Проскурин Вадим Геннадьевич : другие произведения.

Как Ингвар Херлофссон повстречал колдуна, похожего на Одина

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


1

   Колдуны поселились у подножия Ушбы-горы, в конце дороги, ведущей на летние пастбища, где Од Торфиннсдоттир нагуляла ребенка от Бальдура Одинссона, когда была сопливой девчонкой. Та дорога, как известно, у пастбищ не кончается, а ведет дальше к подножию Ушбы-горы, старики говорят, там есть волшебная дверь, которая в новолуние открывается, тогда из горы выходят тролли, они как раз и протоптали эту дорогу. Выйдя из горы, тролли танцуют, вопят дурными голосами и творят неведомые обряды, и никто не ходит в те места в новолуние, чтобы не попасть троллям под горячую руку. Впрочем, и в обычное время туда никто не ходит, потому что делать там нечего.
   Колдун пришел в деревню на десятый день после весеннего равноденствия. На вид колдун был во всем подобен человеку, но имел четыре отличительных свойства: коротко стриг волосы, как трэль, необычно выговаривал слова, на запястье левой руки носил браслет с колдовскими рунами, постоянно меняющими очертания, а самое важное отличие было такое - штаны колдуна были сшиты из парусины, крашеной в цвет неба, точно такие штаны носила альвийка Линда, с которой сошелся Рорик Рагнарссон, когда ходил за врата холмов. Однажды Сигун Ормсдоттир перебрала пива и призналась подруге, что когда Рорик ложится с ней пьяный, он иной раз называет ее Линдой, а она обижается и иной раз начинает драться, а иной раз нет. Рорик говорил, что за вратами холмов такие штаны носят все, и мужики, и бабы, так что парусиновые штаны цвета неба - верный признак чего-то потустороннего.
   Первым человеком, который встретил колдуна, был Олаф Гуннарссон. В прошлом его старший брат Торвальд водил дружину и воевал с Рагнаром Рорикссоном, отцом Рорика Рагнарссона, и однажды Рагнар победил Торвальда в поединке, и с тех пор Торвальд дружину не водил, а ходил в дружине Рагнара правой рукой, а Олаф, соответственно, ходил левой рукой. Когда Рагнара подстрелили полуденные гоблины с волосами как смола, воины собрались на тинг и многие кричали, чтобы теперь дружину водил Торвальд, и если бы Торвальд согласился, то так бы оно и вышло, но Торвальд не согласился, и дружину стал водить молодой Рорик Рагнарссон, Торвальд по-прежнему ходит его правой рукой, а Олаф - левой. Надо сказать, что у Олафа в тот год стали болеть ноги и с тех пор он каждый раз, когда выпьет, говорит, дескать, когда же меня заберут валькирии, надоело уже в Мидгарде. На охоту он ходить перестал, а когда ходит на рыбалку, то когда уходит за поворот дороги, вырезает себе посох и дальше идет с посохом, а когда возвращается, посох выбрасывает, потому что не хочет, чтобы в деревне видели, что у него болят ноги. А у Торвальда Гуннарссона ноги не болят, он сохранил здоровье и силу в полной мере.
   В тот день, с которого начинается эта сага, Олаф шел не на рыбалку, а в предгорный лес, искать пчелиные гнезда. Он как раз подошел к повороту дороги и уже начал высматривать подходящее деревце для посоха, как вдруг глядь - колдун.
   - Мир тебе, колдун! - поприветствовал Олаф колдуна.
   Колдун от этого приветствия испугался, но дернулся только один раз, и Олаф сделал вывод, что колдун ему попался не из трусливых.
   - И тебе мир, почтенный воин! - отозвался колдун. - Подскажи, будь любезен, далеко ли ближайшая деревня?
   Вместо ответа Олаф поманил колдуна пальцем. Тот подошел, а пока подходил, положил руку на бедро, где из кожаного кошеля торчала колдовская штуковина, похожая на ту, которой альвийка Линда истребила гоблинский отряд за вратами холмов, но у альвийки та штуковина была покрупнее, а у колдуна совсем маленькая. Олаф подумал было, не стоит ли возмутиться, что колдуну сказали: "Мир тебе!", а он не доверяет, но решил не возмущаться.
   Колдун заглянул за поворот, увидел деревню и сказал:
   - О!
   Почесал затылок и спросил:
   - Скажи, почтенный воин, а не продают ли в той деревне пригожих рабынь?
   Олаф расхохотался. Он сначала подумал, что колдун пошутил, это ведь отличная шутка - в деревне продают рабынь, да еще пригожих, ха-ха-ха! А потом понял, что у колдунов все устроено иначе и он тупо не понимает как, и вообще, не подобает воину смеяться на чужими обычаями, вспомнить хотя бы Хамилькара из Картахены, который наставил рога Торфинну Гному, вполне достойный был муж, пирует сейчас со своим картахенским Одином, а рассказывал такие нелепые вещи, вспомнить хотя бы нужники, это ж надо придумать - гадить каждый день в одно место, пока не вырастет куча больше муравейника, ха-ха-ха!
   Короче говоря, Олаф понял, что ведет себя невежливо, перестал смеяться и ответил так:
   - Нет, почтенный колдун, в деревне не продают рабынь, тем более пригожих. Не знаю, как принято в стране, откуда ты родом, а у нас рабынь продают только в Трондхейме, и не каждый день, а только когда какой-нибудь тан вернется из удачного похода. А в обычные дни не продают.
   - А когда тан вернется из похода? - спросил колдун.
   - А кто ж знает? - пожал плечами Олаф. - Как вернется, так и вернется. А что, тебе рабыни нужны?
   Оказалось, что колдуны нужны не просто рабыни, а наложницы, и лучше всего малолетние, у которых сиськи не выросли, и которые на вид как мальчики. Мальчики, впрочем, тоже годятся.
   - А ты для себя покупаешь? - спросил Олаф.
   Колдун ответил, что да, но ответ прозвучал неуверенно, и Олаф понял, что колдун не рабовладелец, а купец. Потом Олаф спросил, чем колдун будет расплачиваться, и колдун ответил, что на словах это не объяснишь, надо показывать.
   - Так за чем стало дело! - воскликнул Олаф. - Веди и показывай!
   Колдун от этих слов смутился и Олаф заподозрил неладное, но колдун махнул рукой, помянул какого-то своего колдунского бога и произнес странные слова, из которых можно было понять, что этот колдун в своей стране и так вне закона, так что нет большой разницы, сколько запретов нарушать. После этого колдун произнес заклинание и призвал волшебную птицу, они с Олафом сели ей в брюхо и полетели к Ушбе-горе. Олаф сначала побоялся лезть птице в брюхо, подумал, что измажется в крови и дерьме, но оказалось, что у птицы в брюхе нет ни крови, ни дерьма, а есть роскошная мягкая скамейка и окна из волшебного камня, прозрачного, как бычий пузырь. Колдун приказал птице, она полетела, Олаф потом говорил, что ничуть не испугался, но было видно, что на самом деле он испугался, просто не признается.
   Короче, прилетели они к Ушбе-горе, а там колдуны огородили участок и выстроили большой дом. Олаф, как его увидел, сразу вспомнил дом Бальдура Одинссона, торчащий другим концом в Асгард, и понял, почему этот колдун вне закона - овладел асовским волшебством без спроса, и когда асы узнают, покарают так, что мало не покажется. На минуту Олаф даже заколебался, не стоит ли ему распрощаться с колдуном и пойти прочь, но потом подумал, что так будет малодушно. Если ты покупаешь на ярмарке, например, топор у разбойника, ты же не расспрашиваешь продавца, у кого он этот топор отобрал и какие законы при том нарушил. От века положено, что если кто-то честно купил добытое кражей или разбоем, то на покупателе нет вины, и если купленное украдено хоть у самого Тора Одинссона, это проблемы Тора Одинссона, пусть в другой раз лучше стережет свое добро.
   Колдун провел Олафа внутрь дома и стал показывать чудеса. Начал колдун с волшебных картинок, они были красивы, но однообразны и быстро утомили. Колдун предлагал Олафу поуправлять картинками самому, но Олаф отказался. Тогда колдун показал самоцветы, но они были такие огромные, что любому дураку ясно, что они сотворены колдовством и счастья не принесут. Олаф так и сказал, колдун от этого огорчился и сказал, что не знает, чем торговать с Мидгардом. А потом вдруг обрадовался и сказал:
   - А давай я тебя угощу добрым вином!
   Олаф заподозрил неладное и потребовал, чтобы колдун первым отпил из кубка. Но вино оказалось настоящим, очень крепким и очень сладким, Олафу понравилось, он попросил налить в бурдюк, а колдун дал целую флягу, драгоценную, из заморского стекла, и спросил, сколько таких фляг дадут в Трондхейме за наложницу.
   - Да штук десять, наверное, - ответил Олаф.
   Надо сказать, что крепкое вино ударило ему в голову, из-за этого он не сразу понял вопрос и ответил неправильно, он имел в виду, что за одну флягу дадут десять наложниц, а вслух сказал, что дадут десять фляг за наложницу. Но колдун все равно обрадовался и сказал, что такая торговля ему по нраву. И когда Олаф понял, что происходит, он сказал, что в Трондхейм за наложницами ехать незачем, он их сам наловит сколько надо по десять фляг за штуку, но ни флягой меньше. На том и договорились, и стали ждать лета, когда придет благоприятное время для похода.
  

2

   В деревне, о которой сложена эта сага, жил молодой рыбак по имени Ингвар Херлофссон, сын Херлофа Селедки. Про его отца говорили, что тот в юности был дружен с нынешним таном, и в тот вечер, когда Рорик Рагнарссон вошел во врата холмов и сошелся там с альвийкой Линдой, в доспех его облачал именно Херлоф. Но когда Рорик вырос, дружба у них с Херлофом разладилась, и теперь Херлоф ходил не с Рориковой дружиной, а на лодке за сельдью. И сын его тоже ходил за сельдью, иногда с отцом, а иногда сам. В день, о котором сложена эта сага, Ингвар пошел за сельдью сам.
   Повествуя о том походе, одни рассказчики говорят, что улов Ингвара был богат, а другие говорят, что он поймал только один старый кувшин, из которого вышел волшебный дым, обругал Ингвара человечьим голосом и рассеялся. Но это сага не о том, что Ингвар поймал, а о том, кого он встретил. А встретил он Одина.
   Один был одет в волшебный плащ из чего-то неведомого, похожего на русалочью кожу, на ногах у него были парусиновые штаны цвета неба, как у альвов и колдунов, а на голове шляпа с широкими полями, из под которой торчали седые волосы. Поверх глаз Один надел шоры из черных самоцветов в костяной оправе, крашеной в черное, человеку сквозь такие шоры ничего не разглядеть, но Один видит все, он же бог.
   Поравнявшись с Одином, Ингвар вежливо кивнул и приостановился на случай, если бог пожелает побеседовать. Будь Ингвар полуденным гоблином с волосами как сажа, он бы поклонился до земли или вообще пал ниц, но норманны таких вещей не делают никому, будь он хоть десять раз бог. Кивнул, обратился почтительно, и достаточно.
   - Мир тебе, отец дружин! - почтительно произнес Ингвар.
   - Привет, воин, - отозвался Один. - Знакома ли тебе дева по имени Вигдис Рорикссдоттир? Она вроде раньше жила где-то поблизости?
   - Конечно, знакома! - воскликнул Ингвар. - Ее отец - Рорик Рагнарссон, тан нашей деревни. Вигдис пропала в прошлом месяце, вышла к фьорду погулять, налетела метель, ее искали и не нашли, тетя Сигун очень горевала. А что?
   - Она не умерла, - сказал Один. - Колдуны, что живут под Ушбой-горой, одурманили ее магией, взяли в рабство и сделали наложницей.
   Ингвар нахмурился, рука сама собой легла на рукоять топора. Но в следующее мгновение чело Ингвара разгладилось.
   - Я понял, ты меня проверяешь, поверю ли я хуле на возлюбленную! - восклинул Ингвар. - Так вот, я не верю! Знай, отец дружин, что пока Вигдис не ушла в метель, я ее любил, и она меня тоже любила, и ничто не стояло между нами, кроме воли ее отца! Так Вигдис Рорикссдоттир не из тех дев, что сдаются в рабство! Скорее корабли начнут плавать под водой, чем Вигдис начнет торговать своей женственностью! Ха! Хотел бы я взглянуть на того, кто решится ее купить! Она сильная как валькирия, и храбрая, она зарежет любого, кто на нее покусится, в то же мгновение, как ей развяжут руки! Хотя погоди... Ее так и не развязали?
   - Нет, телесно она свободна, - сказал Один. - Но ее разум опутан черной магией. Каждый день ей подносят колдовское зелье, подобное вину, но сильнее. И еще ей дают играть в колдовские игры, которые туманят разум и насылают порчу на бессмертную душу. А в промежутках ее заставляют творить непотребство, и она творит его радостно, потому что забыла, что такое хорошо и что такое плохо.
   - Прости, отец дружин, я тебе не верю, - сказал Ингвар. - Вигдис не такова.
   - Теперь Вигдис такова, - возразил Один. - Гляди.
   Он достал из-под плаща волшебный камень, похожий на зеркало, сотворил пальцами волшебный жест, камень засветился колдовским светом и на его поверхности нарисовалась Вигдис, маленькая, плоская, голая и... гм... Ингвару она говорила, что такого не делает, дескать, противно, а тут не противно, аж причмокивает, а муж-то с ней... да это же гоблин! И с другого конца что-то шевелится... тоже гоблин...
   - Теперь ты мне веришь? - спросил Один.
   Ингвар пожал плечами и ничего не ответил.
   - Ладно, как хочешь, - сказал Один и щелкнул пальцами, голая Вигдис исчезла с поверхности камня. - Хочешь - верь, не хочешь - не верь, дело твое. Я дам тебе три ключа, делай с ними, что пожелаешь. Можешь выбросить, а можешь позвать товарищей и завоевать обитель колдунов, выбор за тобой.
   Один убрал волшебный камень, достал три гадательные кости и протянул Ингвару.
   - Это не ключи, - сказал Ингвар. - Это гадательные кости.
   - Это ключи, - возразил Один. - Просто они не похожи на ключи, потому что волшебные. Они открывают врата крепости колдунов. Надо подойти к наружным вратам, перед владельцем ключа они откроются сами. Внутри будет длинный коридор, а в конце другие врата, они тоже откроются сами. Пусть один воин с ключом встанет у первых врат, другой у вторых, а третий на середине коридора. Тогда появится сквозной проход, и в крепость колдунов сможет зайти вся дружина. А там ты уже сам увидишь, солгал я про Вигдис или нет.
   Ингвар протянул руку и сгреб все три кости в ладонь.
   - Благодарю тебя, отец дружин, - сказал он. - Сдается мне, ты не солгал, ибо те, кто лгут, говорят иначе, чем ты. Но даже если ты лжешь, немало чести разграбить обитель колдунов, выпить драгоценного вина, сколько влезет, а что не влезет, продать в Трондхейме! Чем бы эта история ни кончилась, о ней сложат прекрасную сагу!
   Один скривился и плюнул на землю.
   - Как же, драгоценное, - сказал он и плюнул еще раз. - Обычная крепленка. Ладно, бывай.
   - Погоди! - воскликнул Ингвар. - Дай мне волшебный камень! А то мне никто не поверит, скажут, дескать, мухоморов объелся...
   - А ты сделай, чтобы поверили, - посоветовал Один. - Камень не дам.
   Развернулся и ушел. Ингвар проводил его взглядом и пошел своей дорогой.
   Надо сказать, что после того случая, когда колдун рассказал Олафу Гуннарссону, что в поселении колдунов хранится много драгоценного вина в драгоценных флягах, Олаф рассказал о том брату Торвальду, а тот сначала хотел воевать колдунов вдвоем с братом, но засомневался, достанет удачи на двоих, передумал и рассказал о колдуньем богатстве Рорику Рагнарссону. Тот позвал дружину, они пришли к Ушбе-горе, облачились в доспехи, Рорик подошел к воротам и стал кричать, что пусть колдуны выносят дань, а то война. Рорику ответил зычный колдовской голос, что дани не будет и пусть Рорик идет своей дорогой, пока цел. Рорик закричал, что колдовство зычного голоса ему ведомо, надо просто орать в волшебный рог, и пусть они таким колдовством детей пугают, а его пусть не пугают, и если прямо сейчас никто не выйдет на честный бой, то он сломает ворота и дальше пусть боги рассудят. Рорику никто не ответил, и он, выждав положенное время, стал ломать ворота, но сломал только собственный топор. А потом за воротами загремело, любимый конь Рорика пал замертво, а зычный голос сказал, что следующим падет Рорик. Рорик понял, что крепость колдунов неприступна, и отступил.
   Ингвар наблюдал эти события издали, его в поход не взяли, потому что когда тан идет в поход, он берет с собой только дружину, ведь если брать в поход всех подряд, то и добычу придется делить на всех подряд, а это несправедливо. Вот если чужой тан идет походом на родную деревню, тогда свой тан берет с собой всех, потому что в оборонительном бою вся добыча - броня да оружие, а она по-любому достается тому, кто завалил соперника, так что простым землепашцам ничего не достается, и это справедливо.
   Игнвар пришел домой, положил сеть в положенное место и пошел в танов дом. Когда он входил в ворота, из них как раз выходил Торвальд Гуннарссон.
   - Мир тебе, храбрый Торвальд! - поприветствовал Ингвар храброго воина.
   - И тебе мир, пацан, - отозвался Торвальд. - Куда собрался?
   Ингвар сделал важное лицо и ответил с достоинством:
   - Есть дело к тану.
   Торвальд остановился и посмотрел на Ингвара удивленно. И сказал:
   - Говори мне, а то стража все равно не пропустит.
   Ингвар подумал и решил, что в словах Торвальда нет ничего, кроме правды. И сказал:
   - Я знаю, как открыть врата крепости колдунов.
   - Как? - спросил Торвальд.
   - Скажу только тану, - ответил Ингвар.
   Он подумал, что вряд ли из его задумки выйдет что-нибудь дельное. Ибо Торвальд либо стукнет его по голове, либо просто пожмет плечами и пойдет своей дорогой, а стража действительно не пропустит Ингвара на танов двор, как же он раньше не подумал...
   Торвальд пожал плечами и сказал:
   - Ладно, пойдем.
   Они вошли на двор, поднялись на крыльцо, вошли в сени и дальше в горницу. Тан лежал на лавке, плевал в потолок и наблюдал, как слюни капают с потолка на пол. Увидев гостей, он перестал лежать и сел.
   - Что такое? - спросил Рорик.
   - У пацана к тебе дело, - сказал Торвальд.
   - Я знаю, как открыть ворота крепости колдунов, - сказал Ингвар.
   - Как? - спросил Рорик.
   - Сначала пообещай награду, - потребовал Ингвар.
   - Какую награду? - спросил Рорик.
   - Пообещай мне то, что у тебя есть и о чем ты не знаешь, - сказал Ингвар.
   Рорик и Торвальд переглянулись.
   - Не понял, - сказал Рорик. - Ты как бы намекаешь, что Сигун...
   Ингвар вспомнил сагу, которую вспомнил Рорик, и покраснел, как свекла. Он понял, что зря произнес свою просьбу такими словами. Ох, как он сейчас огребет...
   - Ни на что я не намекаю, - быстро сказал Ингвар. - Просто я шел с рыбалки, а навстречу мне вышел Один и кое-что сказал. Так что я знаю, что у тебя есть кое-что, у чем ты не знаешь...
   Торвальд вдруг щелкнул пальцами и воскликнул:
   - Вигдис жива!
   Ингвар вздрогнул и все поняли, что Торвальд угадал. Рорик улыбнулся и сказал:
   - Если Торвальд прав, и я пообещаю то, что ты просишь, то Вигдис ты не получишь, потому что я теперь знаю, что она у меня есть.
   - Я отменяю просьбу, - быстро сказал Ингвар. - Я прошу у тебя руки Вигдис как награду за то, что я тебе скажу.
   - А Вигдис-то согласится? - спросил Рорик.
   - Я что, похож на дурака? - удивился Ингвар. - Тот, кто сосватает ее насильно, навряд ли переживет брачную ночь. Если она передумает, я отменю свою просьбу, я ведь хочу пировать в Вальхалле, а не прозябать там, где прозябают те, кого убила женщина.
   - Разумная речь, - кивнул Рорик. - Однако не маловато ли чести выдать дочь за рыбака?
   - Так выдай за воина, - пожал плечами Ингвар. - За чем дело стало?
   - А ты ведаешь воинское мастерство? - спросил Рорик.
   - Конечно, - ответил Ингвар. - Меч держат за ту сторону, где рукоять.
   Рорик и Торвальд переглянулись и расхохотались.
   - А твоему зятю палец в рот не клади, - сказал Торвальд.
   - Это мы еще поглядим, кто чей зять, - буркнул Рорик. - Давай, зять, выкладывай.
   - Сначала поклянись, - сказал Ингвар.
   - Клянусь, - сказал Рорик.
   Ингвар подумал было, не потребовать ли полной клятвы по всем правилам, и решил, что не стоит.
   - Клятва услышана, - сказал Ингвар. - Вот.
   Он достал из рукава три гадальные кости, одну убрал назад, а две выложил на стол.
   - Это волшебные ключи, - сказал Ингвар. - Отец дружин сказал, нужно три воина, чтобы каждый взял по ключу. Когда владелец ключа подойдет к колдовским вратам, они откроются, за ними будет коридор, владелец второго ключа остановится на середине, а владелец третьего ключа дойдет до конца, тогда вторые врата тоже откроются и можно будет войти в крепость.
   - Что с Вигдис? - спросил Рорик.
   - Она в крепости, в плену, колдуны ее околдовали... Я не понял, если честно, надо сходить и посмотреть.
   - Расскажи про Одина подробнее, - потребовал Рорик.
   Ингвар пересказал всю свою встречу с богом от начала до конца. Воины выслушали его, не перебивая, а когда Ингвар закончил, Торвальд воскликнул:
   - Сдается мне, это такой же Один, как я... гм... - он не смог подобрать подходящего сравнения и осекся.
   - Может, и так, - кивнул Рорик. - А может, и не так. А какое нам дело?
   - И то верно, - согласился Торвальд. - Кого возьмем третьим?
   - Его и возьмем, - сказал Рорик. - Если то был действительно Один, лучше так, чем иначе.
   - Пойдем на двор, - сказал Торвальд Ингвару. - Хочу посмотреть на тебя в деле.
   Следующие полчаса Торвальд избивал Ингвара сначала палкой, а потом просто так, голыми руками. Ингвар старался изо все сил, но ни разу не смог достать соперника, а отроки-ученики смеялись и показывали пальцами, Ингвар сначала злился, а потом ему стало все равно. Наконец, Торвальд перестал драться, отошел на два шага и провозгласил на весь двор:
   - Годен!
   Ингвару показалось, что он ослышался.
   - Чего? - переспросил Ингвар.
   - Годен, - ответил Торвальд. И добавил: - Дерешься ты как говно, но воля к победе есть, а это главное. Эй, Сигмунд! Выдай пацану щит и меч!
  

3

  
   - Вика, перестань чесаться! - строго сказала Ньота. - Опять будешь вся в пятнах.
   - Да ну, ерунда, - отмахнулась Вигдис. - Рашид тональным кремом намажет, будет окей.
   - Тональный крем для кожи не полезен, - сказала Ньота.
   - Героин тоже ширять не полезно, - сказала Вигдис и засмеялась.
   - Если ширять, то ширять вовремя, - подала голос Райли. - Тебя кумарит, ширнись уже, невозможно смотреть, сама чесаться начинаю, глядя на тебя!
   - Сейчас свинарник закончу и ширнусь, - сказала Вигдис.
   Она играла в веселую ферму на большом настольном моноблоке. Моноблок стоял на большом столе, который все называли письменным, хотя за ним никто никогда ничего не писал, за ним раньше вообще не сидели, пока Вигдис не подсела на быдлоигрушки, что неудивительно, она ведь дикарка, компьютеров раньше и в глаза не видела. Обычно девушки тусовались за другим столом, низким и с мягкими креслами вокруг. Сейчас в одном кресле сидела Ньота и делала педикюр, а в другом сидела Райли и курила косяк. В отличие от большинства девушек, Райли серьезно относилась к здоровью, каждое утро проплывала милю в бассейне, потом выкуривала косяк, а второй только после съемок или на сон грядущий, если в этот день съемок нет. А опиаты не ширяла вообще.
   Райли докурила, встала, подошла к доске объявлений, стала читать.
   - О, девчата, приколитесь! - воскликнула она вдруг. - Мы сегодня все трое снимаемся, все вместе.
   - Вика, ширнись уже, - посоветовала Ньота. - Расчешешься до лишаев, а я не хочу твои болячки облизывать. А почему втроем? Аскер говорил, он вроде хотел педо снимать.
   - А оно и будет педо, - сказала Райли. - С древнеарабским мальчиком. Там по сценарию он то ли джинна вызвал, то ли гашиша курнул, короче, исполнение желаний и мы как бы гурии.
   - Я такое уже видела, - сказала Ньота. - А прикольно такое снять с викингским мальчиком.
   - Не прикольно, - возразила Вигдис. - Они шибанутые на всю голову, слушаются только танов, да и то через раз.
   Она встала, подошла к шкафичку, достала наркоманский набор со шприцом, жгутом и все прочим, начала бодяжить.
   - Все равно надо Аскеру предложить, - сказала Райли. - Вика будет валькирия, я буду Фрея...
   - Из тебя Фрея как из говна стрела! - перебила ее Вигдис. - Не злословь на богиню, вобью зубы в глотку, чтобы хавальник не разевала на кого не положено!
   Девушки засмеялись, но не очень весело и немного напряженно. Вика - девчонка нормальная, не злая, но какая дикая... Ньоту, как в первый раз увидела, приняла за демоницу и порывалась зарезать, порезала одного охранника, не Рашида, другого, он потом уволился. Настоящая валькирия! Райли тогда чуть косяк не проглотила с перепугу. Хорошо, что варвары легко подсаживаются на дурь, а то бы весь мир уже поработили с такой целеустремленностью. А так вштырил дозу, открыл игровое облако, и все, девочка готова на все.
   Вигдис ширнулась, сняла жгут, положила назад, шприц выбросила в урну. Села на диванчик, Ньота подсела к ней, обняла.
   - Поди прочь, черный демон, - пробормотала Вигдис.
   - Я люблю тебя, Вика, - сказала Ньота и поцеловала в губы.
   В этих словах не было ничего особенного, она всем так говорит, у нее с головой проблемы, какой-то нетяжелый диагноз, Аскер однажды проболтался под кайфом, рассказал, какой именно, только Райли не запомнила название. Запомнила только то, что на Ньоту не действует ни трава, ни кислота, зато она ловит нечеловеческий кайф от любви во всех формах, включая мазохизм и романтику.
   Вигдис не ответила на поцелуй, так и сидела, как дохлая рыба. Это потому, что только что ширнулась, в другое время она бы Ньоте наваляла, да и не подошла бы Ньота к ней в другое время, эти древние норманны - такие гомофобы... Страшно подумать, какими они были без наркотиков.
   - Вика, а ты не жалеешь, что к нам пришла? - спросила ее Райли.
   - Ты что, сдурела? - отозвалась Вигдис. - Чего тут жалеть? Я у вас в сортир гадить научилась, в Мидгарде такого нет, не придумали. Пристраиваешься над обрывом и понеслось... Пиво дрянное, ширева никакого, играть только в салочки да прятки, каждый вечер за прялкой... К чертям такую жизнь!
   - Ты вроде говорила, тебе с бабами противно? - спросила Райли.
   Вигдис пожала плечами.
   - Да вроде нет, - сказала она. - Когда вштыришься, ничего не противно. Эти наркотики - такая отличная вещь! Ньота, бедненькая... - она протянула руку и погладила Ньоту по голове, как собачонку, та зажмурилась от удовольствия.
   - Да ладно, мне и так хорошо, - сказала Ньота.
   - Ты, небось, была одна трезвая во всем Детройте, - сказала Райли и засмеялась.
   Ньота задумалась.
   - Да нет, вроде не одна, - сказала она наконец.
   Вигдис сбросила руку Ньоты со своего плеча.
   - Отстань, ты не на съемках, - сказала она. - Все, покайфовала и хватит, пора фермой заняться.
   - Ах, - сказала Ньота. - А я только-только...
   Бамбуковая штора, заменяющая дверь, зашевелилась, в комнату вошел Али, сел на диван рядом с Ньотой, но не вплотную, а поодаль. Вигдис увидела его отражение в экране и вздрогнула. Никак не может привыкнуть к разнообразию человечества, до сих пор боится негров и арабов, говорит, что они больше похожи на демонов, чем на людей. Если бы она в первый свой день увидела не Ньоту, а это брутальное чудовище... Да ничего бы, скорее всего, не было, людская психика пластична...
   - У тебя опять, - сказала Ньота.
   - Да ну? - удивилась Райли. - Ах да, опять... А что, так заметно?
   - Очень, - сказала Ньота. - Ты когда думаешь о чем-то умном, у тебя такое лицо...
   - Да ладно, лицо как лицо, - пожала плечами Райли. - Может, еще курнуть?
   - Нет, не поможет, - покачала головой Ньота. - Возвращайся в свой университет, дописывай диссертацию. Мне без тебя будет скучно.
   - Мне без тебя тоже, - сказала Райли. - Может, все-таки пойдешь ко мне секретаршей?
   - Нет, не люблю, - сказала Ньота. - Сидеть на попе ровно с утра до вечера, чего, типа, изволите... Нет, это не для меня.
   - Как знаешь, - сказала Райли. - Али, а ты сегодня снимаешься?
   - Да, я буду джинном, - кивнул Али.
   - А там разве гомо тоже будет? - заинтересовалась Ньота.
   - Не уверен, - сказал Али. - Если и будет, то чуть-чуть, на большой эпизод я не подписывался. Приколитесь, Аскер живого звукорежиссера выписал из настоящего мира!
   - А, вот откуда эти звуки, - подала голос Вигдис.
   - Какие звуки? - удивилась Ньота. - Я ничего не слышу.
   - А ты наушники чаще надевай, - сказала Вигдис. - Глухая тетеря. У входа кто-то шебуршится.
   - Ты снаружи слышишь? - спросил Али. - Прямо сквозь стены?
   - Нет, не сквозь стены, - возразила Вигдис. - Вошли внутрь, сюда идут.
   - Пойду, посмотрю, кто там идет, - сказала Ньота, встала и вышла из комнаты.
  

4

   На колдунов вышли втроем: Рорик Рагнарссон, Торвальд Гуннарссон и Ингвар Херлофссон. Рорик был весел, Торвальд невозмутим, а Ингвар напуган, хоть и не подавал вида. Дело в том, что Ингвар рассчитывал, что тан поведет в поход всю дружину, но Рорик рассудил иначе, он сказал так:
   - Раз отец дружин дал тебе три кости, значит, он полагает, трех воинов будет достаточно. Раз он дал кости тебе, значит, один из них - ты. Ты встретил не кого-нибудь, а Торвальда, потому вторым быть ему, а я, стало быть, третий. Так что идем втроем, не тебе нарушать божье знамение, не мне и не Торвальду.
   Ингвар открыл рот и чуть было не ляпнул: "А если колдуны нас одолеют?", но вовремя закрыл рот. Потому что тан в лучшем случае ответит: "Тем больше чести нас ждет в Вальхалле", а в худшем даст в зубы моржовой варежкой.
   - Чего ртом клацаешь? - спросил пацана Торвальд.
   - Хотел кое-что сказать, но передумал, - ответил Ингвар.
   - Почему передумал? - спросил Торвальд. - Струсил?
   - Вроде нет, - ответил Ингвар. Демонстративно пощупал штаны сзади и продолжил: - Нет, точно не струсил. Сдается мне, трусить в моем положении неуместно. Чем бы ни закончился наш поход, о нем сложат прекрасную сагу, и будут ли ее петь в Мидгарде или только в Вальхалле - невелика разница.
   - Хорошо сказал, - кивнул Рорик. - А ты сам стихосложением балуешься?
   - Не балуюсь, - сказал Ингвар. - Меда поэзии Один мне не дал.
   - Зря ты его не попросил, - сказал Торвальд.
   - Может, и зря, - не стал возражать Ингвар. - А все же я думаю, и так неплохо вышло, что я его встретил.
   - Не сглазь, - сказал Рорик. - Лучше об этом вообще не говорить, пока дело не доделаем.
   Все это время у Ингвара на языке вертелся один вопрос, и он понял, что если не задаст его сейчас, другого случая не представится.
   - А у них внутри какая система обороны? - спросил Ингвар. - Вот пройдем мы ворота, коридор и вторые ворота, что дальше?
   - Понятия не имею, - пожал плечами Рорик. - Мне важно одно - отец дружин верит, что одолеть колдунов нам по силам, а остальное несущественно.
   - А если мы ошибаемся? - спросил Ингвар. - Или если он пошутил? Или это был не Один, а, например, Локи в личине Одина?
   Торвальд расхохотался и с размаху хлопнул Ингвара ладонью по спине, довольно больно.
   - Я гляжу, с пацаном все в порядке! - воскликнул он. - А то померещилось мне, идет рядом с нами бесстрашный Зигфрид, а мы рядом с ним щенки!
   - Ага, мне тоже померещилось, - улыбнулся Рорик.
   Ингвар насупился. Торвальд рассмеялся еще раз и сказал:
   - Не тревожься, пацан, все в порядке. В первом бою и обосраться не зазорно!
   И рассмеялся в третий раз.
   - Однако мне любопытно, - сказал Ингвар. - Неужели колдуны полагаются только на заколдованные врата? Неужели у них нет живой стражи? Мы идем напрямую, не скрываемся, нас любой страж разглядит задолго, они там выпить и протрезветь успеют, пока мы дойдем и облачимся.
   - У них в крепости нет дозорных башен, - сказал Торвальд. - Либо у них стражи нет вообще, либо их стража наблюдает не глазами, а колдовством. В первом случае победим мы, во втором случае они. Но раз Один нас пригласил, я полагаю, верно первое, а не второе. Что скажешь, Рорик?
   - Ничего не скажу, - пожал плечами Рорик. - Ты рассудил верно, ни убавить, ни прибавить. Я только думаю, нехорошо, что среди нас нет скальда. Сложить бы вису прямо сейчас, да произнести громко и торжественно, эх!
   - Хорошая виса, к месту произнесенная, украшает любую сагу, - кивнул Торвальд. - Слушай, Ингвар, а Один не рассказывал, как там Вигдис? Колдуны с ней достойно обращаются, не заставляют свинарники чистить?
   Ингвар нахмурился.
   - Свинарники чистить вроде не заставляют, - сказал он. - А насчет того, что достойно, а что нет... Пожалуй, все же нет... Отец дружин мне кое-что показал в волшебном камне, я его у него просил этот камень, чтобы вам тоже показать, а он не дал... Я не совсем понял, что там происходит, и как он эти волшебные рисунки сотворял...
   - Не тяни вола за муде, - перебил его Торвальд. - Не ходи вокруг да около, дело говори.
   - Да нечего тут говорить, - пожал плечами Ингвар. - Надо на месте смотреть. Я так понял, они ее околдовали и заставляют заниматься непотребством.
   - Каким непотребством? - забеспокоился Рорик. - Она там не поклоняется гоблинскому богу, которого к кресту привязывали, чтобы умер?
   Ингвар напряг память. Нет, такого в тех картинках вроде не было.
   - Вроде нет, - сказал Ингвар.
   - Тогда ничего страшного, - сказал Рорик. - Все остальное ерунда. А вот если Тор на меня обидится, что моя дочь его променяла на гоблинского заморыша - это не ерунда. Скажет, типа, как воспитал дочь, мерзавец, не возьму тебя в эйнхеръяр!
   - По-моему, ты преувеличиваешь, - сказал Торвальд. - Много саг сложено про Вальхаллу, но нет ни одной саги, в которой достоинство воина оценивали бы тем, как он воспитал дочь или даже сына. Взять, к примеру, Рагнара Волосатые Штаны...
   - Неудачный пример, - перебил его Ингвар. - Рагнара закусали гадюки, так что он, наверное, не в Вальхалле...
   Торвальд взмахнул рукой, Ингвар едва увернулся от подзатыльника.
   - Цыц, - сказал Торвальд. - Рагнар Волосатые Штаны пирует в Вальхалле, ибо если его там нет, то кто же там есть? Я так полагаю, Тор не похож на дурака, а Один тем более! Надо быть последним дураком, чтобы не взять в дружину Рагнара Волосатые Штаны только потому, что он как-то не так якобы помер! Думаю, этот слух распускают гоблины, чтобы смутить наш воинский дух! Дескать, попадешь в плен, казним тебя унизительно и не попадешь в Вальхаллу, потому что Один с Тором дураки и не разбираются, кого принимать в эйнхеръяр, а кого нет. А я верю, что боги смотрят на закон не тупо, как гоблины, а рассуждают собственным разумением! Верить в иное - оскорблять богов! Вот как я полагаю! Что скажешь, Рорик?
   - Поживем - увидим, - пожал плечами Рорик.
   - Давай спорить на щелбан! - предложил Торвальд. - Встретим в Вальхалле Волосатые Штаны - щелбан с меня, не встретим - с тебя.
   - Я не буду спорить, - покачал головой Рорик. - Если мы его все-таки встретим, окажется, что я думал о нем незаслуженно плохо, мне станет стыдно и придется извиняться. А я не хочу извиняться, если можно не извиняться.
   Торвальд подмигнул Ингвару, а Рорику громко сказал:
   - Ты просто боишься моего могучего щелбана!
   - А вот и нет! - воскликнул Рорик. - Мой лоб не всяким бревном прошибешь!
   Торвальд захохотал, Рорик понял, что именно ляпнул, и тоже захохотал.
   Коротая время в шутливой беседе, они дошли до Ушбы-горы, и когда до первых врат колдунской крепости осталась пятая часть мили, сошли с дороги в кусты и принялись облачаться. Ингвар заметил, что у него дрожат пальцы, и стал стесняться, но заметил, что у Рорика пальцы тоже чуть-чуть дрожат, тогда перестал.
   Доспех у Ингвара был такой: на голове стальной шлем без украшений, с укрепленным переносьем, но без забрала и без кольчужной сетки на шее. На туловище легкая кольчуга с рукавами по локоть, одинарного плетения, кроме плеч, там плетение двойное. Нагрудника на кольчуге нет, Торвальд сказал, в тесных помещениях от него больше вреда, чем пользы - с копьем все равно не развернешься, а от меча кольчуга и без нагрудника неплохо защищает, и вообще, не броня ключ к победе, а удача. Щит Ингвару выдали маленький, круглый и сравнительно легкий - бронзовое кольцо, затянутое моржовой шкурой. Никакого рисунка на щите не было, то ли не доделали, то ли по другой причине, Ингвар не стал расспрашивать. Всем известно, что хорошая картина на щите делает его вдвое прочнее, но Ингвар не в том положении, чтобы требовать какое-то особое снаряжение, какое дали, на том и спасибо. По закону он вообще не в дружине, клятвы не приносил, братину не пил, так что оружие ему вообще не положено, спасибо, что хоть такое одолжили. И что меча не дали - ничего страшного, топором тоже можно руки-ноги рубить и черепа крушить.
   - Ну, Один и Фрея, не подведите, - сказал Рорик, и они пошли.
   От кустов до первых ворот шли походным строем, как бы не на войну, а просто так, а за пять шагов до ворот перестроились в железный клюв, но на острие встал не Рорик, как полагал Ингвар, а Торвальд. Сначала Ингвар удивился, что тан допускает себе бесчестие, а потом подумал, что честь тана, видимо, настолько крепка, что ее не уронить, встав за плечо товарища, и хорошо, наверное, иметь такую честь, чтобы не нужно было ее подкреплять ежеминутно, вот как Рагнар Волосатые Штаны, например...
   По башке стукнуло моржовой варежкой.
   - Не спи, пацан! - прошипел Торвальд.
   Ингвар встряхнулся и понял, что они уже подошли к первым воротам, а те открылись сами собой, сработало Одиново колдовство, слава одноглазому богу! Ингвар остался стоять в проеме, как уговорились, а старшие товарищи пошли дальше в коридор, припасенный факел жечь не стали, тут на потолке колдовские огни, не нужен никакой факел, Рорик на полпути остановился, а Торвальд пошел дальше, дверь в дальнем торце тоже отворилась сама собой, замигали колдовские огни, крякнул неведомый зверь, Ингвар побежал внутрь коридора, кольчуга позвякивала, голову мотало тяжестью шлема из стороны в сторону, непривычно! Вот Торвальд бежит рядом и чуть впереди, вот конец коридора, вперед!
   За дверями открылась большая горница, освещенная колдовским светом, вдоль стен мягкие лежанки, на полу ковер, посреди ковра большая гранитная чаша, в ней плещется вода, помнится, заезжий гоблин рассказывал, что у них, гоблинов, после смерти хорошие гоблины попадают не в Вальхаллу, а в другое место, где льется вода и какие-то существа, похожие на валькирий, но мужики, играют на арфах и волынках.
   Посреди комнаты стояла голая демоница, во всем похожая на человеческую женщину, но черная, и не только волосами, как гоблины, а всем телом. При виде воинов она сделала изумленное лицо и произнесла непонятно:
   - Я тащусь, как меня таращит.
   Рорик рубанул ее мечом, она загородилась рукой, рука хрустнула, забелели перерубленные кости, брызнула кровь, кисть повисла на лоскуте мяса, демоница открыла рот, но не закричала, а забулькала и захрипела, потому что Рорик вонзил ей меч прямо в раззявленный рот.
   - С почином, тан, - тихо сказал Торвальд.
   - С почином, тан, - поддакнул Ингвар.
   - Эй, Ньота, ты там подавилась? - крикнул какой-то мужчина из соседней комнаты.
   - Этот мой, - сказал Торвальд.
   - Этот твой, - согласился Рорик.
   Торвальд метнулся на голос, в дверном проеме остановился, над шлемом мелькнул кончик меча, захрустело, захрипело, Торвальд перешагнул через труп, пошел дальше. Труп принадлежал человеку-мужчине, маленькому и дохлому, трэль, не иначе.
   Пошли дальше. В следующей комнате было колдовское зеркало во всю стену, перед ним сидели две молодые девки и мальчик-гоблин, держали в руках колдовские жезлы, глядели в зеркало и творили колдовство. А в зеркале отражалось не то, что в комнате, а другое, там копошились и рычали чудовища, похожие на оживленных мертвецов, а больше Ингвар ничего не понял, потому что ему померещилось, что мертвецы вылезают из зеркала, он взмахнул топором и разбил голову мальчику, это было легко, полено колется тяжелее, чем детская голова. Вторым ударом Ингвар хотел разбить голову девке, но та увернулась, удар пришелся в лицо, распорол щеку напополам, под лезвием захрустели зубы, заскрежетала скуловая кость, девка запищала, Ингвару померещилось, что это не он ее убивает, а какой-то колдун, большой и злой, убивает его, ему больно и страшно, в глазах у Ингвара помутилось, голова закружилось, и он подумал, что сейчас начнет блевать. Но мелькнул чей-то меч, рубанул по девкиной шее, перебил позвоночник, голова повисла на пульсирующем горле, плесканула кровь, как вода в чаше в самой первой комнате, девка упала замертво, а Ингвара отпустило. Он понял, что наваждение было девкиным колдовством, порчу хотела наслать, колдунья!
   - Сдается мне, этих девок стоило взять живьем, - сказал Торвальд. - В Трондхейме пошли бы недешево.
   - Они колдовать начали, - возразил Ингвар. - Они хотели чудовищ из зеркала выманить.
   Рорик и Торвальд настороженно поглядели на зеркало, переглянулись, стало ясно, что они ничего подобного не заметили. Рорик взял меч наизготовку, подошел к колдовскому зеркалу поближе.
   - Осторожнее, - сказал Торвальд.
   Рорик быстро шагнул вперед, рубанул по зеркалу мечом, но оно не раскололось на тысячу кусков, как должно было, на нем появился длинный порез, вокруг пореза изображения чудовищ исказились и утратили реалистичность, стали как бы нарисованными. Рорик рубанул еще раз, картинки исказились еще сильнее, но зеркало опять не разбилось.
   Ингвар заметил, что из нижнего торца зеркала выходит черная веревка, а другим концом она входит в маленький черный ларец. Повинуясь наитию, Ингвар ударил топором по ларцу, брызнули искры, руку дернуло неведомой силой, на мгновение стало больно, а потом все прошло, и чудовища в волшебном зеркале исчезли, оно стало равномерно-черным, как бы умерло.
   Из развороченного волшебного ларца потянуло вонючим дымом, Ингвар ударил топором еще раз, дым перестал. Внутри ларца стали видны квадратные деревяшки и маленькие камушки с колдовскими письменами, в одном месте сверкнуло золото...
   - Лучше не трогай, - посоветовал Рорик. - Сомневаюсь, что от колдовского золота будет много пользы.
   - Да и золота того муравью на гривну, - добавил Торвальд.
   Ингвар решил, что старшие товарищи говорят дело. Выпрямился, хотел вытереть рукавом пот со лба, но забыл про шлем и получилось, что он стукнул сам себя по лбу, думал, Рорик с Торвальдом станут смеяться, но они не стали.
   - Пойдемте дальше, - сказал Рорик. - Порубим всех, пока не опомнились.
   - Может, пора вязать? - предложил Торвальд. - Этих троих можно было в Трондхейме продать, если бы не колдовали.
   Рорик задумался, затем отрицательно покачал головой.
   - Нет, - сказал он. - Вязать мы никого не будем. Пусть лучше мы вернемся домой с малой добычей, чем попадем в Вальхаллу раньше срока и с недостаточной славой. Пойдемте, друзья.
   Ингвар заметил, что тан назвал его другом. Это было здорово.
   Они хотели пойти дальше, но дальше комнат не было, тупик. Пришлось вернуться ко входу, там были двери в другие помещения, но сразу пройти туда воинам не удалось. Потому что у входа их ждал Один.
   На этот раз на нем не было широкополой шляпы, а глаза не были прикрыты шорами, и было их не один, а два. Ингвар понял, что это не Один, а кто-то другой.
   - Ты кто? - спросил Ингвар незнакомца.
   - Да что с ним разговаривать... - начал Торвальд, но Ингвар остановил его повелительным жестом и, странное дело, старый воин послушался.
   - Это он мне дал ключи от ворот, - объяснил Ингвар.
   - Это не отец дружин, - сказал Рорик.
   - Теперь и сам вижу, - кивнул Ингвар. - А тогда на нем была шляпа как на Одине и на глазах типа шор...
   - Да я его сейчас... - начал говорить Торвальд, шагнул вперед и поднял меч.
   Колдун сложил руки в непонятную фигуру, из рук брызнуло пламя, а в ушах громыхнуло так, как грохочет, когда Тор Одиннссон долбит молотом Мьелниром по небесному мосту Бифросту, обычно после такой долбежки идет дождь. Но в этот раз дождь не пошел, потому что примененная магия была слабым подобием Мьелнира, но не более того. Колдовская сила ударила Торвальда в лоб, а шлем у Торвальда был трофейный, гоблинский, и ко лбу был приварен отдельно выкованный гоблинский бог, но не тот, которого привязывали к кресту, а другой. От примененной магии бог отвалился, в шлеме появилась вмятина, а Торвальд упал ошеломленный. Но кровь из него не полилась, так что, может, обошлось. Колдун переместил руки, теперь колдовской жест указывал между Рориком и Ингваром.
   - А ты шустрый парень, - сказал он Ингвару.
   - Ты кто такой? - спросил его Рорик.
   - Не твое собачье дело, - ответил колдун.
   Рорик покраснел от гнева и перехватил меч. Колдун повернулся к нему, а руки по-прежнему сложены в смертоносном жесте, вот шепнет волшебное слово...
   Рорик крякнул и отступил на шаг. Колдун вернулся в прежнее положение.
   - На нем была шляпа, как на Одине, - стал объяснять Ингвар. - А на глаза он такие штуки надел, как шоры у лошади, я не знал, что у него оба глаза на месте. Я думал, боги с нами, а оно вон как обернулось...
   - А боги в натуре с нами, - сказал Рорик. - Мы, как три дурака, поперлись на превосходящие силы, и правильно поперлись, скоро всех победим, когда этот хер с горы даст нам пройти. Боги однозначно с нами.
   - А почему ты думаешь, что я дам вам пройти? - спросил хер с горы.
   - Потому что этим колдунам ты враг, - объяснил Рорик. - Не знаю, кто ты такой, и знать не хочу, но этим колдунам ты враг. Или нет?
   - Все сложно, ты не поймешь, - сказал колдун. - Но в первом приближении... да, я им враг.
   - Тогда отойди в сторону и не мешай нам делать дело, - потребовал Рорик.
   - Я не хотел, чтобы вы их убивали, - сказал колдун. - Я думал, охрана вас остановит. Это невероятная случайность, что вы зашли так далеко.
   - На войне случайностей не бывает, - возразил Рорик. - Просто Тор за нас, а не за них, в этом все дело.
   - Не буду спорить, - сказал колдун и пожал плечами.
   Кусок стены зашипел и отодвинулся, оказалось, там была неприметная колдовская дверь. За дверью стоял высокий и тучный муж в черном платье и без доспехов, но подпоясанный воинским поясом, а на поясе висел кошель, а из кошеля торчала рукоять колдовского жезла.
   - Я все слышал! - воскликнул муж. - Иуда, ты заплатишь за это!
   Колдун скривился, будто его поймали на воровстве.
   - Вы гадкие педофилы! - воскликнул он. - И наркоманы! Вас надо уничтожать, как бешеных псов!
   - В других временах законы не действуют! - возразил муж в черном платье.
   - Это лазейка в законе! - заявил Иуда. - Комиссия по контролю ее скоро прикроет! Сам товарищ Гриднев мне обещал!
   - Вот когда товарищ Гриднев прикроет, тогда и будешь выпендриваться, Иуда! - сказал муж в черном платье.
   - Вот что, Иуда, - сказал Рорик. - Будь я на твоем месте, я бы его убил.
   От этих слов оба колдуна остолбенели, как будто Рорик сказал что-то нелепое. А в Ингвара вселился Тор: только что стоял неподвижно и не знал, что делать, а тут рука взмахнула сама собой, и метнула топор в мужа в черном, да как точно! Топор сделал полный оборот и воткнулся лезвием в череп промеж глаз, нарочно так не бросишь, если в тебя Тор не вселится! Такой удар одной висой не воспеть, нужно три, а то и четыре, и не всякий скальд осилит!
   - А... - сказал Иуда. - Э...
   Тор не угомонился. Сапог Ингвара стукнул Иуду в сложенные руки, колдовской жест распался, жезл грохнул, но никого не поразил, только от потолка отвалился кусок облицовки. Рорик рубанул мечом и разрубил Иуде туловище от плеча до середины груди, тот упал и захрипел.
   - Ты плохой воин, Иуда, - сказал ему Рорик. - Но ты оказал мне услугу и я отплачу тем же. Говори последнее желание!
   - Дурак ты, - сказал ему поверженный враг. - Иуда - не имя, а оскорбление.
   Рорик и Ингвар посмотрели друг на друга и рассмеялись. А потом одновременно произошли три события. Во-первых, поверженный колдун подавился кровью и умер. Во-вторых, Тор покинул Ингвара, Ингвару стало страшно, руки затряслись мелкой дрожью, а к горлу подкатила тошнота. А в-третьих, ошеломленный Торвальд заворочался, замычал, открыл глаза, огляделся и сказал:
   - Сдается мне, я пропустил все веселье.
   - Это верно, - согласился Рорик.
   Торвальд заметил топор, торчащий из мертвого колдуна и добавил:
   - А из щенка выйдет толк.
   - И это верно, - опять согласился Рорик.
   - Я, пожалуй, позволю ему потаскать копье, - сказал Торвальд.
   - А я? - спросил Рорик.
   - А ты не успел, - сказал Торвальд и попытался засмеяться, но заболела разбитая голова, и он не стал.
   - Козел ты старый, - сказал Рорик.
   - Старый козел колесницу не опрокинет, - отозвался Торвальд.
   - Ладно, пойдемте зачистим местность, - сказал Рорик. - Думаю, можно начинать вязать.
   - Почему ты думаешь, что войны больше не будет? - удивился Ингвар.
   - Потому что на громовое заклятие никто не прибежал, - объяснил Рорик.
   - А может, они ждут нас в засаде за поворотом? - предположил Ингвар.
   - Типун тебе на язык, - сказал Рорик.
   Однако он был прав, больше никакого сопротивления колдуны не оказали. В других комнатах воины нашли звероподобного демона, его сразу зарубили, одну деву-воительницу, она чуть не растерзала Ингвара голыми руками, ее тоже зарубили, еще нашли пятерых обычных девиц разного возраста, от совсем маленьких до почти зрелых, двух изнеженных мальчиков-подростков и одно непонятное существо, по виду женщина, а под юбкой член с яйцами. Торвальд сказал, что оно демон, и зарезал, а Рорик сказал, что Торвальд - дурак, надо было продать это существо в Трондхейме как диковинку. Торвальд насупился и сказал, что жадность хороша в меру, а осторожность никто не отменял. Рорик сказал, что ему сдается, что от колдовского заклятия, ударившего Торвальда в лоб, у того что-то подвинулось в голове, и теперь надо надавать Торвальду подзатыльников, чтобы это что-то подвинулось обратно, Торвальд открыл рот, чтобы достойно ответить, но не ответил, потому что в комнату вошла Вигдис.
   Она была босая и простоволосая, а из одежды на ней была только тонкая рубаха, какую знатные гоблинские женщины надевают, когда ложатся спать. На шее у Вигдис была золотая гривна, тонкая, но драгоценная, с самоцветами, в уши были вдеты серьги тоже с самоцветами, а морда была раскрашена по гоблинскому обычаю, но не уродливо, как у гоблинских женщин, а красиво.
   - Ха, Вигдис! - воскликнул Рорик. - Ты и вправду жива!
   Вигдис не ответила на приветствие, прошла мимо собственного отца как мимо пустого места. А когда тот протянул руку и преградил ей путь, она сказала:
   - Пипец мне измена, говорила же Ньота, надо сильнее разбодяживать...
   - По-моему, она думает, что мы ей мерещимся, - предположил Ингвар. - Сдается мне, ее околдовали сильнее, чем рассказывал Иуда.
   В глазах Вигдис мелькнул проблеск разума.
   - Погодите, - сказала она. - Так этот козел действительно работает на комкон... Вы настоящие?
   - Настоящие, - сказал Рорик и улыбнулся. - Рад тебя видеть, дочка.
   Вигдис вдруг смутилась, аж покраснела. Опустила глаза, увидела собственные соски, просвечивающие через драгоценную ткань, попыталась прикрыться руками, да куда там...
   - Гады, - неожиданно сказал Торвальд. - Они ей волосы везде выщипали, кроме головы.
   - Ой, и точно! - согласился Рорик. - Хорошо, что мы их всех поубивали.
   От последнего слова Вигдис поморщилась, как будто ее отец не похвалился ратным подвигом, а сказал что-то вроде: "Вчера я сожрал на обед несвежее говно, теперь меня от него пучит".
   - Вигдис, выходи за меня замуж, - сказал Ингвар.
   - Пацан времени не теряет, - сказал Торвальд.
   Вигдис села на ковер, уткнулась лбом в колени и застонала.
   - Ты что, их жалеешь? - удивился Рорик.
   - Поди прочь, у тебя руки в крови! - рявкнула Вигдис.
   Действительно, руки у Рорика были в крови, и сейчас на плече Вигдис поверх белоснежной рубахи отпечаталась красно-бурая пятерня.
   - Вигдис, а ты знаешь, где у них драгоценное вино? - спросил Торвальд.
   - На кухне в холодильнике, - ответила Вигдис.
   В следующее мгновение ее накрыло колдовством. Это было похоже, как когда берсерка одолевает медвежий дух, но по-другому. Вигдис зарыдала во весь голос, и принялась поносить отца последними словами. Смысла в ее речи не было никакого, она говорила, что якобы немного чести придти с мечом к мирным людям и ограбить, а потом поубивать всех, кто не понравился, а кто понравился - продать в Трондхейме. И еще она говорила, что заповеданные богами законы якобы не обязательны к исполнению, что каждый муж и каждая жена якобы сами себе законы, надо только не обижать других людей, и все будет хорошо. И еще она говорила, что у колдунов все друг друга любили, вплоть до последнего трэля, и наркотиков было хоть жопой ешь, а в родной деревне наркотиков нет никаких, из развлечений только прялка и еще тиров гонять, чтобы свинарник вовремя чистили.
   - Я тебя люблю, Вигдис, - сказал Ингвар. - Я не буду заставлять тебя прясть, не хочешь, не пряди, кому какое дело. И тиров можешь не гонять, раз противно.
   - Не дело, когда девка ленится, - заметил Торвальд.
   - Она будет не девка, а жена, - возразил Ингвар. - И что ей дело, а что не дело, решать буду я.
   - Дерзишь, - сказал Рорик.
   - Прости, отец, - сказал Ингвар.
   - Снова дерзишь, - сказал Рорик. - Я еще не дал тебе согласия.
   Ингвар хотел сказать, что после той услуги, которую Ингвар ему оказал, и после того, каким храбрым воином он себя показал, надо быть совсем бесчестным вилланом, чтобы не дать согласия на их с Вигдис брак, но потом Ингвар решил, что разумнее промолчать. Вигдис к этому времени перестала злословить и просто плакала. Торвальд сказал, что из нее надо изгнать бесов, но не так, как обычно, когда в голове сверлят дырку, а более доброй магией. Последнее он добавил после того, как Вигдис ударила его ногой в пах, и это было больно, хотя Вигдис была босиком, а Торвальд в доспехе. От этого удара Вигдис немного успокоилась и сказала, что пойдет примет наркотик. Ингвар спросил, что это такое - наркотик, и Вигдис ответила, что ему лучше не знать. А потом Вигдис сказала, что не знает, где у колдунов хранится ширево, убирающее зависимость от наркотиков, расплакалась и начала все бить и крушить. Рорик сказал, что это терпеть больше нельзя и нужны решительные меры. Стукнул дочь моржовой варежкой по темечку, та сомлела, Ингвар подхватил ее на руки и выволок за ворота, которые, кстати, открылись как положено, сначала внутренние, потом наружные, хотя у Ингвара был при себе только один ключ, а не все три.
   Следующие полчаса Рорик и Торвальд собирали барахло и выносили наружу, за ворота, а Ингвар сидел рядом с Вигдис и присматривал. А потом над крепостью заклубился дым, из ворот вышли Рорик с Торвальдом, вывели на сворке пленников, Рорик сказал, что пора уходить, потому что они нашли дверь, ведущую за врата холмов, завалили баррикадой, но с другой стороны в баррикаду стали стучаться и кричать злыми голосами, Рорик сокрушил колдовские амулеты, дверь пропала, но непонятно, надолго ли, так что лучше убираться.
   Они связали барахло в тюки, навьючили на пленников, пошли домой. Через две мили сделали привал, разоблачились, Вигдис стала орать, Рорик пригрозил, что еще раз ошеломит, тогда она перестала орать и принялась тихо плакать. Ингвар сел рядом, обнял, стал утешать, она обняла его, прижалась, как ребенок, его одолела нежность, он ее поцеловал в шейку, получил кулаком под глаз, они стали драться, Ингвар одолел.
   - Однако хорошая пара! - сказал Торвальд.
   - Да, неплохая, - согласился Рорик. - Эй, Ингвар! Как придем, тащи ее сразу к Бьерну-колдуну, пусть изгоняет бесов. Если изгонит - получишь мое благословение.
   Они пришли в деревню, пообедали. За обедом Вигдис снова одолели бесы, она стала чесаться и говорить злые слова. Ингвар отвел ее к Бьерну-колдуну, тот прочитал над ней заговор и накормил мухоморами, ей полегчало, но потом запучило живот, и она маялась животом десять дней подряд, после этого злая магия отступила, и Бьерн перестал ее кормить мухоморами. В день солнцестояния Ингвар и Вигдис поженились, и жили долго и счастливо.
   Что касается мальчиков и девочек, добытых в колдунской крепости, их продали в Трондхейме гоблинам, только одну девочку по имени Маша купил Олаф Гуннарссон младшему сыну Орму в наложницы, она скоро очаровала Орма, и он взял ее в жены. Маша умела играть на гуслях и петь волшебные песни на альвийском языке, это было прекрасно, и многие завидовали младшему Гуннарссону, что у него жена с таким талантом. На следующее лето она родила мальчика, его назвали странным именем Элвис, потому что Орм так пообещал Маше, он думал, что потом отменит обещание, но не успел, потому что она померла от родовой лихорадки. Вигдис тоже родила мальчика в то лето, и так получилось, что Вигдис вскормила Элвиса Ормссона своим молоком. Об Элвисе Ормссоне есть особая сага, а эта сага на этом месте заканчивается.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"