Попова Анжелика Игоревна : другие произведения.

Иллюзория. Там, где рождаются иллюзии

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ирис всю жизнь мечтала стать иллюзором; оживлять фантомов, создавать сказочные миражы, насылать волшебные эферы. Но судьба распорядилась иначе: к шестнадцати годам она осталась непризнанной камнем. У неё нет учителя, который способен её направить - тратить драгоценное вряма на пустышек ни у кого желания нет. Самостоятельно проверить все самоцветы невозможно. Ещё и тётя Афелия по непонятной причине с неприязнью относится к мастерам иллюзий. Одна надежда на ежегодной отбор кристаллов.
  

Глава 1. Блуждающая Ярмарка Чудес

  Госпожа Ночь степенно вступила в свои права, разбавив чернеющее полотно бледно-карминовым и сочным, словно весенний лес, тронутый утренней росой, зеленым. Её уверенные мазки создавали завораживающую до коленной дрожи картину - искусную иллюзию претворившую сказки в жизнь. Сияя, она притягивала человеческие взгляды к загадочному небу, хранившему миллионы молчаливых тайн. Россыпью хрустальных бусин загорелись звезды, стирая грани между сном и явью. Шесть острогранных кристаллов, плавно вращаясь по эллипсоидному кругу, достигли зенита и засветились яркой лазурью. Растения взвились, зашелестели, затрепетали - вверх потянулись размашистые ветви деревьев, тонкие низкорослые травы, дикие курчавые кустарники, - приобретя необыкновенный лиловый оттенок. Чуть слышно шептались дикие звери, разнося новые, донесенные северным ветром, сплетни.
  Именно сегодня из ниоткуда явилась Блуждающая Ярмарка Чудес.
  Она пришла. Всё это чувствовали. Знание зарождалось само по себе, где-то внутри, будто её появление с самого рождения вживалось в подкорку сознания.
  Говорливые птицы громко кричали, пролетая над черепицей покатых крыш.
  Никому не было известно где и когда возникнет всеми любимое событие. Ярмарка Чудес не подчинялась выдуманным законам, слагаемым теориям и временным рамкам. Она ненавидела любые ограничения, существовала вопреки правилам, стараясь каждый раз удивлять гостей по-новому. Блуждая по всем закоулкам мира, она заявлялась как в столице, так и в самых отчужденных и далёких городках и поселениях; располагалась в глухом лесу и иссушенной пустоши; на цветочной поляне и зыбком болоте, пропахшем плесенью. Не вызовет удивления если когда-нибудь, взбунтуясь, она решит воспарить над землей, заслонив торговыми лавочками небо на долгие вечерние часы. Но неизменно самобытная, неправильная, интригующая и волшебная приглашала к себе с помощью чарующей мелодии флейты.
  Вспыхнули самоцветы в чугунных фонарях на вытянутой ножке.
  Бесконечные ряды палаток, лавочек и крохотных шатров окружили центральную площадь небольшого пригорода. Узкие вертлявые улочки мощенные разноцветным гравием уходили прямиком в густую чащу темнеющего леса. Маленькие, чаще двухэтажные, домики из простого безымянного камня, стеснительно жались друг другу, не оставляя полоски света между плотными стыками. Тёплый свет самоцветов переливался на почерневших окнах магазинов, булочных и уютных кафешек, закрывшихся задолго до прихода сумерек.
  Всюду слышались разносортные песни, сопровождаемые игрой на попавших под руку инструментах. Целые и с пробитым дном барабаны, бутылки с узким и широким горлышком, огромные ракушки, стеклянные стаканы, острые ножи - все шло в ход весёлых артистов. Увлеченные музыкой люди, хохоча, пускались в беззаботный пляс. Они прыгали, кружились, отбивали ногами быстрый ритм, взбивая вверх дорожную пыль, - полностью отрывались от будничной суеты.
  Зазывающе кричали продавцы, привлекая неслучайных прохожих к своему товару. Ассортимент поражал глобальностью и несуразностью - соседствовали самые странные лавочки. То тут, то там продавались диковинные ткани и новомодная одежда, искусные поделки из закалённой стали, крепкого дерева и хрупкого стекла, меняющие сюжет картины, написанные с использованием кристальной пыли, многотомные сборники об уходе за фантомами и разумеется неограненные драгоценные камни. Имелась и интересная барахолка из груды иномирных предметов, где встречался как сущий мусор, так и редкие ценные артефакты. От скуки ли иль от отчаянья очередь к гадалкам-предсказательницам с каждой секундой только удлинялась - всем не терпелось приоткрыть неизведанную завесу будущего.
  Ирис стояла за прилавком, прогнувшимся от обилия сладостей, испеченных тётей Афелией. Заварные пирожные со сливочным кремом, хрустящее печенье с шоколадной крошкой, малиновые кексы с белой, застывшей на золотистых верхушках глазурью, пышные кунжутные булочки; аромат свежеиспеченной сдобы маняще витал в воздухе. Ради такого грандиозного события Афелия сутки не отходила от печи, позабыв про еду, отдых, сон и прогрев их кухню до адового жара. Ярмарка Чудес всегда была прекрасным способом заработать для умелого кондитера.
  Их палатка удобно расположилась прямо в сердце площади, что привлекало дюжины оголодавших посетителей. От доброжелательных усатых пухлячков, выкупающих пол магазина, до всклоченных мамочек с довольно взрослыми ноющими детьми, которым заведомо все не так. Некоторые не чурались критиковать продаваемые сладости. То булочки недостаточно пахнут корицей, то заварной крем в пирожных слишком влажный, то упаковка непотребная, мятая, после того как её минут десять жамкали на её глазах.
  Больше забавляло то, что люди не отказывались от товара, не выплевывали, не требовали вернуть деньги, поменять, а частенько возвращались за добавкой. Злословие же тенью следовало за ними.
  По наказу тёти, Ирис широко улыбалась, сверкая белоснежными зубками, и машинально повторяла: 'Чудесной ночи, приходите ещё!', пропуская сквозь себя хамское обращение и откровенное брюзжание. Впрочем, это было не так сложно. Она привыкла.
  Сама тётя кружила по Ярмарке с заполненными до отвала плетёными корзинками и вылавливала покупателей в самых отдалённых закоулках площади. Каждый час она возвращалась, справляясь об успехах племянницы, и, восполняя запасы сладостей, уносилась в неизвестном направлении. Ирис оставалось лишь грустно вздыхать и завистливо смотреть ей вслед, поправляя раздражающий розовый фартук с огромными бантиками. Как же хотелось свободно бродить по узким улочкам, танцевать под заводную музыку, постукивая каблуками о гравий, рассматривать причудливые товары и, быть может, прикупить себе парочку волшебных сувениров.
  Мечтательно возведя глаза к небу, Ирис облокотилась о деревянный прилавок. После выпуска из школы Белого камня ей было не до веселья. Дальнейшую судьбу затмевала плотная пелена сомнений. На какой путь ступить? Как ухватить правильную нить из тысячи? И существует ли та самая 'правильная нить'? В чем заключается истинное счастье? Её счастье?
  Сбивчивые размышления сплетались в несуразной круговерти, становясь подобием абразивной каши с мерзкими комочками.
  Она не знала. Действительно не знала. На шестнадцатом году жизни, чувствуя себя несмышленым младенцем, она отчаянно нуждалась в подсказке, в грозовом знамении небес, в немом крике кристаллов. Хоть в чем-то, что могло указать на необходимый шаг на шахматной доске. Но, как ни прискорбно, небо было спокойным, а кристаллы молчали, отказываясь признавать её своей.
  Разрушая главную мечту Ирис.
  Предрекая быть... пустышкой...
  - Цветик!
  Чьи-то тонкие руки обвили со спины. Ирис испуганно вздрогнула и подалась вперёд, навалившись на прилавок. Звякнул задетый поднос с печеньем. Девочка устремила на него взгляд и, положив руку на сердце, выдохнула: не упал. Развернувшись, вымученно оглядела ту, что пошатнула её ментальное равновесие и вырвала из печальных фантазий. Крохотную девушку-фею - иное сравнение отказывалась идти на ум: ангельски-невесомым был её образ. Густые косы, точно золотистые колосья пшеницы, с аккуратно вплетенными розовыми лентами ниспадают до груди, молочные щеки тронуты лёгким румянцем, а в больших светло-голубых глазах отражается искренняя нежность. Маленькая - ниже среднего роста - с хрупкой фигурой и миловидными чертами.
  - Тётя...
  - Фуу... Сколько раз я просила, не называй меня так, - Афелия наигранно скривилась, показав кончик языка.
  Ирис и сама не заметила как слова слетели с её уст. Обычно они общались свободно, по-дружески, называя друг друга по имени. По другому и быть не могло - Афелия была старше на каких-то десять лет, что стирало чёткую границу между ними.
  - Хватит с тебя работы, помощница. Мы молодцы, выполнили план с лихвой. - Потрепав племянницу по коротким волосам, она расслабленно потянулась. - Беги, гуляй.
  Повторять дважды не было смысла.
  Ярмарка звала. Её протяжный зов отзывался распаляющим огнём изнутри.
  Путаясь в тугих завязках фартука, Ирис торопливо стянула его через верх.
  - Находилась за эту ночь вдоволь... Поспать бы... - тётя сгрузила на пол пустую корзинку и устало потерла веки.
  - Ты можешь идти без меня, я легко найду дорогу домой.
  Разгладив любимый фиолетовый сарафан с множеством кармашков, Ирис кинула беглый взгляд на Афелию.
  - Я в тебе не сомневаюсь. - Уверенно ответила она перед тем как зевнуть. - Просто, как представлю, что нужно опять проходить шумную чехарду из бесконечных палаток, сразу в висках гудит и ноги болят. Будь Ярмарка Чудес хоть самым главным событием года, она безусловно утомляет. - Скрипнув низеньким табуретом, тётя села, блаженно вытянув ноги. - А ты не задерживайся, я слышала скоро твои обожаемые фантомасы выступать начнут.
  Оскорбительное прозвище мастеров иллюзий резало слух и отзывалось недовольством в трепещущей душе. Ирис поморщилась, подбираясь ближе к двери, и напоследок вскрикнула:
  - Иллюзоры!
  Выскочив на улицу, она ясно услышала, как тётя цокнула языком: мол, без разницы, Цветик, позеры, как не назови, позерами останутся. Её негативного отношения к иллюзорам племянница не понимала. Это древнейший клан, происходящий от первых людей, признанных самоцветами. Они создают волшебство, являются единственными в своём роде поставщиками миражей, иллюзий и фантомов в запределье, выводят межмировые связи на новый уровень. Поддерживают стабильность мира, который сотворили более тысячи лет назад из шести великих кристаллов, заменивших солнце, луну и ядро Иллюзории.
  У Ирис сжималось сердце - она не одна из них. Не имеет ни малейшего отношения к тем, кому подвластно творить волшебство, покорять другие миры, путешествовать сквозь пространство, приносить радость и восхищать людей. Обычная шестнадцатилетняя девочка, которую не признал ни один камень. Девочка запутавшаяся в себе и не видящая ничего кроме магии вокруг.
  Их мир строился на магической силе самоцветов, подпитывающих все существующее в их межпространственной плоскости. Каждый житель Иллюзории так или иначе был незримо связан с определённым камнем - отражением его сущности, частью его души. Одни чувствовали свои камни с рождения, другие получали отклик лишь на ежегодном отборе, иные были лишены камня и, следовательно, абсолютно пусты. С годами бездарных сосудов рождается все больше. А признанные все реже становятся иллюзорами - для этого нужно бескрайнее желание и недюжинные способности - однако питающее волшебство самоцветов воздушным шлейфом ступает вслед за ними.
  Ирис замедлила бег и вдохнула освежающий запах царствующей ночи, смешанный с ароматом плавящегося воска из гадальных шатров.
  Мерцающий радужный свет фонарей озарял ночную площадь. Ирис пробиралась через нескончаемую толпу, зачарованно осматриваясь по сторонам. Она стремилась найти что-то поистине памятное и значимое.
  Маленькие палатки пестрили разнообразием фигурок, статуэток, украшений и жутко изогнутых предметов не похожих ни на что реальное. Заглядывая в каждую лавочку, Ирис замечала множество занимательных вещиц, но ни одна из них не могла по-настоящему увлечь девочку, грезящую волшебством. Чаны для варки зелий и ступы для перетирания кристальной пыльцы явно не одобрит тётя Афелия и назовёт бесцельным загромождением дома, к тому же нелицензионное изготовление кристальной пыльцы строго карается законом. Пасьянс, карты Таро, Оракул они изучали ещё в средних классах и у Ирис, как у любой уважающей себя девчонки, были припасены особые колоды для предсказаний, на случай тоскливого вечера или внезапно запавшего в сердце парня. Руководства по распознанию и приручению иномирных существ были абсолютно не актуальны - их по попросту нельзя приручить.
  Время неумолимо истекало; навязчивое тиканье часов непрерывно стучало в висках. Вскоре затихнет музыка и сквозь тонкую ткань пространства появятся иллюзоры, представляя свои новые, экспериментальные разработки. Ирис так сильно этого ждала, не смея помыслить о том, чтобы пропустить, не увидеть долгожданное выступление своими глазами.
  Что на этот раз? Пугающие фантомы с ломанными суставами и острыми, точно копья, зубами или волшебные расслабляющие миражи из осыпающихся с неба пышных цветов и прозрачных бабочек с ажурными крыльями? В недавнем вестнике говорилось, что вселяющие ужас монстры имеют большой спрос на межмирном рынке и используются покупателями заместо живой охраны для отпугивания воров и прочих недоброжелателей. Что безусловно выгодно для иллюзоров - самоцветы в фантомах недолговечны, месяц-два и иллюзия развеется, за чем последует либо заказ копии, либо своевременная покупка нового самоцвета - накопителя.
  Не успела она толком пройтись вдоль ряда, поток людей, словно по щелчку пальцев, стал стекаться к открытому центру площади. Гомон шумных, перекрикивающих друг друга, голосов нарастал. Ирис толкали, притесняли, заставляя поддаться общему бесконтрольному движению.
  Она сопротивлялась, отчаянно желая запечатлеть этот день в памятной вещице. Выхватив взглядом палатку с самоцветами, не раздумывая проскользнула к ней. К камням, как и все жители Иллюзории, она питала страсть особую, но вполне оправданную.
  Продавцом была коренастая женщина с хмурым лицом, злыми узкими глазками и большими венозными ладонями. Такими руками, она явно без помощи кирки добывала самоцветы из залежей горных пород. Её недружелюбный вид кусался так же как и озвученные цены. Однако, оно и понятно: камни-то драгоценные.
  Покраснев, Ирис смущённо потерла шею. Ожидая, что цена будет высокой, она не предполагала, что настолько. Тут и о малюсеньком камушке только мечтать и мечтать. Легче покрасить кусок горной породы медовыми красками.
  Самоцветы были непревзойдёнными, манили к себе незримой энергией, но единственное, на что хватало денег среди кричащего красотой товара была пыль с приземистых витрин.
  - А у вас нет ничего подешевле?
  От тяжелого взгляда продавца, хотелось самолично зарыться под землю.
  - Я не торгую ширпотребом, либо выбирай, либо выметайся.
  - Да... Спасибо, я пожалуй, пойду...
  Ирис спешно ретировалась, успев до того, как в спину прокричали ругательства.
  Перехватить сувенир не удалось.
  Не отчаиваясь - Блуждающая Ярмарка Чудес обязательно снова возникнет из ниоткуда и тогда уже Ирис будет разносить сладости, а не стоять весь вечер за прилавком, - она затесалась в хвост отставшей от потока группы и поспешила следом.
  Музыка стихла вместе с голосами людей, перешедших на шепот. Вокруг пустующего пространства образовался широкий полукруг теснящих друг друга зрителей. Ирис расстроенно закусила губу: громозские спины, стоящих впереди, оказались для девочки непроглядной стеной. Завертев головой, она судорожно искала возможность улицезреть представление. Но рядом и близко не было ничего такого, что могло бы ей помочь.
  - Пропадешь без меня, Цветик, - холодная рука коснулась плеча, а родной голос раздался прямо над ухом.
  Афелия поставила перед племянницей табурет и сунула в руки пряник.
  - Я домой, табурет возвращать в не лавку нет необходимости, ты же знаешь, что все исчезнет.
  - Великие кристаллы, Афелия, ты просто волшебница!
  От радости потеплело в груди. Ирис не вернулась бы в ту лавку: совесть не позволяла распоряжаться собственностью Ярмарки. А тут... Удачно сошлись звезды, а от нежданно пришедшей помощи грех было отказываться.
  - То-то же, получше клоунов всяких.
  Ирис порывисто обняла тётю. Высвободившись из капкана цепких рук, та на прощанье щёлкнула племянницу по носу и, покачивая плетеной корзиной, исчезла в опустевших рядах Ярмарки. Афелия не оглядывалась, очевидно, не желая застать выступление ради которого все собрались. Ирис, не внимая к странностям тёти, залезла на табурет и откусила шоколадный пряник.
  Наконец удалось увидеть застывшую площадь и людей замерших в ожидании.
  Секунды тянулись часами. Невыносимость вязкого, обтекающего разум, ожидания омрачалась исчезающим в ночи пряником и недовольным гундением толпы. Ирис разделяла всеобщее негодование, но гневно сыпать проклятьями по седьмое колено, обвиняя в непунктуальности или наплевательском отношении к зрителям, не её удел. Иллюзоры появлялись на каждой Ярмарке Чудес ровно в полночь, но виновны ли они в том, что все начали воспринимать это как данность? Она была расстроена; плечи понуро поникли, спасти её подвластно лишь ещё одному прянику и чашке горячего мятного чая с вишневым вареньем. Но все после. Дома.
  Поднялся завывающий волком ветер, всколыхнувший режущую глаза пыль. Пространство пошатнулось, зашлось частой рябью, словно кто-то превратил его в бесконечно бушующее море. Вспыхнул белый ослепляющий свет. Ирис зажмурилась, закрывая лицо ладонями. Резкий импульс лязгнул по коленям, она напрочь забыла о равновесии, ощутив себя подбитой птицей, и лихорадочно замахала руками, будто и в самом деле у неё были шансы взлететь.
  Табуретка ушла из-под ног.
  Ирис не было больно. Обломки острого гравия не впились в кожу, тело не ощутило встречи с близкой землёй.
  Она продолжала падать.
  Страх расползался по стенкам сознания мучительно медленно, пробирая до основания костей, холодя разум, насильно оттягивая момент зловещего единения с действительностью.
  Не так страшило естественное падение, как его нелогичное отсутствие. Она никогда не боялась ушибов или пары синяков.
  Ирис распахнула глаза. Сердце пропустило удар, опустившись в ребра, утробный ужас сдавил лёгкие, не дав вырваться истошному воплю.
  Красными глазками-бусинками серые крысы-переростки, не мигая, смотрели на неё. Розовые носы дёргались, принюхиваясь, прицениваясь, насколько вкусная и свежая перед ними плоть. Оборванные крылья летучей мыши вырастали из грязного меха на спинах. Рассекая воздух вокруг Ирис острыми обрывками перепончатой кожи, оголодавшие крысы, не переставая, пищали ультразвуком, поражающим слух.
  Накрыв руками голову, она закричала, срывая связки. Под ногами зияла непроглядная расщелина, казавшаяся бесконечной чёрной бездной, намеревавшейся проглотить девочку. С каждой секундой расщелина приближалась ближе, её острые каменистые края, исказились в зловещем оскале.
  Падение казалось неправильным и затянутым. Отсутствие ветра, тепла, холода и звуков, кроме крысиного поиска, наводили на подозрения.
  У Ирис не получалось собрать мысли в кучу, часто дыша, она постаралась ухватиться за каменистые выступы, но руки соскальзывали, будто и вовсе проходя насквозь.
  Пропасть поглотила. Крысы исчезли. Она упала слишком быстро и ничуть не ушиблась. Ни пореза, ни царапинки - ничего. Странно. После такого падения шансы выжить стремительно близились к зеро. Может и она далеко не жива?
  Ирис свалилась на спину, ощущая камни, округлые с небольшими щербинками, не причинившие боли. Поднявшись на локтях, она принюхалась - запах прохладной ночи, едкий пот и терпкий аромат цветочных духов. Разве так пахнет в пещерах?
  Нет. Глупость. Не может быть.
  Она встала и отряхнулась, скорее чтобы себя отвлечь, чем избавиться от пыли.
  Тьма. Тьма. Тьма. Крошечные проблески света струились из сузившейся и бесконечно отдалившейся расщелины. Её одинокий росчерк поблек на самой верхушке - глубина пещеры занимала более сотни футов.
  Все ещё не верилось, что после падения с такой высоты ей удалось выжить. Действительно ли она падала и откуда?
  Ирис запрокинула голову и осмотрелась. Сверху, снизу, вокруг - ничего, кроме кромешной темноты. Внутренний ориентир сбился, паника образовалась, опережая скорость света и переступая грань сумасшествия. Она вконец запуталась в беспорядочно скачущих мыслях; рассуждать здраво отчаянно мешал непробиваемый барьер из завязанных в тугой узел нитей сознания. Выпила ли она нечто запретное или ненароком вдохнула пыльцу галлюциногенных цветов? Что с ней произошло?
  Размыто помня этот день, эту жизнь, свое имя, Ирис пошла вперёд, в чернеющую мглу. 'Самое главное не остаться на месте, - подумала девочка, - иначе никогда не узнаешь, куда могли завести ноги и кто мог встретиться на пути. Выход, рано или поздно покажется за одним из поворотов'.
  Внушаемое спокойствие разбивалось в щепки. Сколько бы она не шла каменные стены не становились ближе, а вскоре её ноги вовсе приросли к земле, словно от ступней до колен обвился оживший плющ - никто не знает, что скрывалось во враждебной тьме.
  Пещера завертелась бешеной каруселью. Резче и быстрее со следующим поворотом. Ирис затошнило, к горлу подскочила кислота, голова кружилась вместе с пещерой, в глазах затроилось.
  Она увидела свои подрагивающие ладони перед тем, как её захлестнуло яростное пламя огня.
  Жаркие аплодисменты и восторженные овации заглушили её падение.
  Тумбочка повалилась вблизи, глухо стукнувшись о цветной гравий.
  Ирис, потирая ушибленный копчик, постепенно приходила в себя.
  - Уважаемые дамы и господа, Вам посчастливилось узреть экзаменационную работу одного из моих лучших учеников!
  Торжественный голос гулким эхо облетел все уголки небольшого городка. Ирис заторопилась, поставила табурет и мгновенно вскочила на него, надеясь более ничего не пропустить.
  Люди восхищенно проследили за лёгким манерным жестом мужчины в строгом костюме тройке с удлинённым воротом и чёрной мантии, сотканный из свободно плавающих в пространстве теней. Неусмиримые языки тьмы обтекали статную фигуру иллюзора, искажаясь, меняясь и делаясь темнее самой пустоты. В лазурном свете кристаллов его золотые запонки на белых перчатках, наверняка, выглядели не менее завораживающе, чем при дневном свете.
  - В скором будущем великий иллюзор, Раян Каспар!
  Качнулась шершавая черепица на крышах, замигали самоцветы в уличных фонарях; громогласный рев, содрогнувший землю, явил, взвившегося в ночном небе, гигантского змея с синей блестящей чешуей. Его гибкое тело искусно описывало изящные дуги, мощным хвостом разрезая серые облака. Змей пролетел над замершей в немом восхищении толпой, и в центре площади растворился в аметистовой дымке, разбившейся на тысячи танцующих в воздухе искр.
  Высокий парень, сверкнув холодными бледно-голубыми глазами, расправил плечи и гордо задрал точеный подбородок. Весь его вид излучал надменность и беспрекословное превосходство. Он напоминал восковую фигуру в музее, такой же сверкающий, идеальный и неживой. Бледное вытянутое лицо, точно вековой лёд, хранило в себе черты опасного хищного зверя; тёмные волосы, прилизанные гелем, были стянуты в низкий хвост. Туфли идеально отполированные с острым носом. На светлой голубой мантии, как на чёрной рубашке и брюках не нашлось ни складочки, ни пятнышка.
  Ирис не отрицала, что этот парень был красив, на её взгляд, даже чересчур. У него даже волосы длиннее, чем у неё. Распущенные явно спадали до груди. И иллюзии у него дурацкие, до сих пор в дрожь берет. Змей ей понравился определённо больше.
  Ученик иллюзора едва склонил голову и отступил на шаг, в тень мастера.
  - Уверяю, вы надолго запомните его имя. - Речь мужчины нежная, чарующая, пропитанная магией была, словно сладкий мед для ушей. Женские сердца от его низкого гортанного тембра изнывали, безвозвратно сходя с ума. - А теперь пришло время окунуться в мир магии, миражей и иллюзий! Я, Вольтер Северин, готов воплотить любую вашу мечту в жизнь! А вам достаточно просто закрыть глаза
  
  
  

Глава 2. Разговор

  - И оказалось, что я действительно упала, только не в пропасть, а с табуретки. - вспоминая события прошедшей ночи, Ирис качнулась на стуле. Деревянные половицы жалобно пропищали, терпя неуемность взбудораженной девочки. - Зрители хлопали, а я лежала распластавшись на дорожке, точно выброшенный на сушу осьминог. Хлопать, правда, было нечему: мираж вышел такой себе, ничего примечательного. - Смотря на белый, совершенно не интересный потолок с тонкой паутинкой трещин, она громко фыркнула. - Летающие крысы, подумаешь.
  Светлая кухня наполнялась ароматом ромашкового чая с освежающей мятой, а в духовке золотистой корочкой покрывались пышные ванильные булочки.
  Афелия внимательно слушала рассказ, готовя поздний завтрак для недавно поднявшейся с кровати сони.
  Ночь для их городка выдалась непередаваемо долгой и несмотря на середину недели, объявили необходимый, для гулявших на Блуждающей Ярмарке, выходной. Редкие магазинчики и мастерские откроют ближе к полудню, если большая часть горожан успеет прийти в себя. А разошедшаяся на празднике земляничная медовуха прославленного пивовара Солода Брагина прозрачно намекала, что если чудо и случится то, ой, как не скоро.
  - Неужели ты разочаровалась в иллюзорах? - тётя развернулась к племяннице и, взмахнув полотенцем в красно-зеленую полоску, растянула губы в подстегивающей усмешке. - Какой памятный день! Тебе срочно нужен утешающий тортик! - подмигнув, она кинула взгляд на тикающий таймер духовки, кивнула своим неозвученным мыслям и закопошилась в холодильнике.
  - Нет, что ты, - тут же опровергла девочка. - Это и не иллюзор вовсе. Так... обычный самодовольный мальчишка.
  - Жаль.
  Чересчур наигранно вздохнув, Афелия поставила на стол вишневое варенье. Крышка, плотно прилегающая к горлышку банки, предрекала долгие мучения и гневные проклятия девушки: закрутки никогда не поддавались ей с первого раза и неизменно мерзко скользили в руках.
  - Вот его учитель - настоящий иллюзор. - Ирис, все ещё захваченная восхищением от увиденного, вскочила со страдальчески скрипнувшего стула и живо всплеснула руками. - Ты только представь, - прикрыв глаза, она мечтательно крутнулась на месте, чуть не врезавшись в стену, - всюду расступилась тьма, в рассветом персиковом небе парят огромные полупрозрачные бабочки, от их тонких расписанных узорами крыльев отлетает золотистая пыльца, блестящие капли танцуют в невесомости и, только касаясь земли, становятся расцветшими бутонами, а мощенная гравием дорожка плавится под ногами, превращаясь в мягкий прыгучий зефир. Всё настолько реально и в то же время волшебно, просто дух захватывает! На несколько мгновений созданное им стало, будто осязаемым. Белый зефир стал воздушным, как взбитая перина. Все было так восхитительно. Пока он все не сжёг ярко-синим пламенем.
  Ирис поежилась. Неожиданный поворот событий пленил, обвязывая вязким страхом по рукам и ногам. Ощущение будто огонь вместе с созданными иллюзиями поглощает её целиком, обжигая резвящимися языками пламени, не покидало, отзываясь колючими мурашками по коже.
  Иллюзоры всегда славились непредсказуемостью обитающей на размытой границе с безумием. Обладая возможностью сотворения всего, что зарождается на далёких островках человеческого разума, воплощая в жизнь фантазии, порой настолько уродливые и изувеченные мыслями, что кипящая в жилах кровь стынет - как не сойти с ума?
  Они и сходили. Каждый по своему. Впрочем, как и все люди. Забавлялись с законами природы, экспериментировали с волшебством драгоценных камней, испытывали свои силы, переверачивая мир с ног на голову, но каждый раз спотыкались о железный факт - иллюзии остаются иллюзиями. Бестелыми. Пустыми. Нереальным. Как любит говорить Афелия - дешёвыми фокусами для скучающей публики. Ирис никогда не соглашалась с её высказыванием. Для неё иллюзии - намного большее, чем просто искусно нарисованная картинка - это отдельная вселенная дарующая свободу воображению и мечтам.
  Ирис распахнула глаза, проморгалась и, подавив смех, прильнула к стене. Афелия бросив надежды справиться с крышкой руками, согнулась в три погибели над банкой, вовсю орудуя коротким ножиком с тупым исколеченным лезвием, привыкшим к изощренным манипуляциям хозяйки.
  - А после своего представления он выбрал добровольцев и создал более сотни фантомов. У людей такие неоднозначные пожелания. Голова идёт кругом.
  Кто просил идентичную копию, кто улучшенную, другие желали воскресить в фантомах давно умерших. Иллюзор соглашался, а у девочки холодели ладони. Смотреть на слезы людей, цепляющихся за воскресших родных, которых невозможно дотронуться, выше её сил. Негуманно и бесчеловечно. Ей бы не стало легче. От этого не может стать легче.
  Крышка наконец смачно хлопнула.
  - Хм, теперь мне крайне любопытно о ком ты так восхищенно отзываешься. - Тётя оглянулась через плечо, вздернув аккуратные брови. - Уж не влюбилась ли ты в кривого старичка, а Ирис?
  - И совсем он не старый. Лет сорок... может, меньше. - Заискивающий небесно-голубой взгляд, вынудил Ирис скрестить руки груди и показательно топнуть ногой. - Не смотри на меня так! Я не влюбилась!
  - Кого хочешь обманывай, а меня за нос водить не выйдет. - Тётя звучно цокнула языком, наполняя фарфоровую розетку вареньем.
  Девочка задумалась, выискивая затерявшееся имя на задворках памяти.
  - Северин, - в подсознании щёлкнуло, - его зовут Вольтер Северин! Он говорил в начале представления. Как же я умудрилась забыть.
  На секунду Афелия замерла, уперевшись ладонями в кухонную тумбу. Она выглядела крайне задумчивой, её немигающий взгляд прошёлся сквозь Ирис и врезался в стену, изучая обои с пятнистой россыпью цветов, будто они были предметом ценнейшего искусства, а не куском потертой бумаги.
  Постукивая пальцами по щеке, тётя склонила голову на бок, явно стараясь что-то вспомнить, и только жужжание таймера, заставило её ответить, рвано пожав плечами:
  - Никогда не слышала.
  Ирис не удивилась: если она, грезящая магией иллюзий, впервые узнала о нем на Блуждающей Ярмарке, то ожидать рьяной неприемницы 'общественных фантамасов' и подавно нечего.
  Проследив за тем как Афелия прихватками достаёт из духовки противень с румяными булочками, девочка уселась обратно за стол, вновь протяжно скрипнув деревянным стулом. Помимо вкусного завтрака её волновал ещё один важный вопрос, который она поднимала уже в сотый по счету раз.
  - Помнишь, о чем мы говорили вчера вечером?
  Голос дрогнул. Он не должен был дрогнуть. Она привыкла повторять одну и ту же фразу, оставляемую без внятного ответа.
  Ирис нервно перебирала короткие чёрные пряди, неловко просматривая на зашторенное окно. Главное не на тётю. Только не на неё. Не сейчас. Не нужно обладать даром предвидения, чтобы понять - ничего хорошего предстоящего разговор не сулит.
  Афелия напряглась - её спина, будто вздернутая пружина, вытянулась в тонкую струнку, а протвинь грузно опустился на тумбу. Тётя переложила булочки остывать на поднос и шумно застучала ложкой, перемешивая горку сахара в круглой дымящейся кружке.
  - Не припомню, очевидно, о подготовке к Ярмарке. - Уголок рта Афелии еле заметно дёрнулся, стоило поставить тарелку перед племянницей. - Или ты про подвесные качели на склоне? Если хочешь, через пару дней, я могу сходить вместе с тобой. Помню, в детстве у меня тоже были сказочные качели в саду: узкие, маленькие, подвешенные на старом дубе и обшитые лоскутками ткани. Я так часто падала с них, что твоя бабушка выстелила вокруг дерева мягкие матрасы, чтобы я ненароком не свернула шею. - Она озарилась лучезарной улыбкой, мастерски переводя тему в иное русло. - Думала, что это действительно может меня спасти. Так то оно так... но, я была неугомонным ребёнком и если где-то становилось слишком скучно и безопасно, то моя фантазия обязательно придумывала, что-то куда более опасное.
  - Да, но... - Ирис замялась, внушаемая уверенность в себе улетучилась, как мираж развеянный по ветру, - я не совсем об этом.
  Кивнув на свежеиспеченные булочки, Афелия поставила рядом чай и розетку с вареньем.
  - Попробуй, они по новому рецепту.
  Живот забурчал, признавая пахнущую ванилью сдобу безмерно привлекательной и желанной. Сглотнув подступившую слюну, Ирис вернулась к тревожащему вопросу,
  - Афелия...
  - Тебе подать нож или, может, достать сыра и масла?
  - Афелия, ты прекрасно знаешь, о чем я.
  В горле предательски захрипело. Нечаянно сорвавшиеся строки прозвучали гораздо грубее, чем ей хотелось. Ирис прижала ладони к груди и заметно посерела - она не хотела повышать голос. Это было неправильно.
  Инфантильная маска тёти разбилась, обнажив хмурое, мгновенно повзрослевшее лицо. Сев напротив, она искоса поглядывала на племянницу, растирая кончиками пальцев залегшие меж бровей морщины.
  - Тогда, Цветик, ты наверняка догадываешься о том, что я думаю по этому поводу.
  Не догадывалась - знала точно, потому и надеялась убедить единственного родного человека понять её.
  - Мне нужно попасть в столицу, - Ирис изо всех сил сдерживала рвущиеся изнутри эмоции. Порываясь вскочить, она вцепилась ногтями в подлокотники стула и успокаивающе закачалась, - осталось три месяца до ежегодного отбора и возможно я...
  - Нет.
  Строгий. Категоричный ответ убивал её из года в год. Снова и снова. Безнадежность обрушивалась весом вселенского неба, сносила возведенные разумом защитные стены, напоминая о том, какой она ещё внутренне незрелый ребёнок.
  - Да почему?
  - Цветик... - Афелия поймала грустный взгляд девочки и её сердце, словно проткнули ядовитыми иглами. Ирис единственное, что у нее осталось и она просто не могла её потерять. - - Пойми, с каким бы отвращением я не относилась к этим героям публики, я не против твоей мечты, твоего выбора. Но столица, отбор... тебе уже шестнадцать. А если твои надежды не оправдаются? Если все о чем ты так долго мечтала рухнет? Я боюсь, что какие-то дурацкие результаты могут разом лишить тебя всякого смысла. Не из-за того, что в моих глазах ты ещё ребёнок, терять мечту тяжело в любом возрасте. Так уж устроена жизнь не все желания сбываются, что-то навсегда остается печальным отголоском прошлого.
  - Я готова, - Ирис выжала из себя последние крупицы смелости.
  - Это ты сейчас так говоришь.
  Афелия верно подловила состояние племянницы. В сознании уже догорали иссохшие обрывки надежд, а отчаяние намеревалось устроить смертоносный потоп горьких слез.
  - Какими бы результаты ни были, я обещаю, что справлюсь. Афелия, дай мне шанс. - Сложив ладони в умоляющем жесте, Ирис блеснула светло-серыми глазами. - Один единственный шанс. Пожалуйста.
  - Я подумаю.
  Подскочив, девочка бросилась душить Афелию в объятьях с радостным воскликом 'Спасибо!' отгремевшим в ушах тёти.
  - Только подумаю, я ещё ничего не решила, - процедила намеренно строго, поддавшись уговорам племянницы.
  Уже шестой год как Афелия ясно осознавала - если бы она готовила так же, как воспитывала Ирис, весь город задохнулся бы в угарном дыме. Но по-другому девушка не умела.
  * * *
  Под ногами мельчали горделивые верхушки темно-зеленого леса, отдалялись поросшие сорняками узкие тропинки и разливалось мутное, словно пропавший кисель, болото, покрытое толстым слоем мха и сникшими пучками желтоватой травы. Если верить сказам, то где-то там в непроглядной трясине, под толстым слоем зыбкого торфа, скрывались длиннохвостые мавки со склизкими перепончатыми руками и рыбьими жабрами на вытянутой шее. Озлобленная нечисть кровожадно топящая ступивших на территорию их болота. Где-то в ином мире. Явно не здесь.
  Ирис оттолкнулась от края земли и крепко удерживая канат, обвивший толстую ветвь старого дуба, качнулась над пропастью. Сердце сжалось в крохотный комок, пробив сотню поспешных ударов в секунду. В лицо ударил порыв свежего ветра, наполнившего лёгкие сладким вкусом влажного воздуха.
  Закрыв глаза от наслаждения, не от страха, она вытянула ноги, представляя как раскосые крылья одним взмахом раскрываются за её спиной. Красивые, огромные, белые, с плотными рядами перьев. Ирис делает взмах, легко и невесомо её тело отрывается от земли и свободно парит в светлеющем лазоревом небе, разрезая пушистые комья облаков.
  Желание расправить руки и нырнуть во влекомую пропасть клокотало внутри стоило отречься от роя изводящих мыслей. Фантазии делались её неотъемлемой частью, застилали туманной пеленой разум, срастались с воспаленным сознанием, становясь второй придуманной реальностью для витающей в облаках девочки.
  Раз.
  Ирис ослабляет хватку.
  Два.
  Ветер свободным потоком струится сквозь пальцы.
  Три.
  Её плавно тянет назад и качели возвращаются обратно к старому и широкому дереву.
  Стянув лоснящуюся поверхность каната, Ирис глубоко вздохнула. Нельзя чересчур отрываться от реальности, собственные иллюзии могут довести до непоправимой беды.
  - Просто соблюдай одно элементарное правило и все будет в порядке, - наказывала себе девочка.
  Всю жизнь одно единственное правило она соблюдала из рук вон плохо.
  В погоне за мнимым счастьем, она поступала по ребячески глупо, верила, что у неё все непременно получиться - через несколько скорых оборотов часовой стрелки найдётся тот самый, прячущийся от неё, самоцвет и жизнь тут же изменится, заиграет новыми красками. Шестнадцать лет её ничему толком не научили. Разве что верить в чудо.
  Новый порыв подхватил качели, унося на пару метров вперёд.
  Склон выросший вдали от маленького богом забытого пригорода был её любимым местом. Крохотным миром с вольной душой, где Ирис чувствовала себя особенной. Ведь взрослые сторонились лесной чащи, видя в ней опасность, и настрого запрещали детям ступать за пределы городской черты.
  Ирис же несказанно повезло: Афелия доверяла ей и всецело полагалась на благоразумие племянницы. Нельзя уверять, что это было оправдано, но колоссальных проблем девочка собственноручно не создавала и в неприятности лишний раз не вляпывалась. Гуляла по земляным тропам мимо, разросшихся ввысь, деревьев и курчавых кустарников, лазила в низинные пещеры и искала блестящие камни. Ничего предрассудительного за последние годы не случалось. Дикие животные на её пути попадались изредка и то, лишь трусливые бурые зайцы или мелкие пугливые птицы.
  На просторах Иллюзории любая живность - исключительная редкость, за тысячи лет мало кто прижился в искусственном мире. Иномирных существ долгое время выводили в специализированных заповедниках, соблюдали необходимые природные условия, особенности расселения и приоритеты в вскармливании, однако опыты не увенчались успехом. Вероятно сам мир не желал принимать новых жителей на своей земле. Поскольку, исходя из высказываний преподавателей школы Белого Камня, Иллюзория мало чем отличалась от стандартных параллелей с населением человекоподобного типа. Следует признать, быть безоговорочно уверенной в этом Ирис не могла.
  Саму страсть к вылазкам из города ей по нелепой случайности привила Афелия.
  Много лет назад тётя, тайком от бабушки, привела девочку в лес на светлую и просторную поляну, где они вдвоем собрали полное ведерко сочной земляники.
  Ей было около пяти. Трава приятно щекотала босые ступни, ветер игриво развивал волосы, а спелая ягода радовала своим вкусом. Вместе с Афелией они смеялись, кутаясь в зарослях земляники и считали грани шести, вращающихся в небе кристаллов. Для маленького ребёнка, не знающего ничего дальше бабушкиной юбки, прогулка стала поистине волшебной и чарующей. Ближе к вечеру сытая, чумазая и до кончика носа довольная Ирис рассказала о первом невероятном приключении бабушке, позабыв о данном тёте завете, сохранить их общую тайну.
  Позже узналось, что Афелия выкупила в вещевой лавке старинную заколку, вместо того, чтобы купить землянику на рынке. Лютый прозвенел скандал - бабушка очень долго кричала и отвесила дочери мощную оплеуху, после чего Афелия сутки не появлялась дома.
  Более в лес они не ходили.
  Говоря о бабушке, сколько Ирис себя помнила, она обладала тяжёлым нравом и несгибаемой уверенностью в собственной правоте: в любой ситуации проявлялись её диктаторские замашки и склонность к грандиозным скандалам по малейшим пустякам.
  В голове Ирис не укладывалось почему бабушка и тётя, такие близкие друг другу люди, были невообразимо далёки. Мать ни в чем не поддерживала дочь, изо дня в день третировала за незначительную оплошность, а желание развиваться в кондитерской промысле принижала и жестоко высмеивала, не воспринимая выпечку сладостей за работу. В конце концов, постоянные ссоры, вынудили Афелию уйти из дома, только той исполнилось восемнадцать.
  К внучке бабушка относилась терпимее, особенно, когда Ирис перестала 'нести нелепицу о сияющих кристаллах'. В чем-то мать и дочь были схожи, она являлась закоренелой ненавистницей иллюзоров. Правда, если тётя отзывалась о них в шутливой форме и выслушивала все рассказы племянницы, то с бабушкой говорить было по-настоящему невыносимо. Наблюдая за внучкой она не могла нарадоваться - никаких способностей и тяги к самоцветам девочка не проявляла. Поэтому и отдала Ирис в вполне обычную школу, несмотря на все уговоры о кристальной академии в столице. Мол, глупо, дорого и далеко. А там с первых шагов обучали детей мастерству иллюзий, существовала сокровищница, где хранились все существующие самоцветы мира, и на начальных занятиях, в течение первого года, выявляли связь с каменем-хранителем. И если Ирис впрямь пустышка до мозга костей, из академии её бы выгнали, прописав волчий билет на все четыре стороны.
  Шесть лет назад бабушка умерла. Тётя в то время была помолвлена и вместе с парнем собиралась уехать из глухого пригорода, чтобы открыть собственную кондитерскую в столице. Если Ирис не ошибалась, того парня звали Рем. Она плохо запомнила его имя и черты, вместе с Афелией он единожды навестил её в бабушкином доме. Намного лучше в памяти отпечатались вкусные конфеты в квадратных коробочках, которые Рем подарил с добродушной улыбкой и то с каким уродливый оскалом, вопил, что Ирис - никому ненужный балласт, мелкая паршивка, испортившая Афелии прекрасное будущее.
  Ни после ухода Рема, ни на похоронах бабушки Афелия не плакала. Ирис казалось, что тётя попросту разучилась плакать, позабыла о существовании свойственных людям слез. Смех и улыбка высеклись вечной меткой на её лице и поначалу до дрожи пугали девочку.
  Ирис себя оправдывала, отчаянно не желая соглашаться с гомоном голосов, вторящих, как по заезженной пластинке: 'Это всё ты виновата!'. Пряталась в тесном шкафу, скрываясь в вещах от поджидающего снаружи стыда, стягивающего желудок в тугой узел. Не общалась с тётей из-за, накрывающего холодящей волной, страха увидеть ненависть в зеркальном отражении голубых глаз.
  Расценивала поступок Рема не иначе, как предательство.
  Если бы он по-настоящему любил Афелию, то был бы с ней, не взирая на обстоятельства, ведь так?
  Реальность обрушилась грудой камней.
  Вскоре девочка осознала, что рассуждала впору обычного сюжета детских сказок: добро по канону побеждало зло, а два любящих сердца соединялись воедино. Забывая, что живет не в сказке, а в суровой действительности, украшенной перманентным флером иллюзий. Люди не всегда поступают правильно, поступки не окрашены в черно-белый, и понять этот мир гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.
  Новые обязанности двоим были абсолютно чужды. У тёти не получалось быть правильной 'матерью', а у племянницы послушной 'дочерью'. Выходило странно, глупо, неправильно, абсурдно. Только время позволило им свыкнуться с тем, что им намного проще оставаться друг для друга близкими подругами, чем ломать никому неугодную трагикомедию с путанными ролями.
  Про своих родителей Ирис абсолютно ничего не знала. Бабушка отмалчивалась, лишнего слова не проронив про свою старшую дочь. Каплю информации удалось выудить у тети: свободно рассказывая про общее прошлое, она нехотя ответила, что почти сразу после рождения Ирис Агата без объяснений исчезла. Тайна отца вовсе поросла паутиной - девочка предполагала, что его личность оставалась загадкой для всех.
  Как бы это ни было странно Ирис не изводила себя вопросами об исчезновении родителей. Не нужно. Просто не нужно. Но с неизменным любопытством просматривала мамины фотографии в старых альбомах. Гены - причудливая штука: на маму Ирис была ни капли не похожа. Златокудрая и голубоглазая Агата, походила на трепетную и гордую лань, когда дочь с глазами цвета олова напоминала вертлявую ворону.
  Видимо Агата задалась мыслью, что ребёнок вовсе не её и благополучно растаяла в воздухе.
  Впрочем, девочку было сложно удивить.
  Однако вспыхнувшая под ногами россыпь белых пятен, перетекшая в яркое бесформенное подобие размытого фонарного диска, все же свалила Ирис с качель. Мягкая трава скрасила падение, девочка мгновенно перевернулась и на корточках подползла к обрыву, высматривая внизу яркое нечто.
  Извергая всюду искры, светящееся пятно разрасталось, выедая мешающуюся землю с зверским аппетитом. Став размером с двустворчатые двери нечто уцепилось лучами-щупальцами за покосившиеся деревья, завибрировало крупными волнами и выплюнуло наружу рыжего мальчика и огромное жёлто-зелёное чудовище в три человеческих роста.
  Ирис оторопела. В голове звенела пустота, пальцы самовольно впились в землю, загнав под ногти толстый слой грязи. Подняв взгляд на желтеющий горизонт, она изумленно заморгала, не веря в произошедшее, медленно опустила голову и резко сорвалась с места.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"