Рябины жемчуг алый

  

  

  

   Любови Ивановне очень подходило имя. Её широкое доброе лицо и полноватое тело излучало теплоту и любовь. Студенты её обожали, называли за глаза мамой. Если бы родителей можно было выбирать, то Любовь Ивановну выбрали бы многие.

   Ей было уже хорошо за шестьдесят -- возраст, когда хочется прочитать книги, которые не успела прочесть в карусели жизни, повидать места, по которым ходили любимые писатели. Просто подышать воздухом Горной Шории, где она родилась и выросла.

   Любовь Ивановна всё ещё работала. Преподавала и приобщала студентов к своей громадной любви к литературе и жизни.

   Да и как не работать? У дочки не сложилось, ушла от мужа, тянет одна двоих деток. Старший внук учиться пошёл в медицинский. В другом городе живёт, как не помочь? Любовь Ивановна обожала внука и не представляла себе, чтобы она вот так просто ушла на пенсию и не смогла тогда посылать ему денег на учёбу. Пусть мальчик учится. Кстати, он завтра приезжает, досрочно сессию сдал. Надо будет купить чего-нибудь вкусненького.

   -- Любовь Ивановна! А где ведомость вашего экзамена? Давайте, давайте -- вы одна не сдали, -- секретарь сурово сдвинула хорошенькие бровки, изображая строгость.

   -- Да, да, Леночка, сейчас доделаю, экзамен вчера только закончился, поздно уже было, -- почему-то начала оправдываться Любовь Ивановна.

   Вот всегда так: не могла она противостоять напору, робела перед хамством и наглостью.

   Нет, Леночка не такая, не наглая, Леночка умница, учится на заочном в этом же институте, ребёночек скоро у неё будет. А строгая -- оттого, что торопится, ей же всё оформить нужно, сделать в положенный срок.

   Вот декан -- это другое дело. Несколько раз уже спрашивал:

   -- А не пора ли, Любовь Ивановна, на заслуженный отдых? -- и ухмылялся выжидательно.

   Ходили слухи, что декан хотел устроить на кафедру кого-то своего, порадеть родному человечку. Но пока как-то обходилось...

   Да, пора, пора на покой! Вот только кто будет помогать внуку?

   Любовь Ивановна окинула взглядом свою работу. Ей было привычнее работать с текстовым редактором, но и электронные таблицы освоила и даже полюбила: какие молодцы -- изобретатели компьютера! Тут и сортировка: легко выбрать, сколько пятёрок она выставила, сколько троек. И других много полезных функций. Внук, правда, посмеивался, как медленно она всё делала, на "Одноклассниках" не чатилась. Ну, это уж пусть молодые осваивают!

   Ветер кружил листья. Их собратья ещё держались на деревьях, но ярких красках уже угадывалось увядание. "Я, как листок за ветку, цеплялась за свою работу", -- думала Любовь Ивановна, подходя к банкомату.

   Сняла деньги -- уже перевели отпускные, по пути зашла на рынок. Дома ждал полнёхонький холодильник. Мясо, колбасу, сыр и масло купили вчера с Колей. Фруктов бы ещё мальчику. Витаминов. Китайские яблоки отвергла сразу, уж больно они рыхлые и безвкусные, хотя и красивые -- вон лежат горкой, яблочко к яблочку, ни червоточинки! Апельсины какие-то жухлые. Черешня перезрела. До завтра вряд ли долежит. Целый день на жаре сегодня пролежала.

   -- Взвесьте мне три килограмма слив, пожалуйста! -- решилась на покупку Любовь Ивановна и в предвкушении завтрашней радости с удовольствием наблюдала, как продавец ссыпает ей в пакет упругие сизоватые сливы, с капельками конденсата -- видно, из холода недавно вынули. Кошелёк в сумочку убирать не стала: нужно ещё в фотоателье зайти, это уже у самого дома. Сунула его в пакет, сверху великолепных слив.

   В ателье попросила напечатать не все снимки, а выборочно.

   -- Вот садитесь, женщина, и сама выбирайте, что вам печатать! Некогда мне ваши кадры выискивать, -- истерично визгнула приёмщица.

   "И что они, молодые, такие нетерпеливые, куда ей торопиться?" -- подумала Любовь Ивановна, высматривая, куда бы пристроить пакет со сливами. В ателье никого не было, если не считать двух старичков -- божьих одуванчиков, которые сидели на диванчике и оживлённо обсуждали вчерашнюю театральную премьеру.

   -- А я, как Станиславский тебе скажу: не верю я герою-любовнику! Вот в наше время любовники были! -- трясла седыми кудряшками бабулька и мечтательно закатывала линялые глазки.

   Её собеседник, сухой согнутый дедок, с обожанием смотрел на подругу, поддакивал ей дребезжащим голосом, энергично постукивая в пол палочкой.

   "Наверное, жарко стало на улице, вот зашли в холодке посидеть", -- с умилением подумала Любовь Ивановна.

   Она пристроила пакет тут же, на диванчике, откинула назад висящую на плече сумочку, села на стул перед монитором и начала выбирать интересные кадры, снятые на выездном поэтическом вечере. Многие поэты и местные писатели в прошлом были её студентами. Любовь Ивановна всё знала о своих "детях" и гордилась ими. Вот Гена, член союза писателей, а вот Андрюша. Замечательные стихи у него. И на фото получился хорошо!

   Когда наступило время рассчитываться с нервной работницей, пакета со сливами и кошельком на месте не оказалось. Исчезли и престарелые театралы.

   -- Да как же так? -- сокрушалась Любовь Ивановна. -- Ведь никого не было, или заходил кто, а я не заметила?

   Приёмщица смотрела равнодушными глазами и лишь пожимала плечами.

  

   Жаль было и денег, и три кило слив. Но главная потеря обнаружилась у входной двери. Нет ключей. Любовь Ивановна несколько раз нажимала на тугую кнопку звонка, но за дверью лишь громко и протяжно мяукала кошка Люся. "Где же Коля-то? Неужели уехал на дачу? Ой! А электричка-то теперь только утром!"

   Близился вечер. Куда, к кому обратиться? Соседи по площадке отгородились железной решёткой. Да и не очень-то они общались. Так, кивнут головой да бегут по своим делам. Молодые -- спешат жить! Любовь Ивановна присела на ступеньку. Что делать дальше? В голову лезли нехорошие мысли: а у них с Колей и решётки нет, и дверь деревянная. Да что дверь! Теперь, с ключами-то, запросто придут и откроют. И библиотеку, что всю жизнь собирала, вынесут, и телевизор новый, что недавно купили к приезду внука, и холодильник с продуктами, и Люську...

   В сумочке пискнул телефон. Смска пришла. "Бабушка, после экзаменов сильно устал. Отдыхаю на турбазе. Закинь на мой номер 500 рублей".

   -- На какой ещё турбазе? Да что же это такое? -- всполошилась Любовь Ивановна.

   И так ей тоскливо стало и жалко себя, что защипало в носу, на телефон капнула слезинка.

   -- Чего пригорюнилась, Любушка? -- не заметила, как поднялся по ступеням муж -- с пакетом, из которого торчал длинный французский батон.

   --- Иди, Коля, покупай новый замок! -- сказала Любовь Ивановна, украдкой вытирая слёзы.

   Муж удивился:

   -- Опять? Мы же недавно меняли, когда у тебя сумочку в автобусе выхватили. А сейчас что?

   И она рассказала о деньгах в кошельке, о ключах, которые держала там же, о красивых, покрытых капельками росы сливах.

   -- И ведь никого в ателье не было! Старичок да старушка только сидели, о спектакле беседовали...

   -- Эх, Люба, Люба, -- крякнул в сердцах Коля, -- и когда ты перестанешь быть такой доверчивой? Что, и ключи там? Ох, моя ты простота, -- вздохнул он, открывая дверь.

   Через несколько дней -- телефонный звонок.

   -- Что это вы, Любовь Ивановна, по ночным барам шляетесь? В вашем-то возрасте, -- голос декана прозвучал ехидно, -- студентов за аморальное поведение отчисляем...

  

   В баре неподалёку нашли подозрительную сумку и вызвали МЧС. Вместо взрывчатки те обнаружили три кило слив и кошелёк с ключами, передали сумку в милицию. По пропуску в институт нашли Любовь Ивановну. Смущаясь, она пришла на опознание. Бармен неуверенно сказал:

   -- Да, вроде она. Она, точно! На неё бы паричок надеть с буклями, совсем похожа будет! Старичок ещё с ней был, -- бармен заглянул за спину Любови Ивановне и разочарованно развёл руками: -- Нету старичка! А тогда... Заказали самого дорогого пива с лобстерами. Необычные клиенты, потому и запомнил.

   -- Лобстеров я не заказывала, и в баре вашем не была, а сумка моя! -- воскликнула Любовь Ивановна. -- Сливы там, кошелёк и ключи от дома.

   На видеозаписи те самые старички-театралы, подошли к стойке, взяли пиво и сели за столик. Потом старушка посмотрела прямо в камеру и вдруг... задорно подмигнула, а старичок, глядя прямо на Любовь Ивановну, послал ей воздушный поцелуй!

   -- Ну, дают! -- усмехнулся Вася Жаров, бывший нерадивый студент, а теперь, говорят, хороший милиционер. -- Славно развлекаются! Теперь и в нашем городе объявилась эта сладкая парочка! Театр, романтические отношения, поздняя любовь и всё такое... как в книгах, что вы нам читали. Я и не верил, что такое бывает!

   -- Любви все возрасты покорны! -- неожиданно для себя сказала Любовь Ивановна, тут же решила, что фраза чересчур уж избита, и добавила: -- Главное, ребята, сердцем не стареть!

   -- Вот-вот, романтика! -- воодушевился Вася. -- А потом отпетые мошенники крадут у беспечных граждан деньги и пропивают в дорогих кафе! А ещё говорят: преступность у нас помолодела! Куда там! Будьте бдительны, Любовь Ивановна: старички-разбойнички не дремлют! Если что -- сразу мне звоните!

  

   Ветер кружил листья. Под тяжестью ягод склонились рябины. Любовь Ивановна шла домой и улыбалась.

   Отчего-то будущее уже не казалось ей безысходным.

   А тут и внук позвонил:

   -- Бабуля, еду! Нет, не на турбазе. С чего ты взяла? Работёнка подвернулась на станции. Вагоны разгружали с ребятами. Подарков вам с дедом накупил! Приеду, сама увидишь!

   Прохожие смотрели подозрительно, но Любовь Ивановна так заразительно смеялась, что они тоже начинали улыбаться и несли хорошее настроение домой.

  

   2012 год