Отшельник Порфирий : другие произведения.

Антихристос. Фрагмент третий

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Обновлено 18.02.2005. Добавлена 4-я глава.


   Третий фрагмент.
   АнтиХристос.
   Глава первая.
   В этой главе Николай Сергеевич вновь приезжает в город своего возмужания на трудовом поприще, на этот раз в связи с чрезвычайными обстоятельствами.
   Вновь появляется и старый знакомый Николай Андреевич, который призвали с семьей в город обстоятельства трагические.
   Автор заканчивает повествование о годах студенческих.
   Уважаемый читатель, эти события я также записал по их прошествию, но в дальнейшем, после получения дополнительной информации, о чем позже, мне пришлось добавить в моё повествование эту информацию.
   Теперь анализируя предшествующие события и факты, можно, например, говорить, что сон в определенной степени был вещий. Потому, что Володькины способности сродни способностям героя из того сна. Но тогда можно говорить, что в следующем сне аллегорически представлено царящее в нашей стране опустошение. А вернее это выдача желаемого за действительное. Вот, мол, и у меня есть способности к вещим снам.
   Я, пожалуй, вкратце изложу предшествующие события.
   Съездил я к друзьям и всё уже дома записал. А переложил я их на бумагу из-за тех снов, что мне при этом приснились, но они, пожалуй, к предстоящим событиям не имеют отношения. Если конечно не принимать во внимание версию вещих снов, а с другой стороны мне и тут сны снятся, хотя эти под категорию вещих не подходят, это скорее телепатические. Правда, не понятно во мне причина или во Владимире, но несомненно, что и я имею к этим событиям отношение, надо же польстить самолюбию. Хотя тогда, после этих событий, я больше переживал о своих умственных способностях, уж не сошёл ли я с ума.
   Эти фрагменты гораздо меньше лежали в столе, но они и более сырые. И возможно некоторые несообразности в этих опусах я наверно скорректирую. Но я о другом. Первый и второй фрагменты или хотя бы части из них я посылал в какие-то журналы. А эти сразу же после сотворения отправлялись в стол, на полку, кому как нравится. Хотя небольшое уточнение, над последним фрагментом я ещё раз поработал, после того, как отправил его в какую-то новую газету, возникшую во время перестройки. Я по этому поводу из газеты не получил ни ответа, ни привета. Но я, тем не менее, ещё помудрил с ним, и он занял место с остальными.
   Да и ещё, если читатель знаком с ранее изложенными фактами, то его, конечно, удивит, что я не стал, свои сны в диафильмы превращать, но как я уже писал выше, информацию я получил не всю. То есть тогда историю о солдатиках можно было бы экранизировать, но тогда я не знал её, а вот Володькины приключения меня не вдохновили. Всю полученную информацию я внес такой, какой она ко мне попала.
   Но мой читатель, очевидно, утомлен столь пространным на этот раз вступлением, поэтому перехожу к изложению.
   Николай Сергеевич снова возвращался в своё прошлое. Ну, это наверно от мистического видения жизни. Забросив наверх сумку, которая ему была не нужна, и взял он её чисто автоматически, он устроился у окна.
   Пришлось отпрашиваться с работы, хотя в принципе работы сейчас нет, и стоит вопрос о сокращении. Отсутствие сейчас чревато, но обстоятельства складываются так. Петр Тимофеевич написал ему письмо, чего ранее никогда не бывало, в котором сообщил, что пропал Владимир и просил по возможности приехать.
   Второй семестр, третьего курса отмечен событием трагическим. Мать ездила к бабушке и приезжая сообщала, что вроде бабушке лучше, что она её узнает, и наверно мне тоже нужно съездить к ней. И вот однажды, когда я уже лег спать, и в квартире наступила тишина, я отчетливо услышал, как меня позвали по имени. На другой день к нам пришла телеграмма о смерти бабушки. Умер человек, которому я, во всяком случае, до болезни, был не безразличен. Почему-то вспоминаются рубли, которые она мне отправляла в конвертах вместе с письмами по почте, когда я учился в младших классах школы. Правда после того, как несколько презентов в конвертах не дошли, она перестала это делать.
   Вагон постепенно заполнялся. Прошедший мимо мужчина с чемоданом, а за ним женщина с мальчиком, показались ему знакомыми. Николай Сергеевич так впялил взор в них, что мужчина оглянулся, но ничего не сказал, и двинулся дальше. Мало ли где Николай мог их видеть, мысли о Владимире отвлекли его от этого эпизода.
   Он и так, и этак прикидывал ситуацию, что он там может сделать. Может, Петр Тимофеевич не всё написал, не доверяя письму. Тогда он побывал у них по осени, и так с тех пор не собрался написать письмо. Всё дела, да случаи. И вот теперь письмо пришло к нему.
   Мужчина, показавшейся Николаю знакомым, прошел мимо, наверно к проводнику. Вернулся он быстро, и на этот раз развернулся, и, облокотившись на полки, обратился к Николаю: "Извините. Вы, Николай Сергеевич?"
   "Да", - ответил Николай, усиленно пытаясь вспомнить.
   Мужчина улыбнулся и, сев напротив, спросил: "А нас не помните?"
   И тут Николай Сергеевич вспомнил: "Они вместе работали. Наверно куда то ездили и теперь возвращаются. Вот только, как его зовут, он хоть убей, не помнил", и спросил: "Вы работаете в техникуме?"
   А вот здесь я должен внести корректуру в мои преведущие воспоминания. После первого курса у нас была геодезическая практика, я о ней ничего не писал. И почему-то решил, что мы строили полигон для военной кафедры после первого курса. Это практика со строительством у нас была после второго курса. И после неё я приобрел кинокамеру. А после третьего курса нас добровольно принудительно отправили в стройотряд. И соответственно эпизоды с мотелем "Тверь" и покупкой магнитофона "Комета" должны быть здесь. Да в памяти у меня пробелы.
   Мужчина, очевидно, понял затруднения Николая и представился: "Я тоже Николай, только Андреевич. Но в техникуме мы уже не работаем. Мы ведь в Тверь переехали".
   "В Тверь, - повторил Николай Сергеевич. - Так и я оттуда еду. А вы же не в общежитии жили. Вот жена, если не ошибаюсь, Света, в общежитии жила?"
   "У жены болела мать, вот мы и переехали", - не ответив на вопрос, продолжил речь Николай Андреевич.
   "Да, где ещё встретиться?" - поддержал Николай Сергеевич.
   "А вы в техникум едете?"
   "Не совсем", - начал Николай Сергеевич, но не успел закончить, так как появилась жена Николая Андреевича, и обратилась к нему: "Николай мы тебя с бельем ждем, Мишка уже спит".
   "Сейчас", - сказал Николай Андреевич, и отправился за бельем.
   "Здравствуйте", - сказала Света.
   "Здравствуйте", - ответил Николай Сергеевич.
   "В командировку".
   "Да не совсем".
   "А у нас горе. У Николая отец умер. Мать теперь одна и я тоже поехала, помочь, пришлось и сына взять. Сходили мы в Москве в зоопарк, а потом в кинотеатр мультфильмы посмотрели, на вокзале посидели, и Михаил уже там спал. По-хорошему и не надо бы ему туда ехать, да что сделаешь. Идет", - закончила свой монолог Света.
   "Слушай, а цена то, какая, раньше можно было это бельё купить, а теперь только ночью попользоваться", - сказал Николай Андреевич, с бельем подмышкой.
   "Так уже дают?" - спросил Николай Сергеевич.
   "Со скрипом. Она говорит, что сначала билеты соберет. Ну, до утра", - сказал Николай Андреевич.
   Зимнюю сессию на четвертом курсе я миновал, похоже, не с блеском, но сдал. А после дня рождения снова принялся за дневник. И этот у меня не сохранился, но в отличие от первого моего дневника, я его писал несколько дней. Правда, особых событий в это время не произошло, но я записывало туда всякую пустяковину. Если бы я знал, что эти записи будут обсуждаться, почти публично. Но об этом буквально в ближайших эпизодах.
   "Да жизнь. Наверно помочь нужно. Хотя помощь там специфическая, да, в общем-то, у меня свои дела есть. А вдруг Владимир погиб. Ведь снились же ему в прошлый раз какие-то странные, нехорошие сны. С Николаем Андреевичем я не был дружен, так общие разговоры, но это наверно было связано с тем, что он был местный. Но Петр Тимофеевич тоже местный. Наверно я предпочитаю узкий круг друзей. Вот со Светой я общался в общежитии. Свадьба наверно была после моего отъезда, хотя ребенку вроде лет не много".
   Про себя Николай Сергеевич отметил, что проводница прошла в другой конец вагона.
   "Наверно будет билеты собирать. Хорошо. Сейчас бельё получим и на боковую, а то что-то спать хочется. Похоже, я как Мишка информацией перенасытился.
   Семья. А я свободен никаких проблем, если не считать алиментов, что весьма существенно, когда нет ещё и подработки, помимо работы. Наверно придется в рабочие подаваться, но сейчас и с этим сложно. Строили, строили и, наконец, построили".
   От глобальных проблем его отвлекла проводница, подошедшая за билетами.
   Отец решил взяться за мою учебу. Он пришел ко мне с листом бумаги и начал выяснять, что у меня по каждой дисциплине. Картина получилась не совсем радужная, но возможно я бы и выправил её к летней сессии. Дальше мои поступки, похоже, стали неадекватными. Меня этот отчет сильно разозлил и я весьма импульсивно, взяв деньги, какие у меня были, ушел из дома. Дошел я до моста, перешел его, и по другому берегу Волги потопал к вагонному заводу. У вагонного завода я сел на трамвай, и он отвез меня на железнодорожный вокзал. Было уже темно, и я, всё ещё злой, купил билет на электричку до Москвы. Электричка была, чуть ли не последняя, в вагоне, во всяком случае, я был один. В Москве я вышел на улицу и пошел, куда, как говорят, глаза глядят, но потом вернулся, и просидел до утра на вокзале. Днем я отправился на экскурсию по метрополитену. То есть я спустился в метро, и ездил от станции к станции, выходил из вагона осматривал их и ехал дальше. Выходил я наверх только перекусить в известных мне столовых. Ночь я опять переночевал на вокзале
   По уходу проводницы Николай Сергеевич погрузился в размышления.
   "Плохо начинается моя поездка. На работе полная неразбериха и брезжит разве, что пособие по безработице.
   Теперь это письмо, короткое и вроде ясное, как телеграмма. "Здравствуйте Николай. Пропал Владимир, если можешь приехать, приезжай".
   Ну, это с первого взгляда всё ясно, а вдумаешься и совершенно не понятно, как пропал. Похитили его что ли, сам он ушел, не оставив следов. Можно даже предположить, что он попал в такую ситуацию, что идет по какому то подсудному делу или на него какие-то ухари наехали и если он не выполнит их требований они его убьют. Но в последнем случае, какая польза от меня Николая. Я не адвокат и не супермен. И это наверно понимает Петр Тимофеевич, и вряд ли стал бы вызывать меня. Значит, Владимир пропал, в смысле исчез. Но не понятно, чем я то могу в этом случае помочь, я ведь не следователь. Но куда он мог исчезнуть, убили, а труп спрятали, в связи с чем? Ни профессия, ни образ жизни не дают ему возможности попасть в подобную ситуацию, хотя в наше время не в чем гарантии нет.
   Нужно перестать гадать, приеду туда, узнаю поподробнее, а то накручиваю, накручиваю, а фактов кот наплакал, так высасываю из пальца.
   Ну и, наконец, еду встречаю знакомых, а у них похороны. Какое зловещее предзнаменование, но возможно я всё это излишне драматизирую. Ну, случайное совпадение не более".
   Утром у столовой ко мне пристали трое парней. Очевидно, они хотели вытряхнуть из меня деньги. Я вырвался, пожертвовав рукавом рубашки, и перейдя дорогу, остановился около выхода из метро рядом с милиционером. Трое также подошли ко мне и попытались ещё раз увести меня до ближайшего угла. Я опять вывернулся, и встал перед милиционером. Это был молодой парень, отреагировавший на мой бросок, спросил у троих, чего им нужно. Они начали утверждать, что мы вместе едем на ближайшей электрички в Ярославль, торопимся. На это я отрицательно замотал головой. "Вот и идите", - отправил он их. Когда они отошли, он спросил, чего им было нужно. Я сказал, что, похоже, деньги. Он отошел от меня, наверно разбираться с троицей. Я, постояв немного, отправился на вокзал, посидел подумал, и поехал на Арбат. В зоомагазине я купил черепаху и с этим подарочком отправился домой. По приезду мать спросила меня, о чем я вообще думаю. На что я заявил, что собираюсь в армию. На следующий день приятели в институте рассказали мне, что мать с моим дневником пошла к зам декана. Они проштудировали его, вызывая на ковер всех в нем упомянутых. После этого я бросил его вести. Пришелец, узнав о моей выходке, сказал: "Приехал бы ко мне, чего на вокзале сидеть".
   "Нужно думать о нейтральном, например о даче. В связи с общим подорожанием и для большего разнообразия своего меню нужно сделать запасы на следующую зиму. Для чего сейчас я высадил в сколоченные мной ящики семена томатов. Теперь нужно подготовить ящик под рассаду цветной капусты, да наверно и обычную надо сажать. Нужно перепланировать участок, торфу привезти, и не мешало бы золы нажечь. Планы грандиозные. И совсем не плохо достать навоз. Прошлогодний запас весь разошелся. Интересно, какая цена в этом году. В июле я жидкой валютой расплатился, а в этом году цена у неё повысилась, может та тракторная тележка и стоит три бутылки.
   Если эта затея удастся то можно рядом с сараем компостную кучу заложить, хотя её можно заложить и на траве с мусором, как в справочной пишут.
   И воду в ведрах натаскать. Хорошо бы тележку-битон достать. А совсем бы хорошо - скважину, но для этого нужны финансы. Самому выкопать колодец, а как узнать где слой с хорошей питьевой водой, может он где-то на глубине пять, а то и десять метров. Замучишься копать и сруб делать. Но, однако, и спать пора".
   Николай Сергеевич сходил за бельем и, застелив, забрался на верхнюю полку, хотя нижняя полка была пуста, да и вагон пустовал. Рынок в действии.
   В следующем месяце у меня обострился гайморит. Тогда отец был прикреплен к обкомовской поликлинике вместе с семьей. Так вот отоларинголог предложила мне лечь в больницу при поликлинике, или вернее поликлиника при больнице. После того, как я лег в больницу, началось мое лечение. Мне сделали с интервалом не то в день, не то в два, промывание гайморовых пазух. Последний третий раз из носа вылился чистый фурацилин. Помимо этой экзекуции у меня взяли кучу анализов, и даже желудочного сока, были сеансы УВЧ и ещё чего-то. На всё это ушло где-то с месяц. А так как у меня и до этого с институтскими дисциплинами были не лады, месячный пропуск еще более усугубил положение. Короче меня отправили в академический отпуск.
   Первый сон Николая Сергеевича.
   Над головой какие-то листья, пальмовые что ли, но это не дерево, а похоже, что он в шалаше лежит. Всё тело какое-то скованное и тупая боль в левой ноге. Голова поднимается помимо его воли, и он видит вход в эту хижину, завешенный пятнистой тканью. Вот этот полог отодвигается и в рассеянном свете он видит женскую фигуру с автоматом в опущенной руке. Она повернула голову и смотрит на что-то снаружи. Голова опускается, и он опять видит только пальмовые или, во всяком случае, похожие на них листья.
   Женщина появляется в его поле зрения над ним. Она приседает, кладет что-то рядом, автомат наверно и, привстав, проходит за голову, скрываясь из виду. Похоже в этом шалаше сквозной проход.
   Надо откинуть голову и посмотреть, но она не подчиняется желанию Николая, наоборот голова опять приподнимается и Николай снова видит вход. Полог летит в сторону, Николай чувствует, как рука ложится на автомат, пальцы щелкают предохранителем, а затем сжимают рукоятку.
   В проем лезет бугай. Рука вскидывается вверх, палец нажимает курок. Автомат пляшет в поднятой руке. Но в такого товарища с такого расстояния трудно промахнутся, и бугай вываливается наружу.
   Николай видит ноги, затем землю, потом опять вход и чувствует, как спиной пролетает через стенку шалаша.
   Похоже, тело, действуя помимо его воли, перекувырнулось через голову, и он оказался снаружи.
   Теперь тот, кто передает Николаю эти ощущения, ныряет в заросли, и рвет через них, прорубаясь руками, автоматом и всем телом. Мелькают зеленые, темно-зеленые полосы, вкрапливаются ярко-красные и желтые пятна. Это, очевидно, какие-то тропические цветы, но разве разглядишь на такой скорости.
   Уже осенью я с одной из групп с отцовского факультета съездил в Ленинград. Но у меня почему-то не осталось никаких впечатлений от этой экскурсии. Запомнился только разговор в поезде при возвращении. Один из студентов рассказывал, что он побывал на калининской овощебазе, которую именовали тогда овощегноилищем. Так вот там, помимо этих гноилищ, были склады, в которых лежали ананасы, для калининских магазинов вещь не виданная, и ещё какие-то фрукты-овощи, название которых он не знал. И еще мне запомнилось подобострастное внимание некоторых студентов, наверно считавших, что я обо всем расскажу отцу. Они сильно ошибались. Мои отношения с отцом не отличались откровенностью и теплотой. Возможно, что на работе отец отличался от домашнего, но насколько я не знаю, на работе я его не видел. А дома я от него был не в восторге, как наверно и он от меня.
   Ну и кино. С первых минут стрельба и погоня. Вот только звука нет, так и хочется где-нибудь подкрутить.
   Но вот заросли обрываются и тот, и Николай конечно, на краю обрыва с ходу сигает вниз. Кошмар, нет такое, только во сне можно перенести, аж душа в пятки ушла. Ноги по колено в песке, но дальше, дальше. Опять заросли, но пореже. И куда это мы летим? А вот и шоссе. В джунглях, а добротно сделано, две полосы, разметка. Автомобиль. Тот, и уж точно не Николай, вскидывает автомат. Автомобиль резко тормозит и его разворачивает, аж на встречную полосу.
   Тот другой открывает дверцу и садится на переднее сиденье, автомат кладет на колени. Взгляд на ноги. Левая нога поверх штанов замотана зелено-бурым бинтом и даже сквозь эту грязь проступает красное расползающееся пятно. И появилась боль, но острая и помимо боли в ноге ещё и в плече саднит. Но что там не ясно, голова поворачивается к водителю. У него бледное лицо, он дергает рычаги, машина выезжает на свою полосу, и, набирая скорость, устремляется вперед. А скорость хорошая, пейзаж превратился в зелёную полосу и муть какая-то, а, похоже, тот сознание потерял, так как теперь уже темнота и боли нет. Вот интересно я сплю или тоже сознание потерял?
   После экскурсии до нового года я при кафедре строительных машин занимался изготовлением плакатов. Вернее меня снабжали материалами и образцами, а уже дома я переносил на листы ватмана различные схемы, механизмы и машины из книг, журналов, чертежей. Кстати в дальнейшем, когда я сам попал в подобную же систему, мне эта работа стала не совсем понятна. Ведь выпускают же плакаты. В принципе на всё плакаты не выпустишь, а может, таким образом, экономились деньги. Не знаю. Короче начертил, нарисовал, если это пригодилось, хорошо.
   А вот через какое время он очнулся Николай определить не смог. Он всё ещё сидел, но уже в стоящей, машине.
   К дверце наклонился мужчина в форме, очевидно полицейского. Он открыл дверцу и Николай, или тот с чьих глаз он видел всё это, вылез из машины и отправился за полицейским. Тот его провел в камеру, и Николай плюхнулся на кровать. Тот опять отключился или задремал.
   Опять тот проснулся или очнулся, вместе с Николаем, встал с кровати, подошел к зарешеченному окну, повернулся, и тут Николай увидел, как прямо из воздуха появился человек. Он тоже был в грязной изодранной одежде и перебинтован прямо по одежде, нога с кровавым пятном и плечо. Лицо заросло щетиной. Человек подошел ближе, и Николай узнал его, это был Владимир. Фу ты, как причудливо реальность отражается во сне. Володька улыбнулся и пропал.
   Дверь камеры открылась, и вместе с полицейским вошел мужчина с дипломатом. Раскрыв его, он достал халат, металлический ящичек, в котором обрабатывают инструменты, что-то туда положил и вышел из камеры.
   Через некоторое время вышел полицейский, очевидно, его позвали. Звука так и не было.
   А дальше опять пошли вещи странные, хотя чего со сна возьмешь. Так вот Николай вдруг увидел улицу. То есть он опять оказался перед полицейским участком, куда его привезли на машине. Только теперь он видел всё с другой стороны улицы. К полицейскому участку подкатил джип, из него выскочили трое и влетели в участок.
   После нового года я начал повторно учиться на четвертом курсе уже конечно не со своей группой. В качестве стимула мне начали платить стипендию в сорок рублей. В новой группе я новых знакомых не завел, но в принципе большого дискомфорта от этого не испытывал. С ребятами из старой группы я почти не виделся, у них были уже преддипломные страсти. Со студенческими друзьями я разошелся, даже не дойдя до конца обучения, но, как и от школы, я периодически встречался потом с одним из сокурсников. Несколько раз по работе и несколько раз мы случайно встречались на улице. Кстати у него было больше информации о других товарищах по институту. Где они работали, как у них дела.
   Николай опять очутился в камере. Рука почувствовала автомат, щелкнула предохранителем, и он вышел в коридор.
   Там уже шла дуэль между полицейскими и теми, кого Николай видел ранее на улице. Правда, у них были автоматы и, похоже, хватало патронов, так как они старательно поливали ими коридор, только известка и щепки летели.
   Полицейские имели только пистолеты, и периодически огрызались в паузы. Николай подключился к ним, но он тоже, похоже, мог поддерживать только короткими очередями.
   И тут вдруг с двух сторон Николая обошли двое. Как две капли воды похожие, во всяком случае, со спины, они в полный рост с автоматами наперевес двинулись по коридору. Они вышли в комнату, а затем наверно, выбив нападавших, отправились за ними на улицу.
   Николай с полицейскими вошли в помещение. Там лежал врач, убитый в спину и один нападавший.
   Через окно не видно было джипа, пропали и помощники. Теперь Николай вспомнил, что его в них поразило, это перебинтованная левая нога и плечо, у обоих.
   Николай похлопал полицейского по плечу и вышел на улицу. Дойдя до конца улицы и, свернув за угол, Николай вдруг оказался в комнате и, сев на табурет, прислонился спиной к стене.
   В комнате полумрак. Вспыхнул свет, у выключателя стояла женщина в халате. Она всплеснула руками и заговорила, затем вышла, снова пришла и развернула на кухне, а это была кухня, бурную деятельность.
   Она прокипятила какие-то инструменты, притащила Таз и начала разматывать бинт на ноге. Николай посмотрел, а затем отвернулся и опять провалился в темноту.
   Очнулся, когда женщина разбиралась с плечом, а нога была замотана новеньким бинтом. Женщина закончила и, отойдя в сторону, снова заговорила. Николай, вернее тот встал и отправился шествовать по коридору. Войдя в просторное помещение, по количеству растений напоминающее оранжерею, он лег на какой-то диванчик и похоже, опять уснул.
   Летом я отправился на технологическую практику в Подмосковье. Город был известен химическим комбинатом, хоккейной командой и цементным заводом. Мой объект был на другом конце города. Он был весьма протяженным, и каждое утро, и вечер я на автобусе ехал из одного его конца в другой. Мой объект представлял собой днем столовую, и обслуживать рабочих строящегося рядом производства, во всяком случае, должен был. А вечером трансформировался в ресторан. Интересно было наблюдать, как прораб и уже назначенный директор столовой-ресторана делали обход и осмотр выполненных работ. Шли отделочные работы, осенью её нужно было сдавать. Да мы же, как отцу родному, как заклинание говорил прораб, по поводу замечаний директора. А затем процесс повторялся. Прораб давал поручения отделочникам, а те уверяли, что сделать лучше просто невозможно. Директор столовой часто разговаривал со мной, так как в принципе кроме этих обходов у него пока работы не было. Он оказывается в прошлом, был милиционером. В Калинине не то окончил школу милиции, не то работал. Мне особенно запомнился эпизод со служебной комнатой. В чертежах она значилась, как комната официантов, а на самом деле в ней, как мне объяснил директор, будут принимать нужных людей: администрацию, партийных бонз, инспекторов и тому подобную публику. Вот так мы и жили на витрине одно, а под прилавком другое.
   Разбудил Николая проводник. Николай ещё полежал некоторое время, приводя в порядок свои мысли. Что это, как я сюда приезжаю, так мне снятся странные сны. Но в этом сне больше реальности, чем в том прошлогоднем. Тогда были самые натуральные сказки, а сейчас мне приснился Владимир, и видел я окружающее, как бы его глазами.
   Владимир пропал, может, это событие повлияло на мое подсознание, и оно выдало мне этот сюжет. Нет если это сон, то ничего странного, мало ли что может присниться.
   А если не сон, и я каким-то образом получил информацию от Владимира. Ну, просто настроился на Вовку, стал как бы приемником его мыслей, нет скорее того, что он видит. Что из этого следует? В принципе ничего, ну увидел я мир глазами Владимира, что с того.
   Значит, я увидел это потому, что был настроен на Владимира, а Владимир, очевидно, передал мне это, так как испытывал эмоциональный подъем или возбуждение. А почему я днем этого не получил? Голова другим занята и Владимир, похоже, когда я бодрствую спит.
   Из этого города я несколько раз выбирался в Москву, причем по большей части зайцем. Один раз попался, причем на обратной дороге. Контролер поймал вместе со мной ещё несколько зайцев, и я уже подумал, не повезут ли нас до конечной станции, но он высадил нас на ближайшей. Это была моя станция. С деньгами у меня было туговато. Но попросить родителей прислать деньги я не решился, а вернее и не хотел, вспоминая при этом, как меня отчитывали за пропавший теннисный мячик. В Москве я навещал Пришельца, а больше никуда и не дергался. А в этом городе в книжном магазине приобрел набор, точно его название не помню, кажется "Западноевропейская живопись из музеев мира. Для коллекционеров". В Москве мне такие не попадались, а тут он залежался. Я несколько раз ходил в магазин, смотрел его, и, наконец, порассуждав, купил его. Рассуждения сводились к следующему. Коллекция моя растет медленно, пополняется слабо, наверно мало выпускают. Если бы я тогда знал, сколько пропустил. И поэтому начну-ка я заодно и зарубежную живопись собирать. Этот вновь приобретенный набор и купленный в школьные годы и составили новый раздел в моей коллекции. Правда, я собирал вначале только западноевропейскую живопись.
   Значит, он находится в Америке, скорее всего в Латинской, это палатка с покровом из тропических листьев. Это, во-первых. Во-вторых, Владимир ранен в ногу и в плечо, это по его двойникам видно. В-третьих, он обладает способностью создавать двойников, причем не просто видения, а вполне физически реальных. Вон как они из автоматов палили, кстати, где они их взяли? Наверно Владимир, когда дублирует себя, то одновременно с этим дублируется и всё, что в данный момент у него есть. Вот это, кстати, уже мало с реальностью стыкуется. И ещё он, похоже, может перемещаться в пространстве. Это, пожалуй, с середины на половину. Только тогда не понятно, чего он бежал по лесу, ехал на автомобиле. Наверно его сильно прихватило и он или забыл о своих способностях, или не мог ими воспользоваться в таком состоянии, или был не уверен, что у него получится в данном состоянии. И ещё он, похоже, может видеть прошлое, во всяком случае, ближайшее. Об этом сейчас говорят, как о факте.
   Интересный вариант, если это не бред, а реальность. А и еще, похоже, что он может телепатически передавать свои ощущения, но знает ли он об этом? Намеренно он мне их передал или это получилось у него не произвольно.
   Что же из этого следует, ну, во-первых, надо вставать и собираться, а во-вторых, поживем, увидим.
   После нового года были вывешены листы с местами распределения. Я углядел два места преподавателем в техникум и что-то по этому поводу сказал. На мое замечание одна из студенток заметила, что не такое уж и плохое место. Выучил материал, а потом тарабань его из года в год. Этот факт зацепился в моем мозгу, и дальше на нём началось отложение. Типа, а не твоё ли это место. Какой из тебя командир производства, кишка тонка. А со школьниками глядишь и сладишь. Вот с этой мыслью, а не начать ли мне трудовую жизнь преподавателем, я обратился к родителям. Они были не против, и даже посоветовали написать письма в оба места с просьбой уточнить условия по работе, жилью. Так я и сделал.
   Николай Сергеевич занялся сборами, хотя в принципе ехал он налегке. Николай сел на боковое место. Вагон был заполнен побольше, чем при посадке, очевидно ночью сели. За окнами уже было светло. Поезд въехал на мост. Николай Сергеевич направился к выходу.
   По проходу шел Николай Андреевич со своим семейством. Николай Сергеевич взял у Светы сумку.
   "Да она легкая. Там Мишины вещи", - сказала Света, но сумку отдала.
   На перроне тезку Николая Сергеевича встречали, очевидно, его мать, её Николай не знал, мужчина и ещё две пожилые женщины.
   "Николай может тебе помочь, что нужно? Я тогда подойду?" - спросил тезку Николай Сергеевич.
   Николай Андреевич спросил у матери. Та закивала.
   "Тогда я к Петру Тимофеевичу зайду и потом к тебе", - сообщил Николай Сергеевич.
   "Хорошо. Ты не торопись", - ответил Николай Андреевич.
   Где-то через месяц ко мне пришло письмо из городка в Костромской области, в нем говорилось о том, что я буду полностью обеспечен учебной нагрузкой и жилплощадью. Давалась короткая справка о городе, в частности, что он расположен на железной дороге, и из него можно доехать и до Ленинграда, и до Москвы, всего то четыреста пятьдесят километров. А также прилагалось фото фасада техникума, вернее памятка выпускникам техникума. Техникум выглядел солидно, особенно крыльцо с шестью колоннами. Из другого городка на Волге я ничего не получил. Пришлось остановиться на этом техникуме с шестиколонным крыльцом. При распределении на моё место никто не позарился, и оно осталось за мной. Поехал ли кто в другой техникум я не знаю.
   Что-то Николай Сергеевич зачастил в "глубокую" провинцию. В том году съездил по собственному желанию, а в этом судьба заставила вернуться, как бы в следующем году силком не повезли.
   Когда Николай впервые приехал в этот город, он ему даже понравился и магазинчики разные есть, и кино, и столовые.
   С питанием, как он позже узнал, если желудок здоровый, то есть переваривал общественную стряпню, был полный порядок. Была диетическая столовая, где питались студенты музыкального училища, привилегированные товарищи по местным меркам. Была круглосуточная столовая для паровозного депо, но в ней питались все, кто знал, где она расположена. Правда была она старовата и маловата, но вскоре открыли новую, где стоял конвейер для использованной посуды, последним писк по тому времени.
   Так что на кухню он первый год даже и не заглядывал. На следующий год, когда в магазинах стало хуже с продуктами, преподавателям через буфет начали выдавать мясо. Вот тогда он и стал приобщаться к кулинарному искусству, сначала просто жарил свинину, а потом дошел и до отбивных и котлет.
   Только, что это он про еду. А понятно вчера вечером на вокзале он чебуреки с кофейной бурдой перехватил.
   А сейчас мне хочется рассказать об эпизоде действительно необычном, но я никак не могу точно обозначить его во времени. В моем сознании возникло видение, как людей выгоняют из квартир и куда то гонят. Причем это происходит в городе. Можно припомнить мои заявления о способности к телепатии, и тогда все хорошо стыкуется. Во время кампучийских событий мною была воспринято ощущение жителей городов, которых выгоняли из их квартир, домов, городов. Так вот мне казалось, что подобное видение появилось у меня ещё в школе. Я решил уточнить время кампучийских событий, и был ошарашен. Геноцид в Кампучии начался в семьдесят четвертом году. Я тогда уже не учился, а сам преподавал, и тогда меня такие видения не посещали. Так что это на телепатию не похоже, а тянет на предвидение или уж и не знаю, как это у специалистов в этой области называется. А по времени я это располагаю поближе к причине.
   Нет не плохо, в принципе, тогда было и работа не в тягость. А в первый год, когда, казалось бы, должно быть трудно, ведь он также осваивал курс, что читал учащимся, он вообще испытывал легкость и подъем. Он тогда даже решил, что это наверно и есть его призвание.
   Было это наверно оттого, что всё происходящее тогда воспринимал, как бы отстраненно, не особенно вникая и переживая о своих промахах и ошибках. Шалости учащихся вызывали у него улыбку, а подколы некоторых коллег он просто игнорировал.
   На второй год, когда он уже вошел в тонкости взаимоотношений и дел, настроение его стало менее радужным. Не даром говорят, знания умножают печаль.
   Однако зачем он в техникум идет, ему же к Петру Тимофеевичу нужно, хотя можно и отсюда пройти. Правда, крюк хороший. Задумался, а может, стал уже забывать, все эти проходы, переходы.
   Преддипломная практика у меня была в Минске. Поехали туда несколько студенток и я. В Минске меня поселили в одном общежитии, а девушек в другом. Ещё в Калинине институтский куратор заверял девушек, что им скучать не придется, так как в Минске напряженка с невестами. Я их навестил один раз и этим вопросом не интересовался. А вот на объекте, где я был, у меня один мастер не то сантехников, не то электриков интересовался, как обстоят дела в Калинине с невестами. Я его порадовал. Объект у меня был "Торговый цент в микрорайоне Зеленый лужок". Я ездил на стройку и старательно переписывал смету. Зачем не понятно, она мне при работе над дипломом, в общем-то, не понадобилась. А вот чертежи я получил наверно благодаря благосклонности судьбы. Чуть ли не в последние дни я с мастером поехал в проектный институт и в архиве заказал нужные мне, а он себе чертежи. Но нам сказали, что они будут готовы дня через три, четыре. Но я уже купил обратный билет и такой срок меня не устраивал. И тут появился ГАП, ему я и изложил свои обстоятельства. Он написал на заказе срочно. И на другой день я получил копии. В Минске я видел в магазине фотоаппараты "Зенит" стоимостью в сто с небольшим рублей, но на него у меня не было денег, хотя очень хотелось приобрести. А купил я себе две коробки акварельных красок "Нева" в тюбиках. Правда, в последующем ими не воспользовался, и они так и высохли.
   Петр Тимофеевич, не смотря на раннее утро, был при параде.
   "У тебя занятия?" - спросил Николай Сергеевич.
   "Нет, я сегодня свободный. Я пока собирался тебя встречать, ты и сам пришел. Садись, перекуси с дороги".
   Николай уселся за стол. В общем-то, по утрам он не много ел, ограничиваясь, чаем с бутербродами, но здесь навернул картошку на сале с капустой, и завершил завтрак чаем с блинами.
   "Ты Николая помнишь, у него жена Света, тоже в техникуме работала?" - вопросил Николай по завершению трапезы.
   "Да они прошлым летом сюда к родителям приезжали с Мишкой", - вроде как ответил Петр Тимофеевич.
   "У него отец умер. Я с ним вместе в поезде ехал. Я к нему пойду".
   "Я тоже. Сейчас ещё рано, через часик двинемся. А теперь я тебе изложу, почему я тебя вызвал. Кстати, как у тебя на работе?"
   "Да нормально".
   "Ну, так вот, пропал Владимир, уже и милиция к этому делу подключилась, хотела даже комнату его опечатать, но я следователя отговорил, и хожу теперь кормить его рыб. Кстати пойдем-ка, я сейчас их покормлю, а то может туда сегодня, и не попаду. Пошли. Я тебе по дороге изложу суть дела".
   Выйдя на улицу, они двинулись к общежитию, так как идти, было не далеко. Петр Тимофеевич начал рассказывать, что прошел уже месяц с его исчезновения, а пропажу обнаружили через три дня. Он не вышел на занятия. Сделали запрос к родителям. Безрезультатно.
   Дипломный проект я сдал на хорошо. А на застолье по этому поводу или по другому, друг отца, читавший нам экономию, похвалил меня за то, что я в проекте сравнил на выбор не только конструкции, но ещё и кран для монтажа. То есть перестарался. Наверно он с пристрастием проштудировал свою часть в моем дипломе. Перестарался я и с архитектурной частью, начертив планы этажей, разрезы и фасад с отмывкой чаем, аж на трех листах. Хотя так как моим был проект производства работ, можно было в архитектуре, ограничится и одним листом. Тут наверно сказалось мое пристрастие к рисованию и черчению. За это меня, не похвали, так как у отца не было друзей на архитектурной кафедре. На защите дипломного проекта никаких эксцессов со мной не произошло. Преподаватель стройматериалов задал мне вопрос о марке кирпича. Я ответил, что в зависимости от морозостойкости, правда, не уверен, что правильно, но отвечал, тем не менее, четко без сомнения.
   Тут они дошли до общежития, вошли, и Петр Тимофеевич взял ключ от Володькиной комнаты у вахтерши. Поднявшись на этаж и открыв комнату, Петр Тимофеевич продолжил рассказ: "И директор обратился в милицию, но тут уж я подключился и присутствовал на осмотре, как понятой. И знаешь, что меня удивило. Я, правда, давно к нему не заходил. По-моему последний раз был, когда ты тогда приезжал. Вот сам сейчас обрати внимание".
   Николай Сергеевич оглядел комнату, но он тогда не очень приглядывался, и особых изменений не заметил, разве что двухкассетника он тогда не видел.
   "Ну и что?" - спросил Петр Тимофеевич.
   "Да вот двухкассетного магнитофона у него не было", - высказал своё наблюдение Николай.
   "Не было и посмотри на полки".
   "Да пожалуй, и книг прибавилось".
   "Да и посмотри какие".
   "Словарей куча. Испанский".
   "Но самое интересное вот здесь", - с этими словами Петр Тимофеевич открыл дверцу шкафа. На полке стоял компьютер.
   "Но ещё более интересные вещи я обнаружил после обыска, вернее осмотра", - сказал Петр Тимофеевич, взяв с полки книжку и раскрыв её. В ней середина была вырезана, и лежало два паспорта.
   "Посмотри", - предложил Петр Тимофеевич.
   Николай пролистал паспорта. В обоих были вклеены Володькины фотографии.
   "Ты прописку посмотри", - указал Петр Тимофеевич.
   В одном была московская, а в другом ленинградская прописка.
   "А чего не Санкт-Петербургская?" - спросил Николай.
   "Так наверно ещё не меняли. Но что ты об этом скажешь?" - спросил Петр Тимофеевич.
   "Не иначе Володька резидентом стал. Когда успел? А из КГБ этим делом не интересовались?" - похоже, пошутил Николай.
   "Ты знаешь, милиционер тогда осмотрел, и всё на этом закончилось. Что ты об этом думаешь?" - гнул своё Петр Тимофеевич, очевидно не восприняв шутку.
   "Ничего не могу сказать".
   "И я тоже был в полной растерянности, поэтому занялся собственным расследованием. И вот что выяснил. Перед самым новым годом у нас в городе умер китаец. Я его мельком видел, может он и не китаец совсем, а кореец или вьетнамец, но не в этом соль. Оказывается, Володька ходил к нему".
   "Тогда, похоже, резидент, то китаец. Он один жил?"
   "Нет, угол у бабки снимал. От неё я о Володьке и узнал".
   "А о китайце что узнал?"
   "Ничего. Вот видишь одна голова хорошо, а две лучше. Но ладно. Я так и забуду, зачем пришел".
   Петр Тимофеевич присел перед аквариумом и достал из тумбочки баночку, отодвинув стекло, он, растирая между пальцами, насыпал в аквариум корм.
   "Ты бы свет включил", - посоветовал Николай.
   "Он сам включится, тут полная автоматика, а корм они и так хватают. Посмотри".
   "Чего-то в прошлый раз Владимир автоматикой не хвастался, а только рассказывал, как ему удалось аквариум сделать".
   "Вот, вот. Ну ладно. Пошли".
   Летом после диплома парней отправили на сборы в лагеря. Это вверх по Волге, выше, того места, где я был в пионерском лагере, а позднее собирал с отцом грибы, но на другом берегу. Запомнились мои потуги сдать нормы на значок ГТО. Нужно было сдать бег. Я несколько раз пытался, но так в норму не уложился. Правда, значок ГТО мне потом дали. И ещё запомнилась поездка на стрельбы в Дорогобуж, Смоленской области. На самих стрельбах я не был, так как попал в оцепление. Дорога мне запомнилась двумя эпизодами. На пост нас везли на тягаче по бездорожью. И когда мы прибыли на место, я вылез из кузова и еще минут двадцать приходил в себя от тряски. А ведь когда-то радовался этому, как аттракциону. А второй эпизод я наблюдал из кузова. Здоровенный солдат, наверно старослужащий выяснял отношения, похоже, с новобранцем. До рукоприкладства не дошло. Всё это также лицезрел молодой лейтенант и виновато улыбался. Похоже, это то, что в последствии я буду слышать при упоминании об армии, дедовщина в действии. Не в самом худшем варианте. Так как сборы были от военной кафедры, с их окончанием закончилась моя студенческая жизнь. Её несколько смазало моё второгодничество, вернее академический отпуск. Что-то особенно выдающегося я из этой жизни не вынес, как говорят для души. Правда, научился добывать нужную информацию в книгах, журналах. Жаль только, что компьютеров тогда ещё не было, а вычислительная техника, которую мы проходили, была жалким лепетом.
   Смерть отца не была для Николая Андреевича неожиданностью. Они приезжали летом, он был плох, и мать писала, что дела всё хуже, и хуже. Но всё равно сам факт здорово выбил его из колеи.
   Мать всё переживала, что мужиков мало и всё порывалась сходить за Колькой, но боялась, что он ещё в себя не пришел после вчерашней попойки. Появление Николая Сергеевича и Петра Тимофеевича сразу сняло вопрос.
   Мать пригласила попа отпевать. Поп был форменный хиппи, если бы не ряса. На кладбище Николай Андреевич вез сумку с бутылками и ими расплатился с землекопами. Бригадир велел чуть, чуть подождать и они пропустили две машины. Николай Андреевич понял, почему бригадир придержал их, когда увидел свежие могилы. Они были глинистые, а могила отца оказалась в песке и была сухая, что порадовало мать.
   "В принципе какая разница, но водка свое дело сделала", - подумал по этому поводу Николай Андреевич.
   Оставшуюся бутылку мужики выпили и за помин, и для согреву.
   Николай Андреевич уже дома хотел поговорить с бывшими сослуживцами, но они выпили ещё по стопке и начали собираться. Мать попросила их прийти завтра, и они ушли.
   Мишка ходил какой-то потерянный, но не плакал. Из родственников никто не приехал, да у них не много их было и все в годах. Пришли соседи по улице, всё старушки, сидели за столом и переговаривались. Мать на людях держалась, не плакала. Она и на кладбище всплакнула только, когда могилу закопали. Наверно уже выплакала раньше.
   В начале сентября после сборов я поехал к месту будущей работы на разведку, зашел в техникум. Директор попытался меня сразу включить в рабочий процесс. За меня, правда, вступился заведующий строительным отделением, и я поехал догуливать свой законный сентябрьский отпуск. Городок мне в принципе понравился, а вот директор не очень. Я ему наверно тоже и это у нас осталось друг к другу на весь срок моей работы там. В сентябре я нашел в комиссионном магазине маленький холодильник. Отец глянул на него и предложил уж лучше купить новый. Тут он был, пожалуй, прав. Новый продержался у меня года два, а, сколько выдержал бы из комиссионки, сказать трудно. В конце сентября холодильник и магнитофон были погружены на машину, отец повез меня к месту моей работы. А также к месту, которое будет фоном, на котором разворачиваются многие эпизоды из первого, второго и третьего фрагментов данного опуса.
   Николай Сергеевич и Петр Тимофеевич, покружив в переулках и улочках, вышли на дом, где жил китаец.
   Старушка оказалась словоохотливая и весьма подробно рассказала всё, что знала о своем бывшем жильце.
   Был он человеком, по её словам, смирным, не пил, не курил. И как помнит старушка, давно жил в их городе, она ещё маленькой была, и он тоже был, но тогда он был помоложе. Он несколько раз исчезал, а потом снова появлялся. После своего последнего появления, а было это в сороковом, он и поселился у них, с тех пор и живет.
   Он нигде не работал, а всё лето копался на огороде, выращивал репу, морковь, цветную капусту, а потом заготавливал всё это на зиму. Его пытались привлечь за бродяжничество, спекуляцию, а в тридцать седьмом вообще увезли, но с него всё это было, как с гуся вода.
   К нему никто не приходил, но на улице он со многими здоровался и разговаривал о всяких пустяках. И появление у него на дому Владимира, конечно, не осталось не замеченным. Приходил к нему Владимир раза три или четыре и сидел у него не долго по полчаса.
   "А как он умер?" - спросил Николай.
   "Да не знаю я. Мне милиционер сообщил, что его нашли за городом и похоронили. Надо бы на могилку сходить".
   Короче выходило, что был он человеком без определенных занятий, и что могло его связать с Владимиром, было не понятно. Но одна странность в рассказе смущала Николая, и он спросил: "Дарья Ивановна, а, сколько вам лет?"
   "Да восьмой десяток в этом году будет".
   "Выходит китайцу этому наверно сотня будет", - рассуждал Николай.
   "Вуй тут загадка одна есть. Бабка моя его помнила и давно, как не с детства ли", - добавила Дарья Ивановна.
   "А сколько вашей бабушке?" - продолжил допытываться Николай.
   "Да за восьмой десяток было, когда она померла. В войну это было. Да в сороковых".
   "Похоже, этого китайца можно помещать в книгу рекордов Гиннеса. А может, это разные люди были. Вы ведь говорили, что он исчезал несколько раз?" - спросил Петр Тимофеевич.
   "Он и про мою бабку помнил, да и что в нашем городе до революции было, говорил. Я как-то с ним об этом разговаривала. Его все в последнее время донимал участковый, и он же его в лесу нашел, по грибы ходил. Вот так ходишь, ходишь".
  
  
  
  
   Глава вторая.
   В этой главе Михаил просит своего отца Николая Андреевича продолжить сказку об оловянных солдатиках.
   А Николай Сергеевич вновь входит во сне на связь с Владимиром.
   Петр Тимофеевич и Николай Сергеевич получают дневник Владимира.
   Автор продолжает летопись первых трудовых лет.
   Николай с Петром Тимофеевичем попрощались с Дарьей Ивановной и отправились домой.
   "Что-то ненормальное с годами его жизни, наверно бабуля чего-то путает", - констатировал Николай Сергеевич.
   "Да я раньше как-то на это внимания не обратил. Может она и ещё чего-то знает, просто мы не знаем толком, что выяснять", - поддержал разговор Петр Тимофеевич.
   "Может ещё и обыск произвести?" - спросил Николай.
   "Ну ладно. Что ты обо всем этом думаешь? Только серьезно. Не китайский же он резидент?" - ушел от ответа Петр Тимофеевич.
   "Кто?"
   "Владимир".
   "Не знаю".
   "И ещё один вопрос. Мне кажется, что Владимир не появится, а тут место свободное. У тебя, как с работой, да и вообще жизнь? Свободный ещё?"
   "Свободный, а с работой плохо. Всё грозят сокращением".
   "Так может, сюда подашься? Володька себе дачу отделал, зимой жить можно. Самое интересное осенью у него ничего и не было, только земля. А тут и материалы, да одному столько и не сделать. Мужиков что ли нанял? А кстати я тогда не обратил внимания, а сейчас вспомнил. Помнишь Людмилу Васильевну?"
   "Нет".
   "Она историю читала. Но не в этом суть. Она сейчас на пенсии. Но старушка бодрая. У неё дача и она на ней всё лето копается. Так вот намедни она зашла в техникум по своим делам, а в коридоре со мной встретилась. И спросила, нет ли у Владимира братьев близнецов? А я говорю её, спросите у него, я не в курсе. Да потом мне уже пора. И уже на ходу говорит, что у него на участке два парня, ну вылитые Владимир, дом делают. А меня, похоже, увидели в дом ушли и больше при мне не появлялись".
   "А далеко её участок от Володькиного? Может, ей показалось? - выдвинул гипотезу Николай, а в голове мелькнула мысль. - А сон ли это был?"
   "Может. Но я вот о чем. Как у тебя со сбереженьями. Договоримся с родителями Владимира. Могу в долг дать, если своих не хватит".
   Они дошли до дома Петра Тимофеевича, и разговор был прерван. Поужинали и Николай сел перед телевизором. Шли новости. Николай смотрел не внимательно, занятый своими мыслями. Показывали репортаж о наркотиках. У нас передавали о рейдах в Чуйской долине, а потом перешли к зарубежным сообщениям на эту же тему. И тут Николай увидел знакомую улицу, а затем коридор и помещение, изрешеченные пулями, труп на полу. Диктор прокомментировал, что было совершено нападение наркомафии на полицейский участок.
   Всё это промелькнуло быстро. Николай толком и не пригляделся, но, несомненно, эту улочку и участок он видел во сне.
   "Выходит, оперативно действуют корреспонденты. Хотя, где гарантия, что его сон совпадает по времени с событиями, может наши передают эти кадры месячной давности. Может, я уже их видел, но не обратил внимания, а во сне они вспомнились и переплелись со сновидениями", - отмел мысль о связи с Владимиром Николай.
   По прибытию в техникум я получил комнату в общежитии. Это, можно сказать, были хоромы. На летних практиках я тоже жил в общежитиях, но там комнаты были на четырех человек, а здесь на меня одного. Но правда по площади она была меньше той, нашей комнаты в московском общежитии. Отец переночевал ночь и уехал домой. Днем я получил объяснение по поводу зарплаты. При том количестве часов, какое мне запланировали, она будет сто сорок рублей. Дальше мне объяснили, что при переработке, всю разницу я получу к отпуску. Дальше все эти тонкости я опускаю. Комсомольская организация предложила мне стать редактором стенгазеты. Насколько я помню за время работы, одну газету я точно выпустил, а были ли еще не помню.
   Николай Андреевич взялся укладывать Мишку спать, так как впечатления дня наверняка давили на психику ребенка, и задушевная беседа должна была хоть частично снять стресс. Но Мишка неожиданно попросил рассказать ему сказку.
   "Вот интересно я ему уже с полгода ничего не рассказывал, - подумал Николай Андреевич, а вслух спросил. - Тебе все равно, какую?"
   "Нет. Про солдатиков. Помнишь?" - спросил Миша.
   Николай Андреевич, усиленно перебиравший сказочную классику, притормозил, и в голове обозначилась пустота, ни одной мысли.
   "Какие солдатики?" - чисто автоматически спросил Николай Андреевич.
   "Ну, помнишь, ты давно рассказывал про оловянных солдатиков, а продолжение всё говорил потом, да потом", - явно взывал к справедливости Миша.
   "Так про что там продолжать?" - спросил Николай Андреевич, явно пытался добыть ещё информации о своем прошлом "произведении".
   "Там же не понятно, что с эльфом, который воевал, стало? Что дальше у механиков произошло?" - обозначил волнующие вопросы Михаил.
   "Ах, там у меня ещё и механики были, - подумал Николай Андреевич. - Ну, сейчас я их всех изведу. Кто там у меня ещё был? А Леший. Ведь надо же вспомнил, я уж про них и забыл. Потом я ему всё из книжек что-то пересказывал, перекраивал, компоновал. А потом и совсем застыдил, что пора без сказок спать, уже в школу ходишь. Так, но надо рассказывать".
   Что-то на новом месте мне не подошло, у меня на животе появился чирей, но самое плохое он ещё и лопнул. Приходилось постоянно ходить с заплатой из бинтов. Идти в местную поликлинику мне что-то не хотелось. Когда в ноябре на праздник у меня появилось окно, я поехал домой. А по приезду отправился в поликлинику. Так как я свою карточку из неё не забирал, меня отправили к хирургу. Мне тут же удалили стержень, обработали рану и отпустили домой. Я же, раз боль прошла, поехал за Волгу и Тверцу в кинотеатр "Сокол". Уже дома я увидел, что на рубашке, там, где рана, проступила кровь. В принципе под пиджак рубашку можно было носить. Ну и ещё небольшая деталь, отец был очень недоволен моим приездом. Я был доволен лечением, и на отцовское недовольство почти не обратил тогда внимание.
   "Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли время идет пора сказку сказывать", - начал рассказывать Николай Андреевич.
   У Лешего настроение, уже который день, было прекрасным, после того, как Генерал был разгромлен и поэтому он не сразу заметил пожелтевшие сосны на берегу речки. Сосен было четыре, и если с первой уже сыпались иголки, то на последней только, только начинали желтеть.
   "Что же это такое, может это механики, что-то с ними сделали. Вон они совсем недалеко находятся. Надо проверить, чем они сейчас заняты, - рассуждал Леший, прохаживаясь от сосны к сосне, туда и обратно.
   "Чего это ты меряешь? - спросил его вынырнувший Водяной.
   "Да вот чего-то сохнут, не механики ли виноваты, нарыли там ходов, может, корни подрезали или что-то подсыпали. Вот сосны и сохнут", - принялся объяснять Леший.
   "Что за механики, я таких не видел, но боюсь, что это не те про кого я думаю", - предположил Водяной.
   "Да это мусор, в том году их кто-то выбросил, а они стали делать себе подобных и обосновались у тебя на берегу, живут под землей".
   "Нет, это не те. Я то думаю о других подземных жителях".
   "И что же это за невидаль?"
   "Вот именно невидаль ни кто их на земле и не видел. Они в земле живут. В земле, как в воздухе перемещаются, а воздух для них - смерть. Вернее то, что людям нужно им опасно".
   "Это кислород, что ли?" - спросил просвещенный в человеческих науках Леший.
   "Да наверно. Вот видно здесь кислорода в почве не стало или мало его, поэтому они здесь стали ходить. Наверно и сквозь корни прошли, вот сосенки и сохнут".
   "Откуда ты про них знаешь? Если их не кто не видел".
   "Так они и через воду ходют, когда этого кислорода в ней мало. Я зимой в пруду зимовал, а там замор был, вот я на них и полюбовался".
   "Пап, а что такое замор?" - спросил Миша.
   "Ну, это когда в воде нет кислорода, и жители пруда умирают", - ответил Николай Андреевич, а про себя подумал, что больно мрачновато он начал. Ещё и спать не будет.
   С первого полугодия работы мне запомнилось комсомольское собрание, на котором молодые специалисты исключили из комсомола молодую лаборантку, за то, что она крестила своего ребенка. На собрании её спросили, почему она комсомолка это сделала. Она сказала, что ребенок много плакал, и свекровь предложила окрестить ребенка. Преподавательница геодезии, она, по-моему, уже второй год работала в техникуме, спросила, а после крещения ребенок меньше стал плакать? Да нет, последовал ответ. После этого все решили, раз религия не помогла, значит находиться в рядах комсомола лаборантке тоже не стоит. Я, правда, при голосовании воздержался, но мне это мне это простили, так как я недавно работаю, и ещё не вошел в курс всех дел. Не понятно правда, какое отношение работа имеет к комсомольской принципиальности. Это очевидно из того же ряда, как копка земли от забора до обеда. Я тогда, кстати, подумал, что если бы меня исключили из комсомола, я бы сильно не переживал.
   "Пока суд да дело, пошел Леший в лес, а про себя думает: "Что же это получается, раз эти подземные жители так близко к поверхности подошли, значит там и кислорода, как Водяной говорит, нет. А может, они ждут, когда и снаружи у нас, его не станет, может, они чувствуют, что скоро их время настанет? Да что же я хуже их что ли, и такого не чувствую? Да нет пустое Водяной говорит, чего-то этим соснам не хватает, вот они и сохнут".
   "Пап, а это ведь давно было", - снова вклинился Миша.
   "Почему давно?"
   "Ну, ты же знаешь, что сейчас таких солдатиков не делают. Это, когда ты был маленьким, делали".
   "Ну и что?"
   "Так может, сейчас подземные жители придут. Сейчас ведь с природой ещё хуже. Вот в небе дыры и солнце землю жжет".
   "Да нет Миш, не придут, все не настолько плохо, - вслух сказал Николай Андреевич, а про себя подумал. - Да пожалуй, действительно мрачно начал, а всего то и хотел уничтожить механиков, придется искать компромиссный вариант".
   С преподавателями в первом полугодии я мало общался, разве что с молодыми, что жили в общежитии, да с преподавателем, что читал, как и с курс "Строительные машины и оборудование". Более того, и в преподавательскую не ходил, а отсиживался в комнате рядом с классом. И вот в декабре в дверь моей комнаты в общежитии постучали. Я открыл, на пороге стоял преподаватель, читавший "Технологию строительного производства", он тоже жил в общежитии, а за ним преподаватель читавший "Электротехнику". "Ну, вот у него есть записи", - сказал Технолог. Электротехник стал объяснять мне, что, в преддверии Нового года, он делает радиопередачу, в которую по заказам, в основном учащихся, будут включены песни. И нет ли у меня следующих песен. Таковых песен у меня не оказалось. Репертуар телевизионных передач "Песни года" явно не устраивал учащихся. Но началом нашей будущей дружбы эта встреча послужила.
   "Ни шибко, ни валко придя на поляну, где раньше располагался лагерь Генерала, леший замер. На поляне собрались солдатики и что-то обсуждали. И собрались они, похоже, со всего леса.
   "Это ещё что?" - подумал Леший, и настроился на разговоры солдатиков. А как настроился, так совсем растерялся.
   У солдатиков пропал Отчаянный, и Бывалый предложил цепью прочесать лес, но солдатиков, конечно, не хватило на всю ширину леса. Стали прочесывать квадратами, но и это ничего не дало. Отчаянного не нашли, да и ничего подозрительного не обнаружили.
   Бывалый предложил заночевать в лагере и выставить посты. Если против ночевки в лагере никто не возражал, то к охране отнеслись с прохладцей, и это дало свои результаты.
   Долго ли, коротко ли, но Леший весь день, наблюдавший за солдатиками и ночью, хотя его и не просили, устроил свой пост у лагеря и в отличие от солдатиков не дремал. Правда и охрана не вся спала. Во всяком случае, первый караул, а вот во втором карауле кто как. Кто тут же завалился досматривать сон, а кто уселся с соседом поиграть, да поболтать.
   На Новый год я опять поехал домой. Не помню реакцию отца на мой приезд, но наверно в этот раз он своего недовольства не показал. А самое главное, что я сделал, это взял у родителей большой чемодан, загрузил в него свою коллекцию открыток и с этим багажом поехал на своё новое место жительства. Как я довез нужно рассказывать отдельно. Хорошо, что зима была снежная, морозная. Чемодан конечно не санки, но тоже не плохо ехал. По-моему вначале моя коллекция так и лежала в этом чемодане под кроватью. Со временем я склеил из картона новые коробки для открыток. А для коробок сделал, что-то наподобие стеллажа и поместил его у торца шкафа. Так у меня в комнате, кроме двух шкафов у двери, которые имелись во всех комнатах общежития, появилось и что-то своё.
   Пока суд, да дело землянка, где спал Бывалый, осталась практически без охраны, и этим воспользовались наблюдавшие за лагерем солдатики. Кто они были, Леший не понял, было их с десяток. Они забрались в землянку и через некоторое время появились со связанными солдатиками. Последняя пара тащила Бывалого, поотстав от основной группы.
   День да ночь сутки прочь, и, посидев ещё у лагеря, и решив, что здесь наверно ничего больше не произойдет, Леший отправился к механикам. Так как пленные наверняка передали им. Интересно только в обмен на что?
   Не долго думая, Леший настроился на Бывалого и оказался в сплошной темноте.
   Я расписал свои расходы и старался по возможности за норму, которую себе определил не выходить. За счет этой экономии у меня появились финансы, на которые я приобрел приемник "Океан". Это, скорее всего я сделал по старой памяти. У отца тоже был приемник "ВЭФ", По которому он поздними вечерами прослушивал вражеские голоса, прорывавшиеся сквозь глушилки. Мне, правда, на эти голоса было, в общем-то, наплевать. Первое время приемник у меня просто был включен и я слушал новости. А потом начал записывать, как её сейчас называют "попсу". Лучше всего было записывать поздним вечером, тогда и помех было меньше, да и музыки больше. Так у меня появилось новое увлечение.
   Бывалый как раз устроил перекличку присутствующих и установил, что их шестеро.
   "Если шестой из охраны, то куда девался седьмой, сбежал?" - рассуждал вслух Бывалый.
   "Я из охраны, но не вашей землянки, а вездеходов. Ты Бывалый предполагал, что это без голубых не обошлось, и я с Тюлькой собрали команду для охраны вездеходов. Они к нам сунулись, мы им дали от ворот поворот, но они когда отступали меня прихватили, как трофей ", - сообщил солдатик из темноты.
   "Да про вездеходы я даже не вспомнил. Сколько же их было?"
   "Нас было десять и их, похоже, столько же".
   "Так значит, нас брала команда из десяти солдатиков и у вас десяток. Значит, их минимум двадцать и за нас они наверняка выменяли вездеход. Они, пожалуй, могут и за власть взяться, а у солдатиков только новый командир остался. Как он себя поведет? Да не ожидал я от них такой прыти, но мне казалось, что мы всех их вместе с Генералом к механикам отправили. А теперь вот сами оказались", - подвел итоги Бывалый.
   Родители где-то за месяц прислали мне приглашение на серебряную свадьбу. Я отправился к директору отпроситься на это торжество и получил отказ. Но самое смешное, что в тот день, когда родители праздновали двадцатипятилетие свадьбы, у меня был свободный день. И в принципе наверно можно было меня отпустить, чуть изменив сетку занятий, но легче отказать, чем что-то делать. Тем не менее, в первый год работы, я даже собирался поработать больше трех лет. И на такие мелочи, как этот отказ особо не заострял внимание. Жизнь ещё сияла радужными красками.
   Прошлого не воротишь, да без него нынешнее не устроишь, вот и Леший вспомнил, что сразу же после победы над Генералом, эльф Лютик, которого спас голубой, бывший у него водителем, велел своим сподвижникам закатить вездеходы в ров и засыпать сверху иголками. А голубого и Синего отпустил на все четыре стороны. Но голубой попросил один вездеход себе, и сказал, что он на нем отправится в путешествие, пока тут тишь да гладь. И ещё он сказал, что, возможно, это не надолго.
   "С кем и кто воевать будет?" - спросил Лютик.
   "Да наверно сами с собой", - ответил голубой.
   "Но Генерала, его командиров и разведчиков отправили к механикам", - поняв мысль голубого, сказал Лютик.
   "Кроме разведчиков были информаторы. За информацию они наверняка имели определенные выгоды. И теперь они наверняка захотят их вернуть, коль скоро их лишились. Ну ладно до свидания Лютик".
   Голубой вместе с Синим, доехал до речки. Тут они поставили вездеход на плот к колесам, приделали лопасти и, столкнув свое сооружение в реку, погребли на другой берег.
   Тогда Леший не предал словам голубого значения, а теперь выходит не зря, он носил звание разведчика.
   "Вот интересно, где лагерь этих новых и что они дальше собираются предпринять, но до утра наверно ничего не произойдет", - решил Леший и отправился вздремнуть.
   Одна из учащихся, девушка довольно амбициозная, решила воспользоваться молодым преподавателем для организации своего досуга, и выпросила у меня магнитофон. Я отдал её "Комету" во временное пользование. Но у меня были в этом деле свои интересы, но об этом позднее. А после того, как у меня не стало магнитофона, встала моя записывающая деятельность. Я отправился в магазин и нашел там магнитофонную приставку "Нота-303". Она мне подходила по цене, а вот с качеством вопрос оставался открытым. И с консультацией я отправился к Электротехнику, памятуя его предновогоднее посещение моей комнаты. Он любезно меня принял, и я вместе с ним отправился за покупкой. Осмотрев и прочитав документацию, Электротехник дал добро. В дальнейшем основным записывающим устройством стала "Нота".
   Ни поздно, ни рано, а ровно по утру, Леший посетил лагерь солдатиков. Они уже обнаружили пропажу Бывалого и ещё четырех солдатиков, а ещё в лагерь приехали на вездеходе двое солдатиков из охраны вездеходов и рассказали о ночном нападении.
   После этого Командир приказал перегнать вездеходы в лагерь, и организовал оборону лагеря. Но эта мера вынужденная, а ему так хотелось узнать, где находятся нападавшие и нанести по ним ответный удар.
   "Вот, вот поищите", - про себя подумал Леший и отправился к механикам, проведать Бывалого, и попал, как раз во время.
   Бывалый стоял в комнате, а напротив сидели пять механиков. Вид у них был несколько не привычный. Шарики-головы разных цветов, в отличие от остальных механиков с головами жемчужинами. У одного механика голова была желтая и прозрачная, у другого темно-зеленая, ещё один механик был с рубиновой головой и двое с черными. Тела у этих механиков, также в отличие от других механиков, были не деревянные, а из какого-то светло-лилового материала. Похоже, это было то знаменитое Правление, в которое входили основатели государства механиков.
   Весной меня отправили с агитацией в область. Районный центр, куда я приехал, был просто большой деревней. При устройстве в гостиницу я оказался в одной комнате с конкурентом из другого техникума. На следующий день мы вместе с ним отправились агитировать в местную школу, а затем у райкома нашли попутку и поехали в район. На субботу и воскресенье я отправился в Москву. Днем я пробежался по магазинам и приобрел несколько наборов открыток. Причем тогда у меня уже сложился посещаемый треугольник магазинов. Это "Мир книги" на Новом Арбате, "Искусство" на Старом Арбате и чуть наискосок магазин "Украинская книга". На ночлег я остановился у двоюродного дяди. И вот у них я узнал о выставке авангарда в Измайловском парке. Я пожалел, что не знал об этом. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Тем более что в дальнейшем эту экспозицию снесли бульдозерами и так они больше не устраивались. Меня не особенно волновали самиздатовские произведения того времени, а вот к живописи я был не равнодушен. И если классику я видел в Третьяковской галерее и Русском музее, то с авангардом было туго. Хотя не, мне однажды удалось в Третьяковской галерее попасть на небольшую выставку Шагала, нигде не афишировавшуюся. Было это ещё в студенческие годы. Я сообщил о ней Пришельцу, и мы пошли на другой день, но её уже не было. Но я отвлекся в дебри. По возвращению в район, я обнаружил в гостинице ещё одного агитатора.
   "Мы позвали вас для получения информации", - сказал механик с рубиновым шариком-головой.
   Бывалый взглянул на стоящего рядом Генерала.
   "Нас в принципе не волнуют дела там наверху, но всё взаимосвязано и мы оказались втянутыми в дела эльфов и вас солдатиков", - продолжил разговор механик с шариком желтым и прозрачным.
   "Во время вашего конфликта с эльфами мы, в общем-то, сохраняли нейтралитет", - сказал механик с темно-зеленым шариком.
   "А точнее и им и вам помогали", - сказал механик с черным шариком.
   "Теперь же, если судить по последним событиям, вот вы к нам попали, - сказал второй механик с черным шариком, - раздор произошел у вас солдатиков".
   "А можно вопрос?" - спросил Бывалый.
   "Да", - ответил кто-то из Правления.
   "Чем вызван интерес именно к нашим персонам?" - задал вопрос Бывалый.
   "Генерала хотели поменять на вас с пятью другими солдатиками, но мы на такой обмен не согласились, а, как и раньше предложили вездеход", - ответил механик с черным шариком.
   "Жалкие попрыгунчики", - пророкотал Генерал.
   "Ну и правильно сделали, что Генерала не отдали. А вездеход плохо, что у них оказался, теперь они будут ещё мобильнее. Мы ведь пытались их поймать, да не удалось. А с вездеходом они станут неуловимыми. А чего мы на вездеходах лес не прочесали?" - вслух рассуждал Бывалый.
   "Так, но мы уверены, что в ближайшее время в обмен потребуют вас, и мы хотели бы спрогнозировать развитие событий после вашей выдачи", - начал новую мысль механик с желтым шариком.
   "Но, как и Генерала, мы вас не отдадим, потому что вы сбежали и забрали с собой много солдатиков, - продолжил механик с темно-зеленым шариком. - Похоже, вы тоже не владеете информацией. Мы вам даем ещё двоих солдатиков и направляем в экспериментальную шахту. Мы ещё не копали в том направлении".
   "Интересно, в каком это направлении они будут копать?" - подумал Леший, но довести мысль до конца, ему не удалось, так как он увидел плывущий через реку вездеход.
   Он уже доплыл до берега и на колесах-лопастях выкатил на берег. Из него вылезли Синий и голубой, сняли лопасти с колес, и снова полезли в вездеход.
   Леший моментально настроился на Синего и услышал, как голубой сказал: "Давай посетим всех по порядку, а дальше видно будет".
   Николай Андреевич услышал ровное дыхание Миши и отправился на кухню.
   А вот теперь о предприимчивой учащейся. Я отправил Пришельцу несколько писем, но не получил на них ответа. И вот тогда я решил устроить ему проверку или розыгрыш. Я дал учащейся адрес Пришельца, и сказал, что она в принципе может написать ему, что ей захочется. Но она должна будет поведать о совершенно попадании к ней адреса. Ну, например, увидела на письме у меня на столе. Как я и ожидал, Пришелец написал мне письмо, в нем он поинтересовался, как у меня дела, как жизнь. И под занавес спросил, что это за девица ему написала послание с кучей ошибок. Я точно не помню, ответил ли ему на это письмо, но что больше не писал ему писем, помню точно. Обиделся. А с другой стороны, мы стали взрослее, у него своя дорога, у меня своя. Интересы тоже изменились. Он живет в Москве, а там все дела, да случаи. После такой важной миссии, когда учащаяся по болезни оказалась в больнице, и попросила у меня "Океан", я, конечно, не смог отказать.
   На кухне Света разговаривала с матерью.
   "Что-то ты долго?" - спросила Света.
   "Да он сказку попросил о солдатиках".
   "Он же летом без всяких сказок засыпал", сказала мать.
   "Ну, попросил я рассказал, чего же тут страшного".
   "Да боже упаси, пускай слушает. В позапрошлое лето я ему сама рассказывала".
   "Ты представляешь, какую Мишка сказку попросил продолжить, - обратился Николай Андреевич к жене. - Я ему её в позапрошлом году рассказывал в сентябре".
   "Ну и как ты справился?"
   "Ты знаешь, правильно говорят, продолжение всегда хуже. Прошлый раз у меня лучше сочинялось, а сейчас буквально выжимал из себя сюжет. Лучше когда, что-то новое сочиняешь. Куда хочешь туда и ведешь. А если продолжение, есть определенные ограничения, правда, они меня сейчас не особенно ограничивали, трудности скорее из-за отсутствия свежих мыслей".
   Летом меня отправили на стажировку в ПМК. Я, правда, появился там всего два раза, один раз вначале, а другой раз в конце. А должен был поработать или хотя бы посидеть в ПТО, бухгалтерии. И когда я ходил по этим отделам в конце стажировки, бухгалтер попеняла мне, что вот с учащихся требуете, а сами носа не кажите. За время стажировки я съездил в Ярославль и Киров. От Ярославля у меня никаких впечатлений не осталось. А в Кирове я вздохнул свободно. В нашем городке была высокая влажность, и стоявшая тогда жара переносилась тяжело. Зато в Кирове воздух был сухим. Я сделал по Кирову несколько кругов с возвращением на вокзал, всё пытался найти поблизости книжный магазин. Нашел один, довольно далеко от вокзала, а в нем открытку в раздел "Русская живопись". В Москву я не ездил, всё равно домой поеду.
   Петр Тимофеевич сказал, что утро вечера мудренее, и они отправились на покой.
   Николай моментально провалился в сон, и сновидения не заставили себя ждать.
   Второй сон Николая Сергеевича.
   Он увидел комнату Владимира в общежитии уже в сумерках, но он всё равно её узнал по аквариуму.
   "Ну конечно всё, что я увидел днём, во сне преображается, принимая немного другие образы", - успокоил себя Николай.
   Но тот, с чьей подачи он увидел всё это, подошёл к аквариуму, что-то пощелкал на пульте и в аквариуме зажегся свет. Потом он, похоже, сел на кровать и принялся лицезреть аквариум. И лицезрел он его, как минимум полчаса, наверно сильно по рыбкам соскучился, то ли нервы успокаивал. А Николаю ничего не оставалось делать, как тоже смотреть на этот зелёный мирок.
   За это время у Николая вполне созрела мысль, что это наверно Владимир.
   "Вот сейчас бы встать и пойти в общежитие", - мелькнула мысль.
   Но Владимир, очевидно, вполне удовлетворился аквариумом и подошёл к полке с книгами. Взяв одну из них, он раскрыл её, и Николай вспомнил: "Эта та с паспортами". Владимир взял паспорта и очевидно засунул их в карман, но это видно не было, так как делал он это не глядя. Взглянув в окно, Владимир двинулся к шкафу, открыл створку того отсека, где, как показал Николаю Петр Тимофеевич, стоял компьютер. Экран дисплея загорелся, и замелькали, как успел разобрать Николай, анкетные данные на каких-то людей. Это было чисто внешнее, в углу фотография, а на остальном поле текст. В них Николай не успел прочесть не строчки. Владимира же, похоже, такая скорость вполне устраивала.
   "Наверно скорочтению научился", - подумал Николай.
   Вдруг он оказался в другой комнате и опять перед шкафом, открыв дверцу, засунул руку в стопку постельного белья на полке, достал тетрадь и раскрыл её на первой странице. Николаю в темноте почти ничего не было видно, но он понял, что это очевидно дневник, так как справа в углу от текста стояла, похоже, дата. Владимир, нажав большим пальцем на край тетради, пролистал все листы и закрыл её, подумал и положил на прежнее место. Закрыв шкаф, Владимир переместился в свою комнату и, не раздеваясь, и не разбирая постель, лег.
   Дальше до утра Николаю сны не снились.
   Летом же я продолжил оборудование своей комнаты. На техникумовском дворе я обнаружил металлический пруток длиной где-то полтора метра и пятисантиметрового диаметра. Я попросил Электротехника помочь мне. Вечером мы перенесли этот пруток к нему на двор, к тому времени я уже измерил расстояние между шкафами. У Электротехника была ножовка, и её помощью я обрезал лишнее и, по-моему, один принес его в общежитие. А в комнате закрепил этот прут между шкафами, предварительно повесив на него кольца с зажимами. На этих зажимах я закрепил штору, и теперь можно было зашторить комнату от любопытных, использующих для обзора замочную скважину. Кроме этого на прутке можно было подтягиваться, но вот этим делом я почти не занимался. Хотя периодически пытался приобщиться к физкультуре и спорту. Да ещё в первый год я записался в библиотеку и решил пополнить свой культурный багаж, чтением классиков Чернышевского, Достоевского, Гончарова, но больше десяти, двадцати страниц одолеть не смог. В последующие годы я и это забросил.
   Итак, опять сон о Владимире, занялся анализом Николай. Если опять допустить, что он видел во сне реально происходившие события, то Владимир находился от них буквально в сотне метров, и если бы Николай дошел до его комнаты в общежитии, то они бы встретились. В этом случае черт с ней с головой и пускай считают меня ненормальным, но лучше бы Володька был жив и находился где-то рядом. Ещё бы лучше связаться с ним, но как? Нужно было, например, вчера оставить ему записку, но откуда же узнаешь, что он вернется в свою комнату.
   Зачем он вернулся? Забрал паспорта, значит, собирается жить в Москве и Ленинграде. Что-то уточнил на компьютере и хотел взять, о потом передумал, дневник. Хорошо излагаешь факты, съязвил над собой Николай.
   В принципе ясно одно Владимир теперь обладает удивительными способностями. Благодаря им он попал в Латинскую Америку, ведь видел же Николай вчера по телевизору полицейский участок, в котором разворачивались события его преведущего сна. Там с Вовкой что-то произошло, что не дало ему возможности вернуться. Он очевидно, или связался с наркомафией, или попытался с ней бороться, а может, что-то о ней узнал. С такими способностями и погорел, но в принципе один в поле не воин, а мафия всесильна. В общем, сейчас он выпутался и это уже не плохо.
   Закончив эту интеллектуальную зарядку, Николай принялся за утренние процедуры.
   И вот тогда же во время стажировки я получил ответ на посланную ещё зимой сказку. Ответ отрицательный, он у меня не сохранился, а вот все последующие я старательно подшивал. В общем-то, интересно взялся писать, а сам с русским языком не в ладах. Жизненный багаж тоже не ахти. Даже с литературой в пределах школьной программы толком не знаком. Я, по-моему, выше писал, что любимыми у меня были сказки, фантастика и научно-популярная литература. Из классиков я разве, что Алексея Толстого побольше прочитал, понравился мне его авантюрный стиль. Вот с такими данными я и проникся графоманским зудом. Обычно так и бывает, больше всего советов мы даем в тех областях, где мало чего понимаем.
   После завтрака Николай Сергеевич поинтересовался, что Петр Тимофеевич намерен делать сегодня.
   "У меня две пары с утра. Потом наверно нужно к Николаю зайти".
   "А ты к Володьке зайдешь?"
   "Конечно, нужно рыб его покормить. Живые всё-таки. А у тебя какие планы?"
   "Понимаешь, мне какие-то странные сны снятся".
   "Да. Ладно, я приду, ты мне расскажешь".
   "Тут нужно кое-что проверить".
   "Проверим".
   Николай Сергеевич отправился в город, и бесцельно слоняясь по улицам начал в уме приводить в систему все имеющиеся у него сведения о Владимире.
   "Так если принять, как факт мои ночные видения, значит, Владимир обладает сверхспособностями. Получил он эти способности или научил его этому, скорее всего китаец. Который после этого умер, то ли предчувствуя, что надо кому-то перед смертью передать свои способности, то ли, передав способности, ему незачем стало жить. Вопросов ещё много. Можно, например, если идти до конца, то Владимир сам убрал китайца, чтобы избавиться от конкурента. Но это чисто умозрительные рассуждения, допустимые, но для Володьки не свойственные.
   Вот если бы прочитать его дневник, а брал он из шкафа всё-таки дневник. Но как узнать, у кого он лежит и потом, почему тот, у кого он лежит должен его отдавать.
   В принципе они выяснили о Владимире всё, что можно. Милиция наверно меньше фактов имеет, да ей такие сны не снятся. Хотя сон не факт его к делу не пришьешь. Теперь можно ехать домой, как там назывался итальянский фильм: "Следствие закончено, забудьте".
   Осенью я приобрел у преподавателя физкультуры фотоаппарат "Зенит" за сто рублей. Меня немного смутила пластмассовая пластина на корпусе. Физкультурник стал уверять, что там просто вмятина. Потом уже в Калинине, когда я эту пластину снял, то увидел, что она закрывала место, где были убраны цифры. Похоже, что физкультурник или сам его где-то прихватил, то ли ему кто-то продал. Позднее я купил в магазине фотоувеличитель и бочок для проявки. И теперь полностью оснащенный я занялся фотографией. Я и ранее этим делом занимался с отцовским ФЭДом, но с зеркальным аппаратом было гораздо проще фотографировать. Во-первых, видишь действительно то, что попадает в объектив, во-вторых, наводить на резкость не нужно, если поставить от полутора метров до бесконечности на объективе. Так появилось у меня ещё одно увлечение.
   "Теперь можно вернуться к своим делам, - перешел Николай Сергеевич к наболевшему. - И если говорить о них серьезно, то дела плохи. Их проектная контора дышит на ладан, заказов нет. Ведь как начиналось, нужно реконструировать стройиндустрию, а её действительно нужно реконструировать, заводы по производству железобетона латаны перелатаны, чтобы решить проблему жилья, их мощности не потянут, но сейчас похоже, эти проблемы решаться не будут. А значит, в ближайшее время их контору прикроют. Нужно будет решать вопрос трудоустройства. И если раньше с этим не было проблем, то сейчас, похоже, спасение утопающих, дело рук самих утопающих. Хотя идут разговоры о переподготовке, интересно только за чей счет.
   В случае безработицы, вариант занять место Владимира, не так уж и плох. Но как с зарплатой, на такой нужно иметь приработок, а где его здесь взять.
   Владимиру нравилась работа, а мне хотелось большего, вот и получил, сижу у разбитого корыта. Хотя в принципе я чего-то достиг и не моя вина, что государство вдруг перевернулось на сто восемьдесят градусов. Вернее так к тому и шло, с чем боролись, на то и напоролись, но всё равно это у нас, как-то шиворот навыворот. Хотя у каждого свой путь, но наш больно нескладный. Сначала наверху были старперы, теперь вроде помоложе пришли, а за спиной у них дышат ещё моложе. Когда же придет время не карьеристов, а людей об отечестве думающих, а может такого просто в природе не существует.
   Просто делают для этого отечества столько, сколько выгодно себе. Сейчас просто произошёл слом. Меняют внешнюю декорацию, и обнажилось нутро всей этой системы. Возможно, фасад подправят, подкрасят и тому подобное, и внешне будет тишь и благодать, но вот внутренняя сущность, похоже, не меняется, а становится ещё хуже.
   Ведь говорят же, что при таких налогах производить что-либо не выгодно. Самое выгодное это финансовые операции или махинации, похуже перекупка, посредничество.
   И жирует эта верхушка только благодаря терпению, вот и вопрос, надолго ли этого терпения хватит. А может основная масса тешит себя тем, что, возможно, сами проберутся наверх и тогда поживут.
   Короче наверх пробиваться поздно, да если он такой этот верх, воспитание и натура не позволяет туда лезть. Значит нужно искать для себя подходящую ступень".
   Осенью преподаватели поехали на автобусе в Кострому, где в драматическом театре собирались, смотреть спектакль, вот только не помню на какой. Приехали мы раньше часа на полтора. Драматический театр был не далека от центра, и я отправился в торговые ряды. Зашел в книжный магазин, а там обнаружил ящики с открытками отдельными и целые наборы выпуска прошлых лет по теме "Живопись", там и пятидесятых годов были. Вот уж я поворчал. Причем я до этого не собирал живопись азиатскую, но здесь было много китайской живописи, и я закупил её. Я так увлекся, что чуть на спектакль не опоздал. Потом я целую неделю разбирался с этим свалившимся на меня богатством. На следующий год в этом магазине открыток уже не было. Видимо все продали.
   "Владимир, похоже, если конечно всё, что мне приснилось, действительно имеет место быть, сорвал ва-банк. Но ведь нет гарантии, что, оставшись тут, я, также получил бы такие способности, наверно Владимир имел все это в скрытой форме, и очевидно китаец помог ему их проявить.
   Пожалуй, сейчас лучше лечь на дно, может в этом отношении провинция и лучше, но работа не тихая. Можно конечно отталдычить, как пономарь материал и домой. Но для сносного существования, при отсутствии приработка, нужно подсобное хозяйство. Картошка, капуста и морковь не помешают.
   Это вполне возможно, у Владимира участок был даже с домом. Но это надо выкупать, а где деньги? Хотя у меня там тоже участок есть и квартира. Пожалуй, я лучше останусь в Твери. Больше возможностей, найти какую-нибудь работу.
   Чтобы решиться на переезд нужно переломить себя, за эти годы он поотвык от того состояния, в котором живут здесь. Это, во-первых, более размеренный темп жизни, во-вторых, более откровенный. Сама профессия обязывает, она ведь, что не говори фундаментальная. Она закладывает, в данном случае, командиров производства. Беда только, что оценивается она не в соответствии со своим статусом, соответственно и кадры подбираются. Ну и соответственно готовят. Сомнительно, что посредственность может выучить более сильного ученика, ведь чаще всего обучение и воспитание идет на собственном примере. Тут же будет результат на понижение".
   В этом учебном году мою комнату в общежитии стали посещать две компании девушек из двух групп, поступивших в техникум после десятого класса, словно конкурируя между собой. Они приходили обычно по двое, а то и по трое, музыку послушать. У меня к тому времени уже были и последние новинки, что-то я записал с приемника "Океан", что-то с купленных в Москве пластинок. Вот только проигрывателя у меня не было. Я его брал в займы у Технолога. Кстати при появлении у меня этих компаний обычно приходил и Технолог. То ли им действительно хотелось послушать музыку, то ли прельщала возможность потом похвастаться, что вот мы вчера к преподавателю ходили. А в принципе молодо зелено. Кстати они также просили в займы "Океан" и это привело к поломке регулятора громкости, точнее ручки. Комендант общежития очень была озабочена вопросом, к кому данные компании ходят. Для уточнения она якобы что-то, желая уточнить, можно сказать, прорвалась ко мне в комнату. То есть я пропустил её между входной дверью и занавеской, но она ринулась дальше. Любопытство говорят не порок, а большое свинство.
   Погода стояла явно не летняя. Небо было затянуто серой мглой, периодически моросил дождь. Ну, осень осенью.
   Когда Николай Сергеевич вернулся, Петр Тимофеевич уже ждал его.
   "Ты знаешь, что я тебе сейчас сообщу, - начал Петр Тимофеевич. - Ладно, ты куда-нибудь сядь. Сегодня утром ко мне подошла Ольга и со словами, что прошло уже тридцать дней, вручила вот это.
   Петр Тимофеевич потряс общей тетрадкой. Николай завороженно глядел на тетрадь. Это было, как вчера, когда он увидел по телевизору ту улочку, что ранее ему приснилась.
   "Так вот я кое-что проштудировал и могу вкратце тебе изложить, - продолжил Петр Тимофеевич. - Китаец, Владимир тоже его называет китайцем, сам вышел на него. Вернее Владимир с ним на базаре заговорил, и тот предложил зайти к нему, и сказал, что Владимир, в отличие от многих, обладает такими способностями, которые при непродолжительных тренировках поставят его выше других людей. А именно: перемещение, куда тебе заблагорассудится, я вот только не понял, распространяется это только на Землю, а может и на Луну, может видеть прошлое, а также превращаться в двоих или троих человек. Получается почти бог сын, бог отец и святой дух".
   "Ну, святой дух много ли сделает", - рассуждая вслух, произнес Николай.
   "Не знаю, но Христос от святого духа появился, насколько я Библию знаю, но ты прав в том смысле, что оба его двойника были материальны. Чем он и воспользовался, эксплуатируя их на постройке дачи, а материал он свистнул, так как вместе с собой может перемещать и всё, что поднимет. Так что он у нас антиХристос. Но я смотрю, тебя эти вещи не поражают".
   "Да понимаешь, я хотел тебе рассказать о снах, в которых всё это я, в общем-то, видел".
   "Это что же тебе Владимир во сне явился?"
   "Ну, можно сказать, что явился".
   "Святой дух. Явился. Ты понимаешь, он при этих способностях, чем занимался. Воровал, продавал, два паспорта себе сделал".
   "Он их кстати забрал",
   "Когда?"
   "Сегодня ночью".
   "Пошли".
   "Куда?"
   "В общежитие. Он больше ничего не взял?"
   "Да нет. Во всяком случае, я во сне не видел".
   "Пойдешь?" - спросил Петр Тимофеевич.
   "Да нет. Ты повнимательнее посмотри, может еще, какие потери обнаружишь".
   В ноябрьский праздник в техникуме была устроена пьянка, причем в кабинете по строительным машинам. Он был на отшибе в крыле здания на первом этаже. Директор хорошо набрался, его под руки выводили. И уж не знаю почему, но это оказалась первая и последняя пьянка в техникуме, которую я видел. В дальнейшем больше не собирались. Во время новогодних каникул несколько преподавателей отправили на семинар в соседний городок, там тоже был сельскохозяйственный техникум. Я тоже поехал на этот семинар. Здание у техникума, похоже, недавно было построено, так как он считался базовым, то и оснащение кабинетов было и новее, и лучше. А вечером была пьянка, но уже с танцами. Места там было побольше, чем у нас в кабинете. Я встретился там со своим конкурентом, по весенней агитации. Он усиленно пытался познакомиться с нашими молодыми преподавательницами с бухгалтерского отделения.
   По уходу Петра Тимофеевича Николай взял общую тетрадь и раскрыл её. Это был, как он и видел во сне, дневник в который Владимир заносил свои наблюдения по поводу своих аквариумных дел. Но, пролистав, и подойдя к концу, Николай увидел, что Владимир стал заносить в него и кое-что из личной жизни.
   Начал Владимир с того, что стал описывать, как ему удалось что-то достать для аквариума. Он описал, из какого магазина и страны ему пришлось взять тот или иной прибор, лечебные средства, корма и тому подобные мелочи. А потом перешел на устройство дома на своем участке, но тут была сплошная бухгалтерия. Столько то кубов бруса, досок, минеральной ваты, куски рубероида, шифера. Потом пошли заметки, сколько нужно сделать, и отчеты сколько сделано. Причем фигурировало не я, а мы. Наверно это те, кого Николай видел во сне. Дом у них довольно споро воздвигался. Причем без перерывов, когда же Владимир работал в техникуме, но потом Николай понял, что очевидно на занятия ходил двойник, а он сам со вторым шуровали на даче.
  
   Глава третья.
   В которой Николай Сергеевич узнает из дневника Владимира подробности о жизни аквариумного мира.
   По дороге к Николаю Андреевичу Николай Сергеевич рассказывает о своих снах.
   Петр Тимофеевич, наконец, находит, кому отдать аквариум Владимира.
   Николай Андреевич продолжает сказку об оловянных солдатиках.
   Автор заканчивает повествование о преподавательской деятельности и переходит к работе в проектном институте.
   Ничего о том, как Владимир добился этих достижений и откуда у него способности попадать в другие страны, он в дневнике не упоминал. Это было, как бы само собой разумеющимся. И Николай Сергеевич совсем бы отложил дневник, но, видя, что Петр Тимофеевич задерживается, взялся просмотреть и рыбные новости поподробнее. Николаю просто стало интересно узнать об этом увлечении.
   И тут среди описаний стандартных и довольно однообразных вначале, ему попались страницы, где Владимир описывал, как он занялся разведением рыб.
   После нового года у меня началась строительная практика с группой учащихся, поступивших в техникум после восьмого класса. Практика была на строящемся коровнике, куда нас каждое утро возили, а вечером вывозили. Учащиеся попросили питание в обед. Им забили теленка, и дежурные готовили из него, но самого главного не была - работы. Учащиеся сидели в вагончике целый день. После пререканий с начальством, группу перебросили в город и тут они занялись делом. Затем была практика на химическом заводе также с бывшими восьмиклассниками. Мне понравились страдания мастера строительного участка, что у него будут летом делать студенческий строительный отряд, но затем он вопрос решил. Пускай бетонируют вокруг ВАЗовского цеха. Кстати в том году учащиеся впервые получали на руку заработанные деньги. До этого их заработок перечислялся на техникум, и на эти деньги покупали что-то для благоустройства жизни учащихся, например костюмы для театрального кружка.
   Начал Владимир с экспериментов по разведению инфузорий, которыми можно было выкормить мальков рыб. Очень долго он приноравливался с помощью пипетки и увеличительного стекла из капли воды выловить именно инфузорий, а не какую-либо другую "мраказину", это Владимир обзывал кишевших в капле одноклеточных. Это то же самое, что из толпы высасывать шлангом диаметром метра в три нужного человека, во-первых, они разбегаются, а во-вторых, когда пипетка начинает засасывать, попадают все подряд.
   Владимир пытался уменьшить диаметр пипетки, разогревая, кончик на огне и, оттягивая его, но все это стеклотворчество мало чего дало. Диаметр отверстия он уменьшил, зато скорость засоса увеличилась. Но он всё-таки решил эту проблему, постепенно разбавляя то, что удалось отсосать. Далее следовало описание про червячков, разводящихся на толокне. А затем шло описание разведения рыбок.
   Начал Владимир с данио, так как его привлекла простота разведения, правда, пока в теоретическом изложении. Он налил отстоянную воду в трехлитровую банку, а ко дну прижал камешками элодею. После этого он посадил в оборудованное нерестилище самочку и двух самцов, ранее им рассаженных. И утром, как и было, написано в книжке, наблюдал, как данио мечет икру. После этого возникли сложности с удалением производителей. В круглой банке не прижмешь к стенке, да и сачком особенно не покрутишь, так как всплывает икра, чем беззастенчиво пользуются данио пожирая её. Всё-таки с этой операцией было покончено и, вытащив камешки и элодею, Владимир стал ждать приплода.
   Зато на столярную практику с учащимися, поступившими после десятого класса, я получил кучу заказов от преподавателей. Физкультурник попросил починить вешалку, военрук ящики для чего-то. А я решил благоустроить свой быт и сам для себя сделал, во-первых, ящики под открытки, только из фанеры, а во-вторых, чего-то наподобие тумбочки или этажерки. Внизу стоял холодильник, сверху магнитофоны и еще была ниша для катушек. Фанеру для ящиков я в столярной мастерской из каких-то щитов, а на этажерку пустил сломанные столы. Для повышения эстетичного вида моих изделий, я наклеил на этажерку и над ней на стену нарисованных мной героев мультипликационных фильмов. Ящики я покрасил масляной эмалью, рекомендованной для металлических покрытий, на фанеру легла нормально, а самое главное быстро высохла
   Но тут Владимира ожидал сюрприз, икра через сутки стала матовой, а многие икринки вообще покрылись махровым налетом. Владимир предположил или вся икра была неоплодотворенной, или в банку попала какая-то гадость. Нужно было всё дезинфицировать
   Пока рыбехи были в двухнедельной отсидке, Владимир промыл камни и банку марганцовкой, а затем для пущей важности ещё и прокипятил.
   В этот раз сюрприз преподнесли сами рыбы. Утром они не стали метать, и через сутки дело не сдвинулось с места. Опять же из книги вычитав, Владимир решил, что у данио икра перезрела, и нужно делать операцию по выжиманию икры.
   Операция прошла удачно. Во всяком случае, в третий раз всё прошло нормально, и пока он выкармливал первую партию мальков, эта троица ещё раз дала потомство.
   Я не помню точно, кто высказал эту идею Технолог или я, но суть сводилась к следующему, а не съездить ли нам во время отпуска за границу. Сказано, сделано, мы отправили в Кострому письмо с просьбой написать, что и как нужно для этого. Нам ответили что и, как и сообщили, куда можно поехать. Мы остановились на Болгарии. А дальше принялись за сбор документов. Для начала пошли за справками в поликлинику, затем за характеристикой к директору. И вот тут меня ожидал подарок. В моей характеристике было написано, что я имею замечания по работе, недостаточно работаю над повышением деловой квалификации, предъявляю низкие требования к учащимся, не всегда добросовестно отношусь к выполнению общественной работы. Особым авторитетом среди коллектива преподавателей не пользуюсь. Ну а чтобы всё было окончательно ясно дирекция, партийная и профсоюзная организация воздерживается от рекомендации меня для поездки в Болгарию в качестве советского туриста. Вот после этой характеристики я и решил, что, пожалуй, после окончания трехлетней работы ноги моей здесь не будет.
   Следующими от кого Владимир решил получить приплод, были петушки. Тем более что он привез из очередной поездки на Московский птичий рынок красавца самца синего с фиолетовым отливом. Продавец уверял, что ему год, но, похоже, было ему все полтора, если не два года. Вот его то Владимир и отсадил. И самец успешно справился, сделал гнездо из пены, а потом и старательно ухаживал, как за икрой, так и за вылупившимися мальками.
   Пока Владимир занимался откормом петушков, самка вдруг решила метать икру прямо в общем аквариуме. Обнаружил Владимир это, когда увидел, как барбусы объедают её с растений. Но на этом сюрпризы не кончились, придя с работы, Владимир обнаружил, что красавец петух не кого не пускает в угол. Приподняв стекло, Владимир увидел там пенное гнездо. Ну, хорошо сейчас петушок гнездо с икрой и, потом вылупившимися мальками, отстоит, но потом, когда они начнут расплываться, их всё равно съедят. Да и как их кормить в общем аквариуме.
   Владимир срочно подготовил цельностеклянную банку, воду из-под крана нагрел до пузырьков на стенках и залил в этот аквариум. А вечером, когда вода остыла, взялся за спасение петушиного потомства.
   В прошлое лето, когда я приезжал домой, отец привез от своего брата мать, которую тот забрал из деревни. У бабушки явно прогрессировали маразматические признаки. Дома в деревне, она забывала, что поставила чайник или кастрюлю с супом на плиту. А у нас она сидела в кровати и уже ходила под себя. Она не давала себя довести до ванной, хватаясь за всё, что ей попадалось под руку. Но в отличие от матери отец не сплавил бабушку в психушку, а разбирался с ней сам. И вот сейчас по весне ко мне пришла телеграмма, заверенная врачом, о смерти бабушки. На данное послание директору пришлось пойти мне навстречу. Я поехал на похороны. В принципе я эту бабушку мало знал. К неё отец младшего брата часто возил, а я раза два или три был. Но всё равно теперь у меня не было ни бабушек, ни дедушек.
   Была у Владимира небольшая склеенная из оргстекла коробочка, что осталась у него после тренировок по склейке оргстекла. Очевидно, он хотел склеить аквариум из оргстекла, но затем отошел от этой идеи.
   Владимир аккуратно подвел эту коробочку снизу и в неё попали и самец, и гнездо. Когда Владимир вытащил их из аквариума со всех углов склеенной коробочки, где брызнула, где засочилась вода. Но это были уже пустяки. Самец даже толком не понял, что его поймали, да и гнездо было цело. Но когда Владимир перенес пленников в отдельный аквариум, гнездо не вынесло второй пересадки, и стало разъезжаться. Самец попытался собрать падающую на дно икру и положить её обратно в гнездо, но толку было мало. Гнездо вместо холмика над водой превратилось в блин, который таял на глазах. Икрой было усыпано всё дно.
   Петух бедолага ткнулся головой в угол на дне и только шевелил своими толстыми губами. Не иначе проклинал свою судьбу или материл весь белый свет. Владимир искренне ему сочувствовал, но ничем не мог помочь и уже смирился с потерей выводка. Но петушок видно собрался с силами и, поднявшись к гнезду, принялся за его восстановление. Снова воздвиг пенную горку, а затем начал собирать упавшие икринки и выплевывать их в гнездо. После окончания восстановительных работ встал у гнезда и плавниками начал создавать ток воды для аэрации.
   В мае, кстати, довольно теплом, помню, что ходил, чуть ли не в рубашке, у меня так воспалились гайморовы пазухи, что даже отдавалось на верхние зубы. Было ощущение, что эти зубы не мои. Я отправился в поликлинику, где мне предложили промывание. Я наотрез отказался, во-первых, мне хватило лечения в обкомовской больнице, и, во-вторых, я сильно сомневался в профессионализме местных врачей. Мне назначили уколы и прогревание. После флюорографии врач, посмотрев снимок, сказал, что у меня чисто и затемнений нет. Да я и сам начал чувствовать свои зубы.
   Дальше у Владимира идут заметки о сомиках. Они взялись метать икру тоже прямо в аквариуме, очевидно из-за свежей воды, которую Владимир долил в аквариум. Пришлось заняться сомиками.
   Они споро отметали икру в этот раз на этот раз в нерестовом аквариуме, налепив икру в этот раз на стенке с освещением. Сомики мечут икру, где как подсказывает им инстинкт больше кислорода. В природе его больше, где больше света, у поверхности. В нерестилище свет был сбоку и сомики залепили всё стекло сверху донизу, тут их явно инстинкт подвел в отличие от петушка, который с завидным упорством продолжал, казалось бы безнадежное дело.
   Наверно я тогда приобрел кольца для фотоаппарата "Зенит" и с их помощью стал фотографировать репродукции из книг по живописи. И вот тогда я взялся за производство крупноформатных фотографий с этих пленок. Но бумаги больше писчего листа я в продаже конечно не нашел. Мне же хотелось сделать фотографии размером с лист ватмана. После нескольких попыток я осуществил своё желание и увеличил до листа ватмана репродукцию Джорджоне "Спящая Венера". Она была склеена из нескольких листов фотобумаги. Посещавшим меня учащиеся очень нравилось на этом фоне фотографироваться.
   Барбусы метали, как по писаному, на третий день проклюнувшиеся мальки пропали, но вскоре, как писал Владимир, эта "пузатая" мелочь поднялась со дна и из зарослей и начала плавать по аквариуму.
   И вот после этого Владимир решил проверить себя, как он пишет на звание аквариумиста. Для чего взял для нереста неонов. Главное при этом мягкая вода и Владимир ещё с полмесяца потратил на определитель жесткости воды. И только так технически вооружившись, Владимир поставил цель получить неонов. Дальше вместо описания, как неоны мечут икру, следовали сплошные описания по поводу мягкой воды, рН и тому подобной химической терминологии. Вроде бы у него с неонами получилось.
   А затем Владимир, как он пишет, вернулся к живородящим, а именно к гуппи и решил заняться селекционной работой, выбрав для этого вуалевых и золотистых гуппи.
   В связи с этими фоторепродукциями мне вспоминаются два эпизода. Один произошел на открытом уроке у Технолога. Преподаватели сидели на задних партах, а я оказался сидящим через проход рядом с заведующим строительным отделением. Я смотрел, как Технолог вел занятия, что использовал в качестве вспомогательных средств, и кроме шапки в отчете об уроке ещё ничего не написал. А вот заведующий, почти не отрываясь, что-то старательно писал в отчете. Ох, думаю, под орех он Технолога разделает. И тут я вспомнил о фоторепродукцию "Спящей Венеры" у меня в портфеле. В связи, с чем она у меня там оказалась, не помню. Я повернул фотографию обратной стороной и передал её заведующему со словами, что ему велели передать. Заведующий развернул фотографию и тут же снова повернул её, но этого ему показалось мало, и он лег на неё грудью. Затем засунул её в отчет, огляделся по сторонам и убрал отчет вместе с фотографией в портфель. После этих манипуляций заведующий ещё некоторое время приходил в себя, а затем достал новый бланк отчета и снова принялся за работу. Второй эпизод связан с заведующим бухгалтерским отделением. Я зашел к ним в кабинет и заведующий бухгалтерским отделением поменял мне в шутку, что же я порнографию заведующему строительным отделением подсунул. На что я ответил, что порнографией считается то, что вызывает половое возбуждение. На что заведующий сообщил, что у него возбуждение бывает от любой голой бабы. Ну, это замечательно, только и сказал я.
   "Интересно, а что-то Владимир ничего не писал в своем дневнике о разведении живородящих", - подумал Николай Сергеевич.
   Николай снова вернулся к началу дневника и, повнимательнее прочитав стандартные отчеты по поводу сделанного в аквариуме, нашел несколько предложений с упоминанием о выведении живородящих, типа отсадил меченосцев, отсадил моллиенизий, гуппи снова прямо в аквариуме принесло потомство. Зеленый меченосец особенно старательно охотится за мальками.
   Теперь же Владимир снова взялся за разведение этих самых гуппи, потомством которых он, похоже, пользовался, как живой подкормкой. Но, помня опыты с неонами, Николай ожидал встретить теперь вместо химии генетику, но вместо этого он опять же вернулся к уже знакомому описанию, что и в какой стране Владимир достал для аквариума.
   Похоже, в это время он встретился с китайцем и опыты по селекции прекратил, занявшись благоустройством аквариума. И тут же Володька расписал, за сколько продал видеомагнитофоны. Наверно он их где-то прихватил, а потом продал. Для чего-то ему понадобились деньги. Очевидно, грабить банк он не стал.
   Николай ещё полистал дневник, бегло пробежавшись по страницам и не нашел ничего его заинтересовавшее.
   Про китайца Владимир написал, как бы воспоминания в конце дневника, видно в связи с его смертью.
   "Мужчина неопределенного возраста, торгует на базаре свежими овощами, в народе именуется "китайцем". Ничего другого примечательного о нем больше не говорят. Ни друзей, ни врагов, похоже, не имеет, разве что в лице милиционера, который допекает его за тунеядство, но в последнее время поостыл".
   Вкратце Владимир сообщил, как они познакомились и, какие способности в нем открыл китаец. В общем, ничего нового.
   Последний свой преподавательский отпуск я провел весьма плодотворно. Посетил Ленинград, побывал там, в зоопарке и пофотографировал зверюшек. Вот только ограждения в Ленинградском зоопарке были уж больно серьезные. Помимо решеток, за ними еще была натянута сетка. И ещё у некоторых зверюшек я не правильно выбрал выдержку. Пришлось позже колдовать с бумагой. Съездил я, по-моему, и в Москву с той же целью. Зато осенью я развесил над кроватью целую галерею живности. Правда провисела она не долго. Ещё я приобрел кассетный магнитофон "Томь 401". Вот только я им почти и не пользовался.
   Вернулся Петр Тимофеевич.
   "Да только паспорта взял. Во всяком случае, из того, что я знаю. Значит, он решил сюда не возвращаться. Померла, так померла. Значит, придется заниматься Володькиными вещами, а деньги отправлять родителям. Вернее родители говорили, только о даче. Ладно, пошли", - предложил Петр Тимофеевич.
   "Так ты бы им сказал о вещах", - подсказал Николай.
   "Я говорил, но они, вернее его отец, мать вообще отошла от этого разговора, сказал, чтобы я продал дачу. А если я не возьму вещи себе, то, продав, могу забрать деньги, как компенсацию за беспокойство".
   "Короче ты хозяин вещей".
   "Пожалуй, что так. И самое главное, если для кассетника покупатели найдутся, то книги и компьютер нужно везти в Кострому, а ещё лучше в Москву. Мне все это не с руки".
   "И что ты мне это хочешь предложить?"
   "Да нет, мне нужно продать дачу, затем вызвать родителей, а тогда решать и вопрос с вещами. Скорее всего, я их заберу. Вот только, что делать с аквариумом, тебе не нужен? За ним особого ухода не нужно, сплошная автоматика, правда, нужно ещё уборку делать, но я пока ещё не делал. Может возьмешь?"
   "Да нет. Я к ним равнодушный, да и потом, как все это хозяйство донести?"
   "Пожалуй, легче тебе остаться тут жить. Ну что зайдем к Николаю?"
   "Конечно. А мы куда идем? Надо бы спросить, когда они уезжают. Слушай, а ты его отца знал?"
   "Да, я у него мёд покупал, но он уже года два пчелами не занимался. Наверно он дошёл до своего предела. Пчеловод он был отменный, впрочем, как и плотник. А что за сны ты видел? С Владимиром, что ли разговаривал?"
   "Да нет. Я просто видел, что происходило с Владимиром его глазами".
   Осенью меня, ещё одного молодого специалиста и заведующего производственным отделением отправили в Воронеж на курсы повышения квалификации. Мы немного припозднились со сборами, и секретарь в институте поинтересовался, уж не пешком ли мы шли до Воронежа. Мы были первой партией преподавателей, основным контингентом на курсах были строители. И в связи с тем, что с нами ещё не все было ясно, мы в отличие от строителей ничего не сдавали, а просто получили корочки. А вот строители чуть ли не диплом защищали. Даже что-то чертили, по-моему, сетевой график. В Воронеже я посетил семью брата отца, ходил с ними в городской сад, сфотографировал их. А самостоятельно я посетил картинную галерею, в отличие от Костромы, где я в музее изобразительных искусств не был. Так как посещали мы Кострому только с театральными поездками. В Костромской области я не посетил музей Кустодиева, ну это по незнанию. И, наконец, по вечерам я взялся писать "Северо-западный ветер", сюжет об оловянных солдатиках и эльфах. Тогда у меня оловянные солдатики уничтожали лесных жителей, а эльфы пытались этому воспрепятствовать. Курсы закончились раньше, и я ещё продолжил отдых дома.
   "Ну и что с ним происходило?" - спросил Петр Тимофеевич.
   "В первом сне он, похоже, где-то в Латинской Америке спасался от наркомафии", - ответил Николай.
   "Как ты это определил?"
   "Ты помнишь, когда я вечером у тебя смотрел телевизор, там промелькнули кадры полицейского участка, на который совершила нападение наркомафия. Так вот во сне я видел это нападение".
   "А Володька был в участке?"
   "Да полицейский вызвал к нему врача, и вот тут произошло нападение".
   "А сегодня, что ты видел?"
   "Володька был в общежитии, что-то посмотрел на компьютере. Ты кстати не разбираешься?"
   "Нет".
   "Мы уже подходим?"
   "У тебя не плохая зрительная память".
   Когда я приехал в техникум, после курсов, а точнее из дома, у меня так прихватило зуб, что я не спал всю ночь, а по утру отправился к зубному врачу. Тут уж было не до сомнений. Зуб удалили без последствий. А на следующий день я отправился на уборку льна. Убирал, правда, не я, а учащиеся. А преподаватели при этом присутствовали. До поля нас довезли по железной дороге. То есть нам подали состав, не помню, сколько в нем было вагонов, а вечером он отвез нас обратно. В дальнейшем меня непосредственно на место работы паровозом не доставляли. В машине, в тракторной тележке, на телеге возил, но в вагоне на поле, такое со мной было первый и последний раз. Это был завершающий этап уборки. На следующий день в техникуме начались занятия.
   С утра Николай Андреевич с матерью побывал на кладбище. Света осталась дома с Мишей. Он спал, и бабушка сказала, пусть спит. Света тоже не стала его будить, и проснулся он, когда Николай с матерью уже вернулись с кладбища.
   Они посидели за столом, а затем Николай пошёл в угол отца и стал просматривать книги на этажерке. Тут у отца были в основном книги по столярному, плотницкому делу и по пчеловодству. Много было книг довоенных, но встречались и восьмидесятых годов. Отец хотя и давно не плотничал, книги покупал и читал их. О чем можно было судить по подчеркиваниям, которые отец делал, когда читал книги. Отец любил свое ремесло и даже, когда здоровье не позволяло ему заниматься им, чтение, очевидно, возвращало ему ощущение работы.
   Пчелами ему посоветовал заниматься доктор, для поправки здоровья. Отец сам сделал ульи, и вот эта предварительная работа стала переходом в новое дело. Он основательно занялся пчеловодством, стал выписывать журнал.
   Николай же воспринимал работу, как необходимость, и вообще даже увлечение свое - открытки, воспринимал скорее из-за азарта, собрать побольше. Сейчас скудный ручеек открыток, который во время перестройки ещё сочился, совсем иссяк. Николай воспринимал это как досадное недоразумение, не более. Ну, нет и нет. И тут Николаю на память пришла ученица из Светиного класса, которой он продал обменный фонд.
   "Свет, а где теперь та девушка, которой снились сказки?" - спросил Николай.
   "Они, кажется, уехали в Москву", - ответила Света.
   Последнее полугодие работы в техникуме ознаменовались у меня приобретением фотоглянцевателя. До этого я сушил фотографии, раскатывая их на окне. Я приобрел вспышку. А до этого фотографировал в своей комнате с подсветкой лампами с мощностью аж семьсот ватт. Их я приобрел в магазине и включал по надобности. Снимки получались не плохие. И ещё я приобрел калькулятор, и даже что-то на нем считал на строительной практике. Правда, батарейки сели очень быстро, и в дальнейшем я считал на нем только от сети.
   И тут появились гости, пришли Петр Тимофеевич и Николай Сергеевич. Они и вытащили их на улицу. При, вообщем-то бесцельной, прогулке по городу Петр Тимофеевич рассказывал об исчезновении Владимира Петровича.
   "Волевой парень. Может, с ним кто-то свел счеты?" - предположила Света.
   Петр Тимофеевич переглянулся с Николаем Сергеевичем, и сказал: "Трудно сказать, но милиция, похоже, поставила на нем крест, так как ей не за что зацепиться".
   Поговорили о Владимире. Петр Тимофеевич сказал, что является "душеприказчиком" Владимира и весьма обеспокоен продажей его дачи. На что Николай Андреевич сказал: "Вот наберетесь опыта и поможете моей матери в продаже".
   "А вы её хотите забрать", - спросил Петр Тимофеевич.
   "Да мне кажется, что ей на людях будет лучше, но боюсь, что она не поедет", - ответил Николай Андреевич, отвечая и на свои мысли, которые роились у него в голове, но всё не могли принять ясную форму.
   Разговор опять вернулся к Владимиру и тут Петр Тимофеевич посетовал по поводу аквариума, что он хоть и не доставляет много неудобств, но, тем не менее, отнимает время от семейных забот. А вот Николай Сергеевич при своем нынешнем холостяцком жилье мог бы и взять.
   На что Николай Сергеевич стал возражать, что не лежит у него душа к рыбам. И они, наверно чувствуя это, все у него перемрут раньше своего срока.
   "Ну, это уж брат мистика, - парировал Петр Тимофеевич, - я тоже к ним восторга не испытываю, но это никоим образом на них не отражается. Плавают и резвятся".
   Уже летом Технолог сообщил мне и Электротехнику, что он женится. Причем в техникуме нас многие об этом спрашивали, а мы только плечами пожимали. И вот когда все, похоже, уже знали о его свадьбе, он посвятил и нас. Электротехник был на свадьбе свидетелем, я хроникером. То есть я фотографировал и официальную часть в Загсе, и застолье в общежитии. Оно было устроено на нашем этаже в свободной комнате. Столы разместили стандартной буквой П, а вот танцы были в другой свободной комнате. Да чуть не забыл, жена была учащейся с заочного отделения, на котором учились обычно уже работающие и желавшие продвинуться по службе в своих ПМКа, участках, и прочих сельских строительных бригадах. Среди фотографий свадьбы есть одна, я заскочил в свою комнату и щелкнул. На полу стопками лежат связанные книги, стоит набитый портфель. Я собирал вещи. Пора. Три года я отработал, как молодой специалист.
   И тут Миша начал дергать Николая Андреевича за куртку, шепча: "Пап, а пап, а давай возьмем аквариум с рыбками".
   "С этим вопросом к маме", - переадресовал Николай к Свете Мишину просьбу.
   "Так он же большой и за ним тщательный уход нужен", - начала Света.
   "Насчет ухода, только кормление, да один раз в месяц уборка, остальное полная автоматика, - с гордостью доложил Петр Тимофеевич и вдруг предложил. - Пойдем посмотрим".
   В общежитии после рекламного показа возможностей автоматики, они начали обсуждать техническую сторону перевозки аквариума. Оказалось, что этот вопрос разрешим. Для рыб у Владимира был специальный бидон, аквариум с оборудованием оба Николая вполне могли донести. Петр Тимофеевич предложил также забрать библиотеку Владимира по аквариумному делу.
   "Отличные книги. Даже антикварная есть, ещё до революции издана", - вновь взялся за рекламу Петр Тимофеевич.
   "Где же он её тут взял?" - удивилась Света и, подойдя к книжным полкам, стала разглядывать корешки книг.
   "А зачем ему испанский язык?" -опять удивилась Света, дойдя до словаря и самоучителя.
   Мужчины вместе с Мишей то ли рассматривали, то ли делали вид, что рассматривают подводный мир. И вопрос Светы повис в воздухе.
   Директор, когда подписывал моё заявление, что-то скривился, как от зубной боли, но это вроде у него чего-то прихватило. Во время сборов, когда я снимал со шкафов металлический прут, он упал мне на ногу. И мой палец в дальнейшем менялся в цвете от синего к черно-желтому. Но этим и обошлось. Когда приехал отец на машине, я вполне сносно хромал. Отец приехал с младшим братом, и на обратной дороге мы пообедали в ресторане. Когда он вез меня на работу, таких заходов не было. Да и ещё, по приезду отец часто на меня рычал. Ему совсем не нравилось моё возвращение в родные пенаты.
   "Так ребята давайте конкретно, - оторвавшись от аквариума, сказал Петр Тимофеевич. - Когда вы уезжаете?"
   "Сегодня вечером", - ответил Николай Андреевич.
   "А ты когда?" - спросил Петр Тимофеевич Николая Сергеевича.
   "Ну и я с вами тогда еду. Помогу везти", - ответил Николай Сергеевич, обращаясь к Николаю Андреевичу.
   "Тогда так, я сейчас буду готовить все это хозяйство, а встретимся мы на вокзале в девять часов", - определил задачи и время Петр Тимофеевич.
   "Давай я тогда книги возьму", - предложил Николай Андреевич. И они отправились домой.
   Когда они вышли из общежития, Света спросила: "Куда мы его ставить будем?"
   "К Михаилу. Пусть заботится, раз попросил. А не будет, сдадим в магазин. Я думаю, желающие купить найдутся".
   "Слушай, а ты уже говорил с матерью насчет переезда?"
   "Да нет. Это я хочу уже в письме ей написать, а летом, когда приедем, окончательно решить этот вопрос".
   Уже потом и с каждым годом всё больше я убеждаюсь, что работа преподавателем была, пожалуй, самым ярким периодом моей жизни. Я тогда был молодым, работал с молодежью. Запоем занимался магнитофонными записями. Тогда я познакомился с творчеством Высоцкого. Электротехнику привезли две катушки с его песнями. При прослушивании "Охоты на волков" у меня волосы на голове зашевелились. Но помимо этого у меня были катушки с песнями по военной тематике, вальсы, танго, русские народные песни и, конечно же, эстрада, где-то около тридцати катушек. Фотопленок я нащелкал за два года столько же, сколько отец за всю свою жизнь. Учащиеся, преподаватели, на демонстрации, на субботнике, в общежитии, в техникуме, на практике. Кстати здесь я встретился с коллекционером. Он устроил выставку тоже в последний год моей работы. Его я описал в первом фрагменте. А уж по Костромской области я поездил, проверяя практику и очников, и заочников. Возможно, по описанным эпизодам праздника не чувствуется, но я ведь не всё описал, а то, что захотел, да и не ставил я задачу праздник описывать.
   По уходу семейства Николая Петр Тимофеевич снял стекло и полез за бидоном.
   "А у него мешка полиэтиленового нет?" - спросил Николай Сергеевич.
   "Есть. Плотный такой. Чего думаешь лучше в мешке?"
   "Да Володька мне рассказывал, что отлично в мешке рыб довозил".
   "Вообще то наверно лучше, по крайней мере, видно, как они себя ведут. Давай-ка, держи мешок, а я буду отлавливать".
   "Ты воды сначала налей".
   "Кого ты учишь. На мешок держи".
   Петр Тимофеевич банкой стал наливать воду в мешок. Долив на треть, Петр Тимофеевич взялся за ловлю. Получалось у него не плохо, но по мере отлова остаются самые шустрые, и Петру Тимофеевичу приходилось проявлять всё больше резвости".
   "А ещё мешок есть?" - спросил Николай
   "Зачем?" - спросил Петр Тимофеевич.
   "Под растения".
   "Погоди", - сосредоточившись на ловле очередной юркой рыбешки, пробормотал Петр Тимофеевич.
   "Ну ладно, - закончив с живностью, сказал Петр Тимофеевич, и снова полез в тумбочку, и, достав ещё пакет поменьше, сказал. - Ты мне лучше, вот что скажи. Какие у тебя дальнейшие планы? Как у тебя на работе? Может, к нам приедешь? Мы вроде пока ещё держимся. Возьмешь Володькин участок. Ты как к огородничеству относишься?"
   "Да есть у меня дача, но ведь ты же Володькину дачу продаешь"
   "Я дом продаю, а кто мне участок разрешит, он же от техникума, вернее от приусадебного хозяйства".
   "Ты знаешь на работе дела плохие, я съезжу, посмотрю, подумаю, но вообще-то у меня мысль податься в рабочие. Каменщиком, штукатуром или ещё какую строительную специальность освоить. Раз в нашем государстве голова ничего не стоит, то может, руки будут больше цениться".
   "Но ты учти, что в хорошую организацию, где рабочие хорошо получают, без знакомства не устроишься".
   "Да знаю я. Надо над этим думать. Но пока ещё держишься на работе, я просто боюсь об этом думать. Вдруг сглажу".
   "Понятно. Ждешь, как судьба повернется".
   Осенью я на оставшиеся от отпускных деньги приобрел электрическую дрель. Оснащенный подобной механизацией я сделал дома антресоли, которые мать тут же забила разнообразными вещами. Не смотря на моё активное преобразование квартиры, мать очень переживала, что я всё ещё не устроился на работу, но скорее она боялась, что я буду тунеядцем. Для прекращения подобных разговоров, я отправился в Свободный переулок, где тогда располагалось бюро по трудоустройству. Оно было маленьким из двух комнат с предбанником. В одной принимали ИТР. учителей, короче интеллигенцию, в другой рабочих. В комнате стол с картотекой, вот и всё. Я поинтересовался, а есть ли работа, где можно получить квартиру. "Это если в рабочие идти, - сказал инструктор. - Вот, например бетонщиком, тогда возможно через три года можно получить квартиру". Но я в рабочие идти не решился, да и потом возможно получишь, а может, и не получишь. А работу мне предложили в проектном институте. Из отдела кадров проектного института меня отправили в отдел. Начальник отдела рассказал, что отдел занят проектированием трансформаторных подстанций, очистных сооружений, коммуникаций и прочих инженерных сооружений. Я написал заявление о приеме на работу с середины сентября и довольный отправился домой.
   Билеты оказались почему-то только купейные, и они взяли одно купе. Загрузили свои пожитки, основную массу, которых составлял аквариум, попрощались с Петром Тимофеевичем и матерью Николая Андреевича и поезд тронулся.
   Аквариум они подняли в нишу над дверью, а мешок с рыбками Миша попросил положить на столик, и всё спрашивал, как называются, вот эти серебристые с полосками, а эти золотистые с полосками. Отец, как и мать, оказались мало сведущими в этом вопросе и Николай Сергеевич, мобилизовав свои весьма скромные познания, частично удовлетворил его любопытство. А затем Миша взялся за книжки об аквариуме, и стал читать, как приготовить воду для рыб. Это притом, что учился он только в первом классе. Вскоре он выдал итог, что легче всего и быстрее подогреть воду не доводя её до кипения.
   "Слушай профессор, а ты спать собираешься. Время двенадцатый час", - предложила ему Света.
   И тут Миша потребовал продолжения сказки.
   "Вот под сказку мы быстрее заснем, - констатировала Света. - Мы сейчас ляжем, а затем папа тебе сказку расскажет".
   Николаи вышли в коридор.
   "Он у тебя не плохо читает", - восхитился Николай Сергеевич.
   "Да ничего. А сказку он требует, потому что я вчера её начал рассказывать, вернее на ходу сочинять, как мне подумалось для снятия стресса. А так он уже давно сам засыпает", - вроде бы оправдывался Николай Андреевич.
   "Ну, я своей до второго класса рассказывал".
   "А сейчас в каком?"
   "В шестой пошла",
   "А учится как?"
   "Вот об этом она мне не пишет, а я и не спрашиваю. Мы развелись, они в другом городе".
   Родители, особенно мать, узнав о моей работе, были недовольны. Как же так ведь ты же рисуешь, можно более творческую работу найти. А так как мать была знакома с главным инженером проектного института, на работу я вышел в другой отдел. И оказался в связке с бывшим главным архитектором института, которого тоже приютили в отделе. И начал работать под его чутким руководством. В принципе работать можно и у архитекторов, но его стиль работы меня просто бесил. Целый день он где-то бродил, очевидно, сводил последние сплетни или просто лясы точил и на рабочем месте появлялся, только для того чтобы попить чай. А вот к концу рабочего дня он вставал за кульман и, наконец, брал в руку карандаш. Когда же я собирался домой, он заявлял, что ещё поработает, и укоризненно глядел на меня. Очевидно, он желал, чтобы и я с ним поработал. Лучше бы этот трудоголик работал в течение дня, а не демонстрировал после работы свои подвиги.
   Наступила пауза и её прервала Света, позвавшая в купе.
   Николай Андреевич принялся за дальнейшее изложение сказки для Миши.
   "Ни рано, ни поздно, а после того, как Синий и Голубой сняли с вездехода все водоплавающее снаряжение, они влезли в своё транспортное средство и на полном ходу двинулись в лагерь солдатиков. Леший незамедлительно отправился за ними.
   Они успели, как раз во время. В лагерь к солдатикам прибыли парламентеры. Солдатики довольно активно обсудили, чего лучше сделать взять их в плен или послать подальше. Но Командир с несколькими солдатиками вышел им на встречу.
   Появление Командира несколько смутило парламентеров, кстати, самых обычных солдатиков, но, тем не менее, они начали изложение своих условий: "Мы предлагаем вам наше покровительство. Вы без чуткого руководства опять впадете в анархию. При всех ошибках и недостатках Генерала нельзя отрицать его организаторский талант. И мы предлагаем объединить наши усилия для вызволения его из плена".
   "А Бывалого кто спер, а где Отчаянный?" - вклинился в монолог Тюлька.
   "Мы передали Бывалого механикам, а где Отчаянный не знаем", - ответил один из парламентеров.
   "Уж, не в обмен ли на вездеход, на котором приехали?" - на этот раз задал вопрос Шустрик.
   "Вот мы и говорим, что у вас никакого порядка нет, даже здесь конструктивного разговора, а сплошное препирательство", - заявил другой парламентер.
   Подняв руки, Командир сказал: "Кончай базар". И после этого обратился к парламентерам: "Вы предлагаете для освобождения Генерала открыть боевые действия с механиками, и если это увенчается успехом, Генерал опять начнет войну с эльфами. Ваше счастье, что вы парламентеры".
   Парламентеры развернулись и ушли к вездеходам.
   "Да видно они забыли о Командире, решили, что возьмут солдатиков уже готовыми. Непонятно только, почему они решили, что найдется много желающих вернуться к Генеральским порядкам. Чувствуется отсутствие профессионализма. Осведомители. Настоящих разведчиков отдали механикам", - прокомментировал Голубой, наблюдая за переговорами со стороны.
   На что Синий спросил: "Чего за ними пойдешь?"
   "Нет. К эльфам".
   "Пожалуй, и я с вами", - подумал Леший.
   Очевидно, я ещё не все деньги истратил из отпускных, так как приобрел ещё магнитофонную приставку "Ноту 304". На ней можно было записывать на одну катушку не две дорожки, а четыре. Я даже начал уплотнять записи, но не закончил и эти записи так теперь и лежат. Позже я ещё приобрел себе письменный стол, за которым намеревался создать литературные шедевры. Письменный стол был уже в нашей комнате, но за ним учился младший брат. Поэтому мне потребовалось свое орудие для творчества.
   Ни далеко, ни близко, а на подъезде к замку к вездеходу подлетело несколько эльфов. Узнав о причине приезда, они улетели, и вскоре к вездеходу прилетел Лютик.
   "Что вы хотите?" - спросил он.
   "Лютик ты мог бы мне помочь? С помощью своих соратников на вездеходах окружить и обезвредить заговорщиков солдатиков".
   "У солдатиков тоже есть вездеходы", - ответил Лютик.
   "Они меня слушать не будут, разведчики не в почете", - объяснил Голубой.
   "Мы не вмешиваемся в ваши дела".
   "Хорошо если их планы не сбудутся, и вам не придется догонять события".
   "Эльфы не воюют".
   "Ну, хорошо, хорошо. А ты не знаешь, где лагерь заговорщиков?"
   "А это тоже можно считать вмешательством очевидно", - попытался подначить Голубой.
   "Мы будем считать, что удовлетворили твое любопытство. Мне только не понятно о действиях заговорщиков ты узнал на той стороне реки, а о лагере не знаешь", - съязвил на этот раз Лютик.
   "Что же ты думаешь у меня целая агентурная сеть?" - спросил Голубой.
   "Понятно. И поэтому ты решил подключить к этому делу нас. Пожалуй, по этому вопросу мы к сотрудничеству не придем, но, тем не менее, заговорщики, как ты их называешь, разбили лагерь у поваленной сосны", - смилостивился, наконец, Лютик.
   "Смотри-ка, как им это место понравилось. Наверно специально, чтобы вы в дальнейшем не заняли эту стратегическую позицию", - опять начал делать выводы Голубой.
   "А сейчас они находятся у засыхающих сосен", - сообщил ещё Лютик.
   "Это где?" - спросил Голубой.
   "Да не далеко от берега реки и от обиталища механиков", - объяснил Лютик.
   "Точно. Я там краем глаза видел. Мы ведь там не далеко на берег вышли", - припомнил Голубой.
   "Так, - подумал Леший, - а не навестить ли мне их и заодно Бывалого посмотреть". И не дожидаясь конца разговора, Леший отправился к речке.
   Осенью я попал уже от института на уборку льна. Это была моя первая поездка в колхоз от работы, но и, конечно же, не последняя. В иные годы я проводил на сельхозработах в общей сложности месяца по три за год, включая зиму. Перечень работ был весьма многочисленный и места работы самые разнообразные от скотных дворов до полей и лесов Легче сказать, чего я не делал. Я не доил коров. Эта работа прошла мимо меня, но насколько я знаю, эту работу горожанам и не доверяли. Пускай уж лучше пьяная доярка, чем чужой. Наверно правильно у коровы тоже есть характер. Если она привыкла к этому человеку, зачем ей другие.
   Вышел он ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко, а аккурат у сосен, и увидел, что рядом с ними солдатики, напавшие на лагерь, копают траншею.
   "Ну, вот и так сохнут, а они ещё чего-то придумали. Ну ладно, как там дела у Бывалого", - подумал Леший, перед тем, как настроиться на него.
   Оказывается, они ещё только шли в экспериментальную шахту.
   "Чего это им так долго солдатиков подбирали? Смотри-ка, похоже, они сами себе их подбирали. Вон Бывалый себе выбрал Красного", - подумал Леший, оценив обстановку через Бывалого.
   Перед входом в шахту стояли две катапульты, и от одной из них к Бывалому подошел механик и представился: "Винтик".
   "Очень приятно, - сказал Бывалый, - а то вы все для меня на одно лицо".
   "Мне тоже приятно".
   "Чем же?"
   "Да хотя бы тем, что вы не сказали правлению, как сбежали отсюда".
   "А они и не спрашивали".
   "Вы бы сказали, если спросили?"
   "Да нет, конечно".
   "Ну, теперь то вы не сбежите, такие катапульты специальной конструкции, скорострельные стоят во всех наиболее важных точках нашей страны".
   "А второй зачем?"
   "Для надежности".
   "Винтик у тебя нет сведений об Отчаянном? Это солдатик в форме черного цвета".
   "Дня три назад солдатики сверху принесли нам пятерых перебитых пополам солдатиков. Среди них был в черной форме. Мы даже спросили, не начались ли снова бои. Но те ответили, что это несчастный случай. Мы не стали уточнять, хотя видно было, что солдатики перебиты специально".
   "А можно их восстановить?"
   "Сложно, вот если бы у них были головы отбиты, а когда пополам сложно".
   "Так пойду-ка я к землекопам, что они задумали?" - решил Леший, и двинулся к солдатикам, копавшим у сосен.
   После возвращения из колхоза меня порадовали тем, что меня перевели к другому руководителю. Первым заданием были входные группы в общежития. Я за месяц сделал четыре варианта. В другой группе тоже делали и успели за это время сделать только один вариант. Но мой трудовой подвиг не принес мне дивидендов, так как руководитель не успел во время оформить документацию и премия прошла мимо. Затем из нашей группы сделали комплексную, нас подключили к архитекторам. И я вновь увидел стиль бывшего главного архитектора, но здесь были чаепития по часу. А остальное время они худо-бедно работали.
   У них в это время был перерыв. Они что-то обсуждали.
   "Да нет, - убежденно говорил один из копавших, - глубина должна быть, как минимум десять наших ростов".
   "Нас в такой яме засыплет", - остудил эти планы второй.
   "Нужно укреплять стены", - внес коррективы первый.
   "Значит нужно готовить крепление", - уточнил второй.
   "А может заодно и веревками обвязаться", - вдруг предложил третий.
   "Это ещё зачем?" - спросил первый.
   "И вытаскивать на них можно и если засыплет найти легче", - объяснил третий.
   "Нет, нужны ещё солдатики, может, пленных возьмем и заставим работать", - предложил второй.
   В это же время я взялся за составление биографий художников, для чего записался в библиотеку имени Горького. Обычно я брал в абонементе книгу о нужном мне художнике и дома выписывал, что в каком году с ним происходило. Если в абонементе книг о нужном мне художнике не было, я шел в читальный зал и работал там после работы, но чаще в выходные дни. Я составил биографии всех русских художников, на каких у меня в ящиках были закладки, то есть количество открыток репродукций было десять и более штук. Я весьма самозабвенно предался этой работе, словно чувствуя, что скоро мне будет не до того.
   "Ничего себе, минимум на десять их ростов. Это же они точно до корней доберутся. Не механики, так солдатики сосны окончательно загубят. Вот напасть то. Так, а что у Бывалого?" - опять переключился Леший.
   Бывалый в это время усиленно дискутировал с Генералом.
   "Ты не настоящий солдатик, я вспомнил, как тебя ребята сделали. Я там был", - сказал Бывалый.
   "Ну и что? Зато я индивидуален в отличие от этих штамповок. Точно так же, как в правлении у механиков сидят индивидуальные, а не как все остальные сделанные на конвейере", - парировал Генерал.
   "Просто с них это началось, поэтому они в правлении, а не отнюдь из-за каких-то их особенностей", - выдал свою точку зрения Бывалый.
  
  
   Глава четвертая.
   В которой повествование об оловянных солдатиках подходит к концу.
   Владимир по возможности объясняет неясности о себе и своем учители.
   Николая Сергеевича терзают вопросы, что делать в складывающихся обстоятельствах и как использовать полученную информацию.
   Николай Андреевич получает подарок.
   Автор повествует о серых буднях, которые ему иногда удаётся немного подкрасить.
   Несмотря на спор Генерала с Бывалым, они довольно рьяно копали землю. Очевидно, всю злость они вкладывали в работу. Красный с разведчиком только успевали оттаскивать землю.
   "Погоди, а ведь они копают в сторону сосен, - определив направление, подумал Леший. - Интересно, как быстро они встретятся? А вот и старые знакомые".
   Это к месту раскопок подъехал вездеход, с Синим и Голубым. Леший настроился на Синего и услышал, как ему говорил Голубой.
   "Гляди, какую яму выкопали. Они, очевидно, решили докопаться до Генерала. Вот только не понятно, почему здесь? А. Они наверно думают, что сосны сохнут из-за механиков".
   "А они чего сохнут?" - спросил Синий.
   "Кто же знает, говорят это какие-то подземные жители".
   "Ничего себе он то откуда знает, да, похоже, у него тоже есть свои осведомители", - подумал Леший и опять вернулся к Бывалому.
   Со своей будущей женой я познакомился совершенно банально в трамвае. Кстати, несмотря на расхожее выражение не в трамвае же с девушками знакомится, многие так и знакомятся. Точнее раньше я видел её в проектном институте и заметил, что она ездит на работу по моему же маршруту. Как уверяет жена меня, она заметила раньше. Ещё когда я вставал на комсомольский учет. Она, оказывается, стояла сзади меня, и когда я сказал, что работаю в проектном институте, она подумала: "Вот. А говорят, что в проектном институте только девушки работают". Кстати это в дальнейшем превратится в аргумент против меня. "Нашел место для работы, одни женщины работают". Ну, это я вперед забежал. Как у истинной девушки в тот период времени у моей будущей жены был, как говорят запасной аэродром, таксист из Москвы. Один раз я его видел, он её сопровождал на работу. Не знаю, как во всем остальном, но я был выше его ростом.
   Дискуссия между Генералом и Бывалым шла уже по другому вопросу.
   "Солдат - защитник, и в прошлом даже при вероломном нападении, напавшие уверяли, что делают это для защиты", - говорил Бывалый.
   "Солдат создан для боевых действий, именно таким образом они совершенствуются", - парировал Генерал.
   "Оборона самый сложный вид боевых действий. Да что же это грунт стал таким?" - вдруг прервав дискуссию, сообщил Бывалый.
   "Похоже на глину высохшую", - высказал предположение Генерал.
   "Скорее спекшуюся. Хотя до кирпича не дошло", - выказал эрудицию Бывалый.
   "Так, пожалуй, можно вас оставить и отлучиться по своим делам", - решил Леший, и поинтересовался, как дела у землекопов.
   "Слушайте ребята, что это грунт какой стал, какой-то спекшийся".
   "Смотри-ка и у них то же самое", - отметил про себя Леший, и направился восвояси.
   Комплексная бригада просуществовала не долго, нас как строителей разобрали по другим бригадам, а архитекторы так и остались с ГАПом, который возглавлял комплексную бригаду. И теперь она стала обычной архитектурной бригадой. Я попал в обычную строительную бригаду и, кстати, получил повышение по службе, стал старшим инженером. Дальше всё пошло как по накатанному. Тот объект, этот объект. Нужно успеть к сроку, а если раньше срока, то глядишь и премию получишь. В принципе серые будни. Вот правда под новый год, это когда я ещё был в комплексной бригаде, вся бригада с большим вдохновением занималась оформлением малого актового зала к новому году. Тогда я и узнал о восточном календаре. На сцене был нарисован дракон символ уходящего года, а по залу развесили коней, вернее лошадей символ наступающего года. Правда, как я узнал позднее, лошадь приходит на смену змее. Наверно ребята так змею разукрасили, что я за дракона её принял.
   Отойдя немного, Леший услышал сзади хлопок и многоголосый возглас не то изумления, не то страха. Леший повернулся. Над землей поднимались две шара, один был светло-серебристый, другой матовый. Шары вдруг начали раздуваться и лопнули, обдав жаром. Солдатиков стоящих на краю ямы сбросило вниз. На окружающей земле и деревьях остались тысяча застывших капелек металла. Вездеход с Синим и Голубым оказался почти рядом с местом выхода шаров. Голубой вылез из вездехода и, посмотрев на капельки, сказал: "Это похоже на свинец, а это олово. Ну-ка пойдем к тем дыркам, что пробили в земле эти шары".
   И тут на поверхность вылезли Красный, а за ним, помогавший Генералу, разведчик. Голубой спрятался за вездеход и сказал Синему: "Отправь отсюда разведчика".
   "А как?"
   "Скажи ему, что ваши вон там в канаве".
   Красный с разведчиком почти подошли к вездеходу, и Синий обратился к разведчику: "Послушай, а ваши там в канаве".
   "Кто наши? Что они там делают?"
   "Они туда упали", - ответил Синий на последний вопрос, а вот с первым вопросом у него были явные затруднения.
   Голубой зашептал: "Скажи осведомители, и они хотят докопаться до Генерала".
   Это Синий повторил.
   "Зря стараются", - сказал разведчик и направился к канаве.
   По моему в прошедшем году я отправил в журнал "Пионер" свой опус, который писал ещё в Воронеже. В ответе после критических замечаний, в конце член редколлегии, писатель добавляет, что если я в дальнейшем буду посылать свои произведения, то нужно печатать их на машинке. К тому времени мои финансовые возможности иссекали, и чтобы приобрести печатную машинку я отдал в комиссионный магазин кинокамеру и кинопроектор, а вместе с ним несколько мультипликационный фильмов из серии "Ну погоди". Камера пролежала в магазине где-то до конца года, и я забрал её, а вот кинопроектор с фильмами купили. После этого я и отправился в Москву. На Старом Арбате в канцелярском магазине я приобрел печатную машинку производства Югославии. Когда я ещё работал преподавателем, Технолог как-то мне говорил, что если печатную машинку покупает частное лицо, то нужно сдавать в милицию образец шрифта. Он возможно где-то раньше с этим сталкивался, я свободно купил и довольный покупкой, отправился домой. Вот теперь я смогу покорить все литературные журналы. Шучу, конечно. Машинка вещь хорошая, но творческий потенциал, она не гарантирует.
   Синий обнялся с Красным. Но вдруг Красный отпрянул от Синего, так как увидел выходящего из-за вездехода Голубого.
   "Ты чего? - спросил Синий, и, обернувшись, добавил. - А мы давно с ним путешествуем".
   "Так что у вас произошло, если не секрет?" - спросил Голубой у Красного.
   Красный посмотрел на Синего, на Голубого, и начал свой рассказ: "Отправили нас механики в туннель. Бывалый слева копает, а я оттаскиваю. Генерал справа, ему разведчик помогает. Копают, мы еле отгребать успеваем. Копают, значит, и ругаются".
   "На механиков что ли?" - решил уточнить Голубой.
   "Да нет друг с другом".
   "Про чего же они ругались?" - спросил Голубой.
   "Вначале они вроде ругались про то, кто из них настоящий, а кто нет, что вроде Генерал не настоящий", - попытался объяснить Красный.
   "А ну ладно. Я понял", - вывел из затруднения Красного Голубой.
   "Потом у них вроде пошло про оборону и нападение что-то. Тут как раз земля стала тяжёлая для копания. Мы даже стоять стали. И тут вдруг из пола под Генералом появился шар, и Генерал по этому шару стал растекаться. Когда шар весь прошел, генерал по поверхности шара растекся. Мы тут бросились к ним. Но Бывалый крикнул нам: "Стойте на месте". Тут такой же шар возник под Бывалым. И оба шара ушли в потолок. Мы туда подошли, смотрим дыры и в полу, и в потолке. Мы полезли наверх и вот тут оказались".
   Летом меня, ещё одного парня и мою будущую жену от комсомольской организации проектного института отправили на мелиоративные работы. Что-то вроде комсомольского строительного отряда. Мы бойцы этого отряда и едем на смену другим бойцам. Правда оказалось, что боец только один и уезжать она оттуда не собирается, так как нашла там друга, и расставаться с ним на данном этапе не собирается. Но это уже дела личные. Относительно самих мелиоративных работ, командир сообщил нам следующее. При том, как эти работы проводятся лучше бы взять выкопать большую яму, свалить туда дренажные трубки и потом всё это закопать. А дальше он разъяснил, что при укладке этих керамических трубок нужно делать дренирующий слой из песка и гравия, иначе все эти осушающие каналы года через два заилятся и работать не будут. Здесь же работа шла следующим образом. Машина прорезала в земле щель и укладывала в неё дренажные трубки. Потом щель быстро засыпали. Кто-то говорил, что и так хорошо без дренирующего слоя. Вода же уходила. Короче, людям виднее. Я с этих работ отпросился на встречу с классом. Но когда я пришел в означенный ресторан ни одного одноклассника там не было. Позже я узнал, что встречу перенесли в другой ресторан. То есть встреча прошла мимо меня, а в дальнейшем встреч не было, или мне не сообщали.
   Уже вечером сидя на берегу, Леший делился своими впечатлениями с Водяным.
   "Мне кажется, что эти капельки, когда их залило металлом, потеряли ориентацию и вылетели на поверхность, а тут и взорвались. Я вот только не пойму, как они такие горячие в воде у тебя не остыли?" - спросил Леший.
   "Да я не знаю, понимаешь, они, когда появились в пруду, вокруг них была сплошная стена пузырьков, и совсем не понятно было какие они. А непонятное всегда пугает. Наверно это вода кипела. Они немного продвинулись и опять в дно ушли", - ответил Водяной.
   "Ты знаешь, по моему, у тебя в пруду было совсем другое, а здесь земля плакала горючими слезами и эти слезы растопили солдатиков. А разведчик, что был с Генералом, как пришел к осведомителям, ну тем, что канаву копали, сказал, что Генерал погиб, защищая землю. Ну, во всяком случае, лес от смертельной опасности. Не много, не мало. И на месте его гибели нужно устроить мемориал", - рассказал Леший.
   "Так ведь там и Бывалый погиб. Они опять из-за этого передерутся, - высказал предположение Водяной. - А насчет слез или подземных жителей сказать ничего не могу, не знаю".
   "И ещё ведь когда ты мне про подземных жителей рассказывал, никого рядом не было. Откуда же знает о них разведчик, что был с Синим?" - спросил Леший.
   "Ты знаешь, ведь у разведчиков в осведомителях были не только солдатики, но и стрекозы, муравьи, жуки. Может како-то его жучок или стрекоза нас слушали", - ответил Водяной".
   Тут Николай Андреевич услышал Мишино посапывание. Николай Сергеевич, похоже, где-то на середине сказки, начал похрапывать. Когда заснула Света, сказать было трудно. Она ещё в начале сказки отвернулась к стене. Возможно, сразу и заснула. Николай Андреевич, не долго думая, полез на свою полку.
   Осенью отпуск у меня и у моей будущей жены совпал. Она собиралась ехать на юг. Я проводил её, посадил в Москве на поезд. На следующий день я отправился на туристическом поезде "Калининец" по Прибалтике. Правда, путешествие началось с того, что у меня и у деда места в купе были заняты. Нас поселили в купе проводника, места там было на двоих. Мой попутчик если принимал на грудь, долго не спал и нес всякую ахинею. А в остальном поездка мне понравилась. Помимо Прибалтики мы побывали в Ленинграде и Калининграде. В Прибалтийских республиках мы посетили помимо столиц еще и Каунас. В Вильнюсе я приобрел пару наборов открыток литовских художников, а также отдельные открытки Чюрлёниса. Меня поразил Калининград. Когда нас возили за городом, там стояли чистые кирпичные домики под красными же черепичными крышами. Настоящая Германия. Ну, пара, тройка затопленных бетонных укреплений это с войны. А вот центр города был пустырем. Трамваи ехали по чистому полю, и было видно, как они поворачивают, останавливаются. Зачем и где, выглядело это чудно. Может сейчас, этот пустырь застроили, но тогда он, похоже, был только расчищен от развалин.
   Николай Сергеевич попытался, было послушать сказку, но мало, что понял, так как это было продолжение, но, тем не менее, действие развивавшееся в этой сказке так и просилось на фотопленку.
   "Наверно можно было бы сделать диафильм. А вот интересно Миша смотрел когда-нибудь диафильмы. Хотя наверно, все мы в детстве проходили через этот этап. Наверно ему было бы интересно посмотреть их диафильмы, да Наташа оставила покупные, а наше творчество увезла. Мише наверняка именно они должны понравиться, это можно прямо сказать без ложной скромности. А возможно ему больше понравился бы диафильм об аквариумных рыбках. А вообще интересная идея диафильм об аквариуме, его обитателях, оборудовании, болезнях".
   Под эти рассуждения, тихий рассказ и перестук колес Николай Сергеевич и заснул.
   По возвращению из отпуска меня ждала рокировка. Я был переведен в другую группу. Почему я не понял, но всё тайное, в конце концов, становиться явным. Дело было в следующем. В нашем отделе работал сын начальника отдела выпуска. Начальник нашего отдела решил сынку дать старшего инженера. Но руководительница группы не желала иметь в группе сынка начальника отдела в должности старшего инженера. Руководителю моей группы хотелось пойти навстречу начальнику отдела. Поэтому меня перевели в группу строптивой руководительницы, а сынка в мою группу и повысили до старшего инженера. Вот такие пироги.
   Третий сон Николая Сергеевича.
   Николай почувствовал, что он лежит, но не на полке в вагоне, а в кровати. Было темно, и Николай ничего не видел. Николай понял, что, очевидно, он опять видит и чувствует ощущения Владимира. И похоже на этот раз Владимир лежал в кровати, и свет был выключен.
   "И что же я теперь темноту буду смотреть, - подумал Николай, и чисто импульсивно обратился. - Володь ты спишь?"
   "Нет, не сплю. Николай это ты?" - спросил Владимир.
   "Да я. Вот только думаю, и чего я раньше тебя не позвал? Правда, я звуков раньше не слышал".
   "И давно ты меня вот так ощущаешь?"
   "Это третья ночь. В первую ночь мне даже в голову не пришло тебя вызвать из-за динамичности сюжета. Хотя звуков я не слышал. А они должны были быть. А вот во вторую ночь я, честно говоря, не обратил внимания на звуки".
   "Коль, а ты долго видел меня?"
   "Я тебя не видел. Я твоими глазами всё видел, а, сколько времени сказать сложно. Значит, я с тобой наверно мог и в прошлую ночь поговорить. Но раз увидел этим и остался доволен. А сейчас раз не вижу, то решил, а почему бы ни поговорить".
   "Давай поговорим".
   "Но я ничего не вижу".
   "Не беда. Что же мне свет включать?"
   "Владимир, а ты специально со мной связался?".
   "Нет, конечно".
   "А почему?"
   "Не знаю. Но мне кажется, почему это мелочи. Нужно пользоваться моментом".
   "Пожалуй ты прав. Володь, как тебя занесло в Латинскую Америку?"
   После нового года меня отправили на курсы механизаторов. Подъем сельского хозяйства с помощью горожан набирал силу. Обучение было в политехническом институте, на том полигоне, который строили мы ещё в студенческие годы. Обучение было с отрывом от производства. Помимо меня от нашего института направили ещё несколько человек из разных отделов. Медицинскую комиссию все прошли и приступили к занятиям. Для меня на этих курсах было мало вождения, да и вообще практики. Например, как подъехать к тракторной тележке или другому навесному оборудованию. И хорошо, что я проходил вождение на этом же полигоне. Остальных отправили на это время в колхозы. Сдаётся мне, что там их и к трактору не подпустили. На полигоне политехнического института я ещё поездил.
   "Длинная история", - попытался уйти от ответа Владимир.
   "Ночи хватит", - гнул своё Николай.
   "А ты считаешь, что высыпаешься во время общения?"
   "Это не важно. Я сейчас еду до Москвы, там пересаживаюсь на электричку и дома. Спи хоть до утра".
   "Ясно. Но я постараюсь быть кратким. Меня занимал вопрос о наших правителях. Нам говорили о прекрасном будущем, а дела шли всё хуже и хуже. Нынешние придя на волне неприязни к тем, решили, что народ покладистый, выдержит все, и поперли к капитализму. Но самое интересное, что они и при коммунистах не бедствовали, так как таковыми были, но во время сориентировались. Тут можно говорить или об их прозрении, или об их беспринципности, мягко говоря. И я наугад взял одного, чтобы узнать, что и как. Наверно весьма удачно выбрал. Разбираясь с его окружением, я и залетел в Латинскую, прямо к наркомафии. И здесь я потерял бдительность, меня засекли и убрали. Но, во-первых, не совсем, во-вторых, мир не без добрых людей. Меня выходили, и как ты наверно видел вполне сносно".
   "Так ты что боролся с наркомафией?"
   "Ничего подобного. Я всего на всего наблюдал, а уж потом мне пришлось обороняться. Возможно, иной раз это походило на нападение. Но опять же меня к этому вынудили".
   "Ну, хорошо, а как тебе кажется, что нам простым смертным нужно делать?"
   "Работать. Ты знаешь, основная масса стала жить хуже. Многие не могут свести концы с концами, у других всё уходит на еду, но они продолжают уповать на высшую власть, а не на себя".
   Во время учебы на курсах механизаторов я прочитал в газете объявление о заочном народном университете искусств. Я отправил туда письмо и получил письмо с условиями приема и обучения. Прочитав полученные документы, я сильно пожалел, что не узнал о нем, работая преподавателем. Можно было закончить и факультет изобразительного искусства и фотокинофакультет. Плата за обучение нормальная. Ну что говорить о том чего не случилось. Я решил отправить деньги на факультет изобразительных искусств. Прозанимавшись двенадцать месяцев, я не получил никакой оценки, так как не проработал курс в полном объеме. Мои работы были беглыми и поверхностными. Отсутствовали многие работы, которые я должен был проработать. Короче мне предлагали повторить курс. Итог явно не утешительный, но я понял, что изобразительное искусство меня не увлекает, поостыл я к нему видно. Ну и ещё времени было маловато. Хотя если есть желание эта вещь преодолимая.
   "Да как же работать, когда нет сырья, оборудование износилось?" - спросил Николай.
   "На себя. Есть участок, так вот и возделывай его. Чтобы прокормиться заводи кур, коз, у кого к чему есть возможности", - изложил свою программу благоденствия Владимир.
   "Оригинально. Может ещё и печи для литья чугуна во дворе поставить, как в Китае?"
   "Не путай божий дар с яичницей. И всё-таки, чего у нас не отнимешь, что мы даже в безнадежное или утопическое, или даже мелочь какую-то вкладываем душу. И вроде не абсурд никакой это, а вполне реальная перспектива. Помнишь в песне припев.
   Прекрасное далеко не будь ко мне жестоко.
   Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь.
   Вот сказали, что не дадут этого прекрасного земного рая, и песня звучит, как насмешка, над этой мечтой, а горько".
   "Чего вспомнил я уже и забыл эту песню. Да как тут душа, так сентиментальность. А что ты собираешься дальше предпринимать?"
   "По стечению обстоятельств, я погиб. Мать, правда, не верит, но это наверно и лучше. Когда все успокоится, я напишу письмо, придумаю что-то, почему пришлось так уехать в другое место, и почему этого лучше не афишировать. Вы же надеюсь, не сообщите родителям свои догадки и результаты расследования. Для человека нашего мира все это звучит как бред".
   "Разумеется. У Петра Тимофеевича, похоже, будут сложности с продажей твоего дома. Так как твои родители попросили его продать твой дом, то всеми остальными вещами разрешили распоряжаться, как ему захочется в компенсацию за беспокойство".
   "Удивительно, что они ещё за дачу решили взять деньги. Видно действительно дела плохи".
   Мы решили подать заявление в ЗАГС, а раз решили то и подали. Правда мы считали, что до оформления пройдет месяца три, но оказалось что этот срок только месяц. Когда я сообщил родителям о заявлении, они вполне сносно перенесли эту новость. Затем встал вопрос о знакомстве с родителями невесты. Встреча состоялась на территории невесты. Будущие тесть и теща во время встречи подняли вопрос о квартире. Как они говорили, хорошо бы обменять квартиру бабушки в деревянной развалюхе и их двухкомнатную квартиру на трехкомнатную квартиру в этом же доме, но для решения этого вопроса нужно дать взятку. Они только не знали кому и сколько. Мои родители, похоже, знали тех, кто мог знать все эти тонкости. И уже через этих знакомых вопрос был решен положительно. Я помогал при переезде, а заодно перевез свой стол в новую квартиру.
   "Петр Тимофеевич уже твоё добро раздает. Аквариум забрал Михаил", - сообщил Николай.
   "Какой Михаил?" - спросил Владимир.
   "Ну, я не знаю. Знаешь ли ты Николая? Он тоже работал в техникуме и уехал".
   "Со Светой?"
   "Да".
   "Ну, тогда я Мишку знаю. Смышленый у них парень. Кстати он аквариум уже видел, я ему в прошлое лето показывал. Правда, автоматики ещё не было".
   "Вы хорошо их знаете, но я отвлек тебя".
   "Погоди, а почему они приехали?"
   "У Николая умер отец".
   "Ясно. Ну а относительно меня, я займусь совершенствованием. Китаец говорил мне, что те способности, которые у меня сразу проявились, дадут мне ключ к остальному. То есть он, очевидно, имел в виду, что, поняв механизм действия, я, очевидно, смогу освоить что-то ещё. Кстати после моего латинского инцидента я начал воспринимать из окружающего мира гораздо больше информации, правда, не всю ещё могу понять. Будь это у меня раньше, мне бы наверно не пришлось так далеко забираться".
   "Слушай Володь, а что ты знаешь о китайце? Мы тут пытались с Петром Тимофеевичем о нем что-то узнать, но не густо".
   "Расследование проводили?"
   "Ну а что ещё остаётся. Милиции не досуг. Мы вот только не узнали, что мог делать китаец. Не у кого".
   "Я тоже не знаю".
   "Но вообще-то Петр Тимофеевич вызвал меня, похоже, чтобы ещё раз проагитировать вернуться работать в техникуме".
   Свадьбу праздновали на нашей территории. В большой комнате поставили столы, там и отпраздновали. Я сравнивал свою свадьбу со свадьбой Технолога. Моя свадьба длилась два дня, но говорят, что так обычно и бывает. У Технолога не было проблем со свидетелем, а у меня возникли. Я в это время был на курсах механизаторов, хотя если бы даже и работал в институте со свидетелем было туговато. И я предложил быть свидетелем парню, также занимавшемуся на курсах из института, но не из нашего отдела. А фотолетопись нашей свадьбы вел родственник невесты, официальную часть снимал фотограф из ЗАГСа. На моей свадьбе у меня похитили невесту, у Технолога этого не было. А вот в качестве свадебного путешествия у нас была поездка в Ленинград на один день. И целый день в Ленинграде мы провели на Невском проспекте, пройдя по нему раза два или три туда и обратно. Посидели в кино. Перекусили рядом в столовой. Вас наверно раздражает сухость и протокольность изложения. Но мне душу совсем не тянет нараспашку открывать.
   "Не плохая идея. Ты сейчас ничем не связан. Зачем ждать, когда тебя с работы попрут. Приезжай и занимай моё место. Материал у меня подобран не плохой, я ведь слайды освоил, так что уроки будешь проводить на высоком техническом уровне. Мой участок возьмешь, правда, дом купят. Да ты сам его купи. У тебя в Твери, что есть?" - закончил вопросом свой монолог Владимир.
   "Квартира, дача", - ответил Николай.
   "Ну, так ты богатый. Продай то, купи это. У тебя ещё и останется. Может, потом землю приватизируешь. Земля чище украинского чернозема. Знаешь, как я её навозом нашпиговал. Вода есть, будешь из шланга поливать. Электричество тоже есть. Привози телевизор и можешь смотреть. Кстати у нас ещё не шастают по дачам. Да печка есть".
   "Так как же можно дом купить с печкой?"
   "А как в деревнях дома бревенчатые покупают, тоже с печкой. Можно печку оставить, а можно разобрать. Это дело техники. Короче в смысле быта кое-что имеется".
   "Я бы на твоё место приехал, но есть одно обстоятельство. Боюсь, я с молодежью не управлюсь".
   "Ты же раньше с ней управлялся. Брось ты. Ну что в ней особенно изменилось. Во все времена нынешнее поколение ругали. А так ведь ничего не изменилось, хотя говорят, жизнь идет по пути прогресса. Идеология сказывается. Но у нас предметы с историей и идеологией мало связанные. Нет, ты подумай. Конечно, по зарплате это мизер, но ведь тебе семью кормить не нужно. А то, может быть, дойдет, что без учителя настоящего не будет настоящей жизни. Я вот лично считаю, что смысл жизни в познание, и преподаватель, учитель, воспитатель худо-бедно, но имеет к нему отношение. А раз, обучающий кое-какой, значит и всё остальное соответствующее".
   Я уже писал, что вождение на тракторе я проходил на полигоне, а в колхоз я не поехал в связи со свадьбой. Но зато сразу после получения удостоверения механизатора я загремел в колхоз вместе со свидетелем. Всё бы хорошо вот только механизаторами мы там не работали. Единственное, что ещё хоть как-то подходит к тракторам, это мы собрали из отдельных звеньев пару гусениц. В колхоз приезжал первый секретарь, но ничего и после этого не изменилось. А после него приехал к нам механик из другого колхоза и стал нам обещать, как я написал в объяснительной "златые горы". Кстати это место было там же, где мы ранее работали на мелиоративных работах. Мы втроем поехали туда, но и там повторилось всё один к одному. Я так и не понял, зачем вообще было всё это организовано, если колхозам нас потом навязывали можно сказать в принудительном порядке.
   "Ну а ты сам, зачем всё это оставил? Мне кажется, что ты как никто другой для этого дела годен", - польстил Николай Владимиру.
   "Обстоятельства. И потом будем считать, что я на курсах повышения квалификации. Я могу в любом уголке не только нашей страны, но и земного шара снова приступить", - сам себя убеждал Владимир.
   "Володька, а как ты с китайцем познакомился или он сам на тебя вышел?"
   "Можно сказать, что это было взаимно, но его, пожалуй, сроки поджимали. Он, очевидно, знал, что ему осталось жить не долго, и торопился, объяснял он бегло и путано".
   "Володь, а ты его о нем самом не спрашивал?"
   "Он кое-что рассказывал. Причем знаешь, что странно, о том, что ему от меня нужно, как выполнять упражнения, чтобы усилить способности, он говорил вполне сносно и понятно. А вот о себе, что с ним происходило, почему-то изъяснялся на ломаном русском. И многие вещи я просто не понял, вернее понять можно было и так, и этак. Я пытался, было уточнить, но он ещё больше меня запутывал".
   "Он ничего не рассказывал о том, как его в тридцать седьмом взяли?"
   Когда нам обещали "златые горы" я не особенно в них верил, но отлично помнил, что оттуда было нормальное автобусное сообщение до Калинина, в отличие от места, где мы в данный момент находились. И вот получив подтверждение моих догадок, я предложил свидетелю уехать в Калинин, что мы и сделали. Свидетелю было в дальнейшем легче, он учился, и этим оправдывал свой отъезд из колхоза. Меня же долго таскали по инстанциям в институте. И объяснительную я написал, где в конце добавил, что я в данной ситуации применялся, как арифмометр для забивания гвоздей. На что начальник отдела заметил, что юмор у меня тяжеловат. Затем он взял с меня обещание, что я поеду обратно, если там мне предоставят трактор. Я согласился, начальник позвонил, но вот с трактором произошла неувязка. Присутствовавший при телефонном разговоре начальник отдела выпуска в коридоре мне сказал, что наш начальник дурак. Там человек не нужен, так дай ты ему тут спокойно работать. Мне вся эта чехарда надоела, и я написал заявление об уходе. После этого от меня отстали.
   "Серьезно вы разбирались. Почему его взяли, я так и не понял, он все время повторял, что он сказал. Кто спрашиваю, сказал? Начальник говорит. Так я и не понял, то ли кто-то на него настучал, то ли он какому-то начальнику не понравился? Но чем?" - закончил речь вопросами Владимир.
   "Может тем, что не русский?" - скорее спросил, чем ответил Николай.
   "Может быть и так. Его взяли, он со всем согласился, что ему говорили, всё подписал, но его обманули. Обещали, если он подпишет, его отпустят, но конечно не отпустили. Понимаешь, он мне излагал довольно сложные понятия для объяснения сверхспособностей людей, а тут в простейшей житейской ситуации, какая-то детская наивность и легковерность.
   Отправили его, кажется, если я его правильно понял в Казахстан. Там ему не понравилось, и он вернулся, но здесь его жильё уже было занято, и он поселился у той бабки, у которой и сейчас жил. А тому начальнику он сделало тоже, что тот ему сделал. Ну, тут я его спросил, что он сделал, а он говорит, я тоже сказал. Чего сказал, кому сказал?"
   "Так, а как ты с ним познакомился?"
   Отпуск мы провели в том же доме отдыха, где я ещё в школьные годы побывал дважды с Пришельцем. Дорога туда была нормальная асфальтированная без рытвин и ухаб, и автобус довез нас быстро. Приехали мы, как и тогда, по курсовке. То есть дом отдыха обеспечивал нас питанием, а жили мы в одном из дощатых домиков, которые местные жители специально соорудили для отдыхающих, вроде нас. Я ощутил разницу после первого же прохода по территории. По берегу озера, чуть ли не впритык друг к другу, за исключением пляжа, стояли легковые машины. Это отдыхали дикари. Черника присутствовала в виде стебельков без листьев. Комбайном собирали, объяснил мне местный житель. А кустов малины я вообще не нашел. Коровы их съели, поступило объяснение от того же местного жителя. Но, несмотря на отдельные недостатки, мы нормально провели время. Съездили с экскурсией на Валдай. Там нас свозили на остров на местном озере. На этом острове размещался бывший мужской монастырь, и еще располагалась резиденция митрополита, хотя я могу ошибаться, не разбираюсь я в этих иерархиях, который в то время на Руси чуть ли светскую власть под себя не подмял. Сам монастырь был в лесах, его реставрировали не шибко, не валко. И конца этому не было видно.
   "Он торговал на базаре цветной капустой и всем говорил, что капуста очень чистая. Ну, я возьми да спроси, что он её мыл что ли? Нет, она чистая внутри говорит. Короче она экологически чистая, как я понял. И вот тут я не понял, то ли он это сказал, то ли это у меня возникло, как догадка или он мне это передал телепатически. Слово за слово, я всё пытался раскрыть эту загадку, он наводит во мне мысли или сам говорит. Я потом его спрашивал впрямую, может ли он внушать мысли. Он говорил, что может, но не пользуется этим. Это плохо. Нет необходимости. Это когда легко можно. Что легко? Непонятно. Это говорит не важно. Главное это учеба. Ну и дальше начал излагать мне, как можно усилить способности к перемещению в пространстве, созданию дубликатов, прохождению сквозь препятствия. Это ты сейчас говорит, можешь, а остальное я тебе объясню, и ты постараешься, будешь уметь. Ну, я тебе говорил, что я постарался и ещё кое-что приобрел или освоил", - закончил пространный экскурс Владимир.
   "Так ты пожалуй сможешь проникнуть в смысл вещей и вообще бытия", - предположил Николай.
   "Неуверен, но где-то рядом буду вертеться, если освою переработку информации".
   "Да точно, ты у нас антиХристос".
   "Почему?"
   "Ты довольно всемогущий, но заповеди совсем не выполняешь, крадешь, убиваешь".
   "Ладно, бог простит. Но понимаешь, я понаблюдал, как себя ведут товарищи при власти, сколько у нас пропадает добра просто от бесхозяйственности и бестолковости. Так что все мои кражи мизер. А теперь всё, что я набрал, не у меня, я чист".
   "Вовк, а ты не пытался узнать, как умер китаец?"
   "Ты знаешь, тогда я не мог видеть прошлое, а сейчас уже поздно, я могу по свежим следам узнавать, что на этом месте произошло в течение суток".
   "А вот так по желанию не можешь увидеть прошлое?"
   "Нет. Может, и могу, да не знаю как".
   "Ты это будешь осваивать во время самосовершенствования?"
   "Я буду совершенствовать те способности, что имею".
   "Ну, доведешь ты свои способности до совершенства, а дальше что? Для чего тебе это? Вот когда ты благоустроил свой быт и продолжал нести знания учащимся, тут понятно. А сейчас тебя получается, вообще нет. Ты никак не влияешь на окружающую среду".
   Я уж не помню, откуда у меня появились финансы, но по весне следующего года я дал объявление в "Калининскую неделю", что куплю открытки по теме "Живопись" с указанием телефона. И произошло то, что надолго определило мою дальнейшую коллекционную деятельность. Мне позвонила женщина и предложила открытки по теме "Живопись". Это были открытки наверно по разделам русская и зарубежная живопись. Продавала она всё оптом. Покупал я, в общем-то, кота в мешке, раз оптом чего там особенно смотреть. Она также сказала, что, возможно, осенью она мне сможет продать и советскую живопись. Дома, занявшись разборкой этой коллекции, я понял, сколько упустил не только по зарубежной живописи, я ведь относительно недавно начал её собирать, но и по русской живописи. Повторных открыток тоже было не мало. И вот тогда я в библиотеке имени Горького из подшивок журнала "Филателия СССР" стал выбирать адреса коллекционеров, которые интересовались открытками по моей тематике. В объявлениях за прошлые годы я кое-кого нашел, написал письма, и с кем-то из них у меня завязалась переписка и обмен".
   "Может на неё лучше не влиять?" - спросил Владимир.
   "Что-то на тебя это не похоже", - парировал Николай.
   "Самосовершенствуясь, я познаю себя, а соответственно и окружающую среду, как ты выразился. Я иду по пути познания. Это никогда не поздно".
   "Володь, а ты теперь также долго будешь жить, как китаец?"
   "А сколько он жил?"
   "Мы точно не установили, но за сто у него явно перевалило, а по нему не скажешь".
   "Возможно, он занимался йогой, а эта система оздоровлевала его организм".
   "Так ты тоже займись".
   "Эта система требует отрешенности от внешнего мира и на неё уходит много времени".
   "Ну, ты и так отрешён и времени у тебя завались".
   "Наверно нужно заняться, ведь эти способности, можно сказать, подарил мне китаец, он как бы включил их. Возможно, что я и сам бы их включил, если бы знал, что они у меня есть и как их включать. Но так как мои интересы лежали совсем в другой плоскости, то, очевидно, это не скоро бы произошло, а может и совсем не произошло. А теперь меня положение обязывает заняться этим делом основательно.
   Имея печатную машинку, я начал наступление на журналы. Напечатав в трех экземплярах несколько сказок, я отправил их в журналы "Москва", "Аврора", "Волга". Ну и конечно получил отрицательный ответ. Но помимо этих небольших произведений я к тому времени написал более объемный труд под названием "Рефлекс цели" и решил осчастливить им местную печать, для чего отправил его в газету "Калининская правда". И получил всё тот же неизменный результат.
   "Володь, а ты, как я понял, в столицах жить собираешься?" - спросил Николай.
   "В принципе да", - ответил Владимир.
   "У тебя там, что квартиры есть?"
   "Да. Если есть деньги, можно много чего получить и сделать".
   "Даже и без твоих способностей".
   "Наверно. Но нужны деньги. Я их сделал на видеотехнике: камеры, магнитофоны".
   "Сколько же ты их реализовал?"
   "Много. Но тут уже главное, сколько у тебя времени. Я в трех экземплярах, один на работе, другой технику доставляет, а третий клиентуру ищет".
   "А где ты технику брал, её не ищут?"
   "Не знаю. Я старался по возможности в одном месте долго не задерживаться. И вторично на месте преступления также не появлялся. Так что не знаю что там, как там".
   "Это всё было до Латинской Америки?"
   "Да".
   "И чего тебя понесло с этой мафией разбираться?"
   "Любознательность подвела. Но на ошибках учатся. Я понимаю, что китаец имея мои способности, иначе как бы он мне что-то по этому поводу мог объяснять, тем не менее, жил себе тихо и похоже, супермена из себя не корчил".
   "То есть не к чему тебе в жизнь людскую вмешиваться".
   "Наверно".
   "Но может китаец здесь жил тихо или его копия жила тихо, а сам где-то горы ворочал".
   "Вряд ли. Сильные и душой, и телом на мелочи не размениваются. Его предназначение в другом".
   "Ты знаешь в чем?"
   "Я пока на пути. Пора спать. Мы наверно ещё увидимся".
   "Хорошо. До свидания Володь".
   "Всего хорошего Николай".
   В тот год в СССР праздновали 110 лет со дня рождения В.И.Ленина. Я решил также отметить это событие выставкой открыток по этой тематике. Вопрос был только, где устроить эту выставку. И я решил предложить её библиотеке имени Горького. Я в принципе очень надеялся, что на эту экспозицию, кстати, довольно убого выглядевшую, откликнется какой-то коллекционер открыток. Но то ли они в библиотеку не ходили, то ли экспозиция их не привлекла. В печати она тоже не освещалась, это я шучу.
   Проснулся Николай Сергеевич под перестук колес, и в голове вертелась какая-то неясная мелодия, но по мере тог, как он просыпался, она обретала всё большую ясность. Это было "Прекрасное далеко".
   "Вот привязалась. Действительно тоскливо. Выходит Владимир, если это не игра моего воображения, хотя дневник, в общем-то, однозначно говорит об обратном, стал сверхчеловеком. И находясь в данном положении, он вообще может достичь совершенства, он теперь не обременен заботами о насущном. Он может все ступени учения йогов освоить. Тем паче, что, занимаясь аквариумом, он освоил созерцание и расслабление, а сосредоточиться он умел. Хотя это шутка конечно.
   Может и мне йогой заняться. Может, действительно они могут летать, читать мысли, передвигать предметы. Правда нужно отрешиться от многого в этом мире, но при таких результатах игра стоит свеч. А с другой стороны, если я неспособный или достигну хотя бы чего-то уже дряхлым стариком?
   Нет, раз с проектированием дела плохи, нужно переходить в производство. Создавать что-то своими руками. Владимир постоянно стремился к совершенству и в преподавании добился многого, я его вряд ли заменю. Да и характер у меня или вернее тип поведения уже не тот, надо на этой работе его менять. Не подхожу".
   Осенью я вновь дал объявление в "Калининскую неделю", и опять откликнулась женщина коллекционер и предложила купить оставшуюся у неё советскую живопись. Вот правда цена превышала мои возможности. Пришлось нести в магазин "Букинист" книги. Кое-что купили, и этого хватило, чтобы приобрести этот раздел коллекции. Кстати в этом разделе у меня, пожалуй, повтор был даже меньше, чем в преведущих. У неё было много открыток украинских художников изданных на Украине. Очевидно, она чаще меня ездила в Москву. В Калинине открытки украинских издательств купить было не возможно, да и с российскими издательствами было не лучше.
   "Я насколько помню его уроки, он не плохо контактировал с учащимися, предмет знал отлично, мог с парнями обо всех болтах и шпильках в строительных машинах поговорить, - рассуждал Николай Сергеевич. - Ну а после того, как оснастил уроки слайдами, да ещё и вел их по типу "учение с увлечением", с элементами игры и так далее, и тому подобное, интересно было бы посмотреть, но на нет и суда нет. Но такое преподавание должно быть весьма близко к совершенству.
   Совершенство не желательно, поэтому его проведение перевело в другую область. Ну, это я, конечно, перехватил, а вообще ему можно по хорошему позавидовать.
   А что у меня ни кола, ни двора. Нет, в принципе есть ребенок, который наверняка будет меня помнить, а глядишь от диафильмов, перейдет к фильмам. Это было бы совсем не плохо для моего самолюбия. А вообще-то хочется оставить после себя, что-то существенное в памяти человечества, ведь говорят же, таким образом мы достигаем бессмертия.
   Что не говори, а Владимир останется в памяти и делах его учеников, а что останется в памяти человечества от его нынешних деяний сказать трудно. Может он отягощенный бременем ответственности возьмет в своей деятельности принцип, не навреди. А это чаще всего невмешательство или вмешательство с большой оглядкой.
   Но я ведь про себя рассуждал. Те сны, что мне снились в прошлом году, я всё хотел превратить в диафильмы. А эти вряд ли. Особенно последний. Его только на магнитофон можно записывать или на бумагу. Наверно я так и поступлю, записал же я прошлогодние события. И нужно это сделать по свежим следам, пока не забылись детали и нюансы.
   Если так пойдет дальше я, пожалуй, писателем стану. Ну, если не писателем, то графоманом точно.
   В том году сны были с более замысловатыми сюжетами, и с жизнью сегодняшней мало связанные, хотя нет, второй подкупал меня своей с одной стороны реальностью происходящего, с другой стороны фантастичностью и катастрофичностью ситуации. Вот интересно, а может, это проснулись мои скрытые способности, и все эти сны сочинены в моем подсознании. Хотя наука утверждает, что подсознание за сочинительство не отвечает".
   После нового года я устроился на подработку дворником в мебельный магазин. Вернее устроился мой младший брат. Он был студентом и мог устраиваться на работу. Я же мог работать только на полставки. Ну и как можно работать дворником на полставки? Только получая за работу половину зарплаты. Вот поэтому на работу устроился брат, а работал я. Но продержался я на ней не долго. Меня подвел выпавший ночью снег. Я убирался после работы, а он ночью завалил всю мою площадь. Если бы я знал, возможно, и встал бы ночью, чтобы успеть до работы, убрать этот снег. Но я встал, как обычно, а вечером обнаружил послание мне, о том, что снег вместо меня убирали грузчики. Убрать то они убрали, но они ещё и переломали инвентарь оставшийся от преведущего дворника. Я то, видя его хилость, берег его, а им было, похоже, по фигу. Короче разошелся я с магазином во мнении, какая работа у меня важнее.
   "И потом способности и таланты нужно развивать и улучшать, они так просто фонтанировать не начнут, - философствовал Николай Сергеевич. - Хотя Володьке способности, можно сказать, достались готовыми. Но с другой стороны может, занимаясь преподаванием, он исподволь готовил себя к этому. А возможно нынешние сны просто связаны с сегодняшними моими переживаниями, а что на самом деле с Владимиром случилось, одному богу известно.
   Погоди, а интересная мысль у меня промелькнула. Если всё, что я узнал действительно запечатлеть на бумаге. Это значит, я создам произведения, которые возможно кому-то будут интересны, но возможен и прямо противоположный вариант. Так тогда мы это дело кладем в стол, это говорят у писателей модно, но не у графоманов. Те пытаются свои труды издать. Опять же лестно для самолюбия, что я чего-то могу создать.
   Нет не так, я это всё дело завещаю Наталье, а она пускай сама решит, что с ними делать, может издать, может, как семейную реликвию держать, а может, чем черт не шутит экранизировать. Хотя, честно говоря, я сомневаюсь, что подобное можно экранизировать, если конечно отжать всю воду, то, возможно, что-то и останется на фильм с четким темпом, а не ту тягомотину, что сейчас гонят.
   А вообще надо попробовать написать, что-то наяву, а не во сне.
   Интересно также, с какой группы начнут сокращать и куда податься. Нужно найти что-то более менее стабильное, говорят, что это экскаваторный, но как на него попасть, хотя должны они там что-то строить. И ещё вопрос есть ли там у меня кто-то знакомый. Если ничего не получится там, то запасной вариант - техникум. Но и тут тянуть нельзя, тут быстро место займут, в таких районных городках и раньше с работой было не густо.
   Интересно, как там Володькины рыбы?" - подумал Николай Сергеевич, и посмотрел на столик, машинально отметив рядом с полиэтиленовым мешком стопку каких-то брошюр. Рыбки плавали в мешке и вроде никто кверху брюхом.
   Среди моих партнеров по обмену открытками появился должник. Я отправил ему сорок открыток, которые он отобрал по спискам, и на этом обмен прекратился. Он тогда проживал в Мурманской области. Через несколько месяцев он сообщил, что собирается погасить свой долг, и вновь пропал, но адрес у него уже был Ленинградский. На этот раз он пропал на более длительный срок. И вот неожиданно я получаю от него бандероль из Псковской деревни, до этого он был городским жителем. Но суть не в этом. Он прислал мне открытки по зарубежной живописи. Причем изданы они были также за рубежом. На обратной стороне открыток стояла цена. Похоже, он нуждался в деньгах и поэтому, то, что приобрел в Ленинграде предложил мне. Я долго отбирал открытки, отказываясь от открыток, где отсутствовали даты жизни художника, или вообще отсутствовали какие-либо данные о художнике и название картины. Но всё равно набралось на сумму больше моей зарплаты. И вот тогда я пошел к родителям и уговорил сделать мне подарок к тридцатилетию.
   Николай Сергеевич поднял голову и встретился с взглядом Николаем Андреевичем.
   "Мои спят?" - спросил Николай Андреевич.
   "Да я только на рыб посмотрел", - ответил Николай Сергеевич.
   Николай Андреевич тоже глянул вниз и сообщил: "Спят. А это, что такое?"
   Он свесился вниз и взял ту стопку брошюр, на которых Николай Сергеевич даже не задержал взгляд.
   "И чего это?" - поинтересовался Николай Сергеевич.
   "Это открытки по живописи. У нас сейчас их перестали издавать, во всяком случае, я новых не встречал. А это вообще импортные. Если это мне, то это царский подарок. Но как они здесь оказались?"
   "Ох, не будь ко мне жестоко прекрасное далеко, - подумал Николай Сергеевич. - Хотя от пачки зелененьких на моей подушки я бы тоже не отказался. Но что я всё о бренном".
   "Откуда это? Кто принес?" - бормотал Николай Андреевич, перебирая открытки.


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"