"Я люблю тебя! Я не могу без тебя жить. Без твоих карих глаз. Глубоких, немного ироничных, но всегда очень добрых и заботливых. Без твоих сильных рук. Они кажутся узловатыми и грубыми, но как хочется упасть в них и раствориться там в этой силе, в этой защите. Вместо подушки мне хочется ложиться на твою руку, которая озорным резким движением закружит меня в радостном страстном вихре. Но главное не в этой интимной кульминации. Хотя именно она снится мне по ночам и заставляет стонать в изнеможении. Нет. Мне достаточно просто смотреть на тебя. Сидеть напротив тебя за столом и смотреть, как ты завтракаешь, пьешь кофе. Хочу гладить твои жесткие волосы. Проводить ладошкой по твоему ёжику и наблюдать, как непокорные щетинки возвращаются на место в направлении своего роста. И только белая никогда не загорающая полоска бежит за моей рукой. И тогда тебя, сидящего за столом, тихонько обнять сзади и молча стоять, обхватив руками, затаив дыхание, и защищать твою спину, быть твоим надежным тылом. А потом прикоснуться своей щекой или своей шеей к твоей небритой щеке и почувствовать, как эти мягкие иголки пронизывают тебя до груди и даже до самой ниже, и насквозь до пяток. И вот, наконец, случится самое главное, о чем мечтает любая женщина и всякая завидует - у нас родится ребенок. Меленький мальчик. Или маленькая девочка. Потому что я тебя очень люблю, я хочу иметь от тебя детей. Я хочу, чтобы было твое продолжение, чтобы тебя было много. Чтобы ты был со мной, даже когда тебя нет. Когда ты ушел на работу или в поход, или в экспедицию. И мы с сыном подходили бы к воротам, в ожидании вглядываясь в каждую приближающуюся машину. Не папина ли? Цвет похож. Но какая-то уж очень маленькая. Это потому что она еще далеко. А вот, смотри, она поворачивает к нам. Она въезжает в наш двор. И ты выходишь, хоть и уставший, но тоже счастливый. И мы повисаем у тебя на плечах, прижимаясь, голова к голове, щеке к щеке. Соединяя дыхание, излучая радость, создавая единое. Потому что я тебя очень люблю, и я не хочу больше без тебя жить".
"Я люблю тебя! Я не могу без тебя жить. Без твоих голубых чистых глаз. Как хочется утонуть в этой прозрачности и раствориться там в такой открытой искренности. Ради тебя я готов на всё, на любую жертву. Что бы ты не приказала, я твой не задумываясь, выполню, даже если это вопрос жизни. И я не требую многого взамен. Пусть будет возможность насладиться видеть тебя. Просто смотреть на тебя. Прикоснуться к твоему плечу, упасть лицом в твои ладони и внимать аромату нежности и ласки. И тут дело вовсе не в физической близости. Хотя и это накатывает по ночам, возгоняя воображение, раздувая напряжение до ломоты во всем теле, до хрустящего обнаженного гуда, цепляющегося за скомканную постель. Нет, здесь важно и что-то другое. Здесь, скорее, теплое ощущение преданности, ощущение безграничного доверия и опоры. Да, это чувство защищённого тыла, ради которого ты готов ломиться вперед на подвиги и безумства. Потому что теперь есть смысл, есть кто-то ради кого всё! Глядя на тебя, я не могу не думать о твоём продолжении. О продолжении тебя в наших детях. И тогда нашу любовь мы сфокусируем на нашем ребёнке, и, взявшись за руки, будем радоваться его успехам. И когда я, наконец, вернусь из похода и подойду к двери, и занесу руку над дверным звонком, я буду испытывать любовь. Я буду знать, что любовь ждет меня там за дверью. Твоя и нашего сына, или нашей дочери. Стоит мне нажать на звонок и закончится старая жизнь до похода и начнётся новая жизнь - после похода. И мы будем стоять в прихожей втроём в обнимку и, радуясь, переплетаться душами. Потому что я тебя очень люблю. Я не могу больше без тебя жить".
Официант, лавируя между столиками, переполненного ночного клуба нес на подносе кофе и сок. Чашка опустилась перед ним, стакан перед ней. Они сидели друг напротив друга. За разными столиками. Через проход. Они не отрывали взгляда глаза в глаза. Руки, позы, глотки напитков не в силах прервать визуальную связь. Возможно короткую в течение двух глотков кофе, может быть длинною в минуты сока. Но связь не прерывалась, она не могла быть прервана ни мельканием посетителей, ни клубами дыма, ни мрачной музыкой. В их взглядах было их все. Вся жизнь, все желания и настроения, все порывы и страдания. В них схлопнулось время, свернулись события, собрались прошлое и будущее.
И он захлопнул себя стальной дверцей спортивного автомобиля. И она укрылась за тонированным стеклом байкерского шлема. И каждый поехал своей дорогой. Кто согласно плану, кто просто по настроению. Но в любом случае это были разные дороги. Потому что они были в городе. Городе лабиринте, городе спруте, городе монстре, занявшем половину суши, а вторую превратившем в пустыню, поскольку все живое втянул в себя. Они были в городе, обладающем не дюжинной силой, полностью обеспечивающем их всем, но и также тотально владеющем ими. И этот город, согласно условиям, дает каждому своему жителю только один шанс на любовь. А те, кто шансом не воспользовались, те навсегда теперь принадлежат городу. У них могут быть встречи, могут даже быть разные связи, от которых будут дети - солдаты города. Но если ты упустил свой шанс, то у тебя может быть все, кроме любви.
"Странное место, - подумал он, - не зря о нем ходит такая слава. Так многие через этот клуб и уходят. Навсегда".
"Какие глаза, - подумала она, - зря я к нему не подошла. Значит, слухи про шанс правда. Но ведь женщина не может, женщина не должна. Но почему, если это е-д-и-н-с-т-в-е-н-н-ы-й шанс?"
А что город? А город жил своей жизнью. Он условие выполнил.