Открываю дверь. В комнате полумрак; тепло пахнет детством и сном. Сквозь лёгкую штору ещё не пробился тихий рассвет.
Она лежит на боку - капелька моя, облачко моё, ненаглядная.
- Эй! - зову полушёпотом, проводя заскорузлой ладонью по её щеке.
Она приоткрывает сонные глаза, шепчет удивлённо:
- Папка...
Это она ещё не проснулась, не поняла.
А потом:
- Папка! - и обхватывает шею ручонками своими тёплыми, виснет, прижимается и плачет.
Что ж ты плачешь-то, дурёха... Ведь я ж вернулся, ну... Будет, будет тебе.
- А ты насовсем? - спрашивает недоверчиво, замирая.
- Да вроде насовсем, - улыбаюсь я. - Посражался, вот, да и говорю врагам: хватит уже воевать, ребята. Айда по домам, а то меня Капля заждалась.
Смеётся. Тычется лицом в небритую щёку - чисто котёнок.
Стискиваю тёплый комочек. Она пахнет вишнёвым вареньем, которое готовили вчера. А ещё ванилью. И любовью вечной и щемящей, как...
Пуля наконец добирается до сердца. Не задумываясь, не останавливаясь, с ликованием - бьёт. Сильно бьёт. Падаю обратно в окоп...
Вот вроде ж лето ещё, а небо - осеннее какое-то, тяжёлое. Такое тяжёлое, что не вдохнуть.
|