Неделя протекала медленно и мучительно. Всю эту неделю я болел. Заложенный нос, больное горло, почти не прекращающееся чихание, температура от 37 до 38 градусов Цельсия... Это был невыносимо.
Невыносимо было целые дни проводить в постели, невыносимо было пить горькие таблетки, невыносимо было терпеть головкружение, невыносимо было постоянно желать сна. Невыносимой была забота Тимура, проводящего со мной, у моей постели и на моей кухне, дни этой недели. Забота, которую я никак не мог оплатить чем-нибудь равноценным.
Спустя неделю, проведенную в постели, я пошел на поправку. Я привык к температуре в 37 градусов. Заложенность носа спала, кашель стал отхаркивающимся. Наконец, пропало желание спать. Я был полон сил и желания действовать.
В воскресенье я рано встал с постели - Тимура еще не было - и приготовил кофе - не такой вкусный, как у Мари, но заслуживающий похвалы и звания хорошего кофе. Я уселся за кухонный стол и принялся медленно и со вкусом опустошать свою кружку. А еще я ждал Тимура. За эту неделю я успел привыкнуть к нему, утро без его беспокойного: "Как себя чувствуешь?" было непривычным и даже неуютным.
Но вот входная дверь открылась: я дал Тиму запасной ключ от квартиры. Я вышел в прихожую и встретил своего приятеля беззаботной улыбкой. Он скользнул по мне равнодушным взглядом и, сев на корточки, принялся развязывать шнуровку ботинок. Я терпеливо ждал, пока он закончит, прислонившись плечом к стене. Наконец, Тимур поставил ботинки в темный угол прихожей, подошел ко мне и, уже привычно положив руку мне на плечо и слегка прижав к себе, поинтересовался:
-Ну, как себя чувствуешь?
Я посмотрел на него снизу вверх - он был выше меня - и, улыбнувшись шире, чем обычно, отрапортовал:
-Лучше, чем раньше, но хуже, чем лучше некуда!
Он рассмеялся коротко, услышав мой ответ. Убрав руку с моего плеча, Тим прошел на кухню, налил себе кофе и уселся на то место, где до этого сидел я. Я сел напротив, не сказав ни слова о том, что то место было моим любимым - я вообще люблю сидеть спиной к окну. Он подтолкнул ко мне мою кружку, я залпом допил остатки кофе в ней и отодвинул ее в сторону. Тимур же только приступил к потреблению кофе, так же медленно, как до этого я.
Знаете, за эту неделю мы с Тимуром сумели стать хорошими друзьями. Мы почти не разговаривали все это время, наши короткие разговоры были ни о чем: о погоде, о болезнях, о кофе, который мы оба любили. Я почти ничего не знал о нем, он почти ничего не знал обо мне. Однако нам уже было о чем помолчать. А это - признак подлинной дружбы.
Мы молчали с ним о дружбе, о том немногом, что связывало нас: о моей неожиданной болезни да о кафетерии "МаРи". И еще, совсем немного, мы молчали о каждом из нас. О том, что Тимур курит только "Seven Stars". О том, что я терплю нелюбимый мною запах сигарет только ради него. А еще мы молчали о тайнах. О том, что каждый из нас скрывал от другого. Но мы не подозревали, что скрываем друг от друга почти одно и то же...
-Расскажи мне о себе, - вдруг попросил Тимур, доставая из кармана пачку своих обожаемых сигарет и придвигая к себе пепельницу, которую он принес сюда на второй день нашего знакомства.
-О себе? - я был настолько удивлен, что даже скрыть этого толком не смог. - Но... Что тебя интересует?
-Все, - ответил он просто, пожимая плечами. - Все, что было до меня.
Все, что было до него? Я не мог рассказать это "все". Я вообще не мог ему рассказать о том, что было до него. Потому что там... Тайна. Секрет, который никто не должен раскрыть. Зря я его, что ли, так тщательно скрывал все это время?
Я отрицательно покачал головой.
-Извини, Тим, но я не могу...
Я встал из-за стола, взял свою пустую кружку и направился к раковине. Я отмывал эту кружку, пожалуй, чересчур тщательно, полностью отдавшись этому занятию. Но так было нужно. Иначе...
-Не страшно, - я услышал голос Тимура словно через какую-то пелену. - У каждого из нас должны быть секреты. У меня они тоже есть.
-Даже такие, которые ты не выболтаешь мне? - не знаю, почему, как, зачем этот вопрос сорвался с моих губ. Не знаю, что бы было, если бы он не был произнесен.
-Нет, таких нет.
Тимур подошел ко мне, поставил свою уже пустую кружку в раковину. Он все еще курил. Меня обдало запахом курева. Запах был неприятный для меня. Но он ассоциировался с Тимом. И это было приятно. Экий я противоречивый...
-Есть такие секреты, которые я выболтаю тебе только после определенных событий, которые, в принципе, могут и не произойти...
Оказывается, он тоже умеет говорить путанно. Так, что голова кругом идет. И понять его совершенно невозможно... Я и не думал, что, обычно прямолинейный, Тимур умеет говорить загадками.
-После каких событий? - поинтересовался я с долей осторожности.
-А это тоже секрет, - он легко щелкнул меня по лбу и вышел из кухни.
А я принялся за мытье его кружки, благо это занятие совершенно не мешало мне размышлять обо всех странностях, что творились сегодня с моим приятелем.
Когда я, оставив кружки сохнуть на столике, прошел в гостиную, Тимур сидел в полюбившемся ему кресле и разговаривал по телефону.
-Да, Макс, хорошо.
-Не беспокойся, ничего с твоей Региной не будет.
-Я умею обращаться с музыкальными интсрументами.
-И с женщинами тоже!
-Не беспокойся!
-Да, хорошо.
-Пока.
-Пока...
-ПОКА!
Он повесил трубку пребывая в несколько раздраженном состоянии. Только сейчас он заметил меня, с интересом рассматривающего его. Мне было любопытно, кто же такая Регина. Кто такой Макс мне тоже было интересно. Собравшись с духом, я спросил у него:
-Что за Регина?
-Гитара.
Ответ меня, признаюсь, поразил. Изумленно глядя на Тимура, я прошел вглубь комнаты, сел в незанятое кресло и принялся переваривать информацию. Не переварил.
-Гитара?
-Ну, да. У гитаристов есть такой бзик: называть гитары женскими именами.
-И у тебя тоже такой бзик?
На этот раз он изумленно поглядел на меня. Интересно, а что я такого сказал? Вскоре я получил ответ на свой вопрос.
-Я не гитарист, Антон. Я играю на ударных.
-Ааа... - протянул я с видом все понявшего человека, каким я, к слову, не являлся. - А кто гитарист?
-Макс. Мы с ним... друзья и коллеги. Играем в одной группе.
-Ты играешь в группе?!
Сегодня был день сюрпризов. Я узнавал о Тимуре все больше и больше подробностей - одна другой неожиданней. Но изумление начинало сменяться пониманием и логическим осмысоением происходящего. Я вспомнил, как в день нашего знакомства увидел на заднем сиденье Тимуровой машины коробки с усилителями. Тогда я был не в состоянии полюбопытствовать, зачем они ему. Теперь же все вставало на свои места.
-Ну да. У нас любительская группа, мы играем в одном клубе каждую пятницу.
Вот почему в эту пятницу он ушел раньше, чем обычно. Все элементы мозаики соединялись, я уже видел очертания картинки реальности.
-А кто еще в вашей группе играет, кроме тебя и Макса?
-Есть еще бас-гитарист, Артем. И вокалист - Лекс.
-Лекс?
Никогда не слышал, чтобы Алексея называли Лексом. Разве что в американских сериалах... Хотя нет, там Лексами называли Александров. А, может, и этот Лекс - Александр? ...
-Алексей Хмолов. Великая любовь нашего Макса.
Если бы я что-то пил, я бы поперхнулся. Не пил. Повезло. Или нет?
Великая любовь, да? Парень и парень, да? Ирония судьбы... Меня окружают одни геи... А я-то пытался стать нормальным. Видимо, не судьба. Интересно, а Тим - тоже...?
-Не думал, что тебя это так шокирует, - проговорил Тимур задумчиво.
-Ты слишком мало обо мне знаешь... - я усмехнулся.
Спросить - не спросить? Спросить - не спросить? Спросить...?
-Они нетрадиционной ориентации, да?
Тимур коротко рассмеялся и уже привычным движением (как быстро движения входят в привычку!) взъерошил мне волосы.
-Глупый вопрос, ты не находишь? В нашей группе почти все - парни нетрадиционной ориентации!
Господи, пусть он скажет: "Все, кроме меня!". Пусть он это скажет, пусть... Потому что иначе наша дружба разлетиться на тысячи милиарды осколков... Я не смогу дружить с ним, зная, что могу быть с ним... иначе. Господи, пусть он будет парнем традиционной ориентации. Пожалуйста...
-Почти все? - спрашиваю едва слышно, боясь выдать волнение.
-Кроме Артема. Он у нас гетеросексуал.
Вот и все. Они произнесены. Шесть слов. Шесть шагов к падению...