму - на нем поблескивали крупинки какого-то светлого порошка. Машина уже разогналась, а он все стоял и думал: смахнуть порошок и сесть здесь, одному, или идти вперед, на подсадку. Будучи в состоянии повышенной боеготовности, он все-таки счел сигналы достаточно красноречивыми, чтобы пройти в середину салона. Он и сообразить ничего не успел, как сразу же машину занесло, ударив задней дверью о бетонный столб. Удар неожиданно получился такой силы, что хвост салона смяло и разорвало на манер надломленной булки. Несколько кресел (в том числе и те, на которые он собирался сесть) сорвало с места и выбросило на проезжую часть под колеса как специально проезжавшего навстречу КРАЗа.
  После чудесного второго рождения он окончательно убедился в правильности выводов из своих наблюдений. Теперь, читая в газетах разделы о чрезвычайных происшествиях, он постоянно натыкался на удивительные случаи, когда люди слушались себя и не лезли из кожи вон, чтобы непременно попасть на затонувший впоследствии корабль или упавший через пару часов самолет. Он тихо посмеялся над теми парнями, которые в "Титанике" бурно негодовали, проиграв свои билеты, и подумал, что художественный фильм о несостоявшихся по разным причинам пассажирах обреченного судна получился бы не менее интересным.
   Потом, когда он пристрастился к специальной литературе, всё искал ответ на вопрос: зачем человека ведут с завязанными глазами до самого края пропасти, и только там, в последний момент, сдергивают повязку и показывают, куда он чуть не свалился? К чему эти дешевые (или вовсе не дешевые?) трюки? Если есть какие-то следящие системы, для простоты и для образности названные ангелами-хранителями, то почему они иногда не отворачивают заблаговременно, чтобы не травмировать столь чувствительную и мнительную психику человека? Прямого ответа не нашел, но для себя сделал выводы: любое изменение плана действий под влиянием внешних обстоятельств, какими бы чудовищными неприятностями оно не маскировалось (если на этом еще не заканчивается выступление на посюсторонних подмостках), наверняка имеет целью уберечь от какой-то гораздо большей беды; если и позволяют людям узнать, чего они счастливо избежали, то именно для того, чтобы самоуверенные всерьез задумались о своем далеко не царском статусе в природе; доводят до края в каких-то особых случаях, не человеку знать - зачем; это может быть элементарная проверка: готов ли ты к новым урокам или надо еще поучить? И если испытуемый, даже на словах проповедующий праведное поведение, в следующий раз опять наступает на те же грабли, то о каком усвоении можно говорить?
   Во всяком случае, собранной информации ему хватало, чтобы уберегать себя самого: за последние пару лет у него ни разу не возникало чувства близкой опасности, как тогда, в троллейбусе. И вот пожалуйста, внутри шевельнулись первые настораживающие сомнения. Осталось самое тяжелое: определить, чего же они касаются.
   - Толик, что с тобой, - прервал его раздумья обеспокоенный голос Лены. - Чего не заходишь?
  Толик не сразу сообразил, что он стоит с ключами в руке перед калиткой, но внутрь не входит. Давно, видимо, стоит.
   - Нет, всё в порядке, - откликнулся он. - Вот, подошел только что.
   - Только что? Да я глянула в окно - стоишь, не шевелишься. Успела руки помыть, дойти, а ты всё стоишь. У тебя точно всё в порядке? - пока говорила, вышла на улицу, посмотрела по сторонам и вошла назад, в калитку, все еще недоверчиво поглядывая на мужа. Но он уже осознанно и широко улыбался, не давая поводов для беспокойства. - Ты хлеба купил?
   - Да! - он предъявил к опознанию кулек с половинкой черного. - А еще я тебе вот что принес! - и достал торжественно, однако с загадочной улыбкой, из внутреннего кармана шоколад.
   - Ой, спасибо! - Лена привстала на носочки и чмокнула Толика в щеку. - А я сегодня после обеда как раз подумала, а потом, когда мимо ларьков шла, забыла. Вспомнила уже дома. А тут ты приносишь - какая прелесть! Пойдем уже, что мы тут стоим?
   Щебеча и поминутно поглядывая на мужа, Лена завела его в дом. Ее не покидало неприятное ощущение, что его что-то напрягает, что-то важное, но он ей не говорит. Она не стала приставать сразу, благоразумно отложила до времени, когда сам расскажет.
   Долго ждать не пришлось. За ужином на вопрос: "Как прошел день?" она получила достаточно полный ответ. От неожиданного приглашения на коньякопитие ей тоже стало смешно: она с трудом себе представляла, какие такие секреты ей интересно было бы обсуждать с "покупательницами". Но взволновало ее не внезапное изъявление дружбы со стороны давних соратниц по освоению курса средней школы. Неожиданное решение мужа вернуться в бизнес - вот о чем стоило беспокоиться.
   - Так чем ты там будешь заниматься? - осторожно спросила Лена, хотя и видела: он еще ничего не знает. - Как и раньше или что-то посолиднее дадут?
   - Не знаю, мы об этом не говорили, - безмятежно пожал плечами Толик. - И про должность, и про зарплату - всё завтра узнаю. Мне, вообще-то, все равно. Я же не думаю, что будет меньше, чем от ремонта телевизоров.
   - Это я понимаю, - немного озабоченно сказала Лена. - Только чем за это надо будет платить? Я, например, работаю от звонка до звонка, и то после работы о чем-то думаю, а там и вовсе от подъема до отбоя. С той работой, как я понимаю, надо жить. А ты к этому готов?
   Толик долго не отвечал. Хороший вопрос! Где же взять такой же хороший ответ? Ему и самому хотелось бы знать: какова нынче в бизнесе степень "поглощения"? Останется ли время хотя бы почитать, не говоря уже о порисовать? И так ли уж обрадуют его большие деньги, если опять придется собственными ногами растоптать свою же полюбившуюся песню? Вопросы, вопросы...
   - Не знаю, дорогая. Как я скажу: готов или не готов? Хоть сто раз скажи: готов, а потом на первый же день сбежишь. Или наоборот.
   - Но ты же можешь сказать: хочу - не хочу? Или даже этого не знаешь? - она замерла с вилкой на полпути ко рту. - Человеку трудно сказать, что хочет, но обычно он точно знает, чего не хочет. Ответь себе хотя бы на этот вопрос.
   - Ну, с одной стороны, мне хочется приносить домой больше денег, - немного вяловато сказал Толик.
   - Постой-постой! - остановила его Лена. - Это не ты говоришь, это тебе кто-то нажужжал. Не надо из чувства долга - я же не требую от тебя кучи денег, правда?
   - Правда, - подтвердил Толик. Ему сразу припомнились былые разборки с бывшей женой, когда он только и успевал подносить "патроны", но регулярно на шаг-два отставал от ее шедшего в ногу со временем идеала: то устаревала шуба, то ремонт, то телевизор, и главное - устаревало-то морально, хотя всё было в исправном состоянии. Он постепенно обеспечил всю его и ее родню бытовой техникой, о которой те и не мечтали - хотя нет, мечтали, видимо, но не рассчитывали на неожиданную благотворительность. Как он только не упирался, все равно кто-то оказывался на полкорпуса впереди. Настоящее невидимое сражение типа Эллочка - Вандербильдиха. Только в роли виртуальной дочери американского миллиардера выступала реальная жена его начальника, Павла Анатольевича, которая была моложе его жены, но почему-то каждый раз оказывалась чуть удачливее. А когда он всё чаще пытался дома уединиться - какие там к черту медитации в тихом уютном уголке! - просто посидеть и отдышаться, на цветочки посмотреть, пар выпустить - тут же находилась какая-то совершенно необходимая и крайне срочная задача по хозяйству или с выездом по магазинам. Его заметно передернуло, он с благодарностью посмотрел на Лену - та всё еще ждала ответ. - Но нельзя же здоровому и в меру упитанному мужчине в полном расцвете сил сидеть на шее у маленькой и хрупкой женушки. Перед людьми стыдно!
   - Толик, ты где? - она посмотрела сквозь него, как будто там ища собеседника. - Я тут с кем-то разговариваю, не знаю... впрочем, догадываюсь. Хочу тебе сказать, что он, безусловно, имеет право на свое мнение, но оно не обязательно для всех остальных, даже для близкого друга. Ты меня слышишь?
   - Слышу-слышу... Хорошо, что только я это слышу. Кто бы другой услышал - ужаснулся бы: жена отговаривает мужа идти на высокооплачиваемую работу! Умом тронуться! Где ж такое видано, а?
   - Ты, кажется, чем-то недоволен? - в глазах у Лены блеснули озорные искорки. - Так может я вам что-то не устгаиваю? То ви скажите, - произнесла она со специфическим акцентом.
   - Шо вы, шо вы! Как можно! Усё - полный шоколад! - он перегнулся через стол и таки звонко чмокнул жену у щечку.
   - Ну так и шо? Каков будет ваш положительный ответ? Я шо, должна вигладить ваш пагадный куздюм, дать вам свежее бельо, новую манишку?
   - Ой, та дайте же мине спокойно ночевать! Утричком всё узнаете, я вас умаляю! - он молитвенно сложил руки и воздел глаза горе.
   Лена укоризненно покачала головой и молча продолжила ужин. Закончила есть, собрала посуду, сложила в мойку. Собралась было мыть, открыла воду. Дождалась теплой. Закрыла кран и обернулась к мужу, чтобы сказать... но тот успел улизнуть в сад. Женщина в открытое окно увидела, как он самозабвенно нюхает цветы, и передумала говорить с ним сейчас.
   Привычное общение с любимыми цветами не принесло ему желанного успокоения: растревоженные мысли хаотично роились, кучковались, стаились и не разлетались. Толик ходил среди своих "деток", но не чувствовал внутри ни своего тепла к ним, ни их тонкого отклика. Он со страхом подумал, не пропал ли у него нюх? До такой степени ему показалось безразлично сегодняшнее цветение, что он испугался. Не торопясь, чтобы не показалось со стороны ненормальным, он принюхивался то к одному, то к другому цветку, но аромат ощущал удивительно слабо. Или он переключил внимание на другие, суетные вопросы, или цветочки не хотели с ним таким разговаривать. Он даже стал шептать им что-то типа: "Это же я! Поговорите со мной!", но в ответ не слышал ничего вразумительного, только какой-то дежурный бездушный фон.
  Обиженный Толик, недовольный безвкусностью общения с оглохшей и онемевшей сегодня флорой, малодушно сбежал в дом, туда, где у него стоял мольберт с незаконченным полотном. Он решил проверить: кто сегодня не в ударе - он или природа? Обычно томный запах масляных красок, непередаваемое ощущение тонкой кисти, слившейся с рукой, тут же вызывали яркие картины в его воображении, оставалось только выбрать наиболее удачные и перенести их на ждущий с нетерпением холст. Но сегодня... Сегодня его ничего не взволновало: приятных запахов не слышалось, вся атмосфера показалась удушающе спертой до такой степени, что захотелось немедленно проветрить комнату. Какую ни взял, любая кисть лежала в кисти как самодовольный гвоздь. Недописанный натюрморт, ожидавший творца на мольберте, поразил убогой, фотографической, бездушной серостью - он едва не перечеркнул его жирной линией. Но самое неприятное было то, что не возникали калейдоскопические образы, внутри не играли радужные блики. Он испугался: неужели всё кончилось? Неужели Сом говорил про ЭТО? Толик не смог дальше испытывать свои нервы, бросил всё как было и снова сбежал - к телевизору. Он так давно не оставался без "сладкого" вечером, но сегодня оно не лезло...
   Лене хватило одного взгляда, чтобы разобраться в душевном состоянии мужа, тупо уткнувшегося в ненавидимый экран.
   - Я пойду схожу к маме, ладно? - она говорила буднично, как будто ничего не случилось. - Ты когда сможешь посмотреть телевизор тете Маше? Или сказать, что...
   - Скажи что хочешь, - не отрывая невидящего взгляда от "ящика", грубовато ответил Толик. Уловил бестактность и поправился: - В субботу - наверняка. Скажи, утром зайду.
   - Хорошо, передам, - сделала вид, что ничего не заметила.
   Она вернулась через час, а он в той же сфинксной позе созерцал нечто внутри себя, завороженно глядя при этом на какую-то облезлую болтовню, от которой при нормальном расположении духа у него уже давно бы начались рвотные позывы.
   - Родители передавали привет, - будто и не уходила, как ни в чем ни бывало. - Тете Маше передала, часикам к десяти она ждет в субботу.
   - Спасибо, - безучастно отреагировал Толик.
   Лена незаметно ушла в спальню, вскоре вернулась, переодетая в легкий халатик, и тихонько присела рядом с мужем, удобно примостившись к его необъятному боку. Толик рывком оторвался от навязчивых дум и обнял ее одной рукой. Лена терпеливо ждала, пока сам заговорит, хотя и прочитала уже его колеблющееся состояние. Но улетевший в какие-то неведомые дали муж всё молчал, бесконечно прокручивая свои ментальные пленки.
   - Золотце, не томись, а? Ну что ты там изводишь себя? Поговори - легче станет! - Лена прошептала так тихо, что он и не разобрал: услышал ее голос или он проник напрямую в его сознание.
   - Да, пожалуй, ты как всегда права, - констатировал Толик. - Только я не знаю, о чем поговорить.
   - Ну ты же что-то там в коробочке перевариваешь? Давай вместе! - сказала Лена погромче. - Хорошо, давай по обычной схеме: я буду спрашивать, а ты отвечай. Поехали?
   - Н-но, пошла родимая, - улыбнувшись, характерным жестом Толик хлестнул воображаемого коня воображаемым кнутом.
   - Тебе опротивел статус районного телерадиомастера?
   - Нет, совсем нет, - быстро, как испугавшись. - Но Стас прав: с вымиранием советской техники мне нечего будет делать.
   - Ну, слава Богу, это вопрос не завтрашнего дня. Дальше: ты получаешь удовольствие от ремонта?
   - Да, конечно.
   - А от рисования?
   - Не изводи меня... - он умоляюще посмотрел ей в глаза.
   - Так надо, - жестко парировала Лена. - А от цветов?
   - Ну что ты глупости спрашиваешь? - по-настоящему возмутился.
   - Ты хорошо себя чувствуешь? - не обращая внимания на возмущение.
   - Чувствовал. Хорошо. До вчерашнего... нет, до сегодняшнего обеда, - с грустью.
   - Неудачно пообедал - и это повод разрушить то, о чем тайно мечтают многие богатые люди? - жена резко вырвалась из-под его прилично весомого "крылышка", села на коленки и угрожающе уперла руки в боки.
   - Нет, конечно... Но согласись, я бы мог достичь большего! - примирительно.
   - В чем? В чем именно ты хотел бы достичь большего? - холодно и сурово, чуть насупившись.
   - Как - в чем? В деньгах, конечно!
   - Ага! Значит, тебя в сегодняшнем предложении привлекла не должность и соответствующие ей возможности, а банальный шанс заработать больше денег тем, что ты и так уже умеешь делать. Так?
   - Пожалуй. И что в этом плохого?
   - А я разве что-то против говорю? Я факты констатирую!
   - А к чему ты?
   - А к тому, что ты, - ткнула ему почти в нос указательным пальчиком, - собираешься пойти по пути не обязательно меньшего сопротивления и не обязательно с выдающимся и предсказуемо удовлетворяющим тебя во всех аспектах результатом. Так?
   - Ну завернула! Сама-то поняла, что сказала?
   - Кажется... - почесала носик и опять приткнулась под его бок. - Не сбивай! Я что хочу сказать, - пошла говорить, паузами выделяя каждое слово: - ты еще из доставляющих тебе настоящее удовольствие видов деятельности не выжал всего, что можно, однако готов их бросить, уверенный - еще не попробовав, заметь! - что не сможешь достичь интересующего тебя финансового результата. Все понял? - посмотрела на него: он кивнул. Продолжила обычной скороговоркой: - А раз понял, то хоть пальцем ради этого пошевели! Купи хоть один лотерейный билет, в конце концов!
   - Ты знаешь, сегодня Сена прицепился к одному такому... с целой кучей лотерейных билетов, - Толик вкратце рассказал о столкновении под "Девятым валом". - И мне бы не хотелось оказаться на месте того Айвазовского! А он ведь тоже думает, что у него получается неплохо: наверняка же что-то покупают.
   - А, так ты безосновательной критики испугался? - опять вскочила на коленки. - Так тогда пиши... для себя, хотя ты знаешь, что у тебя действительно с душой получается и это видно, поверь. Так вот что я вам скажу: ви просто боитись трудностей, еще даже они за горизонтом! А как же пожар страсти в душе, я вас спрашиваю? У тех, кого что-то стоит, каждый шедеур - маленький психоз. Этого ви не страшно?
   - Ты знаешь, писать я люблю и пожара не боюсь, но уши себе резать не собираюсь, - как-то уж больно серьезно.
   - Да ладно! И тот же Айвазовский, и очень многие другие прекрасно жили жизнь с первоначальными ушами. Пойдите гляньте на автопортрет великого Леонарда - он там вполне ушатый!
   - А сколько безвестно умерших? Задавленных нищетой? - не унимался Толик. Видимо, ей удалось взболтнуть самую мутную муть со дна его души.
   - Родной мой, но ты же не нищий! Я работаю, крыша над головой есть, земелька прокормит. Да ты попробуй что-то продвинуть - ты же не пробовал!
   - Всё так, всё так... Но почему я не могу писать и продвигать себя, работая еще где-то? Очень многие были прикованы к тачке ежедневного труда, часто очень далекого от творчества. И ничего!
   - Но ты же видишь, как тяжело настроиться, когда голова занята другим! Ты и там будешь не свой, и здесь не взлетишь.
   - А я же еще не пробовал совмещать! И откуда ты знаешь, что будет? - ехидно усмехнулся Толик. - Что ты всегда говоришь, когда тебя про будущее спрашивают, а?
   - Я и сейчас повторю: я не предсказатель, я врач. Могу делать то, что мне дано - лечить. Остальное - как все, на общих основаниях. Так вот на этих-то как раз основаниях я и говорю тебе, - она помолчала, подыскивая лучшие слова, передумала и закончила совсем не так: - Делай, как знаешь. Это твой выбор.
   - Спасибо тебе, дорогая моя, - Толик чмокнул жену в лобик. - Ты знаешь, я утвердился: я попробую усидеть на двух стульях. Почувствую, посмотрю. И попробую продвинуть писания. Если пойдут картины - брошу работу к такой-то матери, нет - у меня и совесть будет чиста, и карман заполнен. Согласна? - он испытующе посмотрел ей в глаза. Лена спокойно выдержала его взгляд.
   - Это твое право, родной мой, - твердо и тепло. - Ты же знаешь, я всё для тебя сделаю, всё что надо, лишь бы ты был счастлив.
  
   8
  
   Толик приехал без пяти девять, но все равно раньше Стаса. Через пару минут резво подкатила набитая людьми маршрутка, из которой за раз вывалилась почти половина содержимого. Толик заметил, что все исходящие оборачивались и некоторое время продолжали смотреть внутрь, будто увлеченно досматривали что-то интересное. "А вот и он," - догадался Толик. Действительно, последним, с некоторой задержкой, наружу вывалился Стас, на ходу что-то гневно докрикивая внутрь салона. Он давно ступил на землю, но упорно продолжал держать дверь, заканчивая неразрывную фразу, а сказав последнее слово, сразу же смачно, с оттяжкой, захлопнул ее, не дав невидимому оппоненту высказать ему лично свои встречные соображения по предмету спора. Отпущенный водитель рванул с места так резво, будто за ним гналась толпа злобных конкурентов.
   Взбудораженный Стас торопливо поискал глазами Лома, нашел и с довольным лицом подбежал к нему:
   - Прости, дорогой, немного опоздал, - с улыбкой сказал он, энергично пожимая руку. - Но ваши водители ездить не умеют, это я тебе квалифицированно могу сказать. Люди опаздывают на работу, а это чудо то ползет как раненный, еще и пропуская всех подряд, джентльмен хренов, то несется так, что тошнит всех и колышешься аки ковыль на ветру.
   - Да это тебе по заказу такой попался, - ухмыльнулся Толик. - Обычно все ездят нежно, аккуратно и точно по расписанию.
   - Да? - не уловил сразу иронии Стас, но глянув пристально в смеющиеся глаза друга, понял шутку юмора. Он укоризненно покачал головой и спросил: - Давно ждешь?
   - Пять минут, не больше, - он придирчивым взглядом окинул прибывшего: выглаженный костюм - стрелки на брюках острее самурайского меча, простенький, но стильный галстук, чиста белая рубашка - типичный представитель не сформированного пока класса "белых воротничков". Толик и сам вырядился в бежевую рубашку и светлые, но не рио-де-жанейровские брюки: от строгого костюма с темным галстуком после долгих колебаний нерешительно отказался. - Пошли!
  - Ну-с, пойдемте, граф, нас ждут великие дела!
   Стас тоже пробежался оценивающим взглядом по внешности друга и счел, что тот выглядит неброско, но эффектно. "Может ведь, когда хочет!"
   Они подошли к проходной, вдохновляемые на трудовой порыв толпами спешащих работников.
  - Как мы туда попадем? - спросил Стас.
  - Как все рядовые граждане - через бюро пропусков, - ответил Толик и уверенно повел его к незаметной амбразуре рядом с непрерывно крутящимися вертушками. Там он согнулся пополам, назвал как пароль фамилии, услышал отзыв и повернулся к Стасу: - Паспорт давай! - и сам полез в карман.
  Стас быстренько достал из внутреннего кармана пиджака воспетый документ и аккуратно протянул его в окошечко. Толик же нервно шарил по всем двум своим карманам с непонимающим выражением на лице.
  - Что такое? - предчувствуя неприятность, спросил Стас. - Забыл?
  Толик для верности вывернул карманы брюк, но там, кроме небольшого кошелька и ключей от дома, больше ничего не завалялось. Он растерянно посмотрел на Стаса.
  - Ты брал его или нет? - переспросил тот сурово. Со стороны казалось, что строгий отец воспитывает свою великовозрастную детку. - Что молчишь? Не томи!
  - Не помню, - выдавил, наконец, Толик. - Кажется, брал. В руках, по крайней мере, держал, а вот сунул в карман или нет - точно не помню. Я то одевал костюм, то снимал. Брюки потом одевал-снимал. Гладил. Может, в костюме остался, а я подумал, что положил?
  - Так подумал или положил? Вот горе луковое! Ты на чем ехал?
  - На троллейбусе, - упавшим голосом ответил Толик.
  - Хреново, - заметил Стас.
  - Сам знаю, что хреново, но маршрутки шли переполненные, не влезешь.
  - А ничего подозрительного не заметил?
  - Да что ты там заметишь, в толчее? Народу набилось - мама дорогая! Там не то что паспорт вытащить, можно было и штаны снять - не заметишь.
  - Это потому, что ты большой, - с укором, будто это его непосредственная вина, сказал Стас. - Я вот маленький, у меня тяжелее украсть. Ты и сам видел, что не прошло! - с некоторой гордостью закончил он.
  - То на тебя недоучка попал, не настоящий профи, а то бы ты фиг что заметил.
  - Ой, ладно. Что у тебя еще в карманах? Кошелек на месте?
  - На месте, - Лом предъявил вещественное доказательство.
  - Ну, значит забыл. Если тянут что, так в первую очередь кошелек. Кому твой паспорт нужен?
  - Пожалуй, ты прав, - успокоил себя Лом. - Ладно, подожди, я позвоню, попрошу, чтобы так пропустили.
  Но сначала он позвонил жене и попросил ее сходить домой, проверить карманы костюма на предмет паспорта. Лена ничуть не удивилась его рассеянности, пообещала непременно сходить, но не сразу, а через полчасика - у нее только что раскрыл рот клиент. Толик сказал, что перезвонит позже, а сам вплотную занялся проникновением на слегка прикрытую территорию завода. Сначала он дозвонился в справочную, потом в приемную. Пока секретарь (какая-то новая девочка, не знала Толика) дождалась освобождения линии, переговорила с шефом и позвонила на проходную, прошло недобрых полчаса. Недобрых потому, что Толик основательно занервничал. Не столько из-за наиболее вероятной пропажи паспорта - он практически не сомневался, что брал таки его с собой, а посему ему предстоит неприятная возня по его восстановлению - сколько из-за "второго звонка". Он и не удивился бы, если бы шеф внезапно уехал на зимовку года на полтора. Но нет, тот оказался на месте и немедленно распорядился их пропустить.
   "Приемная" девушка весьма скромной наружности - не в том смысле, что не на что посмотреть, а выглядела скромненько - жеманно предупредила, что у начальника производственное совещание с главными специалистами, но об их приходе изволила доложить. Через пару минут вышел озабоченный Павел Анатольевич, коротко поздоровался и отправил их пока к Степанычу. Сказал, что тот уже предупрежден, с нетерпением ждет, и убежал к себе. Секретарь любезно проводила их до нужного кабинета, оставила у дверей и удалилась, заманчиво покачивая бедрами - еще вчера присмотревшийся к девушке Стас хорошими оценками отметил ее отход.
  Толик слегка приоткрыл дверь - Степаныч надрывно, до красных пятен, орал в еще более красную трубку телефона, однако жестом показал ему заходить и садиться. Друзья вошли и без особых удобств устроились на спартанских стульях напротив хозяина кабинета. Тот, видимо, основательно "чистил" кого-то из подчиненных:
   - Замолчи меня раздражать! - кричал он в трубку, но смотрел при этом на гостей: складывалось впечатление, что заряд "бодрости" предназначен вовсе не тому несчастному, что сейчас приварился ухом к другому концу линии, а сидящим напротив ни в чем не повинным Стасу и Толику. - Сколько можно мне, понимаешь, лапшу на шею вешать? Я просил тебя покупать недорого и качественное, а ты что? - он послушал ответ и продолжил: - Ты что, рекламой объелся? Так, всё! Хватит мне тут сотрясать воду в ступе! Я тебе устрою буджет - ты у меня пальцем не пикнешь! Чтобы через час был у меня с полным отчетом! - и он бросил трубку. Издалека и очень точно - раскаленная трубка с облегчением упала на свое место.
   Степаныч, крупногабаритный пожилой мужчина, благородно седой, с лицом, исполосованным глубокими морщинами вдоль и поперек, измученными глазами и укороченной шеей, на удивление легко приподнялся с такого же спартанского кресла и чересчур крепко пожал гостям руки, при этом в последний момент рукопожатия как-то выворачивая немного вверх и в сторону чужую ладонь. Он грузно опустился на крякнувшее под ним сидение и продолжил задевшую его за живое разборку:
   - Ну до чего народ не хочет работать! - и голос у него под стать: низкий, громкий, с характерной курильщицкой хрипотцой. - Только бы украсть полегче! Так и украсть толково не могут, ротозеи! Я ему говорю: узнай, почем цена у тех, у этих? А он, упырь красноглазый, к одним присосался и думает я не понимаю, что он там сосет.
  - А вы ему прикажите, - вставил свой пятак Толик. - Против приказа не попрет, поди?
  - Придется! Но это же самому надо за ценами следить, а тут и так некогда взглянуть, почем свет стоИт, - он горестно покачал головой. - Так ты опять к нам, что ли?
  - Да вот, позвала родная контора, - постарался нейтрально, без эмоций, сказать Толик.
  - Это правильно! Чего скакать как обезьяна по сафари! Дают место - сиди и работай. Начальник у нас толковый, дело идет - до пенсии хватит. И даже на пенсии, как мне, - хохотнул Степаныч. Потом посмотрел на Стаса. - Это и есть твой друг, - он глянул в раскрытый ежедневник на столе, - Станислав?
  - Можно Стас.
  - Ну хорошо, пусть будет Стас. Очень приятно, - он еще раз приподнялся и пожал тому руку. Опять с подвывертом, отметил Стас. - Так что, молодой человек, вы готовы сыграть свое дело в нашей организации?
  - Так точно, всегда готов! - Стас чуть не дернул к голове согнутой в пионерском приветствии рукой.
  Требовательно зазвонил белоснежный телефон без набирателя. Степаныч инстинктивно переменил маску с благодушно-приветственной на сосредоточенно-деловую и аккуратно, едва ли не двумя пальцами, взял холодную трубку.
  - Слушаю вас внимательно, Павел Анатольевич! - неожиданно для решительного, почти зверского выражения лица проелеил он. - Да, у меня. Хорошо, передам. Есть! - и еще более аккуратно, без стука, положил начальственную трубку на место. - Анатолий, Павел Анатольевич ждет вас у себя, - гости поднялись. - Нет-нет, он сказал: сначала вы, Анатолий. А вас, Станислав, попросил ввести в курс дела, присядьте!
  - Встретимся в приемной, - коротко бросил Толик и вышел.
   Шеф с кем-то разговаривал по телефону и томная девушка попросила его подождать. Толик воспользовался внезапной паузой и еще раз позвонил жене. Лена сказала, что в карманах и дома паспорта нет. В ушах противненько так зазвенело. Девушка пригласила его в кабинет - он вошел на автопилоте. Павел Анатольевич поднялся из-за стола и церемониально сделал несколько шагов с распростертыми объятьями навстречу Толику.
   - Ну, здравствуй, здравствуй! Проходи, садись, - они пожали друг другу руки. Толик механически сел к приставному столику, Павел Анатольевич вернулся на свое место. - Танюша, сделай нам чайку! - сказал он в селектор. - Появится Маргарита - пусть зайдет.
   Толик попытался разогнать вдруг наплывший ватный туман в сознании, стряхнуть невеселые мысли и принять жизнерадостный вид, но не получилось. А Павел Анатольевич, не замечая его сложного состояния, продолжал:
   - Я так и знал, что ты придешь! - с воодушевлением. - Ты не пожалеешь! У меня вчера состоялась одна встреча, там такая перспектива открывается! - и он еще с десяток минут рассказывал о новых горизонтах, расширении сбыта и, соответственно, производства, о выходе на политическую арену, о... всего не упомнишь. Только все его зажигательные речи производили на Толика обратное воздействие: он мрачнел, четко ощущая внутри протестующую волну и понимая всё яснее, что ему не по пути с этими людьми, радостно идущими к сияющим высотам и новым трудовым достижениям.
   - ...штатное расписание, Рита согласилась выделить вам по 800 для начала, но ты же знаешь, премии у нас... - стробоскопически выхватило сознание из словесного потока - и придавило его еще сильнее. Толик заколебался опять, теперь в другую сторону.
   - А, Ритуля, заходи, дорогая! - воскликнул Павел Анатольевич. Толик безучастно обернулся: действительно, к ним своей уверенной походкой шла Маргарита. Сегодня она оделась построже, но все равно впечатляюще. Она устроилась за столиком напротив Толика. - Вот видишь, он пришел! Я выиграл!
   - Привет! - не обращая внимания на радостные восклицания шефа, поздоровалась Рита - Толик равнодушно кивнул. - Да, вынуждена признать свое поражение, вы как всегда оказались правы, - бархатно пророкотала она, изучая заметившим напряженность взглядом бывшего/будущего коллегу.
   - О чем вы? - наконец встрепенулся Толик. - Что за игры?
  - Скажу тебе по секрету, мы тут с Марго вчера поставили по десяточке: я сказал, что ты вернешься, она - что нет.
   Толик почувствовал себя еще хуже. В другой момент спорные ставки на его решение позабавили бы, но сейчас заспинные игры глубоко, "до мяса" процарапали душу и бесповоротно толкнули маятник решения в другую сторону. И он сказал:
   - Вы простите меня, Павел Анатольевич, но... - спохватившись, суетливо полез в кошелек, достал десять долларов и положил их перед Ритой. - Ты выиграла, но Павел Анатольевич тоже не проиграл: я пришел, но не...
   - Что-что? - веселость мигом слетела с лица шефа. - Я тебя правильно понял: ты не собираешься работать у нас?
   Засигналила лампочка на селекторе. Павел Анатольевич недовольно глянул на нее, но трубку взял, рассеянно послушал довольно длинную речь, еле слышно буркнул "хорошо" и положил трубку.
   - Степаныч звонил, - он кивнул в сторону селектора, - благодарил за ценного кадра: он там ему уже какой-то головняк излечил. Быстро они с твоим другом нашли общий язык, - стоило бы удивиться, но Толик пропустил момент. - И что, по-твоему, я должен теперь сделать, а? Мы же с тобой как вчера договорились? - в последней фразе холодно зазвенела сталь.
   - В общем так, - твердо сказал Толик, внезапно почувствовав прояснение. - Я не смогу работать так, как вам надо и как я бы сам себя уважал. На это есть причины, я не смогу вам сейчас всё рассказать. Что касается нашей договоренности, то я готов за нее отвечать: откажете Стасу - я с ним как-то разберусь, не первый мешок соли едим. Но я вам настоятельно рекомендую - и Степаныч не даст соврать - возьмите его, не пожалеете, - он унизительно просяще посмотрел на обоих руководителей, - я прошу вас, если я для вас хоть что-то стою, дайте ему шанс.
   Маргарита искоса посмотрела на шефа, но тот сидел настолько безучастно, что она не смогла угадать его настроение. Ощутив на себе вопрошающий взгляд, Павел Анатольевич повернулся к ней. Этого хватило.
   - Ну, тут у вас мужские дела, мне с вами делать нечего. Решайте сами, - она поднялась и не оглядываясь вышла из кабинета, провожаемая благодарным взглядом хозяина.
   - Так что там у тебя стряслось? - спросил Павел Анатольевич, откинувшись на спинку кресла и сложив руки в замок на округлом холмике живота. - Или ты попытаешься меня убедить в том, что тебе всего хватает в этой жизни?
   Толику с уходом Риты еще немного полегчало. И тон вопроса шефа имел скорее участливый оттенок, чем жесткий. Тем не менее, он затруднялся передать своими словами всю гамму чувств, беспощадно терзавших его душу и разум.
   - Я где-то прочитал: "Где нет нутра, там не поможешь потом". Лучше я вам не скажу. И вы тут не при чем, поверьте. Я тут, - он ткнул пальцем себе в грудь, - не могу переступить. Если можете, помогите мне со Стасом без объяснений. Нет - я не обижусь и буду надеяться, что не обидел вас.
   - Да мне-то что, - в сердцах. Усмехнулся: - Стало быть, такое у тебя получается правильное решение? - Толик, всё еще туговато соображающий, не ответил. Шеф подождал немного и медленно, растягивая слова, огласил решение: - Ладно, Толик, будь по-твоему. Не знаю почему - ты знаешь, ни твои просьбы, ни восторг Степаныча для меня не аргументы - но я готов с тобой согласиться. Черт с тобой, иди на все четыре стороны. А на дружка твоего я посмотрю. Учти - до первого выговора, - он громко хлопнул увесистой ладонью по столу как судья молотком при объявлении приговора. Толик встал, поблагодарил и вышел. Десятка осталась лежать на столе.
   Стаса в приемной не было. Он попросил девушку оказать любезность и передать ему, что через час будет дома. Появится возможность - пусть позвонит.
   В маршрутке изнуряющее напряжение постепенно развеялось, к нему вернулось обычное философское расположение духа и он тщательно, по минутам просеял сегодняшнее утро. Ему не верилось, что непредвиденная эпопея с устройством на бывшую работу уже закончилась, и закончилась, как всегда, наилучшим образом. Даже досадная потеря паспорта наверняка необходимое звено в цепи событий двух предыдущих дней. Перемалывая состоявшийся в кабинете шефа разговор, он без лишней лести, но и без неуместной скромности похвалил себя за быстроту, потому что знал: правильное решение - мгновенное. Как бы дальше не сложилось, он уже никогда не поругает себя за выбранный выход, даже если окружающие сочтут его как минимум спорным. Да и кому надо что-то объяснять? Главное, что Лена его поймет и примет каждый его шаг.
   Толик основательно задумался и проехал ближнюю к дому остановку, пришлось опять идти издалека, мимо магазина. Ему показалось, что это не просто так и что надо бы зайти, расспросить о вчерашнем. Но передумал: хватит ему своих проблем. Однако, пройти незамеченным не удалось. Едва он миновал окно, как хлопнула дверь, от чего его передернуло.
   - Анатолий, можно вас на минутку? - проворковал Танькин голос. "Господи! Ну что ей еще от меня надо?" - недовольно подумал Толик, но, обернувшись, натянуто улыбнуться.
   - Что, Таня? - ну просто сама вежливость!
   - А у меня для вас есть сюрприз! - игриво пропела она. - Не откажите в удовольствии, зайдите внутрь - он у меня там, - и шмыгнула назад, не сомневаясь в произведенном эффекте.
   - Извольте, - буркнул Толик, заходя по ступенькам как на Голгофу. Он готов был увидеть за хлопушкой всю сомову рать.
   Дверь дежурно шваркнула у него за спиной, тонко дозвенев пружиной. В полумраке магазина никто, кроме хозяйки, не прятался. "Этого мне еще не хватало, - опять насторожился Лом. - В магазине, да один на один с Танькой - что может быть опасней?"
   Танька же, озорно поглядывая на него, медленно выдвинула ящик, порылась там на ощупь, что-то нашла и с торжествующим видом шлепнула на прилавок... его паспорт! Он узнал бы его, как поется в песне, из тысячи, но не по запаху не пахнущих гладиолусов, а по...узнал бы, короче. Ошеломленный Толик недоуменно посмотрел на освещающую окружающее пространство продавщицу.
   - Откуда?
   - Секрет фирмы! - игриво проворковала Танька. - С вас бутылка!
   - Нет вопросов, - безмерно обрадованный Толик тут же полез в карман за кошельком.
   - Ну что вы, Анатолий, - обиженно надула и без того пухлые губки девушка. - Такое, - она не глядя ткнула большим пальцем через плечо, в сторону батареи плодово-выгодных и "Пшеничных", - я и сама куплю. С вас что-нибудь... романтичное! Как у вашего друга было...
   - Понял, не дурак! Заметано! - он протянул руку и взял паспорт: какой же он был молодой в двадцать пять! - Ну не томи, расскажи: откуда?
   - Ладно уж, - кокетливо потупилась Танька. - Это мальчишка один приволок, он какой-то Юлькин дальний родственник, живет в той стороне, - она махнула рукой в направлении, противоположном его дому. - Да вы его должны бы знать: он классе в седьмом, что ли, такое малое, худое - скелет один. И семья вроде не бедствует, а ходит вечно как бич: весь растрепанный, немытый какой-то. Он-то вас откуда-то знает. Не помните?
   - Сам немытый, а на шее неслабая такая серебряная цепь, с крестиком? Так? - Толика вдруг осенила догадка.
   - Ну да! Таки знаете? А я его пытала - не раскололся, откуда вас знает, - с чуть вопросительной интонацией воскликнула Танька.
   - Да пришлось давеча пообщаться, - расплывчато ответил Толик, - при экстремальных обстоятельствах.
   - Есть такое! Вечно его то к байкерам тянет, то из дому сбежит - с поезда снимают за сто километров. Одна морока родителям! Уж они и так для него всё делают, а он... Что из такого вырастет? - сокрушенно покачала она головой.
   - Нормальный он пацан, что надо вырастет, - твердо сказал Толик. - А он-то где его взял?
   - Сказал, что нашел на остановке. Может выронили, когда садились?
   "Ага, из кармана брюк," - подумал Толик, но вслух сказал:
   - Возможно.
  - Мальчику, наверное, тоже что-то причитается, - намекнула получившая хотя бы обещание посредница.
  - Он что-то просил? - быстро и удивленно спросил Толик.
  - Нет, ничего. Скажу честно, я у него спросила, на что он рассчитывает, а он ответил, что ему ничего не надо. Скромный, оказывается, парень! Он еще, наверное, не понимает, как плохо без паспорта.
  - Все он понимает, - ухмыльнулся Толик. - Просто мы в расчете.
   Он забрал паспорт, страшно поклявшись на днях занести обещанное.
   Он чуть не бегом помчался домой, забежал в свою "мастерскую" и шумно втянул воздух: благословенные запахи, которые вчера беспричинно угнетали его, сегодня показались тончайшим ароматом вдохновения. Толик торопливо сбросил почти белые одежды, схватил кисти... Такого безмерного удовольствия от работы он давно не получал!
  
  
   9
  
   - Ты дома? - из эйфорийного состояния полной погруженности в бесконечно играющие образы его вывел звонкий голос Лены.
   Толик по инерции сделал еще пару необязательных мазков, но мучительно-сладкий момент безграничного творчества уже ушел, громко хлопнув дверью и выругавшись напоследок.
   - Ага! Ты, значит, не рассчитывала меня застать? - игриво, торопливо вытирая руки. - А тут облом: благоверный внезапно пришел с работы. Так вот, дорогая, твой муж работает дома! Имей это на будущее в виду, - он бросил через плечо испачканную красками тряпку и легко подхватил свою малышку вместе с полными пакетами. Лена сверху смотрела в его глаза, будто там построчно считывала всю необходимую информацию. Потом сказала:
   - Отнеси меня на кухню, я там сумки разберу...
   - Лучше понесу я в спальню, кухня будет поутру, - хохотнул Толик, нежно поставил ее на пол, безоговорочно выхватил пакеты, картинно поцеловал и поволок отнятый груз на кухню.
   - Как всегда, - услышал он сзади насмешливое ворчание, - обещают спальню, а дело заканчивается всё-таки кухней.
   - Будет вам и спальня, будет и свисток! - отшутился муж.
   - Да, во втором я не сомневаюсь.
   Они принялись дружно разбирать сумки. Взбудораженное состояние мужа безошибочно указывало на то, что если он где и трудился сегодня, так только возле холста. Лена осторожно зашла издалека:
   - Ну и где был паспорт? - спросила она так, будто знала, что с ним приключилось.
   Как она и рассчитывала, Толик начал с этой темы и постепенно выложил ей все сегодняшние эволюции. Лена, раскладывая принесенные продукты по ящикам и столам, слушала внимательно, не перебивая и не комментируя, лишь когда он сказал, что ушел, не попрощавшись со Стасом, спросила:
   - И что, не звонил? - получив отрицательный ответ, сказала утвердительно: - Значит, приедет. Готовим ужин с гостем.
   - Почему ты так думаешь? - опешил Толик.
   - А ты думаешь, что ему не интересно? Это, кстати, хороший тест, - заметила она как бы про себя.
   - Я и не думал его проверять, - немного обиженно огрызнулся Лом.
   - Не сомневаюсь - это не в твоих правилах. Но я все-таки приготовлю побольше, пусть лучше останется.
   Толик беззаботно тарахтел, пока не выложил всё, вплоть до изначального паспорта. Закончив бурное совоизлияние, он выжидательно посмотрел на жену. Та подошла и просто поцеловала.
   - Так ты не будешь меня ругать? - немного по-детски спросил Толик.
   - Ну что ты, милый! Мы же не обсуждаем сделанное, за что же тебя ругать? - Лена отступила от него на пару шагов, чтобы он целиком поместился в ее вертикальный угол зрения. - Только пообещай мне, - начала она сурово, как строгая мамаша - проштрафившемуся проказнику, - что мы вплотную займемся твоими картинами. Хватит им лежать в коморке! Дай же и людям посмотреть!
   - Торжественно клянусь! - Толик упал на одно колено и приложил правую руку к сердцу.
   - Вот и умница! Правда, ты увидишь, надо только заняться - и дело пойдет! - без тени сомнения убеждала его и себя Лена. - Главное - в них есть душа, это сразу видно, так что будем дерзать!
   - Ну еще бы! Когда за дело берешься ты - я не сомневаюсь в успехе! - улыбнулся Толик.
   Смеркалось. Она начала накрывать на веранде, когда залаяла собака и хлопнула калитка.
   - О! - поднял указательный палец хозяин. - А я уже запереживал: не идти ли его отбивать от хулиганов, - и побежал встречать гостя.
   Стас топтался за "зоной покрытия" собаки, нетерпеливо пощелкивая пальцами. Он целый день мучился с этой загадкой: почему Лом, замечательно говоривший накануне, в полном здравии и при ясной памяти вдруг выдал такой номер? Почему он вышел из кабинета Степаныча нормальным человеком, а в кабинете шефа пошел в отказку? Что могло произойти за эти несколько минут? И почему он позорно сбежал, не объяснившись?
   Толик придержал пса за ошейник и кивнул в сторону внутреннего двора. Стас быстренько проскочил, остановившись сразу за "зоной", но не доходя до уставленного ужином стола, вырезанного из серой темноты конусом электрического света. Хозяин отпустил сторожа и подошел, протягивая руку и улыбаясь.
   - А мы тебя уже заждались. Лена была уверена, что ты приедешь! - как ни в чем не бывало, похлопывая по плечу и легонько подталкивая друга к свету, затараторил хозяин. - Еды наготовила на целый полк! Ты же с работы, надо подкрепиться как следует!
   Стас, еще мгновенье назад исполненный решимости, несмотря на разницу весовых категорий, набить эту наглую длинную морду, беззаботно скалящуюся ему в лицо, вдруг замер, осененный какой-то смутной догадкой. Но настолько смутной, что решил понаблюдать еще, дабы убедиться окончательно или опровергнуть мимолетное ощущение.
   - Что же ты, милый мой, смылся так внезапно? О чем вы так сердечно потолковали, что ты бездарно сбежал с поля боя?
   - Да ты знаешь...
   - Знаю. И что ты отказался, и что за меня упросил. Тьфу ты, черт, пообщался со Степанычем, теперь сам несу всякий бред! Но что случилось, "скорая" тебя забери? Ты знаешь, какую зарплату нам положили?
   - Вот это и я знаю, - спокойно ответил Толик, проталкивая Стаса к столу. - Пойдем, сядем, покушаем, покалякаем. Стынет же!
   - Нет, постой! - продолжая держать в уме свою догадку, Стас умышленно не шел к столу, упорно упираясь под нежными похлопываниями друга. - Ты здесь мне скажи! И почему ты трубку не брал?
   Толик недоуменно посмотрел на Стаса:
   - А ты звонил?
   - Конечно! Но это не главное, - засуетился гость, опасаясь, что нужное ему направление разговора изогнется в другую сторону. - Ты всё-таки скажи...
   - Лена, принеси трубку! - не слушая друга, крикнул Толик и пошел к столу, не обращая внимания на замершего на месте гостя. - Да иди сюда, что ты там торчишь?
   Стас понял, что его экспромтный эксперимент с грохотом провалился, и обреченно пошел на зов. Из дома вылетела Лена с трубкой наперевес в одной руке и сковородкой с жареной картошкой - в другой.
   - Здравствуйте, - кивнула она в сторону Стаса. - Присаживайтесь! А что случилось? - спросила она у мужа. Ее быстрый взгляд шмыгнул с него на Стаса - Стасу показалось, что она прочитала на его лице и обеспокоенность, и догадку.
   - Ты представляешь, Стас звонил сегодня, а я не слышал, - он взял трубку, нажал кнопку, услышал бодрый зуммер, выключил и пожал плечами. - Работает. А может днем отключали?
   - Да то ты за рисованием глухарем становишься, ничего не слышишь, - как маленькому втолковывала Лена мужу, наводя последний лоск на столе и поглядывая на гостя незаметно для Толика, но очевидно для готового к этому Стаса. - Представляете, я когда-то звоню домой с работы - показалось, что утюг забыла выключить. А он трубку не берет! С полчаса набирала - глухо! Ну всё, думаю, хата горит, кто там ответит! Бросаю клиента с наркозом, бегу бегом домой - а он у себя, в наушниках - пишет! Ох, и досталось ему тогда!
   - Да, я с тех пор наушники при работе не одеваю, - подтвердил Толик. - Но сегодня ничего не слышал, чесслово!
   - Глухарь, что с него взять! - извиняющимся тоном сказала Лена. - Присаживайтесь!
   Стас в задумчивости опустился в кресло, но тут же вскочил и направился в дом. Лена двинулась за ним, но он остановил ее:
   - Я знаю, не беспокойся, - и укрылся в ванной. Тщательно намылил руки и долго-долго смывал пену, как под очень мягкой водой. Его неотвязно преследовала мысль, что дело вовсе не в Ломе, что настоящий он только тогда... хотя нет, на заводе-то он был сам... а если она может на самом деле, то наверняка может и на расстоянии... нет, ну если тех придурков, глядя им в глаза, запросто... почему бы и нет? Черт знает что! Да? А если действительно - черт знает... Тьфу на тебя, не глупый вроде бы мужик, а такую пургу гонишь!
   Стас до боли затянул кран и еще долго тер давно уже сухие руки. Глубоко вздохнул и вышел к столу как в клетку с тиграми. И, как положено дрессировщику на манеже, профессионально приклеил самую большую и безмятежную улыбку.
   - Простите, что задержал, но сегодня пока облазили все помещения, три пота с меня сошло, да руки наконец-то отмыл. И на улице так хорошо, свежо - прелесть! - он продолжал тараторить всякую милую чушь, украдкой посматривая на хозяев. Ему казалось, что он вполне сносно играет свою роль, но боялся надолго замолчать, чтобы настоящие, пугающие его мысли не вылезли предательски из потаенных углов сознания и не попали в зону, доступную для внешнего чтения... если таковая имеется. Стас подробно описал свой первый рабочий день, смешно копировал Степаныча, заговорщицки рассказал о переговорах с шефом и теплом знакомстве с подчиненными. Когда речь зашла про мытиЕ повода в конце рабочего дня, он с ужасом спохватился: темы-то практически исчерпаны, а ночную тишину в мозгах он вряд ли сможет удержать. К счастью, вспомнил про исчезнувший паспорт, с поддельным интересом выслушал историю со счастливым концом, тоже снисходительно похвалил добропамятного пацана, повторив еще раз рождественскую историю с его ловкой поимкой и примерным отпусканием. Ему показалось, что он уже не должен вызывать подозрений хозяйки, раз она беззаботно бегает на кухню и оставляет их наедине. Дождавшись более-менее долгого промежутка, когда она должна была мыть посуду, он попытался тихонько перевести тему разговора на нелогичное решение друга, но увидел у того в глазах отрешенный блеск и потусторонний взгляд. Он понял, что здесь с Ломом говорить не о чем. Да и вне дома - тоже. И тогда он ломанулся ва-банк.
   Лена принесла здоровенный чайник и крутой заварник, источавший тонкий непонятный аромат. Разлила чай по чашкам, пододвинула их мужчинам. Толик с удовольствием, чуть не урча, двумя руками схватил свою и тут же отхлебнул. Стас потянулся за своей и вдруг инстинктивно, как от горячего, отдернул руку: мысль о необычном чае как способе воздействия предательски мелькнула у него в голове с такой ослепляющей ясностью, что он испугался, не осветила ли она стол. Он поднял глаза: Лом все также прихлебывал напиток, а Лена... она, видимо, тоже услышала... или прочитала? Или как там у них это происходит? - его внезапное опасение. Она хоть и смотрела немного в сторону от него, где-то совсем рядом с головой, но, похоже, знала всё. Скрывать больше нечего.
   - Так это ты его... отговорила? - без всяких предисловий, задыхаясь от страха и наглости, пролепетал Стас. Лена перевела взгляд из той точки, куда она смотрела, на него. Он только сейчас заметил, какие у нее глубокие глаза. И опасные. И удивился, что только сейчас.
   - Я? Его? Господь с вами, это его решение, - равнодушно ответила Лена. - Мы вчера поговорили. Я помогла ему разобраться в его чувствах, а сегодня он пошел устраиваться на работу. Я и не знала, что он ушел оттуда, не придя, - она пожала плечами. - Мы с ним и не общались днем.
   - Стоп! Но он же звонил тебе, про паспорт, помнишь? - лихорадочно заговорил Стас, чувствуя, что теряет самообладание. - Звонил же?
   - А! Да, звонил, просил сходить домой, проверить карманы. Я сходила. Что тут такого? - снова пожала плечами хозяйка. - Послушайте, вы что-то придумали себе, ей-богу! Я простой стоматолог, врач-практик, мне не до...
   - О чем вы ребята? - наконец услышал их разговор Толик. Он посмотрел на Стаса и спросил участливо: - У тебя что, зубик заболел? Так Леночка быстренько его вылечит, и боли не почувствуешь. Раз укольчик - и всё!
   - Вот именно - и всё! У меня всё в порядке с зубами, - пробормотал Стас, ухватившись за смену напряжной темы, - у меня на новокаин аллергия.
   - Не проблема! - продолжил Толик. - Она у меня видал сколько книг перечитала - она тебя так уговорит, что ты и без лекарств...
   Стас уловил мимолетную хмурость, мелькнувшую по лицу Лены. Она глянула в сторону мужа, но тоже не прямо на него, а рядом - и тот запнулся, принявшись хлебать чай. Стасу больше ничего не надо было объяснять и доказывать. "Идиот! - выругал он себя. - Так ты наивно полагал, что это твой тугодоходящий друг читает все эти ереси? Идиот!" Единственное, что ему хотелось сделать сию же минуту, так это сбежать отсюда. Но это значило вчистую проиграть вот этой хрупкой девчушке... Он Сома не испугался, да были ребята и покруче, а бежать собрался от нее. Всё-таки гордость его пересилила.
   - Хорошо, я учту, - как можно спокойнее выдавил он из себя. Потом поймал взгляд Лены и одними губами спросил: - Но зачем? Зачем ты его? Неужели тебе так лучше?
   - Так лучше ему, - так же одними губами ответила она, - я просто оберегаю его.
   - Почему? Это разве твое право? Ты же...
   - Потому, что люблю, - просто ответила Лена. Стас бесстрашно глянул в ее глаза-колодцы и тут же почувствовал, как по телу парным молоком разливается блаженное тепло, будто он снова ощутил то непередаваемое трепетное состояние, поглотившее его в счастливейший момент, когда его будущая жена сказала "ДА!". Ему захотелось длить это мгновенье так долго!...
   - Тогда ты права, - согласился Стас и одним глотком выпил остывший чай.
  
  ЭПИЛОГ
  
   - Сена, привет! Это я.
   - Здорово, Ломик.
   - Что это ты такой усталый?
   - А каким должен быть зам директора крупного предприятия под Новый год, а?
   - Ну да, конечно. Это у меня время течет по моему велению.
   - Мне бы твои способности по управлению временем...
   - Приходи, научу. Запросто!
   - Та кто бы сомневался! Но по твоей брызжущей слюной речи я догадываюсь, что ты мне звонишь не для того, чтобы поделиться этим секретом. Колись, что там у тебя?
   - Я чего звоню. Ты помнишь ту картину, что висела у меня в зале? Ну берег, куда мы...
   - ...на шашлыки ездили? Ну и что?
   - А знаешь, что у нас в городе пару месяцев назад открыли частную художественную галерею?
   - Как не знать! Я ж там с шефом на открытии тусовался!
   - Так вот! Мы с Ленкой тоже туда ходили, но дело не в этом. Она потом без моего ведома понесла туда несколько моих картин, в том числе и эту.
   - И?
   - Ее сегодня купили!!! Ты представляешь?! Мою картину купили за две штуки баксов!!! Уму непостижимо!
   - Поздравляю!
   - Что там "поздравляю"! Ты должен обязательно быть у меня на Новый год! Мы же должны это дело отметить! Приедешь?
   - Еще бы! Конечно!
   - Ну смотри, не спрыгни! Вот и Ленка зовет, говорит, что обидится, если не придешь! Торт испечет, твой любимый. Боже, Сена, как тебе передать мое счастье? Пошло-поехало! Я знаю, теперь дело пойдет, вот увидишь!
   - Ну хватит, раскукарекался! Приеду, мы ж люди военные: сказано - сделано!
   - Все, давай, ждем!
   - Пока.
   Стас не глядя нажал кнопку отбоя на мобильном и снова устало закрыл глаза. Посидел бездумно несколько минут, пришел в себя и повернул голову: возле стены, на полу, с одного угла прикрытое покрывалом, стояло изображение до боли знакомых излучины неширокой реки, высокого песчаного берега, корабельных сосен, толпящихся почти у самого края...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"