Протопопов Георгий Викторович : другие произведения.

Интраэлика

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Георгий Протопопов
  
  Интраэлика
  Эта история- о войне
  
  Пусть Охра говорит, что хочет, а я думаю, самое время прозвучать правде. Да и какие причины что-то скрывать? Дела давно минувших дней, все такое, сам понимаешь.
   Мы сидим здесь, и хрен его знает, сколько еще просидим; "Невозможный" черт его разберет, где шаландается; времени навалом, и остров этот- гадский, поэтому заткнись и слушай. Возражений нет.
   Далеко- далеко отсюда, на востоке, в самом сердце Большой Интраэлии есть одно чудесное место. "В самом сердце"- это почти буквально. Если ткнешь пальцем в центр Всемирной Карты, то вот почти там, сразу за Задушей горами. А насчет того, что место чудесное... ну... оно было таким... до известных событий. И вот об этих событиях я тебе расскажу. Хрена ли ты здесь, в своем захолустье сможешь представить, какая там кипела жизнь. Днями, а особенно ночами. Не пойми меня неправильно, твой Астравгард- довольно милое место; море, острова, песочек вон- чем не курорт? - но сюда бы инфраструктуру какую-никакую, рекламу да серьезные вложения- в общем, есть, где развернуться. А пока же, ты уж прости, твой край- это деревня. В отличие от того места, о котором я собираюсь тебе рассказать. Там, как ты понимаешь, все это было, я имею в виду, вложения и многое прочее. Одним словом, там была жизнь. И какая жизнь! Со всех концов приезжали люди, чтобы оставить свои деньги, а взамен приобрести незабываемые впечатления, которые смогут скрасить последующие периоды их унылых жизней. Ну да, примерно так это и работает. И имя чудесного города было на слуху у всех.
   Но не теперь. Не теперь.
   Ткни пальцем, куда я сказал, и что ты там видишь? Город называется Затрапезно, все так, но это он сейчас так называется, потому что так звали одного человека... но я до этого вскоре доберусь. А прямо сейчас ты должен знать, что ныне город этот ничем не примечателен. Не примечателен, сука, ничем. Разве что статуей этого самого, сука, в центре.
   Эмоции, друг мой, эмоции. Ладно, слушай.
  
   В ту далекую пору никто еще не называл меня Женералем, в основном звали по имени- Статус, а чаще того- Адъютант. Статус Адъютант. И уже тогда я служил, само собой. Не секрет, что ратному делу я посвятил всю свою жизнь. Это- мое призвание, как ты мог бы сказать. И даже в те времена, ушедшие, как по весне снег, которого ты, должно быть, никогда и не видел, я, хотя и был молод, достиг, тем не менее, определенных высот и имел достойный и весьма высокий чин и вес в армейских кругах. Ну да, я был адъютантом, как ты верно догадался. Что ж, а моим непосредственным командиром был человек по имени Затрапезно.
   Если позволишь, я бегло его опишу.
   Ты когда-нибудь видел жабу? Конечно, видел, вон их сколько у вас орет в каждой луже. Или кто там у вас орет?.. Вот только жаба красивая в сравнении с моим командиром. Хотя квакал он ровно так же. Ладно, представь некрасивую жабу. Ну, собственно, как-то так. Этого достаточно.
   Затрапезно был приземист и... широк, лыс, как колено... влажные глаза навыкате, тонкогубый, но по-настоящему огромный рот. Не единожды во время бесед с командиром я воображал, как из его рта выстреливает длинный язык, припечатывая какую-нибудь муху. И да- бородавки, все как надо, полный комплект.
   Но в форме он был хорош, этого не отнять. В форме он был внушителен, грозен и могуч. Выглядел решительным, по-хорошему жестким и не терпящим компромиссов военачальником. Это впечатление ни коим образом не соответствовало его духовному и душевному, если ты понимаешь, о чем я, содержанию, но, вынужден признать, что столь разительный контраст долгое время вводил в заблуждение и меня. Поначалу ведь я даже гордился службой при нем.
   Между тем бронзовая с позолотой статуя Затрапезно, которая ныне украшает центральную площадь одноименного города, по-видимому изображает какого-то совершенно постороннего, довольно мифологизированного персонажа. Сваявший ее скульптор явно не видел оригинал. Иначе поселившиеся в его душе кошмары едва ли позволили бы его руке и резцу порхать с такой беспечной легкостью.
   История, мой юный друг, порой творится дикими, случайными и непредсказуемыми вещами и поступками и при этом для нее совершенно не важна какая бы то ни было правда. История вообще не особенно любит факты, и эту мысль мне хотелось бы донести.
  
   Боже, иногда я начинаю говорить почти как Охра. Это заразно, я полагаю. Помаши ручкой, пусть она себе хмурится. А тем временем я позволю себе вкратце обрисовать истоки конфликта. А мой рассказ именно о конфликте. Вооруженном, мать его, конфликте. Ибо какая же история без него?
  
   Каждый знает, что пресловутый и столь необходимый всем Макгаффин благополучно пропал в стародавние времена. И с тех пор обедневшее и осиротевшее человечество повсеместно ищет его в тоске и надежде. Неизбывная боль, пустота в одиноком сердце, непреодолимое стремление обездоленной души. Так говорят. Не все, конечно, большинству-то и дела нет, если уж смотреть правде в лицо. Да что там большинству- всем! Нахрен никому он не сдался на самом-то деле. Но как образ он весьма хорош. Для поэтов и для всяких там фриков. Но иногда случается, что почти так же хорош он и как инструмент, как оправдание и прикрытие для разнообразных и довольно грязных политических игр.
   Иными словами, однажды путем тонко и точно рассчитанных информационных вбросов и атак возник ничем по определению недоказуемый слух, что местонахождение Макгаффина наконец раскрыто. К вящей радости всего человечества, казалось бы, но не тут-то было. Как следовало из непроверенных, но крайне необходимых определенным кругам слухов, ценный артефакт находится в одном процветающем и очень богатом городе в самом сердце Большой Интраэлии, и власти города давно и намеренно и даже злонамеренно скрывают сей возмутительный факт. Потому, мол, город и процветает.
   На выдвинутую гневную и, пожалуй, заранее подготовленную ноту власти города отозвались полным, безграничным и вроде как искренним недоумением. Что, естественно, еще больше усилило подозрения. Если уж прогрессивное человечество положило взгляд на твои закрома, нет смысла доказывать свою правоту. Какой туризм, какая индустрия развлечений? Всем же понятно, что вы жиреете за счет Макгаффина. А что самое подлое, ни с кем не хотите делиться. Где, спрашивается, справедливость? Мы же все хотим, чтобы по справедливости, да?
   В общем, почва была старательно подготовлена, и потому никого не удивило, что сразу несколько объединившихся для благородной цели городов- государств выдвинули ультимативное требование: верните общенациональную ценность в лоно развитой цивилизации! А иначе, сынок, война. Понятное дело, что власти теперь уже несчастного города не смогли ничего вернуть. Знаешь ли, порой несколько сложно предоставить то, чем не владеешь, сплошь и рядом такое происходит, говорю тебе. Но на это ведь и был расчет, следишь за мыслью?
   Ладно, чего кота тянуть за эти самые? Объединенным войском свободных городов поставили командовать генерал генеральского Затрапезно. Я же, совершив стремительный взлет в своей карьере, совсем незадолго до этого стал его адъютантом.
  
   Помню, как одним слегка туманным ранним утром мы высадились на побережье спокойного внутреннего моря. Наше войско было велико, и поэтому высаживались мы добрую половину дня, и это не считая тех, кто добирался посуху, но я ступил на берег еще до восхода солнца, поскольку в мою задачу входило проследить, чтобы моему командиру поставили подобающий шатер. С этим, кстати, возникли небольшие сложности, пришлось поцапаться с ленивыми подрядчиками, но к нашей истории это отношения не имеет. В целом же я, как и многие, был преисполнен оптимизма. Цель нашей кампании не казалась сколько-нибудь трудной, а уж тем более недостижимой. Красивый курортный город, как прекрасная жемчужина лежал перед нами, и мы готовы были взять его, сорвать словно созревший восхитительный плод.
   Кто ж знал, что это был только первый день из мучительно долгих шестисот восемнадцати дней осады?
   Любая война проистекает из чьей-то жадности или зависти, но ход ее зависит и от иных базовых человеческих чувств, а также от ума либо же, напротив, от глупости. То, о чем я говорю тебе по поводу этой конкретной войны, противоречит всему, чему тебя учили в школе, всем якобы общеизвестным историческим фактам, и ты не прочитаешь об этом нигде, ни в одной своей дурацкой книжке, но и верить всем моим словам ты при этом не обязан. Никто из нас не может быть всецело объективен. Некоторые просто могут знать о правде чуть больше, чем остальные. Я всего лишь хочу, чтобы ты думал своей головой и сам для себя решил, какая истина тебе подходит больше. Надеюсь, это для тебя не слишком обременительно?
   Моя жизнь- череда бесконечных войн, конфликтов и противостояний. Это мой путь, и я- типичный пес войны. Но всякий путь имеет свое начало, и поэтому вынужден признать, что знаменитая осада, о которой я веду свой рассказ, была первой в моей биографии по-настоящему большой заварушкой. И многого я тогда не знал. Был зелен почти как ты сейчас. Нет, вру, таким как ты, не в обиду тебе будет сказано, я, конечно, не был никогда. Твоей вины в этом нет, люди вообще как-то измельчали, не сочти за придирку.
  
   Вон, глянь-ка на Охру. Куда это она, кстати, собралась? Вот это, скажу я тебе, женщина! И не обращай внимания на некоторые ее странности, у кого их нет? Что ли у меня нет? И не смотри так.
   Так, о чем я? Ах, да! Я сказал, что шестьсот восемнадцать дней осады были мучительными и долгими, и это действительно так, но иногда даже в самых беспросветных ситуациях могут найтись светлые стороны. Иногда, к примеру, ты можешь встретить хороших людей и даже приобрести верных друзей. Таких как Охра. Хотя конкретно ее тогда с нами не было, и вот почему она столь равнодушна ко всей этой истории. Зану-у-да! Не слышит. Ну да бог с ней. Ее не было, но были другие, и о них ты обязательно услышишь, а если наш чертов фрегат, наш дивный, белоснежный парусник, неутомимо бороздящий суровые волны соленых морей, как сказала бы Охра в свойственной ей манере, все же появится однажды на горизонте, то и познакомишься с некоторыми из них. Война может разрушить и разбросать множество судеб, но может и связать навечно.
  
   В тот первый день шатер был-таки установлен, огромный, как цирк- шапито, в окружении шатров и палаток помельче, и генерал генеральский Затрапезно явился наконец в свою ставку. Явился при всем параде, а, как я уже говорил, в форме он был бесподобен. Веришь, нет, меня слезы умиления и гордости едва не пробрали, когда я его увидел в ставке. Это, конечно, немало говорит о моем тогдашнем жизненном опыте, о моих высоких юношеских идеалах, вообще о всякой такой хрени, которую время неизбежно рушит, не о такой пубертатной, как в твоем случае, но все же. Ну а с другой стороны, как было не загордиться? Все эти его ордена, регалии и позументы? Армия примерно так и работает, скажу тебе по секрету. Ты просто обязан уважать, ну или хотя бы бояться своего командира. И гордиться, само собой. Потому что во всех бесконечных заслугах твоих отцов- командиров есть и твоя исчезающе малая, но все же частица участия. И при случае тебе даже напомнят об этом какой-нибудь медалькой. Пойми меня правильно, я совсем не пацифист, напротив, я милитарист до мозга костей, в сущности я тот человек, который считает, что любой конфликт можно разрешить подобающе грубой силой, и нет ничего лучше хорошей заварушки, но что касается конкретно той победоносной и блестящей, как написано в анналах, учебниках и беллетристике, кампании... вся гордость, все уважение и даже страх божий, все прошло, и для этого понадобилось гораздо меньше времени, чем шестьсот восемнадцать дней.
   Итак, командир входит. Целеустремленный, слегка усталый, мудрый, как не знаю кто. Это был, конечно, сильный момент. Входит и начинает с порога квакать, что несколько подпортило торжественный миг, но к тому времени я уже более-менее попривык к его голосу. И ведь слова-то он сказал в принципе хорошие:
   -Господа!.. И дамы елки-палки! Ух ты! Какая была мысль?.. Да! Нам предстоит немало вкусной работы! Я в нас верю! Я весьма! А есть выпить? Бухашечка, ферштейн?
   Будучи его адъютантом я немедленно и весьма расторопно поднес ему добрый кубок, который он тут же опрокинул в себя одним махом, после чего с признательностью выкатил на меня глаза, и выглядело это пугающе.
   -В горле пересохло, - признался он. - Заботы, заботы.
   К его чести должен заметить, что он далеко не был таким уж любителем накидаться, просто иногда накатывало, да и видимо он слегка терялся в новой незнакомой компании. Как бы то ни было, живительная влага подействовала на него благоприятственно, и слегка закосевший Затрапезно утвердился за большим столом, который установили в центре шатра, свесив короткие ножки с высокого стула.
   -Прошу вас к столу, - сказал он. - Черт, не так. Мы же не обедать собрались? Садитесь, в общем.
   И мы, все остальные, расселись кто где, готовые внимать командирской мудрости. Среди прочих за столом присутствовали: Рилл, он же Подбодрилл, приведший свой отряд горными тропами; Эксцес Карма, также добравшийся посуху из-за Задушей гор; а еще Эскапада со своим отрядом северных воительниц; еще Ябы, могучий по его же словам южный маг; а также Вера Кубизма и Люба Харизма, две из четырех близняшек, прибывшие с нами морем. И плюс к этому на совещании обозначился Элифалиэль, и по поводу него сразу бы хотелось внести некоторую ясность. Я вполне отдаю себе отчет, что в наше политкорректное и толерантное время в любой истории по делу или вообще без нужды, но просто обязан присутствовать эльф. Или на худой конец веган. Ирония в том, что Элифалиэль, будучи чистокровным, матерым, я бы сказал, эльфом, был при этом еще и самым что ни на есть веганом, что для эльфа просто дичь дичайшая. И это истинная правда, я нисколько не выдумываю в угоду новомодным веяниям. Жизнь бывает такова, что даже в самых правдивых историях случаются весьма удачные совпадения. И поверь, я прекрасно знаю, что подобный персонаж делает мою историю еще более трендовой и топовой, но что поделать, это действительно было, из песни слов не выкинешь.
   Что ж, мы-таки расселись, и великий и ужасный Затрапезно, собравшись с мыслями, принялся поливать нас своей неподражаемой хореографией и вокализом.
   -Ни для кого не секрет, - начал он, - что наш враг силен и хитер. Как доносит разведка, бастионы его крепки и неприступны, войска страшны и многочисленны, а боевой дух высок, что может показаться странным, учитывая на чьей стороне правда и справедливость.
   -На чьей? - немедленно подал голос кто-то, кажется, вообще не из сидящих за столом. По-моему, это был один из охранников у входа в шатер или кто-то из рабочих, которые еще не закончили монтировать канделябры.
   -Что? - ошарашенно переспросил Затрапезно.
   -Не обращайте внимания, - подсказал кто-то другой, а может быть, тот же самый.
   -Я и не буду, - согласился наш вождь. - Я мысль потерял.
   -Иметь сообщить при внимательном прочтении бастионы учитывая страшная и справедливость, - это уже отозвался наш нетрадиционный эльф.
   -Точно, - кивнул Затрапезно. - Спасибо.
   -Совершенно удивлял с уважением потому что как есть не приходя.
   -Да, продолжим. Враг наш силен, темен и богомерзок. Но мы, - он обвел всех пугающим взглядом, - мы тоже ребята не промах. За нами стоят светлые силы всего свободного мира. Победа будет за нами! На этом все. Всем спасибо и до новых встреч.
   Повисла небольшая пауза.
   -Мы что-то, - сказала Вера Кубизма.
   -Не поняли, - сказала Люба Харизма.
   Эскапада, жгучая, стремительная, как языки пламени, вскочила со своего места.
   -Где? - крикнула она. - Я ненавижу! Порвем задротов! Ринемся в неравный бой!
   Все за столом, включая и самого Затрапезно посмотрели на нее с некоторым страхом, потому что, надо признать, Эскападу все побаиваются. Черный перец, огонь!
   Однако побаиваются ее чисто по-человечески, можно сказать, душевно, чего нельзя сказать об Эксцесе Карме. Вот уж кто точно является живым воплощением "зловещей долины". Стоит ему заговорить с кем-то или просто попасться на глаза- все! Нервный срыв, как минимум. У человека, внезапно осознавшего существование Эксцеса Кармы рядом с собой, возникает неясная, но стойкая инфернальная тревога, причину которой невозможно объяснить внятными словами. Вот и за столом совещаний произошло нечто подобное, потому что Эксцес Карма заговорил.
   -Великие силы вынуждают меня поддержать данное начинание, - произнес он очень спокойно. - И я поддерживаю. Мы должны как можно скорее освоить выделенные нам человеческие ресурсы.
   -Боже мой! - вздрогнул, побледнел и отшатнулся сидящий рядом Ябы, а все остальные как-то съежились на своих местах.
   Первым пришел в себя Рилл, весельчак и пропойца Рилл.
   -Лицо Ябы было похоже на лицо с картины "Крик", ну, если бы ее сделать в сепии, - заулыбался Подбодрилл, но внимательный глаз мог заметить, что он и сам пытается храбриться.
   Ябы тем временем тоже слегка оправился, поэтому смог вполне достойно ответить:
   -А вы слышали, что у Рилла в роду были тролли?
   -Че это я тролль?
   -А че это ты всех троллишь?
   -Подождите, - встрял Элифалиэль. - Обыкновенно вставая не надо нарушать. Потом пойдешь. Я будучи рад.
   -Верно, - с готовностью согласился Ябы, - мы не о том говорим.
   -Да. Когда уже? - спросила Вера Кубизма.
   -Можно будет нападать? Каков? - спросила Люба Харизма.
   -Наш план? - спросила Вера Кубизма.
   -Какие будут указания? - в свою очередь поддержал и я, как верный адъютант, пожирая глазами начальство.
   Затрапезно устало провел рукой по лицу, при этом влажно хлюпнув губой.
   -Боже ж мой, боже ж мой, - сказал он. - Я ценю ваше рвение, ваш задор. Но и вы должны понять, что так дела не делаются.
   И он действительно был похож сейчас на мудрого взрослого, утомленного детскими шалостями. Не знаю, как остальным, а мне даже стало немножечко совестно.
   -Вы должны знать, что миссия нам предстоит весьма непростая. Она требует тщательной, обстоятельной подготовки, и мы не имеем права на ошибку. Взгляды всего человечества прикованы к нам.
   И он сам на секунду приковал всех своим жутковатым взглядом.
   -Из вас всех, - продолжил он, - наверное, только Провернулл это всецело понимает. Привет, Нулл. Здорово ты вчера сказал, конечно.
   -Да, он такой, - согласились все. - Этот парень просто что-то.
   -Ладно, расходимся. В конце концов, мы только приехали, нам всем не мешает отдохнуть с дороги. Все экскурсии отложим на завтра. Элемент неожиданности все еще на нашей стороне.
   Может быть, у каждого и было свое мнение на этот счет, но спорить никто не стал. Субординация, понимаешь. Да и просто по-человечески стало вдруг как-то жаль нашего командира. Это было одно из его врожденных свойств: иногда он вызывал жалость.
   -Статус, - обратился он ко мне, когда все вставали со своих мест. - Я вздремну, пожалуй. Покажи, где можно устроиться, и на сегодня свободен.
   -Конечно.
   Часть командного шатра была отгорожена под его личные апартаменты, и выполнены они были с подобающим его положению размахом, - я специально за этим проследил. Не барокко, но где-то близко. Однако Затрапезно все равно поморщился, когда я провел его за полог, и это заставило меня нахмуриться и спешно оглядеть помещение: что я упустил? Что, кровать под балдахином недостаточно широка? Я же говорил этим подготовщикам! Заказывайте самое лучшее! В городе же есть прекрасные мебельные салоны, и, пока не сомкнулось кольцо осады, с ними еще не поздно связаться.
   -Ох, - вздохнул Затрапезно. - Хватило бы простой циновки. Балуете вы меня.
   Иногда он бывал похож на человека и, в контексте всего остального, это пугало еще больше.
  
   Когда я вышел на улицу, оказалось, что не все еще разошлись. Небольшая группа стояла прямо на обочине широкого тракта, и я подошел к ним. Кое-кого из этих людей я знал по нашему совместному морскому путешествию, с кем-то познакомился только сегодня.
   -О, вот и наш горемыка! - воскликнула Эскапада, завидев меня. - Полюбуйся, Адъютант! Уроды! Вот Уроды!
   -Как есть исключительная забота расположения для лучшего покоя? - спросил Элифалиэль.
   -Да, он уснул, - отвечал я.
   Эльфа, кстати, до сего дня я не знал. Выглядел он как типичный хипстер: короткие, зауженные штанишки, забавная бородка, винтажная шляпа, в общем, совсем не по-военному, но все равно как-то сразу располагал к себе. Я, правда, тогда еще не знал, что он вегетарианец, но даже когда узнал, это не вызвало во мне отвращения. Может быть, правы те, кто говорят, что в жизни надо быть терпимее. Цени ближнего не за то, что он ест, а за то, кто он есть.
   -Хера ли спать в такое время, собаки? - выкрикнула Эскапада, от негодования аж выпучив свои прекрасные глаза на эбеново- черном лице. А вслед за этим добавила уже совершенно другим тоном:
   -Статус, мальчик, какие у тебя планы на вечер?
   Я закашлялся и уже не в первый раз задумался о ее биполярном расстройстве.
   -Я как-то даже еще не строил планов, - промямлил я.
  
   Вот видишь, Откад? Между нами, оказывается, гораздо больше общего, чем можно было бы подумать. Я тоже был молод. Не так глуп, как ты, конечно со своей Полиной, ты уж прости, но есть что-то глобально общее во всех этих... даже не знаю, как сказать... Ладно, чего это я? Продолжим наш рассказ.
  
   Я не успел выслушать ответ Эскапады, потому что меня перебил Эксцес Карма.
   -Фактическая задержка нашей операции сводит на нет всякий элемент неожиданности, - сказал он. - Наши тактические планы нуждаются в строгой коррекции с учетом новых вводных.
   -Господи! - вскрикнули все в один голос.
   -Да, какая уж тут, - сказала Вера Кубизма, когда все немного пришли в себя.
   -Неожиданность, - сказала Люба Харизма. - Вон уже и торговля.
   -Налаживается, - сказала Вера Кубизма.
   И действительно, вокруг нас уже потихоньку собирались лоточники, а к нашим строгим армейским палаткам добавлялись всевозможные балаганчики веселых расцветок с зазывающими надписями. Чуть в стороне устанавливали батуты и надувные горки. А по тракту мимо нас в сторону города тянулись бесконечные вереницы обозов. Траффик сегодня был как никогда плотный, и лошади загадили уже всю дорогу. Куда смотрят коммунальщики?
   -Откуда столько транспортных средств? - ни к кому не обращаясь, вопросил Подбодрилл.
   -Доски везут, не видишь, что ли, дебил? - рявкнула Эскапада.
   -Ну да, - кивнул Рилл. Надо сказать, Эскападу он никогда не пытался подкалывать. - Вижу. А фуры-то какие у них крутые. Явно не отечественные. Шестилошадные.
   -Доски, - произнес я, доставая из футляра подзорную трубу.
   Изумительный белый город лежал вдали, протянувшись вдоль бухты, обрамленной многокилометровой набережной. Свой лагерь мы разбили несколько в стороне, сразу за галечным пляжем у оконечности подковообразной бухты. Лучший вид на город открывался, конечно с зеленых гор, высящихся вдали по другую сторону главного тракта, но и отсюда, с некоторой возвышенности картина открывалась просто чудесная. Очень мирная, я хочу сказать, едва ли не праздничная. Однако я посмотрел в трубу, и все встало на места.
   -Ага, вот для чего доски, - сказал я.- Они забор начали строить.
   -Очень интересно, - проворчала Эскапада. - Ух ты! "Все по 10"! Кому магнитик с Макгаффином?
   -До хрена же леса понадобится такой городище обнести, - заметил Рилл.
   -Это бизнес, мой несмышленый друг, - язвительно отозвался длиннобородый маг и волшебник Ябы, как будто все еще чем-то обиженный, брезгливо одергивая свою расшитую звездами мантию. - И очень хороший бизнес, позволю себе заметить, если ты еще не вкурил, Рилл.
   -Длинная протяженность рабочих мест для хорошей позволительности имущих нанимательностей, - поддакнул Элифалиэль.
   Рилл нахмурился.
   -Вы сохранились где-то, что ли? - огрызнулся он, но как-то вяло. Что-то сегодня он явно был не в ударе.
   Я между тем разглядывал забор, вернее, тот небольшой участок, который успели возвести. Стройка только началась, и действительно было сложно представить, как этот забор сможет окружить весь город. Но дело делается, когда делается. Установленный участок забора завесили баннерами, чтобы не портить живописный облик. На баннерах были изображены счастливые люди в окружении пасторальных пейзажей, похожие на Свидетелей Иеговы, а надписи гласили, что власти города приносят извинения за временные неудобства для жителей и гостей города. И кто-то приписал от руки: "и оккупантов". Вот это, я понимаю, чуткость.
   Эскапада, кажется, потеряла интерес к нашей милой беседе. Оторвавшись от подзорной трубы, я заметил, что она вертит головой в поисках чего поинтересней, и глаза ее озорно поблескивают. В некоторой тайне даже от самого себя я ожидал повторного вопроса про планы на вечер.
   -Ну так что будем делать? - спросила она наконец. Это было не совсем то, но близко.
   Однако и здесь ее проигнорировали.
   -Посмотрите на этот город, - без особой связи с чем-либо сказала Вера Кубизма. - Какой он самодовольный. Мне кажется.
   -Он достоин уничтожения, - сказала Люба Харизма. - Если раньше все делали на века, то сейчас все одноразовое, а это значит, что никто.
   -Не думает о будущем, - сказала Вера. - Такова беда всей нашей цивилизации. И поэтому ничего.
   -Не жалко, - закончила мысль Люба.
   -Прошлым летом их здесь кто-то здорово кинул, - шепнул мне Рилл.
   -Наши сучки зрят в корень! - неожиданно яростно закричала Эскапада. После этого она повертела головой, нахмурилась, словно бы потеряв какую-то мысль, и озадаченно спросила:
   -А куда это мои северные воительницы подевались? Пойду-ка я их поищу. Как дети малые. Вечно куда-нибудь запихнутся, а потом ищи их.
   -Да, я тоже к своим, - кивнул Подбодрил. - Давайте, утырки. Нулл, это тебя не касается. Ты нормальный чувак.
   -Пока, ребята. Пока, фитоняшки. Пока, Нулл, - помахала ручкой Эскапада. - Научишь меня потом той штуке?
   И все же она медлила, задумчиво, совсем не в своем стиле, глядя вдаль.
   -Знаете, я, наверное, в городе остановлюсь, - вдруг решила она. - Сниму домик на какой-нибудь тенистой улочке. Звоните мне, если что. Колокол на перекрестке.
   Она медленно пошла от нас и вдруг обернулась.
   -Да, это самое. Вечером давайте найдемся. Жду вас у себя, адресок сообщу. Статус, ты обязательно приходи. И Нулл, конечно, без тебя какая гулянка? В общем, жду всех.
   И вслед за этим, практически без перехода она заорала, но к счастью это нас уже не касалось:
   -Ну куда ты прешь, козлище? Не видишь, здесь люди ходят!
   Все разошлись, а я еще какое-то время стоял у обочины. Позади меня шумел на всех парах свеженький с пылу с жару военный лагерь; вдалеке, в городе, тоже кипела своя манящая, но не особенно настоящая жизнь. Делать мне по большому счету было нечего. Затрапезно, я знал, проспит до завтра. На всякий случай я поставил в зоне его досягаемости кувшинчик с вином и ночную вазу. Я даже подписал что где, хотя и знал по опыту, что он все равно может перепутать. Впрочем, на такие мелочи обычно ни он, ни я, не обращали внимания. Так что, я, можно сказать, свободен. Можно тоже отдохнуть, можно пойти погулять, я еще не решил.
   Приглашение Эскапады и отдельное упоминание в нем меня грело мою душу. Эскапада мне нравилась.
  
   Ближе к вечеру я пошел в город, а компанию мне составил Эксцес Карма, что сделало прогулку незабываемой в плане открытия новых, неизведанных горизонтов депрессии.
   -Возможность экстраполировать первичные данные на вектор системного развития позволяет с вероятностью семьдесят четыре и три десятых процента сделать крайне неутешительные выводы о характере релевантности, - без умолку болтал Карма в таком вот тоне, видимо, пребывая в замечательном настроении; я же, наоборот, находясь в его обществе, всю дорогу вынужденно обливался холодным потом.
   -Все это без сомнения очень токсично, - единственный ответ, на который меня хватило за всю дорогу.
   Улочка, на которой Эскапада сняла домик, так и называлась: Тенистая. Во дворе росли греческие орехи, слива и шелковица, а сам летний домик уютно прятался в глубине маленького сада. Подальше от шумного центра, в старом квартале, почти на окраине- самое то для спокойного отдыха, и, как пишут в объявлениях, море в шаговой доступности.
   -О, привет, Статус! - Эскапада вышла навстречу в коротеньких шортах и топике и расцвела в улыбке, простирая ко мне руки. Это мне тоже понравилось и даже очень.
   -Мы с пивчанским, - улыбнулся я в ответ. - И с винишком.
   Лицо Эскапады неожиданно перекосилось.
   -Господи! - вскрикнула она. - Привет, Эксцес. Проходите. А? Как вам у меня?
   -Очень миленько, - сказал я, восхищаясь тем, какая Эскапада сейчас домашняя и пушистая. - Не слишком дорого?
   -Да ерунда.
   -Я подозревал, что цены могут взлететь с нашим приходом. Тем более в самый сезон. Высокий, так говорят?
   -А я вас обманула, по правде сказать. Это мой дом. Года два уже, как отжала.
   -А что будет, когда мы захватим город?
   -А хер ли изменится, придурок? - вдруг вспыхнула Эскапада, и я понял, что ляпнул глупость, и мои акции только что обвалились неизвестно на сколько пунктов. Карма мог бы сказать, пожалуй, с точностью до долей процента.
   -О, как вкусно пахнет! - воскликнул я, чтобы увести ее в другое русло.
   Эскапада заулыбалась.
   -Это Рилл уже шашлыки замутил. Или кебаб, не знаю.
   -Мы опоздали, что ли?
   -Не особо. Но теперь уже все в сборе. Сестры, правда, за арбузиком побежали. Или дыней, не знаю. Ябы... колдует что-то. Эльф... что ж, эльф у нас нетипичный. Кажется, в данный момент он ворует кресс-салат у соседей. Гребаные витамины.
   Между домиком и летней беседкой Рилл, одетый в одни шорты и сланцы, действительно суетился над мангалом. Увидев меня, он воскликнул:
   -Статус! Какой у тебя статус? "Жизнь- боль"? - и заржал во всю луженую глотку, но тут же поперхнулся, потому что возникший рядом с ним Карма очень спокойно произнес чуть ли ему не в ухо:
   -Если предположить, что все мы находимся в некой суперпозиции, то какое действие вызовет декогеренцию?
   -Твою мать! - закричал Рилл, стремительно бледнея. - Боже! Привет, Эксцесс. Чуть шампуром себя не проткнул. Надо же.
   Он покачал головой и, слегка расстроенный, вернулся к своим делам. Я прошел в беседку, где вооруженный ножом Ябы колдовал над закусками. Свою мантию он скинул, а бороду подвязал стильными лентами. Его футболка, легкие штаны и туфли с загнутыми острыми носами были, как и мантия, расшиты золотыми и серебряными звездами. То есть, из образа он по большому счету не вышел.
   -О, добрейший вам вечерочек! - воскликнул волшебник. - Мы вас категорически приветствуем!
   Он сделал над столом широкий жест руками и, восхищаясь собой, закатил глаза.
   -И что вы имеете мне сказать за этот стол? Сказка?
   -Просто волшебство, - сказал я.
   Ябы заулыбался в бороду.
   -Таки да. И заметьте, на любой вкус. Мы же здесь все понимающие люди.
   -Эльфа посадим вон с того краю, - выкрикнул Рилл, - и пусть он там жрет свою петрушку! Извращуга! А мы здесь будем мясо хавать.
   -Услышанное на любой вкус ненамеренно однозначно, - это уже тут как тут нарисовался Элифалиэль. В руках его и в самом деле была охапка зелени.
   Рилл театрально содрогнулся.
   -Да где же наши сучки? - спросила Эскапада. - Арбуза уже хочется.
   -Гендерно нейтрального арбуза! - засмеялся Рилл.
   Ябы отложил нож, пошамкал губами и предложил:
   -А не грех ли нам опрокинуть по чарочке?
   Все горячо заверили его, что никакого греха в этом не будет и что идея эта весьма здравая, уместная и своевременная.
   -Сестры догонятся, - сказал Рилл. - Вон и первая партия как раз готова.
   Мы переместились за стол, а спустя немногое время появились-таки Вера Кубизма и Люба Харизма- удивительно юные и светлые в своих сарафанчиках и пляжных шляпках с широкими полями. Глаза нашего эльфа похотливо заблестели при виде их арбузов и дынь. Сестры присоединились к нам, поздоровались со всеми, а потом сказали:
   -Совершенно случайно встретили.
   -Кое-кого из властей города. Создалось впечатление, что.
   -Они готовы капитулировать.
   -Вам бы я тоже сдался, маленькие демоницы, - произнес Рилл, наливая по новой.
   -И что вы ответили? - спросила Эскапада.
   -Мы не уполномочены принимать.
   -Капитуляции. На самом деле мы за то.
   -Чтобы стереть этот город с лица Интраэлии.
   -Ах вы ж, суки! - закричала Эскапада. - Вы это всерьез говорили?
   -Основываясь на ваших психологических профилях, - вмешался Эксцес Карма, и все вскрикнули, - можно сделать выводы только о некоторой разумной убыли населения, чем о действительном историческом, географическом и архитектурном вандализме.
   -Без сомнения, - заверили сестры, - что-то наверняка.
   -Останется нетронутым.
   -Вот то-то! - успокоилась Эскапада.
   -Наше вам спасибо! - воскликнул Рилл. - А-то я на следующий год сюда в отпуск собрался с семьей.
   -И какая же у тебя семья? - поднял Ябы кустистые брови, одновременно занятый фигурной нарезкой арбуза.
   -Что? - возмутился Рилл. - А моя бабушка?
   -Это очень хорошо, - сказал я.- Давайте выпьем за светлое будущее и за наши замечательные планы.
   -Планы находятся в стадии коррекции, - отозвался Карма, и все снова вскрикнули, - но я готов поддержать, невзирая на необоснованность.
   -Утешительно пропаганда развенчанным с необходимостью настоять, - вставил свое веское слово Элифалиэль.
   -Жуй свой лук-порей, - скривился Подбодрилл.
  
   Едва ли ты в своем акварельно- пастельном быту знаешь, что такое настоящая армейская вечеринка. Она беспощадна и сурова. И она прекрасна.
   Уже часикам к девяти, когда совсем стемнело, мы испытали настоятельное желание позапускать салюты в честь нашей скорой победы. В некоторые моменты обычная сдержанность покидает меня, я становлюсь, быть может, чрезмерно шумным, и поэтому, кажется, я кричал громче всех:
   -Пойдемте в центр! Быстрее!
   В это время сестры за что-то распекали приунывшего Элифалиэля.
   -Мы совершенно против.
   -Унизительной сексуализации наших персон.
   Рилл, а именно он, а не бедняга эльф, вроде как, что-то там такое сказал, благоразумно держался подальше, но я слышал, как он бормотал в темноте, что это времена нынче наступили унизительные, настолько, что и комплимент даме делаешь с опаской. Мое же предложение совершенно неожиданно вызвало горячую поддержку у Эксцеса Кармы, что поначалу напугало и меня, и всех остальных.
   -Тактическая рекогносцировка будет вполне уместна в предложенных обстоятельствах, - сказал Карма.
   Разговоры смолкли.
   -В город! - решила наконец Эскапада. - Немедленно в город!
   Энергичной ватагой мы покинули уютный дворик и вышли на улочку Тенистую. Фонари в этом районе горели редко, и поэтому мы весело спотыкались и падали в темноте, пока не вышли на освещенную набережную.
   Спустя какое-то время, более для нас несущественное, мы добрались до парка и поющих фонтанов. Фонтаны пели старье, но душевное, и мы принялись подпевать. Элифалиэль прослезился.
   -Я исключительно заповедан в настроении любовью! - кричал он.
   Сестры взяли меня под обе руки, и это не понравилось Эскападе.
   -Кыш, шалавы! - рявкнула она. - Сегодня этот мужик мой!
   Сестры наклонили головы и улыбнулись друг другу через меня, но потом все же отошли в сторонку. Рядом с ними сразу же возник Подбодрилл.
   -Товарищи по оружию, где мы девали салюты? - рассудительно спросил Ябы.
   -Придется тебе наколдовать, - нашелся я.
   -Я бы с радостью, но "корочки" не захватил. А без них никак. Да и наряд- допуск надо выписывать. И время уже нерабочее. Проще будет купить, как вы полагаете?
   -Купим, - благосклонно согласился я.- И еще винишка надо бы добавить.
   -Ну, винишка можно и наколдовать, это святое.
   А вокруг нас гудел ежедневный для этого времени года праздник. Толпы людей сновали туда-сюда по площади, привлеченные ресторанами, аттракционами и прочими развлечениями. Аниматоры в костюмах сказочных персонажей прохаживались в толпе, демонстрируя пугающие ужимки и раздавали флайеры. Как будто и не стояло за городом самое мощное за последний исторический период войско. Я правда уже слышал краем уха, что, наоборот, наша армия привлекла в город еще больше туристов. И вот тут, мой несмышленый друг, можно было бы задуматься об истоках нечестного бизнеса и его вероломных маркетинговых ходах. И додуматься можно до всякого. Не может ли совершенно случайно быть так, что и власти оккупированного города так или иначе замешаны в этой грязной схеме с Макгаффином и вторжением? Война всегда кому-то выгодна. Вопрос в том, на сколько частей эту выгоду можно поделить.
   Но в те моменты меня это совершенно не интересовало. И вообще не пристало простому вояке задумываться о политике. Что ж, пока мы возились с добытыми салютами под одобрительный гул толпы, выстроившейся и аплодирующей широким кругом, на нас обратили внимание местные стражи порядка. Возможно, виноват в этом был Рилл, который между делом подрался с плюшевым мамонтенком.
   -Нарушаем? - спросили нас с виду суровые представители закона.
   -Нарушаем, - не стали спорить мы, источая широкие и теплые улыбки.
   Стражи пригляделись к нам получше, и спеси в них слегка поубавилось. Да еще раззадоренный и веселый Рилл закричал, пытаясь разжечь фитиль:
   -Устроим адский пеплум!
   -Вы это, - засомневался командир стражи, - это что- вторжение?
   -Все хорошо, начальник, - заверил я.- Сегодня мы просто гуляем.
   -Прекрасными методами напоенными очень хорошо! - счастливо засмеялся эльф, приплясывая в своем замечательном настроении. - На моей мягкая родине!
   Стражи переглянулись.
   -Нам ведь не нужна политическая провокация? - спросил командир у своих.
   -Нас не поймут, - согласились с ним. - Не стоит разжигать очаг напряженности.
   -Вот и прекрасно, - решил командир. - Ничего не происходит. Они гуляют, это все слышали. Наш гостеприимный город рад приветствовать дорогих отдыхающих.
   -На хер! Всех на хер! - закричала Эскапада, да так, что у меня, стоящего поблизости, заложило уши.
   Стражи совсем подувяли; они отдали нам честь, бледненько улыбнулись, а их старший сказал:
   -Надеемся, вы сможете найти развлечения по своему вкусу. Наш город этим славен. Всего доброго, и хорошего вам настроения.
   Они собрались было уходить, но, обернувшись, командир добавил:
   -Вы только это... предупредите, когда будете нападать. Ну, что б мы знали.
   -Утром, - сказал я, как ответственный адъютант, - все будет известно утром. Или к обеду. И разумеется, о начале штурма, или что там у нас наметится, будет заявлено своевременно.
   Похоже, их это устроило, и стражи с суровыми лицами удалились восвояси.
   После этого мы радостно пускали салюты, а Эксцес Карма ненадолго задремал в фонтане, который по такому случаю перестал петь, и все, кто подходил выяснить в чем дело, испытывали немалый культурный шок. А после мы оккупировали один небольшой ресторанчик, объявив всем, что это, мать вашу, вторжение, а потом другой, потому что там можно было попеть караоке. Немного зажгли на танцполе, и здесь Элифалиэль всех уделал. Интересно, всем веганам присуща такая- как бы это сказать? - пластика? Хотя должен признать, и без всякого сексизма с моей стороны, что в тверке вне всякой конкуренции были наши близняшки. Ух, как синхронно они это делали! Ну а потом снова пускали салюты, а еще Ябы где-то раздобыл банку с феями, и их мы тоже запускали. Эксцес Карма опять уснул.
  
   Далеко за полночь веселье на площади и в парке пошло на убыль. Рестораны и кафе потихоньку закрывались, аттракционы смолкали, люди расходились по домам. Погасла вся праздничная иллюминация, остались гореть только уличные фонари, и на улице сразу стало тихо и сонно. Мы решили, что нам тоже пора сворачиваться, потому что впереди у нас был вроде как ответственный день. И вот уже мы вновь оказались на почти пустынной уже набережной неподалеку от домика Эскапады. Мы все слегка подустали, но в то же время чувствовали себя отдохнувшими до полного умиротворения. Правда, наш волшебник слегка ныл.
   -Умоляю, Эскапада, - говорил он, - задумайся уже насчет приобрести жилье где-нибудь поближе к историческому центру.
   -В центре очень дорого, - вполне серьезно отозвалась воительница, - но я рассчитываю, что наша скорая победа даст определенный бонус в этом плане. Иначе хрен бы я во все это ввязалась.
   -Очень даже может быть, - кивнул Ябы.
   -Подтверждаю, что планы по-прежнему находятся в стадии коррекции, - встрял качающийся и словно бы мерцающий Эксцес Карма, и все вздрогнули, а вместе с тем поняли, что настало время разойтись и нам. Эскапада, как хозяйка сегодняшней вечеринки, прощалась со всеми.
   Обняла сестер.
   -Пока, обезьянки.
   Хлопнула по плечу Рилла.
   -Давай, чудовище.
   Кивнула Ябы.
   -До встречи, великий маг.
   Покосилась на Карму, сглотнула.
   -Увидимся, дружбан.
   Послала воздушный поцелуй эльфу.
   -Чмоки-чмоки! До завтра, бро.
   Широко улыбнулась.
   -Нулл, ты сегодня просто жег! Ты крут! Покедова!
   Повернулась и взяла меня за руку.
   -Адъютант, ты остаешься.
   -Прикольно, - сказал я.
   Собственно, так и прошел первый день нашей войны, а все, о чем я не рассказал, пусть останется за кадром. Война, мой друг, - это ад.
  
  Когда я проснулся утром, Эскапада встретила меня в абсолютном милитари: знаешь, стильный тренч, узкие штаны, все цвета хаки, высокие сапоги.
   -Подъем! - рявкнула она. - Труба зовет! Скоро такси подъедет.
   -Есть попить? - спросил я, сонно моргая. У меня ломило все суставы и ныли все мышцы, как будто меня всю ночь били, что, если вдуматься, было не так уж далеко от истины.
   -Держи, - она, бодрая, как торнадо, бросила мне пузатую бутылку с чем-то прозрачным. Я откупорил и принюхался.
   -Что это? Пахнет сероводородом, и это еще мягко сказано.
   -Это бювет.
   -Не буду. От бювета у меня отрыжка и судороги. Я не пил, но точно знаю. А есть просто вода?
   -Какая?
   -Мицеллярная, елки-палки!
   -Пей что хочешь, но помни: сегодня у нас много работы.
   -Это да, - поморщился я. - Наверное, Затрапезно уже чем-нибудь разродится.
   -Пора бы уж. Война тоже, знаешь ли, денег стоит. Жду тебя на веранде.
  
   До лагеря мы домчались, что называется, с ветерком и здесь расстались: Эскапада пошла проведать своих северных воительниц - посплетничать, как она сказала, - а я отправился прямиком в командный шатер.
   За время моего отсутствия лагерь преобразился, что наводило на различные мысли. К примеру, я не рассчитывал, что наш, так сказать, проект с Макгаффином может стать долгосрочным, а основательность и капитальность лагеря исподволь на это намекали. Но была и светлая сторона: такими темпами строительства скоро здесь откроется полноценный парк развлечений, и не надо будет ходить далеко.
   У входа в шатер маячили близняшки, свеженькие и чем-то жутко довольные.
   -Привет, Адъютант, как дел? Как?
   -Эскапада? Уже смотрел отчет о вечеринке?
   -В нашей сториз? Листай карусельку.
   -Это еще что за хрень? - не понял я.
   -Мы еще не знаем, но звучит.
   -Клево. Почти так же клево, как.
   -Сто тысяч лайков.
   Так ничего и не догнав, я покачал головой и зашел в шатер. К моему удивлению наш главнокомандующий уже проснулся, хотя еще даже обеденное время не наступило. Он одиноко и несколько потерянно сидел за столом совещаний, неизвестно чего ожидая.
   -О, вы уже на боевом посту! - довольно клишировано попытался сострить я.
   -Так ведь это... служба, - по его интонации мне показалось, что он пытается оправдаться, и я заключил, что, похоже, проснулся он только что. Я поздравил себя с тем, что не слишком опоздал.
   Затрапезно выкатил на меня мутный глаз, заставив меня внутренне содрогнуться.
   -Скажи-ка, Статус, - спросил он, - у вина бывает срок хранения?
   -Как-то не замечал, - слегка напрягся я.
   Он пошамкал губами.
   -Да? Интересно. Сначала, вроде, нормальное было, а потом... моча мочой. Надо будет подыскать качественных производителей. Это же невозможно, как оно быстро портится. Я понимаю, не в холодильнике, но все же.
   -Обязательно займусь, - пообещал я.
   -Ладно, - задумчивое настроение сошло с лица командира, и он вдруг проявил не особо свойственную ему энергичность, - пора за работу. Все остальное подождет. Ибо мой священный долг неустанно отдавать всего себя во имя великих и праведных целей. Таким образом, до обеда- все равно еще повара не приготовили- успеем кое-что сделать. Я тут наметил нечто весьма важное. Пойдем со мной.
   В душе я застонал, потому что рассчитывал немного прилечь, но служба есть служба, ничего не поделаешь.
   Когда мы вышли из шатра, близняшки все еще ошивались поблизости. Затрапезно, как мог, пытался чеканить строевой шаг, смешно выбрасывая короткие ножки, подбрасывая в воздух медали и эполеты, а я ковылял позади с большим и тяжеленым знаменем.
   -О, у вас перформанс! - восхитилась Вера Кубизма. - А можно?
   -С вами? - обрадовалась Люба Харизма.
   Затрапезно остановился, повернулся к сестрам всем туловищем, окинул их взглядом. Мимоходом замечу, что близняшки сегодня устроили какой-то косплей и были похожи сейчас не то на супергероинь, не то на персонажей аниме. Как бы то ни было, похоже, их вид пришелся главнокомандующему по душе.
   -Не возражаю, - согласился он. - Это всех нас касается.
   И мы, уже вчетвером, отправились дальше вдоль забитого фургонами главного тракта в направлении города. В продолжение этого замечательного похода, пока я изнывал под тяжестью знамени, а сестры беззаботно порхали вокруг меня, Затрапезно толкал свою очередную великую речь.
   -Перед нами стоят глобальные и, не побоюсь этого слова, героические задачи, - вещал он, продолжая чеканить шаг. - Без малейшей тени сомнения я взвалил на свои плечи эту священную миссию, и вправе требовать такой же полной отдачи и от вас. Что это, Статус?
   На пространстве у въезда в город возник небольшой затор, потому что прямо поперек тракта появилось уже что-то похожее на ворота. По пути в лагерь я их что-то не заметил, может быть, потому, что водитель нашего двухлошадного такси предупредил, что объедет пробки. "Вся центральная стоит", - сказал он, но я тогда не придал этому значения.
   -Ворота, - сказал я, возвысив голос, поскольку вокруг сделалось как-то шумно, - и забор.
   -Да, я вижу, что забор, - нахмурился Затрапезно.
   Я глянул в обе стороны от тракта. Строительство продвинулось уже довольно далеко. Не сказать, что основательно, но стук плотницких молотков был отсюда уже почти не слышен, а на заборе появилось еще больше солнечных зеленых лугов, голубого неба и Свидетелей Иеговы.
   Кажется, наш командир слегка растерялся от этого зрелища, да тут еще подошла эта крикливая женщина в очках с толстыми стеклами.
   -Вы из какой группы? - воинственно спросила она. - Я же предупреждала, не разбредаться. По графику стоянка здесь не предусмотрена. Немедленно по фургонам!
   Затрапезно выкатил на нее глаза, открыл свой широкий рот, квакнул что-то невразумительное и начал бочком отходить в сторонку.
   -Женщина, успокойтесь, мы не из ваших, - сказал я.- Не туристы и ни разу не на экскурсии.
   Поморщившись, я закинул на плечо древко знамени и поспешил за своим командиром. Экскурсовода я, похоже, не убедил, потому что она увязалась за мной, глядя с большим подозрением. А следом бежали близняшки, искренне забавляясь ситуацией. Окружив тетеньку, они тыкали в нее воображаемыми волшебными палочками и весело хихикали. Однако опытного работника сферы туризма было не так-то легко смутить.
   -На место сборов! Живо! - крикнула она, схватила за руку и утащила куда-то в толпу одну из сестер.
   Оставшись в одиночестве, вторая, а это была Люба Харизма, мгновенно притухла, а взгляд ее больших кавайных глаз стал настолько потерянным, что больно было смотреть.
   -Вы меня тащите? - жалобно спросила она. - Вы что с ума?
   -Господи, найди Веру! - воскликнул я.
   Люба незамедлительно испарилась, и мы с главнокомандующим снова остались вдвоем. Затрапезно тем временем обернулся, увидел, что женщина нас больше не преследует и остановился, делая вид, что спешил именно в это место, увидев, должно быть, что-то интересное. Впрочем, интересного здесь и в самом деле хватало. Мы оказались у самых ворот и своими глазами смогли увидеть причину затора. Командир стражи и водитель фургона орали друг на друга, намертво перекрыв дорогу. Водитель был незнакомым, а в командире я узнал того самого, который вечером подходил к нам на площади.
   -Я тебе говорю, ты идешь с перегрузом! - орал он. - Не положено!
   -А я тебе говорю, я всю жизнь тут езжу! - орал в ответ водитель.
   -Видишь ворота? - не сдавался охранник. - Раз они стоят, значит, должны быть правила.
   -А ты мне не тычь своими правилами! Вы для этого ворота поставили? Честных людей не знаете уже, как еще притеснить?
   -Без разрешения не пущу! Да я вообще могу закрыть тебя до выяснения!
   -Черт! Ну давай как-то договариваться, что ли?
   -Вот с этого и надо было начинать, - сразу потеплел знакомый служитель порядка.
   И тут он заметил меня и Затрапезно и слегка побледнел.
   -Никуда не уходи, - бросил он преисполнившемуся смиренного фатализма водителю, как будто тот мог что-то поделать, и подошел к нам.
   -Это вторжение? - тревожно спросил он.
   Я и сам не знал, зачем мы здесь в столь неурочный час и покосился на своего командира, который совсем не желал мне помогать и не проявлял никаких признаков понимания.
   -Да нет, мы так, осматриваемся, - осторожно сказал я.- Гляжу, у вас тут забор строят.
   Охранник вздохнул с видимым облегчением.
   -А? Забор? Нет, забор еще не начали, но скоро начнут.
   Тут уже я слегка потерялся.
   -А это что? Похоже ведь на забор?
   -Это ограждают место строительства забора, - он глянул на меня, как на дурачка. - Любая стройка с этого начинается.
   -Я правильно понимаю, вы строите забор, чтобы за ним построить забор?
   -Именно так. Вы не подумайте, деньги тут заложены серьезные.
   -Что ж, доходчиво и убедительно, - кивнул я.
   Затрапезно, в душевном ошеломлении взирающий на новые ворота, начал вдруг подавать признаки жизни: он как-то странно задергался, потом повернулся ко мне, и я без труда прочел на его лице глубокую человеческую драму.
   -Вот, что здесь происходит! - вскричал он.
   Как же ты не вовремя, подумал я с некоторой неприязнью. Что опять?
   -Да! - не унимался Затрапезно. - Теперь мне многое становится понятным!
   -Можно я пойду? - спросил командир караула. - Ну, если я вам больше не нужен?
   -Что? А, да, конечно, - рассеянно кивнул я, сам с опаской ожидая, куда еще вывернет затейливая мысль главнокомандующего. Можешь назвать это интуицией, я назову это чуйкой. Как говорится, в воздухе витало предчувствие чего-то неотвратимого.
   Как раз в этот момент показались снова воссоединившиеся близняшки, и теперь они были настроены не столь беззаботно.
   -Это просто какой-то! - воскликнула Вера Кубизма.
   -Кошмар! - воскликнула Люба Харизма. - Люди приезжают отрешиться от груза забот, но по большому.
   -Счету ничего в их натуре не меняется. А некоторые экземпляры.
   -Так и вовсе погрязли в своей беспардонности, глупости и жадности. Этот город однозначно достоин.
   -Уничтожения. Когда штурм? Предлагаем.
   -Начать атаку немедленно.
   Они, конечно, слегка сбили Затрапезно с его мысли, но всем на удивление, он сделался вдруг почти адекватным, если это слово вообще к нему применимо.
   -Подождите, мои милые и храбрые подопечные, - сказал он. - Об этом и речь. Я понял сейчас, что враг наш еще более хитер и коварен, чем доносила разведка, а рубежи его даже крепче, чем можно было бы предположить. И еще я, как заботливый и сердечный отец, в ответе за всех вас, мои бойцы и соратники. И поэтому простым штурмом мы вопрос не решим. Нам не нужна бессмысленная бойня, только недальновидные командиры поступили бы так. Мы же, проявив недюжинную смекалку и поистине превосходный стратегический гений, возьмем город измором. Адъютант, записывай!
   -Да я запомню, - сказал я.
   Затрапезно набрал в грудь побольше воздуха и изрек свое историческое:
   -Сим приказываю: сомкнуть вокруг неприступного города кольцо блокады!
   -Получается, мы в осаде? - почти обрадованно спросил меня не успевший уйти командир стражи, начавший было нервничать при появлении близняшек и их пламенных призывов.
   -Выходит, что так.
   -А, тогда ладно. Ну, я пошел.
   И он удалился обратно на свой пост у ворот. Я тоже как-то успокоился. Признаться, мне сегодня не особо хотелось воевать. Осада, так осада, подумал я. Это еще куда ни шло.
   -Значит, решено! - заключил Затрапезно таким тоном, будто с облегчением сложил наконец с себя непосильную ношу и с наслаждением распрямил усталую спину. - Предлагаю отправиться обратно, здесь нам больше делать нечего. Обед, наверное, уже стынет. Потом можно будет немножко вздремнуть, раз уж мы разобрались со столь сложным вопросом. Думаю, все заслужили небольшой отдых. Ну а вечером что? Может быть, небольшой фуршет по случаю открытия новой фазы нашей благородной кампании?
  
   Скажу тебе, дружок, что у меня не было никаких возражений на этот счет. И как же я заблуждался! Моя чуйка, оказывается, совсем неспроста свербела во мне, предвещая, что ничего хорошего ждать не стоит. Так и получилось. Мимолетное решение вылилось в итоге в те самые шестьсот восемнадцать тягомотных дней знаменитой осады. Я, конечно, ни о чем таком не подозревал и не думал, но насколько это меня извиняет? В жизни ничего нельзя переиграть, но, если бы я и близняшки смогли на чем-то настоять... возможно ли, что история пошла бы совсем по другим рельсам? Было ли это пресловутой точкой бифуркации? Никто теперь не узнает. Так получается, парень, когда думаешь только о своих сиюминутных потребностях, когда жаждешь вкусить бестолковой и преходящей выгоды. Это не моралите, но все-таки мотай на ус.
   Так вот... Охра завернула бы что-нибудь изящное, а я скажу простой, избитой фразой: мы переходим к самым печальным страницам нашей истории.
  
   На то, чтобы сомкнуть кольцо осады вокруг города у нас ушло несколько месяцев. Не то, чтобы мы были не в состоянии развернуть войска быстрее, но мы не могли опережать строителей забора, потому что это выглядело бы странно. А у них был свой график строительства, да и тот они безбожно затягивали. Не единожды мне, как адъютанту и заинтересованному лицу, довелось участвовать в рабочих планерках исполнителей и генподрядчиков по вопросам стройготовности. Они были однообразны, и все сводились к тому, на сколько метров мы еще сможем продвинуть забор и войско в обозримом будущем в условиях жесткой оптимизации и дефицита поставок. Я также периодически отчитывался перед своим главнокомандующим генерал генеральским Затрапезно, но он не особенно вникал в то, что, может быть, справедливо считал мелкими деталями, предпочитая общее руководство.
   -Ну как движется наша осада? - спрашивал он.
   -Да потихоньку, - отвечал я.
   -Вот и чудесно.
   В то время, когда мы все в той или иной степени подходили к тяжелому экзистенциальному кризису, нашего командира, вроде как, все устраивало. Придя к разумному, по его мнению, компромиссу со своим грузом ответственности, он заметно успокоился и все дни пребывал едва ли не в благодушном настроении. У него даже вошло в привычку выходить поутру на тракт и горделиво смотреть на нашу армию, медленно ползущую вдоль забора.
   -Очень хорошо, - приговаривал он в такие моменты. - Не сомневаюсь, что в скором времени враг будет изнурен и повержен. Выражаю глубокую уверенность в идейной последовательности нашей линии.
   После этого он, как правило, снова отправлялся на боковую.
   Разочарование, это то чувство, которое медленно, но верно зрело во мне подобно диковинному овощу или, вернее того, некой злокачественной опухоли. Я и раньше знал, что в этой жизни главную скрипку играют бездарности, но даже не задумывался, что эта стена может оказаться непробиваемой. Постепенно Затрапезно в моих глазах превращался в некомпетентного военачальника, которому остался лишь маленький шаг до вердикта о служебном несоответствии. Впрочем, я пытался и так, и эдак, под самыми разными углами разобрать сущность его стратегических парадигм. Вдруг это мы все ошибаемся и на самом деле имеем дело с чем-то по-настоящему дальновидным, образцовым и совершенным по своему исполнению, с чем-то воистину шедевральным? Хотел бы я, конечно, однажды прозреть и воскликнуть: "вот это, блин, задумка, командир! Вот это мощь! Вот это, я понимаю, гений!", но ничего у меня не получалось, потому что я по-прежнему видел вокруг себя неприглядную действительность. Разочарование достигло той степени накала, когда я готов был позволить себе, пусть и в неявной форме, попытаться оспорить его непопулярные решения, тем самым усомнившись в их правильности.
   Однажды, когда мы в очередной раз вышли на тракт, чтобы командир смог привычно восхититься развертыванием наших войск, я довольно деликатно заметил:
   -Движение сегодня просто сумасшедшее.
   В самом деле, в город и из города нескончаемым потоком мчались фургоны и телеги с туристами и различными грузами и просто одинокие веселые всадники на своих мустангах. Власти города подняли въездную пошлину из-за осадного положения и ввели выборочный досмотр, чем основательно пополнили свою и без того богатую казну, а в остальном город жил своей обычной жизнью.
   Затрапезно не понял моего тонкого намека.
   -Да уж, - рассеянно согласился он, - сейчас самый пик сезона. А может быть, здесь так круглый год, я точно не знаю. Пытаюсь читать путеводитель, но... засыпаю. Скучновато как-то.
   Я решил действовать чуть более грубо.
   -Не стоит ли в таком случае отрезать их... так сказать... от всяких источников... благоденствия? В этом и заключается смысл осады, нет?
   Затрапезно глянул на меня столь снисходительно, что мне стало тошно от его самодовольства и непрошибаемой самоуверенности. Знаешь такой взгляд? Типа: ты что, дурак, что ли?
   -Мой мальчик, если бы все было так просто, - сказал он, и слова его были такими же тошнотными, как и его взгляд.
   Я уже понял, что сейчас меня, мягко говоря, распнут в форме познавательной лекции. Затрапезно повернул ко мне свое туловище и, глядя снизу-вверх, но высокомерно, начал свой моральный блицкриг:
   -Позволю себе кое-что прояснить. Разумеется, я понимаю, держать в голове общую картину со всеми ее нюансами и тонкостями, это прерогатива начальства, в данном случае моя, но и мотивировать подчиненных в меру... ээээ... их умственных способностей тоже как бы входит в мою задачу. Видишь ли, мы находимся здесь, чтобы совершить трудную и ответственную работу. Прошу, относись к этому именно как к важной и необходимой для всего человечества работе.
   Я слегка абстрагировался, поэтому слышал только "ква-ква-ква". Я и так знал все, что он может сказать.
   -И здесь мы подходим к самому важному, - продолжал Затрапезно. - К важному и еще раз к важному. К важному. Мы должны бережно относиться к интересам населения всего прогрессивного свободного мира, во имя которого мы здесь и работаем. А интересы населения пролегают во всех сферах, в том числе и в данном городе, и мы ни коим образом не можем их ущемлять. Мы здесь для того, чтобы добиться положительных результатов, и нам совсем не нужны иски от транснациональных компаний.
   -В целом понятно, - сказал я, потому что в целом мне действительно было понятно, - но... как же мы сможем, говоря вашими же словами, изнурить противника?
   Еще один памятный взгляд, объясняющий, почему, я, собственно, дебил, прошу прощения за неполиткорректное слово. Солнечный человечек, скажем так. Мне кажется, Затрапезно даже нравилось беседовать со мной. Ну, примерно, как мне с тобой. Ох, и частенько я в ту пору ловил на себе подобные взгляды! Однажды, помню, на очередной планерке по возведению забора я, от нечего, видно, делать, заявил, что наша доблестная армия могла бы принять какое-нибудь участие в многострадальном проекте, чтобы хоть чем-нибудь заняться, помочь людьми и ресурсами, да и достроить наконец этот гребаный забор. Одно, мол, дело делаем в конце-то концов. Вот так же на меня посмотрели. А где ваша лицензия? А что скажут профсоюзы? И чего это вы наш хлеб забираете? Каждый должен заниматься исключительно своим делом, иначе наступит бардак и хаос. Ладно, это так, к слову пришлось.
   -Мы не пасуем перед трудностями, и я хочу, чтобы ты сберег эти простые слова в своем сердце, - изрек Затрапезно.
   А что мне еще оставалось? Я сберег, мать их.
   И мы, как могли, продолжали не пасовать.
   Это было трудно и у всех происходило по-разному, но еще долгое время, пока все вокруг становилось только хуже, мы продолжали сохранять природный оптимизм и надежду.
  
   Виделись мы уже не настолько часто, как хотелось бы. В большинстве своем армия изнывала от безделья, но, по мере продвижения стены, части войск медленно, но уверенно отдалялись от главной ставки, где я оставался при главнокомандующем. Отношения с Эскападой, с которой я одно время сошелся, не получили какого-нибудь особого продолжения. Мы продолжали время от времени встречаться, но без обязательств, хотя потом говорили, что это от нее я понахватался всего этого гонора и плоских армейских шуток. Возможно. Мы всегда были и остаемся друзьями, а друзья, как правило, подвержены взаимному влиянию. Почему и проскальзывают сейчас в моей живой прямой речи интонации Охры, как ты, наверное, уже заметил. Кстати, это была ее просьба, чтобы я побеседовал с тобой, так сказать, по-мужски. Охра у нас очень чуткая и впечатлительная. Что ж, во исполнение ее просьбы, и чтобы ты не распускал сопли из-за своей Полины, скажу, что в жизни совсем не обязательно зацикливаться на чем-то одном, пускай даже тебе кажется, что без этого ты не проживешь. Очень даже проживешь, дай только время. Я, например, сошелся также со всеми северными воительницами Эскапады, а потом и вовсе переключился на близняшек. А близняшки, как ты догадываешься, у нас идут в комплекте, и нечего тут краснеть. Охра ожидает, что я тебя как-нибудь... не знаю, утешу, что ли, но я смотрю на свою задачу гораздо шире. Я еще сделаю из тебя настоящего мужика, хоть ты и похож на девку, не в обиду тебе будет сказано. Так что, внимай.
  
   Одно было хорошо: Затрапезно продолжал устраивать периодические совещания, и это позволяло нам нет-нет, да и видеться всем вместе. На совещаниях абсолютно ничего не происходило. Генерал генеральский скучно, по бумажке вещал, что все у нас великолепно, что фронт движется уверенными темпами и что враг испытывает тяжелое потрясение, и недалек тот день, когда его боевой дух будет окончательно сломлен. Заканчивал речь он общими призывами и лозунгами для поднятия нашего собственного боевого духа, и это служило нам сигналом будильника, поскольку прежде чем начать аплодировать, мы успевали довольно неплохо выспаться. А после таких совещаний все наши собирались в одном милом пивном ресторанчике неподалеку. Летний ресторанчик этот назывался "АрмейскАй", он появился вместе с нашим палаточным городком и пользовался весьма большой популярностью, сохраняя при этом уютную, ламповую атмосферу.
   Там мы регулярно, хотя бы раз в неделю, коротали свои вечера, временно сбрасывая с себя груз тревог и уныния. В качестве наглядного примера могу привести один из типичных наших вечеров. Только заострю внимание, что типичным он был исключительно на то время, на первую половину нашей героической блокады. Потом-то уже все было по-другому, но об этом речь впереди.
   Представь, что я, как обычно, слегка задержавшись, потому что усыплял командира, подхожу к ресторанчику, и снаружи у входа прекрасные барышни предлагают мне традиционную бесплатную чарочку "армейскага пойла". Маркетинговый ход, но приятный. А уже внутри меня, воспрянувшего духом от заботы и участия, радостно приветствует бармен, администратор, корчмарь, или кто он там есть:
   -О, еще один дорогой наш кормилец! Милости просим! Нижайший! Нижайший вам поклон!
   А здесь уже все свои, и я с большой радостью к ним присоединяюсь. За дальним столиком Элифалиэль и Эксцес Карма играют в нарды, и если исключить из поля зрения Карму, то за этим довольно забавно наблюдать, потому что эльф постоянно вскрикивает в непроизвольном ужасе всякий раз, когда поднимает глаза от доски, отчего камни у него совершенно не ложатся. А вот Эксцесу сегодня фартит.
   -Позвольте предложить талантливое возмущение, - не выдержав игровой пытки, восклицает эльф. - Почему с беспокойством отображаемый куш вопреки снова обобщая? Я не в себя!
   -Частая потеря сознания зафиксирована, протестирована и успешно внедрена в поведенческий алгоритм, - оправдывается Карма, быстро переворачивая кубики пока Элифалиэль пребывает в очередном обмороке.
   За другим столом Подбодрилл и Ябы попивают эль из тяжелых кружек и лениво перебрасываются колкостями.
   -Давно хотел спросить, - говорит Рилл, вытирая пену с усов, - вы со своей уже определились с полом вашего ребенка? Кажется, вас чему-то такому учат в волшебной академии?
   -Не совсем, - отзывается наш колдун слегка задето, поскольку тема для него, вроде как, больная. - Это дело кропотливое. Ты не поймешь за все тонкости, поэтому прими, как я тебе сказал. В спешке совершенно не делается.
   -Но и особо не затягивайте. Как-никак чаду уже сорокет.
   -А вот это не есть правдиво. Только на будущий год. Нет, ты подойди к любому, и тебе все ответят. И потом тебе с этим жить.
   Они делают по доброму глотку, синхронно смахивают пену.
   -Кстати, - снова говорит Рилл спустя какое-то время, потраченное на счастливую отрыжку, - читал недавно книжку про ваши края.
   -Любопытно. И как называется?
   -"Ваши края".
   -Вот как! И что же?
   -Да не знаю. Удивительно... как ты выжил вообще?
   -Хм... Надо будет почитать.
   -Давай к нам! - весело кричит Рилл, заприметив меня, устроившегося возле бара. - Адъютант! Фисташек за этот столик! Бистро!
   Я приветственно машу рукой, потом показываю неприличный жест и остаюсь за барной стойкой.
   И если ты все это живо вообразил, в чем я, правда, сомневаюсь, я вернусь к рассказу в прошедшем времени. Итак, я сидел на высоком стуле, наслаждаясь почти семейным уютом и немного односолодовым вискариком. И почти по-семейному Эскапада меня беззлобно попиливала:
   -Ужас! Это ужас, Статус! Посмотри на свою шею!
   -Я не могу, - соврал я, хотя витрина с бутылками напротив была зеркальной.
   -Постеснялся бы ходить с такими засосами! Хоть бы тоником каким замазал. Ваша работа? - она сделала небрежный салют бокалом в сторону близняшек, которые тоже обретались у барной стойки.
   -Пойманы с поличным. Нет.
   -Смысла скрываться, - весело отозвались Вера и Люба. - Лол. Нам показалось или действительно?
   -Прозвучала толика ревности?
   Эскапада рассмеялась.
   -За что вас люблю, мокрощелки, так это за безрассудную храбрость и ни на чем не основанную убежденность в своем бессмертии.
   -Хэштег ты не.
   -Прав, мать.
   Что касается меня, я спокойно попивал виски, ни во что не вмешивался и чувствовал себя крайне умиротворенно. Но практически всегда в таких ситуациях возникал момент, когда наши героини вдруг резко, без всякого предупреждения заключали некий бесчеловечный союз, и все свое благосклонное внимание переключали на меня. Далеко не каждый раз мне удавалось вовремя прочувствовать этот опасный момент. Сегодня, к примеру, это произошло на удивление быстро. Некоторое время мне на все лады перемывали бедные ржавые косточки, и всем мерзким животным в моем лице, а потом Эскапада уставила на меня палец и воскликнула:
   -Нет, вы только посмотрите на него! Ну и чего ты тут расселся, сердцеедка?
   -Да ладно вам, - я чувствовал себя задетым и одновременно в чем-то виноватым. - Что за "me too" вы тут устроили? Куда только все катится?
   Я беспомощно развел руками и огляделся в поисках моральной поддержки.
   -Да вообще пофиг! - крикнул Рилл со своего места. - Нас не впутывай.
   -Ору с тебя, чел! - Ябы довольно мерзко, как умеют только всякие непотребные колдуны и некроманты, захихикал в бороду.
   Я поднял руки, признавая свое поражение.
   -Спасибо, друзья! Храни вас бог за вашу доброту и отзывчивость!
  
   Вот так мы и развлекались. К счастью, мурыжили меня недолго. Никто не является центром мироздания; были у нас и другие достойные темы для обсуждений.
   Рилл спросил Эскападу:
   -Ну что, матч между твоими и моими еще в силе?
   -Однозначно. Как договаривались. И мы вас порвем.
   -Стесняюсь спросить, на чем основана эта по-детски непосредственная вера?
   -Я сказала порвем, сучонок!
   -Не пойми меня превратно, твои северные воительницы хороши, это и Статус подтвердит, но за нас вызвался Нулл, а значит, у вас нет шансов. Нулл, ты же с нами?
   -Обязательно киньте, - сказала Вера.
   -Ссылку на время и место, - сказала Люба. - Очень.
   -Хотим поболеть.
   -Мы все придем, - поддержал я.
   На этом тема, кажется, была закрыта, но наш волшебник уже успел накидаться, что было для него не в диковинку, и что-то, видимо, его зацепило в словах сестер, а может, в них самих- мыслительные процессы нетрезвых колдунов не поддаются человеческой логике.
   -Вот я поражаюсь с вас, - сказал он. - Во-первых, попрошу не забывать, что у нас здесь как бы условное средневековье.
   -Да всем же насрать, - встал я на защиту сестер, смекнув, что маг выруливает куда-то не туда.
   -Мне не насрать! - в сердцах Ябы хлопнул ладонью по столешнице; Рилл, облившись элем, чертыхнулся. - Где обещанная эпичная битва света и тьмы? Мы зачем вообще здесь? Вот вы, - он словно бы в мольбе простер руки к сестрам. - Вы же больше всех хотели уничтожить этот город? А что сейчас? Уже расхотели? Что изменилось?
   Сестры отозвались учтиво и вполне благожелательно:
   -Мы наконец обрели.
   -Заслуженную популярность. Мы.
   -Селебрити и медийные персоны. У нас.
   -Очень много фолловеров. Оказывается.
   -Быть оккупантом сейчас модно.
   -А что у вас с губами? - спросила вдруг Эскапада немного не в тему.
   -О, тут все дело.
   -В пчелах- такие мухи в полосатых купальниках. Сейчас.
   -Все так носят.
   -Вы не ответили, - настаивал Ябы. - Что, не хотите больше захватывать город?
   Близняшки мило и выверено улыбнулись.
   -Ну почему же? Очень.
   -Даже хотим. Мы всем так.
   -И говорим. Иметь.
   -Четкую гражданскую позицию.
   -Сейчас тоже модно. Главное, вовремя.
   -Постить умные изречения на злобу дня.
   -Это вам не ЗОЖ, вашу мать, не сраный бодипозитив, - вклинился Рилл. - А-то напридумывали себе, твари.
   -Ты дико пьян, старичок, - заявил Ябы. - Выражаешь солидарность, но делаешь это без уважения.
   Краем глаза, чтобы не впасть в беспричинную панику, я наблюдал, как Эксцес Карма встал из-за стола, к огромному облегчению Элифалиэля, и подошел к волшебнику, а потом положил руку ему на плечо. Ябы обернулся, вскрикнул и немедленно лишился чувств.
   -Вижу в твоих высказываниях неоформленное зерно истины, - сказал Карма, не придав ни малейшего значения тому факту, что колдун беспомощно поник на стуле и, по всей видимости, надежно отключился от всяких тревог и волнений и соответственно самоустранился из теплой товарищеской беседы. - Вся наша система подвержена энтропии и стремится к хаосу и абсолютному распаду. Подтверждаю, что долго заявленный баланс не продержится. Это фиаско.
   -Это скука! - выкрикнула Эскапада. - Банальная, тупая скука. Мои северные воительницы уже воют, и никакой дружеский матч не спасет положение. Эй, Статус, что скажешь? Есть какие-нибудь подвижки?
   И что я мог ответить? Они все были правы. Нам было хорошо и уютно, когда мы собирались вместе, мы могли на время отрешиться от проблем, совсем как наш волшебник сейчас, и сделать вид, что все течет в правильном русле, но унылое настоящее все больше вторгалось в наш быт, оно буквально разъедало нас изнутри. Его не получалось долго игнорировать. И скажу тебе, если ты вдруг решил, что кто-нибудь из нас был доволен сложившейся ситуацией и находил в ней радость, то ты глубоко неправ. За нашими лицедейными масками скрывалась глубокая общечеловеческая трагедия. Но мы все были суровыми воинами, народными героями, и в горниле этой чудовищной войны ковались наши стальные характеры. И потому, мы, конечно, прятали свою боль. До поры до времени. Я ведь потому и привел этот вечер в пример, чтобы ты смог почувствовать, как на обычные, в общем-то, дружеские посиделки незаметно, но верно и неумолимо падает тень осознания безрадостного будущего.
   Я покачал головой, видя в каждом обращенном ко мне лице следы этой неуловимой горечи, которая снедала и меня.
   -Никаких изменений. Кажется, это тело всерьез намерено заморить врага голодом, или чем он там хочет их заморить.
   -Попадос, - сказала Эскапада. - Нет, я не жалуюсь, вы не подумайте. Никто не обещал, что война - это легкая прогулка. Мы все знали, на что подписывались.
   -В моих нейронных связях зреет новый паттерн, - задумчиво произнес Эксцес Карма. - Вижу для себя только один достойный выход.
   Я был занят тем, что пытался хоть как-нибудь включить его в свою картину мироздания и боролся с подступающей тошнотой и дезориентацией, поэтому не придал должного внимания его словам. А зря. Может быть, это был первый звоночек, и, если бы мы смогли вовремя прочувствовать и предупредить... но опять-таки, это снова возвращает нас в неблагодарную стезю альтернативных историй. Так или иначе, а Эксцес Карма по прошествии какого-то времени смог здорово всех нас удивить, хотя, казалось бы, куда уже больше, если он удивлял самим своим существованием. Не расстраивайся, я буквально сию минуту к этой теме вернусь.
   Похоже, атмосфера в нашем убежище слегка сдулась, и мы подозревали, что, если ничего не изменится, дальше будет только хуже. Но, как ни странно, именно этот конкретный вечер спас все тот же Ябы. Неожиданно он пришел в себя, с любопытством огляделся и сообщил:
   -Осмелюсь заметить, что в жизни не так много подлинных радостей. Одной из них считаю хорошую музыку. Элифалиэль, дорогой ты мой, не скажешь ли что-нибудь по-эльфийски? Люблю, знаете ли, послушать.
   -С двльствм сплн вш прсьб. Мн всьм пртн вш внмн. Двн, првд, н пржнлс в рдн рч, - отозвался эльф.
   -Мелодичный какой язык, сука, - пустил слезу волшебник.
   И потом мы все вместе распевали задушевные эльфийские песни, и в целом этот в общем-то типичный вечер был спасен.
   Так вот, что касается Эксцеса Кармы. Начну, пожалуй, издалека. Если ты еще не понял, мне просто банально нравится слушать самого себя.
   Однажды сестры пригласили меня прогуляться по моллу. Конечно, таскаться с ними по бутикам, сравнивать скидки, выбирать нижнее белье и нюхать духи меня не особо прельщало, но, помимо этого, торговый центр предлагал массу других развлечений, и вот на них-то я и купился.
   Мы договорились встретиться на стоянке для лошадей у главного входа, и я, по-быстрому усыпив Затрапезно, отправился в город. При въезде меня остановил знакомый командир стражи, который теперь всегда торчал у ворот.
   -О, это вы, - узнал он меня.
   С некоторым подозрением оглядел с ног до головы, а потом привычно спросил:
   -Это вторжение?
   Я устало вздохнул.
   -Да нет, я так- развеяться. Расслабься пока.
   -Что ж, мое почтение. Проходите.
   Я кивнул и отправился дальше.
   -Но вы сообщите, если что, да? - крикнул мне вслед охранник.
   -Обязательно сообщу. Первым же делом.
   И как же мне действительно хотелось это исполнить!
   Я специально пришел попозже, но все равно был вынужден дожидаться своих пунктуальных подруг. В ожидании я расположился за столиком в открытом кафе на площади рядом со стоянкой. Попивая пиво, я лениво разглядывал прохожих, думая о том, насколько изменилась их жизнь с приходом войны, пытался заметить какие-то неявные признаки паники, тревоги или чего-то похожего. Люди казались обычными и глупыми и почему-то это меня слегка расстраивало. Потом я узнал в толпе одного обычного и глупого.
   -Эй, Рилл! - замахал я рукой. - Куда намылился?
   Он заметил меня, подошел и сел за мой столик.
   -О, привет, Адъютант. Какими судьбами?
   Выглядел он немного смущенно, может быть, потому, что держал в руках огромный букет гладиолусов.
   -Договорились встретиться с близняшками, - сказал я.
   -Опаздывают?
   -Слегка.
   -Вот просто типичное поведение. А еще меня в сексизме упрекают.
   -Бывает. А это что?
   -А, да я тут тоже, - Подбодрилл слегка замялся, - замутил с одной. Она местная. Как-нибудь приведу познакомиться. Думаю, это серьезно. И виды на жительство хорошие. Имя, правда, немного странное- Николай. Но она прикольная. И немного беременная.
   -Ну, поздравляю. Мы все будем не прочь познакомиться с прикольной, беременной Николаем. А бабушка уже в курсе?
   -Бабушке я отписался. Ладно, я побежал.
   -Может, по пивку? Попробуй. Хорошее, крафтовое.
   -Да нет. Не знаю. Ну давай, уболтал.
   Но в этот раз мне не удалось попить пива в компании Подбодрилла, потому что тут как тут нарисовались близняшки. Сегодня они косплеили что-то в стиле вамп или БДСМ, я точно не скажу, но смотрелись весьма эффектно. И по тому, как ты задышал, я могу заключить, что ты уже представил себе эту черную кожу и латекс, высокие каблуки и выразительный агрессивный макияж. Не парься, я вполне тебя понимаю. Что ж, мне-то хоть бы что, я с Эскападой близко общался, а вот у Подбодрилла сердечко, кажись, слегка екнуло. А тут еще Вера начала размахивать перед его лицом плеткой, видимо пытаясь срубить гладиолусы в его руках.
   -Ой, что вы делаете? - занервничал Рилл.
   -Говорят, ты на?
   -Свидание собрался? - лукаво поинтересовались близняшки.
   -Что? Откуда?
   Я заметил, что Рилл, этот могучий воин, в чьих жилах текла четвертинка крови подгорных гномов (по бабушкиной линии), все еще насторожен, если не сказать испуган, и вообще, он был как-то по-особенному раним в последнее время, почти не цеплялся к людям, не отпускал ехидных замечаний, и мне было даже немного больно видеть его таким. Я потому и предлагал ему попить пивка, развеяться, так сказать. Конечно, я знал, что за его грубым, циничным фасадом скрывается тонкая, ранимая душа, но... нет, мне это нисколечко не нравилось. Любовь делает с людьми нехорошие вещи, и это я персонально тебе говорю. Ну так, между делом, к слову.
   -А, по цветам догадались, - почти беспомощно промолвил Рилл. - Они не мои. Я пойду, пожалуй.
   Сестры заулыбались, как настоящие хищницы.
   -У твоей подружки.
   -Новый статус.
  Тут Рилл слегка опешил, и я, признаться, тоже. Мы переглянулись.
   -Что?.. Какой еще?..
   -О, нет, не этот, а.
   -В ее аккаунте.
   -Это что еще такое? - спросили мы в один голос.
   -Точно никто не знает, но это такая.
   -Книга, и у нас их тоже есть.
   -Везет вам, - сказал я.
   -А иначе никак. Хочешь?
   -Мороженку?
   -Не хочу.
   -Бери, не отказывайся, этим.
   -Ты поддержишь наш новый челлендж.
   Я с сомнением посмотрел на протянутый мне рожок.
   -А почему оно черное?
   -Ах, в этом вся фишка! Называется.
   -"Нефть". Скоро нефть будет рулить всем! Да!
   -Нефть рулит! Нефть!
   -Это классно!
   -Я вообще-то за альтернативные источники энергии, - заметил я, покосившись на свой недопитый бокал пива.
   Я обезоруживающе улыбнулся и глянул на сестер. И улыбка моя сползла.
   -О, черт, ладно, давайте свою нефть! Надеюсь, это не вызывает зависимость.
   В целом, скажу я тебе, это мог бы быть замечательный день. Невзирая на дружескую пикировку, атмосфера вокруг нас царила самая умиротворенная, и нам было легко и в какой-то мере свободно. Я лично давненько уже не чувствовал такого покоя и с радостью предвкушал предстоящие развлечения. Иногда, ты понимаешь, всем нам необходимо отдохнуть от тягот суровых будней. И в тот солнечный денек, когда мы готовы были исполниться милоты и няшности, за исключением Подбодрилла, который просто пытался смыться, абсолютно ничего не предвещало того, что воспоследовало. Но это жизнь, а вовсе не нефть, рулит, как ей надо. С этим приходится считаться, и это ты поймешь со временем.
   Рядом с нами, не сказать неожиданно, потому что я видел, как печально и просветленно он бредет через площадь, возник один патлатый чел крайне унылого вида.
   -Че, как, привет, - сказал он. - Вам, типа, входящее сообщение.
   Каким-то шестым чувством мы сразу поняли, что это не сулит ничего хорошего, и тень набежала на наши лица, за исключением Подбодрилла, который и без того пребывал в сумраке.
   Мы тревожно переглянулись, и я ответил за всех:
   -Зачитайте.
   -Как там? Типа, возвращайтесь на базу срочняк у нас тут реальная шиза грустный смайлик Карма повесился слезы шок.
   Гонец апатично почесал небритый подбородок, что-то вспоминая.
   -А, тут еще, - и внезапно голос его радостно взлетел вверх. - Подруга, а я вообще парализована и сижу дома с ребенком и зарабатываю пятьдесят тыщ в день! Если интересно...
   -Отбой! - крикнул Рилл. - Нахрен спам! Сгинь, пока не втащили!
   -Ну все, паке.
   Мы остались под выцветшими лучами этого резко померкнувшего дня в абсолютном раздрае чувств.
   -Жесткач, - сказал я наконец подавленно. - Просто взрыв мозга.
   -Что делать будем? - спросил Рилл.
   Я с поднимающейся волной тоски и осознания обернулся на торговый центр.
   -Слушайте, может, на аттракцион по-быренькому? У меня купон пропадает.
   Рилл печально посмотрел на свой букет.
   -Не один ты обламываешься, - сказал он. - Но делать нечего, надо идти.
   Сестры застыли рядом со столиком, как впечатляющие иллюстрации мировой скорби, но, зная их, я заподозрил, что в их прекрасных головках решаются сейчас какие-то ведомые только им задачи, причем совсем необязательно относящиеся к насущной теме.
   -А как же восхитительный буррито с соусом гуакамоле? - Я еще не был готов сдаться, хотя и понял уже, что это безнадежно.
   -Вуаль? Траур? - воскликнула вдруг Вера. - Это будет.
   -Стильно, - поддержала Люба. - Рилл, отдавай свой букет, хоть на что-то стоящее.
   -Сгодится. Если разделим его пополам, как раз.
   -Получится четное количество.
   -Ладно пошли, чего уж, - вздохнул я, окончательно распрощавшись с радужными планами на прекрасный день и вечер. - Нулл, ты, конечно, с нами? Без тебя-то мы точно не справимся.
   Война, брат, не спрашивает.
   И такие же примерно мысли крутились во мне всю обратную дорогу. Война- это прежде всего жертвы, и можно сколько угодно убеждать себя, что все в порядке вещей, можно делать вид, что ты ко всему привык, но вся штука в том, что, если уж ты не совсем зачерствел душой, по-настоящему привыкнуть к такому нельзя. Это говорю тебе я, который избрал войну своей профессией. И именно как человек любящий свою профессию, я до сих пор принимаю близко к сердцу неизбежные потери и поражения. Но, с другой стороны, научился с этим жить, и даже не подавая виду.
   Вот как, думал я по дороге, вот, значит, как. Поток моего сознания закольцевался, и я снова и снова возвращался к одной и той же мысли. Вот и первая жертва этой чудовищной, бесчеловечной войны. А в том, что жертв будет еще много, я практически не сомневался.
   Когда мы вернулись, то обнаружили, что над всем лагерем повисла гнетущая тишина. Встречные люди отворачивали лица, мужественно пряча свое горе. Наших мы нашли возле медицинской палатки.
   -Осмелюсь вас ожидаемо, - печально, но радостно приветствовал нас бледный эльф.
   Волшебник Ябы нервно и тщетно пытался раскурить свою пеньковую трубку.
   -Гребаная зажигалка.
   Он поднял голову и посмотрел на нас из-под широких полей своей магической шляпы. Я предстал перед ним в своем парадном адъютантском кителе с лентой "похоронная команда" через плечо, а по бокам от меня стояли сестры в длинных черных платьях, в шляпках с черными вуалями и с одинаковыми букетами в руках, как скорбящие вдовы или как персонажи из готических хорроров.
   -Эффектно, - признал волшебник. - Не стану отрицать, эффектно.
   -А почему так тихо кругом? - шепотом спросил Рилл.
   -О! - развеселился вдруг Элифалиэль. - Тихий час уважаемая потребность находиться с условием.
   -Затрапезно почивать изволят, - подтвердил Ябы.
   -И что тут такого? - не понял я.
   -Да просыпался он недавно. Совершенно, понимаете ли, для всех неожиданно. Такого шороха навел, я вас умоляю. Сейчас успокоился. Боимся потревожить.
   Я нахмурился. Нет, я знал, что сны командира бывают весьма беспокойны. Зачастую он разговаривает, кричит, а то и ходит во сне, но я привык не обращать на это особого внимания. Бывало, правда, что я не знал, спит он в данный момент или нет, но все это я принимал, как забавные мелочи, не более чем, а сейчас вот неожиданно задумался. Не участились ли случаи сомнамбулизма за последнее время? Какой внутренний конфликт может за этим скрываться? Какой когнитивный диссонанс? К чему это вообще может привести и как сказаться на всех нас?
   И заронилось в меня некое хрупкое и неясное пока зернышко: как это можно использовать?
   Но эта легкая как дуновение мысль, которой однажды суждено будет, как пресловутому рычагу, перевернуть этот мир, сегодня от меня ускользнула, начисто сметенная другой, более приземленной мыслью. На заметку, подумал я, Затрапезно надо связывать.
   -Да вы не берите в голову, и все пройдет, - задумчиво произнес я, все еще хмурясь от неопознанного, тонкого и досадного послевкусия чего-то явно важного, но обидно упущенного.
   -А тут еще Эксцес повесился, - вздохнул Ябы, и нас всех передернуло от воспоминания об этом персонаже.
   -Да, кстати, - сказал я.- Где он? Как он?
   -Да вон, в палатке, - волшебник махнул трубкой, и весь табак, или что там было, из нее высыпался. - Эскапада сейчас с ним, дай ей бог душевного равновесия, бедняжке. Зайдете?
   -Дружеская приспособлен общения очень неплохо, - заявил эльф.
   Мы переглянулись.
   -Да как-то не хотелось бы, - поморщился я, выражая, как я думал, общее мнение. - Может обойдемся без этого?
   -Без этого никак, - покачал головой волшебник.
   Неожиданно сестры ткнули меня локтями в оба бока.
   -Пошли, - сказали они.
   -Это для хайпа. Но мы должны быть осторожны, потому что.
   -Чуть что не так, все некрасивые, неуспешные люди с замшелой моралью сразу превращаются в злобных.
   -Бабушек у подъезда. Мы называем их.
   -Хейтеры.
   -Идите, - обрадовался Рилл, - а я вас здесь подожду.
   -Ну уж нет, - возмутился я.- Если пойдем, то все. А вообще, - я повернулся к Ябы. - Чего ожидать? Как он там на самом деле?
   -Как? - волшебник развел руками. - Три часа в петле провисел, пока мы набирались храбрости его вытащить. Да, тяжело получилось. А вообще нормально. Это же Карма, по нему как поймешь? Ну... грустит, наверное.
   -Ладно, пошли, - решил я, - а-то некрасиво получится.
   -Да, идите, - сказал Ябы и посмотрел на нас, как на каких-нибудь бедных сирот, - а мы тут покараулим. Сами мы там уже были. Ох, жуткое дело, жуткое дело...
   И мы вошли в медицинскую палатку, где сразу же погрузились в угнетающую атмосферу стен из зеленого кафеля и ядовито- болезненного освещения.
   -Почему его сюда принесли? - вновь инстинктивно переходя на шепот, спросил Рилл. - Он заболел?
   -Сейчас все выясним, - сказал я, подходя к регистратуре. Шаги мои отдавались гулким эхом, и было холодно и неуютно; откуда-то доносились прерывистые всхлипы. За стойкой никого не оказалось. Я несколько раз позвонил в колокольчик, и на этом план действий исчерпался.
   -Как мы теперь поймем, где искать? - озадачился я.- Безобразие! Что они себе позволяют? Ох уж эта медицина!
   -Я здесь! - крикнула вдруг Эскапада от дальней стены палатки. - Сюда!
   -Эскапада! - воскликнул я с облегчением. - Как тебя сюда занесло? А, ну да...
   Наша воительница сидела на жестком стуле рядом с вызывающей безотчетный страх больничной койкой, на которой лежал накрытый простыней вызывающий безотчетный страх Эксцес Карма.
   -Хорошо, что пришли, - обрадовалась Эскапада, - а-то я уже задолбалась здесь. Ублюдки! Вы представляете, какие же все ублюдки! Довели... существо до суицида!
   -Но почему? - спросил я, стараясь не смотреть на неподвижное тело.
   -Да кто ж его знает? - Эскапада в сердцах тряхнула дредами.
   Близняшки, возлагая цветы в изножье больничной койки, задумчиво произнесли:
   -Иногда персонажи в своем развитии совершают нетривиальные, но логически обоснованные поступки, открываясь с неожиданной стороны, и иногда.
   -Они способны нас удивлять, когда скрытая суть внутренней логики становится ясна.
   -А он сам что говорит? - поинтересовался я.
   -Ничего, сука! - крикнула Эскапада. - Мычит и считает.
   -Девяносто семь процентов, - донеслось вдруг из-под простыни.
   Мы все невольно вздрогнули.
   -А он настырный, - заметила Эскапада.
   -Ох, беда, беда, - вздохнул Рилл. - И давно он так?
   -Сам как думаешь? От единицы.
   -А сколько всего процентов должно получиться по итогу? - спросил я.
   -Вот у него и спросишь.
   -Девяносто восемь процентов.
   -Твою ж мать! Кажись, ускорился.
   -Девяносто девять процентов.
   -Сука!
   -Он может про себя считать? - спросил я.
   -Так вот и спроси у него!
   -Сто процентов. Перезагрузка завершена.
   На пару секунд повисла тишина. Мы уставились на неподвижное тело.
   -Что-то новенькое, - сказала Эскапада.
   -Что за перегрузка? - недоуменно моргнул Рилл. - Что эта херня должна значить?
   Неожиданно Эксцес Карма сел на своей койке, стягивая простыню. Мы заорали. Этот крик как будто повис у меня в ушах, но кажется, я на мгновение потерял сознание, потому что не запомнил, как оказался в шкафу.
   -Приветствую вас, мыслящие особи, - очень спокойно сказал Карма.
   Я только успел слегка приоткрыть дверцу, чтобы выглянуть, и сразу же увидел, как Эскапада от души всекла ему с ноги. Эксцес снова обмяк.
   -Ох, извините! - всплеснула руками Эскапада. - Что-то нервы расшалились.
   -Он сейчас опять считать начнет, - заметил Рилл, вылезая из-под соседней койки. - Гребаный Каспер.
   Сестры захлопали в ладоши.
   -Это же так!
   -Увлекательно! Кто не спрятался, я!
   -Не виноват!
   К их разочарованию Карма, однако же, не стал считать. Довольно скоро он зашевелился и на удивление человечно спросил:
   -Что это было?
   Я по привычке наблюдал за ним краем глаза, но тут, разинув рот от изумления, посмотрел прямо, а потом, конечно, все равно вздрогнул. Не знаю, какой частью себя он сейчас находился в этой реальности, но выглядел, как всегда, жутковато. И так сразу не поймешь, с чем мы имеем дело, что изменилось, и изменилось ли что-нибудь. И не только я не мог сходу разобраться во всех этих непростых вопросах.
   -Карма, ты вообще живой или как? - участливо спросила Эскапада, видимо, чувствуя за собой некоторую толику вины.
   -Давайте его добьем, и вопрос решится, - предложил Рилл. - Он и раньше был не айс, а сейчас я даже не знаю. Ну признайтесь, нам это не повредит. Выплеснем негативчик.
   Я было призадумался, но вовремя вспомнил о своей должности, которая, помимо прочего, подразумевала поддержание скреп и устоев, а также строгое соблюдение реноме и коммерческой тайны нашей доблестной армии, поскольку, в силу специфики профессии, я был вхож в самые что ни на есть высшие эшелоны. В какой-то степени я был официальным талисманом нашей сборной, с меня и плакаты рисовали.
   -Это будет дискриминация по признаку подсознательного неприятия, а этого мы позволить себе не можем, - твердо сказал я. - У нас сплоченное братство, и своих мы в бою не бросаем.
   -Золотые слова! - восхитились сестры к моей тихой внутренней гордости. - Забираем!
   -Себе на стену!
   -Да уж, до слез. Так, сука, трогательно, - сказала Эскапада. - Ну а с этим что? Эй! Ты живое?
   Карма покрутил головой, заставив нас спешно отворачиваться от его взгляда, и монотонно произнес:
   -Я обновился.
   -Поздравляем, сука! И к чему ты вообще устроил нам эту утонченную дораму?
   -В условиях нарастающих противоречий, критических ошибок и багов, обнуление было единственно приемлемым выходом, - отвечал Эксцес под наши дружные вскрики.
   Голос его был спокоен и внятен, но, на секунду отвлекшись от собственных душевных переживаний, я услышал в нем затаенную боль, призрачный намек на бездну бушующих страстей. Впрочем, по зрелому размышлению, я решил, что мне действительно послышалось. Понять его суть или хоть как-то к ней прикоснуться, это не про Карму. Но непонимание наше бесценно.
   -Ну, раз все так благополучно разрешилось, пойдемте в "АрмейскАй", - предложил я.- Все равно день насмарку.
   -Нет, погоди, - уперлась вдруг Эскапада. - Может быть, вы не замечаете, но у нас здесь чертов кризис веры. Посмотрите на Карму... нет, лучше не смотрите. Он первый это осознал, как ему свойственно. Всю безнадежность и безвыходность нашей текущей операции. Именно поэтому, вступив в жестокое противоречие со своими директивами, он и покончил с собой. И, если все останется по-старому, он сыграет это на бис, вот увидите.
   -Да все мы понимаем, - скривился Рилл. - Напугала жопой.
   -Заткнись, урод! - взъярилась Эскапада. - Я сейчас серьезно. Я вижу, что понимает только один Нулл- кстати, спасибо тебе за поддержку, - а остальные... нет, вы только начинаете понимать. Дальше будет только хуже, говорю вам.
   -Так-то мы все об этом говорим, - заметил я как бы в сторону.
   Эскапада посмотрела на меня, и в глубоких черных глазах ее светилось что-то похожее на священное безумие. Совершенно не к месту и не ко времени мне захотелось повалить ее на свободную койку. Понятное дело, я сдержался, тем более, что близняшки были здесь. Воительница между тем продолжала вдохновенно толкать свой манифест:
   -И мы должны не просто говорить, а наконец уже что-то делать. Своим беспримерным подвигом, без колебаний пожертвовав собой во имя великой победы, Эксцес Карма указал всем нам единственно верный путь.
   -Нахрен такой путь, - проворчал Рилл. - Я в петлю не полезу. Я вообще жить люблю.
   -Нет! - яростно и пламенно воскликнула Эскапада. - Это путь героических свершений! Это путь вселенского самопожертвования! Это путь непримиримой борьбы! В его случае пассивной, но все же... Это эпичный путь!
   -Здорово, - произнес я, пытаясь отвлечься от нескромных видений в моей голове. - А в чем заключается эпичный путь?
   Воительница как будто осеклась. Она снова уставилась на меня подозрительно сузившимися глазами, и на секунду мне показалось, что сейчас она и меня оприходует, как ранее несчастного Карму. Где там мой шкаф? - подумал я. Ну, по крайней мере, неприличные картинки с участием Эскапады, близняшек, больничного оборудования и медсестер отошли на задний фон, а-то действительно слегка мешали моей способности к суждению.
   Какое-то время она смотрела на меня неотрывно, что-то прикидывая, почти в полной тишине, если не считать того, что Эксцес Карма зачем-то два раза произнес слово "мама".
   -А вот ты этим и займешься, - наконец нашлась Эскапада. - Ты должен будешь придумать, как нам из этого гузна выбираться.
   -А че я-то? - Признаться, это стало для меня неожиданностью, и я слегка испугался.
   -Ты же у нас самый приближенный.
   -Точняк, пусть придумывает! - Рилл буквально расцвел от злорадства и облегчения, что его подобная участь миновала. - Чем еще ему заниматься? А-то ведь совсем от рук отбился.
   И вот тут я призадумался. То, что на меня повесили невыполнимую миссию, было, конечно, подло с их стороны, но почему-то задача не казалась мне неразрешимой. Что-то смутное было во мне, и я даже не мог уже сказать, когда оно появилось, какое-то неясное чувство. В голове, одним словом, сумбур. А еще, знаешь ли, появилась тщеславная гордость, а-то и гордыня. Типа, это мне доверили, не кому-нибудь. В ту пору я надеялся, что обо мне сложат легенды. Наивный. Оглядываясь назад, могу сказать, что легенд обо мне сложили немало, но жизнь, парень, жизнь- она другая.
   -Что ж, - раздумчиво произнес я, - посмотрим, что можно сделать. Ничего не обещаю, но буду посмотреть.
   -Вот и чудненько, - заявила Эскапада, решительно закрывая данный вопрос.
   -Все, пошли отсюда, - подвел итог Рилл. - Здесь неуютно. А мы знаем, где уютно.
   -Хорошо. А ты, - Эскапада повернулась приблизительно в сторону Кармы, - больше нас так не пугай. И без того криповый под самое не хочу, так что не перебарщивай.
   -В самом деле, - кивнул Рилл. - Всем поднасрал.
   И мы покинули неприятную медицинскую палатку и вышли навстречу дальнейшим испытаниям, жертвам и потерям, расставаясь со своими детскими иллюзиями об идеальном мире. Этот момент я считаю переломным, разделившим всю нашу войну на до и после, потому что до сих пор мы еще могли верить в мудрость командования, и вдруг оказалось, что надеяться мы можем только на самих себя, и этому миру безразличны наши судьбы и трагедии.
  
   Возможно, слова Эскапады стали самоисполняющимся пророчеством, поскольку дальше все действительно было только хуже. И Эксцес "Зловещая Долина" Карма, наш социопатичный, как и все мы на тот момент, товарищ с диссоциальным расстройством личности, и в самом деле повадился вешаться в разных людных местах. Он так всех задолбал, что один раз мы оставили его висеть примерно на сутки. Не знаю, то ли он так жаждал внимания, то ли по-своему пытался решить какую-то проблему.
   Я тоже по мере сил, когда особо нечем было заняться, пытался решить свою, а вернее, нашу общую проблему, но ничего конкретного не придумывалось. В голову лезли мысли об открытом мятеже или тайном перевороте, но я не спешил делиться ими со всеми подряд. Тем более, что не проходило заковыристое и неясное чувство, что есть какой-то еще путь.
   Если ты интересуешься новейшей историей и задумываешься о геополитической обстановке, то для тебя не будет интриги в том, чем в итоге все разрешилось. Я сейчас говорю не о тех гнусных фейках, которыми в последнее время пичкают нас утратившие всякие моральные принципы глашатаи, выдавая их за правдивые новости, и не о продажных хронистах, впаривающих с чьей-то грязной подачи или по собственному безумию свою беллетристику, свой беспардонный передел истории под видом достоверных анналов. Увы, такова общая тенденция. Но хотя бы в общих чертах то, что тебе известно все-таки соответствует действительности- здесь все по-честному. Да, мы в конце концов победили, да, враг капитулировал, и все заинтересованные стороны получили те или иные результаты. Интрига для тебя в данном случае заключается в другом, и я уже кинул тебе один прозрачный намек на ее развитие. Имеющий ухи, как говорится, да услышит. Или ты все еще думаешь, что наш орденоносный командир и в самом деле оказался настолько прозорлив и мудр и что это его бесподобная стратегия принесла-таки свои долгожданные плоды? Разубеждать тебя я ни в чем не буду. Как я уже говорил, ты сам должен составить свое мнение- в этом и заключается работа мыслящего человека. Но замечу, что, в отличие от конспирологов, фальшивых патриотов и падких на дешевые сенсации блоггеров, я не оперирую домыслами.
   И еще одно, раз уж моя мысль сейчас блуждает поблизости. Если ты твердо вознамерился влиться в нашу дружную команду, - а я только за, потому что давно разглядел в тебе немалый потенциал, хоть я и подозреваю, что ты тот еще гик и нёрд, - тебе придется лишиться большей части иллюзий относительно устройства мироздания, как и всем нам в свое время. Это, помимо прочего, еще одна причина, почему я затеял с тобой этот разговор.
   Охра, как ты знаешь, может довольно долго и витиевато изливать свое незамутненное восхищение перед самыми разными аспектами бытия, и, возможно, ты решил, что она смотрит на мир сквозь пресловутые розовые очки, но я скажу тебе, что эта стервочка прохавала жизнь, как никто другой, даром, что ее не было с нами во время той осады. Поверь, я знаю, о чем говорю, ведь мы были любовниками, и зря ты опять краснеешь.
   Но закончим с лирическим отступлением, а-то, боюсь, и к ночи не управимся с этой пронзительной и честной историей. Не то чтобы я не любил хорошие байки у костра, просто планирую вечерком набухаться, а пьяный я могу погрешить против истины. Что-то гиперболизировать, что-то утрировать. А я хочу, чтобы история была именно честной. И я даже готов признаться, что мой взгляд все же несколько субъективен. Поэтому будь внимателен и непредвзят- это единственная просьба.
  
   Когда в очередной раз мы совершали традиционный обход позиций вместе с неугомонным Затрапезно, я заметил, как бы между прочим:
   -В городе скоро ежегодный фестиваль.
   -Что ж, прекрасно, прекрасно, - выкатил свои влажные глаза командир.
   -Говорят, гостей нереально съедется, и вообще движняк будет ацкий.
   -Ну что же. Я люблю фестивали. Культурно, я бы сказал, массовые мероприятия. Культуру, конечно, надо развивать на государственном уровне, подтянуть, так сказать, к простому обывателю.
   Не могу сказать, хотелось ли мне в тот момент в него плюнуть. Пожалуй, хотелось, чего греха таить. Я тогда уже перешел эту зыбкую грань, отделяющую уважение и даже почитание от холодного и взвешенного презрения. И только субординация, хоть и дала трещину, оставалась все же последним оплотом, ибо была она основой основ, тем самым базовым принципом, на нерушимых ногах которого стоит вся грандиозная махина армейского колосса. И если вдруг эти ноги окажутся глиняными, то останется лишь скользкая и морально сомнительная дорога мятежа и революции. А я уже достаточно близко подошел и к этой черте.
   -Я сейчас не совсем об этом, - стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и уравновешенно, произнес я.- Что мы в такой ситуации будем делать с нашей осадой?
   Затрапезно, вышагивающий вдоль редутов и укреплений- читай: вдоль забора, - вдруг остановился.
   -А что не так с нашей осадой?
   -Да как-то...
   -Нет, ты говори, прошу тебя. Настоятельно прошу. Всегда, знаешь ли, полезно выслушать мнение простого... ээээ... не обремененного, так сказать. В общем, говори.
   И тут меня буквально прорвало, и, несмотря на то, что голос мой все еще оставался спокойным и рассудительным, как будто я беседовал с малым ребенком, где-то в самой глубине он звенел от скрытой обиды и ярости:
   -Этот город продолжает заплывать от жира, и конца этому не видно. Эксцес Карма недавно снова повесился, и на левом фланге у нас брожение. Солдаты стремительно теряют веру в высшие идеалы.
   На несколько мгновений командир сделался задумчивым, но я видел, что благодушное настроение так и не покинуло его, а значит, мне снова не удалось пробить его толстый панцирь.
   -Издержки войны, - заключил он. - Что дисциплина хромает, это, разумеется, возмутительно. Поручаю тебе запустить какую-нибудь пропагандистскую кампанию в рамках нашей молодежной политики. А? Культуру, так сказать, в массы. Вот по тому же примерно принципу. Не стесняйся, дисциплина, это хорошо. Но ты посмотри сюда, мой мальчик. Видишь это? Посмотри, какую невиданную мощь мы собрали за собой. Мир еще не видел столь внушительной силы, и разве перед ней сможет что-нибудь устоять? Одно это наполняет мое сердце небывалой гордостью, а ты тут лезешь со своими частностями. Смотри шире, мой мальчик. И, кстати, можешь использовать это как-нибудь в своей пропаганде. Креативь на здоровье, будь смелей. Мы уверенно смотрим в лицо незначительным перекосам, потому что открытость и честность- это наша позиция. Потому что вместе мы непобедимы. И запомни, сынок: войны выигрываются не только на поле боя.
   Где-то далеко за пустой нейтральной полосой кто-то затянул фальшивым голосом популярный хит "А что нам дома не сиделось" из альбома "На войне я не фартовый"; я в первый раз в жизни решил основательно нажраться, как Эскапада, которая давно уже ушла в запой вместе со своими северными воительницами.
  
   Ты уж прости, многие вещи в моей истории остаются за кадром по причине их особенной болезненности для рассказчика. Это не обесценивает ее правдивость, но я понимаю, что некоторые сюжетные дыры могут вызвать неприятный осадок. К примеру, я не поведал тебе о том, как прошла первая годовщина нашей осады, как мы устраивали матч между родами войск, а в итоге это принесло еще больше денег в городскую казну, или как мы однажды пытались дезертировать и даже захватили для этой цели корабль, но уснули, а проснувшись, обнаружили, что задолжали приличную сумму за напитки и круиз вдоль побережья с выходом в открытое море и ночной рыбалкой. Я лишь могу сказать тебе, что некоторые вещи являются сугубо личными. Они, конечно, делают историю более полнокровной и живой, и в целом, особо не двигая основной сюжет, в то же время и не слишком вредят ему. Впрочем, иногда это работает и в другую сторону. Порой лучше опустить излишнее нагромождение деталей, чтобы придать повествованию большую четкость, легкость и прозрачность. Полагаю, здесь все дело в тонком балансе. Поэтому я выбрал некий средний путь и формат, по большей части полагаясь на твое воображение и понимание общей картины.
   Не за горами была уже и вторая годовщина героической осады, и я боялся, что это может стать печальной традицией. Во исполнение указаний свыше я, как мог, продвигал армейскую пропаганду- вяленько и без огонька. Это изначально было пустой формальностью, но избежать ее я не смог. И вот однажды, когда я проводил очередную бессмысленную политинформацию среди ветеранов, а мы все стали ветеранами на этой войне, меня вдруг, неожиданно для самого себя, понесло- накипело, видимо:
   -Мужайтесь, братья и сестры! - вскричал я после получаса зачитки нудных конспектов, так и сочащихся сухим, но липким канцеляритом, разбудив добрую половину концертного зала, который мы арендовали для наших нужд. - Взойдет и над нами заря свободы! Пора брать судьбу страны в свои руки! Пора разжечь яростный огонь народного негодования! Именно мы и только мы сможем навязать миру новый и лучший справедливый курс! Я призываю вас к восстанию!
   Это была откровенная крамола, и меня всего трясло от важности и неожиданности момента. Признаться, я был удивлен не менее всех.
   На какое-то время повисла звенящая тишина, которую подчеркивало только биение наших могучих сердец. Потом зал взорвался продолжительными овациями и одобрительными возгласами:
   -Пошел вон, утырок!
   -Убирайся со сцены, мудозвон!
   Я улыбался, приветственно воздев руки. Я понимал, что это суровые, жесткие люди, и по-другому выразить свою поддержку они не умеют.
   Вскоре я покинул зал, потому что и в самом деле пришло время решительных действий. Я так чувствовал. Меня переполняли самые противоречивые чувства: энергия, наполнившая меня пьянящей легкостью и бесшабашностью, и страх, заставляющий дрожать конечности, или это был типичный мандраж перед судьбоносным испытанием. Я наконец перешел последнюю черту.
   Все мои смутные наметки вдруг стали складываться в один грандиозный замысел, и теперь мне не терпелось им поделиться. Я знал, что план не безупречен, и поэтому вознамерился первым делом собрать всех своих, чтобы всем вместе устроить мозговой штурм и отточить детали. У нас не было права на ошибку. Но маховик истории стремительно раскрутился, а боевой адреналиновый трип нес меня, как на крыльях.
  
   Элифалиэля я встретил совершенно случайно по дороге на улицу Тенистую. На одном стихийном рынке рядом с набережной наш особенный эльф самым непотребным образом спорил с продавцами о ценах на яблочную пастилу.
   -Тонким слоем очень неудивительно я возражаю! - кричал он.
   Боже, что война- злодейка с нами делает? - не мог не отметить я. Куда же подевались все его утонченные манеры?
   И, хотя я застал эльфа в самый неприглядный момент кулинарных перверсий, все же я был рад его видеть- неважно, что в моем списке посещений на сегодня он значился последним.
   -Бросай-ка свои грязные делишки, - позвал я его издали. - Пошли со мной.
   -О? - обернулся эльф несколько пристыженно. - Ничто?
   -Идем к Эскападе. А потом за остальными. Время пришло.
   Элифалиэль почувствовал и правильно оценил сокрушительную торжественность в моем голосе, отчего в нем немедленно появилась бравая выправка и как будто он стал еще выше, а благородное, породистое лицо его живо озарилось и разгладилось.
   -Замечательно условные придумки приобретешь? - спросил он.
   -Да, кое-что наклевывается, - кивнул я.- Надо собрать всех, а там обмозгуем.
   -В дороге лепестки не откажешь почему бы и как раз?
   -Нет, - я покачал головой. - Ты же знаешь, я не из ваших. Да и не ко времени как-то. И вообще, ты бы завязывал меня склонять. Сколько раз тебе говорить, что я не являюсь латентным веганом?
  
   В маленьком саду Эскапады не первый день продолжалась гулянка. Я заглядывал на нее время от времени по старой памяти, но с последнего моего визита разрухи здесь основательно прибавилось.
   Вот где война прошла во всей своей ужасающей мощи, - не мог не отметить я.
   Повсюду- на пешеходных дорожках, на газоне и в кустарнике- были разбросаны остатки многочисленных трапез вместе с посудой, увядшие цветы, свечные огарки, непонятные разноцветные ленты, бюстгальтеры и утомленные тела северных воительниц. Над примятой травой низко стлался дым из опрокинутого мангала. Рагнарек наступил. Без сомнения, все это выглядело весьма трагично. Что называется, пир во время чумы.
   Но можно сказать, что с одной стороны нам повезло, потому что мы появились как раз во время некоего затишья, и нам не выпало сомнительное удовольствие угодить в самый центр вакханалий, сатурналий, луперкалий и иже с ними. С другой же стороны нам предстояло растолкать Эскападу, и это тоже была та еще работенка. Дорогу к ней нам указала чудом выжившая северная воительница, которая, сильно шатаясь, вышла из дымки, рассеянно улыбнулась, попыталась повеситься мне на шею, вяло махнула рукой в ответ на наш вопрос, а потом прошла мимо в направлении туалета.
   Ох, война, война, - нахмурился я, глядя ей вслед, не совсем ко времени пытаясь вспомнить ее имя и то, при каких обстоятельствах и сколько раз мы с ней ахались.
   Эскапада спала прямо на столе на покосившейся летней веранде. Она была в своей лучшей парадной боевой выкладке- полупрозрачном и светящемся графеновом бронебикини, и на секунду меня охватила волна ностальгии по нашим уединенным и не слишком уединенным встречам.
   -Подъем! - рявкнул я, совладав с собой, и потому, что во мне все еще бурлил боевой азарт.
   -Пошел на хер! - сказала Эскапада, не просыпаясь.
   Я повернул голову к эльфу, который похотливо облизывал тонкие губы, пристально глядя в сторону огорода.
   -Есть идеи?
   -Яблоко целовать однократным языком, - отозвался Элифалиэль немного охрипшим голосом.
   -Какого хрена? Спящая красавица, что ли? Ну, так-то да, но... дай-ка мне вон ту кочергу.
   Неожиданно Эскапада самостоятельно открыла глаза, и я вдруг почувствовал острый клинок у своего горла.
   -Ну, писец вам, - заявила воительница, - Порву, как целку.
   -Черт, - с трудом сглотнул я.- Давай я тебе лучше плескану чутка.
   -Ага. Жить будешь, - в глазах Эскапады появилось узнавание. - И за какой же мандой вы заявились, подруги?
   -Забыло, - выпалил эльф с несвойственной ему прямотой- видимо, от неожиданности и испуга.
   Я понял, что в этом вопросе на него полагаться не стоит. К счастью, я своего самообладания не потерял.
   -Это ведь была твоя просьба, - сказал я.- Кажется, я наконец кое-что придумал. Отпусти меня, пожалуйста, мне страшно.
   -Да какая там просьба, - Эскапада помотала головой и зачем-то постучала ладонью по уху. - Это был приказ. Твое обязательное задание, насколько я помню. И ты говоришь, что справился с ним?
   -Возможно. Может быть. Не исключено. Стоит надеяться.
   -Немножко расплывчато, но даже в таком виде это лучшая новость за последнее время. Ты же видишь, мы погибаем. Надежда нам сейчас очень нужна.
   Эскапада спрыгнула со стола- энергичная, бодрая, - и я с заслуженной гордостью восхитился своим умением зажигать сердца.
   -Что я могу сделать? - сразу включилась в тему прекрасная воительница.
   -Откуда я знаю? - не стал врать я.- Я вообще-то хотел собрать всех в "АрмейскАм". А там уже и решим что-нибудь.
   -Разумно. Где еще нам плести нити заговора? Ты уже всех оповестил?
   -Нет, ты первая. Ну, и вот он еще случайно попался.
   -Хорошо. И я ценю это. Значит, так, - на секунду она задумалась. - Ты с Элифалиэлем зовешь Карму и Рилла, а мы с Нуллом берем на себя колдуна и близняшек- так будет быстрее. И не спорь. Если тебя отправить к сестрам, ты потеряешься. Встречаемся в условленном месте.
   Эскапада громко хлопнула в ладоши.
   -Пора шевелиться. Надеюсь, Статус, ты нас не разочаруешь.
   До этой секунды события развивались столь стремительно, что мне некогда было опомниться и подумать, а настолько ли хорош мой сумбурный план, возникший под влиянием момента и эмоций? И сейчас, под пытливым взглядом Эскапады, в меня заполз первый червячок сомнения.
   Я встряхнулся. Ерунда. Да, в моей голове пока был только схематичный набросок, не обремененный подробными деталями. Но ведь мы команда, и вместе сможем выявить и устранить все недочеты. Иначе, какого хрена я тут суечусь?
   Что-то такое разглядела Эскапада в моих глазах; она кивнула и зычно прокричала, демонстрируя потрясающий командный дух, пробуждая всех павших в неравном бою героинь:
   -Вставайте, засранки! Держать оборону! Мама пошла на работу! Скоро нам всем будет, чем заняться.
  
   По последним данным Рилл обретался в одиноком шатре где-то в диких предгорьях за восточными границами города. Чтобы попасть к нему нам пришлось изрядно попетлять вслед за замысловатой тернистой дорогой. Но мы справились.
   Шатер расположился в глухой тенистой лощине среди реликтового можжевельника. Тишина вокруг стояла просто потрясающая. Я сделал вывод, что Рилл в тугую минуту решил, должно быть, как-то вернуться к своим деревенским истокам- единение с природой, все такое. Нельзя сказать, что я его совсем уж не понимал, хотя в целом все это было мне чуждо. А вот эльф, надо заметить, похоже, был в теме.
   -Словоохотливо поражен! - восклицал он, то и дело прикладывая руки к сердцу.
   В этом был плюс, поскольку позитивные эмоции дали ему необходимый заряд, чтобы выдержать утомительный путь. По большому счету он не был приспособлен для долгих прогулок по пересеченной местности.
   Рядом с шатром во множестве горели свечи, и казалось, что мы попали в место, где совершается некое запретное лесное таинство. Для полноты картины не хватало только молящихся, этаких болезненных культистов с неясными мотивами.
   Зная Подбодрилла, я ожидал увидеть что-то подобное тому, с чем мы столкнулись у Эскапады, а потому был слегка удивлен, и это чувство не было приятным. Я осторожно распахнул полог шатра, вглядываясь в таинственный сумрак, наполненный колыханием теней от потревоженных свечных огоньков. Из-за моей спины долгими и трудными путями добрался торжественный солнечный луч, как метафора новой жизни, и высветил фигуру в самом центре шатра.
   Рилл, в оранжевом халате и смешной шапочке, восседал на аскетичной циновке в позе лотоса. При этом глаза его были открыты и неподвижны, и я увидел в них явные следы недавнего просветления. Я принюхался в поисках источника нирваны и подумал, что, пожалуй, поговорить с ним будет трудновато.
   -Че опять началось-то? - покачал я головой. - Алло, Земля вызывает!
   Казалось, ответа не будет, и глаза, в которые настоятельно бил требовательный луч, оставались широко распахнуты и неподвижны. Но вдруг Рилл, не меняясь в лице, замычал мучительно долгую и нудную ноту. Элифалиэля это скорее напугало, я же, напротив, обрадовался. Все же это была хоть какая-то обратная связь.
   -Есть контакт, - констатировал я. - Думал, мы тебя потеряли.
   -Я приобщен к причинно- следственности, - произнес Рилл.
   -Николай тебя бросила? - догадался я.
   -Да.
   Ох, что война- разлучница творит под небесами, - не мог не отметить я.
   -Поздравляю, - сказал я.- В смысле, сочувствую. А вообще, фиолетово, выбери сам что-нибудь.
   Грустные глаза Подбодрилла на миг сфокусировались на мне, и я решил не отпускать эту тонкую ниточку, связывающую его с тем, что мы называем реальностью.
   -Эй, братан! - воскликнул я нарочито бодро. - Встряхнись! Где твоя маскулинность, где тестостерон? Как же наш броманс?
   -А вот это, - вздохнул Рилл, - и есть суть моих возвышенных размышлений. Надеюсь и вас приобщить, ибо испытываю нужду в преданных неофитах.
   -Я что-то не понял. Глянь на эльфа. Чувак скоро загнется от своих порочных привычек, и-то выглядит поживее тебя. Элифалиэль, скажи?
   -Побуждаем одинаково выразить незамысловато превосходно, - отвечал эльф, глядя на меня с некоторым осуждением.
   -Вот ты как-то хреново меня поддерживаешь.
   Рилл вдруг поднял руки, распустив широкие рукава, словно крылья какой-нибудь диковинной, уродливой ядовито- оранжевой бабочки.
   -Я знаю, зачем вы пришли, - сообщил он со смехотворной уверенностью.
   Мне даже интересно стало. До каких таких чудесных торчковых прозрений он намедитировался? Чтобы не нагрубить и не спугнуть ненароком, я лишь вопросительно поднял брови.
   -Я вижу, что вы жаждете постигнуть великую истину, открывшуюся мне после мучительных и благородных исканий. Я приветствую вас, мои братья, на этом трудном пути, и в своей обретенной мудрости готов поделиться с вами плодами моих незримых озарений.
   -Я тебя сожгу нахрен! - теперь я действительно разозлился. Это был совсем не тот боевой товарищ, которого я знал прежде, и за это я был зол на него, на город, где мы застряли вместо того, чтобы двигаться и развиваться, на всю нашу затянувшуюся войну, которая делает с людьми такое. - Мы совсем не за этим пришли, и здесь ты малость обосрался.
   Рилл остался невозмутим.
   -Да, - просветленно сказал он, - и я мог бы язвить или злиться, или обратить все в шутку. Иными словами, оставаться в рамках заявленного образа. Но никто, кроме меня не знает, какой я на самом деле. И порой в жизни наступают моменты, когда мы должны сорвать маски. Здесь-то и кроется ответ на все наши животрепещущие вопросы, пусть даже ты и не осознаешь само их существование. Но это то, что гложет тебя и всех нас неясной болью, невыразимой тоской.
   -Рилл, сука, это ты? - с полным на то основанием позволил себе усомниться я. - Не узнаю тебя в гриме.
   Подбодрилл только усмехнулся.
   -Слушайте мою истину, - обрек он нас.
   Хотелось бы сказать, что тут на нас снизошло великое откровение, и мы пережили подлинный, ничем не замутненный катарсис, но не скажу. Рилл оказался довольно невнятным и нудным пророком, и из всего послания я понял только то, что ему обидно и больно.
   -Посмотрите на нашу жизнь, - вещал он. - Мы загнаны в рамки условностей и штампов, мы словно бы из картона. Нет ни духовной эволюции, ни сопереживания. Но кто загнал нас в эти жесткие рамки?
   Мне не хотелось отвечать, но пришлось, потому что он явно ждал ответа.
   -Ясен пень, - сказал я, с трудом подавив зевок, - наш вождь.
   -Ты не понимаешь! - в глазах Рилла сверкнул яростный огонь фанатизма. - При таких условиях, на что нам стоит надеяться? Я не говорю о том, что все это... существование и без того не несет особой смысловой нагрузки, но что можно сказать конкретно о нас? Кто мы? А я тебе отвечу. Мы только пушечное мясо, не более того. Если, скажем, спустя много лет ты вдруг надумаешь рассказать о нас правдивую историю... ну, не знаю, на каком-нибудь острове... ну, так, к примеру... как именно ты нас опишешь? Не знаешь? Но я знаю. Наверняка поверхностно, как некие функции, не учитывая наши глубокие, полнокровные характеры, потому что... да, мы только пушечное мясо во всей этой истории. И ни у кого наша судьба не вызовет эмоционального отождествления, привязанности, а тем более сожаления. В этом нет нашей вины, как нет и заслуги. Всего лишь приключения тела вместо приключений духа.
   -Но мы не такие. Да, я понял твой глубокомысленный посыл, - на этот раз мне не удалось сдержать смачный зевок. - А-гм... но дело в том, мой друг, что мы как раз и пришли дать тебе надежду.
   Рилл подался вперед, и мне показалось, что сейчас он схватит меня за грудки; глаза его полыхнули пуще прежнего- жгучим льдом горных вершин.
   -Надежду? - вскричал он. - Ты уверен?
   -Мы пришли за тобой. Назначен общий сбор. Есть что обсудить, - я старался говорить предельно лаконично и немного уклончиво, дабы из скромности не выпячивать свою роль.
   На несколько мгновений Подбодрилл застыл, будто ведя некую внутреннюю борьбу, что явным и далеко не лучшим образом отражалось на его лице. Все-таки интеллектуальные переживания, решил я, это не его. Соберись, тряпка! - хотелось крикнуть мне. - Нам нужен прежний Рилл.
   -Тогда надо идти, - наконец сказал он. - Но послушай меня, Статус. Раскрой нас. Помни нас такими, какие мы есть. Поведай о том, как однажды я полз по горным ущельям, потеряв восемь литров крови, и смотрел на далекие звезды, вырази мои чувства. Расскажи о том, какие картины рисует Эксцес Карма, прячась от всех, и почему человечество не готово принять то, что он называет пикселями. Совсем неважно, что в основном у него получаются котики и, похоже, он сам этого не понимает. Опиши Эскападу и ее неразделенную любовь к самой себе, и семейную драму двух из четырех близняшек. Воспой родительскую трагедию колдуна и то, легко ли эльфу быть изгоем в мультикультурном обществе. Раскрой нас всех, и мы будем спасены во веки веков. И Нулл, разумеется, но он и без наших жалких потуг достаточно раскрыт- такой уж человек, глыба. Феноменище, иначе не скажешь.
   -Полностью согласен, - кивнул я. - И мы все рады, что Нулл с нами. Он уже оповещен, а нам осталось сообщить Карме.
   -Дьявол! - выругался Рилл. - Вечно какие-нибудь фекалии достаются.
   -Тревожно покрыт на расстоянии мурашек, - признался Элифалиэль, - говорящая чудненький сыпь иносказательно побежав.
   -Не то слово, человечек, - согласился Рилл.
   А меня порадовало, что, кажись, его слегка попустило, и он решил вернуться в наши простые смертные ряды. Его грубоватая мужская поддержка была сейчас очень кстати.
   Содрогаясь от мыслей о предстоящей миссии, мы покинули шатер и нос к носу столкнулись с первыми прибывшими к святому месту паломниками.
   -Вынужден вас разочаровать, безликие существа, - обратился к ним легендарный Подбодрилл. - Неумолимые сценарные перипетии требуют, чтобы я покинул вас, милые неписи. Но будьте упорны в своих исканиях и- кто знает, - может быть, обрящете пусть второстепенную, но роль. По крайней мере, первый шаг вы уже сделали. Теперь вы в сюжете.
   После этого Рилл повернулся ко мне.
   -Но вот ты нас разочаровать совершенно не имеешь права, - просто, как сделать подножку, сказал он.
   Твою мать! - подумал я, и меня снова начал, словно перезрелое яблоко, точить червяк сомнения. Я спешно начал прогонять в голове детали своего все еще сырого плана.
  
   Местоположение Эксцеса Кармы было известно. От разгромленного войной дома Эскапады до площади, где ныне мы могли застать нашего декадентствующего товарища, было, по-сути, рукой подать, но дело в том, что мне совсем не хотелось идти к нему в компании лишь одного невменяемого эльфа.
   Как я сказал, Эксцес Карма находился на одной из площадей столь печально оккупированного нами города. Площадь Здоровья и Радости, как она красноречиво именовалась по названию расположенного на ней памятника, изображающего абстрактную фигуру доктора, несущего детям витаминки солнечных улыбок.
   Небольшая ремарка: этого памятника больше нет. Его заменил памятник небезызвестному тебе генерал генеральскому Затрапезно- такой же абстрактный и пошлый, и не удивлюсь, если у них один и тот же автор. Впрочем, я далек от осуждения скульптора, которому, возможно, насильно, пришлось проникнуться веяниями и нуждами нового времени. Я осуждаю только его искусство.
   Как мы знали, Эксцес Карма, вот уже третьи сутки как, превратил себя в некий арт-объект или инсталляцию прямо у подножия постамента.
   Иными словами, он там висел.
   У меня в загашнике было даже несколько билетов на это достойное представление, а еще я сделал ставку на тотализаторе насчет того, сколько это продлится на сей раз.
   Одинокую фигуру Кармы мы разглядели издали, поскольку, вяло раскачиваясь, она возвышалась над всем ландшафтом, правда, несколько теряясь на фоне грандиозного монумента, но, может быть, так и было задумано. Зрелище в целом было жутким, но впечатляющим, как это обычно и бывает с Кармой. А вокруг медленно вращалась привычная толпа из случайных прохожих и зевак, бомжей и попрошаек, продавцов и мошенников, активистов с плакатами, политиков, представителей различных преступных группировок, туристов на экскурсии, уличных музыкантов, веселых пьяниц и семейных пар на отдыхе с детьми. Впрочем, должен признаться, что народу на площади было не настолько много, как тебе могло показаться, потому что зачастую это были одни и те же люди. Однако, несмотря на это, нам стоило немалого труда пробраться сквозь все это пестрое разнообразие к собственно интересующей нас центральной композиции. Главной помехой стала небольшая, но организованная группа с плакатами. При этом организованность их была какой-то странной; у меня создалось впечатление, что все их лозунги, транспаранты и кричалки абсолютно противоречат один другому. Но маршировали они довольно слаженно. "Остановим насилие!"- было написано на одних плакатах, а другие вопрошали: "Это и есть страшный лик войны?" А кто-то выкрикивал: "Что бы ты ни было, мы с тобой!" Иные возражали: "Доколе будем терпеть это непотребство?" "Враг повержен!"- утверждали отдельные надписи, а следующие с ними спорили: "Враг внутри!" Проще говоря, это был какое-то безумие. Но вполне типичное, если ты меня понимаешь.
   И над всеми, молчаливый и задумчивый, парил Эксцес Карма.
   -Зрелищно, паскуда, - нехотя признал Рилл.
   -Да, тебе есть чему поучиться, - сказал я.- А-то, понимаешь, засел в своей глуши и ждешь непонятно чего.
   -Все это дешевые понты, - скривился Рилл. - Настоящему мессии они не нужны. В любом случае, я уже отошел. Теперь настало время спасти вот это.
   -Не переживай, вытащим как-нибудь, - я окинул взглядом все это безобразие, не чувствуя особой уверенности.
   Вдруг я остановился как вкопанный.
   -Стойте! Его нельзя сейчас вытаскивать!
   -Че это? - с подозрением глянул Рилл.
   -Моя ставка сгорит!
   -И моя, братан, и моя.
   -Расторопно обнищавший поучительно увы, - вздохнул Элифалиэль.
   -Война, это не только личное, - твердо сказал Подбодрилл, - война- это общественное. Приходится чем-то жертвовать.
   Что война безжалостная с нами вытворяет, - не мог не отметить я.
   -Ладно, черт с вами!
   Несмотря на все сомнения, я был настроен весьма решительно. Иногда у тебя просто не остается выбора. Рубикон форсирован, и все мосты сожжены.
   Итак, мы с трудом протолкались к нашему иному, вокруг которого сохранялся островок пустоты- обыватели не были столь крепки духом и не имели нашего богатого опыта, чтобы вот так вот взять и приблизиться к чуждому, покинув зону комфорта.
   -Спускайся, клоун, дело есть! - выкрикнул Рилл, буквально сразив меня своей безрассудной отвагой. Видимо, долгие медитации вкупе с прочими потрясениями и метафизическими откровениями оставляют в душе некий безумный след.
   Эксцес Карма посмотрел на нас сердито и строго.
   Мы поежились, как в ознобе, а менее закаленные демонстранты побежали кто куда с криками ужаса, побросав свои плакаты.
   -Вторжение! - слышалось отовсюду.
   А еще слышалось:
   -Приглашаем на увлекательную прогулочку под парусом, с морской рыбалочкой!
   -Хуже нет, когда на передовой превалируют панические настроения, - заметил я.
   -Война, - прошипел вдруг Карма, и мне захотелось зажать уши, как если бы кто-то поскреб по стеклу. - В этом вся суть. Страх и паника признаются успешным и эффективным оружием любой войны.
   -Выходит, ты здесь сражаешься в одного, - нахмурился Рилл. - А че нам не сказал? Мы-то, блинский, голову ломаем, че за херня?
   Эксцес Карма подрыгал ножками, чтобы было удобнее раскачиваться, развел в стороны руки и начал вещать:
   -Таково мое добровольное, но вынужденное бремя, базово опирающееся на экстраполирование всех имеющихся к рассмотрению и учету исходных данных. Страх. Паника. Жертва.
   И так уж внешне небрежно, но веско он ронял эти слова, что я испытал поочередно каждое из этих чувств, включая и жертву.
   -Следующим эффективным оружием признается ложь, - продолжал Карма. - Абсолютно любое событие вне зависимости от любых факторов, в том числе и таких побочных, как очевидцы, можно перевернуть с ног на голову. Грамотно использованная ложь становится истиной в информационном и ментальном поле.
   -Однако, - добивал Карма, тыкая в нас пальцем, - при аппроксимации этой функции я столкнулся с известным парадоксом. Утверждение должно быть либо ложным, либо истинным.
   -Доказательствами умеренно не поживешь не соврешь! - расхохотался вдруг Элифалиэль.
   Мы даже не поняли, что именно вызвало его смех в столь тяжелый для всех момент, но с этими эльфами всегда так, если уж честно, да не обвинят меня в культурном шовинизме.
   Взгляд, которым Карма наградил Элифалиэля мог бы испепелить, но, похоже, эльф сегодня был еще более невменяем, чем обычно, или просто он не заметил.
   -Противоречия порождают еще большие противоречия, - продолжил Эксцес Карма, раздраженно подергавшись, - что неизбежно нарушит гармонию системы и приведет к ее обрушению. Если только противоречия не являются основой мироздания.
   -Замечательно, - сказал я, глядя в сторону. - И какой же вывод мы можем сделать из этой занимательной лекции?
   -Все это большая ошибка, - просто сказал Карма, и я не понял, это он мне ответил или поделился переживаниями.
   -Это ересь! - воскликнул Рилл. - Слова мятежника! Будь осторожен, тебя за них могут повесить.
   -Рилл, он уже висит, - напомнил я, - а во-вторых, мы все вот-вот станем мятежниками.
   Подбодрилл посмотрел на меня почти возмущенно.
   -Мы не мятежники, - горячо возразил он. - Наша цель неизменна и свята. Мы всего лишь не одобряем методы.
   -Как скажешь, - не стал спорить я.- Согласен, мы все болеем за отчизну в меру своего разумения, и именно поэтому мы здесь. Карма, кажется, у нас наметился некий план.
   Конечно, план наметился у меня, но если ты думаешь, что я сделал его общим достоянием не потому, что хотел благородно и великодушно разделить лавры, а затем, чтобы неосознанно уйти от ответственности, то ты прав. Кажется, я обещал, что буду максимально честным, так что придется им быть, не щадя даже самого себя, не боясь обнажить неприятные и порой стыдные моменты, представить на беспристрастный суд досадные просчеты и ошибки, не увиливая и не стремясь приукрасить. Боже, примерно так я и говорил во время своих выступлений перед войсками по заданию Затрапезно; как это, оказывается, въедается в мозг. Открытость и честность, мать ее.
   -Вероятность разочарования критически высока, - изрек Эксцес Карма, как мне показалось, с насмешкой, хотя я допускал, что, скорее всего, проецирую свои собственные сомнения и страхи.
   Сука, подумал я на всякий случай, чтобы не позволить сомнениям вновь завладеть собой.
   Это испытание, сказал я себе, и я должен быть твердым. Отнесись к этому, как к стимулу, как к дружеской мотивации. В конце концов они еще ничего от меня не слышали.
   -Собираемся в "АрмейскАм", - стараясь выглядеть компетентным, сказал я.
   Я не стал говорить Карме, что мы принесли ему долгожданную надежду, справедливо посчитав, что подобные вещи вообще находятся вне зоны его интересов.
   Вместо этого я позволил себе слегка перевести дух, поскольку имел право на небольшую минуту слабости. Мы сделали свою часть работы, важный этап был позади. Впереди ждало нечто еще более важное. Колеса продолжали вертеться, и бег их был неумолим. Я считал, что мы уже прошли точку невозврата. Я ошибался, но в то время я вообще часто ошибался. Опыт, знаешь ли, не приходит как-то вдруг.
   -Вперед, братья- заговорщики! - сказал я. - Нас ждут грандиозные свершения!
   -Не называй нас так, падла, - проворчал Рилл.
  
   Я волновался, само собой. Это вполне естественно, и стыдиться здесь нечего. Не волнуются только те, кому это в принципе не свойственно. К несчастью, таких наберется немало- я лично знаю некоторых, - но будем считать, что они исключение, раз уж их не большинство, а я надеюсь, что это так, что человеческого, простого и понятного в людях все-таки больше.
   Я стоял у барной стойки, грыз ногти и тревожными глазами наблюдал, как рассаживаются мои соратники. Там, правда, не все были наши: несколько столиков были заказаны под какое-то мероприятие, а другие свободные заняли случайные посетители.
   Атмосфера в заведении по-прежнему казалась уютной, но под внешним впечатлением скрывался настоящий пожар страстей и событий. Он пока тихо тлел, но я, к своему ужасу, собирался раздуть это пламя.
   Наконец я почувствовал, что сгустившаяся тишина давит на меня требовательным ожиданием. Значит, медлить я больше не мог. Настал момент истины.
   -Погода как-то портится, вы не замечали? - произнес я слегка сорвавшимся голосом.
   -Давай к делу или убирайся! - крикнула Эскапада.
   -Как это? - опешил я. - Что значит убирайся? Я же вас как бы собрал.
   -А, ну да. Тогда просто давай к делу.
   -Я попрошу вас, - вмешался Ябы. - Нам что, так и не позволят сделать заказ?
   -Тоже верно, - согласилась Эскапада и уставила на меня беспрекословный палец. - Тогда лучше убирайся. Нам сейчас малость не до тебя.
   -Да послушайте! Я же...
   Я был на грани, я был готов совсем стушеваться, и только могучим усилием воли не дал сбить себя с толку.
   -Вы, конечно, заказывайте, я подожду, но после хотелось бы все-таки обсудить текущую повестку.
   -Да говори уже, задолбал, - смилостивилась Эскапада, а весь зал поддержал ее жидкими аплодисментами. - В принципе, особо не помешаешь.
   Я прокашлялся. Жаль, что у меня не было никаких записок с тезисами предстоящей речи. Просто не выдалось времени их набросать, и поэтому я решил положиться на силу экспромта. Оно и правильно: мои слова должны были идти от самого сердца.
   -Друзья мои, я долго думал над поставленной задачей, - начал я.
   -Еще ближе к делу! - на сей раз перебил Рилл. - Нахрен никого не интересует твоя предыстория!
   Это испытание, повторил я себе словно мантру. Я все смогу.
   Тем временем пространство зала постепенно и по-своему сакрально наполнялось приятными для слуха звуками: беззаботным смехом, разговорами, позвякиванием посуды, негромкой, расслабляющей музыкой. Такое ненавязчивое погружение в уют в данный момент стало еще одним отвлекающим фактором. Сосредоточиться на работе мешало и то, что я видел, как мои боевые товарищи, эти не чужие для меня люди, с которыми мы пережили множество испытаний, скрепивших нас прочными узами, вот так вот запросто, безболезненно и привычно поддаются общему праздничному настроению. Это было немножко обидно. Я еще не успел толком начать свою речь, а Рилл уже встал со своего места с высоко поднятым бокалом, будто совершенно забыв, что только что понуждал меня к активным действиям, и провозгласил, повернувшись к центру зала, где несколько столиков были сдвинуты вместе.
   -Дорогой Ингеборг! От нашей скромной компании разреши поздравить тебя с этой замечательной датой! Пусть проходят года, как эти, но наше что-то там крепнет день ото дня! И это все мы тебе желаем!
   -Душевно, дружище! Очень душевно! - послышались выкрики, а следом раздались аплодисменты, и теперь уже не такие жидкие.
   Ситуацию для меня, и уже не в первый раз, спас наш заслуженный маг и волшебник. Ябы тоже поднялся со своего стула, при этом изрядно покачиваясь и расчувствованно воскликнул, чуть ли не плача:
   -Исторический день! Исключительно исторический, уверяю вас! Я не был так счастлив с тех пор, как получил повестку в армию! Сейчас горячо уважаемый нами Адъютант презентует нам долгожданную панацею от всех наших бед!
   Когда ты уже успел опять так накидаться? - с ужасом подумал я. Пяти минут ведь не прошло!
   Наверняка это было какое-то волшебство, но мой ужас был вызван не выдающимися способностями нашего колдуна, а тем, что в своем по-прежнему сыром плане я отводил для него довольно важную роль, и мне хотелось, чтобы он смог оценить ее адекватно. Но был один безусловный плюс: благодаря его словам обо мне снова вспомнили.
   -Точняк! - удивился Рилл и повернулся в мою сторону. - Тихо все!
   Испытание, повторил я.
   И вдруг меня как будто озарило- настолько все стало чудесным и ясным. Все было не просто так. Может быть, ничего на свете не происходит просто так, и может быть, в этом есть какая-то мудрость, но такая фигня меня сейчас не интересовала. Я понял главное: я готов говорить.
   Как всегда, тонко и вовремя выбрав момент, ко мне подскочили близняшки в костюмах чирлидерш и изобразили нечто умопомрачительное, размахивая бантами.
   -Статус самый лучший!
   -Верим в твой ченнелинг!
   От такой поддержки я совсем воспрянул.
   -Спасибо! - сказал я, приветственно подняв руку. - Спасибо вам всем!
   После этого я выдержал положенную паузу, приковывая к себе внимание пытливых глаз, и когда тишина, в которой явственно обозначилась робкая надежда, стала почти физически ощутимой, я начал говорить.
  
   Охра что-то задумала, тебе не кажется? Вот и я так думаю. Какая-то прямо загадочная с самого утра. Сильнее, чем обычно, я имею в виду. Нет, уж я-то ее знаю. Если она ходит с этой своей улыбкой и напевает себе под нос, явно она что-то задумала. Не иначе нашла способ починить шар. Ты когда-нибудь летал? Гадкое дело, скажу тебе. Но, возможно, придется. Посмотрим, что выгорит первым- фрегат или воздушный шар.
   Ты считаешь, я оттягиваю неизбежное? Ты прав, это то, что я делаю.
   И ты прав, я не имею на это права. Если уж начал, то должен и закончить. Не щадя себя, как я и сказал.
   Но ты должен знать... хотелось бы подготовить тебя к тому, что моя речь...
   Понимаешь, не все в жизни бывает гладко, и иногда случаются моменты...
   Впрочем, хватит! Никаких оправданий, оставим их слабакам.
   Просто слушай.
  
   -В основе моего плана лежит несгибаемая вера в наш командный дух, в наше умение работать слаженно и эффективно, - говорил я.- А также вера в волшебство. Да, уважаемый Ябы, настало время каждому из нас проявить себя с лучшей стороны.
   -Мутно мне, - произнес Ябы и уронил голову на стол.
   -Спасибо. Я верю в твои могущественные чары и верю в то, что с помощью них мы сможем создать инструмент нашей победы. А именно! Именно, друзья мои!
   Еще одна пауза, запредельно повысившая градус напряжения.
   -Мы клонируем Затрапезно!
   Эффект разорвавшейся бомбы, я полагаю. Я видел, как отпали челюсти и округлились глаза.
   -Доставку необходимого биологического материала я беру на себя, - быстро продолжал я.- В конце концов, это я меняю ему кувшин с вином поутру.
   Я ждал какой-нибудь реакции, я волновался, я нервничал. Так и подмывало подстегнуть их, сказать "ну что скажете?", но я молчал, давая им возможность переварить сногсшибательную информацию. Я понимал, что это может быть не так просто.
   -Неожиданно, - произнесла наконец Эскапада, и по ее странно изменившемуся, почти отрешенному голосу я догадался о всей глубине ее потрясения.
   -Неожиданно- не то слово, - покачал головой такой же растерянный Рилл. - Совершенно не передает всего спектра посетивших меня эмоций.
   -Я вообще в шоке, - сказал Элифалиэль, и, судя по его неожиданно доходчивой фразе, разумеется, если не брать в расчет неправильные ударения в каждом слове, это действительно было так.
   Ябы поднял голову с приклеившейся ко лбу салфеткой.
   -А я вообще не умею клонировать. Не мое это. Шторм там, разрушения, молнии. А, еще цикады- вот это мое. Могу заставить их скрипеть хором в академическом стиле с обязательной полифонией партий сопрано, альтов, теноров и басов. Обращайтесь, если что.
   -Подожди-ка, - вскинула руку Эскапада, постепенно приходя в себя. - Что ж ты так сразу с плеча рубишь? Возможно, мы еще не все услышали.
   Задним числом я вижу, что уже тогда мне стоило насторожиться и сообразить, что что-то пошло не так, и в чем-то существенном и основополагающем мой план уже дал трещину. То бишь, изначально. Но крылья вдохновения несли меня, я был полностью захвачен грандиозной картиной, которую рисовал перед собой, и уже не мог уделить должного внимания досадным мелочам.
   -Статус, - обратилась ко мне Эскапада ласковым, терпеливым, вкрадчивым и каким-то опасным голосом, - давай предположим, что эта часть у нас получилась. Не потрудишься ли теперь объяснить, зачем нам всрался второй Затрапезно?
   -Вот! - я назидательно поднял вверх палец. - Здесь-то и начинается основная работа! Детали мы, конечно, обсудим, но позвольте обрисовать в общих чертах, как я это вижу.
   -Куда деваться, давай послушаем, - с сомнением произнес Рилл. - Сегодня у меня инсульта еще не было.
   -А можно заказать песню для нашего дорогого юбиляра? - спросил кто-то из глубины зала.
   -Да, конечно, - машинально ответил я.- Поговорите с эльфом, это по его части.
   После чего я собрался с духом, набрал в грудь побольше воздуха, выдержал еще одну концептуальную паузу и продолжил ткать свое эпичное полотно:
   -Этот двойник, этот доппельгангер, этот ребенок наконец будет непорочен и невинен. Он будет как чистый лист, на котором мы запишем свою историю. Мы воспитаем его согласно собственным представлениям о морали, вложим в его светлую и податливую голову все наши идейные принципы и в нужный момент подменим настоящего Затрапезно. Таким образом, у нас появится свой собственный марионеточный Затрапезно. Никто не заметит.
   -Та-а-к, - протянул Рилл, и мне показалось, что идея его не на шутку захватила, а я и не сомневался, - пока неплохо. Я не о том, что ребенок Затрапезно, это самое жуткое, что мне доводилось вообразить в жизни, а это так и есть, можешь мне поверить. Я о том, что все это по-прежнему черт знает, как неожиданно. Я поражен тем, как ты к этому пришел. Но что будем делать с настоящим командиром?
   Я позволил себе первую снисходительную улыбку, еще не подозревая, что она же будет и последней.
   -Это я тоже продумал, мой друг. Без деталей, само собой. Детали мы проработаем вместе, чтобы вам не было обидно за свое неучастие в сотворении новой истории.
   -Что ж, отрадно, - усмехнулся Рилл. - Мы слушаем. Признаюсь, ты сумел завладеть нашим вниманием, скажи, Нулл?
   -Так вот, - уверенно и вдохновенно сказал я, потому что аппетит, как известно, приходит во время еды - то же касается и полета свободной фантазии, - тем временем, пока наш поддельный командир, так сказать, дозревает, мы реализуем вторую часть плана. Времени как раз должно хватить, если будем действовать слаженно. Нам предстоит создать новое жилище для Затрапезно. Здесь мне видится какой-нибудь далекий заброшенный остров, но я открыт для ваших предложений. И туда, в это новое жилище мы завозим специально нанятых актеров, которые отныне станут изображать его семью. Почему? Потому что мы сотрем его память и заменим его личность другой. Детали фальшивой биографии, опять же, проработаем вместе. Вот и все, если вкратце. А теперь я готов выслушать ваши вопросы, комментарии и замечания.
   Я замолчал. Сложно описать, что я испытывал в тот момент. Я был горд и немного опустошен, как бывает после трудной, но качественно исполненной работы. Удивительная тишина и покой охватили меня.
   Но тишина длилась. И длилась, если не считать того, что Элифалиэль исполнял популярный шансон для танцующих в зале пар. И снова длилась, и поэтому мой покой начал потихоньку испаряться.
   Кажется, подумал я, я дал малым сим достаточно времени, чтобы переварить услышанное. Не совсем же они тупые? Доходчиво ли я все преподнес? Не пора ли воспоследовать хоть какой-нибудь реакции?
   Должно быть, примерно такими же вопросами задается гипотетический заслуженный театральный деятель, посетивший с антрепризой глухой провинциальный театр, и замерший на авансцене после прочтения финального монолога и поклона перед оцепеневшим в подозрительном молчании залом.
   И мои друзья сидели как каменные - кроме эльфа по понятным причинам - и только переглядывались между собой, причем мне никак не удавалось перехватить или хоть как-то интерпретировать эти взгляды. Мне хотелось думать, что взгляды эти полны благоговейного трепета, но я уже не был уверен. Что-то заставило усомниться.
   Возникло стойкое ощущение сгущающихся туч. Сколько-то я еще держался, но потом, каюсь, не выдержал- сломался под гнетом собственных тревожных мыслей.
   -Послушайте, все должно получиться, - заговорил я быстро и нервно. - Я понимаю, что план далеко не идеален, но для того мы и собрались здесь, чтобы отшлифовать все детали и вдохнуть в него жизнь. Предлагайте. Ну же, я жду.
   И вдруг все взгляды обратились на меня и, продолжая пользоваться театральной аналогией, словно огни рампы высветили меня, одиноко стоящего перед недружелюбным мраком.
   -Не идеален, говоришь, - задумчиво произнесла Эскапада, а Рилл сочно почмокал губами, как будто оценивая некое послевкусие.
   -Нет, так-то мне понравилось, - вмешался он, - но...
   После этого он выдал целую пантомиму: сначала, скривив лицо, изобразил, что послевкусие все-таки не пришлось ему по душе или он вдруг распробовал что-то кислое, а то и гнилое, а затем сделал вид, что засовывает два пальца в рот и опорожняет желудок прямо на пол.
   Я помотал головой.
   -Не совсем понял... что ты хочешь сказать?
   -Не понял? Ладно, скажу словами. Дерьмо твой план. И сам ты, оказывается, какашка. Такие надежды похерил.
   -Но... но... нет, ну давайте разбираться. Укажите на явные недостатки, и я уверен, мы сможем их исправить.
   -Недостатки, - Рилл довольно мило мне улыбнулся. - Хорошо. Скажем, со второй части. Можешь для начала объяснить, зачем городить огород с нанятыми актерами и стиранием памяти Затрапезно, если можно просто его грохнуть и где-нибудь в лесочке прикопать?
   Эти кровожадные, не гуманные слова заставили меня изрядно растеряться. Можно сказать, я пережил паническую атаку. Я стал мямлить.
   -Но... но... это же... я как-то...
   -Не подумал?
   Я на секунду крепко зажмурился и заставил себя встряхнуться. Чего стоит мой план, если он не сможет выдержать малейшей несправедливой критики?
   -Мы ветераны, - сказал я, - но должны ли мы быть циничными и беспринципными? Неужели в нас уже не тлеет искра человечности?
   Рилл от удивления открыл рот, а я порадовался своему умению держать удар.
   -Не знаю, что и сказать, - произнес он почти восхищенно.
   -А позвольте спросить, - без позволения спросила Эскапада и даже подняла вверх руку, изображая примерную студентку, - на сколько лет рассчитан ваш план?
   Вторая волна панической атаки накрыла меня.
   -Ну... это... я как-то...
   -Не думал?
   Крыть особо было нечем.
   -Нам же важен результат, - промямлил я.
   Что-то пошло не так. Почему-то все стало рассыпаться, и почва ускользала из-под моих ног. Странное и страшное чувство.
   Заговорил Эксцес Карма, чем несколько отвлек от меня всех присутствующих, и даже танцующие парочки сбились с такта, потому что Элифалиэль споткнулся и вскрикнул посреди душевного куплета.
   -Логика неоспорима, но основана на ложном посыле, - сказал Карма. - В исполнении отказать. Вероятность разочарования всецело оправдалась.
   -Это да, - согласилась Эскапада, перед этим несколько раз вздрогнув. - Говорила ведь ему, просила, умоляла. Нет же, падла!
   Это не моя реальность, подумал я, кажется, я куда-то выпал. Все должно было быть по-другому. Что я обычно делаю в любой непонятной ситуации? Нет, не плачу. Я не плачу. Только не это.
   -Наш парень теперь, - сказала Вера.
   -Такой кринжовый, - сказала Люба. - Печалька.
   -И что вы все время спорите? - подал голос волшебник. - Разве же я не вразумительно сказал, что вообще не умею клонировать? Никто не умеет, насколько мне известно. Если бы это было возможно, то оно было бы запрещено законодательно, а оно ведь не запрещено? Не стесняйтесь, сделайте выводы сами или уже спросите меня.
   -Значит, так! - Рилл порывисто вскочил и шарахнул кулаком по столу. - Послушай сюда, Адъютант. Ты, конечно, наш друг или был им до сего момента- теперь уж я не знаю. Так простебать друзей не додумался бы даже я. И чего же ты ждешь после этого? Вот-вот. Я ухожу.
   И он так и сделал. Взял и ушел. И это было похоже на катастрофу.
   Следом высказался эльф, ненадолго прервавшись.
   -Исполняю кружевные мелодичных, - произнес он с типично эльфийским презрением, - а потом однобокое в душу сморкнул.
   Потом своим мнением поделились близняшки:
   -Тяжелее всего смириться с потерями, которые.
   -Продолжают жить в твоем сердце.
   Они послали мне воздушные сердечки и упорхнули за дверь.
   Эксцес Карма вышел в абсолютном молчании, чего не скажешь о доброй половине зала, которую он невольно распугал по пути следования, заставив ее выметнуться наружу, гоня перед собой словно корабль волну. Нестройный хор криков ужаса смолк в отдалении.
   -С вами хорошо, но я тоже, пожалуй, пойду, - сказал Ябы. - очень все было познавательно. Никудышно, но познавательно.
   И волшебник тоже ушел, нарочито стуча посохом и стараясь держаться прямо.
   Эскапада встала, подбоченясь, и презрительно скривила губы.
   -Что происходит? - спросил я ее.
   Она вскинула брови, будто мой вопрос ее порядком изумил.
   -Нет, ну если тебе действительно интересно или там ты чего не понял... Ты, парниша, здорово прилип, а тебя ведь предупреждали. Но мне тебя нисколько не жаль. Никому не жаль, и ты сам в этом виноват. Знаешь, я могла бы наорать на тебя или даже с наслаждением отмудохать, но ты не достоин такой заботы. Единственное, что меня сейчас волнует, что я скажу своим северным воительницам.
   И после этих обличительных слов Эскапада тоже гордо удалилась.
   И вот разошлись все. Это должен был быть день моего триумфа, день начала совершенно новой эры. А в итоге я остался совсем один со своей скорбью, со своим недоумением- посреди разрушенной жизни.
   Я пал на колени и запрокинул лицо к невидимым небесам, и воздел руки свои в мольбе и отчаянии.
   -За что?
   Небеса отвечали безмолвием.
   Сердце мое ожесточилось. Слез не будет, пообещал я себе и сдержал слово. Больше я никогда не плакал- настолько стал суров.
  
   Что ж, я сделал это. Было тяжело, не стану скрывать. Тяжелее даже многих моментов, которые я опустил ровно по той же причине. Но здесь я так поступить не мог. И теперь ты увидел меня нагим и слабым- в переносном смысле, конечно, не дай бог, еще подумаешь чего. Ты увидел мою боль, как она есть, мои кровоточащие раны.
   Сейчас, когда все это стало почти забытой историей, ты можешь спросить меня: осталась ли в моем сердце какая-либо обида? И знаешь, что я тебе отвечу? Не осталась. В конце концов мы оба знаем, что в итоге все так или иначе разрешилось, иначе какой был бы смысл вообще поднимать эту тему? Разве что в душе остался осадок, который поднимается со дна всякий раз как я об этом вспоминаю, заново переживая события тех далеких дней. Но такова наша натура. Все остается в нас.
   Но мы всегда можем двигаться дальше.
   А теперь я предлагаю тебе собрать в кулак все твое мужество, сколько бы его ни было. Я обещал тебе мрачные и тяжелые страницы.
   Впрочем, насколько смогу, я постараюсь пощадить твою тонкую, детскую психику. Ну, или как получится.
   Не разжечь ли нам костер? Вечереет.
  
   Мои друзья от меня отвернулись. Звучит как приговор. Звучит как признание в собственной ненадежности. Имеет ярко выраженный оттенок чувства вины.
   Я перестал видеться почти со всеми, не сидел вечерами в "АрмейскАм", не гулял по городу, не посещал мероприятия. Замкнулся в себе. Если честно, мне и самому не хотелось никого видеть. Я пытался осмыслить причины своего горького поражения и не мог найти никакого разумного объяснения. Лишь иногда я ненадолго забывался в обществе отзывчивых медсестер из медицинской палатки. Реабилитацию пациента с тяжелыми душевными травмами и интеграцию его в социум они считали своей священной обязанностью, а для меня их методы социализации оставались единственной отдушиной в общей беспросветности. Да и попросту мне некуда было больше податься, тем более, что я подумывал об этом еще со времени прошлого визита, когда мы навещали Карму. Вот только это спасало лишь отчасти. Сколько обезличенных судеб вот так же мимоходом смяла эта жестокая война?
   Единственный, кого я по-прежнему видел ежедневно, был генерал генеральский Затрапезно- именитый и титулованный. Надежда и опора всего человечества и кость в горле для отдельных его представителей.
   Затрапезно все так же таскал меня с традиционными инспекциями по всем фортификационным сооружениям- вдоль брустверов и окопов, вдоль амбразур и капониров, вдоль эскарпов и равелинов. Проще говоря, мы шатались туда-сюда вдоль злополучного забора. Командир продолжал поливать мне в уши, а иногда пытался зажечь речами наше усталое войско. Я же сделался немногословным, печальным и отрешенным, и на все его сентенции отвечал в лучшем случае односложно. Вероятно, я перегорел, как перегорала бы раритетная лампа накаливания, если бы существовало на свете такое изобретение. Затрапезно, впрочем, ничуть не расстраивался моему скоропостижному уходу в себя - ему всегда хватало общества самого себя и каменной веры в собственную непогрешимость. Я не знаю, что творилось в его голове, считаю, что это вообще непостижимо, но уверен, что люди для него были как те бездушные фигурки на столе, которые можно двигать по некой извращенной прихоти. И, казалось бы, я давно научился мириться с этим, но в моем нынешнем состоянии почему-то это стало особенно болезненным. Я изменился, мой характер закалился, но мне не хватало поддержки. А мои друзья, ставшие вдруг бывшими, в чем я не мог их винить, хотя и винил, все-таки умели видеть во мне личность.
   И вот так проходили эти дни. Пасмурные, ветреные, никчемные дни с ощущением скорой грозы.
   К чести Затрапезно должен сказать, что каким бы он ни был, в своих необъяснимых действиях он оставался последовательным. Например, город был для него все таким же пугающим и неприступным. Город, как и в первый день бросал ему вызов, а стена была высока и неодолима. Вследствие этого он был лишен многих отдушин, которые нет-нет, да и скрашивали порой наши черные будни, позволяя хоть как-то примириться с безрадостным существованием, да и попросту не сойти с ума. Все, что он видел во все дни затянувшейся осады, это наш палаточный городок- малую его часть- и собственно забор. Возможно, надписи на заборе и были для него тем самым разнообразием. Возможно, он просто сошел с ума- сразу и основательно. Я вообще не берусь судить о его побуждениях и даже не хочу сказать, что понимаю его чисто по-человечески, но в том, что в нем был некий стержень, ему не откажешь.
   Оставаясь последовательным, командир продолжал устраивать регулярные военные советы, на которых все так же гнул свою пропагандистскую лажу, а иногда зачитывал пространные отрывки из своих мемуаров, которые кропал в перерывах между обстоятельным сном и прочими не столь эпичными делами. Мемуары были смесью все того же словесного поноса и некой слишком романтизированной утопии. В них он периодически позволял себе заглядывать в сказочное и светлое будущее, когда мы во всей славе и величии входим в поверженный город. Заматерев, набив много шишек, получив немало душевных ран, я уже очень хорошо понимал, чего на самом деле все это стоит.
   Но ценность этих творческих посиделок и литературных чтений была в другом: это было единственное время и место, когда и где я виделся со своими прошлыми друзьями. Правда, встречи эти теперь носили чисто формальный характер, и это тоже было своего рода испытанием. Отчасти чувство неловкости, отчасти смутная надежда, да в общем-то все вперемешку. Гнев и неприятие? Пожалуйста. Эмоциональная депрессия? Да вот же она. Деструктивный пессимизм? О, я испытал его до того, как это стало мейнстримом.
   Именно поэтому я могу рассуждать о содержании графоманского опуса Затрапезно: я единственный не спал за тем столом, не считая командира, в чем я тоже не всегда был уверен. Я сидел весь на нервах и тщетно пытался поймать хоть один взгляд. И этот роковой, вселенской глубины вопрос возвращался ко мне как бумеранг или вот этот непонятный шарик на резинке: за что?
  Так это продолжалось.
   Продолжалось снова и снова. Казалось, я угодил в какой-то день сурка. Не спрашивай, из каких мрачных архетипов явился мне столь нелепый образ, и причем здесь вообще сурок. Период отрицания постепенно сходил на нет, превращаясь в обычное привыкание. Все было-по старому.
   А потом все изменилось.
  
   Тот день обещал быть таким же типичным и непримечательным, как и все дни, но иногда жизнь преподносит нам сюрпризы, и мы должны об этом помнить. Чаще всего сюрпризы так себе, иногда откровенно трэшевые или вовсе убийственно жесткие, но бывают и яркие, бывают и приятные. Если я скажу тебе, что это был шестьсот восемнадцатый и, как мы знаем из учебников, последний день осады, все сразу заиграет новыми красками, верно?
   В мои обязанности, помимо прочего, также входило встречать делегатов у входа в командный шатер, отмечать их, а после подавать списки командиру и докладывать о готовности. И к спискам Затрапезно всегда был внимателен- вот почему никому не удавалось отлынивать. В последнее время это был один из самых напряжных для меня моментов. Но работа есть работа.
   Итак, в назначенное время я стоял на привычном месте с планшетом и стилом в руках, стараясь в то же время оставаться в тени, как того требовал от меня благополучно приобретенный новый условный рефлекс.
   Первой подошла Эскапада и, подняв глаза, я сразу заподозрил- пока еще смутно, - что день чем-то, пожалуй, отличается от всех прочих, потому что за ее спиной маячили все ее северные воительницы.
   -Всех туда не пустят, ты в курсе? - уточнил я как можно более де-юре.
   -Знаю, собака! Они пришли меня поддержать.
   -В чем?
   -Подожди пока. Дождемся остальных.
   В моей голове прозвенел тревожный звоночек. По обычаю последних дней мне только коротко кивали и проходили мимо, а потом все они рассаживались за столом и перебрасывались фразами в ожидании командира, но меня это не касалось, потому что в беседу я не был вовлечен. Что-то не так. Одно было ясно: день, обещавший быть типичным и непримечательным, свое обещание, похоже, не сдержал.
   Следующей подошла близняшки. Подошли, я хотел сказать. В руках они держали листочки, на которых я с удивлением увидел свое имя. "Статус"- у Веры, "Адъютант"- у Любы.
   Подозрения мои усилились, и они были мрачнее ночи. Сам понимаешь, ничего хорошего я не ждал.
   -Запилили для тебя, - сказала Вера.
   -Прикольную сигну, - сказала Люба.
   -Что это значит? - промолвил я, и голос мой слегка дрогнул. Мысленно я уже прикидывал, куда бежать, если что, и кого звать на помощь. Признаться, моя вера в людей не позволила мне заранее подготовить план на такой случай. Для меня все это стало полной, обескураживающей неожиданностью.
   -Да придержи ты коней! - рявкнула Эскапада. - Говорю же, не все еще подошли.
   -Хорошо, давай подождем, - сказал я, прищурившись от терзавших меня подозрений. - Не пойму только... почему бы вам не подождать в шатре, за столом?
   -Молчи уже, гаденыш!
   Такую Эскападу я узнавал и, несмотря на то, что, как мне казалось, вокруг меня сгущается что-то тревожное, я испытал нечто похожее на облегчение. Возможно, будут бить, решил я, возможно, ногами, но- беззлобно, с душой. По-дружески.
   Постепенно подтянулись и остальные. Я отмечал каждого новоприбывшего в планшете, осторожно отвечал на сдержанные приветствия, но был при этом рассеян и преисполнен фатализма.
   Наконец они все выстроились передо мной полукругом, а за их спинами... мне показалось, что к месту действия высыпал весь наш палаточный городок, включая торговцев и случайных посетителей. И вся эта пестрая толпа колыхалась на заднике, будто пришла на бесплатное мероприятие в рамках благотворительной акции "Армия- детям". Впрочем, все вели себя довольно пристойно. Можно сказать, как в опере перед представлением. Слышны были только пошаркивания да покашливания и нестройный шепоток. Толпа замерла в ожидании и предвкушении. Замер и я, даже не подозревая, чего предвкушать и оттого нервничая, потому что меня, как я догадывался и чувствовал, это касалось напрямую.
   Эскапада повертела головой.
   -Кто скажет? - вопросила она. - Наверное, я?
   -А давайте я, - выступил вперед Рилл. - Так получилось, я, вроде как, первым ушел тогда. Отвернулся, стало быть. На мне больше всех вины. Вроде как.
   -Не скромничай, это действительно так, - кивнул Ябы. - Хорошо, говори. От нашего лица, как мы бы сказали, понимаешь?
   Я еще не был изумлен, но находился на пути к тому, поскольку их слова и то, как они неожиданно застенчиво мялись, все это было в принципе достойно моего изумления.
   Рилл прокашлялся.
   -Статус, - начал он несмело, и меня вдруг озарило.
   Мужик не привык извиняться, но именно это он и собирается делать! Что-то словно оборвалось во мне в этот момент, будто лопнула цепь, тянущая меня к земле, и я воспарил подобно легкому воздушному шарику.
   Все-таки они приняли мой план! - стрельнула во мне яркая, лучистая мысль. Поняли, твари, что другой альтернативы нет! Признали меня, суки!
   Рилл снова прокашлялся и продолжил:
   -Статус, твой план был и остается унылым говном, но и мы были неправы. Неправы в том, как обошлись с тобой. Погорячились, и нам нет оправдания. Ты наш друг, а друзья так не поступают. Как мы с тобой, я хочу сказать. Как ты с нами, это другой вопрос, и сейчас он не важен. В первую очередь, как мы с тобой. Мы не имели никакого морального права отворачиваться от тебя, показав себя с самой худшей стороны. И вот сейчас мы стоим перед тобой униженно и смиренно, полностью осознав всю глубину нашего нравственного падения.
   А речь, похоже, написана и, похоже, не им, отметил я несколько приземленно, чтобы не улететь слишком далеко на волне гордости и триумфа.
   -Я что хочу этим сказать, - продолжал Рилл, - что бы там ни было, ты был и остаешься нашим другом, а мы вот как с тобой. Простишь ли ты нас после такого?
   -Посыпаю верхушку корпуса тела! - закричал вдруг Элифалиэль, падая на колени и заливаясь слезами.
   Это было уже чересчур даже для меня, сурового и холодного. Но я не заплакал, пусть невольные слезы и душили меня. Я же говорил, что слезливой мягкости не осталось места в моем мужественном сердце.
   -Не надо слез, друзья! - воскликнул Ябы, верно оценив всеобщее настроение. - Я и без того каждое утро просыпаюсь весь заплаканный. Борода мокрая, подушка мокрая, трусы... а, впрочем, хм, на этом все. Просто плачу и все.
   -А я, - сказал Эксцес Карма, и толпа начала стремительно редеть, - нет.
   -Да что там, - заметил Рилл, - все мы не без греха, но умение прощать друг друга делает нас людьми.
   -Извините, слегка понесло, - добавил он, покосившись на эльфа. - Просто меня разрывают эмоции. Как и всех нас.
   -А меня, - сказал Эксцес Карма, и толпа растворилась окончательно- остались только северные воительницы, - нет.
   -Безжалостные законы социума, - шагнула ко мне Вера Кубизма.
   -Загоняют нас в тесные рамки, - подключилась Люба Харизма, - и порой.
   -Мы забываем о самых близких. О тех, кто нам по-настоящему.
   -Дорог. Мы так виноваты. Это боль в наших сердцах.
   -Достаточно! - Эскапада решительно рубанула рукой застывший воздух. - Тошнит уже от ваших соплей. Просто соплей или скупых мужских соплей, мне без разницы.
   -А мне, - сказал Эксцес Карма, и некоторые из северных воительниц упали в обморок, но, будучи настоящими воительницами, не подали вида, - нет. Поправка: мне тоже да.
   -Ну а ты чего стоишь мнешься, как...? - Эскапада не нашла слова и ожгла меня почти свирепым взглядом, а мое сердце едва не растаяло от умиления и нежности. Ледяная броня держалась на честном слове. - Будешь ты нас прощать или нет?
   Эскапада на миг склонила голову и понизила голос.
   -Пойми меня правильно, я... тоже прошу прощения. И мы все знаем, что ты хотел как лучше.
   Интересные бывают в жизни моменты. Ты, вроде бы, и не хочешь их повторить, потому что пережить такое дважды- это слишком, и, вроде бы, тебе даже где-то неловко, и ты думаешь: вот бы это побыстрее закончилось, но в то же время тебе хочется, чтобы это длилось и длилось, и мысленно ты возвращаешься к этим моментам снова и снова- настолько они для тебя важны и дороги.
   Впрочем, это не наш случай. Это я просто немного отвлекся.
   -Я и не думал на вас обижаться, - сказал я. Я врал, но в своем вранье был искренен. - Вам не за что просить прощения. Но я вас прощаю, если хотите. Конечно, я вас прощаю. Простите и вы меня, если что.
   -Вот и замечательно. Вопрос решен.
   Но должен сказать, что это действительно был значительный момент. Под впечатлением от него, в самых приподнятых чувствах мы все обнялись и постояли так некоторое время, слушая умиротворяющую тишину и солидарное биение наших сердец. А потом северные воительницы разразились овациями, и клич этот был подхвачен во всех концах палаточного городка и на боевых позициях вокруг всего города.
   -Проходите, ребята, - сказал я наконец, - а-то командир начнет нервничать. - Люба, Вера, проходите. Нулл, спасибо тебе. Эскапада. Давайте, друзья, военный совет- это святое.
   Они прошли мимо меня, улыбаясь и похлопывая меня по плечу, а я еще постоял снаружи, приходя в себя и наслаждаясь этим удивительным мгновением.
   -Вот как-то так, - сказал я северным воительницам, а после подмигнул, подошел и обнялся еще и с ними.
  
   Когда я вернулся в шатер, все уже заняли свои места, включая и Затрапезно, который сидел совершенно неподвижно и смотрел перед собой отсутствующим взглядом. Я положил перед ним планшет и рапортовал:
   -На сегодняшнем заседании зафиксирована стопроцентная явка. Все в сборе и готовы решать вопросы в рабочем порядке.
   И как же в этот раз мне было легко и радостно это произносить! Я смотрел в приветливые лица своих товарищей, наконец вновь испытывая позабытое уже чувство единения. И даже смотреть на Карму я избегал с удовольствием и по-дружески.
   Затрапезно никак не отреагировал на мой доклад; я пожал плечами, быстренько поставил свою подпись и занял свое место рядом с ним. Что бы ты там ни говорил сегодня, подумал я, ты нас не усыпишь. Разве сможем мы уснуть после всего, что случилось? Я был уверен, что нет и что мои друзья испытывают то же самое. Лично меня охватил такой душевный подъем, что мне с трудом удавалось усидеть в кресле. Если бы внезапно заиграла музыка, то я пустился бы в пляс, я и без всякой музыки пританцовывал ногами и совершал прочие неконтролируемые движения.
   И я не ошибся насчет своих друзей. Я видел это в них: в их смешках, понимающих улыбках, в том, как мы переглядывались за большим круглым столом. Давненько мне не доводилось купаться в лучах столь душевной атмосферы.
   Но среди нас был один человек, который, естественно, не разделял всеобщего ликования, потому что в наших делах он никоим образом не участвовал. Он жил какой-то своей непонятной и загадочной жизнью, какой, должно быть, живет всякая непонятная и загадочная тварюшка, может быть, и вовсе науке не известная. Сегодня затейливые и прихотливые дороги его существования привели к тому, что он стал второй причиной, по которой этот день мог бы стать нетипичным. На случай, если первой причины оказалось недостаточно. То есть, как видишь, непримечательно было начавшийся день, всеми возможными средствами начал стремиться к тому, чтобы выразить свою уникальность. И ему это удалось в итоге, разве нет? Хотя бы потому, что дата эта теперь считается исторической. Так что, никогда не загадывай заранее. Всегда есть простор для чистого, незамутненного удивления.
   Дело в том, что наш командир не спешил начать свое традиционное выступление, а нам и не очень-то хотелось. Особо мы не расстраивались, поглощенные собственными радостными переживаниями. Затрапезно оставался недвижим и все так же смотрел в пространство перед собой выкаченными глазами, как будто увидел нечто в высшей степени затруднительное для осознания, и только когда он коротко всхрапнул и машинально потянулся за кубком, я понял, что он, как бы это сказать, дремлет.
   Вот это и было нетипично. Не припомню случая, чтобы командир позволил себе уснуть за столом заседаний, по крайней мере, первым из всех. Конечно, изредка случалось, что под конец своих мудреных речей ему удавалось усыпить самого себя, но именно, что под конец. Вначале же Затрапезно всегда был бодр и энергичен. В остальное время он мог вести себя как угодно, но подозреваю, что именно на этих традиционных собраниях он по-настоящему жил.
   На минуту я даже растерялся, а потом странность подметили и остальные.
   -Я не поняла, он что, дрыхнет? - весело удивилась Эскапада.
   -Валим отсюда,- предложил Рилл.- В "АрмейскАй". Нас там потеряли.
   -Подождите, - возразил я с неохотой. - Никак нельзя, регламент.
   Слегка покривившись, я посмотрел на песочные часы.
   -Все время забываю, что ты иногда бываешь занудой, - тоже покривился Рилл.
   Неожиданно за меня заступилась Эскапада:
   -Статус прав. А ну как это проснется? И он не зануда, это у него работа такая.
   Я подумал, что надо бы нам будет с ней как-нибудь снова замутить. Ерунда, ребра в принципе быстро срастаются.
   -Ладно, ладно, - благодушно сдался Рилл. - Нам какая разница? Если хотите, я сейчас мигом сгоняю.
   -А вот это стоит обсудить, молодой человек, - оживился Ябы.
   И вот тут Затрапезно распахнул свой жабий рот и начал кричать.
   Клянусь, вздрогнул даже Эксцес Карма.
  
   Охра нас там случайно не ужинать зовет? Посмотри, она не нам руками машет? Или у нее просто время фитнеса?
   Я, кстати, не рассказывал, как мы с ней познакомились? Это произошло немного позже всех этих событий, и мы тогда мотались по всей Интраэлии в поисках какого-нибудь дела по душе. Как сейчас помню, там был вполне такой себе готический замок, а еще Старушка. Да, а еще Охра, которая поначалу шибко невзлюбила ни меня, ни остальных.
   Зато сейчас мы просто не разлей вода. Надеюсь, и ты вольешься в нашу душевную компанию. Если хочешь, могу назначить тебя Избранным и даже готов наскоро помочь в твоем примитивном квесте, тем более, с женщинами я умею находить общий язык, а это, как я понимаю, главная твоя проблема. И я уверен, когда ты встретишься с остальными, ты полюбишь нас всех. Ведь мы очень простые, скромные, коммуникабельные и приветливые ребята. Если надо, всегда поддержим, если не надо- не поддержим. Типа того.
   Как ты думаешь, чего я хочу добиться этой совершенно неуместной и ненужной перебивкой? Правильно, я снова не самым удачным образом пытаюсь замедлить действие, чтобы напустить побольше интриги. Ты же мне ни хрена не предъявишь?
   Вот только ты очень грустный, поэтому не буду больше тебя мучать.
   Сейчас будет самое главное.
  
   Затрапезно кричал, и поначалу в этом не было никакого смысла. Не было его и потом, но смысл- это то, что мы сами вкладываем в белый шум Вселенной, поскольку мы вообще все на свете пытаемся перевести в понятные образы.
   -Ать! - кричал Затрапезно. - Ать! Живо! Руками! Я сам фея!
   А потом он крикнул:
   -В атаку! В атаку, сукины дети!
   Бывает, что-то происходит- снаружи или внутри тебя, и ты живешь с этим, не зная, что в тебе давно есть нечто, про которое ты даже не думал. Вот так. А потом все словно озаряется внезапной вспышкой молнии. И ты просто мгновенно офигеваешь.
   И день был такой. Да, день был такой.
   Я вскинул голову, чувствуя, как дрожь пробежала по всему моему телу.
   -Я попрошу занести это в протокол, - с трудом совладав с неожиданно севшим голосом, произнес я.
   На меня посмотрели. Даже не знаю, как описать эти взгляды. Да мне уже было неважно, что обо мне могут подумать. Меня стремительно куда-то несло, я уже не мог остановиться. За какую-то долю секунды в моей голове все перевернулось и выстроилось по-новому.
   -Что? - спросила Вера.
   -Ты? - спросила Люба, да так обе и застыли с открытыми ртами, изумленно хлопая ресницами.
   Я вскочил, с грохотом опрокинув кресло, испуганно покосился на командира.
   -Вы не ослышались, - подтвердил он, не приходя в сознание.
   Меня все еще била дрожь, но чувствовал я себя просто невероятно. Мне понадобилась минута, чтобы перевести дух и немножко прийти в себя.
   Далеко не первый раз я, как и многие другие, слышал, что Затрапезно говорит во сне, и порой он двигал такие пространные речи и разыгрывал целые, непостижимые для здравого рассудка истории. И что-то такое неосознанное уже давно скреблось во мне по этому поводу. И вот теперь это происходило прямо сейчас, за этим командным столом, во время военного совета.
   Сошлось абсолютно все.
   Я провел рукой по лицу, покачал головой, дивясь неисповедимости вывертов мироздания, немного печально улыбнулся своим мыслям и сказал:
   -Значит, так и запишем: сего дня, сего числа, на очередном консилиуме за номером таким-то верховным главнокомандующим объединенного войска генерал генеральским Затрапезно был отдан официальный приказ с присвоением соответствующего номера в книге приказов и распоряжений: атаковать по всем фронтам!
   На пару мгновений повисла звенящая тишина, а потом я словно наяву увидел, как в Большом Взрыве рождается Вселенная.
   -Статус! - восхищенно ахнула Эскапада.
   -Все мои запутанные квантовые состояния вскричали от неожиданности человеческим голосом, - произнес Эксцес Карма внешне спокойным тоном, но было заметно, что его по-настоящему проняло.
   -Твою ж мать! - вскричал Рилл.
   -Невразумел однажды, - потрясенно прошептал Элифалиэль, - а уже заикался от быть не может какая это.
   -А я всегда верил, что этот парень себя еще покажет, - расчувствовался Ябы, вытирая уголки глаз, а после трогательно сморкаясь в расшитый звездами платок. - Не извольте сомневаться, всегда верил. Всю жизнь, могу добавить, всю жизнь. Можете любого спросить, я еще пацаном бегал и всем говорил: уж этот парень себя покажет. Когда родится.
   -Статус! - воскликнула Вера. - Мы!
   -Твоя навеки! - воскликнула Люба.
   -Что уж там, мы все потрясены, - подытожил Рилл. - Даже Нулл не находит слов.
   -Да ладно, хватит вам, ребята, - сказал я скромно. - Мы с вами всего лишь простые труженики. А вот наш идейный вдохновитель,- я кивнул на Затрапезно, продолжающего спать с выпученными глазами.- И я считаю, что он должен возглавить нашу атаку. Заслужил. Ему не помешает немного славы, а нам не помешает прикрытие.
   -Сделаем, - хищно заулыбалась Эскапада.
   Она и Рилл, как самые физически развитые из нас подняли невменяемого командира прямо вместе с креслом, а я вложил в его беспомощно шарящую руку кубок с вином, если, конечно, ничего не перепутал.
   И вот, веселой и дружной ватагой мы вышли из шатра.
   -День настал, северные воительницы! - крикнула Эскапада.
   Ответом был оглушительный победный клич. Называю его победным, потому что теперь в нашей победе сомнений не было уже ни у кого.
   -Запомните этот день! - выкрикнул Рилл, вскидывая вверх свободную руку. - И пусть содрогнутся наши враги!
   -Ать! - сказал Затрапезно.
   Грозной, внушительной колонной мы двинулись к городу. Под звуки военных барабанов и оркестра. Торжественно, как на параде. В лучах и сиянии доблести.
   Я гордо вышагивал впереди всех, твердо сжимая в руках древко знамени объединенного войска, которое реяло надо мной, как символ надежды всего свободного человечества. Сразу за мной на плечах Рилла и Эскапады ехал в своем кресле генерал генеральский Затрапезно, безвольно раскачивая головой и неся время от времени всяческую ересь себе под нос. Но даже он своим видом не мог испортить значительности и величия картины. А следом за нами, поднимая пыль над широким трактом, перекрыв всякое движение, тянулось все наше войско, собираясь от самых дальних рубежей, разомкнув кольцо осады и стягивая все силы в единый кулак или в необоримое копье, острием которого волею судеб оказался я.
   Наверное, я мог бы идти вот так очень долго- легкой, пружинящей походкой, не испытывая никакой тяжести, но торжественный путь нашей праздничной колонны закончился у главных городских ворот. Дальше предстояла трудная и не всегда благодарная работа, которую, впрочем, мы готовы были с честью выполнить. Мы очень долго к ней шли, если иносказательно.
   Нам навстречу вышел скучающий охранник- мой старый знакомый.
   -Господи, ну куда такой толпой? - спросил он. - За это штраф полагается. Административная ответственность за нарушение порядка и движения. Не думайте, что вам, как гостям города, положены особые поблажки. Со мной, правда, можно договориться.
   Лицо его было помято и заспанно, но золотые цепи поверх униформы, перстни с драгоценными камнями не давали усомниться, что охранник, в общем-то, не теряет бдительности. Он оглядел нас с любопытной смесью алчности, надежды и равнодушия и спросил- скорее для протокола, чем из интереса:
   -Или это вторжение?
   -О!- я буквально подскочил на месте, обернулся к своим.- А можно? Можно я это скажу?
   Эскапада приглашающе повела рукой.
   -Конечно. Эта честь принадлежит тебе.
   Я снова повернулся к охраннику, в глазах которого мелькнул первый проблеск обескураживающего осознания, набрал в грудь побольше воздуха.
   -ЭТО ВТОРЖЕНИЕ! С ДОРОГИ ИЛИ ЗАЩИЩАЙСЯ!
   -Статус- тащер нашей катки! - раздались приветственные выкрики со всех сторон.
   Ты и представить не можешь, что я испытывал. Оргазм в чистом виде, уж в этом я разбираюсь.
   -Ох, божечки, - промолвил охранник.
   Минуту он пытался осмыслить внезапные перемены, а потом неожиданно подошел ко мне и по-товарищески обнял.
   -Не то, чтобы я был этому рад, - произнес он. - Я знаю, это конец всему. Но чисто по-человечески... это было чудесное время. И где-то мы за вас даже болели.
   Я что хочу сказать, благородство и мужество встречаются на фронте на любой из участвующих в конфликте сторон- правой или неправой, проигравшей или победившей, и хорошо бы, ты это запомнил. Ты не всегда можешь выбрать верную сторону, если вообще существует такое понятие, но всегда способен найти в себе самое лучшее. Война вообще легко обнажает человека со всех сторон, вытаскивает наружу, как самое темное, так и самое светлое. Тут уж все зависит от тебя. Не знаю, веришь ты в алхимию или нет, но поверь мне: говно действительно иногда превращается в золото. А бывает и наоборот.
   -Для меня было честью иметь такого врага, - сказал я.
   Мы встретились глазами и с уважением кивнули друг другу. Где-то во всем этом сквозила печаль о несовершенстве этого мира и тоска по миру идеальному. Война делает людей мудрее и старше- и не только в буквальном смысле.
   Охранник отошел в сторону, сел на табуретку и неспешно закурил, глядя вдаль и вздыхая, а мы вошли в город.
  
   Собственно, на этом все. Город был повержен и побежден. Этот плод созрел, как и всякий плод, и упал наконец к нашим ногам. Может быть, слегка подгнил, и послевкусие было уже не то, но победа есть победа. Нам ли жаловаться?
   Власти города были настолько шокированы, обижены и расстроены, что капитулировали без боя, и к утру над зданием администрации, что в центре, у поющих фонтанов, гордо реял наш флаг. Сейчас много пишут об уличных боях, о партизанском движении, о маленьких трагедиях и подвигах обычных людей, но, в независимости от художественной ценности сих творений, а среди них попадаются весьма неплохие, мы, в лучшем случае, можем отнести их к жанру альтернативной истории. Увы, не все это понимают.
   Одно можно сказать достоверно: Макгаффин так и не был найден. Но кого могут волновать такие мелочи? Сказать по правде, так даже лучше для всех. Осталась легенда, осталась тайна, богатая пища для криптоисториков и иже с ними. И остался хороший рычаг для последующего военного давления, если, а вернее, когда в таковом возникнет надобность. Некоторые сюжеты просто не должны заканчиваться.
   Затрапезно проснулся в мэрии, сидя в своем кресле за круглым столом, который мы специально перенесли из палаточного городка. Мы все тоже сидели вокруг стола на своих обычных местах.
   -На чем это я остановился? - как ни в чем не бывало спросил главнокомандующий.
   Мы повскакивали со своих мест.
   -Это гениально, командир! - хором закричали мы.
   -Что?
   -Поздравляем! Поздравляем! Просто гениально!
   -Что?
   -Враг повержен, как вы и предвидели! Гениально!
   -Что?
   -Ваш приказ исполнен!
   Я вот тут иногда думаю: а что если этот сукин сын на самом деле все это спланировал заранее? Возможно, как думаешь? Да нет, бред. В любом случае, из-за подобных сомнений я начинаю ненавидеть его еще больше.
   И знаешь, какова ни была бы истина, а командир, а после и все человечество поверили в то, в чем нам удалось всех убедить. Мы-то всего лишь пытались прикрыть свои задницы, но в итоге вся слава досталась Затрапезно, а мы... ну, такое, знаешь. Командир даже осерчал поначалу- справедливо, в этом его нельзя винить. Но все обошлось, и почти никого не казнили. В конце концов до него дошло, и он понял свою выгоду и с легким сердцем принял все полагающиеся почести.
  
   Так вот, брат. То, как мы дезертировали и подались на вольные хлеба, это уже другая история.
   Такие вот дела давно минувших дней. Можешь сам придумать какую-нибудь мораль, я что-то подзабыл, что хотел донести. Помню только, что тебе придется поехать туда и разрушить эту гребаную статую. А у меня найдется взрывчатка.
   Но это не сегодня. Для начала разберемся с твоими проблемами, как я тебе обещал, а еще нам нужно выбраться с этого острова и вообще с Астравгарда. Большая Интраэлия, это кипящий котел, и мы тебя туда макнем, если хочешь.
   Пошли ужинать, что ли? Вон и Охра зовет, Охра что-то говорит.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"