Попов Дмитрий Сергеевич : другие произведения.

Эра людей...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Фанфик по Dark Souls. Долгое путешествие через мёртвые, разграбленные руины Лордрана подходит к концу...

  Глава 1. Болота.
   Десять веков минуло с тех пор, как божественные властители Лордрана провозгласили: не смеет нищее отребье оскорблять своим присутствием величественные улицы белокаменного Анор-Лондо, возведённого в честь Победы над Каменными драконами! И среди ядовитой топи, питаемой сточными водами Старого города и неприступной крепости Сен, вокруг титанических колонн Драконьего моста тысячи рабов начали возведение города для черни - бедняков и бродяг, авантюристов и наёмных убийц, воров и грабителей, проституток и попрошаек, обитавших во множестве на нижних, сотни лет лишённых солнечного света ярусах столицы.
   Но планам надменных вельмож не суждено было сбыться. Лишь тоскливые крики, визг и рычание прокажённых гулей, - сгорбленных, покрытых язвами и коростой, с почти собачьими, вытянутыми клыкастыми мордами, - доносятся с высоты безлюдных, заброшенных строительных лесов, облепивших колоссальные опоры моста, словно уродливая чёрная плесень. Безумные обитатели Чумного города, бывшие при жизни строителями, рабами и надсмотрщиками, веками неспешно и бесцельно бродят по его узким и шатким "улочкам", забираются в пустые амфоры и стоят в них, блаженствуя, или завороженно наблюдают за бесконечным кружением полусгнившего колеса водяной мельницы...
   Болото не задумывается о несбывшемся. Оно живёт своей жизнью. И нежизнью.
   Пузырьки болотного газа, пробравшись со дна к поверхности сквозь кружева бурых водорослей и толстый ковёр цветущей ряски, порождают ядовитый туман, грязно-зелёным покрывалом стелющийся над породившей его трясиной.
   То там, то сям возвышаются над болотной жижей чёрные коряги, обильно поросшие изумрудным и салатовым мхом, причудливыми грибами и пятнами разноцветной плесени.
   У подножия исполинской опоры Драконьего моста визгливо жужжит затаившийся в ожидании неосторожной - и совершенно глухой - добычи крылатый болотный паук. Человеческие кисти многочисленных лап наводят на определённые подозрения о происхождении этих нелепых, но опасных созданий. К счастью, твари подслеповаты, и медлительны к тому же, а сами слышны за милю - обойти их стороной нетрудно.
   Неподвижно стоят, по колени погрузившись в жирный чёрный ил, северные варвары на краю болота, что-то бормочут неразборчиво. Мёртвые дикари выглядят неуклюжими, их гниющая плоть за прошедшие века стала домом для бесчисленных поколений паразитов, но беспечный путник, неосмотрительно побеспокоивший бывших надсмотрщиков, вряд ли уйдёт живым... Северные людоеды удивительно метко кидают огромные валуны и обломки бетона, которые постоянно удерживают над головой, словно несущие на могучих плечах земную твердь титаны.
   Похрюкивая и сладко причмокивая, выискивают что-то съедобное в зарослях камыша на мелководье закованные в лоснящиеся изумрудно-чёрные хитиновые панцири гигантские - в человеческий рост длиной - пиявки. В воде кишат их мелкие сородичи, которые сегодня уже не раз пытались попробовать на зуб мои босые ноги.
   Я сижу на крохотном сухом островке посреди бескрайнего отравленного болота и грею у костра озябшие руки. Усталость победила страхи, преследовавшие меня с рождения: будто стоит приблизиться к огню, как пламя охватит меня...
   Рёбрышки уже почти готовы. Жир капает с них в костёр, на трухлявые ветви каменных деревьев и чьи-то выбеленные временем кости, потрескивающие и плюющиеся дымом под пляшущими на них языками пламени, в мерцающие алым угли, и божественный аромат плывёт над болотом. Надеюсь, он не привлечёт незваных гостей на мой скромный ужин...
   М-м, изумительно прожарились!
   Я с наслаждением впиваюсь зубами в нежное, сочное мясо под румяной хрустящей корочкой...
   Жаль, что дворняжка была такой маленькой.
   Благородная леди, в чьих жилах течёт божественная кровь бессмертных властителей Лордрана, никогда не станет, будто восточные желтолицые варвары, есть собачатину? Увольте, после долгих лет заточения, когда жареные крысы и жесткие, будто старая подошва, копчёные окорока гарпий составляли основу моего рациона, болотная огнедышащая собака - изысканный деликатес, если её правильно приготовить, даже без ароматных специй из Карима или Капры...
  
   Разбудила меня утренняя прохлада, звон крыльев проголодавшихся москитов неподалёку и немилосердно затёкший за ночь хвост. Сама виновата - нечего было сидя засыпать, не говоря уж о том, что - прямо у костра. Но сытость вчера подействовала, как лучшие сонные чары.
   Поднявшись, с хрустом потягиваюсь и энергично виляю хвостом, старательно разгоняя застоявшуюся кровь по сосудам и взвизгивая от неприятных ощущений: будто сотни иголок впиваются в онемевшую конечность. Прекратив изображать собой ветряную мельницу, я разминаю хвост руками... Вот, вроде перестало колоть - я с сомнением прислушиваюсь к своим ощущениям.
   Теперь нужно привести себя в порядок. Путешествие через топь - это не повод для благородной леди выглядеть неряшливо. Отряхнув пыль и засохшую ряску с платья, - как вчера ни старалась уберечь подол от цветущей воды болота, они всё равно повстречались, и не единожды, - я достаю из сумочки старый гребень из драконьей кости и зеркальце в изящной серебряной оправе с синими камушками.
   Прячу под чёлкой гребни маленьких рожек, тянущиеся от бровей к затылку. Привычка с детства, пусть и бессмысленная: сейчас спутать меня с человеком невозможно.
   Причесав непослушные волосы, я принимаюсь вычёсывать хвост: вчера, путешествуя по болоту, неосторожно зацепила куст репейника, и теперь мою пятую конечность украшает добрый десяток роскошных репьев, угрожая образованием неряшливых колтунов...
   Спустя полчаса мех расчёсан - аккуратнее и пушистее, чем у холёной любимой болонки какой-нибудь фрейлины одной из дочерей Гвина. Шерстинка к шерстинке. Красиво.
   Можно идти.
  
  Глава 2. Нора.
   Мертвец бессильно привалился спиной к холодному камню колонны, словно лишь на мгновение присел перевести дух, прежде чем продолжить долгий путь к одному ему известной цели... Запрокинув обтянутый серой высохшей кожей череп, пустыми провалами глазниц из-под покрытого ржавчиной забрала он смотрит в вечернее небо, где среди изорванных, будто стяги на шпилях мёртвой столицы, позолоченных закатом облаков чернеет исполинский Драконий мост.
   Рыцарю посчастливилось избежать печальной судьбы многих прославленных защитников Лордрана - неумолимо терявших разум в своём бессмысленном посмертном существовании, обречённых на превращение в жалких опустошённых безумцев. Он умер, и над потускневшей кирасой мертвенно-белым пламенем горит большая душа гордого рыцаря, сполохами холодных искр освещая желтеющие под истлевшим плащом кости, рукоять сломанного полуторного меча, выпавшую из обессилевших рук в латных рукавицах и треугольный щит с выцветшим фамильным гербом, почти утонувший в лазурном лишайнике, устилающем грубый камень подножия моста.
   В причудливом, завораживающем танце кружат над сухим тростником гигантские москиты, сверкая хрустальными крыльями и расплавленным янтарём хитиновых тел под редкими лучами заходящего солнца. В стремлении обрести крылья и взмыть ввысь, где в багрянце вечного заката сгорают мгновения короткой жизни их взрослых сородичей, из цветущей воды на стебли и острые листья камыша выползают бескрылые невзрачные личинки...
   Солнце мертво. Нет более ни алого зарева утренней зари, окрашивающего туманы в нежные розовые тона, ни ярких, насыщенных красок и резких теней полудня, ни лукавой улыбки на бледном лике Луны, плывущей среди облаков в чёрном полуночном небе, усыпанном бриллиантами созвездий... Лишь тусклый багровый шар, застывший в бесконечном падении, освещает погибшие города, отражаясь в пустых, будто стеклянные пуговицы, глазах их немёртвых обитателей. И это страшно. Движение светила по небосводу казалось мне ранее чем-то незыблемым, неподвластным даже богам...
   Драконье дыхание белой вьюгой обжигающе холодных снежинок надёжно скрывает меня от глаз обитателей Чумного города, и я спокойно прохожу мимо роя, любуясь изящными, словно созданными талантливым придворным ювелиром насекомыми, чья хрупкая красота создаёт обманчивое впечатление беззащитности.
   Уже виден заросший осокой край топи, где облачённые в омерзительные гниющие лохмотья, украшенные гирляндами ожерелий из клыков поверженных врагов, зорко высматривают свою добычу людоеды из северных земель - измельчавшие потомки древней расы великанов. Маленькие, налитые кровью глазки на покрытых странными узорами плоских лицах внимательно следят за неспешно бредущим по мелководью соплеменником - тщедушным шаманом в нелепом доспехе из бересты...
   На безопасном расстоянии, чтобы не выдать себя расходящимися по водной глади кругами, миновав северных дикарей, в приступах исступлённой и бессмысленной ярости или следуя своим варварским ритуалам вонзивших в иссиня-чёрную плоть на плечах и груди острые осколки костей, я выхожу на долгожданный берег, с радостью ступая по твёрдой, сухой земле. За последние дни, пробираясь по смрадной трясине, проваливаясь в жирный ил едва ли не по колено, я поняла, что не люблю путешествовать...
   Вытерев сухим мхом ноги, я обуваю сапожки - белые, пушистые и очень тёплые. Как и платье, они связаны из моих волос и зимнего пуха, собранного во время весенних линек. Сейчас уже обувь разносилась, но в первые дни своего пути, останавливаясь на ночлег, я устало бормотала молитву о Великом Исцелении: сапоги нещадно стирали непривыкшую к обуви кожу, невзирая на защищавшую её чешую, до крови.
  
   Тысячи лет назад, в Эру Древних, окутанный седыми клочьями тумана дремучий лес стоял в долине, где ныне раскинулись ядовитые топи Чумного города... Между серыми утёсами, в вечной тени древних деревьев проходила мощеная красным камнем дорога, ведущая в древний Изалит, подземный город огненных ведьм.
   Взойдя на заросший колючим кустарником склон холма, через длинный тоннель с почерневшими от копоти арочными сводами путешественники спускались в просторное подземелье, где приземистая крепость преграждала путь к первой столице Лордрана безраздельно властвовавшим на поверхности драконам. Миновав угрюмую арку крепостных ворот и внутренний дворик, люди и нелюди попадали в колокольню над посвящённой пламени Хаоса часовней, откуда движимый древней огненной магией лифт вёз их вниз, в белокаменную Столицу под Колоколом, неприступные стены которого омывали пылающие подземные реки...
   Сейчас о лесной чаще напоминают только лишь искривлённые, будто застывшие в бесконечной агонии, сухие коряги на крутых склонах изрезанного глиняными ранами пересохших ручьев холма.
   Вездесущая паутина невесомым белым ковром укрыла землю и посеребрила ветви мёртвых деревьев, призрачными парусами трепещет под лёгкими дуновениями ветра...
   Хозяин грандиозной ловчей сети, похоже, затаился где-то в засаде и поджидает себе поздний завтрак. Или ранний обед? В любом случае, чудовище весьма обрадуется моему появлению... Не то, чтобы я, как иные придворные дамы, панически боялась пауков или считала их отвратительными... По-своему, эти создания даже красивы. Однако насекомое, чья паутина способна удержать стального вепря, представляет собой нешуточную опасность. Остаётся лишь надеяться, что мой дар позволит остаться незамеченной...
   Дурное предчувствие возникает у меня: на берегу есть только одно место, подходящее на роль логова чудовища. Осторожно ступая по пружинящему под ногами шёлку, давно утратившему цепкость, я поднимаюсь по склону холма.
   К сожалению, мои худшие подозрения подтверждаются: старый подземный ход превратился в огромную паучью нору. Мозаичный пол, древние фрески на стенах - все скрыто под плотной пряжей паутины, бугрящейся уродливыми серыми коконами кладок паучьих яиц.
   Обычный человек прошёл бы здесь свободно, измельчавшие в сравнении со своими предками нынешние люди - тем более. Беда в том, что я - не человек, и не смогу пройти, даже согнувшись в три погибели: лишь ползти на четвереньках, пригибаясь, чтобы ненароком не зацепить головой коконы...
   Но как мне попасть в Изалит, минуя паучью нору?
   Некогда, до Эры Богов, в Город под Колоколом вело множество дорог, однако, после уничтожения драконов и возведения новой Столицы - величественного Анор-Лондо, когда жители Изалита и Нового Лондо стали во множестве уходить в города на поверхности, старые тоннели были заброшены и со временем их своды обрушились...
   Второй известный мне путь лежит через Склеп Великанов, но заходить туда незваным гостем и в прежние времена было опасно: многие безрассудные путешественники пропали без вести во мраке затхлых пещер или пополнили собой ряды армии нежити Первого из Умерших. К тому же, чтобы добраться до Усыпальницы, нужно сначала пройти отравленное болото Чумного города в обратном направлении - и эта перспектива меня отнюдь не прельщает. Затем - выбраться наверх, по прогнившим доскам шатких строительных лесов, через Ущелье Драконов к неспокойному кладбищу у Храма Огня, откуда, сквозь лабиринты захоронений простолюдинов, издавна облюбованные орденом некромантов, спуститься во владения Повелителя Болезней. И то - неизвестно, не окажется ли напрасным весь этот долгий и опасный путь, ведь галерея, ведущая из владений Великого лорда Нито в вотчину Дочерей Хаоса, могла разрушиться за минувшие века...
  
   Чувствуя себя обезумевшей бабочкой, в самоубийственном порыве летящей в логово паука, я пробираюсь по норе, старательно пригибаясь - но всё равно ощущаю, будто в волосы что-то сыпется...
   За поворотом - двое. На распластавшихся ничком измождённых человеческих телах возвышаются отвратительные бугристые горбы в человеческий рост высотой, будто слепленные из плоти гроздья паучьих яиц. Несчастные неразборчиво бормочут, молитвенно сложив руки - возможно, просят богов о быстрой смерти? Не знаю. Меня заботит только одно - как можно быстрее оказаться далеко отсюда.
   Столь же омерзительное зрелище до этого дня я видела лишь однажды - когда, после долгих столетий одиночества, решилась выйти из ставшей мне домом заснеженной ротонды на краю разрушенного неумолимым временем горного замка. Развалины крепости, где некогда обитали изгнанные из Лордрана за участие в заговоре аристократы, их семьи и слуги, встретили меня мёртвой тишиной и ужасающими композициями из насаженных на колья людей, а среди заброшенных домов бродили мертвецы. Над худыми, опутанными чёрными ручьями вен ногами и рваными лохмотьями набедренных повязок колыхались чудовищно огромные, бесформенные пузыри, наполненные гнилой кровью. Распахнутые, словно в безмолвном крике, беззубые рты нежити жадно, со свистом втягивали морозный воздух...
   К счастью, здесь нора расширяется, и я смогу, аккуратно отодвинув косой одного молящегося к стене, пройти мимо них, не зацепив.
   Как и следовало ожидать, незаметно сдвинуть бедолагу к стене не удалось - тон бормотания сменился угрожающим, и уродец, возмущённый волочением по полу, начинает медленно разворачиваться в мою сторону, неуклюже перебирая тощими ногами и руками. Я, уже не церемонясь, отталкиваю заражённого в сторону, упёршись косой в покрытый ороговевшими наростами и клочьями паутины горб. Внутри что-то хрустнуло, и о лезвие косы заскрежетали мощные серповидные челюсти толстого белёсого червя, вынырнувшего из рваной раны в гноящейся человеческой плоти.
   Взвизгнув, я опрометью бросилась вперёд, поджав хвост, и остановилась, лишь упёршись лбом в туманную завесу...
  
  Глава 3. Часовня Хаоса.
   Надсадные хрипы за спиной стихли: червивые, будто яблоки в запущенном нерадивыми слугами саду, уродцы отстали, оставшись далеко позади, - хвала Предвечным драконам!
   Свинцовыми тучами клубится в массивной арке дверного проёма серая мгла колдовского полога, сквозь которую видны лишь смутные очертания просторного подземелья.
   Сотни лет назад, во времена расцвета Лордрана, многие колдуны, ведьмы и даже устроившиеся при Великих Лордах тюремщиками и привратниками мелкие демоны Хаоса преграждали серебряными зеркалами туманной пелены путь в свои жилища, давая понять, что отнюдь не рады посетителям. Призрачную завесу нельзя пройти, не заметив, её преодоление требует сосредоточенности. Воры, грабители и убийцы, не обладавшие магическим даром, сталкивались с другой стороной этого заклинания: войдя через призрачную завесу, выйти обратно незваный гость мог, лишь убив её создателя...
   Прежде, чем пройти застывшее в дверях марево, я наскоро вычёсываю из волос седые пряди паутины и высохшие, лишённые жизни паучьи яйца...
   Выдох холодом обжигает губы, и снежная вьюга вновь окутывает меня, чтобы мгновение спустя рассеяться сияющим облаком невесомых снежинок. Унаследованное от отца драконье дыхание, искажённое человеческой кровью матери, дарует мне то, чего за долгие столетия так и не смогли достичь искусные маги древнего Олачиля, - абсолютную невидимость без риска навсегда исчезнуть из мира.
   Разорванная пелена вновь смыкается в единое целое за моим хвостом. Теперь можно не опасаться отвратительных существ, встреченных мною в норе: запечатавшее вход волшебство не пропустит безумцев. С другой стороны, завеса восстановилась, а значит - её создатель жив и предупреждён о вторжении.
   Высокие своды подземелья, позволившие, наконец, встать в полный рост, скрыты под шёлковыми клубками паучьих кладок, однако насекомого, породившего их, здесь нет. Пусто и тихо. Оглядываясь в поисках паука, иду по разбитому каменному полу, густо, словно бутерброд индюшиным паштетом, покрытому хлопьями пепла, серой пылью и невесомыми клочьями паутины, оставляя за собой цепочку следов. Под сапогами хрустят чьи-то обгоревшие кости.
   Пространный зал залит тусклым магическим светом, заменившим тысячу лет назад чадное пламя факелов на зубчатых стенах цитадели. Раскрошившиеся ступени высокого крыльца огибают жалкий огрызок полуразрушенной башни, у подножия которой под осыпавшимся камнем кладки погребены сорванные с массивных петель тяжёлые, окованные сталью створки.
  
   Странный скрежещущий звук, донёсшийся из тёмного провала ворот, заставляет меня резко отпрянуть в сторону - и вовремя! По полу разливается изрядная лужа клокочущей лавы, поглотив мои следы и заполняя помещение клубами дыма, тяжёлым ароматом расплавленного металла и сгорающей пыли...
   Восемь мощных шипастых лап, изломанных множеством узловатых суставов, выносят на крыльцо грузное тело гигантского паука. Позади хаотично усеянной бесчисленными алыми глазками головы монстра возвышается заросшее густой чёрной шерстью огромное брюхо, истекающее тонкими струйками лавы. Глухо рыча, существо принюхивается, пронзая воздух длинным и тонким, как кнут, языком...
   Хрупкая черноволосая девушка, ниже пояса вросшая в бугристую голову насекомого, удерживает чудовище, будто хозяин - собаку, ухватившись изящной кистью за длинную щетину на его уродливой морде. Она внимательно осматривает подземелье в поисках наглеца, посмевшего нарушить покой Дочери Хаоса, и постепенно ожесточённое выражение мрачной решимости на красивом лице сменяется искренним недоумением, ведь зал - пуст...
   Коснулось ли её безумие, охватившее жителей Лордрана? Рискнуть?
  
   - Здравствуй, Квелаг... - Приветствую младшую из магистров Истинного огня, давнюю знакомую и одну из тех немногих людей, которые хорошо ко мне относились. Снежинки драконьего дыхания оседают наземь, позволяя ей меня увидеть. Ведьма, вздрогнув от неожиданности, вглядывается в меня, и наконец, неуверенно спрашивает:
   - Присцилла? Присцилла-Полукровка? - Узнала. Я киваю. - Ничего себе, ты выросла! Я ведь помню тебя вот такой маленькой, толстенькой ящеркой!
   - Что есть, то есть. - Несколько смутившись, улыбаюсь я. Такой уж крохотной, как изобразила характерным "рыбачьим" жестом Квелаг, я никогда не была, родившись весьма крупным ребёнком. - Даже гвардейцы Анор-Лондо - ты ведь помнишь этих верзил - мне сейчас гребнями своих шлемов разве что до подбородка достанут.
   Среди придворных в своё время ходило множество непристойных анекдотов про гвардейцев Гвина: уж больно силён был контраст между богатырскими телами легендарных воинов и их маленькими головами... а по слухам, и некоторыми другими частями тела.
   - А где ты пропадала до сих пор? Ведь исчезла ещё до того, как всё это, - подруга неопределённо махнула рукой, - началось. Одни говорили, что погибла... Другие - что участвовала в заговоре и сослана куда-то, вместе с остальными заговорщиками. Хотя, что это мы тут, в прихожей разговариваем - пойдём, я приготовлю чай по такому случаю. Квелара тоже будет рада, к нам так давно не приходили в гости...
   С удовольствием: капрский напиток в её семье всегда заваривали восхитительно ароматный... Изалит издревле славился своими ритуалами чаепития.
   Огромная паучья туша, управляемая Дочерью Хаоса, неловко разворачивается на ступенях и, мелко перебирая лапами, ползёт к воротам, ятаганы когтей скрежещут по серому камню. Я осторожно обхожу всё ещё полыхающее озерцо лавы на полу и следую за Квелаг, соблюдая безопасную дистанцию между собой и полыхающим брюхом паука, сыплющим во все стороны колючими искрами.
   Взмах когтистой руки ведьмы - и туманная пелена в арке ворот разлетается призрачными хлопьями. Мы проходим во внутренний дворик крепости, в начале Эры Огня перекрытый каменным куполом и ставший верхним приделом часовни Хаоса. Ниши под куполом, откуда некогда на путешественников строго и величественно взирали мраморные изваяния шести основателей Первой Столицы, теперь пустуют... Обернувшись, Квелаг замечает мой взгляд и останавливается:
   - Когда Изалит пал, со всего Лордрана сюда хлынули мародёры. Разумеется, они не смогли пройти мимо статуй работы самого Ариамиса. - Дочь Хаоса презрительно фыркает. - Люди...
   Значит, и древнее убежище в недрах горы, позволившее некогда изгнанному с поверхности земли человечеству пережить тысячи лет господства Каменных драконов, не избежало печальной судьбы городов на поверхности...
   - А ваша семья?
   - Квелана сбежала, а я не могу уйти - без брата, без сестёр, бросить их погибать в этих проклятых руинах... Ты поймёшь, когда увидишь. Осторожно, - мы входим на второй ярус часовни, и Квелаг кивает на круглое отверстие в полу под покрытым зелёной патиной бронзовым колоколом, затянутое пряжей паутины и коконами, как и всё вокруг. Когда-то сюда поднимался лифт, соединяя часовню с одним из дворцов Изалита, - не упади. Подъёмник мы давно отключили: что только не приезжало на нём...
  
   - Ну вот, добрались, наконец! - Спустившись по лестнице, где массивное туловище демона протискивалось не без труда, оставляя на стенах тлеющие лохмотья паутины, черноволосая ведьма небрежным жестом руки развеивает иллюзию, наведенную на стену часовни.
   В конце короткого коридора, перекрывая путь в небольшую комнатку, лежит горбатый уродец, подобный двоим, встреченным мною в норе. Увидев идущую на него Квелаг, человечек засуетился, отползая в сторону:
   - Ах, боже мой! У госпожи сегодня гости! - с чудовищным акцентом гнусавит он, лихорадочно перебирая рахитичными конечностями, и мерзкое жилище паразита студнем раскачивается на его спине. - Если вам что-то нужно, что-то для Прекрасной Госпожи, я буду...
   Паучья лапа бесцеремонно отодвигает бедолагу в сторону: ведьма не стала дожидаться, пока медлительное существо освободит дорогу.
   - Не понимаю, что он бормочет? - раздражённо говорит Дочь Хаоса. - Чернь совсем разучилась изъясняться по-человечески!
   - Квелаг, моя дорогая сестра... - тихий голос мгновенно стирает ожесточение с лица черноволосой ведьмы.
   Под аркой ворот, занимая почти весь дверной проём, лежит среди рваных полотнищ паутины и серых кладок яиц безжизненное паучье тело. Некогда мощные лапы едва заметно двигаются в такт слабому дыханию демона, показывая, что жизнь в нём всё ещё тлеет. Бледная девичья фигурка, молитвенно сложенные руки, седые волосы и невидящие глаза - тень от Квелары, старшей из сестёр, венчает собой голову больного паука, похожую на груду серо-белого бархата, усыпанную мутным жемчугом глаз.
   - Лара, как ты? - обойдя тускло мерцающий алыми углями на осколках мозаики посреди зала костёр, Квелаг бережно берёт сестру за руку, внимательно вглядывается в её измученное лицо.
   - О моя дорогая сестра. Не обращай на меня внимания, мне не больно... Я буду в порядке, ведь у меня есть ты...
   - Лара, у нас сегодня гости. Ты помнишь Присциллу?
  
  Глава 4. У костра.
   Багряные языки пламени, взметаясь над догорающим костром, пляшут вокруг чёрного от копоти лезвия простого солдатского меча, отбрасывая причудливые, зловещие тени на огромные шерстяные коконы паучьих яиц и серый саван паутины, изорванным театральным занавесом скрывающий рассыпающиеся обломками кладки стены небольшого зала.
   Горбатый, будто диковинные долговязые кони караванщиков Капры, изуродованный отвратительными паразитами калека, противно причмокивая растрескавшимися сухими губами, шумно возится у входа, устраивая удобнее обтянутую пергаментной жёлтой кожей лысую голову в пыли и острой каменной крошке, устилающих гранитные плиты пола. Натужно втягивая в сдавленные лёгкие воздух распахнутым беззубым ртом, он внимательно, исподлобья наблюдает за мной, словно опасаясь, что я осмелюсь поднять руку на его умирающее божество...
   - Я помню... - Мертвенно-бледное лицо ослепшей ведьмы озаряет грустная улыбка - отблеск давних, выцветших воспоминаний. - Перламутровые облака вокруг пылающих золотом и бронзой острых шпилей Анор-Лондо, подпирающих небесную лазурь... Залитые солнечным светом анфилады залов, где в янтарном зареве витражей плывут, то падая, то вновь взмывая ввысь, сверкающие бриллиантами пылинки... Присциллу-Полукровку, дочь Хранителя Архива - маленькую девочку с забавным толстеньким хвостиком и коротенькими рожками, непоседливую и одинокую...
   Тихий, надломленный голос совсем не напоминает прежнюю, уверенную в себе могущественную Дочь Хаоса, одну из грозных соправительниц древнего Изалита и ветерана многочисленных кровопролитных войн.
   - Вот уж не сказала бы, что она сейчас маленькая, - хмыкает Квелаг, оценивающе взглянув на меня, - в самый раз за какого-нибудь великана замуж выдавать.
   - Не осталось уже тех великанов... Один лишь старый придворный кузнец всё так же, словно и не заметив прошедших столетий, сидит под лестницей в Соборе Света, разгоняя вязкую тишину мелодичным звоном металла о металл. По-прежнему могучий, угрюмый и влюблённый в своё ремесло. То, что никто не приходит к нему за клинками, старика, похоже, нисколько не озадачивает и не огорчает. - Я стараюсь перевести разговор с неприятной для меня темы замужества. К счастью, успешно...
   - Ты пришла с поверхности? Мы бесконечно давно не поднимались туда... Века или тысячелетия? Время перестало идти для нас. Ты видела... Скажи, выстоял ли Город на вершине Горы? Есть ли надежда... - Новости ожидаемо интересуют Квелару куда сильнее, чем матримониальные планы в отношении моей персоны.
   О чём я могу рассказать ей?
   О том, что лишь немногие авантюристы, отчаянные смельчаки или ищущие смерти безумцы осмеливаются ныне забрести в разграбленные сотни лет назад руины величественных городов и неприступных, грозных крепостей Лордрана, павших, мертвых и пустынных, словно красные песчаные барханы Капры, в надежде на сказочные сокровища, славные подвиги или неминуемую и скорую погибель?
   О давно умерших купцах в истлевших грязных лохмотьях некогда богатых одеяний, которые, затаившись в редких укромных уголках, веками чахнут над своим скудным "товаром" - со всей округи собранным никчёмным хламом и изъеденным ржавчиной оружием, покрытым пятнами засохшей крови - тщетно ожидая покупателей, которые никогда к ним не придут?
   Об отрядах воинов-клириков ордена Ллойда, что везут отмеченных пылающим клеймом Тёмного знака беспокойных мертвецов из ставших теперь суверенными королевствами бывших провинций в старую, полуразрушенную самим неумолимым временем крепость-тюрьму среди обрывистых пепельных скал? Я видела такую процессию, понуро бредущую по узкой тропинке вдоль горной реки у подножия Храма Огня, мрачную, будто и сами конвоиры уже смирились с волей богов, обрекающей их остаться навеки в этих проклятых, заколдованных землях, разделив судьбу своих закованных в ржавые цепи неупокоенных спутников...
   Боюсь, она знает о том - или догадывается.
   - Великий Анор-Лондо покинут своими правителями и высокородными вельможами, жрецами бесчисленных храмов и простым мещанским людом много веков назад, и на его опустевших улицах царят лишь звенящая тишина и безмолвные призраки Серебряных рыцарей. - Вздохнув, я пожимаю плечами, на мгновение позабыв, что собеседница не увидит этого. - Вассальные королевства уцелели, отгородившись от павшей метрополии Великой стеной. Воюют между собой и против демонов Хаоса, заключают нерушимые союзы и бьют в спину при первой возможности, гибнут от моровых поветрий и нашествий обезумевшей нежити... Истово верят, что когда-нибудь на руины Лордрана придёт предсказанный неким пророчеством великий воин, и, ударив в оба Колокола Пробуждения, исполнит судьбу нежити: вновь возожжёт огонь в Горниле Первородного пламени, вернув былое процветание человеческим землям. И многие рыцари, отмеченные Тёмным знаком, отправляются сюда в надежде, что именно они окажутся достойны чести стать тем самым героем, чья смерть была лишь прелюдией к настоящему бессмертному подвигу. - Уж не знаю, удался ли мне столь же напыщенный и высокопарный слог, каким говорил надменный служитель Клинка Тёмной Луны, встреченный мною у поверженных в дорожную пыль ворот Анор-Лондо.
   - Значит, Столицу всё же не смогли удержать... - в её голосе нет даже разочарования, лишь безмерная усталость.
   - Само собой. - Фыркает Квелаг. - Иначе доблестные гвардейцы Гвина давно вернулись бы сюда - освобождать развалины нашего города от демонов Хаоса. Заодно и нас добили бы - из милосердия к бывшим союзницам.
   - Возможно, это было бы лучшим исходом... избавлением... - едва слышно шепчет Квелара. - Огонь угасает, уступая мир наступающей Тьме, а мы - лишь хранители древних могил, осколки уходящего прошлого, великой и славной эпохи, что кончилась, едва начавшись. Яйца... так больно... их нет... Боюсь, может быть слишком поздно... Мне так жаль, сестрёнка...
   -Так! Прекрати немедленно! Даже не думай об этом, слышишь?! - Черноволосая Дочь Хаоса, грозно нахмурившись, буравит взглядом сестру... Но та не замечает, лишь вздрагивают зажмуренные веки и мерно покачиваются ослабевшие паучьи лапы.
   Похоже, младшая ведьма безумно боится остаться одна.
  
   В зале воцарилась не слишком весёлая тишина. Квелара ещё ниже склоняет голову, и кажется, будто она молится слабеющему пламени костра, превращённого в простое воинское надгробие вонзившимся в груду серого пепла мечом. Прислонив к стене свой клинок, я сажусь к огню, обвивая тёплым хвостом колени, и смотрю на трепещущее пламя. Невесомая, словно выпавший за ночь снег, зола размеренно мерцает алым, потрескивают угли, взрываясь облачками пепла и стремительными яркими стайками горячих искр.
   - Всё так же не расстаёшься со своей косой? Поверь моему опыту, это не самое удобное в бою оружие. - Квелаг скептически разглядывает неровную чёрную рукоять и кривое тяжёлое лезвие, некогда напугавшее божественных правителей Лордрана яростной, буквально физически ощутимой жаждой мести, исходящей от кости Каменного дракона, из которой оно было создано. Этот страх перед способным убить даже бессмертного обладателя Великой души проклятым клинком в моих руках, - руках существа, способного становиться невидимым и незамеченным пройти даже в опочивальню Великого лорда, - и привёл, по всей видимости, в итоге к моему тысячелетнему заточению в сумрачном полуразрушенном замке на вершине скалы. Всё могло закончиться намного печальнее, однако мою жизнь спасла кровь одной из дочерей Гвина, перемешавшаяся в моих венах с драконьей кровью его Поверенного. Повелитель Лордрана отнюдь не желал создавать прецедент убийства кровного родственника, пусть даже бастарда и полукровки.
   - Зато первое, выкованное мною и несущее в себе частицу моей души. Тогда я ужасно возгордилась собой и нарекла косу Похищающей жизнь... - Я усмехаюсь, вспоминая себя прежнюю... В те годы голова моя была забита не столько грёзами о великой любви и счастливом браке, и даже не жаждой славных подвигов и ратных свершений, подобных тем, которыми навеки прославились Четыре Рыцаря лорда Гвина... Я хотела стать кузнецом.
   Совершенно неподобающее занятие для девицы вообще, и благородной дочери герцога в частности.
   Конечно, случалось, что искусством ковки оружия или доспехов увлекались аристократы - тот же сэр Арстор, граф Карима, прославившийся созданием серповидных мечей, ставших впоследствии ритуальным оружием последователей Фины-Жницы, и даже сам Наследник Престола, уделявший больше времени наковальне и кузнечному молоту, нежели делам государственным...
   Но, всё же, я была единственной представительницей прекрасного пола, избравшей для себя ремесло кузнеца. В очередной раз убежав от надоедливых учителей, я могла, умостившись на мраморных перилах, часами наблюдать за тем, как кузнец-гигант, напевая что-то себе под нос, превращает простой кусок стали, бронзы, каменного дерева или кости поверженного Серебряными рыцарями демона Хаоса в красивое, хищное, наделённое собственной душой оружие. Там меня, созерцающую настоящую магию создания, чаще всего и ловили шестиглазые слуги отца, чтобы препроводить обратно на урок.
   Моя мечта сбылась, и клинок, связанный со своей создательницей узами более прочными, чем даже кровные, все эти бесчисленные годы изгнания рос вместе со мной. Росла и его жажда крови...
  
   Черноволосая Дочь Хаоса о чём-то думает, рассеянно настукивая пальцами по многоглазой щетинистой голове демона старинный военный марш, пришедший из столь давних времён, что даже названия государств и народов, участвовавших в войне, в честь победы в которой он был сочинён, бесследно стёрлись из людской памяти.
   - Пожалуй, я ненадолго вас покину, сударыни: скрыть иллюзией выход на болота будет не лишним. Незваные гости сюда приходят редко, но всё же иногда появляются, и всякий раз - совершенно не кстати... - говорит она, задумчиво глядя в коридор, и, кивнув самой себе, решительно направляется туда, откуда мы только недавно пришли, подхватив оставленный у входа уродливый чёрный меч, покрытое острыми шипами кривое лезвие которого кажется порождением её демонической половины...
   - Квелаг, тебя что-то беспокоит? - седая ведьма с тревогой спрашивает сестру, но та уже уходит, и мы слушаем затихающий цокот её шагов. - Прошу, береги себя...
   И вновь молчание. Обезображенный человек из своего угла не сводит с меня налитых кровью глаз. Он выглядит опустошённым, хоть и сохраняет разум. Калека будто колеблется, но, наконец, решив для себя что-то, всё с тем же ужасающим визгливым акцентом обращается ко мне:
   - Вы говорите на одном языке с Прекрасной леди... Честно говоря, я завидую. Как я могу утешить её, не владея языком? Но, сударыня, не пренебрегайте Прекрасной госпожой! Она нуждается в компании...
   Я смотрю на него.
   - Её зовут Квелара.
   Человек замолкает и некоторое время чавкает, будто пробуя имя на вкус.
   - Квелара... Красивое имя... Позвольте представиться - Энжи, пиромант из Великой топи.
   Великая топь... Помню, помню. Незадолго до моего исчезновения из Столицы божественные властители Лордрана решили принести свет нашей великой цивилизации в ту нелюдимую и почти непригодную для жизни местность, приняв под свою руку обитавших на болотах дикарей, а заодно слегка выпрямить границы... Весьма неприятным сюрпризом для экспедиционного корпуса Серебряных рыцарей оказалось отчаянно упорное сопротивление неразумных племён, населявших топь, и коварство полубезумных шаманов, виртуозно владевших искажёнными и странными, неизвестными даже огненным магистрам Изалита сторонами магии огненной стихии. Однако, хоть недооценка противника и стоила гвардии Гвина жизни многих достойных сыновей прославленных родов, чьи белые кости и потускневшие доспехи устлали бездонные глубины малярийных болот, Анор-Лондо всё же добился своего, а немногие выжившие обитатели островков среди трясины стали подданными повелителей Лордрана.
   - Кхм... Вам, сударыня, интересна пиромантия? - Знать бы ещё, что это такое... - Если да, я охотно разделю с вами своё пламя...
   Пламя?
   - Благодарю, но, право, не стоит...
   Отказ нисколько не огорчает словоохотливого колдуна.
   - Говорят, под нами лежат руины легендарного города Изалит... Там огненный великан бережёт покой Пламени Хаоса. Наша Прекрасная Госпожа и леди Квелаг бежали оттуда. Я не знаю подробностей... и я не прошу...
   Я смотрю в огонь, но это ничуть не смущает болтливого уродца, ведь он, наконец, нашёл себе собеседника. Для мертвеца не первой свежести он на удивление разговорчив. Прочая нежить обычно не тратит времени на болтовню, а сразу либо переходит к делу, пытаясь вцепиться в глотку, либо, напротив, обхватив руками голову, сидит, отрешённо уставившись в стену и монотонно покачиваясь. Пиромант, - что бы это ни значило, - продолжает, будто читая мои мысли:
   - Нет, госпожа, мы не опустошённые, мы хуже нежити... Мы больны, отвратительны, как чёрная болотная грязь Чумного города. Но моя дорогая, Прекрасная Леди! Она плакала из-за меня... И поглотила отравленный гной Чумы, несмотря на запрет госпожи Квелаг.
   Энжи замолкает, хрипло дыша - недолгий монолог утомил его.
   Наверное, это действительно тяжело - не иметь возможности даже поблагодарить свою спасительницу... Ещё до моего рождения, спустя считанные сотни лет после переселения обитателей древних подземных крепостей в основанные среди покрытых снегом горных вершин города Лордрана, единый язык разделился на две ветви. Певучий, "классический" диалект жителей Изалита и Нового Лондо, оставшийся практически неизменным и уходящий корнями к мёртвым языкам давно канувших в Лету королевств, всё более вытеснялся на поверхности молодой "грубой" речью, возникшей под влиянием варварских наречий присоединённых провинций, в узкую нишу языка блистательной аристократии, пыльных летописей и церковных служб... Прошедшие же века окончательно превратили разрыв между ними в пропасть.
   Ведьма с интересом прислушивается к нашему разговору.
   - О чём он говорит?
   - Он благодарен тебе за спасение. Ты действительно исцелила этих людей?
   - Да, я... пыталась исправить зло, причинённое нами. Нашими амбициями, самоуверенностью, небрежностью. Верила, что смогу им помочь.
   - А теперь?
   - Не знаю. Квелаг всё это бесконечное время проедает мне плешь, доказывая всю меру бессмысленности моего самопожертвования. Она говорит, что никого я не спасла, что сама попытка была заранее обречена на провал, как и самосожжение Гвина, и что наша семья уже сполна расплатилась за все ошибки... Но я всё же верю, что поступила правильно.
  
  Глава 5. Тем временем, в Лордране...
   Кто бы ни заточил за изъеденными ржавчиной толстыми стальными прутьями эту несчастную, и какими бы мотивами он при этом ни руководствовался, в любом случае я искренне благодарен ему. Ибо сей неизвестный благодетель изрядно облегчил мою работу. Возможно, я даже подарил бы ему... монетку.
   - Не хочешь подходить к решётке? Хе-хе, выходит, что-то знаешь... или подозреваешь. Впрочем, это всё равно не спасёт твою жизнь, Хранительница. Ради тебя пришлось раздобыть вот эту милую вещицу! - Я, ухмыляясь, показываю ей небольшой, искуссной работы арбалет. Без сомнения, великий мастер создал его, вложив в изящное оружие и время, и душу... - Вряд ли ты оценишь мои старания во имя всеблагой Фины, однако найти подобное... произведение искусства было отнюдь не просто. А принести жертву моей богине, используя отнятый у какого-нибудь опустошённого мещанина вырезанный из кленовой ветки лук - пошло и граничит со святотатством.
   Она не отвечает, лишь напряжённо следит глазами за арбалетом в моей руке. Очевидно, зазубренный наконечник болта беспокоит мою молчаливую слушательницу куда сильнее, чем талант неизвестного творца, создавшего некогда великолепный механизм, который вскоре отправит в короткий полёт оперённую смерть.
   Я бросаю короткий взгляд на мутно-зелёную флягу, висящую у меня на поясе. Отвратительное зелье, загнанное в хрупкую стеклянную оболочку яростное пламя костра, выжигающее кишки выпившему его мертвецу, однако взамен исцеляющее любые раны и увечья. Еретичка сослужила мне хорошую службу, но... достаточно с ней...
   - Молчишь, значит. Что ж... Немного вас осталось, а моими стараниями ещё меньше станет. Во имя Фины! - буднично провозгласил я и выстрелил. Хранительница дёрнулась, и арбалетный болт вонзился ей в горло. Чёрным потоком хлынула кровь, заливая ветхую юбку и пыльный пол. Споро перезарядив оружие, я вогнал хрипящей девушке, судорожно скребущей ногтями по окровавленному древку в тщетной попытке вырвать его из горла (хотя, даже в случае успеха, это ничем бы ей не помогло), второй болт - в сердце.
   Наконец, она затихла. Я без сожаления бросаю арбалет в ущелье: лишь меч достоин рыцаря, хотя, к сожалению, иногда обстоятельства вынуждают прибегать к помощи бесчестного оружия.
   Госпожа, вскоре я возложу на Ваш алтарь ещё одну грешную душу...
  
   Я сижу на краю обрыва и слушаю хриплое дыхание собакоподобных костяных тварей внизу, рядом со мной на камнях лежит отрезанная голова очередного повелителя трупов, багровым свечением пустых глазниц успешно заменяющая мне факел. С потолка, поросшего странными мраморными сосульками, оглушительно громко капает вода, за тысячелетия пробившая в граните небольшое озерцо...
   Долгий путь в кромешной тьме, бесконечные изматывающие схватки со скелетами - трухлявыми, как старые пни, но удивительно ловко орудующими саблями, опасные дуэли с их кукловодами-некромантами, сохранившимися немногим лучше своих марионеток - всё зря.
   Меня предупреждали об опасностях, подстерегающих незваного гостя в древних подземельях под Храмом Огня, однако упоминание о кострах, веками тлеющих во тьме, вынудило меня всё же спуститься в Склеп Гигантов. Увы, надежды мои не оправдались, и Хранительницу Огня я во владениях Первого из Мёртвых не встретил.
   Если какая ведьма и хранит до сих пор силой своей души пламя подземных костров, то спряталась она не в пример лучше, чем та безымянная девица наверху.
  
   - Клянусь, ваша милость: там, в гибельных топях под Мостом, вы найдёте ту, кого ищете! Непременно! - Голос лысого плута звучит испуганно, как и положено звучать голосу человека, у горла которого застыло бритвенной остроты лезвие шотела.
   - Откуда тебе знать, шельмец, кого я ищу и где найду? - спрашиваю я скептически. Этот странный тип не внушает ни малейшего доверия. Тем более - после того, как он намеревался столкнуть меня в пропасть.
   - У меня, ваше сиятельство, свои источники информации... - Нельзя сказать, что столь уклончивый ответ развеял мои подозрения. Что ж, если пройдоха солгал, вернусь сюда и прикончу прохвоста. А заодно того монаха сверху, направившего меня в древние захоронения под кладбищем... Все они - одна шайка.
   - Слушайте, милорд, уберите клинок, а? Давайте просто успокоимся. Ну, я малость погорячился... Это всё моя алчность, будь она неладна! Искушения волнуют меня, вы же знаете, что я имею в виду? Не так ли? И вы, и я - мы оба нежить! Пожалуйста, простите меня, ради всего святого, давайте не будем вспоминать о том недоразумении, да? Ведь вы живы, и я прошу прощения! - выпалил Патчес заискивающе. - Подождите, я знаю! Вот, сеньор, возьмите. Это о чём-то, да говорит, не так ли? - Хитрец протягивает на грязной ладони дрожащий чёрный дымок человечности. Он решил дать мне взятку?! Впрочем, почему бы и нет...
   - Хе-хе-хе... О, блестяще. Второй шанс! Великолепно! У меня было ощущение, что ты поймешь. И я не ошибся. Однако будь я на твоём месте ... Ох! Кто знает, как бы поступил? Но теперь мы снова друзья, а? Хе-хе-хе...
   А не рано ли он обрадовался?
   - Будь по-твоему! - ухмыляюсь я и пинком отправляю излишне фамильярного мерзавца вниз, туда, где во тьме поблескивают обещанные им "сокровища" и чьи-то красные, голодные глаза. Алебарда, зазвенев о камни, летит вслед за визжащим хозяином.
   Человек человеку - волк... а уж мертвец мертвецу и вовсе...
   Пожалуй, пора выбираться отсюда. Донёсшиеся снизу гневные проклятия сменились испуганными воплями и утробным рычанием, но у меня нет времени наслаждаться ими. Нужно уходить, и местные стражи сделают всё, чтобы мой путь на поверхность был нелёгким...
  
   На кладбище, год за годом и столетие за столетием сползающим в пропасть, меня с нетерпением ждут. Мертвецы, чей обманчивый покой я потревожил по пути в Гробницу Гигантов, стоят, покачиваясь, среди поросших хмелем могил, устремив горящие жаждой мщения взгляды на лестницу, вдоль отвесной скалы уходящую вниз, к всеми забытому входу в катакомбы.
   Солнечный свет ослабляет рабов Повелителя Болезней, и размахивающие ржавыми саблями скелеты воинов древнего Изалита, захороненных некогда на просторном выступе скалы у подножия Храма огня, кажутся беспомощными младенцами в сравнении со своими соратниками из тёмных лабиринтов в недрах скалы. Белые кости от малейшего удара крошатся, со стуком разлетаясь среди покосившихся надгробий, неспешно скатываются с обрыва...
  
   Развалины Храма встречают меня привычной тишиной, нарушаемой лишь хриплым карканьем гигантского ворона и мощным, басовитым и заливистым храпом, доносящимся сквозь каменный пол бассейна. Воин в потускневшей кольчуге улёгся у стены прямо наземь и задумчиво созерцает что-то в небесах: то ли развесистую крону Каменного дерева, заставшего рассвет этого мира и первые битвы между драконами, демонами и великанами, то ли огромную птицу, свившую себе гнездо на руинах колокольни, то ли золотистые закатные облака, неспешно плывущие по вечернему небосклону.
   - Снова ты? - скучающим тоном спрашивает он. - Слышал о той девице? Добродетельная леди вернулась одна и в изорванной в клочья одежде... Похоже, её спутники погибли. Или же она отказалась от своей безумной затеи? Кто знает... Но, полагаю, мы в последний раз слышали о "миледи", хе-хе.
   Что ж, теперь становится ясно, чьи следы босых ног я видел в многовековой пыли подземного лабиринта, возвращаясь из Склепа нежити. Выходит, дева из Торолунда осталась в полном одиночестве. У еретички, должно быть, полно человечности...
   - И где же теперь наша благочестивая монашка?
   - Поплелась куда-то. - Безразлично ответил воин и душераздирающе зевнул. - Я думаю, в Церковь нежити. Эти руины недостаточно комфортны для неё, хах-хах-хах! Да я уж таких "принцесс" за свою жизнь навидался!
   Значит, старый собор Велки за Драконьим мостом. Не лучшие воспоминания связаны у меня с ним после прошлого посещения, закончившегося пленом и длительным заточением. Впрочем, очередная Хранительница не пережила нашей встречи в тот день, её грешная душа осталась лежать на холодном камне алтаря богини греха, мне же удалось выбраться из-за решётки, пусть и не без чужой помощи. Это главное. Всё остальное - несущественно.
  
   Сняв шлем, я протёр глаза, но видение не исчезло и ничуть не изменилось. На каменном мостике между двумя зубчатыми башенками стоит, задумавшись, красивая девушка в длинных белых одеяниях...
   Я мог бы счесть её призраком из тех далёких времён, когда в будущем Городе Нежити ещё кипела жизнь, однако пушистый хвост, янтарные глаза и маленькие рожки беловолосой незнакомки, в сочетании с её немалым ростом, недвусмысленно говорят о том, что она - ещё одно диковинное порождение этой проклятой богами и людьми, мёртвой земли. Изящная девичья рука твёрдо удерживает древко косы, от одного взгляда на хищно искривлённое лезвие которой даже мне становится откровенно не по себе, другой рукой леди придерживает дорожную суму, лежащую у её ног.
   Пока во мне боролись желание подойти к необычной путешественнице и чувство самосохранения, настойчиво требующее держаться подальше от её грозного оружия, белоснежная леди подхватила свои пожитки. Оглянулась, заметила меня и... исчезла, растворившись в облачке сияющих под лучами Солнца снежинок.
   Что ж...
   Возможно, это и к лучшему. Ни к чему искушать Судьбу.
  
   Мир тесен, а уж руины Лордрана... Весьма знакомая фигура сгорбилась у костра впереди.
   Петрус, пронырливый монах из Торолунда, жарит на огне что-то сочное и весьма ароматное, а снизу доносится мелодичный звон ударов кузнечного молота по наковальне.
   - Ах, это ты, Лотрэк! Ты спас миледи? - Толстяк, злобно оскалившись, тоненько захихикал. - Что ж, жаль, но это ничего не изменит. Маленькая госпожа ни гроша не стоит без имени её Семьи. Принцесса Рея, младшая дочь Дома... Такая неловкая - случайно соскользнула в глубине Катакомб с гроба великана, но её два товарища, как это ни прискорбно, уже не были людьми, и не смогли помочь... Хи-хи, бедная маленькая дворяночка плакала, рыдала в темноте, она была полностью беспомощна, ты мог бы поступить с ней как угодно...
   Не то, чтобы я сочувствовал высокомерной аристократке, явившейся сюда в поисках тайных знаний и могущества, однако... Пожалуй, у этого мерзавца, предавшего свою госпожу, тоже должно быть немало человечности.
   - Но... Что это значит?! - Петрус вскочил, зазвенев ламеллярным доспехом, и спрятался за треугольным рыцарским щитом. - Дурак! Твои эмоции лишили тебя разума! Да будет так! Ты станешь опустошённым и сможешь станцевать вальс вместе с ней в адских глубинах! Я волк в овечьей шкуре, удачи тебе в виде полого! Гах-ха-ха-ха-ха!
   К чему столько слов, ягнёночек? Или уже понимаешь, что у тебя нет шансов в этом бою? Что же, давай покончим с этим.
  
   - Почему... как я мог... Что... что я сделал не так... - Упав на одно колено, выронивший дубину монах пытается зажать обрубок руки, остановить кровь, но кривое лезвие шотела вспарывает ему горло, и хрип переходит в короткое булькание.
   Большинство простофиль имеют столь много человечности, но, увы - не могут ею распорядиться. Я же смогу наилучшим образом использовать её, а? Есть методы... Петрус знал об этом куда больше, чем положено смиренному монаху Белого Пути, - подумал я, глядя на найденные в его пожитках сморщенные красные комья, напоминающие потрескавшиеся глазные яблоки.
   Что ж, пора наведаться в церковь?
  
   Узкие, тёмные улочки, слабо освещённые полыхающими кострами из поломанной старой мебели, кажутся безжизненными, но это лишь видимость, первое и совершенно ложное впечатление... Из мрачных подворотен слышится хриплое дыхание остроухих асторских гончих, столь же мёртвых и отвратительных, как и сам город. Лохмотьями сползающая с гниющих тел плешивая шкура, оскаленные пасти, капающая с внушительных клыков слюна, - коварные бестии только и ждут момента, чтобы вцепиться в горло зазевавшемуся путнику, по злой воле богов забредшему в городские трущобы. Впрочем, мёртвые псы - не единственные обитатели городского дна. За трухлявыми дверьми и тёмными провалами разбитых окон затаились в покосившихся домах истинные хищники нижних ярусов Города Нежити: воры, грабители и убийцы, после смерти отнюдь не утратившие жажды наживы и подлой привычки бить в спину. Прячущие под длинными полами плащей широкие ножи и шипастые дубинки, закрывшие лица полумасками и глубокими капюшонами, стервятники ночных улиц избегают прямых столкновений, но охотно бьют в спину, перерезают глотки, и горе недооценившему их коварство...
   - Кто-нибудь! Пожалуйста, выпустите меня отсюда! Кто-нибудь, ну хоть кто-нибудь! Помогите! Откройте дверь! - Отчаянные крики раздаются из-за окованной сталью дубовой двери, на удивление хорошо сохранившейся для этих мест... Более того, недавно её явно красил заботливый хозяин. Любопытно...
   - Проклятье... мне конец. Когда-нибудь это должно было произойти. - Теперь голос звучит обречённо. Зато тихо. Вообще, кричать здесь - не самая лучшая затея, ведь громкий звук вполне может привлечь не благородного спасителя, а вовсе даже наоборот, самое нежелательное внимание... скажем, вот тех десяти опустошённых горожан с факелами, что стоят в конце улочки, уставившись в перекрывшую её кованую решётку.
   Впрочем, я помогу этому незнакомцу. Не так давно я и сам попал в подобную ситуацию...
   Лишиться надёжной защиты доспехов, находясь в столь неприветливом месте - крайне опрометчивый поступок, а потому я снял лишь шлем и латные рукавицы, прежде чем приступить к взлому.
   Чему только не придётся научиться благородному рыцарю, ежели он стремится выжить на этих землях и выполнить свою миссию.
   - У тебя есть ключ?! - обрадованно воскликнули из-за двери.
   - У меня есть отмычка... - прохрипел я, сосредоточившись на замочной скважине.
   - Увы, вряд ли она здесь поможет... Замок слишком сложный, и я уже пытался вскрыть его кинжалом... и заклинаниями. - Надеюсь, он не сломал при этом механизм...
   - Если руки растут из крупа ослицы, то и ключ не поможет, конечно. - Соглашаюсь я, открывая дверь.
   - Замечательно! Вы справились с этой проклятой дверью! Благодарю вас, я спасён! Хотя уж думал, что никогда не смогу выйти отсюда. Позвольте представиться, Григгс из Винхейма. Колдун Школы.
   Как и у большинства коренных жителей Винхейма, у Григгса грубые черты лица, горбатый нос и длинные тёмные волосы, подстриженные по последнему писку моды десятилетней давности... С принадлежностью к Школе Дракона спорить не буду: характерное обмундирование драконьих магов ни с чем не перепутаешь, а его чёрный цвет у моего нового знакомого свидетельствует о принадлежности к тайной службе Школы, о делах которой ходят самые мрачные слухи.
   - А это кто? - Поинтересовался я, кивая на высохший труп, бессильно свисающий из рассохшейся бочки в углу каморки.
   - По одежде и снаряжению усопшего я бы осмелился предположить, что он - мой предшественник и коллега, ещё менее удачливый. Хотя, как посмотреть... В любом случае, я очень признателен вам, сэр, за помощь. Благодаря вам, я, возможно, возобновлю теперь своё путешествие. - Маг задумчиво поскрёб пыльный берет. - Немного отдохну, а затем вернусь к Храму Огня. Я владею колдовством и буду более осторожным в следующий раз. Кроме того, у меня есть важное задание. - Колдун многозначительно замолчал, очевидно, ожидая, что я буду расспрашивать его. Но мне неинтересны чужие "важные задания".
   - Я сожалею, что встреча с вами прошла в таких компрометирующих обстоятельствах. По крайней мере, мы оба невредимы. Кстати, не хотели бы вы изучить какие-нибудь заклинания? Вы явно талантливы, сударь, и, кроме того, я ваш должник. Конечно, нам потребуются некоторые материалы, но я буду рад научить вас некоторым элементарным заклинаниям. Вы заинтересованы? - Так и не дождавшись расспросов о его тайне, спросил маг.
   - Увы, в моём возрасте поздно начинать учёбу колдовству.
   - Да, я вижу ... Что ж, прискорбно, но каждому свое. Если вы передумаете, не стесняйтесь.
   - В качестве благодарности, почтенный чародей, лучше помоги мне справиться с козлорогим демоном из Капры, устроившим здесь псарню. - Проклятое чудовище уже дважды отправило меня к костру, и любая помощь в бою с ним будет не лишней. Само по себе порождение Хаоса было достаточно медлительным, чтобы не представлять из себя особой опасности для ловкого соперника, но вот две его мерзкие псины... Всякий раз они успевали повиснуть на мне, не позволяя отпрыгнуть или уклониться от удара, непосредственно перед тем, как тяжёлый меч демона обрушивался на мою голову.
   - Я согласен, но должен сразу признаться - воин из меня никудышный...
   Даже не сомневаюсь в этом. Хотя... чувствуется в маге нечто фальшивое. Плохих бойцов Школа никогда не выпускала, заботясь о своей репутации и, соответственно, стоимости услуг, а уж её эмиссарами за пределами Винхейма становились лишь наиболее опытные маги, воины и шпионы.
  
  Глава 6. Городской коллектор.
   В нашей семье высокая честь верховного служения Фине передавалась из поколения в поколение, как и небольшой церковный диоцез, за долгие столетия утративший всякую прибыльность, ведь даже в благословенном Кариме тех, кто чтит Древних Богов, с каждым годом и десятилетием остаётся всё меньше...
   На заре Эры Огня, когда Великие Лорды спешно создавали закованные в чёрную сталь и серебро грозные легионы, чтобы вскоре сойтись в кровавой битве с Каменными драконами за право человечества вновь безраздельно господствовать на поверхности земли, истинные Божества в большинстве своём решили сохранить нейтралитет... за что в конечном итоге и поплатились.
   Здраво рассудив, что полное и окончательное уничтожение древних врагов - ящеров - невыгодно Пантеону, безмолвные и ужасные Боги отстранённо наблюдали за развернувшейся бойней. Однако Бессмертные не учли того, что безграничное могущество Лордов, увиденное на поле боя солдатами их армий, посеет в людских душах семена новой веры, изрядно поколебав опору прежней, основанной на извечной борьбе Светлых Владык против Истинных драконов, разрушивших некогда города и изгнавших людей под землю. Разумеется, нашлись и ловкие проходимцы, приложившие все усилия к тому, чтобы трепетные ростки новорожденной религии не зачахли, а впоследствии и вовсе возглавившие культ.
   В ужасающих сражениях, из пролитой крови и мучительной смерти родились и укрепились новые, Молодые Боги, чья власть отныне держалась не только на колоссальной, яростной мощи их Великих душ, найденных в раскалённом алом пепле Горнила Первородного Пламени, но и на истовой вере десятков и сотен тысяч простых смертных, ранее питавшей совсем других существ.
   Прежним Громовержцам, Повелителям Глубин и Небес, Тумана и Тьмы ещё возносили молитвы и приносили кровавые жертвы, но всё реже возводили посвящённые им храмы и всё чаще лишь уделяли скромную нишу в Соборах Всех Владык. Так Древний Пантеон, и Фина в их числе, постепенно растерял своё влияние и значительную долю основанного на вере паствы всесилия... но отнюдь не амбиции, коварство и огромный опыт интриг и заговоров, тянувшихся иной раз тысячелетиями.
   Родившись вторым сыном у своих благородных родителей, я в положенный срок прошёл посвящение Богине и, по устоявшейся традиции, спустя почти два десятка лет унаследовал верховное жреческое звание за своим безвременно почившим дядькой Арманом, а земли и титул после смерти отца достались моему старшему брату - Симону, столь же традиционно избравшему стезю полководца и политика. Но... не суждено было мне спокойно прожить оставшиеся годы и встретить старость, как бесчисленные поколения моих предков и предшественников: проводя богослужения в обветшалой церкви и принимая исповеди у немногочисленных прихожан, всё ещё хранящих верность своей Покровительнице.
   Впервые я увидел Фину, когда мне исполнилось семь лет. Та, кто видела сотворение этого мира, приняла облик белокурой девочки ради разговора со мной, своим ничтожным слугой...
  
   Я наивно полагал, будто не может существовать ничего худшего, чем кромешная тьма древних захоронений, в которой терпеливо ждут грядущего и неминуемого пробуждения Лорда Мёртвых его верные солдаты? Я ошибался...
   Со сводов потолка коллектора мерно капает вода. Вернее - хочется верить, что эта дурно пахнущая жидкость - вода. По стенам сползает нечто вовсе омерзительное, и даже останавливать на них взгляд не хочется. К счастью, здесь довольно светло: на стенах чадят факелы, и их неровный свет отражается от влажного неровного камня кладки. Некто заботливо поддерживает пламя в этом царстве сырости и ядовитых испарений, и мне приходит в голову лишь одна кандидатура: те двое огромных мясников в грубых, забрызганных кровью фартуках, которые встретились мне на входе в канализацию.
   Осторожно обходя мутные ручьи и бурые лужи на скользком заиленном полу, я продвигаюсь вперёд, не забывая поглядывать на высокий потолок, где перетекают, то расплываясь, то вновь собираясь воедино, отвратительные комья бурой слизи, плотоядной, как и всё, что обитает здесь.
   Наконец, впереди показалась дверь, о которой говорил тот пиромант.
   Пользоваться отмычками недостойно рыцаря, да. Но кто об этом узнает, кех-хе-хе-хе...
   Долгожданный костёр.
   Никогда не знаешь, сколько часов или дней просидел у костра. Теряешь чувство времени. Даже убитые мною опустошённые успевают восстать, и вновь терпеливо поджидают неосторожную добычу, различая ещё не утративших разум мертвецов особым чутьём, каким опытный сборщик налогов чует утаивающего подати деревенского старосту.
   Почти опустевшая фляга вновь наполнена жидким пламенем костра, уставшие мышцы уже не ноют, моля о заслуженном и долгожданном отдыхе. Пора продолжать путь.
  
   Ненавижу крыс. Разъевшиеся на гниющей плоти скидываемых в канализацию мертвецов, эти мерзкие твари смогли сравняться в размерах со свирепыми сторожевыми псами из Зены, а иной раз и заметно превзошли их, но отнюдь не утратили своих подлых крысиных повадок. Трусливые и коварные, они бегут прочь или прячутся при появлении вооружённого человека, чтобы при первой возможности напасть на него всей стаей, когда он будет ранен или хоть на миг позабудет об осторожности. Обглоданные до костей многочисленные трупы недвусмысленно говорят о том, что недооценивать отравленные укусы серых бестий не следует.
   Сырые, затхлые канализационные тоннели - крысиный рай, настоящее царство грызунов. Место, где мои полузабытые детские страхи становятся кошмарной реальностью. Крысы тут повсюду: прячутся между изъязвлёнными ядовитой плесенью ящиками и в ржавых, заросших грязью выходах труб, собираются десятками или бродят поодиночке, ведь здесь, в их вотчине, крысам ничто не угрожает. Их огромная, словно шерстистый слон с Севера, Королева, запертая за изогнутой её клыками стальной решёткой, с ленивым интересом смотрит единственным уцелевшим глазом на дыру в потолке, откуда в её каменную "нору" падают крупные, истекающие кровью куски мяса... и просто полураздетые трупы. Людоеды не забывают подкармливать свою любимицу... предусмотрительно стараясь при этом не приближаться к ней слишком близко.
   Знавал я одного учёного безумца, считавшего крыс разумными и благородными существами... Жаль, что я не могу сейчас сбросить его через окровавленный люк в потолке, прямиком к блохастому предмету страсти...
  
   Удивительно, но охотники за последними крохами чужой человечности подстерегают её обладателей даже в столь заброшенных, веками совершенно безлюдных местах, как полузатопленный коллектор мёртвого города... Смешно, ведь в крысах и то больше этих крохотных осколков Великой души, нежели в опустошённых, нашедших здесь своё пристанище.
   Стоило спуститься несколькими ярусами канализации ниже, как чувство опасности буквально возопило о вторжении Тёмного духа из иной реальности, пришедшего за мной. Ведь не по крысиные же души он явился сюда, верно?!
   Ну-с, что тут у нас? Как и прежде при нападении потусторонних убийц, имя врага неведомым образом стало известно мне сразу...
   Сэр Кирк.
   Стремительно выскочивший из=за угла чёрно-алый фантом, даже не подумав церемонно поклониться, представиться и вызвать меня на поединок, сломя голову бросается в атаку, воздев меч и прикрываясь щитом. Как мотылёк, порхающий к пламени. Кех-хе-хе! Похоже, призрачный воин поставил себе целью превзойти известных чудаков - рыцарей из Катарины, облачившись в ещё более нелепый доспех. Неужели он всерьёз полагает, что стальные шипы, сплошь усеивающие его чёрную кирасу, шлем и даже сапоги, хоть сколько-нибудь эффективны в бою с закованным с ног до головы в латы противником?
   И от него буквально разит Хаосом. Это весьма странно, ведь Бездна, таинственные цели коей преследует печально известный ковенант кровавых слуг Первородного Змея Кааса, стремится к порядку, спокойствию и неизменности, а в битве с огненными демонами и буйством стихий Хаоса порождения Тьмы всегда будут на нашей стороне...
   Компанию Колючему рыцарю составляют два огромных василиска: отвратительные пучеглазые твари, превращающие в камень не взглядом, но смрадным дыханием, извергаемым из пятнистых жабьих мешков на груди и животе чудовищ, словно из кузнечного горна. Рептилии суетливо перебирают короткими когтистыми лапками, стараясь обогнать своего двуногого союзника, на узких треугольных мордах колышутся огромные выпученные глаза.
   Ты не оставляешь мне выбора... Что ж, я не привык бежать от боя!
  
   Демоны бы его побрали, он меня убил! Проклятье! Как я мог...
   Я вновь пришёл в себя, сидя у костра. С трудом заставил себя встать. Как же удачно сложилось, что у меня есть с собой некоторый запас человечности... Проклятые Охотники, поглоти их Хаос.
   Пока я разбирался с василисками, опасаясь превратиться в каменную статую, немало которых в самых различных позах застыло вокруг, бесчестный рыцарь просто забежал мне за спину, и шипастый чёрный меч с удивительной лёгкостью пронзил благословлённый Богиней доспех под левым наплечником...
  
   Маг задумчиво смотрит с балкона на водопад в конце просторного зала, почёсывая за рваным ухом сидящую у его ног огромную крысу, чья плешивая серая шкура покрыта многочисленными незаживающими язвами самого скверного вида. Крыса довольно жмурится и, кажется, тихонько похрюкивает от наслаждения, будто разомлевшая в грязной луже свинья... Слабо позвякивают связки бронзовых медалей на груди колдуна, ритуальный трезубец которого стоит рядом с ним у гранитных перил.
   С другим шестиглазым подручным Сита Бесчешуйчатого мне уже довелось ранее столкнуться в старом Соборе Велки, где тот мерзавец командовал сворой опустошённого отребья. Воодушевлённые колдовским танцем чародея рабы, одетые в жалкие лохмотья и вооружённые лишь ржавыми обломками церемониальных прямых мечей, скрутили меня, утратившего всякую осторожность после убийства очередной Хранительницы, и бросили в темницу. И если бы не неизвестный воин, убивший медиума и его марионеток-голодранцев, гнить бы мне там до сей поры, понемногу теряя драгоценную человечность и разум от одиночества и невозможности выполнить порученное мне Богиней дело...
   Что ж, здесь ты один, колдун, и нет никого, кроме трёх твоих ручных крыс, кто стал бы защищать тебя. Вот и поквитаемся... Оставлять за спиной столь опасного противника я не решусь, а потому судьба твоя предрешена.
  
   Глядя на затянутую клубящимся туманным пологом дверь, я сразу понял, что ничто хорошее за ней ожидать меня не может. Из личного опыта - такими преградами запечатывают свои логова самые сильные и опасные твари, демоны и чудовища, обитающие в заброшенных городах Лордрана.
   Туманный полог скрывал дверь на крышу церкви, где мне и двум моим соратникам предстояло сразиться с каменными горгульями. На узкий мостик между двумя крепостными башнями Города Нежити, на одной из которых свою добычу поджидал огромный демон с бараньими рогами, войти тоже можно было лишь через подобный барьер. Пелена висела и в покосившейся арке ворот, ведущих в крохотный дворик, облюбованный многоглазым демоном из Капры и его проклятыми гончими...
   Ждать помощи от странствующего торговца в нелепом рогатом шлеме, сидящего у больших ворот неподалёку, бессмысленно, а потому я внимательно огляделся по сторонам. И не зря.
   На сером камне пола, в густой пыли, одиноко горит золотисто-белым светом сложная вязь знака Призыва. Удивительно знакомая вязь, надо сказать!
   -Ха-ха-ха! Я знал, я знал, что ты не пропустишь блестящую ауру моей подписи! Не заметить её может разве что слепой! - О да, именно этот рыцарь составил компанию мне и моему освободителю в битве с охраняющими Колокол Пробуждения горгульями.
   - Я Солер из Асторы, поборник Повелителя Света. Став нежитью, я отправился в эти славные края, на родину Повелителя Гвина, чтобы отыскать своё собственное солнце! - Проникновенным голосом вещает воин. - Тебе кажется это странным? Что ж, так оно и должно быть! - Ну почему же? Пожалуй, я бы не рискнул назвать эти проклятые богами и покинутые людьми земли славными, но и только... это дело личных пристрастий.
   После продолжительных взаимных расшаркиваний Солер, наконец, предложил:
   - Благородный сэр, что скажешь? Поможем друг другу в этом нелёгком странствии? Мы в загадочных землях, среди странных тварей... Здесь само время течёт по спирали, а герои из древних веков то появляются, то исчезают. Ткань бытия истончилась, реальность ненадёжна и туманна. - О, да ты философ, рыцарь Солер. - ...кто знает, что ждёт нас за этим туманом и сколько ещё продлится единство наших миров...
  
   За туманом нас ждал дракон. Древняя, могущественная и опасная тварь, в незапамятные времена забравшаяся в подземелья сквозь пролом в перекрытии зала. Чёрная дымка человечности, веками скапливавшаяся в могучем теле рептилии, пожиравшей заблудившихся и скрывавшихся от правосудия в городском коллекторе людей, со временем чудовищно исказила плоть крылатого монстра, лишив его бессмертия, но подарила взамен отвратительную, усеянную множеством клыков-рёбер разверстую пасть на груди и лишнюю пару когтистых лап посреди длинной чешуйчатой туши чудовища. Однако, невзирая на уродство, перед нами по-прежнему дракон: четырёхкрылый гигантский хищник, о победе над которым впору было бы слагать легенды...
   Взревев, Солер безрассудно бросился на врага. С немалым трудом преодолев стойкое желание с досадой ударить себя ладонью по забралу шлема при виде столь опрометчивого поведения рыцаря из Асторы, я всё же последовал за своим излишне отважным соратником, осторожно обходя беснующегося в центре зала зверя.
   Если она вообще будет, эта победа.
  
  Глава 7. И вновь болота...
   Немногие могут похвастать тем, что в детстве сказки им рассказывала Богиня... Та, кого люди и нелюди некогда почитали как Повелительницу дремучих лесов и болот, прекрасную, коварную и мстительную Лесную Деву, что ради жестокой забавы заманивает путешествующих среди серых утёсов и вековечных деревьев смельчаков в лесную чащу, бурелом и ядовитые топи. Та, которой трепещущие смертные приносили кровавые человеческие жертвы, умоляя даровать безопасный путь через дремучую пущу.
   Она говорила, и перед моими глазами представали видения столь яркие, что отличить их от яви мне было не под силу, словно и сам я присутствовал при тех событиях, наблюдая за ними то ли глазами самой Богини, то ли кого-то из тех, о ком шло повествование. Услышанные от Неё во снах истории счёл я в неразумном детстве своём захватывающими и ужасающими одновременно сказаниями, повествующими о былых временах.
   О том, как охваченный вдохновением, созидательным порывом Творец одним лишь своим благословлением превратил безжизненную, раскалённую пронзительно-яркими лучами Солнца земную твердь в известный нам мир, со всеми его Старыми и Новыми богами, стихиями и Бездной, материками и океанами, народами и расами, тварями давно вымершими и живущими ныне...
   О первых чадах небожителей - величественных титанах, достигших небывалых высот в магической науке и технике, но не вынесших испытание гордыней: бросив вызов своим божественным создателям, титаны проиграли и сгинули, оставив после себя лишь немногочисленные кости и колоссальные подземные купола непонятного назначения, под которыми вскоре, будто муравейники, выросли города иных рас и народов.
   О том, как эти расы и народы в постоянных войнах стали делить наследие своих бывших господ, с упоением истребляя друг друга и теряя всё больше и больше сокровенных знаний.
   О короле Алланте Двенадцатом, правителе древней Болетарии, едва не погубившем не только свою страну, но и весь мир. Ради удовлетворения собственного тщеславия, алчности и безмерных амбиций монарх-колдун пробудил Старейшего из демонов, что долгие сотни тысяч лет мирно спал в Озере Золы под Храмом. Вырвавшиеся на свободу порождения Хаоса, скрываясь в поглотившем королевство густом тумане, открыли безжалостную охоту за душами людей, почти не встречая сопротивления и постепенно распространяясь за пределы Болетарии. Многие рыцари, герои и мудрецы тех времён отправились во мглу, сокрывшую некогда богатую и процветающую державу, но пали жертвой коварства Старейшего, иные же утратили разум или отчаялись, и лишь одному, оставшемуся неизвестным воину улыбнулась удача: он убил безумного властителя, а слепая жрица вновь усыпила великого демона...
   О багровом разломе в небесах, сквозь который, спустя тысячелетия после сотворения мира, в него пришли бессмертные Драконы, повергшие в прах могущественные цивилизации, империи и королевства, разрушившие до основания огромные города и казавшиеся неприступными крепости людей, великанов и даже демонов. Лишь скрытые под землёй поселения оказались недоступны для разумных, свирепых и неуязвимых крылатых монстров.
   Некоторые из тех историй вновь встретились мне много позже, в пыльных залах монастырской библиотеки, записанными выцветшими за века чернилами на пожелтевших страницах старинных летописей и в ветхих свитках пергамента, сохранивших до наших дней легенды и мифы забытых ныне королевств и исчезнувших народов. О других я не нашёл ни малейших упоминаний, как ни старался, - хрупкая и недолгая человеческая память не сберегла их, а иные и вовсе никогда не были известны смертным, и лишь боги до сей поры бережно хранят воспоминания о минувшем и потерянном навеки.
   О вековечной вражде близняшек Илки и Велки, не поделивших возлюбленного, и о кровопролитных войнах, век за веком полыхавших между почитавшими сестёр племенами.
   О свихнувшемся от жадности и подозрительности древнем божестве, чьё имя ныне всеми забыто, превратившемся в клыкастый сундук, дабы самолично сохранить свои немудрёные сокровища...
   О живущих во Тьме Первородных Змеях - воплощениях лжи, коварства и подлости, что, ведомые завистью к своим более совершенным родичам - Драконам, - поддержали Великих Лордов, восставших против каменных ящеров, но и по сей день плетут интриги в надежде вновь привести в мир своего Тёмного Владыку...
   Более, чем кто бы то ни был среди людей, узнал я о тех временах и эпохах, что предшествовали Эре Огня и о том, что происходило на её заре.
   О диковинных кораблях с треугольными парусами, бороздивших чёрные, бездонные воды погребённого под пеплом, среди необъятных стволов каменных деревьев и песчаных отмелей Океана, известного ныне как Озеро Золы и о всеми забытом карлике, нашедшем Великую Душу, чьё могущество было слишком опасным даже для самого её обладателя.
   О вспыхнувшей между одной из Новых Богинь и Последним Драконом противоестественной любви и странном ребёнке, родившемся от этой связи и бесследно сгинувшем в бездне времён.
   О жившем тысячелетие назад в столице Лордрана, тогда ещё живом и кипящем жизнью Анор-Лондо, великом художнике и чародее, чья сила воображения в соединении с могучим чародейским даром способны были создавать миры.
   О тех несчастных, что после смерти не могут обрести покоя, и о п Проклятии-Пророчестве, влекущем их в самую сердцевину заброшенных земель.
   В девять лет, когда нанятые отцом учителя в поте лица учили меня фехтованию и естествознанию, геральдике и этикету, географии, экономике и прочим не менее важным, по мнению родителей, для будущего Верховного жреца наукам, Фина объясняла мне истинное Мироустройство и его Законы, установленные самим Создателем и довлеющие даже над Богами. Разумеется, лишь ту их часть, которую способен познать слабый разум смертного существа...
   До сей поры я помню каждое слово Богини, будто сказано оно было вчера.
   Фина делилась со мной своими взглядами на мир, поясняя опасность его нынешнего состояния - затянувшейся агонии, длящейся по вине одного из сыновей Великого Лорда Гвина... И моё предназначение, по Её словам, было именно в том, чтобы прервать порочный круг, позволить миру умереть и возродиться в новом обличье.
   Я всё более и более проникался Её идеями, и, когда разгорелась очередная война между альянсом королевств и полчищами демонов, пришедших из пустынь Капры, я оставил Храм на попечение младших жрецов и отправился на выжженные пламенем битв, обагрённые кровью невинных земли, чтобы нести волю Богини. В тот день Фина подарила мне великолепные латы, которые я с гордостью ношу по сей день.
   Богиня мудра. Она не желала, чтобы мы, её жрецы и последователи, огнём и мечом несли истинную веру еретикам. Ей чуждо пустое тщеславие, коим страдают многие иные божества. Я просто тихо выполнял свою работу, подчас грязную и кровавую, исподволь подталкивая мир к тем изменениям, какие ему необходимы.
   Я убивал во имя Её и был готов ради Неё умереть.
   Собственно, на той войне, затянувшейся на долгие годы, я и погиб впервые, самым досадным и негероическим образом.
  
   Сквозь разлом в арочном своде в зал льётся сияющий свет, образуя в облаке водной пыли, поднимающейся от водопада, трепетную радугу.
   Уже пятая титаническая колонна вальяжно, словно никуда не спеша, падает в воду, раскалываясь на каменные глыбы, едва ли не до потолка поднимая фонтан брызг и приближая тот момент, когда перекрытие подземелья обрушится под собственным весом, тяжестью толщи лежащей над ним земли и городских улиц, похоронив под собой и обезумевшего дракона, и незадачливых драконоборцев.
   Со свистом разрезав воздух, смертоносные когти промелькнули всего в дюйме от моего плеча. Откатившись и, тем самым, избежав падения на меня огромной клыкастой туши, я перехватываю шотел двумя руками и бегу к хвосту монстра. Успею, быть может, ударить этого крокодила-переростка даже дважды прежде, чем он вновь сможет атаковать.
   К счастью, чудовище оказалось медлительным и довольно-таки неповоротливым: от большинства его атак уклониться или отбежать проще простого... Исключение составляет разве что резкий удар хвостом, способный отправить в короткий полёт к ближайшей колонне. Трижды мне при виде драконьего замаха пришлось падать лицом в залившие пол сточные воды, поддоспешник прилип к телу холодным компрессом, сковывая движения, зато я не изобразил металлический мячик, летящий в стену, в отличие от моего соратника.
   Солер, сообразив, наконец, что нахрапом бестию не взять, а вот отправиться к костру можно элементарно, теперь благоразумно старается держаться на должном отдалении от обезумевшей рептилии, на удивление метко кидая в её чешуйчатый бок ветвистые молнии. Забавно. Ещё и коллега-жрец? Да рыцарь из Асторы полон скрытых талантов...
   Интересно, насколько его хватит?
  
   Солер давно вернулся в свой мир, оставив мне на память о битве и поверженном драконе старинную золотую монету с изображением Отца-Солнца, а я всё стою и смотрю, как вода падает в бездонную пропасть...
   - Вижу, наша роковая красотка всё так же легко находит себе доверчивых болванчиков, готовых ради неё на всё? - В вопросе явственно слышится издёвка. Да кто посмел?! - Чем же Великолепная Фина обещает расплатиться? Властью над миром, или же...
   Всё ясно. Длинная, похожая то ли на старое каменное дерево с отслаивающейся корой, то ли на колбаску из сырой глины, небрежно скатанную гончаром, шея Кааса, одним концом теряясь где-то в тумане и водной пыли многими милями ниже, возвышается из провала, удерживая над обрывом сморщенную уродливую голову, на которой навеки застыла брезгливая гримаса.
   - Следи за словами, Червь!
   Трудно поверить в близкое родство этого нелепого существа с грозными и величественными драконами, немало изображений которых хранилось в нашем родовом замке. Словно плод фантазии безумного художника, морда Кааса выглядит отвратительной, гротескной пародией на человеческое лицо, а свисающие из уголков зубастого рта плоские кожанные отростки напоминают заячьи уши.
   Похоже, сравнение с белёсыми мелкими сородичами, обитающими в сырости и темноте под валунами и в трухлявой древесине пней, а после дождя выползающими из нор на поверхность, отнюдь не польстило Тёмному Преследователю. Он сощурил налитые кровью глаза, поджал дряблые старческие губы и злобно пропыхтел:
   - Не стоит мне дерзить, смертный! Впрочем, отставим всё это... О чём же я хотел тебя предупредить? Ах, да! Там, куда ты направляешься, действительно, нашла пристанище Хранительница Огня... Наивная дурочка, склонная к самопожертвованию, и даже прожитые века её не исправили... А ведь какое замечательное правящее семейство было когда-то! Ими, в их жажде славы и почитания, было так легко манипулировать! Жаль, что последствия тогда оказались обратными от ожидаемых мною... Проклятый Хаос, будь он неладен!
   Змей-Искуситель скривился, вспоминая фиаско своих марионеток.
   - Да, ты найдёшь её в Норе. Уж не перепутаешь... - бог мерзко захихикал, словно знал о чём-то, что меня отнюдь не обрадует. - И да воцарится Эра Тьмы, Эра людей, и да продлится она вечность! - С мрачной торжественностью изрёк он, не сдержавшись. Оставив за собой последнее слово, Каас канул в Бездну, скрытую в сером тумане на дне водопада, как плодожорка в яблоко.
  
   Выходит, я не зря проделал весь этот путь.
   Хоть какая-то польза от разговора с красноглазым плодом противоестественной любви зайца и змеи - определённость в моих поисках.
   Если, конечно, старый интриган не солгал.
   Вроде бы, цель на данном этапе у нас одна: Каас тоже хочет прервать Эру Огня и, должен признать, весьма многое для этого сделал. Его не зря почитали в древности, как божество коварства, лицемерия и лжи.
   Но...
   Когда дело касается власти, нет никаких друзей или даже союзников. Каждый сам за себя. У мерзкого Змея свои интересы, у Богини, - а значит, и у меня, - свои. Червя Бездны нисколько не интересуют люди, во Тьме обречённые на превращение в полоумных чудовищ, его планам будет лишь мешать вновь воспылавшее на небе Солнце, Первородный мечтает лишь об Эре вечной Тьмы, в которой его верные рабы в обличье алых фантомов будут беспрепятственно охотиться за осколками Чёрной Души, собирая их для своего господина. Идиллию в его понимании можно наглядно увидеть на печальном примере некогда великих Нового Лондо и Олачиля...
   Пока наши пути с древним божком совпадают, но... когда придёт время, я с колоссальным, непередаваемым удовольствием вспорю этому угрю-переростку брюхо. И плевать мне на всё мнимое бессмертие лопоухого уродца.
   Не стоило ему неподобающе говорить о Фине.
   Да, я люблю Её, однако не вижу в том совершенно ничего странного или, тем более, предосудительного.
   А кто способен не испытывать самых восторженных чувств в отношении умнейшей и прекраснейшей из богинь, рядом с которой сама Гвиневер, неверная супруга Флейма, выглядит вульгарной и глупой девкой-подавальщицей из портового кабака?
   К демонам Змея и его болтовню. Фина мудра и великодушна, но я-то - злопамятен, и ещё вспомню Преследователю его слова.
   Стоит вернуться к костру и высушить одежду.
  
   - Силён ты, рыцарь, ничего не скажешь... - Торговец кивает в сторону лестницы, ведущей к месту сражения с драконом. - Я с балкона любовался вашим боем. Жаль, билеты некому продавать было, разве только крысам, хе-хе. Слушай, я - Домхналл из Зены, обожаю всякие редкости и безделушки, ими и торгую... Коллекционные вещи! Если что понадобится - обменяю на души, тебе - уступлю три, нет - пять процентов от стоимости. Не хочешь, например, топор из хребта Разверстого дракона? Пусть он неказист внешне, но обладает чудовищной, мистической мощью... В конце концов, он может раздавить врага, просто сорвавшись с крючка над дверью. Недорого - всего пять тысяч душ, сегодня у нас акция - большие скидки на топоры.
   Похоже, прохвост успел не только утащить из полуразрушенного зала обрубок хвоста, но и за ночь сделать из позвоночника твари оружие. Впрочем, мне ни к чему эта неподъёмная дубина, лишь по недоразумению именуемая топором... Будь у меня замок, в котором на стенах висели бы трофеи, и оруженосец, который тащил бы эти трофеи до замка, я бы, пожалуй, ещё задумался о покупке... Хотя голова дракона над камином, очевидно, смотрелась бы гораздо эффектнее.
   Домхналл правильно понял моё молчание.
   - Может, хоть набор отмычек купишь? И смазку для замков. Настоящее земляное масло из Капры!
   - Рыцарю не пристало пользоваться отмычками, словно грязному вору! - С негодованием отметаю предложение я, продолжая ковырять в замочной скважине ржавым ключом, найденным в логове убитой твари. Он хоть от этого замка? Размерами, довольно-таки внушительными, подходит...
   Зачем мне второй набор отмычек?
   - Хм... Ну, я уверен, когда-нибудь мы заключим замечательную сделку! - Оптимистически заявляет торговец, видя отсутствие интереса к своему товару.
   Цепь падает на пол вслед за тяжёлым амбарным замком и огромная створка ворот, зловеще скрипя массивными петлями, поддаётся, нехотя отходит в сторону, дюйм за дюймом открывая мне проход к самому скверному месту во всём Лордране.
   Прекрасно помню своё разочарование при виде отсутствующего на своём месте мостика из трухлявых досок, соединявшего ранее две стороны Драконьего ущелья. От всей души желаю тому мерзавцу, что умудрился сломать или же намеренно столкнуть мост на дно пропасти, самому повторить мой путь.
   Ржавая лестница тысячами ненадёжных ступеней тянется вертикально вниз, вдоль покрытой бурыми потёками бетонной стены коллектора, словно предостерегая о том, что ждёт впереди того, кто рискнёт продолжить путь...
  
   - Да сдохни же наконец, во имя Фины! - заорал я, вспарывая заносящему над моей головой дубину варвару налитое, словно винный бурдюк, брюхо остриём серпа. Окатив меня зловонной бурой жижей, смердящие внутренности мгновенно вывалились наружу, однако давно уже мёртвого дикаря это обстоятельство нисколько не смутило, равно как и множество ран, нанесённых мною ранее. Дубина стремительно рухнула вниз, оставив вмятину на деревянном полу: я успел отпрыгнуть в сторону. Топчась по своим кишкам, толстяк неспешно поднимал своё сокрушительное оружие, что позволило мне заскочить ему за спину и нанести удар.
   Похоже, мне удалось повредить ему позвоночник - здоровяк попытался встать, конвульсивно дёрнулся и застыл, большой изломанной куклой растянувшись на шатком дощатом настиле.
   На этот раз мне удалось справиться с тремя дикарями, хоть им ранее дважды удалось отправить меня в долгий полёт к основанию Моста. С каждой смертью Благословение Фины ослабевает, воздействие лежащего на Лордране проклятия становится всё отчётливее, проявляясь даже внешне, в следах тления на моём лице, и я обязан поторопиться, исполнить предначертанное до того, как разум покинет меня...
   Выдохнув, я снял шлем, чтобы вытереть заливающий глаза едкий пот. Схватка с двумя полусгнившими верзилами на шатких мостиках Чумного города меня изрядно вымотала... О бронзовую кирасу ударилась колючка, прилетевшая откуда-то с подмостей, и я быстро одеваю шлем обратно.
   Стараясь не звенеть латами, чтобы не привлекать к себе внимание вездесущих гулей, я пробираюсь к костру, виднеющемуся вдали.
  
   Колоссальное деревянное колесо шумно хлопает по мутной воде широкими лопастями, поднимая фонтаны брызг и во множестве привлекая обитателей болота, выискивающих в поднятом со дна иле поживу. Кому вообще пришло в голову построить столь нелепую конструкцию, для каких целей она предназначалась - не знаю, но мастерство древних строителей, сумевших создать полностью деревянный механизм, безо всякого присмотра и своевременного ремонта проработавший долгие столетия, невольно внушает уважение...
   Мне уже довелось бывать в этих краях и даже взбираться на самый верх отчаянно скрипящего сооружения... Там, в опустевшем жёлобе канализации, я оборвал жизнь очередной еретички, но отравленный дротик одного из мерзких карликов, одетых в нелепые берестяные доспехи, удачно для него отыскал щель между доспехами, помешав забрать с собой грешную душу убитой Хранительницы, чтобы впоследствии возложить её на алтарь Богини... Тогда, поразмыслив, я не рискнул возвращаться за ней от костра, ибо дорога была весьма опасна, а каждая напрасная смерть приближала опустошение...
   Честно говоря, я надеялся никогда более сюда не возвращаться.
   Латный доспех отнюдь не делает путь лёгким...
   Идти тяжело, ноги беспрестанно тонут в устилающем дно иле, сковывая движения, и каждый шаг требует немалых усилий. Портянки, штаны и даже дублет промокли, пусть даже последний - от пота, в сапогах хлюпает болотная жижа. Проклятое болото, придётся ведь самому очищать доспех от грязи и водорослей, как только выберусь на твёрдую землю.
   Право, как же мне сейчас не хватает моего коня... и оруженосца. Но увы, лошадям не дарована жизнь после смерти, а оруженосец, ленивая скотина, погиб в тот несчастливый день первым и сразу, окончательно и бесповоротно, отправившись к своим богам и совершенно не считая необходимым сопровождать своего сюзерена и после смерти.
  
   Во множестве битв, стычек и опаснейших авантюр я участвовал, неся волю и слово Богини, вышел из них живым и без единой царапины, но погиб от стрелы какого-то излишне меткого ублюдка, чья шайка подстерегла меня на обочине тракта недалеко от монастыря Велки в пограничных землях Балдера. Впрочем, на всё воля Божья.
   Смерды устроили засаду. Собственно, скверно вооружённые бывшие крестьяне из разорённых затянувшейся войной деревень, мародёрствующие банды дезертиров и даже отряды солдат, разбойничающие на дорогах, редкостью отнюдь не были. Грабителей было значительно больше, чем их потенциальных жертв, ведь в такие времена мало кто решался путешествовать без надёжной и многочисленной охраны, а потому образовавшаяся между бандами конкуренция привела к постоянным стычкам.
   Опыта у бандитов, увы, хватало.
   Жак, на что уж был везучим пройдохой, погиб раньше, чем смог сообразить, что происходит. Что-то вжикнуло, и долговязый нескладный эсквайр мешком вывалился из седла. Мой конь, в круп которого вонзилась стрела, обезумел и поскакал прочь. На моё горе, демоны понесли его меж деревьев, в чащу, я не успел справиться с Окуньком прежде, чем толстая ветвь дуба встретилась с моей головой и сломала мне шею...
   Лишь заступничеством Богини можно объяснить то стечение обстоятельств, в результате которого разбойники не нашли мой труп и не избавили его, то есть меня, от ненужных ему, по их мнению, доспехов и мечей.
   - Постарайся не умирать понапрасну, жрец. Каждая смерть приближает опустошение, а могущество Моё отнюдь не безгранично, тем более - там, куда ты отправишься, и Благословление не всегда сможет помочь тебе. Лучше надеяться на себя самого и на верную сталь.
   - Я понимаю, Госпожа...
   На Богиню надейся, а сам не плошай.
   - Возьми это. В фляге - эстус, бесценное сокровище в землях мёртвых. Лишь он способен исцелить плоть тех, над кем довлеет проклятие Лордрана. Береги себя.
   Несколько дней спустя мне пришлось покинуть пограничье, ведь каждый час неумолимо приближал тот момент, когда тление моего тела более не позволит скрывать от окружающих факт моей смерти. В таком случае я всё равно оказался бы в землях Лордов, но полуголым и безоружным: монахи Ллойда небезосновательно полагают, что доспехи и клинки живым покойникам совершенно ни к чему.
  
   Теперь я здесь, несу свою службу, в которой нет места подвигам, благородным поступкам и героическим свершениям, прославляемым в сказаниях, а только лишь подлости и убийствам, но... Великая цель оправдывает любые средства, и я буду исполнять порученное Богиней дело до тех пор, пока проклятие опустошения не пожрёт мою душу и разум.
   Нет смысла скулить и жаловаться на свою долю. Это рано или поздно произойдёт с каждым живущим здесь. И со мной, и с никогда не унывающим Солером, и с вечно дремлющим Сигмайером из Катарины... Закономерный и легко предсказуемый финал, что ни говори... Тот человек, открывший дверь моей камеры в полном бывших прихожан Соборе, тоже, увы, не избежал своей судьбы, и его кости наверняка уже обгладывают падальщики. Или же, если ему не повезло, он составил компанию таким же беспокойным мертвецам в их вечной и бессмысленной охоте за чужой человечностью.
  
   Хвала богам, костёр! Последняя человечность - может, приберечь её? А-а, к демонам, куда ещё откладывать: я уже и без того слишком похож на своего прапрадеда, разве что он мирно, как и полагается уважающему себя благородному покойнику, лежит в родовом склепе, а не разгуливает невесть где. Но фамильное сходство на лицо, кех-хе-хе-хе.
   Вновь наполненная живительным пламенем фляга висит на боку, яд болотных испарений более не терзает мои члены, и после краткой благодарственной молитвы я продолжаю путь.
  
   Стоило выйти на крошечный сухой островок, где совсем недавно кто-то жёг маленький костерок, как вновь сигнальным горном взвыло чувство опасности. Вторжение...
   Я резко оборачиваюсь, отбросив мешок с сухими вещами, в ладони привычно ложатся рукояти мечей, когда впереди показался тёмный, полупрозрачный силуэт, совершенно бесшумно бегущий по трясине.
   Мерцающая зловещим чёрно-алым светом низенькая фигура плотно сбитой женщины, - похоже, из северян-людоедов, в набедренной повязке и каком-то грязном тряпье на плоской груди, на голове мешок с прорезями для глаз, - прошла насквозь гигантскую пиявку, ничуть последнюю не потревожив, решительно направляясь ко мне. Она выглядит не столько опасной, сколько нелепой, хотя, разумеется, под огромный мясницкий тесак лучше не попадаться.
   Право, я удивлён: на что Охотники надеются, устраивая засады в подобных болотам или канализационным тоннелям забытых всеми богами местах, куда едва ли раз в столетие забредают их потенциальные жертвы? Ведь, скажем, на узких улочках Города Нежити или на руинах Храма Огня встретить путника, ещё не ставшего опустошенным, куда проще. А в старой тюрьме, куда привозят пленённых мертвецов иноки-воины Ллойда, и вовсе полно безоружных, запертых в крохотных камерах узников...
  
   Владению оружием дикарку, по всей видимости, никто не учил, да и отсутствие каких-либо доспехов значительно облегчило мне задачу. Женщина бестолково и яростно размахивала покрытым многочисленными зазубринами клинком, неуклюже перекатывалась в тщетной попытке уклониться от кривых лезвий моих мечей, но её коренастое тело неотвратимо покрывалось рваными ранами.
   От очередного удара слуга Кааса пошатнулась, недоумённо, даже как-то обиженно уставилась на обрубок левой руки и в тот же миг лишилась головы.
   Крови не было. Обезглавленный фантом медленно исчез, оставив после себя лишь странный клочок багрового тумана и огромный нож, покрытый разводами засохшей крови и налипшей грязью. Поднимать его и, тем более, забирать с собой я не стану - противно. Такой трофей мне ни к чему. Повесить на стену фамильного замка в честь победы над безумной кухаркой?
   Повара-людоеды, властвовавшие в канализационных тоннелях, были куда более грозными противниками.
   Чувствуя определённый прилив сил, вызванный поглощённой мною человечностью нападавшей, я подхватил свой мешок и направился к поросшему камышом краю болота, который уже виднелся вдали.
   Я устал, я безумно устал.
  
   Наконец, я выхожу на сухой и пустынный берег топи. Из сапог, словно из прохудившегося ведра, тоненькими струйками бежит вода, возвращаясь в лоно родной трясины.
   Людоедка более не появилась. Уж не знаю, осознала ли она, что я ей не по зубам, или же у дикарки попросту иссякла человечность, однако я был разочарован. Моя досада объяснялась просто: признаться, я весьма рассчитывал пополнить собственные запасы осколков Чёрной души за счёт неумелой Охотницы.
   И вновь оставленное кем-то кострище. Зола, кажется, ещё хранит под собой тепло... Воистину, грех этим не воспользоваться.
   Я сижу у вновь разгоревшегося огня рядом с разложенной для просушки одеждой и доспехами, жую сухой и жёсткий, как мочалка, фиолетовый мох и сосредоточенно натачиваю шотел. Кромка лезвия давно достигла почти бритвенной остроты, но нет предела совершенству. Оружие любит уход и ласку...
   Протёртые ветошью латы, лишившиеся изрядного слоя грязи, вновь сверкают мягким золотом, отражая в себе тусклые лучи вечернего солнца.
   Подкрепиться тоже не помешает. Засохший мох оставил отвратительное послевкусие, перебить которое будет непросто. Впрочем, вяленая крыса и сухари ждут своего часа в мешке, а вторая фляга, висящая на поясе, наполнена отнюдь не эстусом, кех-хе-хе-хе.
  
   Похоже, заплетённая паутиной дыра в склоне холма - и есть та самая Нора, о которой говорил мне Тёмный Преследователь. И, пройдя по ней, я попаду в убежище последней в этих унылых краях еретички, Хранительницы Огня.
   Когда покончу с затаившейся где-то здесь Хранительницей, мне ещё предстоит нелёгкий путь наверх, а потом... Потом моя дорога лежит в самое сердце Лордрана - Анор-Лондо. По словам моей Богини, именно там я найду последнюю из еретичек. Сильная мечница, предпочитающая эсток и тоже получившая от своего Бога доспехи и магию, она может оказаться серьёзным противником... Пожалуй, я не стану рисковать, устраивая поединок, а попросту найду пару наёмников, готовых за достойную оплату составить мне компанию в этом бою...
   Три на одного - самое верное соотношение сил.
  
   Следы чьих-то ладоней в пыли и паутине на полу настораживают меня. Очертаниями они походят на женские, но вот размеры их смущают. Похоже, некое существо немаленького роста проползло сквозь тоннель на коленях, а вот эти чёрточки говорят о том, что у существа был хвост.
   Я, к счастью, могу пройти в полный рост, не опасаясь задеть висящие над головой коконы.
   Кое-где видны чёткие оттиски стальных рыцарских сапог, и тоже свежие. Кто-то прошёл тут до меня...
   Впрочем, неизвестный рыцарь вполне может оказаться благородным сэром Солером или же не менее благородным сэром Сигмайером. Эти достойные, но слегка безумные господа обладают поистине удивительным даром, если не проклятием, забираться в самое пекло, и Судьба ведёт их почти теми же дорогами, что и меня.
   Признаться, я буду рад встретить старых соратников. Как бы намекнуть Солеру, что именно в Анор-Лондо он найдёт своё Солнце?
  
   Что за мерзость?!
   Какое проклятие столь жестоко поиздевалось над людьми, превратив их в самые отвратительные существа, когда либо виденные мною? Прокажённые, покрытые язвами нищие и закутанные в лохмотья калеки, населяющие трущобы портовых городов и лабиринты бедняцких кварталов, показались бы богатырями в сравнении с ними.
   Под ороговевшей кожей несчастных что-то подозрительно шевелится, из рваных ран на горбах сочатся сукровица и белесый гной. Похоже, не зря я избегаю соприкосновений с облепившими стены коконами...
   Размышляя над тем, не стоит ли оказать бедолагам последнюю услугу, милосердно прервав их мучительное существование, я осторожно, чтобы не привлекать внимание молящихся, прохожу мимо. Брезгливость победила. Постепенно монотонно и неразборчиво бубнящие молитву голоса становятся всё тише, а я подхожу к очередной туманной пелене.
   В полутора шагах от мглистой завесы, в тысячелетней пыли сияет ослепительно-белая вязь написанных мелом иероглифов. На витиеватую роспись Солера начертанная скверным, едва разборчивым почерком надпись совершенно не походит.
   Знак Призыва. Милдред, значит.
   Что ж, помощь лишней не будет. Никогда ещё туман, застилающий ворота, не предвещал чего-либо иного, чем столкновение с новой опасностью.
   Дикарка всё так же скверно и скудно одета. Обеими руками вцепилась в рукоять тесака, каким-то образом вернувшегося с той болотной кочки к своей хозяйке.
   Пока я проверяю надёжность крепления доспеха, северянка топчется рядом, изрядно раздражая попытками притереться широкой плоской грудью. Даже белый свет, исходящий от призванной людоедки, не в силах скрыть грязь давно не мытого тела...
   Хвала богам, фантомы не пахнут.
  
   В центре просторного зала стоят, о чём-то беседуя, двое. Один мне прекрасно знаком: Шипастый рыцарь собственной персоной, однако на сей раз не в облике тёмного фантома, а во плоти и крови. А вот его собеседница...
   Божественно прекрасное лицо, длинные чёрные волосы, идеальная фигура до пояса - и столь же ужасно всё, что находится ниже, там, где должны были быть бёдра.
   Огромный паук... Или сольпуга?
   Да какая разница...
   От демонической фигуры просто разит извращённой мощью Хаоса. Неужели мне посчастливилось встретиться с одной из дочерей Ведьмы?
   С богами, пусть и павшими, мне сражаться ещё не приходилось.
   Патчес, если я выйду живым из этой переделки, знай: ты - следующий на очереди! Ты в моём списке, ублюдок!
   Вырву проклятому торгашу ноги и заставлю плясать на руках. Куда он меня послал?! Не предупредил, подлец, хотя знал ведь, наверняка.
   Теперь ясно, чему так злорадно ухмылялся Червь.
   Брюнетка хищно улыбается, нисколько не скрывая кровожадного предвкушения, и переглядывается с рыцарем. Кирк, кивнув чудовищной женщине, решительно одевает шлем.
   Позади меня подпрыгивает в нетерпении Милдред, и, наконец, не выдерживает - срывается в бой. Наверное, она кричит что-то яростное, какой-нибудь боевой клич варваров с севера, однако фантомы всегда совершенно беззвучны, с какой бы целью ни явились они в чужой мир.
   Воин в чёрных доспехах идёт навстречу дикарке, поигрывая шипастым мечом.
   О людоедке можно забыть, против закованного в латы рыцаря она не продержится и минуты, держу пари. Увы, это как раз тот случай, когда ей нисколько не поможет огромный тесак, а вот рыцарю его шипы и стальной щит - вполне.
   Двое на меня одного - весьма скверное соотношение сил.
  
  Глава 8. Знакомые новые и старые.
   Похоже, я вновь задремала, сидя у костра. Усталость и неудобная поза настойчиво напоминают о себе ноющей болью в спине, и я с тоской вспоминаю свою тесную, но уютную клетушку под мостом, неказистое, сколоченное из дубовых брёвен ложе, на котором можно было вытянуться во весь рост под грудой тёплых шерстяных одеял и смотреть, засыпая, как медленно гаснет очаг, или угадывать диковинные рисунки в паутине трещин на сводах низкого потолка... Ариамис обрёк нарисованный им мир на вечную ночь, и сквозь узкое, будто бойница крепостной стены, слюдяное оконце в комнатку лился тусклый лунный свет с затянутого тяжёлыми молочно-белыми тучами полуночного неба, окрашивая в холодные тона побеленные известью стены, окованный железом старый сундук и потемневший за минувшие столетия комод, маленький столик на изогнутых ножках и изящное качающееся кресло у камина, подаренные мне некогда мастером-столяром, таким же изгнанником, как и я. Снаружи бесновался, горестно завывая, морозный ветер, упорно кидал в замшелые стены хлопья мокрого снега и хлёсткую ледяную крошку, надеясь окончательно сломить сопротивление камня, подточить кладку мрачной башни, чьё массивное основание теряется во мгле бездонного ущелья, и усеять склоны гор обломками тёмно-серого гранита. Ветер упрям, ему некуда спешить, ведь он помнит, как некогда стремительно устремился вниз градом каменных глыб, древесной трухой и многовековой пылью центральный пролёт моста, лишив меня шанса когда-либо узнать, куда же вела дорога над скалами...
   Рано или поздно вьюга победит в этой затянувшейся войне.
  
   Однако впредь стоит быть осторожнее: пробуждение могло бы оказаться совсем неприятным, если бы я упала в тлеющие угли...
   Мою оплошность, между тем, никто не заметил: Квелара застыла неподвижно, и лишь слабое дыхание выдаёт её, позволяя понять, что ослепшая ведьма всё ещё жива...
   Пиромант, изгнанный из Великой Топи соплеменниками за еретическое извращение самой сути великой огненной стихии, всё так же ведёт бесконечный монолог, нисколько не смущаясь тем, что его болтовню никто не слушает:
   - Слышали ли вы, сударыня, о потерявшейся леди Квелане? Бесчеловечной ведьме, бродящей по ядовитым топям Чумного города? Впрочем, её давно никто не видел, так что кто знает в действительности... - Энжи задумчиво теребит грязным обгрызенным ногтем потрескавшуюся губу. - Но что, если она - ещё одна из Дочерей Хаоса? Нашу Прекрасную госпожу утешила бы встреча с ней...
   Увы - путешествуя сквозь зловонные топи, мне не довелось встретить третью дочь Ведьмы из Изалита, да и вообще найти хоть одно разумное существо, за исключением одной встречи, немало удивившей меня...
  
   На второй день пути, приближаясь к островку, поросшему по кромке берега седым шелестящим камышом, я внезапно услышала доносящийся оттуда звук, которого в этих полных опасностей местах просто не могло быть.
   Храп. Громкий, заливистый храп с причмокиванием и сонным невнятным бормотанием. Где-то мне уже доводилось встречать столь беспечное поведение...
   Опёршись на рукоять двуручного меча, у бурого глинистого склона, отвесной стеной вздымавшегося над болотом, стоя дремал невысокий воин, облачённый в традиционный, веками остающийся неизменным доспех рыцарей Катарины. Кому-то весьма своеобразные латы катаринцев, напоминающие то ли складки жира, то ли привезённый с Востока зефир, покажутся смешными, однако темнокожие дворяне относятся к самым безобидным насмешкам крайне непримиримо, по малейшему поводу вызывая шутников на дуэль, а потому большинству записных остряков приходится сдерживаться.
   - М-м! О-хо! Миледи Присцилла! Простите. Я был так поглощен мыслями, что просто ушёл в себя... Видите ли, сударыня, я на самом деле попал в несколько, м-м, затруднительное положение. Добравшись так далеко, я понял, что захватил прискорбно мало мха для обратного пути. Мне, рыцарю, стыдно просить у дамы, однако... не могли бы вы поделиться со мной несколькими обрывками мха?
   По счастью, фиолетовый мох у меня был. Хотя, возможно, стоило взять сэра Сигмайера под мышку и отнести к Водяному Колесу. Вот только такая вопиющая бесцеремонность наверняка оскорбила бы гордого карапуза.
  
   Возвращение младшей из бывших соправительниц Изалита предзнаменовалось приближающимся скрежетом чудовищных когтей, высекающих искры и взметающих усеявший пол пепел...
   Черноволосая Дочь Хаоса щурится довольно, хотя пахнет от неё сейчас кровью и смертью, на изящном запястье правой руки алеет глубокий порез, а из нескольких ран на клыкастой морде чудовищного паука сочится тонкими кривыми ручейками пылающая жаром лава.
   Квелаг вернулась не одна. Следом за искажённой Хаосом огненной ведьмой, громыхая стальными сапогами по истёртым гранитным плитам пола, в зал входит невысокий рыцарь, с ног до головы закованный в усеянный кривыми четырёхгранными шипами чёрный рыцарский доспех. С явным облегчением бросив к стене звякнувший металлом объёмистый мешок и сняв шлем, более всего напоминающий напрочь лишённые листьев, но щедро одарённые колючками мясистые растения засушливых равнин Капры, рыцарь по-хозяйски уверенно пристраивает его прямо на упругий шёлковый шар паучьей кладки.
   В отличие от большинства обитателей нынешнего Лордрана, которых мне довелось встретить за время путешествия из последней столицы в первую, неизвестный рыцарь нисколько не походит ни на мумифицированного прошедшим тысячелетием опустошённого покойника, заставшего ещё правление Великого лорда Гвина и его детей, ни на закованного в цепи мертвого бедолагу, отмеченного Тёмным знаком и привезенного в заброшенные людьми земли жрецами Ллойда. Обрамлённое коротким ёжиком седеющих волос и аккуратно подстриженной бородкой скуластое лицо, породистый нос и старые, тонкие шрамы, теряющиеся в паутине морщин, выдают в незнакомце одного из тех безземельных, почти нищих, но неизменно заносчивых дворян Нового Лондо, чья вспыльчивость и гордость вошли в легенды...
   - Леди Присцилла, позволь представить тебе последнего вассала нашей семьи - благородного сэра Кирка, достойного потомка славного рода Кирков из Нового Лондо и одного из тех немногих, чьи клятвы верности сюзерену не оказались пустыми, ничего не стоящими словами после постигшей Изалит катастрофы.
   Столь лестно отрекомендованный рыцарь отрывисто кивнул, подтверждая слова черноволосой Дочери Хаоса.
   - Сэр Кирк, перед тобой леди Присцилла, дочь богини и герцога Сита Бесчешуйчатого, последнего из Драконов, создателя магической науки и Хранителя Архива Анор-Лондо.
   Расхвалила - хоть сейчас под венец. Или же на лабораторный стол. Помню, как придворный лекарь, уделявший большую часть времени не столько своему ремеслу, то есть лечению простуды кровопусканием и приготовлению на заказ ядов, противоядий и приворотных зелий, сколько изучению ящеров, виверн и, разумеется, вершины эволюции пресмыкающихся - Истинных драконов, - с нескрываемым восторгом и предвкушением поглядывал на меня. Очевидно, фанатик от науки представлял, какой сенсационный трактат он мог бы написать по результатам исследований единственной в своём роде разумной человекоподобной рептилии, млекопитающей и, вероятно, живородящей к тому же... только лишь страх перед моим всемогущим, а главное - мстительным отцом сдерживал жажду открытий и славы не в меру амбициозного учёного мужа.
   На моё счастье, низкорослый воин не увлекается естественными науками, равно как рогатыми и хвостатыми герцогскими дочками в два человеческих роста высотой...
   - Польщён знакомством с Вами, госпожа. Леди Квелаг, Вы позволите?
   - Разумеется, рыцарь, действуйте.
   Остановившись возле меня, Квелаг внимательно наблюдает за тем, как сэр Кирк, преклонив колено перед её сестрой, с силой сжимает кулак вытянутой в сторону несчастной ведьмы руки. На миг чёрную фигуру воина окутывает сияние тысяч радужных брызг, чтобы мгновение спустя перейти к застывшей неподвижно Квеларе.
   - Сегодня счастливейший день в моей жизни. Во всяком случае, со времён падения Изалита. Твоё появление и удачная охота, принесшая совершенно нежданный трофей... Не знаю уж, кем был тот воин, что столь опрометчиво вторгся в мои владения, но в его вещах мы нашли душу Хранительницы Огня, да и человечности у незнакомца было в избытке. - Поясняет младшая Дочь Хаоса, видя моё недоумение. - Этого ей должно хватить надолго...
   Рыцарь сосредоточенно крошит всё новые сгустки тёмного тумана, отгоняя вязкую полутьму подземелья вспышками солнечного света. Энжи из своего угла раздражённо и несколько ревниво бурчит что-то невнятное о варварах в ужасных доспехах и, кажется, угрожает мучительной смертью сэру Кирку, ежели оный посмеет причинить зло Добрейшей Госпоже.
   - Пойдём к брату. Я... признаюсь, редко захожу к нему: безумно больно видеть родного человека, не имея возможности даже просто облегчить его страдания. Но... наверное, он будет рад тебя видеть и хоть немного отвлечётся от своей боли.
  
   - Ты говорила о пророчестве, о Колоколах Пробуждения...
   - Один из них висит у вас в прихожей. - Я усмехаюсь, кивая в сторону лестницы, ведущей в колокольню.
   - А если дёрнуть? Что там гласит легенда?
   Я задумчиво потеребила кончик хвоста.
   - Тогда тебе придётся идти наверх, к собору Велки, чтобы прозвонить во второй колокол и кого-то разбудить... Кого именно предстоит будить, и стоит ли вообще это делать - пророчество умалчивает, увы. Однако желающих купить кота в мешке век от века меньше не становится.
   - Экий затейливый будильник...
   - Не то слово.
   - Погоди немного, я сейчас. - И огненный паук, суетливо перебирая мохнатыми лапами, понёс свою хозяйку к ступеням.
  
   И снова ползком, следом за продирающейся сквозь узкий тоннель ведьмой. Колени протестуют, нисколько не обрадовавшись новой встрече с острой каменной крошкой на полу.
   - Ты не будешь возражать, если я избавлюсь ото всех этих... декораций? - Отплёвываясь от попавшей в рот нити, я киваю перед собой, указывая на свисающие со стен седые лохмотья паутины. - Понимаю, что негоже гостье со своим уставом в чужую цитадель, но... Выглядит уж больно неряшливо. Не говоря уж о том, что ходить совершенно неудобно.
   - Не буду. Более того, буду весьма тебе благодарна, Дочь Дракона. Однако, учитывая объёмы предстоящих работ... Могу тебе железное колечко подарить, в качестве признательности за самоотверженность. - Квелаг смеётся не без ехидства. На заре Эры Огня воин, которому командующий войском монарх вручал железное кольцо, понимал, что отправляется на верную смерть, но память о его подвиге останется в веках, а его семье будет назначен достойный пансион.
   Нередко только по кольцу и удавалось опознать тело павшего в бою героя.
   - Вот зачем было оплетать тут всё паутиной? - Спрашиваю я, пригибаясь, чтобы пропустить над головой очередное рваное шёлковое полотнище, словно пиратский стяг на мачте Призрачного Галеона трепещущее под невесомыми дуновениями ветра. - Честно говоря, с трудом представляю тебя или Лару за столь бессмысленным занятием.
   - После катастрофы мы на долгое время утратили контроль за изменившимися телами, оставшись лишь безвольными свидетелями происходящего. А наши демоны... Ими, как и всякими животными, безраздельно правили инстинкты. Жрать, спать, размножаться... Безумие длилось долго. Страшно вспоминать, что нам довелось видеть и в чём участвовать в те годы... - Подруга морщится и замолкает, но продолжение и не требуется: моя буйная фантазия прекрасно справляется сама... Кстати, любопытно: как сёстрам удалось обзавестись столь многочисленным потомством без, хм, паука мужского пола? Их демоны обоеполые, словно жабы? Или же для порождений Хаоса такие мелочи - не помеха?
   О боги, о чём я думаю...
   Молчала Квелаг недолго:
   - Нам сюда. Не обращай внимания на убогих, они не опасны. И бесполезны. Знаешь, я... Я ненавижу их. Сестра излечила никчемных смертных, вернула им здоровье ценой своего - вопреки моим просьбам и предостережениям... Едва не умерла, навеки оставшись между жизнью и смертью... И как они отплатили за её самопожертвование?! Мерзавцы искалечили себя вновь, на сей раз - личинками, порождёнными нашими демоническими телами. Чудесно! - Ведьма яростно жестикулирует, размахивая пламенеющим клинком. Испуганные гневом огненной богини, горбатые уродцы прервали бесконечную молитву, удивительно резво отползая подальше от бушующей Дочери Хаоса.
   Какое же это счастье - выпрямиться в полный рост. Отряхнув подол и стараясь не приближаться к отвратительным калекам, пусть даже они и не опасны, я подхожу к склону и могу, наконец, рассмотреть представшие передо мной во всей своей мрачной красоте руины древнего города.
   Когда-то здесь кипела жизнь, летали, брызгая багровыми искрами, вверх и вниз круглые платформы лифтов, связывавшие многочисленные ярусы городских кварталов между собой, с Новым и Старым Лондо, Катакомбами и Храмом Огня, крепостью Сена и старинным Олачилем, чудом уцелевшим за тысячелетия господства Драконов... Всюду сновали пёстро одетые жители Изалита, скрипели купеческие возы и телеги строителей, визгливо кричали погонщики рабов и Каменных жуков, ручейками тёмных фигур тянулись к храмам богомольцы, уступая дорогу богато украшенным палантинам надменных вельмож и ездовым вивернам обедневших, но по-прежнему спесивых дворян.
   Город, возведённый внутри титанического подземного резервуара, постепенно разрастался, выходя за пределы Колокола, заселяя прежде безлюдные и опасные пещеры.
   Сейчас лишь монотонные причитания молящихся уродцев разрушает царящую вокруг тишину, и всё так же, как и десять веков назад, текут по гранитным стенам колоссальной рукотворной пещеры огненные ручьи, наполняя лавой пылающие раскалённым золотом подземные реки и озёра. Высеченные в скале просторные галереи пусты и безжизненны, а колоннада Галереи Основателей за перекинутым через глубокое ущелье мостом ныне превратилась в груды обломков от мраморных колонн, словно некий гигант в приступе ярости сокрушил её.
   - Они могли бы ухаживать за Ларой, стеречь её покой, хоть как-то облегчить её участь! В конце концов, выращивать для неё свежие фрукты и овощи. Но нет, людишки избрали самый лёгкий путь, и теперь лежат тут, на склоне, будто пепельные тюлени у кромки лавы, и молятся моей сестре. Что проку от тех молитв?! Ненавижу...
   Тем временем мы почти миновали "лежбище". Ни один из заражённых не посмел даже взглянуть на нас, уродцы опасливо жались к обрыву, старательно, но неумело изображая из себя обычные валуны.
   Сквозь узкую расщелину слева виднеется титанический Колокол, являющий собой границы довоенного Изалита. Когда ящеры были истреблены, а многие тысячи обитателей подземных городов устремились на поверхность, Ведьма велела построить новые жилые кварталы за пределами Колокола, а на высвобожденном месте началось возведение колоссального комплекса из множества великолепных дворцов и храмов...
   По стене казавшегося незыблемым сооружения Древних бежит огромная, под стать ему, трещина, сквозь которую пробиваются то ли ветви, то ли корни исполинского дерева. Резервуар, перенёсший многочисленные войны и противостоявший атакам драконов, не выстоял перед могуществом вырвавшегося на свободу Хаоса.
   - Сестра при смерти уже десять веков, но всё, что я могу - лишь удерживать её в этом состоянии, не позволяя умереть. Проклятый демон пожирает мой дар, оставляя лишь жалкие крохи, которых хватит разве что для того, чтобы вскипятить чайник... Сейчас и не верится, что некогда мы могли вызывать огненные штормы, что наше пламя могло исцелять раненных и даже воскрешать погибших, что в могуществе мы сравнялись с древними богами...
   Мостик выглядит слишком узким, зато вполне надёжным - в отличие от трухлявой деревянной конструкции в Аллее Драконов, не выдержавшей моего веса и едва не отправившей меня в непродолжительный полёт ко дну ущелья...
   Пожалуй, неплохо было бы сменить тему. И, похоже, черноволосой колдунье пришла в голову та же идея:
   - Знаешь, у меня есть определённые предположения насчёт того, кому принадлежит изощрённая идея с пророчеством, и кого мы сегодня разбудили.
   - Ещё не разбудили. Второй колокол ждёт тебя, о Избранная. Полагаю, наши подозрения указывают на одно и то же существо...
   - Фрампт, Королевский Искатель. Нет уж, звонаря в моём лице колокол не дождётся. Пусть кто-нибудь другой карабкается на крышу церкви, такие трюки не для моих нынешних габаритов и почтенного возраста.
  
   Неутомимый и яростный воин, командовавший во время войны с драконами дворянским ополчением Изалита, мне Квеладий запомнился неизменно добродушным и весёлым гигантом с огромными, воинственно торчащими в стороны чёрными усами, который, приходя в гости к отцу, непременно дарил мне игрушки и сладости. А ещё генерал всегда носил кирасу под шитым золотом чёрным плащом, пах металлом и крепким, душистым табаком и на любом балу был объектом самого пристального внимания хорошеньких дворянок, ищущих замужества...
   Я не могу узнать талантливого полководца, отважного воина и опытного политика в этом давно отчаявшемся существе.
   Титаническая чёрно-оранжевая фигура, сложенные на широкой груди руки которой наполовину вросли в тело, неподвижно стоит в озере раскалённой магмы, и лишь многочисленные щупальца, растущие из согбенных плеч, движутся, покачиваясь в такт дыханию, будто листья водорослей или пламя костра. По могучим, как опоры Драконьего моста, ногам непрерывно стекает лава, заменившая гиганту кровь.
   Многочисленные алые глаза скорбно и как-то жалобно смотрят на нас, стоящих перед ним у обрыва; из открытого рта на грудь течёт тонкая струйка магмы. Младший и любимый сын Ведьмы из Изалита полностью превратился в чудовище, и только сохранившиеся осколки памяти отличают его от иных обитателей Хаоса и не позволяют напасть на тех, кто был ему когда-то дорог.
   Далеко внизу, в озере кипящей лавы, стоят крупные, едва ли ниже меня, заросшие длинной бурой шерстью демоны с бараньими рогами, но в сравнении с колоссальной фигурой бывшего генерала они кажутся крохотными и хрупкими, как игрушечные солдатики у ног десятилетнего ребёнка.
   Квелаг тихо говорит что-то брату, хоть он едва ли слышит её слова за своим тяжёлым дыханием и болью.
   - ...ну зачем же ты обронил его? Ведь мы теперь не сможем помочь, мы даже самим себе помочь бессильны, твоя же мутация и вовсе уже необратима. - Она оборачивается ко мне. - Вот так и прервался наш род. Все мы разделили судьбу своего города, все тут и остались. Разве что Квелана смогла бежать, но и она, я уверена, рано или поздно вернётся сюда. Таков наш Рок.
  
   Квелара выглядит заметно лучше, нежели ещё час тому назад. Резво скребут по полу шипастые лапы, оставляя в пыли и золе глубокие борозды. Паук силится подняться, но, похоже, на этот подвиг сил ему всё же не хватает.
   Кирка рядом не оказалось. Вероятно, Колючий рыцарь вновь отправился на охоту, чтобы отнимать чужие жизни ради сохранения той, что ему дорога.
   - Квелаг, это ты? Моя дорогая сестра... Не плачь, всё будет хорошо. Лучше пойди, угости наконец нашу гостью чаем...
   - Вот как она всякий раз замечает? - Ворчит Квелаг, стирая слёзы ладошкой. - Однако устами сестрицы глаголет истина. Пойдём, действительно, я же тебе обещала. - С этими словами она решительно направляется в пустующее помещение, которое я, признаться, приняла было за подсобное. Посторонившись, чтобы ненароком не соприкоснуться с пламенеющим пауком, я следую за ней.
   - А знаешь, у сестры есть шанс. Ещё вчера не было, однако теперь... Но потребуется твоя помощь.
   - Какая?
   - Об этом позже. Мне надо ещё всё обдумать...
  
   - Когда-то меня приводило в замешательство столь странное архитектурное решение, - ведьма указывает на преградившую путь стену. - Однако позже сэр Кирк решил приспособить пустующее помещение под хозяйственные цели, сколотив стеллажи, и перетащить сюда из заброшенных домов уцелевшую мебель... Подвешивая полки, он по воле случая и обнаружил потайной рычаг, открывающий дверь в служебные помещения часовни. - Паук приподнимается на узловатых лапах, позволяя ведьме дотянуться до слегка выступающего среди прочих кирпича. - Почему зодчие не воспользовались иллюзией, а создали хитрый, но лишённый магии механизм? Увы, об этом мы можем только догадываться.
   С пробирающим до костей скрежетом тяжёлая каменная кладка отъезжает в сторону, открывая проход в довольно просторное помещение. Повинуясь жесту огненной колдуньи, вспыхивают на стенах факелы, освещая небогатое убранство зала.
  
   Посреди открывшейся комнаты пылится круглый обеденный стол и несколько стульев. Четыре арочные двери ведут в боковые каморки, в которых виднеются стеллажи, заполненные пузатыми банками и бутылями из мутного тёмно-зелёного стекла... Внушительных размеров румяные окорока висят на крючьях у потолка, распространяя волшебный аромат копчёностей...
   Живот весьма недвусмысленно взвыл от радости, увидав такое изобилие. Квелаг понимающе усмехнулась.
   - Что бы мы делали без Кирка, не представляю. - Отдав должное хозяйственности своего вассала, Дочь Хаоса почти полностью залазит в одну из кладовок, оставив снаружи только мохнатое брюхо паука.
   Что ж, вот такое свойство я унаследовала от своих драконьих предков. Безвылазно сидя в своей ротонде, могла поесть раз в неделю или даже две, и чувствовать себя вполне сытой, но в детстве, мотаясь по бесчисленным анфиладам залов Анор-Лондо, а с недавних пор - покинув Нарисованный мир и отправившись на поиски Старой Столицы, я постоянно чувствую голод.
   Изящные резные стулья не внушают никакого доверия. Конечно, их ажурная резьба выполнена из древнего каменного дерева, и они достаточно крепкие, чтобы выдержать вес даже весьма полного человека, но я-то не человек...
   - А надёжнее ничего нет? - Интересуюсь.
   - Найду что-нибудь... Чтобы даже Смоуг не сломал, если сядет и попрыгает. - Ну, этого могла и не добавлять, язва. Под необъятным задом Королевского палача Анор-Лондо этот стул просто потерялся бы...
   Придворные презирали и боялись толстяка. Ходили слухи, будто он настолько любит свою работу, что пожирает плоть казнённых и даже кости, размолов их в муку своим огромным боевым молотом. На такой своеобразной диете палач становился всё крупнее, и со временем перегнал в росте даже королевских гвардейцев, сравнявшись с великанами. Разве что телосложение подвело. Множество жирных подбородков, сползающих на крупную женскую грудь, необъятное брюхо, обвисшее почти до колен... Собственные ноги стали подводить толстяка, не выдерживая его веса, он уже не мог выпрямиться и ковылял нелепой походкой на полусогнутых.
   Пока я предаюсь воспоминаниям, Квелаг, чем-то громыхая и позвякивая, обыскивает уже третий чулан.
   - Вот это, пожалуй, подойдёт! - оценила я плоды её трудов, когда подруга, отчаянно чихая, передней парой паучьих лап вытаскивала из него массивную деревянную скамью, придерживая её руками.
   - Садись! - Ведьма дунула на лавку, затем прошлась по ней тряпкой, и густые клубы серой многовековой пыли поплыли по комнате. У меня отчаянно зачесался нос, и внезапно потянуло гарью: пыль сгорала, оседая на раскалённое паучье брюхо...
  
   Квелаг споро выставляет на видавшую виды скатерть блюдца, пиалы, вазочку с вареньем, нарезает копчения...
   - Надеюсь, вяленым окороком стального кабана не побрезгуешь?
   - С давних пор я ничем не брезгую: не далее, как вчера ужинала вкуснейшей огнедышащей собакой с болот, так что кабана готова съесть целиком...
   Ведьма хмыкает:
   - Так ли уж ничем? В таком случае, попробуй эти рёбрышки изумрудной виверны. Они получились просто изумительными, такие нежные...
   И смеётся, видя мою реакцию.
   - Шучу, конечно. Помню, что вы родственники. По отцу...
   Виверны - боковая ветвь гигантских рептилий, выродившиеся и утратившие разум потомки Истинных драконов. Разумеется, я не стану есть эти рёбрышки, как не ела бы и человечьи отбивные, рагу из демона или филе великана. Люди тоже обезьянье мясо не едят - помнят, кем была та "глина", из которой их создали Боги.
   Сидим. Я на лавке, Квелаг устроилась на полу. Жуём. Чтобы не травмировать мою психику, она убрала драконину с глаз долой.
   Пузатый латунный чайник черноволосая ведьма вскипятила лёгким прикосновением изящной девичьей руки... с длинными чёрными когтями. Раньше их не было - все огненные маги очень коротко обрезают ногти.
   Чёрный капрский чай, заваренный Квелаг, не разочаровал - потрясающе ароматный, как в воспоминаниях из детства. Чая в пиале хватало на один глоток, и Дочь Хаоса достала мне большую латунную миску, почти таз.
   - Теперь хороший чай трудно найти. Капра давно уничтожена, её чайные плантации заброшены, а стаи демонов Хаоса разоряют окрестности... Да и в наших краях купцы появляются крайне редко - с кем им здесь торговать? Разве что раз в десятилетие удаётся выменять что-нибудь на безделушки... Знаешь, о чём я мечтаю с тех пор, как обзавелась этим? - Тычет когтистым пальцем в демоническую тушу, мирно лежащую на полу, поджав под себя лапы.
   - О твоём любимом чёрном с золотой вышивкой плаще? - Предположила я. Как и остальные дочери Ведьмы из Изалита, Квелаг веками носила одни и те же длинные одеяния с глубоким капюшоном, полностью скрывавшие её фигуру и лицо. Никогда по своей воле ни одна из сестёр не стала бы ходить нагой...
   - Об этом тоже, конечно. Но на мне теперь сгорает любая одежда... О кровати. И о стуле с высокой спинкой. Не поверишь, как ужасно устаёт спина... О холодной озёрной воде, которая не кипела бы, соприкасаясь со мной. О собеседнике, который бы меня понимал, в отличие от этих червивых болванов, которые не ведают человеческой речи... Я не сошла с ума за прошедшие столетия, кажется, лишь потому, что часто разговариваю с Квеларой и Кирком, вспоминаем былое: драконов, войну, древний Изалит в годы его величия и славы. Ну, и ещё потому, что без меня сестра не выживет. Квелаг вздохнула. Я усаживаюсь удобнее, обмакиваю в вазочку печенье и готовлюсь слушать. Рассказ будет долгим... Черноволосая ведьма, обожающая обстоятельные повествования со множеством подробностей, всегда приходила в ярость, когда её пытались поторопить, а сегодня у неё, впервые за долгие столетия, появилась благодарная слушательница.

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"