Аннотация: Представте себя в вагоне метропоезда... Представили? Значит этот маленький очерк для вас. ;)
Поздний осенний вечер окутал мегаполис своей чернотой. Плотные дождевые облака, словно простыня накрыли засыпающий город, заслонив от него все звезды вселенной, и почти целиком проглотив рубиновые звезды Кремля.
Спи спокойно дорогой товарищ.
Но город и не думает спать.
Столица вспыхивает яркой желтизной ламп и фонарей. Каждый из них, вытянувшись по стойке "смирно" словно в почетном карауле освещает строго отведенный ему участок.
Верзилы из бетона и металла молчаливо дрожат на ветру, утопая в мелкой паутине улиц и вдоль толстых артерий автомобильных магистралей. Их лучистый искусственный свет не перестает напоминать о том, что даже ночью мегаполис следит за своими обитателями. Он словно пытливый мальчишка, спрятавшись под одеялом с небольшим фонариком, в тайне читает любимую книгу - книгу судеб каждого из еще бродивших по улицам обитателей ночной Москвы
Многочисленные желтые, синие, красные, оранжевые и даже зеленые квадратики окон высотных зданий тоже вносят свой разрозненный вклад в борьбу света со сгущающейся над городом тьмой. Но они в отличие от фонарей, светящих всю ночь на пролет, постепенно сдают свои позиции, исчезая на фоне мрачных силуэтов строений.
Кричащие иллюминации игорных и питейных заведений в пелене совсем недавно начавшего моросить дождичка, все еще зазывают свою пеструю публику. Их беспорядочное расположение вокруг мрачных и опустевших входов на станции метрополитена действует на психику потенциальных клиентов, словно наркотический дурман. Свет и музыка длинными невидимыми щупальцами охватывает свои безвольные жертвы, и искушенные люди, изначально стремившиеся, как можно скорее добраться домой, безнадежно оседают в этих злачных местах до самого утра - до времени, когда летящую под откос личную жизнь уже будет невозможно остановить...
Редкие, полупустые желтые гусеницы стареньких "Икарусов", мигая габаритными огнями, выползают с опустевших остановок, разбрасывая тучки мелких брызг из черных придорожных луж. Пассажиров почти нет, но маршрут автобусов все еще не закончен, поэтому они продолжают свой бег по артериям города.
Юркие маршрутные такси, вырываясь из жиденького потока транспорта, словно дразнясь, несутся мимо как угорелые. Их одиночные болиды, со скоростью пули, минуют неповоротливые туши ветеранов общественного транспорта. Они первыми стараются подобрать заблудшие души припозднившихся пассажиров с собой, не оставив автобусному парку ни единого шанса.
Стечением обстоятельств, оказавшись в столь поздний час не в своем районе, одинокие прохожие быстрым шагом скрываются в подземном переходе одной из конечных станции метро. Минуя хмурые и усталые взгляды милицейских патрулей, они почти бегом проносятся мимо закрытых киосков и касс, стараясь как можно скорее вскочить в голубой вагон последнего поезда. Их шаги эхом раздаются в прохладном пространстве пустынной станции.
И вот, наконец, короткая молния состава с ровным стальным постукиванием начинает свое движение. Спертый фильтрованный воздух уже свистит в щелях дверей, напоминая о том, как спешит машинист. Поезд лишь на мгновение задерживается на почти безлюдных станциях, раз от разу подбирая редких пассажиров. И вновь одна за другой они снова сменяются непроглядной тьмой подземного туннеля...
- Осторожно двери закрываются. Следующая станция Ленинский Проссс-пеект... - вежливый женский голос постепенно превращается в грубый мужской бас. Растягивается и слабеет окончательно затихая.
В ту же секунду динамики наполняются нарастающим треском и, дружно щелкнув, с легким свистом замолкают.
Автоматические двери вагона дергаются и словно в конвульсии, с лязгом сходятся, но поезд так и остается стоять у пустынной платформы станции, нарушая тишину лишь равномерным приглушенным жужжанием электромоторов. Но и этот звук постепенно умолкает
- Что это? - встревожено спросила девушка, стараясь глубже спрятать руки в небольших карманах короткой белой ветровки и недовольно надула пухлые розовые губки.
Уклонившись от очередного поцелуя своего ненасытного друга, она заерзала на его коленях, случайно задирая свою красную юбочку, так соблазнительно обтягивающую изящные бедра.
- Не знаю, - честно признался парень и быстрым движением руки, привел совершенно подругу в подобающий вид.
Непонимающим взглядом он обвел полупустой вагон и находившихся в нем поздних пассажиров.
Все по-прежнему оставались на своих местах, ожидая движения, но состав так и не тронулся с места.
Некоторая странность происходящего и чрезмерная задержка, доходила до всех постепенно, проявляясь разной степенью тревожности пассажиров. Только что вошедшие стали подниматься со своих мест, другие продолжали безразлично сидеть, третьи раздраженно посматривали на часы. Кто-то продолжил спать, а кто-то, отложил в сторону бульварное чтиво, и уже с минуту растеряно оглядывался по сторонам.
- Видимо неисправность... - неуверенно нарушил тревожное молчание широкоплечий господин. Не смотря на обилие свободных мест, он продолжал стоять как истукан, держась за поручень. Его светлый костюм в тонкую вертикальную полоску, странно выделялся на фоне общей серости поезда и его обитателей.
"Таким бы в Мерседесах ездить, а не в метро шататься, - подумал про себя парень, изучая незнакомца с некоторой завистью.
Наклонившись к стеклу двери, господин расстегнул свой белый воротничок. Ослабленный галстук, неряшливо висел на его толстой шее, словно лиана. Это неформальное напоминание об окончании рабочего дня вполне сочеталось с показавшимся невзначай горлышком "Столичной" из солидного кожаного портфеля под мышкой.
Мутные маленькие очки на интеллигентном носе, возможно и придавали господину значимость в офисе, но сейчас, в подземке смотрелись крайне нелепо.
- Ох, лишь бы не террористы, - дружно заохали в головной части вагона две пенсионерки. Вытягивая шеи, словно беспокойные наседки, они озирались по сторонам, пытались найти ответ на каждом сонном лице ближайших пассажира.
- Спокойно, бабули, - подмигнул им, развалившийся напротив подросток и ударил ладонью по спине своего молчаливого друга, - Все поедем!
Бабки окинули мальчишек недоброжелательным взглядом и пуще прежнего стали выглядывать в окно. Объяснения неожиданно долгой задержки поезда не было и там.
- Сдается мне, мы тут заночуем, - с угрюмым видом оторвался от чтения книжки коротко стриженый мужчина средних лет. Его потертая кожаная куртка, поношенные светлые джинсы и китайские кроссовки, плохо сочетались с книгой в твердом переплете.
- Быть этого не может! - воскликнул господин, пытаясь что-то рассмотреть между опорами станции.
- Чего не может быть? - не понял парень и тревожно посмотрел на соседа.
Громкий протяжный скрежет в голове состава, прервал их разговор и насторожил обитателей поезда. Странный звук приближался. В соседнем вагоне послышалась беспокойная возня товарищей по несчастью. Скрежет приближался, уверенно нарастал и вот уже почти достиг их. В воздухе ясно почувствовалось напряжение и запах человеческого страха.
Подростки ошарашено переглянулись и, вскочив на ноги, помчались в конец вагона, где с испуганным видом затихли. Невозмутимый мужчина захлопнул книжку. На ее красивой обложке золотыми буквами мелькнуло имя автора - "Стивен Кинг". Он подозрительно посмотрел под ноги на грязный коричневый пол. Скребущий звук раздался прямо под ним.
Что-то медленно волоклось под днищем их вагона, оповещая свое неспешное движение глухими ударами и громким металлическим скрипом. Оно регулярно стучало по стальным креплениям, царапая и, по-видимому, разрывая непрочное железо. Вагон изрядно тряхнуло, да так что даже мальчишки еле удержались на ногах.
Запричитавшие бабушки стали резво рыться в своих сумках в поисках успокоительного. Господин отскочил от дверей, но не прекратил неотрывно изучать обстановку на пустынной платформе станции.
- Так, чего быть то не может? - повторил свой вопрос парень, и крепче стиснул девушку в объятьях. Ему действительно становилось не по себе, - Может это землетрясение?
- Какое, к чертям землетрясение? - раздалось из дальней части вагона.
Сам господин как будто не слышал его вопросов, настороженно водя глазами из стороны в сторону. На побелевшем лице застыло нескрываемое выражение испуга.
- Леша, Леша, мне страшно..., - прошептала ему на ухо подруга, еще плотнее прижимаясь к своему другу.
Парень попытался успокаивающе прижаться к ее шеи холодными от напряжения губами, но она тут же громко и настойчиво потребовала, - Я хочу немедленно выйти!
- И как же?! - поинтересовался парень, прикрикнув на свою подругу.
Тут он понял, что совершил глупость. Тем более что от его простоватой подруги кроме паники, нечего было и ждать.
- Сделай что-нибудь! Будь мужчиной! - уже почти роняя слезы из блестевших влагой глаз, девушка ударила его своим маленьким кулачком.
- Заткнись, дура! - в конце их скамейки только что проснулся пьяный мужик с бородой. От него несло так, что уволенный системный администратор даже рядом не стоял. Изучив окрестности мутным взглядом, он попытался встать, но не получилось. Ноги подкосились, и пришлось вновь опуститься на скамейку.
- Детка, не паникуй, - попытался спешно успокоить ее парень, хотя самому ему было совсем не спокойно. Нарастающий страх передавался по цепочке от пассажира к пассажиру
Через секунду одна за другой в противоположной части станции стали гаснуть лампы - единственный источник света в подземелье. С еле слышными хлопками они постепенно погружали платформу и расположенные на ней скамейки во тьму.
Удлиняющиеся тени колонн и кромешная тьма, отделившаяся от противоположенной стены словно шагая с каждой секундой, приближалась к застывшему поезду непроглядной стеной черноты. Хлоп! Хлоп! Хлоп!
- Чертовщина! Только не сейчас! - воскликнул господин в очках и стал испуганно пятиться к противоположным дверям, плотнее прижимая свой кожаный портфель к груди.
- Ой, батюшки, - охнула одна из старушек и схватилась за сердце.
Мужчина с книгой резко встал и подошел к автоматической двери, пытаясь втиснуть пальцы в еле заметную щель. С каждым новым хлопком ламп, топящих станцию ч черноту он суетился все больше. Мальчишки в другой части вагона, тут же вдохновленные его примером, кинулись ко вторым дверям, но и их усилия оказались напрасными. Механизм дверей сомкнул их слишком плотно, чтобы просунуть хотя бы палец.
Все остальные пассажиры прибывали в каком-то оцепенении, все еще никак не реагируя на происходящие вокруг странности. Единственное, на что они оказались способны, это переместиться в ближайшую к стене часть вагона. Подальше от наступающей тьмы, которая на минуту задержалась на середине, словно раздумывая, но затем двинулась вновь. Хлоп! Хлоп! Хлоп!
Седовласая женщина командного вида внезапно рванулась к устройству экстренной связи, и стала лихорадочно давить на кнопку вызова.
- Помогите! Вы же не можете нас здесь оставить!
Хлоп! Хлоп! Хлоп!
Девушка залилась слезами, намертво вцепившись в шею парня. Почти задыхаясь в ее объятьях, он тут же поспешил разорвать цепкий захват рук.
В момент, когда с последним хлопком, станция полностью оказалась во тьме, весь поезд загудел от криков возмущения, негодования и паники. Лишь тусклый желтый свет внутреннего освещения поезда, все еще прорезал густую черноту подземелья, на какой-то неполный метр, освещая пространство вокруг поезда.
Возгласы стихли. Наступила тревожная тишина ожидания. Время от времени ее нарушали надрывные всхлипы девушки. В соседних вагонах, тоже все затихло. Все как будто все прислушивались, дружно в один миг, смирившись с участью провести ночь под землей.
Мужчина бессильно сел на корточки и выронил книгу. Она гулко упала на пол, в то время как он прижался к дверям широкой спиной. На какое-то время он застыл в этом положении, словно обдумывая свой следующий шаг.
Женщина все еще продолжала нажимать кнопку вызова диспетчера, но делала это уже медленнее, словно по инерции. При первом же нажатии она поняла, что переговорное устройство не работает.
Господин, молчаливо простроившись в самом углу вагона с потерянным видом, сосредоточенно изучал карту Московского метрополитена.
- Этого не может быть. Не здесь и не сейчас... - шептал он.
Подростки подозрительно переводили взгляд то на странного господина, то на ближайшее окно, как будто намериваясь его выбить. Темнота за ним нешуточно пугала ребят. Гораздо больше, чем знакомое освещение брошенного под землей вагона. Осознание первобытного страха перед чернотой на станции останавливало их.
Неожиданно в черноте станции раздался странный нарастающий звук, похожий на вой. С каждой секундой он становился все громче, сопровождался резкими ударами порывов ветра о вагон.
Автоматические створки дверей задрожали мелкой дрожью, гулко расшатываясь в своих пазах. Вагон слегка качнуло и стало трясти, словно во время движения.
Одна из бабуль тут же осела в обмороке. Две девушки вскрикнули. Алексей быстро прикрыл рот своей подруги ладонью. Он настороженно вслушивался и боялся зарождающихся в голове предположений.
Вой перерос в рычание, затем звук изменился и стал напоминать различимый шелест. Шелест опавшей листвы, либо множества маленьких хлопающих крыльев.
Мужчина у дверей встрепенулся и тут же отскочил в центр вагона. В дальнее окно, на которое совсем недавно хотели покуситься подростки, что-то с треском ударилось и тут же исчезло.
- О боже!
- Что это было!? - закричал самый молчаливый из мальчишек и отступил шага на два назад. Он испугано указывал пальцем на красную отметину, со сползавшей от нее багровой каплей.
В том же месте на стекле показались первые маленькие трещинки, похожие не паутинку тонких морщинок. Под ударами ветра, с каждой секундой они стали разрастаться, превращаясь в толстые линии, расходящиеся по стеклу. Вагон уже трясло не на шутку. Свет вагона стал угрожающе мигать, предательски потухая.
Хмельной бородач уже не спал, что-то бормоча себе под нос. С широко открытыми глазами он уставился на покрытое трещинами окно прямо напротив него.
- Отче наш...
Мужчина во всю крутился на одном месте, пытаясь поймать взглядом обладателей тех многочисленных теней окруживших их вагон. Поезд с металлическим стуком дернуло вперед. Неужели поехали? Нет!
Господин в очках стал озираться по сторонам, по-прежнему сжимая в руках портфель. В его глазах появилось ужасающее понимание происходящего.
- Нет! Только не здесь! Не надо!
Вторая бабуля перекрестилась, а испуганные мальчишки, спотыкаясь и падая, вновь пересекли вагон и быстро забились под скамью, стараясь находиться как можно дальше от трещащего от мощных ударов вихря окна.
Алексей внезапно почувствовал, как его колени потеплели и неприятно намокли. С чувством гадливости он оторвал от себя руки трясущейся подруги и спихнул ее со своих колен. Глотая сопли, девушка во всю залилась слезами и с ревом соскользнула на пол.
Раздался чей-то истошный крик справа, затем слева. Трах! И с треском оконной рамы окно разлетелось в дребезги. Дождь из осколков хлынул вовнутрь, перед тем как полностью погас свет. Мерзкий смрад ворвался снаружи, противно забиваясь в ноздри.
Парень закрылся курткой от летящих осколков стекла и бросился на пол. Падая в ноги своему пьяному соседу, в последней вспышке ламп, он мельком заметил, как острый осколок разбитого окна, с чваканьем вонзился бородачу в горло, аккуратно разделив пряди его рыжей бороды пополам. В застывших глазах отражался ужас.
Поезд подпрыгнул, словно необъезженный скакун. Из соседних вагонов раздались душераздирающие вопли. Кричали не только женщины, но уже и мужчины. Через мгновение им вторили пассажиры слева и справа. Кричали повсюду. Боль и страданья наполнили состав поезда.
Швах! Швах! Швах!
Мерзкий шелест проникал в самый мозг!
В кромешной тьме уже ничего нельзя было различить. Это было даже хуже, чем просто закрыть глаза. В нос ударил резкий запах крови. Пол был не только мокрый и грязный. Он был чрезвычайно липкий, словно натертый медом!
Ползя по полу на животе, Алексей случайно наткнулся на чью-то кисть. Он схватился за нее, но хозяина рядом не оказалось. Подавив в себе приступ тошноты, парень откинул мертвую плоть в сторону.
В этот момент, ему на спину упало чье-то тело. Горячая вязкая жидкость ударила в затылок, затекая за шиворот и заливая лицо. Она хлестала по шеи, текла по щекам и уже капала с носа. Соленая будто кровь. Пытаясь заслониться, Алексей перевернулся и попытался стащить с себя пассажира за плечи. Рука увязла в чем-то мягком и противном. Вторая рука нащупала плечо. Голова отсутствовала.
Господи! Теплая жидкость ничто иное, как фонтан крови, бьющий из артерий. Боже! В отчаянии он изо всех сил он оттолкнул обезглавленный труп руками. Как-то неестественно легко и быстро тот легко поднялся в воздух и исчез.
Швах! Швах! Швах! Ничего не видно! Швах! Швах! Швах! Звук и запах сводят с ума!
На этот раз Алексей не сдержался. Его буквально вывернуло наизнанку остатками ужина в мак-дональдсе. Скользя по полу, дрожащими в ознобе руками, он нащупал скользкий поручень и, подтянулся на нем. Забившись в дальний угол, парень из последних сил зажал уши ладонями. Только бы не слышать этот шелест! Он накрылся курткой, словно ее кожа была самой надежной защитой. Но и под подкладкой его настигали, человеческие вопли, нечеловеческий смрад, запах крови и мочи, а так же демонический вездесущий шелест!
Резкий укол в голень. Еще один. Алексей дернул ногой, но она больше ему не повиновалась.
Невыносимая боль ударила в мозг. В глазах потемнело. Если так можно было выразиться в кромешной черноте подземелья. Ярко красные и зеленые круги, неровными краями наполнили взор закрытых глаз. Алексей стиснул зубы, чтобы не закричать, но сил больше не оставалось, и вопль просто вырвался из него, унося с собой последние силы. Тело немело, превращаясь в ватный мешок. Еще секунда и ударившись щекой об пол парень потерял сознание...
Швах! Швах! Швах! Шелест полностью заглушил одинокие крики.
Швах! Швах! Затихали взмахи невидимых крыльев.
Швах! И наступила мертвая тишина...
Спустя минуту, в опустевших вагонах вновь загорелся свет, освещая мертвое бордово-красное пространство. Вязкие капли тихо падают с потолка на покрытый слизью пол. Освещение станции быстро набирает свою силу, и вот поезд уже вновь гудит электромотором. С шипением и чваканьем, словно кровожадные рты, в разные стороны расходятся створки дверей.
В проеме показался человек.
Что-то знакомое в его дрожащем скрюченном силуэте с прижатым к груди портфелем из черной кожи. Шлепая ботинками по мокрому и вонючему полу, он выходит из вагона и, оставляя красные следы, неуверенно удаляется от пропитанного страхом и болью поезда.
Он опасливо оборачивается назад, и оглядывает вход в вагон. Серебро оправы его забрызганных маленьких очков, поблескивает в лучах все еще тусклого освещения.
- Я не виноват... Это не мои мысли. Не мои страхи! - шепчет он словно заклинание слова, имеющие смысл лишь для него одного.
Шаг господина, с каждым разом становится все шире и быстрее. И вот он уже летит вверх по неподвижному эскалатору, прыгая через две ступеньки неистово крича.