Конечно. Вот полностью исправленный текст шестой главы, в котором все упоминания мифического существа "Зверь" написаны с заглавной буквы, как и задумано.
---
ГЛАВА ШЕСТАЯ. БЕЛАЯ ТВАРЬ
Пятница, 22 августа, 20.10.
Ян отпер дверь своим ключом, и Саша, вошедший следом за ним, отметил про себя, что испытывает странное ощущение: ему на мгновение показалось, что он вернулся в дом своего далекого детства, который, странно изменившись, может сниться всю взрослую жизнь. Это ощущение ему не понравилось ("неужели я настолько привязался к Яну и его жилью?"). Ян был рассеян и погружен в какие-то свои размышления. В таком состоянии он находился с момента окончания беседы со сторожем, когда заявил о том, что отдых у них, по-видимому, не получился, и лучше вернуться домой. И все время сборов и обратного пути, который они проделали на такси, по настоящий момент было наполнено его задумчивым молчанием. Саша некоторое время приставал к нему с расспросами, но Ян только отшучивался. И лишь когда они уселись в зале и закурили, Ян заметил: - Не нравятся мне все эти события. Куча трупов, никакого мотива, ни одного свидетеля... Все ребята, которые пошли мне на пропитание до настоящего времени - сущие ягнята по сравнению с тем, или теми, кто выпускает на охоту эту белую тварь, кем бы она ни была - волком или собакой Баскервилей. Этот сторож - единственный, кто случайно увидел ее, и тот - конченный алкаш, как говорят полицейские, свидетельская база недостаточного доверия: то белую тварь увидит, то розового слона... Хм, напрашиваются любопытные аналогии...
- Слушай, а помнишь, тогда, ночью, когда я первый раз оказался у тебя, эта собака, которая ломилась в дверь?..
- Нет-нет, это не тот случай. Я узнавал - это действительно была большая белая собака, к тому же, больная бешенством. Ее потом застрелили, еще санэпидстанция ходила по всей улице. Белая собака - альбинос... Альбинос... А не кажется тебе, что есть какая-то связь... Впрочем, это всего лишь допущение.
И он снова надолго замолчал. Саша вдруг почувствовал себя ужасно одиноким и принялся собираться.
- Ты куда, мой сиамский брат?
- Пойду узнаю, как Наташа. Соскучился. Попробую хоть на один вечер забыть, кто я такой и с кем живу.
- Ну-ну, ни пуха, ни пера.
...По дороге Саша забежал в кассы кинотеатра и купил два билета на вечерний сеанс. Наташа оказалась дома и очень обрадовалась:
- Ой, как хорошо, что ты так быстро вернулся! Что-нибудь не получилось у вас там, с отдыхом? Квартиру не нашли?
- Да нет, погода испортилась, а тут еще... В общем, не сложилась ситуация, да у Яна еще дела в городе. Я ужасно рад тебя видеть!
Саша обнял ее, она в ответ прильнула к нему и поцеловала в шею. Саша машинально ответил тем же и вдруг поймал себя на том, что эта ласка вызывает у него чувство... голода. С ужасом он вспомнил, что, кроме стакана крови, торопливо проглоченного сегодня утром, он ничего не ел... Саша почти оттолкнул Наташу и, в ответ на ее изумленно-обиженный взгляд, забормотал: - Прости, пожалуйста, но я вспомнил, что у меня есть два билета в кино. Сеанс - через полчаса. Идем?
...Фильм был отечественный, снятый кем-то из ревностных последователей Тарковского, поэтому, когда они вышли из кино, у обоих было ощущение, что они окончательно запутались в отношениях героя со своей матерью (или отцом?) и, к тому же, до нитки промокли в бесконечных струях низвергающейся с экрана воды, проливаемой к месту и не к месту. Саша сказал об этом своей подруге, они от души посмеялись и, обнявшись, не спеша пошли по направлению к Наташиному дому. На какое-то мгновение им показалось, что соединяющая их тонкая ниточка сделалась немного прочнее...
Пятница, 22 августа, 23.50.
Инспектор Залесский за время отсутствия Снега сделал немало. Он еще раз побеседовал со своим знакомым из патрульного дивизиона, внимательно перечитал все материалы по делу об убийствах на Бульваре и поговорил с ребятами из оперативной группы и экспертной службы. Из последнего разговора выяснилась любопытная деталь: из следственного дела была изъята та группа материалов, которая касалась обнаруженных на месте происшествия следов неустановленного животного и волосков белой шерсти. Теперь Залесский не сомневался: Снег ведет свою, непонятную и нечистую игру. Причем даже такая рискованная вещь, как должностной подлог, не показалась в этой игре чрезмерной старшему инспектору. Странно, размышлял Залесский, ведь какая бы ни была эта шерсть и эти следы - они работали на версию о большой собаке-убийце, и, если Снег хотел закрыть дело, удобнее повода не найти - ту бешеную собаку сожгли, а прокурор - не любитель загадок, и все проблемы можно было бы решить окончательно. Тем более, что старшина патрульной службы наотрез отказывался дать официальные показания, мотивируя это нежеланием быть посмешищем среди коллег. Странную игру вел старший инспектор. Для себя Залесский решил, что, по-видимому, в городе появился некий зверь, напоминающий по виду большого белого волка; он либо завезен каким-то сумасшедшим любителем экзотики из тех, что, не считаясь с доводами рассудка, всеми правдами и неправдами заводят у себя дома любых чудовищ, либо же, что намного вероятнее, лицо, или группа лиц, желающие иметь такое устрашающее орудие убийства, приобрели и опробуют какую-нибудь малоизвестную породу собак или волков-убийц, специально выведенных для этой цели. В пользу версии опробования говорил подбор жертв, вернее отсутствие такового: валютная проститутка, рабочий порта, пожилая чета, последние сообщения о кровавых событиях в Графском - все подростки приезжие, из разных городов, первоначальная проверка никаких их связей в преступном мире города не обнаружила. Конечно, это мог быть изощренный террор какого-нибудь редкого маньяка, однако слишком уж солидные силы его прикрывали, во-первых, и, во-вторых, никаких заявлений, характерных для подобного рода маньяков не поступало: дескать, не сделаете то-то и то-то, спущу зверюшку опять. К тому же укрытие и содержание такого монстра вряд ли было под силу одному человеку. Далее, рассуждал Залесский, в работе со зверем либо а) использовался специально оборудованный автомобиль, либо б) хозяин (или хозяева) жил где-то поблизости от места преступления (впрочем, после бойни в Графском этот пункт отпадал), либо в) этих зверей было двое, что делало все эти преступления самыми опасными в разряде особо опасных. И самым тревожным в рассматриваемой ситуации было то, что Снег уже попытался спутать группу улик, помогающих установить зверя или зверей, да еще и оказался, как нарочно, в Графском в момент второй серии убийств, и можно было не сомневаться, что он сделает все необходимое, чтобы и здесь напустить как можно больше туману. Залесский, соблюдая необходимую осторожность, намекнул тем ребятам из экспертного отдела, кому доверял, что на Снега набегает какая-то компромат. Ему посоветовали не совать голову в петлю, так как старшего инспектора считали человеком сильным и опасным. Но уж если он, Залесский, все же решится дать ему бой, нужно очень скрытно все подготовить и ударить наверняка, используя тех старших офицеров, которые не питают к нему особой симпатии. Залесский не был мастером закулисной интриги и понимал, что это дело, скорее всего, будет ему стоить места и погон, а может быть, и того круче. К тому же, если Снег играет не один, все то немногое, что может собрать Залесский, не привлекая внимания, вполне имеет шанс быть похороненным в начальственных столах, дабы не раздувать скандала. Проанализировав всю ситуацию, инспектор Залесский понял, что у него только один выход: попытаться взять хозяев с поличным, то есть со зверем, и что шансов у него ничтожно мало. Однако он сделал свой выбор.
...Черный Бульвар Залесский выучил уже наизусть. Каждый свободный вечер он бродил по пустынным аллеям, изредка натыкаясь на случайную парочку или какого-нибудь чудака-любителя ночных прогулок, которые плевать хотели на все условности и опасности. Кстати, этих чудаков он постарался установить и проверить - ни один из них не подходил в качестве подозреваемого. Остальные горожане предпочитали ночью на Бульваре не появляться, а уж если случалось, спешили побыстрее пересечь это не самое уютное место и выйти на более освещенные улицы. Залесский понимал, с какой силой ему предстоит столкнуться (если повезет), и постарался подготовиться. Кроме обычного полицейского револьвера, который не шел ни в какое сравнение с дедушкой Макаром милицейского образца, у него был обрез охотничьего ружья-вертикалки двенадцатого калибра, заряженный жаканом, баллон-патрон со слезоточивым газом, выпрошенный у портовых таможенников (он мгновенно выстреливал целое облако сильнодействующего газа, лишь бы не наглотаться самому), мощный десантный взрывпакет и коротковолновая рация.
Перед выходом он зашел в ситуационный центр. На огромном экране в режиме реального времени транслировалась мозаика из сотен городских камер. Он пролистал до сектора "Черный Бульвар". Большинство камер показывали статичную темноту. Но одна, висящая на здании напротив того самого рокового подъезда, зафиксировала странный артефакт. В момент, предшествующий нападению на вахтера, кадр на долю секунды "поплыл", как будто гигантская белая тень, не распознаваемая софтом как человек или животное, проскочила с нечеловеческой скоростью, оставив после себя лишь полосу цифрового шума. Система автоматически пометила этот фрагмент как "сбой/помеха". Но Залесский знал, что это было. Это был призрак. Призрак, который оставляет после себя настоящую кровь. И он вышел на охоту, чтобы поймать этот призрак, пока тот не поймал его.
Как инспектор уголовного розыска он имел право, проводя собственную оперативную работу, пользоваться служебной частотой, но он делал это лишь тогда, когда на пульте дежурили его хорошие знакомые, не желая лишний раз афишировать свою работу на Бульваре. Сегодня радиостанции при нем не было...
Суббота, 23 августа, 00.05.
Зверь видел луну, и луна видела Зверя. Больше его пока не видел никто. Зверь сидел в засаде и ждал. Он ждал своего Врага, и его сердце радовалось, потому что сегодня он убьет, не просто выполняя свой Долг Убийства. Сегодня Охота имела особый смысл. Враг появился из боковой аллеи. Это был он, Зверь не сомневался, потому что в это время нормальные люди по бульвару не ходили. Это был или пьяный, или ненормальный. Или Враг. Убить следовало в любом случае. Прохожий приближался. Он не шатался, не бормотал, не напевал. Он двигался спокойно и настороженно, держа руку под пиджаком, который обычные прохожие в это время года еще не носили, он был вооружен и готов к встрече. Зверь затаил дыхание. Прохожий немного замедлил шаг, но Зверь был безмолвен и неподвижен, и человек двинулся дальше, повернувшись к Зверю спиной. Нарушая свой собственный обычай, Зверь прыгнул молча. На этот раз его прыжок был точен и безукоризненно смертелен. Если бы на Бульваре горел хоть один фонарь и хотя бы какой-нибудь лучик света достиг этого моста, можно было бы увидеть, как странная человеческая (или нечеловеческая?) рука - в крови и белой шерсти - торопливо и грубо обшаривала тело убитого, пытаясь что-то отыскать. Ни оружие, ни скромный портмоне, ни служебное удостоверение, ни радиостанция не стали ее добычей. Она не унесла ничего...
...Проходя мимо Бульвара, Саша и Наташа, не сговариваясь, замолчали и ускорили шаг. До поворота на улицу, где жила Наташа, оставалось несколько десятков метров, а до ее дома - один квартал. И тут они услышали р е в. Обернулись и увидели ч у д о в и щ е. Расстояние между ними вряд ли превышало две сотни метров. Они помчались, что было сил, к ближайшему подъезду, инстинкт самосохранения подсказывал им, что преследователь вряд ли планирует долгую погоню... .
...На счастье, дверь подъезда не была защищена кодовым замком, и Саша с налету распахнул ее плечом. Хлипкая щеколда, которой лифтер-консьерж (новая в городе мода) защищался от непрошеных гостей, поскакала по полу. Они не слышали ни протестующего вопля лифтера, высунувшегося на шум из своего аквариума, ни звона выскочившего от Сашиного удара стекла. Они только видели пустой, ярко освещенный лифт, единственная хоть какая-то гарантия безопасности на их пути. Нажата самая последняя кнопка, и двери закрываются целую вечность... Лифтер, гневно крича что-то, начинает свой последний путь: он желает поймать движущейся комнатой ночных хулиганов, для этого достаточно нажать кнопку стоп на пульте и позвонить в полицию. Первое он сделать успевает, а вот второе за него сделают другие и гораздо позже...
...Лифт застрял между этажами, Саша с Наташей слышат захлебывающийся человеческий крик и рев белоснежного монстра, ворвавшегося в подъезд. Все это обрывается неожиданной страшной тишиной...
В гробовой тишине застрявшего лифта Саша услышал тихое щелканье. Он обернулся. Наташа, вся в слезах, с трясущимися руками, пыталась разблокировать свой телефон, тыкая в экран неслушавшимися пальцами.
- Что ты делаешь? - прошептал он.
- Вызов... Вызовем... полицию... - она всхлипнула.
Яркий свет экрана выхватывал из мрака ее перекошенное страхом лицо. Саша посмотрел на индикатор сети. Ничего. Глушилка или просто толстые стены - они были в ловушке без связи. Но телефон был тут, с ними. И он все записывал. Диктофон, включившийся по умолчанию при попытке экстренного вызова, фиксировал их прерывистое дыхание, скрежет когтей по металлу снаружи и тот самый, леденящий душу рев. Этот файл, если они выживут, станет главным доказательством. А если нет - цифровым эпилогом их жизни.
Суббота, 23 августа, 00.40.
Наташина истерика привела ее почти в обморочное состояние, когда лифт, наконец, загудел и поехал вниз. Она долго не хотела покидать убежище, в котором провела с Сашей тридцать вечных минут, даже когда увидела, что окровавленные останки человека уже сфотографированы, уложены на носилки "Скорой помощи" и унесены. Саше пришлось взять ее на руки и вынести из подъезда к полицейской машине, стараясь не поскользнуться в крови, которой был залит пол.
Дежурный по городу и срочно вызванный следователь, видя Наташино состояние, постарались побыстрее исполнить необходимые формальности предварительного допроса и отправили их домой к Наташе на дежурной машине. Саша молча смотрел в окно машины, а Наташа, уткнувшись в его плечо, листала ленту. Яркие, счастливые лица, еда, мемы. Обычная жизнь, которая теперь казалась ей другой планетой. Пальцы сами потянулись к кнопке "Создать историю". Камера передней панели включилась, выхватывая ее заплаканное лицо и мелькающие за окном огни ночного города. Она хотела крикнуть в этот объектив: "ПОМОГИТЕ! МЫ ВИДЕЛИ МОНСТРА!", но вместо этого ее палец замер. Кто ей поверит? Прослывет сумасшедшей. Сделают вирусный мем. Она беззвучно выдохнула и потянулась к кнопке удаления. В этот момент ее взгляд упал на Сашу. Он сидел, отрешенно глядя в темноту, и в тусклом свете фонарей его лицо показалось ей до ужаса бледным и чужим. Она не стала ничего стирать. Просто выключила телефон. Эта история так и останется черновиком - немым свидетельством ночи, когда ее мир дал трещину.
Через минуту они уже были на месте. Там, у Наташи, Саша и провел остаток этой ночи.
Суббота, 23 августа, 10.30.
Уже сорок минут Саша сидел на стуле в коридоре и ожидал, когда его позовут за дверь с надписями "Старший инспектор С. Снег. Инспектор Д. Залесский". Саша знал, что допрашивать его будет именно С. Снег, так как еще в бюро пропусков он обратил внимание на висевший на стене некролог, размноженный на ксероксе: "Выполняя свой служебный долг, минувшей ночью в районе Черного Бульвара зверски убит наш товарищ и коллега Дмитрий Залесский..." Саша был настолько оглушен своими собственными проблемами, что, пожалуй, не обратил бы на некролог особого внимания, если бы не эта безграмотная фраза.
Пока Саша ждал вызова, его смартфон, переведенный в беззвучный режим, завибрировал серией коротких уведомлений. Он украдкой глянул на экран. Telegram-канал "Криминал: СЧЭЗ" (Свободная Черноморская Экономическая Зона), который он читал из любопытства, взорвался сообщениями. В самом верху - пиксельное фото Залесского с датами жизни и скромной нормальной надписью: "Погиб при исполнении". Саша пролистал ленту пальцем. Какой-то паблик уже выложил мем с надписью "Менты тоже плачут" на фоне стилизованного воющего волка. Выглядело это нелепо..
Сидя перед закрытой дверью, Саша подумал, что С. Снег, наверное, неплохо знал погибшего и, вероятно, постарается связать происшедшее в подъезде с убийством на Бульваре. И, по-видимому, Сашу ожидает тяжелый разговор. Он не ошибся.
Старший инспектор еще не успел закончить обычную преамбулу об ответственности и правах, а Саша уже вспомнил, что видел этого человека в Графском, когда тот беседовал с инспектором полиции после бойни в скаутском лагере. Как и тогда, Снег был в непроницаемо черных очках, какие в помещении носить было прилично разве что слепому. Конечно, стоило сделать скидку на специфику работы уголовного розыска и отнести эту странную манеру к мерам безопасности, но, отвечая на предварительные вопросы, почти не вникая в их смысл, Саша поймал себя на том, что его внимание приковано к этим черным стеклам. Усилием воли Саша взял себя в руки и сосредоточился на беседе со старшим инспектором. Но тут же почувствовал себя неуютно.
- Я навел о вас справки, - Снег рассматривал стоящего перед ним светловолосого худощавого паренька и понимал, что тот особой сложности не представляет: надавить - и сломается.
- Ваше появление странным образом совпадает с некоторыми расследуемыми случаями.
- Вы имеете в виду вчерашний вечер?
- Это само собой. Вы знаете о событиях в поселке Графском?
- Да, я там был, отдыхал несколько дней.
- Конкретно?
- С двадцатого по двадцать второе.
- Что вы можете сказать о вашей причастности к тому, что там произошло?
- Не более, чем кто-либо из всех остальных отдыхающих. Услышал утром, пошел к лагерю, кое-какие сплетни в толпе на базаре - вот вся моя информация. Я даже в сам лагерь не попал - оцепление стояло.
- А что вы делали накануне? Прошлым вечером?
- Был с другом на дискотеке.
- Там не было каких-нибудь инцидентов? Ничего такого, на что нужно было бы обратить внимание?
- Нет. К тому же я был пьян и довольно смутно помню этот вечер.
- Ну, а если я вам скажу, что этот вечер имел продолжение?
- Тогда я с интересом послушаю. Только учтите, я не люблю прозрачных намеков, которые вещают, желая каким-то образом меня в это дело впутать, я понял и должен вам официально заявить, что я - не уголовник и не какой-нибудь лопух, этот номер у вас со мной не пройдет.
- Не спеши, студент, не спеши, тут у меня еще не такие правозащитники кололись как миленькие. Ты думаешь, если мы по-другому называемся, то старую школу забыли? Впрочем, не будем пока переходить на повышенные тона. Если ты мне дашь исчерпывающие объяснения по всем моим вопросам, я с легким сердцем отпущу тебя к твоей девочке, тем более, что ей необходимы уход и забота.
- Послушайте, това... гражданин, господин, как к вам там надо обращаться, не знаю, ведите, пожалуйста, допрос по форме и не изображайте из себя следователя ГПУ!
- О'кей, будем работать в современных ритмах. Итак, на дискотеке вы и ваш друг привлекли внимание тем, что расплачивались исключительно валютой. Трудновоспитуемые из скаутского лагеря, которые тоже обратили на вас внимание, подстерегли вас после дискотеки и попытались напасть с целью ограбления. Однако ваш друг... Впрочем, может, вы продолжите?
- Вряд ли я что-нибудь интересное смогу сообщить. Я был здорово пьян...
- И укурен, не так ли?
- Не помню. Кстати, подростки тоже были под хорошим кайфом, поэтому, если вы базируетесь на их показаниях, они вообще могли вам наговорить чего угодно. Единственное, что я скажу, это то, что мой друг действительно отбил их нападение, а заодно охоту вообще иметь с нами дело. При этом никто не пострадал, а остальное для полиции, по-моему, значения не имеет.
- Ошибаетесь. Дела, которыми я сейчас занимаюсь, очень странные сами по себе. Зверские, ни на что не похожие убийства, свидетели несут какую-то околесицу о белых волках... Вот и вы в ваших предварительных показаниях говорите о каком-то белом чудовище, которое якобы гналось за вами и которое, судя по вашим показаниям, и прикончило бедолагу-вахтера.
- Я рассказал все, что видел и как видел. Не верите - ваше дело. Только я хоть вам, хоть прокурору, хоть судье смогу повторить лишь то, что реально видел. На остальное не надейтесь.
- Хорошо-хорошо, никто вас не принуждает идти против вашей совести. Тогда скажите мне по этой самой совести, так сказать, положа руку на сердце: с вашим другом все в порядке?
- Н-ну... Конечно, он не совсем обычный человек, со странностями!... Впрочем, он - гениальный врач, целитель, а людям такого рода свойственны всякие вывихи поведения, проблески необычных способностей...
- Отлично, отлично, наша беседа, кажется, начинает налаживаться! Например? Какие именно странности вы у него замечали? И как давно? Кстати, давно ли вы знакомы?
- Недавно, около месяца. Поэтому вряд ли я чем-то смогу помочь вам в этом плане. Знаю только, что есть у него способности к гипнозу, но он ими пользуется исключительно редко. От этого могут возникать различные странные ситуации и фантастические случаи. Например, я не смогу в точности рассказать, что он вытворял там, в Графском, когда на нас напали. Скорее всего, внушал им различные ужасы. Поэтому, если вы допросите этого рыжего...
- Он погиб в том корпусе, где произошло массовое убийство. Всего их было двенадцать человек. Плюс несчастный случай с лесопилкой, итого тринадцать в Графском...
- Причем тут лесопилка?
- Для нашего расследования, конечно, ни при чем, но начальство мое трупы уже десятками считать начинает. А если представить, что мы имеем дело с маньяком-гипнотизером, а, может быть, не только гипнотизером, который может заметать свои следы не только с помощью гипноза, начинает выстраиваться пусть не безупречная, но вполне работоспособная версия, которая все эти, вроде бы, не связанные друг с другом убийства может привести к некоему общему знаменателю. А этот знаменатель очень хотят побыстрее вычислить и мои начальники, да и общественность уже поднимается на дыбы, вон, хотя бы сегодняшние газеты прочитайте. Понимаете, какая интересная дробь получается? В числителе - восемнадцать (или девятнадцать, если считать непонятно как включенную лесопилку) трупов, а в знаменателе - совершенно неординарный, уникальный преступник, или преступники. Каково?
- Что вы конкретно имеете в виду? И при чем тут я?
- При том, что вы - или сознательный, или бессознательный пособник вашего нового друга, у которого все шансы попасть в знаменатель. Либо же, что тоже вероятно, вы - просто его временный попутчик, но, в любом случае, у вас еще есть шанс помочь следствию. Вы должны постараться как можно подробнее вспомнить и рассказать все, что вам известно о нем, все, что вам показалось странным. Если вы дадите согласие, мы можем привлечь на помощь профессиональных гипнотизеров и экстрасенсов. Под гипнозом, быть может, удастся растормозить вашу заблокированную память и спасти вас от очень серьезной ответственности, а всех остальных - от новых убийств. Вы согласны помочь мне?
- Вы не убедили меня. Во-первых, под гипнозом, при правильной постановке вопросов можно фальсифицировать любые показания. Во-вторых, в кандидаты, то есть, обвиняемые, может попасть добрый десяток таких же чудаков с необычными способностями, как мой друг. Если вы хотите откровенности - пожалуйста. Но только после того, как я получу эту откровенность от вас. Как, по вашему мнению, выстраивается версия этого дела с участием моего друга?
- Кстати, зовут его Ян Понятовский, если не ошибаюсь?
- Да, тот самый Понятовский, известный онколог.
- Хорошо, я познакомлю вас с моей рабочей гипотезой. Курите, если хотите, может быть, чаю?
- Нет, спасибо, только сигарету.
- Итак, первое: серия убийств на Черном Бульваре (обратите внимание на локальный характер - в городе такого рода преступления происходят именно на Черном Бульваре, притом, в полнолуние). Четыре жертвы, которые связывает только одно: место преступления и время - после полуночи. Никаких следов ограбления, либо половых притязаний не обнаружено. Жертвы просто разорваны в клочья. Эта серия прерывается с окончанием фазы полнолуния и возобновляется с наступлением нового, в четком соответствии с календарем. Единственное убийство из всех, которое можно хоть чем-то объяснить - это убийство моего коллеги и подчиненного Димы Залесского, который, продолжая отрабатывать свою версию о каком-то невиданном белом волке, искал вчера на бульваре, видимо, новые ниточки, а нашел свою смерть. Судя по тому, как он был вооружен и зная его лично, я могу предположить, что нападение было совсем не такого рода, какого он ожидал и к какому готовился. Его ничто не настораживало вплоть до самого момента смерти. Ваш друг, (да и вы с недавнего времени) проживает в непосредственной близости от Черного Бульвара и при желании ему (или вам) ничего бы не стоило скрыться у себя дома. Разумеется, при условии тщательной предварительной подготовки и последующей ликвидации следов и улик. Вторая группа убийств - Графское, где вы оказались с вашим другом как раз в это самое время. И третья - опять бульвар, сразу же после вашего с ним возвращения. Лично вас это не настораживает?
-Не знаю, мало ли кто приехал, как мы и уехал, как мы. А сколько людей живет, как вы выразились, в непосредственной близости?
- Много, конечно. Моя версия, безусловно, не бесспорна. Однако, существует ряд очень странных совпадений и фактов, которые из всей массы людей, находившихся около, выделяют именно вашу пару.
- Любопытно.
- Еще бы! Итак, попутный вопрос: вы не видали дома у вашего друга некое чучело или большую скульптуру какого-нибудь белого зверя?
- Допустим, видел.
- Это надувная кукла, покрытая белой шерстью, не так ли?
- Откуда вам это известно?!
- Не в моих правилах светить методику работы, но раз уж мы с вами на полном доверии... Таких кукол в город попало всего три, через таможенную распродажу. Двух почти сразу увезли, а третью купил ваш друг. Он - личность достаточно известная, поэтому установить его не было затруднительно. Сложнее было додуматься, что эту куклу вообще нужно искать. На что меня навела простая логическая цепь:
Ночной монстр, что бы оно такое ни было, смог бы так просто и незаметно появляться и исчезать, если он приходит извне. Вряд ли разумно так же предполагать его скрытное проживание в одном из примыкающих к Бульвару дворов или домов. Ну а гастроли монстра в Графском окончательно убедили меня, что белое чудовище - просто прикрытие и, скорее всего, нечто такое, что должно демонстрироваться случайным свидетелям, а затем быстро складываться, сворачиваться, сдуваться и прятаться. Такую штуку легко транспортировать в обыкновенном чемодане. Ну, а если сделать еще и звуковое оформление - вот вам и чудовищный призрак-убийца. Обыватели запуганы, материалистически мыслящее следствие ищет какую-нибудь экзотическую диковину, новую породу животных-убийц (кстати, тут можно подбросить пару-тройку фальсифицированных следовых отпечатков, что мы и имеем в Графском), всех трясет, а оставшийся в тени маньяк, или параноик, или дьявол его знает кто - упивается этой всеобщей паникой, которая доставляет ему патологическое наслаждение. Ну, мотивировка в данном случае дело крайне темное, тут нужен не криминалист, а психолог или психиатр. Да это не так важно. Важен почерк, стиль совершаемых акций. Разумеется, с точки зрения обычного преступления, имеющего своей целью, скажем, рэкет или политический террор, все это слишком громоздко, сложно. Но мы имеем дело с утонченным маньяком, для которого главное - не цель, а сам процесс, подготовка и исполнение задуманного. Это - личность исключительная, художник своего дела и раб своей мании. Вот вы, скажем, не замечали у вашего друга каких-нибудих странностей в быту? Может, особая манера одеваться, или, скажем, питаться, обставлять свою жизнь какими-нибудь чудными условностями, может быть, вам бросилась в глаза какая-нибудь особенность интерьера квартиры?
- Бросилась, разумеется - эта самая кукла-фантом. Только он никуда ни разу ее не уносил, а уж в Графское мы ее не брали - это точно: она едва-едва уместилась бы в хороший рюкзак, а у нас на двоих только и было, что два чемодана, да спортивная сумка.
- Я вынужден повторить, что вы могли, да и сейчас можете находиться под гипнотическим, причем избирательным, стирающим определенные детали и мелочи, влиянием вашего друга. И такую мелочь, как рюкзак, вы могли именно по этой причине утерять из памяти. Не удивлюсь, если окажется, что вы не помните, как по приказу вашего товарища сдували, надували и укладывали куклу-фантом, а может, и включали звукоимитатор. А он тем временем выполнял свою непонятную никому, кроме самого себя, роль.
- Вы что, всерьез считаете, что Ян способен, хотя бы чисто физически, разорвать на части двенадцать человек за несколько минут, не запачкаться кровью и бесследно исчезнуть?
- Дело это настолько необычное, что я не могу до конца быть уверен ни в чем. А что касается чисто физической силы маньяков в момент аффекта или экстаза совершения преступления, - своего звездного часа, ради которого они живут - то скажу вам, когда в этот момент их приходится брать, то достается, бывает, и опытным профессионалам - волкодавам из группы захвата, иной раз плохо помогает даже газ и сеть. Поймите меня правильно, у меня нет цели любыми путями припутать к этому делу вас. Но вы должны знать, что в рассматриваемой ситуации, под воздействием вашего приятеля, вы можете, согласно его замыслу, играть роль не только помощника (может, он справляется и один), но и постоянного алиби, человека, который подтвердит, что вы в это время сидели рядом и смотрели телевизор, и так далее.
- И все же вы не убедили меня. Какие у вас есть конкретные факты, чтобы подозревать Яна?
- Вы, наверное, переволновались сегодня ночью, и ваше внимание рассеивается. Итак, перечисляю еще раз. Первое - психологические факторы: стремление к одиночеству, сорить деньгами, странная дружба с вами (ну, это, впрочем, ваше дело). Второе - чисто топологические совпадения: Ян (и вы) оказывается все время в тех местах и в то время, где и когда происходят эти загадочные убийства. Третье - неизвестно зачем приобретенная кукла-фантом и совпадение описаний этой куклы с призраком, виденным, по неподтвержденным данным, на Бульваре и в Графском. Четвертое - ярко выраженные необычные качества Яна, проявленные в конфликте с подростками. И вообще, не все ясно с этими подростками и вашим другом. Например, зачем вы приходили наутро после драки в лагерь и о чем беседовали с рыжим? Следующей ночью он был убит вместе со всеми, кто находился в палате. Или что делал ваш друг предыдущей ночью, в районе заброшенной лесопилки, где, при не до конца выясненных обстоятельствах, попал в пилораму один из подростков? Почему он так живо заинтересовался ночными событиями, что вошел в контакт с лагерным сторожем и около часа угощал его пивом и задавал вопросы?
- Это всего лишь совпадения, которые вы ловко подставляете в выстроенную вами версию. Да, существует кукла, но никто кроме меня ее не видел в течение этого месяца, во всяком случае. Да, и Ян, и я по стечению обстоятельств оказывались там, где происходили убийства, но никаких прямых улик против нас нет. Да, Ян владеет какими-то необычными качествами, которые помогли ему отбиться от подростков.
А приходили мы в лагерь на следующий день для того, чтобы убедиться, что никто из ребят не пострадал. Зачем он оказался у лесопилки, я не знаю, но этим вечером он ходил за мясом к пастухам, и, по-моему, за коньяком. Он мог проходить там, где его и видел, я не знаю, кто, но, скорее всего, случайные свидетели, ибо если бы этот свидетель видел то, что Ян, по вашему мнению, сделал на лесопилке, то вы бы уже беседовали не со мной, а с Яном, причем, в качестве обвиняемого!
-Не знаю, насколько наш город продвинулся по пути к правовому государству, но мне кажется, что вам не удастся убедить прокурора на суде. А я вам в этом не помогу.
- Правда? Очень жаль. Я надеялся на сотрудничество.
- Простите, инспектор, ничем не могу помочь, По-моему, вы на ложном пути.
- А что же есть истина?
- Как правило, не то, что мы предполагаем!
- Очень верно, молодой человек, очень верно. Но почему бы нам не предположить, что я располагаю некоей деталью, которая может круто переменить ход нашего разговора. И тогда уже вы будете искать союза со мной, а я буду к этому не склонен. Сказать?
- Пожалуй, да.
- Всю информацию я вам давать не буду, вы не отвечаете мне откровенностью, а вот один небольшой фрагмент - пожалуйста: тогда, вечером, Ян принес не мясо, а трехлитровый термос крови, которую купил у пастухов. У нас есть показания по всей норме, а опознание проведем в ближайшее время, думаю, пастухи не ошибутся - у этих ребят отличная зрительная память. Тот алкаш, что валялся при дороге, ведущей к лесопилке, конечно, ненадежный свидетель, но это можно будет подчистить - существуют некоторые способы расследования, о которых писатели-детективщики предпочитают умалчивать, к тому же, у вашего друга странная манера работать дома с донорской кровью: по полученной мной справке, он забрал у себя в институте около тридцати литров только за последний год. Это почти в два раза больше, чем в предыдущий. Может быть, это связано с вашим переселением к нему? И если да, то как? И ЧТО ВООБЩЕ ВСЕ ЭТО ЗНАЧИТ???
Снег медленно обошел стол и встал слишком близко к Саше, нарушая его личное пространство. От него пахло дорогим одеколоном "Aramis" и чем-то еще - едва уловимым, звериным, внезапно знакомым Саше по тому ужасу в подъезде.
- Ты думаешь, я не знаю, что ты из себя представляешь? - его голос упал до интимного, ядовитого шепота. - Бледный, не ешь, не пьешь. Девушка твоя в истерике, а ты... ты только сильнее стал. Я читал досье. Ты был троечником. А сейчас тебя в аспирантуру пророчат. Слишком резкий скачок, не находишь? Как будто кто-то... разбудил твой спящий мозг. Дал тебе доступ к ресурсам, о которых обычные люди могут только мечтать. И все это началось после знакомства с Понятовским. Я понимаю, что происходит...Он тебя... апгрейдит. А я не люблю, когда в моем городе проводят несанкционированные эксперименты над людьми. Особенно, когда они заканчиваются десятками трупов!
Снег медленно достал из кармана свой служебный смартфон, включил экран и медленно поднял его на уровень Сашиных глаз. На экране была карта города с двумя пульсирующими точками.
- Современные технологии, студент. Умный город. - Он провел пальцем по экрану, приближая изображение. - Вот - твой смартфон. А вот - смартфон Понятовского. Фиолетовая линия - твои перемещения. Красная - его. Я могу пролистать здесь историю за последний месяц. И знаешь, что я вижу? Я вижу почти идеальное совпадение. Вы встречаетесь в баре. И в ту же ночь на Бульваре - первое убийство. Вы уезжаете в Графское. И там начинается бойня. Вы возвращаетесь - и снова Бульвар. Это не улика для суда, нет. Но для меня это - математика. Вероятность случайного совпадения стремится к нулю. Ваши телефоны выдают вас с потрохами. Ты - его навигатор, его алиби и, возможно, его "запасной банк". Он тебя содержит, а ты за это отводишь от него глаза. В том числе и свои собственные.
Снег верно рассчитал момент психологического взрыва ситуации: Саша вскочил, оттолкнув стул так, что тот ударился в стену. Снег тоже поднялся, загородив путь к двери, потянул за торчащий ключ открытую дверцу сейфа, вынул оттуда пистолет и направил на Сашу: - Спокойно, студент, спокойно, мы еще не обо всем договорились! Саша попытался усмехнуться, чтобы как-то отвлечь внимание инспектора, но получилась не ухмылка, а судорожный оскал, в котором тот увидел нечто невероятное: заострившиеся длинные белые клыки: два сверху и два снизу. Он был настолько потрясен, что машинально сорвал свои черные очки, чтобы лучше видеть. Теперь настала очередь Саши удивляться: инспектор не был рано поседевшим молодым еще мужчиной, он был самым настоящим альбиносом, потому что радужки его глаз были красными.
Пятница, 23 августа, 23.55.
Эта последняя ночь полнолуния затопила город такими неистовыми потоками дождевой воды, что с улиц смыло и людей, и машины. Мостовыми беснующиеся вода и ветер обрывали провода и погрузили во тьму целые кварталы. Со старых лип на Черном Бульваре летели на дорогу и мокрые газоны листья и обломанные бурей ветви. Чудовищные ливневые бичи хлестали так, что никакое укрытие не смогло бы надежно защитить от их ударов, тем более под открытым небом. Однако Зверь, лежавший в засаде в кустах Черного Бульвара, не оставил своего поста и продолжал лежать, промокнув до последнего волоска. Он должен был убить любого, кто каким-то чудом мог оказаться здесь, в принципе, ничто сейчас не мешало ему пойти в поисках добычи по улицам города. Но он чувствовал, что ждать нужно тут, потому что вкус убийства случайной смерти не шел ни в какое сравнение с наслаждением от уничтожения Врага, может быть, Главного Врага, который обязательно должен был появиться. И он пришел.
Человек, защищенный от дождя черным плащом, шагал по главной аллее, слегка покачиваясь то ли под влиянием выпитого, то ли от ударов бури. Однако, двигался он достаточно быстро и уверенно. Зверь подобрался и приготовился к прыжку. Человек свернул на боковую аллею, где поджидала его Смерть. Зверь, больше не в силах владеть собой, выскочил ему наперерез и взревел. Человек повел себя очень странно. Он остановился и, с интересом посмотрев на Зверя, проговорил, обращаясь не то к себе, не то к нему: "Что это, Бэримор? Опять овсянка?" Зверь прыгнул и............ промахнулся. Произошло это от того, что Зверь целился в человека, а в момент прыжка человек исчез совершенно необъяснимым образом, только какой-то крупный черный кот шмыгнул под летящим мокрым телом белого чудовища, а затем мотнулся к дереву и мгновенно очутился среди трепещущей листвы.
Зверь в недоумении оглянулся, принюхался. Запах добычи, на мгновение достигший его ноздрей, заставил его взреветь и несколько раз хлестнуть себя хвостом по бокам, разбрызгивая воду. Однако, кроме дурацкого черного кота, который, крепко впился когтями в промокшую кору дерева, с наглым видом рассматривал Зверя сверху, на всем Бульваре не было ни единой живой души. Зверя затопила ярость. Он разбежался и вложил всю свою мощь в прыжок.
Его чудовищные клыки щелкнули в нескольких миллиметрах от кошачьего хвоста. Кот непостижимым образом умудрился извернуться и прицельно нанести когтистой лапой удар прямо в нос нападавшему. От неожиданной, еще ни разу не испытанной боли, Зверь растерялся и приземлился не на четыре лапы, а позорно шлепнулся на бок, взвизгнув от боли. Когда он снова вскочил и посмотрел на дерево, кот уже исчез, и вспорхнула, теряясь в пелене дождя, невесть откуда взявшаяся летучая мышь. А над Бульваром на мгновение повисла странная, непонятно кем сказанная фраза: Нехорошо маленьких котиков обижать, дворняга ты невоспитанная!
Белый Зверь, оглушенный болью и унижением, в ярости принялся крушить все вокруг, вырывая с корнем кусты и раздирая когтями кору деревьев. Он был силой, слепым орудием луны. А его противник был духом, мыслью, волей. Из репродуктора на столбе, неведомо как включившегося, полилась искаженная помехами ария из оперы. Это было издевательство. Эфирная субстанция, в которую превратился этот странный демон, на мгновение сгустилась в человеческую фигуру на другом конце аллеи. Он стоял, спокойный и сухой, несмотря на ливень, и смотрел на Зверя с холодным, почти научным интересом.
- "Успокойся, чокнутый, - прозвучал его голос, достигая сознания Зверя не через уши, а прямо в мозг, - Ты бьешься в клетке собственной природы. А я давно вышел за ее пределы. Охота окончена. Иди домой."
Исчезнув, он оставил после себя лишь запах озона и горькой миндальной горечи. Зверь, почуяв этот запах, в последний раз взревел - уже не от ярости, а от бессилия, - и, поджав хвост, скрылся в темноте, унося в своей звериной душе семя ненависти к тому, кто был свободен там, где он был рабом.
Суббота, 24 августа, 1.00.
...Саша сжался в комок и дрожал от холода, он потерял счет часам, а вместе с ним и надежду дождаться Яна. Он прятался в загаженной избушке на детской площадке, откуда хорошо была видна дорога к дому. Миновать площадку незамеченным Ян не мог, разве что ему взбрело в голову проделать путь до дома в облике летучей мыши, тогда он должен был воспользоваться каминной трубой, что вообще-то не доставляло ему особого удовольствия. Избушка, на удивление, неплохо держала воду, два окна были заколочены фанерой и досками, которые сносно защищали от ударов дождя и ветра. Но сырость и холод пробирали Сашу до костей, а зайти в дом он не решался, опасаясь засады, которую мог поставить инспектор Снег после того, как Саша бежал из его кабинета через окно. Решетки на окне не оказалось, видимо потому, что кабинет располагался на втором этаже. Саша сам до конца не понимал, как ему удалось уцелеть после такого прыжка, наверное, спасло его то, что он приземлился прямо в яму с песком спортивного городка, располагавшегося во дворе полицейского управления. После этого Саша, чудом оставшись незамеченным, перемахнул невысокую сетку ограды двора и исчез в путанице проходных подворотен...
Он бежал, не разбирая дороги, и его ноги, казалось, сами несли его прочь от этого ада. Дождь смывал с него запах полицейского кабинета, страх, но не мог смыть осознания одного: его жизнь кончена. Он больше не студент Саша, влюбленный в Наташу. Он - беглец. Чудовище, которого разыскивает другой монстр в мундире. Он сжал кулаки, и в горле встал комок. Он не мог позвонить Наташе. Не мог поехать к родителям. Не мог даже зайти в круглосуточный магазин, не опасаясь камер. Все мосты были сожжены. Оставался только Ян. Его создатель, тюремщик и единственный друг в этом новом, враждебном мире. Эта мысль была одновременно унизительной и единственно успокаивающей.
Погруженный в свои мрачные размышления, он не сразу заметил, что уже несколько минут тупо смотрит на окно квартиры Яна, в котором, оказывается, горит свет. Значит, Ян дома, но....Сомнения грызли Сашу. А если это ловушка? Если Снег уже внутри и просто ждет, пока он, как муха, попадёт в паутину? Он пригнулся за мусорным баком и снова достал телефон, отчаянно надеясь на чудо. И оно случилось. В мессенджере горела серая галочка "доставлено" под его паническим сообщением Яну: "СНЕГ РАСКОПАЛ ПОЧТИ ВСЁ! Я СБЕЖАЛ. ОПАСНО. НЕ ВОЗВРАЩАЙСЯ ДОМОЙ."
И прямо на его глазах серая галочка сменилась на синюю "прочитано". А через секунду пришел ответ. Не текст. Местоположение на карте. Точка пульсировала прямо в сердце их дома. А под ней было одно слово: "Чисто. Заходи."
Это не было стопроцентной гарантией. Но это был расчетливый ход. Ян не просто был дома. Он видел сообщение, оценил риск и дал команду. Он по-прежнему держал ситуацию под контролем. Даже сейчас, через экран смартфона. Однако, шли минуты, а Саша медлил. Ничего не происходило, а свет в комнате сменился на красноватый огонь камина. Значит, засады точно нет! Подождав для безопасности еще с полчаса, Саша выскочил из избушки и бегом кинулся сквозь дождевой частокол к подъезду.
...Ян был в своем обычном халате, в зубах - трубка. Увидев Сашу, вскинул брови, молча втащил его в переднюю и запер дверь.