Вообще, я серьезный писатель. Но уже писал, что потоковое творчество - это моё! Если бы мог, то в поклонах расшибся, благодаря того, кто дал мне подобным столь замечательную возможность. Пиши всякую ерунду, смотри на потолок или на собственные тапочки - всё, больше ничего не нужно. А мысли сами собой, им всегда виднее, рождаются в голове.
Как же я люблю такие моменты. Я испытываю кайф, да, именно это дебильное слово полагается употребить. Вот вспомнил, как один мой знакомый пациент рассказывал о том, что его нет. Ну, нет, и нет. Что в этом такого? Потокового творчества тоже нет. Что-то запутался, черт возьми. Поплыло всё, сбилась намеченная мысль. Но ничего это ненадолго. Сейчас, о чем я хотел. Да, о нем, о Викторе Назаровиче, и от чего-то подумал: он не пациент, он совсем не пациент, в нашем отделение его никогда не было, хотя нет, появлялся пару раз. И опять же, это он его приводил. Вот с этого всё и началось. Конечно, вы можете не верить. Зачем я во множественном числе, всё одно, это никто не читает. Окромя таких же, как я пациентов. Но им тоже не всегда хочется. Пожалейте их. Я жалею, но ведь всё равно читаю вслух. Не дай бог, не дай и он.
А у нас хорошо. У нас чисто и спокойно, и по телевизору:"я благодарна всем тем, кто вдохновил меня писать, моим родителям, моему редактору". Слушайте, это же тот самый. Голову на отсечение даю, но это он, тот редактор, которого мой знакомый сжег на костре. Обманывает приторный ролик. Стул должен оставаться пустым, старикан появиться не должен.
Так вот, Виктор Назарович - он писатель, он настоящий писатель. Он мне не ровня(слитно или раздельно, какая мне разница) Тьфу ты, Вадик в меня плюнул. Я уже писал, что вслух декламирую, свой бесценный вклад в литературу.
-Пошел ты - ответил я Вадику.
Он отвернулся и пошел курить. Я позже к нему присоединюсь. Вадик долго сидеть будет в нашей курилке. Отличное место. Я затем, о нем расскажу, лишь бы сигареты были. Так вот,потоковое творчество. Нет, Виктор Назарович, которого знакомый мой привел. Короче, он из тех, ну, те, кто поспособствовал, что я здесь частенько бываю. Он (не Виктор Назарович) сказал: Виктор Назарович, ещё тогда в конце восьмидесятых писал и даже был очень популярен. Он принес толстый журнал, он мне доказательство представил. Я только тогда всё понял. Вот, что значит настоящий автор. Виктор Назарович, он на сознание массы влиял, он чем-то вроде божества был. Ладно, пусть он всё время занимался враньем. Это что-то меняет? Вот-вот, он (не Виктор Назарович) так мне и сказал: - Тебе учиться надо, мы с бородатым (так неуважительно он называет настоящего писателя), тебе поможем.
Я рад буду. Только врать настолько искусно не умею. А он и Виктор Назарович, провалиться мне на месте, если он ни появился прямо в этот момент, мне сказали: - Это дело простое, но талант необходим, к нему и приспособим.
- К таланту? - спросил я.
- К нему самому - ответили они хором.
- Но ведь так не бывает - произнес я, а они давай хохотать.
Виктор Назарович со стула упал, давай по полу кататься. А он (не Виктор Назарович) улыбается, паузу держит.
Я же вновь запутался. Кто из них есть кто? Лучше с ними по отдельности встречаться. Может, и нет никакого Виктора Назаровича. Опять бред? Нет, я же видел тот толстый журнал, за ноябрь восемьдесят восьмого года. Значит есть, и значит, это он написал. Пишу же я серьезный роман, о свободе, жизни, времени. И он написал. Позже, несколько позже, разберемся. Мне в курилку, в подвал наш, пора. Вадик меня там уже заждался. Я ему вслух всё это еще раз перескажу, а он плюнет мне в рожу.