Если коротко, я непутёвый человек. Если подробней: свистун, пустышка, ни к чему не приспособлен. Учился когда-то в мединституте - бросил, памяти недоставало все кости поштучно запомнить. Ведь их у человека двести шесть. Или двести двадцать шесть? Вот уже путаюсь. Учился также на переводчика, в классическом университете, и тоже бросил: достали теоретические науки о языке. Я только устно горазд, да и то в последнее время красноречие иссякло. Короче, к тридцати годам вернулся в свой родной городишко, в отчий дом. Это на севере области, в таёжном краю.
А свистеть действительно могу, и ещё с детства научился птичек и всяких зверюшек передразнивать. Воробьиное чирикание, воронье карканье, баранье блеяние. За эту способность меня иногда приглашал участвовать в местной самодеятельности мой друг детства Нечипоренко (Нечипор), который стал заведующим клубом, да и сам выступал, играя на разных инструментах. Но и на подмостках сцены я оплошал. Я всё перепутал. На последнее представление для детей явился сильно поддатым. И в том эпизоде, где нужно было блеять по-овечьи, прорычал по-волчьи.
Это я всё к чему? Слышали, небось: в семье не без урода? Я и есть тот самый урод, про которого упоминает поговорка. А вот брат у меня... О, как небо от земли! Настойчив, серьёзен, целеустремлён, получил высшее экономическое образование и ушёл в бизнес. И ведь не выпихнули оттуда. Силён, брат! Сейчас - владелец заводов и пароходов, живёт в краевом центре, в собственном имении. Этим летом пригласил в гости, связавшись по телефону. Не знаю, может, ему захотелось похвалиться своим дворцом, или же просто Роман Фёдорович соскучились по непутёвому братцу. Раньше особой близости между нами не было. Он на десять лет старше, и мы от разных отцов.
- Ну что, брат? - начал с вопросов. - У вас там по-прежнему холодно? Июнь ещё не лето, а июль уже не лето?
- Да всё пучком, брат, - ответил я, вторя незабвенному Хлестакову. - Так как-то все.
- Ну приезжай, у камина погреешься. Жду!
И вот чёрт меня дёрнул уточнить: одному ли приезжать? На что последовал незамедлительный ответ, что могу и жену с собой взять. А вот жены-то у меня нет! Постоянной, я имею в виду. Но марку держать надо. Обратился к соседке, чьё имя романтически отсылало к морю. Марина нигде не работает, живёт не понять на что, ходит, как независимая английская леди: в чём попало. Однако если помыть, постричь и приодеть, за третий сорт сойдёт. Я подкараулил её во дворе и предложил увлекательную поездку. Марина захлопала в ладоши и выполнила предписанные мной процедуры. До того вошла в роль, что попросила: "Петя, а может, ты и в самом деле возьмёшь меня в жёны?" Ответил шуткой: "Это будет зависеть от твоего поведения".
Роман встретил на автовокзале, поезда в наш медвежий угол не ходят, самолеты не летают. Брат стал ещё крупнее, солиднее. Чмокнул в щёку "жену", меня обнял. Но, вижу, на лице - ни капли радости. Да, всё у него хорошо, но вот беда: единственная дочь Диана с рождения слепа. Какое-то сложное нарушение зрительных органов.
В машине, когда ехали в его поместье, брат спросил:
- Не забыл свои шутки-прибаутки?
А, вон в чём дело! Меня пригласили, полагая, что я по-прежнему балагур и выдумщик. Рассчитывают, что могу развлечь Диану. Но смогу ли? Я давно уже не тот, как раньше.
Знакомство с девочкой произошло на следующее же утро. Роман Фёдорович уехал по делам. Наши жёны, несмотря на разность общественного положения, быстро сошлись и занялись приготовлением котлет. Я вышел на террасу, сел в удобное кресло. Сначала на террасу заглянула служанка или, может, няня - симпатичная девушка лет двадцати. Эх, зазря с собой Марину привёз!
- Анжелика, - представилась она и сделала этот, как его, реверанс, что ли. И сказала, что со мной хочет познакомиться племянница. Так веди скорей! И Анжелика привела Диану. Красавица, что ещё скажешь. Волосы каштановые, чуть вьются, глаза большие и, показалось, внимательные.
- Вы мой дядя Пётр? - Голос мягкий, приятный, но и требовательный.
- Собственной персоной, - раскланялся я.
Из-за высоких сосен поднялось солнце. Я сощурился от назойливых лучей. И тотчас подумал: а ведь бедная девочка дневного светила не видит. И тем более, ночного. Диана будто угадала, о чём я думаю, и возразила:
- Я вижу солнце. Моим глазам тепло и... светло, - последнее слово вымолвила с запинкой.
Да, внешне абсолютно нормальные глаза. С чуть голубоватыми белками, с тёмными, расширенными зрачками. Впрочем, приглядевшись, можно заметить: они смотрят в никуда. Или в свой, никому неведомый мир. Я слышал, что людей, с детства лишённых зрения, природа щедро одаряет чем-нибудь взамен. Может быть. Подумал, если девочка чувствует солнце, то не всё потеряно.
- Дядя Петя, расскажите, что ваши глаза видят.
Ребёнок просит - я расстарался. Смотрел на дачный посёлок и рассказывал о пирамидальных соснах с зелеными иголками.
- С какими иголками? - уточнила она.
- С зелёными, - повторил и сбился. Зачем употреблять те понятия, которые девочка не может постигнуть? На моё счастье, на перильцах появился толстый котяра.
- О! К нам в гости кот пожаловал. Сам чёрный, а лапки белые, - живо доложил я, надеясь, что такие понятия, как чёрный и белый, девчонке всё же знакомы.
- Это Соломон, - кивнула она. - Мне поиграть с ним хочется, но он всегда убегает... А у вас дома есть кот?
Бедное дитя! Ясно, у непослушного зверя свои игры. А что ответить на её вопрос? Ну, конечно, жили при нашем двухэтажном бараке разные блудные коты. Я как бы и не замечал их. Нет, замечал, но проходил мимо. Припомнил, как прошлым летом ездил в деревню к сводной сестре Варваре. Мы с братом мало с ней общались. Меня она ругает за пьянство, а с Романом пребывает чуть ли не во вражде. Она уверена, что богатство честным трудом нажить невозможно. Он пробовал наладить с ней отношения, заехал как-то, подарки привёз. Она не приняла. И на всё у неё готовый ответ. Такое набуравила: "Дочь слепая? Грехи родителей! Не ведаете, что творите. Раздайте нажитое и тогда - прозреете".
Брат нехотя возражал ей, отрицая и передачу грехов по наследству, и экономические проекты, которые предлагала Варя. А мне, без неё, сказал: "Ну, и имя же ей наши родичи дали! Она вся в имени своём".
Но при непримиримом, почти прокурорском отношении к большинству людей, сестра души не чаяла в животных. По двору бегали куры, преследуя непорочного ещё петуха, крутился пёсик, пытаясь укусить собственный хвост, а в сарайке на первые-вторые голоса хрюкали поросята. Припомнил об этом, рассказал Диане.
- А ещё, - старался я, - под крыльцом у тёти Вари живёт бурундук.
- Бурундук? - Девчонка оживилась. - Какой он?
- Преуморительный. Ручки на груди сложит и свистит. - И тут уж я расстарался, засвистел бурундуком. Правда, давно не упражнялся, в точности не смог воспроизвести. Но Диане откуда знать, как свистят бурундуки.
Приехал брат. Посмотрел на оживлённую Диану и меня поблагодарил. Молодец, мол, брат, нашёл с ребёнком общий язык. Вечером сидели за столом, ужинали. Роман Фёдорович постоянно морщился. Я спросил, что с ним. Он ответил, что зуб ноет, с утра не дает покоя.
Я вызвался вылечить. Ведь первоначально, когда поступил в мед, надеялся стать психиатром и вправлять людям мозги, а не вывихи суставов. Моим кумиром тогда был Карл Юнг. Я только-только принялся его изучать, но авторитетный доцент Дроздов (Дрозд) с кафедры морфологии, мне посоветовал: "Не надо Карла, Петя. Лучше посещай мои лекции, и ты усечёшь, как работают прямые и обратные пространства, обнаружишь ядра гомоморфизмов, которые и во мне и в тебе вращают одно и то же через невырожденную критическую точку. А у Карла примитив для чайников". Правда, я ничего не понял, но и к Юнгу охладел.
- Сиди спокойно, - подступил к Роману и начал ладошками водить вокруг его умной тыквы, головы, приговаривая чьи-то умные рассуждения, которые слышал, не помню, где. - Знай, брат, боль есть представление о боли. Так что представь, что зубы у тебя не болят, и твоя боль исчезнет.
Он потерпел с полминуты, да как рявкнет:
- Да ну тебя на хрен! Ни боль, ни представление о ней не исчезли. Лучше я тяпну полстакана коньяка.
Я тоже выпил, хотя зубы у меня не болели. Закусили, как водится в лучших домах Лондона, лимоном.
- Давай, Петька, - позволил Роман Фёдорович. - Продолжай мудрствовать.
- Зря отмахиваешься, - сказал я, выуживая из мозгового хранилища подходящие сведения. - Вот, скажи, чем ты ощущаешь боль?
- Зубом.
- Нет. Мозжечком. От зуба идут электрические сигналы, и твой мозг создаёт болевые синдромы. А если эти сигналы каким-то образом блокировать, то боль прекратится. Больше того! Если их подменить другими, то вместо боли ты будешь испытывать кайф и требовать ещё.
- Ну, нагородил, - брат на секунду застыл, прислушиваясь к себе, и удивлённо продолжил: - А ведь и в самом деле я уже испытываю кайф. Только, пожалуй, это не твои пассы, а коньяк подействовал. Давай закрепим результат.
Разумеется, я с готовностью поддержал его.
Нашу мирную беседу прервали встревоженные голоса из детской. Мы пошли выяснить, в чём дело. В комнате собрались все женщины: моя Марина, его Ирина, Анжелика.
- Дианочка, где ж мы найдём тебе орешек? - уговаривали они расстроенную девочку.
- Каких орешек? - сходу вломился в разговор Роман.
- Лесных орешек ей надо, - пояснила его жена. - Хочет бурундука покормить.
- Какого ещё бурундука?
- С улицы забежал.
- Да где он? Не вижу никакого бурундука, - промолвил, озираясь, брат.
- Папа, он под шкаф спрятался, - разъяснила Диана. - Вы уйдёте, вылезет. Он меня не боится. Пусть в моей комнате поживёт.
- Вот ещё, - зашумел Роман. - А вдруг заразный?
Я отозвал брата и посоветовал ему согласиться с проживанием бурундука на их территории.
- Это почему?
- Подозреваю, нет никакого бурундука. Это Диана придумала.
- Вон оно что! Уж не с твоей ли подачи, братан?
Я скромно промолчал, но цели своей достиг, брат угомонился, и мы удалились в гостиную продолжать пиршество.
Так у девчонки поселился бурундук. И вот я спрашиваю: а что такое окружающая нас действительность? Объективная реальность, данная нам в ощущениях? Или что-то иное? Одно только несомненно: все ощущения обрабатываются органами наших чувств. И тот зверёк, за которым я наблюдал в деревне у Варвары, в конечном счете, заносился в мой мозг, как набор биоэлектрических сигналов. Кстати, о гипнозе. И тем более о коллективном гипнозе: людям внушают представление о том, чего на самом деле нет. Уж не обладают ли гипнотизёры способностью генерировать и отсылать нам подобные биоэлектрические сигналы?
Никто из взрослых зверька так и не увидел и не услышал. Но если у девочки и были какие-то гипнотические способности, то, в первую очередь, она загипнотизировала Соломона. Кот заходил в её комнату, застывал у шкафа, выгнув спину, и злобно шипел. Не понравился ему новый обитатель.
Вот скажите, чем алкоголик отличается от любителя выпить?.. Я так понимаю, первому не нужны никакие компании; он может употреблять любые, самые крепкие напитки в одиночку. Наверно, я стал алкоголиком. Когда Роман уехал по делам, я, оправдывая себя тем, что мне ж не запрещают, без спроса, можно сказать воровски, вытащил из бара бутылку виски и отправился на террасу. Кое-как откупорил, плеснул полстакана и нетерпеливо приложился. Ну вот, захорошело. Я даже припомнил стихи Шиллера:
- Радость льётся из бокалов цветом красного вина, пейте радость, э-э, каннибалы, каннибалы... - чёрт побери, подзабыл. Что там дальше? Пейте, кажется, до дна? А ведь когда-то, на вечеринке в универе, читал на языке поэта, не запинаясь. И, может, с того времени последовал призыву немецкого романтика.
Меня позвали женщины, я тотчас побежал к ним. Вообще, признаться, я остерегался, что моя Марина, все чаще ворковавшая с Ириной, проколется. Тем паче, что она прежде тоже любила заглядывать на дно бутылки. А что у пьяной на уме... Но нет, пока конспирация соблюдалась. Молодчага! Вполне могла артисткой стать. Я проторчал с ними полчаса, а когда вернулся на террасу, с оторопью заметил свой стакан у губ Дианы. На террасу девчонка выходила самостоятельно.
- Дядя Петя, и как вы это пьёте? - Она сморщилась. - Что тут у вас?
- Виски без соды, - ляпнул я. В ненаших фильмах слышал сакраментальную фразу: "Бармен! Виски с содовой!" Ну, а нам, сермяжным, и так сойдёт, без ингредиентов.
- Фу, какая бяка! - возмутилась она и отставила стакан.
Я снова приложился и как бы согласился с ней.
- Действительно, фубяка. А я, Дианочка, сразу не распознал. - Конечно, я лицедействовал. Отставил стакан, завинтил пробку, не при ребёнке же алкать.
Накануне Дианкина мама рано легла спать - разболелась голова, и укладывала девчонку моя "жена". О чём и напомнила мне Диана:
- Ваша тётя Мариша мне вчера песенку спела. "У кого собака есть, у кого-то кошка, а у нас живёт в семье маленький дракошка".
- У тебя хорошая память, - похвалил, удивившись тому, что Марина способна петь. Раньше она ни в сольном, ни в хоровом пении не выступала. Впрочем, я, тесно прижимаясь, общаюсь с ней без году неделя.
Дианка обрадовалась похвале и старательно продолжила декламировать. Ну, там, помните: маленький дракон не слушался папу с мамой, а всё равно он лучший самый".
- Браво! - Я захлопал в ладоши. - Сам ведь в некотором роде артист и знаю, что такое аплодисменты для исполнителя. Поэтому с непритворным вниманием постигал, как сей замечательный дракоша всё подряд в доме поедал и мечтал стать взрослым.
Закончив декламацию, девочка спросила, видел ли я живых драконов.
- Не дай бог с ними встретиться, - на всякий случай постращал я. - На самом деле они не очень хорошие, Диана. Они как летающие змеи, а может, как летучие мыши, только очень большие. У них крылья с перепонками, передние лапы с вострыми когтями. На голове козлиные рога, на спине - акулий хребет.
Язык у меня развязался, я много чего наболтал навеселе. Диана продолжала меня
расспрашивать.
- А хвост у них есть?
- О! Хвост огромный, машут со страшной силой. Не попадись! Но самое главное, Диана, драконы способны плеваться пламенем, - тут я зашипел, как приведённый в действие огнетушитель.
Она спросила, где они живут. Я вижу, впечатлилась девчонка и для её успокоения ответил, что, слава богу, уже не живут. Существовали когда-то, но давно вымерли.
- Дядя Петя, а может, какой-нибудь дракоша всё-таки выжил? - не унималась она. - И обитает себе где-нибудь от нас неподалёку, в тайной пещере.
Нашу увлекательную беседу прервала прелестная Анжелика. Она вошла на террасу с пакетом в руках и сказала, что купила на рынке орешки для бурундука. Девчонка обрадовалась и спросила, как они называются. Няня припомнила, что продавец в тюбетейке её уговаривал: "Бери-бери! Мой фундук - самый лучший фундук".
- Дядя Петя, так бурундук кушает фундук? - заинтересовалась девочка.
- За милую душу! - нимало не колеблясь, подтвердил я.
Она обрадовалась и ушла с няней кормить бурундука. А мне только на руку. Не успели они удалиться, как я тотчас ухватил бутылку с вискарем. Организм требовал продолжения банкета. Налил с полстакана и приложился. Не пошло! Прямо горловые спазмы начались. "Фу, какая бяка", - точно так же, как девчонка, заценил я.
Банкета не последовало ни тогда, ни позже. Какое там! Верьте или не верьте, но с того дня началась моя трезвая жизнь. Конечно, я и раньше подумывал, как "завязать", но... не получалось. Всё находился повод продолжить "праздник жизни". А теперь вышло, как будто в ЛТП на принудительном лечении побывал.
Как-то вечером случилась гроза. Природа была напичкана электричеством. Мы сидели в гостиной. Стало прохладно, затопили камин. Диана устроилась в кресле, взобравшись с ногами. Гроза очень сильно подействовала на неё. Незрячие глаза смотрели в окно, за которым оглушительно трещал гром, причудливыми зигзагами сверкали молнии.
Затем всё стихло. Наступившая тишина дышала непредсказуемостью. За окном вдруг мелькнула тень, а следом мы увидели громадную птицу... нет, не птицу, а нечто подобное тому чудищу, о котором я болтал на террасе. Окно большое, и мы всё видели, будто на экране широкоформатного телевизора. Птица-дракон поднялась ввысь, и оттуда спикировала, ударившись об окно. Толстое пуленепробиваемое стекло пошло трещинами. Женщин охватил ужас.
- Мужчины, ну сделайте что-нибудь! - закричали они.
Мы были на волосок от гибели. Дракон отлетел, но не так далеко; он сел на крыше летней беседки и злобно зашипел. Сейчас наберётся сил, разгонится посильней и долбанёт!.. Роман бросился к телефону, позвонил в полицию и, сообщив о ситуации, попросил о помощи. Но сонный голос дежурного ответил, что с драконами в их управлении не сражаются и на вызова с такими заявками они не выезжают.
И тут ко мне в голову влетела спасительная мысль. Ведь дракон... дас ист фантастиш! Моя же фантазия, воплощённая сознанием Дианы. Я чувствовал себя ужасно виноватым уже тем, что разрушил представление девочки о маленьком добром дракоше и навязал ей представление о громадном и злобном. Кинулся к ней и присел рядом на корточки. Она с недоумением крутила головой, прислушиваясь к отчаянным крикам мамы, тёти и няни, к бесполезным просьбам отца по телефону.
- Диана, - попросил. - Перестань воображать о драконе, иначе мы погибнем.
- Хорошо, дядя Петя, - ответила она и прижала ладони к вискам. - Нет... не могу! Не получается!
Я понял, что от дракона ей так же трудно избавиться, как ростовщику Джафару от белой обезьяны. Но выход из ситуации должен быть, я обязан его найти!
- Дианочка, я тебе не всё рассказал; драконы не всесильны. Дракона может победить рыцарь...
- Рыцарь? - переспросила Диана. - Какой рыцарь?
- Благородный, бесстрашный. В железных доспехах.
- А дракон его не поцарапает? - включая воображение, спросила она.
- Нет, его лицо закрыто забралом... железной маской, - живо фантазировал я. - А в руках он держит громадный меч.
Анжелика, оказавшаяся самой смелой из нас, подкралась к окну и ахнула, всплеснув руками. Мы - следом, и увидели, что внизу, перед домом, отважный рыцарь в железных доспехах бьётся с чудовищем-драконом. В руках рыцарь держал огромный меч. Озлобленный дракон плюнул пламенем, и опалённый рыцарь в бессилии присел на колено.
- Ах! Бедный рыцарь! - воскликнула Анжелика.
- Ах! - вторили наши жёны.
Я оглянулся на Диану. Она, сильно утомлённая, засыпала. К сожалению, образы, созданные её воображением, продолжили существовать самостоятельно.
- Диана, не спи! - закричал я. - Дракон побеждает. Помоги рыцарю!
Девочка подхватилась, сжала кулачки так, что побелели косточки. И рыцарь встал с колен, выпрямился, поднял над головой меч и, размахнувшись, отрубил дракону голову. Затем, повернувшись к нашим окнам, снял с головы шлем и отсалютовал дамам.
Диана без сил откинулась на спинку кресла. На лицах Ирины и Марины - полное недоумение. У Анжелики, молодой, незамужней девушки, глаза мокро блестели. Она, отвечая на галантный жест "бедного рыцаря", присела в этом, как его, книксене и зарделась.
Небеса опять рассердились, опять загрохотал гром, как-то чересчур быстро надвинулись сумерки. Фантомные фигуры рыцаря и поверженного им чудовища поблекли и исчезли.
- Что это было? - с недоумением спросил брат.
- Широкоформатное кино, - ответил я. - Коламбиа Пикчерз представляет.
При моём скудном саквояже знаний не мог объяснить иначе. Проще было вычеркнуть из памяти и успокоиться.
Мы с Маришей вернулись в свой городок. Вскоре я оформил с ней брак, она настояла. Мне, говорит, твоя фамилия нравится. Однажды я зашёл в кафе и заказал апельсинового сока. На меня с удивлением поглядел зашедший следом мужчина в белой шляпе. Знакомьтесь: тот самый, Нечипор, друг детства и ныне заведующий клубом. Он подсел ко мне.
- Петя, можно, попробую? - спросил, указывая на стакан.
- Пожалуйста, - разрешил я. - Поди, ты не стал заразным.
Он отпил апельсинового сока, удивился, распознав оный, и даже заглянул под стол, наверно, предполагая увидеть там потаённую бутылку с гомыркой.
- Что с тобой случилось? - спросил, ничего не обнаружив.
- Ничего. Просто я завязал.
- А, вон оно что! Ну, тогда зайдешь в клуб? Мы готовим новую постановку для детей. Сможешь, рычать медведем?
- Ладно, зайду. Я постараюсь. А можно я и свою жену привлеку?
- Свою жену? - у него чуть глаз не выпал. - Ты разве женат?
"Мол, кто за тебя, за такого пойдёт?" - "Да она - подобное же чудо!" Я не стал вслух отвечать, пусть сам догадывается. Но от участия Марины Нечипор не стал отказываться.
Так я опять приобщился к культурной жизни. И Марину подключил. Не буду хвастать, будто театральные успехи - сугубо наши с ней заслуги, но, тем не менее, и мы внесли свои пять копеек. Наш самодеятельный коллектив признали лучшим в районе и направили в краевой центр, на фестиваль.
Разумеется, я тотчас созвонился с братом и предложил встретиться. Причём, нимало не задумываясь, сказал, что за мной приезжать не надо: дорогу в его имение я помню. Роман в ответ промычал нечто невразумительное и предложил встретиться в центре города, в ресторане. Я спросил, а в чём дело. - Тебе с Дианой не следует пересекаться.
- Это почему?
- Да потому, что вы вместе - гремучая смесь.
Конечно, я осерчал, но решение брата было непреклонно. Договорились встретиться вечером. Дожидаясь, я бродил по улицам и думал, чтобы такое, хоть заочно, подарить девчонке. Вспомнил историю с бурундуком, которая, кстати, разрешилась весьма прозаично. (Диана всем сообщила, что бурундук "убежал" в лес). И решил преподнести девчонке настоящего, живого, зверька. Зашёл в зоомагазин и купил вместе с клеткой. Дабы зверь не смущался, клетку прикрыл купленной в киоске "Литературной газетой".
С этой ношей и подался на встречу. Роман подъехал вовремя. В общем-то, мне было понятно, почему брат не хотел допустить моей встречи с дочерью. Но, когда подвыпили (он пил коньяк, а я боржоми) завёлся и сказал, что хочу её увидеть, и пообещал вести себя благоразумно.
- Знаю я тебя, - скептически отозвался Роман. - Начнёшь городить абы что.
- Не парься. Я ограничусь аксессуарами из русских народных сказках. Поведаю о ковре-самолёте, о скатерти-самобранке...
- Опять порожняк, - упёрся он. - У меня всё есть, и в халявных чудесах не нуждаюсь. За последние два года я удвоил своё состояние.
Эх, ну ничем братца не проймёшь! Тётки Варвары на него нет. Чтобы такое вдолбить в эту упрямую голову, уже поседевшую на висках?
- Слушай! - я загорелся, как порох. - А давай, я расскажу Диане о чудесных очках, в которых различают мир во всех красках, и она, дай бог, прозреет, надев обыкновенные очки с нулевыми диоптриями.
- Нет, - поморщился Роман. - Это непредсказуемо. Хрен знает, что получится. Хватит и того, что ты уже натворил.
- А чо я натворил? - защищался я.
- Вон наша Анжелка такая жизнерадостная была, а щас по рыцарю сохнет. Я её уже на обследование к психотерапевту записал.
- Бедный рыцарь! - воскликнул я. - Он ведь и не подозревает, что его так любят.
Роман пропустил мою реплику мимо ушей. Ещё выпил и закусил оливкой.
- Я, брат, пошёл другим путём. Завтра кладу Диану в офтальмологическую клинику. Там у них новые технологии и доктор Альберт Пфайфер из Ганновера в консультантах.
- Но погоди, погоди! Зачем тебе? Что немцу хорошо, то русскому смерть. Ты не боишься, что Диана лишится своих необыкновенных способностей?
- К тому и стремлюсь, - отрезал Роман. - Лучше быть обыкновенным. Чувствовать и ощущать мир, как все, с полуслова понимать других и быть понятым. Официант! Ещё выпить и закусить!
Однако нервничает, удержу не знает. Как бы ни стал тем, чем я в прошлом был.
- Нет-нет, Петька. Не допущу тебя к дочке на пушечный выстрел. Мне пообещали шестьдесят процентов, что операция пройдёт успешно. И предупредили, чтобы я никого не подпрягал. Ни магов, ни народных целителей, ни кукловодов из провинциального кукольного театра.
- Ну, ладно, - сказал я, вручая ему клетку. - Хоть подарок-то от меня передай.
- Что за зверь? - настороженно спросил он, приподняв "Литературную газету".
- Да всё тот же. Бурундук. Только настоящий. Пущай после операции Диана погладит его. Но! Прежде, чем снимут бинты.
- А вдруг укусит?
- Он ручной. Добрый и мирный.
- Погоди, брат, - застопорился Роман. - А почему - прежде?
- А потому, что она сильно захочет увидеть Шуню и непременно увидит, - пояснил я.
- Какого ещё Шуню?
- Так бурундука зовут.
Брат поморщился, проворчал что-то вроде: "Ты опять в своём репертуаре", - но согласился передать зверька Диане.
Операция прошла успешно.
А вот кто или, быть может, что способствовало прозрению Дианы, неясно. Впрочем, смотрите статью в немецком журнале "Augenheilkunde" за авторством того самого Альберта Пфайфера. Мне прислал Роман. Я, конечно, попытался прочесть, но, как недоучившийся лекарь и толмач, сомневаюсь, верно ли понял. Позабавила фамилия доктора. Электронный переводчик любезно подсунул, кроме всех прочих, и такие варианты: свистун, верхогляд, шалопут. Мама родная! Да это ж про меня! Уж не материализовался ли я во втором экземпляре в далёкой Германии. Или... кто как обзывается, тот тем и является? Наверно, придется доучиваться. Но куда направить свои стопы? Вот в чём вопрос.