Я шёл по Неаполю, по какоё-то неапрлитанской улице. Накрапывал дождь. Иногда дождь усиливался и делался нормальным дождиком. У меня был зонтик, вполне нормальный по размерам. Улица была прямая, и я шёл под зонтом вниз по этой прямой улице. Вдруг откуда ни возьмись справа под мой зонт вскочила юркая женская фигурка! Что за чудо!? Я скосил глаза - женщина была средних лет,небольшого роста, брюнетка с мокрыми волосами и вроде как бы симпатичная. Она ни слова не говорила, просто шла под моим зонтом и смотрела вперёд. На меня она даже не глянула. И я молчал. Так прошли мы с ней полтора квартала. Потом она, прикрывшись от дождя сумочкой, выскочила из-под зонта и юркнула в какой-то подъезд. Исчезла! И всё....
Мне было 5 лет, а ему 10. Звали его Толя Шаболин. Жили они в плохоньком домике на самом краю Спасска над маленькой речкой, которая где-то там впадала в Кондому. Я никогда не заходил в их дом, просто приходил к дому и здесь встречался с Толей. Толя был худой, темнолицый, спокойный мальчик, плохонько одетый - как все ребята на нашей окраине. Потом мне мама сказала,что у них семья туберкулёзная, и мне не следует с ним дружить. Я спросил его, правда ли , что они туберкулёзные, он сказал - правда. Всё равно я приходил к нему, и мы с ним играли. Других ребят не было, мы играли вдвоём. Мы играли в "прятушки", Толя учил меня играть в "чижа" и мы ходили на речку ловить пескарей. Речка была прозрачная, пескари метались в воде стайками, были крупные, толстые, мы ловили много. У меня тоже была удочка, и я тоже иной раз вытаскивал пескарика. Я почему-то не ходил в это время в детский сад. Потом мне мама строго запретила играть с Толей, и я перестал к нему ходить. Прошло некоторое время, и Толя сам пришёл к нам. Мама его увидела и сказала ему, чтобы он не приходил к нам, потому что семья их туберкулёзная. Толя больше не приходил. Прошла зима, наступило лето, и я однажды всё-таки пошёл к Толе. Возле дома его не было, и я постучался в дверь. Мне открыла его мать, заплакала и сказала, что Толя зимой умер.
- А хочешь - сказала мать - мы сходим к нему на могилку? Мы как раз сейчас собираемся.
Я сказал, что хочу, и мы - Толина мама, его сестрёнка - худая, бледная девочка и я - пошли на кладбище. Девочка дала мне в руку цветок - маленькую астрочку. Мы подошли к маленькому бугорку с маленьким тёмным крестиком. Постояли. Мать плакала. Потом она мне сказала:
- Положи цветочек.
- Куда? - спросил я.
- К Толе на могилку.
Я положил астрочку на бугорок. Я смотрел на могилу, и мне думалось: "Неужели там Толя!" Мы пошли обратно....
Снова это было в Италии, в Риме. Я не помню название этой площади. Площадь была недалеко от гостиницы, где мы остановились и доотказа была напичкана туристами. Туристы бродили взад-вперёд, глазели, раскрыв рты на два собора, на фонтан, что был посередине и на рестораны, и друг на друга. Я уже где-то побывал и шёл домой, проталкиваясь между людьми. Как-то люди расступились и передо мной оказалась девушка. Видимо природа очень постаралась, создавая такую красоту! Я ошеломлённо глядел на прекрасное лицо: тонкие черты, тёмные брови над синими-синими глазами, крупные яркие губы, мягкой волной падали на плечи иссине-чёрные волосы, тоненькая фигурка. Девушка была на костылях. У неё не было левой ноги от самого бедра. Штанина её брюк, сложенная вдвое, висела пустым мешком. Костыли её не были элеганьными европеёскими костылями - это были грубые солдатские костыли, которыми пользовались во время войны в солдатских госпиталях и по-моему бывшие в употреблении. Я воззрился на эту красоту и на нелепость её положения. Я был ошеломлён, мне хотелось закричать. В руке девушки вместе с костылём была баночка, девушка встряхнула баночку, там звякнуль монетки. Девушка нищенствовала. Она смотрела на меня настороженно и вопросительно. Ни тени доброжелательности. Я суетливо стал шарить по карманам, пытаясь что-нибудь найти, нашёл одно "евро" и пару других монет, положил в баночку. Губы девушки шевельнулись. Она обошла остолбеневшего меня и потихоньку пошла, костыли скрипели. Я оглянулся. Она не оглянулась....