Помоз Дмитрий Юрьевич : другие произведения.

Кто сильнее ?

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Выведи меня тропинками, чтобы никто не заметил
  Я дальше на попутках в серебряном рассвете
  Мне нужно вырваться, а дальше будь что будет
  Бежать мимо холодных окон, самых темных судеб
  И без меня пусть ходит сквозняк в том мире
  Подъезд прокурен, кухня четыре на четыре
  Я оставил там грусть, ненужные вещи
  Немой полумрак, пыль, и оконные трещины
  Не найдешь теперь, одна в ночи вой
  Встречай чужие жизни, слушай голос не родной
  И не увидимся мы, даже если хочется очень
  Меня ведет звезда вдоль заснеженных обочин
  Туда где музыка ждет, сверху не давят плиты
  А вечер яркий не делает меня убитым
  Дорога долгая, вьюги чарующий танец
  Ты попрощайся за меня со всеми, кто останется..
  гр. ГРОТ "Малосемейка"
  Кто сильнее?
   Игорь выскочил из парадной и утренний, морозный воздух тут же скомкал его, вжал со всех сторон в самого себя. Как вакуум, который запросто может сжать алюминиевую банку из под лимонада, или даже целый контейнер. В два шага Игорь остановился, поднял глаза, щурясь от еле пробивающегося из-за дымки облаков и газов солнца, широко улыбнулся, и, чтобы вновь раскрыться, сделал глубокий вдох.
   Еще совсем недавно этот вакуум почти каждый божий день комкал не только его тело, но и душу. Душил петлями серых, беспросветных и бесполезных будней. А восстановить её, эту самую душу, одним лишь глубоким вдохом просто невозможно.
   Но сегодня был совсем другой день. Игорь улыбался этой дымке в небе, и почти слепому солнцу, он был уверен, что скоро, не успеет он доехать до работы, - оно разберется со своими проблемами (хотя, какие проблемы могут быть у солнца?) и обязательно выйдет из-за шор. У него все получится, у всех все получится.
   Он достал из кармана своего черного пальто телефон, нажал на кнопку включения экрана, тот мгновенно загорелся, и в окошечке футляра из китайского кож зама высветилось: 12 апреля, 8 часов 15 минут.
   "До начала рабочего дня чуть больше, чем полтора часа. Нужно торопиться и улыбку не забыть. Такое событие случается, может всего раз в жизни. Хотя, все хорошие и самые запоминающиеся события, по сути, и случаются всего раз в жизни. Дальше мы ко всему привыкаем, начинаем относиться, как к должному, или сравниваем его с тем самым первым разом, а не воспринимаем отдельно, как новый неповторимый феномен в своей жизни. Но со мной такого больше не произойдет. По крайней мере, я буду очень стараться".
   Весь двор был заставлен автомобилями местных жителей. Они были везде: на самой дороге по обеим сторонам, на тротуарах, вдоль небольших огороженных зеленых территорий, а где оград не было - прямо на газонах, между деревьев; они затыкали, как пробки, проходы в добрую половину парадных, стояли в песочницах и загораживали помойки. Казалось, они везде, их больше, чем жителей этого безликого "спальника". Они стояли друг на друге и свисали с деревьев, выглядывали из урн и подтягивались на турнике. Машины захватили мир. Игорь подумал, возможно, к нему в брюки тоже завалилось пара легковушек. На всякий случай он даже похлопал себя по карманам.
   Ничего такого в его карманах, разумеется, не оказалось. Там лежал лишь ключ от черного седана среднего класса, купленного, как и большинство машин, стоящих на парковке за шестьсот тысяч или чуть больше, две трети из которых составлял кредит. Игорь быстро отыскал взглядом то место, где припарковался вчера вечером, но не спешил туда пробираться. Вместо этого он некоторое время держал ключ на левой ладони и перебирал волной пальцами. Он был в раздумье.
   "Мы живем на одну треть!" - размышлял Игорь, переводя взгляд с ключей на своего железного коня.
  Тут же резко нахмурился и посуровел, словно этот бездушный механизм был в чем-то виноват. Такой вид до неузнаваемости изменил внешность Игоря.
   "Мы живем на одну треть, а остальные две трети, будто взяли в кредит, и они нам не принадлежат, мы боимся испортить мнимое чужое, пока не расплатились за него, пытаемся отдать какие-то долги, да еще с процентами, и ждем. Ждем, когда расплатимся и станем полноправными владельцами своей жизни. А пока живем на треть, на треть мечтаем, на треть делаем, на треть думаем, и на треть используем. Зато на две трети тратим".
   - Тьфу! - эхом звякнуло по двору.
   Игорь закинул ключи обратно в карман, снова улыбнулся ярче солнца, вернув себе узнаваемый вид, и двинулся в сторону метро.
   Минувшей ночью в городе шел дождь, асфальт не успел высохнуть, вода стояла, затопляя его многочисленные неровности лужами приличного размера. Над одной из таких луж Игорь, неожиданно даже для самого себя, подпрыгнул, и налету прихлопнул друг о друга подошвами ботинок. Этот кульбит затормозил его полет, и он смачно приземлился прямо в эпицентр лужи. Брызги его приземления окатили многочисленную группу голубей, облюбовавшую соседнюю заводь, как приморский курорт, и те гулькающей массой разлетелись во все стороны, от страха расстреливая из своих бомболюков всё, что под ними было. Одна из бомб грязно-белой меткой упала прямо на грудь Игорева пальто. Он ухмыльнулся, и стер его рукавом:
  - На счастье!
  ***
  В метро было не протолкнуться. Но и проталкиваться, по сути, было незачем. Движение утренне-будничной толпы так же предсказуемо и упорядочено, как движение воды в унитазе после слива. На входе она с жесткостью пасти старой беззубой псины подхватывает тебя. Это неприятно, порой больно, но без крови. Дальше зловонная пасть тащит тебя вниз, утрамбовывает и консервирует в вагоне, в рассоле из запахов чужих подмышек и не до конца пережеванных завтраков.
  В подземке Игорю нужно будет проехать от Озерков до Московской. Как же давно он не спускался в метро. Всего сорок минут, и он будет у места назначения, а не полтора часа, как на машине. Не сложными вычислениями Игорь посчитал разницу, и умножил ее на два. Получился один час и сорок минут в день. Можно пойти дальше, и умножить эту цифру на количество рабочих дней в неделю, в месяц, в год. Так мы и тратим жизнь. Но Игорь постарался занять себя мыслью о том, что он еще никогда без видимой причины не приезжал на работу на тридцать, а то и на сорок минут раньше положенного. Чем же ему там себя занять? Выходя из квартиры, он никак не мог вообразить, чем заниматься до конца дня с учетом очередного опоздания, а теперь задача усложнилась на добрый час. Никаких особенных дел у него, по сути, не было; чистая формальность - последний рабочий день.
  И плевать, что половину пути он будет висеть задавленный, как селедка, ведь вторую часть пути вагон станет наполовину пустым и свободным, как и он сам.
   Две недели без малого Игорь принимал мир заново. Не как фон своих дел, а точнее: своих-чужих дел, а как неповторимый феномен в каждом своем проявлении. Без суеты, без коктейлей жгучих неотложностью мыслей, без напряженно-потерянных взглядов. И в эти дни он снова стал раскрываться красоте окружающего, улавливать изящность архитектур, блики воды на набережной, слышать, что волнует прохожих, замечать тонкие запахи женских духов и пугающие отрыжки подворотен. Мир переставал быть фоном его личных и в внутренних баталий. Если видишь, что кто-то где-то дерется - это еще не значит, что война везде. Мир становился ближе, а Игорь переставал драться, выходил из своего футляра. Он вспоминал, как улыбаться прохожим, отвлекаться от мыслей о грядущем, о делах и об отчетах перед очередью начальников и всякого рода командиров, как планировать свою жизнь, а не рабочий день, вечер, ночь и утро.
  Держась за поручень, он как под микроскопом разглядывал свою руку и пальцы, цепко до белизны в подушечках сжимающие скользкий металл. На внешней её стороне, прямо над кистью проступали сине-зеленые ручейки вен. Они выходили прямо из-под его часов и затекали куда-то между пальцев. Раньше их было почти не видно. Кожа на руке совсем сухая, и тонко шелушится. Когда-то едва заметные, жидкие, светлые волосы на верхних фалангах, теперь почернели и окрепли. Складки дермы стали глубокими и резкими, будто резанными. Еще он разглядел множество микротравм от кошачьих укусов, до мелких бытовых порезов.
  "Как же изменилась моя рука, как же изменился я сам! Мы меняемся каждый день, каждую секунду, но у нас нет времени это заметить. Мы следим за всем, чем угодно, кроме себя. Ни наблюдаем, ни изучаем, ни пытаемся себя понять, что снаружи, что внутри. От этого почти все наши проблемы. А мы ищем их корень где угодно в стороне и никогда его не найдем".
  Свет в вагоне мерцал, а сам вагон, унося по тоннелям, качало из стороны в сторону, так что плотная толпа внутри плескалась, как живой водоем. И, несмотря на то, что Игорь во всю учился заново смотреть на мир вокруг, у него никак не получалось находить в этой вагонной каше отдельных людей ни по лицам, ни по одежде, ни по движениям. Все взгляды повторялись пустотой, посматриванием на заклеенные безобразной рекламой стенки вагона, изучением карты метро, разглядыванием спин впереди стоящих или своих же ботинок. Десятки левых рук этой стосороканожки-мутанта были заняты одинаковыми оригинальными сумками, а десятки правых, по-уродски изловчившись, держали не менее одинаковые эксклюзивные смартфоны прямо перед лицами своих счастливых хозяев, и те перелистывали одни и те же страницы в интернете для "не таких, как все", не замечая ничего вокруг. Только дети своей еще чистой энергетикой могли выделиться из этой неповторимой массы, но их голоса оглушал скрип вагона, а крошечные фигурки с головой скрывала толпа, как море скрывает тонущего.
  Игорь не прекращал попыток разглядеть в этой субстанции хоть какое-то содержание, пока в череде центральных станций и пересадок её почти всю не высморкало из вагона, и тот опустел чуть ли не на те же пресловутые две трети.
  Из нововошедших пассажиров Игоря, пожалуй, привлекла всего пара молодых людей.
  Первый из них заступил в вагон на станции "Сенная Площадь". Он был расхлябан и расслаблен. Еще вчера его одежда, прическа и движения были свежими и бойкими, но сегодня все заметно изменилось в противоположную сторону. Тем не менее, это совершенно не смущало молодого человека, он ухмылялся сам себе. Ему не было дела до рекламных наклеек, казалось, он совершенно не беспокоился ни о времени, ни вообще о чем бы то ни было, создавая впечатление человека, который не то, что никуда не опаздывает, а которому в принципе никуда не надо. Он везде уже был, и там, куда сейчас лежит его путь, никто не распнет его на кресте часовой и минутной стрелки.
  Он вошел, и, прищурив взгляд точно охотник, метящий в жертву, приземлился на ближайшее свободное место, прямо возле Игоря. Несколько минут пока поезд добирался от "Сенной" до "Техноложки", молодой человек изучал вагон, его сиденья, окна, двери и поручни, почти нагло разглядывал людей так, будто видел их и все вокруг первый раз в жизни. Но спустя пару минут, все-таки потянулся рукой в карман куртки. В этот момент Игорь разочарованно вздохнул: "Ну вот, еще один "не такой, как все", лезет за своей игрушкой, проверить время, а потом убить его, коротая путь".
  Однако, спустя несколько секунд карманных раскопок, в руке парня оказался вовсе не телефон, а несколько сложенных втрое тетрадных листа и огрызок розового карандаша с грязной резинкой. Парень на какое-то время закрыл глаза, потом открыл снова, и, положив листочки на коленку, начал что-то записывать. Писал он всю дорогу, пока Игорь в последний момент не выскочил на своей остановке, засмотревшись на него. Тот и бровью не повел ему вслед. Он писал стих, подбирая слова, отстранился совершенно от всего. Игорю было очень интересно, о чем же тот стих, но разглядеть его сверху-вниз, в моргающем, брыкающемся вагоне, да еще и вверх ногами, у него никак не получалось. В итоге его любопытному взгляду поддались лишь только первые строчки:
  С "Сенной" мне надо ехать до конца
   По синей ветке и до самого, до юга.
  
  Второй молодой человек в это время уже находился в вагоне. Игорь не заметил, когда тот вошел. Он стоял у самой дальней двери. Казалось, он пытался вжаться в стены вагона, чтобы его никто не мог видеть. Игорю не удавалось прочитать взгляд его глаз, тот прятался за солнечными очками. Но что-то ему подсказывало, что этот парень почти уверен, что внимание всего вагона приковано лишь к нему одному, и даже тусклый, мерцающий свет старой, неисправной лампы, как яркий софит, тоже нацелен именно на него.
  Парень уперся взглядом в своё отражение в стекле с надписью "Не прислоняться". На нем были видавшие виды белые кеды, заштопанные джинсы и короткое черное пальто. Периодически начиная судорожно шевелить губами, он разговаривал сам с собой, возможно даже спорил.
  Когда двери вагона не спеша разъехались на стации "Парк Победы", он резко развернулся, и, осторожно придерживая сумку, засеменил к выходу, но в шаге от края вагона встал, как вкопанный. Это точно была его станция, но почему-то он не решился сойти на ней. Даже с расстояния длины почти целого вагона Игорь заметил блестящие разводы пота на его лбу и висках. Он снова хотел стать невидимым. Двери с грохотом захлопнулись, и поезд затянуло в сумерки туннеля. Парень чертыхнулся на свою нерешительность, отчаянно стукнул кулаком в резиновый стык дверей, и, не разжимая руки, уперся в нее лбом. Он с такой силой стискивал пальцы, что через несколько секунд его кулак покрылся трупной бледностью.
  На Московских воротах они вышли вместе, а дальше Игорь потерял его из виду.
  ***
  Вот и до нервной дрожи знакомое здание рабочего офиса. Это громоздкий сталинский исполин, составленный из огромных серых камней со строгой лепниной в проемах внушительных окон и малюсенькими пятачками балконов. Стоит только переступить пределы квартала, из которого растет этот угрюмый капиталист коммунистической постройки, как тебя неизбежно начинает охватывать чувство, что над тобой грозно нависает огромный гопник. А ты на сто две головы ниже его, и с каждым шагом, приближаясь все ближе, сдуваешься в геометрической прогрессии, превращаясь в пылинку по сравнению с ним. Ты знаешь, что будет дальше. Он тоже это знает. Тебя ощупывает взгляд его огромных окон-глаз, от которого не утаишь ни одного действия и ничего не спрячешь. На его лице-фасаде нахлобучены непонятные тебе маленькие жиденькие усики, и нелепый шиньон безвкусной лепнины, чтобы на первый взгляд выглядеть неузнаваемым и безобидным. Ты подходишь к нему вплотную, он хватает тебя за грудки и тащит за собой. Ты ему должен. Но он не будет вытряхивать из тебя карманные деньги и мобильный. Он заставит тебя работать на него, на его благо. И, кстати, свои деньги ты потратишь, чтобы не умориться с голоду, а по своему телефону будешь улаживать его дела. Корпоративные гопники гораздо умнее своих районных собратьев. Если ты голоден - не надо отбирать чужую рыбу. Сдай человеку в аренду удочку, и отныне он будет благодарно кормить тебя пойманной им рыбой. Они - акулы своего дела.
  Ты сможешь уйти только вечером, чтобы выспаться и вернуться назавтра обратно. Сам, добровольно - "а иначе найду - хуже будет". И ты обязательно возвращаешься.
  На входе Игорь чуть не расшиб лоб, столкнувшись со взмыленным утренними делами клерком, а уже через секунду его самого втянуло внутрь обители этого корпората.
  Офисы компании, в которой работал Игорь, целиком занимали один из последних этажей. Это была производственная фирма со своим заводом в промышленной зоне Петербурга. Она занималась производством и продажей аккумуляторов для автомобилей и спецтехники, а так же другими мелкими производствами, типа батареек и лампочек.
  На этаже его встречала тяжелая металлическая двустворчатая дверь, а слева от неё двухметровый, яркий, и, по мнению Игоря, абсолютно уродливый плакат. На нём изображена машина (примерно такая же, как у Игоря), она мигает аварийными огнями, а сзади у багажника мокрый от пота и усталости сидит мужчина лет тридцати (тоже совсем, как Игорь). Судя по всему, он долгое время пытался заставить свой авто двигаться, толкая его руками, поэтому порядочно выдохся и уселся пятой точкой прямо на дорогу, не жалея свои по строчке отглаженные брюки. В глазах у него блестит классический огонек русского человека, упивающегося наслаждением глубиной своей тоски. Мужчина не замечает, что с другой стороны к его авто вальяжной, сексуальной (по мнению фотографа) походкой, на огромных каблуках подплывает размалеванная девица в мини и коротенькой полупрозрачной блузе с огромным вырезом, из-под которой явно просвечивает силуэт ее лифа, упруго обтягивающего грудь. Она в погонах и пилотке, какие вешают и надевают на проводниц и стюардесс для съемок в подобных рекламных фотосессиях. Будто к плацкартному билету в условную Анадырь каждому пассажиру прилагается досуг с такой вот мадам, дабы не заскучать и не замерзнуть в пути. Есть ли еще хоть кто-нибудь, кто ведется на это? Пышногрудая девица с плаката компании Игоря выглядит точно так же, только вместо значков РЖД и Российских Авиалиний на ее погонах и пилотке красуется желто-зеленые нашивки с названием фирмы по производству аккумуляторов. В одной руке она несет такой аккумулятор. С её шеи с обеих сторон свисают, качаясь у самых колен, "крокодилы" для "прикуривания". Они должны символизировать медицинские "утюжки" для шоковой терапии при остановке сердца, только у автомобиля. В нижней половине постера эта сударыня торчит по пояс сверху максимально крупным планом. Улыбается своему потенциальному потребителю красными припухлостями губ, слегка приоткрыв белоснежные зубки, и кокетливо ему подмигивает. Тонкими ручками она прижимает аккумулятор к знойной груди, приподнимая и обнажая её еще больше. По центру всю композицию пересекают зеленые буквы слогана компании:
  "Хватит толкаться на месте! Заведи мечту!".
  Игорь вспоминал это девушку-прости Господи-модель во время съемок. Ей было не больше двадцати и по возрасту, и по ай-кью. Гримеры постарались на славу, и, спустя каких-то полтора часа, девушка стала выглядеть не как юная недалекая провинциальная блядь, а как молодая эффектная шлюха. Правда в моменты, когда она открывала свой раскрашенный ротик, чтобы в очередной раз сказать или спросить какую-нибудь нелепицу, либо просто неловко засмеяться, с её лица тревожно осыпались огромные куски штукатурки, как с какого-нибудь древнего дома на Лиговском проспекте, в котором, начиная с постреволюционных времен перебывали все рабочие фабрики имени Крупской. От неё пахло сладостями и разило грязью.
  Съемки проходили в выставочном зале и на территории завода. Работа в тот день была сорвана на несколько часов. Всем было интересно посмотреть на бесплатные зрелища, пускай и без хлеба. Около сотни человек собрались на место действия, и как минимум половину этой страждущей толпы составляли, как раз-таки, работяги разных цехов. Они смотрели на эту маленькую грудастую болванку, и каждый хотел обработать её на своем станке. Выпучив глаза по пять дореволюционных копеек, они будто узнавали её. Видимо, все они в прошлых жизнях работали на той самой фабрике имени Крупской, и по вечерам после тяжелой смены, вместе, или по очереди заполняли парадную этого общежития.
  Рабочие восхищенно матерились и плевали себе под ноги. Игорь стыдливо краснел, и тоже плевал себе под ноги, только понарошку, а сударыня улыбалась еще шире, и в её глазах разгорался огонь сбывающейся мечты.
  Покраснел и понарошку плюнул себе под ноги он и сейчас. Потом тяжело выдохнул и повторил про себя:
   "Хватит толкаться на месте! Заведи свою мечту!"
   Сразу же вспомнив что-то важное, он блаженно улыбнулся.
  Таблетка легла на специальный магнит, дверь запищала и поддалась на рывок. Он прошел мимо пока еще пустой стойки ресепшена, на автопилоте прищепляя на нагрудный карман своего пиджака бэйджик: Старший менеджер по закупкам. Игорь Владимирович.
  ***
  - Игорь- будь он не ладен- Владимирович! - пробубнил себе под нос Игорь, читая свой бейдж вверх ногами.
  В компании носить бэйдж со своим именем отчеством было серьезной, матерой привилегией. Уходя от нюансов, здесь всего три стадии развития, три карьерных ступеньки. Для себя Игорь определял их как: австралопитеки, питекантропы и неандертальцы.
   У австралопитеков нет бэйджиков, и только несколько человек знали и называли их по имени. Как правило, соплеменники.
   У питекантропов есть бэйджик, и с ним все знали, как уважительно в тебе обратиться здесь и сейчас, забывая твое имя снова уже через несколько минут.
   У неандертальцев снова нет бэйджика, зато есть отдельный кабинет-пещера, на двери которого висели его ФИО и должность. Все, опасаясь гнева хозяев этих кабинетов, с переменным успехом пытаются запомнить наизусть ФИО и должности, чтобы не попасть впросак, когда те вызывают их к себе, или сами выходят в народ.
   У Игоря не было своего кабинета, но одним из преимуществ ношения бэйджика было то, что в своем отделе ты мог сидеть на том месте, которое сам себе выберешь. И в его случае, это был уютный стол в углу у окна.
   Как раз к нему Игорь и подходил сейчас, открыв полупрозрачную дверь в просторное помещение на семь сотрудников.
   Полумрак теневой стороны, и полная тишина пока еще пустого кабинета. Только ветер, разгоняясь, со всей мощи бьет по поставленному на микропроветривание окну, играя с едва удерживающейся стопкой документов, прижатой к столу степлером. Тревожное спокойствие тихой воды перед бурей. Обманчивая иллюзия безопасности морской глади перед тем, как ее растревожат едва заметные блики начищенных ботинок и шелковых рубах корпоративных акул больших и малых продаж. Через пару десятков минут поверхность встревоженно заволнуется, и ее начнут разрезать плавники беспощадных хищников. А не пройдет и получаса, как все вокруг превратится в чумный пир, качающий весь этаж, каждый офис. Море забурлит красными от свежей крови пузырями, ошметки бесчисленного количества документов разлетятся по всей площади этого пира. Воздух начнет сотрясаться от сирен звонков, отчаянных зычных криков и самодовольного рычания радости крупной добычи. Побоище пропитается тревожным запахом накаленных добела нервов - это смешанный аромат табака и крепко заваренного кофе. Кто не спрятался - я не виноват.
   А потом наступит обеденный час, и огромные зубастые рыбины расплывутся по заведениям общепита кушать пресные бизнес ланчи, едва слышно гудя между собой о новостях нашей ущербной политики и облажавшегося спорта. Более же мелкие хищники поплывут в офисные столовые занимать покорную очередь на пару микроволновок, дегустировать содержимое полупрозрачных ланч боксов, которые с утра им собирали их заспанные супруги.
   Игорь попробовал больше не думать обо всем этом. Ведь ему надо привыкать к свободным и светлым мыслям. Он знал, что сразу ничего не получится, будет не просто, тем более сегодня, в свой последний рабочий день. Как-никак силу привычки и прощальную ностальгию еще никто не отменял.
   "Иисус три десятка лет водил евреев по пустыне с одной лишь только целью - вытоптать из них раба. Надеюсь, у меня это получится хоть немного быстрее, благо я не еврей, да и в религиозные сказки верю с трудом" - думал Игорь, покачиваясь на стуле.
   Слева от его стола, на подоконнике стоял глобус размером не больше футбольного мяча. Он крутил его, перебирая двумя пальцами, как ножками маленького человека. Порой он отмерял шажочками пальцев расстояние от Мыса Доброй Надежды до Фиджи, от Японского моря до острова Пасхи, или от Полюса до Полюса.
   Несколько лет назад Игорь нашел этот глобус в кладовой родительской квартиры, он лежал там со школьных времен, слегка потрепанный и выцветший, без гео-политических изменений с ума сошедшей за последние двадцать лет планеты людей. И тогда же Игорь решил принести его на рабочее место. Он привязал это событие к своему повышению. Глобус должен был стать для него неким символом того, что он начинает покорять этот мир, а заодно и обживаться на новом месте. Ведь носят же, в конце концов, все другие за свои столы семейные фотографии и цветы, врастая в рабочие места точно так же, как их гиацинты и фикусы в горшки.
   Но случилось так, что детский глобус отказался играть по заданным правилам, он вошел в Игорево доверие, и стал его переделывать, превращаясь в символ мечты о свободе. Он показывал ему, как мелок человек в своих поражениях и победах, во взглядах, желаниях, и иллюзиях. Изо дня в день он мозолил взгляд Игоря своей необъятностью, брызгал ему в глаза солеными каплями Индийского океана и качал на руках Тихого после очередного нервного собрания "на ковре". Он прятал его в Великий Каньон ото всех звонков ненормальных начальников и контрагентов и отправлял искать защиты к пиратам Сомали.
   И сейчас глобус, подтверждая очередной раз свою победу, снова захватил все его внимание. Только в этот раз, как и последние несколько месяцев пальцы и взгляд Игоря в большей степени занимал всего один маршрут, маршрут длиной почти семь тысяч километров по прямой на восток, или же шесть суток дороги на поезде.
  ***
   Восемь пятьдесят семь. То время, когда сталинская каменная махина начинает активно глотать свои шестеренки, расставляя по рабочим местам. Мы - звено пищевой цепи. Каждый день даем чужим делам сожрать себя, чтобы получить за это вознаграждение и сожрать чего-нибудь самому.
   Самые ответственные хищники со спиленными зубами приплывают на работу минут за десять, а то и за все пятнадцать. Немногие опаздывают примерно на такое же количество времени. Это анархисты-бунтари. Они уверены в своей дерзости, смелости и свободолюбии. А еще во всеобщей зависти. Но основная масса приплывает все-таки именно за три минуты до начала рабочего дня. Они - лицо современного рабства. Они, как бы, не дают никому забирать свое, но и к чужому относятся с уважением. А эти лишние три минуты можно вальяжно оставить на чай. И только супруги этих индивидуумов знают истинную цену их ста восьмидесяти чаевых секунд. Это лихорадочные поиски одинаковых носков с утра и кружка кофе залпом прямо в коридоре, вместо давно забытого утреннего секса. Потрать хоть раз эти три жалкие минуты на пару десятков признательных фрикций, приходи в девять, а не в восемь пятьдесят семь. Глядишь, в благодарность в следующий раз тебя уже с вечера будут ждать пара одинаковых носков, завтрак под заправку и счастливый утренний поцелуй с пожеланием доброго дня.
   Офис постепенно заполнялся. Солнце припекало и в кабинете начала осаждаться духота. Игорь потянулся распахнуть раму высокого окна, и в тот момент, когда он повернул ручку и тягучим рывком отворил её, одновременно с потоком свежего весеннего воздуха, с противоположной стороны, через задорно открывшуюся стеклянную дверь, так же свежо и прохладно в кабинет влетел коллега Игоря Артём. Артём столкнулся со сквозняком примерно в середине пути, они вскружили друг друга и полетели дальше. Еще с порога Артём выделил Игоря приветливым взглядом, и, не замечая никого вокруг напролом шел именно к нему, сияя рекламной улыбкой. Особенность его личности заключалась в том, что он всегда приходил по-разному, не попадая ни в одну их трёх групп. Более того, его нельзя было заметить за рассуждением о важности корпоративного роста, но в то же время, свою работу он выполнял ответственно и на все девяносто девять и девять. Игорь не понимал философию жизни Артёма, в нем была какая-то загадка. Наверное, во многом из-за этого, они были близки и могли называть друг друга не только коллегами.
   У Игоря перед носом повис и закачался бэйдж, на нем было написано: Артём Анатольевич - помощник директора.
   Считалось, что в этом кабинете Артём - самый важный человек, а Игорь - второй по важности после него. Собственно, именно первый и вытащил второго на это место, когда сам его и освободил, став новым помощником директора. Вообще, Игорь никогда не понимал должности помощника директора. Что это? Кто это? Да, в конце концов, помощник какого директора? Тут их с десяток, а у тех еще десяток замов. А помощник, он зачем? Все здесь своего рода помощники директоров, только без бэйджиков.
   Артём хитро заглянул Игорю в глаза, и протянул розовую ладонь с длинными пальцами. Игорь в ответ протянул ему свою компактную ладошку. Рука Артёма обхватила её, как Чужой обхватывает свою жертву, и несколько раз встряхнула.
  - Ну что, коллега, доброе утро! - в пол голоса сказал Артём, так чтобы привлекать к их разговору как можно меньше внимания.
  - Пока что - коллега! - хитро улыбнулся Игорь, - С завтрашнего дня просто - дружище! - оба молодых человека усмехнулись.
  - Не передумал? - спросил Артём.
  - Нет. Ни за что, ни в коем случае и ничего подобного! - отрезал Игорь.
  - Ну, как знаешь! - Артём взял небольшую паузу, и все-таки в сотый раз повторил, - Тебе это точно надо? Тебе точно именно этого хочется?
  - Да. Точно. Мне точно хочется, как минимум с этого начать, и закончить все вот это!
  Игорь обвел взглядом весь кабинет, видимую часть коридора за прозрачной дверью и парадный пейзаж за окном.
  - Хм.. Но ведь поменять все можно тоже по-разному. Я тебе рассказывал. Много людей так же, как и ты берут и бросают все в своей жизни, сдают квартиру, находят приличную работу "по удаленке" и уезжают в Индию, в Таиланд или во Вьетнам. Там на сто зеленых в месяц можно целыми днями печься, как пирожок в духовке, только на пляже, пить тропические коктейли, а в перерывах заходить в море по малой нужде!
  Артём считал это наилучшим вариантом для Игоря и даже на ленточке не терял надежды уговорить своего друга на него.
  - У меня в Самуи хороший знакомый как раз уже третий месяц живет. Он тебе все подскажет, покажет и поможет на первых парах, я с ним договорился, он только и ждет контрольного звонка. А я бы к вам в отпуск в гости рванул с Иркой! Ты бы за это время, глядишь, и образумился. А когда вернемся - вместе свое дело откроем, я уже много чего подготовил, рассчитал, продумал. Через полгода надо уже открываться. А так сможем вдвоем, ты - человек хороший, толковый, к тому же друг, и я тебе доверяю! А кому еще, если не тебе?
  Артём закончил и уставился на Игоря с такой надеждой во взгляде, какая бывает у подсудимого после последнего слова при взгляде на присяжных или судью.
  В отличие от всего остального, новость о своем деле через пол года стала для Игоря откровением. Его даже слегка передернуло холодком неожиданного порыва сомнения, где-то в кончиках пальцев. Ему, несомненно, было приятно слышать такие слова, как приятен был и сам Артём. К тому же, только теперь ему стало понятно, что твориться у Артёма в голове. Хотя бы отчасти. Его взгляд на мир, в том числе и на мир финансово-трудовых отношений. Вот почему он всегда выглядел ответственно и трудолюбиво, но в тоже время неряшливо, легко и свободно. Сколько же открытий порой несут в себе переломные моменты.
  Игорь задумчиво качал головой, он пытался подобрать в ответ такие слова, которые бы не обидели его друга, а даже наоборот, передали все его к нему уважение. Равно как и уважение ко всему, что их связывает, но в то же время, чтобы тот раз и навсегда уяснил - на его решение уже ничего не в силах повлиять. Он протяжно моргнул и обратил на Артёма свои серо-голубые глаза:
  - Спасибо, дружище! Тысячу раз спасибо! Но нет. Ты же знаешь, я не вчера обо всем решил и все продумал. Несколько месяцев собирал и наводил справки, разрешения, рекомендации и другую макулатуру, вел переписку и надеялся. У меня сейчас на кухне на столе лежат билеты, я их снова с утра за завтраком чуть не протер взглядом. Сегодня это моя мечта. А что мне твой Таи?
  Игорь хотел продолжить, но его прервал приветственный возглас сначала одного коллеги, потому другого, и он понял, что сейчас уже никто не даст им закончить разговор, и что лучше отложить его на вечер. Он недовольно хмурился, пожимая ладони своих коллег, и, обернувшись к Артёму снова, произнёс:
  - Артём Анатольевич, продолжим наш разговор позже, вечером! Мне есть что Вам сказать!
  Они еще раз по-дружески ухмыльнулись друг другу, и Артём как же свежо и порывисто упорхнул.
  ***
  День тянулся, как обычно долго, только сейчас Игоря это уже так не волновало. Все хвосты он доделал пару дней назад, личные вещи тоже собрал и увез заранее. Кроме глобуса. Все, что ему оставалось - вальяжно передвигать себя по офису, помогая и направляя своих младших сотрудников. С блаженной улыбкой он плавал по офису и по волнам своих мыслей.
  Вокруг него проносились и гудели озабоченные и озадаченные работники, растерянно искали нужные кабинеты деловые гости, у всех по очереди звонили то мобильники, то стационарные телефоны, гудели компьютеры. Суета плотно накрыла всех и вся, воздух раскалился добела, корпоративная стая снова показывала свои хищные зубы. У неё всегда одна цель - прибыль, сочные шматы выгоды, жирок. И никакой жалости, никакой пощады ни к себе, ни к окружающим, все на уровне животного инстинкта. Устал, не можешь, не хочешь - отступи, или будешь сожран. Ты либо высшее звено цепи, либо обед.
  Игоря все это теперь совсем не волновало, он даже снял бэйджик, и, тихонечко слоняясь по коридорам компании, мял его пальцами в кармане брюк. Без бэйджика на него почти совсем перестали обращать внимание. Редкие сотрудники признавали в нем своего коллегу и подавали потные, напряженные ладошки.
  Блуждая по этажу, он представлял себя на экскурсии в океанариуме. Вокруг него проплывали десятки акул, порой они бросались на стенки бассейна, порой друг на друга, устрашающе обнажая острые ряды желтых от кофе зубов, и пуская жабрами крикливые пузыри воздуха. Игорь видел их словно на замедленном воспроизведении и совершенно без звука. Его больше не касалось то, что волнует их, оттого он их совершенно не слышал, и больше не понимал, и не воспринимал. Его сознание уже, как бы, ушло в другую реальность.
  Каждый человек хотя бы раз сталкивался с подобным состоянием. Кого-то оно застигало врасплох, могло нервировать и пугать, а кто-то просто изучал грани нового, постепенно знакомясь с ним, ощупывал, как ребенок новую игрушку. Такое может происходить великое множество раз на протяжении жизни, весь вопрос в том готов ли ты к этому или нет, осознанно это происходит или случайно? Для себя Игорь назвал его, как "Чувство первого дня после конца света". Его ощущение для всех одинаковое, только реакция может быть разной. Сначала ты начинаешь ощущать, что мир вокруг, по сути, не изменился, но стал другим, чужим. Или ты для него стал чужим, вы отдалились. Ты перестал его понимать и вписываться. Вокруг тебя мыльным пузырем разросся новый мир. Первое время он охватывает вплотную только тебя одного, проверяет на прочность, душит, закрывая ото всех в самом себе. Ты начинаешь больше прислушиваться к себе и своим ощущениям, иногда даже слишком, до полной замкнутости на своём состоянии, и это очень опасно. Такие перемены приносят чувства отрешенности и гнетущего одиночества, старый мир за прозрачной стеной от тебя все также виден, но уже не ощутим, и он давит на хрупкие стенки твоего нового мира своей невозвратностью. А потом, со временем ты набираешься сил, и твой новый мир крепнет и разрастается, отбивая у старого мира пространство и содержимое. Войной ты отрезаешь его территории, и они снова наполняются близкими и родными чувствами, некой "знакомостью". Ты перестаешь ощущать себя чужим, там где ты есть. Твой новый мир все растет и растет, до тех пор пока что-то или кто-то снова его не разорвет. И тогда мыльный пузырь опять лопается, ты вновь покрываешься горькой, холодной, неприятной слизью из которой тебе предстоит выдуть очередной новый мир. Или сдаться и..
  Некоторым людям приходится воевать за новый мир по многу раз, и они постоянно находят в себе силы, а некоторым не хватает сил и на одну попытку. Тогда старый мир катком давит их насовсем. Только так и проверяется сила личности. Такие метаморфозы происходят с человеком как во время неожиданных, так и во время запланированных обрывов. Иногда этот самый обрыв застает тебя в знакомых местах, а иногда в чужих, и тогда чувство отрешенности и одиночества много сильнее. Каждый, кто неожиданно в результате несчастных случаев попадал в больницу, у кого уходила любовь или умирал близкий человек, помнит это липкое ощущение одиночества, замкнутости, и чужеродности. Так умирает, и в тот же миг рождается новый мир. Примерно так же умирает и рождается новый мир, тогда, когда ты сам решаешь все поменять. Ты чувствуешь то же самое, только понимаешь, что сам пошел на этот шаг, чтобы не доводить все до неконтролируемого срыва. То же самое чувствовал Игорь все последние дни. В ожидании нового, он пока еще ходил по-старому, и прощался с ним, раздувал вокруг себя пузырь нового мира.
  ***
  Наступило время обеда. Несмотря на почти полное безделье, Игорь страшно проголодался, все-таки нервное напряжение скорой перемены жизни отнимало много энергии. Вся загвоздка заключалась в том, что многие знали об увольнении Игоря, но более никаких подробностей о его решительно новой мечте и о путешествии на восток. Лишь Артём, в котором Игорь был абсолютно уверен, все знал. А в связи с этим коллектив был охотлив до подробностей добровольного увольнения не последнего менеджера, не самого худшего в фирме отдела. Тем более, почти сразу после заключения одной грандиозной сделки, не обошедшейся без непосредственно участия в ней Игоря.
  С того момента, как на стол начальника отдела кадров несколько недель назад легло заявление об увольнении, совершенно безальтернативном увольнении человека, который ни на что не жалуется и ничего не требует для изменения своего решения, по компании, как само собой разумеющиеся, поползли слухи. Причем один слух был невероятнее другого, некоторые из них доходили до идиотизма. Лидерами среди всех прочих были слух о том, что Игорь смертельно болен, слух о том, что его за баснословный контракт переманила фирма-конкурент, и третий - самый нелепый о том, что Игорь работал под прикрытием, являясь тайным сотрудником то ли налоговой полиции, то ли ОБЭПа. Но так, как фирма в какой-то момент вовремя заплатила кому-надо сколько надо, его подлая миссия закончилась.
  Несколько раз вооруженные хитрым шпионским прищуром к Игорю подходили коллеги, и, используя разные, но при этом одинаково банальные приемы, осторожно пытались выведать, как обстояло дело в реальности. Было видно, что они жутко боятся, вдруг все-таки именно миф про налоговую - вовсе не миф, но банальное человеческое любопытство сильнее любого страха. Один сотрудник отдела маркетинга как-то подошел к нему, ободряюще похлопал по плечу, так что Игорь чуть не подпрыгнул от неожиданности, и тот ему с ноткой здоровой зависти как закричит на весь кабинет: "Ну ты даешь, старик! Вот не ожидал! Смело! Здо-ро-во! А ты не боишься гнева нашего большого брата?".
   Игорь сразу смекнул, к какому варианту склоняется этот восхищенный клерк. Забавы ради нужно было срочно закрутить интригу еще потуже. Тогда Игорь тяжело и безразлично выдохнул, жалобно затряс нижней губой и буквально простонал, выцеживая каждое слово: "Мне в принципе теперь больше нечего бояться..". И тут же удалился по указателям таблички "WC".
  На следующий день прямо с утра подкараулив на входе, к нему подскочила молодая и, видимо, влюбленная сотрудница отдела бухгалтерии. Она судорожно схватила Игоря за рукав и потащила в сторону - за будку охранника парковки. Там она прижалась к нему всем своим миниатюрным тельцем, взглянула снизу вверх дрожащими озерами заплаканных за всю ночь глаз, и тихонько, едва слышно заговорила:
  - Игорюша, что с тобой? Чем тебе помочь, ты только скажи!? Я тебя ни за что не брошу! Как же это так-то?.. - и тут она все-таки не выдержала и разрыдалась у него на груди.
  И смех и грех. Игорю было нестерпимо смешно от того, на какие невероятные самовнушения способна человеческая психика, когда мозгу что-то неизвестно. Особенно женская. Удержаться от нестерпимого смеха ему помогала только неподдельная искренность этой молодой девушки. Он погладил её по голове и тихим, успокаивающим тоном ответил:
  - Не беспокойся, ничего страшного со мной нет. Я справлюсь, все будет хорошо! Но все же огромное спасибо за сочувствие, хотя бы теперь я знаю, кто в этой фирме настоящий.
  Она не совсем его поняла, кроме слов о том, что он не умрет от рака или эболы, но этого более, чем достаточно. Сердце Игоря встрепенулось, но только дурак в его ситуации будет отказываться от продолжения банкета. Он улыбнулся от уха до уха - все равно, лицо бухгалтерши сейчас зарылось в грудь его пальто.
  - Только нам с тобой нужно кое о чем договориться! - он выдержал интригующую паузу и продолжил таинственным тоном, - Нам пока лучше с тобой не общаться и не искать контакта, тем более такого, как произошел сегодня.
  Молоденькая бухгалтерша удивленно и одновременно расстроенно уставилась на Игоря, а он снова заговорил:
  - Понимаешь, там.. - он загадочно поднял указательный палец вверх, направляя его в некое образное большое и страшное начальство сверхлюдей, - .. Там, если узнают о чем-то подобном, о моей связи с сотрудницей бухгалтерии... В общем, просто поверь, у нас обоих могут быть огромные проблемы!
  Игорь аккуратно, но уверенно отстранил девушку от себя, обхватив ее ладонями за хрупкие плечи, и спешно удалился в сторону входа, оставив бедную бухгалтершу в одиночестве анализировать произошедшее.
  Когда дверь за Игорем захлопнулась, он не сдержал ребяческой победной усмешки. "Прости, милая.." - буркнул он себе под нос.
  По всем этим причинам Игорю совершенно не хотелось в свой последний рабочий день обедать с кем-то из своих коллег. Просто замучают. Они с Артемом сдерживали оборону, как могли, но с каждым днем это становилось все труднее. Проблема заключалась в том, что заведений общепита в округе было не так уж и много, и все они были оккупированы этими самыми коллегами. Игорь принял решение купить себе что-нибудь в ближайшем гастрономе и пообедать на какой-нибудь уютной скамеечке в укромном дворике на детской площадке. Артём уехал на несколько часов по делам, поэтому ему придется трапезничать в гордом уединении.
   "Оно и лучше!" - решил Игорь, и, сияя ярче солнца, двинулся к магазину.
  ***
  Пирожок с капустой, пирожок с курой и грибами, чебурек, бутылка молока и сахарная трубочка "Фисташковое". Не бог весть что, но лучше чем ничего. Студентом за такой паёк Игорь продал бы душу, а сейчас недовольно урчит животом, обнюхивая чебурек со всех сторон. Все познается в сравнении - мудрость всех мудростей.
  Если с тыльной стороны здания офиса зайти во дворы, проскользнув вдоль грязно-желтого жилого дома, свернуть налево в арку, упираешься в строгий решетчатый забор, усеянный острыми наконечниками. Этот забор огораживает самый обычный детский садик для самых обычных детишек. Сейчас двор садика пуст. Игорь нырнул в небольшую калитку и плюхнулся на ближайшую скамейку возле детской площадки. На этой площадке в ожидании неугомонной ребятни стояли верблюд, песочница, несколько качелей и "лазилка" со всевозможными штангами, перекладинами, веревочной сеткой-лестницей и горкой.
  Игорь расположился на скамейке, блаженно вытянув ноги на влажной поверхности площадки, он подставил лицо румяному солнцу и принялся за свой студенческий обед. На всякий случай, чебурек был отложен напоследок. Через десять минут с пирожками было покончено, оставался только десерт. Игорь стер с лица молочные усы и сложил ладони замком на животе. Наступало насыщение, и оно тянуло за собой дрему. Сытость, легкий шум ветра и приятное тепло на кончике носа - все, что нужно для беззаботного послеобеденного сна. Игорь несколько раз дернулся в полузабытии, кивнул головой и все-таки провалился в сон.
  Поверхностный сон приходит без сновидений, он как режим "в самолете" на телефоне. Тихонько посапывая запрокинутой головой, Игорь слышал гулы авто и троллейбусов, залетающие во двор через арку, слышал цоканье дамских каблуков по асфальту, чириканье синиц и близкое гульканье голубей.
  Легкие, встрепанные движения птичьих крыльев и их курлычно-чирикающие напевы постепенно стали нарастать. Они дополнялись топотом, тоненькими визгами и смехом. В какой-то момент ему по ушам прокатилось громоподобное:
  - Дети! Вторая группа! Все ко мне!
  Игоря тут же вытряхнуло из сна, но его сознание не успело так быстро переключиться в реальность. Он чуть было не подскочил втиснуться в разболтанный строй двух десятков малышей. Только спустя несколько мгновений до него дошло, что это не сон, в котором он снова дошколёнок, рискующий остаться без добавки вермешеле-молочного супа, если сейчас же не вольётся в общий строй маленьких послушников.
  Игорь протёр глаза, зевнул и потянулся всем телом, рассматривая свои руки.
  "Нет. Все в порядке. Вот они - взрослые руки с жесткими волосами и сине-зелеными венками, ныряющими сквозь пальцы. Очень жаль. Добавка вермишелевого супа сейчас бы пришлась кстати".
  Что-то нагло и небрежно хлопнуло Игоря по штанине. Он опустил взгляд. У самых его ног собралась целая орда синиц и наглых голубей, они трепали пакет с крошками из-под его пирожков. А некоторые из них пробовали маленькими острыми клювами пить из крохотной лужицы светло-зеленых капель. Капли падали откуда-то сверху. Он посмотрел на скамейку рядом с собой. Ну точно, это было мороженое, оно растаяло и вытекало из плохо запечатанной упаковки.
  "Сколько же я продремал?".
  Воспитательница построила детей с дальней стороны площадки. Она громко сообщила им, что на прогулку у них есть полтора часа, и они не должны безобразничать и выходить за пределы площадки. Каждой группе своя площадка. Дети послушно кивали, и как только воспитательница дала отмашку, разлетелись гудяще-визжащим ульем кто куда.
  - Витя! Витя, не трогай Колю! Маша, встань из лужи! Витя, не помогай Маше, ты ее утопишь! Денис, отойди от забора и брось палку! Света, шапку одень, это не формочка для песка! Витя, играй в мяч со всеми! - периодически доносился клич воспитательницы, стоявшей в полуобороте к детям, и занятой разговором с другой воспитательницей.
  "Этот Витя далеко пойдет! Правда, непонятно куда, если его не направить в нужное русло!".
  Витя был одет в сплошной синий комбинезон, зеленые резиновые сапожки и ярко-красную шапку с помпоном. В ней его голова была похожа на морской маяк. Быть может, родители специально купили ему именно такой головной убор, чтобы за Витенькой хоть как-то можно было уследить. Его яркая голова хаотично всплывала то тут, то там. Несколько секунд назад она мелькала возле лужи, спасая Машеньку, и тут же скрылась, оказавшись в песочнице. Еще пара секунд, и Витя убегает от Светы, которой явно пришлись не по вкусу его песочные пирожки за шиворотом. Света устала, она потеряла Витю из вида и не видит, как маяк его головы светится в темном пространстве под крыльцом. А вот уже и не только его шапка тревожно маячит из темноты. Загорелись и два огонька его хищных глазок. Из засады по тигриному Витя выслеживает новую жертву своей неуёмной энергии, готовясь к прыжку. Юный тигр заприметил двоих более спокойных одногруппников. Они ему не нужны, а вот их мяч, похоже, очень приглянулся. Секунда, прыжок. Маленькая ножка бьёт что есть силы по резиновому мячику, и тот летит, рассекая воздух, прямо Игорю в живот, и, ударившись, остается лежать у него на коленях. На пальто Игоря красуется яркий, круглый песочно-грязевой след с влажными подтеками.
  Игорь посмотрел на Витеньку, Витенька впился взглядом в Игоря, его огромные зеленые зрачки расширились, подрагивая светом. Он не боялся произошедшего, но как минимум, насторожился в ожидании реакции незнакомого дяденьки и его дальнейших действий. Двух ребятишек, чей мячик Витя запустил в Игоря, сразу как ветром сдуло, но маленький озорник в ярко-красной шапке явно был не робкого десятка. В каком возрасте накопленный опыт прошлого начинает отделять труса от смельчака, или дурака от разумного? Игорь не знал, как бы он сам поступил на месте мальчика, но, несомненно, зауважал его решение принять последствия своего поступка лицом к лицу. Он по-доброму улыбнулся малышу, подмигнул и характерным движением руки подозвал к себе. Витя еще несколько секунд просто смотрел на него, затем сделал первый неуверенный шажок в сторону своей невольной жертвы. Остановился. Робко обернулся на другой конец площадки, жгуты сомнений пока еще тянули его, может все-таки стоит заручиться поддержкой воспитательницы.. А она стояла спиной и ничего не видела. Тогда мальчик повернулся обратно, опустил виноватый взгляд и поплелся навстречу своей судьбе. Он остановился в нескольких шажочках от Игоря и заглянул ему в глаза. Игорь продолжал улыбаться. В одной руке он держал орудие преступления, и когда мальчик остановился и взглянул на него, он протянул ему резиновый мячик:
  - Забирай, бомбардир!
  Малыш глубоко вздохнул, нахмурился и ответил:
  - Извините дядечка! И не л"угайтесь! Я не бомба"лди"л! - он еще не очень уверенно выговаривал букву "Р".
  - А я и не ругаюсь! - Игорь улыбнулся еще шире, - Бомбардир - это тот, кто метко бьёт по мячу!
  Зеленые глаза мальчика светлели, он почти перестал робеть.
  - Но, все-таки, я хочу надеяться, что ты сделал это не нарочно, так же как не нарочно отнял у других ребят мячик? - голос Игоря стал строже.
   Прощение прощением, а правильное воспитание должно иметь место быть.
   - А значит, ты должен будешь подойти и извиниться перед ними тоже! Иначе я не смогу отдать тебе этот мяч! - Игорь шлепнул мячик о землю и снова поймал, - Ты меня понял?
  - Да.. - тихо-тихо, смущенный по новой, ответил Витя.
  - Не слышу!
  - Да! - чуть громче повторил мальчик.
  - Обещаешь?
  Витя положительно кивнул.
  - Хорошо, я тебе верю! Ты ведь мужчина, а настоящие мужчины должны обязательно держать свое слово!
  - Я сдел"зу! Я же сказал! - неожиданно выкрикнул Витя, показывая, что он и без объяснения этого дяденьки прекрасно знал о том, как должен вести себя настоящий мужчина.
  Договорились! - снова засиял дружелюбием Игорь, и вложил мячик мальчику в руки.
  В этот миг для малыша произошел момент установления полного доверия. Он прижал мячик к груди, на этот раз измазав им уже свой комбинезончик, но не торопился уходить. Он все так же стоял в паре шагов от скамейки, пристально и даже чуть жадно разглядывая поверхность рядом с тем местом, где сидел Игорь. Секунда замешательства сменилась озарением. Малыш не отрывал взгляда от аппетитно стекавшего со скамейки на землю подтаявшего мороженого. Игорь аккуратно взял упаковку с мороженым в руки, и раскрыл до конца, достал трубочку, стряхнул с нее зеленые подтеки, обернул в чистую салфетку, и отдал Вите.
  - Угощайся!
  Лицо мальчика вспыхнуло радостью! Он торопливо залез на скамейку, выпустил мячик из рук и ухватился за мороженое. Игорь с липкой упаковкой в руке сидел рядом с Витей, который с ног до головы измазался фисташковым мороженым, между ними лежал грязный резиновый мячик, а в ногах курлыкала стая вечно голодных голубей-попрошаек. Это была великолепная сцена дружбы и умиротворения, но продлилась она недолго. Тучи стремительно сгущались.
  Хмурая тень приближалась на сверхскоростях. К ним летела воспитательница, а следом за ней, едва поспевая, семенили что есть силы те два малыша, которых Витя так дерзко оставил без мяча. Наябедничали. Новоиспеченные друзья, не сговариваясь, поняли, чем им грозит эта встреча, поэтому один старательно скривил невинную доброжелательную гримасу, а второй, давясь, заглатывал остатки мороженого. Так они и встретились: Молодой человек с блаженным выражением лица, ребенок с круглыми чуть не лопающимися щеками и зелеными разводами мороженного по всему лицу, а напротив грозная воспитательница вооруженная детской пластмассовой лопаткой и два малыша, трусовато, но довольно выглядывающих из-за ее спины, в ожидании заслуженного возмездия и наказания.
  По итогу начавшейся разборки каждый из "виновников" получил сверх нормы. Истеричная, полная девушка-воспитатель не стеснялась в выражениях. Витя был определен в хулиганы и доверчивые глупцы, а Игорь в представителей социального дна и педофилии. И оба пожизненно остались без добавки молочного супа с вермишелью. Подоспевшие на подмогу нянечки утащили Витю в здание детского сада, а Игорь был вынужден капитулировать и спешно спасаться бегством за пределы территории садика и всего двора, напоследок, обменявшись с мальчиком воодушевляющими улыбками проигравших, но не сдавшихся. И все это под зоркими впечатлительными взглядами не менее сорока пар детских глаз, да под одобряющие крики из окон, прилегающих ко двору домов бездельников-домоседов с активной гражданской позицией.
  Игорь выскочил из двора красный, как после бани. И это была краска возмущения, но не стыда.
  Ничего себе пообедал. Как трудно жить и быть нормальным человеком в современном обществе. Причем, что ребенку, что взрослому. В какой момент мир так поменялся, стал трусливым, мнительным и злым? Если взрослый человек начинает общаться с ребенком, если они друг другу не знакомы - этот человек автоматически превращается в воплощение всех угроз. Заговорил - маньяк, улыбнулся - педофил, взял что-то из рук - бомж. Общество живет страхом. С самого начала каждый человек записан в угрозу всем от мала до велика. И ему приходится постоянно тратить себя, свои нервы и энергию, чтобы доказать трусливым идиотам, что он нормальный. И так всю жизнь с самого детства, до безразличной старости. Детей рождают и воспитывают с креном на свои личные комплексы и страхи. Готовят к тому, что они постоянно будут должны всего бояться, сомневаться и ограждаться от всего, и при этом кому-то что-то доказывать. Коллективность приветствуется только в подлостях и глупостях. Как же слаб стал мир, какими же слабыми мы сами себя делаем. И этот острый забор. Ведь он не ограждает детей от самих себя, его поставили не для того, чтобы дети не разбежались, он тут, чтобы оградить их ото всех, от внешнего мира. Кто их воспитает? Кто взрастит маленьких, пока еще сильных и смелых тигрят, если они ограждены забором, а во главе юного прайда поставили овец? Как узнать мир из-за забора? Как научится смелости у труса? Как набраться ума у дурака? Получается, серая масса всех не таких, как они без разбора заносит в черный список. Можно подумать, человек имеет только один выбор: быть либо серым, как все, либо изгоем черного списка. Почему нельзя быть самим собой? Верить, что людям друг от друга не только выгода нужна или что-нибудь в этом роде. Что на улице человек может обратиться к человеку, не важно, будь то ребенок или взрослый, не с целью что-то от него получить или как-то насолить, а совсем наоборот - чтобы помочь. Бескорыстно. Просто потому что это нормально в их мире. Более того, только это и именно это нормально.
  Игорь спешил с обеда. Пролетая сквозь хорошо знакомые за долгие годы работы дворы, он гнал от себя все эти тяжелые его пониманию мысли прочь. Нервная система не восстанавливается. Все остальное - разговоры для бедных.
  ***
  Он вернулся в офис, опоздав почти на полчаса, что снова осталось абсолютно незамеченным событием для коллектива. В этот день всех занимало только одно - предстоящий через несколько часов корпоратив, который будет проходить вечером, в здании представительной гостиницы неподалеку, на первом этаже которой располагался ресторан популярной кухни. Сотрудники, на чью участь была возложена его организация носились по коридорам с бешеными глазами, они придавливали к ушам свои мобильные и все пытались выяснить не просрочен ли майонез в салате, не забыли ли о том, что директору нельзя острое, а не то праздник рискует перерасти в поминки, какого черта до сих пор ни у кого нет схемы рассадки в зале и все такое прочее.
  Мужчины компании гадали сколько алкоголя закуплено для такого грандиозного события, и все ли симпатичные сотрудницы намерены явиться на фуршет. А женщины хлопали дверьми туалетов, поправляя возле зеркал косметику, и проверяя хорошо ли держатся на ногах их томные чулочки, чтобы те не слетели раньше положенного.
  - Где этот херов ведущий? Почему он мне до сих пор не позвонил? - донеслось с одной стороны.
  Дурацкая стрелка! Теперь придется бежать за новыми колготками! Девочки, прикройте меня! - прилетело еще откуда-то.
  - Да я её без вискаря! И даже лучше что уже без колготок! Буду рад уединиться в каком-нибудь из номеров той мажорной ночлежки! - отозвалось из мужской курилки в сопровождении хорового ржания.
  Сам корпоратив был посвящен подписанию сумасшедшего по сумме и объему контракта, заключенному с открывающимся через месяц в пригороде автозаводом на производство и поставку аккумуляторов для будущих автомобилей и роботов для их сборки. Сделка сулила огромную прибыть, выход на принципиально новый уровень и даже на возможное расширение компании. Поэтому она вызывала неподдельный моральный подъем у всех сотрудников, в надежде на новые прибавки и повышения. Хотя доподлинно было известно пока что только об одном увеличении - увеличении объема работы.
  Игорь был непосредственным участником многих процессов при подготовке различных решений сотрудничества и победы в конкурсе на право заключения этого контракта. Со сцены банкетного зала ресторана должны были вручить какую-то благодарственную грамоту, нагрузив её кучей лицемерных слов и памятным сувениром. Но его это совсем не волновало. Гораздо больше его волновал обратный вопрос: как незаметно пораньше сбежать с этого вертепа? Прощальные часы в родном городе виделись ему совсем по-другому.
  ***
  Восемнадцать тридцать. В огромном офисе, окунувшимся во мрак, почти никого не осталось. Игорь сидел в темноте на своем месте и снова перебирал пальцами по глобусу.
  Тьма не позволяет разглядеть мелочей. Зато она позволяет их почувствовать, унюхать и услышать. Офис заполнял коктейль из запаха свежих чернил с недавно распечатанных документов, аромата жареных кофейных зерен и легкие нотки просыпающейся весны, залетевшие сюда через тоненькую щелочку микропроветривания. Игорь прощался со всем этим. Абсолютную тишину нарушали лишь тиканье настенных часов, легкое поскрипывание оси глобуса, да его собственное тяжелое и глубокое дыхание. Стрелки тикали. Тик-так. Тик-так. Тик-так. Стул под Игорем захрустел, по столу пополз провод, послышались звуки возни штепселем по стене в поиске розеточных прорезей. Несколько неудачных попыток и характерный щелчок точного попадания. Ток пролетел по проводу прямо в центр глобуса и мгновенно разжег тоненькую нить накаливания в лампочке. Одну ладонь Игорь окунул в Атлантический океан, а вторую в Тихий. Глобус светился изнутри. Уставшие руки Игоря контурной картой расписывала тень, выделяя выпуклые реки его вен и ломаные ландшафты суставов и кожи. Свет купался в ямочке левой щеки Игоря, и, путаясь в волосах ресниц и бровей, грел лицо. Энергия глобуса собиралась блеском во вселенной расширенных зрачков, застывших в одной точке где-то на востоке. Он больше не крутил свою маленькую планету, не перебирал по ней взглядом, не искал на ней среди крохотных напечатанных песчинок себя. Он нашел себя. Так в темноте, в поисках загораются мечты, и время останавливает свой ход для ищущих и обретших.
  Розетка снова щелкнула, и офис погрузился в темноту. Игорь подошел к офисному принтеру, достал из лотка листок формата А4. Он положил его сверху на клавиатуру своего компьютера, сунул глобус под мышку и растворился в темноте за полупрозрачной дверью.
  На листке была напечатана всего одна фраза: "Хватит толкаться на месте! Заведи свою мечту!".
  ***
  
  Вечер разгорался. Все проблемы были решены, гости рассажены, салаты заправлены, а бокалы наполнены, и уже не раз опустошены за процветание фирмы, за здоровье её руководителей, за новые победы, за дружный коллектив, за "спасибо за такую хорошую работу" и прочий абсурд. Коллектив расслабился и распарился, мужчины закатывали рукава, и развязывали свои галстуки и языки, а женщины раскатывали свои губы и снимали под столами туфли, чтобы хоть немного пожалеть ноги. Панибратство нарастало. Некоторые сотрудники осмеливались подходить к директорам, и предлагать личные тосты.
  Стрелка часов приближалась к отметке в двадцать один час. Официальная часть в самом разгаре. Каждые пятнадцать - двадцать минут на сцену поднимался странно одетый и закрученный ведущий, точно его украли со свадьбы молодых стилистов, и говорил длинные прославляющие компанию речи, плавно спадал на истории из жизни компании, и переходил к восхвалению конкретного сотрудника. Затем этого сотрудника под музыку вызывали на сцену, и дарили благодарственный именной диплом и какой-то строгий подарочный пакет на веревках. Тот восторженно улыбался, произносил благодарные речи, представляя себя как минимум нобелевским лауреатом, а затем говорил тост, и все пили. Началось вручение, разумеется, с высшего директорского состава и далее на убывание. Сарафанное радио с утра передало, что сначала награждение будет проходить бессистемно, просто так, по совокупности деяний наградят главных пиджаков, а потом уже начнут выдавать благодарности конкретным сотрудникам за уже ставшую исторической сделку с автозаводом. Игорь не знал, когда его будут вызывать на сцену этого лицемерного шоу, но в тайне надеялся, что к этому моменту ему уже удастся незаметно раствориться в своем направлении. Он почти не пил все это время, в его стакане плескался теплый виски с яблочным соком, который он растягивал по глоточку за каждого выходящего на сцену. "Вот еще, ни за что больше не буду тратить здоровье за этих свиней". Кроме того, он знал, что окружающая атмосфера не даст ему расслабиться, как шпиону в тылу врага. Поэтому, сколько бы он сейчас не выпил, ему ни за что не достичь уровня общего алкогольного опьянения, и не стать на одной волне с центром коллектива.
  Артём приехал на фуршет с большим опозданием. Игорь ни секунды не сомневался, что причиной тому были отнюдь не неотложные дела, не поручения фирмы или больная голова, а его натура. Артёму всегда было важно только то, что ему важно. Игорь завидовал ему в этом. Он проявлял не наплевательски-эгоистичную наглость, а свойственную только разумным, светлым и сильным выборочность. Она подвластна лишь единицам. Таким как он, которые бестактно опаздывают на важные корпоративы, подобные сегодняшнему из-за того, что обещали таким мямлям и растяпам, как Игорь, решить их вопрос с перевозом остатков личных вещей их бывших жен, дабы те не нагружали себя лишними эмоциональными встречами. Обезоруживающее обаяние и харизма таких людей позволяли совершать очень много поступков, которые почти никогда не сойдут с рук кому-либо другому. Он вошел в зал, опоздав более чем на час, не извиняясь и не объясняя никому причин, просто обезоруживающе вытянул уголки губ в улыбку и приветственно махнул рукой в сторону директорского стола и всех остальных, кто заметил его позднее появление. Как и утром, он молниеносно отыскал взглядом своего друга-отшельника и направился в его сторону.
  Игорь стоял около большого панорамного окна весь в зайчиках светомузыки. Он держал в руках стакан с виски, круговыми движениями запуская в нем маленькие вихри. Рядом с ним застенчиво стояла юная влюбленная бухгалтерша. Весь вечер она робко подходила к нему. К её счастью, почти всегда, будучи не за столом, он был один, и тогда она наступала и пыталась заводить ненавязчивое общение, а спустя какое-то время снова отступала, каждый раз чувствуя, что не все клеиться гладко. А потом она снова возвращалась уже чуть более раскованная и немного более румяная то ли от алкоголя, то ли от никак не проходящего смущения, чтобы через какое-то время снова убежать, дабы набраться смелости в очередной раз вернуться, черпая свою смелость в новых и новых бокалах шампанского.
  Артём подошел к ним, когда девушка еще не собиралась покидать Игоря, пропав в просвеченной лишь светомузыкой темноте зала. И, наверное, зря. Артем, был обаятелен и, в то же время бестактен:
  - Здравствуйте, голубки мои! - он подмигнул паре.
  Молодая бухгалтерша Лиза пошла багровыми пятнами смущения и тут же отхлебнула разом пол бокала шампанского, в попытке удержать себя в руках. А Артем, повернувшись уже только к Игорю, громко перекрикивая музыку, продолжил расстреливать Лизино самообладание:
  - Игорёк, докладываю: как ты и просил, с твоей бывшей женой я встретился, все вопросы уладил! - закончив, он резко повернулся уже к Лизе и недвусмысленно ей подмигнул.
  - Мн.. ннадо.. втуа.. лет.. - донеслось невнятное бормотание, застигнутой врасплох девушки.
   Дрожащими руками она осушила бокал, и чуть не спотыкаясь, удалилась в туалет, шурша черным чуть выше колена платьем, плотным кружевом обтягивающим её тоненькую фигурку.
  Артём беззлобно рассмеялся.
  - Ну и подлец же Вы, Артем Анатольевич! - заметил Игорь, не обижаясь, но одновременно наставляя своего друга на путь истинный, - И все же, я чертовски рад видеть Вас на балу у Сатаны!
  - Даже так? В таком случае, как Вы могли заметить, я предпочитаю быть на нем в команде самого Сатаны! - не теряясь, ответил Артём.
  Затем он взглянул на отпитый стакан Игоря и продолжил:
  - Надеюсь, у Вас в стакане виски, а не чистый спирт, друг мой?
  Игорь утвердительно кивнул.
  - Вот и прекрасно! - таинственно процедил себе под нос Артём, - Значит, голова утром будет не так сильно болеть!
  Игорь не совсем понял Артёма, но переспрашивать не стал. Тем более, что в зале снова затихла музыка, и начал загораться свет. Официальная часть и награждение продолжались. На сцене снова появился ведущий - арестант программы "Модный приговор". Он что-то бормотал, зал аплодировал, снова включали музыку, люди танцевали, пили, еще пили, снова выходил ведущий, и так несколько раз.
  Артема постоянно кто-то окликал, он подходил то к одному кружку, то к другому. Кружки, естественно, в основе своей делились по принципу того, кто в каком отделе работает. Девушки подмигивали Артёму, звали на танцы и разговоры, директора о чем-то шептались с ним на ухо. Во всеобщем галдеже, под аккомпанемент музыки не было слышно, кто и что от него хочет, хотя общий мотив был ясен. Девушки хотят от него мужского внимания, директора хотят уделить ему внимание, и все вместе хотят с ним выпить. Игорь видел, как люди, по очереди кивая ему головой, поднимают вверх стаканы, стопки и бокалы, кидаются заезженными тостами и предлагают чокнуться. А он в ответ разводит руки в стороны, отрицательно качая головой и обаятельно улыбаясь. Снова проявлялась его натура, ему не нужно было, как некоторым, зажав в руках стакан с соком, врать, что там что-то алкогольное и чокаться им с каждым желающим ради сомнительного приличия. Никакой лжи о том, что в стакане вовсе не сок, или что он не может пить из-за аллергии, антибиотиков, или потому что завтра за руль, а простое и короткое "нет", и никаких объяснений.
  В который раз за вечер Игорь подошел к панорамному окну и смотрел на дорогу. Её леденили бледные фонари и иссини-черное небо без единого облака. Редкие автомобили беззвучно пролетали по ее серой раздраженной поверхности. В отражении стекла Игорь видел Артёма, его затянули в компанию секретарей, где работали одни девушки. Они облепили его, как голуби фисташковое мороженое, и пытались что-то ему наворковать и клюнуть в щечку. Он улыбался, казалось, торжествуя своим положением. Игорь периодически поглядывал на часы, он понимал - уже очень скоро его могут вызвать на сцену вручать пакет сувениров "набор благодарному менеджеру", и ему обязательно придется, эмоционально распинаясь, плеваться изо рта, и говорить о том, что лучше, чем сегодняшний день на этой работе может быть только завтрашний день на ней же, и что никого на свете не может быть лучше всех этих одинаковых людей в разных костюмах. А потом обязательно встанет какой-нибудь пиджак и под общее одобрение собравшихся начнет предлагать ему остаться в их дружной семье. Или хотя бы рассказать всем о мотивах своего решения покинуть её. У Игоря кружилась голова и тошнило от одной мысли об этом. А счет, тем временем, мог идти уже на минуты. У него не было совершенно никакого плана, как вести себя на сцене, или как вежливо уйти. Он, как маленький, до последнего верил, что все образуется само. А в душе точно осознавал, что под этим "само", имел ввиду Артема. Человека, который всегда находит выход. Но сейчас тот почему-то стоит облепленный голубями, даже не думая о нём, и не догадываясь, как нужен ему. Игорь злился на себя, но еще больше злился на Артёма. Все в точности так, как это полагается у слабых.
  В момент, когда отчаянье Игоря почти захлестнуло Игоря, кто-то неожиданно обхватил его сзади за талию. Едва тепло и осторожно.
  - Ку-ку! - послышался тоненький голосок.
  Это была Лиза. Она прокрутилась вокруг него, не разжимая объятий, и оказалась прямо напротив. Благополучию её нервной системе, явно, нужно больше алкоголя, чем способен выдержать, этот хрупкий организм. Девушка прижалась к нему всем телом, и не сводила пьяно-карих глаз. Ему хотелось стряхнуть с себя этот пронзительный, но потерянный взгляд, в то же время, как мужчине, нравилось ощущение хрупкой крепости ее молодого тела, плотно прижавшегося к его телу. Игорю стало совсем не по себе от нового волнения. Одно из волнений обязательно должно убить другое, когда он сделает выбор, а пока они вместе будут его мучать. И теперь Игорю предстояло выбрать какое из них захлестнет его, спрятав от другого.
  Красота Лизы не была для Игоря открытием, но ведь помимо желания красоты всегда должно быть уважение. Он всегда знал о симпатиях девушки к себе, но никогда этим не пользовался. Правда, он еще не оказывался с ней так близко и в такой нетривиальной ситуации. Лиза прижималась все сильнее от желания быть ближе и от того, что стройные ножки уже плохо её слушались. Игорь чувствовал мягкость её теплой груди, которая упиралась в его тело в такт дыханию девушки. Сверху вниз вырез ее элегантного платья обнажал бархатно-румяную шею, и спускался еще ниже, соединяясь швами в канавке между грудями. Вырезе её платья не было и тени пошлости, но сейчас, когда она так близко к нему прижималась, задавленный их телами бюст приподнимался, обнажаясь чуть больше, и этого "чуть больше" хватало, чтобы выделяемый организмом молодого человека феромоны начали уничтожать здравый рассудок. Девушка пьянила Игоря, и он уже проклинал себя. Надо было напиться традиционными способом и спать за столом, как спал программист IT-отдела, сложив подбородок на руки. Он попробовал закрыть глаза, чтобы больше не видеть эту близость. Через пару мгновений запахи Лизиного тела, духов и волос впились в его обонятельные рецепторы и парализовали сознание. Игорю казалось, его взяли в плен и заперли в весеннем саду. Теперь ему некуда деваться. Аромат сильнее визуального восприятия, ведь его не видно, а то, чего не видно, всегда может застигнуть тебя врасплох. Так и произошло.
  - Здесь очень шумно, я хотела поговорить! - Лиза притянула к губам голову Игоря и шептала ему на ухо, - Пойдем? - она махнула рукой в сторону выхода из банкетного зала.
  - Пойдем!
  Они пошли через бурлящий весельем зал. Первые метры Лиза тянула Игоря за собой, но у нее быстро кончились силы, она стала запинаться и задевать гостей. Тогда Игорь взял ее под руку и за талию, и сам повел их танец на выход. Он чувствовал, как тяжело ей дается каждый шаг, девушка буквально висла на нем. Причиной этому было больше алкогольное опьянение, чем желание быть ближе. Игорю стало её жалко. Как же она переживала, раз так разнервничалась и перебрала из-за него. Странно, пьяная девушка обычно не вызывает у мужчины положительных эмоций. Но в тот момент, помимо отошедших на второй план уважения и желания, он чувствовал именно благодарную жалость к молодой бухгалтерше.
  "Я не достоин таких жертв ради себя!".
  Разрезая толпу, они вышли из банкетного зала. Вдоль стены короткого коридорчика располагалась небольшая стойка ресепшена. За ней стоял полусонный администратор, он бодро вскочил при виде выходящих и чем то поинтересовался, но Игорю было не до разговоров с ним. Коридор вел в огромный холл, слева от которого был выход из здания гостиницы, а справа на дальней стороне - лифты и ступеньки, ведущие к номерам. В холле было свежо и прохладно. Разряженный воздух сдул с Игоря тяжелые объятия запахов и духоты тягучей праздности банкетного зала. Стало намного легче. Но Лизу наоборот на свежем воздухе могло закружить еще сильнее. Тогда она станет совсем ни на что не способной.
  Он усадил девушку на мягкий гостевой диван, и пошел к большому гостиничному ресепшену.
  - У вас есть свободные номера?
  - Конечно, какой вас интересует? - молодая миловидная девушка дежурно улыбнулась Игорю.
  - Самый обычный. И можно поскорее!
  - Вы с девушкой? - девушка-администратор кивнула в сторону Лизы, которая поднялась с дивана и крутила головой в поисках Игоря.
   - На какое время Вы хотите снять номер? - продолжала интересоваться она.
  - Да. До утра, пожалуйста! - параллельно Игорь жестами обозначал Лизе свое местонахождение и просил её сесть, и немного подождать.
  - Хорошо, ваши документы! - администратор и глазом не моргнула на эту ситуацию.
   Какое время, такие нравы. Сейчас даже в самых, казалось бы, приличных местах уже никого не удивишь, если с пьяной девушкой до утра снимаешь номер, выходя из ресторана.
  Игорь забрал со стойки паспорт и электронный ключ от номера, вернулся к Лизе, и, снова подхватив её под руку и за талию, повел к лифтам. Когда двери лифта закрывались, он почувствовал на себе любопытные взгляды нескольких коллег. Они возвращались с перекура на улице и заметили эту сцену. Ну вот, бедная девочка, теперь на работе ей прохода давать не будут, хотя она сама в этом виновата. И все же жалобный осадок о Лизе шершавыми песчинками снова тонул на дне его души.
  Длинный коридор проводил пару до нужной двери. Игорь открыл номер, вошел первый и включил везде свет. Вместо стандартных клавиш на выключателях были колесики, регулирующие яркость освещения. Он сделал его достаточно слабым, чтобы свет не резал глаза, привыкшие к темноте. Лиза вошла в номер, пошатываясь и опираясь о стенки маленького коридора. Разряженный воздух холла все-таки сделал свое черное дело. Игорь взял маленькие притягательные плечи девушки в районе ключиц и повел в спальню. Проходя дверной проём, девушка неожиданно схватилась руками и уперлась из последних сил, чтобы Игорь не затолкнул её на кровать.
   -Нет! - растерянно, и почти не открывая рта, сказала она.
  - Что нет? - не понял Игорь и надавил на ее плечики чуть сильнее, - Тебе нужно лечь и хотя бы немного поспать! А лучше - до утра! Там полный зал твоих коллег и директоров, а ты в таком состоянии! От греха подальше, я тебя .. - Игорь не договорил.
  Лиза повернулась к нему и почти жалобно выглянула из-под растрепанной челки темно-русых волос. Тут он заметил, как ее лицо из румяного, становиться бледным, а затем и вовсе зеленеет, а по горлу поднимается отрыжка. В два шага он допрыгнул до туалета, включил свет и распахнул дверь. Потом притянул туда Лизу, помог опуститься на колени и оставил решать свои вопросы один на один с фаянсовым спасителем.
   "Бедная девушка, она, наверное, первый раз в жизни столько выпила, а во всем виноват я" - думал Игорь, расправляя кровать.
  Он оперся на большой подоконник и распахнул окна настежь. В номер ворвался прохладный воздух, он прошил Игоря насквозь, как холодные руки нелюбимого человека. Защищаясь, его тело передернулось, разгоняя кровь по организму. Он обнял себя и спрятал руки в подмышках, стало немного теплее. Ветер свистел и больше не давал расслабиться, Игорь смотрел куда-то вдаль с девятого этажа в сторону от города туда, где тот рассыпается на пустыри, вытекая из самого же себя лишь несколькими извилинами трасс.
  Одна из них, точно покадровая съемка траектории взлета самолета, разгонялась, мелькая яркой шириной фонарей - сигнальных маяков и на горизонте уходила вверх, прямо на огромный холм. Это Пулковские высоты. Там, в лабиринте аллей старых деревьев стоит обсерватория. Каждый день, а особенно каждую ночь; такую же безоблачную, как сегодня, сотрудники и гости обсерватории могут наблюдать за небом. Изучать замысловатые россыпи космоса и просто любоваться необъятностью мира. Они смотрят в черную, подсвеченную лишь маршрутами ярких звезд бездну над собой точно так же, как Игорь сейчас глядит вниз, в черную бездну города, освещаемую одними только гирляндами фонарей, да редкими фарами комет-автомобилей. И все они мечтают. Каждый о своём маршруте, о своей звезде. С той лишь разницей, что мечты астрономов где-то там - в других галактиках, до которых они так и не смогут дотянуться до конца своей жизни. А все мечты Игоря, они здесь - под ногами, на Земле. Нужно только начать идти. Ну а мечтать о космосе пока что можно и без желания его разгадать и покорить. Человечество еще себя толком не разгадало, а уже лезет в чужие галактики.
  Дверь заскрипела, Игорь обернулся. Из ванной выходила изможденная Лиза, её кожа стала заметно более розовой, что не могло его не радовать.
  Девушка подавленно и устало взглянула в сторону свидетеля её моральных падений и спрятала лицо за копной своих чудесных длинных волос.
  - Прости! - глухо бросила она.
  Алкоголь выходил из её организма, и на его место снова возвращались стыд и смущение. Она прошмыгнула к кровати и бессильно упала на свежую простыню, свернувшись калачиком. Почти тут же послышалось мягкое, похожее на кошачье сопенье. Игорь отошел от окна, приблизился к Лизе. Он протянул к ней руки, и, аккуратно потянув за тонкие шпильки, снял туфли с замученных ножек девушки. Потом тихонько расправил одеяло и накрыл комочек её беззащитного тела. Вот и закончился трудный вечер Лизы. Игорь сделал свой выбор. Завтра ей будет не очень хорошо и немного стыдно, но уж точно не будет противно от самой себя.
  Лиза уснула. И странно, но Игорю пока что совсем не хотелось уходить. Он думал, возможно, это из-за страха перед неизбежно грядущим награждением, но до этого момента, он и не вспоминал о нем. Молодой человек сел у изголовья и закопался пальцами в Лизины волосы. Мягкие, словно сентябрь. Он гладил девушку по голове, стараясь не нарушить её покой, он надеялся, что вся эта ночь пройдет для неё без последствий, и что её сон сейчас самый счастливый и крепкий. В эту минуту его совсем не волновало, что происходит сейчас там - на девять этажей ниже. Будто бы читая его мысли, Лиза несколько раз глубоко и беспокойно вздохнула, завозилась всем телом под одеялом. Тут же из-под одеяла выскользнула её рука и аккуратно взяла своими тоненькими холодными пальчиками свободную руку Игоря, обхватив её за мизинец и безымянный пальцы. Она снова успокоилась, и засопела невинным сном ребенка. Лизина рука была по-настоящему холодной, но она не пронизывала душу Игоря холодом, как ветер за окном гостиничного номера.
  Пора уходить, а то внизу сейчас такое начнется - страшно подумать. Игорь поднялся, неохотно отцепил Лизину руку от своих пальцев, прикрыл окно и вышел из номера.
  "Спокойной ночи, бедная Лиза!".
  Игорь заворачивал за угол коридора туда, где находились лифты, и вдруг вздрогнул от неожиданности.
  - Фуф.. Артём! Я чуть в штаны не наделал! - вскрикнул он.
  Артём сидел на подоконнике возле двери, ведущей на балкон, и самодовольно улыбался, ведь он точно знал, где встретит друга.
  - И я тебя рад видеть, дружище!
  - Что ты тут делаешь, шпион?
  - Как что? Шпионю! - издевался Артем, - Корпоративные информаторы донесли о том, что не молодой бывший сотрудник фирмы препроводил в номера не красивую и наивную в силу своей молодости сотрудницу отдела бухгалтерии. Девушка в абсолютно беззащитном состоянии, а мужчина подозрительно самодовольно ухмылялся по пути. Выводы о личности этого мерзкого извращенца сделать было абсолютно не трудно. И вот через пол минуты, я стою на ресепшене, и администратор всего за пару банальных комплиментов подло сливает мне информацию о вашем местонахождении. Еще полторы минуты, и я уже прямо на этом месте, где ты только что на меня наткнулся, чуть не обгадив штаны. Дальше продолжать? Ты вышел из-за угла коридора и бла-бла-бла..
  Артем получал истинно-садистское удовольствие, наблюдая, как меняется лицо Игоря в ходе его речи.
  - Но ..Эт.. Но.. Это не то, о чем ты подумал! - бросился было защищать Лизу и себя самого Игорь.
  - А я ни о чем таком и не думал! - без тени сомнения ответил друг, - Если бы думал, то уже давно был бы у вас в номере. Да и руки бы тебе больше не подал! - он ободряюще хлопнул Игоря по плечу.
  - Хорошо, ты может и нет. А остальные? Ей же еще работать с вами.. - не успокаивался Игорь.
  - Да расслабься ты, не паникуй! Говорю тебе, я все уладил!
  - Уладил он все. Да как ты мог уладить то?
  Артем слегка сжался и отстранился от Игоря. Его лицо стало серьезнее.
  - Ну?! Чего ты медлишь? - раздражался Игорь.
  Лицо его друга медленно и ехидно краснело
  - В общем, друг, ты не обижайся! - Артем смиренно выдохнул и сквозь нарастающий смех проикал, - Я убедил их всех, что ты гей!
  Холл залился истерическим смехом Артёма и трехэтажными матами Игоря. Эта бессвязная перепалка шла несколько минут, пока оба более менее не успокоились. Артем заговорил первым:
  - Да расслабься уже наконец. Ты, может, никогда больше их не увидишь, а честь девушки спас, причем снова выехал на моих стараниях, и никакой тебе благодарности! - Артем снова засмеялся, - Я называю это ППР! - он подмигнул Игорю.
  - Чего-о?
  - ППР! Поступок пассивного рыцарства! - по этажу снова разлились матюги и смех.
  На этот раз они смеялись оба. Игорь отпустил ситуацию. Но другая в тот момент снова тяжким грузом садилась ему на плечи.
  - Ладно, пойдем. Меня, наверно, уже вот-вот будут вызывать на сцену! - придавлено выцедил он.
  - Не наверно, а точно! Не вот-вот, а через семь минут! И не тебя, а нас!
  Игорь даже не стал интересоваться, откуда Артему опять все известно.
  - Ну значит точно, нам пора идти.
  - Ты прав! Уже давно пора, но сначала у нас с тобой есть еще одно дело.
  На подоконнике рядом с Артемом стояли два наполовину полных стакана чистого виски.
  - Ну что, для храбрости? - спросил Игорь.
  - На ход ноги! - на этот раз в словах Артема не было и тени иронии.
  - Как это? Мы что уходим?
  - Ну конечно, а ты что все-таки решил остаться? Тогда я тебе, пожалуй, больше наливать не буду.
  Друзья снова усмехнулись.
  - Так, а что мы им скажем? Что они подумают? Ладно я, а ты? Тебе же еще работать здесь минимум пол года!
  - Не писяй в рюмку! Все, что можно, они сегодня уже подумали! - в который раз за этот разговор загадочно-насмешливо произнес Артем, - Ты до сих пор не понял?
  -Неет.. О чем?
  - Как ты думаешь, я всех убедил, что ты из сексуальных меньшинств? - Артем сделал паузу, Игорь в ступоре застыл, - Не.. Не врубаешься? Я - твой парень! И, кстати, надеюсь, ты теперь понимаешь еще и ту вещь, что никому больше не интересно, почему ты увольняешься? Они самовольно связали эти факты воедино! Глупым людям сложное враньё не нужно, они его не поймут, их нужно путать, как идиотов - по-идиотски! - Артём победно захохотал, и восхищенный Игорь присоединился к нему!
  - Ну ты даешь, дружище!
  - Так вот и ответь на свои вопросы сам. Какое теперь может быть дело двум лжегеям до кучки каких-то тупых пидерастов?!
  ***
  На сцене, подсвеченной синим, красным, желтым, оранжевым и фиолетовым неоном стоял ведущий в лакированных ботинках, похожих на блестящие галоши, чуть вылезая из-под них, торчали маленькие красные горлышки следков, они обтягивали худые, оголенные щиколотки ног, одетых то ли в короткие брюки, то ли в длинные шорты, летней футболке анорексички на дряблом тридцатилетнем мальчуковом теле и огромных очках в черной оправе на выступающем из загорелых щек длинном носу.
  - Артём Анатольевич и Игорь Владимирович, еще раз просим на сцену!
  В руке у ведущего блестели, покачиваясь два сувенирных пакета с благодарственными грамотами, одинаковыми эксклюзивными ручками и небольшой премией. С минуту зал кишел, как муравейник, но на сцену так никто и не поднимался.
  - Артем Анатольевич, Игорь Владимирович, покажитесь нам! Дичь никуда не улетит! - пробовал шутить ведущий.
  Суета почти прекратилась, толпа хихикнула и начала переглядываться в поисках виновников неразберихи. В зале их не было.
  Ведущий, растерянно улыбался, у него пошла испарина, он все еще надеялся, что сейчас все встанет на свои места, и не сдавался:
  - Артем Анатольевич, Игорь Владимирович! Друзья, может это один из них прячет свое лицо в салат? - ведущий махнул рукой в дальний темный угол, где давно уже спал пьяным сном кто-то из сотрудников фирмы.
   Это был программист IT отдела, рядом с ним лежал его бэйджик с именем и должностью. Толпа почти без смеха отрицательно закивала.
  - Наконец-то я лично увидел для чего в больших компаниях введены бэйджики! - продолжал острить ведущий, в попытке разрядить путаницу.
  Кто-то начал возмущенно заливаться краской, люди перешёптывались, по залу носились загадочно шипящие "так это правда", "они в номер уходили", "гомики", "во дают", "а с виду и не скажешь", "лучше уж педик, чем ОБЭП"...
  В один момент на сцену поднялся генеральный директор компании, неловко откашлялся, выхватил у ведущего микрофон, и, слегка покраснев, подытожил:
  - Думаю, наши герои скоро вернутся, давайте пока продолжим. Кто у нас следующий по сценарию? - он снова повернулся к ведущему, тот что-то прошептал в ответ, - Прекрасно так и сделаем, идем дальше, дадим нашим коллегам еще минут двадцать! Уверен, они найдутся, наверняка у них неотложные дела!
  Генеральный отдавал микрофон ведущему. И тут почти в полной тишине, во всеобщей неловкости, из угла, где спал программист, донеслось громкое, пьяное:
  - Да они там тимбилдингом занимаются!
  ***
  Друзья стояли в темноте, на парковке возле машины Артёма. В пятнадцати метрах от них, в налитом светом зале ресторана происходила немая сцена замешательства и поиска сотрудников для награждения. Растерянный ведущий, смущенный "Гена", и полторы сотни взволнованных сотрудников крутили головами и перекидывались догадками. Разыскиваемые хохотали и пробовали озвучивать немую сцену их поиска. Настроение было - лучше некуда. Виски разогнал кровь и настроение Игоря, он улыбался, как ребенок и благодарно смотрел на своего друга. В правой подмышке за подставку он сжимал свой непокорный глобус.
  - Клади его сюда, потом заберешь! - Артем открыл багажник своего новенького немца.
  - Не, не, не, дружище! Мы никуда не поедем, ты только что выпил! - возразил Игорь.
  - А я тебя и не зову никуда ехать! Я говорю - глобус убирай, а не то потеряешь еще!
  - А что мы собрались делать, что я могу его потерять?
  - В футбол им играть! - закатил глаза Артем, - Слышишь, давай уже клади! Я хочу своего тормознутого друга в жопу мира проводить нормально, а время поджимает!
  - А-а-а, ну понятно! - наврал Игорь.
  Он приблизился к багажнику и аккуратно положил туда глобус. Тем временем Артем открыл заднее сиденье машины и достал оттуда черный пакет. В нем лежало несколько бутылок виски и все что нужно для беспечной уличной посиделки.
  - Ну что, куда идем? - поинтересовался еще раз Игорь.
  - Как куда? На ковер. К вождю.
  Не сговариваясь, они развернулись и пошли в противоположную сторону, оставив огромный панорамный аквариум с пьяными, растерянными акулами позади себя. Только машина Артема проследила их побег. Она пиликнула и подмигнула желтыми поворотниками фар.
  Периодически, раз или два в месяц молодые люди ходили "к вождю", это место не было ни тайным, ни секретным. Они приходили туда иногда в обед, но чаще все-таки вечером, после работы садились на свободную скамейку и разговаривали обо всем. Обо всем, кроме работы. Это было правило. Они - люди, а не рабочие. Заикнулся о работе - попал на обед.
  Точно так же они решили провести время и сегодня ночью. Друзья прошли несколько кварталов, перешли широкий проспект и оказались на огромной площади, в центре которой стоял картавый памятник немецкого резидента. Было тихо и безлюдно. До открытия ансамбля многочисленных фонтанов площади еще довольно долго. Прохладная апрельская ночь и отсутствие зрелищ отталкивают публику. Она тянется к ярким, пьянящим вывескам клубов и баров, оставляя в спокойствии и тишине места, где порой по душе провести время Артему с Игорем.
  Они разложились на ближайшей к восьмиметровому вождю скамейке, буквально у него под плащом. Игорь раскладывал на импровизированном столе одноразовые тарелки, заполнял их колбасой и плавлеными сырками, нарезал дольками яблоко и аккуратно ломал темную шоколадку. Когда он закончил и поднял голову, Артем уже стоял около него с двумя белыми пластиковыми стаканчиками, наполненными виски. Он задумчиво смотрел вверх по проспекту фонарей, прямо туда, куда указывал своей огромной рукой памятник. Игорь взял из его руки один стаканчик и уставился в ту же сторону. Они не глядя чокнулись и молча выпили. Огненный виски волной тепла и дрожи прошиб тело. Игорь взял яблочную дольку, занюхал марлевый привкус напитка душистым ароматом яблока, зажевал алкогольную горечь и блаженно улыбнулся.
  "Скоро новый день. Скоро новое все!".
   Друзья сели на скамейку с противоположных сторон, ветер перестал быть холодным и порывистым, он вообще почти пропал, природа ложилась спать. Казалось, на эту ночь весь мир оставляет Игоря и его лучшего друга в покое. Артем совсем без паузы налил еще по пятьдесят грамм, стаканчики хрустнули пластиком, и они все так же молча выпили. Родственным душам не нужно говорить, чтобы сообщаться. Слова не нужны, чтобы передавать эмоции. Они оба понимали это так же, как понимали, что еще успеют вдоволь наговориться обо всем. А пока нужно помолчать, нужно впитать эту ночь и этот момент. Заметить и поблагодарить окружающий мир за благосклонный покой. Артём закурил, напитав воздух запахом ароматного табака. Дым от сигареты, наподобие мыслей Игоря, поднимался вверх, растворяясь в воздухе без следа. Эта ночь не принадлежала к прошлой жизни Игоря, как не будет принадлежать и новому миру. Ей тоже суждено раствориться в воздухе, не оставляя улик. Артём докурил и вновь наполнил стаканчики.
  Бутылка подходила к концу. Артем отвинчивал крышку, разливал остатки её содержимого и медленным захмелевшим голосом комментировал:
  - Первой бутылкой мы провожали твою старую жизнь, второй бутылкой будем встречать новую! А сейчас мы стоим где-то посередине - на распутье! И я, как твой друг, искренне хочу быть за тебя рад, но пока не могу. Не могу потому, что не во всем понимаю тебя. Не могу потому, что считаю, что это не лучший для тебя вариант. А еще не могу потому, что не уверен, что ты не тащишь туда багажа своей старой жизни, который тебе будет только мешать!
  Артём замолчал в ожидании ответа. С горлышка первой бутылки упали последние капли.
  Игорь тоже молчал. Как и утром, он пытался подобрать правильные слова, выудить самую суть. Артём видел это и поэтому не перебивал его мысль. Внимательному человеку не трудно увидеть разницу между тем, кто просто завис, и тем, кто усиленно гоняет потоки мыслей у себя в голове, пытаясь строить из них нужные конструкции. Все очень просто - это зрачки. У того, кто пытается создать что-то в своей голове, глаза бегают туда-сюда, как бегунок пряжи. Будто он выслеживает по скоростным магистралям сознания именно те мысли и идеи, которые необходимы ему именно сейчас, а не просто смиренно тонет в потоке своей временной замкнутости с застывшим взглядом.
  Собрав все мысли воедино, Игорь открыл Артему готовый сюжет. Он благодарил его за помощь, и за эти бесконечные предложения поехать под надзирательное крыло его друга в Таиланд, но по-прежнему был тверд и неуклонен от своего решения.
  - Понимаешь, все эти Таи, Бали и иже с ними - это для слабых, что ли. Мода менять одно безделье на другое. Человек привык думать, что пейзажи всех неудачников планеты выглядят, как вид из его окна, а пейзажи счастья, как картинки в телевизоре или интернете. Только он не думает, что картинки молчат и никогда не меняются, но сам-то мир не статичен. Новая философия дауншифтинга? Не смешите меня! Обретение себя путем познавания чужой культуры - это все, как школьные отговорки родителям, когда с утра тебе было лень вставать с кровати. Ты лежал и притворялся больным или врал, что тебе к третьему. Все эти люди, до сих пор "косят" от уроков, только теперь от уроков жизни, и прикрываются другими отговорками. У них типа новый смысл жизни - для себя; новые интересы - безделье в других пейзажах; новая философия - дзээгоизм. А на самом деле все по старому, только упаковано не в серую индустриальную обертку, а в кокосовый лист. Я так не хочу. Понимаешь, чтобы что-то бросить, нужно сначала чего-то достичь. А начать сдавать бабушкину квартиру, просерая деньги на минеты от маленьких желтых женщин, или заниматься заработком в интернете, спамить и растлевать слабые умы таких же лентяев, как и ты сам - это нихрена не дауншифтинг, это деградация. Та же самая работа на других дяденек, только под соломенной крышей и звуки диареи от рыбной диеты. Все то же самое, только за окном картинка с рабочего стола компьютера. Это дешевая ловушка для пустых, ленивых эгоистов, которые пытаются убежать от себя и любой ответственности. Жизнь там ничего не поменяет. Что здесь, что на маленьких островах люди думают о себе, как о особенных, отличных от всех, и громко об этом кричат. Разница лишь в том, что одни уже прыгнули в водоворот самообмана, сбежав в бунгало кормить москитов, а другие еще только собираются с духом. Да как они вообще смеют думать о себе, что они не такие как все, если изо дня в день они смотрят и слушают одни и те же каналы, станции и песни, листают одинаковые новости, смотрят одинаковые картинки, думают одинаковые мысли и мечтают одинаковые мечты?
  Игорь поднял руку со стаканом, Артем его поддержал. Виски обожгло губы и горло. Нервы немного расслабились, и уже спокойней Игорь продолжил:
  - Не хочу я так. Понимаешь? Я не хочу уезжать от жизни, я не устал от неё. Все наоборот - мне хочется жить. Я от себя устал. От себя - такого, как все. Мне не нужно укрытие под пальмами, мне нужна самореализация, нужно быть по-настоящему полезным, а не работать до конца жизни на больших дядек, покупая на их великодушные подачки то, что через телевизор навязло общество потребления. А в перерывах между этим заниматься мелкими бытовыми дрязгами и ложиться спать с тем, кому без всего этого не нужен, обманывая себя, что это и есть настоящая жизнь. И я только сегодня понял, почему меня так притягивало к тебе - ты не такой, как все. И ты намного сильнее меня. Потому что ты даже не пытаешься быть не таким, как все, а просто им являешься! - Игорь выдохнул и замолк.
  Снова наступила тишина. Вдалеке, мелькая проблесковыми маяками, пронеслась скорая. Пятница - время бытовых разборок.
  - А как же Ленка? Вы уже больше года в разводе, а ты до сих пор таскаешь её камнем в себе. Это же ежу очевидно. Не мог ей вещи отвезти. Но при этом отдал машину. Получается, все-таки бежишь от себя в какой-то мере. А твой бедный друг.. - Артём в шутку по-лакейски приклонил голову, - .. твой бедный друг сегодня по всему городу туда-сюда катался, сначала за вещами с машиной к тебе, потом через все пробки к ней, и обратно в офис. Она, кстати, про тебя спрашивала!
  - Да? И что же?
  - Да так, ничего. Как ты, с кем, куда и чего. В общем, ничего особенного.
  - А ты?
  - А я. Ну, а что я? Так же стандартно и ответил. Знаешь, мне все кажется, что это вопросы благодарного этикета. Хотя, думаю, ей было лучше тебя увидеть, а не меня. Чисто из спортивного интереса. Ничего личного. Знаю, ты говорил всегда, что вы разошлись, но на самом деле, это же она от тебя ушла. Ты ведь тоже, вроде как, особенный, а с особенными быть трудно. Сначала конечно интересно, а потом трудно. Твои плюсы оборачиваются твоими минусами. Люди не умеют и не любят ценить и разгадывать, они любят узнавать и пользоваться, или бросать - это ритм жизни, продиктованный списком потребностей, желаний, стереотипов.. Помнишь, как в загсе говорили "поддерживать друг друга в горе и в радости"? В горе и в радости - это когда что-то происходит, не важно, плохое или хорошее. Люди стоят там - у алтаря. Играет музыка, все нарядные и красивые, много цветов, пожеланий, родители плачут и всеми овладевает трепетная мысль - "да буду, конечно, буду поддерживать, чтобы ни происходило". Эта мысль прорастает и расцветает у тебя в голове, и ты каждый день ждешь - что-то должно происходить, желательно хорошее, но и плохое тоже пойдет, лишь бы ты мог доказать свою любовь и верность слову. И начинаешь забывать, что целая планета, как тело человека и его жизнь на семьдесят процентов, на целых две трети состоят из воды. А вода - это когда ничего не происходит. Это когда события уступают твою жизнь во власть чистым проявлениям чувств, без влияния внешних факторов. Когда ты можешь узнать себя и все свои чувства к себе и другим, схватиться за оголенные провода обеими руками, и узнать есть ли в них напряжение, или же чтобы оно было, нужно постоянно крутить педали событий. Ха-ха! Что за ерунда?! Мы готовились бороть происходящее, огонь и воду, а не скуку, не застой, не медные трубы. Мы настраивались преодолевать проблемы и радоваться победам вместе! А тут какой-то сраный застой, как в фановой трубе под раковиной, нас про него никто не предупреждал! Штукатуреная тетка с усталыми глазами в загсе, друзья и родители настраивали на бесконечный калейдоскоп ярких событий, которые мы должны преодолевать вместе в стиле Бонни и Клайда, а тут такое дерьмо! А кто в нем виноват? Ну, конечно же не я, я до сих пор готов все преодолевать, только нечего. Вон у других-то жизнь всеми красками играет, я на фото видел! Найду себе кого-нибудь нормального или нормальную, чтобы как у всех. Пошло оно все. Так и живем. И Лена твоя в эту ловушку угодила. А ты нет, ты же не такой как все. Ты эту ловушку одолел, правда, в одиночку. И попал в другую, в гораздо более страшную. В ловушку своих понятий и чувств, которые, оказывается, никому кроме тебя больше не нужны. Большинство людей рано или поздно попадают в это болото. Хотя бывают и исключения, но им мало кто верит, это все зависть.
  Игорь понял, под исключениями его друг имел в виду свою Ирку, они еще со школы были вместе, почти все прошли. А все, что не прошли - обязательно пройдут. Тут нет сомнений.
  - Дааа.. тут и добавить нечего. - Что-то дрогнуло у Игоря в груди. - Только немного не так. Сначала мы разошлись, во всем разошлись, а потом она ушла. Я, если честно, всегда верил в то, что родные люди могут расходится в чем угодно, в любом взгляде на мир, на вещи, на события, но только не в чувствах. А оказывается это не так. В общем, все как ты сказал. Она, как все, впитывала обрывками образы красивых фантазий о жизни, а я учил настоящую, чтобы украсить её потом. Для нее. Но в итоге все вышло так, как вышло. Остался сидеть с багажом больше никому не нужных "украшений", ведь они её именем все подписаны. И не выкинул вовремя, жалко ведь было. И их и себя.
  Игорь потряс головой, потер себя ладошками по щекам:
  - Так все! Проехали. Хрен с ней с машиной - не жалко, с собой мне её все равно не взять. Да и не продать, она же в залоге за ипотеку. А Лене же всегда хотелось, чтобы я ей машины дарил, как в тех историях из глянца. И да! Обещаю, что не буду брать с собой никаких камней, только позитив нового себя и то, что в сумки собрал. Для этого тебя и попросил вместо меня съездить, чтобы насилу мне ничего не напихали! - Игорь трудно, но искренне улыбнулся, с надеждой на свою же правду.
  Артём с хрустом свинтил крышку новой бутылки.
  ***
  Двери гостиничного входа периодически распахивались, оглушая улицу аккордами застольных песен. Корпоратив постепенно угасал. Пьяные мужчины, кто сам, а кто в сопровождении женщин, устало цокающих больными ногами на каблуках по асфальту, рассаживались по салонам терпеливых такси. Некоторые из мужчин выходили разобранные до состояния - "никакой", но умудрялись, путаясь в ногах, удерживать крепким хватом бутылки вынесенного из зала алкоголя, отпивая его прямо из горла, и кричать на всю улицу жизнерадостным матом. Их запихивали в такси, там они сразу опускали до конца окна, закуривая сигарету, вылезали наружу почти по пояс, и продолжали пить и громко со всеми прощаться. Водители, изображая непробиваемые гримасы, тяжело вздыхали, уточняли адреса и отправлялись в путь. Почти все маршруты вели через Т-образный перекресток двух широких проспектов у огромной площади с высоким памятником и поющими фонтанами, которые пока еще спали. На перекрестке машины веером расходились направо и налево. Таксисты и их не успевшие уснуть пьяным сном попутчики любопытно косились в центр площади, где прямо под монументом в полумраке и полном одиночестве бегали друг за другом, и пинали пластиковую бутылку два мужских силуэта. Они громко смеялись и радовались чему-то, как дети. Пассажиры авто закатывали в недоумении глаза, закрывали окна обратно, прячась от потоков холодного воздуха и ехали дальше по домам. В субботу надо отлежаться, в воскресенье отдохнуть, а в понедельник все снова встанет на привычные рельсы своих мест.
  Игорь с Артёмом закончили встречать новую жизнь около четырех утра. Пьяные и счастливые, они перебежали пустой проспект где попало, все так же задорно и по-ребячески веселясь, и пасуя друг другу пустую бутылку из-под лимонада. Проходя на стоянку мимо здания гостиницы, Игорь поднял голову вверх. Где-то там, на девятом этаже, свернувшись калачиком, спит молодая девушка из отдела бухгалтерии. Утром она проснется одна, и скорее всего, в жутком стрессе.
  - Бедная, бедная Лиза! - прошептал Игорь
  Артём услышал его, но не подал об этом виду, чтобы не смущать друга.
   Они вернулись на парковку к машине, чтобы забрать глобус, и вызвали такси. Машина Артёма приехала первой, он попросил водителя немного подождать, ему нужно было попрощаться с другом.
  - Старик, вот и все! На вокзал завтра поедешь один, справишься сам? - он усмехнулся, намекая на некоторую несамостоятельность друга.
  Игорь закрыл глаза, и молча кивнул в ответ: "Шути, шути так легче прощаться".
  - Да, Тём, надеюсь, справлюсь! Ты только не забывай, что обещал следить за моей халупкой!
  - Все будет, как надо! Не больше пяти гастарбайтеров на квадратный метр!
  Артем заглянул Игорю в глаза и закурил, дым снова ароматно растворялся в черном небе после каждого его выдоха. Беспризорная ночь подходила к концу. Она растает в тот момент, когда Артём докурит, пожмет своей цепкой рукой ладонь друга, и растворится на желтом такси в лабиринтах городских улиц. А пока они снова молчали. Прощались без слов, их уже итак было достаточно на сегодня. Игорь знал, что Артём не поедет провожать друга на вокзал, он считает это слишком сладким и сопливым занятием. Он лучше его встретит, когда придет время.
  Таксист нетерпеливо сигналил. Друзья вышли из прощального ступора, крепко обнялись. Женщины в самые трепетные поступки дружбы вкладывают нежность, а мужчины силу. Артем поднял свою клешню и сильно потрепал друга за волосы.
  - Держись там!
  - А ты тут!
  - Прощай!
  - Ни за что. До встречи!
  - До встречи!
  Красные огоньки такси скрылись за поворотом.
  Игорь сел на поребрик, выставив ноги перед собой прямо на проезжую часть. Он положил глобус на колени, обмотав себя шнуром вокруг шеи. От алкоголя у него кружилась голова, он крутил глобус, пока не нашел на нем Санкт-Петербург. Его родной город, здесь родились две его бабушки и один из дедушек, здесь они подарили жизнь его родителям, здесь же родился и он. Он любил свой город всем сердцем но, не смотря ни на что, пришло время прощаться. За одну секунду он проделал рукой путь в семь тысяч километров. Под холодной подушечкой его указательного пальца прятался Уссурийск.
  Зазвонил телефон, такси на месте.
  ***
  На часах далеко за полдень, в окно заливается солнечный свет. Очень хочется еще немного поваляться, но последние часы перед отъездом тратить на сон - преступление. Тем более нужно время привести себя в порядок и доехать попрощаться до родителей. Они давно в разводе и живут не вместе, без машины придется прокатать не один час. Игорь открыл отекшие веки, ему показалось, что он вот-вот ослепнет. Голова жутко гудит, такое впечатление, что ночь он провел на поляне под высоковольтными проводами и очнулся там же. В стакане ни капли воды - точно придется вставать. В голове всплывали сцены вчерашнего прощания. Он вспомнил, как попросил таксиста остановиться за несколько километров от дома и почти полчаса плелся по сонным улицам района с качающимся на шее глобусом, и о чем-то с ним разговаривал.
  Что может сравниться с магией пустоты утренних улиц, проспектов и парков? Ты идешь в гордом одиночестве, куда глаза глядят, и чувствуешь себя хозяином всего мира. Никто не мешает насладиться светом просыпающейся планеты, звуками и жестами протирающей ото сна глаза природы. В такие моменты ты снова становишься частью этого мира. Мира, где не надо плыть ни по течению, ни против него, потому что никаких течений на самом деле не существует.
  Игорь снова уснул.
  Из-за нескончаемых стрессов он всегда много и неспокойно спал. Но это был не сон настоящей усталости и физического утомления, а скорее аварийное отключение против нервного срыва. Знакомые завидовали ему и не понимали, как в выходные дни он спокойно спит до обеда, наплевав на все. И только единицы видели, как он засыпал, как его трясло и лихорадило. От стрессов мозг начинает работать, будто ядерный реактор, но так как у производимой им энергии нет реального выхода, мозг нагружает нервы. Так бывает всегда и у всех, если не давать выхода своей энергии. Она оборачивается против тебя же, мечется и вырывается всеми возможными способами. Караулит моменты, в которые ты не можешь себя контролировать, и начинает судорогами и холодным потом выходить из тела. Отключка в одной позе без сновидений больше походит на потерю сознания, чем на сон.
  Прошло больше часа прежде, чем Игорь снова очнулся. Душ, поздний завтрак через силу отравленного алкоголем пищеварения и бегом к родителям.
  Вернуться получилось очень поздно. Ну а что поделаешь? Прощание с родными, если ты уже не стоишь на перроне у пыхтящего поезда, никогда не проходит по расписанию. Сто пятьдесят грамм холодной горькой водки на прощание с папой, и столько же маминых горьких слёз. Первая с похмелья помогла почувствовать себя лучше, вторые заставили почувствовать себя лучше всех, пусть и с горечью грядущей разлуки.
  Обездвиженные зрачки и пустой взгляд. Калейдоскоп воспоминаний из всех предыдущих тридцати с небольшим лет жизни. Весы хорошее - плохое отставлены в сторону, вместо них сито важно - не важно.
  Что из прошлого можно назвать жизнью? А что счастливой жизнью? Что лучше укладывается в корзину воспоминаний? Что зависит от нас, а что нет? И, в конце концов, что управляет течением нашей жизни: наши поступки и наш выбор, или случай? А главное, кто делает нас теми, кто мы есть? Кто меняет нас и нашу жизнь? Те, кого мы хотим в ней видеть, или те, кто хочет в ней быть?
  Сирена сигнализации соседского авто вывела Игоря из транса. Крепкий приторный чай облизал губы и согрел тело изнутри. Игорь пробежал взглядом через всю кухню и коридор, осматривая походный рюкзак и пару багажных сумок. Вещи терпеливо ждали отъезда. Он брал с собой немного, и даже памятуя о вероятности больше никогда не вернуться к себе в квартиру, или вернуться только через многие годы. Игорь хотел брать с собой только действительно самое важное. И это касалось не только вещей. Лишние вещи, лишние мысли и тревоги привязывают человека, сковывают его и отбирают у него самого себя. К тому же не было еще такого случая, когда в долгом путешествии человеку удавалось бы предусмотреть все, что ему понадобиться в пути. Какой толк брать с собой шубу на случай морозов, если ты забыл о резиновых сапогах, и тебя смоет в сезон дождей, не дожив до зимы. Какой толк брать с собой мысли о человеке, который хочет вдохновлять в поход не тебя?
  Посиделки на дорожку закончились. До поезда всего ничего. В сумраке позднего апрельского вечера на высоте тринадцатого этажа одного из двадцати пятиэтажных тысячаквартирников нового жилого комплекса, в желтой палитре окон погас один квадрат света, еще через минуту под монотонный свист домофона хлопнула парадная дверь, и заворчал набирающий обороты двигатель такси. Так, в долю секунды, незаметно для других, и почти бесследно меняются судьбы людей. Словно резкий порыв внезапного ветра сдувает песок с пляжа где-то на ленивом Самуи.
  ***
  Вокзал пыхтел и парился. Сам царь Петр I приглашал людей выходить на перроны и начинать свое путешествие. У огромного табло стоял молодой человек с большим рюкзаком и двумя сумками на колесиках. Он щурился, отыскивая на нем свой поезд, чтобы узнать с какого пути ему предстоит уезжать. Вокзальному завсегдатаю, будь то сотрудник администрации, таксист или греющийся бомж, да и просто человеку, который хотя бы иногда путешествует на поездах, не составляло никакого труда определить в нем рассеянного новичка. Домашний человек бросается в глаза издалека. По всем его действиям и жестам видно, как он непривычен к свободе. Он неловко шагает, постоянно оборачивается, боится не туда пойти, сделать не то, и не тому довериться.
  Стоя у электронного табло в поисках своего поезда, Игорь выглядел именно так. В его руках лежали два билета. Первый: Санкт-Петербург - Москва, второй: Москва - Уссурийск. Все места - плацкарта. Так надо. Хватит закрываться от жизни и людей. Чужие судьбы так же далеки от нас, как звезды от глаз астрономов, а это неправильно. Нужно узнавать этот мир, узнавать себя, узнавать людей вокруг. И не по цифрам и буквам в их документах, и тем более не по анкетам в интернете. Время шло, а он так и стоял истуканом, выпячивая глаза, и сокрушаясь тому, что никак не может найти свой поезд и стесняется попросить кого-нибудь о помощи. Мысль напряженно работала, взгляд бегал по табло вниз и вверх, пока он, наконец, не увидел в самом верху яркую строчку "Прибытие". Игорь поразился своей невнимательности и завертел головой в поисках нужного табло. Как это обычно и бывает, почти сразу оно нашлось совсем рядом, а информация об отправлении нужного поезда горела самой верхней строкой. У него оставалось двадцать минут.
  Как бы не хотел Игорь скорее добраться до своей новой мечты, сбежав от всех этих хищных дел и людей, тоска все-таки настигала его. Последние метры по платформе он вышагивал в темпе старого замечтавшегося дедушки. И хоть именно что-то плохое, что-то, чем мы в жизни не довольны, толкает нас вперед, заставляет двигаться дальше, но уходя, наша память сохраняет только хорошее, что было в том месте, которое мы оставляем. И в минуты прощания именно о хорошем дарит нам ностальгию. Игорь вспоминал свое детство, образы любимого города, родные морщинки мамы и папы, льющийся смех бывшей жены, добрую улыбку Артема, физиономию смелого малыша Вити в фисташковом мороженом и робкий взгляд Лизиной нежности.
  Поезд тронулся, сердце Игоря сжалось - назад дороги нет. Счастливого пути!
  Волнение снова ухватилось за нервы и кружило голову, в которой хаотично метались отколовшиеся от смысла мысли. Игорь решил как можно быстрее застелить свою полку и лечь спать. Лежа под клетчатым ворсовым одеялом, стало легче и уютней. Перед отключением он несколько раз дернулся, падая в обрыв сознания, и провалился в пустой сон, как вор в давно закрывшийся прокат фильмов..
  
  В ушах нарастал звенящий звук, сопровождаемый гулами открытого окна.
  "А-а-а. Опять эта работа. Звон будильника сведет меня с ума.. Так. Стоп! Сегодня же воскресенье! Значит, я просто забыл его отключить!".
  Не открывая глаз, чтобы не вспугнуть сон, Игорь судорожно искал свой телефон, спросонья даже не вспомнив, что тот играет совсем другой мелодией. Наконец, он нащупал телефон, нажал вслепую по очереди все сбрасывающие комбинации, но тошнотворный звон не умолкал. Тогда Игорь, приходя в бешенство, открыл глаза, дабы уже точно найти и разделаться с раздражающим источником звука, но увидел в нескольких сантиметрах перед глазами только белую стенку. Дыхание сперло. Кроме того он ощутил, как его спальное место мерно, но очень заметно ходит ходуном. Он повернул голову наверх и обнаружил там совсем низко нависающую белую полку точь-в-точь, как стенка. Тут Игорь чуть было не запаниковал ("Замуровали демоны!"). В последний спокойный вдох он все-таки повернулся на правый бок и увидел перед собой такой же отсек с мирно читающим книгу мужчиной. А под собой нижние полки плацкарты, на которых сидели двое маленьких пацанят. Именно они и были виновниками его тревожного пробуждения. Один из них выглядел года на четыре, второй - чуть постарше, лет на шесть. Тот, что помладше звонко мешал в стакане ложечкой чай. Хоть сахар давно растворился, мальчик продолжал забавляться. Его старший брат в это время громко играл на телефоне в какую-то стрелялку.
  Игорь ужаснулся сам себе. Как можно было в одну неуютную ночь заспать память о деле всех последних месяцев. Ну да ладно, хорошо все-таки, что это не сон, и он в пути и уже подъезжает к пересадочному пункту.
   ***
  Столица встретила холодно и хмуро. Она давила абсолютно на всех. Заливая тяжелым оловянным дождем, простукивала купола зонтов и церквей, прохожих и прихожан. Со всех улиц прямо на площадь трех вокзалов стекались грязные потоки воды. Все вокруг изменилось с момента, когда он был здесь последний раз. Москва почернела и пропахла запахами гангрены. Прекрасный город превратился в богатого больного князя, которого никто не желает лечить. К нему съехались все, даже самые дальние родственники, они переодевают и моют его пролежни, безнадежно разводя руками - это все, что для Вас можно сделать. На самом же деле каждый из них всеми правдами и неправдами желает приблизить его смертный час. И когда тот час настанет, они жадной стаей шакалов накинутся разрывать его наследство и наследие. К горлу Игоря подступила тошнота.
  Первый раз за все последнее время он не знал, как перевести свои мысли на позитивный лад. Столица никогда ему не нравилась, она давила на него своей суматохой и высокомерием. Но это ведь всего лишь её характер. Никто не заставляет тебя в обязательном порядке ездить на поклон к своему сварливому дядюшке. Но сейчас он болен, это очевидно. И, несмотря на всю несносность дядюшкиного характера, ни в коем случае Игорь не желал ему зла. Тем более в таких страшных проявлениях.
  Минуя запахи мочи, затхлости и шаурмы ("Шавермы, черт возьми"), Игорь вырвался на простор шумного проспекта, и, преодолев несколько сот метров, укрылся в пиццерии. Здесь было тепло, светло и более-менее пристойно угощали. До поезда оставалось четыре часа. Весь свой багаж он оставил в камере хранения с расчётом на то, что после еды у него прибавится сил, а с ними придет и хорошее настроение. И он все-таки сможет пару часов проболтаться по памятным для себя московским скверам и улочкам, найдет в них ту звонкую, величавую столицу, какой запомнил и зауважал её когда-то.
  После возможно последней полноценной трапезы в ближайшую неделю, а то и больше, Игорь действительно почувствовал в себе силы и настроение для прогулки. Времени навестить все желаемые места было не достаточно, поэтому он решил прогуляться по самому первому маршруту своего самого первого самостоятельного визита в столицу, с момента которого прошло уже долгих пятнадцать лет.
  Игорь сел на красную ветку, проехав одну станцию, вышел на Чистых Прудах. Его тяготил страх разочарования от сравнения своих первых ощущений этого места, когда он приехал сюда искушенным подростком-десятиклассником и сейчас, когда он стал в два раза старше и скучнее. Ведь за все эти годы они оба без сомнения изменились, оставаясь похожими на прошлых себя лишь только в общих чертах.
   Он ступил в парк, и как это ни странно, тот открылся Игорю в своем самом чистом цвете. Именно так, как он всегда мечтал видеть вещи - глазами пятнадцатилетнего подростка; затаив дыхание, с восхищением, не торопясь, опасаясь пропустить и не запомнить самую пустяковую мелочь. Каждый раз, как новый, никаких сравнений. Стрелки часов крутились, но Игорь перестал за ними следить. Он увлеченно изучал Чистопрудный бульвар; свернув на Покровке к Китай-городу, считал встречных симпатичных девушек, и, осторожно проследив по Лубянке, развернулся обратно на Мясницком переулке, рассматривая по дороге соблазны витрин его домов. Вернувшись к метро, он с удивлением обнаружил, что до поезда осталось меньше часа. Снова нужно торопиться на вокзал.
  "Прощай последний мегаполис, прощай цивилизация! Выздоравливай Москва, выздоравливай Белокаменная!"
  Игорь стоял мокрый до нитки от непрекращающегося ни на секунду дождя и улыбался.
  ***
  Маршруты поездов самого дальнего следования примечательны тем, что в отличие от своих собратьев, которые не уезжают за пределы тысячи или чуть больше километров от одного крупного города в другой, в них, как правило, не бывает такого количества пассажиров и такого постоянства их пребывания. Из Петербурга в Москву следуют набитые под завязку составы. Это города-миллионники, они находятся всего в семистах километров друг от друга. Отъезжающие в гости или на экскурсию из одной столицы в другую (или из других крупных городов европейской части России, таких как Нижний Новгород, Ярославль или Рязань) пассажиры точно знают, что успеют обернуться туда-обратно за отведенные им несколько выходных дней. С первой минуты в таком составе, ты уже точно видишь почти всех, с кем вместе сойдешь на шумном перроне конечной остановки по прибытии. В поездах же, тянущих свой путь в два, три и более раз дальше, все обстоит совсем не так. Там работают другие законы интеграции и переселения пассажиров по вагонам, другие люди заполняют полки своих купе и плацкарт. Все абсолютно по-другому. И если кто-нибудь, ни разу не бывавший дальше Золотого кольца, вдруг возомнит, что знает Россию, в тот же момент он провалится в бездну заблуждения и невежества
  Да. Все знают, что Россия - огромная, великая и разная. У всех в школе была география и история Отечества. Каждый разыскивал на контурных картах Уральские горы, Байкал и Енисей, писал контрольную про Великие города-Герои, Русско-Японскую войну и Промышленную революцию второй половины позапрошлого века. Но это все не то. Эти знания не позволяют узнать жизнь одного человека, увидеть его душу, прочитать о его судьбе, а вместе с ним и о судьбе, содержании и участи остальных - таких же, как он подавляющих миллионов людей и непротоптанных модой километров восхитительных, самобытных дорог не европейской части Родины.
  За все время в пути места вокруг Игоря то пустели, то заполнялись людьми. Они закидывали свои баулы в "гроб" и на третьи полки. Некоторые из них здоровались и прятали взгляд в окно, или отворачивались и ложились спать. А некоторые пробовали завести дружеский разговор, рассказывая о том, как дела у них в селе, как несутся куры и доятся коровы, спрашивали, как дела в столице, как там президент и помнит ли он про маленькие глухие деревушки и их обитателей. Эти люди, "окали", "акали", "гэкали", растягивали речь и тараторили, употребляя давно забытые большими городами слова и фразеологизмы. От них пахло свежим хлебом, отсыревшими тряпками, терпким табаком, речной рыбой и, конечно же, парным молоком. Кулаки их были словно молоты, а глаза разливались синими озерами, зелеными бесконечными полями, и черными беззвездными ночами. Кто-то ехал в одиночку, кто-то с детьми. Они доставали домашнюю еду, приготовленную в дорогу, перезимовавшие компоты и консервы, двигали их на середину стола, предлагая угощаться всем соседям. Тогда начинала хрустеть и ломаться фольга, в которую были бережно завернуты запечённые окорока, по стаканам журчал и плюхался целыми ягодами клюквенный морс. Руки людей блестели жиром, а глаза счастьем. Во время еды следовало почти неизменное: "А может по пятьдесят? За знакомство!". Всякий раз Игорь отказывался, хоть это было не так-то просто. Он очень долго осваивался в положении путешественника в новый мир и пока еще слабо ему доверял. И тогда соседи сдавались и успокаивались, наливали себе, но все равно пили за здоровье всех, а за здоровье не пьющих вдвойне. Звенели стаканы, ругалась колючая проводница, а поезд катился все дальше и дальше. Игорь слушал рассказы своих подвыпивших попутчиков о том, как единственный трактор на поселке застрял в поле, как спасали деревню от лесного пожара, сколько уродилось картофеля в прошлом году, сколько курей задушила лисица за зиму, или как начальник колхоза на свадьбе спьяну разбил жениху рожу. А еще как трудно выучить детей, когда единственная школа находится в тридцати килОметрах от дома, а весенний паводок разлил реку на двести метров вширь, или о том, как к единственный в округе магазин раз в две недели завозят самое необходимое - хлеб, яйца, муку, масло, и не дай Бог до этого дня на почте тебе не успели перевести пару тысяч зарплаты, пособия, или пенсии.
  Игорь слушал их истории, но про себя молчал. Кому из них интересны, ну или хотя бы просто понятны истории о том, как в больших избалованных городах мужчины и женщины в строгих дорогих костюмах с утра до ночи, почти без сна бегают за прибылью, выгодой, деньгами, бонусами, известностью, популярностью и властью. Калечат себя и других, кусаются из-за всего подряд, как настоящие беспощадные акулы. А чего ради? У них есть все, но нужно еще больше. Акулы не умеют останавливаться, они всегда плавают и жрут, если акула останавливается - она тонет. Там давно позабыли, что они на самом деле не акулы, а люди, а человеку для счастья многого не надо. Поэтому на все вопросы о своей жизни Игорь отвечал, что Кремль не сгорел, Эрмитаж тоже на месте, в Ленинграде дождливо, Москва действительно растет и ширится, а войны или революции не предвидится. И потом все вместе гадали, почему даже после введения санкций на импорт, в когда-то огромных и перспективных колхозах на нераспаханных, бескрайне-плодородных полях до сих пор ржавеет полтора нерабочих трактора.
  За окном мелькали пейзажи Кунгура, Ишима, Юрги, Тяжина, Уяра, Зимы, Байкальска, Приисковой, Свободной, Теплого озера, Верина, Мучной и еще порядка полутора сотен станций и платформ. А за ними в глубине многих сот километров, вдали от железной дороги стояли маленькие, забытые, занесенные и оторванные от мира села и деревушки. В них родились и жили эти самые люди с большими сердцами и трудной судьбой, которые своими лопатоподобными ладонями тушат лесные пожары, черпая воду прямо из разлившихся на сотни метров рек, не боясь ни сгореть, ни утонуть. А после непроглядно-синими вечерами укладывают своих детей спать в этих же самых нежных ладонях. И сейчас они вместе или по очереди садились рядом с Игорем и рассказывали ему свои судьбы. И с каждой историей он становился чуть более настоящим, чуть более человеком.
  В один из таких дней, в середине пути ему пришла долгожданное смс от другого пусть и по-своему, но настоящего человека. Писал Артём:
  "Привет Игорьку-защитнику вселенной! Надеюсь у тебя все хорошо? Пиши. ЗЫ. Прости дружище, я все-таки не выдержал и по секрету проболтался на работе одному очень важному человеку о твоем отъезде. Скоро он должен с тобой связаться. Надеюсь, ты не будешь на меня в обиде. Ты же знаешь - я желаю тебе только самого хорошего! ЗЗЫ. До связи; ".
  Игорь ничего не понял, поэтому даже не знал злиться или удивляться на эту загадочную смс. Он хотел отправить ответ, но сигнал в тех местах появлялся так же быстро, как и исчезал. Пропадал на многие на часы. Так и случилось в тот момент.
  Ночью все встало на свои места. Телефон снова завибрировал и тихонько запищал, на экране загорелась уведомление о новом смс с незнакомого номера. Игорь открыл сообщение и прочитал:
  "Здравствуй, дорогой Игорь! По правде говоря, очень боялась тебе писать, потому что сегодня вечером обходилась без шампанского) Артем мне все рассказал, ты только не ругайся на него! Я в шоке(( Ты так далеко(( Артем сказал, что возможно, через какое время ты разрешишь мне приехать тебя навестить. Только мне нужно сначала научиться варить борщ на костре, есть сырого лосося или лося, и правильно заворачиваться в лошадиную тушу для сна и зимовки.. Дурррак!! Надеюсь на твой скорейший ответ! Целую. Лиза.".
  Игорь тихонько чертыхнулся на друга и снова спрятал телефон под подушку. Там, где он едет - сейчас почти утро, а значит в Питере уже ночь.
  "Утром отвечу..".
  Он отвернулся к стенке и только тогда трогательно улыбнулся.
  ***
  Он вошел в вагон на третьи сутки пути. Тогда Игорь и подумать не мог, что этот человек принес ему очередной урок. Урок о том, что иногда нужно не только сидеть и слушать, а еще и говорить, открывать душу. Лишь открытые души могут понять друг друга. Нужно общаться с незнакомцами. Быть осторожным, но никого не бояться. Нельзя всю жизнь общаться с несколькими десятками, или пусть даже сотнями знакомцев, а от остального мира держать блокаду. Наша планета - территория незнакомцев, их почти семь с половиной миллиардов, и у каждого из них есть что-то, что может сделать тебя лучше.
  В получасовую остановку на станции Новосибирск-главный Игорь вышел из стремительно пустеющего вагона, ему нужно было пополнить запасы воды и провианта, и, если повезет, съесть что-нибудь хоть отдаленно похожее на домашнюю еду. По возвращению его ждал новый гость. Он развалился на нижней полке, облокотившись на стенку вагона возле окна. Рядом лежала его огромная спортивная сумка. Незнакомец вытянул ноги в грубых ботинках сорок четвертого или сорок пятого размера, заняв ими весь узенький проход между сиденьями. Было видно, что он не спит, а просто переводит дух, расслабляясь с дороги. Под закрытыми глазами неустанно бегали зрачки.
  Когда Игорь подошел поближе, тот просто открыл глаза, молча обвел его с ног до головы взглядом и снова зажмурился. Наглость этого человека сражала наповал. Игорь на правах основного и самого опытного жителя всего вагона ожидал от него большей скромности и большего уважения к себе. Тем более, по его четырехдневной щетине, растянутым штанам, мятой майке и старой кофте поверх нее, а так же по полному отсутствию в руках какого-либо багажа, кроме мешка с булками, водой и бич-пакетами, совершенно не трудно было догадаться, что он не только что отправился в путь.
  Новый попутчик продолжал сидеть вразвалочку, заставив ногами проход. А Игорь, все еще не двигаясь с места, разглядывал его огромную тушу, прикидывая свои дальнейшие действия. На вид ему было сорок лет или больше, он выглядел крупно и сурово.
  "Занесло на мою голову!".
  На всякий случай Игорь решил пока что быть с ним поосторожнее. Он поставил шуршащий пакет с едой на полку, скинул кроссовки, и сам тоже, забравшись на свою противоположную полку, аккуратно на четвереньках прополз поближе к окну. Он хотел одеть тапочки, но обнаружил их задавленными под ботинками здоровяка. Не зная, как правильно поступить, он просто нагнулся и начал вытягивать из-под того свою сменку. Здоровяк это почувствовал, приоткрыл глаза и зашевелился.
  - Ну чего там? - его голос звучал подобно кашлю оперного певца или звуку трубы полкового оркестра, возвращающегося с поля боя.
  Игорь слегка смутился.
  - Уважаемый, Вы на мои тапочки ноги сложили!
  - Пардон! - неуклюже запела труба.
  Он поднял ноги, и Игорь наконец-то достал и одел свои черные резиновые шлепки.
  - У меня колени болят! А тут еще в этой маршрутке сорок минут на крохотном месте ютился. Эти китайские автобусы, блядь, на китайцев рассчитаны, а не на сибирского мужика. Хрен ли их нам ввозят?
  Казалось, этого человека невозможно смутить. С первых фраз он ворвался в общение, будто знал Игоря лет десять минимум. Никаких стеснений и ужимок, при этом в рамках приличия, но за гранью культуры.
  - Кстати меня Серегой звать, а не Уважаемым!
  Серега встал во весь рост и протянул Игорю свою ладонь сковороду. Теперь он точно мог оценить масштабы своего нового попутчика. Тот был на пол головы выше и минимум на двадцать пять килограмм тяжелее его, хотя сам Игорь тоже был отнюдь не малышом.
  - Игорь!
  Они поздоровались. Могучая рука Сереги до хруста сжала ладонь Игоря.
  - Еще раз: Серега и Игорь! Будем знакомы! - повторил здоровяк.
  В его тяжелом, жгучем дыхании по воздуху разнеслись ароматы терпкой водки. Игорь насторожился пуще прежнего.
  Они снова расселись по своим местам, и Серега начал разбирать свою сумку, доставая из нее необходимое, чтобы спрятать остальное под сиденье. Потом он ушел курить, и, спустя минут десять, приволок за собой грубый шлейф запаха крепких сигарет, и снова принялся копаться в своих вещах. Несколько раз он шумно уходил воспитывать проводницу, потом умыться, и еще раз или два покурить. Игорь разнервничался и задремал. Засыпая, он слышал звук громкого угловатого голоса и движений своего нового соседа.
  "Надеюсь, ему не надо слишком далеко ехать, и он скоро сойдет.".
  
  Сквозь сон послышался смех. Он нарастал, как звук приближающегося оползня. Игорь открыл глаза. Было еще не слишком поздно, но за окном уже смерклось. Желтый свет лампы ударил прямо в глаза. Игорь щурился и почти ничего не видел, зато продолжал прекрасно слышать громоподобный смех.
  С противоположной стороны сидел Серёга. Опершись рукой в лоб, он разгадывал сканворды и читал анекдоты. Видимо, он взял газету у проводницы, это было классическое вокзальное издание веселого огородника, что-то вроде Тещиного Языка или Зятька. Игорь приподнялся на своем спальном месте так, что его голова показалась из под уровня стола, и недовольно посмотрел на своего соседа, протирая заспанные глаза. Тот заметил его сонную физиономию, оторвался от газетки и сквозь смех сказал:
  - О-о-о! Игорян! Проснулся наконец! Как раз уже хотел тебя будить, а то ночью не уснешь! Послушай, анекдот вычитал: "- Милый, ты не знаешь, где наша книга "Как прожить сто лет"? - Я её сжег - теща хотела взять почитать!".
  Серега закончил читать анекдот, и оползни снова покатились по вагону. Сквозь смех он все повторял отрывочные "..теща ха-ха..", "..сто лет.. хо-хо", "..сжег..аха-х..".
  Игорь натянуто улыбнулся, изобразив что-то вроде насмешки, хотя относился к подобному юмору, как принцесса к мытью полов в общественном туалете.
  - Ну что. Я курить, а ты готовься к ужину!
  Пока Игорь, собираясь умываться, соображал, что ему ответить, сосед уже нашел пачку своих тяжелых сигарет и проследовал в тамбур.
  По возвращению из туалета, в купе было не зайти, весь проход занимало массивное тело Сереги, который ворошил свою сумку и что-то из неё доставал и перекладывал.
  - Погоди пару минут! Вон сбоку посиди! - он указал на свободную боковуху напротив, - Ну, или постой, насидимся еще, сосед!
  - Как скажешь, сосед! - раздраженно передразнил его Игорь и плюхнулся на свободное место.
  Через пару минут Серега действительно закончил все свои дела, довольно уселся и позвал Игоря занимать свое место.
  - Садись, сосед! Мы с тобой уже познакомились, а сейчас узнавать друг друга будем!
  Маленький стол был заставлен чуть ли не с горой - тушенка, квашенная капуста, соленые огурцы, селедка и килька в томатном соусе, маринованные грибы, сыр, колбаса, несколько пирожков, морошковый компот. Весь этот натюрморт соблазнительно блестел в собственных соках и разносил по купе пряные, пьянящие ароматы. Желудок Игоря заурчал котом-подхалимом и начал предательски тереться о живот, уговаривая хозяина принять аппетитное приглашение.
  - Почти все домашнее! Угощайся! Только сначала покажи, руки помыл? - здоровяк снова залился басистым смехом. Чувство юмора у него было явно специфическим. Сибирским что ли.
  Игорь наткнул на вилку колбасу для бутерброда с хлебом и уже хотел было его съесть, как вдруг послышалось громкое:
  - Стоп! Самое главное забыли!
  Серега нагнулся под стол и изъял оттуда стеклянную бутылку с прозрачной жидкостью. На ней не было этикетки, но догадаться, что в ней плескалось, было не трудно.
  - Сначала по пятьдесят для аппетита! - Серега воодушевленно потер ладонью по животу, наливая водку в граненые стаканы.
  - Не-не-не! Я не буду! - неуверенно замотал головой Игорь.
  - Как это - не будешь? Будешь еще как! Тебе просто необходимо немножко употребить, чтобы расслабиться, а то сидишь как в жопу вые.. - Серега осекся, улыбнувшись своей бестактности, - В смысле, как в воду опущенный! Немного нашей сибирской водочки тебе точно просто необходимо! Да ты только понюхай! - он поднес стакан к носу Игоря, - Натур продукт! На кедровых-то орешках! Для здоровья, опять же, самое оно! Я тебе это, как врач говорю.
  Игорь недоверчиво усмехнулся.
  - Правда, врач? И какой же направленности? Травматолог?
  Серега рассмеялся, оценив не очень тонкий намёк.
  - Ты сначала выпей, а я уж потом скажу! - он подмигнул Игорю и еще раз протянул стакан в его сторону.
  Пришлось выпить. А потом еще и еще. Правда, Серега так и не рассказывал, что он за врач такой, говорил - Игорь еще не готов это услышать. Поэтому они общались обрывочно - ни о чем, в основном сибирский гость зачитывал анекдоты из своей дурацкой газетенки и смеялся. В какой-то момент они начали цеплять и Игоря. Не то, чтобы он проникся подобным юмором, но тот идиотизм, который они собой олицетворяли, однозначно начал приводить его в восторг. Разумеется, он неразрывно связывал это преображение с чудотворным действием алкоголя.
  - Ну, так что, ты так и не скажешь, что ты за врач?
  Серега улыбнулся тугими складками своих чуть полных щек:
  - Диплома врача у меня, конечно, нет, но первую помощь оказать могу не хуже них!
  На секунду он стал таким серьезным, каким Игорь его еще не видел. Он вертел свой стакан в руке, потом резко поставил и предложил выпить еще.
  - А ты сам-то учился где? А то сидишь всю дорогу, бренчишь чего-то, физиономию корчишь, как президент на прямой линии с чужим народом!
  Игоря задела такая постановка вопроса. Весь день его сосед поведением напоминал татаро-монгола в православной церкви, а теперь имеет наглость кого-то подтрунивать на тему неоправданного высокомерия.
  - Международные отношения, паблик релэйшншипс! - бросил вызов он.
  - Э-м-м.. - недоуменно отозвался собеседник.
  - Международные отношения и связи с общественностью!
  - А-а-а! Ясно! - улыбнулся Серега, - Ну тогда мы с тобой, получается, почти коллеги, что ли!
  Игорь подумал, что он опять пытается неловко шутить.
  - Да? Здорово! И где же ты учился?
  - Ну, так я же говорю! Тоже, как его там, бля? О! Паблик релэйшншипс! - Серега снова улыбался.
  - Ничего не понял! - Игорь растерялся в догадках.
  - Ну, а чего же тут непонятного? Я после школы, как восемнадцать стукнуло, в армию пошел, у нас в селе выбор не большой. Сначала в учебку закинули, а потом в Чечню. Там как раз первая компания шла. Так вот я всю службу по горам бегал, чехов гонял! Тоже, считай, международные отношения и связи с общественностью! - Серега посуровел, это выглядело впечатляюще, но беззлобно. - У каждого времени свое образование. Кого-то в институтах учат не пойми чему, точнее, не пойми для чего, а кого-то сразу на практику, в реальность. И это еще не ясно кому меньше повезло. Вообще, про относительность везения, я целую лекцию могу прочитать, мне её пули насвистели.
  Серега заметил, что Игоря слегка нагрузила его речь, и дабы разрядить обстановку, он дружелюбно ему подмигнул и налил еще по одной.
  Этот момент с ног на голову перевернул все представление Игоря о своем собеседнике, которое он активно зарабатывал все предыдущие часы. Ему стало интересно получше узнать и про войну, и про него. Но Серега неохотно отвечал на вопросы, все больше отшучиваясь своим угловатым юмором. Разговор на эту тему совсем развалился после того, как Игорь спросил, куда он держит путь и зачем. Тот ответил - в Красноярск повидать друзей.
  - Так мы в Красноярск приедем - совсем рано утром, твои друзья наверняка еще спать будут!
  - Конечно, будут. Они оба уже ровно двадцать лет спят и никуда не двигаются. Их шестнадцатого апреля девяносто шестого в Аргунском ущелье пули спать уложили. Вот я теперь каждый год езжу проведать, как они там. Спят. А потом к семьям извиняться, прощения просить! - Серега закашлялся, - Только им это прощение никогда и не нужно было, тем более от меня, я же ни в че мне виноват, и они это знают. Да я все равно вину чувствую и живу с ней каждый день! - Серега уставился в никуда и снова налил, - Вот и говорю тебе про относительность везения. Меня там пули пожалели, а их забрали. Вроде, ясно кому повезло, а кому нет. Но выходит так, что они сразу отмучались, а я до сих пор с собой этот день ношу..
  - Прости, я не..! - Игорь пытался подобрать слова извинения, за свою случайную неаккуратность, но не мог.
  - Да, что ты, сосед, извиняешься-то? - Игорь опять натянул на лице стрелочки ироничной улыбки, - Прямо как я! Оба не виноваты, но извиняемся! - он еще немного подумал и продолжил, - Хотя знаешь, у каждой медали две стороны - не бывает по-другому. Я теперь знаешь, как жизнь люблю? Война быстро учит. Некоторые и за сто лет так не умеют жизнь любить и ценить. А там одной горячей точки достаточно, одного боя. А то и меньше. А ты говоришь... Институты.. паблик релэйшншипс..
  - Это точно! - глубоко вздохнул Игорь, - Я как раз из тех, кто тридцать лет жизнь любить не умел. И тратил.
  - Так ладно, отставить! - приказным тоном выпалил Серега, - Разговоры о войне с этой минуты мы прекращаем! Я сейчас иду курить, а ты пока налей-ка нам еще! Вернусь - будешь рассказывать, где ты и чего не умел, на кого тратил, и что вообще в этом поезде позабыл.
  Он ушел, и одновременно с его уходом в вагоне погас общий свет, погрузив купе в полумрак, освещенный лишь тусклыми лампочками для чтения.
  В вагон залетел шлейф никотинового запаха, послышалась тяжелая поступь и, наконец, в проходе появился сам Серега. Он осмотрел купе так, словно видел все в первый раз, потом сел, выждал паузу, пока его сосед перестанет копаться в телефоне, и спросил:
  - Ну и что ты там потерял? Убирай его давай! С задачей справился?
  - Так точно, все выполнил! А в телефоне смс-ку писал, но уже закончил! - Игорь уже не раздражался хамоватой манере общения этого человека.
  Даже не смотря на то, что Серега наложил вето на тему его службы в армии, разговор лился легко и непринужденно. Игорь вспомнил Петербург и Артёма, когда они собирались "у вождя" и разговаривали обо всем. Обо всем, кроме работы. Иначе можно влететь на обед. Он рассказал эту историю Сереге, тот пожал плечами, не находя в ней ничего особенного. Зато зацепившись за эту ниточку, начал раскручивать его на рассказ о своей работе.
  - Тебе будет не интересно! - настаивал Игорь.
  - Главное, какие выводы я смогу для себя сделать из твоего рассказа!
  Игорь пустился в нудный монолог о компании, производящей аккумуляторы и другие энергоносители, мрачное здание, большой плакат с полуголой моделью и рекламным слоганом, и про то, какие функции выполнял он сам. Еще он рассказал про акул своего дела, которые днем безжалостно рвут все на своем пути к непонятной цели, которую им никогда не достать, а по ночам плачут по-детски навзрыд, потому что выбрали не ту цель и всю жизнь занимаются не тем, просто оттого что ничего другого не умеют, а начать все заново страшно. Ведь главное в жизни - стабильность. Пусть и дерьмовая, зато никаких сюрпризов.
  Серега слушал его рассказ, не проявляя вообще никаких эмоций. Он был гораздо более тонкой натурой, чем казалось на первый взгляд. Этот человек чувствовал - лучшее, что он может сделать для Игоря - вывести его на разговор, чтобы тот мог выдохнуть из себя то, о чем обычно молчал, и сгустки этого молчания не прокисали где-то внутри него, отравляя его дух.
  Когда Игорь закончил, Серега сам принялся рассказывать о себе. И в отличие от собеседника, начал с того, что после службы встретил девушку своей скромной мечты и через пару лет они переехали жить из деревни в Город, и там у них родилась умница дочь. Сейчас она заканчивает школу и собирается поступать в институт. Они с женой хотят, чтобы она училась в Питере, и сейчас откладывают деньги.
  - Не, ну а что ты думал, я сам эти грибы мариновал, или может компот варил? - Серега снова смеялся, - Не, брат, сибирского мужика на кухне не запирай, он - добытчик!
  Игорь слушал, и на сердце у него становилось светло. Он смотрел в зеленые, как березовый лист глаза, наблюдал детскую искреннюю улыбку на суровом лице и думал - сколько же души у этого человека. Как он щедр, открывая её первому встречному. Это совсем ничего ему не стоит, хотя душа - возможно, самое дорогое, что у нас есть. Вот оно как бывает. Если жадничать, твоя душа пропадает, а если делиться, то её у тебя только больше становится. Он улыбался, и всё слушал и слушал.
  Серега работал где-то в Восточной Сибири на нефтедобывающем предприятии. Работа вахтенная по полгода. То есть шесть месяцев работаешь, а шесть в отпуске. Работа тяжелая, на самых трудных участках. Он рассказывал про быт в общежитии, сибирский мороз и радость возвращения домой к родным. Говорил, что в Сибири есть такие места, куда только на вертолете долететь можно, а все вертолеты - старички. И вечно пьяные летчики летают исключительно за пузырь, а у тебя другого выхода нет, и ты сидишь на борту и каждый раз думаешь: долечу - не долечу.
  А потом Серега вышел в проход между купе и начал рассказывать про оленей, сопровождая свои истории жестикуляцией, словно они с Игорем играли в игру "Крокодил".
  - Ты понимаешь, это только в кино и мультфильмах олени большие, величавые, с огромными рогами, а на самом деле олень, ну он.. - Серега задумался, - В общем, реально Олень! Они придурошные и неадекватные. И те, которые сами по себе бегают, и те, что прирученными считаются. Еще и страшные к тому же! Мелкие, как пони, шерсть клочьями лезет, как у лишайных собак, а чтобы встретить оленя с двумя рогами - так это вообще счастливый случай. Да и не рога это вовсе, рогатки какие-то! Они же бодаются друг с другом постоянно и ломают их. Так ты представляешь, идешь себе вечером после смены отдохнуть, сил никаких, а тут тебе навстречу такой мутант бежит - глаза неадекватные, язык на бок свисает, сам весь ободранный, рогом себе дорогу пробивает. И ты идешь и думаешь - что же он сейчас выкинет? - Серёга запрыгал в проходе с ноги на ногу, приставив к голове одну пятерню в форме рога, - Они же когда рога себе ломают, драться не перестают, просто бошками бьются. Вот все мозги свои оленьи себе и отбивают! А обижать их жалко! Это ведь грех - дурака бить!
  Игорь хохотал, как ребенок, ему очень захотелось самому увидеть подобное вживую. Он и подумать никогда не мог, что неспроста некоторых людей оленями называют.
  Тем временем Серега снова ушел в тамбур, оставив его одного. А его подсознание как будто только и ждало этого. Все эти истории про жизнь в экстремальном климате, про тяжелый труд и трудности общения с животным миром с новой силой пробудили в его душе беспокойство за свою дальнейшую участь. По сути ведь, он едет примерно в такие же условия. И одно дело чего-то хотеть, а другое иметь моральные, духовные и физические силы на это. Игорь спрашивал себя: "А смогу ли я так? Смогу ли не просто все переносить, а вот как Серега весело и легко шутить над всеми трудностями. Быть над трудностями..". И тут же отвечал: "Надеюсь, что смогу! Стараться не буду. Стараться - значит идти через себя. А я наслаждаться должен". Но все равно от этих мыслей ему стало неуютно и не по себе. Снова захотелось оградиться от всего, упиваясь своими сомненьями. Он ведь прежде только с Артёмом обо всем этом говорил. Только ему доверялся, выпуская пар, у него искал успокоения и решимости. Вся беда в том, что с момента их последней встречи уже прошло пять долгих дней, а это больше чем ему осталось до приезда на вокзал новой жизни.
  
  - Ты чего такой хмурый стал, сосед? Пирожки не усвоились? - вытянул Игоря из самого себя Серегин голос.
  - А-а-а! Не, не пирожки..
  - Или по малой родине уже заскучать успел? Тогда, видимо, тебе самое время рассказать, что гонит тебя в этом поезде из родных мест! - выражая готовность слушать, Серега уселся на свое место.
  Игорь не знал с чего начать. А когда не знаешь с чего начать, нужно начинать с самого начала. И он оттолкнулся от глобуса в родительской кладовке. Рассказал, как эта маленькая сфера учила его мечтать, открывала глаза. Как раньше ему казалось, что больная голова по утрам и ватные ноги - это от недосыпа, а постоянное нежелание идти на работу - от желания отпуска. Но на оси глобуса все обернулось самообманом. Глупыми мечтами человека, которому подарили огромный красивый мешок и внушили, что изо дня в день он должен его нагружать вещами и таскать за собой, как символ успеха. Холить его и лелеять, запечатлевать на фото и всем хвастаться, радоваться тому какой он тяжелый и сколько сил ты тратишь на его заполнение. Хотя, на деле тебе хватит небольшого походного рюкзака и свободной от чужих стереотипов, мыслей и моделей жизни головы, которую ты сможешь наполнить своими идеями и мечтами, орошая личные идеалы. Нет, конечно же, достаток и комфорт, который он за собой несет - это не нечто презренное, но ставить его на первое место так же глупо, как строить роскошную яхту, на которой даже лужу нельзя будет переплыть. Нужно делать то, что считаешь должным и нужным. И тогда комфорт будет жить внутри тебя, не нужно будет сколь бесконечными, столь и бесполезными попытками привлекать его вещами из-вне, обрекая себя на вечное томление внутри своей нереализованности.
  А потом он увидел в новостях после всех репортажей про выборы и войны, про парады всевозможных недовольных и меньшинств, про презентации гаджетов, которые подскажут своему владельцу какая туалетная бумага полезнее для его задницы и о других растворимых ноу-хау, что где-то на Дальнем Востоке чуть меньше пяти сотен Амурских тигров находятся на грани вымирания. Их почти истребил человек - ради комфорта. И сейчас эта жалкая горстка могучих и красивых хищников находится на грани вымирания. И обязательно вымрет, если им не помочь. Их территории объявили заповедными, мнимо оградив от единственного естественного врага - человека, и занесли в красную книгу. Только это все уже было слишком поздно. Тигр уже достиг точки самостоятельного невозврата, как и уссурийский леопард. И теперь только то же самый человек может его спасти.
  Правительство вместе с Русским Географическим Обществом открыло некоммерческий фонд по защите амурского тигра. Конечно, сами тигры с экрана не просили о спасении, лечении или деньгах, но даже самому серому сознанию было очевидно, что в бюджет фонда будут поступать невесомые копейки, а уж о нехватке человеческих ресурсов и говорить нечего.
  Тогда Игоря неожиданно для самого себя взволновала эта новость. Но стабильность реальной жизни все равно еще владела его волей, родительской рукой она брала его за шкирку и сажала делать домашнюю работу, вместо того чтобы мечтать о "всякой ерунде". Шли дни и месяцы, мысли о тиграх, о заповеднике, о великой необузданности и одновременной беспомощности природы и настоящего мира перед любовью человека к себе посещали его все чаще. Много времени он проводил в интернете, знакомясь с природой Дальнего Востока, изучая исследования и доклады ученых Уссурийского заповедника. Он проникался всем этим, зная почти наверняка, что скорее всего никогда в жизни не осмелится на решительные поступки, отрывающие его от застоявшейся комфортной реальности. Но вода камень точит.
  Жизнь шла, и даже в её тихой заводи судьбы Игоря происходили перемены. Каждый день глобус показывал ему мелочность человеческих страстей в попытке обрести свободу, которую у них никто не забирал. Сны шептали ему о способности быть полезным обществу, а не группе владельцев ценных бумаг. И чем ближе ему становилась эта мысль, тем дальше от него отдалялась Лена. И без того в последний год запутавшиеся в идеалах друг друга, их отношения затрещали по всем швам. В один прекрасный день Игорь пришел с работы домой в пустую одинокую квартиру. Ни ссоры, ни обид, ни разборок, ни даже прощальной записки. Судьба просто щелкнула пальцами, и Игорь остался один. Жизнь покинул всего один человек, а лопнул целый мир.
  Спустя время, Игорь немного пришел в себя и учился жить заново. Тут-то и тигры, и глобус схватили его мертвой хваткой. "Либо я выдую новый, настоящий, живой мир, либо меня задавит старый. Переработает в заводских цехах, превратив в бездушный аккумулятор, снабжающий своей энергией корпоративную махину чужих планов и целей!". И он начал вести переписку с администрацией заповедника. Все было крайне не просто и порой казалось недостижимым. Умение продавать аккумуляторы, знание принципов свободного рынка, и диплом гуманитарного университета никому не нужны и не помогут в лесу, ни животным, ни людям.
  Прошлым летом Игорь пробовал стать волонтером заповедника в Год учета амурского тигра, но снова потерпел фиаско. Однако он не сдавался и продолжал писать. Даже поступил на курсы оказания первой помощи, экстремальному выживанию и общей анатомии. Еще он получил разрешение на ношение нескольких видов оружия и научился стрелять. Игорь настойчиво писал, соглашаясь на любой вид помощи, любую даже самую неблагодарную и тупую работу. Все с чего-то начинают.
  Он набрался терпения и упорства. Продолжал писать и ждать. Порой ему казалось, что там за много тысяч километров думают, что он либо сумасшедший, либо неудачный шутник. Кто в здравом уме согласится добровольно бросить дом, работу, машину, и уехать из огромного комфортного города, где есть все, туда, где нет почти ничего? Тогда он набирал телефон и вслух повторял содержание своих писем.
  Время шло, и все усилия казались тщетными. Игорь терял надежду, его комкало отчаянье. В какой-то момент он вовсе перестал писать, замкнулся в себе, пять дней в неделю роботом ходил на работу, а вечерами сразу домой. Все выходные он апатично валялся в кровати или где-то пропадал, не отвечая на звонки друзей и знакомых. Всех, кроме Артёма. То снежные, то дождливые будни серого, холодного города на границе зимы и весны еще плотнее укутывали его в отчаянье. Так бы все и продолжалось, плавно скатываясь под колеса безразличного катка обстоятельств, сделав Игоря еще одним членом современного общества с переломанным хребтом, но судьба решила распорядиться иначе.
  В середине февраля на почту Игоря пришло письмо от руководства заповедника. Первый раз они писали первыми. Игорь кликнул на иконку непрочитанного письма, и через секунду компьютер загрузил его новую жизнь. Письмо было длинное. От счастья и неожиданности Игорь плохо соображал. Перечитав его несколько раз, уловил общий смысл - его берут. Администрация была под впечатлением от его упорства, оценила положительные качества и характеристики, разглядела потенциал, но так как в самом заповеднике сотрудники занимаются административной и научно-охранной деятельностью, то у них не было вариантов трудоустройства человека без соответствующих навыков. Но при Уссурийском заповеднике функционирует центр реабилитации диких животных, в котором появилась возможность трудоустройства. Работенка обещала быть грязной и неблагодарной, зато непосредственно с животными. И, если Игорь будет согласен, то они ждут его скорейшего ответа.
  Игорь незамедлительно возобновил переписку, и к концу марта на столе начальника отдела кадров лежало заявление об увольнении, на почте Игоря лежало письмо с договоренностью о дате приезда и дальнейшей работе, а в кармане лежали билеты в один конец.
  - Так это получается, не ты спасать тигров будешь, а они тебя! Спаситель хренов! - остроумно заметил Серега.
  - Наверно, ты прав!
  - Так, и что же тебя так тревожит теперь?
  - Я боюсь не справиться, боюсь, а вдруг я бежал за целью, которая мне не по силам, или еще хуже - не нужна. Вдруг, это как раз тот случай, когда погоня за чем-то оказывается гораздо важнее и нужнее итогового результата! - Игорь говорил это, нервно ломая пальцы.
  - Эвоно как, брат! - усмехнулся Серега, - Да, ты перегорел в ожидании! У вашего брата есть такая черта - рисовать себе будущее до его наступления и ходить потом жевать себя еще не случившимися событиями. Нужно крепче быть, нервы закалять. Это как на войне - ты ни за что не доживешь до конца боя, если будешь весь день до него ходить и представлять свою смерть почем зря. Не корми свою душу страхами, иначе она привыкает! Вот тебе мой совет: ложись ка ты спать, утро вечера мудренее. Только перед сном подумай о том, что все будет хорошо, угости свою душу спокойствием. Ты же в курсе - я врач и знаю, о чем говорю! - Серега подмигнул Игорю и снова ушел курить.
  Пока его не было, Игорь постелил себе постель и лег спать, он хотел дождаться соседа, но тот долго не возвращался. Проваливаясь в сон, он представил, что все будет хорошо, у него все получится, и разочарований больше не будет. Где-то на бескрайне-звездном небесном полотне его светлые мысли были зачтены. Этой ночью он уснул спокойно, и не дергаясь.
  
  Проснувшись на утро, Игорь обнаружил полку Сереги пустой, а стол чистым, словно и не был он вчера заставлен сибирскими угощениями. Вагон раскачивался, бултыхая пустоту купе. И только на стекле была прилеплена маленькая записка, будто вовсе и не было никакого Сереги, а все было сном. Но Игорь точно знал: приснится такое ему не могло. Этот человек оставил в нем часть своей души, он это чувствовал. Игорь отклеил записку с окна и прочитал:
  "Полюби жизнь, тогда она перестанет тебя этому учить!"
  Мимо прошуршал проводник, Игорь окликнул его:
  - Постойте, любезный! Красноярск уже проехали?
  - А то, как же! Уже верст двести как..
  ***
  Оставшиеся дни в поезде Игорь наслаждался дорогой, его спокойствие росло, а вера в себя крепла. За окнами мелькали пейзажи, росли леса, ломались ландшафты, взмывали горы, облизывались равнины и разливались озера и реки. Попутчики сменяли друг друга, не давая ему скучать.
  Доехав до Уссурийска, Игорю предстояло найти офис администрации заповедника, подписать всевозможные справки, направления и соглашения. Затем выйти на связь с Хабаровском и далее отбыть в село под названием Кутузовка в Хабаровский региональный фонд сохранения биоразнообразия и реабилитации диких животных.
  Ложась спать, он уже без страха представлял, как сойдет на перроне незнакомого города. В нем пробуждался инстинкт ненасытного до всего нового мальчишки-первооткрывателя, жажда неизвестности кружила воображение, а желание преодолевать себя и все на свете трудности силой пульсировала по мышцам. И там, в поезде, качаясь на жесткой плацкартной полке, снедаемый миллионами мыслей Игорь засыпал, как ребенок. Дальше только будоражащие фантазию приключения, но он готов ко всему.
  А пока он еще не знает, что поселок Кутузовка станет конечной точкой его большого путешествия. Он находится в тайге на территории заповедника памятника природы "Сихотэ-Алинь" - единственного в мире места, где сохранилась жизнеспособная популяция амурского тигра. Его встретит директор реабилитационного центра, сходу признав в нем своего человека. Его поселят в маленький, деревянный гостевой домик с одной комнатой, кухней и прихожей, который со временем станет ему родным и уютным, как объятия родителей в детстве. Насквозь пронизанный запахами хвои, он будет нести приятную свежесть жаркими летними днями, и согревать в самые суровые таежные морозы, потрескивая оранжевым костром в настоящей русской печи.
  Игорю проведут ознакомительную экскурсию, обозначив фронт работ, обеспечат всей необходимой хозяйственной утварью и одеждой. И со следующего утра он начнет учиться помогать себе, тиграм и каждому представителю животного мира заповедника, хотя все вокруг будут называть это работой.
  Его будущие друзья и коллеги с иронично - суровым ухмылом расскажут Игорю о том, что предыдущий работник, вместо которого его взяли, был то ли по неосторожности, то ли по пьяни задран раненым тигром. Скорее всего, это будет не правда, а проверка на прочность или специфическая шутка, но Игорю на это абсолютно наплевать. Лучше быть задранным тигром в тайге, чем перекушенным акулами в офисе.
  Он узнает, что в заповедниках работают голые энтузиасты на таком же голом энтузиазме. Первые месяцы ему придется чистить вольеры, заготавливать и носить корм животным, рубить дрова и выполнять всевозможные поручения старших сотрудников. За это время он узнает сущность тигра, изюбра, медведя, дикого кабана, лисы, косули и многих других представителей фауны Сихотэ-Алиня. На пути многочасовых прогулок исходит множество дорожек и троп заповедника и станет учиться более серьезным наукам о распознавании, выслеживании, поимке и лечении раненых и больных животных.
  Он откроет то, что эхо может быть не только отчаянно-пустым звуком разбивающегося о стенки тысячаквартирников одиночества, но и звонко-разливающимся в бесконечности живой природы и её свободы восторженным криком.
  А еще ему не перестанет писать Лиза. Писать и потом звонить. И снова писать и писать. И с каждым новым написанным или сказанным словом будет становиться все ближе и роднее. Их души откроются друг другу. Она захочет узнать его адрес, чтобы почтой отправить ему гостинцев из родного города, от себя, от мамы, папы и Артёма.
  Поздним, дождливым июльским вечером впотьмах, валясь с ног от усталости, он будет возвращаться домой, громадные капли в шквальных порывах ветра будут хлестать ему в лицо, мешая распознавать дорогу. И уже почти у дома его окликнут несколько знакомых голосов соседей, они кинуться в него какими-то улыбчивыми фразами, но их унесет ветер. Игорь махнет рукой, улыбаясь в ответ, и только на крыльце заметит, что у него дома горит свет, а за запотевшим изнутри кухонным окном маячит чей-то силуэт. Он настороженно приоткроет дверь и увидит её - Лизу. Она посмотрит на него хитрыми угольками своих глаз и кротко спросит:
  - Ты, наверное, жутко голоден?
  - Да. - растерянно сглотнет Игорь.
  - Тогда садись, все уже готово.
  Во время ужина она отругает его за жуткий бардак и за то, что в такой ливень ходит без плаща. Обзовет беспомощным мальчишкой, которого нельзя оставить одного. И не оставит.
  В другой день они будут гулять по заповеднику, и Игорь расскажет Лизе все-все, что узнал о животных, деревьях и травах. Они станут дурачиться подражая пению птиц и реву хищников, а потом заспорят, как дети, о том, кто победит в драке: дикий северный олень или косуля, изюбр или кабан, белый медведь или бурый, и непременно будут много смеяться над глупостью своих споров. А когда их веселье утихнет, Игорь соберется с духом и все-таки задаст единственный неразрешенный вопрос в своей жизни:
  - Слушай! Правда, а как ты думаешь, кто сильнее: акулы или тигры?
  Конец.
  
  Автор: Дмитрий Помоз
  04-06.2016
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"