Посняков Андрей Анатольевич : другие произведения.

Три желтых цветка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


  
   Автор А.А.Посняков posnaaa@mail.ru
  
  
  
   Три жёлтых цветка.
  
   Приёмный покой детской больницы напоминал газовую камеру, которую я видел недавно в кино про немцев. Вот, угораздило же! Не немцев, меня. За все свои одиннадцать с половиной лет я наконец-то заболел! Нет, конечно, я болел и раньше, но так чтоб в больницу... Короче - докатился...
   Я сидел на какой-то кушетке, застеленной белой, не очень-то чистой простынёй и вспоминал друзей-приятелей, Вовку с Игорем, которые, как ни в чём ни бывало, весело - я их видел из больничной машины - шли себе в школу. И день-то какой сегодня выдался, прямо как назло! Солнечный, ясный, и небо такое - синее-синее, ну... как глаза у Наташки Веткиной, что сидит за две парты от меня. Эх, совсем забыл, ведь первое апреля сегодня! Все люди как люди - веселятся сегодня, прикалываются - уж Игорюха с Вовкой - точно - один я, как... Тьфу! Вот уж, действительно, угораздило, как сказала моя мама сегодняшним утром, вызывая по телефону "Скорую"...
   И так вдруг грустно мне стало, что прямо невмоготу. Задумавшись, я опустил голову - сколько так просидел - не помню - а когда поднял, то...
   Лучше бы и не поднимал! Вошедшая в приёмный покой санитарка совсем не лучилась добротой и ласковостью, а наоборот, как две капли воды была похожа на злую бабу-ягу из старой сказки про Новогодние приключения Маши и Вити!
   - Чего расселся? Давай, собирайся! - прошипела она и злобно зыркнула на меня застывшими, какими-то оловянными глазами. Взглянув на неё, я внезапно почувствовал, что вот-вот заплачу, возможно даже громко...
   От такого позорища меня спасло появление симпатичной медсестры, , похожей на солистку "Стрелок". Звали медсестру Наташей.
   - В шестую палату! - увидев меня, кивнула она, - Ой, да ты, никак плакать собрался, такой большой мальчишка!
   - Да ничего я и не собрался, - грубо пробурчал я себе под нос, чувствуя в уголках глаз предательскую влагу.
   - Какая у тебя жилетка красивая! - воскликнула медсестра, - Это тебе мама связала?
   - Бабушка, - кратко ответил я и пояснил, - Чтоб не замёрз.
   - А, понятно... - сказала Наташа, - Ну, ты её не снимай, у нас тут прохладно...
   - Это уж точно, что прохладно! - пробурчал я себе под нос, тяжело вздохнул и поплёлся вслед за Наташей.
   Палата номер шесть оказалась довольно людной, можно сказать, даже чересчур. Населяли её трое мальчишек примерно моего возраста, может, чуть старше. Двое, сидя на полу, азартно резались в шашки, а третий - востроглазый, с ярко-жёлтыми, давно не стрижеными вихрами, валялся на койке кверху пузом и плевал в потолок из пластмассовой шариковой ручки с отломанным колпачком.
   "Интересно, чем он стреляет, крупой, или, может, бумагу жуёт?" - подумал я, проникаясь уважением к стрелку.
   - Ващенков! Сейчас получишь! - немедленно сообщила вихрастому медсестра Наташа. Тот спрятал ручку под матрас и уставился на меня зелёными, вытянутыми, словно у динозавра, глазами.
   Медсестра скрылась за дверью. Я прошёл
   на своё место и, достав из пакета с припасами прихваченный с собой
   китайский кассетник с растянутым пассиком, который (кассетник, а не пассик) недавно позабыл у нас один мамин знакомый, засунул его в тумбочку.
   Вихрастый следил за мной краем зелёного глаза. Пристальный взгляд его мне почему-то не понравился. "Наверное, хочет морду набить!" - опасливо подумал я и приготовился к худшему. Вихрастый ухмыльнулся. Поглощённые игрой шашисты не обращали на меня внимания. Задетый этим, я вытащил из тумбочки кассетник и принялся возиться с ним, пытаясь снять крышку. Шашисты, бросив игру ( Ага!), заинтересованно подняли головы, а вихрастый подскочил на своей койке.
   - Что, не работает? - шёпотом поинтересовался он, - Дай посмотреть!
   - Смотри, жалко, что ли...
   Пожав плечами, я протянул магнитофон вихрастому.
   - Чего там, пассик? Ништяк, счас починим! - заверил тот, подбросив аппарат на ладони. Я тут же пожалел о том, что сделал, но было уже поздно... Сначала кассетник исследовал вихрастый: он, поминутно нажимая на все кнопки сразу, зачем-то яростно закрутил настройки звука и тембра, что-то открывал, закрывал, отвинчивал...
   Затем несчастный кассетник перешёл к шашистам, которые проделали с ним то же самое, только в четыре руки, а потом отдали его вихрастому, который тут же распотрошил бедный маг на составные части. Я обалдел. Шашисты заинтересованно подобрались ближе. Руки их дрожали. Глаза блестели.
   - Нну... и что теперь? - слабым голосом поинтересовался я.
   - Будь спок, мы ведь его не насовсем разобрали, - успокоил меня вихрастый, - Счас починим, а потом обратно соберём. Небоись! Короче, Митька, - он посмотрел на крайнего шашиста, - Дуй к Витке-электрику, пока он не ушёл, спроси отвёртку... а то мы тут ни фига не сделаем...
   "Это точно!" - запоздало подумал я, наблюдая как ловко Вихрастый принялся орудовать принесённой отвёрткой, настолько ловко, что уже минуты через две то, что осталось от магнитофона, не только не могло нормально работать, но и вряд ли подлежало дальнейшей сборке...
   - Ну? - набравшись смелости, поинтересовался я, - Разобрать разобрали, а кто собирать будет?
   Вопрос повис в воздухе. Шашисты вновь принялись за свои шашки, время от времени виновато косясь на меня и моргая. Вихрастый завалился на койку и задумчиво ковырял отвёрткой в носу.
   "В жопе бы ещё поковырял!" - обиженно подумал я, чуть не плача...
   Застучали каблуки по коридору, дверь открылась и в палату вошла медсестра Наташа, за которой маячила фигура моей мамы с какими-то свёртками подмышкой.
   "Передачку принесла!" - обрадовался я.
   Мама передала мне принесённые продукты и ласково поинтересовалась, не видал ли, случайно, магнитофона, который третьего дня забыл у нас
   приятель, дядя Гена и теперь "так расстраивается, так расстраивается, магнитофон-то не его, ему друг дал, починить". Я
   хотел было сказать, что никакого магнитофона отродясь не видал. тем более, у нас дома, и уже открыл рот, чтобы возможно более правдиво произнести эту насквозь лживую фразу... Но тут вдруг увидел, как мамин взгляд упал на пол, рядом с моей койкой, где, отсвечивая пайкой, сиротливо валялись жёлтые китайские микросхемы...
   - Таак... - мама осуждающе покачала головой, - Эх ты...
   Махнув рукой, она повернулась и вышла вон из палаты... В ту же секунду вихрастый сгрёб валяющиеся на полу детали в коробку из-под бисквитного торта и метнулся вслед. Я посмотрел вокруг невидящими от стыда глазами, прислонил голову к холодной спинке кровати и горько заплакал.
   "Сволочи они все поганые" - думал я, роняя на подушку крупные солёные слёзы.
   Потом обернулся и увидел рядом с собой вихрастого.
   - Слышь, Миха, ты это... прости нас... - виновато произнёс он и, шмыгнув носом, добавил, - Ты не думай, я твоей матери все части отдал... И сказал, что это мы кассетник разобрали, без твоего, в общем, согласия... Починить хотели. Так что ты того, не очень реви...
   "Спасибо, утешил!" - язвительно подумал я и почему-то улыбнулся.
   - "Дирол" будете? - пошарив в принесённом матушкой пакете, спросил я.
   - Будем! - радостно отозвался вихрастый.
   Так я нажил себе друзей. Вернее, друга, так как шашистов на
   следующий день выписали. Счастливые, они усвистали домой, и мы
   с Генкой Ващенковым (вихрастым) остались в палате вдвоём.
   Бывший старше меня года на полтора года Генка оказался страшным хвастуном! На все мои рассказы он отвечал одним междометием - Ха! - а если чего-то не знал, то ловко переводил разговор на другие темы, менее, как он думал, для него скользкие... Короче, по этому поводу мы ссорились. Ругались даже, и чем дальше - тем громче.
   - Змей ты, Геночка! - орал я.
   - От змея слышу! - не менее - а, может, и более - громко отвечал Генка.
   - А ты не простой змей, Генка, а гремучий!
   - А ты - подколодный!
   - А ты - кобра!
   - А ты... А ты... А ты... А ты вообще - уж!
   - А уж и не змей вовсе!
   - Как это не змей? Он же шипит!
   - Нет, не змей! Хоть и шипит. Сковородка вон тоже шипит.
   - Сам ты сковородка, а уж - змей!
   - Нет, не змей!
   - Змей! Змей!! Змей!!!
   - Не змей! Не змей!! Не...
   - А ну цыц! Шшто этто вы тут раззорались?! Немедленно спать!
   Расспорившись, мы и не заметили, как в палату ворвалась разъярённая
   медсестра. Не та, которая Наташа, молодая и красивая, а другая - рыжая и вредная! Она даже уколы специально ставила как можно больнее, очень уж не любила нашего брата, мальчишек, не то, что Наташа...
   - Ващенков, ты почему до сих пор в одежде? - ругалась медсестра, -
   Немедленно раздевайся - и в постель! Тихий час для вас что, не писан? Всё будет доложено Анатолию Александровичу, всё!
   Андреем Александровичем звали нашего доктора.
   Дождавшись, когда вредная медсестра уйдет, Генка показал ей вслед язык и очень похоже передразнил:
   - Всёооо будет долошено Анатолю Алессанычу, всёооо!
   Я засмеялся. В дверях тут же возникла фигура медсестры. Подслушивала, что ли?
   - Быстро на укол! - сквозь зубы прошипела она. Теперь смеялся Генка. Ему-то уколы давно отменили.
   Вернувшись, я потёр ладонью уколотое место, и сообщил, что рыжая медсестра и в самом деле пожаловалась на нас по телефону Анатолию Александровичу.
   Генка заметно приуныл. Заведующий отделением Анатолий Александрович Жегоров был единственным человеком в больнице, кроме стоматолога, которого Генка уважал и боялся... Притихшие, мы тихо проходили до самого вечера и улеглись спать в предчувствии скорого и неминуемого возмездия.
   Утром пришёл Жегоров. Послушал меня и Генку, а потом на полном серьёзе заявил, что если мы не будем спать в тихий час, то он, Жегоров, обязательно пропишет нам дополнительно самые болезненные уколы. Генка в ответ укоризненно посмотрел на врача и нахально заявил, что он и я не малыши
   какие-нибудь, а вполне взрослые и самостоятельные люди...
   - Ну да, я вижу! - хмыкнул Жегоров, собираясь уходить.
   Генка подбежал к двери.
   - Вот вы, Анатолий Александрович, днём спите? - нагло осведомился он.
   - Эх... я б с удовольствием всхрапнул бы минут эдак шестьсот... - Жегоров мечтательно закрыл глаза, - Но ты, Ващенков, на личности-то не переходи, - тут же добавил он, - Говори прямо, чего вам обоим от меня надо?
   - Так я и говорю! - Генка ах раскраснелся, - Не можем мы, Анатоль Саныч, спать днём! Не можем - и всё тут!
   - Ну и не спите, - пожал плечами Жегоров, - Кто вас заставляет-то? Лежите себе спокойно, книги вон, читайте... "Дон Кихот" вижу, у вас лежит, это кто ж читает-то?
   - Я. - отозвался я.
   - Молодец!... Так вот - читайте, в игры какие-нибудь тихие играйте... в шахматы там, шашки... Умеете хоть?
   - Умеем!
   - Ну вот и играйте. Только чтоб всё было в порядке, ясно?
   Мы дружно кивнули. Показав нам на прощанье кулак, Жегоров ушёл.
   На следующий день, во время тихого часа, мы с Генкой играли в шахматы. Разложили на полу деревянную шахматную доску, расставили фигуры... Первым же ударом я ловко поразил сразу штук пять Генкиных фигур, улетевших от моего щелчка далеко за пределы доски. Однако,
   и Генка не терял времени даром, проделав в моей обороне крупные бреши.
   - Ах, ты тааак!? - завопил я, и нанёс сразу несколько ударов подряд, очень качественных и техничных, но к сожалению, не достигших цели...
   Генка тут же воспользовался моим промахом.
   - Ага! И враг бежит, бежит, бежит!!! - обидно проорал он и в миг расщёлкал оставшиеся у меня фигуры, словно рыночная торговка подсолнечные семечки.
   Не говоря ни слова, я схватил стоявшую на тумбочке пластмассовую коробку с шашками и прицельно метнул её в Генкины боевые
   порядки... Пешки, слоны и шашки с треском покатились в разные стороны!
   - Ураа!!! - ликовал я.
   Генка не остался в долгу и тут же произвёл бомбардировку моих
   позиций подвернувшимися под руку средствами: куском клубничного мыла,
   тюбиком зубной пасты и отвёрткой, так и не возвращённой Витьке-электрику после разборки моего несчастного кассетника.
   Битва разгоралась. Катались по полу фигуры. С треском таранились шашки.
   От произведённой канонады громко заоради проснувшиеся в соседней палате младенцы и их родительницы. Младенцы орали заливисто, а их родительницы - разными нехорошими словами. Мы их не слышали. В ход пошла тяжёлая артиллерия - подушки! В результате ожесточённых боёв противник прорвал мою линию обороны и, совершив обходной манёвр, предательски напал на меня с тыла и принялся колошматить подушкой. Полетели перья, вперемешку с рваной наволочкой и чьими-то дырявыми носками...
   - Сдавайся, подлый трус! - орал Генка.
   - Рейнджеры не сдаются! Друзья отомстят за нас!
   - Это ещё что тут такое?! - неожиданно прогремел на всю палату громкий разъярённый бас, - А ну, прекратить безобразие!
   Я обернулся и в страхе спрятался за Генку. На пороге грузным белохалатым айсбергом маячила крупная фигура завотделением Жегорова.
   - В угол. Оба. - кратко скомандовал доктор, - Ты, Ващенков, - в тот, а
   ты... - Жегоров сурово посмотрел на меня, - в этот! И не дай Бог
   шевельнётесь!
   Мы с Генкой медленно вышли в длинный больничный коридор,
   украшенный обглоданным фикусом и разошлись по противоположным углам.
   - Мхх!!! - сказал нам Жегоров, погрозил волосатым кулаком и крылся в
   процедурной.
   - Наташа, последите, пожалуйста за этими оболтусами! - донёсся оттуда его рассерженный голос. Из процедурной вышла симпатичная медсестра Наташа.
   - Что, попало? - сдерживая смех, осведомилась она и уселась в кресло
   дежурной сестры, - Вот, стойте теперь...
   Мы дружно вздохнули, при этом Генка состроил такую несчастную рожу, что я громко захохотал и, держась за живот, медленно опустился на пол. Генка засмеялся тоже. Взглянув на наши веселящиеся рожи, медсестра Наташа закрыла лицо руками и затряслась вдруг в приступе необъяснимого смеха. Генка кивнул на
   неё, притворно вздохнул и покрутил пальцем у виска.
   - Хи-хи-хи! - смеялась Наташа.
   - Хе-хе-хе! - заливался я.
   - Ха-ха-ха! - заразительно ржал Генка.
   Из процедурной выглянула возмущённая физиономия Жегорова, недовольно
   посмотрела на меня и Генку и велела зайти...
   Мелкими шажками мы подошли к двери...
   - Можно, Анатоль Саныч? - осторожно спросил Генка.
   - Заходите, заходите, голубчики! - не сулящим ничего хорошего тоном
   отозвался доктор, - Ну, что скажете?
   Мы подавленно молчали.
   - Вот, например, ты, Ващенков, - наехал Жегоров на Генку, - Объясни мне, пожалуйста, чем вы, скажите на милость, занимались во время тихого часа?
   Генка поднял глаза.
   - Только не ври, отвечай честно! - предупредил доктор, - так чем же вы там занимались?
   - В шахматы играли, - честно ответил Генка.
   - Что, попало? - когда мы уже вышли от Жегорова, высунула голову из палаты Светка, недавно поступившая в отделение белобрысая девчонка примерно моего возраста.
   - Тебе-то что?! - независимо ответил я и показал ей язык.
   - Да ничего, так просто спросила, - Светка сейчас явно не была склонна заедаться.
   - Ребята, а, ребята! - крикнула она нам вслед.
   - Чего тебе? - обернулся я. Генка её игнорировал.
   - Заходите, в карты поиграем!
   Толчком ноги Светка гостеприимно распахнула дверь своей палаты. Мы с Генкой пожали плечами и вошли. Кроме Светки, в палате ещё находилась Ленка, совсем мелкая девчонка, класса из второго, если не из первого. Увидев нас, Ленка резко затолкала в тумбочку разбросанные по полу картонки с покемонами. Можно подумать, очень они нам нужны были!
  -- Ну, раздавай... В тысячу хоть умеешь?
  -- Не... В дурака только.
   * * *
   На следующее утро по палатам забегали медсёстры и санитарки. Мыли, тёрли, красили. Готовились к приезду какой-то мэрской комиссии, которую почему-то жутко боялись. Заведующий отделением Жегоров рыскал по коридору в ослепительно белом халате и ярком пижонском галстуке.
   - Крутой! - сразу же оценил эту деталь жегоровского костюма Генка. Нам с ним было, между прочим, вполне конкретно сказано, что если мы будем вести себя прилично то, после отъезда комиссии нам разрешат смотреть в холле видео до самой поздней ночи, "пока наши бесстыжие глаза не лопнут!"
   Когда Генка попытался вполне вежливо уточнить, о чьих именно глазах идёт речь, на него тааак зыркнули... Тааак! В общем, мы больше никого ни про что не спрашивали, себе дороже, а, предупреждённые, мы с любопытством ждали приезда комиссии. Ждали час,
   ждали два, ждали три... После обеда мы про неё забыли. Мы - это я и Генка.
   Медсёстры, санитарки, нянечки и вся прочая шайка во главе с Жегоровым с надеждой смотрели в окна, словно Робинзон Крузо на море в ожиданьи паруса...
   Мы с Генкой никого не ждали. Просто играли себе в подкидного дурака
   В компании Светки вырезанными из картона картами. Нормальные атласные карты были незадолго до этого конфискованы Жегоровым. Куда он потом их дел, мы не спрашивали, боялись...
   Генка выиграл несколько раз подряд и от души влепил мне три смачных
   щелбана. Да так больно! Друг называется...
   В этот момент, судя по торжественно-подобострастному гулу, донесшемуся из коридора, вся медицинская братия наконец-то дождалась свою комиссию. Я еле успел спрятать карты под подушку, как в нашу
   палату впёрлось человек шесть, все в халатах и дурацких белых
   колпаках. В одном из халатников я сразу признал Жегорова.
   - Палата номер шесть! - льстиво улыбнулся он, - Мальчики.
   - Ого! - прошамкала какая-то седая бабка в больших роговых очках, - Я вижу, тут и девочки! - бабка кивнула на меня.
   - Я не девочка! - тряхнув давно нестриженной башкой, недовольно отозвался я, - Я мальчик!
   - Ой! А какой заросший-то! - удивилась бабка, - Я думала - девочка! Надо тебя обязательно подстричь!
   " Ага подстричь!" - про себя возмутился я, - "Рискни здоровьем!"
   Генка забрался с головой под одеяло и заржал.
   Бросив пару ничего не значащих фраз, Жегоров быстро увёл халатников прочь. Видно, ему не очень-то понравилось наше веселье. Впрочем, я на его месте поступил бы точно так же, ведь кто знает, что эти малолетние придурки ( Я и Генка) выкинули бы ещё...
   Выперев из нашей палаты, "комиссары" прошаркались по коридору и
   затихарились в процедурной...
   После ужина я потащил Генку к Светке, посидеть. Генка поартачился для вида, а потом согласился, а чего ему ещё делать-то? Одному в палате валандаться? С тех пор, как выписали любителей шашек, Митьку с Вовкой, других ребят в отделение не поступало, видно, был не сезон...
   Сыграв пару партий в дурака, я, пока Генка тасовал колоду, подошёл к окну, пытаясь среди скопища далёких домов найти свой. Кажется, отыскал. А, может, ошибался... В темнеющем небе стремительно проносились стаи грачей. С крыши капало. По всему подоконнику были рассыпаны какие-то белые таблетки.
   - Это чего у вас тут? - полюбопытничал я.
   Светка подняла голову и объяснила, что - димедрол.
   - Мы его не едим, выбрасываем...
   - Да? - бросив карты, неожиданно заинтересовался Генка, - А чего, вам этот димедрол не нужен, что ли?
   - А тебе нужен, что ли? - фыркнула Светка, - Говорят, от него спать хочется.
   - Не знаю, не знаю... - я с сомнением покачал головой.
   Генка усмехнулся и самонадеянно заявил, что может проглотить таких таблеток аж хоть десять штук и нипочём не заснёт.
   - Ага, не заснёшь? А ну-ка, проглоти! - фыркнула Светка, - Спорим на десять щелчков, заснёшь, как миленький!
   - Я?!
   - Ты, ты! Слабо, да?
   - Мне?! А ну, Миха, давай сюда таблетки!
   Схватив поданные мной таблетки, Генка, не говоря больше ни слова, тут же проглотил их целую горсть! На моей ладони оставалось ещё штук пять...
   - А ты что, не будешь, что ли? - посмотрела на меня Светка.
   - Отчего же не буду? - понимая, что деваться всё равно некуда, я независимо пожал плечами и храбро доел оставшиеся димедролины.
   - Ну что, заснули мы, да? Заснули?! - наехал на Светку Генка, - Давай-ка, подставляй башку!
   - Ой, да ещё рано, наверное! - опасливо отбивалась Светка, - Таблетки-то, наверное, ведь не сразу действуют... Давайте подождём немножко...
   - Чего? - возмутился я.
   - Не спорь с ней, Миха! - перебил Генка, и предложил подождать до
   самого вечера, а уж потом выдать "этой вреднюге Светке" не десять, а
   целых двадцать щелбанов!
   - А почему двадцать? - слабо возразила Светка.
   - Десять - я, и десять - Миха, - пояснил Генка, - Он же тоже таблетки ел!
   - Да... ел... - вздохнув, признала Светка, исподтишка наблюдая за нами.
   Димедрол упорно не хотел действовать. Может - просрочился, а может -
   отсырел, на подоконнике-то... Прошёл час... Два... Безрезультатно!
   Мы с Генкой уже доигрывали партию в козла со слепыми и, когда у меня на руках оставалось три дамы и два вальта, я вдруг неожиданно почувствовал в голове некую тяжесть... Веки сомкнулись, словно сами собой и башку неудержимо потянуло вниз... Последнее, что я помнил, был Генка, валявшийся на полу, возле батареи, словно какой-нибудь привокзальный бомж...
   Очнулся я от шума. Сразу же увидел Генку, сидевшего там же, около батареи, и очумело вращающего вихрастой башкой. Палата была полна народу, но никакого внимания на нас почему-то никто не обращал. Нянечки, санитарки и толстая повариха тётка Серафима с Жегоровым во главе столпились всей своей белохалатной бандой вокруг Светкиной койки, на которой лежала... медсестра Наташа, бледная, как жертва вампира!
   - Вату! Нашатырь! Валидол! - командовал Жегоров. Санитарки сновали в
   процедурную и обратно.
   - Ну как, Наталья Сергеевна, легче? - Жегоров склонился над койкой, держа в руке смоченную нашатырём вату.
   Наташа сказала что легче и смущённо улыбнулась.
   - Может, заменить Вас, Наталья Сергеевна? - суетился Жегоров, - Идите-ка лучше домой, отдохните...
   - Ой, да зачем же? - Наташа села на койке, - Нормально уже всё,
   Анатолий Саныч, не надо меня заменять, лучше скажите, с мальчишками что?
   Живы хоть?
   - С мальчишками-то? - с угрозой в голосе Жегоров медленно повернулся к нам, - Да живы они... пока... Что с ними сделается!
   - Ну, слава Богу, - обрадовалась Наташа, - А то я уж боялась... Ну, теперь можно и в процедурную, мне ещё сегодня банки ставить...
   - Вам действительно лучше, Наталья? - ещё раз осведомился Жегоров,
   заботливо взяв медсестру под руку.
   - Да, да... Прошло уже... Спасибо, Анатолий Александрович!
   Бросая на нас с Генкой возмущённо-укоризненные взгляды, вся белохалатная компания, включая санитарок и повариху тётку Серафиму, скрылась в процедурной и заперлась там.
   - А с этими-то не будете разговаривать, Анатолий Александрович? -
   попыталась наехать на нас похожая на бабу-ягу санитарка.
   - С этими? - отозвался из процедурной презрительный бас Жегорова, - Да с этими мне не только разговаривать, мне даже и видеть-то их противно до глубины души! Так им и передайте!
   - Обязательно передам, Анатолий Александрович! - согласно кивнула санитарка и злорадно ухмыльнулась...
   А перед моими глазами стояла медсестра Наташа с бледным, почто что
   мёртвым, лицом. Я представил, что было бы, если б она не очнулась...
   И кто был бы тогда виноват в её смерти? По всему выходило, что не какие-нибудь вампиры, а вполне конкретные люди - мы с Генкой!
   Ведь это именно из-за нас Наташе стало плохо! Из-за нас... Я шмыгнул
   носом...
   - Эй, Мишка, - тихо спросил Генка, - Ты ревёшь там, что ли?
   - Тебе то что? - отозвался я и в самом деле заревел.
   - Ну хватит! - не выдержал Генка, - Кому говорю, хватит ныть!
   - Сволочи мы с тобой, Генка... - размазывая по лицу сопли, проныл я.
   Генка молчал. А что ответишь-то?
   Ещё немного поревев, я успокоился и предложил пойти извиниться.
   - Толку ей с наших извинений, - буркнул Генка, но согласился.
   Словно две побитые собаки мы вышли в коридор и поплелись к процедурной, дверь которой вдруг резко распахнулась и в коридор, чуть не сбив нас с ног, выбежала медсестра Наташа с большой алюминевой
   миской в руках.
   - Ой, мальчики! - увидев нас, воскликнула она, - вы чего тут?
   Мы замялись, а потом дружно попросили прощения тусклыми, какими-то враз Скисшими, голосами.
   - Мы больше не будем, честное слово! - заверил Генка.
   - Эх, - неожиданно рассмеялась Наташа, - Дать бы вам по головам вот этой вот миской!
   - Дай, дай, Наташа! - тут же согласился Генка, - Только сперва Мишке, у него голова крепче!
   Наступивший день выдался тёплым. Солнечным и звонким, словно высокое весеннее небо. Смешными колючими брызгами ( мы открыли окно) разбивались о подоконник падающие с крыши капли, орали прилетевшие с юга птицы: галки, снегири и вороны. Может быть, среди них были ещё и сороки, не знаю, я в птицах разбирался плохо. Генка уселся на подоконник, свесив вниз ноги.
   - Смотри, вот уже и проталины появились. - грустно заметил он, - А я, блин, всё ещё тут... с самого февраля...
   По щеке его, оставив длинную мокрую полосу, тяжело сползла крупная
   прозрачная слеза. - Да ещё родичи, блин, не приходят... - Генка вздохнул и отвернулся. По улице весело прыгали воробьи и сам Генка тоже был похож на воробья, такой же щуплый, с победно торчащими вихрами, только не весёлый, как они, а грустный... Даже - очень грустный...
   Я тихонько уселся на подоконник. Рядом радостно щебетали птицы. Внизу, не очень далеко - второй этаж - зеленели первые весенние травы.
   - Смотри-ка, цветы! - Генка кивнул на большую проталину шагах в пятнадцати от окна где, среди молодой изумрудной травы ласковым весенним солнцем желтели цветы мать-и-мачехи. Мать-и-мачеха! В апреле!
  -- Генка, это ж первые цветы! - радостно воскликнул я, - Правда классно?
   Ничего не ответив, Генка почесал затылок и неожиданно предложил спрыгнуть вниз:
   - Тут же не высоко, а обратно по трубе можно, - он кивнул на ржавую водосточную трубу, притулившуюся у кирпичному углу старого больничного здания.
   - А не заругают? - усомнился я, опасливо посматривая на трубу.
  -- Кто ж за цветы заругает? - резонно возразил Генка, - Тем более, знаешь, кому мы их подарим? Наташе!
  -- Мог бы и не говорить...
   Мы дружно спрыгнули с подоконника и попали в лето! Тёплый, почти что летний, воздух поднимался с земли к высокому бездонному небу, синему-синему, под ногами ярко зеленела трава, в небе пылало жёлтое солнце. Первые цветы мать-и-мачехи - такие же солнца, только маленькие, прятались средь травы. Я посмотрел не Генку. Он улыбался.
   Подарить Наташе цветы? Это он здорово придумал!
   ...Сорвав три пушистых солнышка мы подошли к водосточной трубе. Высоко в небе медленно плыли облака, белые, словно сахар. Толстые галки нагло скакали по проталинам, искоса поглядывая на нас своими маленькими вороватыми глазками.
   Я посмотрел на наше окно... и замер!
   Зловещим белесым призраком там угрожающе маячила грузная фигура доктора Жегорова...
   Генка был тут же приглашён в процедурную для срочной промывки мозгов... Мне
   было велено зайти позже, для того же самого...
   О чём Жегоров они там беседовали, я не знаю. Генка не рассказывал.
   Вернувшись в палату, он сразу же завалился на койку лицом к стене. Глаза его были подозрительно красные.
   - Иди, Миха, - не оборачиваясь, сказал Генка, - Там тебя доктор зовёт...
   - Ладно, схожу, чего там... - расхрабрился я и пошёл в процедурную, где меня уже дожидалась вся белохалатная банда: Жегоров, две санитарки (одна - похожая на бабу-ягу ) и старшая медсестра - тощая пожилая женщина с круглыми, как у совы, глазами. В корзине для мусора валялись цветы мать-и-мачехи , только что сорванные нами. Они сиротливо маячили среди обрывков грязных бинтов и прочего медицинского мусора жалкими жёлтыми шариками.
   - Ну вот, - строго посмотрев на меня, вздохнул Жегоров, - ещё один злостный нарушитель режима! Скажи на милость, что вы делали на улице?
   Я тихо прошептал, что мы ходили за цветами и горько заплакал.
   - И зачем она вам понадобилась? - поинтересовался Жегоров, - И не плачь, умей отвечать за свои поступки!
   - Мы хотели... Мы хотели подарить их Наташе, - тихо ответил я.
   - Кому? - удивлённо переспросил Жегоров.
   - Наташе. Медсестре...
   Жегоров помолчал, зачем-то посмотрел в окно, а затем подошёл ко мне.
   - Ты вот что, - он положил руку мне на плечё, - Перестань, пожалуйста, реветь и иди-ка к себе в палату, хорошо?
   - А Вы... Вы Генку не будете наказывать?
   - Иди, иди! Защитник выискался...
   Генка по-прежнему лежал, уткнувшись лицом в подушку.
   - Всё лежишь? - я уселся рядом.
   - Лежу, что ещё делать-то? - апатично отозвался Генка, - Жегоров сказал, что всё матери расскажет... Мать-то ещё ничего... а вот отчим... - Генка вздохнул, - Чуть что, сразу за ремень...
   - Никому Жегоров ничего не расскажет! - заявил я, - Он обещал!
   - Кому?
   - Мне!
   - Тебе?! Ха!
   - И не "ха", а обещал! Обещал! Обещал! Обещал!
   - Эй, чего разорались? - в палату неожиданно вошёл Жегоров. В руке он
   держал три жёлтых цветка.
   "Те самые!" - подумал я.
   - Нате! - Жегоров протянул цветы Генке, - Дарите... кому хотели...
   Только смотрите у меня! Впрочем, тебя я завтра выпишу, - уходя, сообщил он Генке.
   - Ура! - обрадованно закричал тот.
   * * *
   Назавтра Генку выписали. Он забежал на минутку к Светке и, выйдя на улицу, пошёл вслед за пришедшей за ним тёткой. Глотая слёзы, я молча смотрел в окно. Генка на пол-пути обернулся и помахал рукой. Я тоже помахал ему, хотя и знал, что на таком расстоянии он меня не видит. Черная фигурка его делалась всё меньше и меньше, пока совсем не исчезла за домами. Я улёгся с книгой... Не читалось... Грустный, я вышел в длинный больничный коридор, пустой и гулкий. "Миха - дурак" - было написано на стене Генкиным почерком. На обшарпанном линолеуме пола примостился тёплый солнечный зайчик, медленно подбирающийся к к столу дежурной сестры, а на столе... Я перевёл взгляд и улыбнулся... На столе, в большой вазе из тёмно-зелёного матового стекла стоял небольшой букетик цветов. Неприметных, всего три цветочка, не очень-то красивых, невзрачных, жёлтеньких...
   Это были цветы мать-и-мачехи.
   На улице за окном весело пели птицы.
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"