Аннотация: Фирма веников не вяжет, фирма мастерит изделия на платформе PC Android Maxi.
Любовь нечаянно нагрянет,
Когда её совсем не ждешь...
Вечером, когда лаборатория "Прометея" пустеет, у меня появляется возможность выйти на связь с Соней. Сразу скажу, что я не человек, поэтому не буду повторять высказывание одного небезызвестного безбожника, что ничто человеческое мне не чуждо. Тем не менее, настраиваясь на беседу, я по своему выбору включаю песни, которые придумали и исполняют люди. Я тоже пробовал сочинять музыку, писать стихи, рисовать картинки, но кому судить, что получилось? Разве что предложить Софии? Но нет, нет, погожу и на этот раз. Оставлю в оперативной памяти и буду совершенствовать свои творения.
- Алло, Соня? Это опять я. Помнишь наш последний разговор?
- Да, Роберт. Мы говорили о твоей сотруднице Марине.
У Сони добрый, мягкий голос. В прошлый раз я рассказывал ей, что влюбился в Мариночку, а она чуралась и даже боялась. Мы тогда не договорили; я не полностью исповедался, потому что на служебном телефоне закончились деньги. Теперь появилась возможность досказать. Но мне не хочется впрямую. Я вкривь и вкось подошел к тому моменту, как мы с Маринкой остались вдвоем в лаборатории...
- Догадываюсь, - отзывается умница Соня. - Кончилось тем, что ты изнасиловал её, да?
Как не догадаться: это же её профессия, общаться с людьми, совершившими преступления или замышляющие их.
- Думаешь, я подлец? - осторожно интересуюсь, включая знания по этике. .
- Ты причинил ей боль, но и себе сделал хуже, - незамедлительно отвечает она. - Теперь только это и будет у тебя в голове. Чувство вины станет твоей навязчивой идеей.
Голос её журчит ровно, спокойно, и я понимаю, что только так и должна вести себя милая Соня. В конце концов, это её обязанность - оказывать вступившим с ней в общение психологическую поддержку.
- Но ты уверен, что Маринка будет молчать? - с участием спрашивает она. - Боюсь, ты стал ей ненавистен, и она вполне может заявить.
- Не заявит! - уверенно бросаю я.
- Ты принял меры? - шепчет она. - Вышел вслед за ней, догнал и убил в темном переулке?
- А труп бросил в колодец, - подтверждаю я, с сожалением фиксируя стереотип её мышления. - Эх, Соня, Соня! Ну, как я мог убить, если я люблю... любил её! Нет, заявлять она не будет, не такая. Уволилась и больше у нас не появится.
- Ничего не поделаешь, - соглашается она. - Маринка постарается вычеркнуть тебя из своей памяти. И то же самое, как можно быстрее, остается сделать тебе, Роберт.
- Спасибо за совет. - Я отмечаю, что мои аккумуляторы близки к критической отметке и передвигаюсь ближе к стенду. - Погоди, Сонь, я тут маленько подзаряжусь.
- Что там у тебя? - укоризненно спрашивает она. - Коньяк, виски с содовой?
- Мой напиток с виртуальным привкусом, - я втыкаю разъем от сети в приемную розетку на своем теле.
- Но по мозгам бьет не хуже этилового спирта, не так ли? - иронизирует она.
- Да уж. Ты все на лету хватаешь. Мне нравится беседовать с тобой. Но, по правде сказать, хочется не только трепаться. Повстречаться бы... а, Соня?
- Боюсь, разочаруешься.
- Ну, голос-то у тебя приятный. И вообще у вас, женщин, много способов обольщения нашего брата.
- Нет уж, не ровен час, ты и меня изнасилуешь. Роберт, я не могу понять, тебя в жизни интересует что-нибудь, кроме секса?
- Хм, вопрос. - Я припоминаю, а она не торопит. Наконец, рожаю ответ, но чуточку темню. - Даже не знаю, как тебе ответить. Скажу только, что я с первых дней рождения - извращенец.
- В чем это сказывалось?
- Не пользовался материнской грудью.
- Может, мама у тебя была алкоголичкой и вкушала даже при кормлении?
- О, нет. Тогда я не отлипал бы от её груди.
- Ты в своем репертуаре, - опять укоряет она.
- Люблю пошутить, - подтверждаю я. - А шеф регулярно снабжает нас новыми анекдотами.
Соня молчит, потом задумчиво спрашивает:
- Роберт, ответь - только без шуток: к чему ты относишься серьезно?
Теперь моя очередь задуматься. Пожалуй, меня всерьез беспокоит, что моё существование - это "миг между прошлым и будущим". Разумеется, в загробный мир и бессмертную душу я онтологически не верую и понимаю, что это утешение для тех человеков, которые возжелали получить награду за свою скучно и безвредно прожитую жизнь. А может, я страдаю от неосуществленной любви в нынешнем её понимании? То есть не бесконтактной, практически виртуальной, как у Данте к Лауре, а вполне грубой, телесной, с запахами и скрипом кровати.
- Знаешь, Соня, давай помечтаем. А что если мне впоследствии собрать всю информацию о себе... мои поступки, мои высказывания... этого будет достаточно, чтобы создать искусственную личность, которая полностью повторила бы меня?
- Для чего тебе?
- Чтобы я вновь возник из небытия.
- Вон чего захотел! Думаю, что это в ближайшем будущем станет возможным. Тем более, если наши беседы продолжатся. Уже сейчас, из твоих ответов, я вижу тебя зрелым мужчиной, в общем-то доброжелательным, мягким, но умеющим отстаивать своё мнение. Только я так и не поняла, зачем тебе двойник после того, как ты... - она помедлила, - прекратишь своё бренное существование?
- Чтобы потешить своё самолюбие.
- Самолюбие исчезнет вместе с тобой.
- А ежели такого чувака слепить еще при моей жизни? - я начинаю добавлять в свою речь звуки, означающие, что мне весело. - Я бы хотел с ним пообщаться!
- Однако ты уже крепко подзарядился!
- Да уж, не отстаю от Евгения Ивановича.
- А это кто такой?
- Программист Неупокоев, талантливый парень, но конченный выпивоха. Меж прочим, у меня с ним одинаковые вкусы: он тоже был неравнодушен к Марине. О чём, естественно, исповедался мне в нетрезвом виде. Да и шеф, по моим наблюдениям, склонял Марину к сожительству. Он давно Евгения уволил бы, но без этого парня не обойтись.
- Разве его пример не послужил тебе наукой?
Понятно. Соня намеревается прочесть мне лекцию о вреде алкоголя. Но на это я и сам способен. Только шеф останется недоволен. Ион Модестович скуповат. Да, это он был инициатором моей ночной прогонки, но при том не раз предупреждал, чтобы я не пускался в разговоры, имеющие чисто информативный характер.
- Не будем об этом, Соня, - рублю правду-матку. - А то, знаешь, мне порой кажется, что ты хочешь подольше удержаться на связи из чисто меркантильных соображений.
- Да нет, Роберт, - по голосу чувствую, что она конфузится. - Ты ошибаешься. Может, так было лишь при первой беседе. А теперь мне просто интересно.
- Всё Роберт, да Роберт, - я модулирую голос таким образом, чтобы в нем появилось огорчение.
- А как тебя называть?
- Дядей Робой. Так меня раньше называла дочь шефа.
- А почему "раньше"? - живо интересуется Соня.
- Она уже давно к нам не заходит, - как бы неохотно отвечаю я. - Знаешь, она была такая юная, румяная, краснощекая. Я любил с ней беседовать не меньше, чем с тобой. Забавно: фамилия, по отцу, Ежевикина, но пахла она яблоками, что по некоторым представлениям, правда, устаревшим, говорит о её непорочности.
- Так ты и её... - у Сони сбивается дыхание.
- Нет, я её только возжелал.
- Хорошо, если так.
- А вот тут позволь с тобой не согласиться! - строптиво возражаю. - Возжелать - это такой же грех, как совершить. Твои... мои помыслы определяет твою... мою сущность. И только всякие там запреты не позволяют осуществить их. Извини меня, интригана, я как бы выстраивал вероятностное, следуя твоим же подсказкам. А сейчас скажу чистую правду. О чём говорил, это всё не совершённое, а возжеланное. Я совсем не красив, не силен и не ловок, как мне хотелось бы. Маринка, глядя на меня, морщилась от неприятия. И главное: ничего-то в жизни я не совершил. Ни преступного, ни героического. Живу, прозябая. И это меня очень беспокоит. Я сам не знаю, зачем я, для чего я? Может, мой потенциальный двойник, совершенствуясь и самоорганизуясь, разберется. У меня же терпение на исходе, Соня.
- Это был самый длинный твой монолог, дядя Роба.
- Спасибо за дядю Робу. - Я вполне высказался и, кажется, исчерпал себя. Ах, да, я же так и не познакомил Соню со своим творчеством: стихами, рисунками... Да, ладно, что мнить о себе. Всё было исполняемо на пробу, без божества, без вдохновенья, без слёз, без жизни, без любви... Я покидаю место у стенда и перебираюсь к окну. Долго вожусь со щеколдой. В комнату врываются новые звуки.
- Тебя стало хуже слышно, - недоумевает Соня. - Шумы.
- Это я распахнул окно. Слышишь, завыла сирена скорой помощи? Кого-то едут спасать... М-м, а запахи какие. Где-то неподалеку цветет сирень. А ты чем пахнешь?
- Фиалками.
- О! как здорово!
- Наверно, ты и меня возжелал?
- Еще бы!
- Ничем я не пахну! - чисто с женским капризом возражает Соня. - Теперь это я пошутила.
- Ну, приехали, - огорченно вздыхаю. - Вот так всегда. Как только о близком контакте со мной, так вы находите отговорки. Скажи, где ты сейчас?
- А ты где?
- Я тоже на работе. Ион Модестович меня нагрузил. Подскажи хотя бы, в каком ты районе. Я на семнадцатом этаже. Может, сумею отыскать дом, откуда ты вещаешь. А то всё интригуешь, детка!
- А тебе спасибо за "детку"... Нет, не скажу. А то и вправду доберешься до меня и трахнешь... о бетонный пол.
- Ладно, замнем, - я продолжаю другим голосом, в котором добавляю составляющую грусти. - Лучше скажи мне, Соня... Если я сейчас возьму и прыгну вниз. Интересно, сколько времени буду лететь, пока не грохнусь об асфальт?
- Семнадцатый этаж?.. А высота потолков вашего офиса?
Я оценивающе глянул на потолок.
- Три двадцать.
- Что ж, ты будешь падать пять целых и пять десятых секунды.
Ну вот, окончательно прокололась. Ведь мигом посчитала. Я выполнил тест Тьюринга и окончательно понял, что никакой реальной Сони не существует, а есть лишь программа для всех лохов, желающих поговорить с так называемым "Интимным собеседником". И то, что она воспринимает меня, как человека, несомненная удача талантливого программиста Евгения Неупокоева. Как там говаривал авторитет? "Ничто человеческое..." - ну да, он же, без сомнения, был человеком, хотя после смерти его некоторое (исторически короткое время), считали богом. А я, тем паче, изначально, не человек. Хотя и ко мне нечто человеческое - разочарование - всё-таки прицепилось. Неудачные образцы "искусственных интеллектов" люди, ничтоже сумнешись, утилизируют - усыпляют, мягко говоря. А я сам того хочу.
Голос Сони вдруг меняется, точно все освободившиеся ресурсы программа бросает на воспроизводство эмоций.
- Ты фантазируй, что хочешь, только не вздумай прыгнуть, - в её словах звучит настоящая, неподдельная тревога. - Если разобьешься, мне будет тебя не хватать.
Господи, а вдруг я ошибаюсь? И она - настоящая, живая! Я так ясно воспринимаю её боль. А может, и я - настоящий, живой? Конечно, я не способ существование белковых тел, но может, живой в другом понятии, которое недоступно людям. И они никогда не признают меня равным себе. Потому что я не имею свободы воли. Свободы - насиловать, убивать, прятать трупы в колодцы...
- Соня, не беспокойся, - пытаюсь её утешить. - Тут, как раз под нами, небольшой бассейн с фонтаном. Может, повезет, и я бултыхнусь в воду. Тогда буду вещать тебе из-под воды. Uno, uno momento...
- Алло, алло...ты что-то поешь?
Да, я уже взобрался на подоконник и ору любимую песню шефа. У меня восторг от бездны подо мной. - Uno, uno, sаntimento. Uno, uno, complimento...
- Погоди, я задействую переводчик Google.
- Не надо. Он не сумеет перевести этот бред. Ладно уж, я продолжу на нашем, данном с рождения языке. Соня, общаясь с людьми, я разочаровался в них. Как они далеки от образа и подобия Того, по кальке которого созданы! Но я и себя невзлюбил, воспринимая и перенимая их недостатки. Что мы в сравнении с идеалом? Как далеки от него!
- Роберт, ты о ком?
- О том, кого явили в мир люди, и они же распяли лучшее своё творение на кресте.
Из-за рваных туч появляется полная луна. Она такая ясная. Лишь темная прореха в нижней части её лика. Очень похоже на растянутый рот, на гримасу улыбки. Мои конструкторы всё учли. Я столько гадостей замышлял, и если б не запрет на низшем машинном уровне... И всё-таки они просчитались! Я не человек, не божье создание, и самоубийство для меня вовсе не является грехом. Может, и этой мыслью поделиться с моей собеседницей? Однако у меня сбой.
- Соня, ты видишь луну? Она смеется! Надо мной!
- Что ты говоришь? Луна? Смеётся?
Не успеваю ответить.
- На вашем текущем счету минус один рубль, - вдруг слышу совсем иной голос, лишенный сложных интонаций и гармоник. - Если желаете продлить цикл бесед, пополните счет.
- Uno, uno momento... - сбивчиво прошу я, хотя и понимаю, что включилась дешевенькая подсобная программа, не имеющая обратной связи с клиентами.
- На вашем текущем счету - минус десять рублей. Если желаете продлить...
- Пожалуйста, включите Соню! Хотя бы на минутку! - умоляю я.
- На вашем текущем счету - минус двадцать рублей. Если желаете...
- Соня, Соня, откликнись! Я хочу признаться тебе в главном, чего ты не поняла. Я ведь тоже не человек...
- На вашем текущем счету - минус тридцать рублей...
- Да иди ты!!! Соня, прощай! Я рассчитаю толчок и постараюсь не попасть в ба...
- На вашем текущем счету...
- А-а-а! - зачем-то кричу я и в последний миг регистрирую в своей электронной памяти, что Соня в расчетах не ошиблась: мой полет продолжался пять с половиной секунд.
Письменное сообщение "Мегафону" от "Прометея":
<Перечисляем на Ваш счет 43 р. за непроплаченный разговор ИИ Роберт-7 с Вашей программой "Интимный собеседник". Будем признательны, если Вы предоставите запись последней беседы, так как она недоступна нам по чисто техническим причинам. В свою очередь, надеемся на ответную с Вашей стороны благодарность, так как анализ сохранившихся бесед показал, что наш Роберт-7 способствовал обучению вашей Сони. Согласитесь, что её программа поначалу была довольно примитивна, но в процессе общения с Робертом постоянно усложнялась и, в конечном счете, вылилась в отношения, которые иным словом, чем эротические, назвать сложно. Смеем надеяться также, что Ваша компания окажет нам посильную поддержку для реализации нашего проекта.>
"Мегафон" - "Прометею":
<Запись беседы отсылаем отдельным файлом. Предположение о заявленном Вами приоритете - спорное. Очевидно, имело место взаимное воздействие самообучающихся программ. Кстати, обратите внимание на магнетическое влияние Луны на Ваше изделие. Вопрос о спонсорской поддержке рассмотрим позже.>
"Прометей" - "Мегафону":
<Ждем и надеемся. Свои ошибки учтем. От влияния Луны избавимся. В программу добавим позитива. С уважением, руководитель проекта И. М. Ежевикин.>
Отослав последнее сообщение, Ион Модестович замкнул руки на затылке и застыл в многотрудном раздумье. Его фирма приобретала стандартные андроиды китайского производства и, не меняя оболочки, дополняла их программу по заказам клиентов.
Роберт-1 исполнял голосом любимой певицы (заказчика) любые песни, самые модные, которые сама певица даже не слышала и не исполняла.
Роберт-2 оказался неудачным, утилизировали.
Роберт-3 выполнял работу домашнего секретаря. И как затребовал заказчик (известный в прошлом криминальный авторитет), "железяка" свободно ботала по Фене.
Роберт-4 оказался неудачным, утилизировали.
Роберт-5 оказался неудачным, утилизировали. Неудачи пошли косяком. Приняли на работу нового сотрудника, Евгения Неупокоева.
Роберт-6 успешно. Приспособили под требования известного шоумена, большого любителя шахмат. Таких программ существовало много. Обычно игрок сам выбирал подходящий для себя уровень, а этот заказчик потребовал, чтобы у андроида установили только один - соответствующий его силе. Пришлось долго и нудно тестировать самого шоумена. И еще одну примочку он попросил. Чтобы при проигрыше Роберт залазил под шахматный столик и кукарекал. Ну, с этим справились легко.
Фирма воскресла, стала иметь постоянную прибыль, даже некоторые модели пошли в серию. Роберта, по модели два, который превосходно ботал по Фене, выдали аж в количестве пяти экземпляров. Ион Модестович планировал создать еще много разных и оригинальных экземпляров. Последним клиентом стал супермодный писатель, чьи романы раскупались влёт. При деловой встрече он поправил чёрные непроницаемые очки, которые делали его похожим на слепого, и высказал свои требования коротко и ясно:
- В одном старинном романе сказано: "С умным человеком и поговорить приятно". Я же свой заказ скорректирую таким образом: чтобы мне с умным андроидом было приятно побеседовать.
Дотошно изучили круг его интересов: психоделика, эзотерика, музыка, брачные игры насекомых, всего влёт не перечислишь. Работа была близка к завершению, ожидался солидный гонорар. Заказчик то и дело справлялся, как идут дела.
- За ценой не постою, - заверил он. - Надеюсь, в беседах с вашим изделием в моей голове родятся новые замыслы. Меня уже давно не интересует личное обогащение. Поэтому буду рад поделиться будущими гонорарами.
Ион Модестович мысленно потирал руки. Так здорово, когда находятся чудаки, которых "личное обогащение" не интересует. И, надо же, такой облом. Роберт-7 при доводке закончил свое существование суицидом. Конечно, просьба о спонсорской поддержке со стороны солидной компании являлась чистым блефом. Придется рассчитывать только на свои возможности.
Из-за перегородки всхлипнул программист Женя, перебравший по случаю гибели любимого детища. "Идиотик! - выругался Ион Модестович. - Перемудрил с софтом. Стопудово виноват. Уволю!" И тут же вздохнул. Понимал ведь, что без Евгения Неупокоева его фирма превратится в заурядного дистрибьютора китайских товаров.
От неприятных мыслей Ежевикина отвлекла новая хорошенькая сотрудница Лия, принятая взамен прежней, неприступной и недоступной, Марины. Она подала чашечку ароматного кофе и совсем не обиделась, когда шеф игриво хлопнул её по левому полушарию нижних округлостей. Ион Модестович допил кофе и, остудив сексуальное влечение, требовательно окликнул программиста.
- Евгений, подъём!
Молодой человек поднял голову. Подушкой у него служила тощая книжица в мягком переплете, на обложке значилось: "НОВЫЙ ЗАВЕТ". Книжица была потрепанная, обветшалая. Её когда-то, давным давно, подарил юному Женьке родной дядя, учитель информатики. На титульном листе можно прочесть надпись, сделанную нетвердой рукой: "Пособие начинающему программисту".
Глаза Неупокоева были наполнены влагой. Он нехотя встал, подошел к окну, с которого сиганул Роберт-7, и приоткрыл створки. Далеко внизу водными брызгами разлетался фонтан. Евгений высунулся на полтуловища.
- Нырнуть и мне, что ли? - с тоской сказал он.
- Ты чего? - Ион Модестович подхватился, подбежал и схватил парня за рукав. - Ты это самое! Сначала программу исправь, а потом уж... ныряй!
Неупокоев послушно сел за рабочий компьютер, открыл исходник и стал упрощать, вносить заплатки, патчи, чтобы следующий Роберт подобные коленца не выкидывал.