Аннотация: Маэдрос в Ангбанде. Некоторые отступления от канона. Написано в соавторстве с Лаэголасом.
- Ишь, здоровый...
- Ты чего, и связанного боишься? - насмешливо фыркнул командир . - Сапоги-то знатные... Снять!
Трое орков разом повалили Маэдроса на пол. Он сопротивлялся как мог, но что можно сделать со скованными позади руками? Теперь двое держали его за плечи, не давая подняться, а третий взялся за правый сапог... И с визгом отлетел к стене от сильного пинка кованым каблуком. Сползши на пол, он выплюнул с кровью два выбитых зуба. Маэдрос довольно рассмеялся, но быстро замолк, получив под ребра пинок тяжелым сапогом. Еще двое уселись ему на бедра, так что теперь он не мог согнуть ногу. Теперь он едва мог пошевелиться, и оркам удалось снять с него обувь. Командир ухмыльнулся.
- А остальное? Жалко срезать...
- А что делать? Не освобождать же его... Хотя... А ну-ка, посадите эту сволочь.
И командир врезал изо всех сил по затылку Маэдроса мешочком с песком.
Маэдрос не потерял сознания полностью, но руки и ноги стали ватными. О сопротивлении было нечего и думать. Но вскоре он пожалел, что не впал в беспамятство совсем. Его расковали, отперев ключом наручники, и грязные лапы принялись расстегивать и развязывать его одежду. Это было не больно, но так противно и унизительно, что Маэдрос в муке закрыл глаза. Прикосновение этих существ были отвратительны и тогда, когда он был одет, от ощущения же их пальцев на коже его чуть не стошнило. Однако он ничем не выдал своих чувств, сосредоточившись на возвращающейся в тело силе. Еще немного и... Но он ничего не успел сделать, когда руки вновь завернули за спину и заковали. Теперь его поставили на колени, придерживая за плечи, чтобы он не смог подняться.
-Неплохо... Но кое-чего не хватает. Вы, голодрим, так любите украшения... Браслеты у тебя уже есть, теперь хорошо бы примерить ожерелье... Эй, принесите ожерелье высокому гостю! - он оскалил зубы в усмешке. - Из железа, ибо этот металл наш повелитель ценит превыше всего... Слышишь, голуг? Наш господин чтит тебя высоким знаком отличия...
Один из орков принес хищно распахнутый ошейник, с которого свисала цепь. Маэдрос попытался вскочить на ноги, уйти, убежать отсюда... Бесполезно. Твари были слишком сильными. Один на один эльда мог бы с ними справиться, даже один на двоих или троих... но не один на два десятка... даже если бы ему чудом удалось освободить руки... Ошейник сдавил ему шею так, что стало трудно дышать. Ледяное железо царапало кожу и почему-то не спешило нагреваться теплом его тела...
- Ну вот, голуг, ты готов к встрече с нашим повелителем. Идем же, он с нетерпением ждет тебя! Проводите гостя, а то он пока не знает дороги! - и командир подал знак подчиненным.
Двое подхватили Маэдроса под руки, а один взялся за цепь на ошейнике. Он покорился рывку цепи - ибо что бы он выиграл, сопротивляясь? Еще одно избиение? А ведь они могут тащить его волоком, обдирая кожу о каменный пол... Лучше уж идти самому... - только куда и зачем? Зачем он нужен Моринготто? Он хочет его убить? Почему тогда не убил сразу? Зачем его раздели? Чтобы унизить? Эльдар считают, что негоже разумному ходить без одежды, так делают лишь дикие звери... Моринготто хочет превратить его в животное? Липкий страх исподволь овладевал сердцем Маэдроса. Легко быть отважным, когда ты свободен, труднее остаться таким, когда находишься в полной власти врага. Маэдрос вспомнил мертвого Финвэ, лежавшего у врат Форменоса, его голова была разбита могучим ударом. Что, если и с ним сейчас сделают то же самое?
Путь длился долго. Одни подземные туннели были широкими и высокими, по ним могли пройти в ряд хоть десяток эльдар, другие - низкими и узкими, иногда ему даже приходилось наклоняться. Пол был неровным и ступать по нему босыми ногами было больно. Стоило Маэдросу споткнуться о выступ и вскрикнуть, как орки разразились хриплым довольным хохотом. За руки его больше не держали, видимо, убедившись в покорности пленника. Орк, тянущий за цепь все прибавлял шаг, заставляя это делать и Маэдроса. Вот он резко дернул за цепь... и Маэдрос упал, ударившись плечом под еще более гнусный смех. Он попытался встать... но ему не дали. Орк все так же тянул за цепь, к нему присоединился второй... Маэдросу показалось, что сейчас у него оторвется голова, если раньше ошейник его не задушит. Они действительно поволокли его по полу, обдирая кожу о камни.
Он все же попробовал подняться, но кованый сапог врезался ему под ребра, вышибая дух. Больше он не пытался встать, только повернул голову так, чтобы лицо меньше обдиралось о камень и закрыл глаза. Когда-то они с Финдэкано лазили по скалам, соревнуясь, кто быстрее достигнет вершины. Один раз он соскользнул по почти отвесной поверхности склона, поранив щеку... Но та боль не шла ни в какое сравнение с этой... Ошейник душил все больше, не давая свободно вздохнуть.
Когда Маэдрос уже думал, что задохнется, его рывком подняли на ноги. Он открыл глаза, удивляясь, откуда попеременно исходит то жар, то холод...
Больше всего это помещение походило на кузницу или мастерскую. Вот пылает нечто вроде горна, а рядом лежат клещи, тиски, какие-то тонкие и острые шила, железные палки... Но на этом сходство с кузницей-мастерской кончалось. Зачем в кузнице цепи, свисающие с потолка? Вот что-то вроде деревянного ложа с прикрепленным к нему колесом... А вот на стене висят странные предметы - палки с кожаными ремешками подлиннее и покороче. Одни ремни были толстыми, другие потоньше, но зато их было несколько. Некоторые были гладкими, другие - в узелках или с металлическими крючками... В отдалении стояло высокое черное сидение, похожее на трон.
Ему недолго пришлось оглядываться - его подтащили к тем самым свисавшим с потолка цепям. Один из орков обнажил кинжал и поднес его к глазам Маэдроса, другой рукой крепко ухватив его за волосы. Первым побуждением Маэдроса было отшатнуться, но тварь держала крепко. Глаза! Он как зачарованный уставился на острие кинжала... Он почувствовал, как руки его освобождают... но он не мог сделать даже бесплодную попытку сопротивляться... кончик ножа был так близко к его глазам... Однако и миг освобождения был недолог. На руках сразу же защелкнулись другие наручники, и орк отпустил его волосы, с видимым сожалением убрав кинжал. Цепи со скрежетом поползли вверх, теперь Маэдрос не мог опустить руки ни на дюйм и стоял, вытянувшись во весь рост. Что будет дальше? Ждать ответа пришлось недолго. Еще до этого Маэдрос отметил поток ледяного воздуха, исходящий от дальнего конца помещения - там виднелся вход в еще один большой туннель. Холод этот был похож... да, на тот, что исходил от ошейника - он так до сих пор и не согрелся его теплом. Что таится там, в черной пасти туннеля?
Холод усилился. И в проеме туннеля сгустилась тьма, среди которой мерцали три одинокие искорки света - тусклого, еле заметного. Маэдрос вспомнил о той тьме, что они видели в Форменосе - от нее леденело сердце и мешались мысли. Вот сгусток тьмы стал еще чернее, обрел плоть - и превратился в огромную темную фигуру. От нее веяло таким холодом и злобой, что Маэдрос невольно закрыл глаза. Но это не помогло. Тонкой плоти век было недостаточно, чтобы отгородиться от ужаса, ведь он родился еще до рождения Мира и обладал наивысшей мощью среди тех, кто населял Арду. Силы эрухини, хотя бы даже и рожденного в Валиноре, было недостаточно, чтобы противостоять ему. Но Маэдрос все же будет противостоять... хотя бы попытается. Он недаром старший сын величайшего из эльдар. Пусть ему досталось мало от талантов отца... но он унаследовал немалую толику его силы, большую, чем любой из его братьев. Маэдрос собрал всю отвагу и стойкость, всю силу и решимость, открыл глаза... и невольно отшатнулся. Цепи натянулись... увы, он не мог сделать даже и одного шага.
Маэдрос раньше не раз видел Мелькора... нет, Моргота в Валиноре. Тогда он принимал прекрасный облик нолдо - высокого, выше, чем любой эльф - даже Турукано доставал ему только до плеча - черноволосого, с белой кожей и стройным телом, могучими плечами кузнеца и длинными пальцами мастера. Но даже тогда глаза у него были тускло-серого цвета, с изрядной болотной прозеленью, они никогда не сияли тем внутренним светом, что был присущ любому из эльдар и всем другим Айнур, оставаясь холодными, даже когда Моргот смеялся или восторгался чем-либо. Взгляд его был так пронзителен, что собеседникам всегда казалось, что Моргот роется ледяными пальцами в их самых сокровенных мыслях - и эльфы невольно закрывали разум непроницаемой броней аванирэ, хотя это считалось невежливым при разговоре с Айнур. От общения с любым другим Айну - даже мрачным Мандосом, величественным Манвэ или могучим Тулкасом никогда не возникало подобного ощущения... Но речи Моргота всегда были такими сладкими, а тайны мастерства, которые он открывал - такими заманчивыми, что многие нолдор с удовольствием слушали его, не обращая внимания на неприятные чувства. И сам Маэдрос когда-то прислушивался к его речам - о, лучше бы ему было оглохнуть тогда! В те времена Моргот говорил об оружии, о силе, которое оно дает для защиты... и о тех, от кого следует защищаться. А защищаться по его словам следовало - Маэдрос ощутил мгновенный вкус горечи во рту - от Финголфина и его сыновей, от лучшего друга Фингона. Маэдрос и тогда не до конца поверил в предательство родичей... тем более, он не верил теперь. Ныне нолдор узнали, кто был их истинным врагом - но как дорого заплатили они за это знание! Жизнью короля и его старшего сына, кровью, пролитой в битвах с врагом и кровью родичей на своих руках, что принесла им вечное проклятие...
Теперь в облике Моргота не осталось ничего прекрасного - он навевал ужас и омерзение. Айну стал еще выше - теперь Маэдрос едва ли смог бы дотянуться до его плеча даже вытянутой рукой. Тело, скрытое длинным черным балахоном, казалось ожившей каменной глыбой - такое оно было массивное. Голова походила на пивной котел. На серо-землистом, рыхлом, покрытом морщинами и складками лице выделялись огромные вывернутые губы темно-серого цвета. Пряди редких сальных волос свисали из-под Железного Венца - короны с тремя острыми зубцами, похожими на очертания Тангородрима. А в нем... Маэдрос чуть не застонал в голос ... вот они, Камни его отца, украденные и оскверненные Врагом! Свет их почти затмился тьмой, что распространял Моргот вокруг себя. Те самоцветы, что когда-то могли осветить обширную подземную сокровищницу, теперь еле-еле мерцали. Маэдросу показалось, что железные оковы вражьего венца для них так же мучительны, как цепи и ошейник для него самого. Он содрогнулся - ему показалось, что Камни беззвучно кричат, и отвел взгляд от невыносимого зрелища, вновь взглянув в лицо Морготу. И тут же пожалел об этом. Глаза Моргота были маленькими и почти незаметными... пока Моргот не обратил взор прямо на пленника.
Теперь Маэдрос не мог оторвать свои глаза от глаз врага, он утонул в их бездонной черноте. Он ощутил, как злая сила бьется о доспех аванирэ, стремясь проникнуть в его разум... Но Валар когда-то говорили - никто, кроме одного лишь Эру Илуватара, не может проникнуть в чужой разум сквозь нежелание. И это оказалось правдой. Даже сильнейший из жителей Арды не смог это сделать. Толчки прекратились, и Маэдрос уловил разочарование и ярость, овладевшие Морготом. Глаза Айну спрятались под набухшими веками, отпустив взгляд Маэдроса, и последним, что почувствовал тот, был отзвук сильной боли. Маэдрос услышал шум вокруг - это орки попадали на пол, прикрыв головы руками - видно, для них это ощущение оказалось куда сильнее и они опасались гнева своего повелителя. Он и сам почувствовал ледяные пальцы страха, сжавшие сердце. Он здесь... он отдан в полную власть Моргота, который может сделать с ним все, что угодно. Эльф с особой силой ощутил свою наготу - как ни призрачна была защита тонкой ткани, но одетому ему было бы легче. Возможно, Моргот на это и рассчитывал.
Моргот отступил на шаг и уселся на высокое черное сидение. Орки зашевелились и встали - наверное, Моргот отдал им беззвучный приказ. Черный Владыка указал на стену, где висели непонятные палки с ремешками и один из орков, подскочив, тут же взял одну - ремешки на ней были не очень длинными, но зато их было три да еще и с металлическими крючками. Орк встал за спиной Маэдроса, и лишь тогда Моргот заговорил:
- Привет тебе, Нельяфинвэ Майтимо Фэанарион! Ты так стремился к встрече со мной, и вот ты здесь, в моем владении! По нраву ли тебе мое гостеприимство и мои дары?
Гулкий голос, раскатившийся эхом под сводами подземелья, едва скрывал насмешку. Еще бы Морготу не насмехаться над ним, глупцом, который поверил обещаниям Отца Лжи...
Маэдрос горько рассмеялся.
- Немногого стоит твое гостеприимство, Моринготто, если ты связываешь гостей, чтобы они не могли уйти.
- Не смей называть меня так, меня, Мелькора могучего, повелителя Судеб Арды! - спину Маэдроса ожгло огнем. Его лицо исказилось болью, но стон удалось сдержать. Он заметил, как Моргот подался вперед, с жадностью всматриваясь в его лицо.
- Скоро ты отучишься называть меня так, ублюдок! Скоро ты будешь ползать передо мной на коленях, умоляя о пощаде!
Толстые губы Моргота расползлись в ухмылке.
- Будущий король нолдор мог бы проявить побольше ума! Неужели ты думал, что я добровольно отдам тебе Сильмариль? Скорее рухнет Тангородрим, чем это произойдет! И не забудем о чести, о, принц, перенявший низость своего отца! О скольких воинах мы договаривались, Фэанарион? Помнишь? Не более пятидесяти! А сколько взял ты? Сотню! Ты обманул меня! И чего добился этим? Сотни бесполезных смертей? - Моргот перешел почти на шепот, хотя Маэдрос слышал его так же отчетливо как и раньше. - Ты помнишь их всех, Фэанарион? Помнишь их имена? Помнишь лица? Может, тебе следует напомнить? По удару за каждого - это будет справедливо, не правда ли? Сотню ударов! - это Моргот крикнул стоящему рядом с Маэдросом орку.
Маэдрос опустил голову. Моргот нащупал одно из его слабых мест и не мог выдумать худшей муки. Сколько раз он укорял себя за то, что вообще согласился на эту встречу и за то, что из-за нарушения им слова погибло больше эльдар, чем если бы он был честен...
Плеть вновь опустилась на плечи Маэдроса. Жгучая боль, струйка крови на коже... Раз!
"Эльданьяр... Черноволосый кузнец, мастер по работе с медью... Жена не пошла за ним, но он не мог нарушить однажды данного слова... Он падает, разрубленный до середины груди мечом огромного орка..."
Два!
"Хэлкарон... Волосы у него были серебристые, как у тэлеро и он тоже любил серебро... Он собирался жениться, когда погасли Древа... Орк подкрался к нему сзади и зарубил ятаганом..."
Три!
"Артанэр... Высокий охотник с необычайно светлыми глазами... Он заливисто смеялся, преследуя добычу... Его убил балрог, хлестнув огненным бичом... Лицо обезобразил ожог..."
Следующий удар - следующее имя, следующее лицо, следующая смерть... Он чувствовал, как кровь струйками бежит по спине, рубцы горели огнем. Но хуже этой боли была боль в сердце, стыд за бесчестный поступок, страдание от гибели друзей... По лицу текли слезы, а он все шептал имена ушедших, позабыв, где находится... Но гнусный голос Врага вернул его к действительности.
- Вижу, Фэанарион, ты уже сожалеешь о своей глупости и подлости. Прекрасное начало! А теперь можешь поразмыслить о своих деяниях в одиночестве.
Он почти не помнил, как его приволокли обратно в камеру и приковали к стене так, что нельзя было опуститься даже на колени. "Хэлькарон, Артанэр, Эльданьяр, Сульмо, Аранаро..." и еще имена, и еще, а потом сначала. И он вспоминал каждого из них, их лица и голоса, их песни и творения... И их смерть. Захотелось взвыть, зарыдать в голос от душевной боли и отчаяния, и только остатки гордости удерживали его. Нельзя дать Морготу большей радости, чем показать свое отчаяние. Он и так поддался ему... больше этого не будет.
Наконец, спасительные грезы охватили его...
***
-Майтимо! Ах, вот ты где... Наконец-то я тебя нашел! - веселый голос Макалаурэ послышался совсем рядом, а вскоре из-за завесы ветвей, окружавших маленькую полянку показался и сам менестрель. - Что же ты нас бросил?
- Что-то мне нынче не хочется охотиться - зря я поддался уговорам Турко и Курво. Как они там?
- Еще преследуют оленя. Я оставил погоню, когда увидел, что тебя нет. Но... может оставить тебя одного?
- Что ты, Кано, не надо. Посидим вместе.
Некоторое время братья молчали. Потом Макалаурэ сказал:
- Ах да, я ведь совсем забыл! Хэлкарон приглашает тебя на свадьбу через месяц. После Праздника Урожая. Сегодня он показал мне серебряный обруч - подарок будущей жене. Чудо, что он может сделать из обычного куска металла...
- Правда? Конечно, приду, - Майтимо улыбнулся. - Давно пора было им пожениться. То-то я смотрю, последнее время Хэлкарон просто сияет...
Майтимо облизнул губы, ощущая сухость во рту.
- Пить хочется... Давай поищем ручей.
И они пошли искать воду. Сначала двигаться было легко - сухих веток и камней под ногами было немного, но затем деревья стали расти все гуще, они сплетали ветки так, что пройти сквозь них было невозможно и приходилось искать обходные пути. А воды нигде нет... Жажда становится все нестерпимей, и вот он бредет по лесу только с одной мыслью - где найти воду, Кано отстал, но Майтимо уже совсем не думает о нем, а только о воде - о родниках, речках, озерах с прохладной вкусной водой, которую так хорошо пить в летний полдень. Деревья все теснее обступают его, распрямившиеся ветви больно хлещут по спине. Темно и мрачно, он никогда не видел такого мрака посреди Валинора. Неужели этот лес никогда не кончится? Он заблудился! Под ногу подворачивается узловатый корень, и Майтимо летит вниз, в темноту...
***
Он очнулся, кашляя, хватая пересохшим ртом воздух, ощущая ужас падения. Да только падать здесь некуда - он даже опуститься на пол не может. Ноги подогнулись от усталости, и вес тела пришелся на руки, на растянувшиеся связки, боль нарастала и Маэдросу, закусив губу, пришлось вновь опереться на усталые ноги. Шершавое железо плотно охватывало кожу, причиняя еще одну муку. Окровавленная спина горела, а от соприкосновения с холодным грубым камнем стены хотелось кричать в голос. Но вскоре все заслонила жажда. Маэдрос обвел глазами темную камеру и вдруг увидел небольшой кувшин, в котором что-то поблескивало. Вода! Он рванулся в цепях - добраться до такой желанной влаги, скорее! Бесполезно... Цепи держат крепко - не разорвать, не вырвать из камня... Конечно, это сделали специально - чтобы он видел воду и не мог добраться до нее. Сколько же ему еще предстоит вынести здесь...
Время текло ручьем, серебристые струи со звоном разбивались о камни боли, дробясь в сознании на капли. Порой из воды всплывали лица. Что-то говорили ему. Кто гневно, кто огорченно. И он отвечал им. На обвиняющие речи убитых тэлери, чьи окровавленные лики вставали перед ним чередой. На упреки родичей тех, что пошли за ним сюда и были убиты из-за его глупости. Потом они исчезли и осталась лишь тьма.
Вскоре за ним снова пришли. Хотя Маэдрос и не ждал ничего хорошего в конце пути, он обрадовался, что наконец-то руки можно опустить вниз. Они почти потеряли чувствительность, так что о сопротивлении стражникам нечего было и думать. Но ему все равно сковали руки за спиной - очевидно, все же боялись. Эта мысль хотя бы немного подбодрила Маэдроса - во всяком случае, он еще не сломлен. Теперь он прилагал все усилия, чтобы не упасть - если его будут тащить по полу с израненной спиной - это само по себе будет пыткой.
Знакомое подземелье еще было пустым. Маэдрос перевел дух, можно было просто стоять, почти не испытывая боли. Он начал осматривать помещение, и ледяные нити страха опутали его сердце. Если вчера он смотрел на орудия пыток с удивлением, ничего не ведая об их назначении, то теперь невольно начал раздумывать, какую боль и муку мог причинить тот или иной предмет. Воображение рисовало картины одну другой ужаснее...
Он ощутил уже знакомый холод, и огромная тень сгустилась в массивную фигуру Владыки Мрака. Он не торопясь зашел в подземелье и вновь уселся в высокое кресло. Губы изогнулись в гнусной ухмылке:
- Ну что же, дорогой гость, понравилось ли тебе в моих покоях? Не хочешь ли попросить меня о чем-нибудь?
Маэдрос собрал волю в кулак, чтобы не показать страха. Спокойно посмотрел на отвратительное лицо Падшего Айну и тоже улыбнулся:
- Ты знаешь о вежестве лишь понаслышке, Моринготто, - голос нолдо был хриплым от жажды.
Лицо Моргота исказилось гримасой гнева и он что-то прорычал, отдавая приказ оркам.
Маэдроса подтащили к большому деревянному столу, бросили на него лицом вверх. Руки и ноги развели в стороны и приковали к доске. Стертая и без того в кровь кожа запястий кровоточила и саднила. Спина, соприкоснувшись с шершавым деревом, горела. Но несколько мгновений перед очередной пыткой он лежал. Сейчас это было почти блаженством. Он прикрыл глаза.
Моргот вновь обратился к нему:
-Думаешь, ты понял, что такое настоящая боль, Фэанарион и готов ко всему? О, нет, ты ошибаешься! Сейчас ты это узнаешь! Узнаешь, что... - Черный Владыка осекся, как будто боялся выдать какую-то тайну. Странно...
Из горла помимо воли вырвался смешок. Маэдрос закашлялся, смеясь, сквозь горечь и ужас пришедшей на ум мысли:
- Тебе не познать радости, поэтому ты пытаешься заглушить ее в других. Тебя терзает собственная, порожденная тобой же, боль. Ты словно пес, кусающий себя же за хвост. Ты...
Голос упал до шепота, чтобы в следующее мгновение взорваться в собственных ушах криком непереносимой боли, когда ухмыляющийся орк, повинуясь приказу Моргота, коснулся левой ладони раскаленным прутом... Казалось это будет длиться бесконечно. Запах паленой плоти, коснулся его обоняния. Нолдо рванулся в оковах, врезавшихся в кожу ног и рук.
Мысли утонули во всепоглощающей боли. Стыд заклейменного придет потом. Мази целителей сотрут шрам с тела, но ни единый шрам с фэа не сотрется. Вопль отдавался в ушах, умножаясь, казалось, кричало несколько голосов. На крепко зажмуренных глазах показались невольные слезы. Крик не был бесконечным, он даже не был долгим - сорванное горло, лишенные воздуха легкие. О, как бы ему хотелось потерять сознание... Но блаженное беспамятство не приходило.
Боль в левой ладони немного уменьшилась, чтобы тут же повториться в правой. Сил кричать уже не было, зато желанное беспамятство все же пришло. И последним, что услышал он сквозь пелену окутавшей его тьмы были слова:
- Ты теперь такой же, как я, такой же, как я...
***
Маэдрос очнулся в камере. На этот раз ему лишь сковали руки за спиной, оставив валяться на полу. Что ж, и это уже можно считать свободой, усмехнулся он про себя. Обожженные ладони горели, раны на спине тоже были далеки от исцеления. Но хуже всего была жажда. Он облизнул запекшиеся губы, оглядывая мутным взором небольшую камеру. Неужели нигде нет воды? В любом случае - просить он не будет - никогда!
Но, видимо, его смерть от жажды не входила в замыслы Моргота. Недалеко от себя он увидел небольшую плошку, в которой что-то блеснуло - вода! Взять рукой ее невозможно... придется лакать как зверю... Но желание пить оказалось сильнее унижения. Мутная, дурно пахнущая жидкость показалась ему вкуснее самого изысканного напитка. Потом он вытянулся на полу и забылся сном без сновидений.
***
Остальные дни слились в сплошной кошмар. Пытки не были разнообразными - бичи или раскаленное железо - но и этого было достаточно. От боли он то и дело срывался на крик, но никогда не молил о пощаде, а если получалось - сопротивлялся палачам. Моргот больше не разговаривал с ним - впрочем, оно и к лучшему. Что от него можно ожидать - очередную насмешку или худую весть?
Порой его оставляли в покое на несколько дней - то ли потому, что Морготу становилось скучно, то ли для того, чтобы он восстановил силы. Впрочем, и это не всегда можно было назвать отдыхом - иногда его просто распинали на стене, а иногда вздергивали вверх скованные позади руки - это само по себе было пыткой...
Однажды вместо пыточной его поволокли в маленькую темную комнату. Там ничего не было, не считая небольшой дыры в стене, невысоко от пола и каменной крышки рядом. Руки у Маэдроса были скованы сзади, на ногах тоже была короткая цепь... особой свободы движений не было. По знаку Моргота его поставили на колени.
Маэдрос огляделся, удивившись про себя перемене. Страха почти не было, вместо него появилось злое любопытство.
Впервые за много дней Моргот заговорил с ним:
- Кажется, ты не слишком боишься боли, Фэанарион. Что же... посмотрим, как тебе понравится это.
На голову Маэдроса нахлобучили грязный мешок, а потом орки принялись впихивать его куда-то головой вперед - видимо, в ту самую дыру. Он не покорился этому безропотно, с мрачным удовлетворением услышав визг одной из тварей - похоже, он попал ей ногами прямо по морде. Но в конце концов, оркам удалось затолкать его в отверстие. Он услышал стук каменной крышки - и остался один - в тишине и темноте.
Маэдрос попытался выпрямиться, содрогаясь от прикосновения холодных осклизлых стен. Коснувшись головой потолка, он отпрянул и понял, что находится в туннеле, или, точнее в каверне, немногим длиннее его роста. Наклона в сторону головы или ног он не ощущал. Холодный воздух не был спертым, значит, удушье ему не грозит. Никаких звуков, кроме собственного дыхания и звяканья цепи о камень, он не слышал. "Решили похоронить меня заживо?" Он усмехнулся. "Нет, вряд ли. Скорее всего, продержать здесь достаточно долго, чтобы свести с ума". Он попытался рассмеяться, но смех перешел в сухой кашель. Маэдрос сжался, насколько смог, ледяной пол, покрытый слизью, был донельзя противен. Чувство одиночества и малое пространство не пугали его, к холоду подземелья он привык. Но как хотелось бы погреться в свете Лаурэлин...
Что ж, по крайней мере, он избавлен от компании Моргота и его тварей. А умереть здесь или в другом месте - какая разница... Вот только давление каменной толщи ощущалось все явственней....
Сознание мутилось, мысли хаотично перемещались, не в силах ни на чем сосредоточиться. Странно, казалось, он забывал, то о чем только что внятно думал. Не поддаваться, только не поддаваться страху. Отчаянию и тяжести... Именно этого он и добивается. Он уже не мог вспомнить, кто...Зачем он тут, что случилось? Как он сюда попал? Звякнула цепь. Ах да! ... Его поместил сюда кто-то... или что-то... Зачем... Кто... Почему... Нет! Нет! Выбраться отсюда! Выход где-то там! Он неистово забился, пытаясь выбить ногами каменную крышку, не замечая резкой боли в ступнях...
От ударов по всей каверне пошел гул, оглушая Маэдроса. Ему показалось, что вся толща камня сейчас обрушится на него, хороня заживо. Не шевелиться! Маэдрос замер, боясь даже вздохнуть. Страх нарастал. Он не знал, сколько здесь находится, забыл, как сюда попал, он ощущал только безнадежность и ... вряд ли он смог бы вспомнить подходящее название этому чувству. Черная вода подступала со всех сторон, а он не мог плыть - руки и ноги сковала судорога. Наконец, темная волна захлестнула его с головой.
Он вздрогнул от резкого удара потоков настоящей воды, внезапно обрушившихся на него. Приоткрыл глаза, приподнял голову и обвел мутным взглядом все вокруг. Все те же орочьи морды - а вот и отвратительный лик Моргота с гнусной ухмылкой - Айну смотрит ему в глаза и произносит нараспев непонятные слова. Маэдрос отвернулся, закрывая глаза и стараясь скрыть свой страх - потому что воспоминания о холоде, тьме и каменной толще над головой никуда не исчезли. Тела он почти не чувствовал. Казалось, холод никогда уже не оставит его тела, а сердца не оставят обреченность и безнадежность...
Оставшись один в камере, он осел у стены. Руки по-прежнему были скованы за спиной, на ногах с ободранными в кровь пятками и щиколотками тоже звякали цепи. Он что, где-то колотил ногами о камень? Странно, он не помнил этого... Он почти ничего не помнил, кроме холода, тишины и темноты...
И чего-то еще. Чего-то, имя чему страх, но страха чего? Неизвестности? Когда-нибудь она закончится, и вполне известно чем. Ему не суждено исполнить клятвы... Он канет во тьму. Он уже там.
Он застонал. Его лихорадило, неясные тени склонялись над ним, камни смыкались, отрезая от света и воздуха...
- Не-е-ет!
Он открыл глаза, собственный крик разбудил его. Майтимо тяжело дышал, вглядываясь в темноту камеры. Зубы стучали от холода, но ему казалось, что вся плоть горит, как будто ее коснулся балрог...
Наконец, тело перестало содрогаться. Теперь он не мог шевельнуться, не чувствовал своего тела, казалось, даже сердце не бьется. Открытые глаза затопила тьма, но слух еще не погас, воспринимая звуки как сквозь слой толстой ткани.
- Великий господин приказывает - выбросить падаль из крепости!
Разве это - смерть? Где расставание духа и тела, где Зов Мандоса, который он должен слышать? Или... это и есть Вечная Тьма? Сейчас угаснут последние чувства и разум - и ему предстоит небытие, уничтожение души... Эта мысль была последней.
***
Тихий звон колокольчика. Наяву, во сне ли? Он снова осознает себя... Живым? Или это Мандос? Лучше уж Мандос...
Но боль во всем теле не оставляет сомнений. Он жив. К сожалению. Он пытается вновь уйти обратно, в темноту и тишину, но тело не дает ему сделать этого. Тело хочет жить. И... странно... он лежит на чем-то мягком и сверху укрыт тканью. И руки не чувствуют прикосновения железа. Где же он?
Маэдрос распахнул глаза и задохнулся от удивления. Свет! Звездный свет в окне! Он думал, что больше никогда не увидит его...
Он попробовал пошевелиться. Руки и ноги свободны, только тяжелы как камень - не поднять... Тело стянуто повязками. Вокруг - стены, увешанные тканью, далекий каменный потолок... Высоко в стене - благословенное окно, откуда льется звездный свет. Или это все же сон? Он снова прикрыл глаза - может быть, сон сейчас рассеется?
Шаги. Тихий голос, знакомая речь.
- Кто ты? - собственный голос показался скрежетом несмазанной петли подземелья.
Память, словно ожидала подходящего момента, чтобы подсунуть последние события. Он вздрогнул. Лба коснулась чья-то рука. Легкая, ласковая.
- Я - твой друг, - мелодично прозвенел ответ. Язык синдар, который Маэдрос успел выучить в Митриме! Неужели? Он задохнулся от нахлынувшей надежды и вновь открыл глаза.
Около него стоял незнакомый эльда. Стройный, не слишком высокий, темные волосы, белая кожа. Глаза ... серые, довольно тусклые. Впрочем, эльда, заметив, что Маэдрос смотрит на него, быстро отвел взгляд.
- Что со мной? Где я? - cлова давались с трудом, язык еле ворочался во рту.
- О, это длинная история... Мы живем на севере, не очень далеко от... - эльда, казалось, замялся, - ...Темной Крепости. Однажды наши разведчики подошли слишком близко к ней, мы
обычно не заходим так далеко... и увидели как несколько волков волокут что-то большое. Они подошли ближе, пугнули тварей... и нашли тебя. Ты был холоден как мертвый... Но они заметили, что ты все-таки дышишь и очень обрадовались. Перенесли тебя в наши пещеры... вот ты и оказался у нас в гостях.
"Сдох", - вспомнились слова орка, - "выбросить падаль из крепости". Все сходится! "ОН решил, что я умер. Значит, нужно как можно скорее вернуться в лагерь у озера".
- Весть. Нужно послать весть! - последнюю фразу он произнес вслух, пытаясь подняться. Понимание внезапной свободы придало ему сил. Он едва не упал, но эльда был начеку, и подхватил его, укладывая обратно. Маэдрос сжал зубы. Гордость не позволила ему вскрикнуть от внезапно пронзившей грудь боли. Он задержал дыхание, борясь с подкатывающей темнотой. Немного придя в себя, он снова заговорил.
- Прости меня. Я забыл о благодарности... Примите мою благодарность, ты и спасшие меня
эльдар. Дом Феанаро и я в долгу перед вами. Меня зовут Майтимо. Я...
Он закашлялся. Эльда приложил палец к губам.
- Не говори так много - ты слишком слаб. Расскажешь о себе потом. Выпей это - раны быстрее затянутся...
Эльф протянул ему чашку со снадобьем. - Хотя подожди, от этого ты впадешь в целительный сон... Расскажи сначала, кому и куда мы должны подать весть.
Маэдрос прикрыл глаза, сосредотачиваясь.
- Моим братьям, что остались... В лагере на берегу...
- На каком берегу?
- Скажите, что я жив. Что остальные... Наверное, они уже и так знают... На берегу озера Митрим... - Маэдрос глухо застонал.
- Больно? - голос эльфа звучал участливо. - Прости, мы не знаем этого названия... Опиши, пожалуйста, где это озеро?
- Это... Где находимся мы? Вы?
- В пятидесяти лигах к юго-востоку от Черной Крепости.
- На запад... Все время на запад, к морю. Там большое озеро...
- Хорошо, мы знаем, где это. Мы пошлем весть, что Майтимо из Дома Фэанаро - правильно я запомнил? - находится у нас. А теперь - выпей это, пожалуйста.
- Правильно.
Маэдрос покорно выпил горький настой. Когда он уже проваливался в темноту, ему показалось, что его коснулся знакомый холод...
- Майтимо! Майтимо, скорее! Отец зовет всех на площадь!
Дальше все было как в тумане. Отец и его горячие речи, свет факелов. Звон мечей, которые они подняли, повторяя вслед за Фэанаро Клятву. Потом Бой.
Они не хотели убивать, хотели лишь припугнуть. Но тэлери, упрямые глупцы, цеплялись за свои корабли, как за нечто... Нечто... А не цеплялся ли отец так же за свои камни? Нет! Как можно сравнивать?!