|
|
||
Тебе, брат, такое и не снилось! | ||
|
К брату Пётр добрался поздно вечером. Телеграммы не давал - "не шибко важная персона"- и поэтому его не ждали. Дверь открыла Тамара, сноха. Они виделись всего несколько раз, и она не узнала его, пока он не скинул огромную, лохматую шапку, каковые здесь никто не носил. Узнав, удивилась: - Никак ты, Петя? Какими судьбами? - В отпуск я, - он смущённо улыбнулся. А в прихожую, оставив насиженное местечко у телевизора, уже спешил Семён. В маечке, в домашних тапках на босу ногу. Повыскакивали и двое его мальчишек- в трусиках, прямо с кроватей. - Тю! Петро! А почему не в пимах?.. Да, ладно, не объясняй. Шутка. Удивление на лице Семена смешалось с нечаянной радостью встречи. А уж Пётр-то... Он не просто любил - чтил старшего брата. Они рано лишились отца, погибшего на сплаве, а следом заболела мать, тяжело переживавшая его смерть. Семён, самый старший из детей, стал для младших и за отца, и за няньку, и за добытчика. В пятнадцать лет, не по годам возмужавший, бросил школу и пошёл работать грузчиком на пристань. Четыре года Пётр, сестрёнка Таня и больная, так и не вставшая на ноги мать, сидели на его шее. И лишь много позже Семён, отслужив в армии и обосновавшись в большом городе, начал устраивать свою жизнь. Братья крепко обнялись. Оба плотные, здоровые, русоволосые, только Пётр чуть повыше и посвежей лицом. Семён хотел приподнять брата, но раньше сам очутился в воздухе. - Петька, чёртяка, отпусти! - кричал он, пытаясь дотянуться носками до пола. Прошли в комнату, и хозяйка включила полный верхний свет. Заискрились сосульки на люстре, сверкнули бока хрустальной посуды в стенке. Пётр поспешил открыть дорожную сумку и раздать подарки. Курящему с малолетства брату протянул портсигар, племяшам - по коробке конфет и зефир в шоколаде. "А это из дому", - прибавил он и вывалил на стол вяленую и копченую рыбу, орехи, банки с грибами и вареньем из лесных ягод. Тамаре протянул песцовый воротник, рукодельной выделки. Напоследок вытащил бутылку коньяка и нерешительно посмотрел на брата и сноху. - Тоже из дому? - ухмыльнулся Семён. - Коньячный заводик открыл? - Да нет, по пути затарился. - Ох, уж эти мужчины! - притворно осердилась Тамара. К подарку она осталась равнодушна: воротник был мягкий, пушистый, но - немодный. Однако, не показывая недовольства, осторожно примерила и поблагодарила. А уж пацаны-то! Они повисли на широких плечах нежданно возникшего дяди. Младший, шестилетний Ванечка, сказал: "Дядя, а я тебя помню", - и этим удивил гостя. В последний раз Пётр заезжал к брату пять лет назад. - Хорошая у тебя память, - похвалил он мальчишку. Засиделись допоздна. Семён подосадовал, что не может выбраться на родину. Хоть и недалеко вроде, учитывая наши просторы, всего пятьсот вёрст, но автомобильной дороги нет. Летом только водным путём - с реки на притоку - в три раза длинней и намного дольше, ну а с декабря - можно по зимнику. - Скоро туристические маршруты к Луне проложат, - трепался он. - Так туда будет легче добраться, чем к вам, то есть, к нам. Да уже проложили: какой-то миллионер в космос слетал. Посмотрел с высоты и удивился, не увидев трёх черепах, на которых Земля держится. Ну, да ладно, что об этом. У нас миллионов нет на космические маршруты. Рассказывай, как поживаешь. По-прежнему на пристани майнуешь? - А то. Я там три должности захватил, - довольный приёмом и вниманием словоохотливо отвечал младший брат. - И за грузчика, и за приёмщика, и за механика. - И соответственно три оклада? - полюбопытствовал Семён. - Нет, оклад один. - А какой тогда смысл? - удивился брат. - На кой тебе эти должностя? - Да так... - За "так" и чирей не садится! А почему в марте-то в отпуск, а не летом? - продолжал бомбардировать Семён и процитировал из анекдота: - Не любишь потных женщин и тёплой водки? - Надо успеть до открытия навигации, - младший брат ответил серьёзно, анекдота не знал. - Ну-ну, понятно! А скажи, Петро, тебе хотелось бы перебраться из таёжного угла в лоно цивилизации? - Да как сказать, - Пётр подумал. - Соблазнительно, конечно. А то чувствуешь себя отрезанным ломтём. Посмотришь телик, всюду такие дела творятся, техника на грани фантастики, а у нас, за околицей, медведи и зэки бродят. - До сих пор? - удивился Семен. - Бывает. Вот ты на заводе работаешь. А мне, честно признаться, дюже любопытно. Не представляю, что это такое - завод. - Ну, устрою тебе экскурсию, - пообещал Семён. - У нас автоматические линии, станки с программным управлением. Тебе, брат, такое и не снилось! Переговорили, всех знакомых перебрали, про кладбище в берёзовой роще вспомнили, где родители похоронены. Да вот беда: помянуть их нечем, коньяк кончился. Семен встал и на цыпочках прошёл на кухню. Поддавши ещё, не преминули оценить со своих колоколен и международную обстановку. Младший, отслуживший не так уж давно в крылатых войсках "у дяди Васи", спросил старшего: - Сень, а как ты думаешь: третья мировая когда начнётся? - Думаю, что эту ночь нам еще дадут спокойно поспать, - авторитетно ответил Семен. Часа в два из спальни выглянула Тамара и ужаснулась. Бутылка из-под коньяка пуста, и ещё одна - из-под беленькой, тоже опорожнённая, добавилась. Тарелки с остатками закуски сдвинуты на край стола, а с другого - братья борются на руках. - Ты что, Семён, - рассерженным шёпотом напомнила она мужу. - Тебе же рано вставать! - Всё-всё. Шабашим, - пробормотал покрасневший от натуги Семён. - Ничья, брат! - объявил он, и Пётр послушно разжал руку, виновато вскочил и задвинул стул. Спать братья легли на диван-кровать - рядышком, как в детстве. Петр снял рубаху и оказался в полосатой тельняшке. Семен удивленно поморгал, будто не веря своим глазам: - Ты как в ей дембельнулся, так до сих пор и не снимал? Петр улыбнулся: опять брат шутит! Коснулся бугристого шрама на его плече и спросил, не беспокоит ли. Старший брат, не отвечая, сладко зевнул и ткнулся носом в подушку. Утром он поднялся в шесть часов. Посидел на краешке дивана, помотал головой. Потихонечку стал одеваться. Пётр тоже зашевелился, продрал глаза. Посмотрел на брата. Тот забивал подаренный портсигар сигаретами, как рожок автомата АКС патронами. И при этом он, подбадривадля себя, напевал: "Вставай, страна огромная..." - А, Петя, проснулся, - сказал, отвлекаясь. - Ты, на меня не гляди. Ты же в отпуске. Но Пётр уже переменил положение на сидячее. Не мог он спать. Брату-то работать, перемогать себя, а ему, виновнику торжества, преспокойно дрыхнуть? Потянулся за брюками и сказал, что выспался. - Да мне-то на работу, а ты куда? - Так ты ж обещал меня на экскурсию сводить. - Ну, как знаешь, - не стал спорить Семён. До завода ехали на автобусе. Было еще по-зимнему холодно, окна подмерзли. Пётр оттативал их дыханием, ковырял ногтями и в образовавшиеся скважины разглядывал подступавшие к улицам высотки. К главному входу завода стекались люди. Семён хитро подмигнул и увёл брата подальше от проходной. Долго шагали вдоль высокого бетонного забора и вышли к нелегальному проёму. Когда миновав кустарник, выбрались на основную территорию, Пётр ошеломлённо завертел головой. В жизни не видел ничего подобного! Завод являл собой самостоятельный городок. Внутри ездили грузовики, автокары и прочий транспорт. На всех корпусах, как на домах, номера. И даже сквер тут был - со скамейками и покрытыми инеем деревьями. Вошли в один из корпусов и поднялись на второй этаж в бытовку. Семён накинул сверху рабочую куртку и протянул похожую брату: "Надевай, а то будешь светиться". Едва вошли в цех, как сверху, их встречая, пронзительно взвыла сирена. Пётр вздрогнул и втянул голову в плечи. - Забоялся? - рассмеялся Семён. - Это ещё не воздушная тревога. Это крановщица тебя приветствует! - Ну уж, меня. - Пётр, конечно, не поверил и расправил плечи. Взглянул вверх и в кабине мостового крана увидел симпатичную мордашку, улыбающуюся, разумеется, не ему. - И ничуть я не забоялся. Видал я эти краны! Вокруг рядами стояли станки. Десятки - притихшие и прохладные, отдохнувшие перед сменой. Но некоторые уже подавали голоса. - А вот и мой! - Семён подмигнул брату и похлопал, будто по крупу лошади, по корпусу громадного опутанного трубками и шлангами станка. Рядом стоял точно такой же. Надрывно запели гидронасосы, шланги упружисто дёрнулись, наполняясь силой. - Ну, смотри, брат! - теперь уже Семён кричал. - Наблюдай за процессом! Он подцепил талью металлическую штангу, поднял её и закрепил в станке. Нажал "Цикл" - всё закрутилось, резцы пошли. И обточили они штангу, и нарезали на болванки - всё без помощи человека. Семён принимал их на выходе и бросал в "банку". Эти заготовки, обработанные для дальнейших операций, походили на артиллерийские снаряды. - Для фронта? - ляпнул младший брат, а старший посмеялся. - Ты чего, Петя, пока ещё в мирное время живём, - и опять процитировал из анекдота: - Или у вас там по лесам до сих пор партизаны бегают? И этого анекдота младший брат не знал. Но вот уж точно, что в тайгу одно время ходить было опасно. Из близлежащей зоны сбежали три уркагана. Один из них забрел в поселок и в сарае набросился на сестрёнку, доившую корову. Братья услышали крик и бросились на выручку. Вот тогда Сенька и получил скользящий удар заточкой. Петюнька же отделался пинком под тощий зад. Но бандюгу успел укусить - за лодыжку. Огретый лопатой, укушенный и облаянный, тот трусливо бежал. - А ну, братец, посторонись-ка! - Пётр отстранил Сеньку и стал принимать болванки. И в самом деле, как снаряды. Где-то по пуду весом. Сгодится для 125-миллиметровой пушки. Подошёл высокий худощавый мужчина в очках и в чёрном берете. Перебросился парой фраз с Семёном и важно отошёл на журавлиных ногах. Пётр подумал: "Наверно, начальство". На Семён объяснил: - Никитич - станочник, как и я. Раньше ведущим инженером в конструкторском бюро работал. - А чего ж он оттуда ушёл? - Бюро прикрыли, конструкторов сократили. Он пробовал шмотками торговать и прогорел. Ему ещё повезло, что начальник цеха к нам взял. Семён запарился и выпрямился. - Ну как? Пётр выставил вперёд большой палец: здорово, мол! - Смог бы? Ну, давай! Пробуй! - Семён вытащил портсигар. - А я отойду перекурить. Здесь нельзя. Вот тебе раз! Пётр подцепил талью штангу, осторожно поднял, подвёл к станку. Автоматика подхватила, заурчали гидронасосы, завертелись шпинделя. Вот и первый сделанный им "снаряд" готов. Взял его в руки - гладенький, тёплый - и, довольный собой, осторожно положил в "банку". - Что баюкаешь, как ляльку? Так и на хлеб не заработаешь! - подзадорил вернувшийся Семён. - Ну, вижу: справляешься! Слышь, братуха, что-то меня мутит со вчерашнего. Давненько я столь на грудь не принимал. Давай-ка тут за меня действуй, а я схожу пивком опохмелюсь. И тебе притащу. - Мне не надо, я не болею, - отказался Петя. - Конечно, иди! Только, слышь, Сеня, а если ко мне кто-нибудь докопается? Я ж тут как бельмо на глазу. - Ах, да! Скажу мастерюге. Понтом замену себе привёл, на стажировку. Так что держи хвост пистолетом! Он пошёл к проходу, но обернулся. - Да, вот ещё что! Станки древние, вон глянь на табличку. На следующий год юбилей отмечать будем! Так что если забарахлит, старичок, на соседний переходи - он на ту же программу настроен. Резцы с визгом и шипом грызли трудноподатливую сталь. Пётр скучал, дожидаясь. Прямо изнывал в минуты безделья. Спешной походкой пробежал молодой, чернявый парень в халатике, с шариковой ручкой в кармашке. Но на Петра даже внимания не обратил. Вновь подошёл Никитич, попросил инструмент с мудрёным названием. Пётр лишь плечами пожал. - А Семён Егорович где? - не отставал бывший конструктор. - Скоро придёт, - неопределённо ответил другой Егорович и спросил, как бы с праздным любопытством: - А это... подскажите, пожалуйста, скорость оборотов можно увеличить? - Отчего же нельзя?.. Можно. - А как? Сложно? - Ничего сложного, - Никитич показал на круглую ручку на нижней панели станка. - Только не советую. А то ещё резцы полетят. - А, понял, - кивнул Пётр, но когда бывший конструктор отошёл, не вытерпел и чуть-чуть крутанул верньер по часовой стрелке. Станок загудел натужнее. Вот так-то! Пётр светился, представляя, как вернётся Семён, ласково улыбнётся и похвалит: "Молодец, брат!" Знамо дело, приработок ему кстати. У него семья, дети - лишние деньги не помешают. Да и вообще они лишними не бывают, так все говорят. Но Семёна всё нет. "Пусть гуляет!" - опять с теплом подумал Пётр, припоминая, как вкалывал старший брат с юных лет. А что он там про второй станок толковал? Чем стоять, дожидаясь, может, и этот запустить? "А что? Успею и за двумя!" - лихо подумал Пётр и включил второй станок. Загрузил. Нормально пошло. На первом цикл закончился. Ринулся к нему. "А ведь успеваю! Многостаночник я!" - на ум пришёл невесть откуда взявшийся термин из совсем другой эпохи. Хотя, почему невесть откуда? Известно! Ну да, из школы ещё. Первая учителка, Вера Афанасьевна, рассказывала про ткачих из девичьего города Иванова. Это они были многостаночницы. По десять станков обслуживали. Эх, жаль рядом третьего станка нет. Поди, и с тремя справился бы. Тяжело ворочать болванками? Да что там! Опять же, по рассказам Веры Афанасьевны в военное время снаряды точили подростки - пацаны и девчушки. До станков не доставали. Им деревянные подставки делали. Вера Афанасьевна так зримо рассказывала, будто сама снаряды точила. И справлялись же, обеспечивали фронт. А он здоровенный мужик, ему ли пасовать! Сейчас Вера Афанасьевна совсем старенькая. Она ведь и брата учила, и ему наверняка рассказывала об ивановских многостаночницах, и о всём прочем. "Но нам с братом деревянных подставок не нужно. Справимся!" Пётр схватил висячий пульт электротали, намереваясь подцепить очередную штангу... Стоп, машина! Кончились, штанги-то. Вот теперь можно перевести дыхание. Он выключил оба станка, вытер ветошью руки, выпрямился. И тут голос Семёна услышал, подался к проходу встретить брата. Семён шёл к станкам и базарил с работягой в синей куртке. - А, Петро! - увидел брата. Голос весёлый, окрепший, лицо подрумянилось. - Ну, как ты? Упарился, небось? - Да подумаешь, пару тонн перекидал. Бывало, на пристани намного больше доводилось, - словоохотливо ответил Пётр. - А здесь только-только размялся и на тебе - железо кончилось. - Как кончилось? - страшно удивился Семён и бросился к станкам. Ошеломлённо посмотрел на пустой стеллаж и на полную банку с деталями. - Что ж ты наделал! - сердито, отчаянно выкрикнул. - А... чего? - Олух царя небесного! У меня заказ всего на пятьдесят штук по этой позиции. А ты, а ты! Вот не зря говорят: заставь дурня богу молиться, он лоб себе расшибёт! - Откуда я знал, брат, - жалобно, виновато сказал Пётр. - Я ведь, как раньше хотел... - Да "как раньше" тебя мужики на лоскуты порвали бы, - гневался Семен. - Потому как нам расценки бы срезали. - Да нет, - пытался объяснить Пётр. - Я ещё как раньше. - А! - понял Семен. - Всё для фронта?.. Ну ты и монстр! Не представляешь даже, что натворил. Лишние заготовки ведь в брак пойдут. С меня за дорогостоящую сталь вычтут! - Ну, виноват, - совсем упавшим голосом признал Пётр. - Я возмещу. У меня отпускные за два года. А не хватит, так потом. Вышлю почтовым переводом. - Нет, лучше телеграфом, быстрее дойдут. - Семён немного поостыл. - Будь здесь, ничего не трогай, а я пойду к мастеру. С чистосердечным признанием. И ушёл каяться. Сильно запереживал Пётр. Вот учудил. Так брата подвести! Действительно, олух. Бревно неотесанное. Он нервничал и поджидал брата, выполняя наказ, быть на месте. А когда Семен вернулся, с надеждой глянул на него. Слава богу, брат взбодрился и повеселел. - Ну, везунчик ты, братец! Посмотрели щас документацию, лишние болванки под другой заказ вполне сгодятся. Но это потом, потом. Наладчик настроит под новую программу, - сообщил он и благодушно похлопал брата по плечу. - Не бери в голову, что я на тебя наорал. Сам виноват! А ты славно поработал. Они переоделись и пошли из цеха. Сверху опять завыла сирена. Брат приостановился, вскинул голову, махнул призывно рукой: - Эй, Оксанка, слезай! Ай-да с нами! Кудрявая крановщица выглянула из кабины и показала на часы. Подождать попросила. - Лады! - кричал Семён. - Встренимся! За проходной! - и нормальным голосом сообщил брату: - Я тебя сведу с ней, брательник. С Оксанкой-то. Она девка холостая. Свою квартирку имеет. Я-то, бывало, с ней того. Приятно вспомнить. Но сейчас не прохонже. Томка сразу просекает, если на сторону схожу. Ума не приложу, как она распознаёт! Ей бы следователем в прокуратуру. Тем же путём, что утром, выбрались с территории завода и вступили на мощенный тротуар. - Нет, брат, давай не будем твою Оксанку ждать, - конфузливо сказал Пётр. - А что так? - Семен всё же приостановился. - Ты забыл, что я тебе говорил. У меня теперь тоже семья. Жена на сносях. - Что? Она же за пятьсот вёрст! Оттудова ей не видать и не слыхать. - Семён дыхнул пивным запахом, захохотал. - Нет, всё-таки ты... ладно не буду. Молодец! Конец рабочего дня, пропел гудок заводской. Переходим на культурную программу. Хоккей, цирк, аквапарк, кафешки - всего не перечислишь. Хочешь пострелять - пожалуйста. Тир к твоим услугам. Даже можешь с вышки на парашюте сигануть. Не пожалеешь, что приехал! Он помолчал, справляясь с дыханием после длинной тирады. - Только на завод я тебя больше не поведу. Мастер ругался. И вообще. Отдыхай, брат! Петр огорчился, но не стал возражать. Может попозже, когда конфуз забудется, он, набравшийся опыта, поможет брату. А пока да: впереди культурная программа. Как раз на другой стороне улицы зажглись и забегали огоньки пивбара "У дяди Васи", куда и повёл старший брат младшего. Когда зашли в шумный, дымный зальчик, Пётр, конечно, не без любопытства глянул на владельца заведения. Тут орудовал мордатый, усатый мужчина в такой же, как у него, тельняшке с голубыми полосками - стало быть, десантник, лихо приземлившийся за барную стойку.
|