В городе, где жил Ватрушкин, не было моря.

   Бесстыже торчали лисьи хвосты заводов, щекоча серое брюхо неба. По сосудам-улицам бешено носились и затыкали пробками смердящие автомобили. Газированный воздух шипел в шинах, заползал в дома и торговые центры, ошмётками сажи оседал на листьях реликтовых тополей. Засиженный птицами Маяковский устал ждать, когда здесь будет сад, и укоризненно показывал бронзовой рукой на грязную Абушку, в которой горожане проявляли плёнки. С приходом цифры мелкая пакостница текла между домов просто так, без пользы унося вонючую таблицу Менделеева в Северный наш Ледовитый...

   От предков Ватрушкин унаследовал фамилию и любовь к бабушкиному печеву. И вот с него-то всё началось. Жена сказала, что из заменителя творога ватрушки не получаются.

   - Как из заменителя? Купи настоящий! - Изумился Ватрушкин.

   - Нету настоящего. Везде подделка, - беспечно сказала жена и пошла смотреть сериал.

   Ватрушкин решил самолично исследовать магазины. Оказалось, что в молоке есть нечто со вкусом молока, но нет собственно молока, масло - это и вовсе не масло, хотя называется привычно. Ватрушкин понял, что он пьёт эрзац вместо пива, ест заменитель мяса в любимых сосисках, курит сигареты, набитые пылью табачных плантаций и политые ослиной мочой. Носит свитер, похожий на шерстяной, и якобы бамбуковые носки. Ездит на заменителе, эвфемизме автомобиля - "Ладе Калине". Живёт в доме, построенном из поддельных камня и дерева. Лёжа на диване из ДСП и винилискожи, читает адаптированные для электронных книг тексты или смотрит телевизор, который каждый вечер профессионально осуществляет субституцию мозгов всякого рода г... гастродуоденальным продуктом. Про злословный интернет вообще неохота говорить... Я то, что я ем.

   Страшное открытие требовало осмысления. Ватрушкин купил водки, от которой - ну уж, она-то, родимая! - подляны не ожидал... И с потрясением прочитал на этикетке, что произведена сорокоградусная не из пшеницы или картошки, а из пищевого сырья "Люкс" с алиментарным сорбитом, глицерином, винной кислотой, а также двууглекислым натрием... Особенно почему-то удручил двууглекислый.

   Что делать? Пить или не пить? Я то, что я пью...

   - Надо, Федя! - уговорил себя Ватрушкин и опрокинул стаканчик.

   Во время рекламы на кухню заглянула жена. Расторопно порезала колбаски. Разбила на сковородку пяток яиц. Мелочь, а приятно! Налил и ей. Чокнулись. Паллиативная терапия подействовала. Жизнь уже не казалась непоправимой.

   Со сковороды весело подмигивала разноцветными желтками глазунья. Каждый охотник желает знать, где... Вот чёрт! Померещится же такое!

   - Не показалось, - успокоила жена. - Это трудолюбивые китайцы придумали.

   - Что придумали - яйца красить? Дык, вроде до Пасхи далеко ещё... Да и не изнутри же!.. - озарило Ватрушкина.

   - Яйца изобрели. И, между прочим, не только куриные, - надула пухленькие губки жена и побежала, колыхая грудью, к телевизору.

   Ватрушкин опасливо ковырнул вилкой самое невинное - голубенькое. Новый поворот в теме поставил в тупик. Ночью с испуганной подозрительностью приглядывался к жене: не замечал раньше, что губы и грудь у неё такие... силиконистые...

  

   С работы слинял пораньше: после вчерашнего не отпускало смутное, как предчувствие космоса, ощущение. Штормило и не работалось. Путь лежал мимо бассейна. Вот оно! "Хоть и заменитель моря, но на безрыбье..." И даже представил себе, как плывут по дорожкам разноцветные шарики купальных шапочек. И он среди них - красивым кролем.

   Опять облом! На двери висело объявление: "Ввиду невостребованности и малой самоокупаемости бассейн закрыт". А рядом - наглая реклама индивидуальных надувных бассейнов и кривая стрелка за угол.

   Ватрушкина охватила волна безумия. Мечта, проклюнувшаяся из голубенького яичка, разрослась в стихию и стала нестерпимой. Кинулся он за угол и решительно взял в кредит резиновое чудо, приволок красавца домой. Выбросил с балкона диван из ДСП и винилискожи вместе с жидкокристаллическим субститутом жизни и стал надувать новое приобретение.

   Пришла с работы жена и ахнула! Она увидела настоящее море во всю большую комнату и розовую медузу купальной шапочки, которую Ватрушкину всучили в нагрузку к мечте. Быстро начала скидывать с себя одежду, встала на бортик, красиво изогнулась и бесшумной рыбкой вошла в воду.

   Они плавали и ныряли, повизгивая от восторга и поднимая веер хохочущих брызг. Слились, как два дельфина, в единое целое. Нежность.

   Взволнованная масса воды колыхалась, жадно лизала и ласково баюкала голые тела счастливых обитателей, курчавилась стыдливыми барашками и клокотала яростной страстью, переливаясь через край, заполняя квартиру, подъезд, дом. Загрохотала по пьяным сосудам улиц, вышибла шипучие пробки, смыла авгиевы конюшни города и устремилась в океан Вселенной.

   - Догоняй! - крикнула Люба, размашисто загребая и удаляясь.

    "Да ведь она за буйки заплывёт, - встревожился Ватрушкин. - А там - акулы..."

    И торопливо поплыл вслед.