Солнце только что зашло и до сумерек, до настоящих сумерек, которые морочат зрение лучше, чем темнота, было далековато. Тренировка на терпение продолжалась. Хорошо, что комары предпочитают безлюдным лесам городские угодья.
Дей залёг в ямине, настолько неглубокой, что его могло выдать любое движение. Но когда "лев" лежит под прикрытием поросли голубичника, а штаны и рубаха пестрят от травяной зелени и коричневой глины, заметить его в трёх шагах практически невозможно. Даже если он время от времени поднимает голову, замаскированную венком из того же голубичника, и физиономию, той же глиной размалёванную.
Всё путешествие к источнику заняло часа три. Ну, три с половиной. Часов у Карина не было. Он не помнил, где их потерял; то ли сорвали ещё в дубраве, когда вязали руки, то ли позже, уже в Кузне.
Возвращался он бодро, точно заново на свет народившись. Шрамы смыты мёртвой водой, внутрь принята изрядная доза живой. Силы и энергия прибывают с каждой минутой, а происшедшее накануне вечером решено считать дурным сном до той поры, пока не представится возможность напомнить о нём всем действующим лицам. Живой, не покалеченный - и слава Богу.
Запах гари пощёчиной хлестнул по лицу: очнись, "лев"! Всю легкомысленную радость будто ветром сдуло, и Дей снова стал самим собой - офицером морского десанта, а не юнцом, выздоравливающим после тяжёлой болезни. И лес стал не порослями деревьев, кустарника, ручьями и оврагами, а местом предстоящей схватки.
Дей свернул с тропы, но направления не изменил, шёл сторожко и аккуратно - в Ордене бытовало определение "по-хоббичьи".
С каждым шагом запах гари усиливался, уже и воздух помутнел, наполняясь дымом. Хотелось Дею ошибиться, но шансов на это не было: явно горел дом Лешаков.
Он раскатал рукава рубашки, застегнул пуговки на манжетах и пополз по-пластунски, притормаживая и выжидая, несмотря на то, что желание подняться во весь рост и бегом рвануть на помощь было почти невыносимо.
Дом догорал, хотя по правилам пылать бы ему ещё и пылать. Но, видимо, поджигатели использовали средство, хорошо известное и поручику Карину, - "горячий огонь". Поэтому изба Лешаков была просто грудой чёрных головёшек, по которым бегали голубые и оранжевые язычки пламени.
Вся поляна вокруг пепелища и неогороженные грядки были вытоптаны конями. На взрыхлённой земле и изломанной, сочащейся зелёным соком траве поблёскивали стреляные гильзы.
Дей разрешил себе подняться на ноги, лишь когда убедился, что за деревьями нет засады и никто из свиты великого князя Аркадия его не поджидает. А с другой стороны он, в общем-то, не возражал бы против встречи с теми, кто его в Кузне подвешивал. Расклад сейчас совсем иной: не четверо против раненого и связанного, а "царский лев" против четверых. Две большие разницы.
Поднялся - и сразу увидел Лешака.
Тот лежал возле колодца, приколотый к земле длинным шестом. Розовая рубаха намокла от крови и сохранила цвет только у воротника и кое-где на рукавах.
Лешак был ещё жив. Когда Дей звякнул флаконами, доставая их из сумки, Максим открыл глаза и внятно проговорил:
- Не трать воду. Бесполезно.
- Кто здесь был? - сквозь зубы спросил Карин.
- Оленьку увезли, - сказал Лешак. - Они Оленьку увезли. Всё из-за тебя. - В его голосе не было ненависти, лишь укоризна. - Я как знал...
- Кто здесь был?
- Они тебя искали. Сначала говорили... - Лешак с усилием сглотнул, но кровь потекла на бороду. - Говорили, что ты преступник, убийца, маньяк. Потом грозить стали. А когда меня начали бить, Олюня не выдержала, показала тропку к источнику. Они по ней мотались туда-сюда, но ни тебя, ни источника не нашли. Тогда Оленьку связали, избу подожгли и меня убили... Всё из-за тебя.
- Простите, - сипло выговорил Дей. - Простите ради бога.
- В Господа веруешь? - Глаза у Лешака закатывались, но он невероятным усилием удерживал себя в сознании. - Поклянись на моём кресте, что выручишь Оленьку. Иначе не прощу, с собой унесу обиду.
- Я спасу её или умру вместе с ней, - сказал Дей.
Слышал или нет Лешак обещание? Наверное, всё же слышал, потому что на каменеющем лице ещё раз шевельнулись губы: "Прощаю..."
Дей знал, как его нашли. Тогда, ночью, он не мог думать об этом, но теперь догадался: в подковы Аркадьевой лошади были вделаны так называемые метники. По оставленному следу, который обнаруживался специальным прибором, можно было отыскать дорогого коня, куда бы он ни убежал. И не только коня.
Хоронить Максима времени не было. Дей затащил тело в ледник, там и зверям до него не добраться, и крысы не водятся.
Выйдя из погреба, опустил дверцу. Воткнул рядом крест из двух половинок жерди, связанных проволокой. И стал собираться.
Оружие нашлось - охотничий нож. Деревянная ручка сгорела, но клинок лишь немного закоптился. Ручку Дей сделал из сыромятного ремешка Лешака: намочил в ручье и умело, виток к витку, намотал на стальное основание. Когда высохнет, стянется, получится отменная рукоять, не скользящая в ладони.
Ольгу не могли увезти далеко. На месте майора Артемьева Дей потащил бы ведьму к Старой Кузне, чтобы допросить с пристрастием, будучи уверенным, что там его никто не потревожит. А "царский лев"? Ну, если он не подыхает в каком-нибудь болоте, то наверняка отсиживается, зализывает раны и в ближайшее время будет дрожать от любого шороха.
- Приятно делать сюрпризы приятным людям, - пробормотал Дей себе под нос.
Великого князя здесь не было, и половины свиты тоже. А вот любезный друг Артемьев присутствовал, расхаживал уже без маски. Усы были рыжие, морда малиновая, то ли от перегрева на солнце, то ли от неумеренных возлияний.
Ольга находилась в Кузне - Дей явственно слышал женский крик, когда ненадолго приоткрылась дверь. Он попытался представить, что с нею могут вытворять артемьевские нелюди, и ткнулся лбом в землю, сдерживая стон. "Всё из-за тебя!"
Постовой, скучая, болтался вокруг Кузни. Несколько раз проходил в опасной близости от ямины, - опасной для себя, ибо обнаруженный "лев" щадить врага не собирался, - но к своему счастью под ноги не смотрел. А потом и бродить перестал. Стемнело и стало жутковато.
Дей бесшумно выкатился из ямы.
Он знал всё: сколько человек в башне и сколько снаружи, прикинул наличие стволов и физические возможности каждого из противников. И свои шансы прикинул. Теперь - только вперёд!
Цепь висела там, где он её оставил, даже опустилась. Так и думал, солдатики не потрудились затянуть её обратно, зряшная работа.
Дей поправил нож, притянутый к бедру обрезком того же ремешка. Проверил цепь, она держалась крепко. Высоко вверху слабо светилась бойница. Ну, поехали!..
- Стоять! - чётко и злобно сказали за спиной. - Руки вверх!
Дей подчинился.
Сзади щёлкнул выключатель, и на стене в круге света появилась чёрная тень.
"Что будем делать?" - спросил её Карин. Тень, как ей и положено, отмолчалась.
- Повернись. Медленно.
Дей повернулся, жмурясь от бьющего в глаза луча фонаря.
- Ты-ы?!! - Яростно-изумлённый рёв был таким знакомым, что сомнений не оставалось: майор Артемьев собственной персоной.
Моментом потрясения следовало воспользоваться. В прыжке Дей левой ногой выбил фонарь и, перевернувшись в воздухе, впечатал правую в предположительное расположение майорского подбородка. Смачный удар и последовавшие за ним хруст и звук падения массивного тела свидетельствовали, что в местоположении усатой рожи Дей не ошибся.
Эффективность воздействия была очевидной, но Дей на всякий случай подстраховался: связал Артемьева по рукам и ногам его же ремнями и, заткнув ему рот беретом, оттащил майора от башни в кусты.
Застегнул вокруг талии трофейный пояс с пистолетом в кобуре и кинжалом в ножнах и полез вверх по цепи.
Сидя в проёме узкого окна, Дей отлично видел, что происходит в Кузне. Там горел очаг, и хватало света от мощной лампы. Кроме Лешачихи, привязанной к наковальне, были ещё трое, на сей раз лиц не прикрывающие, - может статься, должники поручика Карина.
Палёной плотью или другой мерзкой вонью здесь пока не пахло, и Ольга была жива, тихо и безутешно всхлипывала.
- Где майор? - начальственно рявкнул главный из должников.
- Он пошёл встречать транспорт, вот-вот подъедут. Что докладывать-то будем?.. И как этот "лев" сбежал, ума не приложу. Ведь помирал совсем!
- У Востокова слабаков нет, - заметил третий должник, чистя ногти остриём ножа.
- И где он их находит, этаких чертей! - похоже, второй был задет за живое. - Хоть бы что-нибудь особенное, рост громадный или мускулы, вон, как во внутреннюю охрану подбирают. А этот... Только глаза, как огнемёты! (Наверху Дей недоумённо приподнял бровь.) Может, правду говорят, что "львов" гипнозу учат, мороку?
- Хватит болтать, Коробкин! - разозлился главный. - Приворожил он тебя, что ли? Целый день не сходит с языка!
Но Коробкину было невозможно остановиться.
- Господин поручик, а если он обучен глаза отводить, то, может, и не бежал никуда, а сидит невидимкой в Кузне и ждёт, когда нам глотки перерезать!
- Десять суток на хлебе и воде, - откомментировал главный.
- Он прав, - вдруг сказала Ольга.
Должники бросились к ней.
- Что ты говоришь? Повтори! - В голосе "аспида" было столько надежды и радости. - Повтори, ведьма!
- Твой солдат прав. Вы все скоро умрёте.
Главный должник ударил её по лицу - раз, другой.
- Она знает... Она знает... - лепетал Коробкин, слишком впечатлительный для дел, которыми занимался его командир Артемьев.
- Вон отсюда, сопля! - заорал на него главный, и Коробкин с великой охотой вылетел в дверь, чему Дей был даже рад - ну, не хотелось ему убивать своего поклонника. - Щербаков, накали кочергу, продолжим разговор с прорицательницей. С-сука! - И снова ударил Ольгу.
Должник номер три по фамилии Щербаков сунул в огонь кочергу таким узнаваемым жестом, что у Дея свело живот.
Он вынул из ножен кинжал майора, примериваясь, качнул на ладони и метнул его сверху вниз.
Кинжал летел не кувыркаясь, вопреки законам физики, - как стрела. Таким броскам мальчишку Дея научил прапорщик Кутасов, говорил, что манера заморская. Но позже, многообразно общаясь с заморами, Карин ничего подобного не наблюдал. Свой секрет Кутасов унёс в могилу, царствие ему небесное и сердечная благодарность за науку.
Клинок вошёл точно туда, куда метил Дей, - в шею третьего должника, перерезав сонную артерию. Щербаков безмолвно рухнул лицом в очаг.
Уж насколько был жесток и опытен главный "аспид", но и тот опешил, увидев, что подчинённый, с которым он общался несколько секунд назад, лежит, объятый пламенем, и из его шеи вызывающе торчит рукоятка кинжала, принадлежавшего любимому майору.
"Это и называется "отводить глаза", - подумал Дей.
Пока поручик таращился на труп, Карин беззвучно скользнул вниз по цепи и встал на вторую наковальню, держа Лешаков нож наготове.
- Ольга, он был у вас?
- Он дом поджёг, - сказала женщина, похоже, ничуть не удивившаяся появлению Дея.
Главный должник не успел расстегнуть кобуру, как брошенный нож вонзился в его яремную впадину.
Дей спрыгнул с наковальни, схватил ведро с водой и выплеснул его на горящего мертвеца. Пар и удушливая вонь заполнили Кузню.
Карин задвинул засов на двери и лишь после этого подошёл к Ольге.
Лешачиха слабо улыбнулась ему разбитыми губами. Платье на ней было разорвано до пояса, на белой коже багровели полосы от ударов розгой, на шее, на крепких грудях воспалились следы затушенных папирос.
Дей выдернул нож из горла главного должника, обтёр лезвие о колено и взрезал верёвки. Поддержал Лешачиху под мышки, пока она садилась на пол.
Дей вынул четырёхгранные флаконы из сумки и открутил пробки. Он был занят делом и не замечал, какими потрясёнными глазами смотрит на него Лешачиха.
А она утратила дар речи и не смогла остановить парня, который, ничтоже сумняшеся, спокойно плеснул в ладонь мёртвую воду и растёр её по телу Ольги.
Жидкость, при попадании на здоровую кожу не уступающая крепчайшей кислоте, растворяющая всё, кроме стекла, керамики и случайно найденного Лешаком вида мха, не навредила ни руке Дея, ни Ольгиной груди.
- Ты... кто?.. - еле выговорила женщина.
Дей небрежно вытер ладонь о рубашку и поднёс ко рту Лешачихи флакон с живой водой: "Пейте".
Она глотнула, чувствуя, как успокаивается сердце и прибывают силы. И спросила ещё раз:
- Ты кто?
Ничего себе вопросик. Проще некуда, а как отвечать?
- Сами не видите?
- Оттого и спрашиваю. - Лешачиха дрожащими руками застегнула уцелевшие пуговки на платье.
- Сначала выберемся отсюда, потом побеседуем.
- А мы выберемся?
- Я дал слово Максиму.
Лешачиха содрогнулась и на мгновение прикрыла глаза, будучи не в си-лах отогнать страшное воспоминание.
- Он... был жив?
- Он думал только о вас.
- Знаю.
Ольга держалась, ещё держалась - после пытки, после смерти мужа, после утраты всего, что было ей дорого в этой жизни. Она не впала ни в истерику, ни в прострацию. И Дей в который раз поразился стойкости слабых созданий, именуемых женщинами. Чаще всего они сами не подозревали, каким мужеством и волей обладают, и лишь испытания давали им понять, на что они способны.
Впрочем, к Лешачихе это не относилось - похоже, она всегда знала себе цену.
Дей подошёл к дымящему очагу и, разворошив уголь, что-то достал со дна. Ольга не удивилась бы, если б это была шапка-невидимка, с помощью которой им удастся выбраться из Кузни.
- Что там у тебя?
Он обернулся - чумазый, взъерошенный, мальчишка мальчишкой - и протянул ей раскрытую перепачканную ладонь. Серебристая подвеска в виде ключа и цепочка со звеньями якорной формы сверкали, будто только что начищенные.
- Твой, что ли? - спросила о ключе женщина.
Дей кивнул, надевая цепочку.
Ольга посмотрела на мертвецов, на кочергу, валявшуюся возле Щербакова, перевела взгляд на парня, который опускал к полу цепь-подъёмник.
- Это произошло здесь, - сказала она.
Дей понял, что она имеет в виду, и промолчал. Помог Лешачихе встать, подвёл к подъёмнику.
- Ступите одной ногой на крюк и держитесь крепче. Я подниму вас на уровень окна, вы сможете перебраться на подоконник, опустить цепь наружу и спуститься по ней. Лес рядом.
- Ты так и бежал отсюда?
- Да.
- Я спущусь, а как же ты?
- Зацепите крюк за какой-нибудь выступающий камень. Только не ждите меня, бегите не оглядываясь.
Дей подобрал автоматы, одну "осу" подал Лешачихе.
- Умеете обращаться?
- Дурацкое дело нехитрое. - Она закинула ремень на плечо.
Дей налёг на цепь.
Веса в Лешачихе было пуда четыре. Карин несколько раз переводил дыхание, цепляя звено за приспособленный для этого штырь. Он торопился, с секунды на секунду могла подняться тревога. Да ещё появиться транспорт... Нет, больше отдыхать нельзя.
- Постой, - сказала Ольга, когда её плечи оказались вровень с окном. - Вроде фары... Точно. И мотор. Едет кто-то... Не успели мы, парень.
Не успели. В дверь уже стучали приклады, потом бухнуло что-то потяжелее, похоже, бревно притащили.
Дверь, как и сама Старая Кузня, была сделана на совесть - деревянная, но толстенные доски подогнаны без малейшего зазора, да ещё обиты полосами жести. И засов крепкий, некоторое время продержится.
Уже стоя на полу, Лешачиха проговорила довольно спокойно:
- Вот что, спасатель, ни тебе, ни мне отсюда хода нет. И я сомневаюсь, чтобы тебе хотелось снова попасть к ним в руки. Давай покончим со всеми неприятностями сразу. Убивать тебе не впервой, и делаешь ты это, как я видела, очень умело. Не обидь и меня, ладно? Быстро и без боли.
В дверь стали стрелять. Проще было бы попытаться высадить её гранатой, но, видно, у нападавших не имелось ничего внушительного.
Дей осмотрелся. Ситуации чаще всего бывают безнадёжными лишь на первый взгляд и для тех, кто легко впадает в панику. "Из любого безвыходного положения всегда отыщется аварийный выход". Но где он здесь, в Старой Кузне с одной-единственной дверью, с двумя окошками-бойницами на высоте трёх саженей, со сплошным каменным полом... Сплошным?
- Не тяни, - попросила Лешачиха. - Тяжело мне.
Дей отмахнулся. Он бросился в угол за очаг, где было пыльно, мусорно, висели клочья паутины. И сквозь эту муть призывно блестело кольцо.
Большое металлическое кольцо ничуть не поржавело, даже не потемнело.
Дей потянул за него изо всех сил, но впечатление было такое, что оно прикреплено прямо к полу, без намёка на какой-либо люк.
Пули наконец пробили толстые доски и с визгом рикошетили от стен.
- Они сейчас ворвутся! - закричала Ольга.
- Ложись! - приказал Дей. - Ворвутся - будешь стрелять.
Он краем глаза заметил, как ловко она снимает "осу" с предохранителя. Движения были плавными, неторопливыми, - время приостанавливало свой бег.
Дей отчётливо видел одну из пуль в полёте, её начинавшую раскаляться оболочку, турбулентный след, видел, как она врезалась в стену, смялась, как брызнули каменные осколки, как пуля повернула в его сторону. Зрелище было завораживающим. Пуля двигалась с такой скоростью, что Дею ничего не стоило увернуться от неё.
Он дважды испытывал ощущение замедления времени, оба раза опасность была смертельной и оба раза рядом был Валентин. Александр связывал это явление с присутствием брата, но, оказывается, не в Шахе причина, а в нём самом. Что ж, магистрат никогда не ошибается в людях.
Дей, прихватив фонарь, поспешно очистил закуток, разыскивая щели от дверцы в полу. И нашёл! Контур люка был тончайшим - лезвие ножа не просунуть, но всё-таки был!
Пуля взвизгнула над макушкой Дея, пролетая с обычной скоростью.
И наступила тишина.
Никто больше не стрелял в дверь, не ломился, снаружи доносились какие-то неразборчивые вопли. Потом снова поднялась пальба, но теперь цель была другой, стреляли из чего попало в сторону от башни.
Ольга подхватилась с пола, подбежала к раскуроченной двери, выглянула в пробоину.
Это был медведь-мутант из Морошных Земель. В свете восьми мощных фар транспорта его можно было разглядеть очень подробно. Дей и разглядывал, чувствуя слабость в коленках и дурноту.
Медведем это чудовище следовало называть с большой натяжкой. Оно действительно напоминало хозяина леса формой тела и косолапыми конечностями, но тёмная шерсть росла клочьями, а местами её заменяла роговая чешуя. Длинный членистый хвост, которым чудище разъярённо хлестало себя по бокам, тоже был далёк от медвежьего.
Но самой жуткой была голова монстра, обросшая костяными пластинами, она была похожа на голый череп. Свет скользил, прыгал по плоскостям и впадинам, придавая "медведю" вид порождения кошмара. Да ещё полная сажень в холке!
Немудрено, что бравые молодцы майора Артемьева рванули кто куда. Все пули, сыплющиеся на монстра, доставляли ему беспокойства не более, нежели слону укусы комаров.
И чудовище не думало отказываться от еды. С быстротой молнии оно металось по поляне и каждое его движение по прямой завершалось ударом лапы или клацаньем челюстей.
Прошло три-четыре минуты с момента появления монстра и возле Кузни не осталось ни одного живого человека. В довершение всего чудовище приволокло за ногу тело Артемьева и откусило ему голову. Череп захрустел на зубах, как куриная косточка.
Дей отвернулся, борясь со спазмами в желудке.
Белая, как полотно, Лешачиха прошептала:
- А если он пойдёт сюда?
- Что ему тут делать? - так же тихо ответил Дей.
Отужинав, чудовище задрало к небу апокалиптическую башку, вымазанную кровью, и торжествующе заревело. От могучего звука, казалось, даже стены Кузни дрогнули.
Дей узнал этот рёв. Он слышал его вчера, сидя на дереве и присматривая за царевичем. Значит, медведь-мутант не выдумка. Значит, Аркадий в самом деле поставил Венедикта с карабинчиком против бронированного монстра.
Чудовище повело носом, словно принюхиваясь. Неизвестно, воспринимало ли оно радиоволны или нет, но людей чуяло слишком хорошо.
К башне медведь не бросился, а потрусил не спеша, будто догадывался, что последним жертвам некуда деваться, и растягивал удовольствие.
Дей дёрнул оцепеневшую Ольгу за руку, подтащил её к подъёмнику: "Держись за цепь!"
Чудовище атаковало дверь с большим успехом, нежели "аспиды". От первого удара огромной лапы, вооружённой полуаршинными когтями, доски затрещали. От второго начали разламываться.
Напрягаясь так, что темнело в глазах и едва не рвались жилы, Дей поднимал Лешачиху над полом. Усилие было непомерным, но он всё же успел поднять женщину на две сажени, когда в Кузню, продираясь гигантским туловищем сквозь обломки досок, вошёл медведь.
- Попробуй прорваться мимо него, - сказала Ольга сверху. Ей было нелегко стоять на раскачивающейся цепи, имея неверную опору, но Дею, прижавшемуся к стене, было куда хуже.
Он не отозвался, напряжённо следя за движениями зверя, пытаясь предугадать дальнейшее, хотя исход соревнования человека и монстра в скорости и силе был заранее ясен.
Медведь приближался, разевая окровавленную пасть, полную длинных и острых, как ножи, зубов. В крохотных зрачках, глубоко упрятанных в костяные глазницы, горела тупая ненависть и жажда расправы.
Дей поймал момент, когда, целясь в него, взметнулась лапа, и увернулся, покатившись по полу. Когти скрежетнули по стене, высекая искры.
Карин вскочил, метнулся к двери, но чудовище было проворнее: правая лапа зацепила ботинок, когти вонзились в ногу. Дей, не сгруппировавшись, со всего роста плашмя грохнулся на камень.
Он лежал ничком, оглушённый, а медведь, подойдя, обнюхивал его. Несло от чудовища непереносимо - испражнениями, звериным потом, гнилью, кровью. Эта вонь подействовала лучше запаха аммиака.
И ещё крик Лешачихи:
- Саша, вода! Мёртвая вода!!!
Он понял. Дотянулся до сумки, вынул флакон, отвернул пробку - и далее всё проделал одним непрерывным движением: переворот на спину и бросок склянки в нависшую над самым лицом громадную пасть, дышащую жаром и смрадом. Даже не столько бросил, сколько запустил в эту многозубую пасть руку, чтоб уж наверняка.
Флакон с мёртвой водой ухнул в бездонную глотку. Действие яда сказалось немедленно: зверь странно икнул, дёрнулся, злой огонь в зрачках приугас, и колоссальная туша рухнула на задрожавший пол. Покрытое чешуёй брюхо вздулось и опало, изо рта чудовища толчками пошла вонючая жёлто-бурая пена.
Дей отполз от монстра подальше, волоча ногу в разодранном башмаке. И долго не мог восстановить дыхание - не вдыхал, а всхлипывал.
Медведь-мутант не шевелился.
Дей расстегнул давивший его ремень с кобурой и вытер полой рубашки испарину с лица.
- Это надо было видеть, - сказала Лешачиха сверху.
- У нас не оказалось белого флага, и мы вынуждены были победить, - ответил Дей.
Он поднялся, убедился, что на раненую ногу с трудом, но можно приступать, и направился к подъёмнику - спускать Лешачиху.
- А знаете, - сказал он женщине, когда она стояла на полу, - я уже как-то начал привыкать к этой процедуре. Ещё раза два-три, и она станет для меня жизненно необходимой.
Ольге нестерпимо хотелось обнять и погладить по голове измотанного, напуганного мальчишку, но разве воин допустит, чтобы его жалели? Поэтому она просто улыбнулась:
- Надеюсь, третьего раза не понадобится. Спасибо тебе! Давай ногу посмотрю.
Дей неуклюже водрузился на наковальню, а Ольга, присев, стала расшнуровывать пострадавший ботинок.
- Я до сих пор не знаю, как тебя зовут. - Она вопросительно глянула снизу вверх.
Дей ответил, раздумывая, в самом ли деле Лешачиха назвала его настоящим именем или ему почудилось. И впрямь - чего только не послышится, когда в голове звон, в глазах пестро, а в вершке от беззащитного затылка клацают зубы жутчайшего чудовища.
- Ох, милый, ты даже представить себе не можешь, чего я только ни понимаю...
Знакомый ужасающий рёв потряс Кузню.
Они оба - и Лешачиха, и Карин - вздрогнув, посмотрели на мёртвое чудовище. Но медведь лежал неподвижно, а низкий хриплый рёв доносился снаружи.
Сомнений не оставалось - явился напарник погибшего монстра.
Ольга и Дей переглянулись. И Лешачиха нашла в себе силы пошутить:
- Твоя очередь висеть на подъёмнике.
- Да, на второй раунд меня не хватит.
В дверь вломилась костяная голова раза в полтора большей той, что принадлежала убитому Деем чудовищу. Соответственно, в полтора раза была громаднее пасть и зубы, покрытые отвратительными бурыми пятнами.
Медведь с раздражённым рычанием протискивался в слишком узкую для него дверь.
Люди в Кузне получили несколько минут для отступления. Только куда?
"Спокойно, - сказал себе Дей, - спокойно. Соображай". Но трудно держать себя в руках и мыслить хладнокровно, когда в трёх шагах исходит злобой неумолимая и лишь чуть отсроченная смерть.
Выход был один - люк.
Дей, сильно припадая на правую ногу, бросился в угол, за очаг. Сорвал с себя ключ и, намотав цепочку на ладонь, попробовал приподнять крышку за кольцо. На сей раз дверца поддалась, с каждым дюймом пошла легче и легче. Удерживая каменную плиту в вертикальном положении, Дей крикнул:
- Ольга, сюда!
Лешачиха подбежала к нему, непроизвольно оглядываясь на зверя, уже наполовину пролезшего в Кузню. Чудовище скребло пол передними лапами, когти оставляли на камне глубокие царапины.
- Прыгайте!
Она заглянула в непроглядную темень подвала и отшатнулась. В тот же момент медведь наконец вломился в башню.