Записи Лютера Дактэ
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
ЗАПИСИ ЛЮТЕРА ДАКТЭ.
"Меня зовут Лютер Дактэ. Я писатель низкого профиля. Ну, не то, чтобы я сочиняю ужасные прозы. Скорее, мои книги не так хорошо раскупаются. Мне тридцать лет, я родился и живу в Лондоне. В городе, где практически всегда влажный воздух и бледное небо. Лондон - это не обычный город. Эта уникальная драгоценность мира. И мне очень повезло здесь родиться. Я живу в самом оживленном, в сердце Лондона - районе Сити. Это скажем так, город в городе, где есть свой лорд-мэр. На улице Чипсайд возвышается двухэтажное строение. В котором, я собственно и обитаю. Не далеко от меня стоит собор Святого Павла. Красивейшее произведение, сдержанное декоративное оформление, но интерьер, он поражает исполнением каждой детали.
Мой дом, не так прекрасен как собор Святого Павла. Обычный, из бурого кирпича, с кривой темно-зеленой крышей. Не то, чтобы крыша, износилась. Просто, архитектор, что задумал проект, убедил меня в том, что именно крыша, будет неким изящным мазком. Изюминкой, что станет не похожей на другие. И я согласился. Собственно, я не стараюсь смотреть на нее. Только изредка бросаю на нее взгляд, в зеркало заднего вида, когда отъезжаю от дома. Меня радует наличие массивной дубовой двери, с металлическим кольцом. И окна, выполненные во французском стиле - а-ля, широкие окна, в тонкой раме.
Интерьер и настроение внутри дома современный. Из прихожей, ведет ковровая дорожка в кухню. Просторная и очень светлая. Стены в широкую белую панель. Потолки выделанные лепниной, а полы кафелем, дымчатого оттенка. Посредине, стоит барный стол, со шкафчиком для напитков. Напротив плита, широкая столешница с встроенной керамической раковиной и пять навесных шкафов, черного цвета.
От кухни, дальше по коридору находиться гостиная. Наверно, самая уютная и теплая комната. На стенах панно горчичного цвета, мягкие шторы, которые делают комнату еще воздушней, и ковер, кофейного оттенка. В стену встроен камин, из бурого камня, с позолоченной рамой. Напротив два кресла, с меховыми накидками и кофейный столик. С права, у окна, стоит стол, на высокой ножке, больше похожий на бокал. На котором умещается поднос с бокалами и двумя графинчиками с напитками. Нож для колки льда, и шкатулка с сигарами. Слева от камина, занимает место большой стеклянный шкаф с книгами. В гостиной я люблю отдыхать и не думать о работе. Просто сидеть у огня и курить сигару, цедя виски.
Затем следует еще одна комната. Я люблю эту комнату. Это мой кабинет. Комната довольно небольшая, около двенадцати метров. Но этого вполне достаточно чтобы вместился мой рабочий стол, кресло, компьютер. И книги. Очень много книг. Стеллажи тянуться, буквой Г, от двери. Оставшееся пространство занимает диван, на котором я иногда сплю, если мне лень, подниматься в спальню.
На второй этаж ведет лестница. Две спальни, одну из которых я занимаю. Вторую, держу для гостей. Хотя, сам себе удивляюсь. Какие гости могут у меня быть, кроме пыли, которая черт знает, откуда берется и мух, что влетают в окна. Спальня светлая, спокойных тонов. Широкая кровать, два прикроватных столика с торшерами и шкаф с зеркальными дверями. Также ванная комната и туалет. Большая круглая ванна, душевая кабинка. Чуть дальше тумба с раковиной, где я обычно держу аспирин и туалетные принадлежности. Зеркало, в деревянной раме, свисающее над раковиной. И столик, где стопкой лежат журналы и газеты.
Ну, вот собственно так выглядит мой дом изнутри. А теперь к сути.
Как я уже сказал, я писатель. И свойственно этой профессии, я делаю записи в тетради. Эту привычку я заимел с тех пор, как взял в руки перо. Но, одна запись не дает мне покоя. Вот уже на протяжении года, мне сниться один и тот же сон.
Город в огне. Горят дома, машины, люди. Искаженные лица, скоблят по грязному от чада, окнам, пытаясь вылезти. Некоторые из них, выпадают из окон. Они, зря надеются, что, приземлившись на асфальт, останутся в живых. Но, конец неизбежен. Летящие, вниз, они бьются головами об асфальт, и разбиваются. После с неба начинают падать камни. Каменный дождь, в дребезги разбивает машины, обрушивается на людей, оставляя от них кровавое месиво. Крики и плач, словно душный воздух, окутывает этот город. И среди этого города стою я. Я просто смотрю на это безобразие и ничего не делаю. Я совсем не пытаюсь спасти их. Просто стою, и на моих губах играет кровожадная улыбка. А глаза, кажется, они горят. А может, это просто языки пламени отражаются в моих зрачках. Триста шестьдесят пять дней в году один и тот же сон, и я ни на шаг ни приблизился к чему-либо. Возможно, мои ноги слиплись с асфальтом, который раскалился и поднимал горячий воздух вверх, отчего тот бултыхался, словно вода в стакане. Но, почему я ничего не сделал? Почему, не попытался спасти их?
Просыпаясь, я задаю себе этот вопрос. И не нахожу ответа".
Лютер плеснул в бокал виски и двинулся в кабинет. Он плюхнулся в кресло и включил компьютер. Лютер долго смотрел в экран, после открыл Word и уставился в пустую страницу. Он сделал глоток виски и, отставив стакан в сторону, мягко опустил пальцы на клавиатуру. Лютер не сводил глаз с монитора. Пальцы отказывались печатать, потому, как в голове было пусто. Только сон. Этот чертов сон!
Он откинулся на кресле и потер подбородок. После снова придвинулся, и его пальцы затрещали по кнопкам.
"Город в огне. Горят дома, машины, люди. Искаженные лица, скоблят по грязному от чада, окнам, пытаясь вылезти. Некоторые из них, выпадают из окон. Они, зря надеются, что, приземлившись на асфальт, останутся в живых. Но, конец неизбежен. Летящие, вниз, они бьются головами об асфальт, и разбиваются. После с неба начинают падать камни. Каменный дождь, в дребезги разбивает машины, обрушивается на людей, оставляя от них кровавое месиво. Крики и плач, словно душный воздух, окутывает этот город. И среди этого города стою я. Я просто смотрю на это безобразие и ничего не делаю. Я совсем не пытаюсь спасти их. Просто стою, и на моих губах играет кровожадная улыбка. А глаза, кажется, они горят. А может, это просто языки пламени отражаются в моих зрачках. Триста шестьдесят пять дней в году один и тот же сон, и я ни на шаг, ни приблизился к чему-либо. Возможно, мои ноги слиплись с асфальтом, который раскалился и поднимал горячий воздух вверх, отчего тот бултыхался, словно вода в стакане".
Лютер откинулся на кресло. Он несколько раз прочитал написанное. Скорее, слизанное из черновика. Хотя, чем черт не шутит! Вдруг, эта книга станет бестселлером!
Он выключил компьютер и поднялся в спальню. За окном уже стемнело, и Лютер лег в кровать.
Дверь тихо проскрипела, и приоткрылась. После и вовсе распахнулась так, словно пропустила толпу народа. Затем кресло крутанулось, и, пискнув, монитор компьютера загорелся. Невидимые пальцы набрали пароль, затем навели курсор на документ. Запись, которую недавно сделал Лютер, прокрутили вниз, и кажется, ухмыльнулись. После пальцы легли на клавиатуру, что было видно, как они прижимаются, и быстро зацокали по кнопкам.
"Я стоял среди этого хаоса. И не пытался помочь. Наконец, у меня возник интерес. И я сделал шаг вперед. Пепелище, сменилось убаюкивающей, какой-то райской картиной. Прямо перед моим носом простирался зеленый лес. Тропинка уводила меня вглубь, пока я не натолкнулся на скалу. Мне стало интересно, как из камней прорастает трава, а посередине стоит высокое зеленое дерево. Как корням удается, втиснуться в холодные и такие твердые известняки? Я, легко забравшись на скалу, ступил на ровную поверхность, совсем не похожую на угловатость скал, и подошел к дереву. У ствола была истинно женская фигура. А крона, была ее шевелюрой. Она шумела, от ветра, словно встряхивала волосами".
Кнопки перестали двигаться, и компьютер погас.
Лютер, слышал, как сквозь сон дребезжит телефон. Он сел на кровати, и покосился на сотовый, что катался по столу.
- Да? - спросил он и зевнул. - Привет, Генри. Нет. Я давно встал. Просто работал. Да. Пишу. Уже несколько страниц. Я знаю. Все будет готово к сроку. - Лютер отключился. Он снова зевнул и спустился в кухню. Налил кофе и двинулся в кабинет. Сел в кресло и включил компьютер. Открыл документ и прокрутил текст.
- Не помню, чтобы я это писал. - Протянул Лютер и сделал глоток кофе. - Может, моя голова была забита этим чертовым сном, что я попросту не помню, что писал? Кстати, о сне. - Он задумался. - Надо же. Мне сегодня ничего не снилось. Неужели болезнь моего годового сновидения отступила? - Лютер хохотнул. - Ну-ка, посмотрим. - Он прочитал строки. - "Он стоял среди этого хаоса. И не пытался помочь. Наконец, у него возник интерес. И он сделал шаг вперед. Пепелище, сменилось убаюкивающей, какой-то райской картиной". Сделал шаг? Надо же. Сделал шаг. Прошел целый год, а тут вдруг сделал шаг? Пора прогуляться. А то я давно не был на свежем воздухе. - Лютер вышел из кабинета и поднялся на второй этаж, в ванну. Принял душ. Надел твидовые брюки, дымчатого цвета, пуловер в цветную полоску и туфли.
Он вышел на улицу, глубоко вдохнув запах улицы. После глянул на свой автомобиль. Любимицу, раритет "Chevrolet impala 1967" и улыбнулся. - Нет, хватит лелеять свои ягодицы, пора и ногам дать нагрузку.
Лютер несколько часов бродил по улицам Лондона. Лицезрел собор Святого Павла, посетил музей мадам Тюссо, а также экспозиции полотен Леонардо да Винчи, Рафаэли, Микеланджело и т.д. Решил передохнуть в кафе, чьи столики стояли прямо на улице, под широким матерчатым навесом. Лютер сел за столик и заказал ледяной чай с лимоном и пирожное. Воздух был душным и влажным. Небо серым, даже прозрачным, откуда едва пробивалось солнце, и Лютер пожалел, что сейчас на нем нет, майки и шорт. Он откинулся на спинку плетеного стула и огляделся. Народ мирно жужжал, уплетая салаты и холодные напитки. После принесли заказ. Лютер сделал глоток и сморщился. Скорее оттого, что холод ударил по зубам, а не от удовольствия. Пирожное, казалось надутым шариком. А когда, Лютер отломил кусочек, пирожное сдулось и расплылось. Есть его уже не было особого желания, да и чай быстро нагревался. Лютер расплатился и двинулся дальше, проклиная духоту, отчего его брюки липли к ногам, а на лице и подмышках выступил пот. Ближе к четырем, он вернулся домой.
Одежду бросил на пол, и долго стоял под прохладными струями воды.
После спустился в кабинет, и сел перед компьютером. Лютер несколько часов гипнотизировал экран, с пустой страницей. Мысли совершенно не шли, и он сокрушенно выдохнул, поднявшись с кресла. Он ходил из стороны в сторону, ругаясь про себя. В голове была каша, и даже из этой каши, он не мог вытащить хоть одну, внятную мысль. Лютер плюхнулся в кресло и развернулся к полкам книг. Он оглядел их, остановив взгляд лишь на одной, которая выделялась. Лютер достал книгу, в красном переплете и открыл, пролистав. Его первая книга, которая устроила фурор в писательском кругу. Лютер с любовью рассматривал страницы. Эта книга, о мужчине, что распадался подобно атомам, как в моральном, так и в духовном смысле. Книга построена на эмоциях, и те, кто хоть раз прочитал ее, задумывался о своей жизни. "Последний паззл". Лютер улыбнулся. Она заняла почетное место на полке, но не простояла и двух месяцев, как ее сменила какая-то дрянь Ричарда Уерла. "Путь в Филадельфию". Подумаешь, друзья путешествуют по миру, в поисках своего счастья. Лютер убрал книгу на полку и снова уставился в экран. Лютер писал много и обо всем. Он не придерживался особого стиля, видимо, поэтому он все еще до сих пор держался на плаву, но не так высоко, как ему хотелось бы. Выше головы не прыгнешь. А Лютер мечтал прыгнуть. Он скрыл документ и открыл папку "Собрание". На экране высветились несколько документов. Это была лишь половина из того, что он писал: "Протяни руку", "Последний паззл", "Полуденное солнце", "Сто одно приведение" и т. д.
Всеми ими, он гордился. Ведь, они были его детищами. Лютер поджал губы и вышел изо стола. Поднялся в спальню и открыл окно. Шторы даже не пытались хоть как-то реагировать, на ветер. Который, кстати, отсутствовал. Лютер плюхнулся на кровать и задремал.
Дверь в кабинет снова тихо скрипнула и открылась. Все случилось, как всегда. Кресло крутанулось, и невидимые пальцы легли на клавиатуру.
"У ствола была истинно женская фигура. А крона, была ее шевелюрой. Она шумела, от ветра, словно встряхивала волосами. Он обошел ее и прикоснулся, ощутив тепло. Но это тепло было не обычным, когда солнце согревает дерево, а человеческим. И под подушечками пальцев ощущалась мягкость, словно это была кожа. Мужчина отошел назад, внимательно оглядывая дерево. Там где ствол сужался, а после расширялся, можно было предположить, что это голова. А оттуда тянутся ветки, подобные копне волос. Мужчина ухмыльнулся, и даже удивился.
Может, у дерева есть и лицо? Он снова подошел к ней, ухватившись пальцами за лист. Лист был твердым и непривычно зеленым, с волнообразными волокнами. Хотя, с другой стороны. Мужчина снова сделал шаг назад. Ничего в этом дереве необычного. Ну, возможно, оно не так прекрасно, и не так прямо, как природа задумала. Ну, и что? Одни, сказали бы - что оно уродливо. А мужчина, сказал бы, что оно совершенно.
Мужчина спрыгнул вниз и двинулся по тропе. Он услышал, как листва зашумела. Мужчина обернулся и замер. Дерево согнулось, словно его охватила боль. Там где была ее голова, появились прорези, подобно глазам и рту. Рот широко открывался, словно кричал. Но мужчина не слышал крика, лишь боль и страх отражались на деревянном лице. Из глаз текли слезы. Мужчина понял, что это не просто слезы, а кровь. Капля за каплей, они падали на камень, оставляя на нем уродливые пятна. А когда их стало слишком много, то камень окрасился в бурый цвет. Дерево чуть ли не срывалось с места, расшатываясь в известняковом капкане. Мужчина попятился и на мгновение закрыл глаза. Когда открыл, перед ним стояло все то же дерево. Только оно не двигалось, даже не шумело. Камень был привычно серого цвета. Мужчина сглотнул, облизав сухие губы, и быстро пошел вдоль леса".
Лютер открыл глаза, лениво оглядывая комнату. В дверь настойчиво били металлическим кольцом. Он подпрыгнул на кровати, придя в себя. Сбежал вниз и распахнул дверь. На пороге, стояло дерево, в керамическом горшке. Лютер выглянул из-за двери, осмотревшись. Никого, кроме проезжающих мимо машин. Он втащил дерево в дом и оглядел его. Дерево имело, почти, что фигуру песочных часов. Там где ствол сужался, а после расширялся, было подобие головы, откуда тянулись ветки, с неестественно зелеными листьями.
- Как тебя сюда занесло? - спросил он дерево. - Кому вздумалось тащить дерево ко мне? Записку оставили бы. И куда мне тебя поставить? - он упер руки в бока. - Думаю, в гостиной тебе будет уютней. - Лютер взялся за ручки горшка и потащил в комнату, поставив его рядом с камином. - Вот так. Как твое имя? Могу я называть тебя Камелия? Ты не против? - Лютер улыбнулся и подошел к окну. Плеснул в стакан виски и сделал глоток. - Камелия. - Хмыкнул он и сел в кресло, закинув ногу на ногу. Он сидел несколько минут, разглядывая дерево. Блики пламени падали на ствол, отчего казалось, что дерево движется. Лютер поднялся с кресла и прошелся по комнате. - Камелия, знаешь, кто я? Я Лютер Дактэ, писатель. Представляешь? - он хихикнул. - Мой труд, это мой хлеб. А ведь, многие не ценят мой труд. Одни, сплошные недовольства. То редактору не нравится моя проза, то агенту подавай все в срок, видите ли читатели заскучали, им нечего читать. И все это, крутиться вокруг меня. Представляешь? - Он повернулся к дереву. А знаешь, о чем я пишу сейчас? Конечно, тебе это покажется смешным, Камелия. Но я пишу о своем сне. То есть, я начал писать, а вот продолжение, оно словно само себя пишет. Это, сказать, меня немного пугает. Может, я схожу с ума? - Он присел на корточки перед деревом. Его глаза скользили по изгибам, более чем женственным. Пышная грудь, круглые бедра, осиная талия. И копна густых волос. - Камелия, я впервые вижу, чтобы дерево, так было похоже на женщину. Можешь, считать это комплиментом. - Рассмеялся Лютер и вдруг съежился. Он, как ему показалось, что-то почувствовал. Словно за спиной кто-то стоял, и дышал, тяжело и шумно. А после и вовсе навис над ним. Лютер сглотнул. - Камелия. У меня к тебе небольшая просьба. Все это конечно сказки. Но ты не могла бы мне кое-что сказать? Здесь, кроме нас еще кто-то есть? - Он сделал паузу. - Намекни как-нибудь. Пошевелись, или сбрось листок.
Дерево стояло неподвижно. Лютер поднялся и отвернулся. Слишком резко. Так он думал, застать того, кто стоял позади, Лютера, мог испугаться. Шелест разошелся по комнате, и Лютер задержал дыхание. Он медленно вполоборота обернулся и его взгляд упал на ковер, где лежал лист. Лютер содрогнулся. - Это ведь просто совпадение? - Прошептал он, и медленно подняв лист, пошел к стене. Шелест усилился. Крона затряслась, ствол захрустел. Лютер вжался в стену, хватая воздух ртом. Дерево с треском согнулось пополам, словно его охватила дикая боль. Там где была голова, появились прорези, для глаз и рта. Рот раскрылся - перекосившийся то ли от страха, то ли от гнева. Лютер видел, как ствол раздувался, словно изо всех сил кричал. Но крика не было, лишь шелест листвы и треск. Лютер зажмурился, закрыв лицо кулаками. После медленно открыл глаза и посмотрел на дерево. Оно стояло, не двигаясь. Лютер раскрыл ладонь, и охнул. Листа, который он так сильно сжимал, не было. Значит, все это ему привиделось. Лютер медленно, по стеночке выскочил из гостиной и залетел в кабинет.
- Это что-то. - Протянул он и сел в кресло. - Может, это сознание играет со мной?
Лютер открыл документ и оцепенел, вчитываясь в напечатанные строки:
"Он услышал, как листва зашумела. Мужчина обернулся и замер. Дерево согнулось, словно его охватила боль. Там где была ее голова, появились прорези, подобно глазам и рту. Рот широко открывался, словно кричал. Но мужчина не слышал крика..."
- Ну, это уже слишком! - вскрикнул он. - Я бы помнил, что написал это! Это просто невозможно! - Лютер схватился за голову. - Неужели, то, что пишется, происходит на самом деле?
Он выключил компьютер от сети и закрыл кабинет на ключ. Быстро вбежал по лестнице, гонимый страхом, снова столкнутся с деревом, и нырнул в спальню. Запер дверь и выдохнул.
- Нужно успокоиться. Ведь, если у меня в руке не было листа, значит, мне все это привиделось. А значит, того, что было в гостиной, не существует. - Лютер лег на кровать. До утра оставалось всего три часа, и он с трудом уснул.
Дерево шевельнулось, и лист, сорвавшись с ветки, медленно опустился на ковер. Невидимая струйка воздуха подняла лист вверх, и мягко подталкивая к камину, опустила его на пепел. Снова струйка воздуха и пепел, застелил лист, спрятав его от чужых глаз.
Лютер вскочил с постели, и смахнул со лба пот. Он глубоко выдохнул, прокручивая ночную галлюцинацию, и содрогнулся. Затрезвонил телефон.
- Да? - Он посмотрел на часы - 12:28. - А, привет, Генри. Пообедать? Конечно. - Лютер двинулся в ванную. - Нет, давай где-нибудь в ресторане. Хорошо. Через полчаса буду.
Лютер принял душ и подошел к зеркалу, разглядывая себя. Овальное, чуть вытянутое лицо. Русые, с рыжиной волосы, небрежно лежат на голове. Лютеру всегда нравился беспорядок на голове. Иногда, он поднимал волосы вверх, доказывая этим, всем и себе, конечно, что он еще не такой старый пень. Что он все еще разбирается в моде и все еще привлекает внимание женщин.
Голубые глаза в объятиях светлых ресниц и бровей. Нос, чуть длинноват, но его это не портило. И полные губы. О, сколько раз эти губы сводили с ума женщин. А пальцы. Длинные и тонкие. Они, не только годились для печатания, но и еще кое для чего. Лютер был привлекателен во всех смыслах - будь то его внешность или характер. Он был интересным собеседником. Джентльменом и прекрасным любовником.
Он повернулся боком и обтянул халат. - Эти ягодицы меня уже пятнадцать лет не подводят. - Лютер хохотнул. Перед тем, как выбрать одежду, он открыл окно настежь и несколько минут, стоял, высунувшись почти наполовину. Погода, как всегда радовала, в том смысле, что духота вот уже неделю не спадала, безликое солнце, пыталось пробиться сквозь затянувшееся небо, а тучи, что в свою очередь, держали оборону, только хохотали.
Он переоделся в белую хлопковую рубашку и тонкие льняные брюки. Спустился вниз, заглянув в гостиную. Затем надел мокасины, перекинул через плечо сумку и вышел за дверь. Подошел к машине. У него создалось, ощущение, словно его потрепали по плечу, и он бросил взгляд в окно. Из окна, на него смотрело деревянное лицо. Кажется, оно скалилось. Лютер вздрогнул и, прыгнув в машину, надавил на газ.
Генри уже семь лет был агентом Лютера. За это время они сблизились, и их отношения по большей части были дружескими, нежели деловыми. Генри походил на итальянца, с присущей им внешностью. Черные волосы, зачесанные назад и прилизанные гелем. Длинный нос, густые брови и черные глаза. Он был худым и на голову ниже, Лютера. На пальцах сверкали перстни, а на запястьях золотые часы и браслет. Генри встретил Лютера на входе "Маленькой Италии". Итальянский ресторан, который дышал и жил цветами итальянского флага. Зеленые скатерти, красные салфетки и белая посуда. Шторы, которые также переплетались тремя цветами, струились и спадали на пол. Музыка, ароматы и вино, создавали те ощущение, будто в действительности это и есть та самая Италия, а не ее притворное отражение.
Мужчины сели за столик, и словно из земли, перед ними вырос гарсон.
- Почему я не удивлен, что мы именно здесь обедаем. - Хмыкнул Лютер, изучая меню.
- Ты же знаешь, как я люблю Италию.
- Тогда почему ты живешь в Лондоне? - Лютер отложил меню.
- Тот же вопрос я задаю сам себе.
- Желаете, что-нибудь выпить перед обедом? - вежливо поинтересовался гарсон.
- Да. "Нектар 1883", пожалуйста. И, - Генри заказал классическую пасту, и тортино с фруктами. Лютер предпочел пасту с морепродуктами, а на десерт кофейное сорбе.
- Отличный выбор. - Кивнул гарсон и испарился.
- Так о чем ты хотел поговорить? - Начал Лютер.
Генри выдохнул, встряхнув рукой. Браслеты звякнули.
- Как идут дела с книгой?
- Хорошо. Ты вроде уже спрашивал об этом.
- Сколько ты уже написал? - Генри подпер подбородок рукой.
Лютер смутился. Из всех страниц, что были в документе, он напечатал лишь одну.
- Не много.
- А точнее?
- Генри, - начал Лютер. Гарсон принес вино. Он услужливо разлил напиток по бокалам и удалился. - Ты же знаешь, что я если сказал, что закончу книгу в срок. То так и будет.
- Я знаю и понимаю тебя. Но вот другие могут и не понять. Лютер. Ты замечательный писатель и отличный друг, но сроки. Я не могу их остановить. Если ты не сдашь книгу через три месяца, мне придется разорвать с тобой контракт. - Генри сделал жадный глоток вина. Лютер также отпил нектара.
- Разорвать контракт. Но почему? Что такого могло случиться, что ты готов это сделать? - Не понимал он.
- Послушай на этом рынке слишком много тех, кто умеет писать. И ты, как тебе сказать, - Генри вздохнул - тебя могут попросту заменить. В последнее время твои книги плохо расходятся. Это большая проблема. Я, конечно, не хочу для тебя такого исхода, как с Бравинским. Но. Ты должен постараться.
- Бравинский, был бездарен. - Недовольно протянул Лютер. - Он писал вздор и то, что называли прозой, было обычной пустословной дрянью. - Гарсон расставил тарелки с пастой.
- Бон аппетит. - Улыбнулся гарсон и удалился.
- А ты смеешь меня сравнивать с ним. Я в шоке, Генри. Я ведь, не такая бездарность. Ты прекрасно знаешь. Просто сейчас у меня трудный период. Творческий кризис.
- Лютер, я работаю на тебя, а не творческий кризис. Ты приносишь мне рукописи, и я их продаю. А ссылаться на кризис, это глупо. - Генри накрутил на вилку спагетти и отправил в рот. - Ладно. Потом поговорим. А сейчас ешь.
Лютер вяло ковырял в тарелке вилкой. О, том, что в его доме происходит нечто странное, он был уверен на сто процентов. Но, почему он?
- Ты чего не ешь? - спросил Генри, уплетая пасту.
- Что-то не хочется.
- Обижаешь. - Протянул он. - Эта лучшая паста в Лондоне. - Генри вытер уголки губ салфеткой. - Может, расскажешь, что происходит?
- Ты не поверишь в то, что я тебе расскажу.
- Лютер, я твой агент. И я поверю во что угодно. Учитывая то, о чем ты пишешь. Ну, так?
- Тогда, тебе придется поехать со мной.
Мужчины расплатились за обед и сели в машину. Через полчаса, они стояли на пороге дома. Лютер старался не поднимать глаза наверх. Мало ли, что он опять там увидит. Генри прошел в дом.
- А у тебя ничего не изменилось.
- Проходи в гостиную.
- Разве что ты заимел дерево. С каких пор ты занялся садоводством? - ухмыльнулся Генри, разглядывая дерево.
- Если бы. Посмотри на него внимательно и скажи, что ты видишь?
- Дерево.
- Нет, ты внимательно посмотри.
Генри изогнул одну бровь.
- Да дерево. Обычное дерево в горшке. - Махнул рукой Генри. - Кстати, откуда оно у тебя? Я бы хотел себе такое заиметь.
Лютер испугался.
- Нет, тебе лучше об этом не стоит говорить. - Он сбавил тон голоса. - Это не обычное дерево. Во-первых, как ты видишь, у ствола не типичная, для дерева форма, а женская.
- Да? - протянул Генри, скорее, от сожаления, чем от удивления. Так как он совершенно не видел того, о чем говорил Лютер.
- Вот грудь, - Лютер водил руками над стволом, - вот талия, вот бедра. А здесь шея и голова. Видишь?
- Лютер, и давно ты сидишь на этом?
- На чем? - не понял он.
- Это тебя надо спросить. Тебе же мерещиться деревянная баба.
- Ты не понимаешь. Оно живое. Настоящее. Оно движется, как человек.
Генри вышел из гостиной.
- Ты бы завязывал пить. - Осторожно протянул он.
- Хорошо. Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Они прошли в кабинет. Лютер открыл страницу на мониторе.
- Читай.
Генри быстро прошелся глазами по тексту.
- О, это потрясающе! Это и есть твоя новая книга?
- Да. То есть, нет. То есть я из всего, написал лишь половину страницы. А остальное. Остальное, книга пишет сама. - Заговорчески прошептал Лютер. Генри посмотрел ему в глаза.
- Я рад, что твой кризис миновал. - Он поднялся с места. - Поэтому продолжай писать. Мне нравиться! - Генри похлопал Лютера по плечу. После посмотрел на часы. - О, мне пора. Все пока. А ты продолжай, ваяй!
Лютер бессильно выдохнул, когда за Генри закрылась дверь. Он вернулся в кабинет и сел за компьютер.
- Хорошо. - Произнес он и начал печатать.
"Передо мной возникло кукурузное поле. Высокие початки нависали надо мной, словно великаны. Злорадно шипя, и шевелясь от ветра. Я пытался пробраться сквозь них, раздвигая руками твердые стебли. Это у меня получалось с трудом. Так, несколько часов я петлял по полю, пока не вышел на дорогу".
Лютер вышел из кабинета и поднялся в спальню. Стоило ему пересечь порог комнаты, как экран компьютера загорелся и на клавиатуре, вжалась кнопка "DELETE". Курсор остановился и продолжил печатать.
"Так, несколько часов я петлял по полю, пока не понял, что заблудился. Я сел на землю, давая сердцу успокоиться. Я все еще удерживал стебли руками, но они соскочили и с силой сдавили мое тело. Я был окружен ими со всех сторон, а стебли липли мне на лицо. Я не мог дышать. Я задыхался. Задыхался".
Лютер соскочил с кровати. Его горло, словно стянули металлической цепью, не давая вдохнуть. Он отчаянно пытался хватать ртом воздух, и хрипел. После попытался дышать носом, но от этого было только хуже. Лютер добрался до двери, и дернул ручку. Но она не поддавалась. Хотя, ее можно было запереть только с внутренней стороны. Он медленно дошел до окна. Перед глазами плыл город, словно растекшиеся краски.
Распахнул его настежь, и прохладный воздух просочился в комнату. Только и это не помогло. Лютер упал на колени и на четвереньках дополз до двери, уперевшись спиной. Он морщился от боли, что скребла в его горле. Сжимал рубашку, коротко выдыхая. Хрип отдаленно напоминал бульканье. Рот беззвучно открывался, пытаясь, что-то сказать.
"На исходе нескольких часов, я выбрался на дорогу. Моя одежда была измазана в грязи, так как я катался по земле, пытаясь избавиться от лап кукурузы. В волосах листья и волокна. Воздух был густым от духоты, и напоминал суфле. И если ветер и проскальзывал, то он лишь поднимал пыль, отчего воздух становился коричнево-серым. Я стянул куртку и, ухватив двумя пальцами за ворот, просто тащил ее по дороге. Я испытывал дикую жажду. Горло и губы саднило от сухости. А на тело наваливалась тяжесть. Ноги, подобно вате, проваливались в грунт.
Я не мог больше идти. Я рухнул на колени, впившись в раскаленную землю, ногтями и стонал. Голос отзывался болью в горле, и я сжал челюсть. В самой дали, виднелся угловатый домик. Один из сотней тех придорожных кафе, что стоят на пустынных дорогах. Дом двигался, словно это было его отражение в воде, и чем ближе я подбирался к нему, тем дальше он был от меня. Я медленно на четвереньках полз по пыльной дороге, теряя сознание. В последний раз я посмотрел на него и закрыв глаза, упал лицом вниз".
Лютер услышал, как щелкнул замок. Боль отпустила, и он, поднявшись на ноги, вышел из спальни. Лютер с опаской, прислушивался к каждому шороху или звуку. После спустился по лестнице и прошмыгнул к двери кабинета. Он долго стоял и слушал, тихое щелканье. Будто, у самой скважины тикал будильник.
"Я открыл глаза и понял, что нахожусь, в том самом кафе. На столе перед моим носом стоял запотевший стакан с водой. Я закрыл глаза и наощупь схватил его и открыл рот. Я просто вливал в себя эту ледяную жидкость, не стараясь проглотить хотя бы каплю. Вода стекала по подбородку, на рубашку и штаны. После я поставил с грохотом стакан и уткнулся лицом в руки".
Когда щелканье прекратилось, Лютер толкнул дверь в кабинет. Он медленно подошел к компьютеру и сел в кресло. Лютер быстро прочитал строки, с каждым словом каменея.
- Нет. Этого не может быть. - Заикаясь, прошептал он. - Нет! - Лютер оттолкнулся ногами от стола, впечатавшись в стеллаж. Книги полетели с полок. Одна из них упала Лютеру на колени, раскрывшись. Текст блек, но слова, которые были разбросаны по странице, словно жирные черви змеились. Слова собирались в слова, и когда Лютер прочитал предложение, у него зашевелились волосы на голове.
"Смерть, не так уж плоха. Для тебя, она будет правильным выбором". Он отбросил книгу на пол. За ней, упала другая.
"Я знаю, как уснуть тебе навечно". Лютер снова отмел книгу. Следующая.
"Не бойся, дружок. Я всего лишь призрак. Знаешь, что я сделаю, если ты перестанешь дышать? Я не буду горевать. Я буду смеяться!"
Лютер вскочил с места, ногами, отпинывая книги по полу. Злорадный смех, словно продолжение фразы, раздался в кабинете. Лютер вылетел из комнаты и проскочив мимо гостиной, залетел в кухню. Он бросился к бару, хватая бутылки с горячительным.
После трех стаканов, двойного виски, его руки перестали дрожать, а тело немного расслабилось. Он уже смело вернулся в кабинет и напечатал заглавными буквами:
"СЕЙЧАС ШЕСТЬ УТРА. ПРИЗРАКИ, ДУХИ И ТОМУ ПОДОБНАЯ МРАЗЬ СПИТ! ЗНАЧИТ, Я МОГУ СПОКОЙНО ВЫЙТИ ИЗ ДОМА!"
Он посмотрел за окно. Мрачная синева сменилась рассветом. Солнце, широко зевая, еще в дремоте, вяло выпускала лучи над городом. Послышался гул машин, и перекрикивание газетчиков. Лютер вышел из кабинета и остановился у порога гостиной. Он долго стоял и смотрел на дерево.
- Хочешь, чтобы я играл по твоим правилам? - обратился он к дереву, и отхлебнул с горла бутылки. - Хрен вам! Это мой дом и мои правила! - После швырнул бутылку в дерево. Та, разбилась вдребезги, разбрызгав содержимое по ковру.
Лютер вышел на улицу и поднял глаза на окно.
- Ну, где же ты, чертового дерево?! - заорал он. - Хочешь забрать мой дом? Подавись, дрянь! - Лютер сплюнул. После сел в машину и надавил на газ.
Хоть Лютер и был охмелен, но он уверено вел машину, плавно вуалирую по дороге. Он включил радио на полную громкость, чтобы заглушить мысли, что текли в голове. Как это ни прискорбно, но не радио, не задорный голос ди-джея, на мысли Лютера не действовали. Он продолжал думать, прокручивая каждое слово, каждое действие у себя в голове. Лютер остановился у дома Генри и набрал его номер.
- Ты, дома? Я здесь.
Лютер вышел из машины, шумно хлопнув дверью. На лестницу вышел Генри, в домашнем халате и тапочках. Его, прежде, всегда прилизанные волосы были взъерошены, а смуглое лицо, раскрасневшимся.
- Кажется, я не во время? - печально протянул Лютер.
- Ну, что ты, - Генри улыбнулся. Его улыбка сползла, когда он принюхался. - Ты что, пьян? - Он выглянул из-за плеча Лютера, - еще и машину в таком виде вел? Ты что с ума сошел? Нам еще не хватало скандала!
- Тсс. - Лютер отмахнулся, сморщившись. Голова его раскалывалась. И тело, кажется, уже расслабившись, покачивалось. - У меня был повод напиться.
- Живо в дом. - Генри толкнул Лютера в дверь. - Какой к черту повод?
- Книга.
- Ты, что ее уже закончил? - Не поверил он.
- Я там, абсолютно не нужен. Книга пишет сама себя. Я же говорил тебе.
- Да-да. А еще деревянная баба. Слышали. Я же говорил тебе, прекращай пить. - Генри выдохнул. - Давай я посажу тебя в такси, и ты поедешь домой.
- Нет. - Он отрицательно кивнул.
- Тебе нужно проспаться. Завтра поговорим. Давай. - Генри взял его за плечо.
- Нет, я сказал! Я не вернусь в этот дом! - Он пихнул Генри. - Это уже не мой дом. Это их дом. Там завелись какие-то черти. Они чуть не убили меня! Я чуть не умер! А ты говоришь мне вернуться туда?
- Хорошо-хорошо. Может, тебе с Лорэн поговорить? - протянул Генри.
- За психа меня считаешь? - Лютер хихикнул. - Нет, уж. Увольте. Я в этот дом не вернусь. Точка. - Он сложил руки на груди.
- Ладно. Тогда, ложись в гостиной на диван. Как проспишься, так и поговорим. Хорошо?
- Спасибо.
Генри удалился, недовольно цокая. Лютер лег на диван и глубоко выдохнул. Теперь, он мог спокойно спать, и не думать о том, как бы его не задушили во сне, а он это не пропустил.
Он лег на спину, смахивая с лица что-то, что щекотала его нос. Лютер открыл глаза. Постепенный ужас, что наваливался на него, и заполнял его горло криком, вырвался наружу. Он, кричал, не смея отвернуться оттого, что над ним нависло. Деревянное лицо, с раскрытой пастью. Глаза, полыхали, и казалось, прожигают Лютера насквозь. Лютер не чувствовал своего лица, оно словно не живое, подобно маске, с ужасом застыло, раскрыв рот.
Лютер открыл глаза. Он был в своем кабинете. Стул стоял у стеллажа, книги валялись на полу, на некоторых страницах, отпечатались его следы, когда он небрежно пробежал по ним, покинув дом. У него было плохое предчувствие. Он так надеялся, что успеет предупредить Генри.
Он долго стучал в дверь и звонил на сотовый Генри. Но тот не отвечал. Когда Лютер уткнулся лбом в дверь, он услышал знакомую мелодию и толкнул дверь.
Лютер медленно прошел в гостиную. Сердце его заколотилось, а дыхание сперло, когда он увидел пальцы в перстнях, что сжимали спинку дивана. Он боялся подойти, уже зная, что увидит. Ему хватило всего нескольких секунд, чтобы попятиться назад. Генри вцепился одной рукой в спинку дивана, другой сжимал ворот халата. На его лице отразился ужас. Разрезанный рот, кричащий и безмолвный, словно это была восковая маска.
Лютер бросился к двери. Он запнулся, упал, снова вскочил. До заветной ручки оставалось рукой подать. Но его остановили за плечо. Лютер сжимал ручку. Его жевалки ходили ходуном, набираясь смелости, вновь увидеть прежний ужас. Он, в полпрофиля повернулся. Тихое шипение, а после Лютера резко развернули лицом к себе и вдавили в дверь.
Лютер побледнел. Восковая маска Генри утробным, каким-то зловещим голосом произнесла:
- Не все призраки Лондона, спят!
Лютер закричал, с силой отпихнув от себя Генри. Он распахнул дверь. Асфальт, обратился в воронку, которая затягивала город, людей и машины. При этом, люди совершенно спокойно бродили по улицам, не испытывая ни малейшей паники. Если они и проходили мимо, то только искоса смотрели на испуганное лицо Лютера, и падали вниз. Лютер держался за ручку, когда воронка, пыталась затащить его в себя. Генри зловеще смеялся, сотрясаясь.
- Удачного полета! - Пробасил он и захлопнул дверь. Пальцы Лютера соскочили, и он полетел в воронку.
Лютер парил в темноте несколько часов. Так ему показалось. Он слышал глухое бурчание и жужжание. Смех, и вялые стоны, что раздавались вокруг него, напоминали, голоса духов. Они шептались, и кажется, щипали Лютера за руки и ноги. Он отмахивался, совершенно ничего не видя. После он резко полетел вниз, грохнувшись на землю.
Лютер приподнялся на руках, озираясь по сторонам. Он был у себя дома, в прихожей на полу. Жужжание в кармане, заставило Лютера подпрыгнуть. И он вытащил телефон. На экране высветилось имя Генри. Лютер нажал на прием и из трубки раздался бас:
- Не все призраки Лондона, спят! - Лютер отбросил телефон и встал. Он схватил сумку и выскочил из дома. - Лютер? Лютер? Ты где? Что с тобой случилось? - кричал голос Генри из трубки.
Лютер не хотел оставаться дома. Он прыгнул в машину, и с визгом нажал на газ, так что поднялся клубок пыли.
"Почему я? - Спрашивал он себя, притормозив на светофоре. - Почему я? Я всего лишь писатель. Обычный писатель, который зарабатывает этим на хлеб. Что я сделал такого, чтобы заслужить такие надругательства над собой? - Он надавил на газ. - Больше я не вернусь в этот дом. Когда-то добрый и уютный, дом, стал похож на ту раскрытую пасть, с воронкой внутри, что пытается затащить меня. Но, нет. Я дважды в одну воду не войду!"
Гостиница "Миллионер" - это наверно самое богатое место в Лондоне. Она находиться в Вест-Энд, в богатой части страны. Не далеко от нее располагаются парки, которые достигают почти 400 га. К южному берегу Темзы, выходит большой увеселительный парк Баттерси. А севернее, расположены магазины, кинотеатры и различные увеселительные заведения.
Гостиница очень напоминала античный музей. Золотое покрытие фасада здания. Стеклянные навесы над каждый этажом, что подпираются колонами из белого камня. Большие окна, в золотых, в мелкий квадрат, рамах. Полукруглая лестница, которая возвышается "амфитеатром", из мрамора. Стеклянные двери, в раме из красного дерева, с длинными ручками. И обилие пышных, зеленых кустов, что расставлены по бокам. У двери, всегда с дежурной улыбкой, стоит швейцар, и услужливо открывает двери, перед вновь прибывшим гостям. Лютер поднялся по лестнице и вошел в холл. Его не особо удивляла роскошь гостиницы. Ни шелковые панно, тиракотового цвета, на стенах, на коих покоились полотна великих художников. Ни дорогие ковры, которые застилали полы, витые лестницы и даже полы лифта. Ни наличие цветов, их, кстати, было слишком много. Отчего создавалось впечатление, что это не гостиница, а ботанический сад. Ничего из этого так не рвало его душу, как ужас и единственная мысль, побыстрее избавиться от всего этого.
Лютер подошел к стойке администратора. Женщина - администратор, что-то писала, не очень то торопясь поднять на него глаза.
- Простите? - подал голос Лютер.
Женщина коротко бросила на Лютера взгляд, снова углубившись в писанину.
- Простите? - повторил Лютер. Женщина отложила бумагу и уставилась на него.
- Добро пожаловать в гостиницу "Миллионер"! - начала она. - Только в гостинице "Миллионер", вы можете почувствовать себя миллионером!
Лютер внимательно слушал треп администраторши, как она расхваливала сию обитель. Ее кожа была, слегла смуглой. Рыжие волосы, были зачесаны назад и уложены в ракушку. Открывался высокий лоб и тонко выщипанные брови. Глаза голубые и холодные. Впрочем, и выражение лица, которое театрально улыбалось, тоже было холодным. Нос маленький, кончик вздернут кверху. Губы тонкие, как нитка. А когда она улыбалась, рот, словно рассекал лицо. Длинную и худую шею плотно скрывал воротничок батника, и галстук, небрежно спаянный на шее. Как оказалось, это была не просто небрежность, а скорее аксессуар, который говорил сам за себя - я, Миллионер, и мне плевать, как я выгляжу! Пиджак, был немного широковат ей, отчего терялись очертания форм. Хотя, может, там и нечему было теряться. - У нас роскошные аппортоменты. Изумительная кухня и напитки. Высочайшее обслуживание и конечно. Потрясающий ресторан, который вы можете посетить на первом этаже, и бар. Который также находиться на первом этаже. "Миллионер" - это не мечта, это реальность! - Закончила она и расплылась в улыбке. Видимо, ей самой понравилось то, как она воодушевленно расхваливала качества гостиницы.
- Спасибо. Я могу снять номер? - Лютер бросил взгляд на бейджик. Эджей. - Мисс, не знаю, вашей фамилии?
Она оглядела его. Лютер, конечно, предстал перед ней не в лучшей форме. Взъерошенный, вспотевший, отчего рубашка липла к телу. Взгляд усталый, отчего казалось, что его глаза скошены.
- Мисс Сомон. Понимаете, у нас довольно дорогие номера. - Протянула Эджей, намекая, что это не просто гостиница. А гостиница высшего класса.
- Мне не важно. Мне главное снять номер. Дня на три.
- Хорошо. - Она положила перед Лютером бумагу и ручку. - Заполните формуляр.
Стандартная операция: имя, фамилия. Дата рождения. Работа, профессия и т.д. Лютер заполнял такие бумажки тысячами. Он даже мог заполнить ее закрытыми глазами, так все это было однообразно.
- Пожалуйста.
Эджей пробежалась глазами. Теперь, ее улыбка была живой и действительно располагающей. У нее даже выступил румянец на щеках.
- Вы, Лютер Дактэ? Тот самый Лютер Дактэ, писатель?
Лютер кивнул.
- О, прошу простить меня. Если я вас чем-нибудь обидела.
- Все нормально. Просто дайте мне номер.
- Конечно. Вам, наверняка, потребуется тишина, для создания очередного шедевра. - Она хихикнула. - Вот, ваш номер 1525. Он самый тихий, и самый уютный. - Эджей щелкнула пальцами. Перед Лютером возник портье. Он кивнул и поздоровался. - Проводи, нашего дорогого гостя, мистера Лютера Дактэ, в номер.
- Прошу за мной. - Портье в припрыжку шел к лифту. Когда они вошли в зеркальный лифт, портье поджал губы. Он, что-то хотел сказать.
- А, вы и вправду тот самый писатель, Лютер Дактэ?
- Правда. - Вздохнул он.
- О, - горячо выдохнул портье. - Я ваш поклонник. Точнее, поклонник ваших книг. Меня зовут Тэд. Тэд Вински. - Он протянул руку для пожатия. - Я прочитал все ваши книги. Особенно "Последний паззл". Она такая эмоциональная. Такая жизненная. Я ее сотни раз читал, и как-будто впервые. Знаете, мистер Дактэ, ваша книга могла бы стать хитом. Бестселлером. Если бы не "Путь в Филадельфию". - Тэд скривился. - Подумаешь, друзья ездят по стране и ищут счастье. Хах. Они были не правы, сдвинув вас с полки.
- Спасибо. - Кивнул Лютер. - Это для меня наивысший комплимент.
- А вы что-нибудь начали писать? Что-нибудь новое? А то мне уже не терпится? - Тэд пропустил Лютера вперед, после опередил его, ведя по коридору.
- Пока только черновик.
Портье закатил глаза.
- Супер! Буду ждать с нетерпением вашу новую книгу! - Тэд открыл дверь и пропустил Лютера. - Вы, молодец!
- Спасибо.
- Вам спасибо. И извините, что я вот так вот навязался.
- Ничего. - Хмыкнул Лютер. Он протянул парню несколько долларов и закрыл дверь.
Номер не уступал тому, о чем так щебетала Эджей. В гостиной располагался кожаный диван, два кресла и кофейный столик. Справа мини-бар. Слева стеллаж с книгами и стол с компьютером. Далее, прилегала спальня с широкой кроватью, двумя прикроватными столиками и стеклянным шкафом. Напротив кровати, камин из серого камня. Дальше ванная комната и туалет.
Лютер положил сумку на столик и прошелся по комнатам. Он посмотрел на компьютер. Ему бы не хотелось, снова услышать клацанье по кнопкам, даже притом, что ПК был бы отключен от сети.
Он спустился на холл и подошел к администратору.
- Простите, мисс Сомон?
- О, мистер Дактэ. Как устроились? Как вам номер? Вам нравиться? - затараторила она.
- Да, спасибо. Но, у меня к вам просьба. Вы не могли бы убрать из номера компьютер. Ну, пока я его занимаю.
- Зачем? - не поняла она.
- Понимаете, я привык использовать ручку и бумагу. А компьютер просто занимает место, где я бы мог ваять свое произведение. Если вам не трудно, конечно?
- Конечно, мистер Дактэ. Я сейчас же распоряжусь. Приятного вечера.
Лютер двинулся по холлу, свернув к коридору, который вел к ресторану. Он вошел в просторный зал и сел за свободный столик. За микрофоном стояла чернокожая пышногрудая женщина, которая исполняла соул, под аккомпанемент джазовой банды. Люди жевали салаты, и пили вино, в полголоса переговариваясь. Когда к Лютеру подошел официант, он заказал бутылку вина и стейк с кровью. После достал тетрадь и ручку.
"Я поднял голову, и откинулся на спинку диванчика, скользнув взглядом по залу. Кафе было небольшим. В нем помещалось только десять столиков, по пять с каждой стороны. А замыкала круг, стойка, где стояла кофеварка и касса. Далее, прилегающая к ней кухня, на которой готовились завтраки и обеды. За стойкой стояла девушка. Она была очень красивой. Слишком красивой для такой занюханной забегаловки. Высокая и стройная. У нее была белая, подобно лепесткам лилии, кожа. Каштановые волосы, с оттенком сирени. (А вы прекрасно знаете, скольких цветов насчитывает сирень, и все эти оттенки, были в ее волосах). Они крупными кольцами лежали на плечах. Большие карие глаза, игриво изогнутые брови, маленький нос и полные губы, нежно-розового тона. Форма, персикового цвета, была немного тесновата ей. Было видно, как расстояние между пуговицами, было скреплено булавками. Видимо, чтобы ненароком ее пышная грудь случайно не вывалилась. На узкой талии был повязан фартук, где в кармашке торчал уголок блокнота и ручка. Она была естественной и привлекательной. Ей совсем не нужен был грим. Стоило ей только встретиться со мной взглядом, как ее щеки пылали. Глаза блестели и становились такими живыми и глубокими. Она стояла и натирала стаканы, закусывая губы, белыми зубками.
- Как я сюда попал? - спросил я. Девушка поставила стакан и вышла из-за стойки. Она словно ждала, что я подам голос. Теперь я видел, что форма была ей не только тесна, но и коротковата. Из-под фартука торчали длинные изящные ножки, в босоножках. - Как я сюда попал? - Повторил я.
- Мистер Дак и его сын Бен, нашли вас на дороге, сэр. Вы были бессознания. - Ее голос был ангельским. - А вы помните, как сюда забрели? - Она приподняла брови.
- Да. Я вышел из леса, наткнулся на кукурузное поле. Долго бродил, а потом вышел к дороге. Видимо, меня хватил солнечный удар.
Из кухни появился мужчина. Он был невысокого роста, клетчатая рубашка, обтягивала его круглый живот. А потное лицо заросло густой щетиной. Он рассмеялся, услышав мой рассказ. Особенно его рассмешили слова о кукурузном поле.
- Сынок, ты уверен, что тебе это не приснилось? - Хрипло спросил он.
- Да, я точно помню. Оно стоит прямо перед дорогой. - Я ткнул пальцем в стекло. После, повернулся и посмотрел в окно. За окном простиралась пыльная, и казалось, безмерная стезя. Она тянулась аж до самого горизонта, и где-то там переходила еще в одну, многокилометровую дорогу. Не может быть - подумал я. Я точно помнил кукурузное поле, высокие стебли с крупными початками, сочно-желтого цвета. Они, подобно яркому пятну, выделялись на фоне серо-коричневой дороги. И теперь, я не вижу ее. Это не возможно!
За Даком вышел из кухни Бен. Высокий и сутулый юноша. На его худом теле балахоном висел комбинезон, а прежде белая майка-алкоголичка была в грязных пятнах, которым было не меньше года. Светло-русые волосы, небрежно лежали на его черепе. А вспотевшее лицо, было усыпано прыщами.
- А имя то ты свое помнишь? - спросил Дак.
- Да, конечно. Меня зовут..."
Лютер остановился. Официант поставил перед ним тарелку с едой и, открыв бутылку, плеснул вино в бокал.
" - Меня зовут..."
Надо, же, как странно. Но именно на имени, ручка перестала писать. Лютер раскрутил ручку и, достав стержень, посмотрел на свет. Пасты было предостаточно. Он снова попробовал написать выдуманное имя, что-то вроде "Стена Диксона". Ручка отказывалась выплевывать порции чернил. Тогда он попросил у официанта ручку. Снова промах.
- Значит, хочешь, чтобы я написал свое имя? - спросил он, смотря на текст.
" Я с минуту молчал.
- Меня зовут Лютер Дактэ. - Ответил я.
- А меня, Камелия. Можно просто Кэм. - Девушка улыбнулась. - А это мистер Дак и его сын Бен.
- Это, конечно, не мое дело. Но тебе бы парень в больницу. - Протянул Дак. Бен хихикнул. Кажется, он был немного ненормальным. Или просто вел себя так. Дак и его сын удалились на кухню. Кэм подошла ко мне и теперь, я мог вдохнуть тонкий аромат ее духов. Она нагнулась ко мне и прошептала.
- Не переживайте так. Все наладиться. Мистер Дак, возможно отвезет вас, куда захотите.
Я выдохнул. Новость о том, что я не останусь здесь, меня немного порадовала.
- Что-то я проголодался.
- О, простите. Вот я глупая, что сразу не предложила вам поесть. - Она ткнула себя в лоб пальцем. - Я сейчас принесу.
Я поднялся из-за стола и прошел в туалет. Несколько раз умыл лицо, долго наблюдая за тем, как вода утекает в сток. Потом посмотрел на свое отражение. Я даже коснулся пальцем зеркала, чтобы убедиться, что оно настоящее. Так, может, мне отрезать себе палец, чтобы доказать, что все это реальность, а не чья-то злая шутка?
Я вышел из туалета. На столе меня уже ждал обед. Тарелка супа, жаркое и салат. Свежий хлеб и стакан сока. Кэм стояла у столика с кофейником.
- Хотите, я вам налью кофе?
- Спасибо. Чуть позже. - Еда, здесь действительно была вкусной. Но, я все равно как-то без энтузиазма уплетал сие яства. - Могу я поговорить с Даком?