Солнечный летний день. Далеко-далеко в тайге, где на сотню километров нет ни человеческой души, стоит домик, которые таежные жители - охотники - обычно именуют зимовьями. Возле зимовья небольшая поляна. Здесь дымится костер с котелком, рядом стоит семилетний мальчик со светлыми растрепанными волосами и завязанными глазами и вытянутыми перед собой руками.
ВАЛЯ: Не убежишь! Я знаю, где ты! Папка-а-а-а!!!!!!!!!!!!!!
Не снимая повязки, продолжает говорить.
ВАЛЯ: Больше всего я люблю землянику! Это сладкие ягоды, они как капли солнечного сока, который разбрызгали в траве! Но папка никогда не берет меня в тайгу за земляникой. Мы всегда ходим за брусникой. Мы собираем много брусники. Ее всегда так много, что мама потом месяц варит ее. У нас дома, наверно, уже сто банок брусники. Нет, двести! Мама всегда дает мне ее, когда я болею. Мама говорит, что это самая полезная ягода, поэтому она такая кислая и горькая. И растет она всегда там, где комары. Когда мы собираем бруснику, лето уже уходит от нас, становится холодно. Я знаю, откуда берется брусника. Комары кусают людей, они напиваются нашей кровью, потом застывают на болоте. В конце сентября брусника чернеет. Это высыхают капельки нашей крови в тайге. Зимой, когда мы едим ее, то собираем нашу кровь обратно.
А земляника сладкая, но ее всегда мало. Она растет в июле, она растет там, где солнце. От брусники руки становятся черными, от земляники они пахнут солнцем. Руки... (Пауза).
В тайге мало солнца, но я все равно люблю ходить в тайгу. Потому что хожу туда всегда с отцом. А еще мы ходим по шишки. Мы их собираем осенью и весной. Весенние шишки называют паданка. В шишках живут орешки... Орешки...
Папка, я знаю, где ты!!!!!!!!!!!!!!!!!
Бежит наугад. Из-за дерева выбегает отец, хватает сына, подбрасывает вверх. Отец ревет по-медвежьи, смеется.
ОТЕЦ: Ага, попался! Я медведь!!! Сейчас кого-то съем!!!!!!!!!!!!
Вторая сцена
(ВАЛЯ, ОТЕЦ, МАТЬ сидят в своем доме. Накрыт стол, на столе ужин. ВАЛЯ пытается залезть ОТЦУ на колени).
МАТЬ. Валюша, не мешай папе. Он устал.
ОТЕЦ. Да ничего. Я уже как огурчик.
МАТЬ. Ага, как соленый. Из рейса ведь только что.
ОТЕЦ. Так я ведь еще в сауну заскочил.
МАТЬ. В какую еще сауну?
ОТЕЦ. Не говорил? У нас ведь на предприятии сауну открыли. Я как приехал, так туда сразу с мужиками. Недолго, правда, попарился. Но холод из спины уже вышел.
МАТЬ. О, дак хорошо. Вон как Смирнов о вас заботится.
ОТЕЦ. Да какой там Смирнов забоится. Построил баню, отчитался за три.
МАТЬ. Ну, построил же.
ОТЕЦ. Да что же, он своими руками сделал ее, а? И чего там делать-то? Он сказал - и сделали. Даром что начальник. Знаю я его, морду. Карманы только набивает.
МАТЬ. Гриша, Гриша...
ОТЕЦ. Что Гриша, Гриша. Мы тут горбатимся, значит, как ишаки. Людей нет, мне завтра вечером снова за руль. Едешь-едешь день и ночь. Глаза слипаются, на трассе дубак под сорок. А этот снова вон в очередной Гондурас полетел со своей секретуткой.
МАТЬ. Что ж ты всем недоволен? Платит Смирнов вовремя, где у нас еще в поселке вовремя деньги дают? Кредит опять же дал. Что еще надо?
ОТЕЦ. Кредит дал. Да что он, от доброты его дал? Мне же еще выплачивать
полгода. Каждый месяц - раз и триста баксов как не бывало. Вот тебе и
"Ауди" три года пользования.
МАТЬ. Ладно, не кипятись, Гриша.
ОТЕЦ. Даже не говори мне про него! Вот здесь мне уже Смирнов.
МАТЬ приносит бутылку водки, берет рюмку, пытается налить ОТЦУ.
ОТЕЦ. (накрывая рукой рюмку, решительно). Не буду.
МАТЬ. В чем дело, Гриша?
ОТЕЦ. Не буду.
МАТЬ. Да пять капель, как ты говоришь.
ОТЕЦ. Не буду. Ни пять, ни четыре, ни одной. Решил подзавязаться с этим. Немного. Подумал, а что мне не хватает? Все ведь есть, если разобраться-то. Дом есть, пожрать что - тоже. А главное - Валька, главное - ты. Мы вот иногда с мужиками пьем, тоже вот бывает, а я как подумаю о вас, и думаю, чего это я здесь? Чего мне не хватает?
МАТЬ. Вот молодец-то!
ОТЕЦ. Валька, чего нам не хватает? Нам не хватает классных мультиков. Включай!
Ваня включает кассету с советскими мультфильмами. Счастливая семья у телевизора, все увлеченно смотрят мультфильмы.
Третья сцена
Все еще счастливая семья сидит за тем же столом перед тем же телевизором.
ОТЕЦ. Вот так. А я говорю, наши мультики самые лучшие. Особенно про медвежат, "Винни-пух" там. Это вам каждый скажет. А все почему?
МАТЬ. Почему, Гриш?
ОТЕЦ. Все дело в том, что они ведь не только для взрослых, но и для детей.
МАТЬ. Ой, тоже скажешь...
ОТЕЦ. А что, скажешь. Вот для кого, по-твоему, мультфимы-то делают?
МАТЬ. Для детей.
ОТЕЦ. Но сначала они должны понравиться взрослым, а то кто их детям-то купит?
МАТЬ. И правда.
ОТЕЦ. Это евреи так делают, они знают, как подходить к нашим детям.
МАТЬ. А ты у меня умный ты у меня, Гриша, хоть и не еврей. Валя, правда, папа у нас умный?
ВАЛЯ. Он самый умный на свете.
ОТЕЦ. Ну, да, почти как еврей. Включи-ка, Ваня, Первый канал. Новости глянем.
Ваня включает Первый канал. В эфире - репортаж.
Ведущая: "Сегодня утром стало известно о смерти российского бизнесмена Альфреда Сапина, руководителя десятка российских и зарубежных банков. Он погиб в африканской стране Ботсвана. По предварительным данным, смерть Альфреда Семеновича не связана с его бизнесом. Сапин разбился, упав с борта вертолета во время охоты на слонов. Вертолет, в котором находился российский предприниматель, преследовал одно из животных. Очевидцы говорят, что Сапин выпал, когда приготовился стрелять по слону. Падение произошло с нескольких десятков метров, охотник погиб, упав на пальму, откуда его тело пришлось доставать с помощью специально обученных обезьян. Как стало известно "Первому каналу", Сапин традиционно в это время года отправлялся на охоту в Ботсвану. Это недешевое занятие. Один день такой охоты обходится в несколько тысяч долларов..."
ОТЕЦ. Ага, навернулся, голубчик! Так тебе и надо! Еще один долетался, соколик гребаный!
МАТЬ. Да ладно, Гриш, пожалел бы.
ОТЕЦ. А чего мне его жалеть? Он мне кто?
МАТЬ. Ну, уже никто.
ОТЕЦ. Правильно. Никто. Теперь он просто холодец.
МАТЬ. Что еще за холодец, Гриш?
ОТЕЦ. Обычный такой человеческий холодец. Когда человек падает с такой высоты, у него разбиваются все кости, он становится дрожащим, как холодец! (ОТЕЦ ругается матом.)
МАТЬ. Гриша, ну, что ты про этот холодец. Прям при ребенке. И не матерись, а.
ОТЕЦ. А чего мне не материться? Вот думаешь, им можно, да, по африкам на вертолетах? Вдохнул и раз - с тебя тыщу баксов, выдохнул - возьмите еще одну. И хоть бы хны! А тут: крути-крути баранку, а что накрутишь-то? Я вон только радикулит себе накрутил.
МАТЬ. Ну, так что теперь, Гришенька?
ОТЕЦ. А ничего! Ничего! Тебе это нравится, да? Да пошло оно все знаешь куда! Задолбало меня уже все!!! Понимаешь, задолбали!!! (Кричит, буйствует, ломает мебель).
Четвертая сцена
Мать вместе с Валей возле дома соседа КОЛИ, сотрудника милиции.
КОЛЯ. Что, опять?
МАТЬ. Снова, Коля.
КОЛЯ. Ну, заходите.
Мать с Валей входят внутрь.
МАТЬ. И ведь на ровном месте, на ровном месте.
КОЛЯ. Да-а, чего это он так.
МАТЬ. Не знаю, Коля.
КОЛЯ. А что это у тебя? Подглазник.
МАТЬ. Опять дрался.
КОЛЯ. Ох, Гришка!
МАТЬ. Что-то делать, Коля?
КОЛЯ. Пойду-ка я разберусь с ним.
МАТЬ. Помоги нам, Коля.
КОЛЯ. Все, меня это уже достало. Сидите тихо, а я пошел
МАТЬ. Ой, спасибо тебе.
КОЛЯ. Я с ним не как мужик. Я с ним как милиционер разберусь.
МАТЬ. Только будь осторожней, Коля. Он не в себе. И вообще, знаешь ведь, он необычный человек.
Коля надевает форму, берет с собой пистолет.
КОЛЯ. Вижу, что необычный. Пейте чай. Где что на кухне - сама знаешь. Я пошел.
МАТЬ. А где Маринка с Наташкой?
КОЛЯ. Так в город сегодня с утра сорвались, завтра будут.
МАТЬ. А может, тогда лучше не пойдешь, останешься с нами? А то ведь так страшно, Коленька.
КОЛЯ. Нет, я пойду. А вы держитесь. Я скоро.
МАТЬ. Господи, с таким синяком как же!
КОЛЯ. Так давай я тебе намажу. Есть у меня тут мазь что надо. Садись.
КОЛЯ достает мазь, начинает мазать.
МАТЬ. Страшная я, Коля?
КОЛЯ. Да нет, ничего в принципе.
МАТЬ. Страшная. Я знаю.
КОЛЯ. Да нет, говорю тебе. Это как типа косметика такая, необычная. Мажут ведь себя бабы всякой синькой. Ну, это в том же духе. Не обращай внимания. Тебе оно даже идет немного.
МАТЬ. Правда?
КОЛЯ. А че, я врать буду. Ну, я стартую.
МАТЬ. Возвращайся скорее.
КОЛЯ. Ничего, у меня есть на него управа. Я тут кое-что придумал. А вообще с сегодняшнего дня отучать будем Гришку от этого дела.
МАТЬ. Спасибо тебе, Коленька.
КОЛЯ. Ох, я кому-то сейчас задам.
КОЛЯ уходит.
Пятая сцена
Отец один в доме. Он пьяный лежит на полу.
ОТЕЦ. В сауну! На слонах, да! На слонах в сауну! Смирнов гадина. Начальник автотранспортного предприятия номер три! Поубивал бы!
Стук в дверь. Голос из-за двери: "Откройте, милиция!"
ОТЕЦ. Милиция? Пошла вон!
ГОЛОС ИЗ-ЗА ДВЕРИ. Гражданин Епифанцев, откройте!
ОТЕЦ. В гробу тебе откроется.
ГОЛОС ИЗ-ЗА ДВЕРИ. Иначе мы будем ломать дверь.
ОТЕЦ. Ломайте что хотите!
Выламывается дверь, в комнату входит милиция в лице КОЛИ.
КОЛЯ. Вот так вот. Лежим, значит, да. А Тонька с Валей у меня дома от тебя спасаются. И заявление она, кстати, написала. Так что я к тебе уже не как Коля, а как должностное лицо пришел.
ОТЕЦ. Слышь, должностное лицо. А что там было-то?
КОЛЯ. Разве не понял? Ты опять нажрался, выгнал своих на улицу. А там, знаешь, не май месяц. Отнять двадцать градусов мороза.
ОТЕЦ. Ничего не помню.
КОЛЯ. Помнил бы - не выгнал. Вставай давай.
ОТЕЦ. А зачем?
КОЛЯ. Да в общем ты прав, конечно, незачем в принципе. Только это... распишись здесь. Я ведь акт должен составить.
ОТЕЦ. Какой это еще акт?
КОЛЯ. Ну, что я провел с тобой профилактическую беседу про то, что драться в доме нехорошо. Тонька, она ведь, знаешь, в ментовку заявила на тебя.
ОТЕЦ. Заявила таки?
КОЛЯ. Ну, да. Ты ведь только в этом месяце третий раз их на улицу выбросил.
ОТЕЦ. Какой?
КОЛЯ. Третий, Гришок, третий. Зачастил ты что-то.
ОТЕЦ. Зачастил, да. А как они там?
КОЛЯ. У Тоньки фенарь такой левом глазу - что тебе сказать. Чего ж ты такой нервный, Гришан?
ОТЕЦ. Кто нервный?!? Я нервный!?! Да я тя щас порву!!! (Неожиданно успокаивается). Что еще?
КОЛЯ. Еще на груди у нее царапины такие странные. Будто когтями кто-то разодрал.
ОТЕЦ. Да ну.
КОЛЯ. Вот те и да ну. Сегодня они ночуют у меня, но, знаешь, Гриша, настораживает.
ОТЕЦ. Настораживает. А я ведь и не помню.
КОЛЯ. Буйный ты, Гриша, человечек. Ты бы это... поменьше, а? Нет, ну, в смысле, все мы, знаешь, бухаем. Но, знаешь, так ведь...
ОТЕЦ. Да я даже не знаю, Коль, как это выходит. Что-то страшное у меня получается. С головой что-то. Ну.
КОЛЯ. Да брось, с головой.
ОТЕЦ. Правда. Знаешь, Колян, медведь в меня вселяется.
КОЛЯ. Это "белочка" у тебя. Белая горячка в смысле.
ОТЕЦ. Да не горячка это. Что я, "белочку" от медведя не отличу?
КОЛЯ. От чего, Гришан?
ОТЕЦ. От медведя.
КОЛЯ. Головкой поехал, Гриша?
ОТЕЦ. Он во мне, понимаешь?
КОЛЯ. Давай я тебя на больничку хорошую устрою. Полечишься.
ОТЕЦ. Нет, правда. Он здесь. Чувствуешь, вот здесь. Медведь, во мне. Он просыпается, выпьет и снова спит. Последнее время все чаще просыпается. Мерзнет потому что.
КОЛЯ. Нет, ну, ты уже совсем, знаешь.
ОТЕЦ. Правду тебе говорю. Это все он. Кто же, по-твоему, Тонечку с Валюшей прогнал.
КОЛЯ. Ты и прогнал. А все потому что смотрел на них вот так.
ОТЕЦ. Как - так?
КОЛЯ. Как медведь.
ОТЕЦ. Это и есть медведь.
КОЛЯ. Да ну, Гришан. Хорош прикидываться.
ОТЕЦ. Да говорю тебе: медведь это. Не я. Как это, сущность? Да, сущность, кажется, называется.
КОЛЯ. Знаешь, может, не надо.
ОТЕЦ. Надо, Колян. Хочешь, я его сейчас вызову.
КОЛЯ. Кого это, Гришан?
ОТЕЦ. Да медведя этого.
КОЛЯ. Гриша, не надо!
ОТЕЦ. Вот гляди на меня внимательно.
КОЛЯ. Гриша! Смотри, я ведь как нападение на сотрудника оформлять буду.
ОТЕЦ преображается, начинает как-то странно смотреть на своего соседа. В нем появляется что-то древнее, звериное. Будто в него и в самом деле вселяется медведь. С Колей что-то происходит: непонятно, он или пугается, или подыгрывает своему соседу.
КОЛЯ. Гриша, я ведь знаешь, я ведь стрелять буду! На поражение.
Коля нащупывает кобуру, пытается достать пистолет, наставить ствол на соседа.
КОЛЯ. Прекрати!
ОТЕЦ отбирает у него пистолет, выбрасывает. Зловеще надвигается на соседа. Тот перепугано отступает. ОТЕЦ смеется.
ОТЕЦ (смеясь и возвращаясь в прежнее состояние). Ну, что, мент поганый, боязно?
КОЛЯ. Да, блин, ну, и наложил я в штаны! Правда, что это с тобой такое?
ОТЕЦ. Говорю же, медведь в меня вселяется. (Смеется).
КОЛЯ. Да ну тебя!
ОТЕЦ. Говорю тебе, это животное мое томе...тоте...мическое. Ну, с которым у меня связь.
КОЛЯ. Гриш, ну да задрал ведь уже. Давай лучше расслабимся. А то что-то трусит меня всего после этого медведя твоего.
ОТЕЦ. Так давай сбросим напряжение.
КОЛЯ. Ну, можно, конечно.
ОТЕЦ. Только сходить надо.
КОЛЯ. Ну, я могу, не проблема. Только это... Гриша, зарплата у меня восьмого...
ОТЕЦ. А-а, да ты за это не парься. Деньги есть. Чо, в первый раз, что ли?
ОТЕЦ достает деньги, отсчитывает.
ОТЕЦ. Ну, сколько брать будем? Одну или две.
КОЛЯ. Не знаю, одну, наверное, лучше будет.
ОТЕЦ. А может, две?
КОЛЯ. Может, и две.
ОТЕЦ. Или одну?
КОЛЯ. Давай две. Одна останется.
ОТЕЦ. Соображаешь. А то я думал, что в милиции... Кстати, как же ты купишь, если час ночи?
КОЛЯ. Разве можно отказать милиционеру при исполнении? Что я, зря форму сегодня надел.
ОТЕЦ. Ну, давай. Одна нога здесь, другая там. А я пока приготовлю что-нибудь.
Шестая сцена
Друзья расслабляются: у них на столе выпивка, пельмени или еще что-то в этом духе. Они смотрят телевизор. Там показывают теннис.
ОТЕЦ. Вот теннис, да. Никогда не понимал. Вот что это за спорт такой голимый.
КОЛЯ. Отстой, как говорит моя Наташка.
ОТЕЦ. Полный отстой. Но мне кажется, шарик здесь гонять туда-сюда это не главное.
КОЛЯ. А что главное, Гриш?
ОТЕЦ. Главное в теннисе - это теннисисточки.
КОЛЯ. Опачки!
ОТЕЦ. Ага. Ну, понимаешь, я думаю, там все так устроено. Короче, они там набирают сиськи с попами.
КОЛЯ. Где набирают?
ОТЕЦ. Коля, ты что, дебил? В теннис записывают девок разных фигуристых, ну, еще чтоб рожи были как следует.
КОЛЯ. А-а.
ОТЕЦ. А потом дают им эти ракетки с мячиками и заставляют всем этим трясти на этом, на корте. А что там кто кому гол забил, так это дело десятое.
КОЛЯ. Ого. Теория!
ОТЕЦ. Да какая там теория. Жизнь как она есть. Рубишь, все оно, чтобы нас дразнить придумано, а ракетки-маетки, мячики-хреначики это для проформы только. Понял?
КОЛЯ. Понял. Умный ты у нас, Гриша.
ОТЕЦ. Все так говорят.
КОЛЯ. Правильно. Подожди, но есть же и мужской теннис.