Аннотация: Работа над повестью продолжается. Полную версию и обновления ищите здесь: http://interlit2001.com/gladkova-1.htm
Глава 1
22 января 1996 года, понедельник
Самолёт оторвался от взлётной полосы и начал набирать высоту. В иллюминаторах - ночная мгла.
Я сижу в крайнем ряду и глотаю набежавшие слёзы. Это моя очередная командировка в Москву.
Всегда тяжело уезжать из дома. Сегодня - особенно.
Борис в больнице. Я даже не смогла навестить его перед отъездом. Ваня третий день температурит.
Мама как-то сказала мне, что я постоянно мотаюсь по командировкам, а сына бросаю на неё, не задумываясь о том, что она уже давно не молодая. Вдруг, мол, с ней что-нибудь случится, а Ванечка ещё совсем маленький, не сможет ни дверь открыть, ни на помощь позвать. Теперь постоянно в командировках я думаю об этом.
Хорошо хоть, что Борис не полетел со мной в этот раз. Когда мы вместе улетаем в командировку, я думаю о том, что самолёт может разбиться, и тогда мой сын потеряет сразу обоих родителей.
Когда меня не будет, будет дождь.
И, стоя на конечной остановке,
ты мысленно опять ко мне придешь,
испачкав свои новые кроссовки.
"Пророчество". Борис написал это стихотворение ещё до рождения сына, летом 1991 года.
Когда меня не будет во плоти,
я стану подавать тебе сигналы
поломкой в электрической сети
и крапчатою мглой телеканала,
и светом августовским, и золой
печального костра на огороде.
Строки наплывают, звучат в моей голове, заполняют всё пространство, перекрывая гул двигателей самолёта.
Когда меня не будет - Боже мой! -
ничто не переменится в природе.
Я никак не могла собраться в эту командировку. Не могла даже выйти из дома в агентство "Тандем".
Вызвала Ване участкового педиатра и дождалась его прихода. Затем мы смотрели его любимый диафильм "Красная Шапочка".
Начала переставлять шкафы, перекладывать книги и документы. Поняла, что меня что-то держит. Позвонила Тане и попросила её купить билет в Москву.
И когда Ваня уснул, а Таня ушла за билетом, раздался телефонный звонок.
Из больницы.
Борис.
Это потом, 20 лет спустя, позвонить из больницы будет плёвое дело. А в 1996 году сотовой связи нет, стационарный телефон - большая редкость (его установили по просьбе редактора городской газеты "Магнитогорский рабочий" Георгия Тихонова), а то, что пациенту разрешили позвонить с поста дежурной медсестры - вообще невероятно.
И то, что я дома, а не ушла за билетом, - наверное, судьба.
- Света, я очень тебя люблю. Я очень люблю тебя и Ваньку. Скоро увидимся.
За шесть с половиной лет совместной жизни я услышала эти слова в первый раз. И в последний.
Глава 2
3 февраля 1996 года
Ибо я не надеюсь вернуться назад
к серым утренним лужам,
повторяю вам снова: что сад - это сад,
это яблони, груши.
Ибо я не надеюсь вернуться в ваш край,
под февраль озверелый -
покарай меня, пуля-петля, покарай
моё грешное тело!
Ибо я не надеюсь вернуться сюда,
в самолётное небо,
где, взрываясь, летят в облака поезда -
возвращаю вам хлебы.
С полуужасом дантовым свыкшийся ад
мне покажется раем.
Ибо я не надеюсь вернуться назад,
ибо я умираю.
Из газеты "Магнитогорский рабочий" (субботний выпуск 3 февраля 1996 года): "На 50-м году жизни оборвалась жизнь известного магнитогорского поэта Бориса Емельяновича Попова..."
Проведя неделю в Москве в ежедневной выматывающей гонке от издательства к издательству и далее - по книготорговым фирмам и ярмаркам, я успела всё - даже поменять билет и прилететь домой на сутки раньше.
Мама встретила меня неприятной новостью - Борис пропал. Ушёл из больницы проводить меня в командировку и не вернулся. Приходили искать его из больницы. Кто-то звонил нам домой и молчал в трубку - наверное, он...
Начались поиски.
Родственники, друзья, знакомые, друзья знакомых и знакомые друзей.
Больницы.
Двоюродная сестра Ирина принесла весть от ясновидящей - Борис жив, здоров и находится у какой-то женщины.
Тихонов Георгий, друг Бориса и редактор "Магнитогорского рабочего", решительно запретил мне ездить в морг, поручив эту скорбную миссию сотруднику редакции Константину Вуевичу. Ежедневно Георгий сообщал мне: Вуевич осмотрел два (три, четыре) неопознанных трупа. Бориса среди них нет.
И была надежда.
Ванечка, чувствуя тревогу, просил меня "пойти в притон искать папку". Притоном мы между собой, шутя, называли квартиру прозаика Юрия Щекалёва. Находилась она в одном доме с книжной лавкой редакции, где я работала директором.
Я подала заявление об исчезновении человека в отдел милиции Орджоникидзевского района. Мне обещали приехать к нам домой произвести обыск на случай проверки моей причастности к преступлению.
31 января я сама поехала в морг первой городской больницы.
Служащий морга сообщил мне, что похожий на моё описание мужчина был. Его тело находилось в морге 10 дней и было захоронено вчера.
За государственный счёт, как неопознанный труп. Могила под номером 137.
20 лет прошло, а я до сих пор считаю, что Константин Вуевич, ежедневно отчитываясь редактору газеты о проделанной работе, покрывал преступление - ведь Борис был зверски избит и брошен умирать на морозе. Его тело нашли утром 21 января на территории кранового завода.
Спи, моя ненаглядная, спи,
не ворочайся в бедном бреду.
Чтоб не видела ты,
я в степи,
в зауральской степи упаду.
Разрешение на перезахоронение я получила только после того, как подписала протокол опознания трупа и бумаги, что у меня нет никаких претензий к следствию - и только после того, как я сполна оплатила все расходы государства на захоронение (по прейскуранту похоронного бюро).
И вот тут встал вопрос - а куда с кладбища?
Борис - известный поэт, ведущий журналист главной городской газеты. Где, как не в редакции, организовать прощание с погибшим? Вот и Владимира Карелина (он работал с Борисом в одном кабинете) хоронили из актового зала редакции, куда приходили все желающие проститься с ним.
Главный редактор отказал мне. Георгий Михайлович вообще повёл себя странно и трусовато: он предложил мне не привозить гроб с телом Бориса ни в редакцию, ни домой.
Просто выкопать Бориса из одной могилы, переложить в другой гроб - и сразу закопать в другую могилу.
До последнего момента, пока гроб не подняли из могилы, не открыли его, я надеялась на чудо, я молила Бога, чтобы там оказался не Борис.
И когда ничего не останется, кроме
этих страшных минут,
что хоть блеском, хоть треском,
хоть воем, хоть кровью
но придут, но придут!
Отпусти меня в вечер холодный,
дождливый,
в августовскую хмарь -
и случайно в карман урони мне красивый
личный травник-букварь.
Я не сидела ночью у гроба. Не было сил. За меня это сделала моя подруга детства - блаженная Валька Филиппова.
Думаю, Борис меня за это простил.
Из газеты "Магнитогорский рабочий" (субботний выпуск 3 февраля 1996 года): "Гражданская панихида и прощание с Б.Е.Поповым состоится сегодня, 3 февраля, с 13.00 до 13.45 по адресу: пр. К.Маркса 176/1-31. Вынос тела в 14.00".
Умирать от переохлаждения - не страшно, сказал мне следователь Поляков. Это только сначала холодно, а потом уже становится тепло.
Сегодня, спустя 20 лет, я понимаю, что если бы я не поехала в морг, мы могли бы вообще не найти Бориса. Писали бы в передачу "Жди меня", задавали вопросы экспертам в "Битве экстрасенсов" - без особенных результатов. Думали бы, что он потерял память. Или бросил всё и уехал к другой женщине, молодой и красивой, чтобы начать жизнь заново.
На могильном памятнике Борису Попову выбита строка из его стихотворения "Пророчество":
Когда меня не будет, будет дождь.
Глава 3
Явление Коли Якшина
(2005 год)
В железную дверь тамбура долго стучали - хорошо, что хоть не ногами. Звонок я обрезала давно, так как наш сосед Мустафа из 244-й квартиры имел обыкновение упиться вдрызг и звонить, не переставая, сразу в обе квартиры - свою и нашу. Обыкновенно это происходило по ночам. Как правило, он добивался своего и попадал домой, попутно обложив матом всех, попавших под горячую руку.
Стук не прекращался. Я вышла в тамбур и спросила:
- Чего стучим?
- Света, открой, это Коля Якшин, - послышалось из-за двери. - Я был у Саши Павлова, он сказал мне номер вашей квартиры.
Особой радости я не испытала, но дверь открыла и пригласила войти.
* * *
С Колей Якшиным я познакомилась давно, ещё в 1985 году. Николай был руководителем литературного объединения "Магнит" при газете "Магнитогорский металл", а я работала продавцом в книжном магазине "Факел". Он регулярно заходил в наш магазин просмотреть издательские новинки. Тогда Коля был ещё довольно молодым автором, не обременённым ни дипломами литературных конкурсов, ни изданными книгами, ни членством в Союзе писателей.
В 1988-89 годах Николай Якшин был одним из лидеров неформального патриотического объединения "Встречное движение" в нашем городе.
Помню, встречники собрались у нас дома. Не все, конечно, - актив. Готовились к проведению очередной "Трибуны гласности", говорили об участии в предстоящих выборах. Завершая встречу, Коля продекламировал нам своё стихотворение "Видно, правят Магниткой неправедно...":
Видно, правят Магниткой неправедно,
Что она за большие дела
До заштатной столичной окраины
Даже центром не доросла...
<...>
Человек ли с душой искалеченной
Или чёрт составляет расход,
Что в меню и детей недолеченных -
По две тонны промвыбросов в год.
Это где-же морщили лобики! -
Небогатые наши дома
Украшают балконные гробики,
Будто в них поселилась чума.
Все молчали. Таня, потрясённая пафосом автора, прикрыла глаза.
- Вы, Танечка, можете продолжать спать, - язвительно сказал ей Якшин, закончив чтение.
И резюмировал:
- Как в вату!
Впрочем, выводы его были преждевременны. Моя мама (ей сейчас 76) до сих пор помнит про балкончики и гробики.
Именно Николай Якшин на демонстрации 7 ноября 1988 года в колонне "Встречного движения" пронёс через весь город транспарант "Руки прочь от Светланы Гладковой!". Членов неформальных объединений не жаловали городские власти и боялись непосредственные руководители. Меня активно преследовали на работе, особенно после моего выхода из комсомола.
Позднее Борис, укорачивая мою и без того короткую юбку, почти серьёзно говорил: "Я готов повсюду носить плакат "Руки прочь от колен Светланы Гладковой!"
* * *
Коля аккуратно разулся и прошёл в кухню.
Уже огни стоцветные потухли,
передавая сны весны друг дружке.
...Плыви, светись, полуночная кухня,
настаивая чай в литровой кружке!
Свидетельница, стойкий очевидец,
последний, может, гладиатор века,
ты из Магниток, Вильнюсов и Винниц
глядишь на мир глазами человека.
Ты мясо жаришь, мертвое с рожденья,
компоты пьешь и что-нибудь покрепче,
меняешь голоса и убежденья,
и звезды гасишь, обнажая плечи.
Что ни скажу - все будет мало. Милый,
живой товарищ, балуя и муча
тебя, плывем мы - мимо, мимо, мимо
желанных островов благополучья...
- А полы-то обшарпанные, - произнёс Якшин сакраментальную фразу.
Я поставила чайник на плиту и начала накрывать на стол.
- А стаканчики-то гранёные, - продолжал хохмить Коля.
- Ближе к делу, - ответила я.
И Коля посвятил меня в свои планы. Оказывается, он давно вынашивал идею выпуска лучших произведений поэтов и прозаиков нашего города в единой серии. Позже Юрий Ильясов, когда я рассказывала ему об этой встрече, в сердцах восклицал, что это именно его, Ильясова, идея. Но дело-то не в этом, как любит говорить один мой знакомый. В конце концов, какая нам разница, что за изобретение радио Нобелевской премией был отмечен итальянец Маркони, а не Александр Попов. Дело в том, что Николай Якшин предложил мне открыть новую книжную серию "Литература Магнитки. Избранное" выпуском сборника Бориса Попова, чем, естественно, оказывал мне большую честь. И попросил с меня за это "символическую" сумму - двадцать тысяч рублей.
Правда, увидев, что я не тороплюсь принимать его предложение, Коля сделал мне скидку - и немалую: сказал, что Бориса готов издать за пятнадцать тысяч. Ведь мы старые добрые друзья-неформалы.
К слову, в 2005 году я уже не была "директором процветающего производства": книжная лавка, куда приходили многие пишущие люди - потрепаться о былом, вспомнить Бориса и выпить за мой счёт - была закрыта. В тот исторический промежуток времени я работала в центре социальной защиты населения, обслуживала на дому престарелых одиноких людей и получала заработную плату в размере двух тысяч рублей в месяц.
Я ответила Коле просто - это в 1991 году выпуск первой книги был жизненно необходим для Бориса, теперь же это не имеет принципиального значения. Думаю, что Борис заслуживает того, чтобы его издали за счёт администрации города - ведь серия будет выходить под патронажем газеты "Магнитогорский металл". А у меня Ваня подрастает - наверное, скоро мне понадобятся деньги на выпуск его первой книги.
* * *
В 2006 году наш сын Иван Попов впервые принял участие в городском литературном конкурсе "Дебют" и одержал победу в номинации "Поэзия". В 2008 году в магнитогорском издательстве "Алкион" вышла его первая книга "Осколок декаданса". В то время Ваня учился в 10-м классе.
В это же время в вышеупомянутом издательстве вышла четвёртая книга Бориса Попова "Вторая половина четверга" в серии "Литература Магнитки. Избранное" (выпуск 25-й). Надо отдать должное издателям - за эту книгу с меня они не получили ни копейки. И даже выдали мне авторские экземпляры.
Работа над повестью продолжается. Полную версию и обновления ищите здесь: http://interlit2001.com/gladkova-1.htm