Было чорт знает, что такое Не могу больше находиться здесь. Просил, чтобы выпустили - не выпускают. Нельзя, говорят, у тебя неустойчивое эмоциональное состояние и спутанное сознание - бог знает, что ты натворишь. Вот пройдёшь курс лечения, тогда посмотрим. Ага, как же. Ещё месяц, и я окончательно сойду с ума.
Всё началось с курсов НЛП. А до этого я кем только не был. И менеджером, и торговым агентом, и даже учителем или, точнее, гувернёром, хотя педагогического образования не имею. Всё неудачно, недолго.
И вот я стал посещать эти самые курсы, чтобы стать успешным бизнесменом, заработать миллион и купить виллу в Испании, на берегу Средиземного моря. Разумеется, курсы были платные. Я взял кредит. И оказался неспособным учеником, ничего не заработал. Влез в долги. С отчаяния запил, а чтобы снять алкогольную зависимость, перешёл на наркотики. Заложил квартиру, которую мне оставили папа с мамой. Квартиру отняли, я проявил буйство при выселении. Кому-то сломал челюсть. Да и мне тоже досталось. Вот только, к несчастью, та челюсть была при исполнении служебных обязанностей.
Мои действия квалифицировали, как "общественно опасные". Слава богу, оставили возможность выбора: или в тюрьму, или в психбольницу. Выбрал последнее. И попал в лапы эскулапов.
Числа не помню Был мёртвый час. И я решился. На цыпочках подошёл к окну и выставил решётку (заранее подпилил). Верёвку, связанную из простыней, я хранил в матрасе. Закрепил верхний конец за батарею и начал спускаться. Надо рисковать, пока меня окончательно не превратили в овощ.
Я на свободе! Спрыгнул на мостовую, скинул полосатую пижаму и остался в трико. Ещё бы колпак на голову, яблоки на щёки и сошел бы за клоуна. Скорей! Пока не хватились, подальше отсюда! Заскочил в первую маршрутку и поехал неизвестно куда. Чтоб быть незаметным, устроился на заднее сиденье, в уголок. Я уже примерно продумал, что делать дальше. Был у меня друг по несчастью, правда, алкаш. Славка. Приютит... Если его амого ещё не выселили за неуплату.
На первой же остановке, возле серых корпусов с трубами - наверно, завод, а может, крематорий, - маршрутка заполнилась. Всё-таки, наверно, завод. Зашли мужчины - живые, с экономическими запахами.
Рядом сел усталый человек и уткнул подбородок в грудь. Проехали центр, и салон стал пустеть. Один из работяг дёрнул соседа за плечо:
- Эй, Шпаликов, не проворонь свою остановку.
- А? Что? Спасибо. - Голос у Шпаликова шершавый, как напильник.
Он вскоре вышел. Я проскользнул за ним. Подумал, что этот тихий, безобидный на вид человек не причинит мне вреда, и возможно, войдёт в положение и окажет помощь. А то вдруг Славка спился окончательно.
Ещё было тепло, светло, но на западе уже пламенел закат. Мы через арку вошли во двор девятиэтажного дома. Много припаркованных машин на бывшей детской площадке. Ещё осталась горка и игрушечный теремок. Вдоль подъездов - асфальтная дорожка. Небольшой столик, за которым четверо мужиков "забивали" козла. Рядом на скамейке сидела древняя бабушка и что-то вязала.
Я не успел обратиться к Шкаликову. Он, как вошёл во двор, вскинул голову и застыл каменным изваянием. На верхнем этаже девятиэтажки, на подоконнике, стояла девочка в лёгком платьице, ветер трепал светлые волосы и красный бант. Шпаликов закричал:
- Рита, не смей!
Но голосишко у него слабый, надтреснутый не улетел вверх, а остался на земле. К тому же, ниже этажом, гремела разухабистая музыка, а на первом этаже, в открытое окно раздавались пьяные крики, матерки и звон посуды. Дом жил своей обычной жизнью. Шпаликов попробовал привлечь внимание девочки, размахивая руками, но её взор был обращён вверх - к голубому небу с белыми барашками облаков.
Доминошники отвлеклись от игры, заметили девочку в окне и нестройным хором стали спрашивать, что это с ней?
- Она летать хочет! - с отчаянием ответил Шкаликов.
- Без крыльев не полетит.
- Надо полицию вызвать.
- Да что полиция-то?
- Ну, МЧС.
- Не успеют.
Загомонили, рассуждают, перебивая друг друга. Подала скрипучий голос бабушка, явно знакомая с Альцгеймером.
- Что шумите, бусурмане? Пусть полетает! Вот, помню, у нас в деревне был Василий. При всём честном народе спрыгнул с колокольни и птицей полетел.
- У него крылья, что ли, выросли? - с усмешкой спросил мелкий, ехидный мужичок.
- Нет, его ангелы поддержали.
- Вы их видели? - Мужичок стукнул доминушкой.
- Скажешь! Они ж невидимые. Наш Василий был блаженный и верил, что полетит. И мы ему поверили. Потому и ангелы явились. Подхватили под рученьки и понесли. Не то, что теперь. - Бабушка приподняла очки и обозрела народ. - Глянешь, а вокруг одне сатанисты.
Шпаликов послушал и подхватил идею:
- А что? Люди, поверьте, поверьте! Чего вам стоит? От вас же не убудет. И Рита полетит. Она такая лёгкая, воздушная...
- Бред! - сказал степенный доминошник, аккуратно пристраивая костяшку. - Ты с ума сошёл, Шпаликов. Всё равно тяжелее воздуха.
А этот, который ехидный:
- Если Рита ведьмочка, то и без нашей помощи взлетит. Метлу в руки - и вперёд!
Шпаликов накинулся на него, сжал кулачки:
- Замолчи! Рита - ребёнок ещё. Сама, как ангел. Слышь, ты, упырь!
Во двор въехала чёрная машина, из неё вылез священник. Высокий, сухонький, в сутане до асфальта. Я оказался ближе всех к нему.
- Кого здесь отпевать? - спросил он. - Будьте любезны, подскажите.
- Рано ещё, - буркнул я.
Шпаликов ринулся к нему, показал на окно.
- Батюшка, помогите! Моя дочь!
Батюшка задрал бороду, вглядываясь.
- Чем же я могу помочь? - беспомощно прошептал он.
- Батюшка, ну, что же вы? Вам ли не знать, что можно ходить по морю, как посуху! - не отставал отец Риты.
- Каждому - по вере его, - пролепетал растерянный священник.
- Так поверьте! Вы! Все! - истерично выкрикнул Шпаликов, обшаривая всех безумным взглядом.
- Я не прочь, - сконфуженно откликнулся степенный доминошник. - Но мне знания мешают. Элементарная физика, знаете ли, закон всемирного тяготения.
- Забудь! Поверь хоть на пять минут! - Пусть сначала батюшка поверит.
Девчонка на пятом этаже подняла и развела в стороны руки, собираясь взлететь.
- Верую! - тряхнув бородой, исступлённо объявил священник.
И ещё один, за столиком, поверил. По виду - интеллигент. В очках, в широкополой шляпе.
- Верую, ибо абсурдно, - провозгласил он и надвинул шляпу на лоб.
- А ты? - Шпаликов повернулся ко мне.
А я из психушки, но поверить не смог. И сейчас, будто опять, на сеансе НЛП. Но плохой из Шпаликова нейро-лингвист. Я всё ещё надеялся, что девчонка покрасуется в окне и отступит назад.
Нет же! Она сделала шажок вперёд. Все привстали. Даже бабушка с Альцгеймером в башке.
А-а! Я бросился к подъезду. Оттолкнул какого-то деда с авоськой, ворвался вовнутрь. Вот не знаю, что дальше. Наверно, я по воздуху летел, как на крыльях. Лавируя между маршевых лестниц, со сверхсветовой скоростью. Двумя ногами, с лёту, вышиб дверь в квартиру. Схватил девчонку за платье, дёрнул - и она упала с подоконника на пол.
Высунулся в окно. Люди внизу повскакивали и смотрели в небо. О, чудо! О, чудо! - на лицах. Наверно, потеряли из вида девчонку, зажмурившись от страха, а теперь не понимают, куда она подевалась. Не в белоснежных ли облаках?
Я сунул пальцы в рот и по-разбойничьи свистнул. Шпаликов услышал, увидел и бросился к подъезду. А остальные, успокоившись, сели за столик и продолжили стучать костяшками; бабушка занялась вязанием.
Девчонка уползла в угол, сидела на полу и плакала. Работал компьютер. На экране - облака, плывущая по ним певица-фея. Чарующая музыка, гипнотический текст: "Я в небе голубом плыву. И тебя с собой зову. Я о любви мечтаю. Я в облаках летаю, таю, таю..."
Выдернул из розетки шнур. Разбить ящик, что ли? Я же сумасшедший, мне можно. Увы, под рукой ничего тяжёлого. Вбежал Шпаликов, отец. Дышит тяжело.
- Я дверь разбил, - повинился я. - И компьютер хотел разбить. Но это вы сами сможете.
- А как мне дальше жить? - простонал он. - Мне работать надо, дочь кормить. Мы одни с ней, ни мамы, ни бабушки. А она летать хочет.
- Устранимо, - сказал я.
Близко подошёл к Рите. Наклонился к ней. Симпатичная девчушка, уже почти девушка. Глаза, как тарелки.
- Ты это, Рита, погоди маленько с полётами. Подрастёшь, выучишься на стюардессу и налетаешься ещё. В реального пилота влюбишься. А он - в тебя.
Наобещав девчонке, пошёл к выходу. Шпаликову, ясное дело, не до меня. Крикнул ему на прощание:
- Уезжай отсюда! Ради дочери. Ради себя.
- Куда уезжать? - с отчаянием спросил он.
- Где нет этажей, асфальта, связи, компьютеров. Хотя бы на время. А там - как понравится. Может, навсегда.
Я высказывал собственные, самые последние намерения. Он слушал, хлопая ушами. А мне надо спешить. Задерживаться опасно. Я засветился. Многие видели.
По лестнице спускался обычным способом, шажками. Девять этажей. Хряпнулась бы Рита, чтобы с неё сталось. И сейчас только ощутил, как трещит башка, знобит от жара, ослабели ноги. В клинике меня беспощадно кололи.
Во дворе, как прежде. Солнце светит. Облака без Риты. Доминошники играют. Бабушка вяжет. А на дорожке у чёрной машины - батюшка. Звонит по смартфону. Уточняет, кого отпевать. Увидел меня и поклонился в пояс:
- Да хранит вас Господь. Вы спасли девочку.
Значит, всё-таки, в глубине души, не поверил, что Рита сможет взлететь. Значит, мало веры. Гору Арарат не сможет сдвинуть с места. Ну, теперь пусть меня спасаёт. Возьмёт с собой - в монастырь, в келью, куда угодно - пойду. Я пуст, ни во что не верю, а природа пустоты не терпит. Поэтому мне, при моём-то вакууме, легче поверить.
Проклятье! Во двор въехала "буханка" с красным крестом на белой морде, из салона вывалились знакомые санитары. Я чипирован? Но когда, каким образом? Ухитрились, суки, без моего спроса!
Настигли, дали пару оплеух и подхватили под руки. Влекомый ими, оглядывался, выворачивался и задирал голову. Ага, увидел, что хотел: к окну подошёл Шпаликов и плотно закрыл створки.
- Что вертишься, как вошь на гребешке? - спросил санитар Петя.
- Девочка в окно хотела выпрыгнуть.
- Зачем?
- Полетать малость, - ответил, автоматически подсчитывая, сколько б Рита была в полёте, пока не грохнулась об асфальт.
- Ну, пусть себе летает, - затолкнул меня в салон санитар Федя. - А нам на вечерние процедуры надоть.
Между днём и ночью Я опять в клинике. А мог бы смыться, мог, да девочка Рита помешала. Разумеется, больные расспрашивали, что случилось. И с особенным вниманием слушал буйный малый, впрочем, уже сделавшийся непробиваемо смирным. Его единственная дочь спрыгнула с балкона, наслушавшись и насмотревшись какой-то херни в интернете. Увы, не подоспел ни один здравомыслящий вроде меня, сумасшедшего.
Декабря 13 Крупно повезло. Прибывший чиновник из ОБЛЗДРАВА, побеседовал со мной и приказал: "Этого - к выписке!" Но куда меня?.. Решили предоставить бесплатное жильё в малоперспективной деревне на севере области. Там много пустующих домов.
Инспектор, оформлявший документы, сказал в напутствие:
- Вы же хотели стать частным предпринимателем. Вот и станете - фермером. Там широта, долгота и просторы.
Хорошо помню приезд в свой медвежий угол, не хуже, чем первый приход. Был сильный снегопад, и я, добравшись до райцентра, трое суток сидел там. Еще двое переселенцев были в комнате. Один тоже из бомжей, а второй, кажется, из Италии; по-русски едва говорил. И дернули же его черти переселяться в такую глухомань! Ну, дело хозяйское. Чиновник из района приветливо сказал: "Всех примем! У нас демография". Наконец, нам предложили: "Что вам тут торчать? Ожидается новый снегопад. Если согласны, довезем на санях".
Выехали в чистое поле. Сивка-бурка, вещая каурка, понесла нас в новый неизведанный мир. Меня охватило удивительное состояние. И, ей-богу, вернулось ощущение полёта - подобное я испытал, когда летел на девятый этаж, спасая Риту. Быстро темнело, появились звездочки и рогатая луна. Въехали, наконец, в деревню. Дома прячутся в сугробах, который-то мой будет...
Здесь, в своём медвежьем углу, я теперь спокоен и умиротворён без инъекций. Сразу, как поселился, занялся ремонтом. Работы много, материалов в покинутых домах - ещё больше. Странно, что я умею плотничать. Наверно, от предков передалось. Утомившись, сажусь за сколоченный письменный стол и, вспоминая, что было, пишу эти записки. Раздумываю, грызу ручку и поглядываю в окно.
Белое безмолвие, мороз сковал речку. А в Испании тепло, пляжи, созревают лимоны. Ну, и чорт с ней, с Испанией, буду выращивать тыкву. Говорят, полезный продукт.
Через дом, в одном ряду, заселили моего другана Славку. Это я его сдал. Поначалу он называл меня гадом, предателем, теперь смирился, даже благодарит. И сейчас уже не один. К нему, ругая и проклиная, прикатила подруга дней его суровых. Ничего, обвыкнется. Тем паче, что чиновник из райцентра обещал: "Не тужите, мужики! Вы в плане! Не пройдёт и пяти лет, как мы вам газ проведём". Может, и мне связаться с какой-нибудь из прежних подружек? Мобильная связь появилась. Только надо повыше, на чердак, залезть.
Э, кого там, под вечер, принесло? К дому напротив завернул грузовичок. Вижу, со стороны пассажирских мест вышли мужчина и женщина. Нет. Мужчина и девочка. Упираюсь лбом в окно, вглядываюсь. Да это же Шпаликов! Точно он. И с Ритой. Такая милая девчушка. В приличной шубке кофейного цвета. А сам-то в потёртом кожушке.
Не ждал, сюрприз.
Пойду, помогу.