- Держите! Держите его!!! - не унимался толстяк-южанин, схвативший раскрытую дорожную котомку обеими руками так, будто в ней уместились все грядущие годы его счастливой жизни. Взволнованный люд озирался, ожидая что вопиющий укажет на вора или тот выдаст себя бегством, и тогда подобно звериной стае толпа рванется за бегущим, всё более наливаясь злобой и жаждой крови с каждым шагом погони. Но никто не побежал, а южанин по-прежнему не отпускал котомку, по всей видимости не представляя толком, кто же пытался его обокрасть. Он продолжал кричать и крутиться на месте до тех пор, пока рослый латник, положив тяжелую руку ему на плечо, не пробасил над головой:
- Если узнал вора, укажи на него, а иначе - утихни и не шуми без толку. Только гляди - не ошибись, если хочешь указать на кого-то.
Толстяк моментально умолк, едва бросив взгляд на могучего воина, и стал перебирать вещи в мешке, в надежде что самое ценное осталось при нём.
"Не так уж и прост этот фрукт" - хмыкнул Вандервекен, украдкой выворачивая потертый картуз наизнанку. - "Экий тюфяк, а почуял неладное. Ну да ладно, золото пришлось оставить, а камешков у него поубавилось".
Он аккуратно перебрал самоцветы, скрытые в складках плаща, и прикинул: "Тысячи на полторы потянут у старого Хрыча. Лишь бы только толстяк меня не узнал". - Чтобы свести шансы узнать его в лицо к минимуму вор извлек из кармана заранее припасенную четверть лимона и старательно её разжевал.
"Пускай теперь попробует опознать эту кислую рожу" - усмехнулся про себя Вандервекен и неспешно направился к переулку, ведущему к лавке весьма популярного в его кругах купца.
- Ты зашёл ко мне в лимонном настроении, Ван, - прохрипел Хрыч, изображая улыбку, - и, стало быть, я могу без насмешки сказать тебе с добрым утром!
Хрыч был огром и один только вид его улыбки с успехом мог бы оставить стадо коров без недельного надоя. Имея разрешение на проживание и торговлю в городе, он обладал общеупотребительным именем, привычным для людей, но Вандервекен предпочитал называть его именем настоящим. На каркающем языке северных племен огров оно звучало не иначе, как Хрыч, и торговцу льстило слышать от человека звуки собственного имени. Тонкости перевода его нисколько не трогали.
- Думаю, тебя это утро тоже в обиде не оставит, - отозвался вор, улыбнувшись в ответ, насколько это было возможно с перекошенным от жуткой кислятины лицом. Он плотно прикрыл дверь лавки и бесшумно шагнул в матовый полумрак, скрывающий внутреннее убранство от посторонних глаз.
- Я бы предложил тебе выпить чего-нибудь, - начал купец, но был прерван вором.
- Брось свои шутки, старая развалина. Ты прекрасно знаешь, что меня не впечатляют никакие манеры, которых у тебя к тому же нет, и ещё лучше тебе известно, что даже лужёные желудки бритских пропоиц не выдержат твоего огрского варева.
Хозяин одобрительно хмыкнул и почесал огромной лапищей за ухом.
- Лучше расскажи мне, что тебе приносили сегодня на продажу, и держу пари: мы с тобой прекрасно сторгуемся. - Продолжил гость, наблюдая расползающуюся до ушей улыбку огра.
- Рассказывай я каждому о своих сделках, - пророкотал тот, подхохатывая, - на месте моей лавки спустя три луны торговал бы крысами какой-то мясник. Показывай, с чем пришёл и да будет торг, раз уж ты того желаешь.
Вандервекен извлёк камни столь ловко, что даже глаз опытного купца, искушённого в сокрытии предметов, не смог определить, где же они находились. Если бы Хрыч не был уверен в собственной мебели, он поклялся бы, что вор прячет драгоценности в его любимом столике для посетителей. Тонко огранённые самоцветы коротко стукнули о гладкую деревянную поверхность и предстали взору огра.
Лицо торговца, ставшее непроницаемым перед появлением товара, дрогнуло. Его толстые губы начали расплываться в ухмылке, но через миг побелели от усилия, с которым огр пытался вернуть себе прежнюю невозмутимость. Спустя мгновения непередаваемой борьбы, самообладание покинуло купца и тот расхохотался во всю мощь своей немалой глотки, сотрясая вывешенные на стенах для отвода глаз многочисленные побрякушки.
- Назови свою цену. - Предложил он, смахнув с носа одинокую слезу, когда пришёл в себя.
- Имей я дело с ярмарочным торгашом, я бы подумал, что смехом ты пытаешься сбить цену. - Не моргнув, сказал вор. - Но ты достаточно умён, чтобы не выкидывать такие дешёвые фокусы. Я знаю, что могло заставить тебя так рассмеяться и думаю, что две тысячи ты за них заплатить готов. - С этими словами он небрежно перекатил лежащий на столе бриллиант редкой формы: огранённый в виде звезды с выступающими во все стороны лучами.
- Ну, одно лишь то, что я дал волю чувствам, - насупился Хрыч, не отрывая от бриллианта глаз, - ещё не повод для тебя сходить с ума. Этим камешкам тысяча двести - красная цена.
- Конечно, - охотно согласился Вандервекен, - прекрасная цена, если перепродать их один раз. - Камень вновь перекатился, цокая лучиками по вытертой до блеска поверхности. - Но ты то видишь их за сегодня не первый и даже не второй раз.
- Ерунда! - ответил хозяин, но его вид красноречиво указывал, что вор попал в точку. - Чтобы один товар проходил через меня дважды... Да расскажи лучше историю про дракона верхом на коне - скорее поверят! Тысяча пятьсот! Или ты хочешь пустить меня по миру?
"Сам сказал полторы тысячи! За такие камни! Такого ещё не бывало!" - В душе Вандервекена завертелись искры, но умение скрывать любые эмоции внутри, столь важное для любого вора, не подвело и в этот раз. Чувствуя, что скоро проколет палец приглянувшейся звездой, вор оставил камни в покое и скрестил руки на груди.
- Разумеется, тебе виднее. - продолжил он, - И я не стану настаивать на сделке. Ведь их можно продать и позже... Если они не были у тебя в руках до этого, то уж точно не попадут снова и конечно не смогут принести тебе прибыль ещё пару-тройку раз.
Обычно невозмутимое лицо торговца помрачнело. Вандервекен знал, что огры глубоко суеверны, и теперь пользовался этим их слабым местом. Если один товар пришел к Хрычу снова, то тот твёрдо уверен, что он вернётся ещё не однажды.
- Мне камни рук не жгут. Подержу ка я их у себя. - произнёс вор и нарочито не спеша выпростал руку из под плаща - забрать товар.
- Тысяча балронов и гномий хоровод!!! - Огр всплеснул ручищами, как рыбак, упустивший рыбу и сломавший при этом снасть. - Тебе проще было проникнуть в мою лавку тайком и вынести всё, что найдешь, чем грабить меня вот так посреди бела дня! Тысяча восемьсот! И больше я дать не смогу при всём желании! Никто не предложит тебе большего!
- Идет, - согласился вор слишком поспешно для расчётливого продавца. Он едва не подскочил на месте, услышав цену. Огр с той же несвойственной опытному купцу спешкой извлёк из под столика кошель с деньгами. Добавив в него горсть монет на глазах гостя, чего никогда ранее не было, торговец сгреб камни со стола и упрятал снова же где-то внизу.
"Сегодня действительно доброе утро", - подумал Вандервекен, забирая со стола кошель, и взглянул на место, где только что лежали столь желанные для огра самоцветы. Бриллиант, так запомнившийся ему, прочертил под весом огромной ладони неглубокую бороздку на гладком дереве. А рядышком пролегла точь-в-точь такая же, но немного затертая. И еще одна... две... восемь одинаковых царапин расчертили стол со стороны Хрыча.
"Похоже, насчёт двух-трёх раз я погорячился...", - задумался вор, прощаясь с разом просветлевшим хозяином, - "Надо будет узнать, нет ли у огров легенды про какой-нибудь круговоротный камень... Стоп! Ты уже начинаешь становиться суеверным!"
Оказавшись за дверью лавки он встряхнул головой, отгоняя наседающие мысли, и отправился к окраине города, по привычке мягко ступая по темным переулкам.
"Сейчас упрячу деньги в тайнике и пойду искать ещё какого-нибудь ротозея. Как знать, быть может эти камни снова окажутся у меня... Так! Никаких суеверий! Никаких!"