"Территория юности". Земля, которую каждый из нас открывает по-своему. Некоторые - только для себя. А кто-то щедро делится своими открытиями - вернее, не может не делиться... Территория юности... уже не terra incognita, неизвестная и неизведанная (хотя и не освоенная до конца). Целый мир, преподнесенный читателям в стихах.
Трудно поверить, но всего несколько лет назад стихотворчество было для Максима Максимова только "чужой территорией". Но вот - из ниоткуда, щедрым потоком хлынули стихи. И, что не менее важно, пришла ответственность за написанное, желание возвращаться к собственным текстам, стремиться к их совершенствованию. ...Перед Вами - плод пятилетних, если не ошибаюсь, трудов. Книга, которую Вы держите в руках.
Те, кто полагается на распространенные представления о счастливо-беззаботной юности (не раз доводилось лично слышать в адрес авторов: "Ты же еще молодой (молодая), отчего ж стихи такие грустные?"), - будут разочарованы. Для автора всё гораздо сложнее. На "Территории юности" уживаются поэты и воины, дружба и одиночество, счастье обретения и боль разочарований... У территории юности Максима Максимова - своя виртуальная география, свои обитатели, свой мир... и даже своё временно?е измерение: "Время юности, тайн и дорог".
Как мне показалось, это прежде всего - земля поэзии, земля творчества... Автор, оставшийся один на один с поэтическим даром, не может не говорить о новом осознании себя творцом, у которого даже бумажный лист "пропитался стихами"... Не может не приносить дань восхищения ученика, неофита, учителям и Мастерам, мудро подмечая:
Гении уходят молодыми,
Оставаясь в пантеоне славы,
На могилах пожелтели травы,
Гаснет свет, но остаётся имя.
Не может не сознавать ответственности, налагаемой свыше на созидателя:
...Спасают стихи -
Они мне ... как дети.
Я им отец,
За них и в ответе.
Не может не чувствовать, как непосильно тяжела расплата за измену музе - по сути, за измену собственной личности ("Расплата"). И, наконец, не может не иронизировать - дескать, и так тоже бывает:
Стихи на полу сгорали...
А в пепельнице тлел мусор.
С поэтом спорила Муза...
Компромисса искать не стали.
Обратившись ко второму разделу книги, названному "Ты одна у меня... Родина!", - невольно начала размышлять над тем, как пересекаются, как совмещаются территория юности Максима - и Родина, Россия с её вековой историей. И в который раз вспомнила о том, сколь ответственно и сложно говорить о Родине, не уходя в лозунговость и декларативность затверженных фраз или же не стеная над тем, "как всё плохо", используя навязшие в зубах образы-штампы... Максиму Максимову удалось найти своё ви?дение, свой подход к этой непростой теме.
Прежде всего это стихотворения-портреты: и "Очарованный странник" (не совсем тот, лесковский, скорее - обобщенный образ путника, для которого дорога равна судьбе), и стилизованный "Романс декабриста", и "Стихотворение белого офицера", в котором -поразительное, запоминающееся: "Звезда, упавшая на плечи Родины". А вот и век двадцатый, относительно недавняя история, преподнесенная через авторское неравнодушие, горечь, боль, гнев: "Шестнадцать штыков и револьвер", "Тридцать семь шагов". И - неожиданно - опустевший и грустный, определенный под снос "Старый дом": так и видится уголок родного города, деревянная развалюха в одичавшей сирени... И это тоже - Родина.
Закономерный вопрос: "А кто же Я сам на этой территории?"
Я старше века,
Но младше жизни... - размышляет автор. Старше наступившего двадцать первого века и младше жизни, бо?льшая часть которой еще только грезится впереди. Кто - властелин, путник, мыслитель, поэт, обреченный на союз со своим "Одиночеством", влюбленный юноша, для которого традиционно "Весна" - это любовь (так и звенит песенкой обаятельно-непосредственный финал "На весне, мой друг, женюсь!") или уставший от жизни циник ("Стереочувства меня не тревожат, Я отыграл свой дуэт").
Да, больше вопросов, чем ответов - но ведь постановка вопроса - это уже полпути к ответу. Отсюда и парадоксальное "Я тот...", и удивительный авторпортрет, преподнесенный через серии отрицаний, в которых, как ни странно, тоже - обретение и осознание себя:
Не хочу быть королём и палачом.
Не хочуябыть в колоде дамой пик.
Я хочу надёжным быть плечом,
Я хочу собой быть каждый миг.
"Искусство жить..." - так звучит название следующего, четвертого раздела книги. Претенциозно? - о нет, было бы претенциозно, если бы автор навязывал и поучал. Перед нами проходят образы тех, кто, по, по-видимому, овладел этим искусством: навсегда, по самой сути своей натуры, как "Пилигрим", или хотя бы на время (уже, к сожалению, прошедшее), как "Народный артист". "Искусство жить" особенно важно постичь в мире несовершенном, заблудшем, враждебном, "распятом ... на кресте, покрытом терновым венком", "пластилиновом" мире, "мире через разбитое стекло", "где быть людьми совсем не нужно". Мире, запутавшемся в противоречиях "Да и Нет". Мире, пораженном всеобщим "крахом сострадания". Мире, который заставляет лирического героя задуматься о цене жизни:
Бывает серебро дороже золота!
А жизнь... - А сколько стоит? Есть цена?
Мире, в котором так важно обрести "искусство быть собой"...
И, в продолжение темы "мира", - печальная и привычная антитеза "война". А точнее, изнанка войны и её итоги. "Я не хочу играть в войну", - утверждает автор. Тоже своего рода итог, напрямую смыкающийся с идеей стихотворения, открывающего раздел:
Устал солдат, вернётся в отчий дом.
Что он солдат - в том нет его вины...
Война преподнесена и с позиции одного из её служителей, её жрецов, её кормчих:
И победа не будет достойной,
Если цезарю войско не жаль.
Война - это почти неправдоподобная, противоестественная реальность:
Плачет небо белым снегом...
Старикам стреляли в спины...
Накормить детей бы хлебом,
Выжить нам хватило б силы.
Война показана и как страшный рубеж, который вроде бы уже за спиной (но так ли это - по зрелом размышлении? Нет, не проходит война, поселяется в душе навсегда); и всё же после неё надо как-то выстраивать жизнь ("Память").
Как мне кажется, территория юности Максима Максимова - это территория мира. Поле битвы - не на этой земле, а за ее пределами. Но суть в том, что территория юности -не радостно-романтический мир (хотя есть в нём и радость, и романтика), отгороженный звуко-мысле-чувство-непроницаемой стеной... И потому так остро ощущается авторское неравнодушие, сопричастность к происходящему в мире "взрослом" и жестоком.
И - новое противопоставление, новая грань, новая антитеза (композиция книги - сам порядок разделов - как можно заметить, оттеняет их содержание). После темы войны, темы трагической, хочется говорить и говорить о том, что в этом мире надежно, прочно и дорого. Друзья.
Первое впечатление: стихотворения этого раздела представляют собой посвящения друзьям - но нет, впечатление обманчиво... Перед нами, скорее, авторские монологи (или нереализованные диалоги), синтез мыслей и чувств, переполняющих автора, которыми он счел необходимым поделиться - нет, просто не смог не поделиться... Действительно, сложно оставаться один на один вот с таким:
Нас нет!
Смерть забирает прямой
Дорогой
сильнейших в ад.
Этому кто-то рад,
Но тот, кто был не с нами,
А с нашими врагами,
Пил за наш упокой.
И сложно таить в себе такой щедрый дар души:
Половину жёлтого солнца
Я отрежу тебе, как пирог.
Половину звёздного неба,
Постелю я на твой порог.
На территории юности поселилась любовь - а могло ли быть иначе? Любовь, предстающая разными своими ликами: романтически возвышенная, земная (но не приземленная), любовь, остерегающаяся подделок под неё, суррогатов. Бесценный опыт счастья - и бесценный горький опыт расставанья. Любовь, приходящая на смену другой Любви. Разная...
В финале, эпилоге - ненамеренно? - прозвучал мотив дороги. Вроде бы, стандартная бытовая картинка: поезд, вагонный разговор, случайный и неслучайный одновременно... Показался символичным этот образ поезда, спешащего по территории юности - нет, наверное, уже? далее, за невидимую границу, во взрослый мир, к пока ещё незнакомым людям, пока ещё несбывшимся встречам....
Что ж, хочется верить, что эта дорога будет... (лёгкой и радостной? - нет, не хочу обманывать ни себя, ни автора - лёгких путей не бывает), но богатой на открытия и встречи, которые воплотятся в творчестве, - несомненно!