Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Это история о том, как беженец из горячей точки Кавказа попал в Россию и пытался прижиться в ней. Ничего антикавказского там нет, но и особых восторгов по поводу Кавказа и нравственного облика его сыновей - вы там тоже не найдёте.
|
29 марта 2002
ПОЛУБОТКО Владимир Юрьевич
У СТЕН НЕДВИЖНОГО КИТАЯ
Из записок учителя
Рассказ о том, как и почему мне пришлось покинуть вполне приличную работу преподавателя в частном и очень дорогом колледже -- я пропущу. Ясное дело, что просто так с такими рабочими местами не расстаются. Даже, если данное расставанье чисто внешне и выглядит, как добровольное, лёгкое и небрежное: мол, да пошли вы все!.. Да стоит мне только!.. Да меня везде возьмут!..
И вот, на какой-то момент я оказался безработным -- никто и никуда меня брать не собирался, и кончилось всё тем, что я, как побитая собака, обратился в обыкновенную школу для обыкновенных детей, где я когда-то давно-предавно работал и где меня ещё и до сих пор кое-кто из тамошнего начальства помнил.
Взяли меня на работу без разговоров, потому что учителей русского языка и русской литературы нынче не хватает -- все вдруг разом поперевелись, поразбежались кто куда смог, а особенно мужчины.
На новом месте я спросил: а что получают сейчас учителя? Какие деньги?
Ответ совершенно потряс меня. То, что зарабатывал современный российский учитель, означало, что представитель этой профессии превращён в коврик для вытирания ног. Да ведь жить на такие деньги -- абсолютно нельзя! Но я присмотрелся к этим лицам -- знакомым и незнакомым, и увидел, и понял, что люди живут. Государство и общество, расплодив такое количество депутатов и чиновников, какого и при советской власти во сне не могло присниться, государство и общество объявили своим учителям войну. А только те, знай себе, живут да и живут. Да ещё и работают -- тихо, подавленно, в каком-то постоянном шоке, но -- работают.
Стал работать и я.
В конце концов ведь и "простых" детей тоже должен же кто-то учить! Ведь не всё же должно доставаться только выкормышам скоробогатеев! Хотя, если честно, то такое рассуждение не очень-то утешало. У меня -- семья, и чем её кормить? Возвышенными рассуждениями? А ведь я специалист в своём деле -- высокой квалификации!
Но не успел я поработать в "простой" школе и двух дней, как мне встретился на улице один мой старый и добрый приятель Ваня Стегненко и говорит:
-- Я тебя давно искал! Где ты так долго пропадал?
Я рассказал ему: сел на мель, ушёл оттуда, откуда нормальные люди сами добровольно, из-за каких-то там высших принципов никогда не уходят.
Ваня Стегненко горько посмеялся над моими фантазиями (а у него и своих фантазий и заскоков, вроде совести, идей о служении чему-то и прочей ерунды было сколько угодно, и он это знал за собою), а затем и сказал мне:
-- У меня есть работа для тебя. На стороне. Ты оставайся пока в своей школе -- трудовая книжка, педстаж -- это всё вещи нужные, вещи святые...
Тут Ваню понесло в какие-то очень длинные рассужденья, от которых у меня всегда слипаются глаза и подкашиваются колени -- мой друг страдал в тяжкой форме излишним многословием.
-- ...а основной заработок у тебя будет в другом месте! -- закончил он какое-то длинное высказывание.
-- Подожди! Какой основной заработок и в каком месте? Я что-то прослушал! Не понял!
-- А вот я повторю ещё раз!..
И я стал внимательно слушать:
Беженец... бежал с солнечного Кавказа в чём мать родила... очень даже свирепые и кровожадные ЛИЦА хотя и КАВКАЗСКОЙ национальности, но всё-таки не совсем той же разновидности, к которой он сам принадлежит, лишили его и его семью всего-превсего, нажитого за долгие годы... дети, которые почти не знают по-русски... и надо бы подзаниматься с детишками... конечно, он тебе неплохо заплатит... вот ты с ними и подзанимайся, подучи их там кой-чему... а он -- заплатит...
-- Он? Этот такой же голодранец, как и я, или даже ещё хуже? Да и как я смогу брать с голодранца деньги? У меня и совесть-то не позволит!
-- Ну я не знаю, как тебе ещё объяснять! Я же тебе русским языком говорю: ЗАПЛАТИТ!.. Что ты хочешь? Ведь это же ЛИЦО КАВКАЗСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ -- как их сейчас принято называть! Ха-ха-ха!.. А они -- всегда при деньгах!.. В общем так: я напишу тебе сейчас адрес и телефон, а ты звони там, договаривайся. Сошлёшься на меня.
* * *
Кавказское семейство, куда я направился по указанному адресу, жило примерно в том же районе города, что и я -- недалеко от набережной Дона.
Старенький полуразвалившийся деревянный домик. Рядом, через забор -- какая-то пышная размашистая стройка. А здесь -- доживающая свой век халупка. Приют беженцев. Внутри домика -- почти никакой мебели. Кое-как сваленные вещи, но -- очень немного. В основном же -- пустота. Голые ободранные стены и -- пустота. Я -- бедно живу. У меня в квартире -- обстановка более, чем скромная, но уж здесь-то!.. Одно слово: беженцы есть беженцы.
Хозяин, почтенного вида кавказец лет сорока, представился мне: Сократ Тенгизович. Назвал и фамилию, но -- очень труднопроизносимую. Я ему тоже доложился по всей форме: Антипов Григорий Гордеевич, специалист по русскому языку и литературе. Почти сразу же и без малейших усилий мы перешли на ты. Хозяин представил мне затем и жену: Лолита. Двенадцатилетнего сына: Баграт. Сына шестилетнего: Джемшер.
Я и Сократ прошли на кухню, помыли руки и сели за стол. Лолита поставила перед нами вполне приличные яства, и я отметил, что сама она с нами за стол не села, а лишь держалась в сторонке в ожидании распоряжений мужа -- подать, унести. Ишь ты -- специфика Кавказа! Кавказский менталитет. Хозяин производил впечатление человека колоссальной физической силы и столь же колоссальной воли. Глаза -- серо-голубые, очень умные, способные проникнуть куда-то глубоко и непрошено в самую душу собеседника, а волосы -- чёрные.
Я своими голубыми глазами вполне выдерживал его взгляд, хотя, признаюсь: мне это давалось нелегко. Сам попробовал было залезть в тайники его души и, как кажется, не залез. Броня! В этом лице было нечто -- то ли комическое, то ли жутковатое -- не поймёшь. И где-то я это лицо уже видел! Где?
Сократ коротко и толково рассказал мне суть дела: он -- грузин, жена -- абхазка, дети же соответственно -- сделаны наполовину из материала грузинского, наполовину из материала абхазского; ну а на Кавказе-то во времена великих исторических потрясений и перемен надо быть или тем, или другим, и никакой половинчатости в этом принципиально важном вопросе не допускается. Вот и пришлось драпать -- и от тех, и от других. Потому как обезумели и те, и другие...
Я отметил про себя, что он очень хорошо владеет русским языком. Огромный словарный запас, какой может быть только у человека -- и умного от природы, и образованного, и развитого. Характерный грузинский акцент, немного смешной, который не спутаешь ни с каким другим акцентом на нашей планете -- это да. Акцент есть акцент. Ну, на то ж он и грузин, чтоб иметь смешной акцент!
Сначала были общие фразы:
-- Народ грузинский -- это очень древний и высококультурный народ! У нас, в Грузии, много великих математиков, много прекрасных композиторов, много знаменитых шахматистов, киноактёров... Всего -- много! Но сейчас у нас, конечно, наступила какая-то полоса всеобщего повального помешательства! Ты не должен думать, что это надолго. Это придёт и уйдёт. А высокая культура останется!..
-- На свете существует двенадцать буквенных алфавитов! И два из них -- на Кавказе! У грузин -- свой, у армян -- свой! Вот так! Как только нам понадобился алфавит -- мы ни у кого ничего просить не стали, а сами себе придумали свой алфавит. Грузины -- себе! Армяне -- себе! Ну, ты, конечно, видел наши алфавиты -- грузинский и армянский? Ведь это же какие алфавиты! Конечно, грузинский -- лучше. У нас и буквы красивее, чем у армян; у нас они кругленькие, такие симпатичные, а у них -- удлинённые какие-то, как вытянутые от удивления лица. Но что об этом зря говорить! Это всем известно! Этот факт всеми в мире давно признан: грузинский алфавит совершеннее армянского!.. Но и армянский алфавит -- он тоже имеет большое значение!..
-- Вот говорят, что Кавказ всю жизнь сидит у России на шее. Мне часто приходится это слышать от русских. Говорят: не было бы России -- и Грузии с Арменией не было бы! Но разве это так? Да ведь и Грузия, и Армения всегда служили буфером между Россией и исламским миром! Буфером! Ты понимаешь это слово: буфером! Буфер -- ну, это такое, как в поезде... Ну, ты, надеюсь, понимаешь значение слова "буфер"?.. Да не будь Грузии и Армении, то уже бы давно кочевники прорвались бы в Россию и растоптали бы её своими конями! Грузия и Армения, -- а особенно всё-таки Грузия! -- они всегда стояли на страже южных рубежей России! Это всему миру известно!..
-- В двенадцатом веке у нас уже был Шота Руставели, а что было в России в это время? В это время в России только-только сочиняли про Илью Муромца! Но -- что такое "Витязь в тигровой шкуре"? Это -- шедевр мировой культуры! А что такое "Илья Муромец"? Это -- детская сказка!..
-- Вот говорят: грузины -- дикий народ! Мне часто приходится с русскими спорить на эту тему: дикий или не дикий! Я им говорю: НЕ дикий; они мне: дикий! Я им: НЕ дикий, они мне: дикий! Но какой же дикий, когда у нас ещё в четвёртом веке до нашей, кажется, эры!.. Нет! Уже после рождества Христова, но -- в четвёртом веке! Уже в ЧЕТВЁРТОМ ВЕКЕ у нас уже было ДВЕ АКАДЕМИИ, где учили различным наукам! Какой же дикий?! Ведь -- в четвёртом веке! Две академии!..
Я слушал, мысленно посмеивался кое над чем, с чем-то соглашался, а с чем-то и нет, но, конечно же, я и в мыслях не допускал, что Грузия и грузины -- это нечто невзрачное и малозначительное. Сократ совершенно зря тратил своё красноречие в этом направлении. Хотя о русском эпосе он мог бы отозваться и поуважительнее.
Более близкое знакомство со мною Сократ начал с расспросов о моём семейном положении и о моих взглядах на воспитание детей. Я рассказал ему всё, что думаю по этому поводу. Очень коротко -- именно так, как и требовалось.
-- Дети, -- сказал задумчиво Сократ, -- это наше продолжение. И долг настоящего отца их любить и сделать их детство счастливым.
Я сказал, что совершенно согласен с такою постановкой вопроса.
-- Дети должны учиться, а не бить баклуши, -- продолжил он.
Я и тут выразил самое живейшее одобрение этому тезису. И самое искреннее.
-- Но дело в том, что мой старший сын в последние годы практически не посещал школу: то война, то переезды, то одно, то другое. В общем, было не до образования. Мальчик должен учиться сейчас в седьмом классе, а он -- ничего не знает, ничего не понимает. По-русски говорить кое-как может, а писать и читать -- ты сам увидишь, и ахнешь! Я не могу его отправить из-за этого в нормальную школу -- дети его там засмеют! Освистают!! Честное слово тебе говорю: они его там камнями закидают!!! И правильно сделают!!!!
Картина вырисовывалась со следующим сюжетом: срочно нужен специалист по русскому языку. О возврате на Кавказ речи теперь уже быть НЕ может: с грузинами -- поругался, с абхазами -- поругался, с тамошними армянами -- почему-то тоже поругался! А тут ещё: война-война-война! И эти сплошные президенты: Ардзинба, Гамсахурдия, Шеварднадзе! Не поймёшь -- кому служить, кому НЕ служить; кто из них хороший, кто плохой, в какую армию стрелять, от какой армии убегать!.. Вот мы и решили: да ну их всех к чёрту! Просто нам хочется красивой, хорошей жизни. В общем, вся наша дальнейшая судьба будет отныне связана только с Россией, а куда же, скажи, пожалуйста, можно будет пробиться в ней, если не знать её языка? А мои дети -- НЕ знают!
Совершенно искренне я счёл и это рассуждение вполне разумным.
Сократ, видимо, ожидал от меня какой-то другой реакции -- то ли непонимания, то ли враждебности.
И не дождался.
Он внимательно всмотрелся мне в глаза и, должно быть, остался чем-то доволен.
-- А что ты ещё мог бы преподавать, кроме русского языка и литературы?
Я ответил, что довольно сносно знаю немецкий язык.
-- Э нет! Немецкий НЕ пойдёт! Вот если бы английский! БЕЗ английского языка сейчас НИкуда! Английский -- самый главный язык на свете! Мне -- английский нужен!
Я ответил, что и английский язык я тоже знаю довольно неплохо и двенадцатилетнему мальчику вполне мог бы дать начальные знания об этом языке: буквы, произношения, правила чтения и прочая мелочовка.
-- Значит, договорились: русский язык, литературу и английский ты берёшь на себя. Так?
-- Да. Беру.
-- А что ты ещё можешь? Математику знаешь?
-- Нет. Но я могу тебе привести очень хороших специалистов по математике из самых высших научных сфер нашего города.
-- Приведи. Скажи так: Сократ никого НЕ обидит, хорошо заплатит. Сократ -- ты так им и скажи! -- он и сам отличный человек, и других хороших людей ценит! Он и сам с высшим образованием, и любит, чтобы вокруг него были люди с высшим образованием! А если будет образование ещё выше, чем высшее, -- тут указательный палец Сократа не сильно, но выразительно потянулся ввысь; туда же устремились и его на секунду подкатившиеся под лоб глаза, -- то это ещё даже и лучше! Сократ любит и умеет окружать себя хорошими и умными людьми! Всегда приятно общаться с людьми хорошими, с людьми умными! А если ещё из самых высших сфер -- так это ещё приятнее!
-- У меня есть на примете доктор математических наук. Он только недавно вернулся из-за границы и сейчас не у дел -- перебивается кое-какою работёнкой в своём научно-исследовательском институте.
-- Доктор? -- задумчиво переспросил Сократ. -- Доктор -- это очень хорошо. Приводи сюда своего доктора! А то у меня есть тут один математик, -- Сократ кивнул головой куда-то в сторону, как бы даже не в соседнюю комнату, -- но он мне НЕ слишком подходит. А доктор -- это просто прекрасно! Просто замечательно: доктор! Приводи сюда -- доктора!
Помолчали. Затем -- проникновенный взгляд в самую душу. Тихий голос:
-- А научить русскому алфавиту моего младшего сына -- сможешь? Ему только шесть лет.
Что-то знакомое в этом лице всё-таки есть! Что?
-- С таким маленьким я не справлюсь, Сократ. Малыши -- это ведь народ нежный, тут только женщина нужна. У меня есть на примете одна учительница -- очень хорошая. Я приведу её к тебе, если хочешь.
-- Молодая? -- как бы ненароком спросил Сократ.
-- Нет, уже старенькая. Ей скоро на пенсию. Но это необыкновенная учительница, я тебе клянусь!
-- Хорошо, дорогой! Приводи и её. Я и её НЕ обижу!
Затем мы договорились о цене. У меня будет три двухчасовых урока в неделю. А моя месячная зарплата составит двести пятьдесят тысяч рублей. Я согласился. Ведь в школе я буду получать при намного большей нагрузке -- намного меньше -- всего-навсего сто тысяч. Здесь же за какие-то шесть часов в неделю -- двести пятьдесят! Стало быть, не судьба мне и моей семье умереть с голоду! Жить будем! То есть: на колбасу денег хватит! А то как же -- совсем без мяса?
Странный, однако, беженец какой! Ютится чуть ли не в курятнике, а учителей нанимает для своих детей.
И ещё одна странность: пока мы беседовали на кухне, то и дело, как тень, появлялся молодой кавказец; он почтительно и безмолвно подносил Сократу звенящий (или молчащий) телефонный аппарат. Сократ отдавал в трубку какие-то распоряжения на грузинском языке, что-то выслушивал -- порою благосклонно, а порою и не очень-то, а затем молодой человек столь же почтительно и столь же безмолвно уносил аппарат прочь. Так вот, когда я уже покидал старенький домик и хозяин провожал меня до ворот, он как бы невзначай обронил, кивнувши в сторону следовавшего за нами на почтительном расстоянии человека:
-- А это мой телохранитель. Верный человек. Свой человек. Надёжный человек.
* * *
Федя Белов охотно согласился на моё предложение. На Западе его надули самым жесточайшим образом и за работу колоссальной сложности, которую он, прославленный учёный, там проделал, заплатили сущие гроши. Федя так ни с чем и вернулся оттуда -- из далёкой и процветающей Канады. В какой одежде уезжал год назад -- в той же самой и приехал, только уже поношенной, несмотря на бережное обращение. У него, как и у меня, тоже было двое детей, а его институтская зарплата не намного превышала мою учительскую -- жалкую-прежалкую.
И стали мы с ним работать: приходили в назначенное время в полуразвалившийся домик и занимались с черноволосым и черноглазым мальчиком по имени Баграт. Мальчик был послушным, чётко выполнял все наши требования, хотя учение ему давалось ого-го как нелегко!
Трудности же были у меня с ним и в самом деле страшные: мой ученик не понимал, как отличить буквы И от Ы, Е от Э, Ш от Щ; кроме того, он совершенно не представлял, зачем нужна буква Й, а о твёрдом знаке Ъ он знал только то, что это на самом деле буква "бэ"... Для него было в порядке вещей какую-нибудь букву внутри русского слова написать по-грузински. Или по-русски, но -- вверх ногами. Или задом наперёд... Про Пушкина он ещё слышал, но уже такие слова, как "Лермонтов", "Ломоносов", "Лев Толстой" или там "Тургенев" -- были для него пустым звуком...
Немного позже стала ходить и ранее обещанная мною учительница для младшего сына Сократа -- шестилетнего Джемшера. Это была моя давняя добрая знакомая, женщина редкой души, оказавшаяся в силу разных причин в очень тяжёлом материальном положении.
Вот так и стал маленький старенький грузинский домик, что недалеко от набережной Дона, центром притяжения для трёх русских людей. Да и не только для трёх. Да и не только русских. Я уже говорил о человеке, которого Сократ назвал своим телохранителем. Но был и ещё один кавказец по имени Коля. Этот был с лицом беспомощного интеллигента, бедно одетый и чем-то подавленный. Впрочем, Кавказ -- это ведь такая нездоровая местность, что с людьми там вечно происходят одни лишь недоразумения; он весь в огне, в дыму; и там всё время стреляют. Ну и что же тут удивительного? Ещё один загнанный в угол человек, вот и всё.
Появлялись в этом доме и другие люди. Русские. Об одном из них Сократ опять как бы невзначай обронил: подполковник милиции. О другом: полковник КГБ. О третьем: главный архитектор. О четвёртом: из Министерства.
Через две недели, то есть, в середине октября, случилось вот какое событие: Федя явился ко мне домой и сообщил, что порвал всякие отношения с нашим знатным грузином.
-- Почему? -- удивился я.
-- Не нравится мне всё это. Какие-то люди приходят, уходят, что-то обсуждают. Некоторые выглядят вполне респектабельно, а некоторые -- совершенно отвратно. Ведь это же несомненно, что это бандиты! Однозначно тебе заявляю: это преступные, мафиозные элементы!
-- Я это охотно допускаю, -- ответил я. -- Но и что же нам прикажешь делать теперь -- бороться с преступностью своими силами?
-- Я этого не имел в виду. Я полагаю, что это попросту небезопасно -- попадать в такую сферу влияния.
-- Они нас никогда не тронут! Мы для них -- свои.
-- Они-то -- да! Но враждующие с ними группировки могут потянуться к этому дому, к людям, которые в него вхожи, к нам лично! Нет, ты как хочешь, а я в такие игры не играю! Такое -- однозначно не для меня! Последнее, из-за чего лопнуло моё терпение, был мой вчерашний разговор с Сократом. Этот типус заявил, что посоветовался кое с кем и ему подсказали, что платить он нам должен намного меньше! И вот теперь он назначает нам цену не двести пятьдесят тысяч, а сто восемьдесят!
-- Как? -- изумился я. -- Но ведь мы же договаривались!
-- А вот так! Я ему сказал, что за такие деньги работать не согласен. И ушёл.
-- А я смогу, -- честно признался я. -- Останусь работать на грузина и за такие деньги.
* * *
Так оно всё и оказалось на самом деле -- Сократ отступился от своих слов, и сообщил мне, что такса резко понижается. Сто восемьдесят тысяч, а не двести пятьдесят тысяч в месяц!
По всем существующим на данный момент расценкам это было очень мало. И это было странно: при таком размашистом образе жизни, при таком разбрасывании денег налево и направо...
А странности вскоре начались ещё и не такие.
Однажды, когда я после каторжно тяжёлой работы в "простой" школе пришёл на свою вторую работу, я вдруг выяснил, что домик, куда я хочу войти, заперт: стучу-стучу, а мне никто не открывает. Как же так? Куда же они все подевались? Ведь договаривались же! А то, может, их там всех поубивали -- какие-нибудь старые кавказские счёты, потянулись за ними оттуда -- сюда?..
На мой стук неожиданно открылась калитка соседнего двора, и оттуда вышел Сократ.
-- Слушай, дорогой! НЕ туда стучишь! Перепутал калитки! Я в том доме больше НЕ живу. Я теперь живу в ЭТОМ доме. Заходи, прошу тебя: пожалуйста, заходи! Извини, дорогой, что задержал.
И мы вошли в тот самый соседний двор, где до недавнего времени кипела какая-то стройка. Во дворе стоял огромный трёхэтажный дом с колоннами, арками, башенками, мраморными лестницами, лоджиями и балконами. По мере того как жизнь становилась всё тяжелее и тяжелее, по мере того как один за другим останавливались заводы и свёртывалось всякое производство, таких домов становилось и в России, и в нашем городе всё больше и больше. Поначалу они поражали воображение -- моё и всяких других зрителей-голодранцев, вроде меня, но потом наш взор к ним как-то попривык и даже перестал вовсе воспринимать эти объёмные картинки. Как можно воспринимать то, что к тебе ни малейшего отношения не имеет?
Поднялись по мраморной лестнице и вошли в дом.
Или во дворец.
-- Когда же ты успел? -- спросил я.
-- Как когда? Так ведь ещё в мае начали строить! Вот и построили за пять месяцев.
-- Да я-то и раньше видел, что здесь что-то строится, но никак не думал, что это -- твоё.
-- Моё, моё! Всё здесь -- моё!
Я с любопытством посмотрел ему прямо в глаза. Кажется, я вспомнил, где я его встречал прежде это лицо!..
В доме было совершенно пусто; от наших шагов и голосов раздавалось эхо, строительные запахи приятно щекотали обоняние, да ещё слышно было только, как где-то вдали бегают, словно оглашенные, развеселившиеся грузинчики -- Сократовы сыновья.
Кажется, я вспомнил!.. Ну и ну! Впрочем, это ещё нуждается в проверке...
Я стоял и с изумлением озирался по сторонам. Хозяин вывел меня из состояния ошалелости вопросом:
-- Как ты думаешь, где бы здесь можно было устроить для моих сорванцов классную комнату?
Естественно, что мой ответ на сей вопрос подразумевал предварительное обследование ВСЕХ помещений. Что и пришлось сделать. Попутно счастливый хозяин спрашивал у меня совета, не здесь ли ему расположить спортзал, не здесь ли бильярдную и не здесь ли гостиную. Я высказывал свои мнения, а хозяин их внимательно выслушивал.
Один раз я пошутил:
-- Тебе бы ещё сюда -- бронзовых статуй и фонтанов, вот тогда бы и совсем хорошо было!
Но Сократ юмора не понял и очень серьёзно сказал:
-- Погоди! Будут у меня ещё и бронзовые статуи, и фонтаны!
Обсуждали и другие "аспекты дальнейшего обустройства данного помещения" -- именно так! Хозяин напускал на себя важность и старался изъясняться со мною на языке соответствующем той роли, которая полагалась владельцу такой роскошной недвижимости.
Особое значение в нашем собеседовании уделялось вопросам безопасности и охраны: сигнализация, двери... Впрочем, насчёт того, какую комнату отдать телохранителю, у него не было никаких сомнений -- ту, что у самого входа. Хотя, конечно, одного охранника для такого дома -- маловато. Но со временем будет и второй человек, и третий, и четвёртый.
-- Слушай, -- спросил вдруг я. -- А зачем тебе столько охранников?
-- Как зачем? Да ты что?! -- Сократ перешёл на шёпот. -- Всю мою жизнь меня кто-нибудь обязательно собирается убить! Сколько раз уже убивали -- ты не представляешь! А ты ещё спрашиваешь: зачем? Ну что за вопрос!
-- Убить? Да ну!
-- Что? Не веришь?
-- Верю. Но -- с трудом.
-- Меня ведь убивали-убивали, да только так и НЕ убили! Честное слово тебе говорю: ИМ НЕ УБИТЬ МЕНЯ!!!
-- Да кто ж убивал-то?
-- Родственники жены. Начнём с них!
-- За что?
-- За то, что я -- грузин, а в жёны взял абхазку. Свои же грузины и угрожали мне смертью за это же самое. Зачем я, видите ли, взял в жёны абхазскую женщину, а не грузинскую! Да я -- кого захочу, того и беру!.. А пока воевал, так сколько раз вражеская пуля пролетала в миллиметре от моей головы! Потом, когда бросил всё: и войну, и армию, меня хотели судить и расстрелять! Свои же! Грузины! Говорят: НЕ в той армии служил! НЕ за тех воевал, за кого надо! А кто там сейчас поймёт -- за кого НАДО, за кого НЕ надо! А если я не хочу больше воевать?! А если я хочу пожить на свете? Хочу просто пожить на свете! Красиво пожить! Хорошо! Что в этом плохого?! Всему миру известна прописная истина: красиво жить НЕ запретишь! А ты говоришь: телохранители зачем нужны в таком количестве? Спокойная жизнь -- она, мой дорогой, денег стоит! И раз уж всем я так мешаю на этой земле, то, значит, мне без охраны -- НИКАК нельзя!
Как раз в это время мимо нас с воплями промчались Сократовы сыновья -- они играли в войну. Посмотрев им вслед, хозяин дворца сказал:
-- Вот и детей моих могут украсть. Слышал ведь про недавнее похищение армянского мальчика?
-- Слышал.
Это была и в самом деле страшная история: мальчишку заманили в машину и увезли в неизвестном направлении, а затем позвонили родителям и потребовали у них выкуп гигантских размеров; и выкуп этот получили, но затем сами же и стали объектом угроз и вымогательства со стороны других бандитов -- старших по возрасту. Между тем самого мальчика на всякий случай убили -- ещё до получения денег. Чтоб не проболтался, ибо похитители были из одной с ним школы. А убивали -- необыкновенно зверски и необыкновенно долго.
-- Конечно, охрана мне и моим детям очень нужна!
-- Послушай, Сократ, но, если ты так всего боишься... -- начал было я.
-- Я -- боюсь? Я -- НИЧЕГО не боюсь! Я просто проявляю осторожность. НЕ говори так больше!
-- Ну хорошо. Я изменю свой вопрос: если ты проявляешь во всём такую осторожность, то почему же ты за всё время не догадался проверить мои документы? Может быть, я вовсе и не тот, за кого себя выдаю, а кто-то совсем другой. Может быть, я подослан к тебе твоими врагами? Или хочу тебя ограбить?..
Сократ взял меня за пуговицу и, глядя мне в глаза, очень серьёзно сказал:
-- Зачем мне твои документы? У тебя на лице написаны все твои документы! Ты -- просто честный человек! Вот и всё! А я хорошо умею читать по лицам!
"Честный человек" -- комплимент это или насмешка? В устах Сократа -- конечно же, издёвка. Но -- не беда! Я ведь тоже кое-что умею. Вот и твоё лицо я вычислил!
В комнате, которую мы совместными усилиями определили как классную, он тем временем старательно разместил сотканные пока что из чистого воздуха два письменных стола, компьютерную технику, книжный шкаф и ещё один шкафчик для кое-какой аппаратуры -- аудио-, видео-, фото-, кино-, стерео-, электро- и всякого прочего барахла. И ещё: аквариум с рыбками (чтобы дети приучались любить всякую живность, так сказать) и пальмы-кактусы всякие (чтобы приучались уважать экологию, природу, климат, ну, ты сам понимаешь: чтобы дети были гармонично развитыми). Поговорили о развитии в детях трудовых навыков, о воспитании в них чувства ответственности...
Особенно интересным вышел у нас разговор насчёт компьютеров:
-- Нужны персональные компьютеры... две штуки -- раз детей в доме двое, то и компьютеров должно быть в доме двое!.. Ты понимаешь в них, да? Слушай: какой ты молодец!.. Слушай: научишь моих сорванцов, чтоб разбирались, да? Я хочу, чтоб они у меня были современные люди! А я ничего не понимаю в этих компьютерах! Отстал от жизни! Честное слово: совсем отстал! Знаю только, что компьютеры бывают "жёлтые" и "белые". Знаю, что НИКАКОЙ уважающий себя человек НИКОГДА не купит себе "жёлтый" компьютер!.. А я что ли -- сам себя НЕ уважаю, что ли?.. Когда моя жена покупает вещи, я ей всегда говорю: если хочешь выбросить на ветер деньги, которые я зарабатываю таким тяжёлым трудом, то вот тебе мой совет: покупай китайские вещи!.. Ха-ха-ха!.. Я шучу, конечно... Что ж она у меня ничего не понимает, что ли? Всё понимает!.. Какой марки ты сказал, нужно покупать компьютер?.. Да я и запоминать не хочу!.. Я продавцу, когда буду покупать, шепну на ухо одно простое слово -- и он мне сразу даст лучший компьютер и ничего плохого не подсунет!..
Я чуть было не спросил Сократа, что это за такое волшебное слово он шепнёт продавцу (чтобы и самому знать на будущее), но потом спохватился: да ведь и так понятно, какое это будет слово! Оно будет с сильным грузинским акцентом, и мне такого никогда не сказать: "ЗАРЭЖУ, если продашь плохой компьютер!"
Так мы и ходили по дому-дворцу и рисовали в нём волшебные объёмные картины будущего счастья. Но поскольку все эти воздушные рисунки были очень уж дымчатыми и прямо-таки струились сквозь наши рисующие пальцы, то и сегодняшнее очередное занятие мне и его сыну пришлось провести на старых табуретках и одном ящике, которые благополучно перекочевали из старого дома в новый.
Прозанимавшись науками в условиях, близких к экстремальным, я наконец ушёл из этого удивительного мирка.
Точнее так: стал уходить из него.
* * *
Покинул дворец. Покинул двор. Но ещё не совсем -- это маленькое княжество. Ибо меня пригласил в свои владения ещё один обитатель этого мирка -- Коля. Тот самый кавказец -- чрезмерно интеллигентный и несчастный, чья роль здесь мне, человеку не слишком любопытному, была не очень-то до сих пор ясна.
Оказывается, он поселился теперь в старом домике. Временно, правда. Сократ собирался снести эту халупу в целях дальнейшего расширения собственного жизненного пространства, но на ближайшую зиму решил с этим делом повременить и, руководствуясь принципами капиталистического гуманизма, дал возможность пожить на этой жилплощади своему собрату по горькой беженской участи -- Николаю. Всё это я узнал со слов самого Коли.
-- Ты тоже бежал к нам сюда от абхазских ужасов? -- спросил я его без обиняков, напрямую.
Коля ответил чистосердечно и просто:
-- Я бежал сюда от ГРУЗИНСКИХ ужасов.
-- Как? -- не понял я.
-- Я ведь азербайджанец. Но родился я на востоке Грузии -- там много азербайджанцев живёт...
-- А почему тогда у тебя православное имя, если ты азербайджанец? У тебя ж должно быть что-нибудь мусульманское: Гасан или Мамед.
-- В том селении, где я жил, грузины не спрашивали родителей, как назвать ребёнка. Все начальники в сельсовете были только грузины, они и записали меня Николаем, а моего младшего брата -- Василием. Так и живём. Да это не самое страшное. Николай, Василий -- это ведь не плохие имена, да, правда?
-- Правда.
-- Ну и я так думаю. Плохо не то, что дали такие имена. Плохо то, что нас оттуда выжили.
-- Как выжили?
-- Жить с ними дальше стало ну совсем никак невозможно. Я уехал оттуда только с паспортом. А трудовой книжки не дали. И всё! За то, чтобы я смог вернуть себе собственную трудовую книжку, требуют таких денег, каких у меня нет. И вот я в России живу, а устроиться никуда на нормальную работу не могу. Понимаешь: совсем никак не могу! Без трудовой книжки -- кто меня возьмёт на нормальную работу?
-- А что для тебя "нормальная работа" и куда ты хочешь устроиться?
-- В школу. В любую обыкновенную школу. Я ведь учитель математики. У меня и педстаж есть, и всё есть. И диплом -- и тот есть! Я школу очень люблю. А трудовой книжки нету! А там у меня -- большой стаж!
Странное какое рассуждение! Тут не знаешь, за какие грехи Судьба упекла меня в простую школу, и тут же появляется человек, который бы считал величайшим счастьем быть на моём месте!
-- Но ведь учителем нет смысла работать. В школе платят нищенские деньги. А?
-- Это тебе так кажется, что нищенские, а я бы пошёл и на такие.
-- Ну и как же ты живёшь без работы?
-- Работаю всё-таки: преподаю математику старшему сыну Сократа.
-- Так это ТЫ ему математику преподаёшь! А я и думаю: кто ж теперь будет, вместо Феди Белова? А это, оказывается, ты! Ну и что же? Сократ тебе деньги платит, а это ведь больше, чем в школе. Значит, ведь жить хоть как-то ж можно?
-- Нельзя. Совсем никак нельзя.
По лицу Коли-азербайджанца я увидел, что у него вот-вот выступят на глазах слёзы.
-- Хозяин мне ничего не платит деньгами. Он платит мне тем, что разрешает мне жить в этом доме. Вот и вся плата.
-- А как же ты питаешься? Что ешь?
-- Он и кормит меня. Бесплатно. Из милости.
-- Ну тогда, пожалуй, это -- рабство!
-- Рабство, -- согласился Коля.
-- Беги тогда в Азербайджан, -- предложил я.
-- Ай! Зачем говоришь такое: Азербайджан! Мне нельзя в Азербайджан! Это же совсем сумасшедшая страна! Ещё хуже Грузии! У меня в Азербайджане и нет никого. Куда бежать? К кому бежать? Таких бездомных собак, как я, там ловят, хватают и отправляют на фронт -- воевать против армян в Карабахе. А я не хочу воевать. Не могу воевать. Хочу мирно жить. А только здесь, в России, хоть как-то и можно жить.
Так состоялось моё знакомство с ещё одним обитателем этого кавказского островка.
В этот же день, но уже вечером и уже у себя дома я полез в один из своих книжных шкафов и достал оттуда красиво оформленную большую книгу сказок Шарля Перро. Полистал, нашёл нужную сказку -- про Мальчика-с-пальчика. А вот и иллюстрации к ней, сделанные знаменитым французским художником Гюставом Доре. На мои крики ко мне в комнату сбежалось всё моё семейство -- жена, сын и дочь.
-- Папа! Да что случилось?!
-- Смотрите сюда, -- сказал я им. -- Людоеда видите? Вот на этой картинке! На этой! На этой!.. Так вот это и есть абсолютно точное, абсолютно достоверное изображение моего грузина! Это он! Мой Сократ -- тот самый, у которого я теперь работаю!
Мы посмеялись. А мне стало всё-таки не по себе: чёрт-те в каком веке Гюстав Доре изобразил до мельчайших подробностей человека, которого я вижу сейчас, в самом конце века двадцатого! Понятное дело, что совпадение и никакой мистики! Но очень уж невероятное совпадение.
* * *
Занятия с моим двенадцатилетним грузинчиком шли своим чередом. И это были очень интересные занятия. В самом скором времени я обучил мальчишку всем русским буквам.
От меня он впервые узнал, сколько дней, месяцев и сезонов в году. И сколько дней в неделе. И какими словами это всё называется. Причём, что особенно важно, я заставил его это всё выучить не только по-русски, но и по-грузински: по моему приказу он спрашивал нужные слова у родителей, те ему говорили (а раньше рассказать ему об этом не догадывались!), нужные слова он записывал на своём языке и -- выучивал-выучивал-выучивал!..
С помощью необыкновенных педагогических ухищрений я сумел объяснить ему разницу между мягким знаком и твёрдым знаком. Потом втемяшил ему в голову, что в русском языке, в отличие от грузинского, произношение слов может довольно сильно отличаться от их написания; для того же, чтобы это усвоить, надо постичь сложную систему записи русских слов с помощью фонетических знаков. Так же как и в английском языке, который мы тоже учили.
И мой ученик и постигал, и выучивал, и осваивал.
С помощью дорогого шведского компьютера с огромным экраном делать это было особенно увлекательно.
В "простой" школе никакой отличник ни в каком классе не получал того, что узнавал от меня этот мой двенадцатилетний ученик -- ещё недавно совершенно дремучий и невежественный!
Я даже и не знаю, хорошо ли это.
* * *
Прошёл месяц октябрь -- первый месяц моей работы у грузина Сократа. Настала пора получать зарплату, о чём мне и напомнил мой работодатель. После того как я завершил очередное занятие с его сыном, он вызвал меня к себе в кабинет и, усевшись вместе со мною на ещё не распакованный полностью мебельный гарнитур, -- нечто кресельно-ящично-диванно-палочно-бумажное, стал мне отсчитывать причитающееся денежное вознаграждение: пятьсот рублей, тысяча, тысяча пятьсот, две тысячи, две пятьсот, три тысячи... и так пятисотрублёвыми купюрами до тех пор, пока торжественно не провозгласил: сто восемьдесят тысяч! Принимай, дорогой, свою честно заработанную зарплату! Спасибо, дорогой!
Деньги я принял, но пересчитав их дома, выяснил, что мой благодетель и хозяин ошибся и при том -- в свою пользу: тысяч было не сто восемьдесят, а сто семьдесят девять. Разумеется, я ему ничего об этом так потом и не сказал. Человек ошибся -- искренне, от чистого сердца. С кем не бывает! И на том спасибо, что вообще хоть что-то дал -- Федя-то Белов, так тот и вовсе предрекал мне, что я от моего подозрительного грузина совсем ничего не получу. Дескать, уж ежели просвещённые канадцы оказались такими гадами, что так обдурили его, то чего же тогда ждать от дикого грузина! Но деньги я всё-таки получил, и они пришлись очень даже кстати, потому что в моей школе мне странным образом забыли начислить зарплату за месяц работы, и мне даже и этих жалких грошей и то не дали. А кроме того, на своей работе не получила зарплаты и моя супруга; но там уже забыли начислить деньги не ей одной, а ещё нескольким тысячам её сослуживцев по той фирме, где они все имели несчастье работать. Там такое практиковали постоянно -- на два, на три месяца придерживали зарплату; где-то прокручивали эти денежки, получали от них доход, и уже изъеденными инфляцией, безо всяких там процентов отдавали в руки своим бесправным и безропотным работягам.
Что бы я сейчас делал, если бы не мой воистину чудодейственный, волшебный, божественный грузин -- кормилец мой и поилец! И как бы я ни смеялся над ним, как бы я его ни осуждал в душе и за то, и за это, а всё-таки он стал событием моей жизни, частью моей биографии: когда мне стало так тяжело, он вдруг взял да и появился откуда-то!
* * *
Итак, основным источником моего существования стала работа у грузина Сократа. Но был ведь ещё и вспомогательный источник -- обыкновенная школа, где я тоже работал и на которую тратил, кстати сказать, большую часть своих сил -- физических и моральных. Когда я после этой работёнки приходил домой, то падал на диван и по нескольку часов лежал на нём и приходил в себя от того, что сегодня увидел и пережил...
Дети в этой школе фактически были беспощадно поделены по сортам: умные учились отдельно, средние -- отдельно, буйные и недоразвитые -- отдельно. Дети прекрасно понимали, по каким признакам формируются классы; многих это угнетало... Но всё же, думаю, такая жестокая система -- справедлива. Только таким образом нормальные дети и получают возможность чему-то научиться.
Воспоминания же о прерванных ныне контактах с учениками элитарного колледжа также не очень-то тешили.
Будущие властители и судьи России! Весь дальнейший жизненный путь для них уже сейчас освещён ярчайшим и праздничным светом!
Идите и побеждайте, одни!
Трепещите, догнивайте и не ждите пощады, другие!
Конечно, в гостях у грузина и его совершенно психически нормальных детей было и лучше, и легче.
* * *
Моё знакомство с азербайджанцем Колей оказалось недолгим. Однажды к нему из Грузии приехала погостить жена. Она уже давно собиралась покинуть эту страну и перебраться в Россию, но почему-то никак не могла -- дети, хозяйство, дом, который невозможно было продать -- всё это очень сильно сдерживало.
И вот она приехала.
На свою беду она притащила за собою какую-то старую женщину -- то ли свою мать, то ли мать мужа -- я так толком и не понял.
А Сократ увидел это и сказал:
-- Что это здесь -- гостиница, что ли? У меня здесь не гостиница и не постоялый двор! Я не потерплю у себя такого -- чтобы прямо будто бы как гостиница!
Взял да и выгнал всех из своего собственного, что ни говори, дома. И Коля с обеими женщинами ушёл куда-то, в какое-то небытие.
Это означало для него одновременно и увольнение с работы. И прекращение кормёжки -- бесплатной, даровой, из милости... Он был почти что изгнан из самой Жизни.
-- Слушай, -- сказал мне Сократ вскоре после этого эпизода. -- Приведи мне нового учителя по математике. Нельзя, чтобы мой сын оставался БЕЗ математики! Математика очень нужный предмет. Куда в наше время денешься БЕЗ математики? БЕЗ математики -- пропадёшь!
И я привёл.
Это была молодая и -- увы! -- очень красивая женщина. Высокая длинноногая блондинка в очках. По имени Лида. Русская. Она была намного выше ростом Сократа и к тому же была ещё и замужем, поэтому-то насчёт всяческих там посягательств на её честь со стороны моего грузина я был совершенно спокоен. Кроме того, она и впечатление производила женщины "не из таких". Да и разве бы я стал приводить к лицу кавказской национальности русскую женщину на растерзание? Да никогда бы!
Но получилось, что именно это я и сделал.
* * *
Дворец Сократа наполнялся имуществом с поразительною быстротой. То один мебельный гарнитур, то другой, то пианино, на котором никто не умел играть, то ковёр, то цветной телевизор, то дорогая ваза, то парочка холодильников... Главным и непременным свойством столовой была её заваленность ананасами, бананами, грудами тортов, шоколада, батареями дорогостоящих напитков. Лично мне было просто больно смотреть на это съестное изобилие. Многих из этих вещей я никогда даже не и нюхал, а если когда и брал на язык, то -- очень редко.
И мои дети -- тоже.
Молодая и красивая Лида видела всё то же самое, что и я. И чувствовала всё то же самое.
А Сократ наш в скором времени купил себе машину, и вот уже вскоре я увидел красавицу Лиду в этой самой машине вместе с самодовольным любовником, не подходящим ей по росту, но зато с большими деньгами.
Я её спросил как-то раз:
-- Ну как же ты так? При живом-то муже!
А она мне тихо и сдавленно:
-- А мужа тоже кормить надо! И, между прочим, и ребёнка -- тоже! Но только вы, пожалуйста, никому и ничего не говорите!
И я пообещал молчать.
* * *
Никакого плана или чёткого расписания занятий у меня не было. Поскольку дети никогда и никуда не выходили гулять дальше своего двора, то на занятия я мог являться с точностью плюс-минус четыре часа. Занятия русским языком и английским чередовались безо всякой системы, и единственным основанием для того, чем же именно заниматься в данный момент, было моё настроение, с которым мой ученик Баграт считался безоговорочно. У меня с ним ни разу не было случая, чтобы он хоть в чём-то не согласился со мною. Поразительно, но любое моё мнение по любому поводу воспринималось им как единственно верное, любая моя просьба воспринималась им как приказ, обязательный к исполнению. То же самое можно сказать и о его меньшом братике Джемшере. Я приходил из мрака нищеты во дворец к этим мальчикам, но ни единого разу не читал я в глубинах их глаз или в оттенках интонации хоть что-нибудь отдалённо близкое к высокомерию, ослушанию или каким-то барским замашечкам.
Это были дети. Обыкновенные, психически нормальные дети. Пока ещё.
* * *
Русский язык, английский... Артикли, произношение, падежи, склонения и спряжения...
Нужно ли было моему ученику столько знать? Где и когда сумеет он применить полученные от меня знания?..
А между тем, спортзал во дворце Сократа был наконец-таки полностью укомплектован по последнему слову техники, и вот однажды я по приглашению хозяина удостоился чести видеть, как его детей обучают изуверским, бесчеловечным приёмам какой-то японской борьбы. Тренером у них был один из телохранителей Сократа -- почти не знакомый мне кавказец. И вот я с ужасом смотрел: с какою прытью мальчишки крутились, вертелись, какие страшные и необыкновенные по форме удары наносили по каким-то грушам и кожаным подушкам, под которыми подразумевались будущие их противники...
-- Кем же ты хочешь сделать своих детей? -- спросил я Сократа.
-- Гармонично развитыми личностями! -- ответил тот с многозначительным людоедским смешком.
Ответ меня совершенно не удовлетворил. С ещё большим ужасом я стал думать: господи! прости мою душу грешную! что я делаю? кого учу? для чего?
И на кого это всё -- обученное, сильное, могущественное и богатое -- обрушится?
* * *
Я попробовал стать на место самого Сократа и проследить всю цепочку его основных рассуждений:
-- Дети -- это наше продолжение...
-- О возврате на Кавказ речи теперь уже быть НЕ может...
-- Эти сплошные президенты: Ардзинба, Гамсахурдия, Шеварднадзе! Не поймёшь -- кому служить, кому НЕ служить; кто из них хороший, кто плохой...
-- Просто нам хочется красивой, хорошей жизни...
-- Вся наша дальнейшая судьба будет отныне связана только с Россией...
Стало быть, человеку наплевать на тамошние кавказские расклады: на партии, национальности, президентов и на прочий вздор. Главное -- красиво пожить: ПОЖИТЬ МНЕ И МОЕМУ ПРОДОЛЖЕНИЮ -- ДЕТЯМ. Пожить в России. И, стало быть, мальчиков готовят не к боям на кавказских фронтах, чтобы где-то когда-то свести тамошние кавказские счёты, а к боям на фронтах российских! А к боям таким, где линия фронта будет пролегать между ними и окружающими людьми, то есть местными жителями -- русскими!
Вот так открытие я сделал!
И что же теперь -- после этого?..
* * *
Ваня Стегненко, когда я поделился с ним своими соображениями насчёт нашего общего знакомого, сказал:
-- Собственно, а почему всё должно быть иначе? Ведь уже давно замечено, что человеческие расы и различные национальности -- очень неравноценны. Расы и национальности есть высшие и низшие. Причём всеобщим заблуждением европейцев является утверждение, что именно они-то и есть лучший и совершеннейший вариант Человека.
-- Заблуждением? -- сказал я. -- Ну тогда я его разделяю всем своим сердцем.