Аннотация: Всем пропавшим без вести героям ВОВ посвящается...
Точка разворота
Утренний ветер холодил бритые щёки, степная пыль забивала глаза. Казалось, что и солнечный диск высунулся из-за горизонта только чтобы посмеяться над жалкими потугами майора Кружина. Сколько усилий, и всё впустую... Макеты истребителей, автомашин БэЗэ[1], пункт управления полётами, будки приводов. Одних сетей маскировочных сколько растянули... А ведь их ещё и по цвету подобрать нужно было, чтобы местности совсем чуть-чуть не соответствовали. Вроде всё сделано на совесть, все мелочи продуманы и учтены. Вчерашний облёт на штабном "утёнке"[2], казалось, давал его хозяйству надежду на долгую оседлую жизнь. Но... где-то крылась ошибка. Где?
Задорное треньканье полевого телефона ничего кроме раздражения у офицера не вызвало. Кому кроме начальства придёт в голову звонить в семь утра? А докладывать о неприятностях майору было не в радость.
- "Клубок"[3] слушает! Триста первый[4] у аппарата, - прокричал в трубку Кружин.
- Чего не весёл? - услышал он голос командарма, - доложи обстановку!
- Хреновая обстановка, товарищ генерал-лейтенант! - майор не имел привычки втирать начальству очки и о провалах докладывал сразу, - раскрыли меня Гансы! За сутки всего! И представляешь, какие сволочи: час назад отбомбились деревянными фугасами! Фанерные стабилизаторы к ним, гады, пришпандорили. Да ещё и подписать не поленились: "Фанер для фанер"...
- И много накидали?
- Десятка три будет. Это - что на территорию попало. Сколько в поле - не знаю, ребята сейчас собирают.
- Ага, значит, машину с дровами я тебе не высылаю...
- Какие дрова, Михалыч? - майор учился с генералом в одной группе лётного училища, они вместе воевали в Испании, а на Халкин-Голе генерал на какое-то время даже попал к капитану Кружину в подчинение. - Сниматься мне отсюда надо нынешней ночью! Говорю же - раскрыт ложный аэродром...
- Аэродром ложный - полоса настоящая... Не пори горячку! Задержаться тебе на нём придётся. Я, грешным делом, уже час голову ломаю, как бы тебя "засветить" перед немцами, да половчее... А ты - уже! Значит - жди борт. Часам к десяти утра.
- Какой борт? Зачем?
- Этого мне знать не полагается. А тебе на месте разъяснят.
- Что за бред? - говорить так с генералом не следовало, но уж больно глупо всё звучало, - это шутка, или...
- Вы, майор, выбирайте выражения! - отчётливо выговорил генерал, - а особенно с тем, кто к вам эти рейсом прибудет! Мне распоряжение о нём "третий" отдал! Тебе по буквам повторить, или так дошло?
- Ни-и-и хрена себе... То есть, так точно! Дошло, товарищ генерал-лейтенант! Только... что же мы об этом... по телефону?
- А то, что провод уже полчаса как проверили и взяли под визуальный контроль бойцы моей личной охраны. И разговор у нас с тобой на эту тему первый и последний. Мне "третий" об этой истории сразу после нашей с тобой беседы забыть велел. А тебе - после окончания операции.
- Да... какой операции?
- Узнаешь... И вот ещё что: грузи весь персонал в машину и отправляй в моё распоряжение. На аэродроме остаёшься один. Успеха!
Майор положил трубку. Снял. Тишина. Ни треска, ни шороха. "Линия отключена, - подумал Кружин, - быстро они... значит, "третий" ситуацию под постоянным контролем держит..."
Нехитрым шифром "третий" обозначали недавно приехавшего на их фронт представителя Ставки ВГК[5]. Но на самом деле, влияние "третьего" простиралось значительно дальше и выше этой, далеко не самой главной из его многочисленных должностей.
С 30 июня 1941 года, когда появился на свет Государственный Комитет Обороны, этот человек вошёл в пятёрку высших руководителей страны, где формально уступал только самому Председателю ГКО Сталину и его заместителю Молотову. Неофициально же "третий", и это было известно всем, вот уже более трёх лет был ближайшим помощником главы государства, силой и влиянием уступавшим только ему и никому больше.
Что могло понадобиться этому могущественному человеку от Кружина, однорукого инвалида, который и на своей-то несерьёзной должности задержался лишь благодаря расположению и протекции командующего воздушной армией?
- Товарищ майор, разрешите доложить: деревяшки собрал, - сержант Селимбеков вытянулся в струнку, приложив строго по-уставному руку к козырьку, - куда разгружать прикажете?
"Совсем у меня вид озверевший, - подумал Кружин, - вон как человека испугал..."
- Не нужно ничего разгружать! - сообразил майор, - грузитесь сами! Все трое. Отвезёте эти макеты в штаб армии, там на склад сдадите! Скажете - по распоряжению командарма! Сейчас я маршрутный лист заполню и сопроводительную для груза напишу. Дорогу помнишь? Найдёшь?
- Какой разговор, Семён Петрович! Казах в степи не заблудится! Вернуться к какому часу?
Селимбеков, заместитель Кружина, был не только прекрасным водителем, но и ответственным человеком. Он понимал, что после утренней "бомбёжки" делать им здесь абсолютно нечего. Только вот... ничего определённого майор ему сказать не мог... А потому молча ушёл заполнять бланки.
- Груз под роспись сдашь, и назад! - сказал он после возвращения, рассудив за это время, что раньше, чем нужно для дела, машину со склада всё равно не выпустят - задержат при штабе армии.
- Отыр! Машина кетiп бара жатыр![6] - получив бумаги от майора, крикнул Селимбеков двум молоденьким солдатам, ожидавшим в кузове полуторки решения начальства, и они полезли пересаживаться в кабину.
Вообще-то по уставу команды положено подавать по-русски, но прибывшие меньше недели назад 18-летние мальчишки-азиаты его не знали... Хорошо, хоть Селимбеков с ними объясняться может...
Давно уже стих звук мотора, но пыль, поднятая в степи ушедшей полуторкой, ещё долго не опускалась. А Кружин всё сверлил глазами уходящую к горизонту грунтовку[7] и не мог понять, почему ему вдруг так сильно захотелось снова сесть за штурвал истребителя. Это всё генерал со своим таинственным "бортом"! Вот бы слетать на боевой[8] ещё разок-другой-третий... за такое счастье и помереть не жалко! Но это было, увы, невозможно...
И майор с завистью смотрел на парящую в небе парочку коршунов. Глупые птицы целыми днями наслаждались недоступным для покалеченого летчика счастьем...
***
От бесцельного созерцания птичьго полёта Кружина оторвал приближающийся звук работающего авиадвигателя. Чуть позже ухо бывалого пилота определило, что самолёт двухмоторный. Но разглядеть сам аэроплан, делающий последний круг перед посадкой, майору никак не удавалось.
"Что за чертовщина здесь творится? - подумал Кружин. - Не прозрачный же он, в самом деле?!"
Самолёт, тем временем, если верить слуху, не только успел приземлиться, но и сбросил обороты, готовясь съезжать с полосы на стоянку. И только в это время его контуры начали "проявляться"...
"Ни хрена себе! Невидимка!!! - пронеслось в голове майора. - Сколько легенд о нём в тридцатые[9] по гарнизонам ходило... Думал, врут всё... Тогда понятно, откуда секретность! Но почему вдруг меня к этой тайне подключили? Что я-то могу для них сделать?"
Крылатая машина, что странно, не была похожа ни на истребитель, ни на бомбардировщик. Скорее, на транспортный самолёт. Но одновременно - не походила ни на один из известных капитану транспортников. Это было необычно! При его-то знании техники! Может, она - иностранная? Американская, например...
Удивительной была и обшивка приземлившейся машины: она сверкала на солнце идеально-зеркальной поверхностью, но при этом блестящее покрытие, казалось, постоянно меняло форму. И потому все окружающие предметы, не исключая майора, отражались в нём, как в стенах "комнаты смеха".
Кружин прижал к поясу обрубок левой руки и побежал в сторону остановившегося самолёта. Между тем лётчик заглушил двигатели. Винты какое-то время ещё покрутились и встали. Дверка открылась, и на траву сам собой опустился откидной трап. По нему один за другим сбежали вниз два абсолютно одинаковых капитана в идеально подогнанных гимнастёрках и хрустящих новеньких портупеях. У одного из офицеров на груди ярким золотом сверкнула Звезда Героя. "Ни хрена себе - автоматизация! - подумал, переходя на шаг, Кружин. - Интересно, что они там ещё придумали?"
Когда он был уже в двух шагах от трапа, в двери появился румяный полковник с лётным шлемом на голове.
"Что ж он, вот так без куртки и летает? - пришло в голову майору. - Странно!"
- Так точно, Кружин! - ответил майор, прикладывая руку к козырьку фуражки. - Здравия желаю, товарищ полковник!
- Здравствуйте! Вам о нашем прибытии звонили?
- Так точно!
- Тогда грузитесь, вылетаем.
Майор отмахнул рукой к фуражке и взбежал по трапу вслед за этим странным, каким-то уж слишком штатским, полковником. За ними в самолёт вошли близнецы-капитаны, в считанные секунды поднявшие трап и закрывшие за собой люк. Внутри самолёт был оборудован, как дорогая лаборатория. В глазах майора зарябило от сгрудившихся на столах экранов и футляров разнокалиберных приборов.
- Пройдёмте за мной, - сказал ему полковник и двинулся к кабине. - Мне будет нужна ваша помощь.
- Слушаюсь, товарищ полковник! - ответил Кружин.
Полковник вошёл в просторную кабину, уселся в левое пилотское кресло, жестом указав майору на правое.
- Сейчас мы полетим за линию фронта, - сказал он. - Понаблюдаем за противником. Нужно, чтобы вы по моей команде подробно описывали, что увидите, ясно! - он скосил взгляд на майора. - Две пары глаз лучше, чем одна!
- Так точно, товарищ полковник!
Ситуация становилась всё более идиотской.
"И как прикажете это понимать? - думал Кружин. - Если нужен ещё один наблюдатель, так у тебя их аж целых два в салоне болтается, меня-то ты зачем с собой потащил? Самолёт ведь, к гадалке не ходи, секретный аж "по самое не балуйся"..."
Меж тем, полковник щелкал тумблерами и двигал рычажками, запуская двигатели и выводя машину на взлётную полосу. Из окна пилотской кабины майору было видно, как постепенно растворялись в воздухе крылья самолёта. Это было очень необычно наблюдать изнутри. Кружин отодвинул боковое стекло и выглянул назад: изнутри самолёт не изменился, а снаружи - исчез. Осталось только чуть дымчатое марево.
- Закройте окно, взлетаем! - сказал полковник.
- Слушаюсь, товарищ полковник!
Майор быстро задвинул стекло. И самолёт пошёл на разгон.
***
- Справа от танковой колонны вижу шесть тентованых грузовиков-трёхтонок, - Кружину казалось, что его язык за последний час распух и покрылся мозолями, но полковник продолжал кивать головой и майор, вздохнув, продолжил, - Слева полевая кухня и два легковых автомобиля, чуть дальше в поле один грузовой фургон...
- Стоп! Похоже, именно то, что нужно! Опишите местоположение и основные черты!
- А вы сами не видите? Между двумя чахлыми деревцами, вон там... Большой такой фургонище, на ПАРМ[10] похожий, тонн семь грузоподъёмности. Рядом с ним что-то вроде решётчатой колонны метров десять высотой. На колонне - тарелка, навроде радиодинамика, только большая, метра два в диаметре. От тарелки к фургону провод толстый, а скорее - кабель, протянут.
- Отлично! Разворачиваемся! - полковник заложил крутой вираж и, чуть помедлив, добавил. - Когда на полосу опустимся, сразу после остановки, прыгайте на землю и отбегайте от самолёта подальше. Понятно!
- Так точно! А зачем?
- Нельзя вам здесь больше... Поняли? Некогда объяснять...
- Будет исполнено, товарищ полковник!
Возможно, майору так только показалось, но обратно они летели вдвое быстрее. Садились тоже - почти из пике. Самолет ещё продолжал тормозить, когда один из молчаливых капитанов кинулся открывать задраеный на время полёта люк. Капитана несколько раз приложило о железяки, но он невозмутимо продолжал манипулировать рычагами. Немного спустя люк начал открываться, и майор двинулся к нему.
Самолёт дернуло на ухабе, и пошатнувшийся Кружин боднул в плечо не успевшего отскочить офицера. Перед глазами майора мелькнула латунная пуговица и перекрутившаяся тыльной стороной Золотая Звезда Героя. В следующую секунду Кружина качнуло в обратную сторону, он вылетел из самолёта и кувыркнулся в пыльную траву. Двигатели взвыли на совершенно невообразимой ноте, а затем звук практически сразу же пропал. Или это Кружину так показалось?
"Что-то здесь не так... - завертелось в голове у майора".
Впрочем, если хорошо подумать, "не так" было всё. Но основное, глобальное "не так" объяснялось и новой, секретной моделью самолёта, и совершенно непонятной ролью, которую заставил играть Кружина во время полёта незнакомый полковник. И в этой череде странных и непонятных событий терялось что-то важное. Какая-то совершенно несуразная деталь, ставившая всё с ног на голову. То, что майор заметил... но на чём не зафиксировал внимание... а сейчас не мог это вспомнить.
Кружин прокручивал в мозгу всё, что случилось с ним за сегодняшний день. Прямо с утреннего генеральского звонка, с которого и началась вся эта история. Но мысль, которую майор пытался поймать, ускользала от него, как испуганная змея...
В воздухе снова раздался звук приближающегося самолёта-невидимки. "Уже возвращается? - подумал Кружин. - Вот же скорость у него! Или это я замечтался?"
Майор глянул на часы. Они показывали 1-15, стрелка перепрыгнула на следующую цифру. 1-16... И в этот момент Кружин вспомнил! Номер! Номер на случайно развернувшейся тыльной стороной звёздочке! У капитана на груди висела... подделка, потому что настоящий орден с этим номером украшал китель генерал-лейтенанта Светлова, чей голос Кружин слышал в трубке за три часа до прибытия самолёта. Спутать майор никак не мог - это была первая Золотая Звезда в эскадрилье, и все они запомнили, что цифры номера совпадают с датой рождения Светлова - 11 июня.
"Они не те, за кого себя выдают! - понял майор. - Тогда кто же они?!"
Когда самолёт начал проявляться из ставшего уже горячим воздуха, Кружин вначале даже не поверил, что это тот зеркальный красавец, который вылетел отсюда меньше часа назад. Казалось, машина собрала в воздухе весь запас металла, до которого смогла дотянуться. Ровные ряды пробоин, оставленные пулемётными очередями, дополняли одиночные рваные отверстия от снарядов малокалиберной артиллерией. А вблизи закрытого люка в борту зияла дыра, пробитая осколочным снарядом крупного калибра.
Кабина пострадала меньше, но и в ней майор насчитал 6 пулевых отверстий. И это только с одной стороны. Некоторое время было тихо. Затем люк открылся и высунувшийся оттуда полковник позвал Кружина:
- Вы здесь, майор?
- Так точно, товарищ полковник! - Кружин решил пока не делиться с прилетевшими своими догадками.
- Сейчас я спущу трап, поднимайтесь.
Внутри что-то долго скрипело и щёлкало. Слышались невнятные восклицания, но слов было не разобрать. Наконец трап опустился. Майор двинулся по нему наверх.
Внутри разгром был ещё больший, чем можно было предположить. Среди разбитой аппаратуры в луже загустевшей крови лежало то, что осталось от одного из близнецов-капитанов. Самая целая часть, как ни странно, была отлетевшей во время взрыва левой рукой с куском плеча. Возможно, что-то сохранилось и от ног, но они были завалены остатками дымящихся приборов.
Второй капитан сидел на полу около собранной из толстых стальных прутков клетки. На его животе и груди расплывалось бесформенное красное пятно. От правой руки остался лишь перевязанный окровавленными бинтами обрубок. Глаза офицера выражали одну сплошную муку.
"Не жилец... - подумал Кружин. - Лошадей в такой ситуации пристреливают"
Неизвестно, что подумал полковник. Доковыляв до своего подчинённого, он приподнял раненому подбородок, посмотрел в глаза и тяжело вздохнул. Тот как будто ждал этого. Зрачки капитана закатились и тело его безвольно рухнуло вниз, стащив с клетки прикрывавший её верхнюю часть брезент. Там внутри сидел ещё один человек. Был он в гражданском, по виду очень дорогом, костюме-тройке с завязанным на шее галстуком. Руки человека сковывали стальные наручниками. Рот был завязан платком, под которым явственно просматривался кляп.
- Помоги, майор! - сказал полковник, хватая капитана за руку. - Сейчас вместе его на спину тебе закинем и - в конец салона. Только быстро давай!
Когда он повернулся, Кружин заметил, что сзади ноги полковника в нескольких местах прихвачены миниатюрными металлическими прищепками, напоминающими хирургические зажимы, на которые он в своё время насмотрелся в операционных. Из-под блестящих неровных рядов этих пережимающих разорванные сосуды приспособлений выглядывали окровавленные ошмётки форменных брюк.
- Быстрее, майор! Пока я еще двигаться могу...
Кружин схватился за капитанскую руку и рванул её на себя. Вдвоём они действительно довольно быстро погрузили тело на спину майора, и тот, пригибаясь под тяжестью капитана, двинулся за полковником в хвост. Там в самом конце салона находилась кабинка, которую майор вначале принял за фотолабораторию.
Втиснув в неё капитана, полковник залез туда сам.
- Без меня ничего не трогай, - перед тем, как захлопнуть дверцу, сказал он. - Ничего!
***
Кружин огляделся. Сидящий в клетке человек смотрел на него умоляющими собачьими глазами. "Отпусти меня, я хороший! - говорили глаза". Но майор пока не был ни в чём уверен. Он прошёл мимо клетки к снарядной пробоине, где грудой окровавленного тряпья валялось то, что осталось от первого капитана. Несколько торопливых движений пальцами. И вот он, орден, на ладони лежит. Кружин перевернул звёздочку ещё раз и посмотрел на номер. Совпадает! Он положил орден на остатки какого-то прибора, вытянул ремешок кобуры и достал пистолет. Предохранитель щёлкнул еле слышно, и в этот момент открылась дверка кабины. Полковник вышел оттуда, как заново родившийся: румяный и бодрый, как будто не было ни ран, ни потери крови.
А в кабинке, майор это тоже заметил, осталась кровавая каша.
"Кто бы ты ни был, сволочь, - подумал Кружин, - а грохнуть тебя явно стоит. Но перед этим послушаем пленника".
Наставив на полковника ТТ, он шагнул к клетке и отодвинул засов. Пленник выполз наружу, протянув в сторону майора голову.
"Сказать что-то хочет, - решил Кружин"
- Не делай этого! - крикнул полковник, - он опаснее, чем ты думаешь.
- Тебя не спросил! - ответил Кружин. - Должен же я узнать, что здесь происходит! От тебя правды всяко-разно не дождёшься...
- Почему? Спрашивай!
- Хорошо, - ответил Кружин, - что это?
Он повёл пистолетом в сторону лежащего на разбитом приборе ордена.
- Награда.
- Чья?
- Его, - полковник повёл головой в сторону того, что ещё утром было капитаном.
- Неправильный ответ! Генерала это нашего орден. Он ещё в семь утра на груди у Светлова висел. Двух орденов под одним номером быть не может, а за три час его на другую грудь перевесить - это даже у твоего покровителя не получится. Если "третий" действительно имеет отношение ко всей этой истории. Только я думаю, он вообще не знает о твоём существовании...А раз так - значит, и всё остальное - враньё, - майор обвёл вокруг себя стволом пистолета, - и тебя мне слушать бесполезно. Я теперь лучше вон его послушаю. Языком он мне точно ничего плохого не сделает...
Майор двинул стволом в сторону скованного наручниками штатского. И в этот момент полковник прыгнул. Но реакция у Кружина всегда была прекрасной. Пистолет трижды громыхнул, и в воздухе запахло пороховой гарью. Полковник свалился на пол, неловко суча по нему последней рабочей ногой. Руками шевелить он даже не пытался. Похоже, Кружин перебил ему обе плечевые кости.
- Послушай меня, ты, идиот! - прокричал с пола раненый полковник, - ему нельзя открывать рот, ему нельзя освобождать руки, опасно даже пальцы из колодок выпустить...
Кружин ещё раз посмотрел на пленника. Только сейчас майор обратил внимание, что кисти рук человека, кроме наручников, были скованы небольшими деревянными колодками.
- Не веришь мне - твоё право! Но есть вариант, при котором ты ничем не рискуешь: включи режим самоуничтожения, он в кабине пилота. Я объясню, как... Запусти таймер, запри дверь и уходи. Мне, раненому, её не взломать и из самолета не выбраться. Что скажешь?
Кружин понял, что к "третьему" эта история отношения не имеет, его люди так себя не ведут... А к кому имеет? Кто здесь главное действующее лицо? Неужели - это немцы? Или американцы? И что теперь делать?
- Хорошо, у тебя ещё один шанс. Рассказывай!
- Ладно, но - уговор: если ты мне поверишь, поможешь выбраться отсюда. Сам я не смогу вести самолёт.
- Я тоже. Ты что, слепой? У меня же одна рука.
- Это поправимо...
"Так, - подумал Кружин, - интересно!"
- Вот только сначала загляни в кабинку. Я там скобы фиксирующие на приступке оставил. Помнишь, на ногах у меня сзади стояли... На кровь внимания не обращай! Перехвати ими ногу и обе руки. А то меня с такими ранами надолго не хватит...
- Обезболивающее там же?
- Нет, чувствительность я так... без препаратов отключаю, как у вас говорят, на морально-волевых...
- Ладно, сейчас, - подумав, сказал Кружин, - подожди немного...
Он поставил на предохранитель и спрятал в кабуру пистолет. Потом запихнул пленника в клетку и задвинул засов.
***
- Мы не отсюда, это ты верно сообразил! - сказал полковник, когда Кружин прицепил ему на руки и зафиксировал скобы, сразу же остановившие кровь.
- А откуда? На немцев - не похожи. Американцы? Даже для них - слишком всё невероятно... В богов и ангелов я не верю...
- Сложно сразу объяснить, - протянул лжеполковник, - а поверить в это ещё сложнее. Мы с другой планеты, из соседней галактики. Но не это главное... У нас совсем другой тип общества. Вы здесь только технологию развиваете, а наша цивилизация больше на магии основана...
Несмотря на серьёзные раны, разговор он вёл спокойно и рассудочно. Казалось, боль этому совершенно не мешала. Одновременно с этим, звучало всё им сказанное настолько невероятно, что Кружин понемногу начинал верить...
- Это в смысле... щёлкнул пальцами - готов дворец, сжёг на огне волос - снова развалины, - спросил раненого пришельца майор. - А что ж ты тогда всем этим сейчас не пользуешься? Дунул-плюнул, и вот уже мой пистолет в твоих руках... Или всё не так просто?
- Да, не просто! Магию, вообще-то, сложней обуздать, чем кинетическую энергию. Требуются специальные установки... Побольше, чем ваши ГЭС, да и посложнее. Потом магической энергией капсулы особые заряжают, что-то типа батареек или аккумуляторов. А из них у меня сейчас только один заряд остался - его как раз на возврат в наш мир хватит. Как это у вас говорят - НЗ.
- Допустим... А иначе никак магию использовать нельзя? Попроще?
- Можно и проще, но закон это нам запрещает! Категорически!
- Почему? Ведь... должна быть причина запрета! Разумная...
- Да, конечно! Причина имеется! У нашей магии побочные эффекты есть: отходы, магический мусор. Как и у вашей технологии... Только если при производстве детали из болванки в отходах остаётся стружка, при чистке картофеля - кожура, то при производстве полезных заклинаний остаются страхи, негативные эмоции, всплески отрицательных вероятностей... одним словом - ТМО, токсичные магические отходы. И большая часть совокупной энергии любой магической цивилизации уходит на нейтрализацию этих ТМО. Каждый маг со своего дохода до 98% на эти цели отчисляет. Это если всё официально...
- А бывает и по-другому?
- Да! Ты, наверное, уже и сам догадался, что существует и "чёрные утилизаторы", которые не уничтожают магические отходы, а находят для каждого из них "подходящее место сброса", или сами такие гиблые места организовывают... Основная масса магических отходов - негативные эмоции: ярость, ненависть, злоба, хитрость и коварство. Нетрудно догадаться, что наилучшим местом их сброса будет мир, где они необходимы: то есть тот, где идёт война. И опять же, логично - в подобном эмоциональном мусоре нуждается как раз та воюющая сторона, которая стремится захватить, поработить, уничтожить.
- Так это Вы, ублюдки, Гитлера на нас натравили, чтобы от мусора мир свой магический очистить...
- Не мы, - полковник дернул головой в сторону связанного пленника, - он. Он и его друзья-коллеги. И теперь для того, чтобы это сумасшествие закончить, мне его обратно в наш мир доставить нужно... Как можно быстрее...
- И тогда всё здесь прекратится?
- Не наверняка, и не сразу...Гитлеровцы перестанут получать эмоциональную подпитку извне, но бороться с ними вам всё равно самим придётся. Извини...
Кружин задумался. Он ещё не поверил, но... Всё пока звучало очень убедительно. Вот если бы пришелец обещал золотые горы, от этого попахивало бы враньём... но ведь не обещал же...
- А как я могу проверить твои слова?
- К сожалению, никак. То есть, после моего с ним отлёта через некоторое время натиск ослабеет, шансов на победу у вас больше появится, но воевать всё равно в полную силу придётся...
Майор задумался.
- А почему ты капитана своего на запчасти разобрал? Или у вас так с коллегами поступать принято?
- Он не коллега, они оба - допели. Парные клоны-дубли своего хозяина. Что-то вроде биороботов и поставщиков запчастей. У них со мной единый разум. Понятно?
- Допустим... хотя, и не очень... а что тебе нужно от меня?
- Помощь в завершении миссии: из запчастей на допелях остались только две руки, обе левые. Так что самолётом я управлять уже не смогу. А ты - вполне...
- Ты приделаешь мне руку?
- Да, но она, скорее всего, через три-пять дней снова отвалится. Мои же допели, не твои. Но для дела этого хватит. Потом ты разгоняешь самолёт до нужной скорости, там метка есть на указателе[11]. И жмёшь на кнопку нуль-транспортировки, я её покажу. А потом выводишь самолёт в горизонталь с видом на водохранилище и спрыгиваешь с парашютом. Самолёт там затонет. Договорились?
- Хорошо!
-Тогда хватай руку, - полковник кивнул головой на изувеченное тело у люка, пошли переставлять...
- Мне?
- Ну, давай сначала мне, если сомневаешься... Только подтащи тогда меня к кабинке.
***
Через час майор с удовольствием двигал обеими руками. Полковник, ковыляя на укороченной ноге, довольно ловко управлялся одной левой, зафиксировав правую повязкой.
- А почему бы тебе и руку тоже не укоротить? - спросил его Кружин.
- Зачем мне коряга. Это нога может, как деревяшка бесчувственная болтаться. От руки в такой ситуации больше вреда, чем пользы.
- Ладно, как знаешь...
Они дружно разгребли от обломков пространство посреди салона, очерченное красными полосами, и перетащили туда клетку с арестантом. Затем к ней пристыковали одно из кресел и столик с небольшим прибором, похожим на реостат.
- Ну, двигаем... - сказал полковник, - надеюсь, что всё получится!
Они сидели в лётных креслах, на Кружине был надет парашют.
- Запомни, - сказал полковник, - самолёт выставлен на режим безопасного полёта. Ничего плохого с тобой не произойдёт. Он просто не уйдёт в пикирующий режим, пока ты не спрыгнешь с парашютом. Понял?
Майор кивнул.
- Тогда двигаем!
Полковник одной рукой принялся переключать рычаги, а Кружин, когда пришло его время, взялся за штурвал. Самолёт оторвался от полосы и взмыл в небо.
Когда все показатели вышли в нужный режим, полковник похлопал майора по плечу.
- Подержи параметры ещё минут десять. Потом выгляни в салон. Мы исчезнем, дальше - как договаривались! И учти, если сегодня самолёт не затопить... сработает режим дезинтеграции, машину всё равно на куски разнесёт, понял?
- Не дурак, чай!
- Тогда - успеха!
Полковник с арестантом исчезли, как и ожидалось, минут через пять, и в этот момент майор подлетел к плотине Веселовского водохранилища.
"Маныч! - глядя на реку, думал он, - не велика водная преграда, но при умелой обороне немцев здесь вполне можно остановить. Особенно если не соврал полковник, если действительно их подпитка инопланетно-космической злобой сейчас прекратилась...
И в это время он заметил, что к плотине с севера подходит колонна танков. Вот она приблизилась к самой плотине, вот первый танк двинулся по ней на юг... охрана плотины не стреляет, она приветственно машет руками... Чёрт, переправа в руках врага!
Майор развернул самолёт поперёк плотины и добавил газу. Он получил руку, получил штурвал самолёта, счастье полёта и возможность нанести врагу максимальный ущерб! Ради этого стоило жить! И стоило умереть!
"...но бороться всё равно придётся в полную силу, - звучал в его ушах голос лжеполковника, - ...в полную силу..."
Вот только самолёт с человеком не борту не желал врезаться в плотину. "Чёрт! Что же делать? - билась в голове у майора мысль". Бросив управление, он кинулся в салон. Там должны быть остатки капитанских тел. Но они исчезли вместе с полковником. "Похоже, действительно... эти, как их... клоны-допели, части его тела, - подумал майор, - но мне-то теперь как из положения выходить?" Он почему-то был уверен, что, прицепив к парашюту железяку, ничего не сможет этим добиться. Магия, чёрт бы её побрал! Нужен живой объект, лучше всего человек. Человек? Майор повернул назад...
На подлёте к своему аэродрому он увидел, как, вопреки всем законам логики, к ложному пункту управления полётами приближается полуторка со знакомо подломленной доской в правом борту.
"Селимбеков, - подумал он, - вот же... как это у них, шайтан!"
Майор повёл самолёт на снижение.
- Ты как здесь? - улыбаясь, спросил Кружин, когда сержант выскочил из подъехавшей к самолёту машины.
- А что мне там делать, товарищ майор?
На необычном самолёте он внимание не заострил. Мало, что ли, за его долгую жизнь эти русские всяких железяк понапридумывали? А прирощенную инопланетянином руку майор держал пока за спиной. Селимбеков понял, что на него не сердятся, и добавил, улыбаясь во все зубы:
- Я ваш заместитель, моё место здесь.
- А тебе разве там не сказали, чтобы никуда не отлучался?
- Говорили что-то, товарищ майор, - сержант сделал недоумённое лицо, - только... казах по-русски совсем плёхо понимаем...
- Ладно, надевай парашют, и летим!
- Куда это?
- По дороге объясню. Из самолёта с парашютом выпрыгнуть не побоишься?
- Обижаете, товарищ майор! С лошади прыгал, с верблюда прыгал, - и увидев, что Кружин не шутит, Селимбеков уже серьёзно добавил, - с вышки в парке тоже прыгал, шесть раз!
- Тогда, вперёд!
В дороге Кружин ещё раз подробно объяснил сержанту его задачу. Селимбеков, конечно, заинтересовался новой рукой майора. Но Кружин ничего рассказывать не стал, пообещал сделать это после возвращения. Необходимость парашютного прыжка объяснил испытанием системы управления автопилотом.
И вот, наконец, они подлетели к водохранилищу. Селимбеков подошёл к люку, спрыгнул. Кружин сразу же почувствовал, что самолёт перестал противиться попыткам снижения. Он ещё успел увидеть в окно кабины, что парашют раскрылся сразу, а потом заметил, что к плотине с севера приближается новая колонна бронетехники.
- Ну, товарищи! - подумал Кружин, - теперь мой выход!
Майор направил невидимую для врага машину на цель и прибавил оборотов.
- Вот вам, гады, помощь от чужой галактики! - прокричал он, когда стена плотины рванула навстречу снизившейся крылатой машине. - Кушайте, не подавитесь!
Селимбеков в воздухе услышал взрыв и резко повернул голову.
- Спаси тебя там Аллах, начальник! - сказал он по-русски, - хоть ты в него и не верил...
Колонна тем временем тормознула у разрушенной плотины. От неё отделились два мотоцикла и двинулись в сторону опускающегося белого купола.
Селимбеков видел, как несутся в его сторону мотоциклы. Но в отличие от немцев, он заметил и как быстро прибывает вода в разливающемся Маныче. Природный степняк, он чувствовал малейшие перепады рельефа равнины и понимал, что через десять, максимум - пятнадцать, минут для пятерых немцев захлопнется водяной капкан. Ему было ясно, что увлечённые погоней враги не догадаются оглянуться. А с противоположного склона дамбы, оттуда, где остановилась колонна, тоже не видно, как прибывающая вода готовится отрезать мотоциклистам путь к отступлению.
***
- Ты взрывал дорога? Отвечать! - крикнул, заглушив двигатель двухколёсного мотоцикла, офицер, направляя на сержанта автомат.
Солдаты, соскакивая со своих сидений, брали скинувшего парашют врага на прицелы своих карабинов.
- Хош келдi?iз[12]! - ответил Селимбеков; мотоциклам, скорее всего, уже не проехать поперёк расширившегося потока, но лучше всё же было немного выждать и он решил потянуть время. - Сiздi к?ргенiме куаныштымын[13]!
- Отвечать! Бистро-бистро! - не поверил ему офицер. - Стрелять начинать! Ты взрывать дорога?
- Дорога? Какой дорога? - сменил пластинку Селимбеков. - Дорога на плотинка идёт. Там-там.
Он видел, как за спиной немцев вода начала обтекать небольшое возвышение, на котором все они сейчас находились. Ещё несколько минут, и капкан окончательно захлопнется...
- Ты взрывал плотинка, мы видеть... - не сдавался немец.
В это время раздалась пулемётная очередь. Опасность, грозящую мотоциклистам, увидели наконец-то и с плотины. Немцы обернулись на звук, и Селимбеков сорвался с места. Он понимал, что убежать не удастся, но... пока убьют, пока проверят... Жизнь так и так кончилась, осталось надёжно зафиксировать её размен на пять вражеских жизней.
Очередь, саданув грохотом по ушам, ударила в спину тремя резкими толчками. Падая, сержант успел кувыркнуться вбок. И что было дальше, он уже не видел... Глаза заволокла кровавая пелена.
Он ещё слышал, как щёлкает сменяемым коробчатым магазином остановившийся рядом с ним офицер. "Эх, не поймёт ведь он по-казахски, - подумал Селимбеков собирая в кулак последние силы, - придётся по-русски говорить..."
"На какое-то время продвижение 1-ой танковой армии на юг было задержано произведённым неизвестным героем взрывом плотины Веселовского водохранилища 27 июля 1942 года. Плотина была захвачена диверсантами "Бранденбурга", её пересекла 3-я танковая дивизия. Однако её всё же взорвали, и вяло текущий Маныч (ниже плотины шириной лишь 40 метров) быстро превратился в широкое море 3-4-километровой ширины.
Это позволило отходящим на юг 12-й и 37-й армиям на какое-то время оторваться от противника." (Алексей Исаев "Когда внезапности уже не было")
"Наступление на черноморские порты, на нефтяные месторождения и на Баку, Тифлис и Батуми потерпело поражение в нескольких десятках километров от цели. Продвижение по всему фронту остановилось." (Пауль Карель "Восточный фронт")
[1] - бензозаправщики
[2] - У-2
[3] - позывной объекта
[4] - позывной должностного лица, традиционно единичка не конце означает командира соответствующего подразделения
[5] - Ставка Верховного Главнокомандования
[6] - Садитесь! Машина уезжает! (здесь и далее Селимбеков говорит по-казахски)
[7] - грунтовая дорога
[8] - имеется в виду "боевой вылет"
[9] - в 1930-е годы
[10] - Подвижная авторемонтная мастерская, сейчас кузов такого типа скорей назвали бы КУНГом
[11] - указатель скорости - показывает скорость движения самолёта относительно воздуха