Аннотация: In a memory of a Dragonslayer
In a memory of a DragonheartIn a memory of a DragonslayerIn a memory of a Dragonheart(с) Blind Guardian
Драконья смерть, драконья жизнь.
В.Полищук, М.Поликарпов.
"Чем меньше нас, тем больше наша доля"
пословица ветеранов "горячих точек" конца ХХ века
Всаднику очень хотелось попасть в замок до темноты, и он пришпорил своего коня. Тот недовольно фыркнул, но скорости прибавил. Коню хотелось в замок ничуть не меньше, чем его увешанному оружием хозяину.
У нестарого еще воина были усталые, много повидавшие глаза. Его звали Пакрус. Он был наемник, причем наемник благородных кровей, бывают ведь и такие, и их не мало. Обычно это младшие сыновья всяких провинциальных баронов. И во все виноват этот майорат! После смерти папаши все достается старшему, а младшие получают коня, меч и отправляются на поиски своей доли. Что досталось Пакрусу, я думаю, догадаться труда не составит. В семнадцать лет он оказался фактически на улице. Но люди благородных кровей так просто не пропадают, нет, это не про Пакруса.
Он быстро нанялся к какому-то лорду на очередную войнушку и неплохо там себя проявил. Потом еще к одному, на еще одну заваруху. Так прошло больше десятка лет, но Пакрус не следил особо за временем. Он оказался хорошим солдатом, проявил не только свое умение махать мечем, но и некоторый организаторский талант. Пакрус заслужил прозвище Герцог. А что вы хотите? Каждый человек в этой жизни зарабатывает имя, которое он достоин носить. Вначале ему дали кличку "Сынок", за благородное происхождение, которым он гордился, но ныне так его никто назвать бы не рискнул. Предметом гордости воина была не только "голубая кровь", но и взятый в бою кинжал восточной стали, рукоять которого была сделана из зуба какого-то невиданного в наших краях зверя. Кинжал этот пробивал кольчуги что масло.
Пакрус, как змея из кожи, вырос из своего первого панциря, раздался в плечах... Другую кирасу пришлось выбросить, отдав кузнецу, так как броня была изрублена - но сохранила ему жизнь. Так что он знал о войне не понаслышке. Под его началом были отряды до пятидесяти бойцов, чем он заслуженно гордился, и Герцог был удачливым командиром. А как это важно, когда ты бросаешься в авантюры, где твои шансы на первый взгляд меньше, чем в игре в кости! Воины его уважали и боялись. Но Пакрус начал уставать от такой жизни. Молодость проходила, переломанные в боях кости ныли в непогоду, и уже не очень-то хотелось, очертя голову, бросаться в какую-то авантюру. Он ведь не мальчишка какой безусый... Герцогу надоело во всех этих бесконечных походах питаться всякой дрянью, недостойной его, пить дешевое пойло и мерзнуть по ночам, завернувшись в свой плащ и положив седло под голову... Правда, очень хотелось славы, власти и денег. Они триедины - как три головы у когда-то якобы обитавшего дракона, которого этот жалкий, но много знавший ученый назвал не то трицераптус, не то какой-то три-ке-фал. Он еще много чего рассказал, этот умник...
Пакрус был известен как хладнокровный воин, и меч его рвал плоть врагов, как волчьи клыки свинину... Достоин ли он был всего того, чего хотел, что снилось ему по ночам в походах, что видел в пламени горящих деревень (которые, по правде говоря, горят в войнах намного чаще, чем замки)?.. Я точно не скажу, но он явно считал, что достоин. Ну а что вы хотите, что морщитесь? Кровь не водица, а он пролил немало, и своею несколько раз орошал землю... Список его грехов был долог, но Пакрус воспринимал жалованье наемника как индульгенцию, за всю кровь, слезы, пепел должен отвечать тот, кто его нанял... Совесть не мучила его.
Еще надо сказать, что у Герцога была определенная интуиция. Причем это была неплохая интуиция - только такие люди выживают в непрерывных войнах. Вот однажды его нашли некие типы и предложили присоединиться к разбойничавшей в лесах банде. То есть, это жители города, где тогда остановился Пакрус, считали их бандой. На самом деле вожак этих служителей ночи, по кличке Сыч, с упорством, достойным много лучшего применения, называл себя сыном недавно почившего короля. Король был всего лишь лет на десять его старше, но дело вовсе не в этом.
Суть в том, что разбойник собирался взойти на трон и имел для этого вполне достаточную армию. Правда, Сычу очень не хватало толковых командиров для штурма города, и Пакрус мог бы помочь. Отчаянные лесные братья умели драться, но никогда не лазали на стены и не выбивали городские ворота. Но Герцог не польстился на это заманчивое предложение. Воин послал эмиссаров куда подальше, и продолжил тянуть свое пиво. А почему он не согласился? Казалось, заслуженная за многие войны награда могла упасть как перезрелая груша ему в руки... Был бы сейчас большим человеком, маршалом там или графом. Но интуиция что-то шепнула, и он сказал "Нет".
Как показало время, поступил он правильно. У Его Покойного Величества нашелся еще один сынок, известный в округе своим неуважением к короне барон. Он собрал хорошее войско и показал всем сомневающимся в его родословной, где раки зимуют. Некоторые поговаривали, что барон этот будет покойного короля на пару лет старше, да кто ж их будет слушать, некоторых то? Они ведь и при жизни пахли мерзко, а уж в петле и самый благочестивый человек так заблагоухает, что хоть стой, хоть падай. Такие вот дела. А любители генеалогических древ потом удивляются... Простых истин не знают.
А нынче ехал Пакрус вовсе и не на войну. Целью его был замок Шангерон, на северо-восточной границе крупного королевства Стания. Король Стании был человек властный, сильный. Он давно уже не допускал крупных междоусобиц на врученной ему Господом земле. Наемников тут особо не жаловали - в войске короля народу хватает, феодалов, собирающих себе воинов, мало. Если кому и нужны солдаты, то не для войны, а так - смердов попугать. Не для Пакруса это, почета явно мало. Да и деньжат много не получишь.
Как-то в очередной таверне, куда Пакрус заглянул в поисках ночлега, пива и новостей, он обнаружил сразу четверых старых товарищей, братанов по оружию, что бывали под его началом в разных заварушках. В те времена далеко не все люди были грамотны, и общение в тавернах заменяло прессу. Здесь они узнавали многие нужные новости. Кстати, в отличие от многих благородных, Пакрус в детстве читать и даже писать научился и за свою насыщенную событиями жизнь это умение не растерял. Вот только всякие там закорючки, их еще называют знаки препинания, ему никак не давались - и ну их к лешему, ведь они точно, не иначе как козни дьявола!!!
Как тонкий политик, каким просто обязан быть будущий барон или граф, Пакрус сразу заказал всем пива. Попили они его, потрепались о старых делах, повспоминали старых друзей. Зашла тут речь о драконах и прочих чудесах.
- Байки это все, бабушкины сказки! Так вот я полагаю, - сказал худощавый парень с волосами цвета спелой пшеницы, на котором был потертый кожаный жилет-подкольчужник. Сама броня была, видимо, в седельной сумке. Имя воина от рождения было Ферсон. Раньше он был красавцом, прямо таки ангелом, но сейчас многие звали его "гундосый" - во время штурма одного из замков сброшенное с донжона бревно попало по голове. Только шлем спас Ферсона от верной смерти, но нос был безобразно изувечен этим самым бревном. Ничего зазорного в такой кличке нет, кличка как кличка, вон еще похуже бывают, но ведь вдруг назовешь не под настроение... Гундосый был злым парнем, от его колючих серых глаз веяло холодом - и он не боялся лезть в драку один против троих верзил.
- Уверен? Мне вот тертые люди говорили, что, к примеру, если ведьмы или домовые чудятся кому только по пьянке, так ведь леших видели многие, драконов тоже. Ты, вот, Маркус, как думаешь? - спросил мордатый крепыш со странным именем Крокоскин у своего соседа. А так как не всякий даже благородный после трех кувшинов пива выговорит этот имя, звали воина обычно "Кабан". Сходство придавали заросшее шерстью лицо Крокоскина, глубоко посаженные глаза, а также отсутствие нижних резцов, выбитых снарядом из пращи. Это было в том самом восточном походе, когда ватага молодцов здорово пощипала купеческие караваны, и где Герцог раздобыл свой знаменитый кинжал, и кольчугу, и шелковые ткани, нежные, словно кожа благородной юной девы, и много чего еще... От воспоминаний у Герцога сладко заныло сердце и заиграли мышцы... По телу вдруг прошла легкая судорога: вспомнилось, как восточные люди зажигательной смесью, словно дракон какой, сожгли две ладьи из трех, и лишь его, Герцога, корабль, вернулся целым и невредимым. Ну, почти целым...
Усталый, седой воин лет сорока-сорока пяти, которого назвали Маркусом, лишь неопределенно вздохнул и грустно улыбнулся. А известен воин был как "Лесоруб". И вовсе не за свое неблагородное происхождение, а за умение орудовать топором, против которого никакая броня не устоит. Он, как и многие воины, гордился прозвищем - и даже на щите у него была изображена секира. Красного цвета, цвета крови.
Все знали, что у Маркуса сын пошел с каким-то графом и еще полутора десятком удальцов дракона воевать. Вернулось их вдвое меньше, чем пошло, и, разумеется, Маркусов наследник оказался среди невернувшихся. Приволокли они с собой какой-то здоровый череп с кожей, наполовину сгоревший. Сказали, что, мол, это - драконья голова. Кто ж им поверит, шустрикам эдаким? Цапнули корову чью-то, над костром покоптили, вот и получился огнедышащий дракон. Не верить, однако ж, тоже нельзя. Все-таки граф, хозяин на своей земле. Обидится еще... хлопот не оберешься.
- А вот, поговаривают, что тут где-то на севере тоже дракон завелся, - бросил пробный камень Пакрус.
- Да? - оскалился Ферсон. - А может дракон у ведьмы под юбкой завелся?
Воины заржали, оценив сальную шутку.
- Я тоже слышал что-то такое, - сказал смуглый длинноволосый наемник по имени Парт, до того в разговоре принимавший участие лишь эпизодически. - Говорят, что за дракона этого король обещал отвалить земли, да и деньжат неплохих... Как, Кабан, попробуем завалить зверюгу? Где наша не пропадала? - Звали Парта еще "Крест" - все от того, что при дележке добычи ему по жребию как-то досталось серебряное священное распятие. Наемник затем крест порубил на куски, расплачиваясь ими за вино и прочие мирские удовольствия.
- Ну, что ж не попробовать... Много времени мы не потеряем... И не в таких переделках бывали...
- Да нету тут никаких драконов, точняк, это я - Гундосый, вам говорю, - надменно произнес светловолосый воин. - Да и за драконью башку замки раздают, небось, только тем, у кого родословная хорошая, кровь голубая, а не таким безродным, как мы.
- А вот у Пакруса кровь-то как раз, что надо, на то он и Герцог... - задумчиво протянул Маркус. - А станет Пакрус бароном каким, нас тоже не забудет...
Воины хорошо знали Герцога и верили, что тот не обманет. Кодекс чести наемников - существовал и такой! - предполагал, что все участвующие в деле, должны были получить свою долю добычи. Повадки наемников, всем было известно, были звериные - они нападали стаей, при большой опасности отступали, но, прижатые к стене, дорого "продавали свои шкуры"...
- Да что вы все треплетесь об этой твари! Дьявол с ним, пусть летает себе, - процедил сквозь зубы Ферсон.
- Сейчас уже поздно, спать пора, - положил конец дискуссии Пакрус. - Завтра с утра я разузнаю все точно, и решим, стоит ли игра свеч. Если наших сил не хватит, может, я еще кого знакомого тут найду. А сейчас - спать.
Вскоре, обзаведясь лошадьми, вновь созданный отряд отправился по старому северному тракту, прямиком на Шангерон. Пейзажи по сторонам дороги красноречиво свидетельствовали, что эта провинция переживает явно не лучшие свои времена. Через два дня езды воины оказались в селении Малля, где Пакрус решил остаться на ночь. Его конь потерял подкову, и пока кузнец ее менял, наступили сумерки. Все остальные воины побрезговали грязным трактиром, носившим вывеску "Волк и олень", и решили, сделав решительное ускорение, поскорее достичь замка Шангерон, откуда и отправиться в экспедицию на дракона.
Проснувшись, Пакрус быстро поел и собрался было выезжать. Внезапно в небольшой трактирчик, где с утра сидело всего-то два человека, не считая самого Пакруса, влетел отряд из десятка самого что ни на есть гнусного вида бродяг. Вид их безошибочно выдавал в них людей, жадных до чужого добра, а именно - бандитов и разбойников, заскочивших в трактир с большой дороги подкрепиться браконьерским мясом и контрабандным вином. Полюбопытствовать в вещах посетителей они тоже не отказывались.
Лицо хозяина, и без того особого веселья не излучавшее, сразу сделалось грустным, как будто это не простые бандиты, а, к примеру, инспектор из королевского казначейства. Это, конечно, преувеличение, этакая поэтическая аллегория. Представители казначейства в той части Стании, в которой влачило свое жалкое существование сельцо Малля, появлялись не иначе, как с хорошим отрядом молодцов, человек до полутораста. А с такой дружиной они по каждой гнилой забегаловке не шныряли, а двигали сразу в замок, где угнездился ближайший феодал. С него-то и взимали налог за все трактиры, благо он их всегда мог безнаказанно разграбить, а представитель казначейства его величества короля Стании появлялся в этой богом забытой местности раз в год, не чаще. Такие вот особенности местной фискальной политики.
Но, как бы то ни было, соображения эти Пакруса, как, впрочем, и трактирщика, особо успокоить не могли. "Работники ножа и топора", как написал про них один известный поэт, застигнутый ими в безлунную ночь на пустынном тракте, сразу же обратили на нашего благородного наемника свое внимание и дружно сели за его стол, придвинув к нему соседний, даже не спросясь на то разрешения.
Хамы, что и говорить. Хотя кое-кто из таких мог быть когда-то шевалье... Можете себе представить, как чувствовал себя в их окружении Пакрус, человек, без сомнения, благородный, к тому же жаждущий славы. Ведь, к чему притворство, все это дельце с драконом задумывалось им только ради известности, чести и, конечно, власти. Человека, который избавит целый округ от всеми проклятого порождения сатаны, с которым местные графики ничего не смогли поделать, обязательно должен заметить король и дать в наследственное владение какой-нибудь замок. О, да! И чтобы менестрели складывали о нем легенды! И чтобы рассказы о нем леденили кровь в жилах благородных воинов и растапливали сердца их жен и дочерей! Всем этим Пакрус, откровенно говоря, грезил и день и ночь.
А вот теперь такое дело. Ну кто, спрашивается, звал сюда это быдло? Я так думаю, что пересказывать весь разговор гордого воина с такими деклассированными и асоциальными элементами нет никакого смысла. Интерес может представлять лишь та часть их диалога, где речь зашла о цели пребывания Герцога в этой дыре.
- Нет, нет, вы слышали?! - нагло заржали разбойники. - Вы слышали чего ему у нас надобно?
- Вот умора! Еще один герой выискался! Да знаешь ли ты, вояка, что желающие зашибить нашего дракошу появляются в Шангероне у старика Зальцана раз в две-три недели. Человек по десять! Да и не чета тебе, - нагло заявил рыжий детина в алой рубахе восточного шелка, снятой с какого-то купца и с тех пор ни разу не стираной. Изо рта детины пахнуло кислой вонью. На лбу разбойника на мгновенье сверкнуло выжженное клеймо и опять спряталось в копне волос.
- Ага! - встрял самый молодой бандюга, ощерившись ртом, где не хватало доброй трети зубов. - Вон, как с месяцок то назад пришкандыбал сюда барон целый. Так мы его добро до сих пор все не пропили.
- Точно! И половины не пропили еще! А с тебя, придурка, что взять? Денег у тебя вовсе нету. Говоришь, с товарищами отправил? Черт, нужно было их брать, авось чем бы и поживились.
- Филин, снять, что ли с него железо все? - обратился явно ходивший в "пристяжи" молодой разбойник к рыжему - главарю этой банды.
- Да, не худое железо. У барона, кажись, даже послабжей було.
Пакрус не принимал участия в обсуждении своих собственных достоинств вовсе не потому, что ему нечего было сказать. Нет, совсем наоборот. Просто так получилось, что сидел он лицом к двери. Очень даже, знаете ли, открытой двери. Между ним и свободой был лишь легкий стол. Отшвырнуть его в сторону ничего не стоило. Дальше - пока эти ворюги не опомнились - бегом на улицу, там на коня - и в Шангерон, скорее в Шангерон. Пакрус подумал о предмете, с некоторых пор лежавшем в седельной сумке, и его сердце забилось быстрее.
С разбойниками потом разберемся, безнаказанными они не уйдут, уж это точно. Пакрус представил себе, что, когда он получит в здешних местах графство, первым делом повесит этих нахалов. На их собственных кишках повесит.
На этом месте Герцог прервал мечты полет и попытался реализовать свой хитрый план. Стол полетел в одну сторону, пивная кружка в удивленную рожу рыжего бандита, державшего Пакруса с другой и - вперед!... Сбив какого-то пацана, дежурившего при входе (только зубы клацнули!), рыцарь в мгновение ока пролетел то расстояние, что отделяло его от его коня, и галопом понесся прочь от этого проклятого трактира. Кстати, нужно будет его как-нибудь на досуге сжечь, а трактирщика утопить. Свидетелей своего позора Пакрус оставлять не собирался, наверняка он к тому же и "навел" на него этих бродяг... Как же, свора волков чуть не схавала его, будущего Драконоборца и Победителя Змея...
Через некоторое не очень большое время Пакрус заметил, что скачет он не в ту сторону. Не приближается к Шангерону, а, наоборот, удаляется. Поворачивать назад нельзя ни в коем случае. Стук копыт бандитских лошадей и так прекрасно слышен. Свернуть в сторону? Некуда сворачивать - кругом лес, местами поваленный каким-то ураганом и кое-где сохранивший следы пожаров. Придется совершить круг по дебрям, обходя буреломом. Как Пакрус решил, так и поступил.
Ох, и тяжело продираться через эти чертовы заросли, знали бы вы как это тяжело, нудно, неинтересно и абсолютно недостойно будущего графа. Особенно, если будущий граф не знает местности. Потом, подумал наемник, его будут звать Пакрус - Драконоубийца, о нем сложат песни и прекрасные дамы будут дарить ему свои сердца... После нескольких - а кто ж их знает - часов слепого мотания по лесу Пакрус таки нащупал какую-то тропинку и вышел по ней на большую поляну, еще за несколько верст почуяв жилье. Интуиция у Герцога ж была!
Посреди этой лесной проплешины располагалась какая-то деревушка, с дюжину домов. Она была обнесена на удивление добротным для такой глуши частоколом. Ворота были заперты наглухо, на лежащем перед ними возделанном поле не видать ни души. Это было странно и непонятно. Это было неправильно. Крестьяне должны работать, а не прятаться за стенами. Да и от кого им прятаться? Никакой разбойник сюда не сунется, злата тут в глаза не видывали, это как пить дать. Разве что дракон...
Чушь! Драконы в таких дырах не прозябают. Драконы - в заброшенных рыцарских замках, в разгромленном королевском дворце, в пещере рядом с крупным городом, на худой конец. Чем в этой деревне питаться дракону? Девушками? Приличная зверюга схарчует всех тутошних прынцесс за пару недель. А много ли будет чести освободить от жестокого гнета жуткого огнедышащего дракона этот медвежий угол?
Последняя мысль не понравилась Пакрусу, и он решил, что неплохо было бы, наконец, пообедать, а, заодно, и разузнать, что здесь творится. Он направил своего порядком измученного коня в сторону ворот, следуя заботливо проложенной среди лопухов тропинке. Вокруг виднелись какие-то культурные растения, которые ему, впрочем, как благородному, и знать было необязательно. Если дракон тут и пролетал, то съел явно не всех. Может, и вправду нет никакого дракона, а все досужие байки. Может, те разбойники озорничают так, что граф от них взвыл?
- Эй, вы там! - закричал Пакрус, подъехав к воротам. - Открывайте, да побыстрее. Мне есть хочется, ужасть как!
Из-за ворот раздавалось громкое молчание. Нет, ну что за хамы! Благородный рыцарь прискакал спасать от страшного дракона, а они засели за вбитыми в землю бревнами и молчат, как рыбы. Никакого понимания и уважения... Пакрус забарабанил шестопером по воротам.
- Господин! - из-за стены раздался испуганный крик. - Мы - бедные крестьяне, никому ничего плохого не сделали, у нас ничего нет! Не трогайте нас, пожалуйста, проезжайте дальше.
- А ну, впустите меня, живо! Я заблудился в ваших чертовых дебрях, не имею ни малейшего понятия, куда идти. Я голоден, черт возьми! Вам что, жить надоело?! Отворяйте эти чертовы ворота.
Пакрус был человеком благородным, умел читать и писать, а не то что некоторые там... Герцог не привык, чтобы всякая дрянь держала свои двери перед ним на замке. Из-за ворот раздался ожесточенный шепот, будто кто-то яростно ругался. Когда воин уже было потерял всякое терпение, шептуны пришли к компромиссу.
Ворота раскрылись легко, без скрипа. Петли были хорошо смазаны. Это могло говорить о многом. Может быть, тяжело вооруженные гости тут не в диковинку? Вряд ли, в округе нет никаких следов приличной дороги. А может все дело в том, что кто-то заставляет быть поселян наготове. Как в крупных городах - вроде опасности нет, но враг может появиться в любой момент и ворота должны закрываться буквально за секунды. Но кто может появиться здесь? Может все-таки разбойники озорничают, банда этого рыжего каторжника? А куда ж хозяин этих крестьян смотрит?
Внутри все было, как и должно было бы быть. Добротные деревянные срубы, в беспорядке разбросанные хозяйственные постройки, центральная площадь с большой лужей и жирной грязной свиньей посередине. Однако, нельзя сказать, что они бедствуют. Зря деревенский староста, крепкий, но уже стареющий мужик лет сорока - пятидесяти врал из-за стены. Все-то у них в порядке, но что они скрывают?
Староста привел Пакруса в один из домов, стол уже был накрыт. Обычная деревенская еда, Пакрус давно привык к такой за долгие годы скитаний. Но держались с ним местные как-то странно, слишком свободно, что ли. Кланялись, вроде, как положено. Однако, что-то не то.
- Слушай, как тебя звать-то? - поинтересовался Пакрус у старосты.
- Атан, ваша милость.
- Атан, какого черта вы мне ворота не открывали?
- Ну, так боимся мы. Разбойники какие, или что... - Атан явно чего-то недоговаривал. "Кто, интересно, ими владеет?", - подумал Пакрус и спросил:
- А что, хозяин вас защитить не в состоянии? Или дружина его мала?
От этого вопроса деревенский староста заметно дрогнул, в глазах пробежала непонятная испуганно-злорадная искра. Пакрус понял, что попал в точку. Только не понял, в какую.
- Ну, так... ведь... Без хозяина мы живем, ваша милость. Сами по себе, на отшибе. Так уж получилось, мы не виноватые.
Ах, вот в чем дело! Хм, может все-таки освободить крестьян от этого рыжего бандита? Хм, да чести мало... Никто не сложит об этом баллады... Все вроде как стало ясно - деревушка не стремилась поддерживать связь с внешним миром, и нежелание впускать его. Местные жители каким-то чудом умудрились остаться свободными, без господина. Видно, что это положение их вполне устраивало, и всяких пришлых рыцарей они боялись, опасаясь потерять эту самую свободу.
- А как у вас тут со всякой тварью лесной? Никакие волки не докучают?
Староста насторожился.
- Да нет, ваша милость... Если волки и есть, так ведь у жилья человеческого они не показываются, - неудачно соврал Атан и попробовал отвлечь внимание Герцога. - Ваша милость, извините за наглость, можно спросить у вас?
- Ну, спрашивай. Чего надо?
- А чего это вы интересуетесь? Вроде не каждому рыцарю благородному интересно, что у мужичья за проблемы. Вам-то что?
- Мне-то? Да так... Добрый я сегодня, вот что.
Пакрус вспомнил трактир и то, что в нем произошло, нахмурился.
- Вот, съехал с тракта, заплутал. Как мне на Шангерон выйти, не скажешь?
Странное, затравленное, что ли, выражение глаз старосты стало еще затравленней.
- Скажу, ваша милость. Как не сказать. Дам вам проводника, парнишку. Он вас прямиком на замок и выведет, - сказал староста и поднялся.
Ага, подумал Герцог, уже спроваживают. Однако, быстро. Ну что ж, Пакрус решил, что уже и так задержался. Чтобы попасть в Шангерон засветло нужно поторопиться. Молодой парнишка малозаметной тропкой, идущей по дну оврага, быстро проводил воина до тракта и показал направление. Очень уж быстро. Видимо, не в первой...
Теперь Пакрус ехал по дороге, ведущей к замку Шангерон. Уже темнело, но он знал, что не опоздал. Время еще было. Высокие стены показались на горизонте, осталось только около получаса езды, и Пакрус мог быть уверен, что ночевать в лесу не придется. Так и было. Герцог наплел своим товарищам какую-то чушь про кузнеца и халтурную подкову, впрочем, они не слишком вдавались в расспросы...
Граф Зальцан, хозяин замка, согласился дать им провожатого, что бы тот показал, где обитает проклятое сатанинское отродье. Также граф Зальцан выразил свое восхищение смелостью героев, что наполнило душу Пакруса радостью и самодовольством. Когда Зальцан сказал, что убийц терроризирующего округу зверя всемилостивейший король Стании Потранк Второй обязательно щедро наградит, сердце Пакруса готово было буквально выскочить из сковывающей его грудной клетки. Впрочем, внешне Герцог сохранял хладнокровие и чувств своих не показал. Он снова, как и в том трактире на дороге, подумал о Предмете, спрятанном в седельной сумке. У того барона, что приезжал сюда месяц назад, такого точно не было.
На следующее утро Пакрус легко позавтракал хлебом с сыром и выпил немного вина. Идти в бой с набитым брюхом опасно, но с пустым еще хуже. Ферсон еще раз попытался отговорить приятелей, но его никто не слушал. Он махнул рукой и сказал, что, так уж и быть, пойдет с ними. Все равно, никакого дракона нет, и он хочет посмотреть на лица этих обалдуев, когда они вынудят признаться мальчишку-проводника.
Через пару часов езды по лесу в сторону гор на горизонте показались какие-то стены - замок стоял на крутом обрыве. Было еще далеко, чтобы сказать что-либо определенное, но Пакрус решил поинтересоваться у мальчишки, что это такое.
- Это, милостивый государь, и есть драконье обиталище. Когда-то давно, очень давно, когда ни меня, ни моего деда и на свете-то не было, там жили люди. Но сейчас башни разрушены, стены полуобвалились. Точнее вам никто не скажет. Там же дракон.
Интересно, а есть ли там прекрасные пленницы, которые ждут, пока храбрый воин их освободит? А горы золота и прочих сокровищ? Драконы, говорят, обычно хранят несметные богатства... - примерно такие мысли пришли в головы наемников...
Пакрус снова подумал о том, что лежит у него в седельной сумке. До поры, до времени.
Прошло некоторое время, дело клонилось к полудню. Воины выехали на большую поляну, носившую многочисленные следы стоянок. Посреди неё было старое кострище, которое нередко использовали. Учитывая близость дракона, даже излишне часто. Кабан подозрительно посмотрел на мальчишку-проводника и хрюкнул:
- А это что еще такое? Кто тут бывает? Почему не сказал?
- Э-э-э... Господин, не гневайтесь, - паренек говорил явно с неохотой. - Вы ведь не первые на дракона то на этого войной идете. Кто раньше шел, они иногда тута и останавливались. Некоторые с ночи выходили, чтоб к утру до драконья логова поспеть. Некоторые отобедать тут решались...
- Ты что, хочешь сказать, что их... Мать твою, да сколько же народу на зверюгу на этого перехаживало!? - вскричал Ферсон, хватаясь за свой меч и лихорадочно оглядываясь, словно ожидая, что дракон вот-вот выскочит из-за куста и полыхнет пламенем.
- Черт, выходит, что зверюка непобедима... - задумчиво проговорил Парт.
На лице всегда спокойно-печального Лесоруба вдруг появилось зверское выражение. Он поднял над головой топор и закричал:
- Ах, дрянь этакая!!! Это, небось, та гадина, что моего сына угрохала, или родственница её! Убить суку!!!
Пакрус и Парт, наиболее рассудительные в группе, отняли у него топор и успокоили. Они объяснили Маркусу, что сына уже не вернешь, а дракон вряд ли тот же самый, но убьют они его обязательно, только не надо спешить. Лесоруб кончил волноваться, но тут неожиданно психанул Ферсон.
- Вы как хотите, а я разворачиваюсь! Этот дурацкий поход мне с самого начала не нравился. Сожжет нас скотина, как пить дать сожжет. Как Воленский дракон, помните? Все, я ухожу.
С этими словами Ферсон поворотил коня, ударил шпорами и скрылся за поворотом. Пакрус призадумался. Воленский дракон, говоришь? Ох, неспроста это, ох неспроста.
Пакрус, конечно, знал историю Воленского дракона. В королевстве Сария в столице, крупном городе Волене, однажды посреди рыночной площади плюхнулся здоровый дракон. Никакой старожил такую громадину припомнить не мог. Дракон начал полыхать вокруг струями пламени, и началась паника. Часов через пять один из королевских маршалов, которого потом стали величать Воснагер Отважный, собрал дружину добровольцев идти на дракона. Таковых набралось человек пятьдесят - стражники, солдаты, просто храбрые местные жители. Описать саму битву не берусь, но через полчасика дракон был мертв. Из добровольцев в живых осталось человек пятнадцать.
Им, конечно, была и слава и почет, однако через некоторое время по городу поползли слухи. Мол, отстали они по дороге. Подождали, пока самые храбрые погибнут, дракона измотав, а потом сами подкрались и полудохлую зверюгу прирезали. Слухи, конечно, врут. А впрочем, кто их знает?
Естественно, и Парт, и Крокоскин, и Маркус восприняли слова Ферсона о Воленском драконе, как намек на огромные размеры твари. Однако же в Волене они не были и всех подробностей этой истории никогда не знали. А Пакрус знал. И знал, что был там Гундосый.
Как бы то ни было, проводник на этой поляне их покинул, указав направление пути и клятвенно пообещав, что там уж они не собьются. Четверо воинов поторопили своих коней и через некоторое время действительно оказались под стенами старого замка.
Стены - это громко сказано. Сколько сотен лет назад они начали разваливаться, никто точно не скажет. Собственно, кроме остова той стены, со стороны которой подъехала дружина Пакруса, ничего уже от некогда гордого и неприступного сооружения не сохранилось. Из осыпающихся бойниц торчали ветви росших внутри деревьев, толстым затейливым гобеленом стену покрывал плющ.
- Ну, и где же здешний дракон? - немного иронично поинтересовался Кабан.
Лучше бы он этого не делал...
Внезапно ветки, выглядывавшие из пролома в стене, зашевелились, раздался звук мощного удара, как будто тараном. Из плющевого покрывала под грохот осыпающихся камней вырвалось нечто огромное, темно-серое.
Маркус грубо выругался, схватился за топор, однако же его конь, не разделявший воинственных намерений всадника, зато очень хотевший жить, внезапно рванулся в сторону. Лесоруб упал, что, без сомнения, спасло его от верной гибели. Над его головой пронесся исполинский хвост чудовища, которым оно сшибло находившегося рядом и ничего не ожидавшего Парта, заодно сломав ноги коню Маркуса. Крест, не издав ни звука, отлетел в сторону, встретился по дороге с деревом и тихо сполз на землю.
Крокоскин и Пакрус, выхватив из ножен мечи, спешились. Бить дракона с седла очень хорошо и удобно, однако же конь для этого нужен к виду дракона привыкший и этой ужасной бестии не боящийся. Стоил такой целое состояние, и, естественно, у друзей таких коней не было. Их животные при виде дракона понеслись обратно по той дороге, по которой недавно прискакали. Пакрус едва успел сорвать со своего седельную сумку. Тот самый ученый называл такого зверя, кажется, драконикус монокефаликус...
Маркус вскочил и, немного припадая на правую ногу, приготовился защищаться. Прямо перед ним стоял огромный крылатый ящер, по всей видимости, собиравшийся задавить или разорвать на куски сейчас самого Лесоруба. Дракон был темно-серого цвета. Он ходил на мощных задних лапах, изредка припадая на небольшие, большей частью болтавшиеся в воздухе, передние, равновесие поддерживал хвостом и перепончатыми крыльями. Крылья его были огромны - законы аэродинамики и для драконов никто не отменял.
Однако же воина все эти соображения волновали мало. С громким воинственным криком он, подняв свой знаменитый топор над головой, ринулся в атаку. Маркус не зря славился как знаменитый рубака - дракон, не сумев увернуться, получил боевым топором по пузу. Толстая, покрытая чешуей, кожа не сумела выдержать удара, однако же смягчила его. Издав дикий рев, рептилия сделала выпад в сторону наемника. Одна из ее верхних конечностей попала воину аккурат по голове. Шлем не спас Лесоруба... Наемник приземлился в шести шагах со сломанной шеей. Рядом упал и его окровавленный топор. Та же кровь, кровь странного светло-серого цвета, лилась из брюха чудовища.
В это время к дракону подскочили Пакрус и Крокоскин. В этот раз страшная рептилия не дала застать себя врасплох. Неожиданно ловко отпрыгнув, дракон сильным ударом огромного перепончатого крыла выбил у них из рук оба меча, развернул свою уродливую голову и открыл пасть... Пронесся огненный смерч. Не сумев уклониться от широкой струи огня, Кабан заслонился небольшим треугольным щитом, но это мало помогло. Наемник заметался по земле, пытаясь сбить пламя, однако у него это никак не получалось.
Герцогу тут повезло больше. Сказались удача, унаследованный опыт предков-воинов, интуиция... Увернувшись от огненного смерча, он перекатился под лапы крылатого крокодила. Но, вместо того, чтобы нанести удар своим знаменитым кинжалом, который наверняка бы пробил гаду печень, благородный наемник вытащил из своей сумки какой-то непонятный предмет. Этим предметом Пакрус провел по залитой кровью дракона земле и, резво отскочив, побежал в сторону замка. Видимо у дракона кончился запас горючего газа в легких, и он не стал изрыгать пламя в спину убегающего человека, а, развернув крылья, взлетел вслед за ним.
Тем временем Пакрус, которому страх придал немало дополнительных сил, вбежал в замок сквозь бывшие ворота, которые сейчас представляли собой полузасыпанную камнями щель. Прямо перед ним была глубокая яма. Вероятно, когда-то это были подвалы, сейчас они обвалились. На дне что-то белело. Это были кости, но какие - Пакрус не видел, в ямине была такая густая тень, что, чтобы разобрать детали, требовалось воистину кошачье зрение.
Перелетев через полуразвалившуюся от времени крепостную стену, дракон приземлился по другую сторону провала и только теперь смог разглядеть то, что было в руках у воина. Пакрус держал старый, но неплохо сохранившийся человеческий череп. Челюсть черепа была измазана свежей кровью с песком. Это была кровь дракона. Изнутри лился призрачный колдовской свет, становившийся все ярче и ярче. Рептилия в ужасе попыталась даже не взлететь, а пятиться назад. Будучи не приспособленным к таким маневрам, дракон сел на хвост и разинул пасть...
С торжествующим криком Пакрус поднял череп и направил его на врага. Бережно хранимый артефакт жег руки сквозь толстые боевые перчатки, но воину приходилось терпеть и не такую боль. Через мгновение яростные потоки света вырвались из окровавленного черепа и ударили в морду дракону. Тот, ослепленный, дико завопил. Этот его крик не имел решительно ничего общего с тем ревом, который он издавал во время боя. То был вопль существа, воочию увидевшего свою смерть. И свою жизнь.
Крик резко оборвался и дракон замер, бессильно уставившись в изливавшие свет глазницы. Герцог осторожно поставил череп на каменную плиту и, хорошенько размахнувшись, метнул свой знаменитый кинжал. Сталь вошла в незащищенный правый глаз рептилии, он лопнул, оцепенение с дракона спало. Брошенный сильной рукой кинжал вошел глубоко в голову зверя, тот застонал и, покачнувшись, свалился в яму.
Пакрус торжествовал. То, на что ушло столько времени и сил, наконец свершилось! Достать средство, при помощи которого можно убить дракона, было совсем не просто. Однако сейчас - лучший миг его жизни. Он крикнул бы "Остановись, мгновение! Ты прекрасно!", если бы мог что-то кричать. Язык не ворочался во рту, он замер. Пакрусу хотелось расправить плечи, выпрямиться во весь рост. Ха! Да теперь весь мир для него мал! Он может все. Он станет всем. Стоит только захотеть, как он выйдет из этой примитивной и, к тому же, изрядно обгоревшей одежды. Он сотрет в порошок всех своих врагов. И этих несчастных воров, небось, сидят сейчас в своей пивнушке, и предателя Ферсона, всех, всех остальных. За убитого дракона король ему... Да что король, мало ли их тут?! Он и его уничтожит. Да как нечего делать! Прочная боевая броня разъехалась по швам и опала. Пакрус расправил свои огромные крылья и представил, что он сделает с этим изменником и трусом, гундосым Ферсоном.
- Здравствуйте, новый хозяин. - Уважительно обратился к Герцогу Атан. - А вы побольше предыдущего будете.
- Я то? Может и побольше. - Довольно ухмыльнулся дракон. Вместо привычных слов прозвучал лишь рев чудовища, но Атан все хорошо понял. Его деревня испокон веку ходила под хозяевами этого замка. Только ее жители не разбежались, после того, как в давние времена увлекавшийся магией граф обратился в дракона.
Пакрус огляделся по-хозяйски. Пора менять замок. Этот немного староват. А вот Шангерон - на первое время в самый раз будет. Пакрус оглядел напоследок поле боя, взглянул вниз. На дне ямы он четко различил тушу поверженного зверя, его кровью были обильно покрыты гнившие там кости. Это были скелеты еще доброй дюжины драконов... Там же валялось и несколько человеческих черепов, но прочих костей скелета почему-то видно не было. Пакрус немного удивился этому обстоятельству, но не стал долго раздумывать, а взмахнул крыльями, взлетел и взял курс на Шангерон, используя свой хвост как руль.