На улице свирепствовала метель, какая в наших краях бывает. Ветер такой, что и в бобровой шубе мало не покажется. В такую погоду хорошо дома сидеть и малиновое варенье крепким чайком запивать.
Шёл в эту пору человек с работы. Мохеровым шарфом обмотался, уши у шапки опустил, и воротник поднял для тепла - так что наружу один нос торчать остался. С виду он казался невежливым и нелюдимым. Хотя на самом деле Иван Иваныч (так его люди звали) был добрым и общительным, но сейчас он мечтал о тёплых тапочках да горячем ужине, которые его дома поджидали.
Случилось ему мимо цирковой афиши пройти. Взглянул он на афишу, а там девушка на одноколёсном велосипеде нарисована. Улыбается, а у самой ни варежек, ничего. "Замёрзла, должно быть, в одном трико, бедняжка", - подумал Иван Иваныч и забыл о ней тут же.
На следующий день та же дорога ему выдалась. Метель угомонилась. Снег шапками роскошными лежит - не шелохнется. Вольно ему, хозяину, по деревьям и тротуарам расстелится. Топтать некому - все уже дома телевизор смотрят.
Остановился Иван Иваныч перед тумбой с афишей и, уже как старой знакомой, девушке в трико подмигивает: "Как вам погодка? Холодновато, не правда ли?"
- Да. Так недолго и насморк схватить, - ответила девушка. Очень важно уметь удивляться. Почти так же важно, как чистить зубы перед сном.
И человек удивился. Растерялся совершенно. И что сказать, не знает.
- Что же вы молчите? - девушка спрыгнула на мостовую. Велосипедик свой тоже с афиши сняла и ловко так на него вскочила, чтобы босиком по снегу не топтаться.
"У меня кружится голова." - подумал Иван Иваныч. А циркачка вокруг него ездит, заливается - как бубенцом звенит. Смешно ей, что он столбом стоит. Разыгралась совсем девчонка, хвать с человека шапку, и прочь покатилась.
Что тут делать прикажешь? Пришлось за незнакомкой бежать. Да и то сказать, приглянулась та девушка Иван Иванычу. Известное дело, в цирке всякое делать приходится: где колесом выгнуться, где силу применить, где пополам сложиться. От этого фигуре польза, а глазам - радость.
А циркачка знай себе педали крутит. Тут и тренированный человек притомится вдогонку бежать, не то что с непривычки - вмиг запыхаешься.
Шаг за шагом, поворот за поворотом, и очутились они внутри цирка. Час был поздний, и все разошлись. И публика, и гардеробщицы, и билетёрши.
Девушка в трико выехала на середину манежа.
- Эй, послушайте! - попытался было о себе напомнить Иван Иваныч. А девушка и вниманья на него будто не обращает.
Взмахнула рукой: в оркестровой ложе свет вспыхнул, жарко заплясал на трубах белых музыкантов. Взмахнула другой: занавес распахнулся, и шестеро униформистов выкатили на арену диск серебристый и в серёдке пристроили.
К тому моменту Иван Иваныч и думать забыл, за каким делом здесь оказался. Головой во все стороны вертит - успевай замечать.
Тут рядом с ним как из воздуха нарисовался распорядитель манежа. Только что не было, а теперь - пожалуйста. Улыбчивый такой, с пушистыми бакенбардами:
- Добро пожаловать к нам на представление. Специально для вас готовили. На это место, здесь лучше видно будет. Не желаете с обезьянкой на фотографию сняться?
Откуда только появилась мартышка у него на коленях. Сидит, по-своему лопочет, пуговицы разглядывает.
А вокруг как на ярмарке в праздничный день. Все Иван Иванычу улыбаются, пирожными потчуют. Лимонад наливают, мороженым тоже не обносят.
На арене акробаты, жонглёры всякие штуки выкидывают, звери по кругу ходят заморские. Прожекторы со всех сторон лучами разноцветными стреляют, перехлёстываются. Оркестр мелодии разные выводит, одна другой занятнее. Вот разве что звук такой, будто через стекло слышно.
И всё это, стало быть, ради одного-единственного зрителя. Ну, он рот открыл и позабыл обо всём на свете. Так время и идёт. Совсем как в детстве: никаких забот, кроме ссадин на коленках.
- Мальчик, что ты тут делаешь?
Опаньки, и всё пропало. Ни тебе артистов, ни униформистов. Музыка растаяла, свет потух. Распорядитель манежа, и тот исчез. Только шапка меховая заячья на арене валяется. Да ещё в дверях бабушка стоит, швабру и ведёрко в руках держит. Видно, уж утро наступило - самое время для уборки.
- Чей ты, мальчик? Ты что здесь, ночевал? - опять удивилась уборщица.
Слышит Иван Иваныч, а никак в толк не возьмёт, какого мальчика спрашивают. Огляделся кругом. Потом на руки - ноги свои взглянул и - оторопел. Шутка сказать, когда нога в штанине как пестик в колоколе болтается, а пальто на плечах как на вешалке висит, ходить мешает. Да и из сапогов без труда выпрыгнуть можно.
Такое вот событие с человеком произошло. Стал он мальчиком Иванушкой, которому и в школу ещё ходить рано.
В первое время очень он расстроился, а потом повеселел. Не каждому, согласись, с начала-то жить выпадает.