В небе ярким пятном неприятного, непривычного цвета разворачивался пожар. Это только что подлетевший вертолет взорвался, разбрасываясь в пространство на тысячи огромных осколков. Я замер.
- Ты что наделал?! Что ты наделал?!
На секунду мне показалось, что Евгений Романыч набросится на меня с кулаками. Это было нелепо, это было невозможно физически, но его свирепые, навыкате, глаза и гневно гуляющие желваки всем своим видом показывали - ему наплевать, возможно это физически или нет.
Я попятился.
- Это не я... - я ошарашенно глядел на огромную пластиковую штуку с кнопками. Особенно мой взгляд привлекала одна, серая. По ее расположению отдельно от остальных, я чувствовал, что на самом деле она была красной - просто все цвета стали другими для меня. - Это не я... - я поднялся на задние лапы и умоляюще сложил передние на груди. - Евгений Романыч, ведь я же случайно нажал... Ну не мог же он из-за этого взорваться?.. Не могла же вот эта штука на самом деле взорвать вертолет?
Профессор выждал театральную паузу и поморщился, хотя, честное слово, мимические возможности его морды были для этого совсем невелики.
- Это пульт от телевизора, болван, - сказал он с отвращением. Повернулся ко мне спиной и запрыгал прочь. Мне не оставалось ничего, как оставить пластмассовую штуку и последовать за ним. Но мой глаз так и цеплялся за упавшие на землю обломки. От внимания профессора это не ускользнуло.
- Ты можешь быстрей шевелиться? - сцедил он сквозь зубы. Я нагнал его в несколько прыжков как раз тогда, когда он сварливо бормотал под нос:
- Вертолет он взорвал, идиот... Господи, какой же идиот...
* * *
Меня зовут Франсуа Лежен.
Польский таможенник вертел в руках паспорт, звонил кому-то и никак не хотел меня отпускать.
- Цель поездки?
- Я в Россию еду. Турист.
- Ценности везете с собой?
- Никаких у меня ценностей нет.
- А гитара?
Мы оба посмотрели на мою гитару - в потертом чехле, залатанная в трех местах, она действительно была для меня ценной.
- А что гитара?
- Гитара - ценность. За нее полагается заплатить налог.
- А сколько?
- Две тысячи злотых, - служитель закона со скучным видом глядел в свои бумажки.
- Но у меня только евро.
- Две тысячи евро тоже подойдет.
- Но у меня... - я пошарил по карманам, - восемнадцать всего. Мелочью.
Глядя на выложенную мной пирамидку, пограничник от возмущения аж привстал.
- Не валяй мне ваньку!
- Я не знаю Ваньку! - я поднял руки в молитвенном жесте. В этот момент другой таможенник, помоложе, подошел к моему собеседнику, пряча улыбку, и что-то прошептал. Тот посмотрел недоверчиво.
- Ты что, правда все деньги в карты проиграл?
- Да, вот этот мсье может подтвердить, он же был там...
Молодой снова что-то шепнул.
- Я с тебя шкуру сдеру, месье, - пожилой сурово глянул на напарника. - Ладно, проводи его на выход.
Я подхватил рюкзак, нерешительно глядя на свои монетки.
На выходе меня уже ждали мои давешние знакомые из местной охраны.
- Эй, банкомат! А может, еще разок сыгранем? Если денег нет - на гитару.
Они обступили меня стеной, когда сзади засигналила машина. Хлопнула дверца, и какая-то некрасивая белобрысая девушка решительно прорвалась сквозь собравшуюся толпу.
- Отстаньте от него. - она крепко ухватила меня за руку. - Идите со мной. Я на машине. Я вас отвезу.
Грунтовая дорога оказалась тряской.
- Меня зовут Йоко.
- Меня Франсуа. Ты японка?
- Вот тебе несложная задача. Мой отец был из Швеции. Мама бурятка. Живу в Беларуси. Как ты думаешь, я японка?
- Не знаю, - я пожал плечами. - Раз тебя зовут Йоко, то, наверное, да.
- Мой отец был из Швеции. Шведом, - уточнила девушка.
Я смотрел на нее вопросительно и молчал.
- Проехали, - покачала головой девушка.
- Разве проехали? - я выглянул в окно. Местность была красивой и лесистой. - Вроде бы пока нет.
- Кстати, как ты думаешь, а куда мы едем?
- В Москву? - я почувствовал, что в вопросе есть скрытый подвох.
- Почему в Москву? - в ее глазах мелькнуло страдание.
- Я собирался в Москву.
- А в какой стороне света Москва?
Я припомнил карту.
- Это я точно знаю. На востоке.
- Хорошо. Сейчас полдень. Солнце от нас с какой стороны?
- Прямо, - я сощурился, рассматривая висящий над дорогой желтый диск.
- Значит, куда мы едем?
- На восток, - тут я ни капли не колебался.
- Почему на восток? - почудилось, будто девушка застонала.
- Потому что на востоке - Москва.
Йоко бросила руль и закрыла лицо руками.
- Тебе плохо? - я забеспокоился.
- Да. Мне очень нехорошо.
- Я могу помочь чем-то?
Она порылась в бардачке и вынула из него шприц, глядя на меня неотрывно. Она словно не верила тому, что видит.
- Теперь можешь.
- Как именно?
- Сюда поближе наклонись.
И в шею мне почему-то вонзилась иголка.
Я открыл глаза и решил, что лежу в лесу. Сумерки, темные незнакомые деревья, я - прямо на земле.
Со стороны воды, прямо на меня, двигалась гигантская лягушка. От страха я рванулся и - сам не знаю, как - отлетел в сторону. И с размаху ударился о невидимую преграду. Теперь я беспомощно и странно развалился, недвижимый, вниз лицом.
- Спокойно, болван, - неприятным голосом сказала лягушка. - Еще раз подпрыгнешь - и насмерть голову себе разобьешь.
Я не мог пошевелиться - такой на меня накатил ужас. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, вообще не чувствовал никакого тела. Казалось, у меня вообще осталась одна только голова. Я вздрогнул - и опять больно стукнулся неизвестно обо что.
- Там стекло, тупица. Господи, - сказала лягушка, - зачем вообще ты создаешь идиотов? Человек он был - идиот, и лягушкой стал - идиот.
Как это так - лягушкой? Я повернулся к стеклу и попытался высмотреть отражение. Лучше б не получилось.
Я - лягушка.
Я смотрел на себя, и мысли в моей голове, холодные и бессвязные, превращались в пустоту.
Внезапно раздалась автоматная очередь.
- Руки вверх! Не двигаться!
Видеть, что происходит, я особенно, в общем, не мог, но на всякий случай тоже поднял руки. Послышался женский вскрик. Еще были звуки - будто кто-то пинает или расшвыривает мебель.
- Ты-то зачем лапы поднял? - с какой-то усталой издевкой сказала говорящая лягушка. - Не тебе скомандовали. Опусти.
Я послушался, пытаясь заодно понять, что там, за стеклом происходит. Животное посмотрело на меня с интересом.
- Подними руки... то есть лапы.
Я поднял.
- Опусти теперь.
Опустил.
- Снова поднять? - я попытался предугадать следующее пожелание лягушки.
- Ты еще и разговариваешь?.. - заинтересовалась лягушка и тут же нахмурилась, если это слово можно вообще применить к выражению этой морды. - Погоди. Помолчи пока, говорящий мой. С тобой мы разберемся потом.
Кто-то говорил в мегафон, я не мог разобрать ни слова. Моя новая знакомая (или знакомый? Я не был уверен, что верно определился с полом) буквально прилипла к стеклу.
- Что там? - шепнул я.
- Террористы. Наверное. Заложников взяли. Интересно, чего хотят.
Я тоже выпучил глаза, пытаясь разглядеть, что происходит. Удавалось плохо - все, что переставало двигаться, как будто бы исчезало из моего поля зрения. Вот человек с автоматом пошевелился - и я его увидел. Смуглый очень парень. С востока откуда-то. То ли турок, то ли араб.
Вот пошевелилась девушка - ей было очень неудобно сидеть, ее связали.
Еще один человек прошелся - и я увидел его четко. Высокий, с русой бородой, европейского вида. В руках у него был телефон.
- Говорит Бен Томпсон. Мы требуем два грузовых автомобиля и большой вертолет. Иначе мы начнем убивать заложников.
Девушка глядела прямо на лягушку.
Лягушка, в свою очередь, смотрела прямо на нее.
- Обыскали все! - ворвался какой-то человек, тоже весь при оружии. Он говорил по-французски.
Тот, кто назвался Томпсоном, повернулся на звук:
- И что?
- Два покойника свежих. То есть один свежий, а другой...
- Несвежий?
Вошедший пожал плечами.
- Пусть посмотрит врач. Я смотрел - и не понял. Он то ли живой, то ли нет.
- Ладно, - сказал Бен. - Я его сам посмотрю. Ты, - он перешел на русский и указал дулом автомата на девушку. - Вставай. Отведи нас туда, где находится препарат.
Я почувствовал, как лягушка замерла.
- Нет, - сказала Йоко.
- То есть как? - Бен, скорее, рассердился, чем удивился.
- Ну вот так, - улыбнулась девушка не без наглости. - Я не знаю, где препарат. Знал профессор. Но профессор умер. Профессора больше нет.
- Очень умная, да? - террорист наклонился над ней. Видимо, это означало угрозу.
- Ай-кью сто шестьдесят пять. Средний уровень - сто тридцать. У профессора было сто восемьдесят, и он тех, у кого ниже ста шестидесяти, вообще на дух не переносил.
- Очень умная, да, - согласился Бен. - А где препарат - не знаешь.
- Не знаю, - Йоко снова улыбнулась. Я не ошибся - это ей действительно шло.
- Кто-нибудь еще желает поумничать? - Томпсон обернулся.
Я не видел, сколько в комнате было человек - они замерли, и мое зрение воспринимало их слитно, как общий фон. Где-то наверху очень сильно загрохотало.
- Можно загружаться, Бен! - выкрикнул кто-то на английском. - Они пригнали вертолет!
Террорист задумался.
- Я еще не решил. Может, на машине. А вертолет как обманку пустим.
Англичанин прошел вглубь комнаты - рыжий. Я заметил, что у него бегают глаза.
- Нет, Бен. Это опасно. Машинам могут устроить засаду. Вертолет же. Мы ведь договорились с тобой уже.
- Все по плану? - уточнил тот, который говорил по-французски.
- Да, по плану, - ответил Бен и глянул на рыжего. - Загружайте. Ты полетишь за старшего с ними.
- Я высоты боюсь. Я на машине.
- Проследи, Виктор, - Томпсон повернулся к французу. Тот кивнул.
Бен вернулся к Йоко.
- Времени у меня нет. Я спрашиваю еще раз. Где препарат?
- Вы напрасно тратите время, - сказала Йоко. - Здесь этого не знает никто.
- Ты уверена?
- Абсолютно.
"Смелая девчонка". Я не знал, ведет она себя умно или глупо, но почему-то мысленно было всецело на ее стороне.
- А вот так?
Раздалась автоматная очередь, очень короткая. Девушка закричала.
- Итак?..
- Я! Не знаю! Где! Препарат! - она схватилась за бок.
- Есть еще кто-нибудь, кто тоже не знает?
Какой-то тощий молодой человек поднялся.
- Олег... - со стоном прошептала лягушка.
- Не надо больше стрелять, - сказал парень. - Я один из учеников Евгения Романовича. И я знаю, где препарат.
- Загружайте тело, - скомандовал Томпсон. - Отчаливать надо. Прибыли машины? - он снова говорил по телефону. - Мы сделали предупредительный выстрел, заложник ранен. Если наши требования не будут выполнены, заложников мы убьем.
- С этой что делать? - еще один террорист указал на Йоко, которая скрючилась на полу.
- Девять-один-один позвони, - Бен усмехнулся. - Да ничего не делать. Успеют спасти - спасут. Не успеют - умрет.
- Да я к чему... может, прикончить? Она же свидетель все-таки.
- Да ладно тебе, - Томпсон присел на корточки. - Она же ведь и не слышала ничего. Правда?
Йоко посмотрела на него с ненавистью.
- А тут и слышать не надо. Вы из террористической группы "Эль Койот". У вас татуировка под часами - в виде головы койота. Ваш глава при смерти - об этом писали в газетах. Вам нужен препарат и тело. Да тут даже ребенок все поймет.
- Сто шестьдесят? - уточнил Бен и посмотрел на товарища.
- Сто шестьдесят пять, - японка сплюнула кровью.
- Она видела тело, Бен. Узнает в лицо.
- А я и не подумал... - тот покачал головой. - Хорошо, что сказала. Действительно, придется убрать.
- Бен, они готовятся к штурму! Сваливать надо! - крикнули откуда-то слева.
- Ступайте.
- Дай я прикончу ее, да пойдем, - вызвался напарник Томпсона.
- Ступай. И уведи всех отсюда. Мне надо быстро выяснить у нее... кое-что еще.
С полминуты приказ всех вывести выполнялся.
Лягушка, сидевшая рядом со мной, кажется, перестала дышать - настолько она замерла.
- Где Крапский?
- Умер. Я же вам сказала. Насовсем. Фактор Икс у него исчез.
- Где. Крапский.
- В анатомичке. Где же ему быть.
Бен с силой пнул девушку ногой в живот, я аж сжался, боясь даже представить, каково это должно... Она закричала.
- В какую из лягушек вы успели его пересадить?
- Не успели...
- Не верю. А может, это... - он положил автомат на землю и подошел к террариуму. - Ну, кто из них? Вот этот, вот этот или вот этот? Или может, этот толстый? Или маленький вон тот? Слушай, чтобы не терять время - давай так. Я их по одному сейчас убиваю, а ты говоришь - Крапский это был или не Крапский.
- Не на...
- Не надо? - Бен склонился, рассматривая наши морды, очень беспечно повернувшись к ней спиной.
А зря.
Девушка - даром, что раненная смертельно - одним рывком дотянулась до автомата.
- Ааа!..
Посыпались осколки.
- Ну ты хорош, Бен, - сказал давешний напарник. - Развела тебя, как ребенка.
Тот почесал макушку.
- Да как-то я не думал, что в ней силы-то есть еще...
- Убили, - прошептала лягушка. Передняя стенка террариума разбилась и ссыпалась вниз, теперь от комнаты нас не отделяло ничего. И тут говорящая лягушка прыгнула - на письменный стол, заставленный всякой канцелярской утварью и приборами. И спряталась за пеналом.
- Профессора бы найти... - Бен поднялся.
- Да дался тебе профессор... Я серьезно тебе говорю, уже надо валить.
- Препарат? Тело?
- Все, как ты сказал. Все достали.
Бен потрогал тело Йоко кончиком ботинка.
- А ведь она могла что-то рассказать.
- Но ведь не рассказала. Не парься, Бен. Она видела тело. Да их, по-хорошему, всех тут надо перебить.
Только когда они вышли, я почувствовал, что дрожу. И - сам не зная, зачем - я прыгнул. Прыгнул на стол, к единственному понимающему меня живому существу.
Лягушка открыла лапкой лежавший на столе пенал, там оказались ампулы.
- Ты красную метку видишь?
- Нет. Я красного вообще здесь не вижу ничего.
- Я тоже, - лягушка стиснула зубы. - Все метки серые... Придется наудачу...
- Надо же, - удивился я. - У меня не все.
- Ну-ка? - моя собеседница заинтересовалась.
- Все бирки - зеленые. Кроме этой, - я указал лапой. - Она тут серая одна.
- Квасная, - лягушка прыгнула. - Ты пвосто не вазличаешь цвета.
Она оказалась на полу, возле тело Йоко.
- Но к счастью, не все. А я в сумерках вообще не различаю.
Лягушка зажала зубами верхушку ампулы и сколола ее. Потом аккуратно опрокинула Йоко в рот.
- Помочь хочешь?
- Да.
- Видишь маленький шприц вон там сбоку? Тащи сюда. Иногда может пригодиться даже идиот. Лишь бы Фактор Икс не успел исчезнуть...--
Я столкнул упаковку вниз. Странно это было, наверно - увидеть, как крупная лягушка делает инъекцию человеку и забирает кровь. Но мне посмотреть не удалось - моя повелительница сказала:
- Не стой там. Скачи в террариум, излови мне кого-нибудь. Кого-нибудь, у кого на лапке нет бирки!
- Какой бирки? - я замер.
- Такой же, как у тебя! - лягушка сказала это и отвернулась. Когда она повернулась снова, я был занят - я пытался вытянуть лапу так, чтобы увидеть бирку. Лягушка вдохнула. Выдохнула.
- Тащи сюда кого-то, у кого никакой бирки вообще нет! Стоп. Ладно. Ты не притащишь.
Она запрыгнула со шприцем прямо в террариум и тут же вколола все содержимое в черную крапчатую лягушку, которая имела несчастье находиться прямо здесь, под кустом.
- Как тебя зовут? - лягушка завязала кусок бинта на моей лапе на бантик. Теперь я должен быть стать для черной новенькой постоянным поводырем.
- Франсуа.
- Так вот, Франсуа. Нам надо поторопиться. Нам надо успеть найти и забрать у этих людей кое-что.
- Они же улетели?
- Не совсем.
- Они не улетели?
- Не задавай вопросов. Скачи за мной, тащи за мной Йоко.
Я обернулся на тело.
- Как же я ее потащу?
- Как это утомительно... - вздохнула лягушка. - Вот это теперь Йоко, - она показала на привязанную ко мне черную зверушку. Я открыл рот, чтобы вслух удивиться, но она пресекла. - Не забивай себе голову. Не умел раньше думать - и не надо. Начинать не время.
- Я не то хотел спросить... Я хотел спросить - а как мне вас называть?
- Евгений Романович Крапский. Можно - профессор.
- Это вы - умерли?
- Можно и так сказать.
- Бегом. Если я рассчитал все правильно, сейчас будет два взрыва.
Я учился думать про мою собеседницу "он".
Где-то вдалеке прогремело - раз, два.
- Это автомобили.
Мы были на террасе. Над нами в вышину вертикально поднимался вертолет.
- Взорвать бы его... - вслух подумал я.
- Чем? - удивился Крапский.
- Красной кнопкой.
- Видишь хоть одну?
- Да. Вот, - я указал кивком на продолговатый ящик. Из ряда мелких кнопок особо выделялась одна. Большая и серая - я теперь знал, что это красная.
- Ну жми.
Вертолет как раз пролетал прямо над нами, когда я нажал на кнопку. И в небе расцвел изумительный алый цветок.
- Это не я... - я смотрел в небо, потеряв дар речи. Твердил что-то невпопад, пытаясь оправдаться.
Профессор насладился мизансценой и только потом сказал:
- Это пульт от телевизора, идиот.
- Но вертолет же взорвался? - я скакал за ним, не обращая внимания на Йоко. Ноги у нее, кажется, слегка заплетались.
- Он должен был. А теперь давай поторопимся с тобой.
- Я устал.
- Ты разве не хочешь мне помочь?
- Не очень, - сказал я честно. - Я домой хочу.
- Во Францию?
- Угу.
- Во Франции лягушек едят. Тебе туда можно вернуться только человеком. Понял?
- Понял.
- Вот если ты мне поможешь - то я тебе тоже помогу.
- Вернете меня в тело?
- Да. Мы идем за твоим телом.
- Вы поможете мне? Обещаете? - я радостно сложил лапы на груди.
- Обещаю, - торжественно сказал Крапский.
Лягушка-Йоко издала звук. Профессор прислушался.
- Показалось. Показалось, что тоже в сознание пришла...
- Ну вот и оно... - профессор протиснулся в щель между притолокой и дверью.
На столе лежало тело. Я сначала ничего не понял, а потом вдруг меня осенило - так это же мое!
- А как оно здесь оказалось? - я ничего не понимал.
- Потому что оно не улетело на вертолете, - пояснил Евгений Романыч.
- А должно было улететь?
- Вообще-то террористам требовалось как раз именно оно.
- Так значит, оно улетело? - я рассматривал свои грязные пятки - неделю не было возможности вымыться.
Евгений Романыч с презрением покосился на меня.
- Бен не доверял тому рыжему. Знал, что предатель. И подменил тело.
- На чье?
Профессор помрачнел - это было заметно даже на его морде.
- На мое, полагаю. Он заменил его на мое. Помоги мне.
- Как помочь? - я с готовностью отозвался. Хотелось задобрить профессора, чтобы он помог мне побыстрее вернуться в тело.
- Посади Йоко в сторонке и возьми-ка в зубы вон тот телефонный провод.
- Зачем? - я перепугался.
- Затем, чтоб ты отошел подальше и держал его крепко. Я попробую забраться по нему наверх.
Этот ответ меня полностью удовлетворил. Зажав витой провод пастью, я отпрыгнул так далеко, как только мог. Профессор уцепился за спиральки провода обеими лапами и каким-то диковинным кувырком перепрыгнул повыше.
- Главное, рот - не открывай. Что бы ни случилось. Ты меня понял?
- Да, - ответил я, и Евгений Романыч смешно шмякнулся на землю. Пару секунд из него вырывалось только шипение и слово "остолоп".
- Я тебе что сказал?
- Но вы же сами меня спросили...
- Много разных я видел идиотов, но чтобы настолько идиот...
Я понял свою ошибку и сидел теперь молча. Опасный путь почти наполовину был уже преодолен, когда дверь открылась, и вошел Бен. Споткнулся о провод:
- Это что еще такое?! - пинком отшвырнул его в сторону. Профессор, перебирая лапками, отлетел в стену. Я юркнул за ножку стола.
- По всей лаборатории - одни лягушки... - пробормотал Бен сердито, чуть не наступив на Йоко. Йоко! Я забыл про нее! Террорист отвесил ей внушительного пинка. Она шлепнулась недалеко от меня, и я решил, что разбилась.
- Грузите тело! - скомандовал Бен.
Девушка-лягушка открыла глаза.
- Где я?
- Тише... - я подпрыгнул к ней и закрыл рот лапой. - Здесь враги.
- Что я... Как?! - она смотрела на себя, разглядывала свое тело.
- Ты погибла, - подоспел профессор. - Это все, что я смог сделать для тебя.
- Но я же...
- Зачем ты выпендривалась? Зачем всю эту чушь перед террористами несла?
- Но я...
- Ты жива, это главное, - отмахнулся Евгений Романыч. - По мне, так нисколько не изменилась. Так что считай, что ничего особенного не произошло.
- Не плачь, - я сочувственно потрогал перепонкой ее лапку.
- Я не плачу, - буркнула Йоко. - Лягушки не плачут. Не могут.
- Хватит нюниться, вы оба, - сказал профессор. - Главное, не пропустить момент, а то они уйдут.
- Что мы можем сделать? - спросила японка, моментально собравшись.
- Сейчас их главный, Бен, мимо нас к двери пойдет. Надо уцепиться за его брюки.
- Чем? - испугался я. - У меня когтей-то нету.
- Ни у кого нету. В экстренной ситуации лягушки ломают кости на лапах. И они торчат, крючками такими. Это инстинкты.
- Вот так, - охнув, захрустела лапой Йоко. - А тебе, - она глянула на меня, - природа разве не подсказывает ничего?
- Такого - точно не подсказывает, - я содрогнулся.
- Ты тело назад хочешь? - спросил профессор.
- Хочу, конечно.
- Можно этого не делать, - Йоко с грустью смотрела на переломанную лапку. - Тело ведь на каталке покатят. Не на руках же они его понесут.
- Молодец! - похвалил профессор. - Иногда все же соображаешь. На нижнюю перекладину каталки запрыгнуть надо. А потом забраться в сумку или в карман.
- А когда доберемся до тела - что делать с телом? - спросил я.
- Кусать его надо. Между пальцев руки, - сказала девушка и вдруг испуганно глянула на профессора.
- Ничего. При нем можно, - разрешил тот. - Он все равно болван.
Мы ехали на каталке, уцепившись, что было силы.
- Что вы пришли в сознание - понимаю, - тихонечко размышляла вслух Йоко. - Вы готовились, медитировали. Осознавали свое "я" в отрыве от тела. Что я пришла - тоже, в принципе, объяснимо. Я же как-то участвовала, невольно что-то передалось. А он почему?
- Расквакалась-то. Йоко, тихо.
- Евгений Романович, я правда не понимаю, почему.
- Он не пользовался мозгом. Он просто не умел. Какой у него ай-кью? Где-то в районе шестидесяти?
- Пятьдесят три.
- Пятьдесят три... Франсуа, а чем ты вообще по жизни занимался? - Крапский посмотрел на меня с интересом.
- На гитаре играл. Путешествовал. Травку курил.
- Курил травку, - повел лапкой профессор. - Вот тебе список занятий. Зато именно это дает ему идеальный для импринтинга, девственно-чистый мозг.
- Для чего идеальный? - я ни слова не понял.
- Для того, чтобы ты мог вернуться в свое тело. Это эксперимент такой.
- Это такой эксперимент... - эхом повторила девушка.
Я надулся, как шар, профессор забрался ко мне на спину и подпрыгнул. Следом забралась Йоко. Я смотрел на них снизу вверх:
- А я?
Японка поглядел на профессора, тот пожал плечами, и черная лягушка протянула мне тонкую лапку.
- Только учтите, - Евгений Романыч перепрыгнул через туловище и полез под простыню. - Если он брякнет какую-нибудь глупость - я его выкину в окно.
- Постарайся молчать почаще, - шепнула Йоко. Мы сидели под мышкой моего тела. - Профессор - аллергик. У него аллергия на дураков.
- Как же он живет-то, бедный? - во мне сразу проснулось сочувствие.
- Очень трудно ему, - девушка сказала это тепло и нежно - насколько можно было судить по лягушачьему взгляду и голосу. - Очень, очень трудно. Но как-то живет.
- А ты? - мне стало интересно.
- Я живу работой, - сказала Йоко. - Наукой. Экспериментами. Поиском. Уж как могу.
- А чувства? - я прищурился.
- А что мне чувства?
- Ну, тебе жизнь твоя нравится? Вообще все нравится?
- Говорят, что вообще все нравиться может только дураку.
- Точно, - подтвердил я. - Но - о тебе говоря - ничего поменять не хотелось?
Японка задумалась.
- Иногда мне красивой хотелось бы быть. Чтобы знаешь... Прямо очень красивой. Я бы стала актрисой. Но это... жизнь, которой не будет. Зачем о ней говорить?
- Тебе было бы тогда легче?
Она повернулась ко мне:
- В каком смысле - легче?
- Ну, что он не любит, - я скосил глазом куда-то туда, где прятался Крапский.
- Откуда ты знаешь? - проговорила она медленно.
- Я-то знаю. Ты все про мозги знаешь. А про чувства все знаю я. Хочешь, поговорю с ним?
- Не смей! - Йоко вскрикнула.
Послышалось шкрябанье.
- Что там у вас? - профессор недовольно перелез на нашу сторону. - Развели шум и гам. Засекут. Надо сидеть тихо.
- Я у Йоко спрашивал... - открыл я рот, но девушка меня перебила:
- Он спрашивал, нельзя ли ему вернуться в тело прямо сейчас.
- С ума сошел? Ни в коем случае, - Евгений Романыч глянул на меня строго. - Если тело будет непригодное, они его просто убьют.
- Но идея не такая уж плохая, - заметила Йоко. - Мы приземлимся, он схватит нас на руки - и убежит. Из реанимации это будет сделать сложнее, там будет охрана.
- Тебе, видимо, кажется - я с тобой посоветоваться забыл? - нахмурился Крапский.
- Зачем вы так с ней? - я очень обиделся за японку. - Она ради вас жизнью рисковала!
- Слушай, ты, замолчи, - девушка окрысилась.
- Вы видели, как она смотрит на вас? Она же глаз с вас буквально не сводит!
- Идиот, а наблюдательный, - хмыкнул профессор.
Тряхнуло в воздушной яме.
- Если скажешь хоть слово еще - придушу, - прошептала Йоко.
- Да почему? Ты же так относишься к нему! Он твой учитель! Почему же он...
- Я не это в людях ценю. Собачью преданность я больше ценю в собаках.
- Да как вы... - я почувствовал, что раздуваюсь.
- А в ученых я выше ценю ай-кью.
Девушка отвернулась.
- И я не одобряю, - мне показалось, что профессор сейчас поправит очки. - Я не одобряю этот бессмысленный подвиг, на который пошла Йоко.
- У меня, между прочим, имя есть, - пробурчала девушка.
- А как тебя зовут? - удивился я.
- Вообще-то Татьяна.
- Значит, ты не японка? - уточнил я.
Девушка квакнула.
- Ты просто неподражаем... Послушай, постарайся ответить на этот вопрос сам - японка я или нет.
Я думал довольно долго.
- Мне кажется, ты не японка.
Профессор расхохотался.
- Ладно, согласен, - сказал он, как будто с кем-то спорил. - Дураки природе тоже нужны. По крайней мере, с ними смешно.
- И со мной смешно? - очень грустно спросила Йоко.
- И с тобой иногда. Хорошо хоть, не постоянно. Я пойду гляну, что у там у... этих происходит.
Девушка смотрела ему вслед.
- Спасибо. Спасибо и на том...
Я тоже посмотрел на его прыгающий толстый зад.
- А ты ему когда-нибудь говорила?
- О чем?
- Ну, что ты влюблена в него.
- Да как-то к слову ни разу не пришлось, - сморщилась она.
- Какое же ты хотела для этого слово?
- Это была ирония, - отвернулась она.
- Где? - я не понял.
- Молчал бы лучше. Не понимаешь ты ничего.
Я помолчал, но все равно ничего не понял.
- Что ты в нем нашла?
- Он такой - единственный. Он гений. Никто во всем мире не думает так, как он.
- А это важно? - я действительно удивился.
- Мне - важно, - сказала она решительно. - Не в обиду, но я в принципе не могла бы встречаться с дураком.
Я посмотрел в ту сторону, куда ушел профессор:
- Пойду-ка я туда тоже, послушаю. Может, какого-нибудь ума наберусь.
- Почему именно лягушка? - спросил Бен. Он сидел в кресле позади первого пилота, на месте второго пилота возвышался до зубов вооруженный охранник, а рядом с самим Беном, в наручниках, сидел Олег.
- У лягушки - наиболее стабильный в природе генетический код. Не менявший на протяжении многих тысяч лет. Другие животные - мутируют. Лягушки - меньше всех.
- И что это дает?
- Ну вот это и дает... нужный эффект.
- Какой? - наводящий вопрос Бен сопроводил взглядом на автомат.
- Что именно вы хотите знать? - вздохнул ученый. - Я могу подробнее объяснить.
- Почему не записать этот... код... просто на флешку? Ну, если вы его расшифровали, почему никуда нельзя записать этот код?
- Можно, - сказал Олег. - Теоретически - можно. Но нельзя. Существует Фактор Икс.
- Что за фактор? Не темни тут, мы тебе все же не профессоры.
- Я не темню, - устало сказал парень. - Мы так называем его - Фактор Икс. Мы сами точно не знаем, что он такое. Но я попробую рассказать. Я расскажу.
Бен пересел поудобнее.
- Если мы берем код живого человека, то человек умирает. Какая-то его часть переходит в код.
- А если не переходит? Так бывает?
- А тогда этот код нерабочий. Он больше ничего не дает.
- То есть? - манера изложения мысли Бену очевидно не нравилась, Олег это понял и заговорил живее.
- Если мы забираем код человека и записываем... куда-нибудь... хоть в пробирку положим - то с него нельзя вернуть человека. Можно сделать инъекцию обратно. Но человек умрет.
- То есть вы у кого-то берете пробирку крови - и он умирает? - не поверил Бен.
- Не пробирку... - Олег покусал губы. - Мы вводим особенное вещество. И тогда забираем. С кодом.
- То есть яд?
- Нет.
- Тогда я не понимаю. Умирает он из-за чего?
- Мы не знаем пока, - заверил Олег. - Честное слово, мы пока не знаем. Поэтому и называем вот так вот - Фактор Икс.
- То есть если просто в пробирку кровь...
- Фактор Икс погибает.
- А если в лягушку?
- Тогда остается живой.
- И из лягушки можно обратно?
- Да, - Олег кивнул.
- А с лягушкой что будет?
- Лягушка при этом умрет. Только тот, у кого Фактор Икс - вот тот остается живой.
- Это что - душа? - поднял брови Бен.
- Мы не знаем, - покачал головой помощник профессора. - Евгений Романович в душу не особенно верил.
- А ты?
- А я не знаю. И да, и нет.
- А ты? - я заметил, что за моей спиной появилась Йоко.
- Не знаю. Вообще-то мы между собой иногда называем Фактор Икс душой. Но это не проверено. Мы сами до конца не понимаем.
- Снижаемся, - сказал пилот.
Бен ухватился за какой-то поручень над собой.
- Прыгай! - скомандовал профессор.
Вертолет стоял на земле. Для людей, разумеется, свешивался трап, нам он был ни к селу. Но без него оказалось высоковато.
- Прыгай! А то пинка дам!
Я зажмурился и кувырком полетел в траву.
- В сторону, в сторону, в сторону! - полежать мне в траве не дали. Евгений Романыч и Йоко погнали меня по всему здоровенному полю. - Ты ж не хочешь, чтобы тебя затоптали?! Шевелись!
Предостережение оказалось не лишним, потому что вертолет немедленно окружила целая толпа - какие-то медики, охрана.
- А почему мы убежали? - я рассматривал это все из высокой травы, когда мне, наконец, позволили остановиться. - Я прыгнул бы на каталку... и что там дальше надо было делать...
- Между пальцев кусать, - напомнила Йоко.
- Замечательно. Только у него нет зубов.
- Как это нет? - хором спросили мы с девушкой.
- Зубы есть не у всех видов. Лягушки вообще очень разные. Представляете?
- У меня есть зубы... - возразил я нерешительно.
- Ну-ка оскалься, - предложил профессор. - Видишь, Йоко? Он относится к виду, у которого зубов нет.
- А как же вы хотели вернуть его обратно в тело? - девушка нахмурилась. При лягушачьей мимике это выглядело комично.
- Никак не хотел. Он мне нужен здесь вовсе не для того.
- Но вы же всю дорогу говорили ему... Вы ему прямым текстом обещали...
- Посмотри на меня. Внимательно посмотри. Вот так, - профессор сверлил ее взглядом. - Я лишился тела. Я умер. Я науку, по-твоему, оставлю на кого? На тебя? На Олега? На кого я оставлю науку? Да даже просто чтобы записать идеи, которые я обдумываю, и ничего не переврать - такого ай-кью среди вас нет ни у кого.
- Сто восемьдесят - только у вас. Может, на всей планете, - сказала девушка. - Вы один такой.
- А я тебе о чем говорю. Так о чем я должен думать? О благе вот этого наркомана, почти клинического дебила, или о будущем науки?
- Но обнадеживали-то? Врали-то вы ему для чего?
- Потому что - имею право! - профессор надулся и как-то прямо выкатил грудь. - Есть благо науки. И рядом с ним чье-то персональное благо - это ничто. Ты должна это понимать, если ты - ученый по духу. Ну хотя бы - ученый хоть чуть-чуть. Хоть по книжке трудовой.
Повисла пауза. Я замер, страшась прервать ее первым.
- Я бы просто без него в вертолет не забрался, - пояснил профессор. - Только и всего.
- Ну и жаба же вы, Евгений Романович, - грустно сказала Йоко. - Какая же вы мерзкая жаба. Не пойду я с вами.
- Да и ладно, - он посмотрел на нас с отвращением. - Все равно от вас обоих здесь толку - ноль.
Он развернулся к нам толстым задом и ускакал.
Это было невозможно, но мне показалось, что Йоко плачет. Я погладил ее по спине - как если бы был человеком.
- А ты почему остался? - вздохнула она.
- Из-за тебя.
- Догони его. Может, подвернется шанс, и он придумает, где и для тебя взять тело. Беги, беги. Со мной только время теряешь.
Я квакнул, словно откашливаясь.
- Ты скажешь, что я дурак и что сейчас не время.
- Конечно, скажу.
- Йоко... Тани... Наплевать мне на тело. С тобой останусь. Я тебя люблю.
Она замерла. Я уж хотел похлопать ее по плечу - думал, с ней что случилось, но Йоко заговорила.
- Ну ты дурак... - она покивала. - Ну ты нашел время...
- Да кто ж для этого ищет время. Само случается.
- Послушай, Франсуа, - она впервые назвала меня по имени. - Ведь это же невозможно. Ты же всего ничего успел увидеть меня человеком.
- Так это и не тогда случилось. Это вышло потом.
Она помолчала.
- Хочешь сказать - ты взял и влюбился в лягушку.
- Сказка есть такая французская. Принцесса-лягушка и Анри-Пьер.
- Иван-царевич, - задумчиво поправила Йоко.
- У вас - Иван-царевич, наверное, - я не стал спорить.
- Нет, у меня-то точно - Иван-дурак.
Она помолчала.
- То есть ты готов ради меня навсегда остаться лягушкой?
- Если ты будешь лягушкой, то да.
- Это невыносимо! - Йоко воздела лапки в страдальческом жесте. Сломанная выглядела от этого особенно грустно. - Идем, Франсуа. Торопиться надо.
- Куда торопиться? - мне как раз торопиться не хотелось. Если начинать новую жизнь - так почему не здесь и не прямо сейчас.
- За телом твоим, куда же. Этот козел его не стоит. Нашелся... умник.
- Он лягушка, - поправил я. - А не козел.
Кафель вестибюля скользил и холодил лапы.
- В лифт нам надо. Реанимация на втором этаже.
- Откуда ты знаешь? - я очередной раз восхитился.
- Здесь указатель... - Йоко кивнула на вывески. А я-то их не заметил. - Быстрей! Слышишь звук? Лифт спускается. Сейчас подойдет.
Створки лифта открылись, из них вышла какая-то дама.
- Ваше высочество... - пошел ей навстречу мужчина с ресепшна.
- Я искала врача. Не нашла.
- Изволите подождать в комнате для гостей?
- Нет, - она поправила меховую накидку. Длинный лисий хвост свисал до самого пола. - Я вернусь к своей дочери. Проводите меня к ней.
Йоко смотрела на оставшиеся в вышине кнопки лифта. Я невольно засмеялся.
- Не квакай, - сердито буркнула она. - Умные люди тоже ошибаются иногда.
- Да, ради разнообразия, - я хмыкнул. Девушка подозрительно покосилась, будто я сказал что-то неожиданно умное.
- Надо лестницу искать.
Дама с накидкой вместе со служащим больницы вошли в лифт.
- Прыгай на хвост, - шепнул я, указывая на пушистую кисточку на полу. - Может, на ней и доедем до места, если нам повезет.
Лифт просигналил.
- Второй этаж... - удивилась девушка. - Как ты догадался?
- Я не догадался. Повезло.
- Вот так просто - повезло? И все?
Я дунул на мех, чтобы лучше видеть собеседницу.
- А как я до тридцатника дожил среди вас, умников, по-твоему? Не слышала разве, что дуракам везет?
- Не обижайся на меня, - внезапно сказала Йоко. Мы забрались по накидке на самое плечо и говорить теперь приходилось тихо - чтобы никто не услышал. - Я думаю, не дурак ты вовсе.
- А кто же? - я заржал. В этом было что-то новенькое.
- Ну... ты всего лишь... простодушный человек такой.
- Не обманывайся.
- Как минимум, ты добрый.
Я мрачно покрутил головой.
- У меня только одно достоинство. Я на гитаре играю хорошо.
Княгиня, на которой мы ехали, остановилась.
- Прошу вас, ваше высочество, - служащий (не знаю, каким словом он правильнее называется) почтительно открыл перед нею дверь.
- Прыгай! - шепнула Йоко. - Прыгай на каталку! А то унесут не туда!
У двери палаты стояли каталки с инструментами. Что-то металлически звякнуло, когда мы шлепнулись вниз.
- Что-то из этого едет по назначению... - сказала Йоко. А я смотрел не туда и думал не об этом. - Что ты замер, Франсуа?
- Гляди, - я указал глазами в открытую дверь. - Вот это - принцесса.
На реанимационном столе, белая, чуть ли не прозрачная, лежала девушка, до плеч прикрытая простыней. Врач как раз отсоединял трубки. Княгиня заплакала.
- Какая жалость, - сказала Йоко, тоже зачарованная этим печальным зрелищем. - Все-таки это несправедливо. Погляди, какая она красивая. И вдруг умерла.
Несколько секунд прошло в полном молчании.
Йоко вытянулась, разглядывая принцессу во все глаза.
- Посмотри на нее, Франсуа. Ведь у нее же, наверное, было все. Красота, возможности. И зачем нужны они, если все заканчивается - вот так?
- А представляешь, Тани, если б это тело было твое?
Она покосилась на меня - наверное, даже об этом и не подумала.
- Невозможно, Франсуа.
- Почему невозможно?
- Фактор Икс. Она только что умерла. Душа еще там. Две человеческих души в одном теле не бывает. Они обе погибают. Они просто друг друга убьют.
- Значит, Фактор Икс - это все-таки душа?
- Я не знаю. Я знаю, что эта та составляющая, без которой личность невозможна. Мы проверяли.
- Это потому что ты дурак, - она ласково улыбнулась.
- Я бы подождал, когда та, другая душа умрет.
- Ты дурак - а хитрый... - девушка прищурилась.
- Фактор Икс, ты говорила, долго не живет.
- Сможет ли после этого выжить тело... - Йоко задумалась.
- Я бы попробовал.
- Это потому что ты идиот.
- А как бы нормальный человек сказал?
- Нормальный бы человек сказал, что влюбился. Что любимая женщина даже в теле лягушки - лучше, чем ничего. Что он не позволил бы любимой женщине рисковать и погибнуть.
- Тогда, наверное, это к лучшему, что я - не он.
Она посмотрела на меня.
- Ступай, ступай, - я указал глазами на соседний столик-каталку. - А то увезут ее. И используй это тело хорошо.
- А ты... - она, кажется, готова была прыгнуть, но колебалась. - Ты один не справишься. У тебя нет зубов. Нужно будет другой способ найти.
- У меня есть зубы.
- Нет. Ты не понимаешь. У лягушек, у некоторых видов...
Я вздохнул.
- Да я понял все. Знаю. Он ошибся. У моего вида - есть зубы. Просто не там, где у него самого. Они чуть подальше. Не на виду.
Она помолчала. Я подтолкнул ее лапой.
- Ступай, не бойся. Я найду тебя. Я вернусь в свое тело и найду.
- Как?
- Что ж я, умный, все знать заранее? - я подмигнул ей. - Я не умный. Но уж как-нибудь да разыщу.
Я остался один.
"Простодушный" - сказала Йоко. Точнее - простофиля. Любой, кто умнее, может без затруднения обмануть. Ну и как мне быть?
Мимо по коридору быстро прошел Бен, и я поскакал за ним, стараясь особо не отсвечивать. Ответ-то ясен. Как в сказке. Побарахтаемся в молоке еще чуть-чуть.
Какой-то бородатый человек лежал на кровати.
На второй лежало мое тело. С дыхательным аппаратом. Я сказал бы, что я без сознания, но еще живой, если б не сидел сейчас под той же кроватью.
- Вы отдаете себе отчет, что исходное тело погибнет? - раздалось над моей головой.
Олег! Тот самый ученик профессора номер два. Предатель. Все во мне так и заколыхалось, я почувствовал, что зоб распирает. Йоко, девчонка, пожертвовала своей жизнью, а этот!.. Трус!..
- Ввожу препарат, - сказал Олег. - Держите наготове лягушку.
- Я сам, - сказал Бен. - Я хочу сам за всем проследить - как все пройдет.
Я опоздал.
Я уже не получу свое тело.
Профессор, правда, тоже не получит, но не получу и я. Оно достанется террористу, который станет неузнаваем. Дурацкая развязка. Но разве могу тут как-то вмешаться я?
- Лягушку, - Олег протянул руку. Чтобы лучше видеть все, я отпрыгнул в сторону, потом - на чей-то чемодан, потом на тумбу. Затем на подоконник - там очень легко было спрятаться за жалюзи.
Бен протянул какую-то черную малявку. Олег сделал инъекцию.
- Что теперь должно произойти?
- Лягушка должна укусить.
- А что, у них есть зубы? - удивился Бен.
- У некоторых видов.
Олег отвернулся, жестом фокусника пряча подопытное животное в карман - и тут же из кармана достал другое. Профессора! Все произошло так быстро, что подмену, наверное, видел только я.
Козел!
Я раздулся до размеров шара и понял, что вот-вот лопну. Он всех обманул! И Бена, и Йоко, и меня!
Евгений Романыч прыгнул на кровать, Олег положил его между пальцев моего собственного тела.
- Укусит? - неуверенно спросил Бен, глядя на то, как кривая с зигзагами на кардиомониторе у Босса превратилась в полосу.
- А то как же, - кивнул Олег. - Разумеется, да.
"Неужели он не видит? - подумал я. - Евгений Романыч - он же даже цвета другого! Тупица!" Впервые кто-то соображал гораздо медленнее, чем я!
- Стоп! - закричал Бен. - Это не та лягушка!
Охрана в дальней части комнаты защелкала взводящими курками.
- Стоять! - террорист уперся дулом пистолета в висок ученого. - Отдай сюда черную.
- Поздно, - сказал Олег. - Понимаете, уже нельзя.
- Давай сюда, - Бен резко развернул помощника профессора к стене лицом, так двинув, что нос того, наверное, сломался. Террорист быстро сунул руку ученому в карман. - Вот она! Держите его! - он передал Олега помощникам и вернулся к моему телу. Большая серая лягушка отвалилась бездыханной.
- Ну как это делается? Ну? - Бен затормошил черную. - Давай, вгрызайся!
- Нельзя! - Олег аж уронил очки выворачиваясь, и тут же получил в челюсть.
- Чего он от меня хочет? - спросила черная лягушка на английском с арабским акцентом.
Я решил, что пришло время для господа бога.
- Во имя Аллаха, кусай между пальцев, сын мой, - квакнул я из-за занавески. - Посильнее, а то не прокусишь. Давай, кусай.
Фактор Икс. Одна душа убивает другую. А что остается?
Почему на моем месте не кто-нибудь смекалистый, а именно я?
Впрочем, смекалистый - я сильно подозревал - тоже не знал бы ответа.
Что остается от Фактора Икс?
Первозданная пустота?
Я замер.
Фактор Икс. Если одна душа убивает другую, что же будет, если подключится третья, а именно - я?
Никто не знает ответа. Наука не знает. Наука хотела бы эксперимента.
Только кто же на такое решится?
Мир замер. То есть он не замер - просто я впервые в жизни размышлял так быстро. Доля секунды - неожиданность - вот все, что у меня есть.
Могу успеть. Но вероятность проигрыша гораздо выше.
Короче, только дурак осмелился бы вот так рискнуть.
Значит, мне можно.
Я-то как раз дурак.
* * *
Стою на сцене. В глаза бьет рампа, зала не рассмотреть, но я примерно знаю, в какой стороне столик, где сидит Василиса. Последнюю песню я пою ей, только ей. Зал аплодирует. Спускаюсь вниз, щурясь.
- Я боялась, что не найдешь.
- Сложно было бы не найти, - смеюсь. - Ты во всех журналах. Имя ты странное выбрала для Голливуда.
- Ты понял, почему именно Василиса?
Кто-то фотографирует нас, она инстинктивно меняет позу - так лучше.
- Потому что Премудрая и Прекрасная?
- Вроде того, - кивает. - Я знала, что ты - поймешь. Чем ты занимался?
- Учился жить. Заново.
Она теребит салфетку. Я, разумеется, знаю, каким будет следующий вопрос.
- Что случилось с профессором?
Пожимаю плечами.
- Он остался... лягушкой? - последнее слово она произносит тихо.
- Лягушка была мертва.
- Фактор Икс... - говорит Василиса. - Двух душ в одном теле не бывает.
Смотрю ей в глаза.
- В моем - точно. Можешь не сомневаться - душа в моем теле одна.
Звонит телефон. Гляжу на номер:
- Отойду на минутку.
Колеблется:
- Не исчезнешь больше?
Смотрю на нее серьезно:
- Я больше никуда тебя не отпущу. Только пара минут. Не жги лягушачью шкурку.
Тревожно смеется. Нажимаю "Прием" и оставляю ее одну.
В коридоре темно. Прислоняюсь к стене, закуриваю. Мой абонент в трубке все говорит, и говорит, и говорит. Затягиваюсь.
- Холодильную установку для сыворотки побольше закажи. Это другие масштабы, это же мировой рынок. Приеду к запуску. Разрули все сам. Нет, Бен, я не буду прерывать гастроли, вы справитесь сами. Потому что я не держу идиотов, Бен. Ни одного.