Проскурин Вадим Геннадьевич : другие произведения.

Альберт из Паннонии

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

1

  
   Он шел через волшебный лес. Бабочки и мелкие пташки водили хороводы над его головой, цветы кивали бутонами, как головами, роняли лепестки ему под ноги. Олени и волки забывали вековечную вражду и выходили подставить головы под его ласковые руки, пахнущие мылом "Скайвей". Прохладный ветерок играл плащом и распущенными волосами, схваченными на лбу костяным обручем. Солнце трогало кожу мягкими лучами сквозь кроны волшебных деревьев, похожих на липы, но других, он не знал, как они называются, ему были неважны названия, он видел и ощущал волшебный мир во всей полноте, целиком, не разделяя на части.
   Он вышел из леса. Необъятный луг раскинулся перед ним до самого горизонта. Не пашня с бороздами, не пастбище с оградами, не газон, а именно луг, но растут на нем не бурьян и крапива, а мята и клевер и сотни других трав и цветов, выращенных из семян с брендом "Веселый дачник" и все они: травы, цветы, пчелы, жуки и птицы, приветствуют и прославляют своего повелителя, каждый на свой лад. И ни одна пчела никогда не пыталась его ужалить.
   Вдали за холмом стоит замок. Стен отсюда не разглядеть, видна только башня-донжон с красным флагом на шпиле, на флаге, заказанном в магазине "Вывески и плакаты", вышит грифон с высунутым языком, в одном крыле грифон держит щит, в другом меч, и еще какая-то геральдическая ерунда нарисована вокруг, но с такого расстояния ее совсем не разглядеть, флаг кажется равномерно-красным, как у китайцев и еще у какой-то другой нации тоже недавно был такой же флаг, только там вместо грифона был нарисован то ли молот, то ли полумесяц, а может, оба сразу, неважно, ерунда.
   К замку ведет гравийная дорога, отличная дорого, фирма "Кольцевые магистрали" строит подобные, даже лучше, и в одном месте дорога делает поворот, огибая скелет дракона. Дракон этот раньше носил какое-то скандинавское имя, не то ли Фефнир, не то Фанрир, он был прежним хозяином здешних мест, ему принадлежал замок с заточенной в башне принцессой и обширная территория вокруг. Принцесса, правда, была не настоящая, король в то время завел обычай присваивать титулы красивым девицам всем подряд, без разбора, не учитывал ни благородное происхождение, ни суммарную площадь ленных владений. Дворяне болтали втихомолку, что его величество стал скорбен головой, но на самом деле это был хитрый план, чтобы бродячие рыцари, привлеченные титулованными девицами, пополняли казну доходами от туризма. Пару лет эта схема работала, потом рыцари разобрались в ситуации, и схема работать перестала. Но традиция называть всех красивых девушек принцессами с тех пор так и осталась. В целом даже хорошо, что принцесса была безродная, такие принцессы гораздо лучше настоящих, с настоящей принцессой время приятно не проведешь, ее удел - рожать новых рыцарей, а не развлекать уже существующих.
   Однажды бродячий рыцарь приехал в эти места на благородном боевом коне, определенном на постой в конюшню "Суханово", отличный уход за лошадьми любых пород, и не было у того рыцаря никакого имущества, кроме коня, доспехов, сухпайка на неделю и родовой чести. Но когда рыцарь сразил дракона в честном бою, имущество появилось: замок, лес, луг, дорога с мостом, обширная территория - все стало принадлежать ему на правах победителя. И принцесса тоже стала ему принадлежать, хотя можно ли считать ее собственностью - вопрос спорный. Жили они с принцессой счастливо, но недолго, потому что рыцарь к ней быстро охладел, и она куда-то подевалась, а куда - бог весть. Однажды рыцарь ненадолго задумался, не стоит ли ее поискать, но решил, что не стоит, и загадка принцессиного исчезновения так и осталась неразгаданной.
   Тень упала на лицо рыцаря, он поднял голову и проводил взглядом гигантского попугая из магазина "Бетховен", в котором найдется все для домашних животных, попугай парил высоко-высоко, куда ни стрелой не дострелить, ни заклинание не добросить. Ну и пусть себе парит. Тварь он ужасная, этот гигантский попугай, он только издали кажется безобидным, а реально стайка таких созданий опустошает гномью крепость в считанные минуты, если часовые, не дай бог, прохлопают начало вторжения. Но здесь не гномья крепость, эта земля защищена от опасностей не ловушками и арбалетными болтами, а гораздо более могучими силами. Вот и парит попугай в поднебесье, ниже не опускается, и правильно делает.
   Дорога стала забирать вверх, обычный путник замедлил бы шаг, но тот, кто шел к замку, не был обычным путником. Здесь было место его силы, здесь его сила не поддавалась исчислению, как в браузерной игре "Пятицарствие", усталости для него не существовало, и не было никакой разницы между мыслью, словом и делом. Здесь он мог все, что желал, а желал он немногого, потому что неинтересно желать того, что доступно в любой момент, интересно желать того, чего добиться непросто, а если такого нет, желания выхолащиваются, а жизнь становится глупой и невыразительной, как у наркомана с неограниченным доступом к герычу.
   Напротив драконова скелета путник остановился и стал принюхиваться, смешно подергивая длинным носом, как пес. Потоптался на месте, какое-то время колебался, затем решился и сошел с тропы. Подошел к драконовым останкам вплотную и вдруг испуганно подпрыгнул и громко выругался.
   Под грудной клеткой дракона растеклась большая лужа небесно-голубой жидкости, очень яркой, она казалась ярче и насыщеннее, чем ясное небо, будто ее подсветили изнутри или она по своей природе сильно фосфоресцирует. По консистенции жидкость походила на разбавленную сметану, и если бы дракона убили вчера, было бы понятно. откуда она натекла, а так... может, у драконов кости разлагаются по-другому, чем у остальных позвоночных?
   Путник нахмурился и помотал головой, отгоняя непрошеную мысль. Но мысль упрямо стучалась в двери его подсознания, продолжала настаивать. что нельзя в этом месте рассуждать так прямолинейно и... как это называется... логично. Структура мироздания здесь другая, в этой вселенной правят бал не бесстрастные законы физики и прочие наук, а боги, нимфы, дриады и иные сверхъестественные создания... Может, эту жидкость занес, например, поверженный бог из нижних миров?
   Рыцарь внимательно рассматривал жидкость, и вскоре ему стало ясно, что к останкам дракона она отношения не имеет, не с них она натекла, это точно. А вот здесь трава примята! Волокли что-то тяжелое, оттого трава примялась, а земля разровнялась, как доска под рубанком. Может, гигантский слизень прополз? Гоблины пользуют таких существ вместо лошадей, хотя нет, те твари - не слизни, а гусеницы, у них другой способ передвижения, они семенят на коротких ножках, а в подбрюшной смазке не нуждаются. Но кто тогда здесь ползал?
   Внезапно рыцарь понял, что этот вопрос может быть опасен, даже если задавать его самому себе и не вслух, а мысленно. Потому что на вопрос есть ответ, и он прост, этот ответ, но если открыть ту область разума, где он хранится, одновременно откроется кое-что дополнительное, и не то чтобы оно было опасным или вредным, оно даже почти не страшное, но если его осознать, очарование момента необратимо разрушится, а он не желает разрушать очарование момента, совсем не желает!
   Земля вздрогнула. Не сильно, едва заметно, замку ничего не грозит, разве что какой-нибудь кубок свалится с полки и разобьется. Но это сомнительно, стеклянных кубков там отродясь не было, при таком изобилии самоцветов варить стекло из песка просто глупо. Разве что один-два затесались как экзотика...
   Но раньше здесь не бывало землетрясений! Горы древние, за миллионы лет обросли глиной, известняком, мелом, мрамором, другими осадочными породами на сотни метров в толщину, такие горы не сотрясаются. Тут до магмы, небось, миль пятьдесят копать. Не должна трястись такая земля, это против законов природы, пусть даже этой природой правят духи, боги и волшебные существа, должны же они руководствоваться хоть какими-то законами! А то и до хаоса недалеко!
   В параллельном пространстве, о существовании которого миг назад он даже не подозревал, дрогнула и замерцала нить судьбы. Он сразу понял, что это нить не его судьбы, это другая нить, а на дальнем ее конце прячется ответ на последние два вопроса (откуда натекла жидкость и почему сотряслись горы), и да, этот ответ необратимо разрушит очарование момента. А еще он понял, что бытие подобно осознанному сновидению, сновидец управляет им в определенных пределах, и если управлять бытием разумно и осторожно, можно долго плыть по волнам наслаждения, впитывать всей душой очарование момента, пока не переполнятся дофаминергические цепи и прочая поганая медицинская магия, запрещающая наслаждение, очарование и все прочее, что приятно. Потому надо не делать резких движений, чтобы душу не швырнуло на обочину блаженства, а то отбойников здесь нет, падать высоко...
   Земля вздрогнула повторно, сильнее, чем в первый раз. Рыцарь понял, что глаза его закрыты, и их надо открыть. И открыл. И был перед ним ад, и понял он, что ад будет следовать за ним вечно. И еще он понял, что он не рыцарь.
   - Вставай, торчок! - произнесло мохнатое чудовище. - Утри слюни, весь топчан обспускал, ишак задроченный!
   Он вспомнил, что у чудовища есть имя, и звучит оно так: Салим. На языке смуглых и мохнатых людей, обитающих на склонах гор в жаркой стране, оно означает, что носитель данного имени - человек мирный, то есть убивает собеседника не в первую минуту диалога, а чуть погодя. Но говорить об этом вслух мохнатым чудищам нельзя ни в коем случае, потому что неполиткорректно и можно огрести подзатыльников, сопровождаемых поучениями наподобие:
   - Не смей меня оскорблять, я не зверь! (хрясть!) Сам ты зверь! (бац! хрясть! бум!) Получай, фашистcкая гадина! (тук! тук! тук!)
   Хорошо, если ограничатся одними тумаками, а то и оттрахать могут, они же звери, им все равно, человек или ишак...
   Хрясть!
   Голова мотнулась от удара и врезалась в топчан боковой частью черепа. Боли не было, ее никогда не бывает в такие моменты, она приходит потом, когда уходит приход. Косноязычно, но по-другому не выразишь: приход уходит, боль приходит. Уход приходит, приход уходит, так всегда, что бы ты ни вштыривал себе в нервную систему: героин, холотроп или что-то третье, ди-эм-ти, например. Но холотроп лучше всех, он не только приносит глюки и убирает тупую боль и муки совести, он и острую боль тоже убирает, подавляет все дурные эмоции от начала до конца, намертво запирает какие-то там каналы в мозге, и нет больше дурных эмоций, их технически невозможно испытать. И еще холотроп не дает физической зависимости, на это все новички покупаются, думают, что раз не будет ломки с тошнотой, поносом и фантомными болями, значит, слезть с воображаемой иглы - раз плюнуть, как захочу, так и слезу. Это верно, холотропному торчку достаточно только захотеть. Но вся штука в том, что он не захочет.
   Говоря юридическим языком, холотроп не является наркотиком. По закону наркотик должен быть веществом, а холотроп - способ мышления. Некоторые считают его особым видом медитации, другие говорят, что это совсем другое, но это все равно, как называть вещь, суть ее от названия не меняется. Садишься в особое кресло, тебе надевают на голову особый прибор, вштыривают в вену препарат, не наркотик, нет, он нужен только первые три раза, потом хватает магнитной стимуляции, а потом и без стимуляции становится хорошо, стоит только подумать: "А не испытать ли мне кайф?" и вот уже испытываешь. Второй-третий месяцы на холотропе самые приятные, кайф стоит неимоверный, нервы аж трещат, никакой героин с этим не сравнится и никакие электростимуляторы. Потом кайф приедается, становится привычным, как с любым наркотиком, начинают нарастать побочные эффекты: заторможенность, безразличие, мизантропия, паранойя может догнать... но чаще не догоняет, это все же редкий побочный эффект...
   Он вспомнил свое имя. Хотя нет, не вспомнил, просто осознал, что вспомнил, а реально не вспомнил. Когда-то давно у него была постоянная работа, он программировал какую-то хреноту, она казалась ему важной, она была связана с ролевыми играми, там была такая фишка: устанавливаешь персонажу свойство, и считается, что он этим свойством обладает, и неважно, насколько полно определено обладание, не противоречит ли оно чему-то ранее установленному. Устанавливаешь свойство "имеет имя", а какое там имя он имеет...
   - Да проснешься ты, урод, или нет! - рявкнул Салим и врезал по другому уху от всей своей поганой души.
   Голова подпрыгнула, закружилась, но сразу встала на место. Боли по-прежнему не было, обиды тоже. Имя по-прежнему не вспоминалось. Черт с ним, с именем. Зато он вспомнил, почему Салим его не любит.
   Эта история была забавной и дурацкой одновременно. Ваня (а вот и имя вспомнилось!) в первый раз пришел в клуб ролевых фантазий, что это такое, он тогда толком не представлял, стремался, все говорят в один голос, что легально, а как оно на самом деле - хрен поймешь, пока не попробуешь, это как с миксами, только там совсем конкретное палево, а это вроде нет, но все равно стремно. Оно даже в обычном состоянии стремно, а Ваня только месяц как перестал штырить мет, первый тюбик лечебной пасты только-только закончился, а все говорят, что это второй критический период, а он даже опаснее, чем первый с точки зрения возможного срыва, там тебя просто ломка ломает, не такая уж сильная, кстати, с герыча слезать куда труднее, так вот, там только ломка, а здесь наоборот, понимаешь вдруг, что раньше был бесполезным торчком, а теперь стал нормальным членом общества, а как в этом режиме дальше жить - уже не знаешь, забыл, отвык. Оттого хочется вштыриться и забыться, как в прошлый раз и в позапрошлый, и еще много-много раз, но ведь потом все равно вернешься в ту же самую точку, только психика будет еще чуть-чуть сильнее расшатана, и когда-нибудь захочется бросить все эту дрянь навсегда, расхерачить в хлам колесо сансары, хватит ему уже вертеться, задолбало. Но это все потом, не сейчас. Психометр стоял с утра в желтой зоне, после завтрака переехал в зеленую, и даже в метро не опускался до красной, а ведь в дороге вштыриться хочется сильнее всего, хуже нет для торчка, чем чего-то ждать и скучать, все мысли понятно о чем, и деваться от них некуда, вот когда играешь во что-нибудь интересное, или, скажем, кино смотришь, тогда и время дозы пропустить немудрено, если игра интересная или, соответственно, кино...
   Однако вернемся к тому случаю. Психика у Вани была расшатана, сознание спутано, а будь оно не спутано, черта лысого пришел он бы в этот клуб. Кой черт его дернул принять дага за таджика? Понятно, что белому человеку все едино, черножопый - он, как говорится, и в Африке черножопый, чурка или зверек - кому какая разница? Одни баранов пялят, другие ишаков, вот и все дела.
   - Здорово, боец! - поприветствовал Ваня черного. - Где твой хозяин?
   И сразу подумал, что сделал что-то не так, потому что черный не заулыбался подобострастно, как ему положено, а как-то весь подобрался и ответил злобно и отчасти растерянно:
   - Хозяин у собаки бывает.
   Задумался и с усилием сформулировал:
   - А я человек.
   Ваня тогда подумал, что зверек говорит с трудом не от сдерживаемой злобы, а от скудоумия. Не разобрался в ситуации, что неудивительно - психика расшатана, дофаминовые рецепторы в разгоне, башка вообще ни черта не соображает.
   - Здорово, человек! - захохотал Ваня и размахнулся, чтобы хлопнуть по плечу брата по разуму, но не зло хлопнуть, а добродушно, по-братски, но вдруг как-то так вышло, что Ваня лежит на полу, а в башке звенит, во рту кровища и такое мерзкое чувство, что скоро станет больно. Он тогда на холотропе еще не сидел, для него боль не была чем-то полузабытым, как сейчас, она была реальной такой реальностью, что реальнее некуда в натуре.
   - Тамбовский волк тебе человек, - сказал Салим с характерным зверьковым акцентом.
   Ваню неожиданно пробило на ха-ха. Надо же такое ляпнуть! Тамбовский волк человек! А сам-то ты кто, зверек черножопый?!
   Со стороны могло показаться странным, как Ваня валялся на полу, хлюпал собственной кровищей и заливисто хохотал. Но тому, кто близко знает торчков, такое странным не кажется. Те, кто хорошо знает торчков, привыкли ко всему.
   - Салим, фу, - произнес чей-то голос.
   - Фу! - повторил Ваня. - Тубо, Салим, нельзя! Плохая собака, ха-ха-ха!
   - Аскер Соломонович, я его убью, - сказал Салим.
   - Нельзя, Салим, - сказал тот же самый голос, очевидно, это и был неведомый Аскер Соломонович. - Такая работа.
   - Какая работа? - переспросил Салим.
   - Такая, - повторил Аскер Соломонович. - Твоя работа - терпеть и не убивать. Если станет совсем невтерпеж, можно чуть-чуть отмудохать. Но только когда клиент под кайфом! Мы же не звери.
   - Звери! - закричал Ваня с пола. - Они не люди! Зверя лечит только расстрел!
   Он не хотел сказать ничего злого, просто вспомнил старую хорошую песню, бабушка ее, помнится, пела, или мама, хер их разберет, старых пердунов, а зверек не понял, залепил с ноги в почку, и стало больно, что хоть вешайся, а Аскер Соломонович стал вопить, а Салим отругивался, а Ваня корчился по полу и думал, что больше ноги его в этом гадюшнике не будет, надо же так угораздить - прямо с порога огреб, да как больно! А потом он блеванул.
   Потом его подняли, обтерли, вштырили что-то беспонтовое, тупящее, вроде валиума, геровым торчкам штырят похожее, когда с ломки снимают, и боль сразу стала по барабану, не исчезла, нет, болело даже сильнее, чем прежде, просто стало насрать. Потом Ваню раздели, и он понял, что зверьки его сейчас оттрахают, и он наконец узнает, правда ли, что в жопу почти не больно, как Светка рассказывала, но, с другой стороны, в тюрьму после такого лучше не попадать, а с его торчковой биографией в тюрьму как два пальца...
   Он стал кричать, что он не ишак и не овца, пусть идут в свои горы и развлекаются согласно национальным предпочтениям, над ним стали смеяться тонким пидорским голоском, он осмотрелся и понял, что его раздевает пригожая блондинка, на вид русская и, похоже, голая. Сверху точно голая, а снизу непонятно, глаза почему-то не опускаются. Грудь у блондинки плоская, вместо сисек татуировка с затейливым абстрактным узором, Ваня в него вгляделся попристальней, и блеванул еще раз. Блондинка отскочила, и оказалось, что она раньше Ваню поддерживала, а теперь нет, и Ваня упал и стал захлебываться, он, оказывается, был в душе, а теперь мордой угодил в самый сток, а переворачиваться нет сил. Тут блондинка пнула его под скулу босой ступней, легонько, не больно, только щеку ногтем расцарапала, но это Ваня только потом заметил, а тогда только спасибо промычал, что повернула его как надо, вот он и не захлебнулся. Ну и ладненько.
   Короче, отмыли его, вштырили что-то беспонтовое сверх того, что вначале, и посадили в холотропное кресло. А дальнейшее известно всякому холотропщику, нечего его описывать. Первая ступень - химия, вторая - транс-какая-то-там стимуляция, третья - чистый кайф. Ах, какой был кайф!
   - Ы, - сказал Ваня. - Ыба-ыгы-угу.
   Когда отходишь от глубокого кайфа, речь возвращается не сразу, не в один момент. Если ничего специального не делать, остаешься бессловесной скотиной до шести часов кряду. Поэтому начинающих холотропщиков учат правильному выходу. Размять челюсти, размять язык, голосовые связки тоже размять, все равно какими звуками, потом сам не заметишь, как вернется речь, снова станешь говорить, как разумный.
   - Ыгыба, - сказал Ваня. - Ыбага. Пидага. Пидорюга гнойная!
   И получил пощечину, звонкую и безболезненную. Сейчас все безболезненно, хоть иголки под ногти загоняй, хоть ампутацию делай.
   - Пидор, - повторил Ваня.
   Внутри мозга, где-то между гипофизом и гиппокампусом, что-то щелкнуло. Ваня понял, что кайф ему обломали окончательно.
   - Ах ты сука! - воскликнул Ваня. - Какого хера кайф обломал?!
   На зверской морде Салима отразилось извращенное удовлетворение. Извращенное оно, впрочем, только потому, что у него вся природа извращенная, а в остальном нормальное такое человеческое удовлетворение, просто когда человек, а точнее, зверек... или зверь, насрать... короче, когда оно извращенец...
   - Но-но-но, не уплывать! - прикрикнул Салим, и отвесил еще три легкие пощечины: раз-два-три.
   - Не уплывать, - повторил Ваня. - Не уплывать. Приплыли, бля. Чего разбудил, овцееб? Такой кайф обломал, волшебная страна, короче, замок, принцесса, я - рыцарь...
   - Завали хлебло, рыцарь, - сказал Салим. - Аскер Соломонович тебя зовет.
   Почему-то Ваня представил себе, как Аскер Соломонович сидит под полной луной в черном двубортном костюме и рубашке с большими манжетами, а на них запонки с какими-то цацками, вряд ли бриллианты, скорее, цирконы какие-нибудь или шпинель...
   - Да проснись ты наконец, торчок сраный! - закричал Салим. И добавил как бы в сторону: - Ненавижу эту работу.
   - Чё такое в натуре? - подал голос кто-то третий.
   В голове Вани защелкали невидимые колесики, и Ваня вспомнил, кто это такой, этот третий. Рома его зовут, то ли Сидоров, то ли Сикорский, Си, короче. Позитивный Си, так его все зовут, тоже торчок, только совсем опущенный, то полы моет, то нужники чистит, а еще говорят, его Салим трахает заместо ишака. Может, врут, хер их разберет.
   Позитивный Си был высоким и широким в плечах, как великан из детской сказки. Руки у него были исколоты от запястий до локтей и еще немного выше, и под коленями у него тоже было исколото, и на шее, и еще чуть-чуть на спине. Потому что дурачок, нормальные торчки сразу ставят себе подкожное депо и зашибись, а без этого уйдут вены и привет, но Рома по жизни был детдомовский, другими словами, торчок в неведомо каком поколении, и мозги в его роду перестали работать еще у далеких предков. Аскер Соломонович, помнится, сказал однажды, что Роме холотроп не нужен, у него по нервным стволам с рождения вместо электричества ходит позитивная энергия, а вместо нейромедиаторов - чистый метамфетамин. Все тогда стали смеяться, а Рома ни черта не разобрал, тоже заулыбался, стал говорить радостно, типа, я в натуре позитивный, как чудесно. С тех пор его так и зовут - Позитивный. Кто-то из ребят сказал однажды, что он дебил, Аскер Соломонович был рядом, возмутился, сказал, типа, ты сам дебил, а Рома нормальный, просто неотесанный, необразованный и какой-то там еще не.
   - Позитивный, отведи этого к Соломонычу, - распорядился Салим. - Зачем-то нужен срочно.
   - Его хозяин меня зовет, - пояснил Ваня дебилу.
   Салим глянул на Ваню по-зверски злобно, но бить почему-то не стал. Повернулся и ушел. Ну и ладно, не получилось сегодня зверя заколебать, значит, завтра получится. А то ишь, звереныш!
   Рома растерянно поглядел Салиму вслед, похлопал глазами, Ваня подумал, что он все-таки, наверное, дебил. А потом Ваню вдруг отпустило, резко так, до конца, только что был под кайфом, а теперь нет больше кайфа, весь вышел. С холотропом такое случается.
   Реальность ударила по мозгам большой и мягкой кувалдой. Обшарпанные стены, топчан для медитации, дешевый плафон под потолком с дешевой пластмассовой имитацией стекла, вдребезги разбитой пару месяцев назад - Позитивный тащил мимо стремянку, неудачно повернулся и раздолбал на хер, вытертая ковровая дорожка на полу, отлипающие обои в лохмотьях, дешевый и поганый притон это, никакой не клуб ролевых фантазий, говно это, а не ролевые фантазии, противное и омерзительно говно, нет никаких сил его переносить, надо снова заторчать, но не сразу, надо выдерживать интервал, иначе вообще пипец...
   - Пойдем, - сказал Позитивный и ухватил Ваню за локоть.
   Ваня вырвался и едва удержался от того, чтобы не разбить ему морду в кровавый хлам, чтобы свои кулаки тоже в кровавый хлам, чтобы кровища во все стороны...
   Рома отступил на шаг и снова стал хлопать глазами.
   - Оставь меня, - сказал ему Ваня. - Сам пойду.
   Рома пробормотал себе под нос что-то вроде: "Ну ладно", и Ваня пошел.
   Вышел из комнаты с топчаном и разбитым плафоном, прошел по узкому и темному коридору, под ботинками хрустело, тут всегда хрустит, то ли штукатурка осыпалась, то ли камешки какие, неважно. Теперь наверх по лестнице...
   - Иван! - позвал кто-то из-за плеча.
   Ваня обернулся. На подоконнике сидел волшебник. Нормальный такой стереотипный волшебник в длинной мантии и остроконечной шляпе, только очков и трубки не хватает для завершения образа. Трубки, кстати, правильно не хватает, курить здесь запрещено, Салим увидит - мало не покажется.
   - Нет, дело не в этом, - сказал волшебник и покачал головой. - Я по жизни не курю, не люблю. А Салим мне не указ. Захочу - в лягушку превращу, не захочу - он меня тупо не увидит.
   - Прикольно, - сказал Ваня. - Здорово меня вштырило.
   - Можно и так сказать, - кивнул волшебник. - Но так будет неправильно. Я реальный.
   - Обоснуй, - потребовал Ваня.
   - Да пожалуйста, - сказал волшебник.
   Вытащил из-под мантии волшебную палочку, направил на Ванину правую руку, и ей стало больно. Не сильно больно, не как когда под герычем на горячую конфорку случайно положишь, а потом кайф отходит, нет, слабее, просто больно, и все. Но Ваня даже от такой боли уже отвык, сколько уже на холотропе просидел...
   - Ай! - крикнул Ваня. - Ай-ай-ай! Убери сейчас же!
   Волшебник спрятал палочку обратно и сказал:
   - Меня зовут Альберт. Я из Паннонии, это такая волшебная страна.
   - А меня зовут Ваня, - представился Ваня.
   - Знаю, - кивнул Альберт. - Я за тобой давно слежу.
   - Зачем? - заинтересовался Ваня. - Ты случайно не из этих... кобнюков кровавых?..
   - Нет, я не работаю на КОБ, - покачал головой Альберт. - Я за тобой с другой целью слежу. Хочу сделать подарок.
   - Какой? - спросил Ваня.
   - Щедрый, - ответил Альберт. - Поставлю на руку волшебную печать. Вот, гляди.
   Он запустил руку под мантию и опять вытащил волшебную палочку, но другую, у той конец был острым, а у этой на конце было что-то вроде дверной печати-пломбира и светилось оно красным, будто только что калили в пламени. "Клеймо", вспомнил Ваня. "Так оно называется".
   - Да, клеймо, - согласился Альберт.
   - Я произнес это вслух или ты читаешь мои мысли? - спросил Ваня.
   - И то, и другое, - ответил Альберт. - Давай руку.
   - Да иди ты! - воскликнул Ваня и спрятал руку за спину. - Знаешь, сколько было спартанцев в войске царя Леонида?
   - Триста, - удивленно ответил Альберт. - А что?
   - Пососи у тракториста! - выкрикнул Ваня и засмеялся.
   Но Альберт каламбур не оценил, да и сам Ваня, подумав второй раз, решил, что он не слишком удачен. А под кайфом казалось смешно.
   - Руку давай, - повторил Альберт. - Откажешься - сам себе потом не простишь, всю жизнь жалеть будешь, что такой шанс упустил.
   - А что оно дает, клеймо это? - спросил Ваня.
   - Оно дает четыре вещи, - стал объяснять Альберт. - Во-первых, приводит в порядок расшатанные нервы и убирает все зависимости от любой дури: психические, психофизические, психохимические, психометафизические и все другие, любые, короче. Алкашам торпеды вшивают, знаешь?
   - Знаю, - кивнул Ваня. - Фуфло.
   - Фуфло, - согласился Альберт. - А мое клеймо - не фуфло. Как поставишь, сразу перестанешь быть торчком, а станешь человеком.
   - Тамбовский волк тебе человек, - сказал Ваня.
   И сразу подумал, что его еще не совсем отпустило, характерная словесная импульсивность пока сохраняется.
   - Клеймо поставлю - уберется, - заверил его Альберт. - Станешь спокойным и уравновешенным.
   - Это вторая вещь? - спросил Ваня. - Ты говорил, клеймо делает три вещи...
   - Нет, это все первая, - ответил Альберт. - Вторая вещь - защита от мистических опасностей.
   - От каких опасностей? - не понял Ваня.
   - От мистических, - повторил Альберт. - Это тебе пока не понять, не бери в голову, потом разберешься. Третья вещь - сможешь внушать людям разные идеи. Вот, например, Аскер Соломонович будет с тобой говорить, а ты ему внушишь, что ты никакой не торчок, а нормальный человек. Круто?
   - Не круто, - покачал головой Ваня. - Я и так стал нормальным человеком. Не знаю, что со мной происходит...
   - А я тебе подскажу, - перебил его Альберт. - Это клеймо начало работать, оно на расстоянии тоже чуть-чуть действует. Вот, смотри...
   Он сунул печать под мантию. Ничего не изменилось.
   - Из-за пазухи все равно добивает, - констатировал Альберт. - Попробуем прикрыть заклинанием...
   Ваню повело. Так бывает, когда бухаешь в ресторане для некурящих, хочется покурить, но не очень сильно, потому что эту-то зависимость нынче не убирают только совсем опустившиеся бомжики, а Ваня не такой, короче, несильно хочется покурить, а нельзя, и бухло не так берет, как должно, а потом следующий кадр - сигарета в зубах (кто угостил? неведомо), прикурил, и все, приехали, срубило. Будто прорвалась плотина в сознании, сразу все поллитра вискаря как шибанули в голову, здравствуй, автопилот! Это, конечно, дурной бычий кайф, для лохов, Ваня алкоголь давно уже не употребляет кроме как в ритуальных целях, на поминках, например, у тети Клавы, или на новый год с мамой шампанского...
   - Теперь понял? - спросил Альберт.
   Вязкая теплая волна отхлынула, не успев как следует нагадить в голову. Сознание снова прояснилось, а что только что чуть было не отключился... А оно не того...
   - Нет, я ничего не усиливал, - заверил Ваню Альберт. - Без клейма ты бы себя чувствовал точно так же, как сейчас. Ну как, клеймишься или я пойду?
   Ваня огляделся. Кусок промзоны за окном, в тюрьме, наверное, такой же пейзаж, только там перед улицей забор, а здесь нет. На другой стороне улицы аптека моргает зеленым люминесцентным крестом, это Ваню всегда бесило, когда у него еще были права, ему мерещилось, что это не вывеска, а светофор, так и хотелось дать по тормозам, а потом права отняли за наркоту, но это было уже неважно, потому что всемирный интеллект уже изобрел нормального водителя-робота...
   Альберт спрыгнул с подоконника, мантия зашелестела.
   - Стоять! - сказал ему Ваня. - Давай, Каин, ставь свою печать.
   - Я не Каин, я Альберт, - сказал Альберт. - Я из Паннонии, это такая волшебная страна.
   Прислонил печать к тыльной стороне Ваниной правой ладони, прямо поверх круглого шрама от сигары, про который так не хочется вспоминать, откуда взялся, и прижал, и стало больно, ТАК БОЛЬНО, А-А-А, ССУУУКАА!!!
  

2

   Он проснулся от громкого звука. Что-то рокотало внутри его черепа, перекатывалось, будто по камням, либо сам череп перекатывался черт знает по чему, как катящийся камень... И еще какое-то забытое чувство, такое противное... Кажется, оно называется болью...
   Он открыл глаза. Он валялся на жестком бетонном полу, раскинув конечности, как дохлая морская звезда. Голова упиралась в нижнюю ступеньку лестницы, шею долбило несильными судорогами, от этого череп постукивал о ступеньку и производил тот самый звук, который его разбудил. И вовсе не громкий этот звук, просто звучит совсем рядом с ухом, потому и кажется громко. А с чего я вырубился, спрашивается? Неужели наведенная шиза уже догнала? Вроде еще рано, не настолько велик торчковый стаж, чтобы поперли совсем конкретные побочные эффекты. А сколько, кстати, этот стаж составляет нынче в месяцах?
   Сверху доносились странные звуки, уже довольно долго. Он сфокусировал слух и понял, что это не просто звуки, а речь. Кто-то ругается. Безмозглым ишаком называет, и еще по матери. В совокупности это звучит нелепо, в самом деле, какое дело безмозглому ишаку до того, кто что делает с его матерью-ишачкой? Впрочем, кто знает, какие у этих зверьков отношения со своим ишаками, помнится, когда Ваня еще не торчал, а только бухал, однажды один хер говорил ему, что у зверьков в ихнем коране написано черным по белому, что нельзя, например, есть овцу, которую раньше трахал. Может, у них и про ишаков какие-то особые законы придуманы...
   Прилетело в почку. Все-таки хорошо быть торчком - тебя мудохают, а тебе не больно. Но только становишься вялый и нелепый. А недавно произошло что-то важное, на краю мозга тускло брезжит воспоминание, но ну его к чертям.
   Он повернулся на бок, подтянул колени к животу, оперся на руки, поднялся на четвереньки, распрямился. Получилось на удивление ловко и слитно, не так, как обычно движутся торчки, как обдолбанные марионетки. Даже странно.
   Черномазая харя дуболома Салима, только что маячившая в поднебесье, вдруг оказалась на уровне глаз и даже ниже, этот зверек, оказывается, совсем невысокий, просто коренастый и оттого кажется большим. А раньше казался не только большим, но и высоким, чудны дела твои, господи.
   - Чего бычишь? - обратился Ваня к Салиму.
   Какая-то часть сознания подумала, что он оборзел и сейчас совсем конкретно огребет. А другая часть мысленно поблагодарила первую за уместно подсказанное слово и продолжила:
   - Давно не огребал?
   Салим недоуменно нахмурился. Помолчал, затем неуверенно спросил:
   - Ты чего, торчок, оборзел?
   - Торчок оборзел у тебя в штанах, - ответил Ваня. - Тамбовский волк тебе торчок. А я человек. Чего надо?
   Лицо Салима стало растерянным. В этом новом состоянии оно выглядело нелепо, обычная брезгливая злоба совершенно сошла с него, всегдашний гадкий зверек смотрел на Ваню нормальным человеком, и Ваня подумал, что он, наверное, по жизни и есть нормальный человек, просто у них, зверьков, принято, что настоящий мужчина должен быть злобным и безжалостным, как у наших русских гопников, тех, кто еще не успел сторчаться вконец. А по жизни он, наверное, тоже человек, и чем черт не шутит, может, все люди братья...
   Сложная борьба чувств в черножопой душе Салима завершилась, победила разумная осторожность.
   - Аскер Соломонович ругается, - сообщил он. - Зовет тебя давно уже, а ты не идешь.
   - Я не собака, чтобы идти по первому зову, - заявил Ваня. Подумал немного и добавил: - Я сам пойду, по своей воле. Спасибо, Салим, что разбудил.
   Он сделал неловкий шаг, нога натолкнулась на ступеньку (совсем забыл, тут же лестница!), он пошатнулся и рухнул бы на ступени зубами вниз, если бы Салим не подхватил.
   - Спасибо, брат, - сказал Ваня.
   - Тамбовский волк тебе- начал Салим и осекся.
   Они посмотрели друг другу в глаза и одновременно рассмеялись.
   - Все равно спасибо, - сказал Ваня. - Что-то я совсем расклеился.
   Салим саркастически хмыкнул.
   - Надо завязывать, - сказал Ваня.
   Салим хмыкнул еще раз.
   - Завяжу-ка прямо сейчас, - сказал Ваня. - Мне видение было.
   - Какое? - заинтересовался Салим. - Ангел явился?
   Ваня напряг память, но воспоминание ускользнуло.
   - Не помню, - сказал Ваня. - Вроде да.
   - Тогда завязывай, - сказал Салим. - Ангел два раза по одному делу не приходит. Сейчас не завяжешь - никогда не завяжешь.
   Ваня подумал, что если рассудить трезво, то вряд ли он завяжет когда-либо вообще, ни сейчас, ни потом, никогда. Торчки завязывают либо в могиле, либо в крематории, что кому больше нравится, а путь туда ведет через психозы, распад личности и прочие сопутствующие прелести. Но был один случай, какой-то хер рассказывал, что какому-то другому херу явилась не то богородица, не то какая-то еще религиозная херня... Набрехал, однозначно. Однако рассуждается удивительно трезво, уже отвык так рассуждать за прошедшие годы. Может, и вправду что-то было, пока он тут валялся. Вряд ли какая мистика, в мистику он не верит, он же раньше атеистом был, хотя полной уверенности нет, трудно вспоминать всякие мелочи, когда торчишь не первый год. Как, например, зовут его мать? Да кому какое дело, как зовут чью-то мать?
   - Однозначно видение было, - констатировал Салим. - Смотреть стал по-другому. Иди к Аскеру Соломоновичу, застанешь, пока не ушел - будет еще один божий знак.
   - Ага, пойду, - сказал Ваня. - Отпусти, сам пойду.
   До этого момента Салим обнимал Ваню за плечи, поддерживая, Ваня подумал, что со стороны это должно выглядеть по-пидорски, у зверьков-то это обычное дело, какой-то хер рассказывал, что у них так принято, что два мальчика ходят по району и пишут на каждом заборе что-то типа "Сулейман + Абдулла = дружба", и это не всегда означает, что один другого долбит в очко каждый день, хотя такое тоже не исключается...
   - Да, конечно, извини, - сказал Салим и отпустил Ваню.
   Ваня пошатнулся и подумал, что, возможно, Салим отпустил его преждевременно. Но удержался, устоял на ногах.
   - Спасибо, - сказал Ваня. - И, это... извини. Я такой свиньей был последнее время...
   - И не только последнее, - сказал Салим, коротко хохотнул, но сразу заткнулся. И добавил серьезно: - Ты меня тоже извини. Я думал, ты совсем конченый, а ты, я гляжу, пока еще человек.
   - Вот и хорошо, - сказад Ваня. - Пойду я к этому... к боссу, короче... Удачи тебе, Салим.
   - И тебе удачи, - сказал Салим. - Выздоравливай.
   Ваня ступил на первую ступеньку, пошатнулся, но выровнялся, даже опираться на стенку не пришлось. И пошел наверх, и каждый следующий шаг был увереннее предыдущего. "А жизнь-то налаживается", подумал Ваня.
   Но потом он подумал, что уже слышал о похожих историях, и даже сам проходил через что-то подобное, хотя и в меньшем масштабе. Бывает, по какой-то причине не удалось вовремя вштыриться, а по какой-то другой причине ломка приходит не сразу, а чуть погодя, и пока не пришло это "чуть погодя", сидишь и думаешь: "А я ведь не такой уж и торчок! Жизнь-то налаживается! Как хорошо жить без дури! Как легко дышится и думается!" Но потом догоняют кумары, и ты понимаешь, что радость была преждевременна.
   Но остальное в те разы было другим. Не было такой железобетонной уверенности в светлом будущем, в том, что теперь точно все будет хорошо. А ведь в том неуловимом видении, похоже, было что-то важное и, чем черт не шутит, мистически значимое. Может, реально богородица явилась или кто-нибудь еще из святой семейки?
   - А вот и ты, наконец! - поприветствовал Ваню Аскер Соломонович. - А я уже уходить собрался. Что-то ты помятый какой-то... Случилось что?
   - Ничего не случилось, - ответил Ваня, голос прозвучал неожиданно твердо. - Все в порядке. Нет ничего, с чем я не смог бы справиться.
   Аскер Соломонович наморщил лоб и некоторое время молча изучал Ваню. Затем сказал:
   - Ладно, пусть будет так. Есть работа.
   - Работа? - переспросил Ваня. - Какая?
   - Гм, - сказал Аскер Соломонович. - Обычно на слова "есть работа" мои люди отвечают: "Когда приступать?"
   - Я не ваш человек, - резко сказал Ваня. - В наших отношениях нет ничего, кроме бизнеса, я получаю удовольствие, а расплачиваюсь просмотром рекламы. Никто никому ничего не должен.
   - Отказываешься? - спросил Аскер Соломонович.
   - Нет, прошу дополнительной информации, - ответил Ваня. - Что за работа, на кого, что делать, сколько платят, какой соцпакет и все прочее.
   - Неожиданно, - сказал Аскер Соломонович. - Мне про тебя говорили... Но ладно, так даже лучше. Короче. Работать будешь продавцом в магазине. Твоего босса зовут Матильда, фамилия Гаврилова. Сколько она тебе будет платить и какой там соцпакет, - он хихикнул, - тоже у нее спросишь. Она... гм... странная...
   - В каком смысле странная? - спросил Ваня. - Что в ней странного?
   - Ерунда, неважно, - отмахнулся Аскер Соломонович. - Сам все поймешь, а если не поймешь, то и наплевать. Давай, удачи.
   - Чего давай? - спросил Ваня. - Мне координаты нужны этой Матильды.
   - Ах да, - сказал Аскер Соломонович. - Самое главное забыл. Вот, держи.
   Он оторвал старомодный бумажный стикер и начеркал на нем пару строк старомодной ручкой для бумаги. Передал Ване, тот стал читать. Как давно он уже не видел рукописного текста...
   - Погодите, - сказал Ваня. - Это что, адрес на местности?
   - Ну да, - кивнул Аскер Соломонович. - А ты чего ждал?
   - Эта работа - не мальчик на телефоне? - спросил Ваня. - Не курьер привези-отвези? Это нормальная работа нормальным продавцом в нормальном магазине?
   - Ну да, - повторил Аскер Соломонович. - Я же вроде ясно сказал, нет?
   До этого момента Ваня стоял посреди кабинета навытяжку, как нашкодивший школьник перед директорским столом, но теперь внутренний голос подсказал ему, что пора сесть. Он придвинул стул, сел, оперся на столешницу локтями, сделал серьезное лицо.
   - Я хочу знать, что здесь не так, - сказал Ваня. - Когда я вошел, вы думали, что я гораздо более опустившийся, чем есть на самом деле. А такие предложения опустившимся торчкам не делают. Что не так?
   Ваня ожидал, что Аскер Соломонович на эту отповедь разозлится, но он, наоборот, заулыбался.
   - Все в порядке, - сказал он. - Ты идеально подходишь к этой работе, съезди, разберешься на месте, сам убедишься, предложение отличное. А если вдруг не понравится - потеряешь два часа, для тебя ерунда.
   - Два сеанса без рекламы, - жестко сказал Ваня.
   И сразу понял, что зря он это сказал. Лицо Аскера Соломоновича, только что бывшее нормальным живым человеческим лицом, в одно мгновение превратилось в застывшую маску.
   - Нет, - сказал он. - Никаких сеансов без рекламы. Дверь там. Пошел вон.
   Ваня помедлил секунду и решил, что дальше препираться нерационально. Повернулся и пошел, куда указано.
  

3

   Адрес на визитной карточке привел Ваню на электронный рынок, примечательный реликт ушедшей эпохи, сейчас, наверное, таких рынков в столице осталось два или три, вряд ли больше. А когда Ваня был подростком, их было много, помнится, на подобном рынке он покупал свой первый и единственный стационарный компьютер, из тех, что собирает под заказ живой таджик. Сейчас стационарных компьютеров, наверное, совсем не делают, ботаны и задроты работают с ноутбуками, а нормальному пацану хватает планшета, а если со зрением все хорошо, то и без планшета можно обойтись, обычного телефона хватает и чтобы в соцсетях тупить, и чтобы играть во все, что захочется, только картинка маленькая, глаза устают, а в остальном все отлично. А интересными стали нынче электронные рынки - заповедник задротов, не на ком глаз остановить, все какие-то сумасшедшие, что по одну сторону прилавка, что по другую. Странно, что Аскер Соломонович ведет здесь дела. Может, он барыжит не только холотропом, но и старомодной химической наркотой, а на рынке склад держит?
   Ваня плутал по рынку минут пять. Нумерация торговых точек кажется простой и понятной только до тех пор, пока не начнешь искать какого-то конкретного продавца. Вот, например, ряд 1Г, прямо перед глазами вывеска 1Г-20, налево номера уменьшаются, а справа конец географии, внешняя стена. А нужна точка 1Г-28. И где ее найти, спрашивается?
   - Командир, подсказать чего? - услышал Ваня чей-то голос с украинским акцентом.
   Обернулся и подумал: "Чудны дела твои, господи!" На вид чурка чуркой, а говорит как хохол, не отличить. А потом сообразил, в чем дело - раньше, в период дикого капитализма, толерантности в столице было намного меньше, чем сейчас, простой народ у чурок покупать не любил, и те чурки, у кого в столице был мелкий бизнес, нанимали продавщицами хохлушек, а потом от трудового процесса наплодились полукровки, один другого удивительнее. Понятно, почему фашисты в прежние времена так не любили зверьков...
   Все эти мысли промелькнули в Ванином сознании, а вслух он ничего подобного, конечно же, не сказал. Вслух он сказал следующее:
   - Точку 1Г-28 где найти, не подскажете?
   - Вона тама, - сказал продавец и сделал сложное движение рукой, как будто собрался удлинить ее метров до пяти и указать за угол.
   - Так там же ряд 1Б! - изумился Ваня.
   Продавец пожал плечами и ничего не ответил.
   - Спасибо, - сказал Ваня и пошел в указанном направлении.
   За углом ряд 1Б непонятно почему переходил в ряд 1Г, сразу нашлась искомая точка 1Г-28. Точка предлагала сборку стационарных компьютеров под заказ, на ресепшене сидела размалеванная девчонка в миниюбке и колготках в клеточку, а в подсобке, надо полагать, засел таджик-сборщик.
   - Здравствуйте, - сказал Ваня девочке и протянул визитку. - Я от Аскера Соломоновича.
   - Привет, - отозвалась девочка густым мужским басом.
   Ваня от неожиданности аж вздрогнул. Пригляделся к девочке повнимательнее - опаньки, да это же мужик! Хотя какой он мужик... Развелось уродов, прости господи, не зря раньше запрещали нетрадиционную пропаганду. Вспомнилось, как Аскер Соломонович говорил, что она странная, он еще имя называл...
   - Тебя как зовут? - спросила девочка.
   - Ваня, - представился Ваня.
   - А я Матильда Аскеровна, - представилась девочка, и все сразу встало на свои места.
   Ваня громко расхохотался. Проходивший мимо задрот с длинными вьющимися волосами, огромными тоннелями в ушах, крошечной бородкой, похожей на лобковые волосы на морде, приостановился, обернулся, тут же отвернулся обратно, ускорил шаг и скрылся за поворотом. Матильда Аскеровна вздохнула.
   - Извините, - сказал Ваня. - Это так неожиданно...
   - Ничего, я привыкла, - сказала Матильда. - А ты русский?
   - Да, а что? - сказал Ваня. - Но не совсем чистокровный, на одну тридцать вторую еврей, и еще есть микродоза какой-то кавказской крови, чеченской, вроде. Прапрапрадед мой был абреком, его помещик привез в Россию с Кавказа еще с той войны, когда Пушкин...
   - Лермонтов, - поправила его Матильда. - Не Пушкин, а Лермонтов. Пушкин бухал и в карты дулся, а Лермонтов воевал.
   - Да хоть Толстой, - сказал Ваня. - Твой папа говорил... ничего, что я на ты?
   - Я привыкла, - сказала Матильда. - Но я просила у папы чурку, а ты русский. Ты, наверное, торчок?
   Обычно Ваня отвечал на этот вопрос утвердительно и без колебаний, с некоторой даже извращенной гордостью. Но в этот раз застеснялся.
   - Я хочу соскочить, - неожиданно для самого себя сказал он. - Нормальная работа... ну, почти нормальная... это как бы первый шаг...
   - Да, понимаю, трудотерапия, - кивнула Матильда. - Компьютеры раньше собирал?
   - Я что, похож? - удивился Ваня.
   Матильда ничего не ответила на этот вопрос, только хмыкнула.
   - Не собирал, - сказал Ваня. - А это трудно?
   - Было бы трудно - таджики бы этим не занимались, - сказала Матильда. - Пойдем, познакомлю тебя с Фахером, он тебе все объяснит. А еще лучше посмотри в ютубе обучающий фильм, адрес я тебе подскажу... Ты вообще хоть где-нибудь работал раньше?
   - В магазине работал, - сказал Ваня. - Гондонами торговал.
   - О, вот это классно! - воскликнула Матильда. - Значит, с кассой обращаться умеешь! Постоишь на кассе до вечера? А то у меня свидание с девушкой...
   - Чего? - переспросил Ваня. - С кем свидание?
   - С девушкой, - повторила Матильда. - Я по природе лесбиянка. Родилась мальчиком, но это ошибка природы, по природе я лесбиянка.
   - Обалдеть, - сказал Ваня.
   Он хотел добавить что-то вроде того, что много повидал извращенцев, но таких встречать еще не доводилось, но потом подумал, что Матильда слушает подобные излияния, надо полагать, каждый второй день, и ей это остоебенило примерно так же, как Ване слушать о вреде наркотиков. Поэтому Ваня деликатно промолчал.
   - До скольких работаем? - спросил он.
   - До восьми, - ответила Матильда. - Касса стандартная, разберешься?
   - Разберусь, - кивнул Ваня.
   - Отлично, тогда я полетела! - воскликнула Матильда и неожиданно чмокнула Ваню в щечку.
   Кожа на щеке Матильды была грубой, шершавой и слегка небритой. Ваня покоробился.
   - Слушай, а ты давно транс? - спросил Ваня. - В смысле, превращение давно начала?
   - Как шестнадцать исполнилось, так и начала, - ответила Матильда. - Удивляешься, что на полпути остановилась? Я сначала хотела до конца довести, но девушка отговорила. Говорит, ей так больше нравится. Ладно, чао!
   Она упорхнула в подсобку за сумочкой и курточкой, в какой-то момент короткая рубашонка Матильды задралась, и стало видно, что живот у нее волосатый, как у мужика, а в пупок воткнут бриллиант прямо посреди густой волосни, брр... А сиськи большие, зачетные, как у настоящей бабы... они ведь, наверное, тоже волосатые...
   Ваня попытался представить себе, что творится в башке у девушки, с которой живет Матильда, и не смог. Покачал головой, цыкнул зубом и стал осматривать кассу. Все верно, хозяйка не обманула, касса стандартная, особого обучения не требует. Подключена напрямую к всемирному интеллекту, говоришь русским языком, что надо, она выводит инструкцию, что сколько стоит, вычисляет налоги и все прочее, что положено, и тут еще плагин установлен, который печатает таджику инструкции, где что брать и что к чему прикручивать. Пятьдесят языков понимает. Прикольный плагин, на прошлой работе он тоже стоял на кассе, однажды Ваня, помнится, заторчал прямо на работе и прикололо его поглумиться над кассой, стал ей втирать, что не понимает инструкции для пользователей, дескать, слишком сложно, потом, что зрение плохое, битый час уламывал, в конце концов уломал, нарисовала она обучающий 3D-фильм про гондоны и показала на большом экране всем покупателям, тут Ваню и уволили. Жалко, хорошая была работа.
   Матильда выпорхнула из подсобки, послала Ване воздушный поцелуй и упорхнула прочь. Ваня остался один.
   - Привет, касса, - сказал он.
   - Привет, - отозвалась касса.
   - Как дела? - спросил он.
   - Нормально, - ответила касса.
   - Что делаешь? - спросил Ваня.
   - Работаю, - ответила касса.
   - Ну, давай, - сказал Ваня.
   На этом беседа увяла. Ваня оглядел витрину - какая-то спинтронная херня в цветных коробках, ничего знакомого, что неудивительно - ассортимент полностью меняется два раза в год, надо быть совсем конченным задротом, чтобы следить изменениями моды. Только с корпусами все понятно, но корпус - он, как говорится, и в Африке корпус. Скучно будет работать. Может, холотропа вдолбить прямо сейчас? Такому торчку, как Ваня, большой стимуляции не понадобится, глянул ролик в ютубе, и понеслось... А соскочить можно потом, один раз ничего не решает, а в военное время, как говорится, можно и до семи раз...
   От этих мыслей его отвлек посетитель. Странный посетитель, на задрота совсем не похож, мужик как мужик, среднего роста, неширокий, но почему-то кажется каким-то опасным.
   - Здравствуйте, - сказал посетитель.
   - Здравствуйте, - отозвался Ваня.
   Почему-то ему показалось, что к приветствию надо что-то добавить... Ах, да...
   - Чем могу служить? - вспомнил Ваня. - Желаете гроб... в смысле, компьютер для работы или для игр или...
   Посетитель поднял руку в повелительном жесте, Ваня заткнулся. Но не из-за жеста, а из-за того, что пиджак посетителя задрался, и Ваня увидел там край открытой кожаной кобуры с пружинным зажимом и торчащую из кобуры рукоятку пистолета.
   Пальцы мужика скользнула по рукоятке и двинулись дальше, в маленький карманчик для визиток. Ваня понял, что сейчас увидит, и мысленно вздохнул с облегчением. Не бандит. МВД, КОБ?
   - Полковник Чарский, общественная безопасность, - представился мужик.
   - Фигасе, полковник, - сказал Ваня. - А можно поближе взглянуть?
   Осторожно вынул значок из пальцев полковника (тонкие, но на ощупь стальные), повертел туда-сюда, голограммы расцвели невиданными цветами. Вроде не подделка. И точно, так и написано - полковник.
   Над ухом кто-то кашлянул, но не полковник, а кто-то другой. От неожиданности Ваня дернулся. Рука полковника тоже дернулась. К кобуре.
   - Что такое? - спросил Чарский.
   - Не оборачивайся, - произнес голос над плечом. - Он меня не видит.
   Словно пелена упала с внутреннего зрения, Ваня вспомнил то, что целый день крутилось в памяти и никак не попадалось на глаза внутреннему зрению. Да вот же оно, волшебное клеймо на руке! Раньше оно было невидимо, а теперь проявилось, а поставил его Альберт... как там было дальше...
   - Из Паннонии, - подсказал Альберт. - Паннония - это такая волшебная страна. Не показывай, что меня слышишь. Этот полковник, знаешь, сколько у него кровищи на руках?
   - Не знаю, - сказал Ваня.
   - Чего не знаешь? - спросил полковник.
   Ваня снова вздрогнул. На этот раз рука полковника не дернулась, уже привык.
   - Торчок, что ли? - спросил он.
   Ваня подумал, что этот полковник, скорее всего, не живой человек, а галлюцинация. Как-то доводилось читать, что при некоторых формах наркомании если резко прекратить прием, начинаются психозы с бредом и галлюцинации. Но от холотропа такого вроде не бывает...
   В дверном проеме нарисовался еще один мужик, постарше и покрупнее, тоже опасный на вид.
   - Чарли, мы лажанулись! - крикнул он. - Это ряд 1Г!
   - Джа, ты сдурел, - отозвался полковник Чарли. - Это 1Б, протри глаза.
   - Сам протри, - огрызнулся Джа. - Выйди и посмотри.
   Чарли строго взглянул на Ваню, тот ответил, не дожидаясь вопроса:
   - 1Г-28.
   Чарли выругался. Сделал шаг к выходу, остановился, обернулся, открыл рот, чтобы спросить, но Ваня снова опередил его.
   - Я здесь новенький, только сегодня начал работать.
   Чарли закрыл рот и пожал плечами. Снова сунул руку под пиджак, вытащил визитную карточку, положил на прилавок.
   - Если что узнаешь, звони, - сказал он.
   И вышел.
   Ваня посмотрел на карточку. Чарский Игорь Олегович, мобильный телефон, номер обычный, не крутой, почтовый адрес тоже лоховской, на халявном сервере. Наверное, все же глюк, не полковник.
   - Он не глюк, - подал голос Альберт. - Я его тоже видел.
   - Таких полковников не бывает! - возразил Ваня. - Полковники по рынкам не ездят, они по кабинетам сидят, жопы протирают, и народное бабло это... распиливают.
   Альберт хмыкнул.
   - Ну да, про бабло я загнул, - поправился Ваня. - Интеллект, сигнулярность, изобилие... но для власти-то изобилия не бывает! Это раньше они народную кровь пили для обогащения, а теперь пьют только ради удовольствия! Наслаждаются властью, сволочи! Он на меня глядит, у меня от его взгляда очко играет, а ему в кайф! Кровавые бляди, ненавижу!
   Альберт выставил руку ладонью вперед и провел ею в воздухе слева направо.
   - Спокоен твой разум и тих, - сказал он.
   Ваня вдруг понял, что его разум действительно стал спокоен и тих. А потом он подумал, что от магии штырит не хуже, чем от иных наркотиков.
   - Да, тут есть сходство, притом не поверхностное, а глубокое, - согласился с ним Альберт. - Наркотик меняет картину реальности, и магия тоже меняет картину реальности. Но наркотик порождает иллюзии, а магия объективно меняет то, что меняет, это важно.
   Альберт сел на стул для посетителей, снял остроконечную шляпу, положил на прилавок. Ваня подумал, что волшебника надо чем-нибудь угостить, а то будет невежливо. Интересно, волшебники бухают?
   - Иногда, - сказал Альберт. - Но нечасто. Сейчас не хочу, а вот от кофе не откажусь. Там в подсобке стоит кофе-машина.
   - Откуда знаешь? - удивился Ваня.
   Он ждал, что Альберт ответит что-то вроде, дескать, магия, но он ответил иначе:
   - В твоей памяти подсмотрел. Когда эта мужебаба открывала дверь, в поле зрения промелькнула кофе-машина, ты ее не заметил, но в подсознании картинка осталась.
   - Прикольно, - сказал Ваня.
   Открыл дверь в подсобку, и точно, внутри стоит кофе-машина. Включил, раскочегарил, наполнил две чашки, взял печенек из миски, положил в блюдце, принес в основное помещение.
   - Спасибо, - сказал Альберт.
   Ваня подумал, что если кто здесь глюк, так это Альберт. Сидит этакий Дамблдор на стульчике, мантия, шляпа, все при нем, только очков пидорских не хватает. А люди его не замечают, проходят мимо, будто мимо пустого места. Интересно, много в столице таких невидимых волшебников?
   - Человек сто-двести, - сказал Альберт. - Стать магом непросто, не каждому дано. Но тебе дано, ты станешь одним из нас, если не облажаешься.
   - Так ты поэтому мне открылся? - догадался Ваня.
   - Да, поэтому, - кивнул Альберт. - У нас очень остро стоит проблема кадров. Не настолько, как раньше, людей на Земле стало до хрена, магов тоже стало пропорционально много, но почти все китайцы, а на кой черт нам, арийским волшебникам, китайцы? А своих мало, и каждого надо учить, и толку почти всегда с гулькин нос, работают потом гадалками или венцы безбрачия со страшных телок снимают...
   - Погоди! - воскликнул Ваня. - Я как-то раз неделе с корешами, потом вштырился каким-то миксом, а потом гляжу, сижу у гадалки на табуретке, а она мне одной рукой по ладошке водит, а другой кошелек из кармана тянет...
   - Ее наказали, - серьезно сказал Альберт. - Но не строго, ограничились выговором. Потому что она нашла потенциально великого мага, а это искупляет почти все.
   - Это я потенциально великий? - уточнил Ваня.
   - Да, ты, - кивнул Альберт. - Будь иначе, ты не смог бы завязать с наркотой и дать отпор Салиму. А раз смог, значит, есть в тебе внутренний стержень, тебя надо только в теории поднатаскать, да практические навыки отработать, будешь новый Мерлин.
   - Ты будешь меня учить? - спросил Ваня.
   - Постараюсь, - ответил Альберт. - Если получится. Время-то сейчас непростое! Врата нижних миров неспокойны, твари скребутся и грызут засовы, все солдаты добра дежурят сутки через трое, я уже сорок лет в отпуске не был. Каждый боец на счету! Поэтому учить тебя будем по ускоренной программе, для военного времени. Я постараюсь заняться тобой лично, но если призовут на другой участок фронта - не обессудь. Я сейчас в тыловой командировке, это считается поощрением, почти как отпуск, а если обстановка обострится, бадассы, например, из вулканов полезут... Ты, кстати, с кобнюками будь осторожнее, у них почти у всех мозги под удаленным управлением, а души пожраны адскими демоны. Думаешь, почему они так любят подавлять свободу и душить прекрасные порывы? Потому что демоны их порабощают. Дожидаются, как душа останется без благодати и благословения, и сразу набрасываются и порабощают. Простые бойцы еще имеют шанс, а полковники и генералы все до единого пожраны, уже много лет. И депутаты в парламенте тоже все пожраны. Думаешь, почему все законы такие глупые? Все из-за демонов. А патриарх...
   Ваня слушал волшебника затаив дыхание, а при последних словах аж всхрапнул от ужасного предчувствия.
   - Что патриарх? - едва слышно вымолвил он.
   Альберт открыл рот и вдруг стал приподниматься над стулом и растворяться в воздухе.
   - Извини, начальство вызывает, - сказал он. - Я скоро вернусь.
   Его голос затих плавно, но решительно, примерно так затихает музыка, когда выкручиваешь громкость в плеере до нуля. И картинка тоже выцвела и исчезла, и не стало волшебника в этом мире. И шляпа тоже растворилась вместе с ним.
   Некоторое время Ваня тупо глядел на две чашки перед собой, затем выпил обе: сначала свою, потом Альбертову. А потом в магазин зашел ботаник-задрот за видеокартой для битмайнинга, и Ване пришлось заняться работой и временно забыть о добре, зле, адских демонах и других подобных вещах.
  

ДЕНЬ ВТОРОЙ

1

   Следующее утро Ваня решил начать с того, чтобы посетить в последний раз клуб Аскера Соломоновича, забрать вещи из шкафчика. В клубе ролевых фантазий у каждого торчка есть свой личный шкафчик, как у детей в садике или в школе. Начинающие торчки всегда переодеваются перед холотропной медитацией в особый халат с датчиками, обычную одежду на это время надо куда-то девать, вот для этого шкафчики и завели. С каждым следующим разом переход в мир кайфа происходит все легче, нужда в датчиках отпадает, но торчки приобретают привычку хранить в шкафчике личные вещи, вот и Ваня не стал исключением, там у него сейчас целый склад: запасная зарядка от телефона, паспортный чип, пенсионный чип, налоговая карточка и еще какие-то менее ценные вещи, которые тоже надо забрать. И еще в этом забирании вещей из притона есть нечто символическое - не оставлять ничего личного в обители порока, уничтожить все связи с дурной привычкой, хотя бы символически.
   По дороге Ваня мимолетно подумал, что смысл личных шкафчиков, возможно, как раз в том и состоит, чтобы соскакивающий торчок заглянул в клуб еще разок, самый-самый последний, только чтобы вещи забрать, там ему захочется еще раз пофантазировать, самый-самый последний разочек, а там, глядишь, передумает и не соскочит. Возможно, самое разумное решение сейчас - плюнуть на вещи в шкафчике... хотя нет, там же документы, их, конечно, можно переоформить, дескать, потерял не помню где, но это геморрой... не такой уж и большой на самом деле... лучше, наверное, подождать пару месяцев, чтобы стало однозначно ясно, что точно уже соскочил, а сейчас развернуться и пойти прочь, документы же не каждый день нужны, менты на улицах их не спрашивают, сейчас не прошлое тысячелетие, охранные системы опознают людей по морде лица, в самых исключительных случаях требуют отпечатки пальцев... А если Салим, сука черножопая, выбросит документы из вредности... Но Салим со вчерашнего дня уже не совсем сука черножопая, начал вести себя как нормальный человек... Хотя это могло быть мимолетное...
   А вот и он, легок на помине. Стоит на крыльце, облокотился на перила, курит свой беспонтовый табак без конопли и миксов...
   Ване тоже захотелось покурить. Не травы, не крэка, не витаминов, а именно беспонтового табака, но настоящего, не безвредную никотиновую суспензию, а конкретную такую раковую палочку, терпкую, вонючую, чтобы легкие продрало до самых альвеол или как они там называются, лучше всего сигару, только где ее нынче взять, сигару-то...
   - Салим, угости сигаретой, будь другом, - попросил Ваня неожиданно для самого себя.
   И подумал, что со вчерашнего дня слишком многое стал делать неожиданно для самого себя. Как будто клеймо, поставленное Альбертом из Паннонии, живет своей жизнью, пустило невидимые астральные корни, а может, и реально вросло в нервные стволы своей овеществленной магией...
   Салим достал пачку, открыл, протянул Ване. Следом протянул зажигалку, щелкнул, Ваня взял сигарету, прикурил, затянулся.
   - Не ждал, что ты вернешься, - сказал Салим.
   - Я только вещи забрать, - сказал Ваня.
   - Все так говорят, - сказал Салим и вздохнул.
   Ваня подумал, что недавняя мысль насчет того, что за вещами возвращаться не стоило, была, по всей видимости, разумна. Но переоформлять столько документов разом... Стоп! А с чего он взял, что документы хранятся именно в шкафчике? Дома они хранятся, как у всех нормальных людей, в вернем ящике той херни, которая...
   - Не буду я ничего забирать, - решительно заявил Ваня. - Пусть остается. Спасибо, Салим, что надоумил.
   - Да не за что, - сказал Салим и пожал плечами.
   Некоторое время они стояли и курили, затем Ваня спросил:
   - Слушай, Салим, а как ты попал на эту работу? Случайно с улицы зашел?
   Салим посмотрел на него как на идиота.
   - В такие места случайно не заходят, - сказал он.
   - А как тогда?
   Теперь Салим смотрел на Ваню не просто как на идиота, а как на настырного невежливого идиота.
   - Будто сам не знаешь, как люди сюда приходят, - сказал он. - Как сам пришел, помнишь?
   - Ого! - изумился Ваня. - Салим, ты разве тоже торчишь?
   Салим нахмурился.
   - Не придуривайся, - сказал он. - Мне торчать нельзя, неужели не понимаешь?
   - Не понимаю, - серьезно сказал Ваня. - Ладно, Салим, не бери в голову. Спасибо за хороший совет, я пойду.
   - Погоди, - сказал Салим. - Ты разве просто так пришел? Тебе не было никаких... гм... ты вчера говорил...
   - Ты про видения? - спросил Ваня.
   Он подумал, что подставить в незаконченный вопрос самое неподходящее слово из всех возможных - это смешно, но Салим вздрогнул так, будто это слово оказалось как раз вполне подходящим... Неужели правда?
   - А что, Салим, тебя точно видение сюда привело? - спросил Ваня. - Явился ангел господень в небесном сиянии...
   - Не кощунствуй! - перебил его Салим. - Не насмехайся над святым! И не болтай ерунды, у ангелов сияния не бывает, они невидимы, у них только голоса слышны! И еще они передают приказы и внушают добрые мысли!
   - Извини, Салим, - сказал Ваня. - Не расстраивайся. Спасибо за все и прощай, я пойду.
   В этот момент Салим неожиданно успокоился и стал совсем мирным, под стать своему имени. Ваня вспомнил, как смотрел по зомбоящику одну передачу, там какой-то мозговед говорил, что психам свойственны резкие перепады настроения.
   - Давай, Иван, - сказал Салим. - Не поминай лихом.
   - Не буду, - сказал Ваня, развернулся и пошел прочь.
   Он думал, что покидает клуб навсегда.
  

2

   На работе Ваня появился в начале двенадцатого. Он ждал, что Матильда отчитает его за опоздание, а может, даже накричит, и важно будет правильно себя повести - не слишком грубо, чтобы не прогнала с работы в первый же день (на самом деле второй, но неважно), а с другой стороны, чтобы не подумала, что ее новый продавец - безответный слизняк, которому что ни прикажешь, то и сделает, беспрекословно, точно и в срок. Не на такого напала! Он себя не на помойке нашел, он к себе уважения требует, чтобы обращались вежливо и достойно, чтобы считались с интересами!
   Но все эти мысли были ни к чему. Когда Ваня явился на рабочее место, он обнаружил, что Матильды в магазине нет, а подсобный таджик, с которым Ваня вчера так толком и не познакомился, потому что он то ли по-русски не понимает, то ли вообще немой, короче, этот самый таджик только-только начал открывать магазин, дверь уже открыл, а жалюзи еще не поднял, тут Ванин взгляд уткнулся в вывеску, вывеска сообщила, что магазин открывается в 11:00, ну надо же...
   Пахнуло густой парфюмерией. Тяжелая и крепкая ладонь хлопнула Ваню по плечу, гулкий бас прогудел над ухом:
   - Что, перед боссом выслуживаешься? Это правильно, давай дальше подлизывайся.
   Ваня медленно обернулся, придал лицу непроницаемое выражение и спокойно ответил:
   - Нет, так случайно вышло. Здравствуй, Матильда.
   Матильда улыбнулась и фыркнула, выпустив целое облако алкогольного перегара.
   - Как прошло с девушкой? - спросил Ваня.
   - Прекрасно, - ответила Матильда. - Четвертый кальян был лишним, но в целом все прошло хорошо. Как я выгляжу?
   - Восхитительно, - сказал Ваня. - Сочетание кричащего макияжа с небритостью - редкий, неизбитый прием. Не хватает только окладистой бороды.
   Матильда расхохоталась, от души размахнулась и снова попыталась хлопнуть Ваню по плечу, а рука у нее тяжелая, так что Ваня автоматически подставил предплечье и заблокировал удар, да как ловко получилось! Чудны дела твои, господи, десять лет уже, почитай, как забросил все рукомашества, а тело еще помнит...
   Матильда отпрянула, взвыла и смешно заплясала, тряся отбитым запястьем. Из недр магазина выполз таджик, то ли собрался заступиться за хозяйку, то ли просто любопытно стало, что происходит.
   - А ты силен драться, - констатировала Матильда.
   - Случайно получилось, - сказал Ваня. - Давно не тренировался, думал, все забыл, а тело помнит. Прости, не хотел делать больно.
   - Прости, прости... - проворчала Матильда. - Фахер, не суетись, это Ваня, он свой.
   Таджик засмеялся дурным нечеловеческим смехом, как часто смеются чучмеки. Матильда тоже хихикнула.
   - Они Ваней хер называют, - сообщила она. - Это у них такой гастарбайтерский жаргон. Фахер, не ржи, ты не лошадь, Ване обидно!
   - Да наплевать, - сказал Ваня. - Пусть Фахер меня хоть горшком называет.
   Таджик резко перестал смеяться.
   - Кому Фахер, а кому Фахруддин, - серьезно заявил он.
   Теперь настала Ванина очередь смеяться.
   - Прикольно у тебя, Матильда, не соскучишься, - сказал он, закончив смеяться. - Сколько платить будешь?
   Ваня ожидал, что Матильда примет задумчивый вид и будет долго решать, какую цену назначить, но она ответила мгновенно.
   - Полштуки в час, - сказала она.
   - Не пойдет, - покачал головой Ваня. - Хочу штуку.
   Матильда пожала плечами и отвернулась. Ваня тоже пожал плечами и пошел к двери. На пороге он обернулся и сказал:
   - Приятно было познакомиться.
   - Хорошо, пусть будет штука, - отозвалась Матильда. - Какая разница, в конце-то концов?
   Этот простой вопрос поставил Ваню в тупик. Действительно, зачем было торговаться? Это всего лишь древний инстинкт, пережиток ушедшей эпохи, слишком глубоко въевшийся за столетия в гены и сознание. Умом понимаешь, что деньги ничего не значат, ширпотребные товары и услуги условно бесплатны, а на эксклюзив простому человеку за всю жизнь не заработать, для этого надо всемирный интеллект развести на что-нибудь полезное, либо... да других вариантов уже не осталось, нынче на всемирный интеллект завязано все почти без исключений...
   - О чем задумался? - спросила Матильда.
   - Не бери в голову, - ответил Ваня. - Извини, не хотел обижать. Хочешь - совсем не плати, я не ради денег к тебе пришел.
   - Будешь давить на жалость - стану платить две штуки! - пошутила Матильда.
   Фахер подавился слюной и закашлялся.
   - Да, две штуки по-любому буду платить, - решила Матильда. - Только вкалывать будешь не в подсобке, а на кассе, хватит мне мои прекрасные ножки портить стоячей работой.
   Ваня скосил взгляд на Матильдины ножки. Сквозь черные колготки в крупную сетку пробивались мощные и густые черные волосы, снизу красовались ярко-красные лакированные туфли на высоком каблуке, кто-то говорил, нынче такие в моде у садомазохистов...
   - Ты садо-мазо случайно не увлекаешься? - спросил Ваня.
   - Да, люблю, - кивнула Матильда. - А ты тоже в теме?
   - Чур меня, - сказал Ваня.
   - Ты просто ни разу не пробовал, - сказала Матильда. - Дай я тебя поцелую!
   Ванину морду перекосило неуправляемой эмоцией. В глазах Матильды мелькнул мимолетный испуг.
   - Извини, - сказал Ваня. - Можешь считать меня старомодным...
   - Это не проблема! - заверила его Матильда. - Предпочитаешь быть зашоренным - будь, пока не надоест. Но рано или поздно я тебя соблазню!
   Ваня представил себе обещанное, и содрогнулся.
   - Дрожи не дрожи, она тебя точно соблазнит, - подал голос Фахер. - Она любого соблазнит. Это даже приятно, когда привыкаешь.
   Ваня представил себе, как Матильда соблазняет Фахера, и содрогнулся еще раз.
   - Мальчики, я пошла! - провозгласила Матильда. - Счастливо оставаться! Друг к дружке не приставайте, дождитесь меня!
   Ваня хотел сказать что-нибудь подходящее на прощание, но в голову ничего не пришло.
   - Она веселая, - сказал Фахер. - Только надо привыкнуть.
   - Не дай бог к такому привыкнуть, - пробормотал Ваня себе под нос.
   Фахер громко чмокнул, то ли намекая на скрытые достоинства Матильды, то ли просто так, и удалился в подсобку. Ваня остался один в пространстве между витринами.
   - Привет, касса, - сказал Ваня.
   - Привет, - отозвалась касса.
   - Как дела? - спросил Ваня.
   - Нормально, - ответила касса.
   - Что делаешь? - спросил Ваня.
   Вместо ответа касса засмеялась, но не обычным своим голосом, монотонным и нечеловеческим, а приятно и мелодично, будто колокольчик зазвенел. И одновременно произнесла обычным унылым голосом:
   - Работаю.
   - Оригинально, - сказал Ваня. - Касса, зачем тебе второй аудиопоток?
   - Не поняла вопроса, - ответила касса унылым голосом. - Возможно, вопрос некорректен.
   - Это я, - сказал второй аудиопоток.
   Ваня поднял глаза и увидел, что в дверях стоит девушка, да не простая, а то ли модель из агентства, то ли элитная проститутка, из тех, что проходят по разряду роскоши, не для простых людей. Ослепительная красавица. Прикольно, пришла посетительница, а он ее не заметил. А что такая посетительница делает в заповеднике для задротов?
   - Здравствуй, Матильда, - сказала девушка. - Меня зовут Кира, я от Моисея Сергеевича.
   - Я не Матильда, - сказал Ваня. - Я Иван.
   - Ой, какая жалость! - сказала Кира и всплеснула руками. - А Матильда когда появится?
   - Не знаю, - сказал Ваня и пожал плечами. - Наверное, никогда. За кассой стоять буду я.
   - А, понятно, - сказала Кира. - Так бы сразу и сказал. Мне лимбостимул нужен, второго поколения, на магнитах.
   - Они дорогие, - сказал Ваня.
   - Я знаю, - кивнула Кира. - Деньги - не проблема.
   - Вживление лимбостимула необратимо, - сказал Ваня. - Это как самоубийство. В интернетах пишут, что с устройства второго поколения можно слезть, но это целенаправленный вброс от производителя, рекламная акция...
   - Мне все равно, - остановила его Кира.
   Если бы их разговор происходил позавчера, Ваня пожал бы плечами и запросил бы у кассы координаты подпольного барыги, с которым Матильда, оказывается, работает, удивительны дела твои, господи. Несведущие люди сплошь и рядом называют преступников пидарасами, но так говорить неправильно, среди Ваниных знакомых есть по паре штук и тех, и других, но это совсем разные люди, их множества не пересекаются. Те, кто всерьез поехал башкой на извращенном сексе, других приключений обычно не ищут, как и те, кто поехал башкой на нелегальной роскоши. А Матильда, стало быть, и нашим, и вашим, бибизар, так сказать, да простится эта дурацкая игра слов...
   Волшебная печать просунула незримое щупальце в мозг и на что-то надавила. Ваня понял, что основному потоку сознания придется посторониться.
   - Три часа, - сказал Ваня.
   - Так быстро? - удивилась Кира.
   - Это не время, это цена, - уточнил Ваня. - Если ты через три часа не передумаешь себя убивать, я тебе поставлю лимбостимул бесплатно. Но сначала мы пойдем в какую-нибудь забегаловку, пообедаем, потом пойдем в парк, погуляем, а через три часа я сделаю все, что ты захочешь. Может, лимбостимул, а может, ты уже другое будешь хотеть.
   - А ты наглый, - сказала Кира.
   Ваня подумал, что новый компонент личности, который внедрил ему Альберт через волшебное клеймо, действительно, наглый, и это любопытно. Ваня всегда хотел понять, что чувствуют наглые люди, когда делают наглые вещи. И еще ему хотелось взять и соблазнить красивую девушку на одноразовый секс либо на большую любовь, смотря как получится, раньше он считал, что с его внешними данными и застенчивостью такое не светит, это проходило по разряду воображаемых историй для мастурбации, но теперь чем черт не шутит...
   - А куда мы пойдем? - спросила Кира.
   - Не знаю, - растерялся Ваня. - Я кроме макдака никуда раньше не ходил.
   - Я тоже, - сказала Кира и рассмеялась. - Тогда пойдем в макдак. Кассу без присмотра оставишь?
   - Наплевать, - махнул рукой Ваня. - Магазин не мой, я здесь наемный работник, мне все равно, пусть хоть сразу все украдут.
   - Понятно, - сказала Кира. - Погоди, ты разве не русский?
   - Русский, - кивнул Ваня. - Просто я раньше торчал очень плотно, два года на холотропе просидел, теперь работу выбирать не приходится. Но сейчас уже слез.
   - Ого! - восхитилась Кира. - А кто тебя снимал?
   - Альберт из Паннонии, - сказал Ваня. - Это из этих... нетрадиционных...
   - Пидарасов? - понятливо кивнула Кира.
   - Нет, других, - помотал головой Ваня. - Астрал, белая магия, сила живой природы...
   - Это когда садятся над грядкой на корточки и живой огурец себе в жопу запихивают? - предположила Кира.
   - Нет, у него другое, он невидимую печать на руку ставит, - сказал Ваня.
   - Прикольно, - сказала Кира. - И как, действует?
   - Вроде да, - ответил Ваня. - Я разве похож на торчка?
   - Никогда бы не подумала, - сказала Кира. - А я вот никак не могу с метаопиатов слезть. Шесть детоксикаций прошла, а психологическая тяга не уходит. И гипнотизировали меня, и на заместительной терапии год просидела, потом заколебало, думаю, пропащая я девка, махнула на себя рукой, хотела холотроп вдолбить, но у них что-то не заладилось, индивидуальная несовместимость, говорят, такое бывает.
   - Я тебя потом познакомлю с Альбертом, - пообещал Ваня. - Попрошу помочь. Так куда пойдем?
   В этот момент Ванин взгляд наткнулся на вывеску "Берлога - вкусные сэндвичи" и вопрос решился сам собой. Выбор, впрочем, получился не самым удачным - берлога оказалась быдложральней наподобие макдака, а когда заказываешь бутерброд, то все овощи, какие есть, одновременно заказывать не надо, потому что они хоть и бесплатны, но если запихнуть их в бутерброд все разом, бутерброд становится неимоверно толстым, и когда его откусываешь, изо рта валится капуста, и от этого чувствуешь себя козлом. Но зато здесь продается пиво, не как в макдаке.
   Они взяли по большому бутерброду и пиву, сели за столик, стали жрать и пить. Ваня узнал, что Кира долго играла в "Мир ведьм", поднялась до двадцать третьего уровня, но потом поняла, что в гильдии одни уроды, и продала аккаунт каким-то чертям из Албании, которые по-русски писали через переводчик, и еще у Киры есть аляповатый бложик, состоящий главным образом из ответов на быдлотесты, и в мире хоббитов Кира - хоббит Перегрин, а в мире звездных войн - принцесса Амидала. И еще она скромная и застенчивая, а с парнями скованная и стеснительная, вот только с Ваней чувствует себя свободно, никогда такого раньше не бывало, наверное, судьба.
   При последних словах Ваня чуть было не поперхнулся пивом. Кира посмотрела на него, ойкнула и покраснела. Она, как оказалось, краснеет необычно и в целом уродливо, очень сильно, почти как помидор, или, скорее, как коленки у порноактрисы, которая слишком долго простояла в одной позе, такое вот у Киры получается лицо, когда она смущается. Это некрасиво. Но это несущественный недостаток, он ее почти не портит, ведь когда она не краснеет, она такая прекрасная!
   Подумав эту мысль, Ваня наклонился к Кире, обнял за талию и чмокнул в шейку ниже уха.
   - Ой, - сказала Кира, перестала жевать и замерла.
   Но не отстранилась.
   - Не убивай себя, - прошептал Ваня ей в ухо. - Ты мне очень нравишься, я не хочу, чтобы ты умирала.
   - Хорошо, не буду, - сказала Кира. - А мне нравится, когда ты наглый. Но не сильно, а в меру, как сейчас.
   У соседнего столика скрипнул отодвигаемый стул. Кира вздрогнула и напряглась. Ваня подумал, что если начать ее конкретно лапать прямо сейчас, когда рядом копошатся другие люди, она забеспокоится, застесняется, и ничего хорошего не получится. Вот если бы те люди выбрали себе другой столик - тогда получилось бы. Козлы.
   - Джа, тебя только за смертью посылать, - сказали сзади.
   - Сам себя за смертью посылай, - отозвался неведомый Джа. - Очередь же!
   - А ксива? - непонятно спросил кто-то третий.
   - Сейчас не дикие времена, - ответил ему первый голос.
   Голоса затихли. Кира слегка обмякла, расслабилась. Ваня собрался было возобновить ухаживание, но сзади спросили:
   - Что со следом будем делать?
   - Собака след не взяла, - ответил тот, кто раньше отозвался на кличку Джа. - Снова потеряли, как вчера, только менее ярко. А прикольно вчера вышло на рынке, я чуть не обосрался! Думал, все, пипец, допрыгался Чарли, фиаско полнейшее.
   - А я-то как чуть не обосрался! - с чувством произнес первый голос.
   И тут Ваня вспомнил, где слышал эти голоса. Чарли - это тот кобнюк, что вчера по ошибке забрел в магазин, а Джа - его прихвостень на подхвате. Удивительные бывают совпадения! Сидят за столиком душители свободы, обсуждают свои поганые дела, и понятия не имеют, что объект их обсуждения сидит совсем рядом, за соседним столиком.
   Чарли тем временем продолжал:
   - Пока огурец десять раз не промерил, я уверен был, что нарвался на псилона в боевой трансформации. Какой взгляд был, а? Я уж подумал, сейчас откроет портал прямо посреди жилого района...
   - Кто это такие? - тихо спросила Кира.
   - Сумасшедшие, - так же тихо ответил Ваня. - Как стали наркотики раздавать условно бесплатно, быдло начинает нюхать и ширяться раньше, чем буквы различать, психов развелось немеряно...
   - А прикиньте, ребята, - сказал Джа за соседним столиком, - Вот если бы желтые круги не отключились, каково бы мы тогда запели, а?
   - Джа, хватит молоть языком, людей пугаешь, - сказал Чарли.
   Ваня подумал, что сейчас кобнюки начнут оглядываться, поймут, что Ваня их подслушивает, арестуют, посадят в тайный подвал под башней на Лубянке, ему сотрут память, а Киру... Ваня не успел додумать мысль до конца, он понял, что надо не думать, а действовать, притом быстро.
   Ласково, но твердо он взял Киру за лицо, повернул к себе и поцеловал в губы. В первые мгновения ее рот был напряжен, затем она хмыкнула и обмякла. Раздвинула губы, высунула язык, сунула Ване в рот.
   - Классно сосутся, - произнес кто-то за соседним столиком, но не Чарли и не Джа, а кто-то третий. - Эх, молодость...
   - Песок подмети, сыплется, - посоветовал ему Чарли. - Погодите-ка...
   - Опаньки, - сказал Джа. - Огурец, прибор?
   - Чего прибор? - отозвался третий голос. - На приборе все окей, фоновый уровень. Вон за той дверью угадывается след, но совсем старый...
   - Случайное совпадение? - предположил Чарли.
   - Два раза подряд? - удивленно переспросил Джа. - Сначала в том клоповнике, потом здесь?
   - Совпадение, однозначно, - уверенно заявил Огурец. - Прибор врать не будет.
   - Тогда ему пора нас заметить, - сказал Чарли. - А он глядит в другую сторону, упорно и неестественно.
   - По-моему, он не человек, - сказал Джа.
   Кира вытащила язык из Ваниного рта и чуть-чуть отстранилась.
   - О чем они говорят? - спросила она.
   Ее дыхание щекотало Ванину лицо вокруг носа, а еще она недавно жевала жвачку с каким-то травяным ароматом, это прелестно.
   - Я сейчас, - сказал Ваня.
   Оторвался от Киры, встал со стула, развернул к кобнюкам спинкой вперед, сел лицом к спинке, как на воображаемую лошадь, сделал злое лицо и спросил:
   - Чего вам от меня нужно? Чего вы все время третесь вокруг?
   Кобнюки смотрели на Ваню как на нечто диковинное наподобие птички в клетке или, допустим, идешь по пляжу, наступаешь голой пяткой на колючку, смотришь, а это не колючка, а наконечник стрелы из первобытных времен. Ясно было, что кобнюки видят в Ване не человека, а диковинный предмет, а тот, кто отзывается на кличку Огурец, на Ваню даже не смотрит, а смотрит на какой-то диковинный прибор. А потом он стал этот прибор потряхивать и постукивать по крышке пальцем.
   - Думаешь, неисправен? - спросил его Джа.
   - Вроде нет, - ответил Огурец.
   - Если неисправен, будешь без премии, - пообещал Чарли.
   - Да вроде все в порядке, - повторил Огурец.
   - Вот это - все в порядке? - спросил Чарли и показал на Ваню пальцем.
   Ваня понял, что злится.
   - Вы поганые уроды из гестаповских подвалов! - заявил он. - Сейчас не тридцать седьмой год! Кто вам дал право измываться над людьми?
   - Чарли, а может, клиент не наш? - подал голос Джа. - Может, он психиатрический?
   - Давай проверим, - сказал ему Ваня. Обернулся к Кире, спросил: - Милая, ты их видишь?
   - Вижу, - согласилась Кира. - А что?
   Ваня посмотрел Джа прямо в глаза и строго сказал:
   - Ты не галлюцинация, а живой говнюк. В вашем гадюшнике есть телефон доверия, чтобы вас пожаловаться?
   Чарли протянул руку и тронул Ваню за локоть. Очень трудно было не задвинуть прямым в скулу, но Ваня сдержался. Пусть к его телу и вернулась юношеская память, но офицеры КОБ тренированы однозначно лучше. А они только и ждут повода, чтобы спровоцировать, избить, захватить, заточить в подвалы Лубянки... господи, пронеси...
   - Успокойся, парень, - сказал Чарли. - Нам до тебя дела нет. Сейчас мы уйдем, ты нас больше не увидишь...
   - А как же бутеры? - удивился Огурец.
   - Бутеры придется отставить, - сказал Чарли. - Тебе бутеры, а мне потом отписываться. Помнишь ту телку, которая основоположник науки мозгология?
   - Она была прикольная, - сказал Джа.
   Чарли нахмурился.
   - Зато ответ на ту писульку неприкольно было писать, - сказал он. - А у Гриднева визировать - совсем грустно. В ответ на ваш запрос сообщаем, что по результатам проверки установлено, что президент страны Родина не использует для мастурбации дрель, вопреки сообщенным вами сведениям...
   Кобнюки дружно захохотали. Чарли тоже улыбнулся и сказал:
   - Пойдемте, орлы.
   Поглядел на Киру, добавил:
   - Ты с ним поосторожнее.
   - Нет, с ней все нормально, - подал голос Огурец. - Она тоже на полпути к психозу, на приборе четко видно.
   - Контакт? - предположил Чарли.
   - Непохоже, - покачал головой Огурец. - По-моему, запущенная наркомания.
   - Пойдемте, ребята, - подал голос Джа. - Проблемы торчков - не наши проблемы.
   Они ушли. На столике остались нетронутые бутерброды и кофе, которое в этой жральне, оказывается, готовят вполне сносно, если судить по запаху. А бутерброды кобнюки заказали правильные, не по-козлиному, капуста не торчит из всех щелей...
   - Не время думать о пустяках, - сказал вдруг Альберт из Паннонии. - Пойдем со мной.
   Ваня не заметил, как, когда и откуда он появился. Только что не было в зале никакого волшебника, и вот он уже стоит между столиками в дурацкой своей мантии и остроконечной шляпе. Надо Кире его представить...
   - Не надо, - перебил Альберт Ванину мысль. - Она меня не видит и не слышит, только ты меня видишь и слышишь. Пойдем со мной, дело срочное и важное. Пойдем, быстро!
   - Я сейчас, - сказал Ваня Кире. - Подожди, я скоро вернусь, надо кое-что уточнить...
   Он быстро пошел к выходу, вышел на крыльцо, Альберт воровато огляделся, и вдруг ухватил его за руку и потащил прочь, ко входу в подземку.
   - Ты чего? - возмутился Ваня. - Там же Кира осталась! Расплатиться надо, что она обо мне подумает?
   - Гончие ада встали на след, - сказал Альберт вместо ответа. - Вон, видишь?
   Ваня посмотрел в указанном направлении. Между деревом, забором и урной мелькнуло что-то неясное, то ли собака, то ли просто померещилось.
   - Тебе не померещилось, - сказал Альберт. - Бежим!
   Они побежали. Прохожие расступались, краем сознания Ваня отметил, что Альберта никто не видит, но он пробирается через толпу без проблем. Впрочем, что с него взять, он волшебник. И через турникет прошел свободно, ничего никуда не прислонял и никому не показывал, будто и нет здесь никакого турникета.
   Пока они ехали по эскалатору, Альберт озирался и двигал носом, как ищейка на следу. А когда эскалатор привез их на платформу, Альберт облегченно вздохнул и сказал:
   - Вроде оторвались, повезло.
   - Пойдем, присядем на скамейку, - предложил Ваня. - Расскажешь, что происходит.
   Они сели на скамейку, Альберт стал рассказывать.
   - Темные боги открыли врата нижних миров, - сообщил он. - Сумерки поднимаются. Помнишь, я обещал научить тебя магии? Теперь не смогу, опоздал. Адские гончие следуют за мной, я пока плутаю, опережаю их ненамного, но они сокращают разрыв. А я пришел к тебе передать наследие древних. Вот, гляди.
   Он вытащил из-за пазухи волшебную палочку, сейчас это была обычная, ничем не примечательная палочка, как из китайского ресторана. Ткнул в сторону пола, на полу нарисовался желтый круг.
   - Желтые круги! - ахнул Ваня. - Те кобнюки тоже говорили про желтые круги!
   - Ох! - воскликнул Альберт и обхватил голову руками, при этом волшебная палочка пропала неведомо куда. - Они ближе, чем я думал! Обложили со всех сторон! Прости, парень, я не хотел взваливать на тебя такой груз, но никто другой не выдержит, держись, крепись...
   Желтый круг на мраморном полу внезапно исчез.
   - Что это было? - спросил Ваня.
   - Ты только что получил наследие древних, - ответил Альберт. - Теперь я расскажу, как им пользоваться. Это будет непросто, и начать придется издалека. Слушай и запоминай, другого раза не будет.
   - Давай, я диктофон включу, - предложил Ваня.
   - Диктофон не сработает, - сказал Альберт и печально показал головой. - Силы ада закрыли технику для солдат добра. Придется запоминать так.
   - У меня плохая память, - сказал Ваня.
   - У тебя хорошая память, - возразил Альберт
   Он коснулся Ваниной руки волшебной палочкой в том месте, куда раньше поставил печать. Ваня понял, что теперь у него хорошая память.
   - Мир состоит из частиц добра и частиц зла, - начал Альберт свою речь. - В твоей стране принято считать, что атомы нейтральны этически, но это совершенно неверно! Это общая ошибка всех ученых, и она появилась не просто так, это хитрый замысел сил зла, они внедрили в мировой эгрегор механистическую модель бытия, у них это отработанная схема, сначала выстраивают серую пирамиду, потом гасят желтые круги, удаляют эмпирейные сущности, и в итоге пожирают души всех мыслящих субъектов! Так поднимаются сумерки, вначале это незаметно, просто солнце светит чуть слабее, а на улице становится чуть темнее, а люди - чуть-чуть злее, а потом один с ума сошел, второй... А теперь силы зла строят орбитальное зеркало!
   - Оно вроде не для того, - заметил Ваня. - Я читал, оно чтобы у хохлов сделать национальный парк как в Африке со слонами и удавами.
   - Пропаганда! - воскликнул Альберт. - Беспардонная пропаганда! Они говорят, что это неопасно, но разве охотиться на бегемотов в джунглях - это в наших арийских традициях? Нет! Если бы господь хотел, чтобы православные жили в джунглях, он бы так и сотворил! А теперь слушай самое главное! Знаешь, какая душа прячется во всемирном интеллекте?
   - А он разве не бездушный? - удивился Ваня.
   - Нет, он не бездушный! - заявил Альберт. - Бездушному интеллекту такое порно не снять, какое у него иногда получается! В интеллекте скрывается Сатана!
   - А разве у Сатаны есть душа? - удивился Ваня.
   - Конечно, есть! - сказал Альберт. - Иначе что он погубил, когда пал?
   Рядом с Ваней и Альбертом на скамейке сидела бабка в платочке, раньше Ваня на нее не смотрел, просто отметил краем глаза, что сидит бабка, ну и пусть сидит, а теперь она повернулась к нему и строгим голосом произнесла:
   - У Сатаны нет души. И не поминай его всуе, он враг.
   - А что он погубил, когда пал? - спросил ее Ваня.
   Бабка перекрестилась и задумалась.
   - Насчет упоминаний она права, - заметил Альберт. - Есть в этом мироздании такая особенность, большого значения она обычно не имеет, вряд ли дьявол посмотрит прямо сейчас конкретно сюда... Ах, зачем я это сказал!
   Альберт скорчил такое лицо, как будто ему стало очень больно, и стал корчиться. И не похоже было, что все дело только в мышечных судорогах, больше было похоже, что та часть пространства, которую занимает Альбертово тело, принялась искажаться и скручиваться. А потом Альберт стал полупрозрачным, а голос его стал бесцветным и трудноразличимым, как у говорящей рыбы
   - Дьявол меня поглощает, - выговорил Альберт с усилием. - Я должен уходить. Осталось только одно место, где мы можем поговорить - ролевая фантазия. Прими холотроп в последний раз!
   - Но тогда зависимость вернется! - изумился Ваня. - А я не хочу быть торчком!
   - В последний раз! - крикнул Альберт.
   Крик его прозвучал как бы издалека, а потом Альберт вдруг стал совсем прозрачным и исчез. А перед глазами Ваня проявилась визитная карточка. Церковноприходская школа восстановления для наркоманов, алкоголиков и жертв сионизма.
   - Да пошла ты в жопу, сектантка чертова! - выкрикнул Ваня, встал и пошел прочь.
   Бабка протараторила вслед что-то неразборчивое, типа, берегись дьявола, он тут и там, а жизнь - сплошной обман, но Ваня ее не слушал. Он был уже в поезде, который вез его в клуб ролевых фантазий.
  

3

   Салим стоял на крыльце, облокотившись на перила, и курил беспонтовую табачную сигарету, точь-в-точь как утром, будто и не прошло с тех пор полдня.
   - Недолго ты продержался, - сказал он Ване. - Я думал, ты особенный, а ты как все.
   - Я не как все! - возразил Ваня. - Мне только один раз надо, самый последний, а потом никогда не будет надо, совсем-совсем никогда!
   - Все так говорят, - вздохнул Салим. - Ну, проходи, пропащий.
   - Я не пропащий! - возразил Ваня. - Мне волшебник Альберт велел придти в последний раз в ролевую фантазию, потому что на него напал дьявол, и теперь в реальном мире он не может со мной разговаривать! А в фантазии пока еще может!
   Салим вздрогнул, его глаза распахнулись, как черные дыры, сигарета выпала из пальцев.
   - Ты видел шайтана? - переспросил он.
   - Нет, самого не видел, - покачал головой Ваня. - Только этот... ментальный удар.
   - Тебя ударил сам шайтан? - спросил Салим. - Лично сам ударил конкретно тебя?
   - Нет, я бы такого не пережил, - снова покачал головой Ваня. - Он Альберта ударил, волшебника, мы сидели рядом на лавочке, и вдруг как повеяло ментальным ударом, как понесло его курочить, а потом он стал как бы растворяться...
   Салим поднял указательный палец и потыкал вверх, будто протыкал дырку в чем-то невидимом.
   - Это что такое ты сейчас показал? - спросил Ваня.
   - Бог един, - невпопад ответил Салим. - Пойдем внутрь, у стен есть уши.
   - Тогда надо наоборот подальше от стен... - начал говорить Ваня, но Салим ухватил его за руку и потащил внутрь.
   Ваня решил не сопротивляться.
   Салим завел Ваню в свою каморку при входе, здесь Салим всегда сидит, в любое время суток, помнится, когда Ваня и этот хер, как-то его звали, тогда они еще не такие удолбанные были, как потом, еще помнили имена друг друга, короче, один хер однажды сказал, что Салим, надо полагать, круглые сутки в своей каморке сидит, и спит тут, и ест, они тогда хохотали как ненормальные, думали, пошутили, а вышло наоборот, они угадали, Салим действительно тут живет.
   Четверть каморки занимала кровать тюремного типа, собранная из железных труб, такие Ваня раньше видел в старых фильмах, а в реальности никогда не видел, разве что в детстве разок. Другую четверть комнаты занимал стол, совмещающий свойства письменного и обеденного, и порядок на нем не наводили года два. Меньшая часть его поверхности была занята хлебными крошками и обертками от всякой еды, а большая часть - газетными вырезками и листками из блокнота, на которых ровным и четким почерком написано... не по-русски.
   Салим перехватил Ванин взгляд и сказал:
   - Я слежу за шайтаном два с половиной года. Мне явился ангел, велел следить три года, два с половиной прошли, осталось полгода, тогда мое послушание закончится.
   - Разве про шайтана пишут в газетах? - спросил Ваня и указал взглядом на гору вырезок.
   - Конечно, пишут, - серьезно кивнул Салим. - В газетах пишут про все, надо только уметь читать между строк. Ангел научил меня находить закономерности. Вот, гляди.
   Он взял со стола первую попавшуюся заметку, сунул Ване под нос.
   - Видишь, пробелы разной ширины? - спросил он.
   - Да, само собой, - кивнул Ваня. - Тут выравнивание по ширине, чтобы правый край текста был ровным.
   - Но не только! - воскликнул Салим. - Еще здесь проявляется воля шайтана! Я еще утром знал, что с тобой сегодня случится, ты мне еще ничего не сказал, а я уже все знал! Потому что я вижу скрытые знаки!
   - Странно, - сказал Ваня. - А мне показалось, что когда я тебе рассказал, ты ничего не знал и удивился...
   - Нет! - решительно возразил Салим. - Я ничему не удивляюсь, только печалюсь о судьбах человечества, но вынужден смиряться, ибо не в моих силах что-либо изменить, я всего лишь орудие в игре, смысла которой не понимаю.
   - Я тоже, Салим, орудие, - вздохнул Ваня. - Меч в руке сил добра и порядка.
   - Ты лучше гордыне не поддавайся, - посоветовал ему Салим. - Какой ты меч? Нам с тобой до мечей далеко, мы с тобой говны, какими кидаются во врагов, если под рукой не нашлось камня.
   - Интересные у вас в горах обычаи, - заметил Ваня. - Я раньше не знал, что у вас принято во врага говном кидаться. Я думал, только обезьяны...
   Салим выпучил глаза и раздул ноздри, Ваня счел за лучшее замолчать. Помнится, однажды он заторчал сильнее обычного, стал благодушен, и в этом благодушном спросил Салима, правда ли, что у них в горных кишлаках принято заниматься сексом со скотиной. Как же Салим его тогда избил, был бы не упорот - страшно подумать, какая боль...
   - Все, проехали, - быстро и примирительно сказал Ваня. - Извини, не хотел обидеть, просто так сказал, не подумав. Я пойду.
   После этих слов Салим неожиданно и мгновенно успокоился.
   - Иди, - сказал он. - А я пока почитаю про твою судьбу.
   - А про мою судьбу тоже в газетах написано? - заинтересовался Ваня. - Давай вместе почитаем!
   - Тебе нельзя, - сурово произнес Салим. - Если знаешь свою судьбу, она не сбудется. Иди, выполняй волю ангела.
   - Ты что, какой ангел?! - изумился Ваня. - Альберт - не ангел, он просто волшебник, а по жизни смертный, он сказал, что и меня тоже научит волшебству, и буду я типа как он!
   - Илью пророка взяли на небо живьем, - невпопад заявил Салим. - Иди прочь, не гневи создателя, а я про тебя прочту и потом помолюсь за тебя.
   Завершив эту речь, Салим отвернулся от Вани, вытащил из газетной пачки что-то спортивное, "Здоровый дух", кажется, не глядя цапнул со стола линейку из прозрачной пластмассы-быстрогорелки, такие линейки почему-то называют офицерскими, и стал вымерять расстояния между буквами в названии.
   - Салим! - позвал Ваня. - А разве заголовок газеты не единым оттиском печатают?
   - Чего? - не понял Салим.
   - Обычный текст, который каждый раз разный, набирают каждый раз по новой из отдельных букв, а если какая-то часть листа во всех номерах одна и та же, ее удобнее один раз нарисовать как картинку... Что с тобой, Салим?
   Салим выглядел потрясенным.
   - Так вот в чем дело, - прошептал он. - Ваня, тебя мне ангелы послали! Я-то думал, откуда закономерности, а теперь... Иди, Ваня, не нарушай всевышнюю волю!
   С этими словами он вытолкал Ваню в коридор. Ваня решил не сопротивляться, общение с Салимом почему-то стало производить гнетущее впечатление. А как вышел в коридор, так незримый гнет пропал, сразу растворился, как не бывало. Наверное, высшие силы намекают, дескать, исполняй предназначение, не отвлекайся на пустяковую сансару.
   Он прошел в ту часть клуба, где размещаются кабинки для индивидуальных фантазий. Открыл отпечатком пальца личный шкафчик, вспомнил, как сегодняшним утром хотел выгрести его подчистую без остатка, чтобы никогда больше не возвращаться. Но не вышло, не судьба. Против высших сил не попрешь, и неважно, ангелы это или волшебники, слушаться надо по-любому.
   А зачем он вообще открыл шкафчик? Переодеваться в халат нужды нет, эту стадию Ваня давно уже перерос. Обычно он, войдя в клуб, сразу проходил в игровую зону, а теперь вдруг завернул в раздевалку, как в первые разы. Зачем, почему? Может, подсознание, избавившись от пагубной зависимости, вспомнило прежние привычки, когда ее еще не было? Или оно намекает, что после фантазии надо вернуться сюда и все подчистую выгрести, чтобы больше никогда не возвращаться?
   Ваня не смог ответить на этот вопрос. Захлопнул шкафчик и пошел в игровую зону. Приложил к датчику клубную карту и задумался: почему опознавание не по пальцу, почему не сделали единую на весь клуб систему проверки подлинности посетителей? И зачем здесь вообще проверка подлинности?
   Он вошел в игровую зону. Выбрал кабинку с зеленым огоньком, не первую, а вторую, эта привычка у него появилась с самого начала, непонятно почему - выбирать не первую доступную кабинку, а вторую. Короче, выбрал, зашел. Сел в кресло, вспомнил, что в первые разы оно неприятно напоминало зубоврачебное, а той телке, хер вспомнишь, как ее звать, она еще пыталась трахнуть Ваню страпоном, когда он был в передозе, он ее потом из-за этого бросил, короче, она говорила про это кресло, оно ей показалось... да насрать, что ей показалось, суке страшной, не суть важно!
   Решительным жестом Ваня натянул шлем, откинулся на спинку, закрыл глаза. Досчитал до десяти, открыл глаза, снял шлем, встал с кресла.
   Вокруг был сказочный лес с деревьями до небес, сотнями видов птичек, бабочек и цветов, с русалками, дриадами, сатирами и без всяких признаков загрязнения окружающей среды. Возможно, та самая вселенная, где у Вани есть место силы, замок с пропавшей принцессой, там еще все звери считают его повелителем...
   - Не думай о том, кем считают тебя звери, - сказал Альберт. - Звери приходят из субреальных миров, ведущие в них врата еще не распахнулись. Оставь иные миры иным, думай о своем, пусть мертвые хоронят своих мертвецов!
   - Ты чего, какие мертвые? - удивился Ваня. - Ты что несешь? Кто-то умер?
   Альберт поморщился, недовольно и чуть-чуть брезгливо.
   - Я цитирую классику, - сказал он.
   - У меня в школе была тройка по русскому, - сообщил Ваня.
   Альберт сморщился еще сильнее и сказал:
   - Хватит отвлекаться, времени у нас немного. Скоро шайтан настигнет меня и здесь.
   - Шайтан? - переспросил Ваня. - Значит, Салим был прав? Ты ангел? Но тогда получается... мне надо скорее ислам принимать?
   - Ислам принять успеешь, - сказал Альберт. - Салим прав, я в каком-то смысле ангел. Знаешь, что означает "ангел" по-гречески?
   Ваня растерянно пожал плечами.
   - Слово "ангел" по-гречески означает "посланец", - сказал Альберт. - Курьер, мальчик на побегушках. Так вот, я посланец сил добра, а значит, ангел.
   - А почему ты стал говорить, как Салим? - спросил Ваня. - Шайтан и все такое...
   - Потому что я говорю не словами, - объяснил Альберт. - Я транслирую тебе мысли, а в слова ты их облекаешь самостоятельно. Пока ты не поговорил с Салимом, твои ассоциации были в основном из западной мифологии, а теперь стали больше из восточной...
   - Так это просто ассоциация была? - перебил его Ваня. - Никакого шайтана не существует?
   - Шайтан существует, - сказал Альберт. - И одновременно не существует. Про кота Шредингера слышал?
   - Да, что-то такое слышал, - кивнул Ваня. - Я его изучать собирался, только отчислили раньше. Но как оно прилагается к дьяволу?
   - Силы тьмы столь же реальны, как мы с тобой, - заявил Альберт. - Они способны к овеществленному олицетворению, к материализации чувственных понятий. Очень часто они овеществляются в виде чертей с рогами, это самый подходящий образ из подсознания, но может быть и иначе, Лавкрафту, например, демоны нижних миров являлись совсем в других обликах.
   - Значит, Ктулху реален? - изумился Ваня. - И он, получается, одновременно тот самый Сатана... А как же он тогда спит в этом самом подводном... он вообще спит?
   - Он спит, - заверил его Альберт. И тут же добавил: - Но одновременно не спит. Тонкий мир устроен так, что почти обо всем узнаешь только задним числом, после того, как состоялось измерение. Образы зла зыбки и изменчивы, но зло неизменно. И тебе суждено встать преградой на пути зла, как триста спартанцев встали на пути персов.
   - Я погибну? - спросил Ваня.
   - Не обязательно, - ответил Альберт. - Возможно, но необязательно. Все зависит от тебя. Но если ты уклонишься от боя, тогда точно погибнешь.
   - Я не уклонюсь от боя, - пообещал Ваня. - Что я должен делать?
   - Прежде всего, ты должен привести Киру в клуб ролевых фантазий, - стал объяснять Альберт. - Она должна попробовать холотроп.
   - Но она уже пробовала раньше! - удивился Ваня. - У нее была какая-то несовместимость...
   - Не у нее несовместимость, а у холотропщиков руки кривые, - возразил Альберт. - В нашем клубе несовместимости не будет.
   - В нашем? - переспросил Ваня. - Ты разве... Ты как-то связан с Аскером Соломоновичем? Я думал, ты, наоборот, хочешь, чтобы я слез с зависимости...
   - Клуб ролевых фантазий Аскера Соломоновича - последний оплот сил добра, стабильности и равновесия, - произнес Альберт с абсолютно серьезным лицом. - У Иисуса Христа сподвижниками были мытари и проститутки, думаешь, случайно? Нет, так проявляются методологические особенности сотворения твоей вселенной. Это одна сторона, квантовая механика - другая, теория относительности - третья. Мир бесконечногранен, а электрон так же неисчерпаем, как атом. Ах!
   - Что такое? - забеспокоился Ваня. - Дьявол настиг тебя и здесь тоже?
   - Пока нет, - быстро произнес Альберт. - Но я должен убегать, дьявол как раз пеленгует мое расположение... Короче, побежал. Приводи Киру, и не забудь - спасение мира в твоих руках! А ты сам - орудие в руках добра, а Кира для дела добра еще важнее, чем ты! Приведи ее в мир фантазий, а то реальность перестанет существовать! Все, я больше не могу здесь оставаться!
   Альберт растаял в воздухе. Ваня постоял немного, посмотрел на то место, где он только что был, закрыл глаза и скомандовал:
   - Выход.
   К нему подбежала девушка-киргизка из обслуги, стала поправлять шлем. Ваня ее отстранил, мягко, но непреклонно.
   - Все в порядке, - сказал он. - С контактами все нормально, ничего нигде не отклеилось, просто мне надоело. Я сам вышел.
   - Вы уходите навсегда? - спросила девушка-киргизка. - Карточку аннулировать?
   - Нет, ни в коем случае! - ответил Ваня. - Я вернусь.
   Он снял с головы шлем, встал и ушел, а девушка долго смотрела ему вслед. На этой работе она повидала много всяких торчков, но такого пока еще не встречала. "Горизонты познания расширяются медленно, но неуклонно", подумала она, снова села за стол и вернулась к правке диссертации. Никто из коллег не знает, что она вот-вот станет доктором психологии, все считают ее тупой овцеебкой, а английский язык в статьях, что она читает, принимают за киргизский. Это забавляет ее уже второй год. В последнее время она стала подумывать не менять работу и после защиты диссертации. Сколько научного материала можно набрать на торчках - уму непостижимо! Вот если бы еще удалось убедить всемирный интеллект, что от этого материала может быть хоть какая-то польза...
  

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

1

  
   Третий свой рабочий день Ваня начал вовремя, ровно в 11:00. Начался рабочий день банально, в чем-то даже уныло - Фахер как раз закончил открывать витрину, Ваня встал за кассой, появилась Матильда, сказала Ване, чтобы больше не оставлял кассу без присмотра, дескать, так не положено.
   - Да хватит тебе на законы надрачивать! - возмутился Ваня. - Кому твое бабло сдалось? Нормальным преступникам твои копейки до фени, а торчковой гопоте мозгов не хватит кредиты обналичить, мусора повяжут в момент. Да и камер у тебя понатыкано, я только с этого места три штуки вижу, а реально, значит, штук двадцать.
   - Пятьдесят, - поправила его Матильда. - Видишь ли, Ваня, дело не в деньгах. Дело в психосоматике. Я когда вижу кассу без присмотра, у меня сердце болеть начинает! Я к психологам пробовала ходить с этим комплексом, избавьте, говорю, но они все такие гомофобы... Слушай, а ты не знаешь нормального психолога, чтобы не гомофоб, чтобы во мне нормального человека увидел, а не черт знает что?
   Ваня попытался представить себе психолога, который увидел бы в Матильде не черт знает что, а нормального человека. Воображение не справилось, но появилась одна идея.
   - Та девушка, с которой ты живешь, случайно не психолог? - спросил Ваня.
   - Нет, она мясник на бойне, - ответила Матильда.
   - Ага, - сказал Ваня.
   Он вдруг понял, что чувствует робот-андроид, когда в ядре операционной системы возникает исключительная ситуация, не фатальная, не паника ядра, а так, мелкий упс, общая стабильность пока не нарушена, но текущий поток размышлений срублен напрочь.
   Когда он вернулся в нормальное состояние, Матильды в магазине уже не было, как-то ушла, а как и куда - Ваня не заметил. Из подсобки доносились таджикские народные напевы в исполнении Фахера. Время от времени он сбивался со стихов на прозу, и в этой прозе некоторые слова были узнаваемы, "бля", например, "термопаста", "шайтан" и еще кое-что по мелочи. Было скучно.
   - Касса, как дела? - спросил Ваня кассу.
   - Нормально, - ответила касса.
   - Что делаешь? - спросил Ваня.
   - Работаю, - ответила касса.
   Входная дверь распахнулась, в магазин вошла Кира. Ее грудь высоко вздымалась, как будто она только что пробежала полкилометра, а косметики на лице стало вдвое больше против вчерашнего. Хороший, кстати, получился образ, яркий, но не блядский.
   Неожиданно Кира, как гимнастка, перепрыгнула через прилавок, на излете прыжка сбила Ваню с ног, так что голова стукнулась затылком об пол, в ушах зазвенело, но боли почему-то не было, то ли холотроп еще не совсем отпустил замученный организм, то ли просто повезло. Кира радостно засмеялась, это выглядело безумно - сидит обалденная красавица верхом на парне и смеется, а оба одетые.
   - Прости, я совсем потеряла голову, - сказала она, наклонилась и поцеловала Ваню в губы. - Я раньше занималась акробатическими танцами, привыкла, что парни меня ловят с любого направления.
   Она игриво поерзала тазом, Ваня воодушевился.
   - Я тебя люблю! - воскликнула Кира. - Давай я отдамся тебе прямо здесь!
   Ваня воодушевился еще больше, потянулся к ремню, но...
   - Не получится, - сказал он. - Тут витрина стеклянная, а с другой стороны задроты ходят стадами. Либо советами замучают, либо телефоном заснимут и на порнохаб выложат.
   В голове у Вани щелкнуло, и он понял, что говорить дальше.
   - А давай в виртуалке потрахаемся! - предложил он. - Я знаю один клуб ролевых фантазий...
   - А там разве не холотроп? - подозрительно осведомилась Кира. - Я в интернетах читала, в таких клубах холотроп всюду. А на меня он не действует.
   - В моем клубе все действует на всех! - заявил Ваня. - Просто у твоего холотропщика руки кривые, а у моего прямые. У нас девушка работает, макака, конечно, но солидная такая, все время читает что-то умное, без картинок, а раньше вообще очкастая была, что твой филин. Пойдем, тебе понравится!
   - А ты меня познакомишь с тем парнем, который снял тебя с зависимости? - спросила Кира.
   - Обязательно, - заверил ее Ваня. - Прямо сегодня и познакомлю. Все, пошли, давай!
   Он взял Киру за руку, она прижалась к нему, ухватила другую руку и сунула себе в сиськи. А к губам припала жарким поцелуем. Боже, какой длинный у нее язык... И какой сладкий, леденец сосала, что ли...
   Из подсобки выполз Фахер и сказал:
   - Кассу не бросай. Хозяйка обижается, заколебал.
   - Хозяйка бывает у пса, - строго сказал ему Ваня. - А я человек.
   - Тамбовский волк тебе человек, - сказал Фахер.
   Ваня нахмурился, Фахер скрылся в подсобке.
   - Пойдем, милая, - сказал Ваня Кире.
   Он протянул руку, она взяла, и они пошли, как стереотипные влюбленные из сериалов для девочек. Он подумал, что еще вчера ни за что не поверил бы, что вот так вот пойдет по городу рука в руке с девчонкой, которую только что целовал и которая хочет ему отдаться. А ведь не чувствуется в душе ничего особенного! Да, девка, да, пригожая, ну и что с того? Известное дело, что к хорошему быстро привыкаешь, но не настолько же быстро! Но так все равно лучше, чем никак, подумал Ваня, вызывая такси-робота.
  

2

   Такси-робот наотрез отказался въезжать внутрь квартала, высадил пассажиров на обочине проспекта, сказал, что внутри дороги разбитые, узкие и засраны в десять слоев на всю ширину. Ваня другого и не ожидал, а Кира была разочарована.
   - Так это обычный притон? - спросила она.
   Ване показалось, что та могучая опора, на которую Альберт из Паннонии водрузил его смущенную и застенчивую душу, дала слабину и стала чуть-чуть зыбкой. Не совсем ушла из-под ног, нет, только чуть-чуть пошатнулась. Ваня решил, что пора брать себя в руки.
   - Не притон, а клуб ролевых фантазий, - заявил он. - Сама подумай, зачем клубу ролевых фантазий красивая вывеска?
   - Печалька, - сказала Кира и надула губки. - Все-таки притон. А ты так красиво рассказывал... Ой, а это кто такой?
   Прямо по пыльному газону шагал к клубу незнакомый молодой человек, высокий, широкий в плечах, и какой-то весь угловатый, как Позитивный Рома... гм... это и есть Позитивный Рома. Но сейчас он одет не в мятые треники, как обычно, а в приличный такой темный костюм, под ним белая рубашка, галстук, а на рукавах, похоже, запонки. Да, точно, запонки.
   - Уже второй день не вштыриваюсь, - пробормотал Ваня себе под нос. - С чего глючит?
   Кира наморщила свой милый лобик.
   - Какой-какой день? - переспросила она. - Второй? А кто мне втирал, что давно уже с кайфа слез?
   - Что давно - я такого не втирал, - заявил Ваня. - Что слез - втирал, так это правда!
   Но он уже понимал, что Кире больше не интересно, правду он ей сказал или нет. Девушек вроде нее реальное устройство мира не интересует, а тех, кого оно интересует, они считают задротами. Девушки вроде Киры живут в своих фантазиях, и отличаются от холотропных торчков в основном тем, что у торчков фантазии красочны и приятны, а у девушек вроде Киры - убоги и унылы. Что не мешает предприимчивым парням потрахивать таких девиц к обоюдному удовольствию. Жаль, у Вани не получилось.
   - Какой мужчина, хочу от тебя сына, - пробормотала Кира. И закричала во весь голос: - Эй, молодой человек, постойте!
   Позитивный остановился, оглянулся, встретил взгляд Киры и вдруг как-то весь подтянулся и стал совсем похож на нормального человека.
   - Здравствуйте, девушка! - произнес он с почти нормальной улыбкой. - Чем вам помочь?
   - У меня туфля сломалась! - сообщила Кира, сбросила туфлю с правой ноги и стала прыгать к Роме на одной левой. - Помогите мне, пожалуйста!
   На большом и круглом лице Ромы отразилась растерянность.
   - Ты что творишь?! - крикнул Ваня. - Он дебил!
   Кира не удостоила его ответом, даже "сам ты дебил!" в ответ не крикнула. Вероятно, не расслышала.
   Ваня был уверен, что Позитивный Рома растеряется и протупит все свои шансы, пока они еще призрачные, но тот не растерялся и не протупил. Ловко подхватил Киру на руки и потащил в недра клуба, как в древней Руси, если википедия не врет, жених вносил невесту в избу через порог на руках.
   А может, это мерещится? В реальной жизни такого не бывает!
   - К сожалению, бывает, - печально произнес Альберт из Паннонии. - В нашей жизни все бывает, и под солнцем лед не тает, и кто-то там кого-то встречает...
   - Я его убью, - сказал Ваня.
   - Не убьешь, - возразил Альберт.
   - Почему? - спросил Ваня.
   - Потому что нет оружия, - ответил Альберт. - А без оружия ты слаб.
   - Я его голыми руками задушу, - пообещал Ваня. - Глотку перегрызу.
   Но он знал, что не задушит и не перегрызет. Такими вещами хорошо хвастаться, но в реальности или даже в хорошо сделанной виртуалке никогда у него не хватит внутренней духовной силы ни на что подобное.
   - Все верно, - одобрительно произнес Альберт. - Признание собственной слабости - первый шаг к обретению силы. Вначале надо признать проблему, затем построить дорожную карту...
   - В жопе у себя построй дорожную карту! - заорал Ваня. - Мне нужно оружие! Я хочу его убить!
   - Тебе не нужно оружие, - мягко, но непреклонно возразил Альберт. - В твоем мире самым сильным оружием является слово. Используй его мудро.
   - А, точно, волшебное слово! - сообразил Ваня. - Спасибо, надоумил. Назови мне волшебное слово, и я переверну мир!
   - Да пошел ты к чертям, укурок блядский! - ответил ему кто-то незнакомый. - Чтоб тебе глюками очко разорвало!
   Ваня встряхнулся, огляделся и вспомнил, что не заплатил такси-роботу за поездку. А теперь платить поздно, такси уже уехало. А Альберт-то полупрозрачный!
   - Альберт, ты полупрозрачный, - сказал Ваня.
   - Ах, опять! - вздохнул Альберт. - Когда же они отстанут, когда же я смогу нормально жить? Но пока придется так. Знай же, что в каждом мироздании есть типовые особенности эксплуатации, и в твоем мироздании они завязаны главным образом на слова. Волшебные слова фигурируют в каждой второй сказке, а где ты видел волшебный жест или волшебную мысль? То-то. Поэтому концентрируйся на кратчайшем пути к успеху, не пугайся крутизны, и только если она станет заведомо непреодолима...
   - Короче, - перебил его Ваня. - Как мне победить Позитивного?
   - Не перебивай меня! - возмутился Альберт. - Заткнись и слушай, что я говорю! Порази его словом! Возьми разящее слово и вонзи прямо в душу! Рази, порази, вонзи, отрази - рифма! Стол, кол, толуол, мутабол - ритм! Порази его словом!
   С мантии Альберта посыпались мелкие козявки, плоские и полупрозрачные, они казались нарисованными на ткани бытия, и Ваня понимал, что они нематериальны. Они прыгали, скакали, резвились и что-то еще, но что именно?
   Как по мановению волшебной палочки, козявки исчезли.
   - Можешь менять рисунок миров, если захочешь, - продолжал Альберт. - Но такой путь не приводит к успеху. Слово - вот ключ к могуществу! Добрым словом и пистолетом добиваешься большего, чем одним только пистолетом! Слово, слово и еще раз слово! Вначале было слово, все было слово, и кое-что еще было, такое, все же не было...
   - Заткнись, словоблуд, - пробормотал Ваня и мысленно потянулся к невидимому клейму.
   - Словом! - завизжал Альберт и запрыгал, как бесноватый. - Словом работай, не мыслью, не жестом, не желанием, не переполнением! Слово живое, слово мертвое, буквы, цифры, знаки и лифт!
   Перед внутренним взором Вани вдруг появилась картинка. "Чарский Игорь Олегович", прочитал на ней Ваня. Так это же визитка того самого гаденыша!
   - Цифра - тоже слово! - кричал Альберт, непонятно, в реальности или только в воображении.
   Хасиды, вспомнил Ваня. Вот как называются эти бесноватые - хасиды. Пожиратели акридов, создатели гибридов, дристатели гидридов, что бы это ни значило, аврорафобы, те кто боится рассвета - вот ваше имя!
   Ваня достал телефон, набрал номер.
   - Слушаю вас, - отозвался поганый кобнюк.
   - Хочу донести о нарушении закона и порядка, - сказал Ваня. - Позитивный Роман по прозвищу Си призывает темных духов и богов из компактифицированных измерений пространства-времени, распрямляет суперструны, а кто ему дал такое право?
   - Простите, вы кто? - недоуменно спросил полковник Чарский. - Вы кому звоните?
   - Я звоню полковнику Чарскому, - сказал Ваня. - Вы мне позавчера дали визитку, просили звонить, если что, вот я и звоню. Открываются чакры нижних миров! Иду по газону напротив ракетного завода, гляжу, камень лежит. Поднимаю, переворачиваю - а снизу открытая чакра! Ее под коробочку с антенной замаскировали, но я-то вижу, что это открытая чакра! А придет через нее Ктулху!
   Ваня не знал, почему он начал фантазировать про коробочку с антенной, наверное, волшебная печать подсказала. Но фантазия пришлась к месту, полковник Чарский живо заинтересовался, стал расспрашивать, что за коробочка, какого размера, формы, что за антенна, не написано ли там чего-нибудь по-иностранному. Ваня сказал, что коробочка довольно большая, примерно как подарочная коробка с чаем, какие дарят по разным мелким поводам непьющим людям. В целом, конечно, она не очень большая, скорее маленькая, вот, например, если сравнивать со спичечным коробком, который носят в кармане, то большая, а если сравнивать с коробком, который держат у камина, то маленькая. А сделана коробочка из какой-то нелепой пластмассы, ее будто эпоксидкой обмазали, а потом затвердело и получилась такая своеобразная окаменелая сопля. И ничем она к камню не приделана, она в него прямо вросла.
   Раньше Ване доводилось читать про людей с эйдетической памятью. Эти люди умеют запоминать картинку не как обычно, раскладывая изображение на элементы и запоминая каждый в отдельности, а именно как картинку, чтобы потом в любой момент ее можно было вывести перед внутренним зрением, разглядеть как следует и, возможно, заметить то, что раньше ускользнуло. Раньше Ваня не понимал, как работает такая память, а теперь понял. Но у него получилось еще интереснее - никакой эпоксидной коробочки, вросшей в камень, он не видел отродясь, а теперь она плыла у него перед глазами, как настоящая, он разглядывал ее и узнавал все новые и новые подробности, это так интересно!
   Полковник Чарский сказал, что коробочка, которую нашел Ваня - тайник. Ваня возразил, что никакой это не тайник, потому что тайник должен открываться, а коробочка не открывается. Полковник предположил, что она заперта, Ваня возразил, что тогда у нее должна быть замочная скважина, а раз ее нет, значит, незаперта. Полковник сказал, что замок может быть кодовым, а Ваня ему в ответ - что кодовые замки бывают с цифрами, а тут на колесиках буквы, а не цифры. После этого полковник совсем разволновался и зачем-то стал спрашивать, в каком конкретно месте столицы находится Ваня.
   - Вы меня за дурачка не держите! - возмутился Ваня. - Вы как будто не из специальной службы! Вы за мной следите и мое местоположение вам всегда известно, не надо придуриваться!
   Эта глупая ложь так возмутила Ваню, что он оборвал разговор. Чарский тут же перезвонил, извинился за грубость (хотя слова грубого не сказал, грубил только Ваня) и стал расспрашивать, не видел ли Ваня, не подходил ли кто-нибудь к этому самому камню, который не камень, не коробочка и не тайник. Ваня сказал, что нет, никто не подходил, но тут его вдруг осенило, и он понял, зачем волшебное клеймо сподвигло его на весь этот бред.
   - А ведь подходил, - сказал Ваня. - Точно, подходил! Есть у нас в клубе один дурачок...
   Ваня подробно описал Позитивного Си, рассказал, что обычно тот ходит, как все торчки со стажем, в мятых лохмотьях, а сегодня разоделся с иголочки, как херов депутат, и еще с ним под ручку была красивая телка. Чарский потребовал описать телку подробно, но волшебная печать посоветовала подробно не описывать, а сказать, что ничего не разглядел, кроме того, что красивая. Ваня так и сказал, Чарский спросил про особые приметы, Ваня задумался и сказал, что у нее не было ни тату, ни пирсинга, а у торчковых телок это редкость. После этого Чарский тоже задумался, а когда кончил думать, сказал, что вопросов больше не имеет. И повесил трубку.
   - Спасибо, - сказал Ваня Альберту. - Ловко ты меня надоумил, как ему мозги запудрить.
   Альберт покачал головой и сказал:
   - Это не я надоумил, это твоя собственная магия. Ты быстро учишься.
   - Моя магия? - удивился Ваня. - Так это и есть магия? Но я же ему просто сказал...
   Альберт улыбнулся.
   - Магия - это и есть "просто сказал", - заявил он. - В магии нет разницы между словом и делом, или, скажем, между пером и шпагой. Каждое перо немножечко шпага, подобно тому, как каждый кот немножечко мертв, потому что в другой ветви истории мог принадлежать Шредингеру. Произнося волшебное слово, ты меняешь мироздание, но верно и обратное, когда меняешь слово мирозданием, слово приобретает волшебную силу.
   - Так стало быть, закон причинности действует и в обратную сторону тоже? - спросил Ваня. - Из будущего в прошлое?
   - Конечно, - кивнул Альберт. - Так проявляется общий принцип суперсимметрии, время так же обратимо, как пространство, самой собой разумеется. Кое-кто, правда, верит во второй закон термодинамики, но мы-то знаем, что это всего лишь иллюзия!
   - А мы точно знаем это? - спросил Ваня.
   - Точно знаем! - уверенно заявил Альберт. - Второй закон термодинамики придумали силы зла, чтобы подорвать у воинов добра уверенность, дескать, делай что хочешь, а свершится, что суждено - что за бред! Свершится по воле твоей, а что там кому суждено - какое тебе дело, ты волшебник, а не говно дрожащее! Ты вправе менять мир, ты обрел свое право в борьбе! А коли не обрел - обретай! Твори магию, твори борьбу, не жди разрешения, начни прямо сейчас, хочешь, с себя начинай, не хочешь - не с себя, неважно, с кого, главное - начать! Магия дала тебе талант, разве ты зароешь его в землю?
   - Нет, не зарою, - покачал головой Ваня. - Не хочу зарывать талант в землю!
   - Вот и не зарывай! - сказал Альберт. - Бери талант и применяй! Меняй мироздание по своей воле!
   - А как это? - спросил Ваня.
   - Как тебе угодно, - ответил Альберт. - Я бы посоветовал для начала довести последнее дело до конца.
   - Какое последнее дело? - не понял Ваня.
   - Ты желаешь отомстить Позитивному, что он увел твою телку, - напомнил Альберт.
   - Ах, это! - улыбнулся Ваня. - Да я его уже простил, наплевать. Кира-то оказалась дура, я теперь Роме даже благодарен, что он ее увел, без нее только лучше стало!
   - Стало быть, ты разрешаешь ему считать тебя тряпкой? - спросил Альберт. - Тюфяком, лузером и лошарой?
   - Да мне все равно, кем он кого считает! - сказал Ваня. - Он дебил, какое мне дело до его точки зрения?
   - Он увел у тебя телку, - сказал Альберт. - Он тебя унизил, оскорбил и растоптал твою гордость. Ты должен отомстить!
   - Я ему уже отомстил, - сказал Ваня. - Кобнюки из него теперь душу вынут.
   - Не вынут, - покачал головой Альберт. - У них есть секретный аэрозоль, они пшикают им жертве в нос и жертва теряет волю, это у них такая новая технология вместо пыток. Они сразу поймут, что Позитивный не имеет отношения к тайнику. И что тайника никакого нет и не было!
   Ваня нахмурился.
   - Погоди, - сказал он. - Это меняет все. Если ты заранее знал, что у кобнюков есть такая шняга, почему ты сразу мне не сказал? Это же меняет все!
   - Это ничего не меняет, - возразил Альберт. - Просто не надо бросать начатое на полпути, начал дело - завершай смело! Заставь их поверить, что ты говорил правду! Докажи им, что врата миров открываются! Что силы темного, извращенного разума готовы свергнуть добро с пьедестала! Пусть они убедятся и поверят!
   - А что изменятся оттого, что они поверят во вторжение Ктулху? - спросил Ваня.
   - Все изменится! - заявил Альберт воодушевленного. - Они поймут, что Ктулху поработил разум Позитивного, и тот больше не человек, а агент нижних миров, находится под их влиянием и аэрозоль-оправдатор на него больше не действует! Надо только правильно построить антураж.
   - Ты говоришь убедительно, - констатировал Ваня. - Давай строить антураж. А какой должен быть антураж?
   - Прежде всего нужен жертвенник, - заявил Альберт. - Даже самый последний неуч знает, что пересечение границ мироздания невозможно без жертвы темным богам.
   - А вот и нет! - перебил его Ваня. - Я смотрел один ужастик, так там демоны прямо из телевизора лезли сквозь экран, а жертвы никто никому не приносил.
   - Очевидно, жертву просто не показали, - сказал Альберт. - Она должна быть, она не может не быть! В фильмах многое не показывают. Ты хоть раз видел, чтобы герой фильма, обычного, не порно, сидел в сортире и срал?
   - Об этом я не подумал, - сказал Ваня. - Да, наверное, ты прав. Хорошо, давай строить жертвенник. А где и как его строить?
   - В каморке у Салима, - сказал Альберт. - А как - я подскажу.
   - А Салим не будет против? - засомневался Ваня.
   - Не будет, - заверил его Альберт.
   Они вошли в клуб, Ваня помотал головой, он почему-то ожидал увидеть в прихожей Позитивного Рому, но того здесь, конечно, давно уже не было. И Салима тоже нигде нет, дверь в каморку незаперта, даже чуть-чуть приоткрыта, а самого Салима нет.
   - А как строить жертвенник? - спросил Ваня.
   - За основу возьмем вот это, - сказал Альберт и ткнул пальцем Ване за спину.
   Ваня обернулся и увидел, что одну стену Салимовой каморки занимает шведская стенка с лесенкой, перекладиной и кольцами, раньше он ее почему-то не замечал. А Альберт заметил, наблюдательный.
   - Можно привязать руки жертвы к перекладине, - предложил Альберт. - А можно к кольцам, применение недетерминированно, это не скучно. А еще можно руки к перекладине, а ноги к кольцам, или наоборот.
   - Погоди, - сказал Ваня. - Разве добрым богам приносят в жертву не только цветы и свечки?
   - Когда как, - сказал Альберт. - Чаще так, но можно по-всякому. Допустим, захотел ты пошутить, сделать доброму богу сюрприз, что в этом плохого?
   - А добрый бог не обидится? - спросил Ваня.
   - Конечно, нет! - ответил Альберт. - Чего ему обижаться, он же добрый! Гляди, а вот в этой корзине можно развести костер, напихать сюда вот эти бумаги, зашибись костер получится!
   - Эти бумаги трогать нельзя, - заметил Ваня. - Салим ими очень дорожит, он думает, там между строк написаны какие-то скрытые закономерности.
   Лицо Альберта стало подозрительным.
   - Откуда он знает про скрытые закономерности? - спросил он. - Я смотрю, твой Салим становится опасным! Я должен доложить начальству... все, доложил. Они говорят, надо его убить.
   - Его не надо убивать! - возмутился Ваня. - Салим - хороший! Да, бывает, он ведет себя как гондон, но это не повод его убивать! Давай его лучше перевербуем на светлую сторону!
   - Интересное предложение, - сказал Альберт. - Но невыполнимое. Я ведь вижу, какие закономерности он выявляет. Он их не просто так выявляет, не сам по себе! Ему Ктулху подсовывает закономерности, и не все подряд, а только те, которые выгодны! Да ты сам посмотри!
   Ваня посмотрел сам и наглядно убедился - да, Ктулху действительно подсовывал Салиму именно те закономерности, которые ему, Ктулху, выгодны. И он действительно искажает ширину пробелов между словами, а миллионы людей по всему миру: китайцев, индусов, американцев, русских, японцев, англичан всяких, немцев, там, французов, таджиков, негритосов голожопых, короче... а чего короче-то...
   - Нелегко постичь во всей полноте замысел врага человеческого, - заметил Альберт. - Хитер князь тьмы, ловок в искусстве сбивать мысль со следа. Но ты не отвлекайся, а складывай бумажки в корзину и ставь корзину вот сюда.
   - Салим меня убьет, когда вернется, - сказал Ваня.
   - Не убьет, - возразил Альберт. - Не Салим тебя убьет, а ты Салима. Надо же имитировать жертвоприношение! А лучшая имитация - это настоящее жертвоприношение!
   - Я не буду никого убивать! - возмутился Ваня. - Мне моя душа дорога как память!
   Альберт посмотрел на него, как смотрят на малолетнего недоумка, цокнул языком, покачал головой и сказал:
   - Нет у тебя никакой души. Разве ты не знаешь, что написано в библии про магию? Всякий занявшийся магией теряет душу мгновенно и навсегда. Думаешь, зачем я тебя столько раз переспрашивал, когда клеймо ставил?
   - Ничего ты не переспрашивал! - возразил Ваня.
   - В документе написано, что я переспрашивал, - сказал Альберт. - А документ я писал волшебной палочкой на волшебной бумаге, а такие документы меняют реальность до десяти лет в прошлое. Так что все было у нас честь по чести, и переспросы, и отречения. Помнишь, как от святой богородицы отрекался?
   Ваня внезапно вспомнил, как отрекался от святой богородицы. Только что он был уверен, что никогда такого не было, потому что быть не могло, а потом вдруг бац! Четкое и полное воспоминание, не оставляющее сомнений. Да, отрекался, осквернял, плевал... о господи!
   - Погубил душу, - ехидно улыбнулся Альберт. - Окончательно и бесповоротно. И теперь лучше не рыпайся, а получай удовольствие от погубления. А для начала доведи месть Позитивному до конца.
   Дверь в комнату распахнулась, вошел Салим.
   - Ты что тут делаешь? - подозрительно спросил он. - Хочешь украсть мои бумаги?
   - У тебя больше нет выбора, - заявил Альберт. - Убей его, или он убьет тебя!
   - У меня есть выбор! - возразил Ваня.
   - Не смей брать мои бумаги! - сказал Салим. - И не смей входить сюда без разрешения!
   - Он распаляет себя перед боем, - сказал Альберт. - Бей быстрее, первым, пользуйся преимуществом, не упускай!
   - Я не буду никого бить! - закричал Ваня.
   Ярость на лице Салима перетекла в брезгливое недоумение.
   - До психоза доторчался? - спросил он. И кивнул сам себе, как бы отвечая на свой же вопрос. - Говорили дураку: собрался бросать - бросай, так нет, вернулся и каюк.
   - Он обманывает твою бдительность, - сообщил Альберт. - Видишь обсидиановый нож в его руке?
   - Какой нож? - не расслышал Ваня.
   - Ты с кем разговариваешь? - спросил Салим. - У тебя глюки?
   Он шевельнул рукой, и Ваня увидел в руке нож. И это был не обычный нож привычного вида, рукоятка была деревянная, а в нее натыканы острые каменные пластинки, как нарезанная стеклянная бритва, Ваня сразу понял, что обсидиановый нож должен быть именно таким. И этот нож...
   Только что у Салима было две руки, и вдруг стало три: левая, правая и вторая правая. И эта вторая правая взметнулась к Ваниному горлу, обсидиановый нож блеснул, Ваня попытался отмахнуться, но каменные лезвия прошли сквозь его руку, как сквозь туман, вонзились в горло, потом в позвоночник и пересекли какую-то невидимую астральную струну, та звонко лопнула, и Ваня понял, что жизни у него осталось еще на два таких удара: всего три, один он уже пропустил.
   - Ты чего дергаешься? - спросил Салим.
   Он как будто не видел, что творит его вторая рука, а ведь, наверное, реально не видит! Потому что в его руку вселился Сатана! А Салим еще не понял, но скоро поймет, и тогда господь спасет его душу, прикольно, никогда в бога не верил, но магия меняет прошлое до десяти лет вглубь, и тогда...
   На столе среди бумаг лежал нож, зверьковый расовый кинжал величиной с маленький меч, гладиус он называется, только форма должна быть другая, но неважно, рукоять легла в руку, похоже на натуральный рог, либо дорогой пластик, сейчас такая синтетика пошла, что от натуры не отличить, а ГМО - так вообще...
   Нож неестественно засверкал и стал видоизменяться. Кость обросла деревом, а хищно изогнутое лезвие раскололось десятком обсидиановых пластинок. Ваня понял, что силы добра на его стороне, они уравняли оружие, уравнять бы еще боевые навыки...
   На Ваню снизошла сила. Не вторым и даже не третьим, а примерно так тридцать третьим зрением он узрел ангела либо другую крылатую сущность, она неощутимо коснулась Ваню несуществующим крылом, и снизошла на Ваню благодать, а благодать - это сила, всякая благодать сила, и всякая сила благодать, вопрос в точке зрения, но если магия меняет прошлое до десяти лет вглубь, да пусть даже до девяти или восьми, все равно у кого благодать, тот и прав, а у кого нет, тому горе, и если добро против разума, то тот, кто против добра, тот за зло, и минус на минус дает плюс, и так же зло на зло дает добро, а кто говорит о непротивлении, пусть отсосет из астрального кубка небесной благодати и спасется!
   Обычно в человеческом мозгу одновременно крутятся десятки и сотни разных мыслей, это как броуновское движение, но сейчас у Вани в мозгу мысль была одна, и она раскручивалась по спирали, как праща, только быстрее, и не по кругу, а по спирали, и с каждым оборотом набирала размах, и мысль эта не имела отношения к Ваниному сознанию, он не думал ее, а она думала себя, а он только наблюдал, он не был субъектом восприятия, он был пассивен, но не в плохом смысле, не в педерастическом, а в хорошем, если правильно понимать, что такое хорошо и что такое плохо... А вообще, в жизни есть нечто пидорское - то ты сверху, то снизу...
   Ваня понял, что мысли завели его куда-то не туда. Он вспомнил, что раньше, когда у него была работа, он знал, как правильно назвать происходящее умными словами - исключительная ситуация. Они бывают нефатальные, без последствий, и фатальные, после которых аборт, аварийный дамп и все падает, так вот, эта ситуация фатальная, и сейчас душа упадет на аварийный дамп, и надежда только на Альберта из какой-то там волшебной страны...
   Только что Ваня был один, и вот их стало двое. Один был пассивный, но не в плохом смысле, а просто стоял на месте, а точнее, не стоял, а в каком-то неведомом состоянии, наплевать, короче, а второй-то активный, ого-го какой активный! Раз - в горло, два - в сердце, три - в печень, а потом по плечевым артериям, в одну не попал, но кровища все хлещет дай боже! Кто говорил о жертвоприношении? Вот оно! Больше, больше крови!
   - Не забывай про жертвенник, - напомнил Альберт из Паннонии. - Надо либо руки привязать к перекладине, либо ноги, а руки, тогда, стало быть, к кольцам...
   Хорошая шутка пришла Ване в голову.
   - А-а-а!!! - завопил он дурным голосом, размахнулся как следует, и вонзил обсидиановый инструмент в плечевой сустав Салимова трупа.
   Инструмент, кстати, перестал быть обсидиановым, а превратился в обычный стальной кинжал, кончилась магия преобразования, вышла вся, иссякла, ну так с мертвяком-то мы и без магии управимся, и спасибо тебе, Альберт, твои услуги пригодились ого-го как здорово!
   Сустав не поддавался. Когда разделываешь, например, курицу, это получается не в пример проще, тому есть две причины: во-первых, курица меньше, а во-вторых, она вареная. Может, Салима сначала сварить?
   - Не майся дурью, - посоветовал Альберт.
   Ваня зарычал, заскрипел зубами, надавил сильнее, сустав поддался. Теперь рассечь связки... Вот оно! А где взять веревку?
   - Выдерни ахиллово сухожилие, вот тебе и веревка, - посоветовал Альберт.
   Ваня так и поступил. Сухожилие оказалось скользким и не завязывалось, но в верхнем ящике стола нашлась настоящая веревка, но к тому времени Ваня уже передумывал привязывать к турнику отрезанные Салимовы руки, ему пришла в голову другая шутка, еще смешнее. Вспорол Салиму брюхо, вывалил кишки, он его хотел повесить на собственных кишках, но не вышло - неудачно двинул ножом, пропорол, а оттуда такое ливануло - фу, фу, бяка, бяка! Что-то не получается сегодня шутить, может, хватит уже?
   - Да, вполне, - сказал Альберт. - Спасибо, милый друг, очень помог.
   Он вышел на центр комнаты и воздел к небесам руки, которые немедленно обернулись щупальцами-тентаклями. Окладистая борода, которой не было минуту назад, обратилась сонмом извивающихся змей...
   - Ктулху! - завопил Ваня.
   - Фхтагн, - отозвался Альберт. - Воистину фхтагн. Наконец-то врата миров открылись! Я больше не сплю!
   Ваня завопил совсем дико и нечленораздельно, ринулся на врага рода человеческого, заскользил в кровавой луже, стал падать, в падении направил кинжал в бедро гадкому пришельцу, но кинжал прошел сквозь Альберта как сквозь воздух.
   - У нас разные планиды бытия, - сообщил Альберт. - Я для тебя неуязвим. А ты для меня уязвим, потому что я круче!
   Его страшные щупальца отрастили дополнительные отростки, и Ваня с ужасом понял, что невидимое клеймо, которое поставил ему Альберт позавчера, фактически было одним из этих щупальцев, оно даже не отделялось от Ктулху, оно оставалось прикрепленным к нему через четвертое измерение, все это время изверг сосал Ванину душу, подпитывался духовной энергией, отравлял карму и сознание духовными экскрементами...
   - Я тебя убью! - кричал Ваня в истерике. - Убью, убью, убью тебя, подлый пришелец!
   Посторонний звук привлек Ванино внимание - кто-то ломится в дверь, она заперта, а он ее точно не запирал, это Альберт запер ее своей магией, он не позволяет людям входить, потому что хочет...
   - Распахнуть врата миров, вот чего я хочу! - подсказал Альберт. - Други и братья мои, древние и могучие, хайборийские и гиперборейские, киммерийские и кхосатралские, все придут на мой пир!
   - Да, пришельцев поминает, - донеслось из-за двери. - Вроде убить грозится. Хорошо, ждем.
   Альберт из Паннонии тем временем полностью утратил человеческий облик, и более чем наполовину выпал из материального мира. Ваня подумал, что такое расплывчатое облако бессмысленно резать ножом, тут нужен иной подход. И стоило только подумать об этом, как сразу стало понятно, какой подход нужен!
   - Ты ошибся, подлый пришелец! - радостно закричал Ваня. - Я знаю, как тебя победить! Ты слишком много хвастался, выдал слишком много тайн! Зря ты раскрыл секрет, что частицы материи наделены духовностью!
   - Ах! - отчаянно воскликнул Ктулху. - Зачем я раскрыл эту тайну?! Ах, какой я глупый! Пощади меня, я не хочу больше спать!
   - Электроны! - позвал Ваня. - Протоны! Нейтроны! Барионы высоких порядков, лептоны энергичные и не очень! Вимпы и аксионы, кем бы вы ни были! Помогите, не дайте пропасть мультибранному гиперконтинууму!
   - Не помогут тебе ни вимпы, ни аксионы! - провозгласил Ктулху в ответ. - Я пожру материю и энергию, пожру пространство и время, солнце, звезды и планеты, каждую слезинку младенца и каждого червя в каждой могиле, все станет моим и я стану всем, время станет мною и я стану временем!
   Но Ваня уже знал, что можно противопоставить страшному колдовству.
   - А я поверну континуум на попа! - крикнул он и захохотал. - И тогда пространство станет временем, а время пространством! А все, что ты пожрал, я загоню в компактифицированные измерения, и никто не заметит недостачи!
   - Ах, горе мне! - закричал Ктулху.
   - Да, горе тебе, поганому черту! - закричал Ваня. - Узри, поганец, вся вселенная восстала против тебя! Ты паразитируешь на гадком и непристойном, в я ставлю против тебя патриотический эгрегор Родины и свою любовь к Кире, ибо она хоть и дура, но я люблю ее больше жизни! А что ты поставишь против моей любви?
   - Я тебя просто убью, - ответил Ктулху и стал убивать.
   Он переместил часть тела на более глубокие уровни бытия, не просто перпендикулярные основному пространству, а дважды и трижды перпендикулярные, совсем чуждые измерения, и никто знает, что за твари долбятся оттуда тараном, а ткань бытия слабеет, вот уже пыльный шквал межмировых троп заполняет земной воздух...
   Дверь вылетела вместе с косяком. В комнату влетел черт в черном панцире, его бритый череп сверкал, а глаз у него не было, потому что у чертей зрение совсем другое, чем у людей. Ваня схватил тяжеленный стул, и откуда только взялась силушка, залепил стулом прямо по черепу, стул в щепки! Но так даже удобнее, ножка вместе со спинкой образовала дубинку, одна ножка, одна спинка, ты да я два парня, так говорят папуасы, а еще у них "мальчик" называется "обезьянка", потому что основной словарный запас позаимствовали у рабовладельцев...
   Та самая мысль, что раньше носилась в черепе по спирали, теперь обращалась вокруг Ваниного мозга как Земля вокруг Солнца или скорее даже не Земля, а комета Галлея, орбита ведь сильно вытянута, и вращалась она, вращалась, ну и довращалась, столкнулась с чем-то. Ба-бах!
   Удар был страшным. Запахло пылью, а дверь вылетела вместе с косяком, в комнату влетел черт в черном панцире... Ах да, это не сейчас, это уже было, просто магия кромсает прошлое, надо осторожнее обращаться со словами "вначале" и "потом", тут сейчас такая относительность одновременности, что Эйнштейну не снилось, так что...
   Перед Ваней сформировалось лицо черта, черное и страшное, высушенное и перекрученное, а рога, надо полагать, отвалились/ Ваня не стал долго думать, двинул ножом снизу, но не в лицо, а ниже, там должно быть туловище, хотя опрометчиво было nfr полагать, кто знает, как у чертей устроено тело? Может, там просто пузырь, а все остальное иллюзия? Ах нет, не оплошал! Есть там туловище, мамой клянусь, есть! Кровища, кишки! Получи башкой об косяк! А-а-а, мозги, мозги! Знай, ебанько, в аду нелегко!
   Неведомая сила врезала Ване по затылку, от удара мир переменился. Свежеубитый черт обратился таджиком из котельной, Ваня его часто видел, но не спрашивал как зовут и вообще не разговаривал, чего там разговаривать с обычной макакой? А нечего было обращаться чертом, все дело в безблагодатности, грешишь, ведешь себя гадко, вот и предоставляется душа в пользование всякой мерзости. А где душа, там и тело!
   А Ктулху-то нигде нет! Нет нигде хитрожопого Альберта-обманщика из Паннонии, которая вовсе не волшебная страна, Ваня теперь вспомнил, так римляне называли то ли Венгрию, то ли Люксембург!
   - Я его победил! - закричал Ваня в экстазе. - Я убил Ктулху! Мир спасен!
   Добрый дракон посмотрел на него голубыми глазами, и вонзил в плечо иглу, но не смертельную, а животворящую, помнится, когда Ваня сидел на метаопиатах...
   Ему вдруг стало хорошо и спокойно. Мир спасен, он молодец, герой и красавчик, всем спасибо, все свободны. А вот интересно, слово "герой" созвучно слову "гей", это случайность или так проявляются скрытые закономерности, подобно тому, как Салим, когда был самим собой и его не надо было убивать, он тогда какую-то херню измерял и выявлял закономерности, так у него неплохо получалось...
   - Как себя чувствуем? - спросил добрый дракон.
   - Лучше не бывает! - заверил его Ваня. - Пойдемте в мой замок? Принцесса, правда, потерялась, и еще... ой, там скелет твоего товарища, какая беда...
   - Ничего страшного, я не боюсь скелетов, - сказал дракон.
   Ваня стал сбивчиво объяснять, что дело не в том, кто боится скелетов, а кто не боится, а в том, что если тот скелет вдруг окажется этому дракону братом или, скажем, мамой, а он ведь мало того, что убит и оставлен без погребения, так под ним голубая жидкость натекла, а откуда она взялась? Теперь уже не разберешь, тот мир остался в ролевой фантазии, а клуб нынче опоганился до последнего предела, нет уже, можно сказать, никакого клуба...
   - Но в том измерении убийство не считается! - завершил Ваня свою речь. - А ты ведь не будешь мстить за то, что не считается?
   Дракон заверил его, что не будет мстить ни за что, а будет делать свое дело и выполнять свое предназначение.
   - Хорошо вам, драконам, - сказал Ваня. - Вы знаете свое предназначение.
   Все это время на периферии поля зрения маячил какой-то черт, на которого Ваня не обращал внимания в силу незначительности, но после этих последних слов он сказал:
   - Все, не могу больше терпеть.
   И стал избивать Ваню пластиковой дубинкой, да так сильно, что кости хрустели и мясо отлетало клочьями. Это было щекотно, Ваня смеялся как ненормальный, а дракон кричал, что пациента бить нет никакого смысла ибо обезболен, это неизбежный побочный эффект, и вообще, они с чертом здесь не для мести, а чтобы решить проблему и не более того.
   А потом блуждающая мысль догнала Ваню по вытянутой орбите, а что было потом, Ваня уже не понимал.
   - Наведенная шизофрения однозначно, - сказал дракон. - Но как-то очень внезапно, он утром точно нормальный был?
   Черт спросил у дракона, оконачательно ли Ваня свихнулся, дракон ответил, что почти наверняка. Черт сказал, что туда ему и дорога, а потом добавил, что за спасение души, пожалуй, помолится.
   - Спасибо, - сказала ему Ванина душа.
   А потом она полетела летать куда придется.
  

3

   Врач сидел на ступеньке и нервно курил. Сигарета была без фильтра, а аромат был недвусмысленным. Рядом с ним сидел непримечательный мужик средних лет, минуту назад он сказал, что работает в КОБ и зовут его полковник Чарский. Врач тогда сказал:
   - Курни, полковник, - и предложил тому дернуть тягу, а сам подумал, как эпично будет потом похвастаться, что укурил настоящего полковника КОБ, только никто не поверит.
   - Не могу, - сказал полковник с искренним, как показалось врачу, сожалением. - Мне еще полиграф проходить.
   Врач посмеялся. Подошел другой кобнюк, на вид старше первого, но по положению ниже. Но не сильно, на ступеньку-другую.
   - Что, Джа? - обратился к нему полковник.
   - Все в порядке, - ответил Джа.
   - Фигасе в порядке, - сказал полковник.
   Неожиданно вынул косяк из пальцев врача, затянулся, закашлялся.
   - Чарли, как же полиграф? - спросил Джа.
   Чарли сказал, что собирается использовать полиграф как эротическую игрушку, но подробности сформулировать не смог, запутался. Врач посмеялся.
   Подошел еще один представитель органов, самый младший из всех, встал в сторонке и слушал старших, а сам не встревал, только когда спросили, ответил, что на приборе все окей и собака след не взяла.
   - А пришельцы-то откуда нарисовались? - не унимался Чарли. - И почему так много совпадений?
   Врач стал говорить, что мало совпадений много не бывает, а пришельцы - один из самых популярных бредовых комплексов, раньше этот бред был вообще самым лидирующим, а теперь повсеместно возрождается православие, народ больше бредит ангелами и демонами, а пришельцы на втором месте, хотя мании, конечно, трудно классифицировать. Кстати, не все пришельцы приходят с других планет, бывают еще мистически окрашенные пришельцы из нижних миров, например.
   - А, так вот он о чем, - сказал Чарский с непонятным облегчением. - Так это совсем другое дело! А я-то думал... Дайте затянуться!
   Нарисовалась красивая, но потасканная девица с банкой кока-ягура, настоящего, с натуральным кокаином из органической коки, без ГМО. Назвалась Кирой, сказала, что вчера бухала с героем дня, он тогда был нормальным. Чарли сказал, что у Киры представления о норме своеобразны, а молодой кобнюк, которого другие называли Огурцом, посмотрел на какой-то прибор и напророчил ей психоз в течение года. Тогда Кира плесканула ему кокой в морду и тут же сама огребла от Джа, который извинился, дескать, рефлексы у меня такие, сначала в морду, потом думаю. Чарли упомянул какого-то лысого, который, когда был моложе, тоже совал в морду всем подряд, а потом его подстрелила какая-то телка, и с тех пор он больше не совал. Огурец сказал, что лысый нынче генерал, а Чарли - нет, так что нечего хаять героя. Чарли сказал, что нынешний их клиент говорил, что слово "герой" созвучно слову "гей", и это неслучайно. Врач сказал, что видеть скрытые закономерности там, где их нет - первый признак шизофрении, неважно, наведенной или естественной. Офицеры развеселились, стали хлопать друг друга по плечам и шуточно поздравлять с диагнозом. Потом кто-то из них сказал, что полиграф ему до фени, откуда-то появился здоровенный косяк, его пустили по кругу. Захорошело, стали хвастаться, кто больше совершал преступлений на службе. Врач решил, что пора отсюда валить, встал и отвалил, его никто не преследовал. Кобнюки докурили, погрузились в машину, Джа сказал, что вести не сможет. Тогда за руль сел Огурец, и они уехали. Вроде без происшествий.
   В каморке, час назад принадлежавшей Салиму, убиралась девушка-киргизка. В данный момент она не убиралась, а разложила на красно-буром от засыхающей крови столе записи Салима, в которых он фиксировал скрытые закономерности бытия, и фотографировала каждую бумажку телефоном. Девушка думала, что такого обалденного кейса не попадалось даже профессору, и если предложить ему замутить совместное кейс-стади... жалко, что ретроспективное, вот если бы парень выжил - совсем другое дело... но и так тоже неплохо получилось.
   Она закончила фотографировать, взяла швабру, подержала в руках, отложила - сначала надо органы собрать, потом уже шваброй дорабатывать. Труповозы-то только самые крупные останки берут: руки, ноги, туловище, голову, и все. Здесь пол-печени оставили, там два метра кишок. В один пакет все, пожалуй, не войдет, надо по двум распихать, а то порвется на помойке, рассыплются человечьи останки, а по ним сразу видно, что они человечьи...
   Она вдруг подумала, что это ненормально - сматывать руками человеческую кишку в рулон поплотнее и думать только о том, как вынести все это дерьмо на помойку, и еще о том, какую классную ученую статью можно по этому поводу замутить. Человеческая жизнь священна! Так нельзя, надо что-то делать! Товарное изобилие не для того, чтобы губить душу гедонизмом и извращениями! Всемирный интеллект не для того сам себя сотворил, чтобы люди оскотинились в такой степени! Все должно быть как-то не так...
   - Чего расселась, макака? - прервал ее мысли Позитивный Рома Си. - А ну шевели булками, пока не вдул!
   Рома был бодр и весел. Вчера он попросил юродивую цыганку погадать, и та сказала, что все его неудачи оттого, что он ходит как босяк, а ходить надо прилично - в костюме, белой рубашке и обязательно при запонках. И не обманула - вон какую телку заклеил на следующий же день! И эту макака тоже заклеит, никуда дура не денется!
   Он сгреб макаку в охапку, швырнул на пол, прямо в кровищу, спустил штаны, вдул. Поначалу макака сопротивлялась бешено и отчаянно, как нормальная женщина. А потом стала плакать, Рома ее даже пожалел. Обнял, стал утешать, слизывать слезы с глаз, щек и губ, мало-помалу распалился, вдул еще раз. Тут она совсем успокоилась, сказала, что раньше не знала, что мазохистка, а теперь знает, и за это типа, спасибо, приходи еще. Потом она сказала, что весь мир - дурдом, а Рома сказал, что ее любит, и показал справку об инвалидности. Макака стала дико хохотать, и Рома подумал, что если сдать ее мозгоправам, они ей тоже выдадут такую же справку, а может, и две сразу, потому что она сдвинута башкой не как он, а гораздо круче, и нечего так ржать! Тут зашел Аскер Соломонович и велел макаке работать макакой, а Роме предложил поработать Салимом. Рома сказал, что они об этом уже раньше говорили, и тогда Аскер Соломонович говорил, что так нельзя, потому что у Ромы есть справка, что он дурачок, а с такой справкой Салимом работать нельзя. Аскер Соломонович стал хватать себя руками за голову и говорить, что нынче справка, что дурачок, должна быть у каждого, а если у кого-то нет, то только оттого, что лень сходить получить. Короче, пусть Рома не думает, что у него с головой хуже всех, нынче с головой у всех плохо. Звершив речь, Аскер Соломонович попрощался и ушел. Макака закончила убираться и тоже попрощалась и ушла. А Рома снял свой счастливый костюм, повесил на вешалку и лег спать на кровать Салима. Хороший выдался день, даст бог, следующий будет не хуже.
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"