Popov Yuriy : другие произведения.

Synovia plotnika

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Сыновья плотника

Киносценарий

   Комната дежурного электрика. На стенах плакаты по технике безопасности. Камера шарит по комнате, за кадром два молодых голоса. Закончив панораму, камера оставляет в кадре стол, за которым двое играют в домино. Обоим лет по 18-19, один щуплый и робкий, другой самоуверенный и взрывной. Игра сопровождается постоянными насмешками второго по поводу плохой игры первого. Робкий постоянно ошибается или роняет на пол костяшки, не умещающиеся у него в ладони. Несколько раз звонит телефон, самоуверенный всегда опережает робкого и, дурачась, кричит в трубку всякую ерунду, вроде "Его нет, фройлян, он пошел в уборную и не возвращается уже час. У него понос, фройлян, он покушал несвежего маргарина" или "Какого еще Готлиба, ты куда звонишь, вафельница? Какого тебе электрика, это похоронное бюро "Черный пудель". Отбрив таким способом назойливых абонентов, он бросает трубку и продолжает игру. Робкий электрик, судя по лицу, недоволен такими ответами, но в слух не протестует.
   Самоуверенный кивает на телефон и подкалывает: "А ты, Кнорр, когда таким ходоком стал? Смотри, скоро меня догонишь по этой части, а?"
   Электрик Кнорр смотрит на свои костяшки и рассеянно бросает: "Где уж нам...".
   После мучительных раздумий ставит на стол одну костяшку и ошибается в расчетах - самоуверенный "заканчивает" и кричит: "Списано".
   Раздосадованный Кнорр ропщет: "И не трогай больше мой служебный телефон. Может это из канцелярии Шмуцхоффа звонят".
   Самоуверенный обрывает его: "Давай играй лучше, а то заберу в счет долга вот этот вентилятор и ауфидерзеен... Канцелярия... Шмуцхоффу больше делать нечего на рассвете, только тебе звонить! Он сейчас... (смотрит на часы) с начальником караула в нарды играет. Он всегда на рассвете..."
   Кнорр возражает: " Неправда. Шмуцхофф никогда не играет..."
   Самоуверенный передразнивает: "Шмуцхофф никогда не играет... Дурак ты, легковерный... Играет, да еще и жульничает. Я сам ему в прошлом месяце 20 миллиардов влетел. Если бы не эта шлюха, не знаю как рассчитался... Кстати, судя по голосам, тебе всё сыкухи звонят, а? Что это ты, Кнорр, никак не можешь из этой весовой категории выбраться? Давай мужай, Кнорр, дерзай..., а то стыдно уже, не юноша...".
   Кнорр обижается, это его больное место и ядовито бросает: "Куда уж нам. За нас разве Лили Марлен замуж пойдет?"
   Самоуверенный взрывается: " Ах ты, щегол. (Кидает в электрика домино и отпускает чувствительную оплеуху). Сколько раз я говорил, чтобы не смели называть эту шлюху моей женой? Я же говорил, что мне это неприятно".
   Кнорр вот-вот заплачет: "А я сколько раз говорил, чтобы ты не называл меня Кнорр - вкусен и скор, мне это тоже неприятно".
   Самоуверенный вошел в раж. Он трясет электрика, захватив на груди комбинезон: " Я буду называть тебя как захочу, потому что я Райнер Вернер Фасбиндер, а ты... Кнорр - вкусен и скор. Что ты можешь сделать, чтобы я перестал тебя так называть, а? То-то... Жизнь - это бокс, Кнорр, а ты хреновый боксер и вынужден уступать хорошим боксерам (отвешивает еще одну оплеуху, менее чувствительную, он заметно остыл). Не обижайся, Кнорр, но, только следуя моей методе, мы сможем стать настоящими мужчинами. Такими, какими были наши отцы. А если мы будем хлюпиками, то так и будем вечно носить накладные бороды и лысины... И никогда не отомстим Крысолову..."
   Внезапно Фасбиндер замолкает на несколько секунд, потом шепчет: "Идея" и снова приходит в импульсивное движение: " Кнорр, буди своих помощников, дело есть". Подбегает к двери, распахивает и кричит в коридор: " Эй, салаги, подъем, живо сюда".
   В комнату входят два подростка лет 15-ти, один худой и длинный, другой толстый и низенький.
   Фасбиндер командует: "Значит, так. Ты, мордатый, как тебя? Правильно, Вайгель... Бежишь, Вайгель, сейчас ко мне домой, знаешь где я живу? Правильно, Вальдштрассе 14, вот тут за углом. Скажешь моему денщику, Зауэру, пусть снимет со стены в охотничьем зале две сабли...драгунские, он знает, и мухой бежишь с ними назад. На, покажешь ему мой перстень...(снимает и отдает массивный перстень). Давай, бегом".
   Вайгель убегает, второй подросток сонно таращится по сторонам.
   Кнорр беспокоится: " Что все это значит, Райнер?"
   Фасбиндер поворачивается к нему, глаза его горят, как у фанатика: " А это значит, Кнорр, что я тебя только что оскорбил при свидетелях и ты меня вызываешь на дуэль".
   Кнорр пугается: "И не подумаю... Никто меня не оскорблял".
   Фасбиндер дает ему ритуальную пощечину и спрашивает: " А теперь?"
   Кнорр упрямиться: "Все равно не вызову, не старайся".
   Фасбиндер: "Трусишь?"
   Кнорр: "Не в этом дело, Райнер, просто ты мой друг, я люблю тебя".
   Фасбиндер: "Я тебя тоже люблю, Готлиб, но так вот и проверяется настоящий мужчина. Легко убить врага, а вот попробуй убить друга... это под силу только сильному".
   Кнорр: "Ты не можешь меня вызвать без причины".
   Фасбиндер: "Не юли, Кнорр, ты знаешь, что Кодекс Штюрмера дает мне право вызвать без видимой причины любого нижестоящего по разряду... Я Штюрмер разряда Обесмертивших Свое Имя, ты - Штюрмер разряда Работяги... все по закону".
   Кнорр: "Но Кодекс Штюрмера также предусматривает и наказания за дуэли. Тебя ждет перевод из категории Кровь в категорию Ни Единой Царапины на полгода и изъятие медальона с портретом Шмуцхоффа. А если ты меня ещё и ранишь, то... на целый месяц в Плебс, разряд Деликвент... Зачем тебе это, Райнер? Не стоит".
   Фасбиндер: "У тебя всегда была редкая память, Готлиб... А какое наказание меня ждет, если я тебя убью, а? Помнишь?"
   Кнорр испуганно: " Тебя ждет... А зачем ты спрашиваешь, Райнер? Ты ведь не..."
   Фасбиндер оживляется: "А, вот и Вайгель... О, принес...хорошо, давай сюда".
   Вайгель отдает сабли и возвращает перстень.
   Фасбиндер объявляет: "Значит так, Кнорр, мой секундант - Вайгель, твой - этот... как тебя? Правильно, Пфайфер. Пошли в сад, быстро... что такое?"
   Вайгель переминается с ноги на ногу: "Герр Фасбиндер, согласно Закона секундант обязан не позже чем за 5 минут до начала дуэли позвонить в Штюрмер-полицайучасток, иначе его ждет..."
   Фасбиндер смеется: "Еще один законник. Что, салага, боишься стать помощником говновоза?...Давай, звони мухой и догоняй нас в саду, пять минут мы ждать, конечно, не будем..."
   Кнорр протестует: "Почему это не будем, еще как будем, за нарушение правила пяти минут тебя ждет..."
   Фасбиндер обрывает нетерпеливо: "Никакого нарушения. Зауэр, мой денщик, тоже законник, и, я уверен, что он уже давно позвонил, сука, в Участок. Он знает, зачем мне сабли, он уже полгода у меня. Кстати, (кричит из коридора)...Вайгель, ты не заметил, Лили Марлен была дома? Не знаешь? А Зауэр как с тобой разговаривал, не шепотом? Нет? Ну понятно, эта шлюха где-то шляется до самого утра...Ну, чего встал, Кнорр, шагом марш в сад. Думаешь затянуть время до прихода Полицаев? Напрасно. Там, в Участках никогда не спешат на вызов, я сам не раз дежурил, знаю. Заметь, Кнорр, Вайгель звонит не потому, что переживает за тебя, насрать ему на твою жизнь...А Зауэру, бездельнику, насрать на мою. Они бояться наказания за недонесение. Так то. Вот и весь Закон".
   Говоря это, Фасбиндер увлекает Кнорра за собой. Кнорр идет медленно и затравлено смотрит на улицу. Фасбиндер обнимает его за плечо и смеется: "Да не бзди ты так. Ты что поверил? Про убийство? Дурак, не позорь меня перед полицаями, они сейчас придут, а мы... Пошли в сад, пофехтуем слегка и я получу свое очередное взыскание. У меня уже месяц взысканий не было, все Обессмертившие Свое Имя смеются...Позор. Пошли. Спасешь мою репутацию. Подумаешь... Отберут медальон, вернут медальон, фигня какая".
   Кнорр ободряется: "Так ты шутил, Райнер, а я, знаешь как испугался, я думал, что ты моим убийством хотел получить разрешение на поиски Крысолова".
   Кнорр радостно посмеивается, они с Фасбиндером обнявшись входят в сад и останавливаются. Фасбиндер протягивает Кнорру саблю, пробует клинок своей на упругость, оглядывается окрест и с чувством говорит: " Смотри какое чудесное утро, Кнорр. Вот в такое же точно утро пришел тогда в наш несчасный Гамельн Крысолов и достал из-за пазухи свою сраную дудку...Ты готов, Кнорр, ты знаешь, все-таки посопротивляйся...Знаешь, будто мы по-настоящему. Начнем?"
   Делает торжественную отмашку и улыбка на его лице становиться зловещей. Вдруг он замечает приблизившихся Вайгеля и Пфайфера: "А ну-ка, секунданты, соблюдайте закон... Мухой на 50 метров".
   Секунданты отходят и камера берет крупно их лица. Слышны удары сабель и реплики дуэлянтов, лица Пфайфера и Вайгеля следят за боем. Вайгель не отрывая взгляда, тихо говорит: "Ставлю 10 против одного, что Фасбиндер зарежет его до прихода полицаев". Пфайфер тоже не отрывая взгляда, отвечает: "Зачем ему убивать? Герр Фасбиндер не станет рисковать своим положением".
   Вайгель: "Десять против одного, идет?"
   Пфайфер: "если к приходу полицаев Кнорр жив, с тебя 100 миллионов марок, если труп, то с меня 10 миллионов, так?"
   Вайгель: "Замётано".
   Они продолжают следить за боем, на экране по-прежнему только их лица. Вдруг за кадром слышится приглушенный вскрик, и Пфайфер жмуриться от досады. Вайгель не без торжества шепчет в наступившей тишине: "Готовь 10 лимонов".
   Сразу же вид сада сверху. За кадром звучит Песня. В кадре Кнорр, лежащий на спине в траве. На груди у него кровь. Невдалеке стоит Фасбиндер с саблей в руках. Он задумчиво смотрит в небо, потом вонзает саблю клинком в дерн и медленно уходит из кадра. Камера поднимается медленно все выше и выше. Вбегают в кадр полицаи (все очень молоды) суматошно бегают вокруг Кнорра, несколько человек склоняется над ним, щупают пульс, расстегивают комбинезон, остальные растерянно смотрят вслед Фасбиндеру. Один (наверное офицер) отдает приказ и четверо берут труп на руки. Все движуться за Фасбиндером в правый нижний угол кадра. Камера сопровождает их, медленно опускаясь. Офицер выдергивает саблю Фасбиндера, вытирает кровь дерном, поднимает вторую саблю с земли и догоняет Фасбиндера. Поравнявшись с ним, он что-то говорит, тот не глядя, кивает, и они последними уходят из кадра. В продолжение всего этого эпизода голосов не слышно, звучит только Песня, и все это время по экрану ползут титры (обязательно стилизованные под готический шрифт). Камера опускается, по саду красиво стелется утренний туман, в центр кадра выбегает петух и раскрывает клюв. Пения его не слышно. Затихает Песня, затемняется кадр.
  

? ? ?

  
   Богатая, но безвкусно обставленная гостиная. Много аляповатости в мебели и украшениях. У окна, за ломберным столиком стоит юноша лет 17 в форме, напоминающей военную. В руках у него колода карт, он беспрерывно тренирует один и тот же шулерский прием - при раздаче пытается незаметно сдать себе из- под колоды. У него плохо получается, он пробует снова и снова. Внезапно глянув в окно, он складывает карты в шкатулку, завинчивает пробку у початой бутылки и выходит в прихожую.
   Камера некоторое время дает пустую гостиную, из прихожей слышится голос Фасбиндера: "Зауэр, скотина, опять нализался?"
   Входят Фасбиндер, полицейский офицер с саблями, за ними денщик, отвечающий очень тихо. Фасбиндер напротив, почти кричит: "Опять шепчешь? Понятно. Значит, эта сука уже пришла и изволит почивать, а бедный влюбленный Зауэр оберегает сон своей госпожи. Вот, Фогель, полюбуйся - влюбленный денщик. Увесил все стены в своей комнате ее фотографиями, коллекционирует ее диски и видеокассеты, ворует ее чулки и подвязки, фетишист несчастный, подглядывает за ней в ванной и вообще мечтает ее трахнуть... надоело мастурбировать, а, Зауэр?".
   Зауэр смущенно отрицает: "Я никогда не подглядывал за фрау Фасбиндер".
   Фасбиндер взрывается: "Какая еще фрау Фасбиндер? Я как велел ее называть? Много чести этой шлюхе... (успокаивается). Вот, что, Зауэр, возьми сабли, вычисти их и повесь на место. Постой... Потом принесешь нам чернильный прибор и бумаги, давай мухой". Зауэр уходит.
   Фасбиндер подводит Фогеля к ломберному столику и берет в руки колоду: "Сыграем, Фогель".
   Офицер мнется: "Некогда... Мне рапорт нужно поскорее".
   Фасбиндер бросает карты, наливает себе и Фогелю в фужеры, они пьют, не чокаясь - за покойника - потом Фасбиндер задумчиво произносит: "Бедняга Кнорр хотел мне что-то сказать... но не успел... Только начал "Ах, Райнер..." - и аут, - выходит из задумчивости и громко кричит. - Зауэр, скотина, долго тебя ждать?"
   Сразу же за этим из прихожей, сверху доносится скрип открываемой двери и женский крик: "Ты заткнешься когда-нибудь, алкаш, или нет? Опять пропьянствовал всю ночь, а с утра вламываешься в мой дом с ханыгами и устраиваешь дебош? Хочешь вылететь отсюда, обезьяна? Соскучился по офицерскому общежитию?"
   Фасбиндер берет фарфоровую статуэтку, прячет ее за спину, подходит к дверям, ведущим в прихожую (из комнаты видна только лестница, ведущая наверх), задирает голову и наиграно учтиво приветствует: "А-а-а...фрау Фасбиндер... Гутен морген. Бедная фрау Фасбиндер, всю ночь глаз не смыкала, все мужа ждала, ждала, а он приходит на рассвете и тревожит ее своими ужасными пьяными выходками... Так?"
   Сверху доносится раздраженный крик: "Прекрати представление, вонючка".
   Фасбиндер теряет терпение: "Я спрашиваю в последний раз, фрау Фасбиндер ночевала дома?"
   Женский голос срывается на визг: "Да-а-а...".
   Фасбиндер молниеносно швыряет куда-то вверх статуэтку с криком: "Получай, сука".
   Сверху слышится звук разбитого фарфора, короткий визг, потом женский голос азартно кричит: " Ах так, обезьяна? Вот тебе..." Сверху в Фасбиндера летят предметы домашнего обихода, мягкие, твердые и бьющиеся. Он подпрыгивает и поднимает над головой руки, увертываясь от обстрела. Кое-что он успевает поднять с пола и швырнуть вверх. Наконец обстрел заканчивается, наверху хлопает дверь. Фасбиндер по тигриному изогнувшись мчится по лестнице, но не исчезает, а останавливается на пол пути и, нагнувшись через перила, кричит в гостиную: " Фогель, управляйся тут без меня, а тут... сам видишь... дела семейные".
   Фогель недовольно отвечает: "Как это без тебя. Ты же должен мне заявление написать на имя... Да и в рапорте расписаться..."
   Фасбиндер нетерпеливо морщится: "А, черт...Значит так, сделаем так...Зауэр... а вот и ты. Садишься сейчас мухой и пишешь, что продиктует Фогель, потом приберешься тут (показывает на пол). Фогель, продиктуй ему все, и в моем заявлении укажи, как я тебе сказал, про Вендерса, понял? А я сейчас на чистых листах распишусь и печать поставлю. Зауэр, сюда".
   Фасбиндер спускается на последнюю ступеньку, берет у Зауэра два листа, обмакивает перо в чернильницу, и ищет глазами, обо что бы опереться, потом кричит Зауэру: "Раком, скотина".
   Зауэр поворачивается к нему задом и сгибается, Фасбиндер кладет листы ему на спину, расписывается, бросает на прибор ручку, снимает перстень, мажет его об каблук и ставит печать.
   После этого он, скабрезно улыбнувшись, пихает бедрами Зауэра в задницу, отчего тот падает: "Свободен...Фогель, ты вообще построже с ним, будет плохо писать... в рыло. Ему полезно, а то разбаловался совсем, сачек... И не надо таких постных рож, скотина, а то я тебе...такую рекомендацию напишу напоследок, до пенсии в ефрейторах ходить будешь".
   Закончив с распоряжениями, Фасбиндер растопыривает пальцы: "Так, тут закончил, теперь наверх". Стремительно поднимается по лестнице и исчезает.
   В кадре остаются Зауэр с Фогелем. Они подходят к столику, Зауэр кладет на него прибор и бумагу.
   В это время сверху доносится голос Фасбиндера: "Ну хватит баловаться, открой. (В ответ слышатся неясные приглушенные дверью угрозы)...Открой или я дверь выломаю, ты меня знаешь". Некоторое время слышны переговоры, потом раздаются удары, звук выломанной двери и беспорядочные крики и шум драки.
   Фогель прислушивается к глухим шумам наверху и с тревогой спрашивает Зауэра: "А он там ее не...того? Не замочит...Как Кнорра?"
   Зауэр угрюмо отвечает: "Ни хрена... У них каждый день с этого начинается... как зарядка... А кончается все... одним и тем же".
   Фогель похабно оскаливается и делает откровенный жест: "Этим?"
   Зауэр убито кивает и стыдливо потупляет голову. Фогель не прочь поговорить на эту тему, но не найдя в Зауэре сочувствия, убирает с лица улыбку, хмуриться и указывает пальцем на стол. Зауэр послушно садится.
   Фогель закладывает руки за спину и, шагая вокруг стола, начинает диктовать: "В правом верхнем углу... Начальнику личной герра Шмуцхоффа... отца и старшего брата всех жителей Гамельна... канцелярии..." Кадр затемняется.
  

? ? ?

  
   Фойе военного ведомства. По коридорам снуют молодые (не старше 18-ти) парни, одетые в военную форму странного покроя - тут и эполеты, и аксельбанты, и френчи, и камуфляжи, и береты, и фуражки. Много безвкусных украшений, вроде отороченных белым кембриком шевронов и бахромы на пилотках. Знаки различия непонятны. Слева стеклянная дежурка, виден пульт с телефонами и сигнализацией. За стеклом два дежурных офицера лет 18-ти, сидя играют в тюремное очко (на пальцах). По фойе к дежурке приближается невысокий парнишка в длинном кожаном пальто и шляпе. Глаза скрыты темными очками, на лице накладные усы и борода. Подойдя к стеклу, он хочет что-то спросить у офицеров, но тут раскрывается кейс, который он несет в правой руке, и на пол с шумом высыпается содержимое - несколько колод карт, порножурналы, шоколад, пару консервов с деликатесами, бутылка коньяка, какие-то кружевные тряпки и прочий красивый хлам, ориентированный на подростков. Бутылка разбивается, парнишка ругается по-немецки и быстро приседает на корточки, лихорадочно собирая пожитки. Из-за стекла заинтересованно выглядывают офицеры, а вокруг суетящегося сопляка собирается толпа. Слышны шутки. Молодой офицер в сапогах со шпорами, с развязанными манерами, нагибается и выхватывает из кейса тряпку, показывает ее всем присутствующим. Тряпка оказывается женскими трусиками (явно б/у). Он держит их двумя пальцами на отлете и со смехом спрашивает пострадавшего: "Майер, ты чего мусоришь? А ну не прячь, жмот, покажи, что у тебя там?" Все со смехом начинают отбирать у запуганного очкарика вещи, нападая со всех сторон. Тот отчаянно защищает свое добро, над ним жестоко по-юношески издеваются.
   Офицер со шпорами, выступая в роли заводилы, атакует: "Ну-ка, посмотрим, чем лакомятся в Штюрмерюристколлегии. А это что такое...?"
   Видя, что очкарик не намерен делиться, весельчак кричит дежурным: "Ах, жмот, ты так? Ладно...Ну-ка позвоните его жене и сообщите, что мы тут у него обнаружили...(показывает бюстгальтер)... Сейчас мы ее обрадуем".
   Офицеры в дежурке подхватывают игру, один хватает телефонную трубку и крутит диск, а другой приплясывает и радуется: "Сейчас, сейчас".
   Дежурный офицер кричит в трубку: "Алло, справочная? Это из Штюрмервера говорят. Подскажите-ка нам номер фрау Майер, да-да жены начальника штюрмерюристколлегии... Жду, - радостно смотрит в фойе и угрожает. - Сейчас мы ей...".
   Испуганный Майер пробует припугнуть обидчиков, приказывает прекратить, но никто его не боится.
   Слышны крики из толпы: "У себя в конторе приказывать будешь". Тогда Майер начинает униженно просить, заискивая перед заводилой: "Ну, Вальтер, ну не надо... мы же друзья, Вальтер... Скажи, чтобы он положил трубку... Я отблагодарю".
   Заводила Вальтер подмигивает в дежурку и снисходительно говорит: "Ладно, отставить... Значит отдаешь нам это, это и... это... и еще вот это, и это, и, пожалуй, еще...".
   Из толпы слышаться подсказки: "И зажигалку, Вальтер... и кубик Рубика пусть отдаст".
   Загнанный в тупик Майер злобно кричит и разбрасывает вещи из кейса: "Нате, подавитесь, жрите... пользуйтесь, козлы". Вокруг него образуется свалка, все ловят. Выхватывают друг у друга, делят и шумят.
   Вальтер швыряет в Майера трусики: "А этот, триппер не подсовывай... Ты не на таможне. Вкусненького больше ничего нет?"
   В этот момент раздается могучий бас: "Что тут происходит, мать вашу? Почему в штабе базар? Почему в дежурке никого нет? Соскучились по гауптвахте, висельники?" Все испуганно вытягиваются во фрунт, пряча за спинами трофеи. На передний план выходит огромного роста и веса молодой парень в разукрашенной до нелепости форме. По реакции присутствующих видно, что это крупная шишка. Никто не отваживается рапортовать, тогда вперед выступает находчивый Вальтер и докладывает: "Разрешите доложить, герр Фельдмаршал... помогаем собрать вещи, рассыпавшиеся из чемодана начальника Штюрмерюристколлегии, этой раззявы штатской. - Увидев на толстом лице фельдмаршала улыбку, и поняв, что доклад тому нравиться, Вальтер продолжает. - А в чемодане у него вот, что мы обнаружили, герр Фельдмаршал". Показывает бюстгальтер. Толстяк громко ржет: "Чей, это, а, Майер? Только не надо опять врать, что ты спишь с Маргарет фон Тротта, такая женщина никогда не даст тебе, засранцу". Все вокруг подхалимски смеются после шуток фельдмаршала. Майер стыдливо отворачивается. Фельдмаршал спрашивает его уже миролюбиво: "А ты, чего к нам пожаловал, Майер? У вас в ведомстве не слышно насчет премиальных за прошлый год?"
   Майер жалко лепечет: "Не знаю, я к твоему начальнику штаба с поручением... Дело одно". Фельдмаршал уточняет: "К Вендерсу? Ну, иди, он у себя, в подвале".
   Майер уходит.
   Фельдмаршал смотрит ему в след и удивляется: "И чего это Вендерс с этим говнюком якшается?" Все заискивающе кивают и пожимают плечами. Тут толстяк замечает у них расхищенные вещи и грозно вопрошает басом: "А это что у вас?" Все нерешительно мнутся, опять выручает Вальтер. Он подсовывает фельдмаршалу добычу и холуйствует: "А это Майер угостил нас... а мы решили взять и подарить вам, герр фельдмаршал в связи, так сказать, с наступающим днем рождения вашей супруги..." Все подсовывают фельдмаршалу трофеи, он начальственно принимает подарки рассовывает по карманам кителя и плаща. Вальтер угодливо подсовывает ему порножурналы. Фельдмаршал громко восхищается: "Вот это да... Гляди, вот эта черненькая сразу два заглотила, ха-ха-ха". Уставившись в журнал, толстяк уходит, толпа смотрит ему в след с завистью и сожалением. Вальтер показывает в спину ушедшему неприличный жест, все вымучено улыбаются и расходятся. Вальтер стоит разочарованно посреди фойе, потом протягивает палец в сторону дежурки и говорит офицеру за пультом: "А фрау Майер ты все-таки позвони..."
   Кадр затемняется.
  

? ? ?

  
   Подвал военного ведомства. Виден интерьер крайней комнаты с открытой дверью. Там связистское оборудование, шкафы и ячейки до потолка. Один молодой офицер с наушниками подсоединяется к разным входам по очереди, двое других (тоже молодые) мечут дартс в подвешенную на стену мишень. Камера делает поворот и показывает узкий коридор. Издали приближаются 2 молодых качка в форме скроенной так, чтобы подчеркнуть их фигуры. Они жуют жвачку и походкой косят под Шварценеггера. От них жмутся к стенкам коридора два совсем зеленых салажонка лет 14-ти, моющих пол швабрами. Качки подходят к открытой двери и заглядывают. Один из них манит пальцем офицера, тот мечет дротик и подходит. Ближний качек снимает с себя очки с зеркальными стеклами, дышит на них и протирает галстуком подошедшего офицера. Унизив его таким способом, он спрашивает манерным шепотом, как говорят в Голливудских фильмах: "Кто это сделал, Вебер?"
   Вебер явно трусит, он часто моргает и выдавливает из себя: "Ты про тот склад, за аккумуляторной?"
   Качек выдувает из жвачки огромный пузырь и хлопает им перед самым носом Вебера: "Не тяни".
   Вебер быстро отвечает: "Кто же еще? Вендерс конечно. Он нас всех достал уже своими шмонами".
   Качек равнодушно спрашивает: "А вы что, не можете его проучить, доходяги?"
   Вебер конфузится: "Ну...как мы... Он нам не ровня... Обессмертивший Свое Имя... категория Кровь".
   Качки насмешливо переглядываются, один по-актерски вскидывает брови и издает губами малоэстетичный звук, второй отвечает: "Ладно, сейчас мы умоем его этой категорией... Он у себя?"
   Вебер пугается: "Был у себя... А может не надо? Вендерс со Шмуцхоффом на короткой ноге".
   Качек обрывает: "Усохни. Мы сами со Шмуцхоффом на ты. Значит так, Вебер, мы сейчас войдем к нему, будет небольшой шум, если что, вы потом говорите - никого не видели, ничего не слышали. А ты, Вебер, идешь на лестницу, и если будет спускаться кто-нибудь из тузов, быстро по его двери. Все усек? Выполняй". Вебер быстро уходит по коридору и сворачивает влево. Качки медленно подходят к одной из дверей справа по коридору. Они на ходу разминают суставы, как боксеры, и пытаются войти, но дверь заперта. Один спрашивает полотеров: "Где начальник штаба, щеглы?"
   Салаги вытягиваются во фрунт, один отвечает: "В уборную вышел, герр обер-лейтенант".
   Второй качек уточняет: "Он там один?" - "Так точно, герр обер-лейтенант".
   Качки удаляются вглубь коридора, камера берет крупно полотеров с затылка. Они смотрят на удаляющихся качков, один поворачивает голову и спрашивает напарника: "Знаешь что они хотят сделать? Они сейчас отметелят Вендерса, я подслушал".
   Второй отвечает: "Так ему и надо, козлу. Вечно меня заставляет уборную драить... (дразнит голосом) чтобы очко блестело как у котика яйца... Пусть получит свое".
   Тем временем качки в конце коридора сворачивают и входят, закрывая за собой дверь. Некоторое время тихо, потом раздаются удары, грохот досок, неясные крики. Дверь резко распахивается от вылетаемого тела одного из качков, который падает, следом выбегает второй, перепрыгивает через товарища и бежит на камеру. Он держится за ухо. Сзади его догоняет второй качек, успевший подняться. За ним бежит и кидает вдогонку обломки какой-то мебели кто-то третий. Его плохо видно. Вся троица один за другим сворачивают влево и исчезают. В кадре только полотеры.
   Один говорит: "Ну и дела. Я и не думал, что Вендерс двух сможет отбуцать".
   Второй, тот что желал Вендерсу получить свое, невозмутимо отвечает: "А я всегда знал, что Вендерс крутой мужик".
   Появляется в кадре Вебер, он испуганно смотрит куда-то влево и вверх, потом закрывает дверь и возвращается к себе. Проходя мимо полотеров, он быстро бросает на ходу: "Они пришли и сразу к нему, ни с кем не разговаривали. Поняли, салаги?"
   Полотеры продолжают стоять затылками к камере, вдруг один быстро идет на место сражения и, нагнувшись, поднимает с пола оброненные одним из качков очки. Второй полотер подходит к товарищу и они по очереди меряют очки. Дверь с лестницы открывается и входят Вендерс со шваброй в руке и Майер со своим кейсом. Вендерс одет в галифе с подтяжками и сапоги. Кителя нет. Он возбужденно говорит: "На гауптвахте сгною, матку наизнанку выверну".
   Майер его успокаивает: "Ладно, не престало начальнику штаба бегать по лестницам, сами завтра к тебе явятся с повинной".
   Вендерс добавляет: "И штаны сами спустят".
   Поравнявшись с полотерами, Вендерс отдает швабру и отеческим тоном приказывает: "Сынок, принеси-ка из уборной мой китель... и приберись там... как у котика яйца".
   Один полотер мгновенно бежит выполнять. Вендерс подводит Майера к своему кабинету, достает из галифе ключ отпирает дверь, пропускает вперед Майера и входит следом. В кадре остается один полотер средним планом, он одевает очки, становиться в картинную стойку и делает руками и ногами несколько ударов в воздух. Из уборной выходит второй и идет на камеру, торжественно неся на вытянутых руках китель. Он успевает на ходу бережно снять с него несколько соринок, подходит к двери, стучит и входит. Камера следует за ним внутрь. Полотер аккуратно вешает китель на спинку стула и выходит. В кабинете остаются Вендерс и Майер и продолжают прерванный разговор. Вендерс не высок, но плотен, стрижка короткая, лицо совестливое. На вид лет 19 от силы. Он сидит на радиаторе, держит в руках только что прочитанную бумагу и перебрасывается фразами с Майером, который сидит перед письменным столом и курит, глядя в раскрытый кейс на столе. Вендерс печально смотрит перед собой и говорит: "Все-таки он добился своего... Я знал, что так и будет... Ну и что теперь?"
   Майер оживляется: "А что теперь? Ты теперь свободен до вечера, иди, отсыпайся, а в 2000 в Юристколлегию, на церемонию. Вот возьми, это тебе. Так называемая повестка Филоктета".
   Протягивает Вендерсу лист бумаги, тот берет его и морщится: "Я, Филоктет... у Райнера. С ума сойти. - Помолчав он оживляется. - Слушай, а может еще можно его отговорить? Что если я ему позвоню?"
   Майер качает головой: "Нет, Вим, процесс уже пошел... не остановишь. Ты не хуже меня знаешь, да и не согласится он... для этого он и убил Кнорра, звонить ты ему не можешь, сразу разъединят, его прослушивают. Мне вот еще один раз позвонить полагается, предупредить, что Филоктет назначен... кстати, можно от тебя позвонить".
   Вендерс отвечает: "Звони, конечно", - и поворачивается к боковой стенке. Камера берет его крупно, в профиль. Лицо у нег расстроено.
   Слышен голос Майера: "Алло... Черт, сорвалось...".
   Слышен звук крутящегося телефонного диска.
   Кадр затемняется.
  

? ? ?

  
   Спальня со стильной мебелью. На краю постели сидит женщина лет сорока, красивая и холеная, в дезабилье, за ее спиной лежит Фасбиндер, частично укрытый простыней. По всей спальне валяются следы недавнего боя.
   Женщина рассматривает на предплечье синяк и показывает Фасбиндеру с упреком: "Ханне ты таких украшений не оставлял".
   Фасбиндер закуривает и лениво отвечает: "Ханна не была такой шлюхой".
   Женщина швыряет в него чем-то, Фасбиндер равнодушно уклоняется: "Не старайся... Хватит с тебя".
   Женщина пытается завести Фасбиндера: "А может не хватит".
   Фасбиндер не заводится: "Тогда спустись вниз и используй Зауэра... Заодно скажешь ему, чтобы до вечера меня не будил. Мне надо выспаться, ночью важное дело".
   Женщина одевает халат: "Знаю я твои важные дела. Опять карты... У меня на твои проигрыши денег нет. Попробуй из дому еще хоть одну веешь вынести, обезьяна".
   Фасбиндер резко обрывает: "Пошла отсюда, кошка драная, муж спать будет".
   Женщина переходит на визг: "Сам катись, свинья, это моя спальня. И у меня тоже дела есть... Мне нужно новый клип посмотреть".
   Достает из сумочки видеокассету, вставляет в видак и включает. На экране телевизора появляется она же, еще красивее, чем в жизни, ярко накрашенная и вызывающе одетая. Она танцует и поет пошлую эстрадную песню, вокруг нее вихляются и подвывают изломанные подростки, по виду педерасты и лесбиянки. Женщина садится на кровать и смотрит в экран телевизора. Фасбиндер требует выключит, но жена не реагирует. Фасбиндер берет в руку увесистый предмет и спрашивает: "Сомневаешься в моей меткости?"
   Звонит телефон на прикроватной тумбочке, Фасбиндер кидает в телевизор предметом, но промахивается и берет трубку: "Да... Я. Это ты, Майер? А Вим где? Что? Это моя шлюха телевизор смотрит. (Отрывается от трубки и кричит жене - Да выруби это говно - но та назло ему прибавляет звук, Фасбиндер ныряет с трубкой под подушку и орет дальше) Я спрашиваю, где Вим? Так ты от него звонишь? Дай ему трубку... Почему? А мне насрать... Я говорю, дай трубку Виму...(кричит трубку кому-то постороннему) я тебе разъединю, салага... я тебя по голосу вычислю и через час ты у меня сапоги лизать будешь... Я хочу два слова сказать своему Филоктету... Ну, сучонок... Майер, это ты? Ладно, передай Виму, чтобы он ничего не говорил обо мне Ханне. Передашь...?"
   Женщина сделала звук тише и прислушивается к разговору, потом нажала кнопку "стоп" и повернулась к Фасбиндеру. На экране телевизора ее лицо, искривленным и изломанным. Фасбиндер кладет трубку, жена переспрашивает: "Ты что-то сказал про Филоктета?... Так ты что, добился таки... Ах ты, обезьяна. А что будет со мной, ты подумал?"
   Фасбиндер отмахивается: "Найдешь себе нового мужа, свято место пусто не бывает... (он хлопает ладонью по постели). Кто там следующий в очереди? Якобс?"
   Жена опускает голову: "Ох, идиот... Сопляки. Дался им этот Крысолов. И как это Шмуцхофф разрешил, ведь он обещал еще тогда, после того как Фриц...".
   Фасбиндер вставляет: "Шмуцхофф всегда любил обещать".
   Жена внезапно оживляется: "А может сбежим в Ганновер? Жить будем не хуже чем тут, меня там знаешь, как любят. Будем всегда вместе, обезьяна, разве тебе со мной плохо было, скажи?"
   Фасбиндер вздыхает: "Дура ты, Лили. Ты понимаешь, что я всю дорогу об этом мечтал... И сейчас я специально для этого Кнорра завалил. Ты понимаешь? Лишь для того, чтобы получить разрешение... Да и сдался мне твой вонючий Ганновер?"
   Лили Марлен вскакивает с постели: "Ах так? Ну и катись, сопляк".
   Фасбиндер тоже закипает: "Да какие ко мне могут быть претензии? Я тебе еще до венчания сказал, что рано или поздно отправлюсь на Охоту".
   Лили Марлен кричит: "Ты меня никогда не любил, только одного от меня хотел... От Ханны своей за Крысоловом почему-то не ушел..." Она снова запускает видак и клип снова громко врывается в кадр.
   Фасбиндер взрывается: "Сколько раз говорил, чтобы не смела говорить о Ханне, шлюха".
   Начинается новое сражение, летят подушки, тряпки, слышны крики, удары, но тихо, все забивает эстрадная песенка из видеоклипа.
   Камера медленно наезжает на экран телевизора, берет его крупно, во весь экран, потом также медленно отступает и в кадре оказывается небольшой бар с многочисленными посетителями (юноши и девушки не старше 20 лет, но попадаются немолодые накрашенные и развязные женщины), над буфетной стойкой телевизор, в котором идет тот же клип. За буфетной стойкой прилизанный молодой человек наливает посетителям из нарядных бутылок, за его спиной стоит молодящаяся старуха. Вокруг шумят и веселятся. За некоторыми столиками играют в карты, кости.
   Камера приближается к одной группе парней, играющих в карты, сдающий замечает: "О, новый клип Лили Марлен. Вот это баба... Я завидую Фасбиндеру". Сосед ему замечает: "Можешь начинать кому-нибудь другому, например, Якобсу". - "А что, он ее бросил?" - "Фасбиндер завтра утром отправляется на поиски Крысолова". - "Врешь, поиски Крысолова уже запрещены". - "Это дуэли запрещены... Фасбиндер утром Кнорра продырявил и чтобы уйти от наказания выбрал...". - "А ты откуда знаешь?". - "А у меня мать замужем за Майером, начальником Штюрмерюристколлегии. Он сегодня полдня бегал оформлял". - "А я думаю, что Фасбиндер спецом Кнорра прикончил, чтобы иметь этот выбор. Он же свихнулся на этом Крысолове, не верит, что его невозможно поймать... Вечно орет по пьянке - Ух, доберусь я до этого Крысолова". - "А кто у него Филоктетом, не знаешь?" - "Вендерс, конечно, кто же еще". - "Да, они большие кореша, даже из-за Ханны своей не поссорились". - "Дурак Фасбиндер, от такой бабы за Крысоловом убегает... Я бы ни за что...". - "А может она его того...заездила, а?" - "Да, бывает и так, ха-ха-ха".
   Все смеются и смотрят на Лили Марлен, пляшущую в телевизоре.
   Камера наезжает на окно бара и как бы проходит сквозь стекло, и движется теперь по улице города. Поздний вечер. Горят рекламы. Много увеселительных заведений, через окна видно как в них молодежь обоего пола развлекается, многие играют в азартные игры в настольных и автоматических вариантах. Прохожие, в основном, юноши и девушки, из пожилых и старых только женщины, мужчин даже среднего возраста не видно. Город напоминает детскую - нарядно, но грязно и захламлено. Кадр затемняется.
  

? ? ?

  
   Неброско обставленная комната. Свечи в канделябрах. У массивного старинного шкафа с большим зеркалом стоит начальник штаба Вендерс. Он в цивильных брюках и свитере. Придирчиво рассматривает в зеркало подбородок и щеки - только что побрился. Со спины к нему подходит высокая породистая женщина, укутанная в шаль поверх длинного платья, прическа сложная - с заколками и лентами, на вид лет 45. Она обнимает его сзади и кладет голову ему на плечо. Они долго смотрят друг на друга через зеркало. Вендерс открывает шкаф и достает кожаную куртку коричневого цвета. Хочет одеть, но женщина мягко его останавливает: "Подожди, Вим. Сделай мне приятное".
   Вендерс вздыхает: "Опять". - "Ну пожалуйста, Вим".
   Вендерс обреченно открывает шкаф и ищет глазами что-то, но не находит. Поворачивается и вопросительно смотрит на женщину, сбоку из дверей входит как привидение величественного вида старик, седой и подтянутый. Ведет себя как дворецкий, но одет в строгий френч без знаков различия. В руках держит парадный китель с задрапированными наградами на груди.
   Женщина улыбается: "Франц почистил его для тебя".
   Вендерс берет у старика китель и тихо благодарит: "Спасибо, Франц".
   Старик отступает из кадра, Вендерс одевает китель с мукой в лице - видно, что это ему не нравиться. Он застегивает пуговицы, женщина ему помогает, они вдвоем осматривают китель в зеркало.
   Женщина говорит: "Знаешь, Вим, он сегодня на тебе как никогда... почти впору".
   Вендерс ухмыляется: "Почти... Я в нем как пацан".
   Женщина успокаивает: "Не забывай, что полковник Киндфатер сшил его, когда ему было 22 года, так что у тебя еще 3 года впереди. Мы тогда служили в Брауншвайте, он был начальником гарнизона. Там он получил первое ранение, когда..."
   Вендерс мягко останавливает: "Знаю, Ханна... Когда студенты-анархисты забаррикадировались в театре... наизусть помню". - "Я тебе, наверное, уже надоела вечными воспоминаниями о полковнике?" - "Не в этом дело... просто мне тяжело. Я ощущаю себя зеленым молокососом, вздумавшим равняться с богатыми и примеряющим чужие регалии".
   Женщина снимает драпировку с кителя: "Я велела Францу повесить на китель не ЕГО а твои награды, Вим".
   Вендерс обижается: "Ханна, ты перестаралась... Ты подталкиваешь меня к решению, которое я под давлением никогда не приму, ты понимаешь? Даже если я останусь с тобой, вряд ли стану вторым полковником Киндфатером" - "Вим, мы же договорились, что до утра не говорим на эту тему... И не надо, пожалуйста, меня упрекать за то, что я делаю, ведь я обязана это делать. Я вдова полковника и кому как не мне стараться дать Гамельну нового полковника Киндфатера... Тем более сейчас, когда он так в нем нуждается. И ведь я люблю тебя, Вим". - "Я тоже люблю тебя, Ханна...но честно скажу, если бы я завтра утром, вернувшись увидел на пороге свой чемодан, мне было бы легче". - "Мы же договорились, Вим".
   Вендерс два раза тихо говорит: "Ладно, - некоторое время примирительно молчит, потом спрашивает с виноватой улыбкой. - Ханна, а из Райнера если бы он не ушел... ты смогла сделать полковника Киндфатера?"
   Ханна слегка улыбается: "Знаешь, Вим, в каждом мужчине есть что-то от полковника Киндфатера. У Райнера было достаточно... меньше чем у тебя, но достаточно. - Ханна улыбается лукавей. - Но Райнеру не повезло - его не признал Франц... а тебя он сразу полюбил".
   Вендерс с теплой и одновременно стеснительной усмешкой смотрит в ту сторону куда ушел старик. Потом он снимает китель, Ханна прячет его в шкаф, и они выходят из комнаты в зал, а оттуда в прихожую идут медленно, приобнимая друг друга. Вендерс в левой руке волочит по полу куртку. Звучит музыкальная композиция на тему Песни из пролога. В прихожей Вендерс берет с вешалки наплечную кобуру и цепляет подмышку, потом открывает свою служебную кобуру, висящую рядом с повседневным кителем, но она пуста. Вендерс поворачивается к Ханне, но не успевает спросить - сбоку вырастает старый Франц с подносом в руках. На подносе вычищенный пистолет, рядом с ним масленка, ёршики, ветошь. Вендерс опустив глаза, берет пистолет, прячет подмышку и шепчет: "Спасибо, Франц". Но голоса его не слышно потому, что звучит музыка.
   Ханна улыбается и кутается в шаль.
   Кадр затемняется.
  

? ? ?

  
   Церемониальный зал Штюрмерюристколлегии. Вендерс и Фасбиндер стоят друг против друга очень близко и в упор глядят глаза в глаза друг другу. Вендерс заложил руки за спину, он мрачен. Фасбиндер актерствует - подмигивает, хмурит брови, строит глазки. Поодаль стоит Майер с бумагой в руке и читает: "Герр Фасбиндер, согласны ли вы, отправляясь нынче на Поиски Крысолова, взять себе в Филоктеты находящего тут герра Вендерса?"
   Фасбиндер ломает из себя стыдливую невесту на венчании, он потупляет глазки и пищит: "Да".
   Майер продолжает: "Герр Вендерс согласны ли вы стать верным Филоктетом герру Фасбиндеру и провести с ним последнюю ночь, дабы надлежащим образом приготовиться к предстоящей Охоте?"
   Вендерс отвечает: "Вынужден согласиться".
   Майер тараторит не глядя в бумагу: "Зачитываю вам ваши права и обязанности... Вы имеете право наносить визиты и посещать любые без исключения присутственные места и учреждения, а равно и частные квартиры. Вы имеете право просить и получать любые советы и сведения, касающиеся предстоящей Охоты. Пропуском вам послужат нагрудные знаки... (В этом месте Майер по-дружески извиняется)... Тут маленькая накладка - за нагрудными знаками вам придется сходить к этому идиоту Шпенглеру домой, он на больничном. (Снова переходит на официальный тон)... Вы обязаны явиться на ночное заседание Магистрата, а также в Ратушу, для получения напутствия от герра Шмуцхоффа, отца и старшего брата...".
   Фасбиндер нетерпеливо обрывает: "Да ясно, закругляйся".
   Майер и сам рад ускорить: "Тогда попрошу вас майне геррен подойти сюда и заполнить анкеты и расписаться... пустая формальность, вот, бите, анкета Охотника, вот - Филоктета". Вендерс и Фасбиндер подходят к столикам. Берут листки и быстро их заполняют. Фасбиндер заканчивает первым и, сдав листок, от нечего делать, заглядывает через плечо к Вендерсу, который еще пишет.
   Прочитав что-то он громко подтрунивает над товарищем: "Ого, Вим, а не слишком ли претенциозно?... Происхождение - сын плотника. Ну и ну. У тебя, что мания величия?"
   Вендерс переспрашивает: "О чем ты? Написал как есть".
   Фасбиндер понимающе кивает: " А, ну да, у тебя ведь всегда была двойка по закону Божию... Ну все, что ли, Майер?"
   Майер отдает листки стоящим рядом мелким чиновникам - 15-летним юнцам с глупыми лицами, и живо отвечает: "У меня все, теперь церемония проводов Охотника... Да, Райнер, Вим, я надеюсь вы не натрепитесь Шмуцхоффу,что за знаками я вас к Шпенглеру домой отправил? Сами понимаете - рок-н-рола без лажи не бывает. Вы же видите с кем мне приходится работать... (показывает на своих чиновников). Мне и так от Шмуцхоффа достается. Когда отправлялся на Поиски этот, как его... Бергер, то он про меня такого наплел в Ратуше, что Шмуцхофф меня чуть в кочегары не перевел... а там всего делов было - нагрудный знак без заколки".
   Фасбиндер шутливо пугает: "Ничего не знаю, все Шмуцхоффу доложу. Забюрократился в корень".
   Положив руку Вендерсу на плечо Фасбиндер выходит в вестибюль. Камера следует за ними. В вестибюле стоит группа парней и девушек в национальных немецких костюмах, несколько маленьких детей для колорита. По знаку одного парня (видимо распорядителя) девушки поют хором обрядово-величальную песню, в которой желают Отважному Охотнику вернуться с плененным Крысоловом и взять в жены самую красивую и благочестивую Гретхен, которая будет ждать его за вышивкой или ткацким станком.
   Камера берет их лицо по очереди крупно.
   Заметно, что многие из них поют не от душ, а по казенной надобности - с отсутствующим видом. Но есть и такие, которые проявляют рвение и даже заигрывающее смотрят на Фасбиндера. У таких, как правило, некрасивые внешность и фигуры. Фасбиндер наиграно придирчиво проходит вдоль шеренги девушек, останавливается возле каждой и пристально смотрит в глаза, делая некоторым смешные рожи (те опускают глазки и прыскают). Наконец девушки умолкают, Фасбиндер капризно брюзжит: "Ну что это такое... ну как же это... ну я прямо не знаю. Поют без выражения, в глаза ласково не смотрят... какие-то все толстомясые, некрасивые... (поворачивается из стороны в сторону, обращаясь за поддержкой ко всем). Какому Охотнику захочется после таких проводов возвращаться в Гамельн?"
   Обращается к парню-распорядителю проводов: "Что там у тебя, дальше? Мне их трахать, надеюсь, не надлежит? Слава Богу".
   Парень заискивающе улыбается: "Согласно обряду, каждая девушка должна поцеловать герра Охотника".
   Фасбиндер поворачивается к девушкам: "Меня одного или Филоктета тоже?"
   Одна толстуха сияет: "Можно и Филоктета, он тоже хорошенький". Прыскает.
   Фасбиндер громко спрашивает: "А в какое место?" - "В какое хочет герр Охотник".
   Фасбиндер поворачивается к девушкам задом и берется за брючные пуговицы и ремень: "Снимай штаны, мой верный Филоктет, нас целовать будут. Смеется. В толпе тоже раздаются смешки. Девицы расходятся, Фасбиндер с Вендерсом движутся дальше вдоль шеренги людей. Молодые парни с лицами лоботрясов жмут по очереди Фасбиндеру ладонь и заученно произносят: "Удачной охоты герр Фасбиндер".
   Ему подсовывают для благословения детишек - краснощеких бутузов - он отечески похлопывает из по щекам. Вендерс стоит чуть поодаль с недовольным лицом - видно, что спектакль ему надоедает. Многие из общественности протягивают Фасбиндеру мелкие, хитрые охотничьи атрибуты и просят взять с собой, уверяя, что это значительно облегчит поимку Крысолова.
   Когда попадаются очень уж смешные случаи - например, громоздкий глупосконструированный капкан - Фасбиндер со смехом поворачивается и показывает Вендерсу: "Ну ты видал? Полный отпад".
   Один юноша в седом парике и бороде и в нарочито стариковской одежде протягивает Фасбиндеру изящную коробочку и притворно шепелявит как беззубый старик: "Вожьми, шынок, это должно тебе помочь. Я уже 100 лет жанимаюсь ижучением повадок Крысолова, лучше меня его никто не ижучил. Тут шпециальные жатычки для ушей, чтобы жвуки флейты Крысолова не отняли у тебя волю и смелость".
   Фасбиндер показывает Вендерсу затычки и смеется: "Спасибо, старый хрыч, с этими затычками я его быстро завалю".
   Наконец все обойдены и Фасбиндер громко кричит: "Ну, все? Мероприятие закончилось? Тогда все по домам, а то уже скоро девять - "сад Фортуны" сейчас начнется".
   Все стремительно покидают помещение, Фасбиндер швыряет на пол коробочку с затычками, пинает ногами остальной хлам и кричит: "Майер, это все в музей".
   Майер переспрашивает: "Какой музей?" - "Как? У тебя нет музея? Почему? Вы что, выбрасываете в мусор всю эту тряхомудию? Ведь еще не один Охотник не взял с собой ничего из этого (он обводит рукой подарки). Я тебе советую, организуй музей, хочешь, я со Шмуцхоффом поговорю? Пусть жители Гамельна лет через тыщу посмотрят с чем отправлялись на Крысолова их наивные предки".
   Майер осклабляется: "Что ты, Райнер, разве Гамельн протянет тыщу лет?" - "Вот тут ты прав... Ну, ладно, мы пошли. Держи пять, обниматься не будем. Жди с добычей".
   Майер вздыхает с улыбкой: "Все так говорили". - "Что? Ты не веришь? Ах ты...Сомневаешься, что именно я завалю Крысолова? Да я тебе 10 Крысоловов приволоку, увидишь. Пошли, Вим".
   Фасбиндер с Вендерсом выходят на улицу, камера движется за ними. На улице ночь. Они медленно движутся по тротуару и перебрасываются фразами. Мимо по улице проезжают шикарные машины, из одной выглядывают пьяные девчоночьи лица и похабно визжат. Из салона доносится пошлая эстрадная музыка. За рулем виден очень молодой парень с наклеенными огромными усами, он вовсю старается быть замеченным прохожими - едет на малой скорости и высовывает тонкошеею голову с сигаретой в зубах в дверное окно. Фасбиндер и Вендерс не обращают внимания и идут дальше по шумной, нарядной центральной улице. Они проходят мимо рекламных киноафиш и можно успеть прочесть на одной - "Кровавая схватка II" на другой - "Жестокая месть".
   Камера берет спутников крупнее и становиться слышно: "...хватит об этом, Вим. Не надоело? Нам с тобой не то, что ночи, жизни не хватит, чтобы закончить этот спор. Сделал и сделал. Кнорра не вернуть. Ты всегда был жалостливым... так тебе никогда не стать полковником Киндфатером. Лучшие друзья покойники - разве не так? Почему мы все так любим Фрица? Потому, что его уже нет с нами... вот мы и вспоминаем о нем только хорошее... а если он был бы тут, то замечали бы кое что еще. Он ведь тоже не ангел был, помнишь как он поставил к стенке того парнишку, за спекуляцию хлебом... Помнишь - По Закону Военного Времени (подражает кому-то) - а потом выяснилось, что вышла ошибка. Помнишь? Но мы стараемся гнать из памяти такое, и Фриц получается с крылышками. Вот и Кнорр тоже таким останется навсегда, вам благодарить меня надо. Разве не Фриц учил нас - Старайтесь быть По Ту Сторону Разумного Сомнения? Помнишь, он говорил не раз - еще не известно кто сделает большее благо человеку - тот кто спасет его или тот кто убьет" - "Говорил, но сам-то старался спасать". - "Старался, верно... только не всегда получалось".
   Разговор на десяток секунд прекращается, они идут молча, в их лицах согласие.
   Фасбиндер оживляется: "Лучше скажи, ты Ханне обо мне не говорил, надеюсь?" - "Говорил, а что не надо было?"
   Фасбиндер огорченно хватает воздух и изрыгает проклятия.
   Вендерс оправдывается: "Я думал... ты все-таки ей тоже не безразличен, она очень жалела, что ты так поступаешь" - "Думал он... Ты не думай, а выполняй. Что тебе Майер передал" - "А он ничего мне не передавал" - "Не говорил?...Сегодня до обеда, когда звонил от тебя?...Ах, стервец, законник хренов... (оглядывается назад) Может сбегать надрать ему уши, пока рядом, а?"
   Вендерс отговаривает: "Да брось ты. Он просто забыл, что ты Майера не знаешь?"
   Фасбиндер остывает: "Ладно... Собственно, а куда мы теперь? С чего начнем... Командуй, сын плотника".
   Вендерс растерянно оглядывается по сторонам: "Сейчас, дай сориентироваться на местности... чего тут думать. Первым делом к Шпенглеру за нагрудными знаками. Без них на телевидение не пустят..."
   Они решительно, сбросив меланхолию, подходят к проезжей части и поднимают правую руку - голосуют.
   Кадр затемняется.
  

? ? ?

  
   Грязная, но просторная комната с дефицитом обстановки. Кое-где видны остатки былой роскоши - утыканы окурками бронзовый канделябр, фрагменты полированной мебели (со сломанными дверцами). Вместо люстры крюк и патрон с лампочкой на белой лапше со следами изоленты. На оборванных обоях надписи на немецком языке (неприличные). У стены широкая тахта, к ней придвинут стол с одной неродной ножкой (приделанной очень неумело). Стол покрыт газетами. На тахте сидят трое, еще один лежит за их спинами, пьяный. Он громко храпит. С другой стороны стола еще двое. Последний сидит с торца стола, спиной к камере (вторым торцом стол упирается в окно). На окне посуда, штор и занавесок нет, вместо них газеты на кнопках. Шестеро за столом играют в карты. Многие заметно пьяны. Самому старшему лет 20, младшему - 15-17. Слышны игроцкие реплики: "Три валета и вот это". - "Я темнил, твое слово". - "Да что он у тебя, этот джокер, дежурит, что ли?"
   Раздается противный электрический звонок из прихожей. Хозяин - тот, что спиной к камере - говорит соседу: "Карл, иди открой, если это Хильда, гони ее... скажи, что я болен... грипп".
   С тахты кто-то шутит: "Гриппер".
   Все смеются. Карл - самый молодой - выходит из прихожей слышится шум, неразборчивая громкая речь; потом в комнату входят Фасбиндер с Вендерсом.
   Фасбиндер со смехом кричит: "Вот они голубчики, попались... (отворачивает край куртки и кричит за пазуху как будто там рация)... Герр Гауптман я накрыл их, блокируйте все выходы, взвод жандармов ко мне на помощь".
   Но никто не клюет, слышится реплика: "Не ори так, Фасбиндер, Мюллера разбудишь... Он тогда всех нас тут погасит... Садись лучше играть пока он спит".
   Фасбиндер радостно соглашается и, кривляясь, садится на колченогую табуретку: "Так. Я сел под последнюю руку, мое слово предпоследнее... поехали".
   Все разбирают розданные карты, говорят Фасбиндеру: "Ты давай на банк клади".
   Фасбиндер отмахивается: "Сейчас, не хнычь... У меня крупные... Вим, у тебя мелких нет?"
   Вендерс усмехается: "Откуда? У меня тоже одни крупные".
   Очередь делать ставки доходит до Фасбиндера, он с возмущенной нетерпеливостью вскрикивает: "5 и 10 сверху... Да не плачь ты, задница, с моей купюры 17 лимонов в банк, выиграешь - разменяешь. Сиди пока сидится... Давай дальше".
   Кончается легкой обидой - Фасбиндер делает ставки устно и в итоге проигрывает, но платить отказывается.
   Он картинно выворачивает карманы и заявляет: "Да вы обязаны сегодня в кредит со мной играть. Скажи им, Вим".
   Вендерс подтверждает: "Без понтов... Фасбиндер утром отправляется на поиски Крысолова, какие деньги? Вы что - Правило Последней Ночи не знаете? Гособеспечение, все за счет профсоюза".
   Все поздравляют Фасбиндера, но в игру больше не пускают.
   Фасбиндер обижается и кричит парню, сидящему спиной к камере: "Шпенглер, чего ты сидишь? А ну мухой нагрудные знаки мне и моему Филоктету. Оборзел в корень, я уже должен к нему домой - в эту хорёвку вонючую - за своим знаком тащиться... в такую даль".
   Шпенглер сбрасывает карты к колоду и психует: "На, забери свои знаки, переживаешь... Я на больничном сегодня... (Фасбиндер подкалывает: "Вижу я как ты болеешь")... На возьми... вот твой, вот - Филоктета". - Достает из тумбочки знаки и отдает.
   Фасбиндер и Вендерс тщательно осматривают их, ища каких-нибудь недостатков.
   Вендерс советует другу с надеждой: "Райнер, заколку проверь".
   "На месте", - огорченно сообщает Фасбиндер и прикалывает знак на куртку. То же делает и Вендерс.
   Шпенглер в очередной раз швыряет карты на стол: "Непруха... Забыл когда джокера видел. Тасуйте лучше".
   Фасбиндер рьяно поддакивает ему: "Да, в натуре... давайте тасуйте тщательней... (Подмигивает Шпенглеру) Сейчас карта придет... увидишь, я фарт приношу, - опережает Шпенглера и хватает три карты. - Дай я наболею". Прячет карты в ладонь и сидит в ожидании игры. Когда доходит очередь до Шпенглера и тот требует отдать карты, Фасбиндер заглядывает в ладонь. Делает безумные глаза и кричит: "Повышай, не бойся... По одной карте уже можно давать".
   Делает ободряющие знаки лицом, Шпенглер повышает ставки. Проходит несколько кругов и каждый раз Фасбиндер заглядывает в ладонь и, сделав страшную гримасу, орет: "Шпенглер, повышай... банк наш... карта зверь, все в жопе".
   Шпенглер обижается, требует показать карты, но все-таки повышает, пристыженный Фасбиндером: "Ты что, мне не доверяешь? Да с такой картой можно жену на банк класть. Сейчас они нам за уважение заплатят". Наконец в игре остается двое - Шпенглер и молодой Карл, который заметно трусит - неуверен в выигрыше. Все выбывшие из игры "болеют" за оставшихся - заглядывают в карты, советуют.
   Фасбиндер никому не показывает карты, уморительно гримасничая: "Не могу... не имею права. Карта не моя - Шпенглера".
   Тут же хитро спрашивает: "Шпенглер, если выиграешь, даешь 100 лимонов?"
   На столе высится приличный холмик из скомканных купюр.
   Фасбиндер накаляет обстановку: "Вот только своему Филоктету могу показать... Гляди, сын плотника, какая карта".
   Вендерс заглядывает и отскакивает в неописуемом восторге: "Вот это да. (кричит Карлу) С кем ты играешь, сынок? Сбрось скорее в колоду, пока без штанов не остался".
   Фасбиндер сердится: "Зачем ты ему подсказываешь, Вим? Мы со Шпенглером хотим побольше выиграть, Шпенглер мне полбанка обещал".
   Напуганный Карл не выдерживает и объявляет: "Открываю тебя, хвались".
   Шпенглер тянется за картами, но Фасбиндер не дает: "Пусть он первый хвалится, он ведь открыл".
   Карл кладет раскрытые карты на стол: "Тридцать одно".
   Фасбиндер приблизил лицо к картам и как близорукий вглядывается в них: "Тридцать одно... в натуре... Забирай, у нас со Шпенглером чуть меньше". Расстроено швыряет карты в колоду.
   Звучит смех "болельщиков", Шпенглер нервно хватает выкинутые карты, тупо рассматривает их и обращается к Фасбиндеру с грозными нотками: "Тут же одиннадцать очей... я не понял".
   Фасбиндер сидит со скучающе-томным видом: "Отстань от меня со своими картами. Урод... видишь - человеку не до азартных игр".
   Все дико хохочут, просыпается пьяный гигант Мюллер, он сердито мычит и оглядывается, прищуриваясь от света. Шпенглер багровеет и подходит вплотную к Фасбиндеру. Камера крупно берет Вендерса со спины - видно как он закладывает руки за спину, расстегивает браслет часов, незаметно снимает и прячет их в карман куртки и застегивает карман на молнию.
   Шпенглер призывает на помощь проснувшегося верзилу: "Пауль, вставай... Тут Фасбиндер с нами шутить вздумал".
   Амбал Мюллер взгромождается над тахтой и угрюмо вперяется взглядом в Фасбиндера. Тот спокойно ковыряет спичкой в зубах.
   Мюллер грозно спрашивает: "Фасбиндер, у тебя спичка между зубов пролазит? Сейчас пролезет целый коробок".
   Фасбиндер не меняя позы и выражения бросает быстрый взгляд на Вендерса, стоящего затылком к камере. В следующее мгновение Фасбиндер и Вендерс синхронно наносят по удару - Фасбиндер резко бьет апперкотом из положения сидя Шпенглера (тот падает на стол, руша его), а Вендерс неожиданно подпрыгивает и валит Мюллера на тахту ударом ноги в солнечное сплетение. Кто-то швыряет стул, Фасбиндер уворачивается и кричит: " Топчи фазу, Вим". Вендерс оглядывается и щелкает выключателем. Наступает темнота. Слышны удары, крики, звон стекла.
   Следующий кадр - улица с редкими прохожими, машинами, освещением. Прохожие - молодежь опасливо задирают головы вверх и спешат скорее пройти. Камера медленно скользит вверх и задерживается на несколько секунд на одном из верхних этажей, где из единственного неосвещенного окна доносятся крики, ругань, грохот и потом стрельба (соседние окна тут же гаснут), а потом так же медленно опускается на тротуар. На тротуаре, на освещенном участке стоят Вендерс и Фасбиндер. Они внимательно смотрят вверх. Шум и стрельба затихают. Вендерс потирает кулак.
   Фасбиндер качает головой и говорит укоризненно: "Патроны закончились у ребят". Кадр затемняется.
  

? ? ?

  
   Зал, напоминающий театр: вместо сцены столы на подмостках - что-то вроде кафедры - за столами группа молодых людей в седых париках. Среди них несколько женщин пожилого возраста. В зале вместо партера кресла с длинными узкими столами. Там сидят такие же молодые люди в париках и женщины. У многих скучающий вид, слипающие глаза, некоторых откровенно спят. Камера дает панораму зала сверху, видно как двое, втихаря, играют в очко, опустив руки с картами под стол.
   Из президиума доноситься монотонный голос парня в очках: - "...все устали, я понимаю, но мы сами себя задерживаем... нам ещё нужно рассмотреть два коротких вопроса, связанных с теми законопроектами, что предложены нашей подкомиссией, и все разойдемся...Прошу вас, уважаемые депутаты, раскройте розданные вам распечатки на странице 26... найдите параграф..."
   Один из игроков в очко неожиданно выкрикивает: "Герр секретарь-президиум, у меня предложение...(кладет карты соседу на колени и встает)... чтобы сэкономить время я предлагаю просто переписать конституцию Ганновера... параграф за параграфом. Полностью калькировать... слово в слово. Всё равно у нас в итоге именно это получается... так зачем же время тянуть. С прошлого декабря тут дрыхнем".
   Слышится тихие смешки в зале.
   Оратор заканчивает: "Прошу вынести мое предложение на голосование".
   Садится.
   Секретарь-президиум: "Что вы этим хотите сказать, герр депутат?"
   Раздается громкий насмешливый голос: "Герр депутат, очевидно, этим хочет сказать, что Гамельну не следует злить Ганновер и сделать то, что он от нас хочет - перейти на его правила игры... Образно говоря, играть в очко по Ганноверским правилам, чтобы Ганноверу было легче нас обуть... так, герр депутат?"
   Все задирают головы вверх и смотрят на балкон, откуда доносится голос. Камера берет весь зал из-за спин президиума. Вдали, вверху на балконе (галерке, ложе) видны две одинаковые фигуры. Камера фокусирует их - это Фасбиндер и Вендере. Фасбиндер жестикулирует и улыбается. Крупный план депутата картежника - он смотрит наверх, а рукой под столом прячет карты. Ему помогает его сосед (тоже вслепую). Фасбиндер приветственно машет рукой картежникам.
   Секретарь-президиум кричит: "Почему на заседании Магистрата посторонние? Где начальник службы охраны?"
   Средний план (снизу вверх) - Фасбиндер и Вендерс выпячивают грудь и показывают пальцами на нагрудные знаки.
   Секретарь-президиум спохватывается: "Ах, извините... Уважаемые депутаты, я забыл объявить... меня информировали... Это герр Фасбиндер, отправляющийся утром на поиски Крысолова, и герр Вендерс - его Филоктет... (кричит вверх). Спускайтесь к нам, герр Охотник...".
   Фасбиндер отказывается: "Нет, спасибо. Нам некогда, мы сейчас на телевидение, нас ждут. Мы тут Херцога искали... Покурим и идем. А вы занимайтесь, мы не будем мешать... Только герр секретарь, я вижу у вас многие депутаты устали, глаза слипаются. Разрешите дать им полезный совет, герр секретарь? Спасибо... (достает из кармана спички). Уважаемые депутаты, показываю, как это делается...(берет две спички и вставляет вертикально, в виде подпорки на каждый глаз, между подбровьем и нижним веком - крупный план)....Вот так вот... как видите, можно спать с открытыми глазами, очень удобно. Герр секретарь издалека спичку не увидит, он увидит только открытые глаза... что и требовалось... порядок. Так что рекомендую".
   Фасбиндер и Вендерс смеются, смеется и весь зал во главе с президиумом. Один из президиума, когда смех утихает, встает и громко говорит: "Герр-секретарь-президиум, и - вы, уважаемые депутаты, разрешите мне от вашего имени пожелать нашему мужественному Охотнику... зоркости...стойкости и ... (не находит слов)...вообще...успехов в его трудном, опасном деле".
   Первым начинает рукоплескать, за ним все.
   Крупным планом лица депутатов, задранные вверх. Все рукоплещут стоя. Многие спящие просыпаются, очумело вертят головами, ища виновников торжества. Некоторые, не до конца увядшие, женщины посылают на балкон воздушные поцелуи и откровенные взгляды.
   Средним планом Фасбиндер и Вендерс - они опираются локтями о бортик балкона и улыбаются, иногда взмахивая руками в знак приветствия. Они о чем-то переговариваются, но за шумом не слышно. По выражениям их лиц ясно то, что они иронизируют над залом, обмениваются мнением об увиденном и, вообще, ведут себя как зрители в цирке. Видно, что все происходящее их забавляет. Только Фасбиндер в те моменты, когда говорит с залом или отвечает на приветствия, напускает на себя плакатное величие, а одной молодящейся старухе отвечает как опытный Жигало страстными взглядами (Карикатурно переигрывает), не выдержав насмешки Вендерса, хохочет с ним вместе, что-то при этом комментируя. Аплодисменты затихают, наши герои поворачиваются и собираются удалится, фигуры их почти скрываются в глубине балкона, но из зала доносится крик: "Герр Филоктет, как вы думаете, поймает ваш друг Крысолова?" Вендерс и Фасбиндер переглядываются (средний план), Вендерс затягивается и задумчиво скрещивает руки на груди, потом с расстановкой отвечает: "Не...Не поймает...Ни за что не поймает...(склоняет голову набок) ...Хотя...вполне может поймать...(заканчивает решительно)...Я думаю поймает".
   Фасбиндер смотрит на Вендерса и громко ржет.
   Кадр затемняется.
  

? ? ?

  
   Темный просмотровый зал. В темноте угадываются Вендерс и Фасбиндер, сидящее в креслах и глядящие на огромный телеэкран. В кадре иногда появляется сотрудник телевидения, знакомящий друзей с материалами по Крысолову. Они изредка переговариваются и пьют кофе, налитый телевизионщиком из домашнего термоса.
   Фасбиндер спрашивает: "А вот это я не видел... вы это по ящику не показывали".
   Телевизионщик (парнишка в рабочем халате) отзывается: "Еще бы... Все это, как сказал Шмуцхофф, для внутреннего пользования. Зачем массовому зрителю видеть все? И так забивают себе голову всякой дуристикой. Я считаю - Шмуцхофф прав. Ты отправляешься на поиски Крысолова? Приди и посмотри, что у нас есть по Крысолову. А так...извини. Если обыватель узнает, что где-то есть пленка, на которой чуть ли не сам Крысолов в кадре, то..."
   Фасбиндер не отрываясь от экрана, уточняет: "Так он у вас есть? Мы увидим его?"
   Телевизионщик кривится: "Я сказал - чуть... Ты что, Райнер, если бы мы имели хоть один такой кадр... такое началось бы. Ни у кого нету, даже в Ганновере. А все эти портреты в газетах и журналах...это просто туфта". - "А как же этот фильм - "Последнее искушение Крысолова"?" - "Так это же художественный...там Крысолова артист играл". - "Спасибо, что объяснил. Ты что, Херцог, за дебила меня держишь? Понятно, что артист, я спрашиваю - почему ему слепили такую внешность в фильме? Если никто никогда в глаза Крысолова не видел". - "Ну, это обычные киношные штучки. Их же касса интересует. А для кассы нужно, чтобы в главной роли снималась звезда. Вот и пригласили этого баварца. Визажисты поработали, имиджмейкеры... а визажисты все - дерьмо, сам знаешь..." - "Все вокруг дерьмо, Херцог". - "Верно".
   Фасбиндер расстроено машет в сторону экрана: "Вот мелькает все, мелькает...вглядываешься... сердце подсказывает - БЛИЗКО, РЯДОМ, СЕЙЧАС... нет мимо. Знаешь, как на рыбалке - тянешь, тянешь - БАЦ - сорвалось".
   Телевизионщик радостно соглашается: "Верно, верно, Райнер. У меня тоже всегда такое ощущение, будто что-то ищешь на ощупь, и почти находишь".
   Фасбиндер спрашивает: "А остальное все... такое же? Ничего ценного?"
   Телевизионщик: "Нет, только вот эта процессия. Полная кассета. Больше нигде нет. В Ганновере хвастались, но у меня там есть кореша, я знаю точно - у них даже спутниковое слежение - из космоса, усекаешь - и то ничего на показало... Вот такие дела...А ты, Райнер, я смотрю, всерьез Крысоловом интересуешься?" Смеется.
   Фасбиндер оглядывается на него : "А чем мне еще интересоваться, чудак? Я же завтра...Чего смеешься? Удивляется он. Я думал тебе все это уже надоело, все эти расспросы про Крысолова. Сколько Охотников у тебя тут сидело?" - "Да им, как правило, начхать было на Крысолова. Больше половины пьяные приходили, засыпали тут в кресле. А остальные приходили только, чтоб поискать в этой толпе своего отца, понимаешь? Каждый надеется узнать в этом столпотворении отца".
   После этих слов Херцога, Фасбиндер и Вендерс, как-то по новому, всматриваются в экран и надолго замолкают. В продолжение всего разговора камера то средне, то крупно ненадолго берет демонстрационный экран. Видна громадная вереница мужчин разного возраста, идущая нестройным рядом и шеренгами по полю. Съемка велась, по-видимому, любителем - кадры плохие, дрожащие, и без звуковой дорожки. Вместо родного звука слышится студийная фонограмма - голос диктора в стиле научно-популярных или документально-криминалистических фильмов тихо что-то бубнит о каких-то гипотезах, объясняет отсутствие Крысолова в кадре с точки зрения религии, метафизики и т.д. Толпа мужчин на экране почти всегда дается изнутри. Изредка картинка меняется - снимавший, наверно, выходил из толпы или поднимал камеру над головой - толпа дается со стороны, сверху, в перспективе. Видно как толпа змеится по полю до самого горизонта. Иногда идут крупные планы - лица, спины. Порой снимавший начинает продвигается в голову колонны - бесконечная мельтешня спин и затылков, обгоняемых снимавшим - и кажется вот-вот выйдет на простор, в самую голову. Кажется, что мужских фигур впереди все меньше, просвет между телами все шире, скоро мы увидим того, кто идет впереди всех и ведет всех. В эти моменты напрягается и шепчет: "Вот...ну, еще чуть-чуть". Кажется, что уже немного видны белые одежды Крысолова, но в этот момент в просвет между телами ярко брызжет солнечный блик, ослепляя камеру и экран. Картинка удаляется от головы колонны - мужчины обгоняют камеру, застывшую на месте.
   Фасбиндер спрашивает: "А что это за голос за кадром?" - "А это Кнайбель, наш мыслитель. (Херцог смеется). Заведует у нас отделом научно-религиозных программ. Пытается дать научное толкование всему этому", - Херцог указывает рукой на экран. Вендерс и Фасбиндер снова поворачиваются к экрану: "Вим, тебе не кажется, что они хотят что-то сказать нам... на не могут... уже... Как они на нас смотрят". Крупным планом телеэкран, очень крупно - видны лица мужчин всех возрастов, оглядывающихся назад на покидаемый Гамельн. Некоторые смотрят прямо в экран - в их взглядах знание чего-то главного, какое-то скрытое торжество и легкая виноватость. Лица, фигуры, спины...без конца. Фасбиндер еле слышно говорит: "Сердце щемит".
   Вендерс встает: "Ну и как это все объяснить?...Как эта пленка могла остаться в Гамельне?"
   Херцог: "Неясно...Камеру с отснятой пленкой, как говорят, нашли на берегу Везера... а почему ее оставили... и кто снимал?... Спроси что-нибудь полегче. Есть версии - в Ганновере конечно - что Крысолов специально позволил снимать и велел оставить камеру на берегу. А зачем..? да вот еще наш Кнайбель доказывает всем, что все это снимал сам Крысолов... потому и в кадр не попал. Это одна из его гипотез".
   Просмотр заканчивается, Вендерс, Фасбиндер и Херцог долго выбираются на улицу, блуждая по телекоридорам. По пути им попадается много забавного, но они не останавливаются. Бросается в глаза, что везде играют в азартные игры - в прямом смысле (в темных уголках, пультовых, монтажных играют в карты), и в их шоу-эквиваленты (За стеклом виден павильон, в котором идет запись какой-то игры. Развязанный сопляк-ведущий бегает с лживо-радостным лицом по площадке, на которой участники игры, стоящие за прилавком, выкрикивают что-то по очереди, после чего ведущий открывает лежащий на подносе ридикюль и показывает пачки денег. На электронном табло по ходу игры зажигаются цифры и какие-то сленговые логотипы вроде: "Ваши не пляшут" и "Вабанкъ" ) возле этого павильона Фасбиндер на несколько секунд задерживается (давая нам возможность рассмотреть игру) и спрашивает Херцога: "А Якобс что тут делает? Сад Фортуны уже давно закончился" - "Якобс реализует свой новый проект - забыл название - Зад Фортуны он больше не ведет". Они идут дальше, садятся в лифт, спускаются по лестницам.
   Крупным планом лицо Фасбиндера, потом Вендерса. По глазам видно, что они думают о лицах отцов на телеэкране. Перебивкой идет эта картинка. Фасбиндер и Верндерс проходят по фойе и выходят через стеклянные двери.
   Звучит музыкальная тема из пролога.
   Кадр затемняется.
  

? ? ?

  
   Большой, ярко освещенный зал. Звучит музыка, танцуют разряженные пары, снуют слуги во фраках с поносами, уставленными выпивкой. Смех, шутки, сплетничающие кучки молодежи. Обилие красивых, зрелых женщин и украшенных драгоценностями. Крупным планом одна компания, среди других стоят с фужерами. Вендерс и Фасбиндер, в центре немолодая, но красивая дама. Один юноша - низенький и небритый - говорит всем, но в первую очередь даме: "... конечно не согласен. Кнайбель дурак. Он просто пудрит нам мозги. Специально использует в своих работах заумные, непонятные термины, слова. Манипулирует он ими умело, не спорю. Нанизывает их словно...(ищет сравнение, вертит головой и тычет даме в декольте) ... бусы, а кто его понимает? Ну я, ну еще двое-трое...и все. Кто его опровергнет? Простые смертные его слушают - ах, какой умный, как гладко говорит... Позвольте, но он ведь несет ахинею. Вся эта галиматья какая-то". Кривляясь, цитирует длинный текст, изобилующий философскими и религиозными понятиями, оформленный как квазинаучная теория - о невозможности постичь и осмыслить сущность Крысолова, как носителя божественного начала, о неизбежных огрехах в юношеском восприятии абстрактного, об инфантилизме как о старческом маразме рода человеческого. Заканчивает цитату и проклинает Кнайбеля, и приказывая "заткнуть ему рот".
   Дама притворно зевает и умело дирижирует настроением слушателей: "Ах, как это скучно, Циммерман, вы просто маленький, противный, ученый сухарь. Вы не умеете развлечь даму, а, впрочем все евреи таковы - на уме или деньги или наука. Пойдемте, господа, оставим это стариковское занятие". Уходит, за ней послушно тянутся все, кроме Вендерса и Циммермана. Фасбиндер отчаянно приударяет за дамой, на ходу отшивает соперников, рассказывает какой-то анекдот. Дама громко смеется, кося по маленькую, шаловливую девочку. Конец анекдота не слышен - они удаляются.
   Вендерс с усмешкой спрашивает небритого Циммермана: "Получил?"
   Циммерман саркастически смотрит на ушедших: "Она и ей подобные всегда обрывают меня, как только я заговорю о Крысолове... Почему?" - "Потому, что они боятся, как бы такие как ты и Кнайбель не распутали эту загадку, не вычислили Крысолова... и, не дай бог, не заставили Его вернуть наших отцов". Вендерс и Циммерман радостно смеются от удачной мысли.
   Циммерман соглашается: "Да, Вим, тут ты угадал, вот кому Крысолов угодил-то. Им нужно памятник Крысолову поставить... золотой" - "На эти деньги они лучше Везер заасфальтируют... Для гарантии". Опять хохочут, особенно Циммерман - он аж приседает.
   Панорама зала, группы молодежи, в центре каждой группы 40-ка летняя светская львица, кое-где - две. Разговоров хорошо не слышно, но по некоторым репликам и взглядам заметно, что дамы, возглавляющие разные группы, находятся друг с дружкой в "контрах" - мило кивают издалека и тут же ядовито что-то говорят своим кавалерам, указывая глазами. Кавалеры хохочут. Поведение многих дам вульгарно-тинэйджерское, подростки и парни напротив - подчеркивают свою напускную солидность и мужественность. Фасбиндер стоит невдалеке от музыкального подиума, на котором молодые, накрашенные музыканты исполняют опус, кося одновременно под попсовый авангард и под ретро. С Фасбиндером стоит красивая, стройная женщина в длинном платье, боа, и шляпе с перьями.
   Фасбиндер говорит: "...да я бы не пришел, если знал бы, что она тут будет. Меня на рвоту тянет от нее.. Я ее, можно сказать, уже сдал по описи..."
   Дама игриво спрашивает: "И кому же?" - "Якобсу". - "Ах, неужели... расскажу завтра всем... (Смотрит на Фасбиндера с деланной нежностью)... Но ведь причина твоего в ней разочарования лежит не в музыкальной сфере?"
   Фасбиндер по-юношески бравирует, надувает щеки: "Конечно, нет... Я музон по прежнему люблю. Мне сама эта шлюха надоела... Я все же зря с ней связался... (Делает огорченное лицо)... Надо было тогда подцепить эту... ну, как ее... ну, помнишь, она еще пела эту песню... (немузыкально поет, дергаясь как эпилептик)... Все будет ништяк, мой маленький глупыш, все будет ништяяяк...".
   "Катарина Блюм", - подсказывает дама.
   "Во-во, Катарина Блюм, верно. Кстати, не знаешь, она поет сегодня?" - "Она вообще уже не поет, Райнер. И её уже год как нет в Гамельне". - "А где она, в Ганновер смылась?" - "Хуже... (Дама затягивается из длинного мундштука)... Она в Нинбурских болотах, вступила в секту этого Алоиза... крыша поехала". - "Врешь". - "Да это уже вся тусовка знает, спроси любого". - "Ну надо же. Такая куколка и вдруг... Да что, в натуре, твориться? Звезданулись все, что ли? Только и слышно - тот ушел в монастырь, та - в Лунные Партизаны, этот...". - "На поиски Крысолова отправился" - "Да при чем тут это? Это совсем другое дело". - "Думаешь?" - "А что проповедует этот Алоиз?" - "Повзросление, насколько я знаю" - "И для этого ему надо было забираться аж в Нинбургские болота?" Дама пожимает плечами и смеется.
   На подмостках появляется конферансье - ярко выраженный педераст: "А теперь... гвоздь сезона". Первым начинает аплодировать и отходит, вихляя бедрами. Появляется Лили Марлен с музыкантами и хореографической группой. Поет под фонограмму. Вокруг дрыгаются и катаются по полу танцоры. Лили Марлен во время исполнения вызывающе атакует Фасбиндера жестами и взглядами.
   Идет частая перебивка крупных планов (лица Фасбиндера, Вендерса - каменные с задумчивыми глазами) средними (пляшущая Лили Марлен, балдеющая публика), а также кадрами телефильма, где отцы, уходящие по полю, оглядываются и долго смотрят в экран. Крупные планы - лица Вендерса и Фасбиндера с завороженными взглядами, и лица отцов - много, много лиц.
   Кадр затемняется.
  

? ? ?

  
   Пустырь на задах какого-то завода. Бурьян металлический хлам, складированные контейнеры, узкоколейка. Вдали вспыхивает электросварка, слышны электромеханические шумы, светят прожекторы, колючая проволка. Пустырь освещается костром из тары и фарами подогнанного автомобиля. В свете фар и костра группа парней и одна молоденькая девушка, размалеванная как проститутка. Парни сидят на тарных ящиках и играют в карты по крупному. Вместо банка раскрытый кейс. Девица скучает, пристает к парням - требует внимания к себе - но картежники посылают её. Одному парню, одетому в кожаное пальто и шляпу, сдвинутую на затылок, не везет. Он злится, над ним подтрунивают: "Не отчаивайся, Брунс, завод большой, отыграешься". Все, кроме Брунса, хохочут. Внезапно раздается трель телефонного звонка. Брунс достает из пальто трубку и прикладывает к уху. "Секретарша, - бросает он партнерам и кричит в трубку. - Здесь Брунс...Да...Давно?.. Правильно сделала...А, так, все в порядке? Главный инженер меня не искал? - дает в трубку несколько распоряжений хозяйственно-производственного характера и объявляет отбой. Говорит он властно, делово, по- взрослому. На вид ему лет 20. Фигура кряжистая, крупная, лицо самоуверенное. Беря карты, он говорит: "Сейчас гости подойдут". Его спрашивают - кто именно - он отвечает: "Увидите".
   Раздается голос Фасбиндера: "Ого, да тут все правление банка "Нибелунг", смотри, Вим". Появляются наши герои. Вендерс отцепляет от брюк клочки репейника и ругается по поводу склонности некоторых прятаться по бурьянам и оврагам, когда их шикарные кабинеты пустуют.
   Фасбиндер картинно обнимается с Брунсом и восклицает: "Здравствуй, папочка".
   Брунс с достоинством отвечает: "Здравствуй, сынуля".
   Фасбиндер интересуется: "Выигрываешь?". Брунс опять садится и берет карты: "Проигрываю...У тебя налички нет при себе?".
   Фасбиндер расстегивает до половины змейку на ширинке и отвечает, обращаясь главным образом к проститутке: "Нет, у меня только безнал при себе...". Проститутка весело ржет, смеется и Фасбиндер.
   Брунс жалуется: "12 миллионов лечу, нефарт".
   Вендерс насмешливо показывает на него пальцем: "Старая история. Как будто неясно чем все это кончится. Нужны им твои 12 миллионов".
   Соперники Брунса огрызаются: "Чего ты вечно заводишься, Вендерс? Ну хочет человек перекинутся в картишки, ну тебе какое дело?" - "Вендерс совсем уже полковником Киндфатером стал, скоро перестанет здороваться со старыми друзьями".
   Вендерс психует: "Брунс, ты опять им спустишь все, и они опять уговорят тебя крутануть в их банке ту ссуду, что ты клянчил на днях у Шмуцхоффа".
   Брунс кипятится: "Кто клянчил, кто клянчил, повтори...". Они готовы сцепится, Фасбиндер их разнимает.
   Брунс бросает обиженно: "Завод третий месяц без денег, потому, что ты у них все крутишь по пол года...а рабочие твои лапу сосут".
   Раздаются упреки: "А тебе что, Вендерс, плебса жалко?.. Жалостливый, да?".
   Вендерс кидает в упрекающего репейником: "А кому потом с ними воевать, когда они потом голодные погромы устроят... Тебе что - ли? Ты в своем банке вонючем отсидишься, или в Ганновер слиняешь, а мне опять - бегай по ногам... булыжники каской лови".
   Фасбиндер всех успокаивает, все умолкают, Вендерс напоследок обещает: "Ох, возьмусь я за вас, не дай вам бог разозлить меня. Нет, в натуре, только для того, чтобы отучить вас от этого, стоит стать полковником Киндфатером ... (ругается по-немецки)...Я не хочу, но вы вынуждаете меня принять это решение... сами себе яму копаете".
   Наконец мир наступил, Фасбиндер отводит в сторону Брунса, объявляя всем: "Я утром отправляюсь на Охоту, а вы при мне ссоритесь. Вим, расскажи им, они не верят... а я пока с папочкой пошепчусь". Отходят чуть в сторону, сидящие у костра спрашивают у Вендерса, он неохотно, но лаконично отвечает: "Да... а вот смог...Да, Кнорр - его работа".
   Вдруг один из банкиров кричит: "Брунс, смотри - вон еще один пошел. Что-то они у тебя зачастили... разбаловал ты их, смотри, сам скоро, вместо них, к станку встанешь".
   Брунс оглядывается: "Где?"
   Банкир указывает в темноту: "Да вон...вон пошел, видишь? И гляди, не боится - не бежит. Идет не торопясь... гордый".
   Другой банкир со смехом отвечает, играя колодой карт в длиннопалой, ловкой ладони: "А чего ему таится, если директор просаживает казенные денежки на виду у всех. Он еще пойдет и выложит".
   Брунс достает из пальто большой пистолет: "Я ему выложу... я ему сейчас так выложу", - прицеливается в темноту и стреляет несколько раз. Он освещен языками костра и выглядит очень красиво - одна рука заложена за спину, другая плавно опускается по дуге с пистолетом, после выстрела рука сильно подлетает, голова его прямо и гордо возвышается над воротником. Он меняет стойку и упирает пистолет в подставленный левый локоть. Приговаривает что-то.
   Слышно: "а...побежал, пидор. Сейчас я тебя".
   Все смеются и подкалывают стрелка по поводу его меткости.
   Фасбиндер загорается и достает свой пистолет.
   Кадр затемняется.
  

? ? ?

  
   Комната с круглым столом, на столе розданные карты, немного денег, пепельницы, спиртное, посуда, чай. Вокруг стола молодежь (одни парни), многие в военной форме. Некто не прикасается к картам, пьют чай, некоторые - спиртное, курят. Работает телевизор с громким звуком, но его никто не смотрит. Слышны разговоры: "...а к штурму ратуши мы долго готовились? Вспомни, если тебе память не отшибло. Вечером Фриц собрал всех, а ночью мы уже бежали по площади, в полный рост...а нас поливали свинцом...под прожекторами. И добежали...(ругается по-немецки) и взяли ратушу, голыми руками...(еще раз ругается)...Блин, с двумя Калашниковыми и одним пистолетом на 40 человек...". - "У Шмуцхоффа граната была, он ее еще на первом этаже грохнул. Я рядом бежал" - "Да какая разница - ну граната там одна, ну и что? А нас как поливали? Сколько легло и не встало? Но ведь взяли? Без всяких планов, операций, подготовок. А сейчас видите - ли, Хуберту тщательный план надо подготовить. Еще год его будешь готовить? Скажи честно - очканул? Бздишь еще раз по площади пробежаться?" - "А хоть бы и очканул, имею право. Тогда мы были салагами, не знали еще, что это такое - с голыми руками на ратушу. А теперь знаем. Сколько нас тогда дообедало?" - "Зато мы стояли тогда, в аудиенц-зале, такие счастливые...сильные. На полу лежал труп Фишера, и мы пинали его ногами. И сердца наши бились в унисон, и все нам было по силам, и мы не знали, что такое страх...Мне стыдно, что мы стали такими осторожными...".
   Раздается стук в прихожей, оттуда доносится приглушенный голос: "Кто там?".
   Еще приглушенней - через дверь - доносится: "Гестапо. Открывай".
   За столом улыбаются: "Фасбиндер, скотиняка".
   Из прихожей слышен голос часового: "Пароль?"
   Из-за двери: "Бубны козырь".
   За столом один кричит: "Да пусти ты его, пока он...".
   Слышен шум открываемой двери, топот ног, шутки Фасбиндера. Наши герои входит в комнату.
   Из-за стола упрекают: "Чего ты орешь на лестнице? Какие бубны? хочешь, чтобы нас накрыли?".
   Фасбиндер весело, по-молодежному здороваясь со всеми за руку, (Вендерс более сдержан) отвечает: "Сиди...конспиратор мамин. Я спецом кричал - пусть лучше твои соседи думают, что тут подпольное казино, Шмуцхоффу на это насрать. Ему доложат - у Шлендорфа по ночам собираются Обессмертившие Свое Имя - он сразу - чем занимаются? - А ему - по показаниям соседей, в карты играют. - Шмуцхофф зевнет и махнет рукой - пусть играют, лишь бы дворцовый переворот не готовили".
   Фасбиндер в лицах показывает эту сцену и смеется.
   Кто-то поправляет: "Не дворцовый переворот, а путч".
   Фасбиндер весело отмахивается: "Один хрен".
   Тот, кого назвали Шлендорфом, психует: "Ну конечно, все понятно, Фасбиндер уже заодно с Вендерсом. Уже обработал, да, Вим? Сейчас начнется старая песня - нужен ли вообще этот путч... какой смысл... зачем менять шило на мыло... у нас нет настоящего лидера...(кривляется и передразнивает)...Послушал бы вас Фриц, он бы проклял вас". Вендерс молчит, улыбается.
   Фасбиндер машет руками: "Хватит, только не сегодня. Я пришел попрощаться, мне ваши ссоры теперь до лампочки. Вы можете нормально проводить друга на Охоту? Доставай шнапс, и никаких вопросов, только проводы. А то у вас и так уже...раскол... как в лагере Спартака. Потом, без меня, уже выясните - стоит или не стоит...и есть ли среди вас новый полковник Киндфатер. Шмуцхофф тоже, между прочим, когда-то обещал нам стать Киндфатером. А кем стал? Как говорит мой отчим Брунс - хотел как лучше, а вышло как всегда". Смеется.
   Шлендорф тоже смеется и отвечает: "Мы твоего дорогого отчима рядом со Шмуцхоффом вздернем" - "Попробуй только". - "А что ты сделаешь? Вернешься с Охоты?"
   Все смеются в том числе и Фасбиндер: "Да уж... Нет, мне конечно пофиг. Просто я о матери думал, понимаешь? Пусть лучше она с Брунсом живет, чем ..." - "Якобсом, да?". Все опять смеются.
   Фасбиндер оправдывается: "Все таки мать... Мы с Вимом сейчас с завода, я поговорил с Брунсом - он пообещал не бросать ее когда она станет старухой... А впрочем...(делает широкий жест рукой)...делайте как знаете, я ему не шибко и поверил".
   Шлендорф уверяет: "Конечно повесим и никого не спросим. Ты же Кнорра замочил, и не с кем не советовался... а Кнорр нам нужен был, ты знал. Кто теперь электриком будет, поди договорись с ним?"
   Фастбиндер решительно заявляет: "Все, довольно. Гуляем и веселимся, говорим только о приятном". Наливает и пьет, за ним остальные.
   Начинается кутеж, все наперебой шутят, смеются, и в соответствии с каким-то особым ритуалом своего братства снимают с себя кители, френчи, куртки, свитера. Остаются с голым торсом. У всех на левом предплечьи стилизованные наколки - символ Обессмертивших Свое Имя. Заметно, что парни по-юношески гордятся ими и своим братством - стараются выставить напоказ эмблему.
   Во время кутежа кто-то спрашивает: "Райнер, а в прошлом году ты этому Якобсу морду набил из-за матери или из-за Лили Марлен?" - "Конечно из-за Матери, я ведь тогда с Лили еще не знаком был...тогда и познакомились, кстати...Мать тогда еще не за Брунсом была, свободная. А этот козел, Якобс, смотрю, крутится возле нее. Я его раз предупредил, два...(смеется)...Самое обидное, когда мы тогда, по пьянке, зашли на телевидение и стали ловить его по этажам, эта шлюха повисла у меня на руках - не бей его, не бей...А я его только 2 раза достал всего - чего, кричу, ты меня-то держишь, дура. Я меньше всех ударил - вон Вим и то больше меня приложился, да, Вим? А Лили меня держит, дура...". Все хохочут.
   Фастбиндер еще что-то рассказывает, но слышно плохо - камера берет крупным планом Вендерса и Шлендорфа. Они сидят на диване, Вендер левым плечом к камере - видна наколка, в руке у него бокал, улыбается и говорит: "Не будем об этом, я даже Ханне обещал, что до утра и думать об этом не буду" - "Причем тут Ханна, Вим? Хана это одно, а путч другое" - "Это одно и то же" - "О чем ты?.. А, ты про ее попытки воспитать из тебя нового полковника Киндфатера? (смеется)...Что, сильно достала?" - "Как тебе сказать? Я по-моему сам себя достал своими сомнениями. Кажется - чего проще?...Не гожусь - это же ясно ...так нет - каждый раз во мне что-то срабатывает...Если не я, то кто?" Встряхивает головой и пьет.
   Шлендорф спрашивает: "Так ты обещал ей до утра? А утром что? Чемодан в зубы и...как Фасбиндер год назад?"
   Вендерс задумчиво смотрит вбок: "Я не могу этого знать наперед. Чувствую, что это решится в последний момент - у меня всегда так". - "Так ты еще не решил? Серьезно?.. Тогда у нас еще есть шанс, Вим. Ведь если ты не уйдешь от нее, то с моим планом согласишься, надеюсь? А...полковник Киндфатер?" - Шлендорф подмигивает и толкает Вендерса локтем. Вендерс слегка улыбается: "Будь уверен если я останусь с Ханной, то...мы с тобой такой путч устроим...в Ганновере затрясутся".
   Внезапно серьезничает: "Но я еще ничего не решил". - "Конечно, конечно...я понимаю".
   Повеселевший Шлендорф кричит через стол Фасбиндеру: "Райнер, ты обещаешь нам, что поймаешь Крысолова? Я тебе верю - ты же Обессмертивший Свое Имя".
   Фасбиндер начинает хвастливо заверять всех, он бегает вокруг стола, вовлекает в свои шутки друзей, что-то показывает, что-то вспоминает смешное для всех. Всем весело, все улыбаются, чокаются, поют, обнявшись цепочкой и раскачиваясь. Ничего не слышно потому, что звучит главная музыкальная тема. В разгаре веселья видно, как Фасбиндер серьезничает и медленно садится на стул. Вокруг все веселятся, не замечая перемены в его настроении. Крупным планом - лицо Фастбиндера. Бессмысленная ухмылка, застывшая на губах, тает медленно, как мороженное на сковородке. Глаза остекленевшие. Смотрит прямо в экран. Лицо Вендерса - тоже крупно, и тоже застывшее. Лица отцов на любительской пленке - взгляды, в которых что-то не поддающееся разгадке. Вереница отцов, уходящая за горизонт. Снова Фасбиндер, снова Вендерс, снова пленка с отцами.
   Звучит музыка.
   Кадр затемняется.
  

? ? ?

  
   Улица города. Вендерс и Фасбиндер вдвоем, медленно бредут, обнявши друг друга за плечи. Заметно пьяны, шатаются. Фасбиндер слегка заплетающимся языком говорит: "Я им обещал поймать Крысолова, Вим. И я сделаю... на раз, ты меня знаешь, - хмурится и продолжает вдумчиво, - А еще я обещал поискать там Фрица...Как ты думаешь, Вим, я его там встречу?"
   Вендерс чуть потрезвее: "Обязательно встретишь, Райнер, а как же? Еще вдвоем вернетесь, с Крысоловом на буксире".
   Фасбиндер морщится: "Это... вряд ли, Вим, как ты думаешь. Кто лучший Охотник - я или Фриц?"
   Вендерс возмущается: "Спрашиваешь...Ты что - забыл каким был Фриц?" - "Так почему он до сих пор не вернулся с Крысоловом, а? Почему? Неужели я смогу сделать то, не смог сам Фриц?" - "Может он тебя ждет, чтоб вдвоем дотащить Крысолова? Тяжело одному..." - "Нет, Вим, не то...Там бы отцы помогли...Может он...не может вернутся? Завалил Крысолова, а дорогу назад не найдет? И отцы не знают...а? Черт знает, куда там Крысолов их завел...(икает)...а может...(глаза Фасбиндера наливаются отчаяньем, он переходит на шепот)...он не хочет возвращаться, а, Вим? Может там так хорошо, что и возвращаться западло?" - "Что ты говоришь, ты думаешь?...Идиот" - "А что? И отцам там по кайфу, и Крысолова он не завалил...а наоборот - скорешился с ним. Что если так, Вим? Что я тогда скажу Фрицу?" - "Плюнь тогда ему в лицо" - "Ты чего, Вим? Фрицу...? А ...впрочем..." Лицо Фасбиндера загорается азартом, он хочет развить эту тему, но тут к ним подходит уличная проститутка - совсем юная, накрашенная, пьяная. Пристает. Фасбиндер гонит ее, обзывая крысой. Она отходит, Фасбиндер спрашивает у Вендерса: "А может задрать ей юбку и всыпать ремешком?"
   Вендерс протестует: "Нельзя, не имеешь права. Враг твоего врага - твой друг" - "Не понял?" - "Ты же сам назвал ее крысой".
   Оба смеются, потом Фасбиндер вопрошает: "Сколько шлюх развелось на улицах Гамельна. Скоро Ганновер обгоним. Откуда их столько, а, Вим?" - "Сами их развели, разве нет?" - "Ты не прав, Вим, я не говорю про Лили Марлен - она конечно шлюха - но Ханна ведь шлюхой не стала...Так, что нечего на Крысолова все валить. Если бы наши отцы были бы сейчас с нами, Лили Марлен все равно осталась бы шлюхой".
   Вендерс вдруг останавливается и кладет руку на плечо другу: "Скажи честно, Райнер. На прощанье. Почему ты тогда ушел от Ханны? Разве она хуже Лили Марлен?"
   Фасбиндер клянется, бия себя в грудь: "Лучше, Вим, намного лучше. Честно тебе признаюсь... как другу... Я до сих пор люблю её...(с пьяным пафосом)... Клянусь... Но... (внезапно сатанеет и топает ногами)... Я никому не позволю примерять на мне чужие мундиры. Я Райнер Вернер Фасбиндер. Я никогда не стану Киндфатером... (успокаивается)... Да и Франц этот... Я никак не мог привыкнуть к нему, Вим. Я вечно вздрагивал, когда он появлялся рядом... неожиданно. Как к этому привыкнуть? В наше время и вдруг... привидение в доме. Единственный старик на весь Гамельн".
   Вендерс поправляет: "На всю Саксонию".
   Они идут дальше, Вендерс потирает кулак, Фасбиндер замечает: "Что с кулаком?" - "Да... ерунда. У Шпенглера наткнулся на чью-то челюсть в темноте". - "Тебе нужно продензинфицировать рану... спиртом. Ты это о чей-то зуб, вон, видишь... У меня так было однажды, знаешь как потом опухло? На зубах есть такой налет... эмалевый. Может быть заражение... А кулаки нужно беречь. Ты-то должен это знать. (смеется). Мне лично Хана каждый день талдычила - Добро должно быть с кулаками... А тебе разве нет?"
   Вендерс улыбается: "Еще чаще".
   Фасбиндер вдруг мечтательно трясет головой: "А все-таки у наших отцов были классные жены, а, Вим? И все нам достались... Только надо уметь выбирать, конечно".
   Вендерс с усмешкой вставляет: "Как Гроссман".
   Друзья зажигательно ржут. Фасбиндер сквозь смех причитает: "Ох и мордоворот у этой Фриды... бедный Гроссман". - "Почему бедный, она ему нравиться".
   Фасбиндер не понимает: "Да как такая может нравиться, Вим? Как он с ней спит?" - "А может он с ней и не спит...".
   "А... ну да. У писателей так бывает, - снова смеются. - Вим, а ты знаешь, говорят, что когда он пишет свои каракули, Фрида берет в руки гитару - что на стене висит - и, обернувшись простыней, порхает за его спиной... вот так вот... (показывает - делает воздушные балетные па).... Перебирает струны и порхает".
   Снова хохочут, Вендерс давиться смехом и спрашивает: "А зачем?"
   Фасбиндер приседает от хохота: "Му... му... музу изображает".
   Взрыв хохота. Вендер шатается, Фасбиндер падает и катается на спине.
   Приходя в себя, Фасбиндер предлагает: "Вим, а пошли к Гроссману? (Вертит головой) Вот как раз поворот на Глюкштрассе". - "Неудобно, поздно уже". - "Да ты что, думаешь он спит? Он же по ночам работает... пишет". - "Хм. Писатель... ну пошли".
   Друзья быстро переходят на Глюкштассе и подбегают к обшарпанному подъезду. На стене висит мемориальная доска с надписями на немецком языке, годами жизни и рельефным изображением мужской головы.
   Фасбиндер показывает пальцем: "Вот этого Фрида уже уморила, теперь за Гроссмана взялась. Смотри, Вим... (шевелят губами)... нестарым умер, 26 лет всего". - "А от чего он умер?" - "Повесился... у тебя всегда, Вим, по немецкой литературе двойка была". - "А от чего повесился?" - "А я откуда знаю? Смотри на цифры - это, видал, когда было? Фрида тогда, наверное, совсем молоденькой была".
   Они входят в подъезд, тихо пробираются по лестницам и темны коридорам, подходят к двери.
   Фасбиндер шарит рукой: "Тут у них где-то шнурок висел", - находит и дергает, раздается звон колокольчика.
   Из-за двери женский голос: "Кто там?"
   Фасбиндер отвечает детским голосом: "Юнгполицайпатруль. Именем закона откройте" - "Что вам нужно?" - "У вас подпольные тараканьи бега, немедленно откройте".
   Дверь открывается, на пороге в плохом освещении видна фигура женщины в старомодной одежде, высокой и худой. Она похожа одновременно на русскую борзую и портрет работы Модильяни. "Это ошибка, у нас нет никаких... (она узнает гостей)... Ой, Райнер, Вим, это вы... Как вы меня напугали... проходите".
   Друзья входят в квартиру - обстановка убогая, много паутины - Фасбиндер продолжает грубо шутить: "Где этот писатель, этот пасквилянт, исказитель истории, клеветник Саксонии?"
   Входят в комнату, освещенную свечами в канделябрах. Из-за стола приподымается зачуханный молодой парень в очках с толстыми стеклами. Он лупает глазами, как выходящий из транса, постепенно приходит в себя и узнает гостей. Улыбка блуждает на его лице. На столе лежат бумаги, чернильница и несколько гусиных перьев. Одно перо у писателя в руке.
   Фасбиндер говорит Вендерсу театрально: "Вот, Вим, полюбуйся - инженер человеческих душ... В то время, когда все честные люди спят, от при свечах... гусиными перьями... (акцентирует голосом, как отягощающее обстоятельство)... сочиняет свои крамолы".
   Гроссман улыбается шире, лепечет стеснительно: "Садись, Райнер... Вим, вы как ураган в проливе Дрейка... Самая работа - ночью... Фрида, кофе, пожалуйста". Он косноязычен, неповоротлив и застенчив. Фасбиндер кивает незаметно другу на стену - там висит гитара. Они с Вендерсом втихаря улыбаются.
   Вендерс защищает Гроссмана: "Нет, ты не прав, Райнер. Что плохого в том, что человек по ночам пишет? Нам нужны новые Гоффманы и Шиллеры. Гроссман, неужели ты всё это прочитал? С ума сойти?" Показывает на полки с книгами. Гроссман с улыбкой бубнит: "Ну ты, Вим... ха-ха... А что... у полковника Киндфатера только по военному искусству - фортификация, тактика, баллистика... геральдика. Из художественной литературы только "Письма темных людей".
   Фрида приносит кофе, она молчалива и отрешена.
   Фасбиндер обращается к ней: "Фрау Гроссман, вы такая красивая женщина, умная, знатная... Скажите, что вы нашли в этом бездельнике? Или вы будете утверждать, что он великий писатель?"
   Фрида смотрит на Гроссмана с придурковатой улыбкой, он отвечает ей тем же. "Да, он великий писатель".
   Фасбиндер притворно возмущается: "А кто знает этого писателя, кто его читал?"
   Фрида: "Я" - "И этого достаточно?".
   Гроссман радостно сообщает: "Для меня - да".
   Фасбиндер играет пытливого следователя: "А что вы, герр писатель, сейчас пишете, позвольте спросить?... Можете стоять ... (резко и громко).... Отвечать быстро, четко, смотреть в глаза... что пишем?" Гроссман нервно посмеивается, он понимает, что это шутка, но не может быть раскованным: "Этот... вот... роман...да" - "Кто главный герой - быстро?" - "Этот... водопроводчик". - "Фамилия?" - "Ну ты, Райнер, даешь, ха-ха... Ну.. это...Сирота его фамилия". - "Что за фамилия? Не бывает таких фамилий, не запутывайте следствие". - "Так это русская фамилия... Сирота...вот". - "Русская? Вот это да. Слыхал, Вим, русская".
   Вендерс в недоумении: "Я не знаток, но, по-моему у русских не такие фамилии. У русских... как это... Смирнофф..."
   Фасбиндер подсказывает: "Горбачёфф".
   Вендерс: "А, Сирота, это какая-то турецкая фамилия" - "Нет, Вим...ха-ха... русская... без понтов... да".
   Фасбиндер опять возвращается к допросу: "А почему у вас водопроводчик русский... что в Саксонии уже водопроводчики перевелись?" - 2Так у меня в романе... дело в том... смотри... действие разворачивается в России... в Казани... чтобы... ну это..." - "В России? Ништяк. Люблю исторические романы. Значит в России времен Эрика Рыжего?" - "Нет, причем тут... ну ты, Райнер, даешь... времен... совсем... конец двадцатого века".
   Допрос заканчивается общим (кроме Фриды) смехом. Пьют кофе, Гроссман что-то увлеченно рассказывает, показывает книги, неуклюже машет рукой, растрёпывает волосы, протирает очки. Вендерс и Фасбиндер смеются, тоже что-то рассказывают и показывают. Голосов их не слышно, звучит главная музыкальная тема. Фрида выглядывает из коридора, слегка ревниво и в то же время покровительственно.
   Кадр затемняется.
  

? ? ?

  
   Нижний этаж ратуши. Вооруженные охранники в ослепительно нарядных камуфляжах. Фасбиндера и Вендерса тщательно проверяют на контрольном посту, они сдают пистолеты, их обыскивают электроникой. Фасбиндер советует офицеру заглянуть Вендерсу в задницу - якобы там спрятан гранатомёт. Они идут по коридорам и лестницам, в сопровождении посыльного. Всюду встречаются вооруженные до зубов посты, сигнализация.
   Фасбиндер сквозь зубы ропщет: "Ну ты гляди как окопались... Куда там Фишеру". Подходит к аудиенц-залу, посыльный докладывает начальнику поста и уходит. Начальник поста докладывает по телефону и открывает перед нашими героями дверь: "Герр Шмуцхофф ждет вас".
   Фасбиндер похлопывает его по щеке и говорит, входя в дверь: "Извини, пупсик, забыл шоколадку для тебя захватить". В аудиенц-зале небольшая оргия - несколько молоденьких проституток сидят на диванах, обнимая за шеи спорящих, пьющих и играющих в карты парней и юношей. Многие в накладных париках и бородах, но многие сняли их. Несколько париков валяются на полу. Шмуцхофф - парень с густыми бровями и майке с короткими рукавами. На левом плече у него такая же эмблема как и у наших героев. Шмуцхофф сильно пьян. Здоровается с Фасбиндером и Вендерсом за руку, держится подчеркнуто по-отцовски. Грозно смотрит на Фасбиндера: "Уходишь? В такой момент уходишь, да? Когда у меня столько планов, замыслов... столько работы кругом. Каждый проверенный человек на счету".
   Фасбиндер придурковато качает опущенной головой, вытирает воображаемую слезу, но в конце вставляет: "Ничего, у тебя теперь друзей хватает" - "Что?... Ну, договаривай, давай... Молчишь? Я тебя отлично понял. Не думай, что Шмуцхофф всё видит... (Проникновенно)...Ты думаешь, я не знаю какие вы разговоры ведете?" - "Кто это - мы?" - "Все... и ты, и Вим, и все остальные... весь город... (Наливает себе шнапс и пьет)... Мне всё докладывают... кто, какого числа, с кем, по какому поводу, мне давно уже советуют за вас взяться, вот так... (показывает при помощи сжатого кулака)... Но я всегда отвечаю - нет (делает решительный пьяный жест). Это мои друзья... Пусть лучше я буду лежать вот тут, на этом паркете (топчет ногой)... как Фишер тогда лежал... но я не трону друзей (плачет)... Предатели кругом... (заплетающимся языком)... городу нужны такие как Брунс... пахари". Несет неразборчивую чушь, проклинает Крысолова, за то, что тот увел всех опытных специалистов. Слышится сквозь всхлипы: "С кем я теперь буду работать? С кем возрождать Гамельн?"
   Вендерс и Фасбиндер укладывают Шмуцхоффа на диван, Фасбиндер щелкает пальцами ближней проститутке и та накрывает пьяного каким-то покрывалом. Наши герои обходят весь зал, ища занятия. На одном из диванов несколько старших парней обучают курению более младшего - совсем еще салажонка. Тут же вертятся юные шлюхи под водительством, опытной мадам (в шикарном наряде и с безукоризненными манерами). Обучение происходит по старому, доброму дворовому методу. Старшие подсказывают: "Набери в рот дым, и представь, что папа идет. Вот смотри..." Один показывает - набирает полный рот дыма и, притворно зыркнув в сторону предполагаемого появления папы, резко вдыхает в себя с восклицанием: "Ах... папа идет". Салажонок повторяет процедуру и закашливается, на глазах его выступают слезы. Все хохочут, подбадривают ученика, признаются, что и сами так научились.
   Один наставляет: "Такой взрослый, а ещё не курит... позор".
   Второй поддакивает: "Тем более - министр культуры... с музыкантами имеешь дело, с артистами..." - "И с артистками, ха-ха-ха". - "Конечно... пора мужчиной становиться".
   Салажонок приходит в себя и, утерев слезы, принужденно улыбается: "Ничего себе... змеиный супчик". Все опять хохочут.
   Вендерс спрашивает салажонка: "Шмидт, ты у нас министр культуры... ты должен знать... у меня вопрос к тебе - отчего повесился этот... как его, Райнер?".
   Фасбиндер тоже забыл: "Сейчас, сейчас... ну этот... а, черт, забыл. Ну, в чьем доме сейчас Гроссман живет, с его вдовой... ну как его?"
   Вендерс: "Ну писатель этот... там на подъезде ещё доска висит... фамилия такая...".
   Шмидт вспоминает: "А... этот... как его? Вертится на языке... знаю, знаю... сейчас вспомню... фигню всякую сочинял, в школе проходили".
   Вендерс теряет терпение: "Да, черт с ней, с фамилией, ты знаешь отчего он повесился?"
   Шмидт делает важное лицо: "А как же? Это же моя работа, я все знаю".
   Вендерс укорачивает: "Ну, отчего же?" - "Сифилис поймал... Они все - писатели, художники - сифон или трипак поймают и вешаются... А Гроссман что - все пишет?" - "Пишет... а тебе какое дело?" - "Ну я же министр культуры, ну ты даешь. Я же руковожу этим процессом... думаешь мне легко с этими писателями? Хоть бы писать умели, а то... фиг прочтешь. Вон Шмуцхофф хотел прочесть - заснул, двух страниц не осилил. Фигня какая-то".
   Фасбиндер спрашивает: "А ты, Шмидт, писать умеешь?" - "Не бойся, нужно будет- напишу, тоже мне невидаль". - "А как надо писать... расскажи, Шмидт?" - "Да очень просто - взял ручку и катай... Что тут уметь? Главное - не сочиняй, а пиши о том, что бывает в жизни. А то этот Гроссман твой... вечно мозги запудривает - начнешь читать... думаешь - детективчик... хрен в зубы - сказки. Собака говорящая. Ты видал когда-нибудь собак говорящих?"
   Фасбиндер спорит: "А вот мы с Вимом сейчас от Гроссмана, он говорит - не важно о чем писать, важно - как. И метод нам свой раскрыл... Так что ты, Шмидт, ни хрена не шурупаешь... Гроссман говорит - надо высыпать на письменный стол мешок вкусных слов и правильно их расставить". Фасбиндер запальчиво показывает руками - будто раскладывает мелкие обрывки большой фотографии. Все, кроме Вендерса, хохочут над Фасбиндером. Фасбиндер с досадой отпускает затрещину министру культуры, тот плачет от обиды, его успокаивают. Кто-то делает замечание Фасбиндеру: "Чего ты опять, Райнер? Чуть что - сразу в тыкву. Нельзя же так. Серьезней надо быть. Для того и язык, чтобы спорить, высказывать свое мнение. Знаешь, как один... мужик... как его, Шмидт? (Шмидт хнычет: "Вольтер Скотт")... Да, Вольтер Скотт, правильно... так он говорил... что мне мол, в падлу слушать твои базары, но я..."
   Фасбиндер обрывает: "Да пошел ты в задницу со своим Скоттом, мне вот тебя в падлу слушать". - "Мне тоже, но я же тебе рот не затыкаю". - "Потому, что не можешь". - "Смог бы, просто не хочу". - "Свистишь, хочешь, я по глазам вижу. Вы все, кто ничего не может, прикидываетесь добренькими и... все болтовней решить хотите. Потому, что в честном бою, открыто... у вас кишка тонка". Фасбиндер почти орет, сжимает кулаки, вот-вот броситься в драку.
   Вендерс уводит его: "Не заводись... из-за говна". Они отходят. А
   ппонент Фасбиндера с затаенной злобой смотрит в след, но потом меняет маску и взвешенно говорит вслух (всем): "Нет, Райнер, тут мы... не... с тем...(Шмидту) как этот говорил в таких случаях?"
   Шмидт, уже закончивший плакать, подсказывает: "Наше разногласия расходятся". - "Вот... именно".
   На среднем плане Фасбиндер дает пинка проститутке, пристающей к нему с кривляющимися манерами: "Пошла, коза...".
   Вроде бы собирается идти дальше, но вдруг резко поворачивается и дико кричит, то ли проститутке, то ли всем: "А потом тоже к Алоизу подашься? Обмажетесь говном по уши... и в Нинбургские болота? Отмываться?... А Гамельн кто отмоет... от вашей же блевотины?" Он ходит от группки к группке и кричит, над ним смеются. Просыпается Шмуцхофф, он сердится и гонит всех прочь. Посмотрев на часы и окно, за которым уже светает, он кричит в телефонную трубку: "Фольквассер, начальника караула ко мне..."
   Взяв в руки коробку с нардами он идет за удобный столик с двумя креслами. Публика покидает зал, стараясь не шуметь.
   Шмуцхофф окликает двух шлюх: "Ты... и ты... останьтесь".
   Заметив Фасбиндера, кричит: "Извини, Райнер, я не приду... без меня обойдетесь, я после Фрица не могу на это смотреть". - "Знаю, не извиняйся".
   Шмуцхофф, будто что-то вспомнив, поворачивается и кричит вдогонку: "И передай там... этим сволочам... могут назад не возвращаться, без них отлично проживем. Не запаршивеем... (истерично орет)... Пусть не боятся - на алименты не подадим (успокаивается). Справимся... Главное - побольше патернализма".
   Вендер и Фасбиндер идут в сопровождении офицера охраны по коридорам ратуши.
   Перебивка кадров - лица главных героев (задумчивые и притихшие), и лица отцов из телефильма. Звучит главная музыкальная тема.
   Кадр затемняется.
  

? ? ?

  
   Легкий предрассветный туман на улицах города, катит трамвай, он содрогается, скрежещет и роняет искры с пантографа. Проехав средним планом, удаляется. Следующий кадр - салон трамвая изнутри. Он абсолютно пуст, лишь на задних сидениях Фасбиндер и Вендерс с отсутствующим выражением лиц. Крупный план - они сидят плечо к плечу, напряженно вглядываясь в экран. Перебивкой идут лица отцов - они всё оглядываются на покидаемый Гамельн. Плечи друзей вздрагивают от тряски, шум трамвая всё громче - он звучит уже как какафония. Шум, тряска, перебивка кадров. Резко - новый кадр. Тишина, неподвижность. Уже рассвело. Фасбиндер и Венгдерс на фоне деревьев, кустов. Пенье птиц. Слышен шум реки. Общий план - берег большой реки, видно какое-то сооружение, сколоченное из досок. Напоминает мостки или небольшую пристань-платформу. На сооружении стоят Вендерс и Фасбиндер, перед ними группа парней. Камера берет их крупно - лица важные, одежды карнавальные. Встречаются персонажи уже знакомые нам, например, Майер с кейсом, Брунс в шляпе, ещё кто-то. Один здоровенный детина красуется во фраке, жабо, цилиндре, крылатке и с тростью в руках. Он очень толст. На дородном лице накладные усы и бородка-эспаньолка. В глазнице монокль на шнурке. На дощатом настиле лежит мешковина, возле перил, мостиков стоит бронзовая литая статуя Свободы (точная копия) с метр высотой. Фасбиндер и Вендерс подходят к собравшимся вплотную.
   Майер говорит: "Извини, Райнер. Не нашли ничего более подходящего...". Показывает на статую.
   Фасбиндер спокойно отвечает: "Годится".
   Майер спрашивает, поглядывая на часы: "Ну что, начнем, пожалуй?"
   Фасбиндер и Вендерс кивают головами и берут лежащие предметы, Фасбиндер Свободу, Вендерс мешки. Вендерс расправляет один мешок на настиле и Фасбиндер вступает ногами в него. Он слегка потряхивает Свободой, определяя её вес, потом начинает тупо рассматривать её бронзовую, сверкающую поверхность. Переворачивает вниз головой и заглядывает вовнутрь (она внутри полая). Вытаскивает оттуда смятые бумажки, окурки и вытряхивает ветхий мусор. Вендерс приседает на корточки и поднимает мешок до пояса Фасбиндеру. Вайгель открывает кейс и протягивает Вендерсу металлические булавки. Вендерс пришпиливает мешок к одежде Фасбиндера.
   Средний план - Фасбиндер стоит задрапированный наполовину мешком, как участник соревнования по бегу в мешках. В руках он держит Свободу, как ребенка.
   Внезапно Фасбиндер хрипло кричит: "Подожди, Вим.... Я хочу толкнуть речь".
   Собравшиеся говорят: "Пусть скажет".
   Крупным планом лица провожающих - некоторые торжественны, другие напуганы. Толстяк во фраке усмехается. Фасбиндер напряженно думает, облизывает губы (крупный план), он хочет сказать что-нибудь значительное, но не может придумать. Наконец он открывает рот и медленно, с расстановкой выкрикивает, поднимая над плечом кулак: "Кулаки... должны быть... с добром".
   Крупным планом лицо Вендерса, он догадывается, что это сказано ему.
   Камера берет Вендерса с расстояния в метр, он держит в руках второй мешок, делает шаг на камеру, и, глядя прямо в экран, говорит: "Ты готов, Райнер?"
   Слышится голос Фасбиндера: "Готов". При этом камера слегка пошатывается, создавая ощущение, что мы видим Вендерса глазами Фасбиндера.
   Вендерс произносит: "Удачной охоты".
   За кадром слышен хор голосов, повторяющий как эхо это напутствие.
   Вендерс ещё несколько секунд смотрит в экран, голос Фасбиндера говорит: "Давай... сын плотника... Смотри как Везер сегодня ласков".
   Вендерс оглядывается - за ним видна поверхность реки, весело поблескивающая на солнце. Вендерс поворачивает голову назад, глазами в экран, смотрит пристально секунд пять и решительным, неожиданным движением одевает мешок на камеру. Экран застилается мешковиной, сквозь нее смутно блестит солнце.
   Слышен смущенный голос Вендерса: "Дай булавки".
   Легкая возня. Камера слегка пошатывается, солнечные блики играют на холсте. Перебивка кадров - кадр с мешковиной во весь экран, лица парней (толстяк во фраке перестает усмехаться и роняет монокль), лицо Вендерса с выражением постижения чего-то главного, лица отцов на старой пленке. Перебивка заканчивается, на экране остается лишь картинка, где неизвестный кинооператор пробирается в голову колонны. Мелькают спины отцов, некоторые уступают дорогу, некоторых приходится огибать. Спины спереди редеют, в просвете между ними уже угадываются чьи-то белые одежды. Солнечные блики попадают в кадр, но камера продолжает двигаться и в тот момент, когда последние спины расступаются и солнце бьет мощно в экран, когда на миллионную долю секунды мелькает впереди что-то всё еще необъяснимое, кадр перебивается мешковиной во весь экран.
   Кадр затемняется и в момент полного затемнения слышится громкий всплеск воды, как от падения в воду.
  

? ? ?

  
   Подворотня или вход в проходной двор. Вендерс медленно бредет, не глядя вокруг. Внезапно останавливается, словно проснувшись. У стены трое - двое парней в потасканной одежде и немолодая неопрятная женщина с распутным лицом. В руках у них бутылка шнапса и стакан. Они по очереди пьют. Стена, возле которой они стоят, исписана по-немецки. Видны мокрые подтеки от мочи. Заметив, что Вендерс на них смотрит, они показывают бутылку, предлагая выпить. Вся сцена в немом варианте - звучит лишь главная музыкальная тема. Споткнувшись о недобрый взгляд Вендерса, пьяницы умолкают, лишь один (видавший виды) продолжает фамильярничать (наверное знаком с Вендерсом), он скидывает с левого плеча пальто (под ним лишь голое тело) и показывает уже знакомую татуировку. Усмехается. Вендерс продолжает безмолвно смотреть на пьяниц. Более трусливые товарищи уговаривают третьего не нарываться и он, наконц, внимает им - демонстративно ставит на землю бутылку и уходит, уводимый с двух боков собутыльником и старухой. Вендерс делает шаг, поднимает бутылку, держит ее в руках и рассматривает. Затем достает платок, смачивает шнапсом, и протирает ранку на кулаке. Потом дезинфицирует её - выливает на кулак весь оставшийся шнапс. Кладет бутылку на землю и идет дальше.
   Вся сцена дана общим планом.
   Музыка звучит, Вендерс выходит из темной подворотни на залитый солнцем внутренний дворик. Камера показывает чуть сверху как Вендерс останавливается на границе света и тени, давая пробежать стайке детишек, играющих в войну. Вендерс смотрит на детей прищурившись. Крупным планом его лицо - оно проясняется, в глазах воцаряется какое-то спокойствие. Вендерс поднимает лицо и смотрит вверх. Камера прослеживает его взгляд и показывает балкон, за ним распахнутая дверь, в двери стоит Ханна. Она смотрит вниз, на Вендерса. Крупный план - лицо Вендерса постепенно размягчающееся, и лицо Ханны - она прислоняется к дверному косяку щекой. Вендерс едва заметно улыбается и делает шаг на залитую солнцем часть дворика, Лицо Ханы просветляется, она следит глазами за Вендерсом, потом замирает на секунду, но, словно вспомнив что-то, поворачивается и что-то быстрое, короткое говорит в квартиру. По губам можно прочесть только начало: "Франц...". Лицо ее одобрительно расцвечивается, она улыбается одними глазами.
   Камера средним планом показывает старого Франца - он стоит в конце комнаты и держит наготове китель полковника Киндфатера. Вид у него величественный и невозмутимый.
   Все время звучит главная музыкальная тема.
   Кадр затемняется (или засветляется - на выбор).
  
   N.B. Сценарий засвечен в 1996г.
   Рецензирован и заверен у
   нотариуса.
   Отклонен от запуска в производство
   по причине отсутствия денег.
   Попов Ю.Д.
   г. Тирасполь
   ул. Федько д.28 кв. 23
   т.8-24-00;
   +380953569725;
   E-mail:
   marzabotto@mail.ru.
  
  

40

  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"