Положенцев Владимир Николаевич : другие произведения.

Золото Уды

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    По одной из легенд, в предгорьях Восточного Саяна, в пещерах вдоль реки Уда, во время Гражданской войны отступающими колчаковцами или белочехами, была спрятана часть Золотого запаса России, больше известного, как золото Колчака. Прошло много лет, а тайна исчезнувшего золота до сих пор будоражит умы как профессиональных исследователей, так и обычных граждан...
  
  Заманчивое предложение
  
  Июньским туманным утром, во дворе дома ?10, что по энскому проезду, появилось написанное от руки объявление. Феликса привлекло, что именно от руки, ведь в нынешнее время они обычно печатаются на компьютере. Видно, старики что-то продают, решил он. А задержав взгляд, увидел что к 'купи-продай' объявление отношения не имеет. Там красивым, размашистым почерком, фиолетовыми чернилами было написано, что в археологическую экспедицию в Восточный Саян требуются активные, молодые, здоровые, интересующиеся историей помощники. Оплата по установленным расценкам. И подпись: ' З.З. Завирухин'. Кто такой этот чудак Завирухин?- подумал Феликс.- Даже своих координат не оставил. Непонятно куда и к кому обращаться.
  Бабочкин на днях сдал последние экзамены в Медицинском университете и теперь до сентября был свободен. Практика после второго курса Лечебного факультета была не обязательной, и он решил где-нибудь подработать. Родители, конечно, помогали, например, с оплатой однушки, но кормил Феликс себя сам - дежурил ночным санитаром в больницах, лаборантом в диагностических центрах, но теперь хотелось отдохнуть от медицины. И объявление его заинтересовало. Так кто этот Завирухин и где его искать?
  Словно услышав его мысли, за спиной раздался голос:
  -Завируха помощников набирает, знать, серьезную кашу заваривает.
  Феликс оглянулся. Сзади стоял с папиросой в зубах, небритый, с помятым лицом, но в иссиня-белом фартуке дворник Ерёма. Его знала вся округа. Он единственный славянин, что сохранился в местном дворницком сообществе. Лет ему было не меньше 65-ти, а сколько он работал во дворе, говорил, что не помнит. Во всяком случае, когда несколько лет назад Феликс снял здесь квартиру, первым с кем он познакомился во дворе, был Ерёма. Он так активно мел дорожку, что, не заметив Бабочкина, маханул на него кучу окурков. А увидев его, бросился извиняться, отряхивать Феликсу брюки. Так и познакомились. Ерёма, как он представился, пригласил его в дворницкую 'посмотреть белку'. Дворницкая всегда был отворена настежь и из нее распространялся чисто дворницкий аромат: нафталина, ванили и сгнивших овощей. Заходить туда не хотелось, но Феликс все же перешагнул порог смрадного 'чертога'. Белка оказалась действительно забавной - юркой, пушистой, с большими цепкими и целеустремленными глазками. Она бешено вращала колесо, видимо, не оставляя попыток из него выбраться, на мгновение замирала, а потом продолжала свой бессмысленный бег. 'Вот, - сказал Ерёма,- моя единственная подружка по жизни'. 'Как зовут?- поинтересовался Бабочкин'. 'А кто её знает,- зевнул дворник. - Она мне от татарина Азата досталась. Весь день носится, а потом жрать просит. А чем кормить? Не очень-то на мою зарплату пожируешь'. Теперь Феликс понял, для чего Ерёма пригласил его в дворницкую. Хотел сказать, что у него самого стипендия грошовая, но прикусил язык. На днях он неплохо подработал в одном диагностическом центре. Там заболел врач - терапевт и он несколько дней его заменял. Белку ему стало очень жаль и он протянул Ерёме тысячу рублей. От такой щедрости дворник даже присел, спрятал деньги под всегда чистый, белый фартук и, не попрощавшись, куда-то побежал. Феликс вспомнил дворника из 'Двенадцати стульев' и расхохотался так, что белка замерла. Уже на углу, под аркой Ерёма остановился. 'За кедровыми орешками!'- крикнул он. Неизвестно купил ли дворник белке орехов, но несколько дней Феликс его не видел. Теперь Ерёма топтался за его спиной.
  -Кто такой Завируха?- спросил Феликс.
  -Как, Завируху не знаешь? А еще на медика учишься. Профессор из желтого дома.
  Желтым домом местные называли сталинскую пятиэтажку, примыкавшую к десятиэтажному дому ?10 и с которым они образовывали единый двор. Дом имел высокую арку, внутри которой был вход в пекарню. Сама булочная находилась на проезде. Из пекарни всегда разносился такой чудный хлебный аромат, что жители двух домов предпочитали выходить на проспект именно через эту арку, хотя с другой стороны путь был короче. Вдыхать чудесные ржаные и пшеничные запахи любил и Феликс, потому и оказался теперь возле арки.
  -Хороший человек, только фамилия странная. Всегда поздоровается, о здоровье спросит, но чудной,- продолжал дворник, вытирая красные, натруженные руки о край накрахмаленного фартука. Белка была не единственной его родственной душой. Говорили, что Ерёма сошелся с какой-то старушкой из четвертого подъезда, она ему и настирывает фартуки.
  -Почему же чудной?
  -А как не чудной, когда все время трезвый, а выпивает лишь пару раз в году. Но сильно. Погуляет, а потом на лавочке возле подъезда спит. Я его даже зимой со скамейки снимал, до квартиры на себе тащил. Одинокий, но шибко умный. Как начнет говорить про политику, хоть беги. Того и гляди вместе с ним посадят.
  В этот момент дверь подъезда желтого дома распахнулась, и из нее вышел невысокий, полный, светловолосый, с проседью на висках человек.
  -Легок на помине, - выдохнул Ерёма.- Доброе утречко, Захар Захарович.
  -Здравствуй, Еремей,- кивнул мужчина. Его синие, широко открытые глаза были явно удивлены неожиданной встречей у подъезда.
  -Вот читаем ваше объявление, - сказал дворник.- Нарушаете. Не положено развешивать бумажки где попало, за то с нас строго спрашивают. Для того газеты существуют и интернет.
  Человек, которого Ерёма назвал Захаром Захаровичем, был похож на Деда Мороза - большой, ноздреватый нос, несколько печальные, добрые глаза.
  Ученый по-простому почесал ладонью нос, помял сдобный, чисто выбритый подбородок:
  -Извини, Ерёмушка. Через газеты и сеть не угадаешь, кто придет, отбивайся потом от кота в мешке.
  -Что, своих студентов для экспедиции не хватает?
  -Свои двоечники надоели. Ха-ха. Шучу, всего одно место осталось, девушка из группы классической археологии внезапно заболела, остальные студенты уже по другим экспедициям расписаны. А в нашем дворе много хорошей молодежи.
  -На митинги запрещенные ходят, - посетовал дворник.
  -Ну что ж, на то она и молодежь, чтобы бунтовать.
  - Удивлен вашими словами, но не очень. Все вы ученые, того. Куда ж к вам придут, когда вы, Захар Захарович, даже телефона своего не оставили.
  -Потому и вышел теперь, что вспомнил о своей оплошности.
  Профессор достал шариковую ручку, стал приписывать к бумажке цифры.
  -А меня возьмете?- спросил Бабочкин.
  Опустив руку, так и не дописав номера телефона, Завирухин взглянул на Феликса. Прищурился, будто так у него включался внутренний рентген. Оглядел медика с ног до головы, отчего Бабочкину стало не по себе. Уж не гей ли профессор, а то, по его же выражению, отбивайся потом.
  Профессор вдруг схватил руку Феликса, крепко пожал ее, представился. Оказалось, что Завирухин заведующий кафедрой археологии каменного и бронзового веков Московского археологического института. Пояснил, что вообще-то кафедры каменного и бронзового веков всегда были разные, но из-за сокращения штата, пришлось их объединить, а возглавить 'сплав' проучили ему.
  Представился и Феликс. Узнав, что Бабочкин медик, профессор воскликнул на весь двор:
  -Вот это повезло! Свой врач - это, знаете ли, то, что надо в экспедиции. У одного живот пучит, у другого голова болит, у третьего психологический срыв. А до ближайшей поликлиники, как правило, семь верст до небес. Прошу ко мне в квартиру.
  -Зачем? - удивился Феликс. Он снова заподозрил в археологе нетрадиционную ориентацию. Ну да, ляжки широкие, бабьи, стопы в четвертой балетной позиции. И глаза какие-то настырные. А еще нос картошкой, с родинкой у правой ноздри.
  При чем здесь нос и родинка, Бабочкин ответить себе не успел. Профессор взял его за отворот ветровки:
  -Трудовой договор на полтора месяца подпишем. Я прихватил несколько бланков из института. Потом завизирую у директора и отдам в канцелярию. Или вы желаете без договора?
  -Нет, то есть, да, с договором.
  -Ну, вот видите. Милости просим в мое холостяцкое жилище.
  Феликса опять насторожили слова профессора, но он быстро отогнал от себя неприятные мысли.
  
  Телеграмма из прошлого
  
  Квартира профессора оказалась жутко захламленной. В коридоре по углам и вдоль стен стояли коробки, доверху набитые старой обувью, тряпьем. У вешалки с заляпанным зеркалом, еле державшей кучу зимней одежды - доисторическая детская коляска тоже с каким-то хламом, у дальней двери - самокат без одного колеса. Вероятно, на нем в пионерской юности, подумал Феликс, рассекал по двору Захарка Завирухин.
  Однако кабинет археолога оказался, как ни странно, очень чистым и аккуратным. Он был проходным - одна дверь вела в коридор, другая в соседнюю комнату. У стены стоял массивный письменный стол с кривыми ножками и столешницей, обтянутый посередине зеленой тканью. На нем- медная стильная лампа, декоративная чугунная чернильница и множество разноцветных карандашей в алюминиевом стаканчике возле открытого ноутбука. На стенах- современные постеры с птичками и стрекозами. По обеим сторонам окна - два больших стеллажа с каменными скребками, наконечниками стрел, прочими археологическими находками. Среди них- верхняя часть человеческого черепа с неровной дырой во лбу. Длинные, кривые зубы челюсти были, как ни странно, почти все на месте.
  -Настоящий? - спросил Бабочкин, когда уселся в мягкое, широкое кресло напротив стола археолога.
  На этот вопрос профессор только хмыкнул, начал рыться в ящике. Достал какой-то камушек, похожий на долото.
  -Вот этот пробойник мы нашли в прошлую экспедицию в башкирской Каповой пещере. Это единственная в нашей стране пещера, где обнаружены рисунки людей палеолита, то есть раннего каменного века. Им, видимо, и продырявили череп этого человека, причем других его костей мы там не нашли. А череп, вернее, верхняя его часть, сохранился хорошо, даже очень хорошо. Он лежал в слое пыли возле древнего костровища. Возможно, это был пленник из другого племени, которого съели, а кости бросили собакам. Черепа людоеды, видимо, хранили как символы своей победы. Судя по поврежденным глазницам, дикари еще у живого пленника вырезали глаза и съели, чтобы, как они считали, лучше видеть добычу на охоте.
  От этих подробностей Феликс поежился. 'Бедный Ёрик',- мысленно вздохнул он.
  -В этом году мы отправляемся в удивительные Нижнеудинске пещеры. Их две- Большая и Малая. Еще в 1875 году профессором Иваном Дементьевичем Черским там были обнаружены останки ископаемого пещерного медведя, длинношерстного носорога, мамонтов. На их костях были повреждения, нанесенные человеком древнекаменного века. То есть еще более ранние, чем в Башкирии. Вы понимаете, молодой человек, что это значит для науки и какие перспективы открываются для нас в этом сезоне?
  Глаза ученого вспыхнули сверхярким, безумном светом. Уж не псих ли? -испугался Феликс. - Какой нормальный профессор будет искать на улице людей для своей экспедиции? Впрочем, дворник прав, ученые все того...Бабочкин прекрасно знал это по своему институту.
  Вдруг задергался смартфон на столе. Заиграла мелодия из 'Метели' композитора Георгия Свиридова. Профессор взглянул на экран, сделал глубокий вдох, потом еще один, часто заморгал, что-то прошептал.
  - Здравствуйте, Борис Аркадьевич.- Завирухин расплылся в искусственной улыбке. - Да, группа из 20 человек готова. Сегодня вот даже доктора нашел, приятный и сразу видно, очень опытный медик.
  Феликс зарделся, опустил глаза.
  -Обещать, Борис Аркадьевич, ничего не могу. Я и так ректора едва уговорил на эту экспедицию. Вы уговорили? Ах, ну да, вы, конечно. Пещеры под Уфой в прошлом году проверили досконально. Пусто. После предоставленной вами телеграммы, сомнений почти нет - это Восточный Саян, Нижнеудинск. Александр Васильевич имел несколько дней, чтобы ими воспользоваться. Чехи, кстати, тоже. Не могли же бесследно исчезнуть десятки тонн.
  Завирухин взглянул на Бабочкина и словно только теперь его заметил. Прикрыл рукой телефон, быстро вышел в коридор. Сначала оттуда еще раздавалась его непонятная Феликсу речь, потом все стихло. Видно, профессор зашел на кухню или какую-нибудь комнату.
  О чем это профессор? - гадал Феликс.- Кто такой этот Александр Васильевич, который смог воспользовался несколькими днями? И причем здесь чехи?
  Археолог долго не возвращался. Феликс принялся разглядывать коллекцию археологических находок у окна. Бросил взгляд на открытый ноутбук. На экране висел текст, написанный от руки, причем с ятями. Подошел ближе. С удивлением прочитал:
  'Его высокопревосходительству, Главнокомандующему Вооруженными Силами Юга России Антону Ивановичу Деникину. Уважаемый Антон Иванович! В виду сложившейся непростой ситуации на нашей Российской Восточной Окраине и в целом на российских фронтах, предлагаю вам принять на себя Верховную всероссийскую власть Верховного правителя России. До получения ваших указаний, в целях сохранения оплота государственности на началах неразрывного единства со всей Россией, предоставляю всю полноту военной и гражданской власти на всей территории Восточной Окраины генерал-лейтенанту Григорию Михайловичу Семенову. Главнокомандующим Восточным фронтом назначаю генерал-лейтенанта Владимира Оскаровича Каппеля. Соответствующий указ я уже подписал. Дополнительно сообщаю: предавшие меня союзники, приказали передать золотой запас России чехам. Однако часть его мне удалось спрятать. Карта с указанием точного местонахождения схрона, будет находиться в пещере к югу от Нижнеудинска. Надеюсь, золото пойдет на благое дело - на решительную борьбу с большевиками, в победе над которыми, я не сомневаюсь. С нами Бог и провидение. Ваш друг и соратник Александр Васильевич Колчак. 4 января 1920 года'.
  Ничего себе документик, подумал Феликс, вот почему экспедиция в Восточный Саян. Профессор и тот, кто предоставил ему эту телеграмму, на золото Колчака нацелились.
  В этом момент дверь в коридор открылась. Феликс жутко смутился - как нехорошо-то получилось. Профессор медленно двигался на Бабочкина. Куда только делось его дедморозовское добродушие. Он наступал хищным доисторическим ящером, готовым броситься на своего обидчика. Феликс попятился, споткнувшись, плюхнулся в кресло, где сидел. Над ним навис археолог. Телефон он держал в руке словно камень.
  Сейчас треснет и пластическая операция не поможет. Медик зажмурился.
  Но бить его профессор не стал.
  -Ай, ай, как нехорошо заглядывать в чужие ноутбуки,- сказал он.
  Феликс открыл глаза. Лицо археолога вновь было прекраснодушным.- Конечно, сообразили для чего мы едем в Восточный Саян. Что же мне теперь с вами делать?
  -Ничего не делать. - Феликс сглотнул тяжелую слюну. - Я никому не скажу, вернее, мне тоже интересно знать, куда делось золото Колчака. А письмо Александра Васильевича настоящее? Откуда оно у вас?
  - Какой вы любопытный, столько вопросов и все сразу. Вам бы не в медицину идти, молодой человек, а в ФСБ. Там все такие въедливые. Имел счастье, так сказать, с ними познакомиться после одного из неофициальных.
  Профессор потрогал челюсть, помял затылок, вздохнул:
  -Ладно, чего уж теперь. Сам виноват, что ноутбук открытым оставил. Забыл, что люди любопытны до чужих секретов. Впрочем, все одно бы равно рано или поздно для вас всё открылось. Лучше работать с единомышленниками, чем с наемными рабочими.
  В кабинет из двери в соседнюю комнату вошла маленькая, сухая, с трясущейся головой бабуля. На ее седой голове была свежая завивка, в ушах болтались серьги в виде тяжелых золотых капель. Она жевала накрашенными ярко-красной помадой губами. Подобные экзальтированные старушки обычно являются завсегдатаями драматических театров с пыльным репертуаром.
  -Захар, зачем вы приводите в дом не пойми кого?
  От этого вопроса Феликсу стало не по себе. Вроде, прилично одет, гладко выбрит, пахнет французским одеколоном от Фрагонара.
  -Не устраивайте из моей квартиры проходного двора, Захар. Приходят, а потом воруют.
  -Что вы, мама, - смутился профессор.- Это приличный молодой человек, доктор. Будущий доктор. Познакомьтесь. Впрочем...
  Завирухин приобнял старуху за спичечные плечи, выпроводил из кабинета. Уже за дверью она громко сказала:
  - В три шеи. Слышали, что я сказала, Захар? Гоните в три шеи.
  Вернувшийся профессор развел руками:
  -Вы уж не обижайтесь на мою тещу. Аделаиде Петровне всюду видятся воры. Возраст, деменция. После того как Настя нас покинула, моя жена, у нее совсем нервы сдали. Ничего не поделаешь, еще неизвестно что с нами будет. Да, что касается Александра Васильевича Колчака.
  Профессор рассказал, что к началу Первой мировой войны золотой запас России был самым большим в мире и составлял 1311 тонн золота в слитках, самородках Горного института, монетах. Плюс серебро, платина, ювелирные изделия. Это приблизительно 1 миллиард 695 миллионов рублей. По нынешнему курсу где-то 50 миллиардов долларов. Часть золота во время войны ушла в Англию в качестве военных кредитов для покупки вооружения. В 1915 году запас был перевезен подальше от фронта- в Казань и Нижний. Когда грянул Февраль, в Казань переправили золото из многих городов России. После Октябрьского переворота большевики захватили в Казани более 500 тонн золота, платины и серебра. Летом 1918 года Казань отбил у большевиков, тогда еще полковник Каппель.
  Говорил это Завирухин, расхаживая по кабинету, заложив руки за спину. Он, вероятно, чувствовал себя на лекции, только слушал его теперь всего один студент. Правда, его это ничуть не смущало. Ему почему-то приглянулся этот молодой медик с редким ныне именем - Феликс. Было в нём что-то непосредственное и в тоже время крепкое, стержневое, надежное. На него можно положиться, решил он. Бабочкин, вероятно бы, очень удивился такой его оценки. Он самокритично относился к себе и считал себя неуравновешенной, непоследовательной, слишком увлекающейся и легковерной личностью.
  Подойдя к рабочему столу, профессор нажал несколько клавиш на ноутбуке, надел очки.
  -Вот телеграмма полковника Владимира Каппеля чехословацкому генералу Станиславу Чечеку. 'Трофеи не поддаются подсчету, захвачен золотой запас России в 650 миллионов золотом, 750 ящиков серебра, 100 миллионов рублей кредитными знаками'. Если переводить на вес- это 505 тонн драгметаллов.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Сняв очки, профессор взглянул на медика. В глазах Захара Захаровича пылала алчность. Понимает ли юнец, сколько это?
  -А почему Каппель отчитывался перед чехом?- спросил Феликс.
  -Хороший вопрос. Мятеж чехословацкого корпуса весной 1918 года помог ликвидировать белым советскую власть в Поволжье, Урале, Сибири, Дальнем Востоке. Благодаря чехам было создано Временное Сибирское правительство, началось широкомасштабное наступление на большевиков. Чехов нужно было на что-то содержать, кормить их, давать им деньги. Вот Каппель и вынужден был отчитывался перед ними. Кстати, чешский корпус, сформированный в основном из пленных австро-венгерской армии, формально подчинялся французскому командованию. Как покажет время, верить им ни при каких обстоятельствах было нельзя.
  Далее профессор рассказал, что Каппель отправил золото в Самару, где было сформировано первое антибольшевистское правительство. Называлось оно - Комитет членов Всероссийского Учредительного собрания или КОМУЧ.
  - Но и там золотой запас оставлять было опасно, положение на фронтах менялось чуть ли не каждый день. Ценности отправили в Уфу. Причем, под охраной чехов. В Уфе вагоны простояли полторы недели и позже, когда пересчитали золото, якобы выяснилось, что часть его пропала. По одной из версий, белочехи спрятали его в одной из многочисленных Башкирских пещер, в частности, в Шульган -Таше, на южном склоне горы Сарыкускан, на правом берегу реки Агидель. Пещера еще называется Каповой. В ней мы и работали в прошлом году.
  - И ничего не нашли, - ухмыльнулся Феликс.
  -Да, не нашли.- Профессору не понравилась эта ухмылка. Ишь какой- 'не нашли'. Археология - это не только находки, а главным образом теоретическая наука -, изучение, анализ, сопоставление исторических фактов. - Но мы сделали немало археологических и палеонтологических открытий. Пещера была храмом наших предков. По изображениям животных, которым позавидуют многие современные художники, они стреляли настоящими стрелами, чтобы предстоящая охота была удачной.
  -Очень интересно.
  -Я слышу в вашем голосе, молодой человек, иронию. Вы, кажется, куда-то шли этим туманным утром? Вот и идите.
  На добром лице профессора появилась детская обида. Он так скривил губы, что казалось, сейчас заплачет. Феликсу стало жалко археолога, но он попытался вспомнить, куда действительно собирался в такую рань. Ах, да, на Полежаевской сегодня выездной терапевтический пункт. Всем желающим будут мерить давление, делать УЗИ, проверять кровь на сахар. Туда требовался лаборант, обещали что-то заплатить. Но теперь он уже, кажется, опоздал. Машинально взглянул на наручные часы, что еще больше взбесило археолога. Он поднялся.
  -Надеюсь, дверь в прихожей откроете сами. До свидания.
  Феликс не тронулся с места.
  - Захар Захарович,- сказал он как можно мягче.- Я не хотел вас обидеть своей глупой ухмылкой. Она у меня с детства такая. И физиономия соответствующая. Извините. Мне очень интересен ваш рассказ, я горю желанием поучаствовать в вашей экспедиции.
  -Горит он,- проворчал профессор.- Следить надо за своей, как вы выразились, физиономией, молодой человек. Скверную оставлять дома на вешалке, а с собой брать приличную. Да, да, у всех у нас их несколько.
  И вдруг заулыбался. Вся обида мгновенно слетела с него, как покрывало с дачного стола от сильного ветра. Такое сравнение сделал Бабочкин, вспомнив о том, что давно не навещал родителей на волжской даче под Кимрами. Всё же чудак этот профессор Завирухин. Хотя, каким еще может быть фанатичный ученый? И, видимо, алчный. Зачем ему золото Колчака? Деньги и слава, вот что им правит.
   Его мысли, словно уловил археолог.
  - Разгадать тайну золота Колчака- это стереть белое пятно в книге истории. Это как доказать...ну не знаю, гипотезу Римана. Была же решена задача Анри Пуанкаре нашим Григорием Перельманом.
  Значит, в первую очередь слава, - решил для себя Бабочкин.- Что ж, стать первым среди равных- естественное желание индивидуума. Двигатель эволюции.- Вспомнил он лекцию по психологии человека.
  -Так вот, - с энтузиазмом продолжал профессор.- В конце ноября 1918 года золотой запас прибыл в Омск и поступил в распоряжение адмирала Колчака. Ценности поместили в омский филиал Госбанка. По одним данным это были все 505 тонн, по другим- 480. То есть 25 тонн пропало по дороге из Казани. Через год ситуация на фронте сложилась не в пользу белых. В Омске хранить золото стало опасно. Колчак распорядился отправить его дальше на восток, в Иркутск. Транссибирскую магистраль от Новосибирска до Иркутска тогда полностью контролировали чехи. Но с ними в последнее время у Колчака, не ладилось. Отношения обострились после того, как адмирал, прославившийся своим крутым и беспощадным нравом, разогнал в ноябре 1918 года эсеровское Временное Всероссийское правительство и принял на себя верховную единоличную власть. Меня называют диктатором,- говорил он. Я не боюсь этого слова и помню, что диктатура с древнейших времен была учреждением республиканским. Как Сенат древнего Рима в тяжкие минуты государства назначал диктатора, так Совет министров Российского государства в тягчайшую из тяжких минут нашей государственной жизни, идя навстречу общественным настроениям, назначил меня Верховным правителем.
  Профессор замолчал, словно ожидая оваций за свои глубокие исторические познания. Аплодисментов не последовало, но Феликс отметил, что Завирухин не плохо подготовился к предстоящей экспедиции. Впрочем, видно он уже раньше изучил биографию Колчака, раз в прошлом году работал со своими студентами в Каповой пещере.
  - Чехи, стремившиеся вернуться через Дальний Восток на родину, посчитали его диктатуру угрозой для себя,- продолжал археолог.- Итак, осенью 1919 года, а именно 31 октября золото погрузили в 40 вагонов и под усиленной охраной отправили в Иркутск. Ехал в поезде и Колчак. Однако 27 декабря состав задержали на станции Нижнеудинск. Здесь Александр Васильевич просидел 2 недели и только в январе состав двинулся дальше. 15 января поезд прибыл в Иркутск. Представители Антанты предложили Колчаку сложить с себя полномочия Верховного правителя, так как на этом якобы настаивали члены Совета министров его правительства за провалы на фронте, а эшелон с золотом передать чехам. Охрана Колчака состояла из 500 вроде бы проверенных офицеров и солдат. Но за несколько дней она почти вся разбежались. Рядом остались только 10 человек, самых преданных. В тот же день чехи выдали Колчака эсеровскому Политцетру. Эсеры не могли простить ему разгон их Временного правительства и последующие репрессии, а потому отдали Александра Васильевича большевикам. Каппель попытался прийти ему на помощь, но провалился с конем под лед на реке Кан и позже умер от воспаления легких. Оставшийся вместо него генерал Войцеховский с 5 тысячами бойцов попытался взять Иркутск. Но чехи заявили, что в случае штурма примут сторону большевиков, ведь те обещали им беспрепятственное продвижение на восток. В это время Войцеховский получил сообщение о расстреле Колчака. Это случилось 7 февраля 1920 года.
  Профессор замолчал, словно пытался вникнуть в смысл сказанных им же слов.
  Он продолжил после нескольких глотков слабо заваренного чая. Сказал, что в тот же день чехи передали большевикам 409 миллионов рублей золотом. Это была плата за выезд из страны через Владивосток.
  -Но куда делось остальное? - Археолог театрально воздел руку к потолку, будто читал монолог Шекспира.- Известно, что Колчак потратил на закупку вооружений, содержание армии и тех же чехов 52 тонны золота. Значит...505 минус 32, будет 473 тонны. Пусть чехи что-то украли. Так...52 делим на...словом, это сотни миллионов рублей по тем временам. А сейчас... Итак, подводя промежуточный итог. Первое - часть золота, а именно несколько тонн, могли похитить белочехи, сопровождая ценный груз из Казани в Омск. Еще раз, возможно, они спрятали золото в уфимских пещерах, но вернуться за ним не смогли. Пещеры, как я уже говорил, нами проверены, ничего там не обнаружено. Второе. Нижнеудинск. От момента прибытия туда золотого эшелона и отъезда в Иркутск, прошло 2 недели. За это время часть ценностей, предвидя измену союзников, Колчак мог распорядиться спрятать в местной пещере, о чем гласит не отправленная телеграмма, которую вы...хм прочитали. Спрятать могли и чехи, просто украв его из вагонов.
  -Не отправленная телеграмма?
  -Да. Ее черновик, написанный собственноручно Колчаком, зимой этого года нашли в планшете, в подвале одного из иркутских домов, сохранившихся с тех времен. Скорее всего планшет принадлежал ординарцу Александра Васильевича, который должен был передать телеграмму Деникину, но почему-то не сделал этого. Или все же передал? Однако Антон Иванович Деникин в своих воспоминаниях нигде не упоминает о том, что предложив ему пост Верховного правителя, Колчак сообщил ему о месте, где он спрятал часть золотого запаса. Значит...
  -Ординарец специально не отправил телеграмму,- сказал многозначительно Феликс. - А золотишко присвоила себе некая гоп-компания.
  Захар Захарович уставился на молодого человека, а потом рассмеялся:
  -Мне нравится ваша мыслительная активность в этом направлении. Могло быть и так, однако все же надеюсь, что карта всё еще на месте. Отыскать ее в пещере, а там под Нижнеудинском их немало, будет, конечно, непросто.
  -Как к вам попала эта телеграмма, профессор?
  -Копию мне передал Борис Аркадьевич Березуцкий. Вы наверняка слышали об этом крупном бизнесмене, он вхож даже в Кремль. Говорит, купил у кого-то за огромные деньги.
  В этот момент в прихожей раздался длинный, пронзительный звонок.
  -Вероятно, социальный работник к Аделаиде Петровне,- сказал профессор, взглянув на часы. - Только почему-то так рано.
  
  Племянница олигарха.
  
  Через минуту в кабинет заглянула старуха:
  -К вам какая-то неприличная девица, Захар. Так красятся только дамы легкого поведения.
  Аделаида Петровна пожевала своим ярко накрашенным ртом, раздула ноздри плоского, как у утки носа. Отстранилась. Вернее, ее довольно грубо пододвинула в сторону миленькая девушка с большими, черно-виноградными глазами и маленьким пятнышком-родинкой у слегка вздернутого носика. Она была загорела и стройна. На лице, в обрамлении крашенных, но в меру каштановых волос с оливковым оттенком, самоуверенная, но не хамская улыбка. Девушка очень понравилась Феликсу. В ней была сладкая изюминка и горькая перчинка. Загадочное сочетание невинной девственницы и сексуальной оторвы. Этот контраст в дамах сводил его с ума.
  -Софья? - изумился археолог.- Вы?
  -Я, конечно, Захар Захарович,- спокойно ответила миленькая девушка. Тяжело вздохнула, будто уже успела устать за это утро, опустилась в кресло напротив Феликса. Она его не замечала. Или делала вид.- Мы же на сегодня с вами договорились на пересдачу зачета по Скифской эпохе. Разве забыли?
  -Да, но...Нет, разумеется, не забыл. Однако, не думал, что придете так рано.
  -А я запамятовала, на какой час мы условились. Ты тоже зачет пересдавать?- обратилась она к Феликсу и обвела оценивающим, цепким взглядом.
  Бабочкин так был увлечен девушкой, что когда она к нему обратилась, растерялся.
  -Я? Понимаете...
  -Это новый член нашей археологической экспедиции,- представил парня профессор,- господин э...
  -Бабочкин,- подсказал Феликс.
  Девушка громко рассмеялась.
  -Забавная фамилия. Бабочка крылышками бяк, бяк, бяк, ха-ха. Я Софья.
  -Софья Федоровна Цветкова, - уточнил профессор.- Так же, кстати, звали официальную жену Колчака. Она уехала в 1919 году из Севастополя на чужбину. С адмиралам осталась Анна Тимирёва, пошла с ним под арест. Племянница э...Бориса Аркадьевича.
  -Того самого, Березуцкого?- удивился Феликс.
  -А что, нельзя?-спросила Софья, вскинув тонкие, подведенные синий тушью, брови.
  -Я не это хотел сказать, я думал...
  -Ты сначала думай, а потом спрашивай. Чего-то я тебя в институте никогда не видела.
  -Я по объявлению, - ляпну Бабочкин.
  Софья опять расхохоталась.
  -Наберут по объявлению, а потом не знают что с ними делать! Ха-ха.
  -Я врач.
  -Кто?
  -Ну еще не совсем, закончил второй курс. Но могу сказать, что накануне вы принимали психоактивные вещества. Ваш утренний психомоторный синдром связан с дельта-9 тетрагидроканнабинолом. Попросту говоря, вчера вы курили посевную или сорную коноплю.
  Девушка перестала смеяться, в ее виноградных глазах промелькнули злость и любопытство одновременно. Феликс же не был уверен в своих словах. Он брякнул это слету, в отместку, за то что девица смеялась над его фамилией и вообще над ним. Этого еще не хватало давать фору женщинам, которые тебе нравятся. Они всегда должны знать свое место, быть позади тебя.
  -Это правда, Софья?- нахмурился профессор.- Мы, кажется, уже раз и навсегда закрыли в институте эту тему. Кто позволит себе снова...
  -Кого вы слушаете, Захар Захарович! Наберут по объявлению...Ну я только разочек, - заныла Софья. - Я больше не буду. Честно. - На ее лице появилась детская непосредственность. Феликсу трудно было определить - настоящая или театральная.
  -Я вынужден буду рассказать вашему дяде. И исключить вас из состава экспедиции.
  -Ну это уж нет. - Цветкова сразу подобралась, преобразилась в хищную кошку..- Дядя финансирует экспедицию. Не будет меня, не будет ничего. К тому же, он передал вам секретную телеграмму Колчака. Куда вы теперь денетесь?
  Профессор только развел руками, обессилено опустился в рабочее кресло, задумчиво почесал лысину.
   К нему подошла Софья, обняла за шею, поцеловала в щечку.
  -Ну же, Захар Захарович, не сердитесь на меня. Я честно больше не буду курить анашу. Честно. Не говорите дяде. У него сердце слабое.
  -Что с вами поделать, - вздохнул профессор.- Ладно, не расскажу. А вы, молодой человек, оказывается, великолепный диагност, хоть и начинающий. Сходу всё установили. Удивлен.
  Девушка исподлобья взглянула на Феликса, мол, с тобой мы еще поговорим. Она в очередной раз поцеловала профессора и его лицо окончательно обмякло, стало добрым, как у Деда Мороза.
  Сдавать зачет на скифской культуре девушке не пришлось. Профессор взял ее зачетку, пожевал губами, поставил напротив своего предмета подпись. Захлопнул книжицу, протянул ее Софье:
  -Только из уважения к дяде.
  -Вы просто душечка, Захар Захарович.- Племянница олигарха захлопала в ладоши, снова собиралась его поцеловать, но он отстранился.
  -Будет, побережем эмоции для экспедиции.
  -Звучит обнадеживающе, ха-ха. Ну я пойду? Ты тоже?- спросила она Феликса.
  Профессор быстро переписал паспорт Бабочкина и отпустил обоих молодых людей. В прихожей старуха проворчала из приоткрытой в ее комнату двери:
  -Приходят, только всякую заразу разносят.
  На улице Софья предложила зайти в ближайшую кафешку позавтракать. Феликс втянул голову в плечи. Предложение было заманчивым, но у него было денег только на дорогу, надеялся получить к вечеру наличные в выездной лаборатории. На его лице появилась такая кислая гримаса, что девушка опять расхохоталась. Она делала это так искренне и заразительно, что Феликса пробивало словно электричеством. Виноградные ее глаза застряли в самом сердце, забродили, вбрасывая в кровь головокружительный алкоголь. Такой 'пьяной' девушки он никогда не встречал. Да, ее хотелось съесть как пирожное с ромом, но не сразу, а доставив себе наслаждение предвкушением. К тому же, как видно, характер София Федоровна имела своенравный и так просто съесть себя никому не даст.
  -Ну, чего напрягся?- Цветкова по-приятельски подтолкнула Феликса в бок.- Денег нет? Ну да, если б они у тебя были, вряд ли бы ты потащился в Сибирь, раскапывать пещеры. Я угощаю, пойдем. Расслабься, потом отдашь, если сможешь.
  Она взяла Бабочкина под руку, потянула на противоположную сторону улицы, где в бывшей зеркальной мастерской находилось небольшое кафе, увитое с фасада хмелем и плющом. Заведение уже работало, на веранде сидели посетители.
  - Я не только из-за денег согласился ехать,- сказал Бабочкин, когда сели в углу веранды под сочным плющом.- Мне интересно узнать...
  -Про золото Колчака?
  -Ну да. Не отправленная телеграмма адмирала, которая...которую я случайно увидел, возможно поможет найти карту в пещере. А потом...
  -Суп с котом. Можешь поставить крест на своих золотых фантазиях.
  -Почему?
  -А потому что телеграмма ненастоящая. Это я ее сочинила, а потом попросила дядю передать ее Завирухину.
  Феликс на это хотел что-то ответить, но слова застряли в горле, он закашлялся. Цветкова постучала его по спине:
  -Ну-ну, ты мне еще живой пригодишься.
  -Зачем?- наконец спросил Бабочкин, вытирая набежавшие от кашля слезы.
  -У меня парень в Братске.
  -Кто?
  -Парень! Глухой что ль, доктор? Учится в Щепке, на лето уехал к родителям. А как мне к нему попасть? В 230 километрах от Братска - Нижнеудинск. Там Колчак стоял 2 недели. А в прошлом году Завирухин искал его золото в Каповой пещере под Уфой. Ну официально, конечно, изучал рисунки древних людей, искал их бытовой хлам. Вот я и решила подбить Захара Захаровича на экспедицию в Нижнеудинск. В Братске-то искать нечего, кроме ржавой турбины гидроэлектростанции.
  -Ты дура, что ль?!- не удержался Феликс.- Совсем с ума спятила, племянница олигарха! Человек горит идеей найти пропавший золотой запас России, помочь стране, а ты...Сейчас пойду и всё ему расскажу.
  -Не кричи,- спокойно ответила Цветкова.- Люди оборачиваются. Ничего я не спятила. Дядя взял на себя все расходы на экспедицию, перевел большие деньги в чахнущий институт. Завирухин не золото, так еще что-нибудь интересное найдет в пещерах, статью научную напишет, студенты отдохнут, я со своим парнем встречусь. Всем хорошо, чего ты?
  -Хм. Может быть. Лихо ты телеграмму подделала.
  -Подумаешь. Я ведь на журфаке 2 курса отучилась, потом вот в археологический перевелась. На журфаке спиться и скуриться можно было. А археология мне нравится.
  -Монетки, скребочки, - покривился Феликс.
  -И это тоже. Но только про золото в нижнеудинских пещерах я не совсем придумала.
  -Как это - не совсем?
  - А так. Адмирал Колчак стоял там 2 недели? Стоял. Когда в Иркутске золото взвесили, не хватало 60 тонн по сравнению с тем, что было в Уфе. Это я в интернете статью нашла одного бывшего русского эмигранта в Чехии . Конечно, золото могли украсть сами чехи. Они потом неплохо содержали наших эмигрантов в Чехии. Спрашивается, почему? Но я не верю, что наши люди, зная, что золото может достаться иноземцам, не воспользовались случаем и не взяли хотя бы часть. Ну не верю. Конечно, Нижнеудинск вилами на воде писан. А вдруг!
  'Вдруг' Цветкова произнесла так громко, что к столику сразу подбежал официант, который обслуживал пожилую пару. Софья заказала себе овсяную кашу, мороженое и кофе. Феликс, смущаясь, согласился лишь на чашку чая, но Цветкова сказала, что мужчина утром должен хорошо питаться и заказала ему котлету по-киевски с итальянскими спагетти, греческий салат и кофе с мясным пирожком.
  -Я с тобой не расплачусь за этот олигархический завтрак,- сказал Феликс, которому расхотелось ехать на Полежаевскую, мерить давление старикам.
  -Расплатишься, куда ты денешься,- ухмыльнулась Цветкова.- Ты рисовать умеешь? А то у меня с этим туго.
  - В школе ходил в кружок. А зачем тебе?
  -Как зачем! - воскликнула Софья, чуть не опрокинув себе на светлые джинсы кофе. На столе появилась лужица, которую она промокнула салфеткой. На помощь ей пришел официант.
  -Как зачем?- повторила она, когда тот удалился.- Не бросать же дело на полпути. Ты что же хочешь, чтобы профессор не нашел в пещере карты?
  Феликс поглядел на девушку и еще больше укрепился в своей мысли - она же больная, причем на всю голову. Ему стало горько от этого, ведь когда девушка нравится, хочется продолжать с ней общение несмотря ни на какие ее 'завихрения'. А тут оказывается и не завихрения вовсе, а 100% клиника.
  -Ну чего ты на меня таращишься, как на обезьяну без хвоста? Не хочу расстраивать профессора, он такой душка.
  -Послушай, Софья Федоровна,- перешел на официальный тон Феликс,- это у вас должна быть фамилия- Завирухина. Или Завирушка.
  -Всё, выдохся мальчик, а такие надежды подавал. Мозги-то включи. Профессор мечтает найти золото Колчака, вот и пусть ищет. Он получит истинное удовольствие от поисков, разве это плохо? И потом, еще раз говорю- вполне возможно, часть золота действительно было спрятана в тех пещерах. А вдруг Захар Захарович его найдет? Вот будет прикольно.
  -И все же разводить Деда Мороза нехорошо.
  -Как ты его назвал? Ха, занятно, он действительно похож на Санта Клауса, когда не сердится.
  - И как же ты собираешься подделать старинную карту?- спросил уже более миролюбиво, перейдя снова на 'ты', спросил Бабочкин.- Что на ней думаешь изобразить?
  -Вот это уже реплика по существу. Я детали продумала. Все будет на высшем уровне, я в этом деле мастер. Карта будет нанесена на страницу журнала 'Нива' за 1915 год. У меня осталось от бабушки подшивка. Нарисуем схему обычными чернилами, потом немного подержим над огнем, чтобы они потемнели. Ни один специалист не отличит, гарантия!
  -Ну ты и затейница. Только для этого не надо быть художником, сама справишься.
  -Мозги-то включи!- повторила она, видимо, одну из любимых своих фраз.- Я своей рукой написала телеграмму Колчака Деникину. И тот же почерк будет на карте?
  -Почему бы и нет?- пожал плечами Феликс.- Ты же хочешь выдать ее за ту, что составил сам адмирал или его ординарец, якобы записавший черновик депеши.
  Этот ответ смутил девушку. Она съела две ложки мороженого. Достала из сумочки тонкую сигарету, но, вероятно, вспомнила, что теперь курить в подобных заведениях нельзя, положила её на стол.
  -Да, ты прав. И все же я хочу, чтобы ты тоже поучаствовал в этом...
  -В этой авантюре,- продолжил за Софью Феликс.
  -Грубо. В этом...приключении. Ты мне понравился.
  -Вот как.- Бабочкин не без удовольствия услышал эти слова.- А как же твой друг в Братске?
  -В Братске?- переспросила Софья, словно впервые услышала название этого города.- Ах, да. И что? Жизнь предоставлена человеку, чтобы он мог в ней выбирать лучшее.
  - Какая же ты оторва, через слово- 'я хочу'. Первый раз такую встречаю.
  -Твое счастье что встретил. Так что веди себя хорошо. Сейчас поедем ко мне.
  Феликс сказал, что ехать к ней не может, так его ждут на Преображенке в выездной городской лаборатории, где он сможет заработать немного денег и вернуть ей долг за завтрак. При этом он брезгливо посмотрел на так и не тронутую им котлету по-киевски. Не лезла она ему в горло. Как и пирожок. Он лишь поковырял вилкой греческий салат и сделал пару глотков кофе.
  -К черту Преображенку, к черту долг. Потом вернешь. Пойми, ничего случайного в жизни не происходит. Утром ты вышел из дома и увидел объявление, потом познакомился с профессором и со мной. Я тебе очень понравилась...
  -Ну ты это...
  -Понравилась, я по глазам вижу. И вообще, не спорь со мной. Это ведь не случайность, тебе открылась новая, интересная дорога судьбы. А ты сопротивляешься.
  - Я не сопротивляюсь. Просто не хочу участвовать в обмане.
  -У-у, не разочаровывай меня, Феля.
  - Феля?
   -Ты будешь Феля, я Софа. Феликс звучит как-то по-большевистски, напоминает мне железного чекиста. Так что, едем? Решай. Или ты со мной, или с диабетическими старухами. А еще, я позвоню Завирухину и скажу ему, чтобы он тебя не брал в экспедицию, иначе мой дядя её отменит.
  - Стерва.
  -Да, я такая.
  -Не отменит. Деньги уже в институте.
  -Так ты едешь?
  Вздохнув, Бабочкин набрал на мобильном своего приятеля Петю Одинцова, который ему и предложил вместе поработать в выездной медицинской лаборатории. Петя был очень недоволен тем, что Феликс отказался ехать на Преображенку, кричал, что он отправлял заявку на них обоих в Департамент здравоохранения и их теперь ждут именно вместе и с какими глазами он теперь заявится.
  Разговор через динамик в телефоне слышала Софья. Она взяла мобильник из рук Бабочкина, спокойно сказала: 'Не ори, Петя, сейчас приедем'.
  Со своего телефона, через приложение, она вызвала такси. Всё это Феликс наблюдал с полуоткрытым ртом. Сев в машину, он все еще не верил в то, что происходит. На такси он забыл когда и ездил . А Цветкова опустила голову ему на плечо и задремала. Она покалывала его щеки кучеряжками каштановых волос, посапывала так по-детски, так непосредственно, что Феликсу захотелось ее поцеловать. Что он и сделал, прикоснувшись губами, к ее шелковому, пахнущему персиком, лбу.
  До вечера они вместе работали в выездной лаборатории. Петя Одинцов только крутил головой и цокал языком: 'Надо же какую ты себе деваху рукастую отхватил, Махаон, везет же дуракам'. В мединституте Бабочкина за яркую внешность и в честь мифологического греческого врача, сына Аполлона, прозвали Махаоном.
  
  Зоркий сокол олигарха
  
  В кабинет Бориса Аркадьевича постучали, потом в дверь пролезла почти лысая голова его помощника Виктора Евстафьевича Голубя.
  -Можно?
  -Просил же, Витя, без церемоний.
  Голубь ухмыльнулся. Его шеф, а в прошлом коллега по математической кафедре в Бауманке, только на словах не любил 'церемоний'. А стоило только Голубю по старой дружбе позволить себе что-нибудь простецкое - Березуцкий сразу ставил его на место - 'ты, Витя, не забывай кто я, а кто ты. Я эту империю создал, без меня ты никто'. Причем говорил это Борис Аркадьевич в глаза резко, не зло, с улыбкой, но у Голубя начинали дрожать коленки. А потом снова - 'без церемоний'.
  -Вы просили подготовить справку по адмиралу Колчаку, его окружению и все что есть по золотому запасу царской России. Вот.
  Голубь протянул шефу красную кожаную папку с большим двуглавым орлом, какие обычно используются в кремлевской администрации. Взяв папку, Березуцкий положил ее на стол, открывать не стал.
  -Мне сейчас особо некогда бумажки просматривать, изложи, пожалуйста, мне суть.
  Борис Аркадьевич не любил работать с текстами на компьютере, предпочитал как раньше, по старинке, читать их в бумажном виде. Он вообще не доверял компьютерной технике, которая то зависала, а то и вовсе ломалась в самый неподходящий момент. К тому же, как не уверяли его специалисты в надежной защите компьютерных сетей его фирмы, он считал, что нет такой техники, которую нельзя взломать. А к своим профессиональным и личным тайнам он относился очень трепетно. В них были посвящены только самые приближенные люди, в частности: помощник Виктор Голубь, начальник личной охраны Константин Козырь, главный бухгалтер Яков Фридман и еще пара человек.
  Голубю он на днях рассказал об очередных 'выкрутасах' своей племянницы Софьи, зачем-то составившей фальшивую телеграмму якобы от адмирала Колчака Главкому ВСЮР Деникину. В ней адмирал сообщает, что в Нижнеудинских пещерах находится карта, в которой указано где он спрятал часть ценностей из золотого запаса России.
  -Для чего ей этот фарс, Боря...Борис Аркадьевич?
  -Не знаю, Витя. Каждый развлекается в этой жизни как может. Она сказала, что некто профессор Завирухин из ее института в прошлом году уже искал золото Колчака под Уфой. Разумеется, ничего не нашел. Теперь у института на его развлечения денег больше нет. Но она хочет, чтобы экспедиция в этом году состоялась и именно в Нижнеудинский район. Попросила, чтобы я подбросил профессору липовую телеграмму. Ну, мол, мучающийся от безделья олигарх, купил на каком-то аукционе или еще где раздобыл черновик телеграммы, недавно найденный в одном из иркутских подвалов. Забавно, да? Не могу отказать любимой племяннице. У меня не получается с развлечениями, так пусть она развлечется от души, пока молода. Эх... Короче, устрой всё как надо. Переведи в институт немного деньжат. Миллиона долларов, думаю, хватит.
  -Сколько?
  -Не жадничай, Витя. Надо поддержать российскую науку. Ха-ха.
  А через неделю, узнав, что деньги переведены и экспедиция в Нижнеудинск состоится в конце месяца, попросил помощника подобрать материалы по Золотому запасу России, по Колчак и его свите.
  - Зацепила меня племянница этой темой. А вдруг она что-то знает и не случайно навострила туда экспедицию? А? Софья моей крови, просто так ничего не делает, только на вид взбалмошная и нелогичная.
  И Голубь подготовил подробную справку, которая теперь лежала на столе шефа. Собравшись и откашлявшись, он сообщил, что всего из Казани генерал Каппель отправил в Самару, а потом в Омск 505 тонн золота, плюс около 750 ящиков серебра и платины. Эшелон охранялся чехами. В Уфе вроде как пропало несколько тонн, но официальных подтверждений этому нет. Всего за время правления Колчака, по данным Народного комиссариата финансов РСФСР золотой запас сократился на 182 тонны. Колчак на нужды армии истратил 52 тонны или 68 миллионов рублей. 98 тонн вывезено за рубеж в счет оплаты оружия, обмундирования Англии и Франции, 128 миллионов было размещено в зарубежных банках. Судьба этих денег неизвестна. Еще 32 тонны адмирал отправил в США, но этот эшелон в сентябре 1919 года захватил атаман Семёнов, куда это золото делось неизвестно.
  -А Семёнов не мог его прикарманить?- спросил Борис Аркадьевич.
  -Скорее всего, нет, - ответил Голубь, беря папку с орлом со стола.- В октябре 1920 года Семёнов, под давлением Народно-революционной армии ДВР, бросив остатки своих войск, бежал на аэроплане из Читы в Харбин. Не на самолете же он увез 32 тонны золота?
  -Мог прихватить только часть.
  -Кто бы ему дал! Его армия была деморализована, каждый сам за себя. Без помощников ему было не обойтись, а он своих людей предал. К тому же из документов следует, что в мае 1921 года в Японии он требовал золото у посла Абрикосова. То, которое Колчак отправил на закупку вооружения, но застрявшее по каким-то причинам в японских банках.
  -И что же Абрикосов?
  -Показал ему кукиш. Семенову удалось раздобыть 338 тысяч иен, что было мало для осуществления его плана возглавить войска Приамурского земского края. Во Владивостоке казаки, помня его бегство из Читы, даже не позволили ему сойти с парохода. Потом он жил в Монголии, Китае, но не особо богато, значит золота у него все же не было. Семёнова арестовали агенты НКВД в августе 1945 года на его вилле Дайрене. А через год повесили в Москве.
  -Да, печальная история.- Березуцкий расстегнул пуговицы на воротнике рубашки будто его горло сдавливала невидимая веревка.- Ну а остальные тонны куда делись?
  -314 тонн или 409 миллионов рублей чехи передали большевикам, чтобы те позволили им вернуться на родину. Интересно, что в некоторых ящиках из под золота оказались кирпичи. При перевозке ценностей большевиками из Иркутска обратно в Казань пропало 35 миллионов, несколько комиссаров, охранявших эшелон, пропали. Но еще в начале января 1920 года, до расстрела Колчака красными, в Нижнеудинске пропало еще 7,5 тонн. Эшелон с золотом, напомню, охраняли чехи.
  -Значит, чехи украли, хм. Подожди, а причем здесь тогда Нижнеудинск?
  - А при том, что там эшелон Колчака простоял 2 недели. Адмирал опасался, что союзники могут просто забрать всё золото. Поэтому часть его, возможно, и спрятал в местных пещерах. На черный день так сказать. Так что ваша племянница не далека от истины. Но Колчак ошибся. Союзники заставили его сложить полномочия Верховного правителя, а чехи выдали его красным.
  -Та-ак, Софушка непременно что-то еще знает. Непременно. А что, золотой запас это только золотые, платиновые и серебряные слитки?
  -Нет.- Голубь взял из папки другую бумажку.- Подробной описи нет, но в приблизительный перечень входят: 154 предмета из драгоценностей царской семьи -ожерелье царицы Александры Федоровны, отделанная бриллиантами шпага царевича Алексея, ордена, медали, монеты, 250 предметов церковной утвари, ордена Сибирского Временного правительства- 'Освобождение Сибири', 'Возрождение России', ну и так далее. Вся эта утварь вроде бы была отправлена в середине 1919 года в Тобольск, 722 ящика слитков и золотых монет в Читу, остальное осталось в эшелоне Колчака. Но документов, подтверждающих это, опять же. нет. На лето 1919 года в поезде находилось ценностей на 660 миллионов золотых рублей. Чехи передали 1-го марта 1920 года Иркутскому ревкому, напомню, 409 миллионов. Получается, всего исчез в этот период 251 миллион.
  -И какой же вывод, Витя?
  -А такой, Боря. Во время следования эшелона золото могло быть спрятано во многих местах. Возможно, по сговору с чехами, а может и без них. Не исключено, что часть действительно осела в Нижнеудинских пещерах и ваша племянница не случайно затеяла этот спектакль.
  -Ну, вот видишь, ты подтвердил мои слова. И что из этого следует?
  -Что, Борис Аркадьевич?
  -А то, что ты отправляешься с экспедицией института в Нижнеудинск.
  -Да, но...
  -Без тебя никак нельзя, Витя. Ты теперь так много знаешь про золотой запас России, что тебе сам бог велел его найти. Ну хотя бы малую толику. Ну и последишь на за моей Софьей. Эх, молодежь, за ней глаз да глаз нужен. Будешь моим зорким соколом.
  Березуцкий нажал несколько кнопок на айфоне и когда ответил профессор Завирухин, сказал ему, что нужно включить в археологическую группу еще одного человека- выдающегося математика, с детства мечтающего принять участие в подобной экспедиции. Возражений, разумеется, не последовало.
  
  В Сибири
  
  До поселка Порог от Братска, куда прилетели на самолете, добирались на комфортабельном автобусе с кондиционером, который арендовал еще из Москвы Виктор Евстафьевич. А потом двинулись пешком через настоящую тайгу до заимки Новые Плиты, где была заказана гостиница. Голубь, сидевший в автобусе с Софьей, что-то шептал ей на ушко. Мерзко при этом, по мнению Бабочкина, хихикал. Но больше всего злило Феликса то, что на смешки помощника олигарха порой подхихикивала Софья. Он собирался сесть в автобусе с ней, но Голубь пропихнул его своим огромным рюкзаком в конец салона, а сам плюхнулся рядом с Софьей, прижав ее к окну. Она шутливо постучала его кулачком по плечу и тогда Голубь подвинулся, облизав свои пухлые как у карася губы. В самолете Феликс и Софья сидели вместе, рассматривали в планшете две страницы 'Нивы' от 1900 года, на одной из них нарисовали черными чернилами загадочный план нахождения 'колчаковского тайника'.
   Они придумывали план дома у Софьи, хохотали, сталкивались лбами, сердились друг на друга, а потом она вдруг оказалась слишком близко от его губ. Феликс взял девушку за плечи, притянул к себе. Но Цветкова отстранилась, вскинула удивленно глаза:
  -Ты что задумал, а? Ишь, какой прыткий. Еще раз попытаешься и...
  -Что тогда?
  -Ничего. Не нужно с самого начала портить отношения. Ты забыл, что у меня в Братске парень?
  -Да пошел он. Тебе нужен какой-то актеришка?
  -Не хами. И не лезь в мою душу, а то пожалеешь.
  -Ладно, госпожа олигархша,- процедил сквозь губы Бабочкин.
  -Ну не сердись, ты мне нравишься, но я еще ничего не решила.
  Эти слова ободрили Феликса, он воспрянул духом и быстро забыл обидные слова.
  -Ладно, давай продолжим,- вздохнул он.
  И к вечеру они изобразили схему на картине Ж. Генделя 'Интересная находка'.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Дама на полу заинтересовано читает какое-то письмо. Перед ней и начертана схема: две пещеры, обозначенные буквами 'Б.П'- Большая пещера и 'М.П.'-Малая пещера. Именно из них состоит Нижнеудинский подземный комплекс. Внизу обозначена река Уда. Стрелка над пещерами указывает налево. Над стрелой - 'С.2'- то есть, смотри страницу 2. и 'Р.Г' На странице '2' внизу сразу бросается в глаза реклама Санкт-Петербургской 'Российско-американской резиновой мануфактуры', призывающей покупать резиновые галоши.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  'Р.Г.' над стрелкой должно означать - обрати внимание на 'резиновые галоши'. Ну а далее всё просто. В треугольнике дата '1860'. След галоши направлен вправо. Значит, от Большой пещеры, вдоль реки Уда, нужно двигаться на восток 1860 метров. Там и находится тайник.
  Бумажные оригиналы двух страниц 'Нивы' были свернуты трубочкой и засунуты в гильзу 37 миллиметрового снаряда траншейной пушки Розенберга образца 1915 года. Феликс купил гильзу на толкучке Измайловского рынка, где продают находки черные копатели. Продавец, предлагавший ржавые штыки и каски, заверил, что гильза найдена в Восточной Пруссии, продемонстрировав на ободке год выпуска- 1915. Уточнять как она попала в столицу Бабочкин не стал. Она идеально подходила для реализации задуманного плана. Цветкова захлопала в ладоши от находчивости Феликса и даже чмокнула его в щечку.
  В Братске друг Софьи ее не встретил. Она, как заметил Феликс, больше не расстроилась, а удивилась. Несколько раз пыталась ему дозвониться. 'Что, пропал дружок?' - ехидно спросил Бабочкин. 'Не твое дело, Феля',- резко ответила Цветкова. Отключила смартфон и словно забыла о своем 'братском приятеле', на ее лице вновь появилась улыбка, от которой Феликс таял как маргарин на солнце.
  Таял от Цветковой и Голубь. Когда вышли из автобуса в Пороге, Виктор Евстафьевич взвалил на плечи не только свои вещи, но и большой рюкзак Софьи. Феликс удивлялся как помощник олигарха умудряется держаться на своих тонких, кривоватых ножках с такой тяжестью. Но Голубь, видно, был жилистым мужиком. Он не только уверенно 'держал вес', но и быстро с ними передвигался по кочкам, канавам и зарослям нижнеудинской тайги. До заимки Новые Плиты путь был неблизкий, но Голубь ни разу не выказал усталости. Не зря Березуцкий его держит, подумал Бабочкин. Сам он нес четырехместную палатку и всю дорогу обливался потом, думал только об одном - как бы выдержать и не продемонстрировать слабину, попросив о привале.
  Однако у реки Мыкэт привал объявил сам Захар Захарович. Он, как и все, нес свой огромный рюкзак, увешанный молоточками, кирками, фонарями и 'общественный груз'- кофр с продуктами и водой. Зачем здесь покупная вода?- удивлялся Феликс, когда ее кругом полно? Но знающие члены экспедиции ему объяснили, что у хорошего археолога всегда должен быть свой запас. Одна только Софья передвигалась налегке, постукивая прутиком по вековым деревьям и что-то напевая себе под нос.
  Гостиница на заимке оказалась вполне приличной, в ней имелся даже бар. Она была заказана на месяц в качестве основного места дислокации.
  В тот же день, немного передохнув, группа выдвинулась вдоль реки Уды и разбила временный, перевалочный, как объяснил Завирухин, лагерь на песчаном мысе, напротив горы Богатырь, где на высоте около 300 метров были видны входы в Большую и Малую пещеры. По очереди переправились на двух резиновых лодках на другой берег.
  Подниматься к пещерам пришлось по крутому склону, по еле заметной тропинке почти час. Первым шел штатный проводник из заимки Василий Курочкин, за ним Завирухин, далее след в след Голубь, подгоняя и подбадривая отстающих студентов. Несколько раз он предлагал( конечно, с мерзкой улыбкой) руку Софье и Феликсу от ревности хотелось стукнуть его по голове камнем. Но его сдерживало то, что Цветкова теперь почти всегда была рядом с ним.
  Вход в Большую пещеру из темно-серого известняка оказался овальной дырой размером не больше метра. Слева и справа он был исписан автографами тщеславных туристов.
  
  
  От входа вглубь вел 1, 5 метровый коридор, тоже исписанный всякими именами и датами. Длину он имел около ста метров. Дальше находился мрачный подземный зал, раздвоенный глыбами известняка. Каменный мешок имел размеры, как пояснил проводник Вася, 160 на 16 метров, высота разная, иногда до потолка не достает свет фонаря. Повсюду фантастические столбы сталактитов и сталагмитов, которые Феликс видел воочию впервые, отчего испытывал жуткий восторг. На время он даже забыл о Софье и когда обнаружил ее рядом с Голубем, тут же бросился к ней. Споткнулся и набил себе шишку.
  -Ревность, молодой человек, до добра не доводит, - напомнил ему Виктор Евстафьевич.
  Феликс собирался ответить что-то резкое, но к его ссадине на лбу приложила прохладную ладошку Цветкова и он сразу остыл.
  С главной пещерой аркой соединялась пещера меньших размеров. От обеих в разные стороны отходили коридоры разной длины. В один из них вошли Феликс с Софьей.
  -Ну, где будем оставлять наше послание из прошлого? - спросил Бабочкин, нащупывая в большом внутренним кармане 37 миллиметровую гильзу. Всю дорогу он поправлял ее под курткой, иначе она выпирала бы как бутылка.
  - Не торопись, сначала нужно осмотреться. Эта пещера вся исхожена, истоптана туристами. Никто не поверит, что вот так здесь вдруг оказалась гильза со схемой колчаковского тайника.
  -Тогда, может, ну ее, эту твою затею?
  -Ненавижу штрейкбрехеров, Феля,- презрительно фыркнула Софья. -Я их морально расстреливаю и навсегда вычеркиваю из своей жизни.
  Бабочкин не на шутку испугался:
  -Что ты, никакой я не этот...просто думаю, как лучше сделать.
  -То-то.
  Проводник пригласил всех в 'Марьин коридор', ведущий в западном направлении. В конце его находились глыбы льда. Было холодно. Вася пояснил, что вода, просачивающаяся сюда, замерзает, но лёд снизу подтаивает- температура все же плюсовая, около 1 градуса, поэтому он полностью не заполняет ход. Затем Курочкин провел археологов к замерзшему водопаду в одном из коридоров.
  -Кажется, это то, что нам нужно,- сказал Феликс Софье.
  Она поняла его с полуслова:
  -Я тоже об этом подумала, Феля. В ледяной глыбе можно спрятать на века все что угодно.
  Затем проводник провел народ в камеру 'Часовня', где на стене был изображен крест с надписью ' С нами Бог'.
  Малая пещера находилась в 100 метрах от Большой и имела довольно большой вход. В конце длинного коридора Курочкин указал на извилистый ход, названный 'Проклятой дырой'. Именно здесь профессор Николай Васильевич Черский в 19 веке, по его словам, нашел останки древнего носорога и пещерного медведя. Вася показал на стене надпись, оставленную ученым в 1875 году. В пещере так же было много льда. Повсюду замерзшие водопады и ледяные столбы на полу.
  Когда вернулись в Большую пещеру, Завирухин вписал в книгу для посетителей, лежащую на плите в центральном зале, имена всех членов экспедиции. Делал он это кропотливо и долго. Затем сказал:
  -Сегодня мы имели уникальную возможность познакомиться с удивительными Нижнеудинскими пещерами. Но работать мы будем не в них. Несколько неисследованных пещер находится вверх по течению реки Уды.
  -В местности 'Над Марней',- пояснил Курочкин.- На лодках километров 30 отсюда.
  -Ага,- по-простому подтвердил Завирухин.- Так же неисследованная пещера есть на берегу Паеловки, притока Уды.
  -Но это очень далеко,- сказал Вася. - Марни вам на месяц за глаза хватит.
  В 'перевалочном' лагере оставили двух сторожей - дюжих ребят родом из Коломны, все остальные вернулись на заимку, где хорошо поужинали и разбрелись по комнатам. Выезд к 'Марне' был назначен на ранее утро.
  Ночью Феликса разбудили. В свете маленькой саянской Луны, он с удивлением увидел перед собой лицо Голубя.
  -Просыпайтесь, нужно кое-что обсудить. Ждем вас в баре.
  -Кто ждет?- Бабочкин спросонья не мог понять, что нужно от него помощнику олигарха.
  -Кто надо тот и ждет. Софа, конечно.
  Бабочкина как иглой проткнуло. Цветкова и ему позволяет себя так называть? Значит, считает Голубя человеком своего круга, если не больше. Он подскочил с кровати будто ужаленный, на ходу натягивая джинсы и рубашку, скорым шагом направился в холл, откуда длинный коридор вел в бар. Уже в холле заметил, что не надел кроссовок, вернулся, побежал обратно. Кто-то из студентов проворчал: 'Топают, как мамонты на дискотеке'. Почему на дискотеке?- подумал Феликс и улыбнулся.
  В баре за столиком у окна, справа от стойки сидели Голубь и Цветкова. Она курила. Больше никого из посетителей в баре не было, в том числе и за стойкой. В зале был полумрак от единственной горевшей при входе разноцветной светодиодной лампы. На столике перед ними лежал лист А4. Подойдя ближе, Феликс увидел, что это карта.
  Софья даже не подняла головы, разглядывая что-то на ней. Потом произнесла, растягивая слова:
  -Я всё рассказала Виктору.
  -Что 'всё'?- задал вопрос Феликс, прекрасно понимая о чем идет речь. Конечно, о липовой схеме с тайником Колчака, которую они состряпали.
  -Твое право, ты это придумала.
  -Затея с 'Нивой' идиотская,- сказал Голубь. - Но шеф поручил мне исполнять все капризы своей любимой племянницы. Не могу ослушаться.
  -А если она попросит...,-начал фантазировать Феликс.
  -Не перебарщивай, Феля,- оборвала медика девушка.- Виктор не только соглядатай, но и мой личной телохранитель.
  - Я комиссар экспедиции,- уточнил Голубь. - Отвечаю, по поручению шефа, за ее безопасность и материальное обеспечение. В первую очередь, конечно, за безопасность госпожи Цветковой. Я догадывался, что Софья Федоровна что-то придумала и, в общем-то, не удивлен такому повороту. Только не пойму пока зачем это все нужно. Разыграть профессора? Сначала липовая телеграмма Колчака, теперь схема на 'Ниве'. Чем тебе, Софа, Завирухин-то не угодил? По-моему, душа человек.
  -Очень хороший человек, - согласилась девушка.- Я его сильно люблю и уважаю как ученого. Но...о своих целях я пока не хочу говорить.
  -Ладно,- вздохнул Голубь.- Пусть будет так. Как говорится, слушаюсь и повинуюсь. И так смотрим сюда,- он ткнул пальцем в желтую принтерную копию карты на столе.- Черский, исследовавший пещеры в 1875 году, оставил нам геогностическую карту. На ней он пометил некие геологические образования вниз по течению Уды. Что это - неизвестно, но они находятся, как это ни странно, там, где вы указали на своей липовой схеме место тайника- приблизительно в 1960 метрах от Большой пещеры. Софа, ты видела эту карту раньше?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  -В Интернете она, конечно, мне попадалась, но я не придала ей значения,- ответила Софья.
  -От Малой,- поправил Феликс.
  -Что? Ах, да, от Малой пещеры. Раньше расстояния мерили в верстах, но это не суть важно. Одна верста- 1066 метров. Словом, ваш выстрел, думаю, в любом случае не окажется холостым. Там наверняка есть что-нибудь любопытное.
  -Я в холостую не стреляю,- резко и несколько зло ответила Софья.
  И Бабочкин, и Голубь внимательно на нее посмотрели, оба почти синхронно сглотнули и подумали о том, что эта девушка действительно просто так ничего не делает.
  - Так вот, - сказал Голубь после довольно продолжительной паузы.- Нужно отправиться на 1860 метров вниз по Уде и внимательно осмотреть 'ваше' место.
  -Когда?- ухмыльнулся Феликс.- Утром экспедиция отправится на 'Марню'.
  -Не отправится,- твердо сказал Голубь.- Я посмотрел прогноз, вскоре начнется дождь с грозой. Даже если будет не сильно греметь, я запрещу профессору выдвигаться на 'Марню'. На мне безопасность экспедиции, он не посмеет возражать. А мы тем временем сплаваем, куда нам надо.
  Голубь не ошибся. Через полчаса Луну затянуло черной ватой, начало греметь. Все встали в половине шестого, и Завирухин объявил, что выезд на 'Марню' придется отложить из-за скверного прогноза погоды, как минимум на сутки.
  Греметь и лить перестало уже к полудню, прояснилось. Студенты разложили на берегу костер, стали петь песни, пить пиво. Захар Захарович засел за бумагами в своем отдельном номере. Он делал наброски начала свой статьи в журнале 'Archaelogy', которая непременно взорвет научный археологический мир атомной бомбой.
  Виктор Евстафьевич арендовал на заимке серую резиновую лодку с мотором, рыболовные снасти и вскоре троица авантюристов отправилось вниз по реке Уда 'ловить рыбу'.
  Напротив Малой пещеры, к которой вначале подплыли, Голубь включил навигатор и по нему отмеривал расстояние. За крутым изгибом реки, напротив широкой отмели, высадились на берег. Ничего примечательного не увидели. Глаз не на чем было остановить.
  -Да-а, протянул Виктор Евстафьевич,- что-то здесь не пахнет никакими пещерами. Выстрел ваш, друзья, оказался так себе.
  Софья взбежала на холм, оглядела округу. Она казалась несколько обиженной, как будто и вправду верила, что место на липовой схеме может быть чем-то реальным. Вдруг указала на скалы на другом берегу Уды.
  -Там,- сказала она.
  -Что там?- Голубь поднялся к девушке, тоже взглянул на скалы.
  -Стрелка на нашей схеме указывает строго налево. То есть нужно отмерять расстояние не по реке, а по местности.
  -Послушай, Софа, может, хватит цепляться за то, чего нет? Давай положил гильзу в Малую пещеру, попросим Васю Курочкина, чтобы он еще раз затащил туда профессора и он 'случайно' ее там найдет.
  -Нет!- решительно сказала Софья.- Будем подниматься на скалы.
  -Мы головы себе свернем,- как-то не очень уверенно ответил Голубь. И тут же согласился:
  -Ну подниматься, так подниматься, слушаюсь и повинуюсь.
  -Так-то оно лучше.
  На противоположном берегу, у подножия скал обнаружили еле заметную тропку. Она вела серпантином наверх, то пропадая, то вновь появляясь.
  -Козлиная, наверное,- высказал предположение Феликс.
  Софья засмеялась:
  -Не заставляй меня, Феля, отвечать тебе на это тем, что очевидно приходит на язык. Сам ты...
  Когда уже выбились из сил, оказались на небольшой плоской площадке. Возле двух серо-черных известняковых валунов был узкий, горизонтальный ход внутрь скалы. Голубь открыл на смартфоне навигатор.
  -Надо же, разница в 7 метров. Поздравляю. Только еще неизвестно куда ведет эта дыра. Будем проверять?
  -А для чего же мы карабкались на такую верхотуру? - Феликс подошел к дыре, измерил локтем высоту.- Полтора локтя.
  Бабочкин снял с себя синюю куртку с множеством карманов, купленную специально для экспедиции. В одном из них, во внутреннем, находилась 37-миллиметровая гильза со схемой. Он положил куртку у правой скалы от входа, присел, вглядываясь в черноту каменной пасти. Внутри ее просматривались бело-серые образования, похожие на два клыка.
  -Я с тобой,- сказала Софья.
  -Погодите,- остановил их Виктор Евстафьевич.- Я отвечаю за вашу безопасность, мне первым и рисковать. Впрочем, риск, думаю, не особо большой. Раз есть тропа, значит, сюда уже не раз ходили.
  Голубь плотно застегнул брезентовую куртку цвета хаки, поднял на ней воротник, опустился на четвереньки. Как-то жалобно взглянул на Софью. Она в ответ кивнула.
  Через мгновение Виктор Евстафьевич, включив портативный фонарик, ужом прополз внутрь расщелины. Феликс даже удивился- при такой немалой комплекции и такой юркий. Вспомнил, как Голубь тащил два рюкзака по тайге и ни разу не пожаловался на тяжесть. Да, недаром олигарх сделал его помощником и телохранителем Софьи. Когда Феликс услышал от Голубя, что он приставлен охранять Цветкову, с души словно свалился камень. Вот почему он к ней постоянно липнет, старается быть рядом. И все же Голубь вызывал в нем неприятные чувства. Какой-то он неискренний, скользкий как змий, именно поэтому так легко проскользнул внутрь скалы.
  Изнутри раздался звук осыпающихся камней, потом всё стихло. Шло время, а Голубь не возвращался.
  -Хоть бы крикнул что-нибудь.- Софья начала волноваться.
  Когда стрелка на часах Бабочкина пробежала по циферблату 20 минут, он не выдержал:
  -Что-то случилось.
  Опустился на четвереньки, подполз к расщелине. Принюхался, будто осязание могло ему что-то подсказать. Понял, что перед опасностью в нем проснулись древние инстинкты. Сам себе щелкнул по носу: не дрейфь, на тебя любимая девушка смотрит. Любимая? Он так до сих пор и не понял, что он чувствует к Софье. Любовь? Да нет, скорее, её тяжелое, магнетическое притяжение. Жизнь без нее уже была для него немыслима. А хорошо это или плохо - еще неизвестно. С женщинами вообще хорошо, когда от них не зависишь и позволяешь им себя любить, оставаясь свободным.
  Все это пронеслось в голове Феликса за несколько секунд. Он и не заметил, как оказался внутри каменной пасти, возле известняковых клыков. Впереди темень, сзади свет тоже почти пропал. Софья идет следом, понял он. Действительно, девушка вскоре оказалась рядом.
  -Ну что тут?- спросила она.
  -Не видать ни Голубя, ни луча от его фонаря.
  -Виктор! - крикнула Софья, оглушив Бабочкина.
  Голос Цветковой несколько раз глухо отразился от каменных глыб и пропал где-то вдали.
  -Я свой фонарь в лодке оставил,- сказал Феликс.
  Софья вынула из кармана джинсов ключи на цепочке, среди которых находился синий брелок-фонарик.
  -Голубь!- опять крикнула она, когда лучик выхватил из темноты нависающую над еще одним проходом внутрь черную глыбу.
  Проползли мимо нее. Далее ход расширялся, можно было встать. Спереди- три коридора, ведущие в разные стороны.
  -Как в сказке,- прошептала Бабочкин,- налево пойдешь...Витя!- на это раз оглушительно крикнул он. - Ау! Отзовись!
  Опять гулкое эхо, вдали словно ухнул филин.
  -Черт, нужно возвращаться и звать на помощь,- сказал Бабочкин.
  -Погоди паниковать,- осадила его Цветкова.- Давай проверим хотя бы крайний справа ход.
  -А почему не центральный или левый? - раздраженно спросил Феликс.
  -Знаешь, что я больше всего ненавижу в мужиках? Трусость. Трусливый предаст тебя в любую секунду. Так же как и жадный. Ты со мной?
  -Я не трус,- обиженно ответил Бабочкин.- Конечно, с тобой. Так куда- налево, направо?
  -А давай прямо.
  Вошли в центральный ход. Коридор здесь был высоким, но узким. Дальше он расширился и метров через 10 ступали между сталактитов и сталагмитов самой причудливой формы. Внезапно под ногами Софьи заскользило, словно она ступила на зыбучий песок. Инстинктивно схватилась за руку Феликса. Так вместе и покатились неизвестно куда, раздирая одежду и кожу.
  Скольжение или скорее падение, продолжалось всего семь-десять секунд, но Феликсу оно показалось вечным. Он зажмурился, готовился уже расстаться с жизнью.
  Однако, когда его спина, казалось, задымилась, они очутились в довольно светлой, овальной формы пещерке. Луч солнечного света, пробивавшийся с потолка, падал на плоский камень по центру. Он напоминал стол. Здесь было сыро, но не очень холодно.
  Держась за разодранный левый локоть, Феликс присел на 'столик', с тоской взглянул на отверстие в 'потолке' пещеры. Другого выхода на свет божий видно не было. А до дыры, до которой метров пять, никак не добраться.
  Софья, умудрившаяся не выронить во время падения фонарик, выключила его, обошла каменный мешок, в котором они оказались. Там, откуда они 'упали' была пологая стена, по которой обратно было не забраться.
  -Неплохо прогулялись,- сказала она, пытаясь приладить на место оторвавшийся от джинсов клок. Когда, наконец поняла абсурдность своих действий, присела рядом с Бабочкиным:
  -В таком уединении с мужчиной я еще никогда не была.
  -Всегда приходится что-то делать впервые,- попытался пошутить Феликс.
  -Смешно.
  -Не очень. И Голубь пропал.
  -Тоже в какой-нибудь каменной западне. Ау, Голубь!
  На этот раз эха не последовало.
  -Кажется, от моего ботинка отлетел каблук,- сказал Феликс и нагнулся.- А это что?
  Из-под плиты он достал кожаный планшет, какие носили комиссары во время войны. Только уж очень потрепанный и потертый. При этом увесистый.
  Положил находку на камень, аккуратно расстегнул застежку снизу сумки. Внутри оказался револьвер системы 'Нагана'.
  -Ничего себе. - Софья взяла из рук Феликса револьвер, деловито откинула защелку барабана.
  -Пусто, - сказала она,- патронов нет. Клеймо на рукояти - 1914. Забавно. Как сумка сюда попала?
  -Так же как и мы.
  -Думай что говоришь! Где же тогда останки ее хозяина? Ясно, что отсюда не выбраться живым.
  -Ты хочешь сказать, что мы...
  -Пока не знаю. Вероятно, планшет кто-то сбросил сюда через дыру в потолке. Что еще есть в сумке?
  Феликс вынул из планшета довольно толстую тетрадь в кожаном переплете. Даже не открывая ее, было видно, что страницы в ней пожелтели от времени.
  Бережно приняв тетрадь, Софья ее открыла. На первой странице фиолетовыми, наполовину выцветшими чернилами, размашистым почерком было написано:
  'За Бога и Отечество!
  Дневник подполковника 1-го Волжского корпуса Западной отдельной Русской армии, обер-офицера по поручениям генерал-лейтенанта Владимира Оскаровича Каппеля, кавалера орденов 'За освобождение Сибири', 'За Великий сибирский поход', Георгия Петровича Васнецова'.
  
  22 января 1920 года, Нижнеудинск.
  
  Совещание, назначенное командующим Восточным фронтом, началось, когда на дворе стало чуть светлеть, около 9 часов. Еще накануне Владимир Оскарович Каппель из-за резкого ухудшения самочувствия, передал командование войсками объединенных армий генералу Сергею Николаевичу Войцеховскому. Однако все понимали, что Каппель останется командиром до конца. Понимал это и он и, что конца ждать уже недолго.
   Кто бы мог подумать, что все так нелепо обернется. Из-за предательства генерала Зиневича, начавшего переговоры с красными о перемирии, армия Каппеля оказалась в Красноярске фактически в окружении. В конце декабря Зиневич, вместе с управляющим Енисейской губернии, передал гражданскую власть 'Комитету общественной безопасности', разделявшему взгляды эсер-меньшевистского 'Политцентра'. Тот в свою очередь имел тесные отношения с большевиками, и в результате позже выдал им Колчака.
  Но об этом Каппель узнает через несколько дней. А тогда Зиневич потребовал, чтобы Каппель со своей армией сдался в плен. Как же Владимир Оскарович тогда хотел дотянуться до тонкой, морщинистой шеи этого поляка-предателя, выдавить ему глаза, а потом расстрелять перед строем как последнего труса. Но не суждено было встретиться, началось еще одно тяжелое отступление 3-ей армии.
  Войсковая колонна, двигавшаяся в направлении Иркутска, напоминала шествие мертвецов на кладбище. А ведь до этого был еще Великий переход из Омска до Красноярска длинной в полторы тысячи километров. И казалось, ни что не сломит железного генерала, но путь проходил вдоль реки Кан, из-за своего быстро течения, местами не замерзавшей. Владимир Оскарович провалился под лед вместе с конем. Выбрался без посторонней помощи. И только на следующий день его осмотрел врач и обнаружил обморожение обеих стоп. Началась гангрена. Выход один - ампутация. Врач не располагал необходимыми инструментами. В результате ступню на левой ноге и пальцы на правой, отрезали простым ножом без наркоза. Как это всё выдержал Каппель, одному Богу известно. Через несколько дней, он уже был на ногах, превозмогая при этом невыносимую боль. Чехи предложили ему место в санитарном вагоне, однако он отказался.
  Когда добрались до Нижнеудинска, состояние генерала стало совсем плохим. Местный лекарь установил у него воспаление легких. И, тем не менее, Каппель, стиснув зубы, находил в себе силы передвигаться и даже садиться на коня.
  В пятницу он назначил совещание в помещении бывшего штаба лагеря для военнопленных по очень важному, по его словам, делу. Раньше в лагере содержали венгров и австрийцев. Часть из них подалась к красным, остальные разбрелись по бескрайним сибирским просторам. 12 командиров армий и подразделений, в том числе генерал Михаил Занкевич - начальник штаба Ставки Колчака, генерал Войцеховский, воевода Сербского отряда Ефим Киселёв, прибыли на совещание заранее, задумчиво смотрели на заиндевевшие стены помещения. Гадали, появится ли генерал, ведь накануне вечером у него случился глубокий обморок с жаром.
  Владимир Оскарович вошел в штаб ровно в назначенное время. На столе просторного кабинета, где когда-то сидел начальник лагеря, он разложил какие-то бумаги. За его спиной на стене висели два плаката. Добровольческий: 'Вот кто борется против хищной, кровавой руки' и большевистский: ' Земля- крестьянам! Заводы- рабочим! Власть народу!'
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  На плакаты никто не обращал внимания. Все были настолько вымотаны, что уже никого не волновали какие-то бумажки.
  - Это телеграмма, господа, которую Александр Васильевич Колчак получил от Совета министров по поводу своей отставки,- начал главком и продемонстрировал сложенный вдвое лист.- Ханжин, Ларионов, Червен-Водали настоятельно требовали от него подобного шага.- Каппель закашлялся.- Но это, господа, был чистой воды подлог. Они ссылаются на то, что якобы Александру Васильевичу по этому же поводу телеграфировал министр иностранных дел Всероссийского правительства Сергей Дмитриевич Сазонов. Однако министр указывал лишь на необходимость передачи власти Антону Ивановичу Деникину в случае ухода Колчака с политической сцены или жизни, чтобы не утерять достигнутое объединение всех борющихся с большевизмом. Это почти точная цитата. Понимаете?
  Все молчали. Колчак был арестован 15 числа в Иркутске и теперь о его судьбе ничего конкретно не было известно. Политцентр на запросы по телеграфу и телефону не отвечал, союзники в Иркутске, в лице генерала Жанена, тоже.
  -Непонятно только почему Александр Васильевич поддался на эту провокацию,- сказал полковник Лесневский, командующий 12 Уральской армией.- Понадеялся на чехов? - Он взглянул на генерала Войцеховского, который с 1917 года был командиром 3-го чехословацкого стрелкового полка.
  -Попросил бы не сваливать всё в одну кучу!- вспылил Войцеховский.- Я был и остаюсь командующим Уфимской группой войск. Вытащил свою армию из ледяного мешка под Красноярском и к чешскому корпусу не имею прямого отношения.
  -Успокойтесь, Сергей Николаевич,- устало произнес Каппель.- Думаю, полковник никоим образом не желал вас обидеть. Насколько вы знаете, я вызвал чешского проходимца Яна Сырового на дуэль за выдачу Колчака Политцентру, но он как трус не ответил.
  Некоторые офицеры с жалостью взглянули на командира - Дуэль...какая ему дуэль? Отвоевался богатырь, теперь как бы самому ему прямо сейчас не помереть.
  Каппель снова закашлялся, приложил ко рту платок, на котором появился черный сгусток.
  -Силы меня покидают, господа,- сказал он.- Думаю, вам без меня придется продолжать путь на Иркутск. Но откладывать нельзя. Нужно сходу взять город, освободить пока не поздно...если уже не поздно, Александра Васильевича, соединиться с атаманом Семёновым и по-возможности спасти золотой запас. Это залог наших будущих побед.
  При словах о будущих победах, почти все опустили глаза. Какие теперь победы? Ноги бы вовремя в Маньчжурию или Японию унести. А Семёнов, по слухам, зажатый большевиками и войсками ДВР, сбежал на аэроплане из Читы в Харбин и где он теперь, неизвестно.
  -Я, господа, хотел бы принять обращение к сибирским крестьянам. Георгий Петрович,- обратился он к обер-офицеру по поручениям подполковнику Васнецову,- вы готовы записать?
  -Конечно, Владимир Оскарович,- с готовностью откликнулся подполковник, беря в руки карандаш, придвигая к себе лист бумаги, коих на столах было разбросано во множестве.
  Каппель начал медленно диктовать, акцентируя каждое слово:
  -За нами с запада подвигаются советские войска, которые несут с собой коммунизм, комитеты бедности и гонения на веру Иисуса Христа. Где утверждается советская власть, там не будет трудовой крестьянской собственности, там в каждой деревне небольшая кучка бездельников, образовав комитеты бедноты, получит право отнимать у каждого всё, что им захочется. Большевики отвергают Бога, и, заменив Божью любовь ненавистью, вы будете беспощадно истреблять друг друга. Большевики несут вам заветы ненависти к Христу, новое, 'красное' Евангелие, изданное в Петрограде коммунистами в 1918 году...
  Штабс-капитан Овчинников в конце медленной, эмоциональной речи главкома произнес еле слышно: 'аминь'. Ротмистр Подвольнов ткнул его локтем в бок- 'совсем что ль уже...?'
  Но Каппель вроде бы не расслышал этого 'аминь', а многие офицеры едва сдерживали улыбки. 'Аминь', смешно. Какое воззвание к крестьянам, зачем оно теперь?
  - Выступаем, господа, завтра затемно, в 7.00,- сказал главком.- Подполковник Демичев, доложите, что у нас с продовольствием и боеприпасами.
  Интендант поднялся, но генерал его усадил:
  -Не утруждайтесь, Павел Васильевич. - Все мы теперь имеем мало сил.
  Демичев доложил, что продовольствия сейчас в достатке. Чехи, угнавшие из Нижнеудинска на восток два паровоза, один из которых Колчака, оставили несколько вагонов с хлебом, мукой, французским консервированным беконом, тушёнкой.
  -Видно, так торопились увезти наше золото, что про еду забыли. Ха-ха.
  Подполковник засмеялся, но его никто не поддержал. Он смущенно закряхтел, продолжил:
  -На 6,5 тысяч бойцов объединенных армий, этого хватит на несколько недель.
  Численность бойцов Восточного фронта таяла как снег весной. Из Омска уходило в 'лед' 120 тысяч, из окружения под Красноярском 25, а теперь осталось всего 6-7 тысяч человек, готовых продолжать борьбу. Точную цифру не знал и Демичев. После Сибирского Ледяного хождения Каппель объявил, что каждый офицер и солдат вправе самостоятельно решать свою судьбу- оставаться ему в рядах Белой армии или уходить. Словом, как подсказывает ему совесть. Но куда уходить? Это тоже вопрос. От 3-ей армии, которая была сформирована в основном из пленных большевиков, вообще осталось несколько сотен человек.
  - А вот с патронами и снарядами беда,- продолжал интендант.
  -Сколько имеем пушек?
  -12 семьдесят шестых, три сто пятых, две сто двадцатых господин главнокомандующий. 240 снарядов к ним.
  -Поход будет нелегким. - Каппель обвел присутствующих электрическим взглядом. - Может быть, даже тяжелее, нежели прошлые. Но мы не имеем права бросить на съедение врагам нашего товарища, нашего командира, ведшего нас от победы к победе.
  Кто-то закашлялся, другие засопели.
  -Победы они, конечно, победы,- подал голос, сидевший у двери казачий старшина Судный и куривший в проем, чтобы дымом не беспокоить больного генерала.- Да только где теперь мы, а где красные. И где, спрашивается, сам Колчак? Вы уверены, что он еще в Иркутске, что его уже не расстреляли?
  -По сведениям генерала Мориса Жанена, Александр Васильевич Колчак теперь содержится в губернской тюрьме.
  -Сволочь этот Жанен,- сказал Войцеховский.- Он же наверняка его и выдал, а не чехи. Или с его подачи. Я всегда говорил, что сей французик без чести и совести, его интересует только русское золото, которое он мечтает прибрать к рукам.
  - Разделяю вашу точку зрения, Сергей Николаевич,- кивнул главком.- Наверняка чехи бы не осмелились принять решение о выдаче без согласия союзников. А как преподнесли отъезд Колчака в Иркутск! Вагон украсили флагами дружественных держав, музыкантов позвали. Дружественных...Где они все эти дружественные? Эх.
  -Недаром Александр Васильевич мне говорил: предадут меня эти союзнички, - впервые подал голос начальник штаба Ставки Занкевич. Теперь не было Ставки Колчака и его должность оставалась номинальной.- Да-а. Известны, какое какие подробности задержания Колчака. Мне их сообщил командующий японскими войсками Фукуда.
  Начштаба выделил 'мне', явно подчеркивая свою значимость. Каким образом японец мог ему чего-то сообщить и почему именно ему, генерал не уточнил, а никто интересоваться не стал. Не до того.
  -Он предлагал союзникам передать генерала под охрану японского батальона, говорил Занкевич,- но Ян Сыровый ответил, что Колчак уже выдан повстанцам- эсеровскому Политцентру. Владимир Оскарович прав, нельзя терять ни минуты. Жизнь Верховного правителя висит на волоске.
  'Правителя чего и чем?'- ехидно прошептал штабс-капитан Овчинников и снова получил от своего приятеля ротмистра тычок в ребро.
  Спрятав очередной темный сгусток на платке в карман кителя, на котором блестели ордена Святой Анны трех степеней, два Георгия, два Станислава и Владимир, Каппель извинился, затем отпустил офицеров, попросив задержаться подполковника Васнецова и штабс-капитана Овчинникова. Генерал Войцеховский взглянул на них с прищуром, опробовал пальцем родинку на правой щеке, вышел.
  
  
  Конфиденциальное поручение
  
  Каппель откинулся на стуле, прислонил затылок к холодной стене. Видно, даже короткая беседа далась ему с трудом. Он на минуту закрыл глаза, несколько раз тяжело вздохнул.
  -Может, чаю? - предложил Васнецов.
  -Благодарю, Георгий Петрович. Не теперь. У меня к вам дело, господа. Вернее, как бы это сказать, конфиденциальное поручение. Сразу скажу, вы можете от него отказаться и никаких претензий к вам не будет. Вам, подполковник, я доверяю как себе, а вы штабс-капитан, проявили себя офицером незаурядным, героическим и отчаянным. Я слышал, как вы произнесли 'аминь' на мою тираду.
  Владимир Овчинников покраснел как мальчишка, помял свои рыжие, клокастые усы.
  -Никак не рассчитывал, ваше высокопревосходительство...
  -Полно, Владимир Николаевич, я не в претензии. Видимо и впрямь мое обращение к крестьянам выглядит архаичным и даже смешным, но я считаю, что мы должны сделать всё, чтобы уничтожить распространение красной заразы на Востоке Сибири, не штыком, так словом. Что же касается вашего вопроса- правителем чего является теперь генерал Колчак, то я вам отвечу так- правителем наших сердец. Именно он сумел создать мощный кулак в Сибири, о который раз за разом разбивались большевистские орды. И то, что теперь ситуация такая, как она есть- не его вина. Мы все в этом виноваты, не снимаю вину и с себя, а потому считаю освобождение Александра Васильевича делом чести, первостепенной задачей всего Белого движения.
  Штабс-капитан от смущения не знал куда деться, полез машинально в карман, достал серебряный портсигар. Потом вспомнил, что дымить при больном главкоме не стоит, положил его на стол рядом с собой.
  -Курите, Владимир Николаевич, мне теперь уже все одно.
  Однако штабс-капитан не притронулся более к портсигару, вскинул на командира ясные, голубые глаза, пригладил шевелюру.
  -Так что же за деликатное поручение, Владимир Оскарович? - спросил он.- Не сдержан на язык, каюсь, всю жизнь страдаю от него, но ничего не могу с собой поделать. Но вы ведь оставили меня не для того, чтобы увещевать.
   Овчинникова можно было легко смутить, он сжимался как пружина, но потом так же легко и резко распрямлялся, не взирая на чины и звания. Слушал и терпел только своего закадычного друга - ротмистра Семёна Подвольного.
  -Да, отвлекся.- Каппель вытер платком уголки губ и лоб, который покрылся испариной. Волосы на голове слиплись, прямой пробор напоминал извилистый окоп посреди черного, мокрого поля.- Вас, штабс-капитан, я попросил остаться потому что вы наряду со своими отважными качествами, имеете еще одно - вы, кажется, бывший геолог.
  -Археолог,- поправил Овчинников. - Закончил полный курс Московского археологического института на Миусской площади в качестве вольнослушателя по специальности первобытная археология. Правда, удалось побывать лишь в одной экспедиции, в Средней Азии, да и то...
  -Значит, вы наслышаны о местных пещерах?- перебил главком.
  -О Нижнеудинских? Конечно. Здесь работал профессор Черский, но ничего особо интересного не обнаружил. Так, кости ископаемых медведей, насколько помню. Только не знаю...
  Каппель опять перебил штабс-капитана. С каждой минутой ему все тяжелее было говорить и он торопился:
  -По некоторым донесениям, когда здесь стоял состав с золотым запасом, чехи выкрали из вагонов полтора десятка ящиков с золотом, платиновыми слитками, церковной утварью и спрятали в одной из местных пещер. Возможно, в этой авантюре принимали участие и французские союзники в лице генерала Жанена.
  -Опять Жанен!- не сдержался Васнецов.- Только непонятно зачем им было прятать здесь ценности, когда сами они уходили на восток, в Иркутск.
  -Возможно, надеются вернуться. Они понимают, что золотой запас останется либо у законных властей России, либо перейдет к большевикам. Да, господа, я трезво смотрю на вещи. Но гадать как будет, не в моих правилах и возможностях. И в данный момент это неважно. Так вот, я хочу, что бы вы, господа, подобрали 10-12 надежных, крепких бойцов и проверили местные пещеры. Вдруг действительно информаторы не соврали. Я более чем уверен - союзники могли пойти на такое malhonnêteté.
  -Да уж, порядочности от союзников ждать не приходится. Говорят, американские пехотные полки разграбили весь Владивосток и окрестности,- сказал Васнецов.- Самый острый нож в спину Белого движения вонзили именно американцы. Они еще весной могли помочь нам, подавив большевистское восстание в Приморье и что они тогда заявили? Мы, мол, не смотрим на большевиков как на врагов, так как они представляют одну из политических партий России. Действуя против них, мы мол стали бы вмешиваться в домашние дела России.
  -Бог с ними, с американцами,- устало сказал Каппель.- Вы услышали что я сказал, господа?
  -Золото может быть спрятано в пещерах,- кивнул Овчинников. Он достал из планшета карту, почти сразу ткнул пальцем южнее Нижнеудинска. - Вот, верстах в 60 отсюда две пещеры. Ну да, помню курс лекций- Большая и Малая и еще, кажется есть несколько пещер ниже по реке Уда. Не проблема, возьмем местных проводников и проверим.
  -Никого из крестьян брать не будем,- сказал Васнецов.- Дело ведь конфиденциальное.
  -Совершенно верно, Георгий Петрович. Никого лишнего привлекать не стоит.
  - В третьей роте есть унтер-офицер Скребков, из местных, он проводит. Да, но возникает вопрос - что нам делать с золотом, если мы его обнаружим и что нам делать, если не найдем? Как потом догнать вас?
  -Если мы возьмем Иркутск, распоряжусь, чтобы за вами был отправлен паровоз. Будет ждать сколько понадобится. Ну а если не возьмем...Тогда, тогда... на всё воля Божья. Вам решать, господа, завтра вместе со всеми выступать в поход на Иркутск или предпринять исследовательское activité.
  -Я как, археолог, не могу отказаться от столь заманчивого предложения.- Овчинников сказал это таким тоном, что было, не понятно ерничает он или говорит всерьез.
  -А я не имею права ослушаться вашего приказа, Владимир Оскарович. Для меня ваши просьбы всегда являются прямыми приказами.- Васнецов встал, поклонился.
  -Не в этот раз,- махнул слабой рукой главком.- Не в этот, Георгий Петрович. Судьба золота, ушедшего в Иркутск неизвестна, а вот если часть его будет найдена нами в пещерах, оно сможет пойти на пользу нашей армии.
  -Вы все еще верите в нашу победу?- прямо спросил Овчинников.
  -Конечно. Не теперь так потом. Не мы, так наши последователи раз и навсегда разделаются с большевизмом. Тьма не может быть вечной.
  -Так же как и свет, - вставил с прищуром штабс-капитан.
  -Да, в гармонии и равновесии смысл мира. Интенданту Демичеву будут даны указания на ваш счет, в смысле продуктов, снаряжения, лошадей. Я верю в вас, господа.
  Каппель облокотился о стол, тяжело поднялся. Ему попытался помочь Васнецов, но генерал, поблагодарив, отстранился.
  Подполковник и штабс-капитан молча наблюдали в окно, как в серой мгле начинающейся снежной круговерти растворяется высокая, скрученная как лопнувшая стальная струна, фигура главнокомандующего Восточным фронтом Владимира Оскаровича Каппеля.
  
  Часть II
  
  На заимке
  
  Монах Варфоломей, в миру Игнатий Обносков, попыхивал длинной трубкой у ворот заимки из кривых жердей , словно ждал прибытия 'золотого' отряда. Так прозвали группу офицеров и солдат, снаряженную на поиски якобы пропавшей части золотого запаса, украденного и спрятанного чехами. А, может, и окружением Колчака.
  Накануне к интенданту Демичеву ввалился низенький, широкий, всегда розовощекий, с узкими как у бурята глазами унтер Клим Скребков.
  -Давай три ящика консервов, смальца немецкого побольше, сухарей сколь не жалко, четыре повозки с лошадями, ну и под седоков 'копыт' семь, более не надобно, корми их, самим бы прокормиться.
  У подполковника аж очки раскалились:
  -Ты как со старшим разговариваешь, скотина? - Это был даже не вопрос, а искреннее изумление. - Доложи как полагается, унтер-офицер.
  -Да ладно тебе, Ильич,- махнул рукой Скребков. Он расстегнул полушубок, из-под которого повалил пар, словно унтер вышел из парилки.- По форме докладывают в армии, а какая у нас теперь армия? Драпаем уже какой месяц. Всё, отвоевались. Большевикам, видно, все черти преисподней помогают. Куда бог смотрит, не знаю. А золотишко надобно найти, пятки им смазать, чтоб до Монголии, а лучше до Китая добежать. Говорят, в Шанхае не жисть, а малина.
  Демичев собирался что-то ответить, но Клим ему не дал:
  -Приказ главкома, снарядить золотой отряд до тебя донесли?
  Ничего не ответив, подполковник кликнул помощника:
  -Выдай этому...что там полагается из припасов на неделю, полушубки, что от лагерных конвойных остались, две повозки и трех лошадей из выбракованных.
  -Да как же, Ильич, на седмицу...- возмутился унтер-офицер.
  -Всё, я сказал! - крикнул подполковник. Он поднялся. На его щеках пылал огненный румянец.- А если ты еще раз, падла узкоглазая, что про нашу армию скверное скажешь, будешь большевистскую пропаганду разводить, я тебя лично прикончу, понял? - Демичев расстегнул кобуру, вынул револьвер, взвел курок.
  Скребков вытянул вперед руки:
  -Да ты что, Ильич...господин подполковник, я же как с товарищем...
  -Пошел вон, и позови ко мне штабс-капитана Овчинникова.
  -Слушаюсь.
  Штабс-капитан Овчинников был назначен главкомом старшим 'золотого отряда'. Каппель хорошо знал его с ноября 1915 по 1-ой армии Западного фронта. Овчинников тогда служил в разведке и проявил себя с самой лучшей стороны. Потом их пути разошлись и вновь соединились уже под Красноярском. Подполковнику Васнецову отводилась роль как бы комиссара. Он не обиделся на то, что низшему чину поручили руководство отрядом, он штабной офицер, реально оценивал свои возможности. Да и как командовать в экспедиции, которая отправляется непонятно куда и зачем - принеси то, не знаю что. И все же Васнецов был рад, что едет на поиски золота. 'Бросок' на Иркутск для спасения Колчака он считал совершенно бессмысленным. Возможно, адмирала уже нет в живых, а во-вторых, без союзников отбить его у эсеров и большевиков не представляется возможным, сил у истощенной армии уже нет. А какая может быть надежда на союзников, когда они и выдали врагам Колчака, фактически предали все Белое дело? Поиски золота, конечно, тоже не лучший вариант, но это хоть какая-то передышка, а там как бог даст.
  Когда Овчинников пришел к интенданту, тот первым делом пожаловался ему на унтера Скребкова, посоветовал не спускать с 'этого скота' глаз и сказал, что скорее всего, несмотря на обещание главкома, паровоза через неделю за ними прислано в Нижнеудинск не будет.
  -Так что уж рассчитывайте на свои силы. - Демичев подошел к штабс-капитану, хлопнул его по плечу. И подполковник воевал в 1-ой Западной армии, и тоже в разведке. Интендантом он стал по необходимости, вернее по воле Каппеля, так как тот ценил его честность и порядочность. Прежние интенданты разбежались.
  -Знаю, Савелий Ильич. Какой паровоз, когда такая круговерть?- Штабс-капитан взглянул в окошко амбара, за которым началась пурга. Понятно, что он имел в виду не только погоду.- С нами бог, а без бога мы никто, на его помощь только и надеемся.
  А на следующий день, 23-го числа погода, как ни странно, оказалась самой что ни на есть благоприятной для выступления. Прояснилось, выглянуло солнце, спиртовые градусники показывали всего 7 градусов ниже нуля по Цельсию. Небывалое дело в Нижнеудинске в конце января.
  Армия во главе с Каппелем и Войцеховским двинулась на восток, золотой отряд отправился на юг, по замерзшей реке Уда. В отряде было 16 человек: подполковник Васнецов, штабс-капитан Овчинников, его приятель ротмистр Подвольнов, семь казаков из Первой армии генерала Пепеляева, трое солдат из Уфимской группы войск Войцеховского. Подбирал людей Овчинников, унтер Скребков привел еще двух надежных 'приятелей', среди которых был медицинский прапорщик, фельдшер Ефим Груздев. Овчинников одобрил: медик в отряде никогда не помешает.
  Река Уда, уходящая от Нижнеудинска почти строго юг, была покрыта льдом не везде. На перекатах и порогах обнаруживались большие и малые, размытые полыньи, иногда они проявлялись и по ровному казалось бы руслу, так что двигались в основном берегом.
  Впереди на хромоватой лошади передвигался унтер Скребков. Говорил, что сверху ему лучше видно полыньи, и если уж он на кобыле пройдет, то и остальные не провалятся.
  Другие две 'выбракованные' лошади тянули возки с продовольствием и кормом для самих себя. Унтер подробно рассказ Овчинникову и Васнецову о заимке, что находилась недалеко от Нижнеудинских пещер, но не известно обитаема ли она теперь и цела ли вообще.
  Заимка оказалась обитаема, Скребков издали заметил своего старого знакомого Игнатия Обноскова. Его отец построил заимку, ни у кого не спросясь. Власти несколько раз пытались обложить её налогом, но старый охотник Обносков был не прошибаем - приезжавшим приставам показывал кукиш, а иногда и грозил ружьем. В конце концов на него плюнули. Старый Обносков со своей старухой помер от испанки после Первой революции, а Игнатий подался в монахи. Да, видно, не сладко теперь чернецам повсюду, раз вернулся он на родную заимку,- подумал Клим.
  Варфоломей неспешно втягивал в себя густой дым, выдыхал его через ноздри, обдавая сизыми струйками клокастую, рыжую бороду. Пола его рясы была заткнута за широкий кожаный ремень, обнажив казацкие шаровары с красными лампасами, заправленными в начищенные до блеска сапоги. За поясом был и топорик. Монах, видно, недавно рубил дрова.
  -Где отхватил такие шальвары, Игнатий?- вместо приветствия крикнул унтер Скребков.- С красных снял, али с наших? С убитых, чай.
  -А ты не чайкай,- ответил не смутившись монах.- Все одно чайкой не станешь, с твоим грязным языком только в хлеву топтаться. И рожа вона как клюква, не иначе хвораешь, али грехи мучают.
  -Грехи, пресветлый,- рассмеялся Клим.- А мы всё думаем, где паровоз на обратную дорогу найти, а ты вона, за него сойдешь. Чернец, а как вольнодумец дымишь, соблазн ведь, гляди архангелы-то, али кто там над тобою главный, тебе бороду за то повыдергивают. Ха-ха.
  -Ну повыдергают, другую отрастим,- ответил незлобиво монах.- Сам Адам грешил, на кого ж нам тогда ровняться.
  -И выю тебе раскаленной кочергой прижгут.
  -Кочерёжек у них не хватит.
  Весь отряд грохнул со смеху, а Скребков слез с коня, отдав поводья уфимскому солдату, подошел к монаху. Обнялись, расцеловались.
  
  Столовались в трапезной, как называл Варфоломей закуток в хозяйском доме возле печи. Еле уместились за покосившимся от времени столом. Монах оказался гостеприимным. Принес из подпола сала, голубичного самогона, настоянного на кедровых орехах. Никто не стал спрашивать откуда у 'пресветлого' сало в такую годину, радовались тому, что не надо открывать обрыдшие союзнические консервы. Разве что хлеб свой выложили на стол. Варфоломей налил всем по полной, широко раскрыл рот, словно хотел запеть молитву, уже поднес к нему стакан, но рука его застыла.
  -Пусть все нехристи полопаются, - сказал он наконец и уже после этого, с чувством выполненного застольного долга, опрокинул в рот самогон.
  -Ну так тому и быть,- кивнул штабс-капитан и тоже выпил.
  -Учись, какие слова умные надобно говорить,- хохотнул ротмистр Подвольнов.
  Ели и пили далее молча, о деле не говорили. Унтер Скребков изредка отпускал в адрес Варфоломея какие-то колкости, получал не менее острые ответы. Трапеза заняла с полчаса, после чего монах, поняв кто в отряде главный, предложил Овчинникову и Васнецову 'пойти покурить'.
  Потеплело еще больше, словно начиналась весна, Варфоломей расстегнул почти до пояса свой тулуп, с чувством раскурил трубку.
  -Так что же привело вас сюда, господа?- спросил он переводя прищуренный взгляд с подполковника на штабс-капитана и обратно.- Слышал, ваша дружина на восток торопится, а большевикам здесь делать нечего, воевать с ними вам тут вряд ли не придется. Глушь.
  -Ой ли, нечего?- тоже сощурился Овчинников.- Золото, оно всем нужно и большевикам, и монахам.
  -Ах, вот вы о чём,- просто и незатейливо ответил монах.- Так бы сразу и сказали.
  -Знаете что конкретно?- Васнецов вскину густые брови, сделал шаг к Варфоломею.
  -В середине месяца чехи с казаками какие-то ящики вверх по Уде возили, видел.
  -Вверх?
  -Туда,- махнул рукой монах на скалы.
  -А почему вы решили, что то было золото?
  Монах ухмыльнулся, покачал бородой, будто подполковник сказал неимоверную глупость. Ответил:
  -Слава о золотом эшелоне Колчака впереди него бежала. Каждая сорока о нем знала. А когда адмирал в Нижнеудинске застрял, сразу стало ясно, что теперь золото делить будут. А как иначе? Дело вы свое белое профукали, один последний пинок большевиков и полетите вы кубарем в тартарары навсегда. Вояки вы хреновы.
  Овчинников заморгал, а Васнецов, пожевав нервно губами, спросил:
  -Так вы видели, куда чехи с казаками прятали ящики?
  -Конечно. Что же я безглазый какой или на голову хворый. Любой бы на моем месте поднюхал.
  -И можете показать?
  -Показать? Ну это, как вам сказать...Ногу я намедни подвернул, на лыжи не встану, на лошади тяжко, а там далее по Уде пороги не замерзшие, их через тайгу огибать надо, не выдержу.
  Ни штабс-капитан, ни подполковник не заметили, чтобы Варфоломей хромал, но ничего не сказали.
  -Я вам карту нарисую, без меня тайник найдете, идем.- Монах указал головой на небольшую баню позади дома, не дожидаясь собеседников, пошел к ней.
  Баня была слегка подтоплена, видно 'пресветлый' собирался помыться, но гости ему помешали. В предбаннике на скамье лежало несколько журналов 'Нива'. Варфоломей оторвал страницу с рекламой отеля 'Lokarno', бальзамов некоего Густава Лозе, струн для гитар, американского карманного револьвера от оружейного магазина Э.О. Бернгарда и еще какой-то чепухи.
  - Глядите, вот Уда.- Монах начертил на чистом месте страницы сверху извилистую черту. В нескольких верстах...
  Потом вдруг схватился за грудь.
  -Что-то тяжко мне, лихоманка простудная бить начинает. Грудь как железным обручем сдавливает. Потом продолжу, утром. Идите в дом тоже отдыхать с дороги, я тут и вздремну. Дровишек только в печку подбросьте.
  Монах опрокинулся на лавку, положил голову на журналы, натянул на голову тулуп.
  Васнецов и Овчинников пожали плечами. Штаб-капитан взял у двери несколько сосновых поленьев, зашел в парную, где была печь, забросил в нее дрова. Печь сразу загудела, застонала, от нее пошел сухой жар. Захотелось тоже попариться, но сейчас было неловко спрашивать разрешения у храпевшего уже хозяина.
  -Чудной он какой-то,- сказал Васнецов, закуривая папиросу, когда вышли на двор.
  -На больного вроде похож не был,- поддержал Овчинников.- Ну да ладно, карту нарисует, уже хорошо, завтра по ней и пойдем.
  -А не кажется ли вам странным, Владимир Николаевич, что монах вот так сразу взял и рассказал, что видел как прятали золото?
  -Ящики,- поправил штабс-капитан.- Он якобы видел какие-то ящики.
  -И он, зная, где они спрятаны, даже не поинтересовался что в них находится. Ждал нашего приезда что ли? Смешно.
  -Ну что же, надо было его, Георгий Петрович, сразу на березу за ногу подвесить и пытать?- Штабс-капитан сам рассмеялся своей шутке.- Завтра проснется человек и все узнаем в подробностях.
  Подошли унтер Клим Скребков и медик Ефим Груздев.
  -Послушай, братец,- обратился к Климу Овчинников,- а что твой приятель Варфоломей всегда странностями отличался?
  -Пресветлый-то? Страннее создания и найти сложно, потому и в монахи подался. Но при этом он очень добрый и приличный человек. А почему вы интересуетесь?
  -Да вот, хотел нам рассказать что-то очень важное, да вдруг захворал и спать улегся.
  -Захворал?- удивился Груздев.- На его лице болезни я не определил. Хотя внутри каждого свой скрытый червь точит.
  -Для медика очень философично,- ухмыльнулся Васнецов.
  -Зря ерничаете, господин подполковник. На вашем лице явно отображаются слабость почек и печени, у вас желтизна под глазами, веки припухшие. А еще ухо вы простудили, правое. Нужно Иван-чаем или зверобоем с хвоей промыть.
  Подполковник даже заморгал от удивления - надо же как прапорщик за одно мгновение определил его физические проблемы. Впрочем, у него было время к нему присмотреться и все равно убедительно, профессионально.
  -А мы попариться хотели.- Клим кивнул на баню. - Варфоломей сказал, что печь растапливал, да мы нагрянули.
  - Монах сейчас здесь и отдыхает, просил его до утра не беспокоить,- сказал Овчинников.
  -Ну не нет, так нет,- сразу согласился Скребков и потянул медика к хозяйскому дому, как он выразился, 'лечиться от всех хворей'.
  -Только не залечитесь, господа,- крикнул им вслед Васнецов,- завтра утром выступаем.
  
  Загадочное убийство
  
  Васнецова чуть свет растолкал штабс-капитан. На нем лица не было.
  -Варфоломея зарезали,- произнес он придушенным голосом.
  -Кого?- не понял тот спросонья.
  -Да вставайте же, господин подполковник, монаха нашего убили.
  В бане над Варфоломеем склонился прапорщик Груздев. Он щупал у убитого грудь, искал пульс под подбородком, на запястье. Руки медика были в крови. Кровавое пятно было видно и на черной монашеской одежде. Пола рясы была засунута под ремень, за ним же торчала его любимая курительная трубка.
  -Прямо в сердце,- сказал прапорщик Груздев,- умер мгновенно.
  Рядом стоял с поникшей головой, совершенно бледный унтер-офицер Скребков.
  -Прощай, друже, не уберег я тебя от злой руки,- сказал он скорбно.
  -Какой злой руки!- воскликнул ротмистр Подвольнов.- Кому понадобилось убивать этого монаха? За что?
  -Это и предстоит выяснить,- ответил Овчинников.- Вы осмотрели карманы убитого?
  Медик повернул на него голову, как бы спрашивая- а что, нужно было? И тут же полез в карман тулупа Варфоломея. Вынул из него связку ключей и сложенный лист.
  Это была страница 'Нивы', которую вчера из журнала выдрал монах. На ней сверху была нарисована карта - извилистая линия реки Уды, цифры, стрелочки, овальные кружки.
  -Странно,- произнес штабс-капитан когда они с Васнецовым отошли в сторону. -Он что, ночью успел ее начертить? А вы заметили, что в бане не было свечи, в впотьмах что ли он рисовал?
  -Что вы этим хотите сказать?
  -Не знаю, что хочу сказать, ничего не знаю. Если бы кто-то не хотел, чтобы монах нам рассказал о месте, где спрятано золото, то почему не забрал у него карту? А ведь это Варфоломей ее рисовал, точно, схема-то сделана на странице 'Нивы', никто не знал, кроме нас, что именно на ней он собирался изобразить карту.
  -Никто,- подтвердил Васнецов.- Скребков и Груздев позже подошли. Когда мы курили у бани, я видел как они только вышли из дома, то есть подглядеть или подслушать не могли.
  -Значит...
  -Значит, разбираться с убийством будем потом, а сейчас нужно выступать на место, которое указал монах. Вот, глядите, господин подполковник.- Штабс-капитан развернул страницу 'Нивы'.- Я предполагаю, что этими полу кружками Варфоломей обозначил Большую и Малую Нижнеудинске пещеры, что недалеко отсюда, за изгибом реки на противоположном берегу. Стрелка налево указывает, что нужно двигаться туда. Над ней цифры- 9960. Метров, вероятно, вверх по руслу. Словом, на юг, если Уда течет на север. Здесь вот три крестика, над правым еще одна маленькая стрелочка. Наверняка вверх по реке тоже есть пещеры, куда нам и нужно. Стрелочка, вероятно, указывает в какой тайник. В любом случае, другого варианта у нас нет, разве что сразу обследовать Большую и Малую пещеры. Но уж лучше начать с дальних, что указал покойный Варфоломей, а к этим мы всегда успеем вернуться. К тому же погода пока позволяет.
  С доводами штабс-капитана Васнецов полностью согласился. Разбирательство убийства монаха решили отложить. Тело его перенесли в подпол хозяйственного сарая, предварительно завернув в одеяло.
  
  -Ничего не понимаю. - Феликс тер ладонью лоб так, что он раскраснелся и готов был вспыхнуть.- И там карта на странице 'Нивы'! Тебе это ни о чем не говорит?
  Софья пожала плечами:
  -А что тут удивительного? Я ведь много раз тебе говорила, что я вижу сквозь стены и пространства. Скажу что-нибудь невзначай, так и получается, но если подумаю, что вот сейчас скажу и будет так, то ничего не будет.
  -Будет, не будет,- вспылил Бабочкин,- это все мистическая ортодоксальная философия! Но как логикой объяснить, что этот монах Варфоломей взялся рисовать карту на 'Ниве'? В совпадения я не верю.
  -Я тоже, но объяснить просто. 'Нива' в те годы была очень распространенным журналом, ею растапливали печи, вот она и оказалась в бане.
  -А цифры? 9960, это как понимать?
  -У нас 1860 метров, у монаха 9960- разница небольшая, подумаешь, 8 с небольшим километров.
  Софья тяжело вздохнула, опустилась на овальный валун. Хотя она и возражала, как могла Феликсу, но прекрасно понимала, что совпадение очень уж странное.
  -Чертовщина какая-то,- произнесла она полушепотом.
  -Наконец-то дошло! Вот я и говорю, что чертовщина. А что еще тебе показалось странным в записях подполковника Васнецова?
  -Там много странного. Например, почему каппелевцам нельзя было вначале расспросить местных жителей, а потом уже отправлять отряд на поиски тайника? Какая-то чрезмерная конспирация со стороны генерала. По чьим конкретно сведениям стало известно, что чехи украли ценности и куда-то спрятали? Почему Каппель не назвал Овчинникову и Васнецову источник информации, а отправил их не пойми куда, искать не пойми что?
  -Это когда по пятам шли красные. Да-а...Но дневник-то вроде подлинный.
  -Ну как, дай.
  Цветкова взяла сначала планшет, повертела его перед глазами, потом тетрадку, долго всматривалась в желтые страницы и чернила.
  -У меня особых сомнений нет,- заключила она со знанием дела.- Бумага и кожа старые. Хотя, почти такой же планшет ты купил на блошином рынке.
  - Предположим, это подделка, но как она сюда-то могла попасть? И кому это понадобилось ее здесь оставлять, ведь никто не знал, что мы тут окажемся?
  -И Голубь пропал. Ау, Виктор Евстафьевич!
  В ответ тишина, только где-то осыпались камешки.
  -Вопросов много, но главный- как нам отсюда выбраться? Кстати, а где гильза с нашей схемой?
  -Я свою куртку у входа в пещеру оставил, она во внутреннем кармане,- ответил виновато Феликс.
  -Молодец,- ухмыльнулась девушка.
  -А что такого, я же не знал, что мы здесь застрянем! Найдут куртку, узнают что мы здесь, найдут.
  -Каким образом?
  -Мне кажется, Вася Курочкин отправился вслед за нами. Я во всяком случае, видел его лодку до поворота. Так что будем ждать помощи. Может, дождемся, если раньше не околеем от холода.
  Бабочкин поежился. Он был рад, что ему пришло в голову надеть теплую хлопковую рубашку, а под нее еще и майку, хотя было довольно тепло. На Софье была дутая утепленная курточка, но сырой пещерный холод, кажется, начинал пробирать и ее.
  -Ладно, - сказала она.- Давай читать дальше записи Васнецова. Кто все же убил Варфоломея и зачем? Да убери ты наган, играешься как мальчишка.
  -В нём нет патронов нет,- ответил медик, засовывая револьвер за пояс.
  Над дырой в потолке зависла какая-то птица. Бабочкин прицелился в нее пальцем: 'Бах!'
  Птица исчезла, а в пещеру заглянуло яркое солнце. Хоть ненадолго его лучи разогнали сырость и холод в каменном мешке, в котором оказались Софья и Феликс.
  
  Еще одна карта
  
  Около 10 утра наконец вышли на Уду и двинулись на юг. Вскоре на другом берегу, на высокой скале увидели входы в Нижнеудинске пещеры, расположенные приблизительно в 50 саженях друг от друга.
  Погода вдруг испортилась, задул сильный ветер, повалил густой липкий снег. Дальше идти было невыносимо. Возвращаться? Плохая примета. Клим Скребков предложил подняться Большой пещере и переждать в ней ненастье.
   С этим трудно было не согласиться, поэтому поисковики сняли лыжи, стали взбираться по склону горы. Здесь еще снега было немного, склон обдували ветры, которые постоянно гуляли вдоль реки.
  Овчинников был рад представившейся возможности сразу осмотреть знаменитую пещеру Черского, хотя сам предлагал иной план. Возле овального входа была кем-то начертана еле заметная стрелка. Возможно, ее сделал сам геолог Черский, - решил штабс-капитан.
   Пройдя по узкому каменному коридору саженей 40, оказались в каменном зале, где сверху пробивался рассеянный солнечный свет. Фельдшер Груздев почему-то был сильно недоволен отступлением от маршрута.
  -Ну чего здесь сидеть? - ворчал он.- Подумаешь, снег пошел, эка невидаль. В этой проклятой дыре все равно ничего интересного нет.
  -Откуда ты знаешь, что тут ничего нет?- спросил Клим Скребков. - Может, как раз тут и найдем несколько тонн золота. И в Китай всей ватагой! Ха-ха.
  -Проклятая дыра, - сказал Овчинников, - насколько помню из институтского курса, находится в Малой пещере. В общем, господа, действительно, нечего сидеть сложа руки, раз мы сюда попали. Начинаем обследование пещер. Друг от друга не удаляться, в слишком узкие коридоры не соваться, фонари электрические без дела не палить, лучше использовать фитильные.
  Почти сразу по Большой пещере разлетелись желтые огоньки. Поисковики, перекликаясь, разбрелись кто куда. Некоторые пошли за дровами и вскоре в 'каменном мешке' вспыхнул костер. Есть никому не хотелось- совсем недавно вышли с заимки, где плотно позавтракали, потому дружно курили- кто самокрутки, кто французские сигареты ' Fumée grise'.
  Подполковник Васнецов дернул за рукав штабс-капитана:
  -Идемте, будете сильно удивлены.
  Возле входа в один из туннелей, на плоской стене из черного камня были какие-то надписи. Подполковник посветил фонарем и Овчинников даже рот открыл- на стене была изображена почти точно такая же карта, как и на странице 'Нивы', что сделал Варфоломей. Стрелка указывала влево от овальных кружков, где крестиками были отмечены, вероятно, неисследованные пещеры. Над правым крестиком еще одна стрелочка. И те же цифры-9960.
  -Однако, неожиданность,- произнес штабс-капитан.- Что вы по этому поводу думаете, Георгий Петрович?
  -Не мог же монах, перед тем как его зарезали, ночью забраться в эту пещеру и начертить известняком схему.
  -Смешно. Значит, схема здесь уже была, а монах только ее скопировал. Непонятно почему он не сказал нам сразу, что она есть здесь.
  -А зачем нам было об этом говорить? Пожалел наши ноги и время, решил упростить нам задачу.
  -Да, а его кто-то не пожалел. Кто же сделал этот рисунок?
  Сзади мягко, как кот, приблизился унтер Клим Скребков.
  -Тот кто спрятал сокровища в дальних пещерах,- сказал он.-Чехи. Или люди адмирала.
  Ни штабс-капитан, ни подполковник на его слова не обернулись, они хорошо знали надтреснутый голос унтера.
  -И стрелочка указывает на правый крестик, значит там и надобно искать. Получается, Игнатий-то не обманул, царствие ему...
  Скребков широко перекрестился, задев ладонью локоть Васнецова. По руке подполковника побежали электрические импульсы. Унтер был ему неприятен как человек. Он поморщился.
  -Прошу прощения, ваше благородие, эмоции,- извинился Клим.
  -А есть там дальше пещеры?- спросил Васнецов.
  -Я уже говорил штабс-капитану. Указанное место - это Чертов алтарь, так ее называют. Вдоль нее в скалах есть несколько нор, внутрь на моей памяти, никто не совался и я тоже.
  -Почему? - задал вопрос Овчинников.
  -Кажется, давным-давно девка там какая-то пропала. Сказывали, черт ее в невесты забрал. Потому и Чертов алтарь. Врут, наверное. Но место я знаю, не волнуйтесь.
   Унтер скрылся в туннеле за стеной, на которой была нарисована карта. Оттуда донесся его крик:
  -Со мной не пропадете, ваши благородия!
  Васнецов присел у костра, привалившись спиной к валуну, достал из планшета толстую кожаную тетрадь, принялся что-то в нее записывать американской авторучкой Джоржа Паркера. Он ею очень дорожил. И вовсе не потому, что у авторучки было золотое перо, а потому что её подарила подполковнику Кейт Нельсон. Удивительно красивая девушка с золотыми волосами и озерными глазами, входившая в американскую гражданскую гуманитарную миссию. Некоторое время назад Васнецову пришлось быть по поручению генерала Каппеля во Владивостоке, там с ней и познакомились. Первую же ночь они провели в гостинице Версаль. Но подполковник не позволил себе никаких вольностей. Он читал наизусть Байрона и Шекспира. Кейт хлопала в ладоши, говорила, что она в восторге. Но под утро он все же разглядел в ее глазах некоторое разочарование. Позже он поймет, что здоровым женщинам от мужчин нужно ровно то, что мужчинам нужно от женщин. Кейт все же поцеловала его на прощание в щечку, подарила на память авторучку Паркера и сказала: ' Ты не обижайся, Георгий, мне очень жаль, но войну вы большевикам проиграли. И вовсе не теперь, а тогда, когда забыли, что простые люди тоже хотят счастья и свободы. В вас они видят прежних хозяев с кнутами, потому их много, очень много, а вас, белых, очень мало'. 'Если бы не предатели из наших, типа Брусилова, Шуваева, Бельковича и других, что возглавили эти красные банды, мы бы давно их раздавили'. 'Видишь, даже среди вас есть те, кто с вами не согласен. Словом, скоро вы или должны будете встать в ряды красных, или бежать. Мой совет- хватит воевать, Георгий. Приезжай ко мне в Сан-Франциско, там у меня хороший дом, добрые родители, там вечная весна. Мы будем с тобой очень хорошо жить'. Она опять поцеловала его в щеку и на этот раз прижалась к его груди: 'Я не знаю за что тебя полюбила. Может даже за твоего Шекспира. Мне никто его так вдохновенно не читал. Запомни: Уэбстер стрит, 165, что на пересечении с бульваром Гири. Там еще зеленая автобусная остановка, а напротив цветочный магазин 'Sweet rose'. Буду ждать'.
  Теперь Васнецов все чаще думал об этой улице в Сан-Франциско, где цветочный магазин 'Сладкая роза' и где вечная весна.
  Пурга закончилась резко, как и началась. Выглянуло солнце. Отряд двинулся в путь. Спускаться было тяжелее, чем подниматься - ботинки и сапоги скользили по обледеневшим камням.
  Первой жертвой ледяных валунов стал фельдшер Ефим Груздев. Он не просто подвернул ногу, а поскользнувшись, проехал вниз по ним на своей худосочной груди. Неизвестно чем бы для него этот головоломный, в прямом смысле, спуск закончился, если бы его за полы шинели не поймал один из пепеляевских казаков.
  Фельдшер успел набить себе пару шишек, на лбу его появился кровоточащий синяк. Но самое плохое, что теперь он не мог ступить на ногу.
  Скребков взял на себя функции лекаря - снял с незадачливого фельдшера английский ботинок, ощупал слегка припухшую лодыжку.
  -Ничего страшного,- констатировал он,- растянул связки. Но ходить пока не сможет.
  -Значит, нам он далее не попутчик,- сказал ротмистр Подвольнов. - Придется обратно на заимку отправлять.
  Это вызвался сделать Клим, что удивило Овчинникова- как он может покинуть даже на время отряд, когда кроме него никто не знает местность? Для того, собственно, Скребкова и взяли в отряд.
  -Нет, - твердо ответил штабс-капитан.- Пока снова не повалило, нам нужно добраться до...следующих объектов. Вы нам, унтер-офицер, нужны.
  Он приказал позаботиться о фельдшере двум казакам из Уфимской армии, доставить медика на заимку, а самим как можно быстрее возвращаться.
   Солдаты положили раненного на связанные между собой лыжи, потянули на заимку.
  Остальные 13 человек двинулись вверх по руслу Уды. Саженях в 200 река резко поворачивала на север, а потом, плавным изгибом, на запад. Здесь были видны пороги, через которые в Уду впадала шустра речушка.
  -Долгай,- пояснил Клим,- далее за поворотом будет Ипсит, потом Халдарма. Чертов алтарь как раз за ней. А вот там,- он махнул рукой в стороны высокой скалы слева,- видите за круглым, как яйцо валуном? Это Дьявольский мешок. За выступом - дыра, словно в преисподнюю, а в нее внизу виден плоский камень, как стол. Местные уверены, что дьявол за ним обедает.
  -А ты не уверен?- ухмыльнувшись, спросил штабс-капитан.
  -Мы люди, конечно, тоже не шибко грамотные, но не до такой же крайности. Я в чертей не верю, ваше благородие.
  -Хвалю. А что же, другого входа в этот Дьявольский мешок нет?
  -С чертом желаете потрапезничать? Ха-ха. Лаз в саженях в тридцати от дыры, вон там, левее, туда тоже козья тропка есть.
  -Хорошее место для тайника,- сказал ехавший рядом Васнецов.- Сколько досюда от заимки?
  -От Большой Нижнеудинской пещеры около 2 верст. Или 4 тысячи саженей, нам так привычнее.
  -Обязательно здесь проверим, Георгий Петрович,- сказал штабс-капитан,- ежели в указанном Варфоломеем месте ничего не найдем.
  -Мне подобная карта в Большой пещере покоя не дает,- ответил Васнецов.
  Клим окинул офицеров странным взглядом, поспешил в голову отряда, стал подбадривать остальных:
  -А ну, давай, шевели палками, братцы, пока опять крупа с неба не посыпалась!
   На изгибе реки, где в Уду впадал Долгай, стоял запорошенный снегом, завалившийся на бок баркас. Васнецов с Овчинниковым приблизились к судну, прочитали на борту: 'Быстротечный'.
  -Философское название какое,- сказал штабс-капитан.
  Подошедший Скребков пояснил:
  -На этой шхуне по поселкам купцы товар развозили- муку, зерно, спички, порох, патроны. Забирали рыбу, пушнину. Кажется, купцу Абрамову сия посудина из Кирей-Муксута принадлежала. Теперь, вона, брошенная. Эх, времена. Ничего, весной оттает, может, еще заведется.
  Клим лихо перебрался через борт, скрылся через рубку внутри баркаса. Вскоре появился обратно:
  -В трюме ничего нет, кроме груды масляных тряпок.
  
  Чертов алтарь
  
  За рекой Халдарма, что дерзко и громко, вливалась в Уду, слева появилась глубокая расщелина в горе. Над ней, несмотря на понизившуюся температуру, висел синеватый туман. Все остановились и заворожено глядели на необычное природное зрелище.
  -Невольно поверишь в местную чертовщину,- сказал Васнецов.- Недаром у вас все пещеры с чертями связаны.
  -Да, видно, не напрасно,- опасливо сказал один из казаков. Он снял шапку, вытер ею красное, вспотевшее от быстрого перехода от Большой пещеры лицо.
  Успели вовремя, опять начался снегопад. Спрятались под нависавшей над входом в ущелье скалой в виде козырька. Овчинников и Скребков отправились на разведку, посмотреть, где лучше подняться к пещерам, которые были видны, несмотря на снегопад, на высоте 25-30 метров.
  Вскоре унтер позвал остальных:
  -Давай сюда, шевели палками!
  Стали осторожно подниматься по полукругу. Оказались на довольно узкой, неровной площадке, тянувшейся вдоль всего хребта. У начала тропы был виден неширокий вход в пещеру. Прошли вперед, обнаружили еще два небольших лаза внутрь скалы. Все как и на карте - три пещеры.
  Ротмистр Подвольнов снял полушубок.
  -Ну что, проверим ларчик?
  -Погоди,- остановил его Овчинников.- На карте крестом помечен восточный вход, а это получается центральный.
  -Какая разница с чего начинать? -пожал плечами ротмистр.- Давай, ребята, не робей, снимай одёжу кто посмелей. Ха-ха. Видал, стихами заговорил. Чую, золота тут невпроворот, как уносить-то будем? Ха-ха.
  Примеру Семёна Подвольного последовали несколько пепеляевцев. Они тоже были полны энтузиазма и оптимизма.
  - И все же, Сёма, давай начнем с пещеры, отмеченной крестом.
  - Правильно, - поддержал штабс-капитана унтер Скребков.- Не надо шустрить, надо как полагается.
  - Зануда ты, Вова, прям как я, ха-ха. Ладно, пошли.- Ротмистр махнул рукой казакам и те пошли за ним к крайнему лазу.
  Вход был такой же узкий, как и центральный, только намного больше. Он переходил в извилистую трещину и скрывался где-то в голове хребта. Над ним, как над подъездом дома, был базальтовый козырек.
  Поисковики встали под него, спасаясь от метели. Но она вдруг прекратилась и опять из серой небесной мглы пробилось солнце.
  -Что это?! - воскликнул унтер Скребков.
  Он резко нагнулся, а когда выпрямился, его лицо сияло так же как и январское солнце. На его ладони лежал золотой червонец с изображением Николая II.
  Монету взял ротмистр Подвольнов.
  -1896 год,- сказал он, тоже сияя.- Не обманул монах, царствие ему небесное. Тут золото спрятано. Чехи так торопились, что злато из них как вши сыпалось, ха-ха. А ну, нет ли тут еще чего?
  Нашлась золотая трехрублевка 1869 года. Ротмистр с удовольствием прочитал, что в ней содержится 81 доля чистого золота.
  Сомнений ни у кого не оставалось, все скинули вещмешки, полушубки, кто шинели, сложили ружья у отвесной скалы, рядом со входом.
  Ротмистр положил золотую трехрублевку в руку подполковнику Васнецову:
  -Держи, Георгий Петрович, на память, у нас теперь такого добра много будет. Я вот думаю - стоит ли золото возвращать армии, а? Все равно дело наше дрянь. Лучше уж сразу в Китай, а? Люблю девок узкоглазых. Ха-ха. Шучу. У меня от плосколицых дам изжога. Ха-ха. За мной, ребята!
  С этими словами ротмистр начал протискиваться с каменную щель, выдохнув воздух. Проделал он это шустро, его явно подстегивало острое желание найти золото. За ним так же шустро в лаз проникли четверо пепеляевцев и один уфимец. Штабс-капитан Овчинников приготовился последовать за ними, но его остановил Скребков:
  -Не торопись, ваше благородие, давай лучше другие норы сразу осмотрим, ежели золото тут, никуда оно от нас не денется. Может, чехи, в трех пещерках схроны сделали.
  'Есть! - раздался крик ротмистра из чрева пещеры. - Ящик!'
  -Погоди, Клим.- Штабс-капитан отстранил рукой унтера. - Чего нам по другим темным углам шариться, когда тайник здесь. Остальные потом.
  Овчинников засучил рукава, двинулся ко входу, оглянулся:
  -А ты чего, Георгий Петрович? Идем, взглянем на золотой запас России. Детям потом будешь рассказывать и своей Кейт.
  Васнецов был поражен, словно разрядом молнии. Овчинников, видя его смущение и удивление, сказал:
  -Ну не напрягайся так, Георгий Петрович. Думаешь, если ты при штабе, так только тебе тайны про других известны? Контрразведка, она не дремлет. Золота на всех хватит, поедешь к своей золотоволосой Кейт Нельсон в Сан-Франциско, будешь розы с хризантемами в садочке выращивать. Коль приеду в гости, не прогонишь? Ха-ха. Ну ладно, разговорился я, аминь.
  Васнецов хотел что-нибудь ответить, но не мог подобрать нужных слов. А потом вдруг вспомнил, что во Владивостоке, от штаба Уфимскрй армии в одно время вместе с ним находился и Овчинников. Штабс-капитан вел переговоры с союзниками, кажется, по поводу поставок теплой одежды и тушеного мяса. в счет части золота, отправленного в Штаты Колчаком. Но золото почему-то застряло в японских банках и американцы только разводили руками: 'There will be gold, there will be meat...'
  Подполковник сжал в кулаке трехрублевку.
  
  
  
  
  
  
  
  -Непременно приму вас в Сан-Франциско как лучшего друга, Владимир Николаевич,- наконец сказал он штабс-капитану, который почти полностью скрылся в пещере.
  И тут скала дрогнула. Раздался оглушительный взрыв. Камнем Васнецову ударило по голове и он потерял сознание.
  А когда очнулся, обнаружил, что лежит внизу Чертова алтаря. Рядом, за валуном, стонут, пытаются ползти раненные бойцы, оставляя на снегу кровавые следы. Что это было, что произошло, черт возьми?
  Но раскалывающаяся голова не давала ответа. Наконец, без всяких мыслительных усилий, со всей очевидностью стало понятно - в пещере произошел взрыв.
  
  Неожиданная встреча
  
  Прежде всего Васнецов ощупал и осмотрел себя - ноги, руки вроде бы на месте, попытался встать. Уже приподнялся довольно свободно на одно колено, как вдруг за валуном увидел всадников. Хотел крикнуть: 'Помогите!', но слова застряли в горле.
  На тяжелом орловском рысаке вальяжно, восседал...покойный монах Варфоломей. Одна нога в начищенном армейском сапоге была вскинута на седло. Из бороды торчала его большая курительная трубка. Пола рясы заткнута за пояс. На груди, поверх тулупа, висел, чуть набок, серебряный крест. Он чесал бороду и с ухмылкой оглядывал ползающих и лежащих в кровавых разводах пепеляевцев и уфимцев.
  Рядом с монахом на таком же ломовом битюке был фельдшер Ефим Груздев. Он спрыгнул с лошади, стал поочередно подходить к раненным и стрелять в них из нагана.
  Вот тебе и хромой,- ухмыльнулся Васнецов, отползая дальше за валун.
  -А этот жив! - крикнул Груздев.
  Подполковник увидел, как фельдшер тащит к монаху окровавленного штабс-капитана Овчинникова. Он держался на своих ногах, хотя голова его представляла сплошное кровавое месиво.
  Надо же, штабс-капитан выжил,- подумал Васнецов.- Он ведь почти влез в пещеру, когда раздался взрыв. Значит, выбросило взрывной волной. Его спасло это 'почти'.
  -Здорово, штабс-капитан,- поприветствовал Овчинникова монах.
  Что тот ответил, Васнецов не расслышал, наверное сил у штабс-капитана совсем не оставалось.
  -За золотишком моим пришли? Ну как вам оно, пондравилось? Ха-ха. Кушайте на здоровье. Могу еще подсыпать. Да видно, кроме тебя ужо некому. Прелестно получилось. Это мне он подсказал - и с картой на скале в Большой пещерке и с моей липовой смертью, и с монетками здесь. Подумаешь, две золотые монетки, зато какое представление, какой цирик! А! Любо-дорого.
  Кто это 'он'?- подумал Васнецов.- Неужто Клим Скребков, собака? Ну да, унтер себя всегда подозрительно вел и в пещеру с бойцами не полез.
  Но тут кто-то из людей монаха, а их как успел заметить подполковник, было человек десять, привел к нему...унтера Скребкова. В крови был только рукав его полушубка, а так он выглядел вполне целым.
  -Ну, здравствуй друг мой любезный Климушка,- ернически произнес Варфоломей. Его мохноногий конь фыркнул, замотал головой.- Видишь, и битюг тебе рад. А уж как я то...Ну чего зенки выпятил, удивлен? Ах да, ты ж никогда особо Христа нашего не принимал, лба усердно не крестил, вот и не веришь в воскресение.
  -Ты что, Игнашка Обносков, себя ужо с Христом сравниваешь?- дерзко спросил унтер, глядя монаху прямо в глаза.
  -Куда мне, грешнику. Всего лишь фокус, но как знатно получился, а? Даже ты ничего подозрительного не узрел.
  -Тебе бы в цирке выступать, с факирами.
  -Цирик не по мне, Климушка. Там, сказывают, мало плотят, а я золотишко-то очень люблю. Грех мой смертный, каюсь, за что пред Самим отвечу, но пока на земле, желаю полное удовольствие от злата получить.
  -Конечно, ответишь,- пообещал Клим.- Обязательно ответишь за свое злодеяние.
  Он провел взглядом по обезображенным телам его товарищей.
  -За что ты их-то погубил, злыдень? Чем они тебе помешали? Ну перепрятал ты свое поганое злато из этой пещеры, куда его снесли чехи или еще кто, и бог бы с тобой. Уезжай в Китай, Америку, для чего людей-то жизни лишать? Или тебя тому в монастыре научили?
  -Говорю же, нехристь ты и есть нехристь. Может, я хотел взять весь грех алчности за эти ценности на себя, освободить от него других. А? Теперь же сии мученики прямиком отправятся в рай. Возможно, мое сердоболие зачтется мне на небесах и простят мне грехи и проказы мои. Господи, да святится имя твое...
  Монах истово перекрестился, а потом расхохотался.
  -За все нужно расплачиваться, Климушка, в том числе и за глупость. Твои дружки и расплатились. Когда я по наущению милого друга моего Ефимки Груздева согласился исполнить спектаклю со своим мнимым убиением на заимке, шибко переживал - не сдюжу. Или чихну, или моргну или какая другая со мной неприятность случится. И ведь моргнул я несколько раз, когда меня Ефимка осматривал, я даже ему шепнул, что сейчас от натуги воздух испорчу. Ха-ха. А он, друг мой любезный, велел мне терпеть. Так ведь никто даже не подошел ко мне близко, чтоб оглядеть мою якобы рану. Ах, ну да, этот штабс-капитан подошел, но быстро сбежал, как будто крови никогда не видел. Так ведь, ваше благородие?
  Овчинников ничего не ответил. Он думал о том как бы схватить револьвер, лежавший возле убитого казака и продырявить из него лоб монаха. А там будь что будет.
  - А ведь наверняка и у него руки-то по локоть в крови людской и у них.- Варфоломей указал желтым пальцем на мертвого пепеляевца, которого последним застрелил фельдшер.- Так что по делам ворам и мука.
  -В большевики что ль записался, пресветлый?- зло спросил Овчинников.
  -Куда мне. До их высоты и сам черт еще не допрыгнул.
  -Ну да, все злодеи кругом.
  -Все, ваше благородие, решительно все! - горячо поддержал штабс-капитана монах. - Мир перевернулся вверх тормашками, правды и доброты теперь нигде не сыщешь, а потому и нет для меня более на земле законов человеческих.
  -И это говорит чернец, божий человек.
  -А что монахи? - ухмыльнулся Варфоломей. - Мы такие же люди, примазавшиеся к Богу. Еще не известно кто ему более близок- отчаянный, но честный грешник или праведный, но лукавый монах.
  -Глубоко, а главное, честно,- сказал Овчинников.
  -А то, и мы не из лыка от лаптя сшиты. Ха-ха. Ладно, поговорили. А что-то я не вижу приятеля твоего, ваше благородие, ну этого, как его... подполковника Васнецова.
  -Видно, в пещерке его разметало,- предположил Груздев.
  -Нет, я видал, он у входа стоял, когда громыхнуло.
  Васнецов сжался в комок. Отползать далее было некуда, сзади находилась глухая, ребристая скала. И оружия нет. Кольт 1911 остался в вещмешке у пещеры. Зачем его туда переложил? При нем был лишь планшет с тетрадью, в кармашек которого сбоку он положил золотую трехрублевку.
  -Поискать подполковника?- спросил фельдшер.
  Монах махнул рукой:
  -Ладно. Был бы жив, нашли уже. Пора возвращаться.
  -А этих кончать?- Фельдшер указал наганом на Овчинникова со Скребковым.
  -Погоди, чернец.- Штабс-капитан поднял руку, словно прося слово на офицерском собрании.
  -Чего тебе?
  -Кое-что сказать хочу.
  Овчинников медленно стал приближаться к монаху, а когда до него оставалось несколько шагом, прыгнул к распростертому рядом пепеляевцу. Схватил револьвер и несколько раз нажал на спусковой крючок.
  Груздев свалился, как подкошенный, Варфоломей схватился за ногу. На штабс-капитана набросились дружки монаха. Один из них собирался ударить его по голове прикладом.
  -Стой! - крикнул монах.- Не трогать!
  Бандиты отступили от распростертого на земле Овчинникова. К нему подскакал, зажимая рукой рану на ноге, Варфоломей.
  -Лихой офицер,- процедил он сквозь зубы.- Знать то перст божий. Терпеть буду муки мне ниспосланные. Но ты у меня седмицу на дыбе висеть будешь с содранной кожей и с колом в заду, моля о смерти. Муки принесший, муками своими и захлебнется. Это я придумал. А, сильно? То-то. На заимку его! И дружка мого закадычного Климушку, туда же.
  -Ефимку-то Груздева забрать?- поинтересовался один из бандитов.
  -Ефимку?
  -Ну да.
  -А на кой он нам теперь, дохлый-то? К утру волки да лисы сожрут, всё природе польза от него будет. Я Груздя в монастыре пригрел, когда он из красной дивизии Блюхера сбежал. В карты кому-то шибко проиграл. Потом он к каппелевцам прибился. А недавно встретил его в Нижнеудинске, он мне и поведал про поисковый отряд, в который его взяли. Ты, Климушка, на свою голову и взял. Впрочем, и без Ефимки придумал бы как над вами, заблудшими, покуражиться...Ладно... Ну чего встали? Ногу кто-нибудь тряпкой али чем перетяните!
  Несколько бандитов бросились к своему главарю шайки, коим монах, как понял Васнецов и являлся, наложили ему жгут из ружейных ремней поверх колена, где чуть выше была рана. Перенесли Варфоломея на возок, который, как оказалось, стоял за скалой на противоположном берегу реки, в сосняке. На него же погрузили найденные целыми лыжи, винтовки, вещмешки поисковиков. К телеге короткими веревками бандиты привязали Овчинникова и Скребкова, двинулись тихим ходом, чтоб не растрясти монаха, на заимку.
  Когда ватага скрылась за поворотом реки, Васнецов выбрался из своего убежища, огляделся. Осмотрел лежащих поисковиков, у каждого проверил пульс. Все были мертвы. Пнул в лицо Груздева. Из оскаленного рта того вырвался воздух, будто вылетели остатки души.
   Часть скалы, где был вход в центральную пещеру, обвалилась, но тропка к узкой площадке осталась. Превозмогая боль в ступне, которую вероятно подвернул, подполковник поднялся на площадку, которая тоже была частично разрушена взрывом.
  Не меньше 10 шашек динамита рвануло, - решил Васнецов.- Вот о ящике с чем успел крикнуть ротмистр Подвольнов.
  Входа в центральную пещеру уже не было, только груда камней. Из-под них шел легкий дымок. Отваливать камни не стал - помогать явно было некому, взрыв в замкнутом пространстве не оставляет шансов.
  С радостью обнаружил за похожим на огурец камнем свой вещмешок, он спас его от взрывной волны. В мешке был запас продовольствия из трех банок тушеного французского мяса, пистолет Кольт с полной обоймой, американская зажигалка, пакетик с таблетками уротропина - сухого спирта, электрический фонарь и моток веревки с кошкой. Подготовились к походу основательно, почти то же самое было у каждого поисковика.
  Внизу, в глубине расщелины нашел две пары вполне целых лыж, что не заметили бандиты. Собирать тела в одно место, обкладывать камнями от зверей не стал - здесь снова могут объявиться варфоломеевцы и сразу поймут, что кто-то остался жив, будут искать, а в планы Васнецова это не входило. Он уже принял решение, что станет делать.
  Повесил на плечо два кавалерийских карабина Мосина, свой вещмешок. В планшет положил револьвер. Тот самый, из которого штабс-капитан ранил монаха, и почему-то оставленный бандитами.
  Осторожно, прибрежным леском двинулся к Большой нижнеудинской пещере. Там он решил дождаться ночи, а потом уже начать действовать. 10 бандитов и раненный монах- не так много для опытного боевого подполковника. Плохо оптики на винтовках нет,- жалел Васнецов,- но это не страшно, не исключено, что и вовсе без оружия можно будет справится с шайкой. Главное, монаха взять живым. Золото без сомнения у него или он, по крайней мере, знает, где оно. Стал бы Варфоломей иначе разбрасываться золотыми царскими монетами.
  
  В Дьявольском мешке
  
  Вскоре повалил снег. До Большой пещеры было еще далеко. Увидел баркас 'Быстротечный' у устья Долгая. Может, в нем укрыться? Нет, если похолодает, в железке не убережешься. Можно, конечно, костер внутри развезти, тем более что Скребков говорил, что там тряпок полно. Но могут увидеть огонь или дым. Не годится.
  Вспомнил, что Клим рассказывал про Дьявольский мешок, 'где обедает сам сатана'. Решил, что отсидеться в нем будет в самый раз.
  Вскоре появилась та самая скала, от которой было около двух верст до Большой пещеры. Снег неожиданно прекратился, что облегчило поиск тропы наверх, но задул сильный ветер. Идти по тропе было невозможно, с нее просто сдувало. Решил переждать порывы за скалой справа от реки. Пристроился за валуном, поднял воротник полушубка, надвинул на глаза шапку. Уже решил вздремнуть, но тут увидел, что внизу, у основания валуна есть расщелина, в которую вполне можно пролезть. Внутри явно будет теплее, если еще поджечь сухой спирт.
  Включил фонарь, осветил дыру в скале. Она уходила в глубь черным коридором. Опасно, но делать нечего, тем более, что опять повалил мокрый снег.
  Вполне свободно протиснулся внутрь, втянул за собой вещмешок. Прополз метра два и коридор расширился, а потом и вовсе перешел в большой зал.
   Фонарь здесь был не нужен, так как в верху скалы было почти круглое отверстие, через которое дневной свет освещал пещеру. В центре нее стоял плоский как стол валун.
  Вот где трапезничает дьявол! - невольно воскликнул Васнецов и рассмеялся.- Ну что ж, потрапезничаем с самим Гостем, ха-ха.
  Странно, что Скребков не сказал про этот, второй вход,- подумал подполковник, открывая английским ножом консервную банку. Сложил полукругом камушки, меж ними положил таблетку уротропина, поджег. На синем огоньке сразу согрел руки, потом поставил на них разогревать тушеное мясо. Взглянул на хронометр. Еще есть время поесть и даже пару часов вздремнуть в этом довольно уютном Дьявольском мешке, а потом уже отправиться на заимку. Он устроит веселый праздник Варфоломею и его банде. Век помнить будут. Не им одним спектакли показывать. Хотя нет, век их будет очень короток.
  
  Спасение
  
  На этом запись в тетради, датированная 25 января 1920 года, обрывалась.
  - Ничего себе, - только и смог вымолвить Феликс, вслух читавший заметки подполковника Васнецова.- Интересно, что же было дальше.
  -Раз не написал, значит, ничего не было,- сказала задумчиво Софья.- Или просто сюда больше не вернулся, хотя надеялся. Погоди...
  Цветкова взяла планшет, начала его тщательно прощупывать снаружи, затем широко его открыла, запустила тонкие пальчики внутрь. Феликсу очень нравились ее аристократичные пальцы, такие теперь редко встретишь даже якобы в высшем обществе.
  Софья вдруг широко заулыбалась, глаза ее вспыхнули тем синим светом, когда она бывала чрезвычайно возбуждена.
  На ее ладони лежала 3-х рублевая золотая монета с изображением Николая II с одной стороны, и российским орлом с другой. И дата - 1869.
  -Вот она золотая трехрублевка, о которой писал Васнецов.
  -А из этого револьвера Овчинников, значит, ранил монаха Варфоломея. Хм...Получается, здесь есть выход, по которому сюда попал подполковник!
  Феликс стал еще раз внимательно осматривать пещеру, остановился возле плоского черно-белого известняка, прислоненного к стене. Попробовал отодвинуть, но сил не хватило. Вероятно, со временем камень врезался в породу под ним. Тогда Бабочкин стукнул по нему большим булыжником. Вскрикнул, так как видно палец левой руки попал меж двух камней.
  Плоский известняк раскололся. За ним появилась дыра, из которой потянуло свежим воздухом.
  -Есть! - крикнул Бабочкин.- Путь к свободе открыт.
  В этот момент где-то сбоку послышался грохот. Через минуту в пещеру свалились несколько человек.
  Это были профессор Завирухин и помощник олигарха Голубь, исчезнувший в глубине пещеры.
  -Слава Богу, вы целы,- первым делом произнес профессор, ощупывая сначала Софью, потом Феликса.- Нельзя же так пугать пожилого человека. Ух. А вы, Виктор Евстафьевич, тоже хороши - кто вам позволил совершать подобные несанкционированные мной экскурсии? На рыбалку они, видите ли, собрались. Это хорошо, что вы сами умудрились выбраться и позвать на помощь.
  -Не беспокойтесь, профессор,- сказала улыбающаяся Софья.- Мы уже тоже нашли выход.
  - А что это у вас за планшет и тетрадь какая-то? - спросил Захар Захарович. - Дай те- ка взглянуть.
  Софья протянула ему тетрадь Васнецова. В другой руке она крепко сжала золотую трехрублевку.
  -Это же...,- проговорил профессор и даже задохнулся. - Вы прочитали дневник?
  -Конечно, а что же нам было еще тут делать?
  -А гильза с картой? - спросил в свою очередь ученый. - Я обнаружил ее у входа в вашей куртке, Феликс. Вы ее здесь нашли? Хотя, как вы ее могли здесь найти, когда сами оказались в западне.
  -Мы обнаружили гильзу с картой в Малой пещере,- твердо сказала Софья.- Виктор Евстафьевич о ней ничего не знал. Мы подбили его якобы на рыбалку, а потом вот уговорили подняться к пещере.
  -В Малой пещере? - округлил глаза археолог.
  -Да в леднике, в дальнем туннеле.
  -Но почему мне ничего не сказали? Я разве вам враг?
  -Что вы, профессор. Мы вас очень любим, особенно я, вы же знаете.- Софья состроила такую кокетливую физиономию, что и Завирухин, и Бабочкин поморщились. Голубь тем временем осматривал и ощупывал пещеру, будто пытался найти в ней золотую жилу.
  -Мы просто хотели сначала сами все проверить, а уж потом рассказать вам.
  -Проверили? И отправились в прямо противоположную сторону, указанную на карте 'Нивы'.
   Феликс с Софьей разинули рты.
  -Как так?- спросили в один голос.
  -Да вот так. Глядите.- Профессор открыл страницу с картой.- Стрелочка куда указывает? Правильно, налево от Малой пещеры.
  -Там же это...,-замялся Бабочкин,- С2, то есть смотри страницу 2, на ней след башмака ведет направо.
  -Эх вы,- покачал головой профессор.- Правильно, смотри страницу ?2, но след галоши не указывает направление направо, просто он был так напечатан. Значит...
  -Значит, нужно было идти налево 1860 шагов,- якобы догадалась Цветкова и слегка прикусила себе губу.
  -Ну вот, можете ведь, когда захотите,- засмеялся Захар Захарович.
  -Да, но тетрадь -то с планшетом мы здесь нашли. И вот еще.- Бабочкин достал из-за спины револьвер.
  -Ого! - воскликнул профессор.- Боевой, на нем год начала Первой мировой войны.- Он понюхал ствол. - Давно из него не стреляли.
  Достал носовой платок, засунул в ствол, прокрутил, вынул в саже:
  -Точно, боевой.
  -Из него штабс-капитан Овчинников монаха Варфоломея ранил.
  -Кого? - удивился Завирухин.- Ах, да, это в тексте сказано. Вы теперь больше профессора знаете. Замечательно. А эту пещерку вы нашли случайно. Она, по словам Васи Курочкина, называется 'Дьявольский мешок'. Вы просто ткнули пальцем в небо и попали куда нужно. Но главный сюрприз, я надеюсь, нас ждет впереди, в 1860 шагах от Малой пещеры.
  -А если там ничего нет? - задал неуместный вопрос Феликс.
  -Что?- Профессор уже погрузился в дневник Васнецова и вопроса Бабочкина не расслышал.
  -А где же Вася Курочкин?- вдруг спросила Софья.- Разве он вас не сопровождал?
  -Кто?- переспросил Голубь.- Ах, Вася. Нет, мы не стали поднимать лишнего шума. Выбравшись из пещеры, я сообщил о том, что произошло только профессору. Вообще, я был уверен что с вами все в порядке.
  -Откуда такая уверенность, Виктор Евстафьевич?
  -Ну-у, не знаю, интуиция, наверное.
  -Что?- Захар Захарович поднял голову и снова опустил ее в тетрадь. Потом вдруг опомнился.- Да, друзья, очень интересно, но нужно выбираться отсюда. Где вы говорите, обнаружили выход?
  -Вот интересно, а как вы предполагали отсюда вместе с нами выбираться, не зная, что есть боковой выход?- спросил Феликс.
  -С божьей помощью, - ухмыльнулся Голубь.
  В этот момент в дыре потолка появилось знакомое лицо проводника Курочкина и нескольких ребят из отряда.
  -Все живы? - спросил он.
  -Все,- ответила Цветкова.- А вы, Витя, оказывается врун. Курочкину он ничего не сказал, шума не хотел поднимать.
  -Ей богу, наверное, он по своей инициативе за нами увязался. И ребят наших с собой прихватил.
  Сверху на плоский камень упала веревочная лестница. Курочкин махнул рукой:
  -Давайте, поднимайтесь, мы ее крепко держим.
  -Не надо,- ответил Феликс,- здесь есть более легкий путь на свободу.
  Все спокойно пролезли в отверстие за разбитым Бабочкиным камнем и вскоре были снаружи скалы, где рядом бурлила Уда.
  -Курочкину и вообще никому про найденный планшет, тетрадь и револьвер не говорите, - предупредил Голубь.
  -Почему?- удивился профессор.
  -Ну...пока не надо. Нужно сначала проверить пещеру, которая указана в 'Ниве'. Что в 1860 шагах от Малой.
  Софья взглянула на Виктора Евстафьевича ледяными глазами, но ничего не сказала.
  -Да, но револьвер-то нужно сдать в компетентные органы,- сказал Завирухин.
  -Успеется,- ответил Голубь. - Патронов в нём нет, никто о стволе кроме нас не знает. Положим пока в гостиничный сейф, а потом, конечно, заявим.
  Через час все уже были на заимке и кушали вкусный суп с местными перепелками, которых утром успел настрелять Вася Курочкин.
  
  На рассвете
  
  Феликсу снились каппелевцы с красными знаменами и большевики с трехцветными нашивками на рукавах, распевающие 'Боже царя храни', когда его грубо разбудили. Он не сразу понял, что перед ним не командарм Троцкий, а Виктор Евстафьевич Голубь. Глаза его в свете пробивающегося через дырявую штору утреннее солнце, горели дьявольским светом.
  -Нельзя туда его допустить,- произнес помощник олигарха.
  -Кого? - спросил, ничего не понимая, Бабочкин.
  Голубь не счел нужным отвечать на этот, с его точки зрения, глупый вопрос.
  -Я уже там побывал, пока вы все спите, как сурки.
  Голубь был не прав. Этой короткой сибирской ночью на заимке спали не все. Только недавно прилег на жесткий диван Захар Захарович Завирухин. Несколько часов к ряду он читал и осмысливал записки подполковника Васнецова. Археолога то брали сомнения, то он радостно потирал руки и восклицал: 'Всё теперь встало на свои места, остался последний шаг!' Утром он собирался перенести 'рабочий' археологический лагерь к тому месту, что было указано на карте - 1860 шагов от Нижней пещеры. Он был абсолютно уверен, что там и раскроется одна из загадок века.
  Накануне, возвращаясь на заимку из 'Дьявольского мешка', обследовать то место не успели, стало темнеть, да и делать это нужно было со свежими силами. А силы профессора оставили. Не от физической нагрузки, от психологической. Столько всего свалилось сразу на его немолодую голову - планшет с дневником, гильза с картой, монета золотая и даже револьвер. Во всём этом заключались и его сомнения - как-то всё очень просто, гладко. Годами, десятилетиями можно искать исторические зацепки, подбирать ключики к тайне, а тут на те вам, берите, только не подавитесь от обилия подсказок.
  Нервное перенапряжение заставило профессора выпить пару рюмок коньяку, хотя он был сторонником сухого закона в экспедициях. Однако и это не принесло расслабления. Он не собирался вовсе ложиться, но разумная мысль все же победила- нужно набраться сил перед ответственным мероприятием. А потому прилег на диван и почти сразу провалился, как ему казалось, в темные воды Уды, берега которой были усыпаны золотом.
  -Где побывали?- Феликс протер глаза и сел на скрипучей кровати. - Вот ведь не спится вам, Виктор Евстафьевич, еще наверняка и шести нет.
  -Включите наконец мозг, молодой человек. В указанном на карте месте побывал. Вернее, каковым считает его профессор.
  -Это...
  -Да. Приблизительно 900 метров от Малой пещеры, у основания горного хребта. Там песчаная коса образует как бы островок, а за ней тропка ведет к узкому выступу горы.
  -Ну?
  -Так вот. Софья не иначе ведьма, а вы ее клеврет.
  -Что, и там пещера?
  -Нет, нора в земле. Вернее, природная штольня, уходящая в дьявольскую преисподнюю. Вот и я сатанинскими терминами заговорил. С кем поведешься...Короче, я бросил в дыру камень. Он летел до дна 3,5 секунды, я засекал по своим часам.
  Голубь продемонстрировал навороченные, швейцарские 'котлы', которые, кажется, не снимал никогда и выпячивал их при первой возможности. Однажды вскользь брякнул, что стоят они 170 тысяч евро.
  -3,5 умножаем на скорость свободного падения 9,832, получается...в общем, около 30 метров. Представляете?
  -Нет.
  -Да включите же мозги! Если туда полезет профессор, а он непременно туда полезет, он сломает себе шею. Вы хотите этого?
  -Нет.
  -И я не хочу. Значит...
  -Что?
  -У-у. Нужно уберечь Завирухина от этого поступка.
  -Как?
  -Не знаю. Пусть Софья расскажет ему, что все эти карты - липа.
  -Какие карты липа?- прищурился Феликс.- А дневник, а монета, а револьвер?
  -Я хотел сказать, что та карта, которую вы нарисовали на 'Ниве', ненастоящая.
  -Зачем об этом говорить, если наш выстрел оказался в десятку? Возможно, золото действительно в штольне, которую вы обнаружили. Почему бы и нет? Куда-то его монах перепрятал из Чертова алтаря.
  -Мы не знаем, куда и что вообще стало с ним и Васнецовым, дневник-то не закончен.
  -А вы откуда это знаете, разве вы его читали?
  -Нет... профессор его ни на минуту не оставляет. Он мне и рассказал. Ладно, 'Дьявольский мешок' - ваша удача, но она не может продолжаться вечно. Два раза крупную сумму в лотерею не выигрывают.
  - Выигрывают, Виктор Евстафьевич, и снаряд дважды в одну воронку падает и в одну реку дважды войти можно. Как говорил Глеб Жеглов: кому повезет, у того и петух снесет. Что-то мне непонятно ваше беспокойство, господин Голубь. Ему можно найти только одно объяснение...
  Какое объяснение, Феликс договорить не успел. В комнату вошла заспанная, но улыбающаяся Софья Цветкова.
  - Полководцы уже в сборе и обсуждают план боевой операции. Может, и меня посвятите в свои задумки?
  
  В штольне
  
  За хребтом горы, на которой находятся Большая и Малая пещеры, начинается густая рощица заваленная валунами разного калибра. Словно великан столкнул с горы кусок огромной скалы и она у подножья разбилась вдребезги. Среди этих обломком, некоторых острых и причудливых, в земле зияла овальная, неровная дыра.
  Археологи во главе с профессором, а также Софья, Феликс, Голубь и проводник Курочкин стояли молча возле нее, глядели в черную пропасть и каждый думал о своем.
   Завирухин посчитал, что больше нет смысла ничего скрывать от своего отряда и перед выходом во всё посвятил студентов, а заодно и Васю Курочкина.
   Вася как-то странно отнесся к сообщению, которое профессор сделал в баре заимки, собрав там всех членов экспедиции. Завирухин рассказал о находке дневника Васнецова, золотой монете, но на всякий случай, по совету Голубя, утаил о револьвере. Так же он довольно туманно рассказал о телеграмме адмирала Колчака Главкому ВСЮР Деникину, предоставленную олигархом Березуцким- мол есть еще один документ, указывающий на то, что часть золотого запаса была им 'сохранена', и всё. Студенты были в восторге. Они обнимали Цветкову, жали руку Бабочкину. Теперь экспедиция приобретала для них особый смысл - разгадка золота Колчака дело почти решенное.
  -А я думаю, что это всё это...как бы помягче выразиться, ничего конкретно не проясняет,- сказал Курочкин.- И вообще, в этой истории много странного. Мы с друзьями много раз обследовали местные пещеры и ничего не находили, а теперь вдруг раз - и монета, и дневник.
  -Что вы хотите этим сказать?- вскинулась Софья.- Что мы сами сочинили записки подполковника Васнецова?
  -Нет, я этого не хочу сказать. Просто как-то странно. Мне кажется...
  -Вы наверняка знаете, Василий, что нужно делать, когда кажется,- перебил проводника Голубь.- Лично я не уверен, что мы обязательно найдем золото Колчака, вернее, его часть. Но дело ведь не в этом, а в том, что мы уже обнаружили много интересного, открывающего нам живую историю. Кстати, а что вам, Василий, известно о монахе Варфоломее, Игнате Обноскове?
  -Мне?- удивился Вася.- Ничего.
  -Странно, он и его семья жили на этой заимке.
  Курочкин пожал плечами:
  -Сколько воды утекло. Знаю, что в годы войны в Плитах была контора лесосплава. Вниз по Уде находился лагерь и зэки сплавляли по реке бревна. Потом вроде как здесь было охотхозяйство. Когда мы с приятелями семь лет назад взяли заимку в аренду, она была в плачевном состоянии. А теперь, как видите, здесь всё по последнему слову...ну почти.
  -Ладно. - Профессор хлопнул по колену ладонью, словно собирался сделать очень решительный шаг. - Думаю, вам Василий, следуют прочитать дневник подполковника Васнецова. Там немного, успеете до нашего выхода. Вот.
  Завирухин протянул Курочкину тетрадь, завернутую в полиэтиленовый пакет.
  -Отправляемся в 9.00. всей группой, кроме дежурных в лагере на косе,- заключил Захара Захарович.
  Профессор отвел Голубя в сторону.
  -Где револьвер? Я думаю, его опасно оставлять в сейфе администратора. Мало ли...
  -Я пришел к такому же выводу. Наган уже спрятан в надежном месте недалеко от заимки,- ответил Виктор Евстафьевич.
  Теперь все стояли и напряженно глядели в пугающую дыру.
  - Сколько золота Каппель отбил у большевиков в Казани?- спросил профессора долговязый, большой как сказочный великан студент по фамилии Крючков. Приятели звали его Крюком, давно забыв его настоящее имя - Вадим. У него действительно были руки, словно огромные крюки или ветви раскидистого дуба.
  -Я уже говорил,- пробубнил Завирухин.- Ах, да вас же не было с нами в прошлогодней экспедиции в Уфе. Чехи вернули большевикам 409,5 миллионов рублей, что составляло 317,5 тонн чистого золота. Нам известно, что Каппель вместе с чехами и сербами, отбил у красных, в рядах которых было много латышских стрелков, 657 миллионов золотом. А в Омске обнаружился лишь 651 миллион. То есть 6 миллионов украли по дороге. Возможно, чехи, охранявшие состав. Ну и около 5-6 миллионов пропало по пути в Иркутск, то есть в Нижнеудинске. Я упоминал некий документ Колчака. Впрочем...
  -Впрочем,- встрял Голубь,- ничего точно утверждать нельзя. Любой документ может быть подделкой.
  -Но золотая трехрублевка ведь не подделка,- чуть ли не крикнула Софья.
  -Нет, конечно,- сказал Виктор Евстафьевич.- Можете мне верить, как специалисту.
  -Да уж, с этим не поспоришь,- ухмыльнулся Бабочкин.- Так что будем делать? Кто полезет первым в чертову дыру?
  Вадим подошел к краю природной штольни, крикнул: 'Э-э!'. Внизу осыпались камушки.
  -Около 30 метров,- пояснил Голубь.
  -Откуда вам известно, Виктор Евстафьевич?- поднял брови Завирухин.- Прям так по крику и определили.
  -Нет, но...
  Он тоже подошел к краю, щелкнул пальцами, прося внимание, бросил в черную пасть железную пятирублевку. Все прислушались.
  -Ага! - воскликнул помощник олигарха.- Что я говорил? Монета стукнулась о дно через 3 секунду, значит...
  -Ничего это не значит,- сказала Софья.- Монета могла удариться о край выступа скалы, а потом улететь в бездну.
  Цветкова хоть и не показывала виду, но была крайне озадачена тем, что некая 'дыра в земле' оказалась там, где на этот раз место нахождения тайника предположил профессор. Прям чудеса, а не просто совпадения. Смущало ее и то, что штольню ранним утром успел обнаружить Голубь. С другой стороны- не сам же он ее выкопал?
  -Ну-ка, давай сюда.- Великан Вадим повернулся к своему высокому и щуплому товарищу, на плече которого висел моток спелеологической веревки с красным крючком. Тот протянул ему моток.
  Профессор поднял руку:
  -Нет, нет, друзья! Я, как руководитель экспедиции, должен сам первым спуститься в...
  -Преисподнюю,- подсказал Голубь и расхохотался.- Вы, профессор, не обижайтесь, но с вашей комплекцией есть шанс застрять в расщелине.- С вашей, господин Крючков, подавно. А потому...Потому первым пойду я, как отвечающий за безопасность экспедиции. Ну и...
  Он обвел взглядом студентов, остановив его на Феликсе. Бабочкину совсем не хотелось лезть в страшную пасть. Ясно ведь, что там нет никакого золота. Хотя... Ничего не должно было быть и в 'Дьявольском мешке'. Да и самого мешка тоже.
  -Я с вами,- сказал Феликс.
  -Даже не сомневался в вашей смелости, господин медик,- ухмыльнулся Голубь.- Тем более, что вы чертовски везучий. И дневничок вон нашли, и монетку. Да-а...
  На талии Виктора Евстафьевича застегнули брезентовый пояс, присоединили к нему пяти жильную веревку. Тоже самое проделали и с Феликсом.
  -Пойдете за мной, когда я дам команду,- сказал ему Голубь.
  Напоследок он подмигнул Софье. Что-то шевельнулось в ее груди - а этот клеврет дяди проворен и смел. По виду и не скажешь.
  -Поехали,- с широкой гагаринской улыбкой произнес Виктор Евстафьевич, включил фонарь на 'шахтерской' каске, поправил на боку аккумулятор, стал медленно опускаться в дыру. Другой конец веревки, привязанный к сосне, придерживали и травили двое студентов, среди которых был, разумеется, Вадим.
  Через некоторое время раздался бодрый голос Голубя:
  -Порядок! Я на ровной площадке. До дна метров 10. Там ручеек, уходящий, видно, в туннель. Давайте, Феликс!
  Бабочкин не имел ни малейшего спелеологического опыта. Но показать свою растерянность перед Софьей он не имел права. Да опыт ему и не понадобился. Его просто опустили вниз как 'мешок с картошкой' и вскоре он стоял на довольно ровной площадке рядом с Голубем. На его каске фонаря не было, ему выдали фонарь ручной, луч которого он направил вниз. Там среди груды камней, действительно бежал ручеек.
  -Коленки-то дрожат?- спросил ехидно Виктор Евстафьевич.
  -С вами ничего не страшно,- ответил Феликс.
  -То-то. Ну вперед, за золотом Колчака. Ха-ха.
  В смехе Голубя Бабочкин уловил саркастические нотки.
  
  Часть III
  
  Новые записи
  
  Вниз спустились без проблем, переступая по выступам в скале. В обе стороны уходил невысокий коридор. Первый, правый, заканчивался почти сразу, противоположный терялся где-то в черной глубине. Прошли по нему всего несколько шагов и увидели артиллерийскую гильзу, в которую что-то было вставлено. Ее поднял Голубь.
  -Тетрадь, - сказал он.
  Это в самом деле была тетрадь, точно такая, какую Феликс и Софья нашли в Дьявольском мешке. Еще не открывая ее, Голубь воскликнул:
  -Глядите!
  В его руке оказалась золотая монета, вернее золотой червонец с профилем Николая Второго.
  -Не только вам везет. - Виктор Евстафьевич сглотнул так, что послышался треск за его ушами.
  Бабочкин взял у него монету и тетрадку, зачем-то взвесил ее на руке, открыл. Текст был написан тем же почерком, только другими чернилами. Сверху: Г.П. Васнецов, 1920.
  -Продолжение записок подполковника,- констатировал он.- Надо же.
  -Почему 'надо же'?- удивился помощник олигарха.- По-моему, вполне логично. Думаю, здесь находятся ответы на все интересующие нас вопросы и монета тому подтверждение. Только...Давайте не будем никому ничего говорить.
  -Как так?
  -А вот так. Золото Колчака где-то рядом, я чую.- Голубь поводил носом.- Неизвестно сколько его. Возможно, только и хватит на одного-двух человек. А? Зачем профессору золото, он и так богат своими научными и псевдонаучными фантазиями. Студенты еще на золотой подарок судьбы не наработали.
  -А Софья! - вскричал Феликс.
  -Ну что, Софья. Если уж вам так надо, расскажите ей всё потом. Потом, повторяю, не сейчас.
  Голубь засунул тетрадь за отворот куртки.
  -Сядем с вами вдвоем, Феликс Николаевич, в каком-нибудь укромном местечке, откроем эту тетрадочку и узнаем где тайник.
  -Нет!- решительно сказал Бабочкин.- Это...пошло и мерзко.
  -Ну, какие слова. Я ведь забочусь о вашей судьбе, хочу чтобы она стала яркой и красивой. Впрочем, если это ваше последнее слово...
  Голубь вынул из кармана револьвер. Тот самый, что был найден в планшете в Дьявольском мешке. Феликс узнал его сразу по царапине спереди на барабане. Но тогда он был пустой, а теперь каморы были заполнены патронами.
  -Вот значит как, Виктор Евстафьевич.
  -Точно так, Феликс Николаевич. Вы не оставляете мне выбора.
  -И как потом оправдаетесь?
  Голубь на несколько секунд задумался.
  -А я не буду стрелять, шмякну сейчас вас рукоятью по голове, скажу, что подвернули ножку в туннеле, с кем не бывает.
  -Ну вы и штучка.
  Бабочкин сделал движение в сторону Голубя и тот сразу же взвел курок нагана. Сухой щелчок зловеще прозвучал в тишине штольни. Где-то монотонно капала вода.
  -Повторяю, вы не оставляете мне выбора, господин медик.
  В этот момент сверху посыпались камни и вскоре на дно штольни почти свалилась, обвязанная веревками, Цветкова. Поднявшись, она рассмеялась:
  - Софья Федоровна свалилась как спелая груша. А что у вас тут? Откуда револьвер у вас, Виктор?
  -Пристрелить меня хотел,- ответил за помощника олигарха Феликс.- Не желает, чтобы тайна золотого запаса стала достоянием всех. Тут нашлась еще одна тетрадка Васнецова и монета.
  -Да пошутил я,- не смутившись, сказал Голубь.- Вернее, проверил насколько морально устойчив господин доктор.
  -Ну и как?- Софья подошла к Голубю, вынула без спросу торчавшую за лацканом его куртки тетрадь в серой, выцветшей от времени обложке.
  -Кремень оказался. Молодец.
  На это Бабочкин только ухмыльнулся.
  -Откуда револьвер, Витя? - спросила девушка.- Вы же должны были оставить его в сейфе отеля.
  -На всякий случай прихватил, мало ли...
  -А патроны?- спросил Феликс.
  -Патроны? Ах. Патроны, так это холостые, у меня травмат есть официальный, вот от него. Не воздухом же палить, если чего.
  Феликс не поверил ни единому его слову , но спорить было бессмысленно.
  -Что там, как вы?!- крикнул сверху профессор Завирухин.
  Голубь умоляюще приложил палец к губам, состроил кислую физиономию.
  Софья кивнула, крикнула:
  -Все в порядке, Захар Захарович! Здесь штольня уходит в сторону, начинаем ее обследование!
  -Аккуратнее! Без фанатизма, веревку хотя бы с одного не отвязывайте!
  -Ладно! Ну что, давайте действительно для начала сами прочтем продолжение увлекательного повествования господина Васнецова. В конце концов имеем на то право, первую часть его записок ведь нашли мы.
  -А вторую я,- гордо сказал Голубь.
  -Монета как новая.- Цветкова разглядывала в свете фонаря червонец.- Так, глядишь, на Мерседес насобираем даже без основного клада. Ха-ха.
  Ее смех поддержал Голубь. Феликс даже не улыбнулся, сверля взглядом клеврета олигарха. Пристроились метрах в трех от 'дыры' на нескольких плоских камнях, открыли тетрадь.
  
  25 января 1920 года, заимка Плиты.
  
  Подполковник Васнецов подобрался, крадучись, к воротам заимки со стороны леса, пройдя метров двадцать от реки. Светила полная луна, освещая округу как электрической лампочкой. Даже ночью не похолодало, но было промозгло. Забор из жердей вокруг заимки был дряхлый и перебраться через него не составило бы труда, но еще издали возле ворот Васнецов заметил двух бандитов, вероятно, выставленных на часах, поэтому он поменял свой план проникновения. Нужно было, раз представилась возможность, послушать что говорят эти негодяи, убившие ни в чем не повинных людей.
  -Пойду я, Богдан, прозяб до костей,- говорил один.
  -Монах узнает, что пост покинул, с живого шкуру спустит. И с меня за одно, за то что тебе разрешил. Нет уж, Степа, крепись.
  -Да не узнает Варфоломей, - заныл тот кого назвали Степой, гнусавым голосом,- Агашка ногу в бане ему травами лечит. А чего нам здесь на пару толкаться, от кого заимку стеречь? Каппелевцы все ужо с архангелами беседуют, а более тут в округе никого и нет. Ну разве шатун какой.
  -Тот, что в Пороге корову задрал?
  -А я знаю? Ты из местных, я из Солонцов. Наверное. Да что тебе медведь, ты вона какой большой и смелый, а я тощий и худой, промерз до последней жилки. Часок только погреюсь, а потом тебя сменю.
  -Я пост не оставлю. Меня капитан 2-го кавалерийского корпуса Гудимов накануне Луцкого прорыва, когда я на часах уснул, так поленом отметелил, мама не горюй, на всю жизнь запомнил.
  -Да ладно тебе всё австрийский фронт вспоминать. Золотишком разживемся и в Китай.
  -Ну да, так с тобой монах и поделится. Так я пойду? Самогоночки тебе принесу для сугрева.
  -Ладно, черт с тобой, но не более часа.
  -Спасибо. К тому времени и Луна скроется, вообще стоять тут смысла не будет.
  -Да и сейчас нет,- пробубнил Богдан, когда его товарищ скорым шагом, путаясь в длинных полах тулупа, направился к хозяйскому дому, из трубы которого шел дымок. Дым поднимался и из бани.
  От предвкушения предстоящей игры, Васнецов потер руки. Через пару минут, как Степан ушел, он затряс кусты можжевельника, в которых прятался и зарычал, пытаясь подражать медведю. Получилось не очень похоже. Сам от этого чуть не рассмеялся. К чему этот 'цирик', как говорит монах? Пальнет еще с дуру Богдан и конец спектаклю. Но подполковнику, после всего пережитого, очень хотелось немного покуражиться над бандитами.
  -Кто здесь?- Богдан вскинул ружье, передернул затвор.- А ну, не балуй!
  -Я это, - отозвался Васнецов.- Не стреляй.
  -Кто 'я'?
  -Как кто? Медведь- шатун, сейчас рвать тебя буду, как корову в Пороге задрал.
  Богдан снял рукавицы, зажал ее в зубах, начал мелко крестить живот.
  -А ну, сказываю, не балуй,- произнес он дрогнувшим голосом.
  -Да я это, Семен, самогону тебе с огурцами принес.
  -Семен? Да как же...он...ты только ушел.
  -А нам что, мы люди проворные, одна нога здесь, другая там.
  Подполковник поднял воротник, надвинул шапку, вышел из кустов. Он знал, что у него в запасе есть только несколько секунд, пока Богдан не опомнится после странного диалога и не выстрелит.
  Этих секунд ему хватило, чтобы подойти к хлипким воротам, отодвинуть одну створку, без опаски подойти к Богдану. Он отвел рукой ствол его винтовки Мосина, схватил за воротник полушубка и сунул ему в нос американский Кольт. У того от неожиданности зачесался нос. Васнецов дал ему чихнуть, забрал у него ружье, сказал:
  -Слушай, висельник, если не будешь отвечать на мои вопросы, я отхожу тебя поленом так, как не дубасил капитан Гудимов. Понял?
  Тот опять чихнул.
  -Хватит зверей пугать. Понял, спрашиваю?
  -Да.
  -Наконец-то. Где штабс-капитан и унтер-офицер?
  -А-а, у-у.
  -Шатуну скормлю.
  -В сарае, в подполе.
  -Где мертвый Варфоломей лежал?
  -Что?
  -Ах да, тебя на заимке еще не было. За нами следом пришли?
  -Да, из Порога.
  -Кто такие остальные?
  -Не знаю. Степу знаю.
  -Точно пристрелю.
  -Да не знаю. Людишки разные к Варфоломею прибились. Денег, золота обещал, ежели ваш отряд того...изведем. Кто у красных раньше был, кто у Колчака, все перемешалось. Вы, белые, в Сибири покуролесили, сколько душ погубили, теперь бежите. Большевики стреляют всех без разбора, землю обещали да так ничего и не дали и, вероятно, не дадут. На кого надеяться? Только на себя.
  - Разговорился. Веди к сараю, но если дернешься, рта своего красноречивого открыть не успеешь. Понял?
  -Понял, ваше благородие.
  -Так-то оно лучше. Вперед.
  Люк подпола в сарае был закрыт на тонкую палочку. Рядом валялась лестница. Васнецов вспомнил, что именно по ней в подпол спускали тело якобы убитого Варфоломея. Глубина подпола была в полтора раза больше человеческого роста, поэтому самостоятельно из него, даже если каким-то образом открыть люк, выбраться было нельзя. Но если внутри находилось несколько человек, то один мог встать на плечи другого, выбить люк и выбраться из западни. Но это если знать, что закрыт он вот на такую тонкую ветку. Овчинников и Скребков , как видно, не знали.
  Об этом подумал Васнецов, когда вошли в сарай и встали возле люка. Богдан тяжело дышал и что-то шептал себе под нос, вероятно, молитву. Подполковник вышиб палку из скоб прикладом винтовки, поднял крышку.
  -Эй, узники замка Иф, вы здесь?
  -Неужто сам господин Васнецов?- отозвался унтер-офицер, которого не было видно в темноте подземного мешка.- И вас бандиты изловили? Милости просим в нашу нору.
  -Боюсь, компанию я вам не составлю. Держите.
  Васнецов опустил вниз лестницу. По ней тут же вскарабкался Клим.
  -А это кто?- кивнул он на черную тень Богдана, на фоне залитого светом Луны дверного проема.
  -Мой добровольный помощник, активист. Правильно?
  -Ага,- с готовностью кивнул Богдан.- Мне теперь без вас никуда, за измену Обносков все одно пристрелит.
  -Правильно рассуждаешь, дружок.
  Из люка выбрался штабс-капитан. Даже в слабом свете было видно, что его лицо не имеет нормальной формы, напоминает неудачный слепок из теста с клюквенными подтеками.
  -Спасибо, Георгий Петрович, только я не пойму как ты здесь оказался.
  Подполковник коротко рассказал, как ему удалось спастись и описал обстановку.
  -Значит, пресветлый в баньке отмокает.- Скребков от удовольствия потер нос.- Славно. Самое время передать ему привет от подлюкана Груздева. А ты, увалень,- обратился он к Богдану,- будешь вести себя хорошо, отпущу тебе часть грехов. Все же я полгода в семинарии отучился. За пьянство выгнали.
  -Сейчас пойдешь в дом, позовешь своего Степана и приятелей, что не спят,-приказал подполковник.- Приведешь их сюда, скажешь...ну что здесь что-то неладное.
  -Мол, свет в подполе горит, а там никого нет,- сходу придумал Клим.- Дьявол шутки шутит.
  -Правильно,- поддержал унтера Васнецов.
  Он включил английский фонарик, который загорелся тусклым желтым светом. Батарея садилась.
  Богдан выполнил все как полагается. Степан уже пьяный, чертыхаясь, выполз на двор. За ним еще человек пять бандитов.
  -Какой еще свет в подполе?- Степан встал раскорячившись у колодца с журавлем, стал таращиться на ночное светило.- Может, кусок Луны в подпол упал. Ха-ха.
  Довольный своей шуткой, он пошел к сараю. За ним неверной походкой остальные. Кто-то с винтовками. У Степана в руках был маузер.
  Внутри подпола, невидимый сверху, горел фонарь Васнецова. Богдан встал на четвереньки у края подпола:
  -Эй, черти, выходи по одному! Руки за спины, ноги врозь...Или наоборот, ха-ха.
  Он опробовал рукой лестницу, спустился вниз. Остальные бандиты встали рядом с люком. Кто-то крестился.
  -Ну а вам особое приглашение нужно?- Васнецов вырос в проеме двери со взведенным Кольтом. Рядом появился Скребков, поднял руку с чем-то в ней зажатым.
  -Дернетесь, бомбу брошу. А ну в подпол, неблазники, гуськом, живо!
  Бандиты, не ожидавшие такого подвоха, побросав, у кого было, оружие, послушно спустились вниз.
  -Фонарь сюда!- приказал Клим.
  -Да ладно, пусть себе оставят,- сказал подполковник.- Все равно для него батарей больше нет.
  Скребков с грохотом захлопнул люк, вбил между скобами плоское полено. Побежал в хозяйский дом. Остальные четверо бандитов, вусмерть пьяные, храпели с открытыми ртами кто за столом, кто рядом. Никого Клим трогать не стал, только в сердцах пхнул одного из них сапогом в бок.
  Варфоломей, казалось, не удивился появлению Васнецова, Овчинникова и Скребкова. Он тяжело вздохнул:
  - Вот и святая троица за мной пожаловала.
  Испуганная баба в одной исподней рубахе, хлопотавшая над ногой монаха с кровавой раной, отползла в угол предбанника.
  - В верном направлении мыслишь, Игнашка, только мы не твои спасители, а судьи,- сказал Скребков, почесав подбородок отобранным у Степана маузером. Его бурятские глаза превратились в совсем узкие щелочки. - Я же тебя предупреждал, что скоро за все ответишь. А ты не верил.
  -Почему же не верил?- спокойно ответил монах. - Только не думал, что так скоро сие произойдет. Эх, жизнь, веревочка короткая. Одни узлы ошибок на ней. И чего я вас сразу не пристрелил? А ты, подполковник, видно как ящер в камнях прятался. И тебя ведь мог найти и в райский сад отправить. Эх.
  -Ты кончай философствовать, пресветлый,- с трудом сказал распухшим ртом штабс-капитан, придерживая нижнюю челюсть.- Где золото?
  -Какое золото?
  -Кажется, печка в парной утихла.- Скребков подошел к монаху, ткнул стволом ему в бороду.- Твоя метелка в самый раз подойдет для растопки.
  -Ах, золото,- как бы вспомнил Варфоломей,- то что чехи вместе с поручиком и капитаном приперли? С ними был еще мужик из Порога, Назар.
  -Кто такие те офицеры?
  -А я знаю? В форме колчаковской были. И чехов человек пять. Три ящика из- под шрапнельных снарядов на подводах привезли.
  -Где спрятали?
  -Вы же уже нашли. Ха-ха.
  -Ну, смешливый.- Клим взвел курок.
  -Да в Змеином колодце они его схоронили. Дурачки.
  -Змеином?
  -В том, что у подножья горы с Большой и Малой пещерами. Слева. Там дыра в земле. Но вход в колодец есть еще в саженях пятидесяти от нее, за пригорком. Назар им подсказал, когда здесь сидели. Мне за помощь денег обещали. Но я сказал, что служу богу, а не золотому идолу.
  -И они, 'дурачки', тебе поверили.
  -Мне то неведомо, Климушка. Только ведомо мне, что они, когда схрон в Змеином колодце устроили, меж собой перессорились. А как еще? Желтый металл до добра слабых духом не доводит. Словом, устроили они пальбу. Токмо трое живыми остались - поручик и двое чехов. Ну и...
  -Этих троих, конечно, ты положил.
  -А как иначе?- Монах приподнялся на лавке, отодвинул рукой ствол маузера.- Грех грехом искупается.
  -Сомнительная теза,- сказал Васнецов, стоявший в дверях.- Золото всё еще там или вы его перепрятали?
  Монах тяжело вздохнул, поднялся. В свете керосиновой лампы глаза его блестели, как у вельзевула. Он подскакал на одной ноге к окошку, попытался в него что-то рассмотреть.
  -Там,- махнул он рукой в лунную синеву ночи.
  Васнецов заметил, как что-то блеснуло в окне, сразу ещё. Со двора донеслась частая пулеметная очередь. Посыпались стекла в окошке, от рам и стен предбанника полетели щепки. Варфоломей от двух пуль в голову рухнул как подкошенный. Мозги его полетели на угловую лавку, за которой пряталась баба. Она завизжала, поднялась и тоже получила пулю.
  Пулемет строчил не смолкая. Только тут Васнецов вспомнил, что оставили без присмотра Богдана. Когда Клим побежал в хозяйский дом, они с Овчинниковым направились к бане. Богдан вроде бы был рядом. Вроде бы...Недопустимая оплошность для боевого офицера.
  Скребков сделал несколько выстрелов в окно и упал возле стонущей еще бабы.
  Пуля попала в керосинку, которая разлетелась огненными брызгами. Подполковник пополз к двери парилки, затем поднявшись на четвереньки, заскочил в нее. В парной оказалось узкое окошко. Он разбил его рукоятью Кольта. Сбросил полушубок. В другой раз он ни за что бы не пролез в него, а тут умудрился проскользнуть 'ящером'. Разодрал, правда, осколками стекла руки и спину.
  С противоположной стороны бани отблески пламени уже играли на снегу, двор заволакивало дымом. Пулемет стих.
  Перебежал к дровяной колоде. Напротив бани, у колодца увидел пулемет Максима на колесах, за ним человека. Тот прилаживал к нему другую ленту. В коробке. На вскидку выстрелил несколько раз. Человек упал. Подбежал.
  Это был Богдан, тот самый 'увалень', который сначала от страха еле ворочал языком. А вот на тебе. 'Молодец, - похвалил бандита Васнецов.- Хорошим, наверняка, был на фронте солдатом. С такими мы бы и Берлин, и Константинополь взяли, если бы не бездарные штабные генералы. А теперь подобные российские герои, сорви-головы сцепились между собой. Эх проклятье божье...или еще чье-то'.
  Из сарая выбежали бандиты. Значит, всё же сумели выбраться, выбив палку,-решил Васнецов, переведя на них пулемет. Надавил на гашетку. Он стрелял до тех пор, пока не закончилась короткая лента. Возле сарая он обнаружил три тела, в том числе и Степана. Добивать бандитов, к радости подполковника, не пришлось. Он не любил этого делать и на фронте.
   Куда подевались еще два варфоломеевца, знала только темная ночь, освещаемая теперь исключительно горящей баней.
  Подполковник отер лицо снегом. К огню было не подступиться. Баня пылала, словно облитая керосином. Скребков убит на его глазах. Штабс-капитан Овчинников, наверняка тоже погиб, даже и не имело смысла пытаться его спасать. Да и как? Жаль, славный был офицер. И Скребков, неприятный на вид, оказался хорошим малым,- думал Васнецов.
  Из хозяйского дома выполз в подштанниках бандит. 'Чего это?'- пытался он сообразить с похмелья. Но долго ломать мозги ему не пришлось, их выстрелом из Кольта вышиб подполковник. Остальные пьяницы тоже проснулись. Они выскочили из дома, начали палить не пойми куда. И не стал бы их трогать Васнецов, но вспомнил об убитых своих товарищах из поискового отряда. Двоих уложил сразу, последнего уже у ворот, где имел первую беседу с Богданом.
  Баня сгорела быстро и полностью. Огонь от нее не перекинулся на другие строения, в том числе и на конюшню, что была рядом.
  Васнецов пошел в хозяйский дом, выпил немного голубичного самогона, поел сала с хлебом. Лег на лавку. Он не боялся, что вернуться двое, сбежавших в тайгу. Ночью сюда не сунутся.
  Когда рассвело, вышел на двор. Там как два синих гуся, стояли почти раздетые, бандиты.
  -Идите грейтесь,- разрешил подполковник.- Потом поможете убитых похоронить. Не дело это, чтобы русские люди, хоть и скверные, зверью доставались.
  -Да мы, ваше благородие...да мы с радостью!- закричал один, бросаясь к дому.
  -Нас монах насильно в банду свою затащил,- сказал другой.- Грозился жен поубивать.
  -Ладно.- Васнецов поменял в Кольте обойму, передернул затвор.- Все вы святые, только проблем от вас много.
  Эти двое оказались из села Шумского, что под Нижнеудинском. О золоте они толком, по их словам, ничего не знали. А теперь и знать не хотят.
  Под сгоревшей баней, где земля была еще теплой, шумские вырыли большую яму. В ней и закопали убитых сотоварищей. Останки унтер-офицера Скребкова Васнецов похоронил за заимкой у реки, обложив камнями. Тела штабс-капитана Овчинникова так и не нашли.
  Позволив забрать двух лошадей, Васнецов отпустил шумских мужиков с миром. На всякий случай пригрозил пистолетом:
  -Если вздумаете вернуться с подмогой, ляжете вместе со своими дружками. Забудьте вообще сюда дорогу. И про золото тоже. Нет его и никогда не было. Ясно?
  -А нам его и не надобно вовсе,- ответил один из них.- Ты, ваше благородие, не обессудь, но мы лучше к красным теперь подадимся. У них кормят, говорят, знатно. Да и скоро большевики сюда придут, лучше уж с ними быть, чтоб не расстреляли. Эх, не жизнь, а сплошной церковный праздник.
  'Вот он простой народ,- произнес подполковник Васнецов.- Кто сильнее, того сторону и занимает. Мы бы побеждали и к нам бы валом валили. И зачем Деникин доверил наступление на Москву пьянице Май-Маевскому? Давно бы уже все закончилось. К красным они пошли...И мне что ль к большевикам прибиться?'
  Подполковник рассмеялся своим словам, сплюнул вслед двум мужикам, пошел собираться к Змеиному тайнику.
  
  В колодце
  
  Однако в тот же день выйти с заимки не получилось. Началась сильная метель. В доме он нашел тетрадь, в которой Варфоломей делал 'товарные' записи.
  'На 'Быстротечном' доставлено: 25 пудов зерна, 35 пудов сахару, 90 пудов прочего добра'.
  Тетрадка была в точности такой, какую Васнецов оставил в Дьявольском мешке. Решил забрать ее после обследования колодца. А в этой он выдрал несколько страниц с записями монаха, бросил их в холодную печь - для растопки сгодятся. Сел за длинный обеденный стол, где стояли бутыли с недопитым бандитами самогоном, миски с заветренным салом. Начал записывать все, что приключилось с ним и поисковым отрядом.
  Закончив, он обыскал дом, но ничего интересного не нашел. Последним делом заглянул за образа с большой лампадой. Там лежал золотой николаевский червонец. На черный день что ль монах приберег? - подумал подполковник. Странно, если он нашел спрятанное чехами и колчаковцами золото, не было необходимости делать заначку. Или не нашел? То что он рассказал про Змеиный колодец, еще ни о чем не говорит.
  Васнецов положил монету в карман. Пошел в стойло дать корма лошадям. Что теперь с ними делать? Их оказалось девять. Бандитов, вместе с монахом было 10, это точно. Куда же одна лошадь подевалась?
  Насыпав животным овса, которого в конюшне было достаточно, он вернулся в дом. 'Странно, что тела Овчинникова не нашлось, ни в каком виде'.
  Вернулся на пепелище, но так ничего среди головешек, напоминающее о штабс-капитане, не заметил. 'Может, ему удалось уйти под шумок, он и забрал лошадь? Как-то странно, Овчинников не был похож на человека, который бросил бы товарища, спасшего его, в трудной ситуации. Ведь чудом удалось спастись. Если бы этот идиот Богдан не стал сразу палить по бане из пулемета, а сначала позвал бы своих дружков, выбраться из переделки вряд ли удалось'.
  Выпил голубичного самогона, лег возле печи, укрылся с головой полушубком.
  А утром, когда уже прилично рассвело, оседлал самую крепкую, на его взгляд, лошадь. Погрузил на нее немного припасов, найденный инструмент- лом, молоток небольшую пилу, несколько гранат Миллса, выехал с заимки.
  Не успел свернуть на реку, увидел как вдали с востока, из-за леса появился отряд всадников. 'Вот тебе и на. Неужто те двое шумских увальней, которых он отпустил, своих дружков привели? Не побоялись его угроз. Да и какой страх способен им мог внушить одинокий, загнанный волк в тайге? Что он может теперь сделать?'
  Тут же погнал лошадь вдоль реки, скрылся в зарослях молодых сосен. Проехал с полверсты, спешился, привязал битюга к дереву. Сам осторожно вернулся к Уде. Разглядеть издалека кого это принесло, не представлялось возможным, но явно не каппелевцев. Да и откуда им было взяться, когда армия ушла на восток? Возможно, конечно, Войцеховский кого-то из бойцов и оставил в Нижнеудинске, но опять же, на военных всадники не похожи - фронтовая выправка заметна издалека. Подобраться ближе, рассмотреть? А что толку. Нет, нужно скорее, если отряд остановится на заимке, проверить Змеиный колодец.
  Всадники повернули к заимке, скрылись внутри нее. Выждав некоторое время, Васнецов вскочил на лошадь, пересек Уду и стараясь больше не выходить на реку, вдоль берега двинулся к подножью горы, где, по словам монаха, и был тайник.
  За изгибом реки, когда он уж точно не просматривался с заимки, прибавил ходу и вскоре уже был на месте, откуда были видны на горе Большая и Малая пещеры.
   Думал, что утонет в снегу, но подножье горы продувалось ветрами, поэтому особых сугробов не было. А вскоре, без особых усилий он обнаружил тот самый колодец- дыру в земле, размером в два колеса от телеги. Спешился, глянул внутрь- кроме черной пустоты ничего. Кинул вниз камень. Он ударился о дно или выступ через несколько секунд. Глубина приличная. Во всяком случае, Варфоломей не обманул. Он говорил, что вход в колодец есть пятидесяти саженях от дыры, за пригорком.
  Холм искать не пришлось, так как он постепенно начинался уже метрах в десяти от колодца. За ним действительно оказался вход в нору, заваленная сосновыми ветками и заставленная большим камнем. А рядом...Из снега торчала подошва сапога, со свисающем с него каблуком. Ну да, чешский. Видно, это был один из тех чудаков, что перестреляли друг друга. Или тот, кого монах сам потом пристрелил. Пока все сходится.
  Разбросал ветки, но что делать с камнем? Его наверняка двигали несколько человек, ему одному с ним не справиться. Взорвать? Нельзя, тут же нагрянут те непрошеные гости. Но решение довольно быстро нашлось. Васнецов спилил березку, ее ствол просунул между камнем и скалой, и как рычагом начал отодвигать камень. Валун еще не успел глубоко войти в землю, поэтому поддался довольно легко. Путь к тайнику был открыт.
  
  
  За синее море-океан
  
  - Больше в тетради ничего нет,- с сожалением сказал профессор Завирухин, вслух читавший дневник полковника Васнецова. - Только вот внизу страницы приписан адрес, вероятно той самой Кейт Нельсон из Америки: Уэбстер стрит, 165, на пересечении с бульваром Гири, напротив цветочного магазина 'Sweet rose'.
  -И в колодце мы ничего не нашли, кроме золотого червонца и этого дневника,- подал не менее разочарованный голос Виктор Евстафьевич, листая какой-то журнал.
  'Оглашение' дневника подполковника Васнецова проходило в баре заимки, где собрался весь археологический отряд. Завирухин ознакомился с текстом уже на месте, когда Феликс, Софья и Голубь выбрались из колодца за пригорком, по указанному в дневнике пути. Причем, профессор сначала ничего читать не стал, а влетел ящером в нору и на четвереньках стал обследовать подземный ход сантиметр за сантиметром. Когда добрался до колодца, сел на камень, вытер носовым платком взмокший лоб и потребовал найденный дневник. Читал его, шевеля губами, при свете двух фонарей, которые держали, уже ознакомившиеся с текстом, Софья и Феликс. Голубь сидел рядом и пристально наблюдал за ученым.
  -Мне вот что непонятно,- сказал великан Вадим.- А каким образом тетрадь, найденная в колодце, оказалась в гильзе от снаряда? Про пушки подполковник ведь ничего не пишет.
  -Справедливый вопрос,- кивнул профессор.- Возможно, дальше действия развивались таким образом, что на сцене появилось орудие.
  Голубь оторвался от журнала, вскинул брови:
  -На сцене? Вы считаете, что это...чья-то выдумка, сценарий?
  -Нет, я так не считаю,- ответил после паузы Захар Захарович.- Иначе откуда бы появились золотые монеты, старый дневник, а как археолог я могу утверждать, что он написан на бумаге, которая давно не производится. Кстати, бумага очень похожа на ту, на которой раньше печатались журналы, в частности 'Нива'.
  Голубь что-то пробубнил себе под нос, но вслух ничего не сказал.
  -А потом, найденный... этот...,- начал было профессор, но помощник олигарха оборвал его суровым взглядом. Он решил, что Завирухин решил сказать про револьвер.
  Профессор стушевался, махнул рукой и опустился за стол.
  -Василий! - наконец он громко позвал проводника Курочкина, стоявшего рядом.- Ах, извините, не заметил. Что-нибудь покушать есть?
  -Конечно, Захар Захарович, - отозвался с улыбкой тот.- Нельма в сметанном соусе, жареный тетерев с молодой картошкой в укропно-чесночной заливке...
  Полное меню Завирухин выслушивать не стал, оно, видно, ему было не интересно, да и есть ему захотелось, скорее всего, исключительно от нервов.
  -Все свободны, друзья,- сказал он.- Лагерь к Змеиному колодцу переносить не будем, работаем там, где изначально предполагали. А потом посмотрим.
  Когда студенты разошлись, Завирухин с детской обидой на лице, обратился к Голубю:
  -Что будем делать дальше, Виктор Евстафьевич? Все оборвалось на самом интересном месте. Неужели опять мимо?
  -Почему же оборвалось, Захар Захарович? Ничего не оборвалось.
  -Вы хотите сказать...
  -Ну да, нужно немедленно лететь в Америку по известному адресу.
  -Немедленно? Это невозможно. Паспорта, визы, деньги, наконец.
  -Вы забыли кто я, и кто дядя Софьи Цветковой. Документы будут готовы в течении нескольких дней. Для нас, олигархов-кровопийцев, ха-ха, теперь нет ничего невозможного.
  -Ах, да, забыл. Но кто же полетит?
  -Как кто?- искренне удивился Голубь. - Вы, разумеется, с Софьей и ее мальчишкой- доктором. Без него, я предполагаю, она уже себя не представляет.
  -Нет, я не могу. Я руководитель экспедиции и что скажет начальство, когда узнает...?
  -Ничего не скажет. Это будет решение Бориса Аркадьевича, а он фактически теперь содержит ваше руководство и весь институт. Так что собирайтесь в путь, дорогой Захар Захарович, за синее море-океан.
  Уже через день вылетели из Братска, а вечерним рейсом из Владивостока компанией United Airlines в Сан-Франциско. Весь долгий путь профессор волновался: а вдруг они летят впустую? Хотя Голубь накануне рассказал, что в Сан-Франциско представитель их фирмы Максим Дунаев, всё выяснил. По указанному в дневнике адресу, действительно раньше жила семья Нельсон-Васнецовых, но уже давно съехала в пригород Сан-Франциско, в собственный дом.
  -Нельсон-Васнецовых!- Голубь махнул рукой, будто хотел указать куда именно съехала семья.- То есть, подполковник добрался таки до Америки. Он и его Кейт умерли в 1960 году, когда им было под 80. У них было два сына- Максвелл и Руди. Один погиб в автокатастрофе, у другого от брака с Хейли Вильсон родилась в 1961 году двойня девочек: Лесли и Рэй. Первая уехала с мужем коммерсантом в Аргентину, а Рэй Нельсон - Васнецова работает в местной клинике медсестрой. Ее адрес...
  -И что нам может рассказать эта Рэй?- спросил профессор, сжимая в руке выданную ему Голубем кредитную карту с 3 тысячами долларов. Такие же карты получили, на расходы, Феликс и Софья, хотя у девушки имелась своя золотая карта 'Виза'. Так распорядился Борис Аркадьевич.
  -Нашему сотруднику стало известно, что она активный член Русского исторического общества Сан-Франциско. Его создали в свое время эмигранты из России, а позже из СССР.
  -Это ни о чем не говорит,- возразил Завирухин.
  -Это говорит о том, что она чтит память своего предка, а значит, может о нем знать то, что неизвестно пока нам. И вообще, профессор, разве вам не хочется побывать в Америке?
  -Нет.
  -Не верю. К тому же через неделю вы вернетесь и продолжите свои земляные работы, ха-ха. Но, может, уже более осмысленно, точно зная, где спрятано золото Колчака. Вернее, его пропавшая часть. На что-то ведь Нельсоны купили большой дом в пригороде, хотя до этого богатством не отличались. Значит, подполковник Васнецов приехал в Америку не с пустыми руками.
  -Но...
  -Вот именно,- перебил ученого помощник олигарха.- Он же не мог вывести в США все найденные ценности, а это несколько тонн. Значит...Значит, он оставил их спрятанными в России, в надежде когда-нибудь вернуться и забрать. Понятно?
  -Сомнительно,- покачал головой профессор.- Но тот неоспоримый факт, что он оказался в Америке, позволяет надеяться.
  -Без надежды жизнь вянет, дорогой профессор. Ваш самолет завтра.
  На этом беседа с глазу на глаз закончилась. Софья же вообще старалась не пытать Голубя. Живет под Сан-Франциско внучка Васнецова по имени Рэй и замечательно, можно попытаться что-то у нее узнать. Нет, и ладно. Феликсу показалось, что в последнее время она остыла к теме золота Колчака. В ее глазах не было прежнего куража. Что-то в них погасло. Да и сам он мучился сомнениями.
   В самолете, когда профессор после виски удобно расположился в кресле бизнес-класса и задремал, девушка сама спросила Бабочкина что его беспокоит.
  -То же что и тебя,- ответил, потягивая томатный сок Феликс.
  -А именно?
  -Странно все это. Я не верю в череду совпадений.
  -Ты хочешь сказать, что всю эту 'череду совпадений' ловко организовал Голубь?
  -Почему бы и нет? Дядя велел ему тебя развлекать, вот он и развлекает как может. Если ты, конечно, с ним не заодно.
  -Не заодно,- спокойно ответила Софья.- Но как он мог подделать дневник Васнецова?
  -Странно это слышать от профессионалки в этом деле. Старая бумага? Элементарно. Я читал, что с любой бумаги можно свести типографский текст, а потом на нем написать что угодно. Потом состарить написанное с помощью перекиси водорода и нашатыря. Виктор Евстафьевич почитал историю в Википедии, а после твоего липового черновика помощника Колчака, который ты попросила подсунуть профессору, активно включился в игру.
  -Значит, ему на заимке кто-то помогает. Вася?
  -Вероятнее всего. Или люди, которых мы не видим и не знаем. Приехали откуда-нибудь, сделали то что требовалось и уехали. А что, собственно, требовалось? Подбросить планшет с дневником. Но профессор...как он повелся на наш-то обман. Прям, жалко его. Хотя...вон в Америку летит, когда бы он туда попал.
  -Подожди, но ведь в Калифорнии действительно жил тот подполковник Васнецов.
  -Ну и что?- Это Феликс произнес не совсем уверенно. Как Голубь, если он придумал весь этот спектакль, мог знать, что Васнецов в самом деле бывший подполковник армии Каппеля и уехал в США к Кейт Нельсон?
  -Ладно, приедем, разберемся,- сказала Софья и примостилась на плече Феликса.- Все же забавный этот Голубь. А Рэй в переводе, кстати, овца.- После этих слов она улыбнулась и закрыла глаза.
  Эта улыбка очень не понравилась Бабочкину. Приглянулся что ли ей этот хмырь? Все может быть. Вон, она даже ни разу не вспомнила о своем друге из Братска. Ветреная, как и все красивые девицы.
  
  Золото Сан-Франциско
  
  Приземлились после утомительных 13 часов полета в аэропорту Сан-Франциско. В зоне прилета их встретил представитель фирмы Березуцкого Максим Дунаев. Он был в шикарном кремовом костюме, в алом галстуке поверх белоснежной сорочки, в начищенных до блеска коричневых ботинках в узорах, видно, из крокодиловой кожи. Что, неужто так принято в Калифорнии? - подумала, хмыкнув про себя Цветкова? Элегантный, деловой костюм и раздолбайские, совершенно не идущие к нему штиблеты. Ах, да, это ж Калифорния, родина ковбоев- пастухов коров.
  В одной руке Дунаев держал целую охапку белых роз, другой приглаживал свои не менее белые, модно подстриженные, с длинным чубом волосы. Его прозрачно-голубые глаза светились неподдельной приветливостью и даже восторгом. Ему явно было приятно, что ему доверили встретить племянницу самого Бориса Аркадьевича. Он так разволновался, что немного переборщил с дозой кокаина, принятого в кабинке аэропортовского туалета. На крыльях его маленького, но живого носика еще осталась 'снежная' пудра.
  Он припал в поцелуе к Софьиной руке, отчего его челка упала на ее ладонь и защекотала ее. Цветкова рассмеялась, приняла букет и тут же сунула его Феликсу.
  -У меня от роз голова кружится,- сказала она.
  -Не знал, исправлюсь,- ответил сотрудник фирмы.- Меня можно просто звать Максом. Прошу к автомобилю.
  Машина оказалась представительским Кодиллаком компании "General Motors". Макс сразу предложил на выбор виски, шерри, шампанское. Профессор попросил Бурбон, Софья шампанского. Феликс ничего. Он смотрел на этого шустрого парня лет 25 и думал, как хорошо его кто-то пристроил на это тепленькое местечко. Дунаев пригубил виски и начал рассказывать про аэропорт Сан-Франциско. Открыли его 7 мая 1927 года на месте бывшего пастбища, принадлежавшего миллионеру Огдену Миллсу, к нему с 2003 года подходит пригородный метрополитен BART.
  -А мы едем в Редвуд-Сити, там для вас приготовлены апартаменты,- сказал Дунаев.- Пригород расположен вдоль западного берега залива Сан-Франциско. Здесь находятся штаб-квартиры крупнейших технологических компаний. Наша фирма, то есть компания вашего дядюшки, госпожа Цветкова, сотрудничает со здешней Electronic Arts.
  -Очень интересно,- покривилась Софья.- А где живет Рэй Нельсон?
  -В Фостер-Сити. Недалеко. Благословенное место, со множеством искусственных каналов, впадающих в залив Сан-Франциско. Там всегда свежий воздух, чистота, вечно зеленые деревья и цветы. Дом у нее хоть и не новый, но красивый и крепкий.
  Феликс взглянул на розы, лежавшие у него на коленях и сунул их профессору. Тот поднял брови, но ничего не сказал. Он вообще ничего не говорил, а только слушал Макса и с неподдельным восторгом глядел в окно Кадиллака. За бортом была для него другая планета.
  Апартаменты оказались шикарными, в одном из высотных зданий технологической компании, о которой говорил Максим Дунаев. Каждому предоставили отдельную квартиру, в которой, по словам профессора, можно заблудиться. Он до глубокой ночи глядел на переливающийся огнями залив в большое, до самого пола окно и шептал себе под нос: 'Не может быть, это что-то невероятное'.
  Утром поехали к Рей Нельсон-Васнецовой в Фостер-Сити. Она оказалась полной, но очень миленькой женщиной, с курносым носиком и постоянно веселыми глазами. Профессор заметил, что почти все люди, с которыми довелось пообщаться за время пребывания в Америке, улыбаются. Причем, искренне, а не как у нас считается, искусственно. Рэй своих деда с бабкой не очень помнила, так как ей исполнился год, когда их не стало. Ее мать Хейли Вильсон много рассказывала о Георгии - героически воевал с немцами в Первую мировую, потом с большевиками в Сибири. Когда Белая армия потерпела полное поражение, через Владивосток уехал в Японию, потом в Америку. Причем, это произошло, когда красная власть уже распространилась на Дальнем Востоке. По поддельным документам ему и еще трем его приятелям- белым офицерам, удалось устроиться на рыболовную шхуну простыми матросами. В море они подняли мятеж, связали капитана и ушли в Вакканай.
  -А золото?- спросил незатейливо Феликс.
  Профессор взглянул на Бабочкина неодобрительно, а Дунаев ухмыльнулся.
  -Вы о семейных ценностях?- ничуть не удивилась Рэй.- Да, дед что-то привез из России, иначе на что они с Кейт купили бы этот шикарный дом на канале. Мне он не совсем по карману, работаю медсестрой, но в банке все еще есть семейные сбережения, позволяющие сводить концы с концами.
  Содержать такую домину да еще, вероятно, одинокой даме, весьма накладно,- подумал ученый. Значит, Георгий Петрович прихватил в США что-то очень ценное.
  Рэй достала семейный альбом, продемонстрировала пожелтевшие фотографии. Софья взяла фото офицера в военной форме. Его грудь была полна крестов и медалей. Очень приятное, открытое лицо,- отметила она,- с некоторой гусарской лихостью. Перевернула. Подпись: '15 августа 1916 года, Буковина'. Можно было и не спрашивать кто это.
  -Да, это Георгий, - подтвердила Рей. - Удалой офицер. Как и остальные его товарищи.
  Она показала небольшую карточку с групповым снимком. В центре был какой-то генерал с пушными усами.
   - Не пойму, как эти герои могли проиграть красным бандитам? Я член Русского исторического общества при Музее русской истории в Сан-Франциско. Вместе с другими потомками русских эмигрантов, навожу порядок на Сербском кладбище, что в пригороде Колма, ухаживаю за могилами. Там и похоронены Кейт с Георгием.
  Рей всплакнула, прикрыв лицо белой, мягкой ладошкой. Неожиданно за эту руку ее ухватил Завирухин, своим носовым платком стал вытирать ей слезы. Она благодарно на него взглянула, улыбнулась.
  -Спасибо, господин профессор,- сказала она. И добавила:
  -Вы очень симпатичны.
  Завирухин расплылся так, что у него аж запотели очки.
  -А вы, мадам, то есть госпожа, то есть миссис...
  -Мисс. Мой муж умер 8 лет назад от воспаления легких. Играл с приятелями в теннис на пляже. Это зимой-то.
  -О-о...,- протянул Завирухин.- Я вам сочувствую.
  -А-а, -махнула рукой Рэй,- жили мы вроде хорошо, но как-то грустно. Даже детей не заимели.
  Профессор снова схватил руку медсестры, припал к ней губами. Она заулыбалась еще шире.
  -Контакт установлен,- шепнул Феликс Софье.- Вот тебе и ученый-археолог. Своего не упустит, молодец.
  -Да, кажется, свое золото он уже нашел,- ответила Софья.- Они чем-то похожи. Профессор, может, продолжим беседу?
  -Ах, да, конечно. Так, где же похоронен подполковник Васнецов?
  Все удивленно на него взглянули.
  -Ну да, вы говорили,- смутился он своей оплошности.- На Сербском кладбище. Мы можем его посетить?
  -Конечно, господин...
  -Захар, просто Захар.
  И Феликс, и Софья и Дунаев грохнули со смеху. Профессор заморгал вроде как удивленными глазами, но ничего не сказал.
  Почти на входе в Serbian Cemetery остановились у черно-серого обелиска, увенчанного золотым православным крестом. В центре стелы- двуглавый орел, внизу большой Георгиевский крест, даты: 1769-1969, у основания надпись: 'Вечная память георгиевским кавалерам Императорской России'. Софья положила часть цветов, купленных у ворот кладбища, к подножью обелиска. Профессор несколько раз перекрестился.
  Мраморное надгробие Георгия Васнецова и Кейт Нельсон оказалось у холма под раскидистым вязом. Белый камень в виде небольшого домика, под его скатом две черно-белые фотографии. Васнецова - та самая, что демонстрировала Рей. И Кейт. Надпись золотыми буквами: 'Подполковник, офицер по особым поручениям 3-ей армии Русской армии Георгий Петрович Васнецов, род. 10 дек. 1890, сконч. 19 июля 1961. Кейт Нельсон, род. 4 марта 1891, сконч. 18 июля 1961'. Ниже два трубящих ангела, надпись: 'Жизнь быстротечна, как воды Долгая'.
  -Надо же, почти в один день ушли в мир иной,- грустно сказал профессор, крепко сжимая в своей руке руку Рей. Кажется, он ее вообще больше не выпускал, а она этому не сопротивлялась, млела глядя на него.
  -Я же вам об этом говорила,- мягко напомнила Рей.
  -Ах, да,говорила. Я помню каждое ваше слово, Рэй.
  -Помню или понимаю?
  -У меня недостаточный английский, но чувства свои я способен выражать вполне определенно.
  Он опять поцеловал руку Рей.
  -Господин профессор, - обратился к нему Феликс.- Я конечно, все понимаю, тоже молодой. Но не кажется ли вам странной эта надпись на плите: 'Жизнь быстротечна, как воды Долгая'.
  -Мама говорила, что эту надпись просил сделать на совместной могиле сам Георгий. После смерти Кейт, у него случился сердечный приступ, его отвезли в клинику. До вечера он был в сознании, а утром ушел вслед за любимой.
  Завирухин, по примеру Рей, состроил плаксивую гримасу.
  - Что такое вообще эта- Долгая?- спросил Бабочкин.
  Профессор, не спуская глаз с Рей, ответил:
  -Долгай - речка, речушка, впадающая в Уду.
  -Ну и?
  Вдруг ученый отпустил руку своей возлюбленной, припал очками к мрамору.
  -Вот как. Быстротечна. Баркас...баркас, о котором упоминал в заметках подполковник Васнецов, назывался 'Быстротечный'. Он стоял в снегу в устье Долгая.
  Софья с Феликсом открыли рты. Дунаев, вероятно, ничего не понял, но тоже подошел к надгробию, вгляделся в надпись, хмыкнул.
  -Монах Варфоломей в своей 'торговой' тетрадке записал: На 'Быстротечном' принято: 25 пудов зерна, 35 пудов сахару, 90 пудов прочего добра. Понятно?
  -Что?- Феликс пытался сообразить к чему клонит археолог, но у него не получалось проследить его логику. Ему на помощь пришла Софья:
  -Видимо, зерно- это золотые монеты, сахар- серебро, прочее добро- слитки, церковная утварь. Монах перепрятал ценности на заброшенный баркас.
  -Конечно!- воскликнул на все кладбище профессор и разу приложил ладонь ко рту.- Конечно, повторил он уже тихо.- Варфоломей перетащил золото из Змеиного колодца, куда его спрятали чехи с колчаковцами, на судно. Все его подельники погибли.
  -Кроме двух, которых отпустил Васнецов,- возразил Феликс.
  -Возможно, они говорили правду, что ничего не знают о золоте.
  -Но что же за отряд появился, когда Васнецов отправился к колодцу? Что произошло дальше и куда делись драгоценности?- Феликс тоже подошел к могиле, вгляделся в надпись, будто надеялся между строк что-то прочитать.- Кому он вообще оставил эту надпись?
  -Нам или кто там еще будет искать золото Колчака. Он наверняка понимал, что извилистая 'золотая' дорожка рано или поздно приведет следопытов к нему. А что, Рей, Георгий Петрович не оставил никаких записей?
  Мисс пожала полными плечами:
  -Мама мне ничего не говорила.
  Профессор достал смартфон. Нажал несколько кнопок.
  -Алле, Виктор Евстафьевич, тут такое дело...
  Вечером, когда сидели в баре на канале, рядом со стильными корпусами технологических компаний, Софья сказала профессору:
  -Мне кажется, вы зря рассказали Голубю о 'Быстротечном'.
  -Вы не доверяете помощнику вашего дяди?- Завирухин помешал пластмассовой ложечкой в вазочке с клубничным мороженным.
  -Не доверяю.
  -А что такое? Пусть проверит место на Долгае, где стояла шхуна, ее бывшее местонахождение вполне точно описано в дневнике подполковника.
  -Это бессмысленно,- возразил Феликс.- Столько времени прошло.
  -Э-э, молодой человек, вы медик, а не археолог, а потому не знаете, что самое интересное можно найти не копая глубоко, а на поверхности, там, где кажется, ничего и быть не может. Я не исключаю, что в том месте что-нибудь спрятано.
  -Очередные заметки Васнецова? Вам не кажется странным, профессор, что подполковник разбрасывал свои записи где ни попадя? Ну ладно Дьявольский мешок...А Змеиный колодец? Почему там-то осталась часть его записей?
  -Мы пока не знаем ответа на этот вопрос. Но я приблизительно догадываюсь. В колодце, как мы теперь догадались, золота уже не было. А что было? Очередная динамитная мина, ловушка устроенная монахом для особо назойливых. Он туда и отправил Васнецова.
  -А дальше?
  -Ну, господин медик, я ученый, а не иллюзионист. Могу судить о том, что очевидно, а гадать на кофейной гуще - это не мое призвание. Должна быть где-то третья часть дневника подполковника Васнецова и мы обязательно ее найдем. Ну мне пора.
  Захар Захарович взглянул на часы и почти в ту же секунду к веранде кафе подъехало такси. Махнув Софье и Феликсу рукой, профессор пошел к машине. Садясь в нее, громко приказал шоферу: 'Фостер-Сити 225, please'.
  -Пропал наш профессор,- вздохнул Феликс.
  -Только жить начинает,- возразила Софья.
  На следующее утро, за завтраком, Завирухин выглядел растрепанным, но счастливым. Его едва причесанные мокрой расческой волосики на взмокшем лбу, говорили о том, что ночь он провел, не заботясь о своем здоровье. Феликс показал жестом, что доволен его успехами. Профессор ответил кивком головы, уткнувшись в тарелку с кукурузными хлопьями в кленовом сиропе.
  Софье позвонил Голубь и сказал, что произошли невероятные события. Через день после их отъезда, на заимку приехал директор Нижнеудинского краеведческого музея. Он заявил, что знает истинную цель их экспедиции- найти недостающее, по официальным отчетам Госбанка РСФСР, золото царской империи, оказавшееся в руках Колчака. Откуда это он узнал, не уточнил, мол, земля слухами полнится.
  -Так вот,- тарахтел чуть ли не задыхаясь в трубку Голубь,- по его словам, намедни в городе ломали старый дом купца Расстегаева. Ну, на обломки, как водится, нагрянули 'пионеры' и нашли зеленую бутылку с широким горлышком. А в ней несколько страниц текста от руки. Среди шустрых 'пионеров' был сын директора, он и принес находку папаше. Улавливаете?
  -Неужто третья часть записок Васнецова?- недоверчиво спросила Софья, включив смартфон на полную громкость. Профессор сразу же оторвался от тарелки с кукурузой.
  -Точно. Невероятно, но мы теперь имеем финал этой истории.
  -Финал? То есть, мы теперь знаем, где именно спрятано золото?
  -Короче, я пришлю тебе и профессору, скан этих удивительных записок.
  -Где золото?- крикнул в трубку Завирухин.
  -Не торопитесь, дорогой ученый, имейте терпение. Ну все, пока.
  Голубь отключился, оставив всех в недоумении. Только Дунаев, сидевший один за соседним столиком, как-то странно, как успел заметить Бабочкин, ухмыльнулся.
  Через некоторое время на сотовые профессора и Софьи пришло сообщение. Девушка перебросила его на ноутбук Макса.
  Расположились в холле апартаментов Завирухина. Софья начала читать вслух. Археолог в предвкушении потер руки:
  -Ну что ж, проверим насколько наша версия верна.- И добавил.- Моя версия.
  
  27 января 1920 года, Уда
  
  Пробравшись на четвереньках внутрь туннеля, в свете американского фонаря, Васнецов увидел в конце его зеленый ящик. Подполз. Это был ящик под шрапнельные трехдюймовые снаряды Эрхардт-ван-Эссена. Собирался сразу же открыть, но мысленно дал себе по рукам. Фронтовой офицер всегда должен держать ухо в остро.
  Внимательно осмотрел ящик со всех сторон и сбоку увидел веревочку, тянувшуюся изнутри и привязанную к крышке. Поддел ее ножом, заглянул внутрь. 'Ага, еще одна ловушка'. Ловко перерезал веревку, не напрягая ее, острым лезвием. После этого уже смело распахнул крышку. Сбоку ящика была прилажена граната Миллса, а к ее кольцу привязана веревочка.
  -Ну, монах, ну агнец божий,- покачал головой подполковник,- вернее, козел.
  Внутри ящика он насчитал девять 200 граммовых динамитных шашек. Рядом зачем-то лежали две гильзы от шрапнелей. Куда же сахарные головы от них делись? -подумал он. На фронте 'сахарными головами' в шутку называли снаряды, начиненные шрапнелью. Мол, бабахнет, противнику жизнь 'сахарной' покажется.
  'Сахар,- прошептал Васнецов. - Мука, зерно на баркасе 'Быстротечный', странное название'.
  Вдруг озарила догадка. 'Дьявол, это монах о ценностях заметки в тетрадке делал. На баркасе спрятанное золото! Под тряпками, которые Скребков разгребать не стал. Неужели?'
  Васнецов все еще не мог поверить своей догадке, но он чувствовал, что прав. А где еще мог устроить тайник Варфоломей? Правильно, на видном месте положишь, никто и не догадается. Ах, психолог, ах авантюрист.
  Переложил динамит в свой мешок, туда же сунул гранату Миллса. Немного подумав свернул тетрадь со своими записями в трубку, вложил в гильзу. Спрятал под камнем. Для чего? Пусть пока полежит, если золото найдется, сюда его нужно будет перетащить, самое надежное место.
  Потянул пустой ящик за собой, к выходу. Может, пригодится, ценности в него погрузить. На лошадь взгромоздить его он не мог, поэтому оставил ящик за скалой, а сам лесом направился вдоль берега к устью Долгая, где стоял баркас.
  'Быстротечный' все так же горюнился на боку под шапкой снега. Лошадь привязал к перекладине правого борта, забрался на палубу. Капитанская рубка в отличие от прошлого раза, когда судно проверял Клим Скребков, была забита снежной крупой. Разбил ее ногой. Внутри пахло керосином и плесенью. Люк в машинное отделение был приоткрыт. Рванул на себя и он легко поддался, видно, был хорошо смазан. Спустившись по лесенке, включил фонарь, хотя особой необходимости в нем не было, света из люка и без того хватало. В дальнем углу, за мотором действительно возвышалась гора промасленных тряпок. С трепетным биением сердца откинул их. Есть!
  Три таких же ящика из-под шрапнельных снарядов. Проверил на предмет растяжек, подцепил ножом крышку одного из них. И почти ослеп. Он доверху был набит золотыми монетами разного достоинства. Машинально взял несколько, положил в карман полушубка. 'Что я делаю, для чего? Все теперь мое'. Хотел вернуть обратно, но забыл, открыл другой ящик. Он был наполнен золотыми белыми крестами в камнях, окладами, брошами, подвесками, серебряными кубками и прочим ценным скарбом. Третий ящик оказался почему-то заколочен.
  Васнецов верил и не верил своим глазам. Чтобы открыть последний ящик нужен был топорик, который остался в сумке с инструментами на лошади. Мешок с динамитом и гранатой Миллса положил рядом с 'золотыми' ящиками.
  Выбрался наружу, спрыгнул на лед, шумевшей под ним речушки и обомлел. На Уде стояли в полукруг всадники - по виду местные мужики, кто с охотничьими ружьями, кто с кавалерийскими карабинами Мосина. Впереди...Не может быть... в каппелевской черной бурке с белыми обкладками- штабс-капитан Овчинников.
  -Владимир Николаевич?- удивленно выдавил из себя Васнецов.- Вы?
  -Я, кто же еще.- Штабс-капитан осадил серого в яблоках, длинноногого коня, который начал под ним ходить.- Ну что, подполковник, нашли золото Колчака? Ха-ха. А ведь я тоже догадывался, что оно где-то рядом. Но признаться, о баркасе не подумал, вы оказались сметливее. Да не смотрите на меня как на призрака.
  Овчинников рассказал, что после того, как баня загорелась, ему удалось выбраться через боковое окошко. Он был уверен, что Васнецов погиб, но если бы и был жив, не мог бы ему помочь. Не надеясь на удачу, впотьмах добрался до конюшни. На его счастье одна из лошадей оказалась оседланной. Штабс-капитан вскочил на нее и позадами двора выбрался на Уду. А там, в свете Луны, не отпускал поводьев до самого Порога. Забился в стог сена одного из дворов, а утром помчался в город.
   -Красных там еще нет,- говорил Овчинников,- но уже вроде как на подступах. Никто толком ничего не знает. Комендант полковник Гребцов собирается на днях эвакуироваться со своей командой, а это 20 человек, на Тулун. Сведения хуже некуда. Два дня назад генерал Каппель умер. У разъезда Утаи. Похоронить его решено в Чите, поэтому тело везут с собой. Войска Войцеховского сейчас где-то под станцией Зима. Два дня упрашивал коменданта Гребцова дать мне его людей уничтожить банду монаха, а он ни в какую. Я уж ему сказал, что знаю где спрятана часть золота, мол нашли тайник, а с него как с гуся вода- не могу последними людьми рисковать. Но собрал мне местных мужиков- вон,- кивнул штабс-капитан на разношерстных всадников.- Пришли, а на заимке нет никого. Ты что ль всех уговорил? Извини что на 'ты', по-фронтовому, ладно?
  -Я.
  -Силен. Так что с золотом?
  Ответить Васнецов не успел. Из-за леса выскочило человек пятнадцать верховых. И сразу начали стрелять. Мужики, стоявшие в полукруг, не все успели даже развернуться, как попадали с лошадей, а кто и вместе с ними, придавленный крупами. Кто смог, начал отвечать. Да какое там. Овчинников не успел выхватить маузер из деревянной кобуры, как тоже упал.
  Васнецов достал Кольт, взвел курок. Но выстрелить в черные метавшиеся уже совсем рядом тени, не успел. Грохнуло, полыхнуло. Последнее что он подумал- это же свои, каппелевцы. Некоторые лица знакомые.
  Когда он пришел в себя, над ним нависло узкое, небритое лицо в черной фуражке с красным верхом.
  -Это же подполковник Васнецов, личный порученец Каппеля. Вот дела,- сказал человек.
  Рядом появилось еще одно лицо.
  -Этот хоть в себя пришел, а Овчинников-то все без сознания. Две пули из него местный зубодер Семёныч вытащил.
  -Кто ж знал, что они свои? Комендант Гребцов сказал, что надо всё же пойти помочь Овчинникову банду разбить и какое-то золото забрать. А поди разбери издалека где кто и чей. Увидели толпу, решили что это и есть бандиты - варфоломеевцы, как их штабс-капитан называл. И мужиков-то местных ни за что постреляли. Ох, беда.
  -Да ладно тебе, причитать, подпоручик. Везде теперь беда. А мы ж не со злости.
  Васнецов открыл глаза:
  -Так это вы нас постреляли, господа?
  -Лежите, лежите, подполковник.- Подпоручик положил ему руки на грудь.- Вам пока нельзя. Контузия от гранаты и осколочные ранения груди. Лошадка ваша взорвалась.
  -Как так?
  -Вероятно, что-то на седле у нее было. Возможно, гранаты.
  -Миллса.
  -Ну вот, видите. Наверное, пулька в запал попала и разметало ее, как пыльцу цветочную и вас задело.
  -Пулька попала...,- сказал Васнецов.- Разве не видели в кого палите?
  -Бес попутал, издалека не разберешь. А ближе подходить к врагу нельзя, самих постреляют. Да сколько таких случаев-то за войну, не пересчитать.
  -Что с Овчинниковым?
  -Штабс-капитана на подвернувшейся кукушке на Зиму отправили. Там лекарь нормальный есть, а здесь один зубодер остался. Но пули ему вынул. А вас не успели отправить. Неразбериха. Бардак.
  'Бардак',- повторил Васнецов и потерял сознание. А снова очнулся уже в другом помещении, по запаху свежеиспеченного хлеба понял, что домашнем. В комнату вошел бородатый человек в красной рубахе, перепоясанный тонким кожаным поясом. По виду - купец.
  Он огладил пегую бороду, присел рядом.
  -Я Расстегаев, Илья сын Петра, купец первой гильдии - представился он, растягивая слова.- Ты у меня в доме. Красных пока в городе нет, но скоро наверняка бес их принесет. Золотишко в твоих карманах было, мне их твои товарищи передали, что б я тебя подлечил, а сами ушли. А ты, мол, перехода не выдюжишь. Токмо за золотишко я и согласился. И дочке моей ты приглянулся.
  В комнату вбежала девчушка лет 8-9, встала рядом, стала глядеть Синь-камень глазами. Засмущалась, убежала. Вскоре принесла чашку.
  -Трава зверобой на меду, попейте.- Девочка поднесла чашку из белого фарфора к губам подполковника.
  -Уж не знаю, чем ты ее зацепил, служивый, - сказал, вздохнув купец.- Ты ей в радость. Эх, егоза. Молода еще, а уж за тебя, кажется, под венец согласная, ха-ха. Ты вот что, лежи, лечись, дочку не обижай.
  -Что вы, Илья Петрович...
  -Ну вот. Ежели красные большевики подойдут, мы с Аленкой-то уедем, я специальный возок подготовил. А ты уж сам, как знаешь. Согласный что ль на то?
  -Согласен,- ответил Васнецов. Мысли его еще не успели прийти в порядок, но он остро чувствовал, что ему нужно отдохнуть, силы куда-то вылились, как вода из прохудившегося кувшина.
  Через месяц подполковник встал на ноги- раны затянулись, голова перестала раскалываться. Все это время за ним, как за родственником, ухаживала Аленка. Однажды она и сказала, что любит его больше Расстегаева.
  -Что ты!- воскликнул Васнецов.- Разве можно так говорить, он ведь отец твой.
  -Не отец он мне, отчим. Когда мама преставилась...
  -Не важно, он о тебе заботится как отец, вон какая красивая под его вниманием выросла.
  Девочка зарделась, захихикала:
  -Он, конечно, хороший, но вы лучше.
  -Да чем же, черт возьми?! Извини. Я обычный служака военный. А качества мои личные далеко не безупречные. Уж поверь мне.
  -Вы очень хороший.
  -Вот ведь заладила. Ладно.
  Больше разочаровывать ребенка он не стал. Однажды в его жизни уже был такой 'казус', когда он учился в военном институте. На него непонятно почему положила глаза десятилетняя дочка командира института. Все время высматривала его, спрашивала, не принести ли ему папирос или еще чего. Что с ней стало, неизвестно, смутное время всех разметало. А вот тебе еще один фокус природы. 'И чем я Аленку зацепил? Может, действительно есть во мне что-то такое, особенное', -думал не без самодовольства Васнецов.
  Красных в городе не было. Некоторое время назад они прокатились пестрой, во многом 'узкоглазой лавиной'- в их рядах было немало китайцев- и пропали где-то на востоке. Что там происходит, было неизвестно.
  Купец куда-то надолго пропадал, потом появлялся чем-то сильно озабоченный и снова исчезал. Большевики, после того как походя почистили местные амбары и магазины, оставили в Нижнеудинске своего 'наместника', комиссара Урядникова. Когда к нему пришли местные мужики предъявить счета, взмолился: ' Не моя в том вина, граждане, я здесь вообще ни при чем. И Маркса не читаю, что б он пропал'. 'Ты каким-то Марксом не прикрывайся,- ответили неграмотные крестьяне,- нам на него тоже наплевать. Ты деньги давай за изъятое добро, а то мы тебе бока наломаем'. 'Что?! Против революции?! Да не знаю я по поводу выплат, граждане, вот вернется товарищ Лившиц, он всё вам объяснит, а пока...' Урядников достал бутыль самогона, тоже у кого- то изъятую для нужд Красной армии, и предложил по-дружески выпить. Так и пил, не просыхая, комиссар уже сколько времени. В городе не было никакой власти.
  Однажды февральским утром окрепший Васнецов вышел на крыльцо дома покурить, да видно не рассчитал свои силы. Подтянуло его сибирским пронизывающим ветерком и снова он слег уже в горячке. И опять за ним ухаживала Аленка: поила с ложечки бульоном, компотом из сухих фруктов, настоем коры ивы. Когда подполковник наконец пришел в себя, увидел перед собой...штабс-капитана Овчинникова.
  -Вы мне снитесь?- спросил он.- Или пришли забрать с собой на небеса?
  -Совсем ты уж здесь одичал, подполковник ,ха-ха,- рассмеялся штабс-капитан.- Хватит нежиться в постели, вставай, дел полно.
  Он рассказал, что сам несколько месяцев провалялся со своими ранами на станции Зима. Попался хороший лекарь, выходил. Большевики там были, но куда-то быстро пропали. Колчака расстреляли в начале февраля, Войцеховский не смог пробиться в Иркутск и его спасти. Белый фронт окончательно развалился. На днях в Забайкалье и Дальнем Востоке создана, так называемая, Дальневосточная республика с Абрамом Красношёком во главе.
  -Что там будет, еще не понятно,- говорил Овчинников,- но, ходят слухи, будет объявлена всеобщая амнистия. Понимаешь?
  -Не очень.
  Овчинников вздохнул:
  -Я тоже. Слушай, а девчонка твоя молодец, кажется, по уши в тебя влюблена.
  -Не говорите гадости,- поморщился Васнецов. И вдруг вскричал: - Я не позволю! Никому не позволю ее оскорблять!
  -Тихо, тихо. Ну не позволишь и не надо.
  - Она еще совсем ребенок, сущий ангел,- уже тихо сказал Васнецов и упал на подушки.
  -Нервы у тебя еще оголены, но время-то не терпит. Ты нашел золото?
  -Простите, штабс-капитан. Я не хотел вас обидеть. Ей богу, Аленка просто светлый ангел. Она мне как дочь.
  -Я понял, Аленка светлый ангел. Золото нашел?
  -Да. Оно на баркасе 'Быстротечный' в устье Долгая.
  Штабс-капитан ударил себя ладонью по лбу.
  -Надо же! Если бы не те комендантские кретины, которые начали без разбора палить по своим, ценности уже были бы у нас. Я виноват, сам Гребцова настропалил нагрянуть на заимку с бандой разобраться. Впрочем, тогда золото досталось бы армии, а теперь будет все наше. Сколь там?
  -Три ящика.
  -Ого! Неплохо заживем, а, Георгий Петрович? Река уже вскрылась по ранней весне, так что нужно собираться в путь.
  В комнату с тарелкой супа вошла Аленка.
  - Не ходите на Долгай,- сказала она.- Говорят, красные на подходе. Вам уходить нужно.
  -А подслушивать под дверью, девочка, нехорошо, - назидательно сказал Овчинников. - Откуда про красных знаешь?
  -Бабы, что с комиссаром пьют, вчера Дарье, моей подружке рассказали, а она мне.
  В дверях появился купец Расстегаев.
  -Аленка уже вам сказала про красных? Так оно и есть, мне мужики алзамайские и чунские об том поведали, что в Иркутске были. За Байкалом свободная республика образуется, большевики сюда откатываются, свои порядки устанавливать. Во как, бежать надобно в республику-то пока не поздно.
  -Погоди, купец, бежать, успеешь,- сказал штабс-капитан.- Нам с подполковником по Уде прогуляться нужно. Лошадей дашь?
  -Да какая ему лошадь?- Купец кивнул на Васнецова.- Он с нее упадет.
  -Я поддержу. Золотишко за него получил, еще получишь.
  Расстегаев махнул рукой:
  -Дам, токмо где вас потом с должком-то искать?
  -Во Владивостоке.
  -Ну да, сыщешь вас там разве в публичном доме. Тьфу! Ладно, берите лошадей, мне все одно теперь много не надобно, а продать некому.
  Утром купец дал Васнецову свою одежду- полосатые шаровары, зеленую ярмарочную рубаху, сапоги 'всмятку', полу тулуп, вернул ему фотографии, которые лежали в каппелевском кителе. Форму его он давно, 'от греха', сжег в печи. Лично оседлал двух коней, похлопал их по крупу.
  -Думаю, в тайгу на заимку собрались, берегите длинноногих, кучу денег за них отвалил. Ну, с Богом.
  Перекрестил напоследок офицеров, перекрестился сам, крикнул, когда те отъехали от дома, падчерице:
  -Эй, Аленка! Много вещей не бери, налегке пойдем.
  -Я остаюсь,- ответила девочка.
  -Это что еще? А ну заканчивай свои выкрутасы. Сказано, собирайся.
  -Буду Георгия Петровича ждать.
  -Совсем сдурела, девка! Он тебе в отцы годится.
  -Не ругайтесь, Илья Петрович, я все уже решила. Он мне никто и я ему никто, только сердцем к нему прикипела, как к отцу.
  -Тьфу, заноза. Ну, дьявол с тобой, пропадай. Мать-то на тебя сверху смотрит и говорит: дура, ты дура.
  Где-то в городе началась стрельба.
  -Ну вот, дождались чертей красных,- вздохнул купец.
  
  Золото Уды
  
  До заимки добрались по берегу. Уда уже совсем освободилась ото льда такой неожиданно ранней и бурной весной. Заимка оказалась пустой и безжизненной. Остановились перевести дух. Немного перекусить. Васнецов подробно рассказал Овчинникову о Змеином колодце, о ящике с динамитом, который он перенес на баркас вместе с гранатами.
  В тот день к баркасу не пошли, решили переждать до утра поднявшийся сильный ветер. А чуть свет были уже на ногах. Коней оставили на замке, пошли на разведку.
  'Быстротечный' все так же стоял в устье Долгая. Только с полной водой он выпрямился и теперь держался против течения мощным якорем, зацепленным за прибрежные камни.
  Забрались внутрь. Овчинников поспешно разбросал в трюме тряпки, открыл ящик, в котором были монеты.
  Он потер руки:
  -Нам с тобой, подполковник, на десять жизней хватит. Только не упрем мы все это, нужно куда-то перепрятать, а потом...
  -Что и как потом?
  -Не знаю, может, новая республика и сюда дойдет. Придем и заберем.
  -Не верю я больше ни в какие республики в России,- ответил Васнецов.- очередной миф, уловка большевиков, чтобы с японцами не воевать. Год-два и они прихлопнут эту республику, которую сами теперь и будут контролировать. Так что вы как хотите, штабс-капитан, а я в Америку.
  -К Кейт, ага.
  -А что вы имеете против нее?
  Овчинников поднял руки:
  -Ровным счетом ничего. Я изучил карту. Вниз по реке есть поселок Алыгджер, предлагаю выдвинуться в его направлении. А там видно будет. Вы умеете управлять баркасом?
  -Не пробовал.
  -А я пробовал, все же под командой адмирала служил.
  Баркас, как ни странно, завелся почти с пол оборота. Штабс-капитан уверено и ловко вывел его на Уду, развернул носом на запад.
  -Топлива достаточно,- сказал он, переключив рычаги на средний ход.
  В этот момент в борт что-то стукнуло, потом послышались выстрелы. По берегу к устью Долгая скакали человек двадцать. Они палили, не останавливаясь.
  Овчинников обернулся на выстрелы, застонал:
  -У-у, опять. Да что же это за проклятое место, постоянно здесь объявляется, когда не надо всякая нечисть.
  Он дал баркасу полный ход. Преследователи не могли двигаться по камням быстро, но и не отставали. Пули все чаще ударяли в железную рубку, делая в ней вмятины.
  -Надо было пулемет с собой прихватить,- пытался перекричать стук мотора штабс-капитан.
  На повороте, казалось, оторвались от преследователей, но пришлось лавировать между камнями посреди реки, поэтому ход опять сбавили и снова град пуль в борт и рубку. Когда река повернула на юг и впереди открылся прямой простор, Овчинников сделал несколько выстрелов по всадникам , а потом отпустил штурвал:
  -Вот что я вам могу сказать, уважаемый Георгий Петрович. Нам не уйти, на следующем повороте или пороге они нас догонят и прикончат. Интересно, кто это может быть? Вы никому не говорили о золотом баркасе? Нет? Может, в бреду. Хотя что я спрашиваю, не исключено вы бредили золотом, вас слышала ваша девочка...
  -Штабс-капитан, я попросил бы вас...
  -Или у купца длинные уши. А теперь рассказал нагрянувшим большевикам куда мы отправились. У меня нет другого объяснения.
  -Откуда большевики могли вообще знать про часть спрятанного золота?
  -Возможно, к ним в руки попали те самые чехи...или...
  -Или сами чехи собрали банду и пожаловали сюда забрать спрятанную ими добычу.
  -Так оно вернее и логичнее. Короче, нужно спасаться, жизнь дороже презренного металла. Держите штурвал.
  Овчинников нырнул в трюм, приладил динамитные шашки к нижней опоре двери. Снял со своих английских ботинок шнурки, связал между собой. Один конец веревки вдел в кольцо гранаты Миллса, положил ее на динамит, зацепив 'рубашку' за ушко в порожке. Другой конец веревки собирался уже привязать к ручке двери и прикрыть ее, но передумал. Из ящика с ценной утварью зачерпнул двумя руками драгоценности. Одну охапку золотых украшений сунул себе за пазуху, другую в карманы штанов Васнецова.
  -Кажется, поровну,- сказал Овчинников,- на первое время хватит.
  -Если учитывать, что времени у нас с гулькин нос, то хватит,- ухмыльнулся подполковник.- Погодите, а что там еще какой-то черный ящик за мотором?
  -Инструмент, наверное,- ответил Васнецов и чертыхнулся. Пуля попала в деревянную окантовку передней части рубки и щепки залетели ему в глаз.
  Он бросил штурвал и судно пошло правым бортом к берегу, где улюлюкала ватага преследователей.
  -Není dobré brát někoho jiného,- сказал высокий всадник в белом полушубке и перевел на ломаном русском.- Не корошо брат чужой. Ха-ха.
  Чехи, значит, подумал подполковник, угадать было несложно.
  -За воровство будет наказан,- продолжал чех веселиться.- Пуф, пуф. Ха-ха.
  -Сейчас будет тебе 'пуф, пуф',- раздался голос штабс-капитана.
  Васнецов обернулся и с удивлением увидел, как в окошко рубки, вылезший из трюма Овчинников, вставляет пулемет Льюиса с большим диском на 97 патронов. Таким подполковник сам не раз пользовался на фронте. Откуда взял, неужто в железном ящике лежал?
  Штабс-капитан прихлопнул кулаком диск, оттянул затвор. Смешливый чех натянул поводья лошади, подался назад. На его лице появилось недоумение в вперемешку с испугом.
  Гильзы раскаленным горохом посыпались на палубу, а всадники на землю. Когда патроны в магазине закончились и стрелять уже было не в кого, штабс-капитан, на всякий случай бросил в груду тел и дергающихся лошадей гранату Миллса. Она зацепилась за ветви сосны и взорвалась в воздухе, отчего осколками посекло борт и крышу рубки судна.
  -Ранняя конструкция гранаты,- констатировал Овчинников. - Взорвалась через 7 секунд. Лучше поздняя, там запал на 4 секунды. Но и так неплохо.
  Он оглядел поверженных преследователей:
  -Дураки, кто ж гурьбой собирается? Эх, союзнички. Жаль вас, а когда-то были вместе. Чертовы генералы, сбросившие царя.
  -Вы монархист?- спросил Васнецов, все еще зажимая ладонью правый глаз.
  -Какое там,- махнул рукой штабс-капитан.- Николая нужно было убирать после победы, она уже была не за горами. Колчак собирался через неделю проливы брать, а так получилось что получилось.
  -Если бы не хлебный бунт в Питере, может, ничего бы и не произошло.
  -Питерцы всегда неуемными были, удружили. Я тогда, кстати, в Петрограде находился. Достаточно было одной арестантской роты, что бы главных смутьянов задержать и в клетку посадить. Как же, нельзя, революционная ситуация. Не смей трогать Совет рабочих и солдатских депутатов. Вот оно и вылилась черт знает во что. Одного магазина,- штабс-капитан похлопал по широкому стволу пулемета,- может, одного патрона тогда бы хватило, чтобы история России пошла по другому, нормальному пути. Реки крови из-за нашей прежней нерешительности. Эх, ладно, чего уж теперь. Зато Америку увидим. Я тоже с вами в Америку подамся, подполковник. Не возражаете?
  Васнецов ничего не ответил, а Овчинников встал за штурвал, включил полный задний ход, вывел баркас на русло и решительно двинул его вперед.
  Плыли молча довольно долго. Река то виляла, то была прямой почти как стрела. Больше никто не преследовал.
  -Надо остановиться в каком-нибудь заливчике, передохнуть,- предложил Овчинников.- Что-то похолодало, не подадите мне полушубок, Георгий Петрович, он в трюме.
  -Что?- не понял, задремавший в углу рубки Васнецов.
  -Ладно, отдыхайте, я сам.
  Штабс капитан широко распахнул дверь в трюм. Под его ногами что-то щелкнуло. 'Боже',- произнес он. А потом закричал во все горло:
  -За борт, Васнецов! У нас несколько секунд.
  Боевому офицеру не нужно было повторять дважды. Фронт приучил принимать решение мгновенно. Он скинул свой полу тулуп, перемахнул через борт баркаса и поплыл к левому берегу. Ледяная вода сковывала все тело, но желание спастись было сильнее. Слышал, как в воду за ним прыгнул штабс-капитан.
  А потом раздался оглушительный взрыв. Подполковника подхватила волной, отнесло к самому берегу. Уши заложило, из них потекла кровь.
  Выбравшись на сушу, вернее на обледенелые под вечер камни, он увидел над рекой лишь синий дымок. Ни баркаса, ни штабс-капитана. Несколько минут он бегал по берегу, звал Овчинникова. Тот не отзывался. Тела тоже, если он погиб, не было видно. Только когда понял, что его попытки обнаружить штабс-капитана тщетны, сбросил с себя мокрую одежду. В заднем кармане штанов, выданных купцом, нащупал немецкую бензиновую зажигалку. Спасение. О драгоценностях, торчащих из передних карманов, тогда даже не вспомнил.
  Мигом, растирая на ходу тело, собрал сосновый валежник, за холмом развел костер. Развел такой большой огонь, что издалека могло показаться, будто горит тайга. На нем, растянув на сучьях, высушил одежду. Из штанов посыпались драгоценности. Это были кулоны с красными и синими камнями, несколько подвесок с изящными кулонами из белого метала, браслет с гранатами, несколько перстней, колец, ожерелье с крупными черными жемчужинами.
  'Спасибо тебе, штабс-капитан,- прошептал Васнецов.- Остальное...остальное сгинуло бесследно. Нет больше золота Колчака. Есть золото Уды, которое она будет хранить вечно. И ее тайну никто никогда не разгадает'.
  
  
  Софья закончила читать. Все молчали. Первым подал голос Феликс:
  -Если подполковник Васнецов хотел, чтобы эту тайну никто никогда, выражаясь его словами, не узнал, зачем оставил записи в доме купца?
  -Да, не взял их в Америку. Вероятно, думал, что они исчезнут бесследно,-предположила Цветкова.
  -Глупость,- возразил Бабочкин.- Зачем тогда вообще было что-то писать? Факт тот, что он все же выжил и добрался до Нижнеудинска.
  Профессор хлопнул в ладоши, поднялся.
  -А я рад, что история с пропавшей частью сокровищ Колчака так закончилась. Мы никогда не узнаем где затонул взорвавшийся баркас. Да если бы и знали...Драгоценности наверняка глубоко ушли в ил.
  -Ну, можно снарядить экспедицию по Уде со специальной аппаратурой,- подал голос Дунаев,- обследовать дно от Долгая...до Алыгджера, кажется так. Если все это правда, золото можно будет найти.
  -Можно,- кивнул ученый,- только не нужно.
  -Почему?
  - А потому что ценность не в металле и камнях, а в людях.
  -Ну профессор, это вы говорите как влюбленный человек.
  -Пожалуй,- охотно согласился тот.- Не знаешь где найдешь, где потеряешь. Я свой клад уже нашел, в Америке. Думаю, и для подполковника Васнецова главным сокровищем жизни была его супруга Кейт Нельсон. Что ж, я почти повторил его путь.
  И вдруг глаза ученого возгорелись дьявольским огнем. Он подошел к Максиму Дунаеву, схватил его за плечо:
  -Это ты, пиарщик, придумал всю эту историю с золотом по указке твоего хозяина?
  Представитель фирмы скривился:
  -Уберите руку, больно. Зачем мне это было нужно?
  -Не тебе, Березуцкому, ее дяде.
  -Я так высоко не летаю. Мне приказали вас встретить, разместить, всячески помогать, я это и делаю. Про остальное ничего не знаю. Да и как эта история могла быть сочинена по моему плану, когда подполковник Васнецов реальный человек? Или, думаете, и Рей вас обманывает?
  -Нет, не думаю,- задумчиво ответил профессор и сел на место.- Она не может обманывать. Никогда.
  -Вот видите, а вы меня больно за плечи хватаете. Стыдно, профессор.
  -Извините.
  Софью так и подмывало рассказать, что черновик телеграммы Колчака Деникину сочинила она, что карту с тайником на Уде они придумали вместе с Феликсом. Но язык не поворачивался это произнести. Ведь Васнецов действительно реальный персонаж. Не верилось, что Рей Нельсон-Васнецову подкупил ее дядя. Да, собственно, мисс ничего и не рассказала такого про подполковника необычного и затейливого, а ведь за деньги могла придумать бог знает что. Но совпадения ее придумок с реальными фактами были поразительны и необъяснимы. 'Может, действительно у меня есть необычный дар, и я способна заглядывать в зеркало Вселенной? Ладно, пусть эта история так и закончится,- решила Цветкова, - золото Уды хранят ее темные воды. Правда это или нет, уже неважно'.
  Профессор торжественно, с огромным букетом роз и лилий, предложил в кафе Рей руку и сердце. Она под аплодисменты и одобрительный свит публики, согласилась.
  Помолвку шумно и красиво отметили в одном из лучших ресторанов Фостер-Сити. Оплатил мероприятие, по просьбе Софьи, Дунаев 'из резервных фондов' компании. Цветкова, счастливая и немного пьяная, позвонила Березуцкому. 'Огромное спасибо, дорогой дядюшка!'- кричала она в трубку. 'За что, племяшка? Ты единственный яркий луч света в моей жизни,- отвечал тот.- Все для тебя!' 'И темные воды Уды?' 'Что?' 'Целую, ты самый лучший дядя на свете!'
  Перед отъездом в Россию, вновь заглянули на Сербское кладбище. Пока все стояли у мраморного надгробия подполковника Васнецова и Кейт Нельсон, Феликс прошелся по соседним участкам. Когда вернулся, шепнул на ухо Софье: 'На второй линии могила штабс-капитана Овчинникова, а рядом Елены Расстегаевой'.
  Софья, казалось, этому не удивилась.
  'Так и должно было быть,- ответила она.- Историю можно выдумать, но изменить нельзя. Как повернуть вспять воды Уды'.
  'Звучит высокопарно',- ухмыльнулся Феликс.
  Девушка поцеловала Бабочкина в щечку, звонко щелкнула пальцами:
  'Нет, надо все же заказать дяде катер со спецоборудованием. Взбаламутим темное дно старушки Уды. Пусть поделится с нами своими тайнами'.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"