Пушыстый : другие произведения.

Серокрылец.Лиони Ли.Лишённая дара

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Часть 3

  3. Ирилион Дэ Тэйро: лишённая дара
  
  Мой отец - граф из рода Дэ Тэйро, одного из самых древнейших и почитаемых эльфийских Домов, но это не означает, что всю свою жизнь я провела в роскоши и достатке. До сих пор задаюсь вопросом, почему всё ещё живу? Почему не умерла, хотя причин множество.
  Моя матушка - Эрика Фиорель, чистокровная фея, ставшая второй женой графа Эдуарда, учила, что мы рождены защитниками жизни... Однако в чём смысл существования защитника, когда он теряет свои силы?
  Говорят, все феи своенравны, горды и упрямы, будто никто не может угодить их капризным желаниям. Это ложь. Моя матушка являлась добрейшим и светлейшим существом. Воплощением чистоты и порядочности. Отец полностью подчинялся ей во всём. Любил безумно, повторяя, что её чары свели его с ума, хотя мама никогда не применяла своих сил во вред живым существам. А после того как появились мы, и вовсе дала обет бессилия и ни разу не нарушила его, но обучала нас использовать эту силу.
  Они оба души в нас не чаяли и позволяли делать всё, что только вздумается. Мы были неразлучны и являлись центром внимания всей Трианоны, не смотря на то, что от первого брака у графа осталось двое детей - мальчик и девочка, которые стали нашими игрушками. Мы заставляли их выполнять наши приказы, и они боялись возражать. Иногда я сожалела об этом, потому что мне всегда было интересно, накажет ли их тогда отец и каким образом - запрёт в комнате, лишив игрушек и обеда, или выпорет.
  В то время нас увлекало многое - шелка и бархат, дорогие картины, изысканная музыка, верховые прогулки и фехтование. Лекции профессора по философии, истории, уроки поэзии и практические занятия шаманством. Помню, мама говорила нам: 'Учитесь читать письмена дождя, как читают его птицы, звери и травы. На птичьем, зверином и травяном языке бегут с неба на землю дождевые письмена. Кто прочтёт их, тот узнает тайны исцеления. Будут ему ведомы волшебные заговоры. Откроет он тайну каждой былинки и каждого корня, и листа и ягоды, и всех соков и плодов на деревьях, и станет он врачевателем смертных племён. Только знаки лучей не таятся в дожде. Язык солнца и звёзд - иной. Он - для бессмертных. Кто прочтёт знаки лучей, тот откроет тайну вечной жизни'.
  Нам было всё любопытно. А ещё мы обожали капризничать. Нас никогда не наказывали за это. И многие, а особенно старики из прислуги, вздыхали, что у маленьких графинечек нет сердец.
  Мы с сестрёнкой стали ярким примером гетерозиса , но я, будучи первенцем, получила физическую силу, а она - ментальную, поэтому была болезненной, зато мамины уроки ей давались легче. А я всегда выигрывала в спаррингах и скачках. После каждой победы мы неслись хвастаться отцу, и он хвалил нас и весело смеялся, подхватывая на руки. Однако со временем я заметила, что моими победами он был более доволен и только меня он называл 'своей дочуркой'...
  Возможно, это заметила и Сирион и, видимо, с тех пор мы и начали ссориться. Она требовала от меня уступить ей право 'быть папиной невестой', а я не знала, что ответить, ведь старшинство крови нельзя по прихоти выкупить. Помню, однажды Сирион отлупил наш двоюродный братец Киббирион. Мама тогда промолчала, но отец очень рассердился и продал его в монастырь серокрыльцам. Мне было искренне жаль брата, он был таким весёлым и добрым, всегда умел внимательно выслушать нас и помирить. Единственным самым справедливым судьёй во всех наших спорах. И я ничего не сделала. Умолчала о том, что он справедливо наказал Сирион, ведь она ради забавы подстрелила из рогатки молоденькую куропатку. А мама учила нас, что феи должны оберегать всё живое. И Сири наврала о птице. Я тогда очень растерялась, не зная как правильно поступить. Но я навсегда запомню глаза Барри, когда отец объявил о своём вердикте. Только в тот миг я поняла, что приняла неверное решение, встав на сторону сестры, ведь в моих силах было спасти его...
  Из-за этого случая мы серьёзно поссорились и оборота три не разговаривали друг с другом. А потом Сирион заболела. Слегла, поражённая страшным недугом и даже не могла разговаривать. Уже после её смерти мы узнали, что во время утренней прогулки она упала с лошади, но никому не стала говорить. И о том, что её беспокоят головные боли и судороги... После отец ворвался в конюшню и насмерть забил бедное животное. Мама долго горевала по Сирион. Мы были близняшками, и достаточно было бросить на меня взгляд, как она начинала тихо всхлипывать. Я старалась поменьше попадаться ей на глаза. Кто бы мог подумать, что её любовь будет причинять такое страдание. Не только мне. И ей самой, и отцу.
  В конце концов безысходная тоска убила её. Умерла она так же тихо, как и жила - сидя в своём любимом кресле и глядя на цветущий сад. Никогда не забуду выражение её лица, когда тайком прокралась в её комнату и увидела сидящей на балконе... Отец открыто не заявлял о том, что я виновата в её смерти, но иногда в его глазах я видела невыразимую печаль, когда он брал меня на руки и шёпотом просил поскорее подрасти. Это убивало меня. Я стала избегать его ласк и встреч с ним.
  Вскоре он женился в третий раз. Я готова была возненавидеть её, но он поступил весьма разумно, в первый же день оставив меня наедине с новой госпожой Дэ Тэйро. Изольда да Фирис оказалась женщиной добродушной и отзывчивой. И если бы я пошла ей навстречу, она бы с радостью одарила и меня своей любовью. Но после смерти мамы и Сири мне не нужна была ничья любовь, кроме отцовской, а он совсем перестал замечать меня. Зои взяла под опеку старших детей графа. Вскоре она призналась, что бесплодна и не способна дать графу наследника, но думаю, именно поэтому отец и взял её в жёны. Она полюбила детей графа, как собственных, а они ненавидели меня, потому что, несмотря ни на что, я оставалась любимицей отца.
  Мы постоянно враждовали, но никому не рассказывали про свои 'детские' забавы. Для нас стало нормальным расставить медвежий капкан на беговой дорожке с расчётом на то, чтобы упавший всадник свернул себе шею. Подпилить верхнюю ступеньку на старой лестнице, ведущей на чердак или в погреб. Подрезать ремни упряжи перед выездом кареты в Центр. Однако мне нравилась эта игра с её жёсткими правилами. Подстраивая гадкие сюрпризы, я ожидала от них того же. Меня это увлекало и на время позволяло забыть о той леденящей пустоте в душе, которую раньше заполняли образы мамы и Сири.
  Когда мне исполнилось двенадцать, а Ванессе шестнадцать, отец решил отправить нас на обучение в Пансионат благовоспитанных девиц. Да, поздновато он взялся воспитывать из нас настоящих леди.
  Моя сестра не была особо одарённой и не блистала красотой, но голубоглазые блондиночки быстрее других детей завоёвывают расположение окружающих, особенно наставников, которые видят в них невинных ангелочков. Ванесса из кожи вон лезла, чтобы доказать всем, что она настоящая дочь графа. Еще бы, ведь она, как и её брат, были не родными, а усыновлёнными детьми графа Дэ Тэйро, так что формально я, хоть и являлась грязнокровницей и третьим ребёнком, обладала большими правами на Трион, чем они. Не говоря уже о Законе 'Шестой крови', тем более после смерти мамы. Это всегда бесило Ванессу, и она стремилась во всём стать лучше меня. По её скромному мнению раз она являлась самой старшей, значит главной!
  И вот она увлеклась вышиванием, уроками танцев и сольфеджио, а меня назвали исчадьем ада и почти каждый день запирали в старом тёмном подвале, где возились крысы и пахло плесенью. Но подвал был несравнимо приятнее их невыносимо-надменных физиономий: 'Леди Ирилион, вам никогда не стать настоящей благопристойной дамой!', 'Леди Ирилион, вы отвратительно вели себя за завтраком!' А я всего-то подшутила и насыпала Ванессе в молочный коктейль соли. Она выплюнула его прямо на старшую наставницу, вот была потеха! Если честно, общество крыс и пауков радовало сильнее, чем сидение в четырёх стенах и выход на прогулки один раз в день, чтобы покопаться в садике. Остальные воспитанницы находили в этом особое удовольствие. Я же рассыпала на своих грядках семена сорняков и за ночь, укреплённые специальными чарами, они прорастали. Больше на моей клумбе ничего не росло и это ужасно расстраивало наставницу Миру, ответственную за садоводство и преподающую нам ботанику. Она повторяла, что с моими феноменальными способностями я могла бы стать великолепным садовником. Я прощала ей столь нелепые слова, потому что эта женщина действительно любила растения.
  Книг в библиотеке было много, но в основном справочники и пособия по воспитанию 'благовоспитанных девиц'. А так же многочисленные пухлые томики с лирическими поэмками и сентиментальными романчиками. Душещипательные истории, способные растрогать самое чёрствое сердце. Я обратила внимание только на один трактат, автором которого был великий летописец ушедших оборотов Николас Ксенклауд. Уж не знаю, каким образом он оказался на полке. Должно быть, принадлежал кому-то из преподавателей, наверняка уволенного за свободомыслие и маргинальность. И когда на очередной лекции наставница Луиза сказала, что известный историк погиб от рук своей же банды, что является ярким примером того, как опасно доверять 'уличным отбросам', то есть всем второуровневым расам, я не смогла промолчать. Наверное, наставницы Пансионата благовоспитанных девиц не привыкли, что им делают замечания. А наставница Луиза своим ответом, к тому же, дала понять, что она далеко не так благовоспитанна, как хочет казаться. Мне пришлось объяснить ей, что я из образованной семьи и читала исторические хроники реальных событий, опирающиеся на достоверные факты, в отличие от тех, кто придумывает их сам.
  Меня высекли. Я плакала, но лишь после того, как за спиной заперли подвал. Очевидно, они думали, что сумеют запугать меня своей властью, но даже после наказания ничего не изменилось. Я осталась при своём мнении, только ещё больше ожесточилась. В конце концов, старшая наставница решила отселить меня, чтобы своим видом и дурными манерами я не развращала её невинных овечек. И только один раз в оборот мне дозволялось общаться со всеми остальными - в обеденный час за общим столом, когда зала оживлялась шепоточками и строгими замечаниями наставниц. Специально для меня из центра пригласили новую наставницу. Четыре оборота спустя она отказалась обучать меня и поспешно выехала. Вторая приехала на следующий же оборот, но только и она долго не задержалась. Я выяснила, что она боится пауков, и подложила ей в постель огромную волосатую самку прядильщика. Создание настолько же безобразное, насколько безобидное. У наставницы случился приступ, но её откачал целитель, живший при Пансионате.
  В любой момент я могла сбежать из этой дыры, но меня удерживала гордость и чувство собственного достоинства. Я считала это чем-то вроде очередного испытания. К тому же мне не хотелось лишний раз расстраивать отца, а если бы я сбежала из Пансионата, они бы раздули грандиозный скандал.
  Третьей моей наставницей оказалась милая барышня, недавно окончившая Педагогический Университет. К тому же на четверть фея. С ней мы быстро поладили, когда оказалось, что ей нравится лепить из грязи домики для муравьёв, висеть вниз головой, общаясь с летучими мышами и часами строить из облаков воздушные замки.
  В нашем райском саду росло много деревьев, но самой старой выглядела груша у дальней стены, именно поэтому я и решила покорить её. А усевшись на ветку, обнаружила, что у нас есть соседи! Раньше я как-то не задумывалась об этом. Сад был громадным, мне вполне хватало его, но стоило увидеть постороннего, и я заинтересовалась тем, что может быть там, за стеной. Моё внимание привлёк чей-то свист. Не резкий, а тихий и мелодичный. Мелодия была довольно интересной и даже знакомой. Какой-то гимн. Пошарив взглядом, я увидела мальчишку с беспечным видом стоящего под деревом. Груша была очень большой, поэтому, когда строили забор, стену не стали возводить вокруг дерева, а использовали ствол в качестве естественной ограды... В общем, этот нахал стоял под моим деревом и лениво ковырял ножом кору, что-то вырезая на стволе! Нужно ли говорить, как возмутило меня его поведение! Я запустила в него огрызком и он, тихо охнув от неожиданности, выронил нож. Подняв его, огляделся. Хотел продолжить своё хулиганское занятие, но я запустила в него уже надкушенным плодом. К моему великому изумлению, он не только ловко увернулся, но и сумел поймать грушу. Хмыкнув, осмотрел её, обтёр об рукав и с довольным видом откусил!
  - Эй, ты! - не выдержала я. - Сейчас же прекрати! Ты же делаешь ему больно! Немедленно оставь в покое моё дерево!
  - Кто сказал, что оно твоё? - смачно чавкая, поинтересовался он, но нож спрятал и только потом поднял голову. Я была уверена, что меня невозможно разглядеть в густой листве, но его глаза нашли меня мгновенно. Он прищурился. Я впервые видела живую личность, принадлежащую к роду вампиров. Живя на удалтеррии в Трианоне, я, откровенно говоря, вообще не встречалась с личностями второуровневых рас. Мама, конечно, не в счёт. Ну, и наставница Диммия тоже. Они феи - такие же, как и я. А эта особа!.. Я невольно прижалась к ветке, пытаясь укрыться от его пристального взгляда, но не тут-то было! Казалось, он может видеть сквозь предметы!
  - Ты чего, дикая? - насмешливо спросил он, сверкнув красными глазами.
  - Отстань, - растерянно буркнула я, смущённая его напором. Раньше никто не смел смотреть на меня так.
  - А ты грушкой ещё угостишь? - он проглотил её вместе с огрызком!
  - Вот ещё! - фыркнула я. - Наглость какая!
  - От хамства слышу! - передразнил он. - Не хочешь делиться, тогда я сам возьму!
  Он ловко подпрыгнул и легко уцепился за нижнюю ветку. Наблюдать за ним было одно удовольствие. Похоже, ему не первый раз приходилось взбираться на это дерево. Он уселся на ветку надо мной и сорвал спелый плод.
  - Ну, кто ты такая?
  - А ты кто?
  - Я первый спросил! - возразил он.
  - А я первая залезла на дерево!
  - Ха! Да в прошлом году я эту грушу всю вдоль и поперёк излазил! - фыркнул он.
  - Но в этом году ты же на ней впервые!
  - Вовсе нет! Я был здесь вчера!
  - Но сегодня ведь я первая!
  Он замолчал, задумчиво вгрызаясь в сочный плод.
  - Ладно. Пока что твоя взяла... Меня зовут Марьен.
  - А меня Ирилион, - хихикнула я.
  И он, подозрительно прищурившийся, не смог разобрать то ли я рада знакомству, то ли смеюсь над тем, что мальчишку назвали женским именем.
  - Откуда ты?
  - А ты?
  - Я первый спросил! - сквозь зубы процедил он.
  - А я первая угостила тебя грушей!
  - Да я и сам мог взять!
  - Но ведь не взял же!
  - Чтоб тебе! - он сплюнул то ли от досады, то ли грушка попалась червивая. - Ладно, дикая, снова твоя взяла.
  - Я всегда получаю то, чего мне хочется, - с достоинством ответила я. - Почему ты называешь меня дикой?
  В моём голосе не было и нотки обиды, только интерес. Это понравилось ему.
  - Потому что из таких, как ты, благовоспитанные леди хреново получаются! - усмехнувшись, он засадил огрызком в кусты репейника, росшего под окнами сарая, в котором меня поселили. Когда-то там жил садовник, от него даже остался кое-какой инструментарий.
  - Так откуда ты здесь взялся? - напомнила я ему, и он скривил кислую мину.
  - Родом я из Корпорации, - пожал он плечами, - но каждый сезон фламинго мать тащит меня сюда. Здесь похоронена вся её родня. Твоя очередь!
  - А я из Трианоны, - нехотя сообщила я, и он присвистнул. Свесившись с ветки головой вниз, уставился на меня.
  - И ты так запросто об этом говоришь! - возопил он с восторженным блеском в глазах.
  - Да что тут такого? - настала моя очередь пожимать плечами.
  - Да ты что! - завопил он и в следующее мгновение уже сидел рядом со мной на ветке. - Она же самая крутая, ну, после Локханани, конечно... Но мне бы очень хотелось побывать там! Говорят, там потрясающе красивые леса!
  - Скукотища, - как можно равнодушнее заявила я, хотя сердце заныло, напомнив, что пустота в нём царила не всегда.
  На минуту повисла пауза, каждый задумался о своём. Потом вампир, тоскливо вздохнув, поднялся.
  - Ладно, мне пора, а то мать будет ругать... Она у меня такая...
  Я проводила его молчаливым взглядом. Спрыгнув на землю, он оглянулся.
  - Ты завтра придёшь?
  - А ты?
  - Я первый спросил!
  Я хотела придумать что-нибудь поехиднее, но вместо этого пожала плечами и кивнула.
  - Я буду ждать, - крикнул он и скрылся в непроходимых зарослях, что буйно зеленели по ту сторону высокой ограды.
  Почти всё следующее утро я просидела на груше, но Марьен так и не появился. Слезая с дерева, подумала, что больше ни за что не подойду к нему! Что все вампиры предатели и обманщики.
  За обедом я сидела тихо и ни с кем не припиралась, хотя поводов для этого было предостаточно. Ванесса плюхнула мне в сок чернильных ягод, которые, попадая в организм, окрашивают все жидкости в ярко-синий цвет. Её пакости отличались оригинальностью, не то, что Вильям. Уж он бы никогда не додумался измыслить что-нибудь столь же остроумное. Мысли плавно перетекли на воспоминания о доме, о том, как раньше всё было прекрасно.
  - Что с тобой, сестрица Ири? - Ванесса озабоченно заглянула мне в лицо. - Ты сама на себя не похожа, выпей коктейля!
  Я фыркнула, давая понять, что вполне здорова. Ее заботливость не дала мне обмануться, ведь чем внимательнее и ласковее она была, тем большую гадость замышляла!
  - У тебя, может, голова болит? Может, позвать наставницу Коару?
  - Ничего у меня не болит, не нужно никого звать, я просто не хочу есть, - процедила я и оттолкнула тарелку.
  - Да? А вот у папочки голова болит, - театрально вздохнула она, состроив траурную опечаленность.
  - О чём ты? - нахмурилась я, стараясь не подать вида как нужны мне эти новости.
  - Да ни о чём, собственно, - отмахнулась она и продолжила обед, весело перемигиваясь и перешёптываясь с соседкой.
  Я стиснула зубы, про себя ругая сестру. Она, наверняка, получила письмо от Зои. Что-то случилось с отцом, но что? Расспрашивать Ванессу бессмысленно, она обрадуется любой возможности унизить меня. А Зои не догадается, что нужно написать два письма, она ведь уверена, что мы любящие друг друга сёстры, разделим и горе, и радость! Оставалось только одно - изъять письмо, если, конечно, Ванесса не уничтожила его сразу же после прочтения.
  После обеда меня терзала только одна мысль - как добыть письмо. Она же, наверняка, таскает его с собой, а на ночь положит под подушку! Пришлось вспомнить мамины уроки шаманства. Разрезать палец, обернуть рану стеблем сонной травы, нашептать наговор, требуя, чтобы сестра откликнулась на зов Старшей Крови, и сдуть пушистые семена. Подхваченные лёгким ветерком, они полетели в сторону общежития, взвились к распахнутым окнам второго этажа и проскользнули между колышущихся штор. В Стражу Матиеля, ровно в половине двенадцатого, точно лунатик, явилась Ванесса. Волосы растрепались, ночная рубашка облеплена репейником, босые ноги исколоты терновником. Но она пришла и даже не пискнула. В протянутой руке несла письмо. Я забрала конверт и отправила сестру обратно в постель. Проспит она дольше обычного, только и всего.
  Я забралась на узкую лежанку и зажгла все три огарка от свечей, которые имелись в моём распоряжении.
  'Дорогие мои девочки, Ванесса и Ирилион!
  Для нашей семьи настали нелёгкие времена, вы должны быть мужественными. Ваш отец, граф Дэ Тэйро смертельно болен. Целители утверждают, что помочь ничем не могут, и что жить ему осталось несколько циклов, а то и уделов. Вследствие своей разрушительной болезни граф совершенно лишился памяти, твердит, что встретил прелестную девушку и хочет на ней жениться. Имя девушки Эрика Фиорель. С этим именем он засыпает и встаёт по утрам...'
  Я зажала рот ладонью, кусая пальцы. Слёзы упали на розовый лист, исписанный мелким торопливым почерком.
  'Каждый день граф требует, чтобы всё было готово к свадьбе и приглашает гостей и священника. На правах хозяйки Триона я взяла на себя ответственность составить завещание. Мне бы очень хотелось, чтобы вы обе приехали и присутствовали при его оценивании, но целители запретили. Заверяют, что малейший стресс добьёт графа. А этим стрессом может стать даже встреча с вами. Надеюсь, ко времени вашего возвращения графу станет лучше и мне не придётся оценивать завещание.
  С любовью и надеждой мама...'
  - Мама, - простонала я, - мамочка! - и уткнулась носом в грязную подушку, глотая слёзы собственного бессилия. Я здесь, а он там и умирает, и я ничего не могу сделать, потому что даже встреча со мной может стать последним мгновением его жизни!
  В те минуты я благословляла небеса за то, что нахожусь не в общей спальне, потому что мои вопли переполошили бы всех спящих и бодрствующих.
  А на следующий день Ванесса закатила истерику, заявив, что я украла у неё письмо. Я хотела возразить, сказать, что сестра сама принесла его мне, что письмо адресовано нам обеим, а значит, не может считаться её личной собственностью, но кража - очень серьёзный проступок. Никто не стал бы меня слушать. И только Диммия тихонько всхлипывала, не в силах даже кивнуть, соглашаясь с правомерностью наказания.
  Так жестоко меня ещё не драли. Конечно, когда наказывают за шалости - это одно, но когда в назидание другим - это неимоверно больно. Так больно, что я обломала себе все ногти, до крови искусала губы, едва не ослепла, изо всех сил удерживая слёзы. Так больно мне не было никогда, потому что физическая боль слилась с болью сердечной, истязая не только тело, но и душу.
  Мне запретили впредь посещать обеденный зал. Притихшие девочки, те, кто не упал в обморок, плакали, комкая платочки. Возможно, даже некоторые из наставниц уже готовы были меня простить, но мне уже не нужно было их прощение.
  Целых два оборота я неподвижно пролежала в сарайчике. Наставница Диммия всё это время просидела рядом со мной. На утро третьего я смогла открыть глаза. Её бледное осунувшееся лицо с тёмными кругами вокруг глаз ясно дало понять, насколько ужасно я выгляжу. Она стала меня утешать, но её слова только сильнее распаляли во мне ярость.
  - Я же их всех!... - хрипела я упрямо, - в бабочек!.. Нет, в гусениц! В скользких слизняков...
  Не хотелось изливать злобу на ни в чём не повинную наставницу Диммию, поэтому, как только она уснула, я сбежала в заброшенную часть сада, к старой груше. Ярость требовала выхода и, взбешённая, я набросилась на заросли колючих сорняков. Ладони обжигало крапивой, руки полосовало терновником, но они порхали так, как учила мама - под корень! Вниз, по стеблю и под корень! Стебли усыхали на глазах, и тогда я топтала их ботинками, как мерзких паразитов.
  Я выдохлась, но остановили меня не слабость и боль, а посторонний звук. Кто-то хлопал в ладоши. Я обернулась, готовая придушить любого, кто осмелится подойти ко мне.
  Марьен спрыгнул с нижней ветки и, лениво сорвав мятную травинку, сунул стебелёк в рот.
  - Браво, я восхищён твоей техникой! Она безупречна!
  - Проваливай, - сквозь зубы процедила я, сжимая в кулаки горящие адской болью ладони.
  - Не будь такой злюкой, - хмыкнул он медленно приближаясь.
  В глазах загорелся какой-то странный огонёк, который мгновенно превратил его в притаившегося зверя.
  - Проваливай, урод! - прохрипела я.
  Он неожиданно оказался рядом и влепил мне оплеуху с такой силой, что я не устояла на ногах. Раньше я никогда ни перед кем не становилась на колени. И не плакала... Но слёзы покатились по щекам и я бессильна была сдержать их.
  - У-ур-род! - всхлипнула я, потирая щёку, словно опалённую огнём от тяжёлой пощёчины. - Ж... жалкий у-урод!
  Но жалким был вовсе не он, и я отчётливо сознавала это. Вместо того чтобы презрительно фыркнуть и уйти прочь, он зачем-то медленно присел рядом со мной. Осторожно прикоснулся к моей руке и ещё аккуратнее перевернул ладонью вверх. На его лице отразилась мука. Я стала упираться, но он крепче стиснул запястье, не позволяя сжать кулак.
  - Дай!... дай мне...
  У меня уже не было сил ни сопротивляться, ни сдерживать себя. Упав в траву, я разрыдалась, как последняя дура. Он прилёг рядом, не выпуская ни на миг моей руки, и вдруг прикоснулся к ладони губами. Потом начал целовать и облизывать мои пальцы.
  - Ты чего?! - вспыхнула я и хотела оттолкнуть его или хотя бы вырвать руку, но он шикнул на меня.
  - У вампиров в слюне содержится анестетик и регенирациты... сейчас всё пройдёт...
  Я сквозь слёзы смотрела на него, а он выглядел очень серьёзным, сосредоточенным и почему-то показался взрослее. Когда ожоги и кровоточащие царапины действительно сошли, я смущённо протянула ему вторую руку. Он не восторжествовал и не стал подначивать, принял, как подобает настоящему воину, мою молчаливую капитуляцию.
  - Извини, что не смог прийти, как договаривались... - пробормотал он между поцелуями, - мать не отпустила...
  - Ерунда, - выдохнула я, млея от его прикосновений.
  - Нет, не ерунда! Ты прождала меня до самого обеда!...
  - Откуда ты знаешь? - удивилась я. Он, наконец, отпустил руки, осторожно вытер слёзы с моих щёк и неожиданно тепло улыбнулся.
  - По запаху...
  - Чего?! - пролепетала я, совершенно сбитая с толку.
  - Ты очень приятно пахнешь, - пробормотал он придвигаясь почти вплотную, - удивительный аромат... Так пахнут все феи?
  - Н.. не знаю, - запинаясь, выдавила я, пытаясь отстраниться. - Как?
  - Мёдом и цветами... ландышем... - его руки опустились по моим плечам вниз, к локтям, потом скользнули, обхватывая в кольцо. Коснулись спины, и я невольно вскрикнула. Он испуганно вздрогнул, отшатнулся, потом заглянул мне в глаза и молча заставил развернуться к нему спиной. Не стал ничего спрашивать, а я ничего не объясняла. Он просто задрал моё платье.
  - С-сволочи! - хриплый полустон вырвался даже не из горла, а откуда-то из глубины его груди. - Какие же они сволочи!
  Я закрыла глаза, почувствовав тёплое прикосновение его губ. Постепенно боль ушла, рубцы разгладились, но он всё продолжал гладить мою спину, словно пытался убедиться, что кожа вновь стала шёлковой. Медленно-медленно, то самыми кончиками пальцев, то всей ладонью, очищая от запёкшейся крови, гнойной корки и грязи. При этом дыхание его ни разу не сбилось. Оно было ровным и глубоким, но с каким-то присвистом. Словно он втягивал воздух сквозь крепко стиснутые зубы, пытаясь сдержать рвущийся наружу гнев. После лёг рядом, не разжимая крепких объятий.
  - За что же... - вытолкнул он из пересохшего горла, - за что тебя так, дикая?
  - Зачем ты это делаешь? - спросила я вместо ответа. Наша обычная игра. Кто кого переспорит. Мне нравилась эта игра. Мне нравилось лежать вот так рядом с ним, в его объятиях, вдыхать запах травы, щекочущей лицо.
  - Я же первый спросил, - шепнул он без тени раздражения, даже без укоризны во взгляде.
  - Про это неинтересно говорить, - ответила я.
  - Прости... - выдохнул он, - я как-то... даже не подумал...
  - Так зачем ты делаешь это?
  - Что именно? - уточнил он, с тихим едва различимым стоном наслаждения, смело зарываясь лицом в мои волосы.
  - Зачем помогаешь мне?
  - А было бы лучше оставить, как есть? - он заглянул мне в глаза. - Позволить тебе мучиться и страдать?
  - Я уже привыкла.
  - И я привык, - он упрямо поджал губы, - что если кто-то страдает, а я могу помочь...
  - Странно... - пробормотала я. - Ты странный. Ты же вампир. Разве вы питаетесь не страданиями других?
  - А я вегетарианец, - усмехнулся он, нарочно оскаливая клыки. В глазах загорелся тот самый хищный огонёк. Я хотела тоже обнять его, но не осмелилась. Перед мысленным взором пронеслись ужасные картины - жертвы вампирских пиршеств, растерзанные, расчленённые тела. Одна большая свалка, в которой невозможно понять, где мужчины, где женщины, а где дети. Вспомнилась кровавая охота, которую устроили люди, узнав, что в Трианоне появился вампир. И жестокая расправа над нелюдем, который оказался почти таким же, как и я сама, ребёнком. Загнанный до полусмерти, напуганный до безумия, истекающий кровью... от него осталось мало, я запомнила его ручонку с тонкими, судорожно скрюченными, выломанными когтистыми пальчиками, которые бессильно царапнули край глубокой ямы. Мы с Сири никому не рассказали про то, что видели в лесу...
  - Не нужно, - задыхаясь, мучительно выдавил Марьен, - пожалуйста!.. Не нужно думать об этом!..
  Я растерялась. Неужели он мог читать мои мысли? Это ведь по части магов. И тут же поняла, что наши тени слились в одну на траве, и сейчас он мог питаться моими чувствами.
  - Прости... - не зная зачем, извинилась я.
  - Знаешь... - он на миг запнулся, будто взвешивая, стоит ли ему продолжать, - однажды утром я залез на это дерево и увидел тебя... Ты принимала ванну и...
  - Так ты шпионил за мной?
  - Да, извини... В то самое утро я и поклялся себе, что обязательно поцелую тебя!..
  Я взглянула на него сквозь ресницы.
  - И в тот день... на дереве я хотел вырезать наши имена...
  - Это что, у вампиров так принято признаваться в любви?
  Он нахмурился.
  - Я... и вообще не знаю, что делаю тут и зачем рассказываю тебе всё это! - он неожиданно откатился и резко сел. Мотнув головой, вскочил и через мгновение уже был на груше. Его гибкое тело скрыло густой листвой.
  - Марьен! - крикнула я, едва опомнившись, но он уже бесследно исчез.
  А потом, просыпаясь каждое утро, стала находить на подушке медовые пряники в форме зверушек. Не знаю, где он их доставал, может, пёк сам, и это было очень приятно.
  На девятый оборот он пришёл ко мне. Вошёл без стука и шороха посреди ночи в Стражу Аниеля и лёг рядом на пол. Проснувшись, я открыла глаза и первое, что увидела - его белое почти бескровное лицо и дрожащие губы.
  - Ирилион, - выдохнул он, умоляюще глядя на меня, - помоги мне... ты же можешь... ты же умеешь исцелять всяких тварей...
  - Так то ведь... тварей, - выдавила я.
  - Ну, чем... чем я отличаюсь от них, - с мукой простонал он, прижимаясь лбом к моим коленям.
  - Что с тобой?!
  - Это всегда случается... Всегда, когда луна... - его трясло. - Мне так страшно... я не хочу... становиться таким, как отец...
  Я осторожно обняла его. Жажда. Потомственный вампир, он не имел достаточной власти над тенями, но как и все вампиры испытывал голод. И если сделает хотя бы один глоток, ему уже никогда не стать прежним. Он превратится в чудовище, алчущее утоления извечной жажды. И будет убивать. Чем я могла ему помочь, если за столько лет даже учёным-генетикам в самых лучших лабораториях не удалось разгадать этой тайны. Избавить очередное гениальное 'творение' от порочного изъяна. Ведь у всех нелюдей есть проклятие, определяющее их участь. Для магов - сумасшествие, для оборотней - звериное бешенство, для вампиров - жажда, для нас, зависимых от стихий, иссушение... Я могла только обнять его и шептать какую-то бессвязную чушь про то, что скоро всё пройдёт и ему станет лучше. Он стонал, и в голосе было столько невыразимой муки, что я едва не рыдала от отчаяния.
  Только под утро мне удалось его убаюкать, и я задремала вместе с ним. Разбудил меня взволнованный шёпот наставницы Диммии:
  - Леди Ирилион, проснитесь! Скорее вставайте...
  - Что случилось? - я резко распахнула глаза. Марьен к тому времени, конечно же, бесследно исчез.
  - Скорее собирайтесь, за вами приехали!
  - Кто приехал? - спросонья я ничего не могла понять.
  - Они ждут вас, леди Ирилион!
  - Да кто ждёт-то?!
  - Ваш отец умер...
  Похороны состоялись в тот же оборот. Очень скромные и тихие. Наверное, средств на большее уже не хватило... Вильям, новый граф Дэ Тэйро, произнёс сухую речь и гроб был утоплен. Отец так часто обещал маме, что изменит законы рода и по новым правилам наследником сможет стать и женщина, но не успел. Он очень многого ещё не успел в своей жизни!
  Глядя на Вильяма, я понимала, что он, хоть и является чистокровным человеком, молодым и энергичным, но был таким остолопом, что временами мне казалось, овца соображает больше, чем этот кретин! Вообразив из себя невесть что, он пытался руководить всем сразу, как это делал отец. Естественно, у него ничего не получалось. Он был слишком юн, неопытен и вспыльчив, особенно когда разговор заходил о том, что при прежнем хозяине дела шли значительно лучше. К тому же состояние бюджета было чудовищным. За последний год правления отца Трион лишь чудом не обанкротился. Изольда всё-таки оказалась неглупой женщиной.
  Улучшив момент, я решила вернуться в Пансионат. Хотелось попрощаться с Марьеном. Однако, прибыв туда, пожалела, что вообще вспомнила о нём. Воздух пропитался смрадным запахом ужаса и ненависти. Всегда чувствуется, когда живое существо погибает насильственной смертью. Я нашла его там, где и ожидала - в старом сарайчике садовника. Он спал на грязной лежанке, закутавшись в рваное покрывало, которое когда-то служило мне одеялом.
  - Марьен?
  Он сразу же вскинулся и в красных глазах вспыхнул тот самый огонёк, который придавал им хищный блеск. Но на этот раз в них появилось что-то ещё... Действительно неприятное, даже отталкивающее. Он стал тварью.
  Глаза его вдруг потеплели.
  - Ирилион, ты всё-таки вернулась...
  - Конечно, вернулась.
  - Я ждал тебя.
  - Скучал? - я так и не переступила порог убогого сарайчика, и он понял, что мне всё известно. Не важно, каким образом, но известно. О том, что он не выдержал. После моего внезапного исчезновения сломался, впал в тоску и поддался Зову.
  - А ты?
  - Я первая спросила, - покачала я головой, не сводя с него взгляда.
  Он вдруг рассмеялся. Жутким, бессердечным хохотом.
  - Брось, я больше не играю в эти детские игры! - заявил он, вскакивая на ноги. Слишком проворно, ужасающе быстро. В каждом жесте сквозила неприкрытая угроза.
  - А я играю, - спокойно ответила я. - Помнишь, ты как-то сказал, что поклялся меня поцеловать?
  - Забудь об этом, - томная улыбка коснулась его губ.
  Он стал совсем взрослым этот худой, встрёпанный мальчишка с ослепительной улыбкой.
  - Это была глупость, к тому же я больше не верю тебе, дикарка. Ты обманула меня! Почему ты не рассказала мне про силу и эту божественную сладость?! Ты ничего не рассказала мне про кровь!
  - А, по-моему, тебе до сих пор этого хочется, - возразила я, и взгляд его полоснул, точно бритва. Потом он медленно оскалил клыки и взгляд стал зовущим, тоскливым.
  - Надо же... ты права... - чуть растягивая слова, проговорил он. Скользящей походкой хищника двинулся ко мне. - Все, кого я целовал, были такими пресными... Совершенно отвратительными... Без вкуса, без запаха... Только ты... всегда приятно пахла мёдом и ландышем, - он подошёл так близко, что чуть ли не прижался ко мне всем телом. И замер, вдыхая аромат моих волос.
  - Да, я ждал тебя, - пробормотал он, не смея поднять руки, чтобы обнять меня. На его одежде застыли пятна чужой крови.
  - Прости, что заставила ждать так долго...
  - Но я рад, что ты вернулась ко мне... - он склонился ещё ниже. Его губы осторожно, очень нежно прикоснулись к моим, но я почувствовала вкус крови на них.
  - Я вернулась попрощаться.
  - Вот как, - пробормотал вампир с мучительным полувсхлипом. - Моя Ирин, я так скучал по тебе!..
  Я сделала то единственное, что оставалось. Он видел оружие в моих руках, понимал, что если осмелится подойти, умрёт, но всё же выбрал мой поцелуй. Нож вошёл глубоко в его сердце и застрял. Марьен пошатнулся и рухнул на спину, широко раскрытыми глазами гладя на меня. В них застыло искреннее удивление и печаль, будто он до последнего мгновения не верил, что я сделаю это, и огорчился, когда моя рука обрекла его на смерть. После я никогда больше не вспоминала о нём, но в тот оборот проплакала над телом мёртвого вампира до самого заката, до окончания Стражи Венаеля.
  В Трианону я возвращалась с ещё более опустошённой душой и заледеневшим сердцем, чем когда уезжала.
  Графиня Дэ Тэйро, нужно отдать ей должное, очень скоро поняла, что существует лишь одно средство, способное спасти графство от разорения - замужество. Власть по закону перейдёт к её новому мужу, а потом, когда Вильям достигнет совершеннолетия, станет полноправным хозяином Триона. Шутка ли, пятнадцатилетний граф Дэ Тэйро. Его никто не воспринимал всерьёз. Однако Зои недооценила горячей крови Вильяма. Однажды испробовав власти, он уже не желал отказываться от неё. Ведь ему так долго пришлось быть игрушкой в чужих руках! И теперь, когда представился шанс отомстить за все унижения, он не желал ничего слушать. Многие стали опасаться за жизнь графини. Замок превратился в змеиное гнездо, где на каждом шагу были слышны злобное шипение, яростный рёв и крики ужаса. И всё было, как бывает обычно в первоуровневом обществе - колкие замечания, едкие насмешки в глаза, трепание нервов двусмысленными намёками, презрительные улыбки и высокомерное умалчивание. Игра в сильных и слабых. Жизнь в Трионе стала невыносимой.
  Но графине Дэ Тэйро мудрости было не занимать. Ей ничего не стоило созвать бал-маскарад и пригласить всех желающих. Претендентов оказалось не так уж и много, но выбрать было из кого.
  Сразу же после венчания я решила, что немедленно соберу вещи и уйду куда-нибудь подальше, чтобы не принимать участия в дальнейшем спектакле. Однако новый граф Дэ Тэйро оказался человеком умным и проницательным, что было, в общем-то, не удивительно для личности его возраста и характера. Я бы удивилась, окажись иначе. Он не собирался жить долго, лет десять. К тому времени Вильяму исполнилось бы двадцать пять - как раз подходящий возраст для того, чтобы взвалить на плечи бремя ответственности за такой огромный и роскошный замок! Саймон отлично понял, почему Изольда выбрала именно его, поэтому не стал строить иллюзий и тешить себя мечтами о любви и власти. Нет, он сразу же с умом взялся за свои обязанности.
  В первую очередь тут же изловил меня и в сопровождении почётного караула вернул в замок. Хотел оформить в какой-нибудь приличный колледж, но я отказалась. Заявила, что 'науками' сыта по горло.
  - Ирилион, ты же понимаешь, что я должен позаботиться о его семье. И ты не исключение, - он принимал меня в отцовском кабинете, где всё осталось по-прежнему. Даже мои фотокопии, расставленные в определённом порядке на его столе.
  - Конечно.
  - Ты славная девочка, - он взял одну из фотокопий, где нам с Сири было по шесть лет, некоторое время разглядывал её. Потом вздохнул и поставил на место. - И я не хочу, чтобы ты страдала взаперти, тем более, когда молодой господин изволят сходить с ума и кидаться на всех подряд.
  Он задумчиво нахмурился, теребя перстень на правой руке, перстень нашего рода.
  - Давай заключим сделку, - наконец сказал он. - Я отошлю тебя подальше, пусть Вильям перебесится. А если вдруг что-то случится, тебя непременно уведомят и, если понадобится, доставят в Трион.
  - Всю жизнь мечтала, - буркнула я, и он воспринял этот ответ как положительный.
  Другого выбора у меня ведь и не было.
  - Да, и тебе... - он запнулся и опустил взгляд, - придётся остричь волосы...
  - Я знаю, - раздражённо перебила я.
  Обряд острижения означал, что я добровольно соглашаюсь на изгнание. Эта традиция была такой же древней, как и наш род. Если же стригли налысо, означало, что изгнанник виновен в чём-то непростительном. Это касалось всех одинаково. Но лучше ведь потерять косы, чем голову!
  Вторым делом он составил новое завещание, узаконив право наследования женскими особами. Вильям был в бешенстве, но старик Саймон быстро поставил его на место. Новые правила означали, что после смерти нынешнего графа Дэ Тэйро все трое наследников будут обладать совершенно одинаковыми правами на Трион!
  В-третьих, он укрепил подступы к замку и набрал личную гвардию. Не просто гвардию, а элитных воинов-наёмников. Потому что и сам, как выяснилось, был когда-то псом войны.
  Оказалось, что прежде чем мой отец стал графом Дэ Тэйро и осел в Трионе, он служил в Антитеррористическом Крыле в чине капитана, а его лучшим другом был никто иной, как Саймон Донел де Линн. Тот самый старик Саймон, который стал новым графом Дэ Тэйро. В далёкой молодости в одной из передряг они поклялись друг другу, что после смерти одного из них другой позаботится о его семье. Эта клятва распространялась на служебные годы, но со временем переросла в традицию. Как же иначе - дело чести. Я даже не подозревала, что мой отец в своё время полностью оплатил расходы во время похорон жены и сына Саймона, которые погибли в авиатрагедии на семьдесят восьмой аэрострали. А когда тяжело заболела дочь, тратил бешеные кредиты, взяв на себя оплату сложного аппаратного лечения и фармаки редкого происхождения. Саймон никогда бы в жизни не сумел погасить таких долгов! Девочка прожила недолго и похороны, опять-таки были финансированы моим заботливым отцом. Саймон с горя едва не спился. И протрезвел, лишь когда узнал о смерти друга и о том, что Изольда ищет кандидата на 'роль' графа.
  Итак, я покинула Трион - место, где провела лучшие годы своего детства. Странно, но печали я совсем не ощущала. Была только затаённая ненависть и гулкая пустота внутри. И проклятая высокородная гордость, которая никогда бы не позволила показать своих истинных чувств.
  Я отправилась на пограничные земли, где никто бы не смог узнать, кто я и откуда прибыла. Остановилась в первой же точке. Сонная, затхлая деревенька, насквозь пропитанная скукой, как затянутое тиной зловонное болотце. Кривые хатки окраины с покосившимися окнами, заросшие крапивой и хмелем дворы и подгнившие заборы. Сараи, забитые догнивающим хламом и недогрызенными крысами объедками. Ленивые собаки, которым невмоготу даже вильнуть хвостом, не то, что залаять. Несколько десятков купеческих домов, гостиница, она же трактир, 'Большие холмы' на главной улице, множество лоточников, даже не слоняющихся по рыночной площади, а, подобно разленившимся дворовым собакам, обсевшим её укромные уголки, и обветшалая церквушка на вершине холма. Глухой голос её одинокого колокола навевал ещё более невыразимую тоску. От всего этого веяло упадком и разложением.
  По всему чувствовалось, что в эти места приезжие не часто захаживали, поэтому меня сразу заметили. И хотя я была похожа на обыкновенного странника в запылённых одеждах и добротных сапогах, в перешёптываниях за спиной я отчётливо расслышала удивление и даже некую враждебность.
  Остановившись у колодца, столкнула ведро и взялась за отполированную до блеска деревянную ручку, когда ко мне подошёл пироженщик.
  - Не желает ли-ть младой господин горячего пирога? Наверняка, ведь-ть, дорога загнала...
  - Не желает, - пропыхтела я, проворачивая ручку и налегая на неё всем телом.
  - Отчего же-ть? Лучшее моих пирогов не сыскать во всём-ть селении!
  - Если бы меня мучил голод, почтеннейший, тогда ваши пироги пришлись бы кстати, но я хочу пить! - заявила я, достав полное ведро и, умывшись холодной водой, зачерпнула горсть.
  - Эка речь у вас мудрёная, - пробормотал старик, - надо ж те-ть - 'почтеннейший'! Вы никак, младой господин, из Центра к нам пожаловали. Ну, дак ежели-ть оголодаете, подходите!
  - Обязательно, - буркнула я и закинула суму на плечо.
  Так вот в чём дело. От таких одиночек всегда ждут только неприятностей. Такие либо за кем-то охотятся, либо сами являются жертвами. Причём ещё не известно, что хуже.
  Далеко от колодца отойти не удалось. Мимо меня промчалась отара белоснежных резвых овечек, и старуха сердито прошипела мне вслед:
  - Гляди, куда идёшь, не-то примеришь у меня овечью шкуру!
  Я пожала плечами, уступая ей дорогу. Хорошо, что не все люди были такими же озлобленными и раздражительными. Чтобы остаться здесь жить, мне нужно было найти работу. Пойти на ночь в гостиницу я не могла, стоит местным увидеть золото, и они живо поймут, кто к ним пожаловал. Лучше пусть думают, что я нищая бродяжка. Работу найти будет трудно, наверняка мастера берут себе помощников из местных ребят, те и выполняют всю работу по дому, хозяйству и прочее. Пойти к кузнецу - кто меня возьмёт? Откажут ведь с порога, не глядя на то, что я довольно хорошо разбираюсь в металлах и ловко управляюсь с огнём. В доярках и пекарях здесь так же, наверняка, не нуждаются. И что же мне остаётся? Знахарство? Но как знать, может быть, они здесь сжигают ведьм по большим праздникам перед Великим Постом.
  Полдня бесцельно проходив по рыночной площади, я вновь вернулась к колодцу. Заметив того самого пироженщика, который утром нахваливал свой товар, подозвала его.
  - Младой господин никак оголодал? - веселясь, прищурился старик.
  - Есть немного, - ответила я, - а ещё желает найти какую-нибудь работу.
  - Это-ть в нашей-то деревне? - фыркнул недоверчиво старик.
  - Это возможно? - настойчиво гнула я.
  - Само собой, - заулыбался старик, когда я извлекла из внутреннего кармана куртки туго набитый кошель. - Утром подходила сюда-ть старая вдовица с овцами. Слыхал я, будто-ть она привечает всех охочих ейных овец пасти. Работёнка непыльная, да и кормит она до отвала.
  - И где её можно найти?
  - Дак на самой-то крайне и живёт. Как выйдите на тропу, что-ть на тракт ведёт, младой господин, там-ть старый колодец будет. Дак идите прямо-ть к старому дубу, а там-ть уж и недалеча. Ейную хибару сразу-ть заприметить можно.
  - Благодарю за пироги.
  - Только осторожны будьте, младой господин, - пробормотал старик, - слишком часто к ей наниматься-то ходют, а только ещё никто в обрат не вертался!
  - Учту, - кивнула я, вложив ему в ладонь золотую монету, - не знаю, как у других, но ваши пироги и в самом деле изумительны на вкус! - и пока он не успел опомниться, подхватила суму и зашагала прочь.
  Дом разыскать оказалось несложно, старик достаточно точно описал дорогу, и выглядел он неожиданно прилично, не вписываясь в общую картину навозной кучи. Стены увивал розовый плющик, под окнами белели ромашки. Во дворике располагался 'скромный' садик, где росли лечебные травки и специальные растения для серьёзных травяных заклятий. Даже пестрянка и красница, которые считались довольно редкими растениями и не плодоносили без особых крепких чар.
  Бабка возилась у ограды, загоняя последних овец. Когда я подошла, она, не оборачиваясь, проворчала:
  - Ну а тебе чего ещё?
  - Работу ищу, бабуля, мне посоветовали вас спросить.
  - Какая я тебе 'бабуля'! - резво развернувшись, она зыркнула на меня из-под капюшона и я заметила алый огонёк, блеснувший в зрачках. Потомственная целительница. С такими личностями нужно быть поосторожнее, их прокляты способны в могилу свести. Зато вот если приглянёшься им чем-нибудь, тебе всюду будет сопутствовать удача. Проклятов я не боялась, мама научила, как их разрушать, поэтому смело взглянула ей в глаза.
  - Простите, но вы же не представились, - заметила я спокойно. - Меня вот Ириком кличут.
  - Ириком? - старуха, скривив губы, хмыкнула.
  Так очень часто меня называла мама. Ирик - это детёныш дикой горной кошки, снежный котёнок.
  - А ведь не врёшь, плутовка, - буркнула старуха, и я пожала плечами.
  - Зачем мне врать?
  - Ладно, оставайся. Будешь за моими овечками присматривать. Они у меня норовистые, пошалить любят. Коли узнаю, что обижаешь их, псам своим скормлю. Спать будешь в сарае или гуляй, где вздумается. Прежний пастушок ограничений не терпел.
  - Спасибо, ба...
  Она строго зыркнула на меня, обернувшись на пороге, и я закрыла рот.
  - Зовут меня Вильджемиль, лучше тебе сразу запомнить, - она захлопнула дверь и я, оперевшись на ограду, внимательнее пригляделась к её овцам. Было в них что-то странное. Шестнадцать голов, все беленькие и пушистенькие, словно облачка. В загоне они вели себя очень смирно, мне показалось, что с ними не будет никаких проблем.
  Первая ночь прошла спокойно, никто меня не побеспокоил. Я просидела в пабе, где подавали лососину. Это оказалось единственное заведение, в меню которого входили рыбные закуски. Стоило это удовольствие не так уж и дорого, но люди почему-то нечасто им угощались. И не удивительно, что хозяин сразу приметил и запомнил меня. А на следующий оборот, на рассвете, я вывела отару из загона. Как только овцы оказались на свободе, стали разбредаться в разные стороны, и мне стоило невероятных усилий довести их до лугов на берег реки. На них не действовала даже моя сила хранителя леса! Упрямые животные вели себя так, словно меня и вообще рядом не было!
  К полудню я валилась с ног от усталости и, дойдя до реки, села на траву, уронив пастушью сумку. Я не чувствовала ни рук, ни ног, в голове гудело. Но только прикрыла глаза, как послышался шепоток:
  - Не спи, Ирик... проснись, Ирик...
  Удивлённая, я открыла глаза. На берегу у самой воды возле камней сидела девочка лет восьми. Её светло-голубые, почти прозрачные глаза глядели сквозь меня. Она приветливо улыбнулась и кивнула.
  - Стало быть, ты новая пастушка колдуньина?
  - Если ты про целительницу, что живёт на окраине, то да, - медленно ответила я.
  - Меня Илашкой зовут, - сказала девочка, - угостишь водицей? Пить хочется...
  - Конечно, бери, - я протянула ей флягу, отмечая, что на девочке надета только ночная рубаха до пят, причём насквозь мокрая.
  Девочка выпила всё и вернула мне пустую флягу.
  - Спасибо. Вкусная у тебя водица. А остальные меня всё чаще винцом да брагой угощали, но я такого не пью, - она замолкла, глядя на речную воду.
  Я тоже молчала, слушая журчание реки. В этой части она была мелкой, а дно каменистым и вода неслась через многочисленные порожки с красивыми переливами.
  - А что, не боишься колдуньиных угроз?
  - Каких угроз? - удивилась я.
  Девочка оглянулась. От её взгляда мне всякий раз становилось не по себе, будто она могла видеть меня насквозь.
  - Люди ведь толкуют, что это и не овцы вовсе, а души людские за непослушание в овец обращённые.
  - Да люди и вообще всякое болтают, кто же им запретит?
  - А не боишься, что к стаду привяжешься, как к семье родной?
  Девочка говорила странные вещи, но при этом весьма серьёзно. Над ними стоило поразмыслить. Кто она вообще такая? Как появилась здесь и что делает одна так далеко от деревни?
  - Бояться мне нечего, - медленно ответила я и девочка отвернулась.
  - Неужели такая светлая, без единого пятнышка?
  - Наоборот, - вздохнула я, - такая грязная, что никто об меня и рук марать не станет...
  Девочка вдруг стремительно поднялась и обломила сухую тростинку. Протянула её мне и, глядя на воду, тихо сказала:
  - Сделай из неё дудочку.
  Я ни о чём расспрашивать не стала, просто взяла тростинку, отметив, что руки у девочки необычайно холодные.
  - Прямо сейчас сделай, пока солнце не село...
  - Хорошо, - я достала нож и принялась за дело, поглядывая на девочку. Та стояла неподвижно и глядела на воду.
  - Илаша, а что ты здесь делаешь? - наконец спросила я, когда молчание затянулось.
  - Рубашку сушу, - просто ответила она, пожав плечиками.
  - А потом что делать станешь?
  - Домой пойду, - как-то неуверенно ответила она.
  - А где ты живёшь?
  Девочка промолчала.
  - Где ты живёшь, Илаша, может, я тебя проведу?
  - Не нужно меня провожать, - тихо ответила она, - я дорогу хорошо знаю.
  - Ну, как скажешь, - я опустила взгляд, аккуратно вырезая отверстие в тростниковом стебельке, а когда подняла, чтобы спросить девочку, зачем ей дудочка, оказалось, что рядом никого нет. Я удивлённо оглядела речной берег, отметив, что полоса ила, где девочка непременно должна была пройти, не сохранила ничьих следов. Тростник тихо шелестел на ветру, и блеяли овцы. Единственным доказательством того, что мне это не приснилось, была только наполовину вырезанная дудочка.
  Когда нехитрый музыкальный инструмент был готов, я спрятала нож и попробовала сыграть. Звук получился чистым и нежным. Но меня удивило вовсе не это. Всё утро овцы шарахались от меня и разбегались кто куда. Среди них выделялась одна самая крупная - заводила. Но стоило мне приложить дудочку к губам и легонько подуть, как овцы, все, как одна, вслед за вожачкой потекли ко мне и окружили плотным кольцом. На мордах застыла какая-то тоскливая печаль, я никогда не видела подобного в глазах животных! Музыка вплеталась в шелест тростника, шорох травы и журчание реки. Овцы безмолвно последовали за мной и не отставали ни на шаг. Притихшие и покорные, они облепили меня со всех сторон, так мы и дошли до деревни. Солнце спряталось за верхушки деревьев, когда мы подошли к владениям Вильджемиль. Она встретила меня на пороге и первым делом пересчитала овец. Нахмурившись, пересчитала снова.
  - Все на месте, - весело сообщила я.
  - Вижу, - раздражённо буркнула старуха.
  Ещё раз пересчитала, шевеля губами, словно называя не числа, а имена, и только потом позволила их загнать.
  - Что ж, неплохо потрудилась, Ирик. Ужин заслужила, заходи в дом.
  Стряпая, старуха копошилась у очага и косо поглядывала на меня. Я же с беспечным видом уселась за стол и вытянула ноги. Похоже, ей не верилось, что кто-то, наконец, сумел справиться с её овцами. Про дудочку я ничего говорить не стала, сама не знала, как объяснить произошедшее. Мистическая история, да и только.
  На следующее утро снова отправилась на берег реки, на то самое место, где встретила Илашку. Прилегла на траву и, закрыв глаза, услышала:
  - Спи, Ирик... Засыпай, Ирик...
  И спокойно заснула. Овцы, конечно, разбрелись по всему лугу, но отара снова оказалась у моих ног, стоило заиграть на тростниковой дудочке.
  Шесть оборотов я выгоняла стадо на луга, а старуха-целительница, вечером пересчитывая овец, что-то недовольно ворчала себе под нос. Она как будто каждый оборот ждала, что одно животное из стада непременно должно исчезнуть, но каждый вечер их возвращалось ровно столько, сколько утром она выводила из загона - шестнадцать!
  На седьмой оборот она объявила мне, что я заслужила денёк отдыха. Тем более что в деревню непременно должна приехать ярмарка и начнётся потеха всяческая. А чтобы не было скучно, вручила мне кошёлку и велела накупить всего по мелочам.
  Деревенька преобразилась, словно расцветшая пустынная колючка. На базарной площади шумело и толпилось так много народу, сколько я даже не припомню на званых пирах, которые устраивались в Трионе. А на руках у торговцев было столько всего, что проще перечислить чего там у них не было! От пестроты нарядов, ароматов сладостей и пряностей, красочности игрушек и украшений просто голова шла кругом. Я не спеша проталкивалась сквозь толпу, только и успевая отказываться от медовых пряников, расписных глиняных горшков и свистулек, меховых воротников и искусно расшитых платков. Кое-что ласкало взгляд, но я проходила мимо, убеждая себя, что мне ничего не нужно. Остановилась только перед лотком, на котором разложили ножи. Среди прочего хлама на глаза попался один действительно редкий экземпляр. Судя по заточке и затёртым письменам на изящном клинке, оружие являлось древним и скорее ритуальным, чем боевым, выполненным под воронёную сталь. Он был настолько великолепен, что я просто не смогла удержаться от соблазна повертеть его в руках. А когда он мягко лёг в ладонь, поняла, что нож непременно должен стать моим.
  - Что, парень, по нраву игрушка? Забирай, задаром ведь отдаю!
  - Сколько? - я подняла голову, и торговец разинул рот.
  - БОГии помилуйте, это ж девка!
  - И что? - я нахмурилась.
  - Где твой отец, бесстыдница? Вырядилась в мужицкую одёжу, да ещё и косы остригла! Ты что это удумала? Нечего тебе тут делать, домой ступай!
  - Послушайте, милейший, - процедила я сквозь зубы, - я хочу купить у вас этот нож, какова его цена?
  - Он не продаётся! - нагло заявил торговец. - Ты чья такая? Ишь, выдумала чего! Вот расскажу всем! Куда твои мужики глядят, одну на рынок отпустили?
  - Какова цена? - свирепея, прорычала я.
  Торговец как будто не обращал внимания на то, что я уже вот-вот готова взорваться. Я бы вырвала ему глотку, но мне на плечо неожиданно легла чья-то ладонь, тихий голос жёстко произнёс:
  - Веди себя приличнее, девочка.
  Я обернулась, злобно сверкая глазами. Передо мной стоял мужчина в неброском костюме с лютней за плечами. Широкополая шляпа прикрывала глаза, но по характерным чертам лица я поняла, что он эльф. Чистокровный, возможно даже аристократ.
  - Что она хотела купить? - обратился он к торговцу с вежливой застывшей улыбкой.
  - Так это ваша бесстыдница, почтеннейший?
  - Моя. Она хотела этот нож?
  - Ну... да, - торговец на глазах преобразился, приняв деловой вид.
  - Сколько?
  - Работа очень тонкая... Такая вещь редкость, господин!
  - Сколько? - повторил незнакомец и в голосе прозвенели неприятные интонации.
  - Двадцать серебряных! - ляпнул торговец.
  - Держи! - холодно обронил бард и швырнул ему золотую монету. Торговец рассыпался в благодарностях, а эльф сжал моё плечо, которое не отпускал всё это время, и тихо сказал:
  - Пойдём отсюда.
  Он привёл меня в пивную, где мне ни разу не доводилось бывать - самую заброшенную и обветшалую. Заказал обед на двоих. Я почувствовала, как заурчало в животе, ведь уже полдня почти прошло, а у меня ещё ни крошки во рту не было. Пока он ел, я разглядывала неожиданного спутника. Я понятия не имела, кто он такой, но он обращался ко мне так, словно давно меня знал.
  - Неужели твоя первородная гордость не позволит принять угощение от бродяги? - усмехнулся он, вычищая тарелку куском хлеба, как это обычно делали сельские бедняки.
  - Моя гордость не позволит мне есть за чужой счёт, тем более, если это угощение от кого-то, живущего на подаяния, - невольно поджимая губы, отрезала я. - Если согласитесь разделить оплату за обед, я подумаю над Вашим щедрым предложением.
  Он хмыкнул, как будто чем-то довольный.
  Мы сидели в полном молчании друг против друга, и я видела, что ему столько всего хочется спросить у меня, но он не решается. Наконец, когда со стола была убрана грязная посуда, он сжал кружку с элем и тихо выдохнул:
  - Я знаком с леди Эрикой, - ответил он на мой немой вопрос. - Очень хорошо знаком и... - замолкнув, смутившийся эльф неожиданно опустил взгляд. - У тебя её глаза, - пробормотал он, - как... она?
  - Умерла, - сказала я. Он, резко дёрнувшись, словно я влепила ему пощёчину, медленно поднял голову. Или мне показалось, или его глаза действительно помутнели и стали жёстче.
  - Когда? - столь же тихо спросил он.
  - Я не обязана отвечать на расспросы какого-то незнакомца, - нахмурилась я, пытаясь казаться безразличной, хотя растревоженная его расспросами, в душе зазвенела ледяная пустота.
  - Ответь. Пожалуйста... Для меня это очень важно.
  - Десять лет назад.
  - Как тебя зовут?
  - Ирик. А тебя?
  - Друзья называют меня Дженой Атааном.
  - А враги?
  - По всякому, но никогда по имени, - усмехнулся он и, залпом выпив, снова налил себе. - Что ты здесь делаешь?
  - Пасу овец.
  - Я не это имел в виду.
  - Я не хочу говорить об этом.
  - Это так больно?
  - Это слишком скучно. Давай вернёмся, я впервые на ярмарке.
  - Да, разумеется, - он торопливо допил, мы уплатили за обед и снова выбрались на базарную площадь. Когда попали в толпу, он нашёл мою руку и, крепко сжав, уже не отпускал.
  Я не помню, когда в последний раз доводилось так интересно проводить время. Джена рассказывал обо всём, стоило мне случайно обронить какой-нибудь глупый вопрос. Он рассказывал, ни разу не заявив, что мне стыдно этого не знать или что подобными вещами воспитанные леди интересоваться не должны. Он знал про то, почему куры всегда белые, а петухи наоборот только цветные. Знал, кто первым посадил золотое семечко укреплянки и как нужно правильно собирать урожай, чтобы не оставалось корней в земле. Знал, чем кормят молодых шелковиков и как снимать с них панцирь. Рассказал, что соловьи поют о волшебных письменах дождя, которыми записано, как у девушки Филомелы отрезал свирепый насильник язык и как древние боги обратили ее в соловья, чтобы даром соловьиных песен вознаградить за исчезнувший человечий язык. С той поры опьяняющим зельем звуков исцеляла соловьиная песня тех, кто болен утратой. И когда мы вышли к импровизированной сцене, он поднялся и спел про девушку по имени Первая Любовь. Песня посвящалась моей матери, я поняла это по его взгляду, когда он отказался принять плату от восторженных слушателей.
  Прощаясь, эльф протянул мне костяной гребень в виде ветви ландыша.
  - Не нужно было... - пробормотала я, смущённая тем, что он даже успел подумать хоть и о простеньком, но подарке для меня.
  В ответ он печально улыбнулся.
  - Он принадлежал твоей матери. Она просила вернуть, когда мы встретимся в следующий раз... Думаю, теперь он твой.
  - Вот как, - только и смогла прошептать я в ответ.
  Как же сильно мама любила этого эльфа, если оставила ему настолько личную вещь! У неё не было от него совершенно никаких секретов! Подарить кому-то гребень, это же открыть все свои самые тайные помыслы!
  - Тебя смущает его простота?
  - Нисколько.
  - Он сделан из кости живого существа, погибшего по её вине. С тех пор леди Эрика приняла решение дать обет бессилия, - тихо пояснил он, вкладывая гребень в мою ладонь. - Я пришёл, чтобы забрать её, но... Не думал, что опоздаю так сильно. Соболезную твоей утрате.
  - Почему-то мама никогда не рассказывала о тебе, - я хотела улыбнуться, но ничего не вышло. Пальцы не слушались и никак не хотели сгибаться.
  - Потому что я просил её этого не делать, - ответил он. Осторожно взял гребень из занемевшей руки и аккуратно заколол мне в волосы.
  - Почему? - выдавила я, не в силах даже опустить уже опустевшую руку, продолжая ощущать гладкость гребня на ладони.
  - Потому что я опасный преступник.
  - Ну да, конечно! - фыркнула я.
  - И, судя по всему, - его пальцы вдруг скользнули у виска и ухватили короткую прядь, - ты тоже?
  Я прикусила губу, и он тут же отстранился.
  - Прости, я не хотел тебя обидеть.
  - Много на себя берёшь, - пробурчала я, - вся моя семья в родовом склепе, сильнее меня уже ничто не обидит.
  - Вот как. А ты... не хотела бы пойти со мной?
  - Мама учила меня не ходить с незнакомцами!
  Эльф неожиданно тепло улыбнулся.
  - Верно. Ты хорошая девочка, Ирик. Будь внимательна с Вильджемиль. О ней не зря много дурного говорят.
  - Не волнуйся, мы нашли общий язык.
  - Я не волнуюсь, но женщина, которая извела родную дочь и утопила собственную внучку... С ней нужно быть осторожнее.
  - Хорошо.
  - Что ж, прощай.
  - Мы больше не увидимся?
  - Вряд ли. Сегодня я ухожу.
  - Почему?
  - Я всегда в пути.
  - Почему?
  - Мне нельзя останавливаться надолго.
  - Почему?
  - Потому что не называющих меня по имени слишком много, а тех немногих, кто знает его, становится меньше с каждым годом.
  Поддавшись мгновению и внутреннему порыву, я кинулась ему на шею и крепко-крепко обняла.
  - Ирилион! - не знаю почему, но слёзы не желали останавливаться, всё лились по щекам, пропитывая рубашку на плече помрачневшего, ставшего угрюмым эльфа. - Меня зовут Ирилион!
  - Знаю, - шепнул он, мягко прижав мою голову к своему плечу, - она говорила, что если когда-нибудь у неё родится девочка... - и оборвал себя на полуслове.
  Больше я никогда не видела его, но он остался в моей памяти. Персона, которую я едва узнала, с которой провела всего лишь один день, даже не оборот, а только двадцать четыре часа! Он стал так же дорог мне, как мама, как Сирион и отец. Почему-то в моей жизни сложилось так, что все дорогие мне личности остались жить лишь в воспоминаниях.
  Утром я снова отправилась пасти овец. Когда старуха выгоняла отару из загона, я спросила:
  - А за что вы свою дочь в овечью шкуру нарядили?
  - И тебя наряжу, будешь за ними плохо присматривать!
  - До сих пор я разве плохо присматривала? - прищурилась я, и старуха фыркнула, не удостоив меня ни ответом, ни даже взглядом.
  Позже я стала расспрашивать людей из деревни и узнала, что дочь целительницы влюбилась в пастуха из соседнего села. Вместе они и сбежали. Старуха очень обозлилась и обоих обратила в овец, а дочку их - Илашечку, утопила в реке. Очевидно, в том самом месте, где рос тростник на берегу у порогов.
  Вечером, как обычно, я направилась в паб. Сев в углу, стала дожидаться, пока подадут заказ. Хозяин всегда начинал улыбаться, завидев меня. Еще бы! Думаю, его заведение не часто посещали личности, расплачивающиеся за один ужин золотом. К тому же многого я не требовала. Заказ был постоянным, потому что меню особым разнообразием не отличалось. Долго ждать никогда не приходилось. Хозяин бросал все свои дела, чтобы обслужить меня лично.
  Было около пятнадцати ночи - начало Стражи Магабриеля, когда в паб ввалилось трое парней. Нестройным хором хриплых голосов они орали какую-то непристойную песню, поэтому слышно их было ещё со двора. Усевшись за стол, потребовали вина. Я допила своё и собиралась уходить, но когда поднялась, заметила, что у дверей стоит ещё один и со скучающим видом разглядывает посетителей. Их намерения были очевидны.
  - Эй, ребятки, вы, что ли не местные? - окликнула я и вмиг все трое, протрезвев, оглянулись на меня.
  - Ну, а тебе чего, сопляк? - огрызнулся светловолосый тип с кривым шрамом на лбу.
  - А хоть бы и что, вы разве порядков местных не знаете? - весело фыркнула я, краем глаза отмечая, как побледневший хозяин торопливо убирает со стойки хрупкие и дорогие предметы.
  - Какие ещё порядки? - рявкнул меченый. Рука его словно случайно легла на пояс, к которому были пристёгнуты ножны с мечом. На мой взгляд, его меч стоило продавать втрое дешевле ножен, а те не стоило брать и за полцены!
  - Сюда приходят, чтобы поужинать, а свиней должно загонять в хлев!
  Когда до них, наконец, дошёл смысл реплики, они вначале опешили, а потом самый резвый сорвался с места, выхватив охотничий нож.
  - Ах, ты ж ублюдин сын! - прохрипел он, выскакивая из-за стола. Друзья его, конечно, поддержали. Все трое. Но ни один не смыслил толком в фехтовании. Ограничились размахиванием оружия вслепую, и только больше мешали друг другу, чем помогли мне. Конечно, уложила я их не сразу. С каждым из них пришлось провести 'воспитательную беседу'. После окончания урока их оголённые зады горели, точно парни по недосмотру сели на открытую жаровню. Весь процесс 'обучения' занял немногим более десяти минут и вызвал живейший интерес публики и хозяина заведения. Посетители хохотали до слёз, парни рыдали, размазывая сопли по несчастным лицам. Ну, кто ж из них после случившегося осмелится ещё раз зайти в это заведение?
  Хозяин подошёл ко мне, утирая слёзы умиления.
  - Ну, парень, ну, вот это здорово ты здесь... их сейчас! Я уж и не знал, как избавиться от этих разбойников, вечно от них одни убытки. Как напьются, так начинается свалка!.. Заходи в любое время, выпивку теперь будешь получать бесплатную! Зовут-то тебя как?
  - Ириком.
  - Да какой же ты ирик?! - изумлённо вытаращился он на меня. - Ты же, как есть самый настоящий ирильтей!
  Мне оставалось лишь усмехнуться. Так называли взрослых снежных котов. Особую породу барсов, которых горцы отлавливали ещё котятами, чтобы приучать к охоте. Эти звери в бою были беспощадны и очень выносливы.
  - Пойду я, пора мне уже, - сказала я, перебив хозяина, который рассыпался в благодарностях.
  - Так правду люди говорят, что ты новый пастух Белой отары, который уже удел овец на реку выгоняет?
  - Я.
  - Диво, да и только! - покачал головой хозяин. - У старухи ведь ещё никто долее двух оборотов и не задерживался!
  - Стало быть, пастухами были неважными, - заметила я и зашагала к выходу.
  На следующий день в деревне только и разговоров было, что про лихача, сумевшего 'образумить' местных горланцев. События развивались своим чередом и вечером, когда я снова зашла в паб, меня уже поджидала целая компания. Отцы незадачливых разбышак явились, чтобы разобраться в происшествии. Очевидно, хозяин уже успел им всё подробно описать и пышно приукрасить, потому что взгляды, встретившие меня, были прямо-таки неправдоподобно доброжелательными.
  Я села за свой стол, где садилась всегда, и ко мне тут же подошёл седой старик.
  - Это ты Ирильтей?
  - Ну, предположим, - усмехнулась я.
  - Не нукай, а отвечай, как полагается, чай не со своим отцом беседуешь!
  Я, сузив глаза, оглядела старика с ног до головы. Очевидно староста деревни. Или главный в местном совете. Ростом не вышел, зато столько прыти, разделить - на семерых выйдет.
  - И вправду ведь люди говорят, яблоко от яблоньки недалеко укатится, - хмыкнула я. - Это который ваш, дедуля, меченый? Сразу видать одного рода кровушка!
  Старик надулся и покраснел.
  - Ты мне зубы не скаль, щенок, не-то мигом вылетишь из деревни, и всё твоё мастерство мечника тебе не поможет!
  - Милости просим, - я нарочно оскалила зубы в улыбке, - живу я недалеко, у Вильджемиль.
  - У ведухи?! - старик начал креститься, зашипел, выплёвывая охранные слова, толку от которых было столько же, сколько пользы от горсти воды, когда горит амбар с зерном.
  Я пожала плечами и спокойно принялась за еду. Старик ещё какое-то время наблюдал за тем, как я ем, а потом отошёл. Очевидно, по моим манерам понял, что перед ним совсем непростая особа и благоразумно решил держаться подальше. Больше меня никто не беспокоил, ни в тот вечер, ни после. А с того самого случая и стали звать Ирильтеем - Снежным котом.
  Жизнь потекла размеренно и однообразно. Днём я пасла овец, ночь просиживала в пабе. Довольно часто туда захаживалм бродячие менестрели. Мне нравилось слушать их байки, а если попадался кто-то с даром сказителя, я всегда заказывала для него бесплатную выпивку на всю ночь и гимн Триона.
  Однажды в деревне появился молодой парень с небылицей о том, будто на юге началась война, и там ждут добровольцев. Дело правое, заплатить обещают прилично. Но так как земли были пограничными, людям не было дела до проблем горожан.
  'Чушь какая-то', - подумала я тогда. Саймон не допустил бы кровопролития! Он сам бывалый боевой офицер и отлично разбирается в подобных вещах. Но ещё через два цикла спокойствие размеренной жизни нарушило появление посланника.
  В тот день я сидела под старым дубом, наигрывая овечкам колыбельную, когда тропинкою от Семи Истоков - то есть самой короткой, хоть и разухабистой, примчался Фенрик - сын трактирщика Глейна. Отдышавшись, сообщил, что прибыла какая-то важная особа и желает меня видеть.
  - И что, очень сильно желает? - лениво прищурилась я, глядя на овец, белеющих среди травы, словно снежные хлопья.
  - Заплатил золотом! - сообщил взволнованный мальчишка, протянув мне монетку. Я поняла, что персона прибыла из Триона, но даже тогда не пошевелилась. Только почесала дудочкой за ухом и сдула с плеча зелёную букашку. Солнце жарило так, что двигаться лишний раз совсем не хотелось.
  - Передай ему, что я не могу бросить овец. Если хочет меня видеть, пусть приходит сюда или вечером в 'Рассветный час'!
  - Да я ему так и сказал! - заверил мальчик. - А он тогда и говорит мне, что, мол, дело неотлагательное и передать велел, что, мол, очень важно это. И пообещал ещё три монеты, если тебя приведу... - мальчик потупил глаза и подёргал меня за рукав. - Ирь, пойдём, а?
  'Что-то слишком дёшево даёт за честь меня видеть! - подумала я. - Подлец, знал, кого подослать!'
  - Ну, пойдём, раз такое дело, - вздохнула я.
  Глаза мальчика засияли. Он вприпрыжку скакал рядом, рассказывая, на чём прибыл господин Срочное Дело. Я улыбнулась его попытке описать машину. Шли мы не спеша, торопиться было некуда. Стоило нам ступить на главную улицу, как за моей спиной начались разговоры в полголоса, и версий было множество. Самой оригинальной мне показалась та, судя по которой я беглый внезаконник и меня наконец-то изловили. Потихоньку собралась приличная толпа, но держалась на расстоянии, потому что меня со всех сторон окружали овцы.
  Я подошла к 'Большим Холмам'. Перед крыльцом действительно стояла шикарная машина с гербом рода Дэ Тэйро на дверцах. Навстречу мне вышел элегантно одетый молодой эльф в тёмно-синем костюме и идеально-белой рубашке. Белые трость и тонкие перчатки являлись доказательством его 'благовоспитанности'. Неприкрытая самоуверенность и пренебрежение, сквозящие в каждом взгляде, оброненном на окружающий мир, - тоже.
  - Леди Ирилион Дэ Тэйро?
  - Ну, предположим, - толпа за моей спиной загудела оживившимся ульем.
  Он поморщился, оглядев мой пастуший костюм. Волосы к тому времени уже успели отрасти ниже лопаток, но я заплетала их в косу и прятала под пастушьей кепкой. Пожёвывая травинку, я глядела на него. Он с преувеличенной вежливостью отвесил поклон и заявил:
  - Я - Натиет Эоль прибыл сюда, чтобы сообщить Вам, что граф Дэ Тэйро желает немедленно видеть Вас!
  Видимо, он, наконец, поверил в то, что пред ним леди Дэ Тэйро, потому что только дочь графа могла стоя ниже на пять ступенек смотреть на него свысока.
  - И что случилось?
  - Извольте следовать за мной. Он лично Вам изложит, - эльф махнул рукой, предлагая сесть в простаэр.
  - Что ж, если всё так скверно, придётся взглянуть, - усмехнулась я, стараясь не кривиться при мысли о том, что ожидает меня после подобного путешествия.
  Проходя мимо Фенрика, заметила обиду в его глазах и остановилась у самой машины, когда передо мной уже распахнули дверцу.
  - В чём дело, Фенни?
  Мальчик молча мотнул головой, насупившись ещё сильнее.
  - Вы не выплатили ему обещанного?
  - Он получил ровно столько, сколько заслужил! - фыркнул посланник. Тогда я развернулась и у всех на глазах влепила наглецу пощёчину. Когда он прижал ладонь к щеке, срезала с его пояса кошелёк и бросила мальчику.
  - Вот теперь можем ехать, - спокойно согласилась я и села в машину на заднее сиденье.
  Он сел рядом, сквозь зубы цедя проклятия на эльфнаре, понося мою личность и весь наш род вообще.
  - Обманешь ещё раз, - спокойно произнесла я на безупречно чистом эльфийском наречии, - лишишься чего-то поважнее кошелька!
  Натиет побледнел и сильнее стиснул зубы. Очевидно, поверил, что эти слова вовсе не пустые угрозы, к которым он привык в своём кругу.
  После скачка голова едва не раскалывалась от дикой боли, но я заставила себя сосредоточиться на кое-чём другом. Простаэр доставил нас прямо в замок, в буквальном смысле. Мы вышли из субпространства даже не во дворе, а в зале приёмов, где заседал совет. Прямо сангикан кайги , который мне доводилось изучать в летописях ветхой истории мира до Колеса! Саймон восседал во главе, вокруг разместились ещё одиннадцать личностей различной степени наглости. Всех их я не знала, но лица некоторых показались знакомыми. Они посещали вечеринки, которые устраивал отец. Как давно это было? Да нет, всего каких-то тринадцать лет назад! В безоблачном прошлом моего детства, которое не вернётся уже никогда. Тогда мы могли позволить себе быть беспечными и счастливыми. А теперь... один только вид этих стен, увешанных фамильными гербами и регалиями, наводил на меня унылую тоску.
  Все как один уставились на меня, словно перед ними находилось редкое коллекционное насекомое, и я нахмурилась, стараясь подавить раздражение и невыносимую головную боль.
  - Саймон, в чём дело? Ты пригласил меня для того, чтобы эти упыри заимели возможность столь бесстыдно пялиться на меня?
  Граф поднялся и вышел из-за стола, оставив своих советников негодующе шипеть.
  - Леди Дэ Тэйро, очень рад вновь видеть Вас, - при всей своей сдержанности, он показался мне действительно радым. Неужели дела настолько плохи?
  Он подошёл и с поклоном поцеловал мне руку. Так, как это должен был сделать прибывший по приглашению гость, но не хозяин, принимающий гостя. И я заметила, что с его стороны это вовсе не светская лесть. Он вполне здраво смотрел на вещи и понимал, кто из нас должен решать судьбу Триона. Ведь, фактически, я являлась единственной кровной наследницей рода Дэ Тэйро.
  - Я устала с дороги, пусть мне приготовят ванну и вещи, чтобы переодеться, - заявила я тоном, который всем присутствующим в зале дал понять, кто здесь настоящий хозяин.
  - Разумеется, леди Дэ Тэйро, всё будет исполнено, - снова поклонился Саймон.
  Уже через два часа совет возглавляла я. Саймон поступил вполне разумно, велев подать мне вещи Вильяма. В его парадном белоснежном камзоле я выглядела не только взрослее, но и солиднее. Девочку в кукольном платьице с бантиками никто не стал бы воспринимать всерьёз! Хотя они и без того не горели особым желанием прислушиваться к моим словам.
  Ситуация в Трионе действительно сложилась непростая. Вильям, оскорблённый тем, что его так бесцеремонно отодвинули в сторону, начал организовывать тайное восстание. И к тому времени как Саймон узнал об этом, было уже поздно улаживать конфликт наедине. Личная обида переросла во всеобщее недовольство. Братец сочинил красивую сказочку про то, что Трион захвачен узурпатором, а он, единственный законный наследник, не допустит, чтобы Трион потерял свою гордость и свободу. Люди и вообще легковерны и покупаются на всякие глупости, и завести их прекрасными и правильными словами ничего не стоит. Вилл знал, что делал! Уже через три удела он сколотил приличное войско, численностью значительно превышающее гвардию Саймона.
  - Мы пытались остановить их у границы графства, но вынуждены были отступить...
  - Ещё бы, - заметила я, - Волчья дорога! Какого лиха вам понадобилось городить завалы на склонах? Да ещё в сезон оползней? В живых хоть остался кто?
  Я разглядывала карту, лежащую на столе. Отметила их неудачный план перекрытия Гречишной балки. Они потерпели поражение и в долине Лилии. Отступили к озеру, потом вверх по течению реки, пока не достигли лугов. Дальше была только одна дорога - к Эделю. А после и вовсе отступать уже некуда. Эдель - последний рубеж и если они не сумеют удержать его - Вильям войдёт в Трион. Да уж, их тактика стала ярчайшим примером того, что непобедимость заключена в себе самом, а возможность победы в противнике. И тот, кто хорошо сражается, может сделать себя непобедимым, но не может заставить противника обязательно дать себя победить.
  - Почему вы не повели их к Кольцу? - я отхлебнула горячего шоколадного напитка, который таким восхитительно ароматным умели готовить только здесь, в Трионе. - Если бы вы заманили его к болотам, наверняка, добились бы капитуляции, а то и полного разгрома! А вместо этого пошли на Кривую Горку... Или вы забыли, что война - это путь обмана, и купились на ложь Вильяма.
  - Проклятье, Вы что о себе вообразили, юная леди?!
  Я удивлённо подняла взгляд. Очевидно, один из стратегов понял, что я права и это его взбесило.
  - Вы думаете, мы отступали с целью обмануть их? Потому что хотели поиграть с ними в салки?! Нет, мы бежали, потому что нам было страшно! Ваш план хорош, но Вас там не было! Вы не видели его войска и его трижды проклятого колдуна!
  Я насмешливо прищурилась, разглядывая пузатенького толстощёкого генерала.
  - Ой, Вы так говорите, - изобразила я невинную улыбку, - будто лично принимали участие в сражении! Представляю себе Вас на белом коне со знаменем нашего рода на передовой!
  Генерал позеленел, плотно сжав губы. Конечно, подобные ему рук не пачкают. Они наблюдают за ходом событий с вершины какого-нибудь холма и спасают их в первую очередь. Вояка вшивый!
  - Да, генерал, в этом мы с Вами, пожалуй, что и схожи. Только я пасу овец. Но пастух должен заботиться о каждой своей овце.
  Он не понял, на что ему намекают, и я снова вернулась к изучению карты, найдя, что все тактические манёвры Саймона были смешными и печальными одновременно. Плохо знающие местность, не умеющие сориентироваться в выгодах и использовать природные ловушки, во всём уступающие противнику, они выбрали неверную стратегию. Хотя даже в наших детских шалостях Вильям никогда не утруждался тонкостями планирования, всегда брал лишь грубой силой. То ли дело Ванесса... Но тогда почему же совершенно не заметно её влияния? Ей не интересны эти игры? С каких пор она отказывается поиграть в солдатиков?
  Саймон старался не отводить взгляда, но его советники понурили головы.
  - Ну и где он теперь? - поинтересовалась я.
  - Держит замок в осаде, - после недолгого молчания выдал Саймон.
  - Сколько?
  - Уже второй удел.
  - Понятно.
  Вытерев губы салфеткой, я поставила чашку прямо на карту, совершенно не волнуясь по поводу жирных пятен. Саймон аккуратно переместил чашку на блюдце.
  - Что ж, в такой сложной ситуации... могу поведать вам притчу о заблудшей овце.
  Они вынуждены были созерцать подошвы моих до блеска начищенных сапог с золотыми пряжками, которые я вытянула на краешке стола. Голова перестала раскалываться, но навалилась непомерной тяжестью дремота, меня неудержимо клонило в сон. Вздохнув, я подавила зевоту. Пожалуй, пару часов сна и в самом деле были бы не лишними.
  - Итак, однажды овца нашла дыру в заборе и протиснулась через неё. Она забрела очень далеко и не смогла найти дорогу назад. Вскоре она увидела, что за ней гонится волк. Овца стала убегать, и, хотя бежала она очень быстро, волк догнал бы её, если бы не пастух. Пастух спас овцу и отвёл обратно в отару. И, несмотря на настойчивые советы, пастух отказывался заделать дыру в заборе. Но мы заделаем её.
  - Кого?
  - Заделаем дыру в заборе, - охотно объяснила я, - тогда сбежавшим овцам, заблудившимся в лесу, придётся выбирать между послушанием и смертью. Выбор ведь очевиден.
  - Но позвольте, ведь совсем недавно Вы утверждали, что люди не овцы! - заявил генерал Вельет, радуясь возможности поквитаться со мной хотя бы в словесной дуэли. Я с удовольствием приняла его вызов. Мягко улыбнувшись, парировала:
  - Нет, ну что Вы, как раз наоборот, я имела в виду, что люди весьма похожи на овец и в стаде всегда найдётся хотя бы одна паршивая!
  В его глазах вспыхнула такая непомерная ярость, что не будь рядом Саймона, уверена, он набросился бы на меня и с голыми руками.
  - И как же Вы собираетесь... э-э... загонять стадо в лес? - поинтересовался молодой капитан, которого я никогда раньше не видела.
  - Так же легко, как Вы бы заманили к себе на ужин молоденькую курочку! - фыркнула я, и капитан густо покраснел.
  - Хм, леди Дэ Тэйро, - подал голос Саймон, решивший взять дело в свои руки, пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля, - что нам необходимо для выполнения этого плана?
  - Мне коня, всем остальным - спать! - заявила я, давно уже заметив, что люди сидят за столом исключительно благодаря силе воли. Потому и нервы начинают сдавать.
  - Коня?
  - Желаю совершить предполдничную прогулку, - усмехнулась я. - Соскучилась по родным землям, посему попрошу жаждущих предложить свои эскорт-услуги мне не докучать!
  Молодой капитан открыл было рот, но я отрезала:
  - Я и Вам не советую!
  - Чего именно? - смутился он.
  - Раньше времени выбирать могильный камень. Вы ещё молоды и могли бы найти себе жену и завести детей.
  - Я... у меня есть жена, - пробормотал он. - И она беременна.
  Поразительная наивность свидетельствовала о прямолинейности характера и лёгкой внушаемости. Вот такие и погибают в первых рядах. За чужие убеждения, слепо следуя Истине и идеалам...
  - Тем более! - категорично заявила я. - Оставьте войну вдовцам и сиротам!
  - То есть, таким, как Вы? - тихо спросил он, откровенно глядя мне в глаза.
  - Совершенно верно, - прошипела я.
  Внутри всё скрутило в тугой узел, от чего я стала только циничнее. - Совет окончен. Тех, кто немедленно не отправится в постель, вернувшись, отшлёпаю!
  Советники потешно заёрзали, перекидываясь хмурыми взглядами, явно пытаясь скрыть, как сильно затекли их зады.
  - Вам что, особое приглашение, дорогой граф? - поинтересовалась я, взглянув на Саймона, когда почти все уже разошлись, хлопая дверями.
  Он устало улыбнулся.
  - Я хотел обсудить с Вами детали переговоров с Вильямом.
  - Много чести с ним демагогию разводить, - фыркнула я, - за уши - и в угол! А Вы отправляйтесь спать. Или Ваш зад прилип намертво к этому креслу?
  - Наверное, все Ваши овцы, леди Дэ Тэйро, были очень жирными и довольными жизнью тварями.
  - Особенно по первицам, - фыркнула я, - но поговорим об этом после, вначале нужно увидеть его армию.
  Он кивнул и поднялся из-за стола.
  - Я очень рад, что Вы с нами, леди Дэ Тэйро, - повторил он, склонив голову, и направился к выходу.
  До полдника, подаваемого к шестнадцати, оставалось ещё четыре часа, и я выехала из замка, неспешно понукая вороного жеребца.
  Эдель представлял собой огромный каменный мост - крытый тоннель с воротами с обеих сторон, каждые толщиною в пять, а высотою в пятьсот локтей. Они с грохотом притворились за моей спиной. Под мостом кипела река. Семь горячих источников сплетали бурные воды, образуя кольцо, центром которого являлся Трион. Туман окутывал высокий каменный алтарь, с вросшим в него величественным замком, похожим на шпиль. Ни рыбы, ни какой-либо другой живности в этой воде водиться не могло, а берега облепили заросли крестового папоротника - единственного растения, способного произрастать в подобных условиях.
  Мой вороной медленно, но уверенно шёл под седлом. Когда я въехала в лагерь, никто не посмел остановить меня. Воины поднимались со своих мест или просто провожали внимательными взглядами, и я спокойно двигалась дальше, отмечая их вооружение, численность и количество бронебойного оружия. Они даже пытались соорудить катапульты, хотя это было бы бесполезно при штурме. Очевидно, Вильяму не известно, но Трион защищал специальный купол, установленный моей матерью. При малейшей угрозе воздушный щит уплотнится, и ураганные ветра разметут камни и стрелы. Защита была хороша, но бессильна против живых существ. Моя мама не умела убивать.
  У линии шатров дорогу преградили трое рослых охранников. Взгляды, которыми они окинули меня, напугали бы любую даже самую уверенную в себе женщину. В этих взглядах не было ничего от человеческого.
  - Чего угодно? - осведомился один из них, очевидно, старший по званию.
  - Вильяма, - ответила я, чувствуя уверенность от прикосновения к коже холодного сплава. Остриё пики упёрлось мне в горло, приподняв подбородок.
  - Ну, конечно! - хмыкнул охранник. - Считай, что уже получила моё разрешение! Слезай с коня и обговорим детали! Может, даже заключим мирный договор? - хохотнул он.
  - Ого, а вы даже грамоте обучены, шелудивые псы? - усмехнулась я.
  - Еще слово, девка, и я испробую твоей крови!
  - Вначале распробуй это! - каблук моего сапога впечатался ему точно между глаз, а шпора молниеносно чиркнула по горлу. Он захрипел и рухнул. Я сорвала кнут и с ледяной отрешённостью стала хлестать оставшихся двоих. До тех пор, пока они не заскулили, умоляя о пощаде, валяясь в грязи у ног моего коня. Я безжалостно изуродовала им лица и оставила истекать кровью. На их вопли выскочили ещё двое, и я бросила им, небрежно намотав кнут на руку:
  - Немедленно сообщите Вильяму, что его желает видеть сестра!
  Он явился в сопровождении Ванессы и парня в багровых одеяниях с медальоном равновесия на груди. Увидев своих людей, стонущих в грязи, тонко улыбнулся.
  - Здравствуй, сестричка. Как поживаешь? Смотрю, ты похорошела, тебя и не узнать!
  - Зато ты ни капли не изменился, - хмыкнула я, - тот же бездарный гадёныш.
  При более близком знакомстве оказалось, что колдун Вильяма не столь грозный противник, как мне представлялось. Маг только на половину, он, должно быть, вселил в людей ужас парой иллюзорных фокусов. Маги отлично владеют этим несерьёзным видом шаманства. И я легко бы расправилась с ним, но заметила, какими глазами он смотрит на Ванессу. Вильям им мешал - это было очевидно.
  - Зачем ты явилась, Ирилион?
  - Передать привет от Саймона. А ещё предложить вам добровольно сложить оружие, иначе завтра...
  - Не будь смешной! - воскликнул Вильям. - Ты видела моё войско? Оно впятеро превосходит гвардию де Линна! То самое равновесие сил, при котором крестьяне способны сражаться с профессиональными воинами! - торжествующе оскалился он.
  - Я всего лишь посланник, - равнодушно пожала я плечами. - Моё дело передать! Каким будет ваш ответ?
  Вильям расхохотался.
  - Завтра ты поймёшь! Когда я постучу в ворота, лучше сразу откройте и тогда никто не умрёт!
  - А может, вы бы посовещались хоть чуть-чуть? Думаешь, Саймон пошёл бы на блеф? По-моему, он не такой человек, - я, приподняв бровь, поглядела на брата.
  Вильям нахмурился, на его лице появилось смутное выражение беспокойства.
  - Торен, присмотри за ней! - рявкнул он, схватил Ванессу за руку и куда-то увёл.
  Я, поигрывая вином в бокале, разглядывала мага сквозь ресницы.
  - Торен, вы ведь понимаете, чего я хочу?
  Он поднял на меня взгляд.
  - Разумеется. Вы пытаетесь заманить Вильяма в ловушку, только я ещё не понял в какую именно.
  - Меньше всего меня сейчас волнует брат, - криво усмехнулась я. - Я хочу, чтобы Трион не пал под ударом кровавого топора и обрёл после Саймона нового правителя, мудрого и справедливого.
  - Пытаетесь убедить меня, что Вам не безразлично будущее Трианоны?
  - Я дочь графа Эдуарда, меня не может не волновать её будущее!
  - Я Вам не верю. Ванесса говорила, что Вас никогда не интересовали подобные вещи. Вам наплевать на Трианону и её народ!
  - Серьёзно? - мягко улыбнулась я. - Тогда почему я здесь, по-вашему?
  - Вы хотите уничтожить Вильяма! Я Вам этого не позволю!
  - Торен, а Вам известно, что вовсе не Вильям законный наследник Триона?
  - А кто же? - фыркнул молодой маг. - Уж не Вы ли?
  Я отставила бокал в сторону.
  - Вильям был усыновлён после брака и не является родным ребёнком графа, как и его сестра, я же - в браке рождённая грязнокровница. У кого, по-вашему, прав больше?
  - Но Вильям - мужчина! - возразил он с горячностью, но и некоторой ноткой неуверенности.
  - По новым законам Трион может унаследовать и женщина.
  - Откуда Вам это известно?
  - Это один из первых законов, которые утвердил граф де Линн Дэ Тэйро. Очевидно, Вильям не счёл нужным сообщать Вам об этом...
  - О чём мы вообще говорим? - окончательно смутился он. - Ты хочешь переманить меня на свою сторону и заставить убить Вильяма, чтобы завладеть Трионом?!
  Я покачала головой, цокая языком, словно журя нерадивого ученика за невыученный урок.
  - Ты не слушал меня, Торен. Да, я хочу переманить вас на свою сторону. Потому что после того как я разберусь с Вильямом, меня изгонят из Трианоны. Вся власть перейдёт к Ванессе, как единственной наследнице...
  - Не смей впутывать в это Ванессу! - вспылил он.
  - Какой же ты всё-таки... - я едва сдержалась, чтобы не назвать его бараном, но поняла, что сравнение будет слишком оскорбительным. Ведь мои бараны были намного более умными существами!
  - Ванесса пострадать не должна, - чётко и раздельно произнесла я, - поэтому поручаю тебе присмотреть за ней. Завтра, когда отправитесь через Пятачок, постарайтесь держаться подальше от леса. А ещё лучше задержитесь где-нибудь под Коруном, придумав предлог поубедительней. Создай иллюзию, в конце концов, ты же маг!
  - Зачем ты всё это говоришь мне?
  - Затем, что не хочу, чтобы вы пострадали! - теряя терпение, повторила я.
  - Почему я должен верить тебе?
  - Потому что ты любишь её, а она тебя, идиот! - процедила я. - И когда у вас родятся дети, править Трионом будут они!
  - И ты не боишься, что я расскажу обо всём Вильяму, когда завтра он попросит меня о прорицании?
  - Так соври ему!
  - Я не смогу!
  - Ещё как сможешь! Или он, или вы.
  - О чём ты?
  - Да здесь и слепой увидит, как недоволен братец вашей с Ванессой близостью. Ему нравится играть в войну, а она устала от его игр. Ей нужен покой и забота. Ребёнок требует внимания...
  - Какой ребёнок? - недоумённо выдавил маг.
  - Ваш ребёнок, Торен, - усмехнулась я. - А ты разве не знал? Ой, неужели она тебе ничего не сказала? Наверняка, бедняжка боится Вильяма. Торен, ты непременно должен защитить её!
  - Ты... очень злая девушка, - наконец выдавил он. - Откуда в тебе столько ненависти?
  - Это не ненависть... Всё что у меня осталось - это ледяная пустота, сжигающая душу... - пробормотала я. - Так что ты решишь?
  - Хорошо, - прошептал он. - Я согласен. Завтра мы пойдём на Кардигин, Вильям и сам это поймёт, когда не сможет справиться с Эделем. Он распорядится напасть на паромы...
  - Что ж, встретимся у переправы, когда всё закончится.
  Он вдруг пристально взглянул на меня и спросил:
  - Скажи, зачем ты затеяла всё это? Тебе-то какой прок?
  Я попыталась улыбнуться. Закрыв глаза, увидела замок-сад. Изящные башни, увитые вечнозелёным плющом, аккуратные красночерепичные крыши с золочёными флигелями, пышные цветники, жасминовые лабиринты с тисовыми топиари в виде единорогов. Замок стал похож на поникшую седую головку выветрившегося некогда пушистого одуванчика. Со смертью Сирион и мамы он превратился в склеп. Меня замучили неотступно преследующие воспоминания об увядшей семейной идиллии и потерянном рае.
  Улыбка получилась слишком вымученной. Наверное, я устала больше, чем осмеливалась себе признаться. Он подался вперёд в ожидании ответа, и его карие глаза сверкнули в полутьме шатра. Мне вдруг пришло в голову, что никогда в жизни не влюблюсь в мужчину с карими глазами. Он будет противен мне, я буду его презирать. За трусость. За то, что он отступил, не оставив мне выбора. Ведь убей Вильяма он, наказание было бы публично-официальным, но не таким уж строгим. Всё-таки он будущий правитель Триона! А я... Братоубийство считалось тягчайшим из внезаконий и всегда каралось Законом. Наказанием было одно - смерть.
  - Моя жизнь - это тоска по дому, я устала от тоски. Мне надоели воспоминания о том, каким прекрасным был наш рай!
  - Кажется, я понимаю тебя, - медленно проговорил он, но я поднялась раньше, чем он успел прикоснуться ко мне.
  - Тебе этого не понять, пока не потеряешь всё, что тебе дорого! - резко бросила я, и он отвёл взгляд.
  
  Всё шло по плану. Вильям, попытавшись покорить Эдель, только потерял время. И когда признал, что ему это не под силу, повёл войска на Кардигин. Через Пятачок.
  - А если они откажутся сдаться? - генерал Вельет заёрзал в седле. - Их численность всемеро превосходит нашу.
  - Впятеро, - поправила я.
  - Почему они должны сдаваться? - не унимался генерал.
  Я вырезала из тростника дудочку. Генерала это очень раздражало. Конечно, он ведь пытается говорить о таких серьёзных вещах, о недостатках плана, а собеседник совершенно игнорировал его. Меня бы это тоже раздражало.
  - Проклятье, бросьте уже свои детские игрушки! Мы решаем вопрос жизни и смерти, сотен жизней и смертей!.. Вам давно уже пора повзрослеть!
  - Да что Вы? - не отрываясь от своего занятия, иронично усмехнулась я. - Уж не Вы ли, генерал, тот самый человек, который преподаст мне урок?
  Он позеленел, но выдавил сквозь зубы:
  - И почему я позволяю Вам вмешиваться в мои дела?!
  - Ответ очевиден, - хмыкнула я. - Это не Ваши дела, а мои! И это я позволяю Вам вмешиваться в них! - я проверила, ровным ли получилось отверстие.
  - Я не совсем понял, каким образом будет всё это происходить, - резко сменил тему генерал.
  - Для того чтобы запугать и сбить с толку овец, необходимо, в первую очередь, устранить вожака. Стадо мгновенно дезориентируется и начинается паника. Они мечутся по лесу, некоторые сразу же забираются в чащу, где их найдут присмиревшими, если их, конечно, до этого не сожрут волки, но большинство спешит под защиту пастуха, понимая, что за его спиной безопаснее.
  - Овцы понимают? - переспросил генерал, когда я сдула труху ему на сапоги.
  - Овцы, конечно, не люди, но даже они кое-что способны понять, - хмыкнула я, - и даже получше некоторых людей!
  - Так Вы... Вы что же, решили убить собственного брата?! Вы разве не понимаете, чем это Вам грозит?!
  - Пожизненным изгнанием и длительным сроком заключения в Общественной яме гнилья, в лучшем случае, - спокойно ответила я.
  - Зачем Вам это нужно?! Ради чего?! - воскликнул он с изумлением.
  - Ради Трианоны, конечно, - тихо ответила я.
  - Но это же безумие! Братоубийство - это же тягчайшее... - он замолк, когда я взглянула ему в лицо.
  - Трион должен иметь одного правителя, - твёрдо ответила я, - им станет Ванесса, когда я исчезну, и обо мне все забудут...
  - БОГии, - тихо выдохнул он, ошеломлённый, - кажется, я недооценил Вас, леди Ирилион... Вы поступаете совершенно безрассудно, по-детски глупо жертвуя...
  - Генерал, мне не нужны ваши красивые слова! - резко перебила я его. - Сегодня из-за меня погибнет много невинных людей, их кровь будет на моей совести. Это же не просто планы на бумаге!
  - Вы... очень отважная девушка, леди Ирилион, - наконец ответил он, медленно склонившись, довольно крепко сжал мою правую руку, в которой я держала нож, и поцеловал тыльную часть ладони, - если бы у меня была такая дочь, я бы гордился ею!
  - Ничего подобного, - хмыкнула я, - Вы бы не пережили позора, который я собираюсь навлечь на своё имя...
  - Ох, Вы правы, - тихо согласился он и отпустил мою руку. - Даже в этом Вы правы...
  Торен сделал всё в точности так, как мы и договаривались. Вильям, не зная, что идёт навстречу смерти, отдал приказ войскам войти в лес. Конечно, ведь раньше мы часто охотились в этих угодьях, и лес казался знакомым до последнего кустика...
  Люди генерала нетерпеливо переминались в ожидании приказа атаковать. Они не догадывались, что так и не услышат его.
  Генерал, восседающий на своём гнедом красавце, весь напрягся, наблюдая за войсками противника и готовый в любое мгновение скомандовать атаку. Он не подозревал, что ему так и не придётся отдать этого приказа.
  - Пора отпустить лошадей.
  Мы спешились, и я подняла дудочку к губам. Мама учила нас хранить лес, заботиться о нём и любить всех его обитателей. То, что я собиралась сделать в тот момент, называлось злоупотребление доверием. По щекам потекли слёзы, я не сразу почувствовала их, уже после того как заиграла. Лишь раз в жизни я использовала свою силу со злым умыслом, пусть даже из благородных побуждений, но после того, как всё закончилось, она покинула меня. Навсегда. Я знала, что уже никогда не смогу понимать птиц и животных, не смогу лечить их и выращивать ни цветов, ни деревьев. И, возможно, никогда уже не буду пахнуть мёдом и ландышами. Сквозь слёзы я смотрела на оживающий, просыпающийся лес. Дремучее воинство обомшелых вековых гигантов, мрачно раскинувших ветви, словно костлявые тянущиеся из могил руки восставших мертвецов, пронизывающий скрип и хриплый вороний клёкот, вышибающие душу из самых отважных храбрецов. Непролазное нутро, заплетённое буреломом, жгучей крапивой и колючим ельником, наполнилось сухим треском, шипением, рычанием и воем. Дикие вопли и предсмертные хрипы жутко вплетались в нежную музыку. Крики, замирающие на губах. Крики, рвущиеся ввысь и падающие, словно тяжёлые камни. Эти крики потом ещё очень долго преследовали меня в кошмарных снах. И просыпаясь, я переживала снова и снова весь этот ужас.
  Генерал и его люди расширенными глазами наблюдали за происходящим. В их безумных взглядах, обращённых на меня, ясно читалось: 'Она чудовище!'. И ни один из них, даже зная, что им ничего не грозит, и под страхом смертной казни не осмелился бы приблизиться к границе леса.
  Те немногие, кому удалось выжить и выбраться из кровожадных дебрей, выползали, истекая кровью, в измятых и разорванных латах, падали в траву и затихали. Некоторые умирали от многочисленных ран, многие остались калеками, а кто-то просто сошёл с ума.
  Я медленно опустила дудочку, не чувствуя ничего, кроме отвращения к себе и содеянному. Сзади кто-то подошёл и мягко сжал мои плечи. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто стоит за спиной.
  - Я горжусь тобой, наша храбрая девочка... - выдавил он придушенным шёпотом. - И Эдуард гордился бы...
  - Зато мама никогда бы не простила! - всхлипнула я и утёрла лицо рукавом.
  Сломав дудочку о колено, зашвырнула её в бушующие воды Кольца. Повернулась лицом к Саймону.
  - Вы ведь знаете, что нужно... Я очень устала и хочу, наконец, отдохнуть...
  - Да, разумеется... - он обнял меня и стоял так некоторое время, пока я не отстранилась, понимая, что реку времени вспять не повернуть. А даже если бы это и случилось, кто знает, стала ли бы я счастливее?
  - Я - граф Дэ Тэйро правитель Триона нынешних оборотов, изгоняю тебя, Ирилион, дочь Эдуарда и Эрики, под страхом смерти... ты лишаешься всех привилегий рода и титула и... права наследования, - слова давались ему с трудом. - Властью, наделяющей меня Словом, я... Саймон де Линн Дэ Тэйро объявляю тебя изгнанницей за братоубийство и... БОГии мой, я не смогу сделать этого снова! - выдохнул он, и руки его опустились.
  Мне должны были остричь голову, но он не смог отдать этого приказа.
  - После... Когда сменится род... Ты сможешь вернуться! Тебе не откажут ни в чём! - пробормотал он.
  - Благодарю, Саймон, но я могу и не дожить до оборотов правления нового рода, - горько усмехнулась я. - Мне могут присудить пожизненное заключение.
  - Нет! Мы будем настаивать на ограниченном сроке! Ты сможешь выкупиться!
  - Правда? Если попаду в ОбщЯГу, уже не смогу зарабатывать. Разве что, торгуя собой...
  Саймон неожиданно отвесил мне звонкую пощёчину. Кривая улыбка застыла на моих губах.
  - Не смей даже думать об этом! Ты же благородная леди, дочь графа Дэ Тэйро!
  - Уже нет, - спокойно ответила я, - с этого момента возлагаю на Вас ответственность за Трианону. Обо мне можете не беспокоиться, уж как-нибудь справлюсь.
  Только в ОбщЯГе я вспомнила, что есть ещё одна личность, способная мне помочь. Где-то жил мой двоюродный брат, проданный в монастырь серокрыльцам. Возможно, он давно уже умер, подумала я, но надежда - особое чувство, которое порою очень трудно убить в себе. Особенно, когда всё вокруг настолько паршиво. Три цикла я просуществовала призрачной надеждой на то, что Киббирион вытащит меня из ОбщЯГи или, по крайней мере, поможет выбраться из камеры для долгосрочников. Не имея регистрации, я попадала бы в ОбщЯГу снова и снова.
  А после... Я нашла, что не так уж и плохо доставлять кому-то удовольствие и находиться у него на содержании. Первым был эльф из первоуровневого общества. Адвокат. Таким обычно ничего не интересно и всё наскучило. Меня он заметил случайно, когда вёл переговоры по поводу кого-то из заключённых. 'Запал' с первого мгновения и долгое время сходил с ума. Осыпал подарками и деликатесами. Покупал дорогие вещи только потому, что ему безумно нравилось всё это с меня снимать. Вначале он прятал меня ото всех, но, почувствовав свою власть над ним, я стала капризной и требовательной. Ему пришлось ввести меня в общество, познакомить со своими друзьями.
  Он был не уродлив и всегда добр ко мне. Наверное, я даже чуточку привязалась к нему. И тем сильнее был удар, когда я узнала, что его убили грабители, когда он спешил на свидание ко мне. Не думаю, что это было случайностью. Наверное, кто-то хорошо заплатил за этот 'несчастный' случай.
  Некоторое время я грустила, но потом... Моя душа давно превратилась в снежную пустыню, а сердце - в кусок льда. Я готова была проклясть этот мир... со всеми его обитателями. Худшее из зол, на какие способна наша раса. Ведь поэтому я и предпочла затеять эту канитель, чтобы поддержать игру Вильяма в солдатиков. Объявила войну миру, не делая исключений. И ты... ведь тоже часть этого мира. Но почему-то я... не понимаю, почему не могу ненавидеть тебя. И не знаю, зачем всё это рассказываю... Тебе, должно быть, совсем не интересно это выслушивать.
  - Нет-нет, что Вы, - юноша опустил взгляд на свои руки, держащие бокал. - Я рад. Это значит, Вы доверяете мне...
  - Просто мне не хотелось, чтобы и ты думал, будто бы я бессердечная глыба льда и что во мне не осталось никаких чувств, и... ну... в общем, так оно и есть!...
  - Нет, госпожа Лиони, это неправда, - мягко возразил он. - Иначе меня бы здесь не было с Вами сейчас... Разве не так?
  Лиони тяжко вздохнула. С ней творилось что-то невообразимое. Она напилась. В первое мгновение, когда она взглянула этому мальчику в глаза, ей показалось, что они уже где-то встречались. Поэтому она и пригласила его к себе. И почти весь вечер её не покидало это навязчивое ощущение.
  'Может быть это судьба? - подумала она. - Но что ты знаешь о нём? Его зовут Анабэлло Кимберли. Живёт где-то в среднем районе, но где? С кем? Сколько ему лет? Чем он занимается? Зачем приходит сюда?'
  - Госпожа Лиони... - он поднял на неё робкий взгляд.
  'Вот сейчас, - вздохнула она, - начнётся знакомая песня! Вы так прекрасны! Я без ума от Вас! Подарите мне хотя бы одну ночь!'
  - Очень неудобно говорить Вам об этом...
  - Смелее, - подтолкнула она с ленивой усмешкой, - и разве мы уже не договорились с тобой на счёт уровней?..
  - Ах, да, простите, - неожиданно смутившись, юноша покраснел.
  'Какая прелесть' - умилилась она.
  - Видите ли... то есть... ну, мне уже пора идти...
  От неожиданности эльфея едва не вскрикнула.
  'Как это пора идти?! Куда?! А как же десерт?!'
  Лиони растерянно моргнула, а юноша стремительно поднялся, оставив её полулежать в удобном мягком кресле.
  - Хочется верить, я Вам не наскучил, и Вы не станете возражать, если приду снова... Как-нибудь в другой раз? - застенчиво улыбнулся он.
  - Конечно. Заходи, - медленно проговорила она. - А ты не станешь возражать, если я не пойду тебя провожать? - игривым тоном поддразнила Лиони.
  - Нет, конечно! Что я сам дороги не найду? Вы, наверное, очень устали, Вам сейчас лучше прилечь и отдохнуть.
  'Вот это да! - изумлённо подумала про себя эльфея. - Даже от прощания у дверей отказался! Да что с ним не так?! Может он какой-то ненормальный?'
  Быстро одевшись, мальчишка ушёл, оставив Лиони в полном замешательстве. Впервые персона мужского пола покидала её квартиру, не побывав в постели!
  Лиони поднялась с кресла и подошла к камину. Обняв плечи, долго смотрела на пламя.
  - Проклятье! - она до сих пор не могла поверить в то, что полностью раскрыла кому-то все до единого секреты своего пошлого! Да что такого было в этом мальчишке, что заставило её вообще начать этот монолог? Чем приворожили эти ясные голубые глаза? Да, слушателем он был отменным. На его лице живо отражались эмоции, которых он и не пытался скрыть - и сочувствие, и обида, и гнев.
  Лиони села на постель и вынула из волос гребень в виде ветви ландыша. Волосы серебристо-голубым водопадом упали ей на плечи и расстелились по спине и шёлковому покрывалу.
  Что же ещё таилось в этом мальчишке, кроме его искренности? Нечто призрачное маячило за его спиной, словно какая-то тень. Эта загадка ещё сильнее притягивала. Сам юноша был ненавязчив, внимателен и вежлив до неприличия. Обладал привлекательной, хотя и немного странной внешностью - пепельного оттенка кожа и волосы с двуцветьем. Он ни разу не пытался обратить на себя внимания, ни разу даже не намекнул, что рассчитывает на близость, и его вежливость была такой естественной, без капли фальши, к которой она привыкла за долгие годы. Он просто сидел рядом, потягивал коктейль и тихонько любовался её красотой, внимательно ловя каждое слово. В нём крылось нечто, заставляющее нежно улыбаться ему, когда их взгляды встречались. Какая-то детская наивность и в то же время невероятная сила духа. Ей страстно хотелось обнять его, приласкать, прижать к груди и... Нет. Пожалуй, он был слишком милым для того, чтобы она разбивала ему сердце! Наверное, поэтому и выложила ему всё... Всё то, что до сих пор так мучило её.
  Удивительное дело, но её совершенно не беспокоило, что она раскрылась перед едва знакомой личностью, уверенность, что мальчишка не станет болтать об этом, была непоколебимой. Покачав головой, эльфея скинула с себя серебристое платье и ткань мягкой волной упала на пол. Там же остались изящные серебристые туфельки. Загасив свечи, она скользнула под одеяло. Издалека доносилось тиканье больших старинных часов. Эльфея заснула с мыслью о том, что непременно нужно будет разузнать побольше об этом парнишке.
  
  Анабэлло, бесшумно ступая, прошёл по длинному коридору. Стараясь не скрипнуть дверью, шагнул во мрак. Жутко хотелось есть, ведь за последний оборот он выпил всего пару бокалов пунша.
  Сняв куртку, бросил её на вешалку, но она соскользнула и, шурша, упала на полку для обуви. Анабэлло чертыхнулся. И как у серокрыльца получается? Всегда так легко и непринуждённо! Мальчик торопливо разулся и переступил порог.
  - Ну, и где тебя носило, детка?
  Анабэлло замер с колотящимся сердцем, готовым выпрыгнуть из груди, словно вор, пойманный на месте преступления. Он так надеялся, что в этот вечер убийца где-нибудь задержится 'по своим' делам... Но нет, он оказался дома. И явно в дурном расположении духа. Скорее всего, настроение было испорчено ожиданием. Медленно обернувшись, мальчик встретился взглядом с задумчивостью янтарных глаз и виновато опустил голову. Лэди Кришер с ничего не выражающим лицом сидел с бутылкой вина в руках. Очевидно, пил прямо из горлышка.
  'Это очень плохо, - подумал Анабэлло, натянуто улыбаясь, - он в ярости и сейчас прибьёт меня!..'
  - Привет, Кришер... Я не думал, что так сильно задержусь... ты не очень беспокоился?..
  - Не очень, - медленно проговорил монах, и мечтательное выражение на его лице совершенно не понравилось Анабэлло.
  - Я-то думал, ты уже давно спишь и...
  - Ах ты, паршивец! - неожиданно рявкнул Лэди Кришер. - Чтоб твою душу забрал Эрэнтэ-Рэйн! - и запустил в мальчишку пушистой подушкой, но Анабэлло легко увернувшись, облегчённо вздохнул. Если уж Мастер назвал свой БОГии по имени, бояться нечего. Нет, он ни разу не поднял руку на своего подопечного и не поднимет никогда, но одного его взгляда или случайно оброненного слова бывало достаточно, чтобы Анабэлло остро почувствовал свою вину и пожелал бы скорее перетерпеть физическую боль, чем ту душевную муку, которую причинял пронзительный взгляд серокрыльца.
  - Ужин на столе. Когда поешь, я жду подробных объяснений!
  - Хорошо, - покорно кивнул Анабэлло и сел за стол, понимая, что действительно виноват, ведь даже не предупредил Мастера, что уходит. Мог хотя бы записку оставить. На самом деле он не заслуживал ничего из этого - ни такой 'мягкой' встречи, ни столь роскошного ужина.
  Ещё два цикла назад он и мечтать бы не посмел о том, что эта особа, загадочный и непостижимый Рыжий Дракон, будет готовить, накрывать для него на стол и сидеть под дверями, дожидаясь его возвращения. Ужин оказался приготовленным из натуральных продуктов. Даже восхитительные воздушные пирожные. Анабэлло не мог понять причину, но маг не ел мяса, однако ужасно обожал сладкое и мог поглощать его в неимоверных количествах.
  Сколько Анабэлло жил вместе с убийцей столько же удивлялся его характеру. Он мог исчезнуть на целый день, а потом, вернувшись, завалиться спать на всю ночь. А иногда приходил, насвистывая какой-то весёленький мотивчик, и предлагал куда-нибудь прогуляться: в парк развлечений, галерею искусств или кинопрокат. Однажды маг пообещал ему, что каждый оборот они обязательно будут делать что-то, чего Анабэлло никогда не делал раньше. Довольно часто они посещали сад с цветущими вишнями. Они просто сидели вдвоём на скамье и смотрели на деревья. И не было больше никого и ничего. Только вишнёвый запах и лёгкий ветерок, ворошащий рыжие волосы. Как-то Анабэлло спросил серокрыльца, зачем они ходят туда, на что монах тихо ответил:
  - Это дань... памяти дружбы. Она бывает самой глубокой и болезненно-крепкой, её невозможно излечить.
  Тогда Анабэлло решился задать новый вопрос:
  - Скажи, пожалуйста... Как, по-твоему, зачем растут эти деревья?
  Монах повернул голову и посмотрел на него долгим внимательным взглядом. Анабэлло были до боли знакомы такие взгляды, после них он всегда ощущал себя ничтожно-жалким. Ему показалось, Мастер скажет, что это самый глупый вопрос из всех, какие ему доводилось слышать, но серокрылец вдруг откинулся и положил руку на спинку скамьи. Пальцы в тонкой чёрной перчатке не коснулись плеча, но у мальчика возникло отчётливое ощущение мягкого объятия. После того, как маг однажды открыл ему своё сознание, он каждую ночь позволял видеть свои сны и Анабэлло научился очень тонко чувствовать настроение этой личности.
  - Не смотря на то, что они всего лишь копии, созданные наномашинами, но это память нашего мира. Связь времён, как и любая вещь ветхой древности. Вино в стеклянных бутылках, серебряные ножи для жаркого, деревянная мебель - это никому не нужно, от этого мало пользы, но никто не выкинет, если такие вещи хранятся в роду... Нужно помнить тех, кто уже умер, ведь они тоже прожили свои жизни и отдали свои плоды миру. Не важно, насколько они были злыми или добрыми, щедрыми или скупыми, сильными или слабыми. Не важно, какими они были и как жили - они помогли сформировать, создать тот мир, в котором теперь живём мы. История Мира приходит к нам вместе с душами умерших. Эти деревья нечто настолько огромное в своём значении, что его невозможно выразить словами. Можно только смотреть и молча восхищаться.
  - П-правда?
  - В нашем мире нет незыблемой, утверждённой свыше, непоколебимой истины. Правда многогранна.
  - Кришер, я... - Анабэлло очнулся несколько секунд спустя и, обнаружив себя на руках Мастера, понял, что эмоциональный канал снова зашкалило. - Я... я не хотел... я просто... - он смутился, когда почувствовал, что краснеет под всё столь же пристальным взглядом мага.
  - Перегрелся на солнышке? - с лёгкой насмешкой в глазах спросил тогда монах, и рука в тонкой чёрной перчатке накрыла серый лоб. - Люди такие слабенькие существа...
  - Ох, Кришер... - Анабэлло чудом не расплакался в то же мгновение. От счастья. От осознания того, что столь важен для кого-то. Разумеется, монах никогда не скажет этого вслух, но мальчик видел это каждую ночь в его снах. То, как сильно эта личность выделяет его среди остальных...
  Торопливо облизав крем с пальцев и поспешно допив чай, он затолкал одноразовую посуду в утилизатор, который тут же спрессовав её, вытолкнул прозрачный пластилитовый кубик.
  Анабэлло прекрасно знал, что Кришер обладал дьявольским терпением, хотя ненавидел ожидание. Взглянул на безмятежное выражение на лице монаха, но не позволил себе обмануться. С тем же выражением Мастер запросто мог содрать кожу с живой личности!
  Иногда Анабэлло пытался представить себе, как работает серокрылец, но это было выше его сил. Он не мог понять каким образом эта личность, такая внимательная, заботливая, тонко чувствующая ритм мира может хладнокровно лишать жизни других разумных существ. Он всякий раз пытался спросить об этом у мага, но тому стоило слегка прищуриться, и Анабэлло тут же терялся и робко замолкал под этим взглядом.
  'Какое мне дело, - думал киберкид, - ведь он рядом. Ну, что ещё нужно?! Он же никогда не предаст свой Аспект БОГии, пусть даже тот самый жестокий и свирепый из всех... Он его БОГии!'
  Анабэлло мог спросить о чём угодно, и серокрылец отвечал, но только один вопрос, более всего не дающий мальчику покоя не мог быть высказан вслух: 'Почему ты один?' Где его дом? Где семья? Где родные? Почему он не спешит вернуться на Первый уровень? Кого разыскивает? И как долго планирует оставаться здесь... с ним...
  Кришер вдруг чуть заметно улыбнулся каким-то своим мыслям и Анабэлло, залюбовавшись его кривой улыбочкой, подумал с замирающим сердцем: 'О Небо, как же я обожаю этого мага!'
  - Я слушаю.
  - Ну... э-э, в общем-то, я, то есть мы как бы...
  - А если ещё конкретнее? - чем ласковее становился тон, тем острее ощущал свою вину мальчик.
  - Я был на свидании! - выпалил Анабэлло.
  - Ты ушёл семнадцать часов назад, Бэль, всё это время вы развлекались вместе?
  Анабэлло не очень нравилось, когда монах с откровенной насмешкой называл его 'деткой', но имя 'Бэль' нервировало ещё больше. Уж слишком оно было похоже на прежде отверженное им. Однажды мальчик высказался по этому поводу, на что маг ответил: 'Садовник, отсекающий растению корни, рискует загубить будущий сад'.
  - Ну да... - пробурчал Анабэлло. - Что в этом такого? Сначала мы заказали предночь, потом сыграли в кости.
  - В паре?
  - Что?
  - Вы играли в паре или были соперниками? - уточнил монах.
  - В паре, - Анабэлло вопрос смутил. Наверное, потому, что он почувствовал скрытый подтекст. - Знаешь, она великолепный игрок! Я выиграл целое состояние! Тебе ведь нужен кредит! - он почувствовал, что снова начинает оправдываться, но ничего не мог с собой поделать. Маг действительно имел право сердиться, но он ничем не выражал своего гнева, и это заставляло мальчика краснеть от стыда.
  - А потом?
  - Она пригласила меня к себе и...
  - Ого, она сама тебя пригласила?
  - Честное слово, Кришер, я не напрашивался!
  - И что, вы вежливо беседовали о погоде или поваляли дурака?
  - Что значит 'поваляли дурака'? - озадаченно моргнул Анабэлло.
  Кришер, вскинув бровь, выразительно взглянул на мальчишку и тот, мучительно покраснев, замотал головой:
  - Нет! Хм, Кришер, мы... э-э... мы с ней не валяли дурака!
  - Почему? - усмехнулся монах. - Ты оказался не в её вкусе? Ты же совсем не урод. Вполне симпатичный и сообразительный малыш.
  - Мы вежливо беседовали о погоде, Кришер, и нам этого было вполне достаточно! - Анабэлло вдруг понял, как закончить этот щекотливый разговор. - И вообще, не понимаю, почему ты всегда клонишь только в одну сторону?
  - Это в какую же? - криво ухмыльнулся Мастер, краем глаза отмечая восхитительное выражение оскорблённого невинного достоинства на лице мальчишки.
  - К постели!
  - Не всегда, - заметил Кришер.
  - Ну конечно, только когда дело касается женщин! - возмущённо пробурчал киберкид. - Между прочим, интересоваться чужой личной жизнью не прилично! Разве ты этого не знал?
  - Чужой... личной жизнью... не прилично, говоришь, - растягивая слова, медленно повторил Мастер.
  Эта задумчивость была прекрасно знакома Анабэлло. Он задумал что-то совсем нехорошее! И сейчас прикидывает, как бы поаккуратнее это преподнести. С дурным предчувствием, уже не столь уверенно, но Анабэлло кивнул.
  - Хорошо, я запомню, Бэль. А теперь, дай мне кредитку.
  - Зачем?
  - Что за глупый вопрос? Мне нужен кредит.
  - Но это последние сбережения и...
  - Нет, ты должен мне ещё пятьдесят тысяч.
  - Да, но мы не счисляли квартплату и...
  - Это не мои заботы! - отрезал мастер. - Кредитку!
  Анабэлло, обречённо вздохнув, достал пластиковую карточку и вложил в протянутую ладонь.
  - Сколько здесь?
  - Не помню...
  - Так напряги мозги, детка, - мягко промурлыкал серокрылец, и Анабэлло стало совсем уж не по себе. Такой тон означал, что Мастер не просто сердит, он в бешенстве. И от этого пострадают другие личности... Их будет больше, чем обычно, Анабэлло уже понял это.
  - Тысяч семьдесят, возможно семьдесят четыре.
  - Отлично! - Кришер поднялся. - Почему ты ничего не потратил? - уже более ровным тоном поинтересовался он. - Ты же был на свидании, ты девушке даже цветов не купил?
  - Эта девушка... она не любит цветы... Кришер! - жалобно выдавил Анабэлло, выскакивая вслед за монахом в коридор. - Куда ты?
  - Разве только что не ты мне говорил, что интересоваться чужой личной жизнью неприлично? - наигранно удивлённо поднял бровь маг.
  - Кришер, извини, я совсем не то имел в виду... я просто...
  - Подумать только, мне пришлось потратить столько времени на ожидание, чтобы услышать именно это! - и, накинув чёрный кожаный френч, шагнул в тень.
  - Я просто... очень боюсь однажды потерять тебя...
  Анабэлло тоскливо отвёл взгляд от стены, ругая себя последними словами. Ну, кто его за язык тянул? Мог бы и промолчать! И что бы изменилось, даже если бы Мастер узнал, с какой девушкой он провёл это время? Вот теперь ему на личном опыте предстоит узнать, что чувствовал монах, томимый ожиданием. С горестным вздохом Анабэлло тяжело опустился на кровать и уткнулся лицом в подушку, сохранившую едва различимый запах пепла с кровью. Его запах...
  
  Неспешно подойдя к стоянке техноходцев, Кришер дождался нужного рейса, конечная остановка которого совпадала с его целью - 'Золотая Корона'. Самый шикарный игровой гигаполис. По мелочам тратиться не хотелось, к тому же нужно было избавиться от 'хвостов', поэтому он не стал заходить в салон, а запрыгнул на крышу и распластался на ней. Потолки тоннелей кое-где были низкими, но это было более надёжным вариантом, чем задняя подножка. Если на очередной стоянке произойдёт состыковка двух рейсов, он может оказаться в очень неудобном положении.
  Машина рванула с места, и он закрыл глаза, с наслаждением вслушиваясь в гул и гудение рельсов, свист ветра и бешеное потрескивание энерголиний. Сумасшедшим темпом сменялись вспышки света и тьмы. Когда объявили район 'Беверли Блоки', он сошёл.
  Этот район считался одним из самых богатых и престижных и являлся центром развлечений, хотя и находился несколько на отшибе, вдали от торговых магистралей. Он существовал, как бы отдельно от всей корпорации и был виртуозно скроен из различных клочков реальности. Только что ты брёл по морскому побережью, но стоит сделать шаг в сторону и ты уже на вершине горного утёса, а у ног расстилается девственно-дикая степь. Обернувшись, можешь оказаться в непроходимой чаще леса. Все звуки и запахи очень натурально отражали реальность, но Кришер мог перечислить массу недостатков каждой стереопроекции. Эти фокусы способны были одурачить богатых умирающих от скуки домоседов, но не того, кому довелось переплыть не одно озеро, вброд перейти не одно болото и прошагать не через одну степь и пустыню. Стереоуловки одурачили бы любого, но не серокрыльца.
  Остановившись перед огромной голограммой, сияющие буквы которой гласили 'Золотая Корона', Кришер повёл плечами, поправляя ножны за спиной, и направился к Аллее Огней и Версайским Вратам. Это сооружение представляло собой одно из двадцати творений столетия. Арка, высотою в тридцать три среднестатистических роста, отлитая из чистого золота. В удивительный узор вплетались созвездия, единороги и грифоны, эльфы и драконы, люди и цветы, стихии и прочие элементы реальности и выдумки искусных золотоделов. Только вот ни одного представителя из расы мутантов на ней не было... На мгновение Кришер остановился, любуясь величием творения. Но по сравнению с истинным чудом - Вратами Высот - арка блекла, как и всякое творение, созданное руками смертных.
  Кришер много времени потратил на поиски сестры Барракуды, и они привели его в район Би-Би. Всё, что удалось выявить, существование неразрывной связи: 'Ирилион - Ирильтей - Корона'. Какой именно была эта связь, оставалось не ясно.
  'Снежный кот, - усмехнулся про себя Лэди Кришер, - пусть он приходится ей отцом, мужем или любовником, я убью его, если он встанет у меня на пути!'
  Маг остановился перед стеклитовыми дверями. Не смотря на то, что они автоматически распахивались перед гостями, к ним были приставлены двое привратников. Оба со скучающим видом разглядывали проходящих мимо особ. Очевидно, в их обязанности входило сообщать о подозрительных личностях, но таковых, наверное, уже очень давно не попадалось, поэтому привратники маялись бездельем. Кришер обронил один-единственный уничтожающий взгляд, и оба как по команде отвернулись в разные стороны. Монах взбежал по лестнице, с лёгкостью перепрыгивая по три ступеньки. Изобразив положенную небрежную утомлённость, подождал, пока кибер-охранники осветят его на предмет наличия посторонних вещей. Ничего не обнаружив, они позволили ему пройти, хотя свой меч он носил под одеждой в удобных гибких ножнах на спине, но обладая особой структурой ткани, мастерские костюмы никаким мыслимым образом не позволяли обнаружить спрятанных под ними предметов, пока сам хозяин не позволит вещи материализоваться.
  В ярко освещённом вестибюле его встретили огромные статуи фениксов, и Кришер оскалился, бросив на них яростный испепеляющий взгляд. Алмаз не выдержал, и глаза чудовищ покрылись трещинами. Они бы лопнули и высыпались, но мгновение встречи прервал появившийся откуда-то из искусственной полутьмы молодой фей в белом камзоле. Он не успел подойти настолько близко, чтобы заученной фразой потребовать соблюдения правил приличия и этикета. Кришер, одним плавным движением скинув френч и забросив его за плечо, скользнул мимо него в арку под широкие резные листья и гибкие лианы, оплетающие золотые колонны. Фей только успел протянуть руку в белой перчатке и выговорить: 'Позвольте...', а гость уже растворился в толпе.
  Войдя в огромный многоярусный зал, маг погрузился в шум, смех, музыку и голоса сотней тысяч посетителей. Кто-то танцевал, кому-то хотелось обсудить политику или удачный скачок в экономическом развитии удалтеррий, сплетни и интрижки. Кто-то просто распивал коктейли, приятно коротая время с друзьями, а многие спускали целые состояния за игорными столами. Где-то здесь, среди всего этого безумного разнообразия и многоликого хаоса появлялась и исчезала малышка Ирилион. И он непременно отыщет её, даже если для этого ему придётся копаться в памяти каждого встречного посетителя!
  Кришер снял бокал с зеркалитового разноса у проходящего мимо разносчика и подошёл к свободному столику, прислушиваясь к звукам далёкой музыки. Что-то классическое, мелодия показалась довольно знакомой.
  - Извините, но это место уже зарезервировано, не соизволили бы Вы занять какое-нибудь другое? И позволю себе заметить, что если в следующий раз Вы закажете нам...
  - Меня не интересует столик.
  - О. Так Вы кого-то разыскиваете?
  Кришер лениво перевёл взгляд на конкретную личность и сосредоточился на ней. Человек чистых кровей, одет вполне прилично, даже слегка небрежно. Такое здесь мог себе позволить только тот, кто знал наизусть все правила и ограничения.
  - А Вы начальник местной службы розыска? - прищурившись, поинтересовался Кришер, погружаясь в самые верхние слои восприятия личности. Едва касаясь его сознания.
  Старик рассмеялся. Тип был скользким, как слизень. Тысяча масок и каждой он умел владеть в совершенстве. Сейчас это добродушный человек, готовый помочь, но в следующее мгновение может превратиться в мерзкую крысу, алчущую наживы.
  - Нет, но я мог бы помочь Вам. Я знаю здесь всех.
  - По именам и лицам? - небрежно усмехнулся Кришер, оставаясь на расстоянии и давая понять, что прозвучавшее предложение его ничуть не заинтересовало.
  - Совершенно верно.
  - И со всей ответственностью искренне готовы помочь, но, разумеется, за некое скромное вознаграждение, - продолжил Кришер его мысль.
  - Разумеется, - старик и бровью не повёл, когда собеседник дословно процитировал его собственную мысль.
  - Уж так устроена эта паскудная жизнь, - закончил монах его мысль и залпом осушил бокал.
  Старик развёл руками.
  - Что ж... - протянул маг, - имя Ирильтей Вам о чём-нибудь говорит?
  По сконфуженной физиономии старика Кришер понял, что тот не просто знаком с данной особой, но будет покрывать её даже ценой собственной жизни.
  - Нет? А Ирилион?
  - Очень жаль, но и эта особа мне не известна, - вздохнул старик, - Сожалею, что ничем не сумел Вам помочь.
  - Не стоит, - заверил Кришер, тонко улыбнувшись, - я и не ждал от Вас никакой помощи.
  - Ну, может быть я всё-таки смогу быть Вам хоть чем-то полезен?
  - Пожалуй, - хмыкнул Мастер, - Вы окажете мне неоценимую услугу, если не станете путаться под ногами!
  - Хм, скажите, Вы здесь по работе или ради развлечения?
  - Я уже давно в штате безработных, господин Бастер Мелунон, так что, боюсь, моим карманам не выдержать такого сурового испытания, как Ваша выпивка, - повертев в руках опустевший бокал, усмехнулся маг.
  - О! В таком случае позвольте Вас угостить, господин Лэди Кришер. Пусть этот вечер будет за счёт нашего заведения!
  - Тогда давайте обойдёмся без всяких там 'господинов', простого Кришер будет вполне достаточно.
  - Н-да... - старик потёр кисть, разминая пальцы после хватки серокрыльца. - Вы довольно забавная личность, Лэди Кришер. Надеюсь, мы станем друзьями.
  - Знаете, Мелунон, одного лишь рукопожатия маловато для того, чтобы стать моим другом.
  - Ах, разумеется! Прошу простить мои манеры, - с лёгким поклоном отчеканил старик. - Знаете, врагов у меня достаточно, но клянусь, любой из них Вам на один зуб!
  - В Вашем-то возрасте нужно лучше заботиться о своём здоровье, - хмыкнул монах, отмечая, что старик вновь сменил маску, став доверительно-деликатным. Приторно-сладкая улыбка, однако, портила всё впечатление. - Зачем же Вы нажили себе столько врагов?
  - Право слово, Лэди Кришер, Вы совершенно бестактны! - рассмеялся старик. - Что ж, не смею Вам долее надоедать! - и буквально растворился в толпе.
  Судя по всему, старик являлся хозяином шикарного заведения. Такой же многоликий и безличный, как и ревущая громадина.
  Кришер ещё какое-то время стоял у столика, а потом направился к мраморному фонтанчику, рассчитывая устроиться в тени плюща, но беседка оказалась занята какой-то парочкой. Он обошёл фонтан, разглядывая скульптурную группу тонко высеченных речных нимфочек, когда внимание привлекла одинокая фигурка.
  Эльфейская химера сидела на краю чаши бассейна и, бросая в воду кусочки пирожного, не с задумчивостью, но какой-то серьёзной сосредоточенностью наблюдала за тем, как они тонут. Изящно-хрупкая, но гибкая и стойкая, как веточка первого весеннего ростка, пробивающего корку смёрзшегося снега, искрящаяся, усыпанная крошечными хрусталиками льда, её душа являла всепоглощающую бездну печали, глубиной и крепостью сверкающих ледяных доспехов не сравнимую даже с неприступными вершинами Локханани. Зачем она сковала себя? Разве цветку не положено цвести? И прежде чем Кришер успел осознать, почему его так задела эта особа, девушка, словно почувствовав, что за ней наблюдают, небрежно оглянулась через плечико, и её взгляд вонзился в него. В этот миг её фэруэр, вспыхнувшая ярче фестивальных фейерверков, отразила красочную радугу эмоций. Самым блистательным оказалось жадное любопытство с примесью вожделения, какое бывает у ребёнка, жаждущего заполучить леденец. Кришер ощутил, как встрепенулся Зверь, учуявший кровавый след. А в следующее мгновение между лопаток скользнул холодок, и он почувствовал себя так, будто его раздели, содрали кожу и заморозили, как герметизируют в огромных холодильных камерах разделанные туши телятины и скоропортящиеся продукты. Даже дракон обжёгся об этот дьявольский холод!
  Кришер медленно подошёл и посмотрел на своё отражение в кристально-ясной воде, где резво сновали золотые рыбки. Девушка со скучающим видом дожевала бисквит.
  - Вы здесь по делу или ради удовольствия? - спросила вдруг она, и Кришер отметил, насколько фальшив её приветливый голос, но тут же в мыслях вспыхнул образ первого впечатления - ребёнок, жаждущий леденца, она будет лгать, льстить и капризничать, чтобы добиться своего. Чего же ей захотелось?
  - Пожалуй, по делу, - ответил он.
  - О, а Вы не за мной пришли?
  - Не думаю.
  - А! - вздохнула разочарованно она. - Понятно... - и отвернулась.
  - Простите, но что Вам может быть понятно? - спросил Кришер, не желая, чтобы разговор с ней закончился, даже не начавшись.
  - Вы здесь по делам, к тому же пришли не за мной, значит, я ничем не смогу Вам помочь.
  - Почему же?
  - Потому что я помогаю исключительно тем, кто здесь ради удовольствия! - её улыбка была всёразъясняюще-роскошной, ледяной.
  - Как Вас зовут? - тихо спросил Кришер.
  - А Вас? - улыбнулась девушка, глядя куда-то в сторону.
  - Не нужно играть со мной в эти детские игры, - спокойно ответил он, но она резко обернулась, и в глазах промелькнуло чувство то ли вины, то ли раскаяния. И чего-то ещё. Отблеск осколка ледяного сердца. Он невольно ранил её, причинив боль, и она ещё глубже ушла в себя. С лица исчезли все эмоции, но по панцирю ледяных доспехов скользнула едва заметная трещина.
  - Лиони Ли, - помедлив ответила девушка, внимательнее присматриваясь к нему.
  - Лэди Кришер.
  - Вам невероятно идёт, - с безупречной вежливостью, но не без надменности, отчеканила она и гордо опустила взгляд.
  - Что именно? - тихо уточнил он.
  Почему-то казалось, если повысить голос, насмешливо фыркнув, эльфея обернётся серебристым дымком и растает, словно мираж.
  - Цвет траура, - пожав плечами, девушка вновь отвернулась, давая понять, что нелепый разговор окончен.
  Сказать ему было нечего, но он продолжал стоять у бассейна, внимательно изучая, напряженно вслушиваясь и всматриваясь, погружаясь всё глубже. Что же сокрыто под толщей льда на самом дне её души? Не будь он мастером Серокрыльцем, возможно, и не разглядел бы кровавую тень насилия, прочной нитью связавшую её фэруэр с волей Эрэнтэ-Рэйна, превратившую эту девушку в убийцу. И совершено было не просто убийство, но тотальный геноцид! Отчего-то она сама, не желая заживлять рану, заморозила её, дабы дух не начал разлагаться. Не потому ли запах её был столь удивительным, словно нектар? Мёд, ландыши и свежезамороженная кровь...
  Суть её - лёд, его - пламя, если они прикоснутся друг к другу, случится нечто непоправимое... Настоящая катастрофа. Либо же родится что-то совершенно новое... Восхитительное.
  - Странные у Вас дела, - вдруг заявила она, водя пальцами босой ножки по поверхности воды, - стоять здесь и пялиться на меня! Может, Вам кто-то за это заплатил? Сколько, если не секрет? Я заплачу в два раза больше, только бы Вы исчезли у меня из-за спины!
  'Она не для Короны, - подумал тогда Кришер, - слишком чиста для всей этой лжи!'
  - На самом деле меня привели сюда поиски одной личности, - тихо ответил он.
  - Интересной? - оживилась эльфея.
  - Да.
  - О, сочувствую. Вам будет довольно сложно, ведь здесь много личностей и почти все они интересны! Уж я-то знаю! - заявила девушка, надевая свои изящные серебристые туфельки. Он напрягся, уверенный, что она сейчас уйдёт, и не зная, что сказать или сделать, чтобы задержать её ещё хотя бы на мгновение.
  - А Вы не хотели бы потанцевать? - неожиданно предложила она и, схватив за руку, потянула в толпу. И зачем-то он позволил ей эту дерзость. Медленно плывя по круглому залу, Кришер подумал, что ненавидит толпу, и девушка вдруг вздохнула:
  - Вы знаете, все эти лица!.. Они так надоели мне, их вечные проблемы... Каждый оборот одно и то же! Почему-то все уверены, что в мои обязанности входит выслушивать их жалобы!.. Они просто сводят меня с ума! Ах, как хотелось бы оказаться где-нибудь подальше от всего этого!
  - Где? - тихо спросил он.
  - Что 'где'? - не поняла она.
  - Где бы Вы хотели оказаться?
  - Даже не знаю, - повела плечиком она, хотя абсолютно точно знала - в своей уютной постели! - Хоть в самом сердце какой-нибудь пустыни!
  Не успела она вздохнуть, сознавая глупость собственных слов и нелепость ситуации, как поняла, что привычные предметы из шикарной обстановки исчезли. Моргнув, девушка изумлённо огляделась и поняла, что они стоят посреди пустыни. Вокруг белел песок, выпаленный беспощадным полуденным солнцем. Она, шокированная, уставилась на своего партнёра по танцу. Он же, как ни в чём не бывало, продолжал её вести. Каблучки туфелек увязли в песке, и он для удобства позволил себе слегка приподнять её. Силы ему было не занимать.
  - Кришер?! - неуверенно протянула она, тесно прижатая к нему. - Что происходит? - эльфея не позволила себе запаниковать только потому, что партнёр выглядел таким спокойным и уверенным.
  - Разве не об этом Вы сами только что мечтали? - он казался искренне удивлённым, но уголки губ подрагивали в улыбке.
  - Ты с ума сошёл? - яростно процедила она. - Я на тебя в суд подам! Сейчас же верни меня обратно!
  - А мы где, по-твоему? - криво усмехнулся он, и эльфея вдруг стала различать звуки музыки, смех и голоса. Отдалённый шум постепенно нарастал и накатил, словно буря. Они продолжали танцевать, с каждым новым движением проявлялся какой-то предмет. Заворожённая, Лиони наблюдала за тем, как из ниоткуда возникают фонтан и беседка, коктейль-бар и бассейн. Предметы зависали в воздухе, потом под ними появлялись опоры, стойки и столы. В самую последнюю очередь стали появляться личности. Когда весь песок ссыпался, обнажив, точно обглоданные хищниками кости, интерьер 'Короны', и пустыня исчезла окончательно, Лиони подняла взгляд на лицо мага.
  - Ловко, - признала она. - Я ещё не видела, чтобы кто-то столь же изящно владел иллюзией. Всё выглядело довольно... реалистично.
  - Прошу прощения за эту нелепую шутку, я не хотел тебя напугать, - мягко произнёс он и аккуратно поставил девушку на пол.
  Лиони фыркнула:
  - Чтобы напугать меня, нужно нечто посерьёзнее, чем этот детский фокус!
  - Я запомню, - он вдруг замер и Лиони удивлённо подняла голову.
  - Почему мы остановились?
  - Разве ты не слышишь? - шепнул он. - Музыка закончилась.
  - О! - Лиони вдруг осознала это и сама. Но не отпустила его руку в тонкой перчатке. Хотя любой другой назойливый кавалер, вздумавший досаждать ей, уже давно бы ощутил своё место. Но почему-то этому магу она позволила подобную наглость. Наверное, потому что его наглость выглядела естественной и непринуждённой. И когда остальные продолжили движение, их пара осталась стоять на месте.
  - О чём ты думаешь? - вдруг спросил он, заглянув ей в глаза, и Лиони опустила ресницы.
  - Ты же маг, мог бы и сам прочесть мои мысли, разве нет?
  - Мог бы... - его пальцы медленно скользнули по её обнажённой спине, и он прижал эльфею намного теснее, чем допускали правила этикета. - А ещё бы мог, - шепнул он ей на ухо, - раздеть тебя, уложить на пол и любить...
  - Ты!... Ты не посмеешь! - выдохнула она, почувствовав, как щёки заливает румянец. Но его спокойная уверенность в себе напугала куда сильнее! Она поняла, что этот тип действительно способен на столь вызывающе бесстыдный поступок!
  - А ещё могу, - тихо продолжил он, будто не расслышав её протеста, - стать твоим господином...
  - А кем прикажешь быть мне? - прежнее самообладание вернулось к ней, и эльфея язвительно усмехнулась. - Послушной рабыней? - спросила она, осознавая, что эта излишняя резкость без веской причины совершенно не свойственна ей. Никогда она не допускала проявления углов. Никому не нужна острая ледышка, только мягкий, податливый снег, из которого можно слепить, что захочешь... Почему же она позволяет этому магу видеть себя насквозь? Не потому ли, что он хочет видеть её настоящую?
  - Если пожелаешь, - он отстранился, и она внезапно поняла, что сожалеет об этом. - Но лучше будь госпожой.
  - Твоей?
  - Только моей, - поправил он эльфею и во взгляде блеснул опасный огонёк.
  'Да этот тип настоящий маньяк!' - подумала Лиони, и прежде чем сообразила, что делает, пригласила его к себе. В любом другом случае ею руководил холодный расчёт, и по окончанию сделки она теряла интерес к партнёру, но эта личность... Глядя на него, Лиони словно чего-то ждала. Как когда-то в детстве чудесного подарка на Ночь Нового Времени или волшебного сюрприза на день рождения, но он оставался таким же невозмутимо-равнодушным, совершенно игнорируя её дрожащие от волнения руки и губы. Она же, забывшая об окружающем мире, словно застывала в этом моменте ожидания, словно бабочка в паутине.
  'Я влипла... Проклятье, я точно влипла!..'
  Кришер огляделся, оказавшись в её номере, отметил, что здесь нет ничего живого, даже искусственно оживлённого. Животные и птицы - изящные статуэтки, живописные пейзажи - росписи на стенах. Довольно необычно для феи, ведь они являлись покровительницами животной и растительной жизни, он ожидал оказаться в джунглях, но не в каменном склепе.
  С удобством устроившись в кресле, стоящем у камина, она наблюдала за ним. Кришер присел на диван, по-идиотски чувствуя себя среди гладью вышитых пёстрых подушек. Ей же подумалось, что этой личности на самом деле идеально гармонирует только один цвет - траура. На миг ей привиделось, будто тень, всколыхнувшаяся за его плечами, отпечаталась на стене рисунком костлявых крыльев ангела смерти.
  'Как же опасен этот тип! - подумала Лиони, внимательно изучая его лицо. - Девочка, зачем же ты играешь с ним? Остановись, пока он не вырвал твоё ледяное сердце из груди!..' - но тут же в памяти всплыло его прикосновение во время танца. По спине пробежала приятная дрожь.
  Кришер не менее внимательно разглядывал свою собеседницу. Лицо казалось детским и невинным, но такова была природа всех фей. В её взгляде сквозил неприкрытый цинизм, что свидетельствовало о наличии реального жизненного опыта, а не искусственных воспоминаний. Он подумал, что этой особе может быть и пятьдесят лет, и все пятьсот. Но, тем не менее, она оставалась свежей и ароматной, а пахла... Прикрыв глаза, Мастер вспомнил мгновение, когда девушка позволила прижать себя во время танца так близко, что он буквально утонул в пьянящем запахе свежей крови, мёда и ландышей. Серебристое платье, точно скроенное по фигурке, мягко облегая тело, повторяло все изгибы, отчего девушка даже казалась более раздетой, хотя высокий воротник наглухо закрывал горло. Небольшое декольте и только руки по самые плечи оставались обнажёнными и спина в глубоком вырезе...
  'Не нужно этих игр, - подумал Кришер, чувствуя, как начинает просыпаться Зверь, отчего в крови разгоралось неукротимое пламя. - Только не со мной...'
  Она поставила бокал на мраморитный столик и губы сложились в очаровательной улыбке.
  - Итак, кого ты разыскиваешь? Может быть, я смогла бы тебе помочь?
  - Не думаю, - тихо ответил он, лениво поглаживая одну из подушек, словно рядом с ним действительно лежал пушистый белый кот.
  - Ну, имя-то у этой личности имеется?
  - Разумеется.
  - Какое?
  - Послушай, я же сказал, что вряд ли ты сможешь мне чем-то помочь! - резко ответил он, и она вздрогнула от столь неожиданной перемены в лице, во взгляде, движениях - всём облике мага. Оказывается, она давно отвыкла от подобного столь откровенного проявления эмоций.
  - Ты очень похож на моего брата, - осторожно произнесла эльфея, подвигая разнос ближе к краю стола, чтобы он смог дотянуться до бокала. - Ему всегда было наплевать, что подумают и скажут о нём окружающие...
  - Мудрая личность, нам наверняка нашлось бы, о чём поговорить! - он с раздражением вытащил из бокала трубочку и, сломив пополам, швырнул в камин. Пригубив вино, взглянул на девушку. Она, потянувшись за своим бокалом, замерла в очень неудобной позе и глядела на него расширенными глазами редкого цвета молодой зелёной травки, пробивающейся на горных лугах с приходом весны. Кришер не мог понять, что вызвало в ней подобную реакцию оцепенения. Неужели его манеры?
  - Лэди Кришер? - пробормотала эьлфея как-то неуверенно. - Не ты ли тот Мастер серокрылец, кто разрушил Первейший Престольный храм?.. Брат... он так много рассказывал о тебе!
  Его глаза сузились, превратившись в две щёлочки, горящие дикостью. Отставив бокал, он откинулся на спинку дивана.
  - Так это ты - Ирилион?
  - Я уже давно... я не пользуюсь этим именем.
  - Почему?
  - Не имею права... - выдохнула она, робея под его испепеляющим взглядом.
  'Он сейчас либо убьёт тебя, либо выйдет, хлопнув дверью... - подумала Лиони, - на что бы ты согласилась, узнать его и умереть или никогда больше не видеть, но остаться в живых?..' Она затруднялась ответить на этот вопрос.
  Его лицо превратилось в непроницаемую маску, только в самой глубине янтарно-золотистых глаз оставалась едва сдерживаемая нецивилизованная ярость.
  - Выходит, ты и есть сестра Силлаха?
  - Кого? - удивлённо переспросила она, но всё же приходя в себя.
  - Баррета Силлаха, - уточнил он.
  - Его настоящее имя Киббирион Баррет Де Тэйро, - с достоинством ответила она, чувствуя как возвращается хладнокровие и прежняя гордость при звуках родового имени.
  - Да мне плевать на настоящие имена, - фыркнул Кришер, вновь заставляя эльфею взволнованно краснеть, - это самое последнее, что имеет значение в жизни!
  - Вот как? - вспыхнула Лиони, уязвлённая его небрежным тоном. - Но если бы не моё имя, ты бы сейчас здесь не сидел, разве нет?
  - Я уже говорил, что пришёл не за тобой! - маг отвернулся, и эльфея с досадой прикусила губу, сообразив, что сказала что-то не то. Чтобы вновь привлечь его внимание, попыталась сменить тему:
  - Брат говорил, что у него перед тобой какой-то долг...
  - Это я ему должен, - по-прежнему глядя куда-то мимо неё, всё с тем же безразличием произнёс он.
  - За что?
  - Это наше с ним дело, разве прилично интересоваться чужой личной жизнью?
  Лиони сделала вид, что ей всё равно, но внутри взорвалась от негодования.
  'Нет, каков наглец! И этот хам будет говорить о приличиях? Мне?! Да как могут дела Барри быть мне безразличны, ведь он мой брат! Ах ты, бессердечная скотина!'
  Эльфея глубоко вдохнула, заставляя себя успокоиться. С каких это пор она вообще злится на кого-то? Что-то чувствовать не в её правилах! Она лёд, а лёд холоден и безразличен ко всему. Хотя... Он ведь начнёт таять, если его слишком близко поднести к огню!
  Лиони уставилась на пламя в камине. Живое, игривое, оно всегда возвращало её к жизни. Киббирион часто ругал за это, утверждая, будто подобное излишество слишком опасно, но так и не сумел убедить сестру заменить натуральный камин стереопроекцией.
  'Это единственное, что живо здесь', - с грустью сказала она ему однажды, и он сдался. Фея, лишившаяся своего дара, что может быть мертвее? Только искусственный огонь в искусственном камине! Она невольно перевела взгляд на своего гостя, с удивлением обнаружив, что оттенок его рыжих волос столь же ярок. Он притягивал к себе взгляд, хотя в то же время ускользал из поля зрения, словно плащом прикрываясь тенями. За такой особой довольно трудно было бы уследить в толпе.
  'Интересно, возможно ли удержать его?' - вдруг подумала Лиони и улыбнулась, когда поняла, чем сможет зацепить этого мага.
  - Киббирион редко появляется на публике. Он живёт, как отшельник, но его можно увидеть здесь. Иногда он бывает в 'Короне'. Ты хочешь встретиться с ним?
  - Когда?
  - В последнее время он играет по первым числам, когда собираются представители первоуровня. Его знают как Агиэля.
  - Мастер пасьянса? - Кришер улыбнулся и глаза загорелись крохотными золотыми искорками. Лиони, словно зачарованная, не могла отвести взгляда.
  - Придётся подождать оборотов пять или шесть...
  - Я никуда не спешу, - беспечно отозвался маг.
  - Так ты уже снял номер? - поинтересовалась она как бы невзначай.
  - Нет, - Кришер медленно провёл кончиком пальца по бутыли с вином до самого донышка. Это движение отчего-то глубоко взволновало её и заставило напрячься. - Но это не проблема, - задумчиво проговорил он, погружённый в свои мысли.
  - Ну, разумеется, для таких как ты, проблем, должно быть, вообще не существует!
  Насмешка застряла у неё в горле, когда спокойные янтарные глаза, вспыхнувшие опаляющим бешенством, уставились на неё.
  - Хвала небесам, что не всё в этом мире покупается и продаётся, - спокойно произнёс он, но в этом спокойствии было скрыто столько ярости, что у Лиони пересохло во рту. Она совсем забыла, что разговаривает не с представителем первоуровня. Для них это прозвучало бы колкой, но всё же шуткой. Она совсем не хотела задевать его чести, теперь, похоже, ей уже никогда не завоевать его расположения.
  'Не всё покупается и продаётся! Да за кого ты меня принимаешь?!'
  'За ту, которой ты хочешь казаться', - ответили ей его глаза.
  - Прости, я совсем... я не то имела в виду! - выдавила она и отпила вина. И неожиданно поддавшись неудержимому порыву, осторожно вытащила трубочку из своего бокала, сознавая, что пытается загладить вину сумасбродным поступком.
  - Я никогда раньше не пробовала... чего-то подобного... - эльфея запнулась под бесстрастно-изучающим пристальным взглядом мага, - хотя брат уверял, что это особенное чувство. Его этому научил один молодой мастер... а я всегда считала это крайней дикостью и... - понимая, что говорит бессмысленную ерунду, пытаясь оттянуть постыдное мгновение, Лиони, смутившись, опустила взгляд и осторожно поднесла бокал к губам.
  - Не так, - вдруг произнёс он.
  Протянув руку, взял её бокал.
  - Любое вино, - объяснил маг, - имеет свой аромат, по которому можно определить сорт и год выдержки, - красивым плавным жестом он поднёс бокал и, вдохнув запах, едва заметно улыбнулся.
  - Трианона, двухсот пятидесятилетняя.
  Лиони, затаив дыхание, наблюдала за тем, как он подносит её бокал к своим губам и, сделав глоток, возвращает.
  - Попробуй сама.
  'Это же косвенный поцелуй, - подумала она, стараясь прижаться губами к стеклиту в том самом месте, где касались его губы, - и почему меня это волнует? Разве не он должен чувствовать себя полным идиотом, оставшись наедине со мной?..'
  - Хм, - он, медленно проведя языком по нижней губе, пробормотал, - мёд и ландыши...
  От неожиданности Лиони выронила бокал, сердце болезненно дрогнуло, и ледяную броню расколола ещё одна глубокая трещина.
  'Да что же это?! Почему ты ведёшь себя с ним не так, как со всеми?! Он же самый обычный маньяк, в нём же нет ничего особенного! Ведь нет же?'
  - Что-то случилось? - он отметил, как дрогнула рука, поднявшая бокал.
  - Ничего... вдруг стало дурно, - выдохнула эльфея. - Сейчас пройдёт... Если хочешь, оставайся. У меня довольно часто живут временные постояльцы, тебе ведь должно быть известно, как трудно найти свободное место для проживания в этом районе...
  'Не смей перед ним оправдываться!!! Кто он такой, чтобы осуждать тебя?! Но почему же безразличие этого взгляда и его отрешённый вид так ранят...'
  - Известно.
  - Нет, в самом деле, оставайся. Ты нисколько меня не стеснишь... - жалкие попытки выглядеть вежливой хозяйкой затопила жажда поближе узнать эту личность. И не просто поближе, а с очень близкого расстояния! Вынуть бы душу из наглеца!..
  Раньше она рассматривала мужчин исключительно как источник доходов, не более. До мелочей изучив их однообразные желания, она научилась искусно манипулировать ими, но этот!.. Нечто подобное является свету раз в две тысячи лет, как давно вымерший вид, и это нечто нужно немедленно заполучать для собственной коллекции редчайших созданий... Она уже поняла, что он нуждается в гораздо большем, чем виртуозный флирт, заканчивающийся бурной ночью в одной постели. Что ему нужно она пока ещё не знала, как и не знала, сумеет ли дать ему это, но осознала, что очень постарается. Потому что это того стоило. Он стоил того, чтобы...
  Лиони вынуждена была признаться себе, что мужчина, которого она искала и ждала последние годы, поразительно похож на сидящего напротив! И что ей будет бесконечно приятно доставлять ему удовольствие, замечать искорки золота в смеющихся глазах и усыплять вспышки гнева. Нет, она не станет претендовать на главную роль. Впервые в жизни ей захотелось, чтобы мужчина распоряжался ею, а она бы безропотно подчинялась, но не какой-то, а именно этот!
  - Если настаиваешь... но только до первых чисел. Бэль будет волноваться.
  - Вовсе я не настаиваю! - фыркнула Лиони, резко вскочив. - Выметайся, хоть сейчас! Спокойной ночи!
  Поднимаясь по лестнице, она спиной чувствовала его жгучий взгляд.
  'Какая же ты дура! - подумала она раздражённо. - Стелешься перед ним пушистым ковриком! Почему ты решила, что он одинок?! Возможно, ты и даром ему не нужна со своей покорностью! Возможно, у него таких как ты, десятки!'
  Но впрочем... С каких это пор её стали волновать подобные мелочи? Она любым способом затащит его в постель и ей плевать на всех его явных и тайных подружек! Она должна узнать, каков этот Рыжий Дракон на самом деле. Проклятье, а ведь она уже привыкла, что когда поднимается по лестнице, мужчина должен идти за ней, а именно этот остался сидеть на диване, задумчиво глядя ей вслед!
  Лёжа на широкой кровати, она каждую секунду ожидала, что дверь вот-вот распахнётся, и он окажется на пороге её спальни. Его силуэт чётко обозначится в дверном проёме, потом он мягкой бесшумной походкой подойдёт... скинет свой чёрный костюм, склонится и...
  Лиони потянулась навстречу, прошептав его имя, хотела коснуться этих красиво очерченных губ, но внезапно очнулась.
  - Невозможно! - простонала она, закрыв руками горящее лицо. - Не может быть, чтобы я так увлеклась этим психом! Нет, он мне совсем не интересен! Ни капли, мор бы его забрал! Интересно только, чем он там занят?!
  Она решительно отбросила одеяло и, соскочив с постели, закуталась в шёлковый халат. Часы пробили двенадцать. На первой ступени эльфея замерла, лихорадочно соображая, что сказать ему. Но потом вспомнила, что он маг и сам способен прочесть все её мысли! Лгать не имело смысла, но и говорить правду она не привыкла. Значит, придётся хранить гордое молчание. На миг её одолели сомнения. А что если он действительно ушёл? Да нет же! Не мог он уйти!
  Медленно спустившись до середины лестницы, эльфея убедилась, что оказалась права. Он сидел на том же самом месте, в той же самой позе, в которой она оставила его. Глаза прикрыты, на губах блуждает ленивая улыбка. Когда он приоткрыл глаза, в них блеснул озорной огонёк.
  'Ах, ты!.. Скотина!!' - вспыхнула Лиони.
  Навеянные сны - ещё одна область, в которой маги считались непревзойдёнными специалистами.
  - Тебе тоже не спится? - проговорил он с оттенком лукавого любопытства.
  - Тебя не должна волновать моя бессонница! - резко ответила Лиони и, спустившись в зал, налила себе вина. Напрочь забыв о трубочке, выпила вино большими глотками и снова налила.
  Он внезапно поднялся с дивана, и оказалось, что стоят они слишком близко. Лиони, застигнутая врасплох, замерла, ожидая его следующего шага. Но он просто молча стоял рядом и ничего не делал. Только дыхание стало немного неровным, а когда он заговорил спустя некоторое время, оказалось, что голос чуть заметно охрип.
  - Я знаю... твоё тело, мне известен малейший его изгиб и все чувствительные точки, способные тебя возбудить.
  Лиони вздрогнула и напряглась, когда его рука в тонкой мягкой перчатке коснулась её пальцев. Он разжал их и, забрав бокал, аккуратно отставил в сторону. Каждое движение было сосредоточенным, словно он готовился к исполнению некоего тайного священного ритуала.
  - Но уверена ли ты, что хочешь стать моей женщиной? Потому что после того как это произойдёт, я убью любого, кто прикоснётся к тебе!
  - Даже Баррета? - выдохнула Лиони, пытаясь опомниться и сбросить с себя оцепенение, в которое ввергал низкий бархатный и слегка вибрирующий голос. Подняв взгляд, увидела на его губах томную улыбку.
  - Барри - это особый случай, - шепнул он, и Лиони затрепетала, когда его ладонь заскользила по её руке вверх и мягко легла на плечо.
  - Ты готова к этому?
  Другие никогда не предоставляли ей права выбора. Они только требовали удовлетворения своих похотливых желаний. А после исчезали из её жизни навсегда. Ни разу никто из них не осмелился попробовать завоевать её по-настоящему. Возможно, в их глазах она была не достойной этого? Как одноразовая игрушка? Она привыкла проводить пустые вечера у камина и встречать одинокое утро у окна, но эта личность... Он не отпустит её. Он уже поработил её душу, осталось лишь тело.
  - Да я была готова ещё тогда... прямо в той чудесной беседке, но она оказалась занята! - с досадой пробормотала Лиони, и он тихо рассмеялся, увереннее сжимая её плечо.
  - Итак, позволь спросить ещё раз... О чём ты думаешь?
  Лиони бесстрашно окунулась в раскалённую глубину расплавленного золота.
  - Прочти сам.
  - Чего ты хочешь?
  - Тебя.
  - Не двигайся, - попросил он, но Лиони не смогла бы пошевелить и пальцем, даже если бы захотела. Он осторожно развязал ленточки кружевного чепца и тот упал к её ногам.
  - Никогда больше не делай этого, - прошептал он, и его пальцы погрузились в роскошную массу серебристо-голубых волос.
  - Чего? - со стоном выдохнула она.
  - Не прячь их, - он склонился, губы скользнули по её виску. - Так и есть, медовые ландыши, - пробормотал он и неожиданно крепко сжал в объятиях. У Лиони перехватило дыхание, когда босые ноги оторвались от пола.
  Первые его прикосновения были осторожными и лёгкими, словно он пробовал её на вкус. Когда же она начала откликаться, стал более настойчивым, но не было ни одного грубого жеста или слова. Да, он был резким, даже диким, словно зверь, рвущий добычу, яростным и безжалостным, как бушующая стихия, но столь же аккуратным, как при первом прикосновении. Потом прижался к ней, сотрясаемый мелкой дрожью, так тесно, что она услышала, как слились их сердцебиения. Но даже после того не выпустил из объятий, а покрыл всё тело тихими ласками, которые одновременно продлили агонию и успокоили. Замирая вместе с ним, ловя его ровное дыхание на своих губах, Лиони подумала, что никто ещё не делал с ней ничего подобного... В этом зале... прямо на ковре у камина с живым пламенем. Столь развратно и... неимоверно восхитительно!
  Иногда случалось поймать общий момент удовольствия, но на этом всё заканчивалось. В глубине души оставался неприятно горчащий осадок разочарования и отвращения. К себе, к тому, кто рядом, ко всему миру. И она изо всех сил старалась превратиться в лёд. Лёд ничего не чувствует, он холоден и безразличен ко всему! Но в этот раз потрясающее чувство гармонии заставило эльфею раскрыться до конца и слепо довериться этим жгучим ласкам.
  - О чём ты думаешь теперь?
  Лиони от неожиданности распахнула глаза. Голос был таким бархатным, ласкающим. Маг смотрел на неё, и лицо выглядело сосредоточенным и серьёзным, это смутило её. Она ожидала увидеть лёгкую или самодовольную, но всё же улыбку...
  - Я... - она запнулась, внезапно осознав, что он и сам мог прочесть её мысли, но почему-то не сделал этого. И не стала лгать ему, у неё бы не повернулся язык.
  - Сравнивала тебя с другими мужчинами, с которыми мне... приходилось бывать.
  - Вот как. И какие у меня шансы? - в его глазах не было ни насмешки, ни осуждения, ни даже любопытства. Строгая серьёзность - и только.
  - Ты... ты лучше всех, - выдохнула она, и щёки её покрыл жаркий румянец, будто она не взрослая самостоятельная уверенная в себе женщина, а малолетняя хулиганка, которая впервые...
  - Правда? Не думал, что ты так быстро признаешься в этом, - шепнул он, ловя её подбородок.
  - Ах ты!..
  Он склонился и поймал губами серебристую прядь, прилипшую к её щеке. Лиони напряглась, пытаясь сопротивляться его ласкам, но это было всё равно, что пробовать затушить огонь голыми руками. Он обжигал.
  - Что ты делаешь? - выдохнула она, выбившись из сил и он застыл, приподнявшись над ней, крепко прижав запястья к полу.
  - Любуюсь тобой, - ответил он, вновь разжигая её. - Ты великолепна.
  Чистота во всём - во взгляде, в словах, мыслях! Ни капли лицемерия, похотливой лжи, гнусного притворства!
  - Отпусти меня... - робко попросила Лиони. Ей захотелось прикоснуться к этому серьёзному лицу, погладить уголки губ, заставить улыбнуться.
  - Нет.
  - Почему?
  - Я предупреждал, - шепнул он, вкладывая в ответ совершенно иной смысл, - теперь ты моя. Только моя.
  - Значит, я даже сама себе не принадлежу?
  - Только мне. И моему БОГии, - напомнил маг.
  - Ты готов взвалить на себя ответственность за мою душу? - выдохнула эльфея.
  - Разумеется, - мурлыкнул он. - Тело без души мне ни к чему! Игрушками пусть забавляются те, кто не способен любить живую личность.
  - Как же у тебя всё просто!
  - Жизнь вообще очень простая штука, это люди и эльфы выдумывают всякие сложности!
  Раньше её радовало, когда очередной избранник оказывался мутантом, но теперь огорчило. Она поняла, что ей бы понравилось быть матерью, если бы отцом её ребенка стал этот маг с янтарно-медовыми глазами. Он прикасался к ней с каким-то особенным упоением и восторгом. Совсем не так, как зелёные юнцы, которые впервые находились рядом с женщиной. У которых в руках было больше лихорадочного нетерпения, чем ласки. Не так, как искушённые ловеласы, упивающиеся со знанием дела чувством собственного превосходства. Не так, как все - с жадностью и спешкой. Нет, совершенно по-особенному, так мучительно медленно и вызывающе нежно. Будто бы он не был мужчиной, а она - женщиной.
  Он был кем-то... или чем-то...
  Порывом ветра, ласкающим волосы и кожу, шелестом листвы, дурманящим слух, шёпотом согревающего пламени, шорохом песка и ледяным воплем горного потока. Невыносимый восторг, невозможная нежность, сумасшедшие неестественно-ласковые пытки. Лиони закричала, не в силах терпеть подобные муки, и он не растерялся, не замер, не отшатнулся и не оттолкнул. Закричал вместе с ней. С той же едва выразимой мукой, тем же наслаждением в голосе. А потом зашептал что-то, успокаивая, утешая, замурлыкал в полголоса. Бархатно, нежно. Лиони показалось, она вот-вот потеряет сознание - столь велико было наслаждение слышать его голос, видеть лицо, чувствовать руки. И эту удивительную лёгкость во всём теле и...
  Он словно очистил её от яда, накопившегося за столько лет в душе. Выжег дотла. Ведь сколько раз она выгоняла всех прочь, изображая капризную стерву, только лишь для того, чтобы забиться в угол и беззвучно рыдать, отчаянно кусая губы. Бессильно проклинать их и себя, и весь мир...
  Слёзы потекли по щекам, но то были слёзы блаженства, облегчения и... счастья? Каким же, оказывается, прекрасным может стать этот мир, если в нём есть кто-то, готовый сражаться за твою потерянную душу!
  - Ли, ты плачешь... Я сделал что-то не так?
  - Нет, ты был... Это было... мне никогда... так хорошо... никто.
  - Понятно.
  Его горячее дыхание коснулось её щеки, и Лиони прошептала:
  - Пожалуйста... сними перчатки...
  - Нет.
  - Пожалуйста!
  - Это... может напугать тебя.
  - Это немного... унизительно... Ты ведь получил и мою душу, и тело, взамен я хочу получить от тебя хотя бы доверие...
  - Хорошо, - согласился он, вытягивая руки. - Сделай сама.
  Она торопливо попыталась стянуть тонкую чёрную материю, но так легко не вышло. Кришер прикрыл глаза и стиснул зубы. Мягкая материя тяжело отделялась от кожи, отдираясь вместе с крохотными чешуйками. Он уже забыл, когда в последний раз по-настоящему обнажал когти.
  - О Силы небес, - выдохнула Лиони, когда ей, наконец, удалось стащить перчатки с рук. Сквозь пальцы, сжатые в кулак, просачивалась и капала кровь. Тыльную сторону ладоней покрывала золотисто-огненная чешуя, блестящие чёрные ногти треугольной формы, похожие на когти хищника, кисти напоминали драконьи лапы. Она бы не поверила, если бы сама не прикоснулась к ним.
  - Силы небес! - повторила эльфея и по щекам снова потекли слёзы.
  - Это отвратительно, я предупреждал, но ты же сама захотела...
  - Нет! Я не поэтому... я же не знала... Прости меня... Кришер, прости! - она обеими ладонями сжала его руки и принялась целовать окровавленные пальцы. - Это было очень больно?.. Прости! Тебе нужно было сказать! Нужно было остановить меня!
  - Тебе разве не противно видеть нечто подобное?
  - О чём ты? Это же... удивительно! Ты настоящее чудо... - теперь, когда она смогла увидеть и его спину, руки сами потянулись приласкать искрящийся изящный чешуйчатый рисунок вдоль позвоночника, заплетающийся затейливым узором в районе лопаток. А она ещё удивлялась, почему он не спешит раздеваться.
  - Хочу, чтобы ты прикасался ко мне... Ты. Настоящий. Своими руками, - она прижала его ладони к своим щекам.
  - Ли, ты необыкновенная.
  - Правда? Какая по счёту? - ни тревоги, ни обид, ни интереса, только та самая грусть в глазах, которая так сильно задела его у фонтана.
  - Хм... вторая? - признался он, отводя серебристо-голубые шёлковые пряди волос. Эльфея с недоверчивостью, переходящей в изумление воззрилась на него. Этого просто не могло быть! Он обладал таким опытом, что Лиони, всегда считавшая себя искушённой в любовных играх, рядом с ним могла показаться начинающей невинной школьницей! Неужели всему этому его научила одна-единственная женщина? Тогда ей за это следует поставить памятник!
  Лиони спрятала лицо у него на груди. Не та ли это Бэль, которая ждёт его возвращения, и будет волноваться? И даже если нет, тогда почему он согласился принять её, Лиони? Ведь у него же наверняка кто-то есть! Впервые эльфея так открывалась перед едва знакомой личностью и захотела присвоить себе... Впрочем, нет! Был ещё тот паренёк. Кимберли...
  - Сейчас же улыбнись или я защекочу тебя до смерти, - пробормотал он, проведя кончиками пальцев по её рёбрам, едва задевая кожу чёрными когтями.
  - До смерти? - выдохнула она, послушно выгибаясь навстречу его рукам. - До самого последнего вздоха? Обещаешь?
  - Стоит тебе попросить, и я остановлюсь, - тихо произнёс он, и Лиони сделала то, чего хотелось уже давно - коснулась пальцами его губ. Он ждёт от неё ответа на вопрос, чего ей хочется. Она не станет отвечать! Лучше она будет это с удовольствием выполнять.
  - Не нужно. Я лучше умру от щекотки в твоих руках, чем от старости и скуки.
  - Ты никогда не станешь ни старой, ни скучной! - заявил он так, словно способен был решить этот вопрос самостоятельно, не обращаясь за помощью ни к Жизни, ни к Смерти.
  На полночню были ванильные орехи и фрукты, сваренные в меду. Глядя на Кришер, лежащего рядом и задумчиво выгрызающего ореховую мякоть, Лиони вдруг подумала, как же она могла жить без него раньше? И, самое главное, как станет жить потом, когда он уйдёт? А ведь он должен будет уйти! Раньше или немного задержавшись...
  Эльфея всё смотрела на него и не могла оторваться. Маг вдруг поднял голову и поймал её печальный взгляд.
  - Можно тебя спросить?
  - Всё, что угодно, - улыбнулась она, в тайне надеясь, что он не станет интересоваться её позорным прошлым. Она ведь не сможет ему лгать, но и правду открыть не сумеет.
  - О чём ты грустила у бассейна?
  - Ты думаешь, я грустила? - улыбнулась Лиони и тут же опустила голову, почувствовав фальшь собственной улыбки. Его очередное задумчивое 'хм' отозвалось напряжённым звоном в глубинах её застывшей души. Маг прикусил скорлупу, и та раскололась. Он же мог прочесть её, как раскрытую книгу! Почему же до сих пор не сделал этого?!
  - Если не хочешь, не нужно отвечать, - проглотив орех, он взял новый.
  - О рыбках, - почувствовав комок в горле, Лиони сглотнула. - Они... не ели из моих рук... И никогда уже... никто не станет, - она замолкла, пытаясь удержать непрошенные слёзы.
  Он всё понял. Она отчётливо увидела это в его глазах. Только фея, совершающая непростительное зло - идущая против природы, теряет силу. Любой бы осудил её, но к изумлению Лиони, Кришер всё с тем же спокойствием и уверенностью произнёс:
  - Почему бы тебе не попробовать снова?
  - Что именно? - спросила она, смущённая его странным взглядом.
  - Покормить с рук, - предложил он очень серьёзно.
  - Кого? - пробормотала она, сбитая с толку.
  - Хотя бы меня.
  Щёки Лиони покрыл румянец и она, не выдержав, снова опустила голову.
  - Ты... позволишь мне это? - прошептала она, и он молча придвинул к ней вазочку со сладостями. - Ты... больше любишь орешки или фрукты?
  - Тебя, - ответил он, и Лиони вспыхнула, когда он прижался губами к её пальцам, слизывая густой сок. - И сладкое...
  
  Шесть оборотов минули незаметно, пронеслись словно один, переполненный радостными впечатлениями, праздничный день. Даже справляя дни рождения в детстве, она не была столь счастливой, какой делал её этот маг. Каждая мелочь наполнилась смыслом, каждый миг обрёл значение. Как давно она не смеялась так искренне и беззаботно! И когда он одевался на вечер, стоя перед зеркалом в полный рост, эльфея снова подумала, что почти ничего не знает о нём. Рассказы Киббириона не в счёт. Он вообще очень не любил вспоминать прошлого, но когда начинал говорить о мастере Кришер, глаза загорались, как у ребёнка при виде карамельной шипучки. Теперь-то она могла понять отчего. А может быть эта Бэль и не жена ему вовсе? Может быть, даже и не подруга? Что если они родственники, как она с Киббирионом? Эта неожиданная мысль ей понравилась. Соскочив с кресла, Лиони подошла к магу сзади и обняла его.
  - Расскажи мне про Бэль, - попросила она.
  - Не сейчас. Позже я вас познакомлю.
  - Правда?
  - Вы понравитесь друг другу.
  - Обещаешь?
  - Наверняка, - хмыкнул он. - Ли? - и опустил руки. Только что он закончил застёгивать рубашку, но уже четыре нижние пуговицы оказались расстёгнутыми. За ними пятая.
  - Что ты делаешь? - тихо спросил он.
  - Злю тебя... - шестая пуговица.
  - Злишь? - нахмурился он.
  - Да. - Седьмая.
  - Зачем?
  - Мне это нравится, - пробормотала она.
  - Что - злить меня?
  - Да, - девятая и последняя пуговица оказалась расстёгнутой.
  - Почему?
  Она подняла глаза и поняла, что добилась желаемого.
  - Потому что когда ты злишься, начинаешь рычать. Тихо-тихо, этого почти не слышно, только если прислушаться, - она прижалась к его спине теснее, сбросив рубашку. - Вот как сейчас, - удовлетворённо выдохнула эльфея. - Но если к тебе прикоснуться вот так, - она приподнялась на цыпочки, осторожно провела кончиком языка по его шее и прикусила мочку уха, - ты замурлычешь...
  - Ты уверена? - развернувшись, спросил он с безразличной маской на лице, но вспыхнувшим лихорадочным огоньком в глубине глаз.
  - Да...
  - Попробуй ещё раз, - хрипло предложил он.
  Лиони прижалась губами к его губам, осторожно покусывая их, пытаясь заставить открыть рот. Не слишком настойчиво, очень мягко, необычайно нежно.
  - Смотри-ка, - пробормотал он, - у тебя уже почти получается! - и с утробным рычанием завалил её на пушистый ковёр. Лиони взвизгнула, вцепившись в рыжие волосы, но даже не думая сопротивляться. Даже совсем наоборот. Он начал мурлыкать, медленно поглаживая её спину, целуя плечи, лаская бедра. Эльфея зажмурилась, кусая губы. Каждое прикосновение его рук обжигало.
  - Медовые ландыши, - пробормотал он хрипло, облизывая её губы, - кто бы мог подумать... ты слаще любого молочного коктейля...
  
  Казалось, все в 'Золотой Короне' только и шептались о том, что у феечки появилось новое увлечение. А иначе, почему же она не выходит из своего любовного гнёздышка вот уже шестой оборот? Самые наблюдательные связали это с появлением таинственной рыжеволосой бестии в идеально чёрном костюме. Никто не знал, ни откуда он появился, ни зачем пришёл. Но в тот же вечер вышеупомянутая парочка показалась на глаза изнывающей от любопытства публике.
  Лиони ещё раз взглянула на Кришер.
  - Ты всегда так безупречно оригинален? Чёрный галстук на чёрной рубашке под чёрный пиджак?
  - Тебе не нравится мой стиль? - он нахмурился, но Лиони понимала, что это замечание на самом деле вовсе не задело его.
  - Нет, ну что ты! Но твой стиль можно назвать полным отсутствием стиля!
  Кришер усмехнулся.
  - Так всё же нравится?
  - Да я просто без ума от тебя, как будто сам не знаешь!
  - А на остальных мне плевать.
  - Правда? - Лиони плавной походкой подошла к нему.
  - И не смотри на меня так, если хочешь посетить 'Золотую Корону'.
  - 'Так' - это как? - улыбнулась она, обхватывая его за шею.
  - Как будто твой голод неутолим, - тихо произнёс он.
  - Но это правда. Накормить меня может только одна персона...
  - Нам пора, Ли. Я хочу увидеть Барракуду.
  - Кого?
  - Твоего брата, - воспользовавшись мгновением её замешательства, он вышел в коридор. Ей не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
  - Разве я не заслужила хотя бы один малюсенький, самый крохотный поцелуйчик?
  - Нет, - отрезал Кришер.
  - О, какой же ты жестокий, - вздохнула эльфея.
  Раньше, разыграв оскорблённое достоинство, она непременно добилась бы своего, но с этой личностью... Она совершенно точно понимала, что никогда не позволит себе подобных капризов.
  - Потому что одним поцелуйчиком ты не отделаешься, - эльфея отметила наигранность его равнодушия, как он напрягся и весь подобрался, точно готовящийся к прыжку хищник. - Я уложу тебя на пол прямо в коридоре, и мне будут абсолютно безразличны те, кто сбегутся на твои крики!
  - Но я не собираюсь кричать! - скромно призналась эльфея.
  - Ты всегда кричишь, - он взглянул на неё, выразительно выгнув бровь и Лиони, почувствовав, что краснеет, смущённо пробормотала:
  - Но у меня же, наверное, есть причины так себя вести!
  - Разумеется, ты ведь совершенно аморальная, чудовищно безнравственная девица, - согласился маг, беря её под руку.
  - Это всё из-за тебя! - улыбнувшись, эльфея крепко сжала его ладонь в чёрной перчатке. Она уже перестала содрогаться от воспоминаний, беря его за руку. Как он только согласился на её глупую просьбу? Ведь ему пришлось вытерпеть адскую боль.
  - Кришер?
  - Да.
  - Ты ведь вернёшься ко мне?.. Потом.
  - Да.
  - Скоро?
  - Да.
  - Обещаешь?
  - Да.
  Стоило им спуститься в игровой павильон, и маг изменился в лице. Взгляд стал жёстким и пронзительным, а губы сжались в сплошную линию, изредка искривляющуюся презрительной усмешкой. Глядя на него, Лиони поняла, насколько сильной была перемена в нём, когда он переступил порог её квартиры. И в то же время осознала, что даже таким Лэди Кришер ей нравится!
  Маг отметил, что во взглядах, обращённых на него, кроме праздного любопытства и жадного интереса читается раздражение и озлобленность. Ответ очевиден: Лиони. Раньше она принадлежала им всем, а теперь смотрит только на него и глаза её сияют. И эта бессильная ярость на их лицах забавляла, они были совершенно беспомощны что-либо изменить.
  - Что будем заказывать? - любезная улыбка являлась частью этикета, но Кришер прикинул, что если она будет улыбаться так каждому встречному, он станет социально опасным типом.
  - Как обычно, Дэвид.
  Подающий кивнул и обернулся к серокрыльцу. Тот, лениво прищурившись, пробурчал:
  - Твоей крови.
  - Не понял, - моргнул подающий, - Вы не могли бы повторить заказ?
  - Ему молочный коктейль без трубочки, - рассмеялась Лиони, и когда подающий отошёл, прошептала, склонившись над столиком:
  - Лэди Кришер, это неприлично - ревновать к серву!
  - Плевать на приличия, - спокойно сказал он, снова расслабляясь.
  - Но он даже не прикоснулся ко мне, - мягко заметила она.
  - Если бы прикоснулся, был бы уже мёртв, - всё тем же убийственно-равнодушным тоном сообщил Мастер.
  Лиони, дотянувшись до его ладони, ласково сжала пальцы.
  - Спасибо, - шепнула она, и Кришер повернул голову.
  - За что?
  - За то, что ты есть... за то, что сейчас ты рядом со мной...
  Он медленно поднёс её руку к губам и поцеловал кончики пальцев. Никому другому Лиони не позволяла на публике ничего подобного. Этот жест означал, что она принадлежит кому-то, а она всегда считала себя свободной. Но Кришер... Он из тех особ, кто не говорит, но действует, и Лиони знала, что напрасно такие напрягаться не станут.
  Маг заметил странную парочку, спешащую к их столику. Нехотя разжав пальцы, он отпустил ладонь эльфеи и сел, откинувшись на мягкую спинку. Девица выглядела фантастически очаровательной. Золотистые волосы роскошной волной ниспадали на плечи, искрясь и переливаясь тысячами радужных капель. Тончайшая сетка покрывала голову и стягивалась изящным ободком на лбу. Тёмно-зелёные малахитового оттенка глаза с живым игривым огоньком. Платье переливалось под цвет её лукавых глаз. Изумрудное колье - единственное украшение, очевидно, чей-то подарок. Сеточка-перчатки и туфли, сплетённые из тонких золотых ремешков. Когда девушка улыбалась, на её щеках появлялись ямочки, придававшие детскому лицу ещё большее очарование. Но это всё было лишь оболочкой, под которой скрывалось нечто, что заставило Кришер напрячься. В этой маленькой головке царил такой сумбур, что ему с трудом удалось выхватить отдельные вразумительные фрагменты. В багровой и ослепляющей ненависти утопали все остальные эмоции. Непонятно, на кого было направлено столь разрушительное чувство, но эта персона являлась опасной для общества.
  Кришер медленно перевёл взгляд на её спутника. Мужчина средних лет среднего роста неопределённой расы. На треть человек, на четверть эльф, остальное - жуткая помесь кровосмешения. Дорогой костюм и спокойствие во взгляде. Похоже, он был единственным, кто хоть как-то умел ладить с малолетним чудовищем.
  - О леди Ли, какая встреча!
  - Господин Фернандо Свенн, госпожа Даниэль, как мило с Вашей стороны почтить нас своим присутствием!
  Лиони изобразила вежливость, безупречно разыгрывая удивление от неожиданной встречи.
  - Верите ли, дорогая, никак не могу забыть тот чудный сезон Фламинго на летнем берегу!
  - Это который? - томно вздохнула эльфея. - У нас ведь в каждом году по два!
  После того, как обмен любезностями закончился, она предложила гостям присоединиться.
  - Милая Даниэль, может быть, наши беседы покажутся Вам чрезвычайно утомительными, возможно, Вы желали бы развлечься? - поинтересовался её спутник, и юная эльфийка вздёрнула носик.
  - Не желаете ли потанцевать? - Лиони взглянула на мага, и тот медленно кивнул, соглашаясь. - Я даже позволила бы Вам на время похитить моего кавалера!
  Кришер поднялся.
  - Это было бы чудесно, если Вы пообещаете, что не станете тут без нас скучать! - засмеялась эльфийка.
  'Даже её смех... в ней нет ничего искреннего!' - подумал Кришер, увлекая девушку в самую гущу толпы, подальше от столика. Очевидно, у этих двоих была достаточно важная тема для обсуждения, не предназначенная для посторонних. Сняв с разноса проходящего мимо подающего бокал с пуншем, предложил эльфийке. Та засмеялась, подхваченная стремительным ритмом модного танца.
  - О, Вы так внимательны! Не боитесь последствий?
  - О чём Вы? - уточнил Кришер.
  - О том, что приняли опрометчивое решение, оставив госпожу Лиони и отправившись танцевать со мной!
  - Во-первых, госпожа Лиони совсем не такая, как все привыкли о ней думать. А во-вторых, танцы - это такой же знак внимания, как бокал вина, не более.
  - Вы так считаете?
  - Вы же не подумали, что я буду настолько очарован, что оставлю госпожу Лиони ради того, чтобы боготворить Вас?
  - Забудьте об этом, я никогда не была сильна в светских беседах.
  - Впрочем, как и я, - усмехнулся Кришер.
  - Вы шутите! А мне показалось, что Вы аристократ до мозга костей!
  - Уверяю, Вам лишь показалось.
  - В таком случае, - игривый тон эльфийки сменился едва уловимым угрожающим утробным рычанием, - весьма странно, что госпожа Лиони, в чьих венах течёт благородная кровь великого рода Дэ Тэйро, позволяет Вам сидеть с ней за одним столом!
  По её реакции невозможно было понять, на кого направлена её злоба - на эльфею или же на её спутника, лишившего толпу забавы.
  - Я ведь уже сказал, она совсем не такая, как о ней привыкли думать, - вежливо усмехнулся Кришер, оскаливая клыки. - А Вы, похоже, фанатка теории Чистокровия?
  Девица тут же сменила тактику. Беспечно рассмеявшись, прикрылась веером.
  - Нет, что Вы, я всего лишь поклонница госпожи Лиони, дочь семьи Ши рода Дэ Рэйль. Мой дорогой брат - Брюс Ши Дэ Рэйль - глава компании по производству сахарной муки.
  Кришер прикрыл глаза. Сладкие карамельные трубочки, мятные леденцы, горчичные пряники и коричные булочки - как давно это было! Сладости, столь обожаемые всеми детьми, которые не доставались ему даже на самые большие праздники.
  - Так Вы - Сахарная леди?
  - Можно и так сказать. Но в наше время у многих на сладкое аллергия... А Вы любите сладости?
  - Да, но предпочитаю сахарной пудре мёд, - решив, что самое время вернуться, Кришер поймал локоть эльфийки и направился к столику.
  - Надеюсь, Вы ещё раз обдумаете моё скромное предложение, - поклонился Свенн на прощание.
  - Надеяться Вам никто не запрещает, - согласилась Лиони, провожая его взглядом. - Что ты об этом думаешь?
  Кришер присел за столик и расслабленно вздохнул.
  - О чём?
  - О том, чтобы оказать мне услугу?
  - Хочешь, чтобы я убил Фернандо Свенна?
  - Не будь таким злюкой, он всего лишь на прощание поцеловал мне руку. Я просто хотела, чтобы ты пригласил меня на танец.
  Кришер, не говоря ни слова, поднялся, увлекая эльфею за собой.
  'Что такого в моей женщине? - подумал он, лаская взглядом изящную фигурку в серебристом платье. - Почему она кажется столь необыкновенной? Почему меня так тянет к ней, словно мы знакомы не шесть оборотов, а шесть тысяч лет?.. Может быть, это всё из-за запаха? Мёд и ландыши... Это сводит с ума!' - он прижал эльфею так тесно, как не позволяет ни одно из правил этикета.
  Лиони склонила голову ему на плечо, и они медленно поплыли среди других пар так, словно были одни на цветущей поляне, освещённые полной луной. Когда их пара оказалась в центре зала и всеобщего пристального внимания, музыка и голоса неожиданно стихли. Остались лишь шёпот и шорох одежд.
  Кришер не нужно было даже оглядываться, чтобы понять причину. Он почувствовал присутствие этой личности прежде, чем тот появился. Расступившаяся толпа открыла проём золотой арки и в зал вошли трое. Маг скользнул взглядом по лицу эльфопира в графитовом строгом костюме, отмечая, что он почти не изменился. Та же седина на висках, тот же пронзительный, уничтожающий взгляд и кривой шрам на левой щеке...
  Лиони с тревогой взглянула на брата. Он никогда не одобрял образа её жизни. Много раз они ссорились по этому поводу, но ей так и не удалось доказать, что этот способ заработать на жизнь ничем не хуже любого другого. В последний раз он едва не убил её очередного 'приятеля' у всех на глазах. Скандал удалось замять, но с тех пор они не виделись и не разговаривали. И вот он снова встречает сестру в компании мерзавца, который решил поразвлечься. Однако если посмотреть с другой стороны, это же его обожаемый Мастер! Как же он поступит?
  Лиони уже собиралась броситься на шею брату и объяснить, что на этот раз всё по-другому. Намного серьёзнее, что Кришер не такой, как все, что она влюблена в него!.. Влюблена без памяти...
  Молчание затягивалось. Она видела, как её побледневший брат с головы до ног окинул мага пристальным взглядом и решительным шагом направился к ним. Двое телохранителей тут же двинулись следом. Все прекрасно понимали, что Киббирион Баррет не нуждается в их услугах. Эти двое были наняты хозяином заведения для того, чтобы защищать, но не его от толпы, а толпу от него. Брат остановился в двух шагах, и Лиони показалось, что он готов накинуться на мага и... она не могла понять, чего он хочет. Но, взглянув на Кришер, тихо ахнула. Ей уже приходилось видеть на его губах эту тонкую, полную изумительной нежности улыбку. Киббирион внезапно склонил голову в почтительном поклоне.
  - Мастер... - то ли стон, то ли всхлип сорвался с его губ. - Приветствую тебя, Лэди Кришер.
  - Привет, Барри! - маг сделал шаг навстречу и с тихим горестным вздохом заключил ученика в объятия. Несколько мгновений её брат выглядел растерянным, а потом крепко обнял монаха и закрыл глаза, пряча лицо на его плече. Но Лиони успела заметить блеснувшие на ресницах слёзы.
  'Да что же это?! - поразилась эльфея. - Киббирион плачет?! Наверное, этот мир тронулся!'
  - Вот и ты, наконец... вернулся. Где же ты был?! - выдавил ученик. - Я так ждал тебя! - закончил он шёпотом.
  - Знаю, - спокойно ответил Мастер. - Я слышал...
  Спустя четверть часа они уже сидели в уютном гнёздышке эльфеи, и пили горькое чёрное вино. Она тихонько наблюдала за ними. Со стороны эти двое выглядели так странно, словно с самого детства встречались каждый оборот и, уже успев сказать всё самое главное, надоели друг другу до смерти. Киббирион осторожно прикоснулся к руке в чёрной перчатке и, пропустив свои пальцы между пальцами мага, крепко сжал их.
  - Ты... Снова это лицо. Почему ты ни капли не изменился, Рыжий Дракон? - выдохнул эльфопир.
  - Ты думаешь?
  - Девять лет прошло, а твоё лицо всё то же... Где тебя носило?
  - Работал оберегом и учился любить, - криво усмехнулся маг, и эльфопир не понял, шутит он или же серьёзен.
  - Эти руки... они ведь никогда не испачкаются, верно? - глухо пробормотал Баррет.
  Это было ещё одной причиной, почему учеников называли 'грязью'. Ходили легенды, будто чёрные одежды серокрыльцев, даже насквозь пропитанные кровью, никогда бы не изменили своего цвета. На самом же деле, являясь 'второй кожей' - шкурой покровителя, они выпивали кровь до последней капли.
  - Можешь забыть про руки, - фыркнул маг, - вообще-то, я давным-давно по уши в дерьме.
  - Лэди Кришер, ты ведь Мастер, посвящённый самим БОГии! - вздохнул эльфопир.
  - Да, и что?
  - Почему ты продолжаешь вести себя, как неразумное, невоспитанное дитя?
  - А, это... - маг почесал за ухом, - чтобы ему не стало скучно. Иначе сказал, выжжет полмира к чёртовой матери...
  
  Анабэлло сидел, уткнувшись носом в большой аквариум с золотыми рыбками. Наверное, стереопроекция, но весьма качественная. Где-то он читал, что созерцание плавающих рыбок успокаивает нервную систему.
  'Ты ушёл... всё-таки сделал это... бросил меня! Как ты мог? Ты же обещал остаться рядом, что мне не нужно будет бояться... Всё это время... всё было так чудесно!.. Наверное, поэтому я и забылся...'
  Бармен за стойкой, в который раз метнув на мальчика быстрый взгляд, покачал головой.
  - Что-то ты совсем плох, приятель. Может, тебе лучше пойти проспаться?
  - Пожалуйста, если Вас не затруднит... не могли бы вы повторить заказ, - выдавил Анабэлло. Если бы ему было куда податься, может, он и ушёл бы, но оплата за квартиру стоила последних сбережений. Серокрылец исчез, поэтому держать её уже не имело смысла. Пойти было совершенно некуда, поэтому он и оказался в забегаловке, где Льют Керьер впервые угощал его шипучкой. Это единственное место, связывающее его с прошлым, но было похоже, что хозяин не вспомнил его.
  - Тебе что, ночевать негде? - догадался старик.
  - А разве вы работаете не кругооборотно?
  Бармен отвлёкся, ставя перед новым клиентом заказ. Но, бросив в бокал ароматическую трубочку и кубики фруктового льда, снова вернулся к мальчику.
  - Тебя что, девчонка отшила? Брось, парень, да ни одна не стоит того, чтобы так убиваться по ней!
  Анабэлло вынул из бокала трубочку и вздохнул.
  - Говорю тебе, лучше скорее найди другую, чем сидеть тут с таким мрачным видом, будто в твоей жизни остались одни дождливые первицы!
  У первицы потерялась рукавица, а вторица расплела косицу, третица разлила водицу, средница встала с утреца, водицы набрала. Пятын лицо умыл, чтоб ты чистым был. Предудел гребень приглядел, удел платье новое надел. Как видишь, развлекаться можно не только два оборота в уделе! Каждый из них по-своему хорош.
  - Простите... что надоедаю Вам...
  - Да нет! Всё в порядке... - смутился бармен. - Пока платишь, ты мой клиент...
  Но было ясно, что простые слова утешения в этом случае не помогут.
  - Скажите... кто создатель этой стереопроекции?
  - Что? Парень, ты о чём? Это настоящий аквариум с настоящей живой рыбой! Я за него две штуки отвалил!.. Неужели зря?
  - Нет, что Вы!... эти создания такие... действительно потрясающие, - пробормотал мальчик, понимая, что ему становится немного легче оттого, что кто-то слушает его. Пусть даже это ворчливый старик за стойкой второсортной забегаловки с сомнительной репутацией. И неважно, что слушает он лишь краем уха, а рядом стоит исключительно по долгу работы.
  Анабэлло уже перестал сомневаться в том, что монах бросил его. Во-первых, ему было известно, что долг на исходе, во-вторых, он забрал кредитку с приличным объёмом, а в-третьих... Когда маг не появился и на пятый оборот, Анабэлло понял, что напрасно теряет время. Окончательно убедился в своей никчёмности. Хотя так трудно было поверить в то, что не значил для убийцы больше, чем очередной источник благ цивилизации. Наивный сопляк, безнадёжно доверчивый и совершенно бесполезный... А сны - всего лишь иллюзия, с которой маги умеют управляться, как никто другой. Но почему-то даже эти болезненные выводы не могли заставить его изменить мнение об этой необыкновенной личности, он оставался чем-то неприкасаемо-священным для обид, обвинений и злости. Мистическим и необъяснимым, какой бывает любая тайна небес. Они прожили вместе всего несколько циклов, но Анабэлло уже не мог думать о нём иначе. Мысль была до абсурда глупой, и он вполне осознавал это, но уже ничего не мог с собой поделать. Наверное, потому что именно убийца показал ему, какой удивительной может быть жизнь, объяснил те извечные понятия о добре и зле, правде и лжи, которые каждая личность извлекает из ткани Мироздания. Научил его стольким потрясающим и прекрасным вещам и... Ему всегда так хотелось чувствовать себя частью этого общества... Равным... но больше всего кому-то нужным...
  'Это было глупо, так глупо... А теперь... это очень больно. Это больно, Кришер!', - Анабэлло закрыл глаза, в горле запершило. Он сглотнул и сделал глоток спиртного.
  Рядом сидящий парень, вдруг со стуком ударив стаканом о стойку, громко икнул.
  - Будь они трижды прокляты! - вскрикнул он. - Все прокляты!
  Анабэлло непонимающе взглянул на него.
  - Сервы! - фыркнул тот, ткнув пальцем в экран, где хорошенькая девушка рассказывала о строительстве новой Высшей школы. - Знаете, почему они всегда так классно выглядят? - просопел он и Анабэлло покачал головой, поняв, что вопрос адресован именно ему. - Потому что они все роботы! Проклятые механические куклы! Все они... вот Вы любите сервов?
  Анабэлло не успел обдумать ответ, а парень захрипел:
  - Ненавижу ублюдков! Они отнимают у нас работу! Из-за них я оказался на улице, а ведь я тоже когда-то был полезен обществу! Будь они все прокляты! - он со злостью запустил стаканом в экран, благо стеклит был небьющимся. Бармен со вздохом подобрал стакан и отправил в мойку.
  - Гартман, тебе хватит.
  - Нет! Налей мне ещё!
  - Я сказал, выметайся, пока я добрый! - рявкнул бармен, и парень медленно сполз с парящего сиденья.
  - Все они! - пробормотал он. - Пусть в Аду горят! Ляд, да у них ведь даже души нет! Не за что их любить!
  Анабэлло с трудом сглотнул ком, застрявший в горле. Он всегда страшился допускать подобные мысли, и именно Кришер убедил его в ничтожности таких убеждений.
  - Эй, парень, тебе необходимо развеяться, иначе совсем скиснешь! - снова обратился к нему бармен. - Хочешь, я познакомлю тебя с девочкой?
  - Э-ээ, н... нет, благодарю Вас, не стоит... - Анабэлло решительно выложил на стойку последнюю кредитку. - Дайте мне, пожалуйста, ещё один...
  В любом другом случае он бы отказал, ведь это был уже девятый заказ! Но этот парнишка действительно нуждался в поддержке. И потом, он ведь не буянил, подобно другим клиентам, и по-прежнему оставался трогательно вежливым.
  - А может, ему нужна не девочка, а здоровый мужик с крепким... ну, чувством юмора!
  - Отвали от него, Тарус! - рявкнул на кого-то бармен и снова повернулся к мальчику.
  - Может, я хоть чем-то смог бы помочь?
  - Может быть... если бы Вам вдруг захотелось нанять меня на работу... хотя бы уборщиком, - пробормотал Анабэлло, снова утыкаясь носом в аквариум.
  'О БОГии естественных желаний! Я никогда раньше не занимался благотворительностью... и не бросался на помощь тем, кто отчаянно стремится кончить с жизнью...' - подумал старик, но вслух сказал:
  - Слушай, парень, есть у меня один знакомый... приятель моего друга и совсем недавно он интересовался, нет ли у меня на примете толкового декера. Если ты хоть на долю волочёшь в этом барахле, я порекомендую ему тебя.
  Анабэлло медленно поводил трубочкой в стакане. Мог ли он сказать, что разбирается в подобных вещах? Он понимал их, воспринимал как субъектов, а не 'безмозглых жестянок', умел понять их желания... Но вполне возможно, ему удастся стать профессиональным декером, если появится возможность и доступ к необходимой информации.
  Мальчик кивнул.
  - Отлично, парень, тогда приходи оборота через два. А сейчас тебе лучше проветриться, а то скоро покроешься плесенью!
  Анабэлло поднялся и оглядел забегаловку, приютившую его на двадцать восемь часов. Бездумно переступая порог, он не предполагал, что события могут принять подобный поворот. Но понял, что не станет упускать своего шанса.
  Ты можешь плыть по течению, но в жизни рано или поздно наступит момент, когда тебе придётся принять решение - пойти ко дну или начать бороться, чтобы выбраться на сушу!
  'Даже если я больше никогда не увижу тебя... Когда-нибудь, возможно, ты услышишь обо мне! Я хочу, чтобы ты гордился мною!'
  Сделав шаг к дверям, мальчик остановился, вспомнив о чём-то, обернулся к бармену. Выдавив обезоруживающую растерянно-виноватую улыбку, выдавил:
  - Простите, я понимаю, это может прозвучать нагло с моей стороны, но Вы не могли бы занять мне? Хотя бы пару сотен... Честное слово, я верну, как только смогу!
  - Ну, если под честное слово, - хмыкнул бармен, - а иначе я же тебя из-под земли достану, усёк?
  - Да.
  - И учти, я беру сверх - плату за услуги!
  - Проценты? О, разумеется, - кивнул Анабэлло, поймав кредитку, сунул золотую карточку в карман. - Наценка предусматривается на потраченный объём или время задержки выплаты?
  - На время, - бармен проводил мальчика удивлённым взглядом. Он не ожидал, что его юный клиент окажется таким умником, чтобы разбираться в подобных, как 'проценты', тонкостях. Обычно это правило возмущало всех его должников, поэтому и одалживали у него крайне редко.
  - Хорошо, тогда я постараюсь быстрее выплатить долг. Простите, а как Вас зовут? Оллерс?
  - Нет, это креветки в чесночном соусе, - добродушно рассмеялся он, хотя любого другого уже давно отстегал вдоль и поперёк за подобные шутки. - Моё имя Ральф УʼОлерс. Лучше тебе запомнить его, приятель.
  - Спасибо! Я обязательно приложу все усилия. Можете звать меня Колибри! - сообщил Анабэлло, снова направляясь к дверям.
  - Это что ли птичка, которая быстрее всех крыльями машет? - вдогонку поинтересовался старик.
  - Точно! - кивнул Анабэлло и вышел на улицу. Закрывшаяся дверь, заглушила голоса, тихую музыку и звон стаканов. Все звуки на миг смешались в его сознании, подобно шуму морского прибоя. Он никогда не видел настоящего моря, но однажды нашёл стерео-журнал для развлечений, в котором содержалась блокстатья с побережья. Он снова и снова расчислял её, но не ради интервью со знаменитостью, а для того, чтобы услышать шум морской воды, которая накатывалась на песчаный берег, оставляя после себя крошечных рачков и ракушки.
  Свежий прохладный воздух прояснил мысли. Анабэлло поднял взгляд. Огни и вспышки. Интересно, какое оно сейчас, ночное небо? Чёрное и мягкое, как его крыло, и множество радужных капель-звёзд блестит на ткани... Где он сейчас, о чём думает?..
  'Вряд ли о тебе!' - вспыхнула отрезвляющая мысль, и Анабэлло тряхнул головой, избавляясь от наваждения. Идти ему было некуда. Оплата за квартиру просрочена, если он вернётся, может угодить в ОбщЯГу - это дело двух минут! Отсиживаться в каком-нибудь клубе тоже не хотелось. Но где можно просидеть почти два оборота и при этом нескучно провести время в общении? Анабэлло вдруг вспомнил, что совсем недавно познакомился с такой особой. Нужно просто сесть на техноходец рейса 118 на станции Р-8.2 и проехать до конечной!
  'Во имя твоего БОГии! Я поверил тебе, Кришер, а ты... почему ты так поступил со мной?! Я же старался изо всех сил... для тебя... стать человеком... Если это было так бездарно, почему ты не сказал мне об этом сразу?..' - мальчик сцепил зубы, давя хриплый стон, рвущийся из груди. Перед глазами проносились огни, случайная вспышка на миг ослепила, и Анабэлло зажмурился. Из объятий окружившей тьмы внезапно возник серокрылец. Чёрные одежды почти сливались с нею, но рыжие волосы полыхали ослепительным пламенем. В янтарных глазах вспыхнули искры чего-то. Свирепой тоски, прочной, как осколок изначального лонсдейлита , и сразу угасли. Анабэлло даже померещился его голос.
  'Бэль, детка... Глупенький, где же ты?!'
  На миг мальчик задохнулся, увидев в глазах монаха блеснувшие слёзы, так и не коснувшиеся его ресниц, потому что он закрыл глаза. А после в них уже не осталось ничего, кроме всё испепеляющего гнева, способного разрушить сознание разумной личности. Анабэлло широко распахнул глаза, напуганный видением. В следующее мгновение объявили его станцию.
  'Дурак! - пробормотал он, спрыгивая с подножки, - нужен ты ему, как возу пятое колесо!..'
  Но рационализм и память решили сыграть с ним злую шутку, услужливо напомнив, что воз становится бесполезной конструкцией без запасного колеса. Яростно тряся головой и пытаясь отогнать непрошенные мысли, Анабэлло зашагал навстречу огням и огромной золотой арке.
  
  Лэди Кришер спешил домой. Если ту нору, в которой они обитали, можно было назвать домом. Нехорошее предчувствие, притаившееся в уголке, грызло душу. И чем ближе к дому, тем сильнее росла эта безнадёжность. Словно он совершил ошибку, которую уже не сумеет исправить.
  Маг терпеливо ждал, пока лифт поднимется на нужный этаж. Суетливые фигуры толкались вокруг, но он не обращал на них внимания. Прикрыв глаза, стоял в углу кабинки и ждал, когда, наконец, загорится номерок 812 'А'. Скоростной лифт казался недостаточно скоростным, однако серокрылец не сожалел, что не воспользовался более быстрым и надёжным способом перемещения - теневым забарьерным пространством. Как бы ему не терпелось распахнуть дверь квартиры, что-то подсказывало, ему не понравится то, что он увидит там.
  Лифт дополз до нужного этажа и Кришер вышел в коридор. Дверь с кодовым замком 3.3.6. находилась в самом конце. Мальчишка, должно быть, обрадуется его возвращению. Наверное, даже кинется на шею и станет молоть какую-нибудь чушь о том, что в следующий раз, чтобы он не сердился, они вместе пойдут на свидание...
   Он вставил кредитку в замок, электронное устройство пикнуло, считывая какую-то мелочь - необходимую плату за услуги, и замок щёлкнул. Кришер толкнул дверь и вошёл в номер. Его встретила тишина, в зале на столе одиноко горела лампа с ярко-красным абажуром. Нелепая выдумка мальчишки, который однажды заявил, что хочет привыкнуть к виду крови. Потому что если это важно для монаха, то важно и для него.
  'Может быть, тогда я стану лучше понимать тебя?..' - ответил он с застенчивой улыбкой на вопросительный взгляд серокрыльца.
  Красные шторы на окнах, красная мебель, красная скатерть и мягкие коврики на полу...
  'А ты знаешь, в этом действительно что-то есть!' - спустя несколько оборотов заявил он, и Кришер швырнул в мальчишку подушкой.
  'Не кровь главное, дурачок, а душа', - попытался объяснить он ему тогда, даже не надеясь, что тот поймёт.
  - Бэль... - тихо окликнул Кришер, не переступая порог зала. Никто не отозвался. Он прикрыл глаза. На всём лежала печать горького разочарования, глубокой тоски и одиночества. Отчаяния, которое в одно мгновение охватило самого мага. Он отметил аккуратно заправленную постель, тщательно вымытые полы и окно, бережно расставленную мебель. В углу раздевалки не валялась куртка, кепка не лежала на полке для обуви. Он вышел не пять минут назад и не на пять минут... Он ушёл оборот назад и уже не вернётся!
  Эта мысль заставила пошатнуться, и серокрылец прислонился плечом к дверному косяку, чтобы устоять. Он сам виноват! Был таким беспечным и самоуверенным! Думал, малыш останется дожидаться его, когда даже не предупредил, что может задержаться. А ещё этот проклятый долг! Последние восемьдесят тысяч... Он потратил их, не задумываясь. Почему он позволил мальчику поверить в то, что его интересует лишь жалкий кредит?!
  Только утратив, осознаёшь ценность потерянного.
  Кришер не раз слышал эти слова, но никогда не придавал им значения. Он думал, ему нечего терять в этой жизни, а теперь... Слишком поздно раскаиваться.
  - Мой БОГии, Отец Высшей справедливости, сохрани его, вверяю его жизнь и смерть в руки Твои. Будь же милостив к нему! - прошептал Кришер, зажмурившись. Если бы Анабэлло являлся обыкновенной живой личностью, он бы легко сумел разыскать по отпечатку его фэруэр, но мальчик не оставил после себя никаких следов. Только признаки чувств, которые сейчас разрывали серокрыльца на части. Да, он всего лишь умел безупречно имитировать их, не обладая ментальным сознанием, душой... Но разве это имело значение? Несмотря на цвет кожи и двуцветье, он был человеком! Самым настоящим, самым близким и дорогим...
  Кришер застонал, и стон перерос в дикий рёв разъярённо дракона. Тьму внезапно озарила яркая вспышка, и маг застыл.
  'Бэль, детка... Глупенький, где же ты?!'
  Толпа. Стоящие. Сидящие. Спины. Локти. Гул голосов. Мелькание огней. И стук сердца, перекрывающий шум двигателей. Анабэлло, сидящий у окна. Комок отчаяния и тоски. В глазах болезненное мерцание, но слёз нет. И, похоже, не будет уже никогда. Тьма отхлынула, и связь разорвалась. Кришер сосредоточился, не позволяя видению рассеяться. Рейс техноходца. Куда он шёл? Силуэты блоков, мелькающие за окнами, номер рейса, выцарапанный на стеклите виртуозом, обожающим стеклиграфику, номер карточки работника, стоящего рядом с аварийным генератором... Хоть что-нибудь, что могло указать направление поисков. Из размытого отражения, промелькнувшего на самой грани замеченного угловым зрением, восстановился рекламный борд. 'Штат Прерия: потрясающие развлечения, незабываемые впечатления!'
  - Добро пожаловать в Беверли Блоки, - пробормотал Кришер, открывая глаза.
  Что делать мальчишке в районе Би-Би без единой кредитки в кармане? Только воровать. Но если он попадётся там, сроком в ОбщЯГе ему не отделаться. Его немедленно депортируют, ведь у него нет гражданства.
  Захлопнув, наконец, за собой дверь, маг шагнул в темноту, окутывающую квартиру, которую бессильна была рассеять тускло горящая на столе одинокая лампа с красным абажуром.
  Район Би-би был громаден и Кришер не знал, откуда нужно начать поиски. В нерешительности остановившись перед золотой аркой, монах медленно опустился на ступени лестницы. Мальчик мог находиться где угодно, как найти его среди этой империи света? В эти мгновения серокрылец ненавидел свет как никогда в своей жизни.
  'Будь ты проклят... если я потеряю его!'
  Завладевшая сердцем тоска, не отпускала. Он понимал, что даже дракон сейчас не способен помочь ему.
  Для того чтобы найти, вначале нужно потерять!
  'Я знаю это! Знаю!.. Дай же мне сил это принять...'
  Он не заметил, сколько просидел под сияющими воротами, но кто-то вдруг окликнул его.
  - Эй, господин, почему бы Вам не отправиться домой?
  Кришер, вскинув голову, зло взглянул на стража порядка. Злоба померкла, когда он различил панический страх, едва прикрываемый долгом чести. В хаосе мыслей замелькали лихорадочные образы: младшая сестра... её дети... сын, готовящийся к сложной операции...
  Кришер отвернулся. Даже такие личности в минуты опасности вспоминают о тех, кто дорог им... О семье. О тех, о ком они должны заботиться. Спрыгнув с перил, монах зашагал прочь. Охранник пару раз окликнул его, потом, облегчённо вздохнув, снял фуражку и вытер пот со лба. Ему ещё ни разу в жизни не приходилось использовать оружия или кого-то убивать. Но в тот момент, увидев глаза незнакомца, ему показалось, что он смотрит в глаза смерти.
  Кришер остановился у парковой ограды. Слова охранника не шли из головы.
  'Почему бы Вам не отправиться домой?'
  Но где его дом? И был ли он вообще когда-нибудь? Возможно, это была лишь иллюзия? И вот, она разрушена и у него снова ничего нет. Монах провёл пальцами по позолоченной узорной решётке и сжал её так, что металл застонал, сминаясь под пальцами.
  Как, оказывается, ничтожен смысл его существования! Он заключается в ожидании кого-то кем-то... Но если его никто не ждёт, тогда в чём же смысл его жизни?.. Слепое служение Аспекту Смерти рано или поздно любую личность обратит в фанатичного монстра... Эльфея, пахнущая медовыми ландышами. Ждёт ли она его? Он не станет сомневаться в ней, но если и это окажется иллюзией, ему будет лучше уйти за Барьер и остаться там навсегда.
  
  Анабэлло не составило труда отыскать эльфею. Её легко было заметить в толпе, даже не будучи с ней знакомым. Она притягивала к себе взгляды. Сияющая внутренним светом, девушка излучала заразительную уверенность. И в этот раз Анабэлло отметил, что она словно оттаяла. Необъяснимым образом, но стала теплее. Лёд уже не столь откровенно скользил во взгляде, улыбке, движениях. Она стала подобна источнику с ледяной водой среди раскалённых барханов бескрайней пустыни.
  За столиком с ней сидел парень в антрацитовом, и мальчику хватило ума не беспокоить её в этот момент. Хотя, если бы она не сжимала ладонь этой особы с такой нежностью, а он не улыбался ей в ответ, Анабэлло вообще не решился бы подойти. Личность не только являлась серокрыльцем, но ещё и эльфопиром - самое скверное и взрывоопасное сочетание кровей. Такие персоны крайне высокомерны, совершенно неуравновешенны и очень раздражительны. Но, судя по прощальному жесту, эти двое были связаны узами более крепкими, чем заказчик и исполнитель. Дождавшись, когда эльфея расстанется с неприятным на вид субъектом, Анабэлло последовал за ней, осторожно обходя всех, кто мог запомнить и опознать его. Она успела закрыть двери, и киберкид тихо постучал, каждую секунду ожидая, что проходящий мимо разносчик или уборщица опознают в нём искусственную личность.
  Лиони распахнула дверь со словами:
  - Кибби, мы же договорились или ты передумал? - и замерла, увидев, что перед ней вовсе не Киббирион.
  - Простите, если помешал, тогда мне, наверное, лучше уйти... - торопливо пробормотал Анабэлло, готовый развернуться и бежать прочь, но она поймала его за руку и дёрнула, заставляя переступить порог квартиры. Дверь захлопнулась, и спина сама прижалась к ней, он оказался не в силах справиться с дрожью в коленях.
  - Здравствуй, Анабэлло. Заходи, я рада тебя видеть.
  - Вы... так добры, - только и смог выговорить он.
  - Хочешь выпить?
  Он покачал головой. Лиони видела, произошло нечто ужасное, но понимала, что если станет расспрашивать прямо, ничего не добьётся. Бледный до невозможности с дрожащими искусанными губами, он едва стоял на ногах. На осунувшемся измождённом лице, обведённые почти чёрными кругами, тускло блестели покрасневшие глаза. По всему видно, что перестал нормально спать и питаться несколько оборотов назад. Лиони, всерьёз обеспокоенная состоянием его рассудка, осторожно обняла и поцеловала мальчика в висок.
  - Давай я угощу тебя чем-нибудь... Чего ты хочешь? Может, заварить тебе зелёного чаю?
  - Он... сделал это, - выдавил мальчик, и Лиони пришлось опуститься вместе с ним на пол, потому что удерживаться на ногах сил у него не осталось. - Всё-таки бросил меня!..
  Слёзы потекли по его щекам, и эльфея крепче обняла мальчика, пытаясь хоть как-то облегчить эту невыразимую боль, рвущуюся из его горла беззвучными всхлипами. Слова казались бессмысленными, но она не могла молчать. Ей вспомнились мамины наставления, она напоминала им с сестрой: 'Титаниды Океана знали, что нет лекарства целительнее, чем песня. И своей песней волшебницы вод заживили раны Уранида Атланта, поверженного перуном-молниемётом Зевса-Кронида', и тихо запела ту самую детскую песенку, которую так часто напевала им мама.
  - Небо есть, знаешь, небо есть над головой... Над твоей и над моей. Голубое, голубое. Есть трава, знаешь, она растёт под ногами, под твоими и моими. Зелёная, зелёная. Над нами небо, под ногами трава и этот мир... знаешь ли, он существует для тебя и для меня...
  Затихнув, он какое-то время вслушивался в окружающее, потом хрипло прошептал:
  - Такая... красивая песня... Вы позволите мне когда-нибудь ещё раз услышать её, госпожа Лиони?
  - Я спела её впервые... наверное, не очень хорошо получилось. В следующий раз обещаю спеть её для тебя ещё лучше...
  - Вы как всегда... необычайно добры, госпожа Лиони...
  - Давай выпьем чаю, у меня есть медовые пряники.
  - Те самые, в которые запекают предсказательные записки?
  - Да, ведь завтра День Встреч. А ты хотел бы получить предсказание?
  - Да...
  - И с кем бы ты хотел встретиться?
  - С Аспектом Смерти... я бы хотел... попросить у Него... я бы попросил Его забрать мою душу...
  
  Выпив две бутылки шипучки, мальчик успокоился и пришёл в себя. По крайней мере, настолько, что, глядя на него, уже не хотелось безутешно рыдать. На некоторое время он задремал перед камином, и Лиони не стала беспокоить его. Очнувшись, он тут же стал извиняться и, вскочив, принялся торопливо одеваться. Ещё раз извинился, очень вежливо поблагодарил её за доброту и ушёл. Лиони опасалась отпускать его в таком состоянии, могло случиться, что угодно. Он выглядел совершенно беззащитным и подавленным. Даже когда улыбался. Особенно, когда улыбался. Ей захотелось своими руками задушить мерзавца, который сотворил подобное с этим милым ребёнком. В тот момент эльфея подумала, что готова вновь объявить войну целому свету, хотя даже не заметила, когда настал час перемирия. А он наступил в тот самый миг (Лиони вдруг совершенно ясно осознала это), когда к ней прикоснулся маг с янтарно-медовыми глазами.
  Эльфея стала убирать со стола, и вдруг зазвенел колокольчик - самая устаревшая модель звукового оповестителя. Но все новые, считавшиеся очень изысканными, раздражали её, являясь проекциями различных птичьих голосов. Лиони, уверенная, что Анабэлло что-то забыл и поэтому решил вернуться, распахнула двери. Ожидая увидеть голубые глаза, полные тоски, она охнула от неожиданности, едва не уткнувшись носом в грудь, обтянутую мягкой чёрной кожей. Подняв голову, изумлённо отшатнулась, впуская серокрыльца. Она успела лишь подумать, что явись он на минуту раньше, случилось бы непоправимое. Возможно, она бы потеряла обоих. Лиони не могла объяснить даже самой себе, почему они оба так дороги ей. И Кришер, и Кимберли вызывали в ней прилив жизненных сил, нежных чувств и благодарности судьбе. И если исчезнет кто-то из них, она будет страдать. Как объяснить всё это? Может быть, они убью друг друга при встрече? Что тогда? По ком она станет горевать сильнее?
  Лиони, медленно заперев дверь, обернулась, чтобы взглянуть на Кришер и застыла в немом изумлении. Он стоял к ней спиной, и одно это уже напугало её. Плечи мага, сведённые судорогой, слегка подрагивали. Эльфея хотела броситься к нему и обнять, но он резко отступил. Ничего не понимая, она замерла, невольно заламывая пальцы.
  - Скажи... ты ведь была не одна? - он подошёл к столу и поднял блюдце с чашкой недопитого зелёного чая, словно демонстрируя улику её преступления. - Это был парень?
  Лиони медленно отступила, ища опору, прижалась спиной к стене, мысленно умоляя его не оборачиваться. Ведь если так невыносимо ранит его жестокий голос, очевидно, взгляд... его взгляд просто убьёт её на месте!
  - Д-да, так и есть, - выдохнула она, не смея лгать. Он ведь очень легко сможет узнать правду, и она не понимала, почему маг не сделает этого. Зачем так мучает её...
  - Ты ведь не ждала меня, правда? - он аккуратно поставил чашку обратно на стол.
  - Что?.. Я... нет... Кришер, что с тобой?
  - Я вам помешал? - всё тем же бесцветным сухим тоном спросил он, глядя в стену перед собой.
  - Нет!.. Он уже ушёл и... Кришер, я!..
  - Ты поила его шипучкой, - его голос охрип ещё сильнее, при этом совершенно потеряв всякое выражение.
  'Силы Небес, как же, должно быть, ему больно сейчас!' - подумала Лиони и воскликнула:
  - Кришер, это не то, что ты думаешь!
  - Ты не знаешь, о чём я думаю, - его безжизненный голос стал совершенно чужим, неестественно спокойным. - Ты не расскажешь мне про Ирильтея?
  - Зачем?!.. Зачем ты спрашиваешь именно об этом?! - Лиони зажмурилась, чувствуя, как по щекам текут слёзы. - Я не могу!.. Это слишком трудно и... очень больно! - прошептала она. - Ты ведь мог бы и сам узнать!..
  - Мог бы, - равнодушно согласился маг. - Но я дал себе слово не обижать тебя. Препарировать чужие мысли, значит оскорблять личность... а топтать воспоминания - ещё большее унижение...
  Лиони сквозь слёзы наблюдала за тем, как он медленно движется вглубь комнаты. Но не к свету, а во тьму, к стене. Его образ мерк, растворяясь во мраке, словно чернильное пятно в воде.
  - Как ты можешь! - она кинулась за ним, но споткнулась, кончики пальцев вскользь коснулись мягкой чёрной кожи. - Как ты можешь называть меня 'чужой'! После всего, что было... после того, что обещал мне... - беспомощно ударяя кулачками по стене, она сжалась на полу.
  - Чудовище... ты не можешь оставить меня... Слышишь? Я не верю, что ты такой же, как все... - первый всхлип едва успел сорваться с её губ, и в тишине прошелестел едва различимый вздох: 'Прости...' Его руки подняли с пола беспомощный маленький комочек и увлекли во тьму. И эта тьма оказалась мягкой и тёплой, даже теплее и мягче света.
  - Прости меня... за то, что причинил тебе эту боль... Но тебе больше никогда не стоит сомневаться в себе, ведь ты же получила моё доверие...
  Лиони не могла понять, где он находится. Чувствовала его дыхание на своих щеках и в то же время его поцелуи обжигали ей плечи, лопатки и ладони.
  - Кришер... скажи мне, что случилось?
  Она почувствовала, как тьма вокруг неё вздрогнула и сгустилась. В следующее мгновение эльфея уже стояла в своей квартире в объятиях мага. Она подняла голову и увидела его лицо. Совершенно спокойное, но сухие, лихорадочно блестящие глаза хранили отпечаток безумства.
  - Прости, это я виноват...
  - Скажи мне... пожалуйста.
  - Я сам виноват в том, что потерял его, - медленно произнёс маг и опустился в кресло, стоящее у камина. Обхватив лицо эльфеи ладонями, аккуратно стал вытирать ей щёки. - Я понимаю, что был не прав, но осознание того, каким я был дураком, не приносит облегчения... Не знаю, почему до сих пор боялся поверить в то, что могу быть... что имею полное право... быть счастливым...
  Лиони осторожно обняла его за шею, и он склонился, зарываясь лицом в её волосах. И голос изменился. Стал тихим и шелестящим, как увядающая трава на горных склонах в последний сезон дождей.
  - Бэль... ушёл от меня...
  - Особа, с которой ты жил?
  - Да.
  - Расскажи мне о нём.
  Кришер глубоко вздохнул.
  - Это... действительно трудно и... очень больно...
  - Я понимаю... - прошептала эльфея, крепче прижимаясь к нему, - постарайся... не держать этого в себе. Лучше выпустить, и сразу станет легче...
  - Он был... нет, он и есть довольно важная и дорогая для меня личность... Мне казалось, он понимал это... и принимал. И я... почему-то никогда не говорил ему об этом... Моя ли гордыня всему виной, не знаю... почему-то казалось, если скажу вслух, это всё разрушит... Иногда он говорил такие глупости, что я его сокровище, что со мной весело или что я очень добрый... Ты можешь себе это вообразить? Этот бред... Сам не знаю, как не убил его до сих пор... Невыносимо больно быть выброшенным, точно надоевшая игрушка, но значительно тяжелее, когда теряешь сам... и нынешний оборот уже ничего не изменит... я заботился о нём, потому что у него, как и у меня, не было никого... и я думал, что... мне казалось мы с ним могли бы... стать семьёй...
  - Бэль, - задумчиво произнесла Лиони, - какое странное имя для парня...
  - Анабэлло Кимберли... так его зовут на самом деле.
  - Не может быть! - ахнула Лиони. - Он же... только что он же был здесь! Только что был у меня и...
  - И ты поила его клубничной шипучкой, - закончил Кришер с печальной улыбкой и поцеловал эльфею в висок. - Спасибо тебе... за это.
  - Всё будет хорошо! Вот увидишь! Он обещал вернуться!
  - На самом деле, ему некуда возвращаться. Он уверен, что я бросил его. Кредит на нуле и долг за квартиру...
  - Мы обязательно разыщем его! Район Би-Би не такой уж и большой!
  - С населением в двадцать четыре миллиона это будет совсем непросто.
  - Только не говори, что такая мелочь остановит нас!
  - Не остановит, - медленно произнёс Кришер и с тихим стоном горечи снова спрятал лицо в серебристо-голубых волосах, пахнущих мёдом и ландышами. - Ты моё смирение и возвращение к счастью ... Расскажи... про него. Он что-нибудь говорил?
  - На нём лица не было. Бедняжка едва сдерживал слёзы. Сказал, что его бросил отец... Ах, так вот кто этот законченный мерзавец! - с запозданием поняла Лиони и ласково потрепала мага за ухо. - Бэль такой милый мальчик! Когда я начала его раздевать, решил, что его обвиняют в нарушении правил этикета! Он и при первой нашей встрече показался мне невинным ангелочком! Такой вежливый и внимательный...
  Кришер тихо рассмеялся.
  - Так вот кто эта девушка, которая не любит цветов! Я должен был сразу догадаться!
  - Тебе нужно было прочесть мои...
  - Никогда! Я никогда не стану этого делать!
  - Он вернётся...
  - Нет. Ему некуда идти, а значит, он может быть, где угодно... Я так часто видел его ауру, но никогда не мог прочесть его мыслей... Он как вещь, пока не возьмёшь её в руки, не почувствуешь...
  - Тогда мы воспользуемся старым, надёжным методом.
  - Ты думаешь, будет лучше, если станем расспрашивать прохожих на улицах?
  - Будет лучше нанять профессионального декера. КСИ-пространство хранит в своих недрах не меньше следов, чем снежные вершины!
  - Да, ведь именно там охотятся ирильтеи? - пробормотал Кришер и поцеловал эльфею. Очень осторожно, пытаясь не вырвать из её груди ледяное дыхание, но отдавая взамен своё. Огненное и согревающее.
  - Кстати, какие дела связывают тебя с этим типом?
  - Каким типом? - удивилась Лиони.
  - Фернандо Свенн. Чего он хотел?
  - Чтобы я помогла им уничтожить этот мир.
  - Хм, и что ты ответила?
  - Чтобы он катился ко всем чертям вместе со своим миром, - мягко улыбнулась эльфея.
  - Серьёзно? - хмыкнул серокрылец.
  - У меня теперь есть ты, так что мне плевать на весь остальной мир.
  - О, - прищурился Мастер, сильнее сжимая объятия.
  - Что? Ты всё ещё ревнуешь? - промурлыкала эльфея.
  - Конечно. Он посмел прикоснуться к тебе.
  - Давай я наложу волшебную печать, и ты забудешь о нём раз и навсегда, - предложила она.
  - Какую ещё печать?
  - Поцелуем.
  - Тогда пусть это будет печать покрепче, ты же знаешь, какой я злопамятный.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"