На вокзале его встречали двое - короткий толстый, длинный тощий. Они были завернуты в коричневые плащи; долго, мучительно пытались справиться с этими простынями, чтобы поздороваться, но дальше запястий ру́ки из-под плащей не высовывались. Наконец кивком головы в гигантских шляпах пригласили за собой.
Вышли на площадь, остановились у машины. Тощий, продолжая сражаться с плащом, просунул ладонь, дернул за ручку. Ручка сломалась, он стал открывать другую дверь, и отломал ручку на ней.
Толстый, путаясь в коричневой простыне, подобрался к приоткрытому багажнику, просунул руку, вытащил ржавую железяку. Вдвоем с тощим они воткнули железяку в щель между дверью и корпусом, надавили. Дверь с грохотом отвалилась. Радостно переглянулись, кивнули чтобы он садился в машину, полезли сами.
Толстый, перекарабкавшись через изодранные вонючие сидения, занял место водителя и вцепился в кривой поломанный руль. Тощий ввинтился вслед, сложился на переднем сидении. Толстый стал терзать зажигание, стараясь завести машину. Наконец сломал ключ, выдрал замок зажигания, выбросил в разбитое окно.
Тощий долго долбил плечом дверь, выпал на улицу, разложился коричневым флагом, достиг капота, стал бить его из-под плаща кулаком. Капот долго гремел и стонал, но все-таки отделился; тощий сбросил его на битый асфальт, наклонился в двигатель, впился зубами в какие-то проводки.
Толстый стал давить педали и дергать ручки. Двигатель долго трещал и скрипел, но через полчаса машина завелась. Тощий подобрался к своей двери, просунулся, снова сложился в кресле. Толстый свирепо дал газ.
Поехали.
II.
"Люкс" в гостинице освещался пыльной засиженной мухами лампочкой. В спальне стояла воняющая древней мочой кровать, из разодранного чрева которой торчали ржавые поломанные пружины. На полу валялось серое затерзанное белье. На подушке дремал выводок тараканов.
Тараканы были везде; огромные, полупрозрачно-коричневые, они шуршали, занимаясь своими делами; старались не попадаться под ногу, и, в общем, никому не мешали. Они перетаскивали черные заплесневелые клубни, поглядывая на вошедшего с некоторым беспокойством.
Он прошел в ванную, намереваясь принять душ с дороги, но там не оказалось ни ванны, ни душа, ни унитаза. Посреди на битом полу копошилось несколько грязных крыс. Они доедали дохлую кошку, и недобро поглядывали на вошедшего, давая понять, что делиться ни с кем не намерены.
Выспаться не удалось; выключатель был замазан калом, свет выключить было проблематично; к тому же в окна всю ночь смотрели полуразложившиеся лица, расплющив сгнившие носы о стекло. Время от времени переглядывались, затем снова припадали к стеклу, таращились коричневыми глазами.
III.
Без четырех девять явились тощий и толстый. Они постучались; дверь отвалилась и упала на пол, придавив пару зазевавшихся тараканов. Следуя за плащами, он спустился, вышел к машине, на которой теперь осталась только мятая крышка багажника. Двигатель работал (очевидно, не выключаясь со вчерашнего дня); погрузились в машину и тронулись с первого раза.
Проезжая часть была завалена битым кирпичом и стеклом, мотками ржавой проволоки, выпавшими деталями от машин. Толстый время от времени вреза́лся в попутные и противоидущие автомобили, чтобы расчистить дорогу. Стоял гром, грохот, скрежет; воняло выхлопным газом, перегретым маслом.
Окна в зданиях по сторонам были разбиты. Из окон глазели зловещие лица. Когда машина приближалась, лица скрывались в черноте проемов; когда проезжала и удалялась, лица снова выбирались на свет и провожали машину глазами.
Когда машина объезжала площадь, заваленную мусором и крошеным гранитом, из одного окна вылетел ком жеваной бумаги и, через разбитое стекло, влепился толстому в глаз. Тот выпустил руль, схватился за глаз, закричал и заплакал. Машина врезалась в осколок гранита, двигатель взорвался и загорелся. Остаток пути пришлось проделать пешком, и они опоздали.
IV.
К Начальнику попасть было непросто. Нужно было миновать тоннель, шириной девяносто сантиметров и высотой сто сорок. Тоннель был забит влажной тухлой бумагой, мятыми пластиковыми бутылками с какой-то гнилью; по тоннелю бегали крысы, путались под коленями и руками.
За тоннелем оказалась приемная, в которой за грязным голым столом сидела грязная голая секретарша и сурово оглядывала посетителя. За спиной секретарши находилась дверь, обитая ржавым железом. Рядом висела туалетная цепь с ручкой и табличка, на которой значилось "Звонить строго одиннадцать раз".
Секретарша сурово изучила предъявленные бумаги, встала. Виляя коричневыми ягодицами, подошла к двери и одиннадцать раз сурово дернула за цепочку. За дверью прогремел молот, дверь со скрежетом отворилась.
V.
В кабинете Начальника не было окон, но была еще дверь, напротив входной. Кабинет был завален мусором - в центре по щиколотку, в углах по колено. Здесь были в основном объедки и огрызки, плохо обглоданные косточки, мятые стаканчики из-под мороженого, фантики. Валялись также плохо выгрызенные горбушки, рваные пакеты из-под детского молока, битые погремушки, драные шарики на резинках, обкусанные деревянные кубики, ломанные железячки от конструктора.
Начальник находился за огромным столом, в грудах такого же мусора. Руки Начальника были сложены перед свирепым лицом, которое угрюмо лежало на мусоре. Глаза были закачены под брови, и создавалось впечатление, что зрачки крепились как некие крышечки, которые можно откидывать вверх и опускать назад.
Начальник взял бумаги, растолкал на столе мусор, положил бумаги на образовавшуюся полянку, начал свирепо изучать документ. Через полчаса он откинул зрачки-крышечки и свирепо вскочил.
- То за чем Вы сюда попали, - загремел глухим рыком Начальник, - у нас есть!!!
Он ударил по столу кулаками так, что половина мусора ссыпалась на пол.
- Больше того!!!
Ударил ногой по тумбе стола.
- У нас есть не только то за чем Вы сюда попали!!!
Оскалил зубы и зарычал.
- У нас есть гораздо, гораздо, гораздо больше!!!
Подпрыгнул и обрушил на стол кулаки.
- У нас есть даже такое за чем сюда еще не попадал никто!!!
Вцепился руками в края столешницы, набычил косматую голову, стал бить ногой в пол.
- У нас есть такое чего Вы даже не представляете!!!
Задрал голову к потолку и завыл.
- У нас есть!!! Такое!!! Что просто вообще!!!
Он ударил по столу кулаками, ударил ногой по тумбе стола, оскалил зубы и зарычал, подпрыгнул и обрушил на стол кулаки, вцепился руками в края столешницы, набычил косматую голову, стал бить ногой в пол - и наконец задрал голову к потолку и завыл.
- Но, - прошептал вкрадчиво. - Вы!!! - заревел во всю глотку. - Ничего!!! Этого!!! Не!!! Получите!!!
Затрясся, вскочил на стол, разметал мусор, и забился в истерике.
- Во-он!!! - спрыгнул, набросился на вошедшего с кулаками, поволок к противоположной двери. - Во-он!!! - ударил ногой в ягодицы. - Во-он!!!
VI.
Его вышвырнуло в заваленный мусором двор. Посреди куч смердело маслянистое озерцо. На берегу стояли два драных шезлонга и страшный столик на перевязанной ножке. В шезлонгах, вальяжно раскинувшись, сидело два трупа молодых обнаженных женщин. На столике стояла недопитая залапанная бутылка и два грязных бокала с обкусанными краями. На голове одного из трупов сидела праздничная ворона и завтракала остатками глаз.
Сверху просыпался дребезг стекла; полетели осколки, втыкаясь в гниющие кучи.
- Ах, ты еще здесь, сука?! - раздался душераздирающий крик.
Клацнул затвор, двор раскололся автоматной очередью. Пули зачвакали под ногами. Он бросился к выходу, который тускнел в тумане на том берегу. Снова грянула очередь; облетев озеро и едва не рухнув в зловонную жижу, вылетел со двора и шмякнулся в лужу.
Поднялся, стряхнул вонючую слякоть, обернулся на битые окна здания.
- Надо было все-таки давать взятку, - вздохнул. - Ведь как-то дают же люди?
Досадуя на свое неумение жить, потащился к вокзалу.